Москва в Начале ХХ Века

850-летию со дня основания Москвы П ОС ВЯ ЩАЕТСЯ

МОСКОВСКОЕ ГОРОДСКОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ АРХИВОВ

МОСКВА В НАЧАЛЕ

ХХв ЕКА БУДНИ И ПРАЗДНИКИ МОСКОВСКАЯ СТАРИНА НОВОРУССКИЙ СТИЛЬ

Издательство объединения «МОСГОРАРХИВ» Москва 1997

ББК 63.3 (2—2М) М82

Книга издана на средства, выделенные Правительством Москвы редакционного Московского городского объединения архивов А.С. КИСЕЛЕВ РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ А.Н. АНТОШИН В.И. АЛЕХИН А.Б. БЕЗБОРОДОВ Ю.П. БЛИНОВ М.М. ГОРИНОВ В.А. ЗОЛОТАРЕВ В.А. ИВАНОВ В.Ф. КОЗЛОВ О.В. КУЗОВЛЕВА Ю.С. КУКУШКИН С.М. ЛИНОВИЧ В.А. МАНЫКИН Ю.А. ПОЛЯКОВ А.Н. ПОНОМАРЕВ Л.Н. СЕЛИВЕРСТОВА А.Н. СОЛОПОВ В.А. ФРОЛЬЦОВ

АВТОР-СОСТАВИТЕЛ Ь А.С. ФЕДОТОВ СОСТАВИТЕЛЬ ИЛЛЮСТРАТИВНОЙ ЧАСТИ А.С. ФЕДОТОВ ОФОРМЛЕНИЕ И МАКЕТ А.Б. ЮДКИН РЕЦЕНЗЕНТ член-корреспондент РАН А.Н. САХАРОВ

М82 Москва в начале XX века: Будни и праздники. Московская старина. Новорусский стиль. Книга-альбом / Авт.-сост. А.С. Федотов. — М.: Издательство объединения «Мосгорархив», 1997. — 364 с: илл. Книга рассказывает об облике, быте и культурной жизни Москвы начала XX века. Впервые публикуются дневники И.Е. Забелина, неизвестные ранее фрагменты переписки В.М. Васнецова, воспоминания архитектора И.Е. Бондаренко и оперного певца С П . Юдина. Широко представлены материалы об охране и собирании памятников старины, раскрывается ведущая роль Москвы в создании и развитии новорусского стиля. Издание содержит около 450 иллюстраций, среди которых преобладают уникальные снимки архивных, музейных фондов и частных собраний. Издание посвящено 850-летию Москвы.

ISBN 5—7228—0052—х

© Издательство объединения «Мосгорархив», 1997 ©А.С. Федотов, составление, 1997 ©А.Б. Юдкин, оформление и макет, 1997

Содержание Введение 7 ЧАСТЬ I. МОСКВА И МОСКВИЧИ В БУДНИ И ПРАЗДНИКИ 9 Фотолетописцы Москвы Московский фотограф Петр Петрович Павлов (1860—1924) Т. Г. Сабурова 12 Московская архитектура на фотографиях 1890—1910-х годов по собранию ГНИМА М. Г. Рогозина 18 Николай Михайлович Щапов: инженер и фотограф (1881 — 1960) Я.Н.Щапов 30 Органы городского общественного управления в повседневной жизни москвичей по документам ЦИАМ 39 Е.П.Иванов. Уличные торговцы на Сухаревке, извозчики, парикмахеры, официанты 60 Илья Евграфович Бондаренко (1870—1947) О. Ю. Тинина 64 И.Е.Бондаренко. Из Записок «художника-архитектора» Работы в Москве и провинции. Труд и отдых 69 Московское купечество. Рестораны. Художественная жизнь 72 П.Иванов. Праздник своевольного духа 83 Сергей Петрович Юдин (1889-1963) П. Н. Грюнберг 86 С.П.Юдин. Мои воспоминания 88 ЧАСТЬ II. МОСКВА И ЕЕ СТАРИНА 115 Московское археологическое общество и охрана памятников старины в Москве М.А.Полякова 119 Из истории охраны московской старины по отчетам МАО 125 Главное церковное общество Москвы (Общество любителей духовного просвещения и памятники церковной старины. 1863—1918) В.Ф.Козлов 132 Реставрация Московского Успенского собора Е.М.Юхименко 142 И.П.Машков. Из «Отчета представителя Императорского Московского археологического общества в Высочайше учрежденной Особой комиссии по реставрации Большого Московского Успенского собора» 143 Китайгородская крепость и меры по ее сохранению в начале XX века А. Н. Медведь 145 Из документов Комиссии по охранению стены Китай-города по незаконной эксплуатации ее посторонними лицами 149

Московский археологический институт Н. Б. Стрижова 152 Положение о Московском археологическом институте /56 Открытие Московского археологического института Закладка здания Московского археологического института 160 Краткий отчет о деятельности Московского археологического института за десятилетний период его существования 162 «Такие звезды светят народу раз в столетие» Н.А. Каргаполова 169 И.Е.Забелин. Дневники (1894-1908) 172 П.И.Щукин — создатель музея российских древностей Н. В. Горбу шина 198 П.И.Щукин. Из «Воспоминаний» 203

И.Е.Бондаренко. Из «Записок художника-архитектора» Московские коллекционеры. Выставка в память 1812 года 208 Е.П.Иванов. Московские антикварии. Антикварии-иконники 224 ЧАСТЬ III. МОСКВА - РОДИНА НОВОРУССКОГО СТИЛЯ 229 Древнерусское зодчество и поиски нового русского стиля в архитектуре начала XX века А.С.Федотов 233 Новый век в религиозном искусстве Москвы О.А. Коробко, Г.А. Ченская 260 Серебряная утварь московских фирм конца XIX — начала XX веков И.А.Павлова 2

7

1

Церковные ткани начала XX века Н.Н.Деева 285 И.Е.Бондаренко. Из «Записок художника-архитектора» Выставка «нового стиля» в Москве 298 Старообрядцы

-

.

302

О Петре Николаевиче Перцове (1857—1937) Д. Г. Перцев '

.

П.Н.Перцов. Из «Воспоминаний» 318 В.М.Васнецов и создание Федоровского городка в Царском Селе А.С.Федотов 327 В.М.Васнецов и Д.Н.Ломан по письмам и документам из фондов РГИА 337

«Памятная записка» архитектора С.С.Кричинского 349 Указатель имен 354 Список сокращений 3

6

2

:

.

.

.

Москва и москвичи в будни и праздники

Введение

Н

емногим менее ста лет отделяют нас от начала века. Сто лет не слишком большой срок для древнего города, даже по человеческим меркам это еще не предел. Живы еще последние свидетели, которые своими глазами видели старую, дореволюционную Москву. Их единицы, сохранивших детские воспоминания о том времени, которое им теперь грезится далекой сказкой. Казалось бы, мы и сами представляем Москву начала XX века достаточно хорошо и всесторонне. Сохранились горы архивных документов, подробнейшая статистика, многочисленные воспоминания. На тысячах фотографий — этих мгновениях, вырванных у вечности, — запечатлен вид улиц и памятников старины, облик именитых горожан и безвестных ремесленников; более того, появившееся в конце XIX века кино позволяет воочию увидеть, как двигались, жестикулировали, улыбались московские жители. Наконец, через треск и шипение граммофонных пластинок мы слышим голоса тогдашних кумиров — певцов, актеров, других знаменитостей. В музеях хранятся подлинные веши того времени: произведения искусства, мебель, одежда, рекламные объявления, всевозможные мелочи повседневного быта и, конечно, книги, журналы и газеты. Историки и москвоведы продолжают свою кропотливую работу, заполняя все новые и новые страницы московской истории. Вроде бы мы имеем все, но человеку конца XX века, отягощенного колоссальной суммой информации, почти невозможно постигнуть, вжиться в психологию и мировосприятие москвича начала столетия. Большинство наших современников глядит в прошлое с неподдельным любопытством и чуть снисходительно, как старшие на младших, как зрители «райка», в глубине которого мелькают и самые неожиданные, и давно знакомые картинки, но где даже эти последние приобретают неповторимый волшебно-ностальгический отблеск. Что кроется за кратким, знакомым и таким емким словом «Москва»? В чем заключается душа великого города? Чем отличается он от других не менее древних городов России?

Москва, как много в этом звуке Для сердца русского слилось, Как много в нем отозвалось...

Эти тысячу раз повторенные, знаменитые строки А.С. Пушкина — чеканно точны. «Москва»— звук, который будил в сердце каждого жителя огромной Российской империи, пусть даже никогда самой Москвы и не видевшего, многообразный трепетный отклик: «Москва златоглавая», «Москва матушка», «Москва хлебосольная»... Звук — отклик — душа Москвы — невещественные, неуловимые понятия, но без этого стержня город превращается в безликую сумму улиц, домов, заводов и подземных коммуникаций. Лицо Москвы было легко узнаваемым, прежде всего, благодаря ее старине, самобытному укладу жизни, ревностному отношению к сохранению своего неповторимого облика. Мощный Кремль и монастыри-крепости, сотни храмов, древняя планировка улиц, выразительность их названий, наконец, неповторимый московский говор — все это придавало Москве особый колорит и своеобразие. Москва стала духовным центром страны еще в древности и продолжала им оставаться, несмотря на перенос столицы в Петербург. Более того, Москва в силу своей консервативной самодостаточности, своего положения древней столицы государства могла позволить себе не оглядываться на Петербург и даже на Европу. С самого основания новой столицы, которая и создавалась как противовес и во многом антипод Московской Руси, между «славянофильской» Москвой и «западническим» Петербургом велся нескончаемый спор о национальных приоритетах. Хрестоматийным стало сопоставление европейского, чопорного, чиновничьего, регулярного Петербурга и древней, самобытной, своевольной, живописно раскинувшейся Москвы. Это вовсе не означает, что Москва была музеем под открытым небом или заповедником стародавней жизни, — в начале XX века пульс деловой московской жизни заметно учащается, город начинают захватывать промышленность, транспорт, бурное строительство и другие «плоды» урбанизации. И все же Москва продолжала

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА сохранять свой самобытный облик, свои привычные традиции; а москвичи, любя и изучая старину, всерьез занялись ее спасением и реставрацией. Московские архитекторы, живописцы и иконописцы искали и находили свои национальные пути развития искусства и архитектуры на базе освоения древнерусского наследия, украшая город храмами, вокзалами, школами и жилыми домами в новорусском стиле. Вот об этом — о москвичах с их радостями и повседневными заботами, о Москве — хранительнице, собирательнице и продолжательнице самобытных традиций — и пойдет разговор в предлагаемой книге. Материалы, включенные в нее, отбирались по двум критериям. Во-первых, предпочтение отдавалось неопубликованным или малоизвестным документам, воспоминаниям и музейным экспонатам; во-вторых они рассматривались под определенным углом зрения. Обычно в работах, посвященных Москве начала XX века, основное внимание уделяется тому новому, что властно вторгалось в традиционный быт и облик города, — наша задача — обратить внимание не столько на то, как изменялась Москва, сколько на то, как она себя сохраняла. Издание состоит из трех частей. В первой части представлены работы московских фотолетописцев и материалы о самих фотографах, документы Городской думы, направленные на улучшение повседневной жизни москвичей, воспоминания архитектора И.Е. Бондаренко и оперного певца СП. Юдина. Вторая часть посвящена изучению, собиранию, охране и реставрации памятников старины, московским историко-археологическим обществам, отдельным крупнейшим собирателям

русских древностей. Наконец, в третьей части освещается ведущая роль Москвы в создании и распространении новорусского стиля, как раз и возникшего на основе глубокого осмысления и освоения древнерусского наследия. Значительная доля помещенных в книге текстов, музейных экспонатов и фотографий публикуется впервые. В настоящем издании использованы документальные, музейные и иллюстративнные материалы из собраний: Государственного Исторического музея, Государственного музея истории религии, Государственного научно-исследовательского музея архитектуры, Российского государственного архива литературы и искусства, Российского государственного исторического архива, Центрального исторического архива Москвы, Центрального московского архива документов на специальных носителях, Центрального государственного архива кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга. Помимо государственных хранилищ привлекались частные коллекции — интереснейшие материалы были почерпнуты в личных собраниях Л.И. Кушариной, А.Н. Николаева, О.Б. Павлова, Д.Г. Перцева. Археографическая подготовка текстов проведена в соответствии с «Правилами изданий исторических документов» (1990). Опечатки и орфографические ошибки исправлены без оговорок. Недостающие части текстов восстановлены в квадратных скобках. Ряд материалов публикуется в извлечениях, в этих случаях купюры обозначаются отточием в квадратных скобках. Примечания расположены в конце каждой статьи или подборки документов. Биографические справки в указателе имен ограничены тематикой издания.

Москва и москвичи в будни и праздники

ЧАСТЬ I

Ц

арские выходы и народные гулянья, повседневный труд и театральные премьеры, состоятельных горожан и уличных разносчиков, торговые ряды на Красной площади и толкучку Сухаревского рынка, экипажи и автомобили, пожары и наводнения - это и многое, многое другое запечатлели на хрупких стеклянных пластинах именитые и безвестные московские фотографы. Их с полным правом можно назвать фотолетописцами нашего города. Именно благодаря их ежедневному кропотливому труду мы имеем точное и наглядное представление об облике Москвы начала XX века. Профессионалом высочайшего класса был известный фотограф П.П. Павлов, что подтверждают публикуемые здесь панорамные, видовые, портретные работы; к его несомненным заслугам относятся многочисленные снимки памятников московской старины. Целая плеяда талантливых фотографов занималась съемкой архитектурных памятников Москвы. В настоящем издании представлена лишь небольшая часть их работ, хранящихся в фототеке ГНИМА. Имя Н.М. Щапова — новое в московской фотолетописи. Инженер-гидролог и фотографлюбитель — он запечатлел Москву 1896—1914 годов. Кроме видовых фотографий интересна серия снимков, на которых со всеми своими повседневными и трогательными подробностями отобразилась жизнь в доме Щаповых (интерьеры комнат, домашние праздники, детские игры, родственники, прислуга, кучер, дворник и т.д.). При взгляде на них вспоминаются слова певца Москвы писателя Б.К. Зайцева: «Вообще Москва — то русское тепло, и тот уют, немножко лень, беспечность, 1 «миловидность», что и есть старая Русь» . Фотоархив Н.М. Щапова лишь недавно был передан его сыном членом-корреспондентом РАН Я.Н. Щаповым Московскому городскому объединению архивов и публикуется в данной книге впервые. При внешней стихийности и пестроте различных проявлений городской жизни во всем чувствуется твердая направляющая рука московских городских властей, которые самым тщательным образом рассматривали и регламентировали все вопросы — от строительства мостов и обустройства

улиц до формы лошадиной упряжи и порядка торговли мороженым. При этом во главу угла ставились заботы о благоустройстве города, о создании максимально удобной среды обитания. Большая часть подобных вопросов проходила через Московскую городскую думу, обширнейший фонд которой хранится в Центральном историческом архиве Москвы. Задача приводимой ниже подборки документов — показать, какие предложения ставились, как разбирались и утверждались. И хотя с тех пор минуло немало лет, некоторые постановления, принятые Московской думой в начале века, на редкость созвучны проблемам нашей эпохи. Москва славилась своим купечеством, накрепко спаянным деловыми и родственными связями, когда зачастую миллионные сделки заключались не на бумаге, а под честное слово, подкрепленное безупречной деловой репутацией. Уже со второй половины XIX столетия московское купечество потеснило старинное дворянство, заняв ключевое положение в деловой жизни и городском управлении. Недаром словосочетание «Москва купеческая» стало одним из традиционных эпитетов первопрестольной. Не исчезло, конечно, и «темное царство» с его деспотизмом, разгулом и суевериями. Но были Третьяковы и Щукины, Морозовы и Рябушинские, Мамонтовы и Бахрушины, ставшие гордостью не только московского купечества, но и образцами истинно русских меценатов-предпринимателей. Обращает на себя внимание значительный удельный вес старообрядцев или выходцев из старообрядческой среды в экономической жизни Москвы. И конечно, это не было случайностью: патриархальные, бережливые, благоговейно относящиеся к старине, хотя и достаточно оппозиционные по обычаю предков к центральной власти, крупнейшие благотворители и неутомимые коллекционеры, они придавали деловому миру Москвы особый, московский колорит. И в то же время именно благодаря энергичной деятельности всех ветвей московской торгово-промышленной элиты «этот тихий город с медленно тянущимися конками, с оглушительно гремящими по булыжной мостовой извозчика-

Парадная лестница в особняке Н.В. Игумнова. Фото А. В. Викторова

Художественный бланк Московской городской управы. Нач XX в. ЦИАМ

12

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ми вдруг наполнился толпами прохожих, кинулся в сотни звенящих, спешащих трамваев, как будто ожил и переродился. Это ей, этой новой толпе, понадобились небоскребы, это она опутала древнюю столицу трамвайной проволокой... И теперь Москва, как вишневый сад в драме Чехова. В ней стучат топоры сильных и грубых людей, творящих 2 новую жизнь» . Эти ностальгические строки прямо перекликаются с публикуемыми впервые воспоминаниями замечательного московского архитектора И.Е. Бондаренко. Колоритны страницы, посвященные купеческому быту, художественной жизни, московским ресторанам, хотя местами чувст'Зайцев Б.К. Сочинения. М., 1993. Т. 2. С. 366.

вуется излишняя критичность суждений, во многом продиктованная временем создания мемуаров — второй половиной 1930-х годов. В ином ключе написаны воспоминания крупнейшего московского оперного певца С П . Юдина, сохранившего радостное, юношеское восприятие жизни, театра и своих коллег. Своей судьбой С П . Юдин подтвердил, что до революции для истинного таланта даже из самой простой семьи были открыты все двери, в том числе и Большого театра. А глава о совместных выступлениях с Ф.И. Шаляпиным — вероятно, лучшее, что написано о великом певце его коллегами по сцене. 2

Москва златоглавая. М., 1914. С. 23.

ФОТОЛЕТОПИСЦЫ МОСКВЫ Московский фотограф Петр Петрович Павлов (1860-1924) Печальная традиция — в аннотациях к воспроизводимым в различных изданиях фотографиям, как правило, не указывается имя автора. Между тем фотограф, более столетия назад запечатлевший своих современников или события, очевидцем которых являлся, обладал всеми секретами ремесла, а кроме того, он давал свою оценку происходящему. Изучение творческого наследия не только знакомит нас с работами того или иного автора, но и позволяет осветить весьма любопытные факты его биографии, понять мотивы творческого процесса. Это тем более важно, что о мастерах русской светописи мы знаем непростительно мало. Биография Петра Петровича известна в самых общих чертах. Он родился в 1860 г. в крестьянской семье в деревне Федоровская Петрозаводского уезда Олонецкой губернии. В 1881 г. приехал в Москву и поступил на службу в знаменитую фотографическую фирму «Шерер, Набгольц и К0», принадлежавшую А. Мею и М. Шиндлеру. Здесь он проработал 10 лет, постигнув все тонкости искусства съемки. Ему повезло: в фирме работали профессионалы высокого класса, а организация дела была образцовой. В августе 1887 г. в Ермоловской церкви, что на Садовой улице, Петр Петрович венчался с Евгенией Алексеевной Саврасовой, дочерью художника, домашней учительницей по образованию. И здесь же в мае 1888 г. был крещен их первенец — Борис. В последующие годы в семье появились еще два сына — Михаил и Петр. В 1891 г. Павлов открыл собственное фотоателье и фототипию. Ателье, как гласила надпись на фирменном паспарту, находилось в доме Вятского подворья, № 10, против книжного магазина братьев Салаевых на Мясницкой — оживленной московской улице, где располагалась вереница ма-

газинов, торговые склады и конторы, доходные дома, почтамт. Здесь же известные в старой столице культурные центры — Училище живописи, ваяния и зодчества, картинная галерея К.Т. Солдатенкова и дом купчихи К.Н. Обидиной, в котором в разные годы арендовали помещение Московское архитектурное общество, Литературно-художественный кружок, Общество любителей садоводства, а также книжные магазины и книгоиздательства. Здание это было знакомо москвичам как «дом Чертковых», по имени прежних владельцев. В одном из его помещений когда-то находилась знаменитая Чертковская библиотека. Напротив этого дома, на углу Златоустинского переулка, и располагалось ателье Павлова. За стеклом выходящей на улицу витрины специально для прохожих, потенциальных клиентов ателье, были представлены лучшие фотографические произведения. Ведь витрина — лицо мастера: работы демонстрируют уровень профессионализма, люди, запечатленные на снимках, свидетельствуют о социальном составе посетителей, а от клиентуры, как известно, зависит и престиж фирмы. Творческое наследие Павлова дает возможность представить, как могла бы выглядеть эта своеобразная фотовыставка на Мясницкой: гордость русской литературы Л.Н. Толстой, художник А.К. Саврасов, знаменитый писатель и драматург А.П. Чехов, не менее известные основатели и руководители Московского Художественного театра К.С. Станиславский и В.И. Немирович-Данченко, историк и директор Исторического музея И.Е. Забелин, купец и страстный собиратель П.И. Щукин, княгиня З.Н. Юсупова. Этот блистательный список заказчиков фотографа Павлова может быть продолжен. Портретирование являлось основой деятельности любого профессионала, и в этой

Москва и москвичи в будни и праздники

Массовая сцена из спектакля МХТ «Царь Федор Иоаннович». Фото П.П. Павлова. 1899. ГИМ Сцена из спектакля «Царь Федор Иоаннович». В ролях: царь Федор — И.М. Москвин, Иван Петрович Шуйский — В.В. Лужский, царица Ирина О.Л. Книппер, Луп Клешнин — А.А. Санин. Фото П.П. Павлова. 1899. Музей МХАТ А.П. Чехов, К.С .Станиславский, В.И. НемировичДанченко и артисты МХТ читают пьесу «Чайка». Фото П. П. Павлова. 7.5.1899. ГИМ К.С. Станиславский. Фото П.П. Павлова. 1901. Музей МХАТ З.Н. Юсупова. Фото П.П. Павлова. 1900. ГИМ

13

14

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

области Петр Петрович преуспел. Особенно удавались ему групповые портреты — удивительные композиции, в которых чувствовалась несомненная связь между персонажами, теплота их взаимоотношений. Это прекрасно подтверждает знаменитая фотография, запечатлевшая А.П. Чехова в окружении артистов Московского Художественного театра — исполнителей ролей в пьесе 1 «Чайка» . Снимок имеет свою предысторию. Антон Павлович, как известно, не был на премьере «Чайки», так как находился в Ялте и приехал в Москву только весной, после окончания театрального сезона. Специально для него, единственного зрителя, 1 мая 1899 г. труппа сыграла

П.П. Павлов (справа) с семьей: брат Ефим Петрович, жена Евгения Алексеевна (урожденная Саврасова), мать Ксения Тимофеевна, сыновья — Борис, Михаил, Петр. Фото ок. 1898. Собр. О. Б. Павлова

пьесу, сняв для этого помещение театра «Парадиз» на Большой Никитской. После спектакля возникло желание сфотографироваться вместе. 7 мая 1899 г. в ателье на Мясницкой во время фотографического сеанса было выполнено два варианта группового портрета, на котором рядом с любимым автором — К.С. Станиславский, В.И. Немирович-Данченко, О.Л. Книппер, В.Э. Мейерхольд, М.П. Лилина, А.Р. Артем и другие прославленные актеры. В тот же день Чехов сфотографировался отдельно. Может показаться странным, что труппа Художественного театра предпочла Павлова другим, куда более именитым фотографам, например К.А. Фишеру, чье ателье по праву считалось теа-

тральным, а сам он официально именовался «Фотографом Императорских театров». Секрет кроется в личности Павлова. В 1880-1890 гг. Петр Петрович состоял членом Московского общества искусства и литературы. К сожалению, неизвестна в полной мере степень его участия в деятельности этой организации. Можно лишь сказать, что в 1895—1896 гг. он выполнил съемку спектаклей «Уриэль-Акоста» и «Отелло», постановка которых была осуществлена силами общества. Два великолепных альбома с фотографическими сценами из этих драматических произведений Павлов тогда же изготовил для знаменитой театральной коллекции московского собирателя А.А. Бахрушина. После основания Московского Художественного театра Павлов, как и многие члены Общества искусства и литературы, не вошедшие в состав труппы, продолжал сохранять с театром самые дружеские отношения. В отчете о деятельности этого коллектива за первый сезон 1898/99 гг. упоминается, что Павлов осуществил съемку спектаклей «Царь Федор Иоаннович», «Антигона», «Потонувший колокол». Дирекция посчитала необходимым «установить порядок, чтобы постановка каждой пьесы оставалась в наглядных фотографических изображениях» для распространения их «в публике дешевым и доступным путем»2. Таким образом, Петр Петрович стал одним из первых среди создателей фотохроники Художественного театра. Съемки всех театральных постановок проводились в ателье на Мясницкой. Сюда приезжали актеры, костюмеры, гримеры, сюда же доставляли фрагменты декораций и бутафории. Вероятнее всего, выбор сцен для фотофиксации и режиссура на съемочной площадке осуществлялись А.А. Саниным, актером и режиссером, принимавшим в постановке «Царя Федора Иоанновича» самое непосредственное участие. В 1901 г., когда состоялось юбилейное представление «Царя Федора Иоанновича», Павлов отправил Санину письмо: «Глубокоуважаемый Александр Акимович! Услыхав, что будет сотое представление «Царя Федора», конечно страшно захотелось побывать, долго думал, как достать билет, чтобы никого не беспокоить, ни до чего не додумался, но Бог Всесильный, а у меня друзья хорошие, на кого же мне больше надеяться, как только ни на Вас и на Бога [...] Думаю, что я буду счастлив, если я буду на сотом представлении «Царя Федора Иоанновича». Целиком весь твой. Петр Павлов»5. Сцены спектакля — из числа самых удачных произведений фотографа. Успеху способствовал и зрительский триумф пьесы. С разрешения оберполицмейстера снимки продавали в антрактах в фойе театра. Кроме того, на основании их издательство И.Д. Сытина выпустило массовым тиражом цинкографию с рисунками И. Мануйлова. 20% вырученной от продажи суммы Павлов пожертвовал в пользу благотворительного фонда для артистов. Позже он самостоятельно выпустил фототипии и серию открыток на эту тему.

Москва и москвичи в будни и праздники Театральные пристрастия не могли не оказать влияния на творческий почерк фотографа. Это проявилось и в композиционных решениях его произведений, и в частом использовании нарочитых рисованных декораций и бутафории, и в особом увлечении костюмированным портретом. Павлов относился к тем фотографам, которые оставались верными художественным традициям XIX столетия и считали изначально важным создание реалистического изображения. Придирчивый взгляд отметит в его работах некоторую монотонность, статичность поз, излишнюю четкость изображения — то, что иногда называли «протокольной» четкостью и что достигалось чрезмерной, хотя и искусной, ретушью. Однако все вышеперечисленное — не недостатки, а, скорее, черты, типичные для коммерческой портретной фотографии XIX в. Но за рамки эстетики уходящего столетия Петр Петрович не вышел, очевидно, и по принципиальным соображениям. В 1894 г. в Москве было основано Русское фотографическое общество — крупнейший творческий союз, объединивший самых разных по уровню профессиональной подготовки и взглядов на искусство светописи фотографов. Как человек, любящий свое ремесло, стремящийся усовершенствовать его и помочь в этом другим, Павлов, конечно, был членом общества и особенно тесно сотрудничал с ним в течение первого десятилетия: вел практические занятия, участвовал в формировании благотворительного фонда в пользу фотографов, являлся членом Ревизионной комиссии. В 1896 г. на выставке Русского фотографического общества в Москве его произведения были удостоены бронзовой медали и в том же году отмечены на торгово-промышленной выставке в Нижнем Новгороде. Посетители и эксперты особенно восхищались его платинотипиями. М.П. Дмитриев, известный в России фотограф, в своих мемуарах вспоминал, что Павлов был одним из немногих, кто работал на матовой платиновой фотобумаге, добиваясь при этом прекрасных результатов. В дальнейшем лидерство в Обществе заняли представители новых эстетических воззрений, декларирующие, что художник не повторяет в своих произведениях действительности, его задача заключается в том, чтобы передать на снимках впечатление об этой действительности. Понятно, что фотографы, исповедовавшие документализм как первостепенное качество светописи, чувствовали себя чужими в этой среде. Однако именно это свойство фотографии позволило им особенно ярко проявить себя, когда в начале нового столетия перед ними встала задача создать документальный портрет России. В 1900-е гг. все чаще и чаще обращается Павлов к видовому жанру. В это время архитектурный облик Москвы начал стремительно меняться. Узкие кривые улочки с маленькими двориками, особняки, окруженные столетними деревьями, уютные скверы и площади, великое множество церквей,

15

колоколен и часовен, колоритные городские типы — все это создавало картину города, поражающего красотой и своеобразием, не похожего ни на какой другой. В начале столетия происходит рост Москвы вверх и вширь — делаются попытки вести планомерное строительство, расширяются улицы, появляются кварталы многоэтажных доходных домов, возникают ошеломляющие новизной архитектуры здания магазинов, гостиниц, ресторанов, причудливых особняков. Растет численность населения. В жизни горожан становятся обыденными электрические трамваи, автомобили, лифты и прочие новшества наступающего века. С грустью воспринимают многие москвичи эти изменения. Они не хотят расста-

А.К. Саврасов. Фото П. П. Павлова. 1891—1895. Собр. О. Б. Павлова

ваться с привычным тихим и уютным городом, их пугают радикальные перемены. Осознавая неизбежность утраты традиционного облика города и желая сохранить его в памяти, любители московской старины — исследователи и общественные деятели вели активную работу по изучению истории, археологии и архитектуры Москвы и проводили сбор памятников материальной культуры и архивных документов. Огромную роль в этом начинании сыграло Императорское Московское археологическое общество, его Комиссия «Старая Москва» и библиотека имени И.Е. Забелина. Эти организации мечтали о создании специального музея и последовательно комплектовали его будущие фонды. Одна из поста-

16

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Боровицкие ворота Московского Кремля. Фото П. П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова

Спасская башня, за кремлевской стеной виды купола Вознесенского монастыря и Ивана Великого. Открытка нач. XX в. Фото П. П. Павлова. Собр. А. С. Федотова

Водонапорные башни у Крестовской заставы. Фото П. П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова

вленных ими задач заключалась в фотодокументировании старой столицы. Для этого Городская дума в лице городского головы Н.И. Гучкова и отдельных ее депутатов выделила специальные средства, а Московское археологическое общество разработало целую программу фотосъемок и привлекло для ее осуществления лучших фотографов. Среди них был и Павлов, который, как истинный профессионал и патриот города, где жил и работал, не мог остаться в стороне от этого начинания. В 1900-е гг. Петр Петрович осуществил масштабную съемку Москвы — ее площадей и улиц, архитектурных ансамблей и памятников, сцен московской городской жизни. Еще ранее, в 1880-е гг., когда он служил в фирме «Шерер, Набгольц и К°», ее владельцы А. Мей и М. Шиндлер по заказу известного своей благотворительной деятельностью купца Н.А. Найденова, председателя биржевого комитета, осуществили съемку старой столицы и издали ряд альбомов фототипий: «Соборы, монастыри и церкви», «Виды некоторых городских мест-

ностей, храмов, примечательных зданий и других сооружений» и прочие. Был ли Павлов участником этой работы? Неизвестно, ясно лишь, что не мог не быть ее очевидцем. Спустя время он сумел проявить подлинное творческое начало и создать собственный образ Москвы. Его видовые произведения можно разделить на две группы. Первая — классический образец трезвой деловой съемки зрелого и опытного мастера. Сюда следует отнести прежде всего фотографии, выполненные в содружестве с Московским археологическим обществом, которое давало разрешение на проведение в Москве и Московской губернии съемок и определяло стоящую перед фотографом задачу. Под руководством реставраторов и архитекторов Павлов фиксировал внешний вид архитектурных объектов, их интерьеры, предметы церковного убранства, иконостасы и иконы. Кроме того, он выполнял отдельные заказы московских властей. Например, альбом снимков зданий, принадлежавших московскому общественному управлению, состоящий из более двухсот изображений не только старых, но и новых построек, а также серии, посвященные училищу Святой Екатерины, Долгоруковскому ремесленному училищу, московским работным домам, больницам, и прочие.

Москва и москвичи в будни и праздники

17

Вторая часть творческого наследия Павлова — видовые фотографии, выполненные в жанре художественной светописи. Эта работа проводилась не по заказу, а по велению души. Наряду с произведениями, отличающимися картинностью и даже эпическим характером, в этой группе встречаются и сцены, воспроизведенные как бы в сиюминутности и случайности быстротекущего времени. Фотографа интересует прежде всего старая Москва — величественная первопрестольная, ее самобытный облик, обаяние старины, неповторимый дух городской жизни. Особенно поражают павловские панорамы: вид на Москву с юго-западной стороны, с Поклонной и Воробьевых гор. Фотограф стремится включить в кадр максимально большую часть городского пространства. Глядя на «Вид на Москву и памятник императору Александру II с колокольни Ивана Великого», невольно вспоминаешь слова норвежского писателя Кнута Гамсуна: «Я видел прекрасные города, Прага и Будапешт, по-моему, очень красивы, но Москва — это сказочный город... когда на всех колокольнях звонят колокола, кажется, будто над этим миллионным городом содрогается воздух. С Кремлевского холма открывается великолепный вид. Я и представить себе не мог, что на земле есть такой город: куда ни глянь, повсюду зеленые, красные и золотые шпили и купола... Это золото и небесная синь затмевают все, что могло нарисовать мое воображение. Мы стоим у памятника императору Александру II и, опершись о перила, смотрим окрест, нам сейчас не до разговоров, и глаза наши невольно увлажняются»4.

Еще в 1912—1913 гг. «государственный крестьянин Павлов», так значился он во всех официальных бумагах, становится землевладельцем — приобретает сельцо Анашкино близ деревни Хомяки Верейского уезда Московской губернии, состоящее из жилых и хозяйственных построек с прилегающими огородами, садами, лугами, лесом. Повидимому, он предполагал со временем обосноваться здесь на постоянное проживание. В 1914 г. Павлов расторгает с Вятской епархией договор об аренде дома Вятского подворья на Мясницкой и в следующем году обосновывается по новому адресу: Петровка, дом 28. Когда-то неподалеку, в Кузнецком переулке, он начинал свою профессиональную карьеру в фирме «Шерер,

В Кремле фотографом была осуществлена грандиозная съемка. С большим мастерством запечатлел он памятники древнего зодчества, предполагая, по-видимому, издать отдельную серию, посвященную этой святыне русской национальной культуры. Кстати, располагая правом на съемку в Кремле, Павлов запечатлел некоторые исторические события, в том числе открытие памятника Александру II в 1898 г., а также празднование 300-летия Дома Романовых в 1913 г. Фотографии Москвы выполнены Павловым с теплотой и любовью. Они обнаруживают в авторе знатока и ценителя исторического прошлого города, его умение выбрать, казалось бы, единственно верную точку съемки, выхватить из бурлящей жизни интересный сюжет. Введенные в кадр типажи поданы им с симпатией, а порой и с оттенком юмора, что делает картинку живой и обаятельной. Человек, долго и старательно устанавливающий громоздкую фотокамеру на улице Москвы, колдующий над огромными (50x40 см) стеклянными негативами... Что думали о нем прохожие? О чем думал сам фотограф? Понимал ли во всей полноте, какой бесценный материал создает для будущих поколений? Съемки Москвы были прерваны с началом первой мировой войны. Тогда же закончился период по-настоящему активной деятельности фотографа.

Фото П. П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова

Красная площадь с храмом Василия Блаженного. Набгольц и К». Этот район Москвы всегда являлся центром фотографической жизни. На Кузнецком мосту перед первой мировой войной находились такие знаменитые портретные салоны, как «Паола» Н.И. Свищева, «Мебиус» Ю.А. Рихтера, а также ателье К.А. Фишера, Э.С. Бенделя; в помещении пассажа Джамгаровых располагалось Русское фотографическое общество. Улица Петровка тоже почти сплошь была заселена фотографами или лицами, причастными к фотографическому делу: в доме 5 находился самый известный магазин розничной торговли «Иосиф Покорный», в доме 13 накануне революции открылся художественный салон «Элизабет», в доме 15 располагалось акционерное общество «Кодак», в доме 23 — фотографическая мастерская и магазин «Фотос» И.А. Алексеева, рядом, в доме 25, — ателье «Оптиц» Д. Карелина. Семья Павловых проживала в доме 27, а напротив, рядом с Высокопетровским монастырем, находилось ателье. В этот период делами фотографической фирмы занимался Михаил Петрович, сын фотографа, освоивший профессию под руководством отца. Кстати, еще ранее Петр Петрович обучил фотографическому ремеслу своего младшего брата Ефима, который долгое время работал в его фирме, а затем открыл собственное ателье на Арбате.

18

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Н.И. Свищев вспоминал, что Михаил был одним из организаторов 1-го Всероссийского общества фотографов-профессионалов Москвы и входил в его правление. После Октябрьского переворота в 1922— 1924 гг. фирма еще продолжала работать. В 1924 г. Петр Петрович скончался и был похоронен у деревни Хомяки близ местной церкви. Согласно декрету от 17 мая 1925 г. все фотографы были отнесены к разряду кустарей и ремесленников и для разрешения на дальнейшую деятельность подлежали перерегистрации. Прошел ли Михаил Петрович такую регистрацию — неизвестно. В адресных книгах Москвы в дальнейшие годы это фотографическое ателье не упоминается. Трудно представить, какое количество снимков было выполнено Павловым и сотрудниками его ателье за долгие годы работы. Заказные портреты собирались москвичами в семейные альбомы, видовые произведения, театральные композиции, разнообразные по содержанию открытки продавались в магазинах художественной продукции, документальный материал иллюстрировал «Труды Комиссии по сохранению древних памятников Императорского Московского археологического общества» и пополнял архив этой организации.

Фотографу повезло: его творческое наследие сохранилось до наших дней в достаточно полном объеме в крупнейших собраниях страны — Государственном Историческом музее, Государственном Эрмитаже, Государственном Центральном театральном музее им. А.А. Бахрушина, в музеях МХАТ, Истории города Москвы, Российской Государственной библиотеки и др. Долгое время никто не знал о существовании уникальной коллекции О.Б. Павлова — внука фотографа, художника по профессии. В его домашнем архиве не только семейные портреты, но и авторские негативы — чудом сохранившиеся хрупкие стеклянные пластины с изображениями старой Москвы. При жизни Петра Петровича только часть из них была выпущена в виде открыток и серии фототипий. Наследие фотографа еще раз подтверждает, казалось бы, простую истину, высказанную когда-то И.И. Мечниковым: «Если систематически закреплять при помощи фотографического аппарата всю проходящую мимо нас жизнь, то получится в результате бесконечно длинная полоса изображений прошлого. А прошлое, чем дальше оно отходит, тем делается для нас дороже»5.

1 Книппер-Чехова О.Л. Воспоминания, статьи, письма. М., 1972. Т. 1. С. 49. 2 Художественно-общедоступный театр. Отчет о деятельности за 1-й год (14 июня 1898 г. - 28 февраля 1899 г.). М., 1899. С. 47

3 Музей МХАТ. Архив А.А. Санина. Кн.пост. 5323/942. 4 Гамсун К. В сказочном царстве. М., 1993. С. 15. 5 Фотографические новости. СПб., 1909. № 7. С. ПО.

Т. Г. Сабурова

Московская архитектура на фотографиях 1890—1910-х гг. Фотография в конце XIX в. прочно вошла в жизнь и быт людей: с одной стороны, она стала применяться в различных областях науки, с другой — утвердилась в качестве нового вида искусства. На стыке научной и художественной фотографии сложился жанр архитектурной фотографии. В России он оформился в 1880-е гг. стараниями фотографов-профессионалов, наиболее известными среди которых были И.Ф. Барщевский и представители фирмы «Шерер, Набгольц и К». Императорское Московское археологическое общество (МАО) среди своих разнообразных занятий уделяло много внимания изучению русской архитектуры. Историки архитектуры постоянно приглашали к работе фотографов-профессионалов, нередко фотографировали сами, достигая при этом уровня подлинного мастерства. В 1894 г. ведущие фотографы Москвы объединились в Русское фотографическое общество (РФО). Председателем РФО с 1897 по 1907 г. был Карл Фишер. Он работал в различных жанрах, в том числе занимался и архитектурной съемкой, — известен его снимок старого фасада Третьяковской галереи. В 1905 г. члены МАО предложили К.А. Фишеру осуществить фиксационную съемку раскопок в Архангельском соборе Московского Кремля. Фишер провел съемку

с присущим ему высоким качеством и создал из сугубо прикладных фотографий выразительные художественные снимки. Фотографом широкого профиля был и Михаил Павлович Волков. Среди его архитектурных работ особое место занимает серия видов Крутицкого подворья, сделанная в 1900 г. под руководством художника В.А. Плотникова. В этой серии, наряду с прекрасными по композиции, но традиционными снимками, имеются интересные ракурсные фото, предвосхитившие искания 1920-х гг. По заданию МАО неоднократно работали мастера фотографического ателье П.П. Павлова. Они запечатлели многие московские памятники, археологические и реставрационные работы в Кремле, интерьеры дома Леонтьева в Гранатном переулке и дачи Стриганова на Золоторожской улице и многое другое. Много лет сотрудничал с историками архитектуры московский фотограф Н.Н. Ушаков. Среди его работ можно выделить снимки Московского университета, дома Талызина, дома Третьякова и другие. По просьбе МАО он выезжал в Смоленск для съемок раскопок древних церквей и в Чернигов, где присутствовал на Археологическом съезде и снимал усадьбы Черниговской губернии. Одной из последних

Москва и москвичи в будни и праздники

19

Новоспасский монастырь. Фото нач. XX в. ЦГАКФФД

Вход в усыпальницу бояр Романовых в Новоспасском монастыре. Арх. СУ. Соловьев. 1900-1902

сыпальница бояр Романовых в подклете собора Спаса Преображения Новоспасского монастыря. Фото П. П. Павлова. Нач. XX в. ГНИМА

Беседка в Нескучном саду. Фото. Берлюкова. Нач. XX в. ГНИМА

Дом Третьяковых и .1\лнецком пер. Фото Н.Н. Ушакова. 1920-1921. ГНИМА

20

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Открытие памятника императору Александру 111 перед храмом Христа Спасителя. 30.5.1912. ЦГАКФФД

работ Н.Н. Ушакова стала съемка реставрации Кремля в 1918-1922 гг. Плодотворно сотрудничал с МАО фотограф И.Н. Александров-старший «младшим» принято называть А.А. Александрова — выдающегося фотографа архитектуры 2-й половины XX в. В 1890-1900-е гг. он снимал центральные улицы, Красную площадь, Кремль, другие известные постройки, с 1894 по 1906 г. состоял членом РФО. И.Н. Александров работал не только с исследователями, но и с практикующими архитекторами, в частности с Ф.О. Шехтелем, для которого он снимал только что построенные здания Ярославского вокзала, Боярского двора, особняка С. Морозова и другие. С МАО и строящими архитекторами работал также выдающийся мастер Реклама московского фотографа архитектурной фотограОтто Ренара, помещавшаяся на фии Павел Васильевич эборотной стороне фотокарточек. Орлов. Для МАО он сниОк. 1897. Собр. Л.И. Кушариной мал виды Москвы, самым удачным из которых можно считать вид из-под арки Кокоревского подворья; для архитектора И.И. Рерберга — построенные последним Киевский вокзал, Елизаветинскую гимназию, дом Урусовой, усадьбу Кротаевой. Фотоработы П.В. Орлова (особенно виды усадьбы) стилистиОткрытие памятника императору Александру III перед храмом Христа Спасителя. Скульптор A.M. Опекушин. 30.5.1912. ЦГАКФФД Почетные гости на открытии памятника императору Александру III. 30.5.1912. ЦГАКФФД Николай II в Московском Кремле во время смотра Московского учебного округа. 23.8.1912. ЦГАКФФД

Москва и москвичи в будни и праздники

Николай II выезжает из Воскресенских ворот во время смотра Московского учебного округа. 23.8.1912. ЦГАКФФД

Посещение Николаем II Московской городской думы во время смотра Московского учебного округа. 23.8.1912. ЦГАКФФД

Торжественный въезд в Москву Николая II во время празднования 300-летия Дома Романовых. 24.5.1913. ЦГАКФФД

21

22

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Открытие памятника Александру II. Фото П.П. Павлова. 16.8.1898. ГИМ

Николай II, Александра Федоровна и наследник Алексей в Московском Кремле во время празднования 300-летия Дома Романовых. 25.5.1913. ЦГАКФФД

Церковь Смоленской иконы Богородицы при Убежище в память священного коронования Их Императорских Величеств в 1896 г. на Ермаковской ул. Арх. А.Ф. Мейснер. 1910

Москва и москвичи в будни и праздники

Романовская больница с церковью св. Михаила Малеина. «27 декабря 1913 г. торжественно освящена новая больница Покровской общины в память 300-летия Дома Романовых. Больница устроена на 60 кроватей и обошлась в 250 000 рублей. Она предназначена для хирургических и терапевтических больных» (Искра. 1914. № 1. С. 7). Фото А.А. Захарченко

Обелиск в память 300-летия царствования Дома Романовых в Александровском саду Кремля. Арх. С.А. Власьев. 1913 Н.А. Андреев. Проект памятника патриарху Гермогену и архимандриту Дионисию. 1913

23

24

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Корпус с церковью св. князя Владимира и преподобной Марии Египетской в Спиридоновском доме Братолюбивого общества (Протопоповский пер.) Арх. И.П. Машков. 1909. Фото А.А. Захарченко

Квартира директора Казенной палаты в бывшем доме Заиконоспасский монастырь А.Д. Талызина на Воздвиженке. на Никольской улице. Фото Н.Н. Ушакова. 1911. ГНИМА Фото К.А. Фишера. Нач. XX в. Г НИМ

А

Москва и москвичи в будни и праздники чески близки творчеству художников «Мира искусствам являются одной из вершин жанра архитектурной фотографии. Продолжительным и плодотворным было сотрудничество Орлова с М. Сахаровым, которое продолжалось и в 1920-е гг. Заслуживают упоминания снимки неизвестного фотографа, запечатлевшие здание сберегательной кассы в Рахмановском переулке и Купеческого клуба, выстроенные И.А. Ивановым-Шицем. Его фотографии прекрасно передали облик зданий и замысел архитектора. С архитектором И.С. Кузнецовым в Иосифо-Волоколамском монастыре работал фотограф П.К. Остроумов. Им был создан изумительный по качеству изображения и художественной выразительности фотоальбом монастырских видов. Некоторые архитекторы и исследователи архитектуры сами становились первоклассными фотографами. Интересная любительская коллекция стереопар осталась от И.С. Кузнецова. Другой архитектор — А.А. Иванов-Терентьев в 1900— 1910-е гг. одновременно работал как архитекторпрактик, как исследователь и как фотограф. Он снимал Москву, выезжал в другие города,

25

в частности, в 1909 г. по заданию МАО ездил в Новгород и Псков для изучения и фотофиксации памятников архитектуры, а в 1920-е гг. стал профессиональным фотографом. Исследователям московской старины хорошо известны фотоальбомы Э.В. Готье-Дюфайе, хранящиеся в Российской государственной библиотеке, но мало кто знает, что большинство негативов к этим альбомам находится в Музее архитектуры. Эмилий Владимирович Готье-Дюфайе был членом МАО и товарищем председателя Комиссии по изучению старой Москвы, он принял участие в фотоконкурсе «Старая Москва», для которого и выполнил съемки в 1910—1912 гг. Все упомянутые выше негативы и фотографии бережно хранятся в фототеке Государственного Научно-исследовательского музея архитектуры (ГНИМА) в Москве, они помогают архитекторам, реставраторам и краеведам в изучении и воссоздании облика старой Москвы. Автор благодарит А.П. Попова за ценные дополнения и уточнения при составлении списка фотографов. М. Г. Рогозина

Приложение список

ФОТОГРАФОВ, ЗАПЕЧАТЛЕВШИХ АРХИТЕКТУРНЫЙ ОБЛИК МОСКВЫ 1890-1910-х гг. (по собранию ГНИМА им. А. В. Щусева) Александров Иван Николаевич, сведения с 1892 по 1918 г., фотограф-профессионал, член РФО с 1894 по 1906(?) г., сотрудничал с МАО, архитектором Ф.О. Шехтелем и искусствоведом И.Э. Грабарем, негативы и авторские фотографии. Бергенгрин Эк., сведений не имеется, фотографпрофессионал (?), авторская фотография. Берлюков, сведений не имеется, фотограф, возможно, только печатник, негативы и авторские фотографии построек В.И. Баженова и М.Ф. Казакова. Бобров, сведений не имеется, авторская фотография. Виноградов Николай Дмитриевич (1885—1980), заслуженный деятель искусств, архитектор, реставратор, коллекционер фотографий, фотограф-любитель, коллекция негативов и авторские фотографии. Волков Михаил Павлович, сведения 1890—1900 гг., фотограф-профессионал, член РФО с 1897 г., серия авторских фотографий по Крутицкому подворью под руководством архитектора-художника В.А. Плотникова. Глазунов Александр Александрович, сведений нет, авторская фотография. Готье-Дюфайе Эмилий Владимирович (1863—после 1915), историк, краевед, член МАО, товарищ председателя Комиссии по изучению старой Москвы, фотограф-любитель, член РФО с 1913 г., негативы. Гунст Анатолий Оттович (1858—1919), архитектор, фотограф-любитель, член РФО с 1900 г., авторские фотографии. Гусев Евгений Петрович, сведения 1900—1910 гг., врач, штабс-капитан, фотограф-любитель, член РФО с 1908 г., председатель РФО в 1911 — 1914 гг., негативы.

Дудин Василий Сергеевич, фотограф-профессионал, член РФО в 1895—1910 гг., авторская фотография. Иванов-Терентьев Александр Александрович, сведения с 1900 по сер. 1930 г., инженер-строитель, архитектор, фотограф-профессионал, член МАО, член РФО с 1909 по 1918 г., товарищ председателя РФО, авторские фотографии. Князев Яков Гаврилович, фотограф-профессионал, член РФО в 1904—1906 гг., работал с архитектором И.А. Ивановым-Шицем, авторские фотографии Купеческого клуба. Красовский Михаил Витольдович (1874—1939), архитектор, историк архитектуры, коллекционер, фотограф-любитель^), коллекция фотофафий. Кузнецов Иван Сергеевич (1867—1942), архитектор, фотограф -любитель, негативы, авторские фотографии 1900—1920 гг. Ладов А.В., петербургский фотограф-профессионал, авторские фотографии Китайгородской стены 1918—1919 гг. Мазурин Алексей Сергеевич (1846—после 1914), директор Реутовской мануфактуры, фотограф, один из учредителей РФО, член РФО с 1894 г., авторские фотографии. Мамуровский Анатолий Георгиевич (1857—1920), врач Голицынской больницы, фотограф-любитель, авторские фотографии больниц. Орлов Павел Васильевич, умер после 1929 г., фотограф-профессионал, соавтор М.А. Сахарова, член РФО с 1897 г., МАО и с архитектором И.И. Рербергом, негативы, авторские фотофафий. Остроумов Павел Константинович, умер после 1914 г., фотограф-профессионал, член РФО с 1895 г., сотрудничал с архитекторами И.С. Кузнецовым и А.В. Щусевым, авторские фотофафий. Остроухое Илья Семенович (1858—1929), художник-передвижник, коллекционер и реставратор древнерусской иконописи, фотограф-любитель, авторские фотофафий икон 1905 г.

26

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Павлов Петр Петрович (1860—1924), фотографпрофессионал, владелец фотографической и фототипической мастерских, член РФО с 1894 г., сотрудничал с МАО, авторские фотографии. Рерберг Иван Иванович (1869—1932), военный инженер, архитектор, фотограф-любитель, негативы.

Ушаков

Николай

Николаевич

(1868—после

граф-профессионал, член РФО с 1896 г., работал в соавторстве с П.В. Орловым, авторские фотографии. Симонов Е.М., фотограф-профессионал, серия авторских фотографий строительства Верхних торговых рядов (1889-1893 гг.). Соболев Николай Николаевич (1874—1966), доктор искусствоведения, профессор, фотограф-любитель, член РФО в 1897—1914 гг., коллекция негативов.

1922), фотограф-профессионал, член РФО с 1901 г., сотрудничал с МАО. негативы, авторские фотографии. Фишер Карл Андреевич (1850—после 1911), фотограф -профессионал, член РФО с 1894 г., председатель РФО в 1897—1907 гг., сотрудничал с МАО, авторские фотографии. Щербатов Николай Сергеевич (1853—1929), князь, директор Исторического музея, археолог, архитектор-реставратор, фотограф-любитель, учредитель, президент РОЛФ, авторские фотографии. Эйхейвальд Александр Федорович, художник, фотограф-профессионал, член РФО с 1896 г., авторские фотографии.

Чудов монастырь в Московском Кремле. Открытка нач. XX в.

Кремлевская стена и Васильевская площадь. Открытка нач. XX в. Собр. А. С. Федотова

Сахаров Михаил Алексеевич (1871 — 1961), ф о т о -

Тверская улица. Справа вдалеке Саввинское подворье. Фото Э.В. Готье-Дюфайье. Нач. XX в. ГНИМА

Москва и москвичи в будни и праздники

Особняк Н.В. Игумнова на Якиманке. Арх. Н.И. Поздеев. 1888—1893. Фото А.А. Захарченко

Лверь в апартаменты второго этажа особняка Н.В. Игумнова. Фото А.В. Викторова

Доходный дом архитектора М.А. Исакова в Ружейном пер. 1914. Фото А.А. Захарченко

27

28

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Саввинское подворье. Майоликовая облицовка главного фасада. Фото А.А. Захарченко.

И.С. Кузнецов. Эскиз майоликового фриза Саввинского подворья. Акварель. 12.11.1903. ГНИМА

Подворье Саввино-Сторожевского монастыря (Саввинское) на Тверской ул. Арх. И.С. Кузнецов. 1905—1907. Фото А.А. Захарченко

Саввинское подворье. Левая башня. Фото АЛ. Захарченко

30

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Николай Михайлович Щапов: инженер и фотограф (1881-1960) Н.М. Щапов родился в Москве в семье служащего торговой фирмы, окончил Московскую Практическую академию коммерческих наук и Императорское Московское техническое училище (ИМТУ) (1906), став инженером-конструктором по использованию водной энергии. В студенческие годы он совершил поездки на Украину — на родину Гоголя и по днепровским порогам, на Соловки, в Австрию, Германию, во Францию и в Англию. После окончания ИМТУ слушал лекции в высших технических училищах

Н.М. Щапов за ужином в своем доме на Новой Басманной ул. 17.10.1908. Фото из фонда Н. М. Щапова. ЦМАДСН

Дармштадта и Цюриха, проходил стажировку на заводах Германии. В России работал инженером в Московской оросительной компании по проектированию Ферганского канала и организации орошения Ферганы, совершил поездку в Египет для изучения организации там орошения. В 1913—1916 гг. Н.М. Щапов — гласный Московской городской думы. С 1914 г. он преподаватель ИМТУ, организатор и владелец книжного магазина и издательства «Сила» (1915—1918), после Октября — профессор вузов и исследователь гидротехнических сооружений и гидротурбин в московских НИИ, доктор технических наук, лауреат Государственной премии. Фотографии Н.М. Щапова относятся к 1896—1914 гг. и связаны с его деятельностью и поездками. Московские фотографии показыва1 Щапов Н.М. Вдоль Ярославской железной дороги. Путеводитель с картой. Изд. автора., М., 1925. 2 Щапов Н.М. Семейная история и воспоминания. Главы из

ют предреволюционную Москву в различных ракурсах. Это прежде всего известные московские здания, памятники, церкви, такие, как Красные ворота, церковь Богоявления в Елохове, Малый театр после пожара 1914 г., Царь-колокол и Царь-пушка с солдатами-охранниками в Кремле и другие. Далее, это московские дома и дворы (Московская Практическая академия и дом Карзинкиных на Покровском бульваре, дом 17 на Новой Басманной и его интерьеры, другие дома), Сокольники, Петровско-Разумовское, ПогонноЛосиный остров, не сохранившееся Ново-Алексеевское кладбище, паровой трамвай и ресторан Крынкина на Воробьевых горах, вид на Москву с Воробьевых гор. Далее, это бытовые московские сценки (катание яиц на Пасху, варка варенья, пожарная техника на московских улицах, мобилизация 1914 г. и др.). Наконец, это подмосковные дачные местности и усадьбы: Болшево, Большие и Малые Мытищи, Тайнинское, Перловка, усадьба в Подсолнечном, на берегу озера Сенеж и пр. В 1925 г. Н.М. Щапов подготовил и издал путеводитель по Ярославской железной дороге от Москвы до Хотькова, написанный на основе многолетнего знакомства с этими местами1. В него включены и материалы по Москве: о Каланчевской площади и здании Ярославского вокзала, Крестовской заставе и башнях, Сокольниках, реке Яузе, Погонно-Лосином острове, Окружной железной дороге, об усадьбах Медведково, Леоново, Свиблово, вошедших ныне в состав Москвы, и др. Воспоминания Н.М. Щапова (рукописи книг «Семейная история и воспоминания» и «Пути моей жизни около воды и около книги») писались во время летних отпусков отдельными главами начиная с 1920-х гг. Они охватывают время с детских лет и до 1914 г., в дальнейшем отдельные главы — до 1943 г. Опубликованная их часть рисует быт московской семьи 1880-х гг.: жизнь на Немецкой улице, переезд на дачу в Сокольники и дачный быт, подготовка к школе, прислуга в доме, ее жизнь и обязанности, поездка в Троице-Сергиеву лавру2. Фотонегативы Н.М. Щапова хранятся в Центральном московском архиве документов на специальных носителях, архивные материалы — частично в отделе рукописей РГБ, большая часть — в его семье. Пишущая машинка Н.М., его гидравлические и геодезические приборы подарены Политехническому музею. Николай Михайлович похоронен в Москве на Введенском кладбище. Я. Н. Щапов. книги (с фотографиями) // Московский журнал. 1992. № 5. С. 24-30; № 7. С. 9-14.

Москва и москвичи в будни и праздники

Злл на Москву с Воробьевых гор. Фото Н.М. Щапова. 24.5.1899. ЦМАДСН

Вид на запад из окна Практической академии. Фото Н.М. Щапова. 24.3.1899. ЦМАДСН

31

32

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ШЯГЛПП 1НШ11М1

Красные ворота. Фото Н.М. Щапова. 5.10.1902. ЦМАДСН Цветники перед Большим театром. Фото Н.М. Щапова. 14.8.1911. ЦМАДСН Вербное воскресенье на Красной площади. Фото Н.М. Щапова. 6.4.1902. ЦМАДСН Часовой и дворцовый гренадер в Московском Кремле. Фото Н.М. Щапова. 11.2.1901. ЦМАДСН

Москва и москвичи в будни и праздники

1I I МIИ]IIIIII

Вил из окна Практической академии на Воспитательный дом и храм Христа Спасителя. Фото Н.М. Щапова. 26.3.1899. ЦМАДСН

33

I I I i i I i i I I I I I | | I I I it I I I

Автомобиль перед домом Нечаева на Пятницкой ул. Фото Н.М. Щапова. 20.4.1914. ЦМАДСН

34

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Н.М. Щапов с фотоаппаратом. Фото из фонда Н.М. Щапова. 29.6.1902. ЦМЛДСН М.К.. Щапова (мать Н.М. Щапова) в саду дома на Новой Басманной ул. Фото Н.М. Щапова. 18.9.1899. ЦМАДСН Дом Щаповых на Новой Басманной ул. Фото Н.М. Щапова. 27.2.1902. ЦМАДСН Вид на Новую Басманную ул. с балкона дома Щаповых. Фото Н.М. Щапова. 13.8.1911. ЦМАДСН Семья Щаповых на даче в Перловке. Фото Н.М. Щапова. 25.5.1898. ЦМАДСН

Москва и москвичи в будни и праздники

Могила М.И. Щапова на кладбище Алексеевского монастыря. Фото Н.М. Щапова. 26.5.1900. ЦМАДСН

Миша и Таня Менкели в карнавальных костюмах. Фото Н.М. Щапова. 31.12.1909. ЦМАДСН Маня Менкель во дворе дома Щаповых на Новой Басманной ул. Фото Н.М. Щапова. 9.12.1899. ЦМАДСН

35

36

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Кабинет Н.М. Щапова в доме на Новой Басманной ул. Фото Н.М. Щапова. 25.2.1910. ЦМАДСН

Весенняя чистка и уборка одежды во дворе дома Щаповых на Новой Басманной ул. Фото Н.М. Щапова. 27.4.1899. ЦМАДСН

Детские качели во дворе дома Щаповых на Новой Басманной ул. Фото Н.М. Щапова. 18.4.1905. ЦМАДСН Н.Н. Худяков в своем автомобиле. Фото Н.М. Щапова. 15.8.1909. ЦМАДСН

Лыжники на станции Царицыно. Фото Н.М. Щапова. 3.2.1910. ЦМАДСН

Няня, горничная и кухарка семьи Менкелей на даче в Перловке. Фото Н.М. Щапова. 24.6.1900. ЦМАДСН

Москва и москвичи в будни и праздники

37

Дети, катающие яйца на Пасху, во дворе дома Щаповых на Новой Басманной ул. Фото Н.М. Щапова. 17.4.1913. ЦМАДСН

Дворник семьи Щаповых Василий на даче в Перловке. Фото Н.М. Щапова. 24.6.1900. ЦМАДСН Горничная семьи Щаповых Федосья на даче з Перловке. Фото Н.М. Щапова. 22.8.1897. ЦМАДСН

38

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Сторож Петр за починкой сапог на даче Трониных. Фото Н.М. Щапова. 12.7.1900. ЦМАДСН

Кучер семьи Щаповых Павел на даче в Перловке. Фото Н.М. Щапова. 6.6.1897. ЦМАДСН

Вид с севера на Лизин пруд в Старом Симонове Фото Н.М. Щапова. 9.5.1913. ЦМАДСН

Столешников пер. Н.Г. Петухов у рекламного столба с афишами отпечатанными в типографии Т-ва скоропечатни А.А. Левенсона. Фото Н.М. Щапова. 28.10.1910. ЦМАДСН

Горничная Акулина Егоровна. Фото Н.М. Щапова. 10.7.1898. ЦМАДСН

Москва и москвичи в будни и праздники

39

ОРГАНЫ ГОРОДСКОГО ОБЩЕСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ МОСКВИЧЕЙ (по документам ЦИАМ) Первые органы общественного самоуправления — общие городские и шестигласные думы — появились в Москве в 1786 г. на основании «Жалованной грамоты городам». С 1872 г. в соответствии с новым Городовым положением начали действовать Московская городская дума и ее исполнительный орган Городская управа. К их ведению относились вопросы: управления и городского хозяйства, благоустройства города, развития торговли и промышленности, народного образования, здравоохранения, благотворительности и т.д. Эта многообразная повседневная работа скрупулезно фиксировалась в делопроизводственных документах, которые образовали обширное и незаменимое для историков Москвы собрание — фонд Московской городской думы и Городской управы, который ныне хранится в Центральном историческом архиве Москвы (Ф. 179) и насчитывает около 112 000 единиц хранения. В данной публикации приводятся лишь несколько документов, непосредственно связанных с повседневной жизнью москвичей: от проверки прочности возводимых зданий и борьбы с последствиями стихийных бедствий до контроля качества продаваемых продуктов и поддержания чистоты на улицах. Кстати, часть приводимых распоряжений звучит удивительно современно в условиях нынешней московской жизни — от правил содержания торговых палаток и упорядочения уличной торговли вообще до запрещения служащим Городской управы выступать коммерческими посредниками при заключении казенных подрядов. Вызывает уважение и социальная политика городских властей, направленная на облегчение положения малообеспеченных слоев населения, — это освобождение от налогов простых повозок, телег и т.д., установление бесплатных дней посещения музеев, устройство грелок для людей, вынужденных находиться в сильный мороз на улице, принятие демократичных, даже по сегодняшним меркам, правил приема в начальные училища (в районные приемные комиссии обязательно входили старшие ученики, а по желанию допускались и младшие) и пр. Забота городских властей в начале XX в. о здоровье москвичей и санитарном состоянии города (наряду с проведением водопровода, устройством мостовых, сооружением больниц и приютов) охватывала и такие, казалось бы, третьестепенные вопросы, как производство и торговля

мороженым. Но, лишь пройдя по хорошо отработанной схеме все стадии долгого, тщательного и всестороннего рассмотрения, постановление было принято. Правда, слишком подробное изучение дел приводило к затягиванию в принятии решений, да и сами по себе прекрасно составленные на бумаге распоряжения и реальная жизнь были зачастую довольно далеки друг от друга. И все же не вызывает сомнения, что современным московским властям есть чему поучиться у своих предшественников.

I.

Выписка из журнала Московской городской думы о порядке приема в городские начальные училища № 11 ст. XXI1-260 29 мая 1901 г. Обсуждался доклад Училищной комиссии от 23 апреля 1901 г., за № 89, о порядке приема в городские начальные училища. Постановлено: 1. В изменение и дополнение правил о приеме детей в начальные училища, утвержденных Думою 1, 29 апреля и 2 мая 1886 г., принять следующую редакцию этих правил: §1. Принимать детей в училище, начиная с 8-летнего возраста. §2. При приеме в училище давать преимущество детям лиц, проживающих в Москве не менее двух лет, и кроме того: a) бедных родителей и учащихся в городских начальных училищах, b) безграмотным, c) старшим по возрасту, d) тем, кому было отказано в приеме в предшествовавший год по недостатку мест, e) детям служащих по Городскому управлению при равенстве прочих условий. §3. Наблюдать, чтобы у принимаемых детей была привита оспа, и в случае отсутствия знаков прививки немедленно сообщать об этом училищным врачам для привития оспы с согласия родителей или лиц, их заменяющих. §4. В течение учебного года допускать перевод из одного училища в другое без экзамена детей родителей, переехавших на новую квартиру на расстояние более 1,5 верст от училища, в которое первоначально поступил ребенок.

40

М О С К В А В Н А Ч А Л Е XX В Е К А

Дом Городского начального училища на Девичьем поле. Арх. А.А. Остроградский. 1911 — 1912. Фото Л.А. Захарченко

1. Запись желающих поступить производится во всех начальных училищах города от 10 до 14 августа включительно на карточках согласно приложенному к докладу № 89—1901 г. образцу, причем: а) в п.6 карточки для родившихся в Московской губ. должен быть поставлен вопрос: в каком из уездов этой губернии? б) в случае отказа лица, приведшего ребенка, от ответа на какой-либо из предложенных вопросов об этом обязательно должно быть отмечено на вопросной карточке. 3. Разбираются карточки и решается вопрос о зачислении детей в те или другие школы приемными комиссиями, которые собираются в нескольких пунктах города соответственно разделению его на несколько школьных районов. Размер и границы районов и приемные пункты устанавливаются весною на предварительных совещаниях попечителей и попечительниц при Городской управе. Для мужских и для женских училищ образуются особые районы, совещания и приемные комиссии. 4. В состав приемных комиссий по районам входят, как обязательные члены, старшие учащиеся расположенных в этих районах школ, попечители же и младшие учащиеся принимают участие в работах комиссий, если пожелают. При этом, в случае возникшего в комиссии разногласия, каждая школа пользуется правом одного голоса. 5. Из попечителей и попечительниц каждого района избираются весною на предварительных сове-

щаниях всех попечителей и попечительниц при Городской управе председатели и председательницы приемных комиссий и по одному заместителю и заместительнице к ним для каждого района. В случае неприбытия председателя и его заместителя на приемный пункт в назначенный для приема день их заменяет один из попечителей или, за неимением попечителя, один из учащихся по выбору приемной комиссии. 6. Разбор карточек и зачисление в школы согласно изложенным в докладе № 89 1901 г. указаниям производится 16 и 17 августа в приемных пунктах. 7. В приемных же пунктах производится училищными врачами осмотр детей, о которых при записи возник вопрос, могут ли они быть приняты в виду признаков слабоумия или опасных для окружающих болезней. 8. Для сношений между районами и разбора спорных вопросов 18 и 19 августа происходят при училищном отделении Управы совещания попечителей и попечительниц, состоящие из председателей районных комиссий и представителей от них из числа учащих, по одному от каждой, под председательством члена Управы, заведующего училищным отделением Городской управы. 9. При определении числа мест в младших отделениях нормальным числом признается 50. В случае нужды может быть принято до 5 сверхкомплектных. Исключения составляют Миусские училища имени императора Александра II, в младшие отделения которых может быть допущено до 60 человек.

Москва и москвичи в будни и праздники

41

10. Вышеизложенные правила утвердить в виде опыта на четыре года, с тем чтобы Училищная комиссия весною 1905 г. рассмотрела их вновь и доложила Городской думе. Срок, указанный в пун. 6 вышеозначенного постановления, принять большинством против 1 голоса, пункт 8 — большинством 46 против 38, остальные пункты постановления приняты единогласно. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 1922. Л. 28-29 об. Заверенная копия.

II.

Из отношения директора Румянцевского музея И.В. Цветаева с ответом на запрос Городской управы о количестве платных и бесплатных посетителей музея в 1902—1904 гг. № 494 31 марта 1905 г. В ответ на от 23 марта сего года, за № 15953 имею честь сообщить, что Московский Публичный и Румянцевский музеи открыты ежедневно, за исключением понедельников, двунадесятых праздников, трех первых дней праздника Рождества, Страстной недели, первых трех дней Святой недели и воскресных дней между 15 июня и 15 августа; музеи открыты для обозрения от 11 час. утра до 3 час. дня с 1 октября до 1 марта и от 11 час. утра до 4 час. дня с 1 марта до I октября. В будни за посещение музея взимается плата в 20 коп. с каждого посетителя; по воскресным дням вход бесплатный. Кроме того, бесплатно допускаются все воспитанники и воспитанницы учебных заведений, посещающие музеи в учебно-образовательных экскурсиях, устраиваемых учебными заведениями, а также и нижние чины, являющиеся командами. Года

Платных посетителей

Воскресных бесплатных посетителей

Учебнообразовательных экскурсий

1902

18578

30470

4191

1903

15021

29643

4070

1904

13387

26255

3373

За последние три года число посетителей всех трех категорий выражается следующими цифрами: Низкие, сравнительно, цифры 1904 г. объясняются отчасти начавшимся ремонтом, отчасти тем, что картинная галерея была некоторое время занята складом Ее Императорского Высочества великой княгини Елизаветы Федоровны, отчасти, наконец, тем, что общее внимание было в 1904 г. в значительной мере отвлечено от обычных интересов событиями военного времени. [...] ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2218. Л. 78 об. Типографский экземпляр.

Румянцевский музей (Пашков дом) со стороны внутреннего двора. Фото нач. XX в.

Из доклада № 103 Финансовой комиссии Московской городской думе по вопросу о возмещении Московскому публичному и Румянцевскому музеям из городских средств убытков в связи с расширением бесплатного пропуска посетителей 23 февраля 1906 г. На отношение Городской управы директор музея уведомил, что на содержание Московского публичного и Румянцевского музеев отпускается ежегодно из Государственного казначейства 30 251 руб., за вычетом 2% в пенсии и инвалидный капитал, в том числе отпускаемые Московскою городскою думою 3000 руб. и почетным гражданином К.Т. Солдатенковым 1000 руб. Эта сумма распределяется так: На содержание личного состава 18692 р. 60 к. На наем служителей 3495 р. — к. На содержание, отопление, освещение и ремонт здания 6200 р. — к. На канцелярские материалы и проч. 1863 р. — к. Итого 30250 р. 60 к. При этом директор музея присовокупил, что ежегодно собираемая с платных посетителей музеев сумма до 3000 руб. представляется, по мере поступления, в московское губернское казначейство. Читальный зал открыт ежедневно, кроме воскресных, двунадесятых праздников и вакационного времени (с 15 июня по 15 августа), от 10 час. утра до 8 час. вечера. Другие отделения музеев открыты для занятий в те же дни, но с 11 до 3 час; для обозрения же музеи открыты ежедневно, кроме понедельника, двунадесятых праздников и вакационного времени, от 11 до 3 час. По воскресеньям публика (в количестве 1000 человек) допускается к бесплатному посещению музеев. [...] ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2218. Л. 79 об. Копия. Типографский экземпляр.

42

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Из отношения директора публичного и Румянцевского музеев в Московскую городскую думу с просьбой о возмещении убытков в связи с расширением бесплатного допуска посетителей 26 апреля 1904 г. Уведомляя о вышеизложенном Московскую городскую управу, я почитаю своим долгом присовокупить, что изменение правил впуска посетителей в смысле расширения впуска бесплатного может последовать лишь в том случае, если Городская управа возместит музеям имеющий от этого произойти убыток в специальных средствах музеев, что представляется безусловно необходимым, во-первых, вследствие общей недостаточности сумм, составляющих бюджет музеев, а во-вторых, потому, что пособие, ежегодно ассигнуемое Московской городской думой Московскому публичному и Румянцевскому музеям, не поступает в специальные средства сего учреждения, а составляет ресурс государственного казначейства. Вследствие такого порядка пользующиеся городским пособием Московский Румянцевский и публичный музеи в течение 40 лет не могли приобрести на эту сумму ни одной книги для читального зала, на организацию и содержание которого назначила Московская дума свое ежегодное отчисление в 3000 рублей при самом основании музеев в Москве. [...] Товарищ председатель финансовой комиссии Л. Катуар. Члены комиссии: В. Абрикосов, Н. Щапов, Н Перепелкин. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2218. Л. 77 об. Типографский экземпляр. Отношение директора Румянцевского музея члену Городской управы Г.А. Пузыревскому о невозможности расширения бесплатного доступа посетителей в Московской публичной и Румянцевский музей без выделения городом дополнительных ассигнаций г. Москва 30 января 1906 г. Милостивый государь Георгий Александрович, В ответ на письмо Ваше ко мне почитаю своим долгом уведомить Вас, что мысль о расширении бесплатного доступа посетителей в музеи по некоторым праздничным дням, при условии ассигнования некоторого пособия музеям от города, была встречена Советом вверенного мне учреждения с полным сочувствием. В число тех дней, в которые музеи могут быть открыты для посетителей, Совет музеев включил, за вычетом воскресений, когда посетители без того допускаются бесплатно, все те дни, в которые закрытие музеев не обусловлено утвержденными Министерством народного просвещения правилами, а именно: 28 декабря — 5 января, 7 января, 4 дня масленицы, 19 февраля, среда — суббота Святой недели, 23 апреля, 6, 9, 14, 25 мая, 24, 29 июня, 8, 20, 22, 30 июля, 1, 16, 29, 30 августа, 26 сентября, 1, 5, 17, 21, 22 октября, 14 ноября и 6 декабря.

Ввиду того что обычное платное посещение музеев в эти дни бывает всегда весьма значительным, общая сумма, которую музеи должны потерять при открытии перечисленных дней для бесплатного посещения, доходит приблизительно до 650—700 руб. в год по расчету за три года (1902— 1904; 1905 не принимается в расчет, так как ремонтные работы обусловили продолжительное закрытие музеев в течение этого года.). Вследствие вышеизложенного, а также принимая во внимание ограниченность бюджетов нашего учреждения, Совет музеев постановил, что несмотря на полное принципиальное сочувствие к поднятому вами вопросу, разрешение его в положительном смысле может быть сделано только, если город найдет возможным ассигновать пособие музеям в указанном выше размере. Что же касается вопроса о 3000 рублей, которые город вносит в Государственное казначейство как пособие для содержания читального зала при Румянцевском музее, то последний, не получая фактически этих денег и не имея к ним никакого отношения, лишен возможности возбудить ходатайство об изменении их назначения. Вопрос об этом, казалось бы, мог быть поднят только Московской городской думой. Прошу принять уверение в моем совершенном уважении и преданности. И. Цветаев. Резолюция: «Дать справку». Пометы: «По докладу в Городской управе 3 февраля 1906 г.», «Доклад в Думе об ассигнации 650 руб. на 1907 год». ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2218. Л. 73-74. Подлинник. Выписка из журнала Московской городской думы о выделении дополнительных средств Московскому публичному и Румянцевскому музеям для увеличения числа дней бесплатного выпуска посетителей № 12 ст. XXIV-287 30 мая 1906 г Обсуждался доклад Финансовой Комиссии от 23 февраля 1906 г., за № 103, по вопросу о возмещении Московскому публичному и Румянцевскому музеям из государственных средств убытков, могущих последовать в случае расширения бесплатного впуска посетителей для обозрения собраний музеев. Единогласно постановлено: 1. Представить в установленном порядке ходатайство об изменении порядка выдачи Московским городским общественным управлением ежегодного в 3000 рублей пособия Румянцевскому музею в смысле исключения означенной суммы из общей сметы Министерства народного просвещения и уплаты ее помимо Губернского казначейства непосредственно Управлению Московского публичного и Румянцевского музеев. 2. Уведомить директора Московского публичного и Румянцевского музеев в ответ на отношение его от 26 апреля 1904 г., за № 850, что Московское городское общественное управление

Москва и москвичи в будни и праздники согласно назначить музеям на три года ежегодное дополнительное пособие в размере 650 рублей, с тем чтобы бесплатный впуск посетителей для обозрения коллекций музеев производился помимо воскресных дней еще в течение сорока праздничных дней в году, поименованных в докладе №103 1906 г., и чтобы означенное пособие выдавалось непосредственно Управлению Московского публичного и Румянцевского музеев. 3. Поручить Городской управе по получении соответственных ответов от Министерства внутренних дел и Управления Московского публичного и Румянцевского музеев на постановления Московской городской думы, изложенные в 1 и 2 пунктах заключения по докладу № 103 1906 г., в течение 3 лет вносить в городские сметы расходов по §1Х, ст. 9, лит. Е, 650 руб. как «дополнительное пособие Румянцевскому музею». ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2218. Л. 84-84 об. Типографический экземпляр.

43

Помета-штамп: «Доложено Думе марта 26го дня 1913 г., журн|ал] № 9, ст. L11I—206». ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 3162. Л. 1. Подлинник.

III.

Заявление художника-архитектора И.С. Кузнецова и архитектора В.В. Шервуда в Московскую городскую думу о выработке особых приемов для составления проектов зданий в связи с катастрофами при возведении многоэтажных построек 26 марта 1913 г.1 Ежегодно происходящие катастрофы с вновь строящимися зданиями и самый характер новых многоэтажных построек указывают на необходимость выработки особых приемов для составления проектов зданий и общественного контроля над выполнением их в натуре. Существующие обязательные постановления при проектировании здания регулируют общественную безопасность в пожарном и санитарном устройстве владений; что же касается прочности и устойчивости строений в техническом отношении, в обязательных постановлениях на этот счет нет никаких указаний. Для того, чтобы пополнить этот пробел, надо установить: допускаемые напряжения на грунты, также напряжения материалов в постройках, собственный вес и нагрузки крыш в жилых и торговых помещениях. Обязать к разрешению на постройку здания выше 3 этажей представлять пояснительную записку с расчетными данными устойчивости и прочности проектируемого строения. Последняя катастрофа в доме Л.И. Титова по счастливой случайности протекла без жертв, во тем не менее она особенно ярко указывает на спешную необходимость зашиты интересов общества, и я полагаю, что Московская городская дума поддержит спешность моего предложения, я покорнейше прошу передать настоящее мое заявление в Комиссию организационную и обязательных постановлений для представления Думе соответствующего доклада. Художник-архитектор Ив. Кузнецов, [архитектор] В. Шервуд

Рабочие на строительстве бани в городском работном доме около Харитоньевского пер. Фото Н.М. Щапова. 13.8.1904. ЦМАДСН

Из заявления гласного Думы, академика архитектуры Р.И. Клейна в Московскую городскую думу о порядке организации надзора за соблюдением правил при возведении частных построек. 21 апреля 1913 г.2 История вопроса и его постановка. Городская управа, как мне известно, изготовила для представления Думе доклад об учреждении особого Строительного отдела для возведения городских построек и технического надзора за городскими зданиями. По соображениям, изложенным в том докладе, она пришла к заключению о необходимости обособить функции отдела, заведующего городским строительством, от VI отделения, где должны быть сосредоточены исключительно дела о частных постройках. Не повторяя здесь этих соображений, я хочу сделать попытку подойти к решению вопроса о том, какова должна быть в общих чертах организация надзора за частными постройками. По закону на Городскую управу возлагается утверждение планов и фасадов частных зданий и наблюдение за правильным производством означенных построек. В упомянутом выше докладе вполне выяснено, что при современной постановке технической строительной (архитектурной) части наблюдение за исполнением частными домовладельцами строительных правил почти не осуществляется и вся деятельность Городской управы в частном строительстве ограничивается одною формальною стороною дела, —утверждением планов и фасадов, т.е. исполнением формального требования закона, чтобы представляемые на частные постройки планы и фасады были согласованы с действующими строительными планами.

44

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

О таком ненормальном положении дела лучше всего свидетельствует тот общеизвестный факт, что многие постройки возводятся с значительными отступлениями от утвержденных планов и нередко в тех именно частях, на которые главным образом обращалось внимание при рассмотрении планов и фасадов, как, наприм[ер], устройство лестниц и выходов. Кроме того, требования, обеспечивающие прочность здания, в настоящее время формулируются в самых общих чертах и за отсутствием надзора не выполняются. [...] Поэтому нельзя отрицать того, что главная задача, к осуществлению которой должно стремиться Городское управление в деле надзора за частными постройками, заключается в установлении фактического наблюдения за исполнением домовладельцами выданных им на постройку планов [...] Действующая организация надзора за частными постройками Существующая при VI отделении Управы организация архитектурной части и состоящая из технического архитектурного Совета в составе 6 членов для рассмотрения проектов частных построек и из 18 участковых архитекторов для наблюдения на местах представляется неподготовленной к новой постановке дела надзора за частными постройками. Разделение функций членов Совета и участковых архитекторов находило себе какое-нибудь оправдание, когда надзор за частными постройками во время производства работ отсутствовал и когда городское строительство вместе с техническим надзором за городскими зданиями, выполнялись теми же архитекторами. Теперь же, с изменением порядка в том и другом отношении, в разрешении частных построек, по моему мнению, должны участвовать те самые архитекторы, которые затем будут обязаны наблюдать за производством самих работ по выполнению утвержденных планов, и в этом лежит залог полного успеха дела. [...] [...] Новая организация надзора за частными постройками должна быть направлена к достижению нижеследующих целей: во-первых, чтобы процедура рассмотрения и утверждения проектов на постройки проходила без замедления, для чего все действия архитекторов, не имеющие существенного значения, как, например, проверка планов местности, отменяются; вместе с тем различные отделы Городской управы, в которых сосредоточены необходимые при разрешении построек данные, должны собрать эти данные, чтобы по ним выдавать справки без производства дознаний на местах. В тех же целях домовладельцам может быть предоставлена возможность приступать до получения разрешения к некоторым строительным работам с соблюдением строго определенных условий; во-вторых, чтобы надзор за соблюдением строительных правил во время самого производства строительных работ получил фактическое осуществление, а не ограничивался одною формальною стороною;

и в-третьих, чтобы надзор за возведением частных построек преследовал не одну только цель привлечения виновных в нарушении строительных правил к ответственности, установленной уголовными законами, но он должен быть направлен также и к тому, чтобы всякие нарушения строительных правил по возможности своевременно предупреждались по самому ходу работ. [...] Клейн Помета-штамп: «Доложено Думе апреля 30 дня 1913 г., журн[ал] № 11, ст.» ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 3162. Л. 1, 6 - 7, 8 об. Подлинник.

IV.

Из доклада № 205 Московской городской управы о мероприятиях Городской управы, вызванных ураганом 16 июня 1904 г. 28 августа 1904 г. Пронесшийся 16 июня над Москвою ураган, причинивший так много опустошений и разрушений во владениях частных лиц, общественных и казенных учреждений, нанес значительные повреждения и убытки городскому имуществу, задев на своем всесокрушающем пути некоторые городские здания, сооружения и насаждения. Вступив в город с юго-востока полосою от Проломной заставы до Введенского кладбища и летнего военного госпиталя включительно, ураган прошел в направлении северо-северо-восточном к Сокольникам и на этом пути нанес особенно сильные повреждения двум городским владениям: Лефортовскому полицейскому дому со всеми прилегающими к нему постройками и Сокольничьему 1-му городскому училищу. Из городских сооружений в Лефортовской части пострадали: Госпитальный мост, с которого снесены были с обеих сторон барьеры и тротуары, и на Немецком рынке писсуар, железное строение которого было выворочено вместе с бетонным полом, опрокинуто, поломано и согнуто. На всем этом пространстве от совершенно истребленной Анненгофской рощи до Сокольничьей и в самих Сокольниках было сорвано и разбито 450 уличных фонарей, местами опрокинуты фонарные столбы (в числе 40), а на улицах, обсаженных деревьями, вырвано с корнем или поломано 475 аллейных деревьев разных пород. Особенно сильное опустошение обнаружилось в Сокольничьей роще, где ураган прошел от Камер-Коллежского вала между заставою и Ивановскою улицею до поперечного просека в северо-северо-восточном направлении, а оттуда повернул на северо-северо-запад, прорезав всю рощу на протяжении более 2 1/2 верст полосою разной ширины от 120 до 60 сажен и опрокинув на своем пути молодые, взрослые и старые деревья, в количестве 7189 корней, из коих 5611 хвойных и 1578 лиственных, на площади в 84 десятины. Все эти деревья следует признать вполне погибшими. Но, кроме того, на той же площади ураган при-

Москва и москвичи в будни и праздники гнул и отчасти повредил 4273 молодых дерева из посадок прежних лет: большинство этих деревьев, надо полагать, уцелеет и оправится. Опустошение в Сокольниках началось с первого большого питомника, где частью повалило смерчем, частью примяло и поломало падавшими старыми деревьями 10160 деревьев и кустов. Из них 3387, оцененных в 2030 руб., оказались настолько поврежденными, что их пришлось выкинуть; остальные же 6773 подают надежду на то. что оправятся. [...] Сверх того, в питомнике изломано 75 только что изготовленных для парка скамеек, а в самом парке поломан трельяж на протяжении 173 погонных саж[ен].

45

ревянного навеса; поломан деревянный забор до 60 погонных сажен. Разрешен Городскою управою кредит на работы по исправлению перечисленных повреждений до 500 руб. Сокольническое училище. Уничтожен забор вокруг владения, сорвана крыша с училища и сарая, побиты стекла и поломаны переплеты и двери в здании. Разрешен кредит на работы по исправлению до 4110 руб. Крутицкие казармы. Сорвана крыша, разрушены трубы, разбита часть рам, стекол, выворочено несколько звеньев деревянных заборов. Стоимость исправления потребует расхода до 3000 руб. [...] Лефортовский полицейский дом. Раскрыта крыша, снесена часть стропил, расшатаны укреп-

План Сокольников с указанием участка, пострадавшего от урагана 16 июня 1904 г. ЦИАМ

План Москвы с указанием района, пострадавшего от урагана 16 июня 1904 г. ЦИАМ

По прекращению урагана, который длился всего около 10 минут, было преступлено в тот же день к прочистке [...] [Разрушения и убытки] По городским зданиям. Спасский ассенизационный двор. Раскрыты крыши на зданиях овсяного сарая, деревянной конюшни, казарм рабочих, железной кладовой и де-

ления каланчи, разрушены трубы, ретирад при кузнице снесен до основания, заборы частью повалены, частью сломаны, перебиты в зданиях стекла. Стоимость повреждений выражается в приблизительной сумме до 6500 руб. Ремесленное училище В.А. Морозовой. Снесена часть крыши со стропилами, вентиляционная труба и дымовая труба, пробит потолок, на сарае училища раскрыта крыша, заборы частью опрокинуты, частью сломаны. Стоимость повреждений выражается в приблизительной сумме до 1500 руб. Госпитальная будка. Снесена вся крыша, дымовая труба сломана, сени повреждены, фронтоны с резьбой поломаны. Стоимость

46

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

повреждений выражается в приблизительной сумме до 200 руб. [...] Детская больница Св. Владимира. Наклонен частью забор, побиты в фонаре главного здания стекла. Стоимость повреждений выражается в приблизительной сумме до 70 руб. [...] Весь расход по исправлению зданий в сумме до 17737 руб. отнесен на суммы, ассигнованные на ремонт городских зданий. [...] Ураган повредил и разрушил строения в разных частях города, особенно в районе Лефортовской, Мещанской и Рогожской частей; кроме домовладельцев пострадали от урагана торговцы с ларей, столов и пр., особенно на Немецком рынке, так как бурей разрушило лари, навесы и т.д. и разметало товары; были и несчастные случаи с людьми; наконец, ураган имел своим последствием приостановку работ в некоторых промышленных учреждениях и, следовательно, прекращение заработка для целой группы лиц, живущих только на заработную плату. [...] Заключение: Одобрить мероприятия Городской управы, вызванные разрушительными действиями урагана. 2) Разрешить Городской управе кредит в сумме до 15000 руб. на разработку леса, поваленного в Сокольниках, отнеся расход на ( II сметы текущего года с перечислением в случае надобности соответствующих сумм из ст. 1 § XV. 3) Отнести расход по исправлению повреждений и разрушений в городских зданиях, по Мытищинской и Рублевской станциям и по полям орошения на соответствующие параграфы сметы текущего года. 4) Расход до 3000 руб. на пособия лицам, пострадавшим от урагана, отнести на § X, ст. 6, лит. А. 5) Отнести расход по оказанию помощи домовладельцам на исправление поврежденных ураганом домов в сумме до 20 285 руб. на проценты с ссудного капитала 1834 г. [...] Исполняющий] должность] городского головы И. Лебедев за товарища городской головы В. Григорьев'. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2188. Л. 13-14, 18 об. — 19 об., 22 об. Типографский экземпляр.

Принимая во внимание, что возбужденный упомянутою Думою вопрос мог быть разрешен лишь в порядке законодательном, как общая для всех городских общественных управлений мера, г. министр внутренних дел полученным мною циркуляром предложил передать означенный вопрос на обсуждение городских дум. Уведомляя об этом, имею честь просить Вас, милостивый государь, сделать распоряжение о внесении означенного вопроса на обсуждение Московской городской думы и о постановлении ее по означенному делу мне своевременно представить. и.д. губернатора вице-губернатор [Л.А. Баратынский]. Помета: «Рассмотрено Думою 16 октября». ЦИАМ. Ф.1 79. оп. 21. Д.1 976. Л. 1. Подлинник на бланке: «М.В.Д. Московского губернатора. По канцелярии Губернского по земским и городским делам присутствия».

V.

Городской голова [В.М. Голицын]. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 1976. Л. 5 - 5 об. Отпуск. Роспись.

Предложение московского губернатора московскому городскому голове о внесении на обсуждение Думы вопроса о запрещении городским гласным состоять контрагентами Городского управления г. Москва 3 июля 1901 г. № 1680 Господину и.д. Московского городского головы. Одною из городских дум возбуждено пред Министерством внутренних дел ходатайство о дополнении ст. 106 Городового положения правилом о том, чтобы городские гласные не имели права состоять контрагентами городского управления.

Представление Городской думы о согласии внести в Городовое положение постановление о запрещении городским гласным состоять контрагентами Городского управления 20 октября 1901 г.

№ 1541 Господину московскому губернатору Имею честь представить Вашему превосходительству, что Московской городской думой, по обсуждению в собрании 16-го сего октября предложения Вашего от 3 июля 1901 г., за № 1680, по вопросу о праве городских гласных состоять контрагентами городских управлений, единогласно постановлено: представить г. губернатору, что Московская городская дума 27 февраля 1890 г. постановила «преподать Городской управе к руководству и в последующих случаях к исполнению, что к принятию на себя подрядов по городскому хозяйству не могут быть допускаемы ни лично, ни через своих доверенных как гласные Городской думы, так и служащие в Городском управлении» и что ныне Городская дума, находя этот порядок по местным условиям вполне целесообразным, подтверждает его и признает желательным дополнение 106 ст. Городового положения в указанном смысле.

VI.

Из журнала Московской городской думы по рассмотрению доклада Городской управы от 15 ноября 1903 г., за № 319, о порядке взимания сбора с экипажей, содержимых частными лицами в г. Москве № 21 ст IV—696 27 ноября—2 декабря дня 1903 г. Постановлено: I. Ввести с 1 января 1904 г. сбор в пользу г. Москвы с экипажей, содержимых частными лица-

Москва и москвичи в будни и праздники ми, на основании правил, приложенных к ст. 134 Гор[одового] пол[оложения] Высочайше утвержденного 11 июня 1892 г. II. Взимание этого сбора производить согласно нижеследующих правил: 1. Сбору с экипажей частных лиц подлежат экипажи, за исключением указанных в п. 1 правил, приложенных к ст. 134 Гор[одового] пол[оложения] 1892 г. [1) тем состоящим на государственной службе лицам, которым они присвоены действующими узаконениями, в определенном сими последними числе; 2) иностранным дипломатическим представителям, аккредитованным при Высочайшем дворе, и прочим лицам, входящим в состав посольств и миссий; 3) гене-

Супруги Менкели и Н.М. Щапов в экипаже семьи Щаповых. Фото из фонда Н.М. Щапова. 22.4.1899. ЦМАДСН

ральным консулам, вице-консулам и консульским агентам, состоящим подданными того государства, от которого они назначены, если с сим государством заключена Россией особая, относительно консульских прав, конвенция или же если в нем подобная льгота предоставлена русским консулам; 4) извозчикам и содержателям почтовых станций в том случае, если те или другие лица уплачивают особые в доход города сборы с производимых ими промыслов; 5) лицам, временно пребывающим в городе. Независимо от сего освобождаются от обложения простые экипажи: телеги, дроги, роспуски, сани, дровни, пошевни и т.п.]; кроме того, не подлежат сбору: 1) экипажи, принадлежащие лицам и обществам, занимающимся как изготовлением их, так и торгоатею ими, предназначенные для продажи и при-

47

том не находящиеся в обращении; 2) все колесные экипажи, не имеющие рессор; 3) экипажи, не находящиеся в обращении вследствие полной их к тому негодности. 2. Сбор взимается в следующих размерах за год с экипажа: А) с легковых: с карет, в том числе и с откидных, по 15 руб., с прочих колесных экипажей на резиновых шинах — 15 руб., а на железных — 10 руб.; с зимних экипажей (возки, сани) — 5 руб.; Б) с ломовых колесных экипажей, имеющих рессоры: с карет для развозки товаров — 15 руб.; с прочих экипажей, имеющих рессоры, — 3 руб. Примечание 1. Обложение летних ломовых экипажей обнимает собою и зимние ломовые экипажи, почему последние особому сбору не подлежат. Примечание 2. Экипаж, употребляемый летом (на колесах) и поставленный зимой на санный ход, облагается как колесный экипаж. 3. Сбор вносится не позднее 1 апреля каждого года [...] 7. Число экипажей, подлежащих обложению, приводится в известность посредством ежегодной проверки их в помещениях, в коих они находятся у их владельцев. Порядок этого приведения в известность устанавливается Городскою управою по соглашению с г. начальником полиции. 8. Контроль за правильностью поступления сбора с экипажей в местах нахождения их лежит на обязанности ревизоров городских сборов и может возлагаться Управою и на других агентов Городского управления. 9. Объявления во всеобщее сведение о размере сбора и пени, сроке и месте платежа делаются посредством публикаций за два месяца до срока, назначенного для уплаты сбора. Обложение карет и всех колесных экипажей на резиновых шинах в размере 15 руб.— с экипажа утверждено большинством 50 против 31 голоса, саней — большинством против 22 голосов, ломовых колесных экипажей и карет для развозки товаров в размере 15 руб. — большинством против 9 голосов, остальные пункты постановления приняты единогласно. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2111. Л. 17-18. Заверенная копия.

48

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

VII. Из доклад № 43 Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений по вопросу об изменении ст. 27 обязательных постановлений об извозном промысле и п. «б» ст. 3-й о мерах безопасности и порядка движения по улицам 26 февраля 1901 г. В пункте «б» ст. 27 обязательных постановлений о порядке производства извозного промысла в Москве [изданных в 1892 г.] значилось: «При каждых трех возах или подводах должен находиться по крайней мере один возчик, который обязан безотлучно следовать при первом возе или подводе, держать всегда вожжи

Б.М. Кустодиев. Извозчик за чаем. 1920.

Акварель. Музей-квартира И. И. Бродского

в руках и не идти по тротуару, причем остальные лошади должны быть привязаны к телеге или саням, но не на арканах, а на недоуздках, причем тяжесть перевозимого груза должна соответствовать силе лошади и состоянию пути ее следования». [...] [Изменение пункта «б»] При каждом одном возе или подводе должен находиться один возчик, но для возов или подвод с нижеследующими малоценными грузами: известью, алебастром, мелом, кирпичом, песком, глиной, дровами, камнем, бутом, льдом, снегом, навозом и мусором — может быть один возчик при каждых двух возах или подводах. Возчик обязан безотлучно следовать при первом возе или подводе, держать всегда вожжи в руках и не идти по тротуару, причем вто-

рая лошадь должна быть привязана к телеге или саням, но не на арканах, а на недоуздке или поводке, прикрепленных к гужам или оглоблям, причем тяжесть перевозимого груза должна соответствовать силе лошади и состоянию пути ее следования. Изменение это вступает в силу с 15 апреля 1898 г. Московский губернатор Булыгин. Москва. 1898 г., марта 21 дня.[...| Означенное изменение установлено г. министром внутренних дел в виде переходной меры, с тем чтобы через 2—3 года перейти к порядку, существующему в г. С.-Петербурге, т.е. к требованию иметь при каждой подводе одного возчика. [...] [Прошение извозопромышленников, поданное на имя городского головы]: Около двух лет состоялось постановление г. министра внутренних дел производить извоз при каждой подводе по одному рабочему. Ввиду недостачи рабочей силы приходится выпускать на работу в половинном количестве лошадей, т.е. вместо 30—15 лошадей. Особенно недостача рабочих бывает с Петрова дня, т.е. с 1 июля, по 1 ноября, когда рабочие уходят на полевые работы и возвращаются только в конце октября месяца. Грузы же нового урожая в это время: мука, овес, картофель, капуста, яблоки и другие товары поступают по железным дорогам в увеличенном количестве, вследствие этого подвоз по г. Москве стоит от 3 до 7 коп. пуд, т.е. в два с половиной раза более нормальной цены. При такой увеличенной плате за перевозку товара по условиям годовым, разорительно и тем, которые не имеют годовых условий, также никакой не пользы, так как вместо двух лошадей он выпускает на работу одну лошадь, а потому и нет сомнения, что подвоз товара по г. Москве дойдет до 10 коп. пуд. Кроме сего, и в свободное в рабочих зимнее время хорошие рабочие стараются избегать извозный промысел, даже при увеличенном жалованье, ввиду штрафов полиции по записи значков, которые записываются полицией и не исключая сторожей. Рабочие отказываются платить штраф, полиция требует увольнения их или составляет протоколы о их несостоятельности, и штраф заменяется арестом; из этого вытекают уже два наказания: рабочий сидит, у него вычитаются дни ареста из жалованья, а у нас стоят лошади без рабочих, отчего мы несем убыток или приходится за свой счет платить штраф, следовательно, наказание не достигает цели, так как рабочие виновные остаются в стороне. Вследствие сего покорнейше просим ходатайствовать Ваше Сиятельство: 1) если нельзя разрешить ездить рабочим одному на двух лошадях, как прежде, в течение всего года, то хотя шесть месяцев, т.е. с 1 мая по 1 ноября; 2) упорядочить записку значков действительно только виновных и при записи внушать им, чтобы они знали свою вину; 3) дать возможность рабочим, если он считает себя правым, оправдаться. г. Москва. Марта 1-го дня 1901 г.

Москва и москвичи в будни и праздники [Из заключения Комиссии по составлению обязательных постановлений]: [...] Еще в докладе Комиссии № 40, от 5 марта 1896 г., на основании имевшегося в распоряжении Комиссии статистического материала было выяснено, что в Москве разница между числом ломовых лошадей и числом рабочих при них составляет не менее 5000. Таким образом, введение действующего ныне порядка, основанного на обязательном постановлении, опубликованном 27 марта 1898 г., было равносильно требованию об увеличении в столице числа рабочих при ломовых лошадях сразу на несколько тысяч человек. Годовая цена рабочего этого рода составляет, как известно, 180—200 рублей. Практика жизни ответила на такое требование в одних случаях тем, что часть лошадей стала стоять без работы, отчего спрос на ломовых лошадей не находил себе соответствующего удовлетворения [...] При существовавшем в то же время усилении требований относительно вывозки снега и при ограниченном числе снеговых свалок вышеозначенные обстоятельства неизбежно повели к вздорожанию ломового извоза. Цена на вывозку воза снега поднялась за последние годы в 1 1/2— 2 раза; провозная цена вообще всех грузов возвысилась. При наличности таких условий |...] ввиду возбужденного г. губернатором вопроса о пересмотре действующего порядка, установленного лишь в виде опыта, Комиссия находит своевременным и справедливым возвращение к прежде действовавшему порядку, по которому при каждых трех возах или подводах должен быть по крайней мере один возчик. Председатель Комиссии С. Муромцев4. [...] ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2087. Л. 2 и об., 3, 4, 6 и об. Типографский экземпляр. Из доклада № 191 Комиссии по составлению проектов обязательных для местных жителей постановлений по вопросу о запрещении ломовым извозчикам туго подтягивать у лошадей поводки 17 августа 1904 г. [...] Справки: I. Заявление ст[атского] советника] Папкова [М.И.] на имя московского обер-полицмейстера: «Ваше Превосходительство! В качестве члена Общества покровительства животным решаюсь беспокоить Вас нижеследующей просьбой. В С- Петербурге при запряжке ломовыми извозчиками лошадей был усвоен вредный обычай высоко подтягивать головы лошадей к дуге. Напрягая все свои силы для передвижения тяжестей, всякая лошадь, в силу строения своего тела, должна опускать голову вниз; между тем туго подтянутый поводок, лишая ее этого естественного положения тела при напряжении сил, служит прямо источником мучительства. Даже при свободном движении лошади (без тяжестей) короткий поводок дергает голову лошади при каждом ее шаге. Как Общество покровительства животным, так и полиция долго не могли устранить

49

этой вредной моды у ломовых извозчиков. Наконец приказом С.-Петербургского градоначальника, объявленным в Ведомостях С.-Петербургского градоначальства 25 апреля 1902 г., № 89, во избежание подтягивания туго верхних поводков у ломовых закладок, вменено в обязанность всем ломовым извозчикам: на расстояние не менее одного аршина и 13 вершков от колец уздечки, на верхних поводках, нашить кольцо одинакового диаметра с кольцом дуги, что исключает всякую возможность произвольно подтягивать поводки. Эта вполне целесообразная мера не только устранила мучительство лошадей короткими поводками, но даже выгодна для хозяев, так как

Воз торговца корзинами на мосту у Грибного рынка. Фото Н.М. Щапова. 11.2.1901. ЦМАДСН

при таких условиях лошадь свободно располагает всеми своими силами. Между тем у московских ломовых извозчиков существует еще вредная мода туго подтягивать поводки при закладке лошадей. Иногда головы лошадей так подтянуты, что даже повернуты в сторону (это я лично наблюдал в Москве нынешнею осенью). Докладывая об изложенном, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство не отказать в милостивом распоряжении о воспрещении ломовым извозчикам туго подтягивать у лошадей поводки. При сем представляю № 89 1902 г. Ведомостей С.-Петербургского Градоначальства. Подлинное подписал член Общества покровительства животным статский советник Михаил Николаевич Папков.» Председатель Комиссии С. Муромцев5. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2087. Л. 18 и об. Типографический экземпляр. Из доклада № 306 Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений по ходатайству 91 промышленника ломового извоза в г. Москве, об отмене обязательного постанов-

50

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ления Городской думы, воспрещающего пропускать повод от узды через кольцо дуги 6 ноября 1906 г. 12 июня сего года группа (91) промышленников ломового извоза подала городскому голове следующее прошение: [...] «На практике и по долголетнему опыту нам вполне известно, и мы находим таковое постановление отзывающимся крайне вредно и опасно для лошадей ломового промысла: 1) без подвязанного повода через кольцо в дуге лошади несут всегда низко головы, причем они затягивают себя; 2) лошади при езде побивают хомутом шею и плечи и неизбежно натирают седелкой спину; 3) в случае падения лошади раз-

Сливочница Аксинья из села Измайлово во дворе дома Щаповых на Новой Басманной ул. Фото Н.М. Щапова. 22.4.1899. ЦМАДСН

бивают себе в кровь губы, и часто случается, что выбивают по несколько зубов и 4) по недостатку работников, занятых нагрузкою и выгрузкой товаров, потные лошади летом могут сами напиться воды, а зимой наесться снега, что крайне вредно отзывается на них впоследствии, и все это может быть устранено тем, чтобы повода могли быть подвязываемы в кольцо через дугу. При неисполнении этого постановления полиция налагает на нас штраф в административном порядке. На основании вышеизложенного имеем честь покорнейше просить Вас, по расследовании приведенных доводов, не отказать сделать зависящее распоряжение об отмене § 27, пункта «б», обязательного постановления ломового извоза и о сем уведомить нас, нижеподписавшихся промышленников ломового извоза в Москве. Г. Москва. 1906 г. Июня 12-го дня. [...] 24 октября сего года поступило еще заявление по тому же вопросу [...]: Основанием к настоящему ходатайству находим то, что лошади, идущие с неподвязанными поводами,

свободно располагают движением голов и при малейшей оплошности сопровождающих их извозчиков рвут тару погруженных на передних подводах товаров, каковой у нас в перевозке преимущественно есть сыпучий, как-то: мука, овес, горох, пшено, крупа, рожь и др., но большинство этих случаев происходит при погрузке на подводы и разгрузке с них, когда вся партия извозчиков для успешности в деле работает при какой-нибудь одной подводе. Считая, что подвязанный повод никаких мучений лошади не причиняет, тогда как мы, хозяева, и наши работники имеют от этого вред и большие убытки (мы за порчу грузов отвечаем), надеемся, что настоящее наше ходатайство не останется без внимания и будет уважено и мы все, небогатые люди, будем иметь лишний заработанный рубль. Мая 19-го дня 1906 г.» [...] Соображения. Обязательное постановление, об отмене которого ходатайствуют в настоящее время извозопромышленники, вступило в силу лишь два года тому назад (приговор Городской думы 6 сентября 1904 г. по докладу Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений за № 191). Этот вопрос был тогда всесторонне рассмотрен Комиссией, пользовавшейся также и показаниями сведущих лиц. Все те доводы, которые приводятся просителями в пользу отмены действующего правила, имелись в виду и в то время и признаны были не заслуживающими особенного внимания, так как многие из неудобств, отмечаемых просителями (напр., возможность порчи товара или что потная лошадь напьется воды и т.п.), вполне устранимы при более тщательном надзоре за лошадью; другие же обстоятельства, в особенности вред, получаемый будто бы лошадью при слабой подвязке, представляются прямо неправильными. Напротив, опыт показывает, что при продевании узды через кольцо дуги лошади подвергаются напрасным мучениям, так как они совершенно стеснены в своих движениях. И Комиссия, предлагая Думе свой доклад № 191 1904 г., обосновывала свое нововведение, между прочим, соображениями покровительства животным; она находила совершенно недопустимым и безжалостным практиковавшийся прежде порядок, о восстановлении которого ходатайствуют извозопромышленники. Оставаясь при том же взгляде по настоящему вопросу и ныне и не усматривая в заявлениях просителей каких-либо новых данных, которые заставляли бы изменить действующее постановление, Комиссия признает ходатайство промышленников извозного промысла не заслуживающим удовлетворения. [...] Председатель Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений Н. Шу6 бинский . ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2087. Л. 28-29. Типографский экземпляр.

Москва и москвичи в будни и праздники Выписка из журнала Московской городской думы об отклонении прошения извозопромышленников пропускать повод от узды через кольцо дуги 19-20 декабря 1906 г. № 24 ст. XXXII1-671 Обсуждался доклад Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений от 6 ноября с.г., за ь 306, по ходатайству 91 промышленника ломового извоза в г. Москве, об отмене обязательного постановления Городской думы, воспрещающего пропускать повод от узды через кольцо дуги. Большинством против 1 голоса постановлено: Прошение извозопромышленников об отмене обязательного постановления Городской думы, воспрещающего пропускать повод от узды через кольцо дуги, оставить без последствий. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2087. Л. 33. Заверенная копия.

51

казалось бы более соответствующим цели устройство нефтяных грелок, эксплуатация которых значительно дешевле. Городская управа в настоящее время приступила к устройству таких грелок, о чем и было доведено до сведения Городской думы в собрании 7 сего декабря. Участвовать в устройстве костров Городская управа при всем желании затрудняется ввиду сложности организовать отпуск и учет дров. Если Ваше превосходительство имеет сделать какие-либо указания по этому предмету, то Городская управа готова их принять во внимание. Городской голова [Н.И. Гучков]. Городской секретарь Н. Астров. ЦИАМ. Ф.1 79. Оп.21. Д. 2429. Л. 3. Отпуск.

VIII.

Отношение московского градоначальника городскому голове об устройстве во время морозов на улицах города грелок. 4 декабря 1906 г. № 27499 Ввиду последовавшего представления Вашего о затруднениях для Городской управы к отпуску дров для зажигания в морозы на улицах костров, я со своей стороны нахожу безусловно необходимым в целях человеколюбия устройство на улицах во время морозов грелок, предназначенных для лиц, которые по обязанностям своим должны оставаться долгое время на воздухе, как-то: кучеров, извозчиков и тому подобное, почему покорнейше прошу Ваше Превосходительство сообщить Городской думе в предстоящее 7-го сего декабря чрезвычайное собрание ее о необходимости устройства Городскою управою означенных грелок, впредь же до имеющего состояться постановления Городской думы, прошу Вас сделать распоряжение об отпуске Городскою управою ныне же, временно, материалов отопления для уличных костров. Градоначальник генерал-майор [А.А. Рейнбот]. Помета: «Доложено Думе 7 декабря, жур. .V2 22, ст. X». ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2429. Л. 1 Подлинник. Рукопись на бланке московского градоначальника. Отношение московского головы московскому градоначальнику об устройстве во время морозов на улицах города нефтяных грелок вместо костров не ранее 7 декабря 1906 г.7 №50151 Вследствие предложения от 4 декабря с.г., за .V27499, представляю Вашему Превосходительству, что устройство на улицах костров в морозные дни является примитивным и дорогостоящим способом обогревания. В этом отношении

Посадка на конку у Рязанского вокзала. Фото Н.М. Щапова. 25.3.1902. ЦМАДСН

Письмо членов Городской управы московскому городскому голове с предложением во время морозов устроить уличные грелки и организовать снабжение бедняков теплой одеждой и топливом за счет городской казня и пожертвований Не позднее 16 декабря 1908 г.8 Наступившие внезапно лютые морозы ставят беднейшее население города в тяжелое положение, облегчить которое Городская дума должна теперь же. Ввиду этого мы просим предложить Городской думе: 1. Поручить Городской управе по примеру прожитых лет устроить уличные грелки, обеспечив их заносом топлива. 2. Ассигновать в распоряжение городских попечительств о бедных сумму в 500 рублей на каждое попечительство на приобретение теплой обуви и одежды для беднейшего населения.

52

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Тушение пожара Малого театра. Фото Н.М. Щапова. 2.5.1914. ЦМАДСН

3. Открыть прием пожертвований при Городской управе для снабжения беднейшего населения теплой одеждой и топливом1'. [...] Пометы: «Поступило 16 декабря 1908 г.», «Доложено Думе 16 декабря 1908 г., ж[ур.] № 25, ст. V-650». ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2429. Л. 4. Подлинник. Рукопись.

IX. Из доклада №60 Московской городской управы о некоторых мероприятиях по улучшению поливки улиц 6 марта 1913 г. Несовершенство существующего в Москве способа поливки улиц давно обращало на себя внимание Городского управления и требовало улучшения в этой области городского благоустройства. В этих целях Городскою управой в прошлом году были произведены некоторые опыты по применению различных способов поливки, а именно: поливки из рукавов и поливки из автомобиля-цистерны, и сравнение полученных результатов с действием существующего до сего времени конного поливочного обоза дало возможность прийти к некоторым выводам. [...] Наиболее дешевым способом поливки является применяемая поливка из конных бочек: 1 кв. саж. проезда поливается в день за 0,316 коп. без стоимости воды; принимая же во внимание, что при поливке из конных бочек расходуется в день по 1 ведру воды на 1 кв. саж. мостовой, стоимость 1 кв. саж. вместе со стоимостью воды составит 0,436 коп.; однако нельзя не согласиться с тем, что способ по-

ливки улиц из конных бочек весьма мало удовлетворяет интересам благоустройства [...] Из более совершенных способов поливки следует прежде всего остановиться на способе поливки улиц из рукавов, выбрасывающих воду из городского водопровода. [...] Стоимость поливки 1 кв. саж. в день при помощи установленных на Тверской ул. поливочных кранов [...] составляет 0,579 коп. за 1 кв. саж. в день, а считая стоимость воды, которой расходуется при поливке из рукавов, вдвое больше, чем при поливке улиц из бочек, а именно, по 2 ведра на 1 кв. саж. в день, стоимость поливки 1 кв. саж. улицы в день из рукавов определяется в 0,819 коп., превышая почти вдвое стоимость поливки улиц из конных бочек. [...] Затем переход к поливке из рукавов по всей территории города в настоящее время не представлялся бы выполнимым по той причине, что сеть городского водопровода еще далеко не получила полного развития и приблизительно только около 7500 домовладений из 20000 имеющихся в Москве снабжены водопроводом. Кроме того, единовременное устройство специальных поливочных кранов при стоимости каждого в 180 руб., хотя бы у владений, снабженных водопроводом, вызвало бы миллионную единовременную затрату городских средств. [...] Другой опыт по усовершенствованию поливки улиц был произведен Городской управой в прошлом году с поливкою улиц из автомобиля-цистерны. Для этой цели на несколько переделанный автомобиль-грузовик была поставлена цистерна вместимостью в 400 ведер, приделан к ней особый разбрызгивающий воду аппарат, употребляющийся для этого дела за границей и выписанный из Берлина, и составленная таким образом машина очень успешно действовала в течение лета 1912 г. Из расчета, приведенного в приложении за № 3, видно, что стоимость поливки 1 кв. саж. улицы в день из автомобиля-цистерны обходится в 0,411 коп. и со стоимостью воды в 0,531 коп. [...] 'АВТОМбХ)Ю1ь-Ц1ГСТерНс1, *Ъ&ГСТ15Ъ ММ]?ЛЙИГЯВСК-

по улице, совершенно не загромождает проездов и не затрудняет уличного движения; регулируя разбрызгивающим аппаратом, представляется возможным расширить струю для широких улиц, суживать ее для узких, работать односторонне для поливки прилегающих к проездам проходов; большое удобство представляет эта машина для работы одновременно на большом пространстве города, когда быва-

Москва и москвичи в будни и праздники

53

Пожарные машины. Фото Н.М. Щапова. 2.5.1914. ЦМАДСН извести расход в сумме 30 000 руб. на приобретение для поливки улиц трех автомобилей-цистерн с отнесением означенной суммы на § VII, ст. 1, лит. Е, сметы расходов 1913 г. с перечислением соответствующей суммы из статьи 1-й § XV сметы. 2. Поручить Городской управе представить Городской думе доклад по вопросу о возможности организации поливки городских проездов непосредственно из кранов на условиях, наиболее приемлемых для города. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 3150. Л. 8. Заверенная копия.

X. Правила аренды участков в Сокольничьей ет надобность в поливке по одному разу большого протяжения улиц по разным направлениям, что бывает обыкновенно в начале и конце каждого поливочного сезона. Изложенные соображения и вместе с тем невысокая стоимость поливки из автомобиля-цистерны привели Городскую управу к заключению о необходимости приобретения еще хотя бы трех автомобилей-цистерн, выписав таковые из-за границы. [...] Стоимость поливочной машины составляет 10 000 руб.; таким образом, для приобретения трех автомобилей-цистерн потребуется единовременная затрата в 30 000 руб. [...] и.д. Городского головы В. Брянский. И.д. товарища городского головы Д. Дува10

Ы1Н .

ЦИАМ. Ф. 179. Оп.2 1. Д. 3150. Л. 1, 1 об., 2, об.. 3. Типографический экземпляр. Выписка из журнала Московской городской думы об ассигновании средств на закупку автомобилей-цистерн для полива улиц 26 марта 1913 г. № 9 ст. LXIV-212 ( [...] Единогласно постановлено: 1. Разрешить Городской управе ныне же про-

роще для подачи самоваров 1) Половину арендной платы внести тотчас же по снятии участка, другая же половина может быть рассрочена, но не далее, как по 1 июня 189г. В случае неуплаты к этому последнему сроку всех денег от аренды отказывается и арендатор обязан сдать участок в трехдневный срок. 2) Чайная торговля должна быть открываема ежедневно не ранее 5 часов утра и закрываема не позднее 11 часов вечера. 3) На чайном участке при входе должен быть повешен на кронштейне фонарь с обозначением на нем номера чайного участка; с наступлением сумерек фонарь должен быть зажжен. Кронштейн и фонарь делаются Городской управой, но съемщик после утверждения торгов должен уплатить Управе стоимость этих вещей, причем кронштейн и фонарь остаются собственностью арендатора и по окончании аренды убираются им с участка. 4) Во все время арендования содержат участок и принадлежащую к нему дорожку в надлежащем порядке и чистоте, сметая накопляющийся сор в особо устроенные для того ямы, а отнюдь не пригребая его к растениям.

54

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

5) Белья на участке не стирать и не развешивать. 6) Как на снятом участке, так и вообще в Сокольничьей роще никаких ям не копать, песку и глины не добывать, растений не портить и не пересаживать, горячей воды на корни их не выливать, горячих углей на землю не высыпать, гвоздей в деревья не вбивать, фонарей, ламп и других предметов на деревья не вешать, а также не набивать и не наклеивать никаких картин и иных объявлений. 7) Приноса и распития крепких напитков в чайных участках не допускать ни под каким предлогом; кроме подачи самоваров, молока и других принадлежностей чаепития, никакой

Сухаревский рынок. Фото Н.М. Щапова. 23.2.1903. ЦМАДСН

другой торговли не производить, а также не иметь на участке пустой посуды из-под крепких напитков. Примечание к ст. 7. Распитие крепких напитков посетителями, хотя бы без ведома съемщиков участков, считается нарушением правил, влекущим за собой последствия, указанные в ст. 17 правил; съемщик не имеет права отговариваться тем, что он не заметил распития. 8) Столов, стульев и скамеек за пределы чайного участка не выносить, публики не зазывать и в своем участке споров, шума и буйства не допускать. Примечание к ст. 8. Зазывание или затаскивание посетителей съемщиками или их прислугой, произведение посетителями даже без участия съемщиков или их прислуги ссоры, шума, драки или иного рода буйства почитается нарушением правил, влекущим за собой последствия по ст. 17 правил; съемщики участков обязаны немедленно удалить по требованию Городской управы прислугу, заменяя ее другой.

9) Самовары подавать хорошо вылуженные и вычищенные, а прочую посуду и столовое белье крепкие и чистые; самим же съемщикам и их прислуге быть постоянно трезвыми, вежливыми и опрятно одетыми и ни в каком случае с посетителями за столом не сидеть. 10) Прислуга должна носить металлические значки с обозначением номера участка. 11) На арендуемом участке не устраивать никаких очагов, не жечь костров, не ставить жаровен, а при постановке самоваров не прислонять труб к деревьям и вообще обращаться с огнем крайне осторожно, а на столы подавать огонь только в садовых подсвечниках. Запас углей каждого съемщика участков не должен превышать двух кулей или 16 мер. 12) Палаток, загородок и навесов, хотя бы из находящихся вокруг растений, не устраивать. 13) Квитанции иметь постоянно при себе во время торговли на участке и предъявлять их по требованию торговой полиции и других лиц, уполномоченных Городской управой. 14) Снятый участок может быть передан другому лицу, но не иначе как с письменно изложенного на самой квитанции разрешения торговой полиции. 15) По окончании летнего сезона, не позже 1 октября, участок должен быть сдан уполномоченному Управы в том виде, в каком он был принят арендатором. 16) Исполнять все законные требования и распоряжения должностных лиц Городской управы, а также полиции. 17) В случае нарушения которого либо из вышеизложенных условий арендатор лишается права на дальнейшее пользование снятым участком и обязуется сдать его в трехдневный срок, считая таковой со дня объявления ему постановления о том Городской управы; внесенные же деньги не возвращаются и остаются в пользу городской казны; кроме того, Управе предоставляется не допускать также арендатора к содержанию чайных участков и на будущее время. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 52. Д. 658. Л. 173 и об. Типографский экземпляр. Из доклада № 313 Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений о порядке торга на улицах и площадях с особых приспособлений и о порядке торга вразнос и развоз 6 ноября 1906 г." [...] В настоящее время на Сухаревской площади у самой башни сдается 30 мест под палатки для ежедневного торга галантерейным и мануфактурным товарами, за каковые 30 мест,

Москва и москвичи в будни и праздники

55

по 1 кв. саж. каждое, уплачивается торговцами городу до 20 000 рублей. Независимо от сего, отдается еще вдоль площади торговцам разными товарами около 600 мест под палатки, из коих торг дозволяется производить лишь по воскресным дням; кроме того, в течение всей Страстной недели, за исключением субботы и перед Рождеством, начиная с последнего воскресенья до 25 декабря; за эти 600 мест город получает дохода до 60 000 руб. ежегодно. Наконец, часть площади от Сретенки до Панкратьевского переулка, по правую сторону линии конно-железной дороги, в дни торга всегда бесплатно занималась мелкими торговцами с лотков, уплачивающими в пользу города по 3 руб. в год за право ежеднев-

дывают свои товары на пространстве аршин до восьми и десяти, следовательно, имеют возможность и товару вывести больше и продать его дешевле и таким образом выгодно конкурировать с другими продавцами из палаток. Именно это обстоятельство, как выяснилось объяснениями разных лиц, и является причиной того, что сами местные владельцы палаток занимают на воскресные дни, еще накануне вечером, места на мостовой и продают оттуда свои товары, чем вместе с лавочниками других районов лишают возможности других лиц, по отсутствию свободных мест, участвовать в торге, между тем эти последние — кустари, мелкие ремесленники и т.п. торговцы, пользуясь для торга площадью бес-

Сухаревский рынок.

Сухаревский рынок. Торговля эмалевой посудой.

Фото Н.М. Щапова. 23.2.1903. ЦМАДСН

ной торговли по всему городу; вместе с ними здесь допускаются и другие торговцы, никуда никаких платежей за право торговли не производившие, — мелкие ремесленники, кустари и т.п.; несколько же лет тому назад сюда стали привозить товар лавочники и постоянные торговцы других районов гор. Москвы; за неимением права устраивать палатки, они раскладывают привезенный товар прямо на мостовой еще с вечера накануне дня торга, причем весьма часто присматривать за ним всю ночь они оставляют своих малолетних детей, которые в холодное время года почти поголовно заболевают разными простудными болезнями. Из допроса торговцев выяснилось также, что в настоящее время с мостовой, ничего не платя за места, торгуют около 1 тыс. чел., что вывозят они для продажи исправленное ими старье из железа, меди, резиновые галоши и т.п., т.е. такие же товары, коими торгуют, между прочим, и в палатках, которые оплачиваются от 400 ло 1000 руб. в год каждая, между тем палатки эти занимают пространство в два аршина 12 вершков, а торговцы с мостовой, не столько мелкие ремесленники, сколько лавочники других районов и даже местные владельцы палаток, раскла-

Фото Н.М. Щапова. 24.3.1902. ЦМАДСН

платно и без выправки промысловых свидетельств, могли бы продавать все необходимое дешевле владельцев палаток. [...] Его Императорское Высочество генерал-губернатор [...] признал необходимым предложить Московскому обер-полицмейстеру в устранение вышеизложенного сделать распоряжение по полиции о постоянном и самом строгом наблюдении за тем, чтобы на Сухаревской площади, в части между Сретенской и Панкратьевским переулком, по правую сторону линии конно-железной дороги, торг производился с лотков или с ношами, но без раскладывания товара на самой мостовой или тротуаре, ибо это крайне затрудняет там большое в дни торга движение народа, экипажей и вагонов конно-железной дороги, а проезд пожарной команды в случае надобности является совершенно невозможным; во-вторых, продажа товаров с мостовой дает возможность торговцам других районов г. Москвы продавать в этом пункте свои товары, не платя за места в пользу города, в явный ущерб мелочным ремесленникам, кустарям и владельцам палаток; в-третьих, мелкие ремесленники таким образом будут иметь больше места и возможности попрежнему продавать с лотков свои товары,

56

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

удовлетворять в необходимом обывателя и зарабатывать средства к существованию; и в-четвертых, таким образом будет, между прочим, удалена эксплуатация труда малолетних детей со всеми ее вредными последствиями. При этом, так как торг на Сухаревской площади разными произведениями с раскладкой их на земле производился издавна и многие занимающиеся таковым могли заготовить товары в запасе, то во избежание убытков, могущих быть для торговцев от настоящего распоряжения, Его Императорское Высочество предложил обер-полицмейстеру предоставить по-прежнему раскладу товаров по мостовой до 1 сентября сего года, но не всем, как это было до настоящего времени, а исключительно ремесленникам, кустарям, а никак не лавочникам или владельцам палаток, по истечении же назначенного срока, т.е. 1 сентября, раскладка товаров отнюдь не должна быть допускаема. [...] Городской думе было предложено составить обязательные постановления, которые упорядочивали бы условия производства торга с известных приспособлений, а также выяснили бы права и обязанности торговцев, и независимо от сего выработать обязательные постановления для лиц, торгующих вразнос и развоз в г. Москве. [...] ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 52. Д. 658. Л. 6, 6 об., 7, 7 об. Типографский экземпляр. Из правил для съемщиков мест на городских площадях, проездах и бульварах под ежедневную торговлю из киосков и палаток Утверждены определением Городской управы № 25267 от 10 октября 1909 г. 1. Съемщик должен поставить свой киоск или палатку на том месте, которое будет указано ему в натуре агентом торговой полиции. Размер киоска не может превышать 3 арш. [на] 3 арш., а палатки — 2 саж. [на] 2 саж. 2. Место в натуре указывается согласно утвержденному Городской управой плану под тем номером, который обозначен в квитанции съемщика о взносе арендной платы за место. Этот номер должен быть напечатан на металлической пластинке, размером 3 верш, [на] верш., по белому фону черными цифрами и помещен на передней стороне киоска или палатки с левого угла. Кроме того, с передней же стороны киоска или палатки должна находиться еще вывеска, размером 10 верш, [на] 5 верш., с обозначением по белому фону черным начальных букв имен и отчеств и полностью фамилий съемщиков мест. Буквы печатного шрифта, размером 2 верш. 3. Киоск или палатка должны быть построены по утвержденному Городскою управою типу из прочного материала, покрыты железной крышей и окрашены снаружи масляной краской; крыши - в зеленый цвет, а киоски или палатки в кремовый (белила с охрой). 4. Палатки и киоски в неторговые часы должны быть наглухо закрыты съемными передней и боковыми стенками.

5. В торговом помещении на снятом месте арендатору предоставляется право производить торговлю всякими товарами из числа перечисленных в росписи, помещенной в приложении к п. 30 ст. 6 Положения] о промысл[овом] налоге, а также папиросами на основании специальных по этой торговле узаконений. 7. Съемщик обязан содержать киоск или палатку постоянно в опрятном и приличном виде, безотлагательно исправляя всякие повреждения их. 8. Весь товар должен находиться в киоске или палатке, и съемщик не имеет права занимать для какой бы то ни было цели место возле киоска или палатки. Сор, который получается около

И.А. Ииапов-Шиц. Проект киоска для уличной торговли. Нач. XX в. ЦИАМ

киоска или палатки от упаковки, разборки и чистки товара, должен убираться съемщиком немедленно. 9. Пищевые продукты должны быть размещаемы на чисто содержимых полках и защищаемых от пыли и грязи соответствующими чистыми покрышками. При совместной торговле пищевыми продуктами и другими товарами продукты пищевые должны быть отделены от прочих предметов торга. 10. Съемщик или заменяющее его лицо, которое производит торговлю в киоске или палатке, обязан по первому требованию городской и торговой полиции предъявлять в доказательство своего права на пользование местом выданную из Городской управы квитанцию о взносе платы за место, а равно сообщать свой адрес местному агенту торговой полиции. 1 КПотребованию городской полиции на время какой-либо процессии съемщик обязан беспрекословно убрать свой киоск или палатку и очистить место. 15. За нарушение съемщиком какого-либо пункта настоящих правил Городская управа может или взыскать со съемщика неустойку в размере до 100 руб. за каждое отдельное нарушение,

Москва и москвичи в будни и праздники

57

го-либо вида торговли допускается не иначе как с особого разрешения Городской управы на условиях, ею поставленных. 2) В местах общего пользования, не сдаваемых городом в аренду, желающие занимают под свою торговлю в границах отведенного пространства по своему усмотрению еще не занятые другими лицами места, но не ранее назначенного для того Городской управой времени и по окончании торга в тот же день обязываются очистить занятые ими места не позже 5 часов вечера. Примечание. Означенное правило не касается Вербного торга, грибного (в течение первой недели Великого поста) торга и существующих народных гуляний. 3) Лица, торгующие вразнос и вразвоз, обязываются иметь при себе ежегодно получаемые ими из Городской управы два номерных значка, из коих один носится на верхнем платье на левой стороне груди, а другой, за тем же номером, прибивается на видном месте товарного помещения. 4) Разносчикам вразнос не воспрещается иметь при себе разноги для временной установки помещения с товаром для кратковременного отдыха или отпуска товара покупателю; всякие иные приспособления для сей цели воспрещаются. 5) Разносчикам вразнос воспрещается остановка и торговля на тротуарах; останавливаться для кратковременного отдыха и отпуска товара покупателям у подзоров тротуаров дозволяется. 6) Торговцам в развоз вообще воспрещается нахождение или движение на тротуарах с передвижными помещениями их товара. 7) На городских площадях, улицах, проездах, бульварах, народных гуляниях не дозволяетИванов-Шиц. Проект киоска для уличной торговли. ся занимать места для всякого рода торговли Нач. XX в. ЦИАМ. с рук, лотков, из корзин и т.п., а равно ставить ста, а вырученные от продажи деньги, за вычетом какие-либо приспособления для торговли или усрасходов по продаже и удалению киоска или па- траивать торговые помещения без особого на то латки, выдаются съемщику. Киоск или палатка в каждом случае разрешения Городской управы. могут быть оставлены Городской управой в свою Лица, имеющие право на торговлю вразнос собственность по оценке городского архитектора, и вразвоз, могут останавливаться в местах общекоторая сим признается бесспорной для ственного пользования лишь на время отпуска товара покупателям. [...] контрагента. Высочайше утвержденное 8 июня 1898 г. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 52. Д. 658. Л. 48 и об. Положение о государственном промысловом наТипографический экземпляр. логе. [...] Приложение к п. 30 ст. 6. Роспись товаров, Из доклада № 431 Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений по торговля коими дозволяется без платежа государвопросу о порядке торга на улицах и площадях ственного промыслового налога, вразнос и со с особых приспособлений и о порядке торга враз- всякого рода передвижных и переносных помещений, а по промысловым свидетельствам для нос и развоз 7 декабря 1909 г. торговых предприятий четвертого разряда и из [...] 14 апреля 1909 г. Московская городская постоянных небольших помещений. дума одобрила следующий проект обязательных 1. Всякого рода сельскохозяйственные пропостановлений о порядке торга на улицах и пло- изведения, скот, птица, дрова, уголь, лес, камень, щадях с особых приспособлений и о порядке тор- глина и прочие строительные материалы. га вразнос и вразвоз в г. Москве. 2. Печеный хлеб, соль, мясо, рыба, фрукты, 1) Занятие на городских площадях, рынках овощи, зелень и другие съестные припасы в сыи в других местах общего пользования определен- ром или изготовленном для употребления виде, ных участков в исключительное пользование от- а также квас, сбитень, мороженое и простонароддельных лиц на срок более одного дня для како- ные лакомства.

или во всякое время лишить съемщика права пользования местом, причем внесенная вперед арендная плата обратно не возвращается, а съемщик обязан в течение 10 дней убрать киоск или палатку и очистить место. 16. Во всех тех случаях, когда по состоявшимся решениям Управы съемщику надлежит очистить место по той или другой причине, а съемщик не подчинится распоряжениям Управы и в течение 10 дней со дня объявления распоряжения не уберет своего киоска или палатки, то как торговое помещение (киоск или палатка), так равно и товар, буде таковой окажется в нем, убирается по распоряжению Управы и продается с аукционного торга через городского аукциониП1РЕДН1Й ВИДЬ-

58

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

3. Изделия кустарного и домашнего производства, за исключением изделий золотых, серебряных и из драгоценных камней. 4. Простонародная одежда и обувь, вязаный и валяный товар, а также шерстяные и бумажные платки и косынки. 5. Мелкий простонародный галантерейный товар и детские игрушки. 6. Подержанная домашняя утварь, старое железо в лом, битое стекло, тряпье и кости. 7. Серпы, косы, лопаты, топоры и прочие ручные сельскохозяйственные инструменты. 8. Смола, деготь, рогожи, мочало, лыко, щетина, пух, перья, мыло и губки. 9. Зажигательные спички, трут и огниво. 10. Цветы, растения и певчие птицы. 11. Газеты, книги и другие произведения печати, а также картины. [...] ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 52. Д. 539. Л. 7-8 об. Типографский экземпляр.

XI.

Из доклада №142 Комиссии общественного здравия и по составлению проектов обязательных постановлений по вопросу об упорядочении уличной торговли мороженым 17 апреля 1903 г. Обстоятельства дела. В предложении г. московского губернатора на имя московского городского головы от 23 июля 1902 г., за №2113 изложено: московский обер-полицмейстер вошел к Его Императорскому Высочеству генералгубернатору с рапортом, ходатайствуя предложить Московскому городскому общественному управлению войти в обсуждение вопроса об упорядочении уличного в Москве торга мороженым, подчинив его как в отношении надзора за приготовлением продукта, так и условий его продажи действию особых обязательных постановлений [...] По докладе означенного предложения г. губернатора в собрании Городской думы 20 августа 1902 г. единогласно постановлено: вопрос о составлении обязательных постановлений относительно уличного торга мороженым передать на рассмотрение Комиссии по составлению проектов обязательных для местных жителей постановлений. [...] [Заключение Комиссии санитарных врачей]: По собранным членами Комиссии сведениям только из опросов торговцев, так как в данное время еще не происходит изготовление мороженого, оказывается, что этот промысел носит чисто кустарный характер, специальных заведений для приготовления дешевого мороженого нет. Каждый продавец снимает каморку где-нибудь, где только имеется погреб со льдом, в которой и приготовляет мороженое. Санитарное состояние этих каморочных квартир, как всем известно, крайне не приглядное. Обыкновенно мороженщик, приготовив смесь

для мороженого у себя в каморке, отправляется рано утром в ближайший трактир, где варит ее на плите в металлической луженой посуде, затем процеживает через сито прямо в формы, тоже металлические, и отправляется замораживать верчением во льду где-нибудь поблизости, часто на дворе того же трактира. Продукты для изготовления мороженого следующие: молоко, яйца, сахарный песок, ягодные соки и некоторые краски и эссенции, приобретаемые в аптекарских магазинах (для фисташкового — так называемая шпинатовая краска, для малинового — карминовая). Молоко употребляется рыночное; для так называемого кондитерского мороженого молоко берется с большим содержанием сливок. Продается это мороженое прямо из форм вразнос на головах или в развоз из особых ручных фургонов; в некоторых местах: на площадях, рынках, бульварах — имеются стационарные продавцы при палатках для продажи вод и фруктов. Каждый мороженщик имеет свою стеклянную посуду для накладывания мороженого и костяные ложечки для еды. Ложечки эти и посуда не моются, а только вытираются полотенцами, обыкновенно весьма грязными. Мороженое отпускается также и в посуду покупателей. Лед и снег, необходимые для изготовления, берутся для погребов с ближайших мест: с Москвы-реки, канавы, из прудов; снег со дворов и улиц; при недостаче даже пользуются снегом со снеговых свалок, которые иногда сохраняются до осени. [...] Председателю Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений С. Муромцев. Председатель Комиссии общественного здравия С. Пучков. Члены Комиссии: Н. Шатерников, Н Шемшурин. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2055. Л. 15, 15 об, 16, 16 об. Типографский экземпляр. Из отношения московского губернатора городскому голове о срочном принятии постановления по упорядочению продажи мороженого на улицах города г. Москва 18 апреля 1904 г. №1233. Его Императорское Высочество московский генерал-губернатор, как известно Вашему Сиятельству из предложения моего, от 6 сего апреля, за №1053, изволил сообщить мне, что возбужденный еще в июне месяце 1902 г. вопрос об упорядочении уличного торга мороженым до настоящего времени остается неразрешенным Московским городским общественным управлением. Имея в виду, что по наступлении весны является значительное употребление мороженого на улицах, Его Императорское Высочество московский генералгубернатор предлагает принять все меры к тому, чтобы проект обязательных постановлений

Москва и москвичи в будни и праздники об упорядочении продажи мороженого был выработан Городским управлением к маю месяцу текущего года. [...] Губернатор [Г.И. Кристи] Непременный член присутствия И. Петров Пометы: «Доложено Думе 20 апреля, ж[ур.] № 1 1 , ст. IV-254». ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2055. л, 34 и об. Подлинник на бланке московского губернатора. Из доклада №112 Комиссии общественного здравия и по составлению проектов обязательных постановлений по вопросу об издании обязательных постановлений для уличной торговли мороженым 26 апреля 1904 г. [...] Заключение. Одобрить приложенный к докладу проект [...] Проект. Обязательные постановления для уличной торговли мороженым: 1. Помещения, в которых производится приготовление мороженого для продажи, должны содержаться в чистоте и опрятности; столь же чисто должны содержаться посуда и другие принадлежности означенного промысла. 2. Формы для мороженого должны быть изнутри хорошо вылужены. Ложки допускаются только металлические, причем железные или медные должны быть покрыты слоем олова, никеля, серебра или иными трудно окисляющимися металлами. 3. Лед и снег для замораживания должны употребляться только чистые. 4. Для хранения посуды и ложек уличные торговцы мороженым должны иметь соответствующие опрятные приспособления. 5. Отпуск продаваемого на улицах мороженого допускается только в стеклянной посуде, всегда чисто содержимой. 6. Для вытирания посуды и ложек у продавцов мороженого должны быть чистые полотенца. Председатель Комиссии общественного здравия С. Пучков. Члены комиссии: С. Мамонтов, М. Зернов, Н. Шатерников, Я. Пискарев. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2055, Л. 66 об., 67. Типографский экземпляр. Из доклада № 182 Комиссии общественного здравия и по составлению проектов обязательных постановлений для местных жителей о дополнении действующих обязательных постановлений пя уличной торговли мороженым 10 августа 1904 г. [...] Заключение: Одобрить проект изменений и дополнений [...] п. 4. Для хранения посуды и ложек, равно как и воды, назначенной для их обмывания, уличные торговцы мороженым должны иметь соответствующие опрятные приспособления. п. 5. При пользовании для отпуска продаваемого мороженого постоянною посудой торгов-

59

цам дозволяется употреблять только стеклянную посуду, которая после каждого случая пользования ею, вместе с ложками, обмывается начисто водой и вытирается насухо полотенцами. п. 6. Для обмывания посуды и ложек допускается к употреблению только вода из городских водопроводов; для вытирания посуды и ложек у продавцов мороженого должны быть чистые полотенца. п. 7. Вместо стеклянной посуды и металлических ложек торговцам мороженого дозволяется пользоваться, при отпуске мороженого бумажными формами и деревянными лопаточками, каковые формы и ложки после каждого случая пользования ими должны быть торговцами уничтожены.

Образцы деревянных лопаточек для мороженого, по цене 3 руб. за 1000 штук, представленные в Московскую городскую управу 20.8.1904. ЦИАМ

Примечание: Тип допускаемых на основании сего постановления бумажных форм и деревянных лопаточек устанавливается Городской управой по соглашению с г. московским обер-полицмейстером. [...] Справка. По распоряжению Московской городской управы собраны сведения о фабричных ценах на бумажные формочки, пригодные для наполнения их мороженым. Формочки из пергамента, изготовляемые для ресторанов, продаются от 2 руб. 50 коп. до 4 руб. за сотню; бумажные формочки разных величин стоят от 50—90 коп за тысячу. Одна фирма за формочки из пергамента назначает цену по 1 руб. 50 коп. за тысячу. Деревянные лопаточки могли бы быть изготовляемы по 3 руб. за тысячу. [...]

60

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Из Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Ст. 115 (по прод. 1895 г.). За приготовление для продажи, хранение в торговом или промышленном заведении, или продажу съестных припасов или напитков, вредных для здоровья или испортившихся, а равно за выделку посуды из вредных для здоровья материалов виновные, сверх уничтожения припасов, напитков или посуды, подвергаются: аресту не свыше трех месяцев или денежному взысканию не свыше 300 руб. Ст. 116 (по прод. 1895 г.). За несоблюдение надлежащей чистоты и опрятности при изготовлении для продажи, или при хранении в торговом или промышленном заведении, или же при продаже съестных припасов или напитков виновные подвергаются: денежному взысканию не свыше 50 руб. Из Уложения о наказаниях. Ст. 865 (по прод. 1895 г.). За совершение проступков, означенных в статьях 115 ... Устава о наказаниях, когда от того причиняется кому-

либо смерть, виновные сверх определенного за проступок наказания и запрещения навсегда продавать или приготовлять напитки или чтолибо съестное и выделывать посуду для приготовления или хранения этих припасов, предаются, если они христиане, церковному покаянию по распоряжению духовного их начальства. [...]

1 Дата поступления в Думу. 2 Дата поступления в Думу. 3 Далее следуют 7 подписей членов Управы. 4 Далее следуют подписи 9 членов Комиссии. 5 Далее следуют 4 подписи членов Комиссии. 6 сентября 1904 г. Городская дума решила этот вопрос положительно и приняла соответствующее обязательное постановление. 6 Далее следуют 4 подписи членов Комиссии.

7 Число в отпуске не указано, решение Городской думы состоялось 7 декабря. 8 Документ не датирован, поступил городскому голове 16 декабря 1908 г. 9 Далее следуют подписи городского секретаря Н. Астрова и членов Управы (11 чел.). 10 Далее следует подписи 6 членов Управы. 11 Речь идет об условиях торговли в 1913 г.

Председатель Комиссии по составлению проектов обязательных постановлений С. Муромцев. Председатель Комиссии общественного здравия С. Пучков. Члены Комиссии Н. Шатерников, Н. Горбунов, Н. Шемшурин. ЦИАМ. Ф. 179. Оп. 21. Д. 2055. Л. 15, 15 об. —16, 34, 67, 79 об., 82—82 об. Типографский экземпляр. Публикация Е.Г. Болдиной, Г.Ю. Борисовой, О. П. Костюковой, М.К. Кустовой, А. С. Федотова.

Е.П. Иванов УЛИЧНЫЕ ТОРГОВЦЫ НА СУХАРЕВКЕ, ИЗВОЗЧИКИ, ПАРИКМАХЕРЫ, ОФИЦИАНТЫ Воскресенье. Только седьмой час утра, а на старой московской Сухаревке суетится уже немало народа. Строят ряды нескладных, привезенных со складов из соседних дворов палаток, занимают посредством ящиков и заплатанных, расстилаемых прямо на земле холстин места для развала и подтягивают возы с упакованным на живую руку товаром. Через час-два здесь откроют импровизированные торговые отделы, носящие названия: меховые, кустарные, кондитерские, тряпичные, готового платья, музыкальный, антикварный, книжный. Последний поспевает раньше других и давно рассыпает свои громоздкие и тяжелые тюки, перевязанные прочной, толстой веревкой. Да и немудрено: книга требует значительного времени на разборку, на удачное размещение «глазком» к покупателю и на сортировку по содержанию. В палатках книжного ряда будут сидеть те, кто покрепче в смысле оборотного капитала, кто

обладает должным ассортиментом или каталогом товара и кто поэтому пользуется особым авторитетом и знакомством с состоятельным покупателем. Здесь, напротив старого ананьевского дома, основная резиденция книги, здесь ее рыночный центр и место законных встреч с любителем-библиофилом... Купили и берегите на здоровье! Это не экземпляр, а конфетка леденистая. Переплет Пушкина помнит... Может, и сам Пушкин ее читал. Ничего нигде не приписал? Посмотрите хорошенько! Почему же не полное собрание сочинений? Тут лишнего даже много! Этого покупателя метлой по затылку! Вчера час битый рылся, все перевернул, а взял на рубль сорок копеек...

Москва и москвичи в будни и праздники

На Сухаревском рынке в Великую субботу. Фото Н.М. Щапова. 16.4.1905. ЦМАДСН

До чего сухаревские умудряются! Продали одному нашему покупателю книгу, а в ней двадцати страниц нет. И как сделали! В середину из другой книги страницы с номерами вклеили, сразу и не разберешь!.. Книга колдовства и магии. Фокусы, покусы и иная хреновина! Вы, кажется, их собираете? Американская распродажа! На выбор по десять и двадцать копеек. За рубль продаю неразобранную связку! Предлагаю желающим узнать счастье! Да вы что: книгу больше любите или деньги? Ну и платите, а не жмитесь! Для любителей продаю полное собрание приключений знаменитого сыщика Шерлока Холмса! Ужасное, кровавое преступление в замке Рошинор! Невеста-отравительница! Губитель женщин! Тайна лондонского кладбища! Живой мертвец, или Таинственный саркофаг! Страшно интересно, захватывающе!.. Позвольте прикурить? Я вам продам «Трех мушкетеров» Дюма. Не желаете?.. Могу двух отделить, мне все равно. Хоть одного возьмите!..

61

Позвольте книги вам в руки, знакомый гражданин, дать — на подержание? Вон городовой гнать меня идет, не велят здесь торговать, а без товара ко мне претензий никаких нет... Мы на пристава сегодня складываемся! Хочет нас от забора прогнать, а место, сами видите, первый сорт, центральное! В цене не обман, а торговая хитрость! Кто не знает — не ходи покупать... В торговле без обмана и нельзя... Душа не стерпит! От одного — грош, от другого — два, так и идет сыздавна. Продавца у нас пять лет делу учат, чтобы все происхождение знал... Вы, что вам надо, сегодня берите. Я три дня на толчок не выйду — пить буду! Если побольше услуги и внимания показать да товару перед ним горы наложить, то стыдно без покупочки уйти. Старая петербургская манера! Брюки наши хорошие, люди — не хают, собаки — не лают, о них мадамы вздыхают. Надевай, домой в обнове поезжай, жена с детьми увидит — резону лишится!

62

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

— Шуба для доброго купца-молодца! Приклад — моржовый, воротник — ежовый, а вокруг всех прорех еще нашит рыбий мех. В один рукав ветер гуляет, в другой метель прометает, от тепла зимой зуб на зуб не попадает! Острословный выкрик продавца планов Москвы: —Новый план Москвы! Все улицы, все переулки, все закоулки, все повороты, все завороты, все ходы, все тропы, все блохи, тараканы и клопы! Только двадцать копеек, необходимо иметь на стене, чтобы мухам не заблудиться! У продавца «универсальных скребков» для капусты, «фигурных» ножей для картофеля, точильных машинок и прочего было особое словесное умение заинтересовать товаром: — Наши хозяйки три часа на кухне толкаются, а потом пять часов с мужем ругаются, отчего обед не готов. Купите заграничного изобретения нож для шинкования капусты и перестаньте быть грустны! Дела ваши домашние наладятся, и все хозяйки перестанут лаяться. Прошу внимания! Раз, два — капуста готова для питательного супа, сюда же берете картофель... Шелуха отпадает сама по себе. В кухонном деле улучшение, а по службе за это повышение! Во время этого разговора продавец неустанно демонстрировал свой товар, кромсая горы различных овощей и красиво разбрасывая их по лотку. Острословный выкрик продавца спичек: — Настоящие серные спички! Пять минут шипения, потом горение, сначала вонь, потом огонь! ...Звонкий выкрик продавца «средства от паразитов»: — Клопы подыхают, блохи умирают, моль улетает, тараканы опасаются, мухи промеж себя кусаются. Теща спит спокойно, и вы с супругой живете вольно... Единственная натуральная жидкость, верное средство, купите больше и семейству еще откажите в наследство! Продавец бумажных детских дудочек, состоявших из свернутой полосы картона, склеенного с двух сторон пергаментной бумагой, с отверстиями для вдувания воздуха и прилаживания, приговаривал во время продажи предметов своего изделия: — Приехал из Америки на зеленом венике, веник отрепался, а я здесь, на Сухаревке, остался. Спешите, торопитесь купить необходимую вещь по хозяйству! [...] Распространитель стеклянных баночек, в которых, под давлением натянутой на отверстие резины, двигался сверху вниз морской чертик, быстро произносил: — Морской житель землю роет, себе могилу готовит. Жил у кухарки Анфиски тридцать три

года, под постелью, без прописки! Торговец тещиным языком, т.е. длинным бумажным плоским футляром, с писком развертывавшимся на пружине при вдувании воздуха и имевшим на конце цветное перышко, солидно говорил: — Теща околела, язык продать велела! Владелец предприятия по сбыту прыгающей лягушки из папье-маше почти в напев протягивал: — Чудо двадцатого века, картонная лягушка прыгает на живого человека! [...] День Сухаревки сумбурный, крикливый, для многих бестолковый. В четыре часа ее староста Иван Матвеевич Груздев звонит в «вечевой» колокол, извещая о конце рыночной продажи. Все складываются и разбредаются по трактирам и чайным... Уличные вывески

^—

Трактир Приют весны с крепкими напитками. Трактир Свидание друзей и отдельными кабинетами.

с

арганом

Парижский парикмахер Пьер Мусатов из Лондона. Стрижка, брижка и завивка. Набойка матроссов и полуперин. И.Ф. Федорова. Выгребной и ретирадный обоз В.Н. Розова. Исполнение аккуратное и срочное. (Надпись на двери): Ольга Павловна Козова. Гадает по системе мадам Ленорманы Здесь же по кофейной гущи и ногтю. Извозчики.

На три — шесть гривен в день с конем не управишься. Овес, сено... В трактире калачик съешь и колбаски возьмешь, чай — на одново, половому — пятак, на дворе за коня — пятак, фатера, еще трактир, когда смерзнешь... Куда тут!.. Работник теперь три с полтиной хозяину везет. Да кажинный день на городового расход. Вот статуй еще небесный!.. Главным врагом извозчиков была полиция. При системе непролазного взяточничества извозчика обращали в источник служебных доходов. Придирались к каждой мелочи: худому кафтану, к плохой полости, к поцарапанному экипажу, к неприбитому на соответствующее место номерному знаку, к случайной остановке и т.п. И за все «хабарили», т.е. брали в свой карман гривенники, двугривенные, полтинники и даже рубли. Протестовавших отправляли в участок, сажали на сутки

Москва и москвичи в будни и праздники

в каталажку, не давая даже возможности накормить и напоить брошенную на дворе лошадь. Особенно изощрялись в этом городовые, или «фараоны», и околодочные, или «околодыри». Первейшая стоянка у рестораций. Ночное дело! Кому вожжа под хвост попала, без лихача не обойтись. С вас деньги берем, да сами шибко дорого плотим за права. У ресторации — всем подай и место еще откупи! Дурошлеп, не кнутом корми животное, а евонным кушаньем! Ну-ка тебя так похлещи; ты што говорить будешь? А!? Попроси кого поучить тебя. За это нашего брата покровители животных тягают! Не чертыхайся, барин, что конь шибко понес, тута спуск с Рождественской горки... Держись, барин, за что легче! Нам без ругани нельзя, ругань у нас заместо покурить! Парикмахеры

63

может, а кто знает что? Один сладит и в два голоса. Его у нас французом зовут. Сегодня его нет — с похмелья поправляется. Официанты

Водочки какой графинчик — большой или малый? С маленького начнем? Похолодней? Что закусить прикажете? Горячее или из закусок?.. Почки в мадере готовы, московская селяночка с осетринкой, скобленочка на сковороде, почки «Брошед» можно быстро... Селяночку? Слушаю!.. Из холодного икорки паюсной с свежим огурчиком, салат «Оливье», телятинка с салатом, есть семга высокая — из двинских? Селедочку? Слушаю! И селедочку подадим... К ней масло сливочное, картофель в мундире? Слушаю! У нас сегодня дежурит уха из налимов с печенкой, к ней расстегай, холодный поросенок... На второе можем подать куропатки на канапе, с салатом... Третье — пломбир и гурьевская каша... На гурьевской остановимся? Не задержу, сейчас же-с!.. Так графинчик маленький, с него начнем-с? Меню выбрали анжелик (т.е. ange(lique)!

Василия Ляпунцова школа — все красавицами уходят. Другую муж дома признать за свою не в состоянии без свидетелей!

Дядичка, солидный дядичка, а на стол падаете и посуду бьете! Не удобно так! Буфетчик, пропишите им в счет наши разговоры...

Если парикмахер французские слова или говорить знает, большая ему цена в хороших купеческих домах. Зовут даже на балы и велят в передней громко с прислугой разговоры произносить, чтобы все слышали. И не о чем, а говори... Очень удобно, если два промеж себя по-французски спорят. Можно что и приврать, понимающих-то нет! У нас Степан бормотать целый час

Иван Петрович, швейцар! У окна человек, как вещество, лежит. Сдвиньте рядом к магазину...

Продавец надувных шаров у ворот Сухаревой башни. Фото Н.М. Щапова. 22.3.1902. ЦМАДСН

Публикация А. С. Федотова. Из книги: Иванов Е.П. Меткое московское слово. М., 1989.

64

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ИЛЬЯ ЕВГРАФОВИЧ БОНДАРЕНКО (1870-1947) Илья Евграфович Бондаренко родился 19 июля 1870 г. в Уфе в семье купца второй гильдии. Его отец, Евграф Львович, был родом из Полтавской губернии, мать, Татьяна Ивановна, — уроженка Уфы. Начальное образование Илья Евграфович получил в Уфимской гимназии. Во второй половине 80-х гг. годов Бондаренко встретился с первым в своей жизни художником-профессионалом Николаем Ильичем Бобиром, по совету которого решил продолжить образование на архитектурном отделении Училища живописи, ваяния и зодчества в Москве, куда благополучно сдал экзамены и был зачислен в 1887 г. С начала обучения Илья Евграфович находился «под опекой» видного московского архитектора того времени А.С. Каминского, с которым познакомился через своих родственников. Годы, проведенные в училище, оставили глубокий след в памяти архитектора. Его учителями были известные русские художники В.Е. Маковский, В.Д. Поленов, И.М. Прянишников, Г.Е. Перов, Е.С. Сорокин. С 1891 по 1894 г. И.Е. Бондаренко обучался на архитектурном отделении Цюрихского политехникума. Кроме занятий учебой Илье Евграфовичу приходилось зарабатывать на жизнь, в чем ему помог Иван Абрамович Морозов, знакомство с которым состоялось здесь же, в Цюрихе. Для фабрики Морозова Илья Евграфович нарисовал несколько образцов раскраски набивных ситцев. После окончания политехникума он возвращается в Москву, где начинает работать помощником архитектора в строительной конторе Московского купеческого общества под руководством архитектора В.Г. Сретенского. 1895 и 1896 гг. запомнились Илье Евграфовичу интересной работой в архитектурной мастерской Ф.О. Шехтеля. «Школа была хорошая, строительные работы и, особенно, отделочные, выполнялись первоклассными мастерами», — вспоминал Илья Евграфович1. Зимой 1896 г. от Шехтеля поступило приглашение приехать в Нижний Новгород и принять должность архитектора Всероссийской промышленной и художественной выставки, которая состоялась летом того же года. Вероятно, время работы Бондаренко в мастерской Шехтеля стало хорошей школой для начинающего архитектора. После ухода из мастерской Федора Осиповича Илья Евграфович начал работать самостоятельно, что позволило ему посвящать больше свободного времени изучению русского искусства. Он начал регулярно заниматься в Императорском Историческом музее, сблизился с главным хранителем А.В. Орешниковым, благожелательно отнесшимся к изысканиям архитектора. Не обошел своим вниманием Бондаренко бо-

гатейшее собрание музея П.И. Щукина, где изучал и зарисовывал предметы декоративно-прикладного искусства. С этой же целью Илья Евграфович предпринял поездку по старым русским поволжским городам вместе с профессиональным фотографом Д.И. Певицким, где ими были обследованы и сфотографированы памятники зодчества Углича, Мологи, Романово-Борисоглебска, Костромы, Решмы, Кинешмы, Балахны, Нижнего Новгорода. «Всюду находили памятники зодчества и любовались нарядными изделиями расписных дуг, фигурных пряников, сочной резьбой на избах и на кормах барж — сколько материала! И какого интересного!» — вспоминал об этой поездке И.Е. Бондаренко2. Часы досуга Илья Евграфович посвящал участию в Кружке любителей русской музыки, для концертов которого рисовал плакаты-афиши. Среди исполнителей Кружка был Л.В. Собинов, на родственнице которого в 1898 г. женился молодой архитектор. Неизгладимый след в памяти Ильи Евграфовича оставил Савва Иванович Мамонтов, знакомство с которым состоялось в 1896 г. В конце 1890-х гг. И.Е. Бондаренко выполнил ряд архитектурных работ по заказу Саввы Ивановича — перестройку театра Солодовникова на Большой Дмитровке, который Мамонтов арендовал для постановок Частной Русской оперы, и строительство одной из мастерских при художественно-керамическом заводе «Абрамцево» за Бутырской заставой в Москве (1898— 1899 гг.). По воспоминаниям Бондаренко, в этой мастерской Савва Иванович провел свои последние годы после потрясений, вызванных его арестом и судом. В комнатах, «украшенных скульптурой и цветистой радужной майоликой», у гостеприимного Мамонтова собирались его родные и друзья, в числе которых был и И.Е. Бондаренко. Кроме строительных работ Илья Евграфович принимал участие в оформлении спектаклей Частной Русской оперы. По эскизам Михаила Врубеля им были выполнены декорации к постановкам «Бориса Годунова», «Моцарта и Сальери». В доме Саввы Ивановича Илья Евграфович познакомился со многими известными художниками, в числе которых был Константин Коровин, рекомендовавший Илью Евграфовича на должность архитектора Кустарного отдела Всемирной выставки 1900 г. в Париже. «Конечно, я с радостью принял предложение и немедленно стали создаваться проекты... Целый день проводил или дома над проектами, или у Коровина, рисовал т.н. «Русскую деревню», — писал в мемуарах И.Е. Бондаренко3. В основу своего архитектурного замысла Бондаренко положил впечатления, почерпнутые

Москва и москвичи в будни и праздники

И.Е. Бондаренко (сидит второй справа) среди руководителей Покровско-Успенской общины старообрядцев белокриницкого согласия в Малом Гавриковом пер. Фото 1911. РГАЛИ из знакомства с памятниками Русского Севера. «Весь русский Кустарный отдел представлял собой группу зданий, непосредственно связанных друг с другом переходами и открытой галереей. Начинался отдел выставки рубленой церковкой по типу северных русских церквей. Общая масса этой церкви весьма напоминала церкви Архангельского края, но не была повторением ни одной из существовавших церквей. Это была свободная композиция, придерживаясь лишь общих форм древнерусского деревянного зодчества»4. Кустарный отдел явился одной из первых и самых ярких построек новорусского стиля. В дальнейшем и сам Бондаренко занял почетное место в ряду ведущих зодчих новорусского направления, таких, как А.В. Щусев, В.А. Покровский, С.С. Кричинский. Всего за время с начала своей архитектурной практики и до 1917 г. И.Е. Бондаренко спроектировал 8 храмов и 28 гражданских построек. Самая значительная страница творчества архитектора связана со старообрядчеством, вернее, с работами по проектированию и возведению старообрядческих храмов. Самой дорогой сердцу Ильи Евграфовича была работа по созданию храма Второй московской общины старообрядцев поморцев-брачников в Токмаковом переулке, заказчиком которого был фабрикант И.К. Поляков. Для рогожского старообрядца Арсения Ивановича Морозова Бондаренко выстроил два храма: один с домами для причта в Богородске (Москов-

65

ской губ.) и небольшую церковь в селе Кузнецы, недалеко от Богородска. Для фабрикантов Кузнецовых Илья Евграфович спроектировал также две церкви: в селе Кузнецове, близ Кашина на Волге, и в Риге. Особенностью кашинского храма был «фарфоровый» иконостас. Для Первой московской общины старообрядцев поморцев-брачников перестроил моленную в Переведеновском переулке5. В 1910— 1911 гг. было выстроено и освящено здание (рогожского) храма Покрова Пресвятой Богородицы ПокровскоУспенской общины в Малом Гавриковом переулке. В 1910—1912 гг. сооружена церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы Никольско-Рогожской беглопоповской старообрядческой общины на Малой Андроньевской улице6. Историки архитектуры так оценивают храмовое наследие И.Е. Бондаренко: «Постройки его... обладают неповторимым своеобразием. Он стилизует по преимуществу формы новгородскопсковского зодчества, но трактует их очень вольно. ...Он вводит в употребление прием, который хотелось бы определить как «двойную стилизацию». На реальном теле храма «рисуется» еще один, на стене колокольни обрамление надвратного образа также напоминает храм, благодаря чему богатство ритмов в его сооружениях приобретает особую изощренность» 7 . Гражданские постройки Бондаренко были более скромными, но и среди них можно отметить интересные работы. Так, сын И.К. Полякова, Елисей, заказал Илье Евграфовичу отделку своего дома, которую архитектор выполнил, по

66

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

И.Е. Бондаренко. Проект дома в имении барона В.Р. Штейнгеля под Арзамасом. РГАЛИ его словам, в «русском типе теремка». В 1911 г. И.Е. Бондаренко был выполнен комплекс построек для барона В.Р. Штейнгеля в имении Хуторок (ст. Кубанская) близ Армавира. Часть интерьеров дома была решена архитектором в характерном для этого периода его творчества новорусском стиле. Для коллекции икон Музея русской старины А.В. Морозова Илья Евграфович произвел надстройку дворового крыла дома Морозова во Введенском переулке в Москве. Работ, выполненных Ильей Евграфовичем в стиле неоклассицизма, было немного. «В скромных формах ампира» им было перестроено помещение читального зала Императорского Исторического музея. Как особый случай в своей практике выделял И.Е. Бондаренко инженерные работы при перестройке Крестовоздвиженской церкви в Иваново-Вознесенске. Для творческой натуры И.Е. Бондаренко было характерно разнообразие интересов, в том числе собирание книг. Страстная потребность в книге возникла у Ильи Евграфовича еще в гимназические годы. Для приобретения «любимого предмета» Бондаренко экономил даже на завтраках. Собрание Ильи Евграфовича включало в себя книги по искусству, русскому и зарубежному, по отечественной культуре, литературу по Москве и гравюры, часть которых была представлена Бондаренко на экспозиции Исторической выставки архитектуры 1912 г.

Много сил и времени отдавал Илья Евграфович работе в научных обществах, занимавшихся изучением и популяризацией русского искусства. В дореволюционный период он читал доклады в Московском кружке архитекторов-художников, располагавшемся в здании Женских строительных курсов на Ново-Басманной улице. С 1902 г. И.Е. Бондаренко являлся действительным членом Московского архитектурного общества*1. По его мнению, деятельность Общества активизировалась только с приходом на должность председателя Ф.О. Шехтеля. Высоко оценивал Бондаренко работу И.П. Машкова, называя его «единственным деятельным и более живым человеком в Обществе...»'. 15 декабря 1913 г. открылся V Всероссийский съезд зодчих в Москве, секретарем которого был избран Илья Евграфович'". При съезде работали три выставки: Строительно-техническая, Историческая и Художественно-архитектурная. Председателем Комиссии по устройству Исторической выставки архитектуры и художественной промышленности был Бондаренко, вместе с ним в ее организации принимали участие хранитель Оружейной палаты В.К. Трутовский и архитектор Н.Б. Бакланов". К съезду И.Е. Бондаренко подготовил доклад «О московской архитектуре»12 и статью «Зодчество Москвы восемнадцатого и начала девятнадцатого века», опубликованную в 1913 г. в «Путеводителе по Москве»11. С 1914 г. И.Е. Бондаренко являлся членомкорреспондентом Императорского Московского археологического общества14.

Москва и москвичи в будни и праздники

И.Е. Бондаренко. Проект загородного дома П.А. Гуськова в Нагорном близ Архангельского под Москвой. 1915 Что касается активной архитектурной деятельности, то она была прервана сначала первой мировой войной, а затем революцией. С 15 августа 1918 г. Илья Евграфович приступил к работе в центральном государственном органе охраны культурного наследия Советской России — Отделе по делам музеев и охраны памятников искусства и старины при Народном комиссариате просвещения 15 . До этого, еще в июне 1918 г., была сформирована так называемая Кремлевская комиссия по восстановлению построек Кремля, пострадавших во время боев 1917 г., в состав которой вошел и Бондаренко. С зимы 1918 г. он также участвовал в работе Комиссии по охране памятников Троице-Сергиевой Лавры. В 1919 г. Бондаренко участвовал в научных экспедициях по изучению памятников Верхней и Средней Волги16, в обследовании и реставрации памятников Владимира. Кроме этого, им были предприняты поездки в Нижний Новгород, Рязань, Петроград для обследования архитектурного наследия. В 30-е гг. деятельность Ильи Евграфовича была связана с работой в Музее истории и реконструкции Москвы и Музее Академии архитектуры. Во время Великой Отечественной войны И.Е. Бондаренко, которому было уже за семьдесят, принимал активное участие в спасении памятников, занимался популяризацией историко-культурного наследия страны. В период с 1942

Кабинет в доме В.Р. Штейнгеля. Арх. И.Е. Бондаренко. Фото 1911. РГАЛИ Кабинет в доме В.Р. Штейнгеля. Арх. И.Е. Бондаренко. Фото 1911. РГАЛИ Кабинет хозяйки в доме В.Р. Штейнгеля. Арх. И.Е. Бондаренко. Фото 1911. РГАЛИ

67

68

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

И.Е. Бондаренко, А.А. Бахрушин, П.А. Гуськов, М.В. Челноков и другие на закладке Дома детских трудовых артелей на Пречистенской набережной. Фото 1915. РГАЛИ

по 1946 г. им было прочитано около 100 лекций в госпиталях Москвы по темам: «Старая Москва», «Памятники русской архитектуры. Московский Кремль», «Москва в эпоху 1812 г.», «Создание Москвы и ее памятников», «Фашисты и русская культура», «Славянство и фашизм». С сентября 1943 по 1944 г. И.Е. Бондаренко был главным архитектором Ваганьковского и Армянского кладбищ. В 1945—1946 гг. архитектор участвовал в послевоенном восстановлении Путевого дворца в Калинине" (ныне Тверь). Илья Евграфович Бондаренко скончался в возрасте 77 лет 20 июля 1947 г. и погребен на Новом кладбище Донского монастыря в Москве.

Над своими мемуарами, названными «Записки художника-архитектора», И.Е. Бондаренко работал во 2-й половине 1930-х гг. Тогда же он готовил их публикацию, которая так и не осуществилась. Две редакции полного машинописного текста «Записок...» и подготовительные рукописные материалы хранятся в личном фонде архитектора в РГАЛИ (Ф. 964. Оп. 3. Д. 27—31, 23— 26; Оп. 2. Д. 48, 68). Главы воспоминаний для настоящей публикации взяты из последней редакции (содержащей более 600 листов машинописи: Д. 23—26). Тексты приводятся с незначительными сокращениями повторов и разоблачительно-критических вставок, обусловленных временем написания мемуаров; проведена значительная литературная редактура без искажения смысла оригинала.

О.Ю. Тинина.

От публикатора.

1 РГАЛИ. Ф. 964. Оп .3. Д. 28. Л. 39. 2 Там же. Д. 29. Л. 15. 3 Там же. Д. 27. Л. 69. 4 Там же. Д. 27. Л. 97. 5 Там же. Д. 29. Л. 57. 6 Сорок сороков. М., 1995. Т. 4. С. 313. 7 Кириченко Е.И. Москва. Памятники архитектуры 1830— 1910-х гг. М., 1977. С. 92. 8 Состав Московского архитектурного общества. 1913—14 гг. М„ 1914. С. 5. 9 РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Д. 29. Л. 136. 10 Ежегодник МАО за 1914-16 гг. М., 1916. Вып.4. С. 4. 11 Каталог Исторической выставки архитектуры при V Всероссийском съезде зодчих в Москве. 1913. М., 1914.

12 Дневник V Всероссийского съезда зодчих. М., 1913. С. 12. 13 Бондаренко И.Е. Зодчество Москвы восемнадцатого и начала девятнадцатого века // Путеводитель по Москве, изданный Московским археологическим обществом для членов V Съезда зодчих в Москве. М., 1913. С. 1 - 14. 14 Императорское Московское археологическое общество в первое пятидесятилетие его существования (1864—1914). М., 1915. Т. 2. С. 38. 15 Кузина Г.А. Государственная политика в области музейного дела в 1914—1941 гг. // Музей и власть. М., 1991. С. 107. 16 РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Д. 26. Л. 17. 17 Гатагова Л.С. Бондаренко Илья Евграфович // Историки и краеведы Москвы. Некрополь. Биобиблиографический справочник. М., 1996. С. 36—37.

Москва и москвичи в будни и праздники

69

И.Е.Бондаренко. ИЗ «ЗАПИСОК ХУДОЖНИКААРХИТЕКТОРА» РАБОТЫ В МОСКВЕ И ПРОВИНЦИИ. ТРУД И ОТДЫХ Летом 1900 года, вернувшись из Парижа, Постройка общежития не могла представя поселился в небольшой квартирке из четырех лять для меня большого творческого интереса, комнат, отделанных мною просто, — я желал со- но, как практика, была для меня ценна, так как здать изящный уют, необходимый и для работы, в короткий срок нужно было выстроить трехэи для отдыха. тажное здание. Здание выстроили ровно в сто Получил место архитектора по домам бра- дней, о чем и было напечатано жирным шрифтьев Берг1. Моя обязанность заключалась в осмо- том в отчете общины за 1901 год. Я убедился, что тре этих домов, составлении соображений о не- никакого промораживания здания с оставлением обходимом их ремонте и перестройках, для чего его на зиму не нужно. Кладку стен мы произвонужно было объезжать разбросанные по Москве дили шанцами, т.е. с пустотами, и здание продесять домов, давать указания управляющим тапливалось все лето железными печами. Перегои отвозить раз в месяц свои отчеты в контору родки были сборные, литые, гипсошлаковые, все столярные изделия были заготовлены одновреБергов, на Варварку. Просматривая отчеты управляющих домов, менно с началом работ и т.д. Дом был пригодв графе расходов я увидел экстраординарные рас- ным для жилья тотчас же по окончании постройходы, обозначенные как «праздничные» или как ки. Десятником постройки был Волков, приехав«воопче». Оказалось, что к празднику Рождества, ший после ликвидации выставки и кустарного Новому году и Пасхе управляющими домов лич- отдела. но относился в полицейский участок пакет, где Вскоре по закрытии Парижской выставки с точным перечислением лиц администрации бы- художник К. Коровин и я были приглашены в гели вложены и соответственные суммы. Приставу нерал-губернаторский дом. Сказавши благодар- 50 рублей, и так по нисходящим ступеням, до ственное слово за наши работы на выставке, веписарей, кои получали по 10 рублей Это была ликая княгиня Елизавета вручила мне орден Стадань полиции, чтобы она оставляла в покое до- нислава 3-й степени3. [...] Вскоре явился ко мне мовладельцев и управляющих и не привязыва- на квартиру чиновник от Министерства финанлась к мелким упущениям. Каждый домовладе- сов и передал диплом на эту милость с уплатой лец считал своим долгом «поздравить» полицию. за знаки ордена 15 руб. Я пробовал было запретить посылку денег, Гораздо интереснее было появление курьено вызвал протест управляющих домами, считав- ра от отдела промышленности Министерства фиших подобную меру несомненным признаком мое- нансов, в данном случае с дипломом и знаками го сумасшествия, а в конторе Бергов мне категори- ордена «Officier d'Academie» (серебряные пальмы чески указали не менять существующего порядка. с лиловой эмалью), пожалованного правительст4 Дома эти были придатком к богатым пред- вом Французской Республики . Диплом был приприятиям Бергов вроде Даниловского сахарного сужден академическим жюри за архитектуру кусзавода, Рождественской мануфактуры и Шайтан- тарного отдела, кроме того, по общему [решению] жюри выставки я был награжден бронзовой ских заводов на Урале. Всеми делами Бергов руководил директор медалью тонкой работы Шаплэна. [...] правления К.Фр. Зегер. За постройку здания общежития Иверской Получал я 200 рублей жалованья и 150 руб. общины мне снова предложено было получить на проезды. орден Анны, я отклонил этот крестик, за что и Жена моя получала ежемесячно из дома от впал в немилость, на меня взглянули как на родителей рублей 100—150. Этих сумм было до- «красного». статочно, чтобы скромно жить и бывать в театрах Окончив всякие перестройки и достройки и концертах, а иногда принимать гостей. в общине, я с удовольствием оставил это заняОсенью этого же года я был приглашен ар- тие благотворительностью, отнимавшее много хитектором Иверской общины2. Место это было времени и более пригодное околачивающимся бесплатное, нечто вроде благотворительного, при общине камергерам, отставным генералам, вернее, почетного. Нужно было выстроить обще- почетным опекунам и особого типа дамам-блажитие для сестер милосердия Красного Креста и готворительницам, что творили благо чужими произвести некоторые перестройки зданий, при- руками, не затрачивая ни копейки собственнадлежащих общине. ных средств.

70

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Но начальница этого общежития была симпатичная B.C. Терпигорева, дочь известного писателя С. Терпигорева' (псевдоним — С. Атава), автора картинного «Оскудения», романа об оскудении дворянства. Я много услышал интересного про этого писателя, акварельный портрет которого, работы А. Соколова, висел у дочки. Более приятное дело было в Иваново-Вознесенске — постройка большого мануфактурного магазина и отделка одного купеческого дома. В Иваново-Вознесенск можно было проехать или через Новки и Шую по Нижегородской железной дороге, или через Александров по Ярославской. Я предпочитал выезжать по Ярославской, где по пути был изумительный памятник русского зод-

не ценил этого чуда искусства, не понимал его значения, —над моими восторгами такой «старой рухлядью» смеялись. В Иваново-Вознесенске родные моей жены очень хотели бы видеть меня городским архитектором, на месте которого был какой-то проворный самоучка-чертежник. «Русский Манчестер», как горделиво называли свой город ивановские купцы, был центром текстильной промышленности. Многочисленные фабрики дымили своими высокими трубами над безликим пейзажем города... Улицы поросли травой, две главных дурно мощены. Через город протекала речка Уводь, зараженная грязными водами, спускаемыми с фабрик и с боен. Вода в колодце

К.А. Коровин. Эскиз Кустарного павильона на Всемирной выставке в Париже. 1900.

Акварель. ГНИМА

чества — собор XIII века в Юрьеве-Польском 6 . Остановившись утром, до вечернего поезда, я тщательно осматривал удивительное сооружение древнего города Владимиро-Суздальского края... Насколько пленяла глаз кубическая лапидарная масса собора, так просто и богато выраженная, с удивительными каменными неразгаданными барельефами, настолько ужасала пристроенная новая колокольня «гражданской инженерной» архитектуры. Она тем более приводила меня в стыд, что я принимал в этом участие, когда был юным еще учеником Училища живописи, ваяния и зодчества и ходил к гражданскому инженеру М.Н. Литвинову чертить сие позорное произведение, может быть выполненное и по правилам архитектуры, но рядом с уникальными произведениями мирового зодчества карикатуры непростительны. Всякие попытки, даже удачных подделок, ошибочны уже в силу того, что каждая эпоха создает свой стиль и нам невозможно мыслить образами тех людей, проникнуться идеей художника — народа, создавшего такое произведение искусства. (Сейчас эта колокольня разобрана.) В Иваново-Вознесенске я грешил, увлекаясь захватившим меня модным течением в архитектуре — модерном. Эта парижская зараза настолько была сильна, что я тогда еще не мог глубоко понять такого коренного русского искусства, как собор в Юрьеве-Польском, не мог претворить в себе его художественной концепции, я только изумлялся его оригинальности, архаике и непосредственности художника-каменотеса, высекавшего его причудливую орнаментику барельефов, покрывших весь фасад. Но никто

Уголок русского Кустарного павильона на Всемирной выставке в Париже. Худ. К.А.Коровин, арх. И.Е. Бондаренко. Фото 1900 тухлая. Канализации в городе не было. Городское управление не могло рассчитывать на средства фабрикантов — очень богатых и скупых людей... Держалось купечество гордо и замкнуто; старинные дома охранялись псами и обычаями, все было затхло и пропитано безвкусьем. И лишь новый круг людей свежих, интеллигентных составляли химики местных фабрик. Около этого же круга бывали врачи, учителя местного реального училища и некоторые купцы более культурного типа, к числу которых принадлежал и дом Собиновых, откуда была моя жена, кузина певца Л.В. Собинова. Там я познакомился с ... химиком В.Ф. Кауленом, женатым на сестре известного психиатра С.С. Корсакова7, В.Н. Обниблиным и его братом археологом и

Москва и москвичи в будни и праздники другими. Из молодого купечества были способные музыканты, образовавшие местное отделение Русского музыкального общества (т.е. отделение консерватории), был один фабрикант Д.Г. Бурылин, составивший интересный историко-художсственный музей, был также фабрикант Никон Петрович Гарелин, написавший интересную книгу об Иваново-Вознесенске, где дал много историко-бытового материала. Но все это единицы. Городом ведал полицмейстер, задариваемый фабрикантами, чтобы оставлял их спокойно наживать деньгу. Клуб был местом для официальных торжеств, но фабриканты считали недостойным для себя идти в театр или клуб со всеми, а самый влиятельный фабрикант А.И. Гарелин* построил внутри своего двора и свою церковь. Под влиянием химиков и инженеров некоторые фабриканты стали ездить с ними вместе за границу и обставлять более культурно свою жизнь, но таковых было меньшинство — «новенькие», как их называло старое поколение. Я не имел желания быть городским архитектором, видя, как третировался труд местного зодчего, и не усматривал перспектив творческой работы, так как что-либо более значительное, чем перестройка ткацкой [фабрики] или постройка двухэтажной фабричной конторы, поручалось московским архитекторам. Первым по величине фабрикантом был миллионер Мефодий Гарелин9, имя которого многие купцы произносили с благоговением, а жители с почетом и страхом. Отличался скупостью, доходившей до того, что, когда он выходил из церкви и нищие на паперти, протягивая руку, просили у него: «Подайте Христа ради, Мефодий Никонович, Вам Бог пошлет», «Вот смотри, — отвечал Гарелин, протягивая свой бархатный картуз к нему, — смотри, много мне посылает Бог-то!» Этот Гарелин возымел желание построить часовню при соборе и услышав, что приехал молодой архитектор из Москвы, пожелал, чтобы я к нему приехал в ближайшее воскресенье, в 12 час. дня. Я поехал. Позвонил в колокольчик у парадного подъезда. Никто не откликнулся. Я позвонил вторично — вышла довольно неряшливая кухарка: «Чего звоните? Чего Вам?»

71

У подъезда стояла великолепная коляска из дома Собиновых с пышным кучером, я был изысканно одет, но это, очевидно, не было принято во внимание кухаркой. — Скажите Мсфодию Никоновичу, что приехал архитектор. — Ну архитектор, так иди с черного хода, через кухню, а в парадное и не звони. На кухню и выйдет к тебе Мефодий Никонович, когда будет можно. — У вас всегда так принимают архитекторов? — А то еще как! — И кухарка ушла, ворча: Звонит еще в парадную — какой! Я уехал обратно. Огорченные мои родственники объяснили мне, что это уж такой обычай.

Б.М. Кустодиев. Купец. 1920. Акварель. Музей-квартира И.И. Бродского

— Больно гордый! — сказал Гарелин моему шурину, а я просил передать, что не привык к таким приемам. Позднее уже другой фабрикант, также миллионер (Маракушев), просил меня дать ему проект часовни. Я сделал проект и выстроил часовню с фресками работы

72

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

художника А. В. Монганари (теперь разобранную). Так я и не стал городским архитектором в Иваново-Вознесенске и выстроил там только большой магазин и перестроил огромную Крестовоздвиженскую церковь по заказу другого, более культурного купца, оценившего труд художникаархитектора. Искание нового в искусстве и жажда ознакомления с европейской архитектурой потянули меня в первую же зиму по возвращении из Парижа снова в Европу. Не связанный какой-либо службой, я был «лицом свободной профессии». Положив себе за правило работать ежедневно не менее 8 часов, вечера я проводил над чтением литературы по русскому искусству

и вообще по истории искусства. Установил режим: работать не покладая рук 11 месяцев, а месяц отдыхать, знакомясь с Европой. Позже, когда более позволяли средства, я работал 10 месяцев и два месяца отводил себе на поездки за границу. Совершая поездки ежегодно (случалось, что и дважды в год), я мог ездить в мертвый для строительства сезон — ноябрь, декабрь, январь, или ранней весной, когда постройки еще не начинались. Начинались же они обычно после Фоминой недели, первой недели Пасхи, Страстную неделю (неделя перед Пасхой) не работали, да еще 6-ю неделю прихватишь, ну и наберется месяц. Иногда и осенью, вместо зимы, устраивал я себе каникулы. [...]

МОСКОВСКОЕ КУПЕЧЕСТВО. РЕСТОРАНЫ. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ Московское купечество — это сеть, переплетенная взаимным родством. Крепко сплоченный клубок, в котором [попадались] яркие типы и цветистые субъекты. В торговой Москве видное место занимали оптовики, с их «амбарами». «Амбары» — это технически хорошо выстроенные дома, но плохой архитектуры — на Варварке, Ильинке и в прилегающих переулках. Сидя в роскошном кабинете, Морозов принимал в министерской обстановке, а в большом общем зале «амбара» директор правления обделывал дела и в торговом отделении на полках лежали лишь образцы товара. Покупателя угощали чаем, мальчик приносил на подносе стакан чая и на клочке бумажки 5 кусков сахару и щипчики! Этот «амбар» посещался только крупными, знакомыми покупателями и, вообще, уважаемыми знакомыми. Приходилось и мне испытывать такое чаепитие, когда я заезжал по делам строительства. Фабриканты-владельцы часто и не занимались делом, за них вершило дело правление. [...] Были типы вроде Митрофана Сергеевича Мазурина — владельца Реутовской мануфактуры. Мазурин был женат на итальянке и ежегодно ездил на 3 месяца в Париж, где имел свой* отель и проживал 300 тысяч рублей. Его сын — Константин Митрофанович, известный Москве своей взбалмошностью. Многократно женатый, в том числе и на артистке Мичуриной. Писал что-то о музыке, знал отлично языки и умел одновременно диктовать трем переписчицам сразу на 3 разных языках. В конце концов после многих перемен разных профессий он остановился на акушерстве! Другой Мазурин, Федор Федорович, был собирателем редких книг. Чудачил, вырывал страницы из ценных чужих книг, вклеивал в свои и продавал их. В конце концов попал под опеку. Но это были миллионеры родовые. Была другая группа богатых москвичей — «без племени

и роду», нажившаяся лично всеми правдами и неправдами. Вот, например, купец Лобачев, которому в Охотном ряду принадлежал ряд лавок с дичью и целый ряд домов в Москве. Покупал он дичь возами от своих поставщиков, приезжавших зимою из далеких краев. Въезжали в его обширный двор, Лобачев цену сбивал до крайностей, а если видел, что мужички не пойдут на его условия и уедут продавать в иное место, запирал ворота и уходил, возвращаясь вечером, когда за поздним временем поневоле продавали своих рябчиков и глухарей по низкой цене, лишь бы кончить дело. В старых домишках Москвы, обычно в какой-то щели, торговали старым железом. Эти старьевщики ходили по домам, покупая всякий железный, металлический и вообще хлам. Частенько в такой лавке можно было найти сколько угодно железа и какого угодно, так как торговцы являлись и скупщиками ворованного и перепродавцами и грязная полутемная лавчонка в большинстве случаев бывала только биржевым пунктом. Нередко эти старьевщики, торговавшие старым железом и тряпками и занимавшиеся ростовщичеством, [заметно] округляли свои капиталы. В частности, бывший тряпичник Грачев стал владельцем домов и дачи на Воробьевых горах (бывшей А.Д. Торопова), Д.А. Соскин из скупщиков тряпья сделался крупнейшим торговцем шерстью. Дом его на Бутырках, в русском стиле, строил архитектор Ф.Ф. Горностаев. К этому же типу принадлежал и купец Н.С. Филатов. Прижимистый, обдиравший всех и вся, ростовщик, он стал крупным торговцем электрическими приборами, владельцем огромного дома на Арбате (строил архитектор Е. Дубов10 ской) . Во время войны в 1914—1915 годах Филатов купил эвакуированный из Риги завод «Этна», устроил его около Нижнего Новгорода и, выделывая гвозди, усиленно конкурировал с такими спецами этого дела, как Кольчугин и Носенков.

Москва и москвичи в будни и праздники

73

Огромные деньги (миллионы) были увеличены Один из залов был отделан в так называееще всяким интендантским воровством. В 1917 мом «русском стиле», с резьбой, рисунки которой году Филатов вздумал удрать за границу, но был были сделаны Ропетом с узоров русских шитых захвачен в Кисловодске. полотенец, ими же были убраны и окна вместо В.О. Красавин был торговцем водопро- портьер. Огромный «оркестриен-машина» завоводными частями, электрическим, москатель- дил половой, одетый в белое с красным пояском ным и металлическим товаром. Филатов и Кра- с кисточками. Машина гремела «Снеги белы» или савин держали в своих руках весь рынок подоб- «Коль славен», купцы пили чаи, ели селянки ных товаров. Красавин отличался скупостью. с расстегаями. Затем стали наводить новую красоПриезжая в Петербург, долго ходил по дешевым ту, и даже был устроен мраморный зал в стиле номерам, отыскивая себе номер не дороже ампир (архитектор А.А. Остроградский), но все 1 рубля 50 копеек. С шайкой железнодорожни- безвкусно. ков Красавин воровал свои же грузы, а затем Это было во время владения гостиницей взыскивал их стоимость с железных дорог. А.А. Карзинкиным, миллионером с причудами; За все проделки Красавин попал-таки в тюрьму. он был и коллекционером-нумизматом, но более Купечество всегда любило совершать свои сделки в трактирах. Мелкие торговцы шли в небольшие рестораны, крупные — в первоклассные. Центральным биржевым трактирным местом была Большая Московская гостиница на Воскресенской площади (где теперь гостиница «Москва»), с обширной клиентурой, преимущественно из крупных фабрикантов. Впоследствии ресторан стала посещать и театральная публика, когда гостиница завела специальные «ужины после театров». Место было удобное, рядом Большой, Малый, Шелапутинский театры, недалеко Художественный театр, Частная опера в театре Зимина, недалеко были и клубы. Здесь было еще в 40-х годах XIX столетия двухэтажное здание знаменитой «кофейной Печкина», картинно описанной в воспоминаниях Галахова. Там собирался кружок М.С. Щепкина", бывал постоянно артист Мочалов12 и неугомонный Кетчер", ярко очерченный Герценом. В этой кофейной получались журналы, велись споры. 40-е годы ушли... Затем здесь был трактир Турина, в конце 70-х годов купленный купцом А.А. Карзинкиным14. Дом был частью сломан и выстроен огромный дом безвкусной архитектуры... Б.М. Кустодиев. Трактирщик. 1920. Большая Московская гостиница имела хо- Акварель. Музей-квартира И. И. Бродского рошие номера, где любили останавливаться иногородние купцы и фабриканты. Главным цент- любил собирать не столько старые монеты, ром этого предприятия был ресторан, уже утра- сколько современные ему кредитки и золото. тивший ту обстановку, которая была до 1900-х Как-то появилось в газетах объявление, что ищут годов, когда гостиница больше называлась студента-репетитора заниматься с гимназистом «Большим Московским трактиром», куда в свое 2-го класса ежедневно, не исключая и празднивремя любил зайти и выпить бутылку вина ков, не менее 4 часов, плата 5 руб. в месяц. НаП.И. Чайковский. шелся-таки бедный студент, очевидно, доведен-

74

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Новое Здание Торгово-промышленного музея кустарных изделий в Леонтьевском пер. Арх. А.Э. Эрихсон, В.Н. Башкиров. 1911. Фото А.А. Захарченко ный до крайности, если соглашался на подобный жалкий заработок за такой труд. Пришел по адресу. Это оказался дом А.А. Карзинкина, и заниматься нужно было с его сыном. Студент просил прибавить хоть на конку, так как жил очень далеко, и хоть стакан чая. Карзинкин повторил условия и добавил, что больше не может прибавить ни копейки, отказал и в чае. Студент стал аккуратно заниматься. Прошел месяц, Карзинкин подал студенту 100 руб. за уроки и 10 руб. на конку и объясняет ему, изумленному, что искал самого бедного студента и рад, что нашел такого и может ему помочь. В начале 1900-х годов гостиницу купила компания из 3 лиц, главным был С.Н. Дмитриев, перед этим владевший ... первоклассным рестораном «Эрмитаж». Родоначальником просвещенного купечества можно считать Кузьму Солдатенкова. Но эта грузная фигура отходила ко временам уже дале1 ким. Солдатенков был другом еще Грановского ' и его круга, людей 40-х годов. Старообрядец, он слыл среди рогожских столпов неисправимым богоотступником. Часть капитала отдал на постройку огромной больницы, целого городка, на Ходынском поле (теперь Боткинская больница). Большую свою коллекцию русской живописи передал Румянцевскому музею, а издания его были многочисленны и ин-

тересны. Бывший его дом строил профессор А.И. Резанов (Мясницкая, 37). Имена Павла и Сергея Третьяковых известны всем как основателей знаменитой галереи. Купец Р. Востряков решил подражать крупным собирателям, но толку не вышло. И денег пожалел, и знаний не хватило, а главное, не было любви к этому делу. Иное дело семья купцов Боткиных. Из этой семьи вышел Василий Петрович Боткин 16 , друг Белинского, Огарева, Герцена, Тургенева, «московский гегелианец», автор нестареющих «Писем об Испании». Его брат Михаил Петрович был археологом и собирателем эмалей в Петербурге, другой брат Сергей Петрович17 стал известным клиницистом. Сын последнего Сергей Сергеевич14, женатый на сестре П.М. Третьякова", был знаменитым терапевтом. П.Е. Щербов нарисовал его вместе с женой удивительно похожими на акварели «Базар XX века». Семья Морозовых памятна Москве. Савва Морозов2" материально поддерживал Художественный театр, брат его Сергей21 вкладывал большие средства в кустарное дело и выстроил в Леонтьевском пер. Кустарный музей (по проекту 22 архитектора С У . Соловьева ). Из другой ветви Морозовых была известна Варвара Алексеевна21, урожденная Хлудова. У ней было три сына: [старшим был] Михаил Абрамович24, описанный Сумбатовым в пьесе «Джентльмен», да и на портрете, исполненном В. Серовым, передана вся его купеческая бестолковая натура.

Москва и москвичи в будни и праздники Он имел дом на Смоленском бульваре, [построенный А.И. Резановым25 в чахлом академическом классицизме, но внутри была мешанина из разных стилей. Жена Михаила Абрамовича [Маргарита Кирилловна]26, очень умная и очень красивая женщина, после смерти мужа переселилась в Мертвый пер. (дом 6), купила скромный одноэтажный дом, незадолго перед войной перестроенный архитектором И.В. Жолтовским27 и оставшийся недостроенным. М.К. Морозова собирала картины русских художников «Мира искусства» и его круга, и занималась издательством под фирмой «Мусагет» и «Свободный путь». Главным образом собирала вокруг себя московских философов и издавала их сочинения; ярко очерченный

л

Часовня над могилой М.А. Морозова в московском Покровском монастыре. Худ. A.M. Васнецов. Фото ок. 1906

уклон в метафизику и символизм отличал эти изящные издания. 2 [Младший] сын Арсений Абрамович * был на редкость бестолковый и пустой человек. Пожелав выстроить себе дом на Воздвиженке29 рядом с домом своей мамаши, Варвары Алексеевны (ее дом был выстроен на месте цирка Гине)

75

Арсений непременно захотел строить в португальском стиле (в таком еще не строил никто из купцов), взял себе бесталанного архитектора В. Мазырина, называвшегося среди архитекторов Анчуткой. И вот [они] поехали в Португалию, где накупили целый сундук фото. Вернувшись, стал Мазырин «создавать» одноэтажный замок, нечто похожее на фасады монастыря в Батале. Строили из дорогого материала и внутри доходили до облицовки малахитом. Безвкусно и глупо было внутри, как и вся жизнь Арсения, постоянно полупьяного. Он и женился под пьяную руку. Вернее, его женила на себе Верочка Федотова30. В пьяном угаре устроили поездку Арсения в Крым, «случайно» оказалась в купе юная В. Федотова, и поженились. Потом появилась на сцену М.Н. Окромчеделова, ловко избавившаяся от своего первого мужа (кажется, отравила его), ловко подобралась к Арсению, улучив время, сошлась с ним (опять в поезде). В. Федотова, получив приличное отступное, уехала за границу... Спившийся Арсений скоро умер; был процесс о завещании Арсения, но как-то таинственно заглохла эта история. После Арсения остались кое-какие художественные вещи, разнобой и, между прочим, полный, великолепной сохранности, Пиранези, все 23 тома в первом издании. Третий брат, Иван, был послан учиться в Цюрихский политехникум, где мы с ним и встретились. Иван Абрамович был женат на [Кладовщиковой]31, занялся серьезно фабрикой, купил дом на Пречистенке и стал собирать картины новой иностранной живописи. Он хорошо рисовал, брал уроки у К. Коровина. Это собрание отличалось очень хорошим подбором первоклассных мастеров, вроде Моне32, Карьера, Мориса Дени 33 пр. Собрание составлялось толково, прекрасно развешивалось, и вообще, в его собрании было очень много вкуса. Впоследствии он много второстепенных вещей разделил по своим друзьям купцам. Морозов умер в начале войны 1914 года в ранних годах — ему было не более 45 лет. [После революции] его собрание было соединено с аналогичным собранием CVH. Щукина и составило Государственный музей новой западноевропейской живописи. В [XIX в.] из г. Боровска всплывает купеческая семья братьев Рябушинских. Старообрядцы. Старший, Павел Павлович, занимался фабриками, Степан Павлович помогал ему, собирал старообрядческие иконы и строил старообрядческую церковь34, а дом35 себе выстроил в стиле самого безнадежного модерна (архитектором был Ф.О. Шехтель). И непонятно, как могли уживаться интерьеры и вся обстановка [крайнего] декаданса с тут же устроенной домашней моленной. Михаил Павлович ничего не делал и только председательствовал в правлении, купил дом Саввы Морозова на Спиридоновке и начал собирать кое-какие картины русских новых художников.

76

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Последний брат, Николай Павлович, был несомненно даровитым, но шалым, и братья, как и купечество, относились к нему иронически, называя его «оболдуй Николашка». Н.П. Рябушинский издавал художественный журнал «Золотое руно»36. Небольшой одноэтажный старинный домик на Новинском бульваре, полы затянуты серовато-зеленым сукном. Такого же цвета однотонные стены, мягкий полумрак, глубокие кресла — это редакция журнала. И полумечтательный Николай Рябушинский, объединивший около себя группу художников, поэтов и писателейсимволистов. Журнал вышел вовремя. В 1906 г. появился огромного размера и неудобного фор-

талантливых искр и неизбежных ошибок. Но без ошибок подлинного творчества не бывает. Замелькали новые фамилии. Художники Павел Кузнецов37, Судейкин3*, Сапунов39, Арапов40, Милиоти41, скульпторы Матвеев42, Бромирский43 и другие — все это было свежо, ново, но все в периоде брожения, без ясных установок и надлежащего четкого выражения своих грез и туманных образов. Гаммы завуалированных тонов, намеки и грезы, грезы... Но наряду с этими новыми силами, показанными на выставке «Голубая роза», были показаны достижения петербургских «Мира искусства», Союза русских художников и Московского товарищества художников44.

Введенская церковь (сер. XVIII в.) на углу Б. Лубянки и Кузнецкого моста. Фото ок. 1907 мата (квадрат) толстенный первый номер журнала удивительно купеческого пошиба, словно свадебный подарок, завернутый в папиросную бумагу, вложенный в картонный футляр и золотым шнурочком перевязанный. Начинка — все новое в живописи. Репродукции переложены узорчатой папиросной бумагой, как в бонбоньерках конфеты... Между тем материал был интересным, но во всем чувствовался еще «амбар» купца. Даже отчет за первый год издания был составлен по бухгалтерии с дебетом и кредитом, остатком и т.п. аксессуарами, уместными в торговом деле, но никак не в художественном журнале, где так много места уделялось поэзии. Сам издатель Н. Рябушинский проявил себя и живописцем, и поэтом. Его пейзажи не оставляли в памяти ничего, не трогали ни темой, ни фактурой. Стихи свои подписывал [...] скромно, оставляя лишь остаток фамилии «Шинский». Но и поэзия и проза Н. Рябушинского — такие же цветы из фольги и кисеи, без запаха, без красоты, без вдохновения. На страницах журнала отражена была художественная жизнь Москвы. Новые молодые силы, полные задора, смелости, несомненных

Общий зал кофейной Филиппова на Тверской. Арх. НА. Эйхенвальд. Фото 1907 Умиление перед Врубелем, мексиканскими фантазиями Бальмонта45, беганье за Ван Гогом46 и Гогеном47 сменялось неизбежным интересом к старому русскому искусству. Но «Золотое руно» проходило мимо архитектуры. Н. Рябушинский ее не понимал. А жизнь художественной Москвы в эти годы была интересной. Взоры на Запад, взоры не только любопытства, а проникновения и понимания. Там 48 сияла живопись Сегантини , убедительная задумчивость Пювиса де Шавана49, Сезана50, Карьера, скульптора Родена" изумляла и радовала, графика Бердслея52 и Валлоттона53 подстегивала и наших графиков; подражающий Феофилактов54 и его друзья по «Золотому руну» давали интересные рисунки, хотя и с долей эротизма. От академии отшатнулись. Поленов и Серов, отказавшись публично от звания академиков, творили свободной кистью. Там, в Академии, пламенный Н. Рерих громил «охранителей» старины, видя в них вандалов, и собирал настоящих

Москва и москвичи в будни и праздники людей, любящих и знающих древнюю русскую архитектуру. Возникло «Общество изучения Петербурга». [...] Родилось Общество архитекторов-художников, куда и москвичи потянулись. И.А. Фомин уехал в Петербург и проявлял кипучую деятельность по изучению русской архитектуры XVIII века, классицизма и ампира. Театральная жизнь кипела. Пред Москвой пронеслись незабвенные танцы Айседоры Дун55 кан , показавшей пленительный образ «Примаверы» Боттичелли*. Шаляпин дал могучий образ 7 «Мефистофеля» в опере Бойто' . В Художественном театре Станиславский ставил «Горе от ума» 5 59 и «Бранда» Ибсена " с Качаловым . В консерватории Ванда Ландовская''" со своим старинным клавесином показала, как нужно иг61 рать Генделя . Открылись камер62 ные вечера. Дейша-Сионицкая устраивает «Музыкальные выставки», где дает новое о русской музыке... Модерн умер. И в архитектуре мой друг В.В. Иордан, истый модернист, растерялся и не смог понять русского искусства и бессилен был им заняться. На Западе русское искусство пропагандирует С. Дягилев, устраивая выставки в Париже и Берлине. В Петербурге вышел новый журнал «Старые годы»''3, открывший эру углубленного изучения русского искусства XVIII века. А в Москве А.И. Успенский, играя роль московского Кондакова, подвизается в «Обществе церковных древностей»... Новый владелец Большой Московской гостиницы С.Н. Дмитриев был словоохотлив, но скуповат. В своих рассказах он бесхитростно, простым, не особенно грамотным языком много рассказывал мне бытовых черт из жизни его клиентов, купцов и другого люда. О ресторанах можно было бы и не упоминать, если бы они не играли большой роли в жизни деловой Москвы, начиная с нейтральных деловых встреч и кончая сложными крупными сделками, совершающимися в них. Между прочим, рассказы Дмитриева интересными штрихами рисовали милую компанию, иногда кутящую в Большой Московской; эта компания состояла из Н.Г. Рубинштейна"4, П. Юргенсона65, П.И. Чайковского, Н.Д. Кашкина 66 и др. В недавно изданной переписке П. Юргенсона всплыли моменты, подробно рассказанные Дмитриевым. «П.И. Чайковский гостиницу нашу любил, рассказывал Дмитриев. Приедет, бывало, днем,

77

так часа в три-четыре, — народу в это время нет, завтраки кончились, обеды не начинались, — сядет в уголок, велит подать бутылочку лафиту и сидит один, подопрет руку и все думает о чемто... Добрый был человек, большой доброты». Упомяну еще о двух типичных ресторанах. На Софийке, в доме Туркестановой, был ре67 сторан (первого разряда) «Альпийская Роза» , содержавшийся немцем. Раньше это было очень скромное помещение, в буфете были даже простые дощатые крашеные полы. На буфетной стойке красовался огромный бочонок пива; [о] появлении] нового бочонка возвещал удар гонга. Пиво было хорошее — получалось из Риги от Шитта и даже выписывалось мюнхенское. Зав-

Б.М. Кустодиев. Булочник. 1920. Акварель. Музей-квартира И. И. Бродского

траки и ужины были скромные, недорогие. Позднее, в 900-х годах, архитектор А.А. Остроградский перестроил здание, расширив помещение, и навел так называемые роскошь и красоту, устроив и угловое кафе, где теперь ресторан «Савой». Немцы, торговцы и особенно артисты Большого театра были постоянными посетите-

78

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

лями. Особенным завсегдатаем был баритон 6 Большого театра А.И. Барцал *, неизменный и отличный исполнитель партий Рауля из «Гугенотов» и Финна из «Руслана». Барцал имел свой определенный столик, за который никто посторонний не мог садиться. Барцал являлся коноводом целой группы артистов, и признательный хозяин делал ему всегда большую скидку, а под конец жизни Барцал пользовался даже бесплатным столом. На Большой Лубянке, на углу Варсонофьевского пер[еулка], был ресторан Билло, с низким залом, кроме которого были еще две небольшие комнаты; все помещение было скромно обставлено весьма неприхотливой мебелью.

С.Н. Дмитриев предложил мне составить эскизы на задуманную им переделку Большой Московской гостиницы в первоклассный отель — с западноевропейскими удобствами и комфортом; с рестораном на крыше. Задача была интересная для меня. Главный существующий большой зал желали иметь в русском стиле, и предоставлялась свобода в оформлении других зал, гостиных, отдельных кабинетов, а также [планировалось] коренное переустройство кухни с устройством совершенных холодильников и лучшего оборудования. Капиталы на эту затею предоставлялись двумя московскими миллионерами. Для выполнения проектов мне было предложено предварительно ознакомиться с новыми

Обложка программы благотворительного маскарада в Большом театре 26.1.1908. Худ. С И . Ягужинский. Типография Т-ва скоропечатни А.А. Левенсона. ГИМ

первоклассными отелями и ресторанами за границей, поездка хорошо оплачивалась. С увлечением я сделал ряд эскизов. В большом зале я предполагал устроить искусственный коробовый свод под роспись и на задней стене предложил написать Коровину панно на тему из оперы «Садко»''9 (картину новгородского торга). Мебель, ковры, люстру и даже посуду — все предположено было изготовить по рисункам, выдержав стиль. Для банкетов и балов я мыслил белый зал московского ампира. В числе небольших зал один я превращал в «мещанский трактир», какие были в Москве в 30—40-х годах XIX столетия: с крашеным полом и половиками, с тяжелой, российского изделия, мебелью по образцам Бидермейера, стены — роспись под обои с цветами по голубому фону и желтыми попугаями, а в окнах должны быть клетки с канарейками, стол покрытый (вязаной) филейной скатертью, на диване подушки с вышитым бисером всадником, на стене гравюры того времени и расцвеченные литографии; обязательные старинные трубки в углу, а в нише небольшая ручная комнатная шарманка; причем двери должны быть с блоком, и не забыты на окнах горшки с геранью. И прейскурант должен быть с виньеткой того времени. За буфетом в этом зале должна стоять стеклянная шифоньерка с чашками и бокалами того времени.

В одной из малых зал прислуживали почтенный лакей Д.Е. Петухов и его сын Ваня. Этот Петухов достоин хорошей памяти не тем большим делом, которое он делал. Скапливая чаевые, Петухов открыл в своей родной деревне школу, сделал свою дочь сельской учительницей, ревностно снабжал школу учебниками, пособиями и особенно помогал бедным детишкам. Частенько я заезжал к Билло вместе со своим другом, архитектором В.В. Иорданом, в годы наших увлечений модерном, то есть в 1901 — 1904 годах Петухов обращался к нам с подписным листом на карандаши или учебники для школы. Как-то заехали поужинать мы с Иорданом, и в этот же зал заехал и И.А. Морозов, в это время уже устраивавший свою картинную галерею. Петухов начал сетовать на плохую поддержку школы сельскими властями — нужен был капитальный ремонт — и просил разрешить дать нам подписной лист. Сбор был очень удачным. В первые дни революции постаревший Дмитрий Егорыч со слезами на глазах говорил с чувством неподдельной гордости о том прекрасном состоянии школы, до какого он довел ее своими неустанными заботами. Вскоре старик Петухов умер.

Москва и москвичи в будни и праздники Были и еще оригинальные кабинеты, вроде морского, изображающего пароходную рубку, и т.п. Эскизы были приняты, нужно было ехать в Гамбург, где только что открылся первоклассный отель «Атлантик». Этот и Лондонский новый отель «Карлстон» должны были научить многому в сооружении образцовой гостиницы. [...| Приходя на работу в Исторический музей, я заходил в зал, где занимались хранители. Там была постоянная биржа коллекционеров и антикваров и своего рода научный клуб. Как-то я видел за столом у главного хранителя А.В. Орешникова изящно одетого, молодого еще, человека, застегнутого на все пуговицы безукоризненного пиджака и в туго натянутых лайковых перчатках; чистое открытое лицо с английским пробором, маленькие усики и клинышком бородка, взгляд был умный, вдумчивый. — Вот, — сказал Орешников, указывая и называя меня, — кто вам может написать о Москве XVII века. Это оказался П.П. Вейнер — редактор-издатель журнала «Старые годы», журнала, посвященного старому искусству и быту. Нужна была статья о внешности и архитектуре Москвы перед Петром. Журнал я уже знал, любил его и, конечно, с радостью написал статью («Остатки Москвы XVII века»). Затем дал еще несколько статей в журнал. Я бывал у П.П. Вейнера в его богатом особняке на Сергиевской в Петербурге. Сын богатого астраханского рыбопромышленника, он умело тратил свои деньги, и журнал его — огромный вклад в изучение русского искусства. Академия наук правильно оценила это значение журнала, присудив ему, по представлению А.Ф. Кони7", золотую Пушкинскую медаль. В журнале была большая доля эстетизма и восторженного преклонения перед ушедшим бытом.[...] Возникли такие близкие нам, архитекторам, Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины71, Общество старого Петербурга, [Московское] Археологическое общество открыло Комиссию по изучению «Старой Москвы»72.[...] Процветал театр. В Большом «Борис Годунов»7' с декорациями Коровина, «Орфей»74 — с декорациями Головина. Это было праздником декоративного искусства. И вдумчивая игра гениального Шаляпина, и сладкозвучный Орфей — Собинов — незабываемы. Лучший период творчества Собинова в эти годы. Художественный театр ставил «Синюю птицу»75. Изумительна была не столько мистическая фантазия, сколько оформление спектакля 7 талантливым В.Е. Егоровым ". «Жизнь человека» 77 Андреева вызывала волнение публики перед «роком человеческой судьбы», взволнован был и автор, слонявшийся по партеру в своей черной бархатной блузе. Спектаклям предшествовали генеральные репетиции с восседавшим в партере за столом В.И. Немировичем-Данченко

79

и публикой по специальным приглашениям. Цвет литературного и художественного мира и друзей искусства. Горячий обмен мнений — это действительно был праздник.[...] Для отдыха артистов Художественный театр устроил в подвале дома Обидиной (в Фуркасовском переулке), а затем в доме Нирнзее (в Гнездниковском переулке) «Кабаре», где художники Андреев, Клодт и Симов7" расписали стены наполненными юмором карикатурами на артистический мир. Позднее из этого кабаре выросла «Летучая мышь»7' Н.Балиева с постановкой не только веселых шуток, но и изящно инсценированных «стихотворений в прозе» Тургенева («Как хороши, как свежи были розы»).

Ф.Ф. Федоровский. Эскизы костюмов к опере «Хованщина». Ок. 1915—1916 Литературно-художественный кружок, возникший еще в 1902 году, сначала помещался в доме Елисеева в Козицком переулке, над магазином Елисеева, а затем в специально устроенном и хорошо отделанном помещении в доме Вострякова на Большой Дмитровке. Карточные столы размножились. В карты я не играл, но карты я любил и собирал как предмет искусства, как, например, карты, рисованные Ю. Дицем... Всякий раз, посещая различные страны Европы, я привозил колоду-другую интересных карт. И в новом помещении, несмотря на развешанные портреты Федотовой*", Ермоловой1" и на площадке главной лестницы великолепного портрета углем Шаляпина работы Серова, несмотря на сцену, специально устроенную для случайных спектаклей или лекций, стало еще картежнее. Получился игорный дом. Заедешь иногда послушать, как цветистыми фразами убеждает со сцены Бальмонт о «первородной красоте края Осириса», встряхивая при этом копной своих рыжих волос, пройдешь потом в столовую, где уже набирается народ.

80

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Церковь Николы Большой Крест, дом Северного страхового общества и Ильинские ворота Китай-города. Фото ок. 1912

Вон с грузной походкой, плотный Южин держит за руку вертлявого, длинного и худого Алексея Бахрушина, вон вечно юный и жизнерадостный Леонид Собинов, вон полковник П.Н. Казин, непременный посетитель кружка, общий приятель, картежник прожженный, и он уже кричит Собинову: «Леничка, сегодня твоя игра». Но Собинов, не особый охотник играть, увиливает. Зашел поужинать в столовую Серов, сидит насупившись, исподлобья посматривает; подходит Коровин с небрежно повязанным галстуком — и скорей играть. — Да посиди ты, ера, — обращается к нему Серов. — Опять играть? — Не могу. Кровь играет! — И в карточную, где и дуются до раннего утра, и платят штрафы азартные игроки. Постепенно стал я бросать кружок — скучно было там неиграющему и стал для отдыха чаще [ходить] в симфонические концерты, где стучал дирижерской палочкой В.И. Сафонов82, уже передающий дирижерство талантливому Кусевицкому.

Наш Кружок любителей русской музыки83 справлял свой юбилей блестящим симфоническим концертом в большом Колонном зале Дворянского собрания, закончив теплым товарищеским ужином в ресторане «Прага». Интерес к изучению русского искусства XVIII века захватил меня давно. После первого своего опыта издания «Архитектурных памятников Москвы»84, где я впервые дерзнул писать об эпохе нашего московского ампира, я глубже стал изучать это интереснейшее время русской архитектуры. Предложение, сделанное от «Старых годов», углубило мои занятия по истории и археологии Москвы и истории ее архитектуры. Но лишь часа два я мог урывать у своего рабочего дня, да и то вечером. Зато как были приятны эти два часа в тишине кабинета, за книгами. Историческую литературу, книги по археологии Москвы я терпеливо подбирал у букинистов. Захватывал интерес к эпохе. Адашев*5, артист Художественного театра, устроил курсы по искусству, где читал, между прочим, и С. Ноаковский86, талантливейший рисовальщик. Когда кто-то из слушателей (разнообразного состава) спросил его: к кому бы обратиться за разъяснением архитектуры эпохи ампир, то Ноаковский указал, что в Москве ампир знаю я. Моя жена, также слушавшая лекции у Адашева, передала мне просьбу от группы слушателей: не могу ли я прочесть лекцию о московском ампире? Я предложил, кому это интересно, собраться у меня в любое воскресенье, и я охотно поделюсь тем, что знаю. Это и было началом моих «ампирных воскресений», как их называли друзья. Вел я беседы несколько вечеров об архитектуре и декоративном искусстве эпохи, так нас пленившей. Молодой студент, талантливый, ищущий Юрий Шамурин помогал мне в моих изысканиях в Дворцовом архиве по архитектуре XVIII века — начала XIX века, написал общий очерк о живописи эпохи классицизма. Затем он усердно занялся [изучением] журналистики тех же го-

Москва и москвичи в будни и праздники

81

дов, о чем было прочтено сообщение с выдержками из наиболее отражающих то время журналов и альманахов. Художник Н.Н. Николаев, эстетически образованный человек, сделал доклад о балах и модах того времени, а фотограф Певицкий любезно нам переснял модные картинки из старых журналов. Глубочайший теоретик-музыкант Э.К. Розенов87, профессор Московской консерватории, интересный композитор и член нашего Кружка любителей русской музыки, познакомил нас с наивными романсами Фомина и Титова™, скрипичными фантазиями Хандошкина89 и другими своеобразными русскими явлениями той эпохи. Знакомая стенографистка записывала наши лекции и дискуссии. Все было семейно и просто, а главное, интересно и продуктивно. Здесь получил Ю. Шамурин многое для своего образования, набив руку писанием «под Н.Н. Врангеля», под стиль «Старых годов» и, найдя себе ... издателя в лице Г.В. Балицкого'"' («Образование») [...] стал писать о подмосковных, старой Москве, о «Культурных сокровищах России»91. Написал книжку о русской живописи Третьяковской галереи и Румянцевского музея, неплохую книжку, я ее издал под маркой «Изда-

ния Общества друзей искусств». Недостаток знаний и поверхностный подход к оценкам прошлой архитектуры делали малоценными его плодовитые писания. Выдумал он вместе с Балицким издавать «Москву в ее прошлом и настоящем» — художественное издание в 12 выпусках92, с претензиями, но с плохим выполнением. Издатель Балицкий просил меня дать ему статью об архитектуре Москвы XVIII века; неотступно приставал ко мне до того, что когда я с больной ногой лежал, отдыхая в комнате в Италии на Лаго ди Гарда, я получил письмо опять с просьбой о статье и денежный перевод вперед. Мне не хотелось почему-то быть сотрудником такого базарного издания, но [я] сдался, написал, лежа на диване, без материала, полагаясь на свою память". А когда статья появилась, редактор «Старых годов» Вейнер укорял меня: «Ну и зачем вам идти в эту литературную пол-пивную?»

1 Берг В.П. и С П . , дворяне; совладельцы и распорядители торгового дома «Наследники П.В. Берга», созданного на базе железноделательного и чугунолитейного завода; директора: товарищества Рождественской мануфактуры П.В. Берга, Шайтанских горных заводов, товарищества Даниловского сахарорафинадного завода; члены правления товарищества Павло-Ольгинского свеклосахарного завода. 2 Иверская община сестер милосердия при Российском обществе Красного Креста (1904—1918) располагалась на Б.Полянке и занимала ряд специально построенных зданий: храм Иверской иконы Богородицы (1896—1901), больницу, поликлинику, аптеку и пр. 3 РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 2. Д. 36, Л. 2. (№ 10). К.Коровин получил такую же награду. 4 Там же. (№ 8). 5 Терпигорев Сергей Николаевич (1841 — 1895). писатель-публицист, «Оскудение. Очерки, заметки и размышления тамбовского помещика» (1880) посвящены пореформенной деревне. 6 Георгиевский собор в Юрьеве-Польском (1230—1234) построен князем Святославом Всеволодовичем, последний каменный храм Владимиро-Суздальской земли домонгольского периода, выдающийся памятник русского зодчества. 7 Корсаков Сергей Сергеевич (1854—1900), один из основоположников московской школы психиатрии, автор «Курса психиатрии». 8 Гарелин Александр Иванович, учредитель и директорраспорядитель фирмы «Товарищество мануфактур Ивана Гарелина с сыновьями» с 1884 г. до Первой мировой войны мануфактур-советник (1898), известный общественный деятель Иваново-Вознесенска, директор Шуйского уездного попечительства детских приютов. 9 Гарелин Мефодий Никонович, управляющий и единоличный владелец ситценабивной и бумагопрядильной мануфактуры «Никона Гарелина сыновья» с 1884 г. и до смерти в 1909 г. 10 Возможно, имеется в виду доходный дом Я.М. Филатова, построенный архитектором В.Е. Дубровским в 1913— 1914 гг. (Арбат, дом 35). Это самое крупное здание улицы, его доминанта. 11 Щепкин Михаил Семенович (1788—1863), выдающийся актер, реформатор русского сценического искусства. 12 Мочалов Павел Степанович (1800—1848), актер Малого театра. 13 Кетчер Николай Христофорович (1809—1886), писатель—переводчик, окончил Московскую медико-хирургическую академию, был близок к кругу литераторов и акте-

ров, автор перевода «Разбойников» И.Ф. Шиллера. 14 Купец А.А. Карзинкин купил трактир Турина в 1876 г., сломал его, выстроил огромный дом и составил «Товарищество Большой Московской гостиницы». В 1878 г. открылась первая половина гостиницы. 15 Грановский Тимофей Николаевич (1813—1855), историк, профессор всеобщей истории Московского университета, общественный деятель, придерживался западнических убеждений; личность популярная в среде московской интеллигенции. 16 Боткин Василий Петрович (1811/12—1869), писатель, западник. 17 Боткин Сергей Петрович (1832—1889), терапевт, основатель школы русских клиницистов. 18 Боткин Сергей Сергеевич (1859—1910), врач, профессор Военно-медицинской академии, коллекционер, с 1905 г. действительный член Академии художеств. 19 Речь идет об Александре Павловне Боткиной (1867—1959), второй по старшинству дочери П.М. и В.Н. Третьяковых. 20 Морозов Савва Тимофеевич (1862—1905), крупный торгово-промышленный деятель и меценат. 21 Морозов Сергей Тимофеевич (1860(3)—1944), кандидат права, директор-распорядитель Товарищества Никольской мануфактуры, меценат, основатель Музея кустарных изделий в Москве. 22 Соловьев Сергей Устинович, архитектор, построивший Музей кустарных изделий (1902—1903) в стиле палат XVII в. 23 Морозова Варвара Алексеевна (урожд. Хлудова) (1848— 1917), дочь крупного текстильного фабриканта, меценатка, благотворительница. 24 Морозов Михаил Абрамович (1870—1903), директор Товарищества Тверской мануфактуры, общественный деятель, известный коллекционер русской и западноевропейской живописи. 25 Имеется в виду особняк М.К. Морозовой ( К С . Попова), построенный в 1869 г., затем перестроенный и расширенный архитектором А.И. Резановым (1876) и архитектором В.А. Мазыриным (1893) (Смоленский бульвар, д. 26/9). 26 Морозова Маргарита Кирилловна (урожд. Мамонтова) (1873—1958), жена М.А. Мамонтова, меценатка, одна из директоров московского отделения Российского музыкального общества; член религиозно-философского общества; владелица издательства «Путь». 27 Жолтовский Иван Владиславович (1867—1959), крупный архитектор, исследователь классической архитектуры,

РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Д. 24. Л. 300-308; Д. 25. Л. 411-425, 451-457. Рукопись. Публикация А.С. Федотова. Примечания О.П. Ершовой, А.С. Федотова.

82

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

теоретик, педагог. 28 Морозов Арсений Абрамович (1874—1908), пайщик Товарищества Тверской мануфактуры, занимался благотворительной деятельностью. 29 Особняк А.А. Морозова был построен архитектором В.А. Мазыриным в 1894—1899 гг. (ул. Воздвиженка, д. 16). За образец взят замок в Синтре (Португалия), понравившийся А.А. Морозову во время путешествия. Стал известной московской достопримечательностью. 30 Федотова Вера Сергеевна, дочь архитектора, жена А.А. Морозова. 31 Кладовщикова Евдокия Сергеевна (1885—1959), жена И.А. Морозова, актриса, пайщица Товарищества Тверской мануфактуры. 32 Моне Клод-Оскар (1840—1926), один из ведущих художников-импрессионистов. 33 Дени Морис (1870—1943), художник-импрессионист, испытавший влияние религиозных настроений, что нашло отражение в его живописи. 34 Рябушинский Павел Павлович (1871 — 1924); Рябушинский Степан Павлович (1874—1943). Церковь Покрова Богоматери Остоженской общины белокриницкого согласия, построенная в новорусском стиле (1908—1911, Турчанинов пер., д. 4); архитекторы В.Д. Адамович и В.М. Маят. 35 Имеется в виду особняк С П . Рябушинского, построенный Ф.О. Шехтелем в 1900—1903 гг. ( М . Никитская. д. 6) — одно из лучших зданий московского модерна. 36 «Золотое руно», художественный иллюстрированный журнал, издавался в Москве в 1906—1909 гг. 37 Кузнецов Павел Варфоломеевич (1878—1968), художник, декоратор, участник выставки «Голубая роза». 38 Судейкин Сергей Юрьевич (1883—1946), художник и декоратор, участник выставок «Мир искусства» и «Голубая роза». 39 Сапунов Николай Николаевич (1880—1912), художник и декоратор. 40 Арапов А.А., художник-декоратор, работал в Камерном театре, участник «Голубой розы». 41 Милиоти Василий Дмитриевич (1875—1943), московский график, художник-декоратор. 42 Матвеев Александр Терентьевич (1878—1960), известный скульптор, был близок художественному кружку С И . Мамонтова, на заводе «Абрамцево» тиражировались его жанровые статуэтки. 43 Бромирский Петр Игнатьевич (1886—1920), скульптор, на заводе «Абрамцево» тиражировались его статуэтки в духе камерной пластики. 44 Московское товарищество художников (1893—1924), основано выпускниками Московского училища живописи, ваяния и зодчества, организовало 26 выставок; в 1910—е гг. — председатель Ф И . Рерберг, члены В.Д. Поленов, С В . Ноаковский, А.С. Голубкина, Н.П. Ульянов и др. 45 Бальмонт Константин Дмитриевич (1867—1942), русский поэт-символист. 46 Ван Гог Винсент (1853—1890), голландский художник, представитель постимпрессионизма. 47 Гоген Поль (1848—1903), французский живописец, представитель постимпрессионизма, близок стилю модерн. 48 Сегантини Джованни (1858—1899), итальянский художник, представитель неоимпрессионизма. 49 Пюви де Шаванн (1824—1898), французский художникмонументалист, панно на исторические и мифологические темы, росписи в Пантеоне и Сорбонне. 50 Сезанн Поль (1839—1906), французский художник, постимпрессионист. 51 Роден Огюст (1840—1917), выдающийся французский скульптор, характерна философская обобщенность образов. 52 Бердслей Обри (1872—1898), английский график, виртуозное совершенство произведений, оказал большое влияние на становление стиля модерн. 53 Валлоттон Феликс (1865—1925), швейцарский живописец и график. 54 Феофилактов Н.П. (1878—1941), московский художник, график, участник «Голубой розы»; главный художник в издательстве «Скорпион», сотрудник журнала «Весы». 55 Дункан Айседора (1878—1927), американская танцовщица, стояла во главе школы танца модерн. 56 Боттичелли Сандро (1445—1510), итальянский живописец, представитель раннего Возрождения. «Весна» написана ок. 1477-1478 гг.

57 Бойто Арриго (1842—1918), итальянский композитор, поэт, либреттист. Опера «Мефистофель» была написана в 1868 г. 58 Ибсен Генрик (1828—1906), норвежский драматург, использующий в творчестве мотивы скандинавских саг. Драма «Бранд» написана в 1866 г. 59 Качалов Василий Иванович (1875—1948), известный актер, с 1900 г. в МХТ. 60 Ландовска Ванда (1879—1959), польская пианистка и клавесинистка, создала Школу старинной музыки. 61 Гендель Георг Фридрих (1685—1759), немецкий композитор и органист. 62 Дейша-Сионицкая Мария Адриановна (1859—1932), певица Большого и Мариинского театров; профессор Московской консерватории, «Музыкальные выставки» организовывала в 1907—1911 гг. 63 «Старые годы» — ежемесячный иллюстрированный журнал, выходил в Петербурге с 1907 по 1916 г., предназначался для любителей искусства и старины. 64 Рубинштейн Николай Григорьевич (1835—1881), пианист, дирижер, музыкально-общественный деятель, в 1860 г. организовал московское отделение Русского музыкального общества, в 1866 г. — Московскую консерваторию. 65 Юргенсон Петр Иванович (1836—1903/04), нотный издатель, музыкально-общественный деятель; основатель Музыкального издательства в Москве. 66 Кашкин Николай Дмитриевич (1839—1920), музыкальный критик, выступал за укрепление русской национальной музыкальной школы. 67 Ресторан «Альпийская роза» построен в 1912 г. архитектором П.П. Висневским при участии А.А. Веснина; по стилю это редкая разновидность неоклассицизма начала XX в., в которой преобладают барочные мотивы. 68 Барцал Антон Иванович (1847—1927), певец, главный режиссер Большого театра (1882—1903), профессор Московской консерватории. 69 Опера «Садко» написана Н.А. Римским-Корсаковым в 1896 г. 70 Кони Анатолий Федорович (1844—1927), юрист, выдающийся судебный оратор, общественно-политический деятель. 71 Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины (1909—1916) было создано в С.-Петербурге. Цель — защитить памятники, имеющие художественное, бытовое и историческое значение от разрушений, искажений и вывоза за пределы России. Председатель — великий князь Николай Михайлович; товарищи председателя — А Н . Бенуа, Е.Н. Волков. 72 Комиссия по изучению «Старой Москвы» при Императорском Московском археологическом обществе образована 10 января 1910 г. для изучения истории, топографии, зодчества, иконописи и декоративно-прикладного искусства. Конечная цель — создание Музея города Москвы. Председатель — графиня Прасковья Сергеевна Уварова; товарищ председателя — Эмилий Владимирович Готье. 73 Опера «Борис Годунов» написана М.П. Мусоргским (1839-1881).в 1872 г. 74 Опера «Орфей и Эвридика» написана в 1762 г., композитор Кристоф Виллибальд Глюк. 75 Пьеса «Синяя птица» написана в 1908 г. бельгийским драматургом Морисом Метерлинком (1862—1949). 76 Егоров Владимир Евгеньевич (1878—1960), художник театра и кино, в 1906 — 1911 гг. художник МХТ. 77 Андреев Леонид Николаевич (1871 —1919), один из наиболее популярных русских писателей начала XX в. «Жизнь человека» написана в 1907 г. 78 Симов Виктор Андреевич (1858—1935), театральный художник, работал в МХТ. 79 «Летучая мышь» — театр миниатюр, существовавший в Москве в 1908—1920 гг., возник на основе «капустников» актеров МХТ. Организаторы Н.Л. Тарасов и Н.Ф. Балиев. 80 Федотова Гликерия Николаевна (1846—1925), ведущая актриса Малого театра, педагог. 81 Ермолова Мария Николаевна (1853—1928), выдающаяся русская драматическая актриса, с 1871 г. в труппе Малого театра. 82 Сафонов Василий Ильич (1852—1918), пианист, главный дирижер Симфонических концертов московского отделения РМО; профессор Московской консерватории. 83 Кружок любителей русской музыки (Керзинский кру-

Москва и москвичи в будни и праздники жок) — концертная музыкально-просветительская организация, существовавшая в Москве (1896—1912). Основатели супруги Керзины: Аркадий Михайлович (адвокат и музыкальный просветитель, 1856—1914) и Мария Семеновна (пианистка, 1864—1926). В концертах кружка был впервые исполнен ряд сочинений С И . Танеева, С В . Рахманинова, Н.К. Метнера и других; в них принимали участие С В . Рахманинов, М.А. Дейша-Сионицкая, Н И . Забела, Л.В. Собинов и другие. 84 Бондаренко И.Е. Архитектурные памятники Москвы. М., 1904. Вып. I. Эпоха Александра I. Empire.; 1905. Вып. 2—3.Эпоха Петра I, эпоха Елизаветы, эпоха Екатерины II. 85 Платонов Александр Иванович (сценический псевдоним Адашев), актер, руководитель и владелец театральной школы в Москве. 86 Ноаковский Станислав Владиславович (1865—1928), архитектор-художн и к. 87 Розенов Эмилий Карлович (1861 — 1935), музыковед, пианист, композитор, преподаватель Московской консерватории (1906—1916). 88 Фомин Евстафий Ипатович (1761 — 1800), композитор, автор опер «Ямщики на подставе» (1787), мелодрамы «Орфей» (1792) и других; вероятно, Титов Алексей Нико-

83

лаевич (1769—1827), представитель многочисленной семьи русских музыкальных деятелей, генерал-майор, композитор, скрипач. 89 Хандошкин Иван Евстафьевич (1747—1804), скрипачвиртуоз, композитор, дирижер, педагог, собиратель народных песен. 90 Балицкий Григорий Васильевич, дворянин, книготорговец и издатель, учредитель торгового дома «Г.В. Балицкий и К"» (с 5 января 1910) и московского книгоиздательского товарищества «Образование», книжный магазин издательства находился на Кузнецком мосту (д. 13). 91 «Культурные сокровища России» — серия книг о памятниках старины Москвы, подмосковных усадеб, Ярославля, Ростова Великого, Новгорода и других городов, издававшаяся московском книгоиздательством «Образование» (1912—1919); из 15 книг серии 9 были написаны Ю.И. Шамуриным. 92 Москва в ее прошлом и настоящем: роскошно иллюстрированное издание, посвященное памяти историка Москвы И.Е. Забелина. М., 11910-1913]. Вып. 1-12. 93 Бондаренко И.Е. Архитектура Москвы XVIII и начала XIX вв. // Москва в ее прошлом и настоящем. М., [1912]. Вып.8. С.65-88.

П. Иванов ПРАЗДНИК СВОЕВОЛЬНОГО ДУХА (12 января) «Gaudeamus igitur, juvenes dum summus». Веселье безумное, беспредельное — девиз Татьянина дня. Этот день — праздник безудержного, своевольного духа, сбросившего повседневную оболочку... Забыть обычную жизнь, полную мелких забот и умственного напряжения. Забыться. Отуманить голову. Набросить покрывало на все, что мешает... Опьянить себя и веселиться, веселиться, веселиться... Жизнь вдруг теряет здравый смысл, переворачивается вверх дном. Глубокий безумный круговорот подхватывает весь университет, всех студентов. И все кружится, кружится в каком-то фантастическом полубреду, в бешеной вакханалии... Этот день всеобщего безумия бывает раз в году. Он необходим, как необходимо переживание всякого настроения: иначе жизнь не была бы полна... Это сверхпраздник. День начинается торжественно — актом в университете. Большая зала. Темная зелень тропических растений. Ряды стульев. Кафедра. Отсутствие яркого света. Важные лица, звезды, ленты через плечо, мундиры, корректные фраки, профессорская корпорация в полном составе. За колоннами синие воротники студенческих сюртуков. Чинно, строго, невозмутимо... Академическая речь... Речь размеренная, тягучая, без увлечения и без эффектов... Затем университетский отчет... Скоро конец. Студенты начинают перешептываться. Раздача медалей. Туш. Зала подает признаки жизни. Народный гимн. Несмелые крики «ура»... Акт окончен. Важные лица удаляются... Откуда-то сзади доносятся отдельные голоса:

— «Gaudeamus!», «Gaudeamus!!» Эти крики растут. Постепенно заполняют всю залу: ..... . — «Gaudeamus!», «Gaudeamus»! Музыка играет «Gaudeamus». — Ура! Ура! Поднимается рев. Невообразимый шум. Своевольный дух вступает в свои права. Опьянение начинается. «Gaudeamus» играют раз, два, три... Далее действие переносится в трактиры, в пивные, в рестораны средней руки... Теперь все сводится к одному: подготовить почву для праздника своевольного духа. Нет денег, чтобы опьянить себя благородным шампанским. Пьяная водка и мутное пиво — два напитка Татьянина дня. К 6 час. вечера толпы студентов с песнями направляются к «Эрмитажу»... Замирает обычная жизнь улиц, и Москва обращается в царство студентов. Только одни синие фуражки видны повсюду. Быстрыми, волнующимися потоками студенты стремятся к «Эрмитажу» — к центру. Идут группами, в одиночку, толпами, посредине улицы. Встречные смешиваются, группы примыкают к толпе. Толпа растет, расширяется. Впереди ее пляшут два студента, и между ними женщина машет платочком. Все трое выделывают отчаянные па. Сзади толпа распевает хаотическую песню. Но вот «Эрмитаж». До 5 час. здесь сравнительно спокойно. Говорят речи, обедают. К 5 час. «Эрмитаж» теряет свою обычную физиономию. Из залы выносятся растения, все, что есть дорогого, ценного, все, что только можно вынести. Фарфоровая посуда заменяется глиняной. Число

84

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Студент Н.М. Щапов в форме Императорского Высшего технического училища. Фото из фонда Н.М. Щапова. 29.6.1902. ЦМАДСН

Одно из московских студенческих общежитий. Открытка нач. XX в. Собр. А. С. Федотова.

студентов растет с каждой минутой. Сначала швейцары дают номерки от платья. Потом вешалок не хватает. В роскошную залу вваливается толпа в калошах, фуражках, пальто. Исчезает вино и закуска. Появляется водка и пиво. Поднимается невообразимая кутерьма. Все уже пьяны. Кто не пьян, хочет показать, что он пьян. Все безумствуют, опьяняют себя этим безумствованием. Распахиваются сюртуки, расстегиваются тужурки. Появляются субъекты в цветных рубахах. Воцаряется беспредельная свобода. Студенты составляют отдельные группы. В одном углу малороссы поют

Студент Императорского Высшего технического училища И.О. Овчинников на прогулке. Фото Н.М. Щапова. ЦМАДСН

национальную песню. В другом — грузины пляшут лезгинку. Армяне тянут «Мравал жамиер»... В центре ораторы, взобравшись на стол, произносят речи — уже совсем пьяные речи. Хор студентов поет «Gaudeamus»... Шум страшный. То и дело раздается звон разбитой посуды. Весь пол и стены облиты пивом... За отдельным столом плачет пьяный лохматый студент... — Что с тобой, дружище? — Падает студенчество. Падает, — рыдает студент. Больше ничего он не может сказать. — На стол его! На стол! Пусть говорит речь! — кричат голоса. Студента втаскивают на стол. — Я, коллеги, — лепечет он, — студент. Да, я студент, — вдруг ревет он диким голосом. — Я... народ... я человек... Он скользит и чуть не падает. — Долой его! Долой! Его стаскивают со стола. — Товарищи, — пищит новый оратор, маленький юркий студент, — мы никогда не забудем великих начал, которые дала нам великая, незабвенная Alma mater... — Браво! Брависсимо! Брависсимо! Качать его! Качать! Оратора начинают качать. Он поливает всех пивом из бутылки. — Господа, «Татьяну», — предлагает кто-то.

Москва и москвичи в будни и праздники

Паровая конка на Воробьевых юрах. Фото Н.М. Щапова. 24.5.1899. ЦМАДСН

Пикник молодежи на Воробьевых горах. Фото Н.М. Щапова. 24.5.1899. ЦМАДСН

85

86

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Внезапно все замолкают. И затем сотни голосов подхватывают любимую песню: «Да здравствует Татьяна, Татьяна, Татьяна. Вся наша братья пьяна, вся пьяна, вся пьяна... В Татьянин славный день... — А кто виноват? Разве мы?» Хор отвечает: — Нет! Татьяна! И снова сотни голосов подхватывают: — Да здравствует Татьяна! Один запевает: Нас Лев Толстой бранит, бранит И пить нам не велит, не велит, не велит И в пьянстве обличает!.. — А кто виноват? Разве мы? — Нет! Татьяна! — Да здравствует Татьяна! Опять запевают: В кармане без изъяна, изъяна, изъяна Не может быть Татьяна, Татьяна, Татьяна. Все пустые кошельки, Заложены часы... — А кто виноват?., и т.д. В девять часов «Эрмитаж» пустеет. Лихачи, ваньки, толпы студентов пешком — все летит, стремительно несется к Тверской заставе — в «Яр» и «Стрельну», где разыгрывается последний акт этой безумной феерии. Там в этот день не поют хоры, не пускают обычную публику, закрывают буфет и за стойкой наливают только пиво и водку прямо из бочонков.

В «Яру» темп настроения повышается. Картина принимает фантастическую окраску. Бешенство овладевает всеми. Стон, гул, нечеловеческие крики. Каждый хочет превзойти другого в безумии. Один едет на плечах товарища к стойке, выпивает рюмку водки и отъезжает в сторону. Другие лезут на декоративные растения. Третьи взбираются по столбам аквариума вверх. Кто-то купается в аквариуме. Опьянение достигло кульминационной точки... Вдруг раздаются бешеные звуки мазурки. Играет духовой оркестр. Музыканты дуют изо всех сил в инструменты, колотят молотками в литавры... Здание дрожит от вихря звуков. И все, кто есть в зале, бросаются танцевать мазурку. Несутся навстречу друг к другу в невообразимом бешенстве... И это продолжается до трех-четырех часов ночи. Потом студенты едут и идут в город. Иногда устраиваются факельные шествия со свечами до Тверской заставы. И опять песни. Оргия песен... Потом постепенно все стихает, испаряется, исчезает в предрассветном тумане. Зарождается тусклый день. Унылый день мелочных забот и житейской повседневности. Публикация А.С. Федотова. Из книги: Иванов П. Студенты в Москве. Быт. Нравы. Типы. М., 1903. С. 266-270.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ ЮДИН (1889-1963) В истории отечественного музыкального театра и вокального искусства Сергей Петрович Юдин занимает особенное, значительное место. Он обладал оригинальным и разносторонним дарованием и благодаря огромному труду и беззаветной любви к своему делу смог стать вровень с корифеями русской оперы своей эпохи. Его время было очень трудным, неблагоприятным для становления новых талантов — Первая мировая война, революция, гражданская война, военный коммунизм и т.д. Никто из певцов поколения С П . Юдина, начавших карьеру около 1910 г., не составил себе артистическую репутацию, равную славе Л.В. Собинова, И.С. Козловского и С.Я. Лемешева. Между поколениями Собинова и Лемешева — Козловского зияет мнимая лакуна. На самом деле ее нет — ее заполняют талантливые певцы военно-революционных лет. Среди московских теноров этого времени первым должен быть назван Сергей Петрович Юдин — выдающийся певец и артист оперы, создавший на московских сценах — Большого театра и его филиала и Оперы С И . Зимина — свыше 30 великолепных ролей. Он был также замеча-

тельным режиссером-практиком, педагогом вокального искусства и сценического мастерства, даровитым художником и, наконец, автором сценариев и оперных либретто. Будущий певец родился 26 июня 1889 г. в Москве. Обучался в знаменитом Училище живописи, ваяния и зодчества. С семнадцати лет стал серьезно заниматься пением. О впечатлении, которое произвел двадцатитрехлетний Юдин в роли Ленского, свидетельствуют «Новости сезона» от 23 апреля 1913 г.: «Впервые в Большом театре, кроме Собинова, мы услышали и увидели еще одного подлинного Ленского...» Ныне основным источником для суждения об искусстве С П . Юдина являются его немногочисленные фонограммы. В записях 1912—1914 гг., несмотря на молодость артиста, обнаруживаются черты, присущие вполне сформировавшемуся певцу-художнику высокого международного класса. Еще в 1913 г. Юдина приглашали в театр Casino в Монте-Карло, один из лучших театров мира, где тогда блистали Шаляпин, Смирнов, Липковская, Бакланов, Карузо, Ансельми, Титто Руффо. Из-за присущей ему скромности Юдин отказался от пред-

Москва и москвичи в будни и праздники ложения, считая себя не готовым выступать на столь высоком уровне. Среди русских теноров амплуа tenore di grazia («сильный лирический тенор», по старой русской классификации) на 1914 г. Сергею Петровичу Юдину приличествует место рядом с артистами, составившими славу русского искусства, — Дмитрием Алексеевичем Смирновым и Леонидом Витальевичем Собиновым. В его репертуаре выделяются такие сложнейшие в вокальном и сценическом плане роли, как Фра-Дьяволо в одноименной опере Д.Ф.Э. Обера, Звездочет в «Золотом петушке» Н.А. Римского-Корсакова, заглавная партия в «Лоэнгрине» Р. Вагнера. Большое значение для быстрого становления артистической индивидуальности Юдина

87

как и артистическая. С 1948 г. вплоть до кончины (5 июля 1963 г.) он вел преподавательскую работу в должности и.о. профессора (профессорское звание он получить не мог, так как не имел диплома о высшем образовании). Он автор не потерявших своего значения книг «Певец и голос» (1947 г.) и «Формирование голоса певца» (1962 г.), в которых отразился его артистический и педагогический опыт. В 1950-е гг. С П . Юдин работал над книгой «Мои воспоминания». Мемуары артиста, охватывающие период с конца XIX в. до 1930-х гг., великолепный исторический документ, свидетельствующий о жизни и деятельности оперного певца, выходца из заурядной среды так называе-

Жена С П . Юдина Лидия Васильевна с детьми Таней и Андрюшей. Фото 1917. Собр. А.В. Николаева

С П . Юдин. Фото А.В. Николаева. 1948. Собр. А.В. Николаева

имели годы, проведенные в Опере С И . Зимина (1914—1919). По возвращении в Большой театр в 1920 г. артист зарекомендовал себя и как талантливый режиссер. В 1921 г. из ансамбля молодых артистов он создал и возглавил «Экспериментальный театр» — филиал Большого. Позднее к режиссерской деятельности Юдин возвращался дважды — в 1933—1934 гг., работая с молодежью Большого театра, и в первые военные годы — в 1941 —1942 гг., будучи фактическим художественным руководителем филиала Большого театра, действовавшего в Москве. Вокально-педагогическая деятельность Сергея Петровича Юдина так же значительна,

мых «обывателей» (сам Сергей Петрович определял себя как выходца из мешан), в страшную и великую эпоху общественных катаклизмов, столь изменивших судьбу России и всего мира. Юдинские мемуары — это прежде всего весьма личный, исполненный душевной чистоты и искренности рассказ артиста, человека простого и одновременно утонченного, взыскующего истину и красоту. С большой любовью пишет артист о своих современниках — коллегах, в том числе и таких великих певцах, как Дмитрий Алексеевич Смирнов и Федор Иванович Шаляпин. В «Моих воспоминаниях» ощущается одаренность живого, увлеченного рассказчика. Это рассказ москвича, изложенный простым и ясным, сочным и образным московским языком, столь характерным носителем которого был выдающийся артист. Полная рукопись воспоминаний СП. Юдина хранится в собрании художника А.В. Николаева, из которой для данной публикации были отобраны первые три главы. К сожалению, из-за ограниченности объема пришлось пойти на значительные сокращения глав «Первые успехи» и «На подъеме»; в главе «Шаляпин» купюры сведены к минимуму. До настоящего времени из мемуаров Юдина в печати появлялись лишь отрывки воспоминай о Шаляпине (Советская

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА музыка. 1962. № 9; Федор Иванович Шаляпин. М., 1977. С. 263—268). И не вызывает сомнения, что публикация новых фрагментов «Моих воспоминаний» Сергея Петровича Юдина — одного из крупнейших деятелей отечественного музыкаль-

ного театра первой половины XX в. — обогатит наши представления о культурной жизни современной автору Москвы и России. П.Н. Грюнберг.

С П . Юдин МОИ ВОСПОМИНАНИЯ Глава 1. Первые успехи Когда моя мать что-нибудь шила — до замужества это была ее профессия, — то она часто пела. Голос у нее был высокий, легкий и теплый. Пела она, должно быть, с большим чувством, и мне, совсем еще маленькому, очень нравилось ее пение. Я и сам многие песни пел вместе с нею, и занятие это доставляло мне какое-то особое удовольствие. Но, кажется, больше всего любил я песню о разбойничках, в которой пелось: Среди лесов дремучих разбойнички идут, в своих руках могучих товарища несут... Носилки не простые, из ружей сложены и поперек стальные мечи положены. На них лежит сраженный сам Чуркин молодой, - он весь окровавленный к с разбитой головой... (и т.д.) " Еще пели мы «Выхожу один я на дорогу» или «Среди долины ровныя», которую очень любил мой отец; но, пожалуй, самой любимой его песней была колыбельная: «Спи, младенец мой прекрасный»1, которую мы частенько певали все вместе по вечерам, когда счастье особенно тепло согревало наш скромный семейный очаг. Можно ли когда-нибудь забыть то счастливое, безмятежное время, которое называется детством! Помнятся поздние летние сумерки. Вдвоем с матерью сидим мы у широко, раскрытого окна нашей маленькой и бедной квартиры и ждем отца. Уже поздно, а его почему-то все нет. Тихо напеваем задумчивые, протяжные песни... Тоскливо и жутко наше одиночество, жмусь к ней [к матери] поближе, а отца все нет2 (...) Еще будучи мальчиком, я почувствовал большую любовь к музыке. Однако в театре до юношеского возраста бывать почти вовсе не приходилось. Когда же удавалось услышать музыку, я слушал ее с каким-то необъяснимым трепетом. В воображении возникали фантастические, чудесные картины, а в них действовали герои, свершающие подвиги... И мне самому хотелось быть подобным им. От музыки часто будто му-

рашки пробегали по спине. Когда на улице случайно встречались солдаты, идущие под музыку, я загорался и готов был следовать за ними хоть на край света! [...] «Демон»1 был первой оперой, которую я услыхал; во мне навсегда запечатлелся восторг, испытанный тогда. Я до сих пор питаю благодарность к человеку, взявшему меня с собой в Большой театр. Сидели мы в амфитеатре партера, ... стоили по два рубля и пятьдесят копеек. Тогда казалось, что это очень дорого. Этот спектакль сыграл огромную роль в развитии во мне любви к пению. Я очень долго после него распевал мелодии из «Демона», конечно, сплошь перевирая их. Я пел их в поле, в лесу, и если в помещении, то предпочтительно в таком, которое имело хороший, гулкий резонанс. [...] Я чаще стал бывать в театре и по преимуществу на опере. Счастливое то было время: какую фантастику я рисовал себе за занавесом, отделявшим сцену от зрительного зала! Артисты представлялись мне какими-то особыми существами, почти полубогами! Мне нравилось прийти в театр пораньше, чтоб предвкушать наслаждение подольше посидеть в уютном кресле. По окончании спектакля так не хотелось уходить! [...] У моего отца был знакомый человек, служивший приказчиком в нотном магазине. Он что-то должен был отцу, но долга не отдавал. В один прекрасный день он отдал долг, но не деньгами, а нотами. Благодаря такому случаю я получил свои любимейшие арии: «Меж горами ветер воет», «Невольно к этим грустным берегам», «Куда, куда вы удалились»4 и кое-что еще. Вот с этого-то дня и началось мое прозрение. Сначала я в нотах ничего не понял, но опять случайно сложившееся обстоятельство помогло мне выйти из затруднения. В то время в Комиссаровском техническом училище, где я учился, стали давать уроки пения. Большинство моих товарищей по классу отнеслись к ним без внимания, поэтому их скоро отменили. Но я успел заинтересоваться ими и очень быстро понял, что такое ноты. [...] Время шло. Жили мы тогда на Антроповых ямах, в Самотечном переулке, и только что переехали с одной квартиры на другую: переезд был невелик, всего с одной стороны переулка на

Москва и москвичи в будни и праздники другую, напротив. Новая квартира была невелика, но светлая, оклеенная новыми обоями, казалась много уютнее и лучше прежней, довольно темной и сырой, помещавшейся в полуподвальном этаже; там потолок был сводчатый, а пол обит клеенкою, сырые, оштукатуренные стены снизу были околочены досками для меньшей сырости. В комнате, где жили я и брат мой, стояла специально поставленная чугунная печка, и несмотря на то, что она в зимнее время накалялась докрасна, в квартире нашей было сыро. [...] Это случилось осенью, 23 октября 1906 года. В ясное, солнечное утро сидел я за столом и завтракал, пил кофе. Солнце смотрело в газету, развернутую передо мной. Мое внимание остано-

Отец певца — Петр Иванович Юдин с женой Александрой Ермолаевной, братом Арсением Ивановичем и сестрой Марией Ивановной. Фото Р.Ю. Тиле. Ок. 1886. Собр. А. В. Николаева 5

вилось на объявлении: «Г.А. Алчевский ставит голос на правильном дыхании...» А не сходить ли мне к нему, подумал я, так ради шутки? Поговорил с отцом и матерью, которая решила: «Что ж! Если недорого, попробуй взять несколько уроков». Недолго думая, я вырезал объявление и пошел по напечатанному в нем адресу. Алчевский удивился моей молодости. Мне было семнадцать лет, на вид же можно было дать и меньше. [...]

89

Симпатичный Григорий Алексеевич по мере наших занятий все больше заинтересовывался мной. В то время я уже ушел из шестого класса Комиссаровского технического училища в Училище живописи, ваяния и зодчества6. Алчевский весьма поощрял мои занятия живописью и частенько говорил, что я «талантливый художник и пока еще плохой певец». Мне это не очень нравилось, потому что я уже не в шутку занимался пением, а живопись мало-помалу отходила на второй план. [...] В конце концов я все-таки не поладил с Алчевским и пошел попробовать свой голос к старому профессору Додонову", учителю известных теноров Л.В. Собинова и Д.А. Смирнова. Профессор, послушав мой голос, назначил

С.П.Юдин — ученик Комиссаровского технического училища. Фото 1905. Собр. А.В. Николаева плату за уроки. Я сразу понял невозможность для меня таких расходов, и с большим трудом мне удалось уговорить его заниматься со мной два раза в неделю с месячной платой в 20 рублей. Тотчас же я получил учебник, сочиненный профессором, за который пришлось немедленно заплатить. Но я был очень счастлив, что удалось устроиться учеником к профессору, и в достаточно умиленном настроении вернулся домой. [...]

90

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Обстоятельства сложились так, что я неожиданно прервал свои занятия в самом начале, через два месяца... потому, что у меня не оказалось денег. [...] Учебный год кончался. Зная тяжелое положение моей семьи, Додонов пробовал найти какого-нибудь мецената, могущего помочь мне в материальном затруднении, но его старания так и не увенчались успехом. Если и давали, то смехотворные гроши. Я поехал к дяде в деревню отдыхать и там, попев на воздухе, очень сильно простудился. Болезнь обрушилась на голос, он исчез, как будто его и не было. Болезнь тянулась очень долго, и, не дождавшись выздоровления, я начал петь.

С П . Юдин. Натюрморт (завтрак студента Училища живописи, ваяния и зодчества). Картон, масло. 1906. Собр. А.В. Николаева

Лето прошло, опять начались занятия, но голос мой, надорванный болезнью, не восстанавливался. Профессор бился, бился, чтобы помочь, но ничего не вышло. Я чувствовал, что он запутался и не знает, что делать. Я от него ушел. Оставшись без поддержки, я стал самостоятельно искать выхода из сложного, запутанного состояния. [...] В это время счастье мне помогло. В Москву приехал на гастроли итальянский певец Ансельми", знаменитый тенор. Во что бы то ни стало я решил послушать его и постараться понять, как он поет. Мне удалось достать билет на самый дальний ряд галерки и совершенно сбоку. Не беда! Конечно, ничего не видно, но слышно 4 хорошо. Шла опера «Ромео и Джульетта» . Прослушав первую картину, в антракте я высмотрел с галерки пустое место в партере и рискнул спуститься вниз. По моему виду сразу можно было понять, что я галерошник, и я почувствовал себя очень неловко в фойе внизу среди шикарной и надменной публики. Однако, набравшись смелости, я с важным, независимым видом вошел в партер, не сразу нашел намеченное сверху место и сел. Я оказался между дамою и господином, которые удивленно и с недоверием поглядывали на меня. Заметив это, я понял необходимость рассказать им, кто я такой и почему так неожиданно оказался сидящим между ними. Должно

быть, я смущался, рассказывая им, что мне необходимо поближе посмотреть, как он дышит, как открывает рот, но, кажется, меня не осудили и поняли. Весь спектакль я высидел внизу, правда, волнуясь и робея при приближении капельдинера. Второй раз я услыхал Ансельми в «Риголетто». Здесь он меня сразил и озадачил уже в Балладе в первой сцене. Он так размашисто и просто шел наверх, что я совершенно не заметил проклятых «переходных» нот. Их не было, все было ровно от низа до верха! А на верхах такой был блеск, такая полная непринужденность и свобода, каких я никогда ни у кого не наблюдал! Казалось, певец пришел с другой планеты, настолько было непохоже его пение на пение других, уже знакомых мне певцов. Моему восторгу не было предела! Прекрасную, но чуждую манеру певца я, словно чудом, сразу уловил, как обезьяна, бессознательно, и на другой же день пел так, как никогда еще не пел! Пожалуй, ни один учитель не дал мне такого мощного и верного урока, как эти два незабываемых спектакля! И самым знаменательным явилось то, что это помогло мне иметь первую, счастливейшую в жизни победу. Вскоре после этого, весной 1910 г., я имел пробу в Большом театре, результат которой затмил мои мечты! [...] Придя в контору Московских Императорских театров , я робко подошел к столу какого-то чиновника и спросил: «Скажите, как мне поступить? Я записался на пробу и до сих пор не получил уведомления. Когда явиться?» Тот, как мне показалось, удивленный, окинул меня взглядом с головы до ног и вместо ответа спросил: «На пробу? Вы?! Куда же, в хор?» «Нет! — ответил я, — в солисты!» «Ах, вот как! — удивился тот. — Так видите ли, дело вот в чем. Повестка, верно, не дошла до вас, а между тем ведь пост кончается. Сегодня происходит последняя проба. Идите поскорее в театр, возможно, что и вас послушают!» В театре, на сцене, действительно происходила проба. Меня не отказали вписать в очень длинный список певцов и певиц, записанных заранее. Я был последним. [...] Когда я спел и проба кончилась, ко мне подходили с вопросом: не я ли пел из «Вертера»1"? Меня хвалили, но яснее, чем слова, мне говорили глаза людей, глядевших на меня, что я могу не сомневаться в победе. На другой же день пошел я узнавать о результатах пробы. Я нашел режиссерскую, наполненную людьми, пришедшими, подобно мне, узнать о результатах. Я не вошел туда, остался в коридоре и начал терпеливо ждать, что будет дальше. Вдруг показался главный режиссер (B.C. Тютюник). Он шел по коридору, направляясь в режиссерскую. Поравнявшись со мной, взглянул, остановился: «Вы что?» «Пришел узнать, какое я оставил впечатление». «Какое впечатление? — Он посмотрел на меня внимательно. — О, хорошее».

Москва и москвичи в будни и праздники Сознание словно помутилось, кровь бросилась в лицо, и я почувствовал, что мне стало жарко. [...] Затем мне была назначена проба с оркестром... И вот настал счастливый день! День первой артистической победы! [...] В хорошем, спокойном настроении я пошел в театр... Когда настал антракт, сначала пела певица. Она как будто не произвела особенного впечатления. Потом был мой черед. Я закончил петь. Но что же это? Что случилось, что значит этот шум?! Смотрю не понимаю: оркестр встает и хлопает, стучит смычками по пюпитрам... О, этот характерный стук! Как странно он ударил в сердце... Почти без чувств стою и кланяюсь... До гроба мне не позабыть того счастливого мгновения, тот лучезарный день! [...] И я не шел домой, нет! Я летел на крыльях! В кармане у меня нашелся двугривенный. Я нанял извозчика и с шиком подкатил к родному домику. А в окна с вопросом и удивлением глядели на меня отец и мать. Радостный день мы решили отпраздновать шампанским. Мать купила две бутылки ситро, и мы распили его под радостные пожелания успеха в будущем. Успеха без конца! Контора Московских Императорских театров помещалась в казенном доме на углу Кузнецкого переулка и Большой Дмитровки. Насколько помню, сама контора была невелика и умещалась в нескольких комнатах первого этажа, вся остальная часть которого, а также весь верхний, второй этаж, служили квартирами управляющему театрами и его помощнику. Квартиры были хорошими, богатыми, с большими окнами, с высокими потолками, и обстановка их была великолепной. Управляющим был некто фон Бооль", которого я видел только раз, будучи приведен к нему его помощником после моей удачной пробы. Вскоре он получил отставку от должности. Должность управляющего конторой, как она официально называлась, фактически сводилась к управлению Московскими казенными театрами — Большим и Малым. После отставки фон Бооля управляющим был назначен его помощник Сергей Трофимович Обухов1'. Об этом человеке, сыгравшем довольно значительную роль в моей судьбе, хочу я вспомнить и рассказать. [...] Во всяком случае, с первой нашей встречи Сергей Трофимович сразу проявил не только внимание, но и большое расположение ко мне. Мой голос и пение ему понравились, и в дальнейшем он взял на себя обязанности «крестного», конечно театрального, и называл меня обычно «тезкой» и «крестником». Сергей Трофимович Обухов был из дворянской аристократии. Породистый, матерый зубр, и внешностью своей и характером он представлял из себя чрезвычайно колоритную фигуру. Большого роста, солидный, но не толстый, еще не старый, со строгим, серьезным лицом, он производил внушительное впечатление. Он был брюнет, лицо смуглое, с черной бородой и усами,

91

всеми своими чертами напоминало какого-то испанского вельможу, сошедшего с портрета старинного художника, недоставало только соответствующего стильного костюма. По-видимому, Обуховы, как потомки старой дворянской фамилии, были богаты. Под Москвой у Сергея Трофимовича было небольшое именьице рядом с имением его брата Бориса Трофимовича. В домашнем быту все было поставлено на аристократич ескую ногу, и, я сказал бы, как-то не по-русски. В семье Сергея Трофимовича, имевшего супругу и дочь, все было насыщено духом благородства и воспитанности, чувствовалось равнение на высшие круги общества. По убеждениям своим Обухов был монархист...

С П . Юдин (в центре), его родители — Петр Иванович, Александра Ермолаевна и сестра Мария. Фото ок. 1910. Собр. А.В. Николаева

Кем он был по профессии? Не знаю... Он сам рассказывал, что в молодости готовился стать профессиональным певцом, учился в Италии, потом приехал в Россию, попробовал выступать, но из этого ничего не вышло, потому что он так волновался, что не мог петь. Пришлось отказаться от мысли стать артистом. И вот он управляет театрами, но сам немножко продолжает петь в домашнем обществе. Его энтузиазм по отношению к искусству был совершенно искренним и очевидным. Особенно он преклонялся перед Шаляпиным. [...] Сергей Трофимович предпринял шаги в поисках мецената, могущего оказать мне материальную поддержку до того времени, когда я начну работать на сцене. И он нашел такого мецената. Это была княгиня Лобанова-Ростовская, Вера, не помню, Николаевна или Алексеевна, очень богатая и важная старуха, фрейлина двора Ее Величества императрицы-матери. Княгиня жила больше за границей, но в описываемое время находилась

92

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

в Москве. Мы поехали к ней на Собачью площадку, где у нее был свой дом, старый и из-за бесчисленных пристроек, потерявший какой бы то ни было стиль. Нам отперли калитку, подъезд был во дворе, и мы вошли. По длинной анфиладе комнат по мягкому ковру мы следовали в сопровождении лакея, одетого в ливрею. Что первым бросалось в глаза, так это был мрак, потому что шторы окон везде были приспущены, и в этом мраке неясно чувствовалось богатство и тяжелая роскошь обстановки. И эта антикварная, старая роскошь создавала впечатление, что мы вдруг очутились в далеком прошлом, шагнув по крайней мере на сто, если не больше, лет назад. Пока мы шли по комнатам, мы никого

С П . Юдин. Фотография па удостоверении служащего Императорских театров. 1911. Собр. А.В. Николаева

не встретили. Какое-то заснувшее царство, отдыхавшее в полумраке и в полной тишине. Наконец мы вошли в комнату, немного душную, в мягких коврах, с тяжелыми портьерами, и такую же, как все другие, темную. В глубине кресла сидела хозяйка, было невозможно разглядеть как следует ее лицо, но, видимо, она была старая. Мы подошли, учтиво приложились к ручке, и началась беседа. Сначала говорили

по-русски, и Сергей Трофимович рассказал ей про меня, про пробу в театре, причем особенно подчеркивал, что оркестр Большого театра, несмотря на запрещение, мне аплодировал — устроил овацию. Княгиня негромким, старческим, но мягким и приятным голосом задала мне несколько вопросов, причем было заметно, что говорить по-русски ей нелегко. Сергей Трофимович объявил ей, что он мой «крестный», и очень деликатно просил ее быть «крестной матерью». Она смеялась и, не отказываясь стать его кумой, захотела послушать меня. Я спел, и между прочим, романс из «Вертера». Она была в восторге и лепетала, что я «совсем как Собинов»: «Такой же тембр, похожая манера!» Еще по дороге к ней мой «крестный» рассказал мне, что княгиня страстная любительница оперы, и наши лучшие певцы - Шаляпин, Собинов, Смирнов бывают у нее, как добрые друзья, а Собинов был в полном смысле слова ее кумиром. Потом мы выпили по чашке чая здесь же, не выходя из комнаты. Княгиня и Обухов заговорили по-французски, и было заметно, что это ее родной язык. Смысл разговора, несмотря на незнание этого языка, был для меня понятен: они говорили обо мне и совершенно определенно договорились. Перейдя снова на русский язык, она давала мне советы и наставления, из которых я понял, что я «должен быть во всем, как Собинов!» «Костюмы, манера, гримироваться, — как выразилась она, - все, как у Собинова!» Мы ушли от нее вполне довольные. Сергей Трофимович сиял: добрая Пиковая дама брала на себя обязательство выплачивать мне ежемесячно по семьдесят пять рублей... Я видел княгиню Лобанову-Ростовскую всего два раза в жизни. Вскоре после нашего первого свидания Сергей Трофимович и я провожали ее в Париж. Мы явились на Брестский вокзал к отходу поезда, вошли в купе международного вагона и, приложившись к ручке отъезжающей, пожелали ей счастливого пути. Ей был вручен чудесный букет из темно-красных, пунцовых роз. Она уехала, и больше ее я не видал. Почти целый год, пока я не начал петь на сцене Большого театра, московский управляющий княгини пересылал мне ежемесячно запечатанный конверт с обычным содержимым. Кроме того, раза два по случаю каких-то праздников я получал в конверте сверх нормы 100 рублей! Этих денег хватало, чтобы прожить семье в пять человек. [...] Прошло немногим меньше года после дня моей пробы, и настало время работать в театре. Для начала мне дали спеть Баяна в «Руслане и Людмиле»". |...| Готовясь к выступлению в роли Баяна, я решил сделать его стариком. Вещий Баян не вязался в моем представлении с образом молодого певца, каким его делали обычно. Мне он представлялся похожим на старого гусляра с картины Васнецова. Моя идея понравилась, особенно Сергею Трофимовичу, не согласившемуся с мнением, высказанным кем-то, что внешность

Москва и москвичи в будни и праздники старика и молодой голос не вяжутся. «Вот это-то и хорошо! — сказал он. — Пусть юношеским, свежим голосом поет старик — Баян!» Я твердо выучил музыку, сопровождающую песни Баяна, чтобы она точнейшим образом совпадала с движениями моих рук при игре на гуслях, и это мне вполне удалось. Первые впечатления от атмосферы кулис и артистических уборных имели особенную остроту, и прежде всего в этой специфической атмосфере обоняние улавливало густой и сильный запах грима. От парика и бороды, от лака, которым она приклеена к лицу, от гримировальных красок шел этот запах, не похожий ни на какой другой. Грим старика Баяна получился хороший, убедительный и всем понравился. [...]

93

В Миловидове, как называлась дача Сергея Трофимовича, я познакомился и некоторое время дружил с его племянником Колей Обуховым, очень талантливым юношей, почти моим сверстником. [...] Там же встретился я и познакомился с двумя девушками, племянницами Обухова по другому брату; они чудесно пели дуэтом и особенно хорошо, с огромной выразительностью, с горячим темпераментом пела цыганские романсы и итальянские песенки одна из сестер — Надя. Ее теплое, бархатное, особенно на низах, меццо-сопрано, гармонично сливавшееся с аккомпанементом гитары, производило чарующее впечатление на окружающих. Мне очень

СП. Юдин в роли Синодала. Большой театр. До 1914. Собр. А. В. Николаева

И это было близко к правде, потому что через две недели я пел уже вторую партию — Индийского гостя в «Садко». Дирижировал Сук, который потом с удовлетворением подчеркивал: — «Юдин поет чисто!» [...] Наверное, по праву «крестника» мне приходилось бывать у Сергея Трофимовича. Неоднократно я ездил на Подсолнечную к нему на дачу, где он с самодовольством показывал мне, как художнику, свой дом, выстроенный в шотландском вкусе, с балкончиками, с башенкой. Перед глазами расстилался прекрасный, широкий вид, на горизонте которого блестело Сенежское озеро. [...]

СП. Юдин в роли Ленского. Большой театр.

Фото К.А. Фишера с дарственной надписью певца своему дяде, А.И. Юдину. 1913. Собр. А.В. Николаева

нравилось ее пение. Это была Надежда Андреевна Обухова, позднее замечательная наша певица. В Подсолнечной по Николаевской железной дороге, вблизи которой находилось Миловидово, на открытии новой школы Сергей Трофимович устроил концерт своими силами. Мы старательно готовились к нему. Выступали в нем сестры, я и сам Сергей Трофимович, между прочим, спевший со мною итальянский дуэт.

94

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Как будто выступал и еще кто-то, но я совершенно не помню кто. [...] Моя служба в театре началась первого февраля 1911 года. Тогда мне и молодому баритону Володе Дубинскому14 было предложено в течение трех месяцев при небольшом месячном вознаграждении проявить свои способности на сцене. Таким образом, без традиционного дебюта я несколько раз выступил в «Руслане и Людмиле» и в «Садко». Выступления мои, по-видимому, были признаны удачными, и мне был предложен контракт сразу на три года на ежегодно повышающихся и достаточных для начинающего певца условиях. |...| После летних каникул я стал готовиться к выступлению в партии Синодала в «Демоне».

Прошел сезон, в течение которого я выступил в своих трех партиях тридцать раз. Летом в моей жизни произошло очень важное событие: я женился15. Начали новый сезон, и я остро почувствовал, что замедленный темп работы в театре становится невыносим для меня. Мне мучительно хотелось петь все новые и новые партии. Бесконечно повторяющиеся Синодалы, Баяны и Индийские гости надоели, я чувствовал раздражение и неудовлетворенность. Наверное, я был несносен в то времяи очень отравлял жизнь своим близким, особенно жене. [...] И вот настал счастливый день признания и победы [...] когда я впервые запел Ленского...

Л.В. Юдина. Фото ок. 1916. Собр. А.В. Николаева

На одной из репетиций был Сергей Трофимович; он встретился со мной на сцене после того, как я уже окончил свою роль, и руки мои были грязные от ползания по сцене во время ранения и смерти Синодала. Поэтому я не подал ему руки, когда он протянул мне свою, и объяснил ему, что руки мои грязны. Но он, не опуская своей руки, сказал мне: «Грязных рук не может быть у человека, занимающегося искусством!» Мы тепло пожали друг другу руки. Однако с каждым спектаклем накапливая опыт, я стал осваиваться со сценической игрой, тем более что «Демон» шел очень часто и Синодала предоставили мне в монопольное исполнение. Точно так же Баяна и Индийского гостя я пел бессменно один — никаких «очередей» в то время не практиковалось. [...]

СП. Юдин. Портрет жены. Графитный карандаш. Ок. 1916. Собр. А. В. Николаева

Мое первое выступление в «Онегине» готовилось довольно долго и внимательно. Со мною занимались большие мастера. Владимир Аполлонович Лосский, талантливейший оперный режиссер, быть может, самый лучший из всех, с которыми мне приходилось встречаться в работе, был в то же время замечательным учителем сцены. Сам оперный певец и исключительно талантливый характерный актер, он отлично понимал специфику оперного актера. Поэтому он никогда не приносил в жертву сценическому действию основного — искусства певца, что не мешало

Москва и москвичи в будни и праздники ему добиваться отличных результатов в актерском отношении. [...] Спектакль был назначен в праздник, днем. [...] В каком-то блаженном и торжественном настроении, не спеша пошел я в театр. Все происходившее после этого прошло передо мной как бы в тумане. Начиная от пожеланий, слов ободрения, все создавало особенное, непередаваемое словами восприятие окружающей действительности. Первое, что выбило меня из полугипнотического состояния и хорошо запомнилось, произошло после того, как я окончил арию признания в любви. Это был долгий взрыв рукоплесканий, необыкновенно долгий, прервавший ход действия и вернувший меня к осознанию происходящего. Долго стояли мы, я и моя Ольга — Павлова16, друг против друга без движения, ожидая, когда затихнут аплодисменты и можно будет продолжать. Сквозь шум, несущийся из зала, я услыхал

95

ее слова: «Вот видите, какой успех! А вы волновались!» Я почувствовал пожатие руки и тем же ответил ей... Успех самого начала превзошел все мои ожидания. От неожиданности я даже почувствовал какую-то растерянность. В антракте за кулисами меня поздравляли с успехом. Дальше все пошло, должно быть, еще лучше, но то же ощущение потускнения всего не относящегося к действию не покидало меня и на минуту. После знаменитой арии перед дуэлью я опять имел большой успех, сопровождавшийся долгими и дружными аплодисментами. После дуэли вызовы были горячими, и чувствовалось, что весь театр захвачен «дебютом, что искренность его переживаний дошла до публики». Успех был полный, триумфальный! Газеты, вышедшие на другое утро, в восторженных и длинных рецензиях и заметках возвестили о полном успехе моего первого Ленского. [...]

Глава 2. На подъеме Казалось, что успех, сопровождавший мое выступление в «Онегине», откроет мне дорогу. Вскоре я снова спел Ленского, и говорили, что даже лучше, чем в первый раз. Это было весной, в конце сезона. Вернувшись в театр к новому сезону, я рассчитывал на более интенсивную и содержательную работу, но ошибся. Опять пришлось петь Синодала, Гостя, а Ленского не давали, несмотря на проскользнувшую в печати заметку, что я буду его петь в абонементных спектаклях. Однако, почувствовав себе цену, я уже не мог терпеливо и молча переносить тоскливое бездействие, терпел еще полгода, потом решил уйти в другой театр. [...] Однажды ко мне домой приехали весьма солидные и важные военные. Они просили меня участвовать в благотворительном спектакле, устраиваемом в Большом театре. Я согласился. Оказалось, что это было устроено Сергеем Трофимовичем, решившим включить меня в этот спектакль. Пойти должна была опера «Фра-Дьяволо»17 с Собиновым в заглавной роли... Я быстро выучил партию Лоренцо. Сергей Трофимович послушал арию и остался чрезвычайно довольным. [...] После успешных репетиций меня включили в состав, на репертуарной доске я увидел свою фамилию, и вдруг совсем перед спектаклем она оказалась зачеркнутой и над нею стояло имя другого артиста. При случайной встрече со мной этот артист, как бы извиняясь, сказал мне, что Собинов просил его участвовать в спектакле и он не мог ему отказать. Мне стало стыдно за положение, в которое меня поставили. Почувствовав обиду, я немедленно пошел к Обухову. Мой разговор с ним не удовлетворил меня. Оказывается, он был бессилен перед желанием премьера, чтоб я не пел в этом спектакле и пел бы другой. [...]

Через день газеты сообщили о моем уходе в другой театр. Черта была подведена, один период жизни закончился и начинался другой. Театр, в который я ушел из Большого театра, был частным предприятием и назывался «Оперой СИ. Зимина». Этот театр находился в двух шагах от Большого и являлся серьезным его конкурентом. Правда, материальные возможности его были меньше и постановки его по богатству своему были скромнее, но состав труппы, если исключить двух-трех гастролеров, поющих в Большом театре, пожалуй, был сильнее и интереснее, чем в казенном театре. Да это и понятно, потому что Зимин делал упор именно на артистический состав своей труппы. Кроме того, преимущество частной оперы заключалось в том, что она была более подвижной в смысле разнообразия репертуара и несравненно чаще и смелее ставила новые оперные произведения. Вообще, казенная сцена была в достаточной степени консервативной, и устойчивость ее положения, независимость от материальной стороны дела создавали обстановку для жизни, застывшей в раз и навсегда установленной форме. Все там было благопристойно и чинно, табель о рангах покоилась на незыблемых основаниях. Иное дело было в частной опере. Там основной интерес базировался на составе исполнителей, артисту открывался широкий простор для интенсивной работы. Мало того, переход в этот театр давал значительное материальное преимущество; и несмотря на то, что при окончательном расчете в Большом театре у меня удержали значительную по тому времени денежную премию, полученную мною после успешного выступления в партии Ленского, я никакого материального затруднения не почувствовал. Взял аванс и уехал отдыхать к дяде в деревню вместе с моей семьей... Припоминаю, что перед тем, как подписать со мною договор, Зимин попросил меня петь ему несколько арий,

96

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

и только после того, как я по его просьбе спел каватину Фауста, он с полным удовлетворением охотно подписал со мною договор на два года. Верхнее «до» в каватине Фауста являлось для него критерием при оценке достоинств тенора. Ушел из Большого театра я с легким сердцем, без всякой обиды, без сожалений и с хорошими воспоминаниями о своих победах... Правда, в Большом театре никто не ожидал моего неожиданного ухода, и особенно он огорчил моего «крестного» Сергея Трофимовича, который счел его за черную неблагодарность по отношению к нему. Пожалуй, он был прав в своей обиде, но что же делать, я тоже по-своему был прав в своем желании быстрее жить и больше работать.

отзывался обо мне, что я неоднократно слышал от многих лиц. [...] И вот я ухожу своей дорогой — прощай Большой театр и Собинов! Началась новая полоса моего развития, началось движение по непроторенной, неизведанной, но по собственной, самостоятельной дороге. Во время летнего отдыха я очень крепко выучил и впелся в партии, в которых мне предстояло выступить... Мой голос находился в наилучшем состоянии, с полной свободой и легкостью преодолевая все трудности изучаемого репертуара. Даже партия Леопольда в опере «Жидов1 ка»" с ее необычайно высокой тесситурой не представляла для меня трудностей. [...] Уверенность в своих силах была у меня безграничной, настроение самое боевое! Чувствуя себя во всеоружии, я с воодушевлением шел навстречу предстоящей работе... Летние каникулы приближались к своему окончанию, и вдруг, в один мрачный, какой-то зловещий вечер, подобно тревожному набату, разнеслась весть о том, что Германия объявила войну России! Невозможно забыть всеобщей подавленности и растерянности, овладевших, казалось, всем русским народом. Гроза разразилась как-то неожиданно, и силы врага пугали. Застоявшаяся жизнь под воздействием страшного... удара вдруг всколыхнулась, забурлила, все отошло на второй план, все потеряло свой смысл и сделалось никчемным... Люди ни о чем не думали и не разговаривали, как только о войне, о мобилизации, о начале кровопролития. В сущности, большинство не знало и не понимало, почему и из-за чего началась война, но факт налицо — война объявлена!

С П . Юдин. Пейзаж в окрестностях Никольского (Сычевский уезд Смоленской губ.), где родился отец певца П.И. Юдин. Холст, масло. 1914. Собр. А. В. Николаева

Расставшись с Большим театром, в какой-то мере я расставался и с Собиновым. Конечно, он был моим учителем, я очень много его слушал, и мне он очень нравился — особенно вначале, позднее меньше. Он очень хорошо

В конце прошлого сезона я напевал пластинки для немецкого граммофонного общества «Бека-рекорд»". Из-за несовершенства случайно установленной звукозаписывающей аппаратуры запись оказалась не вполне удачной. Я ее забраковал с намерением перепеть. Но немцам я понравился, и они уговаривали меня в течение лета приехать в Берлин, чтобы там записаться с большими техническими удобствами. Считая необходимым готовиться к предстоящему сезону, я отказался от этой поездки. Видно, не судьба было оказаться мне в Германии во время начала войны. Помню, когда я возвращался в Москву, в поездах железных дорог происходила невообразимая сумятица и неразбериха. Народ метал-

Москва и москвичи в будни и праздники

97

ся, все куда-то ехали, суетились, и разговоры слышались только о войне. Кто-то из моих соседей, разговорившись со мной, узнал, что я еду работать в театр, и высказал сомнение о возможности [открытия] какого бы то ни было театрального сезона. «Какой теперь театр! Война!» — сказал он. Однако его предположение не оправдалось. Немцы вторглись в Польшу, и вся Варшава оказалась в Москве. Пожалуй, никогда не было в театрах Москвы такой богатой, блистающей драгоценностями публики, как в тот памятный военный год! Театры были полны, партер сверкал бриллиантами: вся богатая часть Польши, и особенно Варшавы, переселилась в Москву!

хороших певцов, относился к работе, я имею в виду репетиционную работу, как-то по-другому — не так, как это было в Большом театре. Там чинно и спокойно шли спектакли и как бы между прочим проводились репетиции, а здесь центр тяжести в работе сосредоточивался на интенсивной подготовке новых постановок и возобновляемых спектаклей, и этим ежедневно были охвачены все члены большого и разнородного коллектива. Незанятых не было, все были загружены в полной мере, скучать и ждать работы, как видно, не приходилось никому, ненужных, излишних людей, в том числе и артистов, не было. [...] Не прошло много времени, как после первой удачи в «Капитанской дочке» я уже пел

С.П.Юдин в роли Гринева. Частная опера С И . Зимина. Фото 1916. Собр. А.В. Николаева

С П . Юдин в роли Джеральда. Частная опера С И . Зимина. Фото К.А. Фишера. 1915. Собр. А. В. Николаева

Открывшийся сезон оказался для меня одним из самых продуктивных в моей артистической жизни: семь новых интереснейших партий обогатили мой репертуар! К открытию сезона усиленно репетировали новую постановку — оперу Ц.А. Кюи «Капитанская дочка», в которой мне была поручена роль Петруши Гринева. [...] Работа на новом месте, в окружении других людей довольно резко отличалась от работы на казенной сцене. Здесь все было в движении, жизнь бурлила, и, вовлеченный в этот бурный водоворот, я чувствовал себя вполне удовлетворенным. Весь состав труппы, в которой было немало

Джеральда в «Лакме»2". Эта эффектная, высокая по тесситуре и выигрышная партия оказалась весьма подходящей к моим данным, она принесла мне большой успех и в полной мере укрепила мое ведущее положение в труппе. [...] Вскоре последовали мои выступления в замечательных, полезнейших для певцов операх Верди — в «Травиате» и «Риголетто». Что касается Альфреда в «Травиате», то он сразу пошел, что называется, без сучка и без задоринки. [...] Как-то, когда я находился в театре, меня отыскал Маслов, имени и отчества которого я не

98

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

помню, хотя мы, артисты, величали его не иначе как по имени и отчеству, потому что он являлся как бы вратарем кабинета «самого», как он говорил, то есть Сергея Ивановича Зимина. Маслов исполнял обязанности ближайшего человека, подручного нашего хозяина, и от него многое зависело. Так, например, если кому-либо из артистов нужно было поговорить с Сергеем Ивановичем по какому-нибудь щекотливому вопросу, то прежде, чем идти к нему в кабинет, он непременно осведомлялся у Маслова: «В каком настроении Сам?» И если Маслов не советовал входить, свидание откладывалось до более благоприятного момента. Так вот этот самый Маслов, найдя меня, передал мне просьбу Сергея Ивановича зайти к нему в кабинет. Помещался этот кабинет на том же этаже, в котором располагался партер театра. В «нижнем», как его называли, фойе имелись две изолированные комнаты: одна побольше, без окон и другая, смежная с ней, совсем маленькая, с единственным окном, выходившим на улицу. Первая комната, кроме обычной мягкой мебели у одной из стен, имела нечто вроде маленького возвышения, на котором находилось большое мягкое кресло, «трон» Сергея Ивановича. Эта комната была увешана эскизами декораций, портьерами — в ней было уютно, но тесно. Вторая комната вмешала в себя письменный стол перед окном, большое кресло перед ним и сбоку стола, ближе к двери, еще кресло, предназначавшееся для принимаемого; как будто больше ничего и не было, если не считать всякой всячины, висевшей на стенах. В сопровождении Маслова я вошел в первую комнату, которая была пуста. В маленькой комнате в своем кресле сидел толстый Сергей Иванович, объемистый живот его покоился на коленях... Я вошел, поздоровался и остановился: сесть было не на что. «Сам», видимо, был в очень хорошем настроении. Говорил он, скорее, низким и несколько гнусавым голосом, причем произносил слова не совсем внятно, как бы мял их, из-за чего казалось, что его языку тесно шевелиться во рту... Поздоровавшись со мной, Зимин сразу обратился ко мне с вопросом: какую партию хотел бы я спеть? Я ответил, что хотел бы спеть Надира в «Искателях жемчуга»... Обычно она шла только для приезжавших иногда итальянских гастролеров, а в Большом театре главным образом с участием Собинова и Смирнова. В вокальном отношении партия была у меня готова, и я чувствовал, что она мне исключительно по голосу; образ страстного, мечтательного Надира казался мне близким и понятным. Я с большим воодушевлением стал готовиться к предстоящему ответственному выступлению. [...] Опера прошла с большим успехом, дружно подтвержденным и отзывами в печати. Это была вторая моя победа, подобная той, которую я имел при первом выступлении в «Онегине». В каждом повторном спектакле мне неизменно приходилось повторять романс Надира. Начиная с этой партии, меня стали встречать аплодисментами при первом выходе на сцену.

Особенно запомнилось мне полученное тогда мною, очень тронувшее меня подношение — это был большой лавровый венок, на зеленой муаровой ленте которого было вытеснено золотыми буквами: «От галерошниц». По окончании спектакля ко мне в уборную пришел Маслов с просьбой Сергея Ивановича Зимина зайти к нему после того, как я разгримируюсь и переоденусь. Я исполнил его просьбу, зашел к нему в кабинет, где он, сидя в своем кресле, пожал мне руку и, по-видимому вполне удовлетворенный, сказал: «Ну, уважил! Спасибо!» Следует отметить, что у него было в обычае после удачного выступления позвать к себе в кабинет артиста и сказать ему «спасибо».

А.Е. Яковлев. Портрет СП. Юдина в роли Надира. Бумага, масло. 1915. Собр. А.В. Николаева Он дорожил художественными успехами своего дела и ценил их. Говорили, что целый ряд лет при начале своего театрального предприятия Зимин нес значительные убытки, которые покрывал за счет своей мануфактурной фабрики, и только в самые последние годы театр начал давать ему некоторую прибыль. Во всяком случае, Сергей Иванович отдавался своей театральной деятельности не в интересах получения дохода, а только ради своей искренней привязанности и любви к оперному искусству. Его театр с честью служил своему культурному назначению. Мало того, что на его сцене выдвинулся целый ряд русских оперных певцов, он дал возможность многим новым опер-

Москва и москвичи в будни и праздники ным произведениям увидеть свет рампы, в то время как на казенную сцену им доступ еще не был открыт. Великим постом до времени возникновения войны, как правило, гастролировать на сцене Зиминского театра приезжали известнейшие итальянские певцы, как то: Баттистини21, Ансельми и другие. [...] Я упомянул обо всех партиях, обогативших мой репертуар в течение этого интереснейшего для меня сезона, кроме одной. Это партия Эрекле в опере «Измена», которой дирижировал сам автор — Михаил Михайлович Ипполитов-Иванов. Об этом спектакле у меня сохранилась память как о чем-то приятном, свежем и легком, причиной чему являлось и участие в нем Михаила Михайловича, обладавшего удивительно добродушным, мягким характером. Я не знаю, мог ли вообще этот человек сердиться, злобиться. Улыбка была обычным выражением его добрейшего лица, он никогда не раздражался, не выходил из себя и, если его о чем-нибудь просили, обычно соглашался, даже в тех случаях, когда был не совсем согласен с тем, о чем его просили. [...] Вопреки всяким ожиданиям театральный сезон первого военного года прошел на редкость оживленно. На фронтах войны лилась кровь, а в тылу и прежде всего в Москве люди почти не чувствовали войны. Казалось, что она где-то очень далеко, и только госпитали для раненых, раскинутые по городу, напоминали о ней. Первое время военных действий, когда русские войска имели успехи как на западном — немецком, так и на южном — турецком фронтах, когда они продвигались вперед, в широких слоях народа настроение подавленности, ощущавшееся при начале войны, уступило место спокойной уверенности в перспективах грядущего. Театральная общественность оказалась вовлеченной в круг происходящих событий только тем, что появились концерты для раненых, устраивались благотворительные концерты в пользу жертв войны. Нельзя сказать, что эти предприятия отнимали много времени и сил от нормально протекавшей театральной жизни, напротив, они имели место, скорее, как бы между делом, от случая к случаю. Выступления для раненых в палатах, сплошь заставленных кроватями с лежащими на них искалеченными людьми, особенно с непривычки было делом нелегким. Было больно и както стыдно смотреть им в глаза. У кого нет ноги, у кого руки, головы забинтованы так, что видны только одни глаза, многие лежат неподвижно, как бы прикованные к своим постелям. Конечно, несколько смягчали тяжесть впечатления выздоравливающие. Те, хоть иногда и на костылях, передвигались уже сами и охотнее улыбались. Но сердце с болью сжималось и хотелось плакать, когда приходилось видеть, как два человека, лежащих рядом на сдвинутых кроватях, силятся аплодировать: у одного нет правой, а у другого левой руки, и вот они, объединившись, хлопают уцелевшими руками понравившемуся артисту. Я имел большой успех у раненых и удивлялся это-

99

му, потому что пел только грустные вещи: окружающая обстановка так действовала на нервы, что я решительно не мог петь ничего веселого. Однажды я высказал свое удивление кому-то из обслуживающего медицинского персонала, и мне объяснили, что причиной моего успеха и является то, что я пою грустные вещи, а раненые, как правило, предпочитают их веселым. Другой вид театральной деятельности, связанный с войной, заключался в устройстве благотворительных концертов. Помню, театр Зимина устроил на своей сцене веселый концерт, концерт-варьете, в котором программа состояла не из серьезных номеров, а из всяких чудачеств. Так, например, характерный тенор, прекрасный актер Владимир Леонардович Книппер22 и молодой баритон, обладавший беспредельными, блестящими верхами, Тадеуш Орда23 решили изобразить из себя цирковых клоунов-эксцентриков, причем к участию была привлечена и маленькая, очень забавная собачка Книппера. Я должен был в костюме и гриме Маргариты из «Фауста»24 спеть ее балладу о Фульском короле. Острота номера заключалась в том, что баллада должна была быть спета в сопрановой тональности... Другие артисты изощрялись в изобретении разных необыкновенных трюков. Таким образом, программа, направленная на увеселение публики и, конечно, рассчитанная на большой материальный успех, давала средства на помощь пострадавшим от войны. [...] К интереснейшему и в художественном отношении весьма значительному событию того времени я отношу первое концертное исполнение «Всенощной»25 Рахманинова. Если память мне не изменяет, с Николаем Михайловичем Данилиным я был знаком еще несколько ранее, как будто, по театру, но он был регентом Синодального хора или, как его тогда называли, хора Синодальных певчих2*. По высоте хоровой культуры это был изумительный хор, пользовавшийся известностью и признанием не только в России, но и за границей. Его назначение было в исполнении духовных песнопений, которые по преимуществу исполнялись им в церкви, в Кремлевских соборах, когда происходили там торжественные богослужения. Николай Михайлович Данилин был великолепнейшим мастером хорового дела и пользовался большим авторитетом. Он-то и предложил мне принять участие в исполнении Синодальным хором «Всенощной» Рахманинова, в которой есть соло для тенора в сопровождении хора. Данилин объяснил мне, что это соло — «Ныне отпущаеши» — требует очень легкого, прозрачного звучания на высокой тесситуре и чрезвычайно спокойного, широкого дыхания... Предложение было сделано мне. Ознакомившись с номером, я в сопровождении Николая Михайловича отправился на квартиру к Сергею Васильевичу Рахманинову, которая помещалась в бельэтаже дома, находившегося между Страстным монастырем и Страстным бульваром. И в настоящее время этот дом стоит на своем месте,

100

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

а на месте монастыря разбит сквер площади имени Пушкина. Сергей Васильевич был очень высок ростом, сухощав; продолговатый овал его лица с крупными чертами и строгим выражением больших глаз, коротко стриженная бобриком голова и отсутствие усов и бороды делали его похожим на англичанина. При рукопожатии я был поражен шириной его ладони, еле поместившейся в моей руке. Он был немногословен, и наше свидание носило чисто официальный характер. Мы вошли в комнату, в которой стоял рояль и очень мало самой необходимой мебели. На стенах почти ничего не висело, и все это производило впечатление пустоватости. Я спел «Ныне отпущаеши», автор прослушал, и без лишних слов, как бы молчаливо, было решено провести репетиции вместе с хором. Я, кажется, никогда не забуду ощущения, испытанного мною, когда я начал репетировать свое соло с сопровождением ангельского звучания мальчиков Синодального хора. Музыкальная красота сопровождения, изображающего как бы легкое колыхание колыбели, предстала во всем своем великолепии, когда я почувствовал ее после холодного фортепьянного выстукивания в непрерывно льющемся, мягком, воздушном исполнении детских голосов. Казалось, что, струясь и переливаясь, звучит сам воздух, как будто издалека доносится нежнейшее ангельское

пение! Страшно было вступать в такое сопровождение своим голосом, а вступив, я в тот же миг почувствовал, что мой голос все-таки тяжеловат и груб и не может гармонически слиться с мягким и прозрачным звучанием хора. Неоднократным повторением мне удалось добиться некоторого успеха, хотя оперная звучность моего голоса, очевидно, не могла в полной мере сливаться с чужеродным для него звучанием несравненного хора. «Всенощная», вызвавшая огромный интерес, была дважды исполнена в Колонном зале Благородного собрания... Сбор пошел в помощь жертвам войны. Сергей Васильевич Рахманинов присутствовал на концерте, после которого благодарил исполнителей. Обращаясь ко мне, он своей большой и сильной рукой пожал мою руку. Второй сезон моей работы в опере Зимина также был довольно насыщенным по своему содержанию. В течение его я спел пять новых партий, и кроме того, мне пришлось много раз выступать вместе с Федором Ивановичем Шаляпиным. Интерес и пользу, полученные мною от этих совместных с ним выступлений, невозможно недооценивать. Спектакли — «Фауст», «Севильский цирюльник», «Юдифь»27 и прибавившийся к ним в следующем сезоне «Моцарт и Сальери»28 не забудутся мною никогда. [...]

Глава 3. Шаляпин «Шаляпин!» «Федор Иванович!» * «Федор Иванович Шаляпин!» Это имя в дни моей юности представлялось мне — да и только ли мне? — Не иначе как окруженное каким-то особым, лучистым ореолом. О нем знали и говорили все — от бедных до богатых, от истинных ценителей искусства до простого извозчика, никогда в жизни его не слыхавшего. Известность Шаляпина поистине была огромной, можно без преувеличения сказать, что это был предел популярности. Правда, злые языки, а были и такие, говорили, что знаменитый артист, время от времени любивший поскандалить, пошуметь, делает это для того, чтобы о нем побольше говорили и писали в газетах, и нужно воздать должное этим последним — они в таких случаях уделяли скандальным похождениям артиста, пожалуй, не меньшее, если не большее, внимание, чем его блестящим выступлениям в театре. Но едва ли нужны были Шаляпину какие-то ни было искусственные меры для возвеличения его персоны. Нет! Если и происходили какие-то «инциденты», вызванные, как говорили тогда, «самодурством» Шаляпина, то они, конечно, имели свои причины, и прежде всего в этом был виноват сам характер артиста — его огромный темперамент, острая нервная реакция порою на какой-то не стоящий внимания пустяк. Конечно, нельзя отри-

цать и плохих сторон нрава Шаляпина, они у него были и проявлялись весьма бурно, несдержанно. Но если принять во внимание само положение Шаляпина — его огромный успех как артиста, всеобщее преклонение перед ним, то многое в его поведении станет вполне понятным. Быстрая нервная возбудимость, не поддававшаяся, видимо, обузданию, являлась обычной причиной проявления дурных сторон характера. Сам же Федор Иванович объяснял свою нервность тем, что его «травят», «преследуют» и т.д. Трудно судить, насколько это соответствовало действительности. Но кажется достаточной уже самая исключительность положения как артиста, чтобы найти оправдание проявлениям его повышенной нервности. Однажды кто-то спросил Шаляпина, волнуется ли он при своих выступлениях на сцене. «Безумно!» — ответил Шаляпин. Его собеседник изумился: «Как? Вы? Шаляпин?! Чего же вам волноваться?!» Шаляпин усмехнулся и сказал: «Вот, если бы вас голого в двадцатиградусный мороз посадили на купол Ивана Великого, как бы вы себя чувствовали? Хотел бы я посмотреть, долго ли вы там продержались бы!» Действительно, положение Федора Ивановича было никак не ниже купола Ивана Великого. Достаточно было видеть, чего стоило достать билет «на Шаляпина». Огромное стечение людей выстраивалось длиннейшей очередью, упирающейся в дверь

Москва и москвичи в будни и праздники

101

кассы театра. Заняв места с вечера перед днем продажи билетов, люди стояли всю ночь в надежде получить возможность послушать Шаляпина. Ни дождь, ни долгое стояние в очереди не являлись преградой для отчаянных энтузиастов! В холодную ночь разжигались костры и усталые, замерзшие люди чувствовали себя счастливыми около них, потому что дверь к кассе была не так уж далеко. Хуже было тем, кто оказывался в конце длинной очереди, они шли на известный риск, потому что, уже подходя к кассе, перенеся муки стояния в очереди, могли оказаться перед фактом: «Билеты проданы»! Для наведения порядка вместе с публикой у театра дежурили большие наряды полиции. Конечно, самой неспокойной и беспорядочной частью публики была учащаяся молодежь, студенты. От них всегда можно было ждать нарушения порядка, создания толпы у самого входа в кассу и т.п. Но, пожалуй, самыми организованными и самыми предприимчивыми были барышники. Их профессиональное умение получать билеты вполне вознаграждало их труды, так как продажа с рук билетов «на Шаляпина» приносила им весьма солидный барыш. И, как ни боролась полиция с этим злом, толку от этого не получалось. Впервые я увидел его не на сцене. Я встретил его на улице. На углу Кузнецкого моста и Петровки мне бросилось в глаза, что все прохожие почему-то обращают внимание на какого-то человека высокого роста, одетого в оригинальную шубу мехом наружу. Сама по себе шуба могла уже заинтересовать людей, но, видимо, не она, а сам человек был объектом их внимания. Я тоже остановился и взглянул на богатырскую фигуру, на спину и плечи, мощь которых еще больше подчеркивалась шириной мехового облачения, и вдруг он на один момент повернул лицо в мою сторону... Круглое, блинообразное лицо, скорее бледное, чем смуглое, широкий русский нос с открытыми ноздрями и особенно глаза — светло-серые, какие-то прозрачные, с резко выделяющимися на них черными точками зрачков; взгляд острый и твердый, выражающий уверенность в себе и какую-то царственную гордость! Что-то орлиное в этом

Фотограф1я М. СП^ПРОВП и П. ОРЛОВП КуэмецкШ пер., 4. Фотография Ф.И. Шаляпина с дарственной надисью: «Сергею Петровичу Юдину на память о спектаклях в Ч[астной] Зимина. Ф. Шаляпин. 1917 январь». Собр. А.В. Николаева

замечательном лице!.. «Шаляпин!» — мелькнуло в моем сознании, и в тот же момент я услыхал около себя шепот: «Шаляпин!», подтверждающий мою догадку. Его узнавали и, останавливаясь, глядели ему вслед. Ну как было не узнать его?! Я никогда еще его не видел, но его портреты, так широ-

102

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ко известные и в ролях и без грима, делали его лицо таким близким, знакомым! Но вот наступил день, когда мне довелось услышать пение и увидеть игру Шаляпина на сцене. Это произошло почти случайно, мне не пришлось затратить никаких усилий, чтобы достать билет. Одна знакомая нашей семьи имела абонемент на оперные спектакли в Большой театр и, зная мою склонность к пению, предоставила мне возможность воспользоваться ее абонементом, чтобы попасть на спектакль с участием Шаляпина. Шла опера «Лакме». Место мое оказалось на балконе третьего яруса, в самой середине его, и показалось мне очень удобным. Само собой понятно, что настроение у меня было приподнятое и я ожидал, что услышу и увижу нечто совершенно необыкновенное. Но вот поднялся занавес и действие началось, запели певцы... Я слушал и ждал. Первое действие закончилось, и ничего необыкновенного я не услыхал и не увидел. Сидевшие около меня два молодых человека, по-видимому, театральные завсегдатаи, в разговоре между собой высказывали сомнение, что Нилаканту поет Шаляпин. Один из них настойчиво утверждал, что это Власов", который, по-видимому, заменил Шаляпина. Я уже начал чувствовать разочарование... Но началось второе действие, и вот оно подошло к знаменитым стансам Нилаканты... Но что же это такое?! Неожиданно мною стало овладевать какое-то необыкновенное чувство: певец пел... его мягкий, бархатный и в то же время широкий голос, заполняя огромный зрительный зал театра, лился непрерывной струей, проникая в душу и всецело овладевая ею. Заключительные фразы первого и второго куплетов прозвучали с такой мощью и широтой, с такой полнотой чувства, что уже не было никакого сомнения... Да! Это он! Это — Шаляпин!.. Отзвучала заключительная триумфальная нота арии, и зал разразился таким громом аплодисментов, какой редко кто вызывал, кроме Шаляпина. «Так вот в чем дело! Вот что такое Шаляпин!» — подумал я, продолжая находиться под впечатлением только что пережитого очарования. Спектакль пошел дальше, но, к сожалению, партия Нилаканты невелика и в ней не так много материала для проявления шаляпинского таланта. Но один момент, и притом без единого звука, потряс меня до глубины души. Это было в самом конце оперы, когда Нилаканта узнает, что его дочь Лакме ... связана священными узами с ее, ненавистным для него, возлюбленным... и... что она умирает. Оставив умирающую дочь на руках ее возлюбленного, Шаляпин-Нилаканта отходит от них в сторону и, стоя спиной, а не лицом, к зрительному залу, плачет!.. Спина его сутулится, плечи сжаты и дрожат. Он поднимает к лицу подол своего нищенского одеяния и... плачет! О! Это невозможно выразить никакими словами... Уже глаза не могут смотреть на Лакме и ее друга... Они прикованы к плачущему

Нилаканте. Сердце сжимается болью и становится понятной трагедия плачущего старика, сразу потерявшего все! Вскоре мне удалось попасть на «Князя Игоря» с участием Шаляпина. Партия и роль Галицкого оказались чрезвычайно подходящими к характеру артиста, образ получился необыкновенно яркий, выпуклый, и впечатление было еще более убедительное и сильное, чем на «Лакме». Но я не буду описывать и критически разбирать глубину и тонкости шаляпинского искусства. Дань этому в полной мере отдали известнейшие знатоки искусства, критики, многие из которых были его друзьями, безраздельно влюбленными в него. Да, пожалуй, я и не сумею сделать этого,

С П . Юдин в роли Владимира Игоревича. Частная опера С И . Зимина. Фото М.А. Сахарова, П.В. Орлова. 1915. Собр. А.В. Николаева

потому что Шаляпин был так хорош на сцене, — как певец и как актер, что не хочется критиковать его, им можно только восхищаться! Но и на «Игоре», как и на «Лакме», некоторые моменты особенно привлекли к себе мое внимание. Не буду говорить, с каким блеском были проведены сцены с бражниками, с девушками, с Ярославной. Но не могу не сказать об одном, на мой взгляд, весьма важном обстоятельстве: во время пения Шаляпина, и особенно это проявилось на его арии «Кабы мне дождаться чести», мне казалось, что весь стоголовый оркестр,

Москва и москвичи в будни и праздники состоящий из первоклассных музыкантов, как ватагу котят, он посадил в одну корзину и трясет, и бросает по своему желанию в разные стороны — то быстрее, то медленнее, то сильнее, то слабее. И получалось такое полное слияние певца и всего ансамбля, его сопровождающего, такое проявление единой, непоколебимой воли, что просто захватывало дух! Позднее я понял, что именно это обстоятельство было одной из важнейших причин неотразимого воздействия шаляпинского пения на слушателей. Оно же было и причиной частых недоразумений и ссор с дирижерами, с которыми, несмотря на их авторитет и положение, Шаляпин обращался иногда довольно грубо и бестактно. Это последнее вызывалось характером певца, но суть дела состояла в том, что здесь происходила борьба между ним и дирижером за гегемонию в выявлении творческой воли, и Шаляпин боролся за это с ожесточением, со всей силой своего огромного темперамента. Обладая стальным чувством ритма и непоколебимо веря в верность своего творческого чувства, Шаляпин не допускал вмешательства чужой воли в свое исполнение. Видимо, он отлично понимал, как много он потерял бы, если бы у него отняли право на свободное, без всякой помехи, проявление его творческой воли. Дальнейшее было весной 1910 года. Управляющий Московскими театрами Сергей Трофимович Обухов после моих удачных проб в Большом театре принял большое участие в моей судьбе. Затруднение состояло в том, что для начала артистической работы на сцене мне явно не хватало необходимой подготовки, в то же время материальное положение, в котором я и семья отца находились, требовало, чтобы я так или иначе начинал работать. К сожалению Обухова, у театра не было фондов, могущих помочь в подобном случае, поэтому [надо было] искать путей где-либо на стороне. Этим и был озабочен Сергей Тимофеевич. Не знаю, по каким соображениям, он решил отправиться со мною к Шаляпину, к которому он проявлял чувство самого искреннего преклонения. Он произносил его фамилию не «Шаляпин», а «Шеляпин», и эта замена «а» на более мягко звучащее «е» привносила какой-то особый, облагораживающий колорит типично русской фамилии артиста. [...] В то время Шаляпин жил на Скобелевской площади, которая теперь носит имя Советской. На месте дома Московского Совета тогда стоял особняк Московского генерал-губернатора. Если встать спиной к нему и лицом к площади, то справа, на углу этой площади и Тверской улицы, находилась гостиница «Дрезден», а слева, на противоположном углу, чуть отступя от него, стоял дом несколько казенной архитектуры, в нем было три этажа, причем нижний в некоторой мере сидел в земле. Бельэтаж с высокими окнами был лучшим этажом — в нем-то и находилась квартира Федора Ивановича Шаляпина. Крыльцо его

103

подъезда выходило прямо на площадь. Войдя по ступеням этого крыльца, мы оказались в прихожей, где нас встретил слуга. Раздевшись, мы не успели еще подняться в комнаты, как оказались перед самим хозяином. Одетый просто, по-домашнему, он очень приветливо поздоровался с моим солидным спутником и, не задерживая взгляда, как бы вскользь оглядев меня, поздоровался со мной. Прошли в комнаты, где встретили уже находившихся там знаменитого художника Константина Алексеевича Коровина и режиссера Большого театра Василия Петровича Шкафера. Оба были большие друзья Федора Ивановича. На некоторое время обстановка сложилась так, что я оказался собеседником Константина Алексеевича. Это было тем более удачно, что мы же «старые знакомые», да притом еще и оба художники! Дело в том, что Коровин помимо работы в Большом театре в качестве его главного художника, чем он создал целую эпоху в истории декоративного искусства, преподавал живопись в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, а я был студентом этого училища по классу живописи. Правда, Константин Алексеевич руководил старшим курсом училища, так называемыми мастерскими, а я, посвятив себя пению еще осенью, перестал посещать «натурный класс», являвшийся четвертым курсом, так что знакомство наше ограничивалось поклонами при встречах в коридорах училища. При появлении в училище Коровин порывисто, стремительно проносился по коридору в свой класс, причем на ходу приветливо раскланивался со всеми встречавшимися, совершенно не обращая внимания, кланяются ему или нет. Его ласковая приветливость, какая-то постоянная эмоциональная приподнятость, весь его облик, по которому сразу было видно, что это — художник, очень нравилась нам, молодым художникам. Его любили и, конечно, особенно за его живопись, за его колорит, за смелую артистическую манеру письма. Молодежи нравилась его живопись, ее тянуло к такой живописи. [...] Но мы пришли, как видно, к самому обеду, так как вскоре последовало приглашение садиться к столу. В столовой продолговатый стол, спиной к окнам, за узкой стороной стола — место хозяина, по правую сторону от хозяина занимают места Коровин и Шкафер, а слева от него по противоположной стороне стола оказывается место для меня и еще левее для Сергея Трофимовича. И вот я, двадцатилетний юнец, ничего из себя не представляющий, сижу за столом в такой компании, и странно... почему-то я не чувствовал ни малейшей неловкости, смущения! Как будто все в порядке вещей, как будто так именно все и должно быть! Чем объяснить такое чувство?! Наверное, молодость, еще ничего не узнавшая, еще не имеющая представления о том, что и как в жизни бывает, имеет какое-то особое свойство многое не понимать, многое

104

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

недооценивать, возможно, что молодые, здоровые, не тронутые травмами нервы на многое не реагируют, и человек ощущает какое-то спокойствие и равнодушие. Обед носил холостяцкий характер. Никого из членов семьи Федора Ивановича не было, только прислуга подавала блюда. Подали лапшу, и это меня испугало. Лапша — мое любимое блюдо, когда ее подают, я могу уже ничего больше не есть. А тут еще она показалась мне чрезвычайно вкусной, как не налечь на нее! А ведь после петь придется... и эта мысль вызывала некоторое беспокойство. Хозяин был в хорошем настроении. Он все время занимал своих гостей разными рассказами и шутками и, между прочим, продекламировал мастерски, но с некоторым преувеличенным пафосом стихотворение. Я не помню имени автора этого стихотворения. В нем говорилось о том, что какой-то король обратился к народу с призывом, чтобы кто-нибудь вызвался служить палачом; не помню слов, но помню только рифму: «... из долин к королю не пришел ни один!» Далее слово «цепей» рифмовалось с заключительной фразой: «потому что там нет палачей!» Смысл стихотворения имел явную политическую направленность, что, по-видимому, и стремился подчеркнуть Федор Иванович. И мне как-то сразу стал понятен и ясен характер убеждений Шаляпина, стало ясно, почему он с таким вызовом исполнял «Дубинушку», смело выступая против «тяжкого, векового гнета». [...] Вина на столе не было, но был небольшой графинчик водки, из которого Шаляпин выпил две, едва ли три рюмки. При этом перед каждой рюмкой, взяв ее в руку, он произносил довольно длинный монолог, заканчивающийся возгласом: «Спасите! Талант погибает!» У меня создалось впечатление, что каждая рюмка, опрокинутая им в рот, является редким, как бы исключительным событием. Это как-то не вязалось с установившимся общим убеждением, что «Шаляпин пьет». Сидя с ним за столом и видя как он пьет, [я решил], что разговоры о его пьянстве являются далекими от правды. Во всяком случае, и в дальнейшем при встречах с ним я никогда не видел его не только пьяным, но и хотя бы в малейшей мере выпившим. Во время обеда центром, все время объединяющим присутствующих, все время неизменно являлся хозяин, да это и понятно. Но, занимая и развлекая своих гостей, он как бы играл какуюто роль. В его манере держаться не было естественной простоты и непринужденности. Напротив, декламировал ли он стихи, произносил ли монолог перед тем, как выпить рюмку водки, рассказывал ли анекдот — все это проделывалось с такой театральностью, которая не оставляла сомнения в том, что он играет, продолжает играть, как на сцене, упражняет свое актерское мастерство даже и в жизни. Смотреть на него и слушать чрезвычайно интересно: его интонации, мимика, жесты — все это так богато и многообразно

изменяется в соответствии с темой, которой он в данный момент занят. Получается интереснейший спектакль! Но кого же в основном он играет?! Я понял это только позднее. Он играл самого себя, играл Шаляпина, несколько утрируя этот образ. Я не имею никакого желания поставить это ему в упрек. Шаляпин — прежде всего актер с головы до пяток. Эта черта настолько сильно была выражена в нем, что он не мог не играть не только на сцене, но и в своей повседневной жизни! И надо сказать, что сыграл он свою основную роль, роль Шаляпина, от начала до конца, не выходя из образа. После обеда все встали из-за стола, и для меня наступил самый трудный и ответственный момент — нужно спеть! А как петь после такого сытного обеда? ... На вопрос хозяина, принес ли я с собою ноты, я ответил отрицательно. Тогда он вместе со мной вошел в соседнюю большую комнату, завешанную картинами, [в которой] стоял рояль и окна которой так же, как и столовой, выходили на Скобелевскую площадь, и, подойдя к небольшому нотному шкафу, открыл его. Шкаф стоял совсем у окна, открытого настежь, а на улице, как помню, было довольно холодно, и меня несколько удивило, что наш хозяин, легко одетый и разгоряченный обедом, так смело подошел к открытому окну и стал отыскивать в шкафу нужный ему клавир. «Странно, — подумал я, — имея в горле такое богатство, он, видимо, не боится простудиться». Но вот он извлек клавир «Руслана и Людмилы», и предложил мне спеть песнь Баяна. Не помню, кто аккомпанировал, но очень хорошо помню, что с самого же начала я заметил, что пою не так, как мог бы спеть, но значительно хуже. Голос шел туговато, я не чувствовал свободы и, кроме того, тесситура арии не давала возможности выскочить на более высокие ноты, и это меня огорчало. Однако, когда я закончил, Федор Иванович отозвался одобрительно, хотя и сдержанно. Я недоверчиво отнесся к его одобрению, потому что сам был совершенно не удовлетворен своим пением. ... Шаляпин на прощание высказал некоторые свои соображения о вокальной школе, и особенно мне запомнился его совет: «Только поменьше пойте все эти вокализы и упражнения, мало в них толку!» Как-то неопределенно закончилось это памятное для меня событие моей жизни. И я так бы и не узнал, какое впечатление произвел тогда своим пением на Шаляпина, если бы некоторое время спустя Сергей Трофимович Обухов не сказал мне, что Шаляпин интересовался, удалось ли что-либо сделать для меня, и прибавил при этом, что в противном случае «смотрите, а то я перетащу его в Питер». Узнав об этом, я был очень обрадован. Значит, все же я произвел на него не такое уж плохое, как я думал, впечатление! [...] В первый раз в рабочей обстановке я увидал Шаляпина на репетициях «Бориса Годунова».

Москва и москвичи в будни и праздники [...] Было чрезвычайно интересно наблюдать за Шаляпиным на репетициях, но приходится сказать, что он нечасто репетировал свою роль, как говорят, «в полную ногу» — очевидно, это для него и не требовалось. Образ Бориса, как и всякий другой из его репертуара, был уже раз и навсегда определенно и твердо выточен. Это не исключало того, что на каждом спектакле в уже сложившуюся определенную форму замечательный художник неизменно вливал новое, живое содержание, — именно в этом и заключалась покоряющая сила шаляпинского искусства. Не голос, сам по себе имеющий все необходимые достоинства, не совершенство мастерства актера, а весь комплекс данных артиста и прежде всего глубочайшее проникновение в самую сущность исполняемого образа, в его чувства, в его внутреннюю жизнь были причиной неотразимого воздействия на людей, имевших счастье слышать и видеть Шаляпина на сцене! С некоторого времени характер Шаляпина действительно как-то обострился, что особенно выявлялось на репетициях и спектаклях с его участием. Будучи свободным от забот о себе самом, он большее внимание уделял соучастникам своим по работе. Огромное художественное чутье, требовательность по отношению к другим, иногда производившая впечатление придирчивости, до крайности накаляли рабочую атмосферу репетиций, а также и спектаклей. Обслуживающий персонал, да и многие из артистов положительно трепетали, боясь вызвать обычно бурно выражавшееся недовольство Шаляпина. Поговаривали, что режиссерам и обслуживающему персоналу приказано ходить в мягких туфлях во время спектаклей Шаляпина, чтобы не было слышно ни малейшего шума, могущего его обеспокоить и раздражить. Не участвующим в спектакле было строжайшим образом запрещено появляться за кулисами. Повышенная ли нервозность самого Шаляпина или старания дирекции ему угодить явились причиной того, что все чувствовали нависший над головами «террор». Было непонятно, для чего нужно ... создавать такую обстановку и портить праздничный подъем, сопровождавший выступления Шаляпина. Как известно, Шаляпин часто не ладил с дирижерами. По этому поводу можно вспомнить два случая. Сергей Трофимович Обухов называл меня своим театральным «крестником» и, как «крестный», разрешал мне иногда на каком-либо спектакле посидеть на его личном, казенном, никогда не продаваемом, месте. А место было очень хорошее, во втором ряду партера, крайнее по среднему проходу, всего одно кресло отделяло его от дирижера. Неоднократно имел я удовольствие сидеть на этом месте и однажды сидел на спектакле «Русалка», в котором главную роль — Мельника исполнял Федор Иванович. Спектакль шел в один из первых абонементов, и публика была весьма солидная и чопорная... И вдруг в какой-то момент во время первого акта, сердито глядя на дирижера, Мельник самым откровенным образом,

105

топая ногой, начал отбивать темп. Его желание, видимо, значительно расходилось с быстротойтемпа, даваемого дирижером. А дирижировал спектаклем старый, всеми уважаемый и любимый Ульрих Осипович Авранек". Он исполнял в театре обязанности главного хормейстера и дирижировал очень маю. Насколько помню, под его дирижированием находились только две оперы: «Русалка» да «Демон». По какой-то причине эти оперы не вызывали интереса у других, более ответственных дирижеров и даже назывались «дежурными», так как именно ими заменялись другие оперы при неожиданном их срыве. Не сразу заметив поведение Шаляпина, старик постарался угодить ему и пойти за ним в смысле темпа, но это почему-то, несмотря на очевидные его усилия, ему не удалось. Шаляпин бросил дирижировать и отошел в сторону, почти выйдя из роли, но акт все же как-то закончился. Не знаю, что происходило за кулисами: я находился в партере, но перед началом сцены помешательства Мельника антракт оказался необычайно длительным... Публика ждала, ждала кульминационной сцены, начала недоумевать и удивляться, и наверху уже стали шуметь, требуя продолжения спектакля. Несколько раз вспыхивали аплодисменты, нарастал шум недовольной массы людей и, достигнув, казалось, наивысшего напряжения, постепенно затихал... Создавалось скандальное положение. Никто не понимал причины неожиданной остановки спектакля, а администрация как будто исчезла, не давая никаких объяснений происходящему. И вдруг, когда нетерпение и неудовольствие публики уже утратили свою остроту, спектакль продолжился. И вот на сцене появился сумасшедший Мельник! Первое, что привлекло внимание, — был его грим, до дерзости смелыми мазками был он нанесен на лицо артиста. Четкая лепка формы поражала своим совершенством и создавала впечатление, что видишь изваяние, созданное руками замечательного скульптора. Я как-то сразу почувствовал, что такой грим можно сделать только молниеносно быстро, порывисто и вдохновенно. Так оно и было на самом деле: совершенно расстроенный Шаляпин после первого действия разгримировался, снял костюм Мельника и таинственно исчез из театра. Должно быть, не сразу удалось убедить его вернуться в театр и продолжить представление. Но когда наконец это удалось, он положительно в пять минут оделся, загримировался и в какомто подлинно сумасшедшем состоянии ворвался на сцену. И нужно сказать, что сцена сумасшествия в этот раз была проведена с неподдающейся описанию силой и убедительностью. Трудно себе представить, что творилось в зрительном зале после ее окончания. Конечно, поразивший меня грим сумасшедшего Мельника явился следствием двух причин: это порывистая быстрота и смелость, с которыми он был сделан, и нервное возбуждение артиста, поднявшееся до степени одержимости.

106

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Шаляпин был разносторонне одаренным человеком; общеизвестно, что он занимался скульптурой. Он отлично владел искусством грима и любил гримироваться сам. В свое время в Большом театре, на уровне сцены с правой стороны от нее, если встать лицом к зрительному залу, имелся коридорчик. Одна из дверей этого коридорчика вела в очень небольшую, узенькую комнату, в которой Шаляпин гримировался и одевался к спектаклю. Она так и называлась — «Шаляпинская уборная». Однажды Шаляпин, очевидно между делом, нарисовал, вернее, написал гримировальными красками на выкрашенной масляной краской стене этой уборной, рядом с зеркалом, за которым он гримировался, свой портрет в какой-то роли, не помню точно в какой, но как будто в роли Бориса Годунова. Нельзя было без восхищения смотреть на этот талантливый набросок, выполненный в хорошей манере, свойственной масляной живописи, сочными и смелыми мазками. В нем были те же качества, что и в превосходном гриме Мельника, сделанном в несколько минут! Одно время это случайное произведение было бережно заделано под толстое стекло, плотно прикрепленное к стене. Думаю, что это было сделано не иначе как по приказу истого «шаляпиниста» — Сергея Трофимовича Обухова. Но как будто недолго сохранялась работа талантливого художника, потому что вскоре по непонятной причине она была уничтожена, счищена со стены. [...] За первый же сезон работы на новом месте (театр Зимина) я приобрел в своем репертуаре семь новых, самых выигрышных, ведущих партий; за второй сезон он пополнился еще пятью, причем три из них, а именно: Альмавиву в «Севильском цирюльнике», Фауста и Вагоа в «Юдифи» пришлось петь с самим Федором Ивановичем Шаляпиным. Он почему-то не поладил с казенными театрами и все свои гастроли перенес в Оперу Зимина. Еще задолго до начала выступлений Шаляпина, готовясь к ним, театр возобновил «Севильского цирюльника». Я также начал выступать в «Фаусте». В обоих случаях я справился со своей задачей свободно и с полным успехом. Партия Фауста, несмотря на ее прекрасные качества, как-то не ложилась мне в душу, потому что мне представлялось, что для нее более подходит широкий, баритональный голос, а не лирический, который свободно и сколько угодно может держаться на верхней части диапазона. Однако дирекция считала, что в труппе нет более подходящего исполнителя Фауста для выступлений вместе с Шаляпиным. Что же касается партии Альмавивы, то в ней я чувствовал себя в полной мере «в своей воде». И не без гордости хочется сказать, что выучил я ее и впелся в нее ровным счетом в две недели. В ожидании появления Шаляпина весь театр жил не совсем обычной жизнью. Все было направлено к тому, чтобы достойным образом подготовиться к встрече с ним. И вот он появился. Сначала обнаружилась общая некоторая

настороженность по отношению к нему. На него смотрели как на какое-то чудище, и чувствовалось, что его боятся и стараются держаться на некотором расстоянии от него. На меня общее настроение не оказывало никакого влияния, вероятнее всего, потому, что я был для Федора Ивановича в некоторой мере «старым знакомым», в общении с ним я не чувствовал стеснения и никакого страха. Тем более что и он сам, появившись на новой почве, в новой обстановке, держал себя несколько иначе, чем при работе в Большом театре, и производил впечатление более простого, доступного и благосклонного к другим человека. Правда, и обстановка, в которую он пришел, была совсем иная: здесь уже ни-

С.П. Юдин в роли Леопольда. Частная опера СИ.

Зимина. Фото М.А. Сахарова, П.В. Орлова. 1915. Собр. А.В. Николаева

кто, ни в малейшей мере не мог встать с ним в противоречие. Ни дирижер, как тень следующий за ним, аккомпанируя ему, и готовый беспрекословно выполнить любое его пожелание, ни режиссеры, предоставившие ему безраздельное право быть хозяином на сцене, уже не могли явиться причиной его недовольства и раздражения. Что же касается артистов, то все они,

Москва и москвичи в будни и праздники без исключения, стремились к тому, чтобы Федор Иванович чувствовал себя на сцене в их окружении удобно и был доволен ими. И репетиции потекли в хорошем темпе, очень интенсивно и содержательно. Шаляпин работал с увлечением и вносил много нового, убедительного в исполнение каждого участника спектакля. Это относилось к музыкально-вокальной и особенно к сценической стороне исполнения. Можно сказать, что Шаляпин в какой-то мере являлся режиссером спектаклей, в которых он участвовал. Не прошло много времени, как стало заметно, что наш знаменитый товарищ начинает менять характер своего поведения. Иногда, предъявляя к тому или иному исполнителю непомерные требования, он раздражался, откровенно проявляя свое презрение по отношению к «посредственности», и не удерживался от грубых выпадов, очень больно задевавших самолюбие и достоинство человека. Именно так случилось, когда на репетиции «Севильского цирюльника» исполнявший роль Бартоло уже немолодой и всеми очень любимый за его чудесный характер баритон Чугунов32, или «дядя Костя», как мы его все звали, никак не мог выполнить того, чего настойчиво добивался Шаляпин. Многократные повторения не давали нужного результата: бедная, совершенно растерянная жертва тирана изнемогала, потеряв облик человека, скольконибудь уважающего себя. Становилось больно и неприятно смотреть на эту сцену. На наших глазах превосходнейший исполнитель Бартоло, один из самых лучших исполнителей, правда, не обладавший особым голосом, но великолепный характерный актер превратился в беспомощного, испуганного до потери самообладания человека. Отчаявшись в своих усилиях, Шаляпин произнес полную презрения и высокомерия, грубую, оскорбительную фразу, которая не могла не обидеть даже такое добродушное существо, как «дядя Костя». Мучительно захотелось вмешаться в инцидент, ответить грубостью на грубость, но, сдержав себя, я только подумал: если подобное произойдет по отношению ко мне, молчать не буду, я отвечу! И действительно, такой момент наступил в свое время! [...] Спектакли с участием Шаляпина уже шли, и особенно часто на афише появлялся «Севильский цирюльник». Это можно было объяснить тем, что по объему своему партия Дон—Базилио невелика. Если исключить арию второй картины да квинтет третьей, то от партии почти ничего не останется, а это соответствовало интересам нашего гастролера, так как при многочисленных и очень частых, иногда по три раза в неделю, выступлениях маленькая партия в «Севильском цирюльнике» его вполне устраивала в интересах экономии сил. Конечно, дело не в величине, а в качестве исполнения. И Дон—Базилио подносился публике во всем блеске вокального и особенно актерского мастерства. Восторги, проявленные в свое время в оценках этого создания шаляпинского таланта, вполне оправданы

107

и понятны. Но, получая за каждое выступление баснословный гонорар, как говорили тогда — в сумме 6000 рублей, Шаляпин не мог не понимать, что затрачиваемая им энергия при выступлениях в «Севильском цирюльнике» оплачивается слишком дорого. Он же отлично знал, что человек, занимающий большое и ответственное положение, хотя бы. например, дирижер Большого театра, получал годовой оклад в шесть тысяч рублей, т.е. столько, сколько стоило одно выступление Шаляпина, да еше в такой небольшой партии, как Дон—Базилио. [...] Однажды шла рядовая сценическая репетиция «Фауста». Людей было очень немного, только те. кто необходим для репетируемых сцен. Все шло благополучно до выхода Мефистофеля и Фауста перед сценой поединка его с Валентином. Подойдя к дому Маргариты. Шаляпин пропел свою фразу Чего же здесь мы медлим? Скорее в дом войдем». Я ответил: «Молчи, злой дух! Оставь!... На совести моей преступленье и позор!» И вдруг Шаляпин обратился ко мне с вопросом, причем тон его обращения показался мне жестким и грубым: «Что вы поете?!» «Пою по тексту», — ответил я. «Да, но я же ничего с вас ни снимаю, а вы говорите: «Оставь на совести моей преступленье и позор!»?! Волнуясь, я сразу не понял смысла его возражения, и ответ мой оказался неудачным. «Я пою по Юргенсону», — сказал я, — когда я был учеником, то купил клавир «Фауста» Юргенсона за три рубля, а не Гутхейля31, который стоил четыре, поэтому я и выучил юргенсоновский текст! «Что ж, и мозги у вас юргенсоновские?» — вызывающе грубо произнес Шаляпин. Этого оказалось достаточно для того, чтобы лишить меня самообладания, ничего уже не соображая, в безграничной злобе я выдавил из себя: «Да, видно, и мозги у меня юргенсоновские!» Находившаяся у меня в руках обнаженная шпага, подпрыгивая по сцене, покатилась к его ногам — он попятился от нее, и я смутно услыхал, как он произнес: «Уберите этого сумасшедшего!» Но убирать меня не пришлось. Я сам, действительно, как сумасшедший, стремительно покинул сцену и, выйдя с нее, оказался у лестницы, ведущей в верхние этажи, где находились уборные хора, служебные помещения и гардероб. Там я остановился и, прижавшись лбом к холодным металлическим перилам лестницы, весь дрожа от нервного возбуждения, заплакал. За мною вышел кто-то из режиссеров и старался успокоить. Но я ничего не соображал и твердил только одно: «Пускай он будет трижды гений, но какое право он имеет оскорблять других людей?!» И я клялся, что никогда с ним больше петь не буду! Всеобщая реакция на инцидент оказалась благоприятной для меня. Я сделался героем события. Артисты, мои товарищи по сцене, были довольны происшедшим, они считали, что нечто подобное давно уже должно было произойти. Но особенно усердствовали газеты. Они, как по сигналу, ухватились за случившееся и в больших

108

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

статьях обвиняли Шаляпина и, всецело становясь на мою сторону, рисовали меня как невинно пострадавшего. Даже юмористический журнал «Будильник» не преминул использовать благодарную тему и, сравнивая Федора Ивановича с каким-то «железнодорожным чином, страшным ругателем» своих подчиненных, довольно грубо высмеивал его и предлагал ему перейти на службу по железнодорожному ведомству. Дирекция театра, придерживаясь нейтралитета, молчала. В «Фаусте» пришлось заменить меня другим артистом — В.Р. Пикоком4, а «Севильский цирюльник» — не появлялся в репертуаре. Мне, как молодому артисту, конечно, льстило то, что все обернулось мне на пользу, а Шаляпин, артист с такою громкой славой, попал в немилость общественному мнению. А между тем для этого имелись особые причины. Действительно, по адресу Шаляпина проявлялись не только восторги и преклонение, но и выпады, стремящиеся задеть его и высмеять. Какое множество различных анекдотов, порою совершенно искажавших действительность, распространялось тогда в народе! Некоторые из них служили на пользу артисту, создавая ему рекламу, но были и такие, которые с большою легкостью и остротой высмеивали дурные стороны его характера и поведения. Примерно через месяц после случившегося на «Фаусте» я узнал, что Шаляпин хочет со мною встретиться. Ко мне явился Исай, не помню отчества, Дворищин", служивший Шаляпину не то секретарем, не то подручным, и сообщил, что Сергей Иванович Зимин просит меня прийти в театр для встречи с Федором Ивановичем, который хочет помириться со мной. Я согласился, не подавая вида, что очень обрадовался. Нужно сказать, что я переживал разрыв свой с Шаляпиным довольно болезненно. Прежде всего я очень уважал, ценил его огромнейший талант и за него готов был все простить, особенно такой пустяк, как свойственную ему некоторую грубость и резкость характера. Но основное заключалось в том, что только позднее я понял правильно причину нашей ссоры. Дело в том, что я, по-видимому, недостаточно отчетливо поставил знаки препинания в той фразе «Фауста», которая остановила внимание Шаляпина. Ее он понял, как: «Оставь на совести моей преступленье и позор!» А для меня она звучала по-другому, а именно: «Молчи злой дух, оставь!» И затем другая фраза, как бы самому себе: «На совести моей преступленье и позор!» Быть может, я был более не прав по существу, чем он, и мы могли бы без всякого труда договориться, я мог бы заменить слова. Но тон его обращения со мной был так заносчив и оскорбителен, что я не выдержал, вспылил. И вот теперь он хочет помириться. Я пришел в театр, Сергей Иванович оставил нас вдвоем в своем кабинете, с глазу на глаз. Шаляпин, не садясь, ходил по комнате, а я стоял и ждал. Он первый заговорил, и мне казалось, что я никогда еще не видел его таким простым

и искренним. А может быть, он и в этот раз с присущим ему талантом, как на сцене, изображал и простоту, и искренность. Но это было так хорошо, что я был до глубины души тронут. Признаваясь в своей неделикатности в обращении со мной, он объяснял ее тем, что его положение делает его нервным и раздражительным, что его «травят», «преследуют» и не дают сделать свободно ни единого шага. Он довольно долго объяснял, в каком сложном и трудном положении он находится, и просил, чтобы я понял его и извинил. «Вас я никак не хотел обидеть!» — сказал он, глядя мне в глаза, и, протянув мне руку, предложил забыть то, что произошло между нами. Я с полным удовлетворением и искренним чувством доброжелательства горячо пожал его руку и в свою очередь попросил и его извинить меня. Я сказал ему, что я виноват перед ним в не меньшей мере, так как в первый момент не понял его и, не разобравшись, в чем дело, поступил неправильно. Взаимные извинения были приняты, и в дальнейшем между нами уже не было никаких недоразумений. Больше того, Федор Иванович, и ранее не относившийся ко мне плохо, после этого стал относиться еще лучше, иногда как бы нарочно подчеркивая свое деликатное отношение ко мне. В совместной работе на сцене я ни разу не слыхал от него грубого замечания, одобрение же свое он высказывал неоднократно, и, конечно, его одобрение я принимал как самую высшую награду. Казалось, что Шаляпин обладал огромной силой и здоровьем, но недовольство его своими нервами было искренним; в этом было нетрудно убедиться. Однажды на «Фаусте», ожидая выхода на сцену, мы стояли в кулисе. Вдруг я услыхал отчаянную, неистовую ругань и оглянулся на Мефистофеля, а тот с безумным искаженным лицом со всею силой бил кулаками по своей груди. Я изумился и спросил: «Что с вами?! Вы же грудь проломите!» А он в каком-то исступлении продолжал молотить свою грудь и почти со слезами, в отчаянии стонал: «Пустой! Совсем пустой! Черт! Дьявол! Ничего не чувствую, не понимаю!» — и сыпал такие ругательства, что повторять их неудобно. Было ясно, что он «не в настроении» и, чувствуя себя «пустым», не может петь. В другой раз, опять на «Фаусте», он пел совсем больным, и это стало особенно заметно на серенаде Мефистофеля. Я в роли Фауста стоял немного в стороне и наблюдал за ним. Он пел так выразительно, с такой чеканкой фразы, что было незаметно, что он не в голосе, и только знающим его вокальные возможности было понятно, что [он] «обходит трудности». Особенно это было заметно на верхних «ми». Но вот прошло одно, прошло другое «ми», и сатанинский хохот закончил арию. Казалось, аплодисменты и требования повторить не кончатся, а Шаляпин стоит и как-то странно держится, как будто чувствует неловкость, смущение. Я не выдержал и подошел к нему. В зале, не затихая, грохотала овация. Довольно громко, чтобы он услышал,

Москва и москвичи в будни и праздники я произнес: «Смотрите, что творится, а вы волнуетесь! Придется повторить!» «Нет, нет! Ни за какие блага в мире! Ведь это было «на последнюю пуговицу»!» Он схватил меня за руку и долго, долго стоял без всякого движения; а по руке его я чувствовал, что он дрожит весь с головы до пяток, как в лихорадке. И как ни требовали, как ни шумели в зале, на этот раз он не бисировал. Я помню репетицию, вернее, спевку, которая происходила не в театре, а на дому у Федора Ивановича. Он жил тогда в своем особнячке, находившемся на Новинском бульваре. Домик был не новый, и все в нем, начиная с крыльца, выходящего во дворик, и кончая расположением комнат, было удобно и как бы говорило о чем-то прошлом. Внутри было уютно и просто, без претензии на богатство обстановки. Меня опять приятно удивило обилие картин, украшавших стены и красноречиво говоривших о дружбе хозяина с художниками. Эта дружба была не только данью художников таланту Шаляпина, но и причиной тончайшего, глубокого чутья внешней формы создаваемых им образов; грим и костюмы, характер сценического движения и даже веши, с которыми артист имел дело на сцене, хотя бы меч того же Олоферна или Россинант — конь Дон-Кихота, все это создавалось и обдумывалось Шаляпиным совместно с его друзьями-художниками. По результатам можно было судить, насколько это была поистине творческая, плодотворная дружба. [...] Здесь кстати сказать, что на спектаклях, перед началом и в антрактах, Шаляпин обычно распевался не на своих партиях, а на чужих. Так, например, на «Фаусте», проходя мимо его уборной, можно было услыхать, как он, ожидая своего выхода на сцену, поет «Бог всесильный, Бог любви» или «Привет тебе, приют священный» и тому подобное, а Мефистофеля он пел уже на сцене. Меня заинтересовало это обстоятельство, и я задумался над ним. Безусловно, в нем скрывался свой смысл, определявший подход певца к творческому характеру его пения. На спевке, происходившей у Шаляпина, как помнится, мы меньше всего занимались спевкой. Я даже забыл, какую оперу мы репетировали. Мне было очень интересно смотреть на Федора Ивановича в кругу его семьи. Его супруга Иола Игнатьевна36, и ребятишки — их было несколько, и сам он, другой какой-то, глава семьи, — все привлекало внимание. Но более всего старался привлечь мое внимание к себе один из двух сынишек Шаляпина. Шалун в то время, когда мы пили чай, забрался под стол и делал попытки залезть ко мне под стул. Должно быть, я, как самый молодой из всех присутствующих, казался ему наиболее подходящим, чтоб завязать со мною приятельские отношения. Он долго настойчиво возился под столом и беспокоил не только меня, но и других. Отец неоднократно просил его уйти из-под стола и наконец решительно и строго приказал уйти из комнаты. Тот вылез и с гримасой обиженного ушел.

109

Из опер, в которых я имел счастье петь вместе с Шаляпиным, особенно запомнились «Юдифь» и «Моцарт и Сальери». Мне кажется, что Олоферн в «Юдифи» был самой яркой, самой сильной партией чудесного певца, причем сценическое воплощение достигало предела совершенства. Недаром еще в то время, когда я обучался в Училище живописи, ваяния и зодчества, вся молодежь, учившаяся вместе со мной, с ума сходила от Шаляпина, когда он выступал в «Юдифи». Позднее я убедился сам, насколько их восторги были оправданны! Шаляпина в «Юдифи» хотелось рисовать, писать, лепить — монументальность и законченность фигуры Олоферна не могла не восхищать художников! Когда я в первый раз увидел его в гриме Олоферна. то был поражен его художественностью и красотой. Это был не просто мастерски сделанный театральный грим, это было произведение искусства, картина, исполненная кистью талантливого живописца. Особенно заинтересовал меня общий тон грима, его колорит: лицо было совершенно матовым, не было на нем ни малейшего глянца, несмотря на припудривание, даваемого жировыми гримировальными красками. Цвет красок его грима был необычайно интенсивным, ярким. Создавалось впечатление, что смотришь на картину, сделанную пастелью. На мой вопрос о причинах такой необычайности Федор Иванович ответил, что он гримируется для Олоферна не простыми гримировальными красками, а сухими. Затем он зашел со мною в свою уборную и показал мне свои краски. Все лицо, вернее, вся голова производила впечатление изумительной законченности: парик, борода в строго выдержанном стиле, черные, блестящие, как бы умасленные, волосы, загорелое, с медно-красным отливом, лицо с несколько тяжелым, ястребиным носом и черными широкими бровями, подобными крыльям взлетающей птицы. Если прибавить сюда глаза, острые, пронизывающие, с выражением непреклонной, жестокой воли, то казалось, что видишь красивую и в то же время страшную, хищную птицу, в любое мгновение готовую растерзать. Шаляпин тщательно гримировал не только лицо, но и руки, причем руки хотя бы того же Дон-Базилио — «загребущие», с длинными пальцами, всегда готовые брать, совсем не были похожи на руки восточного владыки Олоферна, с резко выделенными на них мышцами и сплошь унизанные кольцами с разноцветными драгоценными камнями, даже ногти на руках были выкрашены ярко-красной киноварью. О костюме Олоферна, как вообще о костюмах Шаляпина, говорить не приходится. Все они были обдуманы и сделаны с помощью талантливейших художников, друзей певца. Но что было особенно замечательным в Шаляпине — Олоферне, так это его игра. Он не просто обычными приемами играл его. При максимальной скупости и убедительности он стилизовал каждое движение, каждый жест. Казалось,

ПО

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

что видишь старую фреску или ассиро-вавилонский барельеф, вдруг оживший на сцене. Профильные положения его головы, рук и всей фигуры, иногда на время остававшиеся без изменения, так и просились под карандаш или кисть. Становилось невозможным не понять восторги художников. Некоторую досаду вызывало то, что в строго определенном стиле действовала одна фигура Олоферна, другие же участники спектакля играли, как обычно играют в опере. Конечно, взоры всех приковывались к Олоферну, как бы выделяя его из общей массы действующих лиц, но это было не всегда возможно по ходу действия, и разнобой в характере игры не мог благоприятствовать целостности впечатления. Репетируя, Шаляпин лишь намечал свой образ, и все внимание отдавал другим участникам спектакля. Он очень большое значение придавал паузам, уменью играть на паузе; сам он обладал этим умением в полной мере и нередко пользовался им с большим эффектом. На репетиции «Юдифи» в сцене ссоры Олоферна с Асфанезом артист, исполнявший эту роль (А.И. Шереметев), не выдержал требуемую Шаляпиным длительность паузы. Олоферн, уже готовившийся тигром наброситься на Асфанеза, чтобы убить его, разразился таким звериным ревом по адресу последнего, что положительно все бывшие в тот момент на сцене и за кулисами вздрогнули от неподдельного ужаса. Это был рев дикого зверя, взбешенного причиненной ему болью. В этом неожиданном вопле выразился со всею полнотой внутренний образ шаляпинского Олоферна. Было понятно, почему так потрясала знаменитая сцена его опьянения, когда в неподдельном страхе спешила уйти со сцены вся толпа его военачальников и приближенных. Самое опасное положение приходилось занимать мне, его евнуху, который, пятясь, уходил последним, стараясь прикрыть собою всю толпу уходящих. А Олоферн в это время в диком бешенстве неистовствовал, размахивая во все стороны своим не бутафорским, а подлинным, древним, литым, чрезвычайно увесистым мечом, формой своей напоминающим пламя свечи. Все кругом со звоном и грохотом летело и катилось под ударами его меча. Так и казалось, что какой-нибудь металлический сосуд или кубок стукнет по голове или вылетит в оркестр со сцены. Но, странно, ни того, ни другого не происходило. Видно, каждый удар был точно направлен и соразмерен рукой разбушевавшегося повелителя. Но смотреть на него и чувствовать его близко от себя было страшно — таково было стихийное проявление его темперамента. Индийская песнь Вагоа была мне по голосу и, по-видимому, удавалась. На репетициях Шаляпин уделял ей особое внимание и упорно убеждал меня петь ее как можно легче и прозрачнее по звуку. Здесь он, конечно, имел два соображения: во-первых, ему нравилось именно такое исполнение этой тонкой, стильной песни, а во-вторых, потому, что непосредственно вслед за нею идет

воинственная песнь Олоферна, мужественный, сильный характер которой не может не выиграть, если предшествующая ей песня евнуха прозвучит с остро подчеркнутой женственностью и нежностью. Очевидно, мне удалось удовлетворить желанию Шаляпина: на премьере, после того как я окончил свою арию, в краткий момент наступившей тишины до всплеска аплодисментов он, возлежа на своем ложе, опираясь на одну руку и держа в другой пиалу, как на известном портрете 17 знаменитого художника (Головина) , довольно громко произнес: «Браво, браво, брависсимо!» Я смутно услыхал эту совершенно неожиданную реплику, потому что ее заглушили дружные и громкие аплодисменты зала, но находившиеся на сцене товарищи слыхали ее отчетливо. [...] Большой интерес представляло выступление Шаляпина в маленькой опере, вернее, в «лирический сценах», как ее назвал сам РимскийКорсаков, — «Моцарт и Сальери». Эта опера считалась не репертуарной, она обычно не шла на сцене, но при участии Шаляпина в роли Сальери имела интерес главным образом для разборчивой и более тонко понимающей части публики. [...] С оркестром репетиция прошла уверенно, спокойно. Шаляпин был в чудесном настроении, ничуть не нервничал, держался со всеми доброжелательно и ровно. Без всякой обстановки на сцене, без всяких мизансцен мы пропели обе картины. [...] Оркестр, закончив репетицию, ушел. Людей, не имевших отношения к репетиции, вообще как будто не было... Зал совершенно пуст, на сцене остались только мы да кто-то из ведущих режиссеров. Создалось впечатление, что репетиция окончена. Шаляпин обратился ко мне: — Прежде всего имейте в виду, что я не режиссер и ничего выдумывать, навязывать не буду. Давайте подойдем попроще. Вы знаете мои реплики, хотя бы концы их? Я ответил, что знаю. Тогда, — продолжал он, — давайте поменяемся ролями: — я — Моцарт, вы — Сальери. Не думайте, что я хочу вам что-нибудь навязывать. Нет! Вы только посмотрите, что бы сделал я, если б был на вашем месте! Я вам сыграю Моцарта, как я себе его представляю, и, может быть, вам что-нибудь понравится, запомнится... Попробуем? На сцене появилась мебель, обозначение входа, необходимые предметы из бутафории... И начался спектакль без грима, без костюмов — Шаляпин-Моцарт. Я стоял немножко в стороне, спел вполголоса последние слова монолога Сальери, предшествующие появлению Моцарта: «О, Моцарт, Моцарт!» И вдруг порывисто, легко, как будто бы помолодев, почти вбегает Моцарт, — оказывается, он знает мою партию не хуже моего! Поет, вернее, напевает, а главное, «живет»! В одно мгновение на моих глазах произошло полнейшее перевоплощение! А я стою, смотрю и подпеваю. Пожалуй, главным образом смотрю и слушаю, и кажется мне, что я присутствую на необычном, но чрезвычайно интересном представлении.

Москва и москвичи в будни и праздники Я не заметил, как картина закончилась. Шаляпин, сразу потерявший облик Моцарта, подошел ко мне и, улыбаясь, предложил поменяться ролями. Я не удержался от возгласа: — Ой! страшно! Боюсь, что ничего не выйдет! Уж очень хорошо вы показали! — Пустяки! Все выйдет! Только смелей и проще! Легко сказать, — подумал я. — А впрочем, попробую. И удивительное дело, с первого момента я почувствовал полнейшую уверенность и непринужденность. Показ был так хорош, так убедителен и ясен, что я, увидя в нем основу образа, отлично понял, что мне нужно делать и как держать себя. Без всякого раздумья смело провел я начало сцены до выхода слепого скрипача. Скрипач сыграл заказанный отрывок из «Моцарта», и я, как требовала сцена, засмеялся, но, увы, из смеха ничего не вышло. Оказалось, что я совсем не умею хохотать. Шаляпин, улыбаясь, сказал: — Да, вы же делаете совсем не то, что нужно! Вы берете перед смехом огромный вдох — так не получится. Напротив, сначала выдохните весь воздух из себя, потом попробуйте произнести: «Ха, ха, ха, ха», при этом ничего не надо делать, и смех получится. Попробуйте! Я сделал это раз, другой... и вдруг, действительно, расхохотался. Шаляпин был доволен. Дальнейшее пошло не менее удачно, чем начало. Он следил за мной внимательно, не прерывая действия, и поощрял словами: «Молодец!», «Все правильно!». И эти слова [нисколько] не мешали мне, а вдохновляли и укрепляли уверенность в себе. Федор Иванович, вполне довольный, предложил таким же образом пройти вторую картину — в «Трактире Золотого льва». Мне казалось, что эту картину легче сыграть, чем первую, несмотря на драматическое ее содержание, но я никак не представлял себе, как провести ту сцену, в которой уже отравленный Моцарт играет свой «Реквием». Я понимал, что этот ответственный и очень трудный момент является кульминационной вершиной этой роли: ведь как-никак, а нужно изобразить гения в экстазе творческого вдохновения! А тут еще и клавесин поставили на первом плане, и Моцарт, играя на нем, лицом окажется прямо на публику. Садись играй, и все ложится на мимику лица. Задача трудная! Шаляпин показывал вторую картину. Дойдя до реплики «Слушай же, Сальери, мой реквием!», он сел за клавесин, на мгновение задумался и стал играть спокойно, просто, не проявляя никаких усилий, чтоб что-то выразить. Я наблюдал за ним внимательно, стараясь запомнить все изменения лица. Вот он закрыл глаза, и лицо его постепенно приняло другое выражение. В нем появилось какое-то усилие, страдание. Брови сдвинулись, меж ними появилась страдальческая складка... Звучание «Реквиема» нарастает, и в тот момент, когда вступает хор, он широко открыл глаза! Что выражают они? Страданье исчезло

111

с лица, напротив, теперь на нем блаженство, и в то же время как будто слезы в глазах, направленных в далекую, неведомую точку... Куда он смотрит, что он видит? Так вот как гениальный Моцарт играл свой «Реквием». Я стоял как зачарованный; нас разделяло расстояние лишь в пять шагов. Пожалуй, в самых лучших своих ролях Шаляпин не производил на меня большего впечатления, а ведь это был всего только мимолетный экспромт! Конец картины, уход уже слабеющего Моцарта, его прощание с Сальери — все это было показано с такой же ясною определенностью. Я чувствовал, что твердая, надежная рука ведет меня и что мне следует довериться ей слепо. И когда мы снова поменялись своими местами, я смело и уверенно пошел по пути, намеченному рукою мастера. — Все получилось! — сказал мне взыскательный судья. — Вот, точно так же сыграем и в спектакле! Не знаю почему, но на спектакле я чувствовал себя необычайно хорошо, свободно, мне было очень приятно играть. Конечно, с таким партнером заиграешь! Ведь нужно, чтобы был ансамбль. Он не потерпит, чтобы партнер ему мешал. По-видимому, я не мешал ему, он был доволен. [...] Я хорошо и, думаю, верно почувствовал всю заключительную сцену, следующую за «Реквиемом», особенно ее конец, когда «Прощай же!» произносит Моцарт и голос его как бы обрывается на последнем слове. Сальери жмет протянутую руку и страшно, зловеще звучит его последнее «До свиданья!». Прошло уже много, много лет, а это шаляпинское «До свиданья» и заключительные фразы, следующие за уходом Моцарта, звучат в ушах так ясно и определенно, как будто их слышишь в данный момент. Уйдя со сцены и стоя за декорацией, я слушал каждый раз, не мог не слушать, как Шаляпин пел эти последние, заканчивающие оперу слова: «Ты заснешь надолго, Моцарт!.. Но ужель он прав, и я не гений? — Гений и злодейство — две вещи несовместные — неправда! А Буонаротти? или это сказка тупой, бессмысленной толпы, и не был убийцею создатель Ватикана?...» [...] В Шаляпине уживались одновременно и грубость, и какое-то джентльменство. Раз «Моцарта и Сальери» мы пели не то в день рождения, не то в день именин Федора Ивановича. Он был в прекрасном настроении, играл и пел великолепно, успех был, как всегда, огромный, мы очень много раз выходили на вызовы. Занавес поднимался и опускался. И несколько раз, когда мы, взявшись за руки, шли на авансцену, на каком-то месте сцены он удерживал меня за руку и предупреждал: «Осторожнее, осколки!» Он старался обходить со мной то место, где лежал разбитый им во время действия стакан, и я был удивлен

112

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

его вниманием и деликатностью, которые так не вязались с его нередко проявлявшейся грубостью. Чтобы удлинить спектакль, вместе с «Моцартом и Сальери» давалась сцена в корчме из «Бориса Годунова» или вторая сцена из «Севильского цирюльника». И в том, и в другом случае для Шаляпина выгодно и эффектно явиться в одном спектакле в двух разных по характеру ролях: в трагическом образе Сальери и в комическом — Варлаама или Дон-Базилио. [...] В воспоминаниях о Федоре Ивановиче Шаляпине мне хочется рассказывать о том, что я сам видел, слышал при непосредственном соприкосновении с ним, ... не ставя перед собой задачи в полной мере анализировать его искусство как певца и как актера. Могу лишь уверенно сказать, что главная причина успеха Шаляпина заключалась именно в том, что в гармоническом единстве он сочетал в себе талантливейшего певца с таким же замечательным актером. Чего в нем было больше — я не могу сказать. Однако, наблюдая за ним на сцене, я замечал: там, где большее значение имело пение, он был певцом, а там, где превалировало сценическое действие, он больше был актером. [...] В воспоминаниях о Шаляпине мне хочется сказать и то, что может показаться кому-нибудь не заслуживающим внимания. Раз мы вышли из театра после какой-то репетиции вдвоем. Отлично помню, шли по Камергерскому переулку мимо Художественного театра, когда я задал Федору Ивановичу вопрос, почему он не включает в свой репертуар Додона из «Золотого петушка»18. После короткого молчания он сказал: «Длиннотно! Уж слишком много там всего, невольно будешь повторяться. Я не любитель длинных партий! Я люблю короткие, в которых сжато, лаконично есть все, что нужно. Тогда выходит убедительно!» Ответ мне показался интересным и содержательным. Однажды, дело было зимой, на улицах был снег, я шел, прогуливаясь, по Никитской. В дни спектаклей я утром обязательно гулял, а вечером в тот день мне предстояло выступать в «Юдифи» — с Шаляпиным. Вдруг вижу: по улице трусит извозчик на саночках, и в них сидит Федор Иванович со своим Исаем Дворищиным. Шаляпин красный-красный, как вареный рак, шея укутана широким шарфом, шапка надвинута на брови... Едут! Не трудно было понять откуда — из бани, сразу видно! Вечером при встрече я спросил: «Федор Иванович! Вы в баню ездите в тот день, когда поете, да еще такую партию, как Олоферн?! Я видел вас сегодня на Никитской и очень удивился!» «Чему ж тут удивляться — я русский человек! Люблю все русское, а баня — это наше родное, это нам не вредно. Я не только моюсь, я парюсь обязательно и крепко!»... А многие из нас, подумал я, боятся простудиться, боятся — «голос сядет»! «Чепуха!» — с насмешкой ответил бы Шаляпин.

Любил он пословицею русской, простым народным выражением украсить речь. Я помню, как в концерте ему кричали сверху, чтобы он спел «Блоху». Он повелительным движением руки остановил шумевших и своим приятным по тембру, мягким и в то же время звучным голосом продекламировал: «Всякому овощу свое время!» Все успокоились и терпеливо ждали, когда настанет время для «Блохи». Федор Иванович Шаляпин от головы до ног был чистопородным русским человеком. Внешность его, характер, все повадки имели в себе определенно и ярко выраженные национальные черты. Блондин, со светлыми глазами, с широким, типично русским лицом. Очень вы-

С.П. Юдин в роли Ленского. Фото 1917. Собр. А.В. Николаева

сокий и, несмотря на это, прекрасно, пропорционально сложенный, он что-то имел в себе от русского былинного богатыря. Его характер, размашистый, широкий, безудержный, был также русским. Таким же было и его искусство, взращенное на благодатной, богатой почве творений русских гениев. Ведь весь его репертуар в своей основе состоял из русских классических произведений — Мусоргского, Серова, Глинки, Даргомыжского, Римского-Корсакова и других, а иностранных было меньше. И хотя Шаляпин великолепно исполнял сочинения Гуно, Россини, Верди, все же больше по душе ему были произведения, в которых живет типично русский

Москва и москвичи в будни и праздники

113

дух! Вот почему он так неподражаемо исполнял роли царей Московских — Борис, Иван Грозный. А Сусанин, Мельник, и Еремка"', и Варлаам! Конечно, это не умаляет чудесных образов Сальери, Олоферна, а также Дон-Кихота, Мефистофеля и Дон-Базилио, но все же русское определенно преобладало в Шаляпине. Он сам как будто считал себя интернациональным артистом. Пусть так! Но все же он не мог быть космополитом, человеком без родины...

Поэтому встает недоуменный вопрос, как мог он уйти от родины, от своего народа?! Говорят, что он имел мировую славу и был богат!... Но был ли счастлив и удовлетворен? И умер трагически, вдали от родины, среди чужих. А был он такой родной, наш, русский! Июль 1957 г.

1 «Выхожу один я на дорогу» — популярный романс Е. Шашиной на слова М.Ю. Лермонтова; «Среди долины ровныя» — песня С. Давыдова на слова А. Мерзлякова, ставшая народной; «Спи, младенец мой прекрасный» — казачья колыбельная (слова М.Ю. Лермонтова), положенная на музыку многими композиторами. 2 «Родился в Москве 21 июня (4 июля) 1889 г. в семье конторского служащего. Отец — петербургский мешанин Петр Иванович Юдин родился в Смоленской губернии близ города Сычевка и в 13-летнем возрасте привезен был в Москву и отдан в «учение». Мать Александра Ермолаевна. дочь дворвых крестьян Орловской губернии. Волховского уезда, подобно отцу начала трудовую жизнь в Москве с 10-летнего возраста в качестве ученицы швеи. Отец умер в 1930 г.. мать — в 1935 г.» — из «Автобиографии» С П . Юдина 1962 г. 3 «Демон» (1-я пост. 1875) — опера А.Г. Рубинштейна (1829— 1894), образец своего рода «русского бельканто» в основном благодаря достоинствам центральной партии баритона. 4 «Меж горами ветер воет» — песня Ионтека из оперы С. Монюшко «Галька»; «Невольно к этим грустным берегам» — каватина Князя из «Русалки» А.С. Даргомыжского; «Куда, куда вы удалились» — ария Ленского из «Евгения Онегина» П.И. Чайковского; традиция называть арии по первым словам из текстов сохраняется и ныне. 5 Алчевский Григорий Алексеевич (1886—1920) — педагогвокалист и композитор (ученик С И . Танеева), автор пособий по развитию вокальной техники. 6 «Окончив трехклассное Городское начальное училище, поступил в Комиссаровское техническое училище, но, не кончив его, из шестого класса ушел в Училище живописи, ваяния и зодчества» — из «Автобиографии» С П . Юдина 1962 г. В Училище Юдин обучался с 1906 по 1910 г.. но не закончив и его, выбрал артистическое поприще. 7 Додонов Александр Михайлович (1837—1914) — русский певец (тенор) и педагог. Пел в Милане, Неаполе, Лондоне, в Большом театре в Москве. Преподавал в Музыкально-драматическом училище Московского Филармонического общества. Самый известный ученик — Л.В. Собинов. Некоторое время у Додонова занимался и другой великий русский тенор — Д.А. Смирнов. 8 Ансельми Джузеппе (1876—1929) — выдающийся итальянский тенор, с 1906 г. неоднократно выступал в России. Самый популярный у русской публики тенор-гастролер после ухода А. Мазини. 9 «Ромео и Джульетта» — опера Ш. Гуно (1818—1893), популярная в начале XX в. благодаря ярким партиям главных героев. 10 «Вертер» (1-я пост. 1892) — одна из известнейших опер Ж. Массне (1842—1912). популярная в России в начале века. 11 Фон Бооль Николай Константинович — управляющий Московской конторой Императорских театров в 1898—1910 гг. 12 Обухов Сергей Трофимович — управляющий Московской конторой Императорских театров в 1910—1917 гг. Родной дядя великой русской певицы Надежды Андреевны Обуховой (1886-1961). 13 С П . Юдин был зачислен солистом оперной труппы Большого театра с 1 февраля 1911 г.. а 14 февраля того же года он впервые выступил на сцене прославленного театра в роли Баяна. 14 Дубинский Владимир Александрович — русский певец, баритон. На оперной сцене с 1909 г. В 1911 — 1917 гг. пел сначала в Большом театре, затем в Оперном театре С И . Зимина. В 1914 г. с успехом выступал в Риме. В 1918 г. пел в Одесской опере. Дальнейшая судьба неизвестна. 15 В 1912 г. С П . Юдин женился на Лидии Васильевне Румянцевой (1891— 976) дочери мебельщика-краснодеревщика из крепостных князей Мещерских. У них было трое детей:

дочь Татьяна (1913—1988, оперная певица), сын Андрюша умер пяти лет от роду в 1919 г. и дочь Наталья, умершая младенцем. 16 Павлова Ольга Робертовна — русская певица (меццо-сопрано). Солистка Большого театра в 1904—1918 гг. В 1909 г. выступала в Париже. 17 «Фра-Дьяволо» (1-я пост. 1830) — популярная в прошлом комическая опера Д.Ф. Обера (1782—1871). 18 «Жидовка» (1-я пост. 1835) — опера Ж.Д.Э. Галеви (1799—1862). В послереволюционное время называлась «Дочь кардинала». 19 «Бека-рекорд» — немецкое производство граммофонных пластинок с филиалом в Москве. Основано в 1905 г. В России произвело ряд ценных ныне в историческом аспекте записей (Хор Пятницкого, певица Нина Кошиц, Сергей Юдин, Мария Кузнецова-Бенуа). В 1914 г. с началом войны московское отделение фирмы на Петровке погибло. 20 «Лакме» (1-я пост. 1883) — опера Л. Делиба (1836 — 1891), популярная в начале XX века. 21 Баттистини Маттиа (1856—1928) — выдающийся итальянский певец, «король баритонов». До Первой мировой войны почти ежегодно выступал в России, исполнял и партию Демона в опере А.Г. Рубинштейна. 22 Книппер Владимир Леонардович (сценический псевдоним — Нардов) (1876—1942) — артист оперы и оперетты (тенор), режиссер и педагог. Брат Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой. Учился в Германии и в 1907—1914 гг. выступал в ведущих партиях на сценах театров Германии. В 1914—1917 — в Оперном театре С И . Зимина. В 1920—1934 гг. — солист Большого театра, исполнитель характерных ролей. В его репертуаре было 137 оперных партий. 23 Орда Тадеуш (наст, фамилия Залесский) (1889—1930) — выдающийся польский певец (бас-баритон). Воспитанник русской вокальной школы. Пел в Тифлисе, Одессе. С 1915 г. — в Оперном театре С И . Зимина. С 1919 г. — за рубежом: в Греции, Египте, Болгарии, во Франции, в Бельгии. До 1927 г. был солистом Варшавской оперы. 24 «Фауст» (1-я пост. 1859) — самая известная опера Ш. Гуно. Арии из этой оперы популярны доныне. 25 «Всенощное бдение» С В . Рахманинова, сочинение 37 — крупнейшее духовное произведение русской музыки для хора с двумя солистами. Его первое исполнение состоялось в Москве 10 марта 1915 г. 26 Синодальный хор — существовал в Москве в 1721 — 1918 гг. Преемник хора «патриарших дьяков», существовавшего с конца XVI в. В составе — мужские голоса и голоса мальчиков. Пел хор в основном в Успенском соборе Московского Кремля. Участвовал в концертах духовной музыки. Расцвет хора приходится на конец XIX — начало XX вв. при регентах B.C. Орлове (1886—1907) и Н.М. Данилине (1910—1918). С ними хор совершил триумфальные зарубежные гастрольные поездки. 27 «Юдифь» (1-я пост. 1863) - опера А.Н. Серова (1820— 1871), постоянно была в репертуаре русских театров до 1917 г. Главные партии очень трудные и требуют незаурядных исполнителей. 28 «Моцарт и Сальери» (1-я пост. 1898) — опера Н.А. Римского-Корсакова по маленькой трагедии А.С. Пушкина. 29 Власов Степан Григорьевич (18547—1919) — выдающийся русский певец (бас). Начинал карьеру в театрах Турина и Флоренции. Солист Частной оперы С И . Мамонтова с 1885 г. и Большого театра в Москве в 1887—1907 гг. Один из лучших басов русской оперы в «дошаляпинское» время. 30 Авранек Ульрих Иосифович (1853—1937) — выдающийся хормейстер и дирижер. По происхождению чех. В России — с 1874 г., в Большом театре — с 1882 г. Ему обязан своим мастерством и традициями хор Большого театра. 31 Коутс Альберт (1882—1953) — выдающийся английский

Публикация П.Н. Грюнберга, А.С. Федотова. Примечания и приложения П.Н. Грюнберга.

114

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

дирижер, чья жизнь была тесно связана с Россией и русскими музыкантами. Уроженец Петербурга (родился в ложе Мариинского театра!), с 1910 по 1919 г. — дирижер Мариинского театра, гастролировал в СССР в 1920-х гг. 32 Чугунов Константин — русский певец, баритон, солист частных театров. 33 «Юргенсон» — крупнейшее московское музыкальное издательство, основанное П.И. Юргенсоном (1836—1903) в 1861 г. с филиалами в городах России и в Лейпциге. Находилось на Неглинной улице. «Гутхейль» — московская музыкальная издательская фирма, основана А.Б. Гутхейлем (1818-1882) в 1859 г. 34 Пикок Владимир Робертович (1875—1943) — видный артист русской оперы, исполнитель характерных партий (тенор), певец-актер, солист Оперного театра С И . Зимина и Большого театра, гастролировал в Париже. Выступал до 1928 г.

35 Дворищин Исай Григорьевич (1876—1942) — артист оперы, режиссер и педагог. Был дружен с Ф.И. Шаляпиным и некоторое время действовал как его секретарь и доверенное лицо. 36 Торнаги Иола Игнатьевна (1873—1965) — итальянская балерина, работала в труппе Частной оперы С И . Мамонтова в Москве. Первая супруга Ф.И. Шаляпина. 37 Головин Александр Яковлевич (1862—1930) — выдающийся русский живописец и театральный художник, работавший и для русской оперы, автор одного из лучших портретов Шаляпина. 38 «Золотой петушок» (1-я пост. 1909) — одна из значительнейших опер позднего периода творчества Н.А. РимскогоКорсакова. 39 Иван Грозный в «Псковитянке» Н.А. Римского-Корсакова и Еремка в опере «Вражья сила» А.Н. Серова входили в репертуар Ф.И. Шаляпина, но исполнялись им редко.

ОПЕРНЫЙ РЕПЕРТУАР С П . ЮДИНА 1911-1917 ГОДОВ

11. Ж.Ф. Галеви «Жидовка» - Леопольд; Частная опера С.И.Зимина 5 декабря 1914 г. (Элеазар - Игнацы Дыгас, Рахиль - Нина Кошиц, Кардинал де Броньи — Капитон Запорожец). 12. М.М. Ипполитов-Иванов «Измена» - Эрекле; Частная опера С И . Зимина 8 января 1915 г. (в других партиях Николай Шевелев, Вера Петрова-Званцева, Николай Сперанский). 13. Ж. Бизе «Искатели жемчуга» — Надир; Частная опера С И . Зимина 15 февраля 1915 г. (Лейла - Евгения Попова). 14. А.П. Бородин «Князь Игорь» - Владимир Игоревич; Частная опера С И . Зимина I сентября 1915 г. 15. Ш. Гуно «Фауст» - Фауст; Частная опера С И . Зимина 17 сентября 1915 г. (Маргарита - Наталия Сабанеева, Зибель — Антонина Тихонова, Валентин - Тадеуш Орда, Мефистофель — Николай Сперанский). 16. Дж. Россини «Севильский цирюльник» - Альмавива; Частная опера С И . Зимина 19 ноября 1915 г. 17. А.Н. Серов «Юдифь» - Вагоа; Частная опера С И . Зимина 27 ноября 1915 г. (Юдифь - Елена Ивони, Олоферн - Федор Шаляпин; в других ролях - Капитон Запорожец, Юрий Кипоренко-Даманский, Евгения Попова, Фатьма Мухтарова). 18. Ш. Гуно «Ромео и Джульетта» — Ромео; Частная опера С И . Зимина 16 апреля 1916 г. 19. Н.А. Римский-Корсаков «Снегурочка» - Берендей; Частная опера С И . Зимина 30 августа 1916 г. 20. Н.А. Римский-Корсаков «Моцарт и Сальери» - Моцарт; Частная опера С И . Зимина 5 ноября 1916 г. (Сальери - Федор Шаляпин). 21. Н.А. Римский-Корсаков «Майская ночь» — Левко; Частная опера С И . Зимина 7 апреля 1917 г. 22. Н.А. Римский-Корсаков «Золотой петушок» — Звездочет; Театр Московского Совета Рабочих Депутатов (бывший театр С И . Зимина) 6 сентября 1917 г. (Додон - Платон Цесевич). 23. Дж. Пуччини «Богема» - Рудольф; Театр М.С.Р.Д. (театр С И . Зимина) 14 октября 1917 г. (Мими — Нина Кошиц).

(в хронологической последовательности первых исполнений оперных партий) В скобках указаны некоторые выдающиеся артисты партнеры С П . Юдина в его дебютных спектаклях. 1. М.И. Глинка «Руслан и Людмила» - Баян; Большой театр 14 февраля 1911 г. (дирижер Вячеслав Иванович Сук). 2. Н.А. Римский-Корсаков «Садко» - Индийский гость; Большой театр 3 марта 1911 г. (Веденецкий гость - Иван Грызунов, Варяжский гость — Василий Петров). 3. А.Г. Рубинштейн «Демон» — Синодал; Большой театр 1 сентября 1911 г. открытие сезона; (Демон — Георгий Бакланов) 4. П.И. Чайковский «Евгений Онегин» - Ленский; Большой театр 21 апреля 1913 г. (Онегин — Иван Грызунов, Татьяна — Маргарита Гукова, Ольга - Ольга Павлова, Гремин - Капитан Запорожец, дирижер Эмиль Альбертович Купер). 5. М.П. Мусоргский «Борис Годунов» — Юродивый; Большой театр 22 октября 1913 г. 6. Ц.А. Кюи «Сын мандарина» - Мури; Большой театр 26 марта 1914 г. (в других партиях — Елена Степанова, Аврелия Добровольская, Павел Тихонов. Василий Петров, Капитон Запорожец). 7. Ц.А. Кюи «Капитанская дочка» - Гринев; Частная опера С И . Зимина 17 сентября 1914 г. (Маша - Нина Кошиц, в других партиях - Николай Сперанский, Вера Петрова-Званцева). 8. Л. Делиб «Лакме» - Джеральд; Частная опера С И . Зимина 23 сентября 1914 г. (Лакме - Наталия Сабанеева). 9. Дж. Верди «Травиата» - Альфред; Частная опера С И . Зимина 2 ноября 1914 г. 10. Дж. Верди «Риголетто» — Герцог Мантуанский; Частная опера С.И.Зимина 22 ноября 1914 г. (Джильда - Лидия Липковская, Риголетто - Георгий Бакланов).

СОВМЕСТНЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ С П . ЮДИНА И Ф.И. ШАЛЯПИНА Частная опера СИ. Зимина в Москве Дж. Россини «Севильский цирюльник»: Граф Альмавива С П . Юдин; Дон-Базилио — Ф.И. Ш&тяпин; Фигаро — Михаил Бочаров, Н. Васильев (II января 1917), Тадеуш Орда (8 февраля 1917); Розина - Евгения Попова; дирижер Евгений Плотников. 5 спектаклей: 25 ноября 1915; 29 января. 17 февраля 1916; II января, 8 февраля 1917. А.Н. Серов «Юдифь»: Вагоа — С П . Юдин; Олоферн Ф.И. Шаляпин; Юдифь - Елена Ивони; Ахиор - Юрий

Кипоренко-Доманский; Озия — Капитон Запорожец (С. Сергеев 4 февраля 1917); Одалиски - Евгения Попова и Фатьма Мухтарова; дирижер — Евгений Плотников. 3 спектакля: 27 ноября 1915; 4, 12 февраля 1917. Ш. Гуно «Фауст»: Фауст - С П . Юдин; Мефистофель — Ф.И. Шаляпин; Маргарита — Н. Вирен (3 ноября 1916, 13 февраля 1917). Евгения Попова; Зибель - Ксения Васенкова; Валентин - П. Холодков, Г. Дубовский (16 января 1917); дирижер - Евгений Плотников. 8 спектаклей: 3, 15, 20, 24 ноября; 7 декабря 1916; 13, 16, 25 января 1917. Н.А. Римский-Корсаков «Моцарт и Сальери»: Моцарт — С П . Юдин; Сальери - Ф.И. Шаляпин; дирижер - Евгений Плотников. 3 спектакля: 5 ноября 1916; 7 января, 8 февраля 1917.

Москва и ее старина ЧАСТЬ п

М

осква — носительница древнерусских преданий. Она — сердце России. Древнерусская история, можно сказать, сконцентрировалась около Москвы. Здесь сосредоточены древние храмы и памятники художественной старины. Какой богатейший материал для археологии! Здесь хранилища рукописей, архивы, музеи, собрания не только общественные, но и частные. Московское купечество искони отличалось любовью к старине, собиранием и хранением ее памятников. Москва, по представлению древнерусского человека, есть третий Рим (а четвертого, полагали наши предки, не будет)»1 — эти слова, сказанные на открытии Московского археологического института его директором А.И. Успенским, были близки и понятны всем знатокам и любителям московских древностей. Сама многовековая история Москвы, тысячи ее памятников и связанные с ними предания побуждали москвичей не только гордиться этим бесценным наследием, но и спасать его от искажений и разрушения. Уже в XIX веке стали создаваться исторические, археологические, просветительские общества и комиссии, которые ставили задачу собрать, сохранить и изучить национальное достояние. Начинается период накопления знаний, собирание и исследование материала, создание коллекций древнерусского искусства. В 1864 году графом А.С. Уваровым было основано Московское археологическое общество, которое вскоре превратилось в авторитетнейшее научное объединение подобного рода не только Москвы, но и всей России. После безвременной кончины А.С. Уварова в 1884 году его супруга П.С. Уварова возглавила Общество и руководила им до самой революции. Из отделов Общества, внесших наибольший вклад в изучение и охрану московских древностей, на первом месте стоит Комиссия по сохранению древних памятников, отчеты которой являются своеобразной хроникой сбережения московской старины. Ровесником Московского археологического общества является незаслуженно ныне забытое Общество любителей духовного просвещения. Из его многообразной деятельности хочется

выделить работу Комиссии по осмотру и изучению памятников церковной старины г. Москвы и Московской епархии, которая занималась систематическим обследованием храмов и всех сохранившихся в них древних предметов. Начало XX века — время создания принципов научной реставрации и первых шагов по их применению. Профессионально и систематически начинают проводиться обследования, обмеры и фиксация памятников древности, раскрытие древнерусской живописи. Осмысление ценности подлинных остатков старины, поиск баланса между сохранением и поновлением, борьба с натиском нового строительства — все это отразилось в публикуемых документах Комиссии по реставрации Московского Успенского собора и Комиссии по охранению стены Китайгорода. Помещенная в книге подборка документов дает довольно полное представление об истории создания, статусе и результатах деятельности Московского археологического института. Это учебное заведение подготовило десятки крупнейших археологов, архивистов, историков искусства и музейных работников. Издаваемый по рукописи из собрания ГИМ отчет института за 1907-1917 годы как бы подводит итог его активной и плодотворной деятельности. Имя И.Е. Забелина — самого знаменитого историка Москвы второй половины XIX — начала XX века — не нуждается в представлении. Любителям московской истории хорошо известны его фундаментальные труды, но мало кто знает, что в Отделе письменных источников ГИМ хранятся дневники, которые Иван Егорович вел более полувека. Документ сложный, сугубо личный, написанный самобытным забелинским языком — несомненно представляет как исторический, так и чисто человеческий интерес. В предлагаемой читателю первой публикации дневников И.Е. Забелина приводятся записи завершающего периода его жизни. Современник И.Е. Забелина, его хороший знакомый, создатель выдающегося собрания русских древностей, переданного еще при жизни Историческому музею, — П.И. Щукин успел не только нап-исать, но и издать свои воспомина-

Храм Вознесения Господня в Коломенском. 1529-1533. Фото И.Н. Александрова. Нач. XX в. Г НИМ А

А. В. Васнецов. Русский терем XVII в. 1898 г.

118

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

И.А. Панкрышев. Св. преподобная Параскева. Надпись на лицевой стороне: «В память двадцатипятилетия Императорского Московского Археологического общества ея сиятельству Графине Прасковие Сергеевне Уваровой», «Сей святый образ от крестьянина слободы Мстеры Вязниковского уезда Иосифа Панкрышева изготовленный в его мастерской». Дерево, темпера (31x26). Мстера. 1890. ГМИР

Москва и ее старина ния. Несколько отрывков из них дают представление о купеческих корнях просвещенного коллекционера, о тщательнейшей продуманности мельчайших деталей при устройстве и собственного дома, и своего музея российских древностей. Рассказ о коллекционерах дополняет спе-

119

циально посвященная им глава из воспоминаний И.Е. Бондаренко. Архитектор был своим человеком в среде московских собирателей и любителей старины. В своих записках он сохранил для нас живые черты как широко известных, так и вовсе забытых ныне ревнителей прекрасного.

I Успенский А.И. Речь, произнесенная на открытии Московского археологического института 23 сентября 1907 г. // Мекк А.К. Справочник Московского археологического института. М., 1909. С. 6.

МОСКОВСКОЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО И ОХРАНА ПАМЯТНИКОВ СТАРИНЫ В МОСКВЕ «Что значит чувствовать себя русским?» — ставит вопрос в одной из своих работ И.Е. Забелин. И сам же отвечает на него: «Это значит чувствовать и сознавать в себе достоинства своей народности, иначе сказать, свою самобытность, свои заслуги перед человечеством»1. Очевидно, что достоинство и самобытность народности неотделимы от воспитания исторической памяти, сохранения традиций и бережного отношения к памятникам старины. Сохранение российских древностей в начале XX в. столкнулось с рядом трудноразрешимых в то время проблем, связанных в первую очередь с отсутствием единого закона об охране старины, а также системы государственных местных и центральных учреждений, способных взять на себя эти функции. И хотя вопросы охраны памятников активно обсуждались в различных ведомствах, научных обществах, на археологических съездах, законодательного решения не было найдено до самой революции. Вместе с тем памятники старины в начале века охранялись, реставрировались, материалы о них публиковались в научных изданиях и периодике. Всякий, кто знаком с солидным наследием научных обществ, Императорской Археологической комиссии, с уверенностью может сказать, что охрана древностей в России была достаточно стройной и продуманной. Не последнее место занимали в ней научные исторические и археологические общества, деятельность которых, направленная на «хорошее понимание и разумную оценку остатков старины», была необычайно разнообразной. Они занимались археологическими раскопками и научными изысканиями, сбором и публикацией исторических документов и иконографического материала, комплектованием музеев и библиотек. Среди археологических обществ России конца XIX — начала XX в. особое значение

имело Московское археологическое общество (МАО), основанное в феврале 1864 г.2 известным археологом, археографом, историком и коллекционером графом А.С. Уваровым (1825—1884), который в течение двадцати лет был его бессменным председателем. После смерти графа преемницей всех его начинаний по Московскому археологическому обществу и его председателем стала жена ученого графиня П.С. Уварова (1840—1924). Она была человеком глубоких и разносторонних знаний, увлеченным своим делом, энергичным и инициативным. Вплоть до своего отъезда из России в 1918 г. Прасковья Сергеевна не только возглавляла Общество и все его комиссии, но и была самым деятельным участником многочисленных поездок по России с целью обследовать памятники старины. Многие из них были спасены только благодаря ее личному вмешательству. Хотелось бы напомнить, что П.С. Уварова была не только энергичным организатором, сумевшим сплотить вокруг МАО весь цвет отечественной культуры того времени, но и известным археологом Кавказа, а также серьезным коллекционером и библиофилом. Перу графини принадлежал ряд работ по археологии Кавказа, ее редакторской правке подверглись практически все труды Общества начала XX в., труды археологических съездов. Не следует забывать о ее достаточно высоком общественном положении и о возможности в связи с этим апеллировать по тем или иным нуждам МАО к чиновникам самого высокого ранга и непосредственно к членам императорской семьи. Императорская семья покровительствовала научным обществам, в том числе и археологическим. Заметим, что это стало одной из причин многолетнего устойчивого замалчивания в нашей литературе темы, посвященной изучению и популяризации российской старины.

120

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Архангельский собор, колокольня Ивана Великого, собор Двенадцати апостолов. Фото П.П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова

МАО, начиная с 1865 г., находилось под покровительством Александра III, при нем оно получило статус Императорского, были увеличены субсидии, стали финансироваться археологические съезды. Очень многое для Общества сделал великий князь Сергей Александрович, на личные средства которого была снаряжена экспедиция в Константинополь в 1882 г., а также издан ряд трудов Общества и археологических съездов. Потребовалось его личное вмешательство, чтобы решить спорные вопросы по реставрации Успенского собора Московского Кремля, собора Василия Блаженного и церкви Рождества Богородицы в Путинках. В МАО были объединены идеей сохранения и изучения российских древностей крупнейшие историки, археологи, археографы, архитекторы, провинциальные краеведы и просто любители старины. Здесь работали историки И.Е. Забелин, В.О. Ключевский, С.М.Соловьев, Н.И. Костомаров, архитекторы Ф.Ф. Горностаев, А.Ф. Мейснер, Л.В. Даль, К.М. Быковский, И.П. Машков, провинциальные знатоки российской старины А.А. Титов, Н.Г. Добрынкин, С Е . Зверев'. Это Общество было достаточно демократичным, в его заседаниях мог принимать участие всякий, кто интересовался памятниками древности. Да и социальный состав Общества был пестрым, в него входили представители из дворян, священнослужителей, купцов. Задачи МАО были необычайно широкими. Большое место в своей деятельности чле-

А.С. Уваров И.Н. Павлов. Линогравюра из серии «Уходящая Москва». Ок. 1915

ны Общества отводили «возбуждению сочувствия к остаткам старины русской, разработке разных вопросов, касающихся произведений русского духа, русского искусства и уничтожению среди общей массы народонаселения равнодушия к этим произведениям»4. Таким образом, просветительство, главной за-

Москва и ее старина

121

дачей которого было уничтожение стены равнодушия к памятникам старины, было очень важным направлением деятельности этого Общества. А после опубликования 20 декабря 1878 г. указа Святейшего Синода, согласно которому епархиальное начальство, приступая к перестройкам и поновлениям церковных зданий и их интерьеров, обязано было получить разрешение от ближайшего археологического общества, роль Московского общества, распространяющего свое влияние фактически на все центральные губернии, как главного арбитра в решении этих вопросов, резко возрастает. Практическое направление его деятельности с этого

Если архив самого Общества не располагал необходимыми историческими и иконографическими материалами, то создавалась специальная комиссия из 3—4 человек для обследования памятника старины непосредственно на месте. Особое внимание уделялось памятникам, которым грозило разрушение. Еще в 1871 г. граф А.С. Уваров предложил в изданиях Общества выделить особый раздел под названием «Археологический синодик», в котором предполагалось помещать материалы об утраченных памятниках древности. Члены Общества тщательно взвешивали все «за» и «против» в решении вопроса о предполагаемом разрушении памятника. И если спасти его

К.М. Быковский

А.А. Мартынов

момента стало занимать устойчивое приоритетное место. Что же представляло из себя это практическое направление? Считаем необходимым остановиться на этом несколько подробнее, так как благодаря именно практической «охранительной» деятельности были спасены сотни уникальных построек от «варварской» реставрации и невежественных поновлений, от бездумных пристроек, а зачастую и сноса. Общество живо реагировало на все сигналы с мест об угрозе разрушения или переделок памятников старины. Подробно рассматривались и проекты реставрации внешнего облика храмов, их интерьеров, икон, фресок и предметов декоративно—прикладного искусства.

все-таки не удавалось, старались максимально полнее собрать информацию об утраченном объекте, создавая тем самым в своем архиве уникальный фонд материалов уходящей российской старины. Практическое направление в деятельности Общества было настолько активным, что внутри его в 1890 г. официально оформляется особая Комиссия по сохранению древних памятников, которая избиралась каждые три года в составе 12 человек. Главной ее задачей было рассмотрение проектов реставрации, перестроек памятников старины. Эти проекты поступали из епархий, городских и губернских ведомств. Члены Комиссии составляли подробный отчет об археологической ценности обсуждаемого памятника, представитель ее обязательно контролировал производимые работы и в даль-

122

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

нейшем отчитывался перед своими коллегами. С 1907 г. по инициативе архитектора И.П. Машкова стали издаваться «Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников МАО»', а в архиве комиссии стал формироваться уникальный фонд иконографического и справочного материала о памятниках старины России. Все проблемы, касавшиеся перестроек и реставрации памятников, как правило, решались очень оперативно. Заседания Комиссии были еженедельными, и наиболее острые вопросы могли быть решены в течение нескольких недель. Нередко отчеты одного из членов Комиссии, контролировавшего реставрационные работы на-

сохранению древних памятников, была разрушена, на ее месте построено здание доходного дома. И такое случалось, увы, нередко. Во главе Комиссии стояла П.С. Уварова, деятельное участие в ней принимали архитекторы К.М. Быковский, Ф.Ф. Горностаев, Н.В. Никитин, И.П. Машков, А.Ф. Мейснер, СУ. Соловьев, З.И. Иванов, художники A.M. Васнецов, И.С. Остроухое, востоковед В.К. Трутовский. Последний в 1915 г. подготовил библиографический указатель всех изданий Московского археологического общества''. Деятельность Комиссии была достаточно масштабна как по широте охвата территории, на которую распространялось ее влияние, так

Н.В. Никитин

Д.Я. Самоквасов

иболее ценного объекта, публиковались в качестве приложения к протоколам. Справедливости ради необходимо отметить, что решения Комиссии часто игнорировались духовными и городскими ведомствами. В таких случаях начиналась изнурительная ведомственная переписка, которая нередко заканчивалась все-таки сносом или перестройкой объекта старины. Хотелось бы напомнить, что памятники были вовлечены в водоворот строительного бума начала XX в. Различные ведомства, в том числе и духовное, вели активное строительство доходных домов, приносивших большие прибыли. И при этом, конечно, страдали памятники древности. Так случилось с надвратной церковью Иоанна Предтечи Богоявленского монастыря, которая, несмотря на решительные протесты Комиссии по

и по видовому разнообразию памятников, материалы о которых рассматривались на ее заседаниях. Комиссия курировала все центральные, часть южных губерний, но особое место занимали Москва и Московская губерния. Для более планомерного изучения Москвы весь город был разделен на отдельные участки (округа), каждый из которых закреплялся за определенным членом Комиссии. Так, Кремль курировал архитектор З.И. Иванов, Китай-город — СУ. Соловьев и И.В. Рыльский, улицу Покровку — Ф.Ф. Горностаев и т.д. Конечно, подобное деление на «сферы влияния» было условным, но вместе с тем каждый куратор обязан был не только следить за сохранностью памятников старины своего региона, но и составлять списки наиболее ценных объектов.

Москва и ее старина

123

На заседаниях Комиссии обсуждались материалы о памятниках, построенных до XIX в. и расположенных прежде всего на государственных и церковных землях. Регламентировать сохранность частновладельческих объектов было значительно труднее, хотя подобные вопросы также ставились на повестку дня. Перестраиваемое частное здание осматривалось Обществом, тщательно фиксировалось и фотографировалось. Подавляющее большинство рассматриваемых вопросов было связано с перестройками, ремонтом церквей, монастырских построек, их интерьеров. Вместе с тем обсуждались и материалы о гражданских памятниках архитектуры, объектах

трено 4186 дел, и подавляющее большинство из них было по московским святыням и раритетам. Уместно вспомнить, что именно МАО сохранило от разрушений и перестроек такие уникальные московские памятники, как Китайгородская стена, Сухарева башня, здание палат думного дьяка Аверкия Кириллова, церкви Троицы в Никитниках, Рождества Богородицы в Путинках и другие. Заботясь о сохранении уникальных древних форм памятников. Общество резко протестовало против новейших пристроек, использования памятников в коммерческих целях. Памятники старины не существовали сами

СУ. Соловьев

Н.В. Султанов

оборонного зодчества, музейных зданиях, мостах и фонтанах. При знакомстве с протоколами заседаний Комиссии, поражаешься, насколько детально разбирались вопросы, касавшиеся перестройки памятников старины. Главной причиной этого было неукоснительное следование основному принципу защиты памятников старины, заключавшемуся в максимальном сохранении древних архитектурных форм. С сегодняшних научно-методологических позиций отечественной реставрационной школы этот постулат отнюдь не бесспорен, но в то время благодаря ему было спасено от варварских пристроек и поновлений множество ценнейших памятников. Достаточно назвать только одну цифру: в Комиссии было рассмо-

по себе, они входили в живую ткань Москвы, их древний самобытный облик придавал своеобразие этому городу, одушевлял его. Это прекрасно сознавали члены МАО. И все, что было хоть както связано с сохранением неповторимого образа, колорита древней столицы, находилось под постоянной внимательной опекой специалистов Общества7. Сегодня Москва обновляется. Многие храмы и монастыри возвращены общинам верующих, восстанавливаются ранее утраченные объекты. Необычайно остро стоят вопросы реставрации памятников старины. Активно обсуждается специалистами, широкими кругами общественности проблема возрождения древнего уникального наследия Москвы. И обращение к опыту деятельности одного из авторитетнейших археоло-

124

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

с

A.M. Васнецов. Деревянные стены Московского Кремля. Акварель из альбома, подаренного П.С. Уваровой в связи с 30-летием пребывания на посту председателя МАО. 1915. ГИМ

Древние великокняжеские надгробия, открытые при раскопках в Архангельском соборе. Фото К.А. Фишера. 1905. ГНИМА Интерьер Архангельского собора Московского Кремля. Фото нач. XX в. ЦГАКФФД Почтовая открытка с видами Сухаревой башни, Китайгородской стены на Лубянской площади и Большого театра. Нач. XX в. Собр. А.С. Федотова

Москва и ее старина

125

гических обществ, сыгравших неоценимую роль в сохранении культурного достояния Москвы, не просто любопытно с чисто познавательной точки зрения, но имеет научную и практическую направленность. Надеемся, что многое из богатей-

шего опыта Московского археологического общества найдет своего адресата как среди специалистов, так и просто любителей памятников древней Москвы.

1 Забелин И.Е. Речь об общественном значении ученых трудов гр. А.С. Уварова. М.,1885. С. 8. 2 Устав Императорского Московского археологического общества. М., 1864. 3 Императорское Московское археологическое общество в первое 50-летие его существования: 1864-1914. М.. 1915. Т.2; Личный состав ИМАО к I мая 1909 г. М., 1900; ... к 17 февраля 1913 г. М., 1913; ... к 27 марта 1915 г. М., 1915. 4 Историческая записка о деятельности Императорского Московского археологического общества в первые 25 лет существования. М., 1890. C.I. 5 Древности. Труды Комиссии по сохранению древних па-

мятников МАО. М., 1907-1915. Т. 1-6. 6 Трутовский В.К. Список изданий Императорского Московского археологического общества за 50 лет его деятельности с указанием их содержания. М., 1915. 7 Помимо Комиссии по сохранению древних памятников, 10 января 1910 г. при МАО была образована самостоятельная Комиссия по изучению старой Москвы в целях изучения истории, топографии, зодчества, иконописи и декоративно—прикладного искусства и создания музея города Москвы; председатель — П.С. Уварова, товарищ председателя - Э.В. Готье // Правила Комиссии по изучению старой Москвы |МАО|. |М.. 1912].

М.А. Полякова.

ИЗ ИСТОРИИ ОХРАНЫ МОСКОВСКОЙ СТАРИНЫ (по отчетам МАО) Из речи гр. А.С. Уварова перед открытием Московского археологического общества (ноябрь 1863 г.): «Не только мы, но и наши предки не умели ценить важности родных памятников, и без всякого сознания, с полным равнодушием, безобразно исправляя старинные здания или восстановляя их сызнова, они не понимали, что каждый раз вырывали страницу из народной летописи»1. О задачах Московского археологического общества: «Задачи общества выразились: 1) в занятиях по археологии вообще и преимущественно по изучению русских древностей; 2) в возбуждении сочувствия к остаткам старины русской, в разработке разных вопросов, касающихся произведений русского духа, русского искусства и в уничтожении среди общей массы народонаселения равнодушия к этим произведениям; 3) в устройстве периодических археологических съездов»-. Из Правил Комиссии ИМАО по сохранению древних памятников, учрежденной 23 апреля 1890 г.: «1) Комиссия имеет целью разрешение вопросов по охранению древних памятников, причем рассматривает представленные проекты, насколько в них, в предполагаемых пристройках, перестрой-

ках, при возобновлении и сломке зданий или частей оных, может быть нанесен ущерб произведениям, имеющим археологическое значение; |...] 2) Комиссия полагает свои решения: — на основании данных, получаемых из консистории и других ведомств, обращающихся в общество; — на основании сведений, имеющихся или собираемых членами Комиссии; — на основании осмотра памятников, поручаемых Комиссией одному или нескольким из своих членов; 3) Члены Комиссии не получают за свои труды никакого вознаграждения, но поездки их оплачиваются Обществом; 4) Проекты реставраций ввиду неразрывной связи между археологическим и художественным значением приемов рассматриваются и утверждаются Комиссией; 5) В случае капитальной реставрации древнего здания Комиссия обязана составить подробный протокол состояния здания до и после произведенной реставрации; 6) В случае необходимости допустить совершенное уничтожение древнего памятника Комиссия должна озаботиться о снятии с него рисунков, планов, фотографий и слепков, которые следует 1 по возможности хранить и издавать» .

ИЗ ИСТОРИИ ОХРАНЫ МОСКОВСКИХ СВЯТЫНЬ, МОНАСТЫРЕЙ И ХРАМОВ Богоявленский монастырь О разрушении монастырских ворот и надвратного храма Иоанна Предтечи и строительства на их месте доходного дома.

Из доклада наместника Богоявленского монастыря (июль 1905): «[...] монастырские ворота на Никольской улице вместе с храмом над ни-

126

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ми, часовней и торговая лавка пришли в ветхость и угрожают общественной безопасности [...] Указом Консистории 13-го сего июля за № 6274 предписано Богоявленскому монастырю приступить к сломке разрушающихся ворот и храма»4. Из протокола заседания Комиссии по сохранению древних памятников (24 августа 1905): «Московская духовная консистория не обратилась своевременно к Московскому археологическому обществу, что вынуждает вновь обратиться к Его Высокопреосвященству с покорнейшей просьбой о зависящем распоряжении, чтобы подобные случаи, повторяющиеся неоднократно, не могли иметь места, что лишает Общество возможности охранять древние памятники»5. Из акта обследования монастырских построек специальной группой, состоящей из

К.М. Быковского, А.Ф. Мейснера, Н.С. Курдюкова, И.П. Машкова (август 1905): «[...| при осмотре монастыря выяснилось, что меры, принятые для предупреждения дальнейшего разрушения здания, в действительности не соответствуют своему назначению, а скорее даже ухудшили, как это можно заметить хотя бы из того факта, что разрушающиеся своды и арки были подперты только в замке [...] Здание может быть ремонтировано, и опасности, угрожающей падением, нет при условии принятия надлежащих мер. Таким образом, ворота и церковь Богоявленского монастыря сломаны без ведома и разрешения Императорского Московского археологического общества, как видно из всего дела»'1.

Высокопетровский монастырь Об использовании упраздненного монастырского храма под шляпную фабрику, чайную и парикмахерскую. Из протокола заседания Комиссии по сохранению древних памятников (19 февраля 1914): [...] Доложено: статья Купчинского в № 31 газеты «Новь» от 19 февраля с.г. о шляпной фабрике, чайной и парикмахерской, помещающихся в упраздненном храме, принадлежащем Петровскому монастырю и входящем в его ограду, при-

чем в бывшем алтаре храма ранее помещались даже рабочие, по поводу чего Общество уже заявляло монастырю. Постановлено: поручить фотографу Панову снять фотографии с храма и вместе с газетною статьею отправить обер-прокурору Св. Синода В.К. Саблеру с просьбою обратить внимание на недопустимое отношение к православным святыням, исходящим притом от монастыря7[...]

Новодевичий монастырь О переливке шести разбитых колоколов. Из акта обследования колоколов Д.П. Суховым и И.П. Машковым (июль 1909): [...] Колокол весом в 12 пуд. отлит в 1630 г. и пожертвован инокинею Марфою, матерью царя Михаила Федоровича, колокол в 10 пуд. отлит в 1673 г. Оба эти колокола представляют большой интерес. Далее, колокол в 30 пуд. отлит в 1628 г., на нем надпись, но украшений никаких нет; колокола в 20 пуд. и 4 пуда украшены орнаментами, но без надписей, последний колокол, предположенный к переливке, имеет надпись" [...] Из протокола заседания Комиссии по

сохранению древних памятников (11 июля 1909): Постановлено: сообщить Императорскому московскому Историческому музею: не пожелает ли он приобрести некоторые колокола для музея'. Из отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1909—1910 гг.): [...] И.П. Машков сообщил, что им получено письмо от товарища председателя Императорского Рос. Ист. музея, из которой видно, что управление музеями желает приобрести три или четыре колокола, предназначенные к переливке в московском Новодевичьем монастыре1" [...]

Церкви: Варваринская на Варварке, Спасо-Преображенская на Болвановке, Воскресенская в Монетчиках О замене существующих иконостасов. Из отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1909-1910 гг.): [...] Вопрос этот вызвал в Комиссии неоднократное его обсуждение; с одной стороны — на основании существующих законоположений подлежат охране лишь памятники не позднее первой пол. XVIII в. или представляющие из себя выдающийся художест-

венный памятник, но, с другой стороны, — существующие иконостасы, хотя и не имеют выдающегося художественного значения, но лучше тех, которые должны были их заменить. Комиссия решила разрешить задачу, но с тем, чтобы существующие иконостасы не уничтожались, а были поставлены в другие храмы без изменения и чтобы Общество было поставлено в известность, куда эти иконостасы будут переданы»12

Москва и ее старина

127

Крестный ход у Новоденпчьего монастыря. Фото П. П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова

Церковь Алексия митрополита на Николо-Ямской улице О реставрации икон. Из акта обследования церкви группой в составе З.И. Иванова, Ф.Ф. Горностаева, A.M. Васнецова: [...] Мы нашли, что храм по общим формам, украшениям около окон и карнизам относится к середине XVIII в. На паперти, составляющей продолжение трапезной, на правой стороне находится образ св. Софии древнего письма, хорошо сохранившийся и представляющий громадный археологический и художественный интерес. [...] Мы пришли к следующему: главный

храм с алтарем и иконостасом при ремонтах должен быть только исправлен опытными мастерами под руководством Археологического общества. Иконы XVI—XVII вв. желательно было бы восстановить в прежнем виде, так как очевидно, что некоторые из них исправлялись и прописывались, может быть, и не один раз, для чего крайне желательно снять слой лака и если окажутся, то и верхние слои позднейших красок, при этом означенные работы должны производиться под строгим контролем Археологического общества опытными мастерами»".

Университетская церковь Св. Татьяны Об «украшении» церкви крестом и надписью «Свет Христов просвещает всех». Из отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1912—1913 гг.): [...] Министерство народного просвещения сообщает Обществу о желании жертвователя г. Болина «украсить» храм и о неимении к сему со своей стороны препятствия, просит о том, что не найдет ли Общество возможным согласиться на это «украшение» и помочь в деле выбора рисунка креста и шрифта надписи.

Комиссия, обсудив всесторонне означенное предложение Министерства народного просвещения, ответила следующее: Здание, в котором устроен храм во имя Святой Великомученицы Татианы, является художественным памятником известной эпохи и как таковой должен быть охраняем от каких бы то ни было дополнений или изменений его вида: в частности, предполагаемое г. Болиным «украшение» Общество считает не отвечающим характеру памятника и украшением его считать не может13.

128

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Церковь Рождества Богородицы в Путинках О застройке храма зданием доходного дома. Из протоколов заседаний Комиссии по сохранению древних памятников (23 марта 1911): [...] Сообщить Градоначальнику, что ввиду исключительного художественного и исторического значения памятника застройка его, как предположено по представленному плану, не должна быть допускаема, тем более что разрешением этой постройки будут нарушены ст. 105 и 106 Свода Законов, том XII,

ч. I, изд. 1900 г., на основании которых расстояние от церквей до зданий мирских должно быть не менее 10 саж., что вызвано необходимостью охранять должное уважение к святыням. Что проектированный дом служит не для церковных нужд и целей, а исключительно является доходным домом, ничего общего с церковью не имеющим, ясно видно из представленных планов, где имеются магазины и квартиры с лифтами, ваннами и пр.14 .г.

ИЗ ИСТОРИИ ОХРАНЫ ПАМЯТНИКОВ ГРАЖДАНСКОЙ АРХИТЕКТУРЫ О попытках Московского археологического общества сохранить гражданские постройки. Из отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1913—1914 гг.): В отчетном году усиленное уничтожение старинных особняков Москвы заставило уделить им большее внимание. С многих гражданских построек, которым грозили уничтожения или реставрация, снимались фотографии и производились обмеры и таким образом в круг наблюдений Общества вошли памятники гражданской архитектуры конца XVII и перв[ой] пол. XIX в., как-то: Мясницкая больница, здание таможни, техническое училище,

Университетская типография, Государственный банк на Никитской ул., Ноевская дача, дом Леонтьевых, дом Сытиных, Триумфальные ворота, Кузьминки. Чтобы заставить городское управление поторопиться с решением назревшего вопроса об образовании музея «Старая Москва», так как за неимением специального помещения бесследно исчезают ценные фрагменты уходящих памятников архитектуры, Общество устроило у себя в доме выставку материалов, относящихся к «Старой Москве», предполагая этим положить основание музею «Старой Москвы», который по существу должен быть устроен на средства города'5. [...]

Особняк Леонтьевых в Гранатном переулке О сносе особняка. Из отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1913-1914 гг.): [...] Безнадежность борьбы с уничтожением находящихся в частном владении старинных построек без существования специального закона об охране показала попытка Общества сохранить от сломки дом Леонтьевых в Гранатном переулке в Москве. Когда в начале отчетного года стало известно о переходе особняка в другие руки и о намерении нового владельца сломать его и построить на этом месте доходный дом, Общество, не имея в своем распоряжении иных средств остановить сломку, прибегло к публикации в наибо-

лее распространенных газетах своего обращения ко всем, кому дорого искусство прошлого, в надежде, что среди русского общества найдутся желающие приобрести один из интереснейших особняков Москвы. [...] Однако желающих приобрести владение не оказалось, и в настоящее время приступлено к сломке особняка. Не имея других средств противодействовать уничтожению памятника зодчества нач. XIX в., Общество озаботилось снятием фотографий, обмеров с натуры и ассигновало средства на приобретение фрагментов росписей и скульптуры для помещения в предполагаемый музей «Старой 16 Москвы» .

Сухарева башня ворот.

Об открытии арок по сторонам главных

Из протокола заседаний Комиссии по сохранению древних памятников (28 июня 1906):

[...] Что же касается вопроса о возможности открытия арок, то ввиду того, что работа будет полным искажением памятника и не может быть исполнена без переделки сводов первого этажа и

Москва и ее старина

Сухарева башня. 1692 - 1701. Фото нач. АЛ в.

129

Церковь Рождества Ьогородицы в Путинках. 1649 - 1652. Фото П. П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова уничтожения древних наружных украшений, не представляется возможным разрешить эти работы. Кроме того, обратить внимание Управы на печальное положение этого замечательного исторического памятника вследствие того, что устройство вдоль фасада деревянных палаток на близком от стен расстоянии неминуемо ведет за собой скопление между ними и памятником всяких нечистот" [...] О закрытии вокруг башни торговых киосков и лавок. Из протокола заседаний Комиссии по сохранению древних памятников (17 января 1907): [...] Осмотр означенного места членами Общества установил, что между лавками и стенами башни есть пространство около трех аршин, пространство это зимою частью занесено снегом, а в остальное время служит местом для всяких отбросов, при отсутствии лавок занимаемое ими место служило бы для уличного движения экипажей и публики, не было бы укромных закоулков для проходящих и торговцев, как в настоящее время, и как открытое людное место являлось бы более удобным для надзора за зданием и чистотой около него, а следовательно, и стены памятника пользовались бы большею сохранностью'* [...]

Вскрытая часть «екатерининского» водопровода в районе железнодорожной станции Перловка. Фото Н.М. Щапова. 12.7.1900. ЦМАДСН

130

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Крутицкий теремок О реставрации памятника. Из отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1913—1914 гг.) [...] Реставрация Крутицкого теремка, законченная осенью отчетного года, производилась во всем согласно указаний Общества и под непосредственным наблюдением и руководством членов Общества: Ф.Ф. Горностаева, Д.П. Сухова, A.M. Гуржиенко, В.А. Попова и Рыльского, входивших в состав особой Комиссии при Московской городской думе, на

ассигнованные городом средства, при производителе работ З.И. Иванове. Ремонтированный последний раз еще при гр. А.С. Уварове, недостаточно охраняемый, исполняя роль ворот в войсковой двор, теремок этот уже несколько лет назад требовал ремонта, на что Общество неоднократно указывало Думе. В последние годы разрушение изразцов и черепиц крыши пошло особенно быстро и дальше откладывать было нельзя. Реставрация главным образом в замене совершенно испорченных изразцов. Все древние изразцы были промыты, а позднейшие, испорченные, заменены новыми, сделанными по образцу промытых древних, и исполнены эмалями. Памятнику обеспечено долгое существование, и, кроме того, приняты меры к его охране; из них — важнейшая — прекращение через него въезда обозов и то, что теремок — 1 _ отгорожен от улицы особой решеткой19 [...]

Крутицкое подворье. Святые ворота с теремком. 1693-1694. Фото Н.Н. Лебедева. 1920-е. ГНИМА

ИЗ ИСТОРИИ ОХРАНЫ КИТАЙГОРОДСКОЙ СТЕНЫ, ПЛОЩАДЕЙ И ФОНТАНОВ Китайгородская стена О рекламных вывесках, установленных на О башнях стены. Из протоколов заседаний Комиссии по сохранению древних памятников (08 марта 1906): « A.M. Васнецов заявил, что на башне у Владимирских ворот со стороны Лубянской площади помещена большая вывеска. Постановили: обратиться к Московскому губернатору с просьбой о распоряжении снять вывески с Китайгородской стены как обезображивающих этот интересный памятник древнерусского зодчества. Напомнить, что по

этому же поводу Общество уже обращалось в 1903 г., когда по распоряжению г. губернатора вывески были сняты. Кроме того, просить, чтобы в будущем такого рода искажения вида памятника не повторялись»2". Об укреплении на стене розеток для подвески электрических проводов. Из протоколов заседаний Комиссии по сохранению древних памятников (28 июня1906): « ... Не представляется желательным, чтобы Китайгородская стена была использована для каких бы то ни было целей»21.

Красная и Театральные площади О разбивке на Театральной площади сквера и устройстве строительной площадки. Из отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1909-1910 гг.):

[...] Устройство сквера с низкорослыми декоративными растениями Общество находит вполне желательным, но при этом необходимо сохранить существующий фонтан со

Москва и ее старина скульптурною работою известного художника Витали и восстановить его со всеми бывшими на нем украшениями. Театральная площадь не должна быть обращена в строительный квартал ни в какой ее части не только постоянными постройками, но даже и временными, как палатки, щиты для рекламы и пр. Красная и Театральная площади, как представляющие особый художественный и исторический интерес, требуют тщательного охранения от изменений их величины и общего вида. Китайгородские стены — эти твердыни древней Москвы — необходимо освобождать от всевозможных позднейших построек, а не загораживать их вновь. Вид на Китай-город с Театральной площади характерен для Москвы, отличается оригинальной красотой, и нарушать этот вид, искажая характер этого исторического места, Общество не находит возможным»". О застройке Театральной площади вдоль Китайгородской стены. Из отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1909—1910 гг.): [...] Застройка площадей города вообще нежелательна, т.к. их и так немного, и то, что при постройке нового здания будет закрыт вид на Китайгородские стены [...] [Общество] высказалось против предположения Московской городской Думы, также отрицательно отнеслось Общество и к занятию Красной площади целою сетью трамвайных сооружений23 [...] О строительстве торговых палаток и прокладке трамвайных линий на Красной площади. Из Отчета Комиссии по сохранению древних памятников (за 1909—1910 гг.): [...] Красная площадь ни в каком случае, по мнению Общества, не должна быть обращена в базарную площадь: такая площадь в России лишь одна, а потому она требует к себе большего уважения24 [...]

131

Из протоколов заседаний Комиссии по сохранению древних памятников (19 августа 1909): «В настоящее время московская Красная площадь прорезана в разных направлениях линиями электрического трамвая со столбами и проводами при них таким образом, что вид на монумент Минину и Пожарскому, собор Василия Блаженного, Спасскую башню и Кремль прорезывают кривыми линиями и загораживают столбами. Императорское археологическое общество просит сообщить, кто разрешил Управе такое вопиющее искажение выдающегося памятника Москвы и всего русского народа, каким является Красная площадь с окружающи-

Красная площадь. Открытка нач. XX в. Собр. А. С. Федотова

ми ее зданиями и находящимся на ней памятником Минину и Пожарскому. По мнению Общества, Московская городская управа обязана была отнестись к вопросу о видоизменении Красной площади с особой осторожностью и вниманием и не имела права портить единственный такого рода на Руси памятник отечественной истории, отличавшийся особой величественностью и красотой25 [...]

Московские фонтаны О состоянии московских фонтанов. Из протокола заседаний Комиссии по сохранению древних памятников (22 апреля 1909): [...] Д.П. Сухов доложил, что им был осмотрен находящийся на Театральной площади фонтан с бронзовыми фигурами и украшениями работы художника Витали, причем некоторые маски и украшения отсутствуют и художественное это произведение находится в запущенном виде. Постановили: обратиться в Московскую городскую Управу с просьбой восстановить этот 26 памятник в его прежнем виде [...]

Городская Управа о московских фонтанах. Из протокола заседания Комиссии по сохранению древних памятников (10 ноября 1910): [...] От разборки старых фонтанов осталось: 5 чугунных ваз от водоразборов, которые переданы управлению Сокольническим парком, а также и бронзовых масок и один бронзовый венок, находящиеся в Музее городского хозяйства в восточной Крестовской водонапорной башне; кроме того, на складах водопровода имеются чу-

132

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

гунные плиты (прямоугольные с рифленой поверхностью), целые из которых хранятся, битые запродаются как чугунный лом. Наиболее интересные в художественном отношении фонтаны: Лубянский, Театральный,

Триумфальный — сохранены до настоящего времени" [...]

1 Древности. Труды Московского археологического общества. М., 1865. Т. 1 Вып.1 С. III. 2 Историческая записка о деятельности Императорского Московского археологического общества за первые 25 лет существования. М., 1890. С. 1. 3 Древности. Труды Московского археологического общества. М., 1894. Т.15. С. 61-63. 4 Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников. М., 1907. Т. 1. С. 32. 5 Там же. С. 90. 6 Там же. С. 39, 90. s 7 Там же. 1915. Т. 6. С. 232. 8 Там же. 1912. Т. 4. С. 73. 9 Там же. С. 106. 10 Там же. 11 Там же. 1908. Т. 2. С. 5-6. 12 Там же. 1912. Т. 4. С. 157.

13 Там же. 1915. Т. 6. С. 133-134 14 Там же. 1914. Т. 5. С. 8. 15 Там же. 1915. Т. 6. С. 247. 16 Там же. С.246. 17 Там же. 1908. Т. 2. С. 17-19. 18 Там же. 1908. Т. 2. С. 107. 19 Там же. 1915. Т. 6. С.2 44-245 20 Там же. 1908. Т. 2. С. 9. 21 Там же. 1908. Т. 2. С. 60. 22 Там же. 1912. Т. 4. С. 74-75. 23 Там же. 1912. Т. 4. С. 157. 24 Там же. 1912. Т. 4. С. 75. 25 Там же. 1912. Т. 4. С. 92. 26 Там же. 1912. Т. 4. С. 35. 27 Там же. 1912. Т. 4. С. 251.

Публикация М.А. Поляковой.

ГЛАВНОЕ ЦЕРКОВНОЕ ОБЩЕСТВО МОСКВЫ (Общество любителей духовного просвещения и памятники церковной старины. (1863 — 1918) Удивительное время переживает сегодня москвоведение, по-новому осмысливается деятельность многих знаменитых москвичей, роль в истории первопрестольной таких известных в свое время московских обществ, как археологическое, архитектурное, изучения Московской губернии с секцией «Старая Москва» и других. Имена их председателей и активных членов А.С. и П.С. Уваровых, A.M. Васнецова, М.Д. и К.М. Быковских, П.Н. Миллера и других стали хорошо знакомы широкому кругу москвоведов. Однако, к сожалению, почти нет работ современных исследователей об общественно-научной жизни Москвы церковной. А между тем вторая половина XIX — начало XX вв. — период воистину «золотой» в этой области жизни первопрестольной. В это пятидесятилетие в Москве зародились и деятельно работали около двух десятков церковных обществ, братств, комитетов, комиссий, внесших значительный вклад не только в городскую благотворительность и укрепление веры и нравственности москвичей, но и в изучение, популяризацию и охрану московской церковной старины1. Возникавшие с 1860 — 1870-х гг. церковные братства были нацелены в основном на организацию помощи бедным прихожанам и учащимся духовных учебных заведений, создание приютов, церковно-приходских школ, епархиальных училищ, сбор икон и церковной утвари в бедные храмы и т.д.

Над всеми этими общественно-церковными организациями со сравнительно узкими задачами стояло московское Общество любителей духовного просвещения (ОЛДП). По объему сделанного за полувековой период деятельности ОЛДП можно сравнить только со знаменитым И МАО. Это церковно-общественное объединение выдвинуло целую плеяду церковнослужителей, замечательных знатоков, исследователей и популяризаторов московской православной старины. Общество возникло почти одновременно с МАО. Если отцом последнего мы законно называем гр. А.С. Уварова, то лавры основателя ОЛДП принадлежат замечательному российскому иерарху, богослову и проповеднику митрополиту Московскому Филарету (Дроздову)2. Вначале возникла мысль о необходимости организации епархиальной библиотеки. Конец 1850 — начало 1860-х гг. было временем усиленного наплыва на Россию с Запада антихристианских идей, для ответа на этот вызов приходскому духовенству требовались более глубокие богословские и миссионерские знания. К тому времени в среде московского духовенства сложилась довольно значительная группа высокообразованных батюшек, ощущавшая потребность более тесного общения и необходимость введения новых форм духовного просвещения. Все это и вызвало организацию в мае 1863 г. епархиальной библиотеки, а в ней 17 сентября того же года состоялось в присутствии митрополита Филарета и торжество открытия Обще-

Москва и ее старина ства любителей духовного просвещения. Библиотеку и Общество первоначально разместили в одном из корпусов Высокопетровского монастыря, где ранее помещалось духовное училище, переведенное в Заиконоспасский монастырь (на место духовной семинарии). Именно в этом монастырском корпусе библиотека и Общество просуществовали 40 лет до своего перемещения в построенный неподалеку Общеепархиальный дом. Так как общество организовалось уже на основе библиотеки, то повествование следовало бы начать именно с нее. Эта интереснейшая библиотека представляла собою настоящий памятник московской благотворительности. Основу ее составили 400 томов книг, пожертвованных братьями Невоструевыми. Формирование церковной библиотеки шло главным образом за счет пожертвований в нее личных библиотек и рукописных собраний. В 1872 г. член общества И.С. Кузис пожертвовал в библиотеку приобретенную им от наследников умершего протоиерея Вознесенской за Серпуховскими воротами церкви Сергея Григорьевича Терновского очень обширную библиотеку. Сам даритель И.С. Кузис умер в 1877 г. и согласно его последней воле был похоронен в Донском монастыре, рядом с могилой своего духовника — протоиерея Терновского. В 1878 г. А.Г. Толстая, вдова бывшего товарища обер-прокурора Синода Ю.В. Толстого, известного духовного писателя и церковного историка, подарила библиотеке 243 книги. Один из отделов библиотеки назывался «Иванцовским» в память известного церковного историка и публициста, профессора Московского университета по истории церкви, протоиерея A.M. Иванцова-Платонова (умер в 1894 г. и похоронен на Даниловском кладбище), передавшего по завещанию библиотеке 700 книг и 2000 руб. Почти полторы тысячи томов поступило в библиотеку в 1902 г. из дома умершего председателя общества, известного историка Московской епархии М.С. Боголюбского. Сотни книг были подарены и позже поступили по завещанию от протоиерея М.И. Богословского (ум. 1884) и деятельнейшего члена общества Д.М. Струкова (ум. 1899). Ценнейшей частью епархиальной библиотеки являлся рукописный фонд, насчитывавший 1264 рукописи. Так, еще в 1860-е гг. сюда из Иосифо— Волоколамского монастыря поступило 435 рукописей, из которых 28 относилось к XV, а 370 к XVI вв.! Путем обмена с Румянцевским музеем библиотека в 1874 г. пополнилась 212 старинными изданиями, в том числе XVI — начала XVII в.

133

В год своего полувекового юбилея епархиальная библиотека насчитывала более 30 тысяч томов книг и журналов, С октября 1902 г. библиотека вместе с обществом была переведена в специально предназначенное помещение в новом Епархиальном доме, который был выстроен в 1901 - 1902 гг. в Лиховом переулке по проекту архитектора П.А. Виноградова (находившийся в нем домовый храм во имя Св. князя Владимира был расписан В.П. Гурьяновым в 1904 г.). Книги здесь хранились в специально сооруженных 48 больших шкафах5. Далеко не каждая библиотека сегодня сможет похвастаться изданным каталогом своего собрания. В епархиальной библиотеке существовал

Церковь вспеним на Покровке. 1696—1699. Фото П. П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова

полный печатный каталог книг, а также были описаны и рукописи (описание производили студенты Московского археологического института). Главная церковная библиотека Москвы была открыта ежедневно для всех желающих с 10 до 13 часов, кроме праздничных дней и Страстной недели. Правда, на дом книги выдавались только членам общества. Велика была и посещаемость библиотеки — до 4 тысяч человек в год, причем среди посетителей большинство составляли учащиеся находившейся неподалеку Московской духовной семинарии. В библиотечном зале можно было встретить и маститых историков церкви как священнослужителей, так и светских. И это было не случайно, ведь в изданном каталоге библиотеки можно было найти все, даже самые малотиражные, редкие издания о храмах и монастырях Москвы и епархии. По полноте материалов на эту тему со столичной епархиальной библиотекой не могла сравниться ни одна из московских библиотек. Гордостью епархиальной библиотеки были полные аккуратные подшивки российских церковных газет и журналов, особенно издававшихся

134

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

в Москве. Становление московской церковной периодики было теснейшим образом связано с деятельностью ОЛДП. До 1860-х гг. Москва не знала периодических церковных журналов и газет, где можно было познакомиться как с официальной жизнью епархии (перемещения, назначения, награждения церковнослужителей и т.д.), так и с историей московских святынь. И лишь с 1869 г. в Москве по инициативе членов Общества, стала издаваться такая газета «Московские епархиальные ведомости», ставшая вскоре по всеобщему признанию лучшей церковной газетой России. На страницах (с 1880 г. она стала носить название «Московские церковные ведомости») можно было прочитать не только о распоряжениях епархиального начальства, указах Священного Синода и Московской духовной консистории, священнических вакансиях, назначениях, юбилеях пастырей и некрологи (все это составляло первую официальную часть ведомостей). Еше больший объем газеты отдавался под хронику церковной жизни, где содержались подробные сведения по истории отдельных храмов (особенно праздновавших свои юбилеи), статьи и заметки о постройке, освящении церквей, приделов, богаделен, приютов, изготовлении памятных икон, колоколов, церковных праздниках и крестных ходах, памятных богослужениях, посещениях московских святынь императорской семьей". Редактором газеты был назначен священник Ризположенской (затем Николо—Явленской) церкви магистр богословия Виктор Петрович Рождественский. С 1906 г. газета стала выходить в новом, уменьшенном формате, хотя и в прежнем объеме. По полноте и разнообразию печатаемых материалов «Московские церковные ведомости» стали подлинной энциклопедией полувековой московской церковной жизни. Вторым органом ОЛДП стал издаваемый с 1870 г. журнал «Воскресные беседы», в котором печатались общедоступные изложения вероучения и духовного просвещения, статьи по руководству православного катехизиса, объяснения обрядов, сведения из жизни святых. Однако в этом популярном журнале сведения об историко-церковной жизни Москвы почти не публиковались. Такого типа материалы можно было найти на страницах третьего периодического издания общества - «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения» (ЧОЛДП) 5 . «Чтения...,» самое «ученое» из всех изданий ОЛДП, стали издаваться с 1863 г. тиражом в несколько сот экземпляров и распространялись едва ли не по принудительной подписке среди московских церквей. Именно на страницах «Чтений...» помещалась хроника годичных и ежемесячных общих собраний общества. За время своего существования ОЛДП провело до 375 общих собраний, в повестке дня которых была представлена полувековая история Русской православной церкви, ее святынь, традиций, богословских проблем и т.д. Так, например, в 1868 г. секретарь Московской духовной консистории, церковный историк Н.П. Розанов, сделал обстоятель-

ный доклад об огромном консисторском архиве. В 1872 г. на многолюдном собрании общества, состоявшемся в Кремле, в Мироваренной палате, настоятель Данилова монастыря архимандрит Амфилохий доложил о чудотворной Ильинской Черниговской иконе Божией Матери. А общее заседание ОЛДП 1897 г. было посвящено 100-летию со дня рождения выдающегося миссионера митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова). В журнале печатались серьезные обширные работы по истории ряда православных московских храмов. За опубликованные в 1911 — 1912 гг. на страницах «Чтений...» исторические статьи о дворцовых храмах Кремля их автор Н.Д. Извеков был награжден Уваровской премией. Церковная периодика московского общества вместе со сборниками и отдельными статьями до сих пор остаются ценнейшим источником для всех, кто изучает историю Москвы и ее святыни. ОЛДП, как и любое историко-научное общество, развивалось во многом благодаря энергии и самоотверженности его руководителей и деятельных членов. Среди почетных и действительных членов общества было немало знаменитостей: князь В.А. Долгоруков, А.А. Ширинский-Шихматов, К.П. Победоносцев, И.С. Аксаков, Е.В. Барсов, И.М. Бодянский, М.Н. Катков, К.Н. Леонтьев, С М . Соловьев, князь С.Н. Трубецкой и другие. Но главными движителями ОЛДП, ее душой были московские священники, дьяконы, монахи, архивисты и иконописцы, деятельно работавшие в отделах общества, выступавшие с докладами и рефератами на собраниях и заседаниях и публиковавшие труды по истории церковной старины. По уставу Общества важнейшее значение в его деятельности имели выборные председатель, его помощник, а также казначей, секретарь и председатели отделов. За 55-летнюю историю общества в нем сменилось шесть председателей. Первым председателем был настоятель Данилова монастыря, архимандрит Иаков (Кротков), особенно много сделавший для обустройства и пополнения епархиальной библиотеки. С 1870 по 1892 г. в Обществе председательствовал протоиерей Предтеченской, что над Бором, церкви Иоанн Николаевич Рождественский, при котором были созданы периодические издания и сформированы отделы общества. Самым же выдающимся из всех руководителей Общества (председательствовал с 1894 по 1902 г.) стал протоиерей Зачатьевской, что в углу, церкви Михаил Симонович Боголюбский. С молодых лет и до глубокой старости он занимался главным образом собиранием и публикацией материалов по историческому описанию церквей и монастырей епархии. В различных журналах того времени были напечатаны многие его статьи (часто под инициалами или вообще без подписи) по истории святынь Москвы, иконописанию, деятельности патриархов и всероссийских митрополитов. Прекрасный знаток архивов и литературы, он снабжал едва ли не каждое представленное в Общество описание церквей и монастырей своими архивными выписками.

Москва и ее старина

135

Вид московского женского Страстного монастыря со Страстной площади. Колокольня построена в 1850-1855 гг. по проекту арх. М.Д. Быковского. Фото 1897. РГАДА

Соборный храм Страстного монастыря. XVII в. Вид с колокольни. Фото 1897. РГАДА

Местночтимый деревянный крест-распятие XVIII в. Фото 1897. Сейчас находится в Знаменской церкви в Переяславской Ямской слободе (у Рижского вокза.ш). РГАЛА

136

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Первая в Москве бесплатная церковно-приходская школа для девочек, основанная в 1891 г. при московском Страстном монастыре. В 1894 г., в ознаменование бракосочетания великой княжны Ксении Александровны с великим князем Александром Михайловичем, для школы было сооружено каменное одноэтажное здание (арх. В.Ф. Жигардлович), в связи с чем школа получила название Ксениевской. Учительницей в школе стала рясофорная послушница Наталия Закатова (на фото) - будущая последняя игуменья монастыря Нина. Законоучителем был священник монастыря Евграф Степанович Никольский (на фото). 1897. РГАДА Классная комната Ксениевской церковно-приходской школы при московском Страстном монастыре. Фото 1897. РГАДА Спальня в Ксениевской церковно-приходской школе при московском Страстном монастыре. Фото 1897. РГАДА

Значительные заслуги в деле организации изучения московской старины принадлежат последнему, шестому, председателю Общества (1908—1918), протоиерею придворного Благовещенского собора и приват-доценту Московского университета по кафедре истории церкви Николаю Дмитриевичу Извекову — исследователю кремлевских соборов и придворных церквей. Со временем в Обществе объединились научные силы Москвы в области богословия, церковной истории и педагогики. Основная повседневная работа их протекала в отделах: по устройству внебогослужебных собеседований с народом,

Москва и ее старина публичных богословских чтений, по распространению духовно-нравственных книг, законоучительных. Для историков и краеведов наибольший интерес представляют отделы, комитеты и комиссии, занимавшиеся изучением и популяризацией памятников церковной старины Москвы и епархии. На протяжении десятков лет ОЛДП было центром, где собирались сведения о церквах и монастырях епархии. Такая работа началась уже в первые годы существования общества. По инициативе церковного археолога и художника Дмитрия Михайловича Струкова при епархиальной библиотеке в 1869 г. был образован отдел иконоведения, в котором должны были собираться и изучаться иконы и копии с них и книги об иконографии. Тогда же была создана комиссия иконоведения в составе архимандрита Амфилохия, священника М.С. Боголюбского, Д.М. Струкова и еще восьми членов. Вскоре приступили к собиранию сведений о замечательных иконах, священных изображениях в древних рукописях и в стенописях храмов. М.С. Боголюбский взял на себя труд выявления всевозможных материалов по истории чудотворных икон Божией Матери. В новый отдел стали поступать дары: книги, фотокопии и рисунки, а также подлинные иконы, картины, монеты и т.д. Д.М. Струков, например, подарил новооткрытому отделу 40 картин священных изображений. Поддерживая новое начинание Общества, Московская духовная консистория специальным указом предписала храмам и монастырям епархии «излишне устаревшие и полинявшие св. иконы передавать обществу ... причем те из них, которые бы вполне соответствовали цели, могли остаться в библиотеке как наглядные образцы православного иконописания, а излишние по усмотрению епархиального начальства обращены в пользу церквей Западного края или миссионерских». Святейший Синод тут же позволил Д.М. Струкову отобрать в епархиальную библиотеку 45 древнейших икон из Синодального архива. Возникла потребность и в специальном помещении для хранения и изучения памятников, и епархиальное начальство отвело такое место в митрополичьих покоях кафедрального Чудова монастыря. 23 декабря 1870 г. комнату в обители, куда перенесли собранные памятники, освятил архимандрит Амфилохий. На иконописное собрание обратили внимание и члены августейшей семьи. В 1871 г. императрица Мария Александровна пожертвовала в отдел три древние (XVII в.) иконы — Одигитрии, Тихвинской и Святого Николая. Тогда в отделе иконоведения насчитывалось более 300 древних предметов, главным образом, икон, и это собрание по предложению того же архимандрита Амфилохия в 1872 г. было переведено в более удобное помещение Данилова монастыря. Так была положена основа фактически первого в Москве чисто церковного музея. Воодушевленные инициаторы его возник-

137

новения строили планы по развертыванию в музее научной работы. В 1871 г. Д.М. Струков обучал при музее иконописанию учащегося Садикова. А Амфилохий предложил даже открыть школу иконописания в двухэтажном корпусе Данилова монастыря, куда перемещалось собрание икон и фотоснимков. Однако почти одновременно с этим известный благотворитель и коллекционер, московский купец Давид Иванович Хлудов заявил, что жертвует для школы иконописания свой трехэтажный дом на Большой Ордынке близ Скорбяшенской церкви. Уже были выделены и деньги на содержание иконописной школы из средств, отпускаемых на ликвидированное тогда же духовное училище Спасо-Андроникова монастыря. В школе предполагалось учить иконописанию на лучших образцах древнерусских икон, в том числе собираемых ОЛДП. Московское епархиальное училище иконописи было торжественно открыто в 1873 г. Таким образом, в течение трех лет Общество обогатилось тремя учреждениями: отделом иконоведения, собранием—музеем древних икон и снимков и школой иконописи. Но увы, эти новые подразделения, в перспективе имевшие большое научное будущее, фактически прекратили свое существование в зародыше. Вскоре по просьбе митрополита Иннокентия Д.И. Хлудов изменяет свое завещание и жертвует дом на Большой Ордынке не обществу, а непосредственно епархии, и школа иконописи без научного и организационного руководства членов ОЛДП постепенно заглохла. Школа иконописи была закрыта, а затем в ее здании было размещено Мариинское женское епархиальное училище. Епархиальное начальство охладело и к идее создания музея церковных древностей — постепенно прекратился поток пожертвований, лучшие иконы были переданы в новооткрытую школу иконописи, а большая часть памятников пополнила музеи Киевской и Петербургской духовных академий и была роздана по бедным сельским церквам. Таким образом, начинавшее складываться интересное иконописное собрание было рассеяно. Лишь небольшая часть икон до последних годов XIX в. продолжала храниться в сырых подвалах Данилова монастыря. Неудачи с организацией научно поставленной иконописной школы и музея объяснялись главным образом непониманием в те годы епархиальным начальством и значительной частью церковной общественности необходимости сохранения и серьезного изучения церковных древностей. С фактической утратой этих учреждений ослабла, а вскоре и прекратилась деятельность отдела иконоведения Общества. Но именно этот, несколько «преждевременно» возникший отдел дал основу и импульс для возвращения к теме охраны, изучения и популяризации московской церковной старины. Усилия церковных историков — членов ОЛДП были с середины 1870-х гг. в основном направлены на собирание материалов по истории храмов и монастырей епархии (в то время был

138

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

принят термин «историко-статистическое описание» храма). Это направление получало если не материальную, то хотя бы моральную поддержку со стороны церковных властей, так как еще в 1866 г. распоряжением Святейшего Синода было предписано повсюду заводить церковные летописи, в которых требовалось не только излагать подробную историю храма и прихода, но и обыденную жизнь прихожан, примечательные события в данной местности и т.д. Этот указ Синода выполнялся довольно вяло, и на страницах епархиальных ведомостей (в том числе «Московских...») время от времени появлялись методические материалы (структура, последовательность изложения и т.д.) и выдержки из лучших приходских церковных летописей. Тем не менее в ряде российских епархий (Санкт-Петербургской, Харьковской) были не только составлены описания всех храмов, но и изданы отдельными книгами. В апреле 1877 г. священник М.С. Боголюбский на общем собрании общества, указав на появление печатных церковных историко-статистических описаний епархий, предложил образовать при ОЛДП историко-епархиальный отдел хотя бы для составления краткого историко-статистического указателя существующих и исчезнувших церквей Московской епархии. На собраниях в последующие годы было предложено захиревший отдел иконоведения преобразовать в историкоархеологический музей. Идея воссоздать музей, но на более высокой, чем ранее, основе, была высказана и членом ОЛДП Й.Ф. Токмаковым. Этот в будущем известный церковный историк и архивист считал необходимым образовать при обществе церковно-библиографическую комиссию и поручить последней устройство церковного историко-археологического музея Московской епархии. В этом музее, по мысли И.Ф. Токмакова, «были бы сконцентрированы все сочинения, как печатные, так и рукописные, относящиеся до описания церквей, монастырей и т.п. учреждений, находящихся в Московской епархии, а также сгруппированы были бы в снимках, копиях, моделях или подлинниках предметы древности, картины, изображены исторические события из церковной истории, а также портреты духовных лиц»6. Но и это предположение осталось только благим пожеланием. Прошло более 10 лет, прежде чем были сделаны конкретные шаги к воплощению этих замыслов. Епархиальное начальство не считало нужным выделять необходимые средства, а в Обществе не нашлось энергичных организаторов этого дела. Тем не менее в 1870 - 1880-е гг. были изданы историко-статистические описания многих московских храмов. Их авторы: архимандрит Григорий (Воинов), Н.А. Копьев, Н.П. Розанов, В.Ф. Руднев и другие активно сотрудничали в ОЛДП. Наибольшее же число опубликованных работ по истории храмов принадлежит двум членам общества: В.И. Холмогорову и И.Ф. Токмакову. Сотрудник архива Министерства юстиции Василий Иванович Холмогоров вместе со своим бра-

том, священником Гавриилом, в течение более 30 лет подготовил и издал 11 выпусков материалов 7 по истории храмов Московской епархии . Еще более преуспел в издании архивных материалов по Москве Иван Федорович Токмаков. Не получив специального гуманитарного образования, И.Ф. Токмаков в молодом возрасте устраивается в престижный архив Министерства иностранных дел и вскоре начинает регулярно (чаше всего на заказ) публиковать историко-археологические и историко-статистические описания храмов и монастырей (в основном московских). Перу Токмакова принадлежат и восемь выпусков указателя печатных и архивных материалов «для изучения истории, археологии, этнографии и статистики Москвы»*. Несмотря на справедливую критику ряда токмаковских работ за встречающиеся ошибки, поверхностность в изображении, опубликованные им материалы по многим московским храмам и монастырям и поныне являются ценными и часто единственными историческими источниками. В целом появившиеся в 1870 — 1890-е гг. в значительном числе описания московских храмов уже могли служить серьезной основой для работы по составлению историко-статистического описания епархии. Наконец, в 1889 г. состоялось общее собрание ОЛДП, на котором был образован Комитет для урегулирования работ по составлению и изданию историко-статистического описания церквей и приходов Московской епархии. В состав этого Комитета вошли упоминавшиеся уже церковные историки М.С. Боголюбский (председатель), Н.А. Копьев (секретарь), Д.М. Струков, В.Ф. Руднев, В.И. и Г.И. Холмогоровы. Новый московский митрополит Леонтий (Лебединский) всячески поддерживал это начинание Общества и на присланном в 1892 г. проекте плана церковного описания епархии поставил резолюцию: «План одобряю! Как бы желательно исполнить его». Московский владыка уже имел солидный опыт организации и руководства подобной работой в Подольской и Холмско-Варшавской епархиях. В предложенном же московским комитетом плане предусматривалось дать описания отдельных соборов, церквей, монастырей сначала Кремля, затем городских сороков: Китайского, Пречистенского, Никитского, Сретенского, Замоскворецкого, Ивановского, и, наконец, всех уездов и двенадцати уездных городов епархии. Комитетом был разработан и опубликован и детальный план-схема описания храма, включавший историю построения, возобновления церкви, описание «замечательных по старине» книг, утвари, икон (особенно чудотворных и местночтимых), праздников и крестных ходов, могил и надгробных памятников и т.д. План предусматривал и разделы, касающиеся церковной земли, состава причта, прихода, замечательных «по усердию к церкви, благочестию и благотворительности» прихожан, средств содержания церкви и причта. В епархиальное описание включались и уничтоженные ранее храмы.

Москва и ее старина Членами Комитета была составлена и детальная программа «общего историко-статистического обзора Московской епархии», включавшая историю церковного управления, духовного образования, епархиальной благотворительности и т.д.9 Описание епархии по замыслу составителей должно было опираться на солидную печатную и архивную основу, для чего была опубликована специальная программа «Источники для историко-статистического описания». Предполагалось развернуть большую работу по выявлению прежде всего неопубликованных материалов из архивов: дворцового, консисторского, синодальной конторы; монастырских и церковных собраний. Такой детальный, серьезный план, поддержка митрополита, участие в Комитете известных церковных историков, казалось, предполагали появление в скором времени конкретных разработок. Действительно, тогда же, в 1892 г., епархиальные власти разослали по всем церквам и монастырям указ о доставлении сведений для историко-статистических описаний. Однако тяжелая болезнь митрополита Леонтия, а затем и его кончина в 1893 г. в значительной мере расстроили планы комитета и ослабили его деятельность. В 1896 г. комитет обратился в совет ОЛДП с просьбой принять собранный материал в епархиальную библиотеку и создать при Обществе особый, историко-археологический отдел. Сам Комитет вливался в состав Общества и с октября 1896 г. стал именоваться Историко-археологическим отделом. Вскоре при этом отделе была образована редакционная комиссия по составлению историко-статистического описания Московской епархии и священники - члены отдела распределены по отдельным частям и сорокам Москвы. Так, дело описания Кремля стал курировать Н.Д. Извеков; Китайского сорока — В.Ф. Руднев; Сретенского сорока - А.П. Доброклонский и Н.А. Скворцов; Ивановского сорока — Н.А. Романовский и т.д. Координацией этой работы занимался председатель Историко-археологического отдела М.С. Боголюбский10. Несмотря на богатейший собранный фактический рукописный материал, сотни опубликованных книг, брошюр, статей и заметок, издать систематизированный свод церквей и монастырей Москвы и Подмосковья не удавалось. Между тем большинство менее именитых и менее богатых православными святынями епархий давно уже имели подобные справочники или описания. В 1900 г. епархиальные власти вновь отказались финансировать издание историко-статистического описания Московской епархии, и тогда было решено соединить в один отделы ОЛДП — иконоведения и историко-археологический. Так, в октябре 1900 г. возник новый Церковно-археологический отдел (ЦАО), объединивший все тех же деятелей, много лет разрабатывавших церковнокраеведческую тематику. Задачи нового отдела были шире функций прежних подразделений общества, занимавших-

139

ся преимущественно собиранием сведений для историко-статистического описания. В ЦАО должны были разрабатываться вопросы церковной истории, археологии, литургики, иконографии, кроме, естественно, занятий «историко-археологическими изысканиями, касающимися построения храмов, расположения частей их, украшения орнаментами, стенной живописью, иконами». Для достижения этих целей предполагалось осматривать храмы и собирать сведения о всех хранящихся в них древних предметах. Для реализации этой задачи в 1902 г. при ЦАО была организована Комиссия по осмотру и изучению памятников церковной старины г. Москвы и Московской епархии.

Церковь св. Екатерины Вознесенского монастыря в Кремле. 1807-1817. Открытка нач. XX в. Собр. А. С. Федотова

Деятельность ЦАО и Комиссии составили, пожалуй, самую примечательную страницу главного церковного общества Москвы. Здесь сотрудничали, пожалуй, все известные исследователи московской церковной старины - священники, архивисты, историки искусства, архитекторы и др. Первым председателем ЦАО был избран протоиерей Благовещенского собора, «главный» историк кремлевских соборов и храмов Н.Д. Извеков, ставший и председателем самого общества. Вместо него в 1908 г. председателем ЦАО был избран протоиерей церкви Святого Георгия на Красной Горке Николай Александрович Скворцов - известный исследователь церковной старины, автор ряда книг и сборников, описаний уничтоженных московских храмов. Н.А. Скворцов, будучи уже священником, окончил Московский археологический институт и затем читал там курс «Археология и топография Москвы» (издан в 1913 г. в виде толстого учебника). Товарищами и секретарями ЦАО были также известные историки и знатоки Москвы церковной: Н.Д. Струков (сын Д.М. Струкова), Н.П. Виноградов, Л.И. Денисов, А.И. Успенский. В числе членов отдела были священники, профессора Московского университета, художники, иконописцы, фотографы и др.

140

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Одним из наиболее деятельных членов ЦАО был Александр Иванович Успенский — талантливый исследователь, специалист по иконографии, основатель и первый директор Московского археологического института, уникального высшего учебного заведения, готовившего специалистов в области археологии, музейного, архивного и библиотечного дела. А.И. Успенский был утвержден председателем Комиссии по осмотру и изучению памятников церковной старины Москвы. В состав комиссии, кроме уже упоминавшихся Н.Д. Струкова (правитель дел) и Н.А. Скворцова, входили протоиерей собора Василия Блаженного И.И. Кузнецов и придворный иконописец В.П. Гурьянов. Новая комиссия, впитав лучшие достижения прежних научных подразделений ОЛДП, выработала особые правила, согласно которым каждый член ее получил полномочия производить тщательный осмотр храма по особой программе, о чем позже докладывал коллегам. Главной же заслугой комиссии было издание этих материалов в четырех больших иллюстрированных томах под общим заглавием «Московская церковная старина»". В изданных трудах было помещено более 60 статей, большая часть которых посвящена комплексному описанию московских храмов. Укажем лишь на некоторые работы членов ЦАО, опубликованные в томах: И.И. Успенский «Церковь Святого Сергия в Рогожской», И.И. Кузнецов «Троицкая в селе Троицком-Голенищеве, Московского уезда церковь», А.И. Успенский «Церковь Святого Николая Чудотворца на Берсеневке», Н.Л. Дружина «Храм Святой Живоначальной Троицы на Шаболовке», В.П. Гурьянов «Икона Явления Божией Матери преподобному Сергию, писанная на гробовой доске преподобного»... Многие статьи, написанные членами ЦАО по результатам осмотров московских храмов, публиковались в изданиях общества: «Чтениях ОЛДП», «Московских церковных ведомостях». Другой важнейшей формой деятельности Общества и его церковно-археологического отдела были ежемесячные заседания ЦАО, на которых заслушивались рефераты по проблемам истории церквей, монастырей, иконографии, жизни и деятельности известных церковнослужителей и др. Только за 1900 — 1913 гг. на 96 заседаниях ЦАО было заслушано 204 реферата по вышеназванным проблемам. Повестки заседаний, краткие обзоры рефератов регулярно печатались на страницах «Московских церковных ведомостей». Лишь небольшая часть рефератов была опубликована без сокращений на страницах этой церковной газеты. Регулярные чтения по церковно-краеведческой тематике на протяжении восемнадцати лет явились заметным явлением в общественно-научной жизни Москвы и послужили примером для организации известного общества «Старая Москва». Наконец, одним из важнейших направлений деятельности ОЛДП и ЦАО стало возрождение музейно-собирательской работы. При организации отдела в 1900 г. было признано вновь об-

разовать церковно-археологический музей, в который бы собирались из церквей и монастырей «ненужные к употреблению древние книги, иконы, кресты, подсвечники, облачения, пелены». Уже в ноябре 1900 г. московский митрополит Владимир (Богоявленский) дал разрешение Обществу обращаться к настоятелям и настоятельницам храмов и монастырей с просьбами высылать в музей «древние иконы и древние церковные вещи, находящиеся без употребления». Вскоре были разобраны оставшиеся от прежнего музея иконы, реставрированные В.П. Гурьяновым, и размещены на деревянных щитах. К ним присое12 динили образа, поступившие впоследствии . В 1909 г. в «Московских церковных ведомостях» было напечатано новое обрашение в монастыри и храмы с просьбой высылать в церковный музей иконы и другие предметы. В 1913 г. в церковноархеологическом музее Общества числилось более 200 старинных икон (в том числе несколько шитых и резных). Этот любопытный церковный музей, а также обширная епархиальная библиотека и все другие подразделения ОЛДП в 1902 — 1903 гг. размещались в специально отведенных помещениях нового Епархиального дома в Лиховом переулке. Дело в том, что к концу XIX в. ОЛДП стало тесно в небольших помещениях Высокопетровского монастыря. У московского митрополита Владимира возникла мысль соорудить для ОЛДП, а также для ряда других церковно-обшественных организаций (братств, миссионерского общества, духовно-цензурного комитета и др.) обширного здания. Такой общеепархиальный дом с храмом Святого Владимира был сооружен в 1901 — 1903 гг. и быстро превратился в главный церковный дом Москвы. В большом его зале (палате), рассчитанном на полторы тысячи человек, проводились чтения, собеседования с народом, торжественные общие собрания обществ и братств. В меньшем зале проводились собрания разных отделов ОЛДП, в том числе и заседания ЦАО с чтением рефератов. Здесь же находились редакции «Московских церковных ведомостей», «Православного благовестника»11. Епархиальный дом видел в своих стенах немало именитых и известных людей: митрополита Владимира, знаменитых проповедников Иоанна Кронштадтского и Иоанна Восторгова, патриарха Тихона, великую княгиню Елизавету Федоровну и других. Ядром Епархиального дома было, конечно, Общество любителей духовного 1 просвещения, особенно энергично развернувшее свою духовнонравственную деятельность в преддверии и во время Первой мировой войны. В 1913 г. здесь торжественно праздновалось 50-летие основания общества14 и в память этого была открыта выставка икон и древних рукописей. С началом войны Епархиальный дом стал центром патриотической деятельности московских священников и мирян: здесь проходили многолюдные религиозно-патриотические собрания, отсюда к Кремлю направлялись крестные ходы.

Москва и ее старина

141

Революционные события 1917 г. потрясли Епархиальный дом, который все чаще стал подвергаться нападкам «прогрессивной» прессы. Для его сохранения в ведении церковного ведомства в феврале 1918 г. Епархиальный дом был объявлен владением ОЛДП. В мае 1918 г. в малом зале дома на чрезвычайном собрании членов ОЛДП было решено предоставить дом для нужд высшего церковного управления. В главном церковном доме Москвы проходили отдельные заседания Поместного собора, собрания церковнослужителей и мирян. В тяжелые для православной церкви дни не прерывало свои ученые занятия и ОЛДП. В апреле 1918 г. на очередных заседаниях ЦАО выступали: известный москвовед П.Н. Миллер (сообщение об истории церкви Святого Георгия в Старых Лучниках) и историк искусства Д.К. Тренев (реферат об охране памятников в церквах и монастырях). А в конце мая - начале июня 1918 г. ОЛДП вновь обратилось к настоятелям храмов и обителей епархии с просьбой предоставить в музей общества старинную церковную утварь. Однако дни Епархиального дома и его главного хозяина - Общества любителей духовного просвещения были сочтены. Декретом об отделении церкви от государства все православные учреждения и организации: консистория, семинария, духовные училища, общества, братства фактически лишались своих помещений. Таяли и ряды защитников прав Православной церкви и ее наследия. Еще летом 1917 г. грабителями был убит в своем церковном доме на Лазаревском кладбище известный церковный историк, председатель и душа ЦАО, протоиерей А.Н. Скворцов. В 1918 г. по обвинению в антисемитизме расстрелян один из виднейших церковных деятелей Москвы начала XX в., протоиерей Иоанн Восторгов. Летом 1918 г. все церковные организации, в том числе и ОЛДП, были изгнаны из Епархиального дома, и обширные помещения последнего вскоре занял политехникум Московского высшего технического училища. Образовавшаяся же ра-

нее обшина верующих с трудом еще сохраняла домовый Святого князя Владимира храм, однако и он в середине 1922 г. был опечатан властями и разорен. Так трагически закончилась 55-летняя история крупнейшего московского церковного общества и 20-летняя жизнь Епархиального дома. Небольшое музейное собрание икон было перевезено в Исторический музей, а богатейшую епархиальную библиотек^7 с сотнями бесценных рукописей передали в Румянцевскую библиотеку. Судьба же ценнейшего архива общества с протоколами собраний, делопроизводством отделов, наконец, многочисленных рукописных материалов по московским храмам и монастырям, собираемых в Обществе почти полстолетия, до сих пор до конца не известна. В Российской государственной библиотеке сохранилась лишь крошечная часть этого ценнейшего документального наследия: фрагменты делопроизводства общества, личных архивов М.С. Боголюбского. Н.А. Скворцова. Современники вспоминают, что часть письменного наследия Общества и его деятелей после реквизиции дома лежала связанной пачками под его лестницей. К счастью историков Русской православной церкви и москвоведов, Общество любителей духовного просвещения оставило после себя толстые подшивки историко-церковных журналов, газет, сборники трудов своих отделов и комиссий. Все это богатейшее наследие составляет подлинную энциклопедию церковно-общественной жизни первопрестольной и ждет еще своих исследователей. Опыт ОЛДП и ЦАО в организации выявления материалов, изучения истории Московской епархии, охраны церковной старины и ее популяризации заслуживает самого серьезного изучения и практического использования в современных условиях Русской православной церковью.

1 Козлов В.Ф. Из истории составления фундаментального описания церквей и монастырей Москвы (XIX — XX вв.) // Историческое краеведение: по материалам II Всесоюзной конференции по историческому краеведению. Пенза, 1993. С. 225 - 237. 2 Филарет (Дроздов Василий Михайлович, 1783-1867), митрополит Московский, выдающийся церковный деятель и богослов, красноречивый проповедник, автор множества сочинений, в том числе «Пространного катехизиса», остававшегося учебником Закона Божьего до самой революции 1917 г.; канонизирован Русской православной церковью в 1996 г. 3 ЧОЛДП. М., 1913. Июль - август. С. 374-394. 4 Московские епархиальные (церковные) ведомости. М., 1869 - 1917; [в них среди прочего публиковалась информация о заседаниях ОЛДП и ЦАО|. 5 ЧОЛДП. М., 1863-1894, 1910-1917; Извеков Н.Д. Указатель статей, содержащихся в журнале «ЧОЛДП» с 1880—1894 и с 1910-1912 гг. М.,1913. 6 Мысли об историко-археологическом музее при московском ОЛДП // Московские епархиальные ведомости. 1879. № 44. С.377 - 378. 7 Холмогоров В.И., Холмогоров Г.И. Исторические материалы о церквах и селах XVI—XVIII вв. (Московская епархия). М.. 1881-1911. Вып. 1-11.

8 Токмаков И.Ф. Указатель материалов для изучения истории, археологии, этнографии и статистики Москвы с ее достопримечательностями (как то монастырями, церквами, урочищами и проч.). М., 1880. Вып. 1-8. 9 Общий план историко-статистического описания Московской епархии // Московские церковные ведомости. 1892. № 16. С. 76-78. 10 Страхов С. Заседание историко-археологического отдела ОЛДП 11 декабря 1896 // Московские церковные ведомости. 1897. № 1. С. 9-10. 11 Московская церковная старина: Труды Комиссии по осмотру и изучению памятников церковной старины г. Москвы и Московской епархии. М., 1904 - 1911. Т.1 - 4. 12 Успенский А.И. Иконы Церковно-археологического музея ОЛДП. М., 1904-1908. Вып. 1-3; Труды Церковно-археологического отдела при ОЛДП. М., 1911. Вып. 1. 13 Православный благовестник. М., 1893—1917; журнал издавался Православным миссионерским обществом. 14 Извеков Н.Д. Исторический очерк полувековой жизни и деятельности московского ОЛДП (1863-1913) // ЧОЛДП. 1913. Март - декабрь.

В.Ф.Козлов

142

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

РЕСТАВРАЦИЯ МОСКОВСКОГО УСПЕНСКОГО СОБОРА К началу XX в. изначальный, древний вид составленного представителем МАО главного собора России и Московского Кремля И.П. Машковым, дают представление о начале — Успенского, построенного в 1475-1479 гг. научного изучения и сохранения общерусской итальянским зодчим Аристотелем Фиораванти, святыни. Текст отчета издается по рукописи, — был в значительной степени изменен. хранящейся в ОПИ ГИМ; существует также его публикация (Древности. Живопись конца XV - начала XVI в. в 1642-1643 дореволюционная гг. переписали по старым прорисям, затем Труды Комиссии по сохранению древних Императорского Московского на протяжении XVII — XIX вв. стенопись собора памятников много раз поновляли, причем дважды археологического общества. М., 1912. Т. 4. — в 1770-1773 гг. и в середине XIX в. - С. 8—37); фотографии хода реставрационных работ, выполненные фотографами мастерской П.П. Павлова, находятся в РГАЛИ (Фонд И.П. Машкова - №1981. Оп. 1. Д. 126). Проведя предварительное изучение состояния памятника, комиссия выработала обширную программу научно-исследовательских и ремонтнореставрационных работ. Однако выработка конкретной методики реставрации потребовала значительного времени; начало реставрационных работ задержали также юбилейные торжества 1912 и 1913 гг. - 100-летие Отечественной войны 1812 г. и 300-летие Дома Романовых . Планомерная расчистка стенописи началась в 1913 г., ее вели артели Е.И. Брягина, М.М. Дикарева, братьев М.О. и Г.О. Чириковых, А.Л. Алексеева, В.П. Гурьянова. К 1915 г. были восстановлены древний цоколь собора, базы полуколонок порталов, базы круглых столпов в интерьере. Во время этих работ было найдено несколько древних захоронений2. Расчистка стенописи продолжалась до 1917 г. Однако ход этих работ, «восстановление» древней живописи, непоследовательное выполнение решений комиссии стали вызывать споры. В 1917 г. А.В. Щусев и И.Э. Грабарь выступили против прописей, золочения и покрытия олифой. 20 марта 1918 г. комиссия была распущена, а работы по реставрации Успенского собора И.А. Фомин. Успенский собор. Почтовая открытка прекращены. Общины св. Евгении. Нач. XX в. Собр. А. С. Федотова Хотя в методике работ 1913-1917 гг. переписали полностью. В преддверии коронации присутствовали положения, неприемлемые с Николая II, в 1894—1895 гг., московские власти точки зрения современной научной реставрации, провели реставрацию собора, и хотя задача что вызвало последующие критические оценки, стояла практическая, эти работы, в ходе которых тем не менее для своего времени реставрация были сделаны небольшие раскрытия фресок и Успенского собора была настоящим событием и иконописи, явились началом научной вызвала большой интерес: выявленная древняя роспись и раскрытые под позднейшими реставрации Успенского собора1. Следующий этап связан с созданием в 1910 г. записями иконы не только позволяли воссоздать Особой комиссии по реставрации Успенского настоящий облик памятника, но также собора. В ее состав вошли представители заставляли пересмотреть существовавшие тогда государственных учреждений и Синода, научных взгляды на историю русского искусства. обществ, видные архитекторы и ученые. Публикуемые ниже отрывки из отчета комиссии, Е.М. Юхименко. 1 Качалова И.Я. История реставрации монументальной и станковой живописи Успенского собора // Успенский собор Московского Кремля: Материалы и исследования. М., 1985. С. 174—175.

2 Толстая Т.В. Успенский собор Московского Кремля. М., 1979. С.58.

Москва и ее старина

143

И.П.Машков. Из «Отчета представителя Императорского Московского археологического общества в Высочайше учрежденной Особой комиссии по реставрации Большого Московского Успенского собора, доложенного в заседании общества 26 ноября 1910 г.» Прошло около 15 лет после ремонта и реставрации Успенского собора, и этот важнейший художественный и исторический памятник Древней Руси — свидетель ее бедствий и величия — снова нуждается в значительных работах по приведению его в порядок. [...] Соответствующее по сему делу положение Совета министров было 21 апреля 1910 г. удостоено Высочайшего утверждения. Таким образом, Особая комиссия ко времени ее работы была соорганизована в следующем составе: По Высочайшему повелению 11 июня того же, 1910 г. председателем Особой комиссии по реставрации Собора был назначен сенатор князь А.А. Ширинский-Шихматов1. Членами комиссии были представители: от Техническо-строительного комитета Хозяйственного управления при Св. Синоде — профессор архитектуры, действительный статский советник А.Н. Померанцев; от Московской Св. Синода конторы — прокурор конторы, действительный статский советник Ф.П. Степанов; от Министерства внутренних дел — московский градоначальник генерал-майор А.А. Адрианов и академик архитектуры, действительный статский советник В.В. Суслов; от Министерства финансов - управляющий Московской казенной палатой статский советник П.П. Курлер и заместитель его — статский советник А.И. Юшков; от Государственного контроля — статский советник П.К. Махотин; от Императорской Академии художеств - академик живописи, тайный советник М.П. Боткин; от Императорской Археологической комиссии — академик архитектруры П.П. Покрышкин; от Высочайше утвержденного Комитета попечительства о русской иконописи — доктор русской истории, действительный статский советник Н.П. Лихачев; от Московского городского управления — академик архитектуры Р.И. Клейн; от Императорского Московского археологического общества — архитектор И.П. Машков; от Московского археологического института — его директор А.И. Успенский2; от Императорского Археологического института в С.-Петербурге — его директор, профессор археологии, тайный советник П.В. Покровский; кроме того, лица, приглашенные председателем с совещательным голосом: протопресвитер Успенского собора B.C. Марков; профессор живописи В.М. Васнецов; академик архитектуры СУ. Соловьев; действительный статский советник

П.И. Щукин; хранитель Музея прикладных знаний, архитектор З.И. Иванов; попечитель Московской городской Третьяковской галереи И.С. Остроухое; хранитель Императорского Российского Исторического музея А.В. Орешников и гвардии полковник князь М.С. Путятин. До первого заседания комиссии, назначенного на 21 сентября, председателем оной, князем А.А. Ширинским-Шихматовым было созвано особое частное совещание из вышеуказанных членов комиссии, живущих в Москве, а именно: протопресвитера собора B.C. Маркова, И.С. Остроухова, СУ. Соловьева, И.П. Машкова, З.И. Иванова, А.В. Орешникова, А.И. Успенского и Ф.П. Степанова, председательствовавшего в совещаниях в отсутствие председателя комиссии. 18 августа 1910 г. состоялось первое заседание названных выше лиц под председательством князя А.А. Ширинского-Шихматова, который внес на обсуждение совещания вопрос об исследовании стенописи и об организации этого исследования. Было решено предложить наиболее опытным в реставрационных работах иконописцам — Дикареву, братьям Чириковым, Гурьянову и Сафонову произвести по указанию и под постоянным контролем членов совещания пробные работы по исследованию и отчистке древней росписи от позднейших ее записей, причем были назначены места работ каждому иконописцу, а именно: Дикареву — в Петропавловском приделе; Чириковым - на западной стене собора, на высоте тамбура; Гурьянову - за Владимиро-Мономаховым троном и Сафонову — в юго-западном углу собора. Тогда же был установлен ход самих работ, а именно: иконописец, приступая к работам, должен снять кальку и написать на картине копию этого места стенописи в ее настоящем виде, далее после отмывки и снятия первого слоя и обнаружения древней стенописи сделать точное изображение в красках с того, что будет открыто под снятым позднейшим слоем. Как те, так и другие копии сверяются с натурою членами совещания, и точность копий ими удостоверяется подписями на ней. Кроме того, в те же моменты решено снять фотографии с фресок до и после снятия позднейшего слоя. [...] Работы иконописцев продолжались до первого заседания Особой комиссии, т.е. 21 октября 1910 г. [...] Этот труд увенчался успехом, так как во всех намеченных четырех местах были откры-

144

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Воскрешение Тавифы апостолом Павлом. Фрагмент фрески в Петропавловском приделе московского Успенского собора до расчистки древней живописи М.И. Дикаревым. Фото П.П. Павлова. 1910. РГАЛИ

Воскрешение Тавифы апостолом Павлом. Фрагмент фрески в Петропавловском приделе московского Успенского собора после раскрытия древней живописи М.И. Дикаревым. Фото П.П. Павлова. 1910. РГАЛИ

Богоматерь с предстоящими. Фрагмент фрески Страшный суд на западной стене московского Успенского собора до расчистки и после раскрытия древней живописи братьями М О . и Г.О. Чириковыми. Фото П.П. Павлова. 1910. РГАЛИ

Богоматерь с предстоящими. Фрагмент фрески «Страшный суд» на западной стене московского Успенского собора после раскрытия древней живописи братьями М.О. и Г.О. Чириковыми. Фото П.П. Павлова. 1910. РГАЛИ

Москва и ее старина

145

ты древние фрески, хотя и различной сохранно- признаки художественных, творческих начал, и сти. Наиболее интересная стенопись оказалась в лишь художникам свойственно проникнуться Петропавловском приделе, изображающая «Вос- восстанавливаемым памятником и, следователькрешение Тавифы апостолом Петром» (лист Б). но, воссоздать таковой с возможным совершенС фрески этой, как и со всех других фресок, фо- ством. тографом Павловым были сделаны снимки до и Комиссия этот вопрос решила в том смыспосле отчистки позднейших наслоений, самая же ле, что иконописец в противоположность художработа по отчистке была проведена иконописцем нику не стремится к новому слову в области своДикаревым особо тщательно и осторожно. [...] его ремесла и всячески старается, чтобы его раНа западной стене иконописцами братья- боты ближе подходили к работам древних изоми Чириковыми была расчищена фреска, изоб- графов, в особенности московских царских икоражающая Богоматерь с предстоящими ангелами нописцев, на работах которых они главным обраиз картины «Страшный суд» (лист Д). Здесь так- зом и воспитались; кроме того, характер древней же характерная древняя иконопись ничего обще- и современной живописи слишком различны, го не имеет с позднейшей записью, под которой чтобы художники, за немногими исключениями, оказалось строгое византийское письмо. могли приноровиться к своеобразным приемам Сделанные иконописцами копии с фресок этой последней. [...] в натуральную величину были сверены членами Внутри собора комиссия обратила внимасовещания с натурою, после чего удостоверена ние на уцелевшие части древней росписи их точность надлежащими подписями. 1515 года на алтарной преграде, закрытой иконоПосле произведенного исследования сте- стасом; высказано было пожелание сделать хотя нописи члены совещания единогласно пришли к бы часть ее доступной осмотру ввиду ее огромзаключению о необходимости при ремонте и ре- ной важности в художественном и археологичесставрации собора восстановить стенопись в ее ком отношениях; со всех этих фресок признано древнем виде. [...] необходимым сделать самые точные копии. По поводу самого исполнения реставрациПо отношению к иконам было установлеонных работ В.В. Суслов высказал мысль, что ра- но, что в общем они находятся в удовлетвориботы эти следует поручить художникам, а не ико- тельном состоянии; те же ветхости, которые бынописцам-ремесленникам, которые склонны ли замечены или которые могут оказаться, подвносить в реставрацию обычные им приемы и лежат исправлению лишь после подробного недостаточно способны проникнуться характе- и тщательного освидетельствования их комиссиром и стилем восстанавливаемой ими живописи, ей из специалистов. [...] в особенности если эта последняя обнаруживает Публикация ЕМ. Юхименко. 1 А. А. Ширинский-Шихматов был участником реставрации Успенского собора 1894-1895 гг., после которой им был издан роскошный альбом с воспроизведением стенописи и большинства икон собора (Большой Успенский собор в Москве. М., 1896).

2 А.И. Успенский посвятил росписям Успенского собора специальное исследование (Успенский А.И. История стенописи Успенского собора Московского Кремля. М., 1902).

КИТАЙГОРОДСКАЯ КРЕПОСТЬ И МЕРЫ ПО ЕЕ СОХРАНЕНИЮ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА Китай-город — один из древнейших районов Москвы — первоначально не имел оборонительных укреплений. Лишь в 1534 г. посадские люди построили деревянные стены на каменном основании: «Лета 7042 поставиша град около всего посада иде же у них торговыя места. И устроиша хитрецы вельми мудро: начен от каменныя большия стены исплетаху тонкий лес около большого древня и внутр насыпаху землю и вельми крепко утверждаху и на верее устроиша град древян по обычаю и нарекоша граду имя Китай»1. Спустя год по указу великого князя Иоанна Васильевича генуэзским мастером Петром Малым началось возведение каменной крепости. Летопись так говорит об этом: «Заложил Петрок

Малой новокрещеной Фрязин стрельницу, врата Стретенские на Никольской улице, да другую стрельницу, врата Троицкие, с тое же улицы к Пушечному двору, да третий врата Всесвяцкие на Варварской улице, да четвертые врата Козма-Дамианские на Великой улице»2. Крепость строилась с учетом развития новых для XVI в. систем боя, прежде всего связанных с использованием артиллерии и огнестрельного оружия. Ее особенностями стали невысокие мощные стены, башни с широкими боевыми площадками наверху, система противоподкопных сооружений. В конце XVI — начале XVII в. крепость не раз становилась центром обороны Москвы.

146

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Варварские ворота Китай-города. Фото нач. XX в.

К середине XVII в. Китайгородские укрепления утратили свои боевые функции. Во второй половине XVII в. внешний вид крепости несколько изменился — некоторые башни получили декоративные шатры на манер кремлевских. В годы Северной войны Китайгородская крепость была дополнительно укреплена земляными бастионами. В 1775 г. была предпринята одна из первых попыток ремонта крепости - Каменный приказ был обязан произвести его, не «переменяя древнего ее вида». По плану инженер-майора Реона предусматривалось сооружение каменных мостов через ров, исправление земляных бастионов'. Работы были начаты в 1782 г. Однако продолжались они всего несколько месяцев. Их итоги оказались следующими: «1) В Ильинской башне сделаны вновь ворота прямые с аркою. По другую сторону ворот имеющееся земляное укрепление исправлено... Через ров построен Каменный мост... 2) Китайская стена с обеих сторон выбелена. 3) Возле Варварских ворот в стене сделаны вновь прямые с аркою ворота. 4) В городской стене к Москве-реке близ торговых бань для проезду сделаны вновь ворота с аркою да для стоку воды арка...»4 Спустя год по распоряжению графа З.Г. Чернышева площадь перед стеной была застроена сначала деревянными, а чуть позже каменными лавками. В первой половине XIX в. было выдвинуто несколько предложений относительно сноса Китайгородских укреплений. С такими проектами выступали на протяжении нескольких лет московские генерал-губернаторы А.А. Беклешов, А.П. Тормасов и Д.В. Голицын. Однако все предложения относительно сноса укреплений были отклонены. Крепость сильно пострадала во время событий 1812 г. Ее ремонты, проводившиеся после войны, в 1820-е гг., изменили внешний вид па-

мятника, так как проводились без учета его стилевых особенностей. На стенах появились зубцы типа «ласточкин хвост», стены были укреплены контрфорсами, заложены старые подземные ходы и бойницы подошвенного боя. Кроме того, некоторые крепостные башни были снесены в 1818 — 1819 гг., а часть крепости все еще нуждалась в ремонте. В те годы она находилась в ведении Комиссии для городских строений, учрежденной после войны 1812 г. Распоряжение Николая I «О доставке сведений об остатках древних замков и крепостей или других зданий древности и о запрещении разрушать их», вышедшее в 1826 г., к сожалению, мало повлияло на состояние Китайгородской крепости. В связи с этим распоряжением Комиссией для городских строений был проведен лишь небольшой ремонт зубцов и башен, «самую же стену от Владимирских до Варварских ворот и от оных до проезда из Зарядья на набережную по ветхости ея следует исправить с обеих сторон, но к сему не приступается по неимению суммы...»5. В 1842 г. Комиссия для городских строений рассмотрела вопрос о перестройке Китайгородской стены на отрезке от Ильинских до Варварских ворот. Судя по описанию повреждений, их причиной могли стать послевоенная некачественная перекладка лицевой части стены, отчего стена как бы «расслоилась». Комиссия сначала предложила разобрать этот участок до основания (несмотря на распоряжение 1826 г. о запрещении разрушать древние памятники), но потом «в виде опыта» решила произвести укрепление стены с помощью железных стяжек-»ершей» и последующей заливки поверхности стены асфальтом6. Эти работы были проведены, но, как отметили члены комиссии, «за... устойчивость стены отвечать можно будет в продолжение только нескольких лет, ибо работы сии были произведены в виде опыта»7. Передача крепости в конце 1840-х гг. в ведение Управления IV округа путей сообщения никак не отразилась на судьбе крепости. Крупных ремонтов, а тем более реставраций управлением не проводилось. А с 1867 г. крепость находилась в системе Строительного отделения Московского Губернского правления. Однако в эти годы охраной и наблюдениями за состоянием Китайгородской крепости занималось в основном Московское археологическое общество. Впрочем, и ему не всегда удавалось отстоять стену. Например, в 1870 г. по прошению купцов Третьяковых и с согласия городской Управы часть ее была сломана для устройства Третьяковского проезда. Спустя два года среди группы предпринимателей вновь возникает идея о сносе довольно большого участка стены в связи с проектом прокладки по территории Новой и Старой площадей Александровского проспекта и перепланировки

Москва и ее старина

Лубянская площадь. Фото П.П. Павлова. /900-е. Собр. О.Б. Павлова

прилегающих улиц. Стену планировалось сломать на участке от Владимирских (Никольских) до Варварских ворот. МАО обращается с «всеподданнейшим адресом» к великому князю Александру Александровичу, где заявляет о невозможности исполнения данного проекта ввиду исторической ценности застройки центра Москвы. Проект был отклонен*. Едва ли не единственный раз Строительное отделение обратило внимание на Китайгородскую крепость в 1892 г., когда советником Губернского правления князем В. Урусовым была организована комиссия по осмотру стены. Итогом этого осмотра стало создание в 1893 г. под началом Технического строительного комитета особой Комиссии для решения вопросов, связанных с ремонтом стены и захватом некоторых ее частей частными лицами'. Однако в судьбу Китайгородской крепости каких-либо кардинальных изменений деятельность этой комиссии не внесла. Владельцем крепостных башен являлось губернское правление, причем их использование свелось в основном к размещению в башнях Архива старых дел. Некоторые башни были сданы для хозяйственных нужд Синодальной типографии, Музею птицеводства и прочим организациям. В Варварской башне располагалась часовня Боголюбской Богоматери. Ремонты крепости проводились крайне не регулярно. Как правило, каждые ремонтные ра-

147

боты проходили под наблюдением членов МАО. С деятельностью МАО связаны и первые археологические исследования Китайгородской крепости. Так, например, небольшие архитектурно - археологические работы были проведены в 1896 г. с внутренней стороны Китайгородской крепости в связи с реставрацией Старого Печатного двора при Московской Синодальной типографии. Раскопки у стены проводились под наблюдением члена МАО В.А. Гамбурцева. Исследователи вскрыли остатки белокаменных «влазов» (приспособлений для входа на стену)10. В 1890-е гг. МАО не раз обращало внимание и на все строительные работы, связанные с крепостью. Это было сопряжено и с перестройкой гостиницы «Метрополь», когда МАО обратилось к владельцам «Метрополя» с просьбой не доводить постройки до Китайгородской стены (что, впрочем, оговаривалось и в Строительном уставе, запрещавшем застройку памятников архитектуры)". Тогда же по приглашению Московской думы комиссия МАО осматривала часть стены у Грузинского (ныне Никитникова) переулка в связи с устройством проломных ворот в этом месте. Комиссия одобрила этот проект, но посчитала необходимым сохранить без изменений верх12 нюю часть стены . В начале XX в. в связи с ростом промышленности и городов назрела необходимость

148

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

государственной охраны памятников истории. В новом Строительном уставе, опубликованном в 1900 г., в ст. 76 содержалось требование к губернаторам сохранять старинные памятники, однако единого государственного органа, на который можно было бы возложить весь спектр охранных мероприятий (реставрацию, ремонт, наблюдения за памятником), создано не было. Эти работы оставались уделом научных обществ. Впрочем, одна из первых попыток создания такой организации была предпринята в Москве. В 1908 г. по распоряжению министра внутренних дел П.А. Столыпина в Москве была создана Комиссия по охранению Китайгородской стены от незаконной эксплуатации ее посторонними лицами. В комиссию вошли московский вице-губернатор А.С. Федоров, сотрудники губернского правления. Первоначальный состав комиссии был представлен в основном инженерами и строителями. Чуть позже комиссия пополнилась членами МАО. На первом заседании комиссии 22 сентября 1908 г. ее задачи определялись так: «Определение цен, по которым могли бы быть отчуждаемы в собственность частных владельцев или отданы в долгосрочную аренду земли, находящиеся под сломанными ныне частями Китайской стены...»11 Позже эти задачи несколько расширились: «а) постепенно выяснить размеры захвата и разрушения стены Китай-города посторонними лицами; и б) принять меры к предупреждению в будущем незаконного пользования стеной, с каковой целью просить от лица губернатора градоначальника о вменении в особую обязанность полиции неослабно наблюдать за сохранностью Китайской стены и городскую Управу о невыдаче впредь разрешений на постройки, примыкающие к стене, без предварительного соглашения с губернатором»14. На комиссию было возложено заключение договоров с арендаторами земли у крепости, осмотр стен и башен, проведение в случае необходимости ремонта. Отметим, что подобная комиссия существовала в это же время в Смоленске, и в ее задачу входило проведение ремонтных работ Смоленского кремля. Кстати, Комиссия по охранению Китайгородской стены на одном из своих заседа-

ний заслушала сообщение о деятельности своих смоленских коллег. Комиссия совместно с Московским археологическим обществом в 1913 — 1915 гг. выступала против постройки здания полицейского участка вплотную к стене (здание участка было отнесено на несколько аршин от стены), боролась за изменение проекта перепланировки Театральной площади, в результате чего стена осталась незастроенной и т.д. В эти же годы возник проект инженера И. Касаткина, одобренный Городской управой, о сносе части Китайгородской крепости. Но начавшаяся война помешала исполнению этих замыслов. В 1919 г. начались подготовительные работы по реставрации Китайгородской крепости и освобождении ее от частной застройки. Инициатором работ выступил Отдел по делам музеев Народного комиссариата просвещения. Совместно с членами МАО были проведены обследования стены и начат слом примыкавших к ней строений. Однако в 1921 г. работы свертываются изза отсутствия средств'5. Лишь в марте 1928 г. стена передается в ведение Моссовета, который поручает отделу благоустройства Московского коммунального хозяйства начать ремонт памятника". Ремонт стены и ее реставрация были произведены в 1928 г., причем местами стене был придан первоначальный облик". В начале 1930-х гг. часть Китайгородской крепости от Третьяковского проезда до Варварской площади была разрушена, так как не вписывалась в новую планировку центра столицы. Позже, в 1950-х гг., в связи со строительством гостиницы «Россия» разобрали и стену на Москворецкой набережной. Впрочем, в 1970-х гг. часть стены в Китайском проезде была восстановлена. Тогда же поставлено на охрану белокаменное основание Варварской башни, вписанное ныне в подземный переход. Публикуемые ниже документы являются частью двух фондов ЦИАМ: фонда № 1107, где содержится документация Комиссии по охранению Китайгородской стены от незаконной эксплуатации ее посторонними лицами (дела № 2, 3, 24), и материалы фонда № 454 Московского археологического общества (дела № 47 — 48).

1 Софийский временник. М., 1827. Ч. 2. С. 379. 2 Полное собрание русских летописей. М., 1965. Т. 29. С. 17. 3 ЦИАМ. Ф.1107. Оп. I. Д. 3. Л.9. 4 Сытин П. В. История планировки и застройки Москвы. М., 1954. Т. 2. С. 119. 5 ЦИАМ. Ф.163. Оп.2. Д.40. Л.92. 6 Там же. Оп.1. Д.З. Л.323 об. 7 Там же. Л.324. 8 Историческая записка о деятельности Императорского Московского археологического общества за первые 25 лет его сушествования. М., 1890. С. 54. 9 ЦИАМ. Ф.454. Оп.З. Д.47. Ч. 1. Л.26.

10 Археологические известия и заметки. 1896. № 6. С.35. 11 Археологические известия и заметки. 1899. № 1 - 2. С.31. 12 Там же. С.32. 13 ЦИАМ. Ф.1107. Оп.1. Д.2. Л.1. 14 Там же. Л.5. 15 Виноградов Н.Д. Ремонт Китайгородской стены (историческая справка) // ОР РГБ. Ф.177. Картон 41. Д.6. Л.9. 16 Там же. 17 Всеволжский Н.А. Стена Китай-города по Москворецкой набережной // Московский краевед. 1928. № 3 - 4; Памятники архитектуры Москвы: Кремль. Китай-город. Центральные площади. М., 1982. С. 385.

А.Н. Медведь

Москва и ее старина

149

ИЗ ДОКУМЕНТОВ КОМИССИИ ПО ОХРАНЕНИЮ СТЕНЫ КИТАЙГОРОДА ОТ НЕЗАКОННОЙ ЭСПЛУАТАЦИИ ЕЕ ПОСТОРОННИМИ ЛИЦАМИ Заявление МАО в Московское губернское правление 26 мая 1900 г. Императорское Московское археологическое общество ввиду того, что часть лавок около Китайской стены по берегу Москвы-реки от ветхости разрушается, имеет честь обратиться в Московское губернское правление с покорнейшею просьбою, не окажется ли возможным не допускать ремонта ветхих лавок, чтобы освободить постепенно Китайскую стену от позднейших пристроек, безобразящих и разрушающих замечательный исторический памятник России1. Докладные записки младшего инженера А.А. Андреевского по поводу обмеров стены Китай-города (заслушаны на заседании Комиссии 19 ноября 1908 г.) [1-я записка:] Исполняя поручение Комиссии, мною произведен осмотр и обмер Китайской стены со стороны Старой площади в части примыкания к ней лавки Аржанникова; выяснилось: помещение лавки в каменных стенах непосредственно без брандмауэра примыкает к стене на протяжении по внутреннему обмеру 5,66 саж., занимает существующие ниши стены и для увеличения площади лавки в стене выбрана кладка, сделаны глубокие ниши высотою до трех аршин... Над лавкой для склада товаров сделана антресоль... в одной из ниш поставлена печь голландская, и дымоход от нее пробит в стене и выведен наружу2. [2-я записка:] [Произведен осмотр и обмер] части Китайгородской стены ... обращенной к Москве-реке между Москворецкой улицей и Кремлевской стеной. С внутренней стороны стены на всем ее протяжении примыкают владения Татарникова: во дворе для увеличения общей площади его стена на толщину 2,10 саж. и высотой 1 саж. разобрана до уровня земли на протяжении 8,80 саж.' Из текста типового договора «На право непосредственного примыкания к стене Китай-города» (декабрь 1908 г.) [...] 4) Губернское правление оставляет за собой право во всякое время производить осмотр и наблюдение за правильным пользованием вышеозначенной частью стены. 5) Арендатор обязан поддерживать арендуемую им часть Китайской стены от разрушения, производить надлежащий ремонт за свой счет и не до-

пускать нарушения ее целости, как-то: выламывания отдельных кирпичей, а равно арендатор не может пользоваться пя каких бы то ни было целей наружной стороной стены. 6) В случае обнаружения какого - либо нарушения целости стены Китай - города Московское губернское правление дает... срок по своему усмотрению для приведения стены в надлежащий вид: в случае невыполнения сего в означенный срок исправление производится за счет арендатора и договор сей нарушается; при необходимости произвести какие-либо капитальные переустройства арендатор обязуется испросить на то разрешение Московского губернского правления4. Из протокола заседания Комиссии по охранению Китайгородской стены 13 ноября 1910 г. Департамент общих дел 8 октября сего года за № 26204 по приказанию г. министра внутренних дел уведомляет, что образование специального фонда из сумм, поступающих за арендное пользование частями стены Китай-города, не представляется возможным ввиду того, что по кассовым правилам все поступления за пользование казенными зданиями должны быть зачисляемы в доход казны. Что же касается вопроса о приведении стены Китай-города в надлежащий вид, то для этой цели... необходимо испросить особую сумму в законодательном порядке5. Отношение московского генерал-губернатора в МАО 11 октября 1911 г. В августе месяце с.г. в башне на Старой площади стены Китай-города обнаружен ход, закопанный землей, идущий в направлении к Варварским воротам. При предварительных исследованиях найдено большое количество костей животных, несколько человеческих костей и черепки глиняной посуды. Предполагая, что дальнейшие исследования могут иметь большой исторический интерес, покорнейше прошу уведомить меня, не признает ли Общество желательным принять на себя производство раскопок при постоянном участии Комиссии по охране стены Китай-города и смотрителя Московского губернского архива старых дел Н.А. Александрова, обнаружившего указанный ход и производившего первые его исследования. Генерал-губернатор Свиты Его Величества генерал-майор Д. Муравьев. Резолюция МАО: «Назначить осмотр на 1 ноября»*.

150

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Из рапорта смотрителя Московского губернского архива старых дел Н.А. Александрова на имя старшего губернского советника Московского губернского правления Г 27 июля 1913 г. Имею честь донести Вашему превосходительству, что 26 сего июля дождем залита Круглая башня на Старой площади, крыша которой, несмотря на ремонт в прошлом году, очень ветха. При этом имею присовокупить, что в башне хранятся дела Московской гражданской и уголовной палат и Магистрата 2-го Д-та около 1000 вязок (150 000 дел), перенести которые в другое помещение не представляется возможным за неимением свободного места в других башнях7. [...]

Варварская пл., Китайгородская стена и гостиница «Боярский двор». В башне размещался архив Губернского правления. Фото нач. XX в. На бланке смотрителя Московского губернского архива старых дел. Телеграмма МАО министру внутренних дел № 273 11 ноября 1913 г. Императорское Московское археологическое общество обращается к Вашему превосходительству с почтительнейшим ходатайством о немедленной приостановке работ по пристройке Московскою городскою управою жилого корпуса вплотную к Китайгородской стене и одной из интереснейших башен между Варварскими и Ильинскими воротами, которую необходимо реставрировать и бережно сохранить. Застройка же вплотную к стене лишит возможности произвести реставрацию и приведет к потере исторического памятника". Письмо инженера И. Касаткина председателю МАО П.С. Уваровой Глубокоуважаемая Прасковья Сергеевна, Любя Москву и ее памятники старины, я в то же время много занимался исследованием условий роста города Москвы и тех требований, которые

предъявляет широкий размах современной жизни в отношении городского движения. При этом мне пришлось натолкнуться на некоторые факты, указывающие, что местами старина мешает развитию города и причиняет как бы омертвение некоторых его частей, лишая их свободной циркуляции, необходимой для развития современного города. Вместе с тем мне приходилось слышать в разговорах отзывы, слишком огульно указывающие на неудобства для современных условий городской жизни некоторых старинных сооружений, например, Китайской стены. Не сочувствуя такому слишком радикальному отношению к древним сооружениям, я занялся всесторонним и совершенно объективным разбором вопроса о стене Китай-города, стремясь примирить интересы современной жизни с охраной памятников старины. Эта работа послужила предметом доклада в Техническом обществе. В этом докладе я выясняю влияние различных частей Китайской стены на развитие прилегающей местности и совершенно объективно выясняю, какие части стены должны быть сохранены навсегда, как наиболее типичные и не мешающие развитию города, и какие придется рано или поздно разобрать, как мешающие правильному развитию города и не представляющие собою таких типичных сооружений, которые создают физиономию города. Между прочим, я пришел к выводу, что всю часть стены от Варварских ворот до Городской думы необходимо сохранить и содержать в полной исправности, чего теперь не замечается. Так как это дело касается памятника старинного зодчества, по отношению к которым Ваше мнение имеет столь высокий авторитет, то мне было бы очень желательно, ранее чем выступать с докладом, познакомить Вас с главнейшими его положениями и вообще обсудить этот вопрос с Вами... С глубочайшим уважением И. Касаткин. Резолюция МАО: «Китайгородская стена представляет собой такой выдающийся памятник всей России, что Общество принципиально не считает возможным входить в обсуждение об уничтожении ее, хотя бы и частичном»'. Из протокола заседания Комиссии по охранению Китайгородской стены 17 апреля 1915 г. Слушали: В 1905 г. Московская управа препроводила в Губернское правление проект устройства прохода в башне Владимирских ворот. При рассмотрении этого проекта в Императорском Московском археологическом обществе, а также в Совещательном присутствии Строительного отделения не встретилось никаких препятствий к его осуществлению, ввиду чего означенный проект при благоприятном заключении губернатора был пред-

Москва и ее старина ставлен министру внутренних дел и в том же 1905 г. он удостоился Высочайшего утверждения. В 1914 г. Городская управа по соглашению с Губернским правлением приступила к выполнению этого проекта, под наблюдением выделенной из состава Комиссии по охранению стены Китай-города подкомиссии под председательством губернского инженера А.С. Федосеева, в составе членов: производителя работ по ремонту названной стены A.M. Гуржиенко, представителя Императорского Археологического общества Ф.Ф. Горностаева и производителя работ от Городской Управы С.К. Лысенкова. Предварительно была разобрана лавка, находящаяся между часовней Св. Пантелеймона, стеной Китай-города и Круглой башней, а затем было приступлено к пробивке отверстия в толще стены Круглой башни по контурам, начерченным красными линиями на внешней стороне этой башни, обращенной к Лубянской площади. 25 мая 1914 г. подкомиссия, осмотрев начатые работы по пробивке стены, обнаружила следующее: позади разобранной части круглого контрфорса оказались самостоятельные старинные стены башни, сложенные из крупного кирпича и имеющие в плане многогранную форму. Книзу расширяющийся контрфорс, окружающий кольцом башню, судя по кладке, которая произведена без всякой перевязки с обнаруженной старинной стеной, и по размерам кирпича должен быть признан более позднего происхождения. По старинной кладке башни проходит пояс-валик на той же высоте, такого же вида, как и идущий до пят арки Владимирских ворот. Вверху к зубцам старинная кладка сбита, но, судя по оставшимся рядам кирпичей, кладка расширяется, по-видимому, кверху от вышеуказанного валика. Кроме сего на открывшейся древней стене обнаружены остатки побелки и штукатурки. Со стороны Никольской улицы в этой башне сохранились остатки древних бойниц. Все это привело подкомиссию к заключению, что существующая [так называемая] Круглая башня у Владимирских ворот имела ранее совершенно другой вид, а именно: не круглый с расширяющимися книзу стенами контрфорсами, а многогранный с отвесными стенами, сохранившими в своих частях характер кладки соседних стен и башен. Ввиду изложенного подкомиссия остановилась на разрешении вопроса: оставлять ли наклонные стены в настоящем виде или разобрать их и, обнажив древние формы многогранной башни, последнюю реставрировать. Ввиду важности этого вопроса подкомиссия постановила работы временно прекратить и испросить дальнейших указаний Комиссии по охранению стены Китай-города. Согласно постановления названной комиссии от 18 июня 1914 г. о всем вышеизложенном губерна-

151

тором было доведено до сведения Министерства внутренних дел с просьбой о командировании представителя Императорской Археологической комиссии для разрешения возникших вопросов на месте. По прибытии в Москву 14 декабря 1914 г. членов Императорской Археологической комиссии — академика Покрышкина и архитектора-художника Романова была образована при участии их комиссия под председательством губернского инженера А.С. Федосеева, в состав которой вошли все члены вышеназванной подкомиссии и член Московского археологического общества И.П. Машков. По мнению представителя Императорской Археологической комиссии и Императорского Московского археологического общества, открытие

184. Внутренняя сторона Китайгородской стены. Фото нач. XX в. древней части башни имеет большое архитектурнохудожественное значение, особенно ввиду встретившихся в остатках башни деталей, например, валиков и бойниц, а потому они считают, что устройство отверстий в какой-либо части этой башни в значительной мере обесценит этот памятник. Неожиданное открытие столь ценных деталей, по их мнению, вызывает необходимость произвести особые изыскания с целью полной реставрации этой башни... Комиссия высказалась в том смысле, что хотя с технической стороны открывшиеся обстоятельства и не создают препятствий к производству дальнейших работ, однако, принимая во внимание вышеприведенные мнения, было бы более осторожным, ввиду значительной ценности открытых частей, намеченные работы по устройству прохода приостановить и предпринять новые изыскания для определения возможности устройства в Китайгородской стене взамен проектированного прохода других — рядом с башней, с выходом на Театральный проезд, и через большую Владимирскую башню, с выходом на Лубянскую площадь — и составленный на этих основаниях проект представить вновь в Министерство внутренних дел для исхо-

152

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

датайствования Высочайшего соизволения на изменение первоначального проекта. Постановили: Просить московского губернатора представить о сем на благоусмотрение... Акт на предмет испрошения Высочайшего соизволения на отмену Высочайше утвержденного в 1905 г. проекта устройства прохода в башне, о чем уведомить Мос1 ковскую городскую управу ". Справка представленная московским губернатором в Комиссию по охранению Китайгородской стены [осенью 1915 г.] 1) Московская городская управа на заседании 14 — 16 апреля постановила: «Немедленно возбудить в установленном порядке ходатайство об изменении Высочайше утвержденного плана регулирования Театральной площади для обращения средней части ее в Театральный сквер, а другой ...[части Китайгородской стены], прилегающей к бульвару... и занятой самим бульваром, — в строительный квартал». Губернатор отношением от 26 августа 1909 г., за № 1368, уведомил московского градоначальника, что он признает неприемлемой мысль об обращении части Театральной площади в строительный квартал для нужд Городского общественного управления, так как стена Китай-города не только представляет собой выдающийся интерес в археолого-художественном отношении как образчик древнерусского зодчества, но и является одним из древнейших памятников истории Москвы,

достойным особо бережного и заботливого охранения со стороны правительства. Благодаря своевременно принятым мерам эта стена... осталась незастроенной. 2) В 1913 г. Московским городским управлением начата постройка у Китайской стены 3-этажного дома для полицейского участка, квартиры пристава, приемного покоя, покойницкой и других надобностей. Так как вышеозначенная постройка... вплотную примыкала к стене Китай-города, закрывая очень интересную в археологическом отношении часть стены и затрудняя ремонт ее, то Комиссия по сохранению названной стены признала, что постройка не может быть допущена... ... Проект постройки был пересоставлен Городской управой с соотнесением ее от стены Китай-города на 4—5 аршин. 3) В текущем году Московской городской управой был утвержден проект постройки железобетонной лавки Патрикеева без предварительного сношения с комиссией. При рассмотрении означенного проекта оказалось, что постройка возводится на обрезе Китайской стены, причем закрывается труба-слив... Комиссия не нашла возможным разрешить постройку лавки, о чем губернатором сообщено градоначальнику..."

1 ЦИАМ. Ф.454. Оп.З. Д.47. Ч. 1. Л. 26. 2 Там же. Ф.1107. Оп.1. Д. 2. Л. 9-10. 3 Там же. Л.11 об. 4 Там же. Л.23 об. 5 Там же. Л.60. 6 Там же. Ф.454. Оп. 3. Д. 47. Ч. 1. Л. 139.

7 Там же. Ф.1107. Оп. 1. Д. 24. Л. 42. 8 Там же. Ф. 454. Оп. 3. Д. 48. Ч. 3. Л. 202. 9 Там же. Д. 47. Ч. 3. Л. 146-147 об. 10 Там же. Ф. 1107. Оп. 1. Д. 2. Л. 92-93. 11 Там же. Д. 3. Л. 111-111 об.

Публикация А.Н. Медведя

московский

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ Московский археологический институт. Подавляющему большинству наших современников это словосочетание не говорит почти ничего. Между тем русская интеллигенция начала века с большим интересом отнеслась к деятельности нового в ту пору учебного заведения. Достаточно сказать, что в разные годы в институте обучались известная собирательница и меценат, владелица усадьбы Талашкино Мария Клавдиевна Тенишева, будущий писатель и искусствовед Сергей Николаевич Дурылин, известный московский предприниматель, автор книги «Москва купеческая» Павел Афанасьевич Бурышкин, будущий Патриарх Московский и Всея Руси Тихон, многочисленные представители знаменитого семейства Рябушинских. Из стен института вышла плеяда замечательных деятелей, немало потрудившихся на благо отечественной науки и культуры, — археологи Николай Константинович Ауэрбах1, Вера Владимировна Гольмстен', Павел Сергеевич Рыков3, Дмитрий Николаевич Эдинг4, знаток русского

народного искусства Василий Сергеевич Воронов5, историк искусства Николай Николаевич Соболев, архивист и библиограф Иван Филиппович Колесников6, генеалог Виктор Ильич Чернопятов7, книговед Удо Георгиевич Иваск, искусствовед Владимир Карлович Клейн*. Список этот немал, продолжать его можно долго. Московский археологический институт (МАИ), основанный в 1907 г., стал вторым учебным археологическим институтом России (после Петербургского археологического института (ПАИ), открытого в 1877 г.). Организация учебных археологических институтов в России пришлась на вторую половину XIX — начало XX в., время наибольшего подъема национального самосознания, напрямую связанного с пробуждением интереса к прошлому своего отечества, с необходимостью фиксации, описания, изучения, сохранения памятников старины, то есть выполнения работ, которые повседневно ведутся в архивах, музеях и библиотеках. Все это тре-

Москва и ее старина бовало подготовки значительного количества новых кадров. В ту пору в российских университетах из группы вспомогательных исторических дисциплин, таких, как нумизматика, геральдика, сфрагистика, дипломатика, архивоведение, палеография, историческая география, лишь иногда изучались две последние дисциплины. ПАИ, организованный по инициативе заведующего Московским архивом Министерства юстиции Николая Васильевича Калачова (он неоднократно поднимал вопрос о состоянии архивного дела в России на всероссийских археологических съездах), вел подготовку архивистов. Несмотря на ощутимые успехи, достигнутые этим институтом, наличие пусть работоспособного, но единственного учебного заведения этого профиля в России не снимало остроты положения. Количество оканчивающих институт в сравнении с потребностями в профессиональных архивистах было невелико.

153

дворе, положительное общественное мнение - все способствовало достижению поставленной цели. МАИ был создан как частное учебное заведение с трехлетним курсом обучения. Система обучения в сравнении с ПАИ была значительно усложнена. В «Положении о Московском археологическом 4 институте» говорилось, что это высшее учебное заведение, «имеющее целью научную разработку археологии, археографии и русской истории с ее вспомогательными историческими дисциплинами... и подготовку для должностей в архивах, музеях и библиотеках...». Предмет археологии для середины XIX столетия включал изучение как вещественных памятников, так и памятников письменности. К началу нынешнего века под предметом археологии под-

Об организации систематического образования в области отечественных древностей в Москве ранее всех задумался А.С. Уваров, основатель МАО, инициатор проведения всероссийских археологических съездов, один из основателей Исторического музея в Москве. Исключительно серьезно относясь к проблеме постановки археологического образования, на III Археологическом съезде он изложил свои взгляды на проблему в теоретической работе «Что должна обнимать программа для преподавания русской археологии и в каком систематическом порядке должна быть распределена эта программа». Помимо того, что с кафедры МАО Уваров читал лекции по русской археологии, в его планы входило устройство историко-археологических курсов при Историческом музее. Осуществлению замысла воспрепятствовала безвременная смерть Уварова. Об организации археологического института в Москве хлопотал Н.В. Калачов, даже решил проблему с помещением. Несколько залов нового здания архива Министерства юстиции на Девичьем поле он предполагал предоставить археологическому институту. После смерти Н.В. Калачова проблему пытался решить известный археолог и архивист Д.Я. Самоквасов, но его попытки успехом не увенчались. Между тем необходимость организации археологического института в Москве к началу века обозначилась достаточно остро. Исконно русский город, Москва являлась средоточием первоклассных памятников прошлых столетий, богатейших архивных и музейных собраний, а к началу века стала средоточием и историко-просветительских обществ, таких, как Общество истории и древностей российских (1804), Московское археологическое (1864), Нумизматическое (1888), Историко-родословное (1904). Организаторы Московского археологического института учитывали эти обстоятельства. Честь основания института принадлежит выпускникам ПАИ - искусствоведу, археографу, архивариусу московского архива Министерства двора Александру Ивановичу Успенскому и генералу от инфантерии, помощнику командующего войсками Московского военного округа Владимиру Гавриловичу Глазову. Настойчивость, воля, связи организаторов при

Царь-колокол в Московском Кремле. Фото П. П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова.

разумевалась совокупность дисциплин, изучающих лишь вещественные памятники; под археографией - совокупность дисциплин, изучающих памятники письменности. Согласно этому разделению, в МАИ образовали два отделения — археологическое и археографическое. В числе преподавателей МАИ следует отметить знаменитых филологов, братьев Алексея Ивановича и Сергея Ивановича Соболевских, известного этнографа Веру Николаевну Харузину (представительницу семьи этнографов Харузиных), историка Николая Николаевича Фирсова, историка архитектуры, известного архитектора, автора проекта храма Воскресения Христова (Спаса на Крови)"1 в Петербурге Альфреда Александровича Парланда, патриарха московской археологической школы Василия Алексеевича Городцова, знаменитого генеалога, председателя Историко-родословного общества в Москве Леонида Михайловича Савелова. Отметим

154

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

такое обстоятельство: Городцов и Савелов, в отличие от большинства коллег по МАИ, не имели высшего образования, но заслуги их перед наукой к тому времени были столь значительны, что каждый из них получил право организовать и возглавить свою кафедру в институте, ибо подобную ситуацию предусматривал параграф 12 «Положения о МАИ». Преподаватели института и члены-учредители, те, кто подписал прошение о создании института, образовали Совет института, возглавляемый Почетным попечителем великим князем Александром Михайловичем, попечителем В.Г. Глазовым и директором А.И. Успенским. Совет решал все вопросы научной, учебной и финансово-хозяйственной деятельности института.

Царь-пушка в Московском Кремле. Фото П. П. Павлова. 1900-е. Собр. О. Б. Павлова

За сравнительно короткий срок Совету удалось установить связи с зарубежными университетами и музеями. С 1911 г. в Мюнхене у профессора Ф.В. фон Биссинга" стажировался один из лучших выпускников МАИ Ф.В. Баллод12. Вернувшись в Москву, он читал курс египтологии в МАИ и Московском университете. В 1911 г. В.Н. Харузина выезжала в Германию с тем, чтобы изучать постановку работы в этнографических музеях страны. На X Международный конгресс по истории искусства в Риме выезжали преподаватели института В.К. Мальмберг, В.Ф. Гринейзен13, а в работе XV Археологического конгресса в Каире участвовали А.И. Успенский, Л.М. Савелов и В.К. Мальмберг. Летом 1914 г. предполагались совместные с зарубежными коллегами экспедиции на Балканы и в Египет, из-за начавшейся войны они не состоялись. Еще более важным начинанием Совета стало просветительское движение в российской провинции. Начало этому положило открытие отделения

института в Смоленске 1 октября 1910 г. За ним последовало открытие отделений в Калуге (27 февраля 1911 г.), Витебске (27 октября 1911 г.), Нижнем Новгороде (4 декабря 1911 г.), Ярославле (21 октября 1912 г.). Следует отметить, что в Москве особенно в первые годы существования институт проводил немалую просветительскую работу. Преподаватели, слушатели института, известные ученые выступали с лекциями и сообщениями по широкой тематике («На развалинах древней Трои», «Старообрядческая поэзия», «Масонские ложи в Москве», с лекциями по русской истории выступали Д.И. Иловайский, Д.В. Цветаев и др.). Каждое лето при институте работало общество руководителей экскурсий по Москве. И слушатели, и выпускники МАИ водили экскурсии по городу и московским музеям, для многих это становилось и дополнительным заработком. В 1912 г. при Археологическом институте образовали Московское общество по исследованию древних памятников имени А.И. Успенского, общество включало несколько комиссий: по изучению подземных сооружений Москвы, архивную, по изучению старинных колоколов. Комиссия по изучению подземных сооружений одной из главных задач ставила поиск библиотеки Ивана Грозного. Активнейшим участником комиссии являлся Игнатий Яковлевич Стеллецкий - выпускник института, прекрасный знаток подземной Москвы. В деятельности МАИ, имевшей ярко выраженную национальную и монархическую направленность, - «научно-национальным движением» называл это А.И. Успенский, - тема истории Москвы получила особое звучание. В феврале 1909 г. в институте провели «Забелинский вечер», посвященный памяти выдающегося русского историка, историка Москвы Ивана Егоровича Забелина. Вниманию присутствующих слушатели института предложили ряд докладов: Н.А. Скворцов - «И.Е. Забелин, как историк Москвы», А.И. Речменский - «Из сказаний о начале Москвы», В.М. Борин - «Забелин, как архитектор-археолог, B.C. Соколов14 - «Заслуги И.Е. Забелина в храмовой истории и археологии Москвы». Тогда же, в 1909 г., один из преподавателей МАИ Н.Н. Ардашев предложил для увековечения памяти выдающегося историка учредить кафедру археологии и топографии Москвы. Кафедру учредили в 1912 г., и возглавил ее выпускник института, ученый-археолог Н.А. Скворцов в том же году вышло в свет подготовленное им пособие «Археология и топография Москвы». И последнее, что необходимо отметить, — ряд диссертаций, защищенных слушателями МАИ, был связан с московской темой. Вот некоторые из них: Н.А. Скворцов «Храм во имя святого Николая Чудотворца при странноприимном доме князей Куракиных в Москве», М.Ф. Степанова15 «Упраздненное московское Крутицкое подворье епископов Сарских и Подонских», И.И. Кузнецов «Московский Покровский Василия Блаженного собор», Е.А. Мансфельд"' «Обозрение документов Московского губернского архива старых дел, относящихся ко времени генерал-губернаторства графа Ф.В. Растопчина», М.Д. Кедров17 «Костюмы москов-

Москва и ее старина ских царей и цариц», Г.Н. Кручинин1* «Московская ложноклассическая архитектура», Ф.Д. Померанцев19 «Обзор стенописи и иконописи московских кремлевских соборов — Успенского, Архангельского и Благовещенского». Издательская деятельность института стала одной из ярких страниц его истории. «Краткий отчет», публикуемый далее, подробно освещает ее. Ограничимся несколькими замечаниями. «Записки Московского археологического института» издавались с 1909 г., там печатали разнообразные по тематике работы, по преимуществу принадлежащие перу преподавателей и слушателей. Публиковались ежегодные «Отчеты о состоянии Московского Археологического института»2" (вышло 4 тома), справочники по институту21. Важнейшую задачу МАИ решил изданием пособий и читавшихся здесь курсов. И спустя десятилетия археологи пользовались знаменитыми курсами В.А. Городцова «Первобытная археология» и «Бытовая археология». Что же касается «Сборника снимков с русского письма XVI —XVII вв.», составленного И.Ф. Колесниковым и Н.А. Марксом, лекции по русской генеалогии Л.М. Савелова (недавно переизданных), то и поныне они необходимы специалистам. В феврале 1912 г. директор института А.И. Успенский имел продолжительную аудиенцию у императора, после которой было решение Николая II о предоставлении МАИ субсидий в 15 тысяч руб. и присвоении институту почетного наименования «Императорский» с присвоением имени императора Николая II. Во время беседы с Успенским Николай II выразил пожелание о непременном участии института в торжествах, посвященных 300-летию Дома Романовых. Решением Совета МАИ была подготовлена и весной 1913 г. в Москве открыта выставка «Древнерусское искусство». Здесь москвичам впервые представили первоклассные памятники — иконы, древние рукописи, рукописные документы, шитье, ткани, изделия из металлов - из собраний С П . Рябушинского, И.С. Остроухова, братьев Чириковых, семьи Сапожниковых, Н.П. Лихачева, А.А. Ширинского-Шихматова. В мае 1913 г. институт провел юбилейный Археологический съезд, посвященный памятной дате. На май 1913 г. пришлось еще одно важное событие в жизни института. Долгое время МАИ не имел собственного здания, занятия с 1907 г. проходили в стенах Медведниковской гимназии22 (Староконюшенный пер., д. 18, и поныне там размещается одна из московских гимназий). Но в 1909 г. получено разрешение и начался сбор средств на сооружение здания. 24 мая 1913 г. состоялась торжественная закладка здания МАИ на Миусской площа1 Ауэрбах Николай Константинович, археолог, специалист по археологии Сибири каменного века, ученый секретарь Общества изучения Сибири и ее производительных сил. вольнослушатель МАИ, получивший звание ученого археолога. 2 Гольмстен Вера Владимировна (1880—1942), археолог, с 1909 г. ежегодно производила раскопки в Уфимской губернии, с 1910 г. — действительный член МАИ, с 1912 г. — член-корреспондент МАО, сотрудница Института материальной культуры АН СССР.

155

ди Москвы, вблизи Университета имени А.Л. Шанявского2' и Московского промышленного училища24. Газетчики называли это место площадью Науки. Занятия в новом здании начались в 1915 г. После Октябрьской революции начался новый этап в жизни института. Исчезла организационная стабильность, отличавшая его в предыдущие годы, ослабели связи с отделениями в провинции, некоторые преподаватели эмигрировали, а в 1922 г. Московский археологический институт упразднили. Тогда же, при I МГУ, в составе факультета общественных наук (ФОН), организовали археологическое отделение, которое возглавил В.А. Городцов. В число преподавателей отделения он пригласил бывших коллег по МАИ - Н.И. Новосадского25 и В.К. Трутовского. Опыт, наработанный в МАИ, он использовал при организации учебного процесса Археологического отделения ФОН. В 1931 г. открыли Московский историко-архивный институт, где преподавали некоторые выпускники архивного отделения МАИ. Завершая небольшой очерк, можно сказать, что за сравнительно короткую жизнь Московский археологический институт внес достойный вклад в историю отечественной науки и культуры. В институте подготовлены замечательные специалисты, происходило становление преподавательских кадров и, что особенно ценно, разработана система преподавания археологии, ряда вспомогательных исторических дисциплин, с успехом применявшаяся в последующие годы. Далее вниманию читателей мы предлагаем ряд документов, характеризующих деятельность МАИ: утвержденное 31 января 1907 г. «Положение о Московском археологическом институте», определявшее его задачи, структуру, основные направления учебной и научной деятельности; заметки из газет «Московские ведомости»26 и «Русское слово»2" об открытии института и закладке его здания на Миусской площади. В заключение публикуется «Краткий отчет Московского археологического института за десятилетний период его существования (1907—1917 гг.)», по рукописи из фонда Н.Н. Фирсова (ОПИ ГИМ. Ф. 449. Ед. хр. 174). Его структура подобна структуре ежегодных отчетов института: здесь есть краткий экскурс в историю института, дан перечень имен инициаторов организации МАИ, его преподавателей и почетных членов; названы основные аспекты деятельности института, отделения, кафедры, изучаемые дисциплины; в отчет включены сведения о доходах института и его источниках, о наиболее щедрых жертвователях. Н.Б. Стрижова. Примечания А.Н. Старицына. 3 Рыков Павел Сергеевич, научный и общественный деятель, археолог, специалист по бронзе и сарматской культуре, с 1910 г. — действительный член МАИ. 4 Эдинг Дмитрий Николаевич, фон (1887—1946), из дворян Ярославской губернии, археолог, сотрудник Исторического музея, где заведовал Отделом славяно-финской археологии,с 1910 г. — действительный член МАИ, преподаватель Московского университета, принимал участие в раскопках в Уфимской, Владимирской и Псковской губерниях, с 1914 г. —член-корреспондент МАО.

156

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

5 Воронов Василий Сергеевич, искусствовед, специалист по истории русского искусства и народно-бытовому искусству, после окончания МАИ получил звание ученого археолога, сотрудник Российского исторического музея, заведующий Отделом крестьянского быта. 6 Колесников Иван Филиппович, архивист, библиограф, коллежский секретарь, с 1909 г. — преподаватель по чтению древних рукописей и архивоведению, казначей, заведующий и член Совета МАИ. 7 Чернопятов Виктор Ильич (1857—1935), историк, генеалог, библиограф, общественный деятель, чиновник канцелярии Московского генерал-губернатора, автор многих работ по генеалогии тульского и московского дворянства, член многих ученых обществ; почетный с 1907 г. и действительный (1910) член МАИ. 8 Клейн Владимир Карлович, искусствовед, археолог, палеограф, исследователь материалов и техники производства древних тканей, сотрудник Российского Исторического музея. 9 Положение о Московском археологическом институте. М., (1907]. 10 Храм Воскресения Христова на Екатерининском канале в Петербурге был построен на месте смертельного ранения императора Александра II архитектором А.А. Парландом (1887 - 1907). 11 Биссинг Фридрих Вильгельм, фон, барон, египтолог, археолог, профессор Мюнхенского университета, владелец коллекции египетских древностей и библиотеки по египтологии, проводил раскопки в Вавилонии и Ассирии, действительный с 1910 г. и почетный с 1911 г. член МАИ. 12 Баллод Франц-Александр Вольдемарович (р. 1882), выходец из Лифляндской губернии, египтолог, археолог, слушатель МАИ, защитивший диссертацию на звание ученого археолога в 1910 г., преподаватель МАИ и Московского коммерческого училища, лектор Сельскохозяйственного института, член-корреспондент МАО с 1909 г. 13 Гринейзен Владимир Федорович, искусствовед, действительный член ПАИ, а с — 1907 г. МАИ, где преподавал на кафедре истории византийского искусства. 14 Соколов Владимир Степанович, действительный член МАИ с 1910 г. 15 Степанова Марина Филипповна, искусствовед, вольнослушательница МАИ, в 1910 г. защитила диссертацию по истории русского искусства и получила звание ученого археолога. 16 Мансфельд Евгений Августович, археограф, директор Московского училища иностранных торговых корреспондентов, вольнослушатель МАИ по кафедре архивоведения, удостоен звания ученого архивиста и серебряной медали в 1912 г.

17 Кедров Михаил Дмитриевич, искусствовед, вольнослушатель МАИ, защитивший диссертацию по истории русского искусства, удостоен звания ученого археолога в 1910 г. 18 Кручинин Георгий Николаевич, действительный слушатель и выпускник кафедры истории русской архитектуры МАИ, удостоен звания ученого археолога и серебряной медали в 1912 г., действительный член МАИ. 19 Померанцев Федор Дмитриевич, священник, вольнослушатель МАИ по кафедре истории русского искусства, удостоен звания ученого археолога и золотой медали в 1912 г., действительный член МАИ. 20 Отчет о состоянии Московского археологического института за 1908/09 гг. М„ 1910; ... за 1909/10 гг. М., 1911; ... в 19111912 гг. М., 1913; ... в 1912-1913 гг. М„ 1914. 21 Мекк А.К. Справочник Московского археологического института. М., 1909; Памятная книжка для слушателей Московского археологического института. М., 1916. 22 Московская гимназия имени И. и А. Медведниковых, правительственное среднее общеобразовательное учебное заведение, учреждена Н.А. Цветковым на средства, завещанные А.К. Медведниковой, в 1900 г., открыта в 1901 г.; с момента ее основания директором гимназии был В.П. Недачин, размешалась в собственном здании, построенном в 1903 г. архитектором И.С. Кузнецовым в Староконюшенном переулке. 23 Московский городской народный университет имени А.Л. Шанявского был открыт в 1908 г. на средства либерального деятеля, золотопромышленника, генерал-майора Альфонса Леоновича Шанявского (1837 — 1905). Университет был доступен для всех слоев общества, находился в ведении Московской городской думы, имел два отделения: научнопопулярное (общеобразовательное) и академическое (высшее), был закрыт в 1918 г. 24 Московское промышленное училище открыто в память 25-летия царствования императора Александра II; состояло из четырех реальных классов, четырех классов механического и четырех классов химического училищ, принимались дети от 10 до 13 лет, директором училища был статский советник Константин Юрьевич Зограф, размещалось в собственном доме на Миусской площади. 25 Новосадский Николай Иванович (1859—1941), филолог, заслуженный ординарный профессор Московского университета, с 1908 г. — член Совета, преподаватель и пожизненный почетный член МАИ, член-корреспондент АН СССР. 26 «Московские ведомости», старейшая московская газета, издавалась в Москве в 1756—1917 гг., в 1907 г. — редактор и издатель В.А. Грингмут. 27 «Русское слово», ежедневная газета, издавалась в Москве в 1894 - 1918 гг., с 1897 г. издавалась И.Д. Сытиным.

3 ПОЛОЖЕНИЕ О МОСКОВСКОМ АРХЕОЛОГИЧЕСКОМ ИНСТИТУТЕ 31 января 1907 г.1 § 1. Московский археологический институт, учреждаемый на частные средства, есть высшее учебное заведение, состоящее в ведомстве Министерства народного просвещения и имеющее целью научную разработку археологии, археографии и русской истории с ее вспомогательными дисциплинами, а равно и подготовку специалистов для должностей в архивах, музеях и библиотеках правительственных, общественных и частных. § 2. В действительные слушатели института принимаются лица обоего пола, окончившие курс наук в высших учебных заведениях. Лица же, не получившие высшего образования, допускаются в институт, по усмотрению его Совета, лишь в качестве вольнослушателей.

§ 3. Действительные слушатели, окончившие успешно курс в институте, получают, по защите диссертации, звание ученого археолога или ученого архивиста и зачисляются в действительные члены института. Лица же, не защитившие диссертации, получают звание окончившего курс института, с зачислением в его члены-сотрудники. § 4. Вольнослушатели, прошедшие полный курс, хорошо выдержавшие устные испытания и защитившие диссертацию, получают звание окончившего курс с зачислением в его члены-сотрудники или только звание окончившего курс института, если не защитят диссертации. Если же вольнослушатель обнаружит отличные познания на устных испытаниях в институте и успешно защитит диссертацию, Совет института может присудить ему звание ученого археолога или ученого

Москва и ее старина архивиста и зачислить его в действительные члены института. § 5. Курс обучения в институте трехлетний, причем третий год должен быть посвящен учащимися практическим занятиям по одному из преподаваемых в институте предметов, написанию диссертации и защите ее перед Советом. § 6. Плата за слушание лекций в институте 80 руб. в год, вносится по полугодиям и обязательна для всех слушателей и вольнослушателей. За слушание неполного курса, а лишь некоторых отдельных предметов плата назначается по усмотрению Совета. § 7. Институт состоит из двух отделений, археологического и археографического (архивного). § 8. В институте преподаются: 1) Первобытная археология; 2) Христианская археология; 3) Бытовые древности; 4) Всеобщая история искусства; 5) Нумизматика; 6) Сфрагистика; 7) Музееведение; 8) Архивоведение; 9) Библиотековедение; 10) Греческая палеография; 11) Славянорусская палеография; 12) Эпиграфика; 13) Дипломатика; 14) Метрология и хронология; 15) Геральдика; 16) Генеалогия; 17) Русская история (история учреждений и пр.); 18) Юридические древности; 19) История русской литературы; 20) История русского языка; 21) Историческая география; 22) Этнография. § 9. Распределение предметов на общие и преподаваемые на каждом из двух отделений, а равно и по курсам, предоставляется Совету института. Преподавание сродных наук может быть соединяемо или разделяемо по постановлению Совета института. Лица, прослушавшие курс какого-либо из перечисленных в (8 предметов в одном из высших учебных заведений и представившие в том удостоверение, могут быть освобождаемы Советом от слушания по сему предмету лекций в институте. Слушатели не лишаются права на получение соответствующих знаний, если некоторые предметы не были читаны по постановлению Совета института. Преподавание новых предметов вводится по ходатайству Совета института с разрешения министра народного просвещения. § 10. Археологический институт состоит под ведением особого попечителя, избираемого Советом и утверждаемого в этом звании и увольняемого Высочайшим приказом по Министерству народного просвещения. § 1 1 . Директор института, избираемый Советом на три года, с правом на последующие избрания вновь, утверждается в этом звании и увольняется также Высочайшим приказом по Министерству народного просвещения и является ближайшим помощником попечителя по управлению институтом. § 12. Преподаватели института избираются закрытой баллотировкой (большинством голосов) его Советом из профессоров и приват-доцентов высших учебных заведений и других лиц, имеющих ученую степень доктора или магистра или известных Совету своими учеными трудами в той науке,

157

для преподавания которой они приглашаются, и утверждаются в этом звании министром народного просвещения. § 13. В почетные члены института могут быть избираемы лица обоего пола, приобретшие известность своими трудами в области археологии. Попечитель и директор института состоят его пожизненными почетными членами. § 14. В почетные члены института Совет его может избрать лиц обоего пола: а) оказавших институту особые услуги, б) пожертвовавших на развитие его деятельности не менее 5000 руб. единовременно и в) жертвующих по 5000 руб. ежегодно. § 15. Почетным членам института (мужского пола), пока они состоят в этих званиях, присваива-

Император Николай II

ются пятый класс по должности и пятый разряд по шитью на мундире ведомства Министерства народного просвещения. § 16. В действительные члены института и в члены-сотрудники могут избираться и лица, не обучавшиеся в нем, но приобретшие известность своими учеными трудами и познаниями в области археологии. § 17. Все преподаватели института и его члены-учредители, под председательством попечителя (а в случае его отсутствия, под председательством директора), образуют Совет института, который решает большинством голосов все дела учено-учебной и хозяйственной части, а также вопросы об удосто-

158

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ении разных лиц званиями почетных и действительных членов и членов-сотрудников института. Членами-учредителями института считаются лица, подписавшие проект положения об институте. Они получают все права действительных членов института, образуют первоначальный состав Совета и избирают из своей среды попечителя, директора и преподавателей института; последние могут быть избираемы и из посторонних лиц. В свои заседания Совет может приглашать и почетных членов института в качестве членов Совета. § 18. Директор и преподаватели института не пользуются правами на пенсию по Министерству народного просвещения. § 19. Ни члены, ни преподаватели, ни слушатели института по своему званию никакими льготами по воинской повинности не пользуются. § 20. Археологический институт имеет право устраивать общие собрания своих членов, археологические выставки и публичные лекции по наукам институтского курса, а равно и издавать по постановлению Совета свой орган и отдельные ученые труды. § 21. По постановлению Совета назначается день торжественного акта, на котором читается отчет о деятельности института за минувший год. § 22. Окончившие курс института его членысотрудники, действительные и почетные члены имеют право ношения особых нагрудных знаков. Описание этих знаков при сем приложено. § 23. При институте состоят: музей древностей, архив и библиотека. § 24. Институт имеет свою печать с означением его наименования. § 25. Совету предоставляется возбуждать ходатайства об изменении и дополнении сего положения по постановлению не менее двух третей общего количества его членов. § 26. В случае ликвидации дел института его имущество поступает, по определению Совета, в одно из учреждений, преследующих родственные задачи.

ПРИЛОЖЕНИЕ к § 22

Описание нагрудных знаков Московского археологического института. 1) Знаки Московского археологического ин-

статута, носимые на правой стороне груди, устанавливаются четырех видов: а) для почетных членов, б) для действительных членов, в) для членовсотрудников и г) для окончивших курс института. 2) Знак состоит из заостренного вверху четырехугольного щита, покрытого малинового цвета эмалью, с металлическими: узорным ободком, лентой внизу и Императорской короной вверху, с развевающимися из нее двумя концами ленты цветов черно-желто-белого; на щите утвержден выпуклый двуглавый орел, типа времени царя Михаила Федоровича (на груди орла московский герб, на головах металлические короны, а между ними, посередине, таковой же десятиконечный крест). Металлическая лента внизу щита имеет в середине изгиб вниз; на образующихся трех частях ее сделана темно-синей краской надпись славянскими буквами: на левой «Московский», на средней «Археологический» и на правой «Институт». 3) Знак для почетных членов имеет корону, ободок вокруг щита и ленту внизу золотые; орел на нем из черной эмали, лапы его из светло-коричневой, герб на нем — из эмали установленных для московского герба цветов, короны на головах и крест золотые. 4) Знак для действительных членов имеет корону, ободок вокруг щита, ленту внизу, орла с гербом, коронами и крестом — золотые. 5) Знак для членов-сотрудников имеет корону, ободок вокруг щита, ленту внизу, орла с гербом, коронами и крестом — серебряные. 6) На знаке для окончивших курс института орел с гербом на нем и все металлические части из оксидированного серебра. Министр народного просвещения подп[исал] П. фон Кауфман. Директор Департамента народного просвещения скр[епил] М. Андреянов. Резолюция: «На подлинном собственною Его Императорского Величества рукою написано: «Быть по сему». 31 января 1907 года в Царском Селе. Председатель Совета министров Столыпин». Публикация Н.Б. Стрижовой.

1 Дата утверждения «Положения о МАИ» Николаем II.

ОТКРЫТИЕ МОСКОВСКОГО АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА 23 сентября [1907] с большой торжественностью состоялось открытие Московского археологического института. К 2 час. дня в роскошном помещении гимназии имени Медведниковых собрались высокопреосвященный Владимир, митрополит Московский и Коломенский, все викарии Московской епархии, преосвященные — Трифон, епископ

Дмитровский1, Серафим, епископ Можайский2, Евдоким, епископ Волоколамский1, и Анаста4 сий, епископ Серпуховской , московский генерал-губернатор и командующий войсками округа генерал-лейтенант С.К. Гершельман, помощник командующего войсками генерал-лейтенант В.Г. Глазов, состоящий попечителем института, председатель Императорского археологического

Москва и ее старина общества графиня П.С. Уварова, попечитель учебного округа A.M. Жданов5, помощник попечителя учебного округа В.Д. Исаенков6, исправляющий должность московского губернатора флигель-адъютант В.Ф. Джунковский, профессора Московского университета, попечитель Медведниковской гимназии Н.А. Цветков7, директор Лазаревского института восточных языков В.Ф. Миллер, директор Императорского инженерного училища профессор А.А. Эйхенвальд8, многие генералы, представители различных среднеучебных заведений столицы, многочисленные депутации от разных ученых обществ и учреждений, прокурор московской синодальной конторы камергер Ф.П. Степанов, почетные члены Археологического института, профессорский персонал института с директором А.И. Успенским во главе, слушатели нового просветительного учреждения и многие приглашенные лица разных кругов населения. Все собрались в актовом зале, украшенном тропическими растениями. Отсюда приглашенные лица вереницей проследовали в громадный рекреационный зал, где высокопреосвященный Владимир, соборно со всеми викариями, тремя архимандритами, протопресвитером B.C. Марковым', протоиереем И.И. Восторговым и другим столичным духовенством, при участии Синодального хора совершил молебствие с водоосвящением. В конце молебствия высокопреосвященный Владимир произнес назидательную речь, в которой выразил свою радость по поводу открытия нового симпатичного просветительного учреждения и призвал на него Божие благословение, с пожеланиями ему полного успеха и процветания. Далее в своей речи митрополит коснулся вопроса об отношении между наукой и церковью и опроверг выражаемое мнение, будто церковь является врагом науки и просвещения. Высокопреосвященный Владимир разъяснил, что антагонизма между церковью и наукой нет, что между ними может и должна быть полная гармония. Единение церкви с наукой особенно необходимо в настоящее время, когда дух безверия и безбожия проникает в наши учебные заведения не только через двери, но и через все щели. Владыка выразил горячее пожелание, чтобы в археологическом институте не забывали Света Христова. В заключение своей речи высокопреосвященный Владимир благословил институт иконою Преображения Господня, которую передал попечителю В.Г. Глазову и директору А.И. Успенскому. После молебствия торжественное собрание происходило в актовом зале в присутствии митрополита, архиереев и генерал-губернатора. Собрание открылось пением Царю Небесный, затем генерал-лейтенант В. Г. Глазов произнес краткую вступительную речь по поводу учреждения Археологического института, помянув добрым словом Н.В. Калачова, подавшего первую мысль об институте. Учреждение института

159

встретило полное сочувствие со стороны верховного покровителя русской науки государя императора, соизволившего вместе с государыней императрицей Александрой Федоровной принять звание почетных членов института. Отметив далее сочувствие общества к институту, В.Г. Глазов воскликнул: «Ура!» в честь государя императора. Это «ура!» было подхвачено всем многолюдным собранием, а Синодальный хор пропел народный гимн. Затем говорил директор института А.И. Успенский, отметивший, между прочим, тот знаменательный факт, что Археологический институт возникает в такое время, когда наше, так называемое «прогрессивное» общество отворачивается от прошлого. Это, несомненно, придает особое значение возникновению института, имеющего своими задачами восстанавливать прошлое и проливать на него яркий научный свет. Для успеха дела необходимо привлечение крупных моральный сил и материальных средств. Институт имеет все задачи для своего процветания - он стоит у источника русской старины, каким является Москва. Профессор А.Н. Филиппов10 произнес научную речь о первом полном собрании законов с археографической стороны. Отдавая должное капитальному труду Сперанского", профессор отметил некоторые недостатки в этом издании (неполнота собранных узаконений, несоблюдение языка времени издания актов, неуказание, откуда взяты акты, опущение обращений и обрезывание заключений и др.). А.Н. Филиппов доказывал, что к памятникам старины нужно относиться бережно и с любовью, нужно сохранять их и знать научную цену. Далее собрание было ознакомлено с кратким историческим очерком возникновения Археологического института, составом его членов, профессорского персонала и слушателей. Занятия в институте открываются при 169 слушателях, причем из них около 60 с высшим образованием. Среди лиц. пожелавших получать образование в институте, находится несколько женщин. Выражая всем лицам, пришедшим на помощь институту, возникшему на частные средства, благодарность. Совет института особую признательность выразил попечителю и педагогическому совету Медведниковской гимназии, предоставившим роскошные помещения гимназии для института. Затем следовал ряд приветствий Московскому археологическому институту, следовавших в следующем порядке: от педагогического совета Медведниковской гимназии (В.П. Недачин12), от ИМАО (A.M. Жданов), от Императорского Московского археологического общества (графиня П.С. Уварова), от Археографической комиссии того же Общества (Н.Н. Ардашев), от Архива Министерства юстиции (Д.Я. Самоквасов), от Императорской Академии художеств (Н.В. Султанов), от Румянцевского музея (И.В. Цветаев), от Императорского Исторического музея (князь Н.С. Щерба-

160

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

тов), от Лазаревского института и этнографического отдела Общества любителей естествознания (В.Ф. Миллер), от Комиссии по осмотру и изучению памятников церковной старины Москвы и Московской епархии (Н.Д. Струков), от Московского Архитектурного общества (Ф.О. Шехтель), от Московского нумизматического общества, от Императорского Московского Коммерческого училища (Д.В. Цветаев), от Московского межевого института, от Училища живописи, ваяния и зодчества (князь А.Е. Львов), от Императорского Строгановского художественно-промышленного училища (Н.В. Глоба), от Ярославской, Полтавской, Тверской и других ученых архивных комиссий и от Московского общества преподавателей графического искусства (И.Е. Евсеев"). В приветствиях и адресах, помимо пожеланий успеха и процветания институту, указывалось на то, что в учреждении его давно нуждалась

Москва. Императорское коммерческое училище поднесло адрес, исполненный на пергаменте письмом древнего стиля и украшенный художественной виньеткой. Институт к своему открытию получил множество приветственных телеграмм от августейших особ, от российских университетов, ученых обществ и учреждений, от графа С.Д. Шереметева и других лиц. В конце собрания были прочитаны стихо14 творения г.г. Ардашевым и Потехиным . Патриотическое стихотворение г. Потехина вызвало дружные рукоплескания. Собрание закончилось в половине шестого часа вечера. Московские ведомости. 1907. № 219.

1 Трифон, епископ Дмитровский, действительный член МАИ с 1907 г. 2 Серафим, в 1907 г. — епископ Можайский, в 1913 г. — епископ Подольский, действительный член МАИ с 1907 г. 3 Евдоким, в 1907 г. — епископ Волоколамский, викарий Московской епархии, в 1910 г. — епископ Каширский, викарий Тульской епархии, с 1907 г. — действительный член МАИ. 4 Анастасий, епископ Серпуховской, третий викарий Московской епархии, с 1907 г. — действительный член МАИ, член Комиссии по организации общеобразовательных чтений для рабочих. 5 Жданов Александр Маркелович (р. 1858), доктор астрономии и геодезии, чиновник Министерства народного просвещения, с 1904 г. — действительный статский советник, с 1907 г. — попечитель Московского учебного округа. 6 Исаенков Владимир Дмитриевич (р. 1850), чиновник Министерства народного просвещения, с 1880 г. — действительный статский советник, с 1896 г. — помощник попечителя Московского учебного округа, тайный советник (1914). 7 Цветков Николай Алексеевич, почетный попечитель и учредитель Московской гимназии имени И.Л и А.К. Медведниковых, действительный статский советник, член Московского епархиального училищного совета, почетный член попечительского совета Коммиссаровского технического училища, почетный член МАИ с 1907 г. 8 Эйхенвальд Александр Александрович, доктор физики, инженер путей сообщения, коллежский секретарь, экстра-ординарный профессор по кафедре физики и директор Московского инженерного училища. 9 Марков Владимир Симеонович, протопресвитер, настоя-

тель Большого Успенского собора в Кремле, член-сотрудник МАИ с 1910 г. 10 Филиппов Александр Никитич (р. 1853), юрист, историк русского права, ректор Юрьевского университета (1901 — 1903). заслуженный ординарный профессор Московского университета, действительный статский советник, автор научных трудов по истории права и государственных учреждений России, действительный член многих ученых обществ, член-учредитель, пожизненный почетный член с 1907 г., преподаватель и член Совета МАИ. 11 Сперанский Михаил Михайлович (1772—1839), граф, русский государственный деятель, юрист, с 1807 г. — статс-секретарь Александра 1, по поручению которого составил план государственных преобразований в России, в 1821 г. назначен членом Государственного совета. Под его руководством было составлено «Полное собрание законов Российской империи» в 45 томах. 12 Недачин Василий Павлович (р. 1863), педагог, директор и создатель Московской гимназии им. И.Л. и А.К. Медведниковых, статский советник, автор многих педагогических трудов, член Московского литературного кружка, с 1907 г. — почетный член МАИ. 13 Евсеев Иван Евсеевич, учитель рисования, коллежский секретарь, преподаватель Московского коммерческого училища и Учительского института; председатель основанного им в 1906 г. Общества преподавателей графических искусств. 14 Потехин Павел Борисович (1853—1910), делопроизводитель департамента Министерства народного просвещения с 1893 г., действительный статский советник, член-учредитель МАИ.

Публикация Н.Б. Стрижовой. Примечания Л.Н. Старицына.

ЗАКЛАДКА ЗДАНИЯ МОСКОВСКОГО АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА Вчера на Миусской площади происходило торжество закладки здания Императорского Московского археологического института имени императора Николая П. На месте будущего здания был устроен шатер, обтянутый материями национальных цветов. Здесь членом Синода архиепископом Алексием1 в сослужении с епископом Василием Можайским2, несколькими архимандритами и

другим духовенством — членами Археологического института было совершено молебствие. На торжество закладки прибыли почетный попечитель института великий князь Александр Михайлович с августейшей супругой великой княгиней Ксенией Александровной и великий князь Петр Николаевич с августейшей супругой великой княгиней Милицей Никола-

Москва и ее старина

161

Тут же находились настоятель СпасоАндроньевского монастыря епископ Владимир, министр юстиции статс-секретарь И.Г. Щегловитов4, обер-прокурор Синода В.К. Саблер, попечитель Археологического института, член военного совета генерал В. Г. Глазов, московский градоначальник А.А. Адрианов, профессора Московского университета А.П. Павлов5 и В.К. Мальмберг, директор Архива Министерства юстиции Д. В. Цветаев, бывший городской голова Н.И. Гучков6, профессора и преподаватели института с директором А.И. Успенским во главе, члены института, слушатели и другие лица. После водосвятия, пред закладкой камней, А.И. Успенский произнес речь, в которой указал, что Археологический институт приступает к постройке собственного здания только благодаря высокомилостивому вниманию к его нуждам государя императора, повелевшего отпустить из царских дач весь лесной материал на постройку здания. Далее А.И. Успенский отметил и участливое отношение к институту московского городского управления, которое безвозмездно отвело на Миусской площади необходимый для постройки земельный участок. Здание, возводимое в греческом стиле, по словам оратора, должно явиться украшением Миусской площади, наряду с обетным Александро-Невским храмом, университетом Шанявского и другими учреждениями. После речи А.И. Успенского приступили к закладке здания. Первый камень положил августейший почетный попечитель института великий князь Александр Михайлович, второй — архиепископ Алексий, третий — А.И. Успенский. По окончании молебствия хор исполнил кантату на трехсотлетие царствования Дома Романовых. Торжество закончилось завтраком в ресторане «Эрмитаж». Здание института предположено возвести в две очереди. Ныне приступлено к сооружению двухэтажного каменного здания с полуподвалом. Здесь будут размещены аудитория, библиотека, канцелярия и другие учреждения института. Во вторую очередь поставлено возведение пристройки для музея, церкви и архива. Для

церкви почетным членом института архимандритом Иоакимом пожертвована звонница, которая уже возвышается на отведенном институту земельном участке. Здание сооружается по проекту архитектора В.Д. Адамовича. Из газеты: «Русское слово». 25 мая 1913. № 119.

1 Алексий, архиепископ, член Московской конторы Святейшего Синода, управляющий Московским Донским ставропигиальным монастырем, с 1910 г. — действительный член МАИ. 2 Василий, епископ Можайский, второй викарий Московской епархии, с 1909 г. действительный член МАИ. 3 Милица Николаевна (р.1866), великая княгиня, супруга великого князя Петра Николаевича, дочь черногорского князя Николая, почетный член МАИ с 1913 г. 4 Щегловитов Иван Григорьевич (1861 — 1918), общественный государственный деятель, юрист, министр юстиции с 1905 по 1915 г., статс-секретарь, с 1916 г. — председатель Государственного совета, почетный член МАИ с 1911 г., в 1917 г. арестован и расстрелян по приговору Ревтрибунала. 5 Павлов Алексей Петрович (1854—1929), геолог и

палеонтолог, доктор минералогии и геогнозии, с 1896 г. — заслуженный профессор Московского университета, действительный статский советник, с 1904 г. — действительный член МАО, с 1908 г. — преподаватель геологии и пожизненный почетный член МАИ, академик АН СССР. 6 Гучков Николай Иванович (1860 — 1935), общественный и политический деятель, брат А.И. Гучкова, суконный фабрикант и финансист, октябрист, действительный статский советник, в 1906 — 1913 гг. московский городской голова, член многочисленных благотворительных обществ, член-учредитель МАИ. 7 Иоаким (Хромов) архимандрит Московского Даниловского монастыря, с 1909 г. — почетный член, а с 1911 г. — пожизненный почетный член и член Строительного комитета МАИ.

Публикация Н.Б. Стрижовой

Господину Директору Москэвсхаго Архэологическаго Института.

Директорь Извещение о согласии Николая II на принятие великими князьями Михаилом Александровичем, Константином Константиновичем, Николаем Михайловичем и Георгием Михайловичем звания почетных членов МАИ. 20.11.1908. ЦИАМ

162

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

КРАТКИЙ ОТЧЕТ О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МОСКОВСКОГО АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА ЗА ДЕСЯТИЛЕТНИЙ ПЕРИОД ЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ Московский археологический институт был учрежден по инициативе его нынешнего директора А.И. Успенского и В.Г. Глазова. Положение об институте, выработанное кружком приглашенных им лиц, вошедших в институт в качестве его учредителей, было утверждено в законном порядке 31 января 1907 г. 26 февраля того же года, на основании §17 Положения об институте, был образован Совет института из членов-учредителей института: генерала от инфантерии В.Г. Глазова, А.И. Успенского, митрополита Московского и Коломенского, ныне Киевского и Галицкого Владимира, генерал-майора Владимира Федоровича Джунковского, Н.И. Гучкова, графа С.Д. Шереметева, Павла Васильевича Жуковского, князя Алексея Александровича Ширинского-Шихматова, князя Александра Михайловича Голицына1, графа А.В. Олсуфьева, С.Д. Войта, доктора русской истории И.Е. Забелина, профессоров К.Я. Грота, А.Н. Филиппова, Р.Ф. Брандта, С.И. Соболевского, Дмитрия Владимировича Цветаева, приват-доцентов С.К. Кузнецова, Н.И. Романова, хранителей Московской Оружейной палаты Ю.В. Арсеньева и В.К. Трутовского, архивариуса Московского архива Министерства юстиции Н.Н. Ардашева, хранителя Российского исторического музея В.А. Городцова, окружного инспектора Петербургского учебного округа М.И. Успенского, Н.Г. Высоцкого2, В.И. Успенского, Владимира Павловича Десятова, С.С. Попова1, Павла Борисовича Потехина, 4 Д.И. Успенского , Дмитрия Васильевича Василье5 ва и Елпидифора Васильевича Барсова — избравший попечителем института В.Г. Глазова, директором А.И. Успенского, преподавателями по кафедре юридических древностей А.Н. Филиппова, по кафедре истории русского языка и славянорусской палеографии Р.Ф. Брандта, по кафедре истории русского искусства и христианской археологии А.И. Успенского, по кафедрам исторической географии, музееведения, библиотековедения и метрологии С.К. Кузнецова, по кафедрам первобытной археологии и бытовым древностям В.А. Городцова, по кафедрам дипломатики и архивоведения Н.Н. Ардашева, по кафедре геральдики Ю.В. Арсеньева, нумизматики и сфрагистики В.К. Трутовского, истории русской литературы Е.В. Барсова, генеалогии Л.М. Савелова и практических занятий по славяно-русской палеографии С.С. Попова; секретарем Совета был избран Н.Г. Высоцкий.

Таким образом, с 26 февраля 1907 г. в институте состояли: попечитель, директор, профессора и служащие, но не было ни помещения, ни денег. Вдохновитель и организатор института А.И. Успенский был в первый год существования института и его директором, и его, можно сказать, канцеляристом, и даже рассыльным. Работа громадная была им добровольно взята на свои плечи. Для приискания только помещения для чтения лекций он буквально избегал почти всю Москву, прося директоров гимназий, Лазаревского института и других многих учебных заведений г. Москвы, предоставить возможность Археологическому институту открыть свои академические занятия. Свет оказался не без добрых людей. 11 мая 1907 же года Совет института получил уведомление директора гимназии имени Медведниковых В.П. Недачина о полной готовности предоставить в распоряжение института помещение в здании названной гимназии. Таким образом благоприятно был разрешен наиважнейший вопрос: институт был обеспечен помещением до времени постройки и оборудования собственного здания. 17 мая заведующий психиатрической лечебницей Тульского губернского земства врач Н.П. Каменев6, весь свой досуг посвящающий доселе изучению и собиранию отечественных древностей, принес в дар институту все свои скромные денежные сбережения и археологические коллекции, послужившие началом археологического музея при институте. Имя Н.П. Каменева навсегда останется дорогим для института, как имя первого человека, пришедшего к нему на помощь. В заседании того же 17 мая Совет института распределил предметы, преподаваемые в институте, согласно §8 «Положения» — на общие, обязательные для изучения всем слушателям института, и специальные, для групп слушателей археологического и археографического отделений института, определил количество годичных часов для каждого предмета, распределил предметы по курсам, составил расписание лекций на предстоящий первый академический год, определил размеры вознаграждения преподавателей института в 300 руб. за годовой лекционный час и назначил жалованье секретарю Совета 600 руб. в год и делопроизводителю института, окончившей Высшие женские курсы и Гейдельбергский университет Л.И. Смирновой7, 300 руб. в год.

Москва и ее старина Директор института А.И. Успенский решительно отказался от вознаграждения этой его должности, несмотря на настойчивые предложения членов Совета. 15 августа директор института А.И. Успенский сделал доклад царствовавшему государю Николаю II, который выразил живой интерес к учреждаемому в Москве Археологическому институту, по просьбе директора принял на себя и супругу Александру Федоровну звание почетных членов института и не переставал интересоваться жизнью и деятельностью института во время своего царствования. Тогда же великий князь Александр Михайлович, заслуги которого перед институтом неисчислимы и не могут быть никогда

Обложка личного дела И.Е. Забелина из МАИ. 1907.

ЦИАМ

забыты, принял на себя звание почетного попечителя института. 20 августа Советом института была заслушана первая серия прошения о зачислении в действительные слушатели и вольнослушатели института о сделано постановление о зачислении их в институт на основании «Положения». 10 сентября были Советом института избраны преподавателями института на незамещенные кафедры: всеобщей истории искусства — приват-доцент Н.И. Романов, этнографии — В.Н. Харузина, истории архитектуры — А.А. Пар-

163

ланд, и с согласия профессора А.Н. Филиппова признана замещенной им кафедра русской истории - истории учреждений. 23 сентября 1907 г., в 2 часа дня, в московской гимназии И. и А. Медведниковых в присутствии членов-учредителей, преподавателей, почетных гостей, представителей многих ученых обществ и учреждений, при наличности 205 слушателей института было совершено митрополитом Владимиром в присутствии высшего московского духовенства торжественное молебствие и состоялся торжественный акт открытия Московского археологического института по программе, выработанной и утвержденной Советом института. Были произнесены вступительные речи ВТ. Глазовым и А.И. Успенским, актовая речь заслуженным ординарным профессором А.Н. Филипповым, прочитан отчет о деятельности Совета института за период от 26 февраля секретарем Совета Н.Г. Высоцким и заслушаны многочисленные приветственные речи участников торжества и письма и телеграммы от ученых учреждений и обществ. Во всех приветствиях выражалась радость о нарождении высшего нового рассадника просвещения и искренние пожелания ему полного расцвета на пользу русской науки. Этим актом мечта об открытии в Москве археологического института, частного высшего учебного заведения, взявшего на себя широкую задачу научной разработки археологии, археографии и русской истории с ее вспомогательными дисциплинами, а равно и подготовку специалистов для должностей в архивах, музеях и библиотеках правительственных, общественных и частных, воплотилась в дело, успех которого обеспечивался энергиею молодого 32-летнего директора А.И. Успенского и составом преподавателей из крупных научных сил — профессоров Московского университета и общепризнанных специалистов в области той науки, заместителями кафедры которых они являлись. 24 сентября лекцией по истории русского искусства, прочитанной А.И. Успенским, при переполненной слушателями и членами института аудитории началось ежедневно, кроме суббот и праздников, чтение лекций в институте в вечерние часы (с 6 час. 30 мин. до 9 час. 10 мин. вечера). Учебное дело, блестяще начатое и возбудившее симпатии ученого мира, далеко не исчерпывало того плана, который начертал себе Совет института: 1) открытие новых кафедр для широкой постановки учебного дела в институте и замещение их достойными кандидатами; 2) обеспечение слушателей института печатными курсами лекций; 3) широкая популяризация археологических знаний; 4) предоставление возможности слушателям института непосредственного участия в археологических раскопках, геологических исследованиях, осмотре и изучении памятников духовной и материальной культуры в России и за границей; 5) устройство собственных библиотеки, музея и архива для учебных и ученых целей; 6) осуществление институтом задач ученого уч-

164

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

реждения; 7) участие в ученой жизни страны и ученого мира; 8) привлечение жертвователей для обеспечения института деньгами и имуществом; 9) устройство собственного здания и, наконец, получение институтом в полном объеме прав и привилегий, которые принадлежат российским университетам, - вот те задания, которые проводились в институте за протекшие десять лет его существования. В течение отчетного периода открыты кафедры: русской истории, истории эстетических учений, истории археологических открытий, истории античного искусства, чтения древних рукописей, церковно-певческой палеографии, археологии и топографии г. Москвы в увековечении в институте памяти известного бытописателя г. Москвы, члена-учредителя института И.Е. Забелина, истории византийского искусства, древностей северо-западного края, латинской палеографии, чтения памятников русского права, афинских древностей, геологии, истории греческой архитектуры и античной декорации, египтологии, истории русской скульптуры, истории русского театра, доисторической антропологии, английского, французского и немецкого языков. Состав преподавателей института за истекший период значительно пополнился из среды профессоров и приват-доцентов российских университетов и других высших учебных заведений России, лиц, известных учеными трудами в области той науки, кафедры которой им предоставлялись в институте, окончивших курс в институте действительных слушателей, обнаруживших исключительные познания в порученных им к преподаванию предметах и незначительно изменился за смертью приват-доцента С.К. Кузнецова, С.С. Попова, ученого археолога Н.А. Бронникова8, приват-доцента П.М. Головачева'1, ученого археолога, зверски убитого, протоиерея Н.А. Скворцова и лектора, священника Н.А. Преображенского10, память о которых институт живо хранит и с глубокой скорбью относится к их утрате, и выбытием генерал-майора Н.А. Маркса, приват-доцента Н.И. Романова, В.А. Городцова и Л.М. Савелова. В составе слушателей были: действительные слушатели из лиц, окончивших курс в высших учебных заведениях; вольнослушатели из лиц, окончивших курс в средних учебных заведениях общеобразовательных, художественных профессиональных и слушатели отдельных предметов. Совет института в уважительных случаях допускал в вольнослушатели института и лиц, не имеющих полного образовательного ценза. Всего слушателей в институте было: в первый год жизни института — 206, во второй - 384, в третий - 602, четвертый - 981, пятый — 1002; последняя цифра с незначительными колебаниями составляла ежегодное количество в дальнейшем слушателей в институте. Действительных слушателей было от 25 до 35%, вольнослушателей — 58~60%, допущенных в вольнослушатели и слушателей отдельных предметов — от 15 до 5%

ежегодного состава слушателей института. Занятия слушателей состояли в слушании лекций по всем общим предметам и по специальным избранного каждым из них археологического или археографического отделения, и в сдаче по ним экзаменов, в участии в практических занятиях по кафедрам, при которых таковые установлены параллельно с лекциями, в практических занятиях по избранной специальности на 3-м курсе и написании диссертации на соискание звания ученого археолога или ученого архивиста. Совет института в заботах об облегчении слушателям усвоения курса наук в институте настойчиво указывал на необходимость издания печатных лекций по предметам, преподававшимся в институте. Совет института принимал всевозможные меры к практическому ознакомлению слушателей с произведениями старины и искусства, устройству экскурсий для обозрения древних храмов, музеев и архивов Москвы и древних городов — Ростова, Суздаля, Костромы, Ярославля, Углича, Новгорода, Пскова и многих других, предоставлению командировок группам и отдельным слушателям по всей России и за границу, производству археологических раскопок курганов и городищ в Гдовском уезде Петербурской губернии] в 1909 г., в Гнездово Смоленской губернии] в 1911 г., в Нижегородской губ[ернии] в 1912 г., в Ярославской губ[ернии] в 1913 г. и ежегодно в разных местах Московской губ[ернии] и геологических исследований близ городов, где читаются курсы лекций института. Совет института принимал на себя заботу и об облегчении материальных нужд слушателей учреждением до пятидесяти стипендий, бесчисленными просьбами к учреждениям и отдельным лицам о предоставлении служб слушателям и слушательницам для лучшего материального обеспечения их и наибольшего удобства к слушанию лекций в институте для тех из них, кому служба препятствовала в этой их духовной нужде. Заботы института по учебной части вполне оправдались. Из числа действительных и вольных слушателей института окончило курс с званиями ученых археологов и ученых архивистов в 1909-1910 гг. - 42; 1910-1911 гг. - 25; 1911-1912 гг. - 30; 1912-1913 гг. - 34; 1913-1914 гг. - 52; 1914-1915 гг.- 38; 1915-1916 гг. - 47; 1916-1917 гг. - 21. Всего — 289, т.е. от 10 до 15% общего числа поступлений в институт каждого академического года. Подводя итоги успехов по учебной части за десятилетний период своего существования, Совет института в своем ходатайстве перед Министром народного просвещения о предоставлении окончившим курс института магистерских и докторских степеней с твердостью заявил: «Научная подготовка слушателей в институте настолько серьезна и представляемые слушателями института диссертации на соискание звания ученого археолога и ученого архивиста в большинстве настоль-

Москва и ее старина ко полны научного достоинства, что лицам, окончившим курс института, вполне справедливо и действительно заслуженно должны быть предоставлены в полной мере все права и привилегии, которые по закону предоставляются окончившим курс российских университетов. В ученых записках института уже отпечатаны 4 диссертации слушателей, а именно: В.К. Клейна «Памятники древнерусского искусства в дворцовом селе Тайнинском», В.Н. Семенковича" «П.М. де Ламартиньер и его путешествие в северные страны (перевод, комментарий и карта)», В.Н. Бондаренко 12 «Очерки финансовой политики кабинета министров Анны Иоанновны», Ф.В. Баллода «Материалы по истории латышского племени с IX по XIII в.». 24 диссертации, имеющие быть, согласно постановлению Совета, напечатанными ввиду их научных достоинств. Совет института указывал на необходимость издания печатных руководств. В качестве пособия с первого же года деятельности института изданы: в 1908 г. в оконченном печатанием виде — Ю.В. Арсеньев «Геральдика», В.А. Городцов «Первобытная археология», Л.М. Савелов «Русская генеалогия», И.Ф. Колесников, Н.А. Маркс «Сборник снимков русского письма. Азбука XVII в. из собрания А.И. Успенского и приложение»; и в листах — А.И. Успенский «Очерки по истории русского искусства до XV в.», Р.Ф. Брандт «Лекции по славяно-русской палеографии», С.К. Кузнецов «Лекции по исторической географии». В 1909 г.: Н.И. Новосадский «Греческая эпиграфика» (переиздано в 1915 г.), Н.И. Романов «История итальянского искусства», В.Н. Харузина «Этнография. Вып.1. Верования малокультурных народов», А.А. Парланд «Храмы древней Греции». В 1910 г.: В.А. Городцов «Бытовая археология» и «Руководство для археологических раскопок», С.К. Кузнецов «Русская историческая география», А.И. Успенский «Очерки по истории русского искусства. Т.I. Русская живопись до XV в.», выходящая уже вторым изданием, Н.А. Маркс «Русская Правда» по Синодальному списку», «Азбука 1667 г.» и «Азбука в научение младым детям 1643 г.» В 1911 г.: Н.А. Маркс «Азбука пропись времен Михаила Федоровича» и «Договор Олега с греками», И.Ф. Колесников «Архивоведение», В.К. Мальмберг «История археологических открытий». В 1912 г.: В.М. Металлов «Русская семиография», Н.А. Скворцов «Археология и топография города Москвы», С И . Соболевский «Альбом снимков с древних греческих рукописей». В 1913 г.: В.К. Клейн «Дело розыскное про убийство царевича Дмитрия. Фотоальбом», И.Ф. Колесников «Сборник снимков с русского письма XI—XVIII столетий», А.А. Парланд «К истории архитектурной декорации в Италии», Р.Ф. Брандт «Лекции по истории русского языка». В 1914 г.: В.Н. Харузина «Этнография. Вып.П. Приемы изучения явлений материальной культуры», С.К. Кузнецов «Древнерусская метрология». В 1915 г.: Н.Н. Фирсов «Чтения по истории Сибири» Вып. I, Н.И. Новосадский «Греческая эпиграфика», 2-е изд.

165

Свою просветительскую миссию Московский археологический институт не ограничил только Москвою. Откликаясь на призывы из провинциальных городов, он открыл курс публичных лекций по предметам института, пользуясь § 20 «Положения»: 1 октября 1910 г. в Смоленске, 27 февраля 1911 г. в Калуге, 27 октября того же, 1911 г. в Витебске и 4 ноября в Нижнем Новгороде и 21 октября 1912 г. в Ярославле причем поставил своей задачей придать этим курсам постоянный характер подготовкой преподавателей из местных сил и образованием местных комитетов Совета института по организации и хозяйственному управлению провинциальными своими аудиториями. Такие комитеты уже образованы в названных городах, причем Смоленская и Витебская аудитории объединены в порядке управления ими. В то же время институт в полной мере и исключительной степени проявил себя в качестве ученого учреждения издательством печатных трудов в 41 том — «Записок Института»". Наиболее крупными по значению, объему и себестоимости являются 4 тома А.И. Успенского «Царские иконописцы и живописцы XVII в.», стоимостью 140 руб. экземпляр, давший автору их ученые степени магистра и доктора, и 2 тома того же автора «Императорские дворцы», стоимостью 250 руб. экземпляр. Труды профессоров института и других лиц, известных в науке, составляют содержание остальных 35 объемистых томов этих «Записок», имеющих исключительное значение для ученого мира. Причем заслуживают особого внимания 3 докторские и 4 магистерские диссертации, нашедшие себе гостеприимный приют в печатном институтском ученом органе, а также вне 41 тома альбом выставки 1913 г., альбом серебра князя Горчакова, альбом города Костромы14 и отчеты института за протекшие годы его деятельности. Даже настоящий, тягостный год для печатания не останавливает институт в интенсивной работе по издательству: к десятилетию печатается фототипическое воспроизведение знаменитого Суздальского Евангелия, богато украшенного серебряным окладом и разнообразным художественным орнаментом и изображениями евангелистов в тексте. Друзья просвещения, каковые не перевелись еще на Святой Руси, помогли институту блестяще развернуть учебную и ученую программу небывалых не только в России, но и за границей успехов за такой же срок, и имена их будут незабвенны в институте во все время его дальнейшего уже достаточно обеспеченного существования. Принесением в дар институту крупных денежных пожертвований в сумму от 500 до 5000 руб. - всего 235 885 руб., книг для библиотеки в количестве свыше 60 000 томов, музейных предметов для учебного музея института в Москве до 12 500 они способствовали чрезвычайному росту института. И институт принимал все меры к тому, чтобы обильно жертвующие институту лица были признаны государственными деятелями и услуги их государственными за-

166

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

слугами, предоставлением им должности V класса по Министерству народного просвещения, званий Почетных членов института и награждением их чинами и орденами. Особенное внимание и исключительная благодарность института должна быть вовеки сохранена за Н.П. Каменевым, пионером денежных и музейных принесений институту из скромных трудовых средств, княгиням Марии Клавдиевне Тенишевой, подарившей институту собственный богатейший музей в Смоленске, и Екатерине Константиновне Святополк-Четвертинской'5, наделившей институт первым земельным участком - всего на сумму 1 600 000 руб., М.Н. Бардыгину, подарившему институту свой музей в Егорьевске с землею и зданием на сумму свыше 1 000.000 руб., Смоленскомуг Городскому управлению, передавшему в ведение института свой городской музей, Степану Павловичу Рябушинскому, крупным денежным пожертвованием и неустанным трудом помогшему достичь институту заветной цели — постройки собственного здания в Москве стоимостью с оборудованием до 165 000 руб., а также Московскому городскому управлению, предоставившему участок земли для постройки собственного здания института. Усердным приглашением частных лиц институт обязан тем, что кроме перечисленного имущества имеет собственный участок земли на станции Сиверской близ Петрограда и участок земли в Крыму под постройку дач для преподавательского состава института. Доброму расположительному вниманию учреждений институт обязан тем, что получил в собственность для ученых и учебных целей архивы надворного суда, уголовного судопроизводства, писцовый и Московской управы благочиния. Общий денежный оборот института, не включая прихода на сооружение здания института и расходов по его постройке и оборудованию, выразился в крупной сумме прихода 696 249 руб. и расхода 672 778 руб. В сумме прихода имеется сравнительно небольшая сумма ежегодных пособий институту от казны с 1913 г., всего 77 605 руб. Включая сумму прихода и расхода по постройке собственного здания в Москве 165 000 руб., общий оборот денег за 10 лет достиг прихода 861 249 руб. и расхода 837 778 руб. С первых же дней своей деятельности институт завязал постоянные тесные сношения со всеми учеными Обществами и учреждениями России, представителями науки и высшей администрации Русского государства. Общение с учеными обществами и учреждениями институт выразил: обменом изданий, непременным участием, приветствиями и делегациями в их торжествах по разным случаям, нередко со вручениями особых адресов; с корифеями русской науки и работниками в области археологии и археографии, а также высшей администрацией страны и видными общественными деятелями — избранием в члены института почетные, действительные и члены-сотрудники.

Всего почетных членов в институте, включая и жертвователей, состоит 388, действительных членов по избранию 238, по образованию (со званием ученых археологов и архивистов) 289 и членов-сотрудников 94. Ответом на таковые действия института было самое сердечное участие высших учебных заведений, ученых Обществ и учреждений, а также членов института, с глубокой благодарностью принимавших дарованное им звание, во всех проявлениях многогранной деятельности института, в осуществлении им в 1913 г. I Археологического съезда, исключительного как по количеству прибывших на него членов (622), широкому разветвлению его по секциям — дипломатики, архивоведения, русской истории, археологии, исторической географии, Истории искусства, Истории русской литературы, а также по количеству и содержательности прочитанных на нем докладов, и в публичном самом сердечном пожелании институту наивысших успехов в приветствиях личных, письменных и телеграммных на торжественных актах института". Широкая публика также относилась к деятельности института с полным доверием и расположением, выражая это многолюдными посещениями организованных институтом или его слушателями публичных лекций по специальным вопросам, значительной покупкой его печатных трудов, особенно курсов лекций, благодаря чему многих из них уже нет в продаже и особенно наглядно в посещении устроенной институтом выставки в 1913 г. «Древнерусское искусство и живопись». Незначительной входной платой в 1 рубль, 50 и 25 копеек (изредка в 1 рубль) публика в течение двух месяцев покрыла 18-тысячный расход по устройству этой выставки, впервые открывшей все исключительные по достоинству красоты древнерусской иконописи. Каталог этой выставки — иллюстрированный, изданный в количестве 500 экземпляров, по 15 руб. за экземпляр, и краткий, изданный в 5000 экземпляров, — теперь уже библиографическая редкость. Немало стараний было положено Советом института еще с 1909 г. к удовлетворению слушателей института вполне заслуженными ими правами по службе гражданской, преподаванию и предоставлением им прав на соискание высших ученых степеней магистра и доктора. Министерство народного просвещения в настоящее время располагает полным арсеналом материалов (программами, планом преподавания предметов институтского курса по трем отделениям — археологическому, археографическому и истории искусств, при четырехгодичном курсе, выработанными специальной Комиссией пунктами Положения об институте, долженствующими формулировать вполне справедливое применение к слушателям института прав и привилегий студентов и окончивших курс российских университетов), и нет сомнений, что эти материалы развеют предвзятые недоумения министерства и институт

Москва и ее старина достигнет тех прав, которые неминуемо ему должны принадлежать. Предоставление действительным слушателям института по окончании в нем курса звания домашнего учителя, независимо от того, в каком высшем учебном заведении России они прошли предварительный учебный стаж, и преимущества к занятию учеными архивистами должностей архивариусов и заведующих архивами — есть первая тропинка к завоеванию полных прав институтом. Во все начинания и действия Московского археологического института директор института А.И. Успенский вносил инициативу и своим исключительным примером неутомимой ученой и организаторской работы вносил оживление и

I Императорекаго Рпосковекаго имени ИМПЕРйТОРй НИКОЛАЯ 11-го Археологичеекаго Института

ДВЛО О ПРИВЪТСТВ1И

Александра Инановича УСПЕНСКАГО •• по случаю избрант его пожизненнымъ директоромъ ИМПЕРАТОРСКАГО Мооковскаго Археологического Института.

Началось въ 12 час. дня 1 декабря 191.4 года. Окончилось in. 1 час. дни 1

„

ПО АРХИВУ: подлежитъ вечному хранежю.

Приветствие Нижегородского отделения МАИ в связи с избранием А.И. Успенского пожизненным директором МАИ. 1.12.1913. ЦИАМ одушевление во всю дружную семью профессоров и слушателей института и вселял чуткую отзывчивость к нуждам института в массе лиц, с ним соприкасавшихся. Совет института в воздаяние действительных, исключительных пред институтом заслуг А.И. Успенского по троекратном единогласном переизбрании его на должность директора института через трехлетние сроки отказался от своих прав по избранию и возбудил

167

ходатайство перед Советом министров о признании его бессменным пожизненным директором созданного им учреждения. Если по формальным соображениям это ходатайство и не было удовлетворено, то самый факт возбуждения его глубоко знаменателен. В то же время ученые археологи и архивисты, питомцы института, образовав при институте Московское общество по исследованию памятников древности, присвоили ему имя А.И. Успенского, выразив тем особую исключительную признательность к бывшему своему руководителю в учебной жизни. Общество это имеет уже 262 члена и имеет свои печатные труды. Неумолимая смерть вырвала из институтской семьи немало членов-учредителей, преподавателей, почетных и действительных членов и слушателей института. Со скорбью вспоминая их в день празднования 10-летия бывшего им родным нашего учреждения, институт просит почтить их незабвенную память вставанием. На первом рубеже десятилетий предстоящей жизни и деятельности Московский археологический институт, окинув беглым взором исполненное им только живою верою в настоятельную потребность и святость своего дела, горит желанием и верою идти твердой поступью по проторенной уже дороге от славы к славе. Директор института, доктор церковной истории А.И. Успенский, он же преподаватель по кафедрам истории русского искусства и истории эстетических учений. Два ординарных академика Академии наук: доктор А.П. Павлов, преподаватель по геологии, и доктор А.И. Соболевский, [преподаватель] по истории русской литературы древнего периода. Шесть заслуженных ординарных профессоров, в степени доктора: А.Н. Филиппов, преподаватель по кафедрам истории учреждений и юридических древностей, Р.Ф. Брандт по истории русского языка и славяно-русской палеографии, В.К. Мальмберг по истории археологических открытий и истории античного искусства, Н.И. Новосадский по греческой эпиграфике, В.Г. Щеглов" по этнографии, В.П. Амалицкий18 - по геологии. Четыре ординарных профессора, в степени доктора: С И . Соболевский, преподаватель по кафедрам греческой и латинской палеографии, Н.Н. Фирсов по русской истории и исторической географии, Д.В. Цветаев по русской истории и В.Н. Ширяев" — по истории учреждений и юридическим древностям. Два ординарных профессора в степени магистра: Б.Ф. Адлер20 — по этнографии и музееведению, В.М. Металлов по церковно-певческой палеографии. Два профессора в степени академиков архитектуры: А.А. Парланд, преподаватель по истории греческой архитектуры и античной декорации, П.А. Феддерс21 по русской архитектуре. Пять приват-доцентов из сдавших магистерские экзамены: А.А. Чернов22 по геологии.

168

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Ф.В. Баллод по египтологии, Д.С. Недович" ассистент по кафедрам истории археологических открытий и истории античного искусства, Н.П. Ануфриев24 и Н.Н. Пчелин", ассистенты по кафедрам истории учреждений и юридическим древностям. Пятнадцать преподавателей в степени кандидатов-магистрантов: М.И. Успенский по христианской археологии, А.П. Калитинский2" по первобытной и бытовой археологии и доисторической антропологии, И.Ф. Колесников по архивоведению, чтению древних рукописей и чтению и толкованию памятников русского права, Ф.М. Шахмагонов27 по первобытной археологии и геологии, Ф.В. Воронин по чтению древних рукописей, С.А. Петровский28 и В.М. Архангельский" ассистенты по русской истории, В.А. Филиппов по истории русского театра, Н.Н. Ардашев по дипломатике, В.К. Клейн по истории русской архитектуры и чтению древних рукописей, В.И. Медяков"' по истории русской скульптуры, Н.Г. Первухин ассистент по кафедре истории русского искусства, Н.П. Коровин по истории эстетических учений, А.А. Малинин31 лектор по кафедре афинские древности и А.А. Покровский12 ассистент по кафедре истории русской литературы. Четверо преподавателей, имеющих звание ученого археолога или ученого архивиста: В.П. Лапчинский" по геральдике и генеалогии, М.К. Тенишева по технике эмали, в качестве ассистента по кафедре истории русского искусства, С П . Рябушинский по технике древней

иконописи, А.А. Соколова34 ассистент по кафедре дипломатики. Окончившая Высшие женские курсы, ассистент по кафедре геологии для ведения практических занятий В.А. Варсонофьева35. Два инженера-технолога: В.В. Дубянский36 по геологии, В.А. Брандт по истории античного искусства. Трое преподавателей, не имеющих ученых степеней, но известных своими учеными трудами: Ю.В. Арсеньев по геральдике и генеалогии, В.Н. Харузина по этнографии, В.К. Трутовский по нумизматике и сфрагистике. Четыре лектора языков французского, английского, немецкого: Понс, Спекке, С.А. Смирнов — из лиц, оставленных при университете для приготовления к профессорскому званию, и магистрант А.Н. Николаев37. Всего преподавателей и лекторов в институте 51 человек. Из числа преподавателей института 11 человек состояли в числе слушателей института и окончили полный курс учения в нем. Четыре лектора в г. Смоленске: В.Н. Добровольский1" — по истории русского народного театра, В.В. Якунин — по истории народного хозяйства, С.Н. Самецкий3' — по библиотековедению — из действительных слушателей института. ОПИ ГИМ. Ф.449. Ед.хр.174. Л.4 -12 об.

1 Голицын Александр Михайлович (1838—1919), князь, гофмейстер Высочайшего двора, член Московского епархиального училищного совета, член-учредитель МАИ. 2 Высоцкий Николай Гаврилович, коллежский советник, член-учредитель и секретарь Совета МАИ. 3 Попов Сергей Сергеевич (ум. 1908), статский советник, член-учредитель и преподаватель по кафедре славяно-русской палеографии МАИ. Автор проектов и строитель одного жилого дома и нескольких храмов в Москве и Московской губернии. 4 Успенский Дмитрий Иванович, историк, этнограф, специалист по русской истории XVII в., чиновник Московской Оружейной палаты, хранитель Отдела оружия, член-учредитель МАИ. 5 Васильев Дмитрий Васильевич (ум. 1911), заведующий Общим архивом Главного штаба, действительный статский советник, член-учредитель МАИ. 6 Каменев Николай Петрович (1857—1936), врач-психиатр, статский советник, пожизненный почетный член МАИ с 1909 г. 7 Смирнова Любовь Ивановна, слушательница МАИ (1907 — 1909), делопроизводитель МАИ. 8 Бронников Николай Александрович (ум. до 1917), выпускник МАИ, получивший звание ученого археолога, с 1909 г. — действительный член и преподаватель по дипломатике МАИ. 9 Головачев Петр Михайлович (ум. 1913), историк, специалист по истории Сибири, приват-доцент, действительный член МАИ с 1913 г. 10 Преображенский Николай Алексеевич (ум. до 1917), протоиерей, преподаватель английского языка в МАИ. 11 Семенкович Владимир Николаевич, инженер-механик, ученый археолог, журналист, почетный член МАИ с 1907 г., директор Александрийского ремесленного приюта, казначей Общества домовладельцев г. Москвы, член Общества для содействия русскому торговому мореходству, Братолюбивого общества и многих других общественных и благотворительных организаций.

12 Бондаренко Василий Никифорович, историк, начальник Службы сборов Северных железных дорог, выпускник со званием ученого археолога и действительный член МАИ с 1913 г., секретарь общества вспомоществования недостаточным слушателям МАИ. 13 «Записки Московского археологического института» издавались в Москве в 1909—1917 гг. под редакцией А.И. Успенского. (Тт. 1-12, 14, 15. 17, 18, 20, 23-32, 35-37, 39, 40), таким образом, всего вышло 33 тома «Записок...». 14 Выставка древнерусского искусства, устроенная в 1913 г. в ознаменование чествования 300-летия царствования Дома Романовых. М., 1913.; Троицкий В.И. Старинное серебро князя С.Д. Горчакова. М., 1914.; Лукомский В.К., Лукомский Г.К. Кострома: Исторический очерк и описание памятников художественной старины. Сиб., 1913. 15 Святополк-Четвертинская Екатерина Николаевна (ум. 1942), княгиня, помещица Смоленской губернии, подруга М.К. Тенишевой, с 1910 г. — почетный член МАИ, член Комитета по заведованию Смоленским имени княгини М.К. Тенишевой музеем МАИ, занималась просветительством, эмигрировала вместе с М.К. Тенишевой. 16 Известия археологического съезда членов Московского археологического института. М., 25—29 мая 1913. (5 ненумерованных выпусков). 17 Щеглов Владимир Георгиевич (р. 1854), юрист, с 1896 г. — ординарный профессор Демидовского юридического лицея в Ярославле, доктор государственного права, статский советник, преподаватель МАИ. 18 Амалицкий Владимир Прохорович (1859—1917), геолог, палеонтолог, доктор минералогии и геогнозии, директор Варшавского политехнического института, статский советник, преподаватель МАИ. 19 Ширяев Валериан Николаевич (р. 1872), юрист, историк права, с 1910 г. — профессор Демидовского юридического лицея в Ярославле, с 1912 г. — член-корреспондент МАО, преподаватель и член Совета МАИ. 20 Адлер Бруно Федорович, этнограф, музеевед, профессор Казанского университета, статский советник, с 1913 г. — дей-

Публикация Н.Б. Стрижовой. Примечания А.Н. Старицына.

Москва и ее старина ствительный член и преподаватель МАИ. 21 Феддерс Петр-Александр Александрович (р. 1868), архитектор, академик с 1910 г., преподаватель МАИ. 22 Чернов Александр Александрович, геолог, приват-доцент Московского университета, преподаватель и член Совета МАИ, член правления Российского общества по изучению Крыма. 23 Недович Дмитрий Саввич, специалист в области античного искусства, преподаватель МАИ, профессор Московского высшего государственного художественно-технического института. 24 Ануфриев Николай Петрович (ум. 1941), юрист, приватдоцент Московского университета, старообрядец поморского согласия, активный участник старообрядческих съездов, секретарь Совета второй московской общины старообрядцев поморского согласия, член Высшего Духовного совета в 1922 г. 25 Пчелин Николай Николаевич, историк русского права, специалист по древнему периоду и эпохе Петра I и Етизаветы, научный сотрудник РАН ИОН. 26 Капитанский Александр Петрович, выпускник МАИ, получивший звание ученого археолога в 1913 г.. преподаватель, секретарь Совета и заведующий музеем МАИ в 1916 г. 27 Шахмагонов Федор Мефодьевич, археолог, директор реального училища в Калуге, с 1911 г. — почетный член и преподаватель МАИ. 28 Петровский Сергей Александрович (1846 — 1917), юрист, историк права, бывший чиновник особых поручений при министре народного просвещения VI класса, статский советник. 29 Архангельский Вениамин Михайлович, историк, преподаватель русской истории и русского языка и литературы, доцент Смоленского государственного университета.

169

30 Медяков Владимир Иванович, искусствовед, выпускник МАИ со званием ученого археолога, действительный член с 1910 г. и с 1913 г. — преподаватель истории русской архитектуры МАИ. 31 Малинин Александр Александрович (р. 1869), преподаватель, специалист по античной археологии. 32 Покровский Алексей Алексеевич, библиотекарь Московской синодальной типографии, с 1912 г. — действительный член и преподаватель МАИ. 33 Лапчинский Владимир Прохорович, генеалог, геральдист, заведующий городским Смоленским музеем, с 1912 г. — почетный член МАИ. в 1913 г. окончил курс МАИ по геральдике со званием ученого архивиста и золотой медалью, избран преподавателем генеалогии в институте. 34 Соколова Александра Артемьевна, архивист, выпускница Сорбоннского университета, вольнослушательница МАИ (1907 — 1910). защитила диссертацию по дипломатике, удостоена звания ученого архивиста, с 1910 г. — действительный член и преподаватель МАИ. 35 Варсонофьева В.А., геолог, палеонтолог, секретарь Отделения геологии Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. 36 Дубянский Виктор Викторович (р. 1880). геолог, магистр минератогии и геогнозии, профессор Варшавского политехнического института. 37 Николаев Апостол Николаевич, болгарский подданный, юрист, с 1915 г. — помощник казначея и преподаватель французского языка в Смоленском отделении МАИ. 38 Добровольский Владимир Николаевич, историк театра, в 1926 г. — сотрудник МХАТа. 39 Самецкий Семен Николаевич (р. 1881), Выпускник Казанской духовной академии, кандидат богословия (1905), окончил кафедру археологии Смоленского отделения МАИ.

«ТАКИЕ ЗВЕЗДЫ СВЕТЯТ НАРОДУ 1 РАЗ В СТОЛЕТИЕ» Огромен вклад Ивана Егоровича Забелина в историческую науку, распространение исторических знаний, организацию первого национального исторического музея. Поражает масштаб научного наследия ученого: более 250 книг, журнальных и газетных статей, докладов, публикаций исторических документов. В одном ряду с капитальными трудами Н.М. Карамзина, СМ. Соловьева, В.О. Ключевского стоят «Домашний быт русского народа в XVI—XVII столетии» и «История города Москвы» И.Е. Забелина. Своеобразие его трудов точно определил современный историк А.Н. Сахаров: «Ни один из русских историков не проявил к проблеме народа столько интереса, сколько Забелин. Он был поистине народным историком не только по своему происхождению, образу жизни, но и по убеждениям, историческим взглядам. «Историю народа «Забелин пропустил через свой ум и сердце»2. Намереваясь показать бытовую жизнь народа в целом, Забелин успел исследовать, обобщить и издать материалы о быте «верхов»: «Домашний быт русских царей в XVI—XVII столетии» и «Домашний быт русских цариц в XVI— XVII столетии». В «Истории города Москвы» Забелин развивал идею, что Москва с ее постройками, хозяйством, обычаями, нравами выразила идею государственности как проявления народной жизни. Равняя всех своим деспотиз-

мом, Москва протягивала руку народу, Москва — сила чисто народная. «Государственное в государстве строилось взаимными усилиями правительства и народа. Царь и народ вместе заодно строили здание государства, и можно сказать, что без народного наказа царь и не двигался к постройке»3. Значимое место в русской культуре занимает самобытная и оригинальная личность Забелина, в которой сплелись традиционное народное мировосприятие, творческое осмысление европейской культуры, талант, феноменальная работоспособность, независимость взгляда, тяга к самосовершенствованию, нравственность, интеллигентная поведенческая культура. Дневниковые записи — самое откровенное наследие историка, в них запечатлена многоплановая картина жизни России на протяжении почти 60 лет. В дневниках отразились государственные, политические события, общественное движение, взгляды российской интеллигенции, развитие исторической науки, философии, литературы, искусства, краеведения, формирование Исторического музея, бытовые картины жизни Москвы. Материалы дневников, входящие в личный архив Забелина (ОПИ ГИМ. Ф. 440), состоят из тетрадей, записных книжек, отдельных листов. Начинается дневниковое повествование с 1837 г., когда 17-летний Забелин «освободился от тяжких

170

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

объятий Сиротского дома» и поступил на службу в Оружейную палату Кремля. Последняя запись сделана 88-летним Забелиным в год его смерти, в 1908 г. Стержень содержания дневников — умственный и душевный мир человека, склонного к самоанализу, становление личности ученого, круг его интересов и проблем. Мелкий канцелярский служащий, бедняк, Забелин рвался к великим свершениям: «Под гнетом замыслов несовершимых душа моя ожидает дела, как пищи, как воздуха, которым она только и может дышать» 4 (1840-е гг.) . Начинающий ученый, отец семейства строил свое поведение в обществе на «любовно человечес-

И.Е. Забелин рассматривает икону во Владимирском зале Исторического музея. Фото кон. XIX в. ГИМ

ких началах» среди «беспрерывной драки, где каждый добывает свое — кто калач, кто генеральский чин, кто звезду» (1855)5. Вся жизнь Забелина, начиная с сиротского детства, отмечена стремлением к независимости, обостренным чувством достоинства. По его мнению: «Наша независимость находится только в нашем труде, в моих руках, в моей голове. Богатство, связи и т.п. веши влекут к зависимости и называются связями, кандалами. Свободен, независим тот, у кого есть крепкие руки, да царь в голове»6. Современники ценили Забелина за порядочность, 40-летний Забелин с грустью признавался: «А сколько сил было нужно, чтобы остаться порядочным»7.

Забелин — великий труженик. Работа для него — среда обитания. «Оказывается, что день только и наполнен работой, а как ее нет, так все пусто, даже комнаты как будто пустые, и скучно, и особенно грустно» (1870-е гг.)*. К науке всегда относился как к святилищу, храму, долго боялся представить работу на суд публике. «Ценил науку так высоко, что стыдился выйти к ней с неумытым рылом, какой-нибудь статейкой необработанной, материалом только что схваченным из 9 архива и непереваренным» (1865) . Лишь к 70-ти годам начинает он испытывать чувство удовлетворения собой и своей деятельностью. Не учась в высших учебных заведениях (окончил несколько классов училища), Забелин прошел своеобразные «университеты», общаясь на протяжении ряда лет с представителями московской и петербургской интеллигенции. К.Д. Кавелин, И.М. Снегирев, В.В. Пассек, Т.Н. Грановский, Б.Н. Чичерин, А.В. Станкевич оказали большое влияние на развитие личности и научной концепции Забелина. Об этом свидетельствует большой объем дневниковых записей за 1860-е гг., освещающих дискуссии, споры, беседы среди ученых, общественных, государственных деятелей, литераторов, стоящих на разных идейных позициях. Страницы дневников говорят об их авторе, как о человеке, который не приспосабливается к мнению признанных авторитетов, не всегда разделяет убеждения большинства. Его нелегко переспорить, для него характерны оригинальность суждений, критический взгляд на спорящих. «Я очень часто прихожу в изумление от невежества этих ученых. Они пороли такую дичь, что боже упаси. Меня удивляло еще и то, что все вопросы у них были решены. С иронией и сарказмом отзывались они о самых существенных вопросах ума и сердца»10. Взаимоотношениям в сложившемся кругу собеседников не были свойственны церемонность, конформизм, лицемерие, и Забелину также доставалось за его «невежество». Интересны характеристики лиц, с которыми доводилось встречаться Забелину. Дневники поражают многочисленностью и разнообразием _ персонажей (от членов императорского дома до мастерового с рынка). «Чичерин все больше поражает меня оригинальностью своей головы — это немецкий учебник с разделениями, подразделениями и т.д. Так от него тянет книгосистемою, что не узнаем, живой ли это человек»", — замечает он. «Маковский совсем парижанин, ничего русского не понимает, все на французский лад», — заключает Забелин после разговора с художником, трудившимся над картиной о подвиге Козьмы Минина 12 . «Неистощимую доброту», простоту, познания в древнерусской живописи, итальянской мозаике, восточной миниатюре, произведениях Ф.М. Достоевского увидел он в императоре Александре III. Часто на страницах дневника появляется великий князь Сергей Александрович, ставший после воцарения Александра III предсе-

Москва и ее старина дателем Исторического музея. Благодаря описаниям Забелина личность Сергея Александровича, которому некоторые его современники и советские историки давали весьма нелестные характеристики, приобрела другую окраску. Неординарны мысли Забелина, касающиеся философии, религии, любви, особенностей русской истории, натуры русского человека, исторических деятелей, искусства. Знаток старины, традиционной культуры, он скептически относился к использованию академической живописи в оформлении православных храмов. Оценивая скульптуру и живопись храма Христа Спасителя, Забелин записал в 1889 г.: «Вот архиереи в облачениях в митрах с крестами в руках уселись, залезли под аркадами в углах, теснятся, свесив ноги, в позах неблагочинных, бедным некуда протянуть ноги. Что это? Скульптура русская? Ни простоты, ни величия, ни благочестия не возбуждающая. А внутри живопись нарумяненная, набеленная, напомаженная. Все оперные певцы, тенора, баритоны с ужимками певцов или простых оперных статистов... Хорош Савооф — баритон оперный лет 50, напудренный». Нашла свой отклик в дневниках и общественно-политическая жизнь России. С чувством торжества встречал Забелин манифест об освобождении крестьян, с сочувствием отзывался о студенческих волнениях, объяснял закономерность появления «нигилизма» среди молодежи, порицал правительственные меры. Забелин — сторонник закона и порядка, которые являются основой норм жизни общества и государства. «Там здоровая жизнь, где законы крепки,... беззаконие, презрение к закону происходит от того, что законы ежечасно меняются, переделываются. Не знаем, что завтра будет... Нужно законы составлять с участием всего народа, как Уложение, по крайней мере»13. Подходя к своему 85-летнему юбилею, служа денно и нощно Историческому музею, Забелин все меньше интересовался жизнью за его стенами. Но, как мы видим из нижеприведенной части дневников, события 1905 г. потрясли его. Почти не выходя из музея, он следил за прессой — просматривал газету А.С. Суворина «Новое время», записывал впечатления о прочитанных статьях; свои заключения о событиях на Дальнем Востоке делал на основании лекций в музейной аудитории. Многое, высказанное Забелиным в эти годы, может вызвать недоумение или неприязнь. Но нам, свидетелям сегодняшних новаций, следует быть более терпимыми в оценке взглядов 85-летнего человека, который всегда достаточно критически относился к правительственной политике, стоял в стороне от политических течений и поведал о своей растерянности, горьких переживаниях, попытках объяснить происходящее лишь своему дневнику. Упрощенная оценка сложных политических событий начала XX в. и искренняя боль за судьбу России вылились в желчные, злые и пристрастные строки; но эти

171

строки были написаны, и вычеркивать их из наследия знаменитого историка, упрощать его образ мы не вправе. Главное же верно отметил А.А. Формозов, написавший первую серьезную биографию ученого: Забелин в ту бурную эпоху «надеялся, что Россия не исчезнет, что будет продолжаться изучение ее истории, и хотел, чтобы результаты его собственного труда не забылись, а заняли видное место в этом процессе»14. В 1905 г. Забелин составил завещание, по которому 170 тыс. руб. выделялось научным учреждениям, 70 тысяч — Историческому музею на приобретение новых коллекций, 30 тысяч на издание наследия Забелина. Он возвращал музею свое жалованье за все годы службы. Музею заве-

Сени Исторического музея. Фото Р.Ю. Title. Кон. XIX в. ГИМ

шал свою библиотеку (около 2 тысяч томов), коллекции рукописей, икон, карт, эстампов. Публикуемая часть дневников15 — время последнего царствования в истории России — отражает завершающий этап жизненной и творческой биографии Забелина. В эти годы он создает «Историю города Москвы», переиздает с дополнениями свои прежние работы, пишет статьи и доклады. Исторический музей, в котором он с 1885 г. служил товарищем председателя, стал местом и смыслом его жизни. Громадный научный авторитет Забелина поднимал престиж музея в обществе. «Многих привлекало не имя музея, а имя Забелина, шли к нему», — вспоминал академик М.Н. Сперанский, молодым человеком работавший с Забелиным16. Формирование коллекций музея — одна из основных забот Забелина. О плодотворном его труде красноречиво говорят цифры: в 1886 г. в му-

172

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

зее насчитывалось 15 тысяч вещей, к 1908 г. — К началу века в музее все больше становисотни тысяч. Еще в начале своей научной деятель- лось сотрудников и помощников, рос их опыт и ности Забелин восхищался талантом Н.В. Гоголя авторитет, но до конца дней Забелин оставался в — умением подмечать мелочи, дающие яркую кар- центре музейной жизни. В конце 1890-х гг. затину действительности. Большое внимание уделял метно меняется почерк Забелина, он с грустью Забелин собиранию не только исторических рари- перечисляет покойных друзей и знакомых. Говотетов, но и бытовых обыденных вещей. Благодаря ря о старости, мудро рассматривает ее как восширокому собирательскому спектру музей выпол- хождение на ступени жизненной горы, откуда нял свою основную задачу — определить место видно многое, что нельзя было видеть раньше. России в цивилизованном мире и показать жизнь Дневники Забелина, несмотря на нерегународов, когда-либо населявших территорию им- лярность их заполнения, отразили сложный путь, перии. Музей также становился научным, инфор- который прошли его современники из поколения мационным, культурным центром города и стра- романтиков 1840-х гг. через эпоху Великих рены. Собрания музея предоставлялись для занятий форм до 1-й русской революции. В дневниках историкам, научным обществам, учреждениям, предстает личность ученого, создавшего уникальучащимся. В аудитории музея (построена в 1889 }ные труды по истории быта России, образа жизг.) читались лекции по истории и археологии. ни ее народа, человека, обладавшего «чувством Здесь же проходили различные съезды, заседания семейного очага, родной страны, чувством плеМосковского археологического общества, Товари- менного народного эгоизма, себялюбия, чувстщества художников, Нумизматического общества, вом своей жизни, своей истории, географии»'7. Общества сельскохозяйственного птицеводства, Настоящая публикация является первым коннозаводчиков и т.д. 90 раз в год предоставля- изданием дневниковых записей И.Е. Забелина, лась аудитория для различных мероприятий. В за- она охватывает последний период жизни выдаюлах музея проходили выставки: среднеазиатская, щегося русского историка (1894 — 1908), тексты японская, французская, выставки частных коллек- приводятся целиком — без купюр и сокращений. ций, произведений отдельных художников и их объединений. Н.А. Каргаполова. 1 Щепкин В.Н. Памяти Ивана Егоровича Забелина. М., 1911. С. 19. 2 Сахаров А.Н. И.Е. Забелин: новая оценка творчества // Вопросы истории. 1990. № 7. С. 7, 17. 3 ОПИ ГИМ. Ф.440. Оп.1. Ед.6. Л. 150. 4 Там же. Ед. 5. Л. 24. 5 Там же. Ед. 7. Л. 317. 6 Там же. Ед. 269. Л. 42. 7 Там же. Л. 215. 8 Там же. Л. 408. 9 Там же. Ед. 5. Л. 334 об.

10 Там же. Л. 350. 11 Там же. Ед. 6. Л. 39. 12 Там же. Ед. 5. Л. 423. 13 Там же. Ед. 269. Л. 203 - 203 об. 14 Формозов А.А. Историк Москвы И.Е. Забелин. М., 1984. С. 221. 15 ОПИ ГИМ. Ф. 440. Ед. 6. Л. 1-319. 16 Сперанский М.Н. Воспоминания о И.Е. Забелине // Археографический ежегодник за 1976 г. М., 1977. С. 274. 17 ОПИ ГИМ. Ф.440. Ед.5. Л. 466.

И.Е.Забелин ДНЕВНИКИ (1894-1908) [1894 год] 1894 г. 7 января, пятница. Заключительный вечер после трех заседаний Приготовительного комитета X Археологического съезда в Риге, в 1896 г.1 У графини Уваровой. Собираться к 9 часам. Ничего не зная, пошел в сюртуке. Прихожу. Все во фраках. Вижу, великий князь сидит2. Этого я не ожидал. Поклонился. Он поздоровался, подавши руку. Я сел у двери против молодых графинь1 и стал вслушиваться в их разговор с Кочубинским4 и Успенским5. У великого князя сидела графиня, Павлов А.С. и Всеволод Миллер. О чемто говорили. Прошло полчаса и боле. Я глядел в толпу и не видел, как великий князь подсел к молодой графине и ко мне. Оглядываюсь — он уже сидит. Говорил с графиней по-французски. Потом обратился ко мне с вопросами. Не приобрел ли чего нового. И пошел разговор о портрете

Елизаветы в мужском костюме и других ее портретах. Говорил, что их много в Петергофском дворце. «Вы были там?» — «Я там был в 1850-х годах». - «О, теперь там совсем не то, что было. Поедемте со мною, я вам покажу. Я возьму вас с собой. Непременно, непременно. Так, в июле, летом. Там много любопытного». Я говорю, что и в Гатчинском дворце, я слышал, много есть портретов, попросту сказать, на дворцовых чердаках там много хранится такого, что было бы очень полезно для музея. Вообще, длился живой разговор. Я представил на его разрешение мою мысль украсить стены музея акварельными изображениями людей, их быта и пр. для каждого века, начиная со скифов. Конечно, он одобрил. Вообще, он почтил меня долгим живым разговором запросто перед всею ученою публикою. Самоквасов не вытерпел и подсел к нам, В.А. Серов. Портрет И.Е. Забелина. Холст, масло. 1892. ГИМ

174

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

приглашая великого князя осмотреть его архив. Я заметил, что устройство ужасное. (Относительно рельсовых ящиков Самоквасов прибавил, что Калачов строил по парижскому образцу, который уже переделан, потому что архивариус убился, слетев с высоты.) Великий князь сказал, что какнибудь летом посетит архив. 1894 г. 8 января, суббота. Утром в музее были в 10 1/2 часов Успенский и Кулаковский. Я показывал им, как Демьянова уха, музей. Потом явился профессор варшавский Филевич6 осмотреть музей. Я поручил Василью, а потом сам пришел к нему. Оказалось, что он, собственно, со мною хотел побеседовать о том, что он, следуя моему объяснению [«быстриц»], проследил по карте имена рек и мест и нашел, что границы племен славян можно определять по этим указаниям. По его мнению выходило, что Краков не польского племени, а хорватского. Я просил его заняться этим вопросом, ибо он выяснил многое в распределении славянщины. Потом явился хранитель Смоленского музея Семен Петрович Писарев со своим сочинением, которое непременно хотел мне прочесть, чтобы узнать мое мнение о его работе. Надоел, и я без церемоний кончил с ним уже в 4 часа. 1894 г. Января 16-го, воскресенье. Был у великого князя с М.П. Чериновым7, начали с шампанского и к 10 часам уже было переходили вниз курить, потом пили, потом курили, опять пили и пошли опять курить. Встретился граф Стейнбок8 и провел нас в другое место, в кабинет великого князя. Отворили дверь, а он сам курит и приглашает меня. «Если позволите», — я сказал и по его приглашению сел против него. Сидели Маклаков9, Истомин10, министр новый Муравьев", еще кто-то. Я думал поблагодарить его за то, что музей получил по смете 20 тысяч. Но думаю, зачем здесь говорить о домашних делах. А великий князь говорит: «Вас нужно поздравить с получением». Я встал и стал благодарить, что помогло его ходатайство. Общий разговор о том, как не надобно было делать выставку в Нижнем. Туда никто не поедет. Великий князь сказал, что вчера у него был Найденов12 и представлял, что московское купечество не желает принимать участие в выставке. Раздался один удар звонка, и великий князь ушел. Степанов13 предложил шампанское. Пили с Чериновым, который спросил меня, можно ли представиться великому князю. Ведь он разговаривает запросто. Я говорю: «Изобретите мотив и явитесь. Он будет рад». В 12 1/2 — ужин. Сидел между Чериновым и Лопатиным14. После ужина опять танцы, и великий князь пошел. Было вообще весело, шумно, толпа громадная. 1894 г. Января 18-го, вторник. Обед у Солдатенкова15. Митрофан Щепкин с женою и сы17 ном; Медведева", артистка, с дочерью; Шуберт , 18 бывшая артистка. Разговор о театре, о Мочалове , 19 20 Щепкине , традициях Малого театра. Южина все находили неудовлетворительным, бездарным, но работящим.

Января 20-го, четверг. В 4 часа у графини Уваровой. Прибыли великий князь с великой княгиней. Были Сизов21 и Жуковский П.В., князь Щербатов Н.С. и княгиня С.А.22 Еще дама из свиты великого князя. Великий князь как подошел к серебру: «Иван Егорович осмотрел и, верно, остался недоволен». Я говорю: «Точно так. Нет древностей. Все более или менее ново». Потом чай. Потом смотрели акварели молодой графини. Затем сели за общий разговор, все пофранцузски. Между прочим, анекдот. Барон де Бай, отыскивая Иловайского, стал спрашивать городового. Городовой не знал, что отвечать. Но когда увидел, что это француз, то распростер объятия и поцеловал его. (Это сам де Бай рассказывал.) Я прибавил: вот тема для художника. Нет, говорит, это вот, если друга объятия. Вообще, посмеялись этому, и он стал прощаться. 28 января, пятница. Утром в 10 часов телефон известил, что великий князь требует меня в 12 1/2 часов. Отправляюсь в 11. Принял вскоре же, прежде других. «Извините, что я Вас потревожил». — «Помилуйте, считаю за счастье». — «Князь Трубецкой прислал мне планы старого дворца в Кремле. Прочел его письмо. Вот возьмите и ответьте». Разговор продолжался о дворце, как был, когда построен существовавший до нового. Я сказал, что впервые при Елизавете, а потом при Александре I прибавлен и т.д. О подземельях и пр. Я, говорит, планы пришлю вам. Я говорю: «Позвольте взять мне уже теперь с собою» — и взял. Говорили с полчаса больше. 1894 г. 29 января, суббота. Вечером в заседании Общества любителей словесности. Вышла путаница. Великий князь прибыл с аудиторной лестницы, а я ожидал его с передней. Явился Степанов и сказал, что получил не один телефон, что приезд назначен в аудитории. Кто тут виноват, не знаю. Однако Великий князь был очень любезен. Призвал меня, спросил о планах, потом в дальнейшем разговоре повторил, что возьмет меня в Санкт-Петербург. Заедет в Химки и возьмет непременно. Потом, когда я провожал, подал руку и ворочал меня. «Зачем вам по лестницам ходить?» Я говорю, что мне надо домой. Степанов прибавил: «Разве нет входа прямо на квартиру?» — «Нету». Великий князь о гобеленовом портрете, подаренном Плавилыциковым". Я сказал, что через Струкова. «А я вам передам его альбом, который он непременно хочет в Исторический музей». — «Ну, альбом!» И Степанов прибавил, что плохой. 28 февраля, понедельник. Заходил ко мне М. Стасюлевич, очень веселый. Приезжал в Москву собирать сведения о городских училищах. Верно, нашел что-либо выгодное для петербургских училищ, оттого и стал весел. У нас попечители и попечительницы. Там их нет. Правит Думская комиссия. Но теперь требует министерство тоже попечителей. Они сделали таковыми всех членов комиссии, 30 человек. У нас правит один человек Управы — Лебедев24. Для Стасюлевича

Москва и ее старина

Етизавета Федоровна в своем кабинете в Нескучном. Фото 1892. ГИМ это удивительно и беззаконно. Он и рад, что в Москве беззакония. Сказал, что я теперь на Саваофа похож, шевелюра моя, длинные волосы. 18 марта, пятница. Был с князем Н.С. Щербатовым у великого князя, представил для подписи дипломы. Это, говорит, новость, никогда не видал. Далее разговор о раскопках в Кремле. Живо интересуется, чтобы был найден архив и биб25 лиотека . Словесно представил и испросил соизволения на представление к чину Орешникова и на определение Харузина26 в помощники хранителя и Терехова в библиотеку. 1894 г., апрель. Чтения в аудитории. Графа А. Толстого27 памяти. Великий князь подошел ко мне и объявил, что он оттягал у сестры икону Петра митрополита28 и складень Анны Кашинской 24 , и пригласил меня осматривать у него эти памятники в среду в 11 часов 27 апреля, в день, когда у него в два часа назначен был прием для представления ему всех по случаю его возвращения из-за границы. Я явился за 20 минут до 11 первый, потом голова™ и Власовский". Я тотчас был принят и оставался у него целый час. (Явился в белых перчатках.) Он это заметил. Я говорю: «Кстати уже и на прием останусь». Икона строгановских писем

Великий князь Сергей Александрович. Фото Д. Асикритова. ГИМ Зал раннего христианства Исторического музея. Фото Р.Ю. Тиле. Кон. XIX в. ГИМ

175

176

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА 32

Истомы Савина по подписи. Я пришел в восторг и сказал великому князю, что Петр благословил его сею иконою. И Анна Кашинская любопытна. Потом стали говорить о том, о сем, о Петре I, Екатерине, Елизавете. «Новое Бремя», № 6569. Июня 14-го, 33 1894 г. По поводу спиритизма Елисеева. Он говорит, что подобные чудеса составляются посредством внушения, гипноза. Но как? Он видел в Египте, как факир вонзал кинжал в грудь юноши, и потекла кровь и т.п. По-моему, это внушение происходит, делается сначала приготовлением, известного рода представлением, сценою к тому, чтобы навести мысли зрителей на известный момент. Затем зритель сам логически приходит или создает себе внушение. Факир сначала глядел на зрителей особым взглядом, ужасным проницанием, потом махал кинжалом и коснулся груди юноши. Ясно, что зритель по ходу логическому своих мыслей должен был вообразить кровь. Все делает настроенное на тот или другой лад воображение. Чудеса Божьей Матери Споручницы. Толпа пришла видеть чудо. Долго стояла с этой мыслею, и чудо стало бегать у всех в воображении. Все реально увидали чудо. Когда в Чертомлыке 14 обвалился угол земли в яму, мне показались руки, локти, торчавшие под обрушенной землею. Логически я должен был это видеть. Мысль была так настроена. И у спиритов все дело в обмане, настройство воображения зрителей. Здесь причина всякого рода чудес. Видят то, к чему настроены в мыслях. Следовательно, надо только настроить или настроиться, и увидишь чудо. В училище мы с жадностью слушали рассказ старика служилого о 12-м годе. Он так настроил нас военными ужасами, что, прекратив рассказ, помолчавши некоторое время, он встал с места, дабы идти из спальни в коридор, — мы все в испуге от него бросились и разбежались, как от француза. Многие забились под кровати. Таково настройство мыслей. Все покажется, когда что-то настроился видеть. Значит, слово, внушение есть настройство мыслей. Это, конечно, особое искусство, вообще искусство фокуса и фокусника. Отвод глаз, т.е. отвод у зрителя мыслей на известный лад. 3 октября 1894 г., понедельник. В музее Самоквасов читал как бы лекцию студентам о своих курганных древностях и раскопках. Студентов собралось более ста. Пропал один экземпляр каталога. 20 октября 1894 г., четверг. В 8 1/2 часов вечера Максим пришел и сказал, что Государь скончался... 35 15 декабря. У великого князя. Поздравил с монаршею милостью'6. Доволен. «Давно вас не видал». Я докладывал об аудитории для студентов. Не разрешил. Потом о приобретениях. Я говорил о рукописи за 280 рублей. Об [орлике] золотом. Он рассказывал, что в Санкт-Петербурге на него нападают, для чего ведет раскопки Кремля, что Благовещенский собор треснул, Успенский тоже. Я ответил, что рано или поздно это надо было сделать. «Вы были в Крыму?» — «Нет. Если позволите, весною подышать морским воздухом».

Беспощадная строгость закона есть только одна сторона медали. Другая, противоположная, являет неукротимый нрав, упрямый, непокорный, что должно обозначать нравственные свойства народа, любовь к независимости, самостоятельности, самобытности (самостоятельность и 37 т.п. Мейерберг, стр. 116 ). И закон и сторонние наблюдатели приписывают это народному варварству, грубости, дикости, быть может, его состав заключает в себе великую силу добрых жизненных качеств. Что такое, например, раскол, как не стремление сохранить свою самость в вере, независимость мнения и убеждения. Выражается это в грубых формах, но формы изнашиваются, изменяются. Остается сущность, душа, дух, который неизменно выразится в других формах, более осмысленных и здравых. Сущность в том, что я хочу верить по-своему, как сложилось у меня мое верование. Значит, в этой области я требую независимости. Нельзя заставить насильно веровать, 38 говорили спутники Никона за мощами Филип39 па . Эту сущность народного духа и надо расследовать, какое добро в ней скрывается. [1895 год] 1895 г. 5 января, четверг. В два часа с небольшим прибыли в музей на выставку картин Великий князь Сергей, великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Павел40. Я едва успел, ибо дали знать, что выехали великие князья. В темном переулочке сбрасываю шубу, скидаю калоши, а великий князь Сергей Александрович уже в сенях и, увидав меня в переулке, идет ко мне, так что не я его встретил, а он встретил меня. На фраке у меня орденов не было. Привет. Совет не ходить наверх, и потом обещал дать в музей какие-то пелены и воздухи. На прощание, идя с лестницы, я доложил ему о просьбе И.В. Цветаева, который с этой просьбой был у меня накануне, 4-го числа, относительно временного помещения его слепков, для которых в университете нет места. Великий князь разрешил. 1895 г. 7 февраля, вторник. Сегодня в музей пришел художник В.В. Верещагин. Мы стояли, рассматривая сундуки, с Орешниковым, Котовым41 и Сизовым. Он побежал прямо к Орешникому и начал сердито выговаривать о том, как и что происходило, когда он продавал коллекцию Подклюшникова 42 в Нью-Йорке, в Америке. Начал ругать матерно тамошних мошенников, которые его будто бы так обошли и обдули, что старые вещи, чернильница и пр., как он упоминал, там остались даром. По его матерным словам выходит, что его будто ограбили. Я, прочтя когда-то в газете, что он там продавал старинные вещи, всетаки не совсем этому верил. Но теперь он уж сам сознался, что дело так и было, и настаивал только, что его ограбили, что он потерял сорок тысяч и т.д. Орешников по верному чутью принял матерны на свой счет. Он кричал сердито, побледнел, дрожал. Все это происходило вот отчего. Орешников в разговоре с графиней Уваровой по поводу Щукинского музея: что он - дело спорта, а не науки, что

Москва и ее старина впоследствии может быть продан за границу, против чего графиня спорила, а затем, никак в доказательство, упомянул, как русская старина продавалась в Нью-Йорке, кивнув на Верещагина. Орешников, стало быть, попал прямо в цель, и Верещагин потому теперь и бесится. Хороша и графиня. Она тут же хвасталась, что братину, за которую была назначена цена в 150 руб., она продала музею за 700 руб. Помогая, конечно, бедным. Вот каково музею от его благоприятелей. 15 марта, среда. Приходил в музей Филимонов 41 , настоятельно желал меня видеть. Хотел идти на квартиру, но его обманули, сказали, что я приду в час, как и произошло. Зашел он в канцелярию курить. Сизов попросил меня идти к нему. Прихожу. Первые его слова: «Ну, мир». Подал мне руку и начал меня убеждать, что никогда, нигде он не говорил про меня ничего дурного (следовательно, всегда говорил), что всегда желал мне добра, что в Обществе истории и древности против меня действовали интриганы, а он ничего не знал. Не знал и дня моего юбилея, 1 ноября, что все документы по этому делу (что никто не пришел поздравить меня) сохраняются и в них значится, что он, Филимонов, тут ни при чем. Вообще, все оправдывался во всем, раскаивался, так сказать. Но утверждал, что всегда уважал меня и т.д. Потом хвастал о своих работах, которые будут скоро изданы. Орнамент какой-то он разобрал с самого начала, чуть не от Адама. Говорил о пропаже денег после Викторова44 и Лебедева в Обществе древнерусского искусства4", что после Лебедева нашли всего 3 рубля, а надо быть рублей 500, что он знает вора. Намек на жену Лебедева. Хвастал, как разговаривал с покойным Государем, как он крикнул на ныне царствующего Государя, когда тот, бывши в Оружейной палате еще мальчиком, полез было по железной двери вверх. Что если увидит Государя, то скажет ему, чтобы он уничтожил этот закон (право начальства увольнять подчиненного без просьбы, как уволен был Филимонов из Оружейной палаты). Закон несправедливый. Из всего разговора обнаружилось, что он потрясен своим увольнением, и говорил, как помешанный. Сизов и другие так и объясняют, что он помешался. Но, на мой взгляд, его речи были те же самые, как и в прежнее время, — величайшее самомнение и хвастовство, парализованное теперь горечью отставки. «Я теперь не хочу служить, и если буду служить, то только в Оружейной палате». 21 марта, вторник. Явился к великому князю с наградными списками (осмеливаюсь ходатайствовать). Он прямо сказал, что исполнены ли все правила, что перешагнуть через ордена нельзя, что если неправильно представлено, то ничего не дадут. Принял хорошо. Сказал, что желал меня видеть, хотел даже пригласить и рад, что я явился. «Надо вам показать кое-что». Это были иконы и рукописи — дрянь: летописец Дмитрия Ростовского4'', крюковые [рукописи] самые дрянные. Коллекция воздухов и плащаница - дар му-

177

зею. Я доложил о Постниковых иконах47, что они нам не надобны. Очень согласен, что цена 400 руб. сумасшедшая. Я предложил поторговать вещевые предметы, кресты, панагии. Потом об Археологической комиссии доложил ему, о Херсонесе, что если соизволит отпустить меня в конце Святой на два месяца, то я сам отберу вещи. На отпуск согласен. Хорош бы я был с наградными списками, если бы послушал, как предлагал их писать князь Николай Сергеевич. Например, Станкевичу4" прямо Анну на шею. И писать прямо в Комитет о наградах, а не к министру. 1895 г. 22 марта, среда. Были великий князь с великой княгиней на выставке исторических картин44. Потом смотрели вещи, купленные из Керчи, и Серова портрет покойного Государя50. 28 марта, вторник. Был в музее один великий князь без свиты, только был Истомин. Смотрел портрет Серова и обошел, смотря, наши рабочие и кладовые залы. 11 апреля, вторник. Был у великого князя с отчетом по музею и поднес свою книгу «Быт царей»". Благодарил за отчет и за книгу. Очень любезен. Спрашивал о 2-й части книги. Я говорю, что не мог еще составить, не успел. «Материалы ведь у вас готовы?» - «Нет, все еще собираю, работа мелочная, бисерная». Спрашивал, когда писан мой портрет Репиным 52 . Говорю: «В 70-х годах, простите, не помню года». — «Он мне нравится, очень хороший портрет». — «Графиня Уварова все спорит, что не хорош». — «По какому случаю он написан?» Я говорю: «По заказу Третьякова». — «А где Ваш портрет Серова?» Говорю: «В библиотеке музея». — «Да, даже и забыл. А когда вы начнете отделывать Екатерининскую залу?» Говорю: «Если по порядку идти, то не очень скоро, нам еще до Михаила Федоровича дойти не скоро». — «Да что ж, Михаила, Алексея и прочих до Петра — все смешать можно?» — «Нельзя, Ваше Высочество. Михайлове время очень отлично от Алексеева в отношении художеств, потом Петровское». «Но затем, — говорит, — Анна, Елиза5 вета, Екатерина — все одно» '. — «Нет, Ваше Высочество. Аннино время опять в отношении художеств — грубое, частью голландское, частью остзейское. С Елизаветы уже начинается французское влияние и идет при Екатерине». — «Когда вы в Крым? Как ваше здоровье?» Говорю: «Не совсем исправно». — «Да, там, в Крыму, вы поправитесь, там для вас будет хорошо». Говорю, что должен был ехать с больной дочерью54, а доктора не позволили. «А как больна ваша дочь?» Говорю: «Страшным нервным расстройством». «О да, в Крым нервным нельзя ехать. Там для них очень вредно». — «Если разрешите, Ваше Высочество, буду жить на даче в Химках». Потом говорил о каком-то ковчежце с ризы Богородицы, принадлежавшем будто бы князю Якову Долгорукому". Предлагают купить, променять. Документ 1829 г. под старый почерк. Спрашивал, следует ли продолжать раскопки в Кремле. Говорю: «Ведь рано или поздно это надо бы-

178

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ло сделать. Надо осмотреть подземный Кремль и в археологическом отношении и в строительном. Каков, например, проезд Троицких ворот. Карета могла провалиться в проезде». 1895 г. 1 июня, четверг. Великий князь был в музее, смотрел портрет Александра III, что пишет Серов, и вещи из раскопок на Сходне у Спаса в Курганах. Июня 11-го скончался Д.А. Ровинский, о чем я прочел в газетах 13 июня. В этот день, 13го, был у меня в музее Иван Петрович Корнилов. 1895 г. Прочитал телеграмму от 12 июня, что Д.А. Ровинский скончался в Вильдунгене (11 июня), а затем объявление в «Московских ведомостях», № 163 (пятница, 16 июня), что тело прибудет в Москву в субботу, 17 июня, по Брестской дороге около 9 часов утра, отпевание на Тверской у Василия Кесарийского, погребение у Спаса на Сетуни. Явился я из Химок. Дождь, ливень, ветер, холод, весь измок. Жду, пришел поезд. Тела нет. Справляюсь во всех местах, ничего не знают. Прибыл еще какой-то знакомый (я его забыл, кто он). Растолковал я ему, что ничего нет. Подошел к книжному столу, вижу в «Московских ведомостях», № 164, объявление, что тело прибудет вместо субботы в воскресенье, 18-го числа, что о дне отпевания будет объявлено особо. Ночую в Москве. Наутро являюсь. Опять ничего нет. Какие-то две дамы прибыли из Санкт-Петербурга. Я сказал, что завтра, в понедельник, не явлюсь, ибо стало неизвестным, когда прибудет тело. 11 июля. Князь Н.С. Щербатов сообщил мне, что великий князь желает меня видеть перед своим отъездом. 5-го числа я послал ему поздравительную телеграмму, а князь Н.С. сам ездил в Ильинское 56 , где великий князь спрашивал любезно обо мне и заявил желание видеть меня. Ответную телеграмму он прислал любезную. 12 июля, среда. Явился к великому князю в 10 часов и был принят только в 1/2 первого. Много было народу, все важного. Он желал только проститься со мною. Спросил о здоровье, что приобретено вновь. «А вещи, шлемы и пр., найденные в Ипатином переулке, я, говорит, доставлю вам осенью». Вот и все. В тот же день он уехал в Санкт-Петербург и потом на два месяца за границу. Восходя на 75-ю ступень жизненной горы, я увидал многое, чего не видал прежде. Стали со всех сторон открываться новые горизонты-небосклоны. Покрывавший их туман стал проясняться, стал исчезать или уходить вдаль. Это туман унаследованных понятий, ложной лжи ложь, как говорили люди Смутного времени в начале XVII столетия о тумане своих событий и людских поступков. Обнаруживалось, что эта ложь есть прирожденная человечеству фантастическая сила, плод его вообразительных способностей, дар самой его природы, особый талант беспрестанно создавать себе фантомы — обманы воображения, миражи. Как и когда человек возродился на Земле, неведомо, да едва ли когда он узнает об этом.

Но возродился он, — одаренный мыслью и воображением. Эти дары тотчас стали работать, как повелевала им их природа. Мыслью человек уяснял себе окружающий мир, старался понять, где он и что он. Воображение претворяло эти понятия в живые образы, потому что иначе человек не мог себе и представить движение своей мысли. Он мыслил образами. Созерцание окружающего мира — бесконечного, беспредельного в небесах, в морских волнах, на самой земле в ее бесчисленных тварях, великих, как слоны, и мелких, как мошки и букашки, приводили его в трепет. Он ясно вразумел одно, что он среди природы такой же червяк, как и вся мелкая тварь на Земле. Он понял в глубине души, что он, по человеческому понятию, не более как беспомощный ребенок, у которого, по человеческим же понятиям, необходимо есть отец. И вот начало понятий о непостижимом Боге-Отце, от которого в полной мере зависит счастье и несчастье детей. Отец посылает детям всякую благодать и всякое наказание за ослушание его воли. Этот отец, т.е. весь порядок небесных и земных явлений, грозных и милостивых, все действия и деяния естества природы, приобретают, однако, только одни человеческие черты, все человеческое, возвышенное до беспредельности. Человек могущий — Отец Всемогущий. Всевидящий. Везде сущий. Всеблагий и т.д. То есть Отец есть увеличенный до беспредельности сам же человек. Других понятий о мире человек не мог себе создать. Не мог вылететь, выскочить из человеческого ограниченного существа. Гремит гром, сверкает и разит молния — кто это производит? Природа? Нет, всемогущее существо - Отец в образе увеличенного человека. Когда люди расплодились и сильные из них поработили малосильных, тогда Отец небесный представлялся уже в образе Господина, и дети получили имя рабов. Потом явилось царство небесное и Отец именуется уже Царем небесным. Все непостижимые явления природы небесной и земной получили свое средоточие и яркое выражение в живом, действующем образе Бога, исполненного, однако, человеческими чувствами гнева и милости, всеми человеческими качествами. Это был идеал могущественного, до безграничности увеличенного в его качествах и свойствах человека. Других понятий о Боге не существовало, да и не могло существовать, ибо человек был во всем ограничен человеческою природою и, как сказано, не мог выскочить из своей человеческой шкуры. Всем явлениям окружающего мира он давал живые образы. В этом состояло его творчество, неколебимо существующее и доселе. И теперь [и] каждый творец-художник, и простой мастер связь своих понятий о чем-либо воплощает в образах. Романист, живописец уловленную идею претво-

Москва и ее старина

В.А. Серов. Эскиз картины «Куликовская битва». Холст, масло. 1895-1896. ГИМ. ряет в образы, и связь подвигов, поступков человека или состояние (в живописи) человеческой души, взирающей на окружающий мир. Морская волна, свет и тень воды у Айвазовского. Золотые слова, что купец завладел всем, что все стало продажно. Монополия осмотра жизненных продуктов от (трихнинов)". Действительность страшна. Но с нею вместе надо поставить и монополию газеты. Что такое газета? Реклама наполовину, и вот реклама делается также страшною. Фельетонист является начальством, монополистом, жидом. Гоните вы справедливо жидовский элемент, а сами поступаете как истые жиды. Болтовня, т.е. фельетон. Когда я начал читать газеты, этому уже лет 20, меня очень смущало это слово - фельетон. Никак я не мог понять, что это значит. Спрашивал у знакомых и приятелей, толковали они, но я все-таки ничего ясного не познавал. Только теперь, постоянно читая фельетоны, я выразумел, что это самое простое и понятное дело. Это просто-напросто болтовня. Самая удобная форма словесности, поговорим о том, о сем, а больше ни о чем, выказывая свое остроумие или тупоумие, и слабодушие, и легкоумие, и злоумие, а вообще, всякое своеумие или по поводу случившихся случаев, или явившихся явлений в общественной или домашней жизни, в политике, в литературе, в науке, в искусстве и т.д. всюду. Убеждение и доктрина-понятие различные. Убеждение способно от лжи переходить к истине. Оно ищет истину. Доктрина истину уже нашла и не сомневается в ней. Оттого ей свойственна закостенелость и всякое коснение. Я убежден, что парламент - самая лучшая форма государственного управления. Но я могу отстоять от этого убеждения, если увижу, что это только форма без того содержания, какое ей подобает иметь по теории.

179

8 частных случаях все непостижимые для детского ума первобытного человека явления в его доме, дворе он воплотил в образе домового, в реке, озере — водяного, в лесу — лешего, в поле — полевого и т.д. Это не Бог, но что-то вроде того же Бога, созданного по тому же порядку, как и Бог Вселенной, обозначивший своим образом все явления Вселенские, всемирные, мировые явления неба и земли. Здесь выражалось великое творчество человека. Он создавал новый мир своих понятий, представлений об окружающем его мире всеобщего естества. 5 октября, среда. Встречал великого князя. Он любезно обратил внимание, что я без верхней одежды на платформе, на холоде, в одном мундире. Шляпу не снимал. 10 октября. Заседание нашего совета о картине в Московскую залу. Я прехюжил момент, когда князь Владимир Андреевич", стоя под черным знаменем, собирал победителей. На поле трупы лежат, чем и выразилось Мамаево побоище*'. Октября 26-го, суббота. Был у великого князя. Благодарил его за сочувственную телеграмму о кончине Насти. Очень внимателен, говорит: «Это обязанность». 9 ноября, четверг. В 5 часов прибыл на выставку картин В.В. Верещагина великий князь. Я и Сизов встречали и провожали. С 6 декабря [1895 г.] по 7 января 1896 г. сидел дома, никуда не выходя по случаю болезни ног, ревматизма, сапог нельзя надеть. [1896 год] 1896 г. Января 9-го сделал поучение Вячеславу Щепкину, что по службе в музее ведет себя странно, не вникая в музейское дело, не помогая хранителю ни в чем, поступая как чужой, посторонний зритель. Рукописи описывает по страничке в день. Отчеты составляет кой-как, небрежно. Приходит поздно, уходит рано. Никогда не бывает,

180

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

когда нужно. Говорю: «Вы носите имя Щепкина и этим известны всем. Ваш отец, дядя, не говоря о деде, все свои обязанности исполняли усердно и добросовестно. Вы ни к чему себя не пристроили. Покупка вещей для вас чужда. Вы не любите древностей, но по обязанности должны им служить. Да я и не знаю, что вы любите. Филологию? А литературное содержание рукописей». Понудил меня к этому Орешников, жаловавшийся накануне, 8 января, что хочет оставить музей и во всяком случае уехать на лечение за границу. Завален работою, не может один справиться. Мне же выговор за распущенность, а себя выгораживает. Как будто совсем не его это дело, чтобы заставить своего помощника работать

Топорик «Андрея Боголюбского» (две стороны лезвия). XII в. ГИМ на то, что нужно для музея. Я должен и помощников учить, и служителей, и печников, и всех, если они не исполняют своих обязанностей. Я же должен отвечать за них. 10 января, когда я сказал, что поучение надо было сделать давно, Орешников наивно обвинил меня, что надо было это сделать давно, и было бы лучше. Он и не сознает, что прежде всего он обязан требовать от помощника помощи, а он не один раз мне говорил, что никогда не потребует, ни слова не скажет, боясь неудовольствия. Свои отношения не хочет портить и требует этого только от меня. 10 января, среда. Приходил граф Л.Н. Толстой, принес полтора диргема6", найденных близ его Ясной Поляны, прося за них что-нибудь дать мужику. Дали три рубля. Встретил словами: «Давно не видались и оба поседели». Знакомые покойники: Пл.В. Павлов61; Дм. Фед. Маклаков 1894, ноября 3-го; Ив. Степ. Некрасов62 1895, ноября 3-го; Егор Покровский 63 . 1896 г. Марта 10-го, воскресенье. На выставку исторической живописи" великий князь и великая княгиня прибыли в 2 часа 10 минут. Великий князь встретил меня любезно, что рад меня видеть. К концу осмотра взял меня под руку и

объяснил, что доставил шлемы и прочее. Все, говорит, отобрал, что было, и три монеты. Князь Н.С. Щербатов тут и вынул из своего кармана пакет с монетами и передал мне. «Забыл, говорит, в кармане». А был у него еще в пятницу. Великий князь: «Каков, говорит, до сих пор не передал вам». 23 марта 1896 г. Суббота Великая. В 11 часов тронулась Москва в Кремль. Толпы идут, идут, идут беспредельно в Иверские ворота, мимо моих окон. Толпы извозчиков останавливаются. Проезд в ворота затрудняется. Это только здесь, но то же самое происходит со всех сторон Кремля. Где теперь поместится это множество народа? Кремль застроен у соборов местами для корона-

ции. Не запомню, чтобы столько было народу. Едва ли когда случалось, что Пасха пришла среди зимы, по отличному зимнему пути, который установился еще 19-го числа посредством беспрерывной метели до 22-го числа. Теперь погода хорошая при трех градусах мороза. 26 апреля, пятница. В 3 1/4 часа прибыли на выставку Шабельской 6 ' великий князь Сергей Александрович и великая княгиня Елизавета Федоровна. Осматривали почти целый час. Я, как ни спешил, но встретить их опоздал. Явился уже наверх. Великий князь и великая княгиня были столько любезны, что первый даже подошел ко мне и дал руку, и в то же время она подала руку. Я запутался, за какую взяться. 12 мая, воскресенье. В 8-м часу вечера вдруг является Победоносцев, оставил карточку. На другой день, понедельник 13-го числа, я к нему в 9 часов утра. Сама любезность. Вспоминали о Ровинском и все старое. Говорит, как он, написавши статью против Панина, пересылал Герцену через меня''6. Я совсем забыл об этом, но помню другое в том же роде. Потом перешли к археологии. Ругал Уварову дурой. Жалуется на Археологическую комиссию, Академию художеств, Московское археологическое общество, на Суслова67. Во всем разговоре оказал полное свое невежество, в этом отношении чисто чиновнический

Москва и ее старина взгляд на все дела. Рад, что нашел исполнителя по этому делу в М П . Боткине. Говорили целых 40 минут. Примолвил, что в июне сего года ему 50-летний юбилей службы. Выходя, встретил Высокопреосвященство Феогноста 68 , который тут же высказал, что обязан во всем мне по реставрации Владимирского собора. 10 сентября, вторник. Был у нового директора Архива Иностранных дел Павла Алексеевича Голицына с визитом. А он сделал мне визит еще 22 июля, когда я занят был, живя в Химках. Говорил о нашем музее. Он не всегда толкует в правильном понимании дела. Говорит: «Вот, например, портреты, и мы (архив) собираем, и вы, и Румянцевский музей. По-моему, это надо в одно место». Я говорю: «Портреты разное значение имеют, у нас — исторические, в Румянцевском — художественные, у вас — дипломатические. Нам, конечно, художественный портрет, например хоть Леонардо Винчи, не идет, хотя, если подарят, не откажемся, но зато идут все портреты исторических деятелей во всех отношениях истории». 2 декабря, понедельник. Был у великого князя по его вызову. «Простите меня, Иван Егорович, что я потревожил вас». — «Помилуйте, Ваше Высочество, меня простите, что не посмел в это время прийти к вам, боясь помешать». Спросил, успокоился ли я нравственно (относительно кончины дочери) и о здоровье. Очень любезен. Передал мне топорик 69 , сказал: «Графиня Уварова в заседании объявила публике, что я купил топорик и пожертвовал его в музей, а я и не видел его». «Позвольте, — говорю, — дайте мне его». Вообще, так может делать только графиня Уварова. «Мое мнение, — прибавил он, — это топорик поддельный». Я указывал, что очень трудно подделать такую вещь. Подделка обнаруживалась бы в рисунке. «Да, но вы лучше меня знаете это. А я все-таки думаю, что он поддельный». Передал также каталог эстампов собрания Васильчикова™, приказав их разложить для его осмотра. 21 декабря, суббота. Поехал к великому князю на Тверскую, а он уехал в Нескучное. Поехал я туда. Был у него, представил 1-й выпуск Описаний памятников, составленный А.В. Орешниковым71. Поручил мне благодарить его. Болтали о монетах, Владимире], Святополке и пр., о портретах, пожертвованных Васильчиковым, и т.п. 26 декабря, четверг. Великий князь и великая княгиня были на Французской выставке72. Непроходимая толпа. В числе многих знакомых встретился Пасхалов, бывший мой ученик. Я говорю: «Не узнаю вас». Он: «Нас-то тысячи, Вам и нельзя узнать, а Вы один у нас». Устал. Дышать нечем. Сошел вниз в ожидании выхода великого князя. Пришел покурить Самоквасов и, между прочим, назвался моим учеником по скифской истории. Вот задача! Что-то готовит к изданию о скифо-сарматах-гунно-аланах и пр. и пр. истории. «Вы, — говорит, — [были] источником для моих выводов». Вот задача!

181

Заметки. Восходя на 76-ю степень своей жизни, я увидал многое, чего прежде или совсем не мог видеть, или не мог разглядеть как следует по тесноте горизонтов. Теперь забрался я высоко. Со всех сторон открылись обширнейшие и уже нетуманные, но светлые горизонты. Ясно вижу первобытного человека, как он в изумлении перед окружающим миром старается понять его. Вот он в ужасе перед грозою небесной грозовой тучи. Он чувствует, что он ничтожество, что он червяк перед этой сокрушающею силою, страшно гремящею, страшно огненною. Он не вопрошает, да, по человеческим понятиям, не может вопрошать: Что это? Он неизбежно по тем понятиям вопрошает: Кто это?. Для него это не стихия, а чья-то воля. Гнев или милость кого-то страшно могущественного. Понять стихию он иначе не может, как только по человечески, что она — такая же воля, как и его собственная, но воля высочайшая, могущественная. Процесс или ход развития человечества и каждой его отрасли или расы, племени шел тем же путем и теми же ступенями, как и развитие каждого отдельного человека, каждого лица, начиная младенчеством, продолжая детством, отрочеством, юностью, мужеством, старостью, дряхлостью, смертью. Каждый возраст носит в себе те же силы умственные и нравственные, как и у отдельного человека. Ребенок — первая пора в развитии понимания, сознания, когда человек творит себе образы, так как без образов он не может ничего понимать. Все невидимое он населяет образами, но не иначе как теми, что у него есть перед глазами или какие существуют в его отношениях социальных. Он как ребенок создает невидимого отца, как раб создает господина, которому и приписывает все непостижимое в мире. Почему гунны, Атила (Атли) попали в скандинавскую Эдду, а потом из нее и в Нибелунги"'. Конечно потому, что он был балтийский же уроженец, знакомый очень и всему балтийскому побережью. Вовсе не калмык, а такой же боец балтийских краев именно в устьях Немана. История литературы в ходе своего развития должна распадаться или на слои, как в развитии дерева, или на колена, [как] в развитии злаков и подобных растений, т.е. на особые главы. Весна настает, и все птицы пищат-поют по-своему, кто во что горазд. Не так ли и в литературе? Ведь писатели-поэты и даже ученые точно так же поют кто во что горазд, кто что любит, кому что любезно, занятно, интересно. В этой среде надо только подметить руководящие мысли, идеи и, следовательно, моды, на что явился поход, спрос или предложение. Возможно, наиболее яркое — 12-й год. Сколько патриотических стихов, ученых исторических статей в параллель современным событиям. Вспомнили и о Минине, Пожарском. Все пищали, воспевали. Это было особое колено литературы, слой ее, отличный от других таких же. Например, XYIII в. — оды. Почему оды, а не тоскливые, плачевные стихи. В этом отношении

182

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

получают свое место и все мелкие бездарные поэты и писатели. (Смотри журналы.) Они ведь все воспевают, изображают руководящую мысль, идею, моду на то или другое общее стремление. И в этом случае всегда есть передовики, таланты. Державин в одах, Некрасов в нытье и т.п. Пушкин что значил? Лермонтов. И каждый служил своей идее, своему времени, поставившему идею. Нарождение идей идет очень правильно. Одна рождает другую по непреложному закону развития идей, как и в органическом мире. Очень жаль, что историки литературы совсем выбрасывают ученость и ученые работы. Они тоже идут вровень с поэтами, литераторами, романистами. Надо только их изучить. 1-е послание Иоанна Богослова. Глава IV, стих 12. 12. Бога никто никогда нигде не видал. Если же мы друг друга любим, то Бог в нас пребывает, и любовь его совершилась в нас. 13. О сем разумеем, что в нем пребываем, и Он в нас (пребывает), что Он Духа своего дал есть нам. 14. И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру. 15. Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. Бог в них пребывает, и они в Боге. 16. И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и кто пребывает в любви, тот в Боге пребывает. 20. Кто говорит: Я люблю Бога, а брата своего ненавижу, тот лжец (ложь есть). Бога нет! — изредка говорили и ныне говорят мудрецы, наблюдавшие и изучавшие природу земную и мировую небесную. Лаплас 74 , кажется, сказывал, что, занимаясь много лет изучением небес, он нигде не нашел там Бога. Единица-человек может так рассуждать, но все человечество искони знает Бога, изображает его в различных видах, усердно поклоняется ему и указывает его жилище главным образом в небесах. Хотя понимает и именует его Вездесущим. Современный мудрец на основании ясных и точных указаний науки действительно находит в небесном мировом пространстве, как и на земле, только одну непостижимую бесконечность и в великом, и в малом, от небесных светил, поражающих своею величиною, и до земных инфузорий, поражающих своей бесконечной малостью. Ни там, ни здесь конца нет. А между тем весь мир стройно живет и управляется каким-то велением, каким-то разумом. Все случается по какой-то непрерывной воле. По понятиям человека, это не может существовать без Творца — живого деятеля. Человек так судит по себе, согласно своей природе. Не может он себе представить, чтобы во всем бесконечном многообразии дел и действий мировой и земной природы не существовало такого же живого деятеля, как сам человек в своих делах и действиях. Во всем мире кто-то живой действует. Он непостижим, но он существует, живет, творит и раз-

рушает. По-человечески невозможно иначе понять, как убедившись, что это по всем признакам такой же человек, увеличенный до непостижимости, Вездесущий, Всемогущий, Всевидящий, Все-Все-Все-Все без конца. Также эта вера существует теперь, как более совершенная, развившаяся философским умом. А прежде и солнце и гром были богом, и множество было богов. Каждый народ творит себе бога по своему размышлению о мире земном и небесном. Религиозное творчество, в сущности, поэзия. У каждого народа было свое с заимствованиями и подражаниями у соседей. В толще тысячелетий человечество в религиозном творчестве дошло до Единого, а затем и до Сына, которому имя мировое — Любовь. История религиозного творчества ясно указывает, что Бога создал сам себе человек, и потому Бог есть, Бог существует не там, где его искал Лаплас, а существует в уме и в сердцах человечества, в чувстве. Все качества этого Бога суть качества и свойства самого человека. Он грозен и милостив, как и человек. Он наказывает, казнит за грехи, молящим подает. Однако Богу молись, а сам не плошай, говорит русская пословица, глубоко определяющая отношение к Богу. Потребности человеческой души создали фантом, дабы было возможно беседовать с ним о тех потребностях. Довольство и счастье нудят человека на благодарность. Кому? Кто это дал. А дала природа, например, изобилие плодов. Принесем молитву благодарения. Нужно, крайне нужно что-либо. Молимся о дожде, о ведре, о помощи и видим, что помощь наконец является. Господь является попросту господином, а люди его рабами, как и господствуют данные рабские отношения к Богу. В этом — новое подтверждение тому, что Бога создал по своему подобию человек. t Мое созданье - ты создатель, Моей премудрости ты тварь — как переставить Державина. Кажется, Вольтер говорил, что если бы не было Бога, так надо было его выдумать. Верою в Бога держится весь нравственный порядок человечества. Это божественная узда для человеческого своеволия, бешеного и безобразного. Как нужен для человека Бог в безвыходном, отчаянном случае. К кому прибегнуть, кого умолять о помощи. Бог один. Относится как раб к господину или к всемогущему человеку. Из человеческой природы человек вырваться не может и потому понимает Бога как того же человека, обращается с ним как с человеком. Что же такое Бог? Бог есть отвлеченный фантастический человек, обладающий только одними человеческими нравами, силами, чувствами, разумом, только превозвышенными до непостижимости. Это идеал и притом живое лицо, личность. Всемогущий. Все. Все человеческое собрано в нем. В нем и следа нет тех представлений и понятий о бесконечности пространства и времени, действующих силах космоса, нет ни одного понятия выше понятий человека, нет ума, прозревающего мировые силы и их отношения.

Москва и ее старина Суд присяжных — суд милостивый к преступнику и нисколько не милостивый к потерпевшему от преступления. О потерпевшем и не разговаривают. Убит он, ну и убит. Что об этом рассуждать. Здесь-то и скрывается ложь правосудия. Человек украл деньги и, чтобы покрыть свой грех, поджег квартиру. От огня потерпели бы и соседи, сгорел бы и потерпевший. Преступление громадного значения. Но об этом не рассуждают. Соболезнуют только преступнику. Он долго сидел в тюрьме, целый год — значит, уже наказан. Необходимо оказать ему милосердие, и его оправдывают, как бы в наставление всем другим преступникам. Пыряй в бок или живот — помилосердуют, простят, скажут: ни в чем не виновен, сотворил убийство в азарте или в пьянстве. За это не наказывают. Вообще говоря, в суде присяжных дорогим лицом является преступник. Об нем все хлопоты, прокурорские обвинения выслушиваются как бы только для парада. Защита — главное, черное превращается в белое, и несчастный оправдан. Соболезнование несчастью лежит в сердце человека, и лично каждый по христианству всегда простит виновного. Это лично. Но где же общество, где не лично должны судить, а общественно, чувством общества. У нас этого чувства еще не обретается. В Америке закон Линча: украл курицу — повесить. Это чувство общественное, вовсе не личное. Надо судить не преступника, а его преступление, насколько он вредит обществу, а значит, и каждому лицу. Преступник жалок, требует и получает прощение. Но преступление требует глубокой и широкой оценки. Он поджег дом, сгорело всего три полена. Что ж обидного для потерпевшего? Не виновен. Нет, он страшно виновен перед обществом. Здесь вина в сто раз сильнее, чем в других преступлениях. Свобода ума. Ум был окован, оцеплен, посажен в темницу, где ни стоять, ни сидеть, ни повернуться не только от тесноты, но еще больше от всяческих воспрещений и запрещений. Повернулся — тотчас пытка, казнь, сожжение живьем. Страшные слова: ересь, еретик — падали на малейшее движение ума. Еретик являлся невообразимой гадиною, которую немедленно надо истреблять, уничтожать. Таково было мнение большинства, т.е. человеческого стада, именуемого народом, обыкновенно погоняемым и подгоняемым несколькими пастухами, а нередко и одним только. Однако ум и в тесноте и в темноте, но всетаки жил и время от времени заявлял свою жизнь, конечно, тотчас погибая в лице своих заявителей — еретиков. Надо проследить историю этих заявлений от начала, через Пушкина до наших дней. [1897 год] 1897 г. Февраля 11-го, вторник. На вечере у великого князя. По недоразумению я уехал в карете князя Н.С. Щербатова, распорядился ею, как

183

своею собственностью, оставив князя без кареты. Он туда и сюда ездил на извозчике. Великий князь очень любезно сказал, что рад меня видеть. Я благодарил его за решение приобрести пресловутую достопамятнейшую рукопись. Побродивши по залам, отправился покурить, встретил князя А.А. Щербатова", шедшего за тем же. Мы спустились на машине и затем прошли в кабинет Его Высочества, где нашли князя Ливена 76 , Голицына из Архива [Министерства] Иностранных дел, Нейдгардта", потом пришел Столыпин 78 — все потентаты7'. Я по недоразумению уселся за письменный стол великого князя, взявши его деревянные кресла. Конечно, с краю, но все-таки не следовало. Вскоре пришел великий князь и оставил меня на моем месте. Великий князь любезно налил мне стаканчик шампанского. Шел разговор о том, о сем. Все больше всего говорили по-французски. Упражнялись, вероятно, чтобы не забыть языка. Великий князь говорил, что на памятник Александру III собрано 1 миллион 600 тысяч с лишним, что останется миллион от памятника, что назначается его постановка на месте решетки между Оружейной палатой и дворцом8". Я говорю, что счастливая мысль, здесь древнейшее поселение Москвы. Приглашены делать проекты Опекушин, Антокольский, Шервуд81, еще какой-то молодой. Говорили о кремлевских раскопках. Нейдгардт сказал, что ведь ничего не нашли. Я говорю: «Пушки нашли и пр.» Потом пришел сын великого князя Алексея Александровича 82 , рекомендовался мне: граф Вельский. 1897 г. 18 февраля, вторник. В 3 и 1/4 часа прибыли великий князь и великая княгиня для осмотра Японской выставки83. Великий князь скучал, осматривая. Ничего любопытного, занимательного очень мало. Великая княгиня интересовалась несколько. Затем они зашли в наши кладовые, смотрели плиту надгробную, найденную в Хитровском переулке, Шапиловой 1593 (95) г. Великая княгиня смотрела рукопись Библии и пр. А я дал великому князю подписать благодарность Васильчикову за портреты, гравюры. Благодарил. 1897 г. Апреля 3-го, четверг. Были у великого князя. Дал отчеты и докладную записку о награде Орешникову. Об этом он сказал, что откажут. Упомянул, что о молотке-топорике произведено целое исследование, все раскрыто, как он переходил из рук в руки. «Знаете ли, за что купил его Иванов?»84 «Ну, скажите, — говорю, — 50 руб.». «Нет, 70 руб.». Разговаривать дальше было некогда, ибо толпа была в приемной. Того же числа на акте в Румянцевском музее. 4 апреля, пятница. На лекции Иловайского. Вот угостил. Генерал Степанов сосчитал всего 80 человек. Больше всего военных генералов. Человек 10 статских, 15 барынь. Читал тяжело, вяло, не приготовил, принес большую тетрадь, сокращал, листовал. Выходила просто тоска. Навалил на Шенка 85 всю вину. И, видимо, для того только, что приравнять его к Байеру86. Вот так пишется русская история. Ее напяливают на иноземную

184

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

рамку. В перерыв вышли покурить. Доложил великому князю, чтобы он разрешил на определение Харузина. Разрешил. Спросил, не получал ли музей какого-либо сообщения от Археологической комиссии. «Нет, — говорю, - да она и не может сделать нам никакого запроса». Я доложил, что мы недели две назад купили клад серебряный из той же Челябинской местности, причем продавец говорил, что топорик был и в Казани. «Да, да», — ответил великий князь. Вначале, поднимаясь по лестнице, великий князь заметил, что я иду свободно вверх, не задыхаясь. «У вас, — говорит, — легкие крепки». По окончании оставлял меня: «Не уходите». Потом, увидав, что я иду по лестнице: «А, Иван Егорович все-таки идет». Говорю: «Ваше Высочество, я также иду домой». Тут представился обер-полицмей87 стер Трепов . Я говорю: «И я вам представляюсь». Он заметил, что Иловайский совсем иначе представляет Шенка против того, как мы его разумели до сих пор. Я указал, что это неверно, что Шенк был лучше, что Иловайский пересолил. Ноября 15-го, суббота. В музее был великий князь Георгий Михайлович. Ноября 22-го, суббота. В музее был великий князь Сергей Александрович. Смотрел вещи Пожарских"8. Ноября 26-го. Приезжал ко мне в карете в 7-м часу К.П. Победоносцев. Спросил, дома ли. Нет. «Верно спит?» — «Нет, целый день не был, не обедал дома». А я спал. 16 декабря, вторник. Неожиданно пришел Лев Николаевич Толстой, спрашивал о литературе по этнографии Кавказа89. Я его встретил с радостью. «Узнали?» — говорит. «Как не узнать». [Наши] засыпали его указаниями на источники изучения Кавказа. В разговоре он спросил о моих летах, о здоровье, похвалил и то и другое. Расспрашивал, как глаз болит и пр. 18 декабря, четверг. Заходил Чичерин Б.Н. 9 ' в музей. [1898 год] 1898 год. Пятница, 9 января. Прибыл в 3-м часу в музей великий князь с великою княгинею, осматривал выставку картин" и проект памятника Александру III, сочиненный безобразнейше Чижовым"2. Я был в сюртуке. Прошли к проекту через библиотеку, где с 1/4 часа великий князь курил и у памятника курил. Сказал, что печально. О проекте. Я еще прежде Истомину сказал, что надо нарочно заказать сделать такое безобразие. 15 января, четверг. Прибыл на выставку великий князь Владимир Александрович. Никто его не встретил. Он простым посетителем купил каталог и пошел осматривать. Я поспешил надеть фрак и явился к нему. Подал руку. У картины «Плач Ярославны» я прибавил, что это из «Слова о полку Игореве». Спустя 1/4 часа явился и Грушецкий". Проводил его донизу. Он, прощаясь, пожелал благополучия. «Новое время». 1898 г., 21 января. № 7867. «Маленькие письма» Суворина44. «Русский чело-

век не любит обвинять, он любит ругаться, иногда подло и скверно ругается, он любит отбрить, как говорится, отвести свою рабскую душу, в которой монгол еще не стерся совсем, отвести мгновенною вспышкою, безрассудным гневом несправедливостью, приправленной тяжким словом, но обвинять во что бы то ни стало - не наше русское дело». (Весь этот вздор написан при 95 характеристике А.Кони , как актера, хотя он юрист.) 1 ДН Лъ 3 г апреля 4 вис 11 преста ра(б) бжи Семен 1 и Тверетин казак П(В) ско . Большаков* приносил большую пелену, в середине Спас Нерукотворный с предстоящими: слева Богородица, митрополит Петр, Алексий, справа митрополит Максим Феогност. Подпись: 1 n Вле S w ' 6817/6897, буква г неясно, похоже на букву i. Нашит: «Бог ani въздух повеленыем великая княгини Марьи Семеновны». Подделка. Госпожа Марья Николаевна Маматказина в [18]88-м г. приносила никуда не годные складни. На бедность. Меблир. комн. Англия. 1898 г. Апреля 11-го, суббота. На выставку санкт-петербургских художников" прибыл великий князь с супругою в 11 часов. Перед этим я получил иконы с предложением от М.П. Степанова рассмотреть их и о своем мнении доложить Его Высочеству. Я пошел на выставку, чтобы увидать великого князя. Он и стал говорить об этих иконах и просил назначить цену. Любезен, как и со всеми. На серебряном окладе икон клеймо: «аа» — «сд». 14 апреля, вторник. В 11 часов у великого князя по поводу этих икон. В приемной более 30 человек. Думал, просижу до часу. Однако после 12 часов был позван после ректора Некрасова98. Великий князь очень любезен. Об иконах я сказал, что для его собрания они ничего не стоят. Говорит: «Я без вашего совета ничего не приобретаю и очень вам благодарен». Затем я доложил, что князь Щербатов ездил к преосвященному Тихону о плащанице, но решение оставлено до приезда митрополита. Далее о библиотеке Пушкина 99 . Я просил великого князя при случае похлопотать о передаче ее в музей, прибавив, что она заколочена в 26 ящиках без пользы для науки. Три раза пришлось об этом просить в течение разговора, и великий князь охотно взялся за дело. Потом пошел в другой кабинет, принес оттуда коробку с медными монетами, найденными в разных местах Москвы. В это время я смотрел на портрет Александра III. Очень хорош. Серова. Сочный. Великий князь, заметив это, выразил большое одобрение портрету, к чему и я присоединил свой отзыв. Распростился очень любезно. Любезность большую я встретил и от разных лиц. Кони (в орденах) подошел ко мне и рекомендовался: «Кони», сказав, что мне кланяются Пыпин"'" и Стасюлевич. (На праздновании Белинского тот же поклон мне принес Иконников"", но не киевский Владимир Степанович, а другой, какой я не знаю.)

Москва и ее старина Затем приветствовали меня П.В. Жуковский, Султанов, Истомин, Остроумов"12, так что я и не ожидал такой любезности. Султанова просил мне сообщить сведения о раскопках на месте памятника Александру II. Обещал нынче же прислать, но не прислал. 25 апреля, суббота. Переехал в Царицыно. Началась хорошая погода. 1 мая, пятница. Чудесный весенний первый день, каждый день чудная погода, около 25 градусов, в тени 19—24 градуса. Ветер западный, южный. С 7-го на 8-е числа в 3 утра — ливень. Затем в 8-м часу ливень. Потом при ветре с востока мелкий дождь, сильный ветер и холод. 28 июля, вторник. Был в музее Кутепов103 с двумя сыновьями, говорил мне много любезных похвал и обещал прислать мне два тома его «Охоты». Августа 9-го, воскресенье. 1898 г. Царицыно. Смысл жизни! Какой смысл жизни. Какая цель жизни для всего существующего, и особенно для человека, который не может понять существования без цели, как и ничего разумного, не стремящегося к какой-либо цели. Понятие о цели есть понятие о конце, а конец без начала не бывает, не существует. Начало и конец — вот два утеса, между которыми живет, движется и действует человек. Ум. Бесконечность, беспредельность непостижимы для человеческого ума. А между тем смысл жизни уходит в бесконечность, ибо органический живой, живущий мир бесконечен. В капле воды движется жизнь инфузорий, в воздухе микробы. Видимо, что жизнь сама себе цель. Другой цели для нее не видно. Бог есть конец понятий человека о мире, своего рода Тупик, дальше идти некуда. Но по человеческому понятию о конце и начале и самый Бог должен бы иметь начало. Он и в действительности возродился в человеческом созерцании всего мира, а потому носит не какие другие, а только человеческие черты, преувеличенные до понятий о... Смысл жизни заключается в том, что каждое живое существо, как только появилось в мир, должно жить, пользуясь жизнью для жизни, пользуясь окружающим миром как средством для своей жизни. Каждая живая особь, подобно человеку, носит или должна носить убеждение, что в мире все сотворено для нее жизни, для ее лично. Конец жизни — смерть, и для особи все кончилось. Останки идут на пользу другим особям и частию составляют другой мир, землю, песок, глину и т.п. Камни и пр. Земля еси и в землю поидеши. Не только особи, виды, но и целые роды вымирают без следа, оставив земле свои кости. Органический живой мир кончает сам себя, так указано ему поддерживать свою жизнь. Насекомое поедает растительность, птица поедает насекомых, животные друг друга. Все поедает себя для того, чтобы жить, и по смерти доставляет земле пласты или формации. Вот, стало быть, цель жизни — одеть земной шар новым пластом

185

былой жизни, костями исчезающих пород. Это, стало быть, необходимо для нашей матери-земли. Мы наращиваем ее кожуру, для того она и очень заботится о воспроизведении нашего потомства посредством половой любви. Для человека, живущего вечно одними обманами и не могущего жить иначе, такой смысл жизни очень горестен и возмутителен, потому что человек по природе горд, тщеславен, ставит себя выше природы, как какое божество. В таком смысле жизни вся нравственность погибает. Человек становится простым зверем, скотиною. Но так ли это? Нравственность есть создание человеческой природы. Его основа — любовь Евангельская.

Киевский зал Исторического музея. Фото Р.Ю. Тиле. Кон. XIX в. ГИМ

Она возникла, возродилась из этой любви для сохранения человеческого рода, для блага каждой личности. Она создалась для обуздания звериных нравов человека. 19 августа, среда. В 11 часов прибыли в музей Государь с Государыней, великий князь Сергей с супругой, великий князь Владимир, великая княгиня Марья Александровна"14 и свитские. 15—19 был праздник Москвы. Я каждый день ожидал этого прибытия, которое назначалось для обозрения проекта памятника Александру III. Наконец, часа за полтора до отъезда из Москвы, их Величества прибыли. Княгиня С.А. Щербатова еще накануне предложила, чтобы я сказал Государю о бюсте Александра III и выпросил бы на это у Государя помогу из его казны. Приехав в музей, великий князь Сергей представил меня. Государь подал руку. Я за ним и на лестнице говорю: «Ваше Величество! Музей имеет счастье носить святое имя вашего покойного родителя. Поэтому музей озабочен желанием приобресть бюст Государя. (Мы вышли уже на лестницу.) Вот на этом самом месте». Я провел Государя к месту и показал ему на главный вход в музей, откуда был бы виден бюст. Ему понравилось это. Я говорю: «Средств у музея нет. и вся

186

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

его надежда на щедроты Вашего Величества». Он согласился, сказав только: «Да». Тут торопливо было все. Великий князь Сергей подтвердил о необходимости бюста, но стал говорить, что нет хорошего бюста. Чудак. Не о том была речь. Нет хорошего, так надо сделать. Государь торопился, повернул скорее к осмотру модели Чижова наверх, в верхний этаж. Я отстал. Попался великий князь Владимир, с ним и пошел, задыхаясь от волнения, по лестнице. Княгиня Щербатова потом передавала речи с Государем о бюсте. Она спросила его: «Итак, бюст будет?» «Да», — отвечал Государь. «Это верно?» - повторила она. «Верно», - сказал Государь и прибавил, что это необходимо. «Он устроил музей, и нет об нем ничего памятного»"15. Опекушинский проект не одобрен. Сказано — переработать. Когда Государь выходил, я догнал его и сказал: «Осчастливьте, Ваше Величество, музей своей подписью». Он приветливо улыбнулся и подошел к столу, и написал свое имя, за ним Государыня и Владимир. Хотелось просить Марью Александровну, но она стояла далеко и неудобно, так что мне невозможно было подойти к ней, а из чиновников никто не догадался. Я же поспешил проводить Государя. Жаль. Государь произвел на меня впечатление как милейший человек. Когда ожидали его приезда, а Боголепов"*' дал мне выговор, почему его не известили о том, что будет Государь. Я говорю: «Сами мы не знали когда и только вчера ночью узнали». «Вы бы, — говорит, — и ночью должны известить». А потом он учил меня, что у великой княгини надо ручки целовать, когда дают руку. «Исторический вестник». Июнь 97 г.107 1) Стр. 960. Книга The Dawn of Modern Geography by Raymond Bearly London, 1897. Средневековая география. 2) Стр. 964. О рукописях византийских, хранимых в Кремле. Их не оказалось в 1601 и не было, по словам греков, живших в Москве, кроме церковно-служебных — Псалтыри, Четьи-миней и т.п. 3) Стр. 908. Упом[януты]. Соловьев, Косто10 маров *, Бестужев, Забелин. 9 июля 1897 г. умер Шервуд. 12 июля 1872 г. умер Петр Петрович ПекарПо поводу статей Энгельгардта" 0 — «Новое время». [1897] № 7640, 7645. На Западе развилась личность-индивидуальность. Она явилась корнем всего произрастания истории. У нас корень был — мир-община, происшедшая из рода и поэтому носившая все время родовой характер, развившая и идею самодержавия. Живяху с родом своим, владеюще родом своим. Это племена, но так жили и роды, семьи, чему немалым доказательством служат группы

курганов, существующие рассеянно, от пяти на одном месте до 50-ти на другом и более. Каждый и небольшой род имел свое особое кладбище, причем самые большие курганы заключают в себе, по-видимому, могилы родоначальника-прапрадеда, у которого, кроме горшка в головах или в ногах, ничего не находят. Это не доблестный воин-богатырь, а простой корень рода, возле которого покоятся и другие родители. На Западе личность выразила себя особенно ярко в развитии христианского учения. Явился Папа, даже и непогрешимый на месте Цезаря, тоже превращавшегося в бога. У нас религиозное развитие выразилось в общине епископов, наконец, в Синоде. Патриарх не соответствовал народным понятиям о церкви и поэтому исчез бесследно. Самодержец в понятиях народа отец-покровитель, но не цезарь. Там господствовали идеи независимой личности, отчего являлись подвиги ее силы, каковы были ее завоевания, положенные в основу ее государственного развития. Явилось рыцарство, т.е. как цвет и плод личного развития силы и власти. Если в религиозном отделе явился Папа, как воплощение личности в делах веры и высших духовных стремлений, то в отделе частных отношений явился рыцарь как выражение личных стремлений в жизненных отношениях, создавший особый домострой своей жизни, правила и порядки личного независимого поведения. Римская школа, римское право способствовали широкому развитию личных идей, идей индивидуальности, самости для каждого лица. У нас господствовали тесные идеи родства, родных связей и отношений, и личность, ее самость поглощалась идеями и понятиями рода, родственности — отсюда явился мир, всеобщее братство. Неравенство людей состояло в неравенстве родичей: кто стар — тот отец, дядя, дед, кто молод — сын, внук, дитя (дети боярские). Кто ровен — тот брат. Вот из каких единиц состояло древнее русское общество. Затем сироты, т.е. люди не имевшие рода, значения в обществе, без матери и отца, все вольные люди пред лицом государства. Общество состояло из родичей, посему первое в нем место принадлежало старшему в роде, родоначальнику или оставшемуся после него старшему, т.е. его брату и т.д. Отсюда местничество, охранявшее родовые места. На Западе общество состояло из личностей, зависевших только от своей корпорации: рыцари, купцы, горожане, ремесленники. Родовых связей не было. Были связи корпоративные. Рыцарь был совсем свободный человек. В поле съезжаются, родством не считаются. Значит, счеты отношений людей между собою стояли на родстве. Род господствовал как идея общества-мира, где господствовали старейшие. Переяславский собор. Вид его внушает какое-то почтение к его формам. Видимо, что архитектурное создание было прочувствовано во всех

Москва и ее старина своих размерах или пропорциях и выразило свою думу и душу о создании храма, свое понятие о его красоте, так что оно явилось своего рода художественным созданием. Такое же впечатление на меня производили степные громадные курганы, особенно Чертомлыцкий, впечатление почтительное, внушительно, как какое-либо произведение, создание самой природы, вроде Крымского мыса Айи у Балаклавы. И как игрушечны представляются почти все церкви, строенные впоследствии, за исключением архитектуры времен Василия Блаженного или первой половины XVI столетия, в которой также выражалась дума и душа строителей, самобытная дума. По поводу Милюкова «Очерки культуры»1". Вопреки его поверхностным рассуждениям государство создавал народ и всегда указывал государю, что надо было делать для государственности. Посадские Москвы учили царя, чтобы Москва стала городом (при царе Алексее). И везде мы видим, что государственное в государстве строилось взаимными усилиями правительства и народа. Царь и народ вместе заодно строили здание государства, и можно сказать, что без народного наука, требования царь и не двигался к постройке. То посад, то помещики челом били, просили устроить то или другое дело в государственных целях. Надо сличать, например, статьи Уложения с теми челобитьями, которые вынуждали к составлению статьи. Обуздание произвола сильных людей — вот главное, в чем заключались просьбы народа, к которому должно причислять и помещиков как владеющее земство. Государство постоянно шло позади народных требований и только закрепляло их в закон. По словам Милюкова выходит, что московские князья создали государство одни, для обороны земли, а этой обороны всегда требовал народ, общее мнение, если не называть его общественным мнением. История Москвы есть история создания постройки государства, в котором и в которой участвовали все, духовенство и, главное, народ — посад и помещик, т.е. воин. Некрасова стихи т. 9, стр. 44. «На улице». Писано так, как писали при Екатерине, и сюжеты, и размер стиха тот же. См. / Разскащин / и др. Таковы песни 405 и далее. Чернит сильно помещиков, стр. 84, 85 и т.п. Его Муза - бабы и радости мужиков. Помещики свирепые. Вообще, павший народ, женщины, страдальцы, терпенье народа, стр. 411. «Вопросы философии». 1897 г. Май-июнь. Понятие о Боге. Ходьба вокруг да около Абсолютной субстанции. Как просто все объясняется стихами Державина. Мое создание — ты, Создатель, а философы потеют над субстанцией, стараются определить и выяснить религию философскими мыслями и приходят все-таки к путанице понятий. Стр. 402, 403 — личность. Эгоизм и саможертво-

187

вание. Яснее надо понимать, что эгоизм — индивидуальный закон, альтруизм — друголюбие и приношение себя в жертву для общего есть закон сохранения рода. Борьба единицы человека с требованием его рода. Отсюда нравственность. Бог есть любовь. Вот начало новой религии, которая и без понятия о Боге может устроить человеческий мир вполне нравственно. Теперь Бог почитается как узда для греха, злодейства и безнравственности. Но любовь — вот настоящая сила, способная охранить человечество от всякого греха. Книга: Нравственное состояние в XVI столетии Преображенского"3. С либеральнейшей точки зрения все осудил. Но не заметил главного, что народ веровал, отличался горячею верою во все, были ли то Христовы правила или остатки язычества. От горячей веры во все народилось великое Суеверие, которое отделить от веры и невозможно. Вместе с тем народилось великое Суесвятство. Народ сердечно веровал неразумною, но горячею Верою, а разумность Веры есть уже Рационализм, т.е. начало рассудка, а не Веры. Этого в народе не было. Вера — от нее суеверие и суесвятство, от которого и до сего дня не свободна православная вера. Народ веровал безрассудно. Он веровал чувством, а не умом. Как скоро ум начинал действовать, так тотчас являлись секты, толки. Все это приводило к печальным последствиям. К тому, что народ жил безнравственно, как доказывает Преображенский. «Новое время». 1898 г., ноябрь 23-го. № 8169. О «Гамлете» Суворина. Изображение Гамлета на сцене — каждая национальность это делает по своему характеру. Мочалов играл русского Гамлета, «протестующего человека, полного скорби, великих страданий и великой души, которая то изнывала, то предавалась громоносным порывам...» «Мы, русские, любили Гамлета, протестующего против лжи, лицемерия, разврата, против всякой неправды. Мы любили Гамлета, в самом себе бичующего свои слабости, мы любим Гамлета, наказывающего преступление, хотя и ценою собственной жизни. Для нас Гамлет, прежде всего, благородный человек и человечный мыслитель. Мы почти забываем в нем нерешительного человека, много рассуждающего. Мы любим, чтобы даже эти рассуждения говорились им страстно или с большою нервностью». Заметки правдивые, они выведены из игры Мочалова, который в «Гамлете» был именно таков, но надо сказать, что и в других пьесах он бывал таков же, повсюду благородный человек. Что такое искусство? Это творчество человеческой природы, творчество человека. Оно составляет воплощение мысли и чувства человека в образах и формах материальных (живопись, скульптура, архитектура) и словесных, духовных и звуковых, музыкальных.

188

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Что значит слово художник? Его история в древнем языке. Хитрец, самый бог именуется хитрецом, т.е. художником. Творить, сотворить значит воплотить мысль, чувство в образ, дать мысли, чувству ту или иную форму. Искусство творит красоту. Во всяком изделии человека он стремится сотворить именно красоту. Красота — неотступный идеал всякого изделия и художества. Но понятие о красоте различно. Лубочная картинка вызывает в простом неразвитом человеке ту же красоту, т.е. совокупность красок. Красота, краска, красный цвет вообще есть цветность, что так любила старина. Прекрасный, украшенный, раскрашенный. [1899 год] 1899 г. 16 февраля, вторник. Был на вечере у великого князя. Все льстило моему самолюбию. Приветствия знакомых и незнакомых, особенно от великого князя, который долго со мной беседовал о купленной им для музея коллекции древних крестов и монет, о том, что он приобрел себе Строгановы иконы 1 ", для осмотра их велел мне прийти в субботу 20 февраля. 20 февраля, суббота. Явился в 11 часов по назначению. Большой прием, но граф, князь Юсупов Сумароков-Эльстон"4, как начался прием, подошел ко мне и предупредил, что великий князь велел мне подождать минуточку, пока пройдут доклады. Минуточка продолжалась полчаса. Принял. Показал чудные иконы, и начали болтать обо всем. Насчет приобретенных икон заметил, что де говорят (а это я говорил), что я все приобретаю для себя. «Да! Я после моей смерти отдам иконы и монеты моего собрания в музей». Он так говорил, чтобы успокоить мой злой язык. Это я хорошо намотал себе на ус. Я от музея благодарил его за купленные им крестик и монеты. Потом говорили и об архидиаконе Алепском Муркоса"5, о новых приобретениях Музея, о молоточке Андрея Боголюбского. Я примолвил, что хотя он и очень дорого обошелся, но теперь надо всячески ловить в свои руки подобные памятники. О пищали Котырева-Ростовского"6. Очень, очень любезно, ласково он принимал меня, прощаясь, сказал, чтоб, главное, я был здоров. Уж я боюсь, нет ли тут какого обмана. Бывает. 24 февраля, среда. Был у меня в музее Стасюлевич. В 6 1/2 обедал у А.В. Станкевича"7. Были Чичерин с женою, Ф. Корш"\ Черинов. 1899 г. 1 марта, понедельник. Был в музее великий князь от трех до 41/4. Ходил по всем залам наверху и внизу. Очень любезен. Настаивал, чтобы были открыты залы Владимирский и Суздальский. Смотрел и картины Коровина. 1899 Сентября 29 Я заболел печенью. 7 ноября сидела у меня княгиня С.А. Щербатова, навещая больного. За ней прислали с вестью, что приехала княгиня Юсупова"'. Она тотчас ушла. 8 ноября пришел князь Николай Сергеевич и между прочим сказал, что великий князь пору-

чил княгине Юсуповой справиться о моем здоровье, т.к. она была у него и должна быть у него опять. Княгиня Юсупова при этом просила напомнить мне о розысках в ее доме. 10 ноября был у меня К.Т. Солдатенков. Сидел часа 11/2. 12-го [ноября]. Великий князь с великою княгиней были на выставке акварелей в музее120, осматривали Владимирскую, Суздальскую, Московскую, Грозненскую залы. Болезнь. Камни в печени. После самого малого легкого завтрака, через час или два, боль между ложечкой и печенью, где желчный пузырь. Потом боли страшнейшие в том же месте, захватывающие дыхание, рвота невыносимая одною слюною. Начинают утихать. Лихорадка — трепалка, за нею жар и бред. Мысли ясные, а слова для них не даются, не выговорить того, что мыслишь. Завиранье. Необыкновенная слабость. Моча кровяная, цвет кофея, дня четыре и более. Так три раза принимал болезнь в течение трех недель. Начинаю поправляться — снова припадки. Теперь 25 ноября, чувствую себя более сильным, но все-таки болезненно. [1900 год] 1900 г. 1 января. Иван Владимирович Цветаев прислал свою речь. 2 января. Явился неожиданно Платонов Сергей Федорович. Известил, что Данилов ему намекал, что летом может приехать в Москву наследник для обозрения оной. 5-го числа. Уж очень неожиданно явился Владимир Васильевич Стасов, наговоривший мне великих комплиментов и забрызгавший мне глаза своим разговором. Сидел больше часу. Просил мой портрет в Императ[орскую] Публичную библиотеку. Точно я разговаривал с самим Иваном Александровичем. 6 - от Симони получил его «Пословицы»121. 14 января, пятница. Пришел великий князь с великою княгиней в кабинет, видимо, чтобы прямо навестить меня. Был очень любезен. 122 При нем были М.П. Степанов, Гадон и еще какой-то адъютант. После того я говорил с князем Николаем Сергеевичем о деньгах для печатания каталога и Описания рукописей. Говорит: «Деньги есть». Я просил Сизова заняться приготовлением нового издания каталога и сам вызвался написать фельетонный путеводитель. Орешников говорит о сокращении каталога. Февраля 23-го. Был полковник Преображенского полка Комаров с иконами. Выбирают для поднесения великому князю Константину Константиновичу на прощанье с ним. Иконы от Силина12', Алексеева. Большая — Преображение XV в[ек], изрядна, но лики подправлены. Полковник явился по указанию великого князя Сергея Александровича, сказавшего ему, что Забелин единственный знаток, отличит подделку, я ему только и доверяю.

Москва и ее старина 1900 г., сентябрь. В «Новостях дня» напечатана статейка о моем 80-м юбилее, о коем не было помину. 12 сентября. Часа в 4 явился репортер от «Русского листка» тоже о юбилее спрашивать, когда, где родился и пр. 17 сентября, воскресенье. Первый поздравил из Нижнего Сперанский телеграммой. 2-й Михаил Петрович Степанов, наговоривший мне много любезного. 3-й — Сизов Вл. И. 4-й Щепкин Вячеслав, письмом. 5-й — Большаков Серг. Тих., письмом. 6-й - Лопатин Мих. Ник.' 2 4 , думавший, что у меня большое собрание. 7-й — в 10-м часу вечера великий князь Сергей, телеграммой. 8-й — Милорадович 12 '. Полтава, те-

189

Забыл записать, как явились ко мне в один и тот же день Славянская, спрашивать о чем — не помню, и А.А. Милорадович — только видеть меня и кланяться мне. Наговорили целый короб похвал и любезностей. 1900 г. Декабря 13-го. С 13 ноября и до сего дня болел подагрой, еше не прошла. Сегодня был Крылов Виктор, какую-то драму писал о Петре и предложил мне прочесть ее, хотел прислать. [1901 год] 1901 г. 1 марта. Просили зал для выставки Гоголя и Жуковского в 1902 году с 1 февраля по 1 мая. 18 декабря 1901 г. Был у Б.Н. Чичерина. Он в параличе. Совсем иной Чичерин. Однако говорил со мной, но очень невнятно. Грустно, грустно. [1902 год] 1902 г. Ноября 5-го был преосвященный Парфений 1 ", в музее просил, чтобы я прочел рабочим лекцию о русском искусстве. Я отказался по старости. Великий князь заметил ему, что я откажусь. Тогда же был П.И. Бартенев, просил статьи и материалы для «Русского архива».

И.Е. Забелин. Фото. П.П. Павлова. 1900. ГИМ

леграмма в 10 часов вечера. 9-й - Кологривов 126 из Обираловки, 10 час[ов] вечера. 10-й — Булатова телеграмма127. 4 ноября 1900 г. Был В.Т. Георгиевский и, между прочим, рассказал, как он достал покров на 128 Никиту Переяславского , шитый царицею Анаста129 сией Романовой . В ризнице Никитского монастыря"" где-то в углу высовывалась тряпица. Спрашивает: «Что это?» «Это ветошь». Вытаскивают. Он просит отдать ему. После разговора отдают. Так приобретен и наш воздух Констант(?). Думал о втором издании 1-го тома «Истории жизни». Надо вместо предисловия написать статью «Разговор в царстве мертвых», как Рюрик, Синеус и Трувор разговаривают с историкаминемцами.

[1903 год] 7 января (1903) приходил сотрудник «Русского листка» Александр Петрович Волков, спрашивал мою биографию и взял портрет по тому случаю, будто мой юбилей 13 января, как пишут газеты. Я его разуверил. Однако из Симбирска Поливанов прислал телеграмму с поздравлениями. Я ответил: «Благодарю». 19 января, воскресенье. Пришли костромской городской голова Геннадий Николаевич Ботников и Николай Константинович Кашин, просили о замышляемом ими памятнике царя Михаила Федоровича, говоря, что избирают для этого только меня да Васнецова, как мы решим, так и будет. 3 февраля, понедельник. Пришел Виктор Михайлович Васнецов по сему же делу. Он говорил об обширнейшем своем проекте памятника. Я экономно предложил статую молодого избранника под царским местом Грозного, что в соборе. Он — всю русскую историю с Рюрика в 16 картинах — барельефах, чтобы было 16 человек, способствовавших созданию государства. При этом две - статуи — Минин пеший и Пожарский на коне. В барельефе — мать и отец. Статуя царя в царском одеянии. Все до крайности широко и широко и трудно — выполнимо. 1903 г., апреля 3-го, четверг. Приходил от А.С. Суворина сотрудник «Нового времени», Беляев, за моим портретом и взял оный. Он написал фельетон, коснулся и своего прихода ко мне. Апреля 9-го. После Дворянского завтрака прибыла к нам княгиня С.А. Щербатова с вестью, что много говорила с Государем, что Государь выразил желание получить от меня «Историю Моек-

190

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

вы»'", так я понял из ее передачи разговора. О шпоре она сказала, что я именно желаю сохранить ее в музее как памятник народной тесноты. По-видимому, Государя это покоробило. Он скромно выражал, что это неудобно. Княгиня настаивала. Он согласился держать ее в запасных залах. Княгиня начала с того, что если это не легенда. Он ответил, что шпора цела, прибита к сапогу. Княгиня: «Подайте, Ваше Величество, и сапог*. Таков ее рассказ. А по какому поводу попала в ее разговор моя «История Москвы», я не понял и ее рассказ об этом забыл. Апреля 10-го, четверг. Пришел князь Н.С. Щербатов с вестью, что он представлялся Государю и в продолжительном разговоре Государь

И.М. Булатов. Портрет И.Е. Забелина. Акварель. 1907. ГИМ

будто бы послал мне нижайший поклон и желание иметь мою»Историю», которую будто и наследник пожелал иметь. Все это как будто неправда. Шпора Государя Императора, потерянная Его Величеством от многонародной тесноты у Никольских ворот, когда Их Величества и Их Высочества во время прогулки по кремлевским сеням 3 апреля обходили башню Никольских ворот по Сенатской площади. Доставлена в музей 16 апреля 1903 г. княгиней Софьей Александровной Щербатовой, получившей шпору непосредственно от Его Величества по ее ходатайству как исторический памятник «тесной близости царя с народом», но с вы-

сочайше одобренным условием хранить этот памятник в запасе. «Его Императорскому Высочеству великому] к|нязю] Сергею Александровичу. Императорский Российский Исторический музей имени Александра III почтительнейше приносит Вашему Императорскому Высочеству глубочайшую благодарность за милостивый перевод в Москву капитана Городцова, обладающего выдающимися специальными познаниями и опытностью в археологии и потому назначаемого на должность младшего хранителя музея. т[айный ]с[оветник] Забелин. 2 ноября 1903 г.» 9 декабря 1903 г. Приходили костромской голова и гласный по поводу памятника Михаилу Федоровичу. Сказывали, что были у великого князя и говорили ему, что поручили это дело проектировать В.М. Васнецову и мне и что великий князь неоднократно похвалил их будто бы за то, что они обратились именно ко мне. [1904 год] 1904 г. 1 января, четверг. Был Иван Михайлович Булатов, принес приятную весть, что он поступил на службу в Императорский фарфоровый завод, что там сделана из фарфора чертомлыцкая ваза. Я просил устроить дело, чтобы таковую сделали и для музея. В 6 часов вечера получил очень любезную телеграмму от великого князя. 3 января, суббота. Муркос явился с большою любезностию и принес варенья стаканчик из Дамаска. 4-го, воскресенье. Пришел В.А. Орешников с Новым годом и с благодарностью, что его произвели в коллежские асессоры. 9-го, пятница. Была Софья Андреевна, графиня Толстая 1 ", супруга Льва Николаевича с просьбою дать ей место в музее для архива Льва Николаевича и его вещей вроде музея Дашковского. Конечно, наш музей очень рад. 1904 г. Марта 29-го. Был Иван Михайлович Булатов. Марта 30-го, утром в 11 часов, пришел Виктор Михайлович Васнецов с мотивом, что открывает выставку своего Страшного Суда134. Поговорили о направлении русского искусства на старые его начала. В пятом часу появился у меня Петр Иванович Бартенев. Говорил, что подписка на его «Архив» падает, всего 800, просил статьи. В ученой литературе по предмету русской и славянской древности существуют две друг другу весьма противоположные точки зрения. Одна, по преимуществу немецкая ученость, смотрит на славянское племя вообще довольно низменно, как на племя, занявшее место в истории уже в новые времена, иные твердят до сих пор, что это случилось не ранее пятого или шестого столетия после Рождества Христова. В это время европейские народности уже расцветали историческими силами, а славянство еще впервые заявляло сво-

Москва и ее старина

Московский Кремль. Перед Никольской башней огорожено место гибели великого князя Сергея Александровича. Фото. Февраль 1905. ЦГАКФФД

им именем Истории о своем существовании, к тому же ничего показного в этом существовании не появлялось, а потому западная ученость стала взирать на славянство вообще как на очень слабого и по культуре очень дикого члена Европейской истории. Эти понятия очень ярко выразились во взгляде немецкой учености на русское славянство. Революция. 1 Бюро — резолюции — петиции — делегаты - депутаты — кадры. Квалификации. Функции. Функционировать. Квалифицировать. Провокатор. 76 и более приходских попов попали в революционную ловушку, на удочку христианской любви, всепрощения, братства и т.п. и напечатали свои имена в революционной жидовской газете «Русское слово». Очень глупо сделал митрополит, напечатавший в той же газете свое оправдание, глупое, неуместное. Так в мутной революционной воде уловлена священническая рыба. Позор неизгладимый. Попы наравне с рабочими подняли бунт против начальства. [ 1 9 0 5 г о д ]

\ У . , ^ , - > ":.:••

.•••.>

-••-•

.

«Новое время». 6 января 1905 г. №10709. «Киевский профессор психиатр Сикорский взволновал провинциальную печать своим утверждением, будто русская революция является результатом психопатологического процесса и общественной дегенерации. Это своего рода массовая истерия, имеющая сходство с кликушеством». Тысячу раз прав почтенный психиатр.

191

Если посмотреть с высоты птичьего полета на все эти события, подвиги, поступки революционного освободительного движения, собрать все телеграммы, корреспонденции, особенно речи ораторов, передовые статьи жидовствующих и прямо жидовских газет, а вместе с тем и литературные упражнения и в прозе и в стихах, если все это внимательно обозреть, то каждому здравомыслящему человеку само собою раскроется та истина, что действительно революционная Русь сердечно, душевно и умственно очень болеет. 1905 г. Февраля 4-го в 2 часа 46 минут взрыв бомбы, убит великий Князь Сергей Александрович. Ужас. Онемели руки и ноги. Февраля 14-го утром слух... Марта 2-го. Слух: Государь болен. Наследника маленького чуть не отравили. Убийца, студент Иван Каляев"5, учился в Варшавской гимназии, поступил в Московский университет [в] 1897—1898 гг. Сотрудничал в «Курьере», знает польский язык. «Новое время». 1905 г. Мая 1-го. №10473. Настасья Евгеньевна Тройницкая с семьей извещает, что 27 апреля после долгой и тяжкой болезни скончался в Ярославле отец ее Евгений 6 Иванович Якушкин" и погребен 30 апреля в селе Марьинском, Нерехтского уезда, Костромской губернии. В девятый день, 5-го сего мая, будет отслужена панихида в Сергеевском соборе в 12 часов дня. В этом же номере и некролог. Июнь 1905 года. Россия на смертном одре! В каждом номере газет всяких направлений, особенно в газетах жидовского направления, в одних читают уже отходную, а [в] других поспешно служат панихиды по умершей, и читатель, пере-

192

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Елизавета Федоровна в трауре. Фото с автографом великой княгини ок. 1905. ГИМ

вертывая страницы со множеством подтасованных телеграмм о забастовках, убийствах, пожарах и т.д., с приложением животрепещущих повестушек и подходящих анекдотов о жизненных безобразиях умирающей, о карикатурном ничтожестве ее существования, читатель, повторяю, терпеливо просматривая эти ужасы и всякого рода издевательства над умирающей, невольно приходит в полнейшее отчаяние, как это засвидетельствовал читатель «Русских ведомостей», их радетель и поклонник А.В.О.1" Россия на смертном одре! Громко раздается во всем газетном мире за долами и горами, за морями и океанами, во всех больших и малых городах. Не надо обладать собачьим чутьем, чтобы достоверно узнать, почувствовать, увидеть, что

весь этот всемирный гвалт воспроизведен и ежеминутно воспроизводится жидовским всемирным кагалом, всемирным жидовским заговором против России, в котором с усердием участвуют и русские пошляки всякого рода. Теперь об этом существуют только косвенные свидетельства, но настанет Суд истории, которая прямо скажет свое правдивое слово. Вечный жид будет обличен в своих бесчеловечных интригах. Русская история помнит не одно нашествие на Русскую землю иноплеменных. Было нашествие печенегов, половцев, татар, поляков, европейцев в числе 20 языков под предводительством просвещенных французов. Теперь революционное видим нашествие евреев, хотящих подобно татарам поработить себе всю землю, владычествовать над нею из конца в конец, с какою целью они и выставляют русский народ, как самый негодный из негодных, представляют Европе и всему миру, во всех видах эту негодность, а себя выдвигают как единственное культурное племя, способное осчастливить землю своею интеллигентною силою. Уже теперь Святая Русь уподобилась больному Льву из Крыловской басни, которого без боязни ругают все и всякие Ослы, приговаривая с злорадством: Чего, робяты, пускай ослиные копыта знает. Каждый номер жидовских и жидовствующих газет с горячим старанием сочиняет картинки народного быта, унижающие русского человека, представляемого в скотообразном виде. Или под именем бюрократии чернят всякими черными красками существующую жизнь. Идет несчастливая тягостная война и ниоткуда в газетах ни слова одобрения, помощи. Напротив, все взапуски трактуют общие беспорядки в армии, во флоте и повсюду наводят уныние, страх и отчаяние («Русские ведомости». Свидетель Орешников), в соответствии и в сравнении излагают торжество Японии во всех подробностях. Сентябрь, октябрь, ноябрь 1905 г. Прежде всех забастовало само Самодержавие, устранив от себя должные репрессии, т.е. практическое обуздание начавшегося буйства и убийства высокопоставленных лиц. Затем по примеру Самодержавия стала водворяться Забастовка повсюду. Бастуют даже кухарки вместе со Св. Синодом и малолетними детьми. Все не просят, а назойливо требуют улучшение своего быта, причем требуют уменьшения часов работы, а за это и увеличение рабочей платы или жалованья, и все это требуют исполнить немедленно. Требуют ввести демократическую Республику тоже немедленно. Читая рассуждения и резолюции о политических вопросах, поражаешься слабоумием, верхоглядством не только юношей, но и почтенных старцев. Все как бы желают отличиться либеральнейшими мнениями. Все рассуждают, и старцы, как 17или 18-летние гимназисты, узнавшие кой-что из политики. Правду иные говорят, что вся Русь теперь представляет дом сумасшедших. Таковы все

Москва и ее старина кровавые дела в Кронштадте, во Владивостоке, в Севастополе. Поневоле скажешь, что это эпидемия вроде чумы или холеры. Общий характер болезни — свобода, т.е. буйство, бунт, неповиновение начальству и всякая необузданность. Зверь выскочил из клетки, широко почувствовал свободу и начат куролесить. Уж на что должны быть смиренными, смирными священники, но и те взбунтовались против митрополита за его поучение. Более 80 попов попали в революционную ловушку и объявились теми же революционерами. («Русские ведомости» 20 окт. 1905 г. №275). Они также почуяли свободу без начальства. Объяснить происхождение революции или всеобщего бунта. Либеральные идеи стали водворяться у нас еще в половине 18-го столетия под влиянием французской литературы. Вольтеровы времена. Появились вольнодумцы, т.е. вольтерьянцы. Либеральные идеи уже значительно чувствуются в сатирических журнальцах, возникших при Екатерине II по ее благословению. «Живописец». Радищев. Затем следует либеральное время Александра I. При Николае I наступает реакция. Но литература пищит все-таки в либеральном направлении. В существе дела - это выражение оппозиции, вылазки против правительства. Взбунтовалась вся наша Россия, Николая трон трещит, Николай-то наш дурак, Не поймать его никак, Горе, горе царю глупому, Горе, горе графу Витеву138, Развели вы революцию, Разожгли, Взбунтовали вы народ. Православная Россия Не вспомянет вас добром. Несчастная Русь принуждена воевать с Японией, Америкою и дома с жидовскою революцией. А хунгузы, коварные китайцы и все еврейские газеты Европы и Америки! Оказывается, что Русь воюет со всем миром, на нее нападают и преследуют ее, всячески стараясь ослабить и даже уничтожить как негодную ветошь. Всяческое мало-мальски патриотическое настроение или действие толпы, враждебной радикалам революции, немедленно осмеивается или обругивается Черною сотней. Газеты старательно пользуются всяким случаем, чтобы привести все русское в омерзение. Вся Русь, ее история, а тем паче современный быт изображаются в самых отвратительных картинах. Это своего рода всеобщее покаяние, самообличение во всяческих грехах, которых по большей части не существовало и не существует. Лев Толстой, Горький, Андреев, Меньшиков и пр. чего-чего не придумали, чтобы выразить всю гадость русского бытия как можно ярче, как можно омерзительней. «Новое время». №11096. Февраль 1907 г. Л.Н. Толстой слышнее всех говорил, что патрио-

193

тизм вредное, низкое, дурное чувство, которое надо не воспитывать в людях, а всячески подавлять, что люди, исповедующие патриотизм, лгуны и подлецы, что они это делают «ради своих корыстных целей, начиная с королей и кончая писателями, художниками, чиновниками, учителями и т.д.». Это пишет сын его, Лев Львович 5 Толстой' ', в статье «Что такое патриотизм?», защищая патриотизм. «Новое Время». №11137. Меньшиков: «в русской Думе нет русской мысли. Представительство громадной нации есть в сущности только медиум, при посредстве которого говорит еврейское внушение, еврейский ум. еврейская мораль... На сырых мозгах не слишком даровитой и плохо образованной русской молодежи отпечаталась еврейская газета, эта истинная печать Антихриста, втихомолку давно пришедшего и овладевающего христианством. Наше правительство, кроме других невольных измен своему народу, совершило колоссальное предательство задолго до того, как собрать парламент, власть наша предоставила образованное общество и народ обработке еврейской прессы. Целые десятилетия длится эта обработка, и в результате мы видим как бы подмену русской души... Душа наших отцов и дедов была не та, что теперь. Психология была не та. У души русской было какое-то другое содержание, другой стиль. До еврейской прессы (она появилась полвека тому назад) бывали чуждые влияния, но арийских, нам родственных рас, влияния племен тысячу лет воспитанных в христианстве. ... Стихийная душа, дух народный. Для слабых характеров дух народный заменяет характер. Для слабых умов он дает стихийный ум. Он возмещает недостаток воли и чувства, он есть то таинственное существо, которое греки звали гением. Теперь, побывав несколько дней среди представителей народных, особенно остро чувствуешь, как гений русский как будто отлетел. Исчез наш собирательный ум, наш древний здравый смысл, который когда-то составлял русскую гордость... Поляки безмозглые потому, что раньше были обработаны чужой и в значительной степени еврейской мыслью. Пришел, очевидно, и наш черед!!!»140 Иван IV Николай II Свирепость Благодушие Их жертвы по числу и качеству. Самое вредное животное в России — это адвокатура. Оно извращает нравственные и всякие другие здравые понятия. Оно съедает здравый смысл и развращает народ до глубины души. Самое пакостное и вреднейшее насекомое в России - это жидовство, жиды — клопы, высасывают русскую кровь. Самое глупое, бездарное политическое существо в России — это российская интеллигенция, т.е. умная сила, как переводили это слово в начале XIX столетия. Это действительно сила, но безумная, порабощенная жидовством. Она отчаянно теперь воюет с правительством, которое состоит из той же интеллигенции и потому также глупо и бездарно сопротивляется этому наше-

194

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ствию без-умных людей. Идет беспардонная междоусобная война, разорительная и развратительная. Самая отвратительная и губительная гадина в России — это жидовская печать. Что такое литература? Это словесное выражение и изображение человеческих мыслей, познаний, мнений, понятий, идей и чувствований. Мне думается, что это тот же весенний птичий хор, воспевающий, поющий главным образом любовь, столько же духовную, сколько и плотскую, воспевающий и радости и печали все той же бесконечной любви, как это творится и в романах, и в повестях человека, в этих тоже весенних его песнях. Культурность - воспитанность - того или иного человека заключается в том, что оный человек начинает размышлять о предметах, которые окружают его дела и его деятельность вообще, все его дела, как бы ни были они мелки и ничтожны по своему объему. Это яснее всего отражается на рабочих, на работниках и работницах, стоящих у домашних дел. Кухарка, горничная, ремесленник. Например, обить диван новою материей можно, размышляя о красе, вполне хорошо, не поставивши в обойку какого-либо изъяна в материи, т.е. размышляя, как лучше. И можно, не размышляя о том, пустить в обойку и изъяны, |и] замаранную полосу. В первом случае человек обозначает, выражает свою культурность, во втором выражает полнейшую неразвитость мозга, т.е. мысли. Или горничная, убирая комнаты, может все делать кой-как, как с рук сойдет, оставляя местами сор на полу, протирая стекла кой-как, оставляя мазки повсюду, делая все небрежно, лишь бы с рук сошло, как и у ремесленника столяра, плотника, слесаря. Нет никакой заботы о том, чтобы сделать чисто, добросовестно. Авось-небось с рук сойдет. Как во всем этом отличается русский от европейца. Здесь-то и обнаруживается полная наша неразвитость, т.е. отсутствие мысли, соображающей, как лучше. В Куркине, в избе, где живут три болвана, каждому свыше 30 лет, нет удобной скамьи для сиденья, не на чем сидеть. Религия есть чувство природы, которое по временам, когда стихии наводят ужас, бывает исполнено страха и ужаса, но чаще всего оно исполнено самой горячей любви и благодарности, когда Природа является человеку заботливою и щедрою матерью. Была засуха, прошел дождь, были беспрерывные дожди, появилось солнышко и т.д. Все такие перемены возбуждают чувство благодарности, и человек благоговейно благодарит. Кого? По Человечеству он благодарит Лицо - Творца полученного, поданного благодеяния, потому что человек иначе и понять не может. По себе судя, он на всякое явление природы смотрит как на

личное творчество. Как благодарить саму Природу? Это отвлеченность непостижимая, несуществующая как лицо. А человек, по себе судя, может постигать повсюду творчество личности. Природа наделила человеческий род фантазиею, или, сказать по-русски, воображением, творческою силою, которая в человеке действует ежеминутно, претворяя все до него касающееся в более или менее живые образы. Только через образ он и способен понять весь окружающий мир, конечно, в пределах человеческой сущности, в кругу человеческого бытия, человеческой природы. Весь мир он понимает как человека, т.е. почеловечески, и потому олицетворяет все идеи в человеческом образе. Воображая, он все очеловечивает. Небо он понял отцом, следовательно, человеком. Землю-матерью, тоже человеком. «Государь!141 В настоящие, тягостные для России дни к Тебе обращена мысль Московского Дворянства. Оно чует, чем болеет Твое русское сердце, какою заботою полны Твои царственные думы. Да, Государь, тяжелое испытание, ниспосланное Всевышним Тебе и России. Война, война трудная, еще небывалая по своему упорству, приковала к себе все силы государства. Желанного исхода ее еще не видно. А между тем внутренняя смута расшатывает общество и волнует народ. Будем ли, однако, смущаясь военной угрозой, малодушно помышлять о немедленном прекращении войны, возможном лишь ценою тяжелых утрат и политического унижения России. С Тобою вместе, Государь, мы верим, что доблестные войска наши, руководимые испытанным вождем, достигнут желанной победы и завоюют России мир, почетный и прочный. Ныне ли, в столь тяжелую пору, думать о каком-либо коренном преобразовании государственного строя России. Пусть минует военная гроза, пусть уляжется смута, тогда, направляемая державною десницею Твоей, Россия найдет пути для надежного устроения своей внутренней жизни на завешанных нам нашей историей началах единения Самодержавия Царя с землей. Царствуй в сознании своей силы, Самодержавный Государь. В полноте твоей власти — сила и надежда русского народа, в доверии к ней — его единство. И, в непрестанных заботах о благе России, верь в преданность Тебе старого служилого сословия Русской земли». Вполне согласен. И.3[абелин]. Изложено прекрасно.

1 10-й Археологический съезд состоялся в Риге в 1896 г., председательствовала П.С. Уварова, было проведено 33 заседания, сделано 98 сообщений. 2 Великий князь Сергей Александрович: см. ук. им. 3 Дочери П С . и А.С. Уваровых. 4 Кочубинский Александр Александрович (1845—1907). про-

фессор Новороссийского университета по кафедре славяноведения. 5 Успенский Федор Иванович: см. ук. им. »?,;?. ; v s - •• 6 Филевич Иван Порфирьевич (1856—1913), историк, публицист, профессор Варшавского университета. 7 Черинов Михаил Петрович (1838—?), преподаватель обшей

Публикация и примечания Н.А.Каргаполовой.

Москва и ее старина терапии на медицинском факультете Московского университета, гласный Московской городской думы и председатель санитарного отдела Москвы. 8 Стейнбок Герман Германович, заведующий двором великого князя Сергея Александровича, генерал-майор. 9 Маклаков Алексей Николаевич, московский врач-консультант канцелярии Его Величества по учреждениям императрицы Марии, экстраординарный профессор офтальмологии Московского университета; или Георгий Константинович, генерал-лейтенант Измайловского полка. 10 Истомин Владимир Константинович (1847—1914), управляющий канцелярией великого князя Сергея Александровича. 11 Муравьев Николай Валерианович (1861 — 1908), в 1894 г. управляющий Министерством юстиции, член Комитета министров, в 1881 г. выступал обвинителем по делу об убийстве Александра И. 12 Найденов Николай Александрович: см. ук. им. 13 Степанов Михаил Петрович: см. ук.им. 14 Лопатин Иннокентий Александрович, археолог, собиратель сибирских древностей, в 1896 г. передал в Исторический музей коллекцию бронзовых и железных предметов из Енисейской губернии. 15 Солдатенков Козьма Терентьевич: см. ук. им. 16 Медведева Надежда Михайловна (1823—1899), артистка Малого театра. Большую роль в ее сценической судьбе сыграл М.С. Щепкин. Медведева открыла талант молодой М.Н. Ермоловой. К.С. Станиславский считал Медведеву одной из своих учительниц. 17 Шуберт Александра Ивановна (1827—1909), артистка Малого театра, играла преимущественно комедийные роли. 18 Мочалов Павел Степанович (1800—1848), актер, прославился игрой в трагедиях Шекспира. 19 Щепкин Михаил Семенович (1788—1863), выдающийся актер, реформатор русского сценического искусства, с 1824 г. на сцене Малого театра. 20 Южин (Сумбатов) Александр Иванович: см. ук. им. 21 Сизов Владимир Ильич: см. ук. им. 22 Щербатова Софья Александровна (урожденная Апраксина) (ум. 1919), жена Н.С. Щербатова, воспитательница будущего императора Николая I I . 23 Гобеленовый портрет, подаренный купцом А.А. Плавильщиковым. в 1894 г. Изображена Екатерина I I , шпалера с оригинала Фальконе-сына, работа Императорской шпалерной мануфактуры в Петербурге 2-й половины XVIII в. ( Г И М 28982, Г 273, 70x55). 24 Лебедев Иван Алексеевич (1827—?), историк, товарищ Московского городского головы, член Управы, заведующий училищным отделением, почетный мировой судья. 25 В газете «Московские ведомости» за 1894 г. печатался периодический отчет о раскопках и поисках архива и библиотеки Ивана Грозного в Кремле. 26 Орешников Алексей Васильевич, Харузин Николай Николевич: см. ук. им. 27 Толстой Алексей Константинович (1817—1875), граф, писатель, поэт. 28 Петр (?—1326), митрополит с 1308 г., перевел митрополичью кафедру из Владимира в Москву. 29 Анна Кашинская, дочь князя ростовского Дмитрия Борисовича, с 1294 г. — супруга великого князя тверского Михаила Ярославича. После мученической его кончины постриглась (1319) и переехала в Кашин. Скончалась в 1338 г., канонизирована в 1650 г. при Алексее Михайловиче. 30 Голицын В.М. 31 Власовский А.А., московский обер-полицмейстер. 32 Истома Савин, известный костромской иконописец XVII в. 33 «Новое время» (1865—1918) — влиятельнейшая правая проправительственная газета. Редактор и издатель А.С. Суворин. 34 В 1862 г. начались раскопки огромного кургана Чертомлык (район Никополя), высотой более 20 метров, объемом около 100 куб. метров. Раскопки обнаружили богатейший материал, в том числе и знаменитую серебряную вазу, украшенную фризами с изображением сцен скифского быта или иллюстрациями к мифам. За исследование Чертомлыка Забелин был награжден орденом Станислава 2-й степени. 35 Александр III (1845—1994), российский император с 1881 г.. скончался 20 октября около 3 часов дня в Ливадии, в окружении семьи и на руках протоиерея Иоанна Кронштадского. 36 В 1894 г. Забелину была пожалована серебряная медаль в память царствования Александра III.

195

37 Мейерберг Августин. Донесение Августина Мейерберга императору Леопольду 1 о своем посольстве в Московию. Пер. с латинского. М., Общество истории и древностей российских при Московском университете. 1822. : , 38 Никон, в миру Никита Минов (1605—1681), патриарх русской церкви, провел церковные реформы, вызвавшие раскол. 39 Филипп (Колычев) (1507—569), митрополит (1566-1568), противник казней Ивана Грозного, задушен по приказу царя. 40 Павел Александрович (1860—1919), великий князь, младший сын Александра I I , шеф лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, почетный член А Н , почетный председатель Русского общества охранения народного здравия и покровителя всех поощрительных коннозаводских учреждений России. 41 Котов Григорий Иванович: см. ук. им. 42 Коллекцию древнерусских бытовых вещей торговал Исторический музей, но платил дешево. Верещагин приобрел собрание Н.И. Подклюшникова у его сыновей. 43 Филимонов Георгий Дмитриевич (1828—1898), археолог, историк искусства, исследователь русской иконописи; с 1888 г.. когда Забелин сложил с себя полномочия председателя Общества истории и древностей российских, и до 1893 г. заним&т эту должность. 44 Викторов Алексей Егорович (1827—1883), археограф, библиофил, хранитель отделения рукописей и старопечатных книг в Румянцевском музее (1862), заведующий архивом Оружейной палаты, один из основателей МАО. 45 Московское общество древнерусского искусства организовано в 1864 г. при Московском Публичном музее. Цель «собирание и научная разработка памятников древнерусских древностей и древнерусского церковного и народного искусства во всех его отраслях». 46 Дмитрий Ростовский (Даниил Савич Туптало, 1651 — 1709), церковный деятель и писатель. С 1702 г.— ростовский митрополит. Поддерживал в целом реформы Петра I, но сопротивлялся вмешательству государства в дела церкви. Создал многотомный свод житий святых «Четьи-минеи». Работал над составлением летописи о происхождении славянского народа. 47 Постников Николай Михайлович: см. ук. им. 48 Станкевич Алексей Иванович: см. ук. им. 49 Выставка художников исторической живописи, устроенная по инициативе А.А. Карелина и Н.С. Матвеева. Представлено было 40 картин, большое количество рисунков и скульптура. Среди художников - Семирадский, Сведомский, Карелин, Сергеев, Шаховской и др. 50 В.А. Серов в пустых залах музея писал свой первый официальный заказ, предложенный харьковским дворянством, — картину, изображающую царскую семью после крушения царского поезда у станции Борки. Серову члены царской семьи почти не позировали, писал .в основном, по фотографиям. Для фигуры Александра III позировал художник-коллекционер И.С. Остроухов. обладавший огромным ростом. Картина окончена весной 1895 г., отправлена в Харьков. Возможно, речь идет о повторении изображения царя с группового портрета. В литературе сведений о существовании такого портрета нет. 51 Речь идет о книге «Домашний быт русских царей в XVI — XVII ст.» ( М . , Тип. А.И. Мамонтова, 1895. Т. 1. Ч. I) - 3-м дополненном издании «Домашнего быта русского народа в XVI - XVII ст.: в 2-х т.»). 52 И.Е. Репин писал портрет И.Е. Забелина в 1877 г. Находится в ГТГ. 53 Михаил Федорович (1596—1645),основатель царской династии Романовых. В 1613 г. избран на царство Земским собором. Алексей Михайлович (1629—1676) правил с 1645 по 1676 г., отец Петра 1. Анна Иоанновна (1693—1740), императрица с 1730 по 1740 г. Елизавета (1709—1761), императрица с 1741 по 1761, дочь Петра I. Екатерина II (1729—1796).императрица с 1762 по 1796 г. 54 Забелина Анастасия Ивановна (1849—1895), старшая дочь Забелина. Получила серьезное домашнее образование, переводила для отца иностранную литературу. 55 Долгорукий Яков Федорович (1639—1720), генерал, сторонник молодого Петра, управляющий Судным приказом, участник Азовских походов, битвы под Нарвой. Служил в Сенате. Приобрел всеобщую известность как мудрый советник императора. Участвовал в суде над царевичем Алексеем. 56 Ильинское, Звенигородского уезда, с 1882 г. владелец великий князь Сергей Александрович, проживавший в нем каждое лето. 57 Трихина - род червей, паразитирующих в мышцах некоторых домашних животных и человеке. 58 Владимир Андреевич Храбрый, князь серпуховской

196

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

(1353—1410). внук Ивана Калиты, союзник Дмитрия Донского. 59 Такова интерпретация исторического события на эскизе В.А. Серова, которому был поручен заказ. Ученый совет музея не одобрил серовскую работу. Предложение поступило С. Коровину, который ограничился несколькими эскизами (один из них хранится в Г И М ) . Эта работа также не удовлетворила музей и заказ был поручен И.Е. Репину. В 1920-х гг. серовский эскиз был продан за границу и появился на аукционе «Сотбис», куплен директором швейцарской фирмы и передан в Г И М в 1992 г. 60 Диргем (дирхем), арабская серебряная средневековая монета. 61 Павлов Платон Васильевич (1823—1895), историк, общественный деятель, профессор Московского, Петербургского, затем Киевского университетов. 62 Некрасов Иван Степанович (1836—1895), исследователь древнерусской литературы, профессор и ректор Новороссийского университета. 63 Покровский Егор Арсенович (1838—1895), московский врач и педагог. 64 Выставка живописи, рисунков, декораций к спектаклям на исторические темы. Среди произведений - рисунки В. Верещагина по истории русского государства от Рюрика до Александра I I , копии с фресок X I I , XVI и XVII веков, картины громадных размеров Семирадского, Сведомского, Жуковского и др. Целый зал был предоставлен рисункам по русскому декоративному искусству. 65 Шабельская Наталья Леонидовна: см. ук. им. 66 В опубликованных материалах и исследованиях в корреспондентах Герцена Победоносцев не значится. 67 Суслов Владимир Васильевич (1857—1921), архитектор, профессор Высшего художественного училища при Академии художеств, исследователь древнерусского искусства. Или, может быть, Суслов Илья Андреевич, делопроизводитель Императорской Археологической комиссии. 68 Возможно, Феогност (Георгий Лебедев) (7—1903), митрополит Киевский, давал средства на реставрацию Софийского собора в Новгороде и Успенского собора во Владимире. 69 Топорик, найденный на городище Билярск (Казанская губерния), приписывается князю Андрею Боголюбскому (1111-1174). 70 Васильчиков Александр Алексеевич (1839—1890), директор Эрмитажа, имел прекрасное собрание гравированных портретов, видов, планов. Коллекция в количестве 1546 листов поступила в Исторический музей по завещанию собирателя. 71 Императорский Российский Исторический музей. Описание памятников. М., 1896. Вып.1. (Составлен А.В. Орешниковым). Орешников описал русские монеты до 1547 г. 72 На выставке представлялись вещи, связанные с визитом во Францию российского императора в 1894 г. и посещением французской эскадрой в 1891 г. Кронштадта, русской эскадрой в 1893 г. Тулона. Среди вещей - предметы, служившие для украшения праздника (шары для уличной иллюминации, бумажные цветы для деревьев, знамена), изделия мелкой парижской промышленности, издания, рукописи. 73 Аттила (?—453), предводитель гуннов, возглавил опустокаждое лето. 57 Трихина - род червей, паразитирующих в мышцах некоторых домашних животных и человеке. 58 Владимир Андреевич Храбрый, князь серпуховской (1353—1410), внук Ивана Калиты, союзник Дмитрия Донского. 59 Такова интерпретация исторического события на эскизе В.А. Серова, которому был поручен заказ. Ученый совет музея не одобрил серовскую работу. Предложение поступило С. Коровину, который ограничился несколькими эскизами (один из них хранится в Г И М ) . Эта работа также не удовлетворила музей и заказ был поручен И.Е. Репину. В 1920-х гг. серовский эскиз был продан за границу и появился на аукционе «Сотбис», куплен директором швейцарской фирмы и передан в Г И М в 1992 г. 60 Диргем (дирхем), арабская серебряная средневековая монета. 61 Павлов Платон Васильевич (1823—1895), историк, общественный деятель, профессор Московского, Петербургского, затем Киевского университетов. 62 Некрасов Иван Степанович (1836—1895), исследователь древнерусской литературы, профессор и ректор Новороссийского университета. 63 Покровский Егор Арсенович (1838—1895), московский врач и педагог. 64 Выставка живописи, рисунков, декораций к спектаклям на исторические темы. Среди произведений - рисунки В. Верещагина по истории русского государства от Рюрика до Александра I I , копии с фресок X I I , XVI и XVII веков, картины громадных размеров Семирадского, Сведомского, Жуковского и

др. Целый зал был предоставлен рисункам по русскому декоративному искусству. 65 Шабельская Наталья Леонидовна: см. ук. им. 66 В опубликованных материалах и исследованиях в корреспондентах Герцена Победоносцев не значится. 67 Суслов Владимир Васильевич (1857—1921), архитектор, профессор Высшего художественного училища при Академии художеств, исследователь древнерусского искусства. Или, может быть. Суслов Илья Андреевич, делопроизводитель Императорской Археологической комиссии. 68 Возможно, Феогност (Георгий Лебедев) (7—1903), митрополит Киевский, давал средства на реставрацию Софийского собора в Новгороде и Успенского собора во Владимире. 69 Топорик, найденный на городище Билярск (Казанская губерния), приписывается князю Андрею Боголюбскому (1111-1174). 70 Васильчиков Александр Алексеевич (1839—1890), директор Эрмитажа, имел прекрасное собрание гравированных портретов, видов, планов. Коллекция в количестве 1546 листов поступила в Исторический музей по завещанию собирателя. 71 Императорский Российский Исторический музей. Описание памятников. М., 1896. Вып.1. (Составлен А.В. Орешниковым). Орешников описал русские монеты до 1547 г. 72 На выставке представлялись вещи, связанные с визитом во Францию российского императора в 1894 г. и посещением французской эскадрой в 1891 г. Кронштадта, русской эскадрой в 1893 г. Тулона. Среди вещей — предметы, служившие для украшения праздника (шары для уличной иллюминации, бумажные цветы для деревьев, знамена), изделия мелкой парижской промышленности, издания, рукописи. 73 Аттила (7—453), предводитель гуннов, возглавил опустошительные походы на Рим. Эдда - сборник мифологических и героических песен германского народа. Сохранился в рукописи X I I I в. «Песня о Нибелунгах» — знаменитая немецкая поэма, дошедшая в 10 рукописях X1I1-XVI вв. 74 Лаплас Пьер Симон (1749—1827), французский астроном, математик, физик, почетный член Петербургской А Н . 75 Щербатов Александр Алексеевич (1829—1902), Московский городской голова в 1860-х гг., общественный деятель. 76 Ливен Карл Павлович, адъютант великого князя Кирилла Владимировича. 77 Нейдгардт Борис Александрович (1819—1900), опекун учреждений императрицы Марии, управляющий московским Воспитательным домом, председатель Мариинского благотворительного общества при Мариинской больнице для бедных. 78 Столыпин Аркадий Дмитриевич (1822—1899), генерал от артиллерии, заведующий придворной частью в Москве. Или Столыпин Николай Николаевич, камергер Высочайшего Двора, советник министра иностранных дел. 79 Потентат (устаревш.) - властелин, властитель, вельможа. 80 Памятник Александру III работы скульптора A . M . Опекушина и архитектора А.П. Померанцева был воздвигнут в 1912 г. около храма Христа Спасителя, разрушен в 1918 г. Памятник Александру II того же скульптора (художник П.В. Жуковский, архитектор Н.В. Султанов) был установлен на склоне холма, обращенного к Москве-реке в Кремле; строился на деньги, собранные по всей России; был открыт в 1898 г.; разрушен в 1918 г. 81 Опекушин Александр Михайлович, Антокольский Марк Матвеевич, Шервуд Владимир Осипович: см. ук. им. 82 Алексей Александрович (1850—1908), великий князь, сын Александра I I , генерал-адмирал, начальник флота и морского ведомства. 83 Целый ряд залов был предоставлен для выставки произведений японских старинных и современных мастеров. 84 Иванов Петр Макарович, антиквар; собирал кресты, серебряные кружева, монеты, миниатюры. 85 Может быть, Ш е н к Владимир Константинович (1869—7), военный историк. 86 Байер Готлиб Зигфрид (1694—1738). академик Петербургской А Н , исследователь русских древностей. 87 Трепов Дмитрий Федорович: см. ук. им. 88 Вероятно, речь идет о нескольких предметах древней церковной утвари из села Пурех, вотчины князя Пожарского, купленных Историческим музеем. 89 Л . Н . Толстой работал над «Хаджи-Муратом». 90 Чичерин Борис Николаевич (1828—1904), юрист, историк, философ, основоположник государственной школы в русской историографии. Чичерин познакомился с Забелиным по рекомендации К.Д. Кавелина. Дневники Забелина за 60-е гг. свидетельствуют об их частых встречах в кружке А.В. Станкевича.

Москва и ее старина 91 Выставка картин, устроенная Московским обществом любителей художеств. Здесь великим князем были приобретены картины MB. Нестерова «Христова невеста», этюд С.А. Виноградова «Подпасок», а великой княгиней — этюд П. Левченко «Около хаты». Одновременно в одном из залов выставлена была для обозрения модель памятника Александру III , исполненная М.А. Чижовым. 92 Чижов Матвей Афанасьевич: см. ук. им. 93 Возможно, Д.В. Грушецкий, секретарь Общества любителей художеств или А.Н. Грушецкий, чиновник министерства иностранных дел, или В.Н. Грушецкий, поручик Московского полка, шефом которого был великий князь Александр Александрович. 94 Суворин Александр Сергеевич. «Маленькие письма» писались по различным вопросам современности. В данной статье Суворин делится своими впечатлениями о выступлении А.Ф. Кони на заседании Русского литературного общества, где юрист произнес речь о писателе, авторе сцен из быта мещан и крестьян, рассказчике и актере И.Ф. Горбунове (1831 — 1895). 95 Кони Анатолий Федорович (1844—1927), юрист, общественный деятель, член Государственного совета, почетный академик Петербургской АН. 96 Большаков Сергей Тихонович: см. ук. им. 97 Выставка картин Санкт-Петербургского общества художников. Представлено 456 картин. Центром являлась картина Г. Семирадского «Христианская Цирцея в цирке Нерона», над которой художник работал 10 лет. 98 Некрасов Павел Алексеевич (1853—?), с 1893 г. — ректор Московского университета, вице-президент Московского математического общества. 99 Речь идет о подготовке в музее Пушкинской выставки, приуроченной к 100-летию поэта, и передаче ее материалов музею. 100 Пыпин Александр Николаевич: см. ук. им. 101 Иконников Владимир Степанович (1841 — 1923). историк, академик Петербургской АН. 102 Султанов Николай Владимирович, Остроумов Валентин Васильевич: см. ук. им. 103 Кутепов Николай Иванович: см. ук. им. 104 Мария Александровна (1853—1920), дочь Александра II, замужем за Альфредом-Эрнестом Великобританским, герцогом Эдинбургским с 1874 г. 105 Бюст Александра III. Скульптор P.P. Бах. 1890-е гг., XIX в., мрамор. Поступил в музей в 1898 г. Дар Николая II (ГИМ И IV 497/94354; 98x64x38). 106 Боголепов Николай Павлович (1846—1901), министр народного просвещения с 1898 г. 107 Исторический вестник. 1897. № 6; 1) В разделе «Новости и мелочи» — информация о книге Раймонда Бизлея об истории географических открытий и познании в средние века. 2) При посольстве в Москву Льва Сапеги состоял грек Петр Аркудий, которому кардинал Сан-Джоржио поручил убедиться в наличии в Кремле рукописей, переданных на хранение византийским императором перед падением Константинополя. При тщательном расследовании оказалось, что имеются обычные богослужебные книги. 3.) Статья Б.Б. Глинского «Культурная история России» — отклик на работы Милюкова. 108 Соловьев Сергей Михайлович (1820—1879). крупнейший русский историк; Костомаров Николай Иванович (1817—1885), историк, писатель, сторонник украинской культурно-национальной автономии. 109 Пекарский Петр Петрович (1828—1872), историк, академик, автор трудов по истории русской литературы, просвещения и по библиографии. ПО Энгельгардт Николай Александрович; заглавие упоминаемой статьи «Из истории русской публицистики»: см. ук. им. 111 Милюков Павел Николаевич (1854—1943), историк, публицист, будущий лидер кадетской партии, автор «Очерков по истории русской культуры» (СПб., 1896—1903. 4.1-3). 112 Преображенский Василий Петрович (1864—?), писатель, психолог, редактор «Вопросов философии». 113 Имеются в виду иконы строгановского письма XVI-XV1I вв. 114 Князь Юсупов граф Сумароков-Эльстон Феликс Феликсович (1856—1928), адъютант великого князя Сергея Александровича.

197

115 Муркос Георгий Абрамович (1846—?), ориенталист, арабосирийский церковный деятель. Преподавал в Лазаревском институте. Муркос Г. «Павел Алепский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Москву в XVII в.» (СПб., 1898). 116 Катырев-Ростовский Иван Михайлович (7—1640). Служил при дворах Бориса Годунова. Лжедмитрия. Василием Шуйским был сослан в Сибирь тобольским воеводой. В 1613 г. вернулся в Москву, сделал придворную и военную карьеру, в 1632 г. назначен воеводою в Новгород, известен «Повестью о Смутном времени». 117 Станкевич Александр Владимирович (1821 — 1907), литератор, друг и биограф Грановского. Забелин в 60-е гг. частый гость в доме Станкевича. 118 Корш Федор Евгеньевич (1843—1915). филолог, профессор римской словесности в Московском и Новороссийском университетах. 119 Юсупова Зинаида Николаевна: см. ук. им. 120 Выставка акварелей, устроенная Московским товариществом художников. 121 Симони Павел Константинович (1859—1939), историк, литературовед, книговед. Имеется в виду «Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и пр. (собрал и подготовил к печати П.К.Симони)». СПБ.. 1899. (Сборник ОРЯС АН. Т.66. № 7). 122 Гадон (Гедон) Владимир Сергеевич, генерал-майор, адъютант великого князя Сергея Александровича. 123 Вероятно, Силин Дмитрий Иванович (1854—?). купец 2-й гильдии, торговец иконами и киотами, торговлю имел в Верхних торговых рядах и на Никольской (где также торговали его братья), старший сын знаменитого антиквара Ивана Лукича Силина (1833-1893). 124 Лопатин Михаил Николаевич (1823—1900), служащий сената. 125 Милорадович А.А., предводитель дворянства в Прилуках в Полтавской губернии. 126 Кологривов Сергей Николаевич (1856—?), архивариус Московского отделения Общего архива в Министерстве Двора, публикатор исторических документов. 127 Булатов Иван Михайлович (1870—?), художник, учился у И.Е. Репина. В 1907 г. писал портрет Забелина в связи с юбилеем его научной деятельности. 128 Никита (?—1186), переяславский чудотворец, основатель монастыря под Переяславлем. До поступления в монашество был сборщиком податей у Юрия Долгорукого. 129 Анастасия Романовна, из рода Захарьиных-Юрьиных. первая жена Ивана Грозного. 130 Никитский девичий монастырь на Большой Никитской в Москве. 131 Парфений. архимандрит, ректор Московской семинарии. 132 Забелин И.Е. История города Москвы, написанная по поручению Московской городской Думы: С приложением древнего плана Кремля. М, 1902. Ч. I. 133 В 1906 — 1911 гг. Софья Андреевна Толстая передавата музею переписку Л.Н. Толстого с Н.Н. Страховым. ВВ. Стасовым. А.А. Фетом, копии с дневников Толстого за 1851 — 1910 гг. и др. 134 «Страшный суд» из серии подготовительных работ для росписи собора Св. Владимира в Киеве (1885—1896). 135 Каляев Иван Платонович (1877—1905), член боевой организации эсеров. 136 Якушкин Евгений Иванович (1826—1905), историк, сын декабриста И.Д. Якушкина, составил богатейшее собрание документов и книг по истории декабристского движения. 137 Орешников Алексей Васильевич: см. ук. им. 138 Имеется ввиду граф С Ю . Витте. 139 Толстой Лев Львович (1869—1949), писатель, сын Л.Н. Толстого, автор воспоминаний об отце. 140 Газета за 15 марта 1907 г. Статья М. Меньшикова «Осада власти». Меньшиков Михаил Осипович (1859—1918), один из крупнейших правых русских публицистов начала XX в., многолетний сотрудник «Нового времени», писатель, журналист. Расстрелян большевиками. 141 Печатный текст листовки-обращения московского дворянства к Николаю II (1905) с припиской И.Е. Забелина 1908 (?) г.

198

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

П.И. ЩУКИН - СОЗДАТЕЛЬ МУЗЕЯ РОССИЙСКИХ ДРЕВНОСТЕЙ «Петр Иванович... был одним из самых известных в Москве коллекционеров русской старины. Он отличался от других тем, что не только собирал, но и популяризировал собранные им сокровища»1. Род Щукиных происходит из древнего г. Боровска Калужской губернии. Впервые Ивашко Иванов Щукин упоминается в писцовых книгах Боровска в 1625 г. К концу XVIII — началу XIX в. Щукины считались в Боровске среди первых богачей, владевших лавками, заводами и домами. Однако военное разорение 1812 г. вынудило Щукиных бежать из Боровска в Вологду. Лишь часть семьи уцелела на месте, в Боровске; другая ветвь рода, основателем которой был Василий Петрович Щукин, укрепилась в Москве. Его сын, Иван Васильевич Щукин (1817 — 1890), купец 1-й гильдии, служил в Учетном комитете Московской конторы Государственного банка, был одним из учредителей Московского Учетного банка, Товарищества ситцевой мануфактуры А. Гюбнера и Трехгорного пивоваренного товарищества. В 1888 г. ему было присвоено звание коммерции советника. И.В. Щукин был женат на Екатерине Петровне Боткиной, дочери богатого чаеторговца Петра Кононовича Боткина. Это родство сближало Щукиных с многочисленным семейством Боткиных, среди второго поколения которых было много виднейших представителей русской культуры и науки. Так, Екатерина Петровна приходилась родной сестрой известным писателям и коллекционерам Василию, Михаилу и знаменитому врачу и ученому Сергею Боткиным. Сестра Екатерины Петровны Мария была замужем за А.А. Фетом, а Надежда — за И.С. Остроуховым. Страстным коллекционером был двоюродный брат Петра Ивановича Щукина, профессор С.С. Боткин, женатый на дочери П.М. Третьякова Александре. «Иван Васильевич был старым другом К.Т. Солдатенкова, знаменитого издателя и владельца картинной галереи, пожертвованной им впоследствии в Румянцевский музей. Он старался дать детям хорошее образование и организовал в доме целый штат гувернеров, воспитателей и преподавателей»2 — так пишет в своей книге И.Э. Грабарь. У Ивана Васильевича и Екатерины Петровны Щукиных было одиннадцать детей: четыре дочери и семь сыновей, пятеро из них стали коллекционерами. Николай Иванович (1852 — 1910) — потомственный почетный гражданин, коммерции советник, попечитель училища Даниловской мануфактуры и Орловской лечебницы, член правления Трехгорного пивоваренного товарищест-

ва, собирал старинное серебро и картины, но его небольшая коллекция была им распродана. С конца 80-х г. главное место в торговом деле отца стали занимать братья Петр и Сергей Ивановичи: первый больше занимался заграничными закупками тканей, второй — торговлей в Москве. Когда же все наследники постепенно выбрали свои части из общего капитала, Сергей Иванович превратился в главного руководителя семейной фирмы. Из пяти братьев-коллекционеров Сергей Иванович (1854 — 1936) последним, уже в зрелом возрасте, вступил на путь собирательства. Ему было 43 года, когда он в 1897 г. приобрел своих первых «настоящих» импрессионистов. До 1900 г. в доме Сергея Ивановича было 20 картин, каталог 1913 г. зафиксировал уже 222 работы. Летом 1918 г. Сергей Иванович покидает Москву, а уже 5 ноября того же года его выдающаяся художественная коллекция — одно из крупнейших собраний картин французских импрессионистов и их последователей — была национализирована и сейчас хранится в московском Государственном музее изобразительных искусств и в петербургском Эрмитаже'. Дальнейшая жизнь Сергея Ивановича проходила в Париже, где он скончался 10 января 1936 г. и был похоронен в семейном склепе на Монпарнасском кладбище. Значительной коллекцией произведений старых западных мастеров обладал Дмитрий Иванович Щукин (1855 — 1932). За 30 лет Дмитрий Иванович собрал 146 полотен голландских, французских, немецких и английских мастеров XV - XVII вв. В 1918 г. собрание Д.И. Щукина, как имеющее большую художественную ценность, было взято на государственный учет. В квартире Дмитрия Ивановича, в доме 35 по Староконюшенному переулку, открылся первый Музей старой западной живописи. В 1924 г. собрание поступает в Государственный музей изобразительных искусств, где Д.И. Щукин проработал до конца своей жизни. Иван Иванович Щукин (1869 — 1908) собирал картины старых испанских мастеров, входивших в то время в моду. Первым увлечением И.И. Щукина было собирательство гравюр портретов русских деятелей прошлого, но после переезда вместе с братом Владимиром в 1893 г. в Париж со сменой образа жизни меняется и предмет его собирательства. Он был также посредником в деле приобретения картин для своих братьев. Грабарь писал об И.И. Щукине: «Он был умен, талантлив, остроумен и язвителен, но не глубок»4. Его парижская квартира по авеню Ваграм в течение 15 лет была центром русской колонии. Профессора М.М. Ковалевский,

Москва и ее старина С.А. Муромцев, историк П. Пирлинг, журналисты и писатели К.А. Скальковский, П.Д. Боборыкин, Вас.И. Немирович-Данченко, Д.С. Мережковский, Н.М. Минский, М.А. Волошин и многие другие — постоянные посетители его «вторников». В 1908 г. Иван Иванович, разорившись, покончил жизнь самоубийством. После его смерти был аукцион, доход от которого не покрыл и четверти долгов. «Его библиотека была приобретена Школой восточных языков и является наилучшим русским книгохранилищем Парижа»5. Петр Иванович Щукин (1853—1912) — один из самых известных коллекционеров России второй половины XIX — начала XX в..

ПИ. Щукин в своем кабинете. Фото нач. XX в. ГИМ купец, потомственный почетный гражданин, создатель частного музея российских древностей. Его собирательская деятельность получила самую высокую оценку, его имя по праву упоминается рядом с Третьяковыми и Морозовыми, но отдельной крупной работы, посвященной П.И. Щукину, еще не написано". Петр Иванович получил начальное домашнее образование, как и все дети этой многочисленной семьи. Раннее детство проходило беззаботно в доме отца, состоятельного и преуспевающего купца. С юных лет будущий собиратель находился в кругу писателей, ученых, коллекционеров — друзей семьи. Окончил Бемскую школу в Выборге, пансион Гирста в Петербурге и в 1872 г. в Берлине поступил волонтером в Торговый дом Абельсдорфа и Мейера. Затем отпра-

199

вился в Лион, где стал собирать французские книги, а также фотографии знаменитостей. Если в 1870-х гг. Петр Иванович собирал в основном западноевропейские книги, гравюры, эстампы, рисунки, то в 1880-х гг. он увлекся собиранием восточных предметов — персидских, японских, китайских. Это собрание он пополнял до самой смерти и придавал большое значение изучению орнамента и художественных форм Востока. Параллельно он продолжал собирать и памятники западного искусства. В начале 1890-х гг. произошел поворот в его музейной деятельности. Начиная с этого времени, Петр Иванович главные средства употребляет на покупку предметов древнерусского искусства и быта. Это направление все более захватывает его и определяет состав будущего музея. «Основным источником формирования коллекций в пореформенную эпоху становится антикварный рынок России»7, но П.И. Щукин приобретал в большом количестве предметы старины и у антикваров Европы, о чем свидетельствует его обширная переписка*. Немалую роль в торговле предметами старины играли ярмарки в Нижнем Новгороде, Киеве и других городах России. Важным источником пополнения коллекций были также аукционы. Количество их в связи с разорением старых помещичьих гнезд особенно возросло к концу XIX в. Обычно устроители посылали наиболее известным коллекционерам извещения об открытии аукционов и каталог поступивших в продажу предметов. Наконец, в начале 1900-х гг. большое распространение получили выставки-продажи предметов из частных коллекций. П.И. Щукин приобрел вещи из собраний В.А. Долгорукова, Л.С. Голицына, А.А. Мартынова, А.О. Карелина, К.С. Мазурина (в собрание которого вошла коллекция В.И. Даля), Г.А. Брокара и других. Часть предметов была передана в дар музею П.И. Щукина от частных лиц и знакомых. 2 декабря 1890 г. скоропостижно скончался Иван Васильевич Щукин. Это грустное событие сильно огорчило и потрясло Петра Ивановича, который очень уважал и любил отца. После его смерти Петр Иванович вместе с двумя братьями становится полным хозяином крупного дела и получает возможность располагать большими денежными средствами. Собрание к тому времени так разрослось, что частная квартира стала тесна, и Петр Иванович задумал выстроить специальное здание для своей коллекции. В 1891 г. он купил большой участок земли в Малых Грузинах, а в сентябре 1893 г. по проекту архитектора Б. В. Фрейденберга было закончено строительство музея. В 1895 г. музей российских древностей П.И. Щукина был открыт для всех посетителей ежедневно с 10 до 12 часов. Пояснения давал сам Петр Иванович. Коллекция его теперь уже настолько расширилась, что не помещалась в существующем здании.

200

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Музей П.И. Щукина на Мал. Грузинской ул. Арх. Б. В. Фрейденберг. 1892-1893. Фото К.А. Фишера

Гостиная П.И. Щукина в новом здании музея. Фото К.А. Фишера Здание музейного склада П.И. Щукина. Арх. Ф.Н. Кольбе. 1904-1905. Фото К.А. Фишера. 1905

Новое здание музея П.И. Щукина. Арх. А.Э. Эрихсон. 1897-1998. Фото К.А. Фишера

Москва и ее старина 201 В мае 1897 г. Петр Иванович приступает к строительству нового здания по проекту и под наблюдением архитектора А.Э. Эрихсона (закончено в августе 1898 г.). Напротив него в 1905 г. по проекту архитектора Ф.Н. Кольбе возвели одноэтажный музейный склад из красного кирпича, предназначавшийся для архива. Весь музейный комплекс обошелся П.И. Щукину, более чем в 200 тысяч рублей.' Собрание Петра Ивановича отличалось чрезвычайной многогранностью, но основой и самой большой частью его стала коллекция предметов русской старины, самые разнообразные памятники, характеризующие русский быт. культуру и искусство со времени Древней Руси до начала XX в. Наиболее полно и всесторонне представлены XVII, XVIII и XIX вв. Следует отметить, что П.И. Щукин не стремился приобретать образцы роскошной обстановки, «собрание Щукинского музея характеризует, главным образом, быт среднего и мелкого боярства и дворянства, купечества, мещанства и крестьянства»1". Вот как отзывался о щукинском собрании современник — коллекционер А.А. Бахрушин: «Щукин Петр Иванович серьезнейший собиратель из всех мне известных, потому что он не собирает ничего, предварительно не собравши об этом предмете целую библиографию и не изучивши его по книгам. Так он изучал старые японские и китайские бытовые и художественные веши, старинные польские кушаки, русскую парчу и нумизматику. Обо всем этом он может прочесть целую лекцию с места в карьер! Имея такие серьезные и полные сведения и свободные деньги, он в сравнительно короткий период времени, всего за 8 лет, составил чудесное и серьезное собрание. С такими деньгами, да при его знании, действительно можно собрать много хорошего. Кроме того, у него не очень большая, но серьезная библиотека по художеству на русском и иностранных языках, много картин хороших мастеров, гравюр и много других интересных вещей»". Начиная с 1895 г., П.И. Щукин приступил к описанию и богато иллюстрированному изданию наиболее ценных предметов своего собрания и публикации хранящихся в нем документов. Всего с 1895 по 1912 г. им издано 13 сборников (45 томов), что сделало щукинскую коллекцию доступной для научных исследований. Все книги выходили тиражом 200 экземпляров и не подвергались цензуре. В продажу они не поступали, а рассылались самим автором в научные библиотеки и музеи, а также персонально историкам, искусствоведам и собирателям русской старины. Кроме того, с передачей щукинского собрания в ведение Российского Исторического музея стали печататься ежегодные отчеni (в составе «Отчетов РИМ») о деятельности Шукинского музея, составлявшиеся Петром Ивановичем. П.И. Щукин до конца жизни содержал свой музей и платил жалованье семи его сотруд-

никам: секретарю Е.В. Кудрявцевой, сотруднику музея и конторы И.С. Уманскому, хранительницам Е.К. и Э.К. Лидлоф и трем швейцарам. Мысль о передаче своей коллекции государству возникла у Петра Ивановича еще в 1891 г., после смерти отца и приобретения им участка для постройки музейного здания. В своем первом завещании от 15 февраля 1891 г. он пишет: «Императорскому Историческому музею в Москве завещаю в собственность все вещи, имеющие для этого учреждения специальный интерес и заключающиеся в особом инвентаре, мною подписанном и хранящемся в сем Музее; если такового инвентаря после моей смерти не окажется, то возлагаю на моих душеприказчиков

Кабинет П.И. Щукина в новом здании музея. Фото К.А. Фишера

обязанность немедленно после моей смерти распорядиться передачею всех таких вещей в заве12 дование Музея» . В 1905 г. П.И. Щукин передал свой музей российских древностей вместе со всем комплексом зданий в дар Российскому Историческому музею в Москве. 11 апреля 1905 г. было написано заявление, а 20 мая оформлена дарственная, по которой Щукинский музей оценивался в 500 тысяч руб. Однако до конца жизни Петр Иванович оставался попечителем и содержателем своего музея, продолжал пополнять его коллекции. Дарственная обошлась П.И. Щукину в 1050 руб., а его музей стал называться: «Отделение Императорского Российского Исторического музея имени императора Александра III — Музей П.И. Щукина». За этот дар Петр Иванович был удостоен звания действительного

202

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

статского советника и возведен в дворянское зей коллекция была распределена по всем фондовым отделам. достоинство. Дальнейшая судьба комплекса зданий муВ августе 1907 г. Петр Иванович женился на Марии Ивановне, в первом браке Пономаре- зея П.И. Щукина сложилась достаточно прозавой (урожденной Вагнер), 33 лет. У нее было два ично: в 1923 — 1924 гг. в нем хранились фонды сына: Николай и Григорий. Малолетнего Григо- музея «Старая Москва»; в 1924 г. комплекс перерия в ноябре 1908 г. Щукин усыновил. Тогда же дали Госплану для музея Центральной промышПетр Иванович снял на 4 года квартиру по Ман- ленной области; в 1928 г. ввиду недостатка помесуровскому переулку в доме Марковых: 15 ком- щений для студенческих общежитий в Москве нат, 5 комнат для прислуги, кухня, каретный са- этот музей был вынужден свернуть свою экспозицию и предоставить помещения под общежирай и конюшня на 5 лошадей. тие; в 1934 г. по ходатайству М. Горького, комС 1905 г. по поручению Управления Российского Исторического музея составлением инвен- плекс зданий по Малой Грузинской, дом 15, был тарной описи коллекции занимался Е.Ф. Корш. Ко передан Государственному биологическому мудню кончины П.И. Щукина (12 октября 1912 г.) зею им. К.А. Тимирязева. Итог собирательской деятельности П.И. было описано 14 125 предметов. Впоследствии Щукина подвел его современник и коллега А.В. были написаны 4 инвен- Орешников: «Собраний древностей, конечно, тарные книги, включаю- не таких крупных и разнообразных, как щукинщие 23 911 номеров. ское, но все же значительных, немало, но влаГлавным образом в них дельцев таковых, подобных покойному П.И. учтены вещественные Щукину встретить можно редко. Петр Иваноматериалы, но встреча- вич не представлял того типа коллекционеров, ются отдельные записи для которых собирание фарфора, бронзы, сереграмот, дипломов, патен- бра, монет и т. п. есть один из видов спорта, у тов на чины, рукописных П.И. любовь к собиранию предметов древности книг, и только последние вытекала из чувств более возвышенных, чем 11 номеров содержат за- чувства спортсмена: он собирал старину как материал для научных исследований, что и докаписи архивов. После смерти Петра зал как своими многочисленными изданиями, Ивановича (он умер от так и тем исполненным величия фактом — приаппендицита и похоро- несением при жизни в дар государству своего нен на Покровском клад- превосходного собрания со всеми зданиями и бище, ныне не существу- землею. Такие гражданские подвиги не часты, ющем) его музей был ими должно гордиться, и имя П.И. Щукина отна страницы истории русского опечатан и прекратил ныне занесется 14 просвещения» . свое существование как М.И. Щукина. Свои «Воспоминания», охватывающие песамостоятельное учрежФото ок. 1907. ГИМ дение. Началась работа риод 1880 — 1912 гг., П.И. Щукин написал перед самой смертью, ему же посчастливилось сапо перевозке коллекции в Исторический музей. В 1912 г. были организованы три новых мому опубликовать их в 1912 г. (5 частей тираотдела: рукописей, архива и эстампов. С июля жом 50 экземпляров). Публикуемые в настоящем 1914 г. «введены, кроме того, дополнительные издании отрывки касаются истории приобретештаты для обслуживания Щукинского собрания ния земельного участка на Малой Грузинской — 4 научных сотрудника, 2 хозяйственно-адми- улице и постройки на нем жилых и музейных нистративных и 5 вольнонаемных служащих»". зданий. Перемещение Щукинского музея продолжалось до 1925 г. При поступлении в Исторический муН. В. Горбушина. 1 Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С. 146. 2 Грабарь И.Э. Моя жизнь. Автомонография. М., 1937. С. 38. 3 См. подробнее: Демская А.А. Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. М., 1984; Художественные собрания. М., 1982. №3.; Демская А.. Семенова Н. У Щукина на Знаменке М., 1993. 4 Грабарь И.Э. Указ. соч. С. 40. 5 Бурышкин П.А. Указ. соч. С. 149. 6 О П.И. Щукине существует следующая литература: Бартенев П.И. Московский музей П.И. Щукина // Русский архив. 1895. № 4. С.536; Пыпин А.Н. Щукинский музей Москвы // Вестник Европы. 1896. Т.6. С.435—437; Орешников А.В. П.И. Щукин (некролог) // Голос минувшего. 1913. №1. С. 279 — 281; Корш Е.Ф. Петр Иванович Щукин // Старые годы. М., 1913. Отд. отт.; Македонская Е.И. Коллекция П.И.Щукина. // Вопросы истории. 1978. №10. С. 212—216; Хрипко М.

Петр Щукин и его собрание. // Куранты. Историко-краеведческий альманах. М., 1987. Вып.2. С. 237-242; Бондаренко И.Е. Записки коллекционера // Памятники Отечества. М., 1993. №29. С. 21-34. 7 Овсянникова С.А. Частное коллекционирование в России в пореформенную эпоху (1861-1917 гг.) // Очерки истории музейного дела в России. М., 1960. Вып.2. С.69. 8 ОПИ ГИМ. Ф.265. Ед.хр.81-89. 9 Там же. Ед.хр.159, 163-174, 177-185. 10 Отчет РИМ за 1912 год. М., 1913. С. 81. 1 I Бахрушин А.П. Кто что собирает. М., 1916. С. 32, 36. 12 ОПИ ГИМ. Ф.265. Ед.хр.1. Л.69-69 об. 13 Разгон A.M. Российский исторический музей. // Очерки истории музейного дела в России М., 1960. Вып.2. С. 270 14 Голос минувшего. М., 1913. №1. С. 279.

Москва и ее старина

203

П.И. Щукин ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ» [...] В декабре 1878 г. отец основал торговый дом, под фирмой «И.В. Щукин с сыновьями», приняв братьев моих, Николая и Сергея, и меня в качестве товарищей. Торговали мы попрежнему на Чижовском подворье1 , а в 1878 г. сняли еще другую лавку в Юшковом переулке, на Шуйском подворье2, в доме Московского купеческого общества. В 1886 г. мы оставили Чижовское подворье, так как помещение стало слишком тесно, и перешли в соседнее Носовское, оставшись в то же время и на Шуйском. [...] Живя за границей, я собирал немецкие и французские книги, фотографии актрис, актеров, писателей, ученых, военных, коммунистов и др. Возвратясь в Москву, стал также собирать гравюры, литографии и рисунки. [...] Дом моего отца [на углу Пречистенки и] Лопухинского переулка был куплен у Толмачевой за очень дорогую цену, значительно большую, чем он действительно стоил. Дом был куплен с мебелью за 250 000 руб. Кроме того отцу пришлось заплатить за купчую. По смерти отца наследники с трудом могли продать этот дом, без мебели, за 100 000 руб. Л.С. Полякову. Толмачева при продаже дома сумела отца, как говорится, обставить. (...) В Москве я продолжал собирать книги, которые покупал в книжных магазинах Глазунова, Готье и Ланга, а также у букинистов. ... На Никольской, в так называемом «Проломе», где церковь Троицы в Полях, и не доходя Проломных ворот, ютятся и теперь, как и прежде, лавочки букинистов... Неказисты были эти холодные, неотапливаемые книжные лавочки, но коллекционерам они были дороги, так как иногда они находили там редчайшие вещи. (...) На воскресный торг у Сухаревой башни аккуратно ходили некоторые из моих знакомых и приятелей: И.Е. Забелин, В.К. Вульферт1, М.О. Вивьен и др. ... Случалось, что я находил редкие книги у букинистов и на Красной площади, во время «Вербы». (...) Наш дом в Лопухинском переулке постепенно пустел: брат Николай стал жить в отдельной квартире; сестра Надежда уехала в Тулу, на место служения своего мужа; сестра Ольга переселилась в Новотаволжанку; брат Сергей поселился с молодой женой на Волхонке, в доме Ю.А. Воейковой, а затем переехал в дом отца, в Большом Знаменском переулке; сестра Антонина, вышедши замуж, хотя и осталась в Москве, но тоже перебралась на квартиру в дом отца, в Большой Знаменский переулок. Настал 1890-й год — самый тяжелый в моей жизни. В этом году отец привел в порядок могилу своего отца, находящуюся в Москве, на кладбище Покровского монастыря, где погребе-

но большинство моих родных. Памятник на могилу моего дедушки был вновь сделан в мастерской архитектора Кампиони (на Большой Дмитровке) и поставлен на место прежнего, с возобновленной надписью: «Под сим камнем погребено тело раба Божия московского купца Василия Петровича Щукина, скончавшегося в 1836 года 24-го Апреля пополудни 2 часа. Житие его было 80 лет. Тезоименитство его Апреля 12 дня». Осенью отец стал прихварывать. Незадолго до смерти ему было не совсем хорошо, но этому нездоровью особенного значения никто из нас не придавал. В субботу, 1 декабря, отец жаловался на недомогание, а в воскресенье, 2 декабря, во время обеда, он вдруг почувствовал себя дурно; из столовой отец поднялся наверх, в кабинет; скоро началась агония, и наш добрый отец скончался... Отец умер от грудной жабы, на 73-м году своей жизни. (Отец родился 17 января 1817 г.)... 5 декабря состоялись похороны в приходской церкви Воскресения Христова на Остоженке. (...) Итак, не стало нашего дорогого отца. Потеря для меня была тяжелая: после его смерти я чувствовал себя осиротевшим. ... Я остался в отцовском доме дольше всех, покуда не отделал купленного мною дома в Москве, на Большой Пресне, в Малой Грузинской улице. Осмотрев в Москве несколько домов, которые продавались, я остановился на доме статского советника Ильи Лазаревича Серебрякова, на Большой Пресне, по Малой Грузинской улице4. И.Л. Серебряков, из грузин, был преподавателем грузинского языка в Лазаревском институте восточных языков. Он был женат на дочери московского ювелира Махалова. Свое владение на Малой Грузинской улице Серебряков продал мне за 40 000 руб. (вместе с купчей оно мне обошлось более 44 000); после этой продажи он скоро уехал на Кавказ, где занялся лесным хозяйством и где умер. Все владение занимало площадь в 2022 квадратных сажени, и в нем находилось два деревянных дома, из коих один был немного побольше, каждый с садом, двое железных решетчатых ворот, сторожка при меньшем доме и задний двор с полуразвалившимися деревянными службами. Маленький дом был выстроен еще до 1812 г. и в этот достопамятный год не горел. (...) Большой дом был выстроен князем Сергеем Яковлевичем Грузинским. Этот частью двухэтажный дом снимал у Серебрякова Иван Карлович Бергенгрин со своей женой Татьяной Алексеевной (урожденной Андреевой), которые остались и моими жильцами до смерти самого Ивана Карловича. В мой дом я не сразу переехал, а занялся его ремонтом, отделкой и постройкой на заднем

204

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Музей П И . Щукина. Площадка второго этажа. Фото К.А. Фишера. 1895

дворе каменного двухэтажного дома для моих служащих, деревянной конюшни с каретным сараем для моего жильца (большого любителя лошадей), дровяного сарая, ледника, водокачки и подвалов. Архитектором пригласил я Бориса Викторовича Фрейденберга, австрийца по происхождению. В моем доме отбили всю старую штукатурку, весь сруб тщательно осмотрели, заменили, где следовало, новыми бревнами и вновь оштукатурили. Большую часть простых сосновых дверей заменил я дубовыми, которые сделал мне немец Василий Карлович Шуберт, имевший свою мастерскую на Тверской, близ церкви Василия Кесарийского. Замки, дверные приборы и кухонную плиту заказал я немцу же, старику Шмейлю, мастерская которого находилась на Канаве, близ Комиссариата. Декоративную живопись поручил саксонцу Отто Августовичу Лёве. Часть мебели была мною заказана в Москве, у В.К. Шуберта, а часть куплена или заказана в Париже, у известных фабрикантов. Прежнюю деревянную открытую летнюю террасу я сломал и выстроил взамен ее каменную зимнюю, с подвальным водяным отоплением. На этой террасе я устроил нечто вроде зимнего сада, а летом она служила столовой. Лёве искусно расписал масляными красками потолок террасы в персидском стиле, а стены выкрасил в коричневый цвет. Парадный фасад дома, выходивший на Малую Грузинскую, был оставлен без изменения: с каменной террасой без крыши и с железной в стиле Empire5 решеткой; с этой террасы каменная лестница спускалась в палисадник. Дом был небольшой, но уютный: столовая с дубовой мебелью в стиле Возрождения, со сту-

льями, обитыми кордуанской кожей, сделанной по моему заказу в Париже; гостиная с резной ореховой мебелью в стиле Людовика XV, обитой шелковой материей кремового цвета с пестрыми букетами — фабрики Сапожникова; потолок гостиной был расписан в том же стиле, а стены ее оклеены золотистыми обоями. В кабинете находились большие книжные шкафы и мягкая мебель, обитая коричневого цвета кожей, купленной у моего квартиранта И.К. Бергенгрина. (И.К. Бергенгрин торговал в Москве, на Шуйском подворье, заграничными отделанными кожами и резиновыми калошами.) Маленькая спальня предназначалась для меня, а большая — для приезжих. Последняя была выдержана в стиле Людовика XVI: потолок расписан, а стены обиты голубой полосатой шелковой материей; большая часть мебели была сделана в Париже, из лимонного с красным деревьев и с разными гирляндами роз из пальмового дерева; верхняя часть умывального стола и верхние доски ночных столиков были из алжирского оникса. Кухня находилась в верхнем этаже, куда вела лестница из рифленого железа. Весь дом был одноэтажный, и только кухня, выходившая на задний дворик, помещалась во втором этаже, благодаря чему кухонный чад не проходил в жилые помещения; притом в кухне была устроена такая сильная тяга, что, по словам подрядчика, печника Цветкова, «Московский Листок» мог вылетать в трубу»... Растительность в бывшем владении Серебрякова оказалась довольно разнообразной; в особенности много было лип, росли также тополя, белые и красные березы, вязы, ясени, дубы, клены, ели, черемуха, пихты, лиственницы, акации, яблони, груши, рябина, вербы, сирень, дикий жасмин, туи, татарская жимолость, боярышник. Из окон моего кабинета и спальни видел я весной цветущие яблони и грушевые деревья, а также в розовых цветах штамбовые черешни... Летом аллеи лип покрывались густою листвою. В саду выстроил я каменную оранжерею, с теплым и холодным отделениями, обращенную рамами на юг. Зимой с мороза приятно было войти в эту оранжерею, когда цвели ландыши, гиацинты, лакфиоли, розы, сирень и другие цветы. На заднем дворе в водокачке устроен был мной артезианский колодец, и проведена вода в мой дом, который стал я освещать электричеством, для чего поставил динамоэлектрическую машину в подвале под каменной террасой. Впоследствии эту машину перевел я в водокачку, где поставил паровик и вертикальный паровой двигатель, занимавший мало места, так что нанятый мной механик днем качал воду в бак, а вечером освещал мой дом и большой электрический фонарь, повешенный в саду на высоком столбе, близ проезжей дороги, ведущей на задний двор. С переездом на Малую Грузинскую мое собрание старинных вещей все более и более увеличивалось. Недостаток места и небезопасность хранения вещей в случае пожара в деревянном доме невольно заставили меня подумать о пост-

Москва и ее старина

Главный музейный зал. Вид сверху. Фото К.А. Фишера. 1895

ройке теплого каменного дома, вследствие чего я опять обратился к архитектору Б. В. Фрейденбергу и по его проекту и под его руководством начал строить в мае 1892 г. музей специально для старинных вещей. Проект музея был в 1892 г. на архитектурной выставке в Петербурге, и на него обратил внимание император Александр III и расспрашивал о музее. Рисунок музея появился в первый раз в том же 1892 г. в английском журнале «Anual Architectural Review» с надписью: «Private Museum and Library for P. Stchukin, Moscow, B.Freudenberg, Architect Moscou»6. Уже потом в «Зодчем» было помещено краткое описание музея с рисунком и чертежами. [...] Постройку музея начал я в мае 1892 г., а окончил ее в сентябре 1893 г. (Летом 1892 г я ездил раз с архитектором Б.Ф. Фрейденбергом, а другой раз с художником О.А. Лёве в Ярославль (с последним ездил еще и в Ростов-Ярославский). Фрейденберг и Лёве зарисовали в тамошних церквах некоторые детали, коими воспользовались при постройке музея.) Двухэтажное здание музея выстроено из красного кирпича, со сводами, цоколь оштукатурен портландским це-

205

ментом в виде граней. При кладке здания все каменные украшения тесались из кирпича или мячковского камня, как это делалось в старину. В кокошнике главного фасада вставлено большое барельефное изображение единорога, сделанное из радомского песчаника: из такого же песчаника сделан над балконом бокового фасада меньший барельеф, представляющий птицу Сирин. Для большой подвески на крыльце моделью послужила подвеска в церкви Иоанна Предтечи в Ярославле. На фризах и в ширинках вставлены пестрые рельефные изразцы, заказанные по рисункам Фрейденберга на заводе Матвея Сидорова Кузнецова. В кокошнике, вокруг барельефа, облицовку сделали из разноцветного эмальерованного кирпича. Шатровые кровли крыльца и башни главного входа покрыли зеленой поливной черепицей с полосатыми, желтого, красного и зеленого цвета, поливными же жгутами по краям; купол и все остальные крыши покрыли шашками из листового железа зеленого и красного цвета. (Полива уже через год стала с черепиц слезать, так она была непрочно сделана на заводе М.С. Кузнецова.) Балкон бокового фасада скопировали с балкона в доме бояр Романовых, что в Москве, на Варварке. Наружная лестница, ве-

206

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

дущая во второй этаж, где помещаются музейная зала и библиотечная комната, сделана из красного финляндского гранита; внутренняя лестница, ведущая во второй этаж, из зеленовато-серого эстляндского мрамора. Двухстворчатая решетчатая дверь перед наружной лестницей и решетка на внутренней лестнице — из кованого железа, расписанного оранжевой, красной, голубой и зеленой красками и золотом. Моделью для двери послужила старинная дверь, имеющаяся в моем собрании; а для решетки — решетка, находящаяся в Николо-Мокринской церкви в Ярославле. В музейной зале сводчатый потолок образует девять восьмигранных куполов, поддерживаемых четырьмя чугунными расписными колонна-

Комната в нижнем этаже музея. Фото К.А. Фишера. 1895

ми. Длина залы 21 аршин7, ширина — 18; высота от пола до центра куполов — 10 аршин. Куполы расписаны по бирюзовому и желтому фонам разводами со стилизованными листьями и цветами белой, желтой, голубой, зеленой и красной красками, а по углам куполов написаны коричневой и темно-желтой красками: грифоны, китоврас и птицы Сирин и Алконост. Стены залы выкрашены темно-оранжевой краской. Зала в два света: с каждой стороны шесть больших окон, закрываемых железными ставнями. Подоконники сделаны из зеленовато-серого эстляндского мрамора, а пол мозаичный (terrazzo). В залу ведет двухстворчатая железная расписная дверь, украшенная бронзовыми, золочеными, рельефными, прорезными двуглавыми орлами, львами и единорогами в кружках. (Подобные двери встречаются в старинных русских церквах.) Сводчатый потолок библиотеки расписан наподобие небесного свода синей краской с золотыми солнцем и звездами и серебряным полумесяцем. В старину на Руси любили расписывать потолки в виде ночного небесного свода. По русским песням, и сказочный терем Соловья Будимировича был расписан подобным же образом:

Хорошо в тереме наукрашено: На небе солнце, в тереме солнце; На небе месяц, в тереме месяц; На небе звезды, в тереме звезды; На небе заря, в тереме заря; И вся красота поднебесная. Стены библиотеки выкрашены в коричневый цвет. В своде пропустили, как это делалось в старину, две железные связи. В углу сложили печку из русских изразцов начала XVIII в., покрытых белой и синей поливой, с изображением людей, зверей, птиц и цветов. Входную дверь в библиотеку навесили дубовую, одностворчатую, глухую; вокруг нее сделали скульптурный наличник светло-кофейного цвета на золотом фоне, подобный наличнику в монастыре Саввы Сторожевского. Другую дверь, из библиотеки, наполовину стеклянную, сделали выходящую на балкон бокового фасада. В четырех окнах подоконники из красного итальянского мрамора. Пол постлан паркетный. Своды входа во второй этаж расписали по светло-желтому фону темно-желтой, зеленой, голубой, красной и коричневой красками, наподобие родословного древа, с медальонами в орнаментальных, золотых с серебром, рамках; в рамках нарисованы Петровские двуглавые орлы, гербы Петербурга, Москвы, уездных городов Московской губернии и гербы других губерний. Двуглавые орлы и рамки заимствованы из жалованной грамоты, данной в 1710 г. Петром Великим Якову Брюсу и находящейся в моем собрании. Стены выкрашены в светло-оранжевый цвет. Расписной каменный столб поддерживает своды входа верхнего этажа. Пол на площадке сделан из белых мраморных кругов с мозаичными четырехугольниками между ними. (Эти мраморные круги получаются при выделке в Москве мраморных умывальников.) Своды входа в нижний этаж выкрашены светло-желтой краской с каймами из разводов, со стилизованными цветами и листьями, писанными розовой, красной, голубой, зеленой и темножелтой краской. Стены расписаны в виде серых камней. Расписной каменный столб поддерживает своды нижнего входа. Пол сделан из мраморных кругов с мозаикой, как и в верхнем этаже входа, на площадке второго этажа. Внизу, направо от входной двери, в низкой комнате своды и стены расписаны по светложелтому фону разводами со стилизованными цветами и листьями. Своды над пятью окнами и над дверью расписаны по голубому фону золотыми разводами с птицами, цветами и листьями. Рисунок амбразур* взяли со старинного расписного деревянного кузова. В углу поставили печку из изразцов конца XVIII в., Мусин-Пушкинского завода, покрытых белой и зеленой поливой, с изображением людей и животных и с различными надписями: «Весело играю всегда», «Сие мне угодно», «Заяц дики», «Знаю место свое», «Крепко караулю» и т.п. По стенам этой комнаты по-

Москва и ее старина ставлены дубовые резные лавки. Паркетный пол настлан на горячий асфальт. Комнаты, не входящие в состав музейного помещения, предназначил я для жилья. Здание музея могло освещаться электричеством, которое тогда переводили из моего дома, так как бывшая у меня электрическая машина была недостаточно сильна, чтобы освещать одновременно и дом, и музей. В подвале музея находится духовая печь, которая отапливается пятичетвертовыми еловыми дровами и нагревает все здание. Две печи, сложенные из старинных изразцов, также можно топить. Кирпичная кладка музея производилась подрядчиком Николаем Ивановичем Султановым, а малярные и живописные работы исполнял О.А. Лёве. Все стены и потолки в музейных помещениях покрашены масляной, матовой, так называемой восковой, краской. Скульптурные работы производились А.С. Козловым. Железную решетчатую дверь перед наружной лестницей и решетку на внутренней лестнице делали в Петербурге, в мастерской Е.А. Вебера. Чугунные колонны отливались на соседнем с музеем заводе Морица Пальма. Железные двери, ставни, замки, дверные и оконные приборы делал славный мастер А. Шмейль; дубовые двери, оконные рамы, шкафы, витрины, столы и стулья — из мастерской В.К. Шуберта. [...] Художник Василий Иванович Суриков писал у меня на дворе зимой этюд масляными красками со старинной серебряной стопы, и так как у него мерзли руки, то он часто прибегал в комнаты, чтобы согреться. Затем Суриков писал у меня в доме этюд ковра для своей картины «Стенька Разин», и моделью служил малоазийский ковер XVII века из моего собрания. Художник Аполлинарий Михайлович Васнецов срисовывал для своих картин постройки, изображенные на имеющихся у меня планах Москвы XVII века, а его брат, художник Виктор Михайлович, прислал ко мне молодого человека Виктора Дмитриевича Замирайло, который прекрасно скопировал акварелью много заставок из принадлежащих мне древних русских рукописных книг. Одну заглавную заставку, срисованную у меня В.Д. Замирайло, из синодика Крутицкого архиерейского дома, В.М. Васнецов целиком применил для росписи [меню] обеда, данного во время коронации императора Николая II в Кремлевском дворце. Художник В.А. Серов копировал акварелью для занавеса Дягилевского театра в Париже старинные персидские миниатюры из моего собрания. Свое собрание старинных вещей я не переставал пополнять, покупая их в Москве, в Нижнем Новгороде и в Нижегородской ярмарке. В Москве покупал у антикваров П.М. Иванова, С Т . Большакова, И.Л. Силина, М.П. Вострякова, братьев Соловьевых, Ф.В. Веркмейстера, Я.И. Черномордика, Фрумкина, Когана и др. Петр Маркович Иванов имел магазин в Леонтьевском переулке, а впоследствии переехал в

207

Чернышевский. У него попадались хорошие старинные вещи, но сбывал он и поддельные, исполненные по его заказу или же своего собственного изделия. Так, помню, продавал П.М. Иванов ожерелье, будто бы принадлежавшее Наталье Кирилловне Нарышкиной. Сергей Тихонович Большаков принадлежал к самым типичным антикварам, каких я знавал. Ходил он обыкновенно в черном поношенном сюртуке, который носил, как он сам говорил, уже 25 лет. Сергея Тихоновича, несмотря на его почтенные годы, часто можно было встретить на улице с тяжелым мешком, перекинутым через плечо, в котором он нес какие-нибудь вещи. У С Т . Большакова, как и у его родственника К.Т. Солдатенкова, вместе с коим он служил в молельне на Мясницкой, была привычка говорить в нос, причем Сергей Тихонович закрывал глаза, что отлично копировал Дмитрий Васильевич Григорович. При продаже вещей Сергей Тихонович имел обыкновение говорить чтонибудь лестное своему покупателю; например, если И.Е. Забелин торговал у Сергея Тихоновича какуюлибо вещь, то последний говорил: «Вчера упоминалось ваше святое имечко», на что Иван Егорович шутя отвечал: «За лесть прибавлю рубль». У Ивана Лукича Силина, бывшего иконописца, можно было найти замечательные старинные иконы. Павел Михайлович Третьяков был одним из его покупателей. Матвей Петрович Востряков знал толк в древних русских рукописях, и у него я купил несколько редчайших рукописных книг, между ними Псалтырь толковую преподобного Максима Грека, писанную в 1522 г. сотрудниками Максима — Михаилом Медоварцовым и Селиваноминоком. За эту Псалтырь я заплатил М.П. Вострякову 3 000 руб. [...] В 1895 г. вышли мои две первые книжки: одна под заглавием «Краткое описание Щукинского Музея», другая — «Опись старинных славянских и русских рукописей собрания П.И. Щукина». Краткое описание печатал я в Москве, в типографии Мамонтова, в количестве 200 экземпляров, а «Опись рукописей» — в типографии Снегиревой, в том же количестве. Эти книжки я послал, между прочим, Ивану Егоровичу Забелину и в ответ получил от него следующее напутственное письмо от 28 декабря 1895 г.: «Глубокоуважаемый Петр Иванович! Приношу Вам искреннюю благодарность за Ваш любезнейший подарок: Описание Вашего драгоценного Музея и Опись Ваших рукописей, которые с большим любопытством просматриваю и восхищаюсь собранным Вами драгоценным материалом. Дай Бог Вам здоровья. Да здравствует Ваша энергия и да послужит она образцом для всех собирателей по всем отделам любительской охоты. Важно собрать, но еще важнее увековечить собрание достойным описанием и печатным обнародованием его разнообразного состава. Это неуклонно и пойдет на пользу науки, хотя бы собрание по разным случайностям исчезло или разбросалось в разные стороны. Вот и в настоящем случае: по обстоятельствам я и досе-

208

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ле не мог попасть в Ваш Музей; по правде сказать, меня не особенно привлекает один только осмотр сокровища, одно только воззрение на него, потому что главным образом я люблю вникать в содержимое, а это и возможно только относительно Вашего Музея, при посредстве Ваших изданных Описаний', из которых я гораздо явственнее представляю себе богатое содержание Вашего Музея. Повторяю неоднократно, что оно приводит меня в восторг. Одни письма о 12 годе — сущая красота Вашего собрания. А вся громада любопытных памятников — ее не осилишь и в книге, а при осмотре все-таки не поймешь настоящей научной ценности собранного. Итак, от души радуюсь Вашему Детищу и особенно тому, что Вы его так любите и к празднику Рождества нарядили в такой привлекательный костюм. Будьте здоровы. Поздравляю Вас с наступающим Новым годом. 28 декабря 95 г. Ив. Забелин». Мое знакомство с И.Е. Забелиным относится к очень давнему времени: когда мы жили еще в Колпачном переулке, он бывал у моего от-

ца. Возвратясь в 1878 г. из-за границы, я часто встречал Ивана Егоровича у моего дяди П.Л. Пикулина. Затем, после смерти последнего, мне пришлось редко видаться с ним. Наконец, с открытием моего музея наши отношения с Иваном Егоровичем снова возобновились; с передачей же в 1905 г. моего музея Императорскому Историческому музею — они сделались дружескими. Бывал у меня Иван Егорович вместе с А.В. Орешниковым, а я навещал его в Историческом музее. Иван Егорович заметно старел, стал плохо ходить, но голова его работала по-прежнему, и он продолжал интересоваться русской стариной. В Москве он принимал меня в своем кабинете, заваленном книгами и бумагами, или в гостиной, сидя в валенках. Летом навещал я его в Царицыне, где он жил в «Воздушном саду», на своей даче, и где угощал меня земляникой из своего сада. Сколько помню, Иван Егорович всегда был добрым и приветливым человеком, которого все любили и уважали. [...]

1 Чижовское подворье выстроено в 1852 г. в Богоявленском пер. Москвы. 2 Лавка Щукиных была на Шуйском подворье в Юшковом пер., ныне Никольский пер. 3 Вульферт В.К. (1844—1906), писатель, сотрудник газеты «Русский вестник», мировой судья. 4 Музей российских древностей П.И. Щукина на ул. Малая Грузинская, д. 15. Сейчас в этом здании находится Государственный биологический музей имени К.А. Тимирязева. 5 Ампир (фр.)

6 В английском журнале «Ежегодное архитектурное обозрение» с надписью: «Частный музей и библиотека П. Щукина, Москва, архитектор Б. Фрейденберг, Москва» (англ.). 7 Аршин — устаревшая мера длины, в России вошла в употребление в XVI в. Аршин = 16 вершкам или 71,12 см. 8 Отверстие в стене для окон и дверей.(фр.) 9 Имеются в виду издания П.И. Щукина. Всего им было издано 13 сборников в 45 книгах.

Публикация Н.В. Горбушиной, А. С. Федотова.

И.Е. Бондаренко ИЗ «ЗАПИСОК ХУДОЖНИКААРХИТЕКТОРА» МОСКОВСКИЕ КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ ВЫСТАВКА В ПАМЯТЬ 1812 ГОДА1 [...] Коллекционером в буквальном смысле этого слова я никогда не был; но случайно попадавшиеся мне интересные вещи я иногда приобретал. Денег на приобретение картин, фарфора, бронзы и т.п. я не имел. Из зарабатываемых денег я аккуратно откладывал 10% (от каждого своего гонорара) и тратил их на выписку иностранных журналов по искусству, на приобретение книг — единственной моей слабости, и только иногда, когда заработок был достаточен, я покупал картину или гравюру. Картины же мне порой дарили знакомые художники. Но особое, затаенное чувство невысказанной любви к предметам старины и искусства всегда теплилось в глубине моей души, ищущей красоты. Работая по русскому искусству, я посещал Исторический музей, где и познакомился со старшим хранителем музея А.В. Орешниковым. Недале-

ко от Курского вокзала, на Садовой, был у Орешникова каменный двухэтажный дом, довольно вместительный, старинный, перешедший по наследству от отца вместе с торговым делом. В Старо-Гостином дворе торговое помещение, так называемый амбар в два створа, всегда полутемный, как почти все амбары Гостиного двора. Над дверью полинявшая вывеска «Торговля нефтью А.В. Орешникова». А недалеко, в том же Гостином дворе, находилась торговля пробками отца Валерия Брюсова. И Орешников и Брюсов скоро продали свои дела. Орешников окончил Московский университет по историко-филологическому факультету, был большой эрудит в области археологии и подлинный знаток прикладного искусства. Он был постоянным консультантом многих коллекционеров. Особенно хорошо знал Орешников нумизматику и оставил в этой области ценные труды.

Москва и ее старина 209

Фасад дома И.Е. Цветкова на Пречистенской набережной, построенный по рис. В.М. Васнецова. 1900-1901. Фото А.А. Захарченко

В доме Орешникова было много уютного старого гостеприимства и еще больше дочерей. Одна из них, Леля, была замужем за писателем Борисом Зайцевым, другая впоследствии вышла замуж за писателя Георгия Чулкова2: дочки росли на свободе. Дородная крупитчатая жена Орешникова Н.Д., радушная, была слабой воспитательницей своих детей, а А.В. «наденет шоры», махнет рукой на шумливую столовую и уйдет в свой маленький кабинетик. Там усаживались мы в старинные кресла, часами беседовали о русском искусстве и археологии. Орешников был редким знатоком Пушкина, многое знал наизусть и смаковал чудный язык и глубокую мысль поэта. Наше знакомство связывало еще и общее увлечение русской музыкой. Редкий энтузиаст и апологет «Могучей кучки» Ю.Н. Вишневецкая' постоянно бывала в доме Орешникова, часто играла нам, особенно Мусоргского, и, подпевая, объясняла его изумительные картины русской жизни. Я часто посещал Исторический музей, работая над старыми планами Москвы и рисунками русских архитекторов. Орешников всегда с исключительной внимательностью относился

Фото ок

210

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

к интересующим меня вопросам, отыскивая необходимое для меня давая ценные указания. Высокий, худощавый, уже лысый, с постоянным пенсне на носу, он отличался выдержанными манерами и особенно бывал типичен, когда покупал у антикваров, приносивших в музей какие-либо вещи. Приходит, например, С Т . Большаков, старообрядец, торговавший иконами и предметами старины у Ильинских ворот. Выкладывает какие-то монеты, развертывает хрустальные бокалы и, приглаживая свою седую длинную бороду, испытующе поглядывает на Орешникова и тихим говорком начинает: «Вот-с, полюбуйтесь, Алексей Васильевич. Настоящие-с бокалы-с, елизаветинские-с». Орешников молча и внимательно

Обследование подземных помещении иол проездом Троицкой башни Московского Кремля. Руководитель работ и фотограф — князь Н.С. Щербатов. 1894. ГНИМА

осматривал бокалы, долго проводил пальцем по грани узора и спокойно отвечал: «Поддельные-с, Сергей Тихонович». - «Быть не может!» - «Поддельные-с». Большаков молча их завернул (сорвалось!). Затем Орешников, взяв лупу, то же внимательно разглядывал монеты, отобрал несколько штук, а две пододвинул к Большакову с замечанием: «Поддельные-с». Большаков также молча их убрал, затем достал из бездонного кармана своего длиннополого, старообрядческого покроя сюртука фарфоровую чашечку. Орешников посмотрел и спрашивает: «Сколько?» — «Да рубликов 15. Ведь это ранний Гарднер»4. — «Три рублика». — «Что вы, Алексей Васильевич, ну хоть красненькую положите». — «Три рублика». - «Ну что с вами сделаешь, берите». После ухода Большакова я спросил Орешникова, почему он определил поддельными бокалы, показавшиеся мне очень интересными. «Грань на ощупь сказывается. Края остры, и орнамент выведен новой рукой, слишком геометричен. И стекло новое, нет в нем патины». Тем же тончайшим осязанием и внимательным глазом, разглядывая изображение, угадал он подделку монет.

Орешников являлся в Историческом музее центральной фигурой научного аппарата. Глубокие знания, поражающие скромность и в меру отчеканенная речь с прибавкой остроумных замечаний делали беседу с ним занимательной и содержательной. С 11 до 2 часов дня, кроме субботы и воскресенья, Орешников всегда бывал в музее. Здесь в верхних запасных, тогда еще не отделанных залах, за длинным старинным дубовым столом, сходилось немало археологического и художественного народа. Остальные сотрудники Исторического музея были тогда немногочисленны. Ученый секретарь И.М. Тарабрин, протягивавший как-то попружинному свою красную корявую руку с огромным обручальным кольцом на указательном пальце. Застегнутый на все пуговицы старомодного сюртука, Тарабрин кропотливо занимался старыми грамотами, удельный научный вес этого сотрудника был невелик, но, должно быть, врожденная бюрократическая точность делала его незаменимым секретарем. Глубокий знаток палеографии, умный В.Н. Щепкин всегда красиво и образно высказывал свои мнения и давал тонкую, обобщающую характеристику древнерусским миниатюрам. Близорукий, ничего никогда не говоривший А.И. Станкевич (из рода Н.В. Станкевича, сподвижника Белинского), был главным библиотекарем. Его помощником являлся К.С. Кузьминский, с изящными манерами и медовым бархатным голосом, он состоял в родстве с Софьей Андреевной Толстой 5 и был автором неплохих монографий о художнике Боклевском, о рисунках Агина6 и др. Археолог В.А. Городцов, тогда еще он ходил в отставном офицерском сюртуке, упорно искал по черепкам исторические нити древнерусской культуры. Вот и все сотрудники музея. К ним, пожалуй, еще нужно отнести старшего вахтера Леусина, отлично знавшего каждую вещь в музее. Товарищ председателя музея князь Н.С. Щербатов был официальным представителем, поставленным в музей только через свою сестру, знаменитую Прасковью Сергеевну Уварову, председательницу Московского археологического общества7 и жену графа А.С. Уварова, основателя Исторического музея. Ученая деятельность Щербатова выразилась в произведенных им раскопках какого-то тайника под одной из кремлевских башен. Состоя на службе в Земельном банке Л.С. Полякова*, тоже для представительства, а вернее, для проведения в сферах всяких манипуляций Полякова, Щербатов отдавал положенное ему по музею жалованье на издание музейных трудов. У Щербатова было имение Братцево с интересным домом эпохи ампир, выстроенным по проекту Воронихина. Я был в этом имении, любовался его архитектурой, красивой стильной мебелью дома, прекрасным типом княгини Щербатовой, [... слушал] княжну Марью Николаевну, начавшую подбирать материалы для справочной книги по

Москва и ее старина

211

русским портретам4. Затея окончилась на букве «Б», но [эта часть была] составлена толково и с ценными генеалогическими данными, в чем, несомненно, помогал княжне камергер Л.М. Савелов, генеалог, постоянный посетитель Щербатова. Главный председатель Исторического музея И.Е. Забелин был в это время уже глубоким старцем, болезненным и почти не выходившим из своей квартиры, помещавшейся в здании музея; в своей огромной библиотеке проводил свои трудовые дни этот самоучка историк, вышедший из писцов и начавший карьеру служителем второго разряда в Оружейной палате. Высокий, с седой бородой, переходящей в желтизну, причесанной гривой седых волос, с подслеповатыми добрыми глазами, он обычно был молчалив. Но охотно говорил, когда затрагивали интересующую его тему, и охотно давал советы, сведения имел поражающие. [Вместе] с дочерью Марией Ивановной прожили они долгую жизнь затворниками с массою причуд и суеверных привычек, вплоть до окропления святой водой нового купленного кухонного чугуна. Орешников проработал в Историческом музее 30 лет. В первые дни революции, при неумолкших еще звуках канонады, пешечком пробирался он переулочками в музей, который так любил. Похоронил давно свою жену, дети разбрелись; ни на что никогда не жалуясь, примиряясь со всеми лишениями тяжелых первых лет революции, не прерывал своих занятий Орешников и при обновлении административного аппарата музея; все такой же жизнерадостный, ясный и уравновешенный, радостный и спокойный, сочувствующий новому строю жизни, заражая и других своей нестареющей молодостью, он заболел раком и умер в 1931 году*. На торжественном открытии нового читального зала Исторического музея увидел какого-то неряшливо одетого человека лет пятидесяти с нечесаной головой, свалявшейся бородой, одетого в порыжелый старомодный потертый пиджак и в стоптанные сапоги, никогда, очевидно, не чищенные. Этот тип представлял что-то крайне нелепое среди почетной публики во фраках. Меня изумила та почтительность, с которой Щербатов относился к этому человеку, державшему за руку мальчика лет двенадцати, одетого немного более прилично. Это оказался Егор Егорович Егоров, богатый купец, пожертвовавший свое замечательное собрание икон музею. Коллекция его была известна всей Москве; действительно, в этом собрании находились уникальные вещи новгородской и московской школ XV и XVI вв. Одинокий Его-

ров скучал в своем огромном доме. Тогда он ехал в Рогожскую к иконописцам-приятелям, отыскивавшим для него редкие иконы. Часто он приезжал к знатоку икон М.И. Тюлину. «Я, бьят Миса, к тебе пиехал, скусно сто-то», — говорил картавивший и сюсюкавший Егоров. Тут, за чаем, обделывались дела с продажей, смаковались хорошие подлинники, сметливый Тюлин посылал за известным знатоком и тоже собирателем икон отцом Исаакием худеньким, чистеньким священником-старообрядцем с удивительно благообразным и добродушным лицом. Исаакий был какой-то мягкий, добренький и далекий от проворства своих собратьев ИКОННИКОВ**.

*Но я не только посещал музей, мне потом пришлось его перестраивать. Вместо прежней огромной аудитории я сделал новый читальный зал и зал ("отделение") для рукописей и перестроил ряд кабинетов "для ученых занятий" (Памятники Отечества. М., 1993. №29. С.25). ** Печальная судьба Егорова облетела московские газеты. Одиноко живущий в большом доме в Салтыковском переулке (на Петровке), Егоров никого не пускал к себе, исключая знатоков иконописи. Молва о его богатствах побудила каких-

то бандитов пробраться к нему и зарезать его. Поднявший тревогу мальчик помешал грабителям. Оказалось, молва была не без основания: все комнаты были заставлены не только иконами, но и ценными золотыми и серебряными старинными вещами; много было парчи и других тканей; в бочонках из-под селедок нашли золотые монеты, кучи жемчуга и драгоценных камней. Много нашли денег в кредитных билетах, в рентах и в выигрышных билетах. (Памятники Отечества. М., 1993. №29. С.26).

Выставка произведений старины в Строгановском училище. Апрель 1901 г.

Экспонаты из собрания А.А. Ширинского-Шихматова

Собирательство икон в то время было делом темным. Наживались ловкачи на подделках и на неумении покупателя разобраться в подлинности древней иконы. Нужно обладать огромной опытностью и тонким глазом, чтобы распознать подлинность сокровенного колорита, ...пленительную непосредственность рисунка, не говоря уже о трудно различаемых особенностях всевозможных школ. Помимо знания требовалось еще особое чутье, чем и отличались такие знатоки, как Д.А. Ровинский и Н.П. Лихачев в Петербурге или А.И. Анисимов, Г.О. Чириков и, пожалуй, отец Исаакий в Москве. Иконописцы, они обычно были и торговцами иконами, часто прибегали к изумительной изобретательности и довольно наглому торгашескому обману.

212

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В Москве, на Никольской улице, долгое время торговал иконами и церковной утварью Дмитрий Иванович Силин, у которого иногда бывали действительно первоклассные вещи. ... Как-то приехал ко мне знаменитый в мире старообрядцев А.И. Морозов, которому я тогда строил церковь в Богородске1". Арсений Иванович вздумал поискать хорошие царские двери к иконостасу этой церкви. Возмущенный, он грузно ввалился ко мне в кабинет, говоря: — Какой жулик Силин Дмитрий. — (Был еще другой Силин, мелкий торговец иконами). - Понимаете, что он сделал. Я как-то у Большакова присмотрел царские врата, показались они мне очень хорошими, древними. Да и Большаков клялся, что они XVI в. московских писем. Сторговались. Поехал я к Силину и прошу его, как знатока: пойди посмотри и оцени. Заезжаю потом к Силину. — Видел? , • — Видел, говорит. , — Ну, что же? — Да что, дрянь, подделка, и цена им рублей сто. — Как сто? С меня Большаков просит две тысячи рублей. — Ну и плюньте ему в глаза. Ведь подделка. — Так что, не стоит покупать? — Ну что вы, Арсений Иванович, для вас, для такого храма, какой вы строите, надо что-нибудь действительно хорошее. Разубедил. Поехал к Большакову и отказался. Через две недели заезжаю к Силину. Вижу: эти царские врата подчищены, прямо сияют красотой письма. — Ну а ты зачем купил, спрашиваю. — Да как же не купить? Ведь это подлинник XVI в., из Благовещенского собора, замечательная вещь. — Как же ты говорил, что подделка. — Думал, что подделка, да и другие так определяли, а оказались подлинные, да еще какие. Вторых нет и не будет. — Сколько же ты просишь? — Да меньше, чем за 5000 руб. не отдам; их у меня уже подторговал Степан Павлович Рябушинский. Нечего делать, купил за 5000 руб. - вот сукин сын, жулик! Славный парень Дмитрий, а жулик! Не уступал плутоватому Силину в проделках и ученый петербургский собиратель М.П. Боткин. Приехала как-то к нему неизвестная женщина и показывает икону. — Вот возила в Киев, — говорит женщина, — к Б.И. Ханенко, да он мало дает; всего 500 руб., а икона-то, говорят, 1000 стоит. — Оставьте, матушка, — говорит богобоязненный ханжа Боткин, кладет икону на аналой (специально устроенный для декорума), - ос-

тавьте, погляжу, может, и сойдемся, зайдите дня через два. Приходит женщина. Боткин встречает ее словами: — Вот, матушка, жизнь-то человеческая в руках Божьих. — Перекрестился и говорит: — Царство небесное. Ведь Ханенко-то скончался. — Как скончался? Да я неделю тому назад была у него, здоров был. — Да был, а вот удар у него, и скончался. — Как же икона-то? — Да что, матушка, не стоит она 500 руб., и напрасно вы ее не отдали. Берите ее назад. Нестоящая вещь. — Да купите же. Сколько же, по-вашему, стоит? — Ну, рублей 300 еще можно дать. Торговаться стали. Взяла огорченная женщина 400 руб. и уехала. Икона же была замечательная, и цена ей не менее тысячи полторы. Через неделю появляется у Боткина та же женщина. — Что же это, батюшка? Я приезжаю в Киев, иду в дом к Ханенко, а он меня встречает сам лично. Я ему сказала, что, мол, Боткин, телеграмму получил, будто вы скончались. — «Икону-то ты ему отвезла? Купил, должно быть». — «Купил». - «Ну, конечно. Михаил Петрович умеет купить». Женщина напустилась на Боткина. «Да что вы, матушка, весь Петербург знал, что Ханенко скончался, телеграмма была, я не мог не поверить, обманывать, что ли, вас буду» - и набожно крестясь, Боткин выпроводил обманутую женщину. Собрание С П . Рябушинского было интересным по подбору немногих, но очень ценных в художественном отношении образцов древнерусской живописи. Понимал ли Рябушинский ценность своего собрания? Сомнительно. Он верил своим приказчикам, поставщикам и угождающим комиссионерам, хитроумным иконописцам. Рябушинские были старообрядцы, а этот мир всегда славился цепкой манерой собирать хорошие иконы. В церкви Рябушинского, выстроенной им в 3-м Ушаковском переулке, на Остоженке", собраны были отличные иконы. Не меньшим богатством отличалась старообрядческая церковь на Апухтинке (у Покров12 ской заставы) , где строителем и собирателем икон был И.И. Новиков, купец, знавший толк в русской древней живописи. Большое иконное собрание находилось в церкви в Гавриковом переулке". Исключительное по богатству собрание [хранилось] в моленной серпуховской купчихи А.В. Мараевой. Славилось также собрание A.M. Постникова, которое впоследствии перешло частью в Исторический музей, частью было распродано. Московские коллекционеры охотились за хорошими иконами по отдаленным уголкам Владимирской губернии. В знаменитом теперь Палехе процветала вековая школа своеобразных

Москва и ее старина 213 миниатюристов14, обративших в наши дни свою тонкую кисть на расписывание лаковых коробочек и прочей мелочи, поражающей усидчивостью в передаче мельчайших фигур и утонченного орнамента, но часто лишенного строгой архитектоники и правильной расцветки, что особенно наблюдается в сделанных иллюстрациях. (В дорогом издании «Слова о полку Игореве», выпущенном недавно, в иллюстрациях совершенно искажен орнамент и дана ложная расцветка.) Московское археологическое общество уделяло внимание также древнерусской живописи... Упомянутая выше графиня П.С. Уварова была председательницей этого общества, поме-

Из всех московских коллекционеров следует выделить Петра Ивановича Щукина и Алексея Александровича Бахрушина как наиболее серьезных собирателей, ставивших своей целью определенное систематическое собирание, к чему влекло и чем была захвачена их жизнь. Собрание П.И. Щукина — это огромный музей древнерусского искусства, к которому впоследствии присоединилось замечательное собрание восточных, главным образом персидских, предметов, преимущественно тканей. Мое знакомство с П.И. Щукиным относится к 1895 году, когда я вернулся из-за границы в Москву и стал изучать русское искусство. Интересуясь русским орнаментом, и особенно

Старообрядческая церковь Успения Богородицы на Апухтинке. Вид с юго-востока. Арх. Н.Д. Поликарпов. 1906-1908. Г НИМ А

Главный зал в музее П.И. Щукина. Фото К.А. Фишера. 1895

щавшегося в доме на Берсеневке (построенном в XVII в. дьяком Аверкием Кирилловым), сохранившем интересный барочный фасад, единственный оставшийся в Москве до наших дней. Но чаще заседания Археологического общества происходили в квартире Уваровой, в ее доме в Леонтьевском переулке. На заседаниях много внимания отводилось охране древних памятников. Изучая русскую архитектуру, я часто бывал на собраниях слушал доклады, беседовал с художниками и архитекторами, тяготевшими к изучению русской архитектуры (Аполлинарий Васнецов, Виктор Васнецов, архитектор И.П. Машков, Д.П. Сухов, И.В. Рыльский, З.И. Иванов были постоянными деятельными членами общества. Шесть томов «•Трудов [Комиссии] по сохранению древних памятников»15 представляют богатейший материал для изучения русской архитектуры. Труды издавались на средства Уваровой.

рукописным, я пошел на Малую Грузинскую, где уже было недавно выстроено здание-музей во дворе, уличный корпус был выстроен значительно позже*. Доступ в музей был свободным для всех интересующихся, но мало было посетителей. Меня встретил на площадке лестницы, ведущей во 2-й этаж из вестибюля, низенький человек с лысеющей головой, средних лет, с умными глазами, сам П.И. Щукин. Очень любезно показал интересовавшие меня древние, так называемые лицевые русские рукописи, т.е. с миниатюрами, и предоставил мне заниматься в библиотечной комнате. Верхний зал во все здание и был собственно музеем, с тесно расставленными витринами и загроможденный массой интереснейших предметов. Музей был открыт ежедневно, кроме Нового года, 1-го дня Пасхи, 25 декабря (Рождество) и 29 июня (именины Щукина). Закрывался музей и в случаях его поездок на Нижегородскую

* Небольшой двухэтажный дом, строенный по проекту архитектора Б.В. Фрейденберга, очень удачный по формам и несколько сухой по деталям и внутренней отделке. Еще не

был уловлен дух подлинного русского искусства с типичными чертами его архаических живописных форм. (Памятники Отечества. М.. 1993. №29. С. 28).

214

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

ярмарку для поисков любопытного тряпья, или поездок за границу. В 10 часов утра музей открывался, а ровно в 12 снова звякали железные ставни, и музей запирался. Нужно было уходить, хотя бы и не окончив работу. Щукин уходил в свои комнаты, завтракал и ровно в 1 час дня, по установившемуся порядку, слуга приводил извозчика, нанимая за 20 копеек, отнюдь не дороже, чтобы |Петр Иванович] мог ехать на Ильинку, в амбар, в правление торгового дома «Иван Щукин и сыновья» (Торговля шерстью), где... [он] сидел до 4 часов и затем ехал домой также на дешевом извозчике; а вечера отдавал чтению или Английскому клубу, состоять членом которого считалось

И.Е. Бондаренко. Приглашение на освящение храма Воскресения Христова и Покрова Богородицы в Токмаковом пер. 8.6.1908. РГАЛИ. за великую честь, да еще купцу. Но Щукин был уже значительной культурной величиной, как основатель и владелец музея русской старины. П.И. Щукин был одинокий холостяк, державший исключительно мужскую прислугу, единственной женщиной была секретарь Е.В. Федорова"', работавшая ежедневно, не исключая праздников от 10 до 12 часов дня. Занятия состояли (в большинстве случаев) в том, что Щукин диктовал старые столбцы или старинные бумаги, а Федорова записывала. Необычайная систематичность и постоянство Щукина сделали то, что в течение 18 лет такой почти ежедневной работы появились 43 тома ценных изданий17. Когда я стал часто посещать музей и работать там, Щукин преподнес мне уже вышедшие 6 томов, и всякий раз, когда выходил какой-либо следующий том, Щукин, аккуратно ведущий запись кому и что преподнес, отрывался от занятий и делал распоряжение швейцару Ефиму: «Заверните и приготовьте. Это том такой-то». Следует отметить скромность Щукина: он относился к изданию трудов как к простому необходимому делу, без всякой рекламы, объявлений, рецензий. Изданий своих в продажу не пу-

скал, печатал всякий том в количестве 200 экземпляров в одной и той же типографии, одним размером, всегда в переплетах, преподносил свои труды музеям, библиотекам и знакомым по своему выбору. Большой зал музея был переполнен разнообразными и интересными предметами почти исключительно русского искусства. Стены сплошь были завешаны парчами, шитьем, портретами; у четырех колонн старинное оружие, с потолка спускались интересные паникадила XVII в., а в витринах, тесно расставленных у стен и посредине зала, блестели миниатюры, эмали, резная кость, серебряные кубки, фарфор и хрусталь, красотой своих форм и расцветок поражающие и радующие. Налево от входа простой стол, заваленный рукописями и свитками. У стола сидит Федорова, а на большом сундуке, окованном железом, сидит Щукин и диктует старинные бумаги. Както мне понадобилось зарисовать старинные русские серьги. Попросил Щукина показать. Он достал из шкафа большую жестянку из-под печенья: «Вот, выберите и в библиотеке зарисуйте». В жестянке были навалены жемчужные, золотые серьги, панагии с бриллиантами, перстни, кольца и т.п. Показывать музей Щукин не любил: «Да смотрите сами что понравится». Посетители были редкими. Я, пожалуй, являлся наиболее частым. Отрываться от занятий Щукин не любил, но иногда подходил и начинал рассказывать, постепенно увлекаясь. В новом здании (уличном корпусе), выстроенном архитектором А.Э. Эрихсоном (оно соединялось с дворовым корпусом подземным туннелем, освещенным иллюминаторами), было сосредоточено преимущественно искусство XVIII в., иностранный и восточный отделы, персидские и другие ткани, получившие очень высокую оценку на международной выставке в Мюнхене в 1908 году. Часто мне нужно было что-либо отыскать по модам эпохи ампир. Щукин обычно отдавал ключ от уличного корпуса: «Пройдите сами туннелем, там в новом доме есть во втором зале низкий шкаф, в нем отыщете, есть какие-то листы мод». Пусто в туннеле, ... никого нет (Щукин не держал лишних обслуживающих), ... в новое здание... [ведет лестница], сплошь убранная печными изразцами. Тишина в новом здании, а улица Малая Грузинская тогда была тихой, ни звука. Со стен и из витрин сияет искусство востока; огромное полотно Тьеполо"1, картины французов, портреты — все это было сосредоточено в четырех больших залах 1-го этажа, 2-й этаж был жилым, но обставленным музейными вещами. Если посетитель, да еще новый, попадал в минуту, когда Щукин с Федоровой никак не могут прочесть скоропись XVII в., то Щукин с гримасой встречал его неохотно и кисло говорил: «Да у меня ничего нет, я не знаю, чего вам нужно».

Москва и ее старина Как-то при мне к нему приехал в такую минуту петербургский важного вида генерал. Наскочив на подобное щукинское приветствие, генерал был поражен. Начатая им просьба показать какой-то орден за Кульмскую битву1' оборвалась: «Какой там крест, какая еще Кульмская битва, нет ничего». Генерал уходит. «Да нет, позвольте, я вас не выпущу. Я ведь это так, нет, давайте побеседуем» — и [Щукина] усаживает его на лавочке у двери, где лежали какие-то книги. «Ефим, — ворчит Щукин, — что это на всех стульях книги какие-то? Что же это — и сесть негде». Постепенно [он] отходит, показывает больше того, что просил генерал, очень любезен, и, успокоенный, генерал уезжает с подаренной брошюрой о Кульмской битве. Но мелкие курьезные черты тонули в большом человеке, всегда отзывчивом, скромном и доброй души. Молчаливо он собирал русскую старину, любил искусство, умел им наслаждаться. Образование он получил хорошее, языки знал отлично. Как-то вернувшись из Швеции, я рассказал ему о Стокгольмском национальном музее, о его директоре Гезелиусе и его издании северных древностей. Щукин написал Гезелиусу на немецком, тот прислал кое-что и письмо на шведском языке. «Немного знаю, — говорил Щукин, — но я-то писал ему на немецком. Надо съездить туда». И съездил. Как-то ко мне заехал А.В. Орешников: «А знаете, откуда я сейчас? От П.И. Щукина, и могу вам сообщить, пока по секрету, что все свои собрания вместе с земельным участком и даже крупным капиталом на содержание [своего] музея он передает в дар Историческому музею. А меня просит быть, так сказать, душеприказчиком». За этот дар Министерство народного просвещения причислило его к себе «состоящим» и преподнесло чин действительного статского советника (равнозначно званию генерала в армии). И вот Щукин стал появляться в общественных местах и в своем «амбаре» в генеральском пальто на голубой подкладке. Всякое утро лакей выносил на площадку крыльца нового здания, выходившего на улицу, напоказ вешалку с генеральским пальто и начиналась церемония чистки веничком. Тщеславие все же проглянуло в человеке, раньше постоянно отрицательно относившемся к чинам и орденам. Наступил 1912 год. Устраивалась выставка в память 1812 года, Щукин был в выставочном комитете. Устроители выставки получили всякие награды. И вот князь Н.С. Щербатов, председатель Исторического музея и глава Комитета, позаботился больше о бароне Де-Бай, являвшемся французским корреспондентом выставки и мало чем помогавшем делу. Де-Бай, автор небольшой книжки о живописи Васнецова и об усадьбе Вяземы графини Шереметевой, получает в награду орден, а Щукин, очень много давший Историческому музею и выставке, был обойден - он ничего не получил. Нетактичность Щербатова была удивительной — каста сказалась! Там барон, да

215

еще француз, а здесь русский купец. Хоть и генерал, но купец. Щукин был обижен и, очень горько переносил, уязвленное самолюбие. Незадолго перед 1912 годом. П.И. Щукин вздумал жениться. Что его побудило? Вероятно, одиночество. ... Женился он на вдове Дмитриевой из Нижнего Новгорода, рослой красивой даме с взрослым сыном-кадетом. ... Но в музей новую семью Щукин жить не пустил, а купил вблизи дом Катуара : (против Зоологического сада). Отделал его с большим вкусом, обставил красивой стильной мебелью и. не изменяя привычек, по-прежнему аккуратно занимайся в музее. Но недолгими были дни его семейной жизни, и скоро красивый зал нового дома огласился панихидой над утопавшим в цветах гробом П.И. Щукина. Он умер от аппендицита. После смерти П.И. Щукина музей недолго оставайся в своем здании. Щербатов, вопреки завещанию, решил перенести коллекции в Исторический музей, а здания на Грузинах приспособить для хозяйственных целей. Идея Щукина о создании самостоятельного музея русской старины погибла. Незадолго перед смертью Щукин отделал во дворе музея маленький деревянный флигелек и поселил туда своего долголетнего сотрудника Федорову с ее матерью-старушкой, а по завещанию Федорова получила по тому времени крупный капитал - 15 000 руб. П.И. Щукин оставил небольшие «Воспоминания»21, напечатанные в последних выпусках «Щукинского сборника» и выпущенные отдельными оттисками в ограниченном, по обыкновению, количестве. Эти воспоминания типичны как иллюстрация купеческого быта, хлебнувшего культуры. Лишенные каких-либо литературных достоинств, воспоминания П.И. Щукина дают некоторый материал для истории московского быта, особенно ценны типы коллекционеров и некоторых купцов. [...] Приятно было также прочесть теплые строчки об Орешникове, о котором я рассказал выше. В этом же выпуске приведено стихотворение В. Гиляровского, метко охватившего ушедшие типы... И хочется сказать вместе с ним: ...Я знал одних, дружил с другими, Былое вспомнить снова рад Воспоминаньями такими Сердца усталые горят [...] Другим наиболее целеустремленным коллекционером, оставившим огромный след в русской культуре, был Алексей Александрович Бахрушин, создавший исключительной ценности и единственный театральный музей, что было признано и за границей. С А.А. Бахрушиным я познакомился в 1909 году, когда в одну из суббот присяжный поверенный М.Ф. Ходасевич22 предложил мне поехать на «Бахрушинскую субботу». В особняке на Лужнецкой (в Замоскворечье) гости собирались часов в 9-10, преимущественно из артисти-

216

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В.А. Серов. Портрет А.В. Морозова. Бумага, гуашь, пастель, черная акварель, сангина, цветной карандаш. 1909. Художественный музей Белоруссии. Минск

ческого, литературного и художественного мира. Здесь я встретил постоянного посетителя, хранителя Оружейной палаты В. К. Трутовского, а также встретил художников: вечно румяного, скромного Аполлинария Васнецова и молчаливого как рыба Константина Сомова. Вот изящная, щупленькая фигурка с мечтательными глазами Вертинского2', бойкая, говорливая артистка Рощина24 25 Инсарова с «состоящим» при ней Нелидовым , умный артист Чарин"', тяжелая пузатенькая фигура Ф.А. Корша, тогда владельца театра в Петровском переулка. Вот рослая эффектная фигура А.И. Южина, артиста Малого театра, вот антик27 вар В.В. Постников , женатый на сестре жены 2 Бахрушина ", кое-кто из литературного мира. Гости разгуливали по залам музея... и любовались портретами, мемориальными вещами известных старых артистов, редчайшими письмами, рукописями драматических сочинений известных авторов, любопытным собранием предметов народного театра, эскизами декораций, рисунками костюмов и пр. Нового посетителя Бахрушин усаживал, открывал альбом, переплетенный в богатую парчу, и просил оставить о себе память. Отзывы о музее, стихи, рисунки и просто

автографы наполнили этот альбом. Пришлось и мне нарисовать какую-то импровизацию в русском стиле. Ужин оживляли беседы, затягивавшиеся обычно часов до двух-трех ночи. «Субботы» сближали нас и были интересным отдыхом для нас, гостей, а Бахрушину давали хороший материал для поисков нужных для музея объектов, и он, жадно ловя разговоры о чем-нибудь новом и интересном, на другой же день предпринимал свои походы. А.А. Бахрушина [был] худой, высокой, немного сутулой, с подслеповатыми глазами, в пенсне, которое он постоянно поправлял своей костлявой рукой, [говорил] густым, придавленным баском, [у него была] простая образная русская речь, иногда приправленная словечками неподходящими к салону. А.А. Бахрушин был сыном известного кожевенного фабриканта А.А. Бахрушина, крупного московского миллионера. Обучившийся в Коммерческом училище, А.А. Бахрушин [находился под властью] своего жесткого папаши и, несомненно, унаследовал от отца известную скупость и чисто купеческие замашки. На первых шагах своей самостоятельной жизни он был очень стеснен в деньгах. К музейному собирательству он, интересовавшийся всегда театром, подошел как-то случайно и очень робко. Непреклонная энергия, выдержка сделали из него упорного собирателя. Самообразование помогло ему стать культурным театралом, и он настолько сросся с театром, что Бахрушин и театр |стояли] синонимами. Прижимистый был, но когда нужно было отыскать неизвестный портрет М.С. Щепкина или купить эскизы Головина или Бакста29, он денег и сил не жалел. (Позднее, в тяжелый 1920-й год, Бахрушин, будучи в Петрограде, отыскал и приволок на своей сутулой спине огромный мешок, где оказались сотни неизвестных [листов| переписки Островского30. И сиял, что купил за бесценок.) [Бахрушин выстроил] готический модный особняк, такого же стиля вестибюль, а рядом кабинет в модерне дурного вкуса и библиотеку в русском стиле с пряничными росписями конфетных бояр художника Ягужинского4. Наряду же с этим он покупал на выставках картины художников «Мира искусства»'2 и Союза русских художников11. • У него был отличный Врубель, Коровин, Малявин, нарисовавший, между прочим, интересный карандашный портрет Бахрушина, но карандашный портрет Бахрушина работы К.Ф. Юона был лучше. [Он] заказывал скульптору Клюзелю бюст жены и Аполлинарию Васнецову вид Кремля, у Головина купил лучшую его «Испанку», отличный Сомов украшал его гостиную. Всякое утро ворчал в семье, ругался с прислугой, после завтрака и обеда крестился, истово крестил на ночь детей, говел великим постом, заезжая позавтракать уточкой в ресторан «Эрми4 таж» . На Рождество и Новый год ездил с семьей в Ниццу, где обязательно жил в первоклассном отеле, требуя в ресторане русской водки.

Москва и ее старина 217 Музей был устроен в полуподвальном этаже. Неподходящее для музея помещение скрашивало богатство содержания витрин и ... стендов. Целая эпоха русского театра, преимущественно драматического, была пред вами: портреты, эскизы, макеты декораций, рисунки костюмов, всесторонняя иконография театра, включая и предметы мемориального значения, туфли балерин, парики трагиков, щит Орлеанской девы несравненной М.Н. Ермоловой (о которой А. Бахрушин издал монографию), оригиналы драматических сочинений и письма начиная с XVIII в. и до наших дней, вплоть до писем Горького и Станиславского, запечатленные моменты театральных событий и юбилейных празднеств. Были устроены отдельные комнаты, как, например, кабинет Комиссаржевскойъ, комната Федотовой1'. Страстное желание сохранить и запечатлеть быстротечность театрального искусства заставили Бахрушина отдать себя, свою энергию, труд и большую долю состояния служению театру. Особенно тяготел он к драме, и собранный обильный литературный материал дал ему право назвать музей «литературно-театральным»... Выставка в память 1812 года дала Бахрушину много. Она подняла его удельный вес в московском обществе, значительно его образовала и очень сблизила нас. Еще перед выставкой 1812 года Бахрушин передал свой музей в ведение Академии наук как литературно-театральный музей. Это было необходимо сделать, и В.А. Рышков здесь сыграл большую роль. Было заседание в музее с президентом Академии наук великим князем Константином Константиновичем (поэтом «К.Р.»), а вскоре и я попал в члены Совета музея, назначенного уже академией. Уже во время выставки Бахрушин загорелся мыслью строить новое большое самостоятельное здание для театрального музея, оставив особняк для личной жизни. Мыслилось большое здание, не более 2-х этажей, по той же Лужнецкой улице, рядом с существующим особняком. В этом здании должна была быть показана эволюция русского театра, начиная от народного примитива и кончая современностью. Дворовая часть здания должна была иметь сцену и зал декораций во всю их величину. Проект огромный и полный интереса. Я горячо работал над эскизами. Часто сходились мы, то есть Бахрушин, я, Миронов, Рышков, Божовский", и сколько интересного было в этих обсуждениях проекта. Наступившая война 1914 года остановила наше предприятие. Верхний этаж, где были гостиные и жилые комнаты, постепенно превращался в музейные залы, и для личной жизни остались три небольшие комнаты, а вместо «суббот» стали устраиваться для немногих друзей музея завтраки по праздничным дням. Разрослась библиотека, богато и всесторонне отражающая историю театра. Остроумна была идея собрать все афиши московских театров за многие десятки лет. (Многоты-

сячная фототека в настоящее время по богатству считается исключительной. Революционный период дал изобилие интересных макетов и другого декоративного материала. Я составил проект превращения прежнего полутораэтажного особняка в пятиэтажное специальное здание государственного театрального музея. И теперь уже не один Бахрушин да два сотрудника, а целый коллектив научных работников ведет большую углубленную работу, отражая ее в ряде выставок, лекций и изданий.) В одну из «суббот» я познакомился с В.А. Рышковым. ставшим впоследствии моим лучшим другом. В.А. Рышков. брат драматурга Рышкова. был в то время чиновником особых поручений при Академии наук и приезжал в Москву ее уполномоченным по отбору предметов для предстоящей Елизаветинской выставки в Академии наук. Большой знаток декоративного искусства XVIII в.. он отлично разбирался в серебре, бронзе, хрустале и фарфоре, не меньше он знал и понимал красоту эпохи ампир. За ужином мы горячо беседовали; общность интересов, одинаковые вкусы нас невольно сближали. Немного занимался Рышков и литературой, давая критические газетные рецензии о постановках в драматических театрах. Ярый пушкинист, он вместе со своими друзьями и сослуживцами, С.Ф. Ольденбургом и Б.Л. Модзалевским, был одним из основателей Пушкинского дома при Академии наук. Вскоре я, будучи в Петербурге, посетил его. Он жил в казенной квартире академии, с окнами кабинета, выходящими на Неву. Впоследствии, в дни поездок в Петербург, я стал останавливаться у Рышкова и любил созерцать из окон Зимний дворец, Адмиралтейство и красавицу Неву. Заправским коллекционером Рышков не был, хотя и собрал большую коллекцию деревянных ложек и передал ее потом в Этнографический музей, но. как подлинный знаток XVIII в., был консультантом у многих коллекционеров, знал отлично антикварных торговцев и был комиссионером по отысканию для Бахрушинского музея нужных и интересных вещей. Бахрушин любил Рышкова и частенько останавливался не в Европейской гостинице, а в антресолях квартиры Рышкова. В этой квартире частенько съезжались мы уже в дни революции. Тогда-то Рышков познакомил нас с театральной коллекцией В.В. Протопопова и ввел меня к Д.И. Лешкову'\ специалисту по истории петербургского балета, а также познакомил меня с В.Н. Андреевым, у которого было лучшее собрание старинного бисерного шитья. (Позднее Андреев организовал оригинальный музей при Госцирке.) Других петербургских коллекционеров я не знал. Как-то зимой 1911 года приехал ко мне Бахрушин, приглашая в комитет предстоящей юбилейной выставки 1812 года, и одновременно предложил мне постройку больницы в г. Зарайске Рязанской губернии, на родине его отца и на средства последнего. Одновременно он предло-

218

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

жил мне и обстройку только что приобретенного им имения при станции Апрелевка по Брянской дороге. Больницу я выстроил, ездил постоянно в Зарайск, имея там своего помощника. Имение свое он задумал обстроить пышно, и в доме захотелось иметь [ему] большой кабинет в стиле ампир, а также круглую гостиную-цветочную для жены. На первом заседании комитета [...] я попросил слова и изложил свою программу выставки. В.Г. Глазов утвердил записанную секретарем программу выставки, и стали собирать материал, одновременно готовить каталог, за что взялся опытный Божовский, я представил эскизы убранства зал и остановился особенно на зале, отражающем Москву в эпоху Отечественной войны. Скромное оформление было готово весной 1912 года. Выставка была торжественно открыта 15 августа. В дни Бородинской годовщины приехал в Москву царь и посетил выставку. Мы были ему представлены. [...] Бахрушин ревностно собирал материал, мы ему помогали, и тут-то мне пришлось столкнуться с целым рядом коллекционеров. Познакомился и бывал у Гиршмана в его безвкусном и по фасаду и по интерьерам особняке у Красных ворот (теперь дом разобран и на этом месте станция метро). Дом Гиршмана был бессистемно набит интересной мебелью, особенно в стиле ампир, вышивками, коврами, картинами, фарфором и пр. Единственно цельными комнатами были те, где жила интересная по внешности его жена Генриетта Леопольдовна'4; великолепный портрет работы Серова метко передает ее сдержанное кокетство, а на портрете самого Гиршмана Серов подметил позу разбогатевшего на пуговицах и галантерее мелкого хищника-еврея, постоянно побрякивавшего в жилетном кармане золотыми. Бахрушин всякий раз приглашал меня поехать осмотреть вещи, отобранные на выставку. Эти консультации, как и вся работа в комитете, была делом общественным, ему я отдавал много времени, а в тот год у меня были большие строительные работы. Но время находилось. ... Было приятно и полезно рассматривать, например, исключительное по цельности и высокому художественному качеству собрание английского серебра и русского фарфора у Ф.И. Тютчева и у других. У Бахрушина было какое-то чутье к людям, и эта интуиция всегда руководила им в его экскурсах по собирательству. Революция не спугнула [...] Бахрушина, он стойко отстаивал свой музей от неоднократных покушений и на дом и на все собрание. [...| Но самым интересным коллекционером, привлеченным Бахрушиным в наш комитет, был Н.М. Миронов. Это был любопытный тип из московских коллекционеров. Молодой, высокий, худощавый, с гладко остриженной головой, он производил впечатление спортсмена, таковым он и был, таковым его передал и А.Я. Головин

в удачном портрете в рост, с ракеткой в руках (портрет остался в семье). Единственный сын очень богатой вдовы, стоявшей во главе огромного дела поставки черкасского мяса на Москву. Окончив курс Практической академии коммерческих наук еще совершенно юношей, Н.М. стал вполне самостоятельным человеком, не имевшим, однако, даже и понятия о том, где и в чем он может выявить свою самостоятельность. А между тем его богато одаренная, здоровая натура требовала простора для этой самостоятельности, требовала возможности проявить и свою индивидуальность, и свою личную инициативу. Родовое дело не могло удовлетворить его, оно было годами налажено, и Н.М. прекрасно сознавал, что в таком большом деле его энергия, его стремления будут служить только помехой. Он нашел выход из этого положения пока в спорте. Лаун-теннис, футбол, велосипед, автомобиль и всякого рода охота захватили его. Становясь с годами серьезнее и вдумчивее, он сходится с людьми, которым ближе всего искусство. ... Вскоре он отправляется за границу. Там его привлекают музеи и памятники истории искусства. Переезжая из одной страны в другую, он знакомится [с их культурой] изучает и сравнивает все виденное. Искусство захватывает его кипучую натуру, и интерес к нему совершенно заслоняет его спортивные увлечения. Он сознает, что сила духа неизмеримо выше силы тела, и всем своим существом стремится к работе ума, к познанию искусства. Он сознавал, что только знанием он завоюет понимание и восприятие всех красот развернувшихся перед ним художественных чудес. [...] Он выбрал практику и оказался прав. Садиться за изучение теории ему было уже поздно, и он не хотел тратить на теорию свои лучшие годы. Вращаясь в среде крупных московских коллекционеров, прислушиваясь к их разговорам и спорам, советуясь с ними, Миронов многому научился у них. По утрам он рылся в пыльных лавках антикваров. Облюбует старинную вещь — спорит о ней с продавцом, выпытывает у него ее происхождение и попутно старается выведать от него все то, что практически недостает его знанию. В книжных магазинах и у букинистов отбирает художественные издания и необходимые для работ справочники, а вечером в тиши своего кабинета углубляется в эти источники познания. И вот постепенно особняк его матери на 2-ой Мещанской, где Миронов занимал первый этаж, заполняется первоклассной художественной стариной. В 1910 году в Петербурге была устроена Академией наук Елизаветинская выставка. На ней первоклассное серебро, и особенно чернь, из собрания Миронова обратило [на себя] внимание. На выставке он положительно пропадал целыми днями. Он изучил ее подробнейшим образом и знал в совершенстве все ее примечатель-

Москва и ее старина 219 ные экспонаты. Он говорил мне, что за то время, что он пробыл в Петербурге, он научился понимать красоту гораздо больше, чем за все время своего собирательства. Но он не учитывал того обстоятельства, что в Петербурге он прошел хорошую школу, ибо, участвуя в выставке, волейневолей столкнулся очень близко с людьми, посвятившими себя его любимому делу, тогда как в Москве по своей застенчивости и скромности он все же держался особняком от тамошних крупных собирателей и был почти одинок. Не пропустил он ни одной, даже самой незначительной, лавчонки в Александровском рынке, и стоило ему только узнать, что где-нибудь есть хорошая вещь, как он летел туда, и, если эту вешь, как он выражался, он «чувствовал», она уже не могла ускользнуть от него. Тогда ценою он не стеснялся. «Чувствование» вещи было в нем поразительное. Он говорил, что очень не любит покупать вещь сразу, и признавался, что в таких случаях он не раз ошибался. «Вещь нужно холить, ласкать и полюбить, — говорил он, — и тогда она не обманет. Я люблю, чтобы она до покупки пробыла у меня в кабинете несколько дней, и я в эти дни положительно ухаживаю за ней. И или она ответит на мое ухаживание, и тогда я ее приобретаю, или она отвергнет это ухаживание, и я возвращаю ее владельцу».

[... Тогда он] купил на Малой Дмитровке владение Беланже40 и заказал мне проект особняка в стиле ампир со всей выдержанностью интерьеров. Начались обсуждения. |Он| поехал за границу, привез оттуда, из Италии, целый фонтан с мраморными скамьями для парка усадьбы, где я строил ему круглую беседку - «Храм любви», стремился в образовавшуюся комиссию «Старой Москвы». Планы, мечты, предположенья. Миронов заболел. Сказались молодые, свободные, шалые годы безудержного стремления к женщинам. Приехал из Петербурга профессор Бехтерев". но спасти больного уже было нельзя. И огласились залы панихидным пеньем, а со стены смотрел головинский портрет Миро-

Московские антиквары знали эту особенность Н.М. и, желая продать ему вешь, всегда присылали ее ему на дом и являлись за ответом через несколько дней. Особенно я сблизился с Мироновым, когда организовывалась выставка в память 1812 года. Мы часто собирались в низеньких комнатах Миронова, где нас окружали веши исключительно художественные. Здесь постоянными посетителями были В.К. Трутовский, А.В. Орешников, А.А. Бахрушин, В.А. Рышков, когда он приезжал из Петербурга. Миронов тогда уже купил усадьбу Баря- В.А. Ссроь. Портрет И.С. Остроухова. тинских, по Пятницко-Берендеевскому шоссе, Холст, масло. 1902. ГТГ -v:.u;-'.- -. • недалеко от станции Крюково, и реставрировал ее — небольшой светло-серый деревянный дом с нова, так задумчиво, так грустно... типичным куполом и белыми колоннами. Там, Собрание Миронова я настоял передать в двух часах езды от Москвы, сохранился уголок, в Исторический музей и предложил увековечить в котором можно было перенестись в красивую память Н.М. Миронова не только памятникомобстановку прошлого. часовней, но изданием его собрания. Лучший 42 Усадьба отнюдь не поражала дворцовой фотограф Сахаров , преемник фотографа Фише4 роскошью вельмож былого времени. Она пред- ра ', снял все лучшие вещи собрания, Трутовский ставляла тип усадьбы прежнего зажиточного по- и Орешников сделали описание и под моей ремещика. Уже с крыльца, именно с крыльца, а не дакцией и с моими и Рышкова статьями стали с «подъезда», виднелась передняя, разделенная готовить издание. Издание предполагалось роспополам двумя колоннами, за нею круглый тем- кошным в большую четверку, по старому рисунно-розовый зал, потом гостиная, а дальше бал- ку В.Г. Сапожникову была заказана парча для пе44 кон, цветник, озеро и за озером село с церковью. реплета. В типографии А.А. Левенсона уже быСловно усадьба Лариных. В доме исключитель- ли набраны гранки статей, но октябрь 1917 г. ный уют, цельность обстановки: ампирная, ка- прервал эту затею. Собрание разместилось в отрельской березы мебель, в меру развешано кар- дельных витринах в Историческом музее, приславшем мне благодарность за такой дар (я был тин, на всем чувство меры. Тишина. душеприказчиком), и у меня остался единственМиронов часто заезжал ко мне, интересоный экземпляр фото этого интересного собрания вался архитектурой ампира и скоро понял, что живет в доме с богатой буржуазной пошлостью. да сохранилась память о милом Н.М. Миронове.

220

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Собирание фарфора — наиболее простой, казалось бы, вид коллекционирования. Изучение фарфора по его меркам облегчалось справочниками, из которых на русском языке наиболее полным и толковым остается труд А.В. Селиванова4'. Много мелких статей о фарфоре и стекле разбросано по нашим, русским журналам. Солидных трудов по истории производства этой интересной отрасли художественной промышленности в иностранной литературе много, но только в наше время было издано несколько интересных и обстоятельных трудов по русскому фарфору и фаянсу. Из московских коллекционеров А.В. Морозов составил первоклассное собрание фарфора

Выставка произведений старины в Строгановском училище. Апрель 1901 г. Экспонаты из собраний М.А. и А. В. Морозовых, О.Н.Булыгиной

(послужившее основанием музея фарфора, развернутого теперь во дворце Шереметева в Кускове). А.В. Морозов, богатый человек, совладелец с другими братьями — Иваном, Елисеем и Сергеем огромных фабрик мануфактуры в Орехово-Зуеве, имел возможность затрачивать огромные средства на приобретение первоклассного фарфора. Особняк А. В. Морозова во Введенском переулке, на Покровке, строил архитектор Д.Н. Чичагов. Кабинет в готическом стиле выстроил архитектор Ф.О. Шехтель. Прекрасные панно М.А. Врубеля («Полет Мефистофеля», «Мефистофель и ученик») в этом кабинете останутся непревзойденными образцовыми произведениями монументальной декоративной живописи. Позднее, в 1913 году я достроил над дворовым крылом этого дома три большие залы для собрания древнерусской живописи. Одинокий, свободный от фабричных и торговых дел, А.В. Морозов отдал весь свой досуг коллекционированию. На фабрику он ездил очень редко, предпочитая получать свои доходы и заниматься любимым делом. Кроме фарфора, Морозов собрал большую коллекцию русских гравированных портретов.

В этом деле ценные указания давал большой знаток русских портретов С П . Виноградов, составивший пространное описание этого собрания, богато изданного Морозовым в четырех томах с указателем46. Наступила революция. А.В. Морозов не бросился за рубеж, остался около своего собрания и с удивительным покорным спокойствием занимался описанием и охранением своего музея, ставшего достоянием государства. Скромно живя в двух нижних комнатах своего особняка, А.В. Морозов всегда был на месте, в каком-то летнем желтоватом пальто, но все такой же аккуратный, чистенький, в паричке, с мягкими шагами (всегда носил мягкие башмаки), с ласковым голосом, и по-прежнему ... радушно встречал посетителя, особенно знакомого раньше, и с увлечением истого собирателя показывал новые поступления. А их бывало немало. Музейный отдел Наркомпросса рассматривал собрание Морозова как центральный музей фарфора, переправляя сюда иногда очень ценные собрания — например, собрание датского фарфора из бывшего губернаторского дома, а также собрание фарфора из музея ликвидированного Строгановского училища. Признавая его большим культурным собирателем, Музейный отдел назначил его официальным хранителем музея. Назначены были от Музейного отдела сотрудники для описания музея — Мограчев47, большой знаток фарфора, и В.Г. Гречанинова, жена композитора Гречанинова, которую он оставил, уехав за границу. Собирать древнерусскую живопись А.В. Морозов стал позже фарфора, в эпоху общего увлечения этой областью русского искусства. Помогал Морозову И.С. Остроухов, также большой коллекционер и выдающийся знаток искусства. Но прежде всего Остроухов был серьезным художником. Известная его картина в Третьяковской галерее «Сиверко» является украшением пейзажного отдела. Глубокая лиричность настроения, скромными средствами переданная русская природа холодного осеннего дня так памятна всем, кто видел это произведение. Ученик Чистякова, сверстник Левитана, друг Серова, Остроухов был душеприказчиком П.М. Третьякова и стал председателем Совета Третьяковской галереи, тогда переданной городу. Женатый на Н.П. Боткиной*, Остроухов был членом правления богатейшей чайной фирмы «П. Боткин и сыновья». Занимая теплое местечко в правлении фирмы Боткина, Остроухов, к сожалению, отстал от живописи. На известной карикатуре П.Е. Щербова «Базар XX века»49 (оригинал в Третьяковской галерее) Остроухов нарисован в теплой шубе. Подбирая А. В. Морозову редкие образцы древнерусской живописи, Остроухов собрал и у себя значительною коллекцию]. Д.А. Ровинский, Н.П. Лихачев и другие первые собиратели старых икон подходили к древнерусской живописи по узенькой дорожке археологии. Остроухов же подошел как художник

Москва и ее старина 221 и составил замечательное собрание, прекрасно то покупал вещь, платил втридорога и затем проописанное П.П. Муратовым и изящно изданное давал за половинную стоимость только потому, К.Ф. Некрасовым. Это собрание и его публика- что она ему переставала нравиться. ция — неоцененный еще вклад для изучения веНо еще большей нелепостью в Брокаре быличайшего русского искусства'". Огромное коли- ла его страсть исправлять вещи и картины по чество картин русских и иностранных художни- своему разумению. Всей Москве была известна ков украшало его дом в Трубниковском переул- его проделка со старой картиной голландского ке. (Со смертью Остроухова его собрание, быв- художника, где он закрасил изображенного на шее филиалом Третьяковской галереи, вошло в лавке кота (не понравился!). Своего придворного ее фонд, и остроуховского музея не стало.) художника-«реставратора». беднягу Грибкова53, Из московских коллекционеров я знал жившего у него чуть ли не в дворницкой, заставН.Л. Шабельскую, с которой мне пришлось по- лял подпраатять груди на одном женском портзнакомиться еще во время устройства русского рете, а то они казались ему мало открытыми. Кукустарного отдела на Всемирной выставке в Па- пить канделябр стиля Людовика XVI и приделать риже 1900 году. Один из павильонов этого отде- к нему фигурку из ампирной бронзы было делом ла — «теремок» — был отведен для экспонатов Шабельской. Ее собрание состояло из старинных русских вышивок и кружев. (Между прочим, в ее собрание попала большая коллекция русских кружев, вышивок и полотенец, собранная архитектором В.А. Гартманом и изданная им.) В доме Шабельской на углу Малой Бронной и Садовой, во втором этаже, целый ряд комнат были набиты тканями и вышивками. Кроме собрания старинного шитья, в этих же залах были размещены мастерские, где под руководством Н.Л. Шабельской и двух ее дочек несколько мастериц работали всевозможные покрывала, подушки, полотенца и т.п. — предметы, которые Шабельская почтительно дарила царю и придворным, с кем у нее были крепкие связи. Фрейлина двора А.Н. Нарышкина51 была в числе покровительниц Шабельской. Когда я был вызван из Парижа в Петербург для «высочайшего» доклада о строительстве Кустарного отдела, Выставка произведений старины в Строгановском Нарышкина передала мне поручение отвести училище. Апрель 1901 г. в отделе комнату для собрания Шабельской. Экспонаты из собраний великого князя Сергея АлександПосле смерти Н.Л. Шабельской ее собра- ровича, великой княгини Елизаветы Федоровны, принцессы Елены Георгиевны Альтенбургской, З.Н. Юсуповой, ние перешло к ее дочерям княгине В.П. Сида- А.А. Бобринского, Н.А. Мейендорфа, В.Г. Сапожникова, мон-Эристовой и Н.П. Шабельской, издавшим Н.Л. Шабельской, М.А. Голицыной, Р. В. Поляковой (в 1910 г.) 1-й (и, к сожалению, единственный) выпуск небольшого альбома вышивок и кружев для Брокара очень простым. Когда он отправил этого огромного собрания". последнюю свою огромную коллекцию в Париж, Собрание А.А. Брокара славилось богатой экспертиза определила 8/10 собрания как грубые бронзой и картинами, но, насколько первая бы- подделки. ла первоклассной, [...] настолько собрание карПодделками в Москве занимались не тольтин отличалось случайностью и мешаниной. На- ко бедняги неудачники, типа Грибкова, но и ряду с превосходными подлинными голландцами иконописцы, вроде старообрядца археолога Я.А. были грубые подделки. Богатенко, учившегося в Московском археологиА.А. Брокар, низенький коренастый фран- ческом институте. Богатенко, например, мог цуз, достаточно обрусевший, нажил огромный прочитать в институте лекцию на тему «Черты капитал на знаменитом своем мыле и других пар- нравственного символизма в русской иконографюмерных товарах. Брокар был курьезнейший фии XVIII и XIX веков» и одновременно артиссобиратель. Он платил большие деньги за пред- тически подделать икону под новгородские письметы искусства, бывшие для него забавой и отча- ма XVI в. Такие образцы он приносил мне, покасти доходной статьей, так, собрав большую кол- зывая свое действительно поражающее мастерстлекцию картин, он увозил ее в Париж и там с во. У многих старообрядцев, а может быть, и у собирателей древнерусской живописи найдется прибылью продавал. Когда я познакомился с Брокаром, его немало его подделок. (...) коллекция была размещена в неуютных залах Даже такой осведомленный человек, как здания Верхних торговых рядов, где Брокар уст- Орешников, и целый ряд археологов и специалироил выставку своего собрания. [...] Брокар час- стов вроде В.К. Трутовского однажды были вве-

222

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

дены в заблуждение хитрой казачкой, привезшей откуда-то с юга России золотые скифские вещи, подобные бесценным фрагментам эрмитажной Кульобской вазы54. Вещи были почти закуплены Историческим музеем за огромную цену, и только случайность обнаружила подделку. Эту «казачку», казавшуюся простой безграмотной крестьянкой, приютил в своей квартире князь Н.С. Щербатов, боясь упустить такое ценнейшее приобретение. Утром камердинер Щербатова заметил, что, одеваясь, казачка что-то записала в книжечку и надела очень изящные туфли. Донес Щербатову. Мнимая безграмотность казачки обнаружилась, стали еще раз экспертировать вещи, и в конце концов «скифские» раритеты ока-

Гостиная в доме князя С.А. Щербатова с собранием старинных портретов, мебели и предметов прикладного искусства. Арх. А.И. Таманов. Фото 1914

зались поддельными. Казачка же успела как-то сбежать из квартиры Щербатова и скрыться. Собрание чайного торговца B.C. Перлова на 1-й Мещанской состояло главным образом из картин. С этой коллекцией я ознакомился, когда Перлов окончил свои пьяные и бесшабашные дни. (...] Ни один из братьев Перловых не пожелал взять на себя его собрание. Был назначен аукцион, тут-то и обнаружилось, что это кладовая всякого хлама с несколькими очень редкими первоклассными вещами, вроде подлинного Вувермана55, бронзы Клодиона* и выдающимися старыми китайскими фарфоровыми вазами. Насколько бестолково было случайное собрание Перлова, настолько были систематичны небольшие собрания русской и иностранной живописи у некоторых любителей, бережно собиравших только подлинники, умевших разобраться в ценности картин и бережно к ним относившихся. Так, например, в собрании А.В. Всеволожского был ряд портретов Аргунова", Ротари5*, Эриксена — часть его собрания перешла в Третьяковскую галерею.

Доктор Н.М. Ланговой собирал картины русских художников и делал это с большим выбором и знал толк в живописи. У него были первоклассные вещи Левитана и других русских пейзажистов. К другому разряду собирателей следует причислить талантливого рисовальщика Н.Д. Бартрама, отдавшего свой карандаш радостному миру детской игрушки. С большим знанием дела он собрал коллекцию русских, преимущественно деревянных расписных и резных народных игрушек (коллекция, превратившаяся в Музей игрушки, открытый в 1923 году и помещавшийся в старом ампирном доме Селезневых на улице Кропоткина, а ныне переведенный в Загорск Московской обл.). Совершенно в стороне от коллекционерского соревнования, от кичливого снобизма или рекламы тщеславия стоит одинокая фигура человека, собравшего исключительную, хотя и небольшую, коллекцию египетских древностей, — доктора по образованию, умного А.В. Живаго. Он принадлежал к самостоятельной купеческой семье (старинное дело — торговля орденами и т.п. «Братья Живаго»). Брат А.В. — Р.В., директор страхового общества «Россия» - был собирателем скрипок, причем имел подлинные работы Страдивариуса'4, Амати60 и др. мастеров. (В Москве собрание музыкальных инструментов было также у П.В. Зубова.) А.В. Живаго, унаследовав большое состояние, стал совершать путешествия за границу и особенно, в Египет. Образованный, он серьезно занялся изучением египетского искусства, состоя в постоянной переписке с Масперо61, Брэстедом" и др. египтологами, составил себе хорошую коллекцию, хранившуюся у него и числившуюся на государственном учете. Отличный рисовальщик, он мастерски перерисовал свою коллекцию, составив ей образцовое толковое описание. Одинокий старый холостяк, [он] занимав] в бывшем своем доме в Салтыковском переулке на Петровки, одну большую комнату, сплошь заставленную коллекциями, книжными шкафами, гравюрами и превосходными Люмьеровскими стереоскопами с 15 000 диапозитивов, снятыми им лично и занесенными в систематический каталог. Изо дня в день, почти с гимназических лет Живаго вел свои интересные мемуары, — интересные потому, что он не пропускал ни одной новой постановки и не только подробно описывал свои впечатления, но и снабжал их рисунками главных персонажей. Всякую новую встречу он заносил во всех подробностях в свои мемуары. Живаго с удовольствием делился этими мемуарами, и было наслаждение слушать его образную, простую речь. (Теперь эти мемуары поступили в Государственный Театральный музей им. А. Бахрушина.) Еще в 1901—1903 гг., в годы моей работы по строительству в Иверской общине, я познакомился с Н.И. Тютчевым. Позднее, во время устройства выставки в память 1812 года, я ознако-

Москва и ее старина

223

милея и с собранием его брата — Ф.И., собравшим отличное английское серебро XVIII и первой половины XIX вв., а также и коллекцию выдающегося фарфора. Продав в своем имении лес за 25 000 руб., Ф.И. Тютчев на эти деньги стал играть в карты в Английском клубе. Счастливая игра дала ему возможность тратить деньги на приобретение любимых вещей. Н.И. Тютчев вместе со своим братом унаследовали состояние деда, поэта Ф.И. Тютчева, с его имением Мураново, принадлежавшим ранее

Баратынскому. Ф.И. умер. Н.И. устроил в усадьбе мемориальный музей поэта Тютчева и его литературной среды. Яркий памятник русской культуры середины прошлого века, Мурановский музей всецело обязан своим устройством и толковой и изящной экспозицией только Н.И. Тютчеву. РГАЛИ. Ф.964. Оп.З. Д.25. Л.493 - 535. Рукопись.

1 Данная глава — единственная часть воспоминаний И.Е. Бондаренко, которая со значительными сокращениями, в другой редакции и без примечаний была опубликова ранее (Памятники Отечества. М, 1993. №29. С. 21-34). 2 Чулков Георгий Иванович (1879—1939), писатель, литературовед, выпускник Московского университета, издавал альманахи «Факелы», «Белые ночи». 3 Вишневецкая Юлия Николаевна, учительница пения. 4 «... ранний Гарднер» — изделия русского фарфорового завода, основанного в 1766 г. Ф.Я. Гарднером в с. Вербилки. фарфор раннего периода встречался редко и особенно ценился коллекционерами. 5 Сестра Софьи Андреевны Толстой, Татьяна Андреевна, урожденная Берс (1846 — 1925) была замужем за одним из Кузьминских. Писательница, автор мемуаров о Л.Н. Толстом. 6 Боклевский Петр Михайлович (1816—1897) и Агин Александр Алексеевич (1817 — 1875), художники, иллюстрировали произведения русских писателей, известны их рисунки к «Мертвым душам» Н.В. Гоголя. 7 ИМАО основано в 1864 г. А.С. Уваровым, П.С. Уваровой и др.. руководило раскопками в центральных губерниях России и на Кавказе, организовывало археологические съезды (с 1869 по 1911 г. в Москве, Петербурге и других городах России было проведено 15 съездов), выпускало периодические издания: «Древности...» и др., закрыто в 1922 г. 8 Московский земельный банк учрежден в 1872 г. для выдачи ссуд под залог недвижимой собственности. Председатель правления банка Поляков Лазарь Соломонович (1844—1914), купец 1-й гильдии, коммерции советник, действительный статский советник. 9 Щербатова М.Н. Материалы для справочной книги по русским портретам. М.. 1910. Вып. 1—2. 10 Церковь во имя пророка Захарии и великомученицы Евдокии, поставлена в 1911 г. 11 Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в 3-м Ушаковском переулке построена по проекту архитекторов В.Д. Адамовича и В.М. Маята (1908 - 1911). 12 Соборная церковь Успения Пресвятой Богородицы на Апухтинке в Новоселенском переулке (1906—1908). 13 Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Малом Гавриковом переулке построена по проекту архитектора И.Е. Бондаренко (1910 - 1911). 14 Палехская миниатюра — вид русской народной живописи темперными красками на лаковых изделиях из папье-маше, возникла на основе местного иконного промысла в селе Палех. 15 Древности. Труды Комиссии по сохранению древних памятников МАО. М., 1907 - 1915. Т. 1—6. 16 Федорова Е.В., секретарь П.И. Щукина, принимала участие в его изданиях, например: Щукин П.И., Федорова Е.В. Опись старинных вещей собрания П.И. Щукина. Братины, чаши, ковши, ковшички, ендовы, сковороды, стаканы, кружки, кубки, бокалы, рюмки, чары, чарки и четвертины. М., 1895-1896. Ч. 1—2. 17 Полный список изданий П.И. Щукина см.: «Труды ГИМ». М., 1993. Вып. 89. С. 133. 18 Тьеполо Джованни Баттиста (1696—1770), итальянский художник, представитель венецианской школы, автор дворцовых росписей, жанровых картин, портретов, офортов. 19 Кульмская битва произошла 18 августа 1813 г. между войсками русско-прусско-австрийской коалиции и французской армией около местечка Кульм в Чехии. За победу над французами русские участники сражения награждались особого вида железным крестом от имени прусского короля. 20 Дом №6 на Большой Грузинской; владелец — Катуар де Бионкур Александр Андреевич, член правлений: Компании Троицко-Кондровских писчебумажных фабрик В. Говарда, Товарищества пивоваренного завода в Самарканде Отто Вогау.

21 Щукин П.И. Воспоминания. М.. 1912. Ч. 1—5. 22 Ходасевич Михаил Фелииианович, присяжный поверенный, коллекционировал медали, брат поэта Владислава Ходасевича. 23 Вертинский Александр Николаевич (1889—1957), артист эстрады, автор и исполнитель своих песен, создатель своеобразного жанра музыкальной новеллы. 24 Рощи на-Инсарова (урожденная Пашенная) Екатерина Николаевна (1883 — ?). русская актриса, работала в театре ФА. Корша. Незлобина. Малом и др. 25 Нелидов Анатолий Паатович (1879—1949). русский актер, в 1911 — 1920 гг. играт в театре Незлобина в Москве. 26 Чарин Андрей Иванович, артист театра Ф.А. Корша. 27 Постников Владимир Васильевич, антиквар. 28 Алексей Александрович Бахрушин был женат на Вере Васильевне Носовой, а его отец был женат на Елене Михайловне Постниковой. 29 Бакст (Розенберг) Лев Самойлович (1866—1924), театральный художник, график, живописец, член объединения «Мир искусства». 30 Островский Александр Николаевич (1823—1886), великий русский драматург, из дворян, служил в различных судебных учреждениях; в его пьесах широко представлены быт и нравы русского купечества. 31 Ягужинский С И . , художник-акварелист, один из основателей (с 1912 г. член правления) «шмаровиновского» художественного кружка «Среда». 32 «Мир искусства», художественное объединение, возникшее на основе кружка молодых художников, группировавшихся вокруг одноименного журнала, зарегистрировано в 1900 г., хотя фактически существовало с конца 90-х гг. В 1904—1910 гг. большинство членов объединения входило в Союз русских художников, с 1910 до 1924 г. существовало в расширенном составе. Общими для творчества членов объединения были утонченный декоративизм. стилизация, орнаментальность. 33 Союз русских художников, одно из крупнейших русских художественных объединений, организованное бывшими передвижниками и членами «Мира искусства» в 1903 г. Союз организовал 18 выставок, существовал до 1923 г. 34 Ресторан «Эрмитаж» находился на Трубной площади, принадлежал Товариществу Оливье. 35 Комиссаржевская Вера Федоровна (1864—1910), актриса Александрийского театра (1896 — 1902), организатор Нового драматического театра в 1904 г. 36 Федотова Гликерия Николаевна (1846—1925), ведущая актриса Малого театра (1863-1905). 37 Божовский Василий Константинович (1869—1914), театральный деятель, в 1904 — 1912 гг. заведующий постановочной частью Императорских театров в Москве. 38 Лешков Денис Иванович (1883—?), историк балета. 39 Гиршман Генриетта Леопольдовна (1885—1970), жена Владимира Осиповича Гиршмана. В.А. Серов написал несколько портретов Генриетты Леопольдовны в 1906, 1907, 1911 гг. и Владимира Осиповича в 1903 и 1911 гг. 40 Беланже Гастон-Марк Федорович, администратор Товарищества чугунолитейного и машиностроительного производства Добровых и Набгольц, владелец дома №5 на Малой Дмитровке. 41 Бехтерев Владимир Михайлович (1857—1927), невропатолог, психолог, физиолог, с 1894 г. профессор Военно-медицинской академии, с 1908 г. директор Психоневрологического института. 42 Сахаров Михаил Алексеевич (1871 — 1961), фотограф с Кузнецкого моста, 4. 43 Фишер Карл Андреевич (1850— после 1911), фотограф, его мастерская находилась на Кузнецком мосту, 15. 44 «Товарищество скоропечатни А.А. Левенсон» основано в 1881 г., помещалось сначала в Рахмановском переулке, на

Публикация А. С. Федотова. Примечания А.Н. Старицына.

224

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Петровке, потом переехало в Трехпрудный переулок. Левенсон Александр Александрович — основатель и директор Товарищества, действительный статский советник, попечитель детского приюта имени великой княгини Ксении Александровны. 45 Селиванов А.В. Фарфор и фаянс Российской империи. Описание фабрик и заводов с изображением фабричных клейм. Владимир. 1903. 185 с, 25 табл. Его же. Фабричные марки на фарфорово-фаянсовых изделиях в России, бывшем царстве Польском и Финляндии. Рязань, 1911. 13 с, 38 л. илл. 46 Морозов А.В. Каталог моего собрания русских гравированных и литографированных портретов. М., 1912—1913. Т. 1—4 и алфавитный указатель. 47 Мограчев Сергей Захарович, специалист по истории керамики, директор Государственного музея фарфора в Подсосенском переулке. 48 Остроухова Надежда Петровна (1855 — 1935), внучка Петра Кононовича Боткина, основателя чаеторгового дела, которое в 1893 г. было преобразовано в товарищество чайной торговли «Петр Боткин и сыновья». 49 Щербов Павел Егорович (1866—1938), художник-карикатурист; «Базар XX века» — известная карикатура 1908 г. 50 Муратов П.П. Древнерусская живопись в собрании И.С. Остроухова. М., 1914. 40 с, 43 л. илл. 51 Нарышкина Александра Николаевна, статс-дама, председатель Общества пособия бедным женщинам, член многих благотворительных обществ. 52 Сидамон-Эристова В.П., Шабельская Н.П. Собрание русской старины кн. В.П. Сидамон-Эристовой и Н.П. Шабельской. М., 1910. Вып. 1. Вышивки и кружева. 9 с, 12 л. илл.

53 Вероятно, имеется в виду Грибков Николай Яковлевич, художник, учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. 54 Кульобские вазы (IV—III вв. до н.э.), найдены в 1834 г. в кургане Куль-Оба, близ Керчи. 55 Вуверман (или Воуверман) Филипп (1619—1688), нидерландский живописец, прославился изображением лошадей и всадников. 56 Клодион (Клод Мишель) (1738—1814), французский скульптор, создавал в традициях рококо статуэтки и небольшие скульптурные группы и рельефы; многие его произведения послужили моделями для севрского фарфора. 57 Аргуновы, русские живописцы, портретисты, крепостные графов Шереметевых; Иван Петрович (1729—1802), автор парадных портретов в стиле барокко, родоначальник камерного портрета в России; Николай Иванович (1771—после 1829), сын и ученик предыдущего, писал портреты в стиле классицизма. 58 Ротари Пьетро (1707—1762), итальянский живописец, его творчество оказало влияние на русских портретистов. 59 Страдивари Антонио (1643—1737), итальянский скрипичный мастер; известны также его сыновья Франческо (1671 — 1743) и Альбано (1679-1742). 60 Амати Николо (1596—1684), итальянский мастер смычковых инструментов, его учениками были А. Страдивари, А. Гварнери. 61 Масперо Гастон Камиль Шарль (1846 — 1916), французский египтолог, археолог, основатель Института восточной археологии в Каире. 62 Брэстед Джеймс Генри (1865—1935), американский египтолог, археолог, руководил раскопками в Египте.

Е.П. Иванов МОСКОВСКИЕ АНТИКВАРИИ ... Антикварный рынок был местом, концентрировавшим возле себя ученых, состоятельных меценатов, просто любителей и барышников всевозможного типа. Для первых, как упоминалось, он выявлял музейные редкие материалы, вторым — помогал обставлять себя с пышной, тщеславно-изысканной роскошью, третьим — давал отдых, соединенный с потребностями художественного вкуса, и, наконец, четвертых просто кормил, иногда обогащал. К антикварии тянулись все. Достаточно было обладать некоторыми, часто поверхностными, основанными на ежедневном опыте знаниями, быть вхожим в дома богатых людей, занимать маленькое местечко на воскресном толкучем рынке. Сообразно пестроте своего состава антикварный рынок имел колоритный жизненный уклад. Воскресный день — день особо торговый для улицы. Утро, а старая Сухаревская башня уже окружена такой толпой, сквозь которую трудно протиснуться без риска для жизни. Чего только здесь нет и каких только людей не собрала старая традиция потолкаться и побродить по базару. Полный типаж всей Москвы — от хитрованца до «оцилиндренного» барина... Длинными ровными рядами тянутся антикварные палатки. Бронзовые люстры и канделябры, портреты неизвестных героев и героинь в различных позах и костюмах, широкоствольная пищаль с кремневым затвором, треснувшая фарфоровая чашка, мраморная грация без ноги, цветная гравюра в раме... [...] ... У крайнего возле палатки, сплошь увешанной крестами, иконами и лоскутьями парчи, — большой колокол с языком на веревке.

Это староста торгового ряда И.М. Груздев, хорошо известный всей коллекционерской Москве как большой чудак и специалист, с первого взгляда безошибочно угадывающий вещь. По характеру справки о ее стоимости он умел определить размер и возможности будущей сделки. Избранному по глазомеру низко кланялся, справлялся о здоровье, не признанного — совершенно не удостаивал ответом. Мнение Ивана Матвеевича считалось неоспоримым. Его все слушались и пререканий с ним избегали. [...] ... Этот человек славился еще мало понятными на первый взгляд нежными чувствами к... воробьям. Для них он выставлял на крыше своей палатки особые кормушки и никогда не обижался на данное ему Сухаревкой прозвище Главнокомандующий всеми московскими воробьями. Прикармливая птиц, оригинал очень следил за тем, чтобы угощением не пользовались вороны и галки, к которым, неизвестно за что, питал непримиримую ненависть. Этих неприятных для него похитителей воробьиной прикормки он неустанно гонял помелом, ради чего бросал даже разговоры с покупателями. Зрелище получалось курьезное, привлекавшее внимание зевак и прохожих. [...] Типичным ... был знаток лицевых и старописных книг Большаков. Прекрасная модель для живописца, интересовавшегося раскольничьим бытом. Одевался в русскую поддевку и сапоги, сам был нервный, худой и подвижный. Знакомясь с покупателями, обычно спрашивал: — Дозвольте узнать, как ваше святое имечко?

H.C. Емельянов. Св. Петр, митрополит Московский, в житии. Лерево, темпера (53,5x45). Москва. 1910. ГМИР И потом долго и упорно торговался. Специальностью этого человека было нахождение редких памятников старины, грамот, рукописей и икон. В музеях немало предметов, получение которых связано с его именем. [...] Егор Егорыч [Егоров] собирал иконы и книги старопечатные. Его раз провести хотели, так он

драться на одного торговца полез. Копил книгу и никому всю жизнь не показывал. Просишь показать, а он: «В другой раз когда, прибраны они у меня далеко!» Какой был... [...] Не на одной Сухаревке собирались антикварии и их клиенты, были рассыпаны они по всей Москве и в довольно большом количестве в Леонтьевском переулке, на Никольской улице или у китайгородской стены. В Леонтьевском сидели универсалисты по пестроте и ценности товара, на Ни-

226

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Кольской — иконники, а у Китайгородской — книжники и бытовики. [...] Кто хотел видеть настоящий быт антиквариев и наблюдать их, должен был посещать места их неофициальных сборищ — чайные Сухаревского, Тишинского и Смоленского рынков. Любили они сходиться ежедневно в трактире «Сокол», находившемся в одном из переулков Цветного бульвара. Обычно занимал стол кто-нибудь один, ранее пришедший, а к нему постепенно подсаживались запоздавшие. Около пузатого раскаленного чайника велись бесконечные беседы о всякого рода диковинных вещах, чаще же всего о приключениях во время поездок в провинцию. В разгар такой беседы кто-нибудь вынимал из ручной сумки или кармана художественную редкость и с гордостью показывал собеседникам, всячески восхваляя ее достоинства. В долгу не оставались и остальные. В конце концов около чайных приборов красовалась целая коллекция новых приобретений. Наговорившись досыта о вещах, начинали взаимный обмен ими, иногда же продажу друг другу. Ни одна интересная вещь, выносившаяся на рынок, не избегала предварительного визита в трактир. [...] Очень популярными столичными антиквариями считались Мария Александровна и Николай Сергеевич Кокурины. Резиденция их была в Москве в Брюсовском переулке. Большие знатоки редкостей, Кокурины тщательно придавали своему магазину музейный характер, классифицируя товар по отделам. Особенностью их было и то, что в деле супругов преобладал любительский принцип, продаваемые вещи не расценивались дорого и регулярно подбирались для определенных коллекций. Будучи по натуре коллекционерами, Кокурины по многу лет сами не решались расстаться с некоторыми особо интересными вещами. Оставили они и свой след в искусстве: ими почти полностью было составлено известное морозовское собрание фарфора, прекрасная галерея видов, типов старой Москвы и удивлявшая иностранцев коллекция табакерок. До занятия антикварной торговлей Кокурин был профессиональным скрипачом, поэтому остряки за глаза и говорили: - На высокой ноте Морозов у него по смычку поет — голова Кокурина, а деньги купецкие... [...] Были еще в Москве так называемые «невесты», т.е. обнищавшие старушки из благородных, для которых кто-нибудь из антиквариев снимал на окраине домик-особняк, обставляя его из кладовой своего магазина, вешал копии старинных произведений живописи, поврежденные гравюры, в горку помещал сомнительного достоинства новодельный фарфор. Роль «коня» заключалась в том, чтобы навести к «невесте» «жениха», т.е. собирателя старинных вещей для покупки «из первых рук», и таким путем помочь своему патрону сбыть брак и залежь. «Невесты», наживая, как говорили, «приданое», время от времени перебрасывались с одной окраины Москвы на другую и делали в газетах объявления о распродаже привезенных из деревни «фамильных» вещей. Среди таких «невест», оставивших после себя солидное приданое, скоп-

ленное от процентных отчислений с антиквариев, мне были известны Анна Васильевна Зыбина и Мария Павловна Щепетова. [...] Надо отдать справедливость, копии и тонкие подделки самого неожиданного характера играли значительную роль в антикварной торговле. Старались, как правило, сбывать их на праздничных уличных рынках, через комиссионеров. Продажа личная непосредственно заведомой копии солидным антикварием могла подорвать его авторитет, навредить торговым операциям, умалить ценность экспертизы, лишить доверия клиентов. Во время одного из посещений московского антиквария ... Я был отозван им в соседнюю комнату, где сидел уже добрый час щегольски одетый, гладко выбритый джентльмен, державший в руках объемистый портфель желтой кожи. Мы познакомились. Это был коммивояжер, заезжий представитель какой-то австрийской фирмы по распространению первоклассных копий миниатюр на пластинках из слоновой кости. Делились показанные им образцы на сорта, имели свой печатный прейскурант и были вделаны в трудно отличимые от подлинных старых бронзовые и деревянные рамки. На красном дереве последних были следы червоточины, под слегка заплесневелым стеклом лежала пыль, в некоторых частях изображений портретов были легкие кракелюры. Бронза местами потемнела и даже позеленела, зацвела. Подлинник, хорошо сделанный подлинник! [...] На обороте рамок, в дополнение к наружному и психологическому эффекту, на «товаре» австрийца были подклеены еще остатки старых рукописей и какое-то загадочные номера крупных собраний с сургучными и мастичными печатями «гербового» владельца. Бойкий коми так и сыпал именами петербургских, московских, киевских и одесских антиквариев, пользовавшихся услугами его фирмы... Копированием старинных миниатюр занимались и одиночки-антикварии из среды московских художников. Я присутствовал при одной такой операции у художника К. Поспешно сделанная им копия в течение нескольких часов дала по краям нужные, едва заметные для невооруженного глаза кракелюры, а вправленная в старинную рамку и под стекло с фацетом могла ввести в заблуждение даже опытного собирателя. Писал он подстриженным пером из крыла вальдшнепа, на работу одного экземпляра затрачивал около трех часов, кракелюры же создавал посредством особой комбинации, состоявшей в последовательном наложении слоев жидкого масляного и спиртового лаков один на другой. Эти наслоения впитывали в себя пыль, стягивались и при высыхании производили разрывы краски на кости. Немало таких изделий гуляет и сейчас по рукам молодых, начинающих любителей старины. Большей частью в угоду спросу это женские портреты с оригиналов XVIII в. или копии по открыткам с классической живописи. [...] Георгий Викторович миниатюру в два часа пишет и трещину наведет настоящую. У него и Щукин попадал...

Москва и ее старина Знаешь дело какое антикварное — все на авторитете. А авторитет — по большой седой бороде. Возьми пуговицу оловянную, нашей ее на картон... только хорошенько нашей, вежливо, чтобы и картон был хороший... и напиши: пуговица от штанов Александра Македонского. Верно тебе говорю! Да еще укажи, где он ее потерял, где штаны эти от блох вытряхнул, почему и куда его блохи кусали. Поставь в витрину... Спросят — что за вещь? Поясни и только с серьезной физиономией, а то и вздохни раз... не более раза, не усмехнись! Виноватый найдется и... купит! Один не возьмет, так другой раскошелится. Деньги заплатит за твою серьезность, а больше за вид солидный. Статью еще в газетах напишет. Так. мол, и так: полководец-завоеватель, личность историческая, и его блохи ели, не боялись, окаянные. Истребляйте, скажет, блох, изучайте древности, чаще в магазин заходите, мы и не то найдем, разберемся по всякой линии. А что думаешь: начнет чудак, что пуговицу купил, все. что к Александру Македонскому относится, собирать. Свои последние штаны продаст, а начнет с пуговицы. С ума сойдет! А все мы ан-тик-вар-вары... Вот, слово даю, что так! Самый большой, прости меня грешника, плут — всем антикварам антиквар будет! [...] Думал, яичко в два желтка, а оно без одного — болтунец. Захотел дурак у меня натурального Репина за два с полтиной купить. Ну и влип. А мне что? Дурака если не учить, он дураком и помрет! Спасаем человека! У чашечки, видите, донце сбито, в дырку завода императорского меточка сделана и опять заполировано. Хорошая работа! Поболе бы таких на покупателя на Сушку... На стол такой есть у меня покупательница — ей что ни чудней, то милей. Мы ей диван про-

227

дали: ножки от зеркала, спинка с фортепьян, а резьба с иконостаса. И как Васька-столяр все подогнал и сцветил! Ровно так и надо... Не мастер, а золотая рука! Она на этом диване футы-нуты сейчас пишет. Мадама у меня диван французенки мадамы Рекамье заказана. Разъекамье ее рекамье! Где такой сыщешь? Придется Ваське велеть сделать. Он тебе какую хочешь рекамью загнет... Ищет канделябр павловский. А что павловский значит? Три козла с рогами золоченые, да от шандала подставка, ла лампа керосинная с фитилем. Пашка сделает и вызолотит. Мы какую хочешь стилю хля ветрогона сочиним. Он раз Пахладия-мниха лицевого восемнадцатого века за апокалипсис шестнадцатого французу пя музея ввернул!.. Левенсоновское издание евангелия1 в Сибирь староверам за пять тыщ продаж. Они с дураков, думали — настоящее. Только оно вышло, так и успели сделать. Знаем и кто! В суд хотели подавать... Грамота бы интересная — петровская, да подписи самого нет. Отнеси к старику Петрову в Леонтьевский — он подпишет, и цена будет... Ты, грит, мошенник!.. А мне и не в обиду, наше дело самое что ни на есть мошенное. Мошенней антикварного торгового дела никогда и не было. Мошенней брильянтового, мошенней мехового... Сплю иной раз, а во сне, как и что кому продать, мечтаю...

АТИКВАРИИ-ИКОННИКИ Антикварии-иконники, пожалуй, особая каста среди собирателей и перепродавцов старинных вещей. Чаще всего занимались этой отраслью коммерции иконописцы и реставраторы религиозных предметов. Хорошо разбираясь в образцах иконописи, различая и по школам и эпохам, объезжали некоторые из них глухую провинцию, обычно поселения старообрядцев, выменивали и по дешевым ценам скупали «чки божий», т.е. иконы. При этом выбирали, конечно, только те, которые представляли определенную художественную или валютную ценность. А ценились иконы, пережившие века, писанные по старому уставу или, «переводу», многоликие, сюжетные, т.е. сложные по композиции, и без заметных следов реставрации. Для новичка-коллекционера здесь был непочатый край всяческих заблуждений, ошибок, переоценок при покупке, а вместе с тем и учения. Это и служило привлекательной доходной статьей для менее щепетильных антиквариев. Распознавать ценную иконопись подчас было и для специалистов делом

нелегким. Существовали к тому же целые артели профессионалов по выработке дубликатов, копий и подделок, писанных на старых досках, закопченных, хорошо покрытых темной олифой. Надо было обладать большим опытом, чтобы найти и иногда просто угадать подлинную послойность, т.е. наложенные один на другой слои красок, происходившие от стародавнего обычая поновлять икону, сдавать ее при потемнении для поправки мастеру. Такие поправки могли, ввиду оседавшей на живопись копоти от свечей и лампад, производиться не один раз в столетие. Например, на иконе хотя бы XIV столетия могли быть записи и XV, и XVI, и XVII вв., и даже современные. Этим хорошо пользовались фальсификаторы. На старой «чке», или доске, писали икону древнего образца, покрывали ее олифой, высушивали, подкапчивали, на этом слое делали второе изображение с такими же процедурами, на втором — третье и т.д. Когда икона была покрыта последним слоем темной олифы и хорошо выдержана в сухом помещении, делали

228

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

в каком-нибудь месте расчистку, т.е. проскабливали до начального слоя настолько, чтобы был виден «древнейший рисунок». В таком виде продавали ее коллекционеру с таинственным и дружеским сообщением: — Иконочка, святой образок, извольте видеть, не позднее века пятнадцатого, да записана... Расчищать надобно... Получится первоклассная вещь для вашего собрания. Я уж чуть почистил, испробовал... Вон что там, внизу-то. И недорого. Коллекционер попадался на удочку и не только приобретал новодел, но и поручал еще продавцу снять с нее послойность, довести до первоначального состояния. Надо было видеть, с какой тонкой и хитрой угодливостью антикварий оперировал с порученной ему работой. Вскрыв один слой, он приносил икону заказчику на просмотр, говоря: — Уж так хорошо, что жалко дальше чистить... Как скажете? И раз за разом укреплял доверие клиента к покупке. Насколько тонка была работа фальсификаторов, можно судить по случаю, рассказанному мне большим знатоком и специалистом иконописи Григорием Иосифовичем Чириковым. — Купил я раз в Мстёре в сарае под грязью и копотью пять больших икон. Старые, насквозь их вижу, что не моложе четырнадцатого века, а привез в Москву, начал вскрывать — настоящая подделка. Так и смолчал... Стыдно было, что и меня накрыли... [...] Очень любили антикварии-иконники устраиваться экспертами, оценщиками и советниками при каком-нибудь не особенно опытном денежном собирателе. Здесь было самое широкое поле для их деятельности. От третьих, подставных лиц продавали они этим собирателям новоделы или слабые по исполнению предметы, сами их ценили, когда было надо, подхваливали, для вида торговались с продавцом. Если же были предложения со стороны, то требовали себе от продающего негласную «хабару», или гонорар, в противном случае проваливали покупку — не советовали приобретать. Пророка Даниила я ему засватал, а он говорит: «Оставь до завтра — экспекту покажу». Экспект ко мне: «Сколько даешь?» Я: «Двести...» — «Мало! Ведь Даниил-то с житием посередь в ковчежце, в углублении, а клейма кругом. Вещь семнадцатого века, Строгановская». Не сошлись... Так что думаешь? Разговорил покупателя. Вот он какой кот Иваныч, пиявица из поганой лужи, а в храм каждый праздник на Рогожскую едет. Его у нас зовут: «Гладкая лапка, а цапка...» Очень любопытны были приемы таких антиквариев при личной покупке в среде старообрядцев или просто религиозно настроенных лю-

дей. Входил антикварий-иконник в сопровождении маклера — указчика адреса в помещение, быстрым движением срывал с головы шапку или картуз и начинал с внешним усердием, осеняя себя сложенным по старообрядческому уставу двуперстием, молиться на образа. Окончив моление, антикварий низко кланялся хозяевам и произносил: — Я из Москвы, собираю для устройства моленной святые образа, по старому чину писанные. Для молитвы, для доброго дела греха нет продать, может, на чем и сладимся во имя божие... Иногда уловка эта удавалась, иногда к собирателю на моление относились с подозрением, и антикварий уходил ни с чем. В последнем случае он запоминал адрес и подсылал вторично, спустя некоторое время, подручного человека. [...]

1 Имеется в виду фамильное издание Архангельского евангелия 1092 г. Это издание, осуществленное типографией Т-ва скоропечатни А.А. Левенсона в 1912 г., воспроизводило

мельчайшие подробности оригинала: переплет, пятна сырости и воска, обгоревшие края страниц и т.п.

Ты его спроси, как он Варвару-великомученицу на святого архангела Гавриила переписал. Крылья ей подшил, копьецо в руки дал, конька подвел... Только вышло нескладно, на рынок продал, не специалист — не иконник, а вывесочник! Святой Никита-скопец. Его в детстве облегчили, и не в грех ему. А тебя бы вот теперь, чтобы мене по вдовам бегал да по дешевке божье благословение [т.е. иконы] у них не скупал... По совести тебя просил: «Напиши мне святого Георгия на белом, беспременно на белом коне». А это что? Мышастая кобыла с чужого двора... Рази конь это? Со своей бабы, что ли, рисовал? Илья-пророк на колеснице? А где огонь?.. Дым один... Что тебе краски, что ли, жаль? Реставратор тоже... замыл мне Максима Грека и бородку ему не в бок, а на прямое причесал. Сам знаешь, что Максим-от Грек с широкой бородой, ровно полицмейстер... , - •• * ; ; ; Эх ты, реставратор! Клеевар копытный... Как хочешь, так и обижайся. Калоши тебе заливать, а не таким делом сурьезным заниматься! Был разбойник благоразумный, что спокаялся, а этот: и кается, и лается, и опять в разбой... Не доглядел я... с наводной трещиной [т.е. с искусственной кракелюрой, обычно делавшейся или путем царапанья острым ножом, или тонкой подрисовкой] мне Федоровскую [икону божьей матери] продал. Я ему говорю: «Новодельную мне продал!» А он: «У вас, я думал, коллекция новодельных, музей нового искусства!» Вот какой грешник! Чего грешник — разбойник, мошенник! Стыда перед грехом нет! Публикация А. С. Федотова. Из книги: Иванов Е.П. Меткое московское слово. М., 1989.

Москва— родина новорусского стиля

ЧАСТЬ III

О

бладая богатейшим историческим наПристальное внимание к средневековой реследством, Москва не только изучала лигиозной культуре, которая была не просто чассвою многовековую историю, собирата тью Русской цивилизации, но ее стержнем, а прасокровища старины и сохраняла выдаю- вославие - мировоззренческим основанием, перещиеся памятники архитектуры и искус- плеталось в начале века с интересом к древнерусства, она сыграла ведущую роль в создании и рас- ским философским, политическим и нравственпространении нового русского стиля начала ным идеалам. Система образов, символизм, XX века. Этот стиль явился практическим вопло- смысловая насыщенность религиозного искусства щением широкого многопланового движения по XVII века заставили художников по-новому возрождению древнерусского наследия. взглянуть на современное искусство. И именно Самые впечатляющие достижения прояви- художники с их творческим интуитивным вослись там, где органично соединялись усилия приятием мира оказались наиболее подготовленпредставителей творческих профессий (художни- ными к решению новых задач. ков, архитекторов, иконописцев), руководителей Первые крупные новорусские постройки больших и малых художественных предприятий рубежа веков также связаны с московскими име(церковных фирм, иконописных мастерских, ке- нами — это павильоны на международных вырамических заводов, ткацких фабрик и т.д.) и, на- ставках 1900—1901 годов, спроектированные конец, заказчиков из среды знатоков, собирате- К.А. Коровиным, И.Е. Бондаренко и Ф.О. Шехлей и почитателей древнерусского искусства. телем. Собственно новорусский (или неорусский) Событием общероссийского значения стало стиль вошел в строительную и художественную возведение для великой княгини Елизаветы Фепрактику именно на рубеже веков, но первым доровны Марфо-Мариинской обители на Ордынзначительно обогнавшим свое время и поистине ке (1908—1912). Ведущий зодчий нового архитекноваторским памятником этого стиля стал храм турного направления, автор проекта обители — Спаса Нерукотворного в имении С И . Мамонто- А.В. Щусев обратился к наследию средневековова Абрамцево, построенный по проекту В.М. Вас- го Новгорода и Пскова, что было с полным понинецова и В.Д. Поленова в 1881 — 1882 годах. Вы- манием воспринято современниками: «Благодаря дающиеся заслуги участников абрамцевского своей строгой и спокойной гармонии псковскокружка и одной из ключевых фигур этого художе- новгородский стиль, пожалуй, является наилучственного объединения — В.М. Васнецова — об- шим, что дала наша древняя архитектура — может щепризнаны. Творческие усилия Васнецова быть, этот стиль и есть наиболее русский. Щусев «послужили истоком нового стиля... церковь не только воспользовался комбинацией старых в Абрамцево и другие работы мамонтовского форм; видно, что он глубоко понял и почувствокружка специалисты единодушно причисляют к вал дух русской старины и настолько искренне первым произведениям неорусского стиля, видят подошел к задаче, что сделал не подражание став них истоки зарождения нового способа возрож- рым церквям, а нечто равное им по красоте и 2 дения национальной традиции» '. торжественной простоте» . Украшением Москвы стали и другие постСложное время начала века понуждало человека оглянуться назад на свою историю, вспом- ройки новорусского стиля: Ярославский и Казаннить о своих истоках. Обострение интереса к на- ский вокзалы, доходный дом П.Н. Перцова, церциональным традициям, национальным особен- ковь Воскресения Словущего в Сокольниках, Ссудностям, естественно, предполагало обращение ная казна, целое созвездие старообрядческих храк культурному наследию допетровской Руси. мов. Все они органично вписались в облик древнеИ здесь не Петербург как детище новой, европе- го города, стали его достопримечательностями; слеизированной культуры, а именно Москва как сре- дует подчеркнуть, что их общее количество значидоточие древних русских традиций, русской само- тельно превосходило число новорусских памятников любого другого города Российской империи. бытности, играла ведущую роль. Церковь Спаса Нерукотворного в Абрамцево. Построена по проекту В.М. Васнецова и В.Д. Поленова. 1881-1882

М.А. Врубель. Вешая птииа Сирин. Почтовая открытка Общины св. Евгении. Нач. XX в. Собр. А. С. Федотова

232

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Третьяковская галерея. Фасад выстроен по проекту В.М. Васнецова, облицован керамикой завода «Абрамцево». 1901 - 1903. Фото М.И. Кана

В.М. Васнецов. Теремок. 1898

В.М. Васнецов. Проект перехода из Оружейной палаты в Большой Кремлевский дворец. 1901 В.М. Васнецов. Проект Русского павильона на Всемирной выставке в Париже. Бумага, карандаш, акварель, тушь, золото (38,5x51,3). 1898. ГТГ

Москва и москвичи в будни и праздники 233 Отделка новорусских церковных и гражданских зданий обычно выдерживалась в едином ключе, начиная с майоликового декора фасадов, кончая осветительными приборами и дверными ручками. Ее исполнение поручалось знаменитым московским фирмам: Оловянишникова и Хлебникова, Мишуковых и Сапожниковых, заводу «Абрамцево» и артели «Мурава». Изделия этих предприятий пользовались заслуженной славой. Благодаря высокому художественному качеству они расходились по всей стране, использовались при обустройстве русских храмов за границей. Публикуемые в этой части недавно обнаруженные письма В.М. Васнецова и другие документы, раскрывающие участие художника в создании Федоровского городка в Царском Селе, еще раз подтверждают значение Москвы как центра возрождения и развития древнерусских традиций. Краткие обзоры наиболее ярких достижений последователей новорусского стиля в облас-

ти архитектуры, иконописи, прикладного искусства снабжены богатым (в большинстве своем впервые воспроизводимым) иллюстративным материалом из коллекций ГИМ, ГНИМА, ГМИР и других. Главы воспоминаний одного из самых талантливых архитекторов новорусского стиля И.Е. Бондаренко, в которых повествуется о росте интереса в художественной среде к наследию русской старины и о строительстве старообрядческих храмов, снабжены превосходными авторскими эскизами из фондов РГАЛИ. Отрывок из мемуаров П.Н. Перцова, раскрывающий историю строительства знаменитого дома на Пречистенской набережной, сопровождается фотографиями из личного собрания его внука Д.Г. Перцева. Собранный вместе, иллюстративный материал приобретает важное самостоятельное значение, давая богатую пищу для размышлений о путях дальнейшего развития русского искусства и архитектуры.

1 Кириченко Е.И. Васнецов и неорусский стиль (Архитектурные работы художника и русское искусство кон. XIX - нач. XX в.) // Виктор Михайлович Васнецов. 1848—1926: Сборник материалов. М., 1994. С.8-9.

2 Владимиров В. Новое истинно-художественное в русском церковном искусстве (Новый храм Марфо-Мариинской обители в Москве). Сергиев Посад, 1912. С. 2.

ДРЕВНЕРУССКОЕ ЗОДЧЕСТВО И ПОИСКИ НОВОГО РУССКОГО СТИЛЯ В АРХИТЕКТУРЕ НАЧАЛА XX ВЕКА Новорусский (или неорусский) стиль начала XX в. стал логическим завершением интенсивных поисков в области русского стиля, развернувшихся со второй четверти предыдущего столетия. Первые полуфантастические попытки использования элементов древнерусской архитектуры были предприняты В.И. Баженовым и М.Ф. Казаковым еще в конце XVIII в., но подлинный перелом в этой области произошел позднее, в 1830-е гг. Это было время становления нового этапа в архитектуре, время, когда обостренный интерес русского общества к своему прошлому, к истокам своей национальной культуры и искусства проявился не только в исторических исследованиях и идеологических построениях, но и в практических разработках нового архитектурного языка. В утверждении и распространении национального архитектурного стиля, получившего название «русско-византийского», ведущую роль сыграл император Николай I. Именно он выбрал и утвердил проект храма Христа Спасителя в Москве, представленный К.А. Тоном. (Этот храм стал своего рода эталонной постройкой но-

вого стиля (1832—1883).) Именно Николай I постоянно поддерживал К.А. Тона и его творчество, сделал придворным архитектором, одобрил тоновские образцовые проекты, послужившие основой для возведения многих и многих храмов по всей территории Российской империи вплоть до начала XX в.1 Более того, официальный общероссийский строительный устав в 1841 г. прямо рекомендовал при ремонте старых и возведении новых храмов придерживаться «древнего византийского стиля»2, под которым подразумевался стиль русско-византийский. В 1870-е гг. на смену русско-византийскому приходит русский стиль. Ключевым моментом в становлении последнего стало проведение конкурса на создание Российского Исторического музея в Москве и строительство музейного здания на Красной площади по проекту В.О. Шервуда (1875—1883). Среди ведущих архитекторов этого направления, базировавших свои разработки на изучении древнерусского зодчества, можно назвать И.П. Ропета, В.А. Гартмана, A.M. Горностаева, В.А. Шретера, А.А. Парланда и ряд других. При поддержке Александра III русский стиль становится официальным государственным

234

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Росписи бокового свода церкви Преподобного Сергия Радонежского в приюте имени митрополита Сергия. Худ. Н.П. Пашков. ГНИМА

Церковь преподобного Сергия Радонежского в приюте имени митрополита Сергия. Арх. С У . Соловьев. 1899-1901. ГНИМА Церковь Петра Латрского при Третьяковском приюте для неизлечимо больных, построенном по завещанию и на деньги П.М. Третьякова. Арх. СУ. Соловьев. 1904-1906

стилем России и практически определяет облик большинства православных храмов (и многих общественных зданий) вплоть до самого 1917 г. Одним из наиболее ярких памятников этого стиля является знаменитый Спас на Крови — храм, воздвигнутый в Петербурге над местом смертельного ранения Александра II (архимандрит Игнатий (Малышев), А.А. Парланд, 1887—1907). Здесь императорские вкусы проявились в полной мере, Александр III не только высказал изначальное

Москва — родина новорусского стиля

Храм Покрова Богородицы в Марфо V,,, обители сестер милосердия на Б.Ордынке. Лрх. А. В. Щусев. 1908-1912. Вид с северо-востока. Фото Л.А. Захарченко

ч ффо-Мариинская обитель. Вид с юго-запада. Фото А.А. Захарченко

235

236

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Иконостас Покровского храма Марфо-Мариинской обители. ГНИ МЛ

т

А.В. Щусев. Проект церкви Марфо-Мариинской обители. Западный фасад. 1908 Храм Покрова Пресвятой Богородицы Марфо-Мариинской обители. Восточный фасад. Фото 1913

Трапезная Покровского храма Марфо-Мариинской обители. ГНИМА

Н1рфо-Мариинская обитель. Мозаичный Спас *А: западным входом исполнен по рис. М.В. Нестерова.

Z'-".o A.A. Захарченко

Покровская старообрядческая церковь (Турчанинов пер.). Арх. В.Д. Адамович, В.М. Маят. 1908-1911. Фото А. А. Захарченко

Москва — родина новорусского стиля

239

А.В. Щусев. Проект храма Преображения Господня на Братском кладбище. Северный и восточный фасады. карандаш, тушь, акварель. 1916. ГНИМА

Покровская церковь Остоженской старообрядческой обшины (3-й Ушаковский пер.). Арх. В.Д. Адамович, В.М. Маят. 1908-1911

Н.Я. Тамонькин. Храм Преображения Господня на Братском кладбище. Западный фасад. Тушь, акварель. Ок. 1916. ГНИМА Никольская старообрядческая церковь у Белорусского Арх. A.M. Гуржиенко. 1914-1921. Фото А.А. Захарченко

Никольская старообрядческая церковь на Варгунихиной горке (на переднем плане Бородинский мост). Арх. В.Д. Адамович. 1914-1915. Фото Ю.П. Еремина. ГНИМА

Церковь Тихвинской иконы Богоматери при богадельне им. И.Л. и А.К.. Медведниковых. Арх. С У . Соловьев. 1902-1904. Фото А.А.Захарченко

1 В.П. Десятое. Проект Покровского старообрядческого храма на Новокузнецкой ул. 7>шь, акварель. 1909-1910. ГНИМА

%Ш&

Церковь Козельщанской иконы Богоматери при больнице им. И.Л. и А.К. Медведниковых. Арх. СУ. Соловьев. 1904-1905. ГНИМА

Москва — родина новорусского стиля

Церковь Козельшанской иконы Богоматери при больнице им. И.Л. и А.К.Медведниковых. Арх. СУ. Соловьев. 1902-1904. Фото А.А. Захарченко

241

Иконостас церкви Козельщанской иконы Богоматери при больнице им. И.Л. и А.К. Медведниковых. Мастерская «Наследники П.П. Пашкова». 1904. ГНИМА

242

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

пожелание построить храм в русском стиле, но и оказал решающее влияние на утверждение окончательного проекта. Свои поиски архитекторы русского стиля в основном базировали на наследии московского и ярославского зодчества XVII в. Памятники именно этого периода с богатейшим и сложным кирпичным декором, цветными изразцами, многочисленными шатрами, богато украшенными крыльцами и галереями считались тогда наивысшими достижениями самобытного русского искусства. Однако многократное повторение одних и тех же художественных приемов и элементов древнего декора во 2-й половине XIX в. зачастую приводило к суховатой дробности и малой выразительности новых построек.

СМ. Ерофеев. Проект часовни при больнице на фабрике Т-ва А. и В. Сапожниковых. Ок. 1915

М.М. Перетяткович, СМ. Дешевов. Модель церквиусыпальницы над могилой князя Олега Константиновича в имении Осташево Московской губ. 1915 На рубеже XIX и XX вв. это почувствовали наиболее чуткие представители русского направления в архитектуре, к тому же с началом широкого внедрения модерна произошли заметные изменения во вкусах заказчиков. Но первой ласточкой новорусского стиля, сформировавшегося в самом начале XX в. и почти на четверть века предвосхитившего развитие архитектурного процесса, стала церковь во имя Спаса Нерукотворного, построенная С И . Мамонтовым в своей

усадьбе Абрамцево по проекту В.М. Васнецова и В.Д. Поленова (1881 — 1882). Как правило, люди, заказывавшие проекты в новорусском стиле, были знатоками и ценителями древнерусского наследия. Среди них были члены императорской фамилии, представители городских властей, ряд крупных предпринимателей, деятели культуры и, наконец, многочисленные старообрядцы — все они внесли свой вклад в развитие и распространение нового национального стиля. Для архитекторов новорусского направления источниками вдохновения, материалами для творческого переосмысления стали в первую очередь архитектура Новгорода и Пскова XIV—XV вв., а также памятники Владимиро-Суздальской, раннемосковской Руси и Русского Севера. Изменился сам подход к освоению древнерусского наследия: «Достижение художественной логики новгородско-псковских памятников в сопряжении с формообразующими принципами модерна порождало скульптурность крупных масс, сочность пластических форм, напряженную динамику силуэта, живое движение линий, остроту криволинейного контура. Причем композиционные особенности прототипов получали, как правило, утрированную трактовку».1 В искусствоведческой литературе установилось мнение о новорусском стиле как о национально-романтическом ответвлении модерна. Действительно, существуют новорусские здания, несущие в себе все стилеобразующие черты модерна и являющиеся своеобразной сказочной импровизацией на тему древнерусского искусства. Однако многие постройки начала XX в., возведенные с использованием русских традиций, тяготели к более привычному русскому стилю и лишь внешне использовали некоторые наработанные приемы и декоративные элементы модерна. Вполне определенно можно утверждать, что в зависимости от таланта архитектора (и задачи, перед ним поставленной) наследие древнерусского зодчества, русский стиль и модерн сочетались в новорусском стиле в самых различных пропорциях и комбинациях. Нередко их смешение в одном памятнике оказывалось настолько запутанным, что «втиснуть» такой «гибрид» в жесткие классификационные рамки бывает весьма сложно. Подлинные памятники новорусского стиля — «товар штучный», нетиражный, и каждый из них требует внимательного индивидуального обследования и анализа. Тем не менее постройки новорусского стиля можно сгруппировать по их ориентации на древнерусские прообразы. Самым выразительным и ярким было новгородско-псковское направление, которое стало визитной карточкой и почти синонимом нового стиля. Зодчие начала XX в. воспринимали средневековую архитектуру Новгорода и Пскова XIV—XV вв. как единое явление, которое привлекало их своей образной системой и конкретными конструктивными и художественными деталями (позакомарное, щипцо-

Москва вое или восьмискатное покрытие; лаконичный декор; мощные неровные стены, украшенные рельефными кирпичными или резными белокаменными крестами; асимметрично расположенные небольшие узкие окна; разнообразные звонницы; монументальные крыльца на массивных столбах и т.д.). Творческое, преемственное осмысление этого наследия принесло весомые и зрелые плоды. Пожалуй, наиболее сильное влияние на становление и развитие новгородско-псковского направления новорусского стиля оказали новаторские постройки А.В. Щусева: комплекс Марфо-Мариинской общины, построенный в Москве для великой княгини Елизаветы Федоровны

родина новорусского стиля 243

Самый большой комплекс зданий новорусского стиля был создан в Царском Селе под покровительством и при активном содействии последней царской четы. Здесь новгородскопсковские мотивы были особенно заметны в постройках Офицерского собрания Собственного Его Императорского Величества Конвоя (В.А. Покровский, 1910—1911), Ратной палаты (СЮ. Сидорчук, 1913—1915), дома служащих Федоровского городка (С.С. Кричинский, 1913-1915). Наиболее интересным памятником этого направления в самом Петербурге был Никольский (так называемый «Мирликийский» или «Барградский») храм, принадлежавший Импера-

1

A.M. Васнецов. Проект храма во имя Иверской иконы Богоматери. Северный фасад. Акварель. ГНИМА (1908—1912); храм-памятник на Куликовом поле (1907—1913); Спасская церковь в имении В.Н. Харитоненко Натальевка (Харьковская губ.. 1911 —1913); Никольский храм и странноприимный дом в Бари (Италия, 1912—1915) — городе. где покоятся мощи святителя Николая Мирликийского; часовня святой Анастасии во Пскове (1913); храм на Братском кладбище в Москве (1915-1917). Среди «чистых» образцов новгородскопсковского направления надо особо отметить храмы, построенные в Москве старообрядцами белокриницкого согласия: церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Турчаниновом переулке (В.Д. Адамович, В.М. Маят, 1908—1911), церковь Николая Чудотворца на Варгунихиной горке (В.Д. Адамович, 1914—1915) и храм Николая Чудотворца у Белорусского вокзала (A.M. Гуржиенко, 1914—1921). Среди московских православных храмов того же архитектурного направления можно отметить церкви в честь Тихвинской иконы Богоматери и в честь Козелыланской иконы Богоматери при богадельне и больнице имени И.Л. и А.К. Медведниковых (СУ. Соловьев, 1904—1905) и храм Чуда архангела Михаила на подворье Михайловского женского монастыря Уфимской епархии (И.П. Машков, 1914—1916).

A.M. Васнецов. Проект храма во имя Иверской иконы Богоматери. Западный фасад. Акварель. ГНИМА

торскому Православному Палестинскому обществу (С.С. Кричинский, 1913—1915). Среди других построек, в которых преобладала новгородско-псковская тема, хочется выделить здания Васильевского женского монастыря в Овруче (А.В. Щусев, В.Н. Максимов, 1907— 1909), храм-усыпальницу смертельно раненного на фронте Первой мировой войны князя Олега Константиновича в имении его отца, великого князя Константина Константиновича, Осташёво под Волоколамском (М.М. Перетяткович. 1915—1916) и церковь в Смоленском скиту Валаамского монастыря, также связанную

244

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Старообрядческая церковь Успении Ьошродицы на Апухтинке. Вид с северо-запада. Арх. Н.Д. Поликарпов. 1906-1908. ГНИМА

с Первой мировой войной и построенную по инициативе и по эскизам великого князя Петра Николаевича (1917). Еще одним источником вдохновения для создателей новорусского стиля была архитектура домонгольской Руси. Талантливым воплощением этих поисков стал Троицкий собор Почаевской лавры, в котором удалось воскресить суровый и могучий облик храмов Киевской Руси (А.В. Щусев, 1906—1912). Впрочем, и здесь не обошлось без «новгородского следа» — одним из прототипов был выбран собор Рождества Богородицы начала XII в. новгородского Антониева монастыря. Основной объем Пантелеймоновской церкви в одноименном монастыре г. Сумы также был решен в традициях новгородской архитектуры XII в. (А.В. Щусев, 1911). Но чаше постройки этой группы ориентировались на владимиро-суздальское зодчество XII—XIII вв. В первую очередь это петербургский Спас на Водах — хрампамятник морякам, погибшим во время русскояпонской войны, силуэт и многие детали которого были заимствованы у Дмитровского собора во Владимире и у остатков палат Андрея Боголюбского в Боголюбове (М.М. Перетяткович, 1910— 1911). Удачной и практически единственной попыткой стало использование С И . Вашковым мотивов знаменитой владимиро-суздальской бе-

локаменной резьбы при оформлении фасадов доходного дома (Москва, Чистопрудный бульвар, 1908—1909)4. Можно найти и другие примеры применения сходной каменной резьбы: часовня на могиле Н.Л. Шабельской в Ницце (А.В. Щусев, 1906—1907), часовня над могилой певицы А.Д. Вяльцевой (Никольское кладбище Александро-Невской лавры, 1913), резные белокаменные ворота Федоровского городка в Царском Селе (С.С. Кричинский, 1914—1916). Наследие раннемосковской архитектуры XV—XVI вв. также использовалось зодчими новорусского стиля, хотя «чистых» образцов этого направления немного, среди них — старообрядцев белокриницкого согласия храм Успения Богородицы на Апухтинке в Москве, прототипом которого стал кремлевский Успенский собор (Н.Д. Поликарпов, 1906—1908) и собор, звонница и стены общины «Отрада и утешение» в Подмосковье (СУ. Соловьев, 1909—1911), храм в усадьбе Мариоки Г.Э. Картавцева (И.А. Фомин, 1912)5. Не осталась в забвении и московско-ярославская архитектура XVII в., на основе ее более творческой и свободной (по сравнению со 2-й половиной XIX в.) переработки возникла еще одна группа зданий новорусского стиля: банк в Нижнем Новгороде (В.А. Покровский, 1913), Ссудная казна в Настасьинском переулке (Москва, В.А. Покровский, 1914—1916), Трапезная палата и дом для священников в Федоровском городке

Москва — родина новорусского стиля

245

№ Ш^Ш^З- Г£

Ф.Ф. Горностаев. Проект старообрядческого храма-колокольни на Рогожском кладбище. 1906-1907

Западная стена в старообрядческом храме Воскресения Христова на Рогожском кладбище. Росписи В.И. Дикарева и И.Я. Тюлина. 1912-1913

Собор и звонница общины «Отрада и утешение» в Серпуховском уезде. Арх. С У . Соловьев. 1909-1911

Собор общины «Отрада и утешение». Вид с северо-запада. Фото ок. 1912. ГНИМА

246

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

А.В. Щусев. Проект Казанского вокзала. Вид с птичьего полета. Карандаш, тушь, акварель. 1913. ГНИМЛ

А.В. Щусев. Проект фасада Казанского вокзала. Раскрашенное фото. 1914. ГНИМА

(Царское Село, С.С. Кричинский, 1913—1917), храм во имя Феодоровской иконы Божией Матери, возведенный в честь 300-летия Дома Романовых (Петербург, С.С. Кричинский, 1912—1914), Казанский вокзал в Москве (А. В. Щусев, 1913— 1926) и др. Значительная часть построек новорусского стиля несла на себе яркие зримые черты модерна, к этой группе в полной мере подходит термин «русский романтический модерн». В Москве это направление представлено такими сказочными импровизациями на русскую тему, как Ярославский вокзал (Ф.О. Шехтель, 1902—1904), церковь в честь Иконы Богоматери «Взыскание погибших» в женском коммерческом училище (Н.Л. Шевяков, 1904—1905), доходный дом П.Н. Перцова, напротив храма Христа Спасителя ( С В . Малютин, Н.К. Жуков, 1906—1907), храм Воскресения Христова поморцев-брачников в Токмаковом переулке (И.Е. Бондаренко, 1907— 1908), старообрядческая (белокриницкого согласия) церковь Покрова Пресвятой Богородицы

в Малом Гавриковом переулке (И.Е. Бондаренко, 1910—1911), старообрядческая беглопоповская церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы на Малой Андроньевской улице (И.Е. Бондаренко, 1910—1912), храм Воскресения Словушего в Сокольниках (П.А. Толстых, 1909—1913), Романовская больница при Покровской общине сестер милосердия (1913), мавзолей Левченко в Донском монастыре (Р.И. Клейн(?), 1910-е), храм в честь 300-летия Дома Романовых во имя Николая Мирликийского и митрополита Алексия в поселке Клязьма ( С И . Вашков, 1914— 1916) и др. В Петербурге хочется выделить церковь Воскресения Христова на Обводном канале, в которой модерн проявился особенно наглядно (Г.Д. Гримм, Г.Г. фон Голи, А.Л. Гунн, 1904— 1908), храм поморцев-брачников во имя иконы Божией Матери «Знамение» с явными новгородскими реминисценциями на Тверской улице (Д.А. Крыжановский, 1906—1907), церковь Успения Пресвятой Богородицы на Волковом

Москва — родина новорусского стиля 247

А. В. Щусев. Эскиз центральной части Казанского вокзала. Уголь, акварель, тушь, карандаш. 1915. ГНИМА А.В. Щусев. Неосуществленный проект бокового фасада Казанского вокзала с Царским павильоном. Тушь, карандаш, акварель. 1914. ГНИМА

православном кладбище (А.Д. Шиллинг, А.П. Аплаксин, 1910—1912), церковь митрополита Петра при подворье Творожковского Троицкого монастыря (А.П. Аплаксин, 1912—1913), белокриницкая церковь Покрова Пресвятой Богородицы на Громовском кладбище (Н.Г. Мартьянов, 1912-1915). Использование новорусского стиля при возведении храмов и общественных зданий было явлением нечастым, но достаточно обычным, использование же его в строительстве доходных и частных домов было чрезвычайно редким. Что касается доходных домов, то сама их структура противоречила одному из главных принципов новорусского стиля — свободной пространственной планировке и возможности обозрения здания с разных сторон, выполнение этих требований вело к усложнению и удорожанию строительства. Тем не менее примеры успешного преодоления этих трудностей имеются — это (уже упоминавшиеся) дом П.Н. Перцова и здание на Чистопрудном бульваре в Москве и 6-этажный дом на Плуталовой улице в Петербурге, решенный в формах с заметным влиянием новгородской архитектуры (1910-е). Среди немалого числа самых различных особняков, возведенных в России начала XX в., лишь главный дом в усадьбе Н.В. Телегина Софиевка под Орлом является ярким примером в группе близких к модерну построек новорусского стиля (1910-е), подавляющее же большинство заказчиков предпочитало строить свои личные каменные дома в привычных общеевропейских традициях.

Существовала еще одна интересная и своеобразная группа памятников — это деревянные постройки новорусского стиля. Их создатели ориентировались преимущественно на деревянное зодчество Архангельской, Олонецкой и Вологодской губерний, неповторимая красота и значение которого были раскрыты в хорошо иллюстрированных публикациях участников экспедиций по Русскому Северу. Перед архитекторами и художниками неожиданно предстал богатый, самобытный, суровый и в то же время красочный мир русской северной народной культуры. Впечатление оказалось настолько сильным, что повлекло за собой появление целого пласта архитектурных фантазий и вполне законченных проектов на темы русского деревянного зодчества. Среди осуществленных деревянных храмов новорусского направления надо особо выделить три памятника. Один из них — храм Георгия Победоносца Сумского 1-го гусарского полка на Хамовническом плацу в Москве (И.И. Бонн, 1910). С наибольшей последовательностью программа возрождения древнерусского деревянного зодчества была выполнена при создании небольшой церкви Ильи Пророка в имении Дубки М.Ф. и Я.В. Ратьковых-Рожновых под Ораниенбаумом (Н.Е. Лансере, 1914). в которой внешний вид и все декоративные детали существовали

248

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Государе гиен нам Ссудная казна в Настасьинском пер. Арх". В.А. Покровский. 1914-1916. Фото А.А. Захарченко В.А. Покровский, Б.М. Нилус. Проект Государственной Ссудной казны. 1914 В.А. Покровский, Г.Г. Кривошеий и др. Проект Бородинского моста через Москву-реку. 1910 В.А. Покровский. Проект росписи зала на 2-м этаже Государственной Ссудной казны. 1915

Москва — родина новорусского стиля 249 в гармоничном стилевом единстве. Удивительным было внутреннее убранство храма, целиком выдержанное в традициях Русского Севера: тябловый иконостас, глубокая сочная резьба над царскими вратами и по всему иконостасу, деревянные резные клиросы, аналои, тощие свечи, портал, лавки, табуреты и даже оклады икон. Тябла, потолок и часть стен были расписаны ярким травным орнаментом (в традициях XVII в.), более того, в храме было устроено самое настоящее восьмичастное северное небо с архангелами и серафимами на гранях и со Спасом Нерукотворным в центре (росписи выполнил М.М. Адамович)''. Третий наиболее выразительный деревянный храм новорусского стиля был построен в Москве перед самой революцией (Ф.О. Шехтель, 1916). Небольшая церковь Николая Чудотворца 675-й Тульской пешей дружины в Петровском-Разумовском, у Соломенной сторожки, имела ясные формы и лаконичный декор. Следует заметить, что многие деревянные новорусские храмы были заметно ближе к древнерусским памятникам, чем их каменные современники, иногда они практически повторяли композицию древних прототипов. В гражданском деревянном зодчестве начала XX в. новорусский стиль также оставил свой заметный и поучительный след. Нередко к нему обращались при создании различных выставочных павильонов и целых комплексов: павильон на всемирной выставке в Париже (И.Е. Бондаренко, К.А. Коровин, 1900), павильоны на выставке в Глазго (Ф.О. Шехтель, 1901), юбилейные выставки 1913 г. в Костроме (Л.Р. Сологуб)7 и в Ярославле (А.И. Таманов)". Две последние выставки представляли собой целые красочные деревянные городки с церквами, десятками палат, изб и других сооружений, перекрытых разновеликими щипцовыми, шатровыми и кубоватыми кровлями. Среди жилых деревянных строений новорусского стиля несомненный интерес представляют сказочный Теремок в тенишевском Таташкине (СВ. Малютин, 1900—1901) и не менее оригинальная дача И.А. Александренко в поселке Клязьма под Москвой (С.И. Вашков, 1908-1909). Наибольшее количество новорусских построек находилось в крупных городах и их окрестностях. Особенно много их было построено в Москве, где любили и понимали старину, где новорусские здания органично вписывались в городскую среду.

В провинции они встречались гораздо реже, своим появлением здесь они в первую очередь были обязаны известным меценатам, представителям творческих профессий и крупным промышленникам, проекты, как правило, заказывались у ведущих столичных архитекторов. Вот несколько характерных примеров: Троицкая церковь в Бехове, около усадьбы В.Д. Поленова под Тарусой, спроектированная и построенная самим художником (1904—1906); храм Святого Духа в имении М.К. Тенишевой Талашкино под Смоленском (И.Ф. Баршевский, М.К. Тенишева, СВ. Малютин, 1900-1905; росписи Н.К. Рериха, 1908—1914); Покровская церковь в имении востоковеда и друга Н.К. Рериха В.В. Голубева Пархомовка (В.А. Покровский, Киевская губ., 1903— 1906). Из краткого перечисления наиболее выразительных памятников новорусского стиля видно, что их создатели черпали свои образы из всех периодов развития русского допетровского зодчества, свободно оперировали этим наследием, выбирая самые разные образы и детали для решения конкретной архитектурной задачи. Выше уже говорилось о сложном переплетении стилевых составляющих новорусского стиля, если к этому добавить смешение архитектурных образов разных эпох и регионов, картина становится еще более сложной. «Чистых образцов» того или иного ответвления новорусского стиля мало, мало в целом было и самих построек этого стиля, который лишь к 1917 г. окреп, набрал силу, получил Высочайшее одобрение и поддержку. Его широкое распространение должно было начаться после победного окончания Первой мировой войны. Но судьба распорядилась иначе — после революции новое церковное строительство в Советской России было надолго прекращено. В этот период храмы продолжат возводить лишь за границей, где на всех обитаемых континентах русские изгнанники создали более двухсот православных храмов. Лишь в последние годы в связи с коренными изменениями в жизни нашей страны открылась новая страница в истории церковной и гражданской архитектуры России. И хочется верить, что оживление храмового и частновладельческого строительства разбудит интерес к возрождению традиций древнерусского каменного и деревянного зодчества, к использованию и продолжению достижений ведущих архитекторов новорусского стиля начала XX в.

1 Славина Т.А. Константин Тон. Л., 1989; Берташ А.В. Тоновский стиль в церковном зодчестве Петербургской округи // Петербургские чтения — 96. СПб., 1996. С. 249—252. 2 Свод законов Российской империи. СПб., 1900. Т. 12. 4.1. С. 26. 3 Кириков Б.М. Первые образцы «новорусского стиля» в Санкт-Петербурге // Петербургские чтения... 23—27 мая 1994 г. СПб., 1994. С. 99. 4 Нащокина М.В. Художник Сергей Вашков и его архитек-

турные работы //Архитектура мира. М., 1995. Вып.4. С. 126. 5 ГНИМА. Отдел графики. Р1а—5775, 5782, 8224 и три фотографии (колокольня же была выстроена в формах отдельно стоящей псковской звонницы). 6 Ежегодник Общества архитекторов-художников. Пг., 1915. Вып.10. С. 11-14, 77-80. 7 Там же. СПб. 1912. Вып.7. С. 162-164. 8 Там же. 1913. Вып.8. С. 166-176.

А. С. Федотов.

250

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Ярославский вокзал. Арх. Ф.О. Шехтель. 1902-1904. Вид с левого угла. Фото И.Н. Агександрова. ГНИМА Ярославский вокзал. Вид с правого угла. Фото И.Н. Александрова. ГНИМА Ф.О. Шехтель. Ярославский вокзал. Почтовая открытка Общины св. Евгении. ГНИМА

И.А. Фомин. Проект домаособняка художника К-а. Ок. 1906

Москва — родина новорусского стиля

Фрагмент фасада Ярославского вокзала, облицованного плиткой завода «Абрамцево». Фото А.А. Захарченко. ГНИМА

251

252

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Часовня-усыпальница Прохоровых в Новодевичьем монастыре. 1911. Фото А.А. Захарченко

Церковь Воскресения Словущего в Сокольниках. Фото А.А. Захарченко

Школа с церковью св. Кирилла и Мефодия(?) (Б. Тульская ул.). 1911. Фото А.А. Захарченко

И.П. Машков. Проект здания цирка братьев Никитиных в Москве. 1911

И.С. Кузнецов. Проекты церковной ограды с воротами. Акварель. 1909(7). ГНИМА

Церковь Воскресения Словущего в Сокольниках. Арх. П.А. Толстых. 1909-1913

254

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Церковь в честь иконы Богоматери «Взыскание погибших» в Женском коммерческом училище (ул. Зацепа). Арх. Н.Л. Шевяков. 1904-1905. Фото А.А. Захарченко К.А. Грейнерт. Проект построек Всероссийской ремесленной и фабрично-заводской выставки на Ходынском поле. 1912 Приют для вдов и сирот русских художников им. П.М. Третьякова. Арх. Н.С. Курдюков. 1909-1911 Церковь Георгия Победоносца Сумского 1-го гусарского полка в Хамовниках. Арх. И.И. Бонн. 1910

Москва — родина новорусского стиля

Мавзолей Левченко в Донском монастыре. Арх. Р.И. Клейн(?). 1910-е. Фото Н.Я. Епанешникова(?). 1930-е. ГНИМА

Дача И.А. Александренко в поселке Клязьма. Худ. С И . Вашков. 1908-1909 Церковно-приходская школа им. И.А. Александренко в поселке Клязьма. Худ. С И . Вашков, арх. Е.И. Зеленский. 1910-1911 Дача И.А. Александренко в поселке Клязьма. Ворота Дача И.А. Александренко в поселке Клязьма. Наличники окон

255

Церковь Николая Чудотворца 675-й Тульской пешей дружины у Соломенной сторожки. Арх. Ф.О. Шехтель. 1916. ГНИМА Стул. Исполнен по рис. С В . Малютина, резчик Капунцов. 1912. ГИМ

Буфет. Исполнен по рис. С В . Малютина, резчик КаПУНЦОВ.

1912.

ГИМ

Церковь Николая Чудотворца у Соломенной сторожки. Центральное пространство и иконостас. ГНИМА Церковь Николая Чудотворца у Соломенной сторожки. Западная стена и притвор. ГНИМА Мебель для Кустарного музея. Исполнена по рис. A.M. Васнецова. Ок. 1910

258

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Столовая и ломе Фирсановой в Неглинном проезде Худ. А.Г. Якимченко. Фото ок. 1909

Интерьеры дома художника В.Н. Бакшеева в Москве. Мебель изготовлена по эскизам С В . Малютина и В.Н. Бакшеева. Дверь в передней. Уголок гостиной. Фото ок. 1909

Москва — родина новорусского стиля

А.И. Таманон. Проект юбилейной выставки 1913 г. в Ярославле. 1912 М.В. Лебедева. Рисунок обоев для фабрики М.И. Лихачевой. 1911 Стол. Исполнен по рис. С И . Вашкова на фабрике Т-ва П.И. Оловянишникова сыновья. Москва. 1900-е. ГИМ

259

260

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

НОВЫЙ ВЕК В РЕЛИГИОЗНОМ ИСКУССТВЕ МОСКВЫ Рубеж веков оказался переломным как в истории всего русского искусства, так и в религиозной живописи. XIX в., прошедший под знаком господства академизма и историзма, и в религиозной живописи определил приметы этого направления: историческая достоверность библейских и евангельских сцен становится главной в произведениях, создаваемых для церквей и соборов России. Художники-академисты определяют стилистику церковной живописи. Их влияние было столь велико, что, несмотря на кризис академизма уже во второй половине XIX в., принципы «жизнеподобия» сохраняются в церковном искусстве начала XX в. Но главным станет иное направление, и связано оно с творчеством В.М. Васнецова. Стремление к философским обобщениям при обращении к религиозным сюжетам, поиск вселенской истины, Мирового Христа стали главным в работах В.М. Васнецова, связанных с храмовыми росписями. «Нет на Руси для русского художника святее и плодотворнее дела — как украшение храма, — считал мастер. — В храме художник соприкасается с самой положительной стороной человеческого духа — с человеческим идеалом». Именно с творчеством Васнецова связано создание нового стиля монументальной живописи. Художник поставил перед собой сложную задачу: выразить общие религиозные основы бытия тем живописным языком, который понятен современному зрителю. Для этого он обратился к многовековому опыту русской культуры. Религиозная живопись 2-й половины XIX в. стремилась сделать зрителя как бы непосредственным свидетелем, участником происходящего. Васнецов же соединяет ее глубокий психологизм, эмоциональную выразительность, силу сопереживания и сострадания с монументальной формой, поднимаясь через конкретный образ до философских обобщений, возрождая не просто национальные традиции, а тот религиозно-нравственный идеал, который нашел столь яркое и полное выражение в древнерусском искусстве. Обращаясь к религиозной живописи, художник возвращается к опыту и традициям Древней Руси, глубоко изучает древнерусское и византийское искусство, росписи храмов, иконопись, углубляется в их символику и иконографию. Масштабность творчества, мощь и величественность создаваемых образов, их поражающая воображение сила, новизна и смелость композиций, основанных на прекрасном знании древних форм, — все это на долгие годы определило главенствующую роль Васнецова в религиозном искусстве конца XIX — начала XX вв. Живя и работая в Москве, художник в начале XX в. создает прекрасные монументальные произведения и эскизы для мозаичных полотен.

Обращение к мозаике было не случайным: вечным, вселенским истинам должен соответствовать и вечный материал, что также было в традициях византийского и древнерусского искусства. Свои произведения художник демонстрирует на выставках, ставших событиями в художественной жизни Москвы и Петербурга. Это его работы для храма в Гусь-Хрустальном, для русской церкви в Дармштадте, для грандиозного собора во имя св. Александра Невского в Варшаве. Его творчество продолжает и в новом, XX в. вызывать горячие споры, будоражить умы современников. Возрождение монументального искусства было только частью той огромной задачи, которую ставили перед собой Васнецов, Нестеров, Рерих, Врубель и другие художники, работавшие в том же направлении. Они стремились отразить вечное, непреходящее в своем национальном творчестве, найти обобщенный образ мира, попытаться средствами самых разных искусств органически соединить идеал, красоту и жизнь, создать синтетическое искусство, а вернее, возродить синтез искусств Древней Руси. Поэтому и Васнецов, и другие художники стремились работать одновременно в разных видах искусства. Тогда и возникали цельные ансамбли, выполненные в едином стиле, когда и архитектура, и стенопись, и икона, и прикладное искусство должны были создавать единый, цельный, понятный каждому образ. И если первыми на этом пути были Абрамцевская церковь и ее часовня, то наиболее ярким памятником начала XX в. становится Марфо-Мариинская обитель. Эти устремления совпали с художественными исканиями времени, что с наибольшей остротой ощущается в работах, выполненных в новорусском стиле. Васнецов, творчество которого находилось у истоков этого стиля и развивалось в его русле, до конца дней оставался верен своим идеалам и творческим принципам. Впечатление от монументальных творений Васнецова и Нестерова было настолько сильным, что именно их работы неоднократно воспроизводились в стенописях и иконах, воспринимаясь как своеобразный эталон. В русском религиозном искусстве начала XX в. наряду с синтезом искусств, предлагаемым современными художниками, существовал еще один мощный источник развития — непосредственное возрождение древних традиций и, в первую очередь, русской иконописи, ее духовных основ, ее места в отечественной культуре. Пристальный интерес к русской старине привел в середине XIX в. к осознанию необходимости сохранения древних памятников, в том числе и икон. Начало же XX в. явилось временем подлинного открытия древнерусской иконописи. В.М. Васнецов. Св. Алексий, митрополит Московский. Холст, масло (107x71). Москва. 1909. ГМИР

Москва — родина новорусского стиля

261

262

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

А. Грязнов. Оплакивание Христа (копия с плащаницы, выполненной по эскизу В.М. Васнецова для Владимирского собора в Киеве). Дерево, масло (26x31). Холуй. Учебные иконописные мастерские. Нач. XX в. ГМИР В это время отношение к иконе как к памятнику истории и археологии сменяется интересом к ней как художественному произведению, имеющему самостоятельную эстетическую ценность. Бурный рост собирательства привел к образованию крупнейших коллекций иконописи. Среди них в Москве выделялись собрания Третьяковых, С П . Рябушинского, А.В. Морозова, В.М. Васнецова, A.M. Постникова, В.А. Прохорова и др. Вопросы сохранения и изучения русской иконы логически приводили к проблеме реставрации, к размежеванию реставрации церковной с задачей воссоздания религиозного произведения и научной, направленной на раскрытие художественного памятника определенного времени. Первыми реставраторами были иконописцы, выходцы из Мстеры и Палеха, работавшие в Москве или владевшие там иконописными мастерскими. Более 20 частных профессиональных иконописных мастерских насчитывалось в начале XX в. в Москве. Чириковы, Тюлины, Овчинниковы, Сафоновы, Дикаревы, В.П. Гурьянов — без этих имен картина религиозной живописи Москвы начала века была бы неполной. Прекрасно

владея техникой иконописания, работая в любых манерах и стилях, они создавали и типичную ремесленную икону, и уникальные по виртуозности исполнения произведения. Все определялось потребностями заказчика. Здесь мы подходим к еще одной проблеме русского иконописания на рубеже веков: это кризис иконописного творчества, это захлестнувшая иконописание волна рыночной, безвкусной, грубой ремесленной продукции, это утрата в большинстве своем основ мастерства, а главное — идейных, духовных истоков. Стремление вернуть утраченные традиции и культуру стало еще одной причиной страстного обращения к русской старине. И здесь роль Москвы оказалась одной из главных. Художники, собиратели, ученые, иконописцы — все взялись за решение этой столь сложной и благородной задачи. Так, В.П. Гурьянов, известный московский иконописец, выходец из Мстеры, владелец крупной мастерской, «поставщик Двора Его Императорского Величества», с успехом демонстрировавший свои работы на российских и зарубежных выставках, был активным членом Московского археологического общества. Общества любителей древней письменности, Общества любителей духовного просвещения, В.П. Гурьянов. Ангел-хранитель. Надпись на тыльной стороне: «Его Императорскому Высочеству Великому Князю Алексию Николаевичу Благословение от изографа В.П. Гурьянова. 1912 г. В Москве». Дерево, темпера (15,6x11,3). ГМИР

264

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В.П. Гурьянов. Покров Богоматери. Дерево, темпера (31x26,5). Москва. 1902. ГМИР

Москва - родина новорусского стиля

Богоявление. Мастерская сыновей И.С. Чирикова. Лерево, темпера (31x27). Москва. 1903. ГМИР

265

266

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

М.И. Дикарев. Св. Сергий Радонежский.

Дерево, темпера (31x26). 1900-е. ГМИР

Москва — родина новорусского стиля

Св. Гермоген, патриарх Московский. Лерево, темпера, латунь, золочение, парча (36,5x33). 1913. ГМИР

267

268

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Блюдо подносное со сценами избрания Михаила Федоровича Романова на царство. Надпись по окружности: «Бог его Государя на такой великий царский престол избрал не по чьемулибо заводу, избрал его мимо всех людей по своей изреченной милости, всем людям о его избрании Бог в сердце вложил одну мысль и утверждение». Императорское Строгановское центральное художественно-промышленное училище. 27 мая 1913 г. в Оружейной палате на этом блюде Николаю II были поднесены хлеб-соль, во время посещения им выставки работ учащихся училища. Металл, эмаль, роспись, золочение (диаметр 90 см.). Москва. 1913. ГМИР

Реклама мастерской «Иконописец и реставратор В.П. Гурьянов». 1907

Москва — родина новорусского стиля 269

Блюдо подносное. Св. Сергий Радонежский благословляет Дмитрия Донского на битву. Надпись по окружности: «Самодержавнейшему Государю Императору Николаю Александровичу от Союза монархистов Сергиева Посада». Лерево, резьба (диаметр 43,2 см.). 1913. ГМИР

Комиссии по осмотру и изучению церковной старины Москвы и Московской епархии. И именно он как реставратор раскрывал под наблюдением комиссии знаменитую «Троицу» Андрея Рублева и другие иконы Троице-Сергиевой лавры. В.М. Васнецов, работавший в Московской комиссии по сохранению древних памятников при Московском археологическом обществе, наблюдал по поручению комиссии за реставрацией И.С. Чириковым иконы Смоленской Богоматери из Сольвычегодска. Раскрываются от поздних записей древние иконы в коллекциях, музеях, церквах — и перед зрителем предстает совершенно иной мир, мир незнакомый, поразительный, завораживающий, мир древнерусской иконы. Становится ощутимой та пропасть, ко-

торая разделяет современную и древнюю икону. Характерно в этом отношении признание Васнецова: «Дух древнерусской иконы оказался во много раз выше, чем я думал. Внутренний мир живописи того времени был гораздо более богатым в духовном смысле, чем дух нашего времени... и нам далеко до их техники, до их живописного эффекта». Художественная интеллигенция берет на себя миссию возродить русскую иконопись, используя научные знания, опыт, воссоздать иконописные школы, собрав все лучшее, что еще сохранилось в этой области, традиции, мастерство иконописных династий. Свою роль в этом процессе сыграло и старообрядчество, официально признанное в начале XX в. и имевшее в Москве глубокие корни. Опираясь на допетровские, дониконовские традиции. оно сохранило и сами древние памятники и многое в отношении к творчеству иконописца: идеалы, ценности, приемы, ориентиры.

270

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Начало было положено. В Москве копировали раскрываемые древние иконы, они служили образцами для учеников. И братья Чириковы, и Гурьянов приняли в этом активное участие. Из современных художников только работы Васнецова рассматривались как образец, эталон нового иконописания. Но воссоздание прежней культуры без учета новых веяний времени невозможно, и религиозное искусство здесь не является исключением. Эпоха, ее стилевые и художественные принципы активно вмешивались в иконописное творчество. Особенностью создававшегося нового стиля не случайно становится декоративизм, театрализация, условность и метафора. Современные поиски философского смысла бытия, его ре-

Б.В. Шергин, учащийся Строгановского центрального художественно-промышленного училища. Икона Велик Бог Земли Русской. Москва. Ноябрь 1914

ло, национальные традиции, хранительницей и средоточием которых она выступает в начале XX в. Особую популярность приобретают сюжеты, связанные с Москвой, с ее ролью национального, государственного, культурного и религиозного центра, как основания символического древа Московского государства, утвержденного еще Иваном Калитой и митрополитом Петром, — сюжет, получивший распространение в царствование Алексея Михайловича и потому притягательный в начале XX в. Условность, некоторая аппликативность в изображении Кремля созвучны с условной театральной декорацией, а своеобразие орнаментов, связанных с древнерусской и византийской культурной традицией, сближает икону с произведениями декоративно-прикладного искусства. Тяготение же в иконе к миниатюрности, детализации, ориентированное на искусство XVII в., в начале XX в. воспринималось как современная стилизация, где преобладает декоративный элемент. Столь явственное влияние стиля на икону проявилось именно в Москве. Пристальное внимание к декоративноприкладному искусству было характерной особенностью этого времени. Стремление с помощью синтеза искусств внести гармонию и красоту в повседневную жизнь, в том числе и в религиозный обиход дома и храма, вернуть искусству то место, которое оно занимало в Древней Руси, и Х1Я этого соединить народное искусство с элитарным — эта эстетическая сверхзадача означала принципиально иное понимание роли прикладного искусства в культуре начала XX в. Предмет перестает играть роль дополнительного элемента, его роль в создании единого ансамбля, с одной стороны, и самоценность, с другой, необычайно возрастает. И здесь на развитие прикладного искусства оказывают влияние два главных процесса: с одной стороны, возврат к русскому ремеслу возрождает забытое и утраченное в орнаментах, в технике, в образах народного фольклора, а с другой — дает новый толчок тем видам искусства, которые были хорошо развиты и в древности, но не утратили своего значения и в современном искусстве. Нетрадиционные материалы будили фантазию мастера. Так, на рубеже веков входят в повседневный быт иконы на стекле, зеркале, фарфоре. Мозаика, служившая в Византии и на Руси выполнению монументальных задач, становится искусством малых форм. Новый стиль оказывает влияние и на такой традиционный вид русского искусства, как резьба по дереву.

лигиозные основания были созвучны метафоричности художественного мышления средневековья, что нашло выражение в русской иконе. В иконах XX в. эти приметы времени необычайно наглядны. Совершенно особым самостоятельным символом воспринимается Московский Кремль. Он олицетворяет Москву, центр и столицу Московского государства, всю Россию, русское нача-

Интерес к деревянной резьбе, прежде всего поиски народных корней ее, орнаментов народного искусства, отчетливо проявился в деятельности художников, объединившихся в конце XIX в. в Абрамцевский кружок. В мастерских Абрамцева, а в начале XX в. в Талашкине возрождали народные ремесла. Выполненные с использованием фольклорных мотивов, сказочных элементов и образов, предметы прикладного искусства созда-

Москва — родина новорусского стиля 271 вались часто по эскизам известных художников и архитекторов и были неординарны, эффектны и сразу узнаваемы. Одним из центров резьбы в России являлась Троице-Сергиева лавра. В работах этого времени отчетливо проявились характерные для начала XX в. орнаменты, использование стилистики XVII в., византиизированные элементы. Увлечение линией, ее плавностью и текучестью, виртуозная проработка деталей, приобретающих декоративный оттенок — эти черты отличают культовые предметы и религиозные сувениры. Сказывалось это влияние и на творчестве известного резчика И.С. Хрустачева. Новую жизнь обретает искусство древнерусской эмали. Во многом это связано с деятельностью Императорского Строгановского центрального художественно-промышленного училища, где в 1902 г. была открыта эмальерная мастерская. Использование эмали в памятниках декоративно-прикладного и культового искусства создавало великолепный эффект сочетания естественного блеска металла с яркими чистыми красками эмали. Одной из наиболее выдающихся работ учащихся мастерской стало декоративное блюдо со сценами избрания на царство Михаила Федо-

ровича Романова, поднесенное ими Николаю II в дни празднования 300-летнего юбилея Дома Романовых. Декоративно-прикладное искусство в начале XX в. было широко представлено на художественных и художественно-промышленных выставках, на страницах альбомов и периодических изданий, где новое религиозное искусство рассматривалось преимущественно с точки зрения художественной, эстетической. Выводы порой получапись диаметрально противоположными, и это неудивительно: начато века было временем плодотворных активных поисков, но их продолжение, не получив завершения, было оборвано революцией, а все многообещающие начинания и планы так и остались неосуществленными. Сегодня, в конце XX в.. после нескольких десятилетий полузапретного существования русское религиозное искусство стоит перед теми же вопросами, которые вставати и в начале столетия: поиски идеат. духовных истоков, гармонии и художественных ориентиров. О.А. Коробко, Г.А. Ченская.

СЕРЕБРЯНАЯ УТВАРЬ МОСКОВСКИХ ФИРМ КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX ВЕКОВ Немало ярких страниц в истории русского декоративно-прикладного искусства связаны с деятельностью русских серебряных дел мастеров. В конце XIX — начале XX вв. Москва, наряду с Петербургом, являлась одним из центров ювелирного искусства. В этих городах в силу их исторического значения собирались лучшие художественные силы страны, в творчестве которых отражались и исторические события, и социально-экономические изменения в русской жизни, и поиски новых стилей. Бурное экономическое развитие, свойственное России на рубеже веков, коснулось и ювелирного производства. Еще недавно небольшие мастерские серебряного дела вырастали в фабрики с большим количеством рабочих и значительной механизацией труда, превращаясь постепенно в фирмы, акционерные общества, торговые дома и торгово-промышленные товарищества, занимавшиеся не только массовым производством изделий из серебра, как светского, так и культового характера, но и их сбытом. С другой стороны, этот период в стране характеризовался оживлением религиозно-философских исканий, подъемом церковного строительства, а в связи с этим и возрождением религиозного искусства. Многие художники и архитекторы стремились выразить свои идеи через

работы для церкви: это А.В. Щусев, В.А. Покровский, Н.К. Рерих, В.М. Васнецов, М.В. Нестеров, другие известные и малоизвестные мастера. Подъем национального самосознания, наблюдавшийся с середины XIX в., обратил взоры московских художников к древним образцам русского и раннехристианского искусства. Это составило специфику московской школы художников, которая складывалась в русле национальной традиции и которая к концу XIX - началу XX вв., восприняв идеи модерна, создала новорусский стиль. Эти явления отразились и в серебряных изделиях культового характера таких крупных московских предприятий, выпускавших продукцию из серебра, как фирмы П.А. Овчинникова, И.П. Хлебникова, П.И. Оловянишникова. Все перечисленные фирмы имели звания придворных поставщиков, являлись участниками всероссийских и всемирных выставок и были отмечены многочисленными наградами за свои изделия. Фирма П.А. Овчинникова была известна с 50-х гг. XIX в. и до 1917 г., ее работы отличашсь не только исключительным качеством исполнения, но и высокими художественными достоинствами. Стремясь достичь большего совершенства в исполнении своих изделий. Овчинниковы

272

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Реклама фабрики церковной утвари из серебра и бронзы Т-ва И.П. Хлебников, сыновья и К. Худ. С. Полушин. 1913

привлекали к сотрудничеству известных скульпторов, архитекторов и художников, таких, как В. Гартман, Л. Даль, И. Монигетти, А. Жуковский, Е. Лансере и т.д. Фирма одной из первых начала работать в национальном стиле и в дальнейшем постоянно совершенствовалась в этом направлении. Особую славу фирме П. Овчинникова принесли работы с полихромной эмалью на мотивы русского узорочья XVII в. Именно этой фирме принадлежит возрождение такой техники, как эмаль по скани, перегородчатая эмаль и т.д. Работы П. Овчинникова, выполненные в традициях национального искусства, всегда отличались большим художественным вкусом и тщательностью отделки, пользовались повышенным спросом. Много сделала в утверждении национального направления в серебряном деле фирма И.П. Хлебникова, работавшая в Москве с 1870 по 1918 гг. Фирма выпускала продукцию в русском и новорусском стилях и в стиле модерн. Так же как и Овчинников, Хлебников имел при фабрике художественный отдел, привлекая к работе известных художников. Одним из таких сотрудников был известный архитектор В.А. Покровский, который наряду с А.В. Щусевым являлся лидером новорусско-

Реклама Т-ва П.И. Оловянишников сыновья. 1909 го стиля. Икона «Святой Иоанн Рыльский» в серебряном окладе из собрания ГМИР имеет необычное композиционное решение, разработанное В.А. Покровским. Индивидуальности декоративного решения всего предмета соответствует и высокое мастерство его изготовления. Оклад украшен чеканным растительным орнаментом из крупных вьющихся цветов в традиционном для фирмы новорусском стиле. В клеймах оклада резные изображения ангелов по образцам древнерусской живописи. Будучи одной из крупнейших фирм этого времени, «Товарищество И.П. Хлебников, сыновья и К0» блестяще выполняло разнообразные работы по серебру и в технике чеканки, и по эмали, живо реагируя на все новые веяния в области серебряного производства. Предприятие Оловянишниковых, существовавшее с 1776 г., специализировалось исключительно на изделиях культового характера. Художники не только принимали активное участие в работе фирмы, но и руководили всей ее художественной деятельностью. Таким художником для Оловянишниковых являлся С И . Вашков. Во многом благодаря ему фирма достигла больших успехов в своей деятельности и получала заказы на изготовление предметов культа со всей России, начиная с императорской семьи и кончая отдаленными монастырями.

Москва — родина новорусского стиля

Блюдо подносное. Надпись на лицевой стороне: • Их Императорским Величествам от Нижегородского дворянства». Фабрика И.П. Хлебникова. Серебро, эмаль, аметисты, хризопразы, дерево. Москва. 1913. ГИМ

Коробочка. Фирма Фаберже. Серебро, эмаль. Москва. 1908-1917. ГИМ

273

274

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Чайно-кофейный сервиз. Фабрика О.Ф. Кур.покова. Серебро, эмаль. Москва. 1908-1916. ГИМ

Венцы брачные в футляре. Т-во П.И. Оловянишникова сыновья. Металл, ковка, чеканка, резьба, золочение, уральские камни. Москва. Нач. XX в. ГМИР

Москва — родина новорусского стиля

275

Богоматерь Иверская. Фирма П.А. Овчинникова. Серебро, эмаль по скани, резьба, юлочение, жемчуг (12x11). Москва. Нач. XX в. ГМИР Подсвечник к мошам святителя Гермогена в московском Успенском соборе. Худ. Ф.Я. Мишуков. Художественная мастерская Ф.Я. Мишукова.Москва. Ок.1914. Кадило серебряное. Фирма И.П. Хлебникова. Серебро, литье, чеканка, золочение (15x9). Москва. Нач. XX в. ГМИР

Блюдо и солонка. Дар нижегородского купечества Нижегородскому отделению Государственного банка. Худ. Л.А. Пиановский. Фабрика И.П. Хлебникова. Серебро, чеканка, эмаль, дерево. Москва. 1913.

276

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Крест напрестольный. Мастер К.И. Конов. Серебро, литье, эмаль, резьба, золочение (30,7x18,8). Москва. Нач. XX в. ГМИР

Москва и москвичи в будни и праздники 277

Н.С. Емельянов. Богоматерь Федоровская. Оклад Т-ва П.И. Оловянишникова сыновья. Серебро, чеканка, дерево, темпера (89x71). Москва 1911-1912. ГМИР

278

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Бювар. Надпись на верхней крышке: «Московскому городскому управлению от сослуживцев». 15-я артель ювелиров. Серебро, эмаль, кожа. Москва. 1915. ГИМ

В деятельности С И . Вашкова, получившего признание современников, отразились творческие искания художников начала XX в., обращенные и к русской старине, и к новому тогда стилю модерн. Сам художник, размышляя в сборнике «Религиозное искусство» о своем творчестве в качестве церковного художника, утверждал, что в своих трудах «не считал необходимым рабски копировать древние образцы искусства, повторять то, что уже давно высказано и пережито, но религиозные идеи облекал... в обновленные формы искусства»1. Эти настроения художника нахо-

дили воплощение в его работах - рисунках и проектах, которые создавались как для выполнения индивидуальных заказов, так и для массового промышленного производства предметов культа. Так, к 300-летию Дома Романовых фирмой был выполнен целый ряд предметов для церковного обихода, рисунки которых делали художники фирмы с древних церковных предметов и акварелей Н.М. Мартынова в Императорском Российском Историческом музее. Перед нами — оклад Евангелия — копия оклада Евангелия Мстислава. Верхнюю доску оклада заполняет сплошной ковер стилизованной «растительной» скани, вкоторый органично включены драгоценные камни неправильной формы и образки-дробницы с перегородчатой эмалью, копии эмалевых дробниц X, XII и XVI вв. Оклад выполнен тщательно, с довольно точным воспроизведением даже орнамента скани. Это изделие изготовлено по заказу петербургского дворянства в 1913 г. Изысканно легки и изящны кованые венчальные венцы, изготовленные фирмой Оловянишниковых. О принадлежности товариществу этого изделия говорит марка фирмы, вышитая цветным шелком на внутренней стороне футляра. Рисунок марки определенно работы С.И. Вашкова. Венцы украшены гравированными изображениями Христа и Богоматери, яркими камнями и подвесками из горного хрусталя. Имитирует басму чеканный орнамент, украшающий оклады икон «Богоматерь Федоровская», «Святой Николай и святая царица Александра», «Святые Алексей и Михаил». В прейскуранте Оловянишниковых церковная утварь, выполнявшаяся по рисункам С И . Вашкова, получила название «стильной». Мастер серебряных дел К.И. Конов, изготовивший ряд стильных изделий по рисункам С И . Вашкова, вслед за художником использо-

Москва — родина новорусского стиля

вал такие художественные приемы, как сопоставление фактур, цветовых пятен в виде сочетания нескольких цветов металла и камня, комбинируя различные материалы и приемы, добивался гармонии в форме, фактуре и цвете. В лице С.И.Вашкова, руководившего художественным отделом фирмы Оловянишниковых, мы видим яркого представителя московской художественной школы, благодаря которому фирма Оловянишниковых не только обрела свое собственное лицо, но и добилась положения одной из лучших в России. Чувством стиля, меры и красоты отмечены культовые предметы, выполненные фирмой Оловянишниковых, в том числе и те, изготовление которых носило массовый характер. В этом отчетливо выражена программа самого художника, сформулированная им в сборнике «Религиозное искусство»: «Предметы художественной промышленности непосредственно проникают во все слои общества: это скрытые миссионеры чистого искусства. Их назначение — воспитывать и развивать эстетическое чувство человека, а потому они должны быть идейны и художественны. Тем более это необходимо для предметов церковной утвари»2.

279

ШШшШ

тгт Оклад Евангелия (повторение оклада «Мстиславова Евангелия»). Табличка на нижней крышке оклада: «Усердием Петербургского Дворянства. 1913 г». Т-во П.И. Оловянишникова сыновья. Серебро, скань, перегородчатая эмаль, уральские камни, жемчуг (40x31,5x10). Москва. 1913. ГМИР

И.А. Павлова. 1 Вашков С И . Религиозное искусство: Сборник работ церковной и гражданской утвари, исполненных Товариществом П Н . Оловянишникова. М.. 1911. Л.З. 2 Там же. Л.5. Св. Николай и св. царица Александра. Оклад Т-ва П.И. Оловянишникова сыновья. Серебро, чеканка, золочение, дерево, масло (140x75). Москва. 1913. ГМИР М.И. Дикарев и сын. Свв. Алексий и Михаил Тверской. Оклад фирмы Т-ва П И . Оловянишникова сыновья. Серебро, чеканка, золочение, дерево, масю (140x75). Москва. 1913. ГМИР -

Москва — родина новорусского стиля

Св. Иосиф Белгородский. Фирма И.П. Хлебникова. Серебро, чеканка, золочение, дерево, темпера (31,3x27). Москва. Нач. XX в. ГМИР Св. Иоанн Рыльский. Оклад фирмы И.П. Хлебникова. Текст на окладе: «В вечное поминовение блаженной памяти преставившегося протоиерея Иоанна Крон-

283

штадтского и всех в вере и надежде преставившихся, а тажже и умерших без покаяния и причащения Святых Христовых тайн сирот и ниших. не имеющих ближних, молящихся о них». Резная надпись на нижнем торце оклада: «По рисунку архитектора Владимира Покровского. 1909». Серебро, резьба, чеканка, золочение, дерево, темпера (63, 7x36). Москва. 1909. ГМИР

284

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Св. Михаил Тверской. Оклад мастера К.И. Конова. Серебро, скань, золочение, дерево, масло (26,5x22,2). Москва. Нач. XX в. ГМИР

Москва — родина новорусского стиля 285

ЦЕРКОВНЫЕ ТКАНИ НАЧАЛА XX ВЕКА В конце XIX — начале XX вв. в русле бурного развития текстильной промышленности России выделилась особая художественная и дорогостоящая отрасль — производство тканей для церкви. В этот период по всей стране было возведено множество новых храмов, что, естественно, сопровождалось массовым производством церковной утвари и церковной парчи. Византийская пышность православного культа требовала использования в облачениях парчи, драгоценных камней и жемчуга, ярких переливов шелка и бархата, тяжелой роскоши золотого шитья. Но вместе с тем отделка облачений (при традиционности форм) не могла не испытывать на себе тех стилистических изменений, что происходили в светском декоративно-прикладном искусстве. Парчовые и шелковые мануфактуры предыдущих веков удовлетворяли потребности как светские, так и церковные — практически одни и те же ткани шли на изготовление пышных одежд придворных, городской знати и облачений духовенства. В начале XX в. основным потребителем дорогих золотых тканей становится именно церковь, что обусловливает особую роскошь декоративной отделки. В основном производство церковной парчи сосредоточивается в Москве и Петербурге. К началу XX в. целый комплекс шелкоткацких, золотопрядильных, парчовых фабрик входит в состав старой и заслуженно знаменитой московской фирмы Сапожниковых. Основанное в 1837 г. шелковое производство постоянно развивалось и совершенствовалось владельцами. Парчи Сапожниковых, неоднократно премированные на российских и международных выставках, отличает необыкновенная тщательность и чистота работы, мягкая пластичность ткани, богатство фактуры золотных ниток, разнообразие растительных узоров. Некоторые исследователи упрекали Сапожниковых в подражании, заимствовании мотивов. Но не подражание, а возрождение многих старых образцов — особенность фирмы. Глубокое освоение технологии ручного ткачества XVI—XVII вв., проникновение в особый мир орнаментальных образов прошлых эпох позволили Сапожниковым воскресить в церковном убранстве пышность венецианских и испанских бархатов с золотым рисунком, фантастические переливы «цветного золота» XVIII в. Ткани фирмы Сапожниковых даже специалисты относят подчас к ранним эпохам — отличает их только ширина полотнища, обусловленная станками нового времени. Отдали Сапожниковы дань и модному в начале XX в. стилю модерн. Художники фирмы не только создавали неповторимые по красоте

композиции из традиционных для христианства роз, лилий, колосьев, виноградных лоз, но и смело вводили огромные листья монстер, калл, других экзотических цветов, мерцающих на парчовом поле, словно ностатьгический гимн по фантастической растительности утраченного людьми Рая... В начале XX в. с парчой Сапожниковых успешно конкурирует другая, известная своими работами хтя церкви фирма — ярославско-московское «Товарищество П.И. Оловянишникова и сыновья». Основанная в 1766 г. в Ярославле, эта фирма к концу XIX в. сосредоточила в своих руках колокололитейную. шелкоткацкую промышленность, производство и продажу икон, металлической церковной утвари. В фирме Оловянишниковых сотрудничали многие художники, но начало XX в. в первую очередь связано с работами талантливого и удивительно плодовитого заведующего художественной частью фирмы Сергея Ивановича Вашкова, создававшего эскизы оформления храмов, церковной утвари и тканей, мебели и т.д. Для С И . Вашкова характерно обращение к византийским и раннехристианским мотивам, органически включавшимся художником в общее направление модерна. Ткани по эскизам Вашкова почти всегда подчинены строгой геометрической сетке раппортного орнамента. Византийские полиставрии, агнцы в круге, голубь, корзина с хлебом, якорь, рыбы, пальметы, кипарисы, хризма — наивный и глубокомысленный мир символики, дошедшей до нас со стен раннехристианских катакомб, с еще античных по форме, но уже христианских по изображениям светильников. Мягкие тона тканей — розово-лиловые, оливковые, коричневато-зеленые, голубые — создают в сочетании с золотом, серебром, перламутром особый, «оловянишниковский» облик облачений. К сожалению, не всегда удача сопутствовала Вашкову — в ряде случаев сухая геометричность орнамента лишает раннехристианскую символику первозданной живописной мягкости. Мастерские Оловянишниковых часто передавали образцы парчи другим фабрикам, патентуя выпуск ткани своим фирменным знаком. Таким доверием знаменитой фирмы пользовались фабрики А.В. Голосова и фирма «Ф.С. Ионов и сыновья» в Москве, известная в XIX в. выпуском так называемой «сарафанной» парчи фабрика Заглодиных и другие. Созданные по эскизам профессиональных рисовальщиков, совершенные по техническому исполнению церковные парчи выпускались небольшими партиями, что придавало им особую ценность и индивидуальную неповторимость. Кроме церковных тканей фабрики производи ли и отделочный материал — галуны, гасы, ме-

286

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Митра. Т-во П.И. Оловянишникова сыновья. Серебро, жемчуг, уральские камни, эмаль, бархат. Москва. 1908-1917. ГИМ

таллическое кружево, тканые заготовки для оплечий фелоней и стихарей. Последний взлет парчового производства приходится на конец первого десятилетия XX в., что было связано с подготовкой к празднованию 300-летнего юбилея Дома Романовых. Из тканей, созданных на фабриках Москвы, Петербурга, Ярославля, изготавливаются тор-

жественные комплекты облачений для главных соборов и церквей. Реализовывалась эта продукция через Торговые дома (чаще всего находившиеся в тех же руках, что и фабрики) и купеческие Товарищества. Сохранившиеся до наших дней эти редкие образцы не только радуют глаз, но и являются яркими памятниками декоративно-прикладного искусства, неоспоримыми свидетельствами высочайшего уровня русского ткацкого мастерства. Н.Н. Деева. Предметы облачений и церковного убранства, выполненные из тканей, созданных к 300-летию Дома Романовых в мастерских Т-ва А. и В. Сапожниковых, Т-ва П.И. Оловянишникова сыновья и Фабрики И.А. Жевержеева. ГМИР

Стихарь. Т-во А. и В. Сапожниковых — Фабрика И.А. Жевержеева. Парча, коленкор, золоченая пряденая нить, галун. Москва - Петербург. Нач. XX в. ГМИР

Стихарь. Т-во А. и В. Сапожниковых. Парча, бархат, сатин, золоченая пряденая нить, бить, блестки, галун. Москва. Нач. XX в. ГМИР

290

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Стихарь. Т-во А. и В. Сапожниковых. Парча, шелк, золоченая пряденая нить, галун. Москва. Нач. XX в. ГМИР

Москва — родина новорусского стиля

Фелонь из «георгиевского» комплекта облачений. Т-во А. и В. Сапожниковых. Парча, сатин, коленкор, золоченая пряденая нить, галун; холст, масло.Москва - Петербург. Нач. XX в. ГМИР

291

Стихарь. Т-во А. и В. Сапожниковых - Фабрика И.А. Жевержеева. Парча, бархат, сатин, золоченая пряденая нить, бляшки, галун. Москва - Петербург. Нач. XX в. ГМИР

Фелонь. Т-во А. и В. Сапожниковых. Парча, шелк, золоченая бить, галун. Москва. Нач. XX в. ГМИР

294

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Фелонь с изображением св. Петра, митрополита Московского. Хул. С И . Вашков. Т-во П.И. Оловянишникова сыновья. Бархат, парча, серебряная пряденая нить, бить, галун, xo.icm. масло. Москва. Нач. XX в. ГМИР

Москва — родина новорусского стиля

Фелонь. Худ. С И . Вашков. Т-во П.И. Оловянишникова сыновья. Шелк, парча, золоченая пряденая нить, бить, стекла, галун. Ярославль — Москва — Петербург. Нач. XX в. ГМИР

295

296

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Фелонь. Худ. СИ. Вашков. Т-во П.И. Оловянишникова сыновья. Парча, бархат, коленкор, золоченая пряденая нить, бить, блестки, галун. Ярославль — Москва. Нач. XX в. ГМИР

Москва — родина новорусского стиля

Фелонь. Худ. С И . Вашков. Т-во П.И. Оловянишнива сыновья - Фабрика И.А. Жевержеева. Шелк, парча, коленкор, золоченая пряденая нить, галун. Москва - Петербург. Нач. XX в. ГМИР

297

298

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

И.Е. БОНДАРЕНКО. ИЗ «ЗАПИСОК ХУДОЖНИКААРХИТЕКТОРА» Выставка «нового стиля» в Москве Выставка [«Архитектура и художественная промышленность нового стиля»] была открыта в декабре 1902 года. Размешалась она во 2-м и 3-м этажах только что выстроенного дома на углу Петровки и Столешникова переулка, имела несомненный успех своей новизной. На выставку 1 приехал из Дармштадта Ольбрих и из англичан 2 Макинтош — один из членов Рескинского клуба, а также Коломан Мозер' из Вены. Ольбрих прислал несколько отдельных вещей, Макинтош — целую комнату, а Коломан Мозер — серию вышитых ковров. На общем фоне выставки «нового стиля» в Москве мы показали жизненность нашего народного искусства, устроив отдельную комнату, где кустари Троице-Сергиевой лавры и других мест под нашим руководством сделали целый ряд превосходных вешей по рисункам Головина, Фомина. Давыдовой 4 и моим, а также хорошего мастера Лиштвана. при участии большого мастера кустарного дела В.И. Боруикого. Повторением показа кустарных изделий народного творчества явились впоследствии две выставки под названием «Русское народное творчество», устроенные в Петербурге группой художников и руководителей кустарными музеями. Выставка «нового стиля» была взрывом в тихо дремлющей жизни Московского архитектурного общества, приютившегося в неуютных залах, в 1-м этаже дома в Златоустинском переулке. Марка нашей выставки была талантливо нарисована художником Егоровым: черная пантера с закрученным хвостом. Эта эмблема служила ироническому названию нашего общества со стороны старых рутинер «Кошкин хвост», и когда я приходил в Московское архитектурное общество — это было время выборов его членов, — то величественный архитектор А. К. Боссе5, с его пышной бородой, всегда меня встречал громовым голосом: «Кошкин хвост пришел». В Московском архитектурном обществе был ряд архитекторов, работавших в русском стиле. Другая часть работала в избитых формах Ренессанса, но была и иная часть нас, архитекторов, работавших в формах «нового стиля». Жена подолгу живала летом в родительском доме. Я ... из Иваново-Вознесенска ездил в Кинешму. Оттуда пароходом до Ярославля или Нижнего Новгорода — полюбоваться архитектурными пейзажами Волги. Район Иванова и вся Владимирская губерния, Поволжье мне нравились, там много было

интересной старой архитектуры. В Поволжье шатровые колокольни были полнозвучными произведениями сочного народного зодчества. Юрьевец, Пучеж, Балахна [были наполнены] памятниками архитектуры.

И.Е. Бондаренко. Проект часовни-усыпальницы.

Акварель. РГАЛИ

Волжские кратковременные поездки оставляли глубокое впечатление и побуждали к изучению русской архитектуры. К практике моего строительства в то время эти волжские мотивы отношения не имели. Новое искусство стало быстро вянуть... Уже после нашего праздника молодого задора почувствовалось некое разочарование в этом искусстве. Сказывалась его нежизненность. «Не то! Не то!» — повторяло сознание.

Москва — родина новорусского стиля И следующая после выставки заграничная поездка показала недолговечность росписей модерна, увядание уже ощущалось... Не удовлетворял и тот русский стиль, что царил в школе и архитектурной практике. Тот русский стиль, который разрабатывался некоторыми архитекторами вроде Чичагова и его учеников, а также Померанцевым, не мог удовлетворить знающего подлинную красоту русской архитектуры. Непонимание основных форм, навязанная классическая симметрия, совершенно чуждая русскому стилю, сухие детали, набранные из всех эпох русской архитектуры, делали в конце концов из подобного здания какой-то пряник, несмотря на большое мастерство самого строительства. Русское народное творчество, показанное на Парижской выставке и развернутое в целом ряде последующих выставок, давало мотивы оформления бытовой стороны жизни. Постройка русского кустарного отдела в Париже явилась действительно первым воплощением архитектурных форм народного русского зодчества, но зажиточная часть русского общества, ее заказчики, захваченные общим разочарованием эпохи безвременья, не могла проникнуться основами самобытного народного искусства. Даже исключительные типы таких заказчиков, как купец П.И. Щукин, наибольший не только любитель, но и знаток русского искусства, отдавший всю свою жизнь и средства на собирание предметов русского искусства и составивший себе прекрасный музей в Грузинах, не мог найти надлежащего оформления для своего музея. Здания, выстроенные по проектам архитекторов Б.В. Фрейденберга и А.Э. Эрихсона, — это чистая эклектика отовсюду набранных русских форм без их логической связи и без их художественной цельности. Петербургская Академия художеств, неудовлетворенная однообразным толчением на месте своих программ, не выходящих из круга Ренессанса или классики, пошла по линии применения в проектах так называемого русского стиля, который по существу также не может быть назван русским по совершенно ложно понятой архитектонике его форм и конструктивной сущности. Петербургские архитекторы — Шретер, Китнер, Леонтий Бенуа — выстроили целый ряд зданий с применением русских форм, выполненных прекрасно, но лишенных органичности русского искусства. В академических программах все чаще и чаще стали даваться темы проектирования в русском стиле общественных и церковных зданий и особняков. Из-под руки такого талантливого архитектора, как В.А. Щуко, выходили интересные проекты, всецело проникнутые наставлениями вышеупомянутых профессоров, но все же такие проекты были далеки от подлинно русской архитектуры. Между тем та же Академия художеств произвела в деле изучения русского искусства

299

И.Е. Бондаренко. Проект часовни-усыпальницы.

Акварель. РГАЛИ

громадный сдвиг, издав труд В.В. Суслова «Материалы русской архитектуры», впервые показавший подлинную красоту северных деревянных построек и самобытную архитектуру каменных форм. Как это бесконечно далеко от того русского стиля, которым восторгался Стасов, когда архитекторы Ропет и Гартман выстроили русские павильоны на всемирной Парижской выставке 1878 и 1889 гг. и когда архитекторы Резанов и Монигетти начали строить доходные дома, украшая [их] деталями, заимствованными с узоров русских полотенец с их петушками, откуда и получился термин «петушиный стиль», нашедший

300

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

И.Е. Бондаренко. Проект храма со звонницей. Акварель. 1912. РГАЛИ

яркое выражение в отделке особняка великого князя Владимира на Дворцовой набережной в Петербурге". Нужно отдать справедливость Стасову: когда я привез к нему проект парижского Кустарного отдела, он долго вглядывался в рисунок и затем сказал: «А ведь это ново! Ведь это по-русски! Это здорово! Вот ведь оно где наше русское народное!» С еще большей убедительностью говорил об этом народном творчестве и, в частности, о нашем кустарном отделе боевой тогда журнал русской художественной мысли «Мир искусства»7 во главе с Дягилевым — утонченным эстетом и тонким знатоком подлинного искусства. Он мало отводил страниц для народного творчества, отдавая главное предпочтение пропаганде нового западного искусства и его последним достижениям, но всегда оттенял творчество Коровина, Головина, Малютина, Давыдовой и других художников, работавших в области развития народного искусства. После закрытия журнала «Мир искусства» московский купец, поверхностно меценатствующий Николай Рябушинский, стал издавать претенциозный, богатый по внешности журнал «Золотое руно»8, литературная часть которого насквозь была проникнута символизмом в различных его проявлениях. Но и «Золотое руно» давало место для воспроизведения на своих страницах образов подлинного народного искусства. К этому времени вырос интерес к изучению древнерусской живописи, и двойной выпуск «Золотого руна», посвященный образцам русской живописи: старым иконам, русской стенной росписи, как бы искупил вину издателя. [...]

Та же группа архитекторов, которая с таким увлечением устраивала выставку «нового стиля', с не меньшим увлечением теперь занималась изучением русского народного творчества и естественно подошла к изучению русского классицизма и особенно эпохи ампира. Лето вышло удачное. Большая моя постройка была отложена на год, новые проекты можно было начать и осенью. И я решил посвятить летние два месяца обзору своего родного искусства. Потянуло в глубь Заволжского края и Поволжья, хотелось зафиксировать виденное более основательным и детальным фотографированием памятников русского зодчества. Все приходит в свое время. Познакомился я с фотографом Д.И. Певицким, энтузиастом, беззаветно любившим старую, ушедшую Русь. Мы отправились в поездку по верхней Волге — от Савелова до Нижнего, с остановками в наиболее интересных местах. Условия поездки были примитивными: маленькие пароходы с каютами внизу и открытой палубой наверху. Долгие стоянки на пристанях, где можно было найти пропитание более обильное, чем в убогом пароходном буфете, приютившемся в грязном углу около машины и уборных. Долгое чаепитие на палубе, когда под вечер особенно красива неширокая здесь Волга с поэтическими берегами... Овеянная лиризмом, тишиной спокойная река... Лишь изредка нарушалась эта тишина, когда, например, наш пароход, обгоняя плоты, обдавал их волной, за что с плотов зычный голос бурлака посылал укоризну: — Потише ходи! Заливает волной-то! — (И родительское упоминовение, крепкое, чисто волжское.) — Гружен плот-от, размыват ободья. Снова скандированная речь с «материнским благословением». На что следовало краткое замечание штурвального, типичного волжского лоцмана: — Ишь ты, — слоно апостола читает! И снова тишина с ритмическим стуком пароходного колеса и криками чаек... А запад гаснет, и уже силуэтом темным рисуется впереди причудливая группа старых зданий Углича, раскинувшегося по зеленому берегу направо, а налево, против, дремлет старый Паисиев монастырь 9 . Вот мы и в Угличе. В единственную гостиницу пускают неохотно. Разговоры с Василь Митричем, очевидно, хозяином и вместе с тем портье «отеля» под громкой вывеской «Гостиница Берлин», причем вырезные золоченые буквы вывески были в свободном начертании, вплоть до того, что слово «Берлин» изображено через «ять».

Москва — родина новорусского стиля

301

И.Е. Бондаренко. Проект шатрового храма. Акварель. 1908. РГАЛИ

И.Е. Бондаренко. Проект часовни-усыпальницы.

Устроились. С самого раннего утра обзор Углича и фотографирование его изумительных памятников русского зодчества. Целый день не отрываясь фотографировали, осматривая всякую деталь, и к вечеру — в гостиницу обедать. А ночь уже окутала рано засыпающий Углич, в то время глухой городок, отрезанный от железной дороги. Городские [торговые ряды] с сундуками, привязанными к столбу цепью. Под арками по проволоке на длинной цепи собака бегает. Караульщик изредка покрикивает: «Слушай!» Три шатра Алексеевской церкви, недаром 1 названной «Дивной»" , силуэт ее незабываем. Еще немного — и прошли город весь. Волга заснула, огонек на барже, на пристани никого нет, парохода не ждут сегодня. Все уснуло! После Углича съездили мы на Мологу и на пустынную реку Шексну. Затем вернулись и занялись Романово-Борисоглебском. Там на высоком берегу над Волгой неведомый зодчий соорудил незабываемый памятник русского зодчества — собор", остроумно поставив его под углом к плесу реки, делавшей здесь излучину, рассчитав аспект наиболее эффектного обзора с Волги этого красивого сооружения.

Так же. как и в Угличе, [жизнь] города, раскинувшегося по двум берегам Волги, также проста... с малым своим масштабом, интересами и большой нуждой. Сонный городок. Только еще на берегу, около пристаней, какая-то жизнь, тут кормилица Волга вносит ожиатение. Дальше по Волге до Нижнего мы останавливались в Костроме. Решме. Кинешме. Балахне — одно место живописнее другого. Всюду находили памятники зодчества и любовались нарядными изделиями — расписными дугами, фигурными пряниками, сочной резьбой на избах и на кормах баржей. Сколько материала! И какого интересного! Это уже не угличский музей, устроенный в реставрированном (архитектором Султановым, и неудачно!) домике, называемом «домиком Дмитрия»'2, где эти образцы народного творчества выглядят какими-то мертвыми, а здесь все это в живом окружении и живет вместе с этим простым трудолюбивым волжским народом. Это лето было продуктивным, было осмотрено все Верхнее Поволжье; отличные фотографии Певицкого служили источником, вдохновляющим и обучающим.

Южный фасад. Акварель. РГАЛИ

302

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В следующее лето я предпочел один съездить в Вологду, на Сухону и по Северной Двине. Всякая совместная поездка, с кем бы то ни было, все же обязывает к разговорам и мешает сосредоточенно наблюдать и думать. Вот почему я и предпочел быть один в том изумительном крае Русского Севера — этой сокровищнице народного искусства. Но пришлось и пожалеть, что не было хорошего фотографа около меня, да и поездку свою я не мог растянуть на долгий срок. Работы стало больше, и дела потянули скорее обратно в Москву, за свой стол, за чертежи, на постройки, где уже нельзя было обойтись только помощниками. Художественная жизнь Москвы оживлялась. Из интимных собраний художников, так называемых «Сред» у В.Е. Шмаровина, вырастало большое дело". Бухгалтер по специальности, Шмаровин был большим любителем искусства, покупал сначала на Сухаревке картины русских художников, а затем стал собирать у себя по средам художников, даривших ему свои картины, или он покупал их у них. Сначала бывали у него и Левитан, и Коровин, когда были они молоды, но затем они ушли; пришли другие, более мелкие, ставшие завсегдатаями «Сред»: это были: Н.А. Клодт14 Калмыков", Ападжалов" (пейзажист). Синцов" и др. Собирались они и вели так называемый «протокол» _ рисовали на большом листе бристоля и в альбом кто что вздумает; в течение долгих лет. пока были живы «Среды», собралась большая коллекция этих, подчас очень интересных рисунков, боль-

1

шей частью акварелью ". В начале революции, кажется, в 1918 г., «Среды» окончились. Я был раза три на этих собраниях, где после рисунков и беглых разговоров, иногда чтения стихов случайно заезжавшим В.Я. Брюсовым время проводилось в усиленном питии, вплоть до мертвецкого состояния. Популярный тогда «дядя Гиляй» находил удовлетворение в этих «Средах» («дядя Гиляй» — псевдоним В. Гиляровского, написавшего живописные, меткие очерки «Москва и москвичи», где едва ли не первый описал городское дно, Хитровку и вообще плесень московской трущобной жизни). Типичен был и сам Гиляровский среди этой компании — коротенький, с усами, как у Тараса Бульбы, и постоянной табакеркой; это был целостный тип вездесущего репортера — всех знавший, как и его все знали. И вот из... этих «Сред» вышло «Общество московских художников»", куда вошли М. Врубель, 2 К. Коровин, В. Переплетчиков ", Н. Клодт и др. В. Синцов рисовал русские сказки, но эти слабые рисунки потухли, когда появился И.Я. Билибин, знавший русское искусство, побывавший на нашем Севере и выполнивший целую серию рисунков к нашим сказкам и русским былинам. Билибин— серьезный график, плодовитый и весьма талантливый. Началось тяготение к русскому искусству, даже глава московских поэтов-символистов — В.Я. Брюсов начал ездить осматривать наши церкви XVII века и [интересоваться иконописью] Симона Ушакова21. Передвижные выставки держатся еще — там Репин, Поленов, Мясоедов22, Нестеров и др. [...]

Старообрядцы Поездка в Италию растрясла мой карман, и как было кстати, когда, вернувшись в Москву, я выиграл дело с Иерусалимским патриаршим подворьем. На Пречистенском бульваре был огромный участок земли, выходящий в Филипповский переулок, с церковью Филиппа и небольшим старым домом. Богатые и скаредные монахи, греки, владевшие этим участком, решили строить большой доходный дом. Мне был заказан проект. Я выполнил его в срок и, отправив чертежи и смету настоятелю архимандриту Афанасию, взял расписку в получении материалов. Когда наступило время приступить к постройке, я получил смету обратно с предложением так ее пересоставить, чтобы вздуть (надо же подкормиться и настоятелю и, главное, эконому). Я отказался и потребовал ввести на строительстве строгий учет материалов, рабочей силы и сдать постройку подрядчикам с торгов. Такое ведение дела было неприемлемым для этих жуликоватых монахов. За проект, рабочие чертежи и сметы платить мне отказались, аванса же (задатка) я в своих работах обычно не

брал, да и вообще в архитектурной практике тогда это не применялось. Я поручил это дело моему знакомому - известному присяжному поверенному М.Ф. Ходасевичу. Опытный адвокат, он сумел выиграть дело, причем монахи обнаглели до того, что в окружном суде защитник их Метакса заявил: ...никакого проекта подворье мне не поручало, иск необоснованный и т.д., словом, я не я... Ходасевич в ответ молча предъявил председателю суда визитную карточку архимандрита Афанасия, где рукой последнего было написано, что он чертежи и смету заказанного проекта от меня получил. Суд, конечно, присудил заплатить мне полностью, согласно расценке экспертизы. О таком скандальном поведении греков была помещена пространная заметка в газетах. Деньги подоспели очень вовремя, можно было работать в более спокойных условиях. А подобный случай научил меня не всегда быть доверчивым. Нужно отдать справедливость московским купцам, с которыми мне вскоре пришлось иметь дела: они всегда рядились, прося уступить хотя бы

Москва — родина новорусского стиля

303

немного, но, заключив договор, платили аккуратно. В моей практике подобных случаев более не было. Однажды у меня появился молодой человек, Н.П. Ануфриев", и пожелал познакомиться, так как он был горячим поклонником русского народного искусства и русской старины. Он оказался симпатичным типом русского человека. Из старообрядческой семьи Ануфриевых, его отец П.И. был в то время председателем правления «Товарищества фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова»24. С ним я тоже познакомился. Любопытный тип чисто русского самородка. Сторож при фабрике, безграмотный, нигде не учившийся, он выбился, сам научился грамоте и в конце концов писал вполне грамотно. Уже буду-

откормленного и кругленького. Это был Елисей Поляков 25 , сын известного И.К. Полякова 26 , фабриканта, стоявшего во главе правления мануфактуры Викулы Морозова27. Наше знакомство укрепилось. Елисей начал часто бывать у меня, увлекательно рассказывал о своей поездке вокруг света, многим интересовался и проявлял любительское тяготение к искусству. Я выполнил отделку его дома, интерьеры были решены просто, и лишь кабинет я сделал в типе русского теремка, с искусственным подшивным коробовым сводом, с окнами в оправе из слюды, изразчатой печью из абрамцевской майолики и большим резным панно с раскраской на тему: корабли Садко в синем море. Все это

Крест на могиле А.А. Поляковой. Арх И.Е. Бондаренко. Ок. 1909. РГАЛИ

И.Е. Бондаренко. Проект усыпальницы Я.А. Полякова в селе Знаменском-Губайлово. Акварель. РГАЛИ

чи во главе огромного фабричного предприятия, написал две книги о производстве фарфора. Своим детям дал отличное образование, и новый мой знакомый Н.П. Ануфриев после Московского университета некоторое время учился за границей. Крепкий в своем старообрядчестве, он стал секретарем второй Московской общины старообрядцев-поморцев, проводил их съезды и был неутомимым работником. (После революции стал профессором по текстилю, в области хорошо ему знакомой.) Ануфриев стал бывать у меня и как-то привел ко мне румяного лысого молодого человека,

я рисовал с увлечением, наблюдал за выполнением всякой мельчайшей детали и часто посещал этот дом, где стал находить для себя удобный отдых в субботние вечера и по воскресеньям. Кругом был лес, пруд, все виды спорта, тогда входил в моду теннис и увлекались игрой в русские городки. Вскоре я перешел и к более крупной работе. Намечена была постройка старообрядческой церкви. «Свободы» 1905 года коснулись и свободы вероисповеданий. Еще 26 февраля 1903 г. появился царский манифест, где «предоставлялось всем подданным нашим и православных и иноверных

304

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

исповеданий свободное отправление их веры и богослужение по обрядам оной». Но этому манифесту до конца не верили, хотя и распечатаны были старообрядческие храмы в Рогожской, до того времени закрытые правительством2*. В 1905 г. Комитет министров разработал «действительные меры к устранению стеснений в области религии». Царский манифест (17 апреля 1905 г.) повелел присвоить наименование «старообрядцы» взамен употреблявшегося названия «раскольники» и предоставил право сооружения старообрядческих церквей. Люди по-своему крепко верующие, старообрядцы, загнанные в потайные срубы скитов, спрятанных в глухих заволжских лесах Керженца :ч или на Севере, в Выговской пустыни1", фанатики протестанты, бегущие от новшеств в обрядности, заведенных [по велению] патриарха Никона", этого, по определению старообрядцев, «лютого смутника, ярости злодыхателя, огня фиального ввереженного в российское море»... эти люди старой веры прятались в моленных домах от нас. «нехристиан». И теперь им дозволено было строить церковь! Ко мне обратился старик Поляков: — Вот вы, говорят, крепко знаете Русь, так вот церковку нам и выстройте, чтобы она была наша, своя, родная!

И.Е. Бондареыко. Проект южного фасада храма 2-й общины старообрядцев поморского законнобрачного согласия в Токмаковом пер. Акварель. 1907. РГАЛИ Приехал я в правление Викулы Морозова, разговор пошел о месте, времени постройки, стоимости. — Стройте поскорей (все еще было недоверие к манифесту). Место выберете вот с ним, — указал глава [«Товарищества Викулы Морозова с сыновьями»] И.В. Морозов" на низенького тол1 стого и добродушного И.И. Ануфриева' , называемого «дядей Ваней». — Он и будет следить за постройкой, что нужно, скажите, все будет... Предложил я составить смету. — Никакой сметы не нужно, сколько нужно, столько и будет стоить, только чтобы было хорошо! Предо мной развернулось широкое поле деятельности, на котором я мог проверить свои силы. Появилась возможность дать новое, исходя из хороших традиций старого русского народного искусства. Помчались грезы. Вспомнился наш Север... Как-то внезапно, сидя в вечерние сумерки в парке, в Кузьминках, где жил... я вдруг увидел пред собой где-то в[дали] ясный силуэт шатровой северной скромной церковки. Этот пригрезившийся силуэт я сейчас же набросал

Москва — родина новорусского стиля

305

По ь fot» л что Еь I Кэ.*к№Й окончено и ( cere г«л»

И.Е. Бондаренко. Приглашение на о а .ящ а ш с храма Воскресения Христова и Покрова Богородицы в Токмаковом переулке. 8.6.1908. РГАЛИ

Крестный ход при освящении храма Воскресения Христова поморцев-брачников в Токмаковом переулке. 8.6.1908. РГАЛИ

•

Ворота храма Воскресения Христова поморцев-брачников в Токмаковом переулке. Арх. И.Е. Бондаренко. Фото 1908. РГАЛИ Храм Воскресения Христова поморцев-брачников в Токмаковом переулке. Арх. И.Е. Бондаренко. Фото 1908. РГАЛИ

306

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Старообрядцы, приехавшие с Русского Севера на Первый всероссийский съезд поморцев, приемлющих брак, перед храмом в Токмаковом переулке. Май 1909. РГАЛИ Иконостас верхнего храма во имя Воскресения Христова в Токмаковом переулке. Фото 1908. РГАЛИ

Правая часть иконостаса верхнего храма во имя Воскресения Христова в Токмаковом переулке. Фото 1908. РГАЛИ

Москва — родина новорусского стиля

И.Е. Бондаренко. Первоначальный проект старообрядческого храма в Богородске, выполненный по заказу А.И. Морозова. Акварель. 22.12.1906. РГАЛИ

307

308

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА Старообрядческая церковь во имя пророка Захарии и великомученицы Евдокии и церковный дом в Богородске, построеннные на средства А.И. Морозова. Арх. И.Е. Бондаренко. Фото 1911. РГАЛИ И.Е. Бондаренко. Проект старообрядческого храма для А.И. Морозова. Акварель. 1914. РГАЛИ А.И. Морозов перед церковью во имя пророка Захарии и великомученицы Евдокии в Богородске. Фото 1911. РГАЛИ

на клочке бумажки. Образец постройки неотступно был предо мной. Приехал домой в Москву и сделал проект, не изменив нисколько задуманного силуэта. Проект понравился, началась работа. Рисовал я с увлечением и никаким другим делом не занялся, пока не установил в рисунках и чертежах все сооружение. Погруженный в мир... старого народного творчества, выискивая из музейных коллекций и из своих впечатлений образы, я спешил с работой. Время ушло все без остатка на рисунки и заказы всех, даже мельчайших деталей наружной отделки фасада и всех деталей интерь-

Москва — родина новорусского стиля

А.И. Морозов среди участников организованного им в Богородске старообрядческого хора. Фото 1911. РГАЛИ

ера, розданы были все заказы столярам, резчикам, бронзовщикам, вышивальщицам. [В Токмаковом переулке] состоялась торжественная закладка, рабочим были розданы новые красные рубахи, десятника одели в новый пиджак, поставили им четверти две водки. Отец настоятель устроил постную трапезу (был Петров пост). Монотонно пели молитву, вкусили какого-то пресного пирога с рыбой, запивая домашним квасом. Эта церковь строилась для поморцев общины брачного согласия. Народ был серьезный по виду. Начальник строительства - «дядя Ваня» после этой трапезы шепнул мне: — Пойдем, отец архитектор, в трактирчик, попьем чайку. Недалеко, на Разгуляе, трактир «Рим». Пришли. Заняли скромный столик. — Ну-ка, братец, — обратился дядя Ваня к половому, - подай-ка нам мадерцы, да хорошую соляночку с ветчинкой устрой, сосисочек положи, да зажарь еще уточку... А теперь пока покурим и поговорим о деле... Обрядность была в основе этих старообрядцев. Веру свою принимали, как наследственное душевное богатство, но немногие были глубоко

309

религиозными. Внешний декорум соблюдался крепко, истово исполнялись поклоны, и службу справляли долго, по уставу. Унисонное пение, долгое, ясное, четкое чтение своих богослужебных книг — все было соблюдаемо. Но люди жили в XX веке и все были люди города и верили крепко лишь в силу своего капитала. Как все. они были далеки от той старой веры, за которую умирал протопоп Аввакум" и в ссылку отправлялась неукротимая боярыня Морозова ~! И настоятель, конечно, все видел, но терпимостью обладал, как и все остальные, и слов осуждения не слышалось. И дочка настоятеля, причесанная по моде, глазки строит молодому франту. И европеизированная фабрикантша Морозова надела темный сарафан и покрылась белой косыночкой, и тот же добродушный «дядя Ваня» надел длинный старообрядческий кафтан, чинно взяв в руку свечу, смиренно, со строгими лицами шли и остальные именитые купцы, так же одетые. Как-то один из жертвователей, купец Мозолкин, содержавший ассенизационные обозы (занимался подрядами очистки отхожих мест), надев черный европейский сюртук, расчесав длинную рыжую бороду, истово танцевал в Дворянском собрании на студенческом балу. Большой был любитель танцев! Но были и крепковерующие, нетронутые еще старообрядцы. Когда в новой церкви прохо-

310

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Старообрядческая церковь Анны Кашинской в Кузнецах, Богородского уезда. Арх. И.Е. Бондаренко. РГАЛИ И.Е. Бондаренко. Проект Никольского храма Николь ско-Рогожской старообрядческой общины христиан, приемлющих священство, переходящее от великороссийской церкви на Малой Андроньевской ул. Акварель. Ок. 1910. РГАЛИ

Храм старообрядцев-поморцев в Орехово-Зуеве. Западная половина моленной с колокольней возведена по проекту И.Е. Бондаренко. Фото 1913. РГАЛИ

Москва — родина новорусского стиля Старообрядческий храм в селе Кузнецове на Волге. Арх. И.Е. Бондаренко. РГАЛИ

Фарфоровый иконостас старообрядческого храма в селе Кузнецове на Волге. Т Арх. И.Е. Бондаренко. РГАЛИ дил ... съезд поморцев, я любовался группой людей с серьезными лицами, приехавших с далекого Севера, с Выга, за серьезным делом, и съезд был у них деловой. Они были так типичны, что я упросил их запечатлеть на фото. Себе ни один из них не пожелал взять на память фото («вражеское дело от лукавого»), а изданные общиной труды съезда повезли с собой снова в родные места. Когда была закончена Токмаковская церковь"', появились отзывы в прессе, отметившие оригинальность здания, даже в номере «Нивы» [...] популярном иллюстрированном журнале, появилась заметка и снимок момента освящения церкви. Равнодушный к похвалам и упрекам, я работал, как работалось, усердно, просто, не мучая себя выдумками, а только рисуя. Карандаш сам скажет то, что нужно. В какой-то праздник меня известили, что церковь в Токмаковом переулке желает подробно осмотреть Арсений Иванович Морозов", и просили меня ее ему показать. Имя Арсения Морозова было известно в Москве не только как главы Богородско-Глуховской мануфактуры, но и как видного старообрядческого деятеля. Невысокого роста, коренастый, лет под6", с небольшой бородкой, с насупленными бровями, из-под которых глядели глаза быстрые, открытые, но добрые; широкий пиджак, на жилетке длинная серебряная часовая цепочка «с передвижкой» (как у кабатчика), в высоких сапогах старого фасона. И.Е. Бондаренко. Проект старообрядческого храма при фабрике Т-ва М.С. Кузнецова в Риге. Акварель. 1910. РГАЛИ

311

312

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Когда я приехал в церковь, он уже стоял у входа, обратился ко мне скрипучим сильным голосом: — Хорошо! Вот завтра приезжайте в 8.50 на фабрику. Наш поезд. Лошадь вышлю, и разговор окончен. Я приехал в Богородск, и купеческая пролетка с пышным кучером доставила меня в контору. В кабинете восседал сам Арсений Иванович. Начал мне объяснять, что «нужен храм, небольшой, но побольше, так человек на 500, а может, и на 800, проще, хорошо бы все было, только мне ведь не угнаться за Токмаковским храмом, я человек бедный (!)». Речь отрывистая, тон командира: «Полагаюсь на ваш вкус и уменье, начинайте

И.Е. Бондаренко. Проект храма 1-й общины старообрядцев поморского законнобрачного согласия в Переведеновском переулке. 1908. РГАЛИ скорей, что нужно, деньги и прочее, шлите в контору». Обрывистый разговор окончен. А через две недели начали постройку. Когда я указал Морозову, что нужно разрешение Губернского правления, нужно представить чертежи с расчетами (техническими), то получил ответ: — На кой черт! Жарьте так! «Жарить так» я не стал, а разрешение получил. Состоялась закладка осенью. На завтраке Морозов сказал мне: — Стройте, я больше на постройку не приеду, а то глаз у меня плохой, а как будет готово, скажите, тогда и приеду. На следующий год, в конце лета, здание было готово, оставалось лишь внутреннее оборудование, я предложил поехать осмотреть постройку. Арсений Иванович обошел |церковь]" и выразил восторг своеобразно. Когда вернулись с осмотра и сели за обед, Морозов обратился к своей жене, доброй безгласной старушке:

— Ну, Любаша, на храме был. Готово. Хорошо, резонанс такой, что, как наши хватят «Слава тебе», чертям тошно будет! Свою образную речь он часто усиливал словами, в печати не употребляемыми. Получивший хорошее образование, проживший несколько лет в Манчестере, знал хорошо английский язык. Во всех своих мероприятиях был решителен, особенно в своей сфере старообрядчества, фабрикой он интересовался как шеф, передав все дела своим сыновьям и племяннику. Крепко налаженное правление двигало огромную машину с многотысячным рабочим населением, составлявшим особый город при Богородске. Среди рабочих А.И. Морозов пользовался уважением за строгость в деле и добрые проявления в жизни. К нему постоянно обращались за помощью — отказа не было. В газете «Русское слово» появился фельетон Панкратова «Арсений Теплов», где Морозов нарисован был очень удачно. — Панкрашка про меня в газете напечатал, врет только много, а что верно, то верно! Как-то старообрядческий епископ Иоанн отлучил временно Арсения Морозова от церкви за то, что тот приказал попу обвенчать двух родных братьев на двух родных сестрах. В наказание кроме отлучения Морозов был послан епископом помолиться и просить прощения у мощей святителя Николая в г. Бари на юге Италии. — Ну что ж, — говорил, вернувшись, Арсений Морозов, — ничего, съездил, сто целковых день стоил! А все же обвенчал! Уж очень ребятато были хороши. В своей старообрядческой вотчине он был полным хозяином, сам ставил попов, прогонял их, давал выговоры тут же, в церкви, даже в православных церквах [не скупился на] резкие замечания о непорядках. Арсению Морозову вскоре я выстроил небольшую церковку в селе Кузнецы в 18 верстах от Богородска, откуда был родом его отец. Старообрядцы обращались ко мне и из Орехова-Зуева, и с Андроновки, и из Нижнего Новгорода. Кузнецовы, владевшие большими фарфоровыми фабриками, заказали мне проект церкви в селе Кузнецове на Волге, близ Кашина. Иконостас был сделан из фарфора. Я давал рисунки деталей (шаблоны), следил за лепкой и давал расцветку. Но традиции мастеров были так крепко установлены на рутинном, шаблонном производстве, что ввести новые цвета в окраску не было никакой возможности. Робкое неуменье [работать] с новыми формами портило все дело, и, как я ни бился с мастерами, сколько ни пережигали муфелей, не смогли получить тех мягких красок и того сокровенного матового золота, чем славились абрамцевские майолики у С И . Мамонтова. Понять наивность русских старых форм мастера не смогли и давали ненужную металлическую правильность в орнаменте. Наряду с постройками новых церквей мне случилось переделывать старообрядческую моленную в Переведеновском переулке"' — старое, ветхое

И.Е. Бондаренко. Предварительный эскиз храма Покровско-Успенской старообрядческой обшины з Малом Гавриковом переулке. Западный фасад. Акварель. 1909. РГАЛИ

314

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

здание в глубине двора. Это была Первая община старообрядцев поморцев брачного согласия. Подбор типов был на редкость интересный. Патриархальный настоятель со всем его синклитом был «изувером», с зачесанными на лоб волосами, обросший огромной бородой, начинающейся у глаз, и глаза смотрели исподлобья, из-под густых надвинутых бровей. Недоверие сплошное, оглядка, окуривание ладаном помещения после того, как я уходил. Дотронуться рукой до старых икон не было возможности, и я мог только издали делать указания в размещении икон для придания иконостасу более стройного и живописного вида, но когда хотелось выявить очарование древнерусской живописи и выделить какую-нибудь икону высоких живописных достоинств, я наталкивался на запрет, что это нарушает «чин». Попытки дать больше света в помещение моленной, чтобы заиграли краски богатого собрания иконописных шедевров (а таких было много), вызвали целую бурю: — Отцы наши жили в потемках, проживем и мы и веру соблюдем! Так я и отступился. Наконец [состоялось! освящение моленной. С большой неохотой разрешено было мне остаться, только подальше, у дверей, откуда я и наблюдал, как одетые в черные длинные

И.Е. Бондаренко. Предварительный эскиз храма Покровско-Успенской старообрядческой общины в Малом Гавриковом пер. Южный фасад. Акварель. 1909. РГАЛИ Ворота и юго-западная часть храма Покрова Богородицы рогожских старообрядцев в Малом Гавриковом пер. Фото 1911. РГАЛИ

Москва — родина новорусского стиля

Храм Покрова Богородицы рогожских старообрядцев в Малом Гавриковом пер. Арх. И.Е. Бондаренко. 1910-1911. РГАЛИ Иконостас верхнего Покровского храма в Матом Гавриковом пер. Фото 1911. РГАЛИ Престол храма Покрова Богородицы рогожских старообрядцев в Малом Гавриковом пер. Фото 1911. РГАЛИ

315

316

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА 41

кафтаны длиннобородые настоятели и «христиане», как зовут они себя, истово проводили чин богослужебный, а слева стояли рядами в темных сарафанах с платочками белыми на головах московские купчихи, торгующие мукой. Пение унисонное, лестовки, половички для опускания на колени, истовое каждение ручными старыми глиняными кадильницами — все это аксессуары ритуала, словно перенесенного из Керженца, с берегов Светлояра. Фанатизм переведеновцев доходил до непризнания даже токмаковцев (2-й общины), как «отступников и табашников», также смотрели эти люди XVI века и на новый [построенный неподалеку белокриницкий] храм в Гавриковом переул4 ке " ... [Но всем старообрядцам было присуще] бережное отношение к древнерусской живописи, выраженной в старой иконе. В ту эпоху «обновления свобод» возник глубокий интерес к изучению русской старой живописи. Пополнялись собрания частных лиц, Третьяковская галерея отвела целый зал собранию прекрасных икон, Русский музей все правое крыло отвел под древнерусское искусство... Издания Н.П. Лихачева, труды П.П. Муратова в «Истории русского искусства» И.Э. Грабаря,

публикация Остроуховского собрания , выход 42 специального журнала «Русская икона» , вы43 ставки древнерусского искусства — все это было симптомом несомненного подлинного интереса к [родной старине)... В своих церковных постройках я вводил железобетон во все возможные части здания как материал, наиболее послушный, гибкий. Невольно увлекаешься, видя выражение своей идеи в таком материале, как железобетон. Исполняла мои постройки лучшая фирма по бетонным работам 44 «Юлий Гун»; ее инженер А.Ф. Лолейт приезжал ко мне. Подслеповатыми глазами с неизменными несколькими очками, отыскивал он на счетной круглой, в виде часов, линейке нужные данные и затем постепенно подводил конструктивный скелет под мои рисунки архитектурных форм. Рождалась цельная архитектура. Так проходили работы по конструированию не только церковных зданий, но и гражданских, жилых построек. РГАЛИ. Ф.964. Оп.З. Д.24. Л.320 - 331, 364 — 376. Рукопись.

1 Ольбрих Йозеф Мария (1867—1908). архитектор, работал в стиле модерн, жил в Австро-Венгрии, один из основателей колонии художников в Дармштадте. 2 Макинтош Чарльз Рени (1868—1928). английский архитектор стиля модерн, имевший европейскую известность. 3 Мозер Коломан (1868—1918), мастер декоративно-прикладного искусства, график, оформитель, жил в Австро-Венгрии. 4 Давыдова Наталья Яковлевна (1873—1926). художник-прикладник. 5 Боссе Г.А. (1813—1894), один из известных архитекторов середины XIX в. , работал в стиле эклектики, главным образом в Петербурге. 6 Дворец великого князя Владимира Александровича был построен в 1864—1872 гг. по проекту А.И. Резанова. 7 «Мир искусства» — русское художественное объединение (1898—1924), созданное А.Н. Бенуа и С П . Дягилевым, которые издавали одноименный журнал. 8 «Золотое руно» — ежемесячный художественный и литературно-критический журнал, издавался в Москве с 1906 по 1909 г. 9 Петровский Паисиев мужской монастырь находился в 2 км от Углича на берегу Волги, основан в 1460 г. преподобным Паисием. 10 Имеется в виду знаменитая Успенская «Дивная» церковь (1628) Алексеевского монастыря. 11 Воскресенский собор в Борисоглебске (1652—1678), выдающийся памятник ярославского зодчества. 12 Так называемые «палаты царевича Димитрия» — двухэтажное каменное здание XV в., единственная постройка, уцелевшая от двора удельного князя Андрея Большого; были реконструированы Н.В. Султановым в 1892 г. 13 Художественный кружок «Среда» был основан московским любителем искусства и коллекционером живописи В.Е. Шмаровиным в 1886 г.; художники, собиравшиеся для рисования, передавали свои работы кружку; часть их продавалась, а средства от реализации шли в фонд объединения; кроме художников участвовали актеры и писатели; кружок проводил художественные выставки, официально был зарегистрирован в 1912 г.; прекратил существование в связи со смертью Шмаровина в 1924 г. 14 Клодт фон Юргенсбург Николай Александрович (1865— 1918), художник, пейзажист, мастер театральных декораций, близок кругу художников Абрамцевской художественной мастерской. 15 Калмыков Иван Леонидович (1866—1925), художник. 16 Аладжалов Мануил Христофорович (1862—1934), художник, участник художественного кружка «Среда», член Союза русских художников. 17 Вероятно, московский художник А.А. Синцов.

18 Собрание В.Е. Шмаровина вместе с «протоколами» было передано в Третьяковскую галерею. 19 Вероятно, имеется в виду Московское товарищество художников (1893—1924), основано выпускниками Московского училища живописи, ваяния и зодчества, организовало 26 выставок; в 1910-е гг. — председатель Ф.И. Рерберг, члены В.Д. Поленов. С В . Ноаковский, А.С Голубкина, Н.П. Ульянов и др. 20 Переплетчиков Василий Васильевич (1863—1918), художник-пейзажист. 21 Ушаков Симон Федорович (1626—1686), знаменитый иконописец, автор Трактата о живописи, в котором обосновывал необходимость введения элементов реализма в иконописное искусство. 22 Мясоедов Григорий Григорьевич (1834—1911), художник, один из создателей Товарищества передвижников. 23 Ануфриев Николай Петрович (ум. 1941), известный деятель поморского согласия, выполнял обязанности секретаря I и II Всероссийских съездов старообрядцев-поморцев; сотрудничал в журнале «Старая Русь». 24 Кузнецов Матвей Сидорович (1845—1911), один из самых крупных в России купцов-предпринимателей, владелец заводов по производству фарфоровых изделий (Дулево, Вербилки, др.). В 1889 г. образовал «Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С Кузнецова», старообрядец белокриницкого согласия, прихожанин Рогожского кладбища. 25 Поляков Елисей Иванович, управляющий бумагопрядильной и ткацкой фабриками «Товарищества мануфактур Викулы Морозова с сыновьями» в селе Савине Богородского уезда Московской губ., старообрядец поморского согласия. 26 Поляков Иван Кондратьевич, член правления «Товарищества мануфактур Викулы Морозова с сыновьями», старообрядец поморского согласия. 27 Морозов Викула Елисеевич (1829—1894), мануфактур-советник, купец 1-й гильдии, в 1882 г. учредил «Товарищество мануфактур Викулы Морозова с сыновьями». Финансировал строительство Детской больницы в Москве, старообрядец поморского согласия. 28 Закрытие храмов произошло во время правительственных гонений на старообрядчество в 1853 г. 29 Керженец — река, приток Волги, устье у Макарьевского Желтоводского монастыря, напротив г. Лысково, Нижегородской губернии; один из крупнейших старообрядческих центров; скиты Керженца описаны А. Мельниковым-Печерским в романе «В лесах». 30 Выговская старообрядческая пустынь была основана братьями Денисовыми в 1694 г. и просуществовала до 1853 г., когда в ходе репрессивных мер была ликвидирована; знаменитый духовный центр старообрядчества.

Публикация А. С. Федотова. Примечания О.П. Ершовой, А.С. Федотова.

Москва — родина новорусского стиля 31 Никон (Минов Никита) (1605—1681). церковный и политический деятель, русский патриарх с 1652 по 1658 г., провел церковные реформы, результатом которых стал раскол русской православной церкви. 32 Морозов Иван Викулович (1865—1933), потомственный почетный гражданин, глава «Товарищества Викулы Морозова с сыновьями», вел строительство и был членом Совета Детской больницы им. В.Е. Морозова, старообрядец поморского согласия. 33 Ануфриев Иван Иванович, член правления «Товарищества Викулы Морозова с сыновьями», старообрядец поморского согласия. 34 Аввакум Петрович (1620/1621 —1682), протопоп, писатель, один из идеологов старообрядчества; популярность его была чрезвычайно высока, по царскому указу сожжен в срубе. 35 Морозова (Соковнина) Феодосья Прокопиевна (ум. в 1675г.), боярыня, перешедшая в старообрядчество, «духовная дочь» Аввакума, помогала ему материально, состояла с ним в переписке, умерла в заточении в Боровском монастыре. 36 Церковь Воскресения Христова второй общины поморского согласия в Токмаковой переулке была построена по проекту архитектора И.Е. Бондаренко (1907—1908). 37 Морозов Арсений Иванович (1850—1932), председатель правления Компании Богородско-Глуховской мануфактуры, старообрядец белокриницкого согласия, председатель Совета Богородской старообрядческой общины, член Совета Рогожской старообрядческой общины, коллекционер произведений живописи, крупнейший благотворитель.

317

38 Имеется в виду старообрядческая церковь во имя пророка Захарии общины (белокриницкого согласия) в Богородске, построенная в 1911 г. по заказу А.И. Морозова архитектором И.Е. Бондаренко. 39 Храм был заложен в 1908 г. 1-й московской общиной старообрядцев беспоповского поморского законнобрачного согласия на месте молельни, основанной в середине XIX в. А.Н. Любушкиным; освящен 30 ноября 1908 г. 40 Церковь Пресвятой Богородицы. Покровско-Успенской общины (белокриницкого согласия), построена в 1911 — 1912 гг. по проекту И.Е. Бондаренко. 41 Муратов П.П. Древнерусская живопись в собрании И.С. Остроухова. М., 1914. 42 Русская икона. СПб.. 1914. № I — 3: редактором-издателем был С.К. Маковский, журнал выходил при участии Общества изучения древнерусской иконописи. 43 Никифоров Д.И. Сокровища в Москве | Выставка художественных произведений старины в Строгановском училище]. М., 1901; Георгиевский ВТ. Обзор выставки древнерусской иконописи и художественной старины // Труды Всероссийского съезда художников в Петрограде. 1911 — 1912. Пг., 1915. Т.З; Выставка древнерусского искусства, устроенная в 1913 г. в ознаменование 300-летия Царствования Дома Романовых [Московский археологический институт]. М.. 1913. 44 Лолейт Артур Фердинандович (1868 — 1933). инженер, крупнейший русский специалист по железобетонным конструкциям, педагог, работал в московской строительной фирме «Юлий Гун».

О ПЕТРЕ НИКОЛАЕВИЧЕ ПЕРЦОВЕ (1857-1937) Петр Николаевич Перцов построил тысячу километров железных дорог, один из самых красивых домов в Москве и написал объемистую книгу воспоминаний, охватывающих время с середины 1870-х гг. до 1923 г. Он происходил из старинного дворянского рода, не одно столетие верно служившего своему Отечеству1. Его дядя, поэт и сатирик Эраст Перцов, был дружен с Пушкиным. В семье сохранилось воспоминание об обеде, который Эраст давал в честь Пушкина в своем доме в Казани. Воспоминания Петра Николаевича при всей скрупулезной точности — черта характера, унаследованная им от своей матери, фламандки Димитнер, — отличаются большой живостью. Очень ярка картина детства в имении Хотня, что в 90 километрах от Казани. Он окончил гимназию в Казани, Институт инженеров путей сообщения в Петербурге, где жил в доме дяди, сенатора. Начиная с летних студенческих практик и далее, став инженером, он с головой погружается в стройку, какой была вся тогдашняя Россия. Читая воспоминания, поражаешься умению и желанию трудиться. Труд захватывал это поколение целиком, поэтому, наверное, не вызывает удивления, что молодая жена, барышня из благополучной дворянской семьи, следовала за ним повсюду, куда забрасывала его судьба строителя. Она родила ему пятерых детей. Мой отец, Георгий Петрович, получил свое имя по совету писателя Н.Г. Гарина-Михайловского, который считал, что каждая семья должна иметь своего Георгия-заступника. Гарин-Михайловский и дед работали вместе на соседних участках строительства Уфа-Златоустьинской железной дороги.

Инженер П.Н. Перцов. Фото кон. XIX в. Собр. Д. Г. Перцева

318

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Еще одна черта людей этой поры поражает меня — это инициативность и упорство в осуществлении своих планов. Вот один пример. В 1902 г. он случайно попадает в Туапсе. Место понравилось ему. В течение года он строит здесь роскошную виллу в мавританском стиле. Познакомившись ближе с жизнью этого края, он видит, что Владикавказская железная дорога, будучи монополистом, эксплуатирует местное население, мешая развитию этого богатейшего края. В результате у деда рождается идея о концессии по строительству первой народной железной дороги и порта в Туапсе. Он энергично берется за ее осуществление, не ставя при этом цели личного обогащения. В один момент, когда все уже казалось решенным и концессия была создана, в результате интриг покровителей Владикавказской железной дороги в лице министра финансов Коковцова Петру Николаевичу было отказано в банковской ссуде, без которой не могли быть выпущены акции концессии. В поисках ссуды он едет за границу, где в Англии один из банкиров предлагает ему законную и прибыльную сделку: за 1 миллион золотых рублей, выплачиваемых ему как главе концессии, банк хотел получить право распространения акций в Англии. Петр Николаевич отверг это предложение, так как считал, что акции должны находиться в руках жителей этого края. В конце концов выручил деда молодой Путилов, банк которого дал необходимую ссуду. В 1905 г., подобно многим своим современникам, он увлекся политикой — входил в Центральный комитет партии «Союз 17 октября», баллотировался в первую Государственную думу. В 1906 — 1907 гг., за 11 месяцев, около храма Христа Спасителя он выстроил по проекту С В . Малютина свой знаменитый доходный дом, до сих пор называемый «домом Перцова».

В 1922 г. он как обвиняемый проходит по делу об изъятии церковных ценностей из храма Христа Спасителя. Петр Николаевич был одним из хранителей этих ценностей. Вменяемое им преступление состояло в том, что они, пытаясь сохранить предметы культа, предложили правительству взамен двойное количество драгоценных металлов. Кроме того, они просили прекратить нападки на церковь в прессе. Генеральный обвинитель Бек требовал расстрела. Мужественная позиция на суде Петра Николаевича, который решительно отрицал какую-либо вину за собой и своими товарищами, казалось, должна была осложнить их судьбу, но, как ни странно, привела к обратному результату. Они получили 5 лет тюрьмы, а через год были выпущены на свободу. В 1924 г., заканчивая свои воспоминания, он напишет: «И вот, переживая настоящее и живя в прошлом, я не могу не благодарить Создателя, что он уберег меня от самого ужасного переживания — угрызений совести — и сохранил еще во мне на 67-м году моей жизни радость бытия и веру, что придут, пусть после нас, лучшие дни, когда наступит действительное равенство между людьми и ничьи интересы не будут приноситься в жертву ни классам, ни партиям». Он умер в 1937-м, на 80-м году жизни, в своей постели. Он потерял, казалось бы, все — любимую жену, своих детей, из которых рядом с ним остался только мой отец, остальные эмигрировали. Ему самому несколько раз предлагали эмигрировать, но он считал, что должен быть здесь и разделить судьбу своей Родины. Но, утратив все, он сохранил главное — верность себе, достоинство и мудрость. Д. Г. Перцев.

1 Перцова Е.М., Псрцов В.В. Перцовы // Московский журнал. 1996. № 4. С.12 - 19.

П.Н. Перцов ИЗ «ВОСПОМИНАНИЙ» В ноябре 1902 г. я посетил как-то Ивана Евменьевича Цветкова, только что построившего себе или, вернее, для своей коллекции картин на набережной р. Москвы, близ Храма Христа Спасителя, двухэтажный особняк в русском стиле по рисунку В.М. Васнецова. Из окон его главного зала я залюбовался открытым видом на Кремль и высказал И.Е., что завидую ему, что он нашел такое прекрасное место под выстройку дома. И.Е. поймал меня на слове и предложил указать мне еще лучшее место при условии, что я , приобретя его, построю дом также в русском стиле. Я согласился, и тогда И.Е. объяснил мне, что все участки по набережной от его дома до площади под Храмом Спасителя принадлежали Н.В. Ушакову и что у него еще ос-

тался во владении последний участок, выходящий на эту площадь, на который зарится А.А. Левенсон, владелец известной в Москве типографии, купивший соседний, предпоследний участок. И.Е. высказал уверенность, что ежели я не постою за ценой, то Ушаков продаст мне участок, так как Левенсон выжимает у него цену. Я тут же отправился на место... Владелец был удивлен сделанному мною ему предложению, но, посоветовавшись с женой, объявил цену в 70 тысяч рублей. Я согласился, и на следующий же день сделка была оформлена у нотариуса под видом купчей на имя Зины. ...Зимой 1905/06 г. я решил приступить к составлению проекта для перестройки нашего дома в Москве с расчетом начать постройку его с весны.

Москва — родина новорусского стиля

С В . Малютин. Портрет П.Н. Перцова. Пастель. 1916. Собр. Д. Г. Перцева

Памятуя обещание, данное мною И.Е. Цветкову, — построить дом в русском стиле и считаясь с тем, что место постройки на берегу реки Москвы, рядом с Храмом Спасителя, и с открытым видом на Кремль обязывает строго отнестись к заданию, я решил объявить закрытый конкурс на составление проекта «доходного дома в русском стиле» и обратился к художникам: A.M. Васнецову и С В . Малютину, архитектору А.И. Дидерихсу и архитекторухудожнику Л.М. Браиловскому с предложением участвовать в конкурсе. Условием составления проекта я поставил, чтобы он отвечал «духу и преданиям Москвы и требованиям современности», при этом для нормировки проектирования я выработал с городским архитектором Н.К. Жуковым, применительно к участку земли, план дома и предложил конкурентам придерживаться его. Первую премию я установил в 800 рублей. И вторую — в 500 рублей, но оставил за собой право личного выбора для постройки любого из премированных проектов. В жюри конкурса я пригласил В.М. Васнецова, В.И. Сурикова, В.Д. Поленова, Ф.О. Шехтеля, И.А. Иванова-Шиц, СУ. Соловьева и С В . Ноаковского, предложенного мне дополнительно Л.М. Браиловским. Первая премия была присуждена A.M. Васнецову и вторая — С В . Малютину. Л.М. Браиловский был обижен результатом конкурса: за него был подан всего один голос — С В . Ноаковского. Проект A.M. Васнецова, будучи шаблонным, меня не удовлетворил, и я решил остановиться на С В . Малютине, поручив ему переработать конкурсный проект. На конкурс он представил проект в стиле русского ампира, который, будучи интересным по замыслу, не вполне отвечал первому условию задания. У С В . сохранился край-

319

Зинаида Алексеевна Перцова - жена П.Н. Перцова и официальная владелица, построенного им дома. Фото 1907. Собр. Д. Г. Перцева

не интересный красочный эскиз его первого проекта, который, как не отвечающий заданному плану, он не выставил на конкурс, и вот, увидав его у него, я решил, что лучшего нечего и желать. С В . взял в нем за основу существующую постройку — трехэтажный яшик с небольшими оконными отверстиями, нанес на него четвертый этаж с большими окнами комнат-студий для художников и с интересным балконом под золотым куполом под названием «Беседа Царицы» и пристроил к нему по набережной четырехэтажный особняк и по переулку — особый отлетный корпус со стильно разработанным главным подъездом, богато покрытым майоликовой живописью. Все здание завершалось высокими отдельно разработанными крышами, а стены и фронтоны дома были богато украшены пестрой майоликой. Эскиз получился в высшей степени интересным, красочным и крайне оригинальным — в сказочно-былинном стиле. Я пленился им и договорился с СВ., что он переработает проект, приспособив его к заданному плану. Острый угол к переулку представлял из себя немалое затруднение для его разработки, но С В . талантливо разрешил вопрос, допустив некоторое уклонение от нормальной архитектурной проектировки, и угол этот получился особенно интересным. Чтобы лучше сообразить общую компоновку отдельных частей здания, С В . вылепил модель дома из глины. Меня С В . совершенно захватил своим индивидуальным талантом, и я решил всецело отдаться на его вкус, вводя лишь небольшие коррективы чисто технического или хозяйственного значения. С В . по разработке проекта в целом приступил к обработке деталей фасада и составлению рисунков для заказа на-

320

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

СВ. Малютин. Эскиз доходного дома П.Н. Перцова. 1905 ружной майолики. По его совету я поручил выполнить заказ майолики артели молодых художников Строгановского училища под фирмой «Мурава»1, не имевших в то время работы и близких, за отсутствием заказов, к ликвидации своего дела. Выбором фирмы мы не ошиблись, работа была исполнена в срок с точным воспроизведением раскраски, согласно данным С В . рисункам; качество работы также оправдало себя — за пятнадцатилетний период времени не последовало никаких повреждений глазури. С моей легкой руки вовремя поддержанная моим крупным заказом артель пошла в гору и в скором времени развила свое производство. Я лично руководил всеми работами и входил во все детали постройки, целыми днями носясь по всем этажам и не оставляя без личного надзора ни одного места работ. Все работы велись одновременно, и через четыре с небольшим месяца от начала работ постройка была закончена, в конце сентября были сняты леса, и на зиму остались штукатурные работы, настилка паркетов и малярные работы, которые и продлились до марта месяца. Таким образом, в одиннадцатимесячный срок были закончены решительно все работы, и с апреля месяца квартиры были объявлены к сдаче. В мае въехали в дом первые жильцы. Здесь надо отметить, что почти все работы производились не шаблонно. Много было возни с устройством высоких сложных стропил, верхнего света над парадной лестницей и над некоторыми студиями, асфальтовой площадки на крыше дома и купола над центральным балконом. Во всем доме не было допущено деревянных перекрытий и переборок, последние были устроены из двух рядов — вертикальных и горизонтальных алебастровых досок, изготовляемых на особых станках. Полы и панели уборных выложены плитками. Проводка электричества устроена вся скрытая, равным образом замаскированы все водопроводные и кана-

лизационные трубы. Вообще, при постройке дома во всех деталях преследовались две основные задачи — солидность устройства и удовлетворение требований эстетики. Эффектной вышла парадная лестница, обслуживающая все квартиры, за исключением нашей, красивы получились ее перила с литым бронзированным фризом, рисунок которого был взят по совету С В . Малютина с древних барочных украшений. Наша квартира, расположенная в трех этажах корпуса на набережной, обслуживалась своим подъездом. Позднее, когда выяснилась нужда в особом зале для молодежи, к нашей квартире было присоединено подвальное помещение, в котором одно время помещался кружок артистов Московского Художественного театра под названием «Летучая мышь», устраивавший свои закрытые интимные собрания по ночам по окончании спектаклей 2 . Душой этих собраний был Н.Ф. Балиев, организовавший позднее свою труппу для публичных спектаклей «Летучей мыши», ставшую вскоре столь популярной в Москве. Для устройства танцевального зала помещение было мною углублено на аршин и по асфальтовой подготовке положен дубовый паркет. Фронтоны на площадь и на набережную облицованы сплошь майоликой, равно как и простенки между окнами 4-го этажа на площадь. Также майоликой украшены перила балконов и углы дома. На коньке крыши над острым углом поставлена золоченая решетка со львами, а над пирамидальной крышей над зеленой башней — золоченый петух. Художественный критик Сергей Глаголь (доктор Голоушев)1 посвятил описанию дома особую статью, в которой он отмечал значение постройки в Москве домов в русском стиле. По его отзыву, наш дом в художественно-архитектурном отношении занял следующее место после Ярославского вокзала. По своей оригинальной внешности дом наш в очень скором времени стал из-

Москва —родина новорусского стиля

Дом П.Н. Перцова. Худ. С В . Малютин, арх. Н.К. Жуков. 1906—1907. Фото А.А. Захарченко

вестей всей Москве и попал, как одна из достопримечательностей Москвы, в путеводитель «По Москве» «Издания М. и С. Сабашниковых»4. Отделка нашей квартиры захватила часть лета 1907 г. Салон с панелями и хорами из красного дерева, спальную с нишей и восточную курительную комнату отделывал мебельщик Коршанов, а столовую русского стиля, как и вестибюль, и лестницу, — кустари, выписанные С В . из Нижегородской губернии. С В . лично руководил резьбой стен, арок, наличников, столовой мебели и всеми работами по отделке комнат. Стены столовой резались из дуба, а арки, наличники и карнизы — из березы. Посудный лифт для спуска кушаний из кухни в буфет при столовой обделан в виде изразцовой майоликовой печи. Столовая вышла строго стильной. Половина салона от входа с плошадки лестницы отведена под кабинет. Красивы вышли хоры с библиотечными на них шкафами и широким под ними камином. В большом окне ниши вставлено цветное, исполненное Строгановским училищем по рисунку Врубеля стекло с изображением «Въезда победителя». Картина Малявина «Мужик» была вделана в стену над письменным столом. Под широким, во всю стену, трапецеидальным окном с зарисованными цветами и арабесками стеклами стояла дубовая, с резьбой, скамья. 1 Артель художников-гончаров «Мурава» (1904—1918), организована в Москве знатоками гончарного дела (художниками-керамистами, технологами, скульпторами, графиками), председатель А.В. Иванов, среди членов: С В . Малютин, Д.И. Митрохин, С Т . Коненков, М.В. Егоров, А.В. Филиппов; изготовляли облицовку домов, панно, скульптуру, печи, камины, намогильные памятники, черепицу, садовую керамику; стремились к сочетанию древнерусских традиций с современными архитектурными формами; самая крупная работа - художественная облицовка дома П.Н. Перцова. 2 Театр миниатюр «Летучая мышь», возникший на основе «капустников» актеров МХТ, существовал в Москве в 1908—

321

Березовая резная арка, с резным окошечком, отделяла от столовой «Думку», на стене которой против арки висело большое синее полотно Рериха — «Заморские гости». Пол столовой — из цельных дубовых брусков. Над обеденным столом во всю длину висела на цепях дубовая резная лампа с фонариками на концах ее, цветными, светящимися гранеными стеклышками по длине лампы и центральным светом над срединой стола, где устроена клетка с освещаемым на стекле рисунком «Жарптицы». Стену в гостиной занимал большой дубовый резной буфет. Дубовая резная дверь с писаным окошечком вела в небольшую комнатку Ляли, а темная дубовая ниша с красными стеклышками в глубине ее вела в нашу спальную. С плошадки лестницы дверь вела в узкую «восточную» курительную комнату с цветным, за дубовой решеткой окном во двор, живописным пестрым купольным плафоном с арабским резным медным фонаремлампой. На подоконнике широкого окна стояла вывезенная мною из Бухары азиатская медная утварь. В глубине комнаты темного дуба лестница со шкафиком под ней вела на хоры кабинета. В общем, вся отделка первого и второго этажей с соединяющей их лестницей была интересно задумана и любовно выполнена под непосредственным руководством С В . Малютина, проявившего не только массу вкуса, но и много практичности. Публикация Е.В. Черневич. 1920 гг.; организаторы — Н.Ф. Балиев и Н.Л. Тарасов. После наводнения 1908 г., затопившего театральный подвал, «Летучая мышь» покинула дом Перцова. 3 Глаголь (настоящая фамилия Голоушев) Сергей Сергеевич (1855—1920), врач по профессии, художественный и театральный критик, писатель, художник. 4 «Дом Перцовой у храма Христа Спасителя, строенный по рисункам С В . Малютина, уже полная блестящая импровизация в духе сказочно-былинного стиля» (Горностаев Ф.Ф. Архитектура Москвы // По Москве: Прогулки по Москве и ее художественным и просветительным учреждениям. М., 1917. С. 115).

322

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Дом П.Н. Перцова. Майоликовые наличники выполнены артелью «Мурава» по рис. С В . Малютина. Фото А.А. Захарченко Сени в квартире П.Н. Перцова. Оформление и мебель исполнены по проекту С В . Малютина. Фото 1907. Собр. Д.Г. Перцева

Москва — родина новорусского стиля

323

Дом П.Н. Перцова. Майолика на фронтоне была выполнена артелью «Мурава» по рис. С В . Малютина. Фото А.А. Захарченко Кресло из дома П.Н. Перцова. Исполнено по рис. С В . Малютина. 1907. ГТГ Буфетная-столовая в квартире П.Н. Перцова. Оформление и мебель исполнены по проекту С В . Малютина. Фото 1907. Собр. Л.Г. Перцева

324

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Интерьер столовой в квартире П.Н. Перцова. Оформление и мебель исполнены по проекту С В . Малютина. Фото. 1907. Собр. Д. Г. Перцева

Дом П.Н. Перцова. Фрагмент фасада по Курсовому пер. Фото А.А. Захарченко

Москва — родина новорусского стиля

Дом П.Н. Перцова. Угол Соймоновского проезда и Курсового пер. Фото А.А. Захарченко

325

326

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Думка при столовой в квартире П.Н. Перцова. Оформление и мебель исполнены по проекту С В . Малютина. Сидит З.А. Перцова. На стене — картина Н.К. Рериха «Заморские гости». Фото 1907. Собр. Д. Г. Перцева

Н.К. Рерих. Заморские гости. Холст, масло. 1901. ГТГ

Парадная в доходной части дома П.Н. Перцова. Дворник около кабины с телефоном. Фото 1907. Собр. Д. Г. Перцева

Москва — родина новорусского стиля

327

В.М. ВАСНЕЦОВ И СОЗДАНИЕ ФЕДОРОВСКОГО ГОРОДКА В ЦАРСКОМ СЕЛЕ На долю В.М. Васнецова, ставшего символом русского национального искусства, выпала долгая и счастливая творческая жизнь. Создатель целого направления в религиозной живописи, основатель нового в русской исторической живописи былинносказочного жанра, он уже в начале XX в. становится признанным живым классиком. Его художественные прозрения 1880—90-х гг. предвосхитили и во многом заложили основы новорусского стиля1. «Это художник и большой! ... Десятки русских выдающихся художников берут свое начало из национального источника — таланта Виктора Васнецова»2. Оставаясь в дальнейшем верным своему сложившемуся и глубоко осмысленному художественному методу, В.М. Васнецов не принял и негативно оценил новые течения в искусстве: «Я, как... известно, человек Старой Руси, а Новая Русь (скорее — Нерусь) мне не по сердцу — это тоже своего рода духовное декадентство, захватившее и старцев, и мужей, и почти всех юношей до младенцев включительно!» (1906)\ В этот период он организовал пять своих персональных выставок в Москве и Петербурге (1903, 1904, 1905, 1910, 1912/13), причем первые четыре были целиком посвящены религиозной живописи. Произведениям Васнецова посвящались не только многочисленные статьи и монографические обзоры, они публиковались отдельными изданиями, в Москве их показывали на специальных чтениях для учащихся, а популярные периодические издания разносили их по всей стране. Поистине всенародной славе художника способствовало также широкое распространение дешевых репродукций и многотысячных тиражей почтовых открыток. Храмовые росписи Васнецова были признаны эталоном, им подражали, их копировали в десятках и десятках православных храмов. Изучение и копирование религиозных работ Васнецова входило в программу занятий иконописных школ. В.М. Васнецов был глубоким знатоком древнерусского искусства. В своем знаменитом московском доме-тереме, построенном в 1893—1894 гг., он собрал сравнительно небольшую, тщательно подобранную коллекцию иконописи. Собрание было доступно друзьям и специалистам, более того Васнецов охотно экспонировал наиболее ценные иконы на выставках русской старины4. Хорошо знали и ценили Васнецова при русском Дворе. Сам художник, будучи глубоко религиозным человеком, патриотом и монархистом, не скрывал своих взглядов. 9 июля 1912 г. Николай II своим указом возвел В.М. Васнецова и его детей в потомственное дворянское достоинство'.

Отдавая большую часть времени творчеству, В.М. Васнецов не оставался в стороне от бед и забот своего Отечества. Во время Первой мировой войны он пожертвовал на нужды раненых и их семей свое ежегодное жалованье в 1500 руб. (получаемое за росписи в киевском Владимирском соборе), передавал свои произведения на

В.М. Васнецов

благотворительные аукционы, выполнял эскизы для благотворительных плакатов и открыток. Непререкаемый авторитет В.М. Васнецова в вопросах русского религиозного искусства делал художника особенно желательным консультантом при возведении новых храмов и других зданий в русском и новорусском стилях. Самый большой комплекс построек новорусского стиля был сооружен под эгидой последней царской семьи в Царском Селе, а самыми значительными страницами этой каменной летописи, в создании которых принял непосредственное участие Васнецов, стали Федоровский собор (1909—1912, архитектор

328

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Дом В.М. Васнецова. Построен художником по собственному проекту. 1893—1894. Фото А.А. Захарченко

Столовая в доме В.М. Васнецова, построенном художником по собственному проекту. 1893-1894. Фото А.А. Захарченко

Москва — родина новорусского стиля

329

В.А. Покровский) и Федоровский городок (1913—1917, архитектор С.С. Кричинский)". Расположенные рядом с императорской резиденцией — Александровским дворцом Федоровский собор, ставший домовым царским храмом, и городок, объединивший около десятка жилых и хозяйственных зданий, окруженных декоративной крепостной стеной, были построены благодаря исключительной целеустремленности, неутомимой энергии Д.Н. Ломана, а также положению, занимаемому им. Дмитрий Николаевич Ломан (1868— 1918) — полковник Собственного Е.И.В. Сводного пехотного полка (охранявшего царскую семью), офицер по особым поручениям при Дворцовом коменданте, строитель и ктитор Федоровского собора, строитель Федоровского городка, а во время Первой мировой войны дополнительно нач&тьник и уполномоченный по Государыни Императрицы Александры Федоровны Царскосельскому военносанитарному поезду № 143, начальник Великих княжон Марии Николаевны и Анастасии Николаевны лазарета № 17 при Федоровском городке и т.д., серьезно интересовался древнерусским искусством и музыкой, собирал памятники старины, последовательно стремился к внедрению на основе возрождения и творческой переработки древнерусских традиций нового единого русского стиля, охватывающего все стороны среды проживания — от внешнего вида зданий до созвучного ему оформления одежды и предметов домашнего обихода7.

Д.Н. и О.В. Ломаны с дочерью Надей. Фото О. Ренара. 1897. Собр. Л. И. Кушариной Полковник Д.Н. Ломан. Фото 1915-1916. Собр. Л. И. Кушариной Дворянский герб рода Ломанов. Акварель. 1916. РГИА

Федоровский Государев собор в Царском Селе. Фото 1912-1913. ЦГАКФФЛ Крестный ход у Федоровского Государева собора. В центре стоит ктитор собора полковник Д.Н. Ломан. 23.3.1914. ЦГАКФФД -»

330

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Москва — родина новорусского стиля

Д.Н. Ломан встречает Николая II на царском крыльце Федоровского Государева собора. 23.3.1914. ЦГАКФФД

331

Иконостас верхнего храма Федоровского Государева собора. Фирма И.П. Хлебникова, иконописец Н.С. Емельянов. 1911-1912. ЦГАКФФД

332

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Западные двери Федоровского собора в Царском Селе. Изготовлены по рис. В.А. Покровского Студией художественной индустрии О.С. Кошкиной и художником Н.Н. Дивовым. Москва. 1912 Д.Н. Ломан (слева) и группа священнослужителей перед царским крыльцом Федоровского Государева собора. Сзади стоят служители собора в кафтанах, сшитых по эскизам В.М. Васнецова. 23.3.1914. ЦГЛКФФД Кресло из Федоровского Государева собора. Изготовлено мастерами Сергиева Посада. 1912 - 1913 Алтарь «пещерного» храма Серафима Саровского Федоровского Государева собора. Фото 1912. ЦГАКФФД

Москва — родина новорусского стиля

333

В.М. Васнецов высоко оценил значение нового царскосельского строительства и охотно откликнулся на просьбу о помощи и художественных консультациях. Он наблюдал и исправлял погрешности в работе московского иконописца Н.С. Емельянова, написавшего главный иконостас Федоровского собора; составил эскизы костюмов для служителей и певчих собора; был членом Комитета по росписи Федоровского собора (успели расписать нижний храм Серафима Саровского, верхний Федоровский храм из-за событий Первой мировой войны так и остался нерасписанным); состоял членом совещательных заседаний Комитета по постройке домов при Федоровском Государевом соборе (председателем был Д.Н. Ломан); корректировал эскизы росписей Трапезной палаты Федоровского городка, выполненные московским иконописцем Г.П. Пашковым; редактировал художественную часть альбома «Феодоровский Государев собор» (Царское Село — М., 1915); рекомендовал для работ в Царском Селе московских художников Л.А. Сырнева и М.Г. Кирсанова и т. д. В создании царскосельских «русских» построек принимали участие московские церковно-художественные фирмы Хлебникова*, Оловянишникова, Мишуковых', фабрики А. В. Голосова, Н.Т. Стулова и Сапожниковых, иконописная мастерская Н.П. и Г.П. Пашковых, керамический завод «Абрамцево» и многие другие. Одним из наиболее активных помощников Д.Н. Ломана стал директор «Т-ва художественной скоропечатни А.А. Левенсон» С.С. Ермолаев. В этой лучшей московской художественной типографии был напечатан и упоминавшийся выше альбом, и все другие издания,предпринятые Ломаном. За время строительства у Д.Н. Ломана установились тесные связи со многими знатоками и ценителями русской старины, учеными, художниками, коллекционерами, владельцами художественнопромышленных фирм и мастерских. Именно среди них он нашел понимание и поддержку, именно они составили костяк созданного в марте 1915 г. Общества возрождения художественной Руси (ОВХР). Идейные взгляды Д.Н. Ломана были традиционны для его круга — просвещенное самодержавие как основа стабильного развития государства, православная церковь как хранительница национальных устоев и морального здоровья населения, наконец, образованный зажиточный народ — создатель экономического могущества России. На этом фундаменте создавались Федоровский собор и городок, эти положения легли в основу программы нового Общества. ОВХР возглавил влиятельный придворный, государственный и общественный деятель, знаток и собиратель памятников древнерусского искусства — князь А.А. Ширинский-Шихматов, но основные заботы по ведению дел ОВХР легли на плечи Д.Н. Ломана. В руководящий орган — Совет ОВХР вошли А.А. Бобринский, В.М. Васнецов, В.Н. Воейков, В.Т. Георгиевский, Н.В. Покровский, А.В. Прахов, М.С. Путятин, Н.К. Рерих, А.И. Соболевский, В.В. Суслов, А.В. Щусев и др.

Д.Н. Ломан с сыном Юрием. Фото 1916. Собр. Л .И. Кушариной

А.В. Щусев. Эскиз эмблемы Общества возрождения художественной Руси. 1915. Карандаш, акварель. РГИА

334

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В.М.Васнецов. Крест-распятие. Надпись на тыльной стороне креста: «Крест сей исполнен Виктором Михайловичем Васнецовым. Он является последней работой художника, законченной за несколько дней до его смерти, в июле месяце 1926 года. Сын художника А. Васнецов. Дочь художника Т. Васнецова.» Резная подставка выполнена Аркадием Михайловичем Васнецовым. Холст, масло, дерево. Москва. 1926. ГМИР

Всего за период до Февральской революции членами ОВХР стало около 300 человек, но уже список 65 членов-учредителей дает вполне определенную картину его состава — это известные историки, археологи, собиратели, государственные деятели, церковные иерархи и даже князья импера1 Кириченко Е.И. Васнецов и неорусский стиль (Архитектурные работы художника и русское искусство конца XIX — начала XX в.) // Виктор Михайлович Васнецов. 1848—1926: Сб. мат. М., 1994. С. 8-14. 2 Нестеров М.В. Письма. Избранное. Л., 1988. С. 269. 3 Виктор Михайлович Васнецов. Письма. Дневники. Воспоминания. Суждения современников. М.. 1987. С. 207. 4 К примеру, на петербургской выставке древнерусского искусства в конце 1911 г. из 110 показанных икон 44 были представлены В.М. Васнецовым (Выставка иконописи и художественной старины [Каталог]. СПб.,1911 — 1912). 5 Короткина Л.В. Васнецов в письмах и оценке современников // Виктор Михайлович Васнецов. Указ. соч. С. 134. 6 Кричинский С.С. Постройка домов при Федоровском Государевом соборе в Царском Селе//3одчий. Пг., 1916.№51. С.451—453.

торской крови. Москвичи среди учредителей были представлены такими громкими именами, как В.М. Васнецов, В.Г. Глазов, Н.В. Глоба, И.П. Машков, А.В. Морозов, С Т . Морозов, А.В. Орешников, И.С. Остроухое, С П . Рябушинский, А.И. Успенский, П.С. Уварова, В.А. Харитоненко, Н.С. Щербатов, А.В. Щусев. Среди рядовых членов ОВХР также было немало москвичей: Н.С. Емельянов, С.С. Ермолаев, Б.В. Зворыкин, Ф.Я. Мишуков, Н.П. и Г.П. Пашковы, В.И. Педашенко, А.Д. Самарин, Г.В. Сапожников, М.П. и Ф.П. Степановы и многие другие. ОВХР начало публикацию памятников древнерусского искусства, провело два конкурса на составление проектов мебели в русском стиле, составило «Азбучный справочник по замене иностранных слов», заложило основу музея русской старины. Среди задач, требовавших первоочередного решения, Общество выдвигало: изучение и охрану русских древностей, возрождение традиций допетровского искусства, развитие народных промыслов, организацию ознакомительных экскурсий для учащихся по русским городам, издание учебных пособий по русскому искусству для школ, широкое внедрение новорусского стиля в государственное строительство. Февральская революция круто изменила судьбу Д.Н. Ломана и всех его начинаний. Революция звала к целям прямо противоположным тем, что отстаивали члены ОВХР, деятельность Общества стала быстро сворачиваться и окончательно прекратилась в октябре 1917 г. Трагически завершилась жизнь Д.Н. Ломана — он погиб во время «красного» террора осенью 1918 г. В.М. Васнецов сравнительно благополучно пережил кровавое лихолетье и дожил остаток дней в своем доме, который был сохранен и со временем превратился в дом-музей великого русского художника. Приводимая ниже переписка В.М. Васнецова и Д.Н. Ломана, другие материалы сохранились в двух архивных фондах РГИА (ф. 489 и ф. 793). В этих фондах отложились документы канцелярии Д.Н. Ломана, которая располагалась в Федоровском городке. Все документы публикуются впервые. Публикуемая в конце по автографу архитектора С.С. Кричинского «Памятная записка» 26 апреля 1916 г. была заслушана на заседании ОВХР, одобрена и направлена в Министерство путей сообщения, откуда последовал ответ о принципиальном согласии с выдвинутыми предложениями, но невозможности осуществить их до окончания Первой мировой войны. 7 Ломан Ю.Д. Воспоминания крестника императрицы. СПб., 1994; Федотов А.С. Общество возрождения художественной Руси // Актуальные проблемы истории русской культуры. М., 1991. С. 182—207; Федотов А.С. Из истории духовных и художественных исканий в России начала XX в. (Общество возрождения художественной Руси) // Малые города России: Культура. Традиции. М. — СПб., 1994. С. 24-29. 8 Прочные деловые связи установились у Д.Н. Ломана с Владимиром Ивановичем Педашенко (художник, директор московской фабрики «Т-ва золотых и серебряных изделий И.П. Хлебникова сыновья и К», ( член ОВХР), получившим за изготовление иконостасов и др. утвари для Федоровского собора орден Станислава 2-й степени. 9 Мишуковы Федор Яковлевич и Василий Яковлевич, братья, владельцы фабрики серебряных и бронзовых изделий в Москве.

Грамота Общества возрождения художественной Руси с благодарностью князю Гавриилу Константиновичу. 9.2.1916. Типография Т-ва А.А. Левенсона. РГИА

336

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Здание типографии Т-ва скоропечатни А.А. Левенсона. Рис. Ф.О. Шехтеля. Ок. 1900. Лист из книги «Т-во скоропечатни А.А. Левенсон. Исторический очерк и описание мастерских. 1881-1903» (М., 1903) Художественный бланк Т-ва скоропечатни А.А. Левенсона с письмом директора типографии С.С. Ермолаева князю А.А. Ширинскому-Шихматову. 12.3.1915. РГИА Типография Товарищества А.А. Левенсона (Трехпрудный пер.). Арх. Ф.О. Шехтель. 1900-1901. Фото. А.А. Захарченко

Иэг прилагаеиаго письма Диитр1я Николаевича относительно за- ^ ставок^ я поняль.что слйдуетъ сделать для обложки еще 3-е аастаэ- х ку изъ Валей же книги,ииенно начальную,вь которой закупать слова: „С1я книга прикадлежитъ

- словами: иОбщество художественна-

го возрожден!» Руси. Такъ какъ заставка эта очень сложная,то она • потребовала работы этих-ь дней. Вг настоящее вреыя главное сдЪлано и заставки уже ПовЪрьте.Князь,что я дЪлас все,чтобы - -

было лучше и чтобы

ускорять дЪло. Во всякоиъ случаЬ при вевиъ нал ряжеи1и выслать раньше поке^Ьльнина не ногу. Праияте.Паше С1ятвяьство,ув-Ьрен1е въ глубокоыъ кг Вамъ уважепхи 1 безграничыоа преданностж - всегда готовые къ услугаыъ

Москва — родина новорусского стиля

337

В.М. ВАСНЕЦОВ И Д.Н. ЛОМАН (ПО ПИСЬМАМ И ДОКУМЕНТАМ ИЗ ФОНДОВ РГИА) «Заявление члена Комитета по постройке церкви для чинов Собственного ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА Конвоя и Собственного ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА Сводного пехотного полка капитана Д.Н. Ломана» г. С.-Петербург 20 февраля 1910 г. Его Превосходительству Господину Председателю Комитета1. Смета церкви, согласно выраженному указанию Комитета, сокращена профессором А.Н. Померанцевым с 400 000 рублей до 200 000 рублей. При беглом взгляде на эту смету человеку, даже мало знакомому с трудностями церковного строительства, бросается в глаза большой пробел в виде отсутствия ассигновки денег на внутреннее оборудование церкви. А оборудование такой церкви с двумя приделами обойдется до 100 000 рублей. Затратив 200 000 рублей на одни стены, ассигновать какие-нибудь 20—30 тысяч рублей для внутренней отделки слишком скромно, так как на эту сумму можно произвести внутреннюю отделку церкви и приобрести церковную утварь только рыночного характера, ничуть не мечтая о том, чтобы выдержать какой-либо стиль. А потому считаю своим долгом обратить особое внимание Комитета при обсуждении сметы на ассигнование достаточных сумм на внутреннюю отделку. Одновременно с сим я представляю заявление художественной мастерской Пашкова 2 , а также Гатчинского колокольного завода [А.С.] Лаврова и вместе с тем довожу до сведения Комитета, что академик В.М. Васнецов изъявил желание принять на себя труд, если к нему обратятся, исполнить две местных иконы Спасителя и Божьей Матери 3 . Капитан Ломан. Пометы: «Заслушано на заседании. 24/П». «Заслушано в заседании Комитета 30/IV-1910 г.» РГИА. Ф.489. Оп. 1. Д. 5. Л. 132-132 об. Подлинник. Заявление члена Комитета по постройке Федоровского собора капитана Д.Н. Ломана 12 октября 1911 г. Ввиду невозможности быть в сегодняшнем заседании, я считаю долгом письменно подать свое заявление относительно поставленного на повестке дня вопроса о рассмотрении контуров икон, сделанных иконописцем Н.С. Емельяновым. Я нахожу, что решение вопроса об иконописи подлежит обсуждению не всего Комитета, а людей специально знакомых с этим делом. С своей стороны, я предложил бы следующее разрешение этого вопроса, а именно: обратиться с просьбой от лица Комитета к Виктору Михайловичу Васнецову, живущему в г. Москве, прося его взять на себя труд непосредственной корректуры работы Н.С. Емельянова. При получении благоприятного ответа от Виктора Ми-

хайловича Васнецова надлежит довести об его участии до сведения ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и по окончании работ испросить ВЫСОЧАЙШЕГО соизволения на пожалование ему награды. Капитан Ломан. Пометы: «Получ[ено| 12 окт. 1911 г.», «Заслушано в заседании 12/Х-1911 г.» ' РГИА. Ф.489. Оп. 1. Д. 5. Л. 297. Подлинник. Письмо В.М. Васнецова Д.Н. Ломану г. Москва 5 февраля 1913 г. Глубокоуважаемый Дмитрий Николаевич, Приношу Вам искреннюю и глубокую благодарность за присланные 4 тома «Охоты»4. Эти прекрасные книги будут истинным украшением моей художественной библиотеки. Хотя два первые тома у меня уже имеются от покойного Николая Ивановича Кутепова, но не помешают и дублеты, которые детьми моими разберутся нарасхват и с восторгом. Все думаю о кафтанах для церковных сторожей — кафтан должен быть прост, историчен и красив — задача, как видите, самая трудная. На масленой постараюсь изготовить рисуночки. В настоящее время немного глаза мешают мелкое рисовать, вероятно, натрудил. За сим, еще раз великое сердечное спасибо за письмо! Искренно и сердечно Вас почитающий В. Васнецов. РГИА. Ф.489. Оп.1. Д.9-6. Л.40-40 об. Автограф. Письмо правления Товарищества скоропечатни А.А. Левенсон Д.Н. Ломану г. Москва 13 февраля 1913 г. Его Высокоблагородию Ктитору церкви Собственного ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Сводного пехотного полка. Предъявитель сего, художник Леонид Александрович Сырнев, рекомендованный профессором живописи Виктором Михайловичем Васнецовым, командируется согласно Вашего разрешения в Царское Село для выполнения художественных работ в церкви Собственного ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Сводного пехотного полка, коему Товарищество покорнейше просит не отказать в своем содействии по оказанию возможности работ в храме. Подлинный подписан: Директор правления Т-ва Скоропечатни А.А. Левенсон С.С. Ермолаев. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 4. Л. 34. Заверенная копия на художественном бланке: «Поставщики Двора Его Императорского Величества и Ея Импер. Высочества Вел. Княгини Елисаветы Феодоровны. Типография Московских Император ских театров. Т-во Скоропечатни А.А. Левенсон».

338

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

IlPHHHMjHTt у мзч iu иии WHIi НКОЯОПНС H U J C I PdcoTi

ипЧнммснн MJHUJCl СТН

Художественный бланк московской иконописной мастерской Н.С. Емельянова (с письмом владельца мастерской Д.Н. Ломану, 15.8.1914). РГИА

Письмо В.М. Васнецова Д.Н. Ломану г. Москва 17 декабря 1913 г. Глубокоуважаемый Димитрий Николаевич. Крайне и я сожалею, что нам не удалось встретиться ни в Царском Селе, ни в Петербурге, где я Вас усиленно искал и на новой квартире в Казачьем пер., но, очевидно, мне сообщили не тот № дома. Это было часов в 6 вечера, переспросил почти во всех домах и ничего не узнал, телефон тоже ваш не был мне известен, и уехал в великом огорчении. ...•..

В Царском Селе, благодаря любезности милого князя Михаила 5 Сергеевича , все осмотрел в подробностях — и верхнюю церковь и нижнюю. Впечатление превосходное, а в нижней церкви есть даже преимущества, т.к. там собраны старые подлинные образа. Прошу извинения, что позволю себе сделать некоторые замечания, а именно: позолота в алтаре сплошь не дает должного эффекта, т. к. освещение алтаря слабое и не дневное, а отраженное, золото кажется окраской. Мне казалось, все предметы (интереснейшие!) и общее впечатление выиграли бы, если бы стены оставить белыми, а в средине потолков поместить какие-либо изображения в орнаментальных кругах, напр[имер], Отечество, Вседержителя, Знамение, Эммануил и тому подобное — конечно, в стиле древнем. Все же прочее считаю вполне удавшимся. Есть превосходные иконы, хотя подробно их и не помню.

Кафтаны вышли, по-моему, на славу — изящно и скромно, и никакой маскарадности нет, и впечатление церкви дополняют, и дают особенно тонкий художественный оттенок. Относительно рубашек должен сказать следующее: что цвет их хорош, но для церкви рубашка без кафтана не подходит и дает впечатление слишком не церковное. Впрочем, я, может быть, не так понял, и рубашка предназначается под кафтан; тогда можно признать ее удовлетворительной. Но если, как мне сказали, она предназначается летом заменять кафтан, то она совсем не подходяща и, оставив материю и цвет, следует дать ей тоже форму короткого кафтана вроде того, как на присланном рисунке, или, еще лучше, держаться формы красного кафтана, только укороченного, и убрать нашивки на груди, заменив их пуговками, как показано на рисунке. Т[ак] к[ак] материя таких кафтанчиков слишком легкая, то подол следует подложить парусиной. Не знаю, достаточно ли ясно я выражаюсь, но таково мое мнение о рубашках. Сапоги превосходны, и из всех цветов я выбрал два: зеленый (тем.) и темно-желтый, остальные ярки. Вот мое подлинное мнение. А жаль очень, что так неудачно сложилось, что мы не виделись. Искренно и от души поздравляю Вас, дорогой Димитрий Николаевич, с полным успехом ис-

Москва — родина новорусского стиля

339

полненного дела и впредь да благословит Бог ваши труды. Искренно Вас уважающий и преданный Вам В. Васнецов. РГИА. Ф.489. Оп. 1. Д. 31. Л. 2 - 3 об. Автограф. Письмо Д.Н. Ломана В.М. Васнецову г. Царское Село 13 декабря 1913 г. № 119 Его Превосходительству В.М. ВАСНЕЦОВУ. Глубокоуважаемый Виктор Михайлович. Крайне сожалею, что отсутствовал из Царского Села во время Вашего посещения Феодоровского храма. Хотя Вы были на весьма короткое время, но мне было бы бесконечно важно и дорого выслушать Ваши замечания о деле, на которое, по совести сказать, положил немало сил и труда. Одежда для служащих, изготовляемая по Вашим рисункам, составляет для меня предмет особой заботы. Не знаю, верно ли понял г. Сырнев замечание относительно рубашек, рисунок его препровождаю при сем с покорнейшей просьбою не отказать возможно скорее дать указание для того, чтобы к приезду ИХ ВЕЛИЧЕСТВ и к предстоящему празднику я мог бы заказать рубашки. Прошу принять уверения в глубоком моем уважении... [Д. Ломан] РГИА. Ф.489. Оп.1. Д. 4. Л. 182. Отпуск на бланке «Ктитор Царскосельского Феодоровского собора». Письмо Дворцового коменданта В.Н. Воейкова6 В.М. Васнецову7 г. Царское Село 18 января 1914 г. Его Превосходительству В.М. ВАСНЕЦОВУ. Милостивый Государь Виктор Михайлович. Сделанные Вами рисунки одежды для служащих при Царскосельском Феодоровском соборе удостоились 3 июня 1913 г. ВЫСОЧАЙШЕГО утверждения, по ним изготовлена одежда, которая в настоящем надевается во время богослужений, причем удостоилась полного ВЫСОЧАЙШЕГО одобрения*. Об изложенном я счастлив довести до сведения Вашего Превосходительства, зная, как радостен для Вас этот успех русского дела. Примите уверение в совершенном моем уважении и преданности. РГИА. Ф.489. Оп. 1. Д. 4. Л. 212; д. 31, л. 1. Отпуск на бланке Дворцового коменданта в Царском Селе. Письмо Дворцового коменданта В.Н. Воейкова 9 В.М. Васнецову г. Царское Село 28 января 1914 г. №28 Его Превосходительству В.М. ВАСНЕЦОВУ. Милостивый Государь Виктор Михайлович. В настоящее время в Царском Селе сооружаются дома для причта и служащих Феодоровского

Обложка программы праздничного концерта и торжественного обеда, устроенных Собственным Е.И.В. Сводным пехотным полком 28 мая 1913 г. Худ. Б.В. Зворыкин. Типография Т-ва А.А. Левенсона. РГИА

собора. Эти здания строятся согласно ВЫСОЧАЙШЕГО ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА указанию в стиле Ростовских кремлевских построек XVII века. Дело поручено особому Строительному Комитету. Воскрешение древнерусского зодчества — дело первостепенной важности и дорого каждому русскому человеку, и для его успеха необходимо, чтобы первые шаги были удачны, для чего сверх самого доброго желания, безусловно, потребны обширные знания в области древнерусского искусства. В этих видах я вошел со всеподданнейшим ходатайством об образовании особых совещательных заседаний Комитета специально для разрешения вопросов художественно-исторических с приглашением в состав таких совещательных заседаний сверх членов Комитета: Вашего Превосходительства, члена Государственного Совета гофмаршала князя А.А. Ширинского-Шихматова и академиков архитектуры Суслова и Покрышкина, и с предоставлением председательства в них князю А.А. Ширинскому-Шихматову. Означенное мое представление [26.1.1914] удостоилось ВЫСОЧАЙШЕГО утверждения. Позволяю себе надеяться, что Ваша любовь к русской древности подвигнет Вас на помощь наше-

340

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА 6. Делопроизводитель Комитета, губернский секретарь Б.А. Надеждин". 7. Казначей Комитета, губернский секретарь Н.Е. Лебедев. Состав совещательных заседаний ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного Комитета по постройке домов при Феодоровском ГОСУДАРЕВОМ соборе: 1. Член Государственного Совета князь А.А. Ширинский-Шихматов. 2. Профессор В.М. Васнецов. 3. Академик архитектуры В.В. Суслов. 4. Архитектор ВЫСОЧАЙШЕГО Двора 14 В.Ф. Свиньин . 5. Князь М.С. Путятин. 6. Академик архитектуры П.П. Покрышкин. 15 7. Художник Н.И. Кравченко . РГИА. Ф.489. Оп. 1. Д.29. Л. 140. Отпуск.

Л.А. Сырнев. Пещерный храм Федоровского собора в Царском Селе. 1914. Служитель собора одет в кафтан, сшитый по эскизам В.М. Васнецова

му делу и Вы не откажете в своем просвещенном содействии и указаниях. Участие в делах Комитета отнюдь не обременит Вас необходимостью приезжать в Царское Село. За Вашими советами и указаниями к Вам будут обращаться в Москву, где в потребных случаях могут быть устроены заседания, на которых Вы, я надеюсь, поделитесь сокровищами Ваших знаний и таланта. Прошу принять уверение в совершенном моем уважении и искренней преданности. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 29. Л.27-27 об. Отпуск на бланке Дворцового коменданта в Царском Селе. Состав Комитета по постройке домов для притча и служащих Феодоровского собора 26 января 1914 г.1" Под общим наблюдением Дворцового коменданта Свиты ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА генерал-майора В.Н. Воейкова. Состав ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного Комитета по постройке домов при Феодоровском ГОСУДАРЕВОМ соборе: 1. Председатель — ктитор Феодоровского ГОСУДАРЕВА собора полковник Д.Н. Ломан. 2. Капитан Н.Н. Андреев". 3. Священник о[тец] А. Кибардин12. 4. Архитектор статский советник С.С. Кричинский. 5. Коммерции советник А.К. Воронин.

Заявление Д.Н. Ломана в канцелярию Дворцового коменданта В.Н. Воейкова г. Царское Село 17 июня 1914 г. №278 Покойным Дворцовым комендантом генерал-адъютантом Дедюлиным"1 был представлен доклад в Кабинет ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА об отпуске средств на оплату некоторых расходов по Феодоровскому ГОСУДАРЕВУ собору. В числе означенных расходов были оплаченные из моих личных средств (счета по устройству одежды для низших служащих и т. п.). Покорнейше прошу сообщить, в каком положении находится в настоящее время дело о возврате денег. Полковник Ломан. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 31. Л. 4 - 4 об. Подлинник на личном служебном бланке «Штаб-офицер для поручений при Дворцовом коменданте и Ктитор Феодоровского ГОСУДАРЕВА собора». Проект обращения Д.Н. Ломана к Николаю II с просьбой представить на одобрение книгу-альбом «Феодоровский Государев собор» (Царское Село - М., 1915. Вып. 1) г. Царское Село Февраль 1915 г. При сем представляется на благовоззрение ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА первая часть вышедшей из печати книги «Феодоровский ГОСУДАРЕВ собор». Издание это, предпринятое с ВЫСОЧАЙШЕГО ВАШИХ ИМПЕРАТОРСКИХ ВЕЛИЧЕСТВ соизволения, взял на себя с полною ответственностью за материальную часть директор фирмы А.А. Левенсона в Москве С.С. Ермолаев. Общее руководство изданием принадлежит гофмейстеру Двора ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА князю А.А. Ширинскому-Шихматову. Первая книга заключает в себе историческую справку о временном храме Собственного ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Сводного пехотного полка, краткий очерк постройки собора, описание Пещерного храма и главу о некоторых богослужениях в соборе. Описание Верхнего

Москва — родина новорусского стиля

341

храма составит вторую часть издания, которую предполагаем выпустить после окончания внутренней росписи собора. Составление текста первоначально было поручено действительному статскому советнику В.Т. Георгиевскому, а затем передано Б.А. Надеждину. Из работы Георгиевского в книге помещено описание Пещерного храма, а остальные части книги написаны Надеждиным. Художественную часть редактировал профессор живописи В.М. Васнецов, буквы и заставки исполнены художником Б.В. Зворыкиным, красочные виды собора написаны с натуры художником Л.А. Сырневым. Все издание исполнено в типографии А.А. Левенсона под непосредственным наблюдением С.С. Ермолаева. Если бы ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ благоугодно было одобрить представленную книгу, ее предполагается выпустить в самое ближайшее время. РГИА. Ф.489. Оп.1. Д.22. Л.23. Черновик с правкой. Письмо С.С. Ермолаева Д.Н. Ломану г. Москва 13 марта 1915 г. Сим удостоверяем, что предъявитель настоящего письма, художник Михаил Герасимович Кирсанов, рекомендованный В.М. Васнецовым для написания картины «Приобщение св[ятых] тайн ИХ Величествами», отправляется к месту назначения в Царское Село, и Т-во почтительнейше просит Ваших по сему вопросу указаний названному лицу. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д.27. Л.255. Автограф на бланке «... Т-во Скоропечатни А.А. Левенсон». Письмо В.М. Васнецова Д.Н. Ломану Ваньково-Рябово 29 июня 1915 г. Глубокоуважаемый Дмитрий Николаевич. Мне был представлен художником Георгием Павловичем Пашковым эскиз росписи потолка в доме при Государевом Феодоровском соборе. По тщательном рассмотрении рисунка я нахожу, что рисунок составлен с полным знанием дела, художественно и вполне отвечает стилю росписей эпохи русских царей XVI и XVII века. Кроме незначительных указаний в деталях я предложил бы художнику в центральных орнаментальных фигурах, в окраске фона избегать коричневого цвета и заменить его темно-охристым золотистым цветом для большей гармоничности тона общей росписи. Я предложил художнику также в некоторых необходимых местах скромную разделку золотом. Во всем прочем проект росписи считаю вполне удачным и отвечающим своему назначению. Прошу принять уверения в своем совершенном и искреннем к Вам почтении и преданности. В. Васнецов. РГИА. Ф.489. Оп.1. Д.29. Л.312-312 об. Автограф.

Н.И. Кравченко. Служитель Федоровского Государева собора в костюме, сшитом по эскизам В.М. Васнецова. Ок. 1914

Письмо Д.Н. Ломана В.М. Васнецову г. Царское Село 15 июля 1915 г. №294 Глубокопочитаемый Виктор Михайлович. Приношу Вам глубокую сердечную благодарность за то внимание, с которым Вы отнеслись к эскизу, представленному Вам художником Пашковым. Я позволяю обратиться к Вам с новою просьбою, на исполнение которой надеюсь, зная Вашу любовь к делу. Вы были милостивы дать рисунок одежды для служителей Феодоровского ГОСУДАРЕВА собора, теперь я просил бы Вас дать рисунок для одежды певчих того же храма. Не хотелось бы повторять одежду Московского Синодального хора, тем более, что стоячие воротники мне не нравятся, но желательно, чтобы певчие ГОСУДАРЕВА собора имели одеяние действительно русское. Прошу принять уверение в совершенном уважении и преданности. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 31. Л. 5. Отпуск на личном служебном бланке «Штаб-офицер для поручений при Дворцовом коменданте и Ктитор Феодоровского ГОСУДАРЕВА собора». Письмо В.М. Васнецова Д.Н. Ломану Ваньково-Рябово 31 июля 1915 г. Глубокоуважаемый Дмитрий Николаевич. Очень рад церковному делу и с удовольствием займусь составлением рисунка для одежды певчих Государева Феодоровского собора. Конечно,

342

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Титульный лист книги «Федоровский Государев собор». Худ. Б.В. Зворыкин. 1914 одежды должны быть строго в русском древнем характере, соответственно обстановке храма. В костюме певчих Московского Успенского собора козыри17 мне такие не нравятся, и я считаю их, как автор, совершенно не удавшимися. Говорил я Филиппу Петровичу Степанову о моем желании устранить козыри, но он почему-то не желает с ними расставаться. Прошу только Вас отсрочить исполнение рисунка до осени, т.к. на даче у меня не имеется нужного материала, а отыскивать его в Москве для меня в настоящее время весьма затруднительно. Желаю Вам успеха и всего доброго и хорошего. С совершенным и искренним к Вам почтением и преданностью В.Васнецов. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 51. Л.58-58 об. Автограф. Письмо А.В. Голосова Д.Н. Ломану г. Москва 26 января 1916 г. Его Высокоблагородию полковнику Дмитрию Николаевичу Ломану, Ктитору Феодоровского Государева собора. Царское Село. Ваше Высокоблагородие! Заказ чрез моего представителя на три перемены одежд для певчих хора Феодоровского Государева собора я получил, за оказанное доверие приношу искреннюю благодарность. В ответ на выраженное Вами желание иметь траурную перемену к 1-й неделе Великого поста имею сообщить, что, как только получу одобрение Виктора Михайлови-

Л.А. Сырнев. Моленная императрицы Александры Федоровны в «пещерном» храме Серафима Саровского. 1913

Л.А. Сырнев. Место стояния Их Величеств в «пещерном» храме Серафима Саровского. 1913—1914 ча Васнецова на таковой образец, немедленно Вас извещу, к какому сроку могу исполнить. Виктор Михайлович Васнецов просит Вас сообщить ему, какое впечатление произвели посланные мною и одобренные Вами два образца одежд, до вчерашнего дня, когда я видел его, от Вас он сведений не имел. С истинным почтением пребываю к услугам Вашим А. Голосов. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 31. Л. 13-13 об. Автограф на художественном бланке «Фабрикант парчи Александр Васильевич Голосов...»

Москва — родина новорусского стиля

Л.А. Сырнев. Царская комната в Федоровском соборе. 1914

343

344

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В.М. Васнецов. Эскизы костюмов для певчих Федоровского Государева собора. Декабрь 1915. РГИА Письмо Д.Н. Ломана В.М. Васнецову 27 января 1916 г. Низко кланяюсь и сердечно благодарю за рисунки одежды для певчих. Одежда будет изготовляться по Вашему указанию у Голосова. Встречается только большое затруднение с сукном, которого теперь не достать. Поэтому усердно прошу Вас продолжить Вашу любезность и дать указание, как бы заменить сукно парчою и для обыкновенной и для великопостной одежды и где можно будет достать эту парчу. Ввиду того, что исключительные события всецело занимают время ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, одежду указано представить на обозрение уже в готовом виде на певчих, поэтому очень важно, чтобы к первой неделе она была готова. Ожидая от Вас ответа, я вместе с тем вновь бью Вам челом, помогите еще во славу русского дела и не откажите дать еще рисунок одежды для домашних слуг и для швейцара. Прошу принять уверение в глубоком уважении и сердечной преданности... РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д.31. Л. 12. Отпуск.

Письмо из канцелярии Д.Н. Ломана А. В. Голосову г. Царское Село 1 февраля 1916 г. Милостивый Государь Александр Васильевич. Полковник Д.Н. Ломан поручил мне уведомить Вас, что он виделся с Виктором Михайловичем Васнецовым и переговорил с ним обо всем, что касается одежды для певчих. А потому не откажите обратиться за всеми указаниями по этому делу к нему. Примите уверение в совершенном уважении... РГИА. Ф.489. Оп.1. Д.31. Л.14. Письмо А. В. Голосова Д.Н. Ломану г. Москва 11 февраля 1916 г. Его Высокоблагородию Ктитору Феодоровского Государева собора полковнику Дмитрию Николаевичу Ломану. Ваше Высокоблагородие! Одежды великопостные для певчих хора Феодоровского Государева собора Виктором Михайловичем Васнецовым утверждены, и к исполнению их я приступил. Две перемены Великопостные из белого сукна будут мною доставлены Вам в Царское Село к субботе на Масленой неделе.

Москва — родина новорусского стиля

345

&Пь+~Щ С истинным уважением пребываю к услугам Вашим А. Голосов. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 31. Л. 16. Автограф на бланке «Фабрикант парчи Александр Васильевич Голосов...» Проект обращения Д.Н. Ломана на имя Николая II 27 февраля 1916 г. №270/33 Необходимость иметь при Феодоровском ГОСУДАРЕВОМ соборе постоянных клириков в течение нынешнего года оказалась особенно настоятельной, ввиду отъезда певчих Собственного ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Конвоя в Ставку и при невозможности в простые дни и для частных треб пользоваться придворными певчими. По этим соображениям при соборе содержится несколько человек вольнонаемных певчих. В целях благолепия обстановки богослужений надлежало озаботиться устройством для них однообразной одежды, соответствующей обстановке. Рисунки такой одежды, по историческим образцам, сделаны В.М. Васнецовым, по этим рисункам и изготовлено пробное платье трех видов: обыкновенное, праздничное и великопостное.

Заглавный лист расписания церковных служб в Федоровском Государевом соборе. Худ. Б.В. Зворыкин. Типография Т-ва А.А. Левенсона. РГИА

Испрашивается соизволение ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА представить означенные образцы одежды на обозрение. Полковник Ломан. В верхнем левом углу резолюция предположительно В.Н. Воейкова: «Не нужно. Могут носить ту же одежду, как церковники». РГИА. Ф. 489. Оп.1. Д.102. Л.32. Подлинник18. Расписка А. В. Голосова

сотрудника

фабриканта

парчи

19 марта 1916 г. Его Высокоблагородию полковнику Д.Н. Ломану. Три рисунка Васнецова получены. За А.В. Голосова А.И. Чечевицын(?) РГИА. Ф.489. Оп. 1. Д. 31. Л. 22-22 об. Автограф на обороте бланка-открытки «Фабрикант парчи Александр Васильевич Голосов».

346

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Н.Д. Бартрам. Эскиз стула и кресла к письменному столу для Трапезной палаты Федоровского городка в Царском Селе. 1915. Акварель. РГИА

Письмо Д.Н. Ломана В.М. Васнецову [первая половина] апреля 1916 г. № 82/561 Его Превосходительству В.М. Васнецову. Глубокоуважаемый Виктор Михайлович. Одежда для певчих Феодоровского ГОСУДАРЕВА собора по Вашим рисункам, которые Вы приняли труды сделать согласно моей просьбе, в настоящее время изготовлена, и я буду иметь счастье представить ее образец на одобрение. Вместе с тем не признаете ли возможным разрешить приобрести подлинники Ваших рисунков для помещения в домах при соборе. Я вполне понимаю, что эти рисунки Вам желательно оставить у себя для полноты собрания Ваших работ, но обращаюсь к Вам с просьбой об их передаче потому, что для нас было бы бесконечно дорого иметь Ваш труд на пользу русского дела, который украшал бы здания, воздвигаемые во имя торжества этого дела. Буду очень благодарен за сообщение суммы, которая должна быть внесена за передачу рисунков. Прошу принять уверение в глубоком уважении и искренней преданности. Искренно почитающий Вас и бесконечно благодарный за постоянное внимание Ваш покорный слуга Дм. Ломан. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 31. Л. 20-20 об. Отпуск.

Письмо В.М. Васнецова Д.Н. Ломану г. Москва 19 апреля 1916 г. Глубокоуважаемый Дмитрий Николаевич. Поздравляю Вас с прошедшим Светлым Христовым Праздником! . Христос Воскресе! Очень извиняюсь и сожалею, что по обстоятельствам не пришлось писать Вам на праздниках. Буду весьма рад и счастлив, если образцы одежды по моим рисункам окажутся достойными Высочайшего внимания и одобрения. Что касается Вашего предложения относительно моих рисунков одежды церковных сторожей и певчих, то, конечно, они составляют интерес для меня как автора, но, принимая во внимание цель их оставления и предназначение, я вполне понимаю Ваше желание оставить их при соборе и сохранить; поэтому считаю приятнейшим для себя пожертвовать их безвозмездно для собора или Государевой Палаты, а потому покорнейше прошу Вас принять их от меня в дар учреждению, усердным деятелем которого Вы состоите. Пожелав Вам здоровья, благоденствия, всякого блага, прошу принять уверение в совершенном и искреннем к Вам почтении и преданности. В. Васнецов. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 105. Л. 1-1 об. Автограф. Письмо Д.Н. Ломана В.М. Васнецову №645/109 20 апреля 1916 г. Глубокоуважаемый Виктор Михайлович. Сердечно благодарю Вас за поздравление и шлю взаимное приветствие и самые лучшие пожелания.

Москва — родина новорусского стиля

Н.Д. Бартрам. Эскиз письменного стола для Трапезной палаты Федоровского городка в Царском Селе. 1915. Акварель. РГИА

347

Н.Д- Бартрам. Эскиз серванта для Трапезной палаты Федоровского городка в Царском Селе. 1915. Акварель. РГИА

348

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

С глубочайшею благодарностью принимаем Ваш дар, конечно, он всегда останется историческою достопримечательностью среди предметов, которые будут украшать дома при соборе. Бесконечно дорого Ваше внимание и доброе расположение к русскому делу, получающему свое развитие в Царском Селе. Для всех, кто трудится в этом деле, Ваше к нему участие является одобрением и источником сил на продолжение работы. Примите уверение в глубоком уважении и совершенной преданности. РГИА. Ф. 489. Оп. Д. 31. Л. 21. Отпуск. Письмо Дворцового коменданта В.Н. Воейкова В.М. Васнецову" г. Царское Село .'21 февраля 1917 г. №490 Его Превосходительству В.М. Васнецову. Милостивый Государь Виктор Михайлович. 12-го сего февраля ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволил посетить постройку при Феодоровском ГОСУДАРЕВОМ соборе, причем подробно обозревал трапезную, все прилегающие к трапезной помещения, домовую церковь, помещение ктитора и собранные в нем предметы русской художественной старины. Отбывая после осмотра, продолжавшегося 1 час. 10 мин., ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР изволил выразить полное свое удовольствие и удостоил присутствовавших самой милостивой благодарности. Вместе с тем ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ благоугодно было осчастливить потрудившихся над созданием русских построек при Феодоровском ГОСУДАРЕВОМ соборе нижеследующими собственноручно начертанными знаменательными словами: «12 февраля 1917 г. осматривал с удовольствием постройки при Феодоровском ГОСУДАРЕВОМ соборе. 1 Строительный комитет возглавлял командир Е.И.В. Сводного пехотного полка генерал-майор Владимир Александрович Комаров (р. 1861); в дальнейшем генерал-лейтенант, с 1881 г. служил в Преображенском полку, с 1904 г. командир Сводного пехотного полка, с 1914 г. начальник Петроградского дворцового управления. 2 Известная московская иконописная мастерская «Наследники Павла Павловича Пашкова» (основана в 1865 г.), владелецы братья Н.П. и Г.П. Пашковы. 3 К сожалению, это намерение В.М. Васнецова не осуществилось, но он консультировал московского иконописца Н.С. Емельянова при создании последним иконостаса для верхнего храма во имя Федоровской иконы Божией Матери; в нижнем, «пещерном», храме во имя Серафима Саровского иконостас был подобран из подлинных древнерусских икон. 4 Роскошно изданный четырехтомник Н.И. Кутепова «Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси» был приобретен Д.Н. Ломаном у известного московского антиквара и собирателя М.И. Тюлина (за 185 руб.) для В.М. Васнецова как пособие в работе над костюмами служителей Федоровского собора (РГИА. Ф. 489. Оп. I. Д. 24. Л. 208). 5 Путятин М.С.: см. ук. им. 6 Воейков Владимир Николаевич (р. 1868), генерал-майор, Дворцовый комендант (1913-1917), член Совета ОВХР. 7 Текст письма составлен Д.Н. Ломаном. 8 «Изготовлено 15 костюмов (кафтан, шапка, сапоги, рубашка, шаровары и пояса) для низших служащих Царскосельско-

Приветствую добрый почин в деле возрождения художественной красоты русского обихода. Спасибо всем потрудившимся. Бог на помощь вам и всем работникам в русском деле. Николай». Почитаю приятным для себя долгом довести о вышеизложенном до сведения Вашего Превосходительства в уверенности, что слова ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА явятся лучшею наградою просвещенных трудов Ваших в строительстве при Феодоровском ГОСУДАРЕВОМ соборе и вместе с тем будут для Вас особенно дороги, как исключительный знак внимания с высоты Престола к близкому Вашему сердцу делу воскрешения и развития самобытных начал русского искусства, в котором Вы были одним из самоотверженных начинателей и которому многие годы с честью служите Вашим великим талантом. Прошу принять уверение в совершенном уважении и искренней преданности и искреннюю признательность за Ваше всегда любезное содействие. Воейков. РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д.79. Л. 30-30 об. Отпуск. Телеграмма В.М. Васнецова князю А.А. Ширинскому-Шихматову о невозможности прибытия в Царское Село для участия в общем собрании Общества возрождения художественной Руси 19 февраля 1917 г. г. Москва 18 февраля 1917 г. Быть не могу, к сожалению. Приветствую и поздравляю всех послуживших словом и делом русскому искусству. Васнецов. РГИА. Ф.793. Оп.1. Д.З. Л. 147. Телеграфный бланк. Публикация и примечания А. С. Федотова. го Феодоровского собора, обошлось в 1977 руб. 97 коп. 21 января 1914 г.» (РГИА. Ф. 489. Оп. 1. Д. 39. Л. 36). До настоящего времени сохранились с утратами лишь два кафтана — в фондах Государственного Эрмитажа и Пушкинского объединенного музея-заповедника. 9 Текст письма составлен Д.Н. Ломаном. 10 Дата утверждения состава Комитета Николаем II. 11 Андреев Николай Никанорович, офицер Собственного Е.И.В. Сводного пехотного полка, в дальнейшем полковник, заместитель Д.Н. Ломана. 12 Кибардин Алексей, протоиерей, настоятель Федоровского Государева собора. 13 Надеждин Борис Алексеевич, и.о. правителя дел ОВХР (1916). 14 Свиньин Василий Федорович (1865—1939), архитектор АХ и Русского музея, архитектор Высочайшего двора, член ОВХР. 15 Кравченко Николай Иванович (р. 1867), художник, критик в газете «Новое время», член ОВХР. 16 Дедюлин Владимир Александрович (1858—1913), генераладъютант, генерал-лейтенант, Дворцовый комендант (1906-1913). 17 Козырь — высокий стоячий воротник. 18 В том же деле на листах 33, 34 и 35 хранятся фотографии с трех эскизов костюмов В.М. Васнецова. 19 Текст письма составлен Д.Н. Ломаном до 15 февраля 1917 г.

Москва — родина новорусского стиля

349

«ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА» АРХИТЕКТОРА С.С. КРИЧИНСКОГО 6 февраля 1916 г. За последнее десятилетие в русском образованном обществе начало пробуждаться и развиваться внимание к родной старине и к русскому художественному творчеству. Переживаемые ныне великие события небывалой в истории борьбы естественно еще усилили это движение в пользу изучения нашей старины и стиля. Однако это лишь начальные попытки в боль-

Храм Федоровской иконы Богоматери в память 300-летия Дома Романовых. Арх. С.С. Кричинский. Петербург. Фото ок. 1914. ЦГАКФФД

шом деле возрождения русского самобытного искусства и до полного признания необходимости и, так сказать, законченности этого явления еще далеко. Существуют целые течения, не только враждебно настроенные против возрождения и изучения старины, но даже заранее, без проверки, осуждающие всякие попытки в этом направлении как обреченные на неудачу. Утверждают, что русскую художественную старину возрождать незачем, так как она являет собою этнографическое искусство, закончившее свое развитие ко времени преобразований Петра Великого. Настоящая записка не имеет целью спорить с противниками русского стиля, доказывать всю жизненность и способность нашего народного искусства развиваться далее. Полная жизненность начал древнерусского художественного творчества и

применимость их к нашей современности лучше всего доказываются тем живейшим интересом, с которым начинают изучать все носящее печать русского стиля, многочисленными [...] печатными трудами, обогатившими за последнее время книжный рынок, и, наконец, целым рядом построек как церковных, так и гражданских, которые возникли на наших глазах и по справедливости заслуживают названия стильных русских сооружений. Однако упомянутые выше мнения противников национатьного направления, как ни печально, укоренились среди наших художников, зодчих и других деятелей искусства и встречают сильную поддержку в печати (например, недавние статьи Александра Бенуа в газете «Речь»). С другой стороны, печать имеет решающее влияние на взгляды большей части общества, которое в свою очередь невольно влияет на правительственную власть. Действительно, если для примера рассмотреть деятельность одного из самых крупных строительных ведомств — Министерства путей сообщения, то представится следующая картина. Министерство [...] обстраивает своими зданиями всю необъятную Россию, строит на окраинах и в центре, на юге и на севере. Отдавая полную справедливость высокому качеству нашего железнодорожного строительства в смысле конструктивности и прочности сооружений и соответствия их потребностям дела, относительно художественности и красоты их приходится, к сожалению, [утверждать] обратное. Станционные и гражданские постройки наших дорог выстроены во всевозможных и невозможных стилях без малейшей связи и определенного направления, по воле случайных для искусства строителей, видимо, без какого-то ни было художественного надзора и в большинстве случаев без участия лиц с художественным [вкусом] и образованием. Вследствие этого мы видим на дорогах постройки [возведенные] по образцу петроградских пригородных дач с безвкусными украшениями из петушков и узоров, подобных вышивкам, в стиле печальной памяти Ропета и Тона, во вкусе швейцарских шале, готических замков, немецкого ренессанса, а за последнее время сплошь применяется немецкий модерн. Но русского стиля в верном его понимании, т.е. основанного на изучении русской допетровской старины, вы нигде не увидите. Между тем целые области коренной России и по сие время хранят чудные памятники и образцы самобытного русского зодчества. Там и поныне стоят и радуют наш взор своей чарующей красотой храмы, колокольни, монастыри и целые города-кремли. Есть у нас обширный Северный край, где еще недавно строились и созидались местными зодчими-плотниками деревянные сказочной красоты церковки, городки, избы и пр.

350

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Елизавета Федоровна на закладке церкви Николая Мирликийского Императорского Православного Палестинского общества. Петербург. 8.9.1913. ЦГАКФФД

Наконец, как мы указывали выше, за последние десять лет возникли и создались на почве строгого изучения старины и любви к старому родному быту многие здания, например, в Петрограде: храм Спаса на водах, Федоровский храм в память 300-летия Дома Романовых у Николаевского вокзала, церковь Св. Николая на 2-й Рождественской ул.; в Царском Селе: Федоровский Государев собор, великолепное здание Ратной Государевой палаты, Трапезная и поселок домов при Федоровском соборе и пр. Эти образцы русского искусства, возникшие на наших глазах, воочию доказали, что возрождение русского стиля возможно и что образцов для руководства при работе в этом направлении имеется достаточно. В железнодорожном строительстве мы видим применение различных, случайно выбранных стилей, [но не случайно] постройки, отмеченные особой противохудожественностью своего вида, на обывательском языке именуются «железнодорожным» стилем. Между тем, что может быть ближе к деревянным постройкам железных дорог, чем наше деревянное зодчество средней полосы и севера России, которое зародилось и выросло на этих местах, а следовательно, и с художественной и с технической стороны дает наилучшее решение задачи, тем более что оно наиболее соответствует окружающей природе и виду местности. Я далек от мысли предлагать насаждение русского стиля исключительно и повсеместно. Зодчество имеет свои законы и свои незыблемые по-

ложения, вытекающие из его техники. Оно связано в своих проявлениях материалом, климатом и прочими местными условиями. Нельзя на Кавказе или в Крыму, среди гор или на берегу южного моря думать о здании в русском стиле. Но на этих же основаниях нельзя в Новгородской губернии, на Мурмане или в Ростове Великом возводить готические храмы или ставить египетские стены. В состав железнодорожных построек по большей части входят небольшие станционные и постовые здания, жилые дома, службы, разного рода пакгаузы, сараи, склады и пр. Станции железных дорог представляют собою ряд поселков и городков, состоящих из небольших, преимущественно деревянных одно- или двухэтажных домиков. Для этого рода зданий, казалось бы, наиболее подходит образ невысоких, необширных палат, теремов и изб. Что же мы видим в действительности: весь наш великий Сибирский путь обстроен в стиле какого-то несуществующего зодчества — модерна, железные дороги северной и средней полосы, проходящие через колыбель нашего зодчества — через древние области Московскую, Костромскую, Ярославскую, Новгородскую и пр., застроены зданиями во вкусе немецких и швейцарских домов. Но не одни только домики и избы оставила нам наша старина. Русское зодчество дает прекрасные образцы и памятники больших сооружений, сохранившихся не в одних только церковных постройках. Достаточно указать на кремли наших древних городов, на монастырские и трапезные палаты и т.п. Министерство путей сообщения строит и наметило к сооружению целый ряд огромных центральных вокзалов: в Петрограде, Киеве, Москве, Екатеринославле и т. д. И из всех этих сооружений

Москва —родина новорусского стиля 351 лишь один вокзал в Москве воздвигается в русском стиле, но и этим мы обязаны, как кажется, частному начинанию. Все же остальные «бангофы»* строятся и будут строиться где в классике, где в итальянском ренессансе, а где и неизвестно в каком стиле. Стили всех стран и государств насаждаются на Руси, и только своему, родному стилю, который здесь зародился и составляет одно целое со всем русским, места не находится. Для характеристики того, как у нас решаются подобные дела, нелишне привести следующую справку. Когда возник вопрос о стиле и составлении проекта Николаевского вокзала, и после того, как были отвергнуты все конкурсные проекты, группа лиц (по существу противников русского стиля) выступила в печати с целым рядом статей с беззастенчивым указанием своих кандидатов и с непременным требованием строить в том стиле, какой наметила группа. Конечно, имена Щусева и Покровского известны русскому обществу, но давление печати на ведомство имело полный успех, и избраны были лица и проекты узкоклассического направления. Объяснением того, что наши ведомства до сего времени не спешили применять для своего строительства русский стиль, может служить то обстоятельство, что художественное течение, поставившее себе задачей возрождение русского стиля, возникло в недавнее время. Благодаря милостивому покровительству Государя Императора в разных отраслях нашего искусства был положен почин и оказана поддержка этому течению. Ныне стиль допетровской Руси в целом ряде исследований, реставраций, построек, изданий и пр. получил и получает все более и более полное освещение и утверждение. Возникло Общество возрождения художественной Руси, появились и начинают объединяться целый ряд художников, зодчих и прочих деятелей искусства. Одним словом, возникает целое художественное и умственное течение. Теперь пора и тем, кто призван нести государственную работу и направлять жизнь страны. уделить внимание этому нарастающему движению, которое имеет все основания сделаться народным. В прекрасном воззвании Общества возрождения художественной Руси совершенно правильно говорится: «Одним из наилучших средств ознакомления с искусством является наглядность». В стремлении постепенным и нечувствительным образом внушить среднему обывателю сознание самобытной русской художественной красоты наиболее действенным средством бесспорно является зодчество. В древлехранилище надо пожелать войти, чтобы осмотреть собранные в нем образцы; книгу, издание, журнал надо прочесть или просмотреть; но дома, станции, постройки каждый проходящий и проезжающий видит невольно. Этот путь — самый лучший способ насаждения и развития вкуса к русскому самобытному искусству. *Bahnhof (нем.) — железнодорожный вокзал.

Храм Николая Мирликийского Императорского Православного Палестинского общества в Петербурге. Арх. С.С. Кричинский. Фото ок. 1915. ЦГАКФФД Из сказанного я делаю и другой вывод. Желательно и необходимо обратить внимание Министерства путей сообщения на упорядочение художественной стороны ведомственного строительства. Необходимо образовать центральный орган при министерстве, который бы ведал художественной стороной всех возводимых министерством построек с тем, чтобы указывать (предлагать) сообразно с местными условиями, какой стиль следует применить для той или иной местности, отдавая преимущество во всех соответствующих случаях нашему самобытному стилю допетровской Руси. Осуществление этого важного дела не вызовет почти никаких особых затрат и расходов. Ибо для этого надобно лишь учредить при министерстве должность архитектора-консультанта (замещая ее зодчим, достаточно проявившим себя на поприще русского строительства), одного или двух его помощников (чертежников) и небольшую канцелярию. Считая оклад архитектора 5—6 тыс. руб., оклад помощников и содержание канцелярии — чер-тежной тоже 5—6 тыс. руб., общий расход ограничивается в сумме около 10—12 тыс. руб. на все

Н.П. Пашков. Эскиз фресковой росписи по мотивам Апокалипсиса. 1913-1915. Акварель. ГНИМА строительства министерства. В обязанности этого архитектора-советчика входило бы давать заключения о желаемом виде новых построек, составление в случае необходимости эскизов, рассмотрение и оценка с художественной стороны представляемых проектов гражданских сооружений, ознакомление с производимыми постройками важнейших сооружений на месте работ и пр. Сама же постройка зданий в русском стиле никоим образом не может удорожить стоимость работ. Кто знает русский стиль, тому известно, что никаких особо дорогих материалов и дорогостоящих устройств он не требует. Действительно, стиль наш возник и развивался в бедной стране и вся его красота и прелесть достигнута пропорциями масс, очертаниями крыш и очень богатым по рисунку и разнообразию орнаментом (при весьма несложном, кустарном выполнении его). Все те суммы, которые ныне тратятся на модернистические украшения, порезки, узоры, лепку и пр., в таком же, если не меньшем, размере пойдут на украшения в русском стиле. Таким образом, казалось бы вполне возмож-

ным и правильным все наши вновь строящиеся дороги на севере обстроить домами-хоромами во вкусе деревянного зодчества Архангельской, Олонецкой, Вологодской и других северных губерний; те же образцы применить в северной и средней полосе Сибири, где, кстати сказать, до сего времени сохранились чудные и своеобразные деревянные крепости и острожки XVII в. Среднюю полосу России, Поволжье, Приуралье и пр. обстроить частью каменными, частью деревянными постройками [в духе архитектуры] Московской, Новгородско-Псковской и Низовской областей XV — XVII вв. Для Малороссии и Новороссийских степей подошли бы образцы русско-украинского зодчества XVII — начала XVIII в. и русское барокко времен царя Алексея Михайловича. Ст[епан) Кричинский. Помета: «Доложено 26 апр[еля] С.С. Кричинским». РГИА. Ф.793. Оп.1. Д. 17. Л.25-31. Автограф С.С. Кричинского с большой редакторской правкой Д.Н. Ломана. Публикация А.С. Федотова. Богоматерь Державная. Надпись на лицевой стороне: «Копия чудотворной иконы Пресвятой Богородицы новоявленной в селе Коломенском Московского уезда 1917 года». Надпись на тыльной стороне: «Иждивением и трудами смиренного Серафима, епископа Рыбинского». Дерево, масло (88x69,4). Москва. 1917. ГМИР

354

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН Адамович Владимир Дмитриевич (р. 1872), архитектор, с 1900 г. классный художник архитектуры и сотрудник Строительного отделения Московского губернского правления, автор проектов многих московских храмов, частных и общественных зданий (в том числе в новорусском стиле). Адрианов Александр Александрович (1861-1917), генерал-майор свиты Его Величества, московский градоначальник (1908—1915), почетный член Московского столичного попечительства народной трезвости, Московского отделения попечительства императрицы Марии Александровны о слепых и др. благотворительных организаций. Александр Михайлович (1866-1933), великий князь, флигель-адъютант, вице-адмирал, покровитель Общества для содействия русскому торговому мореходству, почетный председатель Русского технического общества и др., автор книг и справочников по Военно-Морскому Флоту, с 1916 г. генерал-инспектор Военно-Воздушного Флота, с 1907 г. - почетный попечитель МАИ. Анисимов Александр Иванович (1877-1939), историк, искусствовед, автор работ по иконописи и реставрации икон, с 1914 г., действительный член МАО. Антокольский Марк Матвеевич (1843—1902), скульптор, автор скульптурных образов русских исторических деятелей: «Иван Грозный», «Петр 1». Ардашев Николай Николаевич (1862-1923), историк, археограф, архивариус московского архива Министерства юстиции, статский советник, с 1904 г. — действительный член МАО, член-учредитель, преподаватель дипломатики и член Совета МАИ. Арсеньев Юрий Васильевич (1857-1919), историк, специалист по геральдике, камергер, действительный статский советник, хранитель Оружейной палаты; член-учредитель, преподаватель и член Совета МАИ; член Комитета по устройству в Москве Музея Отечественной войны 1812 года. Бай де, Жозеф (Иосиф Андреевич, р. 1853), французский археолог, изучал историю, археологию и этнографию России, в 1894-1897 гг. передал Историческому музею коллекцию предметов, посвященных франко-русским отношениям; член МАО и многих научных обществ как в России, так и за рубежом. Бакланов Георгий Андреевич (наст, имя Альфонс-Георг Баккис) (1880-1938), выдающийся русский певец, один из лучших баритонов в истории русской оперы. Пел в Киеве, в Москве: в Театре С И . Зимина, в Большом театре (1905-1909, 1912), в Петербурге. За рубежом пел в лучших театрах (Вена, Лондон, Дрезден, Милан, Париж, Монте-Карло, Нью-Йорк и т.д.) С 1915 г. за пределами России. Долголетний солист Чикагской оперы. Пел также и басовые партии, в конце жизни исполнил даже теноровую партию. Обладал феноменальным голосом. Первый исполни-

тель ролей в операх С В . Рахманинова. Бардыгин Михаил Никифорович (р. 1858), фабрикант, купец 1-й гильдии, действительный статский советник, председатель правления товарищества «П. Малютина сыновья», совладелец товарищества «Наследники Н.М. Бардыгина», коллекционер, создатель музея в Егорьевске. Барсов Елпидифор Васильевич (1836-1917), историк, палеограф, собиратель и исследователь русского фольклора и памятников древней письменности, действительный статский советник, секретарь Московского общества истории и древностей российских (1881-1907) и редактор его «Чтений...», действительный член МАО с 1874 г., почетный член Петербургской духовной академии с 1901 г., член-учредитель и пожизненный почетный член МАИ. Бартенев Петр Иванович (1829-1912), историк, библиограф, основатель и редактор «Русского архива». Бартрам Николай Дмитриевич (1873-1931), художник-прикладник, этнограф, коллекционер игрушек, основатель Музея игрушки, который сейчас находится в Сергиевом Посаде. Бахрушин Алексей Александрович (1865-1929), купец из знаменитой семьи кожевенных и суконных фабрикантов, известных своей благотворительностью; общественный и театральный деятель; крупнейший в России собиратель материалов по истории русского театра, основатель и директор Театрального музея в Москве. Бахрушин Алексей Петрович (1853—1904), купец, суконный фабрикант, один из директоров правления товарищества кожевенных и суконных фабрик «Алексея Бахрушина сыновья», свободное время посвящал собиранию предметов древности: фарфора, книг, портретов, видов, планов, лубков и пр.; с 1902 г. - действительный член РБО при Московском университете; свое собрание завещал Историческому музею. Бенуа Леонтий Николаевич (1856-1928), архитектор, действительный член Академии художеств с 1893 г., профессор архитектуры, ректор Высшего художественного училища с 1912 г. Билибин Иван Яковлевич (1876-1942), художник, график, театральный декоратор, член «Мира искусства», его творчеству присуще широкое обращение к древнерусским, народным и сказочным сюжетам. Богатенко (или Богатенков) Яков Алексеевич (1875—1941), иконописец-реставратор, старообрядец, участвовал в реставрации Покровского кафедрального собора на Рогожском кладбище в 1906 г., руководил росписью храмов Покрова Пресвятой Богородицы в Малом Гавриковом переулке и Покрова Замоскворецкой общины, преподаватель пения в Московском старообрядческом учительском институте, реставрировал соборы Московского Кремля после 1918 г.

Боголюбов Алексей Петрович (1824—1896), художник-маринист, в прошлом лейтенант флота, профессор живописи с 1861 г., член Совета Академии художеств с 1871 г., участник выставок Товарищества передвижников с 1873 г. Большаков Сергей Тихонович (1842-1906), антиквар, букинист; обладал коллекцией старопечатных книг, рукописей, предметов старины. Борин Василий Михеевич (1863-?), сын крестьянина, архитектор, художник, слушатель МАИ, получивший звание ученого археолога, сверхштатный техник строительного отделения Московского губернского правления (1904-1906), член МАО, действительный член МАИ с 1910 г. Боткин Михаил Петрович (1839-1914), академик исторической живописи (1863), крупнейший коллекционер итальянской и византийской эмали, античной терракоты и т.д. (опубликовал свое собрание в роскошном альбоме «Собрание М П . Боткина». СПб., 1911), член Императорской Археологической комиссии (1888), директор музея Общества поощрения художников, в 1880-х гг. один из руководителей реставрации Благовещенского собора в Кремле. Брандт Роман Федорович (1853-1920), славяновед, языковед, писатель (псевдоним Орест Головин), заслуженный профессор Московского университета, действительный статский советник, действительный член МАО с 1904 г.; пожизненный почетный член МАИ с 1907 г., преподаватель славянорусского языка и славяно-русской палеографии, член Совета; председатель РБО при Московском университете (1910-1920). Брокар Генрих (Андрей) Афанасьевич (1837-1900), фабрикант, основатель и директор «Товарищества парфюмерного производства Брокар и К(«, коллекционер картин, бронзы, мебели, фарфора; в 1891 г. он устроил галерею в Верхних торговых рядах для знакомства широкой публики с его собранием, представив на выставку более 5000 предметов; член Русского библиографического кружка с 1890 г., Французского благотворительного общества, вицепрезидент Французского общества взаимопомощи; после его смерти вдовой был основан Музей имени Генриха Афанасьевича Брокара. Бурылин Дмитрий Геннадьевич (1852-1924), потомственный почетный гражданин; председатель правления Товарищества мануфактур Д.Г. Бурылина в Иваново-Вознесенске; директор товарищества Шуйско-Егорьевской мануфактуры; меценат; всю жизнь занимался активной собирательской деятельностью; создал богатейший универсальный музей (с 1914 г. сделал его общедоступным); в советское время его собрания легли в основу трех музеев - краеведческого, художественного и музея ивановского ситца, а библиотека (около 60 тыс. книг) стала фундаментом городской публичной библиотеки. Бурышкин Павел Афанасьевич (1887—1953), купец, один из владельцев

Москва и москвичи в будни и праздники 355 фирмы «А.В. Бурышкин», издатель газеты «Утро России», историк, коллекционер, автор воспоминаний «Москва купеческая». Васнецов Аполлинарий Михайлович (1856-1933), художник, археолог, историк, академик Академии художеств (1900), руководитель пейзажного класса Московского училища живописи, ваяния и зодчества (1901 — 1918); автор большой серии археологически точных картин и рисунков, посвященных древней Москве; с 1919 г. - председатель Комиссии по изучению старой Москвы. Васнецов Виктор Михайлович (1848-1926), выдающийся русский художник, профессор живописи, член Товарищества передвижных выставок (1878-1897), действительный член петербургской АХ (1893-1905); работал в области исторической, монументальной и религиозной живописи, театральной декорации и архитектуры; собирал иконы, предметы русской старины, член Совета ОВХР. Вахрамеев Иван Александрович (1843—1908), хлебный торговец из Ярославля, тесть А.А. Титова, неоднократно избирался городским головой в Ярославле; собрал коллекцию староцерковных рукописей, которая была передана Историческому музею; действительный член МАО с 1886 г., а также многих благотворительных и просветительских учреждений. Вейнер Петр Петрович (1879-1932), искусствовед и художественный критик, с 1907 г. - секретарь Кружка любителей русских изящных изданий, в 1907—1916 гг. редактор-издатель журнала «Старые годы», с 1912 г. — действительный член АХ, с 1909 г. - председатель ее Совета, с 1918 г. - заведующий Музеем «Старый Петербург*, с 1920 г. - член совета Эрмитажа. Верещагин Василий Васильевич (1842—1904), живописец-баталист; широко известны его картины на темы Отечественной войны 1812 г. (1887-1904), войны в Туркестане (1871-1874); погиб при взрыве броненосца «Петропавловск « в Порт-Артуре. Виноградов Сергей Петрович (1853-1918), чиновник Московского военно-окружного суда, сотрудник Московского публичного и Румяниевского музея с 1918 г., знаток и собиратель гравюр, автор многих работ о гравюре. Владимир (Богоявленский Василий Никанорович) (1848—1918), митрополит, духовный писатель и проповедник, с 1898 г. - митрополит Московский и Коломенский, с 1912 г. - митрополит Петербургский и Ладожский, первоприсутственный член Конторы Московского святейшего Синода, с 1915 г. - митрополит Киевский и Галицкий; член-учредитель и почетный член МАИ с 1907 г., попечитель Общества любителей духовного просвещения и многих других благотворительных обществ. ВЛАДИМИР

АЛЕКСАНДРОВИЧ

(1847-1909), ВЕЛИКИЙ князь, ВОЗГЛАВЛЯЛ ПЕТЕРБУРГСКУЮ АКАДЕМИЮ ХУДОЖЕСТВ, ЧЛЕН МАО, ЗНАТОК ЮВЕЛИРНОГО ИСКУССТВА.

Войт Сергей Дмитриевич, управляющий Московской синодальной типографией, действительный статский советник, член Московского епархиального училищного совета и многих благо-

творительных организаций, член-учредитель, член Совета и почетный член МАИ с 1908 г. Восторгов Иоанн Иоаннович (1866-1918), проповедник, богослов и публицист, протоиерей, член Московского духовно-цензурного комитета. Православного миссионерского общества, Златоустовского религиозно-философского кружка учащихся, издатель народно-патриотических журначов «Верность», «Потешный» и газет «Церковность», «Русская земля». Врангель Николай Николаевич, барон (1880-1915). искусствовед, сотрудник Эрмитажа, секретарь Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины, редактор журнала «Аполлон» (1911-1912). Врубель Михаил Александрович (1856-1910), выдающийся русский художник, мастер декоративно-прикладного искусства, оказал большое влияние на развитие модерна и новорусского стиля. Всеволожский Александр Всеволодович, собиратель картин, друг семьи Поленовых. Гартман Виктор Александрович (1834-1873). архитектор, академик, один из основоположников русского стиля, его проекты были отмечены наградами на российских и международных выставках, автор театральных декораций и костюмов, известен также как рисовальщик и акварелист. Георгиевский Василий Тимофеевич (1861 — 1923), искусствовед, археолог, исследователь древнерусской живописи, педагог, активный участник просветительской деятельности Владимирского братства Александра Невского, основатель музея во Владимире, член Комиссии попечительства о русской иконописи, член Совета и товарищ председателя Разряда хождения по Руси ОВХР. Георгий Михайлович (1863—1919). великий князь, обладал одним из лучших собраний русских монет, издавал материалы по русскому монетному делу. Гершельман Сергей Константинович (1854-1910), генерал от инфантерии, московский генерал-губернатор и командующий войсками Московского военного округа (1906-1909). командующий войсками Виленского военного округа (1909-1910). Гиляровский Владимир Алексеевич (1853-1935), журналист, писатель, автор очерков о нравах и обычаях старой Москвы. Гиршман Владимир Осипович (Иосифович) (1867—1936), московский купец 1-й гильдии, глава торгового дома «С. Гиршман и сын», торговец галантерейным товаром, коллекционер русской живописи, после 1923 г. жил в Париже. Глазов Владимир Гаврилович (1848—1918), генерал от инфантерии, начальник Академии Генерального штаба (1901-1904), министр народного просвещения (1904-1905), помощник командующего войсками Московского военного округа (1905-1908), член Военного совета (1909-1914); археолог, писатель, основатель МАИ. Глоба Николай Васильевич (р. 1859), исторический живописец, класс-

ный художник 1-й степени; камергер Высочайшего Двора, действительный статский советник, директор Строгановского художествен но-промышленного училища; с 1911 г. — действительный, а с 1912 г. - почетный член МАИ. Голицын Павел Алексеевич (1833-1902), директор Архива Министерства иностранных дел. Головин Александр Яковлевич (1863—1930), художник, один из лучших театральных декораторов, член объединения «Мир искусства». Горностаев Федор Федорович (1867-1915), архитектор, работал в традициях русского и новорусского стилей, самая значительная постройка - колокольня с церковью Воскресения (1906-1913) на территории Рогожской старообрядческой общины в Москве. Городцов Василий Алексеевич (1860-1945), археолог, с 1903 г. в Историческом музее по вольному найму, поскольку до 1905 г. служил в армии офицером; к этому времени он являлся членом МАО: с егоименем связано создание археологического отдела в Историческом музее и основание научной школы в археологии. Готье Юрий Владимирович (1873-1943), историк, археолог, профессор Московского университета, автор многих научных трудов и учебников по истории России; действительный член МАО с 1902 г., РБО при Московском университете с 1913 г.; собирал гравюры и литографии с видами Москвы; академик (1939). Грабарь Игорь Эммануилович (1871 - I960), художник, искусствовед, реставратор, руководитель издания многотомного фундаментального научного труда «История русского искусства» (1909—1916), участник объединения «Мир искусства», попечитель Третьяковской галереи. Гречанинов Александр Тихонович (1864-1956), композитор, преподавал в музыкальных школах, руководил детскими хорами, в 1925 г. эмигрировал за границу. Грот Константин Яковлевич (р. 1854), филолог, доктор славянской словесности, с 1901 г. - заведующий Общим архивом Министерства Императорского Двора, действительный статский советник, член-учредитель МАИ. Грызунов Иван Васильевич (1879-1919), выдающийся русский певец (лирический баритон), солист Большого театра в 1904-1915 гг., один из лучших исполнителей роли Онегина в опере П.И. Чайковского за всю ее сценическую историю. Гурьянов Василий Павлович, иконописец и реставратор, имел собственную мастерскую в Москве (Б. Спасская, д. 1); в 1902 г. издал кальку с Владимирской иконы, сделанную при реставрации 1894-1895 гг. Данилин Николай Михайлович (1878-1945), выдающийся русский хоровой дирижер и педагог, ученик B.C. Орлова и А.Д. Кастальского; с 1904 г. - дирижер, в 1910-1918 гг. главный дирижер Синодального хора в Москве; работал в Большом театре, с 1923 г. - в Московской консерватории; профессор (1930). Десятое Владимир Павлович (р.

356

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

1855), учитель рисования в Пермской женской гимназии, архитектор, член-учредитель и член Совета МАИ, в 1890 г. открыл в Москве Архитектурную строительную и чертежную контору, автор проектов в русском и новорусском стилях. Джунковский Владимир Федорович (1865—1938), генерал-майор свиты Его Величества, московский губернатор (1908-1913), товарищ министра внутренних дел, командир корпуса жандармов, член-учредитель МАИ. Дикарев Михаил Иванович, мстерский иконописец, реставратор, имел в Москве иконописную мастерскую «М.И. Дикарев и сын» (Пятницкая, д. 54), принимал участие в реставрационных работах в Успенском соборе в 1894-1895 гг., освобождал от оклада и реставрировал знаменитую икону Богоматери Владимирской XII в., член ОЛДП. Его дело продолжил сын - Дикарев Михаил Михайлович. Дурылин Сергей Николаевич (1886-1954), писатель, мыслитель, историк искусства, театральный критик, сотрудник издательства «Посредник» и Комиссии по охране памятников искусства и старины в Троице-Сергиевой лавре. Дягилев Сергей Павлович (1872-1929), крупнейший русский театральный и художественный деятель; один из основателей объединения «Мир искусства»; организатор выставок русского искусства, Русских сезонов в Париже; создал труппу Русского балета за рубежом. Егоров Владимир Евгеньевич (1878—1960), художник-декоратор, работал в МХТ (1906-1912), затем в оперном театре Зимина, с 1915 г. - ведущий художник в кинематографе. Егоров Егор Егорович (1863-1917), купец 2-й гильдии, старообрядец, торговал чайным и колониальным товаром и содержал трактир в Охотном ряду, в 1890—х гг. прекратил торговлю, занимался коллекционированием икон, рукописей и предметов русской старины, принимал активное участие в жизни общины Преображенского кладбища; погиб от рук грабителей. Елизавета Федоровна (18641918), великая княгиня, принцесса Гессен-Дармштадская, родная сестра императрицы Александры Федоровны, с 1884 г. — жена московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, занималась широкой благотворительной деятельностью, основала и возглавила в Москве МарфоМариинскую общину; расстреляна большевиками; Русской православной церковью причислена к лику святых. Емельянов Николай Сергеевич, иконописец и реставратор, владелец мастерской в Москве; создатель иконостасов в Федоровском Государеве соборе Царского Села, в храме-памятнике в Лейпциге и др.; член ОВХР. Ермолаев Сергей Степанович (р. 1870), директор одной из лучших русских типографий «Товарищества художественной скоропечатни А.А. Левенсон» в Москве, выполнявшей многие работы в русском и новорусском стилях; член ОВХР и активный помощник Д.Н. Ломана. Ермолова Мария Николаевна (в

замужестве Шубинская) (1853-1928), великая русская драматическая актриса, с 1871 г. выступала на сцене Малого театра. Живаго Александр Васильевич (1860—1940), специалист по искусству Древнего Египта, сотрудник Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Живаго Роман Васильевич, член правления Московского торгово-промышленного товарищества, попечительского совета Московского ремесленного училища имени Шелапутина. Московского общества охоты им. императора Александра II и мн. др. любительских обществ; собиратель музыкальных инструментов. Жуковский Павел Васильевич (1845-1912), художник, сын поэта Василия Андреевича Жуковского, шталмейстер, действительный член АХ с 1893 г., член совета Строгановского училища, член различных художественных обществ, участвовал в разработке проектов памятника Александру II (1889-1890), здания Музея изящных искусств (1900), писал картины на религиозные и мифологические сюжеты, член-учредитель МАИ. Зайцев Борис Константинович (1881-1972), писатель, с 1922 г. в эмиграции, жил в Париже, автор воспоминаний и очерков «Москва» (1939). Запорожец Капитон Денисович (1880-1937), выдающийся артист русской оперы, бас; пел в Театре С И . Зимина (1909-1911, 1914-1917) и в Большом театре (1911-1914); гастролировал в Париже, Италии, Лондоне, Барселоне, Монте-Карло. Зворыкин Борис Васильевич (р. 1877), московский художник, мастер прикладной графики в русском и новорусском стилях, тесно сотрудничал с типографией А.А. Левенсона, автор многих художественных открыток, член ОВХР. Зимин Сергей Иванович (1875-1942), крупный театральный деятель, организатор частного оперного театра, существовавшего в Москве с 1904 по 1917 г. как частный, далее, до 1924 г., как государственный. Зубов Павел Васильевич (ум. 1921), нумизмат, товарищ председателя Московского нумизматического общества, обладатель крупнейшей в мире коллекции русских и восточных монет, которая была в 1901 г. завещана Историческому музею; хранитель коллекции музыкальных инструментов, собранной его отцом Василием Павловичем, владельцем ситценабивной фабрики; эта коллекция была реквизирована в 1919 г. Иванов Зиновий Иванович (1863-1942), архитектор, преподаватель, участковый архитектор Московской городской управы, хранитель Музея прикладных знаний, член Комиссии по сохранению древних памятников при МАО, член Русского технологического и Архитектурного обществ. Иванов-Щиц Илларион Александрович (1865-1937), известный московский архитектор, городской архитектор Москвы с 1890 г. Иваск Удо Георгиевич (1878-1922), русский библиограф, книговед и библиофил, художник, историк, искусствовед, знаток и собиратель экслибрисов, один из организаторов Мос-

ковского общества любителей книжных знаков (где состоял секретарем и редактором журнала Общества), член МАО, казначей РБО при Московском университете, автор многих научных работ по истории экслибриса, книги, библиографии и смежным дисциплинам. Иловайский Дмитрий Иванович (1832-1920), выдающийся русский историк, правый публицист, автор широко распространенных учебников по истории для средней школы. Ипполитов-Иванов Михаил Михайлович (1859-1935), видный русский композитор и дирижер, педагог и музыкально-общественный деятель, ученик Н.А. Римский-Корсакова, профессор и ректор Московской консерватории (1905-1922), дирижер в Театре С И . Зимина и в Большом театре (1925), народный артист России. Калачов Николай Васильевич (1819-1885). историк, правовед, архивист, археограф, основатель Археологического института в Петербурге (1877), академик Петербургской АН (1883); много сделал для развития архивного дела, в частности для составления справочного аппарата Московского архива Министерства юстиции. Китнер Иероним Севастьянович (1839-1929), архитектор, преподаватель, общественный деятель. Клейн Роман Иванович (1858—1924), архитектор, академик петербургской АХ (1907); автор многочисленных построек в Москве, в том числе здания Музея изящных искусств (1898-1912), Средних торговых рядов (1892) и универсального магазина «Мюр и Мерилиз» (1912); в 1916-1923 гг. занимался педагогической деятельностью. Константин Константинович (1858-1915), великий князь, президент Академии наук (1889-1915), поэт и драматург, писавший под псевдонимом «К.Р.» Корнилов Иван Петрович (1811 — 1901), член Совета Министерства народного просвещения, член Русского географического общества и МАО, под его редакцией издавался «Сборник материалов для истории просвещения». Коровин Константин Алексеевич (1861-1939), живописец, крупнейший пейзажист, театральный декоратор, участник Абрамцевского художественного кружка, преподаватель Московского училища живописи, ваяния и зодчества (1901-1918), член объединений «Мир искусства» и Союз русских художников, в 1923 г. эмигрировал, мемуарист. Корш Федор Адамович (1852-1923), театральный деятель, антрепренер, в 1882 г. организовал крупнейший в России частный театр, который сначала помещался в Газетном переулке, а в 1885 г. переехал в Богословский переулок, славился сильным актерским составом, в 1918 г. перешел к новому владельцу - М.М. Шлуглейту. Котов Григорий Иванович (1859-1942), архитектор, академик, профессор искусств в архитектурных классах АХ, директор Центрального училища технического рисования барона А.Л. Штиглица. Кошиц Нина Павловна (1892?—1965), выдающаяся русская певи-

Москва и москвичи в будни и праздники ца (сопрано), дочь тенора Большого театра П.А. Порай-Кошица, солистка Театра С И . Зимина (1913-1917), затем Мариинского театра; с 1920 г. - в США; пела на оперных сиенах Чикаго, БуэносАйреса, Парижа, Стокгольма и др.; ее талант высоко ценил С В . Рахманинов, который часто аккомпанировал Кошиц в концертах. Кричинский Степан Самойлович (1874—1923), академик архитектуры, окончил Институт гражданских инженеров, главный архитектор Отдельного корпуса пограничной стражи, один из крупнейших представителей новорусского стиля: Федоровский храм в память 300-летия Дома Романовых (1911-1914) и церковь Николая Мирликийского (1913—1915) в Петербурге, Федоровский городок в Царском Селе (1913—1917), член ОВХР. Крылов Виктор Александрович (1832-1906), драматург. Ксения Александровна (1875—1960), великая княгиня, супруга великого князя Александра Михайловича, дочь императора Александра III, попечительница Ксениинского института, покровительница общества «Ясли» и Морского благотворительного общества, почетный член МАИ с 1907 г. Кузнецов Иоанн Иоаннович (р. 1863), протоиерей Московского Покровского и Василия Блаженного собора, сын купца из г. Вереи, автор многих работ по церковной археологии, с 1906 г. действительный член МАО, вольнослушатель МАИ по истории русского искусства, удостоен звания ученого археолога, серебряной медали и напечатания диссертации в 1912 г. Кузнецов Стефан (Степан) Кирович (1854-1913), филолог, историк, библиотековед, этнограф, археолог, собиратель материалов по истории Сибири и Севера России XVII—XIX вв., профессор Московского университета, статский советник; действительный член МАО с 1905 г.; член-учредитель МАИ, пожизненный почетный член и преподаватель с 1910 г. Кузьминский Константин Станиславович (1875—1940), историк, помощник старшего библиотекаря Исторического музея, с 1909 г. - действительный член МАО. Кулаковский Платон Андреевич (1848-1913), историк, славист, занимал кафедру в Варшавском университете, редактор «Варшавского дневника» (1886-1892). Кулаковский Юлиан Андреевич (р. 1855), брат предыдущего, филолог, преподавал в Московском университете, проводил археологические раскопки на юге России. Купер Эмиль Альбертович (1877—1960), выдающийся русский дирижер, с 1907 г. работал в Театре С И . Зимина, далее в Большом театре (1910-1919), с 1919 г. - в Петрограде (в опере и в филармонии); с 1924 г. за рубежом, в течение ряда лет был одним из ведущих дирижеров Нью-Йоркского Метрополитен-опера. Кусевицкий Сергей Александрович (1874-1951), основатель симфонического оркестра и Российского музыкального издательства, член Общества заши-

ты и сохранения в России памятников искусства и старины. Кутепов Николай Иванович, генерал-майор, заведующий хозяйственной частью Императорской охоты. Известно великолепное издание его труда «Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси» в 4-х томах, иллюстрированная В.М. Васнецовым, Н.С Самокишем и др. Ланговой Алексей Петрович (1857-1939), врач, профессор Московских высших женских курсов, коллекционер картин. Левенсон Александр Александрович, действительный статский советник, основатель (в 1881 г.) и директор московского «Товарищества скоропечатни А.А.Левенсон», входившего в первую пятерку лучших художественных типографий России, попечитель детского приюта «Имени великой княгини Ксении Александровны». Левитан Исаак Ильич (1860-1900), выдающийся русский художник-пейзажист, с 1884 г. — участник выставок передвижников. Лихачев Николай Петрович (1862—1936), историк, искусствовед, крупнейший специалист в области вспомогательных исторических дисциплин, с 1894 г. - член Археографической комиссии и профессор дипломатики ПАИ; собрал крупнейшую коллекцию древней иконописи, в которой находились выдающиеся памятники русской, византийской и балканской иконописных школ (поступила в Русский музей); академик АН СССР (1925); на основе его коллекций в 1930 г. в Ленинграде был создан Музей книги, документа, письма. Ломан Дмитрий Николаевич (1868-1918), полковник Собственного Е.И.В. Сводного пехотного полка, офицер по особым поручениям при Дворцовом коменданте, инициатор создания и строитель Федоровского собора и Федоровского городка в Царском Селе; один из главных вдохновителей организации ОВХР. исполнявший в нем всю организационную и практическую работу; ревностный сторонник широкого распространения новорусского стиля, собиратель памятников русской старины. Лопатин Иннокентий Александрович, археолог, собиратель сибирских древностей, в 1896 г. передал в Исторический музей коллекцию бронзовых и железных предметов из Енисейской губернии. Лосский Владимир Аполлонович (1874-1946), артист русской оперы и оперетты (бас), замечательный актер, педагог, солист Большого и других театров России (1906—1928), один из крупнейших мастеров оперной режиссуры. Львов Алексей Евгеньевич, князь, гофмейстер, действительный статский советник, директор Училища живописи, ваяния и зодчества. Мальмберг Владимир Константинович (1860-1921), искусствовед, действительный статский советник (1912), доктор теории и истории искусства, заслуженный ординарный профессор Юрьевского (1905) и Московского (1907) университетов, с 1908 г. — пожизненный почетный член, преподаватель и член Совета МАИ, профессор Высших жен-

357

ских курсов, директор Музея изобразительных искусств (1913-1921). Малютин Сергей Васильевич (1859-1937), художник, плодотворно занимался поисками русского национального стиля в области декоративно-прикладного искусства, архитектуры и книжной иллюстрации. Малявин Филипп Андреевич (1869—1940), живописец, учился в иконописной мастерской в Греции и у И.Е. Репина, с 1903 г. - член Союза русских художников. Мамонтов Савва Иванович (1841 — 1918), промышленник, крупнейший меценат, объединивший в подмосковном имении Абрамцево художников, мастеров декоративно-прикладного искусства, музыкантов и создавший знаменитые художественные мастерские. Мараева Анна Васильевна (1845-1928), серпуховская купчиха, старообрядка федосеевского согласия, собирательница книг и икон. Маркс Никандр Александрович (1861—?). генерал-лейтенант, археограф, историк; действительный член, преподаватель, казначей и член Совета МАИ с 1910 г.; действительный член МАО с 1913 г.; товарищ председателя Археологической комиссии (1913—1914). Машков Иван Павлович (1867—1945), архитектор, реставратор, преподаватель; действительный член (с 1895 г.), ученый секретарь и товарищ председателя МАО (1898—1923); вел большую научно-реставрационную работу в Комиссии по изучению и сохранению древних памятников МАО; активно работал в Московском архитектурном обществе: ученый секретарь (1894—1901), товарищ председателя (1910-1918), почетный член (1926—1945); руководил работами по реставрации Смоленского собора Новодевичьего монастыря, Успенского собора Московского Кремля, здания Московского университета, храма Василия Блаженного и др.; один из учредителей Комиссии по изучению старой Москвы (1909); городской архитектор Московской Городской управы (1895—1917); главный архитектор Москвы (1918—1941); один из первых архитекторов получил звание Героя Социалистического труда (1937). Металлов Василий Михайлович (1862-1926), протоиерей Казанского собора, историк, теоретик и композитор духовной музыки, палеограф, профессор Московской консерватории с 1901 г., преподаватель Московского синодального училища и МАИ, а также секретарь Совета института. Миллер Всеволод Федорович (1848-1913), языковед, фольклорист, этнограф и археолог, профессор Московского университета с 1884 г., до 1897 г. — хранитель Дашковского этнографического музея, директор Лазаревского института восточных языков (1897—1911), академик АН (1911), действительный член МАО с 1876 г., пожизненный почетный член МАИ с 1907 г. Мишуков Федор Яковлевич, потомственный московский ювелир, художник-реставратор, окончил Строгановское училище по специальности художник по металлу (1903), в 1912 г. наследовал фабрику серебряных и бронзо-

358

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

вых изделий, специализировался на производстве церковной утвари стилистически близкой древнерусским прототипам, член ОВХР. Модзалевский Борис Львович (1874-1928), литературовед, пушкинист, один из основателей Пушкинского дома, его первый старший ученый хранитель, член-корр. АН (1918). Монганари А.В., московский художник, выполнявший художественнографические работы в русском стиле, сотрудничал с «Товариществом скоропечатни А.А. Левенсон». Монигетти Ипполит Антонович (1819-1878), художник-прикладник, академик, архитектор Царскосельского придворного ведомства (с 1848), профессор, архитектор Высочайшего Двора (с 1860); один из первых стал работать в русском стиле, главным образом в области художественной промышленности. Морозов Алексей Викулович (1857-1934), промышленник, старообрядец беспоповец, крупнейший коллекционер и знаток русского фарфора, русских гравированных портретов и икон; на основе его собрания был открыт Музей фарфора, хранителем которого оставался Алексей Викулович. Морозов Арсений Иванович (1850-1932), знаменитый церковно-общественный деятель старообрядчества, промышленник и благотворитель, создатель хора церковного и знаменного пения, строитель старообрядческих храмов в Москве и Подмосковье. Морозов Иван Абрамович (1871-1921), крупный промышленник, общественный деятель, меценат, крупнейший коллекционер новейшей западной живописи. Муратов Павел Павлович (1881-1950), искусствовед и художественный критик, редактор журнала «София»; его статьи, посвященные проблемам современного изобразительного искусства, помещались в журналах «Аполлон», «Весы», «Старые годы». Мясоедов Григорий Григорьевич (1834—1911), художник, один из создателей Товарищества передвижников, для творчества характерен реализм. Найденов Николай Александрович (1834-1905), председатель Биржевого комитета, председатель правления Московского торгового банка, автор труда «Московские биржи 1839—1889 гг.», издатель альбомов с видами достопримечательностей Москвы. Некрасов Константин Федорович (ум. 1939), издатель, внучатый племянник поэта Н.А. Некрасова, издавал журнал «София». Нестеров Михаил Васильевич (1862—1942), выдающийся русский художник, творчество которого отмечено созданием глубоко национальных философских и религиозных образов; портретист. Николай II (1868-1918), император всероссийский, старший сын императора Александра 111; получил блестящее образование, оказывал содействие и материальную поддержку научно-просветительским организациям, проявлял заботу об охране древних памятников русского церковного зодчества, особенно интересовался историей, еше будучи на-

следником цесаревичем, Николай Александрович в 1890 г. принял звание почетного члена МАО, а вступив на престол в 1894 г., принял общество под свое Высочайшее покровительство, с 1907 г. - почетный попечитель МАИ, много способствовавший его развитию, даровавший ему свое имя в 1912 г. Новиков Иван Иванович (р. 1842), старообрядец, выходец из крестьян, торговал мраморными надгробиями, собиратель икон. Оленин Петр Сергеевич (18707-1922), выдающийся русский певец (баритон) и режиссер; певческую карьеру начинал в Генуе и Неаполе; пел в Большом театре (1900-1903, 1915-1918), в Театре С И . Зимина (1904-1915); режиссер в Театре С И . Зимина с 1907 г., с 1915 г. — в Большом театре, с 1918 г. - в Петрограде; один из лучших оперных режиссеров своего времени, по стилю был близок к традициям МХТа. Олсуфьев Александр Васильевич (1843—1907), граф, генерал-адъютант, генерал-майор, помощник командующего Императорской Главной квартиры, заведующий придворной частью в Москве, член-учредитель МАИ, коллекционер. Ольденбург Сергей Федорович (1863-1934), выдающийся ученый-востоковед, один из основателей русской индологической школы, с 1908 г. — действительный член АН, директор Азиатского музея Института востоковедения АН СССР (1916-1934). Опекушин Александр Михайлович (1838—1923), выдающийся русский скульптор, автор памятников А.С. Пушкину (1880), Александру II, Александру III, Екатерине II в Москве и многих других работ. Орешников Алексей Васильевич (1855-1933), историк, нумизмат, с момента открытия музея и до конца жизни работал в Историческом музее, его главный хранитель; участвовал в работе МАО и Московского нумизматического общества; член-корр. АН СССР (1928). Остроградский А.А., архитектор, работал в русском и новорусском стилях; удачным примером последнего является Дом городских начальных училищ на Б. Пироговской улице (1909). Остроумов Валентин Васильевич (ум. 1902), священник, настоятель церкви Св. Харитония в Москве, издал описание этой церкви, член-корр. МАО. Остроухое Илья Семенович (1858-1929), художник, коллекционер, с 1891 г. — член Товарищества передвижных выставок, действительный член петербургской АХ (1906); член Совета (1898 - 1903) и попечитель (1905-1913) Третьяковской галереи; составил ценнейшее собрание древнерусской иконописи и коллекцию произведений современной живописи; после смерти художника, в 1929 г., коллекции остроуховского музея перешли в фонды Третьяковской галереи и других музейных собраний. Павлов Алексей Степанович (1832—1898), канонист, преподаватель церковной истории в Казанской духовной семинарии, профессор канонического права в Казанской духовной академии, затем в университетах; Казанском, Новороссийском и Московском. Павлов Иван Николаевич

(1872-1951), гравер, один из зачинателей в России станковой цветной гравюры на дереве и линолеуме, преподавал в Строгановском художественном училище (1907-1914), во Вхутемасе (1917-1922); действительный член АХ СССР. Парланд Альфред Александрович (1842-1920), архитектор (бывший английский подданный, в 1916 г. перешел из англиканства в православие), действительный статский советник (1917), профессор архитектуры (1882), академик Академии Художеств (1905), преподавал в ней и в училище Штиглица, пожизненный почетный член и преподаватель МАИ с 1907 г., строитель одного из самых ярких памятников русского стиля храма Спаса на Крови в Петербурге (1887-1907). Пашков Георгий Павлович, иконописец, художник, брат Н.П. Пашкова и совладелец иконописной мастерской «Наследники П.П. Пашкова», преподаватель Строгановского училища, член ОВХР. Пашков Николай Павлович, иконописец, владелец иконописной мастерской «Наследники Павла Павловича Пашкова» в Москве (основана в 1865 г.), директор Московской иконописной палаты (подведоственной Московской Синодальной конторе), член ОВХР. Переплетчиков Василий Васильевич (1863-1918), художник, представитель московской школы пейзажистов, сыграл видную роль в Союзе русских художников. Перлов Василий Сергеевич, глава товарищества чайной торговли «Перлов Василий с сыновьями», собиратель картин. Петр Николаевич (1864-1931), великий князь, генерал-лейтенант, шеф гренадерского саперного батальона, генерал-инспектор по инженерной части (1904-1908): почетный член МАИ с 1913 г., занимался церковной архитектурой, автор проекта храма-памятника воинам, павшим в кампанию 1904—1905 гг. Петров Василий Родионович (1875—1937), выдающийся русский певец, один из лучших басов в истории Большого театра, на сцене которого выступал в 1902-1937 гг. Писарев Семен Петрович (1846—1904), инспектор народных училищ Смоленской губернии, член МАО; внес большой вклад в изучение Смоленского края, создание городского историко-археологического музея. Платонов Сергей Федорович (1860—1933), историк, специалист по средневековой истории России, член ученого комитета Министерства народного просвещения, член Археографической комиссии, академик Российской АН (1920). Победоносцев Константин Петрович (1827-1907), юрист, государственный деятель; в I860 - 1865 гг. преподавал гражданское право в Московском университете и законоведение великим князьям; в 1880 - 1905 гг. обер-прокурор Святейшего Синода; почетный член Московского, Петербургского, Казанского, Юрьевского, Киевского университетов, член Французской академии; сотрудничал в «Московском сборнике», где

Москва и москвичи в будни и праздники доказывал ушербность западноевропейской культуры и государственного строя по сравнению с национальными русскими идеалами. Покрышкин Петр Петрович (1870-1922), академик архитектуры, выдающийся реставратор и исследователь древнерусского зодчества, член Императорской Археологической комиссии и ОВХР. Поленов Василий Дмитриевич (1844-1927), художник, передвижник, создатель художественного центра и музея в своей усадьбе под Тарусой. Померанцев Александр Никанорович (1848-1918), известный архитектор и педагог, академик и ректор АХ, работал в русском стиле, в Москве построил Верхние торговые ряды. Постников Андрей Михайлович (1829—?), купец 2-й гильдии, фабрикант церковных изделий, торговец иконами в Иконном ряду, гласный Московской Городской думы, почетный член-благотворитель Дома милосердия в Петербурге, брат антиквара Николая Михайловича Постникова. Постников Николай Михайлович (1827-1900), купец, владелец антикварного магазина, имел богатое собрание икон и церковной утвари, представлял на выставках свои коллекции. Протопопов Виктор Викторович (1866-1916), библиофил, собрал большую коллекцию книг по театру, описание своей библиотеки издал в 1912 г. Путятин Михаил Сергеевич (р. 1861), князь, генерал-майор, штаб-офицер для особых поручений при управлении гофмаршальской части Министерства Императорского двора (1900-1911), начальник Царскосельского дворцового управления (1911 — 1917), генеалог, член Русского генеалогического общества, знаток древнерусского искусства, строитель Ратной палаты в Царском Селе, член Совета и товарищ председателя ОВХР. Пыпин Александр Николаевич (1833-1904), литературовед, академик. Резанов Александр Иванович (1817-1887), архитектор, яркий представитель эпохи историзма, академик (1850) и ректор АХ с 1871 г., председатель Петербургского архитектурного общества, одно из лучших произведений — дворец великого князя Владимира Александровича на Дворцовой набережной (1864-1872). Рерих Николай Константинович (1874-1947), художник, философ, писатель, путешественник, член «Мира искусства», член Совета ОВХР. Речменский Александр Иоаннович, священник, знаток древнерусской живописи, вольнослушатель МАИ, защитивший диссертацию по истории русского искусства, удостоен звания ученого археолога, действительный член МАИ с 1910 г. Ровинский Дмитрий Александрович (1824—1895), юрист, государственный деятель, историк искусства; издал «Русские граверы и их произведения», «Словарь русских гравированных портретов», «Русские народные картины»; свое богатое собрание завещал Эрмитажу, Румянцевскому музею и Академии художеств.

Рогожин Владимир Николаевич (1859-1909), библиограф, библиотекарь МАО, свою личную библиотеку в количестве около 25 000 томов завещал Историческому музею, активный сотрудник Московского библиографического кружка и РБО. Романов Николай Ильич (1867-1948). искусствовед, профессор Московского университета; член-учредитель, преподаватель и член Совета МАИ, директор ГМИИ (1923-1928). Ропет (Петров) Иван Павлович (1845—1908), архитектор, один из наиболее известных представителей русского стиля. Рыльский Иван Васильевич (1876—1953), архитектор, реставратор, преподаватель Училища живописи, ваяния и зодчества, действительный член МАО (1911), секретарь Комиссии по сохранению древних памятников (1913), профессор МАИ (1930). Рышков Владимир Александрович (1865-1938), писатель, чиновник особых поручений и казначей АН, надворный советник. Рябушинский Николай Павлович (1877 - 1918). представитель одной из богатейших семей купцов-промышленников, в делах фирмы участия не принимал, финансировал издание художественного журнала «Золотое руно», организатор выставки «Голубая роза» (1907). Рябушинский Степан Павлович (1874-1943), фабрикант, крупнейший собиратель древнерусской иконописи, строитель храма и председатель совета общины старообрядческой Покровской церкви на Остоженке, эмигрировал в Италию. Саблер Владимир Карлович (1847—1918), общественный и государственный деятель, юрист, обер-прокурор Святейшего Синода (1906-1915). сенатор, действительный тайный советник, член Совета Петербургского женского патриотического общества, почетный член МАИ с 1911 г. Савелов Леонид Михайлович (1868—1947), историк, генеалог, один из основателей Московского генеалогического института, где читал первый в России курс по генеалогии; заведовал Московским отделением Архива Министерства Императорского двора, эмигрировал после революции, умер в США. Самарин Александр Дмитриевич (1869-1932), помещик Московской губернии, камергер. Московский губернский предводитель дворянства (1908-1915). Самоквасов Дмитрий Яковлевич (1843-1911), один из ведущих русских археологов и архивистов, историк права, член Императорской Археологической комиссии. Множество находок передал Историческому музею. Сапожников Владимир Григорьевич (р. 1844), купец 1-й гильдии, действительный статский советник, мануфактур—советник, фабрикант; парча, производимая фирмой «Товарищество А. и В. Сапожниковы», славилась непревзойденным качеством и высоким художественным уровнем; владел магазином в Верхних торговых рядах; собрал богатую коллекцию образцов тканей и шитья. Сергей Александрович (1857—

359

1905), великий князь, пятый сын Александра II, с 1881 г. - председатель Исторического музея, московский генерал-губернатор (1891-1905), собиратель древнерусской живописи и прикладного искусства, археолог-любитель; передал в Исторический музей много исторических памятников; убит эсером-террористом в Московском Кремле. Серов Валентин Александрович (1865—1911), известный русский художник, портретист, график, участник Абрамцевского художественного кружка и объединения «Мир искусства». Сизов Владимир Ильич (1840—1904), археолог, ближайший сотрудник А.С. Уварова, член Строительной комиссии Исторического музея, ученый секретарь музея, член МАО с 1877 г., в 1880—1890 гг. провел много раскопок в Дьяково под Москвой и в Гнездово под Смоленском, автор более 130 научных трудов. Силин Дмитрий Иванович (р. 1854). купец 2-й гильдии, торговец иконами и киотами, старообрядец, старший из сыновей знаменитого в прошлом иконописца Ивана Лукича Силина, родственник букиниста П.П. Шибанова, торговлю имел в Верхних торговых рядах и на Никольской, где также торговали его братья. Силин Иван Лукич (1833-1893), антиквар, букинист, в молодости — иконописец, непревзойденный знаток древней иконописи, был удостоен Почетного диплома на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде (1896). Скворцов Николай Алексеевич (1861-1917), протоиерей, москвовед, церковный историк, член Общества любителей духовного просвещения с 1892 г., председатель Церковно-археологического отдела ОЛДП с 1909 г., член Ученого комитета Московской духовной консистории с 1896 г., в 1902-1911 гг. занимался описанием Синодальной ризницы, в 1912-1917 гг. читал курс лекций по археологии и топографии Москвы в МАИ, автор многих научных трудов, убит грабителями в 1917 г. Смирнов Дмитрий Алексеевич (1882-1944), великий русский певец (тенор); обладал исключительной вокальной техникой, музыкальной культурой; успешно соперничал с лучшими тенорами мира, включая Энрико Карузо; солист Мариинского и Большого театров, оперы в Монте-Карло, Нью-Йорке и пр.; с 1920 г. - за границей. Собинов Леонид Витальевич (1872-1934), выдающийся русский певец (лирический тенор), солист Большого театра; пел также в Милане, Мадриде, Монте-Карло, Берлине; гастролировал во многих городах России; ряд ролей, им созданных, считаются классическими. Соболев Николай Николаевич (р. 1874), историк искусства, руководитель художественных классов по набивному делу с 1896 г., преподаватель истории искусств в Строгановском училище и в МАИ с 1910 г., член-корреспондент МАО (1912). Соболевский Алексей Иванович (1856-1929), филолог, историк русского языка и народной поэзии, тайный советник, заслуженный профессор, академик АН, ординарный профессор Петербургского университета; преподаватель, член

360

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Совета и пожизненный почетный член МАИ с 1907 г.; действительный член МАО (1911), член Совета ОВХР. Соболевский Сергей Иванович (р. 1864), филолог, доктор греческой словесности, ординарный профессор Московского университета с 1899 г., действительный статский советник, секретарь факультета и экстра-ординарный профессор Московской духовной академии, пожизненный почетный член МАИ с 1907 г. Солдатенков Козьма Терентьевич (1818-1901), крупный коммерческий деятель, издатель, покровитель искусств, коллекционер икон и новой русской живописи, владелец картинной галереи, которую завешал Румянцевскому музею, с 1895 г. — действительный член АХ. Соловьев Сергей Устинович (1859-1913), архитектор, действительный член АХ (1888), московский городской архитектор (1892), позже член Строительного совета Московской Городской управы, член МАО; преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и Строгановском училище; выполнил ряд крупных построек в русском и новорусском стилях. Сомов Константин Андреевич (1869-1939), живописец и график, яркий представитель объединения «Мир искусства». Станкевич Алексей Иванович (1856-1922), историк, филолог, библиограф, специалист по «Россике», заведующий библиотекой Исторического музея (1887-1915), действительный член МАО (1891). Стасов Владимир Васильевич (1824—1906), историк русского искусства, крупнейший художественный и музыкальный критик, почетный член Петербургской АН (1900), идеолог «Могучей кучки» и Товарищества передвижников. Стасюлевич Михаил Матвеевич (1826-1911), историк, публицист, общественный деятель, профессор Петербургского университета, преподавал историю детям великой княгини Марии Николаевны, преподавал новую и среднюю историю наследнику Николаю Александровичу (1860-1862), председатель Комиссии по народному образованию (с 1890), редактор «Вестника Европы». Стеллецкий Игнатий Яковлевич (1878-1949), историк, археолог, кандидат богословия, окончил МАИ со званием ученого археолога, проводил раскопки в Полтавской губернии, специалист по подземным сооружениям, один из учредителей Комиссии «Старая Москва» в 1909 г., с 1914 г. начал подземные работы в Кремле в поисках библиотеки Ивана Грозного, в 1933 - 1935 гг. продолжал раскопки в Кремле, автор работ о подземной Москве. Степанов Михаил Петрович (1853—1917), генерал от кавалерии, адъютант великого князя Сергея Александровича, помощник председателя Императорского Православного Палестинского общества, автор книги-альбома «Храм-усыпальница вел. кн. Сергея Александровича во имя преподобного Сергия Радонежского в Чудовом монастыре в Москве» (М., 1909), брат Ф.П. Степанова, двоюродный брат

Д.Н. Ломана. Степанов Филипп Петрович, прокурор и управляющий канцелярией Московской синодальной конторы, камергер, действительный статский советник, действительный член МАИ с 1907 г., член ОВХР, брат М.П. Степанова, двоюродный брат Д.Н. Ломана. Струков Дмитрий Михайлович (1828-1899), художник, археолог, реставратор; по его инициативе основана иконописная школа в Троице-Сергиевой лавре (1849). Суворин Алексей Сергеевич (1834-1912), крупнейший русский издатель, журналист, редактор наиболее влиятельной правой газеты «Новое время»; владел сетью книжных магазинов в различных городах России, библиофил и коллекционер. Сук Вячеслав Иванович (1861-1933), выдающийся русский дирижер (чех по происхождению), в России с 1880 г., в Большом театре с 1906 г., его главный дирижер; сотрудничал с К.С. Станиславским в его Оперной студиитеатре, народный артист России. Султанов Николай Владимирович (1850-1908), один из ведущих архитекторов русского стиля, теоретик, реставратор, исследователь древнерусского зодчества, директор Института гражданских инженеров (1895-1903). Суриков Василий Иванович (1848—1916), великий русский художник, выдающийся и непревзойденный мастер исторического жанра, академик АХ (1893), член Товарищества передвижников с 1881 г. Суслов Владимир Васильевич (1857-1921), архитектор, художник, реставратор, исследователь русской архитектуры, организатор дела охраны памятников, работал в русском и новорусском стилях, член Совета ОВХР. Сухов Дмитрий Петрович (1867—1958), архитектор, реставратор, главный архитектор памятников Московского Кремля (1923-1933), член-корреспондент Академии архитектуры СССР. Сюзор Павел Юльевич, граф (1844-после 1917), архитектор, почетный член АХ, председатель правления петербургского Общества архитекторовхудожников, организатор музея Старого Петербурга. Тарабрин Иван Мемнович (1876-1942), историк, действительный член МАО (с 1902), с 1905 г. - ученый секретарь Исторического музея. Тенишева Мария Клавдиевна (1867—1928), княгиня, помещица Смоленского уезда, собирательница и исследовательница русского народного искусства, занималась благотворительностью и меценатством: финансировала журнал «Мир искусства», раскопки в Новгороде, школы и ремесленные училища и многое др.; почетный член Смоленской ученой архивной комиссии, создательница музея русского прикладного искусства в Смоленске, почетный член МАИ с 1910 г., ассистент на кафедре истории русского искусства и преподаватель по технике эмали, с 1918 г. - в эмиграции. Титов Андрей Александрович (1844-1911), фабрикант-суконщик из Ростова Великого, археолог, археограф,

собиратель древних рукописей, автор многих научных трудов, действительный член МАО с 1882 г. Тихон (Белавин Василий Иванович) (1865—1925), первый патриарх Русской православной церкви после восстановления патриаршества в 1917 г., архиепископ Ярославский и Ростовский (1907-1917), почетный член МАИ с 1912 г.. в 1917 г. избран митрополитом Московским и Коломенским; будучи патриархом, боролся за единство Русской православной церкви. Трепов Дмитрий Федорович (1855-1906), московский обер-полицмейстер (1896-1905), с 1905 г. - петербургский генерал-губернатор. Третьяков Павел Михайлович (1832-1898), фабрикант и коллекционер; составил самое значительное тщательно подобранное собрание русской живописи и в 1892 г. передал его в дар Москве; в 1897 г. присвоено звание почетного гражданина города. Третьяков Сергей Михайлович (1834 - 1892), собиратель западноевропейской живописи, брат П.М. Третьякова. Трутовский Владимир Константинович (1862-1932), историк, нумизмат, хранитель Оружейной палаты и Дома бояр Романовых (на Варварке), с 1898 г. - председатель Московского нумизматического общества, член МАО, проректор Института востоковедения (1921 —1924).

Тюлин Михаил Иванович, известный московский реставратор памятников древнерусского искусства, антиквар и собиратель; после революции сотрудник Государственных центральных реставрационных мастерских. Тютчев Николай Иванович (1876-1949), внук поэта Ф.И. Тютчева, устроитель и первый директор музея поэта в Муранове, заслуженный деятель искусств РСФСР. Тютчев Федор Иванович, внук поэта Ф.И. Тютчева, коллекционер фарфора и серебра. Тютюнник Василий Саввич (1860—1924), русский певец (бас), солист Большого театра (1888-1912), его главный режиссер (1903-1910), профессор Московской консерватории. Уваров Алексей Сергеевич (1825-1884), граф, научный и общественный деятель, археолог, коллекционер, член-корреспондент (1856) и почетный член (1857) АН, организатор и руководитель МАО, инициатор создания Исторического музея и Комиссии по сохранению древних памятников, возглавлял Историческую комиссию МАО. Уварова Прасковья Сергеевна (урожд. Щербатова) (1840-1924), графиня, жена А.С. Уварова с 1859 г.; получила прекрасное домашнее образование, занималась с Ф.И. Буслаевым, Н.Г. Рубинштейном, А.К. Саврасовым; после кончины мужа - председатель МАО, председатель Комиссии по изучению старой Москвы, товарищ председателя Восточной комиссии. Ульянинский Вячеслав Гаврилович (1855—1928), начальник Московского технического железнодорожного училища; библиофил, собирал офорты русских художников и книги по русскому искусству.

Москва и москвичи в будни и праздники Ульянинский Дмитрий Васильевич (1861-1918), библиограф, библиофил, чиновник Московской удельной конторы, действительный член Московского библиографического кружка (с 1895), автор образцового библиографического труда о своей библиотеке. Успенский Александр Иванович (1873—1938), археолог, искусствовед, археограф, автор трудов по русской иконописи, надворный советник, профессор Харьковского университета, архивариус Московского архива Министерства Двора, действительный член МАО с 1906 г., с 1907 г. основатель, директор, пожизненный почетный член и преподаватель МАИ. Успенский Василий Иванович (р. 1870), исследователь древнерусской иконописи, член-корреспондент МАО с 1899 г.; помощник делопроизводителя пенсионной кассы народных учителей и учительниц с 1905 г.; член-учредитель, преподаватель и член Совета МАИ; брат Александра и Михаила Успенских. Успенский Михаил Иванович (р. 1868), выпускник Духовной академии, окружной инспектор Петербургского учебного округа с 1912 г., статский советник; член-учредитель, почетный член, член Совета и преподаватель по кафедре христианской археологии МАИ. Успенский Федор Иванович (1845-1928), профессор всеобщей истории Новороссийского университета, основатель и директор Русского археологического института в Константинополе (1894-1914), редактор «Византийского временника» (1915-1928). Филимонов Георгий Дмитриевич (1828-1898), археолог, историк искусств, хранитель Оружейной палаты (заведующий ее архивом и канцелярией), одновременно хранитель христианских и русских древностей Румянцевского и Публичного музеев, занимался раскопками в Крыму и на Кавказе, принимал деятельное участие по возобновлению стенописи Грановитой палаты, автор работ: «Симон Ушаков и современная ему эпоха русской иконописи», «Указатель всех марок на серебре Московской Оружейной Палаты» (1893) и др. Фирсов Николай Николаевич (1864—1934), историк, ординарный профессор Казанского университета, статский советник, действительный член, преподаватель и член Совета МАИ с 1909 г. Фомин Иван Александрович (1872—1936), выдающийся архитектор, педагог, исследователь классицизма, художник. Фрейденберг Борис Викторович, известный московский архитектор, построил в русском стиле здание музея П.И. Щукина. Ханенко Богдан Иванович (1848—1917), камергер Двора Его Императорского Величества, председатель Киевского общества древностей и искусств, действительный член Археологической комиссии и многих др. родственных обществ; собирал картин старых западных мастеров, иконы, бронзу, оружие, фарфор, мебель; часть собрания пожертвовал в Историко-художественный музей императора Николая Александровича в Киеве. Харузин Николай Николаевич

(1865-1900), этнограф, первым в России читал курс этнографии в Московском университете и Лазаревском институте восточных языков; основные труды по этнографии финских, тюркских и монгольских народов. Харузина Вера Николаевна (1866-1931). этнограф, преподавательница этнографии в МАИ и на Высших женских курсах, действительный член и секретарь Совета МАИ с 1909 г. Цветаев Иван Владимирович (1847—1913), филолог, искусствовед, профессор университетов: Варшавского (1872-1873), Киевского (1876-1877), Московского с 1877 г.; директор Румянцевского музея (1900—1910-е гг.); основатель и первый директор (с 1911) Музея изящных искусств; основные труды по античной истории и филологии; членкорр. АН. Цветаев Дмитрий Владимирович (1852-1920), историк, публицист, сын протоиерея Владимирской губернии; приват-доцент, затем ординарный профессор Московского и Варшавского университетов (1887—1906). директор Московского коммерческого училища, член Совета, преподаватель и пожизненный почетный член МАИ с 1907 г., действительный член МАО с 1909 г., управляющий Московским архивом Министерства юстиции (1911-1920). Цветков Иван Евменьевич (1845—1917), крупный банковский деятель; составил богатейшее собрание русской живописи (300 картин и 1200 рисунков), для которого построил специальное здание в русском стиле по эскизу В.М. Васнецова на Пречистенской набережной; всю коллекцию в 1909 г. передал в дар Москве. Чехонин Сергей Васильевич (1878—1937), художник, график, прикладник; по его эскизам на заводе в Абрамцеве была выполнена часть керамических панно для гостиницы «Метрополь», на здании Городского начального училища на Девичьем поле и др. Чижов Матвей Афанасьевич (1838-1916). скульптор, его произведения близки к искусству передвижников. им был исполнен колоссальный бюст Александра II и украшения пьедестала для памятника императору в Калише (Польша). Чириков Григорий Осипович (ум. 1936), иконописец, реставратор, с 1927 г. - доцент Строгановского высшего художественно-промышленного училища, где вел курс реставрации. Чириков Осип Семенович, мстерский иконописец, реставратор, собиратель икон, основатель иконописной и иконостасной мастерской в Москве (Б. Покровская, д. 22), принимал участие в реставрационных работах в Успенском соборе в 1894—1895 гг., освобождал от оклада и реставрировал знаменитую икону Богоматери Владимирской XII в. Его сыновья и наследники Михаил и Григорий Осиповичи - иконописцы, реставраторы. Чистяков Павел Петрович (1832-1919), художник, с 1872 г. - профессор АХ, талантливый педагог, воспитавший несколько поколений русских художников. Чичагов Дмитрий Николаевич

361

(1835-1894), архитектор, работал в русском стиле, член Комиссии по сохранению памятников МАО. Шабельская Наталья Леонидовна (1841 — 1904), харьковская помещица, обладательница богатой коллекции народного костюма, вышивки и кружев. В 1896 г. в пяти залах Исторического музея проходила выставка ее собрания. Шамурин Юрий Иванвич (1888-1918), историк, популяризатор русского искусства и старины, автор книг о памятниках подмосковных усадеб, Ярославля, Углича, Новгорода и др. в серии «Культурные сокровища России» (М., 1912-1919). Шервуд Владимир Осипович (1832—1897), архитектор, исследователь русского зодчества, один из ведущих теоретиков и практиков русского стиля, построил здание Исторического музея (1875—1881) и часовню-памятник героям Плевны (1882-1887) в Москве. Шереметев Сергей Дмитриевич (1844-1918), граф, обер-егермейстер, действительный статский советник, член Государственного совета, почетный член АН; председатель Археографической комиссии. Общества ревнителей исторического просвещения и Общества любителей древней письменности; редактор журнала «Старина и новизна»; член-учредитель и пожизненный почетный член МАИ. Шехтель Федор (Франц) Осипович (1859—1926), архитектор, академик, один из самых талантливых зодчих эпохи модерна. Шибанов Павел Петрович (1864-1935), московский букинист, сын антиквария, знатока старопечатных книг, Петра Васильевича Шибанова; выпускал книготорговые каталоги (1885-1916), деятельный участник Русского библиографического общества при Московском университете и Русского общества друзей книги, с 1923 г. — заведующий антикварным отделом акционерного общества «Международная книга», автор работ по истории книжной торговли. Ширинский-Шихматов Алексей Александрович (р. 1862), князь, государственный и общественный деятель, гофмейстер, тайный советник, сенатор, член Государственного совета с 1907 г., коллекционер предметов русской старины, вице-председатель Императорского Православного Палестинского общества, член-учредитель МАИ, председатель Комиссии по реставрации Московского Успенского собора, председатель Общества возрождения художественной Руси (1915-1917). Шкафер Василий Петрович (1867—1937), русский певец (характерный тенор), педагог, режиссер; выступал в театре С.И. Мамонтова, затем в Большом театре (1904—1924); главный режиссер Большого театра (1911-1917); первый исполнитель некоторых ролей в операх Н.А.Римского-Корсакова; первый постановщик опер СВ. Рахманинова и «Царской невесты» Н.А. РимскогоКорсакова. Шляков Иван Александрович, купец из Ростова, общественный деятель, археолог, член различных ученых и археологических обществ, автор многочисленных работ о древностях Ростовского края.

362

МОСКВА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Шретер Виктор Александрович (1839-1901), архитектор, один из основателей Петербургского общества архитекторов, специалист в области строительства театральных зданий. Щепкин Вячеслав Николаевич (1863-1920), славист, внук М.С. Щепкина, с 1887 г. в Историческом музее, хранитель музея, создатель системы научных каталогов отдела рукописей, составитель «Описания памятников музея»; автор работ по славянскому языкознанию, палеографии и иконописи. Щепкин Митрофан Павлович (1832-1908), профессор политической экономии в Петровской земледельческой академии, редактор «Известий Городской думы», сотрудник «Русских ведомостей», ему принадлежат труды по общественному самоуправлению и хозяйству Москвы. Щербатов Николай Сергеевич (1858-1926), князь, егермейстер двора, с 1884 г. - товарищ председателя Строительной комиссии Исторического музея, с 1887 г. - чиновник особых поручений музея при Сергее Александровиче, руководил музеем с 1909 по 1920 г. Щукин Петр Иванович (1853-1912), сын крупнейшего в России

торговца шерстью Ивана Васильевича Щукина, глава торгового дома «И.В. Щукин с сыновьями», самый известный в Москве коллекционер русской старины. В 1893 г. на Малой Грузинской улице им было выстроено специальное здание для музея «Российских древностей», в котором он лично принимал посетителей; сюда же к нему часто приходили букинисты и антиквары. 20 мая 1905 г. все коллекции вместе со зданиями П.И. Щукин передал Историческому музею, оставаясь пожизненным хранителем своего собрания. Щукин Сергей Иванович (1854-1936), брат П.И. Щукина, коллекционер и создатель Музея нового западного искусства. Щуко Владимир Алексеевич (1878—1939), академик архитектуры, директор Женских архитектурных курсов, представитель неоклассицизма, крупный театральный художник. Щусев Алексей Викторович (1873-1949), выдающийся русский и советский архитектор, ярчайший представитель новоруского стиля: Марфо-Мариинская обитель и Казанский вокзал в Москве, храмы на Куликовом поле, в Почаевской лавре, в имении Натальевка

и др., член Совета ОВХР. Энгельгардт Николай Александрович (1867—1942), писатель, историк литературы, сотрудник «Нового времени». Эрихсон Адольф-Вильгельм Эрнестович, архитектор, классный художник архитектуры, служащий Московской казенной палаты, титулярный советник, последователь модерна. Южин (Сумбатов) Александр Иванович (1857-1927), актер Малого театра с 1882 г., управляющий его труппой с 1902 г., драматург. Народный артист республики (1922). Юон Константин Федорович (1875-1958), живописец, график, театральный художник, член Союза русских художников, с 1947 г. — действительный член АХ СССР. Юсупова Зинаида Николаевна (графиня Сумарокова-Эльстон) (1861-1939), жена князя Юсупова графа Сумарокова-Эльстона Феликса Феликсовича (1856-1928), последняя представительница рода Юсуповых.

Составитель А.С. Федотов.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ АН — Академия наук арх. — архитектор арш. — аршин АХ — Академия художеств в., вв. — век, века верш. — вершок врио — временно исполняющий обязанности г. — год, город, господин ГИМ — Государственный Исторический музей ГМИИ — Государственный музей изобразительных искусств ГМИР — Государственный музей истории религии ГНИМА — Государственный научноисследовательский музей архитектуры гр. — граф, графиня ГТГ — Государственная Третьяковская галерея губ. — губерния д. — дело жур. — журнал ед. хр. — единица хранения и. д. — исполняющий должность ИМАО — Императорское Московское археологическое общество ИМТУ — Императорское Московское техническое училище

и. о. — исполняющий обязанности кв. — квадратный кон. — конец л. — лист МАИ — Московский археологический институт МАО — Московское археологическое общество МХАТ, МХТ — Московский (академический) художественный театр нач. — начало ОВХР — Общество возрождения художественной Руси ОЛДП — Общество любителей духовного просвещения ок. — около оп. — опись ОПИ ГИМ — Отдел письменных источников ГИМ п. — пункт ПАИ — Петербургский археологический институт пол. — половина РАН — Российская академия наук РБО — Русское библиографическое общество РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства РГБ — Российская государственная

библиотека РГИА — Российский государственный исторический архив РИМ — Российский Исторический музей РФО — Русское фотографическое общество РОЛФ — Российское общество любителей фотографии с. г. — сего года саж. — сажень ст. — статья т. е. — то есть т. к. — так как т. н. — так называемый т. ч. — том числе тыс. — тысяча ук. им. — указатель имен ф. — фонд фото — фотография худ. — художник ЦАО ОЛДП — Церковно-археологический отдел ОЛДП ЦИАМ — Центральный исторический архив Москвы чел. — человек ЧОЛДП — «Чтения в Обществе любителей духовного просвещения»

Вступление и предисловия к частям: А.С. Федотов. Литературное редактирование: Г.В. Казнина, А.С. Федотов. Археографическая подготовка документов: И.И. Кудрявцев. Указатель имен: А.С. Федотов. Фотографы: В.В. Еремеев - съемка предметов из фондов РГИА, ГМИР; А.А. Захарченко - натурная съемка; М.И. Кан - съемка предметов из фондов РГАЛИ; П.В. Киселев - съемка предметов из фондов ГИМ, ГНИМА, ЦИАМ, из частных собраний, репродукционная съемка с изданий начала XX в. Компьютерная подготовка текстов: С.А. Воронина, Н.Н. Грунь, Ж.А. Завиралина, И.С. Месяц. Репродуцирование: А.П. Ларионцева, Т.П. Лесникова. Т.А. Трефилова. О.Г. Чебслев.

Всемерное содействие в подготовке книги оказали: Е.Г. Болдина. директор Центрального исторического архива Москвы; С.К. Кушнарёв. директор Центратьного московского архива документов на специальных носителях; Н.И. Ерёмина, начальник Отдела организационно-распорядительной работы объединения «Мосгорархив»; Т.А. Загвоздина, директор Научно-справочной библиотеки объединения «Мосгорархив»; Л.И. Смирнова, заведующая отделом Центрального московского архива документов на специальных носителях. Благодарим за помошь в подготовке данного издания: Н.Б. Волкову, И.А. Горинову. А.Н. Давыдова. В.Л. Егорова, А.Н. Казакевича, Г.Д. Капустину. ВВ. Косорукову. О.Г. Креме. С.А. Кучинского. В.А. Лескова. Е.Ф. Любомирову. Г.В. Милованову, Е.В. Неберекутину, Т.Н. Никитину. А.П. Попова. Л .Л. Пушкову, А.В. Работкевича. В.А. Резвина. ГС. Родионову. Л.М. Рошину. Л.И. Савельеву. Е.С. Самонину. Е.М. Сапожникова. Н.Н. Скорнякову, С.Н. Селедкину, Д.А. Тюрину, Л.И. Филимонову, А.И. Шкурко, А.Д. Яновского. , Московское городское объединение архивов выражает особую признательность Л.И. Кушариной, А.Н. Николаеву, О.Б. Павлову и Д.Г. Перцеву, предоставившим материалы из личных собраний.

На фронтисписе: Вид на Кремль из-под арки Кокоревского подворья. . Фото П. В. Орлова. Нач. XX в. ГНИМА На шмуцтитуле первой части: Н.С. Матвеев. Торжественный выход царской семьи в Успенский собор. За царской четой следуют Сергей Александрович и Елизавета Федоровна. Акварель. 1903. ГИМ На шмуцтитуле второй части: В.П. Гурьянов. Св. Сергий Радонежский благослоатяет Дмитрия Донского. Дерево, темпера (32x27). Москва. 1904. ГМИР На шмуцтитуле третьей части: Храм Покрова Пресвятой Богородицы Марфо-Мариинской обители сестер милосердия. Западный фасад. Фото А.А. Захарченко

МОСКВА В НАЧАЛЕ

ХХВЕКА

Будни и праздники Московская старина Новорусский стиль

Автор-составитель А.С. Федотов Оформление и макет A. Б. Юдкин Сканирование и цветоделение СВ. Теплышов, А.Ю. Кудрявцев Компьютерная верстка А.В. Шелуднёва, В.А. Павликов Корректоры Т.С. Корзова, Л.Б. Короткова, ГА. Аляутдинова Ответственный за выпуск B. И. Алёхин Издательство i •• Московского городского объединения архивов /\Mjl II7393, Москва, Профсоюзная, 80 Лицензия ЛР № 020725 от 3.2.1993 г. Предпечатная подготовка ,„.„„.M.t.-. Издательский дом «ИНТУРРЕКЛАМА ДИЗАЙН» 103031, Москва, Неглинная, 8 Лицензия ЛР № 065014 от 18.2.1997 г. ЗАО «ЭДАС ПАК» 117415, Москва, пр-т Вернадского, 39 Лицензия ЛР № 065240 от 23.6.1997 г. Печать Издательский дом «ИНТУРРЕКЛАМА ДИЗАЙН» Подписано в печать 28.7.1997 г. Формат 60x90 1/8. Бумага мелованная. Гарнитура «Тайме». Печать офсетная. Печ. л. 45,5. Тираж 3000 экз. Отпечатано в типографии DANUBIA PRINT, Словакия.

ОПЕЧАТКИ И ИСПРАВЛЕНИЯ