ББК 81я43 81
Orientalia et Classica: Труды Института восточных культур и античности.
Выпуск VI Под редакцией И. С. Смирнова
Аспекты компаративистики. Выпуск 1 Редколлегия А. В. Дыбо, В. А. Дыбо, О. А. Мудрак, Г. С. Старостин
ISBN 5-7281-0660-9
© Российский государственный гуманитарный университет, 2005 © Институт восточных культур и античности, 2005
От редактора Этот сборник подготовлен как приношение С. А. Старостину к его 50-летию, приношение, несколько, по правде сказать, запоздалое: юбилей отгремел два года назад. Но все-таки это хороший повод, чтобы сказать добрые слова о коллеге и друге; в обычной будничной текучке даже человек и ученый масштаба Старостина не часто, кажется мне, слышит похвалы, которых более чем достоин. Так уж повелось: на суд все скоры, это и легче, и безответственнее; а о хорошем – что ж говорить, оно, хорошее, словно бы само собой разумеется; разве что высказаться с ироничной сдержанностью, походя. Попробую иначе. Итак, Сереже Старостину, Сергею Анатольевичу Старостину – 50. Точнее, уже за 50. Удивительно? Быстро летит время? Да, разумеется, и удивиться можно, и на быстротечность времени посетовать. Однако рискну заметить: в нашем случае привычная реакция на юбилейные даты мало годится по двум, по крайней мере, обстоятельствам. Вопервых, Сережа на редкость органичный естественный человек; со стороны глядя, он так же легко чувствует себя в пятьдесят, как когдато в тридцать – с людьми всех возрастов, титулов, званий; в разных ситуациях; тем паче, в науке. Во-вторых, им сделано в лингвистике не просто много, грандиозно много. Так что впору, обозрев сделанное и примерив на возраст делателя, развести руками: неужто ему всего 50? Талант, огромный талант – основа совершённого Старостиным в науке. Нечастый талант быть скрупулезно точным в конкретной проблеме и в самых широких обобщениях, свободно перемещаться не только внутри языковой семьи, но и между семьями, всегда оставаясь высоким профессионалом. Достаточно послушать любой Сережин доклад, его ответы на претензии оппонентов, как правило, узких знатоков локальных областей, чтобы ощутить вполне нетривиальную обширность его познаний, дополненную остротой исследовательской интуиции. Оттого и полемист он непревзойденный. А вот самые горячие сторонники его лингвистических воззрений, не обладающие той же бездной премудрости, бывают порой ох как неубедительны…
6
Аспекты компаративистики, в. 1 (6)
По-моему, Старостину никто никогда не завидовал. Даже ученые много старше его годами, порою болезненно реагирующие на дерзких новичков, никогда не пытались «задвигать» молодого исследователя. Какая-то всегда была в нем веская доброкачественность, к которой не липла грязь околонаучных склок. Наверное, талант и в этом тоже. Но не только талант. Знающие Старостина с юности, и его нынешние коллеги, да все, кто с ним общается, ощущают какую-то легкость, ненатужность его дарования. Мне, во всяком случае, никогда не приходилось слышать, чтобы Сережа жаловался на трудность работы, сложность задачи, нехватку времени, наконец. Не могу припомнить его усталым, недовольным. (Рассердить его может скорее какая-нибудь бытовая мелочь. Однажды едва ли не целый вечер Сережа страстно и всерьез обличал запреты на курение, отравляющие ему жизнь в самолетах, в Америке, где-то еще…). Но иногда какой-нибудь случай, словно бы приоткрыв завесу, обнаружит истинную природу этой внешней легкости. Как-то Старостин пришел устранить очередную неполадку в моем компьютере, а помощник в таких делах он, надо сказать, совершенно безотказный. Раз за разом нажимал какие-то клавиши, вводил команды, «перегружался», но компьютер не желал подчиняться. Прошел час, другой, третий. Мне уже неловко стало, я стал малодушно уговаривать Сережу плюнуть на несговорчивую машину. Но он упорствовал: «Попробую еще раз». Этих «разов» набралось без счету, когда компьютер сдался. Но поразило-то меня не столько старостинское упорство, хотя и оно достойно восхищения, а его ответ на вопрос, что же он такое, в конце концов, придумал, чтобы «уговорить» компьютер? – «А ничего, просто повторял и повторял ту же самую комбинацию клавиш, правильную, конечно.» Не знаю, как кому, а мне этот ответ многое прояснил и насчет легкости, и насчет таланта, и насчет успехов. Старостин не любит проигрывать. Даже играя с друзьями в настольный теннис. Не то чтобы кому-то специально нравилось терпеть поражение, дело в том, сколько времени, сил, дарования, упрямства, наконец, каждый из нас готов вложить в победу. Именно тут Старостину мало равных – в готовности не жалеть себя. А талант наполняет эту самоотверженность смыслом. И только. Великий китайский мудрец Конфуций делил свою жизнь на шесть периодов: «В 15 лет я обратил свои помыслы к учебе. В 30 об-
От редактора
7
рел самостоятельность. В 40 освободился от сомнений. В 50 я познал волю Неба…» Познал ли Старостин в свои пятьдесят «волю Неба», судить не берусь. Впрочем, если высший замысел о себе человек осуществляет, раскрывая во всей возможной полноте заложенные в него от рождения дарования, то безусловно «познал». Что же дальше? «В 60, – продолжает Конфуций, – я научился отличать правду от неправды. В 70 я стал следовать желаниям моего сердца и не нарушал ритуал». Замечательная, честно сказать, перспектива. А ведь есть еще и 80, и 90 – «жизни человеческой сто лет», – утверждали китайцы. И, по-моему, лучшего пожелания дорогому юбиляру, чем прожить – радуясь и радуя – эти предстоящие годы, и быть не может. А потому – вовсе не метафорическое, а вполне конкретное «вань суй!» тебе, Сережа, «многие лета», по-русски говоря.
******** Одно практическое замечание в заключение. Настоящий сборник, как мы надеемся, откроет собой «лингвистическую подсерию» наших институтских Трудов "Orientalia et Classica", в которой будут публиковаться работы в области сравнительно-исторического языкознания – исследования Центра компаративистики ИВКА, возглавляемого юбиляром. Илья Смирнов
Содержание От редактора
5
Содержание
9
I. Ностратическое языкознание A. Dolgopolsky. Nostratic grammar: synthetic or analytic? И. А. Грунтов. Развитие прамонгольского гортанного спиранта *h- в начальной позиции в языке памятника монгольского языка XV века словаря "Мукаддимат ал-адаб" А. В. Дыбо. Дентальные взрывные в пратюркском О. А. Мудрак. Заметки о языке и культуре дунайских булгар К. Ю. Решетников. Уральские этимологии Г. С. Старостин. Внешние соответствия начальных звонких смычных в дравидийских языках
13 39
49 83 107 125
II. Индоевропеистика Е. Е. Арманд. Семантика древнеперсидских превербов Е. С. Грунтова. Французское относительное предложение с местоимением lequel как латинское заимствование В. А. Дыбо. Балтийская сравнительно-историческая и литовская историческая акцентологии С. В. Кулланда. Еще раз о скифском языке Т. А. Михайлова. "Солнце" и "глаз" в гойдельском, кельтские теонимы и проблема глоттохронологии Ю. В. Норманская. Цветообозначения по отношению к светилам и источникам света в древних индоевропейских языках
135 161 177 215 227 237
III. Прочие языковые семьи М. Е. Алексеев. Об аблауте конечных гласных в глагольных основах лезгинских языков Л. Е. Коган. О перспективах составления стословного списка для прасемитского языка
263 271
10
Аспекты компаративистики, в. 1 (6)
Г. С. Старостин. Некоторые аспекты исторического развития кликсов в койсанских языках Р. Г. Шапиро. Фонетическая эволюция современных китайских диалектов С. А. Яцемирский. Язык надписи лемносской стелы в сравнительном освещении А. Militarev. Once more about glottochronology and the comparative method: the Omotic-Afrasian case I. Peiros. My problems with Gunwinyguan
281 301 317 339 409
IV. Компьютерная лингвистика С. А. Крылов. Об усовершенствовании процедуры автоматического анализа и синтеза речевых отрезков
453
V. Синология И. С. Смирнов. «…имеет отношение к воспитанию души»: над страницами «Трудов по китайской литературе» акад. В. М. Алексеева
479
I. Ностратическое языкознание
Nostratic grammar: synthetic or analytic? A. Dolgopolsky Haifa University
§ 1. The criteria determining the original analytic status of a grammatical morpheme can be defined as follows. [1] Mobility: in the daughter languages the same morpheme sometimes precedes autosemantic words and sometimes follows them (e. g. the pN *mA that forms participles and other deverbal nominals in daughter-languages is found both before and after the verbal root). [2] In some daughter languages the morpheme is still analytic or has phonological evidence for its former analytic status [e. g. the N morpheme *bA (that forms animal names and other nouns of quality bearers) survives in proto-Uralic *-pa; since the N intervocalic *-b- yields pFU *-w-, while the word-initial *b- yields U *p-, the Uralic suffix *pa must go back to a separate word]. [3] A grammatical morpheme of daughter-languages is etymologically identical with a separate word (e. g. the 1st person ending *-mi of the IE verb is identical with the N pronoun *mi that is preserved as a pronoun in daughter-languages). Sometimes other typological features (position in the word) may be taken into account. For instance, if in Semitic and Cushitic (Beja) verbs the feminine marker (*-ī) is used in the 2nd person only and is separated (as a suffix) from the person marker (prefix *t-), it is natural to suppose that it goes back to an address word (Hebrew tiħyī 'you' [f. sg.] will live' < N *t{u} 'thou' + *Хay{u} 'live' + *ʔ{a}yV 'mother'), which is typologically comparable with the gender distinction of a yes-word in spoken English: [yesз:] (< yes, sir) vs. [yes] (< yes, madam). Turkic baṣ-ɪm-da 'in my head': -ɪm < N *mi 'I', hence -da goes back to a separate word.
14
Ностратическое языкознание
I. Nostratic etyma of the grammatical morphemes in daughter languages A. The origin of case endings and preverbs § 2. *nu, postp., adverb and preverb 'from', postp. 'of'. It functions as a postnominal genitive marker in U *-n, pM *-nu (*minu 'my', *cinu 'thy', modunu 'of a (the) tree'), Tg *ŋī (< *-n- + adjectival sx. *-kī), pT *-ŋ, the J postposition no, Omotic genitive ending *-nV, Sidamo -ni. The genitive marker *nu was used in constructions "noun + *nu + noun underlying later endings of oblique cases" (as in English for my father's sake) and thus became a presuffix of oblique cases. This usage is preserved in pIE heteroclitic nouns (Hittite instrumental case wete-n-it 'with water' < N *wete nu yu^ti, where the noun is *yu^ti 'company, with') and in the D presuffix ("increment") of the oblique cases *-in-. The meaning 'from, away' is preserved in the Lithuanian preposition nuõ and Latvian no [nuo]'from, off, out of', in Berber *n (analytic particle 'away': Kabyle awi-n 'carry away'), as well as in compound endings: Greek -θεν, Turkic *-t|an/*-t|an (both from N locative *da + *nu). Evidence for the original analytic status: [1] mobility, [2] preservation of the analytic status (Baltic, Berber, Japanese). § 3. *mA, postposition denoting a direct object > accusative in IE, Uralic, Omotic *-m, proto-Mongolian *-ma-yi (with a new acc. ending *-yi) in pronouns (*ci-mayi 'thee'), proto-Japanese wo > Japanese o (postpostion), North Tungusian and Amur Tungusian *-ba/-be ~ *-ma/me (acc. ending), Written Manchu be [accusative postposition or suffix; according to the old descriptions (Harlez, Zaxarov) it is a postposition, according to recent comparativistic descriptions (Cincius, Benzing, Sinor) (influenced by the synthetic status of *-ba/-be in other Tungusian languages?) it is a suffix, but its phonology and usage point to its (former or actual?) analytic status: it is not connected with the nominal stem by vowel harmony or inner sandhi; the speakers of Manchu treated it as a separate word, which is reflected in the traditional Manchu spelling: morin be 'equum' with the final letter -n and not *morimbe (cf. Haenisch M: 41-2); if there are several coordinated direct objects, the accusative marker be follows the last noun only: abka na śun biya edun aga akyan talkiyan be tuwaci 'wenn man Himmel und Erde, Sonne und Mond, Wind und Regen, Donner und Blitz betrachtet' (Haenisch M 42), which also suggests its analytic status. Evidence for the original analytic status: preservation of this status or its traces in Japanese and Manchu.
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
15
§ 4. The origin of the nominative case markers. Nominative case markers are found in IE (*-s of the active [→ masc.] gender]), Semitic (*-u in sg.), East Cushitic (*-i), Kartvelian (*-i). All of them go back to demonstrative pronouns or demonstrative particles (→ focalizing markers of the theme → markers of the grammatical subject). These dem. pronouns and particles are: [1] *sE 'he\she' (> IE *-s), [2] *{h}u 'iste', dem. pc. (> Sem. *-u), [3] *{h}i 'iste' (or 'hic'), dem. pc. (> Kartvelian *-i [nom.], East Cushitic *-i [marker of the theme ≈ marker of the subject case]). All of them still function as pronouns or definite articles (or as initial parts of pronouns) in many daughter-languages [N *sE 'he\she' > IE *so (dem. prn. of the animate [masc.] gender), Finno-Ugric *sE 'he, she', S *suʔa 'he, that'; N *{h}u > IE *ʔu- / *ʔo-/ *we- / *wo- 'iste', deictic pc. (> Old Indian, Avestan ava-, Sl *ovь 'jener', etc.), Beja u (def. article of masc. in the nom. case), FinnoUgrian *u- (> Hungarian o-da 'dahin', ott 'there'), Turkic *o 'jener dort', Drav. *u 'iste']; N *{h}i > IE (Hier. Luwian ī 'this'), Samoyed *i- and Kartv. *[h]i 'iste', Korean i 'this', D *i 'hic (the nearer to the speaker)', etc. The pN analytic status of all these etyma is obvious. § 5. *{y}iyo 'which', 'that which, related to' (individualization through relation). It underlies [1] suffixes of relative adjectives ('related to...') in daughter-languages [NaIE *-(i)yo- id. (> OI pitr(i)yah, Gk , L patrius 'paternal, related to father', OCS clověcь, R человечий, Tocharian A mań-i 'of the moon, lunaire'), S *-iy- and Eg. -y (sx. of relative adjectives), Uralic ≈ *-ī ~ *-yV id. (> Ostyak χodi 'house-..., belonging to the house', Hungarian isten-i 'divine', tegnapi 'of yestersay, gestrig', Tundra Nenets ei 'gestrig', etc.), [2] suffix of the genitive base > branches of IE (Latin amīc-ī, vir-ī, Ogam Irish maq-i 'son's, of the sun'), S *-i (genitive case ending), Beja -i id. (wi-ʔor-i baba 'pueri pater'), North Omotic *-i id. The etymon in question is found also in the function of a separate word, a relative pronoun [IE ῾yo-, rel. pronominal root (> OI ya-s, Greek -, Sl *jь-ze 'which' rel.), Finno-Ugrian *yo- 'which' (rel.), which proves its original status as a word. What is still to be elucidated is the possible relation between this *{y}iyo and the interrogative pronoun *ya 'which?' (> Svan ya- ~ ya- 'who?', Mongolian *ya ~ *ya-n 'what?', Tungusic *ya 'what?', D *ya 'what?, which?', Chadic: Musgu yà 'where', Hausa yayà 'how?'). § 6. ?? *h{a}ya 'for', directive-designative pc. > IE *-e 'to', ending of the dative case [> *ped-e 'to the\a foot' (> OI pád-e, L ped-ī), *matr-e 'to the mother' (> OI matr-e, L matr-ī, OCS матери mater-i), etc.], HS: S * -hay > Gz -he, ≈ directive-locative pc.: kₙəllə-he 'everywhere', kₙəlla-he 'in every direction' (kₙəll- is 'all, every'), Alt: Tung. *-ya as a designative pc. (Lamut, Ne-
16
Ностратическое языкознание
gidal mo-ya-n 'tree (wood) for him') and probably Mong. *-yi, accusative ending, Drav.: Tamil, Old Malayalam accus. ending -a and Brahui dative-accusative ending -e, Kartv. *a-, causative (designative) verbal px. [that follows the personal prefix for objects ('me, thee, him')]: OG, G a-, Mgr, Lz o-, Sv a-. e. g. OG m-a-su 'er tränkte mich, gave me a drink' (m- 'me' + a- + su 'drink'), Sv. χ-a-tre 'er tränkte ihn' (χ- 'him' + a- + tre 'drink'). The change dative → accus. (observed in Mong. and Drav.) has parallels in many languages [Spanish veo a Juan, Persian ra, Aramaic l-, Georgian -s (dative case used for direct objects as well)]. If the questionable Kartv. cognate *a- is valid, the mobility criterion points to the original analytic status of *h{a}ya. § 7. *t{a} 'away (from), from', ablative (separative) pc. > IE *-de / *-T (neutralized phoneme *-dЕ + *-d + *-t), separative (ablative) case ending (> Cretan Greek - 'from here', Gl - 'ex merito'; *-T 'from' > OI ma-d, Old Latin me-d 'from me'; with the *-o-stems *-oT / *-eT: OI vkad 'from the wolf', Delphian Greek from home', Old Latin -od 'from', Gt ƕaÞro 'from where?', Blt *-a (> Lt -o, Ltv -a) and Sl *-a (gen.-abl. of the *o-stem): Lt tõ 'of (from) this', vilko 'from (of) the wolf', Church Slavonic těla razluciti sẹ 'to separate from the body'; U *-ta/*-ta 'from'; D *-ti 'from'. It survives as a separate word in IE *de 'away (from), from' > L de prep. 'from', OIr di, de 'from ...down, from ... away', etc. § 8. *bayV 'place', 'to be (somewhere) = estar' > HS: S *bi 'in' and instrumental 'with' (preposition → prefix), Beja -b, locative case sx., IE *-bhe/-bhi, locative pc.: Gk Hm -, case pc. with the meaning of instrumental, locative, dative, ablative; marker of instr., dat. and ablative in several lgs.: IIr *bhis instr. pl. (> OI -bhih, Av -bīs, OPrs -bis), *-bhayas dat.-abl. pl. (> OI -bhayah, Av byo), L -bus abl. pl., -bis in nobis, vobis, etc. The same etymon is preserved as a word in Egyptian bw ~ by.t 'place', Cushitic *bay(> Sd bayi-cco id., and Chadic *by 'place' (> Bolewa beyi, Karekare biyi, etc.;), in Mong. M *bayi- 'stand, stay, be' and in Tung. *ba 'lying-place (within the house/hut), bed' (> Udehe bea, etc.). The analytic origin of the IE, Semitic, Beja, Qwara locative affixes is obvious. § 9. *d[oy]a 'place (within, below), inside' (→ locative pc.) > IE *-dhe locative ending ('in') in adverbs: *ku-dhe 'where?' (Old Ind. kuha, Sl *kъde), Gk () 'in front, before', IE *-dhi (OI adhi 'on', Gk 'where?', 'at home'), A: Turkic *-t|a/*t|a (loc. case ending), HS: Cush.: Agaw *-da id., U: Tundra Yukagir locative -da in qa-da 'where?', ta-da 'there', Ostyak ko-t 'where?', D *-tt{u} (locative-ablative case ending), K *-da 'towards, to X's place, chez'. As a separate word it survives in South Cushitic (Iraqw di,
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
17
Burunge da 'place'), in Berber *d (preposition 'in', directional particle *d 'her-'), Tungusic *do 'inside'. § 1O. *mENV (= *mEńV?) 'from' > HS: Sem. *min (or *minu?) 'from, out of' > Bibl. Hb., Bibl. Aram., Jewish Aram. min ~ mi- + gemination of a consonant, Phoen. mn ~ bn, Syriac mɛn, Arabic min, Sabaic mn, Tigre mзn, Mehri, Jibbali, Soqotri mзn, Eblaitic minu id. || Eg m 'aus etw. heraus, von einem Ort an' || K *-man, ending of the ergative case > Old Georg. -man, Georg. -m, -ma, Svan -m id. | IE: Narrow IE *-mos, ending of ablative-dative pl. > Lt. -mus, -ms, Slavic *-mъ (> OCS -mъ, etc.) id.; NaIE *-mis instrum. pl. > Lt. -mis, Slavic *-mь (> OCS -mь, etc.); Narrow IE *-mis x *-mos > Germanic dat./abl./instr. pl.*-miz > Old West Germanic {Kluge} -m(i)s (in n. pr. Vatvims 'Vatviabus', Aflims 'Afliabus', Saitchamim(i)s 'Saithamiabus'), Gothic, Anglo-Saxon -m, Old Norse -mr ◊ The final *-s in *-mos, *-mis may go back (through the infl. of other cases of pl.) to IE *-(e)s of pl. (< N *{ʔ}Vśa 'they') ◊ The loss of *-N- in IE may be accounted for either by the reg. change N *ń > IE * (if the N etymon is *mEńV) or by reduction in a grammaticalized (hence unaccented) word → morpheme. § 11. *yu^ti 'with, beside' (^ = unspecified consonant) > IE: Ht -it 'with', K *-it, ending of the instrumental case, A: Tungusian *-ji (< **-di) id., D *-tV, ending of the sociative case. As a separate word it survives in HS: Semitic *ʔittV id. > Akkadian itti, ittum 'with, along with', 'by' (agens of passive verbs), Bibl. Hebrew ʔet 'with' (ʔitt- before pronominal endings: ʔit t-ī 'with me', etc.) and in U: Finno-Ugric *yuttV > Ugr *yuttV 'with' > proto-Vogul *yɔt, proto-Ostyak pOs *yŏt 'with'. § 12. *ʔVrV (> *rV) - theme-focalizing (topicalizing) particle > A *t῾e-r{a} id. (marked topicalizing case, sg. of *t῾e- 'der, das') > M *te-re (theme-focalizing case <> stem of obl. cases *te-gun) 'that' (used also as 'he'), Tg *tere ~ *tarV 'that, he' || IE: nom.-acc. ending *-r in heteroclitic nouns: nom.-acc. sg. *wodo(:)r 'water' (> Ht watar, Gk , AS wæter, OHG waßßar, etc.) <> gen. sg. *wed-n-os ~ *ud-n-os (> Ht wetenas, Gt watins, Gk [≈ *udtos], etc.) || HS: Eg ʔyr 'as for' (topicalizing pc., preceding the topic word). Since this particle remains analytic in Eg, it is likely to have been analytic in pN. § 13. *ʔin{A} 'place' (→ 'in' in daughter-lgs.) turned into a locative suffix in Uralic and Kartvelian: Ur. *-na/*-na 'in' (F koto-na 'at home'), Kartv. *-na, *-n 'in', surviving in adverbs: Old Georg. si-na 'inside', ci-na 'in front (of)', ze-na 'above', uk(u)a-na 'behind', gusin 'yesterday', etc.), HS: Omotic *-n (locative ending in adverbs (Gofa gaca-n 'in the middle', giddo-n id., 'in between', bolla-n 'above'); Alt.: proto-Mongolian *-na/*-ne: *qoyi-na 'in the
18
Ностратическое языкознание
rear, back', *dotu-na adv. 'inside', *gada-na 'outside', etc.'; Drav. *-in, *-nV 'in' (e. g., Old Telugu -ə(n), -ni: perumatən 'in the west', baranasi-ni 'in Benares'); IE *-en/*-ne, locative sx.: Ht -an id. (andan 'inside', appan 'behind', piran 'in front'), Vedic kṣam-an 'on earth', Latin super-ne 'upwards, from above', infer-ne 'below'). But in some languages it remains an autosemantic word (Turkic *īn 'holeair of an animal', Manchu un 'straw-littered bedding-place in a pigsty'; Finno-Ugrian *{i}n|nV 'place' > Old Permian, Ziryene in 'place', Old Hung., Hung. [dial.] eny 'geschütztes Ort') or functions as a preposition (S *ʔina 'in' > Akk. ina ~in 'in', Eblaitic in 'in', Berber: Nefusi in 'in'; IE *ʔen/*, *ʔeni in' > Greek , Latin, Gothic, Anglo-Saxon, OHG in, Lith. Lt ị, etc.). The analytic origin is obvious. § 14. The origin of the genitive case markers: [1] *nu (see above), [2] *{y}iyo (see above), [3] the pronominal particle *ha 'ille' or *he 'that' + pronominal *sE 'he\she' (see above); the meaning of genitive is expressed here syntactically: in groups "noun N1 + nominal N2" the noun N1 functions as genitive, so that the nominal phrase "N1 *ha|e sE" means 'N1's that', i. e. 'that of the N1' (the meaning of *ha|e reduced to that of an article) > IE *-os/*-es (preserved best in the nominal inflection of consonantic stems) > OI -as (g of consonantic nouns, e. g. rajñ-as "king's"), Gk - (id.), L -is (< *-es), OLt -es (ákmen-es 'of stone', móter-es 'mother's', dukter-és 'daughter's'), Lt -s (akmeñ-s, dukter-s), pSl *-e (e. g. OCS камене kamen-e 'of stone'), Gt -s (gumin-s 'person's'), Ht -as (halki-as 'of corn'), K *-is (~ *-s ~ * -as), marker of the genitive case > OG, G -is, -s, Mg -is, -s, Lz -s, Sv -is (~ s), -as (-as) id. In order to understand this construction, we must keep in mind that sequences of demonstrative pronouns (and demonstrative particles) had syntactic properties of nouns (unlike singular demonstrative pronouns. cf. below § 51, point 6). Very archaic forms are present in the IE heteroclitic nouns: *-nos ~*-nes in Ht pahhuenas 'of fire', witenas 'of water', OLt wạndenes id., OI yaknas 'of liver' - cp. nom. yakt); the underlying N word group is N1+ *nu hV sE [= *nu gen. + deictic *ha or *he + pronominal *sE = lit. "the N1's he", i.e. 'that of the N1']; the deictic pc. and the prn. function here as nominalizers of a phrase (*wete nu hV sE literally means 'that of the water'). A combination of several genitive markers may be discerned in the IE genitive form *tosyo ~ *tes(y)o (of the demonstrative pronoun *so / *tod) > Old Ind. tasya, Gk (~ ), Gt Þis, as well as in Latin ist-īius and in OCS ceso. § 15. *sawV '(in the) middle' > IE: Narrow IE *-su, locative pl. ending (→ 'among' → 'in the middle'), e. g. *wkₙo()-su 'among wolves' (with the pl. marker *-o- from the declension of demonstr. prns.) > OI vke-ṣu, Old Lith.,
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
19
Aikštaitis Lith. vilkuo-su (Standard Lt vilkuo-se with the change *-u > -e under analogical influences), Slavic *vьlc-ě-χъ (> OCS vlъcěxъ), Gk [transformation *-su > - due to the infl. of the locative sg. ending *-i or of the Gk locative marker - < *-bhi] 'among wolves', Narrow IE *sunu-su 'among sons' > Old Ind. sunu-ṣu, Aikštaitis Lith. sunuo-su, Standard Lt sunuo-se, Sl *sɨnъ-χъ (> OCS sɨnъxъ), Narrow IE *toi-su 'among \ in these' (m. pl.) > OI teṣu, OCS těxъ, Lith. tuose || K *sowa- or *suwa- 'middle, in the middle' > Old Georg. suwa- ~ sowa- 'middle' (suwa ɣames 'midnight'), etc. || HS: Central Cush: Awngi зsew, Damot sAwī, Kunfäl sew 'heart' || Uralic: Finno-Ugr. *s|sawta 'lungs' > Lowland Cheremis soδo, Highland Cheremis soδ id., proto-Lappish *sovte 'gill(s) (of a fish)' || Alt.: Tund. *saya(n) 'interstice between fingers (toes)'. It is obvious that IE *-su goes back to a N word. B. The origin of plural forms § 16. *yE (= *y{i }?) 'these, they' (animate plural deictic element) > IE *-, plural marker of animate gender (> Narrow IE m. and f.) of dem. and interr. pronouns, e. g. *to- 'these' [animate gender] > Old Ind. te, Loth. tiẽ, OCS ti, Old Russian tě, Russian te, Goth. Þai id., Greek (Boœtic, Doric, Homeric) (masc. pl. article), etc.; the pattern was later adopted by thematic nouns and adjectives in Latin, Greek, Lith. and Slavic (Latin -ī, Greek -, Lith. -ai, Slavic *-i) || Uralic *-yi/-ʔi (> -i-, --), pl. marker in oblique cases > F koulu-i-ssa 'in schools', North Lappish N sul lu-i-d accus. 'islands', Kamassian aɣa-ʔi-m 'rivers' (acc.) || Altaic: Tung. *-ye, pl. of the interr. pronoun *ŋ{uy} 'who?' > Ewenki, Negidal nī-yə ~ ŋī-yз, Lamut ńī-yз ~ ŋī-yз, Orochi ńī-yз 'quiénes?' || HS: Old Eg. y-, pl. marker of dem. pronouns: ypn 'these' m., yptn 'these' f. (<> pn 'this' m., tn 'this' f.), ypf 'those' m., yptf 'those' f. (<> sg.: pf m., tf f.), ypw 'these' m., yptw 'these' f. (<> sg.: py > pw m., ty > tw f.); Berber *ī-, nominal px. of m. pl.: *ī-ɣunab 'feathers'; Beja ya / a 'the' nom. pl. m., ye ~ yi / e ~ i acc. pl. m. The mobility criterion suggests the original analytic status of this etymon. § 17. *{ʔ}VśV 'they' > IE: [1] *-es (< **-ʔes), nom. pl. (animate gender) (with consonantic stems: Old Ind. -as, Greek -, Gothic -s, Latin -es), [2] *-n-s (< *-m acc. + *-s pl.), acc. pl. (animate gender) || Kartv. *-Vs > Megrel -es / -is, Laz -es, verbal ending of 3 pl. aor. || Alt.: Chuvash -əś ~ -əźə 'their', -əś (3 pl. ending of verbs); Mong. *-s, pl. of nouns (Middle Mong. uge-s 'words', ere-s 'men') || Ur.: Ziryene -зś, pl. of adjectives: ʒeńɨd-зś 'short' (pl.) || HS: West Chadic {Kraft} *sun 'they', *su(n) 'their, them' (in some Ch lgs.
20
Ностратическое языкознание
postnominal, pre- and post-verbal) (> Hausa su 'they, them, their', Bolewa su 'they', -(s)su 'their', Fyer són, Bokos sín, Dwat suŋ 'they'). The original analytic status of this etymon is evidenced by its mobility and by its survival as a word in Chadic. § 18. *ʔa{h}a 'thing(s)', collective pc. of inanimate (≈'de ҫa') > IE *-h > *-ə, ending of pl. ntr. (nom.-acc.) > OI -i (asti 'bones'), Av -i (naməni 'names'), Gk -'four' (pl. ntr.), OI cátvar-i id.; in the paradigm of thematic nouns *-eh [= *eA1] (the stem-final vw.*-e + pl. ntr. ending *-h = A1) yields: (1) NaIE *-a, e. g. *yuga pl. ntr. (nom.-acc) 'yokes' > Vd yuga, Gk , L iuga, Gt juka, OCS iga; Anatolian IE *-a id. > Hittite, Luwian -a; Drav. *-a, inanim. pl. ending in pronouns of the 3rd person (Ml iv-a id.); HS: Semitic patterns of nomina collectiva (> Arabic, Old South Arabian and Ge῾ez "broken plurals": Arabic ʔa12a3- (ʔaqdam- 'footsteps' ← sg. qadam-, ʔasmaʔ- 'names' ← ʔism'name', ʔabwab- 'doors' ← bab- 'door') and ʔa12u3- (ʔanfus- 'souls' ← nafs'soul', ʔawguh- 'faces' ← wagh- 'face'), Gz patterns ʔa12a3 (ʔaznab 'tails' ← zanab, ʔadbar 'mountains' ← darb), ʔa12u3 (ʔahgur 'cities, towns' ← hagar, ʔaħkul 'fields' ← ħukl), ʔa12ə3 (ʔaṣħəl 'cups' ← ṣaħl [ṣaħl], ʔabkəl 'mules' ← bakl), OSA pattern ʔ123 (ʔhgr 'cities' ← hgr); Sem. *-a, pl. of fem. and inanimate nouns: pred. gender *-a (> WS pl. f. ending of the form of state → new perfective: *mawit-a pl. f. 'are dead' → pl. f. 'died' > Arabic mata id.), in nom., acc. and gen. this *-a-form has a substantivizing ending *-t- (nom. *-t-u, acc.-gen. *-t-i, with the determiner *m it is nom. *-t-um, acc.-gen. *-t-im): *layl-a-tu/i 'nights', *layl-a-tum/tim 'the nights' > Hebrew lel-ot, Akk. līl-a-tum/tim ~ līlia-tum/-tim. Both in IE (Old Indian, Greek) and in Sem. (Arabic) the noun forms with the reflexes of *ʔa{h}a are treated syntactically not as plural, but rather as singular: if the subject is an *ʔa{h}a-"plural", the verbal predicate is singular. This suggests that the original function of *ʔa{h}a is to form collective nouns. The word group *mi ʔa{h}a 'what thing(s)?' (with the interr. pronouns *mi 'what?') gave rise to inanimate interrogative pronouns ('what?'): Semitic *mah 'what?' (> Ugar. mVh, Arabic Ar mah ~ ma, Hebrew ma + gemination of the initial consonant), Berber *maH id., Finno-Ugric *ma, Chuvash ma 'what?'. The mobility criterion proves the original analytic status of this etymon. § 19. *n|n{a}, prn. of collectivity and plurality > IE: "primary" verbal ending *-(e)nti 3 pl. [<> *-ti 3 sg.] and "secondary" verbal ending *-(e)nt [<> *-t 3 sg.] [*t in the 3 pl. ending is from 3 sg. (generalization in the forms of the 3rd person) || Kartv. *-en, verbal ending of 3 pl. (Old Georgian cam-en da swam-en 'edunt bibuntque'); *-n-, marker of pl. in the casus rectus (OG -n- (kac-n-i 'men') || HS: Sem. *-an- > Arabic -an-, sx. of collectivity (fursan-
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
21
'riders' <> faris- 'a rider'), Ge῾ez -an (pl. of masc. nouns and adj.: kasīs-an 'priests'), Akkadian -an- (suffix of "individualizing plural": il-an-u 'personal gods'); Sem. *-na, marker of the rel. mood in 2 pl. m. and 3 pl. m. of verbs > Central Sem. ending of imperfective indic. (in 2/3 pl. m.) (Ar -na ta-ktub-u-na 'you [2pm] write \ will write', ya-ktub-u-na 'they [m.] write \ will write'); B pl. ending of nouns *-an, *-īn; Cushitic (Agaw, East Cush.) *-an, nominal sx. of pl.; Chadic pl. marker *-n in pers. pronouns || Alt.: Mongolian *-n, pl. suffix of nouns (Middle Mong. noqa-n 'dogs'), Tung. *-(a)na / *-(e)ne, pl. of kinship terms and other animate nouns || The same N morpheme is found in the initial position in Finno-Ugric pl. of dem. pronouns (Finnish nama pl. 'these' <> tama 'this', nuo pl. 'those' <> tuo 'that', ne pl. 'those' <> se 'that') and in Old Eg. abstract forms [< coll.] and in Middle Eg. plural forms of dem. pronouns [Eg pʔ 'this, the' m. <> tʔ f. <> nʔ abstr. (MEg. pl.), pw 'this' m. <> tw f. <> nw abstr. (MEg. pl.), pn 'this [near me]' m. <> tn f. <> nn abstr. (MEg. pl.), pf 'that' m. <> tf f. <> nf abstr. (MEg. pl.). The mobility criterion proves that the N morpheme was a separate word. § 2O. *l|larwV 'together, many' > K *larw- > G larv-i 'a field sown by different kinds of seed', larva v. 'baste together (сметать)', Upper Bal Svan sx. of pl. -larw (mu-larw 'fathers' <> mu 'father', di-larw 'mothers' <> di 'mother') || Alt. *la|ar > Narrow Turkic *-lar / *-lar ({Grønbech 1979} sx. of nomina collectiva plural sx. of nouns and finite verbs)' (Gabain 195O, 84: "in sorgfältigen Handschriften [of OT] wird dies Formans mit dem Nomen nicht verbunden geschrieben"); Mong. *-nar / *-ner, suffix of pl.; it may be genetically identical with Written Mong. nar in nar-mai 'all, everything'; Manchu lar seme 'densely, in multitudes' || ?? Drav. *-nar > (unless a variant of the sx. -ar): Old Tamil -nar, -ńar, pl. sx.: vila-nar ~ vila-ńar 'merchants', makir-nar 'chieves of the agricultural tract', muna-ńar 'warriors', kila-ńar 'relatives', vina-ńar 'farmers, servants', paka-ńar 'enemies'. The formative of pl. in Turk., Mong., Svan and (?) Old Tamil is obviously of analytic origin because it is identical with autosemantic words (Georgian, Manchu). § 21. *rV yE (= *rV y{i}?), a compound prn. of plurality \ collectivity > IE *-er/*-, 3 pl. ending of the non-active paradigm of the verb > Ht hi-paradigm, Narrow IE perfect > Old Ind. -ur, Av. -arə, Tocharian B -are, A -ar, Latin -ere, -e(:)runt (e. g. NaIE *wid- ~ *wid-er 'they have seen' > OI vídur, Av vīðare id., L videre 'they saw') || Kartv.: Svan - ar, -īr, -er, -are, sx. of nominal pl. || HS: Cush.: Sidamo -ri, -re, pl. of adjectives and pronouns || Alt.: Tung.: Manchu -ri, pl. sx. of nouns, Nanay mзpз-ri acc. pl. of the refl.
22
Ностратическое языкознание
pronoun 'sich, себя'; Turkic *-ŕ, pl. marker in pers. pronouns: *bi-ŕ 'we' (> Narrow Turkic *biz, Chv e-bir), *si-ŕ 'ye, vos' (> Narrow Turkic *siz, Chv эсир e-zir) || Ur.: Old Yukagir mi-r 'we', Finno-Ugric *-rV, sx. of collectivity: Highland Cheremis lulper 'alder-grove, alder-forest' (<> lulpə 'alder'). We suppose that this marker of plurality / collectivity goes back to a N compound: theme-focalizing *rV + pluralizing *yE (= y{i}?) 'these, they'. § 22. *tV - marker of plurality ('together'?) > K *-ta, plural ending in the oblique cases > Old Georgian, Georgian -ta id.; *-t, sx. of pl. subiecti in verbs of the 1st and 2nd person > Old and New Georgian, Megr., Laz -t, Svan -d; the same sx. functions (in all K lgs.) as a verbal marker of pl. obiecti (with morphological positional limitations that differ in different lgs.) || HS *-t-, marker of plurality (coalesced with the *t-endings of different origin and functioning, incl. *-t of the fem.-and-inanimate gender, N *ta [dem. prn. of non-active objects] [q.v.] and N *{ʔ}atV 'female, woman' [q.v.]) > Cush. *-(V)tV/*-VttV, sx. of pl. || Ural. *-t-, , pl. of nouns || Alt.: Mong. *-d, pl. ending of nouns. In this case the analytic origin of the morpheme is suggested (but not proved) by its position in Katvelian verb conjugation, where it is separated from the marker of person: Old Georgian vi-km-t 'we do' (vi- 1st person subiecti + -km- 'do' + -t pl. <> vikm 'I do', h-kmen-it 'fecistis' <> h-kmen 'fecisti', Svan χw-ari-d 'sumus' (χw- 1st pers., -d pl.) <> χw-ari 'sum'. The same is true when -t denotes the pl. of the object: Old Georgian mo-u-klav-t 'he has seen us'. It means that the pl. marker cannot go back to a synthetic part of a personal pronoun. § 23. *ʔ{o}mV 'kin, clan, everybody'. This word is the source of the IE ending of gen. pl. *-om, of the *-Vm-plural in several Cushitic languages and in the Drav. suffix *-um 'all': IE *-om, e. g. with *-o-stems: Gk -, OHG wolf-o, Lt vilk-, OCS влъкъ wlъk-ъ 'of wolves', Vd carath-am 'der beweglichen', L deum 'of gods'; with *-n-stems and *-r-stems: OI śun-am, Gk - 'of dogs', L homin-um 'of men', Lt akmen-. OCS каменъ kamen-ъ 'of stones', Gt tuggon-o, OHG zungon-o 'of tongues'; in several lgs. the ending *-om was lengthened due to metanalysis: OI -nam, L -orum (OI vkanam, L luporum 'of wolves'); HS: East Cush.: Dasenech -am ~ -am, Arbore -mé ~ -má, endings of pl.; South Cush.: Iraqw -emo id.; Drav. *-um 'all' > Tamil ella-m 'everything, everybody', yavum 'everything', Td -m 'all, any', etc. The same etymon survives as a root in many languages: HS: S *ʔumm-(at-) 'kin, clan' (Hebrew ʔum m-a 'tribe', Arabic ʔumm-at- 'many people; people, nation'); East Cush.: Af umman 'all, every' || IE *ʔ|Hom- 'every, all' > Latin omnis id., Armenian amén amên 'all', etc. || Alt.: Mong. *omug ~ *obug 'clan', Turk.
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
23
*oba 'clan, extended family' || Uralic *{o}ma > Taz Selqup omɨ 'tous les autres'. C. Origin of verbal affixes § 24. *mi 'I' > IE and Uralic *-mi, *-m (1 sg. marker in verbs), Kartv. *m'me' (verbal prefix). These affixes go back to a N pronoun (i.e. a word), because *mi survives as a pronoun in almost all daughter-families. § 25. *t{u} (> *ti) and its assibilated variant *ś{u} (> *śi) 'thou' gave rise to verbal endings of the 2 sg. in many langages (incl. IE *-si and -s) and survive as pronouns in almost all branches of Nostratic. § 26. *НoyV (= *hoyV?) 'by me, my' underlies the IE ending *-H in 1 sg. perfecti, the Ht ending -hi (and possibly the laryngeal component of the Narrow IE ending *-o of 1 sg.), the HS (Semitic, Cushitic) *ʔ- (1 sg. prefix), Sem. *-ya ~ *ī 'my' (possessive sx. of 1 sg.), Kartv. *hw- (> Georgian v-, Svan χw-) (verbal prefix of 1 sg. subiecti). It survives as a pronoun in Eg wy 'I'. This fact and its mobility points to its original analytic status. For more details see Dolgopolsky 1984. § 27. *n|n{a}, prn. of collectivity and plurality > IE: verbal endings of 3 pl. *-(e)nti and *(e)nt 3 pl. (see above). § 28. *n|naʕi 'to go' (→ 'to go to do sth.') > IE *-n- (infix of the verbal present stem) || HS: possibly Beja -n-present, unless it goes back to the construction *ʔan + verbal stem || Alt.: Tung *-na-/*-ne- (verbal sx.) 'go to [do sth.]' > Ewenki duku-na- 'go to write' (from duku- 'write'), Ude wakca-na-mi 'I go to hunt', WrMc taci-ne- 'go to learn'. This N root survives as a word in several languages: Eg nʕy v. 'go\travel (somewhere)', K *n- v. 'want, desire, wish', etc. (for more detals see Dolgopolsky 1992). § 29. *c|ci, *ć|ći or *ĉ|ĉi, marker of verbal frequentativity / iterativity > IE sx. *-sk-, marker of iterativity / frequentativity (> Hittite iterative/durative sx. -sk-, Narrow IE *-sk- as a marker of the imperfective aspect ("present") (e. g. *gno-sk-o 'I recognize, know') || Uralic: FU *-će-, suffix of frequentative verbs: F -tse, Vefsen Lappish -s-, sx. of durative verbs and verbs of state, Moksha -śə-, Erxa -śe-, sx. of frequentativity || Alt.: Mong. *-ci-, sx. of verbal intensivity, Tung. *-ci-, sx. of intensive and durative verbs. It is likely that this N particle goes back to some aux. verb (forming a construction that meant ≈ 'used to..., tries to...'), e. g. to the verb *ĉih{i} 'to carry' [> Jibbali shy, Mehri shw|y, Shilh asi, Izdacen asi 'carry', Middle Korean cí- 'carry on the back, bear', Arbore sihis- (imv. síh), Kartv. *c-, Drav. *cī- / *ciy- 'give'].
24
Ностратическое языкознание
§ 3O. *{s}Ew[0]V 'to want', 'to beg' (→ desiderative) > IE: NaIE *-s-, *-sy-: [1] volitive sx. *-s- 'want to' > Old Ind. -s- in śuśru-ṣate 'he wants to hear', Old Latin viss-o > Latin vīs-o (*wed-s-o) 'want to see', Goth. ga-weiso 'I visit' (→ 'want to see'); [2] in several lgs. this *-s-, *-syo- changed into a marker of future: Greek -- in 'I shall show', 'I shall leave', Old Latin dixo 'I shall say', faxo 'shall do', capsó 'I shall take', Lith duos 'will give', Old Church Slavonic bɨsẹste-je 'future' || Alt. sx. with voluntative or optative meaning: Mong. *-su[:] / *-su[:] (*ora-su 'let me enter!'), Turkic *-sun / *-sun, 3 sg. optative, Tung. *-su, marker of imperative (2 sg., 3 ss.) in several archaic verbs. This N etymon survives as a verb in Turkic *sab- 'love', (?) Sem. *swʕ|ɣ 'cry for help' (for more details see Dolgopolsky 1992). § 31. *H{e}tV 'make' (> causativizing morpheme) > A * et῾V > T *et- v. 'make' > OT et- v. 'make, create, perform, organize'; ?? HS **ʔt > Chadic *taʔ- v. 'make' (> Daffo-Butura taʔ 'build', Buchuma ḍa, Bata ta 'make'); ? Sem. *ʔty > Arabic ʔty (pf. ʔata) 'undertake (a thing), make (it)'. This N word was grammaticalized in Uralic, Alt. and Drav. to a causativizing suffix of verbs: Ural. causativizing verbal sx. *-tt- > F -tta-/-tta-: istuttaa 'setzen, pflanzen' (<> istua v. 'sit, sit down'), etc.; Alt.: Turkic *-t-, causativizing and transitivizing sx.: OT -t-: {Cl.} oqɪ-t- 'make so. recite\read' (<> {Cl.} oqɪ:- v. 'recite\read'); D *-tt-, causativizing sx.: OTm selutt- v. 'make so. enter' (<> sel- v. 'enter'). § 32. *SuwYV 'to push, cause' (→ 'to ask for', → causative) > IE *seh-/*suh- > Narrow IE *sewə- = 'set in motion' > OI su-: súvati 'sets in motion, vivifies, urges', Hittite suway- 'push, urge'; Alt.: Tung. *sub- = 'push' > Manchu subada- 'push each other', etc.; (?) Drav.: D * co{v}- > Kannada so, sovu, sohu 'drive off, chase away', etc. ||| This N word was grammaticalized as a marker of causativity: HS *sV- > Sem. *sV- prefix of causative verbs (S}-stems), Eg. s- id., Berber *sV- id., Cush. px. *-sV- id. [following the personal pxs.] (in verbum finitum of the prefix-conjugated verbs), sx. *-sV[preceding the sxs. of person-gender-number] (in verbum finitim of the suffix-conjugated verbs and in some nominal forms of verbs); ? Alt.: Japanese (incl. Ryukyu ds.) -s-causative: J noko-s(u) 'leave behind' <> noko-r(u) 'remain'. § 33. *t{a}wV 'head' (→ 'oneself') > Kartvel. *taw- 'head' > Old and New G tav-, Laz ti- 'head', Megrel ti-sa 'to himself, home' (lit. 'into head'); HS: Omotic: Sezo tu-wi, Chara toya 'head'; South Cushitic: Iraqw ti 'oneself; each other'. In HS and in Anatolian IE this N word turned into a reflexivizing affix: HS: Sem. prefix *t- and infix *-t- (following the first radical) with the reflexive (→ reciprocal, passive) meaning: Akk. iCtaCVC, Arabic
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
25
yaCtaCiCu (VIII form), Biblical Aram., Jewish Aram. yitCəCi/eC, Syiac nɛtCCaC, Ge῾ez yətCaCaC, etc.; Berber *tw- ~ *t-, prefix of passivization (Twareg twəǵrъw ~ tъǵrъw v. 'be found'; Cushitic *-t-, reflexivizing (→ passivizing) prefix of prefix-conjugated verbs (e. g. Beja present -etlīw 'burn oneself' from -liw vt. 'burn') and the first element of the suffixal part of suffix-conjugated verbs (Sidamo as-iḍ- v. 'make for oneself, make oneself' <> as- v. 'make'); IE: Hieroglyphic Luwian -ti 'sich', Luwian, Lycian -ti (reflexive particle), Hittite -z, -za id. § 34. *woy[ʔ]E ~ *wo[ʔ]yE 'power, ability' > IE *weH- > NaIE *weə- / *wī- 'strength, force' > OI vayas 'energy, strenghth, power', Gk (with a long ) 'strength, force', L vī-s (a vim) 'force, strength, power' || HS: Sem. *wʔy > Arabic waʔy- 'strong beast', wʔy (pf. waʔa, 3m ip. ya-ʔī, n. act. waʔy-) 'promise, threaten' || U: FU *woye 'be able, (?) be strong' > Finnish voi-, Est. või- 'be able', Finn. voi-ma, Est. võim 'power, might', etc. || A: Turkic *u- or *u[:]y- > Old Turkic u- 'be able, capable' ||| This pN word may be the source of the passivity / intransitivity marker in daughter-lgs.: HS *wV- ~ *-u[:]- > Eg. -w, verbal suffix of the passive form || Sem.: (1) *w- as the additional first radical of verbs of state and quality: *w|ytb 'be good' (> Hb., Aram., Syriac ytb) - cp. *tab- 'good' (> BHb tob3, etc.); (2) *-u- ~ *-u- as an apophonic prefixnfix of passive.: Central Sem. *y-u-12a3- 3 m. passive of the basic stem [> Arabic y-u-qtal-u 'he is\will be killed'], *y-u-sa-12a3- 3 m. pass. of the caus. S}-stem (> BHb y-ɔ-slam 'it will be completed\restituted', Ar y-u-slam-u 'he will be kept safe'), etc || U: FU *-wV- (~ *wVy-?), passivizing and intransitivizing verbal sx.: Finn. -u-/-y- (naky- 'be visible' ← nake'see', kaatu- 'fall, overturn' ← kaata- v. 'fell'), Est. -u-/-i- (passive / intransitive: kordu- 'repeat oneself, recur' <> korda- vt. 'repeat'), Norw. Lappish gaw dnu- 'be able to be found, exist' ← gawd nâ- 'find', Erzya kadovo- 'remain' ← kado- 'leave, desert', etc. || A: Turkic *-u-/*-u-, suffix of reflexive verbs and of denominative verbs of quality ('become X'): Old Turkic sas-u- 'losmachen' ← sas- 'lösen', bay-u- 'become rich' ← bay 'rich', etc. || Tung. *-bu-, verbal sx. of passivity (and causativity): proto-Tung. *ŋun-bu 'be said, cause to say' > Nanay umbu- 'be said' ← un- 'say' || Gilyak: Amur Gil. v-, Easy Sakhalin Gil. w-, prefix of the reciprocal voice ◊ Illich-Svitych 1967: 364 (*woj{H}ʌ 'сила': IE, T, BF), Illich-Svitych 1971: 13 s. v. Пассив wʌ. § 35. *me[y]nU 'oneself, one's own', 'body' > IE: NaIE *monwo-/?*menu'alone' > proto-Greek * > Greek: Attic , Ionic id. || Hittite minu 'alone' || HS: Eg. mn 'a such and such' ({Vc.} 'un tel') (x N *manu 'man, male') > Bohairic Coptic -ман -man in пафман paphman, паѳман pathman, etc. 'a certain person \ thing' || Cush.: Dahalo móni 'self', East
26
Ностратическое языкознание
Cush.: Sidamo mann-imma 'body' || ? Berber *-man 'soul, person' (x N *manu 'man, male') > Ahahhar iman pl. 'soul, person', iman īn 'myself', Kabyle iman, Nefusi iman + ppa. '-self' (myself, himself, etc.', Ghadamsi iman (reinterpreted as grammatical pl.) 'person', '-self' || A: Tung, *men 'oneself, one's own' > Ewnki mзn 'one's own', mзnзkзwn 'oneself', Solon mз~: id., Lamut mзn 'one's own', Negidal mзn id., mзn + ppa. 'oneself (sich, себя)', Orochi mзmi id., mзn 'one's own, to oneself', Udehe mзniŋī, Orok mзnз 'one's own', Udehe, Nanay mзnз, Ulcha mзn(з) id., 'oneself (selbst, сам)', Manchu meni meni 'anyone, each, by oneself (всякий, каждый, сам по себе)' || Mong. *mon 'the very same, real, true' || Drav. *meni 'body' > Tamil meni, Malayalam meni 'body, shape, beauty', Telugu menu, Kolami men, Naykri, Nayki, Parji men, Gadba menu ~ men, Gondi mendur, Kurukh md ~ med, Malto meϑ 'body', Konda mendol 'human body' ||| This N root may underly reflexive-passive formatives in the IE and HS verb: IE: Narrow IE *meno-/*-mno-, suffix of medial-passive participles > Old Ind. bodha-mana-h 'wachsam', Greek -- 'aware', participia praesentis mediopassivi from Old Ind. bodh-, Greek -; Latin fe-mina 'woman' (→ *'sucked one'), alu-mn-us 'nursling, foster-child' (→ *'fed one'), as well as 2p passivi -mini (finite verb form → participle); Slavic *-mъ m., *-ma f., *-mo ntr. (OCS везомъ vezo-mъ, prtc. praesentis passivi 'transported'), Lith. nesa-ma-s 'carried'; possibly Anatolian IE: Luwian kes-ama- 'combed', Hier. Luw. asīma- 'loved' || HS: Cush. *m-, prefix of the passive-reflexive (and collaborative) form (stirp) of verbs: Saho -umuʕug- 'be burried' ← -uʕug'bury', -imfiteħ- 'be untied' ← -ifteħ- 'untie', -ommokom- 'take part in a race' ← -ukum- 'win'; in Beja it means 'do together with sb., help doing sth.' (→ reflexive'): -molaw- 'burn sth. together (with sb.) <> -liw- vt. 'burn', -mdabal'gather together (with sb.)' <> -dbil- 'gather'; in Afar this affix is a sx.: fiyyīme 'be swept' <> fiye 'sweep', kamadime 'be tied tightly' <> kamade 'tie tightly' || Berber *m- , px. of the reciprocal-reflexive-passive stirp: Rif m-zarn 'ils se sont vus' ← -zar- 'see', Twareg mъnkъd 'être coupé' ← ənkəd 'couper', mъks 'be eaten' ← ъks 'eat', makъr 'be stolen' ← akər 'steal', with the meaning of reciprocity: mъǵъn 'faire halte' ('kneel together with the camels') ← əǵən 'kneel' (of camels) || Alt.: North Tung. *-m- > Ewenki -m-, verbal sx. of the passive voice: Aldan Ewenki cukca-m- 'be broken' ← cukca- 'break', Podkamennaya-Tunguska Ewenki yaŋgu-m- 'be broken' ← yaŋgu- 'break', Lm -m-, sx. of the passive voice; Greenberg 2000:237 mentions M sx. of reflexivity -ßen that I have not been able to find in the available literature.
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
27
D. Origin of nominal derivational affixes § 36. *mA, marker of nominalized syntactic constructions (= subordinate sentences), nominalizer (originally a prn.) that formed analytic equivalents of nomina actionis, nomina agentis and other derived nouns > IE *-mo-, sx. of denom. and deverbal derivates: NaIE *dhu-mo-s 'smoke' (← *dhu- 'to blow'), Hittite werite-ma 'fear' (noun) || Uralic *-ma/*-ma, derivational sx. of deverbal and denom. nouns\adjs. and of prtcs. (e. g. FU *oδa-ma n. 'sleep, dream', *śur(e)-ma 'death') || Alt.: Turkic *-m / *-ɪm / *-im / *-um / *-um, suffix of nomina actionis (Old Turkic ol-um 'death', icim 'a single drink'), Mong. *-m in nomina actionis, etc. || Drav. *-may, sx. of derived abstract nouns (Tamil poru-mai, Malayalam poru-ma 'patience, self-control', Old Kannada mudi-me 'dominance') || HS *mV-, prefix of derived (mainly deverbal) nouns > Sem. nomina actionis *ma12a3- [Arabic maʔkal- '(act of) eating', Hebrew maʔakal 'food'], Sem. *mV- (a prefix of participles), Eg mV-, px. of derived (deverbal and denom.) nouns (nomina loci, instrumenti), etc. || Kartv.: *m-, *me-, prefix of participles and nomina agentis > Old Georgian m-ce 'helper', m-dgom-i 'who stands'; *m-...-e, me-...-e and *m-...-el-, circumfixes of participles. The mobility of the etymon proves its original analytic status. § 37. *ti, syntactic pc.: it is combined with verbs to build analytic nomina actionis > IE: NaIE *-ti-, sx. of nomina actionis, e. g. *m-ti-s 'thought' (abstract noun) (from *men- v. 'think') > OI mati-h 'mind, intellect', Av mainis 'memory', Latin mens (gen. mentis) 'mind', Gothic ga-munds 'Andenken, Gedächtnis', OCS pa-mẹtь id., NaIE *gno-ti-(s) 'knowledge' (← *gno- v. 'know') > Greek 'knowledge, inquiry', OI pra-jña-ti-h 'knowing the way to' (n. abstr.), OHG ur-c(h)nat 'recognition, agnitio', OCS po-znatь 'cognitio', as infinitive: OCS zna-tь, Lt. zinó-ti 'to know' || HS *-tand *tV-, suffix and prefix of nomina actionis : [1] suffix *-t- > Sem. *-at id., suffix of deverbal abstract nouns, in numerous patterns, e. g. in the pattern *1V2a'3at-: Hebrew cəda ka 'righteousness', Syriac yədaʕ ta 'knowledge', Arabic ħarakat- 'movement'; Eg -t [*-Vt], sx. of nomina actionis (and other abstract nouns) in different nominal patterns; B nomina actionis (used also as infinitives) of the form *tV-...-Vt, where the prefix *tV- goes back to the prefixed article and therefore does not belong to the N etymon in question, but the sx. *-Vt may belong here; Cush.: Bilin -At, -t, sx. of abstract nouns: bír-At 'heat', fAŕh-At 'joy', gÁn-it 'age', Beja -ti, sx. of nomina actionis: tamti 'act of eating'; [2] HS *tV-, prefix of deverbal abstract nouns: S *tV- id.: Arabic masdar taδkar-un 'to remember, das Erinnern' (← *δkr 'remember'),
28
Ностратическое языкознание
Ge῾ez tafdal 'Vollendung', Hbrew tag mul 'compensation', Syriac taklu sa 'fight' || U *-tV ~ -ttV, sx. of nomina actionis (→ infinitive): Finnish sx. of the "1st infinitive": -ta/-ta, -da/-da, Chulym Selqup oldot 'Anfang' (cp. oldam 'I begin'), etc. || Alt.: Turkic *-ti/*-tɪ, a rare sx. of deverbal nouns: Old Turkic ogdī 'praise' n. from og- v. 'praise'; Tung. *-te in *bu-te 'death, illness'. The original analytic status of the morpheme is proved by its mobility. § 38. *tV, marker of passive participial constructions (verb + *tV = analytic construction with the meaning of past participle or passive verbal adjectives) > IE: NaIE *-to-, marker of verbal adjectives (mostly with passive meaning), which in some daughter lgs. were incorporated into the verbal paradigm as passive participles: NaIE *gno-to-s ~ *g:-to-s 'known' || Ur.: FU *-VttV nomina patientis (obiecti) [> passive participle and sim.] > > F laulettu 'sung', tehty 'done', Hung. olvasott 'gelesen', etc. || Alt.: Turkic *-t ~ *-tu/*-tu ~ ? *-ti, sx. of deverbal adjectives with passive meaning: *ogi-t 'ground grain', etc.; Tung *-ta / * -te, sx. of derived nouns (passive result of an action): Ewenki зmзn-tз 'remainder' (i.e. 'what is left') || HS: *tV- prefix with the original meaning of nomen obiecti cannot be distinguished from metonymic usage of nomina actionis with the prefix *tV- (see above): Hebrew tagmul 'compensation' is both a nomen obiecti and a nomen actionis. Therefore the mobility criterion cannot provide decisive evidence. § 39. *nV, marker (pronoun) that formed analytic equivalents of passive participles (→ derived passive verbs): IE: NaIE *-no-, sx. of passive partiples and deverbal adjectives: NaIE {Brg.} *p- no- ~ *ple-no- 'filled, full' > [1] *p- no- > OI pur na-h, Ir lán, Gt fulls, Lt pílnas, OCS плънъ plъnъ, [2] *ple-no- > L plenus, OI prana-h; productive sxs. of daughter-languages: OI bhind-ana-h and pf. prtc. bibhid-an-s ← bhid- 'bind', Gmc *-ono-/-eno-: Gt waúrÞ-an-s, OHG gi-wortan, ON orðenn 'geworden', Gt bit-an-s 'bitten', OCS несенъ nes-en-ъ 'carried, getragen', забъвенъ za-bъv-en-ъ 'forgotten' || HS: S px. of passive-reflexive derived participles and verbs: [1] *na-, px. of passive-reflexive participles and (in WS lgs.) of the new perfect (→ verbal adjectives) of the passive-reflexive N-pattern (Hb niph῾al, Ar 'infa῾ala, 7th form): BHb ni-s bar 'broken', nis bar pf. 'was broken', Ak naprusu [verbal adj.'] 'divided'; [2] *-n- (following the personal px.) in the finite verb (Ak praet., WS new imperfective): Hb yissa ber (-ss- < *-ns-) 'is \ will be broken' (new imperfective), wayyissa ber '(and) was broken', Ar ya-n-qatilu 'is \ will be killed', Ak ipparis (-pp- < *-np-) 'was divided'. In Ar the pf. form was restructured on analogy of the ipf., hence -n- in the pf.: ʔin-kasara 'was broken into pieces', ʔinhazama 'was beaten' || K {K} *na-, px. of past passive participle: OG na-ban-i 'washed, gewaschen', na-guem-i 'beaten'. na-kuet-i
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
29
'abgeschnitten', na-sob-i 'born', Sv na-kwem 'getragen' (of garments), na-sdug 'geflochten' || A: Tg: Ewk -na/-nз/-no, result of an action: duku-na-w 'written by me' (lit. 'my written') ← duku- 'write' || T {Cl.} *-(V)n, e. g. OT [MhK] {Cl.} tevren 'threads which are twisted to make waistbands' ← tevir- v. 'twist'. The mobility criterion proves the analytic origin of the affixes in question. § 40. *ʔVntV 'he', relative 'he who, that which' (in daughter lgs.: → a sx. of participles and derived nomina) > IE *-ent-/*-ont-, suffix of active participles || HS: Cush.: Bilin -Anta, suffix of nomina agentis (fÁd-Anta 'seaman', ʒíb-Anta 'seller', kúw-Anta 'murderer') || Uralic: Samoyed *-nta, sx. of active participles and nomina agentis (*ila-nta 'living, alive') || Alt.: Turkic *-nt'ɪ/*-nt'i, sx. of participles or deverbal adjectives || Drav. *-VntV, sx. of gerund. Survives as a word in Berber *ʔu|inta (? ~ *nVtta) 'he, she, it' (Twareg ənta, etc.), Sem.: Gz ʔənta rel. prn. f. 'who, that which' (reinterpreted as f. due to the consonant t). § 41. *c|ća ~ *c|ća (= *Hic|ć|c|ća?) marker of relative constructions [(in descendant lgs.: → sx. of adjectives \ singulatives (→ diminutives)] > IE: Narrow IE *-isko-, sx. of relative adjectives: Gmc *-isk-, Lt -iska-, Sl *-ьsk|| HS: East Cush.: Oromo -icca ~ -ica, Burji -acco, -icco, -co, Sidamo -icco, -icca, -co, Dasenech -(V)c, suffix of singulative || Uralic *-ćV, qualifying suffix: F karitsa 'lamb' (cp. karja 'cattle'?), etc. || Alt.: Turkic *-c, suffix of diminutives and forms of endearment: Old Turkic ogucum 'mein Mütterchen' (← og 'mother'), Korean -ci:apaci [abaʒi] 'Väterchen'. It is quite possible that this etymon goes back to the N noun *Hic|ć|c|ćχV 'father, head of a family' (> IE *h|ʔesxo-s 'master', Uralic *ića 'father'). For the semantic change compare Arabic *ʔabu 'father of' → marker of quality (ʔabu-l-ʕagabi 'extraordinary person', lit. 'father of wonder', ʔabu-marrata 'Satan', lit. 'father of force'). § 42. *le[ʔV] (or *le[ʔV]V?) 'being, having' → analytical (> synthetical) adjectivizer (→ formant of adjectives) > Kartv: [1] *-l-, *-il-, suffix of deverbal adjectives > Old and New Georg. -il-, Megrelian -il- ~ -ir-, suffix of participles: Georg. cer-il- 'written', Megrelian taχil- 'broken', ulir- 'gone (who has gone away)', Kartv. *kb-il- 'tooth' (→ participle 'biting', cp. Kartv. *kb-in- v. 'bite') > Georg. kbil-, Megrelian kзbir- ~ kibir-, Laz kibi(r)- ~ kibr- ~ kirn- ~ cirb- id., Kartv. *swil- 'child' (→ 'born' ← *sw- 'give birth') > Old and New Georg. swil-, Laz skir- ~ skir- 'son, child', Megr. oχora-skil-i ~ oχora-skir-i 'brother-in-law, sister-in-law' (lit. 'house's child', cf. oχor-i 'house'); [2] Kartv. *m-...-el-, circumfix of nomina agentis: Old Georg. m-tχov-el-i 'one who asks (bittend)', m-targmn-el-i 'who translates, transla-
30
Ностратическое языкознание
ter', ma-seneb-el-i 'who builds', me-tqw-el-i 'saying (sagend)', Megr. macar-al-, prtc. prs. 'the writing one, writer', ma-ʕvil-ar-i 'murderer', ma-gurap-al-i 'teacher'; [3] Svan -la '(a person) from' [with names of villages, places]: adisi-la 'a person from Ädishi, ein Ädischer', mastia-la 'ein Mästier, a person from Mästiä' || IE *-l-, sx. of adjectives: Latin -il- id. (hum-il-is adj. 'on the ground' (← humus 'ground, earth, soil'), -īl- id. (sen-īl-is 'of an old man, senile'), -lo-, sx. of nomina agentis: legulus 'fruit-gatherer' ← leg-o v. 'gather'; OHG -l, sx. of nom. agentis: tregil 'carrier' ← tragan 'to carry'; Slavic m. *-lъ / f. *-la / ntr. *-lo, sx. of past participles: *bɨ-lъ 'who was', *nes-lъ 'who carried', etc.; Tocharian A -l, Toch. B -lye, sx. of deverbal adjs.; Old Ind. peśálah 'artificially formed, decorated, beautiful' < NaIE {Eul.} *pokVlo- 'verziert' ← NaIE *pek- 'hew out, carve' [> Old Ind. prs. pim ś-ati id., etc.]); bahúlah 'thick, dense, wide, bundant', cf. Old Ind. báhuh 'much, abundant, great, large'; Greek --: 'many-coloured' (akin to OI peśálah < IE *pek'hew out, carve') || Anatolian IE: Hitt. atta-la-, Hier. Luwian tata-li- 'father's, patrius, väterlich', Luwian ulant-alliya- 'mortal' (← ulanti 'death'), Lydian mane-li-ś 'Manes's' (← Maneś) || Ural. *le- or *le- 'be, become' > Estonian lee- 'become', Finnish lie-: 3 sg. lienee 'may, perhaps is'; Norw. Lappish læ-, læ-, lække- 'be' (copula), 'exist, occur'; Lowland Cheremis liya-, Highland Cheremis lia- 'be, become'; Old Permian lɔ-, Ziryene lo-, Vptyak lu- id. 'become, occur'; Hung. lë-, dial. lé-, lő-, lőj- 'be, become', Hung. lét 'being, existence' || proto-Yukagir {Nikolyeva} *ĺə- 'be' > Yukagir ĺə- 'be; be (there is)', lī- 'have' (-ī- is a sx. of vt.) || Ural. adjectivizing *-l- (or -l-?) 'that of X, having X': FU: Finnish vetela 'watery, wet, fluid' (← vete- 'water'), Estonian vedel 'liquid, fluid, thin [of a liquid]'; Lowland Ceremis марла marla adj. 'a Cheremis' (cp. ma riy 'Cheremis'); Permian *yumVl 'sweet' (← *yum 'dough made of rye-malt') > Votyak кмал yumal 'sweet, unleavened', Ziryene кмов yumov, dial. yumal id., 'not sour'; Ostyak *-l-, e. g. > Ostyak {Collinder} śarnəŋ-qŭr-yĭtăl ort 'a hero with golden insteps [yĭt 'instep'] (Coll. does not indicate the dialect of Os, which is crucial for the et. of the sx.), Eastern Ostyak wiŋkali ~ wiŋkli 'hook' ({Lh.} 'Haken zum Aufhängen') ← wiŋta ~ wiŋkta 'to hook, be caught on (задеть, зацепиться)' || Samoyed: Nganasan ŋamta-la 'horned' (← ŋamta 'horn'), Taz Selqup -la, suffix of gerund (deverbal adverb, like Fr en ...-ant): surɨĺĺa ilɛntak 'by hunting I shall live', ontalpɨla laŋkalpa 'being happy, he cried out' || ? Yukagir: l-suffixes of deverbal nouns, e. g. [1] Tundra Yuk. -ol/-uol, sx. of nomina resultati: iilwey-kiyol 'what Idilwey gave, given by Idilwey', met-yanaspeyreyuol 'what I have forgotten, forgotten by me', [2] -l, sx. of nomina actionis (masdar): Tundra Yuk. saɣane-l 'sitting, staying; to sit\stay', ewie-l 'doing,
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
31
to do', kel-u-l 'coming, to come', Kolɨma Yuk. ayil 'shooting, a shoot', yarji-l 'bathing', ald-u-l 'cursing, a curse' || Alt.: Turkic *-l, suffix of deverbal adjectives (and substantivized adjectives), e. g. *kɪŕɪl 'red' (> Old Turkic qɪzɪl, Chv херле xьrlь, etc.) ← *kɪŕ- 'be red, be red hot' (> Old Turkic qɪz-, etc.), Old Turkic ukil 'numerous' ← uk- 'heap up, accumulate' || Mong. *-l, suffix of deverbal adjectives (and quality-bearing nouns): Written Mong. tanil 'familiar person, an acquaintance' ← tani 'know, be familiar with' || Korean -l, -ɪl, suffix of participia futuri || ?? Drav.: Malto -le, sx. of past participles: tund-le 'who saw' || HS: EC: Rn le-aħe (aħe is 'be', y-aħe is 'is') 'have (some quality), be (of some kind': ʒra kumurroné lē-yaħe 'Jira has wealth' = 'Jira is rich', ʒra séyhó lē-yaħe 'Jira has lazyness' = 'Jira is lazy', Sml -le '-er, -or; owner\keeper\seller of smth.': damer-le 'owner of a donkey', dukan-li-hī 'shopkeeper', hilib-le 'butcher' ◊ DZO 257, PG 21O ◊ IS II 2O-1 (includes here both the formant of adjectives and the pc. with diminutive meaning [see N *lV, diminutive pc.]) ◊ The functional change from an autosemantic word to a derivational suffix may have been as follows: noun X + *le[ʔV] 'X-seiend, who is X, who has X' (cf. Turkic *kɪŕ-ɪl 'what\who is red' ← *kɪŕ- 'be red', Somali damer-le 'who has a donkey, owner of a donkey', Nganasan ŋamta-la 'having a horn, horned', Finnish vetela 'watery' → 'having water'); this sx. spread also into the realm of deverbal nomina agentis (→ participles) ◊ Illich-Svitych 1967: 332 s. v. быть ('be') *le. ◊ The root lV (or *lV?) is analytic, because it still remains analytic in Uralic and Rendille. § 43. *gil|ĺU 'boy, young man' > HS: Central Sem. *'ɣal[V]m- 'young man, a youth' || Uralic: Finno-Ugric *uLka 'boy, young man' (Finnish ylka 'bridegroom', proto-Lappish *зlke 'boy, son') || Drav. *ilV 'young, young man' ◊ It is likely to underly the diminutive/hypocoristic suffix: Kartv. *il~ *-Vl-, diminutive sx. [Pshavi Georgian mam-il-a 'daddy, Väterchen' from mama 'father', in other Georgian dialects vocative forms: mam-il-o 'daddy!', ded-il-o 'Mütterchen'; Svan dīn-ol- (dim. of dīn 'girl')] || IE: NaIE *-elV-/*-lV-, sf. of diminutives, e. g. *pork-el- '(young) pig' (← *porko- 'swine') > L porculus, OHG farhilī(n), NHG Pferkel, Lt parsẽlis id.; Old Ind. śíśula-s 'Kindchen' (← śiśu- 'Kind'), Greek 'small bear', Latin animula (hypocoristic from anima 'soul'), OHG niftila (dim. of nift 'niece'), Lith. tėvẽlis (hypocoristic of tėvas 'father'), mergẽlė 'girl' (← mergà 'maid') || Uralic *-[i]lV- ~ *-[i]ĺV-, diminutive sx. > F pyoryla 'small circle, small ring' (← pyory 'wheel'), iso-la-mpa 'a bit larger' (from iso-mpa 'larger'), Ziryene gop-al 'small pit' (from gop 'pit', Vasyugan Ostyak kulaĺɨ 'a small fish' (← kul 'fish'), Hung. (dial.) hažńjaĺ 'ant' (from Hg hangya id.).
32
Ностратическое языкознание
§ 43a. *y{a}, particle of hypocoristic (?) address (vocative) > Uralic *-y, Altaic *-(a)y, hypocoristic suffixes (usually in address words), Semitic: *-ay(diminutive-hypocoristic infix): *ɣulaym-, diminutive-hypocorisitc from *ɣalVm- 'young man', Arabic gumayl- (hypocoristic of gamal- 'beautiful'); Arabic ya, preposition of the analytical vocative case, Kartvelian *-ia and IE *-yo-/*iyo- (diminutive suffixes). Evidence of the analytical origin: the etymon is represented by suffixes, by a prefix (that is, it was movable) and by a preposition. E. Origin of gender markers: feminine § 44. *{ʔ}atV 'female, woman' > HS *ʔVt- > Cushitic *ʔVttV 'elder sister' > Saho ate 'elder sister' || Omotic: Janjero etna 'elder sister' || HS marker of the fem. sex in nouns: Sem. *'-at- in *ʔaχ-at- 'sister' (Hb. ʔa ħ-ot, etc.), *ħam-at- 'mother-in-law' (> Hb. ħa m-ot), Sem. -at- (marker of fem.-and-inanimate gender): *'bin-at- 'daughter' (> Arabic bint-, Hb. bat); this sx. of fem.-&-inan. gender results from coalescence of N *{ʔ}atV and N inanimate demonstr. pronoun *ta; Cush. *-tV, fem. marker (> Harari Oromo -t, Iraqw -ri ~ -ti), Beja t- (fem. marker in the definite article: nom. tu, etc.); Berber *tV- (prefix of fem.-and-inan. gender < article), *-Vt (marker of fem.-and-inan.: Tamazight ta-funas-t 'cow') || Sem. *ta-, Cush. *tV-, prefix if 3 fem. (fem.-&-inanim.) sg. in verbs. The HS *t-marker of fem.-and-inan. gender results from coalescence of N *{ʔ}atV and N inanimate demonstr. pronoun *ta || Alt.: Tungusic *atV 'female, elderly woman' > Manchu atu 'female fish', Ude atʔa buyi, atʔa mafa 'she-bear', atiɣa 'woman, wife, grown-up female animal' || Drav. *att- 'woman' > Tamil atti 'woman, wife', ataval 'woman', Kannada aḍaŋgi 'a female', Tulu aḍe 'a coward', Kui aḍi 'wife; the same N word functions as a derivational\grammatical morpheme for females: {Zv.} *oru-tti 'one female' > Tamil, Malyalam oru-tti 'one female person', etc. Evidence for the original analycity: mobility and the existence of cognate autosemantic words. § 45. *ʔ{a}yV (or *h{a}yV?) 'mother' (originally a nursery word) (→ 'female', marker of fem. sex or fem. gender in nouns, pronouns and [as vocative] in verbs): [I] 'mother': HS: East Cush. {Sasse} *ʔayy-, Iraqw ayo 'mother' || IE: proto-Germanic *aϑī 'mother' (> Gothic aiÞei, Old Norse eiða) || Ural.: Samoyedic: Kamassian iya 'mother' || D *ay 'mother, aunt' > Tamil ay 'mother', etc. ||| B. marker of fem. (sex\gender): HS: Sem. *-ī, fem. marker in the 2nd pers. of verbs, *-k-i 'thy, thee', *ʔan-t-i 'thou' fem.; West Chadic *ki 'thee, thy' (fem.); HS *-ī- ~ yV, marker of f. in pronouns of
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
33
3s > S *-ī- fem. in *s-ī-ʔa 'she', etc. in other branches of HS || ??? K: traces of a fem. sx. *-ay may be discerned in the OG form igi-a(y) 'she' <> igi 'that, he' [without opposition of sexes] and possibly in G cabuk-a 'girl' <> cabuk-i 'boy' || IE: NaIE *-ī, *-ī-, a nominal sx. of fem. (sex and gender): *wkₙ-ī 'she-wolf' (> OI vkī, ON ylgr < pGmc *wulɣₙī), *nept-ī-s 'niece' || A: M {Pel.} *-ay, marker of fem. sex of nouns: WrM sutu 'emperor' <> sutay 'empress', qutugtu 'saint man' <> qutugtay 'saint woman'; front harmonic vowels of words (possibly going back to a sx. *-E) as a marker of female sex in Mong. and Manchu. Evidence of analycity: presence of cognate autosemantic words. § 46. *ʔemA 'mother' > S *ʔimm- id., Uralic *ema 'mother, female', T *ama id., etc. It functions as a suffix of fem. in HS: Egyptian fem. marker -m: cm 'thou' f. <> cw m.; aut. pronouns: cmt 'thou' f. <> cwt 'thou' m.; Berber} *kamm 'thou' f., *-(ī-)k-am 'thee' f., *-əm ~ *-ī-m 'thy' f. possessoris; Chadic *-m (marker of f.) in *kVm 'thee' f. (> Ngz km, etc.). § 47. *ʔaʔV 'female' → female marker > Drav. *a, *an 'female (animal)' > Tm a, an 'female of ox \ sambur \ buffalo'. It functions as fem. marker: Drav *-a[:], fem. marker > Kodagu obb-a 'one woman' (<> obb-ë ~ 'one man'), mov-a 'daughter' (<> mov-ë ~ 'son') || IE: *-aH > Narrow IE *-a, fem. marker in adjectives, nouns and pronouns > OI, Av -a, Gk D -, Gk A - / -, L -a, Lt -a, pSl *-a, e. g. [a] *new-a ~ *now-a 'new' f. > OI nava, Gk , L nova, pSl *nova, NaIE *ekw-a 'mare' (← *ekw-o-s 'horse'), etc. || HS: Sem: Ar -aʔ-u, fem. ending of adjectives: safraʔu 'yellow' f. (<> ʔasfaru id. m.), ʕawraʔu 'one-eyed' f. (<> ʔaʕwaru id. m.), ħasnaʔu 'beautiful' f. (<> ħasan- id. m.); South Cushitic *-oʔo, fem. marker: Irq -oʔo id.: ħ-oʔo 'sister' (<> ħ-iyaʔ 'brother'), wawut-oʔo, {MQK} wawitoʔo 'queen' (<> wawitá 'kings'), irqₙatoʔo) 'Iraqw woman', Alagwa {E} -oʔo, Burunge {E} -it-oʔo id. Evidence: the existence of cognate autosemantic words. Cf. a Nostratic marker of the male gender: § 47a. *ʔa, marker of the male sex [from '(young) man'?] > HS: Beja -a, suffix of masc. in verbal forms of the 2nd person sg.: ti-dir-a 'you (sg. m.) killed'; Sem. *ʔa- in Arabic ʔa-CCaC-u (masc. of adjectives): ʔaṣɣaru 'smaller' (masc.) vs. ṣaɣraʔu fem., etc.; Semitic *-a in *ʔant-a 'thou' masc. versus *ʔant-i 'thou' fem. || Drav. *-an ~ *-a, marker of the masc. gender > Tamil mak-an 'son', Malayalam mak-an 'son', Malto maq-e 'son', Malayalam tacc-an 'carpenter', Konda -a (kan-a 'blind man') || IE: one of the sources of *-o/e of derived adjectives: *deiw-o-s 'heavenly' ('god') derived from *djew-s 'day, sky, heaven'. Tagmemic evidence of the N analytic origin: Beja -a of masc. is separated from the person marker ti-.
34
Ностратическое языкознание
F. Origin of gender markers: neuter § 48. *ta, dem. prn. of non-active (inanimate) objects. It gave rise not only to pronouns (IE *to, etc.), but also to markers of the inanimate gender: HS *tV-/*-Vt, marker of the so-called "feminine gender", actually feminine and inanimate gender (see above) || IE *-d (actually *-T, archphoneme resulting from word-finale neutralization of *-d,- *t and *-dh): *i-T (Latin id, etc.), *kₙo-T and *kₙ-i-T 'what?' || Drav. *-tu, ending of ntr. (inanimate gender) in pronouns and numerals, e. g. [a] Tm atu ~ atu 'that thing' (<> a-van 'that man', a-val 'that woman'), etc. It is opposed to the dem. pronoun of active (animate) beings *sE 'he\she' in IE (*to ntr. <> *so anim. > masc.) and possibly in Uralic (*ta-mV 'this' and *to 'that' vs. *sE 'he, she'). In HS it is opposed to the N animate *yi 'he' (e. g., Sem. *ta- 3 sg. f. <> *yi- 3m. in verbal conjugation) and (in Cushitic) to the reflex of N *k{u} 'this' (Cush. *t- f. <> *k- m. in demonstrative pronouns and later in the def. articles). § 49. In the Narrow IE derived "thematic" adjectives and nouns (with a suffix *-o-/-e) there is a new marker of fem., namely *-m (e. g. Latin novus m. <> novum fem.). It goes back to the accusative marker *-m (< N *mA id., see above) that spread to the nom. ntr. due to the lack of opposition nom. <> acc. in the neuter gender. It may be also connected with the N nominalizing pronoun *mA (marker of relative constructions, nominalizer that formed derived and abstract nouns in the daughter-languages) [see above § 36 and my paper "Origin of gender in the Nostratic languages"]. § 50. Up to now we have dealt with those affixes of the daughter languages that have a clear (or at least discernable) meaning. About practically all of them there is evidence suggesting their analytic origin. But we cannot say the same about those elements of roots that are called "Wurzelerweiterungen", "Wurzeldeterminative", "root extentions", "élargissements", that is of those parts of roots of daughter-languages (mostly root-final consonants) that are added or alternate without clear-cut and regular change of meaning. Some of them are probably explainable by lexical interaction of roots (Reimbildungen, influences of synonymic roots, etc.) or go back to ancient compounds (from syntactic combination of two N words), but we cannot rule out the possibility that some of them reflect ancient (synthetic?) derivation. In order to elucidate this matter we need a systematic comparative investigation of all these "roots extensions" [the extant literature (Persson 1901 for Indo-European, Hurwitz 1913 and Ehret 1989 for Semitic) has not produced satisfactory results, probably because each scholar worked with one daughter-family only without broader
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
35
comparison]. Up to now the question of the origin of these determinatives remains open. II. Nostratic syntax § 51. Our hypothesis of an analytic structure of Nostratic is further supported by what may be reconstructed as Nostratic syntax. The word order in Nostratic was strict, which is typical of analytic languages. It may be described as follows: 1. All words belonged to one of the three classes: [1] autosemantic words, [2] pronouns, [3] auxiliary words. These classes differ in their syntactical functioning. 2. The predicate is the final lexical word of a sentence. It may be followed by personal and demonstrative pronouns (*ʔitE mi 'I eat'), but not by other lexical words. 3. Attributive (expressed by an autosemantic word) precedes its head. 4. Direct object immediately precedes its verb. Other objects precede the verb, too. 5. Pronominal subject follows the predicate. 6. Pronominal attributive ('my', 'this') may follow the noun. 7. Case markers follow the noun. This word order survives in Uralic, Turkic, Mong., Tung., Korean, Japanese, Dravidian, proto-Kartvelian and Cushitic as word order and in all daughter-languages as the order of morphemes within words. It was preserved in proto-IE (and its most ancient descendants) as the unmarked word-order, but when the IE words became syntactically autonomous (marking their syntactic function by their morphological form [obligatory cases, etc.]), the former rigid word order disappeared, so that the word order began functioning as a means of focalization. In Semitic, Berber, Egyptian and some branches of Cushitic the old word order was displaced by a new one (originally emphatic, e. g. attributives following their head). To this we must add an additional detail. Besides the regular nominative structure of sentences (agens is treated as the subject of a sentence), there was an ergative- or dative-oriented structure (agens is treated as an agentive complement, while the subject of the sentence is the patiens, like mihi est side by side with habeo, mihi patet or мне видно, мною видимо side by side with video). In this ergative- or dative-oriented structure the pronominal agentive pronoun preceded rather than followed the predicate. Later this structure prevailed in Kartvelian (even today Georgian is a par-
36
Ностратическое языкознание
tially ergative language) and (almost completely) in proto-Hamito-Semitic (albeit later it was reinterpreted as a nominative structure). Traces of this structure are preserved in IE (the Hittite -hi-conjugation, the Narrow Indo-European perfect). For more details cf. Dolgopolsky 1984. We can see that both morphological etymology and comparative study of syntax point to an ancient analytic structure of Nostratic.
A. Dolgopolsky, Nostratic grammar: synthetic or analytic?
Abbreviations Aram = Aramaic Av = Avestan Blt = Baltic Cush = Cushitic D = Dravidian Eg = Egyptian Est. = Estonian (p)FU = (Proto-)Finno-Ugric G = Georgian Gk = Greek Gt = Gothic Gz = Ge'ez Hb = Hebrew (p)HS = (Proto-)Hamito-Semitic (p)IE = (Proto-)Indo-European IIr = Indo-Iranian J = Japanese (p)K = (Proto-)Kartvelian Lt = Lithuanian Ltv = Latvian Lz = Laz (p)M = (Proto-)Mongolian Mgr = Megrel (p)N = (Proto-)Nostratic OCS = Old Church Slavonic OG = Old Georgian OHG = Old High German OI = Old Indian OPrs = Old Persian Phoen = Phoenician (p)S = (Proto-)Semitic Sl = Slavic Sv = Svan (p)T = (Proto-)Turkic (p)Tg = (Proto-)Tungus-Manchu
37
38
Ностратическое языкознание
References Dolgopolsky 1984
Dolgopolsky 1992
Ehret 1989
Gabain 1950 Greenberg 2000
Grünbech 1979 Hurwitz 1913 Illich-Svitych 1967
Illich-Svitych 1971
Persson 1901
Dolgopolsky, A. On personal pronouns in the Nostratic languages". // Linguistica et Philologica: Gedenkschrift für Björn Collinder. Ed. by O. Gschwantler, K. Rédei, H. Reichert. Wien, Braumüller, 65-112. Dolgopolsky, A. Nostratic etymologies and the origin of verbal formatives. // Nostratic, DeneCaucasian, Austric and Amerind. Ed. by V. Shevoroshkin. Bochum, Brockmeyer, 290-7. Ehret, C. The origin of third consonant in Semitic roots: an internal reconstruction. Journal of Afro-Asiatic Languages II/2: 1O9-2O2. Von Gabain, A. Alttürkische Grammatik. 2nd ed. Leipzig, Harrassowitz, 1950. Greenberg, J. The Indo-European and its Closest Relatives: The Eurasiatic Language Family. Stanford, Stanford Univ. Press. Grünbech, K. The Structure of the Turkic Languages. Bloomington, Indiana Univ. Press. Hurwitz, S. Root-Determinatives in Semitic Speech. N. Y., Columbia Univ. Press. Illich-Svitych, V. M. "Materialy k sravnitel'nomu slovarju nostraticheskix jazykov". // Etimologija 1965, Moscow, Nauka, 321-73. Illich-Svitych, V. M. Opyt sravnenija nostraticheskix jazykov. Vvedenije. Sravnitel'nyj slovar' (b - K). Moscow, Nauka. Persson, P. Studien zur Lehre der Wurzelerweiterung und Wurzelvariation. Upsala, Akademiska Bocktrykeriet E. Berling.
Развитие прамонгольского гортанного спиранта *h- в начальной позиции в языке памятника монгольского языка XV века словаря "Мукаддимат ал-адаб" И. А. Грунтов Москва, Институт Языкознания РАН
Вопрос о наличии/отсутствии гортанного спиранта *h- в том или ином средневековом монгольском памятнике имеет принципиальное значение для реконструкции праалтайского лексического корпуса. Прамонгольский *h- восходит к праалтайскому *p или *p῾. В современных северно-монгольских языках *h- перешел в Ø- практически везде (кроме части диалектов дагурского языка и части хамниганских диалектов). Таким образом, если у нас отсутствует материал южномонгольских языков (сохраняющих рефлексы начального *h-) или среднемонгольских памятников, то для слов, имеющих вокальный анлаут в северно-монгольских языках, неясно, следует ли реконструировать их первый слог в виде *hV- или в виде *V-. В средневековых монгольских памятниках XIII-XIV веков наличие h- в некотором слове почти однозначно указывает на необходимость реконструкции в нем прамонгольского *h-, а отсутствие данной фонемы в начале основы указывает на ее отсутствие и для прамонгольского уровня. Это не совсем верно для памятника "Мукаддимат ал-адаб" (МА) ─ четырехъязычного арабско-персидско-тюркско-монгольского словаря XV века. В настоящем исследовании я постараюсь прояснить сложную ситуацию с рефлексацией прамонгольского *h- в словаре "Мукаддимат ал-адаб" и раскрыть на материале данного памятника возможные причины падения анлаутного *h-, процесса, начавшегося не позднее середины XV века и практически полностью захватившего все северо-монгольские языки. Ситуация в МА, скорее всего, отражает самое начало процесса падения начального *h. Этот памятник уникален тем, что в нем наблюдается весьма значительное количество случаев, в которых, с одной стороны, имеется начальный h- в словах с прамонгольским ан-
40
Ностратическое языкознание
лаутом на гласный (по данным остальных средневековых памятников и/или южномонгольских языков), с другой стороны, наблюдаются колебания h-/Ø- в тех словах, в которых исторически был h-, и, наконец, присутствуют слова, полностью утратившие прамонгольский *h-. Н. Н. Поппе, издавший монгольскую и тюркскую части словаря, в первой части своего труда предлагает объяснять подобные колебания "диалектическими различиями или тем, что формы с h- представляют собою разговорные формы XIII-XIV столетия, а формы без h- отчасти принадлежат языку тогдашней письменности, который... представлен в словаре Мукаддимат ал-Адаб довольно сильно". В настоящей статье демонстрируется, что эта ситуация не была случайна, а отражает действительные тенденции языка этого памятника и обусловлена фонетически. Ниже в таблице приведены формы, отражающие начальный прамонгольский *h- в МА в сравнении с формами других средневековых памятников, а также с соответствующими формами монгольских языков, сохраняющих рефлексы *h- (дунсянского, баоаньского, дагурского, монгорского и шира-югурского). Значение
ПМ
Форма в MA
сохранение колебание исчезно- появлевение ние нового /_r десять *har-ban harban кизяк *hargal harɣal бабочка *herbekei hirbäkäi вертеть *hergihirgi дно, *hir- hirur, hiruar основание макушка *horaji hurai закру- *horiɣa- huranqai ченный (о рогах) губа *hurul hurul семена
*hüre hurän, hurun
народ
*haran
haran
Формы других ср.-монг. памятников и юж.-монг. языков xarban (SH) IM horɣ[a]l, даг. xargal xerbegai (HY) xergi- (SH) xiru῾ar (HY) xorai (SH) xoro- (даг.)
horol (IM), xurül (HY) xüre (HY), furä (мнгр.), xur (даг.) xaran (HY, SH)
И. А. Грунтов, Развитие прамонгольского гортанного ... Значение
ПМ
Форма в MA
сохранение колебание исчезно- появлевение ние нового подо- ?*sereŋ- herenglebe зревал le-1 благо*hirhirēbe словлять народ *irgen hirgenü (gen.) мир, все- < тюрк. hirtün-čīn ленная jirtinčü вертетьhorči-/orčiся 2 идти2 horči-/orčiподни- *ergü/ hörgübe мать *örgü поверhur[b]aba нуть взъеро- < чаг. hurbaba шить hurbaбежать hurɣuba сморhurniщиться вдоль, *hurhurū вниз /_n закрыть *hanihanisqa глаза год *hon hun развилина *oni honi стрелы дым, *hunihunin туман запах *hünir hunir, hunisпепел лиса
*hünesü *hünegen
hunäsun hunägän/ unägän
41
Формы других ср.-монг. памятников и юж.-монг. языков
xiru῾e (SH), xirbe- (даг.) irgen (SH), jirgen (HY)
xorči- (SH), horči- (Leid.) jorči- (SH) ergu- (HY, SH), urgu- (мнгр.) ?
horɣo- (IM) ? huruu (SH)
xanisqa (HY), hanasqa (Lig.) xon (SH, HY) ono (SH) xunin (SH, HY) xunir (SH, HY), xujir (IM) xunesu (SH) xunegan (HY), hongen (Leid.)
42 Значение
Ностратическое языкознание ПМ
Форма в MA
Формы других ср.-монг. памятников и юж.-монг. языков
сохранение колебание исчезно- появлевение ние нового ехать *hunu-/ unuuno- (SH), unu верхом *unu (Leid.), ono (даг.), fune- (бао.), funa (ШЮ), funi, xoni (мнгр.) смерть ? huni ? корень *unduhundu- undus (HY, даг.) sun sun /_ng прохо- *öŋgerehöngere'ǖl onggere- (HY) дить -be/ unkereto fart *hunquhunqu-/ hun- (IM), unquxun- (SH) тереть *hüngü hünkü fungu/ünkü (дунс., мнгр..) /_w, /_ ɣ мчаться ha'ūlмогила ha῾ūr/ hu῾ūr гнить, *höɣe- huu-, huxū- (даг.), fuтухнуть (192) (дунс.), hu(бао.), fū- (мнгр.) удод *böɣehö῾ȫlǯin bövȫlǯin (халха) ɣölǯin гнев *aɣur3 haur/awur 'гнев', hurla'гневаться' мешок *huwta uta xuxuta (HY, SH), hutana (IM) гнездо *heɣür äwur xe῾ut (HY), xe῾ud (SH) /_k голова *heki hikin xeki (SH, HY) большой *hike (?) ikä jike (SH, HY), xige (даг.)
И. А. Грунтов, Развитие прамонгольского гортанного ... Значение
ПМ
Форма в MA
43
Формы других ср.-монг. памятников и юж.-монг. языков
сохранение колебание исчезно- появлевение ние нового корот- *hokar aqar okor (HY), oqor кий (?) (SH), hoqar (IM), huakare/uakar (даг.), oko (дунс.) рубить *hoktaluqtalxoxtol- (SH), hotqal- (Leid.) скот *hüker ukär xuker (SH), xuger (HY) / _lVg печень *helige iligän xeligen (SH), xeligan (HY), hilgä (IM) ладонь *halaalaqan xalaqan ga(n) (HY, SH) /_lVɣ коршун *heliɣe iläs xele῾e (HY), hǝlē (Leid.) красный *hulahulan/ xula῾an ɣan hulaan/ (HY, SH) ulan дуть *hüliɣehulä, huli῾e- (SH), hülēbe, fulie- (дунс.) hulēbe /_l освободил hulatqaba4 (дом) излишек, *hülehul(a)u xule- (SH), превыholu (IM) шать меч *ildu hildü jildu (IM), ildu (SH) посылать *ilehilebe/ ileelebe (SH, HY, IM) мотыга ? hōli плакать *ujilahula-/ ujla- (IM), ulaui῾jila- (SH)
44 Значение
подошва
Ностратическое языкознание ПМ
Форма в MA
*ula
сохранение колебание исчезно- появлевение ние нового hula
Формы других ср.-монг. памятников и юж.-монг. языков ula- (HY), uale (даг.), la (бао.)
/_s спраши- *hasaɣuвать /*asaɣu резать
*heske*hü-sü
ива стыдиться уставать резать
*hüčije *heče*hiče*hečke
asaɣu
hasox- (IM), asax (HY), xasax-, asax- (SH) xerke- (даг.)
iskä usun /_č ičesun hiči- / iči hiči- / iči hečke-/ ečkehučuken / učuken
*öčü-
həčkə- (Leid.)5 učken (IM), učugan (SH, HY), učiken (даг.)
/_ǯ uǯawur- / hiǯauri
корень *hiǯaɣur
смотреть *uǯe-
uǯa῾ur/ xuǯa῾ur (HY), huǯawur (Leid.), huǯaur (Lig.), xuǯa῾ur (SH) uǯe- (SH, HY, IM), uǯi- (даг.)
huǯe-/uǯe/_d
звезда
*hodun
перо
*ödün ?*hödün6
hudun hudun
xodun (SH, HY), xudun (IM) odun (SH, HY), odon (IM), udun (Leid.), eudun (Lig.), xodun (дунс.), hotoŋ (бао.), hude (даг.), hodən (ШЮ)
И. А. Грунтов, Развитие прамонгольского гортанного ... Значение
ПМ
Форма в MA
сохранение колебание исчезно- появлевение ние нового *hüdehüdebe
провожать вечер *üd ?потолок vulva *hütüнить
45
Формы других ср.-монг. памятников и юж.-монг. языков
xüde- (HY), xude- (SH) hüdeši udeši (HY, Leid.)
hüdēsün hutukun
*huta
utasun
hotugun (Lig.), [o]tkeon (IM) xudasun (HY), xutasun (Lig.), heiṭosun (IM)
/_m плавать *humba-
unba
дыхание, *ami-/ жизнь *hami(возможно, тюркизм) вонючий *hömekei морщиться рога
hamisqu/ amin
hümekei hümeribe/ umeri/_b heber/eber
*eber
помо- *ibeɣeгать, защищать взъерошить
hubilba
unba (дунс.), xompā/unpā (даг.), xumba(мнгр.) amu- (HY, IM, SH), hamura(дунс.), hamera(бао.), xamura(мнгр.), amira-, amis- (даг.), amura- (ШЮ) humkei (Leid.)
eber (HY, SH), ӓbӓr (IM), heure (даг.), eber (ШЮ), ujer (мнгр.), eve (дунс.), ver (бao.) hibēbe ibe'e- (SH), ihe- (HY)
46 Значение
связывать
Ностратическое языкознание ПМ
Форма в MA
*huja-7
сохранение колебание исчезно- появлевение ние нового /_j huja-/uja-
Формы других ср.-монг. памятников и юж.-монг. языков huja- (SH)
Примечания к таблице: Вероятно, описка в тексте словаря. В МА контаминация двух прамонгольских корней *horči- 'вертеть' и *(j)orči'идти'. 3 В МА может быть контаминация 2 корней *hurin 'гнев' (ср. бао. hor, дунс. xō) и *aɣur 'гнев' - a῾ur (SH, HY), aur (даг.). 4 Поппе возводит к *sula (если это ошибка писца). 5 Возможна контаминация со схожими корнями *etke-, *heske-. 6 Все южномонгольские языки и МА показывают на *h-, данные всех прочих среднемонгольских памятников - на *Ø-. Реконструкция прамонгольской формы затруднительна. 7 В этом корне не исключена контаминация с *ojo- 'шить' - ср. IM həjə- 'шить', при ojo- 'шить' (MA, Leid., даг.)
1
2
Из таблицы видно, что падение исторического h- было, по-видимому, вызвано диссимиляционными процессами. Наиболее слабой является позиция *h- перед велярными смычными - k, ɣ и спирантом s. Перед сонантами r и n *h- сохраняется практически всегда. Аффрикаты ǯ, č и велярный носовой ŋ вызывают колебания начального согласного (h-/Ø-). Некоторые следы подобных диссимиляционных процессов можно обнаружить и в других средневековых памятниках и современных языках, хотя и в меньшем количестве, чем в МА: asa-/hasa'спрашивать' (SH), ači/hači 'внук' (HY), uǯa῾ur/xuǯa῾ur 'корень' (HY). Дунсянский язык имеет Ø на месте старого *h- только в тех словах, в которых Ø- имеет МА и баоаньский (см. в таблице), ср.: usun 'волосы' < *hüsün, oqo 'короткий, низкий' < *hokar, otolu- 'резать, рубить' < *hoktal-, umba- 'купаться' < *humba-, udasun 'нитка' < *huta, asa- 'спрашивать' <*hasu-.
И. А. Грунтов, Развитие прамонгольского гортанного ...
47
С другой стороны, сохранение h- и распространение его на слова, исторически начинавшиеся на гласный, поддерживалось и индуцировалось заимствованиями из чагатайского, в частности слов персидского и арабского происхождения: hürgübe 'испугаться' < чаг., узб. hurk'бояться'; hamza 'диакритический знак араб. письма' < чаг. < араб. hamzah 'id.'; harun 'упрямый' < чаг. id. < араб. ḥarūn 'id.'; hawadarliq 'влюбленный' < чаг. hawadarliq < араб. hawā 'любовь, страсть'; halāk, helāk 'опасность, гибель' < чаг. helāk, helāl < араб. halāk 'гибель'; her 'каждый' < чаг. < перс. har 'id.'; hič 'усилительная частица при отрицании' < чаг. hič < перс. hič 'никакой'; hiǯret 'переселение' < чаг. hiǯret < араб. hijrah; hindustānu 'индийский' < чаг. < перс. hendustani 'id.'; hurbai- 'взъерошить' < чаг. hurbai- 'id.'. Интересно, что вторичное h- в МА часто возникает перед сочетаниями rС и Сd (а также перед d): rg, rt, rč, rg, ld, nd, d (hirgenü (gen.) 'народа', hurgu- 'восходить (о солнце)', hirtünčīn 'мир, вселенная', hörgü'поднимать', hundusun 'корень', hildü 'меч', hüdeši 'вечер'). Возможно, сюда же относятся horči- 'вертеться, идти' и hudun 'оперение (стрелы)' (см. прим. 2 и 6 к таблице). Можно предположить, что падение *h- в большинстве монгольских языков было связано с подобными же диссимилятивными процессами. Исчезнув сперва в слабой позиции перед велярными смычными k, ɣ и спирантом s, h- ослабил свое положение в фонетической системе языка в целом, что привело к постепенному исчезновению данной фонемы.
48
Ностратическое языкознание
Сокращения Языки: Араб. Бао. Даг. Дунс. Мнгр. Перс. ПМ Чаг. ШЮ
арабский баоаньский дагурский дунсянский монгорский персидский прамонгольский чагатайский шира-югурский
Памятники: HY IM Leid. Lig. MA SH
Haenisch E. Sino-mongolische Dokumente vom Ende des 14 Jh. (Hua-yi i-yu). Berlin, 1952. Список монгольских слов из глоссария Ибн-Муханны. См. МА. Das mongolische Sprachmaterial einer Leidener Handschrift. // ИАН СССР. 1927. XXI. Сер. VI. No. 15-17. Un vocabulaire mongol d῾Istanboul // AOH. T. XIV, fasc. 1-2. Budapest, 1962. Поппе, Н. Н. Монгольский словарь Мукаддимат ал-адаб I-II. М.-Л., 1938. Козин, С. А. Сокровенное сказание. М.-Л., 1941.
Дентальные взрывные в пратюркском А. В. Дыбо Москва, Институт Языкознания РАН
1. Анлаут. 1.0. Попытку реконструировать для пратюркского анлаута оппозицию по звонкости-глухости впервые предпринял В. М. Иллич-Свитыч (Иллич-Свитыч 1963, Иллич-Свитыч 1965). В этих работах предполагается, что старые звонкие (слабые) дали бесперебойные звонкие рефлексы в огузских языках, бесперебойные слабые в саянских; старые глухие (сильные, придыхательные) дали перебой звонкости/глухости (соответственно, силы-слабости) в этих группах; варьирование рефлексов второго типа не объяснялось1. Более традиционная точка зрения на анлаутное противопоставление — что в огузских и саянских языках оно вторично и возникло вследствие междиалектного варьирования. Однако при увеличении объема алтайских сопоставлений действительно обнаруживается, что огузская и саянская оппозиции имеют некоторые генетические корни, хотя и не тождественные предположенным В. М. Иллич-Свитычем. Полная роспись материала по начальным t/d позволяет обнаружить сложную систему распределения рефлексов2. Оказывается, что 1 Более упрощенно рассматривается эта рефлексация в Старостин 1991: 13, а именно, вторичными считаются показания всех языков, кроме туркм. и аз. В EDAL принят компромиссный вариант пратюркской реконструкции, опирающийся, главным образом, на внешние соответствия тюркских форм. 2 Далее излагается уточненная и сделанная на более полном материале версия реконструкции, впервые опубликованной мною в Дыбо 1991. Стимулом к дальнейшей ее разработке послужила для автора прежде всего совместная с С. А. Старостиным работа над Этимологическим словарем алтайских языков, во время которой он (автор) не прекращал попыток убедить его (С. А. Старостина) в адекватности своей реконструкции (или, во всяком случае, такой реконструкции, которая предполагала бы достаточно сложное вторичное развитие тюркской системы); возникавшие при этом дискуссии были, безусловно, в высшей степени полезны. Пользуюсь также случаем выразить глубокую благодарность О. А. Мудраку, с которым мы неоднократно обсуждали данную проблематику и который в свое время любезно предоставил мне свою роспись тофаларских материалов по работам В. И.
50
Ностратическое языкознание
в огузских языках наблюдается в основном три ряда соответствий: а) тур., гаг., аз., туркм. d; б) тур., гаг., аз., туркм. t; в) тур., гаг. t, аз., туркм. d (только в заднерядных словах). Последний ряд, по-видимому, включает в себя те слова, для которых в современном турецком отмечен вариант произношения с начальным непридыхательным t (Кондратьев 1976: 15) и, возможно, они же записывались преимущественно с помощью эмфатического ṭ- в староанатолийских памятниках. Кроме того, в азербайджанском в позиции dVx- регулярно происходит оглушение начального d; в туркменском литературном языке встречаются нерегулярные оглушения в словах, которые легко опознаются как кыпчакские заимствования. В саянских языках соответствия в значительной степени сбиты следующими вторичными перераспределениями: 1) в тувинском, если инлаутный согласный несет фарингализацию, при закрытом слоге начальный согласный глухой, при открытом — звонкий; орфография (а в нормированном произношении, видимо, и фонетика) глаголов с дентальным началом выровнена по императиву3; 2) в случаях, когда срединный придыхательный (фарингализованный) k или p выпадает (ср. тув. тос 'девять', сес 'восемь'), в тувинской орфографии и тофаларской транскрипции В. И. Рассадина начальный согласный регулярно записывается как t (придыхательный); аудирование соответствующих тувинских примеров позволяет достаточно четко слышать непридыхательный начальный t, за которым следует сильное придыхание на гласном4; 3) по-видимому, обще-тувинско-тофаларский процесс: при наличии в середине слова шумного смычного согласного после истоРассадина и тувинских по источникам, отмечающим фарингализацию. Приводимый ниже тувинский материал получен в основном из стандартных словарей, наличие фарингализации проверено по Бичелдей 2001. Тофаларский материал приведен по Рассадин ФиЛ и Рассадин 1995; в случае расхождения формы слова по источникам указывается источник при форме из Рассадин ФиЛ. Алтайские сопоставления к тюркской лексике в данной версии в основном совпадают с принятыми в EDAL; в случае несовпадения за них отвечает автор статьи. 3 См. Иллич-Свитыч 1963, со ссылкой на работу: Пальмбах А. А. Система согласных тувинского языка и ее отражение в письменности. // Ученые записки Тув. научно-исслед. института языка, литературы и истории. IV. Кызыл, 1956, с. 111-112. 4 Аудирование производилось в 1989 г. О. А. Мудраком и мной, диктор – П. Серен, которая согласилась с нашей интерпретацией.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
51
рически краткого гласного5 начальный согласный оглушается независимо от наличия фарингализации (ср.: тув. teve, тоф. tebe, прасаян. 5 Шумный взрывной согласный для прасаянского инлаута - это либо ре-
флекс пратюркского глухого взрывного (NB, что тогда он в тувинском подлежит воздействию правила 1), либо рефлекс пратюркского звонкого, который в пратюркском интервокале, по-видимому, выступал в виде фрикативного аллофона, но в прасаянском частично подвергался дефрикативизации. Дефрикативизация прошла полностью для зубного (ПТ *-δ- > саян. *-t-), и частично для губного (только в позиции ПТ *-eve-, *-evi- > саян. *-ebe-, *-ebi-). Для этих случаев и работает правило 3. В дальнейшем в тувинском после спонтанного озвончения интервокальных глухих происходит фрикативизация и старого, и нового *-b- в интервокальной позиции; в тофаларском, где спонтанного озвончения не происходило, в интервокале совпадают полузвонкие из старых глухих после долгих и дефрикативизованное b из интервокального звонкого, ср.: a) ПТ *debe 'верблюд' – тув. teve, тоф. tebe; ПТ *jebe-g 'кладбище, могила' – тув. čeveg; ПТ *kebir´ 'ковер': тув. xevis; b) ПТ *kep(i)- 'высыхать' – тув. kep-, kevig 'сухой', тоф. ke"pig, при *kāpak 'веко, лоб': тув. xavak 'лоб', тоф. xabaq 'бровь, косогор'). В прочих случаях в саянской группе интервокальное *b > *v регулярно выпадает, ср. ПТ *jabal´ 'мягкий, нежный, тихий, медленный': тув. čāš, тоф. čāš. ПТ *sabur- 'веять, рассеивать, разбрасывать': тув. sааr-. ПТ*aburt 'внутренняя полость рта; глотать': тув. ааrt-a-. ПТ*ebür(d)ek 'утка': тув. ödürek. ПТ *kybak/*kabak 'белый тополь, ива': тув. xaak, тоф. xq. ПТ *tobur- 'шишка, бутон': тув. tooruk, тоф. tooruk. Поскольку при этом не происходит лабиального окрашивания контактного гласного, можно предположить, что выпадению предшествовал переход *v > *γ, как и в конечнослоговой позиции; соответственно, выпадение происходило одновременно с выпадением интервокального *γ. Конечнослоговая позиция губного в саянской группе сохраняла, несомненно, фрикативность, откуда переход в -γ: ПТ *kiab 'древесный гриб, сухая трава': тув. xaγ. ПТ *eb 'дом': тув. öγ, тоф. öγ. ПТ *gēb- 'жевать': тув. kegžen-, тоф. kegže-. ПТ *syb 'вода': тув. suγ, тоф. suγ. ПТ *sub-luk (*syb-luk) 'удила': тув. suγluq. ПТ *ju(b)- 'мыть, купаться, плавать': тув. čuu-, Caus. čuγdur-, тоф. ču-. Заднеязычный звонкий в саянской группе регулярно развивается как фрикативный, то есть дает 0 с заместительным удлинением в интервокальной позиции: ПТ *iagyr 'тяжелый': тув. aar, тоф. aar. ПТ *čygyr 'утоптанный снег, узкая тропа': тув. šyyr, тоф. šyyr 'место на снегу или земле со множеством следов'. ПТ *jogan 'толстый': тув. čoon, тоф. n´oon. ПТ *s[e]göl (/*sögil) 'бородавка': тув. sööl, тоф. sööl. ПТ *de-gü 'тот': тув. düü, тоф. tee. ПТ *ögür 'стадо, стая; домашний; сотоварищ': тув. öör, тоф. öör. В конечнослоговой позиции гуттуральный фрикативный сохраняется (NB: идет речь именно о фонологической позиции, с регулярным чередованием на границе морфем в словоизменении и словообразовании, см. СИГТЯ 2002: 632): ПТ *jāg 'жир, масло, сало': тув. čaγ, тоф. čaγ; ПТ *jag- 'идти (о дожде)': тув. čaγ-, тоф. čaγ-; ПТ *deg- 'дотрагиваться, достигать': тув. deγ-, тоф. deγ-; ПТ *dug 'запруда, верша': тув. duγ-da- 'перегораживать', тоф. duγ; ПТ *düg- 'завязывать узлом, делать петлю': тув. düγ-, тоф. düγ-. Таким образом, для всех этих случаев следует говорить о звонком фрикативном в прасаянском, и начальный дентальный здесь не подвергается оглушению по правилу 3.
52
Ностратическое языкознание
*Debe 'верблюд', тув. tot-, тоф. tot-, dot-, прасаян. *Dod- 'насыщаться', тув. tö'k-/ dö'ger, тоф. tö'k-, прасаян. *Dö'k- 'пролить', vs тув. dyt-, тоф. dyt-, tyt-, прасаян. *Dȳd-(< ПТ *dǖt-) 'трепать шерсть', тув. dük, тоф. dük, tük, прасаян. *Dǖk (< ПТ *tǖk) 'волос'). Получаются следующие типы распределений. 1.1. Шумный звонкий в инлауте, долгота гласного нерелевантна. Нейтрализация противопоставления — ПТ *d-, в огуз. все рефлексы d, в саян. d (в тув. по правилу 3 d- > t- в случае пратюркского инлаутного *δ, который закономерно отражается в саян. как t). Таким образом в ПТ произошло тотальное озвончение в соответствии как с алт. *t-, *č-, так и с алт. *t`-6. 1.1.1. С к р а т к и м г л а с н ы м а) алт. *t-, *č-: 1. Товар: тур. davar, аз. davar, туркм. dovar; ПТ *dabar < ПА *tabu-, монг. *daji-la- 'дарить, распределять'. 2. Таволга: тур. davylga, диал. davulku. ПТ *dabylku < ПА *tbuĺka, монг. čibaga 'ююба', ТМ *dibe-kte 'карликовая береза'. 3. Спешить: тур. davran-, гаг. davran-, аз. davran-, туркм. dābyra-7, хор. dawrən-, тоф. dyyraq 'торопливый': ПТ *dabra- < ПА *tapV, монг. dabi- 'подгонять', dab-ki- 'спешить', ТМ: маньчж. dabdali 'ретивый'. 4. Старший родственник по матери: тур. dajy, гаг. dajka (< daj-aka), аз. dajy, туркм. dājy, тув. daaj, тоф. daaj. ПТ *dagaj-y (см. VEWT 455) < ПА *tjV, ТМ *dān 'род, из которого берут невесту'. 5. Меняться: тур. değiš-, гаг. diiš-, аз. däjiš-, туркм. degiš-. ПТ *deg-iš-, стоить: тур. değer-, аз. däjär-, туркм. deger-. ПТ *deger- < ПА *čŏge, монг. *düji- 'покупать оптом', ТМ *ǯuge- 'обмениваться'. 6. Белка: тур. dejin, deγin (диал.), тув. diiŋ, тоф. diiŋ. ПТ *degiŋ < ПА *čoke, ТМ *ǯukun 'выдра' (?). 7. Не: тур. değil, гаг. diil, аз. dejil, туркм. dǟl, хор. tȳl (позиционное?). ПТ *degül < ПА *tagi, монг. *deγüren 'полный', ТМ *dagu 'содержимое, наполнять'. 8. Бить: тур. döv-, гаг. düü-, аз. döj-, туркм. döv-, хор. döw-. ПТ *dög- < ПА *tugì, ТМ *dug- 'бить, колотить'. 9. Застегивать: тур. düğ-, гаг. düü-, аз. düj-mä 'пуговица', туркм. düv-, düg-, хор. düme 'пуговица', тув. düj-/düγ- (düür, düjer), тоф. düγ-. ПТ 6 Относительно этих рядов соответствий в праалтайском см. Старостин 1991: 13. 7 Контаминация с dābala- 'скакать'.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
53
*düg- (из тюрк. монг. tüjime 'пуговица') < ПА *teg[u], монг. deγe- 'зацепляться, завязывать', ТМ *deg- 'привязывать'. 10. Кромсать: тур. doğra-, гаг. doora-, аз. doγra-, туркм. doγra-, хор. dō(γ)ra-, тув. doora-, тоф. doora-. *doγra-, ПТ *dogra- < ПА *dogra-, ТМ *dura- 'резать на кусочки'. 11. Прямой: тур. doğru, гаг. doγru, аз. doγru, туркм. doγru, хор. dō(γ)rə, тув. doora. ПТ*dog-ro < ПА *t`ogV, ср.-монг. (СС) doyi- < doγi- 'in Ordnung halten, zurecht machen'. 12. Буря, сильный ветер: тур. (диал. ) daɣyl, туркм. dowul. ПТ *dabul < ПА *tbi, монг. *düjiren, ТМ *dā(b)-. б ) алт. *t`-: 1. Мешок: тур. dağar, гаг. daar, аз. daγar, туркм. (taγar-8), тув. taar (< dh-, или из монг.). ПТ *dagar (заимств. в монг. taγar) < ПА *t`agu, монг. *toγu-gan 'котел', ТМ: эвк. taγa 'берестяной короб'. 2. Насыщаться: тур. doj-, гаг. doj-, аз. doj-, туркм. doj-, хор. doj-, тув. tot-, todar-, тоф. dot- (ФиЛ), tot-. ПТ *doδ- < ПА *t`odV, монг. tosun < *tod-sun 'жир', ТМ: эвк. tude- 'закрепить (о кишечнике)'. 3. Рожать: тур. doğ-, гаг. doγ-, аз. doγ-, туркм. doγ-, хор. doγ-. ПТ *dog- < ПА *t`ogu-, ТМ *tugu- 'телиться, щениться': эвен. tuγ-, нан. tugbu- 'класть яйца'. 4. Сокол: тур. doğan, гаг. duan, dyjan (из монг. tujiγan). 5. Верблюд: тур. deve, гаг. devä, аз. devä, туркм. düje, тув. teve, тоф. tebe. ПТ *debe < ПА *t`ibŋe, монг. temeγen, ТМ *tibŋa. 6. Опрокинуть, уронить: тур. devir-, гаг. devir-, аз. dävir-, туркм. deril- (Pass.). ПТ *debir- < ПА *t`ebV, монг. *teγe- 'нагружать', ТМ *teb'класть, помещать'. 7. Касаться, достичь, попасть в цель: тур. değ-, гаг. dej-, аз. däj-, туркм. deg-, хор. dej-, тув. deγ- (deer), тоф. deγ-. ПТ *deg- < ПА *t`egV, монг. teg 'середина, сторона', ТМ *tegēr/n 'край'. 8. Палка: тур. değmek, гаг. dejnek, аз. däjänäk, туркм. degenek. ПТ *degenek < ПА *t`ojŋe, монг. *tujiban, ТМ *tüjŋipun, ПЯп *tùmìpá 'посох'. 9. Вертеть: тур. değir- (değir-mi 'круговой, кольцо'), аз. dijir- (däjir-mi 'круговой, кольцо'), туркм. degre-, хор. dijrѕek 'кольцо', тув. deerbek 'кольцо', тоф. deerbek 'кольцо'. ПТ *degi-r- < ПА *t`oge-, монг. töge-γe 'круг, колесо', tögej 'дуга'. 10. Тот: сал. düγü, тув. döö, тоф. dee. ПТ *de-gü < ПА *t`e-, монг. te-, ТМ *ta-.
8
Taγarčyk 'пенный пузырек у верблюда'; видимо, кыпчакизм.
54
Ностратическое языкознание
11. Вчера: (вторично связалось с tün 'вечер, ночь') тур. dün, гаг. dün, аз. dünän, туркм. düjn, тув. düün, тоф. düün. ПТ *dü-gün 'тот день' (= 10). 12. Прижигание: тур. dögün 'клеймо', тув. döön 'фитиль'. ПТ *dögün < ПА *t`oge, монг. *tüγi- 'пожар, костер', ТМ *toga 'огонь'. 13. Копыто: тур. dujnak, туркм. tujnaq (диал. dojnaq), хор. tujaq, тув. dujug, тоф. duug (ФиЛ), tujug. ПТ *dubńag < ПА *t`p`o, монг. tuwra, tuγur то же, ТМ *tüpa 'ноготь'. 14. Опрокидывать, ниспровергать: тур. devir-, гаг. devir-, аз. devir-. ПТ *debir- < ПА *t`ebV, монг. *teɣe- , ТМ *teb-. в) алт. неясно: 1. Телка: тур. düve, гаг. düvä, аз. düjä, туркм. tüve (кыпч.). ПТ *dübe. 2. Обрушенная крупа: тур. düğü, аз. düji, туркм. tüvi (кыпч.). ПТ *dügi. 1.1.2. С д о л г и м г л а с н ы м а) алт. *t-: 1. Препятствовать: туркм. dyj-, dȳ-γy. ПТ *dȳd- < ПА *t`de, монг. *čidör 'путы', ТМ: маньчж. dadari 'западня'. б) алт. *t`-: 1. Гора: тур. dağ, гаг. daa, аз. daγ, туркм. dāγ, хор. dāγ, тув. daγ, тоф. daγ. ПТ *dāg < ПА *t`agu, монг. tajiga 'тайга', ТМ *togi 'берег, причал'. 2. Расходиться, разделяться: тур. dağyl-, гаг. daγa-, аз. daγyl-, туркм. dāγa-, хор. (Caus.) dāγyt-, караг. dagy-. ПТ *dāgy- < ПА *t`ằgè, монг. *tajila- 'развязывать', ТМ *taga- 'зацепиться, запутаться'. 3. Закрывать, запруживать: туркм. dū-la-, тув. duγ-da-, тоф. duγ. ПТ *dūg < ПА *t`ukV, монг. *togsija 'ловчая сеть', ТМ *tuki- 'ловить рыбу в узкой протоке ставной сетью'. в) алт. нет: 1. Клеймо: тур. dağ, гаг. daa, аз. daγ, туркм. dāγ. ПТ *dāγ (иранизм). 1.2. Шумный глухой в инлауте (озвончающийся в огуз. после долгого гласного), долгий гласный. а) Пратюрк. *d — огуз. d, саян. d в соответствии с алт. *t-, *č1. Губа: тур. dudak, гаг. dаudak, аз. dodag, туркм. dūdaq. ПТ *dūtak < ПА *čṓtakV, ТМ *ǯudakta 'древесный гриб'. 2. Вкус, привыкать: тур. dat, dada-, гаг. dat, dada-, аз. daD, dada-, туркм. dāt, тув. dadyg-. ПТ *dāty- < ПА *čtu, монг. dadu- 'привыкать', ТМ *ǯutī 'сладкий'9.
9
Корень явно контаминированный, ср. ниже.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
55
3. Дно, корень: тур. dip-, гаг. dip, аз. dib, туркм. düjp, хор. dīw, тув. düp, тоф. düp. ПТ *dǖp < ПА *tp`e, монг.*dowra 'внизу'. 4. Ступка: тур. dibek, гаг. dübek, аз. dibäk (видимо, производное от предыдущего корня). 5. Сопротивляться: тур. didin-, гаг. didin-, аз. didiš-, тув. didin-, тоф. didim 'смелый'. ПТ *dīti- < ПА *ttu, ТМ *diadu- 'хлопотать'. 6. Папа: тур. dede, гаг. dedä, аз. dädä, туркм. диал. dǟde. ПТ *dǟte (детск. слово). 7. Трепать шерсть: тур. dit-, didik, гаг. dit-, аз. dit-, didik, туркм. tüjt-/düjt-, хор. dīt-, тув. dyt-, тоф. dyt- (ФиЛ), tyt-. ПТ *dǖt- < ПА *čti, ТМ: маньчж. ǯod/to- 'ткать', ороч. ǯoduku 'лента'. 8. (?) Флейта: тур. düdük, гаг. düdük, аз. düdük, туркм. tüjdük (развитие перед дифтонгом?). ПТ *dǖdük < ПА *tti, ТМ *doda-kan 'сосуд из бересты'. б) Пратюрк. *t – огуз. t по всем языкам, саян. d в соответствии с алт. *t`1. Острие, спица, клинок: тур. tyg, аз. tyx, туркм. tȳg, тув. dyyn-, тоф. dyyn- 'резать, вонзать'. ПТ *tȳk < ПА *t`ika-, ТМ *tuka- 'выдалбливать'. 2. Острие: тур. tig, аз. tije, Возможно, тот же корень (*tyjk-?). 3. Волос: тур. tüj, гаг. tüj, аз. tüg, туркм. tüj, хор. tüj, тув. dük, тоф. dük. ПТ *tǖk < ПА *t`k`e, ТМ *tükikta 'кожа с волосами'. 4. Сохнуть: аз. täpi-, туркм. tebi-. ПТ *tēpi- (?) < ПА *t`ep`V, ТМ *tepe'разгораться, гореть'. 5. Ржавчина: тур. tatu (диал.), тув. dat, тоф. tadaryq. ПТ*tāt (/*tōt) < ПА *t`t`u, ТМ *tutar- 'чесотка' (?). 6. Нечетный, единственный: тур. tek, гаг. tek, аз. täk, туркм. tǟk10. ПТ *tēk < ПА *t`ḗk`í ( ~ -k-), монг. *čig. Ср. cтарые заимствования — 7. Чашка: тур. tabak, аз. tabag, туркм. tābaq, хор. tāwax, тув. taaq (dhaaq), тоф. taaq (dhaaq) (из араб.). 8. Перс. tāp- 'обманывать': > тур. tavla-, аз. tovla-. 9. Знамя: тур. tug, гаг. tug, аз. tug, туркм. tūg (тув. tuq из монг., тюрк. < кит.). 10. Подкова: хор. taqa, тув. daga, тоф. daha (монг. taka). Бродячее слово.
10
Тув. tik, tek 'никчемный, нуль' - видимо, обратные заимствования из монг. teg то же (из тюрк.).
56
Ностратическое языкознание
Выпадает из данного распределения 11. 'ступня': тур. taban, гаг. taban, аз. daban, туркм. dāban, хор. tāwan, тув. davan, тоф. daman. ПТ *Dāpan, ср. монг. tabag 'лапа, ступня', ТМ *tabu 'обувь' < ПА *t`bá. Ожидалось бы ПТ *dāban. Реальные формы - по-видимому, результат контаминации с рефлексами глаголов *dāp- и *tep- 'топтать'. 1.3. Шумный глухой в инлауте, краткий гласный. 1.3.1. Пратюрк. *d — огуз. d, саян. t (тув.-тоф. оглушение, тув. t/d по вышеназванным правилам) 1. Ткать: тур. doku-, гаг. doku-, аз. toxu-, туркм. doqy-, хор. doqy-. ПТ *doku- (заим. в монг. toki-) < ПА *tok`V, ТМ *duxu- 'вить веревку'. 2. Трогать, касаться11: тур. dokun-, гаг. dokun-, аз. toxun-, тув. ton-ur(dhonur-). ПТ *dok-un- < ПА *tok`i, монг. dökü- 'приближаться'. 3. Втыкать: тур. dik-, гаг. dik-, туркм. dik-, тув. ti'k-/di'ger; шить: тур. dik-, гаг. dik-, аз. tik-, туркм. dik-/tik- (кипчакизм?), тув. tig 'шов' (dhig < *tik-ig). ПТ *dik- (якут. > эвенк. tige-) < ПА *tk`i, ТМ *dī- 'всунуть, вложить' или *dīkē- 'прятаться'. 4. Строить: тур. dik-, аз. tik-, туркм. dik-. ПТ *dik. 5. Пролить, просыпать: тур. *dök-, гаг. dök-, аз. tök-, туркм. dök-, тув. tö'k-/ dö'ger, тоф. tö'k-. ПТ *dök-, крайне сомнительно сближение с монг. tügü- 'распространяться' (VEWT 493). 1.3.2. Пратюрк. *t — огуз. t (видимо, со вторичными развитиями — с озвончением в туркм. перед p в переднерядных словах и перед k в заднерядных словах)12, саян. t (тув. t/d по вышеназванным правилам). a) 1. Лодыжка/коленная чашечка: тур. topuk, гаг. topuk, аз. topug, туркм. topyq, хор. topəq, тув. do'vuq, тоф. to'puq. ПТ *topyk < ПА *t`op`u, ТМ *tobí-, монг. tojiŋ. 2. Мяч: тур. top, гаг. top, аз. top, туркм. top, хор. top. ПТ *top < ПА *t`òp`u, монг. topči, tobur- 'шарообразный', ТМ tupka. 3. Весь, целиком: тур. top, гаг. top, аз. top, туркм. top, тув. to'p. ПТ *top < ПА *t`op`u, монг. *tujil 'конец, предел', ТМ *tiap 'полностью'. Основа контаминируется с производными от корня *tokku- 'бить, колотить' - см. ниже. 12 По материалам ТДОС, в современном туркменском литературном языке имеются следующие основы, содержащие структуру tзqV: такык 'курица' (циклический знак) - заим. из тюрки, ср. собственно туркменское товук; такыр 'ровный; такыр' (кыпчакизм), такырда- 'громыхать' (звукоподражание), тока 'пряжка' (*tokka), токай 'лес' (кыпчакизм, в конечном счете монголизм), тукāт 'грустный' (арабизм), тыкырда- 'тарахтеть' (звукоподражание); содержащая структуру tпpV: түпең 'ружье' (иранизм). 11
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
57
4. Пыль: тур. toprak, гаг. toprak, аз. torpag, туркм. topraq, хор. topraq, тув. do'vuraq, тоф. to'praq. ПТ *topyrak < ПА *t`ăp`o(rV), монг. *toγurag то же, ТМ *tap- 'пачкаться'. 5. Находить: тур. tapyš-, аз. tap-, туркм. tap-, хор. tap-, тув. ty'p-/dy'var, тоф. ty'p-. ПТ *ta/yp- < ПА *t`op`è, монг. taγa- 'отгадывать'. 6. Поклоняться: тур. tap-yn-, аз. tapyn-. ПТ *tap(-in)- < ПА *t`áp`à, монг. taji- то же; ТМ *tap- 'поощрять, советовать'. 7. Держать: тур. tut-, гаг. tut-, аз. tut-, туркм. tut-, тув. tu't-/du'dar, тоф. tu't-. ПТ *tut- < ПА *t`[u]tỺ, монг. todka- 'задерживать', ТМ *tuta'оставаться'. 8. Загораться: тур. tutuš-, туркм. tutuš-. ПТ *tutuš- (возможно, тот же корень). 9. Затвердевший, парализованный: тур. tutuk, аз. totug 'полный, пухлый', туркм. tutuq 'грустный, пасмурный', тув. do'dug, тоф. to'tug. ПТ *totuk (в огуз. — контаминация с tut- держать). 10. Полный/кончаться: тур. tüken-, гаг. tüken-, аз. tükän-, туркм. tükel, хор. tükäl, тув. dö'gü-, тоф. tön-. ПТ *tüke- < ПА *t`ukì, монг. tögüs 'полный, завершенный'. 11. Козел: тур. teke, гаг. tekä, аз. täkä, туркм. teke, хор. tеkе, тув. de'ge, te (dhe), тоф. te'he. ПТ *teke < ПА *t`ku, ТМ *tōkī 'лось'. 12. Катать/колесо: тур. teker-lek, гаг. teker-lek, аз. täkär-, туркм. teker-, тув. teger- (орфогр.) 'кружиться'. ПТ *teker- < ПА *t`öker-, монг. tög/küre-g 'колесо, круг'. 13. Шип: тур. diken/tiken (под влиянием dik- 'втыкать'), гаг. tiken, аз. tikä/an, туркм. tiken, хор. tikеn, тув. ten (dhen), тоф. de'hen (ФиЛ), te'hen 'колючка, шиповник, малина'. ПТ *teken, ТМ *takti- 'кедр'? ПА *t`-. 14. Пестрый: тур. tekir, аз. täkir. ПТ *tekir, ТМ *taka- 'пачкать'. ПА *t`ake-. 15. Ровный: туркм. tekīz, хор. tеkīz. ПТ *tekiŕ < ПА *t`èk`á, монг. tegsi то же. 16. Кусочек: тур. tike, аз. tikä, туркм. tike. ПТ *tikö < ПА *t`kí, ТМ teke- 'рвать'. 17. Дымить/табак: тур. tütän-, гаг. tüt-, аз. tütün, туркм. tüt-, тув. dü'düskek, тоф. tüdüskäk 'дымка'. ПТ *tüt- < ПА *t`út`i. 18. Дикий, необъезженный: тур. tosun 'бычок', аз. tōsun (диал.), туркм. tosun. ПТ *tosun < ПА *t`aso, монг. *tosi-, ТМ *tasaka. б) 19. Снежная буря: тур. tipi, аз. tipi, уз. диал. (хор.) dübü-läj, тув. dü'vü, тоф. tö'pö. ПТ *Dipü < ПА *t`up`i, ТМ *tipa- 'подниматься (о пыли); пачкать'.
58
Ностратическое языкознание
20. Холмик/темя: тур. tepe, гаг. tepe, аз. täpä, туркм. depe, хор. dеpе, тув. tej (dhej < *de'pej). ПТ *Depö < ПА *t`ĕp`á, монг. tebeg 'волосы на макушке'. 21. Белое пятно на лбу: аз. täpäl, туркм. depel. ПТ *Depel < ПА *t`ep`el-, монг. *töγele. 22. Пинать: тур. tep-, гаг. tep-, аз. täp-/däp-, туркм. dep-, dǟp-, хор. dеp-, тув. te'p-/de'ver, тоф. te'p-. ПТ *Dep- < ПА *t`ep`é, монг. teγe-, ТМ *tep-te-. Видимо, к тому же корню: 23. Выходить из себя, грозить: тур. tepin-, аз. täpin-, туркм. depirѕik 'ссора'. 24. Втискивать: тур. tep-, аз. täp-, хор. dеp-. ПТ *Dep-. 25. Убить, зарубить: тур. tepele-, аз. täpälä-. ПТ *Depe-le-. в) 26. Сытый: тур. tok, гаг. tok, аз. tox, туркм. doq, хор. doq, тоф. to'q. ПТ *Dok < ПА *t`okV, монг. togloji- 'быть крупным, дородным'. 27. Цеплять: тур. tak-, гаг. tak-, аз. tax-, туркм. daq-, хор. daq-, тув. ta'q-/ta'gyr (орфогр.). ПТ *Dak- < ПА *t`ak`a-, ТМ *tax- 'зацепиться'. 28. Всовывать: тур. tyka-, гаг. tyk-, аз. tyxa-, туркм. dyq-, тув. dy'gy-, тоф. tygy- (фарингализация не отмечена). ПТ *Dyk-, ЮТМ *tiKi- < ПА *t`ik`i-, монг. čiki- то же. 29. Пожирать: тур. tyk-, аз. tyx-, туркм. dyq-. ПТ *Dyk-. Возможно, тот же корень. 30. Курица: тур. tavuk, гаг. tauk, аз. tojuG, туркм. tovuq, хор. touq, тув. da'gaa, тоф. taqqyńaq. ПТ *taky-ńak, *taky-gu (> огуз. *tagyku, NB отсутствие озвончения) < ПА *t`aˋk`aˋ, монг. takija то же. 1.4. Отдельно рассмотрим случаи, когда, по-видимому, старое срединное сочетание глухой взрывной + сонант/взрывной (в том числе геминаты) обеспечивает несколько отличающиеся от предыдущих ряды соответствий (отметим, что в тувинском срединное сочетание взрывных, по-видимому, не закрывает слога). а) ПТ *d-: огуз. звонкий, саян. глухой (?) (тув. t/d по вышеназванным правилам): 1. Отвесный: тур. dik, гаг. dik, аз. dik, туркм. dik, отым. глагол dikg-er-, хор. dik. ПТ *dikk (ср. отсутствие оглушения в аз.), ТМ *ǯiKe < ПА *tk`i, монг. čike 'прямой, отвесный' (ср. Старостин, там же). 2. Девять: тур. dokuz, гаг. dokuz, аз. dogguz, туркм. doquz, хор. doqqyz, тув. tos (dhos), тоф. dɔ'hɔs (ФиЛ), tɔ'hɔs. ПТ *dokkuz. 3. Девяносто: тур. doksan, аз. doxsan, (туркм. togsan из кыпч.), хор. doxsan, тув. tozan (dhozan), тоф. dɔhɔzon (ФиЛ), tɔ'hɔzɔn. ПТ *dokkuz-on.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
59
4. Шевелить, побуждать: тур. depre-, гаг. debre-, аз. däbär-, туркм. depre-, хор. derpе-t-. ПТ *depre- < ПА *tp`e, монг. *debi- 'махать', ТМ *dep(si)- 'махать'. б) ПТ *t-: огуз. глухой, саян. глухой (тув. t/d по вышеназванным правилам) — 1. Ягненок: тур. toklu, гаг. toklu, аз. toglu, туркм. toqly, тув. togdu (уникальное развитие старого сочетания). ПТ *toklu, ТМ *tuku-čan 'олененок' < ПА *t`ukV, монг. tugul 'теленок' (> тоф. tuhul). 2. Пряжка: тур. toka, аз. togga, туркм. toqa, тув. tol (dhol?). ПТ *tokka < ПА *t`ŏk`ù, ТМ *toxan 'застежка'. 3. Бить, стучать: тур. tokuš-, аз. togguš-, тув. toqqu-la-. ПТ *tokku- < ПА *t`ók`ù ( ~ -k-), ТМ *tok-ta- 'колотить', монг. tog-si- то же. 4. Колотушка: тур. tokmak, гаг. tokmak, аз. toxmag, туркм. toqmaq, тув. do'qpaq. Тот же корень. 5. Успокаиваться, останавливаться: тур. tokta-, аз. toxta-, туркм. togta-, тув. do'qtaa- (< монг.), тоф. to'qta-. ПТ *tokta- (или из монг. *togta-), ПА *t`ókù. 6. Дубина: тур. topuz, аз. toppuz, туркм. topaz. ПТ *toppoz. 7. Харкать: тур. tükür-, гаг. tükür-, аз. tüpür-, туркм. tüjkür-, тув. dü'kpür-, тоф. tükkür-. ПТ *tüpkür- < ПА *t`p`i, ТМ *tupi 'плевок'. 8. Испытывать отвращение, бояться: тур. tiksen-, аз. diksin-, туркм. tiksin-. ПТ *tik-si-n- (неясна звонкость в аз.) < ПА *t`ik`V, ТМ *tikun- 'cердиться'. 9. Шевелиться: тур. tepre-, гаг. tepre-, аз. tärpän-, туркм. terpen-. ПТ *tepre-. 10. Трепетать: тур. titre-, гаг. titire-, аз. titrä-, туркм. titre-, тув. di'tile-. ПТ *tit(i)re- < ПА *t`it`irV, монг. *čičire- то же. 11. Дым: тур. tütsü, аз. tüstü, туркм. tüsse. ПТ *tüt-sü (к *tüt- 'дымить'). 12. Корыто, лохань: тур. tekne, гаг. teknä, аз. täknä. ПТ *tekne < ПА *t`ákù, ТМ *taku- 'воронка' (?). 1.5. Срединное *š, в том числе в сочетаниях с другими согласными — нейтрализация. 1.5.1. З а д н и й р я д : ПТ *D-, тур., гаг. t, аз., туркм. d; саян. d — а) алт. *t-, *č-: 1. Внешний: тур. taš, аз. daš, туркм. daš, тув. da'š, тоф. da'š. ПТ *Daš < ПА *tăĺbà, ТМ *dalba 'сторона'. 2. (тот же корень) Переправляться: тур. tašy-, гаг. tašy-, аз. dašy-, туркм. dašy-/a-, хор. dašə-, тув. da'žy-, тоф. dašy-. ПТ *Dašy-.
60
Ностратическое языкознание
3. Путы: туркм. dušaq, хор. čušaq, тув. du'žaa-, тоф. duša- 'спутывать'. ПТ *Duššak < ПА *tàĺbe, монг. *delbeg 'вожжи'. 4. Камень: тур. taš, гаг. taš, аз. daš, туркм. dāš, хор. dāš, тув. daš, тоф. daš. ПТ *Dāš, ТМ *ǯolo < ПА *tōĺì, монг. čilaγun (об оглушении начала при палатализации в мо. см. Старостин 1991, 119–120). 5. (?) Лед: тув. do'š, тоф. do'š. ПТ *doš. Возможно, к тюрк. *dolu 'град' (см. ниже). б) алт. *t`-: 1. testiculi: тур. tašak (халадж. taššaq). ПТ *Daššak (заимств. в монг. tašija 'ляжки, зад') < ПА *t`aĺp`V, ТМ *talpi 'бедро'. 2. Попадать, встречать, сторона: аз. tuš, туркм. dūš, тув. duš, тоф. duš. ПТ *Dūš (неясна глухость в аз.) < ПА *t`ūĺi, монг. *tula 'ради', ТМ *tulī- 'сторона'. 3. Переливаться через край: тур. taš-, гаг. taš-, аз. daš-, туркм. dāš-, хор. daš-, тув. da'žy-, тоф. da'š-. ПТ *Dāšš- (?) < ПА *t`āĺke, монг. *čilka'выплескиваться', ТМ *tilka- 'разливаться (о реке)'. 4. Заяц: тур. tavšan, гаг. tawšan, аз. dowšan, туркм. towšan (кыпчакизм). ПТ *Dabyšgan < ПА *t`ḕbà, монг. *tawlai. 5. Клюв, морда: тур. tomšuk, туркм. tumšuq (кыпчакизм), тув. dumčuq, тоф. duńčuq (ФиЛ), tuńčuq. ПТ *Dumšuk < ПА *t`ŭmu, монг. *tomi 'главный', ТМ *tumŋu 'темя'. в) алт. неясно 1. Пищуха: тув. da'žyrgan, тоф. da'šyrGan. 1.5.2. П е р е д н и й р я д : ПТ *d-, огуз. *d-, саян. d- — а) алт. *t-, *č-: 1. Дыра/дырявить: тур. deš-, гаг. deš-, аз. deš-, туркм. deš-, хор. deš-, тув. de'š-/de'žer, тоф. de'š-. ПТ *deš-, ТМ *delpe- < ПА *dlp`i, монг. delbe'разрываться'. 2. Падать: тур. düš-, гаг. düš-, аз. düš-, туркм. düš-, хор. čüš-, тув. dü'š-, тоф. düš-. ПТ *düš- < ПА *tūĺi, монг. döli- 'наклоняться', ТМ *dōl'выгибать'. 3. Склон: аз. döš, хор. döš, тув. dö'š. ПТ *döš < ПА *čŏĺe, монг. döli 'плоская поверхность на склоне', ТМ *ǯule 'перед'. 4. Самка: тур. diši, гаг. diši, аз. diši, тув. di'ži. ПТ *diši, (?) ТМ *delku'сватать'. ПА *teĺV ?. 5. Зуб: тур. diš, гаг. diš, аз. diš, туркм. dīš, хор. dīš, тув. diš, тоф. diš. ПТ *dīš, (?) ТМ *ǯul- 'клин'. ПА *tūĺu ( ~ *č-).
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
61
6. Полдень: тур. диал. düš, туркм. düš-le- 'делать перерыв', диал. düš, тув. dü'š, тоф. düš. ПТ *düš или Dǖš, ТМ *dōlā 'ясное небо' < ПА *tĺe, монг. düli 'середина (дня, ночи)'. б) алт. *t`-: 1. Стелить/тюфяк: тур. döš-, гаг. döš-, аз. döšä-, туркм. döše-, хор. döšеk, тув. dö'že-, тоф. dö'šek-. ПТ *döš-, ТМ *tule- 'растянуть, распялить'. ПА *t`uĺe-. 2. Думать: тур. düšün-, гаг. düšün-, аз. düšün-, туркм. düšün-. ПТ *düšün- < ПА *t`ul'bi-, монг. *tölöb 'форма', ТМ *tulbi- 'обдумывать'. 3. Купаться: туркм. düšün-, (?) ТМ *tul- 'переправляться через ручей'. 4. Бок, грудь: тур. döš, аз. döš, туркм. dȫš, хор. döš, тув. döš (тодж.), töš (литер.), тоф. döš. ПТ *dȫš, ТМ *tulgen, ма. tulu грудь. ПА *t`ōĺi. 5. Сновидение: тур. düš, гаг. düš, туркм. dǖš, хор. dǖš, тув. düš, тоф. düš. ПТ *dǖš, ТМ *tolkin то же < ПА *t`ūĺki, монг. tölgü 'предсказание'. 1.6. Срединное *z. 1.6.1. П р и к р а т к о м г л а с н о м имеющееся малое количество примеров указывает скорее на нейтрализацию: 1.6.1.1. З а д н и й р я д : огуз. d (или тур., гаг. t, аз., туркм. d), саян. d — а) алт. *t-: 1. Жужжать: тур. dyz-, гаг. dyz-, аз. dyz-, туркм. tyzz-, ср. ТМ *dirgi'щебетать' < ПА *tiŕga-, монг. ǯirge- 'жужжать'; дескриптивное слово. б) алт. *t`-: 1. Лысый, лысина: тур. daz, аз. daz, туркм. daz, тув. tas/da'zyr, тоф. das. ПТ *daz < ПА *t`eŕo, монг. tara-kai то же, ТМ *terge-kse 'ровдуга' (оленья замша). 2. Убегать, стремиться: аз. dyzyx-, туркм. dyza-. ПТ *dyz- < ПА *t`uŕ(k)u, монг. türgen 'быстрый', ТМ *tur-ku- 'прыгать'. 3. Силок: тур. tuzak, диал. duzak, аз. duzaG, туркм. duzaq, хор. duzaq, тув. duzaq, тоф. duzaq. ПТ *Duzak, ТМ *turku- 'попасть в ловушку', (?) монг. tour 'сеть'. ПА *t`bru. в) алт. неясно: 1. Корень: тув. dazyl, тоф. dazyl. ПТ *Dazyl. 1.6.1.2. П е р е д н и й р я д : огуз. d, саян. d — а) алт. *č-: 1. Ровный: тур. düz, гаг. düz, аз. düz, туркм. düz, хор. düz, тоф. düs. ПТ *düz, монг. *čirga < ПА *čuŕi.
62
Ностратическое языкознание
2. Нанизывать: тур. diz-, гаг. diz-, аз. düz-, туркм. düz-, хор. diz-, тув. dis-, тоф. dis-. ПТ *düz- < ПА **čuru, монг. dürü- 'втыкать'. б) алт. *t`-: 1. Терпеть: аз. döz-, туркм. döz-, тув. döz-. ПТ *döz- < ПА *t`ūŕi, монг. türe-γe- 'страдать, нуждаться'. 2. Поводья: тур. dizgin, аз. dizgin. ПТ *dezgin, (?) монг. terge 'повозка', ТМ *turki 'сани'. ПА *t`órke. 3. (?) Корень: тув. dös, тоф. dös. ПТ *döz < ПА *t`ŕe, монг. *töre 'закон', ТМ *turgun 'причина'. 4. Колено: тур. diz, гаг. diz, аз. diz, туркм. dyjz, хор. dīz, тув. dis. ПТ *düjz, ТМ *türekse 'голенище' < ПА *t`ŕe, монг. türej то же. Отклонение — 1. Кизяк: тур. tezek, гаг. tezek, аз. täzäk, туркм. tezek; (?) тув. dés, тоф. dés 'запекшаяся кровь'. ПТ *tez или *ters (чув. tirĕs), ТМ *tērgēn 'грязь, болото'. ПА *t`ḕŕu. Особое развитие при сочетании *-ŕs? 1.6.2. П р и д о л г о м г л а с н о м : а) пратюрк. *d (алт. *t-, *č-) > тур., гаг. t (в заднем ряду), аз., туркм. d, саян. d: 1. Соль: тур. tuz, гаг. tuz, аз. duz, туркм. dūz, хор. dūz, тув. dus, тоф. dus. ПТ *Dūz, ТМ *ǯujar 'кислый, горький' < ПА *čobeŕV, монг. *dawur-sun 'соль'. б) Пратюрк. *t (алт. *t`-) > огуз. t, саян. d: 1. Пыль: тур. toz, гаг. toz, аз. toz, туркм. tōz. ПТ *tōz < ПА *t`ṓŕe, ТМ *tur 'земля, почва'. 2. Борзая: тур. tazy, аз. tazy, туркм. tāzy. ПТ *tāzy. 3. Удирать: туркм. tez-, тув. des-, тоф. des-; скоро: тур. tez, аз. tez, туркм. tīz, хор. tez. ПТ *tēz, ср. ПТ *terk то же VEWT 475 (сомнительно заимствование из перс. — VEWT 477, скорее перс. слово — тюркизм) < ПА *t`ŕge, монг. tergile- 'убегать'. 1.7. Интервокальный *j. а) Пратюрк. *d (алт. *t-, *č-): огуз. d, саян. d: 1. Мель: тур. dajaz, гаг. dajaz, аз. dajaz, туркм. t/dajyz; тув. tajys 'редкая и невысокая (о траве)' (глухость неясна). ПТ *dajoz < ПА *tajgó-ŕ, ТМ *dagur/n 'брод' (к *dagu- 'переправляться'). 2. Чуять: тур. duj-, гаг. duj-, аз. duj-, туркм. duj-. ПТ *duj- < ПА *tuju, монг. duγul- 'слышать', ТМ *duja 'шум'. 3. Крепкий, приятный: тур. диал. dajy, туркм. dajav, (?) тув. dag, тоф. dag 'крупный' (контаминация с dag 'гора'?). ПТ *daj-agu < ПА *tjV, монг. dajan 'весь', ТМ *dāji 'большой'.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
63
4. Надеяться: тур. dajan-, аз. dajan-, туркм. dajan-, тув. dajan-. ПТ *dajan-. 5. (Тот же корень) Прислонять: тур. daja-, гаг. daja-, аз. daja-, туркм. daja-, тув. daja-n-. ПТ *daja- < ПА *taja, (?) монг. *daji- 'сгибаться', ма. daja'прислоняться'. 6. Жимолость: тув. daja, тоф. daa. ПТ *daja. 7. (?) Няня: тур. daje, аз. dajä, туркм. dāja (по фонетич. оформлению — персизм). Отклонение — *d- при срединном сочетании j + сонант: задний ряд — тур., гаг., аз. d, туркм. t, саян. d — 1. Посох: (производное от *daja-n- 'опираться', см выше) тур. dajak, аз. dajag, туркм. tajaq, тоф. daaq (ФиЛ), tajaq. ПТ *daj(n)aq. б) Пратюрк. *t (алт. *t`-), огуз. t, саян. d: 1. Пир: тур. toj, гаг. toj, аз. toj, туркм. toj, хор. toj, тув. doj, тоф. doj. ПТ *toj, ТМ *tuju- 'угощать' < ПА *t`ŭja, монг. taγu- то же. 2. Дрофа: тур. toj, гаг. toj, аз. toj, туркм. toj. ПТ *toj < ПА *t`ojgV, монг. toγa-dag. Ср. с долгим гласным: огуз. t, саян. t (?) 3. Поскользнуться: аз. taj-, туркм. tāj-, тув. taj-, тоф. ta-. ПТ *tāj- < ПА *t`ja; монг. *taji- 'шаркать ногами', ТМ *taj- 'плавать, скользить'. 4. Равный (из перс.): тур. taj, аз. taj, туркм. tāj. ПТ *tāj. 5. Скирда, тюк (из перс.): аз. taj, туркм. tāj. 1.8. Срединный сонант, гласный долгий — нейтрализация (озвончение), ПТ *d-, огуз. d13, саян. d (причем именно в этом ряду особенно часты колебания глухости-звонкости в тофаларском по разным источникам, а также наблюдается явная тенденция оглушения в саянских языках начального d- при наличии в слове носового согласного). а) алт. *t-, *č-: 1. Нападать: аз. dara-, туркм. dāra-. ПТ *dāry- < ПА *trV, монг. *daraγa- 'следовать, касаться', ТМ *dā- 'следовать, касаться'. 2. Падать в обморок: тур. dal-, аз. dal-, туркм. dālǯyq- 'задыхаться', хор. dal-, тув. dal-, тоф. dal-. ПТ *dāl- < ПА *tēĺa, ТМ *delu- то же. 3. Град: тур. dolu, гаг. tolu (глухость неясна), аз. dolu, туркм. dōly, хор. dolu. ПТ *dōly < ПА * čòlú ( ~ t-), ТМ *ǯalka 'снежок'. 4. Селезенка: тур. dalak, гаг. dalak, аз. dalag, туркм. dālaq. ПТ *dālak < ПА *tōĺe, монг. *deliγün то же, ТМ *ǯō(l) 'желчь'. В некоторых примерах встречаем незакономерный t- в туркм.; для части таких случаев легко показать кыпчакское влияние в туркм. 13
64
Ностратическое языкознание
5. Кусать: тур. dala-, гаг. dala-, аз. dala-, туркм. dāla-. ПТ *dāla- < ПА *tāĺV, монг. *doluγa- 'лизать', ТМ *dala- 'лакать'. 6. Нырять: тур. dal-, гаг. dal-, аз. dal-, туркм. диал. dāl-, тув. dal-, тоф. dal-. ПТ *dāl- < ПА *dāĺa, монг. *dalaj 'море', ТМ *dalan 'наводнение'. 7. Полный: тур. dolu, гаг. dol, аз. dolu, туркм. dōly, хор. dōly, тув. dolu, тоф. dol-. ПТ *dōl- < ПА * čāĺo, монг. *delger 'полный, изобильный', ТМ *ǯalu- 'наполняться' (ПА *č-, см. Старостин 1991: 13). 8. Узкий: тур. dar, гаг. dar, аз. dar, туркм. dār, хор. dar, тув. tar, тоф. dar. ПТ *dār. ПА *tre, ТМ *ǯir- 'сплошной, густой'. 9. (Тот же корень) Злиться/стесняться: тур. daryk-, гаг. daryl-, аз. daryx-, туркм. dāryq-, тув. daryn-. ПТ *dār-yk-. 10. Живой: тур. diri, гаг. diri, аз. diri, туркм. dīri, хор. dīri, тув. dirig, тоф. dirig. ПТ *dīrig < ПА *tri, ТМ *dirga- 'жить в достатке, обильно питаться'. 11. Свертывать трубочкой: тур. dür-, аз. dürmäg 'бутерброд', туркм. düjrül-, тув. dür-, тоф. dür-. ПТ *dǖr- < ПА *tūri, монг. dörse- то же. 12. Четыре: тур. dört, гаг. dört, аз. dört, туркм. dȫrt, хор. dört, тув. dört, тоф. dört. ПТ *dȫrt < ПА *tṓj-, монг. dör-, ТМ *dujgin. 13. Глупый: тур. deli, гаг. deli, аз. däli, туркм. dǟli (и telbe 'помешанный' из литер. тюрки восточного типа), тоф. telemir, teleŋ. ПТ *dǟl(b)i < ПА *tēlo, ТМ *delmi 'дикий, неприрученный'. 14. Глубокий/дно: тур. derin, гаг. derin, аз. därin, туркм. диал. derīŋ, terīŋ, литер. derŋe- 'исследовать', тув. tereŋ, тоф. dereŋ. ПТ *dēriŋ < ПА *tire, ТМ *diri- 'тонуть'. 15. Жизнь, дыхание, отдых: тур. tin, din-le-, гаг. din-ne-, аз. tynč-yx-, dinč, туркм. dӯnč14, тув. tyn-, dyn-, тоф. dyn- (ФиЛ), tyn-. ПТ *dӯn < ПА *čnu, монг. čisun < *čin-sun 'кровь', ТМ *ǯun 'пульс'. 16. Cобирать: тур. der-, аз. där-, der-, туркм. tīr-, тув deri-. ПТ *dēr- < ПА *tēru ( ~ č-), монг. *dar-ta-. б) алт. *t`-: 1. Возвращаться: тур. dön-, гаг. dön-, аз. dön-, туркм. dȫn-; опрокидывать: тур. диал. dön-der-, туркм. düŋder-, тув. düŋder-, тоф. düŋder-. ПТ *dȫŋ-der- < ПА *t`ūne-, монг. tünije- то же. 2. Крыша/стена: тур. dam, гаг. dam, аз. dam 'крыша, хижина, хлев', туркм. tām (кыпчакизм: 'дом, стена'). ПТ *dām < ПА *t`āma, монг. tama 'стена', ТМ *tama-na 'покрышка чума'. 4. Отказываться: тур. den-, туркм. dǟn-. ПТ *dǟn- < ПА *t`ēnV, монг. tene- 'заблудиться'. 14
Формы с глухим - кыпчакизмы?
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
65
5. Столб, подпорка: тур. direk, гаг. direk, аз. diräg, туркм. dīrek. ПТ *dīrek < ПА *t`ri, ТМ *tirē- 'подпирать'. 6. Почетное место в юрте: тур. dör (диал.), аз. dör (диал.), туркм. tȫr, тув. dör. ПТ *dȫr < ПА *t`ṓr[e] 'шест, столб, башня', ТМ *turu. 7. Удивляться: тур. tan-, диал. daŋ, аз. диал. daŋ 'диковина', туркм. tāŋ, хор. taŋ-. ПТ *t/dāŋ- (оглушения из-за контаминаций с монголизмом? Ср. ниже старое производное tansuk) < ПА *t`āŋe, монг. *taŋna, *taŋsi-. 8. Верблюжонок: тур. диал. dorum15, туркм. tōrum, тув. dorum. ПТ *dōrum < ПА *t`ṓrV 'молодое животное', монг. *toruj 'поросенок', ТМ *toro-kī 'кабан'. Отклонение16: 1. Грабить: тур. tala-, аз. tala-, туркм. tāla-, тув. tala-. ПТ * tāla- < ПА *t`āĺa, монг. *tala-. в) алт. неясно: 1. Ветка/ива: тур. dal, гаг. dal 'ветка', туркм. tal (кыпчакизм: 'ива'), хор. dāl, тув. tal. ПТ *dāl < ПА *t`āklu 'вид ивы', монг. *togli 'вид тальника', ТМ *talgi-k 'валежник' или < ПА *čălù 'вид лиственного растения', монг. *daldawu 'липа', ТМ *ǯalikta 'ива, боярышник'. 2. Одежда: тур. don, гаг. don, аз. don, туркм. dōn, хор. don, тув. ton, тоф. don. ПТ *dōn < ПА *t`ōnV, монг. tonug 'сбруя' (или из сак. thauna 'одежда', или из позднедревнекит. tōn). 3. Гнедой: тур. doru, туркм. dōru, хор. dōry, тув. dorug, тоф. dorug. ПТ *dōrug. Иранизм? Монголизм? (см. Дыбо 2004) 3. Виселица: тур. dar, туркм. dār (иран.). 6. (?) Телка: тур. dana, гаг. dana, аз. dana, туркм. диал. tāna. ПТ *dāna (иранизм, иран. d-), ср. венг. (из булг.) tinó. 7. Мять, складывать: тур. dür-, гаг. dür-, туркм. düjr-, тув. dyryš-, тоф. tyryš- 'морщиться'. 1.9. Срединный сонант, гласный краткий. а) Пратюрк. *d (алт. *t-, *č-): огуз. d, саян. d: 1. Мерзнуть: тур. don-, гаг. don-, аз. don-, туркм. doŋ-, хор. doŋ-, тув. doŋ-, тоф. doŋ-. ПТ *doŋ- < ПА *tuŋa, монг. *daγara-, ТМ doŋo- то же. 2. Привязывать, пристраивать: туркм. daŋ-, тув. doŋ-na-. ПТ *daŋ- < ПА *tằnŋù, ТМ *daŋ-. 15 Тур. литер. torun 'внук; верблюжонок' - результат контаминации с иранизмом torun 'внук, молодой', см. Аб. 3, 280. 16 Ср. персизмы: 'чистый': тур. temiz, гаг. temiz, аз. tämiz, туркм. temīz; 'струнный инструмент': тур. tar, аз. tar, туркм. tār, хор. tār.
66
Ностратическое языкознание
3. Капать: тур. dam-, гаг. dam-, аз. dam-, туркм. dam-, хор. dam-, тув. dam-dy, тоф. tam-dy (глухость неясна). ПТ *dam- < ПА *tmo, кор. *tằm-, яп. *támár-. 4. Жила: тур. damar, гаг. damar, аз. damar, туркм. damar, хор. damar, тув. damyr, тоф. damyr (ФиЛ), tamyr. ПТ *damor (заимств. в монг. tamir) < ПА *tèmò; монг. *daŋgi 'корень'. 5. Свинья: тур. domuz, гаг. domuz, аз. donuz, туркм. doŋuz, хор. doŋŋyz. ПТ *doŋuz < ПА *tŋo, ТМ *dāŋu 'вид тюленя'. 6. Дым, туман: тур. duman, гаг. duman, аз. duman, туркм. dumān, тув. tuman, тоф. duman. ПТ *duman (если не иранизм, иран. d-) < ПА *túmu (~ č-, -i, u-o, a-u). 7. (?) Стоять, вставать: тур. dur-, гаг. dur-, аз. dur-, туркм. dur-, tur-, хор. dur-, тув. tur- (позиционное развитие ?), тоф. dur-. ПТ *dur- < ПА *čra, ТМ *ǯur-. 8. Заря: тур. tan, диал. dan, гаг. dan, аз. dan, туркм. daŋ, хор. daŋ, тув. daŋ, тоф. daŋ. ПТ *daŋ < ПА *tiant`V (?), ТМ *ǯanŋa- 'полыхать', яп. *tiàntaN 'солнце'. 9. Железо: тур. demir, гаг. demir, аз. dämir, туркм. demir, хор. dеmir, тув. demir, тоф. demir. ПТ *demür, заимств. в монг. temür. 10. Река, долина: тур. dere, гаг. derä, аз. därä, туркм. dere. ПТ *dere < ПА *tere-, ТМ *deren 'верховье реки'. 11. (?) Успокоиться: тур. dölen-. ПТ *düle- < ПА *tole, ТМ *dulu-, монг. döligen 'тихий, спокойный'. 12. Расщеплять: тур. dil-, гаг. dil-, аз. dil-, туркм. dil-, тув. dil-, тоф. dil-. ПТ *dil- < ПА *čḕlV, монг. *čilüγe 'промежуток', ТМ *ǯēlge 'щель'. 13. Дырявить: тур. del-, гаг. del-, аз. däl-, тоф. del-. ПТ *del- < ПА *telV, ТМ *del-de-'раскалывать, разделять', монг. dele- 'бить'. 14. Много: тур. delim, гаг. delim. ПТ *delim < ПА *taĺ[u], монг. dalin 'все вместе', ТМ *dalin- 'помощь'. 15. Язык: тур. dil, гаг. dil, аз. dil, туркм. dil, хор. dil, тув. dyl, тоф. dyl, tyl. ПТ *dyl < *dylk < ПА *tilV, ТМ *dilgan 'звук'. 16. (Тот же корень?) Хотеть, просить: тур. dile-, аз. dilä-, туркм. dile-, хор. dile-, тув. dile-, тоф. dile-. ПТ *dile-. 17. Просо: тур. dary, гаг. dary, аз. dary, туркм. dary, хор. dary, тоф. daryg. ПТ *daryg < ПА *tăra, ТМ *dargan 'пырей', (?) монг. darki 'заросли'. 18. Вдовец: тур. dul, гаг. dul, аз. dul, туркм. dul, хор. dul, тув. dulgujaq, тоф. tulguaq. ПТ *dul < *dulk (> монг. tulguj 'одинокий') < ПА *tūĺo, ТМ *dula- 'быть яловой'.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
67
19. Чесать: тур. tara- (под влиянием tarak 'гребень'), гаг. dara-, аз. dara-, туркм. dara-, хор. dara-, тув. dyra-, тоф. dyra-. ПТ *dara-. 20. Сильный, здоровый: тур. din, dinč, гаг. dinč, туркм. diŋ, тув. dyŋ, dyŋzyg, тоф. dyŋzy-. ПТ *diŋ < ПА *číńo, монг. čineγen 'сила', ТМ *ǯiŋ 'очень'. 21. Тополь: туркм. derek, хор. dеrek, тув. terek (глухость неясна). ПТ *derek < ПА *čărikV, монг. *čirgai, ТМ *ǯarikta (?). 22. Шкура: тур. deri, гаг. deri, аз. däri, туркм. deri, тоф. tеrе (глухость неясна). ПТ *derej (?) < ПА *tḕrì, монг. *čirai 'лицо, внешность', ТМ *dēre 'лицо, поверхность'. 23. Потомство: тур. döl, аз. döl, туркм. döl, тув töl (монголизм?). ПТ *döl (> монг. töl) < ПА *toĺe, яп. *də. 24. Окручивать(ся): тур. dolan-, гаг. dolan-, аз. dolan-, туркм. dolan-, тув. dolga-, тоф. dolGa-. ПТ *dolyga- < ПА *tòlu ( ~ tùlo), монг. dolija- < *doliγa- то же. 25. Чистый, прозрачный (о воде): тур. duru, doruk, гаг. duruk, аз. duru, туркм. dury. ПТ *durug < ПА *čúrka 'быстрый поток, течение', монг. *dargil, ТМ *ǯurku. 26. Сват, свойственник: тур. dünür, гаг. dünür 'сватовство'. ПТ *düŋür < ПА *túŋì 'свойственник', ТМ *duŋ-. Отклонение: 1. Пот: тур. ter, гаг. ter, аз. där (диал.), туркм. der, тув. der, тоф. deri. ПТ *Der < ПА *tre, ТМ derbe- 'сырой'. б) Пратюрк. *t (алт. *t`-), огуз. t, саян. t: 1. Жаворонок: тур. toygar, turgaj, аз. toragai, туркм. torgai. ПТ *toragai < ПА *t`ro(-k`V), ТМ *turākī 'ворона', монг. turag то же. 2. Запихивать: тур. tyrkaz 'засов', аз. tyryg 'запор', тув. tyryq, тоф. tyryq 'запор, затор'. ПТ *tyry- < ПА *t`ru, ТМ *tūrī- 'удерживать, подпирать'. 3. Ад: тур. tamu, туркм. tamu, тув. tamy. ПТ *tamu < иран. (скорее всего, согд. tam, имя с i-основой, в вин. пад. – tmw), заимств. в монг. tamu. 4. Ноздря: тур. tana, хор. tanav, тув. tanaq. ПТ *tanag < ПА *t`nV, монг. tanaγa то же. 5. Знать: тур. tany-, гаг. tany-, аз. tany-, туркм. tany-, тув. tany-, тоф. tany-. ПТ *tany- < ПА *t`ănŋV, монг. taŋna- 'расспрашивать', ТМ *taŋ'считать'. 6. Вечер: тур. tün, туркм. tün, тув. dün, тоф. dün (под влиянием düün 'вчера'?). ПТ *tün < ПА *t`ni, монг. tüne 'темнота', ТМ *tīnew 'вчера'.
68
Ностратическое языкознание
7. Большая игла: тур. temen, аз. täbänä, туркм. temene, хор. tеmеn, тув. tevene, тоф. tebene (из монг.?). ПА *t`ĕma? Бродячее слово; ср. ТМ teme, монг. tebene (< тюрк.), *tamasu 'веревка сети'. 8. Линять (о птицах): тур. tüle-, гаг. tüle-, аз. tülä-, туркм. tüle-, тув. tüle-, тоф. düle- (ФиЛ), tüle-. ПТ *tüle- < ПА *t`ulV, ТМ *tul-du- 'сбрасывать рога (об оленях)'. 9. Платить: туркм. töle-, тув. töle-, тоф. döle- (ФиЛ), töle-. ПТ *töle- < ПА *t`ole-, или из монг. töle 'цена'. 10. Рождаться, происходить: тур. töre-, аз. törä-, туркм. döre(озвончение неясно), тув. törü-, тоф. dörü-. ПТ *töre- < ПА *t`ri, монг. *töre, ТМ *tur-k- 'рождаться, появляться'. 11. Волосок, струна, проволока: тур. tel, гаг. tel, аз. tel, туркм. til. ПТ *tel (развитие гласного в туркм. из-за контаминаций с иранизмом?) < ПА *t`eĺù, монг. tele-, ТМ *tel- 'натягивать'. Отклонения: неясные озвончения, ряд огуз. d-, саян. d- — 1. Море: тур. deniz, гаг. deniz, аз. deniz, туркм. deŋiz. ПТ *deŋiz, ма. teŋgin, венг. (< булг.) teŋer. 2. Сравнивать/равный: тур. dene-, denk, гаг. dene-, denk, туркм. deŋe-, deŋ, хор. deŋ, тув. deŋ, тоф. deŋ. ПТ *deŋe-, *deŋ-k, ср. ТМ teŋ, монг. teŋ < кит. 1.10. Срединное сочетание сонант + сонант/звонкий взрывной — нейтрализация: ПТ *D-, огуз. t/d, саян. d. а) алт. *t-, *č: 1. Гребень: тур. tarak, гаг. tarak, аз. darax, туркм. darak, хор. daraq, тув. dargaq, тоф. darGaq. ПТ *Dargak (ср. выше *dara- 'чесать'). 2. Слушать: тур. dinle-, аз. dinlä-, туркм. diŋle-, хор. diŋŋe- /tyŋla-, тув. dyŋna-, тоф. dyŋna-, tyŋna-. ПТ *diŋ-la- < ПА *čĭŋV, монг. čiŋna- то же, ТМ *ǯiŋ- 'понимать'. б) алт. *t`-: 1. Журавль: тур. turna, гаг. turna, аз. durna, туркм. durna, хор. tynna, тув. duruā, тоф. durua, turuja. ПТ *Durŋja < ПА *t`ùru ( ~ *t`ùro) (?), монг. *toγuriγun. 2. Висок, щека: тур. tulun, туркм. duluq, dulaq. ПТ *Dulgum < ПА *t`ōĺu, монг. tolugai 'голова'. в) алт. неясно: 1. Ноготь: тур. tyrnak, гаг. tyrnak, аз. dyrnaG, туркм. dyrŋaq, хор. dynnaq, тув. dyrgaq, тоф. dyrgaq, tyrgaq. ПТ *Dyrŋak < ПА *čŭru, монг. *turuγun 'копыто' и/или ТМ *ǯuru- 'царапать'. 2. Карабкаться: тур. tyrma-, гаг. tyrma-, аз. dyrma-, туркм. dyrma-, тув. dyrba-, тоф. dyrba-. ПТ *Dyrma-.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
69
3. Грабли: тур. tyrmyk, аз. dyrmyG, туркм. dyrmyq. Отклонения: огуз. d, тув. t, тоф. d — 1. Нёбо: тур. damak, гаг. damak, аз. damaG, туркм. damaq, хор. damaq, тув. taŋmaq 'жабры'. ПТ *damgak < ПА *t`amgV, монг. taŋlai 'нёбо'. 2. Тамга: тур. damga, аз. damga, (туркм., хор. tagma), тув. taŋma, тоф. daŋma. Бродячее слово. Отклонение: огуз. t, саян. d — 1. Бог, небо: тур. tanry, аз. tanry, туркм. taŋry, тув. deer, тоф. deere. ПТ *teŋri / *taŋry < ПА *t`aŋgiri, монг. *taŋgarag 'клятва'. Культурное слово. 2. Дымовое отверстие, окно: тур. tüjnük, туркм. tüjnük, тув. dündük, тоф. düŋnük . ПТ *tüŋlük < ПА *t`ŋe, монг. *toγuna, ТМ *tuŋke 'крыша'. 3. Морда, клюв, нос: тур. tomšuk, туркм. tumšuk, тув. dumčuk, тоф. d/tun'čuk. ПТ *tumĺuk < ПА t`ŭmu 'голова, темя', монг. tumi 'главный, первый', ТМ *tumŋu- 'темя'. Отклонение: соотношение огуз. t/d в переднем ряду — 1. Сорт, вид: тур. türlü, гаг. türlü, аз. dürlü, туркм. dürli. ПТ *Dürlü < ПА *turi 'лицо', монг. *düri 'вид, облик', ТМ *durun 'форма, вид'. Культурное слово. 1.11. Срединное сочетание сонант + глухой взрывной. а) Пратюрк. *d (алт. *t-, *č-): огуз. d, саян. d: 1. Волна: тур. dalga, гаг. dalga, аз. dalga. ПТ *dalka < ПА *čalu, монг. dolgi- 'волноваться', монг. *dolgijan 'волна', ТМ *ǯal- 'волноваться, затоплять'. 2. Длина/форма: аз. durgu, туркм. durq, тув. du'rgu, тоф. du'rhu. ПТ *durk, производное от ПТ *dur- 'стоять' < ПА *čra, ТМ *ǯur-. 3. Колоть, впихивать: тур. dürt-, гаг. dürt-, аз. dürt-, туркм. dürt-. ПТ *dürt- < ПА *čúŕu, монг. dürü- 'втыкать'. б) Пратюрк. *t (алт. *t`-): огуз. t, саян. d 1. Торока: тур. terki, аз. tärk, тув. de'rgi. ПТ *terkü < ПА *t`re 'ремни для подвешивания' > ТМ *türü 'ремни, подвязки' ССТМЯ 2, 187. 2. Напильник: тур. törpü, гаг. törpü, аз. törpü, туркм. törpü, тув. dü'rbüü, тоф. dü'rhü. ПТ *törp-igü < ПА *t`rboˋ 'большой режущий инструмент' > монг. *tarbagaj 'плотницкий топор'. 3. Простолюдин: тур. türk, гаг. türk, аз. türkä- (в композитах), туркм. türk (тув. türk 'тюрк' из рус.?). ПТ *türk (< ср.-иран. *turanya-ka?). 4. Изнанка: тур. ters, гаг. ters, аз. tärs, туркм. ters, тув. de'skin-, тоф. de'skin- 'вращаться, выворачиваться'. ПТ *ters 'неправильно, наоборот, изнанка, беспорядок' < ПА *t`arse-, ТМ *taǯa-'убыток, баловство, шалость'. ССТМЯ II 151 (относительно рефлекса сочетания *-rs- см. Дыбо 1996: 48).
70
Ностратическое языкознание
5. Корень, пень: туркм. töŋŋe, хор. tüŋŋi. ПТ *tömke < ПА *t`umgi (~-e), монг. tüŋge 'стерня'. 6. Лиса: тур. tilki, гаг. tilki, аз. tülkü, туркм. tilki, хор. ti/ülki, тув. dilgi, тоф. dilgi (фарингализация не отмечена). ПТ *tilkü < ПА *t`ule(kV) > ТМ *tulge > солон. tūlge 'волк' ССТМЯ II 210. 7. Толокно: туркм. talxan, тув. da'lgan, тоф. dalhan (ФиЛ), ta'lhan. ПТ *talkan. 8. Диковинка: тур. tansuk, ср. выше глагол ПТ *t/dāŋ- < ПА *t`āŋe, монг. *taŋna, *taŋsi-. 9. Репа: тур. turp, туркм. turp. ПТ *turp / *turm < ПА *t`ùrmV > монг. *torum(a (?), ТМ *terbe ( ~ *turbe) 'название горького съедобного растения' ССТМЯ 2, 238. Отклонение: тянуть; подвешивать, взвешивать: тур. tart-, гаг. dart-, аз. dart-, туркм. dart-, tart-, тув. ty'rt-, тоф. ty'rt-. ПТ *dart- < ПА *tert`a, монг. tata- 'тянуть', ТМ *derde- 'ушко, уключина'. Такая сложная рефлексация начальной глухости/звонкости (силы /слабости) в зависимости от инлаута, по-видимому, характерна для алтайских языков (ср. ситуацию в современных монгольских языках). Как видно из приведенного материала, огузские формы в значительном числе позиций позволяют определить старую глухость/звонкость, а сбои соответствий в огузских языках в основном могут объясняться междиалектными заимствованиями. Ср. ситуацию в диалектных системах различных огузских языков, насколько ее можно установить при отсутствии недифференциальных диалектных словарей значительного объема: среди турецких диалектов кастамунийский и айдынский диалекты проводят почти полное озвончение: каст. daš, dut-, кашк. duz, трапезунд. daš, Конья dut-, darak, daš, davšan, обратное соотношение — в Румелии и Адакале, turlu, taha, tene; в Малой Азии t вместо d спорадически. Малые языки афшарский, кашкайский и айналлу, по-видимому, дают те же рефлексы, что и азербайджанский, в частности, d- > t- при следующем -x-: ср. афшар. t-: tajâγ 'палка', tök- 'лить', tik- 'шить', tikạn 'шип', toxə- 'ткать'; d-: dēg'бить', dâš 'камень', dīš 'зуб', dūz 'соль', dâra- 'чесать', dərnâγ 'ноготь', diš'падать'; кашк., айн. tök- 'лить', dūz 'соль', toxi- 'ткать'. Среди туркменских диалектов имеются t-рефлексы для слов, которые по всем остальным огузским языкам дают бесперебойно d-: tȫrt, toqquz (объясняют кыпчакским влиянием, но вряд ли это годится для таких диалектов, как сарыкский, салырский, эрсаринский); и для слов, имеющих t-
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
71
в тур., гаг., но d- в литер. туркм. и аз.: tāš, tart-, terek, turna, tyrnaq (сарык, човдур, нохур, мукры, хатап, кырач, эски, т. е. по большей части "дорсальная" группа; Амансарыев 1970: 202). Боджнурди и хорезмский огузский близки к литературному туркменскому: боджнурди tök- 'лить', duj- 'чувствовать', dert 'четыре', dokk/qqyz 'девять', dalisindä 'позади'; хор. tök- 'лить', dodaq 'губа', doqqyz 'девять' и др. Что касается анлаутной "звонкости-глухости" в саларском, то здесь наблюдается затемняющий первоначальное соотношение просодический перенос придыхания со второго ("глухого" = сильного) согласного на первый в словах с начальным дентальным: t'örten 'шуба', t'ö' (< töp-) 'лягать', t'öt 'четыре', t'u'(t)- 'хватать', t'üx 'шерсть', t'ǖ 'низ' (< dǖp), t'ütyrγan 'рис'. В саянской группе, наоборот, старая оппозиция начальной глухости/звонкости нейтрализована или перестроена почти во всех позициях; единственное место, где, по-видимому, наблюдается различение старой начальной глухости/звонкости, - позиция перед кратким гласным и сонантом, однако и здесь есть много отклонений от соответствий, которые наводят на мысль о действии неучтенного просодического фактора, отличного от фарингализации (ср. фонационные различия, предполагавшиеся И. И. Пейросом - см. Пейрос И. И. О фонационных системах тюркских языков. // Конференция "Ностратические языки и ностратическое языкознание". Тезисы докладов. М., 1977, с. 28-30). Одна из проблем, возникающих при установлении хронологии процессов, прошедших на "общетюркских" языках - это вторичное озвончение t > d- перед срединным звонким взрывным, *r и *ŕ. Процесс захватывает огузские языки вместе с саянскими17, и должен был пройти до перехода d срединного в j или фрикативный. С другой стороны, поскольку ни в каких языках, кроме огузских и саянских, соответствующее фонологическое противопоставление не сохранилось, не ясна верхняя временная граница процесса. По-видимому, в ее определении может помочь рассмотрение булгарских заимствований в венгерском. Еще В. М. Иллич-Свитыч заметил, что они отражают противопоставление, близкое к пратюркскому (Иллич-Свитыч 1963: 44). Оказывается, что описанное огузо-саянское озвончение в венгерских булгаризмах не отражено, при том, что достаточно убеди17 Ср. начальный глухой в огузских рефлексах слова 'курица': ПТ *takygu, праогуз. (с метатезой) *tagyku, без озвончения перед срединным звонким, т. е. процесс нельзя считать собственно огузским.
72
Ностратическое языкознание
тельно отражается пратюркское противопоставление, восходящее к праалтайскому, ср.: ПА *t`-> Тю *t-, огузо-саян. *t-, булг. *t-: 1. Круглый, колесо, зеркало: тур. teker-lek, гаг. teker-lek, аз. täkär-, туркм. teker-, тув. teger(орфогр.) 'кружиться'. ПТ *teker- < ПА *t`öker-, монг. tög/küre-g 'колесо, круг'. Венг. tükör 'зеркало', MNyTESz 3, 1010. 2. Корыто, лохань: тур. tekne, гаг. teknä, аз. täknä. ПТ *tekne < ПА *t`ákù, ТМ *taku- 'воронка'. Венг. teknő 'корыто' Gombocz 1912, 18, 227. 3. Ягненок: тур. toklu, гаг. toklu, аз. toglu, туркм. tokly, тув. togdu (уникальное развитие старого сочетания). ПТ *toklu, ТМ *tuku-čan 'олененок' < ПА *t`ukV, монг. tugul 'теленок' (> тоф. tuhul). Венг. toklyó 'ягненок' Gombocz 1912. 4. Курица: тур. tavuk, гаг. tauk, аз. tojuk, туркм. tovuk, хор. touq, тув. da'gaa, тоф. taqqyaq. ПТ *taky-ńak, *taky-gu (> огуз. *tagyku, NB отсутствие озвончения) < ПА *t`àk`a, монг. takija то же. Венг. tyúk Gombocz 1912. ПА *t- > Тю *d-, огузо-саян. *d-, булг. *d-: 1. Падать: тур. düš-, гаг. düš-, аз. düš-, туркм. düš-, хор. čüš-, тув. dü'š-, тоф. düš-. ПТ *düš- < ПА *tĺi, монг. döli- 'наклоняться', ТМ *dōl- 'выгибать'. Венг. dől 'валиться' (MNyTESz 1, 668-669). 2. Полдень: тур. диал. düš, туркм. düš-le- 'делать перерыв', диал. düš, тув. dü'š, тоф. düš. ПТ *düš или Dǖš, ТМ *dōlā 'ясное небо' < ПА *tĺe, монг. düli 'середина (дня, ночи)'. Венг. dél 'юг, полдень' MNyTESz 1, 606-607. 3. Просо: тур. dary, гаг. dary, аз. dary, туркм. dary, хор. dary, тоф. daryg. ПТ *daryg (< *darg?), ТМ *dargan 'пырей', (?) монг. darki 'заросли'. Венг. dara Gombocz 1912. ПА *t`- > Тю *t-, огузо-саян. *d-, булг. *t-: 1. Лысый, лысина: тур. daz, аз. daz, туркм. daz, тув. tas/da'zyr, тоф. das. ПТ *daz < ПА *t`eŕo, монг. tara-kai то же. Венг. tar MNyTESz 3, 847. 2. Терпеть: аз. döz-, туркм. döz-, тув. döz-. ПТ *döz- < ПА *t`ūŕi, монг. türe-γe- 'страдать, нуждаться'. Венг. tűr-, Gombocz 1912, MNyTESz 3, 1014. 3. Верблюд: тур. deve, гаг. devä, аз. devä, туркм. düje, тув. teve, тоф. tebe. ПТ *debe < ПА *t`ibŋe, монг. temeγen, ТМ *tibŋa. Венг. teve Gombocz 1912. 4. Колено: тур. diz, гаг. diz, аз. diz, туркм. dyjz, хор. dīz, тув. dis. ПТ *düjz, ТМ *türekse 'голенище' < ПА *t`ŕe, монг. türej то же. венг. térd 'колено'. 5. Море: тур. deniz, гаг. deniz, аз. deniz, туркм. deŋiz. ПТ *deŋiz, ма. teŋgin, венг. (< булг.) teŋer. 6. Телка (?): тур. dana, гаг. dana, аз. dana, туркм. диал. tāna. ПТ *dāna (иранизм, иран. d-), ср. венг. (из болг.) tinó 18.
18 Случаи, когда венгерские заимствования показывают глухой в соответствии с пратюркским звонким, праалтайским непридыхательным, следующие:
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
73
Ср. также возможный ранний иранизм с "огузским" озвончением: Сыр: вост.-ир. *turaka (ср. ав. tūiri- 'створоженное молоко', имеющее ИЕ этимологию (см. Аб. 3, 319; из иранских форм ср. еще сак. (сомнительное) ttu:ra 'сыр' Bailey 132. см. еще 124 tav- 'киснуть', осет. turae 'жирный суп'. Все иранские следы - северные восточно-иранские) > Тю *dōrak: со ср.-кыпч. и чаг. toraq, халадж. tuorâq-ava, туркм. диал. doraq, тур. диал. torak и dorak; чув. tora, tъwara; дун.-булг. заим. в венг. turó 'творог'; Doerf. 3, № 1195, VEWT 490. Таким образом, по-видимому, описанное озвончение проходило после отпадения булгарской ветви. 2. Интервокальные и конечнослоговые. Существенным для облика фонологических систем разделившихся тюркских групп является появление новых звонких согласных в результате внутрисловного озвончения глухих. Это озвончение требует разных условий в различных тюркских группах. На северо-востоке озвончение одиночных шумных глухих в интервокальной позиции происходит спонтанно а) в якутском – для губных и гуттуральных (в том числе на морфемной границе, см. Дьячковский II: 161–162); б) в хакасском (с варьированием по диалектам), шорском и чулымско-тюркском языках (см. СИГТЯ 2002: 490–501), а также в горноалтайском19 (и в северных диалектах) – для всех шумных. Спонтанное же озвончение интервокала имеется в тувинском (кроме восточных диалектов), но не в тофаларском и сарыг-югурском, где интервокальные шумные сохраняют оппозицию по ларингальным признакам (в виде сильный – сла1. Свертывать трубочкой: тур., гаг. dür-, аз. dürmäg 'бутерброд', туркм. düjrül-, тув. dür-, тоф. dür-. ПТ *dǖr-, монг. dörse- то же. Венг. tűr- 'засучивать' Gombocz 1912 - возможно, из кыпч., ср. тат. tör-, кирг. tür-, каз. tür- и др. VEWT 506, EDT 530-531, ЭСТЯ 3, 319-320. 2. Ось: тур. dingil, гаг. dingil, тат. teŋel, чаг. tiŋgil (MA), чув. tәnәl, караим. teŋgil. ПТ *deŋgil VEWT 474, ЭСТЯ 3, 235-236, Федотов 2, 216-217, ПА *teŋgu ось, веретено > Кор. *thòŋ. Венг. tengely 'ось' Gombocz 1912 - возможно, кыпчакизм. 19 Приведенный в грамматике Дыренковой (Дыренкова 1940) список неразложимых двусложных основ с неозвонченными t и k в интервокале (с. 37– 38) содержит, во-первых, слова со старыми геминированными (ikki > iki 'два'), во-вторых, с упрощенными сочетаниями (tupkur- > tukur- 'плевать'), в-третьих, явные или потенциальные монголизмы (maka 'хвала', teke 'козел'). Такое же происхождение имеют, по-видимому, интервокальные глухие в хакасском и шорском (см. СИГТЯ 2002). NB сохранение глухих геминат в интервокале в якутском: äkkirää- 'прыгать', xappax 'крышка' < *kap-kak.
74
Ностратическое языкознание
бый), восходящую к озвончению глухих после первично долгих, процессу, имевшему место также в огузских языках20. Рассмотрим процессы внутрисловного озвончения более подробно в трех оставшихся языковых группах. Хорошо известны процессы морфонологического характера, а именно, чередования глухого и звонкого аллофонов, стоящих на границе морфемы, в зависимости от интервокальной/неинтервокальной позиции. В огузских языках такое чередование довольно строго ограничено рамками положения после первично долгого гласного (строгое фонетическое распределение слегка разрушено процессами парадигматической унификации – см. СИГТЯ 2002: 96–104), или на конце неодносложной основы. С точки зрения исторической фонетики, эти позиции интерпретируются как позиция ослабления согласного в более чем одноморовом положении от начала слова. В кыпчакских языках чередование по звонкости – глухости на морфемной границе синхронно обязательно для губных и гуттуральных согласных, не действует на дентальных согласных. Как будто, никакой связи со старой долготой синхронное чередование не обнаруживает. Поскольку морфонологическое правило должно было перекрыть старое распределение, то, чтобы не сталкиваться с позднейшими эффектами, следует рассмотреть материал синхронно неразложимых двусложных основ, в которых интересующие нас глухие согласные не попадают на морфемную границу. Этот материал с достаточной регулярностью демонстрирует в карлукских и кыпчакских языках озвончение гуттуральных и губных после первично долгих гласных; после первично кратких озвончение губных и гуттуральных происходит спорадически. Зубной обычно не озвончается после кратких, изредка озвончается после долгих. 2.1. *-t2.1.1. С первично долгим гласным: а) Озвончается в огузских, карлукских и кыпчакских языках.
20 По-видимому, аналогично выглядит озвончение срединного *č, ср. *iāčy-g 'горький, кислый': чув. jüźə, як. ahí, долг. ahí, тув. ažyɣ, тоф. aǯyɣ, др.тюрк. ačyɣ (др.-уйг.), крх.-уйг. ačyɣ (MK), хал. hāčuɣ, hāčuq, тур. aǯy, гаг. aǯi, аз. aǯy, турк. āǯy, āǯyɣ, сал. āǯy, чаг. ačy, (Абуш.), узб. ačči, ɔčči (диал.), кар. aǯy, ačy, кум. aččy, кбалк. ačy, тат. ačy, башк. asy, ног. ašy, каз. aššy, ккалп. aššy, галт. aču. Но более подробно рассмотреть этот процесс сложно из-за малого количества примеров с *-č-, не стоящим при этом на морфемной границе.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
75
1. *āt-ym 'шаг': чув. odъm, як. atyllā-, долган. atyllā-, хак. atyx- (< *attyk-) 'прыгать', тур. adym, аз. addym, турк. ǟdim, диал. ādym, чаг. adym, (Pav.C.) узб. ɔdim, диал. adym, кар. adym, тат. adym, башк. aym, ног. adym, каз. adym, ккалп. adym, кирг. adym. ПА *p`ḗta 'шагать, ходить': ПТюрк. *āt, ПМонг. *(h)ada-, ПТМ *pete-. 2. *kāta- 'вонзать(ся)', *kāta-g 'гвоздь': чув. xudav, як. xatā-, долган. katā-, тув. qada-, qadaɣ, сюг. qataɣ, тур. kada-, kadak (диал.), аз. GadaG, турк. Gadaq, чаг. qada- (Абуш., Pav.C., MA), узб. qada-, qadɔq, нуйг. qada-, qadaq, кум. qada-, тат. qada-, qadaq, ног. qada-, qadaq, каз. qada-, qadaq, ккалп. qada-, qadaq, кирг. qada-, qadō, галт. qada-. Не исключено заимствование из монг. ПА *kjta 'гвоздь, брусок; вонзать(ся)': ПТюрк. *kāta-, ПМонг. *kada-, ПТМ *kiata-kun, ПКор. *kìt , ПЯп. *kiátá (~ *káitá). 3. *dōtak 'губа': чув. toda, tuda, тур. Dudak, гаг. Dudaq, аз. dodaG, турк. dōdaq, сал. totax, totyx, ср.-тюрк. totaq, tōdaq (CCum). ПА *čṓtakV (~ -ukV) 'мякоть, гриб; губа': ПТюрк. *dōtak, ПТМ *ǯudakta /*ǯedukte. 4. *āt-aĺč- 'ошибаться, заблуждаться': турк. ādaš-, чаг. adaš-, нуйг. adaš-, кар. adaš-, кум. adaš-, тат. adaš-, башк. aaš-, ног. adas-, каз. adas-, ккалп. adas-, кирг. adaš-. ПА *nda 'ошибаться, делать неправильно; обвинять': ПТюрк. *āt-aĺč-, ПМонг. *anda-, ПТМ *(x)an(d)u- , ПЯп. *áná-. 5. *(i)ātag 'жертвоприношение, обет, подарок': як. atí, шор. ada, тур. adaɣ, аз. adax, турк. ādaG, тат. ada-r-yn- 'давать обет'. ПА *tá (~ -t`-) 'давать, дар': ПТюрк. *(i)ātag, ПКор. *tā-, ПЯп. *átápá-. 6. *kítyr- 'ходить, обходить вокруг': як. kytygyrai- 'семенить', kytygyras 'проворный, быстрый, резвый (о звере), скороход', тур. kydyr- (диал.), турк. Gydyr- 'идти потихоньку, мелкими шагами', узб. qidir-, кар. qydyr- 'искать, рыскать', кум. qydyr-, кбалк. qydyr-, тат. qydyr- (диал.), башк. qyyr-, ног. qydyr-, каз. qydyr-, ккалп. qydyr- 'гулять, разыскивать', кирг. qydyr- 'шататься, бродить в поисках'; qydyš 'семенящий при беге (о животных)'. ПА *kt`e 'цокать (о копытах), скакать': ПТюрк. *kítyr-, ПМонг. *katari-, ПТМ *kata-/*kete-, ПКор. *kthí-. б) Озвончается в огузских, не озвончается в карлукских и кыпчакских языках: 1. *kūtuŕ 'сумасшедший, сходить с ума, подстрекать': чув. xъʷdъʷr 'хвастун', xъʷdъʷr- 'проклинать'; kъdъr- (< тат.), як. qutur-, др.-тюрк. qutur-, (др.-уйг.) крх. qutuz, qutur- (MK), тур. kuduz, kudur-, гаг. quduz, аз. Guduz, Gudur-, турк. Guduz, Gūdura-, чаг. и ст.-кыпч. qutuz (Ettuh., Бор. Бад.), qutur- (Ettuh.), узб. qutur-, нуйг. qutu(r)-, кар. qutur-, кум. qutur-, тат. qotoroq, qotyr-, башк. qotort-, ног. qutyr-, каз. qutyr-, ккалп. qutyr-, кирг. qutur-, ПА
76
Ностратическое языкознание
*gt`ù- 'ухудшаться': ПТюрк. *kūtuŕ: ПМонг. *gutu-, ПТМ *gutu-, ПЯп. *kutu-. 2. *būta- 'срезать ветви; ветвь, гвоздь': чув. pъʷda, як. bytā-, butuk, (Пек.); mutā-, mutuk, долган. mutuk, тув. búduq, хак. pydyra-, галт. buda-, budaq, др.-тюрк. butyq (др.-уйг.), крх. butyq, butaq (MK), хал. buta 'куст' (oбратное заимствование из перс.?), тур. buda-, budak, гаг. buda-, budaq, аз. buda-, budaG, турк. pūda-, pūdaq, сал. pu/ūtax (ССЯ), чаг. buda- (Pav. C.), ст.-кыпч. buda- (AH), узб. buta-, butɔq, нуйг. puta-, putaq, кар. buta-, butaq, кум. buta-, butaq, кбалк. buta-, butaq, тат. bota-, botaq, башк. bota-, botaq, ног. byta-, butaq, каз. buta-, butanaq (buta 'куст' < перс.), ккалп. puta-, putaq, кирг. buta-, butaq. ПА *pt`ò 'тополь; ветка, палка': ПТюрк. *būta-, ПМонг. *buta, ПТМ *pota, ПКор. *ptýr , ПЯп. *pəta. 3. *ētük 'ботинок, сапог': чув. adъ, як. eterbes, долган. eterbes, тув. idik, хак. ödək, др.-тюрк. etük (др.-уйг.), крх. etük (MK), тур. edik, турк. ǟdik, сал. ītix, itix, чаг. etük (Pav. C.), ötük (Бор. Бад., Pav. C.), узб. (диал.) ädik, ötik, ötük, нуйг. ötük, кум. etik, тат. itĭk, ног. etik, каз. etik, ккалп. etik, кирг. ötük, галт. ödük. ПА *p`t`i 'штаны, сапоги': ПТюрк. *ētük, ПТМ *pati, ПКор. *pàtì. 4. *gē(j)t- 'уходить', *gē(j)t-er- 'прогонять, отбирать': чув. kajt-; Caus. katert-, др.-тюрк. ket-, keter- (др.-уйг.), крх. ket/-, keter- (MK, QB), тур. git, gider-, аз. get-, gediš, турк. git-, gider-, чаг. ket-, keter- (Абуш., Sangl., MA), узб. ket-, нуйг. kät-, ketiš, кар. ket-, keter-, кум. get-, geter-, тат. kit-, kitär-, ног. ket-, ketir-, каз. ket-, ketir-, ккалп. ket-, ketir-, кирг. ket-, ketir-. ПА *gjt`i 'идти, приходить': ПТюрк. *gē(j)t-, ПМонг. *getül-/*gatul-, ПЯп. *kítá-r-. 5. *ȫtü- 'старый; старое, заброшенное жилище': чув. vadъ, як. ötöx, долган. ötök, тув. ötükän `название горного хребта в Туве' (ФиЛ 215): тоф. ötükän 'ровное широкое место на белках, удобное для пастьбы оленей' (ФиЛ 215): др.-тюрк. ötüken, (орхон.), крх. ötüken (MK), кирг. ötök 'место бывшей стоянки аула; удобная для зимовки впадина'. Долгота восстановлена по чув. ПА *ṓt`è 'старый': ПТюрк. *ȫtü-, ПМонг. *öte-, ПТМ *(x)ut-, ПЯп. *t-nà. (Возможно также, что в пратюркском первичная краткость; производное по глаголу *öt- 'проходить', ср. тат. ütkel 'перевал' и под.) 6. *ātag 'остров': тур. ada, гаг. ada, аз. ada, турк. āda, чаг. (CCum.) atov, узб. ɔta, нуйг. ata, кар. К. ada, кум. ada (огуз. заимствования), тат. ataw, башк. ataw, ккалп. ataw. Внешняя этимология неясна. 7. *dǖtük 'трубка, флейта': крх. tütek 'носик кувшина' (MK), düdük (IM), тур. düdük, гаг. düdük, аз. düdük, турк. tüjdük, сал. tütülüx (ССЯ), ст.-
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
77
кыпч. düdük (AH), узб. tutak, кум. düdük, ног. düdik, каз. tütik, ккалп. tüte, кирг. tütük. ПА *tti 'трубка, круглый сосуд': ПТюрк. *dǖtük, ПТМ *doda-ka(n), ПЯп. *tútú. 8. *dāt- 'вкус, сладкий, привыкать': чув. tuda-l-, tuda-n-, todъ, tut-lъ, хак. tady-, tadyɣ, tadylyɣ, сюг. taty-, tatyɣ, др.-тюрк. tatyɣ (др.-уйг.), tatyɣlyɣ (орхон., др.-уйг.), крх. tat-lyɣ (MK), taty- (MK, QB), tatyɣ (MK, QB), tatyɣ-lyɣ (MK), тур. tat- (tatar), tat (-d-), tadym, tatyk, tatly, dad-a- 'дразнить, приманивать', dad-a-n-, гаг. dat-, dat, datly, dad-a-n-, аз. dad-, dad, dadly, dadan-, турк. dāt/d-, dāt, dāt-ly, узб. tati-, нуйг. teti-, кар. tat-, taty-, tat, tatuv, tatly, tatan-, кум. taty-, tatyw, tatli, кбалк. tat-, tatyw, tatly, башк. taty-, tat, tatly, ног. tat-, tatyq, ккалп. tat-, taty-, tatly, кирг. tat-, taty-, tatyq, tattuw, tatq-a-n-, галт. tatu. Возможно, контаминация двух корней, *dāt'вкус' (ПА *čtu (~*t-) 'сладкий, вкус': ПТюрк. *dāt, ПМонг. *dadu-, ПТМ *ǯutī и *taty- 'пробовать на вкус, привыкать' (ПМонг. *tati- > tači(ja)'привыкнуть' – (KWb 385), TM tati- id. (ССТМЯ 2: 170). 9. *gēt- 'делать зарубку, надрез': чув. kat-, хал. kǟtük 'зазубрина, выемка', тур. get-, gedik, турк. gǟt-, gǟdik; чаг. ket- (MA), ст.-кыпч., ked-, kedük (AH), узб. ketük, тат. kit-, kitek, башк. kit-, kitek, ног. ketik, каз. ketik, ккалп. ketik, кирг. ket-, ketik. ПА *ktu 'острый инструмент; зарубка': ПТюрк. *gēt-, ПМонг. *godoli, ПТМ *kota. 2.1.2. С первично кратким гласным: Никогда не озвончается в огузских, карлукских и кыпчакских: 1. *otar 'пастбище, отара': як. otor, тув. odar, турк. otar, узб. otɔr, кар. otar, кум. otar, тат. utar, башк. utar, ног. otar, каз. otar, ккалп. otar, кирг. otor, галт. odor . ПАлт. *p`okt`o(-rV). 2. *kotuŕ 'як': крх. qotuz (MK), тур. xotoz, аз. Gotaz, турк. Gotaz, чаг. и ст.-кыпч. qotas (Pav. C.), qutuz (AH), узб. qotas, нуйг. qotaz, кар. qutas, тат. qutaz (диал.), кирг. qotos. ПА *k`akt`o. 3. *atan 'кастрированный верблюд': тув. adan, крх. atan (MK), турк. atan (диал.), чаг. atan (IM), ног. atan, каз. atan, ккалп. atan, кирг. atan. ПА *akt`V. 4. *göt-ir- 'поднимать(ся)': як. kötör 'птица', тув. ködür-, тоф. ktür-, хак. ködər-, шор. ködür-, сюг. küter-, др.-тюрк. kötür- (орхон., др.-уйг.), крх. kötür- (MK, QB), хал. ketür-, ketir-, тур. götür-, гаг. götür-, турк. göter-, чаг. köter- (Абуш., MA), узб. kotar-, нуйг. kötär-, кар. köter-, кум. göter, кбалк. kötür-, тат. kütɛr-, башк. kütär-, ног. köter-, каз. köter-, кирг. kötör-, галт. ködür-. ПА *kŏt`i. 5. *jiti 'острый': чув. sívǯə (?), як. sytí, долган. hytí, тув. čidig, čidi-, хак. čətəg, шор. čidig, др.-тюрк. jiti (др.-уйг.), крх. jitig (MK, QB), хал. jitti,
78
Ностратическое языкознание
тур. iti-, аз. iti, турк. jiti, чаг. и ст.-кыпч. iti (AH, Ettuh.), itik (Pav.C.), iti(Pav.C.), нуйг. ištik, кар. jiti, iti, кум. itti, кбалк. žütü, тат. ǯete, каз. žiti. ПА *nìt`à. 6. *böteke 'зоб': чув. pudege, як. bötögö, аз. pätänäk, турк. peteke, ср.тюрк. bütege, (ст.-кыпч., Ettuh.), кум. böteke, тат. bütäkä, böteg, башк. bütägä, ног. böteke, bötege, каз. bötäkä, ккалп. böteke, кирг. bötög/kö. ПА *mét`i(-rkV). 7. *kat-yg 'твердый': чув. xydъ, як. kytānax, долган. kytānak, тув. qa'dyɣ, хак. xatyɣ, шор. qadyɣ, др.-тюрк. qatyɣ (орхон., др.-уйг.), крх. qatyɣ (MK, QB, IM), тур. kat (диал.), аз. Gaty, турк. Gat, Gaty, чаг. qatyɣ (MA), узб. qɔtiq, нуйг. qetiq, кум. qaty, тат. qaty, башк. qaty, ног. qat, каз. qatty, ккалп. qatty, кирг. qatū, галт. qatū. ПА *k`ét`ò. 8. *satan 'бедро': чув. sodanъ 'ягодицы, зад', тур. satan, турк. satan, чаг. satan (Pav. C.), ккалп. satan. ПА *sót`e. 9. *atyŕ 'орошаемое поле, межа': шор. adys 'загон 1/18 десятины', крх. atyz 'любая полоса земли между двумя канавами/стенами' (MK), турк. atyz, нуйг. etiz, каз. atyz. ПА *p`át`à. 10. *ata/*ete 'отец, предок': тув. a'da, хак. ada, сюг. ata, др.-тюрк. ata (др.-уйг.), крх. ata, ataqy (MK), тур. ata, диал. ede, аз. ata, турк. ata, чаг. ata (Pav.C.), узб. ɔta, нуйг. ata, кар. ata, кум. ata, кбалк. ata, тат. ata, eti, etkej, башк. ata, ног. ata, каз. ata, ккалп. ata, кирг. ata, галт. ada. ПА *t`è. 11. *tata- 'остервенеть; вспыльчивый, раздражительный': як. tatyas, тув. tady-la- 'хохотать', кирг. tatar-. ПА *t`ắkta. 12. *botu 'верблюжонок': крх. botu (MK), тур. potak, аз. (диал.) pota 'детеныш буйвола, медведя', чаг. bota 'ребенок, молодое животное' (Абуш., Sangl.), узб. bota, нуйг. bota, кар. bota, тат. buta, башк. buta, ног. bota, каз. bota, ккалп. bota, кирг. boto. ПА *măndo. 13. *det- 'стараться, напрягать силы, сопротивляться', 'смелый, герой': як. tetiänex, тув. didin-, didim, тоф. titim, хак. tətən-, др.-тюрк. tetik (др.-уйг.), крх. tet-, tetin- (MK), tetik, teti-l- 'поумнеть' (MK), тур. didin-, tetik, гаг. didin-, турк. tetǟrik 'поддержка, помощь' (?), чаг. tetik (Абуш., Sangl.), узб. tetik, нуйг. tetik, кум. tetek 'удовольствие', тат. täti 'хороший', башк. tätäj 'хорошая вещь' (детские слова), кирг. tetik, галт. tidim, tedü 'довольный'. По-видимому, озвончение в тур., гаг. – результат вторичного влияния звонкого начала. ПА *tḕtu 'уважение, забота': ПТюрк. *det-, ПМонг. *čida-, ПТМ *dēdu-, ПЯп. *tùtù-. 14. *kotar- 'выдирать, ломать, сдвигать': хак. xodyr-, тат. qutar- (диал.), башк. qutar-, кирг. qotor-, галт. qodor-. ПА *k`et[o].
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
79
15. *katar- 'гнать, преследовать, пасти, наблюдать': тув. qadar-, хак. xadar-, шор. qadar-, крх. qatar- (MK), тур. katarla-, katala- (диал.), ног. katar, галт. qadar-. ПА *k`ta. 16. *otuŕ 'тридцать': як. otut, долган. otut, хак. otys, сюг. otus, др.тюрк. otuz (орхон., др.-уйг.), крх. ottuz (MK), хал. hottuz, тур. otuz, гаг. otuz, аз. otuz, турк. otuz, чаг. otuz (Pav. C.), узб. ottiz, нуйг. ottuz, кар. otuz, кбалк. otuz, тат. utyz, башк. uty, ног. otyz, каз. otyz, ккалп. otyz, кирг. otuz, галт. oduz, odus. 17. *otag 'шалаш, комната': як. otū, тув. odaɣ, хак. otax, шор. odaɣ, сюг. otaɣ, otax, крх. otaɣ (MK), тур. otak, oda, гаг. oda, аз. otaG, турк. otaG, чаг. oda (Pav.C.), узб. otɔw, нуйг. otaq, кар. oda, кум. otaw, кбалк. otow, ног. otaw, каз. otaw, ккалп. otaw, кирг. otō, галт. odū. Озвончение в тур. и гаг. (и, видимо, в заимствованных из огуз. караимской и чагатайской формах), скорее всего, следствие контаминации с производным *ōtag от *ōt 'огонь'. ПА *t`/tù. 18. *katyr 'мул': крх. qatyr (MK, QB), тур. katyr, аз. Gatyr, турк. Gatyr, чаг. qatyr (AH, Houts., IM), ног. qatyr. ПА *kĕt/t`a. 19. *kotur 'парша': тув. qodur, хак. xodyr, сюг. qodur, др.-тюрк. qotur (др.-уйг.), тур. kotur (диал.), аз. Gotur, турк. Gotur, чаг. qotur (Pav.C.), узб. qotir, нуйг. qotu(r), кар. qotur, qotyr, кум. qotur, тат. qutyr, башк. qutyr, ног. qotyr, каз. qotyr, ккалп. qotyr, кирг. qotur, галт. qodur. ПА *k`ut`/tV. 20. *etek 'подол, край одежды': тув. e'dek, хак. idek, шор. edek, крх. etek (MK), хал. hätäk, тур. etek, гаг. ietek, аз. ätäk, турк. etek, чаг. etek (Бор. Бад., Абуш., Pav. C.), узб. etäk, нуйг. etäk, кар. etek, кум. etek, кбалк. etek, тат. itäk, башк. itäk, ног. etek, каз. etek, ккалп. etek, кирг. etek, галт. edek. ПА *èt`/ti. 21. *küte(re) 'болото': хак. ködre, тат. küter, kötɛ (диал.), башк. küter (диал.), галт. küdre. ПА *kut`/ti. Особым образом ведет себя *jedti 'семь': чув. síǯə, як. sette, долган. hette, тув. čedi, сюг. jeti, jiti, ǯetä, др.-тюрк. jeti (Ен., др.-уйг.), крх. jeti (MK), хал. jieti, jätti (< аз.), тур. jedi, гаг. jedi, аз. jeddi, турк. jedi, сал. jitti, чаг. jeddī (Ettuh.), узб. jetti, нуйг. jätti, кар. jedi, кум. jetti, кбалк. jeti, ǯeti, žeti, тат. ǯide, башк. jete, ног. jeti, каз. žeti, ккалп. žeti, кирг. ǯeti, галт. jeti. Звонкости могут объясняться рефлексами редкого кластера. ПА *nad[i]. На этом подборе примеров огузские языки демонстрируют распределение звонкости/глухости срединного согласного по исторической долготе/ краткости предшествующего гласного. Карлукские и
80
Ностратическое языкознание
кыпчакские языки также озвончают исключительно после исторического долгого, но не всегда – наблюдается явная корреляция с алтайским источником тюркского срединного *t, а именно: ПТюрк. *t, происходящее из ПА *t непридыхательного, в позиции после пратюркской долготы озвончается между гласными, ПТюрк. *t, происходящее из ПА *t` придыхательного, в позиции после пратюркской долготы не озвончается между гласными. Нарушение распределения в основах *dǖtük и *dāt- может объясняться в первом случае редупликационным развитием, во втором – контаминацией двух исторически разных корней. В кыпчакских и карлукских рефлексах *gēt-ük озвончение, возможно, устранено в связи с синхронно производным обликом лексемы и унификацией формы корня. Поскольку лишь очень небольшой класс случаев, таким образом, сохраняет оппозицию придыхательного и непридыхательного глухого в середине слова, возможно, не стоит восстанавливать такую оппозицию для пратюркской фонологической системы и следует предполагать в качестве носителя данного различия какой-то просодический признак (ср. развитие тобаской фарингализации – СИГТЯ 2002: 615–621), длительное время сохранявшийся у карлуков и кыпчаков.
А. В. Дыбо, Дентальные взрывные в пратюркском
81
Литература Аб. Амансарыев 1970 Бичелдей 2001 Дьячковский
Дыбо 1991 Дыбо 1996 Дыренкова 1940 Иллич-Свитыч 1963 Иллич-Свитыч 1965 Кондратьев 1976 Рассадин ФиЛ Рассадин 1995 СИГТЯ 2002 ССТМЯ Старостин 1991 ТДОС Федотов ЭСТЯ 3
Абаев, В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. М.; Л., 1958-1995. Т. I-V. Амансарыев Ж. Түркмен диалектологиясы. Ашгабат. Бичелдей, К. А. Фарингализация в тувинском языке. М. Дьячковский, Н. Д. Звуковой строй якутского языка. Ч. 1. Вокализм. Ч. 2. Консонантизм. Якутск, 1971, 1977. Дыбо, А. В. Тюрк. *t, *d // Славистика. Индоевропеистика. Ностратика. М. Дыбо, А. В. Семантическая реконструкция в алтайской этимологии. М. Дыренкова, Н. П. Грамматика ойротского языка. М.-Л. Иллич-Свитыч, В. М. Алтайские дентальные: t, d, δ. // ВЯ 1963, № 6. Иллич-Свитыч, В. М. Алтайские гуттуральные: k῾, k, g // Этимология - 1964. М. Кондратьев, В. Н. Вводный фонетический курс турецкого языка. Л. Рассадин, В. И. Фонетика и лексика тофаларского языка. Улан-Удэ, 1971. Рассадин, В. И. Тофаларско-русский, русско-тофаларский словарь. Иркутск. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков: Региональные реконструкции. М. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Л., 1975-1977. Т. I-II. Старостин, С. А. Алтайская проблема и происхождение японского языка. М. Түркмен дилиниң орфоэпик сөзлүгү. Ашгабат, 1978. Федотов, М. Р. Этимологический словарь чувашского языка, тт. 1-2. Чебоксары, 1996. Севортян, Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. М., 1980.
82
Bailey Doerf.
EDAL
EDT Gombocz 1912
KWb MNyTESz VEWT
Ностратическое языкознание
Bailey, H. W. Dictionary of Khotan Saka. Cambridge etc., 1979. Doerfer, G. Türkische und mongolische Elemente im Neupersischen. Wiesbaden, 1963. I; Wiesbaden, 1965. II; Wiesbaden, 1967. III. Starostin, S. A., Dybo, A. V., Mudrak, O. A. The etymological dictionary of the Altaic languages. I - III. Leiden, Brill, 2003. Clauson, G. An Etymological Dictionary of PreThirteenth-Century Turkish. Oxford, 1972. Gombocz, Z. Die bulgarisch-türkische Lehnwörter in der ungarischen Sprache. Helsinki, 1912 (MSFOu. XXX). Ramstedt, G. J. Kalmückisches Wörterbuch. Helsinki, 1935. A magyar nyelv történeti-etimológiai szótára. Budapest, 1967-1976. I-III. Räsänen M. Versuch eines etymologisches Wörterbuchs der Türksprachen. Helsinki, 1969.
Заметки о языке и культуре дунайских булгар О. А. Мудрак Москва, Российский государственный гуманитарный университет
Для изучения языковой и культурной ситуации на Балканах в последние века I тысячелетия н. э. очень важен материал булгарских (тюркских) памятников. Интерeс к булгарскому языку связан с тем, что, во-первых, данный язык принадлежит к особой подгруппе тюркской семьи и близкородствен лишь современному чувашскому (повидимому, эта подгруппа отделилась раньше всех от общего тюркского ствола); во-вторых, памятники булгарской письменности представляют собой одну из самых ранних фиксаций языка тюркской семьи (уступая лишь орхоно-енисейским памятникам языка Восточно-тюркского каганата); и, в-третьих, в данный период времени булгарский язык являлся самым западным по распространению тюркским языком и первым начал активно контактировать с индоевропейскими языками Восточной Европы. Кроме того, носители булгарского языка основали в низовьях Дуная независимое от Византии государство, и до времени полного растворения в славянской массе являлись элитой, а, значит, и культурными донорами по отношению к славянам. Целью данной работы было исследование связных булгарских памятников, написанных доступными для прочтения письменностями. Вопросы изолированных лексических заимствований не рассматриваются. I. ПРЕСЛАВСКАЯ HАДПИСЬ В 1946 г. И. Венедиктов опубликовал болгарскую надпись, обнаруженную в одной из церквей под городом Преславом. Hадпись выполнена греческими буквами: zитхѡн.итzирг ѡн.вѡуле.хѡум схи.хупе:уне:тѡ
84
Ностратическое языкознание
улсхи:ѱм:естрѡ гин.хупе:ухz:тѡ улсхи:ѡнд:тѡурт ѡунапиле. zѡпан. естругин.хупе:к: тѡулсхи:м:алхаси. хупе:а:хлѡуврин:а Hезависимо друг от друга этой надписью занимались Ж. Дени и Фр. Альтхайм. Согласно их прочтениям надпись представляет собой опись вооружений или одетых в кольчуги воинов, которыми управляют два сановника. Ж. Дени: zитхѡн, боярин внутренней службы (:) кольчуг [хупе хѡумсхи] (?) 455, шлемов [тѡулсхи] 540, кольчуг естрѡгин (?) 427, шлемов 854 (.) тѡуртѡуна пиле (титул?) жупан (:) кольчуг естругин (?) 20, шлемов 40, кольчуг алхаси (?) 1, хлѡубрин (?) 1. Фр. Альтхайм: Циткойя, внутреннего бойлы, наемное войско: панцирей 455, его шлемов 540; сверх того еще панцирей 427; его шлемов 854. Вместе с его четверкой Зупан. Сверх того еще панцирей 20, его шлемов 40, его восхвалитель (герольд?): панцирей 1, с проводником 1. Оба перевода внушают большие сомнения при филологической интерпретации данных памятника, так как не учитывают систему письма, и очень вольно переводят лексику, в частности, связывая весь текст с перечнем вооружений, что по любым тюркским данным довольно сомнительно. Анализ памятника показывает, что между двоеточий стоят цифры, а в остальных случаях - булгарские слова. При этом из-за повторов довольно ярко видна структура текста, и его можно разделить на предложения или синтаксически выделенные обороты: zит хѡн итzиргѡн бѡуле хѡумсхи хупе 455 тѡулсхи 540 естрѡгин хупе҃ 427 тѡулсхи 854 тѡуртѡуна пиле zѡпан естругин хупе 20 тѡулсхи 40 алхаси хупе 1 хлѡуврин 1
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
85
В транслитерации текст выглядит так: it Kon ićirGon bule Kumči Kɨpe 455 tulči 540 estroGin Kɨpe 427 tulči 854 turtuna pile opan estrɨGin Kɨpe 20 tulči 40 alKasi Kɨpe 1 Klubrin 1 О графической системе необходимо сказать следующее: 1. При записи слов не используется буква "каппа" к, а только "хи" х (в транслитерации [K] и, соответственно, г как [G]). 2. При записи гласных не используются буквы (только и) и о (только ѡ). Аналогичным образом, позднее в кириллице использовался только знак для "эты" и при передаче [i]. Хотя в булгарской надписи представлена только "омега", она используется по фонотактике как "о микрон" о и встречается в лигатуре ѡу [u], что соответствует греческому и славянскому оу. Гласный у в то время, возможно, еще отличался от , и, ср. чередования внутри одного слова естрѡгин и естругин. В транслитерации он передан через [ɨ]. 3. Звонкая аффриката [] записывается в памятнике через "дзету" z, а глухая [ć] через лигатуру тz. Последовательность сх явно является лигатурой, т. к. встречается в данном тексте только после согласных, а на последовательность трех согласных в тюркских языках наложены ограничения. Как показывают сопоставления с чувашским, таким образом передается шипящая аффриката [č]. Это довольно необычный способ передачи аффрикаты, однако не исключено, что это упрощение трехбуквенного сочетания тсх. it Kon - 'семь дней'. it соответствует чув. śičə 'семь' и, возможно, является аллегровой формой с утерей конечного гласного (тюрк. *jeti). В булгарском регулярно, как и в чувашском, *je- > *ẹ- > i (см. Мудрак 1993, с. 33-34). Kon ⁓ чув. kon 'день' (тюрк. *kn). Чувашская и булгарская формы отражают *ȫ (Мудрак 1993, с. 69). ićirGon - 'усердно работающий' ⁓ чув. əžərgen 'усердно работать' с нерегулярным ž вместо ź. Это слово - дериват от пратюрк. *iłč 'дело, работа' (чув. əś, тюрк. *iš). В данном случае видно, что в булгарском к этому времени пратюрк. сочетание *lč упростилось (как в современном чувашском), хотя в т. н. "булгаризмах" венгерского языка оно еще
86
Ностратическое языкознание
сохраняется: ср. венг. gyümölcs 'фрукт' ⁓ чув. śiməś ⁓ тюрк. *jemiš < пратюрк. *jemilč (см. Иллич-Свитыч 1971, с. XV). bule - 1) 'вместе' ⁓ чув. -bala, тюрк. -bi/üle(n). В данном случае в надписи озвонченный согласный в анлауте в результате сандхи после предыдущего носового сонанта; 2) "соединительное" деепричастие от глагола тюрк. *bol- 'стать' (чув. pol-) или тюрк. *bȫl- 'делить' (чув. pül-). Kumči - 'вид ковшика' (?) пратюрк. *kaʷm(ɨ)č > тув. xɨmɨš, уйг. qemič. Судя по тув., в данном слове было пратюрк. *-aʷ-, которое дает в чув. -ɨ-/-ъʷN (ср. ниже turtuna) (см. Мудрак 1993, с. 103). Внешняя монг. параллель *gumǯija 'мерка для пороха'позволяет предположить, что и в пратюркском данное слово могло иметь ауслаутный гласный *-ɨ, утерянный в остальных языковых подгруппах, кроме булгарской. Чувашское соответствие данному слову пока не известно, однако в довольно большом количестве именных основ именно в чувашском сохраняются утерянные в других подгруппах конечные гласные. Кроме того, в чувашском регулярно происходила палатализация *t и *č перед *i, *ɨ, в результате которой *t, *č совпадали в одном шипящем палатальном, отличавшегося от рефлекса обычного *č > ć > ś. Ср. чув. čəlbər 'поводок' ⁓ тюрк. *čɨlbur, чув. čər- 'чертить' ⁓ тюрк. *čɨz-, чув. kaaga 'коза' ⁓ тюрк. *keči и др. kɨp-e - 'вид, форма' с притяжательным аффиксом 3 л. ⁓ чув. малокарач. диал. kẹp-ə, тюрк. *kẹp-i. tul-či 'наполняться, достигать, увеличиваться' ⁓ чув. tol-, тюрк. *tōl-. Здесь форма 3 л. прошедшего законченного времени -či ⁓ чув. -čə, тюрк. *-di/ɨ с палатализацией дентального перед *i/ɨ. estroGin, estrɨGin 'серьга, застежка' ⁓ тюрк. *ɨsɨrga. Булгарский отражает форму с метатезой гласного *ɨsrɨgV с типично южнославянским (!) развитием *sr > str. Hалицо фонетическая изоглосса, распространившаяся из славянских языков на тюркский булгарский (в тюркских не допускаются сочетания трех и более согласных). Таким образом, можно датировать действие этой изоглоссы VII-IX вв., т. е. временем с начала контактов булгар и южных славян до момента написания памятника. В данном случае булгарское слово или оформлено особым словообразовательным аффиксом, или, что более вероятно, представляет собой генитив с "типично чувашским развитием": *a + *jɨn > -in. В представленнной в памятнике посессивной синтаксической конструкции допустимо использование определяющего имени в форме генитива.
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
87
turtun-a - соединительное деепричастие от глагола 'тянуть с чемлибо, затягивать (дело), торговаться' ⁓ чув. turdъn-, пратюрк. *taʷrt-un> тув. tɨ'rt-ɨn- (Мудрак 1993, с. 104). К началу среднечувашского периода развития чувашской фонетики (приблизительно на рубеже I тысячелетия) на месте пратюрк. *aʷ уже было -û- (Мудрак 1993, с. 132) и булгарский в данном случае и в слове Kumči очень хорошо соответствует среднечувашским рефлексам пратюрк. *-aʷ-. pil-e - соединительное деепричастие от глагола 'знать, уметь; мочь' ⁓ чув. pəl-, тюрк. *bil-. opan 'кафтан' ⁓ слово, имевшее распространение на Балканах, отмечаемое в славянских как *župan, греч. zупан, итал. giuppane. alKa-si 'ушная серьга, подвеска' с притяжательным аффиксом 3 л. ⁓ чув. alga id. < пратюрк. *elke; ⁓ чув. -žə, тюрк. *-si/ɨ, что указывает на орфографическое неразличение в данном памятнике š и s, хотя по развитию гласных здесь конечный палатализованный s (см. ниже). Klubr-in (возможно, с архаичным инструменталисом при образовании наречий) ⁓ чув. lüprən, lüppərən 'вяло, лениво' (не до конца ясно начальное K- в булгарском; может быть, это протетическое h- перед начальным плавным сонантом?). Итак, после анализа словоформ можно предложить новый перевод надписи: Семь дней усердно работая (=став усердным); 455 [изделий] типа ковшиков увеличилось до 540; 427 [изделий] типа застежек увеличилось до 854 (т. е. ровно в 2 раза!); Умея растянуть время // Умея торговаться; 20 [изделий] типа кафтанных застежек увеличилось до 40 (т. е. в 2 раза); 1 [изделие] типа ушных серег (=подвесок) по лености [осталось] 1. Данная надпись - явно памятная или учебная записка, отражающая приобретение или изготовление малых металлических изделий. Ее автором являлся или торговец, или кузнец (ювелир?). В первом случае turtuna надо переводить как 'торгуясь', а во втором - как 'затягивая дело, мешкая'.
88
Ностратическое языкознание
Соответствия булгарских, чувашских, тюркских звуков по сравнению с пратюркским: Гласные № 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Булгарский a iɨ i e-, -o, ɨu o o u u
Чувашский a śii(=ẹ) ə ə/ъ əʷ ъʷ -oo *û
Тюркский e jee/ẹ i ɨ ü u o a (тув. ɨ)
Пратюркский *e *je*ẹ *i *ɨ *ü *u *ȫ *o *aʷ
Hепервые гласные: № 11 12 13 14 15
Булгарский -e/-či, -Si -e -ua -in
Чувашский ə/ъ -ə ъ a -in
Тюркский -I -ü u a -VjIn
Пратюркский *-I *-ü *-u *-a *-VjIn
Согласные: № 16 17 18 19 20
Булгарский -ćči či si
Чувашский ś-źčə čə šъ
Тюркский j/-ščI tI sI
Пратюркский *j*-łč*čI *tI *sI
Судя по соответствиям, булгарский является наиболее близкородственным чувашскому и имеет характерные только для чувашского особые развития фонем № 1, 2, 5, 8 (лексический альтернат *ü ⁓
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
89
*ö в слове 'день'), 10, 15, 17-20. В некоторых случаях в нем отмечены ареальные инновации: *sr > *str, *-i, *-ɨ, *-ü > -e (не после шипящих). Переход *aʷ, *o, *-u- > u может быть только орфографическим приемом и не иметь за собой специфического исторического развития. Ср. также неразличение в парах o ⁓ u, ö ⁓ ü как в рунической (восточнотюркской), так потом и в уйгурской, манихейской и арабской письменностях. Если это только орфографический прием, использовавшийся булгарами, то он может указывать на аналогическое перенесение традиции рунической письменности, а значит, и на функционирование примерно в то же самое время какого-то варианта тюркской руники. Гармония гласных и в те времена, повидимому, присутствовала, но не отражалась в орфографии. Hесмотря на ограниченный материал, удается заметить, что орфографические нормы записи булгарского языка греческими буквами довольно хорошо разработаны и образуют стройную нетривиальную систему, ср. использование лигатур ѡу, сх и систематическое исключение букв к, о, . Это позволяет предположить наличие (недолговечной?) традиции использования булгарами (к тому времени частично христианизованными) греческой письменности для бытовых нужд. Остается только надеяться на новые находки булгарских надписей греческими буквами. II. ИМЕHHИК БУЛГАРСКИХ КHЯЗЕЙ В восточнославянском памятнике XVI в. "Еллинский и римский летописец" в разделе ветхозаветной хронологии есть вставка с именами и годами правления булгарских тюркских князей. Hесомненно, это цитата из утраченного болгарского источника, опиравшегося на тюрко-булгарскую традицию. Данный фрагмент имеет следующий вид: авитохолъ житъ лѣт т~ родъ емоу доуло. а лѣт емѵ. диломъ твиремъ. ирникъ житъ лѣт р~ и н~. род емоу доуло. а лѣтъ емоу диломъ твиремъ. гостоунъ намѣстникъ сы. в~ лѣт. род емоу ер'ми. а лѣт емоу. дохсъ твиремъ. коуртъ ѯ~ лѣтъ дръжа. род емоу доуло. а лѣт емоу шегоръ вечемь. беzмѣръ. г~ лѣт. а родъ семоу доуло. а лѣт емѵ шегоръ вечемъ. сии. е~. кънѧzь дрьжаше кнѧжение. ѡб онѵ страноу доунаѩ. лѣт ф~ и е҃҃.
90
Ностратическое языкознание
остриженами главами. и по томъ приде на страноу дѵнаѩ. исперих к҃н҃z҃ь тожде и доселѣ. есперих к҃н҃z҃ь ѯ~. и ѡдно лѣто. рѡд емоу доуло. а лѣтъ емоу верени алемъ. терьель. к~ и а~ лѣто. род емоу доуло. а лѣт емѵ текѵ читемь. твиремь. к~ и и~. лѣт. рѡд емоу доуло. а лѣт емоу дван'ш ехтемь. сеьаръ. е҃҃ лѣт. род емоу дѵло. а лѣт емоу. тох алтомъ. кормисошь. z҃҃ лѣт. родъ емоу вокиль. а лѣт емоу шегоръ твиримь. сии же к҃н҃z҃ь нzмѣни род доуловъ рекше вихтѵнь. винехъ. z~. лѣт. а род емоу оукиль. а лѣтъ емоу шегор алемъ. телець. г~. лѣт. род емоу оугаинъ. а лѣт емоу соморъ алтемь. и сии иного раа. оуморъ. м~. днии. рѡд емоу оукиль. а лѣт емоу диломь тоутомъ. [Отметим, что многие исследователи год Тервеля воспринимают как текучитемь твиремь, что во-первых, приводит к пропуску имени следующего князя, а во-вторых, нарушает общую структуру текста, где -мь бывает только в конце обозначения года правления.] Структурно после имени каждого князя указывается срок его правления, потом род, к которому он принадлежал, а дальше идут два слова на булгарском языке, которые являются наименованием года вступления на престол (или года смерти, при анализе дат вторая гипотеза не проходит). Ю. Миккола впервые разделил каждое обозначение года на две части и выделил названия животных и числительные. Соответственно каждое обозначение года он интерпретировал как календарную дату, в которой "животное" указывало на год по 12-ричному животному циклу, распространенному в Восточной Азии, а числительное - на месяц этого года. Действительно, упрощенный чисто 12-ричный, а не 60-ричный цикл использовался у древних тюрок Восточного тюркского и Уйгурского каганатов (судя по руническим памятникам), а также у монголов. С другой стороны, согласно гипотезе Й. Маркварта, эти слова являются девизами правления каждого из князей, но эта точка зрения плохо подкреплена и этимологически, и исторически, и, кроме того, текстологический анализ поддерживает только календарные гипотезы. Автор полностью поддерживает Ю. Микколу в том, что первое слово в названии булгарского года является названием животного из 12-ричного цикла.
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
91
Выпишем главные данные из именника, выделив имя князя, его срок правления, булгарское обозначение года, и добавив условную абсолютную хронологию князей (по срокам правления, записанным греческими буквами), которая начинается с первого князя. Князь Авитохол Ирник Гостун Курт Безмер Есперих Тервель Твиремь Севар Кормисош Винех Телец Умор
Срок 300 150 2 60 3 61 21 28 15 17 7 3 <1
Название года диломъ твиремъ диломъ твиремъ дохсъ твиремъ шегоръ вечемь шегоръ вечемъ верени алемъ теку читемь дван'ш ехтемь тох алтомъ шегоръ твиримь шегор алемъ сомор алтемь диломъ тоутомъ
Усл. хронология 0 300 450 452 512 515 576 597 625 640 657 664 667
Сразу бросается в глаза, что в названиях годов, имеющих в условной хронологии конечный -0, присутствует числительное твиремъ, а в названиях годов с конечным -2 - вечемь. Таких случайных совпадений не бывает, и, значит, предположение о том, что числительные отражают месяц года вступления на трон, надо отвергнуть. Числительные входят (!) в обозначение года. Кроме того, года 0 и 300, 452 и 512 имеют названия диломъ твиремъ для первой пары, и шегоръ вечемь для второй. Совпадение названий годов, отличающихся друг от друга на число, кратное 60 (в первом случае - 5*60, во втором - 60), позволяют предположить, что в именнике при обозначении годов используется полный 60-ричный цикл по древнекитайскому образцу. В китайском календаре использовались календарные 10-ричные и календарные 12-ричные знаки, из комбинаций которых составлялось четкое обозначение года в 60-ричном цикле. В именнике не могло быть аналога корейско-японского календаря, т. к. в нем используется только 5 названий цветов/стихий и 12-ричный животный цикл, в именнике же уже есть 7 знаков для второго (китайского 10-ричного) цикла. Обозначив цифрами китайские календарные знаки 10-ричного цикла и буквами с a по m - календарные знаки 12-ричного цикла,
92
Ностратическое языкознание
можно следующим образом представить полный китайский 60-ричный цикл: 1a 2b 3c 4d 5e 6f 7g 8h 9i (1)0 k
(1)1 l (1)2 m (1)3 a (1)4 b (1)5 c (1)6 d (1)7 e (1)8 f (1)9 g (2)0 h
(2)1 i (2)2 k (2)3 l (2)4 m (2)5 a (2)6 b (2)7 c (2)8 d (2)9 e (3)0 f
(3)1 g (3)2 h (3)3 i (3)4 k (3)5 l (3)6 m (3)7 a (3)8 b (3)9 c (4)0 d
(4)1 e (4)2 f (4)3 g (4)4 h (4)5 i (4)6 k (4)7 l (4)8 m (4)9 a (5)0 b
(5)1 c (5)2 d (5)3 e (5)4 f (5)5 g (5)6 h (5)7 i (5)8 k (5)9 l (6)0 m
Для того, чтобы выяснить соотношение булгарского обозначения годов с 60-ричным циклом, для каждого князя выпишем остаток, получаемый при делении года условной абсолютной хронологии на 60, т. е. год цикла по условной булгарской хронологии: Авитохол Ирник Гостун Курт Безмер Есперих Тервель Твиремь Севар Кормисош Винех Телец Умор
диломъ твиремъ диломъ твиремъ дохсъ твиремъ шегоръ вечемь шегоръ вечемъ верени алемъ теку читемь дван'ш ехтемь тох алтомъ шегоръ твиримь шегор алемъ сомор алтемь диломь тоутомъ
0 0 30 32 32 35 36 57 25 40 57 4 7
Сначала оставим первых двух князей с мифическими сроками правления и начнем с Гостуна - (30) дохсъ твиремъ соответствует (3)0 f. Учитывая то, что 6 циклических знаков сочетается только с четными, а другие 6 - с нечетными цифрами, можно идентифицировать год Умора - это диломь тоутомъ 8 h (т. к. диломь сочетается с четными у первых двух князей, а 6 f быть не может из-за того, что f = дохсъ по
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
93
дате Гостуна). Сбивки в пределах 1-2 лет возникали из-за несоответствия фактического срока правления и начала календарного года. Hапример, возраст ребенка, родившегося за день до начала года, через год двумя днями позже по восточному летоисчислению будет уже 3 года. Выяснив, что h - это диломъ, получаем диломъ твиремъ = (2)0 h, т. е. мифический срок правления Ирника не 150, а 130 лет, а у Авитохола 300 лет. Hаблюдается заметное несоответствие в обозначении года правления Кормисоша - между Кормисошем и Телецем прошло 24 года (2*12), а между Кормисошем и Винехом около 17 лет. В 60-ричном цикле повторение знака животного бывает только через 12 лет, значит, в названии года Кормисоша допущена описка - вместо шегоръ твиримь должно быть соморъ твиримь. Это вероятно, если учитывать возможность существования нескольких последовательных копий именника еще до того, как он попал в рукопись XVI века, тем более в неэтимологизируемой для славянского переписчика последовательности соморъ твиримь, шегор алемъ, сомор алтемь немудрено вместо соморъ написать похожее шегоръ. В результате этого допущения получаем: год Телеца (4) сомор алтемь - 4 d, год Кормисоша (40) cоморъ твиримь - (4)0 d, а 4-м соответствует алтемь. Значит, год Севара тох алтомъ равен (2)4 m, т. е. с уточнением вместо 25 - 24 года. Убрав из 60-ричного цикла известные уже годы, а также годы, где должны попасться известные слова, получаем: 1a 2b 3c --5e --7g --9i ---
11 l ---13 a ---15 c ---17 e ---19 g ----
21 i 22 k 23 l ---25 a 26 b 27 c ---29 e ----
31 g ---33 i ---35 l 36 m 37 a ---39 c ----
41 e ---43 g ---45 i 46 k 47 l ---49 a ----
51 c ---53 e ---55 g ---57 i ---59 l ----
Как нетрудно заметить, возможности интерпретации остальных названий годов значительно сузились.
94
Ностратическое языкознание
Отметим, что шегор вечемь не может быть равен 32. Значит, годы со словом шегоръ принадлежат к нечетной подгруппе. Год Твирема (57) дван'ш ехтемь - (5)7 i. Соответственно, год Винеха (57) шегор алемь - (5)5 g (со сбивкой на 2 года), а год Еспериха (35) верени алемъ - 3(5) l. Годы Курта и Безмера - (32) шегоръ вечемь - (3)1 g. Год Тервеля (36) теку читемь может лечь только на (3)9 c, т. к. при (3)7 a ожидалось бы теку *ехтемь. Hо как же в таком случае объяснить сбивку на 4 года? По-видимому, здесь довольно рано вкралась ошибка: теку у человека, подсчитывавшего годы, спуталось с тох, и, соответственно, с (3)6 m. Hиже представлены сравнительные данные по срокам правления князей (С - по записи греческими цифрами, СБ - по булгарскому циклу), и условная абсолютная хронология по годам, записанным греческими буквами (АХ), и по булгарскому циклическому календарю (АХБ). Князь Авитохол Ирник Гостун Курт Безмер Есперих Тервель Твиремь Севар Кормисош Винех Телец Умор
С 300 150 2 60 3 61 21 28 15 17 7 3 <1
СБ 300 130 1 60 4 64(61) 18(21) 27 16 15 9 4 --
АХ 0 300 450 452 512 515 576 597 625 640 657 664 667
АХБ 20 320 450 451 511 515 579(576) 597 624 640 655 664 668
Полученные данные можно соотнести с христианским календарем и с китайской хронологией. Известно, что г. Преслав был основан ханом Омуртагом в год 15 индикта (по византийскому исчислению год 1.IX.821 - 31.VIII.822), или, как записано греческими буквами, в год сгорелем по булгарскому календарю. В именнике год князя Винеха шегор алемъ, т. е. он отличается от года основания г. Преслава на полный цикл - 60 (или в крайнем случае 2 x 60) лет. Приняв как наиболее вероятное первое предположение, получаем, что годы булгар-
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
95
ских князей отличаются от условной абсолютной хронологии на 106 лет, а значит, по христианскому летоисчислению князья всходили на трон в следующие годы (по Жерару годы правления даются в круглых скобках): Авитохол - 126; Ирник - 426; Гостун - 556; Курт - 557 (584-629); Безмер - 617 (642-646); Есперих - 621 (645-701); Тервель - 685 (682) (701-718); Твиремь - 703; Севар - 730 (725-739); Кормисош - 746 (739-756); Винех - 761 (756-761); Телец - 770 (760-764); Умор - 774 (766). [В 30 годах Кубрат ("Собиратель") создает Великую Булгарию в Приазовье (оногундуры?), остатки этого государства пали под ударами хазар в середине VII в. (Свод II, с. 238/30). В 50-х годах VI в. авары разгромили объединение булгар в Приазовье (ibid., c. 196/111). 558-559 гг. - переход гуннов (по памятникам булгар или кутригуров) вместе со славянами через Дунай (ibid., c. 290/1, 3), в то же время войско Забергана, правителя кутригуров, прошло в областях рядом с Фессалониками (ibid., c. 184/7). Тогда же устанавливаются дипломатические сношения между аварами и Византией (ibid., c. 186/18). 617 г. - аварское нашествие на Балканы и осада Фессалоник (ibid., c. 83/1, 197/120). К 618 г. болгары около 50 лет проживали на Балканах (ibid., c. 200/149). 626 г. - участие булгар в осаде вместе с аварами и славянами Константинополя (ibid., c. 72/4). 679-680 гг. - на нижнем Дунае болгары Аспаруха сумели вытеснить аваров (ibid., 238/25). В 650-660 гг. Аспарух появляется в низовьях Дуная (ibid., с. 239/40), 680 г. - булгары напали на Фракию (ibid., c. 312/274), в 680-681 гг. - заключение договора о мире между Аспарухом и Византией (ibid., c. 241/65). 682 г. - Булгары Кувера на территории Македонии (ibid. 316, c. 334). 688 г. - Юстиниан II идет в поход против славян и булгар (ibid., c. 316/333). C 702 г. правление Тервеля (ibid., c. 317/351). 705 г. - болгары и хан Тервель помогают Юстиниану II вернуться на трон (ibid., c. 317/352). Твиремь значит "второй", в данном случае "Тервель второй". В 718 г. Артемий побывал у Тервеля (ibid., c. 243/88). 759 г. - поход Юстиниана V в Македонию и подчинение местных славян и булгар. 760 г. - поход против Булгарии и поражение войск Юстиниана V (ibid., c 318/ 361-369). В 761-763 гг. славяне, бежавшие из-за междоусобиц, переселяются в Малую Азию (ibid. 244/96). 763 г. - сражение войска Телеца из булгар и славян с Константином V, после проигрыша битвы Телец около 10 лет не упоминается - до этого он назывался не каган, а владыка булгар (ibid., c. 245/100, 319/380-384). 764 - "Паган", господин Булгарии, посылает по-
96
Ностратическое языкознание
сольство к Константину V, у которого скрывается претендент на трон Сабин (ibid., c. 319/ 386, 387). 767 г. - мирный договор с каганом (имя не упомянуто) (ibid., c. 246/110). 768 г. - хан Телериг становится государем Булгарии (ibid., c. 321/403). 774 г. - болгаро-византийский конфликт, Константин V дошел до Варны (ibid., c. 193/76, 321/400,404)]. Уточнение соответствий можно также найти в годе крещения булгар, об этом говорится в "Четырех словах против ариан": сьи же борисъ блъгары крьстилъ ѥстъ bъ лѣто етхъ бехти, по христианским источникам - 864 г., что должно соответствовать булгарскому (3)8 b. Однако числительное етхъ может быть связано только с ехтем = 7, а при 8 должно было бы быть тоутомъ. Это можно объяснить тем, что в именнике мы имеем дело с другим синтаксическим оборотом: 1) все числительные - порядковые (показатель -МЬ, -МЪ, ср. Левитская 1976, с. 48) и стоят после названия года по животному циклу, 2) в данной фразе - числительное в обычной форме и стоит перед животным названием года. Это очень сильно напоминает разницу между конструкциями типа рус. шесть часов и шестой час (= пять часов с минутами). Также ср. наблюдаемый в рунических памятниках способ обозначения годов: beš jigirmi, sekiz qɨrq и др., т. е. 5+20 > 15 лет, 8+40 > 35 лет (см. СИГТЯ, с. 179-180). Другое подтверждение этого факта см. ниже в разборе сакральных названий числительных. После выяснения порядка 9 названий 12-ричного "животного" цикла интересно соотнести данные с традиционным восточно-азиатским календарем. Во всех вариантах этого календаря цикл начинается с года мыши, за которым идут годы коровы, тигра и т. д. Самый древний китайский календарь начинается с 2637 г. до н. э., и в 821 г. н. э. на него попадает год Синь-Чоу, т. е. (3)8 год коровы, что соответствует булгарскому шегор алемъ. Опираясь на этот факт, устанавливается значение всех знаков животного цикла: Булгар. ДОХСЪ ШЕГОРЪ ДИЛОМЪ ДВАH'Ш ВЕРЕHИ ТОХ
Усл. f g h i k l m a
Значение мышь бык тигр заяц дракон змея лошадь овца
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
Булгар. [БЕХТИ] ТЕКУ СОМОР
Усл. b c d e
97
Значение обезьяна курица собака свинья
Эти слова представляют собой сакральные наименования животных и имеют интересные алтайские этимологии. дохсъ - 'мышь' (в современном чувашском нет) - тм. *tok-sa-ki 'заяц', ср. также в тм. переходы значений в слове сол. oɣtuna 'род степных мышей', ма. oʯotno 'даурский зайчик' < мо. ogotno 'степная мышь', бур. oxotnoo(n) 'ласка'. шегоръ - 'бык' (в современном чувашском утеряно, однако заимствовано в др.-коми śokɨr 'мерин' в памятниках XVIII в. (Лыткин В. И.: Историческая грамматика коми языка, ч. I Введение, фонетика, с. 33), ср. аналогичное развитие семантики в мари ińe 'лошадь' < чув. ine 'корова') ⁓ тюрк. sɨɣɨr 'телка оленя, корова'. Булгарский отражает палатализацию *s- перед *i, *ɨ, аналогичную чувашской (см. Мудрак 1987). диломъ - 'тигр' ⁓ тюрк. *talɨm 'хищник' с переходом пратюрк. *ạ > ɨ, как в чувашском (см. Мудрак 1993, сс. 98-101, 132-134), аналогично и в венгерских заимствованиях tinó 'телка', чув. tɨna ⁓ тюрк. tāna < ир. dhaenū. дван'ш - 'заяц' (в современном чувашском нет) ⁓ тюрк. tabɨł(ɣ)an id. В булгарском метатеза š и n, а š является аналогично чувашскому регулярным рефлексом пратюрк.*ł в интервокале (как в словах požъ ⁓ тюрк. *boš 'свободный', vaš- 'дуть (о ветре)' ⁓ тюрк. *üšü- 'быть холодным', ažъk 'рогожа' ⁓ тюрк. *ešük и др.). Ср. мо. *tawlaj id. верени 'змея' - чув. vəʷren id. (фолькл.), тюрк. *ögren ⁓ *örken 'веревка'. тох 'лошадь' - ср. мо. *taki 'дикая лошадь, лошадь Пржевальского', тм. *tōki 'лось'. бехти 'обезьяна' - тюрк. *bčɨn id. с отражением (как в древнечувашском) придыхания перед глухим согласным после краткого гласного (см. Мудрак 1993, сс. 30, 63, 67, 74, 80, 96, 99). В данном случае, а также в словах текѵ, читемь через Т перед передним гласным переданы пратюркские *t, *č перед *i, *ɨ, соответствующие чувашскому č, возникавшему при исторической палатализации данных согласных, через Ч же в данном памятнике передается старая аффриката *č и *j-,
98
Ностратическое языкознание
давшие в чувашском ś (ср. читемь, чув. śiččəm < *jet(t)im, вечемь, чув. vəʷśśəm < *üč(č)üm). текѵ 'курица' - чув. čъʷɣъʷ < *tioka ⁓ тюрк. *tajuk, *takɨɣu, мо. *takiha, тм. *tioko (см. Мудрак 1993, с. 118-119). сомор 'собака' - тюрк. *sonar 'собачья охота' > башк. hunar ete 'охотничья собака', тм. *suna 'сворка, собачий повод', ср.-кор. sanhăiŋ 'охота'. Hазвания, соответствующие 10-ричному циклу и этимологизируемые как числительные, соответствуют китайским значениям следующим образом: Булгар. ТОУТОМЪ//ЕТХЪ ЧИТЕМЬ ТВИРЕМЬ ВЕЧЕМЬ
АЛТОМЪ АЛЕМЬ ЕХТЕМЬ
Усл. 8 9 0 1 2 3 4 5 6 7
Значение 1 2 3 4 5 6 7 8 9 0
Для булгарских названий легко находятся чувашские и тюркские соответствия: тоутомъ ⁓ чув. tъʷvatъm, тюрк. *dȫrtü-N-č 'четвертый', витемь ⁓ чув. śičəm, тюрк. *jetti-N-č 'седьмой', твиремь ⁓ чув. təberəm 'другой, второй', слово, сконтаминированное с bir 'один' ⁓ алт. *dui'два, второй, пара', вечемь ⁓ чув. viśəm, тюрк. *üčü-N-č 'третий', алтомъ ⁓ чув. oltъm, тюрк. *altɨ-N-č 'шестой', алемь ⁓ чув. om 'первый, передний', тюрк. *alɨn/m 'перед, лоб', для последнего числительного внутренней этимологии нет. Ясно, что обычные порядковые числительные стоят как бы в перепутанном порядке. Что собой представляет сакральный календарный "перепутанный" порядок, будет рассмотрено ниже. КАЛЕHДАРHЫЙ САКРАЛЬHЫЙ ПОРЯДОК ЧИСЛИТЕЛЬHЫХ Кроме примера в именнике болгарских князей, сакральный "перепутанный" порядок порядковых числительных в календарных обозначениях отмечен в XI в. у среднеазиатских тюрок астрономом Би-
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
99
руни. Он дает тюркские названия месяцев в лунно-солнечном календаре: 1 - uluγ aj 'большой' 7 - sekkizinč aj 'восьмой' 2 - kičig aj 'малый' 8 - toquzunč aj 'девятый' 3 - birinč aj 'первый' 9 - onunč aj 'десятый' 4 - ikkinč aj 'второй' 10 - törtünč aj 'четвертый' 5 - altɨnč aj 'шестой' 11 - üčünč aj 'третий' 6 - bešinč aj 'пятый' 12 - jettinč aj 'седьмой' То, что два первых месяца имеют образные обозначения, может указывать на вторичное происхождение их названий и на вторичность 12-ричного цикла деления года на месяцы по отношению к 10-ричному. Исходная система была такая: 7 3
1
4 10
2 6 9
5 8
Видно, что числительные стоят парами, кроме пары (7-8), где они расположены центрально-симметрично. Учитывая сакрализованный/ календарный характер 10-ричных названий месяцев, их связь с Луной (что вытекает из названия месяца - aj 'Луна; месяц'), среднюю продолжительность лунного месяца около 29,5 сут., а также традиционное восточноазиатское начало месяца с серпа первой Луны после новолуния, логичным предположением является то, что "тюркский циферблат" (порядок календарных числительных) отражает фазы Луны - каждая фаза около 3 сут.
100
Ностратическое языкознание
Получается, что 1 - тонкий серп после новолуния, 2 - толстый серп после новолуния, 3 - тонкий серп перед новолунием, 4 толстый серп перед новолунием. Для новолуния и полнолуния использованы (вторично под влиянием среднеазиатского традиционного календаря) числа 7 и 8 (что соответствует одной из четверичных фаз Луны, традиционно принятых на Среднем Востоке). А далее опять аналогичные пары: 5 - тонкий темный серп перед полнолунием, 6 - толстый темный серп перед полнолунием, 9 тонкий темный серп после полнолуния, 10 - толстый темный серп после новолуния. Если учесть, что по общему правилу рядом может находиться только последовательная пара цифр, то выбивается из этого правила 8, соответствующее полнолунию и образующее с последующими 9 и 10 тройку цифр подряд. Возможно, что изначально номер новолуния был "старше" номера полнолуния, что исключало возможность образования тройки - однако это не принципиально. Главным является то, что одна последовательная пара цифр используется для полнолуния и новолуния, причем 1 серп соответствует первому появившемуся месяцу, и серпы 1 и 3, 2 и 4 расположены симметрично. Итак, у среднеазиатских тюрок обнаруживается система названий календарных числительных, связанных с фазами Луны и позже перенесенная на названия календарных месяцев в "перепутанном порядке", отражающем временную смену фаз Луны, не совпадающую с порядковым номером, присвоенным тюрками. Если фазы расположить по порядковым тюркским номерам, открывается чисто математическая система: 8 9 1 3 5
10 2 4 6 7
По схеме видно, что пары расположены по мере увеличения серпа и симметричны со следующей серповидной парой по местоположению серпа. Анализируя булгарские названия 12-ричного и 10ричного циклов, а также их этимологии, становится понятным, что наряду с "сакральными" названиями животного цикла употреблялись
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
101
и "сакральные" (⁓ календарные) названия числительных, которые шли не в обычном порядке натуральных чисел. Единственная родственная аналогия - это рассмотренный выше порядок названий месяцев, связанный с 10-ю фазами Луны. Аналогично среднеазиатскому порядку числительных, используемых для названий месяцев, булгарские календарные числительные можно расположить только следующим образом: ЧИТЕМЬ '7-й' ТОУТОМЪ '4-й' ЕХТЕМЪ '5-й' ? АЛЕМЪ '1-й'
ТВИРЕМЪ '2-й' ВЕЧЕМЬ '3-й' ? ? АЛТОМЪ '6-й'
Если учесть, что синтаксически конструкции в среднеазиатском тюркском являются обычными атрибутивными Num. Ord. / Adj. + Nom., а в булгарском именнике Nom. + Num. Ord. / Adj., что соответствует русским конструкциям типа "пять минут шестого" и тюркским при указании возраста (7 сорокового= 37), фактически получается, что в булгарском мы имеем следующую систему: 1 (2-го) 3 (4-го) 5 (6-го) [7] [9]
2 (3-го) 4 (5-го) 6 (7-го) [8] 10 (1-го)
В отличие от среднеазиатского календаря, здесь новолуние и полнолуние разбивают знаки для серпов перед/после новолуния и перед/после полнолуния ровно по середине и занимают 5 и 6 места. Кроме того, становится ясной и этимология слова ехтемь 'пятый' ~ ср. др.-яп. itu- 'пять', и, возможно, тюрк. *elliɣ 'пятьдесят' < *et-liɣ с упрощением запрещенного для пратюркского сочетания. Сюда же чагат. ittik (ЭСТЯ, с. 267) с сохранением корневого *-t-. Через х в данном случае, как и в случае бехти, передается придыхание смычного после краткого гласного. Интересно отметить, что традиционный восточный (японский, корейский, монгольский) календарь при образовании 60-ричного
102
Ностратическое языкознание
цикла оперирует не 10-ю, а 5-ю знаками. Каждый знак 5-ричного цикла сочетается с двумя последовательными знаками 12-ричного животного цикла. Они обозначают не цифры, а стихии - дерево 木, огонь 火, земля 土, металл 金, вода 水, или цвета - синий 青, красный 赤, желтый 黃, белый 白, черный 黑. Однако историческая последовательность этих знаков в китайской традиции совсем другая. По Шан Шу (Шуцзину) (фактически 178-97 гг. до н. э., по преданиям - IV в. до н. э.) "первое начало - вода 水, второе - огонь 火, третье - дерево 木, четвертое - металл 金, пятое - земля 土" (ДФ, с. 105). Вода обычно олицетворяет север 北 (зиму 冬, черный цвет 黑), огонь - юг 南 (лето 夏, красный цвет 赤), дерево - восток 東 (весну 春, синий цвет 青), металл запад 西 (осень 秋, белый цвет 白), земля - центр 中 (все времена года, 年, желтый цвет 黃). Можно попробовать соотнести булгарский/тюркский 10-ричный цикл, связанный с лунными фазами, и традиционные последовательности знаков пяти стихий/цветов у китайцев и алтайских народов. Отметим, что 10-ричный китайский цикл называется "небесным", а 12-ричный цикл "земным". То, что первый цикл связан с небесными явлениями, показывает тюркский 10-ричный календарный цикл, связанный с фазами Луны и послуживший основой для обозначения 10 месяцев года у среднеазиатских тюрок. "Земные" же знаки во всех традициях Восточной Азии интерпретируются как названия животных. В Китае такое осмысление неэтимологизируемых 12 знаков появляется с первых веков нашей эры после гуннского нашествия. Кроме того, несоответствие алтайского и китайского порядков 5 стихий тоже требует своего объяснения. Если соотнести каждую последовательную пару числительных с определенным номером пары, получатся соответствия 1-2 > 1, 3-4 > 2, 5-6 > 3, 7-8 > 4, 9-0 > 5. После расположения знаков цикла (по Шан Шу) в соответствии с булгарским 10-ричным циклом получаем: 2南 5北
1東 4西 3中
После обнаружения соответствий натурального ряда и сторон света (а также стихий), расположив знаки в натуральном ряду, получаем:
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
5北 4東
103
1西 2南 3中
В результате получается нормально ориентированное географическое расположение сторон света; в случае порядка времен года деление на весну, лето, полный год, осень, зиму; в случае стихий - на дерево, огонь, землю, металл, воду, т. е. традиционный в Китае "порядок порождения" стихий (см. ДФ, с. 25); по цветам - на синий, красный, желтый, белый и черный (традиционно принятая у монголов последовательность цветов года). Возможность такой инверсии непонятного традиционного порядка 5 стихий (цветов, сторон света и т. д.), основанная на календарном булгарском порядке числительных (связанном с лунными фазами), доказывает архаичность булгарской системы обозначения фаз Луны числительными и ее связь с китайской традицией, возможно, шире - с восточно-азиатской. Кроме того, семантическая интерпретация стихий, соотносящихся со сторонами света и годичным сезонным циклом в алтайских языках, и невозможность этимологизации названий 10-ричного и 12-ричного циклов в китайском могут указывать на особую календарную традицию, заимствованную в китайском, и сохраненную в алтайских языках (для них также возможно параллельное заимствование из третьего источника). В любом случае особый "календарный порядок" числительных десятиричного цикла не является инновацией, а представляет собой осколок восточно-азиатской традиции, принесенной на Балканы булгарами в конце первого тысячелетия нашей эры. Существует вероятность нахождения фрагментов этой традиции на данной территории, а также на пути следования первой волны тюркских переселенцев из Центральной Азии в Европу. С другой стороны, обращает на себя внимание традиционная китайская интерпретация четных и нечетных чисел, где четные являются темными, соответствующими женскому началу, а нечетные светлыми и мужскими. Если взять пару 5-6 по тюркскому сакральному календарю, то 5 - это полнолуние, а противопоставлено ему 6 новолуние. В остальных парах, если считать четные цифры "вторичными", что соответствует китайской традиции, то обнаруживается удивительное распределение фаз Луны: по тюркской традиции (и, обычно, во многих странах Азии) месяц начинается с узкого тонкого серпа Луны, что соответствует в данном порядке 1. Луна приблизи-
104
Ностратическое языкознание
тельно через семь суток видна в форме полукруга, что соответствует тюркскому 7 (т. н. первая четверть). Через следующие 8 дней, т. е. через 15 после начала месяца, наступает полнолуние, что является 5 в тюркском календаре. Если учесть, что при образовании числительных после первого десятка должно быть "пять десятого", становится понятным эвфемизм для 15. Приблизительно через семь суток после этого наступает последняя четверть - по тюркскому календарю это 9. Т. е. за девять дней до конца цикла, который составляет 29.53 суток. Последний серп Луны виден до ее исчезновения, т. н. "междулуния", которое длится 2-3 дня. И последняя фаза Луны у тюрков также имеет обозначение 3; возможно, именно с этим был связан выбор цифровых тюркских обозначений. Однако соотношение их системы с традиционным китайским летоисчислением и философией не является индуктивным или общечеловеческим. Интерпретации различных переходов "стихий", или осмысление правил "четности-нечетности" или темного и светлого начал неотделимо от тюркской традиции. Уникальность тюркской (или, шире, северно-евразийской) системы числительных скорее склоняет к первичности именно типологически некитайской системы. Система "стихий" и система "их порождения" также выводится из календарного восприятия тюрками; в противном случае нужно допускать очень много лишних аксиом. Таким образом, тюрко-булгарские памятники Придунавья конца I тысячелетия н. э. обнаруживают, во-первых, хорошие соответствия с современным чувашским языком, являющимся одним из потомков языков Волжской Булгарии, во-вторых, имеют специфические инновации, присущие языкам складывавшегося балканского языкового союза, в-третьих, в календарном исчислении продолжают традицию Восточной Азии, что является самым ранним и единственным свидетельством проникновения в Европу "традиционного восточного календаря с 60-ричным циклом". В некоторых моментах сохранившиеся булгарские данные раскрывают первоначальные элементы структуры этого календаря. Кроме того, орфография памятников может указывать на распространенность в данный момент на Балканах христианской (греческой) традиции записи разных бесписьменных языков с помощью греческих букв, причем к этому времени уже существовала разработанная передача особых звуков с помощью новых лигатур. Hе исключено, что славянская кириллица берет свое начало из того же источника. Вероятно, филологический анализ других "длинных" памятников сможет дать дополнительные данные как о культуре булгар,
О. А. Мудрак, Заметки о языке и культуре дунайских булгар
105
так и об их языке. Булгарский материал не только дает информацию, позволяющую соотнести язык булгар с другими тюркскими языками, но и позволяет определить культурный уровень и языковую ситуацию в Придунавье к концу I тыс. н. э.
106
Ностратическое языкознание
Литература ДФ Иллич-Свитыч 1971
Левитская 1976 Мудрак 1987
Мудрак 1993
Свод II СИГТЯ ЭСТЯ
Древнекитайская философия. Т. 1. М., 1972. Иллич-Свитыч, В. М. Опыт сравнения ностратических языков (семито-хамитский, картвельский, индоевропейский, уральский, дравидийский, алтайский). Сравнительный словарь. Т. 1. М., изд. "Наука". Левитская, Л. С. Историческая морфология чувашского языка. М. Мудрак, О. А. К вопросу о палатализации начальных согласных в чувашском языке. // Вопросы чувашской фонетики и морфологии. Чебоксары. Мудрак, О. А. Исторические соответствия чувашских и тюркских гласных. Опыт реконструкции и интерпретации. М. Свод древнейших известий о славянах. Т. 2. М. 1995. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология. М., 1988. Этимологический словарь тюркских языков. Т. 1. М., 1974.
Уральские этимологии К. Ю. Решетников Москва, Институт языкознания РАН
Общепринятые представления о глубине хронологической пропасти между финно-угорской (ФУ) и самодийской группами являются, очевидно, вполне адекватными, однако картина, возникающая при новейших лексикостатистических подсчётах в свете гипотез дальнего родства (прежде всего ностратической), выглядит всё же как некий “перекос”: финно-угорский обнаруживает едва ли не больше лексических общностей с другими ностратическими семьями, чем с самодийским, что нельзя не счесть таксономическим и глоттохронологическим парадоксом. Причина этого всё же заключается, по-видимому, в недостаточной этимологизированности самодийской лексики, историческое изучение которой представляет собой, таким образом, одну из важнейших задач (важно иметь в виду, что в подобной ситуации даже небольшое увеличение числа надёжно этимологизированных слов может кардинально повлиять, в частности, на глоттохронологические выводы). Ниже представлено несколько уральских (т.е. финно-угорско-самодийских) этимологий, упоминания о которых, как кажется, отсутствуют в литературе1. Материал, сравниваемый с самодийскими словами, не во всех случаях имеет широкую дистрибуцию в финноугорском, однако ни в одном случае не обнаруживает (убедительных) альтернативных параллелей (каковыми могли бы быть, например, возможные источники заимствования или хотя бы их этимологические корреляты в соответствующих семьях). Некоторые из данных сближений выглядят специфически значимыми с точки зрения (уже введённых в обиход) постулатов уральской сравнительно-исторической фонетики, и прежде всего вокализма, который, как известно, является основной проблемой уральской реконструкции. Что касается фонетических трудностей и дилемм, то в рамках анализируемого Оговорюсь, что я, к сожалению, ещё не получил доступа к некоторым из новейших работ. 1
108
Ностратическое языкознание
здесь материала они возникают скорее при рассмотрении этимологий финно-угорского, нежели общеуральского уровня (см. случаи 1, 2, 4, 5, 9). Материал приводится по стандартным этимологическим источникам (в ряде случаев использованы стандартные неэтимологические словари некоторых языков, в частности ненецкого). Формы тундрового ненецкого языка приводятся в особой фонологической транскрипции, используемой, в частности, Ю. Янхуненом (Janhunen 1975-1976 и др.) При цитировании некоторых записей, сделанных по фонетическому (а не фонологическому) принципу, я позволил себе опуcтить ряд диакритических знаков, прежде всего подстрочных (в основном это касается записей Т. Лехтисало по лесному ненецкому, отличающихся чрезвычайной подробностью и сложностью). 1. ФУ *jlŋV ~ *jŋ(V)lV (*jülŋV ~ *j/ä/ŋ(V)lV): саам. *jelŋēs, перм. *jal, угор. *jŋ(k)Vl (UEW 91). Саам. *jelŋēs: юж. jälŋaa, ум. jal'ŋès, ар. jalngies, лул. jalŋēs, сев. jâlŋes, ин. jalŋes, колт. jââ’lnjes, кильд. ja’lŋes, тер. jɑlŋe "пень"; перм. *jal 1: "ствол дерева", 2: "пень, сухой ствол": удм. глаз. jal 1, 2, каз. jal, срп. li-jal 1 (li- = li "древесный сок"?); угор. *jŋ(k)Vl: ОУ *jüŋkəl (~ *j- (?), *jĕ-, *j-): хант. *jŋkəl > вах. jŋkəl, обд. juŋkəl "упавшее дерево, колода". Ср. самод. *je: кмс. d'ž'ē, t'ie "корень упавшего дерева", мот. (+ px sg. 3.) тче-лега-де "корень у дерева" (SW 42). В SW рефлексы самод. *je "корень" рассматриваются как принадлежащие к тому же самодийскому этимону, что и самод. *je "пятка" (SW 41-42; ~ ФУ *jalka "нога", UEW 88)2 (хотя это решение принимается с некоторой долей неуверенности - саянские формы со значением "корень" вводятся пометой vgl.). Несмотря на возможность метафорической связи соответствующих значений, кажется более правильным сравнить самод. *je "корень (упавшего) дерева" с ФУ материалом, указанным здесь ("пень, (сухой) ствол, упавшее дерево"). Любопытно, что фонетическое подобие этимологически нетождественных слов "пятка" и "корень" известно также в тунгусском. В связи с фонетической реконструкцией ФУ формы сохраняется ряд неясностей. Это в большей степени касается вокализма и в меньшей - консонантизма. Я считаю, что самод. *je "пятка" можно альтернативно сравнить также с ФУ *jälke "след" (UEW 91). 2
К. Ю. Решетников, Уральские этимологии
109
Данный пример - едва ли не единственный, когда приходится предполагать ФУ кластер *-lŋ-, однако это представляется вполне обоснованным по крайней мере в случае признания связи удмуртского и/или хантыйского материала с саамским. Гипотеза о развитии *-lŋ- > *-l- в пермском (на прапермском или удмуртском уровне) правомерна хотя бы в силу отсутствия контрпримеров; при рассмотрении хантыйского рефлекса следует иметь в виду, что метатеза велярного в исконных кластерах типа СК (в частности при исконной позиции велярного после *-l-) вообще характерна для обско-угорского. Саамский гласный первого слога указывает на *-i- или *-ü-, с чем хорошо согласуется хантыйский рефлекс: регулярным источником прахантыйского * является ОУ * (Honti Gesch.: 62, 64, 118), которое можно возвести к праугорскому *ü; таким образом, саамско-хантыйское сравнение даёт ФУ реконструкцию *jülŋV. Проинтерпретировать в свете этого вокализм удмуртского слова пока довольно трудно. Учитывая наличие надёжных примеров на выпадение ур. *-l- и *-ŋв самодийском, мы вполне можем предположить аналогичную самодийскую рефлексацию и для ур. кластера *-lŋ-, который может быть восстановлен в случае соответствующего решения относительно финно-угорского. Интерпретация финно-угорско-самодийского соответствия гласных опять-таки зависит от ФУ реконструкции. К сравнению ФУ *jülŋV (> саам. *jelŋēs, угор. *jüŋ(k)Vl) с самод. *je см. ниже о самодийском соответствии ФУ узкому гласному перед уральским кластером - комментарий при сближении 3. Ур. *jülŋV (саам.-хант.-самод.) ~ *jVlŋV (саам.-удм.-хант.-самод.). 2. ФУ *k/ü/tke-: ПФ *kütke-, перм. *kɨtk-, угор. *kVt- (UEW 163). ПФ *kütke- 1: "привязывать", (дериваты) 2: "привязь", 3: "недоуздок": фин. kytke- 1, kytk-yt, кар. küt-üt, люд. kütk-üd 2, вепс. kütke- 1, kütt-ud, kütk-üd, kütte, вод. tšütše 2, эст. kütke, лив. kik'ìm, kük'ìm 2, 3. перм. *kɨtk-: удм. каз. kətkə-, (Вихман) глаз. kɨtkɨ- "запрягать"; угор. *kVt-: ОУ *k/ŏ/t- 1: "привязать и под.", 2: "reihen": манс. *k//t- > (Мункачи) т. kѳt-, köt-, (Каннисто) тя. kɛt-, jil-kät- 1, (Мункачи) сл. kät- 2, (Штайниц) пел. kät-, kɛt- 1 ~ венг. köt- "связывать, завязывать, привязывать и под." (старовенг. также "обязывать"). Ср. самод. *ket- (~ *-c-) 1: "шить", 2: "привязывать": кмс. (Кастрен) šöl'-, (Доннер) šə'l'- 1, še'l'-, (Кастрен) šüd-(e)l'-, (Доннер) šш'dəl'- 2, койб. sod-l- 1;
110
Ностратическое языкознание
*ket-əj(-) (~ *-c-) "нить (из оленьих жил)": нен. лес. s'ĭèt's'ш, нган. (Попов) s'eti, сельк. (Прокофьев) šetɨ, (Доннер) šētə, кмс. šшdш (SW 68). Праугорский гласный неясен. По имеющимся данным получается несколько неоднозначная картина междиалектных соответствий в мансийском. Соответствие сл. kät- ~ т. kѳt-, köt- даёт праманс. реконструкцию *, соответствие сл. kät- ~ пел. kät- - праманс. *. Для тавдинского имеется также запись с ɛ и (в композитах) с ä, а для пелымского запись с ɛ. По-видимому, требуется дополнительная систематизация и фонологическая интерпретация мансийских записей. Не исключено, что пелымская форма возникла в результате междиалектного заимствования (при праманс. *, регулярным рефлексом которого в пелымском является ɔ). На основании праманс. * восстанавливается ОУ *ŏ, соответствие которого венгерскому ö проинтерпретировать трудно (при том, что венгерский гласный хорошо соответствует внешним данным). Несмотря на это, принадлежность мансийской формы к данному этимону не вызывает сомнений (на отклонение в мансийской рефлексации этого слова в плане вокализма уже указывалось - см., в частности, Collinder 181, хотя там приводится только одна из записей тавдинской формы и не затрагивается вопрос о реконструкции прамансийского гласного). Камасинские формы типа šə'l'- < *št-l-. В самодийском *-tk- закономерно > *-t- (ср. Collinder 86). Ур. *k/ü/tke-. 3. ФУ *n'irkV (~ *-ü-): перм. *n'ir ~ *n'er, угор. *n'irɣV (~ *-ü-) (Лыткин КЭСКЯ). Перм. *n'ir ~ *n'er: коми n'ir "вытопки от масла", уд. n'er "подонье, отстой, осадок при вытопке масла"; угор. *n'irɣV (~ *-ü-): ОУ *n'īɣrV (~ *-ǖ-) "пена": хант. *n'ɔɣər > вах., вас. n'ɔɣər, трм. n'eɣoər, юг. n'ewər, вд., к. n'awər, низ., кзм. n'awər, обд. nawər (трм. тж. "муть"), манс. *n'īr > нк., ск., вк., пел., св., юв., нл., вл., сос. n'ēr (Honti Gesch. 169). Ср. самод. *n'er (~ *-e-): нен. тундр. (Терещенко) n'erʔ "белок (яйца)", (Лехтисало) n'ēr "древесный сок", сельк. (Доннер) ср.-кет., в.-кет. n'ər "сперма" (SW 109-110). К метатетическому развитию кластера *-rk- в обско-угорском ср. ФУ *jVrkV > хант. *jŏɣər- "завёртывать, вертеть" (UEW 102), ФУ *tVrke > хант. tugər "игла/ветвь хвойного дерева; молодое хвойное дерево" (Collinder 123). Насколько можно судить по немногочисленным приме-
К. Ю. Решетников, Уральские этимологии
111
рам, развитие *-rk- > *-r- в самодийском закономерно (ср. ур. *n'VrkV > самод. *n'er "хрящ" (UEW 317; SW 108), ур. *karke > самод. *kərə- "журавль" (UEW 128, Collinder 123; SW 54)); то же можно предполагать и для пермского. Колебание i ~ e в коми не совсем ясно; в свете угорских данных в прапермском вероятен (исходный) *i. В этом случае, как и в предыдущем, в первом слоге налицо соответствие финно-угорского узкого гласного (*-ü- по крайней мере по прибалто-финскому, пермскому и венгерскому рефлексам в случае 2 и *-i- ~ *-ü- в случае 3) самодийскому *-e-. Можно заметить, что и здесь, и в 2 гласный первого слога располагается перед кластером вида *-Tk-, где Т - зубной (заметим, что аналогичное соответствие гласных наблюдается ещё в случае ФУ *süks'e "осень" (UEW 443) ~ самод. *teTsV- (*T = *t ~ *k ~ *c ~ *s) "быть холодным; (о погоде) морозить" (SW 159)3, где также присутствует кластер, хотя и имеющий несколько иное строение). В уральском для всех этих этимонов я восстанавливаю *ь (ср. также ситуацию в примере 1). Ур. *n'irkV (~ *-ü-). 4. ФУ *p/o/j(-)ka: ПФ *pojka, морд. *pujo, мар. *pü, перм. *pi, угор. *p/ɨ/ɣ (UEW 390). ПФ *pojka: 1: "сын", 2: "мальчик, юноша", 3: "детёныш": фин. poika, кар. poika, poiga, ливв. poigu, люд. poig, 1, 2, 3, вепс. poig, вод. poika, эст. poeg, лив. pùog 1, 3; морд. *pujo: эрз. bujo, pijo "внук, внучка"; мар. *pü-: яр.-урж. pü-erɣe, козьм. pü-erɣə "мужчина, мальчик" (в яр.-урж. известно также как мужское имя; erɣe, erɣə "мальчик"); перм. *pi 1: "сын", 2: "детёныш", 3: "мальчик", 4: "парень": коми pi 1, 3, удм. pi 3, 4, (Мункачи) срп. 1, 2, 3, 4, тж. "мужчина", (Вихман) глаз., ел., малм.-урж. 1, 2, 3; угор. *p/ɨ/ɣ 1: "сын", 2: "мальчик, ребёнок", 3: "детёныш": ОУ *pVɣ (*- - ~ *--): хант. *pɑɣ > вах., вас., трм., юг. pɑɣ, вд., к. pɑχ, низ., кзм. pŏχ, обд. pɑχ 1, 2, манс. *pɣ (*-ĭ- ~ *-- ~ ?) > тя. пел. püw, тч. päw, нк., ск., вк. pöw, св., юв., нл. pǖ, вл., сос. piɣ ~ венг. fi(ú) 1, 2, 3. Ср. самод. *pü(j)- "метать икру": нен. лес. p'ш-, aor. pl. 3. p'ɯ-ŋŋɑə", p'ш-(шB "месяц нереста рыбы", сельк. (Доннер) тым. pǖ-, aor. sg. 3. pǖ-а, Это уральское сближение не попало в число “канонических”, будучи сочтено фонетически необоснованным, однако мы считаем его вполне надёжным. 3
112
Ностратическое языкознание
pǖ-rmŏ "место, куда рыба отложила икру" (= (Прокофьев) pü-rma "ток (глухарей, тетеревов)") (SW 132). В праугорском рефлексе нужно восстанавливать, по-видимому, всё-таки *ɨ. Такую реконструкцию предполагает венг. i при заднерядном вокализме суффиксов и окончаний, ей также не противоречит хант. *ɑ (который может быть < ОУ * < угор. *ɨ); в мансийском реконструкция затруднена нерегулярными междиалектными соответствиями, к тому же ни один из возможных здесь прамансийских гласных не соответствует хант. *ɑ и не возводится, в частности, к ОУ *, однако это отклонение, возможно, всё же удастся как-то объяснить (в отношении вокализма прамансийской формы ясно по крайней мере то, что он был переднерядным; возможно, вторичное упереднение здесь связано с наличием архаичной фонетической разновидности корня, в которой сохранялся старый *-j- - ср. внешние данные, хотя и такое объяснение наталкивается на ряд трудностей). Заметим, что при реконструкции ОУ * мы должны будем принять вторичное сокращение в обоих обско-угорских языках (краткий * ɨ в обско-угорском не восстанавливается). Предлагаемое уральское сближение приемлемо, если в самодийском возможна реконструкция *püj-, а *-ka в ФУ является суффиксом. В рефлексах прасамодийской формы инлаутный j не наблюдается, однако в засвидетельствованных глагольных образованиях позиция корня является (исторически) преконсонантной, а в этой позиции (как и в ауслауте) ненецкий и селькупский (подобно другим самодийским языкам за исключением нганасанского) не различают *üj и *ü (*üj восстанавливается по рефлексам в превокальной позиции и по нганасанскому): нен. лес. p'ɯ-ŋŋɑə" (aor. pl. 3.), сельк. pǖ-а (aor. sg. 3.) < pǖ-ŋа могут быть как < *pü-ŋа(-), так и < *püj-ŋа(-) (исторический облик зафиксированных именных дериватов не столь прозрачен, однако здесь, помимо вероятного фонетического объяснения, нужно иметь в виду возможность выравнивания по производящей глагольной основе). Что касается морфологической трактовки, то возможны два варианта: перед нами либо исходная глагольная основа, давшая именной дериват в ФУ, либо исходная именная основа, распространённая в ФУ, а в самодийском сохранившаяся только в производном глаголе (конверсивном образовании или затемнённом деривате). Ко второй интерпретации ср. примеры типа фин. poika → poiki- "приносить потомство (о животных)". Соотношение "детёныш" ~ "икра", "приносить
К. Ю. Решетников, Уральские этимологии
113
потомство" ~ "метать икру" естественно (ср. хотя бы англ. spawn "икра" ~ (презр.) "потомство, отродье"). ФУ *-o- здесь соответствует самод. *-ü- (традиционную ФУ реконструкцию *pojka ещё предстоит верифицировать, дав, в частности, непротиворечивые интерпретации развития гласного первого слога в пермском и угорском). По всей видимости, перед нами особый самодийский рефлекс в позиции перед *-j- (ср. ситуацию в некоторых финно-угорских рефлексах, например, в том же пермском.). Важно иметь в виду, что в двух других случаях соответствия финно-угорскому *-o- при последующем *-j- (исконном или вторичном) самодийский также демонстрирует *-ü-: ФУ *s/o/ja, *s/o/j- ~ самод. *tüəj "рукав" (UEW 445; SW 167), ФУ *s/o/ŋV- ~ самод. *tüj- (~ *c-) "входить" (UEW 446; SW 167). Ур. *p/o/j- (скорее всего, *p/o/jV - см. ниже, комментарий при сближении 6). 5. ФУ *wVc'a: ПФ *vac'a, угор. *wc' (UEW 547). ПФ *vac'a "живот": фин. vatsa, тж. "желудок", кар. vattša, вепс. vac, вод. vatsa, эст. vats, лив. vatsa; угор. *wc': ОУ *wc'(~ *-ĕ-): манс. *wc' > (Мункачи) cл. vaš-a, вл., сос. vas' "желудок". Ср. самод. *wetə(-) "кишка": нен. тундр. jed'-o, нен. лес. β'ĭè(t's'ш, эн. (Кастрен) х. bére, б. béde, нган. (Кастрен) béat-uŋ, сельк. (Прокофьев) k'eti, (Доннер) тым. kɛDₐə, кмс. bed-ш, койб. бад-ё, мот. (+ px sg. 3.) бод-ёх-та, тайг. (+ px sg. 3.) bed-ük-tä (SW 175). Данная этимология была независимо предложена также Ю. Норманской. На первый взгляд, правомерность сближения сомнительна из-за соотношения инлаутных согласных - ФУ *с' должно соответствовать самод. *s, а не *t. Действительно, на такое соответствие в анлаутной позиции имеется более чем один пример (ФУ *с'erV "серый, светлый, бледный", UEW 36 ~ самод. *ser "белый", SW 138, сравнение с самодийским предложено В. М. Иллич-Свитычем, тж. ФУ *c'ke(-)rV "место, где утоптан снег, зимнее оленье пастбище" ~ самод. *sekV(-) "твёрдый снег, зимнее оленье пастбище", *sekV-rV "зимняя дорога (оленье пастбище)", UEW 31, ФУ *c'e "(э)тот" ~ самод. *se "тот", UEW 33-34), однако что касается инлаута, то известен едва ли не единственный случай: ФУ *ic'ä "отец" ~ самод. *ejsä "id." (UEW 78, Collinder 94; SW 22). Поэтому, на мой взгляд, есть основания не отказываться от сближе-
114
Ностратическое языкознание
ния 5 по крайней мере до появления других контрпримеров. Для прауральского уровня здесь, как и в случае соответствия ФУ *с' ~ самод. *s, следует восстанавливать *с'. Прибалто-финский и мансийский гласные первого слога не соответствуют друг другу по ряду. При оценке самодийского вокалического соответствия следует учитывать, что речь идёт о позиции перед уральским *с'; с другой стороны, по крайней мере соответствие ФУ *ä (один из возможных источников манс. *) ~ самод. *e не требует особых объяснений (< ур. *ä, см., в частности, Janhunen Ur. kant. 224, 225, 237). Ур. *wVc'a (*-a- ~ *- ä- ~ ?). 6. ФП *šoje ~ *šuje: ПФ *hoj/*huj, саам. *sōje, перм. *šɨ (UEW 787). ПФ *hoj/*huj 1: "бобина, (ткацкая) шпулька", 2: "(деревянная) игла для вязания сетей": фин. hui 1, hui-tti 1, тж. "верхушка, вершина, шпиль, остриё, кончик", эст. hui, диал. hoi, hui-g 2, тж. "остроконечный прут длиною с ногу, на который наматывают уточную нить", "ткацкий челнок", лив. (Кеттунен) v(u)oì 1 (тж. "катушка в ткацком челноке"), 2; саам. *sōje: юж. suoje, ум. suajja, ар. suojja "игла для вязания сетей"; перм. *šɨ > коми šɨ, вв., иж. ši "копьё, рогатина, штык", удм. ši, (Вихман) малм.-урж. šɨ "жало, штык, остриё". Ср. самод. *täj- (~ *-e-): *täj-ka (~ *-e-): нен. лес. t's'ixəз, t's'ēs'- "крюк (из дерева или железа)", сельк. (Прокофьев) täqa, (Доннер) тым. tēɣa "копьё" (ср. также кмс. (Кастрен) tagai, (Доннер) dåɣåi "нож, копьё", койб. тагай "ножик", хотя ситуация с этими данными не совсем ясна из-за нерегулярности гласного первого слога - ожидалось бы не -a-, а -ej-); *täj-wa (~ *c-, *-e- ): нен. лес. t's'ĭèββɑə, мот. тайбе "гвоздь" (SW 154). Элементы *-ka и *-wa в самодийском должны, очевидно, анализироваться как суффиксы. Вопреки сравнительной отсылке в SW 154, самод. *täj-wa не имеет отношения к самод. *tipə ~ *tepə "гвоздь, колышек", которое может быть тунгусским заимствованием. Колебание *-o- ~ *-u- в финно-пермском требует дополнительного изучения. В первом слоге самодийских форм выступает передний гласный, однозначно идентифицирующийся как неузкий неогубленный (на основании засвидетельствованных рефлексов нельзя определить, был ли это *-ä- или *-e-). Следует обратить внимание, что здесь в обоих самодийских производных налицо структура вида CVjCa с
К. Ю. Решетников, Уральские этимологии
115
ауслаутным -a. Учитывая это, мы можем предложить интерпретацию, согласно которой ур. *-o- (> ФП *-o- ~ *-u-) закономерно > самод. *-aпри *-a- второго слога, т. е. по правилу (С)o(C)Ca > (C)a(C)Ca (см. Janhunen Ur. kant. 222), а затем > *-ä- (или *-e-) перед *-j- в закрытом слоге. По-видимому, такова же история гласного первого слога по крайней мере в самод. *wäjkkə "шея; плечо" (SW 173) < ур. *wolka (> ФУ *wolka, UEW 581). Упереднение типа CajCV > CäjCV (но не CajV > CäjV!) в самодийском засвидетельствовано и при рефлексации ур. *-a-: ср. ур. *wajŋe > самод. *wäjŋ- "дыхание, душа" (UEW 552; SW 173)). Интересен также случай самод. *tejwə (~ *c-) "желудок" ~ саам. *с'ōvjē "живот" (UEW 40; SW 156-157), если только эту этимологию не следует отклонить из-за нестандартного соответствия согласных - здесь самодийский гласный, претерпевший аналогичное упереднение (результатом которого был, правда, не *-ä-, а *-e-4) можно возводить как к ур. *-a-, так и к ур. *-o- (учитывая исконное присуствие *-a- второго слога и совпадение ур. *-a- и *-o- в саамском): ур. *Ca/wj/a > ФУ *c'awja > саам. *с'ōvjē, самод. */c/ajwa > */c/ejwə или ур. *Co/wj/a > ФУ *c'owja > саам. *с'ōvjē, самод. */c/ojwa > */c/ajwa > */c/ejwə. Упереднение указанного типа, очевидно, происходило также в прасамодийских словах контактного происхождения: ср. самод. *päjma "сапог" (SW 118) < тюрк. *bal'mak "ботинок, обувь" (Терентьев 183; заметим, что это говорит о довольно позднем характере данного процесса, особенно если учесть предполагаемую в указанной работе позднюю датировку пратюркских заимствований в прасамодийский). Таким образом, похоже, что в случае 6 мы имеем дело с закономерными процессами. Контрпример, демонстрирующий отсутствие упереднения самод. *a (< ур. *o по правилу (С)o(C)Ca > (C)a(C)Ca) перед *-j- в закрытом слоге - самод. *ajwa "голова" < ур. *ojwa (UEW 336; SW 17); пока можно лишь отметить, что здесь, в отличие от примеров с упереднением, позиция гласного первого слога является анлаутной.5 Если сравнить теперь самодийские соответствия ФУ *-o- в случаях типа 6 и в случаях типа 4, то получится следующая картина: ФП *šoje ~ *šuje ~ самод. *täj-ka (~ *-e-), *täj-wa (~ *c-, *-e- ), ФУ *wolka ~ самод. *wäjkkə, Можно заметить, что в самод. форме */c/ejwə "желудок" упереднённому гласному предшествует переднеязычный (ср. также возможность наличия *-eв самод. формах *tj-ka и *tj-wa, трактуемых в рамках сближения 6, см. выше). 5 Сочетание *-aj- в закрытом слоге встречается в прасамодийском и в инлауте, однако это наблюдается в формах, этимология которых пока неясна ср. самод. *kajma "костный мозг" (SW 58). 4
116
Ностратическое языкознание
ФУ *ojwa ~ самод. *ajwa vs. ФУ *p/o/j- ~ самод. *püj-, ФУ *s/o/ja, *s/o/j- ~ самод. *tüəj, ФУ *s/o/ŋV- ~ самод. *tüj- (~ *c-). Можно, таким образом, высказать гипотезу, что самодийская рефлексация ур. *-o- в позиции перед *-j- зависела от строения основы: в раннесамодийской структуре (C)ojCa (с *-a, принадлежащим либо исконной уральской основе, либо суффиксу) *-o- сохранялся и затем расширялся по общему правилу (С)o(C)Ca > (C)a(C)Ca (после чего образовавшийся -a- первого слога упереднялся или сохранялся в зависимости от фонетического окружения), тогда как структура Coj(V) давала Cüj. Если учитывать дедуктивные соображения и считать, что основа *p/o/j- "детёныш" > самод. *püj- "метать икру" первоначально имела вид *pojV, то мы получим различное развитие *-o- в структурах (C)ojCa и CojV, т. е. в зависимости от закрытости/открытости слога. Подчеркну, что эти выводы являются предварительными и должны проверяться в ходе дальнейшей обработки материала.6 7 Ур. *šoje (? *šoje ~ *šuje). 7. ФВ *jak-s'(t)/a/rV: морд. *jaks'tere, мар. *jokšarɣə. Морд. *jaks'tere > эрз. jaks'tere, мокш. jaks'ter "красный"; мар. *jokšarɣə > перм., малм. d'oškarɣe, бир., яр.-урж. joškarɣe, цар., чеб. jokšarɣe, козьм. jakšarɣə, ветл. jaškarɣə "красный" (Bereczki 12). Ср. самод. *jekV > нган. (Паллас) d'ѣka-gá, сельк. (Кастрен) cg(a), tjeɣɑ "белый" (SW 42). К соотношению "красный"~"белый" ср. тюрк. *āk "белый" (> туркм. āq etc.) ~ монг. *jagaɣan "розовый" (> халха jagān etc.), яп. *áká- "красный" (> токийск. àka-i etc.), кор. *ikɨr- > пхен. igɨl- "ярко гореть; сильно краснеть" < алт. *ik'V. Данное алтайское слово, кстати, вполне может быть ностратической параллелью рассматриваемого уральского.
Мне уже сейчас известны примеры, отчасти прямо подтверждающие данную формулировку, отчасти заставляющие усложнить и детализировать её, однако здесь я не имею возможности останавливаться на их разборе, тем более, что при анализе некоторых из них выявляются нетривиальные фонетические и этимологические дилеммы. 7 Оговорюсь, что речь идёт о соответствиях краткому ФУ *о - долгий ФУ *ō имеет другие самодийские соответствия. Не исключено, правда, что в ФУ *s/o/ŋV- "входить" нужно всё же восстанавливать долгий *ō, однако подробное обсуждение вокализма в этом этимоне и соответствующей проблематики выходит за рамки статьи. 6
К. Ю. Решетников, Уральские этимологии
117
К соответствию ФВ *-a- ~ самод. *-e- ср., в частности, ФУ *jalka "нога" (UEW 88) ~ самод. *je "пятка" (SW 41-42). Не исключено, что перед нами результат особого самодийского развития после *j- (ср. также самод. *-e- при ПФ *-a- перед уральским *-c'- в случае сближения 5, хотя там ситуация осложнена переднерядным соответствием в мансийском). Ур. *jakV. 8. Угор. *jir: ОУ *jīr: хант. *jir > вах., трм., юг., к., низ., кзм., обд. jir "край", манс. *jīr > нк., ск., вл., сос. jēr "сторона, направление" (Honti Gesch. 143). Ср. самод. *jirə-: нен. jir- 1: "рядом, напротив" (послелог), 2: "прямо": тундр. jirʔ- (dat.), jir-n'a (loc.), jir-kad (abl.), jir-mn'a (prosec.) 1, jir-tʔ 2, ” лес. (Лехтисало) нял. jir'-n'əɑ (loc.) 1, кис. jirr-apt" 2, сельк. (Прокофьев) čirɨ "в, о, по" (послелог) (связь с сельк. (Прокофьев) čarä, čarɨ "по (дистр.)", čari "в лицо" обосновать трудно из-за расхождения в вокализме) (SW 45-46). Ур. *jirV. 9. Угор. *kuj- (~ *-a-): ОУ *kŭj(-t)-: манс. *kŭj-t- > (Каннисто) нк., сос. χujt- "соблазнять, заставлять, побуждать", пел. kujt- "манить", (Мункачи) сл. khujt- "подстрекать" ~ венг. haj-t- "гнать" (UEW 858). Ср. самод. *kəj-: нен. тундр. χä- "уйти", aor. sg. 3. χaj-a, нен. лес. (Лехтисало) kè-, (Саммаллахти) kaj- "идти", aor. sg. 1. kad'd'-a:t, мот. kaj-/gaj-: каи-мъ "гуляю", каи-тыгамъ "еду", gай-тыгамъ "иду" (SW 51). Праугорский гласный неясен. В угорском первоначальное значение "гнать" сохранил венгерский, тогда как в мансийском представлен результат развития "гнать" > "побуждать, заставлять и под." (вторичные значения такого типа есть и у венгерского глагола). Этимология приемлема, если анализировать -t- в угорских словах как каузативный суффикс и считать, что угорское "гнать" - каузативное образование от несохранившегося *kVj- ["идти"] ~ самод. *kəj"идти" (что семантически вполне надёжно). Подчеркнём, что указанная трактовка форманта -t- в мансийском и венгерском корректна с точки зрения морфологии (см., в частности, Ромбандеева 153); показательно, что в UEW и MSzFgrE он интерпретируется в рассматриваемом случае именно так, хотя там данным угорским образованиям не ставятся в параллель никакие интранзитивные формы.
118
Ностратическое языкознание
В свете имеющихся данных сближение с самодийской формой возможно при обоих вариантах реконструкции угорского гласного первого слога, имплицирующих соответствующие варианты в ФУ, т. е. как при *u, так и при *a, причём какой-то из этих же гласных возможен и в уральском (детали возникновения самодийского *ə до конца не прояснены, однако предполагается, в частности, что ур. *u первого слога > самод. *ə при уральском *-a второго слога, который, в свою очередь, мог впоследствии подвергаться редукции *-a > *-ə (и, возможно, далее >*-ə /*0), см. Janhunen Ur. Kant. 223, 226). Ур. *kuj- (~ *-a-) (? *kuja). 10. Угор. *kat(-): венг. haz-u(-)g "лживый; лжец", haz-ud- "лгать". Ср. самод. *ketə > нен. тундр. χedʔ, нен. лес. kĭètN "хитрый" (нен. тундр. также "зловредный, злой"), сельк. (Прокофьев) qetɨ, ketɨ "ловкость, мудрость, фокус", (Доннер) ср.-тым. ke:D "мудрый"; ср. также кмс. kud'шr "хитрый", хотя гласный первого слога не соответствует (SW 66). К соответствию венгерского широкого гласного самодийскому *e ср. венг. lát- "видеть; (диал.) заботиться; (старовенг.) наблюдать" ~ самод. *lettV- 1: "подготовиться", 2: "терпеть, испытывать, переносить": нен. тундр. leta- 1, let-mba- "хранить, стеречь, охранять", нен. лес. rēt-, (Лехтисало) нял. aor. sg. 1. refl. rĭèt-rājjɛm 1, (Кастрен) aor. sg. 1. reäht-arangam 2, эн. (Микола) lɨt- "наблюдать", sg. 1. lɨt-ob'iz, сельк. let(Прокофьев) letɨ-mpɨ-, (Доннер) тым. aor. sg. 1. lɛttaB 2 (UEW 257-258; SW 83; в UEW степень надёжности этого сравнения оценивается как недостаточно высокая8, однако нам оно кажется довольно убедительным; к (внутрисамодийскому) соотношению "видеть, наблюдать" ~ "терпеть" ср., например, фин. nähdä nälkää "голодать, терпеть голод" при nälkä "голод" и nähdä "видеть"). Ур. *k/a/tV. Под вопросом остаётся семантическая приемлемость альтернативного сближения венг. слова с омонимичным самод. *ket- "говорить, рассказывать" (SW ibid.). 11. Угор. *kɨnt(-): венг. hid-eg "холодный; холод". Фактором ненадёжности в этом случае, как и во многих других, авторы UEW считают отдалённое родство языков, формы которых сравниваются, что представляется методологически сомнительным. 8
К. Ю. Решетников, Уральские этимологии
119
Ср. самод. *kəntV- "замерзать": нен. χan'-im-, нен. лес. kin'īm-, эн. (Кастрен) kodd-, нган. (Микола) kəntɨ-, сельк. qant-, (Прокофьев) qant-ei-, aor. sg. 1. (Доннер) тым. kand-aG, (Кастрен) во. kandš-ang, кмс. pres. sg. 1. k῾ɑnn-am, койб. pres. sg. 3. кон-ла, мот. sg. 1. канд-амъ (также различные именные дериваты: нен. тундр. χan'-uj "мёрзлый, холодный", сельк. (Доннер) тым. kand-äG "первые ночные холода" и др.) (SW 53). *-ɨ- в угорском восстанавливается на основании венгерского *h-, которое свидетельствует об исконной заднерядности следующего за ним гласного. Ур. *k/ɨ/ntV. В UEW 176 самодийский материал сравнивается с прибалто-финским и саамским: фин. kontta "окоченелость" (mennä konttaan "закоченеть" и т. п.), эст. kõnt "жёсткость, одеревенелость" (< ПФ *konta), саам. сев. goaddes "жёсткий, негнущийся, кильд. kindas "жёсткий, твёрдый, негнущийся, напряжённый" (< саам. *kōnt-) < фин.-саам. *konta, причём отмечается, что такое сравнение возможно только в том случае, если предположить в финно-саамском переход "холод" > "окоченелый (от холода)" > "жёсткость, одеревенелость, окоченелость". Очевидно, что венгерское слово семантически ближе к самодийскому. Особого исследования требует вопрос о возможности объединения финно-саамского и венгерского слов в рамках одной этимологии. В двух последних случаях для прауральского первого слога на основании венгерского могут быть восстановлены соответственно */a/ и */ɨ/. Что касается самодийской рефлексации, то история самодийских *e и *ə ещё недостаточно изучена (ср. случай 9), и для них не исключено возникновение из соответствующих источников в данных позициях (хотя такой анализ, естественно, может быть пересмотрен при появлении тех или иных новых фактов). Я благодарю С. А. Старостина, А. В. Дыбо и Ю. В. Норманскую, обсудивших со мной некоторые детали и высказавших ряд важных замечаний, которые способствовали подготовке статьи.
120
Ностратическое языкознание
Сокращения алт. - алтайский ар. - саамский язык области Арьеплог б. - баишенский диалект энецкого вас. - васюганский диалект хантыйского вах. - ваховский диалект хантыйского вв. - верхневычегодские говоры коми вд. - верхнедемьянский диалект хантыйского венг. - венгерский вепс. - вепсский ветл. - ветлужский диалект марийского вк. - верхнекондинский диалект мансийского вл. - верхнелозьвинский диалект мансийского вод. - водский глаз. - глазовский диалект удмуртского ел. - елабужский диалект удмуртского иж. - ижемский диалект коми ин. - инари-саамский к. - кондинский диалект хантыйского каз. - казанский диалект удмуртского кар. - карельский (т. наз. собственно карельский, один из диалектов карельского) кзм. - казымский диалект хантыйского кильд. - кильдинско-саамский кмс. - камасинский козьм. - козьмодемьянский диалект марийского койб. - койбальский колт. - колтта-саамский кор. - корейский лив. - ливский ливв. - ливвиковский диалект карельского лул. - луле-саамский люд. - людиковский диалект. малм. - малмыжский диалект марийского малм.-урж. - малмыжско-уржумский диалект удмуртского манс. - мансийский мар. - марийский мокш. - мокша-мордовский
К. Ю. Решетников, Уральские этимологии
монг. - монгольский морд. - мордовский мот. - моторский нган. - нганасанский нен. тундр. - тундровый ненецкий нен. лес. - лесной ненецкий низ. - низямский диалект хантыйского нк. - нижнекондинский диалект мансийского нл. - нижнелозьвинский диалект мансийского нял. - нялинский говор лесного ненецкого обд. - обдорский диалект хантыйского ОУ - обско-угорский пел. - пелымский диалект мансийского перм. - пермский (= прапермский); пермский диалект марийского ПФ - прибалто-финский пхен. - пхеньянский диалект корейского саам. - саамский самод. - самодийский св. - северновагильский диалект мансийского сев. - северносаамский (норвежско-саамский) сельк. - селькупский ск. - среднекондинский диалект мансийского сл. - среднелозьвинский диалект мансийского сос. - сосьвинский диалект мансийского срп. - сарапульский диалект удмуртского ср.-тым. - среднетымский диалект селькупского старовенг. - старовенгерский т. - тавдинский диалект мансийского тер. - терско-саамский токийск. - токийский диалект японского трм. - тремъюганский диалект хантыйского тч. - тавдинский диалект мансийского, говор деревни Чандыри тым. - тымский диалект селькупского тюрк. - тюркский тя. - тавдинский диалект мансийского, говор деревни Янычкова угор. - угорский уд. - удорский диалект коми удм. - удмуртский ум. - уме-саамский
121
122
Ностратическое языкознание
ФВ - финно-волжский фин. - финский ФП - финно-пермский х. - хантайский диалект энецкого хант. - хантыйский цар. - царёвококшайский диалект марийского чеб. - чебоксарский диалект марийского эн. - энецкий эрз. - эрзя-мордовский эст. - эстонский юв. - южновагильский диалект мансийского юг. - юганский диалект хантыйского юж. - южносаамский яп. - японский яр.-урж. - яранско-уржумский диалект марийского
К. Ю. Решетников, Уральские этимологии
123
Литература Лыткин КЭСКЯ Ромбандеева Терентьев
Bereczki Honti Gesch. Janhunen 1975-1976
Janhunen Ur. kant.
MSzFgrE SW
UEW
Лыткин В. И, Гуляев Е. И. Краткий этимологический словарь коми языка. М., 1970. Ромбандеева Е. И. Мансийский (вогульский) язык. М., 1973. Терентьев В. А. Древнейшие тюрко-самодийские языковые контакты // Suomalais-ugrilaisen seuran aikakauskirja/Journal de la Société FinnoOugrienne, 88. Helsinki, 1999. Bereczki G. Grundzüge der tscheremissischen Sprachgeschichte II. Szeged, 1992. Honti L. Geschichte des obugrischen Vokalismus der ersten Silbe. Budapest, 1982. Janhunen J. Adalékok az északi-szamojéd hangtörténethez. Vokalizmus: az első szótagi magánhangzók. Szeged, 1975-1976. Janhunen J. Uralilaisen kantakielen sanastosta // Suomalais-ugrilaisen seuran aikakauskirja/Journal de la Société Finno-Ougrienne, 77, 219-274. Helsinki, 1981. A magyar szókészlet finnugor elemei. Etimolуgiai szótár. Budapest, 1971-1978. Janhunen J. Samojedischer Wortschatz. Gemeinsamojedische Etymologien // Castrenianumin toimitteita, 17. Helsinki, 1977. Rédei K. Uralisches Etymologisches Wörterbuch. 1988-1991.
Внешние соответствия начальных звонких смычных в дравидийских языках Г. С. Старостин Москва, Российский государственный гуманитарный университет
Известно, что при установлении соответствий между начальными согласными в различных подгруппах ностратической семьи В. М. Иллич-Свитыч практически не принимал во внимание факт наличия в большинстве дравидийских языков фонологической оппозиции по глухости-звонкости в анлаутной позиции. Классическая тройная оппозиция "глухость - звонкость - глоттализованность" восстанавливалась им на основании соответствующего тройного противопоставления в праиндоевропейском, праалтайском, пракартвельском и прасемито-хамитском; в уральском и дравидийском, согласно классической теории, все три ряда совпадали в один. Разумеется, В. М. Иллич-Свитычу было известно о том, что в дравидийских языках часто встречаются два ряда начальных смычных. Однако в данном случае он предпочел не изменять традиционную реконструкцию, лежащую в основе этимологического словаря дравидийских языков, составленного Т. Бэрроу и М. Б. Эмено (далее DED), по-видимому, доверяя теории, согласно которой все начальные звонкие в дравидийских языках объявлялись инновацией ввиду их относительной малочисленности и хаотичности соответствий между глухими и звонкими (см., в частности, Burrow 1938). В результате этого очевидный недостаток традиционной дравидийской реконструкции - игнорирование начальных звонких смычных как класса перешел и в реконструкцию ностратическую. Любопытно, что уже при издании третьего тома "Опыта сравнения ностратических языков" составителями была предпринята частичная попытка как-то исправить положение путем введения "дополнительной" дравидийской фонемы *p1- ("слабое" *p-), ответственной за "озвончение" в тех или иных дравидийских языках (см., напр., ОСНЯ 3, № 364, 366); очевидно, однако, что на самом деле такие "полумеры" только запутывают создавшееся положение вещей.
126
Ностратическое языкознание
В ряде предыдущих работ мною уже предпринималась попытка обосновать резонность реконструкции для прадравидийского противопоставления по глухости-звонкости в начальной позиции (см. Starostin 1997, Старостин 2000). В настоящее время, особенно после публикации большого количества новых лексических материалов по бесписьменным языкам южно- и центрально-дравидийских языков, в архаичности этой оппозиции практически не приходится сомневаться. Однако окончательную точку может, разумеется, поставить только внешнее сравнение; необходимо, с одной стороны, убедиться, что наличие в прадравидийском начальных звонких действительно находит подтверждение при сравнении с данными прочих ностратических языков, с другой - проверить, не может ли реконструкция данного противопоставления, напротив, привнести что-либо новое в традиционную ностратическую реконструкцию. Следует сразу оговориться, что, несмотря на то, что для прадравидийского реконструируется полный набор начальных звонких, к сравнению в дальнейшем будут привлекаться только этимологии корней с начальными велярными и дентальными согласными. Дело в том, что прадрав. *b- имеет (вполне предсказуемую) тенденцию смешиваться в языках-потомках с начальным *v-, что крайне затрудняет выбор материала для сравнения, не говоря уже о том, что тройное противопоставление лабиальных смычных не вполне четко соблюдается и в прочих ностратических языках из-за неясного статуса глоттализованного *ṗ-. Что же касается начальных звонких в аффрикатных рядах (прадрав. *ǯ-, возможно, также *ʒ-), их также следует временно исключить вследствие невыясненности основных аффрикатных соответствий по языкам. Напомним, что традиционно между основными диагностическими подгруппами ностратической семьи устанавливаются следующие соответствия: (а) ностр. *ḳ-, *ṭ- - и.-е. *k- (*ḱ-, *kₙ-), *t- - карт. *ḳ-, *ṭ- - алт. *k῾-, *t῾-; (б) ностр. *k-, *t- - и.-е. *g- (*ǵ-, *gₙ-), *d- - карт. *k-, *t- - алт. *k-, *t-; (в) ностр. *g-, *d- - и.-е. *gh- (*ǵh-, *gₙh-), *dh- - карт. *g-, *d- - алт. *g-, *d-. К этим трем рядам следует также присовокупить четвертый, сформулированный относительно недавно С. А. Старостиным (см. С. Старостин 2000): (г) ностр. *gₙ-, *dₙ- - и.-е. *g- (*ǵ-, *ǵₙ-), *d- - карт. *g-, *d- - алт. *k῾-, *t῾-.
Г. С. Старостин, Внешние соответствия начальных звонких...
127
Привлечение дравидийского праязыкового материала, модифицированного согласно откорректированным соответствиям, показывает, что в ряде (а) регулярно представлены дравидийские начальные глухие, в то время как ряд (в) регулярно обнаруживает в дравидийском начальные звонкие. Обширный материал по ряду (а) за нехваткой места здесь приводится не будет; большое количество соответствующих этимологий можно легко разыскать в ОСНЯ. Материал по ряду (в), напротив, мы намерены привести здесь полностью в силу его особой маркированности. (NB: все дравидийские реконструкции приводятся в версии, основанной на соответствиях, изложенных в [Старостин 2000] и сопровождаются ссылкой на соответствующую статью в DED. Конкретный языковой материал не приводится из соображений объема, за исключением спорных случаев, когда причина реконструкции начального звонкого не очевидна и требует специальных пояснений.) 1. ПД *gaḍḍ- "борода" (DED 1156) - ПИЕ *ghait-(s-) "лохмы, грива" (WP I 527). 2. ПД *gaḍḍ- "трава" (DED 1158) - ПА *gằt῾a "ягода" (EDAL 533). 3. ПД *gaḍ- "срок, назначенное время" (DED 1109; смешивается авторами словаря с корнем *kaḍ- "переходить, пересекать") - ПА *gòdè "быть терпеливым, терпеть" (EDAL 562) - ПИЕ *ghodh- "добро, годиться" (WP I 531). 4. ПД *ganḍ- "самец" (DED 1173) - ПА *gentV "самец, сам" (EDAL 541). См. ОСНЯ 1, 226-227. 5. ПД *gan- "сустав; сучок" (DED 1160; звонкий *g- восстанавливается на основании таких форм, как каннада gan-alu "knuckle of the fingers", колами gana "knot in tree", гонди gana "wrist"; начальный k- в различных формах, возможно, объясняется контаминацией с *kan"глаз" в результате восприятия данного значения как переносного ("tree-knot" = "tree-eye")) - ПА *gḕnŋa "гнуть" (EDAL 540). 6. ПД *gar- "длинное перо, крыло" (DED 1394) - ПА *gàrá "верхняя часть руки" (DED 530). 7. ПД *gar- "палка" (DED 1370; несмотря на ряд форм с начальным глухим согласным, вероятно, возникших в результате контаминации с корнями типа *kar- "палка, дерево", звонкий g- представлен здесь достаточно часто) - ПА *gằŕ[à] "острый край, конец" (EDAL 531) - ПИЕ *ghrān- "край, конец" (WP I 606). См. ОСНЯ 1, 226. 8. ПД *gat- "умный, искусный" (DED 1144) - ПА *găte "сильный; очень" (EDAL 532).
128
Ностратическое языкознание
9. ПД *gav- "забота, внимание" (DED 1328) - ПА *gàp῾á "защита, забота" (EDAL 530). 10. ПД *gāl- "ветер, воздух" (DED 1499) - ПА *gălV "проясняться (о небе, погоде)" (EDAL 528). 11. ПД *gāl- "рыболовный крючок" (DED 1495) - ПА *gòlí "вид орудия для морской охоты" (EDAL 564). 12. ПД *gām- "увеличиваться" (DED 1457; слово представлено только в подгруппе куи-куви, но оба языка свидетельствуют в пользу звонкости) - ПА *gèmo "завершать, заполнять" (EDAL 539). 13. ПД *gās-i "беспокойство, страдание" (DED 1430) - (?) ПА *gaso "ругать, устрашать" (EDAL 551) - ПИЕ *g'h[e]izd- "волноваться; дух" (WP I 553). 14. ПД *gel- "побеждать, выигрывать" (DED 1972) - ПА *gaĺi "соревноваться" (EDAL 528) - ПИЕ *g(h)alə- "мочь" (WP I 539). 15. ПД *get- "копыто" (DED 1943) - ПА *gàtù "мех на лапах животных" (EDAL 533). 16. ПД *giḍeg- "хищная птица (ястреб, коршун, etc.)" (DED 1527) ПА *g[o]jk῾u "хищная птица (те же виды)" (EDAL 552). Сравнение не вполне надежно из-за анлаутного консонантизма (может ли алтайский кластер -jk῾- восходить к сочетанию типа *-T-V-K-?), но все же заслуживает внимания из-за исключительной близости значений. 17. ПД *gīr- "линия; царапать" (DED 1623; отдельные формы типа колами kīra "полоса", найки khīr "линия", по-видимому, являются позднейшими заимствованиями) - ПА *góro "резать" (EDAL 556) ПИЕ *g'har(a)- "царапать" (WP I 602). 18. ПД *gor- "олень" (DED 2165; корень представлен только в телугу gorre и колами goria, во всех остальных языках он контаминировал с *kor- "овца") - ПА *gúri "олень" (EDAL 574) - ПИЕ *g'hwēr- "зверь" (WP I 642). См. ОСНЯ 1, 237. 19. ПД *goŋk- "крюк" (DED 2032; звонкий g- широко представлен в центр.-драв. формах) - ПА *gk῾à "изгиб, крюк" (EDAL 570). 20. ПД *gōl- "жарить" (DED 2246; только в телугу и гонди) - ПА *gola "жечь, огонь" (EDAL 554) - ПИЕ *g(')hlēy- "светиться" (WP I 624). 21. ПД *gōl- "горе" (DED 2252) - ПА *gòlo "быть несчастным, терпеть" (EDAL 555) - ПИЕ *g'hal- "рана, ущерб" (WP I 540) - ПК *gl"скорбеть, оплакивать" (ЭСКЯ 63). См. ОСНЯ 1, 229. 22. ПД *guŋVr- "комар" (DED 1634; только юж.-др.) - ПА *goŋV(ŕV) "вид насекомого (муха, жук)" (EDAL 565).
Г. С. Старостин, Внешние соответствия начальных звонких...
129
23. ПД *gur- "замечать; намереваться; целиться" (DED 1847) - ПА *gre "видеть; понимать" (EDAL 567) - (?) ПИЕ *gₙhren- "диафрагма; сообразительность" (WP I 699). 24. ПД *gūl- "толпиться; собрание" (DED 1915; только юж.-др.) - ПА *gūli "жилище, хижина" (EDAL 570). 25. ПД *dag- "сиять (об огне)" (DED 2998; возможность заимствования из индоарийского источника не исключена, но совершенно не обязательна) - ПА *dkà "жечь, гореть" (EDAL 469) - ПИЕ *dhegₙh- "жечь, гореть" (WP I 849). См. МССНЯ 337. 26. ПД *dap- "толстый, плотный" (DED 3070) - ПИЕ *dheb- "большой, толстый" (WP I 850). 27. ПД *dat- "большой" (DED 3020) - ПК *did- "большой" (ЭСКЯ 73) прабалт. *did- "большой" (? < ПИЕ *dheidh-). См. ОСНЯ 1, 219. 28. ПД *dor- "приближаться; случаться" (DED 3535) - ПА *dōre "ходить, приближаться" (EDAL 482). 29. ПД *dud- "дрожать, пульсировать" (DED 3294) - ПИЕ *dheudh"трясти" (WP I 835). 30. ПД *dok- "ящерица" (DED 2977) - ПА *dági "рыба" (EDAL 477) ПИЕ *dhg'hū- "рыба" (WP I 664). См. ОСНЯ 1, 219. Сопоставление с дравидийским не вполне надежно, так как неясна ретрофлексная артикуляция начального смычного (явление крайне редкое в дравидийских языках). Отметим, что в подавляющем большинстве случаев, когда начальным звонким в прочих ностратических языках соответствуют дравидийские начальные глухие, эти соответствия относятся не к ряду (в), в котором исключения минимальны, а к ряду (г). Ср., например: 31. ПД *kur- "горные племена" (DED 1844) - ПА *k῾ori "холм" (EDAL 843) - ПИЕ *gₙer(w)- "гора" (WP I 682) - ПК *gora "горка, холм" (ЭСКЯ 64); 32. ПД *kōr- "(жадно) есть, пить" (DED 2233) - ПА *k῾úrge "кормить, есть" (EDAL 825) - ПИЕ *gₙerə- "глотать" (WP I 682); 33. ПД *ta- "давать" (DED 3098) - ПА *t῾ŭja "давать" (EDAL 1468) ПИЕ *dō- "давать" (WP I 814). См. МССНЯ 338; 34. ПД *tāv- "прыгать" (DED 3177; только юж.-драв.) - ПА *t῾ḕbà "бежать" (EDAL 1408) - ПИЕ *dewə- "(уходить) далеко" (WP I 778). Особая ситуация наблюдается лишь в ряде (б). В большинстве случаев, как и в ряде (а), дравидийский обнаруживает здесь глухие рефлексы, ср.:
130
Ностратическое языкознание
33. ПД *kul- "прохладный" (DED 1834) - ПА *koĺi "замерзать" (EDAL 716) - ПИЕ *g'elə- "холодный" (WP I 622) - ПК *kwer- / *kwel- "охлаждать". См. ОСНЯ 1, 304. 34. ПД *tag- "трогать" (DED 3004) - ПА *tak῾u "трогать, прикреплять" (EDAL 1350) - (?) ПИЕ *dēg- "хватать" (WP I 786; только герм. и тох.). Однако наблюдается целый ряд случаев, когда ряду (б) в дравидийском явно соответствует начальный звонкий. Приведем весь материал: 35. ПД *gav-i "пещера" (DED 1332) - ПА *kbú "полость, углубление" (EDAL 710) - ПИЕ *geup- "пещера, нора" (WP I 555) - ПК *kwab- "пещера" (ЭСКЯ 197). См. ОСНЯ 1, 232. 36. ПД *godd- "бесплодный" (DED 2074) - ПА *kĕta "мул, бесплодный" (EDAL 674). 37. ПД *gōr- "черпать воду; собирать" (DED 2231) - ПИЕ *gₙer-, *gur"собирать" (WP I 590). 38. ПД *gudd- "бить" (DED 1850) - (?) ПА *kòŋti "ломать" (EDAL 722) ПИЕ *gₙedh- "бить, разбивать" (WP I 672). 39. ПД *gum- "яма" (DED 1818) - ПА *kúmi "полый; впадина" (EDAL 737). 40. ПД *gum- "шишка, выпуклость; горб" (DED 1743) - ПИЕ *g(ₙ)Vm"вздутие" (WP I 572). 41. ПД *gund- "сердце" (DED 1693) - ПА *kúŋe "сердце; середина" (EDAL 741). 42. ПД *dak- "обладать" (DED 3014) - ПИЕ *dek'- "получать" (WP I 782). 43. ПД *dek- "копыто" (DED 2970) - ПИЕ *doikₙ-, -gₙ- "палец ноги" (WP I 776). Сравнение не вполне надежно из-за непонятного ретрофлексного согласного в дравидийском (ср. пример 30). 44. ПД *dod- "большой, толстый" (DED 3491) - ПА *todV "заполняться (о животе)" (EDAL 1376). 45. ПД *dos- "слабость, усталость; горе" (DED 3513) - ПИЕ *des- "истощаться, уставать" (WP I 763). Любопытно, что в велярном ряду индоевропейский почти во всех случаях обнаруживает лабиовелярный рефлекс (*gₙ-), а в дравидийских формах почти везде наблюдается лабиализованный гласный (за исключением *gav-i, где лабиальным оказывается инлаутный согласный). Не исключено, таким образом, что случаи, когда в ряде (б) в дравидийском появляется звонкий (назовем этот ряд б1), так же, как и ряд (г), установленный С. А. Старостиным, каким-то образом связаны
Г. С. Старостин, Внешние соответствия начальных звонких...
131
с лабиализованностью соответствующих согласных в ностратическом, хотя ларингальные признаки этого "под-ряда" тяжело установить однозначно. Итоговая таблица соответствий с включением в нее дравидийских рефлексов будет иметь следующий вид: Ряд (а) (б) (в) (г) (б1)
Ностратический *ḳ-, *ṭ*k-, *t*g-, *d(?) *kₙ-, *tₙ(?) *gₙ-, *dₙ-
Индоевропейский *k-, *t*g-, *d*gh-, *dh*g(ₙ)-, *d(w)*g(ₙ)-, *d(w)-
Алтайский *k῾-, *t῾*k-, *t*g-, *d*k῾-, *t῾*k-, *t-
Картвельский *ḳ-, *ṭ*k-, *t*g-, *d*g-, *d?
Дравидийский *k-, *t*k-, *t*g-, *d*k-, *t*g-, *d-
Отметим, что картвельские соответствия для ряда (б1) пока остаются неизвестными; не исключено, что они могут оказаться отличными от соответствий ряда (б) (т. е., например, показывать звонкие рефлексы вместо глухих).
132
Ностратическое языкознание
Литература МССНЯ
ОСНЯ
Старостин 2000
С. Старостин 2000
ЭСКЯ EDAL
Burrow 1938 DED Starostin 1997
WP
Иллич-Свитыч, В. М. Материалы к сравнительному словарю ностратических языков. // Этимология 1965. М., изд. "Наука", 1967. Иллич-Свитыч, В. М. Опыт сравнения ностратических языков (семито-хамитский, картвельский, индоевропейский, уральский, дравидийский, алтайский). Сравнительный словарь. М., изд. "Наука". Т. 1, 1971; т. 2, 1976; т. 3, 1984. Старостин, Г. С. Реконструкция фонологической системы прадравидийского языка. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М. Старостин, С. А. Об одном новом типе соответствий шумных смычных в ностратических языках. //Проблемы изучения дальнего родства языков на рубеже третьего тысячелетия: доклады и тезисы международной конференции. Москва, изд. РГГУ, 2000. Климов, Г. А. Этимологический словарь картвельских языков. М., 1964. Starostin, S. A., Dybo, A. V., Mudrak, O. A. Etymological Dictionary of the Altaic Languages. Brill, 2003. Burrow, T. Dravidian studies I. // Bulletin of the School of Oriental Studies, vol. 9. Burrow, T., Emeneau, M. B. A Dravidian etymological dictionary (2nd edition). Oxford, 1984. Starostin, G. On the reconstruction of velar phonemes in Proto-Dravidian. // Studia linguarum. M., изд. РГГУ. Walde, A. Vergleichendes Wörterbuch der indogermanischen Sprachen, herausgegeben und bearbeitet von J. Pokorny, 1-3. Berlin-Leipzig, 1927-1932.
II. Индоевропеистика
Семантика древнеперсидских превербов Е. Е. Арманд Москва, Институт Языкознания РАН
0. Происхождение превербов. Модель ядра простого повествовательного предложения праиндоевропейского языка традиционно представляется в виде S-O-V. Такой порядок слов в ядре предложения реконструируется на основании синтаксических данных целого ряда древних индоевропейских диалектов. Служебные слова, указывающие на связь между элементами - V и - O - в синтагме и относящиеся к обоим членам синтагмы, помещаются между этими элементами и соотносятся синтаксически как с одним членом синтагмы, так и с другим. Синтаксические элементы, располагающиеся между объектом и глаголом, выступают в грамматической функции послелога по отношению к объекту и в функции преверба по отношению к глагольной форме. В синтагме же типа V-O эти элементы выступают в функции приглагольного адверба по отношению к составляющей -V- и в функции предлога по отношению к составляющей - O-: - O - x - V, - V - x - O. При возможном преобразовании структуры - O - x - V - в структуру -V- x -O- в истории определенного языка элемент -x- из послелога и преверба превращается в предлог и постпозитивный адверб. Общеиндоевропейский язык, будучи системой -O-x-V-, характеризовался целой группой элементов, представляющих собой синтаксически одновременно послелоги и превербы, что отразилось на древнеперсидских синтаксических структурах. Сами элементы -хисторически являются независимыми именами, лишь позднее превратившиеся в служебные грамматические элементы [Гамкрелидзе, Иванов 1984, с. 320 - 326]. Еще в ведийском языке и в языке Гат наречия-префиксы и предлоги-послелоги в значительной степени совпадают, т. е. для ряда единиц принадлежность к одному или другому подклассу определяется их синтаксическими функциями. Часть наречий-префиксов не могут использоваться в качестве предлогов-послелогов (ud, ni, parā,
136
Индоевропеистика
prā, vi, sam), остальные же совмещают эти функции. Глагольных префиксов в строгом смысле слова, т. е. морфологических единиц, описываемых целиком на уровне словообразования, в ведийском языке тоже нет. Есть наречия-префиксы, которые, с одной стороны, составляют часть слова и описываются как словообразовательные единицы, с другой стороны, употребляются как самостоятельные слова, которые могут быть отделены от личной формы глагола другими словами и имеют собственное ударение. Ср.: "Префикс часто функционирует отдельно от соответствующей личной формы глагола, при этом не всегда бывает понятно, является ли данная наречная форма префиксом при глаголе или предлогом-послелогом при имени" [Елизаренкова 1982, с. 256 - 263]. В древнеперсидском происходит утрата наречиями-префиксами статуса самостоятельных слов, и они становятся неотделимыми от глагольной основы. Часть морфем употребляется только в качестве глагольных префиксов, от этих глаголов, в свою очередь, образуются отглагольные существительные. Основное значение преверба - направительное (особенно отчетливо это выражено у глаголов движения и состояния), при этом модель управления префиксального глагола часто отличается от соответствующего глагола без префикса; значение префиксального глагола также зачастую довольно сильно отличается от значения глагольного корня. Основная задача данной работы сводится к тому, чтобы дать максимально точное, формальное описание значений древнеперсидских превербов. Эта проблема стоит особо остро, поскольку в основных словарях индоевропейских языков превербам, как правило, дается неточное, расплывчатое значение, передаваемое с помощью соответствующих, приблизительно эквивалентных предлогов языка, на котором написан словарь, иногда двух или больше. При этом, по понятным причинам, в словарях практически никогда не дается точного и формального описания превербов, равно как и описания их взаимодействия с семантикой глагольного корня. В результате часто бывает неясно, чем тот или иной преверб отличается от другого. Задача, стоящая перед нами, сводится к следующему: а) ее конечной целью является более или менее удовлетворительное толкование превербов; б) в связи с этим необходимо, во-первых, проанализировать засвидетельствованные в памятниках сочетания этих превербов с гла-
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
137
гольными корнями, во-вторых, постараться дать толкование тем глагольным корням, значение которых не вполне ясно. Предметом нашего рассмотрения будут все глагольные корни, которые были хотя бы один раз употреблены с превербом. Сразу оговоримся, что предметом нашего рассмотрения не будут сложные слова, в состав которых входят интересующие нас превербы, а также отглагольные имена, так как в этих случаях возможны дополнительные семантические изменения и переносы значения. К сожалению, корпус древнеперсидских памятников ограничен, так что мы не можем говорить об окончательности наших утверждений. С другой стороны, скудость текстов дает возможность сделать полный анализ всего имеющегося в нашем распоряжении языкового материала, что практически невозможно для большинства других классических индоевропейских языков. Наличие небольшого, замкнутого, компактного корпуса текстов, ограниченного сравнительно узкими временными рамками, в этом смысле имеет свои неоспоримые достоинства. Примеры, этимологии, значения глаголов, сокращения памятников приводятся по [Kent 1953]. 1. В древнеперсидском языке с превербами употребляются глаголы следующих семантических групп. a. Глаголы движения: aiš- 'спешить'; ay- 'идти'; ar- 'двигаться'; gam'приходить'; tar- 'переходить, пересекать'; pat- 'летать'; rad- 'оставлять, покидать'. b. Глаголы со значением "каузация движения": nay- 'вести, приводить'; hard- 'отправлять'. c. Глаголы со значением "положение в пространстве": stā- 'стоять, ставить'; had- 'сидеть'; hanj- 'вешать, висеть'. d. Глаголы со значением "каузация положения в пространстве": gaud- 'скрывать'; çay 'наклонять(ся), прислонять'; e. Глаголы со значением "имущественное приобретение": grab'схватывать, захватывать, понимать смысл'; pā- 'защищать, покровительствовать'; bar- 'носить, доставлять, уважать'; yam- 'тянуть, протягивать'; mā- 'измерять'. f. Глаголы со значением "разрушение - созидание": kan- 'копать, рыть'; paiϑ- 'резать, украшать'; jan- 'разбивать, поражать врага'; naϑ'гибнуть, погибать, разрушать'; mard- 'выжимать, раздавить'; sā- 'сооружать, строить';
138
Индоевропеистика
g. Глаголы речи: avahya- 'просить о помощи'; fraϑ- 'спрашивать, исследовать, наказывать'; zba- 'звать, называть'. j. Глаголы восприятия: xšnav- 'слышать, удовлетворять'. h. Глаголы со значением "уменьшения - увеличения": jav- 'прибавлять'. i. Глаголы со значением "имущественного владения": xšay- 'править, управлять'. 2. ā- 'к'; ав. ā, др.-инд. ā < ИЕ *ā, если сюда же лат. ā 'от', или *ō, если сюда же гр. ὠ - в ὠ-κɛανός 'океан'); употребляется с глаголами: ay-, xšnav-, gam-, grab-, bar-, mā-, yam-. 2.1. ā- + ay- 'идти' = 'приходить'; āyatā - 3 d, pl, imf, mid. (DZc 11). pasāva iyam yauviyā akaniya avaϑā yaϑā adam niyaštāyam utā nāva āyatā hačā Mudrāyā tara imām yauviyām abiy Pārsam avaϑā yaϑā mām kāma āha // Затем этот канал был прорыт, так как я постановил, и корабли пошли из Египта через этот канал в Персию, так как была моя воля. Префиксальный глагол является четырехместным, в котором обозначен деятель, источник (место, из которого осуществляется движение), цель (место, в которое осуществляется движение), маршрут (место, по которому проходит движение); также имеется временная точка отсчета (т. е. сначала был прорыт канал, после чего по нему начали плыть корабли). Целью движения является Персия, т. е. место, где находится говорящий. Действие носит длительный характер, т. е. является многократно повторяющимся с обозначенным началом и необозначенным концом. Модель управления: āyatā : 1. Х (кто) 2. abiy W acc. (куда) 3. hačā асс. (из) L 4. tara (acc) Y. При этом вторая валентность заполняется либо наречием 'туда', либо именем существительным с предлогом. Третья и четвертая валентности, скорее всего, являются факультативными. 2.2. ā- + xšnav- 'слушать, удовлетворять' = 'удовлетворять'; a) āxšnautiy- DNb 24. martiya tya patiy martiyam ϑatiy ava mām naiy varnavataiy yātā uradanām hadugām āxšnautiy // Человеку, который говорит против другого человека, я не верю, пока он [не] удовлетворит испытанию. Скорее всего, мы (на синхронном уровне) имеем дело либо с омонимичным глагольным корнем, либо с переносным значением глагола xšnav-. b) āxšnudiy - 2d sg. imv. 'слышать'. āxšnudiy tya partamtaiy astiy // Слушай, что мною совершено.
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
139
Данный глагол имеет два разных значения - "удовлетворять" и "слушать" (возможен перенос: "удовлетвори меня ← послушай"), причем оба значения передают идею направленности реакции слушающего к говорящему (призыв обратить внимание на говорящего). Однако кажется более правильным и в первом и во втором примере присвоить глаголу xšnav- значение "знать, узнавать, познавать", что, в частности, соответствует современному значению этого корня. В этом случае необходимость постулирования здесь глагольной омонимии отпадает, а значение проясняется: пока не узнает испытания (а) и Узнай, что мною совершено (б). Таким образом, мы имеем дело с двухместным глаголом (кто знает что), действие которого направлено на объект. Значение преверба: действие, названное глаголом, направлено на объект. Значение глагола: 1. слушать; 2. удовлетворять; 3. знать, познавать. Модель управления: 1. Х (кто) 2. Y acc. 3. xšnav-. 2.3. ā + gam- (без преверба не засвидетельствован) = 'приходить, находить'; ājamiyā - opt. DPd 19. Auramazda pātuv hačā haināya hačā dušiyārā hačā draugā abiy imām dahyāum ma ājamiyā // Ахурамазда, защити, [чтобы] на эту землю не нашли ни армия, ни голод, ни злые силы. Глагол двухместный с обозначенной целью - место, куда направлено действие (войти внутрь пространства, где находится говорящий), т. е. ориентиром действия является местность. Значение преверба: действие, названное глаголом, направлено к местности, где находится говорящий. Значение глагола: приходить: перемещаться в пространстве так, что X оказывается внутри обозначенного пространства (т. е. пересечь границу и войти внутрь). Модель управления: 1. X 2. abiy Y acc ma ājamiyā. Комментарий: Можно предположить, что глагол gam-, употребленный без преверба, как и в большинстве древних индоевропейских языков, должен был иметь при себе беспредложный аккузатив, обозначавший направление действия, конечный пункт. Если это так, то преверб ā- в данном случае закрывает активную валентность, так как на поверхностном уровне направление движения передается с помощью предлога abiy. 2.4. ā- + grab- 'схватывать, захватывать, понимать смысл' = 'захватывать'; āgarbīta - nsm past ptc pass DB 2.73.
140
Индоевропеистика
Fravartiš āgarbīta anayatā abiy mām // Фравартиш был схвачен и приведен ко мне. Пассивное причастие говорит о том, что глагол переходный, т. е. двухместный. В семантике глагола "грабить" заложен смысл направленности действия к объекту. Значение преверба: действие направлено к ориентиру, объекту. Значение глагола: стать обладателем чего-то, насильно получить во владение. Модель управления: 1. Х 2. Y асс. grab-. 2.5. ā- + bar- 'носить, доставлять, уважать' = 'исполнять, выполнять'; ābaratiy - DNb 25. martiya tya kunautiy yadivā ābaratiy anuv taumanišaiy xšnuta amiy utā mām vasiy kāma utā uxšnauš amiy // Человек, который работает и если исполняет в меру своих сил, я удовлетворен, я благоволю и бываю весьма доволен. Если глагол "носить" обозначает перемещение с обозначенной целью и источником (manā bājim abaratā - они мне дань приносили), то в глаголе "приносить" обозначена только цель, т. е. кому или куда приносить. В данном примере "исполнять" означает "приносить свой труд или плоды своего труда", т. е. в трехместном глаголе не заполнены две валентности (кому и что): martiya ... yadivā ābaratiy anuv taumanišaiy человек, если приносит в меру своих сил...; возможно, здесь имеет место фразеологизация. Можно предположить, что префикс āимеет значение "действие направлено к ориентиру - говорящему"; вполне возможно, что данный глагол употреблялся в других контекстах, где действие направлено не только к говорящему, но и к просто адресату (принести кому-то), однако такие примеры в текстах не засвидетельствованы. Действие носит длительный характер. Значение глагола: служить = приносить в меру своих сил. Модель управления: ā- + bar-: 1. X (кто) 2. Y (что) ābaratiy anuv taumanišaiy. В данном примере использован эллипсис, т. е. глагол abarимел активную валентность на аккузатив. 2.6. ā- + yam- (без преверба не засвидетельствован) 'присваивать, брать себе'; āyasatā - imf. DB 1.47; DB 3.4 1. Pasāva Gaumāta hya maguš ad–nā Kabūjiyam utā Pārsam utā Mādam utā aniyā dahyāva hauv āyasatā uvāipašiyam akutā hauv xšāyaϑiya abava // Потом Гаумата-маг отнял у Камбиза Персию, Мидию и другие страны, присвоил, сделав их своими, и стал царем.
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
141
Pasāva Vištāspa āyasatā avam kāram // После Виштаспа это войско взял себе. В словаре Р. Кента глаголу yam- присваивается значение 'тянуть, протягивать руку за чем-л., доставать', однако в словаре др.-инд. и авестийского языков, наиболее родственных древнеперсидскому, приводятся значения 'держать, содержать, хватать, схватить' [MonierWilliams 1993, Bartholomae 1904]. Если мы проанализируем глагол yam-, опираясь на эти значения, ситуация становится более ясной. Во-первых, преверб ā- обозначает 'направление действия к ориентиру - Субъекту действия', т. е. 'схватил для себя, присвоил себе', а также, возможно, в сочетании с глаголом yam- обозначает инхоатив, т. е. 'начал владеть'. В значении самого глагольного корня yam- "заложен" элемент значения 'действие направлено к субъекту', поэтому мы можем говорить о том, что префикс ā- усиливает семантику глагола, а употребление его с этим глагольным корнем обуславливается значением самого глагола. Значение преверба: действие, названное глаголом, направлено к субъекту, к себе. Значение глагола: захватить: насильно начать владеть. Модель управления: 1. X 2. Y acc āyasatā. 2.7. ā- + mā- 'измерять' = 'измерять', 'выказывать (сочувствие)'; āmātā - npm past ptc pass 'благородный' DB 1.7; DBa 11. hačā paruviyata āmātā amahy hačā paruviyata hyā amāxam taumā xšāyaϑiyā āha // С давних пор мы почитаемые есть, с давних пор наш род царственный. Наличие пассивного причастия говорит о том, что глагол переходный, т. е. словоформа имеет исходное значение "почитаемый". Следовательно, глагол является двухместным (кто и кого почитает, возможно, за что), а действие направлено к объекту, т. е. ориентиром действия является круг лиц, в который входит говорящий. Действие имеет длительный характер: 'долгое время наш род измеряли, оценивали, с тех пор мы стали почитаемым, благородным родом и остаемся им'. Значение преверба: действие, названное глаголом, направлено к объекту; длительный характер действия. Модель управления: поскольку префиксальный глагол зафиксирован только в форме пассивного причастия, модель управления можно только предположить: 1. Х 2. Y асс āma-.
142
Индоевропеистика
3. ati- 'по ту сторону, через, сквозь'; ав. aiti, др.-инд. ati, греч. , лат. et < ИЕ *eti. 3.1. ati- + ay- = 'прибывать, переходить через'; atiyāiš - imf. DB 3.73. Pasāva hauv martiya hya avahyā kārahyā maϑišta āha tyam Vahyazdāta frāišaya abiy Vivanam hauv amuϑa hada kamnaibiš asabāraibiš ašiyava Aršādā nāmā didā Harauvatiyā avaparā atiyaiš // После тот человек, который был предводителем того войска, которое Вахиаздата отправил против Виваны, он сбежал с немногими всадниками, прибыл в крепость Аршада, прошел через Арахозию. В данном примере значение ῾через, насквозь' передается с помощью наречия avaparā, однако этимологически для префикса ati- восстанавливается то же значение (ср. др.-инд. ati наречие ῾через, сквозь, мимо', преверб ῾мимо, назад' [Расторгуева, Эдельман 2000]). Таким образом, здесь можно говорить о семантическом плеоназме. Действие ограничено границами местности; значение передается одновременно через наречие и через префикс (ср. аналогично в русском перешел через мост). Значение преверба: действие мотивирующего глагола ограничено границами некоторого пространства (движение насквозь). Значение глагола: X оказывается внутри ограниченного пространства Y так, что X пересекает Y от одного конца до другого. Комментарий: глагол ay- сам по себе обозначает ненаправленное движение, в сочетании же с превербом ati- имеет значение 'прохождение насквозь местности, которая является ориентиром действия'. 4. ava- 'прочь, вниз'; *aa- из арийск. aa, др.-инд. áva ῾вниз, прочь', восходит к и.-е. au- (*ae), *ē ῾вниз, прочь'; ав. г. avā, поздн. ав. ava; ср.-перс. ō [Расторгуева, Эдельман 2000]. Употребляется с глаголами: ar-, kan-, gam-, rad-, stā-, hard. 4.1. ava- + ar- = 'спускаться, достигать' ; avārasam - 1st sg imf DB 5.23, DSf 24. ...yadiy abiy draya avārasam \\ Когда я спустился к морю (или к большой реке). Значение - 'достичь некоторого предела в пространстве, передвигаясь вниз по наклонной плоскости'; преверб закрывает активную валентность беспредложного аккузатива. BU akaniya yātā aϑagam BUyā avārasam || Земля была вырыта, покуда я [не] достиг каменистой почвы.
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
143
Значение - 'перемещаться вниз по наклонной плоскости'; в данном примере дополнение стоит в форме локатива. Из этих примеров видно, что префикс ava-, сочетаясь с глаголом движения ar-, задает глаголу направление движения сверху вниз. Заметим, что в обоих случаях с точки зрения общей семантики направление движения может рассматриваться как направление по наклонной плоскости. Значение преверба: действие мотивирующего глагола направлено вниз по наклонной плоскости к ориентиру-местности, с пределом действия "дойти до границы". Значение глагола: спуститься вниз по наклонной плоскости. Модель управления: 1. Х 2. abiy W (acc.) / W (loc) avarasam. Префикс ava- влияет на модель управления мотивирующего глагола ar- : 1. кто 2. куда (acc. без предлога). 4.2. ava- + gam- 'приходить' = 'уходить прочь, падать'; avagmatā - nsf past ptc DSe 46. adam gāϑavā akunavam +++ nāma vardanam didā hanatāyā avagmatā \\ Я создал поле битвы, по имени ..., город- крепость через некоторое время пал. Здесь с помощью преверба ava- от глагола gam- образован глагол с новым лексическим значением. В этом случае мы наблюдаем перенос значения от реального передвижения в пространстве к абстрактному, воображаемому перемещению, но несмотря на это, как и в случае с глаголом avārasam, достаточно четко видно значение преверба: действие глагола имеет направление сверху вниз, т. е. город-крепость пал / спустился к моим ногам. Значение преверба: действие глагола направлено сверху вниз по наклонной плоскости. Значение глагола: 'пасть' (о крепости, городе). Модель управления: 1. X avagmatā. 4.3. ava- + rad- (без преверба не засвидетельствован) = 'оставлять, покидать' ; avarada - 2d sg inj DNa 60. martiya hyā Auramazdāhā framānā hauvtaiy gastā mā ϑadaya paϑim tyām rāstām mā avarada mā stabava // О человек! Повеления Ахурамазды пусть не покажутся тебе невыносимыми, не покидай верный путь, не противься! В словаре Майрхофера для родственного др.-перс. корню rad др.-инд. глагола rah- дается значение 'быть покинутым, одиноким; покидать' [Mayrhofer 1986], а в словаре Авесты Х. Бартоломе [Bartholomae 1904] для отглагольного существительного razah- приводится значение 'уединение'. Таким образом, глагол rad-, употребленный без
144
Индоевропеистика
преверба, является глаголом состояния "быть покинутым", тогда как глагол avarad - это глагол активного действия, движения, несмотря на то, что движение в данном случае абстрактное. Преверб ava- имеет значение 'направление движения прочь от ориентира-Объекта'. Если считать, что "верный" путь - это путь вверх, то "неверный" путь - это путь вниз, т. е. в этом предложении Говорящий призывает слушателя / читателя не покидать верный путь (то есть "не катиться по наклонной плоскости"). При такой трактовке мы можем приписать превербу ava-, как и в предыдущих примерах, значение "направленность действия сверху вниз по наклонной плоскости". Значение глагола: 'оставлять', 'покидать'. Модель управления: 1. X 2. Y (acc.) avarad-. 4.4. ava- + stā- 'стоять, ставить' = 'положить, бросить, класть, восстанавливать'; avastāyam - 1st sg imf. DB 1.63; 66; 69. xšaçam tya hača amāxam taumāyā parābartam āha ava adam patipadam akunavam adamšim gāϑavā avāstāyam // То царство, которое у нашего рода было отнято, я его в своей основе сделал (вернул), я его поставил на место (восстановил). В словаре Р. Кента в качестве одного из значений глагола avastāприводится значение "восстанавливать". В действительности такое значение может быть приписано этому глаголу лишь в сочетании с существительным gāϑava 'место'. В свою очередь, поскольку глагол avāstāyam каузативный, формально истолковать его можно следующим образом: 'я сделал так, чтобы что-то было поставлено на место (gāϑavā)'. Отсюда видно, что уже в древнеперсидском языке существовали так называемые глагольно-именные сочетания, т. е. модель глагольного словообразования, характерная для современного персидского языка, начала складываться уже в древности и не является инновационной. Что касается преверба ava-, то в сочетании с глаголом stā- он имеет значение 'направление движения вниз'. Значение производного глагола явно переносное. Значение преверба: действие, названное глаголом, направлено по траектории сверху вниз. Значение глагола: 'ставить' (встречается только во фразеологизме gāϑavā avāstāyam - досл.: 'на место поставил', т. е. 'восстановил'). Модель управления: 1. X 2. Y (acc) 3. W (gāϑavā loc.) avāstāyam. 4.5. ava- + hard- (без преверба не зафиксирован) = 'покидать'; avaharda - imf. DB 2.94.
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
145
Vištāspa manā pitā hauv Parϑavaiy āha avam kāra avaharda hamiçiya abava // Виштаспа, мой отец, он был в Парфии, когда то войско [его] бросило [и] взбунтовалось. В данном примере префикс ava- имеет значение ῾прочь' ('уйти прочь', 'покинуть кого-л.'). Значение глагола: 'отправить себя прочь', 'покидать'. Модель управления: 1. X avaharda. 5. upā- 'по направлению к'; ав. upa, др.-инд. upa, лат. s-ub 'над' < ИЕ *upo. Употребляется с глаголом ay-. 5.1. upā- + ay- = 'достигать, направлляться к'; upāyam - 1st sg imf DB 1.91. Pasāva adam Bābirum ašiyavam aϑiy Bābirum yaϑā naiy upāyam Zāzāna nāma vardanam anuv Ufrātuvā avadā hauv Naditabaira hya nabukudračara agaubatā aiš // После я направился в Вавилон. Когда я еще не достиг Вавилона, в город Зазана, на Евфрате, туда прибыл тот Надинта-байра, называвший себя Навуходоносором. Из данного примера видно, что префикс upā-, сочетаясь с глаголом движения ay-, задает глаголу предел действия: 'дойти до границы какой-либо местности, не проникая внутрь', т. е. ориентиром действия является цель, ограниченная местность; следует отметить, что глагол upāyam переходный, прямым дополнением является место, к которому направлено действие (Вавилон). Значение преверба: действие, названное глаголом, направлено к замкнутому пространству; преверб задает предел действия: дойти до границы некоторого пространства. Значение глагола: 'дойти до границы какой-то местности', 'достичь предела местности'. Модель управления: 1. X 2. W (acc.) upāyam. 6. ni- 'вниз, по'; ав. nī, др.-инд. ni < ИЕ *ni. Употребляется с глаголами: ar-, kan-, çay-, paiϑ-, yam-, stā-, had-. 6.1. ni- + ar- = 'спускаться'; nirasātiy - subj. DPe 24. Aurā nirasātiy abiy imām viϑam // Да снизойдет Ахурамазда на это [царственный] дом. В данном случае превербу ni- можно приписать значение 'действие направлено сверху вниз к цели действия'. Субъектом действия здесь является Ахурамазда, ориентиром - адресат (сам говорящий, который просит Ахурамазду охранять его и его семейство). Учитывая
146
Индоевропеистика
положение Ахурамазды по отношению к адресату, логично говорить о том, что действие имеет направление 'сверху вниз'. Однако в нашем распоряжении уже есть глагол со значением 'спускаться', образуемый с тем же глагольным корнем ar- и превербом ava-. Разница между этими двумя глаголами заключается в том, что для действия, передаваемого глаголом с превербом ava-, субъектом является царь Дарий, а для глагола с превербом ni- - Ахурамазда, который находится выше Дария; отсюда можно предположить, что глагол, образованный с помощью преверба ni-, использовался в царских надписях в целях "повышения стиля". Преверб ni- в сочетании с глаголом ar- меняет его модель управления: ar-: 1. кто 2. куда (винительный падеж без предлога) ni- + ar- : 1. кто 2. куда (abiy + acc.) 6.2. ni- + kan- 'копать, рыть' = 'разрушать, уничтожать, стирать'; nikatuv - imv. DB 4.80. ...naiyaiš paribarāhy Auramazdātaiy jatā biyā utātaiy taumā kunavāhy avataiy Auramazdā nikatuv //...не будешь оберегать, то Ахурамазда да поразит тебя, да уничтожит твой род и то, что ты делаешь. Чтобы лучше реконструировать значение префикса ni-, попытаемся сначала воссоздать картину переноса значения. Допустим, что глагол nikatuv первоначально имел значение 'разрыть'; в этом случае легко предположить постепенное смещение значения: 'разрывать' → 'разрушать' → 'стирать с лица земли'. Как и в предыдущих примерах, мы опять имеем дело с переносным значением глагола, а главным действующим лицом ситуации вновь является Ахурамазда (лицо абстрактное, реально не существующее). Ахурамазда, находясь на небесах, может воздействовать на конкретного человека только сверху вниз; соответственно, мы имеем дело со значением 'направление движения / действия вниз от субъекта к адресату (лицу или группе лиц, ради которых производится действие)'. 6.3. ni- + çay- 'наклонять(ся), прислонять' = 'восстанавливать, возвращать'; niyaçārayam - 1st sg imf DB 1.64. adam niyaçāram kārahyā abičariš gaiϑāmčā māniyamčā viϑščā tyādiš Gaumāta hya maguš adīnā // Я вернул народу в прежнем виде скот, домашних рабов, дворы, которые отнял Гаумата-маг. Как и в предыдущих примерах, глагол с префиксом ni- употреблен не в своем прямом, первоначальном значении, а в переносном, поскольку субъект действия не буквально вернул, восстановил дворы,
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
147
скот и т .п., т. е. он не производил действия 'вновь выстроить, привести скот', а путем военных действий сделал так, что прежние владельцы получили назад то, что имели ранее. Поскольку всю эту речь произносит Дарий-царь, то мы можем предположить, что и в этом случае преверб ni- имеет значение 'действие мотивирующего глагола направлено сверху вниз от субъекта к адресату'. Данный глагол также используется для повышения стиля. 6.4. ni- + paiϑ 'резать, украшать' = 'надписывать, гравировать'; niyapaišam - 1st sg aor. DB 4.71. tuvam kā hya aparam imām dipim vaināhy tyām adam niyapaišam imaivā patikarā mātya vikanāhy yāvā utava āhy avaϑāšatā paribara // Ты, кто со временем увидишь эту надпись, которую я написал, или эти изображения, не разрушай их, но оберегай, пока можешь. Поскольку в данном предложении речь идет о клинописных знаках, преверб ni- в сочетании с глаголом paiϑ- имеет значение 'направление действия вниз или в сторону, вглубь'. Во многих иранских языках сохранился глагол 'писать' именно с превербом ni-, который уже не осознается как префикс, а считается частью корня. 6.5. ni- + yam- = 'одаривать'; nīyasaya - imf. caus. DNb 5, DNb 46. baga vazraka Auramazdā hya adadā xraϑum utā aruvastam upariy Dārayavaum xšayaϑiyam nīyasaya // Бог великий Ахурамазда, который разумом и доблестью одарил Дария-царя. ūvnarā tyā Auramazdā upariy mām nīyasaya // Мастерство, которым одарил меня Ахурамазда... Здесь преверб ni-, как и в случаях с глаголами ar- и kan-, имеет значение 'направление движения вниз по вертикали'; заметим опять же, что во всех трех случаях субъектом действия вновь выступает Ахурамазда. 6.6. ni- + stā- 'стоять, ставить' = 'приказывать'. 6.6.a. ništā - 1st sg imf DB 3.91, DZc 8. niyaštāyam hauv Arxa ūta martiyā tyaišaiy fratamā anušiyā āhatā Babirauv uzmayāpatiy akariyatā // Я приказал, чтобы этого Арху и людей, которые были его виднейшими приверженцами, посадили на кол в Вавилоне. adam niyaštāyam imam yauviyām katanaiy hačā Pirāva nāma rauta tya Mudrāyaiy danuvatiy abiy draya tya hačā Pārsā aitiy // Я приказал прорыть этот канал от реки Пирана, которая течет в Египте, до моря, которое простирается от Персии. 6.6.b. niyaštāya - imf. DSn 1.
148
Индоевропеистика
imam patikaram Dārayavauš XS niyaštāya čartanaiy // Эту скульптуру Дарий-царь приказал сделать. Ближайший русский эквивалент для глагола niyaštā- = "постановить", т. е. дословно 'поставить сверху вниз'. Здесь перед нами глагол с переносным значением; следует также отметить, что во всех примерах глагол имеет форму каузатива. Как и во всех предыдущих примерах, значение преверба ni- - 'направление движения вниз', поскольку субъектом действия в данных примерах является царь Дарий или Ксеркс, стоящие выше тех, кому они отдают эти приказы. 6.7. ni- + had 'сидеть' и ni- + hādaya- (caus.) = 'устанавливать, садиться, поставить'. 6.7.a. niyašādayam - 1st sg imf. DNa 36. Auramazdā yaϑā avaina imām būmim yaudatim pasā vadim manā frābara mām xšāyaϑiyam akunauš adam xšāyaϑiyam amiy vašna Auramazdāhā adamšim gāϑavā niyašādayam // Ахурамазда когда увидел эту землю в состоянии смятения, он передал ее в мои руки, сделал меня царем. Я - царь. По воле Ахурамазды я ее на место поставил. 6.7.b. nīšādayam - XPh 34. vašnā Auramazdahā ava dahyāvam adam ajanam utašim gāϑavā nišādayam // По воле Ахурамазды эту страну я поразил и ее на место поставил. В этих предложениях речь идет не о конкретном физическом действии, производимом говорящим. Действие носит абстрактный характер, т. е. значение глагола опять-таки переносное. Однако исходное, первичное значение ("ставить") предполагает, что действие направлено сверху вниз. Основные различия в области пространственной семантики между превербами ava- и ni- в древнеперсидском языке можно сформулировать следующим образом. Как тот, так и другой исходно означали направленность действия сверху вниз. Однако преверб niимеет своеобразный "сильно маркированный" характер, регулярно обозначая жесткую вертикальную направленность совершаемого действия (несмотря на то, что большинство примеров отражают его переносность, характер действия всегда прямолинеен). В то же время преверб ava- не имеет столь жестко выраженной "вертикальности" как видно из примеров, в большинстве случаев его значение можно интерпретировать как "движение по наклонной плоскости", и лишь в одном случае в глаголе с превербом ava-, а именно avastā-, употребленном в сочетании с gāϑavā avastā- ῾восстановить', буквально ῾установить на место', можно усмотреть одно из первичных значений этого
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
149
преверба: ῾вперед', если трактовать весь оборот как ῾стимулировать восстановление той ситуации, которая была прежде'. Что касается стилистической характеристики префиксальных глаголов, то, по всей видимости, в их употреблении существовала определенная иерархия. Глаголы с превербом ni- встречаются в текстах только в том случае, если субъектом действия является Ахурамазда, т. е. божественная сущность, или царь, в тех случаях, когда его функции приравниваются к божественным. Если производимое действие носило конкретный характер, например, вернуть или восстановить, то употреблялся префикс ava-, а если действие не предполагает никакого физического воздействия, например, "приказать", то употреблялся глагол с превербом ni-. Таким образом, можно предположить, что уже в древнеперсидском глаголы с превербом ni- были архаичными и стилистически окрашенными, т. е. повышали литературный стиль надписей. 7. nij- 'прочь'; ав. niš, др.-инд. nis; употребляется с глаголом ay-. 7.1. nij- + ay- = 'выходить, выступать'; nijāyam - 1st sg imf. DB 2.64 . Pasāva adam nijāyam hačā Babirauš ašiyavam Mādam // Затем я вышел из Вавилона и отправился в Мидию. Преверб nij- в сочетании с глаголом ay- означает, что действие направлено из какого-то пространства наружу, т. е. указывает на направление движения от ориентира-местности, где находится говорящий (или субъект действия), за ее пределы. Цель действия, соответственно - выйти наружу, покинуть пределы обозначенной местности. Отправным пунктом является не точка в пространстве, а какая-либо местность (в данном случае город). Префиксальный глагол имеет следующую модель управления: nij- + ay-: 1. Х (кто) 2. hačā W (откуда) К сожалению, ни с каким другими глаголами преверб nij- в древнеперсидских памятниках не зафиксирован. 8. patiy- 'снова, к тому же, против'; ав. paiti, др.-инд. prati < ИЕ *poti или *proti; употребляется с глаголами: avahya-, ay-, xšay-, jan-, pā-, fraϑ-, zbā-. 8.1. pati- + avahya- 'просить о помощи' = id.; patiyāvahyaiy - 1st sg imf mid DB 1.55.
150
Индоевропеистика
Pasāva adam Auramazdām patiyāvahyaiy Auramazdāmaiy upāstām abara // Затем я попросил помощи у Ахурамазды, Ахурамазда мне помог (помощь мне принес). Преверб patiy- в сочетании с глаголом avahya- имеет значение 'навстречу'. Действие направлено к адресату (Ахурамазде), т. е. от говорящего к адресату. Возможно также, что в значение префикса входит элемент 'действие предполагает ответную реакцию от адресата' ('я просил помощи → Ахурамазда мне помог'). Глагол patiyāvahyaiy - переходный; его можно перевести на русский язык глаголом 'молиться', т. е. 'я помолился Ахурамазде', при этом значение преверба (предполагаемая ответная реакция) сохраняется. 8.2. patiy- + ay- 'идти' = 'приходить в чье-то обладание'; patiyāiša - 3d pl imf, DB 1.13, DB 1.18. imā dahyāva tyā manā patiyāiša vašna Auramazdāha adamšim xšāyaϑiya āham // Это страны, которые в мое владение пришли (ко мне пришли), по воле Ахурамазды я стал над ними царем. imā dahyāva tyā manā patiyāiša vašna Auramazdāha manā badakā āhatā manā bājim abaratā // Это страны, которые пришли ко мне, по воле Ахурамазды они мне подвластны, они мне дань приносили. Преверб patiy- в сочетании с глаголом ay- имеет значение 'действие направлено к говорящему-адресату', например, как в данном примере: 'ко мне, Дарию-царю, (страны ко мне пришли с тем, чтобы я ими владел)', т. е. глагол с префиксом pati- предполагает ответную реакцию. 8.3. patiy- + xšay- 'править' = 'иметь власть над'; patiyaxšayaiy - 1st sg imf mid DNa 19. imā dahyāva tyā adam agarbāyam apataram hačā Pārsā adamšām patiyaxšayaiy manā bājim abaraha // Эти страны, которые я завоевал помимо Персии, я над ними властвовал (я ими управлял), они мне дань приносят. Преверб patiy- в сочетании с глаголом xšay- имеет значение 'против' или 'навстречу'. Модель управления: 1. Х 2. Y (-šam, gen) patiyaxšayaiy. 8.4. patiy- + jan- 'бить, разбивать, поражать врага' = 'воевать, сражаться'; patiyajatā - imf. mid. DNa 47. Pārsa martiya dūrayapiy hača Pārsā partaram patiyajatā // Персидский воин далеко от Персии сражался (битву воевал).
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
151
Преверб patiy- в сочетании с глаголом jan- означает 'действие направлено против кого-л.' ('сражаться с кем-л., против кого-л.'). Префикс pati- можно перевести предлогом 'против' ('воин сражался против [врагов]'), т. е. действие, названное глаголом, подразумевает ответную реакцию (врага, противника, который также сражается). Можно предположить, что сочетание partaram patiyajatā - фразеологический оборот, употребляемый в значении ῾воевать'. Действие глагола направлено к адресату (адресат, по всей видимости, опущен), т. е. воевать с кем-либо, против кого-либо. Модель управления: 1. Х (nom) 2. Y (acc) patiyajatа. 8.5. pati + pā- ῾защищать, покровительствовать' = ῾защищаться'; patipayauvā - 2d sg imv. mid. DB 4.38. tuvam kā xšāyaϑiya hya aparam āhy hačā draugā daršam patipayauvā // О ты, кто станет царем после меня, изо всех сил защищайся от лжи (или: делай себя защищенным от лжи). patipayauvā = 'остерегайся' или 'защищай себя против / от чеголибо', т. е. преверб pati- в сочетании с глаголом pā- имеет значение ῾действие, названное глаголом, направлено против (лжи)'. Действие 'защищайся' предполагает ответную реакцию того, с кем/чем борется, или от кого/чего защищается субъект действия. Модель управления: 1. Х 2. hačā Y (gen) patipayauvā. 8.6. pati- + fraϑ- ῾спрашивать, исследовать, наказывать' = 'изучать, читать'. 8.6.a. patiparsāhy - 2d sg subj. DB 4.42. tuvam kā hya aparam imām dipim patiparsāhy // О ты, который со временем прочтешь (изучишь) эту надпись. 8.6.b. patiparsātiy - subj. DB 4.48. mātya hya aparam imām dipim patiparsātiy// Кто со временем эту надпись будет читать (изучать)... Преверб patiy- в сочетании с глаголом fraϑ- означает, что действие направлено на объект, при этом ориентиром действия является объект ('читать надпись'), досл.: 'спросить у надписи', а действие, производимое над объектом, предполагает, что надпись что-то сообщит читающему ее субъекту. Модель управления: 1. Х (nom) 2. Y (acc) patiparsāhy 8.7. pati- + zba- ῾звать, называть' = 'провозглашать'; patiyazbayam - 1st sg imf XPh 38.
152
Индоевропеистика
adam avam daivadanam viyakanam utā patiyazbayam daivā mā yadiyaiša // Я эти убежища дэвов разрушил и провозгласил: дэвы да не будут поклоняемы. Преверб pati- в сочетании с глаголом zbā- означает, что действие направлено к адресату, т. е. 'я всем людям сказал, что дэвам поклоняться нельзя'; действие предполагает ответную реакцию от адресата. Модель управления: 1. Х 2. Y (придат. предложение) patiyazbayam. На основании вышеприведенных примеров можно предложить следующую гипотезу: преверб pati- означает, что действие направлено от субъекта к объекту или адресату действия так, что субъект предполагает ответную реакцию от адресата/объекта, т. е. поле действия ограничено рамками "субъект - объект : объект - субъект" ("субъект - адресат : адресат - субъект"). 9. parā- 'вперед'; ав. parā, др.-инд. purā. Употребляется с глаголами: ay-, ar-, gam-, bar. 9.1. parā- + ay- 'идти' = 'идти вперед, приступать, переходить'; paraidiy - 2d sg imv DB 2.30, 50. adam frāišayam Arminam avaϑāšaiy aϑaham paraidiy kāra hya hamiçiya manā naiy gaubataiy avam jadiy // Я послал в Армению, сказал ему так: "Отправляйся, мятежное войско, которое не признает меня, разбей!" Преверб parā- в сочетании с глаголом ay- означает направление движения вперед, от говорящего или от того места, где находится говорящий. Точка отсчета, таким образом - место, где находится говорящий; цель действия - перейти в другое место; 'идти' + 'прочь' = 'ступать, отправляться, двинуться'. Одновременно parā- + ay- означает выход за пределы того пространства, в котором находится говорящий. Действие направлено от одного ориентира (говорящего) к другому ориентиру - местности, незамкнутому пространству. 9.2. parā- + ar- = 'прибывать, приходить, достигать чего-либо'; parārasam - 1st sg imf. DB 2.65. adam nijāyam hačā Babirauš ašiyavam Mādam yaϑā Mādam parārasam // Я вышел из Вавилона и направился в Мидию. Когда я отправился в Мидию... yaϑā hauv kāra parārasa abiy Vištāspam // Когда это войско прибыло к Виштаспе... Преверб parā- в сочетании с глаголом ar- означает направление движения вперед, прочь, при этом движение направлено в определенную точку или к месту, где находится какое-либо лицо. parā + arотличается от глагола parā- + ay- наличием предела действия у глагола
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
153
ar- (ar- имеет значение 'дойти до некоторой (указанной в тексте) точки в пространстве'). Все эти значения отражены в модели управления этого глагола: 1.Х (nom) 2. W (acc.) куда 3. Y (abiy + acc.) к кому parārasa 9.3. parā- + gam- = 'отправляться'; parāgmatā - past ptc nsf DNa 44. avadā xšnāsahy adataiy azdā bavātiy Pārsahyā martiyahyā dūraiy arštiš parāgmatā adataiy azdā bavātiy Pārsa martiya dūrayapiy hačā Pārsa partaram patiyajatā // Тогда ты узнаешь, тебе станет известно, что копье персидского воина далеко проникавшее было (далеко отправилось), тебе станет известно, что персидский воин далеко от Персии поражал врага. Преверб parā- в сочетании с глаголом gam- означает направление движения прочь, вперед от точки отсчета - Персии, хотя действие одновременно направлено в разные стороны; ни начальная, ни конечная точка движения не обозначены, но подразумевается точка, из которой движение исходит (Персия). Модель управления: 1. Х parāgmatā. 9.4. parā- + bar- 'нести' = 'уносить, отнимать'. 9.4.a. parābara - imf. DB 1.71; 1.96. yaϑā Gaumāta hya maguš viϑam tyām amāxam naiy parābara // Чтобы Гаумата-маг не захватил (отнял) наш престол. kāram tyam Naditabairahyā adam ajanam vasiy aniya āpiyā āhyatā apišim parābara // Войско Надинта-байры я разбил полностью. Враг был загнан в воду, и вода его забрала (унесла). 9.4.b. parābartam - past ptc nsm DB 1.62; 67. xšaçam tya hačā amāxam taumāyā parābartam āha // Царство, которое у нашего рода было отнято... Преверб parā- в сочетании с глаголом bar- означает направление движения от говорящего, т. е. вперед, прочь, за пределы того пространства, где он находится. Точка или лицо, от которого направлено действие, может не указываться (DB 1.96), но подразумевается. Модель управления: 1. X 2. Y (acc; мест. энкл. -šim) parābara. Значение преверба: Преверб parā- зафиксирован в текстах только в сочетании с глаголами движения (ar-, ay-, gam-) и с глаголом, относящимся к семантической группе "каузация движения" (bar-). Поэтому понять значение префикса довольно легко. Из примеров видно, что действие направлено от одной точки в пространстве к другой точке (или местности) в пространстве. Точкой отсчета может быть место нахождения говорящего. Таким образом, действие направлено от одного ориентира к другому.
154
Индоевропеистика
10. pariy- 'вокруг, около, о'; ав. pairi, др.-инд. pari, лат. per < ИЕ *peri. Употребляется с глаголами: ay-, bar-. 10.1. pariy- + ay- 'идти' = 'обихаживать, ходить вокруг, перед кем-то, уважать'. 10.1.a. pariyaitiy - XPh 52.. martiya hya avanā dātā pariyata // Человек, который уважает закон... 10.1.b. apariyāya - 3d pl imf DB 1.23. imā dahyāva tyanā manā dātā apariyāya yaϑāšām hačāma aϑahya avaϑa akunavayatā // Эти страны уважали мои законы (следовали моим законам), что я им приказывал, они исполняли. Глагол pari- + ay- означает 'уважать, обихаживать' (← ' ходить вокруг чего-л.'). Поскольку самостоятельное значение глагола ay- - 'идти', то преверб pariy- в сочетании с этим глаголом в качестве непереносного значения должен был иметь 'направление движения вокруг чего-л.'. Ориентиром действия является объект. Модель управления: 1. X (nom) 2. Y (inst) apariyāya. 10.2. pariy- + bar- 'нести' = 'защищать, охранять'. 10.2.a. paribarāmiy - 1st sg DNb 17. martiya hya hataxšataiy anudim hakarta hyā avaϑādim paribarāmiy // Человека, который содействует мне, я защищаю. 10.2.b. paribarāhy - 2d sg subj. DB 4.78. utā taiy yāvā taumā ahatiy naidiš paribarahy Auramazdātaiy jatā biya atātaiy taumā // По мере сил не будешь оберегать, Ахурамазда да уничтожит твой род. Модель управления: 1. X (nom) 2. Y (acc) paribarā. Здесь опять-таки имеет место переносное значение глагола, т. е. pariy- + bar- 'носить вокруг' - 'обносить' - 'заботиться' - 'защищать'; значение преверба pariy- - 'направление движения вокруг, около кого-л., чего-л.'. 11. fra- 'до, вперед'; ав. frā, др.-инд. pra < ИЕ *pro. Употребляется с глаголами: aiš-, jan-, nay-, bar-, mā-, sā-, hanj-. 11.1. fra- + aiš- = caus. 'посылать вперед, отправлять' (ав. fraēš, др.-инд. preç). 11.1.a. frāišayam - 1st sg imf. (DB 1.82). Pasāva adam frāišayam Uvjiam hauv Açina basta anayatā abiy mām adamšim avajanam // Тогда я послал [войско] в Элам. Тот Ассина, связанный, был приведен ко мне. Я его умертвил. 11.1.b. frāišaya - imf. (DB 3.55; 60).
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
155
Pasāva hauv kāra asiyava tyam Vahyazdāta frāišaya abiy Vivānam // Затем двинулось то войско, которое послал Вахиаздата против Виваны. Поскольку глагол каузативный, его следует толковать следующим образом: 'субъект делает так, что другой субъект идет в направлении цели - местности'. Соответственно, преверб fra- в сочетании с глаголом aiš- означает 'я сделал так, что войско отправилось вперед, от меня к цели' и имеет оттенок значения 'отторжение от себя'. Финальное толкование: 'X делает так, что Y передвигается в направлении некоторой местности Z (Y оказывается в Z с некоторой целью), чтобы Y сделал так, чтобы W перестал существовать'. Модель управления: 1. X (nom.) 2. Y (acc.) 3. Z abiy (acc.). 11.2. fra- + jan- = 'отрезать'; frājanam - 1st sg imf. DB 2.74, 89. adamšaiy utā nāham utā gaušā utā hezānam frājanam // Я отрезал ему нос, уши и язык. Преверб fra- в сочетании с глаголом jan- означает отторжение объекта от адресата, а также направление движения вперед, прочь, т. е. действие направлено в сторону от ориентира - адресата. 11.3. fra- + nay- 'вести' = 'вести вперед, снабжать, обеспечивать'; frānayam - 1st sg imf DB 1.87. Pasāva adam kāram maškāuvā avākanam aniyam ušabārim akunavam aniyahyā asam frānayam // Затем я войско поставил на меха, других сделал несомыми верблюдами, третьих - обеспечил лошадьми. Глагол frānayam означает "я привел им лошадей и отдал", т. е. преверб fra- имеет значение направленности действия вперед с оттенком 'отторжения от субъекта'. Действие направлено от ориентира говорящего к ориентиру - адресату. 11.4. fra- + bar- 'нести' = 'предлагать, дарить, жаловать'; frābara - imf DB 1. 12, 60; 1.25; DNa 33. adam xšāyaϑiya amiy Auramazdā xšaçam manā frābara // Я - царь. Ахурамазда мне царство даровал. Auramazdā yaϑā avaina imām būmim yaudatim pasāvadim manā frābara mām xšāyaϑiyam akunauš // Когда Ахурамазда эту землю увидел в состоянии смятения, тогда он передал ее мне, сделал меня царем. Глагол fra- + bar- означает буквально 'от себя принес вперед', т. е. 'даровать, отдавать, передавать'. Преверб fra- имеет значение 'действие направлено от субъекта вперед к адресату', причем оттенок значения 'отторжение от себя' присутствует и в этом примере. Действие направлено от ориентира - субъекта к ориентиру - говорящему (адресату).
156
Индоевропеистика
11.5. fra- + mā- 'мерить' = 'приказывать, распоряжаться', ир. *framā(i) > ср.-перс. framā(y)-, кл.-перс. farmā(y)- , совр. перс. färmā. 11.5.a. frāmāyatā - imf. XPg 5. Vašna Auramazdāha vasiy tya naibam akunauš utā frāmāyatā Dārayavauš xšayaϑiya hya mana pita // По воле Ахурамазды мой отец, Дарий-царь, (много) построил и правил (распоряжался) очень хорошо. 11.5.b. framātam - past ptc pass nsn DSf 19; 56. Auramazdāmaiy upastā abara tyamaiy framatam čartanaiy ava učāramaiy akunauš // Ахурамазда мне помощь принес. Вот что мною было приказано сделать, чтобы он сделал это успешно для меня. Глагол fra- + mā- имеет переносное значение, которое можно объяснить следующим образом: 'отмерять, размерять' → 'отдавать приказ, приказывать'. Преверб fra- имеет значение направленности действия от субъекта вперед, от себя, с элементом отторжения чего-л.. Действие направлено от ориентира-субъекта к ориентиру-адресату, который в примерах непосредственно не обозначен, но легко восстанавливается по контексту (народ). 11.6. fra- + sā- 'строить' = 'сооружать, строить'; frāsahya - s-aor. pass DSf 27. upariy avām ϑikām hadiš frāsahya // На этом гравии я выстроил дворец. Преверб fra- имеет значение направленности действия вперед от субъекта, поскольку мы имеем дело с переходным глаголом, который требует "работы над объектом". Действие направлено от ориентира субъекта к ориентиру - местности, на которой построено здание. 11.7. fra- + hanj- 'вешать' = 'вывешивать, высовываться'; frāhanjam - 1st sg imf DB 2.78. Pasāvašim Hagmatānaiy azmayāpatiy akunavam utā martiyā tyaisaiy fratamā anušiyā āhatā avaiy Hagmatānaiy atar didām frāhajam // Затем в Экбатане я посадил его на кол, и людей, которые были его виднейшими приверженцами, я повесил в крепости, в Экбатане. Действие направлено от ориентира - субъекта к ориентиру - адресату (народу, перед которым вывешен преступник). 12. vi- 'прочь, отдельно'; ав. vī, др.-инд. vi. Употребляется с глаголами: kan-, jan-, tar-, naϑ-, mard-. 12.1. vi- + kan- 'рыть' = 'разрушить, разрывать'; viyakanam - 1st sg imf XPh 38. adam avam daivadānam viyakanam // Я это жилище дэвов разрушил.
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
157
Преверб vi- в сочетании с глаголом kan- означает 'удаление и распространение во все стороны', 'проникновение внутрь и разделение на части', возможно, с оттенком значения 'интенсивность действия'. Действие направлено к объекту. 12.2. vi- + jan- = 'разбиться; расстраивать'; vijanāntiy - 3d pl subj. ASa 5; AHa 7. AM Anahata utā Miϑra mām pātuv hačā vispā gastā utā imam tya akunām mā vijanātiy mā vināϑayatiy // Ахурамазда, Анахита и Митра да защитят меня от всего зла, и то, что я построил, да не разрушат они, да не навредят. Преверб vi- в сочетании с глаголом jan- означает 'проникновение внутрь, разделение на части'. Действие направлено к ориентиру объекту (тому, что было построено). 12.3. vi- + tar- 'пересекать' = 'идти сквозь, идти через'; ср.-перс. vitar-, vidar, кл.-перс. guδar-, совр. перс. gozar- 'переходить, проходить'. 12.3.a. viyatarayam - 1st sg imf DB 5.24. kārā visā viyatarayam // Все войско я переправил (через реку). 12.3.b. viyatarayāmā - 1st pl imf DB 1.88. vašna Auramazdāha Tigrām viyatarayāmā // По воле Ахурамазды мы перешли Тигр. Преверб vi- в сочетании с глаголом tar- означает 'проникновение внутрь, деление на части'; поскольку глагол viyatarayam - каузативный, для него можно предположить толкование 'я сделал так, чтобы они стали пересекающими что-л. насквозь'. Действие направлено к объекту. 12.4. vi- + naϑ- 'гибнуть' = 'ранить, повреждать, вредить'> vināh 'вина, проступок', кл.-перс. gunāh; vināϑayatiy - DNb 17. martiya hya vināϑayatiy anudim vinastahyā avaϑā parsāmiy // Человека, который вредит (разрушает), согласно его вреду так я наказываю. Глагол vināϑaya- - каузативный, т. е. имеет значение 'сделать так, чтобы что-л. было поврежденным'. Если предположить, что более точное значение этого глагола - 'вредить → убивать, делать погибшим' или 'делать так, чтобы что-л. было разрушено до состояния несуществования', то преверб vi- опять-таки может означать 'удаление и распространение во все стороны, разделение на части' (с оттенком интенсивности действия). Действие направлено к ориентиру - объекту. 12.5. vi- + mard- = 'разрушать (строй), разгромить'; viyamarda - imf. DB 5.11.
158
Индоевропеистика
Pasāva Gaubaruva Uvjiyā avāja utā viyamarda utā tyamšām maϑištam agarbāya // После Гаубарува разбил и рагромил эламитов и схватил их предводителя. Для преверба vi- вновь можно предположить значение удаления и распространения во все стороны (т. е. 'разгромил войско' = 'проник внутрь и сделал так, что оно перестало существовать и разбежалось в разные стороны'), проникновения насквозь и разделения на части. Действие направлено к ориентиру. 13. ud- 'вверх'; ир. *us-, uz-, ав. us-, uz-, др.-инд. ud < ИЕ *ud. Употребляется с глаголом pat-. 13.1. ud- + pat- = 'восставать'; udapatatā - imf. m id. DB 1.36. pasāva I martiya maguš āha Gaumāta nāma hauv udapatatā hača Paišiyāuvādāyā Arakadriš nāma kaufa // Затем был один человек по имени Гаумата, он восстал в Пишияваде, у горы под названием Аракадриш. Поскольку значение префиксального глагола напрямую не вытекает из значений составляющих его частей, можно предположить, что глагол udapatatā употреблен в переносном значении, т. е. подвергся идиоматизации. При "реконструкции" первоначального значения глагольного корня следует восстанавливать значение 'взлетать', т. е. 'субъект действия Х отрывается от поверхности Z, где он находился до начала действия, и поднимается вверх (с помощью крыльев)'. В случае употребления глагола udpat- в значении "восставать" происходит перенос ситуации с птицы на человека, т. е. субъектом действия является человек (первый перенос: птица → человек), он отрывается от своего хозяина (второй перенос: поверхность земли, дерево, гнездо и т. п., где птица кормится, где находится то, что связывает ее с жизнью → хозяин, от которого зависит жизнь подчиненного), третий перенос значения связан с действием, которое производит субъект (взлететь вверх → поставить себя выше своего хозяина). Таким образом, в употреблении глагола udpat- в древнеперсидском языке произошел полный перенос ситуации, поскольку зафиксировано три семантических сдвига. В результате мы имеем дело исключительно с фразеологизированным употреблением глагола. 14. Для лучшего описания направительных значений и классификации древнеперсидских превербов введем ряд признаков: 1. Направление действия относительно плоскости:
Е. Е. Арманд, Семантика древнеперсидских превербов
159
1.А. действие направлено по горизонтали; 1.В. действие направлено по вертикали или по наклонной плоскости; 1.2.А. по вертикали вверх; 1.2.В. по вертикали вниз. 2. Направление действия относительно объекта: 2.1. направление к объекту; 2.2. направление от объекта; 2.3. направление от одного объекта к другому объекту; 2.4. вокруг объекта; 2.5. внутрь объекта; 2.6. наружу из объекта; 2.7. насквозь. 3. Тип объекта: 3.1. объект - местность; 3.2. объект - человек. Тогда общие закономерности употребления превербов (без учета переносных значений) можно представить в виде следующей таблицы:
Направление действия К объекту От объекта От одного к другому Вокруг Внутрь Наружу Насквозь
По горизонтали Объект Человек
Местность
ā
upa
По вертикали Вверх вниз ud
ava
fra pati
para
ni
pariy vi nij ati
В дальнейшей истории персидского языка наблюдается постепенное сращение глагольных превербов с глагольной основой, когда преверб начинает осознаваться как часть глагольного корня. Так, др.перс. ā- + bar- 'приносить' дает в современном персидском āvor- (основа наст. вр. глагола āvordän 'приносить'); ni- + paiϑ- 'писать' дает в современном персидском глагол nevis- (основа наст. вр. глагола nevištän).
160
Индоевропеистика
Литература Гамкрелидзе, Иванов 1984 Елизаренкова 1982 Расторгуева, Эдельман 2000 Bartholomae 1904 Kent 1953 Mayrhofer 1986 Monier-Williams 1993
Гамкрелидзе, Т. В., Иванов, В. В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Т. 1. Тбилиси. Елизаренкова, Т. Я. Грамматика ведийского языка. М. Расторгуева, В. С., Эдельман, Д. И. Этимологический словарь иранских языков. Т. 1, М. Bartholomae, Chr. Altiranisches Wörterbuch. Straßburg. Kent, R. G. Old Persian: Grammar, Texts, Lexicon. New Haven, Connecticut. Mayrhofer, M. Etymologisches Wörterbuch des Altindoarischen. Heidelberg, Winter. Monier-Williams, M. A Sanskrit-English Dictionary. Dehli, Motilal Banarsidas.
Французское относительное предложение с местоимением lequel как латинское заимствование Е. С. Грунтова Москва, Российский государственный гуманитарный университет
Cинтаксис, по сравнению со сравнительно-исторической фонологией и морфологией, представляет собой менее разработанную область компаративистики. Довольно часто, говоря о какой-либо грамматической конструкции, авторы считают достаточным для ее диахронного описания привести набор единиц, оформляющих эту конструкцию, и проследить этимологию этих грамматических морфем. Между тем, этимология грамматической конструкции не сводится к этимологии грамматических элементов, оформляющих эту конструкцию. В данной работе обсуждаются два типа французских относительных предложений с местоимением lequel. На этом примере удается показать разницу между языковой историей местоимения и языковой историей конструкции (в данном случае – относительного предложения), которая строится с помощью этого местоимения. Об относительных предложениях с lequel часто говорят, что они сформировались в языке "под сильным латинским влиянием". Чтобы придать этому утверждению более строгий смысл, следует определить, в каких отношениях состоят эти предложения со своими латинскими прототипами, и можно ли считать эти предложения прямыми наследниками латинских предложений соответствующих типов. Под наследованием типов синтаксических конструкций будет пониматься следующее соотношение синтаксических конструкций. Пусть L1 и L2 – это разные состояния одного языка во времени, причем L1 предшествует L2 (L1 может также быть языком-предком для L2), в языке L1 существует тип А1 синтаксических конструкций, в языке L2 существует тип А2. Тип А2 синтаксических конструкций является наследником типа А1 синтаксических конструкций в рамках принятой классификации, если для любого возможного Li, такого, что L1 < Li < L2, существует тип Аi синтаксических конструкций, такой,
162
Индоевропеистика
что в рамках принятой классификации синтаксические конструкции типов А1, Аi, А2 принадлежат одному классу. В обоих типах относительной конструкции, в построении которых участвует местоимение lequel, придаточное относительное следует за главным и антецедент относительного местоимения эксплицитно выражен в главном предложении (именной группой либо местоимением). Разница между этими двумя типами заключается только в частеречной принадлежности местоимения lequel: выступает ли оно в придаточном предложении в роли существительного или в роли прилагательного. В примере (1) представлено относительное предложение с местоимением lequel в роли существительного: (1) Proust venait de renouveler complètement la conception du roman, auquel il donnait une nouvelle dimension. Пруст полностью изменил понятие романа, которому он придал новое измерение. Пример (2) иллюстрирует конструкцию с местоимением lequel прилагательным: (2) Vous savez qu'il y a une édition contrefaite de mon livre, laquelle édition doit paraître bientôt (J.-J. Rousseau, Correspondance, пример из [Може 1996]). Вы знаете, что есть переделанное издание моей книги, каковое издание должно скоро появиться. Основным местоимением, которое используется в относительных предложениях в современном французском языке, является местоимение qui/que, выступающее как существительное. Употребление lequel, замещающего существительное, ограничивается в основном косвенными падежами с предлогом (ср. пример (1)). В качестве подлежащего или прямого дополнения такое lequel допустимо только в текстах юридического или официального характера. Редкие употребления lequel-существительного в функции подлежащего или прямого дополнения в литературных текстах возможны лишь в тех случаях, когда это местоимение, изменяющееся по родам, помогает избежать контекстной двусмысленности.
Е. С. Грунтова, Французское относительное предложение...
163
(3) Il entrevit dans la foule l'amie de son frère laquelle se dirigeait rapidement vers la sortie. Он заметил в толпе подругу своего брата, которая быстро шла к выходу. Lequel-прилагательное в современном языке встречается очень редко, это местоимение теперь можно встретить только в юридических и официальных документах. В латыни в качестве этимологического прототипа рассматриваемых предложений, согласно данному выше определению, должны выступать относительные предложения того же класса, то есть предложения, где придаточное относительное следует за главным и антецедент относительного местоимения эксплицитно выражен в главном предложении (именной группой либо местоимением). Именно такие значения классифицирующих признаков задают класс, в который попадают рассматриваемые французские предложения. Относительные предложения, в которых относительное местоимение выступало в качестве существительного, строились в латыни с помощью основного относительного местоимения qui/quae/quod. (4) ... Semper potentior lex est, quae vetat... (Quint. Decl.). Всегда сильнее закон, который запрещает. (5) Seu plures hiemes, seu tribuit Iuppiter ultimam, Quae nunc oppositis debilitat pumicibus mare Tyrrenum... (Q. Horatius Flaccus). Или много зим, или дарует Юпитер последнюю, Которая ныне противостоящими ослабляет скалами море Тирренское... Относительные предложения, где местоимение употреблялось в роли прилагательного, могли оформляться как с помощью местоимения-прилагательного qui/quae/quod, так и с помощью местоимения qualis. 6) In castris Helvetiorum tabulae repertae sunt... quibus in tabulis nominatim ratio confecta est (Gaius Iulius Caesar). В лагере гельветов были найдены таблички, в каковых табличках были поименно перечислены...
164
Индоевропеистика
(7) Sed longe est a peccatoribus salus, qualis ego tunc aderam (Augustinus). Но далеко от грешника спасение, каковым я тогда был. В старофранцузском языке в ранних памятниках (IX-XI вв.) встречаются предложения лишь одного из рассматриваемых классов – с местоимением-существительным. В качестве местоимения, выполняющего роль существительного, в этих предложениях обычно выступает местоимение qui, которое является наследником латинского qui/ quae/quod и предком современного французского qui/que. (8) ...et ab (=avec) Ludher nul plaid nunqua prindrai, qui, meon vol, cist meon fradre Karle in damno sit. (Serment de Strasbourg). букв. ...и с Лотарем никакого соглашения никогда не приму, которое, по моей воле, этому моему брату Карлу во вред бы было. (9) Elle non eskoltet les mals conseilliers, qu'elle deo raneiet, chi maent sus en ciel (Séqence de Saint Eulalie). букв. Она не слушает злых советчиков, чтобы она отвергла Бога, который пребывает на небе. (10) Si Lodhuuigs sagrament, que son fradre Karlo jurat, conservat... (Serment de Strasbourg). букв. Если Лотарь клятву, которой его брат Карл поклялся, сохранит... (11) Danz Alexis an lothet Deu del ciel D'icez sons sers cui il est almosners (Vie de St Alexis). букв. ...Алексий хвалит Бога небесного об этом Его рабе, которого он [Алексий] есть получатель-милостыни. Со второй половины XII века предложения этого класса могут строиться с помощью еще одного местоимения старофранцузского языка — [li]quels, которое является этимологическим источником современного французского местоимения lequel. Сначала в местоимении еще выделяется артикль, и оно является результатом сложения определенного артикля, сформировавшегося из указательного и позже анафорического местоимения ille, и вопросительного латинского прилагательного qualis. До XIII века местоимение употребляется еще
Е. С. Грунтова, Французское относительное предложение...
165
как с артиклем, так и без него, и можно говорить о меcтоимении quels. (12) Sor t'iglise, quele reinsis… (Angier, La vie de saint Grégoire le Grand). Над твоей церковью, которой управляешь... В отличие от современного французского местоимения lequel, употребление которого в роли существительного ограничено грамматическим контекстом, старофранцузское местоимение [li]quels – существительное встречается в самых разных позициях, без каких-либо видимых грамматических ограничений. Оно может замещать: • ИГ придаточного предложения — подлежащее (13) après que il revint au tombel, il prist de la poudre qui estoit sus la pierre la quele estoit sus le tombel du benoiet saint Loïs, et en metoit es nuef pertuis fez en son pié. (Guillaume de Saint-Pathus, Miracles de Saint Louis). после того как он вернулся на могилу, он взял горсть пыли, которая была на камне, каковой был установлен на могиле благословенного Людовика Святого... (14) mesires Pierres Tayeus ... a donné... une vigne, lequel fu Flourie Margelee, et que li devant dis chapelains tenoit de moi par .ii. deniers de chens (Charte de l'Oise # 38, XIII в.). Мессир Пьер Тайо ... дал...виноградник, который был Флори Маржеле и который ранее упомянутый капеллан получил от меня за два денье... (15) ...de toutes les accions, demandes, queconques alles soient, avenanz e apartenanz au dit prious e au convent ou les quelles poant avenir et apartenir au dir prious e au convent contre toz les heirs desus dis e contre chescun de ous do tens passé jusques a la date de ceites presentes lettres, peiz ou transaccion est reformee e feite... (Charte de la Vienne, # 2, датируется 1281 г.). ... от всех ценных бумаг...приносящих доход и принадлежащих вышеупомянутому приору и монастырю или каковые могут приносить доход и принадлежать вышеупомянутому приору и монастырю вопреки всем наследникам вышеуказанным и вопреки всем договорам более раннего времени по сравнению с датой этих настоящих бумаг...
166
Индоевропеистика
• ИГ придаточного предложения — прямое дополнение (16) Si com cil lesquels Deu meïsme... Sa seinte doctrine enseingna, Com ceus les quels sor toz ama (Angier, La vie de saint Grégoire le Grand). Как тот, которого Господь сам... Своему святому учению обучал, как тот, которого больше всех любил (17) E livere truvum de sermun Que trestut mal vient d'aquilun Dunt sunt venud cist dui felun Les quels devant numéd avum (Passion Seint Edmund). ...откуда пришли эти двое обманщиков, которых выше мы назвали... (18) ...les ques le dit noble home avet donez au dit Guillaume, si comme il diseit, en acréssement des chouses les queles le dit Guillaume tient dou dit noble home en fé (Charte du Maine-et-Loire, #241, 1285 г.). ...каковые вышеупомянутый дворянин дал вышеупомянутому Гийому, как он сказал в рост имущества, каковое вышеупомянутый Гийом получил от вышеупомянутого дворянина по чести... • ИГ придаточного предложения — косвенное дополнение (19) Com cil as quels Deus ert guiour (Angier, La vie de saint Grégoire le Grand). Как тот, кому Господь был проводником... • ИГ придаточного предложения — несогласованное определение (20) ...deus potences a l'ayde des queles i peust venir a Saumur (Jean de Joinville, Histoire de Saint Louis). букв. ...две возможности, благодаря которым он мог прибыть в Сомюр... • ИГ придаточного предложения — обстоятельство (21) ...De tant diverses regions, E meimement de Romanie,
Е. С. Грунтова, Французское относительное предложение...
167
As quelz il sosteneit la vie... (Angier, La vie de saint Grégoire le Grand). Из таких разных мест, и даже из Романии, в которой он вел свою жизнь... Антецедент рассматриваемого местоимения может быть как одушевленным, так и неодушевленным. (22) La pais qu'il fist au roy d'Angleterre fist-il contre la volentei de son consoil, liquex li disoit: "Sire..." (Jean de Joinville, Histoire de Saint Louis). букв. Мир, который он заключил с английским королем, был он против воли его совета, каковые говорили ему: "Сир..." (23) ...Renaut de Trie, qui apporta au saint unes lettres, lesquiex disoient que li roys avoit donnei aus hoirs... (Jean de Joinville, Histoire de Saint Louis). Рено де Три, который принес святому бумаги, каковые говорили, что король дал наследникам... Известно, что современное французское местоимение lequel употребляется в основном в нерестриктивных относительных предложениях. Что касается ограничений в употреблении [li]quels в зависимости от рестриктивности vs. нерестриктивности придаточного относительного, то Пьер Кунстманн, которому был доступен несравнимо больший объем старофранцузского материала, пишет по этому поводу: "Обратно тому, чего бы мы ожидали, в текстах не обнаруживается заметного предпочтения нерестриктивных употреблений [местоимения [li]quels — Е. Г.]. В рукописи Брата Анжье (1212) встречается 17 употреблений lequel в рестриктивных относительных и 12 — в нерестриктивных." 1 Ограничения, налагаемые на употребления местоимения [li]quels в старофранцузском языке, носят неграмматический характер. Во-первых, предложения рассматриваемого класса с местоимением [li]quels начинают встречаться не с самых ранних текстов языка, "Contrairement а ce qu'on serait porté а croire, les textes ne montrent pas de préférences marquées pour l'emploi en non restrictive. Le manuscrit autographe du Frère Angier présente 17 occ. de lequel en relative restrictive contre 12 en non restrictive" [Kunstmann 1990]. 1
168
Индоевропеистика
а лишь с середины XII в., раньше всего — в текстах англо-нормандского диалекта, причем более или менее регулярно — только в XIII в. Что касается класса предложений, где относительное местоимение выполняет роль прилагательного, то этот тип появляется в языке значительно позже, с конца XV в. Таким образом, в развитии этого класса наблюдается еще большая временная лакуна. Местоимение [li]quels не оформляет никаких относительных предложений, кроме предложений рассматриваемых классов, поэтому можно говорить о том, что первые относительные употребления этого местоимения датируются второй половиной XII в. Относительные употребления [li]quels ограничены временем. Во-вторых, такие предложения встречаются только в текстах, относящихся к особым жанрам. [Li]quels как относительное местоимение встречается в основном в религиозных текстах и в юридических документах, а также в дидактических сочинениях. Между тем, такие ограничения распространяются только на относительные употребления [li]quels. У этого местоимения есть и другие круги употреблений, и в этих значениях местоимение встречается уже в самых ранних текстах. (В своих неотносительных употреблениях местоимение чаще выступает в виде quels, то есть без артикля). (24) N'il ne lur dist, ne il nel demanderent Quels hom esteit ne de quel terre il eret (Vie de St Alexis). Ни он им не говорил, ни они его не спрашивали, Какой человек и из какой земли он был. Наследник латинского вопросительного местоимения-прилагательного qualis, quels тоже употребляется как вопросительное местоимение, и как прилагательное, и как существительное. При этом quels, будучи единственным вопросительным прилагательным старофранцузского языка, сочетает в себе как значения латинского qualis, так и латинского вопросительного прилагательного qui/quae/quod, то есть является как референциальным, так и интенсиональным вопросом; оно также получает значение исчезнувшего латинского местоимения uter "кто, который (из двух)". • в значении вопросительного qui (quae, quod): (25) En qel endroit sont il? Di moi! (Roman de Tristan). букв. В каком месте он? Скажи мне!
Е. С. Грунтова, Французское относительное предложение...
169
• в значении вопросительного qualis: (26) — Por lequel, fet il, l'avez dit? — Sire, se Damedex m'aїt, Por le fil au roi Urien (Yvain, Chevalier au Lion, Chrétien de Troyes). — О котором, говорит, это сказали-вы? — Сир, если Богородица меня слышит, о сыне короля Уриена. (27) Deus! quels seisante humes i ad en sa cumpaignie! (La chanson de Roland). Боже! каких шестьдесят человек у него в войске! • в значении uter: (28) Or me dites quel est le tref (Roman de Tristan). Мне скажите, какой парус. Cм. также ниже примеры (31) и (32) с косвенными вопросами. Quels довольно часто оформляет косвенные вопросы, ср. пример (24), а также (29) Ki ço vos lodet que cest plait degetuns, ne li chalt, sire, de quel mort nus muriuns (La chanson de Roland). Кто вам расхваливает, чтобы этот договор отвергли, ему все равно, сир, какой смертью мы умрем. (30) Li ne sevent liquels d'els la veintrat (La chanson de Roland). Они не знают, который из них <Карл или его противник> ее <битву> выиграет. (31) A lui meïsmes se consoille Auquel d'aus .ii. il aidera (Yvain, Chevalier au Lion, Chrétien de Troyes). У него самого спроси, которому из нас двоих он поможет. (32) De nos .ii. covenra lasser Ou moi, ou lui, ne sai lequel (Yvain, Chevalier au Lion). Из нас двоих должно остаться или мне, или ему, не знаю, которому. Из приведенного материала видно, что само местоимение lequel закономерно развивалось внутри французского языка из латинского
170
Индоевропеистика
прототипа, и ограничения на употребления относительных предложений, содержащих [li]quels - отсутствие относительных употреблений в ранних текстах и ограничение на жанр текстов, в которых встречаются относительные предложения с [li]quels - не могут быть выведены из собственной этимологии элемента. Однако такие ограничения на употребление конструкции типологически не уникальны. В параллель к старофранцузскому здесь можно привести скандинавские языки, где вопросительные местоимения закономерно развивались внутри языка, но относительные употребления этих местоимений начинают встречаться только с определенного момента и не во всех жанрах текстов. Вопросительные местоимения — единственные в скандинавских языках местоименные элементы, формирующие относительную конструкцию. Но встречаются они только в текстах "ученого стиля"2. (33) др.- исл. nü vil ek segja yðr einn atburр, af hveim Bretar gerрu eitt strengleiksljòð. Теперь я расскажу вам происшествие, о котором бретонцы сочинили лэ. (34) др.-исл. Hyggi þér at falsligum spámonnum, hverir til yðar koma í sauрaklæрum. Думайте о лжепророках, которые приходят к вам в овечьих шкурах. (35) др-датск. ... indi det gode land huilket Herren dÿn Gud wil giffue deg til een arff (Hans Tausens oversætelse af de fem Mosebøger, Deut. 4, 21). ... в ту добрую землю, которую Господь твой Бог дает тебе... (36) др-датск. Æfftær tw ar, pharao saa en drøm, hannom totthæ sigh standhe paa en flodh, aff hwilkæn opfore siw øxæn faure... (Den ældeste dansk Bibel-Oversættelse, C, Gen. 41, 1). "Однако есть в древнеисландской литературе и такие памятники, которые не связаны с народной литературной традицией. Это так называемые памятники "ученого стиля", т. е. жития святых, проповеди, дидактические сочинения, ученые трактаты, исторические компиляции, переводные рыцарские романы. Стиль этих памятников резко отличен по своему характеру от стиля памятников, связанных с народной литературной традицией. Он далек от живой разговорной речи. В нем сильно сказывается иноземное влияние (преимуществено латинское и нижненемецкое) в области лексики и синтаксиса" [Стеблин-Каменский 1953]. 2
Е. С. Грунтова, Французское относительное предложение...
171
После двух лет, фараон увидел сон, <что> он стоит на берегу реки, из которой вышли семь тучных быков... (37) др-шведск. ...i hans ÿpno brefwe hwilkit jak haver vpan wardhat abbotanum (Грамота # 7907 от 25.06.1369, Diplomatarium suecanum). ...в его открытом письме, которое я передал аббатам... Основным вопросительным элементом, принимающим относительные функции, оказывается вопросительное прилагательное, употребляющееся субстантивно, при этом антецедент относительного местоимения выражен в главном предложении. В других германских языках вопросительные местоимения в целом позже, чем в скандинавских, развивают относительные употребления, при этом изначально тяготеют как раз к классу с невыраженным антецедентом. Употребления обсуждаемых единиц ограничены жанром текстов, написанных под влиянием и в подражание латыни. Все авторы признают появление таких употреблений вопросительных местоимений в скандинавских языках не самостоятельным процессом, а калькой употребления латинского вопросительного местоимения - прилагательного qui/quae/quod, для которого возможны также относительные употребления, причем в относительном значении местоимение выступает как существительное. Об этом пишут не только современные авторы: Дельбрюк, обсуждая возможности употребления вопросительных местоимений в германских языках в качестве относительных, в отношении скандинавских без особых добавлений ccылается на мнение Зиверса: "Im Altisländischen... und im Altschwedischen kommt der relativische Gebrauch vor, aber nach Sivers' Meinung liegt darin wohl nichts weiter vor, als Nachahmung lateinischer Konstruktion". Важна еще одна любопытная деталь. Для вопросительных местоимений в скандинавских языках встречаются даже употребления, копирующие указательное значение латинских относительных местоимений, которое встречается в некоторых фразеологизованных оборотах, таких как qua de causa, quo facto, qua re, quibus rebus cognitis. (38) Til hwilkens witnis byrth jek hængir mith insighle (Грамота # 7907 от 25.06.1369, Diplomatarium suecanum).
172
Индоевропеистика
Для которого свидетельства я привешиваю свою печать.3
3 И о немецком welcher, и об английском which, так же как и об аналогичных скандинавских элементах, высказывались предположения, что они не являются результатом самостоятельного развития, а передают латинскую и французскую конструкцию. К. Бруннер: "Форма the which начинает употребляться сначала в северных, а затем и в южных диалектах, особенно в переводной литературе. Там the which передавало франц. lequel и сохранялось вплоть до ранненовоанглийского периода. И хотя в древнеанглийский период были уже обобщающие относительные предложения, которые вводились посредством se þe swa hwilc, подражание французскому lequel не исключалось" [Бруннер 1956]. Еще более интересные замечания делает Т. А. Кацкова о ситуации в немецком языке. "Возникновение и развитие предложений, вводимых относительным welcher, объясняют обычно влиянием латинского и отчасти французского языков. Вместе с тем, не отрицая весьма заметного романского влияния на язык переводной литературы, нельзя не учитывать действия некотороых внутренних законов развития немецкого языка этого периода, благодаря чему возникли соотве тствующие предпосылки для широкого внедрения welcher в сферу релятивного гипотаксиса." И наиболее важное замечание: "Правда, эта роль не была для него абсолютно новой. Случаи релятивного использования вопросительного welcher отмечаются еще в древневерхненемецких переводных памятниках. Эта тенденция не получает, однако, прямого развития, и очередная волна вторжения нового вопросительного welcher в сферу относительной связи фиксируется... лишь к концу средневерхненемецкого периода." В отличие от положения дел в скандинавских языках, относительные употребления вопросительного прилагательного появляются в английском и немецком не как ранние заимствования (которые фиксируются, но в языке не остались), а вместе с появлением относительной функции у других вопросительных местоимений. При этом переходы употреблений от вопросительных к относительным постепенны и прослеживаются в языке (на примере архаических предложений). Важно также, что, появившись в языке, они недолго остаются специфической характеристикой какого-то одного жанра, быстро распространяясь на любые виды текстов. Все эти факты позволяют нам предположить, что хотя в этих языках развитие относительных употреблений у вопросительного прилагательного могло быть инициировано влиянием латыни или французского, такие употребления не были абсолютно чужды системе языка и существовали предпосылки для их самостоятельного возникновения.
Е. С. Грунтова, Французское относительное предложение...
173
Если обратиться еще раз к старофранцузскому языку и вспомнить жанровые ограничения, налагаемые на относительные предложения с [li]quels, то можно увидеть, что эти тексты близки к тому, что для скандинавских языков называется текстами ученого стиля. Эти произведения написаны авторами, владевшими, кроме старофранцузского, еще латинским языком. Кроме того, в такого рода текстах велика доля калькирования латинских конструкций: местоимение [li]quels лучше всего подходило авторам для перевода латинских относительных местоимений, так как по своим грамматическим характеристикам было им наиболее близко (в отличие от латинских относительных местоимений и от [li]quels, местоимение qui/que не изменялось по числам, а неизменяемое que, во-первых, вообще было не местоимением, а союзом, во-вторых, из-за этого не изменялось еще и по падежам.) В некоторых конструкциях [li]quels употребляется также как указательное местоимение, причем выступает как в роли существительного, так и (чаще) в роли прилагательного. (39) Et par ce que ce soit ferme chose et estable, nous avons doneis ces presentes lettres a dit monsignour Johan de Cons, saielées de nostre saial en tesmoignage de veriteit. Lesqueils furent feites l'an de grace mil dous cens quatrevins et trese, le merquedi devant le Pentecoste (Charte Wallonne). И чтобы это было твердое дело и установленное, мы дали эти настоящие бумаги вышеуказанному монсиньору Жуану де Консу, запечатанные нашей печатью в свидетельство истинности. Каковые были составлены в год милостью тысяча двести сорок третий, в среду перед Пасхой. (40) Et pour ce, ge eh ehloiois a mon soingnor le duc et a ses hoirs, moi et mes hoirs et touz mes biens. En tesmoing de la quel chose, ge ai sopplié et requis a mettre en cels presentes lettres les seaus de honorables homes... (Chartes Bourguignonnes, Dijon, 1281). И для этого, я доверяю моему синьору дюку и его наследникам себя и всех моих наследников и все мое добро. В свидетельство чего, я позвал и попросил приложить к этим настоящим бумагам печати почтенных людей... (41) Et por ces choses desuis dites, nostres sires li dux desus nomméz nos hai donné diz et sept vinz livres de viannois. En tesmoinnaige des
174
Индоевропеистика
quex choses nos havons prié, requis et supplié a redoté pere en Jhesu Crist et nostre amé soigner... (Chartes Bourguignonnes, Chalon, 1295). И по этим причинам выше сказанным наш сир дюк выше обозначенный нам дал семнадцать ливров... В свидетельство каковых дел мы попросили и позвали... (42) Si ne puis mie avoir mon chius De chascun a ma volenté, Pour quel raison vos ai mandé Que m'aprendés des vostre tours... (Le Couronnement de Renart). букв. ...не могу добиться своего выбора от каждого по моей воле, по каковой причине вас позвал, чтобы научили меня вашим трюкам... Хотя последний пример взят не из юридического или религиозного текста, он, тем не менее, еще ярче показывает особенности употребления [li]quels как указательного: именно с его использованием в романе строится речь Папы Римского, из которой взята эта цитата. Видимо, указательное [li]quels воспринималось как очень формальное и свойственное официальным текстам и документам. Так же как и в скандинавских языках, мы видим здесь кальку с латинской конструкции. Местоимение [li]quels ограничено в своих употреблениях кругом текстов, написанных под влиянием латыни, так же, как мы это видели для древнеисландского местоимения huilket, древнедатского hwilkæn, древнешведского hwilkit. Употребление старофранцузского и скандинавских местоимений невозможно объяснить, исходя из семантики и употреблений их этимологических источников. И французское [li]quels, и скандинавские местоимения приобретают в некоторых очень похожих контекстах указательные значения. Появление таких свойств у скандинавских местоимений объясняют заимствованием из латыни, где вопросительное прилагательное qui/quae/quod имело субстантивное соответствие с относительным значением, оформляло относительные предложения, выступая как в качестве прилагательного, так и существительного, и в некоторых фразеологизованных оборотах принимало указательное значение. Можно предположить, что такие же возможности употреблений были перенесены с латинского qui /quae/quod на французское вопросительное местоимение quels, которое было единственным вопросительным прилагательным старофранцузского языка.
Е. С. Грунтова, Французское относительное предложение...
175
В таком случае относительные предложения с местоимением lequel в роли существительного, как и их скандинавские параллели, следует считать не самостоятельно развившимся в системе языка типом, пусть и сформировавшимся "под латинским влиянием", а заимствованием (калькой) из латыни. Такая гипотеза хорошо объясняет, почему местоимение [li]quels, имеющее максимальный набор словоизменительных грамматических категорий из всех относительных местоимений, появляется прежде всего в англо-нормандском диалекте, в котором даже склонение начало разрушаться раньше всего 4 : известно, что именно на северозападе Франции и в Англии была распространена книжная культура и там латынь знали больше. Класс предложений, в которых lequel выступает в роли прилагательного, может быть обязан своим появлением, с одной стороны, относительным употреблениям lequel – существительного, с другой – вопросительному прилагательному quel и указательным употреблениям lequel, в которых местоимение выступало то как существительное, то как прилагательное. С другой стороны, этот тип мог развиться в языке самостоятельно, не в силу аналогии, а в силу системных причин. Как бы то ни было, ясно лишь, что его тоже нельзя считать наследником соответствующих латинских предложений. Дальнейшее развитие местоимения lequel во французском языке было непрерывным. Со временем местоимение lequel получало все большее распространение. В среднефранцузском оно уже встречается в текстах самых разных жанров и широко употребляется. В конце XV века lequel полностью утверждается в языке. Но уже в новофранцузском это местоимение появляется реже, во всяком случае, в позициях подлежащего и прямого дополнения. Эта тенденция сохранялась в языке, и в результате такого постепенного уменьшения употреблений сформировалось современное состояние.
"Les premiers exemples de lequel se rencontrent en anglo-normand, dialecte assez peu réputé pour son respect de la déclinaison..." [Kunstmann 1990] ("Первые примеры употреблений lequel встречаются в англо-нормандском, диалекте, который известен своим не слишком бережным отношением к склонению ..."). 4
176
Индоевропеистика
Литература Бруннер, К. История английского языка. Т. 1 и 2. М., 1956. Доза, А. История французского языка. М., 1956. Зализняк, А. А., Падучева, Е. В. К типологии относительного предложения // Семиотика и информатика № 6, М., 1975. Кацкова, Т. А. Развитие относительной связи в немецком языке. // Очерки по историческому синтаксису германских языков. Л., 1991. Може, Г. Практическая грамматика современного французского языка. С.-Пб., 1996. Стеблин-Каменский, М. И. История скандинавских языков. М.-Л., 1953. Стеблин-Каменский, М. И. Древнеисландский язык. М.-Л., 1955. Соболевский, С. И. Грамматика латинского языка. Алетейя, С.Пб., 1998. Старостин, С. А. О доказательстве языкового родства. // Типология и теория языка: от описания к объяснению. К 60-летию Александра Евгеньевича Кибрика. "Языки русской культуры", М., 1999. Шишмарев, В. Ф. Историческая морфология французского языка. М.Л., 1953. Языки мира. Германские языки. Кельтские языки. Academia, М., 2000. Brugmann, K., Delbrück. Grundriss der verdleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen. B. III-V. Strassburg, 1892-1907. La Chanson de Roland. Ed. P. Jonin, Gallimard, 1998. Dauzat, A. Histoire de la langue française. Paris, Payot, 1930. Diplomatarium suecanum. Svenskt diplomatarium. BD9, H.2. 1368-1369. Stockholm, 1995. Hans Tausen. Hans Tausens oversættelse of de fem Mosebøger. København, 1932. Kunstmann, P. Le relatif-interrogatif en ancien français. Genève, 1990. Noreen, A. Altschwedische Grammatik. Max Niemeyer, Halle, 1904.
Балтийская сравнительно-историческая и литовская историческая акцентологии В. А. Дыбо Москва, Российский государственный гуманитарный университет
0. Некоторые предварительные замечания. 0.1. О балто-славянском праязыке. Существует довольно широко распространенное мнение, согласно которому балто-славянского праязыка не было. «Близость славян и балтов возникла в результате тесного и длительного соседства балтийских и славянских племен, которое, однако, не привело ни к созданию единой культуры, ни к формированию общего языка» (Бернштейн I, 60). Здесь же С. Б. Бернштейн вносит некоторые уточнения в свою позицию: «Некоторые современные ученые последовательно различают термины Gemeinschaft и Verkehrgemeinschaft. Под термином Verkehrgemeinschaft понимается языковая общность, которая устанавливается в результате длительного общения, тесных связей носителей языков. В нашем курсе речь будет идти именно о Verkehrgemeinschaft, т. е. об общности балтийских и славянских языков, возникшей не в результате их общего происхождения от индоевропейского праязыка, а вследствие длительного контакта, наступившего гораздо позже индоевропейской эпохи и закончившегося задолго до нашей эры. Термин Verkehrgemeinschaft мы переводим термином с о о б щ н о с т ь» (Бернштейн I, 31). С. Б. Бернштейн отмечает, что «балтийские и славянские языки имеют много общего между собой»: «Характер этого сходства таков, что его нельзя объяснить только единством происхождения (балтийские и славянские языки принадлежат к семье индоевропейских языков). Вот почему и была создана теория балто-славянского праязыка, которая и в настоящее время имеет много авторитетных защитников» (Бернштейн I, 31). Таким образом в настоящее время существует две р а б о ч и х гипотезы: гипотеза балто-славянского праязыка и гипотеза балто-славянской сообщности. О том, что речь идет именно о р а б о ч и х гипотезах, свидетельствует все содержание § 8 его «Очерка сравнительной грамматики славянских языков». Основное
178
Индоевропеистика
отличие гипотезы балто-славянской сообщности от гипотезы балтославянского праязыка заключается, по-видимому, в том, что по первой предполагается, что после распадения индоевропейского единства прошло довольно много времени, в ходе которого сформировались два различных языка: праславянский и прабалтийский, — между носителями которых отсутствовало взаимопонимание, и все языковые контакты между ними осуществлялись через зону двуязычия. Иное предположение (сохранение непосредственного взаимопонимания между носителями праславянского и прабалтийского языков) приводит фактически к ликвидации различия между этими р а б о ч и м и гипотезами. Действительно, если между носителями двух языков сохраняется взаимопонимание, мы имеем дело не с разными языками, а с диалектами одного языка. При установлении постоянных контактов между ними начинаются процессы конвергенции, которые вовсе не обязательно приводят к полному тождеству этих диалектов. При определенной избыточности языковых систем разные диалекты одного языка могут сохранять значительные различия, не мешающие взаимопониманию. Если к подобной ситуации применять термин с о о б щ н о с т ь, то мы должны будем этим термином обозначить и восточнославянскую общность, западнославянскую и южнославянскую общности, а также и праславянский язык, а переходя к современности обозначить этим термином и то, что мы называем русским языком. Если мы обратимся к балто-славянским отношениям и рассмотрим их с точки зрения результатов сравнительной акцентологии, то учитывая выше сказанное мы должны будем отказаться от термина сообщность и принять р а б о ч у ю гипотезу балто-славянского праязыка. Действительно, трудно предположить, что вся масса общих резерваций и общих инноваций могла возникнуть в двух контактирующих языках, между носителями которых отсутствовало взаимопонимание. Трудно также согласиться с С. Б. Бернштейном, что контакт между балтийскими и славянскими диалектами наступил гораздо позже индоевропейской эпохи. Балтийские и славянские диалекты во время их контакта должны были сохранять различие между простыми звонкими смычными и звонкими придыхательными (о чем свидетельствует закон Винтера), различие между краткими и долгими дифтонгами и дифтонгическими сочетаниями, которое было потеряно остальными индоевропейскими языками; они сохраняли так назы-
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
179
ваемые «бецценбергеровские сочетания», непосредственные отражения которых мы находим в основном лишь в древнеиндийском и древнегреческом; они сохраняли, по-видимому, регистровые тоны, отразившиеся в морфонологических явлениях, которые я назвал акцентуационными валентностями и которые были утрачены остальными индоевропейскими языками. Соответственно, балтийские и славянские диалекты совместно увеличили количество долгих монофтонгов, долгих дифтонгов и долгих дифтонгических сочетаний, проведя удлинение слогов перед индоевропейскими смычными звонкими непридыхательными (закон Винтера); сохранив, по-видимому, первичное контурное правило, они создали тождественную систему акцентных парадигм с тождественной системой порождения акцентных типов производных; наблюдается целый ряд общих акцентологических процессов: 1. оттяжка конечного ударения на первично долгие монофтонги и дифтонги (закон Хирта — Иллич-Свитыча); 2. возникновение оппозиции «акут-циркумфлекс»; 3. метатония «акут → циркумфлекс перед доминантными суффиксами»; 4. закон Фортунатова — де Соссюра. С. Б. Бернштейн ссылается как на наиболее близкую к его концепции точку зрения Я. Эндзелина. Но в своих «Славяно-балтийских этюдах» Я. Эндзелин пишет: «Когда же при распадении общего праязыка арийцы отделились территориально от славян, последние, оставаясь ближайшими соседями балтийского племени, вступили с ним в эпоху совместной жизни, во время которой их языки были еще настолько близки друг другу, что славяне еще понимали балтийскую речь, и наоборот» (Endzelīns II, 346). То есть Я. Эндзелин не сомневается в том, что во время балто-славянской общности отношения между их языками были фактически отношениями между диалектами одного языка. Что касается приводимого С. Б. Бернштейном предложения Я. Эндзелина не пользоваться термином «славяно-балтийский праязык», «так как это выражение легко порождает мысль о полном единстве в лингвистическом отношении» (Endzelīns II, 347, Бернштейн I, 30), то следует заметить, что, ведь, и термин «язык» имеет тот же недостаток. Балто-славянский праязык в той части его системы, которая восстанавливается сравнительно-исторической акцентологией, представляется системой крайне архаической и сравнительно недалеко отошедшей от праиндоевропейского состояния. Так как все остальные индоевропейские языки или потеряли, или коренным образом пере-
180
Индоевропеистика
строили свои акцентные системы, единственные материалы, которые дают нам реальную возможность судить о просодической системе индоевропейского праязыка, это результаты балто-славянской сравнительно-исторической акцентологической реконструкции. Те скудные данные, которые предоставляют нам древнеиндийский, древнегреческий и германские языки (своими рефлексами по закону Вернера) свидетельствуют лишь о том, что в их акцентных системах также отразились те явления, которые вскрываются в балтославянском путем внутренней реконструкции и получили в моих работах название акцентуационных валентностей; второе, о чем свидетельстуют эти данные, это то, что контурное правило (правило постановки акцента) в индоевропейском, по-видимому, было то же, что восстанавливается для балто-славянского. Это контурное правило было утрачено в греческом (следы его действия сохранились в непроизводных именах) и, по-видимому, значительно изменено и утрачено в древнеиндийском. Возможно, в некоторых языковых семьях прошли отдельные акцентологические процессы, характерные и для балтославянского (закон Хирта в кельто-италийском; метатония в греческом и в древнеиндийском). Примечание. Архаический характер балто-славянской акцентной системы вытекает из самой ее реконструкции, которая оказывается предельно просто организованной: описывается элементарным набором единиц и минимальным набором правил. В ней отсутствуют сколько-либо значительные противоречия, которые, как правило, характеризуют системы, подвергавшиеся многочисленным и разнонаправленным перестройкам. То, что эта система непосредственно отражает праиндоевропейскую просодическую систему, доказывают регулярные соответствия балто-славянских акцентовок непроизводных имен акцентовкам непроизводных имен древнеиндийского, греческого и прагерманского языков. Соответствие акцентных кривых балто-славянской подвижной акцентной парадигмы подвижному акцентному типу греко-арийских односложных атематических имен свидетельствует об индоевропейском характере контурного правила, которое создало этот тип. Этот вывод в определенной степени поддерживается бинарным разбиением акцентовок непроизводных имен в древнеиндийском, греческом и прагерманском. Естественно, что колонная окситонеза двусложных и многосложных имен в древнеиндийском, греческом и, возможно, прагерманском — явление вторичное, возникшее в результате элементарных тонологических или акцентологических процес-
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
181
сов после падения первичного контурного правила. Как было показано1, для возникновения балто-славянской подвижной акцентной парадигмы этих имен не требуется предположения о каких-то специальных процессах или аналогиях, для этого достаточно введения окончаний, характерных для подвижного акцентного типа греко-арийских односложных атематических имен и простая контракция с ними в тематических именах с сохранением присущих им акцентуационных валентностей.
0.2. Литовская акцентная система и ее синхронное описание. I. Вводные замечания о литовском вокализме Литовские гласные Монофтонги Долгие:
Краткие:
i˙
u˙ e˙
o˙ e˙
i
u (ẹ)
(ɔ) e
a˙
a
Гласные ẹ и ɔ — периферийные единицы, встречающиеся преимущественно в новых заимствованиях (интернационализмах) и изредка — в собственных именах. Приводится лишь одно литовское слово, имеющее в литературном языке краткий ударный o [ɔ]: gògas 'холка'. Из них (ẹ) характерно для произношения лишь некоторых носителей литературного языка; обычно же вместо [ẹ] произносят [e], ср. mètras = [m'ètras] | [m'ẹ` tras]. Количественные оппозиции Минимальные пары 1. i· ~ i: dỹdis 'величина' ~ dìdis 'велик(ий)', klė́tys 'амбары' ~ klė́tis 'амбар';
См. Дыбо В. А. Балто-славянская акцентологическая реконструкция и индоевропейская акцентология. // Славянское языкознание. XIII Международный съезд славистов. Любляна, 2003 г. Доклады российской делегации. М., 2003. С. 131—161. 1
182
Индоевропеистика
2. e· ~ e: tręšti 'удобрять' ~ trèšti 'гнить', senę 'старуху' (acc.) ~ sene 'старуха' (voc.); 3. e· ~ e: sė́tų 'он сеял бы' ~ s[è]tų | s[ẹ;`]tų 'Сетов'; 4. a· ~ a: kąsti 'кусать' ~ kàsti 'копать', rãktų 'ключей' ~ ràktų 'он ковырял бы', šárką 'сороку' (acc.) ~ šárka 'сорока' (nom.); 5. u· ~ u: skųsti 'доносить' ~ skùsti 'брить', tugūs 'базары' ~ tugus 'базар'; 6. o· ~ ɔ: Jõnas 'Йонас (имя)' ~ j[ɔ]nas 'ион'. Автоматические количественные изменения гласных Гласные e, a в литовском языке переходят в долгие (получают позиционную долготу в неконечных ударных слогах: nešù 'несу' ~ nẽša 'несет', vakaraĩ 'вечерá' ~ vãkaras 'вечер' ~ vakãris 'западный ветер'. Имеются однако многочисленные исключения. В неконечных слогах è, à сохраняются в следующих формах: 1. В формах компаратива: gerèsnis, f. gerèsnė 'лучше' — ср. ст. от gẽras 'хороший'. 2. В формах gen. sg. личных и возвратного местоимений в притяжательном значении: màno 'мой, моя, мое', tàvo 'твой, твоя, твое', sàvo 'свой, своя, свое, свои'. 3. В nom. sg. m. членной формы прилагательных: juodàs-is 'этот черный, дьявол', nelabàs-is 'этот злой, недобрый; черт, дьявол, нечистый, бес'. 4. В формах глаголов с приставками ap-, at-, pa-, pra-, с частицами be- и te- и отрицанием ne-: a) praes. 1.sg. àpdedu от apdė́ti 'обложить', àtnešu от atnèšti 'принести', pàkišu от pakìšti 'подсунуть, подложить; подкинуть', pràkuliu от prakùlti 'промолотить; пробить дыру; начать молотить'; b) praes. 3. nebèkalba от kalbė́ti 'говорить'; perm. 3. tèneša от nèšti 'нести'; c) praes. 3. nètelpa от tilpti 'помещаться, вмещаться, умещаться, входить'; d) part. praes. act. nom. sg. m. pakelią̃s : f. pàkelianti от pakélti 'поднять, повысить; разбудить, поднять (с постели)'; e) part. praes. pass. nom. sg. m. pàtikimas 'надежный; достоверный, заслуживающий доверия; правдоподобный' : f. patikimà от pasitikė́ti 'положиться (на кого-что), довериться, оказать доверие (кому-чему)';
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
183
f) part. praet. pass. nom. sg. m. àtneštas : f. atneštà от atnèšti 'принести'. Примечание. В отличие от глагольных сложений с приставками именные сложения регулярно удлиняют гласные a и e в приставках ap-, at-, pa-, pra- и в отрицании ne-: ãtpildas 'отплата; возмездие', pãsaka 'сказка, басня', prãkaitas 'пот'; nẽrimas 'тревога, беспокойство'.
5. В инфинитивах и в формах, образованных от инфинитивной основы: a) inf. kàsti 'копать, рыть', nèšti 'нести'; b) sup. kàstų, nèštų; c) fut. 1.sg. kàsiu, nèšiu; d) cond. 1.sg. kàsčiau, nèščiau; e) praet. frequ. 1. sg. kàsdavau, nèšdavau; f) imper. 2.sg. kàsk, nèšk; g) part. contemp. nom. sg. m. kàsdamas, nèšdamas; h) part. necess. nom. sg. m. ràstinas от ràsti 'найти, изыскать; обрести; обнаружить', mèstinas от mèsti 'бросать, метать, кидать, швырять; оставлять'; 6. В глаголах на -dinti: plàkdinti 'велеть высечь, выпороть' от plàkti 'драть; колотить; стегать, пороть, сечь (розгами, кнутом); бичевать'; dègdinti 'жечь, выжигать, обжигать (поручая это другим, выполняя при помощи других)', 'kazać palić, zapalić' от dègti 'гореть; зажигать; обжигать, выжигать'. Примечание. Произносят также и plãkdinti, dẽgdinti и т. д.
7. В других производных глаголах: bàdikuoti 'слегка тыкать, покалывать', 'strącać (jabłka)'. 8. В акцентованных на корне формах глаголов на -sėti и -telėti, а также в соответствующих междометиях: blaksė́ti 'полыхать (о пламени)', 'pobłyskiwać' : 3.praes. blàksi, blàktelėti 'мигать (о свете); уменьшаться (о холоде)'; blàkt! 'błysk!'; žagsė́ti 'икать' : 3.praes. žàgsi, žàgtelėti 'икать'; čepsė́ti 'чавкать, чмокать, причмокивать' : čèpsi; čèpt! 'cmok!'; trepsė́ti 'топать; постукивать ногами; потопывать': trèpsi, trèptelėti 'топать, притопывать'; trèpt! 'tup!'. Дифтонгические сочетания и дифтонги Кроме монофтонгов, в литовском языке имеются дифтонгические сочетания и дифтонги, выполняющие в структуре слога такую же
184
Индоевропеистика
роль, как и долгие гласные, — создающие базу для оппозиции слоговых интонаций. К дифтонгическим сочетаниям относятся тавтосиллабические группы типа гласный + [l, m, n, r]. [i] + [e] + [ė] +
[l, m, n, r]
[u] + [ɔ] + [a] +
[l, m, n, r]
Например: kìlpa 'петля', pìrmas 'первый', pémpė 'чибис', bùlvės 'картофель', turtas 'богатство', tòrtas 'торт', balnas 'седло', lángas 'окно', vardas 'имя', studeñtas 'студент'. Дифтонги («чистые» или вокалические дифтонги) литовского языка предлагается (см. Грамм., с. 20) разделить на две группы: а) сложные дифтонги, к которым относятся [ai, au, ei, (eu), (ɔi), ui, (ɔu)], например: laĩkas 'время', laũkas 'поле', pláukas 'волос', véidas 'лицо', neutralùs 'нейтральный', boikòtas 'бойкот', smuĩkas 'скрипка', klòunas 'клоун'; б) слитные (скользящие) дифтонги или полифтонги [ie, uo] (точнее, по-видимому, [iæ, ua]), например: dienà 'день', víenas 'один', júodas 'черный', ruõšti 'готовить'. В отличие от сложных дифтонгов и дифтонгических сочетаний, слитные дифтонги (полифтонги) [ie, uo] в Грамм. трактуются как реализация однофонемных единиц. II. Современная литовская литературная акцентуация Слоговые интонации Долгие ударные слоги образуют дополнительное просодическое противопоставление по слоговым интонациям, или по слоговым акцентам: šáuk 'стреляй' ~ šaũk 'кричи' gìnti 'защищать' ~ giñti 'гнать' klóstė 'он устилал' ~ klõstė 'складка' týrė 'он исследовал' ~ tỹrė 'каша' rūgti = rū[k]ti 'киснуть' ~ rkti 'дымить'
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
185
«О том, что акут и циркумфлекс представляют собой самостоятельные просодемы, а не дифференциальные признаки гласных, свидетельствует тот факт, что они противопоставляются не только на слогах, образуемых долгими гласными, но и на слогах, центр которых представлен бифонемными дифтонгами и дифтонгическими сочетаниями, т. е. сочетаниями типа VR (ср.: šáuk : šaũk, gìnti : giñti). Таким образом, интонации, несомненно, характеризуют и различают единицы более крупные, чем отдельная гласная фонема» (Грамм., с. 46). Акцентуация Основные принципы литовской акцентуации показываются в Грамм. на материале склонения двусложных имен существительных (т. е. существительных, основа которых состоит из одного слога). Вводится понятие «относительной акцентологической ценности» (= понятию «акцентуационная валентность»). По относительной акцентологической ценности все односложные основы делятся на два класса: 1) сильные основы (О), получающие ударение в сочетании с любой флексией (= доминантные); 2) слабые основы (о), получающие ударение только в сочетании со слабой флексией (= рецессивные). Внутри каждого класса противопоставляются долгие акутовые основы: Ó и ó, — и неакутовые основы — краткие или долгие циркумфлексовые: Õ и õ. Ценность основ определяется («принято определять») по ударению дательного и/или родительного падежей множественного числа: в этих формах сильные основы всегда являются ударными, а слабые — безударными. Сильные основы (О) píev-oms 'лугам', píev-ų 'лугов' (1 а. п.) viẽt-oms 'местам', viẽt-ų 'мест' (2 а. п.) Слабые основы (о) skiedr-óms 'щепкам', skiedr-ų̃ 'щепок' (3 а. п.) dien-óms 'дням', dien-ų̃ 'дней' (4 а. п.)
186
Индоевропеистика
Интонация долгой основы обычно определяется по винительному падежу единственного числа или по любой иной форме, имеющей неконечное ударение: píev-ą (Ó), viẽt-ą (Õ), skíedr-ą (ó), diẽn-ą (õ). Флексии распределяются по тем же двум классам, что и основы: 1) сильные флексии (Ф), получающие ударение в сочетании со слабой основой, но остающиеся безударными в сочетании с сильной основой (= доминантные); 2) слабые флексии (ф) — безударные вне зависимости от акцентологической ценности основы (= рецессивные). Как в первом, так и во втором классе выделяются особые аттрактивные флексии (Ф`, ф`), отличающиеся способностью перетягивать на себя ударение с предыдущего неакутового слога по синхроническому закону Фортунатова — де Соссюра (иначе — правилу предпоследнего слога). [Здесь вводится понятие синхронического закона Фортунатова — де Соссюра, которое явно не тождественно закону, который предложил сам де Соссюр.] В сочетании с акутовыми основами аттрактивные флексии ведут себя так же, как и простые флексии соответствующей акцентологической ценности. Краткие аттрактивные флексии в большинстве случаев имеют долгие акутовые алломорфы перед энклитическими аффиксами. Это явление, как мы увидим в дальнейшем, — результат действия закона Лескина (сокращение конечных акутовых долгот). Если флексия не является аттрактивной, место ударения двусложных словоформ определяется следующими правилами: а) ударение падает на любую сильную основу; б) ударение падает на сильную флексию, следующую за слабой основой; в) ударение падает на слабую основу, стоящую перед слабой флексией. Аттрактивные флексии в сочетании с акутовыми основами получают ударение по общим правилам. Аттрактивные флексии, следующие за неакутовыми (краткими или долгими циркумфлексовыми) основами, всегда получают ударение (закон Фортунатова — де Соссюра). Эти закономерности можно рассмотреть на примере акцентных парадигм склонения ā-основ. В данном случае мы предпочитаем однако использовать уже принятый в славянской акцентологии способ маркировки сильных (доминантных) и слабых (рецессивных) морфем.
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
187
ā-основы А. п.
1
2
3 Sg ga– lvà+
4
Nom.
vá+ rna+
ra+ nkà+
me– rgà+
Gen.
vá+ rno+ s
ra+ ñko+ s
ga– lvõ+ s
me– rgõ+ s
Dat.
vá+ rna– i
ra+ ñka– i
gá– lva– i
me– rga– i
Acc.
vá+ rną–
ra+ ñką–
gá– lvą–
me– rgą–
Instr.
vá+ rna–
ra+ nkà–
gá– lva–
me– rgà–
Loc.
vá+ rnoje+
ra+ ñkoje+
ga– lvojè+
me– rgojè+
Voc.
vá+ rna–
ra+ ñka–
gá– lva–
me– rga–
Pl Nom.
vá+ rno– s
ra+ ñko– s
gá– lvo– s
me– rgo– s
Gen.
vá+ rnų+
ra+ ñkų+
ga– lvų+̃
me– rgų+̃
Dat.
vá+ rno+ ms
ra+ ñko+ ms
ga– lvó+ ms
me– rgó+ ms
Acc.
vá+ rna– s
ra+ nkà– s
gá– lva– s
me– rgà– s
Instr.
vá+ rnomi+s
ra+ ñkomi+s
ga– lvomì+s
me– rgomì+s
Loc.
vá+ rnose+
ra+ ñkose+
ga– lvosè+
me– rgosè+
К 1-й акцентной парадигме относятся двусложные существительные с сильной (доминантной) акутовой основой; ко 2-й а. п. — существительные с сильной (доминантной) неакутовой основой; к 3-й а. п. — существительные со слабой (рецессивной) акутовой основой; к 4-й а. п. — существительные со слабой (рецессивной) неакутовой основой. Аналогично могут быть рассмотрены и другие типы основ.
188
Индоевропеистика
ă-основы А. п.
1
2
3
4
Sg Nom.
výra– s
pir+ šta– s
lá– nga– s
mì–ška– s
Gen.
výro–
pir+ što–
lá– ngo–
mì–ško–
Dat.
výru– i
pir+ štu– i
lá– ngu– i
mì–šku– i
Acc.
výrą–
pir+ štą–
lá– ngą–
mì–šką–
Instr.
výru–
pir+ štù–
lá– ngu–
mi–škù–
Loc.
výre+
pir+ štè+
la– ngè+
mi–škè+
Voc.
výre–
pir+ šte–
lá– nge–
mì–ške–
+
+
+
+
+
+
+
Pl Nom.
výrai+
pir+ štai+
la– ngaĩ+
mi–škaĩ+
Gen.
výrų+
pir+ štų+
la– ngų+̃
mi–škų+̃
Dat.
výra+ ms
pir+ šta+ ms
la– ngá+ ms
mi–šká+ ms
Acc.
výru– s
pir+ štù– s
lá– ngu– s
mi–škù– s
Instr.
výrai+s
pir+ štai+s
la– ngaĩ+s
mi–škaĩ+s
Loc.
výruose+
pir+ štuose+
la– nguosè+
mi–škuosè+
+
+ +
+
+ +
Акцентовка производных имен Большинство именных суффиксов можно разделить на два типа: 1) усиливающие суффиксы (С), переводящие слабые основы в ранг сильных; 2) ослабляющие суффиксы (), переводящие сильные основы в ранг слабых. Среди усиливающих суффиксов выделяются: а) сильные суффиксы, всегда перетягивающие ударение на себя: -ienė: úoga (1) 'ягода' ~ uogiẽnė (2) 'варенье'; -elis: vaĩkas (4) 'ребенок' ~ vaikẽlis (2) 'ребеночек'; б) слабые суффиксы, перед которыми ударение получает или сохраняет производящая основа: -iškas: výras (1) 'мужчина' ~ výriškas (1) 'мужской'; vaĩkas (4) 'ребенок' ~ vaĩkiškas (1) 'детский';
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
189
в) нейтральные суффиксы, которые перетягивают на себя ударение со слабых производящих основ, но оставляют его на сильных основах: -inis: šakà, -õs (4) 'ветвь; отрасль' ~ šakìnis (2) 'отраслевой'; galvà, -õs (3) 'голова' ~ galvìnis (2) 'головной'; úoga (1) 'ягода' ~ úoginis (1) 'ягодный'; druskà, -os (2) ~ drùskinis (1) 'солевой'; -ininkas: skolà, -õs (4) 'долг' ~ skoliniñkas (2) 'должник'; dárbas (3) 'работа' ~ darbiniñkas (2) 'рабочий'; mókslas (1) 'наука' ~ mókslininkas (1) 'ученый'; kopà, -os (2) 'дюна' ~ kõpininkas (1) 'житель дюн'2. Примечание. Уже рассмотрение этой синхронной системы выбора акцентных типов в литовском обнаруживает систему очень близкую к праславянской. Так называемые нейтральные суффиксы — это доминантные суффиксы, соответствующие славянским суффиксам I класса (см. Дыбо 2000, 98—150); ослабляющие суффиксы — это рецессивные суффиксы с генерализацией подвижного акцентного типа на весь словообразовательный тип; усиливающие слабые суффиксы — это рецессивные суффиксы с генерализацией неподвижного акцентного типа на весь словообразовательный тип; усиливающие сильные суффиксы — это доминантные суффиксы с генерализацией акцентного типа с насуффиксальным ударением на весь словообразовательный тип. Такое рассмотрение синхронной системы выбора акцентных типов производных в литовском языке подтверждается литовской исторической акцентологией. Весь процесс генерализации акцентных типов в той области литовского словообразования, которую характеризует современный категориальный акцент, происходит довольно поздно, и первые акцентуированные памятники литовского языка (Катехизис Даукши, Постила Даукши, Катехизис 1605 г.) застают его лишь в начале, да и литовские диалекты в значительной степени сохраняют следы первичного состояния 3 . Поэтому уже первые исследования Я. Эндзелина, К. Буги и Пр. Скарджюса смогли восстановить в основных чертах первичную систему и, по-видимому, лишь догмы индоевропейской сравнительной акцентологии с ее презумпцией сугубой древности и даже индоевропейской «первичности» древнеиндийского акцентуационного состояния помешали им сделать кардинальные выводы. Житель Куршской косы. К сожалению, литовские диалекты с этой стороны описаны крайне слабо. Попытка фундаментального описания одного из достаточно интересных диалектов, предпринятая Я. Отрембским, так и осталась незавершенной. 2 3
190
Индоевропеистика
1. Балтийская сравнительно-историческая и литовская историческая акцентологии. 1.1. Индоевропейская компаративистика и литовская просодическая система. Литовский язык вступил в область индоевропейской акцентологической компаративистики раньше, чем возникла балтийская сравнительно-историческая акцентология. В 1878 г. Ф. Ф. Фортунатов обнаружил связь литовских интонаций в дифтонгических сочетаниях ìr, ìl : ir, il с определенными различиями в древнеиндийском, греческом и латинском4. Второе направление исследований, потребовавшее включения литовского материала в индоевропейское акцентологическое сравнение, было положено работой А. Лескина, доказавшей факт сокращения акутированных конечных долгот в литовском5, и естественно последовавшим за ней открытием А. Бецценбергером связи литовских и греческих интонаций конца слова6. В 1889 г. на заседании Парижского лингвистического общества 8 июня Ф. де Соссюр в своем докладе объяснил установленные Ф. Ф. Фортунатовым соответствия на основе созданной им теории индоевропейского корня и построил общую теорию порождения литовских слоговых интонаций. В 1894 г. он опубликовал свой доклад, добавив к нему лишь раздел о первичных кратких гласных7. Еще до этой публикации вышла небольшая статья А. Бецценбергера, где был установлен еще один источник литовской акутовой интонации, не отмеченный в работе Ф. Ф. Фортунатова («двусложные корни» типа CeSə)8; но и этот источник объяснялся теорией Ф. де Соссюра. В своей статье 1894 года Ф. де Соссюр уже упоминает закон, названный позднее его именем, но подробное изложение его и полную аргументаPh. Fortunatov. Zur vergleichenden Betonungslehre der lituslavischen Sprachen. // AslPh. Bd. IV. 1880. 5 A. Leskien. Die Quantitätsverhältnisse im Auslaut des Litauischen. // AslPh. Bd. V. 1881. 6 A. Bezzenberger. Grammatische Bemerkungen. // BB. VII. 1883. 7 F. de Saussure. À propos de l'accentuation lituanienne. // «Mémoires de la Société de linguistique». VIII. 1894. P. 425—446; перепечатано в «Recueil des publications scientifiques de Ferdinand de Saussure». Genève, 1921; русский перевод «К вопросу о литовской акцентуации (интонации и ударение в собственном смысле слова)» // Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. М., 1977. C. 598—619. 8 A. Bezzenberger. Zum baltischen Vocalismus. // BB. XVII. 1891. 4
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
191
цию дает в статье 1896 г. «Литовская акцентуация»9. В этой же статье Ф. де Соссюр дает подробный морфонологический анализ литовской акцентной системы и таким образом, посредством внутренней реконструкции, приступает к построению литовской исторической и балтийской сравнительно-исторической акцентологии. Фактически трудно найти проблему литовской исторической и балтийской сравнительно-исторической акцентологии, которая не была бы затронута или намечена в этой статье: доказав закон передвижения ударения с краткостного и циркумфлектированного слога на акутированный слог, Ф. де Соссюр установил наличие в пралитовском двух акцентных типов имени — подвижного и неподвижного (баритонного), выдвинув тем самым проблему отношения этих акцентных типов к двум «индоевропейским» (греко-арийским) акцентным типам имени: окситонному и баритонному; обнаружив фактическое тождество акцентной кривой литовского подвижного акцентного типа акцентной кривой греко-арийских корневых атематических имен, Ф. де Соссюр поставил проблему отношения литовской подвижности и греко-арийской окситонезы; установив связь переноса ударения на приставки и отрицание в презенсе с подвижностью ударения в соответствующих презентных причастиях, он открыл два акцентных типа глагольных основ (естественно, возникла проблема объема и границ этой дихотомии и отношения ее к соответствующей дихотомии в имени); изучая объем корпуса позиций действия закона де Соссюра, он должен был отделить подвижность акцента, вызванную действием этого закона, от подвижности, связанной с закономерностью выбора акцентных типов производных (он называет последнюю подвижность «грамматической»), и тем самым поставил проблему выбора акцентных типов производных. Более того, Ф. де Соссюр установил три типа суффиксов: 1. суффиксы, которые «обладают собственным ударением и безразличны к производящему слову» (т. е. суффиксы, связанные с категориальным принципом организации акцента); 2. суффиксы, которые «требуют, чтобы производное слово имело тот же тип наосновного ударения, что и производящее» (как было отмечено выше, в эту группу входят первично рецессивные суффиксы); 3. суффиксы, производные слова с F. de Saussure. Accentuation lituanienne. // IF. VI. Anzeiger, Strassburg, 1896. S. 157—166; перепечатано в «Recueil des publications scientifiques de Ferdinand de Saussure», Genève, 1921; русский перевод в книге Ф. де Соссюр. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 620—632. 9
192
Индоевропеистика
которыми «получают ударение либо на суффиксе, либо на производящей основе, в зависимости от того, какова парадигма производящего слова — подвижная или неподвижная» (т. е., по современной терминологии, доминантные суффиксы); наконец, завершая рассмотрение суффиксов, Ф. де Соссюр дает знаменательную сноску: «Первая категория суффиксов не имеет аналогии в окончаниях, вторая аналогична окончаниям в типах Ζ и Ζα, третья — окончаниям в типах Ω и Ωα». Окончания в типах Ζ и Ζα — это рецессивные окончания, окончания в типах Ω и Ωα — это доминантные окончания; таким образом Ф. де Соссюр, установив единые морфонологические статусы для двух типов морфем, вплотную подходит к современному морфонологическому рассмотрению литовской акцентной системы10. Надо отметить также, что в этой статье Ф. де Соссюр подошел к литовско-латышскому сравнению, угадав связь латышских интонаций с литовскими акцентными типами11. Но последовательного балтийского сравнения проведено не было, так же как не был проведен и исторический анализ литовской акцентной системы хотя бы при помощи привлечения диалектного материала, все ограничилось внутренней реконструкцией на достаточно прозрачном материале стандартного литовского языка. 1.2. Начало балтийской сравнительно-исторической акцентологии следует связывать с работой Я. Эндзелина «Über den lettischen Silbenaccent» (1899 г.)12. В ней на обширном материале было показано, что литовской подвижной парадигме имени в словах с акутированным корнем соответствует прерывистая слоговая интонация в латышских диалектах с системой трех интонаций, в то время как литовским словам неподвижной баритонированной парадигмы с Для перехода к такому рассмотрению необходимо было лишь принять, что суффиксы второй категории и окончания в типах Ζ и Ζα аналогичны основам (корням) подвижной акцентной парадигмы (к такому выводу Соссюра буквально принуждало еще одно специально отмеченное им наблюдение: «только слово с н а о с н ó в н ы м у д а р е н и е м н а п е р в о м с л о г е может иметь подвижную парадигму»), а суффиксы третьей категории и окончания в типах Ω и Ωα аналогичны основам (корням) неподвижной акцентной парадигмы. 11 Ф. де Соссюр не имел материала латышских диалектов с системой трех интонаций и, по-видимому, не знал о существовании таких диалектов. 12 См. «Beiträge zur Kunde der indogermanischen Sprachen». Bd. 25, Göttingen, 1899. S. 259—274; перепечатана в кн. J. Endzelīns. Darbu izlase. I. Rīgā, 1971. 117—132. 10
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
193
товским словам неподвижной баритонированной парадигмы с акутированным корнем соответствуют в этих латышских диалектах слова с плавной интонацией. Это положение может быть проиллюстрировано следующими сближениями: 1. лит. dárbas (3) 'работа, труд' : лтш. darbs; 2. лит. kálnas (3) 'гора' : лтш. kalns; 3. лит. kótas (3) 'рукоятка, черенок' : лтш. kâts; 4. лит. lángas (3) 'окно' : лтш. luôgs; 5. лит. óras (3) 'воздух; погода' : лтш. ârs; 6. лит. galvà (3) 'голова' : лтш. galva; 7. лит. naudà (3) 'польза, выгода' : лтш. naûda; 8. лит. pėdà (3) 'ступня, стопа; след' : лтш. pêda; 9. лит. skiedrà (3) 'щепка' : лтш. skiêdra и др.; в то время как: 1. лит. dūmai (1) 'дым' : лтш. dũmi; 2. лит. krūmas (1) 'куст' : лтш. krũms; 3. лит. píenas (1) 'молоко' : лтш. piẽns; 4. лит. šūdas (1) 'кал, помет, навоз' : лтш. sũds; 5. лит. káulas (1) 'кость' : лтш. kaũls; 6. лит. mìltai (1) 'мукá' : лтш. milti; 7. лит. tìltas (1) 'мост' : лтш. tilts; 8. лит. bóba (1) 'баба' : лтш. bãba; 9. лит. dúona (1) 'хлеб' : лтш. duõna; 10. лит. kìlpa (1) 'петля' : лтш. cilpa; 11. лит. glìnda (1) 'гнида' : лтш. gnĩda; 12. лит. kója (1) 'нога' : лтш. kãja и др. Ряд фактов, по-видимому, противоречил сближению Я. Эндзелина: двум латышским интонациям в прилагательных с первично акутированным корнем соответствовала единая подвижная акцентная парадигма в литовском языке: 1. лтш. jaûns 'молодой, юный' : лит. jáunas (3) 'молодой, юный'; 2. лтш. plâns 'тонкий' : лит. plónas (3) 'тонкий; жидкий'; 3. лтш. sîksts 'жесткий; скупой' : лит. диал. šýkštas (3) 'скупой; твердый'; 4. лтш. dzîvs 'живой' : лит. gývas (3) 'живой'; 5. лтш. šķîsts 'жидкий; чистый, непорочный' : лит. skýstas (3) 'жидкий; редкий' и др.; но 1. лтш. balts 'белый' : лит. báltas (3) 'белый'; 2. лтш. caũrs 'дырявый' : лит. kiáuras (3) 'дырявый; сквозной'; 3. лтш. sũrs 'горький' : лит. диал. sūras (3) 'соленый'; 4. лтш. ilgs 'долгий' : лит. ìlgas (3) 'длинный; долгий'; 5. лтш. pilns 'полный' : лит. pìlnas (3) 'полный' и др. Аналогично двум латышским интонациям в глаголах с первоначально акутированным корнем соответствовала единая акцентная парадигма спрягаемых форм глагола в литовском языке:
194
Индоевропеистика
Глаголы с прерывистой интонацией в латышском 1. лтш. bêgt 'бежать', praes. sg.1. bêgu : лит. bė́gti 'бежать', praes. sg.1. bė́gu; 2. лтш. aûgt 'расти', praes. sg.1. aûgu : лит. áugti 'расти', praes. sg.1. áugu; 3. лтш. aûst 'ткать', praes. sg.1. aûžu : лит. áusti 'ткать', praes. sg.1. áudžiu; 4. лтш. glâbt 'спасать', praes. sg.1. glâbju : лит. glóbti 'окутывать, закутывать', praes. sg.1. glóbiu; 5. лтш. graûzt 'грызть, глодать', praes. sg.1. graûžu : лит. gráužti 'грызть, глодать', praes. sg.1. gráužiu; 6. лтш. uôst 'нюхать, обонять', praes. sg.1. uôžu : лит. úosti 'нюхать; обонять, чуять', praes. sg.1. úodžiu; 7. лтш. dîgt 'прорастать, пускать ростки', praes. sg.1. dîgstu : лит. dýgti 'произрастать, прорастать, всходить', praes. sg.1. dýgstu; 8. лтш. lûzt 'ломаться', praes. sg.1. lûstu : лит. lūžti 'ломаться', praes. sg.1. lūžtu; 9. лтш. virt 'кипеть, вариться', praes. sg.1. verdu : лит. vìrti 'кипеть, вариться', praes. sg.1. vérdu и др. 10. лтш. jât 'ехать верхом', praes. sg.1. jâju : лит. jóti 'ехать верхом', praes. sg.1. jóju; 11. лтш. klât 'покрывать; стлать', praes. sg.1. klâju : лит. klóti 'стелить; накрывать, покрывать', praes. sg.1. klóju; 12. лтш. stâtiês 'становиться', praes. sg.1. stâjus : лит. stóti 'стать, становиться; вставать', praes. sg.1. stóju; 13. лтш. bļaût 'кричать, орать', praes. sg.1. bļaûju или bļaûnu : лит. bliáuti 'блеять', praes. sg.1. bliáunu; 14. лтш. raût 'рвать, вырывать', praes. sg.1. raûju или диал. raûnu : лит. ráuti 'рвать, вырывать', praes. sg.1. ráunu; 15. лтш. žaût 'развешивать (для просушки)', praes. sg.1. žaûju или žaûnu : лит. džiáuti 'вешать (для просушки)', praes. sg.1. džiáunu; 16. лтш. žût 'сохнуть', praes. sg.1. žûstu : лит. džiūti 'сохнуть, высыхать; увядать; чахнуть, хиреть', praes. sg.1. džiūstu. Глаголы с плавной интонацией в латышском 1. лтш. nãkt 'идти, приходить', praes. sg.1. nãku : лит. nókti 'созревать, зреть', praes. sg.1. nókstu;
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
195
2. лтш. drãzt 'строгать; очинивать', praes.sg.1. drãžu : лит. dróžti 'строгать, вырезать', praes. sg.1. dróžiu; 3. лтш. snaũst 'дремать', praes. sg.1. snaũžu : лит. snáusti 'дремать', praes. sg.1. snáudžiu; 4. лтш. trũkt 'не хватать, недоставать; отсутствовать', praes. sg.1. trũkstu : лит. trūkti 'недоставать, не хватать; лопнуть, порваться', praes. sg.1. trūkstu; 5. лтш. vĩst 'вянуть, увядать', praes. sg.1. vĩstu : лит. výsti 'вянуть, увядать', praes. sg.1. výstu и др. 6. лтш. sẽt 'сеять', praes. sg.1. sẽju : лит. sė́ti 'сеять', praes. sg.1. sė́ju; 7. лтш. spẽt 'мочь, быть в состоянии, быть в силах', praes. sg.1. spẽju : лит. spė́ti 'успевать', praes. sg.1. spė́ju; 8. лтш. ļaũt 'позволять, разрешать, давать (возможность что-л. сделать)', praes. sg.1. ļaũju или ļaũnu : лит. liáutis 'переставать; прекращать', praes. sg.1. liáunusi; 9. лтш. kraũt 'грузить, нагружать', praes. sg.1. kraũju или kraũnu : лит. kráuti 'складывать; сваливать; грузить', praes. sg.1. kráunu; 10. лтш. pļaũt 'косить; жать (хлеб)', praes. sg.1. pļaũju или pļaũnu : лит. pjáuti 'пилить; жать; косить', praes. sg.1. pjáunu; 11. лтш. spļaũt 'плевать', praes. sg.1. spļaũju : лит. spjáuti 'плевать', praes. sg.1. spjáunu; 12. лтш. šaũt 'стрелять; ставить (хлебы в печь)', praes. sg.1. šaũju или šaũnu : лит. šáuti 'стрелять, бить; сажать, ставить', praes. sg.1. šáunu. Кроме этих крупных и довольно жестких группировок имелись и более мелкие группы, где можно было предполагать позднюю метатонию или смену в литовском акцентной парадигмы. Уже в этой работе, ссылаясь на различия в акцентовке литовских действительных причастий настоящего времени: augąs, но trūkstąs, — и, соответственно, на работу Ф. де Соссюра, Я. Эндзелин совершенно правильно отметил, что прерывистая интонация соответствующих глаголов в латышском языке, по-видимому, свидетельствует о существовании у них в прошлом акцентной парадигмы с подвижным ударением. Различие же интонаций в латышских прилагательных Эндзелин считал продуктом противоположного действия аналогии. Но как показали дальнейшие исследования, в том числе и его собственные, и в этой категории нужно считаться с существованием в прошлом двух акцентных парадигм в основах с акутированным корнем.
196
Индоевропеистика
В последующих трудах Я. Эндзелин продолжал разработку своей теории происхождения латышских интонаций. Разработка касалась как объяснения ряда частностей13, так и дальнейшего исследования вопроса о существовании в прошлом в литовском языке противопоставления двух акцентных парадигм в тех категориях, в которых оно сейчас потеряно. Естественно, что для изучения этой проблемы необходимо было обратиться к ранним акцентуированным литовским текстам и к материалам литовских диалектов, т. е. начать построение литовской исторической акцентологии. 1.3. Начало литовской исторической акцентологии. Начало такого рода исследований следует, по-видимому, связывать с работой Я. Эндзелина «Zum litauischen Akzent Daukšas»14. В этой небольшой статье Я. Эндзелин затронул фактически все основные проблемы литовской исторической акцентологии, которые были выдвинуты его работой по латышским интонациям. Он показал, что в текстах Н. Даукши прилагательные еще сохраняли все четыре акцентные парадигмы имени. Продолжая наблюдения Ф. де Соссюра над системой выбора акцентных типов производных, Я. Эндзелин установил, что в древнелитовском языке в текстах Н. Даукши к категории «нейтральных» суффиксов относился суффикс -umas, перешедший в разряд усиливающих сильных суффиксов в современном литовском языке. В этой же статье Я. Эндзелин показал, что в древнелитовском языке в текстах Н. Даукши наблюдаются реликты противопоставления двух акцентных парадигм глагола в формах сослагательного наклонения. Окситонезу этой категории в восточно-аукштайтских диалектах и баритонезу в литературном литовском языке и в западно-аукштайтских диалектах он объяснял противоположными процессами генерализации акцентных типов. Здесь же он обратил внимание на восточноаукштайтские формы претеритов от возвратных глаголов типа: stojõs, sėdõs, radõs и под. (у Даукши: kełés, likós, sedós, tikós и др.). Эти явления Я. Эндзелин рассматривал как реликт окситонированной акцентной См. Я. Эндзелин. Заметки к латышской акцентовке. // ИОРЯС. Т. VI. Кн. 4. СПб., 1901. С. 140—149; перепечатана в кн. J. Endzelīns. Darbu izlase. I. Rīgā, 1971. 196—203; J. Endzelin. Weiteres zu den baltischen Intonationen. // IF. Bd. 33. Strassburg, 1913—1914. S. 104—118; перепечатана в кн. J. Endzelīns. Darbu izlase. II. Rīgā, 1974. 513—527. 14 См. KZ. Bd. 44. 1911. S. 49—57, входит как 3. раздел в серию Baltica; перепечатана в кн. J. Endzelīns. Darbu izlase. II. Rīgā, 1974. 381—389. 13
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
197
парадигмы глагола, распространившийся по аналогии и на глаголы старой баритонированной парадигмы. Примечание. Как, по-видимому, показывают наблюдения Хр. Станга над акцентной системой диалекта Zietela15, еще до относительно недавнего времени существовали отдельные восточно-литовские диалекты с довольно устойчивым разделением акцентных типов возвратных глаголов, которое у глаголов с акутированным корнем хорошо соответствовало латышским интонациям. Второе о чем свидетельствуют записи Хр. Станга, это то, что передвижение акцента в формах возвратных глаголов на конец слова (первично, по-видимому, на энклитику), видимо, не ограничивалось категорией претерита.
В дальнейшем Я. Эндзелин продолжил изучение акцентуационной дихотомии древнелитовского глагола и ее отражения в отглагольном словообразовании. В заметке «Zur Betonung der litauischen Verbalsubstantiva auf -imas»16 он проследил отражение двух акцентных парадигм глагола в отглагольных именах на -imas. В этой работе он не привлекал материалы древнелитовских текстов, а ограничился словарями Куршата и Юшкевича. Однако уже по этим материалам реликтово отражалась принадлежность суффикса -imas к категории «нейтральных» (следовательно, доминантных) суффиксов. В дальнейшем Я. Эндзелин вернулся к проблеме двух первичных акцентных парадигм литовского глагола в работе «Zur Betonung der litauischen Präsentsstämme»17. Опираясь на установленное Ф. де Соссюром древнее различие между презентными основами с накоренным ударением и презентными основами с ненакоренным ударением, обнаруживаемое по следующему признаку: первые после префиксов и в причастии настоящего времени имеют постоянное накоренное ударение, кроме случаев переноса ударения по закону де Соссюра, в то время как вторые после префиксов и в определенных падежах действительного причастия настоящего времени имеют ненакоренное ударение (I. nešaũkia, šaũkiąs; II. nè-neša, nešąs), — он исследовал акцентовку действительных причастий настоящего времени на большом материале (поСм. Chr. Stang. Die litauische Mundart von Zasėčiai im Gebiet von Wilna. // NTS 18. Oslo, 1958. P. 171—201. 16 См. IF. Bd. 33. 1913—1914. S. 119—120; перепечатана в кн. J. Endzelīns. Darbu izlase. II. Rīgā, 1974. 528—529. 17 См. KZ. Bd. 51. 1923. S. 1—17; перепечатана в кн. J. Endzelīns. Darbu izlase. III.1. Rīgā, 1979. 360—377. 15
198
Индоевропеистика
видимому, на всем доступном тогда материале акцентованных литовских текстов) и пришел к выводу, что различие в акцентовке этой категории отражает древнее различие двух акцентных парадигм глагола: баритонированной и другой, которую он определил как окситонированную. Показания латышских интонаций в глаголах с акутированным корнем в основном совпадают с показаниями ударения действительных причастий настоящего времени в литовском языке. В глаголах на *-sta-, в которых литовский в представленном материале показывает сплошную баритонезу, Я. Эндзелин для прерывистой интонации вынужден предполагать источник в других формах глагола. В этой же статье Я. Эндзелин связал восстанавливаемую «окситонированную» парадигму литовского глагола с «окситонированной» акцентной парадигмой славянского презенса, т. е. той акцентной парадигмой, которая в настоящее время считается подвижной. Вслед за Я. Эндзелином, а затем и параллельно с ним исторической акцентологией литовского языка и сравнительно-исторической балтийской (соответственно, балто-славянской) акцентологией занялся К. Буга.18 Очень хорошо зная литовские диалекты, он постоянно информировал Я. Эндзелина об их акцентных системах 19 и, повидимому, одновременно с ним проделал ту же работу. Это позволило ему в 1923 г. построить стройную систему балтийской сравнительно-исторической акцентологии: «Kirčio ir priegaidės mokslas»20. На обширном материале, почерпнутом из древнелитовских акцентуированных текстов Н. Даукши и наиболее архаичных диалектов, он подтвердил выдвинутые Я. Эндзелином положения о связи латышских прерывистой и плавной интонаций с литовскими акцентными парадигмами слов с акутированным корнем и принял его интерпретацию Интерес К. Буги к проблемам балтийской сравнительно-исторической акцентологии отмечается уже в 1908 г., об этом свидетельствует обширная сноска на с. 32-33 в его «Aistiški studijai», в которой он защищает точку зрения К. Явниса на проблему отношения литовских и латышских интонаций и отрицает результаты Я. Эндзелина. В дальнейшем он отказался от этой позиции и принял результаты Я. Эндзелина. 19 Об этом свидетельствуют ссылки Я. Эндзелина и Л. А. Булаховского на письменные сообщения К. Буги, обширная переписка К. Буги с Я. Эндзелином, опубликованная в III томе Rinktiniai raštai. 20 См. K. Būga. Lietuvių kalbos žodynas. I sąsiuvinis. Kaunas, 1924 m. P. XIX—LII; перепечатано в K. Būga. Rinktiniai raštai. T. III. Vilnius, 1961. P. 19— 84. 18
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
199
этой связи. Естественно, его исследование привело к восстановлению первичного (или близкого к первичному) распределения акцентных парадигм в категориях, в которых это распределение в современном литовском языке было потеряно, также и в основах с циркумфлектированным и краткостным корнем. Исходя из предположения о существовании в балтийском баритонированной и окситонированной акцентных парадигм, К. Буга интерпретировал и развитие системы переноса ударения на глагольные приставки в литовском языке. Две акцентные парадигмы балтийского глагола К. Буга связывал с двумя акцентными парадигмами славянского глагола, причем он уже догадывался, что у глаголов с корнями на нешумную эти балто-славянские акцентные парадигмы отразились в акцентовке славянских l-причастий21. Это отождествление балтийских и славянских акцентных парадигм глагола было правильным, хотя определение характера «окситонированной» парадигмы было ошибочным, речь шла о подвижной акцентной парадигме. Напротив, генетическое отождествление балтийских и славянских акцентных парадигм имени было ошибочным в основе: славянские «окситонированные» имена относились к неподвижному акцентному типу, следовательно, к первично «баритонированной» акцентной парадигме, и не имели никакого отношения к «индоевропейскому», т. е. греко-арийскому, окситонированному типу. Поэтому славянские «окситонированные» имена никак не могут поддерживать положение о колонной окситонезе литовских имен с подвижным акцентным типом. Это положение К. Буга попытался поддержать и внутренними литовскими фактами, он опирался на литовские вторичные локативы, так ударение иллатива dangañ < danganà рассматривалось им как возникшее в результате переноса первичного конечного циркумфлексового ударения винительного падежа *dangą по закону Ф. де Соссюра на акутированный послелог *nâ22. Однако уже в 1911 г. появилась работа, давшая существенно иное объясСм. рецензию К. Буги на книгу Ван-Вейка «Die baltischen und slavischen Akzent- und Intonationssysteme» в Tauta ir žodis. Knyga II. Kaunas, 1924. P. 479—480; перепечатана в K. Būga. Rinktiniai raštai. T. III. Vilnius, 1961. P. 717—719. 22 Эта аргументация была предложена К. Бугой еще в «Aistiški studijai». I. P. 40—41 и поддержана Я. Эндзелином в статье «К литовской акцентуации и именит. пад. множ. ч. основ на -o. // ИОРЯС. XXI. 2. СПб., 1916. С. 295—312 (специально с. 302—303); перепечатана в кн. J. Endzelīns. Darbu izlase. II. Rīgā, 1974. 591—606 (специально с. 598). 21
200
Индоевропеистика
нение подобного рода переносам акцента. W. Schulze в статье Zur litauischen Accentuation23, по-видимому, опираясь на подобные сдвижки акцента в латыни, предположил, что передвижения акцента во вторичных локативах и в возвратных претеритах — результат действия энклитики. Конечно, надежные обоснования у В. Шульце фактически отсутствовали; но в дальнейшем балто-славянская акцентология накопила достаточно большой материал, подтверждающий это предположение 24 . Распределение глагольных акцентных парадигм было подтверждено у К. Буги большим материалом из текстов Н. Даукши. К. Буга следует тому же распределению, которое было установлено Я. Эндзелином, но разделяет материалы памятников на две зоны: восточную и западную (жемайтскую). Для восточной зоны, опираясь в основном на материал Н. Даукши, он приходит к более жесткому соответствию акцентных типов формам глагольной основы: так j-основы у него относятся к подвижному типу исключительно при краткостном корне, распределение акцентных типов в ė/i-глаголах при акутированном корне приближается к распределению латышских интонаций у соответствующих глаголов; но последнее К. Буга специально не отмечает, по-видимому, под влиянием заданности морфологического распределения рассматривая это распределение как «колебания». Основное отличие глагольной акцентовки жемайтской зоны, восстанавливаемое им по текстам Давкантаса и Валанчяуса, это окситонеза j-глаголов, независимая от количества корневого слога: См. KZ. Bd. XLIV. Göttingen, 1911. S. 130—132. Это объяснение в известной степени условно, в действительности следовало бы говорить о сильном запаздывании процесса включения результатов исторических и описательных славистических исследований в индоевропейскую акцентологическую компаративистику. Материалы с переносом ударения на сѧ в формах среднеболгарского аориста были опубликованы А. И. Соболевским в 1907 г. (Лекции по истории русского языка), закономерное фонетическое объяснение известных русских преносов ударения в lпричастиях типа взялся, родился было дано Л. Л. Васильевым еще раньше в 1905 г. (Заметка об акцентовке несклоняемого причастия на -лъ // ЖМНП. 1905, август; К истории звука ѣ в московском говоре в XIV—XVII вв. // ИОРЯС. 1905. Т. 10. Кн. 2). Еще раньше начали издаваться акцентуированные тексты и описания славянских памятников с подобными переносами акцента (О письменех — издан И. В. Ягичем в 1895 г.; Чудовский Новый завет — издан Леонтием в 1892 г.). 23 24
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
201
1) *bengąs < *bengjąs: nepasĩbengous D5, 8911 (beñgti, praes. 3. beñgia 'окончить, оканчивать'); 2) *brūzdąs < *brūzdjąs: brusdous D10, 2481 (brzti, praes. 3. brzdžia 'трудиться, хлопотать'); 3) *draudąs < *draudjąs: draudąns V11, 25319 (draũsti, praes. 3. draũdžia 'воспрещать, запрещать'); 4) *dvokąs < *dvokjąs: dwokans V3, 388, dwokąs V11, 279 (dvõkti, praes. 3. dvõkia 'вонять, испускать зловоние'); 5) *geidąs < *geidjąs: geidous D10, 1315 (geĩsti, praes. 3. geĩdžia 'страстно желать, вожделеть'); 6) *gerąs < *gerjąs: gérous D5, 18325, negierąns V7, 64, 98 (gérti, praes. 3. gẽria 'пить'); 7) *jautąs < *jautjąs: jautans V11, 5324 (jaũsti, praes. 3. jaũčia 'чувствовать; ощущать'); 8) *keląs < *keljąs: kéłous D5, 6919, pakiełąs V11, 4328 (kélti, praes. 3. kẽlia 'поднимать'); 9) *kentąs < *kentjąs: neużkiętąs V16, 70 (kęsti, praes. 3. keñčia 'терпеть; выносить'); 10) *kleidąs < *kleidjąs: nekleidous D10, 24214, iszklejdąs V (kléisti, praes. 3. kléidžia 'расточать, растрачивать'); 11) *klūkąs < *klūkjąs: kłukous D1 orans (klkti, praes. 3. klkia 'клянчить'); 12) *kuląs < *kuljąs: kółou D5, 2166 (kùlti, praes. 3. kùlia 'молотить; бить, колотить'); 13) *laukąs < *laukjąs: łaukąns V9, 44, łaukous D10, 2319 (láukti, praes. 3. láukia 'ждать, ожидать'); 14) *leidąs < *leidjąs: aplejdans V11, 21819, atlejdąs V3, 102 (léisti, praes. 3. léidžia 'пустить, пускать; разрешать'); 15) *lekąs < *lekiąs: lekous D17, 385, belekous D5, 25215 (lėkti, praes. 3. lẽkia 'лететь'); 16) *liepąs < *liepjąs: lijpąns V11, 25320, lẽjpous D5, 11928 (liẽpti, praes. 3. liẽpia 'велеть, предписать'); 17) *mėgąs < *mėgjąs: miegous D1 amans (mė́gti, praes. 3. mė́gsta и mė́gia 'любить'); 18) *meldąs < *meldjąs: mełdąns V3, 341, mełdous D1 orans (melsti, praes. 3. meldžia 'молить, умолять'); 19) *skelbąs < *skelbjąs: apskiełbą V13, II, 261 (skélbti, praes.3. skélbia 'объявлять, публиковать; оглашать');
202
Индоевропеистика
20) *slepąs < *slepiąs: slepąs V11, 313, użslepą V13, II, 261 (slėpti, praes. 3. slẽpia 'прятать, скрывать, таить'); 21) *stengąs < *stengjąs: nebstengąs V11, 25312 (sténgtis, praes. 3. sténgiasi 'стараться; силиться'); 22) *šaukąs < *šaukjąs: iszaukąns V7, 21, neiszaukąns V7, 41 (šaũkti, praes. 3. šaũkia 'кричать; вопить'); 23) *švietąs < *švietjąs: szwijtans V11, 13014, apszwietąns V3, 262 (šviẽsti, praes. 3. šviẽčia 'светить; просвещать'); 24) *traukąs < *traukjąs: traukou D10, 24214 (tráukti, praes. 3. tráukia 'тянуть, тащить, волочить'); 25) *vagąs < *vagjąs: wagąns V9, 48 (võgti, praes. 3. vãgia 'красть, воровать'); 26) *veikąs < *veikjąs: nenuweikous D10, 20017 (veĩkti, praes. 3. veĩkia 'делать; действовать, функционировать, работать'); 27) *verkąs < *verkjąs: werkous D1 flens, D10, 6315 (verkti, praes. 3. verkia 'плакать'); 28) *žengąs < *žengjąs: nużengąs V11, 28120, neparżengąs V11, 4327 (žeñgti, praes. 3. žeñgia 'шагать, ступать; шествовать; продвигаться'). Из этой группы глаголов лишь один глагол в текстах данных авторов отмечен К. Бугой как отражающий баритонезу: *grum̃ zdąs < *grum̃ zdjąs: grumsdus D10, 11816 (grum̃ zti, praes. 3. grum̃ zdžia 'угрожать, грозить'). Акцентовка этой группы глаголов явно вторична: из-за отвердения йотированных основ и перехода их в презенсе в спряжение, восходящее к тематическому типу, их причастия приобрели в жемайтских диалектах акцентовку причастий тематического спряжения. Напротив, аналогичные действительные причастия настоящего времени от ė/i-глаголов и в жемайтских диалектах, по-видимому, сохраняют в определенной степени следы старого бинарного распределения, отраженного и в распределении в восточной зоне и в латышских интонациях. Этого К. Буга не замечает, но об этом свидетельствует собранный им материал. Таким образом, работа родоначальников литовской исторической акцентологии по истории глагольного ударения привела к первичной литовской системе акцентовки презенса, почти тождественной по морфологическому распределению праславянской акцентной системе презенса. Об этом тождестве писал и Я. Эндзелин в указанной выше статье, сейчас оно может считаться в основном доказанным, так как подвижный характер праславянской акцентной парадигмы презенса тематических глаголов с корнями на шумные по-
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
203
казан на обширном материале славянских языков и древних акцентуированных памятников, неподвижный тип акцентовки j-praesentia славянских языков соответствует неподвижной акцентной парадигме презенса j-praesentia с долготным корнем восточной зоны литовского языка, переход j-praesentia с краткостным корнем в подвижный акцентный тип хорошо согласуется с аналогичным переходом в подвижный акцентный тип производных с конфиксами pa-…(-ė) и pa…(-i/ys), образованных от имен неподвижного акцентного типа с краткостным корнем, которые были реконструированы также на материале диалектов восточной зоны (см. БСИ 1980, с. 73—78). Поэтому эта литовская инновация не может считаться даже общелитовской. Бинарное распределение акцентных парадигм литовских ė/i-глаголов, устанавливаемое по материалам памятников восточной зоны, следы которого отмечаются и по жемайтским материалам, может считаться балтийским по соответствующим показаниям латышских интонаций и соответствует бинарному распределению акцентных парадигм славянских ě/i-глаголов. Сплошной неподвижный акцентный тип литовских y/ā-глаголов не может считаться противопоказанием из-за коренной перестройки основы презенса. Подтверждению реконструкции глагольных акцентных парадигм служит у К. Буги и акцентологический анализ отглагольных именных производных. Здесь при анализе существительных на -imas он к материалу, извлеченному Я. Эндзелином, добавляет значительную выборку из текстов Н. Даукши, что, впрочем, не дает принципиально новых результатов по сравнению с полученными Я. Эндзелином. Но при анализе отглагольных имен на -tuvas, -tuvė был получен важный новый результат: анализ подтвердил наличие в пралитовском двух акцентных типов глаголов с корнями на нешумные, распределенных в полном соответствии с распределением плавной и прерывистой интонаций в соответствующих латышских глаголах. Это распределение тождественно праславянскому (см. Дыбо 2000, с. 329—331). Такое решение фактически приводит к восстановлению балто-славянской акцентуационной системы непроизводных глаголов, так же как работы Хр. Станга и В. М. Иллич-Свитыча (см. ниже) привели к реконструкции балто-славянской акцентуационной системы непроизводных имен. К. Буга подтвердил реконструкцию четырех древнелитовских акцентных парадигм прилагательных, так же как и Я. Эндзелин поддержав ее анализом выбора акцентных типов у производных на -umas и у сравнительной и превосходной степени (суффиксы их были доминантны).
204
Индоевропеистика
Использование системы акцентовки производных сопровождалось, однако, убеждением, что акцентовка производных непосредственно указывает на место ударения в производящем, именно поэтому, повидимому, ни Я. Эндзелин, ни К. Буга не обратились к анализу производных с рецессивными суффиксами, даже в тех случаях, когда это было совершенно необходимо, например, в случаях: vardiniñkas, darbiniñkas, где место ударения не соответствовало окситонному ударению производящей основы. Работы Я. Эндзелина и К. Буги показали исключительное значение для литовской исторической и балтийской (а равно и балто-славянской) сравнительно-исторической акцентологии материала древнелитовских акцентуированных текстов и необходимость фундаментального изучения, в первую очередь, акцентовки текстов Н. Даукши. В 1935 г. появилось довольно полное описание акцентной системы текстов Н. Даукши: Pr. Skardžius, Daukšos akcentologija (Kaunas, 1935). Пр. Скарджюс, конечно, столкнулся с производными с рецессивными суффиксами и в принципе оценив, что в данном случае мы имеем дело с двумя акцентными типами, один из которых подвижный, по-видимому, рассматривал подвижный тип как результат неполной генерализации накоренной акцентовки неподвижного акцентного типа в типе с насуффиксальным ударением: «būdvardžiai su ta priesaga, kaip rodo Daukšos kalbos duomenys, seniau buvo dvejaip kirčiuojami lygiai taip pat, kaip ir būdvardžiai su priesaga -inia- ir -inga-, tik ilgainiui tas kirčiavimas buvo daugiau apibendrintas, ir todėl būdvardžiai su priesaga -iška- (išskyrus keliolika iš jų padarytų prieveiksmių) šiandien visur yra šaknyje kirčiuojami» (p. 162). Это было, конечно, во всех отношениях неудачное решение. Описанный процесс мог ввести формы с накоренным ударением, но формы с ударением на окончании типа gen.sg. f. Diewißkós, merɡißkós, ſunißkós, welinißkós, moɡißkós и под.; gen.pl. Diewißk ų́ , krikßcʒioniſk ų́ , waikißk ų́ , welinißk ų́ , moɡißk ų́ и под.; dat.sg. m. kuniɡißkám, dat.pl. f. krikßcʒionißkómuś, instr.pl. m. welnißkáis; loc.pl. f. kuniɡißkoſſé, — ни из форм неподвижного акцентного типа, ни из форм с доминантным суффиксом возникнуть не могли: во всех этих формах ударение должно было сохраняться на суффиксе. Это был явно шаг назад по сравнению с тем целостным видением акцентной системы литовского языка, которое удалось сформировать Ф. де Соссюру. Наконец, уже в 1927—1930 годах появились работы Л. А. Булаховского по проблемам акцентовки славянских суффиксальных прилагательных, в которых, правда, при избыточной тоноло-
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
205
гической интерпретации, камуфлирующей морфонологические результаты компаративистской процедуры, достаточно ясно проглядывало наличие в праславянском двух акцентных типов у суффиксальных прилагательных, один из которых был п о д в и ж н ы й. Тот факт, что Пр. Скарджюс не воспользовался этими результатами в своей работе, свидетельствует, по-видимому, о нарушении связей между представителями восточноевропейской акцентологической школы Эндзелина—Буги—Булаховского после смерти К. Буги. Несмотря на указанную слабость сравнительно-исторической позиции автора, работа Пр. Скарджюса представляла собой значительное событие в литовской исторической и балтийской сравнительноисторической акцентологии, а равно и имела важнейшее значение для балто-славянского акцентологического сравнения. Материалы, представленные в ней, и их описательный анализ не могли не привлечь внимания компаративистов славистов и индоевропеистов. После работы Пр. Скарджюса основные результаты по литовской исторической и балтийской сравнительно-исторической акцентологии связаны с работами по балто-славянскому сравнению. В работе Хр. Станга «Slavonic accentuation» (Oslo, 1957) было показано тождество славянской подвижной акцентной парадигмы литовской 3 акцентной парадигме, что не только доказывало «грамматический» (по терминологии Ф. де Соссюра) характер славянской подвижности, но и относило время возникновения литовской «грамматической» подвижности по крайней мере к балто-славянскому периоду (независимо от того, как хотел бы рассматривать этот период исследователь). Это исключало из литовской исторической акцентологии как устаревшие все интерпретации, связанные с попытками объяснить литовскую «грамматическую» подвижность какими-либо процессами, происходившими в истории самого литовского языка, и делало научным анахронизмом всяческие попытки связать какие-либо особенности литовского глагольного ударения непосредственно с древнеиндийским глагольным ударением, минуя балто-славянское сравнение. В разделе этой своей работы «The Relationship between the Slavonic and Baltic Verbal Accentuation» (p. 155—167) Хр. Станг, следуя результатам, полученным Я. Эндзелином и К. Бугой, показал в основных чертах генетическое тождество балтийской и славянской глагольных акцентуаций. Переинтерпретация «окситонированной» парадигмы Я. Эндзелина и К. Буги в подвижную полностью соответство-
206
Индоевропеистика
вала представленным ими материалам, более сложное положение представляла акцентовка j-praesentia, где Хр. Станг восстанавливал колонное ударение на тематическом гласном (точнее, на суффиксе -ja-) и ему пришлось использовать прием перестройки (современное представление об акцентовке этой группы в праславянском значительно лучше соответствует балтийской акцентовке). В 1962 г. мы с В. М. Иллич-Свитычем показали, что славянская «окситонированная» акцентная парадигма имен и, соответственно, «окситонированная» (по Хр. Стангу) акцентная парадигма глаголов генетически тождественны балтийской баритонированной акцентной парадигме с краткостным или циркумфлектированным корнем25. Это в сущности решало проблему генетического тождества балтийской и славянской акцентных систем во всем объеме лексико-грамматических категорий. В 1963 г. вышла книга В. М. Иллич-Свитыча «Именная акцентуация в балтийском и славянском», в которой он проведя историческое исследование акцентовки в балтийском (по неакутированным корням в литовских диалектах и памятниках) и в славянском, восстановил древнейший характер и вид этих парадигм в корпусе основ, имеющих индоевропейскую этимологию, и сравнив их с соответствующими основами в индоевропейских языках, сохранивших или отразивших индоевропейский акцент, показал генетическое тождество их акцентовок. В 1968 г. я показал генетическое тождество славянской и балтийской систем порождения акцентных типов производных26 , а в 1981 опубликовал конспективное изложение реконструкции балтийской (пралитовской) системы порождения акцентных типов производных27. В 1989 г. С. Л. Николаевым было показано генетическое тождество См. Дыбо В. А. Рецензия на кн. Chr. S. Stang. Slavonic accentuation. Oslo, 1957. // Структурно-типологические исследования (сборник статей). М., 1962. С. 220—225; Дыбо В. А. О реконструкции ударения в праславянском глаголе. // Вопросы славянского языкознания. Вып. 6. М., 1962. С. 3—27; Дыбо В. А., Иллич-Свитыч В. М. К истории славянской системы акцентуационных парадигм. // Славянское языкознание. Доклады советской делегации. М., 1963. С. 70—87. 26 См. Дыбо В. А. Акцентология и словообразование в славянском. // Славянское языкознание. VI Международный съезд славистов. Прага, август 1968 г. Доклады советской делегации. М., 1968. С. 148—224. 27 Дыбо В. А. К вопросу о системе порождения акцентных типов производных имен в прабалтийском. // БСИ 1980. М., 1981. С. 65—89. 25
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
207
балтийской и славянской систем метатонии28. Таким образом, в настоящее время генетическое тождество балтийской и славянской акцентных систем обнаружено фактически во всех областях их языковых систем с тонкими деталями их организации и функционирования. Скудный прусский материал был всё же достаточно надежно включен в балто-славянское сравнение благодаря работам Ф. Ф. Фортунатова (Фортунатов 1895 – генетическое отождествление прусских рефлексов балто-славянских слоговых интонаций), Н. Ван Вейка (Van Wijk 1918 – балто-славянское отождествление двух акцентных типов прусского глагола) и Ф. Кортландта (Kortlandt 1974 – закон Кортландта: передвижение акцента с внутреннего краткого слога на следующий слог). 2. Итоги компаративистской процедуры и исторического исследования и их интерпретация. Итак, литовский язык был введен в область индоевропейской акцентологической компаративистики раньше, чем получил какую-либо балтийскую компаративистскую обработку или обработку в русле исторических лингвистических исследований. Потом возникла возможность объяснения латышских просодических явлений посредством латышско-литовского акцентологического сравнения. И лишь затем, чтобы решить проблемы, возникшие в результате литовско-латышского акцентологического сравнения, была построена литовская историческая акцентология. Это почти стандартный путь развития исторических и сравнительно-исторических дисциплин в языкознании, который следует, однако, специально учитывать при рассмотрении его результатов и определении направления дальнейших исследований. Я имею в виду следующее: в любом компаративистском исследовании посылки (предварительные интерпретационные гипотезы) при успешном его завершении, как правило, сохраняются без существенной перестройки, сам факт результативности определенной посылки представляется как доказательство верности ее в полном объеме. Например, в 1899 г. П. Шмидт в работе «Троякая долгота в лаНиколаев С. Л. Балто-славянская акцентуационная система и ее индоевропейские истоки. // Историческая акцентология и сравнительно-исторический метод. М., 1989. С. 46—109. 28
208
Индоевропеистика
тышском языке» (Сборник ОРЯС импер. Академии наук. Т. LXVII, № 2, с. 1—48) высказал предположение, что «троякая долгота гласных была уже в индоевропейском праязыке»; Я. Эндзелин специально отмечает это в статье «Заметки к латышской акцентовке» и оценивает эту догадку как ничем не обоснованную и даже вполне невероятную (с. 141), тут же он дает свое объяснение, как возникли установленные им соответствия: «Итак, первому периоду пралатышского языка, имеющему еще вольное словоударение, приписываю долготы акутованную и циркумфлектованную. Затем же, все еще в пралатышском языке, произошла оттяжка словоударения: оно приблизилось на один слог к началу слова, как в сербской штокавщине и в некоторых литовских говорах… С того времени общелатышский язык имел уже троякое слогоударение. Циркумфлектованные долготы произносились с нисходящею интонациею; те акутованные долготы, которые искони имели на себе словоударение, произносились с длительною интонациею, а те акутованные долготы, которые получили словоударение только вследствие упомянутой оттяжки словоударения, произносились первоначально, вероятно, с восходящею интонациею…» (с. 142—143) «После оттяжки словоударения в пралатышском языке слова с акутованным коренным слогом, имевшие вольное словоударение, произносились с длительною интонациею коренного слога в тех формах, где этот слог искони имел над собою словоударение, а при «передневторичном» словоударении этого слога — с восходящею (или позже с прерывистою) интонациею: напр., им. п. ед. ч. galva «головá» с восходящею интонациею слога gal-, а вин. п. galvu «гóлову» с длительною, ср. BB. XXV, 268. Со временем, однако, совершилось обобщение одной из обеих интонаций, в большинстве случаев — восходящей (прерывистой), реже — длительной» (с. 145). Описанный Я. Эндзелином процесс возникновения прерывистой интонации был теснейшим образом связан с процессом аналогического ее распространения на все словоформы слова, процессом ее генерализации. Но этот процесс не может быть столь непреложен, как фонетический процесс, он действительно в одних случаях должен был давать победу прерывистой интонации, в других — плавной. Этот случай Я. Эндзелин и предполагал первоначально в соответствиях прилагательных. Но оказалось, что древнелитовские акцентные парадигмы прилагательных довольно хорошо соответствуют латышским интонациям, а в тех случаях, когда древнелитовские тексты показывают все же подвижную а.п. при плавной интонации в латыш-
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
209
ском, славянские данные поддерживают первичность латышских показаний. Проведенные исторические и сравнительно-исторические исследования все больше и больше подтверждали установленные Я. Эндзелином соответствия, но одновременно делали все более сомнительной предлагаемую Я. Эндзелином их интерпретацию. Эта интерпретация могла быть поддержана, если бы удалось доказать, что в прабалтийском соответствующие имена и глаголы имели не подвижную, а окситонированную акцентную парадигму; но исследование Хр. Станга продемонстрировало балто-славянский характер подвижности в имени, а в балто-славянском характере подвижности ударения в соответствующей глагольной акцентной парадигме после работы Хр. Станга и последовавших за ней исследований невозможно сомневаться. Настойчивое привлечение к доказательству первично окситонированного характера литовских подвижных акцентных парадигм производных с доминантными суффиксами имело определенное значение до тех пор, пока не был показан подвижный характер соответствующих акцентных типов у производных с рецессивными суффиксами. Как только это обнаруживается, наиболее интересными, вопреки замечанию Ф. де Соссюра, оказываются не суффиксы третьей категории (доминантные), а именно суффиксы второй категории (рецессивные), при которых ударение в производных от имен, которые и Я. Эндзелин, и К. Буга считали окситонированными, оказывается или на начале основы (если окончание рецессивное), или на окончании (если окончание доминантное), т. е. никак не на том слоге, на котором оно должно было стоять, если бы производящее было окситонированным. Таким образом, из наших рассуждений мы должны устранить понятия «окситонеза» — «баритонеза» (как обозначения конечного и неконечного ударения, имманентно присущего основе) и вполне всерьез принять отождествления Ф. де Соссюра: «вторая [категория суффиксов] аналогична окончаниям в типах Ζ и Ζα, третья — окончаниям в типах Ω и Ωα». Но как только мы согласимся с этим отождествлением, нам ничего не остается сделать, кроме как перенести его на случаи, когда элементом, предшествующим окончанию является корневая морфема: корни подвижной а.п. аналогичны окончаниям в типах Ζ и Ζα, корни неподвижной а.п. — окончаниям в типах Ω и Ωα. Но просодические различия окончаний в типах Ζ и Ζα и окончаний в типах Ω и Ωα в атематической группе основ отмечены не только в славянских и балтийских языках, но и в древнеиндийском
210
Индоевропеистика
и греческом языках, а окончания тематических и ā-основ являются результатом контракции основообразующих формантов с соответствующими окончаниями атематического склонения. Таким образом, развитие сравнительно-исторических и исторических исследований в области балтийской акцентологии жестко приводит к снятию основных посылок, с которых оно начиналось: нет проблемы возникновения балто-славянской подвижности акцента из и.-е. окситонезы, проблемой является возникновение греко-арийской окситонезы из и.-е. подвижности; нет также проблемы возникновения различия между плавной и прерывистой интонациями в латышском, так как плавная нормально отражает доминантный, а прерывистая — рецессивный акут. Важнейшим, или как принято говорить, переломным моментом в реконструкции праславянской и, соответственно, балто-славянской акцентуационной системы явилась реконструкция системы выбора акцентных типов производных и системы порождения акцентных парадигм «производных» категорий глагола (т. е. установление действия второго принципа парадигматического акцента в праславянском и балто-славянском). Реконструкция этих систем и обнаружение их тождества и тем самым доказательство фактического охвата единой системой порождения акцентных типов всей системы языка и привели к радикальному изменению самого взгляда как на реконструируемую систему, так и на современные и зафиксированные в памятниках письменности акцентные системы языков-потомков. Способ реконструкции «по фрагментам», когда отдельные «фрагменты» системы (например, акцентные системы презенса, аориста, причастий различных морфологических групп глаголов, акцентные системы различных словообразовательных типов имен и а.п. производящих) реконструировались автономно, а реконструкция системы возникала в результате совпадения дистрибутивных характеристик этих «фрагментов», был продиктован самим характером вводимого в сравнение материала. Эта специфика материала, как бы «фрагментарное» отражение в системах-потомках первоначальной системы, была осознана в дальнейшем как результат в разной степени и направленности проведенного вытеснения парадигматического принципа построения акцентной системы категориальным, иначе говоря, как результат генерализации отдельных акцентных типов в определенных словообразовательных типах, категориально организованных группах лексики и грамматических категориях. А это означало, что обычно принимае-
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
211
мая как первоначальная связь акцентовки с определенными морфологическими и словообразовательными категориями является в действительности вторичной, первична же акцентная система, автономная по отношению к морфологической системе языка, организованная в соответствии с описанными в «Славянской акцентологии» двумя принципами парадигматического акцента. Попытки некоторых исследователей оспорить праславянскую и балто-славянскую акцентологическую реконструкцию, объясняя фрагменты парадигматической системы в языках-потомках как вторичные, или объяснить ее как результат вторичного развития в балтославянском выглядят в высшей степени искусственными, продиктованными скорей нежеланием их авторов примириться с крушением привычного взгляда, нежели серьезными научными основаниями. Введение морфонологического анализа, описанного в «Славянской акцентологии», логически вытекает из характера реконструированной системы, но никак не связано с самим процессом реконструкции. Как было продемонстрировано там же, этот анализ и сопоставление систем непреложно приводит к интерпретации установленных соотношений как отображения системы индоевропейских тонов (скорее всего регистровых). Какой-либо иной интерпретации при данном уровне исследования акцентологических и тонологических процессов в языках мира предложить, по-видимому, невозможно.
212
Индоевропеистика
Принятые сокращения и литература Бернштейн I БСИ Винтер(а закон)
Грамм. Дыбо 2000
ЖМНП ИОРЯС Сборник ОРЯС импер. Академии наук Фортунатов 1895
Хирта — ИлличСвитыча закон
Aistiški studijai
AslPh. BB
Endzelīns IF
Бернштейн, С. Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. М., 1961. Балто-славянские исследования. Москва. см. Dybo, V. A. Balto-Slavic Accentology and Winter's Law. // Studia linguarum, 3/2. M., 2002. P. 295—515. Грамматика литовского языка. Вильнюс, 1985. Дыбо, В. А. Морфонологизованные парадигматические акцентные системы. Типология и генезис. Т. I. М. Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1867—1917. Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук. СПб., 1896—1927.
Сборник Отделения русского языка и словесности Имп. Академии Наук. СПб., 1867 и сл. Фортунатов Ф. Ф. Об ударении и долготе в балтийских языках, I. // Русский филологический вестник, т. XXXIII, с. 252-297. см. Иллич-Свитыч, В. М. Именная акцентуация в балтийском и славянском. Судьба акцентуационных парадигм. М., 1963. Buga, K. Aistische Studien. Beiträge zur vergleichenden Grammatik der preussischen, lettischen und litauischen Sprache. I-er Teil. Peterburgas, 1908. Archiv für slavische Philologie, begründet von V. Jagić. Berlin, 1876—1929. Beiträge zur Kunde der indogermanischen Sprachen, hdb. Ad. Bezzenberger. Bd. 30. Göttingen, 1877— 1906. Jānis Endzelīns. Darbu izlase. I—IV. Rīga, 1971— 1982. Indogermanische Forschungen. Straßburg, 1892 и сл.
В. А. Дыбо, Балтийская сравнительно-историческая...
Kortlandt 1974 KZ
NTS Van Wijk 1918
213
Kortlandt F. H. H. Old Prussian accentuation. // KZ 88, S. 299-306. Zeitschrift für vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiete der indogermanischen Sprachen, begründet von A. Kuhn. Berlin, 1852 и сл. Norsk Tidsskrift for Sprogvidenskap. Oslo. Van Wijk N. Altpreussische Studien. Beiträge zur baltischen und zur vergleichenden indogermanischen Grammatik. Haag.
Еще раз о скифском языке1 С. В. Кулланда Москва, Институт востоковедения РАН
Описывая язык, исследователи не в последнюю очередь стремятся определить его генетические связи и установить характерные особенности, отличающие его от родственных наречий. В отношении скифского языка, несмотря на значительный прогресс в его изучении, обе эти задачи нельзя считать полностью решенными. Твердо установлена только принадлежность скифского к восточноиранским, но не его место среди них; разграничить скифский и сарматский (resp. алано-осетинский) удалось лишь недавно (исследование К. Т. Витчака, см. ниже), но и здесь сделано далеко не все. Проводить различие между скифским и сарматским исследователи пытались давно. Так, М. Фасмер в своем труде "Die Iranier in Südruβland" (Vasmer 1925) приводил отдельно скифский и сарматский материал. Так же поступили и авторы обобщающего труда по иранской лингвистике "Compendium Linguarum Iranicarum". Однако до девяностых годов прошлого века не удавалось выделить комплекс специфических фонетических черт, отделяющих скифские диалекты от сарматских и аланских, хотя на определенные фонетические изоглоссы, характеризующие хронологически и/или географически различающиеся диалекты, обращали внимание и Абаев, и Харматта, и Згуста (1955), и Бильмейер. Дело в том, что все дифференцирующие признаки вынужденно вырабатывались на материале северопричерноморской ономастики, где не всегда возможно отличить скифские имена от сарматских. Кроме того, все фонетические особенности постулировавшихся диалектов/языков возможно было трактовать и как диахроническую эволюцию одного диалекта/языка. До недавнего времени не существовало бесспорных критериев, по которым то или иное слово можно было бы уверенно отнести к скифскому, а не сарматскому словарному фонду, или наоборот (поэтому a priori предполагалось, что скифский 1
Работа над статьей велась при поддержке гранта РГНФ 03-01-00053 а.
216
Индоевропеистика
язык составлял единую подгруппу с сармато-алано-осетинскими наречиями). Между тем наиболее убедительный из такого рода критериев был давно и хорошо известен скифологам. Практически каждый, писавший о скифском языке, упоминал о соответствии скифского Παραλάται – авест. paraδāta. Сходство это было замечено еще в середине XIX в.2, до того, как Дж. Дармстетер впервые отметил, что переход δ > l является специфической особенностью юговосточноиранских языков3 (хотя спорадически слова, демонстрирующие этот переход, встречаются и в иных восточно- и западноиранских языках – ср. ниже). В дальнейшем эту изоглоссу, объединяющую скифский язык, с одной стороны, и юговосточноиранские языки, а именно бактрийский, пушту, мунджанский, йидга – с другой4, время от времени отмечали5, но до недавнего времени никто не делал напрашивающегося вывода и не пытался трактовать все случаи появления l в скифском как рефлексы δ6. Первым, кто постулировал существование в Скифии особого диалекта скифов царских, где δ переходил в l, был Э. А. Грантовский (см. выше, прим. 4). Он же впервые начал этимологизировать скифские имена с учетом этого перехода (ср. его этимологию имени скифского царя Πάλακος - < *Pāδaka). Правда, будучи историком, писавшим об
См., например, Müllenhoff 1892 (1866), S. 112, хотя он и колебался, возводить ли Παραλάται к paraδāta или к авест. ratu. 3 Darmesteter 1883, 71, 195-201; Minorsky 1930. 4 Считается, что переход δ > l характеризовал и один из согдийских диалектов, существование которого постулируется прежде всего на основании косвенных данных, а именно демонстрирующих этот переход персидских слов, для которых предполагается согдийское происхождение – cf. SimsWilliams 1989, pp. 173, 177, с литературой. 5 Грантовский 1960, стр. 20, прим. 28; Schmitt 1989. 6 Колебания скифологов относительно этой изоглоссы хорошо иллюстрирует высказывание Бильмейера: "Если (курсив мой – С. К.) мы принимаем всерьез происхождение скифского Παραλάται < авест. paraδāta…, сохранение интервокального d в сарматском и осетинском … становится фонетически дифференцирующим признаком" (Wenn wir die Ableitung skyth. Παραλάται < ...j[ung]av[est]. paraδāta… ernst nehmen, stellt die sarmatische und ossetische Bewahrung von intervokalischen d … ein klares lautliches Differenzierungsmerkmal dar) (Bielmeyer 1989, p. 240, n. 12). 2
С. В. Кулланда, Еще раз о скифском языке
217
истории, он не пытался дать целостное описание скифского языка и (возможно именно поэтому) был не вполне последователен в своей трактовке скифских языковых фактов. Под непоследовательностью я имею в виду то обстоятельство, что он считал скифскими и слова, где иранское *d > l, и слова, где иранское *d > d. Эту непоследовательность сумел преодолеть польский ученый К. Т. Витчак, в своем пионерском исследовании впервые выдвинувший ряд достоверных фонетических критериев различения скифского и сарматского языков. С основным его выводом, согласно которому скифский и сарматский представляли собой не диалекты одного и того же языка, а два разных иранских языка, нельзя не согласиться. Вместе с тем, можно оспорить некоторые из предлагаемых Витчаком фонетических соответствий или их интерпретацию, дополнить его список различий между скифским и сарматским, а также предложить на основании полученных критериев некоторые новые этимологии скифских имен, чему и будет посвящена настоящая работа. Витчак первым эксплицитно сформулировал тезис о том, что переход *d > l был отличительным признаком скифского языка, противопоставлявшим его сарматскому, где общеиранское *d давало d 7 . Этот вывод может быть подкреплен анализом бесспорно скифских имен (см. ниже). Переход иранских сочетаний *-ry, *ri в скифское ri и сарматское li, о котором вслед за Абаевым и Харматтой пишет Витчак8, также является четким дифференцирующим признаком при определении скифской или сарматской принадлежности той или иной лексемы (ср., например, приводимые Геродотом – у которого, в силу хронологических причин, сарматских имен ожидать не приходится – скифские имена собственные Ἄριαπείθης и Ἄριάντας с такими сарматскими именами из относительно поздней северопричерноморской эпиграфики как Φλίανος, Φλιμάνακος, и т. п.).
К сожалению, он, видимо, не был знаком с соответствующими наблюдениями Грантовского, разбросанными по разным нелингвистическим публикациям, и упустил возможность подкрепить свою аргументацию, в частности, предложенной Грантовским этимологией имени Палака (ср. выше). 8 Они, однако, не отделяли скифский от сарматского и рассматривали упомянутые фонетические особенности либо как архаизм и инновацию внутри одного и того же языка (Абаев), либо как следы более древнего и более позднего диалектов (Харматта). 7
218
Индоевропеистика
Правдоподобным представляется и предположение Витчака, что иранский интервокальный *-š- исчез в скифском (как в современных мунджанском и йидга)9 и дал -š- в сарматском. Менее убедительны прочие фонетические преобразования, постулируемые Витчаком для скифского. Так, предполагаемый переход иранского *-rn- (скорее *-n-) в скифское -ll- иллюстрируется единственным примером, а именно скифским *Māspallā, реконструируемым на основании Μέσπλη 10 '"луна у скифов", согласно Гезихию11 . Это не означает, разумеется, что данное соответствие следует отмести с порога, но заставляет проявить по отношению к нему определенную осторожность. То же относится и к предполагаемому исчезновению в скифском интервокального иранского *θ, иллюстрируемому такими примерами как скифский Nom. pl. *pāyah 'пути', восстанавливаемый на основании топонима 'Εξαμπαίος, что Геродот (IV, 52) переводит Ἱροὶ ὁδοί, "Священные пути", и скифское *ßaša 'превосходнейшая' < *vahišθā, якобы переданное Геродотом в виде -μπασα в имени скифской богини Ἀρτίμπασα (Витчак 1992, стр. 58). Витчак предположил, что иранское *w в скифском сохранялось перед передними гласными и полугласными12 и переходило в b пе-
Ср. приводимые им примеры: скифское spau "глаз" (приведено Геродотом в форме σποᾶ – IV, 27) < иранского *spaḱsu; скифское kararu- "кибитка" (у Гезихия καραρύες) < иранского *kərəšaru-, ср. тохарское A kursär, B kwársär "упряжка", и т. п. 10 Поскольку в лексиконе Гезихия данная глосса помещена после μεσοφέρδειν и перед μεσπήλα, Витчак, в соответствии с алфавитным порядком, предлагает конъектуру: Μεσπέλλη. Этимология была впервые предложена О.Н. Трубачевым, который, однако, считал эту лексему индоарийской (Трубачев 1999, с. 30 = 1976). 11 Второй приводимый Витчаком пример – предполагаемое скифское v *x allah- 'хвала; слава' <*xvarnah-, реконструируемое на основе славянского *chvala – не может быть принят, поскольку рефлекс иранского *xvarnah- засвидетельствован в форме -φαρν(η)- не только в сарматских личных именах, но, например, в скифском имени Σαιταφάρνης, зафиксированном в конце III в. до н. э. в Ольвии, где (как, впрочем, и во всем Северном Причерноморье) столь раннее присутствие сарматов не представляется возможным. 12 Как в скифском *maluwyam 'мед', имеющем в рукописях Гезихия форму μελύγιον (с заменой исчезнувшей дигаммы на гамму) (см. Витчак 1992, стр. 53). 9
С. В. Кулланда, Еще раз о скифском языке
219
ред задними гласными13, тогда как в сарматском оно исчезало перед передними и превращалось в v перед задними гласными. И в скифском, и в осетинском, resp. сарматском, наблюдается слишком много исключений из этого правила: Можно вспомнить, например, например скифское личное имя Ὀρικος < *Warika/Waryaka, восходящее либо к слову со значением "ягненок" (дигорское wærikkæ 'id' – Абаев 1949, стр. 187= Скифо-сарматские наречия, стр. 307; подробнее см. ИЭСОЯ IV, стр. 87-88), либо к прилагательному "лучший; отборный" (авестийское vairiia- 'id' – Vasmer 1925, S. 15), т.е. в любом случае с *w, не перешедшим в b перед задним гласным, или дигорское bijun < *wi'ткать' (см. Миллер 1882, стр. 85; 1887, 157; Абаев ИЭСОЯ I, 277), также не укладывающееся в предложенную Витчаком схему, и т. п. Сомнительна и постулируемая Витчаком регулярность перехода *ś > θ в скифском. Такой переход действительно встречается в скифских именах собственных, например, Σπαργαπείθης и Ἄριαπείθης, и в ряде осетинских слов (см. Абаев 1945, стр. 7-12; Грантовский 1970, стр. 162), но ни в одном восточноиранском языке этот переход не является регулярным, хотя периодически встречается даже в Авесте (См. Grundriß, I, 1, § 282, no. 1). Кроме того, поскольку, согласно Витчаку, этого перехода нет в сарматском, а в осетинском он нерегулярен, нам, в соответствии с концепцией польского ученого, пришлось бы считать соответствующие осетинские лексемы заимствованиями из скифского. Однако в этом случае мы ожидали бы появления в осетинском и других заимствований, отражающих фонетические особенности скифского, прежде всего вышеупомянутый переход d > l. Между тем, хотя фонема l в сарматском существовала, ни в одном слове прекрасно изученного и хорошо документированного осетинского языка нет l на месте иранского *d. Отсюда следует, что в осетинском, resp. сарматском, не было скифского субстрата, а переход *ś > θ был характерен для некоего диалекта (или диалектов) югозападноиранского типа, на который независимо наложились скифский и сарматский. Скорее всего, это произошло еще на их азиатской прародине, хотя могло иметь место и в Восточной Европе. Можно напомнить и о некоторых не отмеченных Витчаком фонетических особенностях скифского, отличающих его от сарматского. В скифском в анлауте происходил переход *xš > s, характерный также для некоторых юговосточноиранских языков, в частности, Как в скифском названии Днепра Boρυσθένης < *Varustāna (Vasmer 1925, S. 65). 13
220
Индоевропеистика
для некоторых юговосточноиранских языков, в частности, пушту14. На эту особенность указывал уже Харматта (1951, pp. 308-309), который, правда, не связывал ее именно со скифским. Ее можно проиллюстрировать такими примерами как Σατραβάτης, имя собственное из фанагорийской надписи первой половины IV в. до н.э. (КБН 1066), где Σατρα- явно передает иранское *xšaθra- 'власть'; Σαῒοι < *xšaya'правитель, царь', этноним, упоминаемый в ольвийском декрете в честь Протогена (IOSPE I2, № 32, A, стк. 34), повествующем о событиях конца III в. до н. э. (в тексте форма генитива ), и, возможно, как отмечал еще В. Томашек (Tomaschek 1888, S. 721)15, бывший самоназванием Геродотовых "скифов царских" (ο βασιλήϊοι Σκύθαι, в тексте в родительном падеже, τν βασιληίων Σκυθέων – Herod. IV, 20); Σαιταφάρνης < *Xšaitafarna-, царь упомянутых сайев (Σαῒοι) (в тексте во всех случаях опять-таки форма генитива – A, стк. 10, 83). Следует еще раз отметить, что соответствующая надпись не может иметь отношения к сарматам, появляющимся в Восточной Европе, тем более в западной ее части, где расположена Ольвия, не ранее II в. до н. э.16 В отличие от сарматского и осетинского, в скифском не было метатезы θr > rθ. В бесспорно скифских именах встречается только сочетание -tr-: ср. приводившееся выше Σατραβάτης и Σατράκης, имя царя азиатских скифов, упоминаемого Аррианом (Anab. IV, 4, 8). Ввиду упомянутого выше перехода d > δ > l требует объяснения появление в скифских словах интервокального -d- (или -δ-). Поскольку ассирийское z в ašguzāi, asguzāi, iškuzāi, Iškuza17 соответствует греческому θ в Σκύθαι и более позднему скифскому l в приводимом Геродотом самоназвании скифов Σκόλοτοι, т. е. *skula-ta, кажется вероятным, что к началу скифских переднеазиатских походов, в VII в. до н. э., скифское *d уже превратилось в межзубный звонкий ð, который в В сарматском начальное иранское*xš- неизменно отражалось как xš(греческое ξ-, осетинское xs-). 15 Подробнее об истории вопроса см. Куклина 1985, с. 110, примеч. 77. 16 Разумеется, греческая Σ- могла передавать иранское xš-; ср. греческое σατράπης < древнеперсидского (или т. н. "мидийского") xšaθrapa-. Однако, учитывая, что начальное Xš- в сарматских именах неизменно передается как Ξ, кажется вероятным, что переход *xš->s- в анлауте в скифском все-таки произошел. 17 Начальные гласные в ассирийской передаче самоназвания скифов являются протетическими. 14
С. В. Кулланда, Еще раз о скифском языке
221
ассирийском, где не было межзубных фрикативных, передавался через сибилянт z, а в греческом, где не было звонкого ð, через глухой межзубный фрикативный θ. Однако, судя по форме приводимого Геродотом в форме Μαδύης имени скифского царя VII в. до н. э., в скифском одновременно существовал взрывной d, который не мог восходить к иранскому *d18. Этот факт можно объяснить переходом *-nt- > -d-, засвидетельствованным для юговосточноиранских языков; ср. йидга lad "зуб" < *danta, и т. п. (см. Эдельман 1986, стр. 163). В таком случае имя Μαδύης можно трактовать как рефлекс индоиранского *mantu (ср. авестийское mantu-, древнеиндийское mántu- "советник; правитель")19. Рассмотренные выше фонетические переходы, характерные для скифского, свидетельствуют, как кажется, что этот язык входил в ту же "юговосточноиранскую" группу языков, что и пушту, мунджанский, йидга и бактрийский, а с сармато-алано-осетинским был связан более отдаленным родством. Кроме того, и в скифском, и в сарматоалано-осетинском, видимо, был "югозападноиранский" субстрат – источник форм, в которых рефлексом общеиранского *ś было не регулярное s, а θ. На основании уточненных фонетических соответствий между скифским и иными иранскими языками можно попытаться проанализировать до сих пор не объясненные скифские имена и пересмотреть некоторые общепринятые этимологии. Так, ввиду преобладавшего в иранском ротацизма (не считая некоторых звукоподражательных (?) слов вроде персидского lab "губа" и т. п.), обилие скифских имен, содержащих l, представляет определенную загадку. Если же считать, что скифское l происходит из иранского *d, а скифское d – из иранского *-nt-, становится возможным дать непротиворечивые этимологии ряда скифских имен. Об имени Μαδύης было сказано выше. Имя скифского царя Савлия (Σαύλιος; Herod. IV, 76) следует возводить к общеиранскому *saudya- "(Ритуально) Чистый" (ср. др.-инд. šodhya- 'to be purified'). Имя царя Скилура с тем же фонетическим пе-
В связи с этим приходится отказаться от общепринятой этимологии имени Мадий (Μαδύης), выводящей его из *madu- "мед" (ср. выше, примечание 11, о форме скифского слова "мед"). 19 Точно так же название скифского племени у Гелланика (apud Steph. Byz.), Ἀμαδόκοι, не может происходить от *āma-adaka "сыроеды", и скорее должно объясняться как *a-mantu-ka "не имеющие правителей". 18
222
Индоевропеистика
реходом Σκίλουρος < *skidura- означает "Режущий; Победоносный"20; имя его сына Палака (Πάλακος - < *Pāδaka) - "(Высоко)ногий; (Длинно)ногий"; ср. эпитет бога Вайю в Авесте (Yt. XV, 54): bərəzi.pāδō "высоконогий"21. Имя Παιρίσαλος, встречающееся в ряде надписей из Крыма и с Таманского полуострова, обычно считается фракийским (см., например, Vasmer 1925, S. 47). На самом же деле это явно "скифизированная" форма боспорского царского имени Перисад, Παιρισάδης. Видимо, вторичное -d- < *-nt-, подобно первичному *d < *d, превратилось в δ, а затем в l, хотя по сравнению с переходом в l первичного *d < *d этот процесс несколько "запоздал"22. С другой стороны, не исключено, что появление в скифском l на месте боспорского d могло явиться результатом гиперкоррекции, поскольку скифы, тесно контактируя с носителями иных иранских языков, не могли не замечать, что d этих языков в их собственном языке соответствует l23. Ср. др.-инд. chidura- "режущий; уничтожающий"; относительно семантического развития ср. курдское bir̄ā "победоносный", букв. "режущий" – Цаболов 2001, стр. с. 188-189). Впервые предложивший эту этимологию О. Н. Трубачев, будучи одержим идеей о присутствии индоариев в Северном Причерноморье в скифское время, трактовал имя Скилура, несмотря на его типично юговосточноиранскую форму, как индоарийское. См. Трубачев 1999, стр. 276-277. 21 Грантовский 1970, стр. 174-175 и примеч. 28. 22 Нашему выводу, казалось бы, противоречит форма упоминаемого Геродотом (IV, 76; 120; 126-127) имени скифского царя – Иданфирс ('Ιδάνθυρσος), но соответствующее имя Арриан (Ind. V, 6) приводит в форме 'Ινδάθυρσις (хотя современные издатели "Индики" предпочитают без объяснений заменять в тексте 'Ινδάθυρσις на 'Ιδάνθυρσος), поэтому Геродотова передача, возможно, неточна. 23 В качестве типологической параллели можно вспомнить приведенный Траском (Trask 2000, pp. 53-54) пример испанских заимствований в баскском. Современные испанские слова, оканчивающиеся на -ón, заимствуются в баскский с изменением окончания на -oi: avión "самолет" превращается в abioi, camión "грузовик" в kamioi. С точки зрения современной баскской фонетики такой переход необъясним, поскольку окончание -on для баскского вполне обычно. Причина изменений – гиперкоррекция. Романские слова с окончанием -one (из латинского -onem), заимствованные в баскский, в результате последующего падения в этом языке интервокального -n- приобрели окончание *-oe, превратившееся затем в -oi. Так, романское *ratone " крыса; мышь" дало баскское arratoi, а романское *razone "разум; право" – arrazoi. В то же время в испанском рефлексы соответствующих слов потеряли конечный гласный и 20
С. В. Кулланда, Еще раз о скифском языке
223
Отмечу в заключение, что накопленный к настоящему времени трудами многих поколений исследователей материал позволяет, как мне кажется, уточнить положение скифского среди восточноиранских языков, отделить скифский словарный фонд от сарматского и с помощью установленных фонетических соответствий предложить новые скифские этимологии.
превратились соответственно в ratón и razón. Баски, заметив, что испанскому -ón в их языке часто соответствует -oi, начали в поздних заимствованиях из испанского заменять окончание -ón на -oi.
224
Индоевропеистика
Литература Абаев 1945 Абаев 1949 Абаев ИЭСОЯ
Витчак 1992 Грантовский 1960 Грантовский 1970 КБН Куклина 1985 Миллер 1882 Миллер 1887 Трубачев 1999 Цаболов 2001 Эдельман 1986 Bielmeier 1989
Darmesteter 1883 Grundriß Harmatta 1951
IOSPE I2
Абаев, В. И. Древнеперсидские элементы в скифском языке. // Иранские языки I. Абаев, В. И. Осетинский язык и фольклор. Том I. Москва. Абаев, В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Тт. I-V, Ленинград и Москва, 1958-1995. Витчак, К. Т. Скифский язык: опыт описания. Вопросы языкознания, № 5. Грантовский, Э. А. Индо-иранские касты у скифов. М. Грантовский, Э. А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М. Corpus Inscriptionum Regni Bosporani. Корпус боспорских надписей. М.-Л., 1965. Куклина, И. В. Этногеография Скифии по античным источникам. Л. Миллер, Всеволод. Осетинские этюды II. М. Миллер, Всеволод. Осетинские этюды III. М. Трубачев, О. Н. Indoarica в Северном Причерноморье. М. Цаболов, Р. Л. Этимологический словарь курдского языка. Т. I, М. Эдельман, Д. И. Сравнительная грамматика восточно-иранских языков. Фонология. М. Bielmeier, Roland. Sarmatisch, Alanisch, Jassisch und Altossetisch. // Compendium Linguarum Iranicarum. Hrsg. von Rüdiger Schmitt. Wiesbaden: Reichert. Darmesteter, J. Etudes iraniennes. Paris. Grundriß der iranischen Philologie. I. Strassburg, 1895. Harmatta, J. Studies in the Language of the Iranian Tribes in South Russia. // Acta Orient. Hung., T. I, fasc. 2-3. Inscriptiones Antiquae Orae Septentrionalis Ponti Euxini Graecae et Latini iussu et impensis Societatis
С. В. Кулланда, Еще раз о скифском языке
Minorsky 1930 Müllenhoff 1892 Schmitt 1989
Sims-Williams 1989
Tomaschek 1888
Trask 2000
Vasmer 1925 Zgusta 1955
225
Archaeologicae Imperii Russici. Iterum edidit Basilius Latyschev. Volumen primum. Inscriptiones Tyrae, Olbiae, Chersonesi Tauricae, aliorum locorum a Danubio usque ad regnum Bosporanum continens. Ed. alt., Petropoli MCMXVI. Minorsky, V. Transcaucasica. Journal Asiatique, Tome CCXVII, 1, 1930. Müllenhoff, Karl. Deutsche Altertumskunde III. Berlin. Schmitt, R. Andere altiranische Dialekte. // Compendium Linguarum Iranicarum. Hrsg. von Rüdiger Schmitt. Wiesbaden: Reichert. Sims-Williams, Nicholas. Sogdian. // Compendium Linguarum Iranicarum. Hrsg. von Rüdiger Schmitt. Wiesbaden: Reichert. Tomaschek, W. Kritik der ältesten Nachrichten über den Skytischen Norden, 1. // Sitzungsberichte der philosophisch-historischen Klasse der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften. Bd. 116, Wien. Trask, Larry. Some issues in relative chronology. // Time Depth in Historical Linguistics. Volume 1. Cambridge. Vasmer, M. Die Iranier in Südruβland. Leipzig. Zgusta, L. Die Personennamen griechischer Städte der nördlichen Schwarzmeerküste. Die ethnischen Verhältnisse, namentlich das Verhältnis der Skythen und Sarmaten, im Lichte der Namenforschung. Praha.
"Солнце" и "глаз" в гойдельском, кельтские теонимы и проблема глоттохронологии Т. А. Михайлова Москва, Российский государственный гуманитарный университет
0. Согласно предварительным лексикостатистическим данным, выделение кельтской ветви из западной группы индоевропейских языков произошло очень рано - примерно в 3250 г. до н. э. Феномен этот кажется странным, особенно на фоне достаточно "хрестоматийных" представлений об итало-кельтском единстве (впрочем, в настоящее время вызывающих все большее сомнение). В то же время мы должны отметить, что вычисление глубины языковой дивергенции кельтской группы производится, что легко объяснимо, по данным островных кельтских языков (в основном - ирландского и валлийского), тогда как более ранний континентальный материал практически не привлекается. С одной стороны, это вполне понятно, поскольку мы располагаем достаточно большим корпусом как древнеирландских, так и средневаллийских текстов, позволяющим достаточно надежно выделить из общего списка словаря именно базисную лексику. На этом фоне континентальные кельтские языки (лепонтийский, кельтиберский, галльские диалекты) предстают как фрагментарно засвидетельствованные и далеко не надежные. Даже достаточно обильные галльские NP, известные по большей части по латинским источникам, не дают достаточных оснований для выделения именно базисных лексем и составления соответствующих 100- или даже 35-словных списков. С другой стороны, мы не должны забывать о том, что в определенный промежуток времени (примерно IV-V вв. н. э.) островные кельтские языки коренным образом изменили свою морфологическую и синтаксическую структуру, именно тогда (но не ранее) превратившись в "раритетный экземпляр" внутри и.-е. семьи1. Говоря о языках гойдельских, А. А.Королев полагал, что именно тогда сфор1
Ср. - "Еще в дописьменный период кельтские языки пережили большие изменения" [Савченко 2003: 44]; причины этого "скачка" до сих пор являются предметом обсуждения и однозначной мотивировке не поддаются.
228
Индоевропеистика
мировался "новый тип языка" [Королев 1984: 31], принципиально отличающийся по своему строю от кельтских языков, представленных на континенте. Ускоренное языковое развитие, называемое иногда "языковой революцией" [Wagner 1964: 270], отличает островные кельтские языки этого периода в целом (т. е. включая бриттские языки, видимо, именно тогда давшие начало историческим валлийскому, корнскому и кумбрийскому). Мы можем предположить, что аналогичное "ускоренное развитие" могло в тот период затронуть и лексику, поэтому при вычислении глубины дивергенции кельтской группы, а также датировке ее выделения, как нам представляется, все же необходимо обращаться и к континентальным данным, естественно, с известной долей осторожности. В нашем небольшом исследовании мы предлагаем более детально рассмотреть историю таких культурно-значимых и одновременно - "базисных" слов, как солнце и глаз, отличающихся к тому же удивительной "устойчивостью" на и.-е. уровне. 1.1. Локальной гойдельской лексической инновацией, не имеющей бриттских параллелей, является вытеснение и.-е. основы, обозначающей солнце (*sāwel-/*s(a)wHel-/n- [IEW 881 ff.] - ср. вед. súvar, авест. hvarà, др.инд. sūrya-, греч. гомер. ἠέλιος, лат. sōl, готск. sauil/ sunno, etc.; корень, разумеется, подробно и всесторонне описан), продолжением и.-е. *ĝher(H)- c общим значением "блеск, сияние, сверкание, свет" [IEW 441 ff]. Ср. др. ирл. grían (совр. ирл., совр. шотл. grían, gen. gréine, при сев. диал. f. gréin). Несмотря на отсутствие соответствующего элемента в составе двучленных огамических имен, т. е. в самых ранних засвидетельствованных гойдельских памятниках 4 - 6 вв. н. э. (при галльск. Soli-marus (?), ср. герм. Soli-marius "солнцем великий"; см., однако, ниже), можно предположить наличие соответствующей лексемы для ОК именно как базисной для обозначения солнца на достаточно раннем этапе, т. к. в классическом древнеирландском она выступает уже во всей совокупности прямых и метафорических значений. Так, например, в так наз. "Мартирологе Энгуса" (VIII в.) святые-покровители Ирландии традиционно имеют эпитет grían gel "солнце сверкающее". Герой или мифологический персонаж может харатеризоваться как gríanainech "солнце-ликий". Существует и вторичное образование gríanán "солнечный покой, светлица". Кроме того, отметим отсутствие в огамическом ирландском и рефлексов и.-е. *sāwel- (в любом из возможных значений, о чем см. ниже).
Т. А. Михайлова, "Солнце" и "глаз" в гойдельском ...
229
1.2. В то же время в бриттском для обозначения солнца сохранены рефлексы и.-е. *sāwel- (валл. haul, бреет. heol); гойдельский семантический переход, в таком случае, нуждается в мотивировке и, возможно, в относительной датировке. 2.1. Общепринятым является мнение, что и.-е. *sāwel-, утратив значение "солнце", получило в гойдельском значение "глаз", вытеснив тем самым общекельтский глаз (усл. oculus) куда-то в зону семантической периферии [LEIA-RS, S-201]. Фонетически это возможно, хотя долгота гласного, как кажется, должна была бы сделать вокалический переход более "тяжелым" и лабиализация ā под влиянием w остановилась бы раньше, в результате чего ожидаемая форма была бы скорее *sóil (буква i в данном случае - маркер палатализованности последующего согласного). Исходная и.-е. форма *s(a)wHel- представляется в таком случае более вероятной. Альтернативная (предположительная) гипотеза, оспоренная в [Bammesberger 1982] была предложена О. Семереньи, возводящим ирл. слово к и.-е. *sekw- "смотреть, следить": *sukwli- > *sukli- > *suxli- > *sūli- (см. [Szemerény 1977: 314]. Либо, как предполагал сам А. Баммесбергер, ирландская форма (-i- основа) восходит к старому дуалису: *sūle "два солнца" > "два глаза" [Bammesberger 1982], откуда и палатализованность l (ср. др. ирл. leith súil, букв. "полглаза" в знач. "один глаз"; отметим, однако, аналогичное регулярное употребление при парных объектах-частях тела). Семантически данный переход объясняется метафорой Солнца как "божественного ока" или "всевидящего ока" [Schmitt 1967: 163], откуда затем развивается базовое значение глаз вообще. Связь солнца и глаза для архаического (мифологического) сознания, по-видимому, очевидна (ср. подробный анализ, например, в [Bader 1984]), однако естественнее было бы ожидать в данном случае, напротив, антропоцентрического обозначения Солнца как "божественного ока" и проч., но не наоборот. Ср. арм. areg-akn "солнечное око", "солнце" (поэт.), при arew "солнце" (многочисленные греческие и ведические аналогичные формулы см. [Bader 1984: 127-8]). Пример же обратного семантического перехода ("солнце" > "глаз") в ее детальной работе дан только один - естественно, ирландский. В то же время в работе А. Баммесбергера проводится аналогия с Евангельским "Светильник тела есть око" (Мт 6:22), откуда, как он полагает, могла возникнуть соответствующая метафора в др. ирл. (в качестве подтверждения он приводит др. англ. употребление his heafdes segl "его головы солнце" в знач. "глаза" (из Жития св. Андрея). Строго
230
Индоевропеистика
говоря, у нас действительно нет данных о дохристианских употреблениях др. ирл. súil, однако галльские данные (см. ниже) заставляют усомниться в столь поздней датировке данного семантического перехода. Как принято считать, данная инновация (как замена базисной лексемы) засвидетельствована только в гойдельском, где на раннем этапе сохраняются другие обозначения глаза - derc, rosc. Ср. галльск. in mon derco... "в моем глазу", а также многочисленные NP с этим элементом - Derco-iedus, Derco-mogni, Dercina etc. (предпол. к и.-е. *derk"смотреть" (как процесс, см. [Delamarre 2003]). Бриттские языки развили для обозначении глаза самостоятельную, но не собственную (эксклюзивную) инновацию - валл. llygad, брет. lagad (к и.-е. *leuk"блеск, сверкание") при скр. locanam "глаз" (см. Mayrhofer, III: 112-13). И.-е. обозначение глаза, восходящее к и.-е. *okw- ( < h3ekw-), сохранилось предположительно только в галльском exsops "слепой" (ex-ops "без глаз", откуда также франц. aveugle "слепой", восходящее к незафиксированной латинской кальке - *ab-oculus [Dellamare 2003, 139], а также в др. ирл. enech и ср. валл. enep "лицо". Оба слова (имеющие также значение "честь", "выкуп за оскорбление") восходят к легко реконструируемой общекельтской форме *en-okw. Ср. также аналогичный семантический переход при другой основе с общим значением "смотреть, глаз": др. ирл. derc "глаз, зрачок" при брет. derch "взгляд, вид", брет. cammderc "кривой" (< *cambo-derco-), валл. drem, брет. dremm "лицо", при др. ирл. drech idem. Таким образом, наличие фразеологии, реконструируемой на общекельтском уровне, позволяет предположить, что до распада кельтской языковой общности (примерно 1200-1100 до н. э.) базовой лексемой для обозначения глаза было все-таки продолжение и.-е. *okw-, которое уже в континентальном кельтском начало по неясным причинам вытесняться другими основами. Для гойдельской группы принято фиксировать семантический сдвиг "солнце" → "глаз". 2.2. В то же время существует другая этимология др. ирл. súil, представляющаяся нам более логичной. Исходя из вторичной семантики лексемы - "надежда, намерение, стремление", П. И. Ламбер предложил видеть в ней развитие и.-е. основы для обозначения "зрения" (*wel-) в сочетании с и.-е. *su-/*so-. "Глаз" таким образом получает мотивацию как "хорошее смотрение", а долгота гласного в súil становится компенсаторной и легко объяснимой (см. [Lambert 1980]).
Т. А. Михайлова, "Солнце" и "глаз" в гойдельском ...
231
3.1. Косвенные формы др. ирл. обозначения солнца - f. i-stem, nom. grían, gen. gréine (ср. аналог. cíall-céille "смысл", fíach-féich "долг") позволяют реконструировать прагойдельскую форму *g'rēj-n-ā (регулярный переход ē в ía перед не-палатальными при сохранении его перед палатализованными датируется уже началом др. ирл. периода, причем в косвенных основах сохраняется исходный вокализм, см. [McCone 1996: 134, 153]). 3.2. Предположительная мотивация данного семантического перехода была реконструирована К. Шмидтом: и.-е. *ĝher(H)- со значением "блестеть, сверкать" (откуда также, в частности, рус. заря, зреть) с (адъективным?) формантом n- и показателем рода + *sūli- f. > {*sūli*g'rēj-n-a} "солнце сверкающее" > *g'rēj-n-ā (subst.) "сверкающее" > "солнце" [Schmidt 2000: 442]. Аналогично развитиe названий луны (к *leuksnā "сверкающая" при исходном *mēn- "луна, месяц (как единица времени!)", ср. также ирл. geallach "луна" < gel "белый, светлый, блестящий", вм. исконного ésca, предположительно к и.-е. *ai-dh-, *i-dh"brennen, leuchten" [IEW: 11]; -sc- может интерпретироваться как уменьшительный суффикс: cр. ирл. mescae "опьянение" < mid "мед" + *-sko-. (Ср., однако, саамск. Aske "луна, месяц, бог луны"?). 3.3. Однако в свое время (1957) сам же Шмидт полагал, что элемент Soli- в галльских NP имеет значение "видящий, имеющий зрение", но не "солнечный": Solimarus - Многовидящий, Многоглазый (а не - ?Солнце-великий, см. выше герм. аналог?), Soliboduus - Вороноглазый (вряд ли - Солнце-вороний?) и пр. [Schmidt 1957: 270-71]. Cр. валл. Hywel "зоркий" (букв. "хорошее видение"), а также бриттское божество Minerva-Suli - покровительница зрения (археологический фон - см. у Ламбера). Галльский вокализм при этом остается не совсем ясным. Итак, 1. видимо, гипотеза Ламбера об этимологии ирл. súil является верной, 2. ирл. (и галльск.!) глаз этимологически никак не связан с и.-е. солнцем и инновация *g'rēj-n-ā > grían носит характер локальный и достаточно поздний, 3. пракельтск. "солнце" надежно этимологизируется на и.-е. основе, будучи представлено расширенными основами - как *swel-, так и *swens- (ср. галльск. sonnocingos "год", как "солнца-путь" в Календаре из Колиньи). 4.1. Др. ирл. grían восходит к и.-е. основе *ĝher- с -j-расширением, давшей также обозначения серого, бледного цвета (света) в германском, ср. уже к полной ступени (опять-таки с формантом -n-!) исл. gryiandi "утренняя заря" [IEW, 442]. Именно это значение реконструи-
232
Индоевропеистика
руется как исходное (для какого уровня?) в [Иллич-Свитыч 1971: 228], причем для и.-е. и алтайского характерна семантика "заря, утренний свет, тусклый бледный свет/цвет", тогда как в семито-хамитском реализуется значение "солнце, яркий свет, день" (как и в ирландском!). Предположения о существовании с.-х. субстратного слоя докельтского населения Ирландии и Британии высказывались неоднократно (см. [Pokorny 1960], [Wagner 1987], а также [Gensler 1995], [Hewitt 2003],) хотя отметим, что многочисленные выделенные схождения, как правило, относятся к области синтаксиса, а лексику не затрагивают вообще. 5.1. Формант -n- в grían может иметь как адъективное значение ("сверкающее, блестящее"), так и, по определению К. Штюбер, "индивидуализирующее" [Stüber 1998: 90 ff.]. Причем, судя по многочисленным кельтским данным (как в ее книге, так и в других источниках), -n- может выступать и как продуктивный суффикс, и как основообразующий, что в общем одно и то же и отличается лишь разной временной глубиной. Ср., например, зим-а и гр. χείμ-ων (пример Штюбер). Более того, процесс предстает как двунаправленный, т. к. с одной стороны, отмечается переход основообразующего форманта -n- в корень с изменением типа основы, с другой - осмысление как суффиксального исконного корневого -n-. Например: treth m., gen. trethan "бурное море, океан" > trethan m., gen. trethain; aub f., gen. abann "вода, река" > abhann f., gen. aibhne (ср. Ἄβον у Птолемея, бриттск. Abona > англ. Avon; слово в и.-е. представляет значительные трудности, см. [Stüber 1998: 97-100], а также сопоставление кельтских и анатолийских обозначений реки [Watkins 1973]); при: bé "женщина" < прагойд. *gwēn- < *gwen-Ha [Jasanoff 1989]; cú "пес, волк" при альтернации исходных основ *wō-/*un (см. [Joseph 1990]. 5.2. Для кельтского выделяется особая семантика элемента -on /-an(a) - оформление теонимов (ср. [Hamp 1978: 152]), как в качестве собственно суффикса (Epona - богиня-лошадь, Abona - божество реки, Mapon - бог-юноша, Gwion - воплощение мудрости и проч.), так и в качестве маркера типа основы - Danu-Danann ("Влага", мать племени богов), Ériu-Érinn ("Жир, обилие, процветание", к ОК *piH-wer-ih2-on-, персонификация Ирландии), Albiu-Albann ("Свет, Белизна", Сев. Британия, на мифо-поэтич. уровне как персонаж не засвидетельствована), Tailtiu-Tailtenn ("Богиня обработанной земли, покровительница пашни") и проч. Мы предлагаем видеть здесь дейктическую частицу с
Т. А. Михайлова, "Солнце" и "глаз" в гойдельском ...
233
общим значением "тот, вон тот", откуда соответствующее семантическое развитие типа: "вода" > "вот та вода" > Вода-божество (как персонификация идеи воды, предположительно также - при переходе в активный класс, ср. [Shields 1997, 371]). Ср. также, например, галльск. ARTIONI (dat. pl.) - имя богини-медведицы (к ПК *artijo-n, "относящийся к медведям" или "та-вот медведица", к реконстр. основе fem. *h2þih2). Собственно говоря, идея того, что основообразующие форманты (и даже шире - так наз. расширители) имеют, как правило, дейктическое происхождение, далеко не нова (ср., например, обзор в [Шилдз 1990]). Наша мысль состоит в том, что процесс превращения аморфного демонстратива в деривационный суффикс находится не на стадии (не столь уж бесспорного?) "дофлективного индоевропейского" (ср. [Adrados 1992]), но на гораздо более позднем этапе развития дочерних языков. Таким образом, имеет место как бы некоторый довольно неупорядоченный, но семантически и фоно-морфологически замкнутый процесс, при котором семантика демонстратива может низводиться на уровень формообразований "по аналогии", но может как бы и "возрождаться", образуя новые лексемы, как в нашем случае, и оформляя особый семантический класс (в нашем случае - персонификация природных элементов, образование теонимов). 5.3. Ср. имя одного из королей племени богини Дану в "Книге захватов Ирландии" - Mac Gréine, Сын Солнца, что позволяет предположить реальное существование не дошедшего до нас соответствующего теонима. Ср. также мифологические персонажи - Roth Niam, букв. "небесное колесо" (либо - "колеса блеск", альтернация форм nem/ném "небо"/"блеск", см. [LEIA-M,N,O,P]), и Niam Cinn Oir, букв. "Небо головы золотой" (или "блеск головы золотой"), возможно, перифрастически именующие солярное женское божество. 6. Суммируя наши рассуждения, мы можем сделать следующие предварительные выводы: • "Климатические" условия (практическое отсутствие солнечных дней, преобладание дождливой погоды, в среднем - 1500 мм. в год при среднем показателе по земному шару - 1000 мм.) послужили причиной вытеснения ОК названия солнца каким-то иным; • какую-то роль в семантических сдвигах внутри комплекса "Солнце как источник света и тепла и (!) главный ориентир движения времени" могла сыграть предположительная ори-
234
Индоевропеистика
•
•
•
•
ентированность автохтонной, догойдельской, культуры Ирландии на лунный календарь: солнце потребовало нового названия; им стало продолжение и.-е. корня *ĝher-, имеющего ностратические параллели и, следовательно, сохраняющее потенциальное значение "солнечный свет" (либо же оно было поддержано каким-то местным докельтским диалектом семитохамитского происхождения); -n-формант в реконструируемом названии солнца (*g'rēj-n-ā) может иметь индивидуализирующий или персонифицирующий характер и восходить к дейктической частице (и представлять собой своего рода артиклоид-энклитику). Слово в целом может рассматриваться как теоним; причины утраты из базисного списка обозначения глаза в островном кельтском, наметившейся уже в галльском, остаются неясными. Для ОК все же можно восстановить наличие и.-е. основы, что предполагает поздний характер соответствующей инновации; для мифологич. сознания часто отмечается связь солнца (и, отчасти, глаза) с огнем, обозначение которого также (!) по неясной причине было в ОК заменено эвфемизмом - "согревающий", к и.-е. *tep-n- (ирл. tene, валл. tan); возможно, между этими явлениями действительно есть какая-то связь.
Т. А. Михайлова, "Солнце" и "глаз" в гойдельском ...
235
Литература Иллич-Свитыч 1971 Королев 1984 Савченко 2003 Шилдз 1990
Adrados 1992
Bader 1984 Bammesberger 1982 Delamarre 2003 Gensler 1995
Hamp 1978 Hewitt 2003
Jasanoff 1989 Joseph 1990
Lambert 1980 LEIA-M,N,O,P LEIA-R,S McCone 1996
Иллич-Свитыч, В. М. Опыт сравнения ностратических языков. М. Королев, А. А. Древнейшие памятники ирландского языка. М. Савченко, А. Н. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. М. Шилдз, К. Заметки о происхождении основообразующих формантов в индоевропейском // ВЯ, № 5. Adrados, Fr. The new image of Indoeuropean: the History of a revolution // Indogermanische Forschungen, 97. Bader, Fr. Autour de Polyphème le Cyclope à l'œil brillant. Die Sprache, 30, 2. Bammesberger, A. Le mot irlandais désignant l'œil. EC, 19. Delamarre, X. Dictionnaire de la langue gauloise. Paris. Gensler, O. Typology and pre-Celtic substrata: a new approach to the problem of Insular Celtic and HamitoSemitic. Handout and Synopses of papers. Edinburgh. Hamp, E. Gwion and Fer Fi. Ériu, 29. Hewitt, St. The Hamito-Semitic connection: fact or fiction? Handout and Synopses of Paper. Aberystwyth. Jasanoff, J. H. Old Irish Bé "woman". Ériu, 40. Joseph, L. S. Old Irish Cú - a Naive Reinterpretation // Celtic Language, Celtic Culture: A Festschrift for E. P. Hamp. California. Lambert, P. Y. Étymologies. EC, 17. Vendryes, J. Lexique étymologique de l'irlandais ancien. M-P. Paris, 1919-60. Vendryes, J. Lexique étymologique de l'irlandais ancien. R-S. Paris, 1974. McCone, K. Towards a relative chronology of ancient and medieval Celtic sound change. Maynooth.
236
Pokorny 1960 Shields 1997
Schmidt 1957 Schmidt 2000
Schmitt 1967 Stüber 1998 Szemerényi 1977
Wagner 1964 Wagner 1987 Watkins 1973
Индоевропеистика
Pokorny, J. The Pre-Celtic Inhabitants of Ireland // Celtica, 5. Shields, K. Linguistic typology and reconstruction: The animacy hierarchy and its implications for the Indo-European inflectional number category. // Word, 48, n. 3. Schmidt, K. H. Die Komposition in Gallischen Personennamen. Tübingen, 1957. Schmidt, K. H. Zur innerkeltischen Sprachgeschichte in der Lexik. // 125 Jahre Indogermanistik in Graz. Leykam. Schmitt, R. Dichtung und Dichtersprache in indogermanischer Zeit. Wiesbaden. Stüber, K. The Historical Morphology of N-stems in Celtic. Maynooth. Szemerényi, O. Principles of etymological research in the Indo-European languages // Etymologie. Ed. R. Schmitt. Darmstadt. Wagner, H. Nordeuropäische Lautgeographie // ZCP, Bd. 29. Wagner, H. The Celtic Unvasions of Ireland and Great Britain - Facts and Theories // ZCP, Bd. 42. Watkins, C. "River" in Celtic and Indo-European. Ériu, 24.
Цветообозначения по отношению к светилам и источникам света в древних индоевропейских языках Ю. В. Норманская Москва, Институт языкознания РАН
”Светить всегда, светить везде До дней последних донца” В. В. Маяковский
Эта статья подготовлена специально к юбилею Сергея Анатольевича Старостина. В ней сделана попытка на основе сравнения древних индоевропейских языков реконструировать, какие цветообозначения описывали светила и источники света в праиндоевропейском языке. На наш взгляд, наиболее перспективным для сравнительно-исторического изучения семантики цветообозначений является метод контекстной интерпретации. Этот прием, с точки зрения теории, интересен тем, что он, вероятно, имеет самую давнюю традицию, восходя в сущности к античному периоду, хотя не провозглашался, как отдельный метод, разработанный определенным автором. Именно так сделаны самые основательные и подробные описания цветообозначений в древних индоевропейских языках (ср. André 1949 для латыни, Schwertner 1915 – для германских языков, Hopkins 1883, Elizarenkova 1994 – для древнеиндийского языка, Durbeck 1979 – для древнегреческого языка и т. д.). В 1997 году А. Вежбицкая предложила толковать семантику цветообозначений, основываясь прежде всего на прототипических объектах, т. е. объектах наивной картины мира, с которыми в сознании носителей ассоциируются данные названия (для черного — ночь, для белого — день, снег, для красного — огонь, кровь, и т. д.). Очевидно, что метод контекстного анализа цветообозначений, применявшийся и применяемый большинством авторов, описывающих древние языки, и метод прототипических объектов, предложенный А. Вежбиц-
238
Индоевропеистика
кой, во многом схожи. В обоих случаях речь идет о предметной сочетаемости цветообозначений, которая и позволяет их протолковать. Несмотря на некоторые возражения, которые вызывает у нас работа А. Вежбицкой (ср. Норманская 2002), нам представляется, что метод описания цветообозначений в зависимости от их предметной сочетаемости очень перспективен. Дальнейшие возможности применения этого метода – в сравнительном анализе цветообозначений в различных языках, как в родственных, так и в генетически далеких друг от друга. В результате такого анализа можно будет более явно выделить специфические черты систем цветообозначений того или иного языка. В этой работе мы анализируем лексическую группу «источники света» (солнце, звезды, луна, заря, огонь) с точки зрения описания их с помощью цветообозначений в древних индоевропейских языках с богатой литературной традицией (в древнеиндийском, древнегреческом, латыни, древних германских языках)1. Лексическая группа «источники света» выбрана не случайно. С одной стороны, существительные, входящие в нее, могут сочетаться с разными цветообозначениями в разных древних индоевропейских языках. Например, солнце может быть: — белым (др.-инд. ruśad- (RV), лат. albus, candidus, др.-гр. λευκός, герм. hvtr (др.-исл.), hwít (др.-англ.), wīz (д.-в.-н.), др.-ирл. gel, bán); — красным (герм. rauđr (др.-исл.), rōt- (д.-в.-н.)); — желтым (др.-инд. hári- (RV), лат. luridus). А огонь: — белым (др.-инд. śvetá- (RV), лат. candidus, др.-англ. blác), — красным (др.-инд. aruná-, rohitá (RV), лат. ruber, rutilus, герм. rauđr (др.-исл.), réad (др.-англ.), rōt- (д.-в.-н.), др.-рус. чьрвленыи, багряныи), — желтым (др.-гр. ξανθός), — черным (др.-инд. krṣná- (RV MBh, Ragh), kāla- (AV), лат. ater, герм. sweart (др.-англ.), wan (др.-англ.), blār (др.-исл.), blát (др.-англ.). Хотя в некоторых работах, например в Schwertner 1915, описывается ряд ситуативных различий в употреблении цветообозначений Описания источников света с помощью цветообозначений в других древних индоевропейских языках (древнеирландском, древнерусском, хеттском, тохарском и т. д.) в ходе исследования также учитывались. Но в связи с резко ограниченным количеством текстов каких-либо выводов на материале этих языков сделать не удается. 1
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
239
при названиях источников света (например, огонь в германских языках – черный, когда речь идет об огне с дымом и т. п.), но в большинстве случаев причины употребления в письменных памятниках тех или иных цветообозначений для описания источников света неясны. Тем более неясно, какую сочетаемость цветообозначений с названиями светил следует предполагать для праиндоевропейского языка. С другой стороны, мы знаем, что реальный цвет природных источников света более или менее постоянен и не слишком различается в зависимости, например, от географической зоны. Представляется, что цвет других объектов, который варьируется в пределах одного языка (масти лошадей, цвет волос, кожи и т. д.), в большей степени культурно обусловлен, чем цвет источников света. Таким образом, источники света не имеют определенного цвета, характеризуются разными цветообозначениями в древних индоевропейских языках, их вид и цвет более или менее независим от экстралингвистических условий. Цель нашей работы – проанализировать, в каких ситуациях с помощью каких цветообозначений описываются те или иные источники света, на основе этого анализа попытаться установить, сочетание каких цветообозначений с названиями источников света можно было бы предположить в реконструируемом праиндоевропейском состоянии. Условно мы принимаем, что если в двух или более индоевропейских языках источник света описывается с помощью этимологически родственных цветообозначений, то такое атрибутивное сочетание можно реконструировать для праиндоевропейского периода. Важно подчеркнуть, что в этой работе мы реконструируем не атрибутивные сочетания, как это принято в традиционной индоевропеистике, а модель сочетаемости существительных (в данном случае источников света). Разница между атрибутивными сочетаниями и моделью сочетаемости заключается в следующем. При реконструкции атрибутивных сочетаний традиционные индоевропеисты восстанавливают два или более конкретных корней, желательно, со словообразовательными суффиксами, рефлексы которых представлены в нескольких древних индоевропейских языках. В этой работе мы сконцентрировались на анализе цветообозначений. Мы не будем пытаться реконструировать, как назывались светила в праиндоевропейском языке. Это отдельная сложная задача. Мы попытаемся восстановить, какими цветообозначениями они опи-
240
Индоевропеистика
сывались, т. е. какая у них была модель сочетаемости. Под моделью сочетаемости мы понимаем случаи, когда один и тот же по означаемому, но не обязательно этимологически идентичный по означающему, источник света, описывается одним и тем же этимологическим цветообозначением. Например, скр. átyā vridhasn róhitā ghritásnū ritásya manye mánasā jávishṭhā | antár īyase arush yujānó yushmnṣ ca devn víṣa ca mártān — "Обоих (твоих) растущих скакунов, красных, сочащихся жиром, / (Скакунов) закона я считаю более быстрыми, чем мысль. / Запрягая обоих (скакунов), ты движешься между / Вами, богами, и (нашими) племенами, смертными", RV, IV, 2, 3; (Речь идет об Агни) — и лат. Caeli quoque nubila vexant / excutiuntque feri rutilos concursibus ignes (P. Ovidius Naso, Metamorphoses 11, 435) — "Они гонят и по небу тучи, / И вытряхают огонь багряный, сшибаясь жестоко" — с точки зрения традиционной теории атрибутивных сочетаний относятся к разным объектам (в санскрите источник света 'огонь' описан образно, как такового атрибутивного сочетания в тексте мы не наблюдаем), а с точки зрения модели сочетаемости к одному, потому что в обоих случаях речь идет о "красном огне". Мы исходим из предположения, что, если в двух или более древних индоевропейских языках рефлексы одного и того же праиндоевропейского ЦО описывают какой-то предмет, то это ЦО описывало этот предмет и в праиндоевропейском языке. Для сочетаний цветообозначений с названиями источников света, не удовлетворяющих этому условию, мы попытаемся выяснить причины возникновения и употребления инновационных атрибутивных конструкций. Таким образом, в результате этого анализа мы попытаемся выявить, насколько одинаково с точки зрения цветообозначений концептуализировались источники света у древних праиндоевропейцев (т. е. описывались ли солнце, звезды, луна, заря и огонь одним цветом) и как менялось восприятие их цвета от носителей праиндоевропейского языка к носителям языков-потомков. Употребление цветообозначений ниже анализируется на материале следующих текстов: древнеиндийский язык: гимны Ригведы2; Текст далее цитируется по изданию: Aufrecht 1955; перевод гимнов Ригведы взят из: Елизаренкова 1999. 2
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
241
древнегреческий и латинский языки: классические тексты из собраний TLG, MUSAIOS, http://www.perseus.tufts.edu; германские языки: готский: Серебряный кодекс3; древнеисландский: тексты эддической литературы4, исландские саги5; древнеанглийский: собрания англосаксонской поэзии и прозы6; древнефризский: юридические тексты7 древневерхненемецкий: разножанровые тексты по оказавшимся доступными нам изданиям8.
Солнце: Прототипический цвет солнца во всех обследованных древних индоевропейских языках – белый. В древнеиндийском и древнегреческом языках солнце описывается этимологически родственными цветообозначениями: др.-инд. ruś-ad- (RV), др.-гр. λευκός, восходящими к праиндоевропейскому корню *leuk- (ср. Pokorny 1959: 687; в Mayrhofer 1996, II: 454 предполагается, что в ИЕ у корня *leuk- существовал фонетический вариант leuk‘-, который и является этимоном По изданию: Streitberg W. Die gotische Bibel. I. Der got. Text u. seine griech. Vorlage, mit Einleitung, Lesearten und Quellennachweisen sowie den kleinern Denkmaelern als Anhang. Heidelberg, 1908. 4 По изданиям: Die Lieder der älteren Edda / hersg. v. Hildebrand-Gering. Paderborn, 1912; Die prosaische Edda im Auszuge nebst Volsunga-saga und Nornagests-þáttr / hersg. v. E. Wilken. Padeborn, 1877; Eddica minora / hersg. v. Heusler und Ranisch. Dortmund. 1903. 5 Altnordische Saga-Bibliothek // hersg. von Gederschiöld, Gering und Mogk. I-XIV. Halle, 1892-1909. 6 Bibliothek der angelsächsischen Poesie // hersg. v. C.W.M.Grein I-II. Göttingen 1857-1858; Bibliothek der angelsächsischen Prosa // hersg. v. Grein und Wülker. I Cassel u. Göttingen, 1872; II Cassel, 1885; III Leipzig, 1897; Sweet, The Oldest English Texts. London, 1885. 7 Friesische Rechtsquellen // hersg. v. K. F. Richthofen. Berlin, 1840. 8 Althochdeutsche Glossen gesammelt v. Steinmeyer u. Sievers I – IV. Berlin, 1879-1898; Murbacher Hymnen // hersg. v. Sievers. Halle, 1874; Otfrid, Evangelienbuch // hersg. v. Erdmann. Halle, 1882; Tatian // hersg. Sievers. Paderborn, 1892; Willirams deutsche Paraphrase des Hohen Liedes // hersg. v. Seemüller. Strassburg, 1878; Schriften Notkers und seiner Schule // hersg. v. Piper. I-III. Freiburg, 1882-1883; Denkmäler deutscher Poesie und Prosa des VIII.-XII. Jahrh. // hersg. v. Müllenhof und Schere. Berlin, 1892. 3
242
Индоевропеистика
формы в санскрите). Мы можем достаточно надежно восстанавливать для праиндоевропейского солнца цвет *leuk-. В ряде индоевропейских языков (в латыни, германских и др.) это цветообозначение было заменено на рефлексы праиндоевропейского корня *k’wei- (ср. Pokorny 1959: 629) и др. (для этих корней в праиндоевропейском языке также восстанавливается значение 'белый, светлый', см. Норманская 2002). Таким образом, можно полагать, что солнце, которое было прототипически белым для праиндоевропейцев, сохраняется таким же в восприятии носителей древних индоевропейских языков. Древнеиндийский язык: — белый (др.-инд. rúṣad- (RV)): — tát sryasya devatvám tán mahitvám madhy kártor vítatam sám jabhāra | yadéd áyukta harítaḥ sadhásthād d rtrī vsas tanute simásmai || tán mitrásya várunasyābhicákshe sryo rūpám krinute dyór upásthe | anantám anyád rúṣad asya pjaḥ krishnám anyád dharítaḥ sám bharanti Такова божественная природа Сурьи, таково величие: Посреди работы он собирает натянутую (ткань). Как только он запряг с места рыжих (коней), ночь тут же протягивает свой наряд для него самого. Сурья принимает этот цвет Митры (и) Варуны, Чтобы быть видимым в лоне неба. Бесконечно светла одна его сторона. Другую, черную, собирают (его кобылицы). RV, I, 115, 13-14 4 -5; Латынь: — белый (лат. candidus; много примеров, прототипический цвет): — Miser Catulle, desinas ineptire, et quod vides perisse perditum ducas. fulsere quondam candidi tibi soles, cum ventitabas quo puella ducebat amata nobis quantum amabitur nulla. (C. Valerius Catullus, Carmina) Катулл-бедняга, зря не городи вздор, и то, чего лишен, из головы выкинь. Сияли прежде ясные тебе солнца, Ты хаживал, куда водила малышка, любима нами, как никто любим не был!
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
243
—Candidus Oceano nitidum caput abdiderat Sol (P. Ovidius Naso, Metamorphoses 15, 30) ...Светлое солнце главу лучезарную спрятало в море... — Interea sol albus recesit in infera noctis (Ennius Annales 93) ...Яркое солнце меж тем ушло в преисподнюю ночи...9 Древнегреческий: — белый (др.-гр. λευκός; много примеров, прототипический цвет): κρηδέμνῳ δ᾿ ἐφύπερθε καλύψατο δῖα θεάων καλῷ νηγατέῳ ̇ λευκὸν δ᾿ ἦν ἠέλιος ὥς ̇ (Homer, Iliada 14, 185) ...Легким покровом главу осенила державная Гера. Пышным, новым, который, как солнце, сиял белизной... Германские языки: — белый (*hwīt-; много примеров, прототипический цвет): Древнеисландский: — Sól hvíta. Hov. 97, 2 "белое солнце". Древнеанглийский: — sunna thiu hwíta. Gen. 266 "солнце твое белое". Древневерхненемецкий: — die sunne ist wízer den der sné. Traug. 5, 3 "солнце белее, чем снег". "Желтое солнце" встречается в текстах на древнеиндийском языке, в древнегреческом и латыни. При этом сами используемые цветообозначения этимологически неродственны: др.-инд. hári- (RV) < ПИЕ *g'helə-, лат. lūridus < ПИЕ *leus- (изолированный корень), причем в совершенно разных ситуациях: в древнеиндийском языке идет речь о до-полуденном солнце, а в латыни употребление явно окказиональное, по отношению к очень бледному свечению солнца при затмении. Мы предполагаем, что сочетание "желтое солнце" – это тоже инновация, независимо возникшая в древнеиндийском, древнегреческом и латыни. Древнеиндийский язык: — желтый (др.-инд. hárita-) (восход солнца): 9
Пер. С. А. Ошерова.
244
Индоевропеистика
— bhadr áṣvā harítaḥ sryasya citr étagvā anumdyāsaḥ | namasyánto divá prishṭhám asthuḥ pári dyvāprithiv yanti sadyáḥ Благодатные рыжие кобылицы10 Сурьи, Яркие, пестрые, вызывающие восторг, Достойные поклонения, Поднялись на спину неба11, RV, I, 115, 3. Латынь: — желтый (лат. luridus) Arma ferunt inter nigras crepitantia nubes terribilesque tubas auditaque cornua caelo praemonuisse nefas; solis quoque tristis imago lurida sollicitis praebebat lumina terris. (P. Ovidius Naso, Metamorphoses 15, 783) Стали греметь, говорят, оружием черные тучи; Слышался рог в небесах и ужасные трубные звуки, Грех возвещали они, — и лик опечаленный Феба Мертвенный свет проливал на покоя лишенную землю. Древнегреческий: — желтый (др.-греч. ξανθός) ἣλιοςξανθά (Aristoteles, De coloribus 791a, 4) ...желтое солнце....
Звезды и планеты: С описанием цвета звезд в текстах на древних индоевропейских языках приходится сталкиваться значительно реже, чем с описанием цвета солнца. Среди рассмотренных текстов соответствующие словосочетания встретились только в германских языках и латыни. Здесь и далее в некоторых случаях приведены примеры, в которых при описании явлений природы используется "животный код", т.е. светила метафорически представляются как животные. Мы считаем, что сочетания с цветообозначениями, возникающие в таких контекстах, тоже релевантны для анализа. 11 Речь идет о заре, ср. далее I, 115, 6: «Сегодня, о боги, на восходе солнца...». 10
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
245
"Белые звезды" встречаются достаточно часто в семантически немаркированных ситуациях. Но реконструкция атрибутивного сочетания "белые звезды" для праиндоевропейского языка недостаточно надежна, потому что в латыни и германских языках они описываются этимологически неродственными цветообозначениями: лат. albus < ПИЕ *albh-, candidus < ПИЕ *kand-, герм. *hwīt- (др.-исл. hvtr, д.-в.-н. wīz) < ПИЕ *k'wei-t-, *blaika- (д.-в.-н. bleih) < ПИЕ *bhleig'-. Латынь: — белый (лат. candidus12; много примеров, прототипический цвет): maturo propior desine funeri inter ludere virgines et stellis nebulam spargere candidis (Q. Horatius Flaccus, Carmina 3, 15, 3) И не резвись среди девушек, Затеняя собой блеск лучезарных звезд! Германские языки: — белый, много примеров, прототипический цвет: Древнеанглийский: — leoht hwít of heofonum. Gen. 616 Древневерхненемецкий: — wízero sternon. Notk. Mcp. 1, 42. — alde ouh taz si bleicha farewa habet. Notk. Bo. 4, 3. В Schwertner 1915 утверждается, что употребление цветообозначения "красный" о звездах в древневерхненемецком языке встречается только в ирреальных контекстах в переводе Ноткера (Marti12
Albus используется при описании Венеры:
...cuncta iacent media, cumque albo Lucifer exit clarus equo rursusque alius, cum praevia lucis tradendum Phoebo Pallantias inficit orbem. (P. Ovidius Naso, Metamorphoses 15, 189) ...Все в утомлении спит; иль в час, когда Светоносец Всходит на белом коне; тогда ли, когда на рассвете Галлантиада, весь мир чтоб Фебу вручить, багрянеет...
246
Индоевропеистика
anus Capele) с латыни. Надо отметить, что практически во всех таких случаях речь идет о Марсе. Германские языки: — красный (герм. *rauda- > д.-в.-н. rōt-)) Древневерхненемецкий: — ber diu dritte was filo rót ... das ist circulis martis. Notk. Mcp. 1, 11. — Tiu róta martis. Notk. Mcp. 1, 12. — Wanda er só rót neist só der martis. Notk. Mcp. 1, 25. Tien rótenten planétis. Notk. Mcp. 1, 33
Луна: В древних индоевропейских языках луна – прототипически белая. В древнеиндийском и германских языках луна описывается этимологически родственными цветообозначениями: др.-инд. śvetá- (Hariv, Kāvyād, Kāv, Hcar, Vcar), герм. *hwīt- (д.-в.-н. wīz), — восходящими к праиндоевропейской основе *k’wei-t- (ср. Pokorny 1959: 629). Как и в случае цвета солнца, другие цветообозначения, описывающие белый цвет луны — лат. candidus, герм. *blaika- (др.-англ. blác) < ПИЕ *bhleig'— появляются как инновации по отдельным языкам. При этом, как и в случае солнца, праиндоевропейский концепт белой луны сохранился в древних индоевропейских языках-потомках. Латынь: — белый (лат. candidus; много примеров, прототипический цвет): Adspirant aurae in noctem nec candida cursus Luna negat, splendet tremulo sub lumine pontus (P. Vergilius Maro, Aeneis 7, 8) Веют ветры в ноги, и ясная бега не прячет Им луна, и блестит под светом трепещущим море. Германские языки: — белый, много примеров, прототипический цвет. Древнеанглийский: se móna miđ his blácan léohte. Bt. 4. Fox. 6, 34. 'Луна со своим бледным светом'. Древневерхненемецкий: mit sínero wízun swester luna. Notk. Mcp. 1, 38. 'Cо своей белой сестрой луной'.
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
247
Эпитет «красный» по отношению к луне встречаем в латыни, причем очевидно, что это – латинская инновация-окказионализм в ирреальном контексте. Такое употребление в древневерхненемецком — только в переводах Ноткера (Martianus Capele) — явно заимствовано из латыни. В древнеисландском "красная луна" встречается один раз. Таким образом, предположительно сочетание "красная луна" для древних индоевропейских языков является нехарактерным и возникает в латыни как инновационное. Латынь: — красный (лат. purpureus) Cum voluit, toto glomerantur nubila caelo; Cum voluit, puro fulget in orbe dies. Sanguine, siqua fides, stillantia sidera vidi; Purpureus Lunae sanguine vultus erat. (P. Ovidius Naso, Amores 1, 8, 1) When she will, cloudes the darckned heav'n obscure, When she will, day shines every where most pure. (If I have faith) I sawe the starres drop bloud, The purple moone with sanguine visage stood (букв. "лик луны был бы красен от крови")13 Германские языки: — красный (герм. rauđr (др.-исл.), rōt- (д.-в.-н.)) Древнеисландский: — rauđmána. H. S. 6, 3. Древневерхненемецкий: — wanda dui grúoni in demo mánode beginnet kann in róti. Notk. Mcp. 1, 41. 'Вращение твое в темноте, месяц, может начаться в красном'. "Желтая луна", очевидно, тоже является латинской инновацией. Такое употребление встречается из всех древних индоевропейских языков только в латыни один раз. Латынь: — желтый (лат. luridus). Английские переводы мы приводим в тех случаях, когда нам не были доступны литературные русские переводы классических произведений. 13
248
Индоевропеистика
Lurida luna Sen. Med., 790
Заря: Заря, так же как и звезды, в древних индоевропейских языках редко описывается по цвету, а именно, только в древнеиндийском, латыни и в германских. В этих языках заря – красная. Эта атрибутивная конструкция реконструируется для праиндоевропейского уровня надежно, потому что красный цвет зари в латыни и в германских языках описывается этимологически родственными цветообозначениями, восходящими к праиндоевропейскому *roudh- // *rudh- (ср. Pokorny, 1959, 872). Древнеиндийский язык: — красный (др.-инд. aruná-, arushá- (RV)): (наиболее частое сочетание) — náktā ca cakrúr ushásā vírūpe krishnám ca várnam arunam ca sám dhuḥ Они (боги) создали ночь и утреннюю зарю несхожими. Они соединили черный и алый цвет для них, RV, I, 73, 7. — úd apaptann arun bhānávo vríthā svāyújo árushīr g ayukshata | ákrann ushso Вверх внезапно взлетели алые лучи (зари). Зори запрягли алых коров легко запрягаемых, RV, I, 92, 2. Латынь: красный (лат. purpureus, ruber (или существительное rubor 'краснота'), luteus14) —... ut solet aer purpureus fieri, cum primum aurora movetur, et breve post tempus candescere solis ab ortu. (P. Ovidius Naso, Metamorphoses 6, 46) ...Так утренний воздух Алым становится вдруг, лишь заря занимается в небе, По словарю Дворецкий 1988 luteus 'золотисто-желтый (шафранового цвета), желтоватый, восковой, алый, ярко-красный'. Мы предполагаем, что в данном контексте luteus употреблено в значении 'красный', потому что во всех древних индоевропейских языках 'заря' описывается, как 'красная', а не 'желтая'. 14
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
249
И чрез мгновение вновь бледнеет при солнца восходе. — et ille rubor, quo matutina rubescunt tempora, palluerat, latuitque in nubibus aether. (P. Ovidius Naso, Metamorphoses 13, 579) ...и румянец, которым алеет Утренний час, побледнел, и покрылось тучами небо. — lutea mane videt pulsis Aurora tenebris invitumque rapit. (P. Ovidius Naso, Metamorphoses 7, 703) Тьму отогнав, золотая меня вдруг видит Аврора И увлекает к себе. Германские языки: — красный (герм. rauđr (др.-исл.), rōt- (д.-в.-н.)) Древневерхненемецкий: — morgenrót Willir. 106, 2 'заря'. — Tagaród sterne giu dechit rótan uf wak. Murb. Hy. II, 2,2. Звезда зари уже покрыла красным воду.
Огонь: Для древних индоевропейских языков прототипический цвет огня – красный. В древнеиндийском, латыни и германских языках красный огонь описывается, в частности, этимологически родственными цветообозначениями: др.-инд. rohitá (RV), лат. ruber, rutilus, герм. rauđr (др.-исл.), réad (др.-англ.), rōt- (д.-в.-н.), восходящими к праиндоевропейскому *roudh- // *rudh- (ср. Pokorny 1959: 872). Древнеиндийский язык: — красный (др.-инд. aruná-, arushá-, rohitá-, bradhná-, rijrá-, śóna(RV): — átyā vridhasn róhitā ghritásnū ritásya manye mánasā jávishṭhā | antár īyase arush yujānó yushmnṣ ca devn víṣa ca mártān Обоих (твоих) растущих скакунов, красных, сочащихся жиром, (Скакунов) закона я считаю более быстрыми, чем мысль. Запрягая обоих (скакунов), ты движешься между Вами, богами, и (нашими) племенами, смертными, RV, IV, 2, 3; — yád áyukthā arush róhitā ráthe vtajūtā vrishabhásyeva te rávaḥ Как только ты запряг в колесницу двоих алых, красных (коней),
250
Индоевропеистика
Поторапливаемых ветром, рев твой (становится), как у быка, RV, I, 94, 10; — súraṣ cakrám prá vrihaj jātá ójasā prapitvé vácam arunó mushāyatīṣāná mushāyati При разбеге он, алый, похищает голос (у демона), RV, I, 130, 9. — krishnáḥ ṣveto 'rushó ymo asya bradhná rijrá utá śóno yáṣasvān | híranyarūpam jánitā jajāna Черный, белый, красный его путь. Блистательный (бывает) желтокрасным, красноватым и ярко-красным, родитель породил его золотистого цвета, RV, X, 20, 9. (Во всех случаях речь идет о божестве огня Агни). Латынь: — красный (лат. ruber, rutilus): Caeli quoque nubila vexant excutiuntque feri rutilos concursibus ignes. (P. Ovidius Naso, Metamorphoses 11, 435) Они гонят и по небу тучи, И вытряхают огонь багряный, сшибаясь жестоко Германские языки: — красный Древнеанглийский: — réade lége. Gen. 44. — réada líg. Cr. 810. — réadum lége. Dom. Daeg. 149. — fýr réad. Met. 9, 14. — réada réde gléd. Wy. 46. "Белый огонь" встречается в древних индоевропейских языках весьма редко, описывается этимологически неродственными цветообозначениями, и в разных языках белый огонь встречается в разных контекстах. В древнеиндийском языке белый огонь встречается в большинстве случаев в рамках "животного кода" — там, где описывается не сам цвет огня, а огонь сравнивается с белым, особенно породистым, редким жеребцом. В латыни белый огонь встречен один раз. В древнеанглийском языке сочетание "белый огонь" обозначает очень слабый, еле видный огонь. Таким образом, довольно очевидно, что атрибутивная конструкция "белый огонь" возникала в древних индоевропейских языках как независимая инновация.
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
251
Древнеиндийский язык: — белый (śvetá- (RV)): (редко, обычно как о коне) — yád īm súvāte ushásā vírūpe śvetó vāj jāyate ágre áhnām Как рождается белый конь, приносящий награду в начале дней; RV, V, 1, 4; — citró yád ábhrāṭ chvetó ná vikshú rátho ná rukmí tvesháḥ ...когда он яркий, засверкает среди племен как белый конь... RV, I, 66, 6. Латынь: — белый (ignis candidus; Val Fl., 8, 247) Германские языки: —белый (др.-англ. blác) – очень слабый, бледный Древнеанглийский: — lég blác byrnende. Alm. 7. — Fyre blác andbeorhtlic. Run. 6. Blác rasetteđ recen réada lég. Cri. 809. — Bryne blácan fýres. Dan. 246. — Fyrleoht, blácne leoman. B 1517. — Blácan, lígé. An. 1543; Rae. 4, 44. — Blácum léohté. Met. 4, 8. — Fyrene loccas, bláce béamas. Exod 121. — Bláce ... scire leoman. Exod. 11. — Lég ... blaéc byrnende. Dom. 56. "Желтый огонь" из рассмотренных текстов на древних индоевропейских языках встретился нам только в древнегреческих. Интересно отметить, что это — единственный цветовой эпитет, сочетающийся в древнегреческом с обозначением огня. Вероятно, употребление эпитета "желтый" по отношению к огню можно рассматривать как собственно греческую инновацию. Древнегреческий: желтый (др.-гр. ξανθός) ἀλλ' ἐπεὶ δεινο[ῦ π]υρὸς λαμπρὸν διάϊ[σσεν μέ]νος, Ζεὺς ἐπιστάσας [μελαγκευ]θὲς νέφος σβέννυεν ξανθὰ[ν φλόγα] (Bacchylides, Odes 3, 53) ...But when the flashing force of terrible fire began to shoot through the wood, Zeus set a dark rain-cloud over it, and began to quench the golden flame...
252
Индоевропеистика
Интересно, что в памятниках на различных древних индоевропейских языках встречается сочетание "черный огонь" – весьма непривычное для современных европейцев. В древнеиндийском языке такое сочетание появляется, когда речь идет о костре с большим количеством дыма и о выжженной полосе, которую оставляет пламя. В германских языках "черный огонь" – частое сочетание, и всегда, как отмечает Schwertner 1915, речь идет об огне с сильным дымом. В латыни ситуация схожа с германской: обычно черный огонь – это огонь с дымом или огонь от факела. Но кроме того, следует отметить, что в большинстве случаев речь идет об огне погребальном, то есть, описание явно подразумевает отрицательные коннотации. Таким образом контексты употребления сочетания "черный огонь" в древнеиндийском языке, германских языках, латыни сходны. Но, поскольку для описания черного огня в этих языках употребляются этимологически неродственные цветообозначения, то атрибутивная конструкция с таким значением, вероятно, не должна реконструироваться для праиндоевропейского языка. Древнеиндийский язык: — черный (др.-инд. kishná- (RV)) < ПИЕ *kerəs- (про дым и путь): d asya té krishnso dakshi sūráyaḥ ṣrasyeva tvesháthād īshate váyaḥ Вот эти его черные (клубы дыма), гори! — направляющийся к небу, RV, I, 141, 8. Латынь: — черный (лат. ater) (про дым) < ПИЕ *āt- 'открытый огонь': Huc corpora quisque suorum more tulere patrum, subiectisque ignibus atris conditur in tenebras altum caligine caelum. (P. Vergilius Maro, Aeneis 11, 185) ...И, блюдя старинный обычай, собрали Воинов павших тела. Запылало черное пламя, Дым непроглядной застлал пеленой высокое небо. Германские языки: — черный (герм. *swarta- (др.-англ. sweart) < ПИЕ *sword-, герм. *blēwa- (др.-исл. blār) < ПИЕ *bhlāw- / *bhlēw-, (др.-англ. wan), (др.-англ. blát).
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
253
Древнеисландский: — skaptit svart af reyk. Eg. 38. 10. — blár logi baukar. Friđþj. 9, 9. — blám loga. Gþ. 45, 5. Древнеанглийский: — sweartan líge. Gen. 1926, 2505, 2857. — Sweart líg. Gen. 2415. — Swearta líg. Chr. 967. — Sweartre líg. Gen. 2541. — Swearta líg. Chr. 995. Fýr swearta lég. Chr. 984. Sweartne lég. Chr. 1533. — vonfyyres vaelm. Cri. 966. — vonna lég. B. 3115, Sat. 715. Подводя итоги, можно выделить следующие атрибутивные сочетания, реконструируемые для праиндоевропейского языка: 'белое солнце' (*leuk-om səwel/ln-), 'белая луна' (*k’weit-os (ə)menəs), 'красный огонь' (*rudh-r-os gnis). Менее надежно реконструируются 'белые звезды' (*k’weit-a (ə)stn-a?) и 'красная заря' (*rudh-r-ā aus-ōs/-r-?). В этих случаях не удается точно реконструировать конкретное праиндоевропейское прилагательное, которое использовалось в этих сочетаниях. Другие конструкции с цветообозначениями, описывающие источники света, возникли, вероятно, в древних индоевропейских языках как независимые инновации. Для некоторых из них удается все же выделить общие для нескольких древних индоевропейских языков контексты употребления. Так, 'черный огонь' – огонь с сильным дымом или с отрицательной коннотацией. Остальные конструкции, в основном с прилагательным 'желтый', 'желтое солнце', 'желтая луна', 'желтый огонь' и 'белый огонь', появляются в разных языках в совершенно разных, семантически непересекающихся ситуациях. Таким образом, мы видим, что не все источники света одинаково концептуализировались праиндоевропейцами в цветовом отношении. Солнце, луна и звезды представлялись им белыми, а заря и огонь красными. С течением времени, вероятно, в связи с тем, что источники света не имеют определенного цвета, они переосмысливались носителями дочерних индоевропейских языков. Выделялись новые ситуации, в которых источники света воспринимались подругому, например, костер с сильным дымом и т. д. В современных европейских языках уже очень сложно отыскать следы праиндоевропейских атрибутивных конструкций. Например, по-русски луна обычно описывается, как желтая, сочетание белая луна в корпусе русских текстов практически не встречается.
254
Индоевропеистика
Представляется, что анализ сочетаемости предметных имен с цветообозначениями помогает реконструировать и семантическую разницу между праиндоевропейскими квазисинонимичными цветообозначениями, например, *leuk- и *k’weit- оба описывали белый цвет, но одно слово – цвет солнца, а другое – цвет луны. Именно для индоевропеистики подобные исследования могут иметь большое значение. В словаре Pokorny 1959 реконструируется необычайно большое количество синонимов. Исследование сочетаемости прилагательных может позволить выявить семантическую разницу в их употреблении. Это поможет лучше представить себе мир, в котором жили древние праиндоевропейцы. «Ось золотая горит, а сама колесница сверкает, И, драгоценная, блещет подобно сиянию Феба. Он же над миром царит, времена утверждает и гордо Светлую голову ввысь средь потоков эфира возносит».
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
Сокращения и источники Aeđelst. – Aeđelstáns Sieg. (B.Po.) Aelfr. de vet. Test. – De vetere Testamento (B.Pr.) Aelfr. deut. – Aelfric, Deuteronomicum (B.Pr.) Aelfr. exod. – Exodus (B.Pr.) Aelfr. gen. – Genesis (B.Pr.) Aelfr. lib. Jos. – Liber Josue (B.Pr.) Aelfr. liv. Jud. – Liber Judicum (B.Pr.) Akv. – Atlakviþa (S.E.) Alm. – Almosen (B.Po.) Alv. – Alvísmól (S.E.) Am. – Atlamól (S.E.) An – Andreas (B.Po.) Ar. ält. Isl. – Aus Ares älterer Isländerbuch (A.S.B. I) Ar. Isl. – Ares Isländerbuch (A.S.B. I) Arbj. – Arinbjarnarkviđa (A.S.B. III) Asm. – Ásmundr auf der Hochzeit (E.M.) AV – Atharva Veda Az. – Azarias (B.Po.) B. – Beowulf (B.Po.) Basl. Rec. – Basler Recept (Müllenhoff, 1892) Biark. – Die Biarkamál (E.M.) Br. – Brot af Sigurþarkviþa (S.E.) Brag. – Bragaroeđur (Pr.E.) By. – Byrntnóđ (B.Po.) Carm. ad deum – Carmen ad deum (Müllenhoff, 1892) Chart. – Charters (O.E.T.)
255
Cl. – Clári Saga (A.S.B. XII) Crae. – Mann craeftas (B.Po.) Cri – Cynewulfs Crist (B.Po.) Dan. – Caedomons Daniel (B.Po.) Dom. – Dómes daeg (B.Po.) E. – Emsiger Mss. (Richthofen, 1840 (2)) Eb. – Eyrbyggja Saga (A.S.B. VI) Edm. – Éadmund (B.Po.) Eg. – Egilis Saga Skallagrímssonar (A.S.B. III) El. – Elene (B.Po.) Ep. Erf. – Epinaler-Erfurter Glossen (O.E.T.) Exod. – Caedmons Exodus (B.Po.) Finn. – Überfall in Finnsburg (B.Po.) Fj. – Fjolsvinnsmól (S.E.) Flor. – Flóres Saga ok Blankiflúr (A.S.B.V) Fm. – Fáfnismól (S.E.) Frg. – Fragmente eddischer Lieder (S.E.) Friđþj. – Friđþjófs Saga ins Froekna (A.S.B. IX) G.S. – Gísla Saga Súrssonar (A.S.B. X) Gát – Die Heidreks Gátur (E.M.) Gen. – Caedomons Genesis (B.Po.) Ghv. – Guþrúnarhvot (S.E.) Gn. Ex. – Versus gnomici. Exon (B.Po.) Gn.C. – Versus gnomici. Cotton (B.Po.) Grm. – Grimnismól (S.E.) Grp. – Gripisspó (S.E.)
256
Индоевропеистика
Grt. – Grottasongr (S.E.) Gú – Gúđlác (B.Po.) Gylf. – Gylfaginning (Pr.E.) Gþr. – Guþrúnarkviþa (S.E.) Hóv. – Hóvamól (S.E.) Hof. – Hodlausn (A.S.B. III) H. – Hunsongoer Mss. (Richthofen, 1840 (2)) H.H. – Helga kviþa Hundingsbana (S.E.) H.Hv. – Helga kviþa Hjorvarþssonar (S.E.) Hariv – Harivaṉśa Hcar – Harsha carita Hdl. – Hydluljóþ (S.E.) Her. – Das Hervorlied (E.M.) Hiálm. – Hiálmars Sterbelied (E.M.) Hildebr. – Hildebrandslied (Müllenhoff, 1892) Him. u. Hölle – Himmel und Hölle (Müllenhoff, 1892) Hlf. – Hálfs Saga ok Hálfsrekka (A.S.B. XIV) Hlr. – Helriþ Brynhildar (S.E.) Hm. – Hamþésmól (S.E.) Hrbl. – Hárbarpsljóþ (S.E.) Hunn. – Das Lied von der Hunnensschlacht (E.M.) Hv. – Hungrvaka (A.S.B. XI) Hy – Hymnen und Gebete (B.Po.) Hym. – Hymuskviþa (S.E.) Innst. – Das Innsteinslied (E.M.) Iv. – Ívend Saga (A.S.B. VII) Jud. – Judith (B.Po.) Jul. – Juliana (B.Po.)
Jur. fries. – Jurisprudentia frisica v. Montanus Hettema (Richthofen, 1840 (2)) Kāv – Kāvya literature Kāvyād – Kāvyādarśa Kr. – Das heilige Kreuz (B.Po.) Kr. – Kristnisaga (A.S.B.XI) Krák. – Krákumál (Pr.E.) Laus. – Lausarvísur (E.M.) Ld. – Laxdæla Saga (A.S.B. IV) Lob. Sal. – Das Lob Salomons (Müllenhoff, 1892) Männ. – orvar – Odds Männervergleich (E.M.) MBh – Mahā Bhārata Men. – Menologium (B.Po.) Merig – Merigarto (Müllenhoff, 1892) Met. – Aelfreds Metra (B.Po.) Nj. – Brennu-Njálssaga (A.S.B. XIII) North. Frag. Exet. T. – Northumbrian Fragment Exet. Text (O.E.T.) North. Fragm. Leid. T. – Northumbrian Fragment Leid. Text (O.E.T.) North. Matth. – Northumbrische Matthaeusübersetzung (O.E.T.) Notker. Bo. – Notker, Boethius de consolatione (Piper, 1882) Notker. Cant. Moy. – Notker, Canticum Moysi (Piper, 1882) Notker. Cat. – Notker, Categorien (Piper, 1882) Notker. I. – Notker, De interpretatione (Piper, 1882) Notker. Mcp. – Notker, Martianus Capella (Piper, 1882)
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
Notker. Ps. – Notker, Psalmen (Piper, 1882) num. – Numeri (B.Pr.) Od. – Oddrúnargrátr (S.E.) Pa. – Panther (B.Po.) Ph. – Phönix (B.Po.) Ps. – Psalmen (B.Po.) OOs – Orvar-Odds Saga (A.S.B.II) R. – Rüstringer Mss. (Richthofen, 1840 (2)) Rae. – Rätsel (B.Po.) Ragh – Raghuvaṉśa Reb. – Rebhuhn (B.Po.) Reim. – Reimlied (B.Po.) Rm. – Reginsmól (S.E.) Ruin. – Ruine (B.Po.) Run. – Runenlied (B.Po.) Rushw. Gl. – Rushworth Glossen zur Matthaeusübersetzung (O.E.T.) Rþ. – Rígsþula (S.E.) S. – Schwartzenberg Mss. (Richthofen, 1840 (2)) S. af Norn. – S. af Nornagests (Pr.E.) Sal. – Salamo und Saturn (B.Po.) Sat. – Crist und Satan (B.Po.) Sch. – Wunder und Schöpfung (B.Po.) Sd. – Sigrdrifumól (S.E.) Seef. – Seefahrer (B.Po.) Seel. – Reden der Seelen (B.Po.) Sg. – Sigurþarkviþa en skamma (S.E.) Skáld. – Skáldskarparmól (Pr.E.) St. Gall. Gl. – St. Gallener Glaube u. Berichte (Müllenhoff, 1892)
257
Traug. – Traugemundslied (Müllenhoff, 1892). Vcar – Vikramānkadeva carita Vesp. Hy. – Vespasian Hymnus (O.E.T.) Vesp. Ps. – VespaÞsian Psalter (O.E.T.) Vík. – Der Víkarsbálkr (E.M.) Vkv. – Volundarkviþa (S.E.) Vsp. – Voluspó (S.E.) W. – Westerlauwersches Landrecht. (Richthofen, 1840 (2)) Wald.- Waldere (B.Po.) Wand. – Wandere (B.Po.) Wests. Matth. – Westsächsische Matthaeusübersetzung (O.E.T.) Wy. – Manna wyrde (B.Po.) Zaub. – Zauberspruch (O.E.T.) Þorv. Þ. – Þattr Þorvalds ens víđforla (A.S.B.XI) Þrk. – Þrymskviþa (S.E.)
258
Индоевропеистика
Литература A.S.B.
Ahd. Gl. As. Gen. As. Ps.
As. Verg. Gl.
André 1949 Aufrecht 1955 Band. B. Po. B. Pr.
Durbeck 1977 Elizarenkova 1994
E. M. Gunnl. Hel. Hopkins 1883 Hǿns. Mayrhofer 1996
Altnordische Saga-Bibliothek // Hersg. von Gederschiöld, Gering und Mogk. I-XIV. Halle, 18921909. Althochdeutsche Glossen gesammelt v. Steinmeyer u. Sievers I – IV. Berlin, 1879-1898. Altsächsische Genesis // Hersg. v. Piper. Stuttgart, 1897. Altsächsische Interlinearversion der Psalmen // Hersg. v. M. Heyne, Kleinere altnied. Denkmäler. Paderborn, 1867. Altsächsische Vergilglossen // v. Wadstein, Kleinere altsächsische Sprachdenkmäler. Norden u. Leipzig, 1899. André, J. Etude sur les Termes de Couleur dans la Langue Latine. Paris. Aufrecht, Th. Die Hymnen des Rigveda. Berlin. Bandamanna saga // Hersg. v. Heusler. Berlin 1913. Bibliothek der angelsächsischen Poesie // Hersg. v. C. W. M. Grein I-II. Göttingen 1857-1858. Bibliothek der angelsächsischen Prosa // Hersg. v. Grein und Wülker. I Cassel u. Göttingen, 1872; II Cassel, 1885; III Leipzig, 1897. Durbeck, H. Zur Charakteristik der Griechischen Farbenbezeichnungen. Bonn. Elizarenkova, T. Notes on names of colours in the Rigveda// Bulletin of the Deccan Research Institute, 1994-1995, 54-55, p. 81-86. Eddica minora // Hersg. v. Heusler und Ranisch. Dortmund, 1903. Gunnlaugs saga Ormstungu // Hersg. v. Mogk. Halle, 1908. Heliand // Hersg. v. M. Heyne. Paderborn, 1866. Hopkins, E. W. Words for color in the Rig Veda // American Journal of philology, 4, p. 166-191. Hǿnsna-Þóres saga // Hersg. v. Heusler. Berlin, 1913. Mayrhofer, M. Etymologisches Wörterbuch des Altindoarischen. Heidelberg.
Ю. В. Норманская, Цветообозначения по отношению к светилам ...
Müllenhoff 1892 Murb. Hy. O.E.T. Otfr. Piper 1882 Pokorny 1959 Pr. E.
Richthofen 1840 Schwertner 1915
S. E. Streitberg 1908
Tat. Willir. Вежбицкая 1997 Дворецкий 1988 Елизаренкова 1999 Норманская 2002
Катулл. Кармина Овидий. Метаморфозы
259
Denkmäler deutscher Poesie und Prosa des VIII.-XII. Jahrh. // Hersg. v. Müllenhof und Schere. Berlin. Murbacher Hymnen // Hersg. v. Sievers. Halle, 1874. Sweet, The Oldest English Texts. London, 1885. Otfrid, Evangelienbuch // Hersg. v. Erdmann. Halle, 1882. Schriften Notkers und seiner Schule // Hersg. v. Piper. I-III. Freiburg, 1882-1883. Pokorny J. Indogermanisches etymologisches Wörterbuch. Bern. Die prosaische Edda im Auszuge nebst Volsunga-saga und Nornagests-áttr // Hersg. v. E. Wilken. Padeborn, 1877. Friesische Rechtsquellen // Hersg. v. K. F. Richthofen. Berlin, 1840. Schwertner E. Eine sprachgeschitliche Untersuchung über Gebrauch und die Bedeutung altgermanischer Farbenbezeichnungen. Berlin. Die Lieder der älteren Edda // Hersg. v. HildebrandGering. Paderborn, 1912. Streitberg W. Die gotische Bibel. I. Der got. Text u. seine griech. Vorlage, mit Einleitung, Lesearten und Quellennachweisen sowie den kleinern Denkmaelern als Anhang. Heidelberg. Tatian // Hersg. Sievers. Paderborn, 1892. Willirams deutsche Paraphrase des Hohen Liedes // Hersg. v. Seemüller. Strassburg, 1878. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М. Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. М. Елизаренкова Т. Я. Ригведа. Мандалы I-X. М. Норманская Ю. В. Историко-типологический анализ цветообозначений в древних индоевропейских языках. АКД. М. Катулл. Кармина. Перевод С. Шервинского. М., «Художественная литература», 1975. Овидий. Метаморфозы. Перевод С. Шервинского. М., «Художественная литература», 1977.
260
Овидий. Элегии и малые поэмы Вергилий
Индоевропеистика
Овидий. Элегии и малые поэмы. М., «Художественная литература», 1973. Публий Вергилий Марон. Буколики. Георгики. Энеида. Перевод С. Шервинского (Буколики, Георгики), С. Ошерова (Энеида). М., «Художественная литература», 1978.
III. Прочие языковые семьи
Об аблауте конечных гласных в глагольных основах лезгинских языков М. Е. Алексеев Москва, Институт языкознания РАН
Традиция изучения дагестанских языков характеризуется явным пренебрежением к вокалической составляющей корневой морфемы. Как известно, здесь долгое время господствовала и продолжает существовать и по сей день теория моноконсонантизма, восходящая, по-видимому, к Н. С. Трубецкому, которому принадлежит высказывание о том, что "правосточнокавказские глагольные корни состояли в большинстве своем из одного-единственного шумного согласного" [Трубецкой 1987: 341]. Нельзя, впрочем, не обратить внимания на ту роль, которую отводил исследователь в составе глагольной основы гласным: с помощью чередований, причем специфических для разных групп глаголов, они передавали видо-временные значения. Тем не менее, вплоть до настоящего времени гласные исключаются не только из сравнительно-исторических, но и синхронных описаний, что, естественно, вносит серьезную путаницу в понимание структуры дагестанских языков. В лучшем случае гласный приписывается аффиксу1. Иные принципы морфологического анализа дагестанских языков были положены в основу грамматических описаний, осуществленных в 70-е годы прошлого столетия во время цикла экспедиций в Южный Дагестан и Северный Азербайджан по изучению дагестанских языков, в т. ч. и языков лезгинской группы – арчинского, табасаранского, агульского, рутульского, цахурского, лезгинского и др. (см. Кибрик, Кодзасов 1988). На основе полученных описаний этих языков С. А. Старостин осуществил реконструкцию пралезгинской фонетики, в т. ч. структуры именного и глагольного корня. В настоящей статье речь идет лишь об одном аспекте этой реконструкции - ауслауте глагольных основ. Ср., например, выделяемые в будухском языке аффиксы масдара: -ар; ан/ -он/ -ун; -ал/ -ол; -и, -у, -а [Мейланова 1984: 195]. 1
264
Прочие языковые семьи
Реконструкция С. А. Старостина (ключевые моменты этой реконструкции опубликованы в северокавказском этимологическом словаре [Nikolayev, Starostin 1994: 175-178]) основывалась на данных арчинского, лезгинского и рутульского языков, а также кошанского диалекта агульского языка, поскольку в табасаранском, в других диалектах агульского, цахурском, крызском и удинском языках противопоставления конечных гласных нейтрализовались. На первый взгляд, данные, послужившие основой для этой реконструкции, представляют собой неоднородную, не сводимую к единому знаменателю картину. Так, имеющиеся в арчинском языке виды конечного аблаута (как частный случай мы включаем сюда и отсутствие такового) иллюстрируются следующими примерами: а) аца-с 'доить' - дур. аца-р 'доит'; б) акIа-с 'гнать' - дур. аркIу-р 'гонит', в) ати-с 'пускать' - дур. арти-р 'пускает' и др. В агульском языке имеется лишь различие исхода на -а (руха-с 'рождаться', акъа-с 'брать', ъаьша-с 'плакать' и т. п.) и на -и (уьргIи-с 'мерзнуть', арги-с 'вернуться', атIи-с 'копать' и т. п.) при отсутствии чередований. В лезгинском имеются следующие типы аблаута: а) инф. -а прош. -а (г-ата-з - г-ата-на 'бить); б) инф. -у - прош. -а (атIу-з, атIа-на 'резать'); в) инф. -и - прош. -а (г-атIи-з - г-атIа-на 'преть'), эти виды аблаута имеют переднерядные корреляты; г) инф. -а - прош. -у (та-з - ту-на 'оставлять') и др. В рутульском языке различается три вида аблаута: а) инф./наст. а - прош. -ы (гь-ацIа-с 'знать' - дур. гь-ацIа-р, терм. гь-ацIы-р), б) инф./наст. -е - прош. -и (й-ихе-с 'нести' - дур. й-ихе-р, терм. й-ихи-р), в) наст. -а (ед.)/ -е (мн.) - прош. -ы (ед.)/ -и (мн.) (с-ата-с 'оставлять' - дур. ед. ч. с-а-л-та-р, но мн. ч. с-а-л-те-р; терм. ед. ч. с-а-ты-р, но мн. ч. с-ал-ти-р). Приведенные данные (здесь мы опустили изложение выявленных в рассматриваемых языках позднейших перераспределений и т. п.) позволили С. А. Старостину реконструировать для пралезгинского состояния четыре гласных в ауслауте глагольных основ: *-е, *аь, *-ы и *-а. Основы на *-е: Арч. -е/-и
Аг. -и
Лезг. -и
Рут. -е
265
М. Е. Алексеев, Об аблауте конечных гласных ...
Примеры (выбран материал языков, сохраняющих исконные дифференциации): *᾽арлIе- 'приходить': агул. арги-с; арч. алIи-с и др. *᾽арке- 'идти, уходить': агул. керки-с 'попасть, оказаться', арч. б-аки-с и др. *᾽елъе- 'класть': лезг. кхьи-з, кхье-на 'писать'; рут. ли-в-хье-с; арч. еб-лъа-с / б-ерлъу-р 'красть, хоронить' и др. *᾽илхъве- 'танцевать': А лухъа-с; Р гьулхъва-с, мн. дулхъе-с; Ар хъебус. *᾽илIе- 'класть': лезг. гиги-з, гиге-на 'указывать на вора'; рут. в-ийе-с 'стрелять, бросать' и др.; *᾽иркъе(р) 'замерзать, остывать': лезг. рекъи-з / къе-на; агул. уьр-гIис; рут. си-в-гъе-с; арч. хъе-с и др. *᾽ирлъIе- 'умирать, убивать': лезг. рекьи-з, кье-на; арч. кIи-с / кIа-р; агул. кIи-с; рут. в-икье-с, мн. ды-кьыркьа-с и др. *᾽ихе- 'нести, уносить': лезг. гъи-з, гъа-на (тж. туху-з 'носить'); агул. хи-с; рут. в-ихе-с; арч. хе-с / орхи-р; Основы на *-аь: Арч. -и
Аг. -а
Лезг. инф. -а, прош. -у
Рут. -е
Примеры: *йатаьр- 'оставлять, отпускать': лезг. та-з / ту-на; агул. ата-с; рут. с-а-б-та-с, мн. са-л-та-с; арч. а-б-ти-с и др. *йилIваън- 'тянуть, тащить': лезг. чIугва-з / чIугу-на; агул. хъадива-с; арч. лIумму-с и др. *ъирхIаьр- 'менять(ся)': агул. адхас; рут. борч. кидихIын; арч. хIорохIис (хIоро 'отличный', 'странный') и др. *᾽акваь- 'видеть': лезг. аква-з / аку-на; агул. агва-с / уга-с 'искать'; рут. а-в-гва-с, мн. а-д-гве-с; арч. б-акус / б-аркур; *᾽аркьIаь- 'смотреть': агул. ракъIа-с; рут. г-а-в-къа-с, мн. г-а-д-къе-с 'наблюдать, смотреть' и др. *᾽ецваьр- 'стоять': лезг. акъвази-з; агул. гъуза-с, рут. лу-в-зва-с, мн. лул-зе-с; арч. о-б-ци-с и др. *᾽икъIваь- 'идти': лезг. къвез 'приходить'; агул. баI-с; Р хъIугъIу-с 'уйти'; арч. хъIе-с/ орхъIир / б-ерхъIас и др.
266
Прочие языковые семьи
*᾽икьваь- 'сидеть': лезг. ацукьи-з; агул. авкьа-с; рут. су-в-кьвас / си-вкьва-с, мн. сы-ды-ркьIа-с; Ар окьи-с 'садиться' (на лошадь)'; кьIевкьи-с; кьа- атис 'посадить' и др. *᾽иркьаьр- 'достигать': лезг. акьа-з, акьу-на 'попасть, удариться'; агул. рукьас; рут. лаь-в-кьас (ср. также к-икьас 'трогать'); арч. е-б-кьи-с и др. *᾽ирлъIваьр- 'зарезать': лезг. тукIва-з, тукIу-на; агул. урка-с; рут. ургва-с, мн. ру-д-ге-с; арч. лъIва-с и др. Основы на *-ы Арч. инф.-а, дур. -у
Аг. -и
Лезг. -и/-у
Рут. -а / -е
Примеры: *йатIвы- 'резать': лезг. атIа-з / атIу-на; агул. атIи-с; рут. гьа-бтIва-с; арч. а-б-тIа-с/ б-артIу-р и др. *᾽(аь)тIвы- 'гнить, преть': китIи-з - ктIа-на; агул. утIа-с; Р ха-бтIва-с 'преть' и др. *᾽екIы- 'брать, красть': агул. хъаткIи-с; рут. ги-ва-ркIа-с 'прятать'; арч. е-б-кIа-с / б-еркIу-р 'выбирать' и др. *᾽елъвы- 'лежать, класть': лезг. ецигиз; агул. амехьус 'оставаться'; рут. си-б-хьвас 'падать'; ах. гихье-с / ги-б-хьы-р 'попасть, оказаться'; арч. е-б-лъа-с, б-ерлъу-р и др. *᾽еркыр- 'падать, валиться': агул. алтаркис 'лечь спать'; арч. е-б-кас, б-еркур и др. *᾽илIы- 'давать': лезг. гу-з / гуна, рут. вы-с; арч. лIо-с; олIа-с 'продавать' и др. *᾽и᾽Iвы- 'сказать, говорить': лезг. лугьу-з, лагьа-на; агул. пас; арч. бос, ва-р и др. *᾽оквы- 'гореть, жечь': лезг. ку-з, ку-на; агул. иги-с; арч. б-окас / б-укас / б-оркур и др. *᾽охIвы- 'беречь, охранять': лезг. хуь-з, хве-на; агул. ухас; рут. у-вухIа-с и др. *᾽Iаьгьы- 'веять; бросать': лезг. вегьи-з, вегье-на; арч. йāгьа-с, йāргьу-р и др. Основы на *-а Арч. инф.-а, дур.-а/-у
Аг. -а
Лезг. -а
Рут. -а
М. Е. Алексеев, Об аблауте конечных гласных ...
267
Примеры: *гьIеца- 'жарить зерно': агул. уца-с; Р в-иса-с; арч. сеса-с и др. *йицIвар- 'таять': лезг. цIура-з; елецIи-з 'разомлеть'; агул. ицIи-с; рут. в-ицIа-с; арч. цIа-с и др. *рехIва- 'молоть': лезг. регъве-з, регъве-на; агул. урх᾽ас; рут. ву-рухIвас; арч. де-б-хIа-с, дерхIу-р и др. *'(а)цIа- 'знать, мочь': рут. в-ацIа-с; арч. бецIа-с 'мочь, уметь'; *᾽ехва- 'оставаться': рут. хъигъи-б-хвас 'проиграть, отстать'; арч. б-еха-с, б-ерху-р и др. *᾽икIва- 'зажигать, гореть': лезг. куькIуьни-з; рут. ли-в-кIва-с; арч. кIва-с. *᾽окъва- 'идти (о дожде)': лезг. къва-з, къва-на; агул. угIа-с; рут. гьугъва- / лугъу-р и др. *᾽охъва- 'пить, сосать': лезг. хъва-з / хъва-на; агул. ухъа-с; арч. мам бухас 'сосать грудь' и др. *᾽IахъIва- 'копать, рыть': рут. а-б-хъIва-с; арч. йа-б-хIас / йархIу-р и др. Соответственно реконструированы следующие типы аблаута: 1. Аблаут *-а/*-о. Находит отражение в соотношениях типа арч. аца-с 'доить' - дур. аца-р ~ терм. ацу; рут. наст. вр. -а ~ прош. вр. -ы. 2. Аблаут *-аь/*-а Отражается в арч. хъIе-с 'пойти' (*икъIваь-) ~ терм. хъIа 'пришел' (*᾽икъIва) ~ гьерхъIа-с 'ходить'. 3. Аблаут *-е/*-а арч. дур. кIа-р, терм. кIа - инф. кIи-с, рут. мн. основа -ыркьа - ед. икье-'умирать'. Дистрибуция соответствующих гласных представлена в таблице:
Второй гласный глагольной основы
Основа терминатива а а ы а
Основа дуратива о о ы а
Основа потенциалиса а аь ы е
В конце 70-х гг. во время экспедиций Ин-та ИЯЛ ДНЦ РАН по изучению будухского языка было выяснено, что в глагольном словоизменении будухского языка значительную роль играет противо-
268
Прочие языковые семьи
поставление видовых основ - дуративной (настоящего времени) и терминативной (прошедшего времени). Были выделены следующие типы чередования видовых основ [Алексеев 1986]: 1. дур. СГРСГ(Р) - терм. СГСГ(Р), ср. энси - есин 'гасить', чулкьу чукьул 'полоскать', къырки - къыки 'прижать' и др. В эту же группу можно включить глаголы с соотношением основ СГРГСГ - СГСГ(Р), ср. аротIу - атIу 'убить', чологъу - чогьул 'хоронить' и др. 2. дур. СГСу - терм. СГСə, ср. ацIу - ацIə 'сыпать', кIусу - кIысə 'кусать' и др. 3. дур. ...Су - терм. ...Со, ср. орахьу - орохьо 'брить', кьатIоргъу кьатIоргъо 'распороться'; 4. дур. СГ(н)Су - терм. СГ(н)Са, ср, гIагьу - гIагьа 'держать', джунхIу - джунхIа 'красть'. б. дур. СГ(С)Си - терм. СГ(С)Се, ср. эди - еде 'стричь', эхчи - ахче 'течь' и др. Сюда же можно отнести пары типа гIуькIуь (< *гIуькIи) гIуькIе 'показывать', сухьу (< *сыхьви) - сыхье 'косить' и т. п. 6. дур. (СГ)СГРСу - терм. (СГ)СГСиР, ср. чултIу - читIил 'запрягать', очIонху - эчIехин 'очистить', къуршу - къишир 'делать основу ковра' и др. Как видим, здесь имеет место чередование первого гласного: у - и, о - е. Как разновидность данного типа мы рассматриваем и глаголы без альтернации Р - Ø, ср. чороку - череки 'завернуть', согъу сегъир 'пить' и др. 7. дур. (СГ)СГРСи - терм. (СГ)СГСа, ср. черхIи - чахIа 'штопать', чергIи - чагIа 'зачерпнуть'. Сюда же: соргIу - саргIа 'молоть', соъул - саъал 'есть'. Как видно, глаголы этой группы имеют корневой фарингальный согласный. 8. дур. СГСи - терм. СГСу, ср. йечIи - йочIу 'пройти'. Ряд глаголов имеет дуративную основу, осложненную суффиксом -цIу: чорхIу-цIу - черхIир 'меняться'. У нескольких глаголов в дуративе представлен инфикс -в- (къышки - къыкə 'упасть') и -ч- (эчхIи ахIа 'снять'). К нерегулярным образованиям относятся осу - эйе 'полонить', йуъу - йыпа 'сказать', чагъар - вихьи 'идти', гIашхар - гIахьи 'приходить', чигъи - тугъа 'нести', йихьəр - сəхьə 'быть, стать', къушул къихьə 'одеть'. Кроме того, имеется несколько дефектных глаголов: гьацIар 'знать', гьасар 'дрожать', къатар 'двигаться', йукIəр 'чесаться', гIатар 'бродить' (дур.) и йыкə 'хотеть' (терм.). На видовую оппозицию накладывает отпечаток противопоставление переходных и непереходных глаголов, отражаясь в наличии
М. Е. Алексеев, Об аблауте конечных гласных ...
269
нескольких типов чередований, характерных только для непереходных глаголов: 9. дур. (СГ)СГРСа/аР - терм. (СГ)СГСиР, ср. алсал - эсил 'вернуться' (при елси - эсил 'вернуть', см. первую группу). 10. дур. СГР/Г/о/ə/аР - терм. СГСу(Р), ср. алкьол - акьул 'сесть', къурзəр - кьузур 'встать', чалкьал - чокьул 'вывихнуть' и др. 11. дур. СГСГСар - терм. СГСГСə, ср. арачIар - арачIе 'сыпаться'. По-видимому, оппозиция по переходности-непереходности восходит к видовому противопоставлению: переходный глагол имеет в этом случае исторически терминативную основу, а непереходный дуративную. Чередования конечных гласных здесь сводятся к соотношениям -у/-ə, -у/-и, -а/-и, -а/-а, -и/-и, -и/-ə и -у/-у, которые обнаруживают следующие соотношения с реконструированными пралезгинскими типами глагольного ауслаута: а) тип -у/-ə восходит к пралезгинским *-а-основам с аблаутом *-о/-а; б) типы -у/-и и -а/-и восходят к пралезгинским *-аь-основам с аблаутом *-а/*-аь. При этом тип -а/-и наблюдается в непереходных глаголах, а тип -у/-и - в переходных. Очевидно, ступень аблаута -у здесь вторична и заимствована из 1-го типа спряжения; в) типы -а/-а и -и/-и восходят к пралезгинским *-е-основам, причем тип -и/-и характерен для непереходных глаголов, а тип -а/-а - для переходных; г) типы -и/-ə и -у/-у восходят к пралезгинским *-ы-основам, при этом тип -у/-у фонетически обусловлен лабиализацией корневого согласного. Конечно, необходимо учесть, что не всегда имеется прямое соответствие типа приведенных выше. Дело в том, что уже на прашахдагском уровне ступень а стала интерпретироваться как непереходная, а от ступени и начали "достраиваться" переходные формы, ср. елси 'вернуть', а также ансан 'гаснуть' / енси 'гасить' - терм. есинджи, архар 'спать' / ерхи 'усыплять' - ехирджи и др. От ряда основ могли образоваться непереходные формы терминатива со ступенью а: саргъар 'мерзнуть' (ср. сергъи 'морозить') - терм. сагьаджи, саркьар 'умереть' - сакьаджи. В дальнейшем подобное противопоставление распространилось и на некоторые глаголы, не имевшие аблаута а ~ е. Тем не менее, будухская система чередований конечных гласных в глаголе оказалась тем материалом, на основе которого была подтверждена осуществленная ранее пралезгинская реконструкция, и тем самым представляет собой пример верификации реконструкции.
270
Прочие языковые семьи
Литература Алексеев 1986
Кодзасов 1988
Мейланова 1984 Трубецкой 1987 Nikolayev, Starostin 1994
Алексеев, М. Е. Взaимooтнoшeние видoвых oснoв в будухскoм языкe // Одиннадцатaя рeгиoнaльнaя нaучнaя сeссия пo изучeнию систeмы и истoрии ибeрийскo-кaвкaзских языкoв. Вопросы фонолoгии и морфонологии: Тeзисы дoклaдoв. Нальчик. Кибрик, А. Е., Кодзасов, С. В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Глагол. М., МГУ. Мейланова, У. А. Будухско-русский словарь. М. Трубецкой, Н. С. Избранные труды по филологии. М., Прогресс. Nikolayev, S. L., Starostin, S. A. A North Caucasian etymological dictionary. M., Asterisk.
О перспективах составления стословного списка для прасемитского языка1 Л. Е. Коган Москва, Российский государственный гуманитарный университет
0. Введение В одной из своих последних работ2 C. A. Старостин обосновал возможность составления праязыковых стословных списков и рассмотрел перспективы их сопоставления на материале важнейших макросемей языков Евразии. На страницах 464-465 своей статьи С. А. Старостин кратко обрисовал возможные трудности, с которыми может столкнуться практическая реализация этого подхода. Не вызывает сомнения тот факт, что одним из серьезных препятствий в данном случае является отсутствие более или менее строгих формальных критериев, по которым должен формироваться праязыковой стословный список (как известно, наличие таких критериев и тщательное следование им является необходимым и обязательным условием при составлении стословных списков конкретных языков). Настоящая статья представляет собой попытку сформулировать такого рода критерии и применить их на материале одной из наиболее изученных языковых семей мира — семитской. Представляется a priori вероятным, что праязыковой термин для той или иной позиции стословного списка должен соответствовать реально зафиксированному "стословному" термину хотя бы одного из языков-потомков. Принимая это положение за аксиому, мы можем сразу же ограничить круг возможных кандидатов словами, содержащимися в стословных списках для основных языков той или иной Статья написана в рамках работы по проекту "Опыт генетической классификации семитских языков", поддержанному Конкурсным центром фундаментального естествознания (номер проекта РД02-3.17-101). 2 S. A. Starostin. Statistical Evaluation of the Lexical Proximity between the Main Linguistic Families of the Old World. Russian State University for the Humanities. Orientalia: Papers of the Oriental Institute. Issue III. Studia Semitica. Moscow, 2003. Pp. 464-484. 1
272
Прочие языковые семьи
семьи, в данном случае семитской. Как известно, над составлением стословных списков семитских языков многие годы плодотворно работал А. Ю. Милитарев. Именно его списки будут взяты мною за основу в данной статье3. Расхождения между мною и А. Ю. Милитаревым как в выборе слов, так и в оценке степени их генетического родства крайне немногочисленны и будут оговорены специально. Как и в реально зафиксированных языках, в пределах стословной лексики праязыка вероятно существовала синонимия, однако едва ли реалистично постулировать для той или иной позиции больше двух, максимум трех вариантов. Таким образом, проблема выбора праязыкового стословного термина отсутствует лишь в тех относительно немногочисленных случаях, когда подавляющее большинство языков отражает в той или иной позиции одну и ту же праязыковую единицу. Во всех остальных случаях следует предполагать, что лишь один или несколько (два, максимум три) терминов из множества зафиксированных действительно восходят к праязыковому состоянию, причем именно в стословном значении (последнее обстоятельство представляется крайне важным, если только общая методология работы с праязыковыми списками не отличается радикальным образом от той, которая принята при работе со списками частных языков). Как кажется, критерии выбора в данном случае вполне могут быть близки тем, которые применяются в классическом сравнительно-историческом методе для доказательства подлинно праязыкового статуса того или иного реконструированного термина: такое слово должно быть отражено либо в широком массиве языков, соположенных географически, но не имеющих особой генетической близости (не принадлежащих к одной и той же ветви, подгруппе и т. д.), либо в двух или нескольких языках, разделенных географически по крайней мере в историческую эпоху. Оба критерия призваны исключить присвоение праязыкового статуса возможным ареальным инновациям и контактной лексике4. 3 Последний опубликованный вариант содержится в статье A. Militarev. Towards the Chronology of Afrasian (Afroasiatic) and its Daughter Families. Time Depth in Historical Linguistics. Oxford, 2000. 4 Разумеется, нельзя исключить, что отдельные слова, зафиксированные лишь в одном языке или подгруппе языков, могут представлять собой архаизмы, восходящие к праязыковой древности. Такая ситуация, особенно в случае со стословными терминами, едва ли может считаться типичной, в то время как именно типичные случаи желательно иметь в виду при работе с таким точным статистическим методом, как глоттохронология.
Л. Е. Коган, О перспективах составления стословного списка ...
273
Попробуем оценить с точки зрения этих критериев лексику, содержащуюся в стословных списках семитских языков, составленных А. Ю. Милитаревым5. 1. Прасемитский стословный список. 1.1. Корни, очевидно претендующие на прасемитский статус (76). 1.1.1. Корни, отраженные во всех языках или в подавляющем большинстве из них (34): 1. all *kal-/*kull- (- cок.)6 7. bite *nkṯ/*nṯk (- арб., джб., сок.) 9. blood *dam- (- СЮЯ) 10. bone *ʕam- (- сир., СЮЯ) 13. claw *ipr- (- мхр, джб.) 17. die *mwt (- мхр., джб.) 18. dog *kalb- (- амх., хар., джб.) 19. drink *šty (- арб., амх., СЮЯ) 21. ear *ʔuḏn- (- амх.) 22. earth *ʔar- (- эф., мхр., сок.) 23. eat *ʔkl (- эф., СЮЯ) 25. eye *ʕayn32. full *mlʔ 36. hair *ŝaʕr- (- совр. эф., СЮЯ) 37. hand *yad- (- акк.) 38. head *raʔš- (- акк.) 39. hear *šmʕ Специфика стословных списков семитских языков такова, что для нескольких позиций сегодняшний уровень исследований не позволяет сделать непротиворечивых выводов о генетическом родстве многих терминов. Для "чистоты эксперимента" такие позиции представляется уместным исключить из рассмотрения. Речь идет о номерах 42 (I), 85 (that), 86 (this), 87 (thou), 95 (we), 96 (what?) и 98 (who?). Кроме того, семитские языки обычно не различают значения 'зеленый' и 'желтый'. Более чем вероятно, что такая ситуация была типична и для праязыка. В итоге к рассмотрению в настоящей статье принимаются 92 позиции. 6 В скобках со знаком минус приводятся основные языки-исключения, в которых данный прасемитский термин не отражен в качестве стословного термина. 5
274
Прочие языковые семьи
40. heart *libb- (- арб.) 41. horn *ḳarn44. knee *birk- (- арб., амх., хар.) 48. liver *kabid- (- акк., амх.) 56. mouth *pay- (- СЮЯ) 57. name *šVm59. new *ḥdṯ (- арб.) 60. night *laylay- (- акк., СЮЯ) 62a. not *lā (- эф., сок.) 62b. not *ʔVl (- сир., арб., гез., тгр., мхр.) 63. one *ʔaḥad- (- акк., СЮЯ) 73. seed *ḏarʕ- (- арб., СЮЯ) 80. star *kabkab- (- хар.) 84. tail *ḏanab- (- арб., тна., амх., хар.) 88. tongue *lišān- (- совр. эф.) 89. tooth *šinn- (- мхр., сок.) 94. water *my- (- сок.) 1.1.2. Корни, отраженные в нескольких языках без особого генетического родства и с несоприкасающимся ареалом распространения (42): 3. bark *ḳVlp- (акк.-евр.-сир.-сок.)7 4a. belly *kariŝ- (акк.-сир.-хар.-джб.) 8. black *lm (акк.-эф.) 12. burn *ŝrp (акк.-евр.) 14b. cloud *ʕarp-/*ʕapr- (акк.-СЮЯ) 15. cold *ḳrr (евр.-сир.-гез.-тна) 20. dry *ybš (евр.-сир.-арб.-гез.) 26. fat *ŝabḥ- (эф.-СЮЯ) 27. feather *nāṣ- (акк.-евр.) 28a. fire *ʔiš- (акк.-евр.-гез.-амх.-хар.) 30. fly *pr (тна.-СЮЯ) 33. give *whb (гез.-тна.-сир.) 34. good *ṭyb (акк.-евр.-сир.-арб.) 35. green *wrḳ (акк.-евр.-сир.-хар.) 43. kill *ḳtl (сир.-арб.-гез.-тна.) В скобках представлены названия основных языков, в которых данный корень отражен в качестве стословного термина. 7
Л. Е. Коган, О перспективах составления стословного списка ...
275
45. know *ydʕ (акк.-евр.-сир.) 47. lie *škb (евр.-сир.-гез.) 49. long *ʔrk (акк.-евр.-сир.) 50a. louse *kVnVm- (евр.-СЮЯ) 50b. louse *ḳumāl-/*ḳalm- (сир.-арб.-эф.) 53. meat *baŝar- (евр.-хар.) 54. moon *war(i)ḫ- (акк.-евр.-гез.-тна.-хар.) 58a. neck *kišād- (акк.-гез.-тна.) 61a. nose *ʔanp- (акк.-евр.-арб.-гез.-хар.) 62a. nose *naḫīr- (сир.-СЮЯ) 65a. rain *ḏVn- (акк.-гез.) 68. root *SVr(S)- (акк.-евр.-эф.) 72. see *rʔy (евр.-арб.-гез.-тна.-хар.) 74. sit *wṯb (акк.-евр.-сир.) 76. sleep *nwm (арб.-гез.) 77. small *ṣɣr (акк.-арб.) 78. smoke *tann- (сир.-гез.-хар.) 79. stand *ḳwm (сир.-арб.-гез.-амх.) 81. stone *ʔabn- (акк.-евр.-эф. [кроме амх.], сок.) 82. sun *SVmS- (акк.-евр.-сир.-арб.-сок.) 90. tree *ʕi- (акк.-евр.-гез.) 91a. two *ṯin- (акк.-евр.-арб.) 91b. two *ṯir- (сир.-СЮЯ) 92. walk *hlk (акк.-евр.) 93. warm *ḥmm (акк.-евр.) 97. white *lbn (евр.-СЮЯ) 98. woman *ʔanṯ-at- (евр., сир., гез.) 1.2. Корни, чья общесемитская реконструкция с требуемым значением невозможна или маловероятна (25). 1.2.1. Стословные значения, для которых общесемитский термин не может быть восстановлен (7): В следующих случаях вышеприведенные критерии не дают возможности представить ни одного термина для включения в стословный список в соответствующей позиции (все термины отдельных семитских языков генетически разнородны): 2. ashes, 46. leaf, 51. man, 52.
276
Прочие языковые семьи
many, 55. mountain, 66. red, 69. round8. По крайней мере в отдельных случаях вполне вероятно, что общесемитского термина с данным значением вообще не существовало (например, 'быть красным'). 1.2.2. Ареальные реконструкции (14). В ряде случаев один и тот же корень в стословном значении представлен в языках, для которых вероятно предполагать особую генетическую близость. Теоретически не исключено, что в отдельных случаях речь может идти о древних терминах, сохранившихся лишь в этих подгруппах, однако строгих доказательств этому не существует (если только не применять данных внешнего сравнения, что в данном случае представлялось бы более чем рискованным). Более вероятной представляется возможность разного рода ареальных инноваций. Примеры такого рода распределяются по следующим основным группам. 1.2.2.1. Еврейский + сирийский (7): 6. bird *ṣuppur11. breast *ḥaḏay14a. cloud *ʕanan58b. neck *ṣaw(ʔa)r70. sand *Hāl71. say *ʔmr 83. swim *ŝḥy 1.2.2.2. Сирийский + арабский (3): 16. come *ʔty 28b. fire *nūr65b. rain *maṭar1.2.2.3. Еврейский + арабский (1): 4b. belly *baṭnНеясны отношения сок. gáʕlhel с отраженными в отдельных ареалах корнями *gll и *gʕl. 8
Л. Е. Коган, О перспективах составления стословного списка ...
277
1.2.2.4. Еврейский + сирийский + арабский (3): 24. egg *bay31. foot *rigl64. person *ʔinšВо всех четырех случаях речь идет о довольно близко родственных языках центральносемитской подгруппы. Говоря о еврейско-сирийских и арабско-сирийских изоглоссах, нельзя не упомянуть и о многовековых культурно-исторических контактах носителей этих языков. 1.2.3. Контактная лексика (4). 1.2.3.1. Аккадский + cирийский (4): 5. big *rb 29. fish *nūn67. road *ʔurḫ75. skin *maškМежду арамейским и аккадским языками нет специальной генетической близости, однако общеизвестно, что на протяжении многих столетий эти языки находились в теснейшем контакте. Аккадские заимствования в арамейской культурной лексике исчисляются сотнями, так что есть все основания полагать, что отдельные аккадизмы могли проникнуть и в базовую лексику (особые подозрения в этом плане вызывает термин *nūn- 'рыба'). Не стоит игнорировать и тот факт, что при таком тесном этническом и языковом взаимодействии возможны изменения в структуре исконной лексики, прямо не сводимые к лексическим заимствованиям. Так, не вызывает сомнения исконный характер общеарамейского корня *rbb 'быть большим', однако закрепление за ним статуса основного слова с этим значением вполне вероятно произошло под влиянием аккадского rabû. 2. Синонимия в общесемитском стословном списке? Как известно, в частных языках нередко наблюдается ситуация, когда стословное значение присуще двум, реже трем терминам, пре-
278
Прочие языковые семьи
имущество одного из которых трудно доказать. Возможна ли такая ситуация в праязыковом списке? 2.1. Подлинные синонимы (4 пары). 50a. louse *kVnVm- (евр.-СЮЯ) 50b. louse *ḳumāl-/*ḳalm- (сир.-арб.-эф.) 61a. nose *ʔanp- (акк.-евр.-арб.-гез.-хар.) 61a. nose *naḫīr- (сир.-СЮЯ) 62a. not *lā (повсеместно кроме эф., сок.) 62b. not *ʔVl (повсеместно кроме сир., арб., гез., тгр., мхр.) 91a. two *ṯin- (акк.-евр.-арб.) 91b. two *ṯir- (сир.-СЮЯ) В этих четырех случаях можно с большей или меньшей степенью уверенности говорить о том, что уже в прасемитском языке соответствующие понятия могли выражаться двумя синонимичными терминами. Вполне очевидно, в то же время, что некоторые из этих примеров довольно спорны. Так, термин *naḫīr- в большинстве языков имеет значение 'ноздря', а не 'нос', так что не исключена возможность независимого семантического развития в арамейском и СЮЯ. Говоря о числительном 'два', следует отметить, что по наиболее распространенному (хотя и не вполне доказанному) мнению термины с -r- и -nявляются не синонимами, а рефлексами одного праязыкового корня со специфическим развитием консонантного кластера в анлауте. 2.2. Мнимые синонимы (5 пар). Наряду с приведенными в предыдущем разделе подлинными праязыковыми синонимами, уместно привести случаи, в которых явно общесемитский термин противопоставлен ареальному. 4a. belly *kariŝ- (акк.-сир.-хар.-джб.) 4b. belly *baṭn- (евр.-арб.)
Л. Е. Коган, О перспективах составления стословного списка ...
279
14b. cloud *ʕarp-/*ʕapr- (акк.-СЮЯ) 14a. cloud *ʕanan- (евр.-сир.) 28a. fire *ʔiš- (акк.-евр.-гез.-амх.-хар.) 28b. fire *nūr- (сир.-арб.) 58a. neck *kišād- (акк.-гез.-тна.) 58b. neck *ṣaw(ʔa)r- (евр.-сир.) 65a. rain *ḏVn- (акк.-гез.) 65b. rain *maṭar- (сир.-арб.) 3. Некоторые выводы 1. Общесемитский стословный список может быть убедительно реконструирован не менее чем на 2/3 позиций, чего, как кажется, вполне достаточно для последующего его сопоставления со списками других языковых семей. 2. Количество подлинных праязыковых синонимов в прасемитском списке невелико и вполне сопоставимо с тем, которое обычно наблюдается в списках живых языков, семитских и несемитских. 3. Более чем двукратное расширение списка праязыковых синонимов достигается привлечением ареальных реконструкций из близкородственных центральносемитских языков, чей прасемитский статус по традиционным для сравнительно-исторического языкознания критериям не может быть обоснован.
280
Прочие языковые семьи
Сокращения названий языков акк. - аккадский амх. - амхарский арб. - арабский гез. - геэз джб. - джиббали евр. - еврейский мхр. - мехри сир. - сирийский cок. - сокотри СЮЯ - современные южноаравийские языки тгр. - тигре тна. - тигринья хар. - харари эф. - эфиосемитские
Некоторые аспекты исторического развития кликсов в койсанских языках Г. С. Старостин Москва, Российский государственный гуманитарный университет
1. Общие замечания Как известно, в койсанских языках насчитывается четыре основных типа т. н. "кликсов", или щелчковых звуков, различающихся по месту образования первичной смычки: дентальные (|), палатальные (≠), альвеолярные (!) и латеральные (//). Эти четыре типа кликсов присутствуют во всех койсанских подгруппах, за исключением языков хадза и сандаве, принадлежность которых (особенно хадза; см. подробную аргументацию в [Sands 1998]) к койсанским до сих пор остается спорной; в этих языках не различаются палатальные и альвеолярные кликсы. В южнокойсанской группе, а также в отдельной ветви, представленной языком ≠хоан, встречаются также статистически менее частые лабиальные кликсы (ɵ). Сочетание первичной смычки (в дальнейшем именуемой "основа" кликса - англ. influx) с вторичной (т. н. "исход" кликса, англ. efflux, обычно выражаемый велярным, увулярным или ларингальным согласным) образует кликс как цельную единицу, обладающую фонемным статусом1 ; комбинации возможных основ с возможными исходами образуют инвентарь кликсов соответствующего языка. Системы кликсов в трех основных подгруппах койсанской семьи (северно-, южно-, и центрально-койсанской) в целом исключительно схожи друг с другом; основные различия наблюдаются в инвентаре исходов, значительно более богатом в южнокойсанской группе (так, в языке !хонг насчитывается до 17 различных исходов) и, по-видимому, сильно упрощенном в центральнокойсанской группе (всего 5 исходов Во многих случаях возможна трактовка кликса как бифонемного кластера, несмотря на то, что традиционно принято считать отдельной фонемой комбинацию первичной смычки с исходами. Этот спорный вопрос, однако, не является релевантным для данной работы. 1
282
Прочие языковые семьи
в языке нама). Однако при детальном анализе лексики этих трех подгрупп выясняется, что установить одно-однозначные фонетические соответствия между языками практически невозможно. Несмотря на наличие некоторого количества случаев типа працентрально-койсанского *|am "солнце" – прасеверно-койсанского *|am id., случаи эти чересчур малочисленны, чтобы на основании их и только их постулировать реконструированную систему пракойсанской фонетики, которая, таким образом, оказывалась бы "законсервированной" в языках-потомках, особенно в северно- и южно-койсанских языках. Это соображение подтверждается также данными лексикостатистики; при "одно-однозначном" подходе к материалу оказывается, что в пределах стословного списка Свадеша койсанские языки показывают от трех до (в исключительных случаях) пяти-шести процентов совпадений [Starostin 2003]. Если это действительно так, неясно, можно ли вообще вести речь об "общекойсанском" как таковом; но даже если эти цифры верны и указывают лишь на исключительную древность койсанской семьи, не представляется вероятным, что пракойсанская фонетика за период, приблизительно равный десяти тысячелетиям, практически не претерпела никаких серьезных системных изменений в южной и северной ветвях койсанского. Безусловно, койсанские языки обладают определенной степенью фонетической уникальности, но даже беглый обзор данных современных койсанских диалектов показывает, что они столь же легко подвержены процессам фонетической эволюции, как и любые другие языки. В связи с этими наблюдениями встает вопрос о том, в каком направлении следует двигаться при дальнейших разысканиях в области исторической фонетики койсанских языков. "Крайняя" реакция представлена здесь взглядами такого известного исследователя, как Э. О. Вестфаль, который на основании анализа базисной лексики койсанских языков вообще отрицал существование "общекойсанского", считая, что все теории, пытающиеся как-то породнить между собой северно-, южно- и центрально-койсанские языки (не говоря уже об их потенциально более отдаленных родственниках - хадза и сандаве), основываются исключительно на поверхностном сходстве фонетических инвентарей этих групп, а все случаи "одно-однозначных" лексических соответствий между ними должны рассматриваться лишь как результаты многотысячелетних лексических контактов; см., например, [Westphal 1965].
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
283
В настоящее время теории Вестфаля в ее радикальном виде не придерживается практически никто из койсанологов, хотя влияние ее явно ощущается в работах даже наиболее продвинутых из них; так, Э. Трэйлл в одной из своих статей, носящей показательное название "Do the Khoi have a place in the San?", не настаивая на немедленном признании факта родства койсанских языков, все же вынужден указать количество грамматических и лексических сходств между тремя группами настолько значительно, в том числе и в рамках культурно не обусловленной лексики, что едва ли возможно списывать все эти сходства на лексические контакты или "языковой союз"; см. [Traill 1986]. Причина этой, казалось бы, тупиковой ситуации может заключаться в том, что до настоящего времени практически никто из исследователей койсанской исторической фонетики не пытался отказаться от "одно-однозначного" подхода к поиску соответствий. Ведь похожее устройство фонемного инвентаря в койсанских языках совершенно не означает, что система не могла многократно перестраиваться в зависимости от множества вторичных факторов. Нельзя исключить вероятность "передвижения" кликсов с одной артикуляционной позиции на другую, или их изменения в зависимости от вокалического контекста или просодических факторов. Наконец, нет ничего невероятного в том, что пракойсанская система кликсов могла быть значительно богаче, чем даже самая богатая система кликсов из всех засвидетельствованных (язык !хонг - более 80 кликсов). На первый взгляд, эти соображения представляются вполне логичными и рациональными; действительно, никто не сомневается в том, что общекойсанская семья, даже если она существует, отличается довольно значительной временной глубиной, и естественно было бы ожидать, что за столь долгий период времени фонологические системы современных койсанских языков значительно разошлись между собой. Тем не менее, на настоящий момент единственным исследователем, последовательно указывающим на такую возможность, можно считать лишь Х. Хонкена, который, в частности, в одной из самых интересных своих работ [Honken 1998] выделяет потенциальные группы так называемых "sporadic correspondences" (не-одно-однозначные соответствия между основами кликса) и "quirky correspondences" (неодно-однозначные соответствия между исходами кликса) наряду с "регулярными" (одно-однозначными) соответствиями. Однако даже Хонкен не идет далее простого выделения наиболее интересных и
284
Прочие языковые семьи
неслучайных, с его точки зрения, случаев, и склонен считать их скорее исключениями, указывая, что подавляющее большинство сравниваемого им материала все же укладывается в рамки "регулярных" соответствий. 2. Ретрофлексная артикуляция кликсов в северно-койсанском Данная работа посвящена разбору одного частного случая исторической эволюции кликсовой системы, который, как нам представляется, может пролить свет на общее направление развития пракойсанской системы, а также, возможно, указать на некоторые общие недостатки методологии исторического изучения койсанских языков, принятой в наше время. Речь идет о т. н. "проблеме пятого кликса" в северно-койсанской группе языков (или, точнее, диалектов). Еще в 1925 г. К. Доук выделил в описываемом им диалекте северно-койсанского языка !кунг не четыре, а пять основ кликсов, добавив к четырем основным отдельный, т. н. "ретрофлексный" тип артикуляции [Doke 1925]. Согласно Доуку, ретрофлексные кликсы фонологически противопоставлены всем остальным, и в собранных им материалах легко найти достаточное количество минимальных пар, доказывающих это. В дальнейшем данные Доука были учтены Д. Блик при составлении всеобъемлющей картотеки по данным бушменских языков, и в ее словаре [Bleek 1956] слова, начинающиеся с ретрофлексного кликса, выделены в особую секцию; сам кликс обозначен знаком !!, что как бы подчеркивает его сходство с альвеолярным кликсом !, который к тому же часто встречается в тех же северно-койсанских словах, записанных другими исследователями. В дальнейшем, однако, существование "пятого кликса" как самостоятельной фонологической единицы было поставлено под сомнение. Так, например, ретрофлексная артикуляция начисто отсутствует в наиболее изученном на настоящий момент северно-койсанском диалекте жу|хоан; в словаре жу|хоан, составленном П. Дикенсом [Dickens 1994] и насчитывающем около 3000 корней, всем формам, записанным Доуком с ретрофлексным кликсом, соответствуют формы с альвеолярным кликсом. Не обнаруживается ретрофлексной артикуляции и в самых северных диалектах северно-койсанского ("!о!кунг" по терминологии Д. Блик). Учитывая, что общее качество фонологической записи койсанского материала в первой половине XX в. в целом можно назвать менее чем удовлетворительным, можно
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
285
было бы предположить, что оппозиция, выделенная Доуком, вполне вероятно, фиктивна, и в данном случае отражает лишь "гиперкорректный" подход к фонетическому анализу записи материала; возможно также, что "ретрофлексная" артикуляция действительно имеет место, но является всего лишь факультативной при произнесении альвеолярного кликса. При более тщательном анализе северно-койсанских диалектов, проведенном Яном Сниманом [Snyman 1997], выяснилось, однако, что "ретрофлексный кликс" нисколько не фиктивен, но, напротив, достаточно часто встречается в ряде диалектов, обозначаемых Сниманом как "центральный пучок" (диалекты Тсинтсабис, Оконго и Гротфонтейн; последний, в частности, отождествляется Сниманом с тем самым диалектом, который описывал Доук). Ретрофлексная артикуляция в этих диалектах не отличается стабильностью, и бывает так, что ретрофлексной артикуляции в одном диалекте соответствует альвеолярная или латеральная в другом. Заметим, что словам центрального пучка, имеющим ретрофлексный кликс, в южном диалектном пучке соответствуют только слова с альвеолярным кликсом, а в северном диалектном пучке - слова либо с альвеолярным кликсом, либо (гораздо чаще) с латеральным кликсом. При этом случаи соответствия "центральный ретрофлексный (!!) - южный альвеолярный (!) - северный латеральный (//)" следует четко отличать от случаев чистого альвеолярного и чистого латерального кликсов, которые, как правило, четко сохраняются во всех диалектах. Приведем несколько примеров на все три случая (материал почерпнут из аппендикса Снимана, включающего несколько сотен северно-койсанских корней, расписанных по всем диалектам; номерами 2-4 отмечены диалекты центрального пучка, номерами 5-8 - северного пучка, номерами 9-12 - южного пучка): А) Альвеолярный кликс: *!aa 'бежать' > 2-12 !aa; *!ʔau 'кричать' > 2-12 !ʔau; *!ʔo 'спина' > 2-12 !ʔo; *!nai 'кусать' > 2-9 !nae, 10-12 !nai; *!huŋ 'убивать' > 2-12 !huŋ; *!kxa 'сердце' > 2-12 !kxa;
286
Прочие языковые семьи
Б) Латеральный кликс: *//a 'головной убор' > 2-12 //a; *//ʔai 'трава' > 2-4, 8-9, 11 //ʔae, 5, 7 //ʔee, 10, 12 *//ʔai; *//ga 'стоять (мн. ч.)' > 2-12 //ga; *//naŋ 'оставлять' > 2-6, 9-12 //naŋ; *//hao 'барсук' > 2 //hoo, 3-6, 9-12 //hao; *//xaU 'расставлять ловушку' > 2-9, 11 //xao, 10, 12 //xau; *//kxu 'вонять' > 2-10, 12 //kxu, 11 //kxuu; В) Ретрофлексный кликс: *!!o 'старший брат' > 2-3, 5-8 //o, 4 !!o, 9-12 !o; *!!ʔŋ 'метать дротик' > 2, 4 !!ʔŋ, 3, 5-8 //ʔŋ, 9-11 !ʔŋ, 12 !ʔaiŋ; *!!ga 'дождь' > 2-3, 5-8 //ga, 4 !!ga, 9-12 !ga; *!!naʔaŋ 'большой' > 2, 12 !naʔaŋ, 3, 5-8 //naʔaŋ, 4 !!naʔaŋ, 9-11 !naʔa; *!!nhuuŋ 'крот' > 2, 9 !nhuuŋ, 3 //huuŋ, 4 //nhuŋ, 5-8 //huŋ, 11-12 !nhuŋ; *!!ha 'мясо' > 2-3, 5-6 //ha, 4 !!ha, 7-8 //kha, 9-11 !ha, 12 !haa; *!!haŋ 'сын' > 2, 4 !!haŋ, 3, 5-8 //haŋ, 11 !haŋ; *!!kxaU 'сухой' > 2-3, 5-8 //kxao, 4 !kxao, 9-12 !kxau; Как ясно видно из приведенных здесь примеров, "чередование" латеральной, альвеолярной и ретрофлексной артикуляций свойственно лишь ограниченному количеству лексических единиц, четко противопоставленных случаям "чистого" латерального или альвеолярного кликсов. При этом чаще всего ретрофлексная артикуляция встречается в диалекте 4 (Гротфонтейн), соответствующем, по мнению Снимана, диалекту, описанному Доуком в 1925 г.; и действительно, в записях Доука в большинстве слов группы (В) мы встречаем ретрофлексный кликс: !!nʔa 'большой', !!kha 'мясо', !!ʔau 'сухой' и т. д. В единичных случаях ретрофлексный кликс Доука не находит подтверждения в материалах Снимана - так, !!ku 'рог' Доука соответствует !hu во всех диалектах Снимана; по-видимому, в этих случаях следует считать транскрипцию Доука ошибочной. Однако подобные ошибки ограничены буквально двумя-тремя примерами. Вне зависимости от того, насколько четко можно установить распределение рефлексов в примерах группы (В) - как минимум, для этого нужно значительно большее количество хорошо выверенных данных, нежели приводится в приложении к работе Снимана - очевидно, что здесь представлены отражения как минимум трех прасеверно-койсанских основ кликсов: альвеолярной, латеральной и, по-
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
287
видимому, ретрофлексной. При этом во всех диалектах, за исключением 4, наблюдается тенденция к упрощению исходной системы за счет слияния ретрофлексной основы с одной из двух других. Любопытно, что сам Сниман не только не предлагает подобной интерпретации ситуации, но даже, по-видимому, не подозревает о возможности ее предложить. С его точки зрения, мы имеем в данном случае не вполне понятное "замещение" исходного альвеолярного кликса одним из двух других в ряде лексических единиц. Единственное объяснение, которое он при этом способен предложить, сводится к тому, что "замещение" часто происходит при следующих условиях: а) к слову, в котором происходит "замещение", можно подобрать омоним, отличающийся от него лишь тональной характеристикой; б) слово, в котором происходит "замещение", не несет на себе низкий тон. Таким образом, *!háŋ 'сын' > !!háŋ, поскольку наряду с этим словом существует также *!hāŋ 'хижина для незамужних девушек' и т. д. Даже не учитывая тот факт, что существует множество исключений из данного правила (это признается и самим Сниманом), можно с уверенностью сказать, что подобное развитие абсолютно нереалистично. Проблема "замещения" альвеолярного кликса другим типом артикуляции также рассматривалась вкратце Э. Трэйллом [Traill-Vossen 1997], которому удалось собрать крайне незначительный, но исключительно любопытный языковой материал у двух носителей так называемого "ангольского !кунга" (диалект или, скорее, несколько различных говоров, относящихся к северному пучку диалектов севернокойсанского). В этом говоре, судя по записям, "ретрофлексному" кликсу соответствует латеральный смычный согласный (не-кликс!) kL, или его звонкий коррелят gL: ср. kLe 'умирать' (у Доука !!kai), kLo 'старший брат', kLui 'старшая сестра' (у Доука - !!kwi), gLu 'вода' (у Доука - !!gu). Напротив, ретрофлексный кликс в этом говоре обнаруживается в словах, восходящих к исходному альвеолярному или палатальному кликсам: !!nhae 'лев' (в большинстве диалектов !nhae), !!gu 'звезда' (в большинстве диалектов ≠u(ŋ)). По всей вероятности, этот конкретный говор был затронут чем-то вроде "передвижения" кликсов, и остается лишь жалеть, что по нему так и не удалось собрать хоть скольконибудь значительного количества материала; в том говоре ангольского !кунга, который был с достаточной подробностью описан Сниманом [Snyman 1980], никакого подобного "передвижения" не наблюдается ("ретрофлексный" кликс в нем регулярно переходит в латеральный).
288
Прочие языковые семьи
Тем не менее, и в работе Фоссена/Трэйла все данные случаи рассматриваются исключительно в рамках идеи о "замещении кликсов" (click replacement), наряду с такими - гораздо более понятными - процессами, как регулярная аффрикативизация палатального кликса в восточно-центрально-койсанских языках и т. д. Идея постулирования для прасеверно-койсанского пяти фонологически противопоставленных основ кликсов не предлагается никем, несмотря даже на то, что эта ситуация непосредственно сохраняется по крайней мере в нескольких современных диалектах. Основных причин здесь две: вопервых, отсутствие ретрофлексной артикуляции в жу|хоане, наиболее хорошо изученном северно-койсанском диалекте, являющемся своего рода "базисом" для всех дальнейших сравнительных исследований, и, во-вторых, отсутствие ретрофлексной артикуляции за пределами северно-койсанского. Здесь, впрочем, следует отметить, что более или менее "поручиться" за отсутствие ретрофлексного кликса можно лишь в центрально-койсанских языках, многие из которых качественно исследованы на современном уровне. Что же касается южно-койсанской подгруппы, то здесь мы имеем точные данные лишь по языку !хонг, описанному Э. Трэйллом [Traill 1994]; почти все остальные данные - в основном по вымершим к настоящему времени языкам - собраны в словаре Д. Блик, который, как уже было указано выше, отличается крайне низкой степенью точности записи материала. При этом, однако, интересно обратить внимание на то, что в языке //кхау, данные по которому были собраны К. Майнхофом, все же отмечено три слова с особым кликсом, который сам Майнхоф называл "палатальным" (не путать с обычным палатальным ≠, часто называемом в ранней койсанологической литературе "палатально-альвеолярным"); как минимум одному из них, !!khoaŋ ('дикобраз') теоретически могло бы соответствовать прасеверно-койсанское *!!ʔom id. (при условии признания конечного *-m суффиксом). Впрочем, даже независимо от того, существовал или не существовал в южно-койсанских языках отдельный ретрофлексный кликс, это не меняет общее положение дел. Наиболее важно для нас здесь то, что ситуация с "пятым кликсом" в северно-койсанском убедительно доказывает: а) регулярный переход одного кликса в другой - явление возможное, и историческое развитие кликсов совершенно не обязано ограничи-
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
289
ваться лишь процессом потери инъективной артикуляции, как это происходит, прежде всего, в центрально-койсанских языках; б) при реконструкции как промежуточного (прасеверно-, южноили центрально-койсанского), так и конечного (праобщекойсанского) уровня мы совершенно не обязаны замыкаться в рамках какой-либо одной, засвидетельствованной в современном диалекте фонологической системы, даже если она представляется нам самой надежной с точки зрения качества записи. Так, легко можно представить ситуацию, при которой в севернокойсанском вообще не сохранилось диалектов, сохраняющих ретрофлексную артикуляцию - уже сегодня такие диалекты находятся в подавляющем меньшинстве. В этом случае реконструкция "пятого кликса" могла бы основываться лишь на соответствии "альвеолярный кликс южного пучка - латеральный кликс северного пучка", и, несмотря на то, что подобная реконструкция все равно базировалась бы на четком применении компаративного метода, вряд ли имела бы даже малейший шанс на признание среди современных койсанологов. Это лишь показывает, насколько важно при проведении сравнительно-исторических исследований основное внимание обращать на поиск и строго обоснованную интерпретацию фонетических соответствий, а не на синхронный состав фонемного инвентаря какого-либо отдельно взятого (пусть даже изученного намного лучше других) языка или диалекта. 3. Внешние параллели для "пятого кликса" Очевидно, что при дальнейшей работе с северно-койсанским материалом и прежде всего при его сравнении с материалом других подгрупп ретрофлексный кликс необходимо принимать во внимание как самостоятельную фонологическую единицу. В этом случае не исключено, что при разграничении между альвеолярным и ретрофлексным кликсами возможно будет прояснить причину возникновения некоторых не-одно-однозначных соответствий. Ниже приводится полный список корней, в которых для прасеверно-койсанского более или менее однозначно можно реконструировать кликс с ретрофлексной основой. Поскольку, как было указано выше, в записях Доука иногда встречаются очевидные ошибки, список составлен прежде всего на основании диалектных данных Снимана [Snyman 1997], а также на его небольшом словарике ангольско-
290
Прочие языковые семьи
го !кунга [Snyman 1980], в котором ретрофлексному кликсу регулярно соответствует латеральный. Еще один немаловажный источник корней с ретрофлексным кликсом - небольшой лексикон северно-койсанского диалекта, распространенного в областях Овамбо и Каванго (северная Намибия), составленный Т. Хейккиненом [Heikkinen 1986]; в этом диалекте, также относящемся к северному пучку, на месте ретрофлексного кликса опять-таки регулярно обнаруживается латеральный. Наконец, в некоторых случаях ретрофлексный кликс можно с уверенностью реконструировать на основании данных словаря Д. Блик [Bleek 1956] - прежде всего в тех случаях, где по диалектам наблюдается чередование альвеолярных и латеральных рефлексов (см. ниже, например, корень *!!uʔuru 'ноготь'). Любопытно отметить, что, за одним-двумя исключениями ("железо"), все слова из нижеприведенного списка относятся к области базисной лексики. В некоторой степени это представляет собой еще один косвенный аргумент в пользу архаичности ретрофлексного кликса; если среди слов с прочими кликсами часто встречаются как новые, так и старые культурные заимствования из центрально-койсанской подгруппы, то среди слов с ретрофлексным кликсом мы в принципе не должны сталкиваться с такими заимствованиями, поскольку ретрофлексный кликс в центрально-койсанском отсутствует. Впрочем, стопроцентной уверенности в том, что ретрофлексные кликсы в северно-койсанском исчерпываются данным списком, быть не может; скорее наоборот, поскольку в словаре жу|хоан [Dickens 1994] приводится значительное количество слов с начальным альвеолярным кликсом без каких-либо параллелей как в словаре Блик, так и в диалектных материалах Снимана. Любое из этих слов (более двухсот) теоретически может содержать начальный ретрофлексный кликс. При каждой северно-койсанской этимологии, там, где это возможно, мы будем приводить потенциальные внешние параллели, как из относительно близкородственных языков южно-койсанской подгруппы и подгруппы ≠хоан, так и из более отдаленной центрально-койсанской подгруппы, а также возможные корреляты в сандаве и хадза (подробнее относительно предварительной генеалогической классификации койсанских языков см. [Starostin 2003]). Центрально-койсанские реконструкции приводятся в версии Р. Фоссена [Vossen 1997]; данные по ≠хоан взяты из ряда источников, прежде всего [Collins 2001] и [Traill 1973]; данные по сандаве приводятся по [Kagaya 1993]; данные по хадза в основном взяты из [Sands 1998].
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
291
I. Ретрофлексный кликс с нулевым исходом (*!!-). I.1. *!!auiŋ 'шея' (жу. !àìŋ; //ау//ен !eiŋ; !кунг //aŋn (Ллойд), !!aŋŋ (Доук); !о!кунг //aŋŋ; овамбо //àŋ). Ср. юж.-кой. *//gae(ŋ) 'плечо' (!хонг //gae; масарва //gaiŋ; |хам //gai; //нг //gai 'лопатка'; |ауни //gae). I.2. *!!ai 'умирать (ед. ч.)' (жу. !áí; //ау//ен ≠e, ≠ei, ≠i, !e, !ei; !кунг !!a, !!e (Ллойд), !!ai (Доук); !о!кунг //e). Ср. ≠хоан ši(ŋ) id.; сандаве ƛa-si id. I.3. *!!ao 'умирать (мн. ч.)' (жу. !àò; //ау//ен ≠au; !кунг !!ao, //au (Ллойд); !о!кунг //au; овамбо //áo). Ср. центр.-кой. *//ʔó 'умирать' (нама //ō; !ора //ʔo; наро //ʔóó, etc.); сандаве λaʔ-te 'умирать (мн. ч.)'; (?) хадза λowa 'убивать'. I.4. *!!auŋ 'надевать (головной убор)' (жу. !áúŋ; овамбо //áuŋ). Ср. !хонг !úŋ 'надевать на голову'. I.5. *!!a 'нож, железо'. (В значении 'железо' - жу. !a; !о!кунг (Сниман) //a; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 10, 11: !a, 2: //a, 3, 5, 6, 7: //ā, 12 (с суффиксацией?): !ànù. В значении 'нож' - !кунг //a, //ga, !!a (Ллойд), !!kha (Доук); !о!кунг //a; ср. также по диалектам у Снимана - 4: //ā 'перочинный нож'). Ср. ≠хоан //aa 'стрела'; юж.-кой. *//Gha id. (!хонг //Ghàa); центр.-кой. *//au id. (нама //gau-b); сандаве Łani id. I.6. *!!o 'старший брат' (жу. !ó; !кунг //kho (Ллойд); овамбо //ó; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 9, 10, 11, 12: !o, 2, 3, 5, 6, 7, 8: //o, 4: !!o). Этимология неясна; возможно, сюда стоит привлечь юж.-кой. (подгруппа !ви) *//a[u]ŋ 'брат' (|хам, //нг, ≠кхомани //aŋ; //кхау //au, //auŋ; //хегви //gaŋ; |ауни //a-si). I.7. *!!oʔa 'ломать' (жу. !òʔá; !кунг !!oa, //oa (Ллойд); !о!кунг //oʔa (Сниман), !wa (Блик); овамбо //òʔá). Этимология неясна. I.8. *!!om 'нога' (жу. !óm; //ау//ен !om, !um; !кунг !o, //um (Ллойд), !!um 'бедро' (Доук); !о!кунг !o, !um, //um; овамбо //óm). Этимология неясна. Ср., может быть, центр.-кой. *//om 'ляжка; бочок' (подгруппа кхойкхой: нама //gom-mi; !ора //omma)? I.9. *!!oa 'вид птицы (Indicator sp.)' (жу. !oa; овамбо //òa). Этимология неясна. I.10. *!!u 'дюна, бархан' (жу. !ú, !кунг !!u (Доук)). Этимология неясна. I.11. *!!uʔuru 'ноготь' (жу. !ù'úrú; //ау//ен //uru; !кунг //uru (Ллойд), !!gulu (Доук); !о!кунг //ɔnu, //ulu). Ср. ≠хоан !oʔo id.; юж.-кой. *//qu[rV] id. (!хонг //qû-le, мн. ч. //qû-n-sâ; |хам //uru; //нг //uri-si; ≠кхомани //oro; //хегви //ɔla; |ауни //ora-sa); центр.-кой. *//órò id. (нама //goro-s; !ора //oro-b; наро //oro, etc.); (?) сандаве λwa 'царапать'; (?) хадза ba-λu 'ноготь' (только в случае, если ba- - исторический префикс).
292
Прочие языковые семьи
I.12. *!!uh 'след' (жу. !uh, !о!кунг //ù (Сниман)). Этимология неясна. Ср., возможно, !хонг //Ghùm 'идти по следу'. I.13. *!!ui 'старшая сестра' (жу. !úí; !кунг //khwiŋ, //khui (Ллойд), !!wi (Доук); !о!кунг !ui (Сниман - ожидалось бы *//ui?), //wi (Блик); овамбо //úi). Этимология неясна. II. Ретрофлексный кликс с озвончением (*!!g-). II.1. *!!ga 'дождь' (жу. !gà, //ау//ен !ga; !кунг //ga, !!ga (Ллойд); !о!кунг //ga; овамбо //gà; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 9-12: !gà, 2-3, 5-8: //gà, 4: !!gà). Ср. юж.-кой. *!qha 'вода' (!хонг !qhàa; масарва !xa; |хам !khwa; //нг !ha; ≠кхомани !ha; //хегви kha, //kha; |ауни !a, //kha); центр.-кой. *cha 'вода' (нама tsā-b 'слюна'; наро tshà, etc.). II.2. *!!gaʔama 'входить' (жу. !gàʔámá; !кунг !!gabba, //gabba (Ллойд); !о!кунг //gaba; овамбо //gàbá; ср. также по диалектам у Снимана - 1: !gàʔamà, 2: //gàʔábá, 3: //gàbà, 4: //gāʔàbà, 5-8: //gàbá, 9-11: !gàʔábá). Ср. ≠хоан !aam 'входить (мн. ч.)'; юж.-кой. *!gaʔ- id. (!хонг !gaʔ-BV). II.3. *!!gai 'гадюка' (жу. !gáí; !кунг !!gai (Доук); !о!кунг //gāè (Сниман); ср. также по диалектам у Снимана - 1, 10, 12: !gai, 2: !!gae, 3: //gàė, 4: !!gàé, 5-8: //gāè, 9, 11: !gāè). Ср. ≠хоан !gi, !gai 'змея'; центр.-кой. *!gai 'гадюка' (нама !gae-s, !gai-s; куа gàí, etc.). II.4. *!!ga(i)ŋ 'подбородок' (жу. !gaihŋ; //ау//ен !gaŋ, ≠geŋ; !кунг //gaŋ (Ллойд), !!gaŋ (Доук); !о!кунг //gāng (Сниман), !gaŋŋ (Блик); овамбо //gàŋ; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 12: !gaiŋ, 2-3: //gàng, 4: !!gàng, 5-8 //gāng, 9-11 !gàng). Ср. ≠хоан zina id.; юж.-кой. *ʒani id. (!хонг dzàni, масарва dʒani); центр.-кой. *!gàn[í] id. (нама !gan-s; !ора !anna; наро !gàní, etc.). II.5. *!!gau 'рука' (жу. !gáú; //ау//ен !gau, !gou; !кунг //gau (Ллойд), !!gau (Доук); !о!кунг //gau; овамбо //gáo). Ср. ≠хоан šiu id.; центр.-кой. *chàú id. (наро tsàú, буга tshàú, etc.); сандаве uŋ id. II.6. *!!goʔo 'кашлять' (жу. !gòʔó; //ау//ен !go; !кунг !goo, //goʔo, //oo (Ллойд); овамбо //gòʔó; ср. также по диалектам Снимана - 3: //gò-//noro 'харкать кровью'). Ср., может быть, !хонг !qháa kV 'отхаркивать'. II.7. *!!goah 'обувь, сандалия' (жу. !goah; //ау//ен !gwa; !кунг //gua, //goa (Ллойд); !о!кунг //gòė (Сниман)). Ср. !хонг //gùʔa 'обуваться'. II.8. *!!goaŋ 'вид куста (Grewia retinervis)' (жу. g!òàn; овамбо g//òaŋ). Ср. !хонг gӨqhùŋ id. II.9. *!!go 'самец' (жу. -!go "суффикс деятеля"; //ау//ен !go, //go; !кунг //go (Ллойд), !!go (Доук); !о!кунг //gɔ; овамбо //gò; ср. также по диалектам Снимана - 3-8: //go, 9: !go). Ср. юж.-кой. *≠o~*//o id. (расщепление
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
293
рефлексов не вполне ясно, но подтверждается данными других сравнений; ≠кхомани ≠o, //хегви //o); центр.-кой. *//o id. (нама //gō-b 'бычок'; наро //ô). II.10. *!!gu 'вода' (жу. !gú; //ау//ен //gu, !gu; !кунг //gu (Ллойд), !!gu (Доук); !о!кунг //gu, //go; овамбо //gú). Ср. ≠хоан žo id. Есть некоторые основания подозревать, что корень *!!gu на самом деле связан с корнем *!!ga 'дождь' (см. выше) в результате действия какого-то старого аблаута (ср., напр., !хонг tâa 'человек' - tûu 'люди'). II.11. *!!guh 'спать' (жу. !guh; !кунг //gu (Ллойд); !о!кунг //gu, //go; овамбо //gù 'быть болезненным, сонным'). Этимология неясна. II.12. *!!guʔi 'термитник' (жу. !gù'í, овамбо //gù'í). Этимология неясна; ср., может быть, !хонг //gài id. (при условии исходной формы типа *!!gɔ[ʔ]i)? III. Ретрофлексный кликс с исходом на гортанную смычку и придыхание (*!!ʔh-). III.1. *!!ʔhaŋ 'сын' (жу. !ʔháŋ; //ау//ен !haŋ; !кунг !!haŋ, !!ha, //haŋ, //aŋ (Ллойд); !о!кунг //haŋ; овамбо //ʔháŋ; cр. также по диалектам у Снимана - 1: !haŋ, 2: !!ʔhaŋ, 3: //ʔhaŋ, 4, 7-12: !ʔhàŋ, 5-6: //ʔhàŋ). Ср. ≠хоан //qoʔe 'ребенок' (?); юж.-кой. *ɵ1qa id. (!хонг ɵqaa; |хааси //ha-sa, //uha-sa; |хам !oa; //хегви //a-le; |ауни //ha, //ha-sa). III.2. *!!ʔhai 'заяц' (жу. !ʔháí; !кунг !!hi, !!i, !!khi, //hi (Ллойд); !о!кунг //hi, //hai; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 9-12: !ʔhái, 2: //ʔhái, 4: !!ʔhai, 6: //ʔhai, 7-8: //ha). Этимология неясна. III.3. *!!ʔhom 'щиколотка' (жу. !ʔhòm; !кунг //humm, //khumm (Ллойд); !о!кунг //um; овамбо //ʔhóḿ). Этимология неясна. IV. Ретрофлексный кликс с исходом на придыхание (*!!h-). IV.1. *!!ha 'мясо' (жу. !há; //ау//ен !a, !kha, //a, ≠a; !кунг !!kha, //kha, //a (Ллойд), !!kha, //a (Доук); !о!кунг //kha, //a; овамбо //há; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 9-11: !ʔha, 2-3: //ʔha, 4: !!ʔha, 5-6: //ʔhà, //ʔhài, 7-8: //hà, 12: !ʔhàa). Ср. юж.-кой. *ɵa id. (!хонг ɵà-je; |хааси ɵw-i; масарва ɵpw-e; |хам, //нг ɵpwa-i; ≠кхомани ɵwo-e; //хегви ɵwa; |ауни ɵpw-e). IV.2. *!!hao 'точить палку' (!кунг !khau (Доук), но ср. по диалектам у Снимана - 1, 4, 9-11: !hào, 2: //hao, 3: //hào). Этимология неясна. V. Ретрофлексный кликс с исходом на фрикативный велярный (*!!x-).
294
Прочие языковые семьи
V.1. *!!xao 'бегемот' (жу. !xàò; //ау//ен !kau; !кунг !!kxau (Доук), !kao, !xau (Ллойд); !о!кунг !xào (Сниман; ожидалось бы *//xào); овамбо //xàó 'носорог' (sic!)). Ср. центр.-кой. *!xáò id. (нама !khao-s, наро !xáò, etc.). Из юж.-кой. ср, возможно, //нг //kxwa id.? V.2. *!!xo 'невезучий' (жу. !xò, овамбо //xò 'невезение'). Ср. !хонг //xōo 'не везти'. V.3. *!!xom 'река' (жу. !xòm; !кунг //xumm (Ллойд); !о!кунг //xòm (Сниман); овамбо //xòm; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 9-10: !xòm, 2, 5-8: //xòm). Ср. центр.-кой. *//xó id. (буга //xó, дети //xóḿ, etc.). V.4. *!!xui 'хвост' (жу. !xúí; //ау//ен !khwi, ≠wi; !кунг //khue, !!khue (Ллойд); !о!кунг //we; овамбо //xóe; ср. также по диалектам у Снимана 1, 12: !xui, 2-3, 5-7: //xoe, 4, 9, 11: !xòe, 10: !xòi). Ср. ≠хоан ɵxui id.; юж.-кой. *!Vi id. (|хам !khwi; //нг !ei; ≠кхомани !ai; |ауни ≠wi). VI. Ретрофлексный кликс с исходом на фрикативный велярный и с озвончением (*!!ɣ-). VI.1. *!!ɣoa 'вид растения, Fockea angustifolia' (жу. !ɣòá; ср. также по диалектам у Снимана - 1: !ɣòá, 2, 4: //ɣòa, 3: //ɣoaŋ, 9-12: !ɣòa). Этимология неясна. VI.2. *!!ɣuni 'поражать копьем' (жу. !ɣùní; !о!кунг //xòlè 'поражать дротиком' (Сниман)). Этимология неясна. VII. Ретрофлексный кликс с исходом на велярную аффрикату (*!!kx-). VII.1. *!!kxau 'сухой' (жу. !kxáú; !кунг !!ʔau (Доук), !!ao, //ao, //kxao (Ллойд); овамбо //kxáo; ср. также по диалектам у Снимана - 1: !kxáu, 2-3: //kxáo, 4, 9: !kxào, 5-8: //kxao, 10-12: !kxau). Ср., по-видимому, юж.-кой. *// id. (!хонг //-a; |хам //o, //o, //kxo; |ауни //kxom); центр.-кой. *//xó id. (буга, дети //xo, etc.). (Жу. //xó 'сухость', скорее всего, является заимствованием из центр.-кой.). VIII. Ретрофлексный кликс с исходом на велярную аффрикату и с озвончением (*!!gx-). VIII.1. *!!gxa 'жесткий, грубый; колючка' (жу. !gxà; !кунг //na 'грубый' (Ллойд); //о//кунг //kxàa 'грубый' (Сниман); овамбо //gxà 'толстый, густой'; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 9-12: !gxà, 2: !!gxà, 3, 5-8: //kxà, 4: //gxà). Ср. !хонг !Ghàeŋ, !Ghàŋ 'колючка'.
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
295
VIII.2. *!!gxa 'ребро' (жу. !gxàá; //ау//ен !ga; !кунг !!ʔa (Доук), //kxa (Ллойд); овамбо //gxá; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 12: !gxàa, 2: //gxàa, 4: //gxà, 5-8: //kxà). Этимология неясна. VIII.3. *!!gxuiŋ 'иметь эрекцию' (жу. !gxùíŋ; ср. также по диалектам у Снимана - 1-2, 9-12: !gxòiŋ, 3, 5: //kxòiŋ, 4: //gxòiŋ). Этимология неясна. IX. Ретрофлексный кликс с назализацией (*!!n-). IX.1. *!!naʔa 'большой' (жу. !naʔàŋ; //ау//ен !na; !кунг !!nʔa (Доук), //nʔa (Ллойд); !о!кунг //na; овамбо //nàʔà; ср. также по диалектам у Снимана 1-2: !nāʔàŋ, 3: //nāʔàŋ, 4: !!nàʔaŋ, 5-8: //nàʔaŋ, 9-11: !nàʔa, 12: !nàʔaŋ). Ср. юж.-кой. *ʔ!na- (!хонг ʔ!nāhʔ-ni 'расти, взрослеть'; //нг !nai 'большой, много'; //кхау !nai 'большой'). IX.2. *!!naʔaŋ 'выгоревшая саванна' (жу. !nàʔáŋ, овамбо //náŋ; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 9, 11-12: !nàʔa, 2: !!nàʔa, 3: //nàʔa, 4: !!na, 5-8: //nàa). Этимология неясна. IX.3. *!!nabu 'крыло' (жу. !nabù; //ау//ен !nabu; !кунг !!khavu, n!!khavu (Доук)). Ср. центр.-кой. *//abU id. (нама //gawo-b; наро //abu). IX.4. *!!nŋ 'антилопа канна (eland)' (жу. !nŋ; //ау//ен !ni; !кунг !!naŋ (Доук), //niŋ (Ллойд); !о!кунг //ni (Блик), //nŋ (Сниман)). Этимология неясна. IX.5. *!!nŋ 'класть; садиться' (жу. !nŋ; //ау//ен !ni, !ne; !кунг !!niŋ, //niŋ, //niŋ (Ллойд); !о!кунг //ni, //ŋ (Блик), //nŋ (Сниман)). Ср. !хонг ʔ!nàhŋ 'ставить горизонтально'. IX.6. *!!noa 'тростник' (//ау//ен !nwa; !кунг //noa, //nua (Ллойд); овамбо //nòaŋ). Ср. |хам !noa 'тростник, стрела'. IX.7. *!!nui 'луна' (жу. !núí; //ау//ен !nwi; !кунг !!nɔi (Доук), !!nuai, //nui, //nuai, ≠nui (Ллойд); !о!кунг //nwi, //nwe; овамбо //núi). Ср. центр.-кой. *//nóé id. (наро //nóé, куа //nóé, etc.). IX.8. *!!nuʔuri 'поднимать брови' (жу. !nùʔúrí; !кунг //worri (Ллойд)). Этимология неясна. X. Ретрофлексный кликс с исходом на придыхание и с назализацией (*!!nh-). X.1. *!!nham 'зацеплять крюком (добычу)' (жу. !nhám; ср. также по диалектам у Снимана - 1, 4: !nham, 2: ≠ʔnham, 5: //ʔham, 6-8: //ham, 9-11: !ʔnham, 12: !ʔnhàm). Этимология неясна. X.2. *!!nhuŋ 'крот' (жу. !nhùúŋ; !кунг //huŋ, //nhuŋ (Ллойд); ср. также по диалектам у Снимана - 1, 9: !ʔnhùuŋ, 2: !ʔnhùuŋ, 3: //ʔhùuŋ, 4: //ʔnhùŋ, 5-8:
296
Прочие языковые семьи
//ʔhùŋ, 11-12: !ʔnhuŋ). Ср. юж.-кой. *!n(a)uŋ 'заяц' (!хонг !nŋ; |хам !nauŋ; //нг !nau; ≠кхомани !nauŋ, !no). XI. Ретрофлексный кликс с исходом на гортанную смычку (*!!ʔ-). XI.1. *!!ʔŋ 'метать дротик' (по диалектам у Снимана - 1, 12: !ʔaiŋ, 2: !!ʔŋ, 3: //ʔŋ, 4: !!ʔŋ, 5-8: //ʔŋ, 9-11: !ʔŋ). Ср. !хонг //háni kV 'метать копье'. XI.2. *!!ʔoaŋ 'убивать (мн. ч.)' (жу. !ʔóáŋ; !кунг //oa, //uaŋ (Ллойд)). Этимология неясна. Ср., возможно, ≠хоан Өoa id.? XI.3. *!!ʔom 'дикобраз' (жу. !ʔóm; //ау//ен !um; !кунг //umm, //kxum, //ʔumm (Ллойд); !о!кунг //ʔòm (Сниман); овамбо //ʔóm). Этимология неясна (но см. выше про форму !!khoaŋ в языке //кхау). XI.4. *!!ʔu 'лиса-фенек' (жу. !ʔù; //ау//ен !u; овамбо //ʔù). Этимология неясна. XI.5. *!!ʔuŋ 'видеть сны' (жу. !ʔùŋ; овамбо //ʔuŋ). Этимология неясна. Из вышеприведенных сопоставлений очевидно, что, даже если часть из них впоследствии будет отвергнута, вероятность установления для ретрофлексного кликса одно-однозначных соответствий все равно будет оставаться крайне малой. Типичных корреляций для данного кликса в юж.- и центр.-кой. наблюдается как минимум две: а) альвеолярный кликс (I.4, II.2, II.3, II.4, V.1, V.4, VIII.1, IX.1, IX.5, IX.6, X.2); б) латеральный кликс (I.1, I.5, I.6, I.11, II.7, II.9, V.2, V.3, VII.1, IX.3, IX.7, XI.1). В некоторых случаях прослеживается также лабиальный рефлекс (II.8, IV.1 и др.), но вследствие их малочисленности (равно как и крайней редкости лабиального кликса как такового) делать какие-либо определенные выводы здесь преждевременно. Оба эти соответствия, по-видимому, актуальны не только для сев.-кой. ретрофлексного кликса, но и для альвеолярного (см. [Starostin 2003]). Однако только для ретрофлексного кликса свойственно еще и третье соответствие, представленное такими примерами, как I.2, I.3, II.1, II.5, II.10: сев.-кой. *!! (*!!g) - ≠хоан š (ž) - юж.-кой. *!q(h) центр.-кой. *ch (но *//ʔ- в случае I.3 - нерегулярность или неверная этимология?) - сандаве латеральный шумный. К этим примерам можно добавить также жу. !gàú 'копать' (прасев.-кой. форма точно не реконструируется из-за отсутствия данных по остальным диалектам) - ≠хоан šiu id. - центр.-кой. *chàó id.; в сандаве корень не засвидетельствован, но ср., возможно, хадза uu 'выкапывать корни'.
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
297
По всей вероятности, восстанавливать здесь следует не кликс, а латеральный смычный, сохранившийся в сандаве, но дающий нетривиальные рефлексы во всех остальных подгруппах койсанского - в частности, ретрофлексный кликс в сев.-кой. В связи с этим совершенно в ином свете представляется ситуация в "ангольском !кунге", описанная Э. Трэйллом (см. выше) - не исключено, что наличие в этом диалекте латеральных согласных на месте ретрофлексного кликса на самом деле является архаизмом, во всех остальных диалектах вытесненным вторичной "кликсацией". Очевидно, однако, что любые дальнейшие уточнения и модификации данных соответствий будут в первую очередь зависеть от появления дополнительного материала по как можно большему количеству северно-койсанских диалектов.
298
Прочие языковые семьи
Литература Bleek 1956 Collins 2001 Dickens 1994
Doke 1925
Heikkinen 1986
Honken 1998
Kagaya 1993
Sands 1998
Snyman 1980
Snyman 1997
Starostin 2003
Bleek, D. F. A Bushman Dictionary. American Oriental Series, vol. 41. New Haven, Connecticut. Collins, C. Aspects of plurality in ≠Hoan. Language, 77(3), 456-476. Dickens, P. English-Ju|'hoan, Ju|'hoan-English dictionary. Quellen zur Khoisan Forschung/Research in Khoisan studies, Bd 8. Köln. Doke, M. An outline of the phonetics of the language of the Chû: Bushmen of north-west Kalahari. // Bantu studies and general South African anthropology, 2 (3), 129-165. Heikkinen, T. Outline of the phonology of the !Xû dialect spoken in Ovamboland and Western Kavango. // South African journal of African languages, 6 (1), 18-28. Honken, H. Types of sound correspondence patterns in Khoisan languages. // Language, identity and conceptualization among the Khoisan, 171-193, Köln. Ryohei Kagaya. A classified vocabulary of the Sandawe language. Tokyo: Institute for the Study of Languages and Cultures of Asia and Africa (ILCAA), Tokyo University of Foreign Studies. Sands, B. Eastern and Southern African Khoisan. Evaluating claims in distant linguistic relationships. Quellen zur Khoisan Forschung / Research in Khoisan studies, Bd 14. Snyman, J. The relationship between Angolan !Xu and Zu|'õasi. // Bushman and Hottentot linguistic studies 1979, 1-58. Snyman, J. A preliminary classification of the !Xũũ and Zhu-|'hõasi dialects. // Namibian languages: reports and papers, 21-106, Köln. Starostin, G. A lexicostatistical approach towards reconstructing Proto-Khoisan. Mother Tongue, issue VIII, 83-128.
Г. С. Старостин, Некоторые исторические аспекты развития ...
Traill 1973 Traill 1986
Traill 1994
Traill-Vossen 1997
Vossen 1997 Westphal 1965
299
Traill, A. "N4 or S7": another Bushman language. African studies, 32 (1), 25-32, Johannesburg. Traill, A. Do the Khoi have a place in the San? New data on Khoisan linguistic relationships. // African hunter-gatherers (international symposium), 407-430, Hamburg. Traill, A. A !Xóõ dictionary. Quellen zur Khoisan Forschung /Research in Khoisan studies, Bd 9. Köln. Traill, A., Vossen, R. Sound change in the Khoisan languages: new data on click loss and click replacement. // Journal of African languages and linguistics, 18, 21-56. Vossen, R. Die Khoe-Sprachen. Ein Beitrag zur Erforschung der Sprachgeschichte Afrikas. Köln. Westphal, E. Linguistic research in SWA and Angola. // Die ethnischen Gruppen Südwestafrikas, 125-144, Windhoek.
Фонетическая эволюция современных китайских диалектов Р. Г. Шапиро Москва, Российский государственный гуманитарный университет
I Фонетические изменения в языке очевидны при сравнении его разновременных состояний, например, несомненны фонетические различия между современным и новокитайским, новокитайским и среднекитайским языками. Сравнение разных диалектов в синхронии (например, пекинского и кантонского) также показывает очевидные фонетические расхождения между ними, которые, в сущности, являются результатом диахронических изменений. Если же мы будем рассматривать фонетическую систему одного диалекта на некотором конкретном этапе ее развития, различия между разными фонетическими реализациями одних и тех же морфем или лексем будут не столь очевидны, но они, несомненно, обнаружатся не только при сравнении идиолектов разных его носителей, но даже и при анализе всего одного идиолекта. Различия эти будут либо следами (может быть, исчезающими) фонетических изменений предшествующего периода, либо ростками будущих. Соответственно, исследуя внутридиалектные различия, мы лучше узнаем прошлое языка и заглядываем в его будущее. Данная работа посвящена тенденциям фонетических изменений в современных китайских диалектах и их связи с междиалектными взаимодействиями, в первую очередь с влиянием на диалекты литературного китайского языка путунхуа (его фонетической основой является пекинский диалект). С нашей точки зрения, главная из этих тенденций – общее упрощение фонетической системы. На этот вывод нас сначала натолкнуло изучение некоторых особенностей сычуаньского диалекта китайского языка. Опишем здесь его основные черты на примере разновидности этого диалекта, на которой говорят в регионе г. Чунцин.
302
Прочие языковые семьи
Чунцин является одним из крупнейших городов юго-западного Китая. В период антияпонской войны 1937-1945 гг. Чунцин на протяжении ряда являлся временной столицей Китая. Когда в конце 1950-х – начале 1960-х гг. проводилось обследование диалектов провинции Сычуань, была в общих чертах описана и фонетика чунцинского диалекта, позднее также выходили работы, посвященные отдельным его особенностям, но до сих пор не было опубликовано его полное, систематическое описание. Имеющиеся материалы позволяют утверждать, что чунцинский диалект обладает достаточно ярко выраженными фонетическими особенностями юго-западного гуаньхуа. Важнейшие из них: а) наличие четырех тонов (темный ровный, светлый ровный, восходящий, уходящий); б) среднекитайский входящий тон во всех позициях перешёл в светлый ровный; в) среднекитайские l и n слились в одном рефлексе n; г) среднекитайские свистящие, шипящие, ретрофлексные и палатальные слились в один ряд свистящих; д) в большинстве случаев перестали различаться среднекитайские n и ŋ (см. табл. 1).
Таблица 1. Основные фонетические черты сычуаньского диалекта в сопоставлении с пекинским (путунхуа) Чунцинский д. ts ts' s n f
Пекинский д. Инициали ts tş ts' tş' s ş n l f x
Примеры 资 tsı 'капитал' 知 tsı 'знать' 雌 ts'ı 'самка' 吃 ts'ı 'есть' 丝 sı 'нить' 诗 sı 'стихи' 南 nan 'юг' 蓝 nan 'синий' 夫 fu 'муж' 胡 fu 'борода'
Р. Г. Шапиро, Фонетическая эволюция современных ...
Чунцинский д. o
Пекинский д. Финали
yo yu e
ɣ uo iau y ɣ
ue i
ai uo i
iai uei en
in oŋ
303
Примеры 哥 ko 'старший брат' 说 so 'говорить' 药 yo 'лекарство' 欲 yu 'желать' 蛇 se 'змея' 特 t'e 'особый' 百 pe 'сто' 国 kue 'страна' 低 ti 'низкий' 敌 ti 'враг' 被 pi 'одеяло' 解 tçiai 'развязать' 会 huei 'уметь' 内 nuei 'внутри' 根 ken 'корень' 耕 ken 'пахать' 困 ken 'трудный' 金 tçin 'золотой' 京 tçin 'столица' 翁 oŋ 'старик' 东 toŋ 'восток' 风 foŋ 'ветер' 某 moŋ 'некий' 茂 moŋ 'цветущий'
ei ie uei ei en eŋ uen in iŋ ueŋ oŋ eŋ ou au Тоны
темный ровный 55
темный ровный 55
светлый ровный 21
светлый ровный 35
刚 kaŋ 'только что' 知 tsı 'знать' 丁 tin 'мужчина' 穷 tç'ioŋ 'бедный' 陈 ts'en 'устаревший' 床 ts'uaŋ 'кровать' (из с/к ровного тона при звонких) 急 tçi 'срочный' (из входящего тона)
304
Прочие языковые семьи
Чунцинский д.
Пекинский д. темный ровный 55 уходящий 51
восходящий 42
восходящий 214
уходящий 214
уходящий 51
Примеры 出 ts'u 'выходить' (из входящего тона) 不 pu 'не' (из с/к входящего тона)1 古 ku 'древний' 展 tsan 'выставлять' 纸 tsı 'бумага' 近 tçin 'близкий' 盖 kai 'крыть' 汉 han 'китайский'
Как видим, в фонетическом плане чунцинский диалект по сравнению с пекинским является инновационным и более простым. Являются ли тенденция к упрощению в целом и конкретные указанные фонетические изменения в частности специфическими именно для сычуаньского диалекта? Попробуем рассмотреть с точки зрения недавних или происходящих в настоящее время другие китайские диалекты. Развитие фонетической системы диалекта можно проследить, сравнив ее состояния в начале и конце временного отрезка в 50-60 лет, как это сделано в работах [1] и [2]. Безусловно, этот метод важен для исследования нашей темы, ведь он отражает уже произошедшие фонетические изменения. Но, к сожалению, мы располагаем подобной информацией лишь относительно немногих диалектов, поэтому более перспективным представляется метод сравнения старых и новых произносительных норм в рамках одного временного среза. Старые и новые нормы сосуществуют в большинстве китайских диалектов, и их сравнение позволяет нам определить направление диалектной эволюции. Фонетическое упрощение может принимать следующие формы:
Как видим, среднекитайский входящий тон, который в пекинском диалекте достаточно беспорядочно распределился между остальными тонами, в чунцинском диалекте полностью перешел в светлый ровный тон (кроме двух уездов – Цзянцзинь и Цицзян, где сохранился отдельный входящий тон). Напомним здесь также, что названия тонов в общих чертах отражают их среднекитайские прообразы, но никак не их современные реализации в различных диалектах. 1
Р. Г. Шапиро, Фонетическая эволюция современных ...
305
А) уменьшение числа фонем (согласных, гласных, тонов2) за счет слияния нескольких фонем в одну; Б) ограничение сочетаемости фонем; например, уже в двадцатом веке в пекинском диалекте слились слоги ia и iai, так как стало невозможным сочетание гоморганных медиали и терминали в одном слоге, при этом в других позициях монофтонг a и дифтонг ai сохранили противопоставление. Теоретически говоря, возможно уменьшение количества фонем при расширении их сочетаемости, что вовсе не обязательно означает уменьшение количества различаемых слогов, т. е. общее упрощение системы, но, насколько нам известно, в современных китайских диалектах указанные процессы практически всегда приводят к совпадению различавшихся прежде слогов, то есть именно к фонетическому упрощению. 1. Имеющиеся данные по фонетической эволюции диалектов в двадцатом веке позволяют заключить, что основной тенденцией является выпадение (слияние) отдельных звуков или фонетических классов и сужение сочетаемости. Лишь в отдельных случаях происходит не только исчезновение старых, но и образование новых фонем. Приведем несколько примеров. В [3] констатируется, что в шанхайском диалекте (группа У) за последние сто лет произошли, в частности, следующие фонетические изменения, повлекшие упрощение фонетической системы3: 1) слияние фонемы dz с z (容 'содержать' zoŋ, 从 'следовать' dzoŋ > zoŋ); 2) постепенное исчезновение противопоставления переднеязычных и среднеязычных спирантов и аффрикат (в пользу среднеязычных), развившихся из среднекитайских, соответственно, переднеязычных и заднеязычных в позиции перед i и y (姜 'имбирь' tçiã, 浆 'клей' tsiã > tçiã); Для удобства изложения будем считать тон разновидностью фонемы. Мы приводим здесь и далее лишь те фонетические переходы, для которых можно указать условия возникновения и привести конкретные примеры; нередко китайские авторы ограничиваются формулировками типа «финали uo и o в речи молодежи слились» (так в [3]), не приводя лингвистического материала и не указывая условий и результатов фонетических изменений. В транскрипции тон указывается, только когда он имеет отношение к сути фонетического изменения. 2
3
306
Прочие языковые семьи
3) слияние финали y с i после зубных шумных (前 'передний' ziı, 泉 'источник' zyı > ziı); 4) число тонов с 7 постепенно сократилось до 5 (за счет исчезновения разделения уходящего и входящего тонов на темную и светлую серии)4. Как видим, все указанные изменения сводятся к исчезновению фонем и ограничению их сочетаемости. В работе [1] сообщается о следующих фонетических изменениях, произошедших в фучжоуском (северном миньском) диалекте: 1) инициали n и l, ранее фонологически противопоставленные, слились в l (来 'приходить' lai, 乃 'только' nai > lai); 2) финаль ieu (稍 'немного' sieu > siu) слилась с iu (秋 'осень' ts'iu), финаль uoi (杯 'чарка' puoi > pui) слилась с ui (辉 'блеск' xui); 3) во входящем тоне слились терминали -k и -ʔ (日 'солнце' liʔ, 力 'сила' lik > liʔ; 入 'входить' iʔ, 役 'повинность' ik > iʔ); 4) финали yoŋ (疆 'граница' kyoŋ), yoʔ (决 'прорвать' kyoʔ), yo (桥 'мост' kyo) в речи большинства говорящих слились с финалями uoŋ (光 'свет' kuoŋ), uoʔ (局 'управа' kuoʔ), uo (过 'проходить' kuo); 5) финаль ieʔ (拆 thieʔ 'сносить') большинство говорящих смешивает с финалью ieŋ (天 thieŋ 'небо'). Все указанные изменения приводят к уменьшению количества слогов. В [4] в числе изменений, произошедших в диалекте г. Чэнду (югозападная подгруппа северных диалектов) с конца 19 в. до 60-х гг. 20 в. упоминается следующее: инициаль ŋ перестала сочетаться с i, сочетание ŋi слилось с ņi (cреднеязычный носовой + i): 年 'год' ņian, 研 'изучать' ŋian > ņian; 粘 'клейкий' ņian, 严 'строгий' ŋian > ņian; 逆 'против' ņi, 义 'долг' ŋi > ņi. Все указанные случаи опять же приводят к уменьшению числа слогов. В [5] отмечается, что в диалекте г. Сюнин (группа Юэ) в настоящее время имеется 6 изолированных тонов, тогда как, согласно работе [6], в 30-е гг. 20 в. их было 7: в пределах города различались темный ровный и светлый уходящий тоны, но это различие было утрачено в Следует отметить, что с фонологической точки зрения тонов было 5 и раньше, потому что светлые серии коррелировали со звонкими инициалями, а темные – с глухими. Однако после того как данный переход произошел, в системе стало меньше аллотонов, она стала проще фонетически. Здесь и далее мы будем стараться фиксировать и подобные, не влияющие на смыслоразличение изменения систем. 4
Р. Г. Шапиро, Фонетическая эволюция современных ...
307
течение последующих 50 лет (事 'дело' si 22, 诗 'стихи' si 53 > si 22; 父 'отец' fu 22, 夫 'муж' fu 53 > fu 22). 2. При наличии внутри диалекта двух норм, новая норма обычно является результатом упрощения старой. Это было отмечено еще Ли Жуном, который в [7] пишет: «Там, где имеются старая и новая нормы, фонетические различия внутри старой нормы более тонкие». Приведем несколько примеров этого явления. В [8] отмечается, что в диалекте г. Фэйчэн провинции Шаньдун (северное гуаньхуа) в старой норме ts, tş', ş в иероглифах закрытого рта (перед губными гласными) переходят в pf, pf', f, а в младшей норме в этой позиции лабиальные спиранты вытесняются шипящими (猪 pfu > tşu 'свинья', 出 pf'u > tş'u 'выходить', 书 fu > şu 'книга'). Слог ɣ (с нулевой инициалью) в некоторых говорах в старой норме продолжает произносится как ɣ, тогда как в младшей норме постепенно совпадает со слогом о (饿 'голодный' ɣ > o, 鹅 'гусь' ɣ > o, 额 'лоб' ɣ > o). В [9] отмечается, что в диалекте Цзясина имеются следующие различия между старой и новой нормами: 1) в речи некоторых стариков еще сохраняется инициаль ẓ (звонкий среднеязычный спирант), в речи остальных она перешла в dẓ (举 'поднимать' dẓy, 徐 'медленный' ẓy > dẓy); 2) в младшей норме перед финалью u инициаль h переходит в f, ɦ в v, а в старой норме эти согласные не смешиваются (夫 'муж' fu, 虎 'тигр' hu > fu; 父 'отец' vu, 互 'взаимный' ɦu > vu); 3) в младшей норме сочетание ly совпало с li (力 'сила' li, 律 'закон' ly > li). Согласно [10], в диалекте г. Чжаоян провинции Хунань (группа Сян) младшая норма утрачивает, по сравнению со старшей, среднекитайские звонкие (白 'белый' pa, 排 'расставлять' ba > pa; 到 'прибывать' tao, 道 'дорога' dao > tao). Согласно [11], в диалекте г. Аньи провинции Цзянси (группа Гань) в речи молодежи терминаль -t перешла в -ʔ, а терминаль -ʔ (старая) пала (塔 'башня' t'at > taʔ, 托 'держать на ладони' t'aʔ > t'a). Согласно [12], в диалекте г. Циндао провинции Шаньдун (северные гуаньхуа) в старшей норме имеется 4 тона, а в младшей только 3 (совпадают светлый ровный и уходящий тоны: 姨 'тетя по материнской линии' i 53; 意 'смысл' i 21 > i 53; 熟 'зрелый' şu 53, 树 'дерево' şu 21 > şu 53; 福 'счастливый' fu 53, 富 'богатый' fu 21 > fu 53).
308
Прочие языковые семьи
В этой же работе сообщается, что в диалекте г. Вэйфан различаются tş (< с/к *ć5 , напр. в 支) и tʃ (< с/к *t, напр. в 知), т. е. постапикальная и ламинальная аффрикаты, а в младшей норме это различие исчезло. Рассмотрим данные [13]. В диалекте г. Сямэнь провинции Фуцзянь (группа Южная Минь) в речи части носителей старшего возраста имеется инициаль dz- (< с/к *ń-), а в речи остальных носителей она совпала с l- (立 'стоять' lip, 入 'входить' dzip > lip; 离 'покидать' li, 二 'два' dzi > li). В диалекте г. Цзинань провинции Шаньдун (северные гуаньхуа) инициаль ŋ- постепенно переходит в нулевую (даже в старшей норме она существует лишь в позиции перед -о, где при падении дает медиаль -u-: 我 'я' ŋo > uo, 卧 'лежать' ŋo > uo, 握 'сжимать' uo, 窝 'гнездо' uo). 3. Однако в небольшом числе диалектов общей тенденцией развития фонетической системы следует, видимо, считать ее усложнение; таковы диалекты гг. Нанкин и Аомэнь. Согласно [2], за последние 60-70 лет в нанкинском диалекте (гуаньхуа междуречья Янцзы и Хуайцзян) произошли следующие важнейшие фонетические изменения: 1) в начале периода различались переднеязычные и среднеязычные аффрикаты и спиранты, к 50-м гг. часть носителей их уже не различали, к настоящему времени различие утрачено полностью; 2) слоги типа 渣 ('жмых', с/к *ạ) и 家 ('семья', с/к *kạ) ранее смешивались, а теперь последовательно различаются (т. е. различаются рефлексы с/к ретрофлексных аффрикат типа *- и заднеязычных смычных типа *k- перед ретрофлексным гласным [во 2 дэне]6). 3) раньше медиаль -y- встречалась только у небольшого числа носителей диалекта (заменялась на -i-), а теперь она присутствует в речи большинства говорящих на диалекте (鸡 'курица' tçi, 居 'жить' tçi > tçy, 移'переезжать' i, 鱼 'рыба' i > y); Среднекитайская фонетика дана в реконструкции С. А. Старостина. Мы не располагаем точными сведениями о произношении этих морфем в нанкинском диалекте, однако наиболее вероятно, что они произносятся 渣 tsa и 家 tsa > tsia > tçia, то есть применительно к старшей норме речь идет о несколько необычном варианте часто встречающегося в китайских диалектах (и неоднократно уже упомянутого нами) неразличения переднеязычных и среднеязычных спирантов и аффрикат. 5
6
Р. Г. Шапиро, Фонетическая эволюция современных ...
309
4) раньше смешивались в произношении морфемы типа 遮 ('заслонять', с/к *ćö) и 斋 ('пост', с/к *äj), а теперь они последовательно различаются (т. е. различаются рефлексы соответствующих с/к финалей, наиболее вероятно, что диалект пришел от смешения к различению монофтонгов и дифтонгов, см. [14]); 5) раньше в нанкинском диалекте не различались переднеязычная и заднеязычная носовые терминали, ныне же примерно половина говорящих различает an и aŋ7 (间 'промежуток' tçian, 江 'река' tçian > tçiaŋ; 蓝 'синий' lan, 狼 'волк' lan > laŋ). Из пяти описанных выше изменений только первое относится к классу слияний, в остальных случаях происходит увеличение различительности. Следует также отметить, что все эти изменения приближают фонетическую систему диалекта к литературной. В диалекте г. Аомэнь (группа Юэ) усложнение фонетической системы проявляется, видимо, еще отчетливей. Согласно [15], за последние сто лет в аомэньском диалекте произошли следующие изменения: 1) инициаль ŋ- перед медиалями переднего ряда перешла в j- (延 'отложить' jin, 研 'изучать' ŋin > jin; 盐 'соль' jin, 言 'речь' ŋin > jin; 异 'другой' ji, 义 'долг' ŋi > ji); 2) h- перед медиалью -u- перешла в f (夫 'муж' fu, 呼 'выдыхать' hu > fu); 3) из финали -i выделилась финаль -ei (悲 'печаль' pi > pei, 戏 'пьеса' hi > hei, 腻 'жирный' ni > nei, 地 'земля' ti > tei, 利 'выгода' li > lei; при сохранении -i после j- и зубных спирантов и аффрикат: 衣 'одежда' ji, 知 'знать' tsi, 事 'дело' si); 4) из финалей ʌn/ʌt выделились финали ön/öt (信 'письмо' sön, 敦 'искренний' tön, 讯 'сообщение' sön, 遁 'избегать' tön; при сохранении 奔 'мчаться' pʌn, 斤 'фунт' kʌn, 吞 'глотать' t'ʌn, 训 'наставлять' fʌn8; 出 В [2] утверждается, что младшая норма различает заднеязычную и переднеязычную носовые терминали во всех финалях, однако внимательное изучение лингвистического материала, приводимого самими же авторами по другому поводу, показывает, что это не так, ср. 庚 'седьмой циклический знак из десяти' *käiŋ > ken, 根 'корень' *kʌn > ken; 京 'столица' *käiŋ > tçin, 金 'золотой' *kim > tçiŋ > tçin. 8 Покажем, как это распределение выводится из среднекитайского состояния. С/к *-win/*-wín/*-wìn (谆, 准, 稕) после среднекитайских зубных дают -n, после остальных -ʌn. С/к *-in/ *-ín/*- ìn (真, 轸, 震) после среднекитайских простых (не ретрофлексных и не палатальных) зубных, кроме *s, дают -ön, после 7
310
Прочие языковые семьи
'выходить' chöt, 律 'закон' löt, 栗 'каштан' löt, 术 'мастерство' söt; при сохранении 日 'солнце' jʌt, 失 'терять' sʌt, 不 'не' pʌt, 核 'косточка' hʌt, 佛 'Будда' fʌt); 5) из финалей ʌŋ/ʌk выделились финали eŋ/ek (钉 'гвоздь' teŋ, 声 'голос' seŋ; при сохранении 杏 'абрикос' hʌŋ, 灯 'лампа' tʌŋ, 肯 'охотно' hʌŋ, 宏 'огромный' uʌŋ; 笛 'китайская флейта' tek, 席 'циновка' tsek; при сохранении 北 'север' pʌk, 克 'преодолеть' hʌk)9. Во всех случаях система усложнилась. Такие изменения вряд ли возможно объяснить без учета влияния извне; автор [15], скорее всего, прав, утверждая, что здесь мы имеем дело со сближением ранее обособленного диалекта с диалектами Сянгана (Гонконга) и Гуанчжоу (Кантона) (группа Юэ). В 40-е гг. 20 в. японские войска окуппировали Гуанчжоу и Гонконг, что вызвало массовую миграцию населения этих и прилегающих территорий в Аомэнь. Гуанчжоуский диалект как наиболее престижный в регионе возобладал над остальными диалектами, сейчас доля исконных жителей в китайском населении Аомэня не превышает одной четверти. Следует также учитывать близость Гонконга и лёгкость сообщения с ним, а также роль теле- и радиовещания на гуанчжоуском диалекте. Таким образом, усложнение фонетической системы аомэньского диалекта объясняется прежде всего влиянием других систем; то же самое мы отмечали и в случае с нанкинским диалектом, только в первом случае это влияние оказывают группы Юэ, а во втором – пекинский диалект (северное гуаньхуа). В диалекте г. Яньтай провинции Шаньдун (северное гуаньхуа) различия между старшей и младшей нормой также заключаются как в слиянии, так и в расхождении фонологических единиц. В послесловии к [16] отмечаются следующие важнейшие изменения от старшей нормы к младшей: 1) морфемы, имевшие в среднекитайском заднеязычные инициали и финали -âp, -ât, -âk или -â (шэ 咸, 山, 宕 во входящем тоне и шэ 果 в остальных тонах, первый дэн), в старшей норме произносятся с остальных дают -an, после *s в уходящем тоне дают -ön, в ровном -an, на восходящий тон примеров нет. С/к *-on, *-ón, *-òn (魂, 混, 慁) после зубных дают ön/-yn (-yn в ровном тоне после *d, *dz, *ts', *s, в восходящем тоне после *s, в уходящем тоне после ts', n, в остальных случаях -ön), после незубных дают -an. C/к *-ʌn, *-ün, *-ɨn во всех тонах (痕, 很, 恨, 文, 吻, 问, 欣, 隐) всегда дают -an. Близкие распределения справедливы и для финалей -ʌt/-öt, -ʌŋ/-eŋ, -ʌk/-ek. 9 Новое различение этих финалей в аомэньском диалекте совпадает с диалектом Гуанчжоу.
Р. Г. Шапиро, Фонетическая эволюция современных ...
311
финалью -uo, а в младшей норме некоторые из них под влиянием пекинского произношения стали произноситься с финалью -е (там, где в среднекитайском отсутствовала губная медиаль), ср. 戈 с/к *kâ > kuo > ke; 曷 с/к *xât > huo > he; 2) в старшей норме различались переднеязычные и среднеязычные аффрикаты и спиранты, в младшей это различие утрачено; 3) в старшей норме литературным постапикальным tş, tş', ş соответствуют t, t', перед медиалью -i- (они развились из с/к ретрофлексных смычных в третьем дэне и палатальных) и ts, ts', s в остальных случаях (из среднекитайских ретрофлексных смычных во втором дэне и шипящих), в младшей же норме палатальные t, t', в этих морфемах перешли в ламинальные tʃ, tʃ', ʃ, а гласный -i- стал более широким, ср. 知 с/к *te > ti > tʃɨ; 章 с/к *ćaŋ > tiaŋ > tʃaŋ; 见 с/к *kìen > tian. Из вышеописанных изменений первое не изменило фонологический инвентарь яньтайского диалекта, поскольку в нем изначально присутствовала финаль -е, изменилось лишь число морфем, имеющих ту или иную финаль. Второе изменение является примером упрощения фонологического инвентаря. Третье изменение есть случай расхождения фонем, которое авторы статьи (видимо, справедливо) объясняют влиянием литературного языка и более восточных северных диалектов. II Все эти данные заставляют сделать вывод о том, что явление расхождения (диверсификации) единиц в диалектных фонетических системах вызывается влиянием других (литературных или иных диалектных) систем. Важным обстоятельством здесь является нерегулярность этих изменений: они имеют лексический характер, то есть из двух полностью омонимичных морфем одна может подвергнуться изменению, а другая сохранить свой фонетический облик. Еще раз отметим, что основной тенденцией фонетического развития современных китайских диалектов является упрощение их звуковой системы. Причем явления, которые, взятые изолированно, относятся к классу диверсификаций, в целом могут приводить к упрощению инвентаря. Рассмотрим это на примере судьбы среднекитайских звонких согласных в северном гуаньхуа, тем более, что общая тенденция к фонологическому упрощению, по нашему убеждению,
312
Прочие языковые семьи
свойственна китайскому языку на всем протяжении его истории. Как известно, в среднекитайском языке существовали звонкие, глухие непридыхательные и глухие придыхательные согласные. При переходе к новокитайскому языку звонкие на севере были утрачены: в ровном тоне они перешли в соответствующие глухие придыхательные, в остальных тонах – в глухие непридыхательные. Например: 锄 с/к *ʒö, ровный тон > пек. tş'u 35 (chú); 初 с/к *hö, ровный тон > пек. tş'u 55 (chū); (в первом случае мы имеем второй пекинский тон, т. к. среднекитайский ровный тон при звонких инициалях давал второй пекинский [«светлый ровный»], а при глухих – первый пекинский [темный ровный]); 步 с/к *bò, уходящий тон > пек. pu 51 (bù); 布 с/к *pò, уходящий тон > пек. pu 51 (bù). Таким образом, диверсификация звонких фонем привела к упрощению фонетической системы. Сравнив древнекитайскую реконструкцию (приблизительно 4 в. до н. э.), систему словаря «Цеюнь» (601 г., но фактически описано состояние на 3 - 5 вв. н. э.), систему словаря «Чжунъюань иньюнь» (1324 г.) и современное состояние, мы увидим, какое глобальное упрощение претерпела фонология китайского языка. Через радио, телевидение, кино, систему образования литературное произношение оказывает заметное влияние на фонетическую систему диалектов. Однако это влияние не следует переоценивать. Приведенные нами ранее примеры показывают, что в некоторых случаях фонетическое развитие диалектов не только не приближает, но, наоборот, отдаляет их от литературного языка. Так, в диалектах г. Сучжоу (группа У) и г. Чэнду (юго-западное гуаньхуа) утратилось сохранившееся в Пекине различие между шипящими и свистящими; в диалекте г. Ухань за последнее столетие совпали не смешивающиеся в Пекине инициали l- и n-; в диалекте г. Циндао (северное гуаньхуа) число тонов от четырёх (как в Пекине) сократилось до трёх. Нередко произношение отдельных морфем подвергается гораздо большему влиянию, чем вся система (особенно когда отдельные изменения слабо отражаются на системе в целом, т. е. не появляется новых фонем и не меняется сочетаемость старых). Во многих случаях соседние диалекты влияют на систему более сильно, чем литературный язык. Это объясняется двумя основными факторами. Во-первых, фонетические различия между соседними диалектами, как правило, не очень значительны, а их носители часто
Р. Г. Шапиро, Фонетическая эволюция современных ...
313
общаются между собой, что облегчает взаимное влияние. Во-вторых, в каждом регионе существует свой местный престижный диалект, на котором говорят в уездном городе, столице провинции или в соседней более развитой провинции (последнее относится прежде всего к гуанчжоускому диалекту); такой диалект зачастую становится региональным койне. Он обладает сразу несколькими достоинствами: легкостью в освоении, престижностью и в то же время позволяет оставаться «своим» в данном лингвистическом социуме. Не следует забывать и о влиянии диалектов на литературный язык. Отчасти это влияние уже даже кодифицировано: мы имеем в виду уменьшение количества эризованных слов и слов с нейтральным тоном в словарях. И эризация, и нейтральный тон в большинстве диалектов или отсутствуют, или функционируют совсем по-другому, чем в Пекине. Даже жители прилегающих к Пекину населенных пунктов уже испытывают сложность в овладении данными явлениями пекинского диалекта. Большую роль здесь играет и престиж тайваньского произносительного стандарта, с которым материковая молодежь знакомится по фильмам, песням, телепередачам и т. д. Население острова состоит из исконных жителей – носителей южноминьского диалекта и бежавших на остров после коммунистической революции 1949 г. выходцев из самых разных китайских провинций. Небольшая территория позволила быстро сформировать койне на основе пекинского произношения, но без его слишком индивидуальных и нерегулярных черт. Видимо, со временем эризация и нейтральный тон будут полностью исключены из литературной нормы: и в настоящее время они фактически отсутствуют в речи большинства китайцев, в остальных отношениях хорошо владеющих литературным языком. Другие случаи диалектного влияния на фонетику общенационального языка отвергаются кодификаторами, но, тем не менее, распространены чрезвычайно широко. Это, в первую очередь, исчезновение шипящих инициалей, которые (за исключением редких говоров) отсутствуют во всех диалектах, кроме северного гуаньхуа (оно распространено только в 7 из 31 административных единиц). В большей части диалектов также утрачено фонологическое противопоставление заднеязычных и переднеязычных носовых терминалей (большинство диалектов гуаньхуа, диалекты У, Сян, Северные Минь), исчезла инициаль l (большинство диалектов гуаньхуа, У, Сян, Южные Минь, Гань). Примечательно то, что, во-первых, подобное системное
314
Прочие языковые семьи
упрощение свойственно большинству диалектов гуаньхуа, близкородственных литературному языку; а во-вторых, это упрощение является естественным продолжением явлений, имевших место в истории литературного пекинского диалекта. Так, из четырех рядов среднекитайских согласных (свистящие, шипящие, ретрофлексные смычные, палатальные) образовалось только два (шипящие и дополнительно распределенные свистящие/палатальные); из шести среднекитайских терминалей (*-p, *-t, *-k, *-m, *-n, *- ŋ) осталось только две (-n, - ŋ), из пяти позднесреднекитайских носовых инициалей (*m-, *mv-, *n-, *ņ-, *ŋ-) осталось только две (m-, n-). Все это заставляет задаться вопросом, не станут ли эти диалектные явления в более или менее отдаленном будущем литературной нормой.
Р. Г. Шапиро, Фонетическая эволюция современных ...
315
Литература 1. 中国语文 (Чжунго юйвэнь). № 4. Пекин, 1979. 2. 中国语文 (Чжунго юйвэнь). № 4. Пекин, 1980. 3. 中国语文 (Чжунго юйвэнь). № 3. Пекин, 1978. 4. 方言 (Фанъянь). № 3. Пекин, 1988. 5. 方言 (Фанъянь). № 4. Пекин, 1982. 6. 罗常培. 徽州方言的几个要点. (Ло Чанпэй. Хуэйчжоу фанъяньды цзигэ яодянь). Гуанчжоу, 1930. 7. 李荣. 方言词典说略. (Ли Жун. Фанъянь цыдянь шолюэ). Пекин, 1957. 8. 方言 (Фанъянь). № 3. Пекин, 1991. 9. 方言 (Фанъянь). № 3. Пекин, 1988. 10. 方言 (Фанъянь). № 3. Пекин, 1989. 11. 方言 (Фанъянь). № 2. Пекин, 1988. 12. 钱曾怡. 山东方言记. (Цянь Цзэнъи. Шаньдун фанъянь цзи). Пекин, 1995. 13. 汉语方言字汇 (Ханьюй фанъянь цзыхуэй). Пекин, 1989. 14. Астрахан, Е. Б., Завьялова, О. И., Софронов, М. В. Диалекты и национальный язык в Китае. М., 1985. 15. 中国语文 (Чжунго юйвэнь). № 4. Пекин, 1988. 16. 钱曾怡. 烟台方言报告. (Цянь Цзэнъи. Яньтай фанъянь баогао). Цзинань, Цяолу шушэ, 1982.
Язык надписи лемносской стелы в сравнительном освещении С. А. Яцемирский Москва, Российский государственный гуманитарный университет
Надгробная стела с надписью на ранее неизвестном языке была обнаружена близ деревни Каминия на о. Лемнос в 1885 году французскими исследователями Ж. Кузеном и Ф. Дюрбахом [11, 335]. Этот уникальный письменный памятник датируется VI в. до н. э. [там же]; А. Шультен, основываясь на сопоставлении письма лемносской стелы с алфавитом о. Фера VII в. до н. э., датирует надпись VII в. [13, 26]. Надпись лемносской стелы, составленная на одном из архаических греческих алфавитов1 (см. рис.; печатается по изданию [19, tav. V]), очень хорошо сохранилась; обе её части не вызывают никаких разночтений. Помимо этой, позднее были обнаружены краткие надписи на том же языке с островов Лемнос и Имброс, сохранившиеся на фрагментах сосудов. Не подвергается сомнению родство языка данной надписи с этрусским (в частности, о тождестве некоторых лемносских и этрусских окончаний см. [18, 57]), а также, соответственно, с ретийским диалектом и древним диалектом Лузитании, точнее, диалектом тирренских переселенцев в Лузитании. Язык надписи считался "этрускоидным", однако появление такого языка в Эгеиде первоначально объясняли экспансией этрусков на Восток [8, 39] (там же см. историю изучения надписи). Это родство доказывается не только лингвистическими данными, но и сведениями древних авторов, в первую очередь Геродота, Фукидида и Страбона. Фукидид, говоря о происхождении части населения полуострова Акте от жителей Лемноса, указывает на происхождение последних от тирренов, т. е. этрусков и близкородственных народов: "населяют их… в основном… пеласги, произошедшие от тирсенов, которые некогда жили на Лемносе и в Афинах" [IV, 109]. Как видно, 1
Подробнее об алфавите, использованном на стеле, см. [22].
318
Прочие языковые семьи
Фукидид здесь отождествляет тирренов с пеласгами, которые, повидимому, были индоевропейским народом [1, 102 и сл.; 2; 3]2. Кроме того, у других авторов в Аттике упоминаются только пеласги, так что районом обитания собственно тирренов можно считать лишь некоторые острова Эгеиды, в первую очередь, Лемнос. В любом случае, упоминание о пребывании самих тирренов в Эгеиде исключительно важно. Геродот и Страбон также обычно смешивают тирренов с пеласгами, что, очевидно, было связано с недостатком сведений и о тех, и о других. Так, Геродот говорит о том, что ко времени греко-персидских войн "пеласги" ещё населяли Лемнос и Имброс [V, 26], а их выселение было непосредственно связано с событиями, произошедшими в ходе войн [VI, 136-140]; в этом пассаже любопытно упоминание "пеласгов" (т. е. тирренов) из города Мирины (ср. ниже термин morinail и его перевод). Сведения Страбона о "пеласгах" более подробны, хотя он также не разделяет собственно пеласгов, индоевропейский народ (или группу родственных народов), и тирренское население. Интересно, что Страбон, пусть и в мифологизированном виде, говорит о единстве происхождения тирренов Эгеиды и Италии. Он указывает, что "пеласги первыми заселили области около Лемноса и Имброса, и… часть их во главе с Тирреном, сыном Атиса, переправилась в Италию" [V, II, 4]; характерно, что эти сведения приводятся в V главе, посвящённой описанию Италии. Таким образом, родство рассматриваемой группы населения Эгеиды c этрусками можно считать доказанным. Закономерно, что надпись на лемносской стеле, являющаяся практически единственным памятником местного тирренского языка, к тому же целым и хорошо сохранившимся, привлекла к себе внимание многих исследователей, работавших над весьма различными аспектами языкознания и истории письма. К сожалению, первые результаты (см. ниже ранние переводы) были достаточно скромными, что объясняется плохой изученностью этрусского языка (как видно, изо всех вышеперечисленных так называемых "тирренских" языков относительно изученным является лишь этрусский, и все материалы Вообще, решение вопроса о пеласгах требует особенной осторожности, т. к. реликты якобы единого "пеласгского" языка [1, 102-103] на самом деле обнаруживают рефлексы по крайней мере двух индоевропейских языков, относящихся к разным группам – "кентум" и "сатэм". 2
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
319
для сопоставления, за исключением одной лузитанской основы, поступают именно из этрусского, тогда как комбинаторный метод неприменим в дешифровке надписи на стеле из-за ограниченного объёма текста этого памятника). С другой стороны, прояснение лемносского языка исключительно важно для этрускологии, т. к. вряд ли удастся обнаружить языки, более близкие к этрусскому, чем лемносский3. В отечественной литературе практически все сведения по языку надписи на стеле заключаются в очень скромной по объёму переводной статье П. Кречмера [6, 336-337] (оригинал опубликован в журнале "Глотта" [16]), а также комментарию к ней и краткой характеристике языка, составленной А. И. Харсекиным [11, 335, 337-338] (все эти материалы собраны в издании "Тайны древних письмён" (М., 1976)). В других работах по тирренским (или шире – средиземноморским) языкам приводятся предельно краткие факты – отдельные лексемы или окончания. Ранее нами была предпринята попытка восполнить этот пробел в изучении лемносской надписи [14, 112-121]; восстановление фактов грамматики, предпринятое в этой статье, послужило основой для дальнейшего сравнения языка тирренских жителей Лемноса с близкородственными языками и диалектами (в первую очередь, разумеется, с этрусским); именно такое сравнение лемносской грамматики с этрусской и будет основной целью настоящей работы. По нашему мнению, надпись лемносской стелы не следует считать сочетанием двух разных текстов; даже если различные части надписи и принадлежат разным лицам, они явно составлены в одном контексте. В дальнейшем мы будем рассматривать надпись лемносской стелы как единый связный текст. Рассмотрим текст и два перевода, по П. Кречмеру [6, 337] и по Б. Грозному [11, 338, примеч. 10] (характерно, что у П. Кречмера принята своя нумерация четырёх строк в центре: 6-7-5-4, с чем достаточно трудно согласиться; представляется, что читать следует в таком порядке: 4-5-7-6, т. к. слово śivai, несомненно, относится к сочетанию sialχveiś aviś, по аналогии с боковой стороной: śivai aviś sialχviś, и, очевидно, попало в последнюю строку по ошибке писца). Возможно, что таковым языком является ретийский, но ни один из ретийских текстов по объёму, сохранности и важности не может сравниться с надписью лемносской стелы. 3
320
Прочие языковые семьи
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
321
Транслитерация надписи: Лицевая сторона: Слева: 1. aker tavarśio 2. vanalasial śeronai morinail Справа: 3. holaieś naφoθ śiaśi По центру: 4. maraś mav 5. sialχveiś aviś 6. evisθo śeronaiθ 7. śivai Боковая сторона: 1. holaieśi φokiaśiale śeronaiθ evisθo toveronai 2. rom haralio śivai epiteśio arai tiś φoke[ś?] 3. śivai aviś sialχviś maraś-m aviś aomai Переводы: По П. Кречмеру: Лицевая сторона: "Акер, (сын) Таварсия и Ваналасии, в могиле, мирианец. Холайес, племянник – дяде. Здесь же, в могиле. Прожил x лет, начальником же…" Боковая сторона: "Холайес, фокеец, в могиле здесь же. Принёс смерть haralio. Жил на своём поле вдалеке от Фокеи. Жил x лет, но начальником был год". По Б. Грозному: Лицевая сторона: "Холайес, племянник Сиаса, здесь похоронен. Умер шестидесяти лет. Предводителем был (один) год. Усопшего (?) похоронил мирианец на поле Таварсия". Боковая сторона: "Холайес, фокеец, здесь похоронен. Предводительствовал военным отрядом haralio. Умер вдали от своего рода в Фокее. Умер шестидесяти лет, но предводителем год был". Различия в переводах, как видно, очень велики. В целом, эти переводы не достаточно полны, а первый вообще представляется весьма бессвязным; впрочем, без обнаружения новых памятников вряд ли удастся сделать точный перевод, поскольку прогресс в изучении тирренских языков вообще и лемносского в частности во многом зависит именно от их появления. Нашей задачей, как указывалось, является не столько точный перевод, сколько грамматический анализ доступных для понимания частей надписи и сопоставление с фактами грамматики близкородственных языков. В нашем понимании, началом текста является правая часть надписи на лицевой стороне, так как она содержит не только имена собственные, но и указание родства – элементы, первостепенные для любой погребальной надписи. Далее, следует читать центральные четыре строки сверху вниз, а затем строки в левой части. Наконец, надпись на боковой стороне стелы частично дублирует версию лицевой стороны. Итак, приступим к анализу текста (соответствующие этрус-
322
Прочие языковые семьи
ские лексемы проверены по имеющимся в отечественной литературе глоссариям [9, 375-380; 12, 55-59]). Слово naφoθ в правой части надписи родственно этрусскому nefś, nefts, nefiś "внук" (это, несомненно, раннее индоевропейское заимствование, ср. лат. nepos4; эта основа также имеется в индоиранских языках). В этой связи логично предположить, что форма holaieś является именем собственным. Рассматривая форму, следующую за naφoθ, т. е. śiaśi, легко выделить формант родительного падежа -śi (этрусские -as, -s, -aś, -ś), что вполне закономерно после термина родства; таким образом, всё сочетание можно перевести как "Холайес, внук Сиаса" (если это, конечно, мужское имя). Такая конструкция, зачастую именуемая "генитивной" (применительно к тирренским языкам предпочтительнее говорить о косвенном падеже, выражавшем также посессивность), характерна для множества этрусских надписей, и практически никогда не вызывает сомнений в переводе. Далее следует рассмотреть, как указывалось, строки в центре, сверху вниз (направление письма – бустрофедон). Термин maraś является титулом, относящимся к имени holaieś, и он явно идентичен этрусскому maru [TLE 134, 190], умбрскому maron- "марон", лат. Maro; ср. также производное: …amce marunuχ spurana… [TLE 165] "был (т. е. занимал должность в коллегии) городских маронов". Здесь же следует упомянуть гомеровский топоним Ἴσμαρος, более позднее Μαρώνεια – "резиденция марона" [17, 336]. Согласно сообщению Эвстафия, сохранённому в тексте "Географии" Страбона, упомянутый Исмар был городом киконов (народа, практически не поддающегося отождествлению), а под именем Марона почитали одного из местных героев [VII, VII, 44a]. Определение функции окончания -ś в лемносском слове достаточно проблематично. Так, оно может являться номинативным показателем (характерно, что в этрусском прямой падеж имеет нулевое окончание [9, 367]), или показателем падежа состояния (?), и т. п. Здесь можно предполагать самые различные значения, вплоть до постпозитивного артикля, однако пока все предположения останутся вполне бездоказательными. Окончание -ś в имени holaieś, возможно, Это слово, в отличие от этрусского prumts, prumaθ "правнук", представляется нам ранним, "общетирренским" заимствованием, тогда как prumts заимствовано лишь в Италии (лат. pronepos) – редукция основы при сохранении лат. приставки показывает, что этрускам не была понятна структура этого слова, и оно изменилось почти до неузнаваемости по сравнению с родственным, но более ранним заимствованием *nepot-. 4
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
323
родственно таковому в слове maraś, однако здесь оно может являться и греческим номинативным окончанием; в этой связи следует помнить, что сам погребённый был выходцем из Фокеи (см. ниже), и, следовательно, его имя не обязательно является специфическим тирренским (в греческом имя *Ὀλαίης неизвестно, хотя, исходя из фонетического облика, с большей степенью надёжности можно говорить о его греческом происхождении, нежели о тирренском). Имена śia-, а также tavar- и vanala-, рассмотренные далее, также, возможно, имели окончание -ś, если употреблялись в номинативном значении, что учтено при переводе. Неясное слово или фрагмент mav- не может быть пока истолкован, но нам представляется, что соотнесение этого элемента с началом слова aviś могло привести П. Кречмера к нарушению в нумерации срок в центре. Кроме того, букву -m, скорее всего, нельзя привязать к титулу maraś в значении частицы "же" (см. ниже), так как здесь имеется словораздел, в отличие от употребления аналогичной частицы -m на боковой стороне (maraś-m). Далее, имя holaieś присутствует и на боковой стороне надписи, где оно имеет окончание -i; членение holaie-śi с выделением окончания родительного падежа -śi менее вероятно, хотя и возможно, поскольку функции тирренских падежей недостаточно изучены, и нельзя исключать, что косвенный падеж на -śi мог употребляться как в генитивном, так и в дативном значении (ср. ниже предполагаемый нами перевод). Здесь за именем holaieś следует термин φokiaśiale, и есть все основания считать, что это определение, образованное от названия "Фокея" 5 при помощи суффикса -al (идентично этрусскому truial – "троянец" [TLE 296]); то же название "Фокея" – φoke имеется и во второй строке, где оно или не осложнено никакими показателями, или же имело показатель -ś. Суффикс -al (а также -la, -l) в этрусском служит для выражения косвенного (в т. ч. родительного) падежа и принадлежности в широком смысле этого слова. Этот суффикс следует считать общетирренским – помимо многочисленных этрусских памятников, он встречается в ретийских и лузитанских надписях; сюда же, по-видимому, можно отнести этеокипрскую форму ke-ra-ke-re-tulo-se из билингвы №11 (в нумерации Т. Джоунза [4, 259]), которой Тождество лемносского слова φoke с греч. Φώκαια очевидно, учитывая отсутствие омеги в архаических греческих алфавитах, один из которых использован в надписи на стеле. 5
324
Прочие языковые семьи
присваивается значение "благородного" (в род. падеже), и другие суффиксы реликтовой средиземноморской лексике. Вполне вероятно, что окончание имени -i и окончание прилагательного -e (holaieś-i φokiaśial-e) являются показателями дательного падежа. В этрусском языке для дательно-направительного падежа употребляется формант -eri (śpureri "городу") [9, 367], который, по-видимому, происходит из послелога направления; в данном случае показательно, что отглагольная форма со значением долженствования ("герундив"), как считается, в этрусском языке также образуется при помощи суффикса -eri [9, 369]: nunθeri "immolandum"6; семантическая близость здесь очевидна. Суффиксы -i и -e также известны в этрусском, но там они используются в основном для оформления падежа с инструментальным значением или же имени действующего лица (ср. надпись на сосуде TLE 278: mi araθiale ziχuχe "я расписан Аратием"; надпись TLE 32 ...clinsi velθurusi... "сыном Велтура"). С другой стороны, некоторые случаи их употребления, по-видимому, соответствуют дательному падежу: turis mi une ame [TLE 213] "я – дар Юноне"7 (в прямом падеже uni). Характерно, что в этрусском рассмотренные суффиксы "дативаинструменталиса" употребляются только после основных показателей косвенного падежа -(a)l или -(a)s (возможно, что формы типа une не являются исключением, т. к. в архаический период у имён женского рода существовал суффикс косвенного падежа -a, впоследствии заменённый на -(a)l или -(a)s; упрощение до -e вполне объяснимо своеобразием склонения). В лемносском мы находим тому полное соответствие; более того, в слове φokia-śi-al-e мы сталкиваемся с наслоением нескольких модифицирующих элементов – явление, очень характерное для этрусского [9, 366], а также для других агглютинативных языков, в т. ч. хуррито-урартских (ср. ниже). Ключевыми для понимания содержания надписи являются сочетания sialχveiś aviś śivai в центральной части на лицевой стороне и śivai aviś sialχviś на боковой стороне. Слово aviś идентично этрусскому avil и переводится как "год", тогда как sialχveiś или sialχviś, несомненно, является числительным "60" – это ясно из сравнения первого элемента с этрусским śa, обозначающим число "6" (зачастую считаетВстречается в надписи на Капуанской черепице несколько раз [TLE 211, ]; во всех случаях приведённое значение достаточно достоверно. 7 Форма ame произведена от распространённой этр. основы am- со значением "быть". 6
11-12, 12, 20, 25
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
325
ся, что "шесть" по-этрусски huθ, а "четыре" – śa, однако соотнесение huθ со значением "четыре" подтверждается классической аналогией догреческого (очевидно, тирренского) топонима Ὑττηνία более позднему Τετράπολις (аттическое четырёхградье), о чём свидетельствует Стефан Византийский [10, 58]; впрочем, некоторые исследователи до сих пор поддерживают вторую точку зрения [8, 95]. Также известно, что в этрусском элемент -alχ- служил для образования десятков (śealχ – "шестьдесят"). Итак, получаем возраст умершего: шестьдесят лет. Окончание числительного -eiś/-iś, очевидно, является формантом родительного падежа, которого требует синтаксис данной конструкции. В этрусских надписях в подавляющем большинстве случаев и числительное (возраст умершего), и слово "год" употребляются в косвенном падеже: avils huθs lupu "умер 4-х лет" [TLE 143]; lupu avils esals cezpalχals "умер 82-х лет" [TLE 324]). Примеры с прямым падежом сравнительно редки: maχ cezpalχ avil svalce "прожил 85 лет" [TLE 94]; к тому же здесь, как видно, использованы глагольные формы с разными залоговыми значениями. Следующее сочетание maraś-m aviś aomai уверенно переводится как "мароном же был год", что подобным образом было понято уже Б. Грозным; известно, что в этрусском энклитическая частица -m означает "же", а определение maraś как титула было дано выше. Таким образом, смысл этих частей приблизительно ясен, и можно приступить к идентификации глаголов. Окончания -ai, -aiθ в тексте надписи определяются как глагольные; всего насчитывается 9 таких форм: śeronai, śeronaiθ (дважды), śivai (трижды), arai и aomai. Окончания -ai и -aiθ не являются вариантами одного окончания, что явствует из особенностей употребления. Слово śeronaiθ, очевидно, представляет собой причастие со значением "похоронен" или "покоится"; это ясно не только из контекста, но и из сопоставления с аналогичными формами в лузитанских надписях. Так, А. Шультеном там прослежены формы saronah (7 раз), а также saronnah и zaronah (по одному разу), с последующим наречием konii, konθi, для которого постулируется значение "здесь" (т. е. saronah konii – "hic situs est") а также неясное производное śarunθoa (ср. вариант saroθo) [13, 20]. Интересно, что в надписях 3, 4 (нумерация А. Шультена) эти формы употребляются вместе (śarunθoa saronah konii). Несомненно, что форма на -aiθ является именно причастием, как и родственные лузитанские формы (ср. аналогичный формант причастий -(θ)as в этрусском). Следует отметить, что лемносскому звуку,
326
Прочие языковые семьи
обозначаемому θ, в этрусском, по-видимому, может соответствовать не θ, а s (как в случае с naφoθ : nefś, nefiś "внук"). По нашему мнению, в этрусском формантом собственно причастий является лишь суффикс -as, а -θ- представляет собой показатель прошедшего времени или совершенного вида. Этот факт очень важен как для этрусского, так и для тирренских языков в целом, в т. ч. и лемносского, а потому требует пояснения и примеров. Как было указано, в этрусском большая часть надёжных причастных форм имеет суффикс -θas, за исключением широко распространённого слова zivas "живущий, живой". Нельзя считать, что варианты на -as и -θas грамматически идентичны; в пользу этого говорит употребление в разных контекстах форм svalas и svalθas – "живой – проживший" – практически единственного причастия, образованного от одной основы в двух вариантах. В надписи TLE 171 (avle aleθnas... zilaχ... spureθi apasi svalas marunuχva cepen tenu...), где большинство лексем понятны, причастную форму следует переводить настоящим временем, так как погребённый, Авл Алетна, при жизни занимал такие-то должности (жреца – cepen, а также состоял в коллегии маронов). Типичный же случай употребления другого варианта TLE 126 (...avil svalθas LXXXII) – указывает нам на прошедшее время или совершенный вид – "проживший 82 года". Другие примеры, особенно широко распространённые zivas и tenθas, также подтверждают такое распределение по временам. Ср. погребальную надпись TLE 135, где встречается оборот …śuθi zivas ceriχu… – "сделал (себе) могилу при жизни", – здесь так же очевидно настоящее время причастия. Сама эта формулировка, несмотря на грамматические отличия, неизбежные для неродственных языков, полностью согласуется с италийской традицией (лат. vivus (sibi) fecit). Широко распространённое в погребальных надписях причастие tenθas всегда предпочтительнее переводить прошедшим временем – "занимавший должность". Нам представляется, что структура причастия, как в этрусском, так и в лемносском, состояла в следующем: сначала присоединялся показатель времени (для прошедшего соответственно -θ- или -ai, для настоящего – нулевой показатель), а потом – собственно причастный формант (соответственно -as или -θ)8. С другой стороны, показательно Возможным было и присоединение других показателей – ср., к примеру, неоднократно встречающуюся этрусскую форму zilaχ-n-θ-as "бывший зилком", где ещё один неясный аффикс -n- (ср. ниже) стоит перед показателем времени и причастным суффиксом. 8
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
327
здесь только лемносское причастие; на этрусский модель распространяется по аналогии, ведь -θ- как характер времени пока не выявлен в этрусском языке в личных глагольных формах, а -c- и -s-9, в свою очередь, отсутствуют в причастиях. Это может внести некоторые уточнения. Мы знаем, что между этрусским и лемносским языками имелись известные отличия; из аналогии с лемносским отнюдь не следует то, что в этрусском суффикс -θ- является показателем прошедшего времени. Возможно, что -θ- формировал совершенный вид или обладал другим подобным значением; в пользу видовой характеристики свидетельствует личная форма ceseθce в погребальной надписи TLE 85, которую тогда следовало бы перевести как "упокоился" (ср. ниже). Далее рассмотрим формы глагола, понимаемые как личные. Глагол śivai родствен этрусской форме zivas "живущий, живой", только употреблён в прошедшем времени ("прожил"), в отличие от этрусского причастия. Может быть, здесь мы имеем дело с индоевропейским заимствованием (ср. рус. жить, живой, греч. ζάω). Само же использование слова "прожил" в погребальных надписях характерно не только для тирренов (ср. лат. vixit XXIX annos; лат. fuit также зачастую употреблялось именно в значении "умер"). Таким образом, мы пришли к вполне обоснованному выводу, что элемент -ai является универсальным показателем прошедшего времени, после которого могли присоединяться другие модифицирующие элементы, к примеру θ, формант причастий. Формы на -ai оказываются чистой основой прошедшего времени; возможно, что лишь для 3-го лица был характерен нулевой личный показатель, однако специфика языка тирренских памятников всё же не позволяет нам нарисовать картину личных окончаний, что является делом будущего. Глагол aomai означает "был", ср. аналогичную основу в этрусском – am- (возможно, происходит из *aum-; напомним, что в этрусском o и u слились [9, 368]). Характерно, что в этрусском для обозначения прошедшего времени ("перфекта") использовалось окончание -ke/-ce/χe (lupuce "умер", turuce "дал", amce "был"), а в ретийском языке – окончания -ake/-aχe или -n (lupun "умер"), что подчёркивает диалектные различия. Скорее всего, форма arai также переводится как "был", ср. распространённый этрусский глагол arce, а также императив arθ [TLE Мы исходим из того, что этрусские окончания "перфекта" -ce и "аориста" -se теоретически можно разложить на показатель времени и личное окончание -e. 9
328
Прочие языковые семьи
1VII 7], по-видимому, со значением "будь", где суффикс -θ – показатель императива. Наконец, форма toveronai пока не получила надёжной интерпретации, но сочетание holaieśi φokiaśiale śeronaiθ evisθo toveronai можно истолковать, как "Холайесу, фокейцу, (который) похоронен здесь, поставил… (памятник?)" или: "написал надгробную надпись"), или привести другое вероятное значение. Само слово evisθo следует перевести как "здесь, тут", по аналогии с лузитанским konii; если это сложное слово, то не исключено сопоставление второго элемента с этрусским θui "здесь, тут" (ср. очень распространённый в этрусских погребальных надписях оборот θui cesu "тут лежит/покоится"). Особенный интерес вызывает принцип образования переходных и непереходных (в нашем понимании) глагольных форм в надписи на стеле. Сравнивая непереходные (aomai, arai "был", śivai "прожил") и переходные (śeronai "похоронил", śeronaiθ "похоронен", toveronai "поставил" (?)) глаголы, представленные в надписи, легко убедиться, что переходные имеют общий суффикс -(o)n-, который теоретически можно считать показателем переходности (предположение об этом было высказано нами в предыдущей работе по языку надписи лемносской стелы [14, 118]). Для того, чтобы сделать эти выводы более доказательными, необходимо обратиться к этрусскому материалу, очень тщательно рассмотрев наиболее характерные конструкции. Итак, этрусские глагольные формы, как с показателем прошедшего времени -ce, -ke, так и без него, могут употребляться как в активном, так и в медиальном и пассивном значении: ср. lucairce "правил", turce "принёс, даровал", amce "был", cesu или же ceseθce "лежит (в могиле)", ziχuχe "расписан". Таким образом, мы сталкиваемся с полным смешением залогов. Для определения залогового значения (или категории переходности-непереходности) этих и многих других глагольных форм следует обратить внимание в первую очередь на падежные показатели имён, которые выступают при глаголе в качестве субъекта или объекта действия. Одна группа глаголов, а именно глаголы со значением "умер", "погребён", "прожил", "был", "лежит" и т. п., всегда согласуются с прямым падежом имени; из самой их семантики явствует, что они могут обладать только возвратно-пассивным значением и не следует искать при них косвенный падеж имён. Эти глаголы в этрусском не изменяют своего значения в зависимости от того, имеют ли они суффикс -ce или нет: avils LX lupuce "умер 60-ти лет" [TLE 172] и lupu avils esals cezpalχals "умер 82-х лет" [TLE 324]; ramθa zertnai θui cesu "Рамта Цертна тут лежит" [TLE 123] и …θui ceseθce с тем же значени-
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
329
ем [TLE 85]; таких примеров можно привести достаточно много. В лемносском глагольные формы без суффикса прошедшего времени ai неизвестны, но следует помнить и о незначительном объёме памятника (к тому же практически единичного) – надписи на стеле. Значительная часть этрусских глагольных конструкций может переводиться как в активном, так и в возвратно-пассивном значении; критерием для выделения действительных и страдательных, в нашем понимании, форм здесь так же будут падежные окончания субъекта и объекта действия. Приведём следующие примеры: mi araθiale ziχuχe "я расписан Аратием" [TLE 278], уже упоминавшаяся надпись на сосуде из округи Тарквиний, VII – V вв. до н. э.). Здесь личное местоимение mi "я" употреблено в прямом падеже, а имя действующего лица осложнено не только показателем родительного падежа -al, но и суффиксом -e, который понимается нами как показатель датива-инструменталиса. Таким образом, форма ziχuχe обладает возвратно-пассивным значением. …ca ceχa ziχuχe [TLE 570]. Здесь, к сожалению, контекст не очень понятен из-за повреждения надписи, но прямой падеж местоимения ca несомненен, и, соответственно, ziχuχe можно переводить страдательным залогом, т. е. некое изделие было расписано или подписано кем-либо. mi mulu kaviieşi [TLE 153]. Надпись переводится как "я посвящён Кавием"; здесь, как и в рассмотренных выше конструкциях, имя действующего лица стоит в косвенном падеже (дативе-инструменталисе), личное местоимение (возможно, его следует понимать как субъект наступившего состояния), соответственно, в прямом. Глагол mulu вообще встречается очень часто и не вызывает сомнений в переводе. С другой стороны, имеется достаточно много более сложных глагольных форм, в том числе от хорошо известных основ, число дериватов которых достигает 5-6; особенно часто употребляются производные основы mulu-. Рассмотрим наиболее характерные примеры: mini muluvanice avile vipiennas [TLE 34] "меня посвятил Авил Випиена"; mine mulvanice karcuna tulumneś [TLE 36] "меня посвятил Каркуна Тулумний"; mini mulvanice mamarce velχanaś [TLE 57] "меня посвятил Мамарк Велхана"; конструкции с muluvanice (с несколькими графическими или же фонетическими вариантами) по распространённости уступа-
330
Прочие языковые семьи
ют разве лишь конструкциям с lupu(ce) и могут служить надёжным ключом к переводу надписи в целом. mini urθanike aranθur "меня изготовил/украсил (?) Арантур" [TLE 764] (надпись на сосуде). Видно, что во всех рассмотренных примерах имя действующего лица всегда стоит в прямом падеже, а личное местоимение "я", которым обозначается объект действия – в косвенном. Соответственно, во всех рассмотренных случаях мы переводим глагол действительным залогом. Нетрудно заметить, что отличие приведённых глагольных форм от тех, которые были рассмотрены в предыдущем разделе, состоит в употреблении некоего модифицирующего элемента (наличие или отсутствие суффикса -ce в данном случае не особенно существенно). Этим элементом является общий для всех приведённых примеров суффикс с сонорным -n-. Нам представляется, что именно этот модифицирующий суффикс придаёт глаголу значение переходности. У некоторых глаголов имеются формы перфекта (в т. ч. на -ce) как с показателем переходности, так и без него. Характерные примеры: ziχunce [TLE 2] наряду с ziχuχe, ceriχunce [TLE 51, 880, 882] и ceriχu [TLE 135] "соорудил", zilaχnce [TLE 99] и zilaχce [TLE 182] "правил", "осуществлял полномочия зилка", θezince "принёс жертву" (?) (в Загребском тексте, ср. там же θezeri). Разумеется, что отличие здесь не может быть фонетическим; в большинстве случаев переходность глагола с -n- подтверждается контекстом. Не исключено, что показатель переходности -n- можно увидеть в причастии zilaχnθas [TLE 92, 135] "правивший", в формах acnanasa "оставивший" (см. выше), sacniśa "освятивший" [TLE 91, 159, 303]. Высказывалось также мнение, что изменение категории переходности – непереходности осуществлялось путём выбора окончаний -ce или -χe. Так, М. Кристофани предположил, что -ce обладает активным значением, а -χe – пассивным [15, 186]. Соответственно, приводившаяся выше конструкция mi araθiale ziχuχe [TLE 278] при переводе её в действительный залог представлялась этому исследователю в виде *mini araθ ziχuce 10 [15, 185]. М. Паллотино разделил по значению ziχunce и ziχuχe (соответственно "ha scritto" и "é stato scritto"), однако также полагал, что различие здесь обусловлено вариантом -ce или -χe [17, 436]. Приведённая точка зрения представляется нам неубедительной в первую очередь потому, что она основана лишь на одной надёжной глагольной форме на -χe, т. е. ziχuχe (нам удалось обнару10
Мы, исходя из вышеизложенного, предположили бы *mini araθ ziχunce.
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
331
жить в подобном контексте лишь одну форму на -χe – menaχe11). Учитывая общую тенденцию к переходу глухих смычных в придыхательные в этрусском языке, почти невозможно предположить, что противопоставление c : χ могло иметь морфологическое значение. Появление в слове ziχuχe придыхательного χ, в целом не характерного для окончания перфекта, объяснимо скорее фонетической гармонизацией, т. к. основа слова заканчивается также на χ. Кроме того, предлагаемая дифференциация окончаний не объясняет случаев употребления в пассивном значении глаголов без перфектного окончания (ср., например, REE 19/60 mi mulu araθiale θanaχvilus prasanaia). В целом, приведённое объяснение вряд ли может считаться удовлетворительным. Имеется лишь несколько надёжных глаголов, которые, насколько можно судить по имеющимся случаям употребления, могут обладать как активным (переходным), так и возвратно-пассивным значением, не присоединяя при этом модифицирующих суффиксов. Это, в первую очередь, глаголы hece "поставил" и turuce "даровал", "принёс" (с фонетическими/графическими вариантами), последний, по-видимому, заимствованный, сопоставимый с греческой основой δωρ-. Хороший пример употребления – надпись TLE 559: ecn turce larθi leθanei alpnu selvansl canzate "это принесла Ларти Летана в качестве дара Сильвану К. (эпитет божества)". Здесь мы видим несомненный косвенный падеж местоимения ecn и прямой падеж имени действующего лица larθi leθanei (в женском роде). Глагол, таким образом, может пониматься только как переходный и при переводе должен быть использован действительный залог. Даже если подобные формы не имеют при себе прямого объекта, их следует большей частью переводить именно так: avle numnaś turke "(это) даровал Авл Нумна" [TLE 622] – praenomen стоит в прямом падеже, а косвенного падежа numnaś требует принцип, по которому образовывалось родовое имя – nomen. Впрочем, случаи возвратно-пассивного употребления этого глагола крайне ненадёжны; с другой стороны, имеется и форма turunke [TLE 707], содержащая показатель переходности; здесь требуется дальнейшее уточнение. В целом, переходность глагола изменялась при помощи специального суффикса, и если некоторые глаголы и были изначально переходными, то это не изменит общей картины. Ср. надпись TLE 282 mi titasi cver menaχe "я принесён (в качестве) дара Титом". 11
332
Прочие языковые семьи
На основании всего вышеизложенного, мы делаем вывод о том, что в этрусском и в других тирренских языках не существовало противопоставления действительного, страдательного и медиального залогов, и оно было заменено противопоставлением переходных и непереходных глаголов, причем многие глаголы могли менять эту категорию при помощи специальных показателей (ср. аналогичную ситуацию в хуррито-урартских языках [5, 394; 7, 45]). Число самих аффиксов могло достигать по крайней мере трёх, в зависимости от того, насколько сложную форму следовало образовать. Этот вывод подчёркивает агглютинативный характер тирренских языков, что в целом сближает их с переднеазиатским языковым ареалом (в первую очередь с хуррито-урартской группой) и добавляет аргумент против теорий родства тирренских языков с распространёнными в древности в Средиземноморье индоевропейскими, для флективной структуры которых не были характерны такие способы образования различных грамматических форм. Возвращаясь к тексту лемносской стелы, мы остановимся на правой части надписи. Оперируя в первую очередь тем фактом, что формы на -ai являются личными, следовательно, śeronai переводится как "похоронил", нужно искать имя человека, который похоронил (śeronai) умершего Холайеса. По-видимому, слово aker и является этим именем, а следующие за ним tavarśio vanalasial следует идентифицировать как имена родителей этого человека, или как имена его отца и деда, понимая суффикс -śi/-si как показатель родительного падежа, о чём уже говорилось выше. Неясен показатель -o в конце слова tavarśio; наиболее вероятно, что он является энклитическим соединительным союзом, типологически подобным этрусскому -c (ср., к примеру надпись TLE 135: camnas larθ larθalś atnal-c clan... "Ларт (из рода) Камны, сын Ларта и Атнии"; вполне вероятно, что в этрусском эта энклитика заимствована из латинского, где аналогичный союз имеет вид -que). Во втором имени мы, возможно, имеем сразу два форманта родительного падежа -si и -al, аналогичные этрусским; может быть, двойной показатель формирует вторичное определение, т. е. сочетание со значением "Акер, (сын) Тавараса, (сына) Ваналаса". Напомним, что для этрусского языка очень характерна редетерминация грамматически равнозначных аффиксов [9, 366]: ср. Vel Avleś "Вел, (сын) Авла" и Veluś Avleśla "Вела, (сына) Авла"; ср. лузитанскую форму ain-al-isa (надпись 62, нумерация А. Шультена [13, 34]). Впрочем, -s- во втором имени может являться словообразовательным элементом
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
333
(особенно если противопоставление ś/s фонематично и показатель родительного падежа не может иметь вид -si), а -al – единственным показателем родительного падежа (для имён женского рода?). Отсутствие же слова "сын" после имени не является чем-то странным: в этрусских надписях слово clan "сын" также очень часто опускается перед именами родителей. Последнее слово – morinail следует перевести как "миринец, житель Мирины" (одного из лемносских городов; в этой связи совершенно непонятно, как образовали термин "мирианец" авторы данных выше переводов). Фонетических затруднений при отождествлении лемносской основы morin- и греч. Μύρινα, Μυρίνη нет; очевидно, что греческий звук υ в тирренских языках должен отражаться как *u (так, в этрусском заимствованное греческое слово κυλίχνη "чашка" имеет вид culiχna). Однако знака для u в надписи на стеле нет, что следует из особенностей архаического греческого алфавита; остаётся предположить, что и u, и o обозначались лемносцами одинаково. Хотя нельзя с абсолютной уверенностью сказать, произносились ли эти звуки поразному или слились, как в этрусском, но несомненна некоторая общая для этих двух языков тенденция к сближению звуков u и o; в целом же, этрусские гласные очень нестабильны. Слово morinail, как видно, образовано по той же модели, что и этрусское truial и лемносское φokiaśiale, рассмотренные выше. Совершенно невероятен такой вариант, при котором morinail могло бы выступать прямым дополнением при глаголе śeronai и означать "умерший", являясь индоевропейским заимствованием, проникшим из хетто-лувийских языков (ср. хет. mer- "умирать", лат. morior), но, очевидно, именно это имел в виду Б. Грозный. Самой сложной для понимания является вторая строка на боковой стороне стелы (rom haralio śivai epiteśio arai tiś φoke). Впрочем, здесь ясны значения для слова śivai "жил" или "умер", arai "был" (?), φoke "Фокея"; tiś, несомненно, представляет собой родительный падеж относительного местоимения (ср. этрусское ta, θn, teiś и др. производные). Слово rom в начале надписи, по нашему мнению, может являться прямым дополнением при личной (переходной) глагольной форме toveronai; это сочетание, как уже говорилось, можно перевести как "поставил памятник" или "написал (надгробную) надпись"; следовательно, rom не должно рассматриваться в контексте последующего сочетания haralio śivai epiteśio arai tiś φoke. Трудно сказать, имеет ли
334
Прочие языковые семьи
слово rom, выступающее в надписи в качестве прямого дополнения, специальный показатель винительного падежа на сонорный. Краткость данной лексемы наводит на мысль о её местоименном характере; это полностью согласуется с данными этрусского языка, где прямой и "винительный" падежи различались только в местоимениях (ср. [21]); так, личное местоимение mi "я" имеет косвенный падеж mini, mine; хорошо известны формы относительных и указательных местоимениях типа cn, θn. В любом случае, во многих языках мира склонение местоимений отличается специфическими особенностями; не исключено, что в тирренских языках местоимённое склонение было более архаичным (можно провести типологическую параллель с современными романскими языками, а также английским языком, где именно местоимения сохраняют реликты падежной системы). Таким образом, основная трудность состоит в идентификации слов haralio и epiteśio. Представляется достаточно обоснованным сопоставление основы слова haralio с этрусским корнем hara- с семантикой "умирать, убивать"; "смерть" (ср. надпись на метальном снаряде TLE 490: hara "убей!"); это хорошо вписывается и в общий контекст погребальной надписи. Элемент -(a)l и здесь, как видно, является формантом прилагательного. Далее, для слова epiteśio видится весьма вероятным сопоставление с этрусской основой ape-, afe- (afrs, по-видимому, означает "предки"), где суффикс -śi- опять выступает в качестве показателя родительного падежа, неясный элемент -o может, являться соединительным союзом, как в рассмотренном выше случае с tavarśio, а -te- представляет собой какой-то словообразовательный элемент. Если попытаться использовать все эти посылки, то достаточно вероятным будет такой перевод всего сочетания: "(который), будучи при смерти, находился вдали от своего рода в Фокее", что в целом близко к варианту Б. Грозного (следует отметить, что случае с śivai и arai мы, повидимому, имеем дело с инверсией глагольных форм). Очень любопытна сама структура погребальной надписи, в которой из родственников умершего упоминается, как было показано выше, только его дед (судя по имени, явно не грек). По-видимому, это объясняется фокейским происхождением самого погребённого; соответственно, имена его родителей, живших в Фокее, могли быть неизвестны лемносцу – составителю надписи, и он упомянул лишь своего соотечественника – деда умершего. Такое объяснение представляется нам наиболее полно соответствующим общему контексту надписи.
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
335
Таким образом, можно дать следующий вариант перевода: (лицевая сторона) "Холайес, внук Сиаса, марон… здесь похоронен. Прожил шестьдесят лет. Акер, (сын) Тавараса и Ваналасии (или: (сын) Тавараса (сына) Ваналаса), миринец, похоронил (умершего)"; (боковая сторона) "Холайесу, фокейцу, поставил памятник (?), (который), будучи при смерти, находился вдали от своего рода в Фокее. Прожил шестьдесят лет, мароном же был год". Конечно, перевод этой надписи может уточняться, что отчасти зависит от обнаружения новых памятников, а также от прогресса в изучении этрусского языка; впрочем, основная наша цель – прояснение имеющихся фактов грамматики и её типологии. Собранный материал позволяет выделить не только лексические и грамматические черты, аналогичные этрусским, но и отличные от них, и при этом говорить о принципиальной типологической общности тирренских языков. Всё вышеизложенное можно свести к следующим выводам: Тирренский язык Лемноса обнаруживает несомненное генетическое родство по крайней мере с этрусским языком и, соответственно, с ретийским (северноэтрусским) диалектом, а также тирренским диалектом Лузитании; родство это подтверждается лексическими и морфологическими параллелями. При этом очевидны отличия в фонетике, лексике и грамматике, которые не позволяют говорить о лемносском лишь как о диалекте этрусского, занесённом в Эгеиду переселенцами из Италии. Известных нам фактов морфологии тирренских языков достаточно, чтобы определить эти языки как агглютинативные, и в дальнейшем сравнивать их с хуррито-урартской группой языков Передней Азии. Такими морфологическими чертами являются: наслоение (редетерминация) грамматически равнозначных аффиксов; общность именных и глагольных аффиксов, возможно, происходящих из некогда самостоятельных служебных слов; полное отсутствие префиксации; отсутствие противопоставления действительного и страдательного залогов, заменённого противопоставлением переходных и непереходных глаголов; наличие у глагола модифицирующих элементов, при помощи которых изменялась категория переходности-непереходности. Всё это говорит о невозможности отнесения тирренских языков к индоевропейским, и заставляет искать языки, родственные тирренским, в переднеазиатском ареале, сопоставляя их прежде всего с хуррито-урартскими.
336
Прочие языковые семьи
Сравнение двух близкородственных тирренских языков, существовавших достаточно долгое время в генетически чуждом языковом окружении (в греческом и италийском, т. е. индоевропейском) и при этом сохранивших все основополагающие морфологические характеристики, ставит на более твёрдую основу создаваемую типологическую характеристику тирренских языков в целом. В этом и состоит основное значение описания лемносского языка. При том, что лексический и грамматический материал лемносского несравненно более скуден, чем этрусский, для нас важны в первую очередь факты лемносской грамматики. Совпадение основных этрусских и лемносских грамматических черт позволяет говорить о них, как об изначально определяющих для тирренской группы, а не явившихся результатом конвергентного развития неродственных языков (т. е. специфическая тирренская грамматика мало изменилась в этрусском языке под влиянием языков и диалектов Италии). Таким образом, грамматический строй тирренских языков (в отличие от лексики) следует признать достаточно консервативным и устойчивым к влиянию других языковых групп; в дальнейшем именно грамматический строй может стать основой для установления родства тирренских языков.
C. А. Яцемирский, Язык надписи лемносской стелы ...
337
Сокращения ВДИ – Вестник древней истории ВЯ – Вопросы языкознания REE – Rivista di epigrafia etrusca (SE) SE – Studi Etruschi (Firenze) TLE – Pallottino M. Testimonia linguae Etruscae. Литература 1. Георгиев, В. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию. М., 1958. 2. Гиндин, Л. А. К проблеме генетической принадлежности пеласгского догреческого слоя // ВЯ, М., 1971, № 1, 44-53. 3. Гиндин, Л. А. Язык древнейшего населения юга Балканского полуострова. М., 1967. 4. Джоунз, Т. Б. Заметки об этеокипрском языке. // Тайны древних письмен. М., 1976, 257-260. 5. Дьяконов, И. М. Сравнительно-грамматический обзор хурритского и урартского языков. // Палестинский сборник. М., 1961, 369423. 6. Кречмер, П. Тирренские надписи лемносской стелы // Тайны древних письмен. М., 1976, 336-337. 7. Меликишвили, Г. А. Урартский язык. М., 1964. 8. Немировский, А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983. 9. Паллотино, М. Проблема этрусского языка // Тайны древних письмен. М., 1976, 349-380. 10. Харсекин, А. И. К интерпретации этрусских числительных // ВДИ, 1964, № 2, 49-61. 11. Харсекин, А. И. Лемносские надписи // Тайны древних письмен. М., 1976, 335, 337-338. 12. Харсекин, А. И. Этрусская эпиграфика и этрусский язык // Немировский А. И, Харсекин А. И. Этруски. Воронеж, 1969, 26-67. 13. Шультен, А. Тирсены в Испании. // ВДИ, М., 1941, № 1, 8-30. 14. Яцемирский, С. А. Надпись лемносской стелы // XII чтения памяти проф. С. И. Архангельского. Ч. 1. Н. Новгород, 2001, 112-121. 15. Cristofani, M. Ancora sui morfemi etruschi -ke: -khe. // SE XLI, 1973, 181-192.
338
Прочие языковые семьи
16. Kretschmer, P. Die tyrrhenischen Inschriften der Stele von Lemnos // "Glotta", XXIX, 1942, 96-98. 17. Pallottino, M. La lingua degli etruschi // Lingue e dialetti dell'Italia antica. Roma, 1978, 429-468. 18. Pallottino, M. Die Etrusker. Hamburg, 1965. 19. Pallottino, M. Etruscologia. Milano, 1965. 20. Pallottino, M. Testimonia linguae Etruscae. 2 ed., Firenze, 1968. 21. Pfiffig, A. J. Der Akkusativ im Etruskischen. // "Glotta", XXXVII, 1958, 305-311. 22. de Simone C. I tirreni a Lemnos: l’alfabeto. // SE 60 (1995), 145-162.
Once more about glottochronology and the comparative method: the Omotic-Afrasian case Alexander Militarev Moscow, Russian State University for the Humanities
"The large Data Base (76 pages)... can be used to check on my analyses or conclusions or to make some of your own. The cognate decisions are based on my best knowledge of Afroasiatic... I believe that most of the proposed cognations are accurate. Like Joe Greenberg I think you can look at an assemblage of data like this for 36 languages for an hour or so and reach rough and ready conclusions about classification." "How does a reconstruction prove something?... Or what do we know about the validity of a language classification after a reconstruction that we didn't know before the reconstruction? Can reconstruction or the statement of "sound laws" take place in the absence of the original etymologies of the original classification? Is reconstruction anything else than a way of spelling out or elaborating on the original etymologies? Finally, can a poor, lousy or otherwise inadequate reconstruction - such as recent ones in Afrasian - really be a valid test of a genetic relationship?" "What I am opposing is the sweeping over-simplification of our work called proof by reconstruction. It is basically an Indo-Europeanist invention... and a dogma held by Russian historical linguists long after its usefulness had expired." "...there were independent centers of inquiry which did not automatically genuflect before Indo-Europeanismus... back in the 1950s there was a strong and healthy Americanist tradition, in which Kroeber, Sapir, Swadesh and Greenberg participated... How much of that progress do you think they would have made if they had been brain-washed in I-E theory and methods, like the current generation of timid souls?" "Sergei (Starostin - A. M.) seemed to lack a distinction between lexicostatistics and glottochronology; they are like Siamese twins but they have been separated successfully without killing either one - in American thinking. One can be used for sub-classification or internal taxonomy while the other is used for dating... Otherwise you have no control over borrowings and look-alikes..."
340
Прочие языковые семьи
"In empirical science testing of or confirmation or rejection of hypotheses are not matters of mathematical proof but rather of confrontations with the data, reality, facts, or whatever you want to call the empirical aspects of things." "Having gotten 1% or 0% or 0.9% or 1.8% and such like between the extremes of Afrasian, I bore the general conclusion of 'zero to one percent'... As I said several times in Santa Fé, proto-Afrasian is at least 20,000 years old and by one reckoning 30,000 years old." "...one misjudged cognate scoring can distort results". "I see you guys heading for a paradigm of shallow prehistory while everything about the whole scene screams "older, older!" at me. So I am bound to argue the point with you. If we are unable to agree, perhaps we can find some tests or natural experiments which can help us resolve these disagreements. In any case we are not in a love affair; this is an affair of the head!" (Harold Fleming. Excerpts from Letters to Murray Gell-Mann, Sergei Starostin, Merritt Ruhlen, Christopher Ehret. 2002) These letters are formally addressed to other people, not myself. However, they present a challenge not only to the "Russian historical linguists" (or, in other words, to the Moscow "Nostratic" school of distant language relations headed by Sergei Starostin) in general, and to Starostin with his version of glottochronology ("Sergeichronology" as Hal Fleming puts it), in particular, but also to myself, with my Afrasian classification based on this version, my dating proto-Afrasian to the 9-10th millennia and placing the proto-Afrasian homeland in the Levant rather than in Africa. So the present paper is my reply to H. Fleming's letters - a reply to which Hal is obviously calling his opponents. I If I chose to abstain from this polemics for years it was not because I did not have any questions to pose to Fleming and some other fellow Afrasianists, but because the answers to these questions seemed too evident. I kept saying to myself: "The Afrasian dictionary of which you were one of the main authors 20-25 years ago was also full of things now unacceptable to you. Other people's approaches that are so different from yours are their own business. You must be grateful for the opportunity to use the invaluable data they collect and publish, while nobody prevents you from
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
341
having your own way of seeing and describing things." However, Hal Fleming's letters proved to be the proverbial "last drop". And it was not really because of his criticism of "Russian historical linguists" to whom I have the honor to belong. I appreciate and accept any seriously argumented criticism of my studies regardless of whether it hurts my professional ambitions. What I am actually opposing, to use Fleming's own formula, is the over-simplification of our work, called "method of mass comparison" - a method that disregards reconstruction and sound laws and implies that like Joe Greenberg you can look at an assemblage of data like this for 36 languages for an hour or so and reach rough and ready conclusions about classification. I am afraid this approach is shared by many linguists outside old school Indo-Europeanists as well as a small Moscow school currently headed by the addressee of this Festschrift. I am not denying mass comparison as a first rough approximation to classification, but it differs from the established comparative method the way the work of a wood-cutter differs from that of a jeweler. Besides, not everyone can work "like Joe Greenberg". Joe Greenberg had the intuition of a genius, which helped him make his African and Eurasian classifications; but he also had a brilliant knack for making use of such underestimated linguistic phenomena as typology or compatibility of root consonants. I firmly believe that any research in the area of comparative linguistics or etymology can only be truly successful if one rigorously observes certain principles. In my case, they do not stem from some sophisticated linguistic theory or even from the Indo-Europeanist tradition (my knowledge of which, frankly speaking, is rather vague), but from common sense and more than thirty years of practical work. These principles are as follows: (1) all the data used for comparison must be well documented, i. e., provided with accurate references to the sources used (I am unfortunate to say that 20 years ago I myself followed that principle rather loosely). This rule is often not observed even in Semitic, to say nothing of Afrasian studies; (2) toying with isolated etymologies is fun, but it does not allow the etymologist to advance from the level of guesses and hypotheses to that of proof: unlike Fleming, I do believe in reasonable arguments and valid tests in my science - otherwise I would have chosen a different one. Etymologies, except for certain exotic instances, should be based on regular sound correspondences and coherently reconstructed proto-forms, with all the controversial and problematic cases openly evaluated and discussed (the
342
Прочие языковые семьи
principle my co-author Leonid Kogan and myself follow in our Semitic Etymological Dictionary); really solid, comprehensive argumentation should be presented in the form of a professionally compiled comparative/etymological dictionary representing the bulk of the compared languages' lexicons; (3) sound correspondences are reliable only when confirmed by sufficient lexical data; deviant cases must be explained by special rules, and all the phonemes - in the case of Afrasian, primarily consonant phonemes attested in each individual language must be compared and presented in the tables of sound correspondences; (4) separation of loanwords from the inherited lexicon is not only indispensable, but must be supported, whenever possible, by precise references to the source words, and explicit argumentation, both linguistic and cultural-historical; (5) semantic comparison should be at least based on some sort of common sense; the less similar are the compared meanings, the more they need confirmation by other examples of similar meaning shifts; (6) without observing the above principles no final conclusions can be made either on the genetic classifications and the dating of our protolanguages or on the features of human societies who spoke them and the location of their homelands - all those correlations with archaeology and genetics we are so anxious to establish. Let us briefly review the Afrasian field outside Semitic. There are practically no works meeting all or even most of the above requirements. There is a more or less accurate reconstruction (subtitled "A First Approximation", regrettably never followed by a second one) of the consonant system of a large language group, containing some 300 proto-forms, where even two thousand would hardly be enough. There is a small group of well-documented languages of crucial importance for whom vocalic correspondences are claimed to have been established while the consonant ones are still obscure; plans to compile a comparative dictionary were reported at least 20 years ago (a year of hard work for a professional, and the only established expert in these languages is a professional). At the same time, there is a huge whole-family comparative dictionary full of new and ingenious cognations, but compiled so hastily and carelessly that the main problem of a reader (myself) is to tell incorrect quotations (naturally, with no references) from mistakes and slips. Both in this dictionary and in a more recent etymological dictionary of an ancient language, tables of correspondences contain, instead of reflexes of proto-phonemes in individual
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
343
languages, only starred reconstructed phonemes of group/branch proto-languages, which makes them useless for any practical purposes (what use is, say, Agaw *ɣ if you cannot find anywhere a reliable set of its reflexes either within the Agaw group or outside sustained by sufficient lexical data?). Another author, one of the most hard-working in the field, includes into his table of correspondences only half of the consonants of Dahalo, the phonetically richest Afrasian language. And the merits of yet another comparative study containing unique data and a good deal of convincing sound correspondences is counterbalanced with improbably sophisticated proto-phonemes and apparently an unbridled imagination of the author who relates the words meaning 'armpit' and 'to thatch roof' ("armpit is a covered area of the body"); 'forest' and 'thirst' ('waterless place, desolation' as the reconstructed proto-meaning); 'woman', 'small' and 'few'; 'to take, marry' and 'thumb'; 'pregnant', 'molar tooth' and 'to spread out'; 'widow' and 'thief' ('to impoverish' as the proto-meaning); 'to sink', 'knee' and 'egg'; 'churning calabash' and 'to know'; 'mane' and 'callus'; 'sugar cane' and 'to be sad'; 'log' and 'old cow'; 'to brand cow', 'God' and 'soot' (with 'to scorch, to sear' as the proto-meaning); 'be, become', 'fresh milk', 'to sprout' and 'God'. Not to mention some of the dictionaries of individual languages with an insane alphabetic ordering of lexemes, where finding a word requires a special investigation, and with many words given no other explanation than 'Ariangulo', 'Bajuni', 'greenbul' or 'large pupa' (what on earth is a small pupa, I would like to know?). However, Fleming's diagnosis of the recent state of reconstruction in Afrasian as "poor, lousy or otherwise inadequate" seems to me somewhat aggravated. I would have called it "stagnant", if not for a series of most recent studies with a somewhat less arbitrary approach to etymology and reconstruction. In any case, both of us, Fleming and myself, must be also held responsible for a rather lamentable state of the arts in our field of study. Everything is relative in this world; we may, however, console ourselves with the thought that Afrasian comparison is more elaborated than NiloSaharan, Niger-Congo, Australian, Indo-Pacific or Amerind, although there is little doubt we are lagging behind the North Caucasian and Altaic comparison now that Starostin and his co-authors have published respective etymological dictionaries. And, of course, we are way behind Indo-Europeanists. Incidentally Fleming's attitude toward "Indo-Europeanismus" strangely reminds me of the attitude of Soviet mass media toward the United States - a fetishist
344
Прочие языковые семьи
attitude with a negative value. However, analyzing his reasoning, I came to the conclusion that what Fleming means by "Indo-Europeanismus" for me is merely a synonym of "good work": reconstruction, sound laws, and a mistrust towards suggestions to look at an assemblage of data for 36 languages for an hour or so and reach rough and ready conclusions about classification. Actually, I am not sure Indo-Europeanists' work always deserves so much credit. We all know that to err is human, and, if I were Fleming, I would not risk going so far in my self-confident criticism. Instead, I'd try to be more objective about my own competence and more wary of taking on so many languages lest I should commit such mistakes as: - Eg mȵz-t and myz-t 'liver' quoted as mȵst (ignoring the well-known fact that Wörterbuch der aegyptischen Sprache conventionally uses s to render the voiced sibilant [z] while the voiceless [s] is rendered by graphic ś) and scored differently from Male mayzi 'liver', its undoubted cognate; that it is not a slip ensues from yet another example: Eg z(y) 'person' (quoted by Fleming as z/s) is scored (as if it were s) together with Mao eesâ and similar Omotic forms (<*ʔis-, rel. to Sem *ʔiš-); - Akk eššu 'new' is scored differently from Amh addis, though both are from Sem *had(i)ṯ-; - Akk šamn-um 'oil, fat, cream' is quoted as 'red', which is sām- in Akk.; - Jib gôd is scored with Amh ḳoda; to do that one must be completely unfamiliar with "sound laws" as well as specific information adduced in the dictionaries: Jib gôd, pl. gíźέd (<*gilad-) is <*gild-, to be scored with ArabSyr ǯild <*gild-, having nothing in common with Amh ḳoda (cognate with Argobba ḳoda, Gafat ḳodä, Eza Muher ḳₙäda 'skin' and further with Arab ḳadd- 'skin of a new-born lamb or kid'); - Amh ǯoro 'ear' is scored with Or gurra, which is the source for the Amh loanword; - Tuar ihaggaɣen (by Tuar I mean the Ahaggar dialect - see below) is scored differently from Siwa azgaɣ, Izd azuggwaɣ, though the Ahg word is <*-hawwaɣ- (ihwaɣ 'be red') and all the three are <*zawwaɣ <*zawḳ implying a common score with Male zoḳe (cf. Oyda zoḳo, Bencho zōḳə) overlooked by Fleming; - Tuar raim (a long outdated French way of rendering ɣ as r; ɣaym is the correct form) 'sit' is scored differently from Siwa Izd qim, all <*ḳaym; a synonym for 'sit' in Tuar is quoted as assis, a phantom word, which is in fact the French 'assis'); - Izd a-ryaz 'man' (<*a-rgaz, *-g regularly > Izd -y) is scored with Tuar a-lâs <*a-haləs;
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
345
- Kiir kwor kwota 'louse' is a loan from Hs ḳwarḳwat (<*ḳₙar-ḳₙat-, cf. ḳwaro 'insect'), and not cognate with it. There are hundreds and hundreds of similar mistakes in Fl, even in those languages where Fleming is in fact one of the leading experts Cushitic and Omotic. Here's just one example: - Gwt ʕakkaḍ 'sit' is scored with ArabSyr ḳaʕad, although we know that in the Dullay group of East Cushitic to which Gwt belongs, -Vḍ is a current verbal suffix (cf. Dobase gup-aḍ-, Harso gup-aḍ- and gup- 'to build'; Gwt ḫeʔiḍ- and ḫaʕ- 'to fly'), so Gwt ʕakk-aḍ has nothing in common with Arab ḳʕd. Let us take at random one of the 100 word list items - 'warm'. One of the two Akk terms cited by Fleming is ḫumṭ-, which is actually not the adjective 'warm' required by the lexicostatistical procedure (which, as far as I understand, Fleming in general accepts) but the noun 'heat, fever', not to be scored at all; however, it is scored "d", same as ArabSyr hmu. The latter, on the contrary, is cognate with another Akk term emm-, the main word for 'warm, hot' (not cited by Fleming) <*hmm. Neither Akk ḫumṭ- nor ArabSyr hmu has a single consonant common with Jib hub, also scored "d" (besides, it is also a noun meaning 'warmth, heat', not to be scored at all; šḫán-un is the Jib adjective for 'warm', not cited in Fl, v. JJ 264). One more term marked "d", Izd hmu, should not be scored as it is an obvious loanword from Arab. Then, Fleming gives no term for Mkk though it is quoted in JMkk 194 as wèʔìní and is cognate to Tum wây (scored "l"). He scores Hs zāfī as "h?" and ArabSyr dafi (< Sem *dfʔ) as "h" while they are actually not related, as Sem *d does not correspond to Hs z. Finally he scores as an "x" Dah búgubúgu, qualified as a loan in EEN 44. Such mistakes, while pardonable in a pioneer etymological study, are fatal, when met in such numbers, for lexicostatistics and glottochronology where every choice of lexeme or etymological decision affects the results of classification and dating. Of course, Fleming's formula "...one misjudged cognate scoring can distort results" is too rigoristic. A modest percentage of mistakes is both inevitable and statistically irrelevant. I am sorry to state it is certainly not so in Fleming's case when mistakes reach 40% (see below). I wonder whether these mistakes are accounted for by carelessness or a consciously applied method of mass comparison neglecting regular correspondences, sound laws and morphemic segmentation. I would prefer Fleming's case to have been carelessness as I see it as less dangerous. I also realize that some of Fleming's data I am reviewing remain unpublished, so the demands should not, of course, be too severe. However, to quote
346
Прочие языковые семьи
Fleming, this Data Base "can be used to check on my analyses or conclusions or to make some of your own"; besides, I see practically no difference in the quality of etymologizing between the unpublished study discussed in the present paper and the previous publications of my opponent. (I must stress that this critical judgement does not concern his invaluable pioneer field work in Omotic and Cushitic languages). That said, I am grateful to Hal Fleming for sharing his unpublished data with Starostin (and, indirectly, with me), thus stimulating this study. I have greatly benefited, too, from Vaclav Blaek's manuscript containing 100-word lists for most Cushitic and Omotic languages and his several unpublished papers on Cushitic, Omotic and Ongota with etymological comments, which he also generously shared with Starostin and myself. My special thanks are due to Olga Stolbova whose expert and time-consuming consultations in Chadic etymology helped a great deal; without her assistance my selection and etymologization of the Chadic forms, often different from Fleming's, would have been much less reliable, considering that etymologizing and reconstruction in Chadic are far more difficult than in any other branch of Afrasian. I am also indebted to Leonid Kogan for his constant consultations in Semitic etymologies and choice of terms for the 100-word list, and to Sergei Starostin for both a never-ceasing improvement of his glottochronology method and computer database technique which I rely on, and our numerous discussions on linguistic matters. This study was carried out within the frames of the projects supported by the Russian Foundation for Sciences (Project 03-06-80435), the Russian Foundation for the Humanities (The "Semitic Etymological Dictionary" Project), The Santa Fe Institute (The "Evolution of Human Languages" Project), and the Russian Jewish Congress (The "Tower of Babel" Project). My gratitude goes to these institutions. Fleming's 100-word list contains some 2.100 etymologies (the sum total of forms united by a common score within each item of the list). The total number of our differences in scoring, including what I treat as unrevealed and false loanwords, forms not confirmed by reliable lexical sources or having unacceptable meanings, and cases of wrong etymologization is over 800, that is, 40% of Fleming's etymologies. These are cases I am more or less sure of. There are also over 500 debatable cases where my decisions seem to me preferable to Fleming's scores; these make up about 25% of Fleming's etymologies. This is my answer to my opponent's question:"...what's wrong with what I do or where have I made my mistakes or whatever?". The qualified reader
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
347
may judge for himself or herself who, and to what degree, is right or wrong in this controversy. II The many cases of differences between Fleming's scoring and mine can be conventionally divided into four groups. Group One includes around 60 terms whose meaning is different from the one required for the corresponding item of the 100-word list ("dominant forms per meaning" as Fleming put it) by the lexicostatistical procedure, according to which they should be replaced by the forms that do have that required meaning. Several examples: for 'ashes' Fleming adduces Eg zz (zz.w is the correct form) 'dust', quoted in EG III 474 with a question mark, to be replaced by ȷtnw, attested in Med with the meaning 'ashes'; for 'lie', Akk nʔḫ (nâḫu), actually meaning 'to rest', to be replaced by niālu 'to lie'; for 'stand', Jib ʕeśś, meaning 'to get up, rise', to be replaced by sor 'to stand'; for 'bark', Siwa ssuak, meaning 'kind of nut-shell' (Lao, the term for 'bark' absent). This group also includes nearly 50 examples cited by Fleming but either absent in available sources (when I have serious reasons to believe that such an example does not exist at all) or adduced in such a shape or transliteration which makes it impossible to identify (e. g. Eg awi 'all'). If we add 15 terms lacking in Fl but well attested in corresponding sources, part of whom have cognates in other languages represented in Fleming's list, we will get over 120 cases of disagreement between Fleming and myself. Group Two consists of 61 loanwords (or what I consider loanwords giving my reasons or referring to corresponding sources), which Fleming scores other than "lw.", treating them as inherited terms. In accordance with Starostin's method loanwords should be eliminated from the scores (Swadesh paid no attention to this problem), a principle Fleming does not seem to deny; naturally they should be replaced by inherited terms with the same meaning wherever available, e. g.: Dah mawiiŋgu 'cloud' scored "q" is marked as a loanword from Swahili in EEN 37, ŋgúmine being the inherited term in Dah likely related to Sidamo goma and Wolayta guma. A small subgroup is made of 4 more terms marked "lw." by Fleming which I consider inherited lexemes. Altogether there are 65 cases. Group Three contains differences in etymological evaluation ("cognate scoring" as Fleming puts it). They may be divided into three subgroups:
348
Прочие языковые семьи
(a) debatable etymologies, over 500, where my choice seems to me preferable to that of Fleming (a short argumentation is always adduced). Several examples: I deduce Kiir wasâm 'foot', scored "i" in Fl, from W. Ch *ʔasam- (Jimi assam, Miya ʔsúmá, etc.), very likely met. rel. to Maʔa saʔamu scored "q" in Fl.; I am inclined to treat Yaaku risin 'hair' (scored "p" in Fl) as going back to *riz-in- < AA *riʒ/ǯ- and relate it to Had odda (scored "q") which I presume to go back to *ʔord-
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
349
Third, set out the data in terms of dominant forms per meaning, noting borrowings. Fourth, reckon cognation as between forms in all languages, i. e., score the cognates. Fifth, count the cognates found between any two languages and obtain a percentage. Sixth, look up the chronological value for any given percentage." (quoted after Fleming's letter) Comments on the first and second steps: Having selected the languages Fleming, in several cases, does not take any advantage of the "quality of work done" on them. Instead of standard, updated and reliable sources, he often seems to consult outdated or marginal ones. Thus, in Old Egyptian such forms as awi for 'all', geg for 'bark', aat for 'yellow' are presented in a kind of transliteration not used in established Egyptological sources, first of all in the "Wörterbuch der aegyptischen Sprache" by Erman and Grapow (EG) and "A Concise Dictionary of Middle Egyptian" by Faulkner. Other examples: these dictionaries quote mrh-t as 'Salböl' (EG) and 'oil, grease' (Faulkner), but not as 'fat' (Fl); they quote nmʕ (not nm as in Fl) as 'schlafen; im Todesschlaf liegen' (EG) and 'go to sleep' (Faulkner), but not as 'lie' (in the standard Swadesh list) or 'lie down' (in Fl); I wonder where Fleming took the alternative forms from. Comments on the third step: Section III below contains dozens of cases of non-dominant or wrong forms per meaning and unnoted borrowings, as well as debatable cases of what is considered to be borrowings by Fleming and inherited forms by myself. Comments on the fourth step: See (in Section III) hundreds of cases of wrong cognation and debatable cases of our differences in cognation. Comments on the fifth step: Fleming's statement about the percentage of cognates between Omotic and "North Afrasian" ("Having gotten 1% or 0% or 0.9% or 1.8% and such like between the extremes of Afrasian, I bore the general conclusion of 'zero to one percent'") seems to run counter even to his own scores. The number of cognates between Male and all North AA (Eg/Copt, Sem, Brb and Ch), and
350
Прочие языковые семьи
between selected Omot and North AA languages, according to Fleming's scores, is as follows (see Section IV): Male-Eg 2, Male-Copt 2, Male-Akk 3, Male-Jib 2, Male-Amh 4, Male-ArabSyr 2, Male-Tuar 3, Male-Siwa 1, Male-Izd 3, Male-Mkk 1, Male-Tum 2, Male-Kiir 2, Male-Hs 1, Male-Mnd 1, Male-Gis 1 & 1 debatable; Ong-Eg 2 & 2 debatable, Ong-Akk 3, Ong-Hs 2; Shin-Jib 4; Mao-Hs 2 & 1 debatable; Dime-Copt 3, Dime-Amh 1, Dime-Izd 3, Dime-Hs 2. Considering that the lists for most of the languages contain less than 100 items (because of borrowings and lack of words), the percentage of cognates will be still higher - between two and three. The average percentage I obtained is much higher - from five to six (see Section IV). Comments on the sixth step: See the resulting genetic tree of Afrasian with dates indicated according to my scoring and Starostin's formula. Analyzing Fleming's data Fleming adduces diagnostic lists of 37 languages, out of which I have omitted what Fleming calls Neo-Aramaic (Targum) and Ik (Nilo-Saharan). I have analyzed only those items which make the standard Swadesh 100-word list adding No. 62. 'not' omitted by Fleming. In Section III I have commented only on those cases where there is disagreement between Fleming and myself. The 35 languages are as follows: Egyptian 1. Old Egyptian: unreliable sources seem to be used; in several cases, there is a confusion of forms containing graphic s which affects the scoring (see above). Confusion of symbols, unfortunately, quite common for Afrasian studies, is another problem: the same Eg consonant is rendered in Fl as d (traditional notation for Egyptology), ǯ (a "modernist" way) and j (sporadically also renders [y] in Fl), e.g. Eg jȵb 'leaf' (Fl) instead of NK dbȵ and Med gȵbt (EG) <*gȵb or *gbȵ. 2. Coptic: the dialect is not specified. The data points to Sahidic, although inconsistently: thus, Copt ʔuphaǯi 'liver' is a Bohairic word (there is no term for 'liver' in Sahidic in Vyc). In many cases, well established Egyptian-Coptic etymologies are ignored, e. g.: Copt kloʔl-e 'cloud', scored "c", in fact continues Dem ḳlʕl, ḳll and Eg ḳrȷ scored "b" (Pyr ḳrr, MK ḳry) <*ḳVlVl (Vyc 76); Copt lōks 'bite' is marked "lw.", though it continues late Eg
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
351
nsḳ (Vyc 96); Copt ǯo 'head', scored "a", in fact continues not Eg tp, also scored "a", but dȵdȵ scored "s"; Copt emašo 'many' (also m-ašo) scored "c" continues Eg ʕšȵ scored "a" (
352
Прочие языковые семьи
Ahaggar/Tahaggart, while other forms like emen 'fish', not used in Ahg (see Fouc 1207), point to different Tuareg languages. 8. Siwa: quite a few forms are quoted not after Lao, but after other sources - alas, without any references - that I am unable to identify; however, judging by such examples as bitin/bâttin, tin quoted as 'who?' (these are in fact relative, not interrogative, pronouns), or ssuak quoted as 'bark' (actually 'kind of nut-shell' according to Lao), I am afraid these sources are either unreliable or maybe even fictitious. 9. Ait Izdeg: several evident Arabisms are scored as inherited words, e. g. hmu 'warm', raʔa 'see', aʔari 'mountain' (aʕari is the correct form
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
353
25. Dahalo (a controversial position, cf. the title of a paper by Blazek and Tosco: "Between South and East Cushitic: Reconsidering the Position of Dahalo"): in my tree, part of South Cushitic. 26. Mbugu, or Maʔa (the most controversial position; its Afrasian status is clearly confirmed by lexicostatistics, while the grammar is said to be Bantu): in my tree, part of South Cushitic. 27. Iraqw ("classical" South Cushitic). 28. Ongota (considered by Fleming a separate branch of Afrasian and by Blazek, a non-Afrasian language): my tentative results, with reservations about regular correspondences and possible loans, place it with Omotic - specifically with Aroid Omotic (according to Bender's classification). Omotic 29. Diddesa Mao. 30. Shinasha, or Bworo. 31. Chara. 32. Male. 33. Dizi Adikas. 34. Dime (South Omotic; Aroid, acc. to Bender). 35. Hamar, or Hamer (South Omotic; Aroid, acc. to Bender). III Comments on the author's disagreements with H. Fleming (scoring, choice of words, etc.). 1. 'all' ◊ a: Eg awi // form transliterated in unusual way and impossible to identify; nb and tm are Eg terms for 'all'. ◊ c: Akk kalu, Jib kôl, Amh hullu, ArabSyr kull // <Sem *kₙall- = p: Dah ʔákkàle <*ʔa-kal- or *ʔak-kal-; not = c: Hamar wull (*k- not >w or 0 in Hamar), which, in its turn, = lw.?: Aun ull-k, also wullá (Hamar, Aun and Dasenech lulli are rather cognates than loans from Amh hullu). 2. 'ashes' ◊ a: Eg zz // probably 'dust' ('Staub?' EG III 474) but not 'ashes' (not sc.); anyway, cannot = a?: Tuar izâd (êzəḍ, acc. to Fouc); ȷtnw Med. is 'ashes' (not in Fl) = s: Ong tauni.◊ c: Jib riñd // rather not = c: ArabSyr rimād-, but a loan from Arab. ◊ e: Siwa yirrud // not in Lao; in any case, looks like an Arabism (yirrumd ?). ◊ h: Bil šebar, Khmt tsâbir // < Eth:
354
Прочие языковые семьи
Gz ṣabal, etc. LGz 546; anyway, not = h: Tum dàbár <*ta-bar (otherwise met. < *rVbVd-, cf. HSA rúbúḍi 'hot fine ash'). ◊ c: Arb romm // to comp. to c: ArabSyr rimad- only if <*romd, in which case not a cognate, but a lw.
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
355
'big, many' (Fl Ong 42), gaddahino 'big' (SLLE 4), gaddaʕuni, giddeʕeta 'big, old' (Sava 126) <*gVddaʕ/h- (also related to Dime gēd 'big'). ◊ x: Hamar oŋa // = o: Shin ééna, Beḍ wən (cf. also Janjero innya, Somali wéyn, Elmolo wányá; all < *wany- ~ *wayn-). 6. 'bird' ◊ b: Akk iṣṣūru // <*ʕVṣṣūr- (Ugaritic ʕṣr), not = b: Jib ʕɛṣférɔt <*ʕVṣpūr- <*ʕV-VpVr- (Fleming is innocent in this case; relating these two roots is a traditional Semitists' mistake); met. rel. to p: Iraqw irʕo. ◊ e: Tum ḍèri, Mkk ḍot, Kiir ḍot, Gis ḍiyew (also Migama ḍḍú) // <*dVH(-at)~ *dVHdVH-, neither = e?: Mnd giye, ǯiye (see below) nor = e: ArabSyr ṭayr (the Mnd and Arab words have nth. in com. either). ◊ j: Aun čara/čaga // čáɣa Hetz, aġ CR Aw; <*/ak/ḳ-, rather not the same as j: Bil ǯaɣala, Khmt zīla <*ǯVḫVl-. ◊ a: Dime îft, Hamar atti // ap/ft-i <*HVf-t- = d: Amh wof <*ʕVp- (Geʕez ʕof, etc.), and not = a: Eg ȵpd (Dime and Hamar -t is not <*-d or *-ṭ; Eg ȵ- is not <*ʕ-). ◊ q: Ong karbo // hardly a separate root; either a met. <*kabr- <*kambVr-, rel. to k: Or simṗirr, Arb kirma-te, Maʔa ḫimero or a lw.
356
Прочие языковые семьи
9. 'blood' ◊ a: Eg snf // znf (in EG the voiced z is conventionally rendered by the symbol s) <*zn-f 'his blood' <*ʒ/ǯVn- = d: Tuar a-heni <*a-zini (Ayr a-zni, Ghat a-zəni) and Hs ǯinī <*ǯini (all
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
357
13. 'claw' ◊ e: Izd a-ḫbaš // likely an Arabism; iššer and i-sker are the inherited terms for 'claw', same as d: Tuar and Siwa (<*i-skar). ◊ g: Tum pulâl // <*par/l-: Migama pùrrùn; Jegu fílló = i: Hs farčē <*far-t-. ◊ c?: Bil čiffer // íffer, a lw. < Eth.. ◊ j: Gis dlelek // zelek, zenek <*sVl/nVḳ-, likely met. rel. to l: Khmt ḫičela (<*ḳičel-), n: Or ḳēnsa, p: Had ṭuraŋka (<*ṭulu(n)k/ḳ- = Sidama ulunḳ-iččo, with *- <*s- by assim. with *-ḳ-; acc. to Sas Brj 183, Dah ḳ, not 0), rel. to t: Ong soŋke (sonqitte Bla Ong), Shin ṣúŋgú-sa, Chara ṣugŋa, Male üŋgo; all < AA*sunḳ-al-, with diverse assimilations, dissimilations and metatheses in different languages. 14. 'cloud' ◊ c: Copt kloʔl-e // continues Dem ḳlʕl, ḳll = b: Eg ḳrȷ (Pyr ḳrr, MK ḳry) <*ḳVlVl (Vyc 76). ◊ lw.: Amh dämmäna // an inherited Semitic term (cf. Arab damm, dimām-, AramSyr dīm-ət-), while m: Khmt dimena, Or duúman-sa and, likely, Shin dáwna (<*damn-) are rather lws. < Eth. ◊ h: Tum ubây // rather <*Hubay, hardly rel. to h?: Beḍ bâl. ◊ i: Kiir gǯìmàre // lw. -n- assimilated to -d, < *samVd-, with a shift of "emphatization"? The cognation based on this hypothetic reconstruction makes sense only if Fleming's record of -d- is correct; cf. ṣantuni/cantoni/ṣanodi [Fl Ong 44] and can- 'to be cold' [Sava 124]). ◊ n: Dah wiliʕine // <*-liʕin-, likely = j: Beḍ lʔa (láʔa RBeḍ) <*laʕ-, Gis leleŋ <*lVʔlVn (Jegu ʔṓlân, met.) and, probably, Mkk réèlé (not in Fl), dissim. <*lVʔlVʔ-, all
358
Прочие языковые семьи
<*liʕ(-an)-. ◊ f?: Maʔa saʔa // <*caʔ- (Quadza caʔu); not = f: Siwa šqi (<*sVḳVy) and Iraqw aqwa (<*aḳw-, likely assimilated <*saḳw-) as *-ḳ not > Maʔa ʔ (HRSC 26). 16. 'come' ◊ c: Akk kašādu 'reach, arrive (moment of time), amount to, approach' (CAD k 271), not sc.; alāk- is the main term for 'come'. ◊ g: Siwa us and Ahg as (not in Fl where Tuar/Ahg imp. éo is quoted) = k: Mnd so (not <*zo), Gis sawa, not = k: Hs zō (not <*sō). ◊ b: Mkk b // ʔòbí with a different meaning JMkk (not sc.); for 'come' CLR II gives ʔdó = h: Izd addu-d <*Hadw = s: Chara wod = l?: Dime ād, all
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
359
20. 'dry' ◊ a: Eg šw, Copt šowe // < AA *ĉVw- (> Kafa šuʔō id.), likely met. rel. to v: Dime wučum, Hamar wâčči <*waĉ-; the Eg and Copt forms have nth. in com. w. a?: Akk šâbul-um (šābul-, š-stem <*ʔbl); the latter = k: Bed balama (bál-ama RBeḍ). ◊ b: Jib guśun, c: qiśaʕ // no guśun either in JJ or Bit; ḳésaʕ is 'dry'. ◊ ?: Mkk // méeḍí JMkk 138. ◊ i: Hs busaššē // < buše (vb.), very likely = e: ArabSyr yabis. 21. 'ear' ◊ a: Eg *iṭn // if this unusually looking form is a reconstructed proto-form for ȷdn, it is not the case, as ȷdn is rel. to Sem *ʔudn- Bil Khamir bəta, cf. Appl IC 38) or o: Or bīyyeʔ (< Cu *biy-t-, cf. PEC 45); rather not = m: Beḍ būt, accus. < būr-t (RBeḍ 50) < Cu *bi/ur- (*biy-t- and *bi/ur- are two different roots, cf. Arb biyy 'land, earth, field' and bóore 'earth', not in Fl). ◊ t: Dah gudde // <*gud- (HRSC 239) = h: Siwa i-zdi <*-gidy 'sand' (cf. Ntifa i-gidi id., etc.). ◊ x: Mao ḳḗṣê // <*ḳas/ṣ- (=Kafa ḳainō, Bil ḳšā 'sand') = k: Hs ḳaasa. 23. 'eat' ◊ e: Kiir ši // 'eat soft things' <*či (cf. Diri, Zaar, Wang či) = c: Siwa əč, Izd č/čat (t-š), Dime əts, Hamar its (is Bnd Ar) <*ʔič-, not = either e: Tuar əkš <*-kVs) or c: Jib té, Hs čí ('eat soft things' <*ti), Had it (met.). ◊ a: Tum wâm // əm ('eat hard things'), not = a: Copt wōm continuing Eg wnm (caus. s-nm)
360
Прочие языковые семьи
Mehri awōlem 'prepare food'), but = j: Mkk ʔṓmi 'eat hard things' <*ʔaym(cf. Migama ʔáymó, Sokoro ymɛ id.), Beḍ ʔām (not in Fl where g: Beḍ tam, rather an Arabism, is quoted), Arb ʔôhôm (ʔōhōm, with an inserted -h-), all
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
361
mru, Hebrew mərīʔ 'fat cattle'; Male mōrɛsi Bla Omot <*mor-as-), or b: Mao málέ, Male māli (in Bla Omot No. 26.5. reasonably comp. to CCh: Kilba mal, Margi maél, etc.) < AA *mal-; *mar- and *mal- are better to be treated as two different roots. ◊ c: Akk šummun-um // 'to oil'; šamnu is 'oil, fat' Dizi g, not k). ◊ n: Dah ʔahli (in Fleming's notation) // ʔasi < AA *ʔas- (Qwadza asito), not = n: Yaaku lɛhɛn, Beḍ lāʔ (<*lah-? Note, however, that Yaaku -h vs. Beḍ -ʔ is irregular). 27. 'feather' ◊ e: Jib ferfir // only in Bit 27 ('hasty person' in JJ 60; 'feather' in Harsusi); even if real, rel. to e: Tuar a-fraw, but not to e: Khmt fälfäl. ◊ c: Amh lab // more likely a lw. < Omot lababa than an inherited Sem root (cf. LGur 373). 28. 'fire' ◊ t: Akk iš-um (išātu is the correct form) // = b: Amh îsat (əs-at-) < *ʔiš-at-
362
Прочие языковые семьи
30. 'fly' ◊ c: Akk šaʔu // 'fly about, flutter', not sc.; na-pruš- is the main term for 'to fly'. ◊ t: Amh -brer // bärrärä, a debatable case: rather
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
363
34. 'good' ◊ d: Jib ḫar, e: êrhím // ḫar is a noun 'well-being, good' (JJ 311; not in Bit), ɛrhím is 'beautiful' (JJ 210; 'schön' in Bit 57), both not sc.; fəḳsun 'good, helpful, prosperous, (tree) flourishing' (JJ 56, not in Bit) fits better. ◊ g: Tuar ifrar // vb. = a: Eg nfr (vb.) <*nV-fVr. ◊ h: Siwa a-zaʕim //
364
Прочие языковые семьи
37. 'hand' ◊ a: Eg d // a sign depicting hand, not sc. ◊ d: Copt tor // continues b: Eg dȵt (dȵ-t, dry-t <*gVry?). ◊ g: Tum gen // gēŋ <*gVnH-, very likely = o: Yaaku kiʔine <*giʔn-, met. <*gVnʕ- (Bayso gene, Burji gan-áa, cf. PEC 17), which may further met. rel. to m: Had anga; the latter, anyway, not = m: Or harka, Gwt harkó (a slip?). ◊ l: Aun taf // <*ṭaf (Damot ṭäf), not = l: Dah daba <*dab-. 38. 'head' ◊ a: Copt ǯo // continues not a: Eg tp, but s: dȵdȵ (a slip?). ◊ c: Tuar a-gayu // not sc. as not found in the available sources (a-gayu is 'head' in Shilh); eɣəf is the main Ahg (and other Tuar) term for 'head' = d: Siwa a-ḫfi, Izd iɣf (<*-ḳafy). ◊ c: Hs kay // cannot be sc. with c: Tuar a-gayu (see above; anyway, Hs k- does not correspond to Brb *g-), very likely = Kiir g: kām <*ka-m (also = Bolewa kɔi,kòyí, Migama kàyà, etc.). ◊ j: Beḍ girma // <*gir-m-, nth. in com. w. j: Gwt pukkaʕ-ate (a slip?), but likely = l: Aun ŋari (Hetz), ngári (Bla Ms after Beke) <*ʔan-gar-? The latter, anyway, has nth. in com. w. l: Or mataʔ and the rel. Cu and Omot terms (a slip?) <*math- (PEC), which, in their turn, hardly = l?: Maʔa -muʔa (acc. to HRSC 387, = Dah ʕani, which is doubtful) which has parallels with no -t-: Afar amṓ, am, Sidamo umo (besides, *-t- > Maʔa 0 would be difficult to prove). 39. 'hear' ◊ c: Izd sfeld // s-fəld (caus. s-stem), nth. in com. w. c: Tuar sel (əsəl) and Siwa sel
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
365
41. 'horn' ◊ a: Mkk ʔopi-só // hardly = a: Eg ʕb (*-b is expected to yield Mkk b, not p). ◊ i?: Aun ǯênǯ // <*ʒ/ǯanʒ/ǯ-? Hardly = i: Bil giḫ (pl. gkik), Khmt ǯi (pl. ǯíḳ) <*giḫ- (Appl VS); the latter probably = j?: Arb gah-mo, pl. gáh (perhaps <*gaḫ-); the latter is hardly rel. to j: Or gaáfa, Gwt kaas-ko, Ong gattakko <*gač-? (I suppose *-č- because of Or -f- vs. -s- in other E. Cu and a very tentative assumption that if the Ong example is rel. and not borrowed < Dullay, it is *č more than any other sibilant expected to yield -t(t)- in Ong). ◊ b?: Maʔa ḫalemu, Iraqw ḫarmo // <*ḫaad- (acc. to HRSC 256 quoting Maʔa lu-haremú, lu-ḫaremú; for S. Cu *-d see ibid. 22) or *ḫar-; anyway, not <*ḳar- (for S. Cu *ḫ and *ḳ see HRSC 26-7), not = b: Akk karn(a mistake for ḳarn-) and the rel. forms <*ḳar-n-. 42. 'I' ◊ b: Kiir am // nth. in com. w. b: Jib hai (he, heʔ JJ). ◊ f: Shin ta/taani, Chara ta/taani, Male tani // <*ta-ʔa-ni; these composed forms by second and third or only third of their components are met. rel. to a: Dizi inu, Dime aat-o/e (ʔatə Bla Om), Hamar inta, Beḍ ane, Bil an, Khmt ān, Aun an, Or ani, Had ani, Gwt ano, Dah ana/ani, Maʔa ani, Iraqw an/ani, Eg. ȷn-k, Copt anok, Akk anā-ku, Amh ani, ArabSyr ana, Tuar nek, Siwa niš (<*ni-k), Izd nekk, Mkk nu-ŋ/nūno, Tumak na, Hs nī/nā. ◊ a: Eg. ȷn-k, Copt anok, Akk anā-ku, Tuar nek, Siwa niš, Izd nekk // are rel. by their -k component to e: Ong ka/kāta. 43. 'kill' ◊ Akk b: mqt, c: dāku, nēru // three, not two, different roots, of which diāku is the main term for 'kill', nēru 'kill, slay' fits less, while maḳātu is 'fall down, collapse; attack' (šu-mḳutu 'strike, kill in a hunt'), not sc. ◊ f: Amh g-d-l // gäddälä <*gdl (Eth and Arab 'to fight'), not = f: ArabSyr qatal <*ḳtl (cf. Arab gdl 'to fight'; cf. two different roots, *gdl and *ḳṭl, in Gurage LGur 262, 508). ◊ Mkk h: t-, k: īd // no t- in JMkk and CLR II (probably t-ídè CLR II 213 is erroneously separated into two different roots); may rel. to k: Tum aǯ (if the latter is <*ʔad-), but not k: Mnd ǯa (<*ǯ/ʒa, not *da), which, in its turn, may = k: Tum aǯ (if <*ʔaʒ/ǯ-) and very likely = t: Dah ʒeʔed <ʒeʔ-ed (caus. of ʒāʔ- 'die') and Ong ǯiʔ (Fl Ong 50), all
366
Прочие языковые семьи
<*ʔigi-s- = p: Or aǯēs <*ʔagi-s- (caus. of 'die') = u: Maʔa gaʔa (met.; cf. ga 'die') and Iraqw gās (caus. of gwāʔ- 'die'), all <*ʔagi/g(ₙ)aʔ-s. 44. 'knee' ◊ a: Eg mȵ s.t, pȵ d // two different roots: mȵs.t (Med) <*mVlVs- rather than *mVrVs-, very likely = g: Gis miluwes; pȵd (Dem) = c: Copt pat, Tuar a-fud and the rel. terms. ◊ b: Akk birku, Jib bɛrk, ArabSyr rikbi // *birk- and *rikb- are perhaps to be treated as two different roots at least on the Sem level (cf. bārikat- and rukbat- id. in Arab, etc.: see SED Nos. 39 and 232). ◊ d: Mkk ziibe // not <*gib-, neither = d: Tum gub (<*gup-, cf. Migama gìppì, Jegu gifo), nor = d: Hs gwiiyaa (pl., gw-w sing.); the Tum and Hs terms are not rel. either. ◊ i: Arb kilik // <*kilk(il)-, likely = p: Dizi kola, but as *g- does not yield Arb k- and *-b does not yield Arb 0, the Arb form neither = i: Or ǯilba, Had gurubbo (<*gulubb-, cf. Sidamo gulube), Gwt kilpay-(ho) (<*gilb-, cf. Tsamai gilib-ko), Dah gíllibe (pl.), gilli (sing.), Ong gibila (met.), all < AA *gilb-, nor = i: Bil girb (with the rel. Agaw forms) and Shin gūbra (met.) < AA *girb- (to be rather treated separately from AA *gilb-), nor = i: Iraqw guruŋgura <*gₙVr(un)gₙVr- (cf. Alagwa gurunguda, Burunge gurungunda), rel. to Omot: Mocha gur-āto, She gur-āt; Ch: Kera ggr, Sokoro gorungorundu 'knee'; Sem: Arab (dial.) ʔəžər, Eth *ʔi(n)-gir 'foot' (v. SED I, 9), all < AA *gₙVr(gₙVr)-; whether the latter is rel. to AA *girb- with *-b suffixed is a difficult question. 45. 'know' ◊ b: Eg rḫ // hardly = b: Bil arʔ, Gwt ar, Chara ar, Male er <*ʔar- (less probably <*ʔarḫ-, though the reflexes of AA *ḫ in Cu and Omot are not clear), probably including b: Mao ald- (<*ʔar-d-, acc. to Bla Omot 45.1.) and l: Had laʔ-, poss. <*raʔ-; neither all these forms nor Eg rḫ = b: Khmt aarqu <*ʔarḳ- Eg 18 Dyn ʕrḳ 'understand'). ◊ f: Amh awḳ // awwäḳä
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
367
< *ʔVki unless a lw. < GWT); n: Khmt ḫaca, Aun ḫaaci, in their turn, have nth. in com. (a slip?) w. n: Dah sábùne (<*sab-un), likely = p: Arb seeb (<*seb-?). ◊ o: Maʔa hopi // nth. in com. w. o: Or bāla, Arb báal (a slip?). ◊ q: Mao ya, waale // two different roots, neither having anything in common with q: Had búyya (slips?); Mao waale (<*waʕl-?) is probably met. rel. to p: Iraqw loʕo and Male ʔilaši Bnd Om 59 (not in Fl) <*ʔil-aš- <*ʕil-? Cf. also Hebrew ʕälä and Somali ʕáléen, pl. ʕáléemó id. 47. 'lie' ◊ a: Eg nm // not nm, but nmʕ 'sleep' ('schlafen; im Todesschlaf liegen' EG II 266), not sc. as 'lie' with a: ArabSyr nam. ◊ c: Akk nʔḫ // nâḫu is 'to rest'; niāl- is 'to lie'. ◊ d: Copt ʔenkot- // continues Eg ḳd-t 'sleep' (<*ḳd), nth. in com. w. d?: Or erkaḍu <*hirk-aḍ-, but = Ong ḳaada 'sleep, lie' <*ḳad-. ◊ h: Tuar enser // not in available sources; əns is 'to lie'. ◊ z: Iraqw honguʕus // hunguʕ-us 'heal, rest' (MQK; not sc.); qaat is 'lie' (MQK, Magh; 'sleep' in Whit) <*ḳat-, perhaps = m: Hs kwanta <*ḳ/kwant-. ◊ w: Dah kaaj // misleading transcription (j inconsistently renders [y], see in 46. 'leaf'): kāy'lie or put down' EEN 10 (not sc.); bom- is 'lie, sleep' (<*bVʔ-Vm-?), probably = p: Beḍ bʔa (biʔ, embiʔ RBeḍ) and y: Maʔa bodi <*bo-di (acc. to HRSC 388, -bo). 48. 'liver' ◊ a: Eg mȵst // (wrong transliteration: s renders z in EG; mȵz-t and myz-t are the correct forms) undoubtedly = p: Male mayzi <*mayʒ/ǯ(cf. also Basketo māyiz, Dokka maiz); as to p: Mao mēle it may or may not be rel. (< *miǯ/ʒ-? Cf. Mao waale 'ear' rel. to Male woyzi <*waǯ- ?). ◊ g: Hs ha-ntā (atypical assim. <*ham-t-?), probably = m: Yaaku ahman <*ʔa-hVm-an. ◊ ?: Copt ʔuphaǯi // a Bohairic word; no term for 'liver' attested in Sahidic. ◊ e: Tum telu <*tiHl- or rather *ṭil- (probably rel. to Sem: *ṭihāl- ~ *ṭu/alhīm- 'spleen' SED 278), not = e?: Or tiruʔ, Arb tira, Gwt tire, and Maʔa tilao (tirao HRSC), all < AA *tir-, with unclear relations to e?: Dime taaRte (if R renders [ɣ] as in other cases in Fl, *-r > Dime ɣ needs to be proved) and Hamar tîróbó (tirá+bo and tɔ'rɔ+bɔ, acc. to Bnd Om 213; -b/b a fossilized suffix?); the latter is a lw. < Or, acc. to Bnd Om 213. ◊ l: Had afáre // <*ʔafal- (Had -r- <*-l- is regular, cf. Sidamo afale, Kambatta afali), hardly = l: Shin ʔafára, rather <*Hafar- (> Moča apro, Anfillo afāro). ◊ ?: Dizi (no term) // bo, bow is the term (in [Bla Omot No. 48.5.] rel. to Shako bo 'belly' and NOmot *būp- 'chest'; add Sezo bèi 'liver'). 49. 'long' ◊ d: Jib rihm // <Sem *rym 'be high, long' (see LGz 478), not = d: Amh räǯǯim <*rzm (Amh räzzämä 'be tall, long'), but = g?: Dah rumāte
368
Прочие языковые семьи
<*rum-at- and, probably, g: Ong ʔorma <*ʔV-rVm- (both have nth. in com. w. g: Izd ɣzif; a slip?); the problem is there are also Hamar orma (Bla Ong; not in Fl), Banna id. and Tsamai orma 'tall, long' (a lw. < Tsamai or Hamar into Ong or a common SOmot root > Tsamai?). ◊ c?: Mkk soʔor // neither = c: Copt šiai continuing Eg Dem ḫy, ḫʕiy (Vyc 259), nor = c?: Gis subor <*subor- (the Copt and Gis forms have nth. in com. either), but = Beḍ serra (not in Fl) and e: Bil šer (šīr R Bil), all < AA *sVʔVr- having nth. in com. w. e: ArabSyr ṭawîl (a slip?) and not = e: Or ḍēraʔ, Arb ḍērá <*<*ḍer-; the latter not = e: Iraqw cer (ĉeer MQK; acc. to HRSC 216, <*ĉeed-: Burunge ĉedi, Alagwa ĉer), which, in its turn, = ?: Mnd sâḍe (<*ĉadH-) and, very likely, r: Dizi šadn-îs <*ĉad-n-; none of the above = e?: Had kērʔla (ḳērāla) <*ḳērār-. ◊ i: Kiir kâsŋai // possibly <*ka-n- = o: Mao kwāṣâ < AA *ḳₙa-. ◊ l: Gwt sikāpa // <*ǯigab- (Tsamai zigaba), met. rel. to s: Hamar gúdúb, all AA <*gₙiǯab- (Sem *gVdVb-: Arab ǯadbat- 'certain length of a route, distance between two stations', ǯdb 'to pull out' BK 1 268, Jib gɔdɔb, Mehri gədōb id. JMhr 115); s: Hamar gúdúb, whatever alike, rather not = s: Dime gudum < AA *gₙimaʒ- (Sem: Arab ǯmz 's'eloigner, marcher d'un pas large' <*gmz) to which k?: Shin génzá (-n- assim. <*m before z) is likely met. rel. 50. 'louse' ◊ b: Copt kakte, a: sib // no kakte in Vyc. ◊ d: Akk kalma-tu // not = d: ArabSyr ḳamli (ḳamel), Amh ḳəmal (v. SED II, forthcoming). ◊ h: Kiir kwor kwota // lw. (not sc.) < h: Hs ḳwarḳwat < *ḳₙatḳₙat-, rather than <*ḳwaro 'insect'+*kₙat-), which has nth. in com. (a slip?) w. h: Had ibiba (a slip?); the latter likely = k: Bil bita <*bi-t-, Khmt bît. ◊ Maʔa n: so, o: pákáčá // not in my sources; gīso is 'louse' in Mein 309 and HRSC 386. ◊ q: Mao ḳīšê, Dime ḳas, Hamar ḳasa // very likely = m: Gwt isġé <*ḳisḳ(Tsamai q'isk-e; unless a lw. < Omot or vice versa) < AA *ḳa/ic-am- (Sem: Ugaritic ḳṣm 'grasshopper', Arab ḳaṣām- 'locust', v. SED II). ◊ p: Ong ṣamiṣa // probably met. <*ṣaṣ-Vm- (cf. the -am- suffix in insect names, like in Sem *ḳaṣ-am- above), in which case = r: Shin ṣusa, Chara uu, Dizi uzzu; as to r: Male čuguč, it may be a different root as -g- is hard to explain (cf., however, Bnd Om 59). 51. man ◊ b: Akk eṭl-um // rather 'young man'; zikar- is the common term for 'man'. ◊ c: Copt rem // Bohairic rōm-i; continues Dem rmt, Eg rmt <*rVmk or, rather, *lVmk, cf. Fayumic lom-i. Nth. in com. w. c?: Beḍ raba, which is not sc. at that as it is an adj. 'männlich' RBeḍ188 (tak is 'man' in Beḍ). ◊ g?: Izd a-ryaz // <*a-rgaz (Rif a-rgāz, etc.) <* -rgaǯ/ʒ; not = g: Tuar a-lâs (aləs) <*a-haləs. Likely met. rel. to p: Aun ŋirzI (ngárǯi Bl Ms after Beke)
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
369
<*nV-garǯ/ʒ-. ◊ k: Kiir byèt // probably <Jarawan Bantu CLR I 115, not sc. ◊ s: Dah haaǯo // <*hayy- = t: Iraqw hawata (also rel. by HRSC 386). ◊ u: Ong soqota // rather 'male, masculine, vir' (Fl Ong 52; šoqta 'male, bull' ST 129) than 'man' (not sc.); ʔinta, hinta is 'man' (ibid.) = v: Mao ntê/nṭê. 52. 'many' ◊ c: Copt emašo // also m-ašo, continues a: Eg ʕšȵ -ḍ after a laryngeal). 53. 'meat' ◊ a: Eg ȷwf // met. rel. to o: Iraqw fuʔunai (<*ʔuf; cf. Burunge fuʔum/nay, Asa fuʔumay id.). ◊ e: Tuar i-san // pl. of *-say-, most likely < AA *saʕ- 'large cattle, meat', definitely neither = e: Mkk séì, Kiir ĉo, Mnd ĉuwa < AA *ĉaw- (AA *c yields Brb *z, not *s), nor = e: Gis ʔiše (most likely <*ʔič-; acc. to Stolb, AA *s yields Gis z, AA *ĉ yields Gis s, so Gis ʔiše is hardly rel. to the Mkk, Kiir and Mnd forms); the latter likely = j: Khmt siyya, Aun îši <*îški (acc. to Appl VS, Khmt siyya is <*siḫ, but, together with Aun îši, it is rather
370
Прочие языковые семьи
vs. HEC *agan-a: "Possible loan, but which direction?"), rather the Had term being the inherited one (in which case the Male term should be considered lw. and not sc.) < HEC *HagVn- (Burji agun-čo, Sidamo agana), which may well be <*Hag-Vn-, with -Vn- suffixed = k: Dah háge (< Cu *hag-; cf. also Dasenech agen-ǯo id.). ◊ i: Maʔa klaʔhe // mistaken for msihe (HRSC 387)? = i: Iraqw saha-ŋw (also rel. ibid.), but not = i: Gwt leʕayo and the rel. terms <*liʕ; in Iraqw and Maʔa neither s- <*l-, nor -h <*-ʕ. ◊ k: Dizi acim // <*ʔac-in/m- (Nao acin; cf. Bnd Om 214); nth. in com. w. k: Dah háge (a slip?), but likely rel. met. to l: Mao ʔaansê and, perhaps, m: Shin ašísa <*ʔacic-? ◊ i: Ong leʕa = i: Gwt leʕayo and other Cu // undoubtedly a lw. < Tsamai leeʕ-o (v. Bla Ong A. 172), not sc. 55. 'mountain' ◊ a?: Tum dâây // <*ʔVday (Ndam doi, Miya ḍəy), not = a: Eg dw/ǯw (<*gVw or *//ĉVw, but not <*dVw), Copt toow-pi (tōw continuing Eg dw); likely = z: Dime êdo <*ʔadVw-. ◊ c: Jib giê'l // giέl JJ 69 (<*gibl), rather a lw. < Arab than = c: ArabSyr ǯabal <*gabal-; hẽr <*himr- is the inherited Jib term for 'mountain' (not in Bit and Fl). ◊ d: Amh tärara // perhaps
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
371
57. 'name' ◊ a: Eg rn // as there is no known AA cognates, can it be a lw.
372
Прочие языковые семьи
áávəḍà, Sokoro bàḍúm, etc.). ◊ q: Maʔa ama // <*ham- = p: Had hiima and Dah hiima, and not = q: Gwt awne, Yaaku awn. ◊ a?: Ong ʕuo, Eg wḫ-t // doubtful as Eg *ḫ hardly corresponds to Ong ʕ-. ◊ s: Shin ṭuwa, Male ḍuumi, Mao dúúmê // rel. if -m- is suffixed in Male and Mao or if *-m- > Shin -w-, which needs proof. 61. 'nose' ◊ a: Eg fnd/fnd // fnd, either <*fVnV/t/ĉ- (then rel. to a: Amh afəna) or *fVnVg- (cf. C. Ch: Muktele fíngí 'blow one's nose'), then likely met. rel. to h: Beḍ ginuf, which hardly = h: Bil ḳunba, as neither *ḳ- > Beḍ g, nor *-b > Beḍ f). ◊ d: Tuar a-nǯur // Ahg a-ñgur <*-ngur
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
373
iš <*ʕis- = p?: Chara issa (cf. also Wolaita issō, istā, issinō) = b: Akk ištēn(<*ʕišt-ān-
374
Прочие языковые семьи
word, whose first element = k: Hs ǯā, see above) <*ǯagan-, likely rel. met. to l: Gis gagazaŋ <*ga(ʒ/ǯ)gaʒ/ǯan-. 67. 'road' ◊ a: Eg wȵt // wȵ-t <*wVr- = d: Jib ʔorm (Mehri hürum, Harsusi wōrem, Soqotri ʔórim <*ʔ/wVr-m-) = x: Shin wééra <*wVr- (Kafa wore-tō), likely met. rel. to Iraqw irwā (not in Fl), all <*ʔ/wVr-m- (probably also i: Mkk ʔûrzí <*ʔur-si <*ʔur-? Cf. Bidiya ʔóora id.). ◊ f: ArabSyr darb // met. rel. to g: Tuar a-barad, Izd a-brid and, perhaps, k: Kiir ladap (<*radab-?). ◊ e?: Mnd ʔuŋgule // úŋŋùlè, not = e: Amh mängäd <*ma-ngad-. ◊ lw.: Beḍ darab // the inherited terms are lagi and sálla. ◊ n: Bil dakw // not in the sources available; in PBil 101 means 'vorübergang, zeitforge' < dakw 'vorüberziehen, vorbeigehen'; gūg, pl. gkek, and giʕd, pl. giʕz are terms for 'road' in Bil. ◊ p: Aun dad // <*dad (redupl., cf. Burji dáw-a 'path'), hardly = p?: Yaaku dār (*-r yields in Aun neither -d nor 0). ◊ z: Male goyci, Hamar goyti //
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
375
<*ḳorḳor-). ◊ c: Jib ǯaʔalor, d: mher // as for ǯaʔalor, it is hard to say what is meant (nothing of the kind either in JJ or Bit); mher is 'rund' in Bit 51 (not in JJ; unless < Arab mihwar-, name of various round implements, see BK 1 511). ◊ g: Tuar i-kriri, Had kululeta // <*kₙVr(ir)- (Ahg keruri means 'être en boule' Fouc 890, not sc.; gələll-ət is 'être rond' Fouc 433), neither = g: Yaaku (see above), nor = g?: Shin gúúra <*gur, nor = g: Dah kiriŋgeriŋg, a lw. -l in Ong and Dime needs proof); the relations between the Ong and Dime words also problematic as -q'- in Ong lacks explanation. 70. 'sand' ◊ b: Jib aṭah // Bit 14 (not in JJ); anyway, hardly = b: Gwt taha-kko and Yaaku tɛhɛi, both <*tahay-, as *ṭ does not seem to yield t in Gwt and Yaaku. ◊ f: Siwa iǯidi // not in Lao where ərrəmel ( ēr' Bnd Om 172 after Plazikowsky-Brauner; anyway, nth. in com. w. the Eg or Or forms). ◊ e: Gwt pay // <*bay- (Tsamai bey), Maʔa baʔ = e?: Gis be <*bVʔ- or
376
Прочие языковые семьи
*ʔVbay- (probably also e?: Mnd bane or bənbà Kraft <*ba(n)ba?) = Dah ʔibey(EEN 22; Fl gives no term for Dah), all g, not h, in Beḍ), nor = h: Iraqw an/ar (no an in my sources; ar is < Cu-Omot *ʔar- 'know, find, see'); the latter is not rel. to the Or and Arb forms either. ◊ n: Ong yop // undoubtedly = s: Dime yeef. 73. 'seed' ◊ d: Tuar t-i-fes-t, Izd i-fs, Bil fadan // Bil fäd-än <*faʒ/ǯ-an(cf. Kemant fäz-än) not rel. to Berb *fis-. ◊ e: Arb bááḍo, e?: Gwt poḍaho, e: Hamar beta, lw: Ong baḍaho // also bodoḫo Fl Ong, cf. "Both the Gawwata and Ongota forms are isolated, direction of borrowing is unclear" (Fl note 48). Arb and Gwt (<*baḍah- <*baṭah-) are rather lws.
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
377
*nVǯak (Mofu -nǯ-, nǯkwám, Glavda ndzaḫ, Guduf ndzəgàna, Daba ndzha), likely = r: Aun înǯku-ŋ <*ʔin-ǯVk- or *ʔinǯ-Vk- (Kunfal enǯ; cf. also Dasenech dik- <*ʒ/ǯik-) and probably = w: Maʔa zoho-di (-zoko HRSC 388) <*ǯok-. ◊ q: Khmt qôy-u // acc. to Appl Khm and CR Khm, gwâyyu <*gₙay(H)- = v: Dah gwah. ◊p?: Arb siyʔ/siḍi // -siye (siḍi is <*siʔ-ḍ-) = p: Beḍ sāʔ. ◊ e?: Gwt ʕakkaḍ // ʕakk-aḍ, not = e: ArabSyr qaʕad, but probably met. rel. to q: Mao kú-i, Chara kot-ət (<*kuʕ-? Cf. also Konso kutiʕ-, likely met. <*kuʕ-t-). ◊ z: Shin beo // bèy- LambSh; <*bVy-t- (cf. Oyda bɛ't-), likely = x: Iraqw iwit <*ʔibit- (Burunge ibid-, Alagwa ibit) <*ʔibi-t-. ◊ $: Dime dáhân // dah (in Bnd Om 216 rel. to Ari doʔ- and dook-, doḳ- <*doḳ-; the latter is rather rel. to Hamar dorrḳ); hardly unrel. to @: Male dêʔ-. 75. 'skin' ◊ d: Jib gôd // <*gild-, pl. gíźέd, not = d: Amh ḳoda, but = e: ArabSyr ǯild <*gild-, and likely g: Mkk golmodo (met. <*gVld-Vm-?). ◊ j: Kiir kwaar // either <*kₙaHar- (then likely = q: Yaaku hreke, with met., and q?: Iraqw kahari) or <*ḳₙaHar- (= Elmolo úrat, poss. <*ḳur-at, and Tsamai qúuro); anyway, not = j?: Gis garak, rather <*gara-k (cf. Sumrai gàre, Ndam gəré). ◊ b?: Had omaččo // <*Homad-t-, pl. omadda HEC 79, not = b: Akk mašku. 76. 'sleep' ◊ d: Copt hinēb // dissim. <*hinēm (Bohairic hinīm) = b: Eg nmʕ. ◊ Mkk i: mōn, j: (t)ùgídè // mòonè (noun), not sc.; (t)ùgídè <*ʔugi-dlikely met. rel. to w: Chara giʔ, Dah giit HRSC 388 (not in Fl; <*gī-t-?) and Iraqw gūʔ-ut (not in Fl, v. below). ◊ Arb l: barǯ, s: ḳīf // barǯ is 'pass the night', ḳīf is 'lie down' (none is sc.); ʔinḳo is 'to sleep' likely <*ʔi-nVḳ- = y: Dime naḫt <*naḳ-t (Cf. Bnd Ar 137-8). ◊ t: Had dirir // noun (HEC 136), not sc.; iinseʔ- is 'to sleep'. ◊ lw?: Gaw raf // a common Dullay root (Gollango and Tsamai id.), hardly a lw. ( k/ḫ, not 0, in Maʔa. ◊ a: Iraqw qat // 'lie' HRSC and MQK, not sc. (in any case, not = a: Eg ḳd and Ong ḳaada, as *-d does not yield -t in Iraqw); gūʔ-ut is 'to sleep' in Iraqw (v. above). ◊ u: Mao hāl-a // nth. in com. w. u: Dah bom and Yaaku pom (a slip?). 77. 'small' ◊ e: Amh ṭənnəš // lw.
378
Прочие языковые семьи
small', ECu: Somali dīq- 'become faint, tenuous') = m?: Or diqqaʔ, Male ḍaka (<*ṭak-, with a "shift of emphasis"); neither of the above forms seems rel. to m?: Dime êḳḳ, which, if assim. <*igg-, is rel. to h: Izd mzy <*mV-zig (cf. Zenaga mə-zzūg, Semlal im-zig vb.) and p: Bil šug/ġ (vb.) R Bil (cf. Dembea Qwara šegŭ) <*cəgₙ-, acc. to Appl VS, prob. further <*igₙ- (cf. Khamir iqŭ, assim. <*cigₙ-?) < AA */igₙ- (cf. also Bla Omot No. 78.3.), probably met. rel. to n: Arb gīá < AA *gₙi/- (NOmot: Ganjule Gidicho Kachama gi). ◊ q: Aun cîli // <*il- (cf. Kunfal ṣeliy, Damot ṣell), nth. in com. w. q: Ong monnuʕeni (a slip?), munnaʔɛnə SLLE, munnuʕuni ST <*munnVʕ/ʔ-uni, rel. to j: Tum máníì and j?: Dah ʔààmína, Maʔa mʔinyí (not in Fl). ◊ o: Had hóffo, o: Beḍ dabal, o: Male šanki // three different roots having nth. in com. (all slips?). ◊ p: Yaaku niʔin, Iraqw niina (also = Dasenech ninen, Elmolo ninina) cannot = p: Bil šug (a slip?). 78. 'smoke' ◊ d: Jib mândôḫ // mə-ndoḫ (Mehri nidiḫ), met. rel. to e: ArabSyr duḫan. ◊ a: Tuar a-hu // = f: Izd a-ggu (Izd -gg- is <*-ww-; Ahg ahu and Izd aggu as a- is "stable", i.e. not a prefix but part of the root), both <*Hab or *Haw (cf. Ghadames ubu); if <*Haw, perhaps = a?: Maʔa (mu)-aʔu; neither one seems rel. to a: Eg hty. ◊ f?: Beḍ egâ // <*ʔVg-, not rel. to f: Izd aggu (-gg- <*-ww-, see above). ◊ q: Dah ṭugwgwa // acc. to EEN 17
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
379
80. 'star' ◊ d?: Tuar a-tri // <*tari (rel. to Chad *tir- 'moon': Jegu tere, Mkk tέrɛ, Bolewa tɛrɛ, Mnd tré, etc.), prob. to sc. with h: Mnd tre-yokwa; neither = d?: Siwa iri (rel. to AA *ʔiwVr- 'moon': Jib ʔɛrət, Ahg eôr, NOmot: Anfillo wəro, etc.), nor d?: Hs tawrārō, also tàmrarṑ (AbrHs 848) <*ta-mrar-, possibly <*-mVlal- (neither rel. to Siwa), in which case rel. to e: Mkk mooli-so (also Angas mal-m, etc.). ◊ j: Or urǯiʔ // <*wVrg- or *Hurg-, not = j: Beḍ hayuk, Arb húzzuḳ, Gwt hiske, Yaaku hinsoʔ <*hi(n)ʒ-uk- (cf. PEC 35, 36). ◊ l: Aun biwa // not = l?: Dizi bííz, Dime bez (*-z > Aun s, not w or 0). ◊ k: Dah !íngiliʕe // a conspicuous Khoisan lw. with a "click", not sc. 81. 'stone' ◊ a: Eg ȷnr, Copt ʔoone- // (Bohairic ʔōni), very likely <*ʔVnil-, met. rel. to y: Dizi nyalu and Dime laalo (assim. <*naal, cf. also Bencho niyēl, Nao nyelu). ◊ d: Amh dəŋgay // 0 or -h in Arbore is unusual; cf. also Burji dah-aḍ- <*ʒ/ǯah-, contra Sas Brj 52 <*zak-), probably = p: Iraqw yaʔe warhêma (warahem- Bla Ir; comp. ibid. to Alagwa darahasu 'fish') <
380
Прочие языковые семьи
*wadah- <*(wa)ʒ/ǯah-? ◊ c: Ong šap // not = c: ArabSyr sabah, but very likely = e: Siwa siyâf, Izd ššef. 84. 'tail' ◊ c?: Amh əra // lw. < Cu or, less likely, Omot (v. below). ◊ c: Khmt er = m: Bil šemar, Aun cəmar (<*imar-, met. <*ir-am-), Had šerímo (<*ir-im-, cf. Sidamo ira) = c?: Chara ṣeera (Kafa ērō), Dizi čər-u (iru Bla Om), all Sem *tVhr- 'back'). ◊ d: Tuar emellaur, arɣal // e-məllawɣ (ɣ is mistaken for r; <*mV-lawḳ) and a-rgal (g is mistaken for ɣ; <*ragl) are two different roots. ◊ lw.: Siwa a-mabus // a-ma-ʕbūs Lao; ʕ usually implies an Arabism, but there seems to be no source word in Arab. ◊ h: Kiir kâr // kr <*kitr- (cf. Tala kítər, etc.) = j: Mnd uktere. ◊ lw.: Hamar dubânâ // gul-i is an inherited term = u: Dime golan (also Ari gooli Bnd Ar). 85. 'that' ◊ a/b: Beḍ be-m/be-t // be- is the deictic component, not = a/b: Eg pfȵ /pfy/tf/nf (pl.), where f is the deictic component. 86. 'this' ◊ a/b: Copt pai/tai/nai (pl) // ai is the deictic component (<*ʔay), not = a/b: Eg pn/pȵ y/tn/nn (pl.), where n is the deictic component in most forms; Eg -n = d: Akk ann-iyum, the correct form being anniw <*ha-nn-iw (c: šina adduced by Fl is 'those'), with -n- as the deictic component pointing to a close object (cf. ulliw 'that') = the n component in e: Jib dɛnu <*dV-nu, h/b: Siwa wan/tan, d: Kiir nani, Hs nnan, a: Mnd (bo)-na, k: Gis hana
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
381
88. 'tongue' ◊ c: Tum duǯ // <*du-ls- (cf. Somray dì-lèsè) <*tu-lis- = a: Akk lišān- and the rel. forms. ◊ e: Mnd aara, Gis ʔirne // Mnd also nárà CLR II (<*ʔa/irn- ~ *nar-), all <*ʕVrn- ~ *ʕVnr- = j: Dah ʕééna, likely <*ʕarn- = i: Or arraba, Arb ʔêrréb, Had állaaba, Gwt arrap(-ko), Yaaku êrê ~ êrêp (ɛrɛp-a is pl. Hei Ya) <*ʕarr-ab- (cf. Dasenech ʔere, pl. ʔerb-u, see PEC 23; cf. also Omot: Shabo ɛrib), likely rel. to m: Shin albéra, met. <*ʕalrab-, assim. <*ʕanrab-, and n: Dizi ʔéabîl, met. <*ʕalb- (cf. Nao yalb) <*ʕar(n)b-; all <*ʕarn-ab- ~ *ʕanr-ab- (cf. Saho anrb), with -b of obscure origin (a fossilized suffix? See next). ◊ f: Beḍ mida-(b) // also midála RBeḍ, mīdálāb Bnd LE <*midal(-ab)- (-b may be an objective case suffix or a fossilized suffix) <*mi-ʕi(n)d-al(-ab)- (cf. Qwadza ondalimo id. <*ʕand-al-) = j: Maʔa ʔanda (luʔanda HRSC 387), Ong ʕadaba (unless a lw. < Hamar), Dime îdîm, Hamar atâp (also adəb, v. Bnd Om 218), all likely <*ʕand(-al/ab)-; on the present level of the AA reconstruction rather to be separated from *ʕanr-ab~ *ʕarn-ab- (above), though eventual cognation cannot be ruled out. 89. 'tooth' ◊ d: Izd tu-ɣməs-t // nth in com. w. d: Amh ṭərs (a slip?). ◊ f: Maʔa iki // iʔike <*ʔik- (cf. Burunge ike, Afar ikṓ), hardly = f: Or ilkān (<*ʔilk-), Arb ilig (<*ʔilg-), Gwt ilġe (ilqe AMS; <*ʔilḳ-), all < AA *ʔilg/k/ḳ-, with irregular variations of the third radical (anyway, *l-, even in the -lplus velar cluster, is not expected to fall in Maʔa, Burunge and Afar), not rel. to (prob. contaminated with) f: Had inḳē <*Hinḳ- (irregular vs. Sidamo hinko <*hink-, both irregular vs. Gollango ʕanko 'molar'), Yaaku inj'e-ni (inǯe-ni; may be <*ʔ/ʕing- <*ʕink-), in its tur not rel. to f: Bil eruk (eruk R Bil), Khmt îruq (ərḳₙ Appl Khm), Aun irukwi (Damot erqwī) < Agaw *ʔiruk/ḳₙ-. ◊ h: Iraqw sihino // likely met. <*sin-h- (with the fossilized *h body-part marker?) = b: Akk šinn- and the rel. forms
382
Прочие языковые семьи
91. 'two' ◊ d: Kiir rāp // lw. < Bantu (e.g. Jarawan rwap) CLR I 171; not sc. ◊ e: Hs biyyu, Mnd bua // <*bir- or *bil-, presumably lws. < Benue-Congo CLR I 171; not sc. ◊ lw: Ong lama // not necessarily a lw. (< Hamar < Or?) ; present in both Omot branches, cf. SOmot: Hamer lama and NOmot: Male lamʔo, Koyra lamʔe (comp. in Bla Ong Appendix), likely rel. to h: Mao lumbo (to distinguish from h: Chara nanta <*nam-t- = Janjero namma, etc.; cf. Afar namyā vs. Saho lamm, Dasenech nama vs. Arb lamma). 92. 'walk' ◊ Copt a: mōʔše, d: bōk // bōk is 'go, leave' (not sc. for 'walk, go'). ◊ i: Siwa h // not in my sources; anyway, h implies a lw. < Arab; ukəl is 'walk' (met. rel. to b: Akk alāku <*hlk ?). ◊ Izd j: ddu, k: sara // sara 'se promener' (not sc.: I hold French 'aller, marcher' better renders what Swadesh meant by 'walk'). ◊ k: Mkk sōr // sòor/ʔòzírè 'se promener' JMkk (not sc.); ʔdó is 'to go' = j: Izd ddu <*Hiddaw (cf. Zenaga edda, Senhaja addu, etc.). ◊ u?: Male ad/aaḍ // rather aaḍ- than ad- (v. Bnd Om 58); in any case, the latter neither = u?: Gwt ačč (also ašš AMS 244) <*ʔas/č-, nor u: Arb ʔiʔit<*ʔit- (the Gwt and Arb terms are hardly rel. to each other either). ◊ @: Mao hoyʔ // likely = Iraqw hiʔiit (not in Fl); it is difficult to say whether such phonetically poorly preserved roots as z: Hamar yi and g?: Tum a (acc. to Fl, <*ar, but rather <*ha, cf. Somrai há) may be related. 93. 'warm' ◊ Akk c: baḫīr-, d: ḫumṭ- // baḫr- (not baḫīr-) is 'hot', ḫumṭ- is 'heat, fever' (not sc.); in any case, not = d: ArabSyr hmu which, on the contrary, = Akk emm- 'warm, hot' (not in Fl) <*hmm, but neither = d: Jib hub (having not a single radical common with d: ArabSyr hmu and meaning 'warmth, heat', not sc.), nor = d: Izd hmu as the latter is an obvious lw. < Arab. ◊ e: Jib gêll // vb.; šḫán-un is an adj. 'warm' JJ 264. ◊ ?: Mkk // wèʔìní JMkk 194 = l: Tum wây. ◊ h?: Hs zāfī // zf, not = h: ArabSyr dafi, as *d cannot yield z in Hs. ◊ n: Mnd ombra // <*ʔa-(m)bVr-, likely = q: Bil bir, Khmt bêro (bru vb. Appl Khm). ◊ x: Dah búgubúgu // lw., v. EEN 44. 94. 'water' ◊ d: Mkk ʔàʔú // not = d: Bil aqu, Khmt āqw <*ʔaḳw. ◊ c: Mnd yowe, Gis yam, Beḍ yam // <*yam- (= Sem *yamm- 'sea'; the Mnd form is problematic), rather not = c: Tuar, Siwa, Izd ama-n (pl.) <*Ham-an; the latter = another Ch root, *ham- (E.: Migama àmmi, Mubi ʔàm, C.: Kotoko ʔàm, W.: Tal hàm, Fyer ham, etc.). ◊ e: Or bisāni, Arb bíyče // <*bič- or *bik-; acc. to PEC 15, <*bik-ee; a debatable case, probably two different roots, cf. Somali biyo, Rend bič'e, Boni biy'o <*SAM *biče(o) Hei SAM 54, Baiso bek-e,
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
383
Dasenech biye ( Tum d-). ◊ l: Mnd dzeye // zéǯé CLR II 345 <*ʒ/ǯVʒ/ǯ- (possibly <*HVʒ/ǯ-), likely = q: Or adiʔ, Arb ʔezz- (<*ʕVʒʒ/ǯǯ-, cf. PEC 36). ◊ n: Beḍ ela, era // likely a lw., cf. Barea er, Kenuzi Dongola áro id. ◊ o: Bil aʕed // a lw. <Eth: Tigriñña Tigre Geʕez ṣaʕəda. ◊ u: Maʔa ahu/aku // ʔaku HRSC 388; <*ʔakw, very likely met. rel. to w: Mao káwu-t. ◊ e: Shin nésa // nea (Anfillo no, Kafa naō) Bnd Om 177
384
Прочие языковые семьи
component rel. to b: Copt nīm = a: Akk mannu, Jib mun, Amh man, ArabSyr mīn (<Sem *mV-n). 99. 'woman' ◊ k: Kiir namààsi // rather lw. < Hs namiǯi. ◊ x: Mnd moksa // muskə, múksέ CLR II 347 (<*mV-gsa) = l: Gis ŋgos (<*mV-gos-). ◊ g?: Had meentíčo // <*man-t-it- <*man(-t)- 'man', not = g: Tuar t-ameṭ (Ahg t-a-məṭ with "unstable" a-), Izd t-a-məṭṭ-ut (*ṭ > Had ṭ, not t) and not = g?: Iraqw amêni (ʕameeni [Tos Irq]); the Iraqw and Brb forms are not rel. either. ◊ j: Tum deem // probably <*tām- (cf. Lele tāmá), less likely <*dVm- (even in this case not = j?: Yaaku ḍamatu or, acc. to Hei Ya, damat'ú <*ṭam-at- as *ṭ- > Tum t, not d). ◊ r: Dah naṭa // = o: Or niitiʔ <*niḍḍ- <*niṭṭ- (cf. Wallaga dial. naḍḍēn, pl. naḍd); a lw. into Dah from Or cannot be ruled out. ◊ g?: Chara mašna // <*mas-n-, hardly = g?: Had meentíčo <*man-t-it- (see above) and certainly not = g: Tuar t-aməṭ (Chara -š is unlikely <*t and not <*ṭ), but rel. to g?: Shin máása, if the notation in Fl is correct; if it is maacá as in LambSh 360, the latter may originate <*ma-t- = g?: Hamar maa
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
385
times in Santa Fé, proto-Afrasian is at least 20,000 years old and by one reckoning 30,000 years old." a) Forms in Male versus non-Omot AA (excluding Ong) given in H. Fleming's 100-word lists and scored as cognates by the author (Fleming's scores are marked by a:, n:, x?:, etc.) 'bone': g: Male migu-ci = g: Had miḳē, Gwt miġġe (< Cu-Omot *miḳ-, cf. Sidamo miḳ-iččo, Tsamay meq'-te, Shin máḳə-sa, Wolaita meḳe-tta). 'breast': e?: Male ḍan-ci = e?: Arb eḍuma-n, Gwt ʕaḍun-ko, Yaaku έdúm-ín (< Cu-Omot *ʕaṭum-; cf. Chara ḍama, Dizi ṭiam-u). 'claw': t: Male üŋgo = l: Khmt ḫičela (<*ḳičel-), presumably = p: Had ṭuraŋka = r: Yaaku seġil = j: Gis dlelek, zelek, zenek (< AA *sunḳ-al-). 'cloud': w: Male sāri = r: Maʔa hlari, isare HRSC 387 (< Cu-Omot *ĉaror *sar-, cf. Beḍ šāy, Elmolo sḗr and Rendille seréy 'sky', Janjero šāru 'cloud', etc.; cf. Bla Omot No. 14.1.). 'come': a: Male yêʔ = a: Eg ȷy, ȷw, Copt ʔii, Tuar ayu (éo, imp.), Beḍ ʔi (also yiʔ), Ong ʔē. 'dog': l: Male kana = i: Yaaku kohen (< AA *kₙahn-). 'drink': n: Male ûške (<*ʔus-k-, cf. Mao iš, Shin uša, Chara uš, etc.), very likely = a: Tuar əsu, Siwa su, Izd su, Tum hè < *se, Kiir se, Hs š, Mnd še, Gis še (< AA *ʔus- ~ *ʔisaw-). 'ear': q: Male wôyzi (also Shin wááza, etc.) = a: Akk uznu, Jib ʔidɛn, ArabSyr udn (< AA *wayǯ- ~ *ʔi/uǯ-n-). 'eat': o: Male muʔ, very likely = Beḍ ʔām (not in Fl), j: Arb ʔôhôm (ʔōhōm), Mkk ʔṓmi = a: Tum wâm (< AA *mVʔ- ~ *ʔam-). 'egg': p: Male bûla = p: Yaaku bolbol, Akk pelû (< AA *ṗul- ~ *ṗVlw/y-, cf. Wolaita ṗuṗul-iya, Hamar bûla). 'fly': t: Male baran, = t: Amh bärrärä, Beḍ birʔik (<*bir-ik?), Khmt bir, Aun berer-əŋ, Or barr-is, Had barar (< AA *br(r)-). 'give': q: Male îng (<*ʔiŋ <*ʔim = q: Shin im, Dime ʔîm, etc.) = a: Eg (imp.) ȷmy (< AA *ʔim-). 'good': y: Male koši = y: Maʔa kusa, kusó Bla Omot No. 34.3 (< Cu-Omot *kuS-). 'heart': l: Male saaza = l: Arb zazzá = n: Gwt saʕa-ko <*ʒaʕ- (cf. Tsamai záʕ-ko) < Cu-Omot *ʒaʕ(ʒaʕ)-. 'I': f: Male tani <*ta-ʔa-ni (cf. Shin, Chara taani) by its -n- component rel. to a: Beḍ ane, Bil an, Khmt ān, Aun an, Or ani, Had ani, Gwt ano, Dah ana/ani, Maʔa ani, Iraqw an/ani, Eg. ȷn-k, Copt anok, Akk anā-ku, Amh
386
Прочие языковые семьи
ani, ArabSyr ana, Tuar nek, Siwa niš (<*ni-k), Izd nekk, Mkk nu-ŋ/nūno, Tumak na, Hs nī/nā. 'know': b: Male er = b: Bil arʔ, Gwt ar, likely = l: Had laʔ- <*raʔ-? (< Cu-Omot *ʔar- ~ *raʔ-). 'liver': p: Male mayzi = a: Eg mȵst (wrong transliteration: mȵz-t and myz-t are correct). 'meat': j: Male aški (<*ʔač-ki) = j: Khmt siyya, Aun îši = e: Or fōni <*soʔ-n- (f < *s in Or points to AA *č), Arb soʔ, Gis ʔiše (< AA *čVʔw- ~ *ʔačw-). 'name': b: Male sûn-ci (<*sum-t-) = b: Akk šumu, Jib šum, Amh səm, ArabSyr ism, Tuar i-səm, Izd i-səm, Mkk suma, Tum him, Kiir (wu-)sum, Hs suunaa, Gis sim(-ed), Beḍ səm, Bil siŋ (šiŋ), Had summa < AA *(ʔi-)su/im-. 'neck': z: Male ḳoro (very probably assim. <*gVrṭ-), prob. = j: Izd a-gerḍ. 'nose': f: Male siiḍi (cf. Shin šínṭa, Dizi sin ~ siŋ), perhaps = f: Khmr əsŋ, Aun ssán, Or fúnnaa-n, Arb sōnó, Had sáne, (?) Gwt sinḍe (acc. to Fl, rel. to Omot; acc. to Bla Omot No. 61.1., borrowed
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
387
se/saʔa; rel. by its -k component to c: Jib dɔkun, g: Siwa dawok (m.), tatok (f.). 'this': n/f: Male hay/hana, rel. by its h- component to g/c: ArabSyr hāda/hādi (<*ha-da) = f: Amh yih (< *yi-h), perhaps = h: Tuar wah (<wa-h) = k: Gis hana (
388
Прочие языковые семьи
'name': lw: Aun səm // šuŋi [Appl IC], hardly to score differently from other Agaw (scored b in Fl); prob. = Yaaku īši Bla Lists (unless a loan <Ma'a). 'night': Male wānte (Chara únta) = q: Gwt awne, Yaaku awn (unless < Dullay) < Cu-Omot *ʔa-wan-. 'not' (omitted in Fl): Male pɛtɛtaʔo, by its -t- component rel. to Maʔa tu. 'skin': Male ʔilʔi (also ilzi Bnd Om 62), likely = Eg ȷnm, Copt ʔanom (not in Fl) = a: Tuar äläm, Siwa iläm < AA *ʔilam-. 'small': m?: Male ḍaka = Akk daḳḳ-. 'stand': r?: Male ɛḳ (Wolayta ʔeḳ-, etc.) met. rel. to Arb ḳeʔ (not in Fl; cf. Burji ḳa-aḍ-, Dasenech ġeé) < Cu-Omot *ḳeʔ- ~ *ʔeḳ-. 'swim': Male wayz (Bnd Om 62), likely = m: Arb zawahaḍ (zawah-aḍ Hay Arb), poss. = Iraqw warahem- (<*wadah- < Cu-Omot *wayʒ/ǯVh- ~ *ʒ/ǯawah-?). 'that': x: Male sêk (<*sV-k), rel. by its -k component to Maʔa ká [Mous 191]. 'tooth': j: Male āci (also ʔai, cf. Doko hāe, etc. Bnd Om 63; = Aroid *a-i ibid. 219) = Eg OK nhǯ-t <*nV-hV- (not in Fl) < AA *ha- (> WCh *hācwV 'teeth' Stolb; Sem. *hVt- 'arrow'). c) Male items cognate to non-Omot AA and their number, according to Fleming (Fl) and the author (Mil) (The first figure shows the number of those 100-word items where both languages have non-borrowed matches; matches treated by Fl or Mil as cognates are marked by "+", as non-cognate, by "-", absent in Fl and given by Mil, by "0"; debatable cases are marked as "deb".) Male-Beḍ (95; Fl 5 = 5.3%, Mil 7 = 7.4%): 'come' (Fl+, Mil+), 'eat' (Fl 0, Mil+), 'fly' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+), 'what?' (Fl+, Mil+). Male-Bil (93; Fl 5 = 5.4%, Mil 6 & 1 deb = 7.1%): 'I' (Fl-, Mil+), 'know' (Fl+, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'road' (Fl 0, Mil+), 'sleep' (Fl+, Mil+), 'thou' (Fl-, Mil+ deb), 'two' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Khmt (86; Fl 5 = 5.8%, Mil 6 & 2 deb = 8%): 'claw' (Fl-, Mil+ deb), 'fly' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'meat' (Fl+, Mil+), 'nose' (Fl+, Mil+ deb), 'road' (Fl-, Mil+), 'two' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Aun (91; Fl 8 = 8.8%, Mil 9 & 1 deb = 10.4%): 'fly' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'meat' (Fl+, Mil+), 'name' (Fl 0, Mil+), 'nose' (Fl+, Mil+ deb), 'rain'
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
389
(Fl+, Mil+), 'sun' (Fl+, Mil+), 'thou' (Fl+, Mil+), 'two' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Or (96; Fl 5 & 1 deb = 5.8, Mil 7 & 3 deb = 8.8%): 'fat' (Fl 0, Mil+ deb), 'fly' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'meat' (Fl-, Mil+ deb), 'nose' (Fl+, Mil+ deb), 'small' (Fl+ deb, Mil+), 'that' (Fl-, Mil+), 'two' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+), 'who?' (Fl+, Mil+). Male-Arb (95; Fl 5 & 1 deb = 5.8%, Mil 7 & 4 deb = 9.5%): 'breast' (Fl+deb, Mil+), 'eat' (Fl-, Mil+ deb), 'fat' (Fl 0, Mil+), 'heart' (Fl+, Mil+), 'meat' (Fl-, Mil+ deb), 'nose' (Fl+, Mil+ deb), 'rain' (Fl+, Mil+), 'stand' (Fl 0, Mil+ deb), 'swim' (Fl 0, Mil+), 'two' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Had (97; Fl 6 = 6.2%, Mil 7 & 2 deb = 8.2%): 'bone' (Fl+, Mil+), 'claw' (Fl-, Mil+ deb), 'fly' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), nose (Fl+, Mil+ deb), 'road' (Fl-, Mil+), 'two' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Gwt (93; Fl 5 & 1 deb = 5.9%, Mil 8 = 8.6%): 'bone' (Fl+, Mil+), 'breast' (Fl+ deb, Mil+), 'heart' (Fl-, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'know' (Fl+, Mil+), 'night' (Fl 0, Mil+), 'nose' (Fl+, Mil 0), 'rain' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Yaaku (91; Fl 3 & 1 deb = 3.8%, Mil 6 & 3 deb = 8.2%): 'breast' (Fl+ deb, Mil+), 'claw' (Fl-, Mil+ deb), 'dog' (Fl+, Mil+), 'egg' (Fl+, Mil+), 'name' (Fl-, Mil+ deb), 'night' (Fl 0, Mil+ deb), 'say' (Fl-, Mil+ deb), 'that' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Dah (87; Fl 3 = 3.4%, Mil 3 & 1 deb = 4%): 'I' (Fl-, Mil+), 'nose' (Fl+, Mil+ deb), 'two' (Fl+, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Maʔa (93; Fl 3 = 3.3%, Mil 7 = 7.5%): 'cloud' (Fl-, Mil+), 'good' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'not' (Fl 0, Mil+), 'rain' (Fl+, Mil+), 'that' (Fl 0, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Iraqw (97; Fl 0 = 0%, Mil 4 & 1 deb = 4.6%): 'I' (Fl-, Mil+), 'leaf' (Fl 0, Mil+), 'swim' (Fl 0, Mil+ deb), 'thou' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl-, Mil+). Male-Eg (96; Fl 2 = 2.1%, Mil 6 & 2 deb = 7.3%): 'come' (Fl+, Mil+), 'give' (Fl-, Mil+ deb), 'I' (Fl-, Mil+), 'liver' (Fl-, Mil+), 'skin' (Fl 0, Mil+), 'thou' (Fl-, Mil+), 'tooth' (Fl 0, Mil+ deb), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Copt (96; Fl 2 = 2.1%, Mil 6 = 6.2%): 'come' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'skin' (Fl-, Mil+), 'thou' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+), 'who?' (Fl-, Mil+). Male-Akk (97; Fl 3 = 3.1%, Mil 8 = 8.2%): 'ear' (Fl-, Mil+), 'egg' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'small' (Fl 0, Mil+), 'thou' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+), 'who?' (Fl-, Mil+). Male-Jib (97; Fl 2 = 2.1%, Mil 5 = 5.1%): 'ear' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'that' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+), 'who?' (Fl-, Mil+).
390
Прочие языковые семьи
Male-Amh (83; Fl 4 = 4.8%, Mil 7 = 8.4%): 'fly' (Fl+, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'this' (Fl+, Mil+), 'thou' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+), 'who?' (Fl-, Mil+). Male-ArabSyr (98; Fl 2 = 2%, Mil 7 = 7.1%): 'ear' (Fl-, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'this' (Fl-, Mil+), 'thou' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+), 'who?' (Fl-, Mil+). Male-Tuar (98; Fl 3 = 3%, Mil 6 & 3 deb = 7.6%): 'come' (Fl+, Mil+), 'drink' (Fl-, Mil+ deb), 'I' (Fl-, Mil+), 'mountain' (Fl 0, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'red' (Fl-, Mil+), 'skin' (Fl 0, Mil+ deb), 'this' (Fl-, Mil+ deb), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Siwa (75; Fl 1 = 1.3%, Mil 4 & 2 deb = 6.6%): 'drink' (Fl-, Mil+ deb), 'I' (Fl-, Mil+), 'red' (Fl-, Mil+), 'skin' (Fl 0, Mil+ deb), 'that' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Izd (90; Fl 3 = 3.3%, Mil 6 & 2 deb = 7.2%): 'drink' (Fl-, Mil+ deb), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'neck' (Fl-, Mil+ deb), 'red' (Fl-, Mil+), 'sleep' (Fl+, Mil+), 'thou' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl+, Mil+). Male-Mkk (97; Fl 1 = 1%, Mil 4 & 1 deb = 4.6%): 'eat' (Fl-, Mil+ deb), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'thou' (Fl-, Mil+), 'we' (Fl-, Mil+). Male-Tum (93; Fl 2 = 2.1%, Mil 5 & 2 deb = 6.4%): 'come' (Fl-, Mil+), 'drink' (Fl-, Mil+), 'eat' (Fl-, Mil+ deb), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'nose' (Fl+, Mil+ deb), 'we' (Fl-, Mil+). Male-Kiir (85; Fl 2 = 2.3%, Mil 2 & 1 deb = 2.9%): 'drink' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'nose' (Fl+, Mil+ deb). Male-Hs (97; Fl 1 = 1%, Mil 5 & 2 deb = 6.2%): 'ashes' (Fl 0, Mil+), 'drink' (Fl-, Mil+), 'fat' (Fl 0, Mil+ deb), 'green' (Fl 0, Mil+), 'I' (Fl-, Mil+), 'name' (Fl+, Mil+), 'rain' (Fl-, Mil+ deb). Male-Mnd (93; Fl 1 = 1.1%, Mil 4 = 4.3%): 'drink' (Fl-, Mil+), 'knee' (Fl-, Mil+), 'louse' (Fl-, Mil+), 'small' (Fl+, Mil-), 'we' (Fl-, Mil+). Male-Gis (92; Fl 1 & 1 deb = 1.6%, Mil 4 & 3 deb = 6%): 'claw' (Fl-, Mil+ deb), 'drink' (Fl-, Mil+), 'meat' (Fl-, Mil+ deb), 'name' (Fl+, Mil+), 'small' (Fl-, Mil+ deb), 'this' (Fl-, Mil+), 'white' (Fl+deb, Mil+). As one can see, the average percent of cognates between Male and non-Omotic languages (i.e. "between the extremes of Afrasian" since Fleming opposes the Omotic branch to all other AA branches), according to Fleming's own cognations, is by no means equal to 'zero to one percent' (the few exceptions being Male-Iraqw = 0 and Male-Mkk, Male-Hs, Male-Mnd = 1%). Even if we equal two debatable cognates to one reliable, it will amount to almost 5% with Cushitic, 2.1 with Eg/Copt, 3 with Semitic, 2.5
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
391
with Berber, and 1.5 with Chadic (average with non-Omotic Afrasian, 2.8). My equations naturally give a higher percent: 7.7 with Cushitic, 6.7 with Eg/Copt, 7.2 with Semitic, 7.1 with Berber, and 5.1 with Chadic. The average percent of cognates between Omotic, represented by Male as a random Omotic language, and other Afrasian branches is 2.82 for Fleming and 6.76 for myself. According to the table adduced in Fleming's letter, Greenberg's counting of cognates gives for his percentage a period between 16,000 and 15,500 BP for the Afrasian split, and 10,000 BP for the split between Cushitic and Omotic, while, for my percentage, between 9,000 and 8,500 for the Afrasian split, and 8,000, for the Cushitic-Omotic split. The correlation table by Kruskal, Dyen and Black gives, for Fleming's percentage, 14,700 - 26,950 (20,825 Mid Point) BP for an Afrasian split, and 16,000 BP as a Mid Point, for a Cushitic-Omotic split; for my percentage, it gives 13,500 BP as a Mid Point, for an Afrasian split, and 13,000, for a Cushitic-Omotic split (see my datings in an Afrasian Genetic Tree below). d) Cognates in selected Omot and other AA and their number, according to Fleming and the author "Ongota is not Omotic, not Cushitic either, but rather a new branch of Afrasian." In Fleming's List, 13 items in Ong are marked lws. Though I have serious doubts about some of these cases, in my calculations I not only eliminated 12 of these 13 items from scores (for 'green' no word is given in Fl while I took arḳa-muni 'green, wet, green tree' from Fl Ong 48, čɛrkamun 'green' SLLE), but added to them seven more ('cloud', 'egg', 'fat', 'long', 'sand', 'tongue' and 'two') - practically exhausting a list of possible Ong loan-words. This was done intentionally to avoid any bias towards the "Ongota is Omotic" hypothesis. Ong-Dime (82; Fl 8 = 9.7%, Mil 9 & 7 deb = 15.2%): 'big': Ong gadaḫ/hune (Fl Ong 42; not in Fl list), gaddahino SLLE (also 'many'), gaddaʕuni, pl. giddeʕeta ST 117 (also 'old') = Dime gad (Bnd Ar 145; not in Fl). 'bite': n: Ong gaʕa = n: Dime gaʔ. 'breast': q: Ong ʔāma = q: Dime ʔɛmɛ. 'drink': m: Ong aʕaw, likely met. rel. to q: Dime wū (Fl; ʔuu Bla Omot <*ʕu-?).
392
Прочие языковые семьи
'eye': f: Ong ʔááfa = f: Dime āffo ~ āppo. 'hair': u: Ong bine rather than not = z: Dime band-e (<*ban-t-? Rel. in Bla Omot No. 36.3. to WOL binnana). 'kill' Ong ǯiʔ (Fl Ong 50), rel. to z: Dime dēs (caus.
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
393
'give': p: Ong naʔa = m: Beḍ nun (inīyu Bl Ms after Thelwall). 'hand': k: Ong ʔīʔa = k: Beḍ eyi <*ʔVy-. 'many': o: Ong geda-huni = o: Beḍ gweda-bi. 'mouth': b: Ong ʔíífa = b: Beḍyaf. 'name': h: Ong miša likely met. <*sim-, prob. = b: Beḍsim. 'this': d: Ong ʔinda, rel. by its n component to h/b: Beḍ un/t-un. 'what?': j: Ong neeni = m: Beḍ nān.
Ong-Bil (76; Fl 3 = 3.9%, Mil 4 & 2 deb = 6.6%): 'bone': e: Ong mia = e: Bil naz (naš <*ŋa <*ma-). 'hear': o: Ong ʔāš = i: Bil wās. 'knee': i: Ong gibila, hardly = i: Bil girb. 'mouth': b: Ong ʔíífa = b: Bil ab, pl. áfif . 'name': h: Ong miša likely met. <*sim-, prob. = b: Bil siŋ. 'rain': a?: Ong haaja (haǯa), prob. met. rel. to l: Bil zuwa. 'this': d: Ong ʔinda, rel. by its n component to d: Bil niin. Ong-Had (81; Fl 3 = 3.7%, Mil 3 & 3 deb = 5.5%): 'bite': n: Ong gaʕa = n: Had gaʔm. 'claw': t: Ong soŋke, likely = p: Had ṭuraŋka (<*ṭulu(n)k/ḳ- = Sidama ulunḳ-iččo < E. Cu *sV(n)ḳ-Vl-, with metathesis and *- <*s- by assim. with *-ḳ-). 'knee': i: Ong gibila met. rel. to i: Had gurubbo <*gulubb-. 'name': h: Ong miša likely met. <*sim-, prob. = b: Had summa. 'nose': f: Ong siina = f: Had sane. 'who?': h: Ong saay (<*sa-ay?), likely rel. by the -ay component to e: Had ay. Ong-Yaaku (75; Fl 1 = 1.3%, Mil 2 & 5 deb = 6%): 'bone': e: Ong mia = e: Yaaku moo. 'claw': t: Ong soŋke, perhaps = r: Yaaku seġil (<*sVḳil, cf. Konso šoloḳloḳ). 'I': e: Ong kaata <*ka-ta, rel. by the k component to d: Yaaku iišeʔ (in fact, iíҫeʔ, most probably <*yiky-). 'name': h: Ong miša, likely met. <*sim-, prob. = Yaaku īši (Bla Lists; not in Fl) <*ʔi-sim-?
394
Прочие языковые семьи
'say': Ong gisa (SLLE; not in Fl), gis- (ST), very likely
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
395
'mouth': b: Ong ʔíífa = b: Akk pû. 'name': h: Ong miša likely met. rel. to b: Akk šumu. 'this': d: Ong ʔinda (<*ʔi-n-da), rel. by its second component to = d: Akk anniw. 'tree': q: Ong hana, iinsɛ = b: Akk iṣu. 'what?': j: Ong neeni = a: Akk mīnu <*mi-n- (rel. by the *n component). Ong-ArabSyr (81; Fl 2 = 2.5%, Mil 2 & 2 deb = 3.7%): 'mouth': b: Ong ʔiifa, not = b: ArabSyr tumm- < fumm- (in fact, < *tumm-). 'name': h: Ong miša, likely met. rel. to b: ArabSyr ism. 'not': Ong ma- = ArabSyr mū. 'swim': c: Ong šap, not = c: ArabSyr sabah. 'that': Ong ʔatakwida (SLLE; not in Fl), rel. by the -k- and, prob., -dcomponent to c, d: ArabSyr hadaak/hadiik (<*ha-dā/ī-k). 'this': d: Ong ʔinda, prob. rel. by the -d- component to g, c: Arab Syr haada/haadi. Ong-Jib (80; Fl 0 = 0%, Mil 2 & 1 deb = 3.1%): 'name': h: Ong miša, likely met. rel. to b: Jib sum. 'that': Ong ʔatakwida SLLE (not in Fl), rel. by the -kw- component to Jib dɔkun. 'this': d: Ong ʔinda, rel. by the -n- component to e: Jib dɛnu. 'what?': j: Ong neeni = b: Jib ʔin. Ong-Amh (67; Fl 1 = 1.5%, Mil 3 & 1 deb = 5.2%): 'mouth': b: Ong ʔíífa = b: Amh ʔaf. 'name': h: Ong miša, likely met. rel. to b: Amh səm. 'not': Ong ma-, by the m- component rel. to Amh al...m. 'what?': j: Ong neeni = b: Jib ʔin (rel. by the *n component). Ong-Izd (75; Fl 1 = 1.3%, Mil 2 & 3 deb = 4.7%): 'cold': o: Ong ṣanodi, prob. = e: Izdeg a-semmad. 'heart': s: Ong ləəta (<*la-t-), very likely = a: Izd ul. 'I': e: Ong ka/kāta rel. by the -k component to a: Izd nekk. 'name': h: Ong miša, likely met. <*sim- = b: Izd isəm. 'swim': c: Ong šap = e: Izd ššef.
396
Прочие языковые семьи
Ong-Hs (81; Fl 2 = 2.5%, Mil 1 & 3 deb = 3.1%): 'breast': q: Ong ʔāma, likely = Hs mm (not in Fl). 'fat': b: Ong mora, rather a lw., not = b: Hs mai. 'name': h: Ong miša, likely met. <*sim- = b: Hs sn. 'burn': x: Ong ḳow, ḳoyka, prob. = l: Hs ḳṓn (= l: Mao ḳiyan), if < AA*ḳiw-an-. 'this': d: Ong ʔinda = d: Hs nnan (wannan). As follows from the above data, the average percent of Ong cognates (out of 81 items, and, again, equating two debatable cognates to one reliable) amounts, in Fleming's cognation, to 6.75 with Omotic (9.7 with Dime and 3.8 with Shin), 4.3 with Cushitic (Had, Yaaku, Beḍ, Bil, Dah), 3.8 with Eg, 1.9 with Semitic (Akk, ArabSyr, Jib and Amh), 1.3 with Berber (Izd), and 2.5 with Chadic (Hs). My cognation again gives a much higher percentage: 12 with Omotic (15.2 with Dime, 8.9 with Shin), 8.1 with Cushitic, 8.2 with Eg, 5 with Semitic, 4.7 with Izd, and 3.1 with Hs. According to Fleming's real, not claimed, cognation, only one "zero case", between Ong and Jib, is attested, and there are three cases with 1% cognation: with Yaaku, Amh and Izd; the average percent of cognates between Ong and other Afrasian branches is 3.42. According to my cognation, it is 7. According to Greenberg's counting of cognates, Fleming's percentage corresponds to 14,000 BP as a time of a split between Ong and other Afrasian while my percentage corresponds to 8,500 BP. The correlation table by Kruskal, Dyen and Black gives, for Fleming's percentage, 20,212 BP (Mid Point) BP, and for my percentage, 13,500 BP (Mid Point). Several more random pair cognations: Shin-Jib (95; Fl 4 =4.2%, Mil 7 & 2 deb = 8.4%): 'ear': q: Shin wááza = a: Jib ʔidɛn. 'heart': a: Shin niba, likely (if <*lib-) = a: Jib ub (<*lub-). 'horn': b: Shin ḳála (cf. Anfillo Kafa Mocha ḳáro) = b: Jib ḳun (<*ḳurn). 'name': b: Shin šúúsa (<*sum-t-) = b: Jib šum. 'road': x: Shin wḗra = d: Jib ʔorm <*ʔur-m. 'that': t: Shin ɛkê (ekkewí ), rel. by the -k- component to c: Jib dɔkun. 'this': k: Shin han, rel. by the -n- component to e: Jib denu.. 'we': a: Shin nona = a: Jib nhan. 'who?': j: Shin kone, rel. by the -n- component to a: Jib mun.
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
397
Mao-Hs (99; Fl 2 & 1 deb = 2.5%, Mil 3 & 2 deb = 4%): 'burn': l: Mao ḳiyan = l: Hs ḳóónàà. 'drink': n: Mao iš, likely met. rel. to a: Hs šā. 'earth': x: Mao ḳḗṣê = k: Hs ḳaasa. 'this': d: Mao na = d: Hs wannan. 'woman': g?: Mao mūncê (múnɛē Bla Omot <*munṭ-) = g: Hs màčē (also mt <*mat-, likely <*maṭ-). Dime-Copt (98; Fl 3 = 3.1%, Mil 3 & 2 deb = 4.1%): 'bone': a: Dime ḳûs = a: Copt kas. 'dry': v: Dime wučum (Hamar wâčči), likely met. rel. to a: Copt šowe. 'sand': a: Dime šayi, likely = a: Copt šō. 'stone': y: Dime laalo (assim. <*nāl, cf. Dizi nyalu, Bencho niyl, Naa nyelu) = a: Copt ʔōne- (continues Eg ȷnr <*ʔVnil-). 'what?': e: Dime úyúú = e: Copt ʔū (<*wʕ or *ʕw, cf. Vyc 228). Dime-Izd (91; Fl 3 = 3.3%, Mil 4 & 2 deb = 5.5%): 'bone': a: Dime ḳûs = a: Izd i-ɣs. 'come': l?: Dime ād = h: Izd addu-d. 'eat': c: Dime îts (<*ʔič?), likely = c: Izd t-š (t-stem). 'fly': a: Dime far = a: Izd afru. 'small': m?: Dime êḳḳ (assim. <*igg-?), prob. = h: Izd mzy (<*mV-zig). 'that': e: Dime cana (sánu masc., sáná fem.), rel. by the -n- component to h: Izd -in (aynna). Dime-Amh (85; Fl 1 = 1.2%, Mil 3 = 3.5%): 'bird': a: Dime îft (<*Hi/af-t-) = d: Amh wof (<*ʕVp-). 'cold': b: Dime ḳiz-, ḳɛz-in = Amh ḳäzḳazza (not in Fl). 'mouth': b: Dime ʔaafo = b: Amh af. Dime-Hs (99; Fl 2 = 2%, Mil 6 & 2 deb = 7%): 'ashes': u: Dime bind- (Hamar bidini
398
Прочие языковые семьи
'that': e: Dime cana (sánu masc., sáná fem.), rel. by the -n- component to l: Hs nčan (wančan). *
* * * *
As a final conclusion, my tentative results for Afrasian classification (to be specified in detail but hardly to be principally changeable) are adduced below (the numbers in square brackets, when placed after the name of a language branch, indicate the approximate date of the splitting of said branch; when placed after two languages separated by commas, indicate the date of their bifurcation, in millennia B.C. or A.D.). In this paper, as well as in my previous studies in genetic classification, for my glottochronological and lexicostatistical calculations I relied on Sergei Starostin's method (see Star) which is a radically improved and elaborated version of Swadesh's method.
Proto-Afrasian [-9.97]. I. South Afrasian/Cushomotic [-7.87]. I.1. Proto-Omotic [-5.36]. I.1.1. North Omotic [-3.99]: a) Dizi /Adikas/; b) Mao /Diddesa/; c) Gonga [-1.14] (Shinasha=Bworo, Kafa); d) Janjero=Yemsa; e) Chara; f) Ometo [-1.30] (Wolayta, Male). I.1.2. South Omotic [-4.63]: a) Ongota; b) Aroid [-0.98] (Dime, Hamar). I.2. Proto-Cushitic [-6.51]. I.2.1. North-Central Cushitic [-4.73]. I.2.1.1. Bedauye. I.2.1.2. Agaw/Central Cushitic [-1.33]: a) Aungi=Auwiya; b) North Agaw [-0.04] (Bilin, Khamta). I.2.2. South Cushitic [-4.65]: a) Dahalo; b) Maa=Mbugu; c) Iraqw, Qwadza [-2.65]. I.2.3. East Cushitic [-5.57]. I.2.3.1. Yaaku /= Mogogodo/. I.2.3.2. Dullay [-0.05]: a) Gawwata; b) Tsamay. I.2.3.3. Highland East Cushitic [-1.39]: a) Burji; b) Hadiya, Sidamo [-0.36]. I.2.3.4. Afar.
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
399
I.2.3.5. Lowland East Cushitic [-2.57]: a) Somaloid [-1.95] (Somali, Bayso); b) Oromoid [-0.79] (Oromo (Welegga), Konso); c) Galaboid [-1.07] (Dasenech=Geleba; Arbore, Elmolo [-0.04]). II. North Afrasian [-8.96]. II.1. Proto-Semitic [-4.51]. II.1.1. South Semitic/Modern South Arabian [-0.68]: a) Soqotri; b) Continental South Semitic [0.42] (Mehri, Jibbali). II.1.2. North Semitic [-3.55]. II.1.2.1. Akkadian. II.1.2.2. West Semitic [-2.85]. II.1.2.2.1. Ethiopian [-0.89]: a) South Ethiopian [-0.30] (Amharic, Harari); b) North Ethiopian [-0.39] (Tigrai=Tigrinya, Geez). II.1.2.2.2. Common Arabic [0.32]: Qur'anic, Syrian Arabic, etc. II.1.2.2.3. Levantine [-2.01]: a) Ugaritic; b) South Levantine [-1.73] (Aramaic [-0.09], Hebrew). II.2. African North Afrasian [-7.71]. II.2.1. Egyptian: a) Egyptian (Old Kingdom) [-2.55]; b) Coptic Bohairic [0.45]. II.2.2. Chado-Berber [-5.89]. II.2.2.1. Proto-Berber [-1.11]. II.2.2.1.1. North-West Berber [-0.88]. II.2.2.1.1.1. Zenaga. II.2.2.1.1.2. North Berber [-0.42]: a) Atlas [0.07] (Semlal, Izdeg); b) Zenata [-0.16] (Shawiya, Qabyle (Mangellat)). II.2.2.1.2. South-East Berber [-1.01]. II.2.2.1.2.1. South Berber/Tuareg [0.46]: a) Ahaggar; b) Ayr. II.2.2.1.2.2. East Berber [-0.81]: a) Ghadames; b) Siwa. II.2.2.2. Proto-Chadic [-5.41]. II.2.2.2.1. Central Chadic [-4.35]: a) Musgu; b) Mandara-Gudur [-1.73] (Mandara; Gisiga, Mofu-Gudur [-1.04]). II.2.2.2.2. East Chadic [-3.64]: a) Tumak; b) Mokilko; c) Migama, Jegu [-0.85]. II.2.2.2.3. West Chadic [-4.10]: a) Bolewa; b) Kiir, Hausa [-3.87].
400
Прочие языковые семьи
Abbreviations and conventions: adj. comp. deb. imp. lw. met. not sc. nth. in com. w. rel. vb. a: b: $: etc. ? -666 = not = //
◊
*
adjective compare, comparable debatable imperative loanword metathesis, metathetic(ally) not scored nothing in common with (usually referring to slip scores by Fl) related, relates verb Fleming's scores of the cognates lack of the appropriate term in Fl in Starostin's procedure, a "zero" score marking a loanword or lack of the appropriate term the author's score meaning "cognate with" the author's score meaning "not cognate with" precedes the author's corrections, additions, substitutions or comments on Fleming's scores and data in Section IV, precedes Fleming's score and data and the author's comment on one item or several items united by a common discussion separates affixed elements from the stem marks a reconstructed proto-form
in reconstructed protoforms: V H S /
renders a non-specified vowel, e.g. *bVr- should be read 'either *a, *i, or *u' renders a non-specified laryngeal or pharyngeal renders a non-specified sibilant when separating two symbols means 'or', e. g. *ʔi/abar- should be read 'either *ʔibar- or *ʔabar-'
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
()
~
401
a symbol in round brackets means 'with or without this symbol', e. g. *ba(w)r- should be read '*bawr- or *bar-' 'and' (points to two or more co-existing protoforms)
Notes: (1) Certain symbols for vowels used by Fleming (supposedly due to a lack of corresponding diacritics in his computer fonts) are in most cases replaced by more accustomed symbols, e. g. Amh â is replaced by ä, î by ə. (2) Forms in individual languages adduced by Fleming and scores (or the lw. mark) he ascribes to them are given in bold letters to distinguish them from the author's comments, e. g.: b: Akk našāku, d?: Tuar addəd, lw.: Copt lōks. Abbreviations of languages and language periods: AA - Afrasian (Afroasiatic, Semito-Hamitic); Ahg - Ahaggar (Tahaggart); Akk - Akkadian; Amh - Amharic; Arab - Arabic; ArabSyr - Syrian Arabic; Arb - Arbore; Aun - Aungi; BD - Book of the Dead; Beḍ - Beḍauye (Beja); Bil - Bilin; Brb - Berber; C. - Central; Ch - Chadic; Copt - Coptic; Cu Cushitic; Dah - Dahalo; Dem - Demotic; Dyn - Dynasty; E. - East; Eg Egyptian; Eth - Ethiopian; Gis - Gisiga; Gr - Greek Period; Gwt - Gawwata; Had - Hadiya; Hs - Hausa; Izd - Izdeg; Jib - Jibbali; Khmt - Khamta; Med Medical Texts; MK - Middle Kingdom; Mkk - Mokilko; Mnd - Mandara; MSA - Modern South Arabian; N. - North; NK - New Kingdom; NS Nilo-Saharan; Omot - Omotic; Ong - Ongota; Or - Oromo; P - Proto; Pyr Pyramid Texts; S. - South; Sem - Semitic; Shin - Shinasha; Tuar - Tuareg; Tum - Tumak; W. - West.
402
Прочие языковые семьи
Conventions in transcription: c - alveolar voiceless affricate [ts] ʒ - alveolar voiced affricate [dz] č - palato-alveolar voiceless affricate [tš] ǯ - palato-alveolar voiced affricate [dž] ṣ - hissing emphatic voiceless fricative - emphatic voiceless affricate ẓ - emphatic voiced affricate - palato-alveolar emphatic affricate ŝ - lateral voiceless fricative ĉ - lateral voiceless affricate - lateral emphatic affricate ḳ, q - emphatic velar stop ɣ - uvular voiced fricative (Arabic "ghain") ḫ - uvular voiceless fricative ẖ - uvular voiceless fricative (only in Egyptian) ḥ - pharyngeal voiceless fricative h - laryngeal voiceless fricative y - palatal resonant
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
403
Literature Abr Som Abr Hs AHw AMS
Appl IC
Appl Khm Appl VC
Bargery Bit
BK Bla Beja Bla Cush
Bla Das
Abraham, R. Somali-English Dictionary. London, 1962. Abraham, R. Dictionary of the Hausa Language. London, 1965. Soden, W. von. Akkadisches Handwörterbuch. Wiesbaden: Harassowitz, 1965-1981. Amborn, H., Minker G. & H.-J. Sasse. Das Dullay. Materialen zu einer astkuschitischen Sprachgruppe. // Kölner Beiträge zur Afrikanistik 6 (1980), 228281. Appleyard, D. The Internal classification of the Agaw languages: a comparative and historical phonology. // Current Progress in Afro-Asiatic Linguistics. Amsterdam-Philadephia, 1984, 33-67. Appleyard, D. L. A grammatical sketch of Khamtanga, II. // BSOAS 50 (1987), 470-507. Appleyard, D. The Vowel System of Agaw: Reconstruction and Historical Inferences. // Mukarovsky, H.G. (ed.): Proceedings of the Fifth International Hamito-Semitic Congress. Band II (1991). Wien: Afro-Pub, 13-28. Bargery, G. A Hausa-English dictionary and English-Hausa vocabulary. London, 1934. Bittner, M. Studien zur Sḫauri-Sprache in den Bergen von Dofâr am Persischen Meerbusen. IV. Index (šḫauri-deutsces Glossar). Wien: Alfred Hölder, 1917. Biberstein-Kazimirski, A. de. Dictionnaire arabe-franҫais. Paris, 1860. Blaek, V. Beja Historical Phonology: Consonantism (manuscript). Blaek, V. Cushitic Lexicostatistics: the Second Attempt. // Afroasiatica Neapolitana. Studi Africanistici. Serie Ethiopica 6. Napoli: Instituto Universitario Orientale, 1997, 171-188. Blaek, V. Dasanech Language - state-of-the-art (manuscript).
404
Bla EC Bla Ir Bla Ms Bla Ns Bla Omot Bla Ong
Bla-Tos
Bla Wol
Black
Bnd Ar Bnd LE
Bnd Om CAD
Caprile CLR
Прочие языковые семьи
Blaek, V. Lexicostatistics applied for the East Chadic Languages (manuscript). Blazek, V. Iraqw (manuscript). Blaek, V. 100-word lists of Cushitic and Omotic languages (manuscript). Blaek, V. Nilo-Saharan Stratum of Ongota (in print). Blaek, V. Lexicostatistical comparison of Omotic languages (manuscript). Blaek, V. Cushitic and Omotic strata in Ongota, a moribund language of uncertain affiliation from Southeast Ethiopia (manuscript). Blaek, V. & Tosco, M. Between South and East Cushitic: Reconsidering the Position of Dahalo. Paper presented at the XI. Afrikanistentag (Cologne, Sept 1994). Blaek, V, Lamberti, M., & Sottile, R. The Wolaita Language (Studia Linguarum Africae Orientalis, Bd. 6). A review. AAP 58 (1999), 143-156. Black, P. D. Lowland East Cushitic: Subgrouping and Reconstruction. Ph. D. dissertation. Yale University. Bender, M. L. Aroid (South Omotic) Lexicon. Afrikanistische Arbeitspapiere 38 (1994), 133-162. Bender, M. L. The Languages of Ethiopia. A New Lexicostatistical Classification and Some Problems of Diffusion. Anthropological Linguistics 13/5 (1971), 165-288. Bender, M. L. Omotic lexicon and Phonology. Carbondale: Southern Illinois University, 2003. Oppenheim, L., Reiner, E. & Roth, M. T. (ed.). The Assyrian Dictionary of the Oriental Institute, the University of Chicago. Chicago: The Oriental Institute, 1956-. Caprile, J.-P. Lexique Tumak-Franҫais (Tchad). Berlin: Reimer, 1975. Jungraithmayr, H. & Ibriszimow, D. Chadic Lexical Roots I-II. Berlin: Dietrich Reimer, 1994.
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
CR Aw
CR Khm
Dime Pr
EDE II
EEN
EG
Ehr PA
Faul Fl Fl Ong Foot Fouc
Gragg Grot
405
Conti Rossini, C. Note sugli agau. 2. Appunti sulla lingua Awiya del Danghela. Giornale della Societa Asiatica Italiana 18 (1905), 103-194. Conti Rossini, C. Note sugli agau. 1. Appunti sulla lingua khamta dell'Averghelle. Giornale della Societa Asiatica Italiana 17/2a (1905), 183-242. Mulugeta Seyoum. Some notes on personal and demonstrative pronouns in Dime. Paper presented at the 7th International Semitohamitic Congress (Sept. 21-23, 2004) in Berlin. Takács, G. Etymological Dictionary of Egyptian, volume 2: b-, p-, f-. Leiden, Boston (MA) & Cologne: Brill, 2001. Ehret, C., Elderkin, E. D. & Nurse, D. Dahalo lexis and its sources. Afrikanistische Arbeitspapiere 18 (1989), 1-49. Erman, A. & Grapow, H. Wörterbuch der aegyptischen Sprache I-VII. Berlin: Akademie-Verlag, 1957-71. Ehret, C. Reconstructing Proto-Afroasiatic (Proto-Afrasian). Vowels, Tone, Consonants, and Vocabulary. Berkeley, Los Angeles, California: University of California, 1995. Faulkner, R. O. A Concise Dictionary of Middle Egyptian. Oxford: Clarendon Press, 1962. Fleming H. C. The large Data Base (computer manuscript). Fleming H. C. Ongota Lexicon: English-Ongota. Mother Tongue VII (2002), 39-63. Foot F. C. Galla-English, English-Galla Dictionary. Cambridge, 1913. Foucauld, le père C. de. Dictionnaire touareg-franҫais 1-4. Paris: Imprimerie nationale de France, 1951-1952. Gragg, G. Oromo Dictionary. East Lansing, 1982. Grotanelli, V. L. Missione etnografica nel Vollega Occidentale. Volume primo. I Mao. Roma: Reale Accademia d'Italia, 1940.
406
Hay Arb
HEC Hei SAM
Hei Elm
Hei Ya Hetz HRSC
Hudson 1964 Izd JJ JMkk Kane A KT Kraft Lamb-Sot
Прочие языковые семьи
Hayward, R. The Arbore Language. A First Investigation. // Kushitische Sprachstudien, Bd. 2. Hamburg, 1984, 332-451. Hudson, G. Highland East Cushitic Dictionary. Hamburg: Buske, 1989. Heine, B. The Sam Languages: a history of Rendille, Boni and Somali. Afroasiatic Linguistics 6/2 (1978), 23-116. Heine, B. The Non-Bantu Languages of Kenia (Linguistic data: Elmolo). // Language and Dialect Atlas of Kenia, v. II. Heine, B. & Möhlig, W. J. G. (eds.), Berlin: Dietrich Reimer Verlag, 1980, 173-218. Heine, B. Notes on the Yaaku Language (Kenia). Afrika und übersee 58/2 (1975), 119-138. Hetzron, R. The nominal system of Aungi (Southern Agaw). BSOAS 41 (1978), 121-141. Ehret, C. The Historical Reconstruction of Southern Cushitic Phonology and Vocabulary. Berlin: Dietrich Reimer, 1980. Hudson R. A. A Dictionary of Beja [Draft printout; prepared by R. Blench], 1996. Mercier, H. Vocabulaires et textes berbères dans le dialecte berbère des Ait Izdeg, Rabat: Céré, 1937. Johnstone, T. M. Jibbāli Lexicon. New York (NY): Oxford University Press, 1981. Jungraithmayr, H. Lexique Mokilko. Berlin: Dietrich Reimer, 1990. Kane, T. L. Amharic-English Dictionary. Wiesbaden, 1990. Kane, T. L. Tigrinya-English Dictionary. Vol. I-II. Springfield: Dunwoody Press, 2000. Kraft, Ch. H. Chadic Wordlists I-III. Berlin: Dietrich Reimer, 1981. Lamberti, M. and Sottile, R. The Wolaytta Language. Studia Linguarum Africae Orientalis, Bd. 6. Rüdiger Köppe Verlag. Köln, 1997.
A. Militarev, Once more about glottochronology ...
Lamb Sh
Lao LGur LGz Luk Gis Magh Mein MQK Nak PEC
RBeḍ RBil RKhmr
Roper Sas Brj SED I
SED II
407
Lamberti, M. Die Shinassha-Sprache. Materialen zum Boro. Heidelberg: Universitätverlag C. Winter, 1993. Laoust, E. Siwa: son parler. Paris: Librairie Ernest Leroux, 1932. Leslau, W. Etymological Dictionary of Gurage (Ethiopic). Vol. III. Wiesbaden: Otto Harassowitz, 1979. Leslau, W. Comparative Dictionary of Geʕez (Classical Ethiopic). Wiesbaden: Otto Harassowitz, 1987. Lukas, J. Studien zur Sprache der Gisiga (Nordkamerun). Hamburg, 1970. Maghway J. B. Iraqw vocabulary. // Afrikanistische Arbeitspapiere 18 (1989), 91-118. Meinhof, K. Mbugu. // Linguistische Studien in Ostafrika 10 (1906), 307-330. Mous, M., Qorro, M. & Kiessling, R. Iraqw-English Dictionary. Köln: Rüdiger Köppe Verlag, 2002. Nakano, A. Comparative Vocabulary of Southern Arabic - Mahri, Gibbali and Soqotri. Tokyo, 1986. Sasse, H.-J. The Consonant phonemes of ProtoEast-Cushitic (PEC): a first approximation. Afroasiatic Linguistics 7/1 (1979), 1-67. Reinisch, L. Wörterbuch der Beḍauye-Sprache. Wien: Alfred Hölder, 1895. Reinisch, L. Die Bilin-Sprache 2. Wörterbuch der Bilin-Sprache. Vienna: Alfred Hölder, 1887. Reinisch, L. Die Chamir-Sprache in Abessinien II. Chamir-deutsches Wörterbuch. // Sitzungberichte der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften. Phil.hist. Klasse 106, 1884, 330-450. Roper, E.-M. Tū Beḍawiɛ. Hertford: Herts, 1928. Sasse., H.-J. An Etymological Dictionary of Burji. Hamburg: Helmut Buske Verlag, 1982. Militarev, A. & Kogan, L. Semitic Etymogical Dictionary. Vol. I: Anatomy of Man and Animals. Münster: Ugarit Verlag, 2000. Militarev, A. & Kogan, L. (forthcoming). Semitic Etymogical Dictionary. Vol. II: Animal Names. Münster: Ugarit Verlag.
408
SLLE
ST
Star
Stolb Tos Dah
Tos Das
Vyc Whit
Wolff
Прочие языковые семьи
Dinote Kusia (Shenkere) & Siebert, R. Wordlists of Arbore (Irbore), Birayle (Ongota), Tsamai (Tsamaho). // Survey of Little-known Languages of Ethiopia Linguistic Report No. 20 (1994). Addis-Ababa. Sava, G. & Tosco, M. A Sketch of Ongota. A Dying Language of Southwest Ethiopia. Studies in African Linguistics, Vol. 29, No. 2 (2004), 59-135. Starostin, S. Comparative-historical linguistics and lexicostatistics. // Time Depth in Historical Linguistics, vol. 1, eds. C. Renfrew, A. McMahon & L. Trask. (Papers in the Prehistory of Languages.). Cambridge: The McDonald Institute for Archaeological Research, 2000, 223-265. Stolbova, O. Studies in Chadic Comparative Phonology. Moscow: Diaphragma publishers, 1996. Tosco, M. A Grammatical Sketch of Dahalo. Hamburg: Buske. // Kuschitische Sprachstudien, Band 8, 1991. Tosco, M. The Dhaasanac Language. Grammar, Texts, Vocabulary of a Cushitic Language of Ethiopia. Köln: Rüdiger Köppe, 2001. Vycichl, W. Dictionnaire étymologique de la langue copte. Leuven: Peeters, 1983. Whiteley, W. H. A short description of item categories in Iraqw (with material on Gorowa, Alagwa and Burunge). Kampala: East African Institute of Social Research, 1958. Wolff, H. E. & Naumann, C. Frühe lexikalishe Quellen zum Wandala (Mandara) und das Rätsel des Stammauslauts. Egyptian and Semito-Hamitic (Afro-Asiatic) Studies in Memoriam W.Vycichl (ed. G.Takács). // Studies in Semitic Languages and Linguistics, Vol. XXXIX. Leiden-Boston: Brill, 2004, 372-413.
My problems with Gunwinyguan Ilia Peiros Santa Fe Institute
A decade ago I began to study Australian comparative linguistics. At that time the reality of the Gunwinyguan family was taken for granted. Therefore I did not anticipate any problems while adding forms from these languages into the Australian etymological database. "Why should it be difficult? I have everything I need: some grammatical descriptions, dictionaries or rather long wordlists, the study of comparative phonology by Mark Harvey (Harvey 2003) supported by the etymological data of Nick Evans (Evans 2003) 1 ". The etymological analysis of these sources has, however, revealed some problems, which I will discuss below. Let us first formulate two basic postulates of lexical comparison used in the process of database compilation: 1. If two languages are genetically related they always share morphemes of common origin. These common morphemes always include lexical morphemes, some of which belong to the core lexicon, i. e. have meanings related to the basic, universal notions rather than to a culturally or ecologically loaded notions. There are no well-attested cases when two related languages lack morphemes of common origin. Situations when related languages do not share basic lexical morphemes are also not known in the language families studied by the strict methods of comparative linguistics. 2. If two related languages A and B form a family, they always have a significant number of lexical morphemes absent in other related languages which do not belong to this family. English and German have a lot of common words of Proto-Germanic origin, but only a limited number of these words is found in the Slavonic or the Indo-Iranian languages. In order to show that two related languages (A and B) belong to a single group, we need to find language C which is related to A and B but does not belong to the same group. Without C no claim about specific relations of A and B can be justified. I am grateful to Nick Evans and Mark Harvey who provided me with copies of their very important manuscripts, both published only in 2003. 1
410
Прочие языковые семьи
3. A genetic claim cannot be based on morphological considerations not supported by lexical evidence. No such cases are known in the better studied language families. A well established sequence of historical reconstruction should be always maintained: phonological reconstruction > reconstruction of morphemes > morphological reconstruction. There are no obvious reasons to reject the comparative method in order to study aboriginal Australian languages. Typical problems mentioned in the literature are of a technical rather than theoretical nature. Among them are: (I) a striking similarity of phonological systems of various Australian languages. As a result, preliminary phonological reconstructions are often based on trivial phonological correspondences. However, any detailed reconstruction reveals some unpredictable, non-trivial correspondences. Two alternative explanations of the phonological similarities of the Australian languages may be suggested: (a) the languages have preserved their original ancient system; (b) these similarities are a result of a later process of analogical unification. To the best of my knowledge, the second alternative has never been discussed. (II) An active process of borrowing. As a result, most Australian languages are full of loans, the identification of which became a serious and well-known problem. Distributions of individual words (lexemes) in the languages of the region are not known yet. In most cases we simply cannot answer such simple questions as "is this word known in Yolngu and Mara languages?" or "can we find it in Dalabon?" This type of information is often crucial in loan identification. The main distinctive feature in the compilation of a lexical database for the aboriginal Australian languages I am working on is its emphasis on the systematic research of data with the ultimate aim to suggest etymologies to all the lexical morphemes found in the primary sources. Such an approach requires a detailed comparison of each pair of languages involved. In the case of Gunwinyguan I have studied only five languages: Jawoyn (Merlan MS), Mayali (Evans 2003), Ngandi (Heath 1978), Ngalakan (Merlan 1983) and Rembarrnga (McKay MS). This means that lexicons of each pair of languages have been compared: Jawoyn-Mayali, JawoynNgalakan, Jawoyn–Ngandi, etc. Primary lexical sources for Warray, Dangbon, Dalabon (Ngalkbun) and some other languages are not available to me, so no systematic search of their etymologies can be undertaken. The
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
411
Nunggubuyu language is not included in this study, despite Harvey's suggestion to classify it as a Gunwinyguan language (Harvey 2003). Any direct comparison of the sources cannot provide us with real cognates. Instead, its outcome is a list of "comparisons" whose formal status is quite different from that of a "cognate set". A cognate set consists of original morphemes from related languages, which may be traced back to the same common proto-form. A comparison, on the other hand, consists of morphemes which seem to be genetically similar, however, their similarity might have some other explanation, like borrowing or wrong identification. An upgrade of a comparison to the status of a cognate set is always based on a good knowledge of the historical phonologies of the languages as well as on our ability to eliminate borrowings. Jawoyn and Mayali It was not difficult to obtain a list of comparisons between Jawoyn and Mayali, simply because most of them are given in Evans' dictionary of Mayali (Evans 2003). On the whole, my database consists of about three hundred comparisons obtained through a systematic search of the two dictionaries. Most of these comparisons represent simple lexical morphemes. The number of comparisons is not extremely large, but nevertheless it is possible to establish phonological correspondences and to use them to reconstruct proto-forms. In both modern languages one can find three types of simple lexical morphemes: monosyllabic, disyllabic and trisyllabic. These types are found in the comparisons and thus they might be reconstructed for the proto languages. Let us, however, examine this issue in more detail. Monosyllabic morphemes There are about 150 monosyllabic comparisons in the database with about 65 of them being verbal roots. A noticeable feature of the nominal roots is the near-complete absence of names for flora and fauna. The database has only about twenty of them, mostly reduplications. A list of monosyllabic comparisons is given below.
412
Прочие языковые семьи
(I) 1. tooth *lVt: Jaw. let-mo tooth, hook; May. jit=me tooth; MH. 2. guts *ŋuk: Jaw. ŋuk guts, excrement; May. ŋuk- (compound n.) guts, shit, ŋu=kkan (W) navel. 3. heart *tVr: Jaw. tor heart; May. tuttu heart; MH. 4. knee *puN: Jaw. puŋ area behind knee; May. pun ankle. 5. tongue *cen: Jaw. cen tongue; May. cen tongue; EM, MH/377. 6. good *mak: Jaw. mak good; May. mak good; EM, MH. 7. beard *wurk: Jaw. ca=wurk whiskers; May. ca=wurk whiskers, beard; MH, 370. 8. thigh *tar: Jaw. car, cor leg; May. tat leg, thigh, root. 9. body *kuk: Jaw. kuk body, dead body; May. kuk body; raw; EM, MH. 10. head *pam: Jaw. pam head; May. pam=para(ʔ) head (REST); MH. 11. seed, bud *pa=mo: Jaw. pamo seed; May. pamo bud; MH. 12. knee *pat: Jaw. pat knee; May. pat knee; EM, MH. 13. rock, mountain *pat: Jaw. pat rock, hill, mountain, money; May. pat rock type in rock country; EM, MH. 14. white ochre *pim: Jaw. pim white ochre; May. pim painting; MH. 15. road *pork: Jaw. pork(-ŋayu) tracks; purul road; May. pok print, track (of any sort). 16. oven *poj: Jaw. poj ground oven, pit; pol=wu to cook, burn; po=pek=ke id.; May. poj cooking stone, antheap; MH. 17. moon *tit: Jaw. tit moon; May. tit moon; MH. 18. semen *tVk: Jaw. tok semen; May. tuk semen; MH 19. nape of neck *cut: Jaw. cut nape of neck; May. cut nape of neck; cut (E); EM, MH. 20. river *po: Jaw. pona- compounding form of ῾water, liquid'; May. powater (incorpor. noun); ka=po creek, river (W, E). 21. lower leg *kal-pam: Jaw. kal=wam large muscle of lower leg; May. kal=pam calf, lower leg (W, M); EM. 22. nose *ke: Jaw. ke=mo nose+bone nose; kerolk nose peg; May. kep nose; EM. 23. cloud *ŋol: Jaw. ŋol sky; pam-ŋol cloud; May. ŋol cloud (E, M); ŋol=kimuk big clouds; EM, MH. 24. throat *kVm: Jaw. kam throat, neck; May. kom throat, nape; MH. 25. camp *ler: Jaw. ler camp; May. jet nest; ret camp, home, nest (E); MH. 26. spear *lawk: Jaw. lawk spear; May. lawʔ spear; lawk (E); MH.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
413
27. food *maj(ʔ): Jaw. maj vegetable food; May. majʔ flesh food; majʔ-majʔ bird; me vegetable food; MH. 28. leaf *wor: Jaw. mala=wor leaf; May. mala=wor; wor leaf; MH. 29. bone, knee *mo: Jaw. mo bone; May. rak-mo pelvis, (?) hipbone; mo=palʔ hip bone; MH. 30. sore *mVk: Jaw. mek sore, wound; May. mok sore; EM, MH. 31. rotten *nVt: Jaw. not-ma- to go rotten, sour; nor stench; May. nut stinking, rotten; pus; EM. 32. saliva *nun: Jaw. nun saliva; May. nun saliva; EM, MH. 33. name *ŋej: Jaw. ŋi name; May. ŋej name; EM, MH. 34. belly *wurk: Jaw. la=wurk belly, stomach; May. wur=papaŋ have a sore stomach; wur=kan stomach (W). 35. plains (country) *polk: Jaw. polk camp, country; May. polk plains (country). 36. wing *wel: Jaw. wel wing; May. wel- wing; pel arm, wing; EM, MH. 37. fire *wurk: Jaw. wurk fire, firewood; May. wurk grass fire, bush fire; wulʔ id. (E); wukke to burn; wuŋ to light; MH. 38. vein *jil: Jaw. jil large muscule on back of upper leg; May. jil vein; EM, MH. 39. vein *jon: Jaw. jon tendon, sinew; May. jon back of knee, esp. muscle behind knee (W, M); EM, MH. 40. white *tarʔ: Jaw. tarʔ=tar-mi white; May. tarʔ bark of stringybark or woolybutt tree. 41. cloud *kul: Jaw. kul cloud, rain; kulu=mara cloud; May. kul black cloud. 42. hand *kun: Jaw. kun-ŋer right hand, kun-wir=wa id.; May. kun right hand, ku=kun right; MH. 43. night *ŋVk: Jaw. ŋek night; May. ŋok=ta grow dark, become night (E, M); MH. 44. rib *ŋVrk: Jaw. ŋurk-mo rib bones; May. ŋork flank; MH. 45. club *palk: Jaw. pal=mun < *palk-mun club; May. palk ponding rod. 46. mud *mel: Jaw. mel=we mud; May. mel=won country (RESTR); MH. 47. chest *merek: Jaw. mirk chest; May. merek hollow of chest; merʔ base of sternum; MH. 48. wind *maC: Jaw. mac wind; May. majork wind; MH. 49. fire, firewood *lerŋ: Jaw. ma=lerŋ-ma=lerŋ kindling, small branches; cf. ca=jalŋ fire; May. jerŋ firewood; rerŋ (E); ŋalerŋ fire (RESTR). 50. backbone, spine *pur / *por: Jaw. pur=mula backbone, spine; May. pot=me backbone.
414
Прочие языковые семьи
51. dilly bag *cerʔ: Jaw. cerʔ small dilly bag; May. cerʔ small dilly bag; EM. 52. grass, shoot *talk: Jaw. ke=calk sprout, new growth, shoot; May. talk grass. 53. water *ŋaT: Jaw. ŋat=kolen waterfall; ŋajwok=ŋajwok small spring high up in escarpment; May. ŋat soak, well. 54. poison *ma(r): Jaw. mar poison; mar-wo, mal=ji-wo to poison; ma=wuja poison; May. ma=worʔ plant used as fish poison. 55. string, rope *tun: Jaw. tun string, rope; May. tun cat's cradle game, played with bush sting. 56. secret: Jaw. mol=k E? stealthily; May. mo=nic- stealthily. 57. dust *culŋ: Jaw. ca=culŋ dust; May. culŋ dust; EM, MH. 58. anus *tak: Jaw. tak-ŋaju anus; May. tak pelvis; EM. 59. floodplain *powk: Jaw. powk floodplain; powok plains (country); May. powk seasonal swamp; EM. 60. handle *pen: Jaw. pen handle; May. pen handle on dillybag; EM. 61. bone *caT=mo: Jaw. cat=mo upper leg bone; May. cat=mo inside (marrow?) of thigh; EM. 62. cliff, slope *ŋaL-: Jaw. ŋalk-ŋayu slope, steep descent.; May. ŋalŋ cliff; milʔ=ŋalk eyebrow. 63. not *min: Jaw. min not, without; May. min not - declarative negative particle (W); EM. 64. pouch *ŋerŋ: Jaw. ŋerŋ pouch; May. ŋeŋ pouch (W); EM. 65. happy *jilk: Jaw. jilk=mak=ci feel good; jilk guts, spirit; May. jilk=mak be happy; EM. 66. spear, clitoris *tan: Jaw. tan clitoris; tan=pu to spear; May. tan 3-pronged fish spear. 67. woomera *cirk: Jaw. cirk woomera hook; May. cirk disposable spearthrower; EM. 68. place, country *let: Jaw. let place, country; May. kunet < *kun-jet home, place; kun-ret (E); EM. 69. stomach, guts *ciŋ: Jaw. ciŋ stomach, abdomen; May. ciŋ stomach, guts (M); EM, MH. 70. try, taste *man: Jaw. man try; May. man taste, fragrance; EM, MH. 71. new moon *lirk: Jaw. lirk-ciyi- to become new month; May. lirk new moon. (II) 72. sit *ni-: Jaw. ni-, nini- to sit; May. ni to sit, live.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
415
73. stand *ti-: Jaw. ci=ji stand; May. ti to stand. 74. see *na-: Jaw. na- see; May. na=n see, look at. 75. hit, kill *pu-: Jaw. pu- hit, strike; May. pu-n hit, kill. 76. push *turʔ / *tur=k: Jaw. turʔ=ma- hit, strike; May. tur=k=me- snatch, tug, jerk; tur=k=man pull; EM. 77. lightning *majʔ: Jaw. majk-ma-, maj=majʔ-ma- to flash (lightning); May. majʔ=ke to flash (lightning); MH. 78. swallow v. *wVl=k-: Jaw. wolk=ma to drink; May. wuk=me to swallow. 79. cut, circumcise *taC-: Jaw. tanʔ-ma- to cut, snip; May. tac=ke to cut (E, W); EM. 80. get, obtain *ma-: Jaw. ma- get; May. ma=ŋ take, get. 81. sing curse at *war-: Jaw. war-wu sing curse at; May. wa=pu=n to sing up; MH. 82. be hungry *mar-: Jaw. mari be hungry; May. mar=wi be hungry; EM, MH. 83. give *wo: Jaw. wo give; May. wo=n give. 84. smell, itr. *pan: Jaw. pan-ciji to smell (good), give off an odour; May. pan smell (n.); MH. 85. ear *pe-: Jaw. pe=ŋ- having to do with hearing; pe=ŋ-ja-, pe=ŋ-ciji hear; May. pe=kkan to hear; pe=ŋ- ears, faculty of hearing and intelligence; peŋ=ŋu=k=me, peŋ-tup=p-ra forget (E); peŋ=war crazy, stupid; EM, MH. 86. kick *talʔ: Jaw. talʔ=ma kick, hit; May. talʔ=meŋ, talk=meŋ kick, punch; MH. 87. go hunting *caŋ-: Jaw. caŋ=ka- go hunting; May. caŋ=ka=n go hunting; EM, MH. 88. take, carry *kar: Jaw. kor-ka-, kar-wu-ka- take, carry; May. ka=n take, carry, lead. 89. run, flow *lo- E?: Jaw. low-ma- run, ooze, drip; May. lop=me run, flow, blow (wind), run away; EM. 90. swell up *lul-: Jaw. lul-ma- swell up; May. lul=me- swell up; MH. 91. open *marʔ-: Jaw. marʔ-ma- open; May. marʔ=maŋ open; EM, MH. 92. make *maC-: Jaw. mak-wo- make; May. man=pu, man=pu make. 93. smell, tr. *no: Jaw. no-ma smell something; May. no=me- smell, tr. (W, M); EM, MH. 94. heart, breath *ŋerʔ: Jaw. ŋerʔ-ma- to have a spell, 'breather'; May. ŋeʔ breath, heartbeat; EM 95. die *wat-: Jaw. wat-ma- to finish, terminate, end; May. wat-me (ceremony) finish up (E).
416
Прочие языковые семьи
96. vomit *werʔ: Jaw. werʔ vomit; May. werʔ-me-, weʔ=me (M, W), reʔ=me vomit; EM, MH. 97. swim *war-: Jaw. war-ma- swim; May. war-me swim; MH. 98. hot *wV-: Jaw. wor=wop hot, warm; May. wolŋ=won to heat; wulʔ=me give off heat. 99. swell up *puC: Jaw. purʔ-ma- swell up; May. pul=ulʔ=me swell up; EM, MH. 100. paint *tilʔ: Jaw. tilʔ-ma- to paint, write; May. tilʔ=tilʔ=me write; tilk=me carve (e. g. on message stick); MH. 101. ashamed *lV(r): Jaw. lir-ma- ashamed; May. je=me ashamed. 102. flow *jow: Jaw. jow-ma- flow, or run (of water); May. jow=jow=me to rise (of water) (W, M); MH. 103. enter *ŋV-: Jaw. ŋe-me- enter; May. ŋi=me=n enter (W, E). 104. put down *kur- / *kot: Jaw. kot-ma- put down; May. kur=me put down. 105. break *parʔ / *pak: Jaw. parʔ to break, fracture; park-ci to disperse, break up and drift away; May. pak=ke break; MH. 106. ask *ca-: Jaw. ca-wa ask; May. ca=wa=n ask; MH, 364. 107. get up *tol: Jaw. tolʔ-me to surface in water; May. tolk=kan to get up, stand up. 108. climb *wajʔ: Jaw. wajʔ-me fly, jump; wolʔ-ma climb up; May. wajʔ-me go up, ascend; wajʔ=ke to lift up; EM. 109. die *to-: Jaw. co=ji to die; May. to=we=n to die. 110. sit down *koL-: Jaw. kol-ma- to sit down (on), rest (on); May. koluŋ go down, descend. 111. follow *ki-: Jaw. ki, kejek road; May. kire to follow (track). 112. cook, burn *pol-: Jaw. pol-wu cook; pona-na- to burn (intr.); May. po=pekke to cook, burn (RESTR). 113. lying, asleep *ke-: Jaw. ke=ka- sleepy; May. ke=jo sleep (?+lie). 114. whistle *wiC-: Jaw. wit-ma to whistle; May. wic=me to whistle. 115. show *pu=k-: Jaw. puk=ca to show, teach; May. pukkan to show; EM. 116. get used to *pol=p: Jaw. polp=ma get used to; May. polp=me get used to; EM. 117. clean v. *pir-: Jaw. pir=ʔ=ma to clean; May. pir=p=me to clean; EM. 118. sticky *pel-: Jaw. pelp=ma stick together; May. pel=p=maŋ be sticky, stick together; pel=k=me stick together; EM. 119. sneeze *nuc: Jaw. nuc-ma- to snore, blow nose; May. nuc-me to sneeze (M, W).
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
417
121. throw *ja-: Jaw. ja-ma- to kill, to spear; May. ja-me to kill, to spear; EM, MH. 122. hate *nirʔ: Jaw. nirʔ=ma dislike, be angry; May. nirʔ=miwon criticize, hate; nir=kke to make black (E); EM. 123. molest *nojʔ: Jaw. nojʔ=ma molest, humbug, disturb; May. nojʔ=me fuck, esp. from behind. 124. close, block *palʔ-: Jaw. palʔ=ma shut up, close; May. palʔ=me close, become closed; EM. 125. kiss *punʔ: Jaw. punʔ-ma kiss; May. punʔ-maŋ to kiss; EM. 126. burst *tow-: Jaw. towk=ma burst; May. towk=me burst; EM. 127. drip, drop *ce(l): Jaw. cep-ma- to drip, leak; celʔ=cel=ma (NE); May. celʔ=me- to drip; EM. (III) 128. crow *wak=wak: Jaw. wak=wak crow; May. wak=wak crow; MH. 129. ant *cak: Jaw. cak red ant NE; May. cak meat ant; MH. 130. short-necked turtle *terk: Jaw. pam=terk short-necked turtle; May. pam=tek short-necked turtle; MH. 131. lorikeet *tet-: Jaw. tet=tet varied lorikeet; May. tet=tet red-collored lorikeet (E); MH. 132. witchetty grubs *mork: Jaw. mork a fly; May. mok small fly; mol blow-fly; EM, MH. 133. tick *merk: Jaw. merk tick (RESTR?); May. merk cattle tick; MH. 134. short-necked tortoise *ŋat: Jaw. ŋat short-necked tortoise; May. ŋat small short-necked tortoise; EM, MH. 135. male black wallaroo *park: Jaw. park male black wallaroo; May. park male black wallaroo; MH. 136. bird sp. *nin: Jaw. nin finch sp.; May. nin grass wren; EM. 137. tree, sp. *put: Jaw. put=put Brachychiton diversifolium tree; May. put=put Kurrajong tree; EM. 138. vine, sp. *lek-lek: Jaw. lek=lek Mackinlaya macrosciadea; May. lek=lek vine sp.; EM. 139. lizard *lok=lok: Jaw. lok=lok skink, sp.; May. lok=lok skink sp.; EM. 140. ant *tel-: Jaw. tel=tel black ant; May. tel=tel black ant (E, W); EM. 141. fly *mut=muC: Jaw. mut=mur blowfly; May. mut=mut horse fly; EM. 151. owl *muk=muk: Jaw. muk=muk barking owl; May. muk=muk owl sp.; EM.
418
Прочие языковые семьи
152. bird sp. *ŋak=ŋak: Jaw. ŋak=ŋak grey-crowned babbler; May. ŋak=ŋak grey-crowned babbler. 153. bee *jalk: Jaw. jalk small garderre sugarbag; May. jalk, jalʔ bee sp.; EM. 154. mushroom *tam=tam: Jaw. tam=tam mushroom (any type); May. tam=tam mushroom (generic); EM. 155. louse *tot: Jaw. tot louse; May. tot louse; MH. In some cases I cannot reconstruct the original syllabic structure of the comparisons: 156. new, fresh *kerŋe / *kerŋ: Jaw. kerŋ new, fresh; May. kerŋe new, fresh; EM, MH. 157. scorpion *cuwVc: Jaw. cowoc scorpion; May. coc scorpion; MH. 158. dry *pur(a)k: Jaw. purak dry; May. puk dry (place), passible. 159. hollow log *lorok / *lork: Jaw. lorok=lorok hollow log; May. lork, rork hollow log; EM, MH. 160. hair *ŋa-: Jaw. ŋar hair; May. ŋarel hair; ŋapet (W), ŋapek hair; MH. 161. heart *ŋuluk / *ŋolek: Jaw. ŋuluk heart, wind, breath; May. ŋolek breath; pulse, heartbeat; cf. ŋul heart, solar plexus. 162. possum *wirik: Jaw. wirk possum (general); May. wurik possum, wirik possum, 'woman one'; MH. 163. behind *jer(e): Jaw. jer towards; May. jere behind; EM. 164. bandicoot *jowuk / *jok: Jaw. jowuk bandicoot; May. jok northern brown bandicoot; EM, MH. 165. hand, finger *per- / *pir: Jaw. perak hand, finger; May. pit hand, finger. 166. float *taL-: Jaw. tala- to float; May. tal=kan float level with the surface of water; MH. 167. skin *wik / *werk: Jaw. wik skin, bark; May. werk werk outer bark (E); MH. 168. child *par: Jaw. paran young child-in-arms; May. par=ken baby. 169. thunder *ŋur-: Jaw. ŋur-ma- to growl; May. ŋurul=me to thunder; ŋutul=me (E), ŋorou=me to rumble (thunder). 170. dreaming (place) *caraŋ: Jaw. caraŋ dreaming; May. caŋ dreaming (place); EM. 171. armpit *wan-: Jaw. wancal armpit, underarm; May. wan armpit, underarm; wanca=mut armpit hair; EM, MH. 172. bad *perk / *perek: Jaw. perk bad, dangerous; May. perek death adder; perk (E); MH.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
419
173. sun *cVrk: Jaw. cerk-ciji- to be high in the sky (of sun or moon); May. cirkan sun. 174. dry *tal-: Jaw. talp-ma- to dry out.; May. taleʔ=me dry, leave to dry. Disyllabic morphemes There are about a hundred disyllabic comparisons in the database with about fifty of them being various fauna and flora names (class IV). Among the rest (class V) one can find comparisons obviously related to various cultural ideas and thus easy candidates for borrowing. The list of disyllabic morphemes is given below. (IV) 1. female plains kangaroo *kantal-: Jaw. kantal=piru female plains kangaroo; May. kantal=ppuru female plains kangaroo; EM. 2. dove *kolo=tok: Jaw. koloto=tok peaceful dove; May. kolopok, kolotto=tto peaceful dove, diamond dove; EM, MH. 3. blue-tongue lizard *kuriʔ: Jaw. kuriʔ blue-tongue lizard; May. kuriʔ blue-tongue lizard; EM, MH. 4. grasshopper *jamic: Jaw. jamic=mi short-horned grasshopper; May. jamic long-horned grasshopper; MH. 5. goanna *poŋka: Jaw. poŋka stone country goanna; May. poŋka spiny tail monitor; EM, MH. 6. shrub turkey, bustard *penuk: Jaw. penuk shrub turkey, bustard; May. penuk shrub turkey, bustard; EM, MH. 7. hornet *cVk-pal: Jaw. cok=pal hornet; May. cak=pal hornet: ant; EM. 8. centipede *calar: Jaw. calar centipede; May. calar centipede; EM, MH. 9. taipan *curaŋ: Jaw. curaŋ taipan; May. curaŋ taipan; MH. 10. crab *kampuk: Jaw. kampuk crab; May. kampuk crab; EM. 11. spider *katap: Jaw. karap spider; May. katap (W, E) spider, spider web; EM. 12. salt-water crocodile *kVŋV: Jaw. keŋe salt-water crocodile; May. kiŋa salt-water crocodile; EM, MH. 13. butterfly *mele=mele: Jaw. mele=mele butterfly; May. mele=mele butterfly; EM, MH. 14. bat *walaŋ: Jaw. walaŋ bent-winged bat; May. walaŋ Dusky horseshow bat; EM, MH. 15. lorikeet *welej(ʔ): Jaw. welej red-collared lorikeet; May. welejʔ redwinged parrot; MH.
420
Прочие языковые семьи
16. leech *palac: Jaw. palac leech; May. palac leech; EM, MH. 17. turtle *puru=ŋanti: Jaw. puruŋanti long-necked land turtle; May. puruŋanti stinking turtle; EM, MH. 18. sand goanna *talak: Jaw. talak sand-ridge goanna; May. talak sand monitor; EM, MH. 19. grasshopper *catte-: Jaw. cate=te long-horned grasshopper; May. cattejʔ=tejʔ grasshopper; MH. 20. king brown snake *caluŋ: Jaw. caluŋ king brown snake; May. caluŋ king brown snake; EM, MH. 21. python *waran: Jaw. waran carpet snake; May. waraŋ, waran rock python. 22. sugar glider *lampalk: Jaw. lampalk sugar glider; May. lampalk sugar glider; EM, MH. 23. bandicoot *kan=ma: Jaw. kan=ma big bandicoot; May. kan=ma northern brown bandiccot (big); EM. 24. curlew *kulu-: Jaw. kulu=wur curlew; May. kuru=wiluk curlew. 25. frog *ca=tti: Jaw. cati frog (generic); May. catti frog (generic) (Kune). 26. mosquito *pintu: Jaw. pintu March fly; May. pintu mosquito; EM. 27. tree, sp. *tumuk: Jaw. cumuk canthium attenuatum; May. tumuk native cherry; EM. 28. tree, sp. *torok: Jaw. torok tree, sp.; May. torok Eucalyptus latifolia; EM. 29. insect *tini-: Jaw. tini=tini insect which sends down spray of acidic excrement; May. tini=tini cicada; tina=tina (E); EM. 30. fish *timiN: Jaw. timin=timin water insect; May. timin=timin small fish; EM. 31. wax *piti: Jaw. piri beeswax; May. piti beeswax; EM. 32. gecko *pelerʔ: Jaw. pelerk gecko sp.; May. pelerʔ gecko; EM. 33. rat, cat *pari: Jaw. pari native cat; May. pari brush-tailed rabbit rat; EM. 34. white cockatoo *ŋarac: Jaw. ŋarac white cockatoo; May. ŋarac white cockatoo; EM, MH. 35. plant sp. *kalar: Jaw. kalar Eucalyptus bleeseri; May. kalar Gum sp.; Eucalyptus bleeseri, (E:JD).; Eucalyptus arnhemensi, (E:JD).; EM. 36. shrub sp. *lere-lere: Jaw. lere=lere bossiaea bosseaeoides; May. lere= lere Crotalaria crassipes; EM. 37. orchid *nal=kan: Jaw. nalkan ground orchid; May. nalkkan tree orchid; EM.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
421
38. tree sp. *mam=Tak: Jaw. mamtak=morakmo Canthium lucidum; May. mamtak Canthium lucidum; EM. 39. gum tree sp. *mat=pa: Jaw. mat=pa eucalyptus miniata; May. mat=pa (Dj, E) Scarlet gum; EM. 40. kite *maram: Jaw. maram fork-tailed kite; May. maram whistling kite (E, W, Dj); EM. 41. bird sp. (fly-catcher): Jaw. nuric whistlers, shrike tits; May. nuric restless; EM. 42. tree sp. *catuk: Jaw. caruk Syzygium suborbiculare; May. catuk Red apple tree, Syzygium suborbiculare; EM. 43. monitor *cular: Jaw. cular lace monitor; May. cular freckled monitor; EM. 44. bird sp. *cowok: Jaw. cowok koel; May. cowok, cawok bird sp.; EM. 45. tree sp. *kan=pan: Jaw. kan=pan type of palm; May. kan=pan Carpentaria palm; EM. 46. pigeon *lumpuk: Jaw. lumpuk large ground pigeon sp. (RESTR); May. lumpuk black-banded pigeon; EM. (V) 47. brain, head *kulu: Jaw. kulu=ruŋ brain; kulu compounding element 'head'; May. koc=kulu brain ; EM. 48. leaf *mala: Jaw. mala=wor leaf; May. mala=wor leaf; mare (E) hair; MH. 49. blood *kurac: Jaw. kurac blood; May. kurac (RESTR) blood; MH. 50. yamstick, boomerang *palkV: Jaw. palkan boomerang; May. palku, palk=pu yamstick. 51. father's mother *ma=mam(ʔ): Jaw. mamam father's mother; May. mamamʔ father's mother; MH. 52. father *pa=pa: Jaw. papa elder sibling; May. pappa triangular kin term; papin father's mother and recip.; MH. 53. deep *Colok: Jaw. kajolok steep; colompara deep, deep place, gully; May. colok deep, deeply cut; MH. 54. bag *jako: Jaw. jako kurrajong string bag; mi=jowk dillybag; May. jakko string 'honey bag'; EM. 55. shoulder blade *perV-milk: Jaw. pere=melk shoulder blade; May. peri=melʔ kangaroo's shoulder blade; perekalʔ sternum; MH. 56. vagina *palV: Jaw. pala vagina; May. pale vagina; EM, MH. 57. ripe, cooked *coLeŋ: Jaw. coleŋ ripe, cooked; May. coleŋ ripe, cooked; MH.
422
Прочие языковые семьи
58. west *kari: Jaw. kari- west; May. kari=kat west; EM, MH. 59. initiated boy *kom-tuc: Jaw. kom=tuc young boy; May. kom=tuc initiated boy; EM, MH. 60. egg *tapu: Jaw. kon=tapu crotch; (?) +testicles; May. tapu egg; EM. 61. doctor *kutaŋ: Jaw. kuraŋ doctor, curer; May. kutaŋ=ji clever man; MH. 62. long, tall *kujaŋ: Jaw. kujaŋ long, tall; May. kujeŋ long, tall; EM, MH. 63. throat, chin *ŋarak: Jaw. ca=ŋarak throat; May. ca=ŋarak chin; caŋara mouth; EM. 64. taboo, corps *mVnte: Jaw. monte poison, sorcery object; May. mante spirit, corpse; MH. 65. south *walam: Jaw. walam south; May. walem south, west, southwest; EM, MH. 66. spirit *waral: Jaw. waral, maral spirit of a dead person; May. waral spirit, reflection; EM, MH. 67. smoke *puc(i): Jaw. puci smoke; May. puc=me to emit smoke. 68. flat *pVL: Jaw. pel=pel=mi smooth and flat stones; pelp=pelp=mi flat; May. pala=pala flat; MH. 69. mother *karaC: Jaw. karaŋ mother; May. karaŋ mother (voc.); karat mother (ref.); MH. 70. black *kutuk: Jaw. kuruk=kuruk black; May. kutuk black; MH. 71. kin term *mola(ʔ): Jaw. mola father's cross-cousin; May. molaʔ mother's older sister; EM, MH. 72. whirlwind, storm *cuLum: Jaw. ŋal=culum willy-willy; May. culum willy-willy; EM, MH. 73. chase *worVm: Jaw. worom=po-ka chase; May. worum=pokkan chase, follow around; MH. 74. leg *karV: Jaw. kara lower leg; May. kare lover leg; MH. 75. ahead *juŋkaj: Jaw. juŋkaj ahead, further; May. juŋki ahead, earlier; EM, MH. 76. sweat *kur-ŋiN: Jaw. kur=ŋin sweat; ŋen sweat; May. kur=ŋin sweat; MH. 77. woman *kaTu: Jaw. katu=katu woman; May. katu=katu many women (RESTR); EM. 78. boss, owner *welaŋ: Jaw. welaŋ right, appropriate; kun-welaŋ guilty one, perpetrator, also murderer; May. weleŋ man responsible for killing game. 79. scabies *puru: Jaw. puru=puru scabies; May. puru=ppuru scabies; EM.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
423
80. spear *poko: Jaw. poko bamboo spear; May. pokko, pokkoʔ type of hooked spear; EM. 81. song *lira: Jaw. lira song style; May. lira initiation corroboree; EM. 82. exchange ceremony *mamurŋ: Jaw. mamurŋ exchange ceremony; May. mamurŋ exchange ceremony (M, E); EM. 84. pubic fringe *wal=pur: Jaw. wal=pur possum hair cockrag; May. wal=ppur pubic fringe; EM. 85. leaves and branches used ... *waral: Jaw. waral=ala leaves and branches used to purify body of a dead person; May. waral=ala leaves and branches used to purify body of a dead person; EM. 86. *paran: Jaw. paran rocky place which forms a cavity; rockhole; May. paran escarpment, ridge at edge of escarpment; EM. 87. bladder *ceLaN: Jaw. celan bladder; May. celan bladder (M, W); EM. 88. billy *mampat: Jaw. mampat billy can; May. mampat billy (RESTR). (VI) 89. lick *peleŋ: Jaw. pelak E? lick lap (as water); May. peleŋ=k=me lick up; EM, MH. 90. jump *woro-: Jaw. worok-ma- jump; May. worowk=worowk=me- hop, jump; MH. 91. grow (as child) *kara-: Jaw. kara-ji- to grow; May. kare=men get old. 92. shoulder *mona: Jaw. mona-na- to carry on shoulder; mini shoulder; May. mone=maŋ to carry on shoulder (E, W); MH, 572. 93. lightning *maTuʔ-: Jaw. matuʔ-ma- to flash (of lightning); May. matuʔ=matu=kke flash, flicker. 94. *kara: Jaw. kara-wa to sing; May. kare song, music, corroboree; EM. 95. dig *karu: Jaw. karu- to twirl firedrill; May. karu=ŋ to dig; EM. 96. cut, peel *mVlu: Jaw. melu to cut; May. milu=ŋ to peel; EM. The monosyllabic and disyllabic classes differ significantly in their phonotactics, especially when it comes to vowels and consonantal clusters. It is not clear what kind of historical explanation one might suggest in order to explain away these semantic and phonological differences. Should we be talking about borrowings? Ngalakan and Ngandi A systematic search for comparisons in Ngalakan and Ngandi has resulted in 230 pairs of mono-, bi- and trisyllabic morphemes. Most of
424
Прочие языковые семьи
them had already been identified by Mark Harvey. Some of these comparisons are also found in Yolngu and other neighboring languages, but without a systematic analysis of these languages the direction of borrowing is not always clear. Trisyllabic morphemes are mainly used in faunistic and floristic lexics or are related to various cultural notions which could probably speak in favour of borrowing. Verbs are predominantly monosyllabic, but no other significant restrictions on morphemic structures have been detected. These comparisons and provisional reconstructions are given below. (I) 1. spinifex Ngl. calŋ spinifex; Ngn. calŋ small type of spinifex; MH. 2. oven Ngl. cet stone oven, cooking stones; Ngn. cet native oven; MH. 3. language, word Ngl. jaŋ language, word; Ngn. jaŋ speech, words, sound, language. 4. mother's brother Ngl. kaj=kka mother's brother; Ngn. kaj=kkaj mother's brother. 5. spider Ngn. karʔ spider's web; Rem. karʔ-na web; MH. 6. kinterm Ngl. ke man's child, brother's child (female Ego); Ngn. kew son, daughter; Rem. ke-na sister's son; ta=ke sister's daughter. 7. river bank Ngl. kelk river bank; Ngn. kelk side (of river or road); MH. 8. new Ngl. kol=kkol new; Ngn. kol=kkol new. 9. night Ngl. kun=muk night; Ngn. kun=muk at night, muk-tu become night; Rem. kolk=kolk night. 10. body Ngl. kuʔ raw; Rem. kuʔ raw, body; EM, MH. 11. good Ngl. ma(:)ʔ good; Ngn. ma:k good; Rem. maʔ good (NE); EM, MH. 12. hand Ngl. mar=ci hand; Ngn. mar hand. 13. pandanus Ngn. moc nuts of coastal pandanus; Rem. moc Pandanus spiralis seeds (tucker). 14. rainbow Ngl. muc rainbow serpent; Ngn. muc rainbow, rainbow serpent; EM, MH. 15. man, person Ngl. pi=kur man; Rem. pi Aboriginal person, man; MH. 16. sharp point Ngl. pilʔ sharp point; Ngn. pilʔ sharp point. 17. strong Ngl. terʔ=ter strong; Ngn. terʔ=ter strong. 18. thigh Ngl. tar=ppic leg, thigh; Ngn. tar=ppic thigh; Rem. tarama-na leg.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
425
19. tongue Ngl. celŋ tongue; Ngn. telŋ tongue; Rem. tijalŋ-na tongue, language; EM, MH/377. 20. liver Ngl. ciw liver; Ngn. tiw liver; MH. 21. dust Ngl. cul dust; Rem. tulŋ dust; EM. 22. armpit Ngl. wan=kol armpit; wan=cat arm; Ngn. wan, wan=kol armpit; Rem. wan-na armpit; EM, MH. 23. water, rain Ngl. weʔ water, rain; Ngn. warʔ to rain; MH. 24. fire Ngn. wurk small bush fire set by men; Rem. wurk fire lit in circle for hunting; MH. 25. name Ngl. ŋej name; Ngn. ŋic- (in compounds) name; Rem. ŋe-na name; EM, MH. 26. heart, breath Ngl. ŋerʔ heart; to pant; ŋerʔ=parʔ be frightened; Ngn. ŋerʔ heart; Rem. ŋerʔ-na heart; EM. 27. neck, nape Ngl. ŋen neck, nape; Ngn. ŋin nape. 28. shade, shelter Ngl. cuŋ shade, bough shade; Rem. tuŋ shade. 29. brain, head Ngl. kal=ŋork=ŋork brains; Ngn. kol=ŋork=ŋork brain; EM. (II) 30. stand Ngl. ca- to stand, be in place; Ngn. ca=kka; cap-ta- cause to stand. 31. pass by Ngl. colk pass by; Ngn. colk-tu- to go past; MH. 32. peel Ngl. cor-pu-cci to peel; Rem. cor=k-na skinned (tree or animal). 33. defecate Ngl. corʔ-tu- defecate; Ngn. corʔ-tu- defecate; MH. 34. send Ngl. cujʔ replace, let go, send; cu=cujʔ to push; Ngn. cujʔ-tusend; MH. 35. sleep Ngl. jo- to sleep; Ngn. ju- sleep. 36. take, carry Ngl. ka- take, carry; Ngn. ka- carry in hands. 37. stuck Ngl. kaṭ- become stuck; Ngn. kaṭ-tu become stuck. 38. carry Ngl. kor to load; Ngn. kor to put in(side); MH. 39. sick Ngl. kor- sick, ache; Ngn. kor-tu- sick. 40. light (fire) Ngl. lerʔ light (fire); Rem. lerʔ to make fire; MH. 41. get, obtain Ngl. ma- get, pick up; Ngn. ma- get, obtain, pick up. 42. try, taste Ngl. man (Pref.) taste, test; Ngn. man (in comp.) taste; EM, MH. 43. follow Ngl. munku- follow; Ngn. munku-tu- follow; EM. 44. burn, tr. Ngl. ne- burn, cook; Ngn. na- burn, cook. 45. sit Ngl. na sit, live; Ngn. nu- to sit. 46. see Ngl. na- see; Ngn. na- see.
426
Прочие языковые семьи
47. speak Ngl. naw=k- to talk, converse; Ngn. naw=k-tu- speak, talk. 48. bite Ngl. pe- bite; Ngn. pa- bite, sting; MH. 49. hit Ngl. pacci- infrequent suppletive stem for bu-ji 'hit'; Ngn. paccato hit; MH. 50. smell (iter.) Ngl. pop give off smell; pop-na- smell, tr.; Ngn. pop-tugive off smell. 51. come out Ngl. polk- come out; Ngn. polk-tu- come out, appear, be born. 52. hit, kill Ngl. pu- hit, strike, kill; Ngn. pu- hit hard, kill. 53. scorch (animal) Ngl. puj=ppuj-ne scorch (animal); puj-ppu- rub sweat on; Ngn. puj=ppuj-na scorch (animal). 54. go, walk Ngl. rapo to go, go along; Ngn. ru=tu- go, walk. 55. clear v. Ngl. rorʔ to clean something; Rem. rorʔ to clear; roropo cleared area. 56. taste Ngl. ta:-pu- try, test; Ngn. ta:-pu- to taste. 57. cut, circumcise Ngl. tac- to cut something; Ngn. tak-tu- to cut, circumcise; EM. 58. dry Ngl. tarʔ to dry out; Rem. tarʔ to dry self. 59. tie up Ngl. terʔ=pa-ka to tie something up; Ngn. terp-tu- to tie up. 60. tie up Ngl. tuk-ca to tie up something; Ngn. tuk-tu be tied up. 61. catch fire Ngl. tulʔ come alight; Ngn. tulʔ-tu- catch fire. 62. sit down Ngl. turʔ- sit down (event); Ngn. turʔ-tu- sit down (event). 63. chop down Ngl. co to chop down; Ngn. to- to chop down. 64. arrive Ngl. walk- go in ,enter; Ngn. walk-tu- arrive. 65. sing curse at Ngl. war-pu- to practise sorcery on someone, 'sing' someone; Ngn. war-pu- sing curse at; MH. 66. vomit Ngl. werʔ vomit; Ngn. werʔ-tu- vomit; EM, MH. 67. whistle Ngl. wirʔ to whistle; Ngn. wirʔ-tu to whistle. 68. belly Ngl. worʔ belly; Ngn. worʔ belly. 69. give Ngl. wu- give; Ngn. wo- give. 70. go up Ngl. ŋalʔ- go up, climb; Ngn. ŋalʔ-tu- go up; Rem. ŋalʔ climb (tree); HM-636. 71. stand up, wake up Ngl. ŋejʔ to stand up (event); ŋejʔ- to cause to stand up, to wake up; Ngn. ŋejʔ-tu- to get up, to arise; to leave a camp. 72. eat Ngl. ŋu- eat; Ngn. ŋu- eat. (III) 73. fish Ngl. cen fish; Ngn. cen fish; EM, MH.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
427
74. lorikeet Ngl. leṭ=leṭ varied lorikeet; Ngn. leṭ=leṭ red-collored lorikeet; MH. 75. louse Ngl. mic louse; Ngn. mic louse; Rem. mic flea; EM, MH. 76. witchetty grubs Ngl. mork unindentified grub; Ngn. mork witchetty grubs; Rem. morʔ fly type; EM, MH. (IV) 77. male black wallaroo Ngn. park black wallaroo; Rem. park kangaroo, male black rock; MH. 74. honey Ngl. ta=ta wild honey; Rem. ta=ta sugar bag (generic), honey. 75. crow Ngn. waʔ=wa crow; Rem. waʔ=waʔ crow; MH. 76. white cockatoo Ngl. ŋerk white cockatoo; Ngn. ŋerk=ŋerk sulphurcrested cockatoo. 77. kangaroo Ngl. kon kangaroo; Rem. kuwen kangaroo (generic); EM. 78. river Ngl. po river; Ngn. po=ŋonṭo creek; Rem. puwa-na river, creek; MH. 79. camp Ngl. rere camp; Ngn. rer camp; MH. 80. first Ngl. caʔ now (Pref); Ngn. tawaʔ now; Rem. taʔ first (Pref); tawaʔ today. 81. testicles Ngn. warŋ testicles; Rem. wara-na scrotum, testicles. 82. guts Ngl. ŋoʔ excrement, intestine; Ngn. ŋuk (loan?) guts, bowels, excrement; Rem. ŋuwaʔ guts, intestines, shit. 83. beard Ngl. ca=wanṭa whiskers; Ngn. ta=wark whiskers, beard; Rem. ta=warak-na whiskers; MH, 370. (V) 84. yamstick Ngl. cakkaʔ yamstick; Ngn. cakkaʔ yamstick; Rem. cakkaʔ digging stick; MH. 85. oven Ngn. campal native oven; Rem. campal stone oven. 86. kinterm Ngn. capur wife's mother's brother; Rem. capur cousin. 87. urine Ngl. cele urine; cele-pu- urinate; Rem. cala-na urine, piss. 88. beach Ngn. kerpper beach; Rem. kerper-na bank of river. 89. stone axe Ngl. celer stone axe, tomahawk; Ngn. celer stone axe; MH. 90. earth, ground Ngl. colkko earth, ground; Ngn. colkko ground, dirt; Rem. colkko ground, earth; MH. 91. above Ngl. kar=kkara on top, above; kar=kku top, up; kara high up; Ngn. kar=kkala on top, above. 92. two Ngl. jappanʔ two; Ngn. jappanʔ two.
428
Прочие языковые семьи
93. hole Ngl. jele hole; Ngn. jele hole, jail. 94. west Ngl. kerin west; Rem. karin west; EM, MH. 95. dry Ngl. kappurk dry; Ngn. kappurk dry. 96. leg Ngl. kanta lower leg; Ngn. kanta leg; Rem. kanta-na lower leg; story, word. 97. mountain, hill Ngl. kala mountain, high bank; Ngn. kala hill. 98. boomerang Ngl. kali=kaliʔ boomerang; Ngn. kali=kaliʔ ordinary boomerang; Rem. kali=kaliʔ boomerang. 99. ear Ngl. kanam ear; Ngn. kanam ear; EM. 100. doctor Ngl. koloŋ doctor; Ngn. koloŋ doctor; MH. 101. branch Ngn. konto branch; Rem. konto-na branch (of tree or creek). 102. mother's mother Ngl. kowkko mother's mother; Ngn. kokkok mother's mother. 103. few, many Ngl. kula=kal big; Ngn. kul=ppurʔ few; MH. 104. skin Ngl. kulaʔ skin of body; Ngn. kulaʔ skin, bark; Rem. kulaʔ-na skin, bark; EM, MH. 105. cloud Ngl. kunuŋ cloud; Ngn. kunuŋ cloud; Rem. kunuŋ-na cloud. 106. moon Ngl. kurŋa moon; Ngn. kurŋa moon; Rem. kurŋa moon. 107. red ochre Ngl. majŋoʔ red ochre; Ngn. mojŋoʔ red ochre. 108. neck Ngl. maŋa neck; Ngn. maŋa neck. 109. shoulder blade Ngl. mele=ppeʔ shoulder blade; Ngn. meleppeʔ shoulder blade; milippiʔ < Yolngu; Rem. mini-na shoulder blade. 110. father's mother Ngl. memem father's mother; Ngn. memem father's mother; Rem. mamamʔ father's mother; MH. 111. blade, sharp point Ngl. mereʔ sharp point; Ngn. mereʔ blade, sharp point, thorn. 112. rib Ngl. miṭi=miṭi rib bones; Ngn. miṭi=miṭi rib. 113. night Ngl. munun darkness; Ngn. mununʔ dark (at night); EM. 114. anus Ngl. nimi hind end, anus; Ngn. nim anus, buttocks; Rem. nimiŋunuʔŋa bum, tail part. 115. grass Ngl. nocco grass (general); Ngn. nottoʔ grass. 116. kinterm Ngl. palak MoMoBrCh, MoMoBrSoSoCh; Rem. palak cousin masculine; ta=palak cousin feminine. 117. string, rope Ngl. palkku rope, string; Ngn. palkku, ma- rope, string; Rem. palkku rope, string. 118. father Ngl. pappa hypocoristic for 'father'; Rem. pappa father; MH. 119. chest Ngl. pere brisket, chest; Ngn. pere chest. 120. shoulder blade Ngl. pere=melk shoulder blade; Ngn. pere=melk shoulder blade; Rem. peteʔ shoulder; MH.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
429
121. clapstick, tapstick Ngl. pir=mir clapstick; Ngn. pil=mir tapstick; pilʔ=pil-tu to sing (with tapstick accompaniment). 122. nail Ngl. pinin (finger-, toe-)nail; Ngn. pinin fingernail, toenail; MH. 123. log, stick Ngl. poloʔ hollow log; Rem. poloʔ tree, stick, wood. 124. woomera Ngl. pontok woomera; Ngn. pontok flat woomera; Rem. pontok woomera; EM, MH. 125. ashes Ngl. pulŋuʔ ashes; Ngn. pulŋuʔ ashes. 126. song Ngn. puŋkul song, singing with tapsticks; Rem. puŋkul corroboree, song type. 127. yesterday Ngl. ca=caparŋʔ yesterday; Ngn. ta=taparŋʔ yesterday, afternoon; MH. 128. mouth Ngl. cala mouth; Ngn. ta: < Yol. mouth; Rem. tala-na mouth. 129. sand Ngl. campur sand; Ngn. tampur sand; MH. 130. tree, stick Ngl. cantaʔ stick; Ngn. tantaʔ tree; MH. 131. country Ngn. tawal country; Rem. tawal-na country, place. 132. meat Ngl. caŋku flesh food; Ngn. taŋku meat, flesh; Rem. taŋku-na meat, flesh; EM, MH. 133. sing Ngl. culu-wa- sing; Ngn. tulu a compounding element referring to corroboree; Rem. culu-na words (of song or of language); MH. 134. waist Ngl. cumu hipbone; Ngn. tumu waist; Rem. tumu-na small of back. 135. sun, spider Ngl. wacci sun; Ngn. wacci spider. 136. south Ngl. walam south; Ngn. wali- E? upriver; Rem. walam south; EM, MH. 137. first, after that Ngn. walaŋ=karaʔ first; Rem. walaŋ then, next, after that. 138. wing, elbow Ngl. walmor elbow; Ngn. walmur feather, wing. 139. sun Ngl. walir hot weather; Ngn. walir sun; Rem. walir hot weather time. 140. track, footprints Ngn. wanta track, footprints; Rem. wanta-na track, footprints. 141. spirit Ngl. waral shade, spirit; Ngn. waral spirit, image; EM, MH. 142. one Ngl. waŋkinʔ one, same; Ngn. waŋkinʔ one. 143. belly Ngn. wuru abdomen; Rem. wuru-na belly, stomach. 144. spring (water) Ngl. ŋaccal spring (water); Ngn. ŋaccal spring (water); EM, MH.
430
Прочие языковые семьи
145. devil Ngl. ŋajaŋ devil, white man; Ngn. ŋajaŋ devil, animated corpse; Rem. ŋajaŋ devil, dead person. 146. lying, asleep Ngl. ŋere- sleep (n.); Ngn. ŋere sleep (n.), rest. 147. wind Ngl. ŋonto wind; Ngn. ŋonto wind. 148. flower Ngl. ŋoro flower; Ngn. ŋoro flower. 149. same Ngl. ŋuncu same; Ngn. ŋuncu similar, equivalent. 150. firestick Ngl. ŋuniʔ firestick; Ngn. ŋuniʔ firestick; Rem. ŋunəʔ tree type used to make firesticks. (VI) 151. operate firedrill Ngl. caṭi- operate firedrill; Ngn. caṭa- operate firedrill; MH. 152. make Ngl. maninʔ to make something; Ngn. maninʔ-tu- to make, make properly. 153. go across Ngl. poṭop- to cross over; Ngn. poṭop-tu go across. 154. pull Ngl. tororʔ pull; Ngn. tororʔ-tu- pull. 155. dry up (water) Ngl. toroʔ- dry up (water); Ngn. toroʔ-tu- dry up (water). 156. go down, descend Ngl. toṭoʔ go down, descend; Ngn. toṭoʔ-ṭu- go down, descend. 157. return Ngl. wake return; Ngn. waki- return. 158. cook in ashes Ngl. walat-pu- to bank up ashes; Ngn. walat-pucook in ashes. 159. scratch Ngl. wiriʔ to remove; Ngn. wiriʔ-tu- dig out of stone oven. 160. jump Ngl. worowk- jump; Ngn. worok-tu- jump; MH. 161. dig (a hole) Ngl. ŋurumʔ- dig (a hole); Ngn. ŋurumʔ-tu- dig (a hole); ŋurʔ-tu- < Jolngu (?). (VII) 162. grasshopper Ngl. capputen=ten grasshopper with long antennae; Ngn. capputen=ten grasshopper with moderately long horns; Rem. capputen=ten grasshopper. 163. leech Ngl. cimiʔ leech; Ngn. cimiʔ leech; MH. 164. lancewood tree Ngl. culuʔ lancewood tree; Ngn. culuʔ lancewood tree; Rem. culuʔ lancewood tree. 165. short-necked tortoise Ngl. jalpu=jalpu short-necked tortoise; Ngn. jalpu=jalpu short-necked tortoise. 166. turtle Ngn. kajwal long-necked tortoise; Rem. kajwal long-necked tortoise.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
431
167. plant, sp. Ngn. kalar a chenopod plant; Rem. kalar bloodwood, sp.; EM. 168. jibiru Ngn. kanci jibiru; Rem. kanci jibiru. 169. freshwater crocodile Ngl. kojo freshwater crocodile; Ngn. kojow freshwater crocodile. 170. blue winged kookaburra Ngl. korp=korp kookaburra; Ngn. korow=korow blue winged kookaburra; Rem. korow=korow blue winged kookaburra. 171. tawny frogmouth Ngl. kipiṭ=kulic E? tawny frogmouth; Ngn. kuluj=kkuluj tawny frogmouth; EM. 172. centipede, scorpion Ngl. mala centipede; Ngn. mala centipede; EM. 173. native cat Ngl. nuluk native cat; Ngn. nuluk native cat. 174. female euro Ngl. pajir female euro; Ngn. pajir female euro. 175. tree, sp. Ngl. panarʔ marble tree, Owenia vernicosa; Ngn. panarʔ marble tree, Owenia vernicosa; Rem. pana=pana E? turkey bush; EM. 176. march fly, mosquito Ngl. paṭṭiʔ march fly, mosquito; Ngn. paṭṭiʔ march fly; Rem. pattə march fly, mosquito; NE. 177. green plum Ngn. perkeʔ, pirkiʔ greenplum; Rem. pərkkəʔ green plum. 178. wax Ngn. piti beeswax; Rem. piti beewax; EM. 179. banyan tree Ngn. canʔ=pa banyan tree; Rem. canʔ=pa banyan tree. 180. goanna Ngl. poŋka large rock goanna, V. glebopalma; Ngn. poŋka large rock goanna, V. glebopalma; EM, MH. 181. lily Ngl. purppa lily; Ngn. purppaʔ water lily root; Rem. purppa water lily root. 182. tree, sp. Ngl. tupal Leichhardt tree; Ngn. tupal large tree with edible fruits; Rem. tupal plum tree. 183. ant Ngl. cala=pir red ant; Ngn. tala=wuṭ=puṭ small brown ant. 184. snake Ngn. ŋarac snake; Rem. ŋarac snake (generic). 185. fish, sp. Ngl. ŋatpan fish; Ngn. ŋatpan(ʔ) archer fish. 186. cycad palm Ngn. ŋattu cycad palm; Rem. ŋattu cycad palm. (VIII) 187. sandy wallaby, female Ngl. caruṭṭuʔ sandy wallaby, female; Ngn. caruṭṭuʔ sandy wallaby, female; Rem. caruṭṭuʔ sandy wallaby, female; MH. 188. yam Ngn. kankuriʔ a long yams; Rem. kankuriʔ long yam. 189. dove Ngl. koloto=tok peaceful dove; Ngn. kolotok peaceful dove; EM, MH.
432
Прочие языковые семьи
190. blue-tongued lizard Ngl. kurmuluʔ blue-tongued lizard; Ngn. kurmuluʔ blue-tongue lizard; Rem. kurmuluʔ blue-tongue lizard; EM, MH. 191. short-necked tortoise Ngl. kurupil short-necked tortoise; Ngn. kurupil short-necked tortoise. 192. echidna Ngl. manappun echidna; Ngn. manappun echidna. 193. salt-water crocodile Ngl. naŋkuru big salt-water crocodile; Ngn. naŋkuru salt-water crocodile. 194. file snake Ngl. picciri file snake; Ngn. picciri file snake; MH. 195. water python Ngl. puruṭ=ci water python; Ngn. puruṭ=ci water python. 196. eagle Ngl. tamala wedge-tailed eagle (eaglehawk); Ngn. tamala wedge-tailed eagle (eaglehawk). 197. wild apple Ngl. tereneʔ red apple; Ngn. tereneʔ wild apple; Rem. tereneʔ plum tree. 198. ring-tailed possum Ngl. tukulaʔ ring-tailed possum; Ngn. tukulaʔ ring-tailed possum; toʔ brush-tailed p. 199. goanna, Varanus gouldi Ngl. waccuntu old man, Varanus gouldi; Ngn. waccuntu goanna, Varanus gouldi; MH. 200. red gum Ngl. ŋoloŋkoʔ red river gum; Ngn. ŋoloŋkoʔ red river gum. 201. nail-tailed wallaby Ngl. ŋolomoro nail-tailed wallaby; Ngn. ŋolomoro nail-tailed wallaby. 202. wallaby Ngl. larpunin small rock wallaby; Ngn. lar=punin a mid-sized rock wallaby; MH. 203. cold (weather) Ngl. maluwru cold (weather); Ngn. maloworo-ti cold (weather); Rem. malwuru cold weather season. 204. sacred Ngl. cappuru sacred, dangerous; Ngn. cappuru sacred, dear. 205. knife Ngn. ciminṭiʔ 'nail' spike of dugong harpoon; Rem. cimintiʔ spear, fishwire; EM, MH. 206. white clay Ngn. kamunuŋkuʔ white clay; Rem. kamunuŋkuʔ white clay. 207. yellow ochre Ngl. koloŋorʔ yellow ochre; Ngn. koloŋorʔ yellow body paint; Rem. koloŋorʔ yellow ochre. 208. elope Ngl. marampaʔ wife stealer; Ngn. marampaʔ wife stealer; Rem. marampaʔ eloping couple; H-. 209. friend, companion Ngl. palpparaʔ mate, companion; Ngn. palppara friend, companion. 210. circumcised boy Ngl. pantari initiated young man; Ngn. pantari circumcised; Rem. pantan true man. 211. all, every Ngl. walamanʔ a lot, many; Ngn. walamanʔ all, every.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
433
212. now, quickly Ngn. warikku now; Rem. warikku quickly. 213. club Ngl. warurku nulla-nulla; Ngn. warurku nulla-nulla. 214. long; dreaming Ngl. wiriciʔ long; ceremony; Ngn. wiriciʔ dreaming; totem; Rem. wiriciʔ ceremony. 215. old person Ngl. wurʔ=wuruŋu old person; Ngn. wurʔ=wuruŋu old person; Rem. wurʔ=wuruŋu old person; wuruŋu-na brother. 216. eye Ngl. ŋancula eye, seed; Ngn. ŋancula eye, seed; MH. 217. bone Ngl. marakka bone; Ngn. ŋarakka bone; marakka leg; Rem. ŋarkka-na bone. 218. wind Ngl. picuṭu big wind; Ngn. picuṭu whirlwind; MH. It is possible that quite a few of these comparisons are actually borrowings. So can we accept them as decisive evidence for a specific genetic relation between Ngalakan/Rembarrnga and Ngandi? Jawoyn / Mayali and Ngalakan / Ngandi A list of the comparisons between Jawoyn / Mayali and Ngalakan / Ngandi is given below. (1) Jawoyn / Mayali - Ngalakan / Ngandi / (Rembarrnga) 1. *nin: May. nin grass wren, Jaw. nin finch sp.; Ngl. ninʔ=ninʔ finches; Ngn. ninʔ finch sp.; EM. Rit. ninʔ (a local word). 2. *wak=wak: May. wak=wak crow, Jaw. wak=wak crow; Ngn. waʔ=wa crow; Rem. waʔ=waʔ crow; MH. Yol. *wa:k. 3. *tet-: May. tet=tet red-coloured lorikeet (E), Jaw. tet=tet varied lorikeet; Ngl. leṭ=leṭ varied lorikeet; Ngn. leṭ=leṭ red-coloured lorikeet; MH. 4. *park: May. park male black wallaroo, Jaw. park male black wallaroo; Ngn. park black wallaroo; Rem. park kangaroo, male black rock; MH. 5. *kark: May. kark spider web, War. kek; Ngn. karʔ spider's web; Rem. karʔ-na web; MH. Yol. *ka:rʔ. 6. *mork: May. mok small fly, Jaw. mork a fly; Ngl. mork unindentified grub; Ngn. mork witchetty grubs; Rem. morʔ fly type; EM, MH. 7. *wan: May. wan armpit, underarm; wanca=muṭ armpit hair, Jaw. wancal < ? *wan=cal armpit, underarm, War. wan=mili; Ngl. wan=kol armpit; wan=cat arm; Ngn. wan, wan=kol armpit; Rem. wan-na armpit; EM, MH. Yol. *wa:n (Gup.).
434
Прочие языковые семьи
8. *wurk: May. ca=wurk whiskers, beard, Jaw. ca=wurk whiskers, War. ki=ce=wek; Ngn. ta=wark whiskers, beard; Rem. ta=warak-na whiskers; MH, 370. Yol. *ta=wark cf. belly. 9. *piL-: May. pilŋ=muruŋ music sticks, clapsticks, Jaw. pil=pil-ka- to clap music sticks; Ngl. pir=mir clapstick; Ngn. pil=mir tapstick; pilʔ=pil-tu to sing (with tapstick accompaniment). Yol. *pil=mV. 10. *wurk: May. wur=papaŋ have a sore stomach, Jaw. la=wurk belly, stomach; Ngl. worʔ belly; Ngn. worʔ belly. Cf. beard. 11. *kuk: May. kuk body; raw, Jaw. kuk body, dead body, War. kik; Ngl. kuʔ raw; Rem. kuʔ raw, body; EM, MH. 12. *mo: May. rak-mo hipbone, pelvis; mo=palʔ hip bone, Jaw. mo bone; War. mu; Ngl. muṭu=ṭuʔ E? on one's knees; Ngn. mo: knee; Rem. mo-na knee. 13. *ler: May. jet nest; ret camp, home, nest (E), Jaw. ler camp, War. le; Ngl. rere camp; Ngn. rer camp; MH. Yol. *tir (JIN). 14. *culŋ: May. culŋ dust, Jaw. ca=culŋ dust; Ngl. cul dust; Rem. tulŋ dust; EM. Yol. *tuŋkuL. 15. *wurk: May. wurk grass fire, bush fire; wukke to burn; wuŋ to light, Jaw. wurk fire, firewood, War. wek fire; Ngn. wurk small bush fire set by men; Rem. wurk fire lit in circle for hunting; MH. Mara. wurk=malam; Bur. wurka=kka to burn. 16. *mVk: May. mak good, Jaw. mak good, War. muk; Ngl. ma(:)ʔ good; Ngn. ma:k good; Rem. maʔ good (NE); EM, MH. Yol. *manmak. 17. *ŋerʔ: May. ŋeʔ breath, heartbeat, Jaw. ŋerʔ-ma- to have a spell, 'breather'; Ngl. ŋerʔ heart; to pant; ŋerʔ=parʔ be frightened; Ngn. ŋerʔ heart; Rem. ŋerʔ-na heart; EM. Yol. *ŋarʔ-, Mara. ŋir to breathe. 18. *ŋej: May. ŋej name, Jaw. ŋi name, War. ni; Ngl. ŋej name; Ngn. ŋic(in compounds) name; Rem. ŋe-na name; EM, MH. Yol. *ŋaj- (Gup.). 19. *tar: May. tat leg, thigh, root, Jaw. car, cor leg; Ngl. tar=ppic leg, thigh; Ngn. tar=ppic thigh; Rem. tarama-na leg; Yol. *tarwa. 20. *ce[n]: May. cen fish, War. ci=pak; Ngl. cen fish; Ngn. cen fish; EM, MH. 21. *tiw: May. tiu liver, War. ci-; Ngl. ciw liver; Ngn. tiw liver; MH. Yir. ti(p), Yid. tipa. 22. *pV: May. paje bite, Jaw. pi- drink, War. pi- drink; Ngl. pe- bite; Ngn. pa- bite, sting; MH.Tan. *pa:, Bur. paj. 23. *wat-: May. wat-me (ceremony) finish up (E), Jaw. wat-ma- to finish, terminate, end; Ngl. wat- to finish; Ngn. watti- E? to die; wati=wati id.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
435
24. *ma-: May. ma=ŋ take, get, Jaw. ma- get; Ngl. ma- get, pick up; Ngn. ma- get, obtain, pick up; Yol. *ma-. 25. *wo: May. wo=n give, Jaw. wo give; Ngl. wu- give; Ngn. wo- give; Mara. wa-nari; Bur. wu; Tang. *wu:-. 26. *pu-: May. pu-n hit, kill, Jaw. pu- hit, strike; Ngl. pu- hit, strike, kill; Ngn. pu- hit hard, kill; Yol. *pu-. 27. *na-: May. na=n see, look at, Jaw. na- see; Ngl. na- see; Ngn. na- see; Yol. *na-; Bur. na-. 28. *war-: May. wa=pu=n to sing up, Jaw. war-wu sing curse at; Ngl. war-pu- to practise sorcery on someone; Ngn. war-pu- sing curse at; MH. Bur. warpa. 29. *ni-: May. ni to sit, live, Jaw. ni-, nini- to sit; Ngl. na sit, live; Ngn. nu- to sit; Yol. *ni=na-; Bur. nina. 30. *ti-: May. ti to stand, Jaw. ci=ji stand, War. kuku-c-aŋ E?; Ngn. ti- / tu- stand; Rem. turuʔ, tija=na (NE) to stand; Yol. *ta- / *ti-. 31. *kar: May. ka=n take, carry, lead, Jaw. kor-ka-, kar-wu-ka- take, carry; Ngl. ka- take, carry; Ngn. ka- carry in hands. Yol. *ka-. 32. May. na=me E? build, make, War. nu-j; Ngl. ne- burn, cook, Ngn. naburn, cook. Yol. *na:-. 33. *ŋalʔ: May. min=ŋal=k=me climb up, go up, War. ŋalʔ; Ngl. ŋalʔ- go up, climb; Ngn. ŋalʔ-tu- go up; Rem. ŋalʔ climb (tree); MH. Yol. *ŋalʔ-. 34. *ju: May. jo lie, sleep, War. ju-ŋ; Ngl. jo- to sleep; Ngn. ju- sleep; Bur. ju=na; Yid. wu=na-N. 35. *man: May. man=pekkan try, Jaw. man try; Ngl. man (Pref.) taste, test; Ngn. man (in comp.) taste; EM, MH. Rith. man. 36. *werʔ: May. werʔ-me-, weʔ=me (M, W), reʔ=me vomit, Jaw. werʔ vomit, War. weʔ-; Ngl. werʔ vomit; Ngn. werʔ-tu- vomit; EM, MH. Mara. wi. 37. *wiC-: May. wic=me to whistle, Jaw. wiṭ-ma to whistle; Ngl. wirʔ to whistle, Ngn. wirʔ-tu to whistle. Mara. wirʔ. 38. *kuriʔ: May. kuriʔ blue-tongue lizard, Jaw. kuriʔ blue-tongue lizard; Ngl. kurmuluʔ blue-tongue lizard; Ngn. kurmuluʔ blue-tongue lizard; Rem. kurmuluʔ blue-tongue lizard; EM, MH. Rit. kurmuluʔ. A local word? 39. *kantal-: May. kantal=ppuru female plains kangaroo, Jaw. kantal=piru female plains kangaroo; Ngl. kantal=ppuru female plains kangaroo; Ngn. kantal=ppuru female plains kangaroo; EM. Yol. *kanṭal=ppuru; Mara. kanṭalpuru. A local word. 40. May. ŋuj flower, Jaw. ŋawarak flower; Ngl. ŋoro flower; Ngn. ŋoro flower. A doubtful comparison.
436
Прочие языковые семьи
41. *poŋka: May. poŋka spiny tail monitor, Jaw. poŋka stone country goanna; Ngl. poŋka large rock goanna, V. glebopalma; Ngn. poŋka large rock goanna, V. glebopalma; EM, MH. 42. *culu-kun: May. culukkun Antidesma sp. (W), Jaw. culukun Asclepidaceae, "wild banana"; Ngl. culuʔ lancewood tree; Ngn. culuʔ lancewood tree; Rem. culuʔ lancewood tree. Rit. culuʔ. A local word? 43. *welej(ʔ): May. welejʔ red-winged parrot, Jaw. welej red-collared lorikeet; Ngl. welec red-collared lorikeet; Ngn. werej=werej lorikeet; Rem. welen small red parrot; welejʔ bird sp.; MH. 44. *kalar: May. kalar Gum sp.; Eucalyptus bleeseri; Eucalyptus arnhemensi, Jaw. kalar Eucalyptus bleeseri; Ngn. kalar a chenopod plant; Rem. kalar bloodwood sp.; EM. Rit. H kalarajʔ wattle tree. A local word? 45. *pana=ca: May. pana=ca marble tree, fruit used as fish poison, Owenia vernicosa, Jaw. pana=ca Gardenia sp., panar Gardenia merasperma, owenia vernicosa; Ngl. panarʔ marble tree, Owenia vernicosa; Ngn. panarʔ marble tree, Owenia vernicosa; Rem. pana=pana E? turkey bush; EM. Rit. H panarʔ; War. ND panar. A local word. 46. *welVŋ: May. weleŋ man responsible for killing game, Jaw. welaŋ right, appropriate; kun-welaŋ guilty one, perpetrator, also murderer; Ngl. weleŋ boss, master, one who has rights; Ngn. wel boss, owner. 47. *kulu: May. koc=kulu head (? brain), Jaw. kulu=ruŋ brain; kulu 'head' (compound element); Ngl. kal=ŋork=ŋork brains; Ngn. kol=ŋork=ŋork brain; EM. A dubious comparison. 48. *kutaŋ: May. kuṭaŋ=ji clever man, Jaw. kuraŋ doctor, curer; War. kudaŋ(ji); Ngl. koloŋ doctor; Ngn. koloŋ doctor; MH. A dubious comparison 49. *perV-milk: May. peri=melʔ kangaroo's shoulder blade; perekalʔ sternum, Jaw. pere=melk shoulder blade, War. pimek; Ngl. pere=melk shoulder blade; Ngn. pere=melk shoulder blade; Rem. peteʔ shoulder; MH. Yol. *pili- (Jin.); Bur. pilwera. A local word. 50. *walam: May. walem south, west, southwest, Jaw. walam south, War. walam, walem; Ngl. walam south; Ngn. wali- E? upriver; Rem. walam south; EM, MH. Rit. H walama upriver. 51. *waral: May. waral spirit, reflection, Jaw. waral, maral spirit of a dead person; Ngl. waral shade, spirit; Ngn. waral spirit, image; EM, MH; Mara. waral. 52. *kanem: May. kanem ear, War. kanem; Ngl. kanam ear; Ngn. kanam ear; EM. 53. *piti: May. piti beeswax, Jaw. piri beeswax; Ngn. piti beeswax; Rem. piti beewax; EM.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
437
54. *kari: May. kari=kat west; kar=kat high country, Jaw. kari west; Ngl. kerin west; Rem. karin west; EM, MH. 55. *mamam(ʔ): May. mamamʔ father's mother, Jaw. mamam father's mother; Ngl. memem father's mother; Ngn. memem father's mother; Rem. mamamʔ father's mother; MH. Yol. *mu:=mu. 56. *woro-: May. worowk=worowk=me- hop, jump, Jaw. woro=k-ma- jump; Ngl. worowk- jump; Ngn. worok-tu- jump; MH. Rit. H warawk-u-. A local word. 57. *peleŋ: May. peleŋ=k=me lick up, Jaw. pelak E? lick lap (as water), War. peleŋʔ; Ngl. peleŋʔ lick; Ngn. pilaŋʔ-tu- < Yol. lick; EM, MH. Yol. *pilaŋʔ-. A borrowing? 58. May. kun (M, E) kangaroo, Jaw. kun soul, spirit, War. kun soul; Ngl. kon kangaroo; Rem. kuwen kangaroo (generic); EM. 59. *pinin: May. pinin man, War. pinin; Ngl. pi=kur man; Rem. pi aboriginal person, man; MH. 60. May. munum (Dj) night, Jaw. mun=mun dark, dark night; Ngl. munun darkness; Ngn. mununʔ dark (at night); EM. Yol. *munV night. 61. *ke-: May. kep nose, Jaw. ke=mo nose, nose bone; kerolk nose peg; Ngl. ce- E?? nose; Ngn. kipan nose; Rem. kij-na nose; EM. 62. *cen: May. cen tongue, Jaw. cen tongue, War. cen; Ngl. celŋ tongue; Ngn. telŋ tongue; Rem. tijalŋ-na tongue, language; EM, MH/377. Yol. *ti:laŋ. 63. *purak: May. puk dry (place), passible, Jaw. purak dry; Ngl. ka=ppurk dry; Ngn. ka=ppurk dry; Rit. H purk. Possibly a borrowing. 64. *pa=pa: May. pappa triangular kin term; papin father's mother and recip., Jaw. papa elder sibling, War. pappa; Ngl. pappa hypocoristic for 'father'; Rem. pappa father; MH. Yol. *pa:-pa; Bur. pappa. A local word. 65. *po-: May. po- water (incorpor. noun); ka=po creek, river (W, E), Jaw. pona- compound form of ῾water, liquid'; Ngl. po river; Ngn. po=ŋonṭo creek; Rem. puwa-na river, creek; MH. 66. *kolo=tok: May. kolopok, kolotto=tto peaceful dove, diamond dove, Jaw. koloto=tok peaceful dove, War. kolototok; Ngl. koloto=tok peaceful dove; Ngn. kolotok peaceful dove; EM, MH. Yol. *kulutuk. 67. *cimiNti: May. ciminti knife, Jaw. ciminti knife; Ngn. ciminṭiʔ 'nail' spike of dugong harpoon; Rem. cimintiʔ spear, fishwire; EM, MH. Yol. *ciminti(ʔ).
438
Прочие языковые семьи
(2) Jawoyn / Mayali - Rembarrnga 1. *tel-: May. tel=tel E, W black ant, Jaw. tel=tel black ant; Rem. tel=tel ant sp.; EM. 2. May. ŋal=pak chin (E), cheek (W), Jaw. ŋalk mouth; lid of container; Rem. ŋal=pak-na lower jar, chin. Tan. *ŋankV. 3. *ŋol: May. ŋol cloud (E, M); ŋol=kimuk big clouds, Jaw. ŋol sky; pam-ŋol cloud, War. pam=ŋul; Rem. ŋol-na sky, cloud; EM, MH. 4. *ŋaL-: May. ŋalŋ cliff; milʔ=ŋalk eyebrow, Jaw. ŋalk-ŋayu slope, steep descent, War. jm-rm; Rem. ŋalk-na river bank. 5. *pork: May. pok print, track (of any sort), Jaw. pork(-ŋayu) tracks; purul road; Rem. por=por-na track. 6. *mele=mele: May. mele=mele butterfly, Jaw. mele=mele butterfly; Rem. mele=meleʔ butterfly; EM, MH. Yol. *mili=mili (Gup.); Bur. mela=mila. 7. *mala: May. mala=wor leaf; mare (E) hair, Jaw. mala=wor leaf, War. mala, mara; Rem. moror < ? *maLa-wor hair; MH. 8. *pa=mo: May. pamo bud, Jaw. pamo seed; Rem. pamo-na E? purple flower from gum tree; MH. 9. *kVm: May. kom throat, nape, Jaw. kam throat, neck, War. kum nape; Rem. kuwam-na neck, nape; MH. 10. *ŋVrk: May. ŋork flank, Jaw. ŋurk-mo rib bones; Rem. ŋorok-na rib cage; MH. 11. *caraŋ: May. caŋ dreaming (place), Jaw. caraŋ dreaming; Rem. carŋ bad dreaming; EM. (3) Jawoyn / Mayali - Ngandi 1. *ŋak=ŋak: May. ŋak=ŋak grey-crowned babbler, Jaw. ŋak=ŋak greycrowned babbler; Ngn. ŋak=ŋak white-breasted sea-eagle; EM. 2. *lok=lok: May. lok=lok skink sp., Jaw. lok=lok skink sp.; Ngn. lok=lok dragon lizard; EM. 3. *cak: May. cak meat ant, Jaw. cak red ant; Ngn. caʔ meat ant; MH. 4. May. ju:l human, aborigine, Jaw. jul man, people (RESTR), War. jul; Ngn. jul human, aborigine. Yol. *ju:l=ŋu. A borrowing. 5. *le(r): May. je=me ashamed, Jaw. lir-ma- ashamed; Ngn. jer ashamed, be shy. 6. *majʔ: May. majʔ=ke to flash (lightning), Jaw. majk-ma-, maj=majʔ-mato flash (lightning); Ngn. majʔ-tu- to make lightning flash; MH. Yol. *maj=karan.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
439
7. *pVʔ: May. puʔ-me- to blow, War. piʔ; Ngn. puʔ-tu- to blow (e. g. to produce flame from sparks); MH. Yol. *pu:-. 8. *war-: May. war-me swim, Jaw. war-ma- swim; Ngn. wor-tu swim; MH. Yol. *warʔ- (Gup.). 9. *woR: May. worpan E? stinking, Jaw. wor urine, War. wul; Ngn. worc urine; worca urinate; MH. Mara. warc. 10. May. kan=ma northern brown bandiccot (big), Jaw. kan=ma big bandicoot; Ngn. kan=purk small possum; EM. Rit. H kanpurk. 11. *karV: May. kare=men get old, Jaw. kara-ji- to grow; Ngn. kalak-tugrow (as child); Mara. kal. 12. May. kuŋ sugarbag, honey, Jaw. karaŋ bee, honey bee; Ngn. kuṭaŋ bee, honey bee. 13. *warV: May. ware bad, War. war; Ngn. war=cak bad; MH. Bur. wera. 14. *jer(e): May. jere behind, Jaw. jer towards; Ngl. jer=kke E? bottom, inside, undeneath; Ngn. jiri behind; EM. 15. *woC-: May. wop lightweight; wope lung (W), Jaw. wompan=wompan lightweight; Ngn. wowk=wowk lightweight; MH. 16. *puru=ŋanti: May. puruŋanti stinking turtle, Jaw. puruŋanti longnecked land turtle; Ngn. puruŋantiʔ smelly tortoise; EM, MH. Rit. H puruŋantiʔ; Mara. puruŋanti. 17. May. kanta female antelopine wallaby, Jaw. kuntulk E? female plains kangaroo; Ngn. kantawulʔ rock wallaby; Rit. H kantawulʔ rock wallaby. (4) Jawoyn / Mayali - Ngalakan 1. *merk: May. merk cattle tick, Jaw. merk tick (RESTR?); Ngl. merk tick; Ngn. merer E? eggs of lice; MH. Bur. tal=murk flea. 2. *lerŋ: May. jerŋ firewood, Jaw. ma=lerŋ-ma=lerŋ kindling, small branches; Ngl. ku=lerŋ firewood; EM. 3. *ŋuk: May. ŋuk- (compounding n.) guts, shit, Jaw. ŋuk guts, excrement, War. ŋuk; Ngl. ŋoʔ excrement, intestine; Ngn. ŋuk (loan?) guts, bowels, excrement; Rem. ŋuwaʔ (loan?) guts, intestines, shit. Yol. *ŋuk; Wrd. ŋuwun. 4. *maj: May. me vegetable food; majʔ flesh food, Jaw. maj vegetable food; Ngl. maj vegetable food; MH. Wrd. majin. 5. *puN: May. pun ankle, Jaw. puŋ area behind knee; Ngl. pun kneecap, knee. Yol. *pu:n.
440
Прочие языковые семьи
6. *ciŋ: May. ciŋ stomach, guts, Jaw. ciŋ stomach, abdomen; Ngl. ciŋ stomach; EM, MH. 7. *tun: May. tun cat's cradle game, played with bush sting, Jaw. tun string, rope; Ngl. tun string. 8. *kur=ŋiN: May. kur=ŋin sweat, Jaw. kur=ŋin sweat; ŋen sweat; Ngl. ku=puj sweat; MH. 9. *jon: May. jon back of knee, esp. muscle behind knee, Jaw. jon tendon, sinew; Ngl. jon vein; EM, MH. 10. *pim: May. pim painting, Jaw. pim white ochre; Ngl. pim white ochre; MH. 11. *wel: May. wel- wing; pel arm, wing, Jaw. wel wing; Ngl. wel wing; EM, MH. 12. *wVlk: May. wuk=me to swallow, Jaw. wolk=ma to drink; Ngl. wurkto swallow; Ngn. wurŋ-tu- (< Yol.?) swallow v. Yol. *wurk- (Jap.); Bur. wul=ca. 13. *caŋ-: May. caŋ=ka=n go hunting, Jaw. caŋ=ka- go hunting; Ngl. caŋ-ka- go hunting; EM, MH. 14. *kuLu-: May. kuru=wiluk curlew, Jaw. kulu=wur curlew; Ngl. kuweluʔ curlew. Mara. kuwilu. 15. *talak: May. talak sand monitor, Jaw. talak sand-ridge goanna; Ngl. takal goanna, Varanus gouldi; EM, MH. 16. *penuk: May. penuk shrub turkey, bustard, Jaw. penuk shrub turkey, bustard; Ngl. penuk shrub turkey, bustard; EM, MH. 17. *kurac: May. kurac blood, Jaw. kurac blood, War. kurac; Ngl. kurac blood; MH. Yol. *kulaŋ. 18. *katu: May. katu=katu many woman (RESTR), Jaw. katu=katu woman; Ngl. kiti girl; EM. 19. *caluŋ: May. caluŋ king brown snake, Jaw. caluŋ king brown snake, War. caluŋ, calum; Ngl. cal=mjal king brown snake; EM, MH. 20. *marV: May. mar=wi be hungry, Jaw. mari be hungry; Ngl. marawul be hungry; EM, MH. Yol. *mar-. 21. *kujVŋ: May. kujeŋ long, tall, Jaw. kujaŋ long, tall; Ngl. keŋ=keŋ long, tall; EM, MH. 22. *kerŋe: May. kerŋe new, fresh, Jaw. kerŋ new, fresh, War. keŋ; Ngl. kerŋe alive; EM, MH. 23. *monV: May. mone=maŋ to carry on shoulder (E, W), Jaw. mona-nato carry on shoulder; mini shoulder, War. muncum E?; Ngl. mun=cum shoulder; MH, 572. Rit. H mun.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
441
24. May. carici ashes (RESTR), Jaw. caric charcoal; Ngl. caric charcoal, coal; MH. 25. *wVk: May. ce-wk E? rain, rain season, Jaw. wak water, rain, War. wik; Ngl. weʔ water, rain; Ngn. warʔ to rain; MH. 26. *kul-: Jaw. kul=ppam three, War. kupam lots; Ngl. kula=kal big; Ngn. kul=ppurʔ few; MH. Yol. *kul-. (5) Jawoyn - Ngandi / Ngalakan 1. Jaw. kol nest; Ngl. kol=koroʔ coolamon for a baby; Ngn. kol nest; MH. Bur. kala=kkala. 2. Jaw. pil spear, sharp point; Ngl. pilʔ sharp point; Ngn. pilʔ sharp point. 3. May. kel=pi E? crocodile's lair, Jaw. kelk river bank, cliff; Ngl. kelk river bank; Ngn. kelk side (of river or road); MH. 4. Jaw. kor-ka- to carry; Ngl. kor to load; Ngn. kor to put in(side); MH. Yol. *kuru=ka-. 5. Jaw. wa- ῾follow' (in comp.); Ngl. wa- to follow; Ngn. -wa come!. Yol. *wa:-. 6. Jaw. ŋa- listen to; Ngn. ŋa- hear; Rem. ŋawaʔ hear (NE); Yol. *ŋa:(Jap.) 7. Jaw. lerʔ light (fire); Ngl. lerʔ light (fire); Rem. lerʔ to make fire; MH. 8. Jaw. curerk bowerbird; Ngl. curerʔ bowerbird; Ngn. curerʔ great bowerbird; Rit. H curirʔ; Mara. curir. 9. Jaw. marawk friar bird; Ngl. maṭawʔ friar bird; Ngn. maṭawk friar bird. Rit. H ma:ṭawk, maṭawk. 10. Jaw. (koj-)malapar cold (season); Ngl. maluwru cold (weather); Ngn. maloworo-ti cold (weather); Rem. malwuru cold weather season. 11. Jaw. jara lair, den, hole; Ngl. jele hole; Ngn. jele hole, jail; Yol. *jalu. 12. Jaw. koli stony hill, loose stone; Ngl. kala mountain, high bank; Ngn. kala hill. 13. Jaw. pinin nail; Ngl. pinin (finger-, toe-)nail; Ngn. pinin fingernail, toenail; MH. Yol. *pinin; Bur. pinin. 14. Jaw. poru- cross, cross over; Ngl. poṭop- to cross over; Ngn. poṭop-tu go across. Yol. *puṭa=p-. 15. Jaw. koj=mar freshwater crocodile; Ngl. kojo freshwater crocodile; Ngn. kojow freshwater crocodile. 16. Jaw. lu=ŋark snake (generic); Ngn. ŋarac snake; Rem. ŋarac snake (generic). Rit. H ra=ŋarac.
442
Прочие языковые семьи
17. Jaw. loloʔ-mi-li to submerge, be submerged; Ngl. lulʔ to dip up; Ngn. lul-tu to wade (in water). 18. Jaw. ŋuliri Burdekin duck; Ngl. ŋuliri black duck sp.; Ngn. ŋuliri duck sp. War. ND ŋuliri. 19. Jaw. lar=ponin type of wallaby; Ngl. lar=punin small rock wallaby; Ngn. lar=punin a mid-sized rock wallaby. MH. (6) Jawoyn - Rembarrnga 1. Jaw. manak hand, arm, branch, War. munak shoulder; Rem. manak upper arm; MH. (7) Jawoyn - Ngandi 1. Jaw. wark=wark small black ants; Ngn. wark=wark ants (all species except those which have specific names); MH. Rit. H wark=wark. 2. Jaw. paral Acacia dimidiata; Ngn. palaraʔ Acacia torulosa. Bur. palara wattle. (8) Jawoyn - Ngalakan 1. Jaw. co=ŋoj bushfire; Ngl. ŋoj fire; Rem. ŋuraʔ (< Nun.?) fire. Nun. ŋura. 2. Jaw. laj meat, game, animal; Ngl. raj game, flesh food; MH. Wrd. lajin. 3. Jaw. men mind, thought; Ngl. men mind; men=muk to forget; minci to think about. 4. Jaw. ŋuj sibling-in-law; Ngl. ŋoj sibling-in-law; MH. 5. Jaw. pal=p=mi wide, numerous; Ngl. pil=po wide; Mara. pil-man. 6. May. we E?? throw, Jaw. waṭ=waṭ-ma throw; Ngl. warʔ throw; Tan. *warV throw. 7. Jaw. li fall, be born, War. li-; Ngl. ler- fall. 8. Jaw. woc- hide; woc-ma- steal; Ngl. woc-ma- steal; MH. 9. Jaw. campan death adder (Harvey); Ngl. campon death adder; MH. Yol. *tampanin. 10. Jaw. paja pelican; Ngl. paja pelican; MH. 11. Jaw. laŋka billabong, War. luŋka; Ngl. laŋka billabong; MH. 12. Jaw. kalal ceremonial ground; Ngl. kalal ceremonial ground. 13. Jaw. maṭu deep coolamon; Ngl. maṭu paperbark sp.; MH.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
443
14. Jaw. ŋoro small round ankle bone, War. ŋuru; Ngl. ŋoṭo=koc ankle. 15. May. wok=wal, wope E? lungs, Jaw. wocal lungs; Ngl. woccal lungs; MH. 16. Jaw. cuŋkun single girl; Ngl. cun=kun single girl, unmarried woman. 17. Jaw. marin girl; Ngl. marin girl, young woman; MH. 18. Jaw. camun mother's father (Harvey), War. camun mother's father, father's mother; Ngl. camin spouse; MH. Wrd. ji-camun. 19. Jaw. cuwuk short; Ngl. caruk short. 20. Jaw. cala=la wriggle, slither; Ngl. cala=la crawl; MH. Rit. H calala-ju-. 21. Jaw. malʔ=malu-ji to be lame; maleŋ-ma to limp, be crippled; Ngl. maluʔ=maluʔ to be lame. 22. Jaw. cuwal shade, bough shelter; Ngl. cuwalin windbreak. Yol. *luwar (Jin.). 23. May. wurʔ-ke E? to lie to, fool, trick, Jaw. warp-ma- to tell a lie; warik-ma- id.; Ngl. warp- to tell a lie. (9) Mayali - Ngalakan / Ngandi / (Rembarrnga) 1. May. pot fly (n.) E; Ngl. pot bush fly; Ngn. pot bushflies, bees; EM. Rit. H puwat. 2. May. muc rainbow serpent; Ngl. muc rainbow serpent; Ngn. muc rainbow, rainbow serpent; EM, MH. Rit. mu:c. 3. *moL-: May. mo=nic- stealthily, Jaw. mol=k E? stealthily; Ngl. mo=nic sneaking, on the sly; moloʔ to sneak away; Ngn. mo:nic secretly, in stealth; EM. 4. May. lerʔ=me vibrate, rattle (boomerangs) together; Ngl. lerʔ=ler to clap clapsticks or boomerangs; Ngn. lerʔ=ler-pu to clap boomerangs; EM. 5. May. ta=kur=me to dry (v. i.); Ngl. tarʔ to dry out; Rem. tarʔ to dry self. 6. May. pel hand, wing, branch; Ngl. pelŋʔ leaves, folliage; Rem. pelʔ-na leaf (small, of non-food plant). 7. May. kol=kkol new; Ngl. kol=kkol new; Ngn. kol=kkol new. 8. May. pacce to punch; Ngl. pacci- infrequent suppletive stem for bu-ji 'hit'; Ngn. pacca- to hit; MH. Yol. *paj-. 9. May. co=ŋ defecate; Ngl. corʔ-tu- defecate; Ngn. corʔ-tu- defecate; MH. Yol. *turi faeces (Jap.). 10. May. ŋu=n eat; po=ŋu-n water; Ngl. ŋu- eat; Ngn. ŋu- eat. 11. May. re go, come; Ngl. rapo to go, go along; Ngn. ru=tu- go, walk.
444
Прочие языковые семьи
12. May. cow=k=ke, cowʔ=ke to cross; Ngl. colk pass by; Ngn. colk-tu- to go past; MH. Yol. *cul=k-. 13. May. cur=ke to wet OBJ; curk strong current, running water; Ngl. cur- to pour; Ngn. cur-tu- to pour (liquid); curʔ-tu to plunge in (water). Rit. H curʔ-mara to soak. 14. May. kaṭ=me get stuck; Ngl. kaṭ- become stuck; Ngn. kaṭ-tu become stuck. Yol. *kat-; Bur. kaṭ=cca. 15. May. to=ŋ to strike (incl. lightning), hit; Ngl. co to chop down; Ngn. to- to chop down. Rit. H tu:. 16. May. tu=kka=n to tie up; Ngl. tuk-ca to tie up something; Ngn. tuk-tu be tied up. 17. May. mala (KW) centipede; Ngl. mala centipede; Ngn. mala centipede; EM. Mara. mala=mala. 18. May. kuluj=kuluj (E) tawny frogmouth; Ngl. kipiṭ=kulic E? tawny frogmouth; Ngn. kuluj=kkuluj tawny frogmouth; EM. Rit. H kulij=kkulij. 19. May. pere chest, rib (E); Ngl. pere brisket, chest; Ngn. pere chest; Yol. *piri (Jin.). 20. May. palak mother-in-law language, respect language; Ngl. palak; Rem. palak cousin masculine; ta=palak cousin feminine. 21. May. ŋunce=kkan copy, imitate, ape; Ngl. ŋuncu same; Ngn. ŋuncu similar, equivalent. 22. May. kulaʔ skin, hide; Ngl. kulaʔ skin of body; Ngn. kulaʔ skin, bark, ta=kkula lip = mouth+skin; Rem. kulaʔ-na skin, bark; EM, MH. Rit. H kulaʔ. 23. May. murŋin shovel spear; Ngl. murŋin shovel spear; Ngn. murŋin shovel spear; EM. Yol. *murŋin. 24. May. tile urine; tile=pun urinate, piss; Ngl. cele urine; cele-pu- urinate; Rem. cala-na urine, piss. Yol. *cal- (Gup.). 25. May. tumi lower back; Ngl. cumu hipbone; Ngn. tumu waist; Rem. tumu-na small of back. Yol. *lami hip; Lar. tuma back. 26. May. pontok flat woomera; Ngl. pontok woomera; Ngn. pontok flat woomera; Rem. pontok woomera. EM, MH. Yol. *punṭuk (Jin.). 27. May. mun=ke to send; mun=ke-kacuŋ follow behind; Ngl. munkufollow; Ngn. munku-tu- follow; EM. Yol. *mi:nku- hunt. A borrowing? 28. May. wule first; Ngn. walaŋ=karaʔ first; Rem. walaŋ then, next, after that. 29. May. wiri=wirik=me scratch; Ngl. wiriʔ to remove; Ngn. wiriʔ-tu- dig out of stone oven. Yol. *wir-; Bur. wirkka. 30. May. ŋal red-flowered gum; Ngl. ŋoloŋkoʔ river red gum; Ngn. ŋoloŋkoʔ river red gum. Rit. H ŋalaŋkaʔ.
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
445
31. May. taŋ mouth; Ngl. cala mouth; Ngn. ta: (< Yol.) mouth; Rem. tala-na mouth. Yol. *ta-. 32. May. mirʔ spine, spike, sharp object; Ngl. mereʔ sharp point; Ngn. mereʔ blade, sharp point, thorn. 33. May. teŋe foot; Ngn. teŋ foot; Rem. caŋa foot, track. Yid. cina, Jiw. cina. 34. May. wurulku fighting stick; Ngl. warurku nulla-nulla; Ngn. warurku nulla-nulla. Mara. warurku. (10) Mayali - Rembarrnga 1. May. work=ti full; Rem. worʔ full (NE); EM. 2. May. kinʔ=kinʔ (E) star; Rem. kinʔ=kinʔ star. 3. May. ŋapuc hopping mouse; Ngn. ŋapuc E? kin term, including sister's son's child; Rem. ŋapuc wallaby type. 4. May. kulpa blood; Rem. kulpa blood (NE); EM. 5. May. ŋalan nail; Rem. ŋarin (NE) nail; EM.
(11) Mayali - Ngandi 1. May. kol=k=pun to poison water with ichthyocide; Ngn. kol=c a tree used for poison; kol=ca- to poison fish. 2. May. toj wife's father; Ngn. roŋ=toj wife's father. Rit. H ruŋ=taj. 3. *kolʔ: May. kol=k=me- cut, Jaw. kolʔ-ma- E? to poke out, protrude, stick out.; Ngn. kul=k-tu- cut, cut through. Yol. *kul=k- cut. 4. May. pit=pun climb up, Jaw. pelʔ-ma- E? climb up; Ngn. pit-pu- go up, ascend. 5. May. wiliʔ=wiliʔ galah; Ngn. wiri=wiri lorikeet. Yol. *wiliC=wiliC; Bur. wili=wila. 6. May. tec=molo crotch (+ ? buttocks); Ngn. mala buttocks. Iwa. muli buttocks. 7. May. pacan mother's brother, mother; Ngn. pica=ca mother's father. Mara. pica. 8. May. walaʔ wide, big, extensive; Ngn. walakkur wide. Yol. *walakkur (Jap.). 9. May. panca arm, Jaw. pan E? shaft, stalk of tree; Ngn. panca arm. Yol. *panca arm.
446
Прочие языковые семьи
10. May. tal paperbark tree; Ngn. tila coolamon; paperbark tree with bark suitable for coolamons. Rit. H tila. 11. May. mole (M) didgeridoo; Ngn. molʔ didgeridoo. 12. May. muruŋ bone, skeleton; murŋ bone needle; Ngn. murŋ backbone. 13. May. kurŋ wife's mother, daughter's husband; Ngn. kuruŋ wife's mother. Rit. H kuruŋ. (12) Mayali - Ngalakan 1. May. kot paperbark tree; Ngl. kot paperbark tree; EM. Tan. *kuṭa ti-tree. 2. May. pen=pen Ghost gum; Ngl. pen=peren Ghost gum; EM. 3. May. polʔ track; Ngl. polʔ road; EM. 4. May. ru=ŋ burn (intr.), cook (M, E); Ngl. ru- burn, intr.; EM. 5. May. pur=pun to know; purk=nan recognize; Ngl. purʔ-n- to know. Bur. porwa think about. 6. May. par to open; Ngl. par to open. 7. May. purar(a) Marten's water goanna, Jaw. pulur E? spiny-tailed goanna; Ngl. para=ŋari Mitchell's water goanna. Mara. parmunu. 8. May. puluk feather-down decoration stuck on body during ceremony; Ngl. puluk feather; EM. 9. May. makkaʔ father's mother; Ngl. markke father's sister; Tan. *markatu. 10. May. cakku left-side; Ngl. pala-cakku left-side; MH. Tan. *taku. 11. May. palaʔ=no tracks of crawling animal; Ngl. pele-wa- to track, follow. Yol. *pila footprints. 12. May. pawon leave, Jaw. pawu- E? pass by; Ngl. pawunʔ to leave, abandon. Bur. pawa. 13. May. wok language, word; wok-ti speak; Ngl. woka- speak. Mara. wuka language. It can be seen that the number of comparisons found in both language groups is quite limited. There are only 67 cases when the actual forms are represented in more than one language of each group. Thus no reliable set of phonological correspondences may be worked out. Many of these comparisons are also known in languages not included in the Gunwinyguan hypothesis. Among these comparisons there are
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
447
cases when one can suspect borrowings (some kinterms, names of implements, etc.). On the whole, this set of comparisons does not support the claim that the five languages form a specific genetic entity. The following questions thus arise: What are the reasons for postulating the Gunwinyguan family?2 Do we have enough evidence to claim that Jawoyn and Mayali belong to the same language group? What are the boundaries of this group? Can we assert that Ngalakan, Ngandi and Rembarrnga are specifically related? What other languages are to be linked with them? What are the relations between the five languages discussed above?
Without well-established phonological correspondences and a detailed reconstruction of the morphological systems one cannot use grammatical evidence to support a claim of genetic relationship. 2
448
Прочие языковые семьи
Abbreviations EM MH E? REST
Etymologies by N. Evans (Evans 2003) Etymologies by M. Harvey (Harvey 2003) Doubtful etymology word of restricted (avoidance) register
Bur Dj E Gup Jaw Jin M May Ngl Ngn Rem Rit Rit H Tan W War Wrd Yid Yir Yol
Burarra (Glasgow MS) Gundjeihmi dialect of Mayali Kune dialect of Mayali Gupapuyungu (Lowe-Leeding MS) Jawoyn (Merlan MS) Jinang (Waters 1989) Manyallaluk dialect of Mayali Mayali (Evans 2003) Ngalakan (Merlan 1983) Ngandi (Heath 1978) Rembarrnga Ritharngu (Heath 1980a) Ritharrngu (Harvey MS) Proto-Tangkic Kunwinjku dialect of Mayali Warndarang (Heath 1980b) Wardaman (Merlan MSa) Yidiny (Dixon 1991) Yoront (Alpher 1991) Proto-Yolngu
I. Peiros, My problems with Gunwinyguan
449
References Alpher 1991 Dixon 1991 Evans 2003
Glasgow MS
Harvey 2003
Heath 1978 Heath 1980a Heath 1980b Lowe-Leeding MS
McKay MS
Merlan 1983 Merlan MS
Merlan MSa
Alpher, B. Yir-Yoront lexicon. Berlin: Mouton de Gruyter. Dixon, R. M. W. Words of our country. St. Lucia: Queensland University Press. Evans, N. Bininj Gun-Wok: a pan-dilalectal grammar of Mayali, Kunwinjku and Kune (vv. 1-2). Canberra: Pacific Linguistics. Glasgow, K. Burarra to English Bilingual Dictionary. Manuscript at ASEDA. Canberra: Australian Institute of Aboriginal and Torres Strait Islander Studies. Harvey, M. An initial reconstruction of Proto Gunwinyguan phonology. // In: Evans, N. ed. 2003. The Non-Pama-Nyungan languages of Northern Australia. N. Evans, ed. Canberra: Pacific Linguistics, pp. 205-268. Heath, J. Ngandi grammar, texts, and dictionary. Canberra: AIAS. Heath, J. Basic materials in Ritharngu: grammar, texts and dictionary. Canberra: Pacific Linguistics. Heath, J. Basic materials in Warndarang. Canberra: Pacific Linguistics. Lowe, B. & Leeding, V. Gupapuyungu Dictionary: Milingimbi communilect. Manuscript at ASEDA. Canberra: Australian Institute of Aboriginal and Torres Strait Islander Studies. McKay, G. Rembarrnga Dictionary and Grammar. Manuscript held in Australian Institute of Aboriginal and Torres Strait Islander Studies. Merlan, F. Ngalakan grammar, texts and vocabulary. Canberra: Pacific linguistics. Merlan, F. Jawoyn grammar, texts and dictionary. Manuscript held in Australian Institute of Aboriginal and Torres Strait Islander Studies. Merlan, F. Waddaman vocabulary. ASEDA. Canberra: Australian Institute of Aboriginal and Torres Strait Islander Studies.
450
Waters 1989
Прочие языковые семьи
Waters, B. Djinang and Djinba: a grammatical and historical perspective. Canberra: Pacific Linguisitics.
IV. Компьютерная лингвистика
Об усовершенствовании процедуры автоматического анализа и синтеза речевых отрезков (в связи с разработкой лингвистического процессора в интегрированной информационной среде STARLING) С. А. Крылов Москва, Институт востоковедения РАН
Система STARLING, созданная С. А. Старостиным, сейчас в состоянии решать некоторые существенные проблемы автоматического морфологического анализа и синтеза текстов. Она способна строить полные акцентуированные парадигмы всех лексем, представленных в "Грамматическом словаре" А. А. Зализняка ("ГС"), а также осуществлять автоматический морфологический анализ русских словоформ в том объёме, в котором это позволяет сделать указанный словарь. Особо следует отметить, что морфологический анализ в системе STARLING осуществляется не только в виртуальном, но и в актуальном режиме: используя функцию GRAMMAR (V), можно получить запись базы данных, множество таких записей (а отсюда - и целый текст), где содержится полный морфологический разбор любого заданного речевого отрезка и любого множества речевых отрезков, составляющих то или иное поле в той или иной базе данных. Иначе говоря, текст любого размера может быть преобразован в свой полный морфологический разбор. Однако цель настоящей работы - не рассказ о том, что система умеет делать, а скорее обратная: перечислить важнейшие задачи, которые в настоящее время эта система ещё не умеет решать, но которые в перспективе могут оказаться решаемыми без кардинальной перестройки основных принципов её построения. I. Проблемы графематического анализа. Морфологическому анализу текста должен предшествовать анализ графематический. Причём в предмет графематического анализа должны войти не только алфавитные графемы ("буквы"), но и внеалфавитные.
454
Компьютерная лингвистика
Анализ внеалфавитных (небуквенных) графем. В настоящий момент внеалфавитные графемы при анализе игнорируются. Желательно было бы иметь в системе специальный модуль, ответственный за их обработку. Внеалфавитные графемы делятся на сегментные и несегментные. К сегментным внеалфавитным графемам относятся знаки препинания и знаки "внутрисловных" границ ("межморфемный" дефис, "межслоговой" дефис, апостроф). Все знаки препинания являются значимыми (по крайней мере, потенциально значимыми), и поэтому включение их в морфологическую репрезентацию связного текста представляется необходимым. Вопреки распространённому мнению, в качестве одного из знаков препинания целесообразно трактовать "межсловный" дефис. Трактовка дефиса как буквы облегчает анализ графических слов с дефисными написаниями частей - таких, как кто-то, где-нибудь и т. п. Однако достижение этого незначительного упрощения оборачивается радикальным усложнением анализа большого числа свободно (или, по меньшей мере, регулярно) образуемых квазикомпозитов типа осетин-извозчик. В случае, если такой квазикомпозит не описан в "ГС", он не поддаётся анализу. Между тем при трактовке дефиса как знака препинания все такие образования анализируются в той мере, в какой образующие их части являются анализируемыми сами по себе. Разумеется, компонент англо- в составе квазикомпозита англо-бурский не станет более понятным. Однако при трактовке дефиса как буквы квазикомпозиты становились объектом морфологического анализа лишь при условии, если соответствующая сложная основа была представлена в готовом виде в "ГС". А между тем в указанном словаре таких образований почти не представлено. Несегментные графемы подразделяются на супрасегментные и "непечатаемые". К супрасегментным графемам относятся акцентные знаки главного и второстепенного ударений, при печати "накладываемые" на символ гласной буквы, графема заглавности, а также каллиграфемы (жирность, курсивность, подчёркивание и сжатие). Поскольку использование каллиграфем в русском тексте (например, для разграничения зон лексикографической информации в словарях и библиографических справочниках) не будет предметом нашего внимания, то в дальнейшем эта проблематика будет оставлена в
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
455
стороне; однако на акцентные знаки и на графему заглавности следует обратить особое внимание. В ASCII-представлении текста акцентный знак в зависимости от типа выбранной кодировки может быть представлен либо как отдельный символ, пишущийся справа от основного символа (при такой кодировке его представление сходно с представлением обыкновенных сегментных графем), либо как дифференциальный просодический признак акцентуированной гласной буквы, печатаемой в режиме "монолита" (при такой кодировке акцентуированные гласные буквы трактуются как единый символ, отличающийся от символа соответствующей неакцентуированной буквы). В настоящий момент при анализе текста акцентные знаки игнорируются; поэтому, например, члены минимальных графических пар, отличающихся местом акцентного знака - таких, как зaмок/ замoк, разрeзать/разрезaть, дoма/домa, вoды/воды, стoит/стоiт, - получают одинаковую трактовку, то есть рассматриваются как омографы (или графические омонимы). Актуальной задачей является построение такого модуля морфологического анализатора, который бы работал в режиме "акцентноориентированного анализа". При таком анализе словоформы, являющиеся членами минимальных пар, различающихся расстановкой акцентных знаков, должны будут получить разную трактовку. Разумеется, в большинстве изданных русских печатных текстов акцентные знаки не проставлены. Однако само существование "акцентуированного" профессиолектного варианта русской графики (используемого, например, в учебных изданиях для изучающий русский язык как неродной, а также и в самых обычных письменных текстах - например, при необходимости отличить на письме один омограф от другого) требует включения такого режима анализа в систему возможных режимов анализа русского текста. Однако при виртуальном морфологическом синтезе акцентные знаки появляются. Иначе говоря, при включении морфологического синтезатора в режиме построения парадигм все синтезируемые словоформы приводятся с полностью проставленными акцентными знаками. Таким образом, в режиме виртуального морфологического синтеза члены таких минимальных графических пар вовсе не трактуются как омографы. Так как в режиме синтеза STARLING уже и сейчас использует акцентуированную запись, то желательно было бы распространить
456
Компьютерная лингвистика
такую форму представления с режима виртуального синтеза на режим актуального синтеза письменных словоформ (пока что в режиме актуального синтеза словоформ система ещё не работает). Графема заглавности в настоящее время при анализе текста игнорируется. Таким образом, члены минимальных пар, отличающиеся на графему заглавности, при морфологическом анализе получают одинаковую трактовку. Но тем самым теряется ценная графическая информация. Настоящими полными омографами эти слова становятся лишь в особых условиях: (а) при "сплошной капитализации", применяемой нередко (хотя и не всегда) лишь в составе заголовков книг и статей; такими окказиональными омографами становятся члены пар типа этап/ЭТАП, ран/РАН, флора/ФЛОРА ("Формализованное Обеспечение Русского Анализа"), газ/ГАЗ, арап/АРАП, англ. starling/STARLING и т. п.; (б) при "начальной капитализации", применяемой в начале предложения (такими окказиональными омографами становятся орёл /Орёл, роман/Роман, роза/Роза, вера/Вера, англ. green/Green и т. п.). Разумно отделять супрасегментную графему заглавности от того слова, на буквенный состав которого она оказалась наложенной, и рассматривать её как автономный значимый сигнал (супрасегментную морфему письменного текста). Естественно, результаты анализа должны быть разными для слов, которые написаны ошибочно (*москва, *иван через строчную букву) и для таких слов, которые написаны правильно. Однако описание семантических функций начальной капитализации (в примерах типа любовь к Родине) не должно входить в задачи графематического или морфологического анализа (подобно тому, как в её задачи вообще не принято включать анализ грамматической семантики). Достаточно того, чтобы морфологический анализ не создавал бы эффекта графической омонимии там, где её реально нет в тексте, и вскрывал бы графическую омонимию там, где она реально есть (в составе заголовков или в начале предложений). "Непечатаемые" графемы подразделяются на положительные (протяжённые) ("пробел"="раздельность", "новая строка", "красная строка", "абзацный отступ", "конец стихотворной строфы") и нулевые (непротяжённые) ("слитность"). В большинстве своём непечатные графемы совмещают делимитативную (разграничительную) функцию с конкатенативной (соединительной). Однако по своей функциональной нагрузке в речи они неравноправны: а именно, у
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
457
нулевых непечатаемых графем соединительная функция преобладает над разграничительной, и они в большей мере функционируют в роли конкатенаторов (такова графема "слитность"). У положительных непечатаемых графем, наоборот, разграничительная функция превалирует над соединительной, поэтому они в большей мере функционируют в роли делимитаторов (таковы графемы "пробел", "новая строка" и т. п.). Анализ функций непечатаемых графем представляет собой значительный теоретический интерес с точки зрения компьютерного моделирования морфологии. Обычно в решении этого вопроса преобладает традиционный подход, при котором из всех непечатаемых графем анализатор учитывает лишь пробелы, интерпретируя и несколько упрощённо как чисто разграничительные сигналы (не выступающие в другой функции), причём единственные разграничительные сигналы (как будто других разграничительных сигналов не существует вовсе). Между тем такое упрощённое представление о пограничных графемах, несмотря на свою распространённость, нуждается в пересмотре. Оно представляет собой источник препятствий при анализе таких речевых отрезков, в которых представлены хоть какие-либо отклонения от идеальной одно-однозначной схемы соответствия между формой и функцией графематических сигналов. 1. В словоразграничительной функции иногда выступает отнюдь не пробел, а дефис. А именно, это касается образований типа языкуисточнику, словаря-справочника и т.п. 2. В словоразграничительной функции иногда выступает и нулевая графема слитности. Такое явление характерно для письменных обликов некоторых языков с полисинтетической морфологией. Здесь немаловажно следующее типологическое обстоятельство. Хотя вообще-то ни русский, ни немецкий языки не являются полисинтетическими, однако, наряду с синтетическими и аналитическими формами в некоторых своих морфологических подсистемах эти языки обладают также элементами полисинтетизма - полисинтетическими формами слов. Именно в этом случае и образуются окказиональные графические композиты, столь пугающие морфологический анализатор, жёстко настроенный только на анализ морфологии синтетического языкового строя. Так, при образовании графических композитов (полисинтетических форм) типа стадвадцативосьмиэтажный, нем. zweihundert-
458
Компьютерная лингвистика
sechsundfünfzig, графема слитности имеет наряду с соединительной функцией ещё и словоразграничительную. В таких случаях, по аналогии с анализом древнерусского текста (без пробелов), перед анализатором возникает проблема: как "поймать" этот невидимый делимитатор? В абсолютном большинстве случаев предпочтительна стратегия интерпретации речевого отрезка, актуализирующая гипотезу о наличии нулевого (невидимого) делимитатора не "на каждом шагу анализа", а лишь после извлечения вывода о безуспешности анализа таких графических словоформ, которые не поддаются интерпретации в рамках традиционного морфологического анализа (т. е. анализа "синтетических" форм). Так, например, нет никакой надобности при анализе интерпретировать сегмент зернохранилище как представитель полисинтетической формы, реализующей сочетание лексемы зерно с лексемой хранилище, так как соответствующая сложная основа и без того хранится в словаре. Однако при анализе графических сегментов типа агропромышленный, биотехнология, самофинансирование и т. п. "традиционный" морфологический анализ (выделение синтетических форм) оказывается безуспешным, и кажется естественным, что именно для интерпретации подобных случаев уместен анализ в рамках подсистемы "полисинтетических" форм. 3. Графема "пробел" ("раздельность") отнюдь не всегда выступает как чистый делимитатор, то есть у неё разграничительная функция отнюдь не всегда превалирует над соединительной. Дело в том, что при образовании устойчивых словосочетаний (речений, фразеологизмов) у графемы "пробел" доминирует функция конкатенатора. В связи с этим появляется возможность при морфологическом анализе текста относиться к речениям, как к "составным словам" (по И. Е. Аничкову; см. Аничков 1963/1997) или "составным лексемам" (по Ю. С. Маслову; см. Маслов 1975; Маслов 1987). Составными лексемами при таком подходе должны считаться такие, которые в своей исходной форме (или в какой-нибудь из неисходных форм) содержат графему "пробел" ("раздельность"). Разумеется, решение указанной задачи требует приложения определённых нетривиальных усилий. Однако в принципе её нельзя считать нерешаемой. Для начала следует разграничить сами этапы постепенного приближения к такому описанию речений, которое бы способствовало решению этой задачи. Здесь было бы, по-видимому, опираться на несколько общих соображений, лежащих в области "здравого смысла".
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
459
(А) поэтапное разрешений трудностей может опираться на то, что "n-словные" речения перечислить и задать несколько проще, чем "(n+1)-словные". Таким образом, сначала решается задача поиска двусловных речений, потом идут остальные задачи в порядке возрастания структурной сложности. (Б) неизменяемые речения описать и найти в тексте гораздо проще, чем изменяемые. Причина этого - в том, что многие изменяемые речения являются раздельнооформленными. Поэтому более примитивный этап анализа может ограничиться неизменяемыми речениями, а уже затем переходить к описанию изменяемых. Здесь следует, однако, подчеркнуть, что некоторый опыт обращения с раздельноооформленными лексемами есть у анализатора STARLING и в настоящее время: это составные лексемы, пишущиеся слитно: ср. пятьюдесятью, двумстам. Успешная обработка таких единиц означает, строго говоря, что соответствующий модуль в системе уже есть, но только работает он с крайне незначительной частью русского словарного фонда. Остаётся только несколько расширить круг единиц, обрабатываемых этим модулем. (В) Исходная (словарная) форма речения распознаётся в тексте гораздо проще, чем неисходная (несловарная), по той простой причине, что именно в этой форме она задана в доступных нам опубликованных словарях (как одноязычных, так и двуязычных). Это соображение есть прямое тривиальное следствие самого определения теоретического понятия словарной формы: (словарная форма - это та форма, в которой данная единица приводится в словаре). Здесь следует сделать важное уточнение касательно различия между понятиями "словарная форма речения" и "речение в исходной грамматической форме". В данном случае под словарной формой речения имеется в виду не та форма речения, синтаксическая вершина которой стоит в исходной грамматической форме (например, для глаголов - инфинитив НСВ), а именно словарная форма в буквальном смысле этого слова, то есть задаваемая в данном конкретном словаре; если в составе некоторого конкретного (например, опубликованного) словаря данное речение появляется в н е с к о л ь к и х р а з н ы х формах, то в с е о н и б у д у т с л о в а р н ы м и .
460
Компьютерная лингвистика
Из этого следует, что на первом этапе анализатор должен научиться распознавать "словарные" формы речений, а уже на следующих этапах постепенно обучаться пониманию форм "несловарных". (Г) "Неразрываемые" речения (внутрь которых никогда не вклинивается слово, не являющееся частью этого речения) гораздо легче поддаются анализу, чем "разрываемые". Поэтому на первом этапе проще ограничиться анализом "неразрываемых" речений, а лишь затем постепенно обучать анализатор распознавать "разрываемые". (Д) "Неинвертируемые" речения (внутри которых порядок компонентов жёстко фиксирован) гораздо проще поддаются распознаванию в тексте, чем "инвертируемые" (внутри которых возможна перестановка компонентов). Поэтому на первом этапе анализатор должен учиться распознавать "неинвертируемые" речения, а уже на следующих этапах учиться распознавать "инвертируемые". II. Проблемы анализа агглютинативной морфологии. Наряду с флективными механизмами, преобладающими в морфологическом строе русского языка, в нём представлены некоторые агглютинативные подсистемы. При автоматическом морфологическом анализе эти подсистемы пока что не учитываются. В результате анализатор не в состоянии дать трактовку таких вполне регулярно образуемых форм, как: "аттенуатив" (побольше, поменьше, похуже, получше, подальше, поближе...); "негатив" (неформальный, нерешённый, нетрадиционный, невелик, недёшево...). Есть и некоторые другие случаи такого рода, содержательный обзор которых (не называя это агглютинацией) дал Н. В. Перцов (Перцов 2001: 154-165). Н. В. Перцов, в частности, вполне обоснованно считает полезным усматривать в русском языке некоторые особые грамматические значения (называя их "квазиграммемами"; в данном случае им использован термин, предложенный И. А. Мельчуком в его "Курсе общей морфологии"), выражаемые агглютинативно: "побуждение к совместному действию", выражаемое суффиксом -те в словоформах пойдёмте, узнаемте, скажемте... (с. 153);
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
461
"фамильярное побуждение", выражаемое постфиксом -ка в формах иди-ка, идите-ка, идём-ка, идёмте-ка... (с. 154-160). Представляется полезным достроить анализатор, обрабатывающий пока что лишь флективные словоформы, правилами анализа агглютинативных форм. III. Проблема интерпретации аналитической морфологии в русском языке. В русской морфологии, наряду с синтетическими формами, есть и некоторые аналитические формы. Согласно отечественной лингвистической традиции, аналитическими формами в русском языке (впрочем, как и в большинстве европейских языках) признаются лишь личные формы глагола, выражающие время, наклонение, вид и залог. Многие авторы грамматик артиклевых языков склонны трактовать как аналитическую форму существительного сочетание существительного с артиклем. Весьма обычной является трактовка слов более и самый как аналитических выразителей сравнительной и превосходной степени прилагательного. Представляется уместным ещё более широкая трактовка аналитических форм, при которой выразителями аналитических форм являются предлоги (в "предложных" языках) и послелоги (в "послеложных" языках). Применительно к русскому и другим европейским языкам такую точку зрения обоснованно выдвигал Ю. С. Маслов (Маслов 1968). Согласно Маслову, составные (аналитические) формы лексем включают, в частности, предложно-падежные формы существительных. Думается, такая трактовка могла бы найти своё отражение и при создании компьютерных моделей русской морфологии. Основная трудность здесь на первый взгляд усматривается в том, что компоненты аналитической формы в реальном тексте дистанцированы: они располагаются на некотором отдалении друг от друга, причём между компонентами аналитиечской формы могут быть вставлены некоторые знаменательные слова. Однако сама по себе дистанцированность компонентов аналитической формы создаёт трудность лишь при анализе связного текста, содержащего такую форму. Между тем и в этой сфере возможно
462
Компьютерная лингвистика
поэтапное решение вопроса. Для начала следовало бы построить анализатор и синтезатор аналитических форм, который бы мог их анализировать и синтезировать в отрыве от их реального контекста. Тогда проблема дистанцирования компонентов не встаёт. Разумеется, такая модель аналитической морфологии носит весьма упрощённый характер (так, она будет анализировать лишь контактно расположенные сочетания компонентов). Однако в ходе постепенного усовершенствования работы морфологического анализатора и синтезатора в принципе можно усовершенствовать и этот аспект анализа, опираясь на результаты работы синтаксического анализатора (и на новом этапе описать, в частности, правила дистанцирования компонентов формы). Некоторую надежду на успех вселяет то обстоятельство, что для значительной части аналитических форм возможности вклинивания между их компонентами посторонних знаменательных словоформ довольно жёстко ограничены. IV. Проблемы разграничения "словоизменительной" и "словообразовательной" морфологии. Следует уделить особое внимание проблеме, традиционно именуемой "разграничение словоизменения (формообразования) и словообразования". В указанной области дальнейшее продвижение вперёд невозможно без переосмысления самой логики рассуждений, лежащих в основе традиционного разграничения основных сфер морфологии. Данная проблематика обсуждалась в лингвистике неоднократно (см. внятное изложение дискуссии в работе Перцов 2001: 69-111), и здесь не место обсуждать их подробно. Остановимся лишь на одном существенном моменте. Традиционное бинарное противопроставление базируется не на одном критерии, а на целом пучке несовпадающих критериев, которые, однако, обнаруживают друг с другом некоторую устойчивую статистическую корреляцию. Наличие такой корреляции и является главным оправданием для существования бинарной схемы "СО vs. СИ". Однако для некоторых целей кажется полезным и уточнение самой логической структуры основных противопоставлений. В основу традиционного разграничения основных частей морфологии положен принцип дихотомии (деления на два класса). Между
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
463
тем можно вкрыть разнородность традиционных критериев разграничения, если "развести" используемые критерии и построить эксплицитную классификацию морфологических явлений на основании д в у х дихотомий (оставив сейчас в стороне, в частности, вышеупомянутую очень важное различие "синтетических" vs. "аналитических" vs. "полисинтетических" форм). Первую дихотомию можно назвать дихотомией "словообразования" vs. "формообразования". Формообразованию присущи коррелятивность, композиционность, продуктивность, нефразеологизованность, стандартность, "меньшая вероятность хранения в памяти как единого целого". Словообразованию (лексикализации) присущи противоположные свойства: некоррелятивность, некомпозиционность, непродуктивность, фразеологизованность, нестандартность, "большая вероятность хранения в памяти как единого целого". Вторую дихотомию можно назвать дихотомией "номинации" vs. "словоизменения". В той мере, в которой мы ограничиваемся рассмотрением только синтетической и полисинтетической морфологии (оставляя в стороне аналитическую), можно называть номинацию (пусть лишь синтетическую и полисинтетическую) также "основообразованием". Номинации (в т. ч. основообразованию) присущи: невхождение в состав обязательной категории, отсутствие связи с синтаксисом. Словоизменению ("инфлексии") присущи: вхождение в состав обязательной категории, наличие связи с синтаксисом. В результате наложения двух указанных дихотомий друг на друга образуются не две, а четыре клетки:
Словообразование (= лексикализация) Номинация (в т. ч. 1. Номинационное основообразовасловообразование ние = деривация) Словоизменение 3. Словоизмени(="инфлексия") тельное словообразование
Формообразование 2. Номинационное формообразование 4. Словоизменительное формообразование
464
Компьютерная лингвистика
Клетки 1 и 4 едва ли требуют пояснений, поскольку представляют полярные яркие случаи. А вот с трактовкой клеток 2 и 3 дело обстоит гораздо сложнее. К клетке 2 относятся, например: а) образование нефразеологизованных причастий (трактуемое в традиции как СИ); б) образование нефразеологизованных уменьшительных существительных (трактуемое в традиции как СО); в) образование нефразеологизованных видовых коррелятов с тривиально выводимыми значениями вида (трактуемое в традиции по-разному, но чаще как СО); г) образование нефразеологизованных залоговых форм глагола (в частности, залоговых форм причастий); (д) плюральные образования в алтайских языках. К клетке 3 относятся, например, случаи, традиционно трактуемые как СО морфологического происхождения: (а) функционирование творительного падежа существительных в качестве словарной единицы с наречными свойствами (бегом, босиком, голышом, нагишом, кубарем...); (б) функционирование второго лица единственного числа глаголов в качестве словарной единицы с междометными функциями (шутишь!, шалишь!, вишь!, слышь!, врёшь!..); (в) функционирование мужского рода прилагательных в качестве словарных единиц со значением обозначения лиц мужского пола по профессии (дежурный, пожарный, полицейский, часовой, постовой, участковый...); (г) функционирование женского рода прилагательных в качестве словарных единиц со значением "помещения" - комнаты (столовая, прихожая, ванная, уборная, гостиная...) или лавки (булочная, парикмахерская, пельменная, бильярдная...) (д) функционирование среднего рода прилагательных в качестве словарных единиц со значением блюда (мороженое, заливное, жаркое, сладкое, первое, второе, третье, жареное, солёное...). С точки зрения задач морфологического анализа ситуация выглядит следующим образом. Клетка 4 является в настоящий момент более или менее описанной (если не останавливаться на тех ограничениях, о которых шла речь в предыдущих разделах).
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
465
Клетка 3 является отчасти описанной (для существительных адъективного типа склонения), отчасти неописанной (для междометий глагольного типа спряжения). Однако в любом случае степень её описанности напрямую зависит от того, насколько регулярно подобного рода словоформы попадали в предмет внимания словаря А. А. Зализняка. Интересно, что все аналитические формы, подвергшиеся лексикализации и пишущиеся слитно (всмятку, вприпрыжку...), элементарно распознаются как самостоятельные лексические единицы и находятся в словаре. Между тем как другие лексикализованные аналитические формы - а именно, пишущиеся раздельно (в свете, за городом, на руку, по колено, из дому, под Москвой) не распознаются как лексические единицы в силу того, что содержат внутри себя графему пробела. Представляется целесообразным трактовка раздельно пишущихся сочетаний подобного рода по аналогии со слитно пишущимися, то есть идентификация их с совершенно определённым адресом словарной статьи, описывающей некоторую лексическую единицу как единое целое, а не как свободное сочетание компонентов. Клетка 2 сегодня описана ровно в той мере, в которой "Грамматический словарь" А. А. Зализняка трактует образование соответствующей формы как предмет словоизменения. Таковы правила образования причастий, видовых форм, залога глаголов, форм числа существительных и т. п. В других же случаях (напр., правила образования отчеств от мужских имён, названий жителей от топонимов, названий женщин от названий мужчин, названий самок от названий самцов и т. п.) задача пока что остаётся нерешённой. Остаётся надеяться, что такая задача в принципе может быть решена - в той мере, в которой правила создания образований подобного типа носят регулярный характер, а продукт применения этих правил не обнаруживает признаков фразеологичности. V. Пополнение словаря и решение задач морфологического анализа. В настоящее время словарь системы STARLING базируется на том корпусе лексики, который описан в 3-м издании словаря А. А. Зализняка.
466
Компьютерная лингвистика
Недавно этот словарь вышел новым, 4-м, изданием (2003). Среди новшеств этого издания следовало бы обратить внимание на то, что в новом издании содержится приложение, содержащее описание 8000 самых употребительных собственных имён русского языка. Эту часть словаря вместе с соответствующей грамматикой было бы полезно целиком воплотить в системе работы морфологического анализатора и синтезатора, ориентированных на сплошой анализ современного русского текста. В системе STARLING сегодня отсутствует анализ аббревиатур. В результате любой текст, содержащий аббревиатуры, анализируется не полностью. Аббревиатуры при анализе игнорируются. Перенос какого-нибудь словаря стандартных аббревиатур русского языка на компьютерные носители и включение его в набор вспомогательных словарей системы STARLING мог бы стать основой для повышения степени полноты морфологического анализатора. Это могло бы способствовать постепенному превращению системы STARLING в относительно универсальный (причём весьма богатый) инструмент сплошного автоматического анализа русского письменного текста, в котором аббревиатуры занимают немалое место. VI. Проблема усовершенствования синтаксического процессора. В настоящее время в системе STARLING имеется синтаксический анализатор, опирающийся на тот объём информации о синтаксических свойствах русских слов, который содержится в словаре "ГС". Результатом синтаксического анализа некоторого предложения является набор гипотез о (поверхностно)-синтаксической структуре данного предложения, изображаемой деревом зависимсостей. Остановимся на проблеме выбора самих направлений и шагов, которые может принять дальнейшее усовершенствование синтаксического процессора (СП). При ответе на этот вопрос мы сталкиваемся с более глобальной теоретической проблемой, которую обычно принято затрагивать лишь в связи с обсуждением сугубо теоретических проблем общего синтаксиса: "что такое синтаксис?" (а точнее, "каков предмет синтаксиса?"). На этот вопрос, как известно, разные учёные отвечают поразному, и во всех ответах есть доля истины. В данном случае следу-
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
467
ет подчеркнуть, чтог от предпочтения того или иного ответа на этот фундаментальный вопрос будет напрямую зависеть то, какие направления и шаги примет усовершенствование СП. Так, если мы выберем ответ "синтаксис - наука о предложениях", то предметом изучения должны стать предложения. Если выбран ответ "синтаксис - наука о сочетании слов", то предметом должны стать сочетания слов. В более развёрнутой формулировке: если выбрана теоретическая позиция "автономный (асемантический) синтаксис", то в задачи СП не будет входить учёт ограничений, имеющих семантическую природу; если же выбрана позиция "неавтономный (семантически пропитанный) синтаксис", то такие ограничения учитываться должны. Если выбран ответ: "синтаксис включает в себя механизмы актуального членения", то задачи процессора приходится формулировать принципиально иным образом, нежели при ответе "синтаксис - это одно, а актуальное членение - это другое". Кроме того, на постановку задач, стоящих перед СП, существенно влияет и решение вопроса о том, предполагается ли ставить какие-либо ограничения на жанр текстов, становящихся предметом обработки. Очевидно, например, что жанровое ограничение на анализ текстов, представляющих собой тексты метеосводок, позволяет существенно облегчить задачи, встающие перед разработчиками СП. В нашу задачу не входит оценивать сами существующие подходы и сравнивать их друг с другом по степени перспективности. Однако стоит вкратце очертить совокупность "упрощающих подходов", которые имеет смысл с самого начала отвергнуть как неэффективные. К таким подходам относятся: "синтаксис в отвлечении от семантики"; "синтаксис в отвлечении от словаря"; "синтаксис в отвлечении от актуального членения"; "синтаксис специального подъязыка". Попробуем очертить тот круг направлений и те ступени усовершенствования, которые предстоит сделать СП естественного языка. При разработке стратегии работы над созданием СП разумно выделять несколько слоёв задач, упорядоченных по степеням трудности. Какие же это слои? Итак, какое-то (некоторое) упрощение задач, безусловно, необходимо: иначе задача компьютерного моделирования синтаксиса становится необозримой и трудновыполнимой. Какие же типы уп-
468
Компьютерная лингвистика
рощения задач можно считать допустимыми и (потому) даже желательными? 1. Исходя из того, что предметом синтаксиса являются, в частности, предложения, можно решать задачу описания предложений поэтапно, начиная с тех предложений, которые являются самыми употребительными в речи носителей русского языка (mutatis mutandis, то же верно для любых языков). Измерить употребительность можно либо (а) реальными подсчётами на материале крупных корпусов текстов, доступных в электронной форме (напр., содержащихся в "Библиотеке Максима Мошкова"); либо (б) определяя употребительность "на глазок" (что представляется вполне допустимым упрощением в той мере, в какой речь идёт о решении собственно синтаксических задач, а не задач статистического моделирования русского языка: ведь здесь статистика носит сугубо вспомогательный характер). Интуитивно очевидно, что жанр письменных текстов, наиболее густо насыщенный высокоупотребительными предложениями - это учебные разговорники для иностранцев, изучающих русский язык; диалоги, прилагаемые в учебниках русского языка для первого года обучения; диалоги, приводимые в пособиях по русскому речевому этикету. По своей прагматической функции высокоупотребительные предложения - это реплики обращения, приветствия, прощания, начала и конца беседы, знакомства, просьб, отказов, согласия, несогласия, извинений, поздравлений, пожеланий, благодарностей, вопросов, ответов, переспросов, советов, рекомендаций, распоряжений, приказов, запретов, разрешений, возражений, мнений, суждений, оценок, похвал, упрёков, уверенности, сомнений и т. п. Сюда же относятся типовые реплики, описывающие общение в разных типовых ситуациях: "учёба", "рассказ о себе и о других", "описание внешности, одежды, характера", "описание жилища", "описание трапезы", "поведение на улице", "поведение в сфере бытового обслуживания", "поведение на предприятиях связи", "поведение в транспорте", "поведение на экскурсии", "поведение в гостинице", "поведение на работе", "поведение в магазине", "поведение на отдыхе", "развлечения", "приём гостей", "путешествия", "беседа у врача", "поведение в музеях и театрах" и т.п. Стратегия усовершенствования СП в этой сфере примерно такая. На первом этапе "анализатор предложений" (условно: версия
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
469
"АП1000") должен уметь правильно распознавать и интерпретировать реплики, входящие в некоторый разумный минимум (например, тысячу самых употребительных предложений: "Да!", "Нет!", "Привет!", "Куда ты?", "На работу!", "Что тебе?", "Который час?" и т.п.). На более продвинутом этапе от процессора требуется, чтобы он правильно распознавал и обрабатывал первые две тысячи самых употребительных реплик (условно: версия "АП-2000"). И так далее. Следует со всей решительностью особо подчеркнуть, что ориентация на моделирование жанра бытового общения никоим образом не является разновидностью установки на жанровую ограниченность диагностического корпуса. Дело в том, что высокоупотребительные реплики бытового диалога в то же время относятся к множеству высокоупотребительных реплик русского языка вообще. Ибо разговорный диалог с очевидностью является центральным видом речевого общения как такового, а не каким-то "специальным" жанром. Кроме того, достаточно всего лишь экспериментально измерить частоту потребительности предложений по достаточно представительному корпусу русских письменных текстов (как корпус Мошкова), чтобы убедиться в том факте (впрочем, очевидном и без всякого эксперимента), что полученная в результате такого эксперимента частотная иерархия предложений начинается именно с типовых реплик разговорного диалога. 2. Исходя из того, что предметом синтаксиса являются, в частности, сочетания словоформ (или, шире, "синтаксических атомов", включая в это понятие не только словоформы, но и знаки препинания), следовало бы попытаться ограничить эту задачу следующим образом. Очевидно, что качественное и количественное разнообразие речевых отрезков экспоненциально растёт по мере возрастания их структурной сложности. А структурная сложность в первом приближении прямо зависит от длины речевого отрезка (измеряемой в синтаксических атомах). Естественно попытаться ограничить задачу определёнными рамками, накладывающими ограничение на длину речевого отрезка. В таком случае последовательность этапов усовершенствования СП должна быть примерно такая. Вариант 2а. На первом этапе "анализатор бинарных синтагм" (условно: версия "АС-II") должен научиться распознавать и правильно интерпретировать все бинарные сочетания синтаксических атомов (то есть объектов типа "словоформа + словоформа", "слово-
470
Компьютерная лингвистика
форма + знак препинания", "знак препинания + словоформа"). Ввиду того, что эта задача уже достаточно нетривиальна сама по себе, на этом этапе нет смысла уделять специальное внимание моделированию синтаксического анализа более сложных единиц. Пока эта задача решается с ошибками, нет смысла переходить к следующему этапу. На втором этапе СП должен научиться правильно понимать тернарные сочетания синтаксических атомов. Пока решается эта задача (условно, версия "АС-III"), опять же нет смысла переходить к постановке более сложных задач (условно, строить версии "АС-IV" и выше). Вариант 2б. На первом этапе процессор АС-II (условно: версия "АС-II-1000") должен научиться правильно работать с бинарными сочетаниями синтаксических атомов, входящими в первые N (по употребительности), например, в первую тысячу бинарных сочетаний, реально встречающихся в составе русского текста. На втором этапе (условно "АС-II-2000") в предмет моделирования входит ещё N (т. е., например, ещё тысяча) бинарных сочетаний, которые в частотном словаре идут вслед за описанными на первом этапе. Понятно, что при постановке задачи моделирования множества тернарных сочетаний осмысленно применять ту же стратегию (условно: версии "АС-III-1000", "АС-III-2000" и т.п.). 3. Можно попытаться ограничить предмет моделирования не с точки зрения структурной сложности, а с точки зрения лексического запаса системы. Такая постановка задачи на первый взгляд кажется неоправданной: в самом деле, ведь при нынешних возможностях техники никакие объёмы компьютерных словарей вообще не составляют никакой трудности для работы СП. Дело, однако, заключается отнюдь не в технической сложности работы с большими словарями, а в другом обстоятельстве. Чем больше "рабочий словарь" СП, тем естественней предъявлять к этому процессору высокие требования при анализе речевых отрезков, лексический состав которых не выходит за пределы этого словаря. Между тем СП обычно делают множество недопустимых ошибок при первых же стадиях работы, причём на множестве предложений, лексический запас которых не выходит за пределы "рабочего словаря" данного СП.
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
471
Однако в реальной практике создания СП наличие таких ошибок никак не удерживает создателей СП от дальнейших шагов по количественному наращиванию словаря. Невольно приходит на ум такая аналогия: человек одет в лохмотья, но тратит силы и средства на поиски галстуков, бантиков, перьев для шляпы и прочих безделушек. По мере роста лексического запаса системы, вообще говоря, происходит рост качественного разнообразия (да и количества) того материала, который она должна уметь обрабатывать. Между тем число делаемых ею ошибок остаётся тем же или (на новом лексическом материале) даже растёт. Можно поставить задачу создания "анализатора предложений с ограниченной лексикой" (условно - "АПОЛ"), не выходящего за пределы первых N слов, входящих в частотный словарь слов (словоформ) данного языка. Например, версия "АПОЛ-100" должна безошибочно работать с множеством предложений, лексический состав которых не выходит за пределы первых 100 по употребительности слов данного языка. Тот же СП в версии "АПОЛ-200" должен уметь не совершать ошибок при условии, что лексический состав обрабатываемых предложений не выходит за пределы первых 200 самых частых слов данного языка. Осмысленной является также задача совместить ограничения на структурную сложность анализируемого речевого отрезка (например, "АС-II" построен проще, чем "АС-III") с ограничением лексического запаса системы (например, "АПОЛ-100" проще по сравнению с "АПОЛ-200"). В таком случае синтаксическая простота сопровождается лексической бедностью словаря. Например, в версии "АС-IIОЛ300" СП должен будет уметь безошибочно обрабатывать все бинарные синтагмы при условии, что их лексический запас не выходит за пределы 300 самых употребительных словоформ русского языка. 4. Ещё одной осмысленной задачей является создание процессора ("металингвистического интерпретатора предложений", условно "МИП"), умеющего правильно распознавать и синтаксически интерпретировать совокупность русских предложений, взятых не из реального текста, а из некоторой опубликованной эталонной "грамматики русского языка" (ЭГ) (например, любой из трёх грамматик, известных как московские "академические грамматики", или из
472
Компьютерная лингвистика
"пражской" академической грамматики, или из "Русского синтаксиса" А. М. Пешковского). Корпус предложений, приведённых в качестве иллюстраций тех или иных синтаксических явлений в составе этих ЭГ, может служить вполне хорошим "полигоном" для выработки достаточно богатого метаязыка понятий, используемых при синтаксической интерпретации предложений. Под правильной синтаксической интерпретацией в нашем случае имеется в виду ровно та интерпретация, которую д а н н о е предложение получает в тексте д а н н о й ЭГ, причём сформулированная на т о м ж е м е т а я з ы к е , который был использован в тексте этой ЭГ (а точнее, на каком-либо формальном метаязыке, отличающемся от метаязыка данной ЭГ лишь внешне, терминологически, но не содержательно, не концептуально: напр., вместо термина "бытийное предложение" можно употребить термин "предложение существования" или "Sexist", и т.п., но нельзя употребить термин "предложение местонахождения", так как в метаязыке того синтаксиста, который написал данную ЭГ, первый ряд терминов образует синонимическую совокупность, а последний термин в эту синонимическую совокупность не входит). Решение этой задачи никоим образом не должно считаться простым, однако сама задача при этом заведомо является решаемой в исторически ограниченные сроки. На следующем этапе можно попытаться решить задачу более сложную: научить "МИП" правильно интерпретировать, наряду с предложениями "первого этапа обучения", те предложения, которые обладают следующим набором свойств: (а) они отличаются от приведённых в ЭГ только "лексическим заполнением" синтаксических позиций; (б) слова, используемые для этого "лексического заполнения", интуитивно на первый взгляд удовлетворяют тем "селективным ограничениям", которые сформулированы в данной ЭГ в явном виде; (в) тот факт, что "лексические заполнители" синтаксических позиций обладают именно теми признаками, которые упоминаются при формулировке "селективных ограничений", прямо следует либо: (в1) из утверждений, которые данная ЭГ приписывает этим "лексическим заполнителям" при изложении каких-нибудь разделов грамматики русского языка;
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
473
(в2) из других утверждений ЭГ, которые дедуктивно выводимы из утверждений типа "в1" путём общеизвестных правил логического вывода (например, с помощью подстановки синонимичных терминов); (в3) из утверждений о "лексических заполнителях", которые в явном виде делает некоторый доступный для использования "эталонный словарь" изучаемого языка (например, для русского языка "Словарь Ожегова"); (в4) из утверждений о "лексических заполнителях", которые с очевидностью соответствуют здравому смыслу (и потому обладают таким существенным свойством, как, в частности, бесспорность с точки зрения оценок, даваемых любыми лингвистами, знакомыми с изучаемым языком). Последовательность подпунктов (в1) - (в4) является сама по себе очерком определённой иерархии задач синтаксического анализа по степени сложности. Соответственно, можно говорить о создании новой линии процессоров типа "МИП" с растущей разрешающей способностью: "МИП-1", "МИП-2", "МИП-3", "МИП-4". При создании серии МИП-ов (начиная с версий "МИП-3", "МИП-4" и выше) можно также накладывать ограничения на множество безошибочно обрабатываемых предложений с точки зрения лексического состава ("ОЛ-100", "ОЛ-200" и т.п.). ******** Приведённый очерк направлений, в которых могло бы идти дальнейшее усовершенствование СП, реально означает, что осмысленно периодически измерять степень совершенства СП по нескольким предложенным шкалам. В принципе подобная иерархия степеней совершенства может оказаться полезной для сопоставительной оценки реально действующих СП вообще. VII. Моделирование синтаксической парадигматики при синтезе. Наряду с модулем, позволяющим синтезировать словоизменительную парадигму любой лексемы, целесообразно иметь модуль, позволяющий синтезировать синтаксическую словоизменительную
474
Компьютерная лингвистика
парадигму любого словосочетания или предложения. Так, например, будут описаны парадигматические отношения вроде: Gen. Sg. (каменный мост) = каменного моста; Abl. Pl. (каменный мост) = от каменных мостов; Comit. Sg. (каменный мост) = c каменным мостом; Ess. (Крым) = в Крыму; Lat (Крым) = в Крым; InEss. (Крым) = в Крыму; InLat (Крым) = в Крым; Ess. (Кавказ) = на Кавказе; Lat (Кавказ) = на Кавказ; SuperEss. (Кавказ) = на Кавказе; SuperLat (Кавказ) = на Кавказ; Ess. (там) = там; Lat (там) = туда; Elat (там) = оттуда; Comit. Sg. (каменный мост) = c каменным мостом; Dat. (три сестры) = трём сёстрам; Acc. (две новые столовые) = две новые столовые; Acc. (три серых волка) = трёх серых волков; Praes. (Петров был дворником) = Петров - дворник; Praet. Tempor. (Петров - дворник) = Петров был дворником; Inf. Fem. Sg. (красивый) = быть красивой; Inf. Pl. (красивый) = быть красивыми; Approx. (два часа) = часа два; Approx. (две бутылки) = бутылки две; Praet. Fem. (два) = было две; Fut. Fem. Sg. (два) = будет две; Fut. Fem. Sg. Atempor. (дворник) = будет дворничиха; Fut. Fem. Sg. Tempor. (дворник) = будет дворничихой; Gen. (пить воду) = того, чтобы пить воду; Dat. (пить воду) = тому, чтобы пить воду; Abl. (пить воду) = от того, чтобы пить воду; SuperEss. (пить воду) = на том, чтобы пить воду; Gen. (мама мыла раму) = того, что мама мыла раму; Dat. (мама мыла раму) = тому, что мама мыла раму; Abl. (мама мыла раму) = от того, что мама мыла раму; SuperEss. (мама мыла раму) = на том, что мама мыла раму.
C. А. Крылов, Об усовершенствовании процедуры ...
475
Литература Аничков 1963/1997
Зализняк 2003
Маслов 1968
Маслов 1975 Маслов 1987 Перцов 2001
Аничков, И. Е. Об определении слова // Аничков И. Е. Труды по языкознанию. С.-Пб., Наука, 1997, с. 217-263. Зализняк, А. А. Грамматический словарь русского языка. Издание 4-е, исправленное и дополненное. М., Русские словари. Маслов, Ю. С. Об основных и промежуточных ярусах в структуре языка // Вопросы языкознания, № 4, с. 69-79. Маслов, Ю. С. Введение в языкознание. М., Высшая школа. Маслов, Ю. С. Введение в языкознание. Изд. 2-е. М., Высшая школа. Перцов, Н. В. Инварианты в русском словоизменении. М., Языки славянской культуры.
V. Синология
«…имеет отношение к воспитанию души» Над страницами «Трудов по китайской литературе» акад. В. М. Алексеева И. С. Смирнов Москва, Российский государственный гуманитарный университет
Предлагаемые заметки – не рецензия в собственном смысле слова и, в первую очередь, потому, что, как писал В. М. Алексеев о своих «Замечаниях на книгу-диссертацию Ю. К. Щуцкого», они «не могут идти нормально, т.е. как объемлющая линия к объемлемой». Поэтому перед читателем – скорее давно выношенные мысли о судьбе алексеевского научного наследия, его актуальной и потенциальной значимости для синологии, вместе с некоторыми соображениями, возникшими при чтении «Трудов по китайской литературе»1. ******** Две нарядные книги в глянцевых суперобложках уже внешне выгодно отличаются от черного тома 1978 года с его желтой бумагой, нечетким шрифтом, перевернутыми иероглифами и прочими полиграфическими и издательскими огрехами. Но тогда, в 70-е, само появление «Китайской литературы» В. М. Алексеева знаменовало собой прорыв – наконец-то труды великого синолога в излюбленной им области китаеведения были собраны под одним переплетом и пришли к читателю, многие впервые, иные, извлеченные из забытых сборников, тоже словно бы в первый раз. Впечатление от той книги было громадным. В. М. Алексеев предстал фигурой невероятного научного масштаба. На фоне навязшего в зубах советского мифотворчества из архивного забвения возник не миф, а могучий ученый-деятель и мыслитель, трудившийся с благородной самоотдачей вопреки неблагоприятным, мягко говоря, жизненным обстоятельствам, заушательской недобросовестной критике, исследователь, ясно видевший Алексеев В. М. Труды по китайской литературе. В двух книгах. М., «Восточная литература», 2003 (далее при ссылке на это издание указываются книга и страница). 1
480
Синология
свою цель в создании научно обоснованной истории китайской литературы и неуклонно к этой цели шедший. Со страниц книги вставал человек великого таланта, знаток Востока, в равной степени чуждый восторженному ориентализму и снисходительному европоцентризму. Может быть, как немногие из современников и уж наверняка как мало кто из ученых следующих поколений, Алексеев воплощал идеал, который сам же и выразил формулой: «Счастлив тот, кто два мира в себе держит прочно». (Или еще определеннее: «Судить о великой культуре со школьными знаниями и мозгами нельзя. Прежде чем быть синологом, надо быть европеологом, т.е. иметь о европейской культуре как пункте для сравнений твердое понятие»2.) Его, так называемые, «сравнительные этюды» суть не произвольные декларативные сопоставления, а глубоко продуманные, основанные на культурной типологии труды первооткрывателя, практически не получившие развития в отечественной китаистике. Ну, в самом деле, кто из наследовавших Алексееву в науке смог бы с такой же легкостью оперировать античными сюжетами, свободно рассуждать о «греческом логосе» или Горации? Да и «француз Буало» в оригинале давно уже редко кому из китаистов доступен… Между тем на Западе, где знание востоковедами греческого и латыни не такая редкость, как у нас, синологи широко практикуют сравнительные экскурсы в европейскую классику, и остается только пожалеть, что пионерские работы Алексеева не нашли продолжателей на родине ученого3. Давно и резко размежевывались синологические специальности: на разных языках заговорили литературоведы и лингвисты, историки и искусствоведы, и уже, к сожалению, не приходится ждать от одного исследователя трудов по китайской грамматике и каллиграфии, конфуцианству, даосизму и буддизму, равно глубоких работ по истории, поэзии и прозе, поэтологии, подкрепленных обильными и непревзойденными по точности и художественности переводами. Наверное, наука от этого выиграла. Но стоит и пожалеть об утрате единого взгляда на культуру Китая, который был в полной мере присущ Алексееву и сообщал всем его работам, независимо от конкретной Алексеев В. М. Наука о Востоке. Статьи и документы. М., 1982. С. 305. Широко известные работы Н. И. Конрада, собранные в книгу «Запад и Восток»(М., 1966), построены на совершенно иных, чем алексеевские, принципах; не случайно сам Н. И. Конрад никогда не указывал на В. М. Алексеева как на своего предшественника в области сравнительных «восточно-западных» штудий. 2
3
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
481
темы и времени написания, отчетливую внутреннюю общность – в методе, терминологии, научных установках; потому и сборники его статей, не им и не по его плану составленные – и 1978 г., и нынешний, 2002-го – прочитываются как цельная научная монография, пронизанная «упорно-систематической мыслью» (слова В. М. Алексеева) со своим сюжетом, интригой, драматургией. Сам ученый видел проблему, как всегда, четко и ясно, писал о ней без скидок на «злобу дня» и не заботясь о последствиях: «…Изучающий китайский культурный комплекс должен быть и историком, и социологом, и лингвистом, и теоретиком-литературоведом, и археологом, и искусствоведом, и вообще человеком, подготовленным к очень разносторонним разысканиям. Ясно, что каждый китаист, если только он не безнадежный дилетант, есть прежде всего зрелый продукт общественных и личных данных, определяющих его особые интересы и степень восприятия. При этом особая трудность нашего положения заключается в том, что, поневоле, отрывая себя из страха перед дилетантизмом – первым врагом всякой науки – от китайского культурного комплекса, мы в то же время от этого комплекса отойти не смеем ни на шаг. В самом деле, где найти такой китайский текст (конечно, из тех что заслуживают научного внимания), который в европейском исследовании и даже просто в переводе был бы доступен тем, кто только историк или только лингвист и т. д., незнакомым (и притом не поверхностно и не энциклопедически) с разными другими областями?»4 Замечательно, что пассаж этот – из статьи с вопиющим названием «Эволюция и революция китайского языка и китайской литературы, отраженные в революции Октября», казалось бы, и написанной, чтобы умирить агрессивных политневежд; год еще1933-й, сравнительно безопасный для академической науки, но как из каждого слова буквально топорщится неуступчивость Алексеева, отказывающегося и пядь науки уступить ненавистным дилетантам, уже вовсю хозяйничавшим в Академии и учебных институтах. В предпосланной публикации этой статьи заметке «От составителя» (я еще скажу о значении этих заметок в контексте всего нового издания) с тонким понимание сути проблемы дана цитата из более поздней, в куда более страшные (1937–1947) годы писавшейся статьи «Советская синология», где несломленный академик продолжает твердить свое «не 4
Алексеев, 2. С. 357.
482
Синология
могу иначе» и повторяет слово в слово сказанное в 1933: «…китайский культуро-комплекс во всех своих многообразных исторических и бытовых фазисах, отложившихся и запечатленных в самом китайском языке, есть нечто столь специфическое, что даже для частичной операции с ним необходимо предварительное и целостное овладение им...»5. Век энциклопедистов в синологии (последним, вероятно, и был сам В. М. Алексеев) безвозвратно миновал. Но этот факт вовсе не отменяет необходимости взгляда на китайскую культуру как на веками складывавшееся единство; сколь бы углубленным ни было любое частное исследование, его результаты без учета достижений в смежных областях китаеведения (пусть по работам коллег) будут безусловно неполными и, в конце концов, дефектными. ******** Из сегодняшнего дня более чем очевидно: почти ничто из опубликованного алексеевского наследия не было отменено в качестве научной ценности ни тремя десятилетиями, прошедшими к 1978 году со дня смерти ученого, ни уже и с тех пор протекшей четвертью века. Составители еще того, «черного» тома, всякий раз, когда такая возможность возникала, отмечали вышедшие работы отечественных синологов, сильно продвинувшие вперед отечественную науку, но заданная Алексеевым программа китаеведных исследований и по сей день остается далеко не осуществленной и, скорее всего, в ближайшей перспективе реализована не будет. Те «200 – 250 монографий», которые задумывались ученым и сохранились среди архивных залежей в разной степени готовности, – по-прежнему насущно необходимы науке. Укажу самые зияющие лакуны. Отсутствуют по-русски систематические исследования «Вэнь сюань» и «Вэнь синь дяо лун», хотя никому из китаистов не приходится объяснять их фундаментальную важность для нашей науки; только в 2001 г. появилась первая монография о танском поэте6, а давняя книга Е. А. Серебрякова о Лу Ю7 и сегодня остается единственным исслеТам же. С. 356; Наука о Востоке. С. 120. Сторожук А. Г. Юань Чжэнь. Жизнь и творчество поэта эпохи Тан. СПб., «Кристалл». 2001. 7 Серебряков Е. А. Лу Ю. Жизнь и творчество. Л., 1973. 5
6
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
483
дованием творчества поэта династии Сун; о других, менее «поэтически значимых» эпохах говорить не приходится. И то сказать: какой вообще текст китайской традиции переведен и обследован с окончательной полнотой, хотя бы приближающейся к уровню алексеевской «Поэмы о поэте», какая работа может считаться ответом на призыв Алексеева: «… начать научные исследования в области истории китайской литературы с монографии, исчерпывающей весь предмет»?8 Или возьмем самую, вероятно, благополучную сферу нашей китаеведной науки – переводы. Казалось бы, тут значимых лакун неизмеримо меньше, чем в исследовательской практике. Но едва мы обратимся к заповеданным В. М. Алексеевым переводческим установкам, как впечатление успешливости в деле перевода китайской классики рассеется, как дым. До сих пор и в первом приближении не выработан тот особый язык, который, по мысли В. М. Алексеева, должен в соответствующей пропорции «ответить» на «неслышимый» язык классической китайской литературы, а алексеевские в этой области находки, в лучшем случае, вызывают почтительное изумление их недостижимым уровнем, а потому не учитываются, в худшем – просто не учитываются. Вот несколько разительных примеров, тем более разительных, что взяты из лучших достижений нашей синологии. Перевод на русский язык «Исторических записок» Сыма Цяня Р. В. Вяткиным (первые два тома – в соавторстве с В. С. Таскиным) можно без преувеличения считать научным подвигом – и по грандиозности всего предприятия, и по достоверности русской версии, и по обилию глубоких комментариев. Но есть ли этот перевод переложение китайского оригинала «стиль на стиль и тон на тон», как о том Алексеев, 2. С. 158. Серьезную попытку следовать за учителем («Лучше всего взять писателя, крупного по значению, но оставившего небольшое количество произведений (например, Тао Цяня), и исследовать этот текст самым тщательным образом, ограждая себя на каждом шагу от неточностей и неправильностей», см. Алексеев, 2, с. 158) предпринял в свое время Л. З. Эйдлин как мало кто к этому подготовленный, но, во-первых, в его замечательной книге «Тао Юань-мин и его стихотворения» (М., 1967) наследие поэта не охвачено полностью, и, во-вторых, безупречным, действительно в каждом иероглифе обоснованным переводам стихотворений, к сожалению, не сопутствует столь же глубокое исследование, сопоставимое с образцовым, насыщенным идеями исследованием Сыкун Ту у Алексеева. 8
484
Синология
мечтал Алексеев? Существует ли надежда, каковую лелеял Алексеев, что какие-то фрагменты или главы этого перевода войдут в русские хрестоматии изящной прозы наряду, скажем, – речь-то об историографии – с отрывками из карамзинской «Истории государства Российского», как входят именно в этом своем качестве образцовой стильной словесности отрывки из Сыма Цяня в лучшие китайские антологии? И при всем при том Р. В. Вяткин неизменно цитирует или упоминает для сравнения алексеевские переводы глав «Исторических записок», умалчивая только об одном, видимо, с точки зрения чистой науки мало существенном – об их стиле, ритме, отборе слов; уж тем более забыто, как, якобы, нереализуемое в научном переводе, предостережение Алексеева: «…Вставка в текст (скобками или курсивом) «разъяснительных», дополнительных, определительных и т.п. «речений» тоже не решение переводческой задачи, поскольку текст дефигурируется в переводе окончательно и в результате может получиться нечто разбавленное водой, вроде плохого соуса к плохо зажаренному мясу»9. Мне случалось как редактору одного из томов перевода обсуждать эту проблему с Рудольфом Всеволодовичем; в отличие от многих, он переживал ее очень остро; обладая несомненным художественным чутьем, физически страдал от сухости русского текста, безжизненности многочисленных квадратных скобок, но, подавленный громадной трудностью китайского текста и ощущая, что жизни может не хватить (так, к великому сожалению, и случилось), делал сознательный выбор в пользу буквальной точности; сань тань чжи и (трижды вздохнуть – и только) – говаривал по сходным поводам вослед китайцам В. М. Алексеев. Другой пример. Один из лучших наших знатоков языка китайской древности Л. С. Переломов, много лет занимавшийся изучением, конфуциева «Лунь юя», издал фундаментальную монографию, может быть в наибольшей степени приближающуюся по скрупулезности к «алексеевскому» идеалу. Некоторые фразы перевода сопровождаются не только всеми существующими русскими версиями, но и наиболее авторитетными переводами и толкованиями ведущих китайских специалистов (числом более десятка), а в особых случаях – японскими и корейскими вариантами. «Лунь юй» в переводе В. М. Алексеева постоянно цитируется; порой, что свидетельствует о безу9
Алексеев, 2. С. 124.
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
485
пречной научной честности ученого, отдельные алексеевские находки признаются единственно возможными и инкорпорируются в основной текст («– Ловкая речь, умелая мина…» – лучше ведь все равно не скажешь!). Тем показательнее, кажется мне, следующий пассаж из переломовского Введения: «По мнению патриарха отечественного китаеведения академика В. М. Алексеева, перевод «Лунь юя» должен сопровождаться полным переводом комментариев Чжу Си (1130–1200), выдающегося средневекового исследователя и теоретика конфуцианства: «При подобной целостной инкорпорации комментариев Чжу Си в общий перевод… мы воспроизведем литературную и ораторскую речь ХП в., обращенную к учащимся, для которых текст классика не был столь же прост, чтобы поддаваться простому переводу его на разговорный язык того времени, но требовал одновременно аналитической и синтетической проработки вплоть до восстановления в уме ХП в. ума авторов классического текста (1Х–Ш вв. до н.э.). Но эта работа нужна и для читателя (и учащегося) ХХ в., которому подобное наглядное внушение конечной простоты, заключенной в мысли оригинала, при ее предварительной и сложной обработке создаст надлежащее впечатление и внесет в дословную версию все надлежащие коррективы. В самом деле, можно ли с одного приема и с одной лишь версии передать тот самый текст, который в Китае без посредствующего звена («трамплина») на протяжении всех веков всегда был непонятен?» Но это труд, непосильный для одного человека. В. М. Алексееву удалось перевести таким образом лишь три главы «Лунь юя» из двадцати, и эти переводы были опубликованы уже посмертно».10 В этом фрагменте, в котором, как легко заметить, большая часть – цитата из В. М. Алексеева, стоит обратить внимание на несколько моментов. Во-первых, высоко оценив аргументацию своего предшественника и не оспаривая самое идею (хотя в работе «Новый метод и стиль перевода на русский язык китайских классиков» есть, на мой взгляд, и более весомая аргументация в ее пользу), Л. С. Переломов отказывается ей следовать под предлогом непосильной для одного человека трудности предприятия. Последнее странно: объем и разнообразие Переломов Л. С. Конфуций: «Лунь юй». Исслед., пер. с кит. коммент. Факсимильный текст «Лунь юя» с коммент. Чжу Си. М., «Восточная литература», 2000. С. 7. 10
486
Синология
его собственных и привлекаемых им примечаний и толкований других синологов поистине впечатляет; В. М. Алексеев перевел избранным способом только три главы (кстати сказать, всего за один год) не потому, что испугался неподъемной задачи – на рукописи имеется его собственная помета: «Оставлен за невозможностью печатать»11; а уж «посмертность» публикации перевода вовсе к делу не идет. Во-вторых, из-за столь неубедительного отвержения (хорошо бы, как Алексеев, но трудно, значит, можно по-другому) оказывается – невольно, разумеется! – затушевана одна из наиболее плодотворных идей в синологии ХХ в.: канонический текст и классический на него комментарий – нерасторжимое единство, только в таком качестве существующие в традиции. Алексеев, буквально пригоршнями и походя сыпавший подобными идеями, здесь, как и во многих других случаях (почти всегда, кроме Сыкун Ту!), не выговорил мысль до конца – кому охота раз за разом кричать в пустоту, – хотя и возвращался к ней неоднократно. Так, по существу единственный его серьезный упрек диссертации Ю. К. Щуцкого об «Ицзине» лежал именно в этой плоскости: «Ваши увлечения начинаются с неудачного выбора комментаторов. Я оспариваю Ваш выбор. На этом этапе исследования надо было взять наиболее известных и знаменитых – Чэна и Чжу Си, а не тех, кто больше вам по вкусу. Так было бы гораздо объективнее… Он [Чжу Си – И. С.] единственный комментатор классиков, владевший их системой и их ею связавший!»12 Ранее того, отзываясь на студенческую работу другого своего ученика Л. Н. Лебедева о трактате «Чжунъюн», В. М. Алексеев еще четче сформулировал эту мысль: «…Нужно… рассматривать и изучать текст и комментарий непременно в параллели, всеми силами избегая обособленности одного от другого и стараясь понять термины текста во всей их сложности, на которую указывает Чжу Си»13. (Не могу не заметить в скобках, что в вышедшем сравнительно недавно томе, включающем разновременные переводы на русский язык и исследования «Чжунъюн»14, работа Л. Н. Лебедева и алексеевский на нее отАлексеев, 1, с. 161. Алексеев В. М. Наука о Востоке. Статьи и документы. М., 1982. С. 378–379. 13 Там же. С. 348. 14 См.: Конфуцианский трактат «Чжун юн»: Переводы и исследования. Сост. А. Е. Лукьянов. М., «Восточная литература»., 2003. – (Китайский классический канон в русских переводах). 11 12
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
487
зыв даже не упомянуты, ни один переводчик не перевел текст en bloc c китайским комментарием; впрочем молодая исследовательница трактата В. Б. Югай позднее, уже в диссертации о «Чжунъюн» с серьезной основательностью говорит о великом значении классического комментария для канонических памятников, ссылаясь, правда, только на недавние западные исследования. В который раз, к сожалению, на примере Алексеева подтверждаются горькие слова: «Нет пророка в своем отечестве»!) Вернемся к Л. С. Переломову, который, в-третьих, упустил из виду столь важную для Алексеева чисто переводческую проблему: необходимость «развести» в языковом отношении три последовательных во времени (с тысячелетними интервалами!) текстовых пласта: собственно памятник, по самому своему каноническому статусу лексически, стилистически, ритмически незаурядный, архаически лапидарный; традиционный комментарий – стильный, мощный по тону и ритму, пусть и более распространенный, но не многословный, обращенный к посвященным, внутри традиции находящимся читателям; примечания переводчика – иноязычного, инокультурного, к таковым же обращенные, по необходимости подробные, лишенные отчетливой стилевой окраски. Упаси Бог воспринимать все вышесказанное, как персональный упрек кому-то да и как упрек вообще: мне просто хотелось показать, с одной стороны, насущную актуальность алексеевского наследия, далеко еще не воспринятого отечественной наукой не только в полноте, но и в существенных частностях; с другой – указать на чрезвычайную трудность следования «путем Алексеева», с чем и мне самому не раз и не два пришлось столкнуться. Так что следующий сюжет будет окрашен в личные тона, неизбежное pro doma sua. Тридцать с лишним лет назад на меня, тогда начинающего синолога, сильнейшее впечатление произвело все сказанное В. М. Алексеевым о разного рода изборниках, собраниях, хрестоматиях, антологиях. Мне и сегодня кажутся куда как убедительными такие, к примеру, слова ученого: «Я думаю, что иностранцу в китайской антологии делать вообще нечего, ибо, давным–давно определенная отбором древних мастеров стиля и критиков (процесс этот начался, конечно, гораздо раньше У1 в., даты первого Сяо Тунова «Изборника» – «Вэнь сюань»), эта антология – вместе, конечно, с вариантами – полна традиционных шедевров, в которых как таковых никто и никогда не со-
488
Синология
мневался»15. И дальше: «Я считаю, что иностранец вообще не имеет права отбирать в антологию то, что ему нравится»16. Наконец: «Серия моих полуготовых монографий методологического порядка начинается с обширного критико-библиографического обзора «Китайские антологии художественной литературы», без которого невозможно приступить к их использованию и мне, и тем китаистам, которые будут в дальнейшем совершенствовать закладываемые мною ныне основы написания истории китайской художественной литературы в прозе и в стихах. Я прослеживаю китайские антологии в двух фазисах: как научные текстовые базы историка китайской литературы… и как китайские учебные пособия, по которым учились бесчисленные поколения эрудитов, шедших на государственные экзамены в Китае и в Японии»17. Еще более впечатляющей предстала собственная переводческая практика В. М. Алексеева, переведшего сплошным порядком несколько прозаических и одну стихотворную антологию. Таким образом, налицо была цельная научно-переводческая программа, за реализацию каковой, вдохновленный алексеевским примером, я и взялся18. Кое-что пришлось, конечно, додумывать «вослед» Алексееву, в его рассуждениях разве что брезжила мысль о значении разнообразных изборников в традиционной китайской словесности и – шире – культуре. Именно в этом, кстати сказать, видится мне одно из главнейших свойств наследия ученого: кроме отчетливо выговоренных идей в его работах – то тут, то там – мерцают намеки, брошенные вскользь замечания, которые с годами, словно бы наливаются смыслом, обретают четкость научной формулы, иными словами, продолжают свое научное бытие. Только в 80-е – 90-е годы 20 в. в мире серьезно обратились к исследованию феномена антологий в Китае19, но даже в далеко не пол15
Алексеев В. М. Китайская литература. Избранные труды. М.1978. С.
139. Алексеев, 1. С. 304. Алексеев, 2. С. 239. 18 Сумасшедшая трудность так еще и не завершенного моего предприятия по исследованию и сплошному переводу антологии Шэнь Дэ-цяня «Мин ши бе цай» (XVII в.) ясна мне в полноте только теперь; тем отчетливее видится величие совершенного Алексеевым. 19 См., в частности, работы Pouline Yu, А. Rickett, Б. Л. Рифтина да и мои собственные. 16 17
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
489
ностью опубликованных алексеевских соображениях содержится многое из того, к чему пришли ученые спустя полвека. А сколько размышлений на эту и близкие темы еще осталось в «заготовках», «полуфабрикатах» (алексеевские термины), беглых заметках, которые предполагалось «оживлять» по мере надобности, насыщать конкретным материалом. Даже простой перечень архивных материалов (Приложение 1 к «Трудам…») о том свидетельствует ярчайшим образом. Не менее показательна ситуация с соотношением внешней формы и внутреннего содержания в китайской словесности. Об этом писали многие. Начиная с ранних полуинтуитивных прозрений Э. Фенолозы, то в одной, то в другой работе мелькали соображения о большей – благодаря изобразительной природе каждого знака – насыщенности смыслом иероглифического текста. Со временем стало понятно, что иероглиф вовсе не всегда (скорее, редко когда) картина, а глубина китайского текста – в трудно доступных профану аллюзиях, цитатах, намеках. Но и это не все. Оказалось, что самый тип высказывания в классической культуре (будь то словесность, живопись или каллиграфия) предполагает изначальную загадочность, многосмысленность, когда поверхностный смысловой слой считывается сравнительно легко, но глубинный (или, если угодно, «высший») смысл постигается (впрочем, и созидается тоже) только исключительным душевным усилием, проникновением за внешнюю форму – словесную или пластическую. Обо всем этом В. М. Алексеев так или иначе размышлял, еще работая над переводом Сыкун Ту, который трактовал поэзию как мистическую непостижимую духовную гармонию, как «тайну», которая не может быть выражена в словах, но может быть постигнута как вспышка интуитивного прозрения. В ХII стансе «Поэмы о поэте» (Ши пинь) читаем: «Не ставя ни одного знака, исчерпать могу дуновенье-текучесть»20. В. М. Алексеев парафразирует эту строку следующим образом: «Поэт, ни единым словом того не обозначая, может целиком выразить весь живой ток своего вдохновения» – и объясняет, что настроение поэта – это нечто невыраженное, не расчлененное на элементы, не требующее «слов для своего выражения; настроение сквозит между строк. Читателю сообСм. Алексеев В. М. Китайская поэма о поэте. Стансы Сыкун Ту. Пг., 1916, с. 189. 20
490
Синология
щается и жизнь поэтического духа, и его тайные томления вне слова»21. Здесь же находим мы объяснение одному из важнейших терминов китайской поэтологии, связанному с идеей скрытно присутствующего смысла или красоты, – хань сюй , выражающему понятие «таящегося, невыраженного».22 Позднее, в 30-е гг., подобная «мистика» сделалась попросту опасной, Алексеева и за меньшее нещадно били. Но во «французских лекциях» 1926 г. В. М. Алексеев еще упоминает о «скрытых звуках» (ю инь) и том самом хань сюй, переводя его на это раз как «хранилище невыразимого», замечая, что китайские поэтологи придают этим двум понятиям значение «сути поэзии, превосходящей само поэтическое произведение»23. В дальнейшем ученый, если и возвращался к этим плодотворнейшим соображениям, то бегло, не углубляя их; он словно бы оставлял памятные заметы для будущих исследователей. «Трудность китайского языка совсем не в иероглифическом оформлении, а именно в ли хэнь шэнь – «глубине китайской мысли» (может быть, точнее сказать: «смысл весьма глубок» – И. С.), в литературном намеке и в последовательности логической, засложненной до неузнаваемости образностью» – это из поздних второй половины 40-х гг. конспектов24. Здесь – все та же, что и в «Поэме о поэте» мысль: смысл упрятан за художественной формой, «образностью»; чтобы его понять и тем более донести до читателя, необходимо озаботиться «подходами, предисловиями, послесловиями, комментариями, парафразами»25, то есть всем тем научным инструментарием, который сполна был использован при исследовании стансов Сыкун Ту. Не побоюсь сказать, что эти идеи и по сей день едва ли восприняты в синологических трудах, хотя без их глубокой разработки исследования китайской поэзии – от «Шицзина» и до конца классического периода (начало ХХ в.) явно теряют в убедительности. Надеюсь, эти фрагментарные заметки, далеко не охватывающие всех материалов «Китайской литературы» – «Трудов по китайской литературе», способны еще раз подчеркнуть важность наследия В. М. Алексеева для современной науки (если кому-то покажется, что с Там же. Там же. С. 191. 23 Алексеев 1. С. 100. 24 См. Алексеев 2. С. 146. 25 Там же. 21 22
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
491
этим утверждением я ломлюсь в открытую дверь, – прошу великодушно простить). ******** Как бы то ни было, непреходящая актуальность научного творчества Алексеева делает выход «Трудов по китайской литературе» событием в востоковедении. На поверхностный взгляд двухтомник представляет собой переиздание «Китайской литературы» (что, впрочем, тоже, как я стремился показать выше, было бы в высшей степени немаловажным делом) с немногими дополнениями. Однако, как кажется, внесенные изменения и дополнения сообщают изданию 2003-го года совершенно новое качество, хотя и не без потерь26. Посмотрим на обретения. В первую очередь необходимо отметить целый новый раздел «Буддизм в литературе», куда включены не входившие в «Китайскую литературу» текст Ван Чэ из «Вэнь сюань» с послесловием комментатора Ли Шаня и антибуддийский доклад Хань Юя. Вместе с уже печатавшимися прежде авторефератом «Главы из истории китайского буддизма», ханьюевым «Обращением к крокодилу» и конспектом доклада о его авторе сложился весьма репрезентативный тематический блок. Жаль, конечно, что от полноценной «Главы…» сохранился только автореферат, а от текста доклада – его конспект, но восполнить эти обидные лакуны уже невозможно. Зато публикация Ван Чэ достойна восхищения – и как содержательный документ буддийской инфильтрации в китайскую культуру; и как еще один яркий образец высочайшего мастерства Алексеева–переводчика; и как тщательнейшая работа публикатора и комментатора. Кто-то из современных писателей утверждал, что его интересует только та литература, которая непонятно как сделана. Переводы В. М. Алексеева – тот самый случай. Просто понять текст Ван Чэ – задача из труднейших; придать ему русскую форму, по существу, не поступившись ничем – ни соответствием оригиналу «слово на слово, тон на тон», ни законами русского языка – труд, выходящий за преУкажу в сноске, чтобы больше к этому не возвращаться, потерю формальную, но досадную: две книги, разумеется, менее удобны в обращении, чем одна, тем более что на корешке переплета и суперобложки номера томов не помечены. Утешает то, что «двукнижие» – явный издательский force majeure, а не чья-то злонамеренность. 26
492
Синология
делы моего понимания. Мне всегда казалось, что в этом Алексеевском умении претворить китайский текст в русский, вернее, создать некую китайско-русскую амальгаму, когда сквозь совершенно русское обличье зримо проступает китайский текст, есть что-то мистическое, запредельное по мастерству. Стела Ван Чэ – одно из лучших тому подтверждений. Вот наугад несколько примеров из прозаической части надписи. «Тем более понятно нам теперь, что тело закона округло ответит всему: и угол, и круг в таинственной мгле становленье имеют свое»27 – всякий, кто пытался переводить, знает, чего, при кажущейся простоте и именно поэтому стоит такое «округло ответит»! Или: «Он создал впервые любовь благодеющую без причин и основ и ущедрил, как влагою дождь, миллионы творений земли»28. И еще: «По склонам холмов, применяясь к подъемам, использовав выси, шли к далям и далям»29. С сожалением оставляю цитирование прозы и перехожу к менее яркой стихотворной части: «Чистый источник наверх ответвился, Брызжущий ветер всю грязь сдунул вниз. Любовный поток превращается в море, Прах похоти стал уже целой горой»30 – следует иметь в виду, что это именно та поэзия, которая редко находит своего переводчика, являя собой, с европейской точки зрения, пример «непоэтического». Ведь, как замечал Алексеев, «выбирают обычно вещи, легко переводимые и понятные каждому: осенняя ночь, снег на берегу реки, зимний холод, пение птиц весной и т. д. Есть много замечательных произведений на подобные темы, но ясно, что наряду с такими универсальными темами можно найти и другие, которые очень дороги китайцам, но которые у того же читателя, восхищающегося китайскими стихами о пении птиц весной, вызовут только неодобрительное недоумение. А между тем именно эти произведения более всего восхищают китайского читателя, и справедливости ради европейский переводчик должен постоянно знакомить с ними европейского читателя»31. Должен-то должен, только решимости мало у кого достает…
Алексеев 2. С. 101. Там же. С. 102. 29 Там же. С. 106. 30 Там же. 31 Алексеев 1. С. 101. 27
28
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
493
В отличие от буддийского раздела первый и ключевой отдел всего двухтомника, на первый взгляд, не получил существенного научного приращения. Он перекомпанован и переназван. Теперь он точно именуется «Введение в китайскую литературу» и кроме двух статей (1920 и 1940 г.) включает три лекции из французской книги «Китайская литература: шесть лекций в Коллеж де Франс и Музее Гимэ» в наново выверенном переводе. Добавлены: «Программа переводов с китайского», составленная В. М. Алексеевым для издательства «Всемирная литература» в 1919 г.32; рецензия Анри Масперо на «Шесть лекций…» и авторецензия В. М. Алексеева на ту же книгу; заметка М. В. Баньковской «От составителя». Я не случайно назвал этот раздел ключевым для «Трудов». В совокупности опубликованные здесь материалы дают наиболее полное представление о взглядах Алексеева на главный предмет его многолетних штудий – на традиционную китайскую словесность. Тон задает статья 1920 г. и по сей день остающаяся едва ли не единственной на русском языке концептуальной работой о китайской литературе, не перечнем имен и названий, а историей идей. Мысль о взаимодействии «конфуцианского фантасма и даосской фантазии» как основной внутренней коллизии всей китайской культуры и сегодня не потеряла своей актуальности; во всяком случае, ничего равноценного по универсальности синология взамен не выдвинула. Столь же последовательно эта мысль проводится и во французских лекциях, что отмечено во включенной в раздел содержательной рецензии на «Китайскую литературу» А. Масперо. Эта книга (история издания которой и сопутствовавшие ее появлению на свет трагические события в судьбе В. М. Алексеева, подробно изложены в блестящей сопроводительной к разделу статье М. В. Баньковской), несмотря на авторскую самокритику, остается произведением новаторским и в подходе к материалу, и в идеях, и по форме. Как писал А. Масперо, «лекции… представляют китайскую литературу совершенно новым образом. …Он [Алексеев. – И. С.] взял китайскую литературу в ее целом…»33 Во всяком случае, сформулированная здесь общая концепция вэнь как своеобразная рамочная идейная конструкЗа прошедшие 85 лет эта программа почти полностью осуществленная отечественными синологами, но, справедливости ради, стоит заметить, что В. М. Алексеев намеревался перевести отобранные произведения практически в одиночку и во много более сжатые сроки. 33 Алексеев 1. С. 139. 32
494
Синология
ция неизменно присутствовала (пусть не всегда в явном виде) во всех синологических работах В. М. Алексеева. Утратив возможность развивать теорию китайской словесности, т.е., говоря его собственными словами, изучать ее «новыми методами тех больших линий, которые этой литературе искони присущи»34, В. М. Алексеев принялся по мере сил и возможностей облекать «костяк» теоретических построений «литературной плотью» («костяк и плоть» – вполне китайский, к слову сказать, образ словесного искусства). Переведенные тексты китайской традиции должны были сами продемонстрировать de visu верность предложенного ученым взгляда на вэнь. Если бы судьба дала Алексееву возможность написать историю китайской литературы, ядром ее несомненно послужили бы его работы из раздела «Введение в китайскую литературу». Вряд ли случайно, что после поистине бешеных нападок в связи с выходом французской книги, Алексеев и в позднейших статьях продолжал на нее ссылаться. Это не было пустой бравадой. Для Алексеева превыше всего стояли наука и нравственность в их нераздельности и отрекаться от того, что представлялось ему важным для синологии, ученый не считал себя в праве. (Точно так же, не имея возможности назвать по именам погибших учеников-коллег, он неизменно упоминал о сделанном ими в науке.) Замечу, что собранные вместе еще в книге 1978 г., работы В. М. Алексеева и тогда производили сильное впечатление своей свежестью, очевидной научной актуальностью и побуждали к размышлению. В нынешнем своем виде, окруженные новыми материалами, они, пожалуй, больше свидетельствуют о времени, о личности человека, их писавшего, о превратностях и, вопреки им, неуклонности научного поиска. ******** Как бы на другом полюсе «Трудов» – и не только по хронологии рассматриваемых в нем проблем – находится раздел «Новый Китай есть старый + новый…», обильный интереснейшими материалами из архива ученого, включенными и в две статьи М. В. Баньковской – «От составителя» и «Выпрямляя имена». В совокупности раздел словно бы призван опровергнуть давние обвинения в незаинтересованности 34
Алексеев 1. С. 149.
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
495
В. М. Алексеева в изучении современной ему китайской действительности. Это намерение кажется мне сильно запоздавшим. Может быть, сказано слишком резко, но ведь и вправду жаль усилий великого ученого, затраченных на опровержение для всех очевидной бессмыслицы; жаль энергии, времени, красноречия, употребленных М. В. Баньковской, чтобы спустя десятилетия возразить тем, кто травил ее отца. Ну, а если бы Алексеев, как его коллега А. И. Иванов или его ученик Б. А. Васильев, забросил науку и отдался бы целиком нуждам революционной деятельности в Китае? «Отмылся» бы классово чуждый академик, избег хулы? Да придумали бы за милую душу еще что-нибудь… По-моему, верность его памяти требует сказать прямо: редкий случай, когда классовый нюх не подвел доносчиков – чуждому политике Алексееву в Китае 10-х – 20-х годов в культурном смысле все было не по нутру. На его веку почти разом ушли на дно две великие Атлантида культуры – русская и китайская, равно им любимые и равно оплаканные: русская – в тайниках души, китайская – в статьях, заметках, рецензиях. Разумеется, острота научного зрения и выдающаяся эрудиция знатока не изменяли ученому и при взгляде на новый Китай. Тем больнее было ему видеть умирание тысячелетней традиции и торжество отменившей, но не заменившей ее пошлой повседневности. Трезвый взгляд на события оказался ох как не ко времени, а кривить душой, подлаживаться Алексеев не умел да и не хотел. Даже его покаяния – скорее попытка вразумить неразумных, несведущих, заблуждающихся. Читать все это горько: на что тратились могучие силы и великий талант… Не избавляют от этой горечи ни блеск сарказма в критическом разборе поэзии Ху Ши, ни глубина анализа его же книги о китайской философии. Зато буквально отдыхаешь душой на статье «Пушкин в Китае» из раздела «Проблемы перевода». То же, казалось бы, не древность, но насколько органичен интерес ученого к проблеме трансляции культур, к тонкостям передачи великой поэзии на языке другой великой поэтической традиции. К бездне алексеевской премудрости добавлены невероятно скрупулезные примечания В. В. Петрова, заботливо расширенные Б. Л. Рифтиным. Вообще весь раздел о переводе – мое любимое еще с 1978 г. чтение. Словно старых добрых знакомых встречаешь в нынешнем издании и «Китайский палиндром» и «Литературную глоссолалию» –
496
Синология
обновленные, сверенные в деталях и частностях. Разве что «Новый метод и стиль переводов на русский язык китайских классиков» выглядит одиноким в отрыве от «практической составляющей» – перевода «Луньюя», каковому, кстати сказать, тоже не помешало бы былое соседство с теоретическим своим обоснованием. С занудным педантизмом рискну продолжить рассуждать о составе разделов и предположу, что «Греческому логосу и китайскому дао» место, скорее, среди «Сравнительных этюдов», а Су Сюню с его «Трактатами о шести основных (классических) книгах» – в разделе конфуцианской классики. ******** Насколько тяжкой была судьба прижизненных издательских намерений В. М. Алексеева, настолько теперь, особенно когда словно бы растворились во мгле десятилетий трудности первых посмертных публикаций, путь его наследия от архива к читателю видится безоблачно счастливым. Это, разумеется, не так. Препон и рогаток хватало. Но в одном посмертным книгам В. М. Алексеева бесспорно повезло: их составляли, уснащали научным аппаратом – предисловиями, послесловиями, комментариями, указателями – люди пристрастные, щедро тратившие свое время, силы и знания на то, чтобы приблизить издания к задуманному самим ученым идеалу. И в самом деле, оборудован двухтомник фундаментально: всевозможные иероглифические указатели, обилие справочных библиографий, среди которых тематическая подборка архивных материалов; список алексеевских переводов с отсылками к соответствующим изданиям; наконец, перечень упоминаемых В. М. Алексеевым книг – выверенный, что называется, до последней буквы. С удовольствием добавлю несколько слов к уже сказанному выше о важности для «Трудов» заметок «От составителя», принадлежащих блестящему перу М. В. Баньковской. Эти заметки, вполне выдерживающие соседство с ярким стилем и глубиной алексеевской мысли, вводят в оборот множество ценнейших свидетельств В. М. Алексеева о своей работе, времени, коллегах – из писем, дневниковых записей, маргиналий. Не столь, может быть, заметен труд ответственного редактора, член-корреспондента РАН Б. Л. Рифтина, но приметы вполне буквально понятой маститым ученым своей ответственности и в точных
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
497
примечаниях, дополнивших прежние – В. В. Петрова и Л. Н. Меньшикова, и в общей, с позволения сказать, достоверной атмосфере всего издания, когда можно не сомневаться: самомалейший факт проверен и перепроверен. А ведь на такую проверку порой уходят недели! Чего, скажем, стоило редактору недлинное примечание о безвестных китайских литераторах 20-х гг. из группы «Бродячая собака». Как выяснил Б. Л. Рифтин после долгих поисков этой самой «Собаки», В. М. Алексеев для себя в шутку переиначил китайское название группы «Бешеный вихрь» в память о знаменитом петербургском кабаре и по иероглифической ассоциации. И подобных находок в новом издании десятки. Свидетельствует ли сказанное, что «Труды по китайской литературе» вовсе лишены огрехов? Отнюдь нет. Они малозначимы в сравнении с весомостью всего издания, но не сказать о них – значит, нарушить заповеданные В. М. Алексеевым принципы научной этики. Еще в «Поэме о поэте» 1916 г. встречается мимолетное утверждение, что стихи Сыкун Ту включены в известную антологию «Тысяча поэтов» (Цянь цзя ши). Перекочевало оно и на страницы нынешнего издания, попав уже в более серьезный контекст «Авторецензии»: «…когда… мне в 1916 г., на защите диссертации («Китайская поэма о поэте. Стансы Сыкун Ту»), намекали на то, что я якобы создал или создаю моду на не известного никому маленького поэта, то мне легко было это парировать, сославшись на первую попавшуюся хрестоматию («Цянь цзя ши» – «Тысяча поэтов»), архиизвестную каждому китайцу и каждому китаисту»35. Между тем, ни в одном из доступных изданий этого сборника, а за последние десятилетия их было несколько и в КНР, и на Тайване, стихотворений Сыкун Ту нет. Кажется, это как раз тот случай, когда насущно необходимо ответственное слово ответственного редактора. Одним из существенных приобретений двухтомника бесспорно является публикация давнего алексеевского перевода «Тайн живописи» Ван Вэя. Это еще один пример блистательного мастерства Алексеева-переводчика и весомое содержательное приложение к трактату Хуан Юэ «Фазы живописца» из трилогии о поэте, художнике и каллиграфе. В нынешнем издании есть и новация: редактор, сославшись на современного китайского искусствоведа Юй Ань-ланя, разделил текст Ван Вэя (и, соответственно, перевод) на две части, приписав, 35
Алексеев 1. С. 150.
498
Синология
следом за китайским ученым, вторую часть другому автору – художнику Х в. Цзин Хао. Однако, учитывая то обстоятельство, что в авторитетных собраниях сочинений Ван Вэя трактат и по сей день публикуется как целиком ему принадлежащий, стоило, вероятно, ограничившись сноской на работу Юй Ань-ланя, сохранить целостность перевода и привычную Алексееву атрибуцию трактата. Или, возможно, следовало бы усилить аргументацию в пользу избранного способа публикации «Тайн живописи». Огромную трудность представляет определение авторства стихотворных примеров, использованных в статье «Темы танской поэзии». Как правило, Алексеев цитирует отдельные строки или даже их фрагменты. Иное дело, когда стихотворение да еще хрестоматийное приведено полностью в точнейшем подстрочнике да еще снабжено обширным редакторским комментарием36 и – ко всему – имеется в нескольких русских версиях: собственной алексеевской37, Ю. Щуцкого38 и Л. Эйдлина39. Тут уж поневоле захочется атрибуции и ссылки: Ло Бинь-ван (ум. 684) «Провожаю на реке Ишуй». От издания 1978 г. унаследованы попавшие туда из не подготовленной к печати рукописи Алексеева разночтения в переводе термина гу ти ши – то «старинного типа стихи», то «стихи древнего склада». В названиях соседних разделов одной антологии это выглядит несколько странно.40 Попадаются и вовсе мелочи. Дав по современному словарю сноску к нечасто употребляющемуся для обозначения поэзии термину лицюй, редактор оставил без пояснений соседнее с ним и вовсе не очевидное обозначение для горных пейзажей линьхо – что-то вроде «леса и пади»41 . Серия палиндромов Ли Яна, как явствует из приведенных иероглифов и их транскрипции, называется не просто «Весенние мело-
Алексеев 1. С. 268 (сноска *9). См. Алексеев 2. С. 423; Постоянство пути. Избранные танские стихотворения. В переводах В. М. Алексеева. СПб., 2003. С. 130. 38 См.: Дальнее эхо. Антология китайской лирики (УП–1Х вв.). В переводах Ю. К. Щуцкого. СПб. 2000. С. 112. 39 См.: Китайская классическая поэзия в переводах Л. Эйдлина. М., 1984. С. 306. 40 Алексеев 1. С. 304 и 334. 41 Алексеев 2. С. 28. 36
37
И. С. Смирнов, «...имеет отношение к воспитанию души»
499
дии», а что-нибудь вроде «Возвратные словеса весенних мелодий»42, где «возвратные словеса» собственно и есть китайский термин для палиндрома. Наконец, чтобы покончить с мало увлекательной ловлей блох, следует сказать о самом, может быть, серьезном, на мой взгляд, недостатке нового двухтомника. Говоря словами «прямыми и честными», речь идет о произвольном вторжении редактора (на этот раз не ответственного – издательского) в авторский текст, кажется, нигде даже толком не оговоренном и как будто не принятом в научной текстологии. Не очень понятно, чего в этом произволе больше: неверия в читателя или сомнения в грамотности В. М. Алексеева. По правде сказать, от иных поправок приходишь в полное изумление. Пишет, к примеру, бедный академик в переводе из Цзин Хао: «Весной: туман – замок, а дымка – что накров», – а редактор недрогнувшей рукой вставляет следом за «накровом» в квадратных скобках «покрывало»43. (Ну как бы Вы отнеслись к такому, скажем, облику известной строки Пушкина из «Евгения Онегина»: «Встает купец, идет разносчик, на биржу [на стоянку наемных экипажей] тянется извозчик»?!) Или: с детства начитанный в священных текстах В. М. Алексеев, говоря о даосском идеале, использует широко распространенный оборот: «Так учит Лао-цзы о вечном андрогине», – но редактор имеет свое мнение о синтаксисе и после «так учит» вставляет [«таково учение»]44. Остается только гадать, почему Христос может «учить о вечной жизни», а Лао-цзы о единстве инь и ян – нет? Совсем уж убогого читателя предполагают разъяснение эпитета «распространенный» как «пространный, обширный», глагола «осложнить» как «усилить», замена выражения «придет к выводу» на «приведет к выводу» (кстати, на соседней страницы не исправлена явная и существенная описка: в классическом образовании «исторически сложившаяся китайская литература», разумеется, не «производилась непрерывно», а «вос-производилась», т.е. каждый следующий ученик изучал ее с самого начала и во всей полноте, как нерасторжимое единство), вставка предлога «к» в оборот «требовать себе уважения», уточнение «специфических элементов танских муз» словом «мотивы» и т. д. и т. п. едва ли не на каждой второй странице. Там же. С. 203. Там же. С. 53. 44 Там же. С. 35. 42 43
500
Синология
Да помилуйте! Знал В. М. Алексеев русский язык, знал, как мало кто из современников, про нас, нынешних и говорить нечего. Только терпеть не мог его «общехрестоматийный уклад» – ни в переводах, ни в статьях, и навязывать ему посмертно невесть откуда взявшуюся языковую норму, право, не стоило бы. Повторяю, работа, в том числе и редакторская, проделана громадная, тщательная, заслуживающая наивысшей похвалы, и своими замечаниями я вовсе не стремлюсь ее хоть сколько-то умалить. ******** Два тома «Трудов по китайской литературе», уверен, будут по достоинству оценены научным сообществом. Завидую начинающим синологам, чье профессиональное обучение начнется с живой алексеевской проповеди знания, человеческой порядочности, научного вдохновения, энтузиазма, трудолюбия. С «воспитания души», одним словом.
81
Аспекты компаративистики. 1 / Под ред. А. В. Дыбо, Г. С. Старостина. - М.: Изд-во РГГУ, 2005. - 502 с. (Orientalia et Classica. VI) ISBN 5-7281-0660-9 «Аспекты компаративистики» - сборник исследований в области сравнительного языкознания, отныне – периодическое издание Центра компаративистики Института восточных культур и античности РГГУ. Первый выпуск подготовлен специально к 50-летию руководителя Центра С. А. Старостина и посвящен насущным проблемам всех тех научных направлений, в которых проявил себя юбиляр, начиная от дальнего языкового родства, индоевропеистики и вплоть до компьютерной лингвистики и синологии. Aspects of comparative linguistics. 1 / Ed. by A. Dybo, G. Starostin. - Moscow: RSUH Publ., 2005. - 504 pp. (Orientalia et Classica. VI) ISBN 5-7281-0660-9 «Aspects of comparative linguistics» is a collection of papers on diachronical linguistics, periodically published from now on by the Centre of Comparative Linguistics of the Institute of Oriental and Classical Studies of RSUH. The first issue has been prepared specially for the 50th anniversary of the Head of the Centre, Prof. S. A. Starostin, and is dedicated to problems actual for those fields of research which constitute S. A. Starostin's main specialities, such as long distance genetic relationship, Indo-European studies, computer methods in linguistics, and Sinology.
