Диалектика и социология

Институт «Открытое общество. Фонд Содействия» ( O S I A F - Moscow)

С Е

U

А *

GEORGES GURVITCH

Ж О Р Ж ГУРВИЧ

DIALECTIQUE ET SOCIOLOGIE

ДИАЛЕКТИКА И СОЦИОЛОГИЯ П Е Р Е В О Д С ФРАНЦУЗСКОГО М.м.

КИРИЧЕНКО

Научный редактор перевода О. А. Оберемко

Paris Flammarion 1962

Краснодар Кубанский государственный университет Н И Ц «Регион-Юг» 2001

УДК 316 Б Б К 60.5 Г95

Гурвич Ж . Г95 Диалектика и социология / Пер. с фр. М.М. Кириченко. На­ уч. ред. O A . Оберемко. Краснодар: Кубанский госуниверси­ тет; НИЦ «Регион-Юг», 2001. ISBN 5-8209-0129-0 Издание осуществлено в рамках программы Центрально-Европейс­ кого университета ({Translation Project» при поддержке Центра по развитию издательской деятельности (OSI - Budapest) и Инсти­ тута «Открытое общество. Фонд Содействия» (OSIAF - Moscow).

Рецензент Н.Б. Маньковская доктор философских наук, профессор главный научный сотрудник Института философии РАН

УДК 316 Б Б К 60.5 ISBN 5-8209-0129-0

© Flammarion, 1962 © Перевод М.М. Кириченко, 2001 © Оформление НИЦ «Регион-Юг», 2001

ПРЕДИСЛОВИЕ

Революция в методологии наук, особенно наук гуманитар­ ных, свидетелями которой мы являемся, делает чрезвычайно опасным употребление специальных терминов. «Диалектика» и «эмпиризм» - из их числа. Никогда прежде эти два термина не были столь модными, и никогда они не служили, как сегодня, маскировке догматичности заранее занятых, сознательно или не­ осознанно, позиций. Задача этой книги - показать, что только соединение диалектики и эмпиризма может освободить социоло­ гию от догм и придать ей научный характер. В этом причина по­ явления удивляющих своей вынужденной сложностью выраже­ ний, таких как «диалектический гиперэмпиризм» (выражение, которое мы ввели около десяти лет назад) или «змпирикореалистическая диалектика», формула, к которой мы часто при­ бегаем в этой книге. Поясним. У диалектики и эмпиризма была одна общая судь­ ба. Их истинный смысл, равно как и предназначение, искажались на протяжении долгого, извилистого исторического пути. Азтентичная диалектика призвана, прежде всего, разрушать все усвоенные понятия и теории, чтобы помешать их «мумифи­ цированию», являющемуся следствием неспособности уловить реальные тотальности «в движении». Кроме того, застывшая концептуализация не способна принять в расчет одновременно и тотальности, и составляющие их части. Ей никогда не удается

Ж. Гурвич. Диалектика и социология проникнуть в глубь неисчерпаемого богатства реальности, где важное место занимает человеческая реальность (в особенности социальная и историческая), которую можно постичь только в диалектическом движении. Непримиримая, не знающая раскаяния, «неприрученная» диалектика не способна быть ни восходящей, ни нисходящей и ни той и другой вместе. Она не способна привести ни к спасе­ нию, ни к отчаянию, ни через отчаяние к спасению. Она не дает примирения человеческого или божественного с самим собой. Её нельзя назвать ни духовной, ни материалистической, ни мисти­ ческой. Она не может быть только методом или только реальным движением, хотя для естественных наук она является прежде всего методом, а для гуманитарных наук, в частности для социо­ логии и исторической науки, - прежде всего реальным движени­ ем. Во всяком случае, отношения между диалектикой как реаль­ ным движением человеческого и методами, которые изучают это движение, являются диалектическими и должны быть диалектизированы. Диалектика лишается своей основы сразу, как только она со­ единяется с какой-либо частной, заранее занятой позицией - фи­ лософской или научной. Она предваряет все позиции, указует путь, расстраивая всякую догматизацию застывшей ситуации и «переломного момента», разрушает любое упрощение, любой панегирик. Согласно прекрасной формуле Ж. Валя, «диалектика есть путь». В самом слове «диалектика» содержится идея 5Ча, «через». Диалектика ~ это в самом деле скорее путь, чем конеч­ ная станция . Мы добавим, что выдвигаемое Валем требование «диалектизации диалектики» может принести плоды лишь при одном ус­ ловии. Диалектика как движение социальной и исторической ре­ альности, диалектика как прикладной метод (впрочем, неодина­ ковый в науках о человеке и науках о природе) и, наконец, диалектика как конструирование точных объектов опыта и по1

1

6

Предисловие знания - все три аспекта должны подвергнуться диатектизации. Но это возможно лишь после предварительного их выделения и даже противопоставления друг другу. Именно это мы попыта­ лись осуществить во второй части данной книги, уточняя три ас­ пекта диалектики и диатектику отношений между ними... Любая наличная диалектика упирается в опыт, идёт ли речь о пережитом, более или менее непосредственном опыте (прису­ щем равно как «Мы», группам, классам, мировым обществам, так и их членам), о повседневном опыте или, наконец, о конст­ руируемом различными науками эмпирическом опыте, по кру­ пицам собираемом в экспериментах. Для нас эмпиризм не сводится к той или иной частной ин­ терпретации опыта, идёт ли речь об апологии изолированных ощущений и их механической комбинации у Кондильяка; о реф­ лексии, руководящей ощущениями посредством ассоциаций у Локка и Юма; о прославлении «данных» и «наблюдаемых фак­ тов» в научной индукции Милля и других позитивистов. Да бу­ дет нам позволено отметить, что наиболее характерными пред­ ставителями разоблачаемой нами тенденции являются нынешние сторонники «эмпирического исследования в социологии». Они заявляют (это характерно для большинства американских социо­ логов и их французских конкурентов), что отбрасывают всякую теорию, не отдавая себе при этом отчёта в том, что сами они как раз исходят из определенных предубеждений [preconception]. Они полагают, что «социальные факты», как цветы в поле, толь­ ко и ждут, чтобы их сорвали, тогда как, согласно прекрасной формулировке Гастона Башляра, всякая наука занята «поиском сокрытого». Наконец, с нашей точки зрения, эмпиризм не огра­ ничен «непосредственным опытом», будь то эмпиризм религи­ озный (Джемс), аффективный (Pay и Шелер), ноэтический (Гус­ серль) или экзистенциальный (Хайдеггер, Ясперс и их француз­ ские последователи). Натичный опыт, который мы противо­ поставляем этим произвольным философским интерпретациям, обращаемся ли мы к пережитому опыту, опыту повседневному или опыту конструируемому - всегда опосредуется разнообраз-

Wahl J. Traite de Metaphisique. P.: PayoL 1953. P. 696-697. 7

Предисловие

Ж Гурвич. Диалектика и социология ными ступенями. Речь идёт о промежуточных сферах между не­ посредственным и конструируемым, которые позволяют нам проникнуть в запутанные сети «опосредованности непосредст­ венного» и «непосредственности опосредованного». Таким образом, благодаря опыту мы погружаемся в диалек­ тику. Именно союз опыта и диалектики представляет нам опыт во всей его полноте. Острая, верная своему призванию диалек­ тика и по-настоящему проникающий в глубины реальности опыт созданы для взаимопонимания, взаимопомощи, союза и не нуж­ даются ни в каких предубеждениях. Как только провозглашается какая-то одна теория опыта в качестве базового допущения, будь то сенсуализм, ассоцианизм, позитивизм, критицизм, прагматизм, феноменология, экзистен­ циализм или мистицизм, опыт тут же деформируется и застыва­ ет. Когда опыт используют для подтверждения заранее принятой философской позиции, то разрушают его непредсказуемость и бесконечное разнообразие. Действительно, опыт без конца раз­ рушает свои собственные рамки соотнесения. Поэтому сближает опыт с диалектикой и служит, так ска­ зать, его двигателем именно то обстоятельство, что опыт бес­ престанно крушит собственные рамки соотнесения. Подобно Прометею, опыт ускользает от нас, как только мы сочли, что он в наших руках; мы оказываемся обманутыми, как только ре­ шаем, что секрет раскрыт. Мы становимся его жертвами, как только нам кажется (пусть даже на мгновение), что мы осво­ бодились от него! Нельзя не отмстить и другое глубинное сходство опыта с диалектикой. Оба они связаны с человеческим миром, который включает н себя поступки, действия, суждения, окружение чело­ века и техническую среду. Можно было бы даже сказать: со всем тем, что отмечено человеческим предназначением. Опыт - это всегда человеческое; он никогда не является ни внутри-, ни внечеловеческим. Это усилие людей - «Мы», групп, классов, целых обществ, направленное на возможность ориентироваться в мире, в первую очередь социальном, но также, через посредство пох

следнего, - и в природном мире. Это - социальный праксис, од­ новременно и индивидуальный и коллективный, на котором осо­ бо и столь убедительно настаивал Карл Маркс. Сам по себе на­ учный опыт, не только в гуманитарных науках, но и в науках ес­ тественных, остаётся главным образом «человеческим опытом». Он несёт на себе отпечаток человеческого, социального, истори­ ческого отражения в природе. Таким образом, мы видим, на­ сколько диалектический гиперэмпиризм (или эмпирикореалистическая диалектика) является человеческим и насколько гиперэмпиричны и диалектичны человеческое, социальное, ис­ торическое...

* * * Для обоснования плана книги, напомним о её цели. Во «Введении» мы пытаемся уточнить, в чём, по нашему мнению, заключается истинная проблема диалектики, слишком часто скрываемая общими местами и удручающей банальностью некоторых так называемых диалектиков. Первая часть книги представляет собой воспроизведение (насколько возможно объективное) судьбы и исторических явле­ ний диалектики. Хотя этот исторический экскурс и занимает значительную часть работы, у нас нет ни намерений, ни притяза­ ний полагать, что он носит исчерпывающий характер. Мы рас­ сматриваем примеры, чтобы выявить в них наиболее типичное и существенное, и история диалектики нас ведёт от Платона к Марксу (Ж.-П. Сартру отведено «Приложение»). Мы решитель­ но выступаем против всяческих проявлений догматизма, рядя­ щихся в тогу диалектики, истинное предназначение которой за­ ключается как раз в том, чтобы сделать невозможным всякое проявление догматизма, открыто признаваемое или закамуфли­ рованное. По пути мы будем останавливаться, в частности, на тех диалектиках, которые (от Фихте до Прудона и Маркса, а также в «Приложении» и Ж.-П. Сартра) смогли обнаружить, что подлинное основание ди&тектики располагается в социальной реальности и особенно в ее привилегированной сфере - истори9

Ж. Гурвич. Диалектика и социология ческой реальности, известной своим прометеевским характером. Во второй и третьей части мы стремимся извлечь современ­ ную дискуссию о диалектике и значимости её применения в об­ ласти социологии и истории из той колеи, в которой она рискует увязнуть. Мы также рассматриваем диалектику отношений меж­ ду этими двумя родственными науками, а также диалектику их отношений с другими социальными науками. Одновременно мы уточняем истинный смысл различных операциональных принци­ пов диалектизации и выступаем за их прямое и конкретное при­ ложение к анализу рассматриваемых проблем. Предназначение второй части заключается в демонстрации того, что в социологии, дабы не ломиться в открытую дверь, ис­ тинное эмпирическое исследование нуждается во всех известных диалектике операциональных принципах. Они необходимы, что­ бы выявить скрытые социальные факты, то есть очистить всё, что может служить рамками соотнесения в социологии, и наме­ тить путь их объяснения. Похоже, именно это ускользает от большинства грешащих упрощением исследователей-эмпириков, плохо подготовленных к решению своих задач, либо ведомых в никуда своими учите­ лями. Задача второй части книги - способствовать соединению общей социологии и эмпирического исследования. Это едине­ ние, которого все горячо желают, не даст эффекта без опоры на диалектику, а именно на эмпирико-реалистической диалектику. Также мы хотели бы способствовать плодотворному сотруд­ ничеству всех отраслей Науки о Человеке под сопредседательством социологии и исторической науки. А на фронтоне будущего Дворца Наук о Человеке нам хотелось бы прочесть девиз: «Не диалектик да не войдёт!»

* * * Некоторая диспропорция между объемной исторической (первой) и менее обширной систематической частью («Введе­ ние» и вторая часть) книги в дсйсгвитсльности является более видимой, чем реальной. В самом деле, т а ч т а п - и ы й отрывок из 10

Предисловие истории диалектики (от Фихте до Маркса и, с учетом «Приложе­ ния», до Ж.-П. Сартра) преимущественно заключается в крити­ ческом изложении предпринимаемых до сегодняшнего дня по­ пыток применения диалектики к социальной реальности и её изучению. Этот отрывок относится в равной мере как к система­ тическому изложению, так и к историческому анализу.

* * * В основу книги положена стенограмма публичных лекций, прочитанных в Сорбонне в течение 1960/61 учебного года. В ис­ правленный и существенно дополненный текст включены и пе­ реработанные варианты предыдущих публикаций, посвященных поднимаемым здесь проблемам. Нам хотелось бы надеяться, что эта работа как минимум рассеет некоторые недоразумения и ложные интерпретации, накопившиеся после наших ранних об­ ращений к этой проблеме. Париж, 22 ноября 1962 г. Жорж Гурвич

Ж. Гурвич. Диалектика и социология Но это не всё. Говорим ли мы об отношениях между социо­ логической теорией и актуальными эмпирическими исследова­ ниями, о соотношении между пониманием, описанием и объяс­ нением в социологии или, наконец, об отношении между социо­ логией, историей и частными социальными науками, ни одну из этих проблем (и мы предполагаем показать это в данной работе) нельзя ни углубить, ни решить без обращения к диалектике. Помимо намёков, которые можно обнаружить в «Социоло­ гическом трактате» , мы пытались уточнить свои взгляды на эти проблемы в трёх статьях: «Диалектический гиперэмпиризм» , «Кризис объяснения в социологии» и «Размышления об отно­ шении между философией и социологией» . Здесь мы вновь об­ ращаемся к этой проблематике, поскольку в силу значимости и огромных сложностей она требует более углублённой и деталь­ ной проработки, нежели та, что была проделана в наших пред­ шествующих исследованиях. Чтобы избежать ошибочных ин­ терпретаций, некоторые из наших предыдущих выводов потре­ буется развить, уточнить, оттенить и даже исправить. 2

ВВЕДЕНИЕ

3

4

СУТЬ ПРОБЛЕМЫ

5

Наша задача - показать, что го всех наук (точнее, из всех гуманитарных наук) социология более всего нуждается в исполь­ зовании диалектического метода. Но наши устремления идут и далее: выявить, что объект социологии, тотальные социальные феномены (эти соучастия человеческого в человеке), изучаемые в целостности их аспектов и присущих им движений, остаются неуловимыми, если мы отрекаемся от диалектики. Сам метод со­ циологии заключается в применении системного подхода, учи­ тывает многозначный характер социальной реальности и посто­ янное напряжение между её аструктурными, структурированны­ ми и подлежащими структурированию элементами, а также кон­ струирует социологические типы трех (взаимно предполагаю­ щих друг друга) различных уровней, к которым относятся «Мы», группы и классы и, наконец, мировые общества. Этот метод, по­ лагаем мы, настоятельно требует обращения к диалектике. Имен­ но поэтому, пытаясь в «Социологическом трактате» дать крат­ кую дефиницию этой науки, мы сочли возможным сказать, что «социология - это наука, изучающая целостные социальные фе­ номены в ансамбле их аспектов и движений, берущая их в диа­ лектическом соотношении микросоциальных, групповых и ми­ ровых типов, находящихся в процессе их становления и распа­ да». 1

2

Traite de Sociologie. Т I. Gurvitch G. L'Hyper-Empirisme dialecuque. Ses Applications en So­ ciologie // Cahiers intemationaux de Sociologie. Vol. XV. 1953. P. 3-33. Gurvitch G. La Crise de l'Explication en Sociologie // Cahiers intemationaux de Sociologie. Vol. XXI. 1956. P. 3-18. Gurvitch G. Reflexions sur les Rapports entre Philosophic et Sociolo­ gie // Cahiers intemationaux de Sociologie. Vol. XXII. 1957. P. 3-14. 3

5

Traitd de Sociologie / Georges Garvitch (dir.). P.: PUP, 1ШТ. 1. P. 27.

Введение. Судьба диалектики

1 . С У Д Ь Б А ДИАЛЕКТИКИ

Слишком много недоразумений накопилось вокруг термина «диалектика» и носящего это имя метода. У диалектики долгая и весьма запутанная история. Чтобы избавиться от прошлых оши­ бок, избежать опасной двусмысленности, необходимо знать эту историю и выявлять по мере возможности те многочисленные ловушки, жертвами которых часто становились учёные-диалек­ тики. Именно это мы предполагаем предпринять в первой части данной работы, воспроизводя и подвергая критическому анализу наиболее характерные концепции диалектики. Но сначала необходимо решительно признать, что все из­ вестные истории диалектические учения, даже самые конкрет­ ные (например, Прудона и Маркса), будь они восходящими или нисходящими, позитивными или негативными, не избежали уча­ сти перехода в разряд утешающих и апологетических диалектик. Все они были, так сказать, «приручены» (хотя, по правде говоря, и в разной степени) посредством предварительно усвоенных догматических точек зрения. Приведем несколько примеров. Возьмем ли мы восходящую диалектику Платона, которая есть не что иное, как тяжкое восхождение к созерцанию вечных идей, или нисходящую мистическую диалектику Плотина, движущую­ ся от Единого к Множественному, Лейбницеву диалектику син­ теза Единого и Множественного, гегелевскую диалектику, опи­ сывающую фазы отчуждения Бога в мире и последующего воз­ вращения мира к Богу, которое возвышает всякое реальное дви­ жение, дабы сохранить, сберечь и вознести (aufheben) его в «жи­ вую вечность» и отождествить время, разум, рассудок, человече-

ское и божественное, - в каждом из этих случаев ответы на во­ просы известны заранее. Прудон и Маркс, связывавшие диалектику преимущественно с реальной борьбой, с человеческим действием в обществе, с обществом «в состоянии действия», по выражению Сен-Симона, не смогли её полностью освободить от восходящего и, следова­ тельно, утешающего характера. Больший рационалист, чем Маркс, Прудон говорил об «универсальном примирении через универсальное противоречие». Маркс, бывший в свою очередь большим, чем Прудон, знатоком философии истории, полагал, что историческая диалектика ведёт к преодолению обществом и человеком отчуждения и к их тотальному примирению с собой. Итак, истинная задача диалектического метода - разрушение всех усвоенных и застывших концептов и предотвращение их мумифицирования, проистекающего из неспособности этих кон­ цептов уловить реальные тотальности в их развитии, и одно­ временно принимать в расчет ансамбли и их составные части. Поэтому, чтобы принести плоды, диалектика должна быть по су­ ти антидогматичной, то есть исключать всякую предварительно занятую философскую или научную позицию. Непримиримая, не знающая раскаяния, «неприрученная» диалектика не способна быть ни восходящей, ни нисходящей и ни той и другой вместе. 1

1

Термины totalites, phenomenes sociales totaux, по-видимому, были заимствованы Ж. Гурвичем у М. Мосса (см.: Скиба В.А. Проблема це­ лостности (тотальности) во французской социологии // Критика совре­ менной буржуазной социологии. М.: ИСИ АН СССР, 1976; Гофман А.Б. <<Диалекгико-гш1ерэмпиристская>> социология Ж. Гурвича // Исто­ рия теоретической социологии. М.: Каной, 1997. Т. 3.) и традиционно переводятся на русский язык как «целостность», «целостный социаль­ ный феномен». Однако поскольку другим ключевым понятием Ж Гур­ вича в данной работе является термин «totalisation». который трудно перевести на русский, не прибегая к сложным и неудобоваримым опи­ сательным конструкциям, мы сочли возможным прибегнуть к кальке и переводим здесь и далее «totatoe» и «totalisauon» как «тотальность» и «тотализация» (прим. ред.). 15

Ж Гурвич. Диалектика и социология Она не способна привести ни к спасению, ни к отчаянию, ни че­ рез отчаяние к спасению. Она не мирит человечество с самим собой. Её нельзя назвать ни духовной, ни материалистической, ни мистической. Ее нельзя отнести ни к области разума, ни к об­ ласти природы. Как метод и реальное движение диалектика воз­ никает из человеческого и, соответственно, социального сущест­ вования. Поскольку отношения между двумя упомянутыми ас­ пектами сами по сэбе диалектичны и требуют диалектизации, че­ ловеческая реальность проникает всюду, где речь идёт о диалек­ тике (независимо от того, в каком аспекте она рассматривается). С этой точки зрения утверждение о том, что социология бо­ лее, нежели какая либо другая наука нуждается в диалектике, во­ все не означает, что мы имеем какое-то намерение подчинить социологию философии. Как метод диалектика не имеет иного смысла, кроме предварительного очищения, ордалии, тяжёлого испытания, необходимого каждой науке, каждому философско­ му направлению. Об этом свидетельствует само название: «dia» означает «через», «путь к». Путь к чему? На этот вопрос мы от­ ветим: к постоянно возобновляемому опыту, который не позво­ ляет себя замкнуть ни в какой жесткой операциональной рамке. Как наличное движение диалектика выступает движением «Мы», групп, классов, обществ, продуктов их цивилизации и их струк­ тур и, наконец, их участников; движением, встречающим без конца на своём извилистом пути новые и непредвиденные труд­ ности внешнего и внутреннего порядка. Пусть, однако, успокоятся те читатели, которые заподозрят нас в попытке подчинить социологию какой-либо частной фило­ софской предвзятости. В наших глазах диалектика, которую обя­ зывают отстаивать заранее принятые позиции, не представляет ни малейшего интереса - не только социологического, но и фи­ лософского. Для нас речь идёт о дедогматизации социологии че­ рез применение диалектики, а не об изначальном навязывании социологии через диалектику некоей ориентации, из которой предполагается, что независимо от обращения к опыту и эмпи­ рическим исследованиям нами уже познана та великая неизвест16

Введете. Судьба диалектики ная величина, каковой является социальная реальность. Речь не о том, чтобы скрыть наше невежество в этой области при помощи логических и словесных уловок; напротив, речь идёт об их разо­ блачении при помощи диалектики. Мы должны разочаровать и тех, кто мог ожидать от нас по­ пыток увязать социологию с диалектическим материализмом Маркса или с диалектической философией Гегеля, основываю­ щейся на теолого-мистическом спиритуализме. Если социальные науки, в особенности социология и история, и представляются нам первоочередной областью приложения диалектики, то это вовсе не потому что ее можно имплицитно обнаружить у Гегеля, и частично даже у Маркса (несмотря на весь релятивизм и со­ циологический реализм последнего). Дело в том, что у этих ав­ торов диалектика укоренена в догматической философии исто­ рии, и эту укорененность мы считаем худшим врагом и для со­ циологии, и для исторического познания. На деле их философия истории основывается на вере в то, что диалектика призвана примирить человечество с самим собой посредством превраще­ ния истории в теодицею. Диалектика, о которой говорим мы, не имеет ничего общего ни с какой философией. Увязывать социо­ логию с подобной интерпретацией диалектики - значит помес­ тить ее на тонущий корабль...

* * * Итак, мы видим, насколько прав был Андре Лаланд, писав­ ший в «Философском словаре», что «термин "диалектика" полу­ чил настолько различные значения, что его нельзя успешно при­ менять без тщательного уточнения смысла» . Поспешим согла­ ситься с этим благоразумным наставлением, отметив сразу, что большинство расходящихся значений «диалектики» должны, од­ нако, иметь общие пункты для объединения общим термином и, что более существенно, иметь собственную историю. Мы вкрат­ це уже об этом упоминали и в первой части книги постараемся 2

2

Lalande A. Le Vocabulaire Philosophique. Geneve: sep., 1904. 17

Ж Гурвич. Диалектика и социология уточнить, что же есть общего в различных интерпретациях диа­ лектики. Но предварительно следует исключить одно из значений, ко­ торое зачастую приписывают этому термину и которое не имеет никакого отношения к аутентичным, пусть и расходящимся, концепциям диалектики. Зачастую диалектику обозначают как «искусство ловко и умело вести дискуссию о различных вещах», путая, таким образом, диалектику с риторикой. Именно в этом смысле в эпоху античности софистов называли «диалектиками». Это означало лишь то, что они обладали искусством устного диспута. Это весьма уничижительное значение можно встретить и у святого Фомы Аквинского, и у его великого оппонента Дунса Скота. Оба говорили о диалектике не иначе, как с презрением: для Аквината речь шла об «искусстве бесплодной дискуссии», для Дунса Скота - об «искусстве говорить обо всём и ни о чём». У Декарта, великого оппонента схоластической философии, мы вновь обнаруживаем то же презрение (хотя и со слегка иным оттенком) к анатогично понимаемой диалектике. «Диалектики, пишет Декарт, - полагают, что управляют человеческим разу­ мом, предписывая ему определённые формы рассуждения». Но в этом случае в диалектике, равно как и в риторике, поэзии и дру­ гих аналогичных искусствах, например, в фехтовании: обучаясь им, «теряют больше, чем приобретают», поскольку их примене­ ние заканчивается сомнениями в самом себе, тогда как силе не обучаются, ее укрепляют упражнением. Это понимание (а скорее непонимание) диалектики как ри­ торического или, в крайнем случае, эвристического искусства, сводящегося к умелому, но пустому словоблудию, было вновь воспроизведено позитивистским подходом к пониманию всякой метафизики как тщетной спекуляции. Позитивизм, как известно, отвергает всякий риск в познании. Познание для него позитивно в том смысле, что оно опирается на факты и на способность суж­ дения дискурсивного разума, который единственно может их констатировать. Всё, что выходит за рамки чётких фактов, кон­ статируемых дискурсивным разумом (каковой не может простиIK

Введение. Судьба диалектики раться далее частных и предварительных обобщений), рассмат­ ривается как «химера», «метафизика» и «диатектичность», скры­ вающая пустоту за обилием слов. Конт дошёл до того, что отверг теорию вероятности, в которой видел лишь «бесплодную и сует­ ную» игру, быть может, вспомнив, что Аристотель некогда ви­ дел в диалектике «аргументацию, касающуюся возможного» . Усиливая негативный ореол вокруг этого термина, позити­ вистская концепция диалектики, однако, идет дальше отождест­ вления её с простой риторикой. Она подчиняет её одному из ис­ торических аспектов аутентичной диалектики, в который, для повышения надежности, действительно вводится элемент спеку­ ляции для разрушения застывших понятий. Но необходимо признать, что совместное влияние томизма, картезианства и позитивизма усилило (особенно во Франции) предубеждение против диалектики. Это предубеждение в какойто мере объясняет то отвращение, которое французские социоло­ ги, такие как Дюркгейм и Мосс, испытывали по отношению к этому термину - даже в тех случаях, когда они, как Мосс, инте­ ресовались развивающимися тотальными социальными феноме­ нами, непостижимыми и недоступными без обращения к диалек­ тике. Совсем недавно Р. Рюйе в одном из докладов заявил о «мифе диатектического разума» , который, по его мнению, толь­ ко вредит познанию. Видимо, он и не помышлял о том, что мож­ но с равным успехом говорить и о диалектике разума, и о диа­ лектическом разуме, и о том, что диалектика может быть неотъ­ емлемо присуща движению отдельных секторов реальности. Кроме того, Р. Рюйе, похоже, забыл, что в точных науках про­ изошёл огромный переворот и что в последние тридцать лет они тоже испытали благодатное воздействие диалектики. В самом деле, диалектический метод был введён в форме принципа дополнительности [complementarite dialectique] дат­ ским физиком Нильсом Бором, чтобы положить конец кон3

4

3 4

См.: Аристотель. Соч.: В 4-х т. М.: Мысль, 1975-82. Т. 2. С. 351. См.: Revue de Metaphysique et deMorale. 1961. №> 1/2. P. 1-34. 19

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

Введение. Судьба диалектики

фликтному противопоставлению в микрофизике корпускулярной и волновой теорий света. По его мнению, эти две теории взаимно не исключают друг друга, но не могут быть использованы одно­ временно, поскольку' вид одной закрывает перспективу другой подобно двум вершинам одной горы. Луи де Бройль и вслед за ним Ж.-Л. Детуш применили принцип диалектической дополни­ тельности к целому ряду проблем современной ядерной физики. Швейцарский математик и логик Ф. Гонсет, настаивая на том, что в современных точных науках необходимо постоянно дви­ гаться от спекуляции к эксперименту и обратно, что в матема­ тике бесконечно большие и бесконечно малые величины взаимо­ связаны и взаимно предполагают друг друга, открыл диалекти­ ческую комплиментарность интуиции и размышления [1е сопstructif]. Мы видим, каким удивительным образом расширилось нача­ тое Н. Бором обсуждение проблемы диалектической комплиментарности в современных точных науках. Два факта особо повлияли на прогрессирующую диалектизацию точных наук. С одной стороны, это общая теория отно­ сительности, из-за которой эти науки утратили свои традицион­ ные основания, базирующиеся на универсальных и однозначных пространстве и времени; от них пришлось отказаться в пользу множественности пространств-времён. С другой стороны, это «уравнения неопределённости» Гейзенберга и фон Неймана, вы­ явившее невозможность одновременного измерения и координат и скорости электрона. Поэтому не стоит удивляться тому, что в Цюрихе с 1947 года под редакцией Ф. Гонсета издаётся между­ народный журнал «Dialectica», в котором представители точных наук исследуют проблемы теории и опыта, чтобы с помощью диалектики найти возможности их решения. 5

Со своей стороны, Гастон Башляр, известный специалист в области философии науки, с работы которого «Диалектика про­ тяженности» (1936) начинается проникновение диалектики в ме­ тодологию точных наук, недавно заявил, что метод точных наук заключается в «диалектизации простого» , добавив при этом, что речь идёт о «диалектике, которая сама находится в движении» . «Диалектические концепции, - пишет он далее, - бесконечно изменчивы. Необходимо... не только восстановить единство науки, но и постоянно следить за её тенденциями к дифферен­ циации. Надлежащим образом рационализированная диалектика может глубоко проникнуть в базовые основания науки» . Со­ гласно Башляру, диалектика, как метод точных наук, связана с операциональными принципами, «которые придают относитель­ ность концептуальному аппарату всякой науки». Эти операцио­ нальные принципы тождественны тому, что Башляр называет «прикладным рационализмом современных точных наук». Как пишет Ф. Гонсет, «действие диалектики заключается преимущественно... в очищении познания посредством опыта, с которым оно сталкивается» . Другой логик, М. Барзэн, выразил­ ся ещё проще: «То, что мы называем диалектикой, есть научный подход, в соответствии с которым любое научное утверждение в принципе подлежит пересмотру». Очевидно, что подобное проникновение диалектики в точ­ ные науки происходит не для того, чтобы за счет пустого теоре­ тизирования уходить от решения сложнейших проблем, а как раз наоборот, чтобы открыть доступ к тому, что сокрыто, к тому, что трудно достижимо; чтобы обновлять опыт и условия его получения; чтобы в принципе избегать косности операциональ­ ных рамок. Таким образом, речь идёт о диалектике, которая не 6

7

8

9

6 7 5

Broglie L. de. La physique nouvelle et les quanta. P.: Flammarion, 1937. См. русский перевод: Бройль Л. де. Революция в физике. М.: Атомиздат, 1965. 20

Bachelard G. Le rationnalisme applique. P., 1949. P. 241. Bachelard G. L'activite rationnelle de la physique oontemporaine. P.,

1951. 8 9

Ibid. P. 111-112. Dialectica. 1948. Juin. P. 94. 21

Ж Гурвич. Диалектика и социология является ни искусством спора и обмана, ни способом апологетизации заранее принятых философских позиций, как бы они себя не именовали - рационализмом, идеализмом, критицизмом, спи­ ритуализмом, материализмом, феноменологией или экзистен­ циализмом. Речь на деле идёт об экспериментальной релятивист­ ской диалектике, прибегающей к спекуляции, чтобы лучше со­ отнести объекты познания с глубинами реальности. Мы надеемся, что это обращение представителей точных на­ ук к диалектике очистит нас от подозрений в желании увязать социологию с каким-либо философским направлением; как раз от этого мы хотели бы, прибегнув к диалектике, её избавить. Мы предприняли свой анализ вовсе не потому, что злые умы, вроде автора этих строк, запутавшись в неправомерных социологиче­ ских концептуализациях, хотели бы оправдать диалектикой свою несостоятельность. Повторяем, мы решили свести лицом к лицу диалектику и социологию, чтобы избежать догматического тео­ ретизирования, препятствующего соединению социологической теории и эмпирического исследования. И тут мы оказываемся в хорошей компании с самыми известными методологами точных наук. Но нас подстерегают и некоторые разочарования. Нужно отметить, что термин «диалектика» не находит у современных физиков глубокого понимания. Знакомство с выпусками журнала «Dialectica» показывает, что всё сводится к отстаиванию идеи комплиментарности операциональных понятий, которым прида­ ется исключительно временный и относительный характер. Как мы уже отмечали, после применения Н. Бором, Л. де Бройлсм и Ж.-Л. Детушем принципа диалектической дополни­ тельности к рассмотрению волн и частиц, Гейзенберг и фон Нейман расширили его до анализа отношений между местопо­ ложением и скоростью элекгрона, а Ф. Гонсет с сотрудниками до отношений между бесконечно большими и бесконечно малы­ ми величинами в математике. Тем не менее не был прояснен ни смысл «диалектической комплиментарности», ни различные ви­ ды последнего, ни отношения этого принципа с другими прин22

Введение. Судьба диалектики ципами диалектики, ни, наконец, их отношения с самим диалек­ тическим методом и изучаемой реальностью. Если принять предложенную Г. Башляром дефиницию дополнительности как «операционального принципа, разоблачающего видимость вза­ имного устранения противоположных терминов, проявляющихся в диалектическом анализе как братья-близнецы, дубликаты, ко­ торые утверждаются одни за счёт другого или, по крайней мере, входят в один и тот же ансамбль», то необходимо признать, что современные физики не приняли в расчёт ни возможность суще­ ствования других принципов диалектики, кроме комплиментар­ ности, ни множественности подлежащих рассмотрению ансамб­ лей, ни, наконец, диалектики между концептуальными аппара­ тами и теми областями реальности, которые они призваны изу­ чить. Мало того. При введении диалектики в современную физику остались в стороне не только некоторые фундаментальные ас­ пекты самой диалектики, но и различие между естественными и социальными науками. А ведь именно последние ставят пробле­ му диалектики с особой остротой. Это происходит потому, что человеческая и социальная реальность диалектична сама по себе, чего нельзя сказать о природной реальности. Можно пойти дальше и сказать, что теоретики точных наук, впитав идею принципа диалектической комплиментарности, не избежали апологетизации научного познания. Действительно, они разжаловали все остальные виды познания и подчинили диалектику рационализму, который, обретая внешнюю безобид­ ность благодаря своей практичности и операциональности, по сути оказался в подчинении у интеллектуализма. Причём на­ столько, что зачастую сила диалектики оказывается существенно ослабленной: не только она остаётся восходящей (восходящей к наукам, особенно, к точным), но еще и человеческое существо­ вание, общества, группы, классы, «Мы», продукты цивилизации во всей их полноте оказываются исключёнными из сферы её приложения. Индивидуальные и коллективные аффекты, воля, креативность, в более широком плане «праксис», социальная 23

Введение. Судьба диалектики

Ж. Гурвич. Диалектика и социология жизнь, её продукты и структуры, наконец, историческая реаль­ ность как важнейшая часть социальной реальности, как правило, даже не затрагиваются диалектикой, превозносимой большинст­ вом представителей естественных наук. Однако именно в этой области изучаемая реальность сама по себе преимущественно диалектична, и «диалектизация простого», по выражению Башляра, здесь необходима более, чем где-либо. С этой точки зрения не только диалектика Прудона и Маркса (несмотря на их связь с предварительно усвоенными философ­ скими позициями), но и диалектика современных экзистенциа­ листов приносят большее удовлетворение. Вначале экзистенциа­ листская диалектика отталкивалась от отождествления человече­ ского со сферой сознания, но избегала отождествлять послед­ нюю с индивидуальной субъективностью и порой принимала в расчёт выражение человеческого и сознательного в «труде и культуре». Впоследствии она несколько расширилась, учитывая, в соответствии с новой терминологией Ж.-П. Сартра, проблему «диалектики практических ансамблей», то есть присущее соци­ альной реальности движение и его интенсификацию в историче­ ской реальности. С самого начала диалектика экзистенциализма столкнулась с тремя сложностями. Во-первых, из-за сведения диалектики к сознанию упускался из виду тот факт, что сознание в своих от­ ношениях с реальностью, равно как и присущих ему способах самопостижения, само требует диалектизации. Во-вторых, чело­ веческое существование понималось исключительно как инди­ видуальное существование. В-третьих, индивидуальное сущест­ вование, a priori воспринимаемое как двусмысленность, отчая­ ние, ужас, «тошнота» (по выражению Ж.-П. Сартра), подчиняло диалектику заранее принятой философской концепции. Таким образом, с первых своих шагов, диалектика экзистенциализма подверглась риску (подобно многим другим интерпретациям диалектики) приручения и закабаления (в данном случае закаба­ ления пессимистическим индивидуализмом).

Эти опасности нашли своё определённое выражение в «При­ ключениях диалектики» (1955) М. Мерло-Понти и еще более яв­ но проявились в «Теории практических ансамблей» - первом то­ ме книги Ж.-П. Сартра «Критика диалектического разума» . Во взглядах этих двух авторов нет никакого согласия. В «Приклю­ чениях диалектики» критика М. Мерло-Понти большей частью направлена против тех вариантов практического применения диалектики, которые Сартр выводит из своего экзистенциализма. Кроме того, он упрекает Сартра в субъективизме cogito , в том, что он, отрывая диалектику от социальной реальности, делает её иллюзорной и подменяет философией абсолютного творения ex nihilo . «Сама ткань социального становится хрупкой как стекло», - пишет Мерло-Понти. «Сам Другой предстаёт ис­ ключительно как соперник Меня» . В эпилоге к своей книге он утверждает, что диалектика - «это мысль, которая не творит це­ лое [le tout], но в ней присутствует» . Создаётся впечатление, что он приходит к идее признания диалектического движения в социальной реальности. 10

11

12

15

16

17

Однако он интерпретирует социальность как интерсубъек­ тивность, очень узко и неудовлетворительно. Кроме того, он не уточняет смысла интерсубъективности (неясно, идёт ли речь о «Мы», группах, классах, обществах или, что наиболее вероятно, о межындивидуальных и межгрупповых отношениях с Другим). Он не уточняет, сводится ли полностью социальная реальность к этой «интерсубъективности», которая, похоже, имеет психоло­ гический характер! Концепция диалектики М. Мерло-Понти 10 11

Sartre J.-P. Critique de la raison dialectique. P., 1960. Merleau-Ponty M. Les aventures de la dialectique. P., 1955. P. 213-

214. 1 2 13 14 15 1 6 17

24

13

14

Ibid. P. 135. Ibid. P. 138. Ex nihilo (лат.) - из ничего (прим. ред.). Merleau-Ponry. P. 153, 188. Ibid. P. 253. Ibid. P. 274. 25

Ж Гурвич. Диалектика и социология сводится, таким образом, к нерешительным намекам, страдаю­ щим нечёткостью и непроработанностью. В своей новой книге «Критика диалектического разума» Сартр развернуто формулирует свою концепцию диалектики. Адресованные ему Мерло-Понти критические замечания час­ тично утрачивают прежнюю значимость, поскольку Сартр сам стремится связать диалектику с человеческой реальностью, ко­ торая включает в себя и реальность индивидуального существо­ вания, и реальность «реальных практических ансамблей», в ко­ торых он анализирует движение тотализации. Осуществляя это, в качестве иллюстрации он разворачивает целую диалектиче­ скую социологию, основанную на синтезе экзистенциализма, марксизма и гегельянства. Предпочитая термин «тотализация» термину «тотальность», Сартр подчёркивает, что социальные то­ тализации, будучи диалектичными в их реальных движениях, самим этим фактом вменяют изучающим их наукам (то есть со­ циологии, антропологии, истории) использование диалектики. Однако, как о том свидетельствует само название книги, для не­ го диалектический разум преобладает над социальной реально­ стью, взятой в диалектическом движении. Говоря точнее, Сартр не представляет себе «практические ансамбли» (термин, кото­ рым он обозначает социальную реальность) иначе, как ведомыми «диалектическим разумом». Поэтому вместо того, чтобы занять­ ся диалекта задней самого разума, который может то противоре­ чить, то согласовываться с социальными рамками, быть то мно­ жественным (каждое «Мы», каждая группа, каждый класс, каж­ дое общество может при этом обладать собственным разумом), то унифицироваться до определенного предела, Сартр, сам того не желая, приходит к мировому разуму. Унификация разума все­ гда остаётся для Сартра основной задачей, и по примеру Гегеля он приходит к выводу, что источник диалектического движения необходимо искать в разуме. Поскольку мы отказываемся видеть источник диалектиче­ ского движения в разуме и не признаём никакого права перво­ родства за гегелевской интерпретацией диалектики, Сартр, по26

Введение. Судьба диалектики видимому, определяет наш «диалектический гиперэмпиризм» как «неопозитивизм». В частности, он пишет: «То, что г-н Гур­ вич именует свой гиперэмпиризм диалектическим, мало сущест­ венно: этим он хочет обозначить лишь то, что его объект (соци­ альные факты) дан в опыте как диалектический; его диатектичность сама является эмпирическим выводом» . Сартр соглаша­ ется с нами (и мы ему за это признательны), что «априорное не­ доверие к диалектике полностью оправдывается в рамках всякой эмпирической науки» . Однако расхождения начинаются тогда, когда он характеризует нашу позицию как неопозитивистскую. Но, по нашему мнению, позитивизм отбрасывает как «спекуля­ цию» всякую диалектику даже тогда, когда её требует опыт. Мы же полагаем, что спекулятивный элемент присущ, хотя и в раз­ личной степени, концептуальному аппарату любой науки. Кроме того, мы подходим к социальной реальности и её диалектическому движению гораздо серьёзнее, чем это делает Ж.-П. Сартр, и не признаём никакого первенства за диалектикой индивидуального существования. Наконец, мы прибегаем к диа­ лектическому методу, чтобы дедогмати зировать не только со­ циологию (и все гуманитарные и даже точные науки), но и фило­ софию. Разумеется, философия никоим образом не сводится для нас к синтезу научных знаний. У неё собственная область обоснование истины, и диалектика очищает эту область от шко­ лярских противопоставлений прошлого материализма, позити­ визма, спиритуализма, рационализма, критицизма или сенсуа­ лизма, открывая при этом путь другим философским точкам зре­ ния. В ответ на определение Сартром нашей диалектики как неопозитивистской, мы можем его диалектику определить как «неорационатистскую». Но самое главное наше расхождение заключается не в этом. Оно - в самой попытке Сартра найти основу диалектики в какойто одной философской концепции и в его нежелании освобо18

19

18

Sartre J. -P. Op. cit. P. 117. Ibid. 27

Ж. Гурвич. Диалектика и социология литься от восходящей диалектики. Мы же пытаемся освободить диалектику как наличное движение и как метод от всякой связи с предварительно занятой философской позицией. В качестве ме­ тода диалектика является для нас, как мы уже отмечати, очисти­ тельным огнём, ордалией, подготавливающей пути и науке, и философии. Как наличное движение, диалектика в наших глазах присуща только социальной реальности и шире - человеческой реальности, где люди в своих усилиях, в своей борьбе без конца сталкиваются с всё новыми и новыми проблемами. Излагая историю диалектики, которая составит первую часть данной книги, мы будем иметь возможность вернуться к осве­ щению и критике работы Ж.-П. Сартра «Критика диалектическо­ го разума». Здесь подчеркнём, что его заслугой является утвер­ ждение о невозможности становления антропологии (и в ещё большей мере - социологии и истории) как науки без обращения к недогматической, критической диатектике. На этом наше сов­ падение взглядов заканчивается.

2 . ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИАЛЕКТИКИ

Завершая «Введение», отметим некоторые положения, свой­ ственные всем концепциям аутентичной диалектики, несмотря на расхождения в их интерпретациях. 1. Всякая диалектика, идёт ли речь о наличном движении или о методе, одновременно нацелена на системы и на состав­ ляющие их элементы, на тотальности и их части. Её касается движение и тех, и других, и особенно движение между ними. Различные интерпретации диалектики могут преимущественно уделять внимание либо целостным социальным феноменам (тотатьностям), либо их частям, единству или множественности, наконец, тому или иному частному принципу диатектизации. Однако любая истинная диалектика отказывается от идеи похо­ ронить единство во множественности или множественность в единстве, ибо одновременное движение структур и их частей предполагает оба эти аспекта. Возьмём пример Ахилла, который, по утверждению Зенона Элейского, никогда не сможет догнать черепаху. Этот софизм основывается на том, что вне рассмотрения остаётся аспект це­ лостности движения. В идеях Л. де Бональда или О. Коша, в со­ ответствии с которыми целое Общества и Человечества господ­ ствует над частями (индивидами, группами и нациями), игнори­ руется движение составляющих целое частей. Более того, речь идёт о тотальности, в глубине остающейся неподвижной, даже если на поверхности и происходит какое-то движение.

Ж Гурвич. Диалектика и социология Если идти до конца (чего не удалось сделать большинству диалектиков), можно было бы сказать, что условием самотожде­ ственности диалектики является рассмотрение движения ко множественности тотальностей в не меньшей мере, чем и обрат­ ное движение - к их унификации. Кроме того, отметим, что сис­ темы или тотальности, о которых говорят науки (особенно науки гуманитарные, в частности история и социология), являются ог­ раниченными, конечными реальностями, тогда как тотальности, о которых рассуждает философия, являются тотальностями бес­ конечными. Отсюда, как я полагаю, можно вывести заключение о том, что движение к множественности тотальностей с большим успехом может быть рассмотрено в гуманитарных науках, тогда как философия должна фокусироваться на движении в сторону унификации. 2. Второе положение, которое необходимо выделить приме­ нительно к диалектике, рассматриваемой в качестве метода, за­ ключается в том, что она всегда является отрицанием. Но не в распространённом понимании противопоставления тезисов и ан­ титезисов, которые якобы антиномичны (прием поляризации лишь один из множества приемов диалектизации), а в том, что она отрицает законы формальной логики ввиду того, что те не воспринимаются в качестве системы, превосходящей их всех по отдельности. Ведь никакой элемент не бывает, при диалектиче­ ском рассмотрении, идентичен сам себе. Если диалектика, как мы это уже видели, во всех своих аспектах отрицает изолиро­ ванность системы от её частей, то диалектический метод отрица­ ет любую абстракцию, которая не принимает в расчёт свою соб­ ственную уловку и не ведет к конкретному - будь то «мир идей» Платона, «конкретная всеобщность разума» Гегеля, конкретное общество и конкретный человек Маркса, наконец, бесконечно обновляющиеся конкретные данные экспериментального опыта. Диалектический метод является также отрицанием в том смысле, что он отбрасывает всё дискурсивное, то есть всё то, что остаёт­ ся подчиненным отдельным этапам движения, доступным только для абстракции и обобщения. Между тем это вовсе не значит, 30

Введение. Предварительная характеристика диалектики что отрицание, заложенное в диалектическом методе или, по крайней мере, в отрицании отрицания, порождает чудеса, как полагал Гегель. Диалектическое отрицание является не чем иным, как разрушением формальной логики, общего, абстракт­ ного, дискурсивного ради достижения того, что они вуалируют. 3. В-третьих, взятая во всех своих аспектах диалектика рас­ качивает любую кажущуюся стабильность социальной реально­ сти, равно как и любого познания, где она уничтожает любые за­ стывшие формы. Это война с искусственной стабильностью как в реальности, так и в теории. Это разрушение того, что обветша­ ло в реальности, но продолжает существовать. Это также унич­ тожение мумифицированных концептов, которые, вместо того чтобы служить точками отсчёта, мешают проникновению в ре­ альность, особенно - в социальную реальность. Диалектика как метод борется одновременно со скептициз­ мом и догматизмом. Она засчитывает им ничейный результат, показывая, насколько сложны, извилисты, гибки истина и реаль­ ность и сколько постоянно возобновляемых усилий требуется для того, чтобы не исказить их. Однако необходимо признать, что до сих пор большинство диалектиков искажали саму диалек­ тику, приходя к её апологетическим вариантам, которые выхо­ дили за рамки собственных возможностей ради достижения не­ коей вершины, в которой не было ничего диалектического. Здесь вопрос остаётся открытым: как не нарушить верность диалекти­ ке, в том числе как диалектически не преодолеть собственные границы диалектики, что неминуемо приведет к ее краху? Мы попытаемся ответить на этот вопрос, став на позиции диалекти­ ческого гиперэмпиризма, или, если угодно, эмпириореалистической диалектики, смысл которой уточнит наша книга. 4. Диалектика, с одной стороны, выявляет, а с другой - под­ чёркивает напряжённость, оппозицию, конфликты, проявления борьбы противоположностей и противоречий (что, как мы пока­ жем в дальнейшем, совсем не одно и то же, ибо только противо­ речия могут считаться антиномичными и полярными). Диалек­ тика выявляет и подчёркивает тот факт, что элементы одной сис31

Ж. Гурвич. Диалектика и социология темы взаимно обусловливают друг друга и что за исключением антиномий в собственном смысле слова (например, бытие и ни­ что, абсолютная необходимость и безграничная творческая сво­ бода и т.д.) большинство конфликтующих проявлений могут противостоять друг другу с разной интенсивностью, а могут проявлять и склонность к взаимопроникновению. Короче говоря, диалектика выходит на бесконечность промежуточных градаций между противостоящими терминами, которые необходимо изу­ чать во всех проявлениях их фактических различий. Таковы, на­ пример, промежуточные градации между количественным и ка­ чественным, между свободой и детерминизмом, между органи­ зованностью и стихийностью, между индивидами и общностями, между проявлениями социабельности и классами, мировыми обществами и т.д.

* * * Диалектика имеет три аспекта, о которых более детально мы будем говорить во второй части книги и которые сами находятся между собой в диалектических взаимоотношениях. Ни один из этих трёх аспектов, равно как и диалектика их отношений, не был до сегодняшнего дня в достаточной мере уточнён учёнымидиалектиками. 1. В качестве наличного движения диалектика является пу­ тём развития человеческих целостных феноменов - тотальностей (в первую очередь социальных и исторических) в процессе их становления и разрушения, во взаимном порождении их систем и частей, их актов и творений, а также в их борьбе, которую эти тотальности ведут с внешними и внутренними препятствиями, встречающимися на их пути. 2. В качестве метода диалектика прежде всего есть способ адекватного познания движения реальных и исторических соци­ альных тотальностей. Однако ее можно применить и в отдель­ ных приемах, и к некоторым естественным наукам, независимо от диалектичности изучаемой ими естественной реальности. Причина этого в том, что все науки, даже естественные и точ32

Введение. Предварительная характеристика диалектики ные, имеют дело с более или менее искусственными рамками со­ отнесения, в которые проникает человеческая и, через её посред­ ство, социальная перспектива. 3. Наконец, третий аспект составляет диалектические отно­ шения между конструируемым наукой объектом, используемым ею же методом и наличным бытием. Этот аспект диалектики особенно интенсивно проникает в социологию и в науки о чело­ веке в целом. Причина этого в том, что изучаемые реальные то­ тальности пронизаны множеством человеческих смыслов и включают в себя сознательное и шире - психическое (как кол­ лективное, так и индивидуальное). Всё сказанное приводит нас к выводу о целенаправленном характере наук о человеке, о созна­ тельном и бессознательном установлении ими оценочных суж­ дений, против которых только диалектика, взятая в этом третьем аспекте, способна вести эффективную борьбу. Кроме того, спиритуализм и материализм обнаруживают свой обманчивый характер там, где философию используют для приручения диалектики. Диалектика сконструированных соци­ альными науками объектов познания решительно отвергает обе эти доктрины. Завершая предварительные рассуждения, отметим, что лю­ бая известная реальность, которую мы улавливаем или на кото­ рую мы воздействуем, уже диалектизирована самим фактом вмешательства человека - коллективного или индивидуального. Присутствие человека (неважно, проявляется ли оно в движении социальной реальности, в методе её изучения, в характерных для конкретной науки операциональных рамках и конструируемых объектах, наконец в опыте, практике, усилии, действии и т.д.) диалектизирует всё, к чему оно прикасается, в том числе и так называемые среды (естественную, техническую, культурную), которые окружают человека и общество и одновременно явля­ ются и их производными, и их производящими. Таким образом, совокупность аспектов диалектики предва­ рительно можно определить как борьбу развивающегося челове­ ка против препятствий, с которыми на своём пути сталкива33

Ж Гурвич. Диалектика и социология ются сами движущиеся реальные тотальности (в том числе и вне рамок социальной реальности), а также их освоение и по­ знание. В исторической части книги мы покажем, что даже те авто­ ры, которые прямо не затрагивали указанные нами аспекты диа­ лектики, подразумевали хотя бы один из них. Значимость этих трёх аспектов обнаружится тогда, когда мы попытаемся пока­ зать, что реальное диалектическое движение, присущее социаль­ ным и историческим системам, необходимо прояснять с помо­ щью особых диалектических операциональных приемов, консти­ туирующих создаваемые сознанием объекты социальных и гу­ манитарных наук, в частности, социологии, с одной стороны, и истории - с другой.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ИСТОРИЯ ОСНОВНЫХ ТИПОВ ДИАЛЕКТИКИ

Мы начинаем книгу с истории диалектики, которая не будет исчерпывающей. Мы попытаемся её изложить как можно более кратко и сосредоточимся на наиболее типических образцах диа­ лектики. Мы предполагаем, прежде всего, показать, что все диа­ лектики, известные до сегодняшнего дня, имплицитно или экс­ плицитно являлись апологетическими. Именно по этой причине они никогда не достигали цели и, если им и удавалось сохранить верность себе, то в конце концов утрачивали присущую им силу. Это истинно в равной мере как по отношению к позитивным восходящим диалектическим учениям (например, у Платона, Лейбница, Фихте первого периода), так и негативным нисходя­ щим диалектикам, которые лишь прокладывают путь религиоз­ ной вере (например, Псевдо-Дионисия Ареопагита, некоторых представителей «негативной теологии» Средневековья, Паскаля, Фихте второго периода, Кьеркегора и, в более близкой перспек­ тиве, Карла Барта и Гогартена). Диалектические учения, одновременно являющиеся и восхо­ дящими и нисходящими, как, например, Плотина и Гегеля, по нашему мнению, самые догматичные и вследствие этого сильнее всех нацелены на апологию предварительно сформулированных позиций. Диалектики, внешне не являющиеся апологетическими (по­ скольку они не были ни восходящими, ни нисходящими, как, на­ пример, диалектика Канта, современной физики, феноменологи-

Ж. Гурвич. Диалектика и социология ческая и экзистенциалистская диалектики) могут оказаться зака­ муфлированными апологиями либо агностицизма (Кант), либо бесконечной тотальности качественных сущностей (феномено­ логия), интерсубъективности, тотализирующего разума [raison totalisantej (современный экзистенциализм), либо, наконец, сци­ ентистского операционализма. Хотя Прудон и Маркс, в отличие от других диалектиков, бо­ лее тесно увязывали диалектику с общественной борьбой, с че­ ловеческим действием в обществе, с историческим и социологи­ ческим познанием, они, однако, не избежали ловушки восходя­ щей диалектики, ведущей к самопримирению освободившегося от всех своих пороков человечества. Таким образом, эта восхо­ дящая диалектика остаётся у них утешающей и, стало быть, алологизирующей будущее Человечества. В конечном счёте мы не можем принять ни один из сформу­ лированных до сегодняшнего дня вариантов диалектики. Это не помешает нашему интересу' к тем из них, которые представляют­ ся наиболее подходящими для формирования нашей собствен­ ной концепции. Наша диалектика не имеет ни нисходящего, ни восходящего, ни позитивного, ни негативного, ни утешающего, ни разочаровывающего характера, она является эмпирикореалистической и выходит на постоянно возобновляемый опыт, содержание и основа которого соответствует социальной реаль­ ности. Эта диалектика утверждает, постигает и познаёт самоё се­ бя в постоянно возобновляющихся страданиях и усилиях.

1. ДИАЛЕКТИКА ПЛАТОНА

История диалектики начинается с Платона. Хотя иногда под влиянием Гегеля и утверждают, что первым диалектиком являл­ ся Гераклит Эфесский, но у последнего в действительности можно обнаружить лишь утверждения о том, что «бытие есть движение» и «мы никогда не тождественны самим себе» . По­ добная констатация не требует никакого обращения к диатектике. Скорее, диалектика способна выявить бесплодность противо­ поставления Гераклита и элеатов, утверждавших в противопо­ ложность ему, что бытие неподвижно и движение является всего лишь видимостью. Платон был первым, кто ощутил бессмысленность этого спора и поставил под сомнение его обоснованность, прибегнув к диалектическому методу, который позволил бы обосновать, что деятельность мышления открывает доступ к бытию вечных и пребывающих в неподвижности идей. Уже Сократ - по крайней мере, каким его описывает в своих диалогах Платон - использу­ ет в своей дискуссии с софистами приём постоянного возвраще­ ния к исходной точке развития мысли, чтобы объединить в еди­ ное целое крохи разбросанных по противоречивым утверждени­ ям истин, которые кажутся нам ложными именно из-за их 1

!

В русском переводе Платон вкладывает в уста Сократа следую­ щее высказывание: «Гераклит говорит где-то: «Все движется и ничто не остается на месте», а еще, уподобляя все сущее течению реки, он го­ ворит, что «дважды... не войти в одну и ту же реку». См.: Платон. Собр. соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1990. Т. 1.С. 636 (прим. ред.).

Часть первая. 1. Диалектика Платона

Ж. Гурвич. Диалектика и социология частного характера. Но убеждённость Сократа кроется не столь­ ко в техническом приёме, сколько в способности самого созна­ ния к суждению и анализу (см., в частности, диалоги «Тезтет» и «Менон»). Понятие диалектики у Платона имеет различные значения. Его собственная концепция впервые раскрывается в седьмой книге «Государства» - тексте, ставшем классическим. Для него диалектика - трудное восхождение к пассивному созерцанию вечных иерархически соподчинённых идей, высшей из которых является идея Блага. Таким образом, Платон проявляет себя как сторонник восхо­ дящей, позитивной, рационалистической диалектики, приводя­ щей к созерцательному улавливанию вечных идей. Действитель­ но, по Платону, диалектика является методом, проводящим сквозь обманчивые ощущения и шаткие мнения к сверхчувст­ венному интуитивному познанию незыблемого бытия, восходя­ щего к идее блага. В основе интеллектуального формирования «философов» лежат четыре подготовительные науки, использующие основан­ ные на гипотезах методы: арифметика, геометрия, астрономия и музыка. Предназначение этих наук заключается в том, что они позволяют учащемуся освободиться от чувственного мира, от сонма «теней», мелькающих перед взорами «узников пещеры». Однако эти науки имеют предварительный, подготовительный характер, поскольку они приводят лишь к абстракциям, а не к конкретной сверхчувственности мира бытия идей, венчаемого идеей Блага . Чтобы достичь её, обучающиеся должны в течение пяти лет (с 30 до 35) посвятить себя диалектике, которая позволяет при­ ступить к постижению вечных идей. Диалектик, утверждает Платон, это человек, обладающий синоптическим разумом, то есть разумом, который воспринимает науки не в присущем им состоянии раздробленности, но улавливает их глубинное сродст2

См. книги шестую и седьмую (прим. ред.). 38

во и их отношения с истинным бытием. Короче говоря, диалек­ тика является в этом случае методом, позволяющим одновре­ менно улавливать и целостность, и ее различные части, что, со­ гласно Платону, возможно лишь при пассивном созерцании. Он предлагает искать диалектиков среди лиц, достигших 30 лет и глубоко постигших науки. Таким образом, для Платона диалектика сравнима с лестни­ цей, по которой с трудом, ценой больших усилий взбираются люди, чтобы на вершине её обрести возможность пассивного со­ зерцания мира идей, где единственное и множественное даны одновременно, где страдания очищения и изнуряющее восхож­ дение сменяются покоем созерцания. Диалектика является уси­ лием как по преодолению абстрактного, так и по преодолению растворения в чувственном. Платон сравнивает её с передовым отрядом, движение и напор которого приводят к победе, а зна­ чит, одновременно к разрушению и обновлению. Завершённость, законченность, финальная черта заключают­ ся в пассивном созерцании умопостигаемого мира, в том покое, который приносит видение трансцендентного незыблемого мира. По Платону, диалектику, которому удалось достигнуть верши­ ны, остаётся лишь поклониться и воздать почести тем, кто ока­ зался там раньше него. Именно в этом смысле Платон пишет, что когда кто-либо при помощи диалектики «делает попытку рассу­ ждать, он, минуя ощущения посредством одного лишь разума устремляется к сущности любого предмета и не отступает, пока при помощи самого мышления не постигнет сущности блага. Так он оказывается на самой вершине умопостигаемого» . Очень часто отмечают, что для достижения вершины интел­ лектуального прозрения, позволяющей напрямую созерцать мир идей, Платон требует от философов пяти крайне утомительных и тяжелых лет упражнений в диалектике, однако при этом он почти не уточняет, в чём должны заключаться эти упражне­ ния, эти усилия, это продвижение. В своей работе «Эволюция 3

3

Платон. Собр. соч.: В 4 т. М.: Мысль. 1994. Т.З. С. 316. 39

Ж Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. I. Диалектика Платона

диалектики Платона» Жорж Родье не без оснований отмечал, что Платон «похоже, колебался в способах реализации своей диалек­ тики. Очевидно, ему так и не удалось добиться её реализации способом, который бы удовлетворил его самого и пример кото­ рого он бы мог рассматривать как окончательный» . Можно понять, почему Платон после своего диалога Госу­ дарство» многократно возвращался к проблеме диалектики, в частности, в своём позднем диалоге «Ларменид», которому Жан Валь дал проникновенный и блестящий анализ . Подчёркивая, что метод Платона не схож с методом Гегеля, что он ведёт к идее всемогущества интуиции и завершается «эмпирической диалек­ тикой», Валь особо отмечает мистический элемент, который скрывает поздняя платоновская диалектика. Он видит конечную тенденцию Платона в преодолении разделенности чувственного и умопостигаемого миров, в поисках диалектики движения са­ мих идей. Поскольку мы не ставим перед собой иной задачи кроме описания образцов интерпретации диалектики, мы счита­ ем возможным оставить в стороне этот поворот платоновской мысли, закладывающий в некотором отношении основы диалек­ тики Плотина, и будем придерживаться тех позиций, которые Платон развивает в диалоге «Государство». Однако далее мы объясним, почему платоновская концепция не может быть ква­ лифицирована как «эмпирическая диалектика». 4

5

Сейчас уточним представляющиеся нам наиболее примеча­ тельными пункты платоновской диалектики. А. Прежде всего это явная апологетическая диалектика. Су­ ществование вечного мира неподвижных идей утверждается из­ начально, равно как и положение о том, что чувственный мир является не более чем видимостью. Для развития этих концеп­ ций Платон не прибегает к диалектике. В ней он не нуждается и при изучении наук. Также он не прибегает к диалектике (по крайней мере, в явном виде) в созерцании сверхчувственного 4 5

40

Rodier G. Etudes de Philosophic Grecque. P.: J. Vrin, 1926. P. 64. Wahl J. Etude sur le Parmenide de Platon. P.: EReider, 1926.

мира вечных идей. Этот мир улавливается исключительно в не­ посредственном духовном прозрении. Обучить человека восхо­ ждению к высотам духовного прозрения - таково единственное предназначение его диалектического метода. Диалектика явля­ ется, таким образом, прежде всего методом, и не чем иным, как методом, который должно преподать непосвященным с тем, что­ бы облегчить им самостоятельное познание умопостигаемого мира, мира, который уже неоднократно был исследован их более просвещёнными предшественниками. Поэтому диалектический метод по форме изложения представляет что-то вроде педагоги­ ческого трактата. Если бы не существовал мир идей или открылся бы к нему' какой-то иной, помимо духовного прозрения, доступ, то этого было бы достаточно, чтобы в системе классического платонизма диалектика потеряла свой смысл. В. Платоновская диалектика характеризуется не только сво­ им апологетическим и догматическим аспектом; помимо этого, она обладает также рядом других отличительных черт. Как мы говорили, это восходящая, а не нисходящая диалектика (это раз­ личение сделано самим Платоном). Она - это «выход из пеще­ ры». Если придерживаться понимания диалектики как метода, а не как движения реальности, то диалектика не может быть нис­ ходящей. Действительно, Платон не притязает на обладание «божественной тайной», не претендует на знание о том, откуда снисходит высшая Идея - идея Блага. Ни в коей мере он не ут­ верждает, что ею созданы другие идеи или же что вечные идеи создали чувственный мир... Следовательно, его диалектика ни в коей мере не может быть «нисходящей». Однако было бы ошибкой утверждать, что у Платона пони­ мание диалектики остается полностью идеалистическим и мето­ дологическим. Ещё задолго до «Парменида», в котором идеи са­ ми по себе входят в понятие диалектического движения, Платон говорит о переходе от чувственного мира к умопостигаемому через посредство Эроса, подталкивающего первый мир в сторону второго. То, что было всего лишь «тенью» в пещере, становится 41

Ж Гурвич. Диалектика и социология в конечном счёте медиацией, опосредующей реальностью, поня­ той в диалектическом движении. Как и любому идеалисту, Пла­ тону не удается ограничить диалектику рациональным познани­ ем и методом, ибо то, что познало самое себя, диалектизируется. Если неподвижны вечные идеи, то тогда диалектическое движе­ ние осуществляют вышедшие из пещеры люди, являющиеся и объектами познания и посредниками, осуществляющими пере­ ход от чувственной к умопостигаемой реальности. Но особенно важным и очевидным нам представляется то, что, несмотря на все колебания, восходящая диалектика Платона (послужившая примером для целого ряда различных интерпре­ таций восходящей диалектики) менее догматична и более при­ ближена к опыту, нежели все варианты нисходящей диалектики, которые равным образом можно назвать эманационными, по­ скольку их задача состояла в том, чтобы показать, как высшее будь то идеи, разум или Бог - порождает низшее. С. Восходящая диалектика Платона, однако, скована други­ ми допущениями, кроме тех, что мы упомянули выше. Действи­ тельно, она исходит не только из заранее принятых метафизиче­ ских тезисов, но и из наличия возможности устанавливать, что именно является господствующим, а что - подчинённым, где низ, а где - верх, то есть возможность установить стабильную онто­ логическую иерархию. Восходящая диалектика Платона посту­ лирует нечто большее, чем мир умопостигаемых идей. Она вну­ шает нам, что этот мир является высшим по отношению к чув­ ственной реальности и опосредулощим сущностям, нашим «мнениям» (боха), к нашим концептуальным абстракциям и в конце концов к самим нашим духовным прозрениям, поскольку идея блага есть высшая идея, вершина мира идей (кн. VII, 517 о, с). В платонизме отчётливее, чем где бы то ни было, видно, что восходящая диалектика, предлагающая себя как способ поиска пути, могущего привести к неведомой аутентичности, в действи­ тельности является ничем иным, как стадиями восхождения по ступеням заранее установленной иерархии. Так в самом начале гасится диалектический порыв: покой царит не только на верши42

Часть первая. 1. Диалектика Платона не, но и на каждом этапе восхождения, во время которого прихо­ дится пробираться сквозь жернова установленной иерархии сущностей и ценностей. Не зря сетует Платон на то зло, которого могла бы достичь современная ему диалектика, и уточняет, что это зло состоит в том, что «люди, занимающиеся диалектикой, преисполнены беззакония» (кн. VII, 537 е). Согласно Платону, необходимо принять меры против того беспорядка, который мо­ жет возникнуть вследствие применения диалектики... Именно то обновление опыта, к которому могла бы привести диалектика, страшит Платона, поскольку он отрицает любой опыт, кроме единожды предустановленного на все времена опы­ та идей. Здесь явственно заметно, что последовательно эмпири­ ческая диалектика не может быть ни восходящей, ни нисходя­ щей, так как она не может установить ни низшего, ни высшего, ни господствующего, ни подчинённого и не дает возможности найти точку опоры в каком-нибудь элементе или опыте. D. Следующая характерная черта платоновской диалектики заключается в её позитивности, в направленности на достиже­ ние утешения, спасения, блаженства посредством созерцания вечных идей. Примечательно, что никакие учения восходящей диалектики не обладают этим свойством, тогда как оно всегда присуще нисходящим диалектикам. В ряду негативных диалектических учений восходящего ти­ па (то есть не приводящих - во всяком случае в явном виде - к каким-либо утешающим, спасительным, гармоничным и успо­ каивающим выводам) отметим учение жившего в V веке н. э. Дионисия Ареопагита Александрийского (именуемого также «Псевдо-Дионисием» - см. §3), а также учения негативной тео­ логии Средних веков, удовлетворявшихся отрицанием всех ут­ вердительных высказываний о Боге с тем, чтобы заявлять о себе как о docta ignorantia , наконец, учения Паскаля и Фихте второго периода творчества (см. §5) и Кьеркегора. Итак, можно утвер6

6

Docta ignorantia (лат.) - учёное незнание. Очевидно имеется в виду труд Н. Кузанского «Об учёном незнании» (прим. ред.). 43

Ж Гурвич. Диалектика и социология ждать, что восходящие негативные диалектики более близки к диалектическому эмпириореализму, нежели восходящие пози­ тивные диалектики, первый пример которых являет нам Платон. Е. Наконец, платоновская диалектика, несмотря на некото­ рые колебания философа в последних его работах, выступает в большей степени как рационалистическая, нежели мистическая. Разница между мистической и рационалистической диалектикой весьма важна. Рационалистические диалектические учения, представленные именами Платона, Лейбница, Канта, Фихте пер­ вого периода творчества, Краузе, Прудона и Маркса, отвергают идею обращения к сверхъестественному вдохновению во имя любого диалектического восхождения или как минимум во имя диалектического метода. Более того, эти учения отказываются признавать любой полученный диалектическим путём результат, если он не может быть осмыслен человеком - будь то интеллек­ туальная интуиция Платона, «единство в разнообразии» Лейб­ ница и Краузе, фихтеанское общество, побеждающее Государст­ во, «всеобщее примирение через всеобщее противостояние» Прудона и, наконец, бесклассовое общество Маркса. Напротив, диалектические учения Плотина, Дионисия Ареопагита, негативной теологии Средних веков, Святого Августина, Паскаля, позднего Фихте, Кьеркегора и недавнее - Ясперса - яв­ ляются откровенно мистическими и апеллируют, прямо или кос­ венно, к сверхъестественному. Диалектическое восхождение здесь интерпретируется как восхождение к Единому, к Богу, к Абсолюту, к Непроницаемому, к Невыразимому и Непознавае­ мому. Это восхождение, этот подъём, зачастую предполагает на­ личие мистической благодати, как у Плотина (экстаз), Святого Августина, Паскаля и Кьеркегора (благодать и откровение), но может и не предполагать, как у Дионисия Ареопагита, в некото­ рых течениях негативной теологии, позднего Фихте и Ясперса. Но в любом случае результат благоприятствует мистицизму либо напрямую, через соединение в Едином, в Боге, в Абсолюте, либо косвенно, через рациональное приготовление к мистическирелигиозному откровению. Гегель, который сначала, погрузив44

Часть первая. 1. Диалектика Платона шись в тайну Бога, сосредоточил свои усилия на диалектике нис­ хождения, счел за лучшее предложить одновременно мистиче­ скую и гуманистическую диалектику, сверхъестественную и ра­ циональную, оказавшуюся на поверку раздутой мистификацией, в чьи сети угодили и мистики, и гуманисты и конечным резуль­ татом которой явилась сведённая к теодицее история. * * * Диалектический эмпиризм не может быть ни рационалисти­ ческим, ни мистическим. Совершенно не стремясь, подобно Ге­ гелю, объединить эти две тенденции, диалектический эмпиризм приводит к отказу от их обеих. Согласно эмпириореалистической диалектике, разум и опыт человека внутри своих рамок со­ отнесения находятся в бесконечном становлении и разрушении, а мистика остается по ту сторону и философии, и науки. Однако диалектический эмпиризм охотно признаёт эмпирический и ре­ лятивистский элемент, содержащийся в отказе утверждать чтолибо относительно Невыразимого. С этой точки зрения он ско­ рее найдет общий язык с негативной мистической диалектикой, чем с диалектикой позитивной, неважно, мистической или ра­ циональной. Короче говоря, обнаруженный нами у Платона тип диалек­ тики, которую мы можем охарактеризовать как апологетиче­ скую, восходящую, позитивную и рациональную, хотя и ведёт посредством интуитивного постижения идей к своеобразному псевдоопыту, по сравнению с негативной диалектикой отстоит дальше от эмпирико-реалистической диалектики, как мы её по­ нимаем, однако находится все же ближе к ней по сравнению с гегелевской и плотиновской диалектикой.

* * * Теперь более детально рассмотрим те типы диалектики, ко­ торые мы противопоставили платоновской интерпретации и ко­ торые, оставаясь восходящими и, разумеется, апологетическими, являются по существу мистическими. Эти мистические диалек45

Ж Гурвич. Диалектика и социология тики, как мы говорили, делятся на два вида: а) позитивную мис­ тическую диалектику, прямо ведущую к растворению в Едином, то есть, Боге и подразумевающую поворот к эманационному спиритуализму, и б) негативную и фидеистическую диалектику, которая апеллирует к «учёному незнанию» (открывающему путь к благодати и откровению) и к мистической интуиции, находя­ щимся по ту сторону диалектики. Однако для посюстороннего мира эта негативная фидеистическая диалектика, обозначаемая зачастую как «негативная теология Абсолюта», обнаруживает большую близость к диалектическому эмпиризму, нежели к иным толкованиям диалектики.

2 . ДИАЛЕКТИКА ПЛОТИНА

Для иллюстрации первого вида позитивной диалектики мис­ тического единения остановимся, в частности, на концепции Плотина (род. в 205 г. в Александрии, ум. в 270 г. в Риме). В ис­ тории философии этого диалектика относят к числу неоплатони­ ков, хотя все его усилия, как справедливо отмечает Леон Брюнсвик, заключаются в преодолении платонизма путём доказатель­ ства невозможности противопоставления «имманентного трансцендентному, движения ввысь - эманации, пантеизма - те­ изму» , а также, добавим мы от себя, чувственной реальности идеям. Специально посвященный диалектике текст мы можем об­ наружить в третьем трактате Первой Эннеады''. Но он относи­ тельно короток, и необходимо обратиться к шести Эннеадам Плотина, особенно, к третьей Эннеаде (трактаты 7 и 8, посвя­ щенные вечности и времени), а также пятой и шестой (о созер­ цании) чтобы иметь возможность составить мнение о целостной плотиновской диалектике. 1

1

Brunschwicg L. Le progres de la Conscience dans la Philosophic occidentale. P.: F. Alcan, 1927. Vol. 1. P. 87. На русский язык переведены не все трактаты (и не в полном объ­ ёме) «Эннеад» и «Космогонии» Плотина. В тех случаях, когда имеется возможность, цитата даётся по соответствующему русскому изданию. В случае отсутствия русского перевода мы сохраняем ссылку Ж. Гурвича на французское издание: Plotinus. Enneades / Trad. d'Emile Brehier. P.: Societe edition "Les belle lettres", 1936-1956 (прим. ред.). 2

Ж. I"урвич. Диалектика и социология

Часть первая. 2. Диалектика Плотина

С одной стороны, диалектика, которая «судит об ошибках при помощи заключённой в ней истины» «есть нечто наицен­ нейшее», поскольку позволяет нам уловить не только то, чем яв­ ляется бытие, но и то, что «сверхсущес»', что является Единым; следовательно, только Единое есть конечная цель диалектиче­ ского усилия. С другой стороны, диалектика объемлет не только сферы умопостигаемого, но и те, которые не достигают его, включая материю. Плотин пишет: «В компетенции философии находятся и другие виды знаний, но диалектика - ценнейшее из них; изучая законы мироздания, философия прежде всего опирается на диа­ лектику, а так как в качестве подспорья использует также мате­ матику, то это ещё более сближает её с диалектикой» . «Рацио­ нальные способы исследования заимствуют свой собственный характер из диалектического источника; хотя они обращены к материи, они сохраняют многое от диалектики» . Поскольку, по мнению Плотина, Платон не уточнил в доста­ точной мере, в чём именно заключается диалектика, то он счита­ ет себя обязанным продолжить его, устанавливая этапы налич­ ного диалектического движения, которые именует гипостазами . Высшей гипостазой, превосходящей все свойства, которые ей могут быть приписаны, является Единое, Первопринцип, Благо. Затем следуют бытие, сверхчувственное и разум, составляющие единую общую гипостазу. Третья гипостаза - это душа, колеб­ лющаяся между сверхчувственным, витальным и чувственным. Наконец, в стороне от этих трех гипостаз, или этапов диалектики - Единого, сверхчувственного бытия и души (индивиду&тьная 4

5

6

3

Плотин. Эннеады. Киев: УЦИММ-ПРЕСС. 1995. С. 14. Там же. С. 15. Plotin. Enneades / Trad. d'Emile Brehier. P., 1960. Т. I. P. 66. У Ж. Гурвича и терминологически, и содержательно космогония Плотина изложена иначе, чем в изданиях, доступных российскому чи­ тателю (см., например: Плотин. Космогония. Киев: Ваклср, 1995; Адо П. Плотин, или Простота взгляда. М., 1991.) (прим. ред.). 48 4

5

6

душа и всемирная душа-жизнь) - Плотин признаёт существова­ ние четвёртой гипостазы: материи, характеризующейся беско­ нечной множественностью. Таким образом, восходящая диалектика позволяет через опосредование индивидуальной душой и душой универсальной (жизнь) от самой низшей гипостазы (бесконечной множествен­ ности материи) перейти к «миру умопостигаемого бытия» («по­ скольку разум есть видение бытия и тем самым - познание само­ го себя и познание сверхчувственного мира»), чтобы завершиться воссоединением с Единым. Следовательно, восходящая диалек­ тика Плотина - это движение от множественного к Единому, восхождение, происходящее одновременно и в реальности, и в изучающем бытие познании. Поскольку Плотин утверждает, что Единое является Благом и что Зло исходит от материи, вполне можно неадекватно вос­ принять суть его мысли и прийти к выводу, что он желает устра­ нения материи. Однако его концепция совсем иная. Согласно ему, в диалектическом порыве материи и множественного по на­ правлению к Единому всё, что реально, истинно, хорошо, пре­ красно, частично сохраняется на высшем этапе, поскольку Еди­ ное присутствует всегда: «Множественность является после­ дующей по отношению к Единому. Принципом сущностной множественности выступает сущностное Единое. Реальная мно­ жественность - это взятые вместе умопостигаемое и разум» . Таким образом, множественное может быть поднято диалек­ тикой к Единому, и Единое предстаёт тогда как единичность во множественности, диалектика обнаруживает, что Единое содер­ жит в себе множественное. «Как множественное проистекает из Единого? Это потому, что Единое - всюду, и оно не является ме­ стом, в котором оно не присутствует. Оно заполняет всё, соот­ ветственно оно также есть и множественное» . «Именно поэтому мы всегда устремляемся к единичному. В каждом случае имеется 7

8

Plotin. Enneades. P., 1960. Т. III. P. 164. Ibid. P. 174. 49

Часть первая. 2. Диалектика Плотина

Ж Гурвич. Диалектика и социология своя частная единичность, которой необходимо достичь. Каждое существо сводится к предшествующей ему единичности (но не является таковым по отношению непосредственно к абсолютно­ му Единому. -Ж.Г.) до тех пор, пока, продвигаясь от единично­ сти к единичности, мы не достигаем абсолютного Единого, более не сводимого к какому-либо Иному» . Соответственно, как диалектические этапы все гипостазы вы­ ходят за собственные пределы и частично сохраняются в Еди­ ном, местопребыванием которого не является ни вечность, ни время, но живая вечность. Однако Единое выходит даже за пре­ делы этой живой вечности, в которой оно движется, точно так же, как оно превосходит пределы единичности и множественности. Следовательно, плотиновская диалектика как метод есть че­ редование размышления и созерцания, которые взаимно преодо­ леваются, точно так же как субъект и объект чередуются и, объе­ диняясь, преодолеваются, не растворяясь при этом один в другом. Как реальное движение эта диалектика сводит воедино все гипостазы - материю, природу, жизнь, душу, разум, «прибли­ жённое к Единому» бытие. «Они исходят из него и движутся к нему; они не отдаляются от него, но всегда остаются около него и в нём» . Подобная мистическая концепция восходящей диалектики, в которой всякое противоречие одновременно и преодолевается и сохраняется в высшей единичности, завершающейся воссоеди­ нением с Единым, объединяет диалектику как метод в диалек­ тику, понимаемую как движение реальности. И что более харак­ терно, эта концепция напрямую ведёт к нисходящей диалектике, которая предлагает себя в качестве способа отыскания пути, ве­ дущего от Единого к Множественному, способа изучения гипо­ стаз как этапов эманации реального мира из Единого. Таким об­ разом, Плотин выводит бытие, разум и сверхчувственное из Единого, душу и жизнь - из разума, материю - из жизни. Следо9

10

9 1 0

50

Plotin. Enneades. P., 1960. Т. III. P. 166. Ibid. P. 133.

вательно, диалектика становится одновременно процессом пре­ образования и упадка. Диалектика превращается в демиургическую операцию, а философия становится одновременно теологи­ ей и теодицеей. Плотин не претендует на знание всех тайн Единого, но ему известен секрет эманации из Единого устойчивых гипостаз и секрет возвращения в Единое гипостаз низшего уровня. На­ сколько это возвращение является очищением, живым созерца­ нием, молитвой, аскезой, ведущими к освобождению от тяжести телесной оболочки, настолько же оно и выступает как реальное движение; восходящая диалектика облегчается мистическими экстазами, которые одновременно являются экстазами восхож­ дения и нисхождения. Диалектика Плотина ставит одну лишь цель: сформулировать явно догматическую онтологическую конструкцию. Святой Августин, живший и творивший через 150 лет после Плотина, выступил основным связующим звеном между плотиновской мистической диалектикой и диалектическими подхода­ ми, которые мы можем обнаружить в различных философских течениях христианства. Основополагающее различие, которое мы можем обнару­ жить между Святым Августином и Плотином, заключается в принципах Благодати и Любви. Восходящая диалектика не представима без благодати, снисходящей к людям подобно вих­ рю любви, дабы поднять их к Богу, приготовляя к откровению через мистическое прозрение. Здесь Единое становится транс­ цендентным Богом, и проникнутая любовью и благодатью диа­ лектика теряет всю свою - даже кажущуюся - независимость. То, что скрыто у Плотина, получает признание у Святого Авгу­ стина. Для него диалектика является поворотом, движением Святого Духа, возносящего к Богу сотворенный мир. И эта кон­ цепция замещает диалектику в христианской теологии.

51

Ж. 1урвич. Диалектика и социология

* * * Наиболее удивительной стороной апологетической, пози­ тивной и мистической диалектики неоплатонизма является то, что к догматическим положениям Платона она добавила четыре новых, заранее ею полагаемых догматических тезиса. 1. Полностью признавая соотнесённость диалектики бытия и диалектики познания бытия, Плотин лишает мир любого налич­ ного движения. «Живая вечность», о которой он говорит, прояв­ ляет себя как топтание на одном месте, и является не чем иным, как оправданием неподвижности. Каждая из гипостаз, каждая из сфер, рассматриваемых как этапы реальной восходя­ щей диалектики, в своей основе неподвижны и самодостаточны. Единственную в платонизме недвижимость - недвижимость ми­ ра идей - здесь замещает наслоение неподвижных миров, соз­ данных раз и навсегда и хранящих лишь смутное воспоминание о своём нисхождении из Единого; это воспоминание оживляет лишь диалектика как метод или, скорее, как путь к обращению. 2. Если диалектика Плотина и признаёт реальность материи и жизни, сопротивляясь попыткам видеть в них лишь тени или отражения умопостигаемого мира, тем не менее она усиливает онтологическую иерархию и недвижимую градацию ценностей, которые можно обнаружить ещё у Платона. Материя, чувствен­ ный мир, жизнь - это не только низлежащее. Отрываясь от Еди­ ного, они воплощают ценности более низкого порядка. Диалек­ тика неоплатонизма обладает, таким образом, гораздо более бла­ гостным характером, нежели диалектика Платона Это диалектика спасения путём борьбы против воздействия мате­ рии, тела и души человека, в конечном счёте - жизни. Всё, что могли бы эти этапы иметь привлекательного и позитивного, яв­ ляется перемещённым в Единое, преобразованным в него. 3. /Диалектика неоплатонизма с таким упорством настаивает на присутствии Единого на всех этапах восходящей и нисходя­ щей диалектики, что вынуждена закончить утверждением «всё находится во всём». Она становится, по характерному выраже­ нию покойного Луи Лавеля, «диалектикой Вечно Присутствую52

Часть первая. 2. Диалектика Плотина щего». Это диалектика, где целостность поглощает и растворяет в себе собственные конституирующие элементы. Так, несмотря на все усилия, единичное обусловливает исчезновение множест­ венного. В диалектике неоплатонизма не только игнорируется движение тотализации, порождающее тотальности, и не делается различения между конечными тотальностями и бесконечными, но еще эти бесконечные тотальности растворяются в единой тотальности, которая, вбирая составляющие ее части в Единое, перестает быть единой. 4. Наконец, упомянем последнее обстоятельство. Благодаря присущему ей синтезу восходящей и нисходящей диалектик, эманатизму, нацеленности на сохранение всего позитивного в снятых противоречиях, в силу присущих ей парадоксальных ко­ лебаний между мистицизмом и интеллектуализмом, диалектика неоплатонизма предвосхитила большинство ошибок гегелевской диалектики. При этом ей не удалось включить в себя элементы гуманистического, социального, исторического, которые были сильной и привлекательной стороной диалектики Гегеля. Только лишь произведённое при помощи мистических экстазов разру­ шение дискурсивных концептов и присущая ей тенденция к реа­ лизму сделали плотиновскую диалектику отправной точкой для изысканий последующих диалектических учений. Как мы уже отметили, диалектический эмпиризм находится в гораздо более резком расхождении с апологетической, пози­ тивной, мистической диалектикой (ставшей диалектикой недви­ жимого «вечно присутствующего», а также эманационистской нисходящей диалектикой), нежели с диалектикой Платона. Фи­ лософия Плотина нашла своё историческое завершение в пере­ рождении диалектики у его прямых последователей - Порфирия, Ямвлиха и Прокла.

Часть первая. 3. Негативная мистическая диалектика

3. НЕГАТИВНАЯ МИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА

Совершенно иной была ориентация негативной мистиче­ ской диалектики, первыми представителями которой были языч­ ник Дамасций и христианин Дионисий Ареопагит, зачастую именуемый Псевдо-Дионисием. Оба они были современниками и жили в конце V - первой половине VI века н.э., оба стремились придать релятивистский характер всем концептуализациям и по­ казать, что к постижению реальности может привести лишь столь же изощрённый, как и сама реальность, опыт. Их диалек­ тика, оставаясь исключительно методом, ведёт (во всяком слу­ чае, в начале) к признанию неисчерпаемого богатства реально­ сти, которая предстаёт фундаментально непроницаемой, ибо че­ ловеческое познание и опыт обнаруживают перед ней своё бессилие в той части, в какой эта реальность тесно связана с Не­ выразимым и Непознаваемым, Эти термины, введённые Дамасцием, имеют множество зна­ чений или, по крайней мере, множество толкований. Во-первых, они указывают, что диалектика как метод является настоящей ордалией интеллектуального очищения и предполагает прило­ жение огромных интеллектуальных усилий, которые разрушают всякую стабильность и уверенность в понятиях. Результатом диалектики является не прозрение или упокоение, не снятие, и ещё менее - синтез, но признание непреодолимости противоре­ чий, на которые наталкивается всякое познание и опыт. Второе значение терминов «Невыразимое» и «Непостижи­ мое» подразумевает недопустимость трактовки Единого как первопринципа и приписывания ему позитивных функций унифика­ ции бытия, реальности и познанного. Выше Единого находится

как раз Невыразимое, о котором мы незнаем, едино оно или нет. Благодаря диалектическому методу мы лишь можем узнать, что реальность не является ни единой, ни множественной, ни соеди­ нением того и другого. «Невыразимое непостижимо ни для кого, поскольку полностью отделено от всего, причём настолько, что больше не обладает отдельностью, ибо то, что остается отдель­ ным от чего-либо, сохраняет с ним некоторые отношения». Третье толкование Невыразимого подразумевает некую бездну, небытие, перед которым человек останавливается и теря­ ется, ибо оно находится вне и по ту сторону всякой иерархии, и всякая иерархия в нем исчезает. Переходя к четвертому толкованию, нужно иметь в виду, что речь вовсе не идёт об отождествлении восходящей и нисхо­ дящей диалектик, особенно там, где мы вплотную подходим к первопринципу. Диалектика, являясь лишь методом, не может раскрыть нам тайны движения реального мира, погружённого в Непознаваемое. Дамасций считает возможным утверждать, что «чем выше мы поднимаемся, тем явственней обнаруживаем Не­ выразимое. Единое менее выразимо в сравнении с бытием, бытие - в сравнении с жизнью, жизнь - в сравнении с духом, дух - в сравнении с душой, душа - в сравнении с материей». Поэтому было бы ошибкой полагать, что в своём восходя­ щем порыве диалектический метод делает мир более познавае­ мым. Истинно как раз противоположное: метод лишь раскрывает нам наше бессилие перед Невыразимым, так и остающимся пол­ ностью непроницаемым. При этом необходимо по возможности избегать иерархизации проявлений Невыразимого, ведь иерархизировать - значит понимать, тогда как в проявлениях Невыразимого нам может открыться лишь то, что постичь их мы не в силах и что диа­ лектика ведёт нас к гибельной пропасти, к небытию Невырази­ мого как истинного первопринципа. Но Дамасций сам себе про­ тиворечит, поскольку, сам того не замечая, фактически намечает градацию проявлений Невыразимого. Во всяком случае утвер­ ждать, подобно Явмлиху и Проклу, что первопринцип объединя55

Ж. Гурвич. Диалектика и социология ет противоречия Единого и множественного, конечного и беско­ нечного, умопостигаемого и чувственного, - значит приписывать ему функции разделения и противопоставления, синтеза и опо­ средования того, что открывается нам лишь при познании реаль­ ности, но не обнаруживается в Невыразимом, которое предшест­ вует всем составляющим его элементам, следует за ними и в ко­ тором эти последние растворяются. Аналитические изыскания приводят Дамасция к явно нега­ тивным результатам. Его восходящая диалектика не дает ничего утешительного и приводит лишь к отчаянию перед пропастью Невыразимого. Сила его аргументации расшатывает систему Плотина и возведенную им иерархию миров и ценностей. Вне всякого сомнения, мы имеем дело с восходящей негативной диа­ лектикой: восхождение к Невыразимому осуществляется при помощи исключающих всякое примирение противоречий. Но почему тогда мы рассматриваем Дамасция как предста­ вителя апологетической диалектики, с одной стороны, и мисти­ ческой - с другой? Потому что его диалектика есть апология по­ ложенных предварительно Невыразимого и Непостижимого, а диалектическое восхождение - лишь подтверждение их сущест­ вования. Она исходит из того, что чем аутентичнее бытие, тем менее оно доступно пониманию и объяснению. Невыразимость и аутентичность, таким образом, совпадают, и это позволяет нам предположить, что язычник Дамасций принадлежал к одному из многочисленных восточных культов, которые заключали в себе понятия тайны и мистической интуиции. Иными словами, Невы­ разимое в философии для него выступало аналогом Бога в рели­ гии, тем самым его восходящая негативная диалектика в фило­ софии подготавливала позитивную теологию Невыразимого в религии. Именно в этом заключается причина поразительной близо­ сти диалектик язычника Дамасция и христианина Дионисия Ареопагита, которого в Средневековье даже считали соратником Святого Павла. Речь, видимо, идёт о псевдониме одного или не­ скольких авторов, составивших ареопаг. Тексты Дионисия Аре56

Часть первая. 3. Негативная мистическая диалектика опагита, датируемые концом V-началом VI века впервые цити­ ровались на Константинопольском соборе. Некоторые из его трудов были утеряны, но «Мистическая теология» , относящая­ ся к началу VI века, была основным источником всех течений мистической христианской философии вплоть до XIX века. В этом труде была изложена знаменитая негативная теология, по­ казывающая, что никакое из свойств, присущих чувственному, бытию, миру идей и даже небытию, нельзя соотнести с Богом и что, таким образом, при помощи диалектического метода нельзя прийти к непосредственному познанию Бога и бытию в нём. Призванием же диалектического метода является подготовка пути к откровению, к вере, к мистическому прозрению, которые неизмеримо выше разума и познания. Эта диалектика даёт обос­ нование знаменитой формуле Тертуллиана «Credo quia absurdum» («Верю, потому что это абсурдно»), основе всякого фиде­ изма. Негативная теология, лишающая Бога всех имен и свойств, приписываемых рассудком и здравым смыслом, с одной сторо­ ны, и позитивной теологией - с другой, оказывается единственно способной обосновать наделение Бога тотальностью качеств, поскольку именно она при помощи диалектики ведёт к вере. 1

Именно эта черта негативной теологии ставит ее выше тео­ логии позитивной. Для Псевдо-Дионисия речь идёт не о транс­ формации восходящей диалектики в нисходящую, не о рассмот­ рении диалектики как одного из качеств Бытия или Бога. Только откровение и вера способны дать нам знание о том, что есть Бог и каковы Его свойства. Правда, откровение не объясняет нам ни иерархию ипостасей, ни то, как одна ипостась порождает дру­ гую. В целом Псевдо-Дионисий устраняет все элементы онтоло­ гической конструкции неоплатонизма, сохраняя лишь метод вос­ ходящей диалектики и мистический экстаз, но противопостав­ ляя их друг другу, поскольку диалектика способна лишь подготовлять мистический экстаз, остающийся вне её. 1

М. Patronnier de Gandmac. ffiuvres completes du Pseudo-Denys. P.: Aubier, 1943. P. 177-184. 57

Ж Гурвич. Диалектика и социология Псевдо-Дионисий утверждает, что его учение целиком имеет своим источником Святое Писание. В действительности же, по­ лемизируя с Плотином и неоплатонизмом, он был очень близок к своему современнику Дамасцию. Параллелизм их мыслей пора­ жает. В самом деле, оба выступают против нисходящей диалек­ тики, рассматривают диалектику исключительно как метод и ут­ верждают, что она ведёт к непознаваемому и непроницаемому абсолюту, к которому познание не способно отнести ни одного качества. По отношению к этому абсолюту все контрасты, все оппозиции, все противоречия и даже все понятия относительны. Абсолют, который Дамасций называет Невыразимым, а Диони­ сий - Богом, можно ухватить в учении как первого, так и второго лишь вне всякого рационального познания и всякого диалектики, совершенно отчетливо проявляющей свой релятивизм. Очевид­ но, что черты фидеизма более присущи концепции христианина Дионисия Ареопагита. нежели концепции язычника Дамасция, но результат в обоих случаях одинаков. Мыслители-мистики масштаба Паскаля и Кьеркегора, более современные философы и теологи, такие, как Ясперс, Карл Барт или Гогартен, - все эти последователи негативной диалектической теологии двигались тем же путём. Это ещё более явственно проявляется при попыт­ ках связать негативную диалектику либо с антигегельянской ре­ акцией, либо с философией существования... В заключение отметим причины, по которым, несмотря на сведение к чистому методу и полное игнорирование основы ос­ нов диалектики - общества и человека, эта негативная, агности­ ческая и фидеистская диалектика представляется нам более близкой к диалектическому эмпиризму, чем платоновская диа­ лектика, и в еще большей мере - чем диалектические учения Плотина и Святого Августина. 1. Прежде всего, этот тип фидеистической и агностической диалектики стремится отречься от всякого порядка, всякой ие­ рархии явлений бытия и даже от предустановленных ступеней восхождения. 58

Часть первая. 3. Негативная мистическая диалектика 2. Эта диалектика отвергает всякую единую стабильную шкалу ценностей по отношению к познаваемому миру, как ре­ альному, так и умопостигаемому. 3. Она признает относительными все напряженности, кон­ трасты, противоположности, противоречия и, с еще большим ос­ нованием, всякие априорные характеристики реальности, кото­ рая представляется неисчерпаемой для познания в силу беско­ нечного богатства своих проявлений и бесконечных требований возобновления поиска и обновления чувственного опыта. 4. Она исключает любое снятие противоречий и противопо­ ложностей в познании, которое благодаря диалектическому ме­ тоду ведёт к осознанию всё новых трудностей. Снятие и диалек­ тический синтез в конце концов замещаются мистической ин­ туицией, откровением и верой. Но если мы отбросим мистическое прозрение и поиск невыразимого Абсолюта, воплощающего всю полноту приписываемых ему мистикой свойств, и ограничимся земной точкой зрения, возникает вопрос: не является ли в своём конечном завершении эта диалектика всего лишь радикальным эмпиризмом, открывающим доступ к бесконечному богатству действительности. Если бы в действительности всё было так, то какой смысл имели бы разговоры о восходящей и, следовательно, об апологе­ тической диалектике? Глубинные расхождения между агности­ ческой фидеистской диалектикой и диалектическим эмпириз­ мом видятся в том, что фидеистическая диалектика: a) заявляет о себе как о восходящей диалектике, поскольку она сохранила от Платона и Плотина догматический предрассу­ док о том, что относительное является низшим по отношению к Абсолюту, иначе говоря, что Невыразимое и Непознаваемое яв­ ляются высшим по отношению к познанному и выраженному; b) разделяет положение о большей ценности Абсолюта по сравнению с относительным; c) утверждается как апологетическая диалектика двояким образом. 59

Ж. [урвич. Диалектика и социология Во-первых, она видит в диалектике апологию Абсолюта, за­ ранее полагаемого как единственное аутентичное. Поскольку Абсолют открывается исключительно через мистическую ин­ туицию, фидеистическая диалектика встает на путь чистого мис­ тицизма, но мистическая причастность, становясь тотальной, те­ ряет надобность в какой-либо диалектике... Во-вторых, её аполо­ гия мистики внутренне противоречива: если мистическое откровение дается благодатью или же вне её (как, например, в языческих мистериях), использование диалектики как средства восхождения становится необязательным. Разве благодать мис­ тического света нуждается в участии мышления, даже диалекти­ ческого, для тотального единения с Абсолютом? Не стоит ли ви­ деть в обращении к разуму доказательство, скорее, слабости их веры? Наконец, в-третьих, фидеистическая диалектика заявляет о себе как апология агностицизма, поскольку она отказывает в существовании любому реальному диалектическому движению и видит в диалектике лишь мучительное приготовление к вере. Но разве епитимья, ордалия, вера и т.п. не могут принимать иные, недиалектические формы? Этот вопрос, как и предыдущий, раскрывает уловку нега­ тивной мистической диалектики и выявляет все её сложности, ответственность за которые не может взять на себя эмпирикореалистическая диалектика...

4. КАНТОВСКАЯ ДИАЛЕКТИКА РАДИКАЛЬНОГО ОТРИЦАНИЯ ДИАЛЕКТИКИ

Наше исследование исторически известных типов диалекти­ ки мы продолжим рассмотрением наследия Канта, занявшего ра­ дикальную позицию противостояния диалектическому методу. Согласно Канту, диалектический метод служил источником всех ошибок, характерных для догматических течений метафизики. Эти ошибки он предполагал снять своей критической философи­ ей. Кант часто говорит о «диалектических уловках» (dialektischer Scheiri). Речь идёт об ошибочных представлениях, порождаемых злоупотреблением «трансцендентальными идеями», которые мо­ гут рассматриваться только в качестве «регуляторов». Но Кант посвятил столько страниц этим уловкам, с такой настойчивостью подчёркивал силу стремления к «злоупотреблению трансценден­ тальными идеями» в своих «паралогизмах» и «антиномиях чис­ того разума», что вместо того, чтобы элиминировать диалектику, он вдохновил своих последователей на её развитие: с одной сто­ роны, Фихте, с другой - Гегеля. По свидетельству Прудона, его тоже привело к диалектике чтение Канта... Поэтому мы сочли возможным увидеть в кантовской позиции диалектику радикаль­ ного отрицания диалектики. Как мы уже отметили, для Канта диалектика является лишь логикой уловок (Scheiri) и иллюзорных выводов (Trugschltisse), с которыми призвана бороться критическая философия. Однако Кант настойчиво обнаруживает неизбежность прихода к диалек­ тике от злоупотребления трансцендентальными идеями. Он рас­ ценивает как «неизбежные» и диалектику, и иллюзии, к которым она приводит. Впрочем, в своих основных работах главное место

Ж Гурвич. Диалектика и социология он отводит обсуждению диалектики. Так, в «Критике чистого ра­ зума» ей посвящено более 300 страниц, где рассматриваются проблемы «эстетики» и «трансцендентальной аналитики». В «Критике практического разума» и особенно в «Критике спо­ собности суждения» Кант обращается к двум областям диалек­ тики: диалектике эстетических и теологических суждений. Тем не менее его аргументы против диалектического метода часто весьма спорны и лишены убедительной силы. Таким образом, нас не должен удивлять тот факт, что этот непримиримый про­ тивник диалектического метода стоит в основе всего развития диалектики XIX века. В этой области положение кантовской критики парадоксально: вместо элиминирования диалектики она оживляет ее и порождает новые типы. Более того, как мы пока­ жем далее, сам кантовский способ отрицания пригодности диа­ лектического метода испытал на себе воздействие диалектиче­ ского движения. Согласно Канту, местопребыванием «трансцендентальных иллюзий» является разум, противопоставляемый им способно­ сти суждения. Именно категории способности суждения, буду­ чи приложимы к данным органов чувств (которые также сами упорядочены в трансцендентальные чувственные формы про­ странства и времени), конституируют опыт (сконструирован­ ный), тождественный действительному знанию чувственного мира. Всякий объект познания есть результат синтеза этих эле­ ментов. Но способность суждения дискурсивна, и воздействие трансцендентальных форм пространства и времени (и в гораздо большей степени данных органов чувств) делают объекты по­ знания дисперсными и множественными. Мы ощущаем некую потребность в унификации разнообразия, этой характеристики мира, познанной нашей способностью суждения. Эта потреб­ ность удовлетворяется разумом, который стремится объединить категории способности суждения в единое целое, управляемое ограниченным числом принципов. Этими принципами выступают трансцендентальные идеи или идеи разума, необходимые для придания единства опыту, но 62

Часть первая. 4. Кантовское отрицание диалектики не могущие сделать это, не вводя его в заблуждение. Этих за­ блуждений можно избежать только при одном условии. Транс­ цендентальные идеи должны служить лишь «регуляторами», подталкивающими опыт к рубежу, не доводя, однако, до его пе­ ресечения. Действительно, разум не может иметь собственного объекта познания, поскольку он не способен вступить в союз с чувственным (это функция категорий способности суждения) и поскольку невозможна интеллектуальная (или чистая) интуиция. Разум и его трансцендентальные идеи есть не что иное, как регу­ лирующие принципы, обращенные к бесконечным задачам лю­ бого познания, недостижимой границей которого является безус­ ловное Целое, включающее в себя ансамбль частных проявлений познания. Принять этот недостижимый рубеж (или, скорее, его различные аспекты, такие, как человеческая душа, причина, по­ нимаемая как субстанция, мир, постигаемый в качестве космоло­ гической тотальности, или, наконец, Бог) за объекты познания значило бы стать жертвой диалектических выводов (dialektischer Vernunftschlusse), тогда как разум, противопоставленный спо­ собности суждения, не способен достичь подобных выводов. Ес­ ли не подавлять в себе стремления к «трансцендентальным ил­ люзиям», мы обязательно к ним придём. «Трансцендентальные паралогизмы» (душа как субстанция), «антиномии чистого разу­ ма», наконец, «трансцендентальный идеал чистого разума» яв­ ляются тремя основными областями, в которых проявляются эти иллюзии, обязанные своим появлением диалектике и сформули­ рованным на её основе выводам. Таким образом, именно осно­ ванная на непомерных претензиях разума диалектика, заявляю­ щая о своих желаниях «конституировать», тогда как она может только «регулировать», выступает основой метафизической пси­ хологии, метафизической космологии, спекулятивной или есте­ ственной теологии, включая онтологическое доказательство бы­ тия Бога. Мы остановимся только на антиномиях чистого разума и заимствуем у Канта лишь один из множества приводимых им примеров: пример «антитентичности космогонических идей». Он 63

Ж Гурвич. Диалектика и социология стремится показать равную ложность и равную истинность в этой области противоречащих друг другу положений: 1) тезис: мир имеет начало во времени и ограничен также в пространстве (Конечность); антитезис: мир не имеет начала во времени и границ в про­ странстве; он бесконечен и во времени, и в ггространстве (Беско­ нечность); 2) тезис: причинность по законам природы есть не единст­ венная причинность, из которой можно вывести все явления в мире. Для объяснения явлений необходимо еще допустить сво­ бодную причинность; антитезис: нет никакой свободы, всё совершается в мире только по законам природы. Можно было бы ожидать, что Кант, не допускавший выхода за пределы законов формальной логики (принципы тождества, непротиворечивости и исключённого третьего), которым он под­ чиняет и диалектическое рассуждение, решит, что относящиеся к «космологическим трансцендентальным антиномиям» тезисы и антитезисы одинаково ложны в силу своей противоречивости. Но его вывод был совсем не таков. Всячески подчёркивая, что космологические тезисы и антитезисы подменяют абсолютную и безусловную тотальность мира регулятивной и релятивной то­ тальностью, что положенные в их основу идеи недееспособны в силу одновременной их ограниченности и безграничности, Кант стремится развести сторонников тезисов и антитезисов и тем са­ мым примирить их. Действительно, в конце концов Кант прихо­ дит к заключению, что, поскольку всякое начало и конец пребы­ вают во времени, все границы пребывают в пространстве, а про­ странство и время являются не чем иным, как трансценден­ тальными формами постижения данных чувственного воспри­ ятия, всё восходящее к миру феноменов имеет начало и границы, всё относящееся к ноуменальному миру таковыми не обладает. В итоге это означает, что первая космологическая антиномия решается следутощим образом: тезис, основанный на финитизме, объявляется действенным для феноменов, а инфинитистский те64

Часть первая. 4. Кантовское отрицание диалектики зис - для ноуменов. Ещё более явственно это предстаёт в отно­ шении антиномии свободы и необходимости. Детерминизм при­ знаётся бесспорным владыкой мира феноменов, а свобода - но­ уменального мира. В этом случае их связь обеспечивается не только регулятивными принципами, но и нравственным катего­ рическим императивом, представляющим собой призыв мира ноуменального, направленный миру феноменальному. Из этого следует заключить, что отрицание диалектики у Канта само по себе подверглось воздействию диалектики и что эта диалектика остаётся апологетической по отношению к зара­ нее принятым им догмам: а) апологии противопоставления мира феноменального миру ноуменальному; б) апологии дискурсив­ ного метода, разделяющего и устанавливающего непроницаемые перегородки, препятствующего объединению, или, говоря язы­ ком самого Канта, апологии суждения, торжествующего над ра­ зумом; в) наконец, апологии ноуменального мира. Возьмём теперь в качестве примера трактовку диалектики из «Критики чистого разума». Кант рассматривает в качестве жертв диалектики всю ту моральную философию, в которой идея Высшего Блага объединяет добродетель и воздаяние за неё в ви­ де блаженства и удовольствия. Вновь заходит речь об объедине­ нии в безусловной тотальности (являющейся с точки зрения тео­ ретического разума не более чем видимостью) разобщённых в феноменальном мире элементов. Однако здесь критика диалек­ тического метода завершается признанием обоснованности, в качестве моральных постулатов, бессмертия души, свободы но­ уменов и бытия Бога, которые дополняют и совершенствуют мо­ раль категорического императива. А призыв к «постулатам» практического разума (в большей даже мере, нежели использо­ вание регулятивных принципов чистого разума) напоминает, по правде говоря, стрельбу холостыми патронами. Причём настоль­ ко, что провозглашение «главенства практического разума» над теоретическим разумом и переход от регулятивных принципов к постулатам нельзя интерпретировать иначе, как признание не­ ловкости, обусловленной исключительным использованием аб65

Ж. Гурвич. Диалектика и социология солютно дискурсивной способности суждения. По сути, Кант доказывает противоположное тому, что стремился доказать. Он желал показать, что диалектический метод является источником всех ошибок в философии. Но в действительности он показыва­ ет, что, несмотря ни на что, невозможно обойтись без диалекти­ ки, поскольку её отсутствие приводит к еще более серьезным ошибкам и усилению догматизма. Как мы уже сказали, вполне обоснованно можно говорить о кантовской диалектике, поскольку каждый раз, как наш философ оказывается перед лицом необходимости поиска путей между ноуменальным и феноменальным миром, он прибегает к идее то­ тальности. Но используемый им способ раскрытия её в качестве регулятивного принципа (особенно в качестве постулата) гораз­ до более догматичен, нежели у большинства прочих диалекти­ ков. Этот способ устраняет в конечном счёте все эмпирические тотальности в той же мере, как и всякий конфликт между тотальностями, не говоря уже об их реальном движении и об эф­ фективности концептуальных ансамблей для эмпирического по­ знания... В то же время Кант говорит преимущественно о диалектиче­ ском методе как проявлении «дурного использования разума»; он увязывает, таким образом, диалектику исключительно с соз­ нанием, местопребыванием этого разума. Он не допускает ника­ кой диалектики в сфере реальности, однако прибегает к регуля­ тивным принципам и постулатам, призванным заместить диалек­ тику как раз для того, чтобы подчинить объекты чувственного мира бытию ноуменов! И здесь налицо противоречие: испыты­ ваемые Кантом затруднения подчёркивают очевидность того, что отношения между диалектикой как методом и диалектикой как движением реальности ставит проблемы, которые могут быть решены лишь диалектически. Но направленность кантов­ ской философии такова, что вопрос о рассмотрении этих про­ блем не встаёт.

66

Часть первая. 4. Кантовское отрицание диалектики Если резюмировать те спорные посылки, на которых Кант строит свои нападки на диалектический метод, то можно обозна­ чить следующие пункты: I. Канту не удаётся показать иллюзорность и ложность вы­ водов диалектики, не прибегая к предварительным допущениям относительно того, что: a) рассудок и разум разделяет пропасть, которая никогда не может быть преодолена; b) любой опыт является сконструированным, представляю­ щим собой синтез категорий рассудка и данных органов чувств и вследствие этого существование более или менее непосредст­ венного опыта невозможно; c) не чувственная, чистая интуиция (интеллектуальная или иная) невозможна; d) выходящий за пределы дискурсивного рассудка разум не может служить конституирующим элементом познания; e) логические законы тождества, непротиворечивости и ис­ ключённого третьего приложимы во всех областях без исключе­ ния; f) между данными органов чувств, трансцендентальными формами чувственной интуиции, категориями рассудка и, нако­ нец, идеями разума нет никакого перехода, никакой опосредую­ щей ступени; g) в соответствии с категорическим императивом бесконеч­ ное может существовать только в виде бесконечной цели позна­ ния и морали. Прибегая к данным посылкам для выявления бесплодности диалектического метода, Кант попадает в порочный круг. Ведь изначально он допускает именно то, что диалектика - неважно, позитивная или негативная - отрицает. Более того, он сам нахо­ дится в стабильных размежеваниях дискурсивной сферы, пре­ одолеть границы которых хотела бы именно отвергаемая им диалектика. Достаточно исключить любое из этих допущений, например, непреодолимое противопоставление разума и рассуд­ ка, или отрицание любого вида интуиции за исключением ин67

Часть первая. 4. Кантовское отрицание диалектики

Ж. Гурвич. Диалектика и социология туиции чувственной, или же сведение всяческого опыта к опыту, создаваемому вмешательством категорий рассудка, чтобы обру­ шилась вся выстроенная Кантом антидиалектическая конструк­ ция. Но что необходимо отметить в его критике - это усиление позиций негативной диалектики и усиленное отвержение пози­ тивной диалектики, и рациональной, и мистической. II. В этой ситуации можно задаться следующим вопросом: как получилось, что кантовское обсуждение диалектики заложи­ ло основы не только чисто негативным диалектикам (как напри­ мер, Фихте, Кьеркегора, Прудона), но и синтетической и пози­ тивной диалектике Гегеля? Нам представляется, что объяснение коренится в кантовской манере решения паралогизмов и антиномий чистого разума, в выдвижении тезисов и антитезисов в рамках изолированных сфер феноменального мира и мира ноуменального, сверхчувст­ венного. Эта стратегия представляется движением вспять в ана­ литическом наследии Канта. Позитивная и эманационистская диалектика Гегеля, на наш взгляд, исходит из догматического противопоставления бытия «для себя и в себе» (ноуменов) и фе­ номенов с тем, чтобы в дальнейшем преодолеть это противопос­ тавление и объединить их в диалектическом нисходящем дви­ жении, которое, фиксируя тождественность бытия и движения идеи, растворяет логику в онтологии, а последнюю - в теологии. Действительно, диалектика Гегеля своей целью ставит опи­ сание отчуждения Бога и Разума в сотворенном мире, равно как и возвращение этого мира к Разуму и Богу. Совершая поворот, восходящий к Плотину, чьё наследие было передано немецкими мистиками Мейстером Экхартом и Якобом Бёме, Гегель стре­ мится разрешить сложности, в которых барахтается характерная для кантовской мысли «диалектика отрицания диалектики». Так Гегель приходит к разрыву с традицией позитивной диалектики, являющейся одновременно и восходящей и нисходящей, явст­ венно противоречащей духу кантовского учения. III. Наконец, остановимся на последнем пункте нашего опи­ сания сложностей, с которыми сталкивается кантовская критика 68

диалектики. Кант ставит себя в двусмысленное положение, под­ чиняя разум, не могущий являться источником самого себя, по­ знанию, по его собственному выражению, «неизбежной и есте­ ственной идее единого, безусловного ансамбля условий», без ко­ торой не могут обойтись опыт и дискурсивное познание, пусть даже если их регулятором выступают рамки недостижимых пре­ делов. Здесь встаёт вопрос о том, каким образом, не прибегая к разуму, интуиции, наконец, к диалектике «критической филосо­ фии» Канта, можно достичь познания разницы между разумом и рассудком, их границ и взаимных функций, или, употребляя со­ временный термин, их «дополнительности». Этот вопрос перво­ очерёдной важности должен был прийти на ум тем читателям, которые способны углубить знания, почерпнутые в аналитиче­ ском наследии автора. И их ответ, как совершенно справедливо отметил Рихард Кронер , может заключаться только в одном - в поиске новых интерпретаций диалектики. Эти интерпретации связаны с обращением к обществу как исконной основе диалек­ тики. 1

1

Kroner R. von. Kant bis Hegel. Tubingen: J.C.B. Mohr, 1921. Bd. I. S. 132.

Часть первая. 5. Диалектика И.Г. Фихте

5. ДИАЛЕКТИКА И . Г . ФИХТЕ

Первой фигурой большого - даже очень большого - мас­ штаба в посткантианстве является И.Г. Фихте (1762-1814), про­ долживший линию развития диалектики на новой основе. Он первый констатировал, что фокус диалектики как реального движения находится в обществе. Первоначально он опирается на спекулятивный морализм, связанный с реалистическим и ге­ роическим гуманизмом, движение которого диалектично, а диа­ лектический метод в нём выступает как способ самопознания человечества. В первый период творчества его терминология (оппозиция Я и не-Я, устраняемая сначала понятием практического Я, затем чистого Я и восходящая в конце концов к Абсолютному Я) пре­ доставила почву для ложных интерпретаций, попытку борьбы с которыми мы предприняли в нашей книге «Конкретная мораль Фихте» . Мы стремились показать, что никакое из выделяемых Фихте Я не являлось индивидуальным Я, но было коллективным Я, что по преодолении кризиса, заключавшегося в сведении диа­ лектического метода к агностической и фидеистской ориента1

1

Написанная во время пребывания в Чехословакии (1921-1924) эта книга была опубликована на немецком языке в 1925 году (Gurvitch G. Fichtes System der Konkreten Ethik. Tubingen: J.C.B. Mohr, 1924. Ред.) и никогда не переводилась на французский. Поэтому мы отсыла­ ем читателя к краткому резюме идей Фихте, изложенных в нашей книге «Теоретическая мораль, или Наука о нравах» (Gurvitch G. Morale theorique et Science des Mceurs. Paris: P.U.F., 1961. P. 50-57), а также к статье «Интеллектуальный маршрут» (Gurvitch G. Itineraire intellectuel // Les lettres nouvelles. 1958. N° 62. P. 65-83). Настоящий параграф о диа­ лектике Фихте написан заново.

ции, Фихте в последней фазе своего творчества пришёл к выде­ лению двойного направления развития диалектического метода. Первое направление вело к «трансобъективному бытию», како­ вое не являлось диалектичным в своей основе. Второе соответст­ вовало реальному, диалектическому движению общества. Ранее мы довольно неточно и неловко характеризовали кон­ цепции Фихте как синтез диалектики и иррационализма. Этим мы стремились выразить две мысли: 1 ) что диалектический ме­ тод, к которому прибегает Фихте, ведёт к интуиции не только идей, как у Платона, но и реальности фактов во всей её неисчер­ паемости и бесконечности, реальности, в которой мы способны уловить лишь очень узкий сектор - то, что Фихте назвал Faktizituf; 2) что эта интуиция может быть не только пассивной, созерцательной, но и активной, сознательной, соучаствующей в творческой человеческой активности. В подобном случае диа­ лектика ведёт не только к интуиции; она раскрывается как дви­ жение, присущее в равной мере как постигаемому - развиваю­ щемуся обществу, так и тем, кто постигает это движение, - кол­ лективным и индивидуальным субъектам. Наше употребление терминов «синтез» и «иррационализм» было ошибочным. Необходимо было говорить о диалектике не синтеза, а соучастия, о реальности факта и творческой активно­ сти человечества вместо иррационализма. Возможно, нашим единственным оправданием являются ошибки самого Фихте. Действительно, он не отказывается от введения Абсолюта в свой анализ и не может избежать искушения обнаружить в диалекти­ ке, характеризующей познания бытия (равно как и в диалектике соучастия в творческой активности), подготовительных этапов мистической интуиции, каковая раскрывала бы Абсолют в каче­ стве Бога. Именно этот поворот анализа Фихте подтолкнул нас к термину «иррационализм», тогда как мы уже в общих чертах оценили типично социальный характер фихтеанской диалектики, 2

Этот термин недавно оказался востребован; см., например, рабо­ ты К. Ясперса. 71

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 5. Диалектика ИГ. Фихте

особенно в аспекте её реального движения. Примеры из несколь­ ких работ позволит нам более детально проследить этапы разви­ тия идей Фихте. В весьма впечатляющем письме, отправленном своему швейцарскому адресату Багтезену в 1795 году , Фихте заявляет, что его отказ от догматических посылок кантовской философии связан с героическим и реалистическим гуманизмом Француз­ ской революции. «Моя система, - пишет он, - является первой системой свободы. Подобно тому, как французская нация осво­ бодит человечество от материальных цепей, моя система осво­ бодит его от ига (вещи в себе. - Ж.Г.), и исходные её принципы превратят человека в самостоятельную личность. Книга «О по­ нятии наукоучения» рождена в годы, когда своей энергией французская нация вела к триумфу политическую свободу; она рождена как следствие внутренней борьбы с самим собой и про­ тив всех укоренившихся во мне предрассудков, и победа над ни­ ми предопределила рождение моего «Наукоучения». Величию французской нации я обязан тем, что смог подняться на ещё большую высоту. Я обязан ей тем, что она стимулировала во мне энергию, необходимую для понимания этих идей. Когда я писал книгу о Революции, как некая награда во мне всплывали первые образы, первые предвидения моей системы». 3

Таким образом, отправной точкой для Фихте послужило наличное развитие Человечества. Именно оно являлось для него воплощением бесконечного Разума, и с 1794 года, года написа­ ния им первой части «Наукоучения», Фихте заявляет: «Все инди­ виды (индивидуальные Я. - Ж .Г.) включены в Великое Единство Разума». Взятое в несколько ином аспекте, то же самое Челове­ чество является социальной реальностью, социальным миром, обществом. «Только среди людей человек становится человече­ ским существом», - пишет он в этот период. И уточняет, что 3

Это письмо было обнаружено и опубликовано только в 1924 году Ксавье Леоном, автором многотомной и лучшей из изданных во Фран­ ции работ о Фихте: Leon X. Fichte et son temps. P.: A. Colin, 1922-1927. 72

Общество является Gemeinde der Iche, неким Мы, Общностью многих Я. Ксавье Леон имел все основания подчеркнуть, что в противостоянии пока ещё индивидуалистским концепциям Руссо и Канта Фихте оказался первым, кто вскрыл реальность Соци­ ального и, добавим от себя, действие Мы, групп и наций как коллективных субъектов познания и морали. В своём первом крупном философском труде «О понятии наукоучения» (1794), особо привлекавшем (несмотря на то, что он был характерен только для определённого периода его твор­ чества) внимание прочих посткантианцев, Фихте главным обра­ зом озабочен разрушением той изоляции, в которой у Канта ока­ зываются конечное и бесконечное, рассудок и разум. Под покро­ вом видимостей субъективного идеализма, обязанных своим появлением неудачно подобранным терминам «теоретическое Я», «практическое Я», «чистое Я» и «абсолютное Я» (каковые являются вовсе не индивидами и индивидуальными сознаниями, но сверхличностными центрами познания и действия), Фихте предчувствует уже реализм, проявляющийся одновременно в понятиях и Не-Я и абсолютного Я. Не-Я, некая бесконечная неизвестная величина, не тождест­ венно ни объекту познания, ни полю действия, поскольку пони­ мает непознанное и недостигнутое через действие. Субъектобъектные отношения выступают опосредованием Я, не являю­ щегося субъектом, и не-Я, которое не есть объект. Познание и моральное действие возможны и достижимы лишь благодаря то­ му, что теоретическое Я, побуждаемое Я практическим и восхо­ дящее к объединяющему их чистому Я (которое само стремится к абсолютному Я), извлекают из не-Я, непознанной и не под­ вергшейся воздействию реальности, всё более и более широкие сферы, которые не могут тем не менее исчерпать бесконечной реальности. Таким образом, невозможно разделить конечное и бесконечное, равно как невозможно оторвать теоретическое Я и практическое Я от чистого Я. В этом заключается диалектический метод первого периода творчества Фихте. Эта диалектика призвана установить переход 73

Часть первая. 5. Диалектика И.Г. Фихте

Ж Гурвич. Диалектика и социология между конечным и бесконечным, который представляет собой не только никогда не достижимую цель, но и «позитивную беско­ нечность», реализующуюся в познании и действии, присущих человеку и обществу. В то же время эта диалектика вскрывает в необъективированной и не подвергшейся воздействию реально­ сти полностью случайный элемент (Zufftillig), факт препятствия, которое никогда не может быть полностью преодолено {untiberwindbare Faktizituf). Таким образом, нам представляется, что любой читатель первой части «Наукоучения» Фихте, которому удастся постичь его мысль, должен отдавать себе отчёт в том, что все Я, к кото­ рым обращается Фихте, не являются индивидами или индивиду­ альными сознаниями и что его диалектика не связана ни с идеа­ лизмом, ни со спиритуализмом. В то же время Фихте устремля­ ется к антитетическому диалектическому методу, который способен предвидеть в отдельных сферах реальности некое диа­ лектическое движение, не зависящее от всякого метода. Но тогда как объяснить тот факт, что Гегель считал себя продолжателем диалектики Фихте, каковую тот, по его мнению, не смог довести до логического конца? Дело заключается в мысли Фихте о том, что диалектика воз­ носит теоретическое, практическое и чистое Я к абсолютному Я, каковому он приписывает первенство над не-Я. Гегель полагает, что не-Я, эта неизвестная величина, сама по себе растворена в абсолютном Я, что является интерпретацией, противоречащей идеям Фихте. Однако истинным остаётся то, что Фихте, вооду­ шевлённый героическим морализмом и гуманизмом, оказывает слишком много доверия всем Я - практическому, чистому, абсо­ лютному; он склонен рассматривать все три Я как безграничные акты, обладающие определённым онтологическим приматом над не-Я - одновременно и онтологическим, и ценностным. В нашей книге, посвященной Фихте, мы характеризовали эту точку зре­ ния как моральный панлогизм. Вероятно, её лучше было бы на­ звать моральным онтологизмом. Во всяком случае именно в этом коренятся и встающие перед диалектикой Фихте первого 74

периода проблемы, и возможности неадекватных интерпретаций его творчества. Диалектический метод Фихте заключается в восхождении к покорению и соучастию в Thathandlung (дело-действие), которое предшествует любому сознанию и порождает его, будь то кол­ лективное или индивидуальное сознание (или, как происходит практически всегда, и то и другое вместе). Однако этот Thatnandlung сам по себе является диалектикой, её сущностным центром. Та­ ким образом, согласно Фихте, диалектический метод и интуиция находятся в отношении взаимной импликации. Совершенно не случайно Фихте первого периода признаёт (за исключением чув­ ственной) лишь одну интуицию - «трансперсональную» интуи­ цию ITwtthandlung'a и посредством Thathandlung'а.. Он пишет: «Единственно возможной интуицией является наша собственная интуиция в осуществлении действия или реа­ лизуемая в действии непосредственная уверенность свободы Thathandlung a». Очевидно, он признаёт интуицию не за изоли­ рованными индивидами, но за Человечеством, за Обществом, в которых и целое и его части взаимно порождают друг друга. Но поскольку эти реальные тотальности отождествляются с Абсо­ лютным Я, возникает вопрос: не идёт ли речь об обожествлении Человечества и общества, за которое несут ответственность та­ кие разные социологи и философы, как Сен-Симон, Конт, Фей­ ербах и отчасти Дюркгейм. Если дело обстоит именно так, воз­ никает другой вопрос: нельзя ли рассмотреть само не-Я, эту не­ известную и недвижимую величину, в качестве объекта творения Абсолютного Я (синонимичного Богу, Человечеству, Общест­ ву)? Именно здесь вмешивается Гегель: он превращает Абсо­ лютное Я Фихте в действующего Бога, отчуждённого от сотво­ ренного мира и благодаря Человечеству возвращающегося к са­ мому себе через Историю. ,

Как бы там ни было, первоначальная интерпретация диалек­ тики, произведённая Фихте, не избежала поворота к восходящей и апологетической диалектике и оставила нерешённой проблему отношения между диалектикой как методом и диалектикой, взя75

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 5. Диалектика И.Г. Фихте

той в качестве реального движения. Именно поэтому в завершающий период творчества (после этапа фидеистской диалектики) у Фихте более чем когда-либо проявляется антитетическая, реалистическая и эмпиристская диалектика, в противоположность гегелевскому её пониманию. Однако сразу же отметим, что, к сожалению, этот поворот заставил отказаться Фихте от присущего ему антиплатонизма, столь явственно проявлявшегося в его первоначальных взглядах. Диалектика в том виде, в каком она получает развитие в его по­ следних работах, предстаёт, с одной стороны, интуицией реаль­ ности, в которой происходит воплощение вечных идей (отсюда происходит его термин идеалреализм) , с другой - Thathand­ lung'ом как присущей человечеству и обществу творческой ак­ тивностью. И между ними завязывается грандиозное сражение. Идеореальное Существо [l'Etre ideel ] и реальное бытие, с одной стороны, Дух (Geisf) (эту терминологию Фихте мы можем уточнить, проинтерпретировав как «необъективированное ре­ альное и идеальное бытие» и «общество в действии») - с другой, поглощены беспощадной борьбой, осколки и компромиссы ко­ торой составляют ткань человеческого и социального существо­ вания. Эта гигантская битва может утихнуть, согласно Фихте, лишь в мистической интуиции Абсолюта. Диалектика, являю­ щаяся для Фихте не просто методом, но реальным движением Человечества и Общества, могла бы быть в равной мере прило­ жена (в качестве метода) к отношениям между Верховным суще­ ством и Обществом. Однако у Фихте мы не найдем этого выво­ да, ибо он слишком озабочен тем, чтобы продемонстрировать: диалектика (которая у него остается преимущественно негатив4

5

4

Этот термин впоследствии был заимствован Прудоном. «Ideel» - комбинация двух прилагательных: «ideal» (идеальный) и «reel» (реальный); омоним «ГЕгге» при написании с заглавной буквы обозначает не «бытие», «существо» и т.п., а в традиции Великой фран­ цузской революции - понятия Верховного существа, Бога. Далее Гур­ вич прямо говорит об «обожествлении» (прим. ред.). 76 5

ной) не может достичь Абсолюта, а может только показать отно­ сительность всего, что не относится к нему. Фихте развивал эту концепцию диалектики в своём «Наукоучении» 1801 года, но особенно сильно дополнил её в варианте «Наукоучения» 1804 года. Любое познание, утверждает Фихте, даже «познание познания», являющееся философией, включает в себя неустранимую случайность, гетерогенность факта, некий «hiatus irrationalis» , посредством которого само познание стано­ вится элементом, встроенным в бытие. Субъект-объектное от­ ношение возможно только потому, что оно преодолевается со стороны объекта чистым бытием идей и реальности случайных фактов {Faktizituf), а со стороны субъекта - творческой свободой (Фихте говорит о «материальной свободе», противопоставляя её «формальной свободе»), борющейся с чистым бытием. Оно воз­ можно в виде двуединой реальности случайных фактов и бытия идей (Logos). Непрерывная драма, грандиозная борьба развёрты­ вается между «трансобъективным», каковым является чистое бытие, и «транссубъективным», то есть творческой свободой. В то же время между ними обоими бесконечно углубляется vhiatus irrationalis», непроходимая пропасть, которая, развернувшись между двумя антиподами, в равной мере отражается в дефектах каждого из них, взятого по отдельности. 6

Но Фихте идёт дальше. Чистое бытие идей, постигнутое в пассивной интеллектуальной интуиции (Sehe = Lichtzustand), са­ мо является сущностно случайным (Grundlos), как и реальность факта. С этой точки зрения логические идеи также не всегда ин­ тегрированы в связное единство. Диалектика - термин, который Фихте не использует в своей работе 1801 года, заключается и в выявлении этого неустранимого разнообразия, и в констатации того, что философский анализ ведёт к бесконечным пропастям. Но Фихте замечает, что эти бесконечные пропасти не являются негативными бесконечностями; они представляют собой пози­ тивные бесконечности, позволяющие определить конечное, noHiatus irrationalis (лат.) - пропасть иррационального (прим. ред.). 77

Часть первая. 5. Диалектика ИГ. Фихте

Ж. Гурвич. Диалектика и социология скольку их границей является Абсолют, который находится в се­ бе вне всякого диалектического анализа. Он отмечает, в частно­ сти, что «всякое слово, примененное к понятию «Абсолют», уничтожает его абсолютный характер и оставляет ему обуслов­ ленное существование» . Итак, Абсолют не есть ни субъект, ни объект, ни чистое бы­ тие идей, ни случайность, ни реальная множественность проти­ востоящих в нём друг другу фактов. Абсолют также удален от творческой свободы, как и от любой из ведущих к нему ступеней свободы. Абсолют, не будучи ни познанием, ни бытием, не представляет ни их различия, ни тождества, но есть только и ис­ ключительно Абсолют. «В Абсолюте мы можем познать лишь то, что мы не познаем его никогда» , поскольку он существует «до всякого возможного познания», хотя он как трансценден­ тальное выражение бесконечности санкционирует познание, де­ лая его позитивным, а не только негативным... Абсолют, от которого Фихте не отказывается, более не отно­ сится ни к транссубъективности (как в диалектике первого пе­ риода его творчества), ни к бытию; он вовне их обоих, равно как и вовне диалектики. Впрочем, призванием диалектики является выявление того, что Абсолют не достижим в равной мере ни по­ знанию, ни действию; он служит только выявлению относитель­ ного характера как бытия, так и творческой свободы. Однако мы видим, что Фихте, подобно Дамасцию и Дионисию Ареопагиту, рассчитывает, что негативная диалектика Абсолюта, вне позна­ ния и действия, откроет дорогу интуиции через мистическое проявление Абсолюта как Бога. Все эти аспекты диалектики Фихте находят своё подтвер­ ждение в его «Наукоучении» 1804 года, где Фихте наиболее явно прибегает к диалектическому методу. Он называет его то Genesis, то Nachkonstruieren и стремится показать, что невоз­ можно изолировать диалектику от непосредственного и интуи7

8

7

8

78

Fichte J.G. (Euvres posraurnes. Vol. II. P. 121. Ibid. P. 106.

тивного опыта (Sehe, Lichzustand); друг без друга они - ничто, поскольку в таком случае оба становятся бессодержательными. В области познания союз диалектики и интуитивного опыта ведёт к «уничтожению мысли в бытии» . Это то уничтожение (или, чтобы лучше понять этот термин Фихте, то завершение в реализме, встраивание в бытие), которое можно обозначить как «генетическую очевидность» (genetische Evidenz). В сфере дейст­ вия ему соответствует сознательное, волевое участие в коллек­ тивном творчестве. Но поскольку последнее (а также его много­ численные градации) отождествляется у Фихте с социальной ре­ альностью, то здесь диалектика становится присущей самим содержаниям, а не только схватывающим их актам сознания. Та­ ким образом, речь идёт о диалектике как движении реальности. Хотя Фихте этого и не уточняет, но именно так он открывает возможность для перехода к теории, помещающей основание всякой диалектики в наличное движение человечества, общества и истории. Впоследствии Прудон и Маркс, выступавшие (не все­ гда, правда, осознавая это) последователями Фихте, развили эту точку зрения. 9

Однако взятая во всех своих аспектах диалектика характери­ зуется у Фихте состоянием «Durch» (переход, путь через), бес­ конечно ломающим (zerschlagi) собственные рамки, идёт ли при этом речь о разрушении устоявшихся понятий, реальных препят­ ствий противостоящих действию (с тем, чтобы вслед за ними об­ наружить новые), или же о повороте - даже в состоянии движе­ ния - реальных социальных тотальностей. Эта диалектика (или опыт, конструирование понятий и объ­ ектов познания, коллективные усилия, наконец, реальные соци­ альные структуры, которые соединяются, чтобы разрушить пре­ пятствия, стоящие между субъектом и бытием, либо встретив­ шиеся на пути коллективного созидания и его продуктов) не является ни восходящей, ни нисходящей. Действительно, она не ведёт к Абсолюту и не включает Абсолют в диалектическое 9

Fichte J.G. (Euvres posthumes. Vol. П. P. 184, 228, 333. 79

Ж. Гурвич. Диалектика и социология движение. Тем более она не предполагает нисхождения Абсолю­ та к относительному. Фихтеанская диалектика помещает Абсо­ лют вне диалектики. С этой точки зрения обвинения его в ате­ изме и последующее увольнение из Йенсксто университета да­ леко не безосновательны. В частности, в каждом своём письме он говорит, что «Абсолют не есть ни субъективное, ни объек­ тивное, ни понятие, ни развитие, ни интуитивный опыт, ни бы­ тие идей, ни материальная и творческая свобода, ни реальность». Но зачем в таком случае вводить Абсолют? Здесь закрады­ ваются сомнения. Не готовит ли оно место вере, мистической интуиции, в которой сам Абсолют проявится в качестве Бога? Диалектика Фихте окончательно трансформировалась бы тогда в негативную теологию в духе некоторых мыслителей Средневе­ ковья, только более последовательную и реалистскую. К этому вопросу мы вернёмся. Сейчас отметим, что диалектика Фихте, остающаяся по пре­ имуществу антитетической, негативной и гуманистической, ве­ дёт к неустранимому плюрализму, крайним проявлением кото­ рого выступает дуализм между соучаствующим действием в творческом общественном развитии (который сам по себе диа­ лектичен) и внечеловеческим «бытием», являющимся одновре­ менно и идеореальным и реалистичным. В отношении последне­ го только познание и метод обладают явными характеристиками диалектичности.

* ** Мы должны теперь более детально остановиться на тех свя­ зях, которые впервые в истории диалектики Фихте установил между диалектикой и социальной реальностью, а также на его исследовании социальной реальности. В разных работах - «Ос­ новы естественного права», «Система учений о нравственности», «Основные черты настоящей эпохи» - Фихте начинает с демон­ страции того, что отдельный субъект, Другой и Общество вза­ имно полагают друг друга, оставаясь одновременно и в противоположенности, и в единстве. Это очевидным образом означает, 80

Часть первая. 5. Диалектика ИГ. Фихте что они находятся в диалектических отношениях. Так же дело обстоит и с индивидуальными и коллективными актами опыта, познания и творчества. К тому же Фихте, первым привлекший внимание к коллективному аспекту данных действий, опережает в этом отношении своего современника Сен-Симона . Это об­ стоятельство заслуживает того, чтобы мы его отметили. В особенности Фихте стремился показать, что участие в трансперсональном, характерное для всего относящегося к сфе­ рам социального и морального, не могло быть сведено ни к раз­ делению, ни к отождествлению Я, Другого и Мы. Однако, сме­ шивая в какой-то мере социальную реальность и нравственный идеал, он склонен к чрезмерно гармонической оценке первой, поскольку её антитетический антиномизм полностью проявляет­ ся только в борьбе творческой свободы и внеобщественного бы­ тия, но не проникает в достаточной мере в каждую из этих сфер. 10

*** Одновременно Фихте обнаружил две важнейшие антиномии в социальной реальности. Во-первых, это антиномия государства и общества: «важно общество вообще не смешивать с особым эмпирически обусловленным родом общества, называемым го­ сударством» . «Общество есть своя собственная цель... благода­ ря обществу возникает усовершенствование рода» . А государ­ ство «стремится к своему собственному уничтожению: цель вся­ кого правительства - сделать правительство излишним»^. «Государство сравнимо со свечой, пожирающей самое себя в 11

п

10

См.: Gurvitch G. Saint-Simon, Sociologue. P.: C.D.U., 1962; Pour le deuxieme Centenaire de la naissance de Saint-Simon // Cahiers Internationaux de Sociologie. 1960. Vol. XXFX. P. 3-13; Saint-Simon et Marx // Revue Internationale de Philosophic. 1960. № 5 3 / 5 4 . Fascicules 3 4. P. 1-18. 11 1 2 13

Фихте И.Г. Собр. соч.: В 2 т. СПб.: Мифрил, 1993. Т. II. С. 24. Там же. С. 25. Там же. С. 24. 81

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 5. Диалектика ИГ. Фихте 14

процессе горения и тухнущей по наступлении дня» . «В буду­ щем обществе - царстве права и свободы - постепенно угаснет традиционное принуждающее государство, поскольку ему боль­ ше нечего будет делать... Власть государства из года в год всё менее будет находить предмет действия. Таким образом, осно­ ванное на насилии государство постепенно угаснет без какоголибо направленного против него насилия ввиду собственной бесцельности» . Вот уж действительно Сен-Симон, Прудон и Маркс, предсказывавшие скорое исчезновение растворяющегося в экономическом обществе Государства, не смогли бы ничего добавить к этой мысли Фихте. Впрочем, взгляды Прудона и Маркса на сей счёт были более реалистичны и диалектичны, не­ жели у Фихте, которого можно упрекнуть в том, что ему не уда­ валось достаточно чётко следовать тому извилистому движению диалектики, которое присуще социальной реальности. Однако Фихте открыл в социальной реальности и сущест­ венно развил другое диалектическое напряжение, более важное, чем предыдущее. Речь идёт об оппозиции между вышестоящим организованным аппаратом и стихийной низлежащей жизнью общества, антиномии, которую он пространно описывал в работе (вызвавшей различные толкования) «Речи к немецкой нации» (1807). В ней Фихте обращается к оппозиции государства и об­ щества, но придаёт ей несколько иной смысл. Он отождествляет общество с Нацией как стихийным образованием, а Государство - с организацией, стоящей над Нацией. Государство, подобно всякой организации, объясняет Фихте, внеличностно, схематично и абстрактно; процесс его строения концептуален. А Нация есть стихийное, активное, живое образо­ вание; она лишь частично проявляется в государстве, равно как и в любом другом организованном аппарате. Стихийное общество более склонно к обновлению, буйству новаций, изобретениям, актам созидания, нежели государственная организация. Как 15

14

Fichte J.G. (Euvres posthumes. Vol. VI. P. 102-103. " I b i d Vol. IV.P. 599.

82

очень хорошо написал Эмиль Ласк, «Фихте стремится револю­ ционизировать застывший пласт публичной жизни, управляемой абстрактными правилами государственной организации, проти­ вопоставляя последней свежесть постоянно воссоздающей себя социальной реальности, призванной омолодить своей стихийно­ стью схематизм стоящих над ней организаций» . Фихте касается здесь поляризации, которую он не стремится устранить. Однако ему не удаётся избежать смешения целостного социального фе­ номена глобального уровня (и, соответственно, сверхфункцио­ нального) с частным целостным социальным феноменом (яв­ ляющимся потому просто функциональным), в основе которого стоит политическая группа, низлежащая по отношению к орга­ низованному аппарату государства. Менее всего он предчувст­ вует в этом диалектику, характеризующую отношения между стихийными и организованными элементами социальной реаль­ ности, нуждающимися друг в друге, взаимно проникающими друг в друга, противопоставляющими себя друг другу; наконец, обычно оказывается, что и те и другие используются одними ди­ намическими равновесными образованиями, которые в совре­ менной социологии именуют «социальными структурами». Эти последние в равной мере могут быть как частичными, так и гло­ бальными. 16

*** Завершая изложение диалектики Фихте, мы резюмируем её достоинства и недостатки, причём как с точки зрения истории диалектики, так и с точки зрения её функционирования в соци­ альной реальности, изучаемой социологией. Нам представляется желательным, не теряя времени, попы­ таться отыскать объяснение незначительности влияния фихтеан­ ской диалектики, того крушения, которое она претерпела с исто­ рической точки зрения, а также популярности гегелевской и Lask Е. Fichtes Idealismus und die Geschichte. Tubingen; Leipzig J.C.B. Mohr, 1902. S. 257. 83

Ж Гурвич. Диалектика и социология марксистской диалектик, затмивших фихтеанскую диалектику второго периода. Историческое объяснение нам представляется следующим: в начале своей карьеры Фихте занял позицию, ко­ торая являлась одновременно и антиплатоновской, и антиноми­ налистской. Причём таким образом, что любой рассудительный читатель видел в его философии в первую очередь якобинский гуманизм и активистский прометеизм. Известно, что он был об­ винён в атеизме и что это стоило ему кафедры в Иенском уни­ верситете. Однако на тот момент, когда публика внимала его словам, он ещё не подступил к абсолютно ясной концепции диа­ лектики. Она, несмотря на свой имманентистский, гуманистиче­ ский и социальный характер, обещала, казалось, привести теоре­ тическое Я , посредством практического Я, к Я абсолютному, ко­ торое могло выступать в равной мере как в качестве обожествлённых общества и человечества, так и реализующего­ ся в их деятельности Бога. А ведь гегелевская диалектика всегда претендовала на продолжение этой основы фихтеанской диалек­ тики и даже на доведение её до логического конца. Во что чита­ тели и поверили... Что касается самого Фихте, для завершения действительно негативной и реалистической диалектической системы он был вынужден обратиться к платонизму. Пройдя через кризис мис­ тического фидеизма, в конечном счёте он обратился к неизмери­ мому абсолюту как основе диалектики Faktizituta. Сражённый тифом, он умер в 1814 году ещё молодым, в 52 года, не опубли­ ковав большей части своих зрелых работ. Однако то, что оста­ лось от этого последнего периода его творчества, отнюдь не яв­ ляется неразрывным слиянием диалектики, опыта, реализма, плюрализма и социальной жизни, это скорее возврат к более ран­ ним позициям. Только Краузе, Кьеркегор и Прудон прямым или косвенным образом успешно использовали фихтеанскую диалек­ тику последнего периода. Однако трагизм его судьбы вовсе не является случайностью. Вся диалектика Фихте всё дальше в своем развитии двигалась к устранению апологетического и одновременно не только нисхо84

Часть первая. 5. Диалектика И.Г Фихте дящего, но и восходящего характера. Помимо всего прочего, его позиция требовала диалектизации отношений между диалекти­ кой как методом и диалектикой как реальным движением обще­ ства. Следовательно, мы не можем сказать, что Фихте удалось в достаточной мере выразить своё намерение даже в своих по­ следних философских трудах. 1. Действительно, апологетический элемент фихтеанской диалектики заключается не только в апологии неустранимости внешнего по отношению к человеку бытия и творческой свободы человека, но и в апологии Абсолюта, непознаваемого и недости­ жимого для человеческого действия. Вводя Абсолют в свой ана­ лиз, какую иную цель мог он преследовать кроме двух следую­ щих: найти основание для своего утверждения о неисчерпаемом богатстве реального (Faktizitat) или проложить путь для мисти­ ческой интуиции, проявляющей Абсолют в качестве Бога, той интуиции, чья точка отсчёта лежит вне рамок философии? Мы полагаем, что Фихте колебался между двумя этими идеями по­ добно тому, как в начале своего пути колебался, пытаясь понять, стоит или нет обожествлять человечество и общество. Несмотря на воинственное отношение его диалектики ко всякой традици­ онной теологии и классической философии, Фихте так и не смог окончательно освободиться от теологической проблемы. 2. Точно так же его диалектика не смогла освободиться от тенденции к превращению в восходящую диалектику, которая восходит к «чистому бытию идей» и далее - к творческой свобо­ де, восходящей в конечном счёте к Абсолюту. Только полный отказ от какой бы то ни было предшествующей философской традиции позволил бы Фихте добиться законченности своих на­ мерений. 3. В глубине бытия, будь оно реальным или идеореальным, равно как и в глубине творческой свободы, в которой соучаст­ вуют общество и его члены, антиномии не выделены в надлежа­ щей мере. 4. Присущая социальной реальности диалектика чрезмерно отождествляется с диалектикой участия в созидательной свобо85

Ж. Гурвич. Диалектика и социология де. Причём настолько, что Фихте устанавливает неустранимую антиномию между бытием и созидательным действиемсвободой. Но в этих условиях разве можно рассматривать кол­ лективную жизнь как полностью принадлежащую реальности в собственном смысле этого слова? Разве те характеристики, кото­ рыми Фихте сам наделяет социальную реальность, не могут по­ колебать его метафизическую конструкцию борьбы не на жизнь, а на смерть между творческой свободой и бытием и отнести об­ щество в промежуточную между ними сферу? И разве не само бытие общества (являющееся в то же время и актом) разреша­ ет у Фихте ту антиномию, которую он сам полагает неразреши­ мой? Без достаточных уточнений Фихте, по существу, противо­ поставляет две реальности и в конечном счёте два рода бытия: с одной стороны, человеческое и социальное бытие, с другой бытие, которое таковым не является. Именно в этом он выходит за пределы собственной мысли. Действительно, его мысль зачастую несет больше, чем автор хотел выразить, во всяком случае больше, чем сознавал. Если ос­ тавить в стороне его опасные игры с Абсолютом, необходимо признать, что Фихте не только первым увязал диалектику с ре­ альным движением общества, но и первым наметил путь к диа­ лектическому эмпиризму. Чтобы эта ориентация обрела плоть в качестве предварительного очищения, постоянно возобновляе­ мых концептуальных операциональных рамок (неважно, идёт ли речь о философии, гуманитарных науках или даже о науках есте­ ственных), необходимо было дожидаться нашей эпохи. Кроме того, как мы уже указывали, не только Прудон, но даже Маркс (зачастую сами того не предполагая) во многих аспектах своих диалектических учений оказывались обязанными Фихте гораздо больше, чем это можно было бы предположить.

6. ДИАЛЕКТИКА ГЕГЕЛЯ

Перед тем как начать исследование диалектики Прудона и Маркса, нам необходимо остановиться на гегелевской диалекти­ ке. Не потому, что она является, как это зачастую утверждают, действительным источником диалектик этих двух мыслителей, а потому что они оба боролись против ошибок гегелевской диа­ лектики. Действительно, Прудон не удовлетворялся простым развёртыванием полукантовской, полуфихтеанской по своему духу диалектики и противостоял диалектике Гегеля. Что касает­ ся Маркса, то, несмотря на все его попытки «поставить на ноги» и «расколдовать» гегелевскую диалектику, несмотря на его жё­ сткие, но справедливые критические выпады в адрес Гегеля (изза чего, впрочем, он сам был склонен считать себя большим ге­ гельянцем, чем был на самом деле), помимо терминологии он немало позаимствовал от гегелевской мистики исторической судьбы и восходящего аспекта диалектики. Одновременно и восходящая и нисходящая диалектика Ге­ геля (1770-1831) была не началом, но неким завершением. В ис­ тории диалектики она представляла собой реакционное направ­ ление, возврат к эманационистской диалектике Плотина, про­ явившейся в специфически германской форме. Эта форма восхо­ дит к немецкому мистику XVI века Якобу Бёме, у которого ис­ тория Бога и история мира смешиваются в теологокосмогонически-историческую кашу. Оригинальность Гегеля главным образом состоит в подчёркивании - под влиянием сво-

Ж Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая, б. Диалектика Гегеля

его времени и, в частности, под воздействием Фихте - роли Че­ ловечества, усилий Общества, наконец, собственно человеческой Истории в этой теогонии. Чтобы понять истоки творчества Гегеля, нужно начать с его юношеских теологических работ. Опубликованные Нолем в 1907 году - а некоторые фрагменты были опубликованы еще раньше Розенкранцем и Дильтеем , - эти тексты посвящены различным аспектам христианства. Они были написаны в промежутке меж­ ду 1795 и 1801 годами, то есть тогда, когда Фихте не только ус­ пел развить свою первую философскую систему, но и навлек на себя обвинение в атеизме и изгнание из Иенского университета за свой героический гуманизм, основанный на диалектике твор­ ческой свободы, присущей человеческому обществу. Читая ранние произведения Гегеля , можно удивиться, сколь мало на них сказалось влияние Канта и Фихте, несмотря на то, что после 1802 года Гегель уже считал себя их последователем. Даже его близость к романтикам Гёльдерлину и Шеллингу пред­ стает весьма поверхностной. Бесплодными оказались все усилия Георга Лукача, пытавшегося в двух томах (.(Молодого Гегеля» интерпретировать ранние произведения Гегеля с точки зрения его последующих работ и влияния романтиков на его творчест­ во. Напротив, поразительные анатогии между взглядами моло­ дого Гегеля и взглядами немецких мистиков гораздо более ран­ ней эпохи - Мейстера Экхарта (1260-1327) и прежде всего Якоба Бёме (1575-1624) - столь отчетливы, что буквально бросаются в глаза и не могут быть всерьёз оспорены. 1

2

3

1

См.: Rosenkranz К. Hegels Leben. В.: Dunekep und Humblot, 1844; Dilthey W. Die Jugendgeschichte Hegels. В., 1905. Среди французских авторов лучший анализ этих работ принад­ лежит перу Ж. Валя (Wahl J. La rnalheur de la conscience dans la philoso­ phic de Hegel. P.: Rieder, 1929; 1951). Lukacs G. Der junge Hegel und die Probleme der Kapitalistischen Gesellschaft. Im 2 Bd. В.: Aufbau-Verlag, 1948-54. 88 2

Вослед за Мейстером Экхартом молодой Гегель утверждает идентичность Бога и бытия, но Бог ничего не представляет собой без сотворенного им мира, и до актов творения не только для нас, но и для самого себя Бог не познаваем и не сознаёт самого себя. Или, иначе, Бог не был Богом до акта творения, и «творя творимое», в том числе и «бытие», он творит самого себя. Но чтобы напомнить творениям об этой драме, являющейся одно­ временно и божественной, и человеческой, душа должна пре­ одолеть самое себя, чтобы раствориться в Боге. Как у Экхарта, так и у молодого Гегеля эта мистика выражена одновременно и восходящей и нисходящей диалектикой, проходя через тезис, антитезис и синтез: 1) Бог тождествен Бытию, 2) Бог сотворен миром, наконец, 3) Бог и Мир объединены и примирены с сами­ ми собой. Притом для молодого Гегеля этот синтез является Христом, воплощающим одновременно возвращение сотворен­ ного мира к Богу и триумф Бога в сотворенном мире. Родство идей молодого Гегеля с идеями Якоба Бёме, кото­ рому Александр Койре посвятил свою замечательную диссерта­ цию , в не меньшей мере поражает воображение. Для Бёме Бог выступает не только первой очевидностью в силу того, что он сотворил мир, но Бог ещё пребывает в постоянном гневе по от­ ношению к сотворенному им миру, и этот гнев является источ­ ником постоянного движения в сотворенном мире. Этот гнев лежит в основе драмы мира и мировой истории, поскольку толь­ ко возвращением к Богу сотворенный мир (и пребывающие в нём люди) способен погасить «божий гнев». Как совершенно справедливо отмечает Ж. Валь, «история Бога и история мира» смешиваются и у Бёме, и у Гегеля, как смешиваются несчастное сознание Бога и несчастное сознание человека; последнее, впро­ чем, становится счастливым с того момента, когда в мистиче­ ском союзе, обусловленном диалектическим синтезом, душа воз­ вращается к Богу, приводя к нему и человека. Ж. Валь пишет: «То, что первоначатьно крылось в глубине души автора «Логи4

3

4

Коугё A. La philosophic de Jacob Boehme. P.: Vrin, 1929. 89

Часть первая, б. Диалектика Гегеля

Ж Гурвич. Диалектика и социология ки», являлось христианским видением искупления и бёмевским видением божьего гнева. В глубине души этого так называемого рационалиста скрывалась двойная мистерия. Божий гнев (Grimmigkeit Бёме) выступает как принцип диалектики и возвраще­ ния к самому себе, каковым завершается его диалектика» . «Ге­ гель предъявляет нам идею негативности как очень близкую идее божьего гнева, показывая, как появляются и как исчезают творения в своей конечности. Он показывает нам Бога, этот бес­ конечный центр, разгневанный развитием порождённой из него природы и пожирающий её» . Единственный упрёк, который можно предъявить интерпре­ тации Ж. Валя, состоит в том, что он не проводит различия меж­ ду историей мира и историей человечества и общества. Это тот пункт, который отличает Гегеля, даже в его молодые годы, от Мейстера Экхарта и Якова Бёме, не имевших никакого пред­ ставления об этой оппозиции. Здесь явно сказалась не оставив­ шая безучастным молодого Гегеля теория диалектики Фихте, обнаруживавшая фокус диалектики в человечестве, в обществе и их творческих усилиях. Лукач - антипод Валя в интерпретации работ молодого Ге­ геля - непомерно раздул это различие, деформировав взгляды раннего Гегеля, тогда как Валь, дословно следуя текстам, просто опустил ускользнувший от него нюанс. Вернемся к Гегелю. Мы можем только оправдывать Георга Лассона, издателя гегелевских работ, когда в своём предисловии к «Логике» (т.1, 1812, т.2, 1816) - в определённом смысле слова самом рационалистическом произведении философа - он пишет: «Для Гегеля слова «диалектическое» и «спекулятивное», с одной стороны, и «мистическое» - с другой, стали синонимами» . То 5

6

7

5

Wahle J. Op. cit P. 108. Ibid. P. 107. Lasson G. Einleitung [zu Wissenschaft der Logik] // Hegel G. W. F. Schriften zur Politik und Rechtcphilosophie / Hrsg. von Georg Lasson. Leipzig: F. Meiner, 1923. S. 68. 90 6

7

есть, как отмечал Фейербах, для Гегеля речь идёт о «рационали­ зированной мистике», или, точнее, интеллектуализации и логизации мистики космогонической теодицеи Экхарта и Бёме, до­ полненной диалектикой созидательного усилия человеческого общества, движение которого само превращено в теодицею. Мы уже показали, как божий гнев против сотворенного мира (если только этот мир не возвращается к нему и не растворяется в нем) трансформируется в ранних работах Гегеля в Божий гнев против Человечества, Общества, Истории. Отчуждённый в них в нисходящей диалектике Бог может упокоиться лишь благодаря восходящей диалектике, благодаря восхождению Человечества, Общества и человеческой Истории к Богу и растворению в его «живой вечности». Именно этому диалектическому продвиже­ нию человеческого общества к Богу в наибольшей мере соответ­ ствуют констатации Ж. Валя, в соответствии с которыми диалек­ тический синтез Гегеля является «очень близким к чувствам». «Разделение, - пишет он, - есть страдание; противоречие есть зло; противоположные элементы суть не удовлетворённые эле­ менты. И не удивительно, что разгадка того, что он называет разумом, определена им заранее как любовь». Мы «тишь добавим, что это страдание, обладающее к тому же чудодейственным свойством, поскольку ведёт к синтезу, и эта любовь, равно как и разум сам по себе, носят для Гегеля и индивидуальный, и кол­ лективный характер. Но это не меняет того обстоятельства, что стремящийся примирить тезис и антитезис синтез для Гегеля обладает харак­ тером спасающей душу тайны даже там, где он носит предвари­ тельный характер. Этот синтез обладает смыслом искупления, спасения, ведущего к блаженству мистического союза, словом возвращения к божественному единству. В равной мере это от­ носится к «Логике» Гегеля, которая в движении нисходящей диалектики проходит от Бытия к Сущности, от неё - к Понятию (которое, согласно Гегелю, есть «объединенные субъективность и свобода»), чтобы подняться от понятия к Идее, а от Идеи - к Разуму, который в форме Абсолютного Разума выступает преж91

Ж Гурвич. Диалектика и социология де всего религией откровения. Логика Гегеля, как и вся его фи­ лософия, стремится показать, что благодаря диалектике разума человечество, общество, человек вновь объединяются с Богом после их отчуждения от него в мире. Понятно, почему Прудон впоследствии сказал, что в геге­ левской диалектике синтез носит огосударствленный и теологи­ ческий характер, и почему молодой Маркс с яростью обвинял Гегеля не только в мистицизме, но и в «сознательной мистифи­ кации», софизме, в «нелепости», в «отталкивающей непоследо­ вательности». И этот якобы гегельянец добавлял: «определенные понятия, всеобщие неподвижные формы мышления представ­ ляют собой в их самостоятельности по отношению к природе и духу необходимый результат всеобщего отчуждения человече­ ской сущности, а значит, и человеческого мышления... снятое бытие есть сущность, снятая сущность-понятие, снятое поня­ тие. .. абсолютная идея. Ну а что такое абсолютная идея? Она, в свою очередь, опять-таки снимает самоё себя», она является «со­ вокупностью абстракций» , и она не может быть спасена иначе, чем посредством религии откровения, к каковой вновь приводит Абсолютный Дух. К этим цитатам, заимствованных нами из «Экономикофилософских рукописей» (1844), можно добавить характеристи­ ки, содержащиеся в «Святом семействе» (1844). «Реалистиче­ ский гуманизм, - пишет Маркс в этой работе, - в Германии не имеет худшего врага, нежели спекулятивный спиритуализм, ста­ вящий на место реального человека сознание и разум». Он до­ бавляет, что «диалектика Гегеля обеспечивает триумф герман­ ского мистического духа» и стремится «способствовать спуску небес на землю». И Маркс заключает: «В системе Гегеля суще­ ствуют три элемента: спинозовская субстанция, фихтеанское Я и гегелевское необходимо-противоречивое единство первых двух 8

Часть первая. 6. Диалектика Гегеля 9

элементов - абсолютный дух» . Вот в чём заключается гегелев­ ский синтез: под ним скрывается мистическая теодицея, по от­ ношению к которой диалектика человеческой истории, равно как и диалектическая логика, являются не более чем иллюзией. Эти нападки Маркса предваряют более углублённую крити­ ку, содержащуюся в «Немецкой идеологии» (1845) и «Нищете философии» (1846). Формально направленные против Прудона эти критические выпады в действительности нацелены против гегелевской диалектики, что официальный марксизм стремился скрыть всеми возможными способами . Мы остановимся на этом вопросе в изложении диалектических взглядов Маркса, где у нас будет возможность вернуться к отношениям между диа­ лектикой Маркса и диалектикой Гегеля. 10

*** Две работы Гегеля, кладущие начало зрелой фазе его твор­ чества и могущие, с определенной точки зрения, рассматривать­ ся как наиболее удачные среди его творений - это «Феноменоло­ гия духа» (1807) и «Логика» (т.1, 1812, т.2, 1816). Первая придает гегелевской диалектике некоторое реалистическое и гуманисти­ ческое звучание, вторая - скорее реалистическую окраску (или как минимум её видимость). Напротив, «Энциклопедия философ­ ских наук» (1817) и особенно работы берлинского периода («Фило­ софия права» (1821), 4-томная «Философия истории», 3-томная «Философия религии»), вскрывают то, что зачастую маскируется в весьма искусном изложении двух ранее упомянутых работ. Это прямое превращение мира и исторического человечества в «жи­ вую вечность», в которой они обретают «сохранённость» (aufgehoben, так как в немецком языке «aujheben» означает и «сохра­ нение», и «устранение»). Для Гегеля «абсолютный дух повсюду у себя дома», поскольку он находится в постоянном восхождении 9

8

639. 92

Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 638-

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 154. Gurvitch G. La sociologie de Karl Marx. P.: C.D.tL 1959 П ed V 1961 (2 ed.).P. 25-29, 31-50. 93 1 0

ю

e

Ж Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая, б. Диалектика Гегеля

и нисхождении. Как прекрасно выразился Эмиль Брейе, «самым очевидным результатом его философии является придание всем реальностям природы и Истории божественного источника: зем­ ной городок превращается в Град Божий»". Из всех гегелевских работ именно «Феноменология духа», в которой его диалектика обретает наиболее реалистические и конкретные очертания, привлекает сегодня особое внимание. Жан Ипполит, автор последнего французского перевода этой ра­ боты, посвятил свою диссертацию изложению всех нюансов ге­ гелевской мысли на момент 1807 года' . С другой стороны, в книге, воспроизводящей лекции по «Феноменологии духа» (1933-1939), Александр Кожев превратил эту работу в струк­ турную основу изложения гегелевской диалектики. Нынешних толкователей особенно привлекает в «Феномено­ логии духа» ее ориентация - очень современная по своей сути на описание одновременно психического, социального и истори­ ческого. Оно является «введением» в философию и располагает­ ся, так сказать, до всякой философии и всякой науки, стремясь проследить перипетии движения разума и духа в их воплощени­ ях в реальном бытии. «Феноменология Гегеля, - пишет Ж. Ип­ полит, - ставит перед собой двойную задачу: с одной стороны, привести обыденное сознание к философскому знанию и, с дру­ гой - вывести индивидуальное сознание из его ложной изоляции, из его исключительного бытия-для-себя, дабы поднять его к ра­ зуму» . В своей «Феноменологии» Гегель в явном виде не при­ бегает к нисходящей диалектике, а в процедурах синтеза восхо­ дящая диалектика обнаруживается в несколько завуалирован­ ном виде. 2

13

14

11

Bremer Е. Histoirede laPhilosophie. P.: J. Vrin, 1954. Т. П. Vol. III. P. 183-784. Hyppolite J. Genese et structure de la Phenomenologie de 1'Esprit. P.: Editions Montaigne, 1946. Kojeve A. Introduction a la lecture de Hegel. P.: Gallimard, 1947. Hyppolite J. Op.cit. P. 311. 94 1 2

Это заставляет А. Кожева заметить, что для Гегеля диалек­ тика связана с временем, являющимся для него человеческим временем, то есть социальным и историческим. Притом на­ столько, что, по Гегелю, «только история может и должна пони­ маться диалектически» . Однако Кожев честно добавляет: «Это следовало бы сказать, но Гегель этого не говорит. И в этом, по моему мнению, коренится его основная ошибка»™. Кожев отбра­ сывает всю «диалектику природы» Гегеля, забывая при этом, что, по меньшей мере, в методологии «науки о природе» сегодня всё более и более диалектизируются и что даже сами отношения между концептуальными аппаратами наук о человеке и наук о природе могут рассматриваться диалектически. Более того, он максимально облегчает себе задачу, выявляя в «Феноменологии духа» Гегеля некоторые концепции Маркса, которые последний разработал как раз для ... своего бунта противГегеля\ Подобно Фихте, Гегель в своей «Феноменологии духа» стремился установить связь между диалектикой и опытом. В предисловии к «Феноменологии» он пишет: «Это диалектиче­ ское движение, совершаемое сознанием в самом себе как в от­ ношении своего знания, так и в отношении своего предмета ... есть, собственно говоря, то, что мы называем опытом» . Оба но­ воявленных толкователя «Феноменологии» не прошли мимо это­ го обстоятельства. Отмечая, что Гегель стремился развить «спе­ кулятивную теорию опыта», сделав «даже опыт диалектиче­ ским» , Ж. Ипполит подчёркивает, что эту тенденцию обеспе­ чивало колебание (обречённое на исчезновение в более поздних работах) между «субъективной уверенностью» и «объективной уверенностью». А. Кожев даёт иной комментарий. Воспроизводя ту же са­ мую цитату, он пишет: «Если угодно, гегелевский метод являет15

17

18

15 1 6 17

13

14

18

Kojeve A. Op. cit. Р. 377. Ibid. Р. 378. Гегель Г.В.Ф. Собр. соч. М., 1959. Т. IV. С. 48. Hyppolite J. Op. cit. P. 566-567. 95

Часть первая. 6. Диалектика Гегеля

Ж Гурвич. Диалектика и социология ся чисто эмпирическим: Гегель наблюдает реальность и описы­ вает наблюдаемое, только наблюдаемое и ничего кроме наблю­ даемого. Другими словами, он следует опыту бытия и реально­ сти, которые диалектичны» . Однако этот комментатор впадает в явное преувеличение, добавляя: «Метод Гегеля вовсе не явля­ ется диалектическим, и диалектика у него играет совсем иную роль, нежели метод мышления и изложения» . Итак, если диа­ лектика Гегеля и имеет какие-либо заслуги, то они заключаются именно в стремлении показать, что диалектика как движение ре­ альности и диалектика как метод сами по себе находятся в диа­ лектической связи! К сожалению, этот тезис, который предвидел ещё Фихте, оказывается у Гегеля скомпрометированным связью его мысли с чрезмерным теологическим спиритуализмом... Никто из комментаторов Гегеля не уточнил мотивов его стремления к объединению диалектики и опыта; их не интересо­ вали и причины явной неудачи этих попыток. В «Феноменологии духа» Гегель стремился достичь такого предела, который бы предварял всякую науку, всякую философию и даже всякий вы­ раженный в понятии, сконструированный опыт, путём детально­ го изучения всей сложности человеческого существования (как коллективного, так и индивидуального), как оно переживается, со всеми его конкретными дополнениями, двусмысленностями, поляризациями. Здесь берёт начало его знаменитая диалектика «хозяина и слуги», «несчастного сознания» (несчастного прежде всего потому, что является не чем иным, кроме сознания), отчу­ ждения человека в природе и продуктах цивилизации, а также диалектика непосредственного и опосредованного, субъективно­ го морального сознания и объективированной в обществе дейст­ вительной и конкретной морали. Эта диалектика в равной мере привлекла внимание Маркса и Фейербаха, которые из всех тру­ дов Гегеля выше всего оценивали «Феноменологию духа». 19

20

19

2 0

96

Kojeve A. Op. cit. Р. 451. Ibid. Р. 453.

Однако необходимо принять меры предосторожности про­ тив любых преувеличений и не допустить, как это делает г-н Кожев, камуфлирования явного крушения гегелевских усилий. Все же ему приходится признать, что Гегель придаёт «чрезвы­ чайно большое значение отражению в сознании», с которым он отождествляет любое удовлетворение, любое усовершенствова­ ние. Причина неудачи, которую потерпел Гегель в своей «Фено­ менологии», заключается в том, что любая «конкретизация диа­ лектики» не мешает ему рассматривать последнюю в качестве восходящего движения к Абсолютному Духу, «феноменология» которого может быть только апологией причисления её последо­ вателей к лику святых. Не случайно в последующих работах Ге­ геля «феноменология духа» заменяется сочетаниями «субъек­ тивный дух», «объективный дух» и «абсолютный дух», пред­ ставляющими собой тезис, антитезис и синтез. В самой «Фено­ менологии» философ противопоставляет Абсолюту, понимаемо­ му как туман, «где все кошки серы» (что явно направлено против Шеллинга и неявно - против «негативной теологии Абсолюта» Фихте), свой Абсолют, который есть «живая субстанция... ко­ торая поистине есть субъект... поскольку она есть движение самоутверждения», которое «есть то, что действительно; оно есть сущность или в-себе-сущее... оно есть в себе и для себя» . Любое диалектическое движение, идёт речь о сознании или о бытии, является для Гегеля только лишь «движением воссо­ единения с Абсолютным Духом», из которого оно вышло ранее. Комментатор Ж. Ипполит чувствует себя обязанным признать, что «феноменологическая диалектика Гегеля завершается у Ге­ геля ноуменологической диалектикой» . Мы добавим к этому, что судьба первой завершается поглощением и растворением во второй. Точнее, противостояние природы и человечества со все­ ми его продуктами деятельности, или, как предпочитает гово21

22

Гегель. Соч. М., 1959. Т. IV. С. 9,12. Hyppolite J. Op. cit P. 522. 97

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 6. Диалектика Гегеля

рить сам Гегель, природы и истории, растворяется в Духе, кото­ рый, в свою очередь, воссоединяется с Богом. Примечательно, что в «Заключении» к «Феноменологии» каждый момент исторического и социального времени охаракте­ ризован как судьба, а каждый поворот Духа - как тождество необходимости и свободы. И всё завершается утверждением о том, что цель диалектики - «абсолютное знание», каковым «дух познаёт самоё себя» через посредство любой деятельности, лю­ бых человеческих и природных проявлений. Гегелевская «фено­ менология» остаётся, таким образом, полностью верна мистиче­ ской теодицее, которую она, дабы сделать её более приемлемой, стремится конкретизировать и рационализировать. Несмотря на благосклонное отношение к гегелевской «Фе­ номенологии духа», Маркс ничуть не ошибается в своих упрёках в том, что эта работа «привела к самой спиритуалистической и самой консервативной философии». «Действительно, - добавля­ ет он, - она претендует на победу над реальным и чувственным миром, заменив здесь человека познанием». Гегель, согласно Марксу, признаёт лишь «абстрактное, логическое, спекулятив­ ное выражение для... такой истории, которая не есть ещё дейст­ вительная история человека», а также растворяет производство и труд «в абстрактно-духовном труде» . Эта тенденция современниками Гегеля была обозначена как «панлогизм». Во избежание недоразумений необходимо доба­ вить, что речь идёт о панлогизме, прикрывающем мисгицизм. Наибольшую четкость эта ориентация обретает в Большой «Ло­ гике». Конкретная диалектика «Феноменологии» трансформирует­ ся в «Логике» в диалектику всемогущего логицизма, которую Гегель излагает здесь с величайшей научной честностью. В «Предисловии» он уточняет, что в «Феноменологии» стремился показать, что «в непосредственном наличном бытии духа, в соз23

мании, есть два момента, момент знания и момент... предметно­ сти» (Ausserlicheit) . В «Логике» же, напротив, речь идёт об опи­ сании «структуры имманентного бытию движения, проявляюще­ гося как разум». Первая книга «Логики» носит название «Учение о бытии», иторая - «Учение о сущности»; вместе они составляют систему объективной логики и входят в первый том работы. Третья книI а, соответствующая второму тому, посвящена логике понятия, завершением которого является Дух. Эта часть озаглавлена «Субъективная логика». Логика изучает незавуатярованную ис­ тину, такую, какова она есть «в себе и для себя» (an und fur sich). В этом смысле вслед за Г. Лассоном, одним из наиболее компе­ тентных комментаторов Гегеля, можно сказать, что по своей структуре содержание «Логики» является «изложением Бога в его вечной сущности». Позавидуем же Гегелю, посвященному в чайны Бога! В качестве чистого бытия Бытие индетерминировано и, сле­ довательно, не может обладать какими-либо свойствами, не бу­ дучи противопоставлено «чистому Небытию» (reines Nichts), ка­ ковое так же пусто, как и бытие. Если не мыслить диалектиче­ ски, Бытие и Ничто становятся тождественными, но диалектика показывает, что тезис и антитезис оказываются прёодолёнными и снятыми (aufgechoben) в синтезе, представляющем собой ста­ новление. Однако это становление есть в первую очередь станов­ ление Бога, реализующееся сперва в наличном бытии (bestimmtes Sein, Dasein), антитезой которого является конечность (Endlichkeit), а синтезом - позитивная бесконечность. Последняя вы­ ступает сперва как Бытие для себя (fur sich Sein), или Единое, ко­ торому противостоит множественность (отталкивание и абст­ ракция); они синтезируются в своём воссоединении, ведущем к находящемуся в борьбе с качеством количеству, диатектика ко­ торого реализуется в измерении и антитезой которого выступает неизмеримое (Masslose); их синтезом выступает сущность. 24

Маркс К , Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 624, 627. 98

Гегель. Соч. М., 1959. Т. IV. С. 19. 99

Ж Гурвич. Диалектика и социология Помня о неприкрытом спиритуализме Гегеля, необходимо иметь в виду, что гегелевская игра тезисов и антитезисов весьма искусственна и беспрестанно приводит к смешению истинных антиномий и простых противоположностей, проявляющихся за­ частую как комплиментарности или даже взаимные импликации. Гегель приходит к настоящему обесцениванию антиномий, кото­ рое ведёт его к фетишизму отрицания, необходимому для обо­ жествления синтезов. Приведём несколько примеров, взяв их преимущественно из «Логики», хотя россыпи их можно найти во всех работах, осо­ бенно в «Философии права», где излагается диалектика социаль­ ного мира. Обозначать как антиномии количество и качество, абст­ рактное и конкретное, тождество и различие, непосредствен­ ность и рефлексию, понятие и идею, субъективное и объектив­ ное, сознание и его содержание - значит неоправданно прини­ мать противоположности, в которых одно не может существо­ вать без другого (как предельный случай приведём пример се­ верного и южного полюса), за антиномические противоречия. То же самое бросается в глаза, когда Гегель объявляет антиномиями право и субъективную мораль, семью и гражданское общество, собственность и договор; два последних, в свою очередь, вместе противопоставлены политической власти. В действительности все эти феномены могут быть, а могут и не быть антиномичными, поскольку все они обладают одинако­ вой способностью к взаимной импликации, наличию взаимности перспектив или поляризации. Даже когда Гегель приводит наи­ более убедительные примеры противоположностей, такие как существование и сущность, бытие и видимость, конечное и бесконечное, единое и множественное, можно задаться вопро­ сом, всегда ли эти противоположности выступают в качестве та­ ковых (поскольку всегда можно отрицать отдельные из этих пар как догматические и воображаемые, например, сущность и ви­ димость, и говорить о том, что в зависимости от обстоятельств в одних случаях речь может идти о взаимной импликации, в дру100

Часть первая, б. Диалектика Гегеля гих - о поляризации). Короче говоря, присущие Гегелю чрезмер­ ное употребление и фетишизация антиномий показывают, что вместо поиска условий, в которых проявляется действительная поляризация противоположностей, он сам произвольным обра­ зом конструирует их во славу обожествлённых синтезов. Кроме того, мы должны внимательно рассмотреть признания Гегеля относительно того, что он понимает под Auflieben («сня­ тие»), о которых его комментаторы, как сегодняшние, так и прошлые, предпочитали умалчивать. В конце первого раздела «Науки логики» Гегель дословно пишет следующее: «Оттого, что нечто снимает себя, оно не превращается в ничто (Nichts)... Auflieben имеет в немецком языке двоякий смысл: оно означает сохранить (aufhewahren), удержать (erhalten) и в то же время прекратить, положить конец... Таким образом, снятое есть в то же время и сохранённое, которое лишь потеряло свою непосред­ ственность, но от этого не уничтожено (yernichtei)» '. Итак, бы­ тие и ничто «сняты и сохранены» в становлении, представляя собой его точные проявления, которые не являются более ни бы­ тием и ничто, которые остаются их основой, находя своё выра­ жение в существовании, являющимся их единством. Я добавлю не сказанное Гегелем: всё это возможно только лишь в случае предположения «живой вечности» Бога, растворяющего в себе всё реальное становление. В целом под покровом гегелевской диалектики постоянно обнаруживается Плотин, и всё вместе представляет собой некий тщательно закамуфлированный танец на месте, который несмотря ни на что бросается в глаза ... 25

Вернемся к «сущности» (Weseri), которая обнаруживает спи­ ритуализм Гегеля. Диалектика измеримого и неизмеримого, ко­ личественного и качественного ведёт ко второй части «Логики», посвященной Учению о Сущности. Последнее связано с проти­ вопоставлением иллюзии и рефлексии, которые преодолевают и сохраняют себя в отношении абсолютного и относительного. Это же относительное пронизывает три фазы: тождества, различия и Гегель. Наука логики. М : Мысль, 1999. С. 96-97. 101

Часть первая. 6. Диалектика Гегеля

Ж Гурвич. Диалектика и социология основания (Grund), являющегося синтезом двух первых. «Что же касается сущности... определенность только положена самой сущностью... Сущность... являет себя» . «Dasein», наличное бытие, делает невозможной вещь в себе, поскольку является преодоленным и сохраненным непосредственным, «сущностным непосредственным». Его антитезой является то, что появляется, Erscheinung, но их синтезом выступает наличная реальность (Wirklichkeit), то есть единство сущности и явления. По суще­ ству, для Гегеля онтологический аргумент действует без ограни­ чений по отношению к любой детерминации мира, и это одна из тех причин, по которым историки философии и философы XIX и начала XX века именовали его «панлогистом». Впрочем, для Ге­ геля реальность, или бытие, является в первую очередь Абсолю­ том (то есть Богом как таковым), только потом реальностью, то есть сотворенным миром, и наконец - отношением между ними обоими. Именно здесь, согласно Гегелю, мы приходим к субъектив­ ной логике, поскольку' именно в момент окончания нисходящего движения начинается обратное движение подъёма, присущее восходящей диалектике. Его опорным пунктом выступает поня­ тие (Begriffl, являющееся синтезом свободы и необходимости. В генезисе понятия, пишет Гегель, «свобода оказывается истиной необходимости и способом отношения понятия» ; «понятие же есть абсолютное единство бытия и рефлексии, что в-себе-и-длясебя-бытие есть лишь благодаря тому, что оно равным образом рефлексия или положенность и что положенность есть в-себе-идля-себя-бытие» , короче говоря, это «синтез бытия и сущно­ сти». «Выведение из него понятия... состоит по существу своему прежде всего в том, что понятие в своей формальной абстракт­ ности оказывается незавершенным (unvollendet) и через диалек26

27

28

2 6

27

102

Гегель Г.В.Ф. Наука логики. М.: Мысль, 1999. С. 425-426. Там же. С. 648. Там же

тику, имеющую свое основание в нем самом, переходит к реаль­ ности так, что пpomъoдvlт(erzeugt) её из себя»" . Пусть это и не понравится современным неогегельянцам, в частности г-ну Раймону Арону , но только что процитирован­ ный нами текст показывает, что панлогистская ориентация дей­ ствительно присутствует во всех работах Гегеля. Г-н Арон и его друзья, избегающие всеми возможными способами интерпрети­ ровать Маркса вне схем вульгарного марксизма (что облегчает им получение дополнительных выгод от его критики), упрекают нас в том, что мы придерживаемся «ориентиров традиционной философии» в интерпретациях Гегеля! Они опираются на то, что мы признаем обоснованность той критики, которая некогда оп­ ределяла мысль Гегеля как панлогизм. И мы только что видели, что это так. Очевидно, она не может быть отделена от его фило­ софской системы, в основе которой лежит тотальное отождеств­ ление диалектики как движения реального бытия и диалектики как метода её познания, которое возможно, по Гегелю, лишь бла­ годаря отождествлению бытия с идеей, познанием, разумом и в конечном счёте - с Богом. Гегелевский панлогизм есть лишь тень, отбрасываемая его не­ померным мистическим спиритуализмом, последним словом ко­ торого является возвращение отчуждённого Бога к самому себе. Понятие сначала является истиной, затем «вещью, объектом в себе и для себя» и, наконец, Идеей, завершением которой вы­ ступает Абсолютный Дух. «Чистое понятие является абсолют­ ной, безусловной бесконечностью и тем, что абсолютно свобод­ но». В движении к идее понятие становится одновременно «жиз­ нью, знанием и духом». И Гегель сам признает, что «движение субъективной логики есть движение к Богу». Диалектика Гегеля в том виде, в каком она вытекает из его большой «Логики», имеет основной движущей силой «мистику 5

30

Гегель Г.В.Ф. Наука логики. С. 664. Который обвинил нас в том, что мы возвращаемся к «вышедшим из употребления» панлогистеким интерпретациям Гегеля. 103 3 0

Часть первая, б. Диалектика Гегеля

Ж Гурвич. Диалектика и социология творящего понятия», действующего на Земле как посланец Бога с тем, чтобы привести мир к нему. Именно так понятие транс­ формируется в дух и логика становится метафизикой духа. «Дух не только бесконечно богаче природы, но и реализует абсолют­ ное единство противоречий, объединяя в себе природу посредст­ вом понятия». Абсолютный дух есть Бог; он объединён с миром своим двойным движением нисхождения и восхождения. Имен­ но это, по Гегелю, способно выявить всю тщетность диалектики, если она ведет только к негативным результатам, тогда как диа­ лектика обнаруживает движение мира, бытия, духа и самого Бо­ га, объединяя в себе единичное и общее, конечное и бесконечное, необходимость и свободу. Диалектика Гегеля является одновре­ менно торжествующими Методом и Движением Бога, объеди­ няющимися в его философии. Гегель умалчивает в своей «Логике» как раз о том, что эта претенциозная диалектика мистики творящего понятия, пред­ ставляющая собой осознание завершённости божественного тво­ рения и финальное завершение человеческой истории (благодаря философии Гегеля) есть не что иное, как изложение предвари­ тельно известной теодицеи, делающей любую диалектику абсо­ лютно бесполезной. Диалектика Гегеля выступает не только мистификацией, как её определял Маркс, но и систематическим нарциссизмом. И если так, то это - смертный приговор диалек­ тике. Мы оказываемся перед лицом непостижимого парадокса: если Кант, отрицая возможность диалектики, возродил её, то Ге­ гель, превознося диалектику до небес, как минимум, компроме­ тирует её и топит. После Гегеля диалектика может развиваться, лишь полностью сменив направление и устранив все наследие, полученное от Плотина, немецкой мистики и Гегеля. В этом за­ ключается основное значение усилий Прудона и Маркса, кото­ рый, впрочем, ни тот, ни другой так и не довел до конца. Перед тем как проверить нашу (весьма негативную) оценку гегелевской диалектики путем анализа её применения к социаль­ ной реальности, к праву и государству в том виде, в котором они предстают в «<Рилософии права» (служившей мишенью критиче104

ских выпадов Маркса) и в «ОУилософии истории» (4 посмертно изданных тома), коротко упомянем его «Энциклопедию фило­ софских наук», в которой особенно явственно проявляется пола­ гаемый заранее метафизический догматизм, тотально закаба­ ляющий диалектику. Здесь Гегель полагает, что логика (стремя­ щаяся к абсолютной идее - возможности Духа) выступает тези­ сом, тогда как философия природы (математика, физика, физио­ логия) - антитезисом, а философия духа - синтезом. Сам Дух проходит три фазы: тезис - субъективный дух (душа, сознание, ум); антитезис - объективный дух (право, субъективная мораль и объективная мораль, кульминационным пунктом каковой явля­ ется история, рассматриваемая как «Страшный Суд», Weltgerichf) и, наконец, синтез - абсолютный дух (религия, свя­ занная с искусством, религия откровения и религия, неотделимая от гегелевской философии). Нет нужды добавлять, что подобное понимание диалектики - сковывающее её и лишающее всяческо­ го порыва к поиску - явно противоречит связи диалектики с бес­ конечно возобновляемым опытом. Оно представляет собой даже отрицание любой возможности эмпирико-реалистической диа­ лектики, открытию путей которой посвящена данная книга. В «Философии права» (1821) бесплодность гегелевской диа­ лектики проявляется особенно явственно, и её крушение стано­ вится очевидным. Именно во «Введении» к этой работе содер­ жится знаменитая сентенция «Всё разумное действительно, всё действительное разумно» (Was vernunftig ist, ist wirklich, und was wirklich ist, ist vernunftig). Здесь, уточняет Гегель, речь идёт о «диалектическом уничтожении субъективной рефлексии». По­ следняя в наличной реальности наблюдает лишь бесполезное (eitel); та же самая рефлексия совершает обратную ошибку, по­ лагая, что идеи целиком оторваны от реальности. «Все дело в том, чтобы под видимостью временного и преходящего познать 31

Гегель Г.В.Ф. Философия права. М : Мысль, 1990. С. 53. 105

Ж Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 6. Диалектика Гегеля

субстанцию, которая имманентна, и вечное, которое присутст­ вует в настоящем» . Более того, «Философия права» открывается взыванием к духу «живой вечности» Плотина или же «наличной вечности», каковую покойный Луи Лавель сделал девизом своей ультра­ спиритуалистической философии. «Задача философии - постичь то, что есть, ибо то, что есть, есть разум» . (Was isl, Ш die Vernunft). «То, что лежит между разумом как сознающим себя ду­ хом и разумом как данной наличной действительностью (yorhandene Wirklichkeit)... представляет собой оковы какой-нибудь аб­ стракции, не достигшей освобождения в понятии» . «Познать разум как розу на кресте современности и возрадоваться ей - это разумное понимание (yemunftige Einsicht) есть примирение с действительностью, которое философия дает тем, кто однажды услышал внутренний голос, требовавший постижения в поняти­ ях» . Однако с этой точки зрения «философия всегда запаздыва­ ет» и «сова Минервы начинает свой полёт лишь с наступлением сумерек». Эта глубоко консервативная в отношении к социальному миру концепция берёт своё начало в политическом Государстве, отождествлённом по примеру древних с цельностью социальной реальности и рассматриваемом Гегелем в качестве воплощённо­ го разума. Таким образом, государство предстаёт как полнота объективного разума и рассматривается Гегелем как воплощён­ ный разум. Следовательно, государство проявляется как полнота объективного духа, восходящая благодаря своей связи с мировой историей (Weltgeschichte) к абсолютному духу. «Философия права» Гегеля провозглашает, что содержание тезиса составляет абстрактное право (само по себе весьма про­ извольно разделённое на тезис - собственность, антитезис - до32

33

34

35

Гегель Г.В.Ф. Философия права М.: Мысль, 1990. С. 54. Там же. С. 55. Там же. Там же.

говор и синтез - принуждение, представляющее собой наказание преступления), антитезиса - субъективная моральность (тезис которой - предумышленность и ощущение вины, антитезис побудительная причина и желаемое благо, синтез - благо как та­ ковое и сознание - Gewissen) и, наконец, основной синтез - кон­ кретная объективная нравственность (Sittlichkeit), тезисом ко­ торой выступает семья, антитезисом - гражданское общество, и, наконец, синтезом - государство. После «Введения» Гегель начинает описывать государство как дух, гфоизводящий неслыханное объединение (ungeheuere Vereinigung) индивидуальной независимости и общей субстан­ циональности. Вся «Философия права» Гегеля является не чем иным, как искусственным построением, созданным во славу го­ сударства, которое воплощает в себе не только восторженный синтез семьи и гражданского общества и, шире, права и мораль­ ности, но и синтез «идеи» и социальной реальности, разума и ис­ тории, мистической коллективной судьбы и движения во време­ ни. Впрочем, Гегель настолько сближает дух и время, что у него слова Zeit и Geist становятся зачастую синонимами, и он даже объединяет их, как о том свидетельствуют излюбленные его вы­ ражения «Zeitgeist» или «Geist der Zeit». Уже в своей «Системе нравственности» («Systeme der Sitliichkeityy 1802) он даёт ключ к загадке, проявляющейся в «Фи­ лософии права» (1821). Вот что он пишет в молодости: «Госу­ дарство является судьбой (участью, Schicksal), устанавливаю­ щейся с непреодолимой необходимостью... По мере того как это единство всё более усиливается, отождествляясь одновременно с природой и нравственностью, оно всё более и более обожествля­ ется (desto mehr das Gottliche in sich nimmt)». «Право есть не что иное, как польза для определённого и установившегося государ­ ства». «Необходимость войны обнаруживает себя в своей мо­ ральной тотальности». Война является истинным конкретным элементом государства, связывающим его с исторической судь36

Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М.: Наука, 1978. 107

Ж. Гурвич. Диалектика и социология бой. Поэтому «здоровье государства проявляется в военных дей­ ствиях». «Государство поднимается над всеми противоречиями (социальной жизни), поскольку в нём зло примирено с самим со­ бой» (из текста, опубликованного Розенцвейгом). Итак, государ­ ство (эта группа в ряду всех прочих, в изобилии представленных в социальной реальности) у Гегеля поднято на высоту не только единственно действительной социальной реальности, но и «кон­ кретной абсолютной нравственности», и именно поэтому по­ следняя в действительности оказывается опущенной на самый низкий уровень. «Нравственная тотальность, рассматриваемая как истинная живая реальность, враждебная всякой абстракции, сводится к отношениям господства и подчинения»; социальное, как и моральное, выступает лишь объектом повеления и подчи­ нения, подготавливающим через войну свершение судьбы - ис­ торическую миссию. Никогда Гегель не был так откровенен с самим собой и со своими читателями, как в своей Systeme der Sittlichkeit(m2). В «Философии права» он пытается комбинировать, заимст­ вуя из римского права принцип доминиума (абстрактное право) и империума (публичное право), из христианства - моральное соз­ нание (Gewissen), из Французской революции - идею политиче­ ской свободы, а из немецкого мистицизма - обожествление го­ сударства. Синтез, которого Гегель мучительно пытается достичь и ко­ торый он обозначает термином современное государство, во­ площением какового является конституционная прусская мо­ нархия, терпит явный крах. Этот синтез просто вбирает из эле­ ментов, которые должны быть «aufgehoben», то есть одновре­ менно и устранены и сохранены, самые отталкивающие момен­ ты: доминиум римского права не позволяет уловить в качестве истинной тотальности противостоящее государству (империум) гражданское общество, что ранее было осуществлено Гроцием, Лейбницем, всей школой естественного социального права, Фергюсоном, физиократами, Фихте, Сен-Симоном, фон Шлётцером

Часть первая. 6. Диалектика Гегеля 3

и д р . ' Правовой индивидуализм, который Гегелю так и не уда­ ётся преодолеть, служит ему лишь для интерпретации конкрет­ ной социальной тотальности в терминах римского империума, трансформируя эту тотальность в обожествленное государство, рассматриваемое как великая персонифицированная личность. Мы видим, почему молодой Маркс мог написать, что «римляне рационалистически, а германцы мистически относились к част­ ной собственности» и политической власти (dominium и imperium). Для Гегеля семья и гражданское общество, которые он по­ лагает как тезис и антитезис, где первое представляет единство, а второе - рассредоточение потребностей и отношений, являются не чем иным, как абстрактными и квазиирреальными элементами того единственно действительного социального существования, каковым выступает государство как истинная реальность «объ­ ективного духа»; вот почему только государство может быть поднято в неизбежную «живую вечность». Характеризуя государство в «Философии права», Гегель ог­ раничивается повторением и детализацией уже нам известных черт. Государство представляет собой реальность моральной идеи, этическую тотальность, реализацию свободы, истинный организм реальную бесконечность, дух в своей абсолютной ра­ циональности и непосредственной реальности, равно как и аб­ солютное могущество в этом мире. Человеческая личность вы­ ступает элементом, подчинённым персонифицированной мо­ ральной тотальности, каким является государство. Реализация свободы заключается, таким образом, в соучастии в свободе го­ сударства, и единственная действительная свобода - это свобода государства осуществлять посредством войны свое мистиче­ ски-историческое предназначение, свобода белки в колесе, един­ ственное оправдание которой заключается в том, что ее ведет

37

108

См.: Gurvitch G. Fldee du Droit social. P.: Librairie du Recueil Sirey, 1932. P. 171-260, 297-327, 407-487. 109

Часть первая, б. Диалектика Гегеля

Ж Гурвич. Диалектика и социология абсолютный дух, благодаря которому Бог, отчуждённый в ми­ ре, возвращается к самому себе. Не случайно резюмируя эту мистику государства, прибли­ жающуюся к мистификаций, Гегель заключает: «Государство это сошествие Бога в мир (der Gang Gottes in der Welf)». Госу­ дарство необходимо обожать как воплощение на земле божества (als Irdish-Gottliches verehren), пути которого неисповедимы (§§ 258, 372, 346). Итак, государство является таинством, мистиче­ ским воплощением, которое невозможно понять рефлексивным образом, но которое, однако, выступает при этом реализацией «диалектического разума». Диалектический разум, утверждает Гегель, позволяет уловить мистику обожествлённого государст­ ва, в котором личная свобода субъектов становится «aufgehoben» (в равной мере и устранена и сохранена), то есть воплощена в понятиях, проводящих суверенную волю физического существа, монарха (Пруссии), воплощающего свободу всех своих поддан­ ных, которым не остаётся ничего иного, как подчиняться ему. Чтобы сделать более приемлемой эту одиозную мистифика­ цию, Гегель стремится выразить её в терминах юридического индивидуализма римского права. И он пускается в игру с весьма обветшалыми категориями доминиума и империума, придавая результатам своей мнимой диалектики социального мира совсем уж угнетающий характер. И эти категории лишают его работы всякой оригинальности и новизны. «Необычайная сила и глубина принципа современного госу­ дарства, - пишет Гегель (§ 260), - состоит в том, что оно позво­ ляет принципу субъективности достигнуть полного завершения в качестве самостоятельной крайности личной особенности и од­ новременно возвращает его в субстанциональное единство». «Это взаимное проникновение частного и универсального осно­ ваний», являющееся реализацией личностной свободы в госу­ дарстве, совершается путём утверждения государства в качестве моральной личности. Государство воспринимается как укруп­ нённый индивид, единственно обладающий правами и единст­ венно способный предоставлять их своим подданным через свою 110

суверенную волю, воплощением которой выступает монархия (§§ 279, 280, 358). В диссертации «Идея социального права»** мы указывали на впечатляющий парадокс: несмотря на свою диалектику «тоталь­ ности» и «конкретной универсальности» (которая в конечном счёте прилагается только к Богу и абсолютному разуму), Гегель проявляет полную неспособность уловить социальные тотально­ сти, единства, имманентные множествам. Он растворяет эти то­ тальности, вместе с определяющим их правом, в простых, по­ глощающих единствах, больших и малых, в persona или societas римского права, в соединениях изолированных индивидов, объе­ динённых договором и находящихся под наблюдением imperium'a.. Он находится здесь на гораздо более низком уровне анализа, нежели Фихте или Сен-Симон, для которых общество является объединённым производственным, трудовым и творче­ ским усилием. Именно так объясняется эфемерный характер знаменитой оппозиции между гражданским обществом и государством у Ге­ геля. Что касается гражданского общества, он ничего не берет из анализа, ранее проделанного Ноттельбладтом, фон Шлётцером, физиократами, Фергюсоном и особенно Фихте, которые все без исключения рассматривали его как действительную тотальность. Гегель, напротив, не видит в гражданском обществе ничего, кроме объединения индивидуальных воль, раздробленной мно­ жественности, представляющей антитезис семье - этому естест­ венному единству, которое является тезисом. Синтезом же при этом выступает государство, которое единственно через своё вмешательство придаёт сознание гражданскому обществу, пре­ одолевая его и сохраняя его в себе. Описав гражданское общество в том виде, в каком оно вы­ ступает в эпоху конкурентного капитализма, как «образ изли­ шеств (Ausschweifungen) и нищеты», «битвы частных интересов.

1932.

Gurvitch G. Г Idee du Droit social. P.: Librairie du Recueil Sirev ' J

111

Ж Гурвич. Диалектика и социология борьбы всех против всех», Гегель стремится доказать, что эти характеристики относятся не к конкретному режиму, но вытека­ ют «из самой сути гражданского общества, взятого как реаль­ ность». «Гражданское общество обречено, - утверждает он с ве­ ликолепной догматической уверенностью, - на извечную неспо­ собность создавать удовлетворительные социальные условия» (§§ 182,185, 278, 279), По сути антисоциологически и антиисто­ рически Гегель стремится показать, что общество, рассматри­ ваемое независимо от государства, «является не более, чем ви­ димостью» (auf Stufe des Schemes), что оно всегда лишено всяко­ го единства и всякой реальности, которые оно может обрести только через свою интеграцию в государство. В доказательство он применяет к обществу, противопоставляемому государству, атомистические концепции XVII и XVIII веков, не замечая, что в них идёт речь только об идеологиях, обосновывающих положе­ ние этого общества в начальный период капитализма, и что сами отношения государства и общества, как то показали Фихте, СенСимон, Прудон и Маркс, зависят от структуры последнего. Диалектика Гегеля, применённая к взаимоотношениям госу­ дарства и гражданского общества, пускается, таким образом, не только в освящение начального периода капитализма (по сути изымая его даже из общества), но и в проецирование тени обо­ жествлённого государства на гражданское общество с целью возвысить последнее до государства. С этой целью Гегель пре­ дусматривает действие этатизированных объединений, превра­ щенных «в органы полиции» - эти слова он без колебаний при­ меняет в отрывке, посвященном гражданскому обществу. Преду­ смотренные Гегелем в качестве единственного способа придания единства и реальности гражданскому обществу эти «полицей­ ские корпорации» через сто лет после его смерти обрели своё рождение в Германии и Италии, где Гитлер и Муссолини прида­ ли трагически конкретный смысл следующей фразе Гегеля: «Од­ нако на самом деле отношение государства к индивиду совсем иное; поскольку оно есть объективный дух. сам индивид облада­ ет объективностью, истиной и нравственностью лишь noIll

Часть первая, б. Диалектика Гегеля стольку, поскольку он член государства. Объединение как тако­ вое есть само истинное содержание и цель, и назначение инди­ видов состоит в том, чтобы вести всеобщую жизнь; их даль­ нейшее особенное удовлетворение, деятельность, характер по­ ведения имеют своей исходной точкой и результатом это суб­ станциональное и общезначимое». Вот так увлечение синтезами мистической диалектики с их auflieben (где действие устраняет­ ся, сохраняясь) привело Гегеля к прямому соседству с фашист­ скими доктринами, одним из аутентичных источников которых (как это часто признавалось, в особенности теоретиками италь­ янского фашизма) он явился.

*** В заключение нам остаётся только лишь привести критику молодого Маркса, адресованную «Философии права» Гегеля. Когда в 1932 году в упомянутой выше диссертации мы вынесли приговор попыткам применения гегелевской диалектики к соци­ альной жизни, мы не были знакомы с критическими замечания­ ми, сформулированными молодым Марксом, поскольку эти тек­ сты не были ещё опубликованы. Именно поэтому мы были рады констатировать, что в своей сути и несмотря на столетний ин­ тервал критика молодого Маркса движется в том же направле­ нии, что и наша, хотя на тот момент, когда мы формулировали диссертационную работу, мы были как никогда далеко от Марксовой мысли. Вот что говорит Маркс в работе «К критике гегелевской фи­ лософии права»: «Действительность нравственной идеи высту­ пает здесь как религия частной собственности» . Позиция Геге­ ля отличается от позиции римских юристов только в одном: «Римляне - рационалисты суверенной частной собственности, германцы - её мистики» . Таким именно образом теория госу­ дарства у Гегеля одновременно и этатистская и индивидуалисти39

40

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 338. Там же. С. 345. 113

Часть первая. 6. Диалектика Гегеля

Ж. Гурвич. Диалектика и социология ческая, поскольку' он отождествляет любое гражданское общест­ во с суммой индивидуальных воль и призывает всемогущее го­ сударство для удержания его в этом положении. Гегель, следова­ тельно, развил атомистическую концепцию гражданского об­ щества. Он даже не замечал того, что «абстракция государства как такового характерна лишь для нового времени, так как толь­ ко для нового времени характерна абстракция частной жизни» . В ещё меньшей мере он видел, что «не государство, стало быть, сцепляет между собой атомы гражданского общества, а именно то обстоятельство, что они атомы только в представлении, на не­ бе своего воображения... Только политическое суеверие способ­ но ещё воображать в наше время, что государство должно скреп­ лять гражданскую жизнь, между тем как в действительности, на­ оборот, гражданская жизнь скрепляет государство» . «Тогда не­ лепо, - пишет Маркс в «Критике гегелевской философии права», - выставлять такое требование, которое возникло исключитель­ но на почве представления о политическом государстве как об отделённой от гражданского общества сфере, - требование, ко­ торое сложилось лишь на почве теологического представления о политическом государстве» . 41

42

43

Гегель, уточняет далее Маркс, резюмируя свои критические замечания, занял выгодную позицию, противопоставив «идеаль­ ное, рациональное и, более того, снабжённое мистическими ат­ рибутами абстрактное государство» исторической форме буржу­ азного общества. В интеграции последнего в государство он ви­ дит решение всех проблем и кульминационную точку реального диалектического движения, проявляющегося в социальном мире. Но в действительности его диалектический метод терпит полный крах при изучении этой области. Гегель снимает и идеализирует заданную социальную и историческую ситуацию, которую ему хотелось бы сохранить. «С высот своего политического спири-

туатизма Гегель везде опускается до грубейшего материализ­ ма» , что подтверждает тезис Маркса, навеянный Сен-Симоном: «Абстрактный спиритуализм есть абстрактный материализм; аб­ страктный материализм есть абстрактный спиритуализм мате­ рии» . Абстрактное и идеальное государство Гегеля проявляется не только как буржуазное государство, но и как монархическое прусское государство. «Государство в своих высших функциях получает своего рода зоологическую действительность. Природа мстит Гегелю за проявленное к ней презрение» . В конце концов в области социального диалектический ме­ тод Гегеля приводит всего лишь к тому, что «он забывает... что государственные функции и т.д. - не что иное, как способы су­ ществования и действия социальных качеств человека» . «По­ добно тому как не религия создаёт человека, а человек религию, подобно этому не государственный строй создает народ, а народ создаёт государственный строй» . «В демократии абстрактное государство перестает оыть господствующим моментом» . Ре­ альный человек, конкретное существо выступает не граждани­ ном, но членом общества, соучастником определённых социаль­ ных действий и бесконечно трансформирующегося общего дей­ ствия. Увлеченный синтезом, ведущим к апологии частной собст­ венности и государства как aufgehoben (устранённых в живой вечности разума и через его посредство в живой вечности Бога), Гегель в своей диалектике, согласно Марксу, максимально уда­ лен от действительного социологического и исторического ана­ лиза. Однако может ли социологический и исторический анализ обойтись без диалектики? Конечно, нет, отвечает Маркс. Но в 44

45

46

47

48

5 6 7

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 1. С. 254-255. Там же. Т. 2. С. 134. Там же. Т. 1.С. 358-359.

8 9

Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 1. С. 341. Там же. С. 321. Там же. С. 342. Там же. С. 242. Там же. С. 252. Там же. С. 253. 115

Ж. Гурвич. Диалектика и социология Марксовом понимании проблемы диалектики как метода и как реального движения не имеют ничего общего с гегелевской диа­ лектикой, выступающей для них только контрастом. То, что мы сказали о диалектике Маркса, в равной мере применимо к диалектике Прудона, который хронологически предшествует Марксу. Именно на этих двух диалектиках, в своей сути связанных с реальным движением общества, борьбой классов и групп и характеризующихся социологической направленностью анализа, мы должны отныне сконцентрировать наше изложение на истории диалектики. Эта история завершится критическим анализом недавней книги Ж.-П. Сартра, что мы уже отметили во «Введении». По нашему мнению, она, несмотря на попытки присоединения к Марксу, уделяет слишком много внимания Гегелю, в чём мы и видим один из признаков постигшей Сартра неудачи. Обсуждение его концепций мы вводим в наше историческое изложение вовсе не потому, что признаём за ними значимость наравне с рассмотренными ранее классическими авторами. Мы видим в сартровской интерпрета­ ции диалектики типичный вариант завышения оценки Гегеля, которым грешат многие современные и прошлые авторы и против которого мы намерены вести решительную борьбу...

7. ДИАЛЕКТИКА ПРУДОНА

Наше утверждение о том, что диалектическую мысль Пру­ дона следует рассматривать как упорное и успешное противо­ стояние Гегелю, может вызвать удивление. Действительно, по­ сле выхода в свет «Системы экономических противоречий» (1846), Прудона очень часто называли гегельянцем. И Маркс в своей «Нищете философии» упрекает его в том, что тот не понял Гегеля, в то время как Грюн хвалится тем, что открыл Прудону гегелевское учение (на это Прудон официально запретил публи­ кацию предисловия Грюна к немецкому изданию «Противоре­ чий» и написал, что Грюн совершенно ничего нового ему не со­ общил). Однако в V книге работы «О справедливости в револю­ ции и церкви» и в посмертно изданной «Собственности» Прудон сам обвиняет себя в «чрезмерном использовании» гегелевской терминологии при написании «Противоречий». Именно это не­ которых комментаторов привело к мысли, что Прудон, очевидно, сначала был адептом гегелевской диалектики, а впоследствии её оставил. Как бы там ни было, Прудон неоднократно заявлял (на­ чиная с написания «Создания порядка человечеством» в 1843), что 1гоишёл к своему метод)' без какого бы то ни было контакта с диалектикой Гегеля. Отметим, кстати, что по-немецки Прудон не читал. Это вовсе не значит, что до него не доходили разговоры о Гегеле в период 1838-1840 гг.: в это время он обучался в Париже и написал там свои первые работы «О праздновании воскресе­ нья» (1838) и «Что такое собственность» (1839), а к тому време­ ни Гегель был уже известен в Париже. Однако Прудон сообщал, что в это время «днями напролёт» читал Канта и в письме г-ну

Ж Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 7. Диалектика Прудона

Тиссо, переводчику Канта, писал: «Читая антиномии Канта, в них я обнаружил не подтверждение слабости нашего разума, но указание нового пути». Маркс напрямую обвинил Прудона в «подражательстве методу антиномий Канта, единственной ему известной философии». Однако Прудон был далеко не кантианцем! Он упрекает Канта в «абстракте~»ч и софистическом идеализме», а также в отсутствии идеор.-алистического подхода. В то же время уже до написания «Создания порядка человечеством», то есть до 1840 года, он упоминает Гегеля и критикует его. В одном из датиро­ ванных 1839 годом писем к Тиссо, в котором он впервые упоми­ нает имя Гегеля, можно прочесть: «Я не позволяю себе злоупот­ реблять метафизикой и формулами Гегеля», который «предвос­ хищает факты вместо того, чтобы их постичь» и мысль которого представляет собой «бесплодную попытку построения мира ре­ альностей, отталкиваясь от форм разума». Гегелевская мистика «творящего понятия», на которую он натолкнется впоследствии, вначале полностью ускользнула от его внимания. Поскольку в это время Гегель не был ещё переведён на французский язык, антигегелевская реакция Прудона могла ос­ новываться лишь на появившихся во французском переводе из­ ложениях гегелевской диалектики, то есть на вторичных источ­ никах. Ж. Бутле во «Введении» к новому изданию «Создания порядка человечеством» Прудона (1843) приводит список тако­ вых. По нашему предположению вероятным источником явился «Курс психологии» Г. Аренса , немецкого эмигранта, ученика К. Краузе , читавшего свободный курс в Коллеж де Франс в 1839— 1840 годы. В первом томе Арене даёт детальное изложение исто­ рии немецкой философии от Лейбница до Гегеля и Краузе . Зна1

2

3

1

Ahrens Н. Cours de Psychologie, fait a Paris sous les auspices du gouvernement. 2 Tomes. P.; Leipzig, 1836-38 (прим. ред.). Краузе Карл Кристиан Фридрих (1781-1832) - немецкий фило­ соф, представитель пантеизма (прим. ред.). Ahrens Н. Op. cit. Т. I. Р. 47-132. 118 2

3

комство с этим текстом, к которому несколько позднее добави­ лось общение с Марксом, Грюном и Бакуниным, оказалось дос­ таточным, чтобы пробудить у Прудона яростное сопротивление гегелевской интерпретации диалектики, определённые следы ко­ торого можно обнаружить во всех его работах. Гегелевской диа­ лектике он противопоставляет антиномическую, антитеологи­ ческую, антиэтатистскую, антиконформистскую и революци­ онную диалектику. Далее мы воспроизведём те удачные критические выпады, которые Прудон адресовал Гегелю, и затем исследуем приложе­ ние прудоновской диалектики к социальному миру. С самого на­ чала отметим, что общая ориентация мысли Прудона идёт пол­ ностью вразрез с идеями Гегеля. Гегель трансформирует челове­ ческое общество и историю в теодицею. Прудон явно подчёрки­ вает свой воинствующий атеизм. Он провозглашает, что «Бог есть Зло!», и противопоставляет ему Прометея, самого творяще­ го собственную историю специфически человеческим трудом. Гегель «увековечивает» частную собственность, которую его диалектика снимает в живой вечности. Прудон полагает, что ча­ стная собственность есть источник всех злоупотреблений. Она должна исчезнуть, будучи передана на уровень федеральных ор­ ганов, что преобразует саму? природу собственности. В своей знаменитой, короткой и эффектной формуле Прудон восклицает: «Собственность - это кража!». Гегель обожествляет государство и видит в нём, равно как и в понятии, мистическое средство движения абсолютного духа. Прудон полагает, что государство и частная собственность, dominium и imperium, тесно связаны друг с другом. Прудон выступает антиэтатистом и после некоторого периода колебаний сначала утверждает, что социальная револю­ ция приведёт к исчезновению государства, затем - что государ­ ство можно преобразовать при условии, если оно будет «уравно­ вешено» и ограничено автономным экономическим обществом, основанным на «промышленной демократии». И он провозгла­ шает в другой своей знаменитой формуле: «Государство - это анархия», что у него, однако, означает преимущественно то, что 119

Часть первая. 7. Диалектика Прудона

Ж Гурвич. Диалектика и социология верховенство государственной власти будет заменено «верхо­ венством социального права», порожденного обществом. Это означает, что, если Гегель остается в тисках римского права, то Прудон, констатируя «постоянный плагиат из индиви­ дуализма и этатизма» (в конечном счете dominium's и imperium'a), противопоставляет римскому «новое право», под­ чёркивая имманентную множественность участников тотально­ сти и продвигая таким образом идею законного права автоном­ ных групп и стихийного права экономического общества - осно­ вы индустриального планирования, основанного на рабочем са­ моуправлении. Поэтому нет ничего удивительного в констатации крайней враждебности Прудона гегелевскому диалектическому методу, который он критикует как по сути, так и за способы применения. «Антиномия, - пишет Прудон, - не разрешается; она является фундаментальным грехом всей гегелевской философии. Два чле­ на антиномии, из которых она состоит, балансируют то между собой, то с другими антиномическими членами. И это ведёт к всё новым результатам» . «Антиномические члены получают разре­ шение не более, чем взаимно уничтожающие друг друга проти­ воположные полюса гальванической батареи. Проблема заклю­ чается в обнаружении не их слияния, которое было бы их смер­ тью, но их бесконечно нестабильного равновесия, меняющегося в соответствии с самим развитием общества» («Теория собст­ венности») . Нестабильное равновесие между двумя членами «порождает не третий член, но их общее взаимодействие». Ко­ роче говоря, «гегелевская формула является триадой только лишь благодаря пожеланию или ошибке мэтра, насчитывающего три члена там, где в действительности их только два, и не ви­ девшего, что антиномия не может быть разрешима, но содержит либо изменение, либо антагонизм, мотущие находиться только в 4

5

4

Proudhon P.J. CEuvres Completes / Ed de Marcel Rivere. P.: M. Riviere. 1924. Vol. V. P. 148. Ibid Vol. 1. P. 52. 120 5

состоянии равновесия. С этой точки зрения вся система Гегеля целиком должна быть перестроена» . Гегелевский синтез, «утгоаздняющий» тезис и антитезис (в переводах, которыми пользовался Прудон, «aufheben» ошибочно передавалось еще как «поглощать»), государствен по сути. Он является, добавляет с присущей ему тонкостью Прудон, «пред­ шествующим и высшим по отношению к тем членам, которых он объединяет», и именно он, замечает Прудон, ведёт Гегеля к «не­ ограниченной власти государства» и «восстановлению авторите­ та» («Порнократия»). «Вместе с Гоббсом Гегель приходил к го­ сударственному абсолютизму, всемогуществу государства, под­ чинённости личности и групп. Я не знаю, сохранил ли Гегель в Германии хоть одного приверженца этой стороны своей фило­ софии. Но могу сказать, что рассуждать подобным образом... значит наносить бесчестье философии» («Война и мир», 1861). «Гегель называет свободой органическое движение разума, а движение природы называет необходимостью. По сути, говорит он, эти два движения идентичны; кроме того, добавляет фило­ соф, самая высокая свобода... заключается в осознании того, что ты детерминирован абсолютной идеей... Это как если бы кто-то сказал, что самой высокой политической свободой для граждан является умение находиться в абсолютном подчинении: вот что должно привести в восторг сторонников вечной диктатуры» (vol. Ill, etude VIII). Гегелевской диалектике Прудон противопоставляет иную, собственную. И речь идёт не только об антиномичной, негатив­ ной, антитетичной диалектике, отбрасывающей всякий синтез. Речь идёт о диалектическом методе, стремящемся к отысканию разнообразия во всех его деталях. Но его можно уловить только опытом. В этом смысле диалектический метод Прудона прибли­ жается к диалектическому эмпиризму; он ведёт к постоянно во­ зобновляемому опыту, так же впадая в допускающий различные интерпретации плюрализм. Однако эмпиризм и плюрализм, к ко6

6

Proudhon P.J Vol. I. P. 28-29. 121

Ж Гурвич. Диалектика и социология торым ведёт прудоновская диалектика, имеют свои границы, по­ скольку эта диалектика стремится к «универсальному примире­ нию через универсальное противоречие», каковое достигается через состояния равновесия [les equilibres]. Эти состояния равно­ весия устанавливаются путём включений в различные неиерархичные системы, где противоположности зачастую с большой лёгкостью дополняют друг друга, а не проходят через различные фазы бесконечных конфликтов... Таким образом, несмотря на все усилия Прудона по созда­ нию диалектического метода, приводящему к постоянно возоб­ новляемому опыту разнообразной социальной реальности, эта диалектика выливается в столь хорошо упорядоченный, столь хорошо интегрированный и уравновешенный плюрализм, что за­ рождаются подозрения, не были ли эти интеграция и равновесие упорядочены и положены заранее... Уже с первой своей работы («О праздновании воскресенья») Прудон заявляет, что его метод есть метод поиска ситуаций рав­ новесия в разнообразии. Итак, необходимо установить все дейст­ вительные проявления разнообразия и, когда будет достигнуто их полное описание, изучить возможности интеграции проявле­ ний разнообразия, обнаруженных в системах и тотальностях, ко­ торые множественны сами по себе, но в которых проявления разнообразия одного и того же рода могут быть уравновешены. Это ведёт, с одной стороны, к неиерархизированным тотальностям, из которых исключена «всякая подчинённость составляю­ щих элементов», и, с другой стороны, к множественности то­ тальностей, между которыми также может устанавливаться рав­ новесие. Более детально эта точка зрения была развита в «Создании порядка человечеством». В ней Прудон говорит о «предвосхи­ щении разнообразия тотализаций в их разделенности». Эти про­ явления разнообразия, равно как и «тотализаций» (последний термин повторно использован Сартром, который, похоже, незна­ ком с его происхождением), неустранимы. «Налицо независи­ мость различных порядков серий и невозможность универсать122

Часть первая. 7. Диалектика Прудона ной науки... Необходима множественность точек зрения», как необходима множественность групп в социальной реальности и множественность социальных систем, в которых они интегриро­ ваны. Прудон пишет, что «свести действительное разнообразие к тождеству - значит уйти от вопроса», как это делали Шеллинг и Гегель. Поиск проявлений разнообразия, интегрированных в тоталь­ ности, где они находятся в равновесном состоянии, могут вос­ кресить в памяти пангармонизм Лейбница, диалектика которого сводилась к изучению «единства в как можно более широком разнообразии». Действительно, Краузе и Арене (учеником кото­ рых был друг Прудона Даримой) воспринимали диалектический метод как «восходящий путь анализа, завершающийся интуици­ ей тотальностей различий [des totalites de varietes]». Но Прудон, знакомый с Лейбницем и часто его цитирующий, принимает все необходимые меры предосторожности как в «Создании поряд­ ка», так и в «Справедливости в революции и церкви», чтобы про­ тивопоставить свою, понимаемую одновременно как метод и как движение социальной реальности диалектику любому проявле­ нию гармонии. Он протестует против Лейбницевской идеи трансцендентного порядка и против его оптимистической пре­ дустановленной гармонии между несводимыми к меньшему уровню монадами. Порядок или, скорее, когерентная множест­ венность структур может быть установлена только мучительны­ ми усилиями человечества через преодоление классовых и груп­ повых антиномий. Один из основных аспектов этой Прометеев­ ской борьбы заключается в том, что «движение общества изме­ ряется через развитие промышленности и совершенствование техники» (р. 242). В концепции Лейбница недостаёт, особо отме­ чает Прудон в своей «Справедливости», не только фактической множественности систем и присущего им отпечатка человече­ ского, но и неразрешимых антиномий, которые единственно мо­ гут привести к истинно несводимой множественности и после­ довательному по отношению к самому себе плюрализму. 123

Ж Гурвич. Диалектика и социология Прудоновская диалектика находит свое выражение прежде всего в двух томах «Экономических противоречий» (1846), где автор пытается сделать эту диалектику максимально реалисти­ ческой. Метод антиномий должен быть приложен не только к доктринам и идеям, но и к социальным реальностям, которые порождают их и сами по себе находятся в диалектическом дви­ жении, что подтверждается, в частности, в их проявлении в эко­ номике. Уже в своей первой работе по вопросу о собственности Прудон настаивает на невозможности понять экономическую жизнь вне её реального диалектического движения. «Собствен­ ность есть стихийный продукт общества и его распад... Собст­ венность есть стоимость труда и отрицание труда... Собствен­ ность есть свобода, и собственность есть кража». «Собствен­ ность есть становление Справедливости» и «собственность есть кража». С собственностью дело обстоит в точности, как с госу­ дарством: взятые вне определённой социальной рамки, они предстают лишь злокачественными абстракциями, причиняю­ щими великие страдания человеку и толкающими его на путь отчуждения; взятые в качестве относительных и подвижных элементов внутри движущейся социальной системы, они нахо­ дятся в процессе постоянной трансформации и могут изменяться до самых оснований и входить в неожиданные состояния равно­ весия. Другой аспект диалектического движения социальной ре­ альности - это аспект «коллективных сил». Коллективные силы не сводимы к индивидуальным силам и ни в коей мере не заклю­ чаются в их суммировании, поскольку в группе, классе, общест­ ве ассоциированные усилия производят стократный эффект. Од­ нако коллективные силы могут становиться тёмными, разруши­ тельными, гнетущими и угрожать существованию самого обще­ ства, в особенности его творческому порыву. Только через ут­ верждение антиномического элемента «коллективного разума», который борется с заблуждениями коллективных сил и тем са­ мым направляет их, они становятся производительными и твор­ ческими действиями. В свою очередь, коллективный разум, ото-

Часть первая. 7. Диалектика Прудона рванный от коллективных сил, является не более чем химерой, ещё более опасной, чем индивидуальный разум. Действительный характер социальной реальности вскрывает именно диалектика отношений между коллективными силами и коллективным ра­ зумом, чья постоянно возобновляемая борьба составляет ткань социальной реальности. Диалектика коллективных сил и коллективного разума, реа­ лизующаяся в коллективном производительном и творческом усилии, наиболее явственно проявляется в труде. Миф о Проме­ тее, к которому постоянно Прудон прибегает как в «Экономиче­ ских противоречиях», так и в «Справедливости в революции и церкви», подразумевает именно диалектику труда. Последний, применительно к обстоятельствам, иногда является великой ра­ достью, иногда - самым страшным страданием; труд есть осво­ бождение человека, но в равной мере и постоянная угроза его за­ кабаления. Именно поэтому наказанное впоследствии страда­ ниями усилие Прометея есть символ труда. С одной стороны, в труде человек является демиургом. «Труд, аналог творческой ак­ тивности, есть эманация духа; это триумф свободы». С другой стороны, когда он закабалён, труд есть тяжелейшая кара. Труду постоянно угрожает отчуждение. Тяжесть этой угрозы в том, что «человек умирает в труде», поскольку «работать значит растрачивать жизнь», и радость, доставляемая трудом, никогда не бывает без этой примеси. Присущая труду диалекти­ ка обретает трагический характер, когда организация труда навя­ зывается рабочим свыше, будь то по воле праздных собственни­ ков (феодалов и священников), частных владельцев или Госу­ дарства и его функционеров. Присущие труду антиномии не мо­ гут быть разрешены, но необходимо стремиться, насколько воз­ можно, ослабить их тяжесть через установление рабочего само­ управления - основы индустриальной демократии, которая через планирование экономики ограничит государство. Диалектика, присущая реальному движению общества, эко­ номики и труда, требует, согласно Прудону, метода, способного не только изучать эти реальности, но и бороться с доктриналь125

Ж Гурвич. Диалектика и социология ными ошибками, присущими как индивидуализму' классической политической экономии, так и экономическому этатизму. Про­ тивоположности смыкаются, замечает Прудон. В конце концов этатизм и индивидуализм приходят к одним и тем же результа­ там, отталкиваясь, по сути, от одних и тех же посылок. Гегелевский этатизм и этатизм коммунистический (Прудон имеет в виду прежде всего Кабе и сенсимонистов, в частности Анфантена) растворяют общество в государстве, теряя в транс­ цендентном единстве многообразие и в централизации - множе­ ственность групп. Оба течения в социальных тотальностях видят только увеличенного индивида. Это увеличение - единственное, что отличает их от индивидуализма. Поскольку воля Государст­ ва замещает всякую социальную связь, экономический этатизм есть не что иное, как сверхындивидуализм. То же диалектическое проявление присуще и индивидуа­ лизму. Последний забывает, что «вне общества человек есть ис­ пользуемый материал, инструмент, бесполезная и неудобная ме­ бель, но не личность». Таким образом, индивидуалисты, «гото­ вые всем пожертвовать во имя личности, в действительности убивают эту личность и приходят к тому же итогу, что этати­ сты». Отсюда и «постоянный и взаимный плагиат из этатизма и индивидуализма», который является «не подлежащим обжалова­ нию приговором им обоим». Только антитетическая диалектика, демонстрируя неспособность обоих спорщиков уловить реаль­ ные социальные тотальности, может разорвать этот порочный круг. Только она способна показать, «что систематическое отри­ цание собственности производится под непосредственным воз­ действием предрассудка собственности и что именно собствен­ ность обнаруживается в основе всех коммунистических теорий» (напомним, что под коммунизмом Прудон понимает Кабе и все концепции, сводящие коллективизм к государственному капита­ лизму). «Государство-собственник - бездонное чрево, не испы­ тывающее угрызений совести. Это взбалмошное, непреклонное существо, действующее в круге своей идеи подобно жернову, размалывающему в своем вращении зерно». «Это монополия, 126

Часть первая. 7. Диалектика Прудона вознесённая на вершину своего могущества». «От бешенства не излечишься, даже перекусав всех... Становясь ею (собственно­ стью государства. - Ж.Г.) собственность вовсе не становится со­ циальной». Диалектика, борющаяся с этими ложными концеп­ циями, выявляет тождество понятий: абсолютная собственность, безграничная власть, диктатура. «Экономический этатизм есть прославление полиции», - пишет Прудон, имея в виду одновре­ менно и Кабе (его «Путешествие в Икарию» ), и Гегеля. Короче говоря, диалектический метод служит не только рас­ крытию запутанных антиномий и, через их посредство, разнооб­ разию реальных социальных тотальностей и разнообразию ин­ тегрированных в них элементов. В равной мере он позволяет ра­ зоблачить иллюзии или же, скорее, показать существование про­ тиворечий, являющихся всего лишь видимостью, но никак не ре­ альностью: таково, например, противопоставление индивидуа­ лизма и этатизма. Прудона можно упрекнуть в жесткости и абстрактности его анализа, которому недостаёт исторической перспективы и в ко­ тором не уточняются конкретные социальные рамки (в которых находится проблема огосударствления экономики, могущая при­ нимать множество форм и, в частности, представлять собой все­ го лишь определённый этап развития). Так, государственный ка­ питализм, технократический уклон и коммунизм не разведены между собой, что вызвало резкое замечание Маркса о том, что «Прудон в реальных социальных отношениях видит только лишь принципы, категории». Частично основанная на споре Прудона с противостоящими доктринами, эта критика несправедлива в от­ ношении системы его взглядов, где диалектика понимается и как реальное движение общества и групп, и как метод... 7

8

Cabet Е. Voyage en Icarie (Roman philosophique et social) P • J Mallet, 1842. " Прудон говорит об «индустриальной Империи», подразумевая полутехнократические, полуфашгстские элементы экономической и социальной политики Наполеона III. 127

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 7. Диалектика Прудона

Наша интерпретация находит своё подтверждение в работах <Ю справедливости в революции и церкви» (1858) и в «Войне и мире» (1861). Первая из этих работ имеет явный уклон в сторону спиритуализма. Она ставит справедливость в центр социальной реальности и даже мира и более, чем какая-либо другая работа, выражает мысль, что антитетическая и негативная диалектика (как реальное движение и как метод) должна привести «к уни­ версальному примирению через универсальное противоречие». Это может стать возможным только при поиске идеально отре­ гулированных и, так сказать, заранее подготовленных состояний равновесия. Здесь мы испытываем обоснованное опасение, что выгоняя синтезы в дверь, Прудон не вернёт их через окно, на­ столько велико его доверие к состояниям равновесия... Однако это опасение оправдывается лишь отчасти. Действительно, именно в работе «О справедливости в рево­ люции и церкви» проявляются те ориентации, которые приводят диалектику Прудона не только к более последовательному реа­ лизму, но и к более углублённому релятивизму' и эмпиризму. За­ долго до Маркса он связывает диалектику с социальной практи­ кой и направляет её в сторону прагматизма - не как доктрины, а как проявления обыденной социальной жизни. В «Шестом этю­ де» он пишет свою знаменитую фразу: «Идея со своими катего­ риями рождается в действии и должна возвратиться к действию даже под угрозой денежного штрафа» . Действие как источник идеи в то же время выступает и продуктом идеи (имеются в виду коллективные и индивидуальные продукты и действия). Диалек­ тика действия и идеи проявляется, в частности, в орудиях труда - средствах закабаления и освобождения человека. Сходство с концепцией социального праксиса, сформулиро­ ванной Марксом в «Тезисах о Фейербахе» (включённых в «Не­ мецкую идеологию», но впервые опубликованных Энгельсом в 1883 году, то есть через двадцать лет после смерти Прудона), 9

9

Proudhon P.J. (Euvres Completes / Ed. de Marcel Rivere. P.: M Riviere, 1924. Vol. Ш. P. 69-73. 128

поразительно. Действительно, Маркс так же уточняет, что во­ прос отражения объективной реальности человеческой мыслью есть вопрос практический, а не теоретический. В социальной практике человек обнаруживает подтверждение истины, то есть реальности и мощи, материальности своей мысли. В основе идей лежит именно революционная практика, и в ней же находится их верификация. Здесь интересно отметить, что эти два неприми­ римых противника - мнимый рационалист и спиритуалист Пру­ дон и так называемый материалист Маркс - объединяются в сво­ ём поиске диалектики, связанной с социальной практикой и вы­ ходящей на опыт активно действующего общества. У Маркса, как и у Прудона, можно обнаружить реминисценции воздействия фихтеанской диалектики, равно как и представлений СенСимона об обществе в действии [la societe en acte]. Мы должны тщательно установить, где проходит демаркационная линия ме­ жду Прудоном и Марксом и в чём она заключается. Возвращаясь к Прудону, отметим, что ориентация его диа­ лектики на соединение с прагматическим социальным реализ­ мом подтверждается во многих местах анализируемой нами ра­ боты. В его изложении справедливость предстаёт вовсе не как идея, ещё менее - как идеал, но скорее как равенство, содержа­ щее в себе изменчивые состояния равновесия между борющими­ ся группами и классами, а также конфронтацию, равенство и равновесие различных коллективных сил, коллективных созна­ ний и специфических принципов, действующих в их рамках. Прудоновская диалектика также показывает, что в социаль­ ной реальности свобода и социальный детерминизм взаимно проникают друг в друга, дополняют, поляризуются и противо­ поставляются друг другу разными способами. Наиболее ощути­ мыми проявлениями как коллективной, так и индивидуальной свободы являются восстания и революции, которые могут иметь успех или терпеть поражение, но которые, во всех случаях, де­ лают невозможными любой автоматический прогресс и любые гарантии от вероятного упадка и стагнации. Диалектика свободы и детерминизма в социальной реальности показывает, что по129

Ж Гурвич. Диалектика и социология следняя не способна к жизни и движению вне беспрестанных действий, усилий, борьбы, последовательно разрушающих со­ стояния равновесия (добавим, в том числе и рациональные со­ стояния равновесия, созданные Прудоном с целью примирения противоречий, в чём он, однако, не отдавал себе отчёта). Как бы то ни было, Маркс не прав в том, что клеймит Пру­ дона как абстрактного «рыцаря свободной воли», тогда как тот стремится конкретизировать функционирование свободы в соци­ альной реальности. Надо признать, что, следуя своей диалектике, Прудон подчёркивает накладываемые социологическим детер­ минизмом ограничения с гораздо большим пафосом, нежели Маркс, чей детерминизм, как мы это покажем в дальнейшем, значительно менее суров, чем это принято считать. Ориентация прудоновской диалектики на реализм и опыт получает блестящее подтверждение в «Войне и мире» (1861). Согласно Прудону, война есть просто родовое понятие, обозна­ чающее всё, связанное с борьбой, действием, порождением, без которых невозможна социальная жизнь, как, в частности, стано­ вятся невозможны и революция, и труд. Но формы войны меня­ ются в соответствии с изменением типов общества, так же как изменяются государство и собственность. Для доиндустриальных режимов война по преимуществу является внешней войной одного общества против другого. При капитализме она одновре­ менно является внешней и внутренней. При режиме «индустри­ альной демократии» она принимает форму соревнования, прояв­ лений напряжения и состояний равновесия между государством и планирующей экономику индустриальной демократией. Такую же форму она принимает во взаимоотношениях различных пред­ приятий и профессий, ведущих состязание за повышение произ­ водительности. Война меняет свой характер, но не исчезает. Однако, отстаивая эти позиции в своей работе «О федера­ тивном принципе» (1863) и посмертно изданной книге «Что та­ кое собственность», Прудон не может устоять перед искушением использовать свою антитетическую и реалистическую диалекти­ ку, чтобы прийти к стабильным и рациональным состояниям 130

Часть первая. 7. Диалектика Прудона равновесия, входящим в его социальный идеал. Действительно, он продолжает настаивать на том, что «социальный мир и реаль­ ный мир... основываются на множестве антагонистических и не­ устранимых элементов и именно следствием противоречия меж­ ду этими элементами является их жизнь и их движение». Более того, он выводит на первый план мысль о том, что диалектиче­ ский метод призван следовать антиномиям реальных структур в движении. Таковыми выступают группы, классы и, особенно и прежде всего, государство и экономическое общество, даже ко­ гда последнее принимает форму индустриальной демократии. Поскольку речь здесь идёт о «противостоянии сил», «произво­ димом группами ограничении государства», «шоке власти, вле­ кущем злоупотребления», эти констатации остаются действен­ ными для трансформированного государства и собственности, присущей плановой экономической организации после исчезно­ вения патроната. Следовательно, необходимо пользоваться од­ ной системой против другой, чтобы избежать нового порабоще­ ния. Так, религиозная свобода смогла утвердиться только лишь благодаря множественности церквей, ограничивавших государ­ ство, что предоставляло возможность апеллировать к одной ин­ станции против другой. В этом и заключается, согласно Прудо­ ну, необходимый путь борьбы в обществе завтрашнего дня про­ тив угрозы экономического этатизма, с одной стороны, и эконо­ мической анархии - с другой. Для Прудона универсальным ключом, отпирающим все две­ ри, ведущие к освобождению порабощенного человечества, и являющимся финальным выражением диалектики (в равной мере взятой как реальное движение и как метод), выступает идея фе­ дерализма. Это политический федерализм, уравновешивающий государство изнутри, и экономический федерализм, объединяю­ щий и интегрирующий плановое общество, которое базируется на федеральной собственности, выступающей взаимной собст­ венностью, принадлежащей одновременно всей системе эконо­ мического общества, каждому предприятию и каждому труже­ нику. «Целью каждой частной федерации рабочих... является 131

Ж Гурвич. Диалектика и социология освобождение от капиталистической и банкократической экс­ плуатации; совокупность федераций, противостоящая господ­ ствующему сегодня финансовому и индустриальному феодализ­ му, составит то, что я называю агропромышленной федерацией и индустриальной демократией» («О федеративном принципе»). «Служить противовесом публичному могуществу общества и тем самым обеспечивать свободу - вот в чём будет заключаться основная функция собственности в федеративной системе». «Из противостояния этих двух (неустранимых понятий: федералист­ ского Государства и федералистской собственности. - Ж.Г.) ро­ дится свобода» групп и индивидов. «Кто говорит свобода, гово­ рит федерация или не говорит ничего». «Кто говорит республи­ ка, говорит федерация, или не говорит ничего». «Кто говорит со­ циализм, говорит федерация или не говорит ничего». Несколько смущённые и взволнованные, мы застываем пе­ ред этим завершением прудоновской диалектики, укрощенной стабилизированными и рационализированными состояниями равновесия универсального федерализма. В наших критических замечаниях мы к нему ещё вернёмся. Но дабы быть справедли­ вым к Прудону, необходимо признать, что хотя в реальности по­ добный догматический поворот и имеет место в его диалектике, он никак не исчерпывает её содержания. Диалектика различных аспектов социальной реальности, например собственности, сво­ боды, детерминизма и, наконец, революции, в частности, диа­ лектика классовой борьбы (без которой не может победить про­ мышленная демократия) - все эти диалектики явственно про­ слеживаются во всех его работах, включая последнюю - «О по­ литической силе рабочего класса». В ней Прудон взывает к ре­ волюционной энергии и творческой силе этого класса в целях осуществления промышленной демократии. Эти многочислен­ ные диалектические движения весьма далеки от более или менее искусственных «состояний равновесия» и соответствуют дейст­ вительным драмам, разворачивающимся в социальной реально­ сти.

Часть первая 7. Диалектика Прудона *** Завершая изложение прудоновской диалектики, нам остаётся дать ей критическую оценку. Мы проделаем это в два приема. Сначала мы изложим критические замечания, сформулиро­ ванные Марксом в «Нищете философии» (1846), чтобы обозна­ чить их истинный смысл и отделить истину от лжи в этом обви­ нительном акте. Затем мы подвергнем критическому анализу прудоновскую диалектику с нашей точки зрения. Маркс, как известно, был крайне суров к диалектике Прудо­ на. С одной стороны, он обвинял Прудона в том, что тот не по­ нял смысла гегелевской диалектики. С другой стороны, он при­ знаёт его, в равной мере с Гегелем, ответственным за ошибки этой диалектики. А. С самого начала Маркс упрекает Прудона в смешении диалектики с гуманизмом, символом которого выступает миф о Прометее. Он полагает, что у Прудона речь идёт о «странном аб­ страктном персонаже, безруком и безногом фантоме». Маркс за­ бывает, таким образом, что в своей диссертации «О различии в натурфилософиях Демокрита и Эпикура» (1841) он писал: «Прометей - самый благородный святой и мученик в философ­ ском календаре. <...> Философия этого не скрывает. Признание Прометея... есть её собственное признание» °. И в «Тезисах о Фейербахе» Маркс уточняет: «Точка зрения старого материа­ лизма есть «гражданское» общество; точка зрения нового мате­ риализма есть человеческое общество или обобществившееся че­ ловечество» . Короче говоря, два противника - Маркс и Прудон - увязывают диалектику с реальным движением человеческого общества. И если «диалектический гуманизм» означает избран­ ный развивающимся человечеством путь к уловлению подвиж­ ных реальных тотальностей, неизбежно несущих в себе его от­ печаток, прежде всего реальное движение самого общества, то с первого взгляда очень сложно понять, на чём основываются 11

11

132

Маркс К , Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 24-25. Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 3. С. 4. 133

Часть первая. 7. Диалектика Прудона

Ж Гурвич. Диалектика и социология возникающие разногласия между Марксом и Прудоном. Непо­ нятность усугубляется тем, что, по мнению обоих, имманентное социальной реальности диалектическое движение осуществляет­ ся через присущие ей состояния напряжения между различными её сторонами (коллективные силы, регламентации, коллектив­ ный разум у Прудона; производительные силы, производствен­ ные отношения, истинное сознание, идеологическая надстройка у Маркса), в беспрестанной борьбе групп (включая государство, церковь, экономическое общество), в классовых конфликтах и, наконец, в революциях. В действительности диалектический гуманизм Прудона от­ толкнул Маркса тем, что он подозревал (и не без оснований), что тот стремится к идеализации и морализации человека и способен, опираясь на присущий ему идеореализм , поставить идеи и кол­ лективный разум над коллективными силами. Такая опасность действительно была. Но она исходила не от самой прудоновской диалектики, а от того влияния, который на Прудона оказывал гуманистический платонизм и от которого он не мог избавиться. В. Это подводит нас ко второму направлению критики Мар­ кса. Он пишет: «Прудон... видит в действительных отношениях лишь воплощение тех принципов, тех категорий, которые дрема­ ли ... в недрах «безличного разума человечества»' . Действи­ тельно, прудоновская диалектика зачастую склонна к этому. Од­ нако, с одной стороны, Маркс допускает преувеличение, с дру­ гой - имеет в виду только «Экономические противоречия» Пру­ дона, а не позднейшие работы. С ними, впрочем, Маркс не мог быть знаком в 1846 году, а когда они были изданы, он их проиг­ норировал. Когда Маркс возражает Прудону, что «экономиче­ ские категории представляют собой лишь теоретические выра­ жения, абстракции общественных отношений производства... определённые общественные отношения также произведены 12

3

12

Как мы уже отмечали, этот термин был заимствован Прудоном у Фихте и Краузе через посредничество Аренса. Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 133. 134 13

людьми, как и холст, лён и т.д. ... люди изменяют свой способ производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни они изменяют все свои общественные отношения» , он проповедует единомышленнику, и речь идёт только лишь о разнице в акцентах. Ведь Прудон, как и СенСимон до, а Маркс после него, стремится обнаружить в тоталь­ ных социальных феноменах источник одновременно и матери­ ального и духовного производства. Единственно, Маркс всё больше и больше подчёркивает первенство материального про­ изводства, тогда как Прудон в значительно большей мере акцен­ тирует внимание, особенно в первый период своего творчества, на духовном производстве. Маркса с полным на то основанием удивляет стремление Прудона сковать противоречия как реаль­ ные, так и идеальные через поиск состояний равновесия. Однако это не мешает самому Прудону подчёркивать, что собствен­ ность, право, правосудие, государство, экономическое общество находятся в беспрерывном становлении и меняют свои характе­ ристики. Маркс не упоминает об этих текстах. Также ему остаёт­ ся неизвестным поворот осуществлённый прудоновской диалек­ тикой в более зрелых работах, в которых тот стремится развить идеи действия и социальной практики. 14

С. Маркс упрекает Прудона в том, что тот не поднимается выше двух первых уровней: тезиса и антитезиса; то есть именно в том, к чему Прудон стремился в своей борьбе против гегелев­ ского синтеза, обладавшего, по его мнению, идеологическим и «государственническим» характером. В этом моменте критика Маркса становится тавтологической и догматической. Со своей стороны, из гегелевской диалектики Маркс сохраняет синтезы, однако он предпочитает видеть в них только «реальные синтезы исторического процесса». Синтезом для него выступает, к при­ меру, победа одного класса над другим или же адаптация запаз­ дывающих социальных отношений к опережающему развитию производительных сил. Прудоновский отказ от синтеза в принМаркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. Там же. С. 133. 135

Ж Гурвич. Диалектика и социология ципе открывал больше возможностей для прихода к изменчиво­ му и постоянно возобновляемому опыту, нежели Марксов син­ тез, но при соблюдении условия последовательного доведения этого отказа до конца. Итак, слабость антитетической диалектики Прудона была как раз не там, где её искал Маркс. Изначально она коренится в опасном сближении тезиса и антитезиса (находящихся в ситуа­ ции равновесия) с синтезом, то есть в чрезмерном усилии ради достижения равновесия. Она заключается и в забвении того фак­ та, что тезис и антитезис могут взаимно пронизывать друг друга. Однако превосходство Маркса над Прудоном заключается в бо­ лее тонком чувстве истории... D. Маркс упрекает Прудона, с одной стороны, в том, что тот не понимает, в чём заключаются противоречия, а с другой - в том, что тот сам является «живым противоречием». По правде говоря, эти упрёки взаимно исключают друг друга, поскольку если Прудон и представлял собой противоречие, то за ним надо признавать, на основании собственного опыта, понимание того, чем является противоречие. В действительности Маркс упрекает Прудона в повышенном интересе к противоречиям и малом ин­ тересе к их разрешению. Но здесь опять речь идёт о тавтологи­ ческих и догматических упрёках, так как вся прудоновская диа­ лектика основана на убеждении, что по существу антиномиче­ ские противоречия и составляют основу жизни человека и обще­ ства. С этой точки зрения Прудона можно скорее упрекнуть в том, в чём мы ранее упрекали Гегеля и в чём, впрочем, намерены далее упрекнуть и Маркса. В обесценивании противоречий, ко­ торому поддались все трое, смешивая противоположности и противоречивости и не замечая, что диалектика способна выра­ жать и утверждать себя не только в поляризации, но и во взаи­ модополнении, амбивалентности, во взаимности импликаций и перспектив... К этому мы ещё вернёмся, формулируя наши соб­ ственные критические замечания относительно прудоновской диалектики, а также во второй части данной книги.

Часть первая. 7. Диалектика Прудона Но предварительно мы должны заметить, что самые ярост­ ные и сильные критические замечания, адресуемые Марксом прудоновской диалектике в работе «Нищета философии», скорее нацелены на Гегеля, нежели на Прудона. Настоящая схватка завязывается в главе «Нищеты филосо­ фии», озаглавленной «Метафизика политической экономии», где выясняется, что Гегель (несмотря на то, что Прудон его якобы не понял), выступает, однако, источником всех его ошибок и, в бо­ лее широком плане, источником всех ошибок, против которых должны бороться и диалектика, и социология Маркса. «Если англичанин превращает людей в шляпы, то немец превращает шляпы в идеи. Англичанин - это Рикардо; немец - это Гегель» . «Тем-то и отличается философ от христианина, что христианин знает лишь одно воплощением Логоса вопреки логике; у фило­ софа же нет конца этим воплощениям... Как посредством абст­ ракции мы превращаем всякую вещь в логическую категорию, точно так же стоит нам только отвлечься от всяких отличитель­ ных признаков различных родов движения, чтобы прийти к дви­ жению в абстрактном виде, к чисто формальному движению, к чисто логической формуле движения. И если в логических кате­ гориях мы видим субстанцию всех вещей, то нам не трудно во­ образить, что в логической формуле движения мы нашли абсо­ лютный метод, который не только объясняет каждую вещь, но и включает в себя также движение каждой вещи» . Именно об этом абсолютном методе Гегель сказал в присущей ему манере: «Метод есть поэтому не только высшая сила или, вернее, един­ ственная и абсолютная сила разума, но и высшее и единствен­ ное его побуждение обрести и познать самого себя во всем через самого себя» . 15

16

17

«Итак, что же такое этот абсолютный метод?» - вопрошает Маркс Гегеля. И отвечает за него: «Абстракция движения. Что

1 6 17

136

Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 128. Там же. С. 130-131. Гегель Г.В.Ф. Наука логики. М.: Мысль, 1998. С. 934. 137

Ж. Гурвич. Диалектика и социология такое абстракция движения? Движение в абстрактном виде. Что такое движение в абстрактном виде? Чисто логическая формула движения или движение чистого разума». Он заключается в том, что разум «полагает себя, противополагает себя самому себе и сочетается с самим собой, в том, что он формулирует себя как тезис, антитезис и синтез, или ещё в том, что он себя утверждает, себя отрицает и отрицает своё отрицание. Каким образом разум делает так, что он себя утверждает или полагает в виде той или другой определённой категории? Это уж дело самого разума и 18

его апологетов» . Это весьма суровое суждение, несколько преувеличивающее аспект панлогизма по сравнению с мистическим аспектом в диа­ лектике Гегеля, завершается окончательным приговором. «У Ге­ геля, - пишет Маркс в «Нищете философии», - нет надобности ставить задачи. ...всё, что происходило, и всё, и что происходит ещё в мире, тождественно с тем, что происходит в его собствен­ ном мышлении. Таким образом, философия истории оказывается лишь историей философии - его собственной философии. Нет более «истории, соответствующей порядку времён», существует лишь «последовательность идей в разуме». Он воображает, что строит мир посредством движения мысли; между тем как в дей­ ствительности он лишь систематически перестраивает и распо­ лагает, согласно своему абсолютному методу, те мысли, которые имеются в голове у всех людей» . Таким образом, война, которую Маркс объявляет в своей «Нищете философии» гегелевской диалектике, - не просто слу­ чайность, а следствие его социологического реализма, который он также называет, в более удачной манере, «новым материа­ лизмом» или «материализмом, тождественным гуманизму». Од­ нако неприятие гегелевской диалектики ни в коей мере не явля­ ется, и это совершенно очевидно, враждебностью к любой диа­ лектике. 19

1 8 1 9

138

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 131. Там же. С. 133.

Часть первая. 7. Диалектика Прудона С этой точки зрения небезынтересен следующий примеча­ тельный факт. Один весьма осведомленный французский мар­ ксист, Анри Лефевр, сначала стремился в своих многочисленных работах максимально сблизить Гегеля и Маркса. Однако в книге «Мысль Маркса» (1947) он оказался вынужден признать край­ нюю враждебность Маркса по отношению к гегелевской диалек­ тике в «Нищете философии». А поскольку он был склонен не­ правомерно отождествлять Гегеля с диалектикой как таковой, то по поводу только что процитированных нами отрывков он пи­ шет: «Трудно сформулировать более радикальный приговор диалектике. Вне всякого сомнения, для Маркса в 1846 году этот приговор не подлежал обжалованию» . «Маркс, - добавляет он, - выносит приговор любому диалектическому методу, любой диалектической теории и явно сближается с позитивизмом» . Однако это совершенно не соответствует действительности, по­ скольку Маркс всегда был сторонником собственной диалекти­ ки, но не гегелевской, являвшейся мишенью в его нападках на Прудона. Но и последний обладал собственной концепцией диа­ лектики, гораздо более близкой к Марксовой концепции (не­ смотря на все их внешние расхождения), нежели к гегелевской. 20

21

*** Теперь мы можем сформулировать собственные критиче­ ские замечания в отношении прудоновской диалектики. 1. Во-первых, мы должны констатировать, что прудоновская диалектика, несмотря на свой антитетический и негативный ха­ рактер, остаётся восходящей диалектикой. В первую очередь по­ тому, что она открывает путь, ведущий, согласно Прудону, к возможности реализации определённого социального идеала освобождения человека, групп и общества в целом от всех форм порабощения через установление плюралистической и федера­ листской структуры, в которой политическая и индустриальная Lcfebvre Н. La Pensee de Marx. P.: Bordas, 1947. P. 34. Ibid. P. 31. 139

Ж Гурвич. Диалектика и социология демократия взаимно ограничивают и взаимно дополняют друг друга и где право торжествует над властью и всеми остальными социальными регламентациями. Таким образом, несмотря на всю осторожность Прудона, его диалектика ведёт к прогрессу обще­ ства, который в действительности не носит автоматического ха­ рактера и предполагает борьбу, риск, но тем не менее вовлекает общество в длительное восходящее движение. Вскоре мы уви­ дим, что Марксова диалектика является также - хотя и в не­ сколько иной манере - восходящей диалектикой. Итак, нам ка­ жется правомерным вопрос, может ли диалектика (и, в частно­ сти, понимаемая как реальное движение общества) быть восхо­ дящей, если заранее и независимо от всякой диалектики предпо­ ложить существование незыблемой шкалы ценностей и движе­ ния общества к ее воплощению, или, выражаясь иначе, без дог­ матических, принятых заранее, до всякого обращения к диалек­ тике предположений. Прудоновская диалектика имеет восходящий характер и в ином смысле. Поскольку идеал-реализм Прудона сохраняет, не­ смотря на все его усилия, элемент платонизма, процесс восхож­ дения к постижению идей, антиномий и состояний равновесия между идеями остается восходящим движением. Это восхожде­ ние предполагает, что идеореальный элемент социальной реаль­ ности («коллективный разум», «общественный дух», даже если речь идет о сознании конкретных общностей и продуктов их производства) во всех социальных рамках стоит выше коллек­ тивных сил, труда, усилий, действий, которые их реализуют. Именно здесь прудоновская диалектика приобретает колеблю­ щийся, изменчивый и даже двусмысленный характер, и Прудону, несмотря на все его призывы к социальной практике, не удаётся устранить свою базовую спиритуалистическую ориентацию. 2. Во-вторых, несмотря на свой антитетический и негатив­ ный характер, прудоновская диалектика остаётся апологетиче­ ской. Это апология равновесия, примирения антиномий, их инте­ грации в неиерархические системы, равнозначности коллектив­ ных сил, трансперсональных и персональных ценностей, свобо140

Часть первая. 7. Диалектика Прудона ды индивидов и групп, федерализма в различных его проявлени­ ях, федералистской общественной собственности, одновременно и коллективной и индивидуальной, индустриальной и политиче­ ской демократии. Итак, все эти реальные элементы, все эти мо­ ральные и юридические принципы и технические приёмы орга­ низации (которые можно применить к социальным структурам определённого типа и нельзя применить к иным структурам и обстоятельствам) ни в коей мере не представляют собой резуль­ тат беспристрастного диалектического анализа, призванного разрушать все догматы и обусловливать относительность всяких эмпирических данных, принципов и технических приёмов. Они приняты Прудоном до всякого обращения к диалектике. Послед­ няя служит лишь целям их изложения, выявления и обоснования. Поэтому, несмотря на всю нацеленность на постоянно возобнов­ ляемый опыт разнообразия, прудоновская диалектика приходит к тщательно упорядоченному, тщательно уравновешенному, тщательно интегрированному, тщательно рационализированно­ му разнообразию именно в силу своей предварительной положенности. Таким образом, борьба апологетики с эмпирикой в прудоновской диалектике завершается победой апологетики. 3. В-третьих, смешение диалектики с частной социальной доктриной, о которой мы только что вели речь, особенно прояв­ ляется у Прудона в отождествлении социального плюрализма как наличного данного с идеалом плюрализма, а также с плюралистскими способами его реализации. Прудон не замечает даже того, что приложение плюралистского социального идеала к фактическому плюрализму в любой социальной рамке и любой конкретной ситуации вовсе не ведёт с неизбежностью к плюралистской организации. Так, в эпоху Великой французской рево­ люции произошло наоборот. Унитаристские и этатистские меры оказались совершенно необходимы, чтобы ограничить и осла­ бить фактический - коснеющий и увядающий - плюрализм, ко­ торый служил исключительно сохранению кабалы и автократии внутри групп и преграждал путь проникновению демократиче­ ских ценностей в политическую и социальную организацию. 141

Ж Гурвич. Диалектика и социология 2

Точно так же New Deaf Рузвельта (имевший целью повысить значимость деятельности рабочих профсоюзов США, деморали­ зованных вмешательством собственников в их дела) начался с борьбы против трестов и картелей и усиления государственного вмешательства в экономическую жизнь. В этих двух столь раз­ личных случаях проявляется диалектика государственного вме­ шательства, порождающая силу групп, признаваемых достой­ ными выступить в дальнейшем ограничителями Государства, диалектика, которую Прудон, похоже, не мог предвидеть и даже представить. Вполне законен вопрос: может ли одна и та же про­ блема вставать при любой социальной революции и может ли на первоначальном этапе децентрализованное планирование, осно­ ванное на рабочем самоуправлении, предполагать лишение хозя­ ев их собственности, проводимое силами государства? Итак, мы видим, что, несмотря на свой антитетический ха­ рактер и погружённость в детали, диалектика Прудона не ведёт к действительному реализму; последнего ей недостаёт в гораздо большей мере, чем последовательного эмпиризма. 4. Наконец, самый сильный упрёк, который можно адресо­ вать Прудону, касается обесценивания антиномий, достигнутого ценой постоянного смешения противоречий с противоположно­ стями. Однако это обесценивание, которое мы отметили ещё у Гегеля, приобретает у Прудона гораздо большую наглядность, поскольку он стремится обратить свою диалектику в сторону со­ циального реализма. Когда Прудон противопоставляет в качест­ ве антиномий общество и частную собственность, машинное производство и конкуренцию, государство и экономическое об­ щество, коллективные силы и коллективное сознание, власть и право, наконец, человеческую свободу и социальный детерми­ низм, он тем самым хаотично подталкивает к поляризации эле­ менты, находящиеся лишь в состоянии некоторого взаимного напряжения или потенциально конфликтны. Но они не представ­ ляют собой непременно противоположности, а тем более не выNew Deal (англ.) - Новый курс (прим. ред.). 142

Часть первая. 7. Диалектика Прудона ступают антиномиями. Так, на некоторых фазах развития капи­ тализма машинное производство и конкуренция дополняют друг друга и не носят противоречивого характера. Государство и эко­ номическое общество, взаимно предполагая друг друга, могут как поляризоваться, так и взаимно дополнять одно другое или обладать общностью перспектив. Коллективные силы и коллек­ тивное сознание только в исключительных случаях обладают противоречивым характером, роль противоположностей они иг­ рают только в крайне редких случаях и обычно стремятся к от­ ношениям амбивалентности, взаимного дополнения или общно­ сти перспектив. Власть и право чаще обладают противополож­ ным, нежели противоречивым характером и могут находиться в отношениях взаимной импликации. Так же, но в гораздо более выраженной форме, обстоит дело и с оппозицией социального детерминизма и человеческой свободы, которые отделены чере­ дой градаций и где доминируют отношения дополнительности. Обесценивание антиномий и их поляризации усиливает дог­ матизм и недостаток релятивизма у Прудона, который зачастую впадает в рационалистический антиисторизм. Этот плюралист не смог обнаружить множественности аспектов реального диалектического движения и необходимых для их познания опе­ рациональных приёмов. Поэтому его негативная диалектика за­ частую оказывается неспособной проникать в реальность и ли­ шенной средств, позволяющих следовать за перипетиями реаль­ ности. Именно в этом коренится наиболее явное ограничение прудоновской диалектики. Эта слабость, усиленная чересчур на­ стойчивым поиском догматических (и оттого чересчур ригид­ ных) состояний равновесия, опасным образом отрезает её от гибкой, извилистой и изменчивой относительности социальной реальности и особенно от её исторического измерения.

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

8. ДИАЛЕКТИКА КАРЛА МАРКСА

Хотя в своей диалектике Маркс не отказывается от синтеза, в конечном счёте он предстаёт менее догматичным, чем Прудон, в силу более острого понимания истории. Действительно, диа­ лектические синтезы Маркса преимущественно проявляются как повороты истории, с одной стороны, и как революционные кри­ зисы - с другой. Они реализуются в коллективных усилиях, соз­ дающих и воссоздающих общество и человека, заново адапти­ руют социальные отношения к производительным силам и про­ являются в классовой борьбе. Подобно Прудону, Маркс, как мы увидим далее, не избежал ни восходящей диалектики, ни обес­ ценивания антиномий. Он также не мог ощутить в достаточной мере параметры различных аспектов диалектического движения, поскольку, несмотря на их предчувствие, игнорировал все раз­ нообразие операциональных приемов, способных их уловить. Но он остаётся гораздо ближе к социальной реальности, чем Пру­ дон, благодаря постоянному соединению социологии и истории; отсюда его выражения, отчасти досадные и двусмысленные, та­ кие как «исторический материализм», «практический материа­ лизм», «новый материализм»; их только усугубляли формули­ ровки Энгельса, гораздо худшие и бесспорно ложные («диалек­ тический», «экономический материализм»). Отстаивая диалек­ тику конкретного, социологический историцизм Маркса зачас­ тую рискует её скомпрометировать, поскольку эта диалектика не избежала искушения растворить историческое знание в филосо­ фии истории и приписать находящимся в состоянии борьбы

классам «исторические судьбы», родственные тем, которые Ге­ гель приписывал нациям и государствам. Для критической оценки диалектики Маркса мы попытаемся дать ей как можно более объективное изложение. Чтобы подчеркнуть, что диалектика выступает прежде всего как движение экономической, социальной и исторической ре­ альности (каковые, впрочем, и составляют единую и целостную реальность общества в состоянии действия) и лишь потом, во вторую очередь, как метод, Маркс ищет подходящий термин. Термин особенно необходим потому, что Маркс противопостав­ ляет свою диалектику одновременно и диалектике Гегеля, увя­ завшего её судьбу с присущим ему мистическим спиритуализ­ мом, и диалектике Платона, для которого та выступала лишь ме­ тодом приближения к созерцанию вечных идей, и, наконец, диа­ лектике Прудона, которого Маркс обвиняет в уступках то плато­ новской, то гегелевской диалектике. Сам молодой Маркс в «Святом семействе» (1844) характери­ зует свою позицию как реальный гуманизм. Можно было бы за­ метить, что более подходящим для выражения его диалектиче­ ской ориентации было бы выражение диалектика гуманистиче­ ского реализма, поскольку она настойчиво проводит мысль о диалектическом характере всего относящегося к человеческой реальности как реального движения, так и отражения этого дви­ жения в сознании. Маркс говорит также, что его диалектика про­ являет себя, помимо прочего, в качестве «нового материализма» или «практического материализма», который не имеют ничего общего с прежним материализмом. Он добавляет, что эта диа­ лектика утверждается в «земной массовидной истории» , умал­ чивая о том, что это единственно возможное выражение для его диалектики, и уточняя, что «новый материализм» совпадает с гуманизмом . Однако этот выбор терминов оказался неудачным. И не только потому, что заставил Энгельса и вульгарных мате­ риалистов говорить об «экономическом материализме» и «диа1

2

1 2

Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 2. С. 138. Там же. С. 139. 145

Ж Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

лектическом материализме», чего Маркс никогда, ни в какой пе­ риод своего творчества не полагал возможным. Но в первую очередь потому, что для него диалектика сливается с «социаль­ ной практикой», в которой, по его собственной формулировке, «материализм и спиритуализм утрачивают свою противополож­ ность». Это тем более верно, поскольку, с одной стороны, общества являются тотальностями, в которые одновременно включены материальные производительные силы, производственные от­ ношения, реальное сознание (индивидуальное и коллективное) вместе с его продуктами и, наконец, идеология. С другой сторо­ ны, один из основных аспектов диалектического движения по­ строен на манифестациях отчуждения, каковые, облекаясь в различные формы, имеют весьма ограниченное отношение к ма­ териальному элементу общества. Также в этот период Маркс на­ стойчиво подчёркивает, что «самый этот способ совместной дея­ тельности есть производительная сила» и что «из всех орудий производства наиболее могучей производительной силой являет­ ся сам революционный класс» . Это равнозначно утверждению о том, что диалектика производительных сил, диалектика классо­ вой борьбы и диалектика революции содержат в себе, наряду с материальными силами, также и классовое сознание, устремле­ ния, идеалы, продукты цивилизации. В «Немецкой идеологии» Маркс дословно утверждает следующее: «Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно впле­ тено в материальную деятельность и в материальное общение людей», которое является их «языком реальной жизни» . 3

4

5

Поэтому мы не удивимся, прочитав в «Экономическофилософских рукописях» 1844 года следующее: «Мы видим, что только в общественном состоянии субъективизм и объективизм, спиритуализм и материализм, деятельность и страдание утрачи-

вают своё противопоставление друг другу, а тем самым и своё бытие в качестве такой противоположности. Мы видим, что раз­ решение теоретических противоположностей само оказывается возможным только практическим путём, только посредством практической энергии находящегося в обществе человека» . «Общество есть «человеческая деятельность [которая] столь же многообразна, как многообразны определения человеческой сущности и человеческой деятельности» . В этой сфере «хотя мышление и бытие и отличны друг от друга, но в то же время они находятся в единстве друг с другом» . Здесь речь идёт о «положительно начинающем с себя, положительном гуманиз­ ме» , и этот гуманизм диалектичен и в качестве бытия, и в каче­ стве мышления, находящихся сами по себе в диалектическом взаимоотношении. Именно поэтому Маркс в «Святом семейст­ ве» (1845) жалуется, что «после того как старая противополож­ ность спиритуализма и материализма во всех направлениях ис­ черпала себя... «критика» (неогегельянская. - Ж . Г.) снова пре­ вращает её, и при том в самой отвратительной форме, в основ­ ную догму и доставляет победу христианско-германскому ду­ ху» 6

7

8

9

10

Диалектика, присущая реалистическому гуманизму, прости­ рает своё воздействие на проблему отношений между естествен­ ными и гуманитарными науками. Маркс в молодые годы пола­ гал, что их диалектика ведёт к возрастанию натуралистского со­ блазна в гуманитарных науках. «Человеческая сущность приро­ ды существует только для общественного человека; ибо только в обществе природа является для человека звеном, связьшающим человека с человеком, бытием его для другого и бытием другого для него... Таким образом, общество есть законченное сущност­ ное единство человека с природой... осуществлённый натура6

3 4 5

146

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 3. С. 28. Там же. Т. 4. С. 184. Там же. Т.З. С. 24.

7 8 9 10

Маркс К Энгельс Ф. Из ранних проговедений. М., 1956. С. 594. Там же. С. 592. Там же. С. 591. Там же. С. 637. Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 2. С. 103. 147

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология 11

лизм человека и осуществлённый гуманизм природы» . Если «естественные науки проникли в жизнь человека и преобразили её», «наука о человеке включит в себя естествознание» . Эта диалектика ведёт, таким образом, к констатации, что человече­ ское и социальное проникают в познаваемую или преобразуе­ мую природу, а тем более - в естественные науки, поскольку любая наука есть «человеческая чувственная деятельность, прак­ тика» , содержащая в себе значимый человеческий коэффици­ ент. Именно через посредничество социальной практики и со­ циологии молодой Маркс предвидит приложение диалектики к естественным наукам... Впрочем, добавляет Маркс в «Святом семействе», «если че­ ловек черпает все свои знания, ощущения и прочее из чувствен­ ного мира и опыта, получаемого от этого мира, то надо, стало быть, так устроить окружающий мир, чтобы человек в нём по­ знавал и усваивал истинно человеческое, чтобы он познавал себя как человека» . «Если характер человека создаётся обстоятель­ ствами, то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечны­ ми. Если человек по своей природе своей общественное сущест­ во, то он, стало быть, только в обществе может развить свою ис­ тинную природу» . Молодой Маркс отбрасывает, таким обра­ зом, во имя своего диалектического и гуманистического реализ­ ма не только материализм, но и слишком строгий детерминизм. Он взывает к обществу и человеку в действии. Все эти пункты повторены в знаменитых «Тезисах о Фейер­ бахе», представляющих собой введение к «Немецкой идеоло­ гии», датируемой 1845 годом и опубликованной в 1932 году. Уточним, что сами «Тезисы» были известны намного раньше благодаря тому, что Энгельс включил их в свою книгу «Людвиг 12

13

14

15

11 12 13 14 15

148

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 2. С. 589-590. Там же. С. 596. Там же. Т. 3. С. 1. Там же. Т. 2. С. 145. Там же. С. 145-146.

Фейербах и конец немецкой классической философии» (1886). Третий тезис непосредственно развивает то, что было сказано в «Святом семействе» по поводу материалистического детерми­ низма: «Материалистическое учение о том, что люди суть про­ дукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изме­ нившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и изменённо­ го воспитания, - это учение забывает, что обстоятельства изме­ няются именно людьми и что воспитатель сам должен быть вос­ питан» . Именно поэтому, пишет Маркс в первом тезисе, «глав­ ный недостаток всего предшествовавшего материализма - вклю­ чая и фейербаховский - заключается в том, что предмет, дейст­ вительность, чувственность берутся только в форме объекта или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятель­ ность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, разви­ валась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, ко­ нечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой» . И в четвёртом тезисе: «А именно, то обстоятельст­ во, что земная основа отделяет себя от самой себя, и переносит себя в облака как некое самостоятельное царство, может быть объяснено только саморазорванностью и самопротивречивостью этой земной основы. Следовательно, последняя, во-первых, сама должна быть понята в своём противоречии, а затем практически революционизирована...» . Восьмой тезис: «Общественная жизнь является по существу практической» . Девятый и деся­ тый тезисы: «Новый материализм» «включает чувственность как практическую деятельность»; его «точка зрения есть челове­ ческое общество или обобществившееся человечество» . 16

17

18

19

20

Хорошо видно, что слово «материализм» подобрано неудач­ но, поскольку речь идёт о диалектическом реалистическом гума1 6 17 18 1 9 2 0

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 3. С. 2. Там же. С. 1. Там же. С. 2. Там же. С. 3. Там же. С. 3-4. 149

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология низме, являющемся всецело практическим. Молодой Маркс сам это настоятельно подчёркивает: «Человек производит человека самого себя и другого человека» . И это «порождение человека человеческим трудом» , носит ли оно исключительно матери­ альный характер? Нет, поскольку в силу собственного содержа­ ния и осуществления «деятельность и пользование её плодами, как по своему содержанию, так и по способу существования, но­ сят общественный характер: общественная деятельность и обще­ ственное пользование... право, мораль, наука, искусство и т.д. суть лишь особые виды производства». Совершенно очевидно, речь в данном случае идёт не о материализме, но о диалектиче­ ском гуманистическом реализме. Действительно, термин «новый материализм» может быть объяснён только с исторических позиций. Он употреблен только как протест против теологического спиритуализма Гегеля и нео­ гегельянцев, а также как отсылку к Фейербаху, рассматривавше­ му себя на тот момент уже как материалиста. Впрочем, в преди­ словии к «Святому семейству» Маркс говорит об этом без оби­ няков: «У реального гуманизма нет в Германии более опасного врага, чем спиритуализм или спекулятивный идеализм, который на место действительного индивидуального человека ставит "са­ мосознание" или "дух"» . Этот вывод он повторяет в несколько иной форме и с различными нюансами, к которым мы ещё вер­ нёмся, анализируя предисловие ко второму изданию первого то­ ма «Капитала»: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой проти­ воположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его 21

22

23

Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 589. Там же. С. 598. Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 7.

внешнее проявление» . Чтобы разрушить «мистификацию, ко­ торую претерпела диалектика в руках Гегеля», необходимо её «перевернуть», «поставить на ноги». И именно для того, чтобы противостоять гегелевской спиритуалистической мистификации (которая выдаёт себя за диалектику), Маркс принимает этот не­ удачный термин «материализм», который никоим образом не объясняет Марксов замысел. Сейчас мы попытаемся показать, что Маркс, даже когда в работе «К критике политической экономии» (1859) он ужесточа­ ет свою позицию, придавая первенство материальным произво­ дительным силам, утверждая, что «в экономике необходимо ис­ кать анатомию общества» и относя большинство продуктов ци­ вилизации к «идеологическим надстройкам», он не становится материалистом, а просто характеризует определённый тип обще­ ства - капиталистическое общество - и ищет точки опоры для восстановления целостности общества, которое для него всегда является чем-то большим, чем просто экономика, поскольку диалектическое движение общества определяет черты его эко­ номики. Даже без учета тонких различий Маркс учитывает по мень­ шей мере семь диалектических движений в социальной реально­ сти. Нам представляется важным воспроизвести их. 1. Во-первых, это диалектика революционных синтезов. 2. Во-вторых, диалектика отношений между производитель­ ными силами, производственными отношениями, фактами соз­ нания, продуктами цивилизации и идеологиями. Это диалектика, которую мы можем, в соответствии с нашей терминологией, обозначить как диалектику глубинных уровней социальной ре­ альности. 3. В-третьих, диалектика социальных классов и их борьбы, изменения их роли, численности и внутреннего членения.

2 4

Маркс К Капитал. Критика политической экономии. М.: Полит­ издат, 1967. Т. I. С. 21. 151

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология 4. Затем, диалектика принимающего различные формы и значения отчуждения, которое особенно усиливается в условиях капиталистического строя. 5. Это подводит нас к диалектике экономической жизни в целом и экономики капиталистического общества в частности. 6. Одним из аспектов экономики капитализма выступает диалектика отношений между обществами как тотатьностями и их экономиками как секторами этих тотальностей, что может привести нас к диалектике отношений между экономикой и со­ циологией. 7. Диалектика исторического движения венчает собой всю конструкцию. Эта диалектика объединяет в одно целое все иные диалектики, но у самого Маркса она, однако, порождает диалек­ тику? отношений между социологией и историческим знанием, или исторической наукой.

*** I. Наиболее яркой из всех диалектических движений пред­ стаёт диалектика революционных синтезов. По этому поводу Маркс пишет в «Немецкой идеологии»: «Три указанных момента - производительная сила, общественное состояние и сознание могут и должны вступить в противоречие друг с другом» . «Это противоречие между производительными силами и формой об­ щения, которое, как мы видели, уже неоднократно имело место в предшествующей истории, не угрожая, однако, её основам, должно было каждый раз прорываться в виде революции, при­ нимая вместе с тем различные побочные формы - как совокуп­ ность коллизий, как коллизии между различными классами, как противоречия сознания, идейная борьба, политическая борьба и т.д.» . Рост производительных сил обусловливает разрушение социальной структуры, производственных отношений, переворот в общественном и индивидуальном сознании, переворот в отно25

26

25

2 6

152

Маркс К, Энгельс Ф. 2-е изд. Соч. Т. 3. С. 30. Там же. С. 75.

шении всех продуктов цивилизации, угасание прежних идеоло­ гий и расцвет новых. Революция является истинным диалектическим синтезом, продуктом человеческого усилия по установлению соотношения между уровнями социальной реальности. В то же время диалек­ тический революционный синтез переплетается с диалектикой исторического развития, поскольку революции суть историче­ ские явления. Они входят в историю, и через их посредство со­ циальные классы реализуют свою историческую миссию и изме­ няют свою социальную роль. «Освобождение угнетённого клас­ са, - пишет Маркс, - необходимо подразумевает, следовательно, создание нового общества. <...> Организация революционных элементов как класса предполагает существование всех... произ­ водительных сил» , которые сталкиваются с сопротивлением наличной социальной структуры и разрушают её в ходе револю­ ции - диалектического синтеза. В «Коммунистическом манифе­ сте» Маркс анализирует сначала буржуазную революцию, затем грядущую пролетарскую революцию, подчёркивая диалектиче­ ские противоречия, подготавливающие разрушение социальных структур. В «Капитале», вскрывая внутренние противоречия со­ циальной структуры капитализма, Маркс приходит к выводу о неизбежности разрушения этой структуры в ходе нового рево­ люционного кризиса. Он показывает, что эти противоречия за­ ключаются как в развитии неограниченных производительных сил, для которых препятствием выступает само существование группы собственников, так и в той решающей роли, которую в процессе производства играют огромные массы рабочих, подчи­ ненных этому процессу. Диалектика капиталистического режима порождает револющюнную энергию пролетариата, подготавли­ вая синтез социальной революции. Совершенно не случайно Маркс пишет в послесловии ко второму немецкому изданию первого тома «Капитала» (1874): «Диалектика... в позитивное понимание существующего включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществлен27

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 184. 153

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология нуто форму она рассматривает в движении, следовательно, также и с ее преходящей стороны, она... по самому существу своему критична и революционна» . 28

*** II. Рассмотрим второе из этих диалектических движений. Менее яркое, нежели предыдущее, оно соответствует более спо­ койным периодам социальной жизни и заключается в частных взаимопроникновениях и состояниях напряжения различных ас­ пектов социальной реальности. Действительно, в «Немецкой идеологии» молодой Маркс выявляет крайнюю сложность соци­ альной реальности и соответствующих ей диалектических дви­ жений. Он выделяет как минимум четыре аспекта, или, как бы мы сказали, четыре уровня социальной реальности, которые спо­ собны в одних случаях взаимно пересекаться, в других - созда­ вать взаимное напряжение и вступать в конфликт, в третьих даже поляризоваться. 1. Материальные производительные силы и способы произ­ водства. 2. Социальные рамки (обозначаемые как социальные отно­ шения или «производственные отношения», или же «социальные структуры»). 3. Действительное сознание, одновременно и общественное и индивидуальное, включая наличные продукты цивилизации (язык, право, сознание, искусство, технику и т.д.). 4. Идеологию или «идеологическую надстройку», которая охватывает все предвзятые (сознательные или бессознательные) отражения предыдущих уровней, зачастую упорядочиваемые при помощи догматических доктрин или религии. В дальнейшем Маркс расширяет смысл понятия «идеология», придавая ему многочисленные и разнообразные значения и включая в него большинство продуктов цивилизации, за исключением точных 2 8

Маркс К Капитал. Критика политической экономии. М.: Полит­ издат, 1967. Т. I. С. 22. 154

наук и экономической социологии (в том смысле слова, который придавал ей Маркс). Вследствие этого усиливалась значимость идеологии в системе социальной реальности и системе прису­ щих реальности диалектических движений. Согласно Марксу, в первую очередь напряжение и взаимное проникновение характерны именно для первых трёх уровней, и социальная реальность представляет собой их диалектический синтез; уровень идеологии, которая характеризуется отрывом от действительности (Entwirklichung), в некотором роде остаётся в стороне. Однако когда впоследствии Маркс расширит смысл 29

этого понятия , он открыто включит идеологию в диалектиче­ скую игру, характеризующую сложное переплетение тотальных социальных феноменов. Хотя на первый взгляд в этой диалектике главенствующее положение отводится материальным производительным силам, представляющим собственно экономическую деятельность, Маркс никогда не забывает о диалектике различных аспектов (или уровней) социальной реальности, тем более что термины «производительные силы» и «экономика» он употребляет то в узком понимании слова, то в гораздо более широком. Социаль­ ные рамки и наличное сознание с определённой точки зрения представляют собой stricto sensu порождение производитель­ ных сил, но с другой точки зрения они также и производят их; таким образом, они утверждаются как действительные элементы социальной жизни. Только идеологии обладают характером эпи­ феномена, отрыва от действительности: Entwirklichung'а.. Одна­ ко, проявляя себя то в качестве преград, то в качестве стимулов конструирования социальных классов, а также подъёма произво­ дительных сил, они сами по себе в конечном счете начинают иг­ рать важную роль в формировании производительных сил и 30

См.: Gurvitch G. Detenninismes sociaux et Liberte humaine. P.: P.U.F., 1955. P. 136, note; Gurvitch G. Les classes sociales de Marx a nos jours. P.: C.D.U., 1959. P. 55-61; Gurvitch G. La sociologie de Karl Marx. P.:C.D.U., 1959. P. 63ets.) Stricto sensu (лот.) - в строгом смысле слова (прим. ред.). 155 3 0

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология классов. Иными словами, чем более существенны (но не как изо­ лированные факторы, а как тотальное социальное действие) производительные силы, тем более это понятие понимается мак­ симально широко, отождествляясь с системой ступеней и уров­ ней социальной реальности. Второй аспект, или уровень, образуется теми социальными рамками, которые Маркс называет «производственными отно­ шениями» или «способами общественных отношений», в кото­ рые он вводит общественное разделение труда, отношения соб­ ственности, группы, социальные классы, государство, частичные и всеобщие структуры, наконец, организации. Он подчёркивает, что, соответствуя определённому уровню производительных сил, эти социальные рамки могут быть в широком диапазоне адапти­ рованы к своей основе. Их организационные и структурирован­ ные проявления вступают в конфликт с производительными си­ лами в тот момент, когда, стабилизировавшись и сложившись, они начинают становиться преградой производительных сил. В других же условиях они могут играть роль катализирующего элемента производительных сил. Третий аспект, или уровень тотального социального фено­ мена, - действительное сознание и его наличные культурные произведения - составляет то, что молодой Маркс обозначает как «духовное производство» или «духовные производительные силы». Провозгласив уже в работе «Немецкая идеология», что «не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание» (что является в гораздо большей мере виталистским, нежели материалистическим тезисом, и выявляет всю тщетность дис­ куссий о «материалистических» посылках Маркса), он подчёр­ кивает, что «человек со всеми его качествами, включая мышле­ ние, есть налично реальное существо». Сознание, которое нико­ гда не может быть оторвано от системы социальной реальности, включено в неё как наличный элемент, как включены в нес и все 31

31

156

Маркс К. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 3. С. 25.

производные сознания, которые идеология не исказила и не ото­ рвала от реальности. В социальной рамке роль сознания (одновременно и общест­ венного и индивидуального) проявляется в первую очередь в языке. «Язык так же древен, как и сознание; язык есть практиче­ ское, существующее и для других людей и лишь тем самым су­ ществующее также и для меня самого, действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми» . Другим проявлением роли сознания в социальных рамках выступает право, которое проникает особенно явственно в от­ ношения собственности (см. § «Отношение государства и права к собственности» в «Немецкой идеологии»). Здесь речь идёт не об идеологических мистификациях в области права и, конечно, не о «юридических иллюзиях, сводящих право единственно к воле» государства или индивида. Речь идёт о том праве, которое не тождественно существующим законам и которое напрямую порождено экономическими группами и социальными классами. Роль сознания в социальных рамках, структурирование по­ следних непосредственным образом проявляется также в виде «классового сознания», поскольку класс, согласно Марксу, не способен окончательно сложиться иначе, чем через «осознание» своего существования, через сознательное утверждение соли­ дарности в рамках одного класса. Именно поэтому, когда Маркс, констатируя виртуальное существование пролетариата, говорит о нём и его роли в процессе производства, он утверждает, что для того, чтобы пролетариат смог сложиться и сформироваться как класс, ему предварительно необходимо обрести самосозна­ ние, что для него, пролетариата, равнозначно «массовому поро­ ждению... коммунистического сознания... в практическом дви­ жении, в революции» ' '. Наконец, роль действительного сознания проявляется в об­ щественной жизни, в её выражениях, структурируемых вмеша32

7 3

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 29. Там же. С. 70. 157

Ж Гурвич. Диалектика и социология тельством сознания, особенно, научным прогрессом. Так, техни­ ческое познание и через его посредство научное познание на­ прямую интегрируются в производительные силы. Это лишний раз подтверждает факт напряжённого и диалектического взаи­ мопроникновения «производительных сил», «производственных отношений» (социальных рамок), действительного сознания, продуктов цивилизации, из которого молодой Маркс с таким упорством выводил возможность (проявляющуюся преимущест­ венно в моменты революций) взаимных импликаций, компли­ ментарности, взаимности перспектив или амбивалентности, стремления к поляризации. Идеологии, которые, по первым определениям Маркса, «пе­ реворачивают смысл», составляют «мистификацию», или, говоря проще, являются просто ложными представлениями людей о са­ мих себе, получают определение как коллективные бессозна­ тельные (или же даже сознательные или полусознательные) ил­ люзии. Маркс, который впоследствии оказался вынужден ввести множество иных значений термина «идеология», указывает их тройственную структуру: производительные силы, социальные рамки и культурные производные наличного сознания. Из этих производных цивилизации только религия всегда является идео­ логией. Однако через посредство социальных классов даже кол­ лективные бессознательные или сознательные иллюзии прони­ кают в производительные силы. Не стоит полагать, что этот второй аспект действительного диалектического движения принимался во внимание Марксом только в ранних работах. Его можно обнаружить и у Маркса бо­ лее позднего творческого периода, как в работе «К критике по­ литической экономии», так и в «Капитале». Воспроизведём сна­ чала знаменитый отрывок из «Введения» к первой из этих работ, на котором основываются современные интерпретации марксиз­ ма. «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые... отношения... производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их мате­ риальных производительных сил. Совокупность этих производ­ ив

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса ственных отношений составляет экономическую структуру об­ щества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определен­ ные формы социального сознания... Не сознание людей опреде­ ляет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» . «При рассмотрении таких переворотов необхо­ димо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точ­ ностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, ху­ дожественных или философских, короче - от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт» между суще­ ствующими производительными силами и производственными отношениями. «На известной ступени своего развития матери­ альные производительные силы общества приходят в противоре­ чие с существующими производственными отношениями или что является только юридическим выражением последних - с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались» . Как только эти отношения становятся путами производительных сил, проявляющееся между ними обоими диалектическое движение принимает характер антиномии... 34

35

36

Действительно ли этот текст, многие части которого требу­ ют разъяснений, исключает всякую диалектику, кроме диалекти­ ки революций? Мы так не думаем. В нём проводится прямое ут­ верждение относительно трёх аспектов, или уровней: (а) произ­ водительные силы, (б) производственные отношения, (в) идеоло­ гии, взятые в широком понимании слова и включающие боль­ шинство продуктов цивилизации. На первый взгляд аспект или уровень наличного сознания, индивидуального или обществен­ ного, кажется относящимся исключительно к идеологии. Но если мы присмотримся ближе, это впечатление оказывается ложным. Когда Маркс говорит, что «не сознание определяет бытие, а бы­ тие определяет сознание», речь идёт именно о социальном быМаркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. С. 6-7. Там же. С. 7. Там же. 159

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология тии, которое в своей тотальности превосходит равно как произ­ водительные силы, так и производственные отношения и идео­ логии и которое включает в себя сознание и его продукты. Уже в ранних работах Маркс утверждал имманентность соз­ нания - как общественного, так и индивидуального - обществу. Многие социологи отмечали это обстоятельство до и после него, различаясь нюансами и акцентами: Сен-Симон, Дюркгейм, Пру­ дон, Мосс. Именно глагол «определять» должен был бы вызвать здесь наибольшую настороженность. Однако этот термин нико­ гда не был точен у Маркса, и в только что процитированном тек­ сте он прежде всего указывает на особое значение, которое Маркс придавал тому, что люди «осознают конфликт между производительными силами и социальными структурами», делая из этого конфликта соответствующие выводы. Впрочем, классо­ вое сознание в целом и классовое сознание пролетариата в осо­ бенности, когда оно ведомо марксистским учением, сохраняет все свои права и всю свою значимость в социальной реальности. Это не всё. Во введении «К критике политической эконо­ мии», которое должно было играть роль более детального введе­ ния, Маркс подчёркивает, что экономика является лишь секто­ ром в системе социального, и что именно эта система играет гла­ венствующую роль: «Рассматривать общество как одинединственный субъект - значит рассматривать его неправиль­ но» . «Между различными моментами имеет место взаимодей­ ствие. Это бывает во всяком органическом целом» . «Индиви­ дуумы, производящие в обществе, а следовательно, обществен­ но-определённое производство индивидуумов, - таков, естест­ венно, исходный пункт» . «Всегда имеется определённый обще­ ственный организм, общественный субъект, действующий в бо­ лее или менее обширной совокупности отраслей производст37

38

39

37

3 8 3 9

160

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 12. С. 720. Там же. С. 726. Там же. С. 709.

40

ва» ; иными словами, общество как тотальность играет главен­ ствующую роль по отношению к экономике и может трансфор­ мировать её, тем более что, как признаёт Маркс в «Набросках к введению в критику политической экономии», всё, что является производством, потреблением, распределением и т.д., полностью меняется в соответствии с различными условиями мировых об­ ществ. Короче говоря, точка зрения на существование различных аспектов, или уровней социальной реальности, взятой как то­ тальность, включающая в себя различные диалектические дви­ жения, оказывается сохранённой и подтверждённой. «Конкрет­ ное потому конкретно, - пишет Маркс в своём Приложении, уже цитированном нами, - что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного» , и это многообраз­ ное конституируется различными аспектами и ярусами социаль­ ной реальности. В том же самом «Введении» Маркс идёт ещё дальше, под­ чёркивая, что соответствие между системой и её различными уровнями может необъяснимым для нас образом отсутствовать. Он пишет: «Но собственно трудный вопрос, который надлежит здесь разобрать, заключается в следующем: каким образом про­ изводственные отношения, как правовые отношения, вступают в неравное развитие» . Это становится ещё более затруднитель­ ным, когда речь заходит об искусстве: «Известно, что опреде­ лённые периоды его расцвета отнюдь не находятся в соответст­ вии с общим развитием общества, а следовательно, также и с развитием материальной основы последнего, составляющей как бы скелет его организации» . С другой стороны, «трудность за­ ключается не в том, чтобы понять, что греческое искусство и эпос связаны с известными формами общественного развития. Трудность состоит в том, что они ещё продолжают доставлять 41

42

43

Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 12. С. 712. Там же. С. 727. Там же. С. 736. Там же. С. 736. , ;

161

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

нам художественное наслаждение и в известном отношении служить нормой и недосягаемым образцом» . Как видим, Маркс ставит здесь проблему диалектики относящихся к различным цивилизациям произведений искусства и социальных рамок, в которых они были созданы. Он ставит огромную проблему, но не решает её. Во всяком случае, остаётся очевидным то, что в работах зре­ лого Маркса продолжает существовать диалектика напряжений и взаимного проникновения различных аспектов социальной ре­ альности, включая и сознание с его производными. Впрочем, Маркс намекает на это в своём послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала», где, говоря о диалектике, он не без ос­ нования заметил, что более углублённый анализ феномена соци­ ального выявляет отличие одних социальных организмов от дру­ гих, поскольку диалектический «синтез» их различных аспектов, который далеко не всегда легко реализовать, каждый раз приоб­ ретал иной характер... Когда в конце своей жизни (в 1894 г., в наделавшем шуму письме Штаркенбергу) Энгельс сформулировал в упрощенном виде положения Маркса о диалектике аспектов или уровней со­ циальной реальности, он ничего не выдумывал. Вот текст Эн­ гельса: «Политическое, правовое, философское, религиозное, ли­ тературное, художественное и т.д. развитие основано на эконо­ мическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономическую основу. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является единственно активной причиной, а остальное является лишь пассивным след­ ствием. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необ­ ходимости, в конечном счёте всегда прокладывающей себе путь» . То есть исторический материализм не отрицает ту роль, которую играет социальная традиция, меняющая ритм измене­ ния в нематериальных сторонах цивилизации. Энгельс неправо44

45

4 4 4 5

162

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. С. 737. Маркс К , Энгельс Ф. Избранные письма. М., 1948. С. 470.

мерно переписал в терминах причинности и взаимодействия (ко­ торые не имели никакого отношения к сути дела) вскрываемую Марксом сложную диалектическую игру различных аспектов, или уровней социальной реальности, которые временами нахо­ дятся в состоянии взаимопроникновения, временами - напряже­ ния, но притом всегда составляют тотальность, в которую они интегрированы. Если богатство этих диалектических движений проявляется с наибольшей отчётливостью у молодого Маркса, не меньшее внимание к ним сохраняется и у Маркса зрелого. *** III. Третьим аспектом диалектического движения, обнару­ живающимся в социологии Маркса, выступает трансформация классов, их борьба, роли и их внутреннее членение . Наиболее детально и с наибольшим успехом Маркс применяет эту диалек­ тику к анализу класса буржуазии. С этой точки зрения мы пред­ варительно должны остановиться на «Манифесте коммунистиче­ ской партии». В этой работе несколько парадоксальным образом внимание Маркса концентрируется на классе буржуазии. С само­ го начала он подчёркивает множественность его образов в пери­ од, предшествующий становлению капитализма. «Угнетённое сословие при господстве феодалов, вооружённая и самоутгравляющаяся ассоциация в коммуне, тут - независимая городская республика, там - третье, податное сословие монархии, затем, в период мануфактуры, - противовес дворянству в сословной или в абсолютной монархии и главная основа крупных монархий во­ обще, наконец, со времени установления крупной промышлен­ ности и всемирного рынка она завоевала себе исключительное политическое господство в современном представительном го­ сударстве. Современная государственная власть - это только ко­ митет, управляющий общими делами всего класса буржуазии» . Впоследствии Маркс был вынужден всячески смягчать этот те46

47

0 6 общественных классах у Маркса см.: Gurvitch G. La sociologie de Karl Marx. P.: C.D.IL 1959. P. 47-62, 66-77. Маркс K. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 426. 163 4 7

:

Ж Гурвич. Диалектика и социология зис: он выявляет внутреннюю диалектику разделения буржуазии на многочисленные группы, сопровождаемую диалектикой вы­ нужденного отречения буржуазии от своей роли в производстве в пользу руководящего предприятиями технобюрократического директорского корпуса. В то же время он подчеркивает диалек­ тику государственной бюрократии, выступающей в качестве не­ зависимой корпорации и стремящейся воспользоваться времен­ ными компромиссами, устанавливающимися между различными классами с целью усилить относительную независимость госу­ дарственного аппарата от буржуазии. В «Манифесте» Маркса особенно интересует диалектика пе­ рехода буржуазии от её изначально революционной роли к ста­ билизирующей роли на последующем этапе. «Буржуазия, - пи­ шет он, - сыграла в истории чрезвычайно революционную роль... В ледяной воде эгоистического расчёта потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. Она превратила личное достоин­ ство человека в простую меновую стоимость... Словом, эксплуа­ тацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, чёр„

48

ствои» . Буржуазия подорвала целую серию традиционных шкал ценностей. Она «лишила священного ореола все роды деятель­ ности, которые до тех пор считались почётными и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священни­ ка, поэта, человека науки она превратила в своих наёмных ра­ ботников. Буржуазия сорвала с семейных отношений их трога­ тельно-сентиментальный покров и свела их к чисто денежным отношениям» . Но диалектическое противоречие проявляется всё более и более явственно в существовании и деятельности класса буржуа­ зии. «Буржуазия, - пишет Маркс в «Манифесте», - не может су49

48 4 9

164

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 4. С. 426. Там же. С. 427.

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса шествовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях про­ изводства, не революционизируя, следовательно, производст­ венных отношений, а стало быть, и всей совокупности общест­ венных отношений. Напротив, первым условием существования всех прежних промышленных классов было сохранение старого способа производства в неизменном виде. Беспрестанные пере­ вороты в производстве, непрерывное потрясение всех общест­ венных отношений, вечная неуверенность и движение отличают буржуазную эпоху от всех других. Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освящёнными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Всё сословное и застойное исчезает, всё священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необхо­ димости взглянуть трезвыми глазами на своё жизненное поло­ жение и свои взаимные отношения» . «Буржуазия всё более и более уничтожает раздроблённость средств производства, собственности и населения. Она сгустила население, централизовала средства производства, сконцентри­ ровала собственность в руках немногих. Необходимым следст­ вием этого была политическая централизация... Буржуазия ме­ нее чем за сто лет своего классового господства создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения, вместе взятые» . Но «буржуазное общество, с его буржуазными отношениями произ­ водства и обмена, буржуазными отношениями собственности, создавшее как бы по волшебству столь могущественные средст­ ва производства и обмена, походит на волшебника, который не в состоянии справиться с подземными силами, вызванными его заклинаниями» . В «Коммунистическом манифесте» Маркс раз­ мышляет, в частности, об экономических кризисах; но в других работах он акцентирует внимание на том факте, что буржуазия 50

51

52

Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 4. С. 427. Там же. С. 429. Там же. С. 429. 165

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология сама является жертвой диалектики отчуждения, особенно усили­ вающегося в капиталистическом обществе. Несколько далее мы уделим особое внимание диалектике отчуждения, которая со­ ставляет один из вскрытых. Марксом аспектов диалектического движения, присущих социальной реальности. Здесь мы ограничимся коротким упоминанием частных форм отчуждения, присущих диалектике класса буржуазии. Для начала отметим, что буржуазия является первой жертвой пре­ вращения производительных сил в элементы, над которыми не­ возможно установление господства. «В рамках известных... спо­ собов производства над людьми всегда становятся чуждые прак­ тические силы, не зависимые не только от отдельных лиц, но и от их совокупности» . Во-вторых, она на своём опыте познаёт «отчуждение общественных отношений в отношениях частного производства». Что касается буржуазии, именно деньги извра­ щают природу социальной жизни, поскольку деньги «превраща­ ют все социальные связи в их противоположности», вызывая их «разрушение и смешение». В частности, деньги «превращают верность в неверность, любовь в ненависть, ненависть в любовь, добродетель в порок, порок в добродетель, слугу в хозяина, хо­ зяина в слугу, глупость в ум, ум в глупость». Если проявления отчуждения класса буржуазии оказываются существенно сгла­ женными в случае отчуждения от собственного класса или от го­ сударства, поскольку стремление к конкуренции и индивидуа­ лизму буржуазии входит в противоречие с её классовым созна­ нием (в «18 брюмера Луи Бонапарта» Маркс пишет, что буржуа­ зия «каждую минуту жертвовала своими общеклассовыми инте­ ресами самых узких, самых грязных частных интересов» ), то они заметно усиливаются в буржуазной идеологии, находящей своё выражение в классической политической экономии. 53

54

Атакуя «свойственный классу буржуазии торговый фети­ шизм» и его «очарованный мир, мир наизнанку, в котором гос53 5 4

166

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 234. Там же. Т. 8. С. 194.

подин Капитал и госпожа Земля - одновременно и социальные силы и обыденные вещи - играют фантастическую роль», Маркс пишет в первом томе «Капитала»: «Формулы, на которых лежит печать принадлежности к такой общественной формации, где процесс производства господствует над людьми, а не человек над процессом производства, - эти формулы представляются её (современной политэкономии. - Ж . Г.) буржуазному сознанию чем-то само собой разумеющимся» . Отчуждение как превраще­ ние в нереальное сознания (Entwirklichung) находит самое полное выражение в классе буржуазии. Но на этом диалектика Маркса не останавливается. В исто­ рических работах «Классовая борьба во Франции» (1850), «18 брюмера Луи Бонапарта» (1852), «Гражданская война во Фран­ ции» (1871) Маркс стремится описать диалектику различных со­ ставных частей буржуазии, таких как финансовая, торговая, промышленная буржуазия, в их взаимных отношениях и в отно­ шениях с военно-бюрократической группой. Он констатирует, что изменения этих отношений, равно как и тех отношений, что устанавливаются между классом буржуазии, средним классом и классом крестьянства, способны существенно изменить соци­ альную роль буржуазии. И он отмечает, что вне классовой борь­ бы между буржуазией и пролетариатом диалектика отношений буржуазии и порождённого ею государства может привести к тому, что «исполнительная власть с её громадной бюрократиче­ ской и военной организацией, с её многосложной и искусствен­ ной государственной машиной, с этим войском чиновников... рядом с армией... этот ужасный организм - паразит, обвиваю­ щий точно сетью всё тело французского общества» , завоёвыва­ ет независимость с тем, чтобы господствовать над всеми класса­ ми во имя военно-бюрократической клики. Он поправляет и уточняет эти выводы в «Гражданской войне во Франции» (1871): империя «была единственно возможной формой правления в та55

56

Маркс К Капитал. Критика политической экономии. М.: Полит­ издат, 1967. Т. 1. С. 91. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 8. С. 205-206. 167 5 6

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж. Гурвич. Диалектика и социология кое время, когда буржуазия уже потеряла способность управлять нацией, а рабочий класс ещё не приобрёл этой способности... Под её (империи. - Ж.Г.) господством буржуазное общество, ос­ вобождённое от политических забот, достигло такой высокой степени развития, о котором оно не могло и мечтать. Промыш­ ленность и торговля разрослись до необъятных размеров» . Но здесь скорее речь идёт о рассуждениях, причём спорных, нежели о диалектике классов в полном смысле слова. Как мы уже отмечали, Маркс с особым усердием изучает диалектическое движение, присущее классу буржуазии, который не только меняет социальную роль, но, по его мнению, оказыва­ ется во всё большем и большем противоречии с экономическим режимом, основным получателем благ которого он является. Помимо прочего, эта антиномия, согласно Марксу, проявляется и в том, что «буржуазия не только выковала оружие, несущее ей смерть; она породила и людей, которые направят против неё это оружие - современных рабочих, пролетариев»™. «Современная промышленность превратила маленькую мастерскую... в круп­ ную фабрику. Массы рабочих, скученные на фабрике, организу­ ются по-солдатски. ...они ставятся под надзор целой иерархии унтер-офицеров и офицеров. Они - рабы не только класса бур­ жуазии, буржуазного государства... ежедневно и ежечасно пора­ бощает их машина, надсмотрщик, и прежде всего сам отдельный буржуа-фабрикант» . Именно пролетарии испытывают макси­ мум отчуждения. Для пролетариата «обретение классового соз­ нания» протекает медленно и мучительно. Однако это классовое сознание в наименьшей степени иллюзорно и максимально про­ зорливо, поскольку заключается в осознании того, что «буржуа­ зия более не способна в течение длительного времени выполнять роль ведущего класса и навязывать обществу свои собственные условия существования». Говоря точнее, пролетариат может со57

59

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 17. С. 341. Там же. Т. 4. С. 431. Там же.

стояться как класс, лишь осознав, что он предназначен создать социальную структуру, в которой не будет больше классов. Та­ ким образом, пролетариат призван, восставая против всех форм отчуждения, от которых он страдает, спасти будущее общество от любого проявления отчуждения. Меньшее, что можно сказать, - это то, что диалектика клас­ сов Маркса не имеет ничего общего с синтезом. Это триумф ан­ титезиса. Удивление вызывает то, что диалектика тезиса - бур­ жуазии - тщательно изучена, тогда как диалектика антитезиса пролетариата, его движения к обретению классового сознания наперекор отчуждению и навстречу собственному революцион­ ному освобождению - едва только намечена. Оправдывая Маркса, можно заметить, что истинная диалек­ тика пролетариата - диалектика отношений между его живой то­ тальностью и многочисленными аппаратами организаций, зачас­ тую застывших и неповоротливых, диалектика его различных страт, диалектика его отношений с буржуазным, пролетарским или диктаторским государством - явственно ещё не проявилась в эпоху Маркса. Поэтому буржуазия для Маркса являлась сложной реальностью, чья диалектика была им тонко изучена, тогда как пролетариат представал скорее в качестве идеальной конструк­ ции земного спасителя. Но вернемся к диалектике буржуазии. Мимоходом мы уже отметили два новых аспекта этой диалектики, обозначенных в «Капитале». С одной стороны, чем больше развивается капита­ лизм, тем больше класс буржуазии испытывает потребность в классе администраторов и директоров. После первого тома «Ка­ питала» Маркс отмечает, что хозяева не способны осуществлять «постоянный и непосредственный надзор за отдельными рабо­ чими», и он становится «обязанностью особой категории наем­ ных работников» . «Как армия нуждается в своих офицерах и унтер-офицерах, точно так же для массы рабочих, объединённой совместным трудом под командой одного и того же капитала, 60

Маркс К Капитал. Критика политической экономии. М.: Полит­ издат, 1967. Т. 1. С. 343. 169

Ж Гурвич. Диалектика и социология нужны промышленные офицеры (управляющие, managers) и ун­ тер-офицеры (надсмотрщики, foremen, overlookers, contremaitres), распоряжающиеся во время процесса труда от имени капитала. Работа надзора закрепляется как их исключительная функция» . Не порождает ли в данном случае сам класс буржуа­ зии новый класс, способный восстать как против него, так и про­ тив пролетариата? Маркс возвращается к этому вопросу в треть­ ем томе «Капитала», где он особо подчёркивает специфичность группы «управляющих-надсмотрщиков, чья независимость осо­ бенно высока в акционерных обществах». Это приводит его к другому заключению, касающемуся класса буржуазии: анонимный хозяин не играет никакой роли в процессе производства. «Он заменён директором-функционером; директор обладает всеми функциями; капиталист становится из­ лишней фигурой». В этом отношении, отмечает Маркс, происхо­ дит то, что произошло с административными и юридическими функциями к концу эпохи феодализма; они постепенно переда­ вались посредникам, и деятельность последних сделала феода­ лов бесполезными. Не является ли эта диалектика класса бур­ жуазии намёком на зарождение нового класса, класса технокра­ тов? Это вполне возможно. Один момент поражает в этом применении Марксом диалек­ тики к социологии классов: различие между диалектикой и объ­ яснением сокращается настолько, что кажется, будто у него эти два термина сливаются воедино. Итак, позволительно будет за­ даться вопросом относительно способности диалектики подме­ нить собой объяснение, поскольку последнее должно отталки­ ваться от конкретных ситуаций, для изучения которых должны сойтись социология с историей. Примеры этого предлагает сам Маркс в своих исторических работах. В качестве иллюстрации процитируем характеристику, данную им в работе «Классовая борьба во Франции» по поводу действительной роли классов в 61

61

Маркс К Капитал. Критика политической экономии. М.: Полит­ издат, 1967. Т. 1. С. 343-344. М70

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса ходе революции 1848 года. По его замечанию, во Франции мел­ кий буржуа делал то, что обычно должен был бы делать про­ мышленный буржуа, рабочий - то, что обычно было бы задачей мелкого буржуа, но никто не выполнял задачу рабочего. Оче­ видно, что никакая диалектика, ни рассматриваемая как движе­ ние реальности, ни понимаемая как метод её изучения, не может предложить в этом случае объяснения; диалектика может только лишь подготовить объяснение. Итак, это тот момент, который Маркс, и в особенности его последователи, очень часто теряли из виду. Заворожённые двусмысленным понятием «историческая диалектика», они не могли избежать опасности преувеличения всемогущества диалектики.

*** IV. Перейдём к четвёртому, согласно Марксу, аспекту диа­ лектического движения, присущего обществу: диалектике от­ чуждения. Весьма емко и детально он разворачивает её в своих ранних работах и остаётся ей верен в «Капитале», особенно при описании закабалённости рабочего и обещаний «полного снятия отчуждения» в будущем обществе. Весьма вероятно, что Маркс заимствовал этот термин из «Сущности христианства» Фейерба­ ха и «Феноменологии духа» Гегеля. Но он придал этому поня­ тию, носившему сначала теологический, а затем морально- гу­ манистический характер, более социологическую и реалистиче­ скую тональность. По сути, если не термин, то идею можно об­ наружить уже у Сен-Симона, согласно которому, во всех ранее существовавших режимах и общество, и его члены всегда испы­ тывали противодействие в полном овладении своими собствен­ ными силами. Тот интерес, который представляет анализ Мар­ кса, заключается в различных значениях, придаваемым им тер­ мину «отчуждение», причём далеко не всегда Маркс отдаёт себе отчёт в этих различиях и стремится слить все эти значения в од­ ном объединяющем диалектическом движении. В то же время он использует это движение для того, чтобы уловить противоречия, присущие различным типам обществ и, в частности, капитали­ стическому строю. 171

Ж. Гурвич. Диалектика и социология Вот шесть различных значений, которые Маркс придаёт по­ нятию «отчуждение»: a) Vergegenstandlichung - мера объектива­ ции социального; б) Verselbststdndigung - мера автономии соци­ ального; в) Entdusserung - в* большей или меньшей мере отчёт­ ливая экстериоризация социального в структурах и организаци­ ях; г) Verausserung - мера трансцендентности организаций, стремящихся к превращению в аппараты господства; д) Entfremdung - проекция вовне и утрата самости, идёт ли речь о че­ ловеке, группе, классе или целом обществе; е) и наконец, Entwirklichung - «мифологизация», которая относится в первую очередь к сознанию и идеологиям, одновременно обманным, мистифицирующим и неэффективным. Маркс стремится показать, что эти различные значения тер­ мина «отчуждение» объединены некой диалектикой, в которой они взаимно сливаются и усиливаются, что своего апогея они достигают при капиталистическом строе, подготавливая полное снятие отчуждения при коммунизме. Таким образом, в капита­ листическом обществе эта диалектика обнаруживает всё много­ образие своих аспектов, проявления которых мы далее перечис­ лим. Но предварительно мы должны сделать примечание. С од­ ной стороны, некоторые упоминаемые Марксом формы отчуж­ дения в действительности есть проявления, присущие любой со­ циальной реальности, независимо от ее типа. Это относится к диалектике индивида и общества, в которой взаимная имплика­ ция и взаимность перспектив всегда относительны и зависят от привходящих обстоятельств; к диалектике тотальных социаль­ ных феноменов и их выражения в структурах и произведениях цивилизации; к диалектике отношений между стихийными, структурированными и организованными элементами социаль­ ной реальности. Вполне очевидно, что если не смешивать буду­ щее общество, каким бы оно ни было, с раем на земле, эти виды «отчуждения» должны будут присутствовать и в нём. С другой стороны, речь идёт о существующих проявлениях зависимости, присущих различным типам обществ. Например, о 172

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса закабалённости собственным классом и вышестоящими господ­ ствующими организациями в рамках мирового общества; о про­ екции вовне и утрате самости человеком и обществом; наконец, об «иллюзорности» утративших действенность сознания и про­ дуктов цивилизации и т.д. В этом случае, если и позволительно надеяться на то, что конец капиталистического общества прине­ сёт изменения, то нельзя быть уверенными в том, что общества будущего не столкнутся с новыми видами подчинения. В частности, поскольку Маркс подчёркивает, что любое го­ сударство есть проявление отчуждения в наиболее сильном зна­ чении этого слова, невозможно быть уверенным в том, что госу­ дарство действительно отомрёт в коллективистском обществе. Короче говоря, несмотря на свои достоинства, диалектика отчу­ ждения у Маркса остаётся весьма двусмысленной и сочетает в себе черты социологического реализма и пророческого утопиз­ ма. Этот аспект диалектического движения у Маркса явно ука­ зывает, что используемая им диалектика остаётся восходящей и апологетической. Теперь уточним различные аспекты диалектического движе­ ния форм отчуждения, каковые Маркс отмечает как присущие капиталистическому обществу. Помимо уже известных нам форм отчуждения, которые мы причислили к классу буржуазии, - превращение общественной деятельности в господствующую силу, ускользающую он нашего контроля, противодействующую нашим интересам, господство отношений собственности над всеми остальными социальными отношениями, совершаемое деньгами искажение общественной жизни, наконец, «иллюзор­ ность классового сознания», Маркс настаивает на следующих аспектах: а) Труд отчуждён, и условия труда невыносимы. Труд, став­ ший товаром, становится крайне изматывающим . Как раз к то­ му моменту, когда по численности и по значимости рабочие на­ чинают превалировать в процессе производства, «их собствен62

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. Т. 3. 2-е изд. С. 65-70. 173

Ж Гурвич. Диалектика и социология ные условия жизни, труда и соответственно все условия сущест­ вования превращаются во что-то гнетущее». б) В то же время речь идёт о «политическом отчуждении», поскольку рабочий класс отчуждён от государства, инструмента господства класса буржуазии, который в конечном счёте начина­ ет господствовать над самим этим классом. в) Так же отчуждённым оказывается и разделение труда, как социального, так и технического, подчинённое собственности на средства производства и желаниям управляющих-надсмотрщи­ ков. г) Наконец, полностью отчуждённый от класса буржуазии в рамках экономических процессов класс пролетариев дополни­ тельно испытывает угрозу новой формы отчуждения: отчуждён­ ности пролетариев от их собственного класса. «Мнимая коллек­ тивность, - пишет Маркс, - для подчинённого класса... пред­ ставляла не только совершенно иллюзорную коллективность, но и новые оковы (neue Fesseln))) . Это заключается в том, что в конце концов члены одного класса, в частности входящие в класс пролетариата лица, «составляли всегда такую коллектив­ ность, к которой индивиды принадлежали... лишь постольку, поскольку они жили в условиях существования своего класса; они находились в этих общественных отношениях не как инди­ виды, а как члены класса» . Они подвергаются опасности «по­ кинуть класс и утратить самих себя». И здесь Маркс решается сделать исключение для группы <феволюционных пролетариев», которые благодаря своему дей­ ственному самосознанию освобождаются от отчуждения дос­ рочно, даже раньше, чем их борьба за тотальное снятие отчуж­ дения в обществе после исчезновения классов и государства принесет свои плоды. Повторим ещё раз: диалектика действи­ тельного отчуждения завершается утопией снятия отчуждения, которая для революционного меньшинства благодаря марксист62

64

6 3

6 4

174

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 3. С. 75. Там же. С. 75-76.

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса ской вере реализуется немедленно. Здесь профетизм торжествует над реалистической диалектикой отчуждения.

*** V. Пятое диалектическое движение, выявляемое социологи­ ей Маркса, - это диалектика экономических противоречий капи­ талистического общества. Несмотря на резкую критику «Эконо­ мических противоречий» Прудона, Маркс, однако, пускается в аналогичное плавание, отличающееся только выбором заранее положенных противоречий. Он стремится показать, как вступа­ ют в конфликт производство, заработная плата, инвестиции ка­ питала, выгода, с одной стороны, потребительная стоимость, ме­ новая стоимость, цена товара, деньги - с другой, а также как сталкиваются неотъемлемый от рабочего труд, приобретённая капиталом «рабочая сила» и продукт труда, зачастую недоступ­ ный работнику. Прибавочная стоимость, произведённая работ­ никами, есть результат этих антиномий, поскольку под «оплачи­ ваемой рабочей силой скрывается неотчуждаемый труд рабоче­ го». Это противоречие выявляет то обстоятельство, что капитал представляет собой не вещь, но производственное отношение, основывающееся на прибавочной стоимости, незаконно полу­ чаемой путём покупки «рабочей силы», выступающей в качестве товара. Поскольку в действительности труд не есть только лишь рабочая сила и сама по себе рабочая сила не может быть сведена к положению товара. Труд идентичен человеку, рассматривае­ мому одновременно и как индивид, и как член группы, создавае­ мой заводом, профессией, классом, обществом в целом. Согласно Марксу, в самой прибавочной стоимости находят­ ся в противоречии (абсолютная прибавочная стоимость» и «от­ носительная прибавочная стоимость». Абсолютная прибавочная стоимость берёт начало в трудовой кооперации, которая функ­ ционирует как коллективная сила. «Капиталист оплачивает каж­ дому из рабочих его рабочую силу, но он не оплачивает их сово­ купную силу, ту производительную силу, которую наёмные ра­ бочие используют, действуя в качестве коллективного работни­ ка». Здесь Маркс, не упоминая Прудона, слово в слово повторяет 175

Ж Гурвич. Диалектика и социология его анализ и термины. Но абсолютной прибавочной стоимости, берущей начало в коллективности и кооперации трудового про­ цесса, противостоит антиномичная ей «относительная прибавоч­ ная стоимость». Эта «относительная прибавочная стоимость» является ре­ зультатом натиска технического разделения труда, машин и крупных предприятий и, как сказал бы Маркс, если бы предви­ дел будущее, автоматизации. Она способна поставить под угрозу абсолютную прибавочную стоимость, отупляя совокупного ра­ ботника, подчиняя его машинам и технологиям, которые нужда­ ются в увеличении относительной прибавочной стоимости, дабы возмещать часть абсолютной прибавочной стоимости и постоян­ но растущие инвестиционные затраты. Отметим мимоходом, что это наблюдение Маркса (хотя он и не отдавал себе в этом огчёта) выходит за рамки капиталистического общества и составляет в равной мере и проблемы коллективистских структур. Два последних противоречия, которые Маркс выводит на первое место, заключаются, с одной стороны, в безбрежной экс­ пансии экономики, сдерживаемой периодическим возникновени­ ем экономических кризисов; с другой стороны, в антиномии си­ туации рабочего класса, стремящегося к самоорганизации и ос­ воению революционных позиций, и частной собственности на средства производства. Так эти экономические противоречия оказываются помещёнными в диалектическое движение, прису­ щее специфической структуре капиталистического общества. Этот пятый аспект диалектического движения, который Маркс выделяет в своём анализе капиталистической экономики, вызывает многочисленные замечания. Создаётся впечатление, что в данном случае противоречия представляют собой более или менее искусно выстроенную конструкцию и что представ­ ленный Марксом анализ функционирования капиталистического общества вполне мог бы обойтись без диалектики. Действитель­ но, здесь диалектика проникает исключительно как способ из­ ложения выводов, к которым Маркс пришёл без всякой диалек­ тики. Кроме того, когда под влиянием присущей Англии (где 176

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса был написан «Капитал») эволюционистской и позитивистской среды Маркс в предисловии к первому тому говорит о «естест­ венных законах капиталистического производства», о «естест­ венном законе его эволюции» и т.д., он, похоже, стремится дис­ танцироваться (по крайней мере внешне) от диалектического движения, присущего человеческой реальности. Однако он сам понимает, что обе концепции плохо ужива­ ются вместе, поскольку натурализм, гуманизм и эволюционизм - пусть даже социальный - и диалектика не могут быть отожде­ ствлены. Именно поэтому в предисловии ко второму немецкому изданию первого тома «Капитала» Маркс указывает, не без не­ которого смущения, что в данной работе он прибегает к диалек­ тике преимущественно как к методу изложения результата сво­ их экономических исследований. Очевидно, он оказывается в деликатном положении, поскольку диалектика как метод изло­ жения, согласно самому же Марксу, не имеет смысла, если при этом она не находится в связи с диалектикой как реальным дви­ жением... Необходимо признать, что отмеченные нами здесь сложно­ сти гораздо менее значимы, чем представляется на первый взгляд, поскольку они восходят, по крайней мере отчасти, к не­ правомерной терминологии Маркса. Действительно, говоря о «законах экономической эволюции капитализма» и характеризуя их зачастую как «естественные», Маркс на самом деле подразу­ мевает не общие законы, а тенденции, отражающие закономер­ ности, присущие капиталистическому обществу как частному типу социальной структуры. При изменении социальной струк­ туры любой её экономический закон утрачивает силу. Если, к примеру, пролетариату удаётся разрушить капиталистическое общество, он этим фактом отменяет «экономические законы», управляющие этим типом структуры. Маркс в «Капитале» не перестаёт нападать на «предрассудки классической политической экономии, превращающей феноме65

Рассуждения молодого Маркса о диалектике естественных наук и наук о человеке см. в «Экономико-философских рукописях». 177

Ж. Гурвич. Диалектика и социология ны и тенденции капиталистической экономики в универсальные феномены и естественные законы». Напомним этот текст «Капи­ тала»: «Формулы, на которых лежит печать принадлежности к такой общественной формации, где процесс производства гос­ подствует над людьми, а не человек над процессом производст­ ва, - эти формулы представляются её (современной политэконо­ мии. - Ж . Г.) буржуазному сознанию чем-то само собой разу­ меющимся» . И в послесловии ко второму изданию, о котором мы уже упоминали, он заявлял, что не существует абстрактных экономических законов; напротив, каждый исторический период обладает своими собственными. Как никто другой из экономи­ стов, он также нападал на абстракцию «экономического челове­ ка», отделённого от человека социального, человека конкретно­ го, которого нельзя самого по себе разделить на группы, классы, специфические общности, частью которых он бы являлся. По­ скольку в то же время Маркс апеллировал к человеческому уси­ лию, к революционной воле пролетариата с тем, чтобы разру­ шить социальную структуру капитализма, его внешний натура­ лизм является чистой фразой и не даёт ему права говорить о «ес­ тественных законах», поскольку законы, или, скорее, тенденции, обнаруженные им в различных типах общества, не обладают ни всеобщностью, ни неизбежностью. 66

Но есть кое-что и сверх этого. В «Капитале» Маркс развора­ чивает экономическую социологию, объясняющую, что экономи­ ческие феномены, проявления экономической активности и даже экономические категории производства, обращения, распределе­ ния, потребления теряют свой смысл и характер, если оказыва­ ются оторванными от специфической системы общества, его ча­ стной структуры, типа этой структуры и глубинного тотального социального феномена. Смысл их действительно меняется в за­ висимости от качественных различий социальных условий. Сле­ довательно, существует диалектическое движение между соци-

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса альными структурами и их экономическими проявлениями. Это как раз и будет предчувствуемый Марксом шестой аспект дейст­ вительного диалектического движения. *** Здесь отчасти становится понятным, почему в <<Кагштале» Маркс полагает возможным говорить о диалектике как о методе изложения. Причина заключается в том, что этот, зачастую ис­ кусственный, метод изложения разных аспектов экономической жизни в капиталистическом обществе принял в голове Маркса характер закона, в основе которого лежит следующая посылка: никакой экономический феномен не может быть понят, не буду­ чи интегрированным в целостный социальный феномен, дейст­ вительное движение которого диалектично. Именно это скромно отмечает Маркс, говоря, что диалектика как метод изложения опирается на диалектику как действительное социальное движе­ ние. Диалектический метод изложения не является простым принципом, поскольку он позволяет, по Марксовому выраже­ нию, «сорвать покрывало» и под экономическими противоре­ чиями обнаружить антиномии, присущие глобальной структуре и её глубинному социальному феномену. Короче говоря, в «Ка­ питале» диалектический метод изложения служит только разру­ шению видимости с тем, чтобы прийти к сущности, которой в данном случае выступает социальная реальность, понимаемая как тотальность, находящаяся в диалектическом движении. *** VI. Таким образом, мы подходим к шестому из наблюдае­ мых Марксом аспектов действительного диалектического дви­ жения: к отношениям между социальной структурой и экономи­ ческими проявлениями тотальных социальных феноменов . Мы можем остановиться на нём вкратце, поскольку уже достаточно затронули эту проблему, обсуждая диалектику экономической 67

6 6

Маркс К Капитал. Критика политической экономии. М.: Полит­ издат, 1967. Т. 1. С. 91. 178

Об экономической социологии Маркса см. Gurvitch G. La Sociologie de Karl Marx P.: C.D.U., 1959. P. 77-92. 179

Часть первая, 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология жизни, и в разделе, посвященном иным аспектам диалектики (в частности, в параграфе, затрагивающем диалектику между уров­ нями социальной реальности). Так, мы могли констатировать, что социальная структура и- экономика, всецело стремясь к вза­ имности перспектив или взаимной импликации, могут вступать и в противоречие. Согласно Марксу, функцией экономического строя выступает не только промышленная техника, но и подтал­ киваемая к машинному производству мануфактура со своим раз­ делением труда, а роль и характер экономики меняются вместе с социальными структурами, в которые экономика интегрирована. Так, с резкой остротой проявляется диалектика производитель­ ных сил и социальных структур. Если уровень материальных производительных сил существен для обретения обществом то­ тальности, то по последнему можно понять, в чём заключаются эти производительные силы. Точнее говоря, именно от этой то­ тальности мирового общества зависит значимость производи­ тельных сил. Таким образом, роль экономической жизни осо­ бенно высока при капиталистическом строе и она не является столь существенной при других типах структур. В целом эта диалектика материальных производительных сил и мировой социальной структуры приводит Маркса к интег­ рированию экономики в систему общества. С данной точки зре­ ния совершенно ошибочно утверждение о том, что Маркс якобы свёл всю общественную жизнь к экономике, поскольку он со­ вершил совсем обратное. Он выявил диалектику экономики и системы общественной жизни; из них первая выступает интег­ рированной частью второй, играя при этом то главенствующую, то более скромную роль. И даже когда она доминирует в тоталь­ ности общества, что характерно для капиталистического обще­ ства, под экономическими отношениями скрываются социаль­ ные отношения. Это то, что приводит Маркса в третьем томе «Капитала» к иронии по поводу «господина Капитала и госпожи Земли», которые в классической политической экономии играют роль «естественного порядка», тогда как в действительности они только лишь объясняют социальные структуры частного типа. 180

*** Это подводит нас к рассмотрению дополнительной формы проявления диалектики между экономикой и обществом: диа­ лектики между аналитической политической экономией и эко­ номической социологией. В «Предисловии» к «К критике поли­ тической экономии», черновик которого нашел Каутский, Маркс настаивает на необходимости «двойного перехода от абстракт­ ного к конкретному и от конкретного к абстрактному» для ана­ литической политической экономии и конкретной экономиче­ ской социологии, которые нуждались бы друг в друге и исправ­ ляли бы друг друга, чтобы уловить социальную реальность, ме­ няющуюся под воздействием экономической деятельности . Например, критикуя экономические категории в том виде, в ка­ ком они наиболее явственно проявляются в капиталистическом обществе, и выявляя их относительность, мы обретаем благодаря этим абстракциям (отдавать себе отчёт в их ограниченности) «лучшее понимание феодального, античного и восточного об­ ществ» , интегрированных в соответствующую мировую соци­ альную структуру. 68

69

*** VII. Последний аспект, который, согласно Марксу, объемлет собой все только что перечисленные направления действитель­ ного диалектического движения, - аспект исторической диалек­ тики. Прежде всего, историческая диалектика заключается в том, что в соответствии со знаменитой формулой Маркса «люди сами делают свою историю, но они её делают не так, как им вздумается» . Или же, как он уточняет в «18 брюмера Луи Бона­ парта», они творят её путём коллективных усилий в процессе производства, путём непрекращающейся борьбы против внеш­ них и внутренних препятствий, путём классовых антагонизмов, путём революций, путём противоречий между производитель70

Маркс К , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 12. С. 726-735. Там же. С. 732. Там же. Т. 8. С. 119. 181

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса

Ж Гурвич. Диалектика и социология ными силами и производственными отношениями, но при этом они зачастую находятся в плену идеологий. В «Коммунистическом манифесте» утопическому социализ­ му Маркс противопоставляет именно историю, настаивая на том, что направленное против буржуазии рабочее движение является историческим движением, фазой истории. В «Немецкой идеоло­ гии» мы читаем: «Пролетариат может существовать, следова­ тельно, только во всемирно-историческом смысле, подобно тому как коммунизм - его деяние - вообще возможен лишь как «все­ мирно-историческое» существование ». «В своём развитии про­ изводительные силы достигают такой ступени, на которой воз­ никают производительные силы и средства общения, принося­ щие, при существующих отношениях одни лишь бедствия, явля­ ясь уже не производительными, а разрушительными силами» . Эта революция составляет историческую миссию пролетариата. «Все прежние классы, завоевав себе господство, стремились уп­ рочить уже приобретённое ими положение... Пролетарии же мо­ гут завоевать общественные производительные силы, лишь уничтожив свой собственный нынешний способ присвоения» . 71

72

73

Диалектика истории обнаруживает, что «общество не может более жить под её (буржуазии. - Ж.Г.) властью, так как её жизнь несовместима более с обществом» . В целом для Маркса исто­ рическая диалектика, ведущая к слиянию революционной диа­ лектики, диалектики классов, диалектики преодоления отчужде­ ния и диалектики экономических противоречий, есть движение, которое находит своё завершение в роли пролетариата как осво­ бодителя и спасителя человечества. В общем, историческая диалектика берёт верх над всеми ос­ тальными перечисленными диалектическими движениями, по­ скольку она отождествляется с движением человечества к собст74

71

7 2 7 3 7 4

182

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 35. Там же. С. 69. Там же. Т. 4. С. 434. Там же. С. 435.

венному освобождению. Это - диалектика спасения, ведущая к земному раю, к примирению с самим собой человека и общества, а также между собой, к тотальному снятию отчуждения, к исчез­ новению классов и государства. Исторической диалектике Мар­ кса присущ аспект блаженства и пророчества. Именно здесь об­ наруживается опасность устремления к диалектике любого пози­ тивного синтеза. Когда Маркс говорит, что присущие историче­ ской диалектике синтезы основываются на непрерывной, в рам­ ках общества и вне его, борьбе, на столкновениях с препятст­ виями и их преодолении, то речь идёт о синтезах, которые толь­ ко называются «синтезами», а в реальности являются антино­ миями. Но когда речь заходит о будущем, в котором Маркс рас­ считывает на действительный синтез, он приходит к идее осуще­ ствлённой утопии, окончательного земного спасения. Именно по этой причине историческая диалектика как обо­ значение собственно истории обретает у Маркса множество раз­ личных смыслов, сохраняющихся на протяжении всех его работ. Когда в «Немецкой идеологии» он заявляет, что «нам известна только одна наука [о человеке] - это история», и говорит об «ис­ ториографии» на базе «практического материализма» (что, в его терминологии, обозначает изучение «социального праксиса»), сразу же испытываешь недоумение по поводу того, что Маркс не стремится в достаточной мере выявить различия, существующие между «исторической реальностью» и отражением этой реально­ сти в сознании, которое её «реконструирует» в историческое знание или историческую науку. И это несмотря на его же собст­ венную концепцию о том, что любая история как гуманитарная наука предполагает вмешательство классовой идеологии и в бо­ лее широком плане - ярко выраженного человеческого и соци­ ального коэффициента. С одной стороны, общества, классы, группы вынуждены бесконечно переписывать собственную историю, причём так, что между исторической реальностью и изучающим её историческим знанием устанавливается настоящее диалектическое отношение. Маркс полностью отдаёт себе в этом отчёт и в «Немецкой идео­ логии», и в тех случаях, когда он погружается в собственно ис183

Ж Гурвич. Диалектика и социология торические работы, как, например, в своих великолепных трудах «Классовая борьба во Франции», «18 брюмера Луи Бонапарта» или «Гражданская война во Франции». Но в этих работах как раз отсутствует какая-либо «историческая диалектика» в том полном смысле термина, как его преимущественно понимал Маркс. С другой стороны, если «историческая диалектика» означала лишь диалектику «социальной реальности» в той мере, в какой по­ следняя встречается в своих наиболее ярких и конкретных про­ явлениях, включающих в себя и те отражения истории в созна­ нии, которые люди сами создают по поводу своей истории (что отличает исторические общества от архаических), то речь шла бы только о диалектике революции, аспектах социальной реаль­ ности, классовой борьбе и т.д. Историческая диалектика не смогла бы, таким образом, разделиться на все иные диалектики, которые мы уже проанализировали. Итак, у Маркса «историческая диалектика» скрывает «фило­ софию истории» и служит смешению исторической реальности, историографии (или исторического знания) и утопическиэсхатологического видения будущего общества. С этой точки зрения его «историческая диалектика» основывается на предвзя­ том понимании человеческой судьбы. Эта судьба заключается в «подлинном разрешении противоречия между человеком и при­ родой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом» . И так как эта судьба известна ему до вся­ кой диалектики, «историческая диалектика» Маркса оказывается догматической. Именно в этом заключается великий парадокс Марксовой диалектики, являющейся при всём том наиболее реалистической и конкретной из всех разработанных на сегодняшний день. Через посредство «исторической диалектики», служащей лишь целям маскировки эсхатологической философии истории, его диалек75

7 5

184

Маркс К , Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 588.

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса тика не избегает подводных камней догматизма. Это ещё раз подтверждает наше убеждение в том, что самым грозным врагом социологии, исторической науки и, добавим, соответствующей им диалектики является философия истории... *** Перед тем как оставить диалектику Маркса, мы попытаемся установить более детальный баланс его активов и потерь. I. Первым достижением диалектики Маркса выступает её стремление к антидогматизму, поиск путей исключения любой предварительно принятой философской позиции, как то спири­ туализм, материализм, скептицизм и даже морализм. Она стре­ мится вывести на первый план относительное, преходящее, про­ блемно ориентированное, изменяющееся. В противоположность идеалреализму Прудона, диалектика Маркса стремится стать полностью реалистичной, что не мешает ему включать в эту ре­ альность усилие, действия, значения, наличное сознание, про­ дукты цивилизации, идеологии, наконец, свободу. Диалектический реализм Маркса содержит в себе двойную ориентацию. С самого начала диалектическое движение высту­ пает наличным движением, характеризующим социальную ре­ альность в целом и тотальные социальные феномены в их разви­ тии. Но в то же время этот диалектический реализм представляет собой метод постижения действительного социального движе­ ния, позволяющий оценивать, осознавать его, изучать. Так диа­ лектика становится исследовательским методом, и можно за­ даться вопросом, отдавал ли себе Маркс отчёт в том, что отно­ шения между диалектикой как действительным движением и диалектикой как методом сами по себе требуют диалектизации, что между ними могут быть как отношения соответствия (комгошментарность, взаимная импликация, взаимность перспектив), так и расхождения (амбивалентность и поляризация). Во всяком случае, можно отметить, что под воздействием двойного аспекта диалектики как действительного движения и как метода Маркс в большей, нежели Прудон, мере приближает­ ся к диалектическому эмпиризму, выливающемуся в вечно об185

Ж Гурвич. Диалектика и социология новляемый опыт конкретных перипетий, зачастую непредвиден­ ных и неожиданных поворотов социальной реальности. В дейст­ вительности «диалектические синтезы», в выявлении которых находит удовольствие Маркс, преимущественно являются ре­ зультатами усилий, изобретений, творений человеческой воли, как коллективной, так и индивидуальной, и находят своё выра­ жение в процессе классовой борьбы и классовых конфликтов, в процессе возникающих напряжений между производительными силами и производственными отношениями (при условии, что эти синтезы не трансформируются в эсхатологическое видение будущего). II. Здесь мы подходим ко второму достижению диалектики Маркса: исключительной концентрации диалектики, понимае­ мой как действительное движение, на социальной реальности, на её историческом выражении и на человеческом коллективе в той же мере, что и на человеческом индивиде. Прудон, поставивший себе ту же цель, совершенно не преуспел в интеграции диалек­ тики идей и доктрин в движение социальной реальности. Маркс, напротив, столь сильно настаивал на этой интеграции, что его можно заподозрить в том, что он видит в продуктах цивилиза­ ции, идеях, наконец, доктринах, лишь проекции, эпифеномены социальной реальности, в лучшем случае - идеологии. Однако его взгляды были вовсе не таковы. Они заметно приближаются к взглядам Сен-Симона, который рассматривал произведения ду­ ховной сферы, идеи и ценности как неотъемлемые части целост­ ных социальных феноменов и производящих их тотальных ак­ тов. Маркс допускает, что идеологии сами по себе находятся в диалектическом движении, что частично и обеспечивает их ис­ тинность, предоставляя им относительную действенность в со­ циальной реальности. Маркс никогда не говорил о диалектике природы. После его смерти это сделал Энгельс, смешав при этом в одном термине две различные проблемы: действительное движение природы и метод естественных наук. Маркс рассматривал только диалекти­ ку отношений между методами гуманитарных и естественных 186

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса наук, ту диалектику, которая, придавая более научный характер гуманитарным наукам, в то же время делала естественные науки более человеческими, вскрывая проникающий в эти науки чело­ веческий и социальный коэффициент. Согласно Марксу, послед­ ний источник диалектических отношений между методами раз­ личных наук коренится в наличном диалектическом движении общества, которое находит своё отражение даже в методах есте­ ственных наук. Недоразумение, касающееся так называемого «натурализма» в творчестве Маркса не имело бы места, если бы Маркс взял на себя труд уточнить диалектику, устанавливающуюся между на­ личным диалектическим движением как движением общества и диалектическим методом, приложимым ко всем наукам, учиты­ вая то обстоятельство, что последние развиваются внутри обще­ ства и требуют коллективных усилий. Это относится к наукам о природе, но в гораздо меньшей степени, чем к наукам о челове­ ке, которые напрямую соответствуют диалектическому движе­ нию социальной реальности. Ш. Третье достижение диалектики Маркса - открытие мно­ жественности возможных направлений наличного диалектиче­ ского движения, наблюдаемого в общественной жизни. По ходу нашего изложения мы выделили в качестве примеров семь раз­ личных направлений: диалектика революций, диалектика аспек­ тов социальной реальности, диалектика классов и классовой борьбы, диалектика отчуждения, диалектика экономических противоречий, диалектика социальной реальности и экономики и, наконец, историческая диалектика. Если Маркс и не дифференцировал их в достаточной степе­ ни, испытывая чрезвычайное доверие к исторической диалекти­ ке, которая должна была составить их синтез и объединить их, он все же оставил достаточно указаний, позволяющих констати­ ровать, что большинство этих движений полностью не перекры­ вают друг друга.

187

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

*** Это приводит нас к выводу о том, что Маркс не учёл один важный момент, игнорирование которого ослабило его откры­ тие, или, по меньшей мере, предчувствие этого открытия. Если наличное диалектическое движение может разворачиваться в различных направлениях, то не должны ли мы прибегнуть в рав­ ной мере к различным диалектическим процедурам для их изу­ чения, чтобы следовать их многообразным изгибам? Выразимся иначе, более чётко: если диалектические движения главенствуют над путями и средствами, позволяющими их обнаружить и объ­ яснить, не является таким уж невозможным сведение всех опе­ рациональных принципов, которые может нам предложить диа­ лектический метод, к одному из них - к методу антиномии или поляризации противоречий, сопровождающемуся или нет их воссоединением или уничтожением в синтезах? Если, например, для изучения диалектики революции ис­ пользуется принцип поляризации, для изучения диалектики ас­ пектов социальной реальности более адекватными будут прин­ ципы установления комплиментарности, взаимной импликации, амбивалентности и взаимности перспектив. В свою очередь, в диалектике социальных классов, разумеется, в той мере, в какой речь идёт не только о двух, но о нескольких классах (что часто проявляется в конкретном анализе Маркса, где он выделяет по пять-шесть классов и множество групп внутри них), необходимо применять, помимо поляризации, установление связей диалекти­ ческой комплиментарности и амбивалентности. Этот последний принцип оказывается необходимым, когда речь заходит о груп­ пах внутри классов, способных составить новый класс. В данном случае исключаются только принципы сведения к взаимности перспектив и диалектической взаимной импликации, исходя из того, что характерной чертой любого класса выступает его не­ сводимость к любому другому. Различные значения, в которых проявляются у Маркса фор­ мы отчуждения и, соответственно, их наличные диалектические движения, должны были бы привести к использованию различ188

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса ных диалектических принципов в их изучении. Так, для изуче­ ния отчуждения в качестве объективации, автономии социально­ го или его структурирования и организации (при условии что по­ следняя носит демократический характер) прежде всего необхо­ димы принципы установления отношений взаимной имплика­ ции, или взаимности перспектив, со спонтанностью глубинного тотального социального феномена, а не принцип поляризации. И наоборот, формы отчуждения в виде фактов порабощения со стороны властных организаций, отбрасывание самости и её утра­ та, наконец, мифологизация сознания, потребуют прибегнуть к принципу диалектической поляризации. Точно такая же ситуация и в диалектике экономической жизни. Тут серия создающихся напряжений даже в капиталисти­ ческом обществе (как, например, напряжение между абсолютной и относительной прибавочной стоимостями) искусственно под­ талкиваются к поляризации, тогда как очень часто их изучение нуждается лишь в установлении отношений комплиментарности или взаимной импликации. Это ещё более справедливо по отно­ шению к диалектике экономики и социальной структуры. Это имплицитно признаёт и Маркс, поскольку для него характерно преувеличение взаимности их перспектив! Что касается истори­ ческой диалектики, то, если освободить её от профетизма и эсхатологизма и свести к движению целостных социальных феноме­ нов и их структур - в той мере, в какой эти движения проникну­ ты прометеевским сознанием возможности изменений посредст­ вом вмешательства человеческой воли, то эта диалектика со­ ставляет лишь привилегированную часть диалектики различных наслоений социальной реальности. Как мы уже отмечали и как мы намерены показать в систематизирующей части книги, это направление наличного диалектического движения социальной жизни требует применения всех операциональных принципов в зависимости от конкретных обстоятельств.

*** Замечания, высказанные нами по поводу присущего Марксу несоответствия между открытой им разнонаправленностью на189

Ж Гурвич. Диалектика и социология личного диалектического движения общества и употреблением лишь одного операционального принципа для их анализа (кото­ рое привело его, как и Гегеля с Прудоном, к полному обесцени­ ванию), подводят нас к необходимости уточнить недостатки его диалектики. I. Первая ошибка этой диалектики заключается в недоста­ точно глубокой проработке отношения между диалектикой как наличным движением человечества, общества и исторической реальности и используемыми для их изучения диалектическими принципами. Ибо, как мы уже отмечали, это отношение само по себе диалектично. Но, несмотря на собственные намёки относи­ тельно различия между диалектикой наличного движения и диа­ лектикой исследовательского метода, Маркс так и не выявил эту диалектику и не подверг её анализу. Нам представляется, что од­ на из причин этого очевидного пробела заключалась в том, что Маркс чересчур настойчиво подчёркивал свой реализм, и это приводило его к неосторожным, выходящим за пределы его мысли формулировкам вроде «нового материализма» и «мате­ риалистической историографии». После их появления адепты, в первую очередь его старый соратник Энгельс, сочли возможным говорить об «историческом материализме», «экономическом ма­ териализме», наконец, о «диалектическом материализме». Одна­ ко эти выражения, одно ущербнее другого, смогли привести только лишь к недоразумениям и искажениям мысли самого Маркса. В этом же направлении Маркса вела присущая ему (и подвергнутая нами критике) тенденция растворять все направле­ ния наличного диалектического движения в исторической диа­ лектике. К этим доводам необходимо ещё добавить смешение диалектического анализа, могущего служить лишь подготови­ тельным целям, и находящегося в постоянном поиске собственно каузального объяснения, смешению которых Марксу противо­ стоять так и не удалось. II. Второй, ещё более тяжёлой ошибкой диалектики Маркса и, кстати, проистекающей из первой, выступает её восходящий характер, подобно диалектическим учениям его предшественни190

Часть первая. 8. Диалектика Карла Маркса ков, избежавших гораздо более печального искушения (из кото­ рых Платон и Гегель выступают как основными представителя­ ми, так и наиболее явными жертвами) первоначально нисходя­ щей диалектики. Если для Платона диалектика служит методом восхождения к постижению вечных идей, если для представителей негативной теологии она является ордалией, предваряющей мистическую интуицию, если для Фихте и Прудона она - реальное усилие Че­ ловечества (сходное с моральным действием Прометея) по все­ общему примирению через всеобщее противоречие, то для Мар­ кса, несмотря на несомненно драматический и реалистический характер, диалектика остаётся восхождением разобщённого и страдающего Человечества к окончательному спасению. Гораздо менее морализующая, нежели у Фихте и Прудона, восходящая диалектика Маркса ведёт, однако, гораздо дальше - к воплоще­ нию грез о земном рае, где все сложности и напряжения, прису­ щие социальной жизни, окажутся устранёнными навсегда. Бла­ годаря исторической диалектике, восходящая диалектика Мар­ кса является триумфальным движением через революции к Че­ ловечеству, избавившемуся наконец от всех форм зависимостей и примирённому с самим собой. Ш. Итак, мы приближаемся к третьей и последней ошибке, присущей диалектике Маркса: она остаётся не только восходя­ щей, но и апологетической диалектикой. Это - апология второй фазы коммунизма, апология бесклассового общества, апология отмирания государства, апология затухания всех ограничений и всех препятствий, апология полной гармонии на земле. Это апо­ логия конца Истории. Реалистическая диалектика Маркса за­ вершается, таким образом, эсхатологией, в которой объединяют­ ся пророческие предвестия спасения и конца истории. Стоит ли вообще подчёркивать то обстоятельство, что восходящая и апо­ логетическая диалектика Маркса, несмотря на весь свой реализм, проявившийся по мере её развития, в конечном счёте служит лишь обоснованию исходно полагаемого: что выстраиваемый пролетариатом земной идеал близится к реализации? 191

Ж Гурвич. Диалектика и социология Этот неожиданный поворот диалектики Маркса, на наш взгляд, предоставляет полное подтверждение тезиса, который мы выдвинули в начале этой книги и который далее намерены сис­ тематически развивать во второй её части. Чтобы полностью реализоваться, диалектика, понимаемая и как наличное движе­ ние, и как метод, должна начать безжалостно избавляться от лю­ бого восходящего и апологетического элемента, от любого предварительного допущения и предубеждения и выходить на просторы постоянно обновляемого опыта. Только диалектиче­ ский гиперэмпиризм остается до конца верен диалектике.

ПРИЛОЖЕНИЕ: ДИАЛЕКТИКА ПО Ж . - П . САРТРУ

Чтобы завершить нашу историю диалектики в лицах, мы по­ пытаемся дать краткое изложение и критическую оценку диалек­ тики, представленной Жан-Полем Сартром в его недавней «Кри­ тике диалектического разума». Мы не стремимся возвысить это­ го автора, чья изощрённость и проницательность неоспоримы, до того уровня, который занимают мыслители первого плана, ана­ лизировавшиеся нами ранее. Тем более мы не стремимся избрать его основной мишенью нашей критики. В действительности, мы полагаем, что его работа обладает двумя достоинствами. Вопервых, Сартр стремится освободиться от закоснелого догма­ тизма, во-вторых, он - типичный представитель диалектической мысли современных авторов, отказывающихся от решительного разрыва с гегелевской традицией, которую мы отвергаем со всей категоричностью. Прежде всего мы изложим позицию Сартра, а затем отделим её от той, которую будем последовательно развивать во второй части книги, поскольку под некоторыми поверхностными совпа­ дениями скрываются глубокие расхождения, если не сказать полные противоположности во взглядах... В равной мере речь пойдёт и об уяснении того, удалось ли Сартру в самом деле дедогматизировать диалектику Маркса и реанимировать «застыв­ ший» (по его определению, которое мы полностью разделяем) марксизм. Наше ихтожение не будет лёгким, поскольку, чтобы 1

1

Sartre J.-P. Critique de la raison dialectique. T.l. Theorie des Ensembles pratiques. P., 1960. P. 25.

Ж Гурвич. Социология и диалектика

Часть первая. Диалектика no Ж-П. Сартр

не исказить мысль Сартра, мы будем основывать наш анализ на его текстах, а их чтение зачастую изнурительно... Сартр совершенно прав, когда выступает против проециро­ вания диалектики на природу. Весьма убедительна его критика Энгельса за то, что тот «убил диалектику, стремясь обнаружить её в природе» . С полным на то основанием он увязывает диа­ лектику с человеческим предназначением, с праксисом (этот термин, обозначающий действие, производство, труд, борьбу, творение, он заимствует у Маркса), проявляющимся в жизни ин­ дивида, групп, социальных классов, наконец, в исторической ре­ альности, поскольку всякое диалектическое движение несёт на себе отпечаток человеческого усилия. Сартр упорно настаивает на том, что проявляющиеся в диалектике тотальности никогда не выступают завершёнными, статичными; что они постоянно пре­ бывают в состоянии движения и развития, рождения и распада (в нашей терминологии - «тотальности в развитии»). Для него диа­ лектическое движение выступает движением «тотализаций» или «детотализации», и это исключает любую тотальность в качестве субстанции или идеала (как продукта ложной диалектики). Че­ ловеческие тотальности и их составные части, их члены взаимно порождают друг друга в действии, в производстве самих себя и окружающих материальных и культурных произведений. И мы признаём за Сартром заслугу в том, что он выделяет этот неза­ вершённый, полный неожиданностей и подвохов характер вся­ кой человеческой тотальности, что является одним из аспек­ тов её наличной диалектики. 2

Но Сартр идёт гораздо дальше, и кажется, что он зачастую отождествляет диалектическое движение, человеческий праксис с человеческой свободой. Именно в этом смысле он говорит о «свободных диалектических действиях» и «человеческом праксисе как свободе» , не вдаваясь, однако, в длительные объяснения 3

4

2

194

.Sartre. Op. cit. P. 670. Ibid. P. 398. Ibid. P. 438.

по этому поводу (если только не считать чисто негативного ука­ зания на то, что свобода «представляет несводимость человека к природе»). Поскольку человеческий праксис, не говоря уже о че­ ловеческой свободе, сталкивается с препятствиями различных уровней, Сартр вводит понятие инерции, и не только в человече­ ский праксис (он много говорит о практико-инертности), но и в саму диалектику, где данная инерция становится «антидиалекти­ ческим» моментом диалектики. В то же самое время, поскольку «практические ансамбли», представляющие собой социальное измерение существования (которое Сартр обошёл стороной в своем «Бытии и Ничто») по­ стоянно, по его мнению, рискуют впасть в инерцию и дисперсию «серийности», безмерный скептицизм и пессимизм пробивается относительно того, что Сартр называет «элементарными форма­ ми практических ансамблей». Таким образом он доходит до вы­ сказываний о том, что «практико-инертные ансамбли» являются «антидиалектичными» и лишены наличного праксиса, действия, производства . Для него общество выступает не «группировкой групп», но дисперсией «серий серий» [des series de series], ком­ бинация которых составляет то, что наш автор обозначает тер­ мином «коллектив». В дальнейшем мы более основательно оста­ новимся на этих практико-инертных ансамблях, состоящих, со­ гласно Сартру, из серий и коллективов. Сейчас отметим лишь, что, по Сартру, эти ансамбли представляют и матрицу групп, и их могилу. И «группы», и «классы», к которым мы также должны будем в дальнейшем вернуться и в которых Сартр видит горнила общего праксиса, сами по себе испытывают беспрестанную уг­ розу «растворения в серийности» , в практико-инертных коллек­ тивах. 5

6

7

Невнимательно читавшие Сартра могут спросить: если всё обстоит именно так, то почему он придает такую значимость на5

3

6

4

7

Sartre. Op. cit. P. 678. Matrix (лат.) - матка (прим. ред.). Sartre. Op. cit. P. 637,644. 195

Ж Гурвич. Социология и диалектика

Часть первая. Диалектика поЖ-П. Сартр

личному диалектическому движению в социальном мире, с од­ ной стороны, и диалектическому методу - с другой? И чем объ­ ясняется его желание, основываясь на диалектике, «отбросить основы пролегоменов всякой будущей антропологии», вклю­ чающей в себя, наряду с человеческой историей, социологию и этнологию ? Мы можем обозначить три различных мотива, под­ стёгивающих интерес Сартра к диалектике социальных ансамб­ лей и компенсирующих внушительным зарядом оптимизма из­ начально присущие ему пессимизм и скептицизм. Во-первых, это его доверие к праксису, к свободе, к диалек­ тике индивидуального существования, того индивидуального существования, которое становится у него - хотя он этого даже не замечает - настоящей основой и двигателем практических ан­ самблей; диалектика становится, таким образом, негативной диалектикой практических ансамблей и сводится лишь к методу, показывающему, что те являются не реальностями, но тенями или почти тенями, отбрасываемыми индивидуальными сущест­ вованиями, с одной стороны, и тождественной разуму мировой историей - с другой. Во-вторых, вера во всемогущество «диалектического разу­ ма», который отождествляется у него одновременно и с индиви­ дуальным праксисом, и с диалектическим движением реализую­ щей «всеобщий разум» истории. В итоге диалектический разум одерживает верх над ними обоими. Наконец, вера в «полную интеллигибельность истории», диалектика которой ведёт к победе всеобщего разума над всеми преградами: говоря иными словами, это примирение Декарта с Гегелем. Книга первая «Критики диалектического разума» носит на­ звание «От праксиса индивидуального к практико-инертному» . Именно индивидуальный праксис - ориентация в мире, усилие, индивидуальное творчество - является точкой отсчёта любой 8

9

диалектики, как любой свободы; именно он составляет начало любой тотализации . «Если мы не хотим, чтобы диалектика вновь стала божественным законом, метафизической фатально­ стью, необходимо чтобы она исходила от индивида, а не от не­ весть каких надындивидуальных ансамблей» . Или более явст­ венно: «Именно индивидуальные диалектики, создав одновре­ менно антиприроду (antiphysis) как господство человека над природой и античеловечность как господство неорганизованной материальности над человеком, создают этим союзом собствен­ ную антиприроду для конструирования человеческого господ­ ства, то есть свободных отношений людей между собой» . Ис­ тинная реальность - «это единичный человек в социальном по­ ле» . «Если отказаться от видения изначального диалектическо­ го движения в индивиде и его деятельности... необходимо будет отказаться от диалектики» . Сам опыт «отталкивается от непо­ средственного, то есть от индивида» . Таким образом, точка от­ счёта для Сартра находится в «свободных диалектических дей­ ствиях каждого в той мере, в какой они диалектически прозрач­ ны для самих себя» . 10

11

12

13

14

15

16

Таким образом, тотализация не способна произвести себя без «понимания себя», и Сартр не только не отказывается от присущего ему глубинного индивидуализма, но, похоже, отва­ живается на поход к самым пределам субъективизма. И чтобы преодолеть эту склонность, он предварительно обращается к диалектике субъективного и объективного, с упорством настаи­ вая на двойном движении «интериоризации внешнего» и «экстериоризации внутреннего» . Правда, он отказывается развивать 17

1 0 11 12 13 14 15

8 9

196

Sartre. Op. cit. P. 153. Ibid. P. 165-377.

1 6 17

Sartre. Op. cit. P. 165. Ibid. P. 131. Ibid. P. 377. Ibid. P. 76. Ibid. P. 101. Ibid. P. 143. Ibid. P. 398. Ibid. P. 66. 197

Часть первая. Диалектика по Ж.-П. Сартр

Ж Гурвич. Социология и диалектика эту диалектику, ггооявившуюся у некоторых современных авто­ ров, содержащую не только момент достижения субъективности через объективность и обратно и признающую многоуровневую структуру субъективности и-объективности - это Сартр еще мог бы допустить. Он отказывается развивать диалектику, допус­ кающую, что оба эти термина обладают смыслом только будучи помещёнными в реальность, которая, с одной стороны, тран­ собъективна, а с другой - транссубъективна *, что предполагает концепцию открытого сознания и признание существования кол­ лективной субъективности наряду с индивидуальной что для Сартра неприемлемо. Именно для усмирения своей склонности к субъективизму и индивидуализму Сартр идет другим путем. Индивидуальный праксис изначально представляет ответ на нужды, подчиняющие человека окружающей материальности. Он заключается, в част­ ности, в труде, «этом первоначальном праксисе, являющемся полностью диалектичным» и представляющем собой «ожесто­ чённую борьбу (при помощи материальных благ и продуктов. Ж.Г.) с нуждой», противопоставляемой избытку, поскольку все потребности не могут быть удовлетворены. Именно здесь «появ­ ляются отношения с другими, или человеческие отношения, ко1

19

20

торые являются отношениями взаимности »; но поскольку эти отношения опосредованы различными секторами материально­ сти, они «не спасают человека от проявлений отчуждения» , ко­ торые представляют собой «нечеловеческие отношения». То об­ стоятельство, что «в узнавании каждый открывает... проект Дру­ гого как существующего... вне собственного проекта», не ис21

18

Об этом см.: Gurvitch G. Les problemes de la sociologie de la conaissance//Traitedela Sociologie. P.: P.U.F., I960. Т. П. P. 103-136. Sartre. Op. cit. P. 166 et s.; 177 et s. Сартр, похоже, не представляет таких «отношений с Другим», в которых не проявляется никакая, даже потенциальная, взаимность, как, например, возможные отношения уклонения или близкие к ним. Sartre. Op. cit. P. 191. 198

ключает ни борьбы, ни вражды, ни эксплуатации, ни насилия (которое очень волнует Сартра и в котором он видит, в исходной его точке, «интериоризированную нужду»). Порождая диалекти­ кой индивидуального праксиса труд, нужду, борьбу, отчуждения и насилие, Сартр парадоксальным и довольно неожиданным об­ разом сближается с механистическим и атомистическим индиви­ дуализмом Гоббса, который, однако, не имеет ничего «диалекти­ ческого» и исходит из «борьбы всех против всех». Сартр пре­ красно отдаёт себе отчёт в том, что труд производится в кон­ кретных социальных условиях и что он принимает различный характер в зависимости от изменений в способах производства. Но он не понимает того, что невозможно отделить труд, нужду, отчуждение от их коллективного аспекта (который играет всегда преобладающую роль), и впадает в иллюзию, полагая, что по­ средством всемогущей - если не магической - диалектики мож­ но очертить социальные рамки индивидуального праксиса. Пу­ тём этой странной смеси экзистенциализма, Гоббса, Гегеля и Маркса он создаёт такой человеческий мир, который несколько нереален и, во всяком случае, совершенно абстрактен. 22

Чтобы выйти из этой ситуации, Сартр прибегает, с одной стороны, к всеобщему разуму и, с другой стороны, к истории. Разум и историю роднит то, что они достигают максимальной тотализаций. Разум выступает «тотализирующей истиной», «ква­ зисовершенной интеллигибельностью», «примирением свободы и необходимости»; он есть «конституирующее и конституируе­ мое», «регрессивное и прогрессивное, конкретное и всеобщее». Напрямую подразумевая автора этих строк, Сартр пишет, что «переходный характер диалектического гиперэмпиризма застав­ ляет нас предположить, что диалектическая всеобщность должна устанавливаться a priori как необходимость» . Эта всеобщность и эта необходимость «содержатся в любом опыте и выходят за 23

19

2 0

21

2 2 2 3

Sartre. Op. cit. P. 199. Ibid. P. 130. 199

Часть первая. Диалектика по Ж-П. Сартр

Ж. Гурвич. Социология и диалектика 24

пределы любого опыта» . Они представляют собой «разум», в котором всеобщность и тотализация отождествляются для со­ вместной борьбы против эмпирического рассеяния и релятивиз­ ма. Благодаря разуму, всеобщность торжествует, «но как кон­ кретный и скрытый предел любого опыта и как последнее осно­ вание рационального поступательного развития» . Отнюдь не случайно Сартр озаглавил свою работу «Критика диалектического разума». Это потому, что разум для него «им­ манентен одновременно индивидуальному праксису и истории»; разум отчуждается в практико-инертных ансамблях и в различ­ ной степени начинает обнаруживаться в социальных группах и классах. В этом отношении диалектика Сартра обнаруживает яв­ ное созвучие с гегелевской, сохраняя спиритуалистический и даже панлогистский привкус, несмотря на все возражения авто­ ра . Например, двигаясь этим путём, он полагает возможным обнаружить «клятву» как основу организаций, а в институтах (которые он отличает от организаций) - «заклятую инерцию» и, наконец, в социальных классах - «рационализированное пони­ мание» собственной ситуации, побеждающее их инерцию и т. д. Итак, для Сартра разум повсеместно торжествует, производя са­ мое социальную реальность при помощи собственной диалекти­ ки. Попутно отметим, что для аналитического и механистическо­ го рационализма Гоббса характерно аналогичное обращение к разуму, порождающему социальные ансамбли. Разница лишь в том, что в данном случае их порождение значительно облегчает­ ся тем, что сложность препятствий не принимается в расчёт, что единственным рассматриваемым ансамблем выступает основан­ ное на гипотетическом договоре государство и что при этом иг­ норируется историческое измерение. 25

25

У Сартра, напротив, историческое измерение доминирует. Вторая часть его книги озаглавлена «От группы к истории», и именно в истории человеческие диалектика и праксис достигают своего апогея. Сама социология «есть не что иное, как переход­ ный момент исторической тотализации», изучающая первичные формы, которые история тотализирует, насколько это возмож­ но . Здесь в противоположность «регрессивному методу» со­ циологии утверждается «синтетический прогрессивный» метод, тотализирующий в равной мере первичные формы практических ансамблей и частные события и «обнаруживающий движение тотализирующего обогащения, которое порождает каждый мо­ мент, исходя из момента предшествующего» . История является «тотализацией всего многообразия практик и борьбы между ни­ ми»; «сложные последствия борьбы и взаимодействия этих столь многообразных практик должно постигать в их синтетической реальности, то есть они должны быть поняты как синтетический продукт тоталитарного праксиса», каковой является праксисом истории . История (в которой Сартр не разделяет историческую реальность, историографию и историческое знание) заменяет ему мировые общества, существования которых он не признаёт. Но лишь поскольку мировые общества и входящие в их состав группы и классы обладают прометеевским сознанием, они на деле обретают историчность. В данном случае наше расхожде­ ние с Сартром могло бы носить терминологический характер ... 27

28

29

30

Однако Сартр идёт дальше. Для него в диалектике истории проявляются не только тождество свободы и необходимости и 1

2 7

Sartre. Op. cit. P. 557,755. Ibid. P. 93. Ibid. P. 75. По этому поводу см.: Gurvitch G. Continuites et discontinuites en bistoire et en sociologie // Annates. Economies. Societes. Civilisations. 1957. № 12. P. 73-84; Gurvitch G. La multiciplite des temps sociaux. P.: C.D.U., 1959; Gurvitch G. Structures sociales et multiplicite des temps // Bulletin de la Societe Francais de Pholosophie. 1958. № 52. P. 99-142. Sartre. Op. cit. P. 377. 201 2 8 2 9

3 0

2 4

Sartre. Op. cit. P. 130. Ibid. P. 159. Притом он слишком легко переходит от «всеобщего конкретно­ го» Гегеля к усечённой всеобщности в духе Декарта. 2 5

2 6

31

Часть первая. Диалектика no Ж-П. Сартр

Ж. Гурвич. Социология и диалектика

38

победа индивидуального праксиса над праксисом коллективным, но также противопоставленная «истинам» истина истории , то есть «исторический разум» . Он является вершиной диалектиче­ ского разума, ибо существует «некая человеческая история с не­ коей истиной», раскрывающая нам «смысл истории» , придаю­ щая свойство «интеллигибельности» практическим ансамблям. «Если истина должна быть единой во всё возрастающей дивер­ сификации... мы придём к открытию глубинного значения исто­ рии и диалектической рациональности» . Именно этими слова­ ми завершается первый том работы Сартра. В ожидании второго тома, который уточнит понимание автором «смысла истории», необходимо констатировать, что уже в первом томе его диалек­ тика проявляется одновременно и как «философия истории», и как индивидуалистическая философия. Они обе оказывают дове­ рие триумфу разума и, по выражению самого Сартра, «логике свободы» , понимаемой как индивидуальная свобода. Даже такое схематичное изложение общих положений Сар­ тра уже содержит некоторые основания для критики. Но прежде чем подводить баланс между достижениями и спорными момен­ тами книги Сартра - столь богатой прозрениями и деталями мы должны уточнить, что же Сартр понимает под «социальным измерением». Действительно, он признаёт за диалектическим ра­ зумом такое могущество (если не сказать всемогущество), что считает возможным полагать, что тот порождает социальную ре­ альность во всех её проявлениях, равно как и изучающие их нау­ ки о человеке, включая социологию, как момент «поднадзорного эмпиризма» . Таким образом, заявляя о нежелании касаться со­ держания человеческой истории, социологии или этнографии и 32

33

34

5

36

37

3 2 3 3 3 4 3 5 3 6 37

202

Sartre. Op. cit. P. 152. Ibid. P. 106. Ibid. P. 156. Ibid. P. 755. Ibid. P. 156. Ibid. P. 58.

претендуя на рассмотрение исключительно их «оснований» , Сартр на деле приходит к развёртыванию самой настоящей со­ циологии. Эта социология начинается, как мы уже отмечали, с изучения «практико-инертных ансамблей», продолжается изуче­ нием всевозможных групп и завершается социальными класса­ ми, которые, согласно Сартру, составляют переход к истории. Практико-инертные ансамбли, согласно Сартру, представ­ ляют собой «способы существования вне себя», «как опосредо­ вание между обработанной материей и человеком, являющееся в то же время отчуждённой объективацией» . В эту область Сартр включает «инструментализацию материальной реальности» со всем окружающим человека техническим инструментарием и более широко - все внешне воспринимаемые выражения челове­ ческого производства, короче говоря, всё то, что социологи обычно считают морфологическим аспектом социальной жизни. Но Сартр сюда включает и всё то, что подразумевает под поня­ тиями «серийность» и «коллективность» и что представляет, по его мнению, определённые «первичные формы социальной жиз­ ни». Не заботясь о том, что в первом случае речь идёт (если ис­ пользовать его собственную терминологию) о «практикоинертных полях», а во втором - о «практико-инертных ансамб­ лях» (к сожалению, введя эти два термина, он их не различает), Сартр оправдывает это весьма спорное включение собственной интерпретацией Маркса. Ведь для Сартра «серийное» и «коллек­ тивное» есть не что иное, как результат, опосредованный воз­ действием человеческого труда на материю. Сартр пишет: «Судьба и интерес... обозначают границы практико-инертного поля, поскольку обрабатываемая материя производит своих лю­ дей с их конфликтами и производственными отношениями как свои ресурсы, то есть в тот момент диалектического опыта, когда человек через своё бытие-вне-себя определяет себя как околдо39

40

Sartre. Op. cit. Р. 153. Ibid. P. 231. Ibidem. 203

Ж. Гурвич. Социология и диалектика

Часть первая. Диалектика поЖ-П. Сартр

41

ванную материю» . Эта «изменчивая преисподняя поля практи­ ческой пассивности» рассматривается Сартром то как «пассив­ ная тотализация», то как «антидиалектический момент опыта» . С особенно явственной, чёткостью это проявляется, когда наш автор начинает рассуждать о «серийности » и «коллектив­ ности». Он начинает с определения «серийности» как «множест­ венности одиночеств» : «Одиночество перенесённое, одиноче­ ство пережитое, одиночество как социальный статус индивида, одиночество как взаимная изолированность в творческом обще­ стве Масс» . Можно задаться вопросом: чем отличается серия от простого рассеянного набора похожих элементов , тем более что Сартр как пример «серии» предлагает очередь пассажиров на остановке, ожидающих один и тот же автобус, которую не объе­ диняет ничего, кроме номера маршрута . Однако, с одной сто­ роны, он настаивает на том, что в серии «каждый становится со­ бой (как другим по отношению к себе) в той мере, в какой он яв­ ляется иным по отношению к другим, то есть в той мере, в какой другие являются иными по отношению к нему» . С другой сто­ роны, он подчёркивает «серийное единство» как «навязывающий себя» общий интерес . Существуют, отмечает он, «серийное по­ ведение, серийные мысли и чувства, говоря иначе, серия есть способ существования индивидов - одних по отношению к дру­ гим и по отношению к общему бытию, и этот способ существо42

43

44

45

46

47

49

50

вания преображает их» . При прочтении этой характеристики возникает впечатление, что Сартр стремился объединить под термином «серии» то, что автор этих строк в своих работах на­ зывал (противопоставляя их «объединениям») либо «отноше­ ниями с пребывающим в пассивной отдалённости Другим», либо «пассивными Массами». Это впечатление усиливается, когда Сартр говорит о серийных правилах отдалённости и о «бесси­ лии как реальной связи между членами серии» . По правде го­ воря, не ясно, что мы выгадываем, объединяя под туманным термином «серия» три или четыре проявления социальной жизни (дальние отношения, массовость, механическая солидарность в дюркгеймовском смысле слова, наконец, рассеянное собрание индивидов, следующих одному образцу поведения). Поэтому не стоит удивляться, когда мы сталкиваемся с сартровской конста­ тацией того, что «социологи склонны пренебрегать серийным» . Он забывает, что Фурье и Прудон использовали это понятие, но совершенно безуспешно. 51

52

53

Большее удивление испытываешь, когда Сартр утверждает, что серии «служат основанием всякой социальности» , откуда следует, что эта «социальность» (или, по нашей терминологии, социабельность) своими свойствами существования не превос­ ходит тень. Сартр свободно приходит к выводу о том, что «то­ тальность выступает здесь практико-инертной тотализацией се­ рии конкретных отрицаний любой тотальности» , или, говоря иначе, что наличная диалектика не действенна в социабельности. Так, серийная конструкция Сартра не позволяет уловить то, что существуют смешанные формы отношений с другим, в которых можно сближаться, отдаляясь, и отдаляться, сближаясь, что от54

55

А

\ Sartre. Op. cit. P. 279. Ibidem. Ibid. P. 376. Ibid. P. 308. Ibid. P. 310. См. наши критические замечания о «социальных категориях»: Gurvitch G. Vocation actuelle de la sociologie. P., 1957. Vol. 1. P. 292 et suiv, et passim. Sartre. Op. cit. P. 310-311. Ibid. P. 313. Ibid. P. 312. 42

43

4 4

4 5

4 6

47

48

4 9

Sartre. Op. cit. P. 316. Ibid. P. 327. Ibid. P. 325. Ibid. P. 318-319. Ibid. P.319. Ibid. P. 328. 205

Часть первая. Диалектика поЖ-П. Сартр

Ж. Гурвич. Социология и диалектика ношения могут быть активно-пассивными или активными, что они все предполагают, в частности, существование Мы, служа­ щего их основанием, и что Массы могут обретать активность. Похоже, Сартр вообще не допускает существования Мы, то есть взаимопроникновения сознания и поведения, их частичных слияний и феноменов прямого участия индивидов в стихийных тотальностях. Однако эти Мы поняты как раз в наличном диа­ лектическом движении по той уже причине, что взаимопроник­ новение или частичное объединение вовсе не означают отожде­ ствления; они означают их утверждение одновременно как не­ устранимых и причастных, как объединённых и множествен­ ных. И именно здесь, где социология впервые испытывает сущ­ ностную потребность в диалектике, Сартр бросает её на про­ извол судьбы. Ибо он искусственно выстроил серии, чтобы избе­ жать проблем «микросоциологии» и убедить читателя в том, что группы и классы есть основные спасительные антитезисы, про­ тивостоящие угрожающим им практико-инертным ансамблям... Второй тип практико-инертных ансамблей всех многочис­ ленных серий Сартр называет «коллективами». Согласно Сартру, свойства «коллектива» особенно хорошо различимы в социаль­ ном классе, где он представляет один из составляющих класс элементов - «мёртвую и антидиалектическую массу» , «поле несвободы» . «Класс, на уровне практико-инертного поля» предстаёт «как коллектив, и бытие класса является здесь стату­ сом серийности, навязанным составляющей его множественно­ сти» . «Серийная тотальность серий» есть единство бессилия и судьбы. «Таким образом, иная форма класса, то есть тотализирующая группа в некоем праксисе, рождается в сердце пассив­ ной формы как её отрицание. Некий целиком и полностью ак­ тивный класс, то есть класс, все члены которого интегрированы 56

57

58

5 6 57 5 8 5 9

206

59

Sartre. Op. cit. P. 345,359. Ibid. P. 369. Ibid. P. 365. Ibid. P. 356.

в единый праксис, мог реализоваться только в очень редкие (ис­ ключительно революционные) моменты истории» . Употребление Сартром понятия «коллектив» как практикоинертного ансамбля для лучшего понимания сложности соци­ альных классов весьма привлекательно, особенно по сравнению с антимарксистскими и марксистскими упрощениями, представ­ ляющими социальные классы то как абстрактные категории рас­ сеянных индивидов, то как орудия борьбы и единственные ак­ тивные источники человеческой свободы и истории. Однако применительно к социальным классам элемент «коллектива» в сартровском смысле скрывает в них множество различий. Зачас­ тую речь идёт о классе в состоянии формирования, который ещё не обрёл самосознания и не получил структурного оформления, а иногда - о сложившихся классах, в которых пассивные Массы доминируют над активными и где в то же время ещё не выявле­ ны наиболее мощные Мы - Общности и Сообщества. А иногда даже речь идёт о социальных средах [milieux], которые форми­ руются вокруг класса, но не входят в него. Поэтому мы не видим никакой пользы в обозначении разнообразных проявлений инер­ ции и пассивности класса одним термином «коллектив» и при­ дании ему смысла, прямо противоположного тому, в котором он обычно употребляется. 60

По Сартру, первая спасительная реакция против практикоинертных ансамблей исходит от «групп». Так они защищаются от постоянно нависающей над ними опасности превратиться в серию или коллектив . «Члены группы выступают [по отноше­ нию друг к другу] посторонними, что является не манифестаци­ ей их инаковости, а взаимным опосредованием» . Здесь праксис предстаёт в своём «общем» облике, а вместе с ним и свобода, достигнутая ценой насилия, осуществляющегося по необходи61

62

Sartre. Op. cit. P. 357. Ibid. P. 383. Ibid. P. 404. 207

Часть первая. Диалектика no Ж-П. Сартр

Ж Гурвич. Социология и диалектика 63

мости . Однако, согласно Сартру, любая группа несёт в себе возможность братства, с одной стороны, и возможность террора - с другой , что имплицитно содержится в утверждении о том, что «непосредственной связью свободы со своей противо­ положностью» и их синтезом выступает именно группа . Группа не может быть познаваема вне диалектики проекта, клятвы, об­ ретения, страха, которые служат источником «измерения общ­ ности» и, говоря точнее, «общего праксиса , который в то же время выступает «связью амбивалентной обоюдности» . Испытываешь крайнее удивление, обнаруживая за этими ха­ рактеристиками попытку Сартра прийти, ценой отчаянных уси­ лий, к Мы под видом «общности» или «общего праксиса», по­ пытку, которая по сути своей бесплодна ввиду самой постановки проблемы. Похоже, он просто вынужден говорить об «общем праксисе», который «не существует нигде конкретно, но есть всюду». Действительно, эта «вездесущесть ни в коей мере не оз­ начает, что новая реальность перевоплотилась в каждом индиви­ де», «но напротив, речь идёт о практической детерминации каж­ дого каждым и каждого всеми» . Не сводит ли в конечном счёте наш автор «практическую общность к постоянной детотализации» ? Однако эти практические общности необходимы для Сартра, поскольку в них он видит то, что поддерживает относи­ тельное сцепление группы в её оппозиции к серии. Оказавшись в этом тупике, Сартр считает возможным прибегнуть к диалектике индивидуальных существований, дабы прояснить, что есть груп­ па, не впадая в примитивный контрактивизм. Он сам признаёт, что его обращение к «клятве» способно вызвать в памяти соци65

66

67

68

69

6 3 6 4 6 5 6 6 6 7 6 8 6 9

208

Sartre. Op. cit. P. 438. Ibid. P. 458, 478. Ibid. P. 456. Ibid. P. 439-453 Ibid. P. 453. Ibid. P. 507. Ibid. P. 562 et s.

альный договор, являющийся полным абсурдом. Он оправдывает клятву как «диалектический момент безусловного перехода от непосредственной, но находящейся под угрозой разложения формы к иной форме группы, рефлексивной и постоянной» . Диалектика опять становится здесь всемогущей и чудодействен­ ной: она скрывает пропасти небытия, которые Сартр искусст­ венно создал, и порождает реальность групп несмотря на невоз­ можность их существования... Сартр выделяет три рода групп: группы в состоянии станов­ ления, основанные только на общем праксисе, организованные группы и группы-институты . Под «синтезирующимися группа­ ми» он подразумевает, если мы его правильно поняли, группы, лишённые организованных аппаратов, но приводимый им при­ мер городов представляется нам неудачным. На самом деле го­ рода располагают муниципальными организациями, отражаю­ щими (пусть и неадекватно) бурлящую и запутанную жизнь крупных городов. Но не является ли общей чертой всякой орга­ низации ее способность скрывать, а не отражать стихийное бо­ гатство той группы, над которой она стоит? По поводу организованных групп, которые «распределяют задания» , «специальных аппаратов», которые «управляют, кон­ тролируют и исправляют общий праксис» , Сартр не может со­ общить ничего оригинального. Он просто настаивает на власти группы (в аспекте её «юридической власти») и на связи органи­ зации со «статусом», как будто всякая организация опирается исключительно на право и как будто всякое право сводится к сформулированным статусам. Что здесь удивляет, так это то, что диалектика Сартра не помогает ему обнаружить реальные кон­ фликты трёх выделяемых элементов: организованных аппаратов, 70

71

72

73

74

Sartre. Op. cit. P. 439. Ibid. P. 391-433, 457-487, 581-608. Ibid. P. 391 et s. Ibid. P. 460. Ibid. P. 457-487 209

Часть первая. Диалектика no Ж-П. Сартр

Ж Гурвич. Социология и диалектика структур в собственном смысле слова и, наконец, стихийной жизни групп, не говоря уже о напряжении, возникающем между их действительной и юридической властью, или о противостоя­ нии между демократическими и авторитарными организациями. Также он игнорирует протекающую внутри групп борьбу налич­ ных практик и статусов и, что ещё более важно, соревнование между правовыми и неправовыми предписаниями. В этой облас­ ти Сартр проявляет себя в высшей степени рационалистом и в крайне слабой - диалектиком... Его обращение к группам-институтам просто забавно. Дей­ ствительно, Сартр признаёт, что понятие института «противоре­ чиво» в силу нацеленности одновременно на «праксис и вещь» и, как мы могли бы добавить, никак не отражает диалектику струк­ тур в актах и творениях, способах существования и самоиденти­ фикации (игнорируемое Сартром понятие структуры есть наибо­ лее диалектическое понятие в социологии) . Но в то же время Сартр стремится сохранить понятие института, полагая, что тот представляет императивность, авторитет, верховенство в соци­ альном измерении, хотя они утверждаются в нём «через перма­ нентную мистификацию» . Через институт «императив и бесси­ лие, террор и инерция устанавливаются во взаимном отношении друг к другу» в «том, что можно назвать самоприручением чело­ века человеком» . Через институт «к ней (группе. - Ж.Г.) при­ ходит реальное бытие силы из пустоты, из разделённости, из инертности и из серийной инаковости» . «Бытие института как геометрического пространства пересечений коллективного и 75

76

77

78

79

75

Sartre. Op. cit. P. 581-631. Gurvitch G. Traite de Sociologie. Т. I. P. 203 et s.; Gurvitch G. Vocation actuelle de la sociologie. P.: P.U.F., 1957. Vol. 1. P. 429-442. Sartre. Op. cit. P.587. Ibid. P. 585. Ibid. P. 593. 7 6

общего есть небытие группы, производящей себя в качестве свя80

зи между своими членами» . В целом институт есть просто воплощение угрозы, нави­ сающей над любой группой - угрозы выпадения, по причине за­ вышения собственных претензий, в серийность. Но тогда зачем специально вводить институт как специфический род группы? Секрет раскрывается далее, где мы читаем: «Ансамбль институ­ тов, прикрываемая и восстанавливаемая государством как гос­ подствующим институтом в виде ограниченной группы органи­ заторов, администраторов и пропагандистов принимает на себя обязанность навязывать коллективам изменённые институты в качестве серийных связей, объединяющих серийности» \ То есть ради борьбы с мифом существования государства как сверхфункциональной группы, интегрирующей в себя все ос­ тальные, в то время как оно является не чем иным, как бюрокра­ тической группой, Сартр стремится отстоять туманный термин института. Но действительно ли мы нуждаемся в диалектике и социологии для того, чтобы отрицать реальность государства? Мы вовсе так не считаем и с удивлением вынуждены констати­ ровать, что, сознательно игнорируя разнообразие и относитель­ ность функций государства, Сартр в своём закамуфлированном антиэтатизме проявляет несравненно больше догматизма, неже­ ли все мыслители, предсказывавшие будущее исчезновение го­ сударства, будь то Фихте, Сен-Симон, Прудон или Маркс... После этого беглого обзора социологии Сартра напрашива­ ется вывод о том, что она ни в коей мере не использует диалек­ тику при изучении социальной реальности и что она не занима­ ется ничем, кроме воображаемого социального мира, порождён­ ного всемогущим диалектическим разумом, скрывающим пред­ варительно занятую философскую позицию. Могло ли быть иначе, если Сартр не допускает никакого различия между диалектикой и любой чётко определённой фи-

77

78

7 9

81

Sartre. Op. cit. P. 583. Ibid. P. 608-609. 211

Ж Гурвич. Социология и диалектика лософской позицией? Он не видит того, что диалектика как ме­ тод предшествует любой философии и любой науке, поскольку посредством навязываемой ею ордалии антидогматического очищения она облегчает разработку многочисленных научных и философских теорий, правда, при отсутствии всякой подгонки фактов или предвзятости. Однако, с полным основанием конста­ тируя сугубую необходимость диалектики для наук о человеке, и соответственно для социологии, Сартр приходит к неправомер­ ному заключению о том, что они возможны только на основе строгой философской доктрины. Он трансформирует, таким об­ разом, «человеческую антропологию» в социальную философию. Одна из причин подобного умозаключения, представляющего, на наш взгляд, прискорбный шаг назад, - убеждённость Сартра в том, что научное познание не может выйти за границы того, что обычно называется «аналитическим (а иногда «позитивист­ ским») разумом», являющимся по сути дискурсивным методом, ограничению употребления которого и должна служить диалек­ тика. Сартр не уделяет никакого внимания диалектизации есте­ ственных наук, обязанной своим происхождением двум причи­ нам. Первая состоит в том, что их операциональные категории носят зачастую спекулятивный характер, вторая - в том, что ос­ военный ими опыт, на котором они базируются, не может быть оторван от человеческого опыта (за которым Сартр сам признаёт качество «диалектического»). По поводу последнего термина в голове Сартра, похоже, ца­ рит какая-то двусмыслица, поскольку в одних случаях речь идёт о диалектике, присущей любому опыту с его сложной игрой раз­ личных степеней опосредованного и непосредственного. В дру­ гих же - об опыте наличного диалектического движения в инди­ видуальном, социальном и историческом существовании. Имен­ но основываясь на вере во всемогущество диалектического ра­ зума, Сартр выходит из тупика: для него «присущая человече­ скому опыту диалектика» и опыт наличного диалектического

Часть первая. Диалектика поЖ-П. Сартр движения всегда являются «только единственной и самотождественнои диалектикой» . Вот поэтому он считает возможным поставить в вину автору этих строк то, что «его диалектицизм является эмпирическим по своей сути выводом», и видеть преимущество своей собственной диалектики в том, что та основывается на «аподиктической (то есть на очевидной и априорной) структуре диалектического опы­ та» , иными словами, на универсальности диалектического ра­ зума. Итак, поскольку мы не верим ни в универсальность этого разума, ни в аподиктические элементы опыта, короче, поскольку мы отвергаем всякую априорность и полагаем, что диалектиче­ ский метод имеет какой-то смысл в том только случае, если он предшествует любой философии и любой дедогматизированной науке, Сартр, не колеблясь, относит нас к «неопозитивизму»! В действительности к характерному для Сартра отождествлению позитивизма с догматическим рационализмом, с одной стороны, и с дискурсивным - с другой, добавляется присущая ему боязнь всяческого риска в мышлении. Однако отстаиваемый нами диа­ лектический гиперэмпиризм исходит из того, что любое научное познание так же, как и познание философское, основано на рис­ ке, ограничении дискурсивного и на борьбе против любых зло­ употреблений разума... 83

*** Теперь мы можем подвести итог достижений и спорных мо­ ментов сартровской концепции диалектики. Первым достижением является ограничение диалектики как наличного движения человеческим миром, её исключение из ми­ ра природы и устранение её проекции в отношениях между аб­ солютным и относительным. Здесь в заслугу Сартру можно по­ ставить то, что он, избегая возможных недоразумений, совер­ шенствует наследие Прудона, а ещё больше - Маркса. 7 3

212

Sartre. Op. cit. Р. 119. Ibid. P. 286. 213

Ж Гурвич. Социология и диалектика Второе достижение - стремление выявить и детально про­ анализировать все опосредования, все промежуточные состояния между двойным движением человеческого мира - движением подчинения себя своим собственным страстям, продуктам, реа­ лизациям и производным и движением частичного избавления от них. У Маркса человеческий мир либо полностью погрязал в от­ чуждении, либо, напротив, полностью от него избавлялся. У Сартра человеческий мир никогда не достигает таких крайно­ стей; налицо постоянное поступательно-возвратное движение между ними, и это движение есть наличная диалектика, устанав­ ливающаяся в каждом повороте социальной жизни. Третье его достижение относится к наукам о человеке, кото­ рые не могут изучать человеческий мир, не отдавая себе отчёта в интенсивности присущего тому диалектического движения; иг­ норируя его, они утрачивают как раз то, что ставят своей целью познания. И если человеческому миру удастся в будущем ус­ пешно освободиться от порабощённости своими собственными творениями и объективациями, это освобождение тем не менее не будет способно (во что, похоже, временами верил Маркс) ос­ вободить социальную жизнь в бесклассовом обществе и изба­ вить изучающие его науки о человеке от их диалектики. Четвёртое достижение Сартра заключено в утверждении о том, что диалектика не сводится к движению развивающихся че­ ловеческих тотальностей, равно как и к соответствующим им опыту и познанию. Тотализация и детотализация находятся в процессе собственного создания и изменения, что включает бес­ конечные градации взаимного порождения целостностей и их частей, принципиально отвергает всякую завершённость и ос­ тавляет человеческие тотальности вечно незавершёнными. Наконец, пятый и последний момент лишь отчасти можно отнести к числу достижений (мы не уделили ему места в нашем 84

Термин «тотализация» введён в оборот Прудоном в работе «Создание порядка человечеством» (1843). Сартр, похоже, этого не знает и изобретает его вновь. 214

Часть первая. Диалектика по Ж-П. Сартр изложении, поскольку он лишь подразумевается у Сартра, не­ правомерно связывающего любое объяснение с «аналитическим разумом» . Это мысль о том,, что диалектика в своей основе не может служить объяснением, поскольку объяснение предполага­ ет специфическую причинность, характер которой должен каж­ дый раз вскрываться заново. Однако, неправомерно отождеств­ ляя объяснение с каузальностью, а последнюю - с механической каузальностью, Сартр не видит в объяснении ничего, кроме «не­ гативного ограничения» диалектики , вместо того, чтобы кон­ статировать, что диалектика прокладывает путь объяснению, ко­ торое, например, в области исторического знания заключается в нахождении единичной каузальности, присущей конкретным и неповторимым тотальностям. Именно в этом проявляются скры­ тые предрассудки против любого научного познания, включая и науки о человеке. Изучение этого пятого момента, в котором пересекаются по­ зитивное и спорное, подводит нас к тем сложностям, с которыми сталкивается сартровская концепция диалектики. 1. Первый спорный момент заключается в том, что Сартр теснее, чем кто-либо из его предшественников, увязывает диа­ лектику с конкретной философией - своей собственной, посту­ лированной вне всякой диалектики. Эта философия возвышает индивидуальное человеческое существование, которое, вопреки всем проявлениям отчуждения природного мира и мира соци­ ального, возвращается к себе, обретая свободу. Первой возни­ кающей здесь аналогией выступает философия Гегеля. Если у Гегеля Бог отчуждает себя в мире с тем, чтобы вернуться к себе через человечество, то у Сартра речь идёт о человеке, пережи­ вающем то же приключение через социальный мир. 2. Во-вторых, совершенно очевидно, что диалектическая фи­ лософия Сартра более размыта в сравнении с гегелевской, по­ скольку индивидуальное существование, естественно, не спо86

Sartre J.-P. Op. cit. P. 53, 95,659, 687. Ibid. P. 659. 215

Часть первая. Диалектика по Ж -П. Сартр

Ж Гурвич. Социология и диалектика собно (в отличие от Бога и абсолютного духа у Гегеля) ни соз­ дать мир в целом, ни даже породить социальный мир. У нашего автора она барахтается в сфере иллюзий, производимых челове­ ком и его потребностями, и лишь частично способна освобо­ диться от них. Именно поэтому Сартр взывает - и более настой­ чиво, чем Гегель, - с одной стороны, к творческому разуму, с другой - к истории или, точнее говоря, к «историческому разу­ му». Его диалектическая философия не только является филосо­ фией индивидуального существования, но и выступает филосо­ фией мирового разума и философией истории, призванных на помощь индивидуальному существованию, терзаемому неразре­ шимыми трудностями. Действительно, таким образом мировой разум и исторический разум сталкиваются с многочисленными препятствиями, преграждающими им путь. Но так как эти пре­ пятствия, по выражению самого Сартра, «находятся под надзо­ ром», развиваемая нашим автором диалектика, являющая пооче­ редно то гримасы, то улыбки, похоже, способна обеспечить ко­ нечную победу оптимизма. 3. Вот почему диалектика Сартра, как и гегелевская, пред­ стаёт одновременно - и это является шагом назад по сравнению с диалектикой Маркса - восходящей и нисходящей и включает в себя, помимо прочего, отождествление наличного диалектиче­ ского движения и диалектического метода, служащего изучению этого движения. В самом деле, у Сартра диалектика является нисходящей, поскольку она исходит от индивидуального суще­ ствования и мирового разума, чтобы прийти к «социальным из­ мерениям». И она является восходящей, поскольку исходит от «практико-инертного», чтобы найти завершение в истории и че­ рез посредство последней прийти к своему «смыслу», вскрывае­ мому философией истории. В то же время диалектика Сартра осуществляет слияние наличного диалектического движения и понимания, постижения этой диалектики. Сартр даже не задаётся вопросом, не является ли диалектичным само по себе фактиче­ ское отношение между наличным диалектическим движением (этой характеристикой всего того, что представляет человече216

скую реальность) и диалектическим методом в собственном смысле слова. И это несмотря на то, что он признаёт существо­ вание «диалектики внутри диалектики» . Итак, не впадая в мис­ тическую диалектику Гегеля, которого он упрекает в «отождест­ влении бытия, действия и знания», признавая за Марксом «не­ сводимость материального существования (точнее было бы го­ ворить о наличном существовании. - Ж.Г.] к знанию» , Сартр приписывает - как это подтверждает производимое им приложе­ ние диалектики к социологии - диалектическому методу чудес­ ное всемогущество в человеческом мире. 4. Итак, мы подходим к четвёртому спорному пункту кон­ цепции Сартра. Вместо того, чтобы содействовать дедогматизации изучения социальных ансамблей и следовать перипетиям их наличного движения, его диалектика занята тем, что порождает их, подталкивает к рождению, производя таким образом, по его собственному же выражению, мир «паразитической реально­ сти» или, точнее, искусственный, нереальный, воображаемый мир. Яркими примерами этого мира являются серии, практикоинертные коллективы и институты, которые выступают как ан­ титезы, страшилища, грозящие индивидуальному праксису, ак­ тивным социальным классам и, наконец, историческому разуму, озаренному улыбкой человеческой свободы. 5. Совокупность описанных нами моментов приводит Сар­ тра к пятой сложности. Он не использует свою собственную констатацию того, что диалектика несводима лишь к антиноми­ ям и синтезам, но включает в себя и моменты взаимности, амби­ валентности и противоположности, не говоря уже о взаимной дополнительности и импликациях . Итак, эта констатация должна была бы привести Сартра к выделению различных прин­ ципов диалектизации, необходимых диалектическому методу в 87

88

89

Sartre. Op. cit. P. 281. Ibid. P. 122. Ibid. P. 55. Ibid. P. 77,82,152. 217

Ж. Гурвич. Социология и диалектика его усилии следовать за разнообразием диалектических движе­ ний, тем более что он пишет, как мы только что видели, о «диа­ лектике внутри диалектики». Но поскольку наш автор заранее знает, что диалектика завершается неизбежным триумфом сво­ боды и разума, разума одновременно всеобщего, особенного и исторического, то Сартровский синтез в конечном счёте ограни­ чивает любую возможность диверсификации как диалектических принципов, так и наличных диалектических движений. 6. Мы подошли к шестому и последнему из спорных момен­ тов. Хотя Сартр признаёт, что диалектический гиперэмпиризм занимает переходное положение и, что ещё более важно, говорит о диалектическом опыте, «в котором речь идёт об обучении, а не об обнаружении» , «где ничто не является неоспоримым» и где необходимо «преследовать цель» , в конечном счёте он оказы­ вается в гораздо большем, чем Маркс, удалении от постоянно обновляющегося, благодаря диалектике, содержания человече­ ского опыта и его рамок соотнесения. Мы не уверены, является ли историческая диалектика Сартра менее догматической, неже­ ли диалектика Маркса, которая, несмотря на присущий ей реали­ стический релятивизм, не избежала эсхатологического поворота. Для нас несомненно то, что, вопреки настойчивому подчёркива­ нию преимущественно человеческого характера диалектики, Сартр проявляет себя несравненно большим догматиком, нежели Маркс, как в общей концепции диалектики, так и в своих попыт­ ках применить её к социологии. Короче говоря, мы вынуждены заключить, что предпринятая Сартром попытка синтезировать в своей теории диалектического разума экзистенциализм Гегеля и Маркса провалилась. Слабые попытки прояснить, что является собственно «человеческим», отстоять квазибесконечные ступени и детали закабаления и ос­ вобождения человека, оказались скомпрометированы досадным отступлением. 91

92

91 9 2

218

Sartre. Op. cit. P. 103. Ibid. P. 753.

Ч А С Т Ь ВТОРАЯ СИСТЕМАТИЧЕСКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ Критические замечания и сомнения, сформулированные на­ ми в первой части книги, не имели целью ни компрометацию диалектики, ни даже ограничение её принципиальной важности для недогматической социологии. Напротив, мы постоянно пы­ тались придать ей максимум мощи, силы, воинственности и по­ тому стремились освободить диалектику от всех форм закабале­ ния или, по крайней мере, от всех сознательных или бессозна­ тельных компрометации, за которые до сегодняшнего дня от­ ветственны даже закоренелые «диалектики», допускающие са­ мые различные проявления неверности по отношению к ней... Подобных отклонений мы хотим избежать любой ценой. Термин диалектический гиперэмпиризм, которым мы обознача­ ем свою позицию, порожден неустанной заботой строго следо­ вать диалектике. Однако он породил некоторые недоразумения, мы попытаемся их рассеять во второй части книги. Ни на йоту не отступая от своей позиции, но наперед стараясь уточнить ее и детализировать, мы могли бы также обозначить ее как эмпирико-реалистическую диалектику и показать, что она находит своё кульминационное выражение в релятивистском и плюралистском динамизме, которым завершается любая обладающая самосознанием антидогматическая социология. Однако для нас важны не термины, а проблемы. Их мы и подвергнем анализу в трёх следующих разделах: об аспектах диалектики; о разнообразии диалектических операциональных принципов и их применении в социологии; о диалектике отно­ шений между социологией и другими социальными науками.

Часть вторая. 1. Три аспекта диалектики увязать диалектику с какой-либо формой материализма или спи­ ритуализма даже тогда, когда связь с заранее принятой философ­ ской концепцией гарантирована от какого бы то ни было закаба­ ления диалектики и тем самым превращения ее в абсолютно бес­ полезную затею.

* * * I. ТРИ АСПЕКТА ДИАЛЕКТИКИ

Диалектика проявляется в трёх аспектах, которые необходи­ мо тщательно разграничить, если мы хотим проследить все диа­ лектические перипетии ...

* * * 1. Прежде всего, речь идет об одновременном движении то­ тализаций и детотализации в различных сферах человеческой реальности, особенно социальной реальности, взятой во всех её проявлениях, измерениях, деяниях и выражениях. В качестве на­ личного движения диалектика есть движение, осуществляемое человеческими тотальностями в процессе становления и распада, движение взаимного порождения ансамблей и их частей, их дей­ ствий и результатов, равно как и в борьбе, которую эти тоталь­ ности ведут против внешних и внутренних препятствий, встре­ чающихся на пути. Поскольку эти движущиеся наличные то­ тальности включают в себя коллективные и индивидуальные сознания и более широко - все тотальные психические явления с пронизывающими их многочисленными человеческими смысла­ ми, которые они улавливают, диалектика как наличное движение исключает всяческую проекцию и в природное бытие, и в разум, и в индивидуальные сознания, оторванные от реальностей, со­ ставными частями которых они выступают. Иными словами, диалектика как наличное движение имеет отношение к очень специфической реальности - человеческой реальности, которая является прежде всего социальной реально­ стью. Это обстоятельство налагает запрет на всякую попытку

2. Во-вторых, диалектика - это метод, или шире - способ улавливания, понимания и осознания (даже вне всякого метода, но через действие, соучастие, то есть через не научные и не фи­ лософские формы познания) движения наличных человеческих тотальностей. Поскольку всякая реальность, которую мы можем ощущать, понимать или познавать, уже диалектизирована самим фактом вмешательства коллективного или индивидуального че­ ловека, диалектизирующего всё, к чему он прикасается, диалек­ тический метод способен в некоторых своих принципах приме­ няться к той или иной естественной науке, но при этом сама природная реальность не становится диалектичной. Действи­ тельно, любая наука имеет дело с более или менее искусствен­ ными рамками соотнесения, с конструируемыми объектами, куда проникает человеческая и через его посредство социальная пер­ спектива. Но нам представляется очевидным, что диалектиче­ ский метод утверждается с бесконечно большей силой в области наук о человеке, где он противоборствует с наличным диалекти­ ческим движением. Диалектический метод характеризуется некоторыми черта­ ми, о которых мы коротко говорили во «Введении». A. Прежде всего диалектический метод ломает все усвоен­ ные и застывшие понятия, дабы избежать их мумифицирова­ ния, происходящего из-за их неспособности уловить развиваю­ щиеся человеческие тотальности, а также охватить одновре­ менно тотальности и взаимно порождающие друг друга их со­ ставные части. B. Диалектический метод всегда содержит в себе элемент отрицания, но не потому что он обязательно устанавливает ан221

Ж Гурвич. Диалектика и социология тиномии (что является лишь одним из операциональных прин­ ципов диалектики), а потому что он отрицает законы формаль­ ной логики, любую абстракцию, любое различение, которое не принимает в расчет конкретные ансамбли, короче, отрицает ис­ ключительность рассудка, подчиняющего конкретные тотально­ сти узкой стадиальной схеме. C. В-третьих, диалектический метод есть метод борьбы с уп­ рощением, кристаллизацией, застыванием в познании наличных человеческих ансамблей, и в частности социальных тотально­ стей. Это - метод выявления постоянно обновляющихся сложно­ сти, гибкости и перипетий, которые следует учитывать при по­ знании целостных социальных феноменов, чтобы не допустить их предательства. Именно поэтому истинно диалектический метод может рас­ крыться только в постоянно возобновляемом опыте, в котором не только содержание (опосредование разных ступеней между непосредственным и конструируемым), но и сами рамки соотне­ сения предстают изменчивыми и подвижными. Другими слова­ ми, диалектический метод выходит, с одной стороны, на опыт наличного диалектического движения, с другой - на диалектизацию опыта, остающуюся всегда, даже в науках о природе, чело­ веческим опытом. Разительная близость, существующая между взаимно под­ держивающими друг друга диалектикой (понимаемой как метод и как наличное движение) и опытом, основывается, таким обра­ зом, на их неразрывной связи с человеком. Сейчас мы более де­ тально остановимся на отношении диалектики и опыта, дабы уточнить смысл «диалектического гиперэмпиризма», который мы рассматриваем как единственную внутренне последователь­ ную диалектическую ориентацию. Но предварительно мы хотели бы завершить характеристику диалектического метода, продол­ жая настаивать на диалектичности отношений между самим ме­ тодом и наличным диалектическим движением... D. Подытожим: чтобы быть плодотворным, диалектический метод может быть только очищением, тяжёлым испытанием, 222

Часть вторая, I. Три аспекта диалектики ордалией, которая своим очистительным огнём элиминирует лю­ бую заранее занятую философскую и научную позицию, разру­ шает классические, традиционные доктрины и подготавливает путь новым, постоянно пересматриваемым доктринам. Так, в науках о природе диалектический метод одинаково отвергает механицизм и витализм, строгую наследственность и теорию резких мутаций, односторонность волновой и корпуску­ лярной теорий света и т.д. В науках о человеке потребность в диалектическом методе особенно сильна, поскольку, соответствуя движению реально­ сти, этот метод способен разрушить «институционалистские» и «культуралистские» теории, противопоставление статики и ди­ намики, аксиоматический структурализм, оторванный от разви­ вающихся целостных социальных феноменов, формализм и историцизм и т. д. Короче говоря, диалектический метод есть при­ зыв к постоянному ниспровержению ансамблей в пользу беспре­ станно углубляемого рассмотрения проблем. Нет нужды напоминать, что понимаемый подобным образом диалектический метод, последовательный и бескомпромиссный, обретающий в силу этого мощь и эффективно служащий своему призванию, не может быть ни восходящим, ни нисходящим, ни обоими одновременно. Он не может привести ни к спасению, ни к отчаянию, ни к спасению через отчаяние. Он не является пана­ цеей примирения общества с самим собой, но оказывается весь­ ма эффективным оружием против всякого догматизма, явного или скрытого, и в науке (особенно в науках о человеке), и в фи­ лософии. Поскольку большинство этих характеристик истинны по отношению и к наличному диалектическому движению, и к диалектическому методу, мы приближаемся к третьему аспекту диалектики - к диалектическим отношениям, в которых состоят сам диалектический метод и наличное диалектическое движение. 1

1

Анализ этих моментов см.: Gurvitch G. Vocation actuelle de la sociologie. P.: P.U.F., 1963. Vol. I. P. 289 et s.; 321 et s.; 403 et s.; 423 et s.; Gurvitch G. Traite de Sociologie. P.: P.U.F., 1958. Т. I. P. 3-27, 155-251. 223

Ж Гурвич. Диалектика и социология

*** 3. До сих пор третий и последний аспект диалектики совер­ шенно не привлекал к себе внимания. Однако нам он представ­ ляется весьма существенным. Если этот аспект и пребывал в заб­ вении, то ответственность за это лежит на диалектиках, таких, как Гегель и даже Маркс, и на таком непроницаемом для диалек­ тики уме, как Опост Конт. Действительно, для гегелевского спи­ ритуализма диалектический метод является всемогущим и ото­ ждествляется с понятием и разумом, которые помогают Богу со­ творить мир и посредством мира вернуться к себе. Маркс, на­ против, полагает, что диалектический метод обладает вторичной значимостью, поскольку его задача сводится к тому, чтобы более или менее адекватно воспроизводить наличное диалектическое движение. Однако, как мы заметили, у самого Маркса диалекти­ ческий метод не отражает, даже частично, множественности действительных диалектических движений (выявление которых в социальной реальности является его большой заслугой), по­ скольку у него этот метод сводится к одному и единственному операциональному принципу. Ставя ту же самую проблему, но под несколько иным углом зрения, можно отметить, что не существует жёсткого паралле­ лизма между сферами реальности и изучающими их науками. А ведь этот параллелизм, который был положен в основание ра­ ционалистического догматизма Огюста Конта, привёл последне­ го к игнорированию смежных наук (таких, как физическая хи­ мия, биохимия, психофизиология, социальная психология и т.д.). Действительно, не только число отличных друг от друга наук и сфер реальности не соответствует друг другу, но и каждая наука выстраивает свой собственный объект, используя свои собст­ венные операциональные рамки. Эти рамки носят более или ме­ нее искусственный характер, но они предназначены для того, чтобы сделать этот объект более удобным для верификации и объяснения, а если удастся, то и для контролируемого экспери­ мента. Можно сказать, что каждая наука как бы делает шаг назад 224

Часть вторая. I. Три аспекта диалектики перед своей сферой реальности, чтобы лучше и глубже проник­ нуть в нее. Мы видим, таким образом, что уже существует целая диа­ лектика отношений между сферами реальности, операциональ­ ной рамкой соответствующей науки вместе с применяемым ею методом и, наконец, конструируемым с помощью метода объек­ том. Однако эта диалектика с особой силой выступает в науках о человеке ввиду их ангажированности и присутствия в них осоз­ наваемых или неосознаваемых ценностных суждений, против которых эти науки должны вести беспрестанную борьбу. Поэтому нет оснований полагать, что диалектический метод жёстко соответствует разнообразию наличных диалектических движений, ибо это привело бы его к бесконечному дроблению. Но и применение только одного операционального диалектиче­ ского принципа ко всему разнообразию наличных диалектиче­ ских движений, имеющих разную направленность и зачастую несводимых друг к другу, оказывается тоже непринциплемым, ибо это повлекло бы обесценивание и фетишизацию антиномий, что снова вернуло бы нас к догматизму. Следовательно, единственный открывающийся перед нами путь - это различать многообразные операциональные принципы диалектики или диалектической точки зрения, принципы, кото­ рые все исходят из диалектического метода, но могут приме­ няться и поодиночке, и совместно, и, наконец, в режиме конку­ ренции друг с другом. Численность этих принципов, по нашему мнению, не ограничена. Всегда можно обнаружить новые прин­ ципы диалектизации. При нынешнем состоянии нашего знания мы считаем возможным выделить пять операциональных прин­ ципов, в которых проявляется диалектический метод: 1) диалектическая дополнительность; 2) диалектическая взаимная импликация; 3) диалектическая амбивалентность; 4) диалектическая поляризация; 5) взаимность перспектив. 225

Ж. Гурвич. Диалектика и социология В следующем разделе мы попытаемся детально их рассмот­ реть, отбирая примеры преимущественно из области социологии, где они проявляются наиболее явственно. Особенности каждого из этих принципов, равно как и про­ блемы, требующие их преимущественного, альтернативного или совместного применения, будут определены далее. Сейчас ука­ жем, что только исходя из опыта как конечной инстанции и из конкретного содержания проблемы, можно выбирать необходи­ мый операциональный принцип. При этом сам опыт от примене­ ния этих принципов углубляется, расширяется, становится бес­ конечно гибким и разнообразным в своих рамках соотнесения. Опираясь именно на этот третий и последний аспект диалек­ тики, то есть аспект отношений между диалектическим методом, наличным диалектическим движением и диалектизируемыми в процессе познания объектами (в частности, в социальных науках и особенно в социологии), мы сочли возможным обозначить на­ шу концепцию как диалектический гиперэмпиризм или как эмпирико-реалистическую диалектику.

*** Нам могут возразить: не впадаем ли мы в явное противоре­ чие в своём стремлении увязать судьбу диалектики с эмпириз­ мом или реализмом после того, как мы отвергли всякую предва­ рительную позицию в диалектике, полагая, что это сделает диа­ лектику бесполезной и догматичной? Ведь, в конце концов, все варианты эмпиризма и реализма суть также и философские уче­ ния, используемые для создания апологии посредством диалек­ тики! Чтобы ответить на подобное возражение, мы считаем себя обязанными внести ряд уточнений: 1. Для диалектического гиперэмпиризма диалектический ме­ тод есть путь, находящий завершение не в эмпиризме, взятом в смысле какой-либо доктрины, но в бесконечном разнообразии опыта, рамки соотнесения которого беспрестанно обновляются. Этот опыт постоянно удивляет нас, открывает неожиданные по­ вороты, за которыми зачастую скрываются пропасти, о которых 226

Часть вторая. I. Три аспекта диалектики мы даже не подозревали. Речь идёт не о том, чтобы заместить диалектику каким-то новым эмпиризмом, а о том, чтобы объеди­ нить, ради постижения неисчерпаемого богатства реальности, постоянное разрушение понятий со все обновляющимися, ме­ няющимися и зыбкими отправными и конечными пунктами ис­ следования. В этом состоит один из смыслов утверждения о том, что последовательная и бескомпромиссная диалектика является гиперэмпиристской и реалистической и что опыт, беспрестанно меняющий собственные основания, имманентно подразумевает диалектику. 2. Поразительное родство между диалектикой и опытом под­ тверждается сходством судеб эмпиризма и диалектики в истории мысли. Мы уже говорили об этом в «Предисловии» и приносим извинения за повтор. Эмпиризм изначально не был определен­ ной философской доктриной, а вдохновлялся стремлением уст­ ранить, разрушить все препятствия, которые прямо или косвенно затрудняют контакт с многообразием изменчивой реальности, проникновение в неё. Как и диалектику, эмпиризм лишили сво­ его предназначения, придав ему апологетический и подчинён­ ный характер. Он также был превращен в инструмент оправда­ ния предварительно принятых положений, что противоречило его сути. Это относится ко всем известным в истории доктринам эмпиризма, а не только к его классическим формам: к превозне­ сению изолированных ощущений и их механических комбина­ ций у Кондильяка; к апологии рефлексии, которая руководит ощущениями посредством ассоциаций у Локка и Юма. Таково и прославление «данных и наблюдаемых фактов» (как будто те яв­ ляются разбросанными по дороге камнями, которые надо только собрать) позитивистами, начиная с Милля и Литтре до большин­ ства американских социологов и их европейских имитаторов. Эти социологи возвели разбрасывание и собирание камней в культ, освобождающий их от всякого объяснения и анализа. Эмпиризм остаётся в равной степени прирученным и аполо­ гетическим и в наиболее утончённых современных интерпрета­ циях опыта, претендующих на звание «радикальных», в которых 227

Ж Гурвич. Диалектика и социология якобы постигается «непосредственное»: в религиозном опыте у Джемса, в аффективном опыте у Pay и Шелера, в осуществляе­ мом трансцендентальным «Я» опыте сущностей Гуссерля или же, наконец, в «экзистенциальном опыте» индивида у Сартра. Однако это «непосредственное» представляет собой не что иное, как искусственную конструкцию, заранее введённую в опыт, чтобы в конце концов её там обнаружить. 3. В самом деле, любой опыт (идёт ли речь о пережитом опыте, об опыте повседневном, наконец, об опыте, обработанном операциональными рамками различных наук) включает «опосре­ дования», посредников, различные ступени между непосредст­ венным и конструируемым. Последние являются крайними, пре­ дельными случаями и предполагают между собой бесконечность переходов. Короче говоря, всякий опыт предстает перед нами запутанным клубком «опосредовании непосредственного» и «непосредственности опосредованного», что диалектизирует любой опыт. Как только провозглашается какая-то одна теория опыта в качестве базового допущения, будь то сенсуализм, ассоцианизм, позитивизм, критицизм, прагматизм, феноменология, экзистен­ циализм или мистицизм, опыт тут же деформируется и застыва­ ет. Когда опыт используют для подтверждения заранее принятой философской позиции, то разрушают его непредсказуемость и бесконечное разнообразие. Что так сближает опыт и диалектику во всех их проявлениях, что превращает диалектику в, так ска­ зать, двигатель опыта - это особый, присущий только ему харак­ тер. Действительно, опыт без конца разрушает свои собственные рамки соотнесения. Повторим формулировки «Предисловия», ибо лучше не скажешь. Подобно Прометею, опыт ускользает от нас, как только мы сочли, что он в наших руках; мы оказы­ ваемся обманутыми, как только решаем, что секрет раскрыт Мы становимся его жертвами, как только нам кажется (пусть даже на мгновение), что мы освободились от него! Более того, под разрозненностью может скрываться единство, а под навя­ занным извне (например, экспериментатором) единством - не228

Часть вторая. I. Три аспекта диалектики сводимая множественность. Как при этом можно отрицать глу­ бинное родство опыта и диалектики? Однако необходимо отличать опыт наук о природе, где диалектизации поддаются только неразрывно связанные с присутст­ вием человеческого (и социального) коэффициента операцио­ нальные рамки (концептуальный аппарат), от опыта наук о чело­ веке, особенно социологии. В последнем случае речь идёт не просто о большей диалектичности операциональных рамок и бо­ лее сильном влиянии на опыт концептуального аппарата, но о диалектичности наличного содержания этого опыта. Ибо в этих науках о человеке (да и за их пределами) предметом опыта явля­ ется человеческая и социальная реальность, взятая в диалектиче­ ском движении. Таким образом, опыт оказывается вдвойне диа­ лектичным: по своей природе и своему содержанию. Это подво­ дит нас к уточнению термина диалектический реализм. 4. Для нас речь вовсе не идёт о возобновлении старой фило­ софской схватки идеализма и реализма или использовании диа­ лектики для доказательства бесплодности этой борьбы. Это дело философии, и мы не будем здесь заниматься этим. Наша эмпирико-реалистическая диалектика нацелена на другую проблему. На проблему невозможности существования диалектики, не яв­ ляющейся манифестацией движения, присущего специфической реальности человека и человеческого общества. Здесь диалекти­ ческий эмпиризм и диалектический реализм не просто близки, они представляют собой одно и то же. Если опыт присущ чело­ веку и только человеку, то и реальность, находящаяся в диалек­ тическом движении, обладает исключительно человеческими свойствами. А раз так, то в социальной реальности опыт и диа­ лектика полностью перекрывают друг друга, поскольку все эти три феномена состоят из взаимоперекрещивающихся коллектив­ ных и индивидуальных действий и их результатов, присутст­ вующих во всем, что в той или иной мере является продуктом индивида и общества, во всем, что окружает общество и состав­ ляющих его индивидов и подвергается преобразованию с их сто­ роны. 229

Ж Гурвич. Диалектика и социология Непосредственный опыт, тождественный социальной реаль­ ности, которая сама тождественна диалектическому движению, есть усилие людей - Мы, групп, классов, мировых обществ, предпринимаемое для того, чтобы понять свое место в мире, приспособиться к препятствиям и преодолеть их, изменить себя и собственное окружение. Опыт есть одновременно коллектив­ ная и индивидуальная практика, включающая материальное производство, производство продуктов цивилизации, наконец, производство человека, общественности и социальных структур, о которых говорил Маркс. Это еще и сформированный гуманитарными науками, осо­ бенно социологией, опыт, который ближе всего находится к опыту, получаемому человеком от другого человека в непосред­ ственной социальной практике как первом проявлении налично­ го диалектического движения. Сформированный гуманитарными науками опыт социальной реальности именно в качестве непо­ средственной практики не только выявляет необходимость об­ ращения к операциональным диалектическим принципам, но и представляет опыт, наполненный разнообразным диалектиче­ ским содержанием: опыт наличного диалектического движения, присущего человеческому миру, и проявлений этого движения в объектах познания, конструируемых социологией и историей. Напротив, полностью оставаясь человеческим и допуская диалектизацию (ведь науки о природе - тоже продукты цивили­ зации, которые воздействуют на социальные структуры и несут на себе их отпечаток), опыт наук о природе нацелен на содержа­ ние, которое в своей сути не имеет ничего диалектического. Именно поэтому применение принципов диалектики крайне ограничено в науках о природе, и большинство из них остаются не востребованными. В науках о человеке, особенно в социоло­ гии и истории, ситуация противоположна. Эти науки, не впадая в догматизм и произвольную пристрастность, не могут обхо­ диться без обращения к ансамблю операциональных диалектиче­ ских принципов. 230

Часть вторая. I. Три аспекта диалектики Вследствие этого мы намерены сосредоточиться на анализе применения диалектических принципов в социологии, поскольку это наилучший способ наглядно их определить. Таким образом, мы подходим ко второму разделу нашего систематического из­ ложения о многообразии операциональных принципов в диалек­ тике и их применении в социологии.

Частъ вторая. 2. Принципы диалектики в социологии

2 . МНОГООБРАЗИЕ ОПЕРАЦИОНАЛЬНЫХ ПРИНЦИПОВ ДИАЛЕКТИКИ И ИХ ПРИМЕНЕНИЕ В СОЦИОЛОГИИ

Как мы это уже показали, серьезной ошибкой всех разраба­ тывавшихся до сегодняшнего времени диалектик является све­ дение всех операциональных диалектических принципов к од­ ному принципу антиномии, то есть поляризации противоречий. /Даже когда некоторые мыслители угадывали возможность раз­ вития диалектики как наличного разнонаправленного движения и на различных уровнях, они подталкивали ее (рассматривая ис­ ключительно как метод) к поляризации противоречий. Поэтому мы не прекращали критики этого обесценивания антиномий, обнаруживающего свою искусственность и ведущего к фети­ шизации антиномий. С этой точки зрения противники синтеза или диалектического преодоления противоречий, такие как Дамасций, Фихте, Прудон или Кьеркегор, виновны не меньше, чем сторонники синтеза в лице Плотина, Лейбница, Гегеля, Маркса, а из наших современников - Ж.-П. Сартра. Однако современное включение диалектического метода в науки о природе, объекты изучения которых не содержат в себе ничего диалектического, сопровождается противоположной тенденцией к сведению всего диалектического метода к опера­ циональному принципу дополнительности. Это явственно видно на примере работ Нильса Бора, Луи де Бройля, Гейзенберга, фон Неймана и Гонсета, чьи имена мы уже упоминали в «Предисло­ вии». Прискорбная ошибка в данном случае состоит в чересчур поспешном выводе о том, что если в науках о природе приме­ ним только операциональный принцип диалекгической допол-

нительности, то это должно в равной мере распространяться и на науки о человеке. Здесь упускают из виду принципиальное отличие наук о человеке от наук о природе, основанное на нередуцируемости их областей: с одной стороны, человеческой и социальной реальности, взятой в диалектическом движении, и, с другой стороны, реальности природы, которая лишена такого движения. Это фундаментальное расхождение ведет к тому, что изучение социальной и человеческой реальности предполагает применение совокупности всех имеющихся операциональных диалектических принципов, тогда как изучение природной ре­ альности допускает использование лишь некоторых из них, да и то в ограниченной мере. Теперь уточним, в чём именно состоят пять операциональ­ ных диалектических принципов и покажем, почему каждый из них в равной мере важно применять и поодиночке, и в сочета­ нии с другими в такой важной науке о человеке, как социология. *** I. Принцип диалектической дополнительности. Этот опера­ циональный принцип направлен на разоблачение кажущейся не­ совместимости противопоставляемых понятий и элементов, ко­ торые при диалектическом прояснении оказываются близнеца­ ми, дублерами, каждый из которых утверждает себя через суще­ ствование другого и которые в силу этого входят в одни и те же ансамбли, хотя и могут при этом принадлежать совершенно раз­ личным видам. Эти ансамбли могут быть мыслимыми или реальными, бо­ лее или менее когерентными. Например, в науках о неживой природе речь идёт о чисто концептуальных ансамблях, обла­ дающих весьма относительной когерентностью. Сначала Нильс Бор, Луи де Бройль, Ж.-Л. Детуш применили принцип диалек­ тической дополнительности к волнам и частицам, а потом Гейзенберг и фон Нейман применили его к отношениям между по­ ложением и скоростью электрона. Совершенно ясно, что здесь диалектика дополнительности просто обнаруживает относи233

Ж. Гурвич. Диалектика и социология тельность и недостаточность противопоставляемых понятий, используемых для представления теоретической конструкции, которую невозможно определить иным способом. Говоря о теоретических конструкциях в гуманитарных нау­ ках, особенно в социологии, отметим, что все типы отношений на микроуровне (проявлений социальности), между социальны­ ми группами, общественными классами и мировыми общества­ ми также представляются прежде всего в диалектических отно­ шениях дополнительности. Ибо кажется, что каждый тип отно­ шений конфликтует с остальными, а на деле они лишены всяко­ го смысла в отрыве от других, поскольку их нельзя ни изолиро­ вать друг от друга, ни редуцировать друг к другу. Действитель­ но, невозможно установить типологию мировых обществ и классов без учета возникающих внутри них социальных групп и социальных отношений и наоборот. Но поскольку теоретиче­ ские конструкции социологов гораздо более когерентны, нежели те, что устанавливают науки о природе, в силу нацеленности со­ циологов на изучение реальных, порождающих самих себя в не­ посредственном диалектическом движении ансамблей, диалек­ тика дополнительности проявляется здесь лишь как первый, предварительный этап диалектизации. Действительно, поскольку социальные типы на любом уровне конструируются лишь во взаимной зависимости друг от друга, для их прояснения необходима «взаимная импликация». Они могут стать столь симметричными, что их нельзя будет рассматривать иначе, как в единой перспективе, что отнюдь не исключает возникновения между ними противоположности и, соответственно, требует объяснения через поляризацию. Это ещё более верно для тех моментов, когда в социологии речь за­ ходит не только о понятийных операциональных рамках (како­ выми выступают типы), но и о самих проявлениях реальных общественных объединений, таких как Мы, группа, класс, структура, мировые общества. Скажем еще несколько слов о значимости диалектической дополнительности в этой области. 234

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии Прежде всего, особо отметим два момента, которые никак нельзя упускать из виду, говоря о диалектической дополнитель­ ности. Во-первых, надо не дать себя увлечь ложными, обманчи­ выми дополнительностями, не существующими в реальности. Во-вторых, необходимо тщательно разграничивать три вида диалектической дополнительности. Было бы большой ошибкой смешивать диалектическую до­ полнительность с крайностями, которые можно объединить по какому-либо основанию. Например, не подлежит сомнению, что Северный и Южный полюса, Запад и Восток, положительный и отрицательный заряды электрического тока, чёрное и белое, верх и низ, день и ночь, тепло и холод, зима и лето, правое и ле­ вое и т.д. дополняют друг друга. Эти противоположности не имеют смысла в отрыве друг от друга. Однако они ничего обще­ го не имеют с диалектикой дополнительности. В самом деле, несмотря на наличие множества промежуточных состояний, оперирование с этими противоположными крайностями не об­ наруживает никаких - ни реальных, ни концептуальных - про­ блем при постижении совокупностей или тотальностей и за­ стывшие понятия не обнаруживают беспомощности. Иными словами, дискурсивные правила во всех этих случаях обнаружи­ вают абсолютную достаточность, и диалектика не находит себе даже самого простого применения для установления диалекти­ ческой дополнительности. Для рассмотрения последней мы должны научиться разли­ чать три ее вида, т. е. сделать то, чего обычно не делают «диа­ лектики» от естественных наук. Эти три вида таковы: 1) допол­ нительность проявления ложных альтернатив; 2) дополнитель­ ность компенсации; 3) дополнительность элементов, движущих­ ся в одном направлении. Родство этих трёх видов дополнитель­ ности в том, что они всегда относятся к понятиям и элементам, взаимодополняющим друг друга в одной совокупности. 1. Дополнительность проявления ложных альтернатив. Этот вид дополнительности использует современная физика. Речь идёт о взаимно вуалирующих друг друга дополнительно235

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии

Ж Гурвич. Диалектика и социология стях, взаимно скрывающих перспективы, схожие, повторимся в силу простоты этого образа, с двумя вершинами горы, одновре­ менно увидеть которые можно только сверху. Этот образ заим­ ствован нами у математика-Ф. Гонсета и относится к теоретиче­ ским конструкциям точных наук. Таково отношение между вол­ ной и частицей, положением и скоростью, бесконечно малыми и бесконечно большими величинами, а в более общем плане между противоположностями, которые мыслятся не пересе­ кающимися и не могущими вступить в борьбу друг с другом, поскольку им по недоразумению отказывается в возможности составлять одну совокупность, в которой они, перестав быть противоположностями, могли бы взаимно дополнять друг друга. Эта взаимодополнительность противоположностей, скры­ тых друг от друга в силу непонимания того, что они входят в единую совокупность и составляют различные её аспекты, ха­ рактерна для различных социологических теорий XIX века, в которых выделялся какой-нибудь «доминирующий фактор» (географический, биологический, демографический, техниче­ ский, психологический, духовный и т.д.), действующий в соци­ альной реальности изолированно и уничтожающий таким обра­ зом её целостность. Та же тенденция свойственна ошибочным взглядам представителей частных социальных наук, которые часто противопоставляли «экономическое», «политическое», «культурное», а потому рассматривали их как несводимые друг к другу, не отдавая себе отчёта, что речь идёт о различных ас­ пектах целостных социальных феноменов. В философии именно так последователи Канта некогда трактовали отношения между нормой и действительностью, между свободой и детерминизмом. Точно так же вчерашние по­ следователи Дильтея и Макса Вебера (и сегодняшние феноме­ нологи и экзистенциалисты) тщетно пытаются решить проблему отношения между «объяснением» и «пониманием». Здесь про­ гресс философского анализа мог бы заключаться в выявлении того, что противоположности, предстающие движущимися в изолированных сферах, взаимно дополняют и скрывают друг 236

друга, поскольку нам не удаётся схватить ту специфическую со­ вокупность, которой они принадлежат, а именно совокупность человеческого существования и целостных социальных феноме­ нов, в которой противоположности переходят от простой диа­ лектической дополнительности к диалектике взаимной импли­ кации. Так, тщетно отрывать нормы от реальности и говорить, что назначение норм заключается в том, чтобы преодолевать кон­ кретные препятствия при воплощении ценностей в реальность. Ведь очевидно, что никто не предписывал обожающей детей матери их любить или храброму солдату становиться храбре­ цом! Эта дополнительная диалектика между нормой и действи­ тельностью углубляется, как только мы начнем рассматривать функционирование норм в социальной реальности одновремен­ но и как предписание, и как причину. В частности, чем более эффективно действуют правила, тем менее выражен их норма­ тивный элемент, не говоря уже о «нормативных фактах», отно­ сящихся к области права, где действенность «должного» сведе­ на к сущему . Диалектика дополнительности между пониманием и объяс­ нением послужит нам вторым примером. Чтобы «объяснить», необходимо интегрировать частные факты в более или менее связную совокупность, проявлениями которой они являются. Но чтобы осуществить это, нужно «понять» саму совокупность и характеристики её когерентности. Таким образом, невозможно объяснить без понимания и понять, не объяснив; эти две состав­ ляющие суть две стороны единого процесса . Когда имеешь де1

2

1

По этому поводу см.: Gurvitch G. Experience Juridique et Philosophic Pluraliste du Droit P.: Editions A. Pedon, 1935; Gurvitch G. Elements de Sociologie du Droit. P.: Aubier-Editions Montaigne, 1940. Более развёрнутый анализ см.: Gurvitch G. Determinismes sociaux et Liberie humaine. P.: P.U.F., 1955. P. 40 et s.; Gurvitch G. Les regies de l'explicauon en sociologie // Traue de Sociologie / G. Gurvitch (dir.). P.: P.U.F., 1958. Т. I. P. 236-261. 237 2

Ж. Гурвич. Диалектика и социология ло с социальными совокупностями, пронизанными человече­ скими смыслами, утверждаемыми и порождаемыми в единстве действий, диалектическая дополнительность понимания и объ­ яснения трансформируется в диалектику взаимной импликации. 2. Другим видом диалектической дополнительности являет­ ся принцип компенсации или противоположной направленности. В ансамбле человеческого опыта независимо от освоения нау­ ками о человеке таковым выступает отношение между усилием и сопротивлением, данным и мыслимым, опосредованным и не­ посредственным, непрерывным и дискретным, поверхностным и глубинным, качественным и количественным и т.д. Речь здесь идёт только о разнонаправленном движении, конечные точки которого недостижимы. Этот вид дополнительности открывает особо широкий путь квазибесконечным ступеням промежуточ­ ных переходов. В области социальной реальности для прояснения отноше­ ний между организованным и стихийным, структурированным и неструктурированным, смыслом и символом необходимо ис­ пользовать диалектический принцип компенсационной дополни­ тельности. То же самое касается и «отношений внутри Мы» и «отношений с другими», т.е. отношений, которые устанавлива­ ются между тремя уровнями Мы (масса, общность, сообщество). Приведём несколько примеров. Организованность чревата ригидностью, стихийность - бессилием. Первую может не­ сколько оживить проникновение второй, но до определённого предела, перейдя который стихийность может опрокинуть и разрушить порядок. И наоборот, порядок, подавляя и господ­ ствуя над стихийностью, может дойти до саморазрушения и по­ ставить под угрозу существование основополагающих для соци­ альной целостности структур и явлений. Часто чем сильнее по­ рядок, тем меньше роль стихийности, и чем более активна по­ следняя, тем меньше влияние порядка. Здесь мы оказываемся в царстве утверждающейся через компенсацию дополнительной диалектики. Но это вовсе не исключает возможности того, что при определённых обстоятельствах стихийность и организован238

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии ность не будут находиться в отношениях взаимной импликации (как в организациях, которым удается поддерживать действен­ ную демократию) или, напротив, не поляризуются до несводи­ мых антиномий (как в предреволюционных или контрреволю­ ционных периодах развития). В качестве другого примера укажем на игру диалектической компенсационной дополнительности, разворачивающейся меж­ ду символом и его содержанием. Если смысл символа то рас­ крывается в сокрытии, то скрывается в раскрытии, если симво­ лы то способствуют, то препятствуют соучастию, то можно увидеть, что чем сложнее и могущественнее символы, тем меньше символизируемое сохраняет собственную значимость и действенность и в конце концов питается только символом. И наоборот, чем сильнее символизируемое господствует над сим­ волами, тем меньше последние проявляют свою необходимость, и в итоге их простота и относительность приводят к адекватно­ сти выражения и прямому контакту с реальностью. И здесь от­ ношения компенсационной дополнительности не являются единственно возможными. При некоторых изменениях, соответ­ ствующих творческим эпохам создания новых продуктов чело­ веческой цивилизации, символы и символизируемое содержание могут взаимно подразумевать, активно поддерживать и даже, на определённой стадии, вступать во взаимность перспектив. Но во времена кризиса и упадка (во времена полной истёртости сим­ волов, когда им не удаётся найти замену и когда, утратив вся­ кую притягательность, слабеет передаваемое ими содержание) они могут вступать в конфликт и выступать антиномиями. Третий пример компенсационной дополнительности - от­ ношения, утверждающиеся внутри Мы и отношения с Другими. Мы как частное объединение, члены которого утверждаются как участники единого (но к нему не сводимые) целого, объединён­ ные взаимопроникновением множественности, представляет со­ бой одну из первых основ диалектического движения в соци­ альной реальности. Отношения с Другими как проявление соци­ альности через частичное противопоставление, предполагающее 239

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии

Ж Гурвич. Диалектика и социология наличие Мы, с необходимостью расширяют это движение. Аме­ риканские сторонники interpersonal relations и их европейские конкуренты, готовые свести к «отношениям с Иными» всю со­ циальную реальность, игнорируют диалектический характер и этих отношений, и всей социальной реальности. Диалектика проявляется здесь как минимум в двух аспек­ тах. С одной стороны, отношения с Другими нельзя ни изолиро­ вать от Мы, ни смешивать с последними (тут требуется рас­ крыть их взаимную диалектическую импликацию). С другой стороны, им зачастую свойственна тенденция становиться до­ полнительными по отношению к Мы в плане компенсации. Так, чем эффективнее интеграция членов Мы, тем меньше у них по­ требность в отношениях с Другими, составляющими противо­ положную группу. И наоборот, чем слабее интеграция внутри Мы, тем больше нужды, в порядке компенсации, в отношениях с теми, кто принадлежит Другим, или не входит в Мы. С этой точки зрения, сообщество является гораздо более благоприят­ ной средой для разнообразных отношений с Другими, нежели общность. Если ошибочно утверждение о том, что масса есть ещё более благоприятная сфера для отношений с Другими, не­ жели сообщество, то лишь потому, что в этом случае речь идёт скорее о пространственном единении людей и зачастую в боль­ ших масштабах... 2

Завершая социологические примеры диалектической ком­ пенсаторной дополнительности, вспомним о разных социальных ролях, которые индивидам приходится исполнять в качестве участников различных социальных групп. Можно играть значи­ тельную роль в профсоюзе, политической партии или депутат­ ском собрании и при этом иметь весьма скромную роль в собст­ венной семье. Можно быть надежным товарищем, не выделять­ ся на работе и тиранить семью. Можно играть роль выдающего-

ся профессора, ученого и ничего не значить ни в своей партии, ни в своём профсоюзе, ни в собственном окружении и т.д. В психологии исследование интеллектуальных, эмоцио­ нальных и волевых сторон психического целого вместе со свой­ ственными ему «ментальными состояниями», мнениями, «мен­ тальными актами» и сложнейшими отношениями между ними также требует обращения к операциональному диалектическому принципу компенсаторной дополнительности . Наконец, когда речь заходит о различных уровнях челове­ ческой свободы, о свободе коллектива и индивида (а чаще всего о свободе того и другого вместе), которая одновременно восхо­ дит и к психической, и к социальной жизни, без диалектики компенсаторной дополнительности просто не обойтись. Дейст­ вительно, в человеческой свободе можно выделить следующие уровни: а) произвольную свободу субъективных предпочтений, б) свободу-новаторство, в) свободу-выбор, г) свободу-изобретение, д) свободу-решение, е) свободу-творчество. Для исследования всех переплетений и взаимоотношений между ними компенса­ торная дополнительность окажется абсолютно необходимой. В самом деле, отсутствие или относительная слабость одного из уровней компенсируется за счет усиления других уровней . 3. Третьим видом диалектической дополнительности вы­ ступает дополнительность элементов, которые могут дви­ гаться то в одном, то в противоположных направлениях. Здесь речь идёт о противоположностях, которые благодаря компенса­ торным флуктуациям взаимно дополняют друг друга внутри со4

5

6

4

Более детальный анализ см.: Gurvitch G. Vocation actuelle de la Sociologie. P.: P.U.F., 1950. P. 80 et s., 130 et s. Gurvitch G. Vocation actuelle de la Sociologie. P.: P.U.F., 1950. P. 105 et s.; Gurvitch G. Introduction: Note sur le concept de phenomenes psychiques totaux // Trahe de Sociologie / G. Gurvitch (dir.). P.: P.U.F., 1960. Т. II. P. 333-338. Подробнее об этом см.: Gurvitch G. Determinismes sociaux et Liberte humaine. P.: P.U.F., 1963. P. 68-102; Gurvitch G. Morale theorique et Science des Moeurs. 3 6d. revue et corrige. P.: P.U.F., 1961. P. 121-125. 241 5

6

3

ред.). 240

Interpersonal relations (англ.) - межличностные отношения (прим.

e

Ж Гурвич. Диалектика и социология вокупности, двигаясь то в одном направлении, то в разные сто­ роны. Например, если социальная реальность предстает перед на­ ми в своей многомерности -в виде многоуровневой иерархиче­ ской структуры, то можно констатировать, что в зависимости от типов мировых обществ, классов, групп и конкретного стечения обстоятельств морфологическая структура, институты, практи­ ки, шаблоны, роли, отношения, символы, стихийные поведенче­ ские акты, коллективные идеи и ценности могут быть ориенти­ рованы то в одном, то в разных направлениях и тем самым стремиться компенсировать друг друга. Так, когда институты, аттитюды, идеи и ценности внутри общества направлены в раз­ ные стороны, до момента прямого столкновения и поляризации они могут взаимно компенсировать друг друга. Приведём несколько примеров. Если ввиду географического положения, недостатка населения или перенаселённости, скудо­ сти природных ресурсов и т.д. морфологическая база ставит ряд специфических проблем, то общественные институты, практики и шаблоны, роли, аттитюды и символы, прямые коллективные действия, в одиночку или совместно, стремятся компенсировать этот недостаток (в смысле знаменитого «вызова» Тойнби). Не­ эффективность и громоздкость институтов может компенсиро­ ваться действенными практиками, уместными символами и т.д.; и наоборот, устаревшие шаблоны и символы могут компенсиро­ ваться как динамичными институтами, так и индивидуальными воплощениями ролей, аттитюдов, идей и ценностей. Мы цели­ ком находимся в сфере компенсаторной дополнительной диа­ лектики. Точно так же Я, Другие и Мы, взаимно дополняя друг дру­ га, в одних ситуациях ориентируются в едином направлении, а в других, где вступают в игру компенсаторных движений, на­ правлены в разные стороны. То же самое происходит на меж­ личностном, групповом и мировом уровнях. Например, слабость отдельной группы может частично компенсироваться интенсив­ ностью Мы, входящих в ее состав, или же относительная сла242

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии бость мирового общества может быть компенсирована силой интегрированных в него групп. То же самое происходит и в психической жизни, в том, что касается противоположности сознательного и бессознательного, дополняющих друг друга в целостном феномене психики: их часто рассматривают в компенсаторном диалектическом взаи­ модействии, хотя они и действуют в унисон. Наконец, за пределами человеческой реальности этот вид дополнительной диалектики с его двойственной ориентацией в равной мере приложим к изучению отношений клеток живого организма между собой, с одной стороны, и их отношений ко всему организму - с другой, а также отношений между виталь­ ным, физиологическим и психическим. Это вполне могло бы положить конец разногласиям между механистами и виталиста­ ми, равно как и между физиологами и психологами... Однако мы должны подчеркнуть, что применение принципа диалектической дополнительности, в котором мы выделили три разновидности, даже в науках о природе весьма ограничено и ориентируется только на понятийный аппарат, а не на наличное движение. Другие диалектические принципы - взаимная импли­ кация, амбивалентность, поляризация и взаимность перспектив - применимы только в гуманитарных науках, и особенно в со­ циологии. Использовать их вынуждают сами наличные тоталь­ ности, находящиеся в постоянном движении. Кроме того, боль­ шинство примеров, взятых из социальной реальности, демонст­ рирующих её многоуровневость, отношения между Я, Иными и Мы, наконец, отношения между индивидами, группами и миро­ выми обществами требуют, в зависимости от ситуации и эволю­ ции их движения, применения всех операциональных диалекти­ ческих принципов без исключения. *** II. Мы подошли к принципу взаимной диалектической им­ пликации, который заключается в том, чтобы обнаружить в гетерогенных или противоположных на первый взгляд элемен243

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии

max и понятиях, так сказать, пересекающиеся секторы, кото­ рые взаимно перекрывают, поддерживают, проникают друг в друга на определенном уровне или частично имманентны друг другу. Так, например, не прибегая к диалектике взаимной импли­ кации, невозможно уточнить отношение между психической и социальной жизнью или, точнее, отношение между целостными психическими и социальными феноменами , ибо психическое присутствует в социальном, как и социальное в психическом. Если социальная реальность не сводится ни к объективациям в морфологической базе, технике и организациях, ни к кристалли­ зации в структурах и продуктах цивилизации, она несёт в себе то растущие, то спадающие напряжения по отношению к более или менее стихийным реакциям, проявляющимся на разных уровнях того нежданного, колеблющегося, сиюминутного и не­ предсказуемого, что называют «психическим». Говоря иначе, психика не есть внутреннее состояние закрытого и замкнутого на себя индивидуального сознания. Психика неизбежно включа­ ет в себя тройную направленность на Моё, Твоё и Наше (Мы, группы, классы и мировые общества), которые по-разному ак­ центируются, но всегда неотделимы друг от друга и всегда включены в реальность, которая является, прежде всего, соци­ альной реальностью. Наконец, в психике как в социальной ре­ альности действуют шаблоны и символы и шире - продукты ци­ вилизации. Все они - продукты и одновременно творцы соци­ альной и психической жизни. Как тут можно рассматривать психическое в отрыве от социального? Путь психологу, равно как и социологу, здесь может указать только операциональный диалектический принцип взаимной импликации, который учи­ тывает их сложное переплетение и квазибесконечность уровней. 7

То же самое справедливо и по отношению к феноменам ин­ дивидуальной, межличностной, или групповой (именуемой «со­ циальной»), и коллективной психики. На определенном уровне каждый из этих феноменов включает в себя два остальных, что особенно очевидно в феноменах межличностной и межгруппо­ вой психики, а именно в «коммуникации». Никакую коммуни­ кацию нельзя осуществить без предварительного слияния соз­ наний в коллективной психике, которое обеспечивает единство значений знаков и символов (слов языка, например). Но в то же время в процесс коммуникации вступают именно индивидуаль­ ные сознания, что предполагает и их дифференциацию, и их слияние. Индивидуальное сознание на определённом уровне тоже включает в себя имманентность двух остальных уровней психического и наоборот. Степень взаимной импликации и обоюдной имманентности может вырастать по мере перехода а) от социальной рамки мас­ сы к рамке сообщества и от нее - к рамке общности ; б) групп, классов и мировых обществ в стадии формирования или упадка к их аналогам, находящимся в стабильности и относительном покое; в) наконец, от «ментальных состояний» (представлений, чувств, воспоминаний, желаний), которые всегда в некоторой мере замкнуты на себя, к мнениям, которые, несмотря на пре­ одоление этой замкнутости, остаются зыбкими и неопределён­ ными; и от мнений к «ментальным актам» (интуициям и сужде­ ниям). Легко заметить, что эти три линии усиления взаимной импликации трёх уровней психического приводят нас к взаим­ ности перспектив, которая при определённых условиях может, как мы покажем далее, привести к неожиданным переломам, требующим освещения с позиций поляризации и амбивалентно­ сти. Таким образом, взаимная диалектическая импликация - не догма, а средство разом охватить обе области человеческого 8

7

См.:: Gurvitch G. Introduction: Note sur le Concept de Phenomenes psychiques totaux // Traite de Sociologie / G. Gurvitch (dir.). P.: P.U.F., 1960. Т. П. P. 333-338. 244

О трёх проявлениях Мы см.: Gurvitch G. Vocation actuelle de la Sociologie. P.: P.U.F., 1950. P. 143-178. 245

Ж Гурвич. Диалектика и социология

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии

мира, которые непрестанно нас удивляют - опыт и наличное движение. Приведём ещё несколько примеров. Остановимся на слож­ ных отношениях между социальными структурами и продукта­ ми цивилизации. Будучи элементами социальной реальности, социальные структуры по своей природе диалектичны, посколь­ ку находятся в непрерывном процессе структурации и деструктурации. Действительно, основанные на шатком равновесии между многочисленными многоуровневыми иерархиями, груп­ пами, социальными классами и социальными отношениями, со­ циальные структуры суть посредники между целостными соци­ альными феноменами и их бесконечными проявлениями в соци­ альных нормах и сопутствующих им субъективных смыслах и, наконец, в организациях, которые то поддерживают, то проти­ водействуют им. Иначе говоря, структуры для целостных соци­ альных феноменов есть посредники между их образом бытия, образом самосознания и самопредставления . Именно поэтому их исследование требует в силу обстоятельств применения всех доступных диалектических принципов. Более того, шаткое равновесие структур цементируется та­ кими продуктами цивилизации, как религия, право, мораль, зна­ ние, искусство, воспитание и, наконец, техника. Неизбежна вза­ имная диалектическая импликация продуктов цивилизации в социальных структурах и социальных структур в продуктах ци­ вилизации. Ведь социальные структуры, обусловливающие дей­ ственность продуктов цивилизации, рождающихся из глубины стихийных целостных социальных феноменов, и именно про­ дукты цивилизации обеспечивают социальным структурам воз­ можность поддерживать собственное существование. Таким об­ разом, мы не можем обойтись без взаимной диалектической им­ пликации, которая выявляет всю бесплодность и ложность и 9

«абстрактного структурализма» , и «абстрактного культурализма» в социологии. В более общем плане диалектика выявляет бесплодность всякого искусственного разделения общества и цивилизации. Но это не исключает того, что некоторые продукты цивилизации могут при определённых условиях преодолевать границы соци­ альных структур и целостных социальных феноменов, поро­ дивших их и обеспечивавших их действенность. И наоборот, это вовсе не мешает некоторым социальным структурам становить­ ся в дальнейшем не производителями и носителями, а потреби­ телями продуктов цивилизации, которые производятся в другом месте, а затем лишь адаптируются к нуждам определенных структур. Этот феномен можно рассматривать на материале от­ ношений между античной Грецией и Римом, а также между раз­ личными римскими провинциями. Аналогичная ситуация отме­ чается в отношениях между Великобританией и Соединёнными Штатами в момент их образования, между колониальными дер­ жавами и их колониями в XIX веке. Северная Америка исполь­ зовала продукты британской цивилизации, чтобы цементиро­ вать отличную от британской социальную структуру. Колонии искусственно заимствуют продукты западной цивилизации, что встречает сопротивление и в местных структурах, и в продуктах местной цивилизации. Безусловно, также возможен разрыв (а вследствие этого и поляризации) между социальными структу­ рами и продуктами цивилизации, что мы часто и наблюдаем. Об этом свидетельствует последний из приведённых примеров, по­ скольку данная ситуация доведена до предела. Таким образом, взаимная диалектическая связь между социальными структура­ ми и продуктами цивилизации зависит от конкретной ситуации и содержит в себе многочисленные вариации.

1 0

9

См. более детально: Gurvitch G. Les structures sociales // Traite de Sociologie / G. Gurvitch (dir.). P.: P.U.F., 1958. Т. I. P. 205-215. 246

Не говоря уже об «аксиоматическом структурализме», являю­ щемся отрицанием всякой диалектики и самого существования соци­ альной реальности. Ньшешний успех работ К. Леви-Стросса - показа­ тель упадка в социологии. 247

Ж. Гурвич. Диалектика и социология В заключение мы напомним о взаимной импликации между проявлениями социальности, группами, классами и мировыми обществами и об отношениях, которые имеют место в периоды нормального развития - не в моменты кризисов и революций между различными иерархическими уровнями социальной ре­ альности. /Для изучения происходящих в них движений, направ­ ленных то в одну, то в противоположные стороны, принципа дополнительности недостаточно. Морфологическая база, орга­ низованные институты, культурные и технические шаблоны, более или менее упорядоченные формы поведения, социальные роли, аттитюды, социальные символы, инновационное поведе­ ние, коллективные ценности и идеи, коллективные состояния и акты на определённом уровне проникают друг в друга, постоян­ но сохраняя напряжение, чреватое взаимным конфликтом, гото­ вым вылиться в антиномию. Как можно проследить все кон­ кретные перипетии текучих взаимопроникновений, не обнару­ живая их скрытой диалектической взаимосвязи, которая то уси­ ливается, то ослабевает и может принимать то виртуальный, то деятельный характер? Нужно ли в данном случае подчёркивать связь между применением этого диалектического принципа и истинным социологическим эмпиризмом? Ведь понятно, что только постоянно возобновляемый опыт наличных диалектиче­ ских движений оказывается способным к установлению дейст­ венного проникновения в глубинные структуры социальной ре­ альности, где даже структуры мировых обществ представляют собой лишь предварительные схемы. И мы приближаемся к третьему принципу диалектизации: прояснению диалектической амбивалентности.

*** III. Диалектическая двузначность. То, что всё порождённое человеческой реальностью несёт на себе отпечаток двузначно­ сти, было открыто Фрейдом. Однако Фрейд несёт ответствен­ ность не только за излишнее ограничение двузначности рамка­ ми сексуальности и сведение к последней всякой двузначности, 248

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии но ещё и за то, что до крайности упростил двузначность, трактуя ее догматически и не подозревая даже о её связи с диалектикой. Человеческие тотальности, неважно, движутся ли они к тотали­ заций или в обратном направлении, скрывают в себе большую долю двузначности, которая может развиться вплоть до амбива­ лентности отношений между структурами и организациями. Кроме того, амбивалентность проявляется и в отношениях меж­ ду символом и символизируемыми объектами, а иногда даже в отношениях к Другим, особенно, когда эти отношения прини­ мают смешанный и пассивный характер или когда они одновре­ менно притягивают и отталкивают, волнуют и оставляют равно­ душным... В общем, если выйти за пределы сексуальной проблемати­ ки, социальная реальность - по преимуществу сфера двузначно­ сти и амбивалентности, и потому для ее изучения требуется применение соответствующего диалектического принципа. Со­ циология весьма нуждается в нём наряду со всеми прочими. Сам факт того, что социология требует использования всех диалек­ тических принципов, свидетельствует о том, что она действует в мире двузначности. В самом деле, быть связанным и сохранять свою несводи­ мость, точнее, взаимно проникать друг в друга и частично (но без уподобления) сливаться, быть частью социального организ­ ма и конфликтовать с ним, быть зачастую одновременно другом и врагом, одновременно центром притяжения и отталкивания, источником поддержки и угрозы - всё это является судьбой че­ ловека, живущего в обществе, судьбой Мы, групп, мировых об­ ществ. Разве в этом мире действует только компенсаторная до­ полнительность, разве не присутствует здесь двузначность, с та­ кой лёгкостью перерастающая в амбивалентность? Отношения между стихийностью (связанной с тотальными социальными феноменами), структурами и институтами, о кото­ рых мы упоминали в предыдущем параграфе, усугубляют си­ туацию, когда мы прослеживаем их перипетии до конца. То опаздывая, то опережая тотальные социальные феномены, кото249

Ж Гурвич. Диалектика и социология рые они призваны объяснять, поддерживать, а иногда и осуще­ ствлять, структуры в социальной жизни находятся очень часто в отношениях диалектической амбивалентности и со стихийно­ стью, и с организованностью. Они одинаково служат ориенти­ рами и преградами приливам и отливам тотальных социальных феноменов. В то же время наличные институты (которые могут участвовать в равновесном конституировании структур, хотя их присутствие не является для структур безусловно необходимым) никогда не уподобляются структурам и в большинстве случаев проявляют большую значимость, нежели последние. Однако это не значит, что организованные институты не могут становиться динамичнее самих структур. В самом деле, социальные структуры действуют зачастую как tertium gaudens", как третий, кто не участвует в схватке, но пожинает плоды. Они стараются - не достигая никогда наме­ ченной цели - обратить себе на пользу напряжённость между организованностью и стихийностью, чтобы возобладать над противоположностями (которые, впрочем, часто склонны к вза­ имному компенсированию) и подчинить их собственным целям. Но и наоборот, структуры часто оказываются жертвами чрез­ мерной ригидности организаций или взрывной силы стихийных элементов, или же - что происходит довольно часто - жертвами сочетания того и другого вместе. Разве в отношениях между элементами, которые мы только что указали, не идет речь о явно выраженной диалектике двусмысленности? И разве при опреде­ лённых условиях эта двузначность не открывает путь другому диалектическому принципу, принципу поляризации? Вот другой пример отношений между массами, сообщест­ вом и общностью, о котором мы упоминали выше. Между эти­ ми тремя уровнями интенсивности «Мы» компенсаторность за­ частую (по причинам, которые мы рассмотрим далее) принима­ ет характер двузначности и даже амбивалентности.

11

250

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии A. Во-первых, интенсивность и объём частичных слияний не находятся в прямой взаимосвязи. За редким исключением, чем шире слияния, тем меньше их интенсивность. Любое Мы, в котором ограниченные «сообществом» внутренние отношения интенсифицируются, рискует не только потерять в объёме и протяжённости, но и навлечь на себя опасность постоянных расколов. И наоборот, любое Мы, которое, расширяясь и осла­ бевая, превращается в массу, легко может при дальнейшем рас­ ширении утратить всякую прочность и рассеяться, словно ту­ ман. Что касается общности - промежуточного уровня между двумя крайними типами, оно рискует впасть в косность в своем стремлении не допустить превращения в сообщество, с одной стороны, и в массу - с другой, ввиду собственной склонности к стабилизации и определенного соответствия - по крайней мере, теоретически - между широтой и интенсивностью единения... Так проявляется первый аспект двузначности отношений между массой, общностью и сообществом. Братские и враждебные, при одних обстоятельствах они конфликтуют друг с другом, при других - проявляют взаимную поддержку. Они то препятствуют друг другу, то оказывают взаимную помощь, а чаще всего дей­ ствуют одновременно в обоих направлениях. Для изучения не­ оспоримой амбивалентности необходимо применение анализи­ руемого нами диалектического принципа, тем более что налич­ ные отношения между массой, сообществом и общностью не поддаются конкретному уточнению без их интеграции в группы, классы и опять-таки в мировые общества. B. Во-вторых, масса, сообщество и общность могут утвер­ ждаться по отношению друг к другу одновременно через после­ довательное уменьшение или возрастание давления. Действи­ тельно, с одной стороны, масса - самое поверхностное объеди­ нение - выступает по отношению к общности (а та, в свою оче­ редь, к сообществу) как давящая, угнетающая сила. И наоборот, сообщество предстаёт освободителем от гнёта общности, а тем более массы благодаря сочетанию сил притяжения и отталкива-

Tedium gaudens (лат.) - третий радующийся (прим. ред.). 251

Ж Гурвич. Диалектика и социология ния, которые оказывают коллективные формы на своих членов, а также степени участия последних в этих формах. Однако ситуация может полностью измениться, поскольку сообщество стремится к сужению не только своих границ, но и содержания, «во имя чего объединяются». Кроме того, масса, особенно больших размеров, зачастую обнаруживает большее великолепие и богатство используемых содержаний, нежели общность и тем более сообщество. Следовательно, масса пред­ стаёт как освободитель от гнёта общности, а та - как освободи­ тель от гнетущей тесноты сообществ. Таким образом источники притяжения и отталкивания меняются местами... Не оказываем­ ся ли мы в царстве полной диалектической двусмысленности, переходящей в амбивалентность? Можно ли изучить все пери­ петии отношений между массой, общностью и сообществом, не прибегая к такому диалектическому принципу, который позво­ лит интегрировать все три элемента в макросоциальную тоталь­ ность группы, класса и, наконец, мирового общества? С. Это ещё не всё. В конце концов масса, общность и сооб­ щество видятся с разных сторон в зависимости от того, чью точ­ ку зрения мы примем: активных участников, сохраняющих не­ зависимость, или тех, кто вообще не участвует, кто принадле­ жит конкурирующим или враждебным массам, общностям и со­ обществам или «исключены из стаи». В последних случаях чары рассеиваются... То, что является освобождением для активней­ ших участников, для независимых, будет тягостной двузначно­ стью и кабалой для оставшихся «за бортом». В этом причина поразительных противоречий, находящих своё выражение в оценочных суждениях, имеющих хождение в макросоциальных совокупностях по отношению к трём проявлениям Мы. Социо­ логов не должно вводить в заблуждение это обстоятельство, тем более что в различных типах обществ значимость этих сужде­ ний существенно варьируется. И здесь только призыв к обнару­ жению диалектической двузначности способен обеспечить рас­ смотрение конкретных ситуаций и эмпирическое исследование, достойное этого имени. 252

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии В качестве последнего примера применения принципа диа­ лектической двузначности обратимся к исследованию отноше­ ний с Другим, особенно тех, которые можно охарактеризовать как «смешанные пассивные отношения». К смешанным отно­ шениям относятся те, в которых мы приближаемся, удаляясь, и удаляемся, приближаясь. С точки зрения активности речь идёт об обмене, о договорных отношениях, о кредитовании, о раз­ личных обязательствах и обещаниях. Несмотря на их взаимный характер, некоторая двузначность проявляется уже в этих отно­ шениях. Они подразумевают одновременно некоторую гармо­ нию интересов в том, что касается надёжности предусмотрен­ ных обязательств, и конфликт интересов в том, что касается ин­ терпретации материальных условий договора и способов их вы­ полнения. Но эта двузначность перерастает в амбивалентность, когда смешанные «отношения с Другими» принимают пассивную форму. Все Я и Другие (индивиды, группы, мировые общества), таким образом, одновременно взаимно притягиваются и оттал­ киваются. Одновременно они выступают безразличными и за­ интересованными, отстранёнными и соучаствующими, добро­ желателями и недоброжелателями, друзьями и врагами, сопер­ никами и союзниками, связанными одновременно симпатией и антипатией, любовью и ненавистью... Долю позитивных и нега­ тивных элементов в этих смешениях, которые, однако, далеко не всегда основаны на «взаимности», довольно трудно различить их выделение осложняется тем, что речь идёт об отношениях, нюансы которых ускользают от партнёров, как индивидуаль­ ных, так и коллективных... Не имея возможности для рацио­ нального осмысления, они вытесняют рассматриваемые отно­ шения в область бессознательного и полубессознательного. Тем не менее социально-психологическое исследование этих сме­ шанных и пассивных отношений с Другими необходимо. Оче­ видно, что его нельзя осуществить без кропотливого и осознан­ ного применения диалектического принципа двузначности, ко253

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии

Ж Гурвич. Диалектика и социология торый выявляет все конкретные перипетии амбивалентности, присущей всегда специфическим системным ситуациям. Как мы уже отмечали, проявления дополнительности, вза­ имной импликации и амбивалентности в социальной и челове­ ческой реальности могут при определённых условиях превра­ щаться в антиномии. Поэтому мы должны рассмотреть теперь принцип диалектической поляризации.

*** IV. Диалектическая поляризация. Подход поляризации эле­ ментов, которые в других обстоятельствах не предстают анти­ номическими, навязан нам опытом реального движения челове­ ческих тотальностей. Обращение к поляризации никогда не яв­ ляется обязательным само по себе для сторонника эмпирикореалистической диалектики, которая не видит в антиномиях и их изучении ничего ни спасительного, ни ужасного. Важно лишь избегать искусственного обесценивания антиномий, равно как и их фетишизации. Необходимо также любой ценой покон­ чить с мистикой антиномий, не менее опасной, чем мистика «синтезов», которая претендует на ее преодоление. Диалектиче­ ский гиперэмпиризм показывает нам, что только постоянно во­ зобновляемый и обновляемый опыт является верховным гидом. Вообще, «антиномии в себе» могли возникнуть только внутри отдельных философских доктрин. Таковы, например, ан­ тиномии бытия и ничто, сотворения exnihilo и абсолютной не­ обходимости; антиномии, которые иные доктрины стремились опровергнуть как кажущиеся или искусственно выстроенные. Но наша задача состоит не в этом... В человеческой, и особенно в социальной реальности, равно как и в изучающих их науках, мы не встречаем и не можем встретить противоположности или антиномии, которые сохра­ няли бы свою действенность всюду и во все времена, при лю­ бых условиях и ситуациях. Разного уровня напряжения, кон12

1 2

254

Exnihilo (лат.) - из ничего (прим. ред.).

фликты, борьба, дополняющие друг друга противоположности, взаимная импликация или двузначность могут перерастать в антиномии и требовать для прояснения применения принципа диалектической поляризации. Но в другой раз они могут участ­ вовать в других отношениях, а потому требовать для своего изучения иных диалектических принципов. И наоборот, мы мо­ жем с удивлением обнаружить, что для прояснения явлений со­ циальной реальности, которые обычно кажутся наименее антиномичными и наиболее близкими к полной симметрии, их необ­ ходимо рассмотреть с позиции «взаимности перспектив». При­ мером этого являются отношения индивида и социальных рамок (Мы, группы, классы, мировые общества). Действительно, в оп­ ределенных обстоятельствах эти явления могут, как мы увидим в следующем параграфе, неожиданно становиться антиномичными и поэтому требовать освещения с позиций диалектической поляризации. Но обратимся за примером к явлению социальной реально­ сти, которое кажется наиболее антиномичным, - к социальным классам. Классы суть отдельные миры, универсумы, склонные то доминировать над остальными мирами, то существовать изо­ лированно от других. И все же они не всегда антиномичны и требуют освещения с позиций диалектической поляризации только при делении на два противостоящих лагеря. Именно это обычно происходит в режимах конкурентного и организованно­ го капитализма. Но это не относилось к начальному развитию капитализма и, наверное, не будет относиться к некоторым кол­ лективистским режимам, хотя исчезновение классов в послед­ них и представляется весьма проблематичным. Маркс, с такой силой настаивавший на антиномии классов, объединённых в два противостоящих блока (буржуазии и про­ летариата), должен был, однако, признать, что даже при капита­ листическом строе может случиться так, что некоторые классы при достижении баланса сил начнут перегруппировку сил, ис­ пользуя для этой цели промежуточные классы (такие, как кре­ стьянство и средние классы). С другой стороны, фракции клас255

Ж. Гурвич. Диалектика и социология сов (такие, как финансовая, торговая и промышленная буржуа­ зия, о которых писал Маркс) вместе с технико-бюрократически­ ми слоями представляют собой зародыши, которые при благо­ приятных условиях могут превратиться в классы. Наконец, если и можно предвидеть в посткапиталистиче­ ских обществах появление новых классов, заранее мы не можем делать вывод об их чисто антиномичном характере, поскольку а prori не исключена возможность того, что удастся избежать экономического неравенства с помощью плановой системы компенсаций. Множество подобных соображений осложняют проблему классовых отношений. Эти отношения, могущие при­ обретать характер отношений амбивалентности и дополнитель­ ности, будут всегда требовать для своего объяснения диалекти­ ческих принципов, но не обязательно именно принципа поляри­ зации. К социальным классам неприменимы только принципы взаимной импликации и взаимности перспектив. Обратимся к другому примеру, где антиномии доминируют в социальной реальности, но где они напрямую связаны с част­ ными моментами существования этой реальности. Совершенно очевидно, что их изучение не может быть успешным без обра­ щения к операциональному принципу диалектической поляри­ зации. Сюда относятся случаи взрывов мировых структур, рево­ люций, изменений совокупности достижений цивилизации, поддерживавших структуру. Так, в периоды политических и со­ циальных революций происходят разрывы связей между глу­ бинными уровнями социальной реальности и перестановка структурных уровней в иерархии. Между сложившимися инсти­ тутами, шаблонами, ролями, символами, поведенческими моде­ лями, коллективными ментальностями, идеями и ценностями возникают антиномии. Для их детального изучения необходим метод диалектической поляризации. Сосредоточив свою рево­ люционную социологию на буржуазных революциях и будущих пролетарских революциях, Маркс, упрощая, говорил преимуще­ ственно об особо опасных для капиталистического строя анти256

Часть вторая 2. Принципы диалектики в социологии номиях между производительными силами и производственны­ ми отношениями. Однако в революционную эпоху антиномии гораздо более многочисленны и разнообразны. А когда революции охватыва­ ют целые континенты, как это происходит в Азии и Африке, речь идёт об антиномиях между различными несводимыми друг к другу структурами и цивилизациями. Этот феномен уже на­ блюдался в эпоху упадка и крушения Римской империи. Кроме того, когда революции знаменуют конец колониальной эпохи, упомянутые нами антиномии усложняются искусственным на­ саждением социальных структур и продуктов цивилизации со стороны колонизаторов-завоевателей. Пройдет ли разрушающее автохтонные цивилизации и структуры насаждение успешно или потерпит поражение, обнаружив свою фиктивность, оно в любом случае вызовет ожесточённое сопротивление, которое приведет к переплетению частных антиномий. Антиколониаль­ ные революции обостряют их до предела... Во всех этих случаях социальные структуры и продукты цивилизации, пребывающие обычно в отношениях взаимной импликации, приходят к антагонизму, и тогда для их изучения необходим принцип диалектической поляризации. Поскольку мы говорим о продуктах цивилизации и структу­ рах, приведем в качестве еще одного примера драматическую ситуацию, которую мы переживаем сегодня. Новые антиномии, о существовании которых раньше никто и не подозревал, сего­ дня вырывают почву из под ног. Сейчас техника близка к тому, чтобы выйти за границы породивших её социальных структур. А между тем история техники позволяет констатировать, что сама техника никогда ещё не порождала социальных структур, а наоборот, социальная структура создавала соответствующую технику и господствовала над ней. А поскольку продукты ци­ вилизации цементируют социальные структуры, то можно ска­ зать, что до сегодняшнего дня продукты нетехнических цивили­ заций всегда направляли развитие техники в собственном смыс­ ле этого слова и господствовали над ней. 257

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии

Ж. Гурвич. Диалектика и социология Однако сегодня мы живём во времена произошедшего (и ежедневно продолжающего углубляться) резкого разрыва между социальными структурами и продуктами цивилизации, с одной стороны, и обретающей независимость техникой - с другой. Мы оказались перед лицом нового вида отчуждения, которого не предвидел Маркс, хотя он и рассмотрел большое - даже слиш­ ком большое - количество форм отчуждения. Речь идёт об от­ чуждении всех продуктов цивилизации и целых социальных структур от сорвавшегося с цепи технического прогресса, кото­ рый ни социальные структуры, ни продукты цивилизации не способны более контролировать и направлять. Нужно ли на­ стаивать на том, что для серьёзного изучения ситуации, в кото­ рой ведут борьбу наши современные общества, абсолютно не­ обходимо прояснить диалектику антиномии технического про­ гресса и других продуктов цивилизации ? Ещё раз подчеркну, мы не в силах предвидеть свойственные социальной реальности диалектические движения, которые всегда чреваты неожидан­ ностями, а потому социология нуждается во всём арсенале принципов диалектики. 13

В качестве четвёртого примера приведём противоречия, возникающие между Я, Другими и Мы, а также в отношениях между индивидами, группами и мировыми обществами. Хотя эти элементы обычно стремятся к взаимности перспектив или, по крайней мере, к взаимной импликации, при определенных обстоятельствах и состояниях частных и мировых структур ме­ жду ними может произойти разрыв. При определенных обстоя­ тельствах в индивидах могут возобладать наклонности и глу­ бинные тенденции, отличные от тех, которые обеспечивают принадлежность к Мы. Когда в Мы происходят резкие измене13

См.: Gurvitch G. Conclusions Generates (du ИГ Colloque de Г Association Internationale des Sociologues de la Langue Francaise, Geneve, 2-4 Mai, I960): Les (Euvres de la Civilisation et les Structures Sociales Sont-Elle Menacees par le Dechainement Actuelle des Tecniques? // Revue de rinstitutde Sociologie. 1961. № 1/2. P. 277-288. 258

ния при столкновении с неожиданной дилеммой, это может под­ толкнуть некоторых участвующих индивидов дистанцироваться от данного Мы или стать членом другого Мы. Или же внутри Мы, а не в сообществе, которому Я сохраняет верность, начина­ ет усиливаться тенденции к массовизации. Еще может случить­ ся так, что широкомасштабный сдвиг в социальных процессах, социальном времени и социальных ценностях вызовет насиль­ ственный протест отдельных групп против общества в целом, индивидов против групп, в которые они интегрированы. Эти столкновения могут быть признаком ниспровержения внутригрупповых иерархий, крушения обществ, распада отдельных групп. Принцип диалектической поляризации настоятельно не­ обходим при изучении так называемой аккультурации, особенно характерной для процессов, спровоцированных преступлениями колониализма. Завершая анализ принципа диалектической поляризации, рассмотрим пример якобы неизбежных антиномий, которые в действительности могут являться таковыми лишь в исключи­ тельных случаях. Если не смешивать детерминизм с логической и метафизической необходимостью, а свободу - с сотворением ex nihilo, то можно констатировать, что различные степени че­ ловеческой свободы и разнообразные проявления социологиче­ ского детерминизма могут находиться во взаимной имплика­ ции или вступать во взаимность перспектив (о чем мы будем го­ ворить в следующем параграфе). Отметим здесь, что эти наблю­ дения ни в коем случае не исключают возможности вступления социологического детерминизма и человеческой свободы в конфликт, перерастающий в антиномию, применения к ним принципа диалектической поляризации. В равной мере это относится как к архаическим обществам, не обладающим прометеевскими чертами, где само сознание возможности изменений структуры вследствие вмешательства человеческой свободы отсутствует полностью, так и к некото14

1 4

Gurvitch G. Determinismes sociaux et Liberte humaine. P. 163-297. 259

Ж Гурвич. Диалектика и социология рым историческим обществам, таким, например, как патриар­ хальные общества, в которых традиция одерживает верх над инновацией. Превращение в Империи городов-государств явля­ ют нам совсем иной пример. Порождая в привилегированных слоях населения острое сознание индивидуальной человеческой свободы и одновременно ригидные социальные структуры, эти города создавали непреодолимое (или почти непреодолимое) препятствие для проникновения человеческой свободы в соци­ альную реальность. Эти структуры на деле благоприятствовали концентрации социологического детерминизма в руках господ­ ствующего Государства, возвышающегося над пустотой рассе­ янных индивидов. Хотя во всех только что приведённых нами примерах диа­ лектическая поляризация утверждается как способ изучения от­ ношений социологического детерминизма и человеческой сво­ боды, всё-таки существуют случаи (феодальные общества, об­ щества начальной фазы развития капитализма или рыночного капитализма, а также различные типы плановых обществ), где другие принципы диалектизации более эффективны. Короче говоря, в социологии и гуманитарных науках диа­ лектическая поляризация не выступает универсальным и ис­ ключительным принципом. Этот принцип диктуется нам неко­ торыми антиномиями, свойственными определённым явлениям, процессам, обстоятельствам и структурам социальной реально­ сти. Всякий раз это необходимо учитывать и не пытаться пре­ уменьшать или преувеличивать число и взрывную силу этих ан­ тиномий.

*** V. Пятым и последним операциональным принципом диа­ лектизации, предназначенным для изучения человеческих то­ тальностей в развитии, является принцип установления взаим­ ности перспектив. Речь идёт о выявлении в не допускающих ни отождествления, ни разделения элементах взаимной имма­ нентности такой интенсивности, которая ведёт к паралле260

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии лизму их проявлений или к более или менее строгой симметрии. В социологии использовать этот принцип, наряду с остальными, обязательно при исследовании определённых моментов налич­ ного диалектического движения. Хотя речь идёт об особо ярких примерах стремления к тотализаций, это не исключает возмож­ ности саморазрушения взаимности перспектив и их перехода в двузначность и антиномичность. Кроме того, прояснение вза­ имности перспектив допускает существование различных сте­ пеней интенсивности, которые сами по себе зависят от особен­ ностей движения и различных аспектов социальной реальности. Нет ничего опаснее, нежели возводить «взаимность перспектив» в догму и видеть в этом принципе ключ ко всем проблемам. Та­ ким образом, и этот принцип столь же не универсален, как все остальные операциональные принципы диалектики. Как и ранее, приведем несколько примеров. Можно пока­ зать, что индивидуальное и общественное обычно обнаружива­ ют - причём на всех уровнях - тенденцию к взаимности пер­ спектив на разных уровнях. Во-первых, на уровне Мы, где уста­ навливается параллелизм между давлением массы на общность и последней, в свою очередь, на сообщество, а также давлением на уровне индивидов, которое участник массы оказывает на участника общности, а последний - на члена сообщества. Вовторых, на уровне групп, где борьбе между различными груп­ пами, к которым принадлежит индивид, соответствует разрыв между разными Я индивида, играющего в этих группах различ­ ные социальные роли. В-третьих, на уровне общественных клас­ сов и мировых обществ, которые вырабатывают собственные критерии гармонизации человеческой личности (что было не самым удачным образом названо проблемой «базовой лично­ сти». В принципе, прояснять взаимные перспективы здесь абсо­ лютно необходимо. Вместе с тем этот принцип не даёт такого результата там, где степень параллелизма и симметрии невысока, например, ко­ гда мы пытаемся рассмотреть, особенно в психологическом ас­ пекте, взаимность перспектив между различными явлениями 261

Ж Гурвич. Диалектика и социология коллективной и индивидуальной ментальное™. Поскольку ментальные состояния как проявления психики и сознания не способны к самостоятельному выходу за собственные пределы, а их тенденция к открытости, свойственная всяком}' феномену сознания, выражена крайне слабо (таковы представления, па­ мять, восприятие, страдание, удовлетворение, радость, грусть и гнев), взаимность перспектив между коллективной и индивиду­ альной ментальностью не очень велика, ибо она слишком огра­ ничена разного рода напряжениями, сдвигами и конфликтами. Когда речь идёт о «мнениях», т.е. о феноменах, занимающих промежуточное положение между ментальными состояниями и актами, где сознание приоткрывается больше, но так и не выхо­ дит за свои пределы и все еще остаётся колеблющимся, неопре­ делённым и изменчивым, взаимность перспектив между мне­ ниями коллектива и индивидов хотя и становится более насы­ щенной, чем в случае с ментальными состояниями, но не дости­ гает полной симметрии и параллелизма, характерных обычно для ментальных актов, которые одновременно являются и инди­ видуальными, и коллективными. Ментальные акты - термин, которым мы обозначаем наи­ более насыщенные проявления сознания, - выходят за собст­ венные пределы в схватывании, знакомстве или участии в гете­ рогенных по отношению к самим актам реальных, опробован­ ных, утвержденных или созданных смыслах (например, интел­ лектуальные интуиции, суждения, ценностные предпочтения и отвержения, симпатия, любовь, ненависть и, наконец, выбор, принятие решения, творческие акты). Ментальные акты в своих индивидуальных и коллективных проявлениях стремятся к пол­ ноте взаимных перспектив, однако варьируются в своей акцен­ туации в зависимости от типов наличных социальных рамок, в которые они помещены (в частности, от типов классов и целых обществ). Поэтому даже в наиболее благоприятных случаях рас­ смотрение взаимности перспектив является не столько решени­ ем, сколько навеянным диалектикой способом постановки про­ блем. 262

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии Также было бы несложно показать, что взаимность перспек­ тив дает неодинаковые результаты при рассмотрении интеллек­ туальной, аффективной и волевой сторон коллективной и инди­ видуальной психической жизни. Можно констатировать прин­ ципиальную возможность усиливать сходство перспектив двух ментальностей, их паралеллизм и симметрию при переходе от интеллектуальной к эмоциональной стороне и от последней к волевой. Поскольку различение этих сторон перекрещивается с различением состояний, мнений и ментальных актов, мы оказы­ ваемся перед целой гаммой нюансов в диапазоне ментальных состояний от преимущественно интеллектуальных до преиму­ щественно волевых (среди последних различают выбор, изобре­ тение, принятие решения и творение). Эти нюансы определяют рост или снижение взаимности перспектив между индивидуаль­ ной и коллективной психикой и настоятельно требуют, в зави­ симости от конкретных ситуаций, детального изучения уровней параллелизма и симметрии между двумя ментальностями. Кроме того, рост взаимности перспектив и даже её крайнее усиление в актах волевого творения, где обычно индивидуаль­ ное и коллективное соучаствует одно в другом самым явным образом, способен принести большие неожиданности. Именно в случаях наиболее сильного параллелизма и симметрии, то есть в волевых актах, особенно высшего порядка - при изобретении, принятии решения и творении, часто проявляются неожиданные разрывы во взаимности перспектив между коллективным и ин­ дивидуальным. Эти разрывы часто принимают характер сило­ вых столкновений, перерастающих во всё новые антиномии... Так, исследование взаимных перспектив может в некоторых си­ туациях вернуть нас к принципу диалектической поляризации. Эти констатации находят своё подтверждение в других примерах, где проявляющаяся в социальной реальности сим­ метрия требует для своего изучения диалектического рассмот­ рения взаимности перспектив. Таковы отношения между кол­ лективным и индивидуальным вкладом в продукты цивилиза­ ции, в частности (в убывающем порядке), в мораль, образова263

Ж Гурвич. Диалектика и социология ние, искусство и, наконец, познание. В этих областях взаим­ ность перспектив допускает возможность бесконечных степе­ ней, тогда как в религии и праве она едва ощутима; в них стрел­ ка весов отчётливо склоняется к преобладанию коллективного вклада над вкладом индивидуальным. Степень взаимности перспектив между коллективным и ин­ дивидуальным вкладом в продукты, относящиеся к морали, об­ разованию, искусству и познанию, зависит от социальных структур наравне с доминирующими жанрами морали, образо­ вания, искусства и познания . Несложно сделать вывод, что взаимность перспектив между индивидуальным и коллективным чрезвычайно высока в моральной стороне религиозного вдохно­ вения и творчества и что она значительно меньше выражена в моральной стороне долга и традиционной морали. В чувствен­ ном познании внешнего мира, а также в обыденном, политиче­ ском, техническом и, наконец, в научном познании (в порядке убывания) взаимность перспектив выражена сильнее, нежели в познании философском. Но, несмотря на всё разнообразие и специфику отношений между коллективным и индивидуальным вкладом в продукты цивилизации, взаимность перспектив, даже относительная, все­ гда может разрушиться под воздействием конкретных обстоя­ тельств и освободить место отношениям диалектической дву­ значности и даже поляризации. В этом, к примеру, причина бес­ конечных столкновений между чаяниями, творениями, мыслями коллективов и индивидов в морали, образовании, искусстве, по­ знании и даже праве. Здесь особенно мы убеждаемся, насколько принцип взаимности перспектив ограничен в своем применении и широко открывает дверь всем остальным способам объясне­ ния, необходимым в силу многообразия человеческой реально­ сти и человеческого опыта. Обратимся к последнему примеру. Нам представляется, что в некоторых типах современных социальных структур, борю15

15

264

См.: Traite de la Sociologie. Vol. П. P. 103-172.

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии щихся за доминирование, наивысшие степени человеческой свободы (решение, изобретение, творчество), заявляются пре­ тензии на доступ к командным рычагам управления социологи­ ческими законами, управляющими этими структурами. Посред­ ством планов, инспирирующих деятельность организаций само­ го широкого масштаба, посредством элемента «сознательного предприятия» (идея, направление, планирование) человеческая свобода стремится не только, как раньше, проникнуть в слабые места специфических законов общества (социологического де­ терминизма), но и командовать ими сверху. Если бы человеческая свобода получила бы господство над законами общества, мы констатировали бы симметрию, парал­ лелизм, взаимность перспектив между наивысшими степенями свободы и наиболее ярко выраженными уровнями соответст­ вующего социологического детерминизма. (Но на пути к этому господству стоят многочисленные препятствия, из которых мы упомянем только технократию, которая дает лишь иллюзию господства над законами общества, а на деле человеческая сво­ бода оказывается на положении подмастерья колдуна, ибо над ней господствует и ее подавляет грозная техника вместе с ее держателями - всесильными по отношению к себе подобным, но закабалёнными этой механикой.) Очевидно, что в случае доступа человеческой свободы к командным рычагам, для исследования ее реализации потребо­ вался бы принцип взаимности перспектив. Но здесь, как, впро­ чем, и повсюду, всегда по каким-то причинам остаётся возмож­ ность нарушения взаимности перспектив в любой структуре. Даже в той, которую мы воображаем под знаком «децентрали­ зованного коллективизма, основанного на рабочем самоуправ­ лении», ибо ни одна социальная структура не лишена недостат­ ков. Рассмотрение во взаимности перспектив, таким образом, всегда готовит нам сюрпризы и приводит нас к утверждению о том, что в конкретной ситуации может обрушиться любой па­ раллелизм и любая симметрия. В который раз непредвиденная 265

Часть вторая. 2. Принципы диалектики в социологии

Ж Гурвич. Диалектика и социология ограниченность принципа взаимности перспектив приводит нас к диалектическому гиперэмпиризму. В этом принципе нет ниче­ го окончательно определенного, и он служит лишь обнаруже­ нию одного из аспектов эмпирико-реалистической диалектики. Только опыт наличного движения развивающихся челове­ ческих тотальностей сохраняет свой авторитет. Только опыт оп­ ределяет выбор между различными операциональными диалек­ тическими принципами, что не является препятствием для того, чтобы сам опыт направлялся, углублялся и расширялся, делался гибким и бесконечно изменчивым при помощи всех диалекти­ ческих принципов, которые мы проанализировали ранее и кото­ рые мы стремились проиллюстрировать примерами, подобран­ ными преимущественно из сферы социологии. *** Прежде чем завершить данный раздел систематического из­ ложения, хотелось бы уточнить один существенный момент. Мы придавали большое значение применению диалектики во всех её аспектах (наличное движение, операциональный метод и принципы, концептуальный аппарат и мысленно конструируе­ мые объекты) ко всему тому, что относится к наукам о человеке и обществе, в частности к социологии. Теперь мы должны обо­ значить границы этого применения. Если диалектика и помогает опрокинуть всякую попытку возведения в догму какой-либо ситуации, упрощённого реше­ ния, осознанной или неосознанной подгонки фактов, произ­ вольного вырывания из контекста, любого обездвижения соци­ альной реальности, она всё-таки не объясняет и не дает нам объяснительных схем. В социологии она подводит нас к порогу объяснения, но никогда не переступает его. Она учит нас тому, что объяснение необходимо искать в изменяющихся под дейст­ вием скрытых сил приливов и отливов целостных социальных феноменов. Она описывает нам процессы структурации и деструктурации тотальных социальных феноменов в их стремлении к тотализации и детотализации. Она учит нас, что сами по себе 266

социологические типы представляют собой операциональные рамки, предназначенные служить точками отсчёта в исследова­ нии реальных социальных рамок в их постоянном движении. Эмпирико-реалистическая диалектика может лишь ставить вопросы, но не давать ответов. Нам кажется, что обращение к диалектике за объяснением даст лишь чистое описание, хотя и гораздо менее топорное и плоское, чем те, которыми увлечены в своих «исследованиях» американские социологи и их француз­ ские конкуренты. «Самая красивая девушка Франции не может дать больше того, что имеет...». Диалектика только подготав­ ливает рамки объяснения. Само объяснение мы должны оты­ скивать каждый раз заново для конкретной социальной рамки, конкретной структуры и даже для конкретного стечения обстоя­ тельств. Множественность операциональных диалектических принципов лишь уточняет, углубляет описание социальной ре­ альности, подчёркивает сложность всякого значимого объясне­ ния в социологии. Но ни дополнительность, ни взаимная импли­ кация, ни двузначность, ни поляризация антиномий, ни, нако­ нец, взаимность перспектив не являются объяснениями, хотя и проводят исключительно важную подготовительную работу... Действительно, все собственно объяснительные принципы (такие, как функциональная зависимость, тренды, расчёт веро­ ятности, сингулярная причинность вплоть до моделирования)' рассчитаны на конкретные тотальности, в которых изменения происходят случайно и уровень когерентности переменчив... Поэтому никакая диалектизация не может заменить объяснение, а если она и претендует на это, то не даст ничего, кроме ложной видимости. Из всех объяснительных принципов, которыми располагает социология, именно сингулярная каузальность (связанная с осо6

1 6

Более детальный анализ экспликативных принципов см.: Gurvitch G. Determinismes sociaux et Liberie humaine. P.: P.U.F., 1955. P. 40 et s.; Gurvitch G. Les regies de ГехрИсапоп en sociologie // Traite de Sociologie / G. Gurvitch (dir.). P.: P.U.F., 1958. Т. I. P. 236-250. 267

Ж Гурвич. Диалектика и социология бенностями структуры и тотального социального феномена, дискретные и качественные типы которого выстраивает социо­ логия) в наибольшей мере удовлетворяет наши потребности. Принцип сингулярной каузальности одинаково удален от всех операциональных диалектических принципов и завершается воссозданием уникальной и конкретно-определенной цепи со­ бытий, когда достигает «исторической каузальности». С этой точки зрения история (взятая как научное историческое зна­ ние, или историография) объясняет лучше и надежнее, чем со­ циология. Но именно социология, в свою очередь, предоставля­ ет истории концептуальные рамки и помогает свести к миниму­ му её идеологический коэффициент, оттеняемый двусмыслен­ ностью исторического времени, реконструируемый и связанный с применяемыми к этой реконструкции критериями, заимство­ ванными из современного общества. Таким образом, отношениям между социологическим и ис­ торическим познанием присущ диалектический характер. Именно этому мы посвятим завершающий параграф. Отметим только, что действенная, обоюдная критика и сотрудничество необходимы в отношениях между социологической и историче­ ской каузальностью, поскольку обе представляют подходы к сингулярной каузальности конкретных человеческих тотально­ стей. Именно таким образом объяснение социальных феноменов - та целина, которую вспахивает социология, - может быть дос­ тигнуто наилучшим образом.

3 . ДИАЛЕКТИКА ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СОЦИОЛОГИЕЙ И ДРУГИМИ СОЦИАЛЬНЫМИ НАУКАМИ

А. Предварительные замечания С самого рождения социологии её отношения с другими со­ циальными науками поставили ряд деликатных проблем, о спо­ собах решения которых никогда не достигалось единодушного согласия. История этих отношений показывает, что при различ­ ных поворотах развития этих наук их представители то проявля­ ли склонность к сотрудничеству, то конкурировали друг с дру­ гом. Мы полагаем, что только обращение к диалектике позволит дать точное представление о ситуации. В диалектике взаимоотношений социологии и частных со­ циальных наук речь идёт, разумеется, о диалектике отношений между методами, концептуальными аппаратами и, наконец, ме­ жду объектами, конструируемыми соответствующими областями знания. Эта диалектика не затрагивает, по крайней мере напря­ мую, изменения, свойственные отдельным секторам социальной реальности. Чтобы не вызвать недоразумений, мы уточним это утверждение, а затем перейдем к сути вопроса. Действительно, если бы между наличным диалектическим движением сфер общества и диалектикой концептуальных аппа­ ратов соответствующих наук мы не обнаруживали бы никаких отношений, то не возникло бы у нас стремление слить воедино все социальные науки? Это открыло бы путь «империалистиче­ ским» притязаниям социологии, истории, экономических наук и т.д. Однако в настоящее время эти юношеские «империалисти­ ческие поползновения» преодолеваются и социологией, и исто-

Часть вторая. 3. Социология и социальные науки

Ж Гурвич. Диалектика и социология рией, и экономическими науками. Полагаем, что можно задаться вопросом: не является ли это преодоление признанием того, что причина множества социальных наук и диалектичности отноше­ ний между их понятийными- аппаратами заключена в сложности самой социальной реальности и её движения К этой первой констатации добавим еще три. 1. Не основывается ли дифференциация между частными социальными науками, с одной стороны, и социологией и исто­ рией - с другой, помимо специфики методов, на том, что первые ограничиваются изучением различных уровней социальной ре­ альности, а вторые преимущественно рассматривают их сово­ купности, утверждающиеся в целостных социальных феноменах и их структурах? 2. Не влияет ли на взаимоотношения социологии и истории тот факт, что историческая реальность является привилегиро­ ванным сектором, вписанным в более широкий круг социальной реальности? 3. Наконец, можно ли сказать, что диалектика отношений между концептуальными аппаратами социологии и частных со­ циальных наук иногда отражает - а частично и переносит - на­ личные напряжения в соответствующих социальных средах, в том числе и занимаемые представителями этих наук политиче­ ские и идеологические позиции? Мы склоняемся к утвердитель­ ным ответам на все три вопроса. Но в то время как первые два относятся непосредственно к сфере нашего анализа, третий вос­ ходит к социологии социологического и исторического познания, а потому находится, по крайней мере в настоящий момент, вне сферы наших интересов. Перед тем как перейти к детальному рассмотрению, макси­ мально кратко и конкретно изложим нашу позицию. Социальные науки отличаются от социологии, во-первых, методом, являю­ щимся то систематизирующим (аналитическим или дескриптив­ ным), то индивидуализирующим. Во-вторых, своим объектом, который, за исключением истории и этнологии (хотя для нас по­ следняя, взятая как типология так называемых архаических об270 9

ществ, выступает частью социологии) вбирает лишь один слой или уровень социальной реальности. В принципе это должно было бы привести к совместному господству социологии и ис­ тории над остальными социальными науками. Однако не следу­ ет забывать ни того, что многие социальные науки сначала скла­ дывались в рамках социологии, ни того, что позже они сохрани­ ли автономию - значительно большую, чем можно было ожи­ дать, ни, наконец, того, что их отношения зачастую варьируются в различные моменты их взаимного развития. Этих общих указаний недостаточно для того, чтобы решить проблему отношения между двумя основными претендентами на главенство в системе социальных наук. Ведь социология и исто­ рия вместе претендуют на руководство частными социальными науками и их сближением. История, как и социология, изучает тотальные социальные феномены. Подобно социологии, она сталкивается с проблемой соотношения структур и обстоя­ тельств. Обе они в различной терминологии ставят общую про­ блему множественности времён и вариантов их унификации. На­ конец, обе они являются объясняющими науками. Таковы общие точки, определяющие исключительную сложность диалектики отношений между социологией и историей и потому столь при­ тягательной для анализа... Именно с диалектики отношений социологии и истории мы намерены начать. Большинство авторов от Маркса до Сартра (не говоря уже о вульгарных марксистах или историках, чересчур влюблённых в свою специальность и увлеченных ею) не смогли избежать западни. Смешивая историческую реальность и исто­ рическое знание, неоправданно идентифицируя прометеевский характер первой с прогрессивным движением к идеалу, они же­ лали обнаружить в «истории» (растворённой в философии исто­ рии) единственный источник диалектики и единственное реше­ ние поставленных диалектикой проблем. После того как эмпирико-реалистическая диалектика, или диалектический гиперэмгшризм, в защиту которого написана эта книга, будет использо­ ван для дедогматизации и демистификации социологии, всякая 271

Ж Гурвич. Диалектика и социология «историцистская» мифология, мистика также должны разру­ шиться. В этом заключен смысл диалектики отношений между социологией и историей, и именно таким образом мы её видим. Мы убеждены, что только неустанное обращение ко всему мно­ гообразию операциональных принципов диалектизации способ­ но привести к доверительному и плодотворному сотрудничеству этих двух наук. Б . Диалектика отношений между социологией и историей Историческая реальность, которую отдельные авторы на­ зывают ещё «историчностью», представляет собой привилеги­ рованный сектор социальной реальности, то есть приливы и от­ ливы целостных социальных феноменов, а также структур, про­ дуктов и обстоятельств, через которые раскрывают себя тоталь­ ные социальные феномены. Действительно, историческую ре­ альность характеризуют индивидуальное и коллективное созна­ ние человеческой свободы, чьё направленное действие способно привести к опрокидыванию или модификации структур и пре­ доставляет возможности - в определённой мере - бунта против традиции. Историческая реальность выступает, таким обра­ зом, не чем иным, как прометеевской частью социальной реаль­ ности. С другой стороны, она противостоит этой реальности, ес­ ли та не обладает этим характером или обладает им в очень ма­ лой степени. Это относится к так называемым архаическим, а также, с некоторыми оговорками, к патриархальным или тради­ ционалистским обществам. Историческая реальность, совпадая с этим сектором социальной реальности, в котором люди - кол­ лективно или индивидуально - полагают возможной трансфор­ мацию или разрушение существующих социальных структур пу­ тём целенаправленного человеческого действия, находит своё крайнее выражение в любом целостном социальном феномене глобального характера, где возникает осознание возможности революции или контрреволюции по воле участников. Нет нужды доказывать факт множественности уровней прометеизма или ис272

Часть вторая. 3. Социология и социальные науки торического характера социальной реальности, как и то что в обязанности социологии входит установление шкалы соответст­ вия с разрабатываемыми ею типами социальных рамок... Историческая реальность изучается в равной мере и истори­ ческой наукой, и социологией. Но если историография (или ис­ торическое знание) концентрируется исключительно на себе са­ мом, то социология стремится сопоставить её с неисторическими (или почти не историческими) социальными рамками, то есть переместить её в более широкие социальные совокупности, куда, кроме того, входят и микросоциальные, и групповые элементы, которые лишь слегка пронизаны «историчностью». Уже здесь чувствуется первое возможное напряжение между исторической наукой и социологией, ибо если первая явственно подчёркивает первенство «творящих историю» мировых обществ, то вторая чересчур занята сложной игрой между взаимно предполагающи­ ми друг друга уровнями социального. К этому первому напряжению, которое способна выявить только эмпирико-реалистическая диалектика, сразу добавляется другое. Если историки стремятся к чересчур плотной унифика­ ции социальной реальности (хотя прометеевские проявления этой реальности в наименьшей мере, чем какие-либо другие, поддаются унификации), то у социологов наблюдается иная тен­ денция. Им присуща склонность погружаться в дифференциа­ цию, в ярко выраженную диверсификацию борющихся социаль­ ных рамок, несмотря на то, что в некоторых секторах изучаемой ими области унификация сталкивается с меньшим сопротивле­ нием, чем в исторической реальности. Эта парадоксальная си­ туация, создающая диалектическую дополнительность социоло­ гии и исторической науки, усиливается конфронтацией между присущими этим двум наукам методами и концептуализациями, конфронтацией между объектами конструируемого ими знания. В качестве метода социология располагает типологией цело­ стных социальных феноменов, их структур и цементирующих структуры продуктов цивилизации. Не отвергая типологии, ис­ торическая наука стремится выйти за её пределы в поиске непо273

Ж Гурвич. Диалектика и социология

Часть вторая. 3. Социология и социальные науки

вторимого и незаменимого в извилистом движении прометеев­ ских обществ. Она, таким образом, до предела индивидуализи­ рует структуры и глобальные обстоятельства, но ещё больше движения целостных социальных феноменов, глубинных по от­ ношению к первым и выходящих за их пределы. Поступая по­ добным образом, она подчёркивает преемственность между структурами, преемственность их преодоления, преемствен­ ность их разрывов и, наконец, преемственность неповторимых событийных цепочек. Социология же подчёркивает дискрет­ ность типов, равно как и дискретность структур и целостных со­ циальных феноменов внутри каждого уровня и в отношениях между уровнями. Наука истории под углом зрения метода выну­ ждена заполнять разрывы, наводить мосты между различными структурами, между структурами и целостными социальными феноменами и, наконец, между самими целостными социальны­ ми феноменами. Следовательно, исторический метод обладает большей преемственностью, чем метод социологии. Это и вы­ нудило размышлявшего над методологическими проблемами ис­ торика Фернана Броделя говорить о желании «вновь зажечь столь необходимый объединяющий свет» . Он забыл лишь о том, что этот свет находится не в исторической реальности, а в самой исторической науке. Ибо именно там обыгрывается один из ас­ пектов диалектики отношений между историей и социологией, границы которой мы скоро попытаемся уточнить. 1

Непрерывность исторического метода подтверждается одно­ временно сингулярным и замкнутым характером исторической каузальности. В социологическом объяснении каузальность яв­ ляется не единственным (и не всегда успешным) принципом. Кроме того, всегда сингулярная социологическая каузальность никогда не достигает пределов этой сингулярности, но предпо­ лагает наличие разнообразных ступеней. Напротив, историче­ ская каузальность в значительной мере усиливает сингулярность 1

Braudel F. Histoire et la Sociologie // Traite de Sociologie / G. Gurvitch (dir.). P.: P.U.F., 1958. Т. I. P. 96. 274

каузальной связи (что не превращает её в социологическую кау­ зальность), делает их более жёсткими, более протяжёнными, тем самым вскрывая очевидность отношений между причинами и следствиями. Действительно, в уже прошедшие, но реконструи­ рованные и ставшие достоянием современности времена, к кото­ рым обращается историческое знание, каузальная последова­ тельность, утверждающаяся как исключительно неповторимая и индивидуальная, становится настолько сжатой и последователь­ ной, что историк приходит к гораздо более строгим и удовлетво­ рительным объяснениям, нежели те, которые может предложить социолог. Не в этом ли причина веры, несколько преувеличенной у не­ которых историков, в силу исторического детерминизма? Эту веру мы встречаем у Маркса , но особенно она сильна в офици­ альном марксизме, облачившем её в дутые определения, такие, как «неумолимый путь исторического развития», «исторически неизбежная победа коммунизма». Достаточно распространённая у историков, считающих себя отчасти социологами, эта вера об­ наруживается даже у Сартра, претендующего на примирение свободы и необходимости посредством «исторического разума». Избежать соблазна историцистского догматизма поможет обра­ щение к настоятельно необходимой диалектике отношений меж­ ду социологией и исторической наукой, выявляющей отношения дополнительности и взаимной импликации между объяснением в социологии и истории. 2

2

Ведь Маркс признает, что «люди сами творят собственную исто­ рию»; однако добавляет, что они «не всегда знают, что они её творят». Эта фраза предполагает два толкования: 1) если люди хоть как-то осоз­ нают свое участие, то только в исторических или прометеевских обще­ ствах и никогда - в так называемых архаических обществах; 2) по от­ ношению к первым Маркс проявляет себя слишком большим пессими­ стом, приписывая способность сознательно творить историю исключи­ тельно классу пролетариата, чьё классовое сознание тождественно его доктрине. 275

Часть вторая. 3. Социология и социальные науки

Ж. Гурвич. Диалектика и социология То же самое можно сказать и о проблеме социологических и исторических эпох , чье многообразие подчёркивают обе науки, но каждая из них представляет время в различных аспектах и посвоему ставит проблему его унификации. Социология преиму­ щественно подчёркивает дискретность социального времени и относительность его унификации. История как наука, напротив, придаёт такое значение преемственности эпох, что ее унифика­ ция грозит их многообразию. Это расхождение основано на раз­ личии в методах, присущих обеим наукам. В исторической реальности множественность социальных эпох подчёркнута их связью с прометеевским духом. Последний предпочитает время беспорядочных битв, время, опережающее самое себя, наконец, время творения, несмотря на то, что эти времена всякий раз серьёзно ограничиваются длительными пе­ риодами обескураживающей стагнации . А в исторической науке (историографии, или историческом знании) эти реальные исто­ рические времена реконструируются в соответствии с идеоло­ гической точкой зрения историка, вынужденного отбирать од­ ни эпохи в ущерб другим. Это значит, что изучаемые исторической наукой прошедшие эпохи реконструируются в соответствии с критериями совре­ менных историкам обществ, классов и групп. Так, общества вы­ нуждены бесконечно переписывать собственную историю, осов3

4

3

Ответы на критические замечания Ф. Броделя см.: Gurvitch G. La mmuplicite des temps sociaux. P.: C.D.U., 1958 P. 35-39. Также см.: Gurvitch G. Structures sociales et Multiplicite des temps // Bulletin de la Societe francaise de Philosophic. 1958. № 52. P. 99-142. О «длительных временных периодов» см. статью Ф. Броделя (Braudel F. La longue Duree // Annates. 1958. №4. P. 725-753), где он критикует, особенно на страницах 750-751, наши взгляды. При этом не учитываются цитировавшиеся выше ваши предыдущие работы (Gur­ vitch G. La multiplicite des temps sociaux. P.: C.D.U., 1958. P. 35-39, 139; Structures sociales et Multiplicite des temps // Bulletin de la Societe francaise de Philosophic 1959. P. 99-142). В последующем изложении читатель найдёт ответ на критические замечания Ф. Броделя. 276 4

ременивая и идеологизируя прошлое. Многообразие эпох, равно как и избыточная их унификация, с которыми сталкивается ис­ торик, принадлежит не столько исторической реальности, сколь­ ко варьирующим реконструкциям прошедших времён и их вос­ становленным и усиленным унификациям. Ибо эта вторая множественность и вторая унификация (ко­ торые здесь совершенно неизбежны) сводятся к многочислен­ ным интерпретациям преемственности эпох. Соревнование меж­ ду этой двойной множественностью и двойной унификацией «исторических времён» становится особо драматическим, когда историки, принадлежащие к различным обществам, классам и группам, способны восстановить ушедшие времена лишь ценой проекции их «настоящего» в изучаемое ими «прошлое». Ибо они не могут проецировать без учёта преемственности и единства временных шкал, присущих различным обществам. Именно по­ этому великим искушением, преследующим историческую науку, является «предсказание прошлого», которое зачастую обраща­ ет проекцию этого предсказания в будущее... Здесь, в самом сердце исторического знания, заявляет о себе диалектика, прояв­ ляющая всю свою широту в сложных отношениях между социо­ логией и историей. В заключение следует сказать о том, что историческое время двойственно, равно как двойственны его множественность и чрезмерная унификация. Во-первых, двойственность проявляет­ ся в разрыве между временем исторической реальности и време­ нем, проецируемым историками. Во-вторых, она присутствует в напряжении, возникающем между двойной множественностью и двойной унификацией исторических эпох: между реальной мно­ жественностью и унификацией, с одной стороны, и разными ва­ риантами ее интерпретации - с другой. В-третьих, двойствен­ ность проявляется в соревновании между реальной и проецируе­ мой множественностью эпох, с одной стороны, и полагающими преемственность унификаций (более проецируемых, нежели ре­ альных) - с другой. В-четвертых, она проявляется в строгой син­ гулярности исторических времён, которые только усиливают их 277

Ж Гурвич. Диалектика и социология сконструированную непрерывность. В-пятых, она обнаружива­ ется, наконец, в том, что прошедшие, свершённые времена име­ ют весьма мало общего с временами в стадии реализации... Как изучать перипетии исторического времени, его множе­ ственность и преувеличенное единство, не прибегая к принципу диалектической двузначности^. Однако при некоторых поворо­ тах событий эта двузначность может перерастать в антиномии, требующие, в свою очередь, использования принципа диалекти­ ческой поляризации.

*** Приступая к собственно диалектике отношений между со­ циологией и историей, необходимо отметить парадоксальный аспект их отношений. Действительно, мы сталкиваемся с пара­ доксом: континуалистская историческая наука изучает склонную к дискретности, в силу ее прометеевского духа, историческую реальность, а дискретная социология в силу своего типологизирующего метода изучает более непрерывную социальную реаль­ ность, чем та, которая служит объектом исторической науки. Не­ ужели социология действительно исключает непрометеевские социальные рамки и не выявляет изменения силы прометеевско­ го духа? Этот парадокс невозможно проанализировать, не прибе­ гая ко всем операциональным принципам диалектикизации. Именно за это мы намерены взяться. Прежде всего, для рассмотрения отношений между социоло­ гией и историей необходим операциональный принцип взаимной дополнительности, в частности, компенсационной дополни­ тельности, а в некоторых случаях, и дополнительности однона­ правленного роста. Таким образом, во всём, что касается отно­ шений между глобальными структурами и низлежащими цело­ стными социальными феноменами, дифференциальным и уни­ тарным, непрерывным и дискретным, наконец, между множест­ венностью социальных эпох и их унификацией, социология и ис­ торическая наука оказываются понятыми в движении компенса­ ционной дополнительности, требующей для своего познания 278

Часть вторая. 3. Социология и социальные науки применения соответствующего принципа. Историческое знание, например, гораздо лучше, чем социология, способно показать преодоление структур целостными социальными феноменами во всяком случае, в относительно спокойные периоды социаль­ ной жизни. Также оно лучше способно выявить переход струк­ тур к оживляющим их целостным социальным феноменам. Но именно социология отчётливо выявляет различия между этими двумя элементами, равно как и их разнообразные конфликты. Кроме того, если история лучше выявляет динамическую уни­ фикацию движущихся мировых обществ, социология более ус­ пешна в уточнении различных уровней этой унификации и зна­ чимости препятствий, с которыми те сталкиваются, а также воз­ можных идеологических импликаций мировых обществ. Таким образом, она помогает исторической науке по возможности све­ сти к минимуму партийность своих истин. Переходя к примерам диалектической дополнительности однонаправленного роста социологии и истории, укажем на пе­ реход от типов к конкретным ситуациям, от сингулярной кау­ зальности, могущей повторяться при определённых условиях, к чисто единичной и неповторяющейся каузальности, короче, на переход от социологического объяснения к объяснению истори­ ческому. В данном случае история и социология дополняют друг друга тем, что история усиливает тенденции второй к ограниче­ нию общего при помощи конкретных тотальностей и их качест­ венно отличных друг от друга типов, чтобы прийти к индивиду­ альной последовательности исторических событий. Социология, в свою очередь, не может обойтись без исторических событий, которые служат ей материалом для конструирования абстракт­ ных типов. Она не может обойтись без исторических объясне­ ний, которые гораздо более строги, чем те, которые она сама может предложить. В некоторых случаях диалектическая дополнительность, необходимая для уточнения отношений между социологией и историей, усиливается в диалектической взаимной импликации. Именно это происходит, к примеру, при изучении революций, 279

Ж Гурвич. Диалектика и социология мощных кризисов, наконец, войн. Невозможно писать социоло­ гию революций, не создавая в то же время их историю, и наобо­ рот, нельзя изучать последнюю, не творя одновременно первую. Аналогичное наблюдение будет справедливо, если обратиться к социологии классовой борьбы и ее исторического описания. Оба подразумевают друг друга, и невозможно изолировано вести два исследования. По этой причине социологи, ставящие изучение революций и классовой борьбы в центр своих интересов, всегда являются до предела «историзированными», а историки, посвя­ тившие себя работе в той же области всегда крайне «социологизированы». Однако даже в приведённых примерах речь ни коим образом не идёт о слиянии или тождестве истории и социологии, но толь­ ко о диалектике взаимной импликации, поскольку история рево­ люций и классовой борьбы значительно более идеологизирована, чем более концептуальная и дискретная социология революций и классовой борьбы. Тем более что диалектика отношений меж­ ду социологическим и историческим временами проявляется здесь особенно интенсивно и властно требует применения прин­ ципа двузначности. Мы уже привели примеры применения этого принципа в анализе отношений непрерывности и дискретности в социологии и истории. Этот принцип позволил нам вскрыть двойственный характер исторического времени и уточнить сложную игру меж­ ду подходами социологов и историков к множественности эпох и к их унификации. Сейчас мы ограничимся приведением только одного примера. Историки, которые из любви к социологии хо­ тели бы растворить её в собственной науке, и социологи, из любви к историческому знанию желающие растворить его в со­ циологии, сами того не подозревая находятся в позиции ярко выраженной диалектической амбивалентности. История, подчи­ няющая себе социологию, и исключительно историческая со­ циология представляют собой проявления закамуфлированного империализма, выливающегося в бессознательный догматизм, 280

Часть вторая. 3. Социология и социальные науки борьба с которым является призванием гиперэмпирической диа­ лектики. Диалектическая поляризация между социологией и историей происходит как реакция против взаимно направленного импе­ риализма. Её также можно вызвать ложными и порочными концептуализациями с обеих сторон, например: ложным отождеств­ лением всех мировых обществ с прометеевскими обществами; неправомерным преувеличением непрерывности и единства в истории и ее дискретности и множественности в социологии. С другой стороны, поляризация проникает в отношения между со­ циологией и историей, когда историки, игнорируя целостные со­ циальные феномены, чью диалектику индивидуального движе­ ния они призваны изучать, тяготеют к поверхностности и от­ дельно выделяют «политическую историю», «экономическую историю», «историю цивилизаций», «географическую историю», «социальную историю». Как будто все эти истории не подразу­ мевают друг друга и не ведут одна к другой, когда мы использу­ ем их в качестве отправной точки для воссоздания мировых со­ циальных тотальностей в единичном движении. Поляризация социологии и истории происходит и тогда, когда первая предаёт­ ся разного рода «формализмам» или, что ещё хуже, «аксиомати­ ке моделей». Наконец, поляризация этих двух наук возникает в результате разрушительного для социальной реальности поиска «доминирующего фактора». Остаётся ещё подход с позиций «взаимности перспектив». Этот операциональный диалектический принцип является, ско­ рее, недостижимым «идеалом». Его сложно достичь, когда речь заходит об отношениях социологии и истории. Чтобы прибли­ зиться к нему, необходимо отдавать себе отчёт в том, что исто­ рическая реальность представляет собой всего лишь привилеги­ рованный сектор гораздо более широкого круга - круга социаль­ ной реальности. Очевидно, именно это стремление к хрупкой, постоянно грозящей разрывом взаимности перспектив между социологией и историей воодушевляло Фернана Броделя, когда он писал: «Социология и история - это единое приключение ду281

Ж Гурвич. Диалектика и социология ха, не лицо или изнанка ткани, но сама эта ткань в её сплетении нитей» . Насчет «самой ткани» не совсем точно, поскольку су­ ществуют непрометеевские общества, и рамки малых социаль­ ных групп могут почти не пронизываться исторической реально­ стью. Только осознавая тот факт, что «взаимность перспектив» есть лишь частный операциональный диалектический принцип в ряду прочих, можно дойти до его применения, впрочем, весьма ограниченного, к отношениям между социологией и историей. 5

*** Пафос проделанного анализа должен был проявиться доста­ точно явственно, но, рискуя повториться, мы все же уточним еще кое-что. 1. Чтобы прийти к братскому, действенному и плодотворно­ му сотрудничеству социологии и истории, чтобы исключить со стороны обеих наук всякие империалистические поползновения, необходимо их обеих подвергнуть страданиям, антидогматиче­ ским ордалиям очищения, каковым соответствуют операцио­ нальные принципы диалектизации, на которых зиждется эмпирико-реалистическая диалектика. 2. Только эта диалектика способна демистифицировать историческую науку и придать действительно релятивистский характер социологии. Более того, только она способна освобо­ дить обе науки как от профетизма, так и от конформизма. И то­ гда - и только тогда - социология и история смогут установить братский дуумвират, чтобы руководить интеграцией всех соци­ альных наук в рамках единой «Науки о Человеке». С. Диалектика отношений между социологией и частными социальными науками Социологию (в которую мы включаем и этнологию) и исто­ рию нельзя назвать «частными социальными науками», посколь5

282

: Braudel F. Histoire et Sociologie // Traite de Sociologie. Т. I. P. 88.

Часть вторая. 3. Социология и социальны» It ку речь идёт о главенствующих науках, играющих роль провод­ ника для всех прочих наук, заслуживающих звания «частных». Действительно, они принимают в расчёт только один уровень социальной реальности, по отношению к которому применяют то систематизирующий и аналитический, то чисто описательный метод. В обоих случаях они мало что способны объяснить, но подготавливают почву для объяснения, поставляя необходимые для него материалы. Именно так «наука о праве», сисгематизированная в практи­ ческих целях юристами, принимасг п расчет только абстрактные модели права, дабы облегчить его использование судами данной страны, в которой доминирует конкретная глобальная структура. Подобным образом грамматика принимает в расчёт только шакн и символы определённого языка, чтобы путём системаm шцни облегчить его распространение и изучение. Так же и географии (которая, даже будучи физической, остаётся гуманитарной нау­ кой и, следовательно, социальной) не выходит за морфологиче­ ские границы социальной реальности, описывая особенности рельефа, климата, населения, почв и ресурсов применительно к условиям существования и частной социальной рамке. И собст­ венно этнография (отличная от этнологии, являющейся одной из ветвей социологии) просто описывает обряды и процедуры, практики, нравы и обычаи или образ жизни наблюдаемых наро­ дов, короче, их обладающее определённой регулярностью пове­ дение, не углубляясь в проблему тотального социального фено­ мена и его структуры. Наконец, подобным образом классическая политэкономия анализирует и систематизирует регулярно по­ вторяющиеся коллективные поведенческие акты, нацеленные на наиболее эффективное производство и наиболее выгодный об­ мен, чтобы предсказать соотношения спроса и предложения в рамках частной глобальной структуры, специфика и изменчи­ вость которой от неё обычно ускользает. Если противопоставить эти частные социальные науки спе­ циальным отраслям социологии (социологии права, социологии языка, географической социологии, этносоциологии, экономиче283

Часть вторая. 3. Социология и социальные науки

Ж. Гурвич. Диалектика и социология ской социологии и т.д.), то сразу можно заметить всю разницу между изучением целостных социальных феноменов и типоло­ гическим подходом к этим же феноменам и к их проявлениям в структурах. Действительно, как и частные социальные науки, специаль­ ные отрасли социологии берут начало в одном или нескольких глубинных уровнях социальной реальности, но не ограничива­ ются ими. Напротив, они усердно стремятся к тому, чтобы в объ­ яснении связать их со всеми остальными уровнями целостных социальных феноменов и через их посредство - со всей систе­ мой. Цементирующие их структуры и продукты цивилизации сами по себе выступают посредниками, созданными многочис­ ленными диалектическими напряжениями. Это также относится к дискретным типам, которые социология устанавливает в каче­ стве своих концептуальных рамок соотнесения. Только в случае их диалектизации они могут играть предписанную им роль обеспечивать объяснение. Само собой, чтобы сохранить контакт с реальностью, быть плодотворными и одновременно познать собственные границы, частные социальные науки испытывают сильнейшую потреб­ ность в социологии. Но ясно и то, что специальные отрасли со­ циологии испытывают такую же нужду в систематизации и опи­ сании частных наук, вскрывая, впрочем, при этом их относи­ тельный, частный, предварительный характер и, наконец, необ­ ходимость их интеграции в определенные социальные рамки и, в частности, в типы структур. Эта ситуация со всей наглядностью проявляется при социо­ логическом изучении продуктов цивилизации (социология права, морали, религии, искусства, языка, познания, обучения и т.д.). Причём настолько, что в случае с Максом Вебером она породи­ ла ложные интерпретации. Напротив, систематизации частных 6

6

М. Вебер, бывший по сути антидиалектическим мыслителем, не­ правомерно подчинил специальные отрасли социологии систематизациям частных наук. 284

социальных наук рискуют остаться абсолютно бесполезными и не достигнуть поставленной цели, если будут проигнорированы требования социологии. Эти требования не только раскрывают наличные рамки соотнесения рассматриваемых систематизации, но и объясняют их происхождение и функции. Перед нами вновь клубок разнохарактерных диалектических напряжений, изучение которого требует применения всех доступных принципов диа­ лектизации. Отношения социологии и частных социальных наук в пер­ вую очередь необходимо рассмотреть с точки зрения диалекти­ ческой дополнительности, обладающей единой смысловой на­ правленностью и дополняемой зачастую компенсационной до­ полнительностью. Когда речь заходит о чисто дескриптивных частных социальных науках, таких, например, как география, эт­ нография или так называемая политическая наука, дополнитель­ ность между этими науками и социологией сводится к тому, что последняя, используя их материалы, углубляет их исследования, поскольку перемещает их в тотальные социальные рамки, огра­ ничивает их пределы и выявляет их относительность. Когда речь заходит о частных социальных науках с их ярко выраженным систематизирующим и аналитическим характером (от правове­ дения и лингвистики до аналитической политэкономии), их от­ ношения с социологией требуют рассмотрения с позиций ком­ пенсационной дополнительности, комбинируемой с дополни­ тельностью единой смысловой направленности. Действительно, с одной стороны, специфичность и вариативность социальных рамок полностью меняет когерентность и действенность моде­ лей, знаков, символов, изучаемых систематизаторами-аналити­ ками. На это ускользающее от их внимания обстоятельство на­ стойчиво указывают социологи. Здесь особенно активно утвер­ ждается компенсационная диалектическая дополнительность. С другой стороны, эта дополнительность движется в едином на­ правлении в той мере, насколько социология продуктов цивили­ зации, выявляющая их роль одновременно и как продуктов, и 285

Ж Гурвич. Диалектика и социология как творцов социальных структур, углубляет и разграничивает работу систематизирующих социальных наук. Рассмотрение с позиций взаимной диалектической имплика­ ции напрямую неприменимо к напряжённостям, возникающим между социологией и частными социальными науками, если только речь не идёт о произведённых как социологией, так и ча­ стными социальными науками ложных интерпретациях. Ожес­ точённое сопротивление, оказываемое как чрезмерным претен­ зиям социологии, так и её законному стремлению «охватить» все области социальной жизни, приводит к возникновению внутри частных социальных наук «стихийных» и в какой-то мере неза­ конных социологии. Мы можем, к примеру, констатировать это в увлеченных идеей собственной автономии правоведении, кри­ минологии, «политической науке» и политэкономии. Напротив, социологи, отрицавшие любое право на существование частных социальных наук, имели обыкновение замещать действительно существующие в различных обществах модели и символы собст­ венными аналитическими системами. Даже если мы можем кон­ статировать в этих случаях проявление взаимной диалектиче­ ской импликации, оно все равно осталось не осознанным самими учёными. Напротив, в изучении отношений социологии и частных со­ циальных наук необходимо зачастую прибегать к диалектиче­ ской двузначности. Ибо как партнёры они не способны избежать ревности друг к другу по поводу их результатов и достижений. Между ними в равной мере проявляется как притяжение, так и отталкивание, как стремление к сотрудничеству, так и конкурен­ ция. Эта двузначность объясняется также тем обстоятельством, что логически социология вместе с историей должны руководить интеграцией частных социальных наук в Науку о человеке, т.е. руководить ими, пожиная плоды их труда. Естественно, это не может не вызывать столкновений. Но их можно частично сгла­ дить, используя для осмысления подход диалектической дву­ значности... В отдельных случаях амбивалентность отношений между социологией и частными социальными науками может 286

Часть вторая. 3. Социология и социальные HCQICH заходить столь далеко, что они способны, даже не осознавая это­ го стремления, взаимно поглотить друг друга. В частности, в от­ ношениях между социологией и экономической наукой это мож­ но наблюдать во времена Прудона и Маркса. Диалектическая поляризация между социологией и частны­ ми социальными науками может происходить благодаря натура­ листским претензиям самой социологии, деградирующей в своём отрицании действенности любых регламентации, норм, симво­ лов и ценностей в социальной реальности, сводящей их к естест­ венным феноменам (демографическим, географическим, антро­ пологическим, расовым факторам, борьбе за существование ме­ жду сильными и слабыми и т.д.). Эта поляризация может также быть следствием всплеска догматизма - догматизма юристов, за­ частую отрицающих даже саму возможность пересечения долж­ ного и сущего; догматизма лингвистов, экономистов и т.д., кото­ рые отказываются признавать изменчивость своих моделей в за­ висимости от изменений окружающего общества. Дюркгейм вызвал к жизни иной род поляризации, настаивая на необходимости растворить частные социальные науки в со­ циологии и её специальных отраслях, что вызвало довольно рез­ кий отпор с их стороны. Но эта поляризация имела неожиданные последствия, поскольку частные социальные науки, особенно во Франции, постоянно социологизируются, сохраняя определён­ ную методологическую автономию, и всё больше приближаются к честному сотрудничеству с соответствующими направлениями социологии - к вступлению в интенсивные отношения дополни­ тельности. Наконец, использование операционального принципа взаим­ ности перспектив при рассмотрении отношений социологии и частных социальных наук может дать лишь самые общие резуль­ таты. Взаимность перспектив представляет здесь скорее некий идеал, недостижимую цель, к которой должна стремиться социо­ логия, поскольку она призвана руководить интеграцией частных социальных наук в Науку о человеке и направлять её. 287

Ж. Гурвич. Диалектика и социология

*** То, что было сказано о диалектике отношений социологии и частных социальных наук, можно повторить с некоторыми отли­ чиями по поводу отношений между этими науками и историей. Частные социальные науки едва ли могут обойтись как без исто­ рии, так и без социологии. Первая по примеру второй использует результаты этих наук, ведя борьбу с присущей им тенденцией догматизма. Таким образом, для изучения отношений между ис­ торией и частными социальными науками необходимы все опе­ рациональные принципы, но их применение мы предпочли бы доверить самим историкам...

*** В заключение, чтобы еще раз исключить в корне всякие по­ дозрения в том, что наше понимание диалектики и её роли в со­ циологии может питаться какой-либо намеренно скрытой или неосознаваемой философской догмой, вкратце уточним свое ви­ дение диалектики отношений между социологией и философией. Эти две дисциплины призваны (в частности, когда речь идёт об исследовании продуктов цивилизации) осуществлять одновре­ менно и позитивное и негативное сотрудничество, не смешива­ ясь при этом друг с другом, взаимно критикуя друг друга и ставя друг другу вопросы. Таким образом, здесь принципы диалектизации проявляют свою абсолютную необходимость для проясне­ ния ситуации. Социология и философия находятся в отношениях диалек­ тической дополнительности там, где философский анализ помо­ гает социологии в изучении продуктов цивилизации, находя­ щихся на стыке моральных, когнитивных, эстетических, юриди­ ческих и прочих фактов. В свою очередь социология позволяет философии замечать конкретные, фактические изменения этих феноменов в их бесконечной множественности, что не предпола­ гает какой-либо предварительно занятой частной позиции ни со стороны философии, ни со стороны социологии. 288

Часть вторая. 3. Социология и социальные науки Социология и философия находятся в отношениях взаимной диалектической импликации, поскольку философия не может иг­ норировать коллективных субъектов когнитивных и моральных актов - Мы, группы, классы и мировые общества, а социология не может игнорировать значения, символы, идеи и ценности, констатируя их деятельность в социальной реальности. Диалектическая двузначность между философией и социо­ логией не касается только представителей этих двух наук даже в части их взаимных претензий на доминирование. Она проявляет­ ся в том, что некоторые социологи, стремясь растворить фило­ софию в социологии, в действительности подчинили социоло­ гию определенной философской доктрине (как, например, Конт - доктрине Боссюэ и Бональда, а Дюркгейм - кантовскому уче­ нию), и в том, что такие философы, как Гегель и Дьюи, стремясь растворить социологию в философии, скорее социологизировали определенный раздел своей философии. Диалектическая поляризация между философией и социоло­ гией приложима и к догматическим интерпретациям в филосо­ фии (включая кантовский идеализм), и к механистическим и би­ хевиористским интерпретациям в социологии, произвольно обедняющим её область, и к оппозиции объяснительной задачи в социологии задаче обоснования и верификации в философии. Наконец, взаимность перспектив между философией и со­ циологией, обретающих параллельность и симметричность в своих результатах, может рассматриваться лишь как отдалённая перспектива. Она допускает только весьма приблизительные ре­ шения, плод тщательного и усердного сотрудничества филосо­ фов и социологов, пребывающих в постоянной готовности фик­ сировать возникновение новых неожиданных антиномий, тре­ бующих от нас обращения ко всем возможным поляризациям. *** Завершая эту книгу, мы хотели бы надеяться вот на что. Мы будем считать свои усилия успешными в том случае, если нам удалось показать, что мы вовсе не стремимся, увязывая судьбу 289

Ж. Гурвич. Диалектика и социология социологии с диалектикой, втянуть ее в какую-то новую фило­ софскую авантюру. Напротив, насколько возможно, мы стре­ мимся освободить социологию от любой идеологической, поли­ тической и философской ангажированности и свести к миниму­ му ее социальный и исторический коэффициенты. Дедогматизировать социологию, историческую науку и ча­ стные социальные науки, чтобы привести их всех к эффективно­ му совместному сотрудничеству, - в этом заключалось наше единственное устремление. Приблизить эту цель возможно лишь благодаря диалектике, очищенной от всякого догматизма. Диалектизировать диалектику, дабы придать ей максимальную мощь и эффективность, - таков был наш девиз. Хотелось бы, чтобы фронтон создающегося в наше время Дворца Наук о Че­ ловеке украсила бы надпись: «Недиалектик да не войдет!» Ибо недогматизированная диалектика представляет собой единст­ венный способ освобождения столь необходимого ей эмпириче­ ского исследования от поверхностности (увы, столь распростра­ нённой в наше время) и действительного сближения различных социальных наук под совместным руководством находящихся в диалектических взаимоотношениях Социологии и Истории.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

Августин А. - 44, 51, 58 Адо П. - 48 Анфантен - 126 Арене Г . - 1 1 8 , 123 Аристотель - 19 Арон Р. - 103 Ахилл-29 Бакунин М.А. - 119 Барзэн М . - 2 1 Барт К. - 35,58 Башляр Г. - 7, 21,23 Бёме Я. - 68, 87-91 Бональд Л. де - 29, 289 Бор Н. - 19, 20, 22, 232, 233 Боссюэ - 289 Брейе Э. - 94 Бродель Ф. - 274, 276, 281, 282 Бройль Л. де - 20, 22, 232, 233 Брюнсвик Л. - 47 БуглеЖ.-118 Валь Ж. - 6, 40,88-91 ВеберМ.-236,284 Гегель Г.В.Ф. - 17, 26, 30, 31, 35, 37, 40, 44, 45, 53, 61, 68, 74, 75, 87-116, 117-121, 123, 127, 133, 137, 138, 139, 145, 150, 151, 171, 190, 191, 196, 199,215-218,224,232, 289

Гейзенберг В. - 20,22,232,233 Гёльдерлин И.Х.Ф. - 88 Гераклит Эфесский - 37 Гитлер А. - 112 ГоббсТ - 121, 199,200 Гогартен Ф. - 35, 58 Гонсет Ф. - 20, 21, 22, 232, 236 Гофман А.Б. - 1 5 Гроций Г. - 1 0 8 Грюн К.-117,119 Гурвич Ж. - 11-13, 15, 27, 47, 48, 70, 76, 81, 93, 109, 111, 155, 163, 179, 198, 201, 204, 210, 223, 237, 241, 244-246, 267,276 Гуссерль Э. - 7,228 Дамасций - 54-58, 78, 232 Декарт Р. - 18, 196,200 Демокрит - 1 3 3 , ДегушЖ.-Л.-20, 22, 233 Дильтей В. - 88, 236 Дионисий Ареопагит (ПсевдоДионисий) - 35, 43, 44, 54, 56-58, 78 Джемс У. - 7,228 Дьюи Дж. - 289 Дюркгейм Э. - 19, 75, 160, 287, 289

Ж Гурвич. Диалектика и социология Зенон Элейский - 29 Ипполит Ж. - 94, 95, 97 Кабе Э. -126 Кант И. - 35, 36, 44, 61-69, 73, 88,104,117,118,236 Каутский К. - 181 Кожев А. - 94-97 Койре А. - 89 Кондильяк Э.Б. де - 7, 227 Конт О. - 19,29, 75, 224,289 Краузе К.К.Ф. - 44,84, 118,123 Кронер Р. фон - 69 Кузанский Н. - 43 Кьеркегор С. - 35, 43, 44, 58, 68, 84, 232 Лавель Л. - 52,106 Лаланд А. - 1 7 Ласк Э. - 83 Лассон Г. - 90, 99 Леви-Стросс К. - 247 Лейбниц Г. В. - 35, 44, 108, 118,123, 232 Леон К . - 7 2 , 73 Лефевр А. - 1 3 9 Литтре Э. - 227 Локк Дж. - 7,227 Лукач Г. (Д.) - 88, 90 Маркс К. - 9, 11, 14, 15, 17,24, 30, 36, 44, 79, 82, 86, 87, 92, 93,95, 98, 103-105, 109, 112119, 127-130, 133-140, 144194, 199, 203, 211, 213, 214, 216-218, 224, 230, 232, 271, 275, 287 Мерло-Понти М. - 25, 26 Милль Дж С. - 7, 227 Мосс М - 15, 19, 160 Муссолини Б. - 112 292

Именной указатель Наполеон III - 127, 166, 167, 181, 184 Нейман К. фон - 20, 22, 232, 233 Ноль - 88 Ноттельбладт - 111 Павел, апостол - 56 Паскаль Б. - 35, 43,44,58 Патронье де Канднльяк М. - 57 Платон - 9, 14, 30, 35, 37-46, 48, 52, 53, 59,71, 191 Плотин - 14, 35, 40, 44, 47-53, 56, 58, 59,68, 87, 232 Порфирий - 53 Лрокл - 53, 55 Прометей - 8, 119, 123, 125, 133, 191, 228 Прудон П.Ж. - 9, 14, 15, 24, 36, 44, 61, 68, 79, 82, 84, 86, 87, 92, 104, 112, 116-145, 160, 175, 185, 186, 190, 191, 205, 211,213,214,232, 287 Pay Ф. - 7,228 Рикардо Д. - 137 Родъе Ж. 40 Розенкранц К. - 88 Розенцвейг Ф. - 1 0 8 Рузвельт Ф. Д. - 142 Руссо Ж.-Ж. - 73 Рюйе Р. - 19 Сартр Ж.-П. - 9, 11, 24-28, 116, 122, 193-218, 228, 232, 271, 275 Сен-Симон К.А. де - 15, 75, 81, 82, 108, 111, 112, 115, 129, 135,160, 171,186,211 СкибаВ.А.-15 Скот Д. - 1 8

Сократ - 37, 38 Тертуллиан К.С. - 57 Тиссо - 118 Фейербах Л. - 75, 91, 96, 128, 133, 148-150, 171 Ферпосон А. - 108,111 Фихте И. Г. - 9, 11, 35, 43, 44, 61, 68, 70-86, 88, 90, 97, 108, 111, 112, 191,211,232 Фома Аквинский - 18 Фрейд 3. - 248 Фурье Ш . - 2 0 5 Хайдеггер М. - 7 Христос Иисус - 88

Шелер М. - 7, 228 Шеллинг Ф.В.Й. - 88, 97, 123 Шлётцер фон - 108, 111 Штаркенберг - 1 6 2 Экхарт И., Мейстер - 68, 88-91 Энгельс Ф. - 92, 93, 98, 113115, 128, 133-135, 137, 138, 144-150, 152, 153, 156, 157, 159-168, 173, 174, 181, 182, 184, 186, 194 Эпикур - 133 Юм Д . - 7 , 227 Ямвлих - 53, 55 Ясперс К. - 7,44, 58, 71

Для заметок

ОГЛАВЛЕНИЕ ПРЕДИСЛОВИЕ В В Е Д Е Н И Е . С У Т Ь ПРОБЛЕМЫ

12

1. Судьба диалектики 2. Предварительная характеристика диалектики

14 29

История основных типов диалектики . . 1. Диалектика Платона 2. Диалектика Плотина 3. Негативная мистическая диалектика 4. Кантовская диалектика радикального отрицания дна-,

35 37 47 ^4

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

лектики 5. Диалектика И. Г. Фихте 6. Диалектика Гегеля 7. Диалектика Прудона 8. Диалектика Карла Маркса Приложение. Диалектика по Ж.-П. Сартру Систематическое изложение 1. Три аспекта диалектики 2. Многообразие операциональных принципов диалектики и их применение в социологии 3. Диалектика отношений между социологией и другими социальными науками:

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

294

5

70 87 117 144 193 219 220 232 269 291

Научное издание Жорж Гурвич ДИАЛЕКТИКА И СОЦИОЛОГИЯ

Редактор Г.С. Курбатова Оригинал-макет О.А. Катц

ЛР 020378 от 22.01.97 Подписано в печать 25.11.01. Печать офсетная. Формат 60x84'/i . Бумага тип. № 1. Уч.-изд. л. 16,2. Усл.-печ. л. 17,2. Тираж 1000 экз. Заказ № 311 6

Кубанский государственный университет 350040 г. Краснодар, ул. Ставропольская, 149. Типография Кубанского государственного университета 350023 г. Краснодар, ул. Октябрьская, 25.