Очерки политической экономии

ВВЕДЕНИЕ Следует бояться только неполной науки, той, которая ошибается, той, которая нас приманивает пустыми видимостями и заставляет нас …разрушить то, что мы затем пожелали бы восстановить, когда мы будем лучше осведомлены и когда будет слишком поздно. А. Пуанкаре “В настоящее время люди особенно ждут более глубокого диагноза, особенно готовы принять его и испробовать на деле все, что будет казаться имеющим хоть какие-нибудь шансы на успех. Но даже и помимо этого современного умонастроения, идеи экономистов и политических мыслителей — и когда они правы, и когда ошибаются, — имеют гораздо большее значение, чем принято думать. В действительности только они и правят миром. Люди-практики, которые считают себя совершенно неподверженными интеллектуальным влияниям, обычно являются рабами какого-нибудь экономиста прошлого. Безумцы, стоящие у власти, которые слышат голос с неба, извлекают сумасбродные идеи из творений какого-нибудь академического писаки, сочинявшего несколько лет назад”1. Эти слова были написаны более полувека тому назад. Однако сегодня любой прочитавший их ощутит, насколько актуальны они для нашего более чем десятилетнего периода, характеризующегося катастрофическим положением дел в экономике и неопределенностью будущего, как это было в годы великой депрессии. Причем, занятые своими внутренними делами и проблемами мы не замечаем того, что такая хотя и общая, но достаточно жесткая оценка нынешней ситуации в полной мере относится не только к так называемым постсоциалистическим государствам, но и к странам, которые сегодня относятся к наиболее благополучным. Дело в том, что глубокие и стремительные перемены, заявившие о себе еще в конце 1960-х годов в разных регионах мира, в очередной раз испытывают на прочность способность людей накануне нового тысячелетия внести коррективы в свои мысли, желания и действия, чтобы обеспечить тем самым поступательное, гармоничное и устойчивое развитие общества, согласуясь при этом с естественными законами всей среды обитания. Безусловно, что степень сложности и острота этих проблем весьма различны в каждой из стран, делающих, впрочем, последние неповторимыми и непохожими друг на друга. Поэтому вполне естественным выглядит попытка ученых на теоретическом, политиков и хозяйственников на практическом уровне предложить действенные и эффективные шаги по преодолению этих самых различных национальных проблем. Белорусские экономисты, руководители разного ранга, многочисленные граждане республики, ставшие по воле необходимости экономистами и политиками, не являются исключением, предлагая широкий набор рецептов по выздоровлению экономики. Однако пока можно лишь сказать, что кардинальных изменений, дающих выход на устойчивую перспективу, даже на гипотетическом уровне не происходит. Причины называются, хотя и не оригинальные, но самые разные — от плохого некомпетентного руководства до врагов “демократических преобразований”. Не перечисляя их далее, отметим, что, конечно, в той или иной степени они будут влиять на существующее положение дел в экономике страны. Но в рамках нашей компетенции хотелось бы обратить внимание на научное обеспечение этой, так называемой, системной реформы. Если

3

учесть непредсказуемость перемен, происшедших и происходящих в странах Восточной Европы, крайне низкую результативность этой реформы на протяжении достаточно большого промежутка времени буквально во всех постсоциалистических странах, неопределенность и пессимизм в оценке не только будущего, но и исторического прошлого, то все это выступает серьезным основанием для критики экономической науки, которая в той или иной мере перестала справляться со своими внутренне присущими функциями. Иначе говоря, если несколько упрощенно взглянуть на весьма сложную проблему взаимодействия экономической теории и практики и попытаться уйти от традиционного поиска врагов реформ, а также во все времена сопровождающих любые реформы консерваторов, то можно однозначно сказать, что наше реальное экономическое положение, именуемое без особого осмысления “кризисом”, есть всего лишь следствие кризиса национальной экономической науки, являющейся, что также важно подчеркнуть, лишь некоторой ветвью как мирового, так и отечественного гуманитарного знания. Следовательно, от того, каким и в какой степени мы владеем категориальным аппаратом экономической науки, как он используется для анализа реальных процессов хозяйственной жизни, формирования адекватных теоретических конструкций и схем, а также от того, как и кем оказывается востребованно это полученное новое знание с отражением главных, существенных проблем наряду с оптимально выверенными предложениями по их решению, в полной мере зависит и наша жизнь во всех ее проявлениях. К сожалению или к счастью, но референдумами истина (хотя бы даже по определению вектора экономического развития) не достигается, впрочем как и многое другое, что требует серьезной и высокопрофессиональной аналитической работы. Однако не следует думать, что экономическая наука представляет лишь определенный набор идей, постулатов, готовых схем и рецептов, которые находятся где-то за университетско-академической дверью и только ждут своего применения. Наука, также как и практика, явление развивающееся, готовое неискушенному исследователю преподнести сюрприз в виде модного, но все же лжеоткрытия, либо искаженного представления о реальной действительности как в своей стране, так и за ее пределами, полученного через призму упрощенных, аксиоматических экономических категорий или понятий давно забытых дней, а, следовательно, и опровергнутых самой историей. Парадокс и одновременно трагедия текущей ситуации состоит в том, что молодые реформирующиеся государства попали в “трансформационную ловушку”. Воодушевленные идеей романтического реформизма эти страны начали разрушение старой системы раньше, чем были сделаны какие-либо серьезные и прагматичные теоретические разработки. А поскольку в бывших социалистических странах не оказалось ни политического, ни идеологического, ни экономического, ни других стабилизаторов, придающих устойчивость любой

социально-экономической

системе,

то

трансакционные

издержки,

порождаемые

реформами,

значительно превысили их полезный эффект. Эта ситуация обострилась состоянием неопределенности и размытости нравственно-этических ценностей и мотивов различных социальных групп и классов, регламентирующих поведение этих людей. В свою же очередь огромную лепту в создание условий для дестабилизации общей социально-экономической ситуации и углубления кризиса “внесла” экономическая наука, сама оказавшаяся в гносеологическом тупике. По сути дела до настоящего времени критически не сделан анализ прошлого. Причем это касается не только экономик бывших социалистических стран, но и всех остальных государств, включая относительно благополучные. Нуждается в системном и углубленном исследовании, дающем не гипотетическое, а адекватное отражение, и современность с ее сложностями и 1

Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег//Избранные произведения. М., 1993. С. 518.

4

загадками. И тем более загадочно будущее. Д. Хикс еще в 70-е годы писал: “Наши теории, как инструменты анализа, действуют подобно шорам … Сказать вежливее — это лучи света, которые высвечивают одни части объекта и оставляют во мраке другие. Пользуясь этими теориями, мы отводим взгляд от вещей, которые могут быть существенными, с тем, чтобы разглядеть то, на что наш взгляд уже устремлен. Нет сомнения, что именно так и следует поступать, иначе мы увидим очень мало. Но очевидна и важность правильного выбора теории, чтобы она могла удовлетворительно выполнять такую функцию. Иначе она высветит не то, что надо…” (Цит. по: Ананьин О. Мировая экономика и международные отношения. 1996. № 6. С. 10). Как и любая другая страна, наша республика, претендующая на цивилизованное развитие, может осуществить это лишь опираясь на науку, а не на широко распространенный в настоящее время метод проб и ошибок. Но, обращаясь к науке, надо учитывать, что это весьма специфический вид деятельности. Ее нельзя “заставить” неким приказом или указом сделать открытие, выработать безошибочную концепцию развития, создав очередную структуру советников, как, впрочем, нельзя окончательно и запретить. Причем в отличие от традиционной производственной деятельности в науке исключена так называемая помощь “всем миром”, а использование уже имеющихся открытий в рамках той или иной системы государственного устройства предполагает их органическое вплетение с учетом всех специфических особенностей, начиная от образа мышления до потребительского поведения, отличающих одну систему от другой. Обособившись от других сфер человеческой деятельности и других наук, экономическая наука, определив свой предмет, методологию и инструментарий исследования, выступила мощным кумулятивным началом общественного прогресса. И хотя, как иронично отмечал В. Леонтьев, золотой век экономической науки еще и не наступил, трудно себе представить более или менее благополучное будущее всего мира и отдельных государств без науки об экономике. Таким образом, учитывая обстоятельства важности и назначения экономической науки, ее очевидные внутренние проблемы, опосредованные онтологическими и гносеологическими изменениями, в конечном итоге предопределили нацеленность авторского коллектива на изучение различных аспектов самой теории экономики, инвентаризацию ее идей, закономерностей логики и истории экономического анализа. Это обусловило и жанр научной работы — “очерки” — позволяющий без жестко детерминированной логической зависимости не только категориально отразить ту или иную теоретическую конструкцию, схему, но и показать в ней свое авторское начало. В первую очередь такой авторский подход выразился в отношении к самой экономической науке, ее структуре, направленности и назначению. На сегодняшний день, эволюционируя вместе с хозяйственной практикой, экономическая теория уже уходит от одномерной, статичной и функциональной оценки различного уровня социально-экономических тенденций и явлений. На рубеже XXI века остро встал вопрос направления и перспектив развития мирового экономического сообщества и отдельных национальных экономик, формирующих региональные взаимосвязи и отношения. Вместе с тем очевидна необходимость вскрытия на более высоком, по сравнению даже с пятидесятыми годами текущего столетия, уровне развития техники и технологии, качества трудовых ресурсов, закономерностей функционирования экономической системы. Внутрифирменная среда позволяет уже в свою очередь на конкретном уровне предприятия, цеха, отдела использовать закономерности поведения хозяйствующих субъектов. Немалый потенциал более эффективного использования ресурсов заложен и при процедуре принятия решений, реализации экономической политики. Вот этим проблемам и посвящены четыре раздела книги. Такая структура работы разрешает мнимую дискуссионность, особенно характерную для отечественных экономистов, пытающихся, например, предать

5

забвению политэкономию, заменив ее “экономиксом” или же наоборот — характеризовать традиционный “экономикс” ненужной экономической теорией, поскольку она обслуживает класс имущих. Авторский коллектив находит, что в современных условиях каждый блок (а в данном случае каждый раздел) имеет весьма важное как теоретическое, так и практическое значение. Вместе с тем очевидны и слабости в разрешающей способности существующего инструментария теории экономики. Ситуацию с состоянием и проблемой развития экономической теории очень удачно охарактеризовал в своей работе “Единственный критерий истины — согласие с данными опыта” лауреат Нобелевской премии по экономике М. Алле: “Как физика нуждается сегодня в единой теории всеобщего тяготения, так и гуманитарные науки нуждаются в единой теории поведения людей”.1 Сие означает, что, обращаясь к мировому теоретическому опыту, мы в своей научной работе должны уже заранее учитывать те погрешности, которые будут присутствовать при использовании аналитического аппарата традиционной или ортодоксальной экономической теории. Разрешению гносеологического тупика должно способствовать “созидательное разрушение”, позволяющее выйти на качественно новый уровень восприятия происходящих сложных и динамичных социально-экономических процессов. А это уже первый необходимый важный шаг для преодоления практических проблем.

1

Алле М. Единственный критерий истины – согласие с данными опыта//Мировая экономика и междунар. отношения. 1989. № 11. С.27.

6

Раздел I Наука и общество. Закономерности развития экономической системы 1. Экономика и политическая экономия как наука Экономика ─ жизненная основа любого общества, его материальный фундамент. Изучение ее имеет первостепенное значение и ведется по многим направлениям, важнейшим из которых является политическая экономия. Она входит в небольшой круг обязательных наук, формирующих высшее образование. Политическая экономия ориентирует всех обучающихся в системе социально-экономических, общественных отношений. Эта ориентация необходима всем ─ врачу и педагогу, агроному и летчику, инженеру и офицеру, выпускнику консерватории и академии искусств, тем более экономисту и юристу. Без нее, как незаменимого ориентира, не может обойтись ни историк, ни политик. Она, таким образом, ─ неотъемлемый элемент и атрибут общей грамотности современного высоко-квалифицированного специалиста в полновесном значении этого слова. Политическая экономия сочетает в себе творческую юность, исследовательский задор к углубленному познанию структурных элементов общества, степени

прочности его экономического

фундамента и накопленной веками мудрости поколений, воплощенных в устойчивых социальных формах экономического прогресса, многочисленных трудах ученых, отмеченных историей и экономической жизнью. 1.1. Формирование экономических знаний в процессе развития общества. Возникновение политической экономии

Материальное производство определяет условия жизни общества на всех ступенях развития человечества. Это общеизвестное положение включает в себя целесообразную организацию деятельности людей по добыванию необходимого разнообразия средств для своей повседневной физической жизни. Все, что обеспечивает материальные условия существования людей, общества, называют обычно экономикой. Это очень широкое понятие, охватывающее социально-экономическую структуру общества, характеристику его производственных,

материальных связей, объединяющих

людей в общество,

отраслевую структуру

народного хозяйства и научные представления о его важнейших отраслях. Представления эти люди добывают в непосредственном процессе производства и общения между собой, передают из поколения в поколение с помощью не только обогащавшегося новыми понятиями словарного запаса, но и используя все возникавшие социальные организационные формы ─ племя, род, семья, государство и создаваемые им учреждения, вплоть до ученичества, ремесленных и других школ различного рода и ранга, учебных заведений. Вместе с развитием общественного производства,

формированием его более

совершенной и

современной структуры в различных странах, развивались и люди, общество в целом, а вместе с ними углублялись и развивались знания в области экономики, “высвечивая” различные стороны этого усложняющегося организма ─ орудия производства, сырье, технологию, организацию труда и производства, экономические связи между агентами производства внутри страны и между государствами и народами. Накопление экономических знаний фиксировалось не только в материальных условиях производства, особенно орудиях производства и изделиях тех далеких времен, но и в различных письменных документах — в указах и законах царей и королей, трактатах ученых, а также в правовых, исторических и литературно-художественных произведениях прошлого различных стран и народов. У К. Маркса были все основания сказать в середине XIX

7

века, что в научном отношении политическая экономия “никоим образом не начинается только там, где о ней как таковой идет речь” (Маркс, 1950, 220). Возрастающие потребности в экономических знаниях великий оратор древности Марк Тулий Цицерон (106 ─ 43 гг. до н. э.) выразил так: нужна наука, которая учила бы “правильно жить”, т.е. открывала бы людям правила,

законы, знание и использование которых давало бы им ощутимое удовлетворение,

вознаграждение наиболее плодотворными результатами по сравнению с теми, кто живет не по этим правилам, неправильно. Стремление отыскать, открыть такие правила (которые, чувствовалось, были тут же, в обществе, людях, занятых производственной и общественной деятельностью) побуждало государственных деятелей различных рангов, коммерсантов и банкиров,

ученых, вообще очень многих представителей различных

отраслей знаний, включая религиозных деятелей, приложить к этому ум и способности, зафиксировать свое видение экономических проблем общества, когда они выступали еще в слишком общем, не расчлененном по отраслям экономических знаний виде, и когда каждая из современных экономических наук не определила, не очертила свой предмет исследований, свое поле для аналитической,

умственной обработки. Название и

предмет наук еще не выкристаллизовались, не определились направления исследований. Поиски ответов на возникавшие вопросы требовали уточнения и изучения их. Таков, собственно, путь появления и становления любой науки. Ведь люди долгое время выражали свои мысли словами, прежде чем появилась наука о лексическом и грамматическом строе того или другого языка. Так и в области экономических знаний. Задолго до появления политической экономии как науки в различных

государствах

проводилась та или иная экономическая политика (в которой содержались

экономические знания). Об этом свидетельствуют различные исторические документы, относящиеся к глубокой древности. Так, в Месопотамии возникшее старовавилонское государство со столицей в г. Вавилоне стало в XVIII в. до н. э. сильным и экономически развитым государством, процветанию которого содействовала экономическая политика царя Хаммурапи (1792 ─ 1750 гг. до н. э.). В законах царя Хаммурапи наряду с сохранившимися общинными отношениями получила правовую поддержку земельная собственность рабовладельцев, а также мелкие крестьянские и ремесленные хозяйства (которые составляли подавляющее большинство), владевшие средствами распространение условные наделы,

которыми

награждал царь за службу.

производства. Получали Этими наделами владельцы

пользовались, пока служили царю, но имели право передавать их в наследство, что упрочивало положение наследника как собственника. Шел интенсивный процесс превращения общинного строя в рабовладельческий. Бегство из общины осуждалось, и жена беглеца освобождалась от брака. Раб признавался полной собственностью своего господина. Допускалась продажа раба, а его убийство или нанесенные ему телесные повреждения

не считались уголовным

преступлением.

Торговля в кодексе Хаммурапи ─ устоявшееся,

обыденное явление. Требовалось договорное оформление торговых сделок. Регулировалась продажа домов, скота, рабов, аренда недвижимости с установлением нормы арендной платы. Наемный труд считался нормальным явлением, ибо имел известное распространение. Процесс интенсивного разрушения родовой общины

и

утверждения частной собственности и

рабства зафиксировали и “Законы 12 таблиц” V в. до н. э. (451 − 450 гг.) в Римском государстве. Они провозгласили свободу завещания имущества наследникам.

Шел ускоряющийся

процесс расхищения

общинных земель. Общинный строй разрушался развитием рабства, которому “Законы 12 таблиц” оказывали правовую поддержку. В рабов превращались не только военнопленные, но и должники. Долговая кабала была

8

весьма жестокой. Неоплатных должников "Таблицы" разрешали заковывать в кандалы, продавать и даже казнить. Слово “экономия” (“экономика”) становилось все более

часто

употребляемым, превращаясь в

актуальное понятие. Оно греческого происхождения. В нем (ойкономия) слиты воедино слова “ойкос” ─ дом, хозяйство и “номос” ─ правило, закон. “Экономия” или “Экономика”, названо и сочинение Ксенофонта (430 — 354 гг. до н. э.), в котором известный греческий автор в диалогической форме говорит о правилах (или законах) ведения домашнего хозяйства. Заметим, что и словом “Политика” названо известное сочинение великого мыслителя Греции Аристотеля. Оно в переводе с греческого означает “общественное устройство”. От слова “экономия” образовались в процессе развития общества такие слова, как “экономика”, “эконом”, “экономист”. В “Словаре русского языка” С. И. Ожегова одно из трех значений слова “экономия” (с пометкой устаревшее) звучит так:

крупное помещичье хозяйство капиталистического типа. Понятия “экономика”,

“экономия”, пришедшие в политэкономию из греческого языка, не сводились к законам домашнего хозяйства в нынешнем понимании его, когда оно представляется иногда чуть ли не кухонным, внутриквартирным или мелким подсобным крестьянским хозяйством. Речь шла о крупном, включая государственное, в то время основанном на рабском труде хозяйстве. Основной отраслью экономики было сельское хозяйство, “естественное производство”.

Его

развитию были посвящены вошедшие в историю трактаты различных авторов. Среди них следует отметить “Земледелие” римского консула Катона старшего (234 — 149 гг. до н. э.) и “О сельском хозяйстве” римского ученого М. Т. Варрона (116 — 27 гг. до н. э.). В них шла речь об интенсификации производства в этой жизненно важной отрасли (вплоть до рекомендаций по набору выращиваемых культур), с использованием труда рабов. По расчетам Катона, для 240 югеров (60 га) оливковых насаждений требовалось 13 рабов, а для 100 югеров виноградника ─ 16. Катон считал, что рабы должны работать или спать, что у них не должно быть никакого свободного времени, чтобы не появлялись “дурные мысли”. Варрон рассматривал рабов как “говорящие орудия” в отличие от “немых” (телеги) и “мычащих” (волы). Как один, так и другой не могли представить себе латифундию или виллу без рабов. Не мог представить себе экономическую жизнь без рабов и Аристотель ─ “величайший мыслитель древности”. Значительный интерес представляет и распространение экономических знаний, добытых в одних странах, в других ─ своеобразный обмен опытом экономической жизни через книги. В этом отношении значительный интерес

представляют (в древнерусском переводе с греческого) византийские “Законы

земледельческие”, или “Земледельческий устав”. В них подробно рассматриваются хозяйственные отношения между землевладельцами (включая предложения, как поступать в случае

столкновений их интересов);

оговорены условия и степень ответственности лица, виновного в нарушении хозяйственных интересов другого, ─ не соблюдение соседом межи обрабатываемого участка, самовольный засев чужой земли, при споре двух сел о меже и т. д.; определен порядок обмена пахотными участками на время или навсегда, а также условия пользования чужим участком пахотной земли (десятый сноп и исполу), ответственность виновных за кражу плуга, лемеха, жита и других продуктов, за различные виды ущерба хозяйству другого и т. д. (История русской экономической мысли, т. 1, ч. 1, 82). В различных

документах,

таким образом,

экономические знания выступали в общем,

нерасчлененном виде. И когда в фокусе внимания было, к примеру, сельское хозяйство, просматривался и политико-экономический аспект, использовались экономические понятия, характеризующие отношения между людьми, собственниками хозяйства в их взаимодействии в общественном процессе производства. Накопление

9

подобного рода знаний должно было достигнуть такой “критической массы”, которая требовала обособления от технико-технологических проблем, сугубо производительной деятельности людей в различных странах и сферах приложения труда. В накоплении экономических знаний приняли участие мыслящие представители различных слоев общества, среди которых – государственные деятели (А. Тюрго, И. Л. Хрептович), врачи (У. Петти, Б. Мандевиль, Ф. Кенэ), философы (Т. Гоббс, Дж. Локк, Д. Юм), коммерсанты, поднимавшиеся до государственной деятельности (Т. Ман, Д. Ло, Т. Буагильбер), лица духовного звания (Ф. Галиани, Дж. Такер, Т. Мальтус).

Накоплявшиеся экономические знания встречались поэтому и в сочинениях религиозного

характера, включая Библию. И только в 1615 г. появилось экономическое сочинение, в котором обозначено имя науки — политическая экономия.

Это “Трактат политической экономии” небогатого французского дворянина,

известного в то время писателя Антуана де Монкретьена, видного представителя меркантилизма. В своем “Трактате” Монкретьен старался убедить государственную власть помогать купцам и предпринимателям защищать свою, отечественную промышленность путем введения высоких пошлин на ввозимые во Францию товары и содействовать, таким образом, развитию национального производства.

Монкретьен мыслил

хозяйство не в узком “домашнем масштабе”, а в масштабе всей страны под государственным управлением. Он призывал правительство оказывать покровительство ремесленникам, промышленникам и купцам, больше внимания уделять внешней торговле, особенно вывозу товаров. Автор “Трактата” подошел к пониманию важности форм экономических связей между структурными звеньями экономики, которые (формы) станут понятиями, выражающими соответствующие экономические отношения политической экономии. Великий англичанин, сэр У. Петти (1623 ─ 1682) в своем “Трактате о налогах и сборах” (1662 г.) ведет речь об источниках доходов государства, которые нужно иметь, чтобы покрывать различные виды растущих государственных расходов. Отметим также появление в 1707 г. работы Пьера Буагильбера (1646 ─ 1714) “Рассуждение о природе богатства, денег и податей”. Добавим к этому, что научные поиски того времени концентрируются, взаимосвязаны с понятиями “рассуждение”, исследование: налогов, доходов, богатства, в том числе природные богатства. Все яснее и четче вырисовывается социально-экономический аспект научных поисков, и ответы все чаще находились именно в этом слое экономики. Весьма заметное влияние меркантилизма в начале пути исканий У. Петти постепенно исчезает по мере углубления в исследования экономических проблем. Нельзя не заметить, что в двух последующих его работах, названных “Политическая анатомия Ирландии” (1672 г.) и “Политическая арифметика” (1683 г.), с читателем беседует не профессор анатомии (У. Петти получил медицинское образование в университетах Лондона, Парижа и Оксфорда и обладал разносторонними способностями — в 1647 г. изобрел копировальную машину, в 1649 г. получил степень доктора физики и музыки), а оригинальный экономист-исследователь. Зачинатель классической буржуазной политической экономии У. Петти в отличие от меркантилистов источником

своих предшественников-

богатства считал производство товаров. Он — зачинатель трудовой теории

стоимости, которая различала политическую и естественную цену, зависящую от рыночной конъюнктуры в первом случае (политическая цена) и от количества труда, воплощенного в товаре (естественная цена) — во втором. У. Петти внес значительный вклад и в разработку метода экономических исследований. Он считается отцом экономической статистики. А небольшую его работу “Кое-что о деньгах” (1682 г.) К. Маркс ценил “как настоящий шедевр по содержанию и по форме”, а самого автора как “гениальнейшего и оригинальнейшего исследователя-экономиста” (Маркс, Энгельс, т. 20, 243).

10

Очевидно, нет необходимости здесь прослеживать развитие экономической теории в последующем. В этом направлении много сделано не только К. Марксом в “Теориях прибавочной стоимости”, образовавших четвертый том “Капитала” (см.: Маркс, Энгельс, т. 26, ч. 1 ─ 3), и в книгах по истории экономической мысли различных авторов (включая переведенные на русский язык работы М. Блауга и Б. Селигмена), среди которых можно отметить небольшую по объему, но хорошо прослеживающую развитие экономической мысли до Маркса “Юность науки” А. В. Аникина, вышедшую в Москве в 1975 г. вторым изданием. Таким образом исследование экономических проблем жизни общества непрерывно расширялось, охватывая не только различные

страны и народы,

но и выявляя все более широкий круг проблем, постановки и решения

важнейших задач. За многие столетия экономическая наука накопила большой объем знаний, обогащение которых требовало не только более четкой специализации, но и перехода на более высокий теоретический уровень и более совершенный метод познания явлений экономической жизни, что позволило бы разбросанные по всему экономическому горизонту островки знания, (зачастую достигавшие поразительных высот) свести в целостную систему, раскрывающую взаимодействие структурных элементов экономики в реальной действительности, и определить тенденцию ее движения в целом. Эта задача во весь рост встала перед английской классической школой буржуазной политэкономии, и заслуга в ее решении по праву принадлежит двум воистину великим экономистам XVIII ─ начала XIX в. ─ Адаму Смиту (1723 ─ 1790) и Давиду Рикардо (1772 ─ 1823). Выделяется оригинальная по замыслу и доходчивому освещению насущнейших экономических проблем, глубине и убедительно доказательной силе фундаментальная работа «Исследования о природе и причинах богатства народов» (1776 г.) А. Смита. В центре внимания природа и причины богатства любого современного ему народа, любой страны, т. е. во главу угла ставятся политико-экономические проблемы в их взаимосвязи, взаимодействии, в системе. Величие Смита в созвездии светлых умов политической экономии как науки

светоносной состоит именно в том, что он создал систему политико-экономических знаний

пришедшего к политическому господству

в

ряде

стран промышленного капитализма,

сформулировал

экономические законы жизнедеятельности этого строя. Характерно, что как понятийный аппарат, так и закономерности движения, выраженные в этих понятиях, категориях производственных отношений вводятся в текст работы спокойно, как само собой разумеющееся и очевидное, «списанное», «снятое» с действительности. Читатель, более или менее знакомый с экономической литературой до «Богатства народов», воспринимает и совершенно новое как уже известное,

как следствие

может быть более

разумного,

более удачного

оформления мысли языком автора. Это, пожалуй, характерное свойство действительно великого произведения в любой отрасли знаний ─ спокойное отражение явлений как свойство закона, проявившегося в жизни, в умах исследователей, вписавших их соком своих нервов в науку. Здесь, кажется, можно сказать словами Аристотеля из его «Никомаховой этики»: «Искусству случай мил — искусство случаю». В процессе научного познания такое состояние бывает лишь в тех редких случаях, когда наука из долгих и трудных исканий, разочарований и успехов поднимается на новую, выстраданную поисками ступень познания, благодаря чему видит свое поле исследований шире, глубже и полнее. Известный английский буржуазный экономист второй половины XIX в. Альфред Маршалл (1842 ─ 1924) характеризовал главный труд А. Смита как такой, в котором ему удалось «собрать воедино и развить соображения его французских и английских современников и предшественников о стоимости» (Аникин, 1975, 209).

11

Со Смита политическая экономия заговорила современным языком, выступила со своим арсеналом понятий. Смит поставил политико-экономические акценты на широко вошедших в обиход среди экономистов понятиях: «богатство», «товар», «труд», «цена», «деньги», «заработная плата», «прибыль», «капитал» и т. п. Под богатством у А. Смита подразумевается не количество материальных благ, имеющихся у того или другого народа. Оно характеризуется качественно через его сугубо товарную форму, доступную взору каждого как скопление товаров. А это означает, что речь идет не о богатстве материальных благ вообще, а лишь общественно признанных в его специфически буржуазной форме ─ товаров. Это избавляет Смита от хождения, блуждания

по

тупиковым

лабиринтам

анализа богатства по материально-вещественному

признаку. В фокусе его внимания мир товаров во всем его растущем многообразии в связи с неудержимо развивающимся разделением труда. С чего начинается история возникновения и развития товара, с того начинается и теоретическое исследование природы и причин богатства народов ─ с разделения труда. Товары создаются не в каких-то и кем-то избранных отраслях (например, только в сельском хозяйстве, как считали физиократы), а во взаимосвязанных его частях — отраслях хозяйства. Товар создается трудом вообще, всяким человеческим трудом, который общество признает в процессе обмена, купли-продажи произведенных им продуктов. Основное в успешном развитии производства или росте богатства состоит в свободном обмене своими изделиями между товаропроизводителями. Никому не следует вмешиваться в этот процесс, который должен идти своим ходом. «Laissez faire, lasssez passer» (В переводе с французского — пусть дела идут своим чередом, своим ходом.) ─ вот кредо всей классической школы буржуазной политической экономии. Государство не должно вмешиваться в экономическую жизнь ─ ему А. Смит отводил роль ночного сторожа. Лучше рынка никто не сделает. Это ─ «невидимая рука» А. Смита. Капитал всесторонне развивает рынок и использует его для своего роста. неограниченную свободу капиталу, и он сделает свое дело.

А. Смит

считал

Поэтому дайте

решающим

фактором

экономического прогресса накопление капитала, в котором он видел ключ к богатству нации. Оно будет тем больше, чем выше норма накопления, чем значительнее развитие производства, чем шире участие людей в производстве.

Он призывал стремиться свести к минимуму часть населения, не занимающуюся

производительным трудом, который должен поощряться экономически. Смит выступал за высокую оплату работников наемного труда, ибо общество не может процветать, если значительная часть его бедна и несчастна. Однако в этих «светлых мыслях» А. Смит не проявлял последовательности, как, впрочем, и в других весьма важных положениях. В «Богатстве народов» он говорит, что законы производства («естественные законы») обрекают рабочих на низшее положение в обществе, да и рабочие не способны уразуметь связь своих интересов с интересами общества и понять это свое положение (Смит, 1962, 194). Экономическая мысль и экономические знания получили дальнейшее свое развитие

и

распространение в трудах другого классика буржуазной политической экономии ─ Давида Рикардо. Вышедший в 1817 г. его труд «Начала политической экономии и налогового обложения» до сих пор актуален, вызывает интерес в среде читателей различных

экономических школ. С Рикардо во всем мире начало

интенсивно внедряться экономическое образование в процесс обучения студентов университетов, высшей школы, особенно коммерческих учебных заведений. Д. Рикардо, пожалуй, первым высоко оценил выдающийся вклад А. Смита в политическую экономию и не остался простым хранителем достигнутых своим предшественником высот или регистратором его вклада в науку, а поднялся значительно выше в раскрытии сущности стоимости и стоимостных категорий, укрепляя одновременно методологический фундамент всей

12

системы научных знаний в области политической экономии. Он был значительно строже А. Смита

в

теоретическом описании экономических явлений, глубже проникал в их сущность. В предисловии к первому изданию своего основного труда «Начала политической экономии и налогового обложения» он писал: «Как ни обогатили науку исследования Тюрго, Стюарта, Смита, Сэя, Сисмонди и других, все-таки объяснения, которые они дают относительно естественного движения ренты, прибыли и заработной платы, весьма мало удовлетворительны» (подчеркнуто мной. ─ С.Я.) (Рикардо, 1955, 30). Так, в первой четверти XIX в. в России политическая экономия была в моде,

писал в 1829 г.

А. С. Пушкин. В Московском университете преподавание экономических наук, в числе которых была и политическая экономия, началось с 1804 г.

В том же году была учреждена должность профессора

политической экономии и дипломатии, которую занял автор книги «Начальное основание государственного хозяйства» (Х. Шлейдер). Появилось и учебное пособие по политической экономии (Л. А. Цветаева) для начинающих учиться этой науке. Потребности в расширяющемся изучении экономической теории привели к созданию в 1835 году кафедры политической экономии и статистики МГУ.

В старейшем в России

Вильнюсском университете преподавание политической экономии началось в 1780–е гг. В России преподавание политической экономии началось раньше,

чем в Англии.

Кадры

преподавателей

политэкономии готовят в Московском университете с конца 1941 г., когда был открыт экономический факультет. Позже, используя опыт МГУ, были открыты отделения политической экономии в Ленинградском, Киевском и др. университетах, в т. ч. с 1965 г. в Белорусском государственном университете. Не удовлетворяло Рикардо и освещение проблем товарного производства у А. Смита, который видел мир товаров, не углубляясь в мир товара. В «Богатстве народов» А. Смит пишет о товарах, цене товаров и ценах товаров, рыночной цене товаров как выражении их стоимости, определяемой трудом. Но когда он пытался применить этот постулат к современному ему промышленному капитализму, положение выглядело иначе: товары, в которых было воплощено много труда, продавались по такой же примерно цене, как и те, которые создавались сравнительно малым, но технически высоко оснащенным трудом. Другими словами, у равновеликих капиталов цены товаров были примерно равны. В этих случаях, чтобы согласовать теорию с действительностью, Смит пришел к определению стоимости товаров суммой заработной платы, прибыли и ренты. Д. Рикардо четко и последовательно поправляет А. Смита: «Стоимость товара, или количество какого-либо другого товара, на которое он обменивается, зависит от относительного количества труда, которое необходимо для его

производства (подчеркнуто мной ─ С. Я.), а не большего или меньшего

вознаграждения, которое уплачивается за этот труд» (Рикардо, 1955, 33). У него, таким образом, действие закона стоимости проходит через весь капитализм,

включая современную ему ступень промышленного

капитала. Но Рикардо творил на том этапе развития этого строя, когда противоречия последнего не вышли на поверхность, не стали еще сотрясать общество до основания, что послужило благоприятным политическим фоном для «беспристрастного исследования», выражаясь языком К. Маркса. Рикардо, уделивший большое внимание распределительным отношениям, заметил, что заработная плата рабочих и прибыль капиталистов движутся в противоположных направлениях, ибо они делят между собой одну и ту же созданную трудом рабочих стоимость. Капиталист получит большую часть этой стоимости, если меньше достанется рабочему. В дележе неизбежна борьба между ними, но она еще не стала явной, не стала элементом экономической и политической жизни.

13

Д. Рикардо, много внимания уделивший теории денег и денежного обращения, не видел связанных с деньгами противоречий товарного производства, заминки в обращении товаров рассматривал как частные и временные, ибо каждый товар (товаропроизводитель) ведет за собой покупателя, считал капитализм самым справедливым и вечным строем. Но он немногим больше года не дожил до первого экономического кризиса перепроизводства в Англии (умер в сентябре 1823 г., кризис разразился в 1825 г.). Отдавая дань глубокого уважения Рикардо как гению классической школы, одному из лучших ее первопроходцев, необходимо заметить, что не в этих (названных выше) внешних для него событиях заключалась причина кризиса буржуазной политэкономии после его смерти. Она коренилась в самом основании этой школы,

ее теории и методологии. Положив в основу

трудовую теорию стоимости, она даже в лице своих лучших представителей не смогла последовательно провести через всю совокупность производственных отношений ее фундаментальные положения, высветить внутреннюю систему жизнеобеспечения капиталистического строя действием

закона

стоимости,

дать

логически непротиворечивое ее изложение и толкование. Объясняя многие поверхностные формы буржуазных экономических отношений,

анализируя количественные зависимости,

она не ощущала потребности

проникновения в их внутренний мир, внутреннюю сущность, что не позволило показать, как и почему они должны

неизбежно изменяться,

одни формы в процессе развития превращаться в другие. Окрыленная

приходом к политической власти буржуазии политическая экономия торжествовала, воспевая экономическое господство промышленного капитала, и пророчила ему вечность. Это была политическая экономия капитала. Но капитал — не вещь, а отношение между капиталистами и наемными рабочими. Стало быть, для полноты раскрытия экономических проблем капитала, перспектив, тенденций его развития необходимо его освещение и со стороны, с позиций рабочего класса, нужна политическая экономия труда. Нельзя сказать, что трудовая теория стоимости классической буржуазной политэкономии вовсе не замечала или игнорировала труд (рабочий класс), но она смотрела на него со стороны класса капиталистов, с позиций капитала. С этих же позиций невозможно что-либо существенное увидеть, что-либо вразумительное добавить в трудовую теории стоимости. Образовался, таким образом, существенный пробел в теоретическом анализе капитала и в самой теории трудовой стоимости, а значит, в историческом процессе формирования экономических знаний, в развитии политической экономии. Слабость английской классической школы политической экономии была в том, что она подвергала анализу экономическую жизнь капитала, как она видится с поверхности, те ее формы, которые очевидны каждому: товар, обмен, меновая стоимость, цена, деньги, труд, заработная плата, прибыль, рента и т. п. Она фиксировала поверхностно очевидный факт: товары создаются трудом, стоимость, ее величина — рабочим временем, затраченным на производство товара. А вот каков он, этот труд, создающий товар, его качественная характеристика и структура, эта школа изначально не принимала во внимание, в него не углублялась. Ее поиски остановились на труде, каким он виделся стороннему наблюдателю, а не исследователю; труде, каков он есть — труде вообще, а не только в сельском хозяйстве, как утверждали в свое время физиократы. У основателя новой школы в политической экономии ─ Карла Маркса, источником которой стала английская классическая школа, ее трудовая теория стоимости,

труд как целесообразная деятельность

человека, направленная на видоизменение предметов природы и приспособление их к потребностям людей, характеризуется большим разнообразием — простой и сложный, частный и общественный, индивидуальный и личный, производительный и непроизводительный, необходимый и прибавочный, конкретный и

14

абстрактный. Это совокупность разновидностей труда, всякий труд. Всякий же труд выступает прежде всего как взаимодействие человека с природой, ее силами. Но он и неотъемлемое свойство любого социального организма, каждый индивид которого вступает во взаимодействие с другими людьми; это общественное, социальное действие. Раз люди работают друг на друга, их труд получает общественную форму, становится общественным. Таковым является труд раба, крепостного, наемного рабочего, как и рядового общинника, добывающего необходимые блага в совместной трудовой кооперации рода или общины. Названное выше общее свойство общественного труда дополняется проникновением в специфические особенности каждого из них, изучением каждой специфической формы, особенностей ее. Этого требует и философское положение: абстрактной истины нет, она всегда конкретна. Общие абстрактные понятия не позволяют через них вскрыть его специфические особенности, проникнуть в его сущность, понять его. Применительно к названным выше разновидностям общественного труда это будет соответственно труд рабский,

крепостной,

наемный,

общинный (непосредственно общественный, или коммунистический). А каковы же особенности труда товаропроизводителей, труда, создающего товар? Он выделяется двойственной природой, или двойственным характером. С одной стороны, он конкретный, и как таковой создает потребительную стоимость, с другой же — абстрактный, создающий стоимость. Эти свойства труда, создающего товар, впервые в экономическую

теорию ввел К. Маркс,

неоднократно подчеркивавший

громадную важность осознания этого положения, от которого «зависит понимание политической экономии» (Маркс, Энгельс, т. 23, 50). «Признание труда источником вещественного богатства, — пишет он в другой работе, — никоим образом не исключает непонимания той определенной общественной формы, в которой труд представляет собой источник меновой стоимости» (там же, т. 13, 40). Специфика этого труда прежде всего в том, что он создает материальные блага для других, или общественную потребительную стоимость, которая

проявляется

(потребность в ней «этих других»

подтверждается) исключительно через обмен продуктов труда как товаров, через куплю ─ продажу. В этом миллиарды раз повторяющемся акте ─ признание обществом воплощенного в товаре труда. Абстрактный труд, таким образом, присущ только товарному производству (подробнее об этом см. Янченко, 1983, 55 — 81). Учением К. Маркса о двойственном

характере

труда,

создающего товар, завершились

полуторовековые искания создателей трудовой теории стоимости. Оно по сути дела положило начало политической экономии труда. Именно ему удалось увидеть в труде, создающем товар, две стороны, раскрыть их противоречивое взаимодействие, обнаружить осевую линию развития товара и товарного производства, превращение его в капиталистическое, которое использовало превращение товара в деньги, а денег в капитал, выявило его родословный шифр D — T — D' ─ этот генетический код капитализма, ─ и в сложном историческом процессе развития образовало многослойную экономическую систему, вплотную подводящую к социализму, подготовив экономические, политические и духовные предпосылки перехода к социализму как обществу, основанному на труде. Три тома сочинения К. Маркса «Капитал. Критика политической экономии» представляют собой непревзойденную энциклопедию экономических знаний об исторически сложившейся наиболее развитой системе хозяйства, каковой является капитализм. В них дается критический анализ не только экономической системы капитализма,

но и различных экономических школ,

их основателей,

сопровождавших ее

строительство, предлагается цельный взгляд на ее перспективы с точки зрения интересов рабочего класса, исторической задачей которого является уничтожение системы наемного рабства. Логика истории этого строя

15

выражена в категориях политической экономии, которые находятся в стройной координационной и субординационной взаимосвязи, начиная с товара как исходного отношения. Научный подвиг К. Маркса,

как основателя политической экономии рабочего класса, ─

непревзойденный вклад в экономическую теорию, духовный фундамент социально-экономического прогресса общества, выработки основ государство.

экономической

Практические успехи рабочего

политики трудящихся, класса

их политической организации в

в строительстве нового общества,

его

победы в

отражении агрессивных атак капитализма, в том числе с участием вооруженных сил, показали и подтвердили непреоборимую силу марксизма как теоретического воплощения интересов рабочего класса. Это признают и современные идейные защитники буржуазного строя. Более чем столетние попытки буржуазных ученых отвергнуть или опровергнуть экономическое учение К. Маркса лишь подтверждают силу и жизненность созданной им системы экономических знаний,

политической экономии рабочего

класса. Американский

антимарксист М. Вольфсон вынужден был публично признать: «То, что марксова система требует серьезного опровержения, ─ даже после ста лет совершенствования конкурирующих с нею методов экономической теории, ─ более важно, чем любая похвала» (Коммунист. 1968. № 7. С. 56). Известный автор учебника «Экономикс», выдержавшего ряд изданий, П. Самуэльсон говорил, что Маркс настолько велик, что его нельзя оставить одним марксистам. Другими словами, без Маркса, вопреки

Марксу, не может победить в

теоретическом сражении ни одна школа политической экономии. Это светоносное и победоносное учение. Политическая экономия

К. Маркса ─ открытая система экономических знаний,

продолжению исследований экономических отношений между

классами

зовущая к

в переломный период смены

экономических систем, смены господства капитала господством труда, политической власти буржуазии политической властью трудящихся, рабочего класса. 1.2. Политическая экономия — наука о системах производственных отношений. Понятийный аппарат и метод

Человечество в своем движении по пути социально-экономического прогресса сменило не одну форму социальной организации, в которой и через которую каждый индивид присваивал все необходимое для физической и духовной жизни. Людей соединяют в гражданское общество взаимные экономические связи. Поэтому общество ─ не сумма людей, а совокупность экономических отношений, которые объединяют их в социальный организм. Без этой совокупности отношений между людьми ─ экономического фундамента их организации ─ нет общества. «В общественном производстве своей жизни, ─ писал К. Маркс, — люди вступают в определенные, необходимые, от их воли независящие отношения ─ производственные отношения, которые

соответствуют

определенной

ступени

развития

их

материальных

производительных

сил.

Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис,

на котором возвышается юридическая

и

политическая надстройка и которому соответствуют

определенные формы общественного сознания» (Маркс, Энгельс, т. 13, 6 — 7). Эта совокупность производственных отношений общества

и составляет предмет изучения

политической экономии ─ единственной из множества гуманитарных наук, которая изучает человека экономического, активного

в

своих деловых,

производственных связях с другими людьми, его роль и

положение в данном обществе. Человек обладает развитой нервной системой и каждый свой шаг в природе и обществе делает осознанно, продуманно, принятому решению подчиняет свою волю и поступки. Но воля и сознание человека

16

формируются в обществе, развивающемся в определенной системе производственных отношений. Каждое новое поколение, рождаясь, застает готовыми данные формы экономических отношений, и оно должно прежде всего приспособиться к ним, освоить их, чтобы жить. Изменение же самих этих форм происходит не тогда, когда этого пожелает кто-либо, в том числе и государственные деятели или политические партии, а когда в лоне старого строя развиваются зрелые экономические и политические предпосылки таких перемен, то есть когда сложатся и достаточно широко распространятся и упрочатся переходные формы производственных отношений, несущих в себе предпосылки нового экономического строя, когда производительные силы получат расширяющийся простор для своего роста и развития благодаря новым производственным отношениям, освободившимся от устаревших, изживших себя экономических форм, тормозящих рост производства. Люди, таким образом,

изменяют производственные отношения, когда созрели для этого условия. Объективное

проявляется в субъективном,

в осознании и выполнении людьми требований закона обязательного

соответствия производственных отношений уровню и характеру развития производительных сил. Совокупность производственных отношений в политической экономии ─ это не сумма всех ее элементов, собранных в произвольном порядке, а система взаимосвязанных звеньев в едином жизнедеятельном организме. В чистом виде это система, образующая органическое единство генетически связанных и соответственно по отношению друг к другу расположенных звеньев. Экономические отношения (связи) между людьми как агентами производства существуют в формах координации и субординации. Координация означает согласование деятельности индивидов, социальных групп в общественном производстве, целесообразное взаимодействие между ними в объединяющем их общем процессе. Таковым является и обмен между товаропроизводителями своими изделиями через куплю-продажу, и взаимодействие между ними с учетом разделения труда внутри предприятий (подетальная или технологическая специализация), а также между ними (предприятиями) с учетом общественного разделения труда ─ кооперирование и планирование, планомерные связи производства. В координацию своей экономической деятельности вступают люди примерно одинакового социального положения, имеющие одинаковые возможности или права инициативы. Субординация (лат. sub+ordinatio ─ приведение в порядок) ─ строгое подчинение, т.е. по рангу, нижестоящих вышестоящим. Это ранжирование в политической экономии выражено языком ее понятийного аппарата ─ экономическими категориями. Верхние ступени занимают категории (и стоящие за ними индивиды, социальные группы), которые возникли из предыдущей. Например, деньги ─ из товара, капитал ─ из денег и т. д. Товары лишь «бросают свой ласковый взор» на деньги, чтобы узнать свою цену. Во власти же денег (их собственника) ─ не только «утвердить» их цену, но и реализовать, купить товар. Промышленный, как затем и финансовый капитал, занимая верхнюю ступень в своеобразной «табели о рангах», играет субординирующую роль в отношении всех им предшествующих отношений (категорий), которая не только не отрицает, а прямо предполагает координацию на всех предыдущих ступенях ─ товара,

денег,

денежного (товарного)

производитель капитала в выполнении свойственных им функций. Координация и субординация, таким образом, действуют вместе и одновременно. В системе

производственных отношений ведущая роль принадлежит их субординации, которая

позволяет высветить действие развивающейся системы от ее исходного до основного производственного отношения и выражающего его суть основного экономического закона того или иного способа производства. Ведь основной экономический закон характеризует сущность данного строя, и ему подчиняются все другие

17

экономические законы. Таким отношением для капитализма является капитал, а его основным законом ─ производство прибавочной стоимости. Поскольку производственные

отношения в науке выражаются соответствующими понятиями,

категориями, то в субординированных связях находятся и категории политической экономии ─ каждая должна быть поставлена на свое место.

Понять какое-либо явление (особенно экономическое) ─ значит

выразить, изложить его в понятиях данной системы. Ведь истина, по словам Г. Гегеля, это система, а системе свойственна внутренняя организация, взаимосвязь всех элементов. Значит, нельзя понять и глубоко раскрыть какое-либо экономическое явление вне связи с другими категориями. Это свойство любой науки. В химии, например, в изучение свойств вещества входит определение его места в периодической системе элементов Д. И. Менделеева. В политической экономии, где нельзя пользоваться ни микроскопами, ни химическими реактивами, это представляется еще более важным, что первым заметил Ф. Энгельс, прочитав первый том «Капитала». Он писал его автору: «Поздравляю тебя с тем совершенством, с каким самые запутанные экономические проблемы ты делаешь простыми и осязательно ясными благодаря только тому, что они ставятся на надлежащее место и в правильную взаимосвязь» (Маркс, Энгельс, т. 31, 275 — 276). Современное состояние политической экономии позволяет выделить следующие группы категорий: 1) общие и специфические; 2) первичные и вторичные, производные вообще; 3) классические и переходные; 4) фундаментальные и перенесенные; 5) превращенные и иррациональные. Общие категории выражают, фиксируют явления экономической жизни, имеющие место во всех обществах. Они так или иначе связаны с производительными силами или являются элементами их. В своей основе это материальный субстрат общественного производства, выступающий в теоретическом осмыслении в обнаженном от специфических социальных форм виде (как материальный остов, своеобразный скелет или итог деятельности), или общие формы производственных отношений, в которых не фиксируются социальноэкономические различия агентов общественного производства. Сюда относятся категории типа: производство, труд, средства производства, предметы потребления, продукт, собственность, общественный труд, прибавочный продукт и др. Они выражают отношения, взаимодействие человека с природой, ее силами вообще, или между людьми вообще, вне их социальных ролей. В принципе их можно разделить на экономические категории и категории политической экономии. Последние выражают отношения между людьми, не фиксируя внимания на их социальном статусе, т. е. между людьми вообще. В общих категориях фиксируется то, что свойственно всякому общественному производству. Может возникнуть вопрос, не выходят ли они (общие категории) за рамки предмета политической экономии? Ведь некоторые из них отражают взаимодействие человека с силами природы, средствами производства в каждом обществе, не фиксируя внимания на специфических особенностях этого взаимодействия, на социальных характеристиках участников общественного производства. Они, однако, важны для политической экономии, поскольку фиксируют то общее, что избавляет от необходимости повторять его в каждом отдельном случае: во-первых, позволяют четко выделить сугубо социально-экономические, политикоэкономические отношения для их анализа; во-вторых, они образуют материальный субстрат, материальную основу, на которой складываются политико-экономические отношения,

облекающиеся в категории

политической экономии. «Определения, которые действительны для производства вообще, — отмечал К. Маркс, ─ должны быть выделены именно для того, чтобы из-за единства,

которое вытекает уже из того, что субъект,

человечество и объект, природа, ─ одни и те же, не было забыто существенное различие» (Маркс Энгельс, т. 12,

18

711). Общие экономические категории, как, например, труд как целесообразная деятельность человека, имеют место во всяком обществе. То же касается средств производства. Они всегда участвуют в процессе производства во всяком обществе, хотя характеристика их элементов, уровень развития ─ различны. Поэтому в политической экономии мы ни на шаг не продвинемся вперед, если будем фиксировать только общие понятия, и использовать только общие абстрактные категории. И дискуссии о прибавочном продукте, например, дали бы несравненно больший результат, если бы дискутанты─исследователи анализировали явления через его специфические формы, первой из которых был бы товар. «Есть определения, общие всем ступеням производства, которые фиксируются мышлением как всеобщие; однако так называемые общие условия всякого производства суть ни что иное, как эти абстрактные моменты, с помощью которых нельзя понять ни одной действительно исторической ступени производства» (Маркс, Энгельс, т. 12, 714). Общие категории в жизни того или иного типа общественного производства

выступают не в

обнаженной «телесности», а в свойственной данному способу производства социально-экономической форме. «Общее существует лишь в отдельном, через отдельное» (В. И. Ленин). Например, общинный труд, рабский труд, крепостной труд, наемный труд, абстрактный труд, труд абстрактно-общественный, а также коммунистический. Труд как родовое понятие вместе с его видовой специфической формой. Средства производства при капитализме выступают в форме постоянного капитала. Не раскрыв природу и сущность капитала, особенно его постоянной части, нельзя понять роль и назначение средств производства в капиталистическом обществе. Развитие общих категорий можно проследить через изменения в их специфических социально-экономических формах. Общие категории политической экономии, таким образом,

выступают

своеобразным

интегрирующим

итогом

развития

специфических

форм,

через

специфические формы. Смысл и назначение общих экономических категорий ─ в глубоком понимании и выяснении сущностных свойств специфических, видовых социально-экономических форм. Общим экономическим категориям свойственны и соответствующие им общие экономические законы.

Это, прежде всего, законы соотношения производительных сил и производственных отношений,

законы перехода от одного типа общественного производства к другому, законы общественного воспроизводства. Само собой разумеется, что политическая экономия того или иного способа производства главное внимание уделяет раскрытию специфических категорий и законов. Надо полагать, что политическая экономия в широком смысле слова, о создании которой мечтал Ф. Энгельс, уделит должное внимание и общим экономическим законам. Первичные и вторичные, производные вообще экономические категории имеют место в каждой системе производственных отношений. Это такие экономические формы,

которые как бы изначально

связывают агентов производства: рабочих и капиталистов, помещиков и крепостных крестьян. Барщина при феодализме и прибавочная стоимость при капитализме ─ категории, характеризующие эти отношения. В них закрепляется социальный статус участников общественного производства в такой мере, что крепостной, например, был обязан отрабатывать барщину в пользу помещика, который принимает этот даровой труд своего крепостного как должное. Он устанавливает его норму: когда и в каких видах нужны такие затраты труда на барина. Последний может варьировать их в зависимости от потребностей барского хозяйства или прихотей господина, а также от возможности использовать крепостного на той или другой работе (столяр, плотник, печник, бортник, различные виды полевых работ).

19

Барщина как форма эксплуатации по своей сути сохранялась не только в образовавшейся на ее основе вторичной форме ─ оброк, или рента продуктами, но и третичной ─ денежной форме феодальной ренты. Ведь и вторая, и третья ступени (формы) феодальной эксплуатации выражают отношения крепостного и помещика, хотя в них и заметны существенные изменения, различия. Или, к примеру, возьмем прибавочную стоимость. Свое первоначальное (утробное) развитие она получила в простом товарном хозяйстве, где стоимость товара определяется общественно необходимым рабочим временем. Поэтому те, у кого индивидуальное рабочее время меньше общественно необходимого, имеют от продажи своих товаров в денежной оценке больше, чем было затрачено труда. С превращением простого товарного производства

в капиталистическое прибавочная стоимость получила простор для

самостоятельного развития прежде всего в

форме

абсолютной

прибавочной стоимости, а затем ─ как

относительная прибавочная стоимость (вторичная ее форма) и избыточная как разновидность относительной прибавочной стоимости. Еще большее разнообразие прибавочная стоимость получает в связи с превращением ее, обособлением и самостоятельным существованием в форме прибыли, ренты, процента, торговой прибыли и др. Различные производные отношения от сдельной формы заработной платы образовались в процессе ее развития и практического использования: прямая сдельная, сдельно-прогрессивная, сдельно-премиальная, сдельно-повременная. В этом ─ одна из причин разнообразия форм производственных отношений или форм собственности и многообразия проявления их на поверхности жизни. Классические и переходные экономические формы характеризуют зрелое состояние общества, когда оно в своем развитии сформировалось, проявило свои сущностные черты, выявило свои потенциальные возможности. Каждый социально-экономический организм проходит в своем развитии, как правило, три ступени (стадии): 1. Возникновение и становление,

формирование свойственных ему экономических отношений,

которые объединяют людей в общество. 2. Зрелое, развитое состояние, когда оно и в жизни и социально-экономических взглядах признано своими успехами во всех областях, а в глубинах его начинают зарождаться экономические формы нового строя как предпосылки последнего, когда в противовес господствующему классу зарождаются, начинают развиваться различные формы борьбы. 3. Разложение и гибель, переход к новой системе производственных отношений на основе развивающихся переходных экономических форм. Для капитализма, например, первая ступень связана с развитым товарным производством и возникновением предприятиями

капитала,

использующего

как типичной

ступень ─ утверждение

формой

и господство

наемный

производства,

труд; с

индивидуальными капиталистическими

получающими широкое распространение; вторая

промышленного капитала, эпоха промышленного капитализма;

третья ─ монополистический капитализм, умирающий или переходный к социализму. В процессе развития общество достигает такой ступени, когда производство не может нормально и успешно функционировать в старых формах, сталкивается с узостью форм распределения и обмена. Эти столкновения доходят до непосредственных участников производства и проявляются в кризисах хозяйства, а также в связанных с

ними

восстаниях рабов, бегстве крепостных и крестьянских войнах,

выступлениях рабочих.

20

массовых

Под воздействием социально-экономических потрясений господствующий строй приспосабливает формы эксплуатации к изменившимся условиям. Появляются видоизмененные формы производственных отношений, в которых сочетаются элементы старых и новых

экономических

форм. Это переходные

экономические формы, или переходные производственные отношения, которые, развиваясь вширь и вглубь, содействуют переходу к новому экономическому строю, расширяют экономическую базу для этого перехода, дают возможность обществу подняться на новую, более высокую ступень социально-экономического прогресса. Фундаментальные и перенесенные экономические категории. К фундаментальным политэкономии

относятся такие, которые выражают отношения,

категориям

обслуживающие не только процессы

производства, но и обмена, распределения и потребления. Они характеризуют общественное производство на всех ступенях возобновления. Поэтому нельзя, например, товар, стоимость, зарплату и т.д. считать категориями только производства или обмена, или распределения (зарплаты). Они причастны к общественному производству как самовоспроизводящемуся, возобновляющемуся. И каждое из отношений, обслуживающих весь процесс, совершает свой круговорот, возвращаясь к исходному пункту. Система

фундаментальных

категорий

обслуживает

воспроизводственный

процесс

всего

общественного производства снизу доверху, во всем объеме как отдельного, индивидуального, так и всего совокупного капитала. Фундаментальные категории дают ориентир для отграничения экономических отношений, не охватывающих своим движением четыре фазы общественного производства. Это перенесенные, как бы «пересаженные» с фундаментальных на другие отношения, которые внешне не отличаются от фундаментальных. И по перенесенным категориям (отношениям) нельзя анализировать экономический строй, его сущностные свойства. В простом товарном хозяйстве, например, крестьянин производит товары, обменивает их на нужные ему изделия. Товар, меновая стоимость, стоимость выступают фундаментальными отношениями. Но часть произведенного продукта крестьянин оставляет себе: зерно, овощи и др., которые товаром не являются, ибо в обмен не поступают. И если крестьянин продает 500 кг зерна по 100 руб. за центнер, оставляя для своих нужд 200 кг, то он их оценивает как и проданное зерно ─ по 100 руб. за 1 ц. И эта оценка может иметь неформальное значение, ибо ее можно использовать в реальных экономических расчетах. Если этот крестьянин заметит, что производство таких культур, как хлопок или сахарная свекла, дает в денежном выражении с 1 га больше, чем, например, пшеница, то он переключится на производство более выгодных культур, а необходимую для себя пшеницу будет покупать на рынке. Или сопоставим зарплату рабочего и шофера, или другого слуги капиталиста. Зарплата наемного рабочего представляет собой цену его рабочей силы ─ единственного принадлежащего ему товара. Товар этот воспроизводится вновь

и

вновь путем потребления необходимых благ, купленных за полученную цену

рабочей силы. Категория фундаментальная. Этого не скажешь о доходе шофера или секретаря капиталиста, хотя их «жалованье» выступает денежной зарплатой. Шофер не создает товаров, а значит, ─ стоимости и прибавочной стоимости. Его зарплата ─ перенесенная категория ─ лишь внешне своей денежной формой похожа на заработную плату наемного рабочего, создающего капиталисту товары, воплощающие в себе стоимость и прибавочную стоимость. От зарплаты шофера не отличается зарплата учителя, полицейского, юриста, артиста ─ любого представителя огромной надстройки буржуазного общества.

21

Через перенесенные экономические категории капиталистическое общество использует и природные ресурсы: сырье, лес, рыбу, минералы, целебные источники и т. п. Они ─ не продукты труда и не имеют стоимости, но имеют цену. Это перенесенная цена ─ оценка в денежной форме даров природы. Фундаментальные и перенесенные производственные отношения в совокупности образуют социальную ткань, охватывающую и сферу производства, и надстройку. Они и в надстройке отражают интересы капиталистов, буржуазных производственных отношений. Надстройка же, поддерживаемая экономическим базисом, обслуживает базис моральными, политическими, научными, правовыми идеями и соответствующими им учреждениями. Превращенные и иррациональные формы экономических отношений. В процессе развития системы производственных отношений

происходит совершенствование их форм, используемых в общественном

производстве, возникновение одних форм из других или превращение одних в другие. Так, из эквивалентной формы стоимости товара возникают деньги как всеобщий эквивалент. Деньги являются превращенной формой товара, сохраняют в себе товарную основу, но приобрели свою специфическую особенность ─ стали выполнять роль эквивалента стоимости товаров, служить мерой стоимости и средством обращения всех товаров. В процессе развития товарного производства и денежного обращения деньги превратились в капитал. В этом превращении развитие денег, их форм сыграло столь важную роль, что можно с полным основанием сказать: без

денег возникновение капитала невозможно.

И они даже своей формой сохраняются в капитале ─

денежный капитал, либо как стадия в его кругообороте. В системе производственных отношений капитализма превращенные формы получили широкое распространение ─ зарплата является превращенной формой стоимости и цены рабочей силы,

цена

производства ─ превращенной формой стоимости товара, прибыль ─ превращенной формой прибавочной стоимости и др. Превращенные формы, в известной мере, прикрывают, маскируют свои корни и сущностные свойства,

которые унаследовали от породивших их форм. Это ставит перед исследователем задачу

установления их генетических связей, чтобы не принять поверхностные формы производственных отношений за сущностные, коренные, что может создать у исследователя неадекватное восприятие действительности, иллюзорную картину. В этой связи надо обратить внимание на так называемые иррациональные формы производственных отношений, которые трудно поддаются пониманию в контексте других экономических форм, не вкладываются в логические причинно-следственные связи, а в реальных экономических отношениях находят место и проявление. Например, в политической экономии часто используются категории цена труда, цена земли. Политическая экономия давно знает стоимость товара как характерную для товарного производства категорию. Цена и есть денежное название, выражение стоимости. А как же быть с ценой труда, если труд не товар и стоимости не имеет? Что же выражает его цена? В практике

развитых товарно-денежных отношений приходится рассчитываться с человеком,

который работал, например, три часа (мелкий ремонт). На основе дневной цены рабочей силы вычисляют «цену» одного часа труда и умножают на число отработанных часов. Но это не снимает алогичности категории цены труда, и понятие это называется мнимым, иррациональным. То же касается цены земли, которая не является продуктом человеческого труда, в противоположность любому товару. Она ─ часть окружающей нас природы, ее создание. Однако при капитализме земля продается и покупается, имеет цену, которая является не денежным выражением стоимости, а капитализированной земельной рентой.

22

Иррациональные категории в политической экономии подобны иррациональным числам в математике. Это реальные величины, реальные явления. Алогичность их в том, что они не выводятся логически из описываемых отношений, не имеют генетической основы превращения одних категорий в другие, а как бы привносятся из другого круга отношений и отражают практику решения трудных задач. В условиях господства товарно-денежных отношений могут продаваться и покупаться такие далекие от

товаров

духовно-

нравственные ценности, как совесть и честь, когда мерки стоимостных отношений (деньги) переносятся на моральные устои людей. Всякая система производственных отношений, объединяющая производителей материальных благ на данном историческом этапе,

развивается вширь и вглубь, во времени и пространстве, в результате чего

образуется своеобразная многослойная социальная пирамида, или структурная многоступенчатая лестница, по которой общество поднимается с одной ее ступеньки на другую, с первой до последней. Многолетние исследования капиталистического общества позволяют сегодня описать его языком политической экономии примерно следующим образом. Первой ступенью его является простое товарное производство (Т — Д — Т), основанное на труде самого товаропроизводителя, каким исторически были все ремесленники и свободные крестьяне. Оно развивается на основе закона стоимости, регулирующего обмен товаров по стоимости, как эквивалентов, признаваемых продавцом и покупателем. Оно неизбежно «рождает капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе» (Ленин, т. 41, 6). Из него постепенно, но неуклонно развивался капитализм, используя наемный труд и основанную на нем простую капиталистическую кооперацию, ее классическую форму ─ мануфактуру и фабрику. Сложился промышленный капитализм, как единство его трех функциональных форм ─ денежного, производительного и товарного капиталов. Теоретическому анализу экономической системы промышленного капитализма К. Маркс посвятил три тома своего основного труда «Капитал». Он характеризовал его как «единственный способ существования капитала, при котором функцией капитала является не только присвоение прибавочной стоимости... но... и ее создание. Поэтому промышленный капитал обусловливает капиталистический характер производства; существование промышленного капитала включает в себя наличие классовой противоположности между капиталистами и наемными рабочими» (Маркс, Энгельс, т. 24, 65). В дальнейшем развитии промышленного капитала (и для этого развития) от него обособились торговый капитал и ссудный капитал, которые дали могучий импульс росту всего капиталистического производства. На основе обособившегося ссудного капитала сложилась и развилась банковско-кредитная система, которая составляет «переходную форму к новому способу производства» (Маркс, Энгельс, т.25, ч. 1, 485). Следующей важной

ступенью капиталистического предпринимательства было распространение

совместных крупных и крупнейших предприятий, объединяющих взносы их многочисленных участников, ─ акционерные общества и кооперативные предприятия, практическую деятельность которых обслуживают наемные управляющие ─ менеджеры. Это прямой вызов частнокапиталистическому индивидуальному предпринимательству. «Капиталистические акционерные предприятия, как и кооперативные фабрики, следует рассматривать как переходные формы от капиталистического способа производства к ассоциированному» (Маркс, Энгельс, т. 25, ч. 1, 484). Возникшие на

основе

накопления капитала, его концентрации и централизации крупные и

крупнейшие капиталистические объединения ─ монополии, приобретшие на рубеже XIX и XX ст. решающее

23

значение в экономической жизни, — характеризуют следующую ступень в развитии капитализма: его монополистическую стадию. Ее характерные свойства: концентрация производства и капитала поднялась на небывалую высоту, появились монополистические холдинги, объединяющие деятельность ряда монополийспрутов; усилились интеграционные процессы на основе слияния банковского и промышленного капитала и образования финансового капитала, опутавшего своими нитями связей и зависимостей все отрасли экономики, все капиталистические страны; приобрел громадное значение и роль вывоз капитала в другие страны; образовались и получили невиданное развитие международные монополистические объединения; завершилось формирование колониальной монополии. Сложилось мировое капиталистическое хозяйство, звеньями которого стала экономика отдельных государств. Для эпохи промышленного капитализма характерно образование и использование мирового рынка; для эпохи монополистического капитализма (империализма) ─

мировое

капиталистическое хозяйство. На почве развития монополистической планомерности происходит подрыв основ товарного хозяйства, на основе которого вырос промышленный капитализм. «... Монополия, вырастающая из капитализма, ─ писал В. И. Ленин, ─ есть уже умирание капитализма, начало перехода его в социализм» (Ленин, т. 30, 165). Империализм как система переходных к новому строю производственных отношений отрабатывает в противоположность стоимостной, рыночной новую систему планомерного хозяйствования, пригодную и необходимую для этого нового социально-экономического строя. Он поднимает эту систему на уровень государственного регулирования экономики. Складывается

государственно-монополистический

капитализм (ГМК) ─ последняя ступенька исторической лестницы капитализма и полнейшая материальная подготовка перехода к новому, социалистическому строительству экономики, перехода к социализму. «Социализм есть не что иное как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» (Ленин, т. 34, 192). Следует отметить, что каждая новая ступень в развитии капитализма отрицает старые, предыдущие, но не устраняет их из реальной действительности, что усложняет противоречивый характер развития экономического строя. Даже беглый взгляд на представленную здесь систему капиталистических производственных отношений дает возможность заметить, что исходным отношением в этой системе является товар. С товара, как известно, К. Маркс начинает изложение своей экономической теории в «Капитале». Из товара возникают деньги и все последующие экономические категории, которыми характеризуется вся система, которые имеют денежно-стоимостную окраску и являются ступенями развития стоимости. И капитал предстает как самовозрастающая стоимость. Метод логической абстракции позволил представить развитие экономических явлений в чистом виде, капитализма без примесей, усложняющих видение и понимание объективно обусловленных процессов. Этот метод позволил исторические отклонения поставить в правильную логическую связь, когда они из исторических предшественников промышленного капитала (купеческий и ростовщический капитал) превратились в обособившиеся части развившегося на собственной основе промышленного капитала ─ торговый капитал и ссудный капитал. Как никто до него, Маркс дал великолепный анализ

экономических форм, характеризующих

капитализм. Диалектика была его постоянным инструментом проникновения во внутреннюю суть явлений, и владел он ею безукоризненно, не формально, а как методом познания. В процессе исследования он даже не называет этот метод и никаких похвал ему не воздает, как это часто делали не так давно в т. н. популярной литературе. Он (метод) в самом исследовании как его внутреннее свойство, и похвалу ему воздает каждый, кто познакомится и осмыслит результат исследования от товара до воспроизводства общественного капитала,

24

средней прибыли и ренты. Везде раздвоение единого и познание противоречивых частей, расчленение исследуемого явления на структурные элементы, изучение противоречий между ними и их взаимосвязи. Анализ не завершается расчленением предмета. Он продолжается синтезом обособившихся частей в новое целое, интеграционные процессы, будь-то в промышленном капитале его структурных частей (денежного, производительного и товарного капитала) или в финансовом капитале банковского и промышленного. Финансовый капитал ─ новое явление в политической экономии капитализма и отличается не столько масштабом, но и качественно новым уровнем всей деятельности, свойственными ему (финансовому капиталу) операциями как внутри страны, так и за ее пределами. Политическая экономия имеет дело с таким материалом,

на котором

живут, обособляются и

развиваются различные социальные группы людей, имеющих свои интересы во взаимоотношениях с другими группами людей. Они очень часто не только не совпадают, но и противоречат друг другу. Это находит свое отражение

и

в

теоретическом

осмыслении

экономической

жизни,

в

наличии

различных

школ,

взаимоотношения между которыми противоречивы, наполнены борьбой. «Своеобразный характер материала, с которым имеет дело политическая экономия, вызывает на арену борьбы против свободного научного исследования самые яростные, самые низменные и самые отвратительные страсти человеческой души ─ фурий частного интереса» (Маркс, Энгельс, т. 23, 10). 1.3. Экономическая политика ― практическая политэкономия в действии

Выделившись из совокупности экономических наук, несущих свет добытых знаний в различных исторически определенных обществах, политическая экономия концентрирует внимание на анализе социальноэкономических форм общественной жизни, каковыми являются общинный строй, рабовладельческий и феодальный способы производства, капитализм, коммунизм. Она вскрывает внутренне присущие им законы жизнедеятельности и организации людей в обществе, исторические возможности этих форм обеспечивать социальный прогресс и закономерности превращения одних в другие в силу присущих и развивающихся в них противоборствующих социальных сил, противоречий, сотрясающих общество в реальной исторической действительности. Экономические законы не адресованы персонально к каждому индивиду. Как общие для всех, связанных между собой членов единой ассоциации, выполняющих самые разнообразные работы, они (законы) существуют и действуют сообща. Значит, в обществе всегда есть и должны быть люди, которым принадлежит право инициативы организации общественного труда, той или иной формы общественного производства и получения соответствующего результата совместной деятельности. Для всей массы трудящихся использование экономических законов и стимулов ─ в процессе общественного труда. Но последний включает в себя четыре фазы (производство, распределение, обмен и потребление), которые характеризуют его во всем объеме. В общественном труде важен не столько сам процесс созидания, а и его результат, его плодотворность и использование результатов самими людьми, участниками общественного производства, что является довольнотаки не простой задачей. Это замечено давно и не случайно. Н. А. Некрасов писал: «... а чуть работа кончена, глядишь — стоят три дольщика — бог, царь и господин». Организация общественной жизни как и общественного

производства инициируется

вождями

племени или советами старейшин, а с возникновением классового общества ─ государством, т.е. его (общества) политической организацией. Неотъемлемым атрибутом всей жизни общества становится экономическая политика, организация социально-производственной, экономической деятельности людей, всего общества,

25

всей страны. Успех в этой поистине титанической деятельности государства зависит от степени адекватности использования им действующих в данном обществе экономических

законов,

понимания

и умения

приспособить эту деятельность к использованию их требований, определившихся или перспективных экономических тенденций. Экономическая политика, таким образом, ─ это форма использования всей совокупности экономических законов общества, которая к тому же не может быть постоянной, закостенелой, неизменной. Она должна умело и своевременно приспосабливаться к назревшим прогрессивным изменениям в экономическом развитии общества, поддерживать их политически, выделяя ведущие звенья в развитии экономики, не только не нарушая, а всемерно поддерживая общую сбалансированность экономической жизни. Важность этого момента в жизни общества заметили уже древние ученые, которые политику считали величайшим искусством. «Самым значительным видом искусств, который по праву может быть назван искусством гениального художника, является искусство политики», ─ писал Аристотель. «Если конечной

целью всех наук и искусств является благо,

то высшее благо есть

преимущественная цель самой главной из всех наук и искусств, именно политики», ─ свидетельствует еще раз Аристотель. Эти две цитаты взяты эпиграфом к изданному в 1997 г. в Москве сочинению великого мыслителя древности «Политика. Афинская политика». В приведенных словах тем не менее нет преувеличения. В них содержится скорее строго взвешенная и точная фиксация выверенного историей опыта политической жизни современных автору государств с их успехами, победами и провалами, поражениями. Ведь политика обращена в будущее, в перспективу движения общества, государства, которая совершенно не прозрачна и далеко не каждому вырисовывается из прошлого и настоящего. И люди, которым судьба доверила формировать политику и формулировать ее задачи, лозунги, которые они декларируют, должны четко схватывать идущие из глубин общества объективные социальноэкономические силы,

которые развернут свою деятельность завтра, в дальнейшем, в близком и далеком

будущем. А это прежде всего экономические законы развития общества. Знание этих законов, их системы, их характера действия, особенно в системе их взаимосвязей и взаимодействия, облегчает государственным политическим деятелям

осознанное

нахождение

наиболее

надежных и перспективных ориентиров в

политике, в которой должна ощущаться их воля и жизнеутверждающая сила. Без этого политика обречена на провал. Положение это социально-экономическими

остается в силе и для уже сложившегося общества с четко определившимися формами,

объединяемыми

действием

основного

экономического

закона,

определяющего цель и движущий мотив развития общества, четко выраженный ориентир. Он ведь действует не сам по себе, в одиночку, а в данной системе производственных отношений, которую надо знать в движении, развитии, при видоизменении тех или иных ее форм. Политика подобна действующему симфоническому оркестру, который не может слаженно работать без опытного и знающего партитуру дирижера. Своеобразная партитура нужна и политику как соответствующим образом оформленный материал для его повседневной практической деятельности и всегда в практике бывает успешной, если в ее подготовке, оформлении и осуществлении принимают самое активное участие первое лицо в политике ─ государь, царь или король, премьер-министр или президент. Ведь король не просто царствует. Он управляет государством ─ до тех пор и царствует. Для этого высокого ранга управления (обществом, государством) нужно обладать фундаментальными научными знаниями, особенно в области политической экономии. Ведь политическая экономия является теоретическим фундаментом экономической политики. Настоящим, или как говорят

26

«милостью божьей» политиком будет тот, кто с пониманием может абстрактные законы и категории политической экономии перевести на язык практических социально-политических действий масс данного общества, страны на определенном этапе их развития. Поэтому и говорят, что экономическая политика является практической политэкономией, или политической экономией в действии, между прочим, в этом практическом действии экономической политики и происходит проверка тех или иных положений политической экономии, накапливается фактический материал для дальнейшего углубленного осмысления отдельных теоретических положений непосредственно в политической экономии. Выработка адекватной экономической политики особенно сильно усложняется в так называемые переходные эпохи, переходные периоды развития общества, когда в реальной действительности действуют экономические законы смежных эпох. В экономической политике надо учесть это обстоятельство, чтобы прежде всего не противодействовать, а всемерно поддерживать нарождающийся экономический строй, с одной стороны, и использовать имеющие место экономические стимулы роста производства старого строя, с другой стороны, чтобы не обострять социальные конфликты, создавая возможность более или менее спокойного разрешения экономических противоречий. ЛИТЕРАТУРА Аникин А. В. Юность науки. 2-е изд. М., 1975. Аристотель. Политика. Афинская политика. М., 1997. История русской экономической мысли: В 26 т. / Под. ред. А. И. Пашкова М., 1955-1958. Т. 1. Ч. 1-2. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 30, 34, 41. Маркс К. К критике политической экономии. М., 1950. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 12, 13, 20, 23, 24, 25. Ч. 1, 31. Рикардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения: В 5 т. М., 1955. Т. 1. Смит А. ИсследованиЕ о природе и причинах богатства народов. М., 1962. Янченко С. Е. Налог с оборота: Теоретический очерк. Мн., 1983.

27

2. "Капитал" К. Маркса и критика политической экономии

Рос я в такое время, когда верилось в абсолютную верность уже намеченных путей, а дожил до того, что ясно осознаю относительность принятых

решений

и

необходимость

новых,

которые

всегда

первоначально бывают партийными. Д. И. Менделеев

Введение в критический анализ экономического учения К. Маркса Разноцветна и прекрасна общественно-экономическая жизнь человечества. Глубоко скрыты законы ее развития. Столетиями пытливая мысль экономистов, словно пчела, перелетая от цветка к цветку, собирала горьковато-сладкий нектар ее истины, пополняя общечеловеческий фонд знания. Выход в свет в 1867 г. первого тома “Капитала” К. Маркса высветил фигуру нового гениального мыслителя в области обществознания и вызвал бифуркацию общественно-экономической мысли человечества. Появление второго (1885 г.), затем третьего

(1894 г.) томов “Капитала” привело к окончательному

разветвлению путей эволюции общественно-экономической мысли по двум направлениям: критики (самого капиталистического способа производства и буржуазной политической экономии, развиваемой К. Марксом) и апологии капитализма (сопровождаемой критикой экономического учения К. Маркса со стороны буржуазных политэкономов). Сторонники обоих направлений экономической мысли начали обвинять друг друга в научной несостоятельности. Сегодня необходимо не столько "подбрасывание" новых аргументов в "костер" состязательности в этих обвинениях, сколько попытаться понять причины ее тупиковости. Расхожей фразой у исследователей, считающих себя марксистами, является примерно такое утверждение: «Вот уже более ста лет буржуазные экономисты опровергают “Капитал”, а он стоит как скала!» Спрашивается, почему: или антимарксовская критика слишком слаба, или теоретическое здание “Капитала” возведено К. Марксом столь искусно, что не может быть подвергнуто даже научной критике? Объективная истина состоит в том, что антимарксовской критике главный труд Маркса оказался в самом деле не по силам по причине узости ее теоретического кругозора. Игнорируя диалектический метод, пронизывающий весь “Капитал”, она использовала более узкие подходы, чем подход, воплощенный в самом “Капитале”. Представители антимарксовской критики, будучи не в состоянии объять научным взором все здание “Капитала”, выхватывали и выхватывают лишь отдельные куски, блоки, стороны экономического учения Маркса и подвергают их отрицанию. Такая критика не может дать действительно научных результатов. Это хорошо понимал и сам К. Маркс. Завершая работу над первым томом “Капитала”, он писал Карлу Клингсу 4 октября 1864 г.: “Надеюсь теперь ... нанести буржуазии в области теории такой удар, от которого она никогда не оправится” (Маркс, Энгельс, т. 31, 354). В свете этого пытаться “давать отпор” любому выступлению буржуазных экономистов против “Капитала” К. Маркса, значит заниматься делом, имеющим слабое отношение к науке. Оно имеет больше идеологическое, чем научное значение. Науку же интересует другое. Теоретическое здание “Капитала” возведено К. Марксом и в самом деле так искусно, что всякие попытки расшатать его изнутри будут напрасными. Важнейшие категории и законы получены им на основе критического анализа всей классической буржуазной политической экономии. Соединены же они в теоретическую систему при помощи добротной новейшей “технологии” — диалектического метода. И

28

трудность состоит не только в том, что к “Капиталу” нельзя подходить с более узким теоретическим кругозором. Сложность заключается в том, что круг идей самого Маркса был шире, объем знаний значительно глубже, чем реализованное им в “Капитале”. Над главным делом своей жизни К. Маркс работал сорок лет. Думается, что экономическое учение К. Маркса отражено во всей совокупности его сочинений, не говоря уже о том, что многое могло оказаться не зафиксированным на бумаге, не опубликованным и потерянным навсегда. В этом отношении и в связи с запросами нашей сегодняшней жизни представляет большой интерес анализ не только теоретического здания “Капитала”, но и того научного фундамента, на котором оно возведено. 2.1. Композиция “Капитала”, представленная нисхождением от конкретного познанного к абстрактному

Все богатство жизнедеятельности человека как общественного существа К. Маркс рассматривает, если можно так выразиться, в системе двух координат. Осью абсцисс выступает материалистическое понимание истории. Осью ординат — его диалектический метод анализа материала экономико-исторического развития людей. В области политической экономии, как и в области любой другой науки, новые теоретические результаты можно получить, либо подвергая анализу с помощью старых методов неисследованные стороны предмета, либо “высвечивая”

и выявляя более глубокие, внутренние связи и отношения в исследуемом

предмете с помощью нового, более мощного метода исследования. К. Маркс имел и ту, и другую возможность. Разработанный им метод материалистической диалектики позволял “просвечивать” предмет исследования на неизменно большую глубину, чем традиционные методы. Материалистическое понимание истории открывало ему новые стороны исследуемого предмета. Приступив к занятиям политической экономией, К. Маркс поставил задачу диалектически разработать

политическую экономию, сделать “первую попытку применения диалектического метода к

политической экономии” (Маркс, Энгельс, т. 31, 321). Но сначала надо было “путем критики впервые довести науку до такого уровня, чтобы ее можно было представить диалектически” (там же, т. 29, 224). Сделать это было не просто. “Материал, над которым я работаю, — писал он Иосифу Вейдемейеру 27 июня 1851 г., — так дьявольски обширен, что, несмотря на все напряжение, мне не удастся закончить работу раньше, чем через 6 — 8 недель... Демократическим “простакам”, которым приходит наитие “свыше”, таких усилий, конечно, не нужно. Зачем этим счастливчикам мучить себя изучением экономического и исторического материала? Ведь все это так просто... Вот уже действительно простаки!” (там же, т. 27, 489). Дать критику не только ложных взглядов буржуазных экономистов, но и существовавшей в то время немецкой идеологии К. Марксу было “необходимо для того, чтобы подготовить публику” к своей точке зрения в области политической экономии, которая

"прямо противопоставляет себя существовавшей до сих пор

немецкой науке” (там же, т. 27, 399). В результате проделанной критической работы К. Маркс мог с полным правом сказать: ”Своей критикой я ниспроверг так много старого...” (там же, т. 30, 23). При этом в научный оборот было введено столько нового, что все в целом

позволило ему возвести величественное здание

“Капитала”, в котором “композиция, внутренняя связь целого представляет собой триумф немецкой науки ... так как это ... заслуга всей нации” (там же, т. 31, 154). Эта композиция получена благодаря диалектическому методу, который в качестве своих элементов, кроме всего прочего, содержит метод восхождения от абстрактного к конкретному. Наглядно он может быть представлен так:

29

К (непознанное) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

.

.

.

К (познанное) . . . . . . . . .

.

.

А

Рис. 2.1. Метод восхождения от абстрактного к конкретному: К (непознанное) – конкретное, превращенное, такое, каким оно выступает на поверхности явлений экономической жизни; А — абстрактное, существенное, которое не содержит в себе несущественного; К (познанное) — конкретное воспроизведенное в мышлении как конкретное целое, являющееся отражением в нашем сознании действительного конкретного

Данный метод содержит в себе две ветви. Первая из них “восхождение от конкретного непознанного к абстрактному” (снятие превращенности в мышлении). Эту работу проделала в основном

буржуазная

классическая политическая экономия (У. Петти, Ф. Кенэ, А. Смит, Д. Рикардо и др.). Именно она, начав с населения и всей совокупности его богатства, путем абстрактного мышления получила простейшую форму этого богатства — товар. К. Маркс критически переработал научные результаты движения буржуазной мысли на этом пути. Вторая ветвь — “восхождение от абстрактного

к конкретному (познанному)”. Основные

трудности классической буржуазной политэкономии встретились именно на этом пути. Именно здесь К. Маркс сделал целый ряд блестящих открытий, в том числе и такое, как теория прибавочной стоимости. Метод восхождения от абстрактного к конкретному дополняется методом единства логического и исторического. Исходным в нем является принцип: с чего начинается история, с того начинается и логика. История капиталистических производственных отношений начинается с товара. В этой связи метод единства логического и исторического может быть представлен системой координат. Ось абсцисс отражает историю развития экономических отношений. Ось ординат — логику построения экономической теории.

Л Н АКл

Акн

Кл

Кн

Дл

Дн Т

Ди

Ки

Аки

И

Рис. 2.2. Схематичное представление метода единства логического и исторического: Т — товар; Д — деньги; К — капитал; Ак — акционерный капитал; Л — логическое; И — историческое; ТН — кривая единства логического и исторического

Из рис. 2.2 видно, что логические категории ( Тл, Дл, Кл, Акл и т.д.) являются научными категориями (Тн, Дн, Кн, Акн и т.д.) только в том случае когда, они находятся на кривой ТН, являясь мысленным отражением существующих отношений (Ти, Ди, Ки, Аки и т.д.). Порядок следования логических категорий

30

должен быть таким же, как и порядок их возникновения и исследования в истории. Это значит, что в теории определение денег может быть получено из определения товара, определение капитала — из определения денег и т. д. Отношения, возникшие исторически на более поздних стадиях,

располагаются в качестве

категорий на более высоких “этажах” исторического здания марксовой политической экономии. Вспомним, что согласно первоначальному замыслу “Политическая экономия” К. Маркса должна была состоять из шести книг: 1. О капитале. 2. О земельной собственности. 3. О наемном труде. 4. О государстве. 5. Международная торговля. 6. Мировой рынок (Маркс, Энгельс, т. 29, 449). Имея все это в виду, совершим мысленное нисхождение от конкретного (познанного), завершаемого самым высоким у Маркса "двадцать шестым этажом", к абстрактному "пятому этажу", с которого начинается возведение теоретического здания, и дальше — наиболее глубинному "первому этажу", расположенному в фундаменте этого здания. Итак, начнем. 26. Мировой рынок. Он представляет собой систему торговых взаимоотношений хозяйствующих субъектов множества стран. Если отвлечься от данного множества, остановившись только на торговых отношениях двух стран, то получим международную торговлю. 25. Международная торговля заключается в экспорте и импорте продукции как минимум двух стран. Если отвлечься от одной из двух стран, то останется лишь одна страна, или государство. 24. Государство есть политическая форма организации общества, состоящего при капитализме из трех основных классов: земельных собственников, капиталистов и наемных рабочих. Если отвлечься от государства, то останутся эти три основных класса. 23. “Классы”, — так называется последняя пятьдесят вторая незаконченная глава третьего тома “Капитала”, посвященного процессу капиталистического производства, взятому в целом. Классы — это большие группы людей, образующие социальную структуру общества. В качестве класса в социальную структуру общества может быть включена лишь та большая группа людей, которая обладает какой-либо монополией и имеет, благодаря этому, неиссякаемый источник дохода. Поэтому, если отвлечься от рассмотрения самих классов, то в поле исследования останутся прежде всего доходы и их источники. 22. “Доходы и их источники”. Так называется седьмой отдел третьего тома “Капитала”. Земельные собственники обладают монополией частной собственности на землю и получают доход — земельную ренту. Капиталисты обладают монополией частной собственности на средства производства (капитал) и получают доход — прибыль. Наемные рабочие обладают монополией на способность к труду (рабочую силу) и получают доход — заработную плату. Источником ренты и прибыли является прибавочный труд наемных рабочих. Источником заработной платы — их необходимый труд. Класс частных земельных собственников не является обязательным

элементом

структуры

капиталистического

общества.

Земля

вполне

может

быть

национализированной классом капиталистов. Но поскольку частные земельные собственники существуют, значит они нужны капиталистам. Как же образуется доход земельных собственников? Капиталисты, занятые в сельском хозяйстве, через механизм рынка уступают земельным собственникам свою добавочную прибыль, которая превращается тем самым в капиталистическую земельную ренту.

31

21. “Превращение добавочной прибыли в земельную ренту”, — таково название шестого отдела третьего тома “Капитала”. Земельные собственники, таким образом, забирают в форме земельной ренты часть прибыли капиталистов и расходуют ее на свое личное потребление, не заботясь о расширении и улучшении сельскохозяйственного производства. О производстве заботятся капиталисты. Но этот класс сам распадается на три группы: ссудных, торговых и промышленных капиталистов. Ссудные капиталисты, владея капиталом, приносящим проценты, ссужают (кредитуют) торговых, промышленных капиталистов, позволяя им расширять свою промышленную и торговую деятельность. Возникает вопрос: как образуется доход ссудных капиталистов? Торговые и промышленные капиталисты уступают им в форме процента часть своей прибыли, сами довольствуясь предпринимательским доходом. 20. “Деление прибыли проценты”, —

на

процент

и предпринимательский доход. Капитал, приносящий

так называется пятый отдел третьего тома “Капитала”, в котором рассматриваются

экономические отношения ссудных капиталистов, с одной стороны, и торговых и

промышленных — с

другой. Капиталистическое производство и торговля могут функционировать, авансируя собственный капитал. Правда, масштабы развития их деятельности будут в этом случае значительно уже. Если абстрагироваться от ссудного капитала, то остаются торговый и промышленный капиталы. Поскольку торговый капитал является обособившейся формой промышленного капитала, то анализу в процессе нисхождения должен в первую очередь подлежать он. 19. "Превращение товарного капитала и денежного капитала в товарно-торговый и денежно-торговый капитал”, — таково название четвертого отдела третьего тома “Капитала”. Каким образом получают свой доход торговые капиталисты? Промышленные капиталисты уступают им часть прибавочной стоимости, сами довольствуясь промышленной прибылью, равной средней прибыли. Если бы они не уступали ее торговцам, то промышленникам пришлось бы продавать товар самим. Абстрагируясь от торгового капитала, получаем промышленный капитал всей страны, функционирующий и в сфере производства, и в сфере обращения. То есть промышленный капитал выступает в динамике, обнаруживая тенденцию средней нормы прибыли к понижению. 18. “Закон тенденции нормы прибыли к понижению”, — так называется третий отдел третьего тома “Капитала”. Действие этого закона обусловленно противоречивым влиянием роста производительности труда на динамику средней нормы прибыли: вызываемый им рост производства относительной прибавочной стоимости повышает среднюю норму прибыли; вызываемый им рост

органического строения капитала

понижает среднюю норму прибыли, и притом в большей пропорции. Конечно, в разных отраслях органическое строение капитала разное и производимые массы прибавочной стоимости разные, но общая тенденция средней нормы прибыли оказывается понижательной. Если абстрагироваться от динамики средней нормы прибыли, то получим среднюю норму прибыли в статике. 17. “Превращение прибыли в среднюю прибыль”, — таково название второго отдела третьего тома “Капитала”. Спрашивается, а как образуется средняя норма прибыли? В результате разрешения противоречия, лежащего в основе межотраслевой конкуренции капиталов. Суть его состоит в том, что все капиталы качественно одинаковы: все они производят прибавочную стоимость; но одинаковые по величине капиталы производят неравные массы прибавочной стоимости. Причина — различное органическое строение капитала в разных отраслях и различные нормы отраслевой прибыли. Противоречие разрешается переливом капитала и образованием средней нормы прибыли. Если отвлечься от межотраслевой конкуренции, то останутся

32

отдельные отрасли со своими нормами и массами прибыли. Возникает вопрос: а как образуется прибыль и норма прибыли? 16. “Превращение прибавочной стоимости в прибыль и нормы прибавочной стоимости в норму прибыли”, — таков ответ, который дает название первому отделу третьего тома “Капитала”. Прибыль и норма прибыли — это категории сферы обращения. Только пройдя сферу обращения, прибавочная стоимость и норма прибавочной стоимости приобретают свою превращенную форму. Поэтому, если отвлечься от прибыли и нормы прибыли, можно оказаться в сфере обращения всего общественного капитала. 15. “Воспроизводство и обращение всего общественного капитала”, — таково название третьего отдела второго тома “Капитала”, посвященного процессу обращения капитала. Обращение и воспроизводство всего общественного капитала представляет собой переплетение оборотов индивидуальных капиталов. Если отвлечься от этого переплетения оборотов, то получим возможность рассмотреть “независимый” оборот какого-нибудь отдельного капитала. 14. “Оборот капитала” — название второго отдела второго тома “Капитала”. Оборот капитала — это постоянно повторяющийся его кругооборот. Основное отличие оборота капитала от его кругооборота состоит в том, что в ходе оборота происходит смена не только стоимостной, но и натуральной формы капитала. Отвлекаясь от смены натуральной формы производительного капитала, получаем только смену форм капитала по стоимости, т. е. кругооборот капитала. 13. “Метаморфозы капитала и их кругооборот”, — так назван первый отдел второго тома “Капитала”. Кругооборот капитала охватывает собой сферу производства и сферу обращения. Из сферы обращения, после реализации товара, всякий раз выходит прибавочная стоимость в денежной форме. Определенная ее часть снова превращается в капитал, обеспечивая накопление капитала. 12. “Процесс накопления капитала”, — таково название седьмого отдела первого тома “Капитала”, посвященного процессу производства капитала. Превратить часть прибавочной стоимости в капитал можно тогда, когда она имеется в наличии. Однако, вульгарная буржуазная политэкономия считала, что наемные рабочие продают капиталистам свой труд и получают заработную плату за весь рабочий день и никакой прибавочной стоимости не производят. В связи с этим Марксу пришлось взяться за раскрытие сущности заработной платы, чтобы доказать, что наемные рабочие создают прибавочную стоимость. 11. “Заработная плата” — название шестого отдела первого тома “Капитала”. Проведя различение понятий — “труд” и “рабочая сила”, Маркс доказал, что рабочие продают не труд, а рабочую силу и что заработная плата есть превращенная форма стоимости и цены товара — рабочая сила. В процессе труда, как процессе потребления рабочей силы, рабочие в необходимое рабочее время возмещают капиталисту сумму стоимости, затраченной им на покупку рабочей силы, а в прибавочное время создают прибавочную стоимость, которая после реализации созданных товаров оказывается в наличии в денежной форме. Если отвлечься от необходимого рабочего времени, т. е. от зарплаты, то остается производство в прибавочное рабочее время прибавочной стоимости в целом, т. е. в двух ее основных формах. 10. “Производство абсолютной и относительной прибавочной стоимости”, — так назван пятый отдел первого тома “Капитала”. Абсолютная прибавочная стоимость производится путем абсолютного увеличения массы эксплуатируемого труда при данной его производительности. Относительная прибавочная стоимость создается путем увеличения производительности труда при данной его массе. В процессе производства прибавочной стоимости оба метода используются в единстве. Если отвлечься от этого единства, тогда на

33

первый план выступает

производство относительной прибавочной стоимости, которое развилось из

производства абсолютной прибавочной стоимости. 9. “Производство относительной прибавочной стоимости”, — таково название четвертого отдела первого

тома

“Капитала”.

Увеличение

производительности

труда

достигается

совершенствованием

капиталистической организации труда и капиталистическим применением машин. Если отвлечься от новых форм организации труда,

от применения машин, то остаются производительные

силы, доставшиеся

капитализму в наследство от простого товарного производства феодальной эпохи и изменявшиеся очень медленно. В таком случае производство прибавочной стоимости может увеличиваться только за счет абсолютного увеличения массы труда, т. е. за счет производства абсолютной прибавочной стоимости. 8. “Производство абсолютной прибавочной стоимости”, — так назван третий отдел первого тома “Капитала”. Производство абсолютной прибавочной стоимости есть производство прибавочной стоимости вообще и первая форма ее производства в частности. Прибавочная стоимость начинает производиться только там и тогда, где и когда появляется капитал. Если отвлечься от прибавочной стоимости, то в центре внимания оказывается возникновение капитала. 7. “Превращение денег в капитал” — второй отдел первого тома “Капитала”, рассматривающий эту проблему. Капиталом становятся деньги, расходуемые на покупку рабочей силы и средств производства. Деньги, расходуемые на приобретение предметов потребления, остаются просто деньгами. Если отвлечься от денег как капитала, то остаются просто деньги. 6. “Деньги, или обращение товаров”, — так названа третья глава первого отдела первого тома “Капитала”. Выяснение экономической природы денег показывает, что деньги — это товар, выдвинутый товарным миром на роль всеобщего эквивалента, сросшегося с натуральной формой благородного металла. Если отвлечься от роли всеобщего эквивалента, то остается просто товар, или обмен продуктов. 5. “Товар”, — так названа К. Марксом первая глава первого тома “Капитала”. Товар — это элементарная форма буржуазных экономических отношений, из

которой как из зародыша развивалась и

развилась вся система производственных отношений капитализма. Не случайно категория “товар” (а точнее, отношение обмена продуктов, в котором продукты становятся товарами) явилась исходной при возведении на фундаменте труда всего теоретического здания “Капитала”. Товар — это продукт труда, обладающий двумя свойствами: потребительной стоимостью и стоимостью. Стоимость и придает продукту труда общественную форму — форму товара. Категория “товар” является самым нижним этажом “надземной” части теоретического здания “Капитала”. Глубже, в пределах его фундамента, находятся четыре последних, “невидимых глазу” этажа. Продолжим наше нисхождение. Отвлекаясь от товара как общественной формы продукта труда, мы получим продукт труда, или просто продукт. 4. Продукт труда есть результат, в котором угас процесс труда. Он (продукт) господствует и над самим его производителем, и над самим трудом. Если отвлечься от продукта, тогда остается труд как процесс, как деятельность по созданию продукта. 3. Труд — это целесообразная деятельность человека, направленная на преобразование вещества природы, чтобы приспособить его для удовлетворения потребностей людей. Труд является отчужденной формой жизнедеятельности человека, ибо это деятельность ради выживания. Отвлекаясь от труда, получаем свободную жизнедеятельность.

34

2. Свободная жизнедеятельность представляет собой производство общества, производство других людей как общественных существ, производство себя как общественного существа. Если отвлечься на момент от жизнедеятельности, то остается человек как начало всех общественных начал. 1. Человек выступает как универсальное общественное существо и как индивидуальное общественное существо. Дальнейший

процесс абстрагирования невозможен, поскольку пришлось бы

отвлечься от общественных свойств человека. А человек, лишенный общественных свойств, есть животное. Прошу у читателя прощения за столь, может быть, утомительное для него “путешествие”, но осуществить его было необходимо по нескольким причинам. Во-первых, мы смогли оценить логичность композиции произведения К. Маркса, побывать на всех его этажах, зажечь там “свет” и, благодаря этому, увидеть сияющим все теоретическое здание “Капитала” вплоть до опор его фундамента, приблизиться к его более глубокому пониманию. Во-вторых, становится понятным, над чем билась, над чем мучилась буржуазная классическая политическая экономия, совершая восхождение от конкретного непознанного (от населения, торгового баланса) к абстрактному (товар, потребительная стоимость, стоимость). Не все "этажи" она прошла, не в той последовательности, не в том порядке (на самом деле ― в беспорядке), блуждая в темноте, путаясь в противоречиях, наталкиваясь на неразрешимые для нее проблемы и т. д. В-третьих, становится сама собой разумеющаяся необходимость переработки К. Марксом всех достижений и просчетов буржуазной политической экономии, выдавшей “наверх” горы экономической руды с прожилками золота истины. Вчетвертых, облегчается понимание восхождения мысли К. Маркса от абстрактного к конкретному познанному, великого

всеохватывающего

синтеза

экономических

знаний,

имеющего

результатом

теорию

функционирования и развития сложнейшей, капиталистической общественно-экономической формации. 2.2. Основные ступени развертывания экономического учения К. Маркса на пути от абстрактного к конкретному

Мы с тобой, дорогой читатель, не можем здесь, к сожалению, пройти вслед за Марксом по всем ступеням восхождения от абстрактного к конкретному, чтобы увидеть, как с помощью диалектического метода Маркс из “монблана фактов”, поставляемых классической политической

экономией и самой практикой

капиталистического хозяйствования, делая необходимые открытия и вводя новые категории, создал “Капитал” как диалектически расчлененное целое. Остановимся на главном и наиболее необходимом. Думается, что это: 1) человек как базис всей человеческой деятельности; 2) свободная жизнедеятельность людей; 3) труд как отчужденная форма жизнедеятельности; 4) продукт труда; 5) трудовая теория стоимости; 6) теория прибавочной стоимости. 2.2.1. "Этажи" фундамента теоретического здания "Капитала"

Человек выступает у К. Маркса “как сущность, как базис всей человеческой деятельности и всех человеческих отношений ...” (Маркс, Энгельс, т. 2, 102), но не как “абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо” (там же, т. 1, 414), а как индивидуум, существующий вместе с другими людьми. «Индивиды всегда и при всех обстоятельствах “исходили из себя”, но так как они не были единственны в том смысле, чтобы не нуждаться ни в какой связи друг с другом ... то им необходимо было вступать во взаимоотношения друг с другом» (там же, т. 3, 439). Иными словами, они с самого начала являлись общественными существами. Люди “фактически начали с того, что присваивали себе предметы внешнего мира как средства для удовлетворения своих собственных потребностей...” (Маркс, Энгельс, т. 19, 378). Их отношение к природе было обусловлено их

35

телесной организацией и носило ограниченный характер. Ограниченное отношение индивидуумов к природе было основой их ограниченного отношения друг к другу. Природа этих существ, таким образом, изначально была двойственной. Каждый человек выступал, во-первых, как ограниченное индивидуальное существо, вовторых, как ограниченное общественное существо, обладающее в потенции необходимостью и возможностью преодолевать эти границы. Ведь и "призвание, назначение, задача всякого человека — всесторонне развивать все свои способности, в том числе ... и способность мышления" (Маркс, Энгельс, т. 3, 282). Человек обретал и развивал важную для него способность саморазличения. Он отличал: 1) себя от другого индивидуума; 2) себя от всех остальных вместе, от общества. Способом удовлетворения и развития всех этих потребностей человека выступает его свободная жизнедеятельность. Свободная жизнедеятельность людей — есть их самодеятельность. Человек рождается свободным. Свобода присуща человеку. Он никогда не боролся против своей свободы. “Во все времена существовали ... все виды свободы, но только в одних случаях — как особая привилегия, в других — как всеобщее право” (там же, т. 1, 55). Времена присваивающего хозяйства как раз и были тем случаем, когда свобода была всеобщим уделом, а жизнедеятельность людей — свободной, или “самодеятельностью”, как называет ее К. Маркс. В свободной жизнедеятельности человек “рассматривает другого человека как осуществление своей свободы” (там же, т. 1, 401). Свободной жизнедеятельности людей присущ двойственный характер. Во-первых, она

есть

способ

воспроизводства

воспроизводства

физического

их “общественной связи”,

существования

то есть общества.

индивидов, Первая

во-вторых,

сторона

―

способ

включает в себя:

1) воспроизводство людей как физических индивидов посредством рождения; 2) добывание для них средств существования. Вторая сторона содержит в себе: 1) производство себя (“меня”) как общественного существа; 2) производство другого индивида (“тебя”) как общественного существа. “Я в моем производстве опредмечивал... мою индивидуальность, ее своеобразие, и поэтому во время деятельности я наслаждался индивидуальным проявлением жизни, а в созерцании от произведенного предмета испытывал ... индивидуальную радость от сознания того, что моя личность выступает как предметная, чувственно созерцаемая и поэтому находящаяся вне всяких сомнений сила. В твоем пользовании моим продуктом или твоем потреблении его я ... непосредственно испытывал ... сознание того, что моим трудом удовлетворена человеческая потребность ... определена человеческая сущность, и что поэтому создан предмет, соответствующей потребности другого человеческого существа. Я был ... для тебя посредником между тобою и родом (обществом − Т. А.) и сознавался ... и воспринимался тобою как дополнение твоей собственной сущности, как неотъемлемая часть тебя самого... В моем индивидуальном проявлении жизни я непосредственно создавал ... твое жизненное проявление, и, следовательно, ... утверждал ... и осуществлял ... мою общественную сущность" (Маркс, Энгельс, т. 42, 36). И наоборот. Таким образом, в свободной жизнедеятельности людей происходит обмен проявлениями свободной индивидуальной жизнедеятельности. Лежащая в основе этой общественной связи общественная собственность выступает пьедесталом свободной жизнедеятельности людей (См.: Маркс, Энгельс, т. 26, ч. 3, 286). Смысл общественной собственности здесь заключается в том, что она есть "наличие существенных предметов для человека как в виде предметов наслаждения, так и в виде предметов деятельности” (там же, т. 42, 146). В этом случае живая личность господствует над своей опредмеченной сущностью, субъект господствует над предметом.

36

Тот факт, что моя индивидуальность опредмечена в добытом мною вместе с другими людьми средстве существования, находится рядом со мной и независимо от меня и сознательно, по моей воле может быть отдана для пользования или потребления тебе, означает и то, что моя опредмеченная индивидуальность передается тебе как иному, чужому по отношению ко мне индивиду, хотя пока и по моей воле. А ведь это может осуществляться и вопреки ей. Короче говоря, моя свободная жизнедеятельность содержит в себе объективную возможность разрыва на не контролируемую мною мою жизнь и на чуждую мне деятельность. Такой чуждой человеку и в то же время свойственной только ему деятельностью является труд. Труд начинается с изготовления орудий труда и пока не занял господствующего положения, он кажется свободной деятельностью, не имеющей ничего общего с отчуждением. Однако с переходом к земледелию и животноводству начала проявляться действительная общественная сущность труда для занимающегося трудом отдельного человека. Юное сознание "человека разумного" (Homo sapiens) было буквально потрясено утомительной тяжестью труда в земледелии и животноводстве, с одной стороны, и неслыханным ранее стабильным обилием средств существования, обеспечиваемым трудом в этих новых отраслях, ― с другой. В центре внимания людей все больше оказывалось это “изобилие” средств существования, порождаемых трудом. В свободной жизнедеятельности в центре внимания было воспроизводство людей как природных и общественных существ, а добывание средств существования было лишь средством достижения этой великой цели. Теперь целью становилось производство средств существования, а человек и его жизнь всего лишь средством достижения этой цели. “Человек не только изменяет форму того, что дано природой: в том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю” (Маркс, Энгельс, т. 23, 189). Итак, человек начинает подчинять свою волю процессу труда. Это означает, что труд подчиняет себе человека, становится чуждой, господствующей над его жизнью силой. В качестве процесса труд является, вопервых, отчужденной деятельностью человека, т. е. когда человек трудится, он не свободен. Во-вторых, процесс труда становится самоотчуждением человека, т. е. он начинает относиться к себе самому как к чужому существу, принадлежащему не себе, а труду, этой господствующей над ним силе. Человек трудится не один, а вместе с другими людьми, в обществе. Труд всего общества, или общественный труд существует лишь в форме разделения труда. Разделение труда и есть форма существования отчужденного труда. С

разделением труда дана возможность, во-первых, отчуждения человека от

общественного труда с противопоставлением общественному труду индивидуального труда, превращающегося в частный труд. Каждый человек приобретает свой

“исключительный круг деятельности, который ему

навязывается и из которого он не может выйти…” (Маркс, Энгельс, т. 3, 31 — 32). Во-вторых, дана возможность отчуждения человека от человека, “при котором он рассматривает другого человека не как осуществление своей свободы, а наоборот, как ее предел” (там же, т. 1, 401). В итоге оказывается, что труд с самого начала является отчужденным трудом, полагающим возможность возникновения частной собственности. “Впрочем, разделение труда и частная собственность это ― тождественные выражения: в одном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что в другом ― по отношению к продукту деятельности” (там же, т. 3, 31). Труд, будучи отчужденной деятельностью, сначала включается в общественный круговорот в форме натуральных служб и натуральных повинностей. Результатом труда выступает продукт. Труд угасает в продукте.

37

Продукт как таковой есть продукт не как овеществленная деятельность, “но лишь как предмет для действующего субъекта”, “и только в потреблении продукт становится действительным продуктом” (там же, т. 12, 717). Являясь результатом труда, как отчужденной деятельности, продукт становится отчужденным предметом, предметом, который господствует над субъектом, опредмеченная в нем индивидуальность человека господствует над живой личностью самого человека, подчиняет себе его жизнь. Продукт труда обнаруживает двойственный характер. Во-первых, если в нем опредмечена потребность самого производителя, то он является потребительной стоимостью для него, или потребительной стоимостью как таковой. Здесь имеет место обмен “своего труда на продукт своего труда, и этот обмен есть скрытая форма (зародыш) действительного обмена” (Маркс, Энгельс, т. 42, 32). Во-вторых, если в продукте опредмечена потребность другого индивида, то он является потребительной стоимостью для других, или общественной потребительной стоимостью. Формами отчуждения продукта как общественной потребительной стоимости в начале выступают пожертвование, дарение, потом — выплата дани, натурального оброка, натурального налога и т. д. С возникновением общественной потребительной стоимости появляется возможность отчуждения абстрактной стороны труда от его конкретной стороны. Конкретный труд в масштабе общества представляет многообразие различных полезных видов труда отдельных производителей, т. е. совокупность особенностей. Абстрактный труд выступает как отвлеченный от этих особых полезных видов, как труд вообще, как затрата энергии производителей в физиологическом смысле. В этой всеобщей форме абстрактный труд является необходимым условием превращения его в специфическую форму общественного труда. И абстрактный труд заявляет свою претензию на замещение непосредственно общественного труда, претензию на свое вершение судеб отдельных производителей. Если раньше сменяющиеся формы свободной жизнедеятельности каждого индивида являлись

непосредственно общественными потому, что они

представляли собой особые функции общественной деятельности, то теперь возникает особая функция — определять, имеет ли общественную необходимость тот или иной особый полезный вид труда. Ее и берет на себя абстрактный труд. Тем самым труд в еще большей степени превращается

в чуждую отдельным

производителям силу. Чтобы эта претензия

стала

действительностью, необходимо

выполнение двух

условий:

1) потребительная стоимость действительно должна быть непотребительной стоимостью для ее производителя (должен появиться излишек продукта); 2) абстрактный труд должен стать вещным свойством продукта труда, быть овеществленным. Другими словами, необходимо, чтобы опредмечивание моих сущностных сил превратилось в овеществление ставших мне чуждыми

моих сущностных сил, влившихся в общую силу

противостоящего мне общества производителей. Продукты всегда представляли собой вещную форму богатства — потребительную стоимость. С овеществлением абстрактного труда возникла абстрактная форма богатства — стоимость. Это повлекло за собой изменение общественной роли вещной формы богатства: общественная потребительная стоимость стала носителем стоимости, или потребительной стоимостью товара. “Для того чтобы стать товаром, продукт должен быть передан в руки того, кому он служит в качестве потребительной стоимости, посредством обмена” (Маркс, Энгельс, т. 23, 49), т.е. путем купли-продажи. “Ибо продукт является товаром [в истинном значении слова] лишь внутри обращения” (там же, т. 26, ч. 3, 301). Таковы, думается, основные идеи, заложенные К. Марксом в фундамент трудовой теории стоимости.

38

2.2.2. Трудовая теория стоимости, развитая К. Марксом

Товар в единстве двух его свойств — потребительной стоимости и стоимости — является категорией, выработанной классической буржуазной политической экономией на пути восхождения от конкретного непознанного, являющегося нам в экономической действительности, к абстрактному, сущностному. На этом она и остановилась. К. Маркс, “заглянув” в фундамент товарного производства, обнаружил двойственный характер труда, воплощенного в товаре. Он приступил к достраиванию здания трудовой теории стоимости, заложенного трудами У. Петти, Ф. Кенэ, А. Смита, Д. Рикардо. К. Маркс начал с того, на чем остановились А. Смит и Д. Рикардо: с товара. Однако у него товар уже не просто вещь, которую продают, а общественная форма продукта труда. Понимая, что овеществленный в товаре абстрактный труд образует субстанцию стоимости, К. Маркс сначала определил стоимость по субстанции: стоимость — это овеществленный в товаре “абстрактно-человеческий труд” (Маркс, Энгельс, т. 23, 46 — 47). Субстациональное определение стоимости позволяет разобраться во внутреннем противоречии потенциального товара, то есть излишка продукта, созданного в натуральном хозяйстве. Потенциальная стоимость этого излишнего продукта не может быть создана без производства потребительной стоимости. С другой стороны, созданная стоимость не может быть реализована в данной потребительной стоимости. Налицо внутреннее противоречие потенциального товара между его стоимостью и потребительной стоимостью. Противоречие разрешается в обмене на другой продукт, отличающийся потребительной стоимостью от первого. В процессе обмена одного потенциального товара на другой оба товара из потенциальных превращаются в реальные, а стоимость первого товара реализуется в потребительной стоимости другого товара. Тем самым обнаруживается новое определение стоимости: как отношения. Стоимость есть отношение между двумя товаропроизводителями по поводу абстрактного человеческого труда, овеществленного в их товарах. Величина этой стоимости определяется общественно-необходимым рабочим временем, которое надо затратить на производство того или иного товара при средних общественных условиях его производства. Стоимость как отношение и придает продукту общественную форму товара. Поэтому исходной формой (“клеточкой”) трудовой теории стоимости является не товар как продукт, а простейшее отношение товарного обмена, в котором стоимость выступает в своей вещной форме — форме меновой стоимости. Меновая стоимость, или товарная форма, или форма стоимости развивается с переходом к производству продуктов специально для продажи, то есть по мере развития товарного производства. Первой формой на пути развития меновой стоимости выступает простая, единичная, или случайная форма стоимости. В этом простейшем акте обмена (20 аршин холста = 1сюртуку) стоимость товара (холст), находящегося в относительной форме, реализует себя в потребительной стоимости товара (сюртук), находящегося

в эквивалентной форме. Внутреннее противоречие товара (холст) между потребительной

стоимостью и стоимостью в этом отношении разрешено и не разрешено. Разрешено, ибо 20 аршин холста выразили свою стоимость в потребительной стоимости одного сюртука. Но ткач привез на рынок не 20, а, например, 100 аршин холста, и стоимость остальных 80 аршин он не может выражать в потребительной стоимости четырех сюртуков, ведь они для ткача уже не являются потребительными стоимостями. И тогда возникает противоречие между товарной массой (холст) и товарной массой (сюртук). Стоимость товара — это всеобщее свойство, а потребительная стоимость сюртука является единичной, особенной полезностью. Поскольку стоимость холста реализуется в потребительной стоимости

39

сюртука, то полезность сюртука признается всеобщим свойством, а оно на самом деле особенное свойство. Противоречие разрешается тем, что стоимость стремится реализовать себя во всех особенных потребительных стоимостях. Простая, единичная, или случайная форма превращается в полную, или развернутую форму стоимости. В простой форме единичный эквивалент — сюртук — после обмена на холст уходил из сферы обращения в сферу потребления. В случае полной, или развернутой формы

сюртук, не покидая сферы

обращения, может быть использован для приобретения, например, 20 кг сахара, на которые затем могут быть обменены очередные 20 аршин холста и т. д. Тем самым хотя и на короткое время сюртук выступает в роли меновой стоимости как всеобщего эквивалента. Правда, роль его в этом случае мимолетна. Однако полная, или развернутая форма стоимости содержит противоречие: ряд потребительных стоимостей, в котором холст стремится реализовать свою стоимость, — незакончен. Всегда может появиться новый товар с особой потребительной стоимостью. Противоречие разрешается следующим образом: вместо того, чтобы стоимость товара выражала себя в потребительных стоимостях всех остальных товаров, все товары начинают выражать свою стоимость в одном единственном товаре, потребительная стоимость которого обладает всеобщей полезностью. Полная, или развернутая форма стоимости превращается во всеобщую форму стоимости. Товар, потребительная стоимость которого обладает всеобщей полезностью, в котором поэтому выражают свою стоимость все другие товары, является всеобщим эквивалентом. Всеобщий эквивалент должен быть всеобщим всегда. Натуральная же форма многих товаров, вдвинутых на роль всеобщего эквивалента, подвергается порче (гниет, ржавеет и т. д.). Это противоречие разрешается так: всеобщий эквивалент сращивается с натуральной формой благородных металлов (сначала серебра, а потом и золота). Результатом развития противоречий товарной формы явилось возникновение денег. Как правильно подметил в своих лекциях доцент МГУ К. П. Тронев, деньги у Маркса — это товар и не просто товар, а товарэквивалент, и не просто эквивалент, а всеобщий эквивалент, и не просто всеобщий эквивалент, а всеобщий эквивалент, сросшийся с натуральной формой благородного металла. Такова сущность денег, таково полное определение полноценных денег в марксовой трудовой теории стоимости. С возникновением денег товарный мир раскололся на товары, с одной стороны, и на деньги — с другой. Товары стали выступать как потребительные стоимости, а деньги — как независимая от товаров стоимость. Товары являются представителями вещного богатства, а деньги — всеобщей формой абстрактного богатства. Выступив в качестве посредника в обмене товаров, деньги превратили простой обмен товаров (Т − Т) в товарное обращение (Т − Д −Т ). Они разорвали “индивидуальные и локальные границы непосредственного обмена продуктами” и развили “обмен веществ человеческого труда“ (Маркс, Энгельс, т. 23, 122 — 123). В отношениях с товарами деньги последовательно принимают и развивают пять функциональных форм и выполняют в них соответственно пять экономических функций (меры стоимости, средства обращения, средства накопления и образования сокровища, средства платежа, мировых денег). В отношениях с собой деньги выполняют техническую функцию, функцию масштаба цен. В качестве денежной единицы берется определенное весовое количество золота. Выраженная в деньгах стоимость товара есть его цена. Полноценными деньгами являются только золотые деньги. Все остальные — медные, бумажные и т. д. —

40

являются знаками, символами, заменителями денег. Поэтому денежная система будет максимально устойчивой лишь тогда, когда в нее вводится столько бумажных денег, сколько из нее выведено золотых денег. Возникновение денег разрешило противоречие между товарами. Это помогло высветить истинное значение потребительной стоимости как носителя стоимости. Потребительная стоимость “выносит” стоимость на рынок и после обмена сама уходит вместе с покупателем в сферу потребления, а стоимость, освободившись от нее, реализуется в потребительной стоимости денег, оседая в денежной форме в кармане продавца. Однако возникает новое противоречие, теперь уже между товарами и деньгами. Товары как потребительные стоимости стремятся с помощью денег покинуть сферу обращения и исчезнуть в потреблении. Деньги как стоимость стремятся освободиться от роли посредника в товарном обмене, сохранить себя в сфере обращения и получить самостоятельную форму движения, позволяющую им возрастать. Предпосылками разрешения данного противоречия являются развитие товарного производства до всеобщего товарного производства, развитие сферы обращения до мирового рынка, развитие денег до мировых денег. Только на основе этих предпосылок воплощенный в товарах абстрактный труд развивается до труда, имеющего общественный характер. Трудовая теория стоимости К. Маркса в качестве исходного теоретического положения берет “товар вообще”, или отношение товарного обмена вообще, которое в своей сущности содержит то общее, что присуще товару как в простом, так и в капиталистическом товарном производстве. Поэтому иллюстрацией “товара вообще” может быть как товар простого, так и товар капиталистического товарного производства. Поскольку при рассмотрении “товара вообще” К. Маркс абстрагируется от капитала, то он не может в качестве примера брать товар как продукт капитала. Отсюда остается лишь иллюстрация “товара вообще” примерами из простого товарного хозяйства, где капитал отсутствует не только логически, но и исторически. Непонимание этого порождает пустые дискуссии. В основе трудовой теории стоимости К. Маркса лежит закон стоимости. Сущность закона стоимости представляет взаимосвязь между стоимостью товара и его ценой. Содержание действия закона стоимости: производство и обмен товаров на основе равных общественно необходимых и не равных индивидуальных затрат труда. Формой проявления действия закона стоимости является колебание цен. Закон стоимости является законом, основой, или основным законом товарного производства вообще, достигая своего высшего развития в период капиталистического товарного производства. Как совершенно правильно отмечал К. П. Тронев, основной закон не требует теоретического обоснования. Его нельзя вывести ни из какого другого экономического закона. Он задан эмпирически. И в самом деле, чтобы убедиться в действии закона стоимости, достаточно зайти в любой магазин, взять товар и пройти мимо кассы. Но из закона стоимости выводятся все остальные законы, образующие систему законов товарного производства, потому что они возникают на основе действия закона стоимости. Действие закона стоимости в товарном производстве обеспечивает через отклонение цен от стоимости: 1) распределение труда по различным отраслям общественного хозяйства; 2) постоянное снижение затрат труда на производство товара путем применения технических новшеств; 3) дифференциацию товаропроизводителей и вытекающее из нее вытеснение из сферы производства товаров тех производителей, которые не смогли снизить затраты на единицу товарной продукции. Развитие товарного производства на основе действия закона стоимости привело не только к созданию предпосылок, но и к появлению условия

разрешения противоречия между товарами и деньгами. Таким

41

условием явилось превращение рабочей силы в товар. Подмеченное К. Марксом это необычное явление легло в основу открытия им прибавочной стоимости и разработки соответствующей теории. 2.2.3. Теория прибавочной стоимости

Это второе важнейшие (после материалистического понимания истории) открытие К. Маркса. Его суть заключается в том, что производство и присвоение прибавочной стоимости есть специфическая для капитализма форма производства и присвоения прибавочного продукта — высшая форма отчуждения человека от своей деятельности, от продукта своей деятельности, от самого себя, от другого человека, от других людей. С появлением товара рабочая сила, деньги встретили, наконец, такой товар, который способен сам увеличивать свою стоимость. Благодаря этому деньги из посредника в обмене товаров по формуле Т — Д — Т превратились в самостоятельного субъекта, который имеет формулой своего движения Д — Т — Д1, где Д1 = Д + ∆Д, а ∆Д — некоторое приращение стоимости, названное К. Марксом прибавочной стоимостью. Смена формы движения с Т — Д — Т на Д — Т — Д1 произошла на основе действия закона стоимости и без его нарушения. За деньги (например, 20 долл.) покупается рабочая сила (стоимостью 20 долл.), которая вне сферы обращения, т. е. в сфере производства создает новый товар (стоимостью 40 долл.), продаваемый на рынке по стоимости, равной 40 долл. Тем самым имеется Д, равное 20 долл., и Д1,

равное 40 долл.

1

Д — Д = ∆ Д = 40 — 20 = 20 долл. Стоимость, затраченная на покупку товара, рабочая сила, таким образом, сама возросла на 20 долл. Полученная прибавочная стоимость может быть опять направлена на покупку дополнительной рабочей силы и т. д. Самовозрастающая стоимость и есть капитал. В движении Д — Т — Д1, называемом всеобщей формулой капитала, дана безграничная возможность самовозрастания стоимости. В процессе выяснения условий превращения рабочей силы в товар, т. е. в процессе раскрытия тайны так называемого первоначального накопления капитала, К. Маркс аргументированно показал как формируется, “завязывается” структура капитала, структура основного производственного отношения капитализма. Стоимость, направленная на покупку лишенной средств производства рабочей силы, становится переменным капиталом. До покупки рабочей силы эта стоимость существует в денежной форме. После покупки рабочей силы она становится переменным капиталом и существует в форме рабочей силы, в форме способности созидать новую стоимость. Стоимость, направленная на покупку средств производства, стоимость, воплощенная в средствах производства, становится постоянным капиталом. Капиталом средства производства становятся только тогда, когда они противостоят рабочей силе и эксплуатируют ее, используют в своих интересах. Результатом этой эксплуатации и является прибавочная стоимость. Интерес капитала в целом состоит в расширенном воспроизводстве самого себя. Осуществить это он может только путем производства прибавочной стоимости превращения ее значительной части в капитал. Без прибавочной стоимости нет самовозрастания капитала. Поэтому производство и присвоение прибавочной

стоимости

путем

эксплуатации

наемной

рабочей

силы

составляет

закон

движения

капиталистического способа производства. Данный закон движения непосредственно вытекает из основного закона — закона стоимости и развивается благодаря его действию. Из закона производства прибавочной стоимости, проявляющего свое действие в единстве двух форм прибавочной стоимости — абсолютной и относительной — непосредственно следует закон накопления капитала. Действие этого закона проявляется в форме концентрации и в форме децентрализации капитала. Сопровождаются же эти формы централизацией капитала. Реальной формой накопления выступает расширенное воспроизводство.

42

Непосредственным следствием закона накопления капитала является закон роста органического строения капитала, проявляющийся реально в экстенсивном и интенсивном типах расширенного воспроизводства. Из действия закона роста органического строения капитала вытекает закон капиталистического народонаселения, который проявляется в формах притяжения и отталкивания труда капиталом. Обобщением

всех

законов

процесса

производства

капитала

выступает

всеобщий

закон

капиталистического накопления, выражающий связь между накоплением капитала и положением пролетариата и проявляющийся в формах абсолютного и относительного ухудшения положения пролетариата. Завершением анализа законов процесса производства капитала выступает у Маркса закон исторической тенденции капиталистического накопления. Он выражает связь между накоплением капитала как частной собственности и отрицанием капитала самим себя как частной собственности в процессе его накопления. Это отрицание может проявиться в двух формах: в форме уничтожения (Vernichtung) капитала как частной собственности и в форме снятия (Aufhebung) капитала как частной собственности, причем обе формы предполагают как мирный, так и не мирный путь. В процессе производства капитала капитал, или прошлый труд полностью господствует над живым трудом. Живой труд для наемного рабочего является не его жизнедеятельностью, а средством заработка. Произведенный продукт как и труд принадлежит не рабочему, а капиталисту. Сам наемный рабочий, его способности принадлежат не ему, а капиталисту, ибо только на капиталистической фабрике он может их применить. Поэтому при капитализме имеет место высшая форма развития труда, высшая степень развития отчуждения рабочего от самого себя и от других людей. Над всеми ими господствует капитал как высшая овеществленная общественная сила. Жизнедеятельность капитала охватывает не только процесс производства, но и процесс обращения. Последний накладывает на отчуждение свои поверхностные формы. Закон исторической тенденции капиталистического накопления находит свое развитие в законе кругооборота промышленного капитала, выражающего связь между существованием капиталистического способа производства и непрерывностью смены фаз и функциональных форм движения промышленного капитала. Оборот капитала ― это последовательная смена функциональных форм и натуральной формы промышленного капитала. Закон роста органического строения находит проявление в росте доли основного капитала и поэтому порождает закон замедления оборота промышленного капитала. В расширенном воспроизводстве и обращении всей совокупности оборотов индивидуальных промышленных капиталов обнаруживается сформулированный В. И. Лениным закон преимущественного роста производства средств производства по сравнению с производством предметов потребления. С учетом межотраслевой конкуренции капиталов на рынке закон прибавочной стоимости принимает форму закона средней прибыли, а закон стоимости ― форму закона цен производства. Наконец, всеобщий закон капиталистического накопления в своем влиянии на положение класса капиталистов проявляется в форме закона тенденции нормы прибыли к понижению. В действии этого закона обнаруживается предел развития капитала как самовозрастающей стоимости, который капитал полагает сам себе. Мы видели, что всеобщая формула капитала Д ― Т ― Д1 открывает безграничные просторы для самовозрастания капитала по величине своей стоимости. Однако, чтобы произвести прибавочную стоимость, нужно произвести какой-либо ее носитель, какую-либо потребительную

43

стоимость. Стремление безгранично увеличивать самовозрастающую стоимость

ведет

к безграничному

производству потребительных стоимостей и предложению их рынку в форме товаров как продуктов капитала. Но рынок признает только платежеспособный

спрос. Тем

самым безграничное возрастание капитала

наталкивается на ограниченность платежеспособного спроса, на предел своего роста. Обнаруживается перенакопление капитала. Перенакопленным оказывается тот капитал, который не способен обеспечить себе ту же или возрастающую массу прибыли при понижающейся средней норме прибыли. Формой разрешения этого противоречия являются экономические кризисы перепроизводства. В их ходе мелкие и средние капиталы разоряются и выталкиваются из сферы производства в сферу обращения. Крупные капиталы путем скупки разорившихся предприятий (централизация капитала) увеличивают свои капиталы. Они оказываются способны обеспечить себе возрастающую массу прибыли при падающей норме средней прибыли и остаются в сфере производства. Изгнанием слабых капиталов из сферы производства крупный капитал отодвигает на некоторое время предел самовозрастания и занимается производством прибавочной стоимости, пока не достигнет предела опять и т. д. Покинувшие сферу производства капиталы начинают заниматься торговлей либо предоставлением денег взаймы под проценты. Таким образом, действие закона тенденции средней нормы прибыли к понижению лежит в основе отделения капитала-функции от капитала-собственности и обособления трех форм капитала: промышленного, торгового и ссудного. Соответственно происходит распадение прибавочной стоимости на три обособленные части и получение ими статуса превращенных форм: предпринимательского дохода, процента и земельной ренты. Последнюю получают те, кто из собственника денег превратился в собственника земли. В форме ссудного капитала стоимость достигла высшей и последней формы своего развития и вместе с тем и высшей формы отчуждения, фетишизации. Владельцу ссудного капитала кажется, что деньги сами порождают деньги (формула его движения: Д ― Д1) и процесс возрастания стоимости его капитала не имеет никакого отношения к труду. Что же дальше? Дальше начинается ниспадающая ветвь в развитии капитала как частной собственности. “Снятие самоотчуждения проходит тот же путь, что и самоотчуждение” (Маркс, Энгельс, т. 42, 113). Это теоретическое положение К. Маркса имеет непреходящее методологическое значение для понимания дальнейшего экономического развития и места в этом понимании трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости. 2.3. Границы применимости экономического учения К. Маркса и выход за его пределы

Наметить пути решения проблемы дальнейшего развития частной собственности сегодня уже невозможно без критического взгляда на все экономическое учение К. Маркса. А дело это очень трудное, требует тонкости, взвешенности и осторожности. “Основательной критики ― будь то со стороны врагов или друзей ― можно ожидать не скоро, ― писал К. Маркс Людвигу Кугельману 11 октября 1867 г., ― потому что такое объемистое и в некоторых своих частях такое трудное сочинение требует времени для прочтения и усвоения” (Маркс, Энгельс, т. 31, 470). Как же можно подойти с критической меркой к “Капиталу” К. Маркса, зная, что его теоретическое здание возведено весьма искусно?

Подсказку можно найти у его соратника и духовного наследника

Ф. Энгельса. В письме Филиппо Турати в Милан от 6 июня 1893 г. Ф. Энгельс заметил: «Что касается ″Краткого изложения″, сделанного Девилем, то ... Девиль в ряде случаев придал абсолютное значение

44

отдельным положениям Маркса, которые последний выдвигал только как относительные, как правильные только при определенных условиях и в определенных границах» (там же, т. 39, 69 — 70). Именно для того, чтобы избежать ненужной абсолютизации экономического учения К. Маркса, зададимся общепринятым в науке вопросом: каковы границы, какова область применимости

социально-

экономического учения К. Маркса? Прежде всего это касается диалектики материи и сознания. “Маркс и я отчасти сами виноваты в том, ― писал Ф. Энгельс Йозефу Блоху 21 ― 22 сентября 1890 г., ― что молодежь иногда придает больше значения экономической (материальной. ― Т. А.) стороне, чем это следует. Нам приходилось, возражая нашим противникам, подчеркивать главный принцип, который они отвергали, и не всегда находилось время, место и возможность отдавать должное остальным моментам, участвующим во взаимодействии” (там же, т. 37, 396). В результате школярское усвоение материалистического решения, основного вопроса философии и применение неправильно усвоенного знания в решении частных проблем общественной науки порождало процессы, тормозящие дальнейшее развитие экономического учения К. Маркса. Попытка Б. И. Шенкмана в публикуемой рукописи ″Духовное производство и его своеобразие″ вырваться за пределы этого школярства получила резкий отпор редакции журнала “Вопросы философии”. “Верно, что люди всегда должны есть, пить, одеваться и так далее и что только на этой основе они могут участвовать в производстве, ― писал Б. И. Шенкман, ― однако из этого еще не следует, что условия материальной жизни тождественны материальному производству и что, следовательно, материальное производство всегда и вечно будет базой духовного производства” (Вопросы философии. 1966. № 12, с. 114). Такого греха “идеологическая инквизиция” оставить без осуждения не могла. “Редакция не может согласиться со столь категорическим высказыванием ... материальное производство сохраняет свою функцию основания всех духовных форм” (там же). А ведь В. И. Ленин еще в 1909 г. предупреждал: “Пределы абсолютной необходимости и абсолютной истинности этого относительного противопоставления суть именно те пределы, которые определяют направление

гносеологических исследований. За этими пределами оперировать с

противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолютной противоположностью было бы громадной ошибкой” (Ленин, т. 18, 259). Такими пределами являются пределы взаимодействия определенной материи и определенного сознания. Внимательный анализ развития диалектического процесса взаимодействия определенной материи и определенного сознания позволяет пока выделить, как мне думается, три больших периода: период осознающей себя материи, период материализирующегося сознания и период сознания, удовлетворенного материализацией. Это ― периоды развертывания жизнедеятельности людей. Вторым шагом в выяснении границ применимости

экономического учения К. Маркса является

раскрытие сути его материалистического понимания истории. В том же письме Йозефу Блоху Ф. Энгельс высказался о нем так: “... согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу” (Маркс, Энгельс, т. 37, 394). Сказано четко и ясно. Вопрос состоит только в том, что понимали Маркс и Энгельс под “производством и воспроизводством действительной жизни”? “... Это ― определенный способ деятельности

45

данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный образ жизни. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами” (там же, т. 3, 19). У К. Маркса обнаруживаются три формы жизнедеятельности индивидов. Исторически первой из них является

ограниченная

свободная

жизнедеятельность.

“Животное

...

не

отличает

себя

от

своей

жизнедеятельности... Человек же делает самое свою жизнедеятельность предметом своей воли и своего сознания ... то есть его собственная жизнь является для него предметом именно лишь потому, что он есть родовое (общественное. ― Т.А.) существо. Только в силу этого его деятельность есть свободная деятельность” (Маркс, Энгельс, т. 42, 93). “Сознание, конечно, есть в начале осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды и осознание ограниченной связи с другими лицами и вещами, находящимися вне начинающего осознавать себя индивида ... Ограниченное отношение людей к природе обуславливает их ограниченное отношение друг к другу ...” (там же, т. 3, 29). Второй формой жизнедеятельности индивидов, пришедшей на смену первой, является отчужденный труд. “Отчужденный труд переворачивает это отношение (индивида к своей свободной жизнедеятельности. ―

Т.А.) таким образом, что человек именно потому, что он есть существо сознательное, превращает свою жизнедеятельность, свою сущность только лишь в средство для поддержания своего существования” (Маркс, Энгельс, т. 42, 93). И, наконец, третьей формой жизнедеятельности людей выступает их универсальная свободная жизнедеятельность, которая вырастает из процесса снятия отчужденного труда и частной собственности. “... Частная собственность может быть уничтожена только при условии всестороннего развития индивидов, потому что наличные формы общения и производительные силы всесторонни, и только всесторонне развивающиеся индивиды могут их присвоить, т.е. превратить в свою свободную жизнедеятельность” (там же, т. 3, 441). При предпосылке снятия отчужденного труда и частной собственности “местно-ограниченные индивиды сменяются индивидами всемирно-историческими, эмпирически универсальными” (там же, т. 3, 34). Свободная жизнедеятельность “эмпирически универсальных” индивидов при их “универсальном общении” и “присвоении универсальных производительных сил” может быть только универсальной. Дальнейший анализ развития фундаментальных научных идей К. Маркса непосредственно и прямо приводит к труду. Здесь обнаруживается некоторая фуркация (разделение) его определений, которые, на первый взгляд, не согласуются и даже противоречат друг другу. Приведем основные. “... Труд есть лишь выражение человеческой деятельности в рамках отчуждения ...” (там же, т. 42, 140). «Одно из величайших недоразумений ― говорить о свободном, человеческом, общественном труде, о труде без частной собственности. “Труд” по своей сущности есть несвободная, нечеловеческая, необщественная, обусловленная частной собственностью и создающая частную собственность, деятельность» (там же, т. 42, 242). “... Труд как создатель потребительных стоимостей, как полезный труд есть ... вечная естественная необходимость, без него ... не была бы возможна сама человеческая жизнь” (там же, т. 23, 51). И у Энгельса: “Труд начинается с изготовления орудий ... труд создал самого человека. ... Лишь совершенно незначительную, второстепенную часть экономической работы (поднимание тяжестей и т. д.) можно выразить в килограммах” (там же, т. 20, 486, 491, 624). Попытки разрубить гордиев узел определений труда могут привести к тому, что верные определения труда могут быть отброшены, а неверные приняты в качестве истинных. Правильное же решение этой сложной проблемы открывает путь к раскрытию процесса снятия труда и перехода человечества к свободной универсальной жизнедеятельности.

46

Выйти из этого затруднительного положения помогает выделение трех основных форм, в которых реально выступает жизнедеятельность индивидов в разные периоды их развития. Эти формы: работа, труд, созидание. Их различение в неявном виде присутствует в экономическом учении К. Маркса. Однако в явном виде проблему различения этих трех форм он не

ставил, видимо, потому, что для раскрытия законов

функционирования и развития одной единственной капиталистической общественно-экономической формации это было не нужно. Отказавшись от рассмотрения “первых животнообразных инстинктивных форм труда”, с одной стороны, и “сложного труда” ― с другой (Маркс, Энгельс, т. 23, 53, 189), К. Маркс, оперируя понятием простого труда, блестяще решил стоящую перед ним задачу. Первоначально проблему различения труда и созидания в виде различения процесса труда и процесса изобретения в конце XIX в. поставил французский социолог Габриэль Тард (1843 ― 1904 гг.). Отождествляя труд и работу, он не смог провести четкого различения труда и созидания, отметив, что “изобретать ― великое удовольствие, а работать всегда тягостно” (Тард, 1996, 187). Знакомство с трудами Г. Тарда побудило великого русского химика и либерального экономиста Д. И. Менделеева (1834 — 1907 гг.) поставить в 1885 г. проблему различения труда и работы. Не дав ее четкого решения, он тем не менее высказал две очень важные мысли: “Так как труд во всех отношениях является позднее работы ― у дитяти, у народа первобытного ― одна работа, труд ― у взрослого, ― то чем дальше, тем яснее станут признаки, отличающие работу от труда. Неясностей, словом, еще очень много, но тем не менее различие труда от работы совершенно понятно, хотя оба слова в разговоре часто еще смешиваются” (Менделеев, т. 20, 107). И еще: “Прогресс состоит в уменьшении работы, в замене ее трудом, и в таком смысле прогресс несомненен, был и будет, пока будет общество. Грядущее ― труду, а не работе, сложному, а не простому...” (там же, т. 20, 110). Д. И. Менделеев прав, когда говорит, что работа исторически предшествует труду и что прогресс заключается в замене работы трудом. Однако он отождествил труд и созидание, отчужденную жизнедеятельность со свободной жизнедеятельностью человека. В этом сказалась узость его буржуазного кругозора, с которым в экономической науке сложных проблем не решить. “Путь в прошлое так же беспределен, как и в будущее, ― говорил в своем интервью академик Б. А. Рыбаков. ― И всегда, изучая этот путь, ученый должен будет прислушиваться к бегу времени” (Рыбаков, 1972, 45). Различить понятия “работа” и “труд” с позиций сегодняшнего дня не сложно. Работа ― это деятельность, направленная на отделение вещества от природы и доставку его потребителю. Форма вещества природы в процессе работы не изменяется. Труд ― это целесообразная деятельность человека, направленная на преобразование формы вещества природы, чтобы приспособить его для удовлетворения тех или иных потребностей людей. Работа была господствующей формой жизнедеятельности человека в период присваивающего хозяйства. Труд по изготовлению орудий имел место и в присваивающем хозяйстве, но он носил подчиненный работе характер. С переходом к производящему хозяйству и, прежде всего, к земледелию и животноводству господствующей формой жизнедеятельности человека становится труд, превративший работу в подчиненную себе форму деятельности. Развитие труда (а оно является ни чем иным как, развитием разделения труда) порождает новую реальную форму жизнедеятельности человека, которую я называю созиданием. Процесс труда в функциональном плане включает в себя два рода процессов. Первый из них представляет собой изготовление новых образцов, оригиналов материальных и духовных благ, технологий и т. п. Второй род

47

процессов есть тиражирование, копирование, или серийное производство этих образцов благ и технологий. Для первого рода процессов характерно преимущественно творческое начало. Для второго ― преимущественно затрата физических сил. Первый род процессов и является созиданием. В условиях разделения труда на умственный и физический функция созидания прочно закреплена за людьми преимущественно умственного труда, а функция тиражирования выпадает на долю лиц преимущественно физического труда. Для тиражирования оригиналов продуктов и технологий

характерна монотонная повторяемость

одних и тех же операций. Следовательно, для них почти всегда можно найти тот или иной алгоритм, описать эти процессы математически и, подвергнув их автоматизации, передать функцию тиражирования автоматическим системам машин. Тогда “прекратится такой труд, при котором человек сам делает то, что он может заставить вещи делать для себя, для человека” (Маркс, Энгельс, т. 46, 1, 280). Созидание из подчиненной труду формы жизнедеятельности превратится в господствующую форму жизнедеятельности, или в универсальную свободную жизнедеятельность людей. В качестве подчиненных форм, или моментов этой свободной жизнедеятельности будут выступать работа и труд, отчужденный характер которого будет “снят” созиданием. Таким образом, углубленный анализ открытого К. Марксом материалистического понимания истории позволяет обнаружить в истории развития человечества три крупных периода. Первым из них является период осознающей себя природы (определенной) материи. Основной формой жизнедеятельности людей в этот период выступает работа, или ограниченная свободная жизнедеятельность человека. Вторым ― материализующееся сознание. Господствующей формой жизнедеятельности здесь является труд как отчужденная форма жизнедеятельности людей. Третьим периодом, по всей видимости и логике, должен быть период сознания, удовлетворенного материализацией. Основной реальной формой жизнедеятельности в этот период выступит созидание,

или

универсальная

свободная

жизнедеятельность

человека,

называемая

К.

Марксом

самодеятельностью. К наступлению этого периода будет решена проблема производства жизненных средств. Спрашивается: как быть дальше? Какова связь этих периодов с теорией общественно-экономических формаций К. Маркса? Для поиска ответа на эти вопросы важное значение имеют три мысли К. Маркса, к сожалению, не удостоенные должного внимания исследователей. Первая из них высказана им в “Предисловии” к работе “К критике политической экономии”: “В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации″ (Маркс, Энгельс, т. 13, 7) (подчеркнуто мною. ― Т.А.). Здесь явно выражена идея о существования какой-то общей, экономической формации, включающей в себя все остальные общественноэкономические формации или общественные способы производства. Вторая мысль касается тождества “движения частной собственности” и “экономики”. “Не трудно усмотреть необходимость того, ― пишет К. Маркс, ― что все революционное движение находит себе как эмпирическую, так и теоретическую основу в движении частной собственности, в экономике” (там же, т. 42, 117). Известно, что под “движением частной собственности” К. Маркс понимает ее возникновение, развитие и исчезновение. Значит

экономика, экономическая деятельность людей совпадает с движением

частной собственности. Третья мысль К. Маркса относится к выяснению “субъективной” (практической. ―

Т.А.) сущности частной собственности. “Субъективная сущность частной собственности, частная собственность как обособленная деятельность, как субъект, как личность ― это труд” (там же, т. 42, 108). Следовательно, движение частной собственности, экономическая и трудовая деятельность — суть формы

48

проявления жизнедеятельности людей в условиях отчуждения, охватываемого периодом “экономической общественной формации”. Возникает проблема выяснения двух различных понятий, встречающихся в экономическом учении К. Маркса: “общественно-экономическая формация” и “экономическая общественная формация”. Вне всякого сомнения они не являются тождественными. Однако, если первое понятие достаточно основательно раскрыто и освещено в научной литературе, то второе кажется чем-то случайным и загадочным. “Всякому учению ... если оно не идет вслед за временем, не развивается, не пополняется новыми чертами, ― пишет Н. Конрад, ― угрожают две опасности: догматизм, то есть превращение свободной творческой мысли в догму, и скепсис, то есть появление сомнения в ценности данного учения вообще” (Конрад, 1964, 210). Я думаю, что обеих угроз в отношении экономического учения К. Маркса можно избежать, если придерживаться формулы Петра Струве, выдвинутой им на переломе XIX и XX вв.: “… Научный путь проходит через систему К. Маркса, но выводит из нее и ведет дальше” (Струве, 1990, 270). Проблема различения названых понятий решается довольно просто, если для выражения периода, включающего несколько общественных способов производства, ввести новое, еще более общее понятие, чем понятие “общественно-экономическая формация”. Таким понятием, как мне думается, может быть понятие “метаформация” (что означает буквально “идущая после формации” по широте охвата процессов жизнедеятельности человека). В таком случае обозначенные мною выше три больших периода в развитии жизнедеятельности человечества представляют собою три метаформации: метаформация - I (М ― I), метаформация - II (М ― II) и метаформация - III (М ― III). В основе жизнедеятельности людей на протяжении всех трех метаформаций лежит процесс самосовершенствования человека. “... Призвание, назначение, задача всякого человека ― всесторонне развивать все свои способности, в том числе ... и способность мышления ...” (Маркс, Энгельс, т. 3, 282). “В противоположность наивно революционному, простому отбрасыванию всей прежней истории, ― пишет Ф. Энгельс, ― современный материализм видит в истории процесс развития человечества и ставит своей задачей открытие законов движения этого процесса” (там же, т. 20, 24). На протяжении М ― I совершенствование человека происходило на основе формирования физического облика человека, его фенотипа при одновременном формировании физиологических условий для осознания им самого себя как человеческого общественного существа. Это метаформация фенономической деятельности, охватывающая собой период от возникновения человека (3,5 млн. лет тому назад) до появления человека разумного (50 ― 40 тыс. лет до н. э.). М — I включает в себя три ″общественно″ - фенономических формации (формацию австралопитека умелого (F1), формацию архантропа (F2), формацию палеонтропа (F3) и ряд переходных маленьких формаций (f) от F1 к F2 и от F2 к F3. На протяжении М ― II совершенствование человека осуществлялось в отчужденной форме трудовой деятельности, через развитие экономики. Здесь сформировался и совершенствовался ойкотип человека. М ― II представляет собой метаформацию экономической деятельности человека, возникновения, развития и исчезновения частной собственности. Она охватывает период жизнедеятельности ″человека разумного″ (50 ― 40 тыс. лет до н. э. и до настоящего времени). Жизнедеятельностью человечества на протяжении метаформации экономической деятельности создаются условия и предпосылки для перехода к М ― III, или метаформации генономической деятельности. Самосовершенствование

человека

осуществляется

в

ней

путем

совершенствования

его

генотипа.

Господствующей формой жизнедеятельности в этом случае будет созидание. Между М ― I и М ― II находятся

49

переходные метаформионы (m), один из которых характеризует превращение работы в труд, возникновение языка и мышления. Между М ― II и М ― III также возможны переходные метаформионы (m), характеризующие превращение труда в созидание и Homo sapiens — в Homo sapientissimus (человека разумного — в человека разумнейшего). Вот мы и подошли к выявлению границ применимости экономического учения К. Маркса. Оно действительно лишь в пределах метаформации экономической деятельности М ― II, которая отражает собой движение частной собственности, начиная с ее возникновения и завершая ее исчезновением. Метаформация экономической деятельности, или М — II, включает в себя три общественноэкономических формации: родовую,

капиталистическую и коммунистическую. Под влиянием внутренних

противоречий родовая общественно-экономическая формация раскололась на две основные переходные формации, или на два формиона: рабовладельческий формион с рабовладельческим способом производства и феодальный формион с феодальным способом производства. Капиталистической общественно-экономической формации прежде всего и посвящен “Капитал” К. Маркса ― основа его экономического учения. И не только. Диалектический метод, применимый в “Капитале”, “показывает те пункты, где должно быть включено историческое рассмотрение предмета, т. е. те пункты, где буржуазная экономика ... содержит выходящие за ее пределы указания на более ранние способы производства... С другой стороны, это правильное рассмотрение приводит к тем пунктам, где намечается уничтожение современной формы производственных отношений и в результате этого вырисовываются первые шаги преобразующего движения по направлению к будущему” (Маркс, Энгельс, т. 46, 1, 449) . Исследуя способы отрицания частной собственности, вытекающие пути

отрицания из закона

исторической тенденции капиталистического накопления, К. Маркс сосредоточил свое внимание не на “снятии” (Aufhebung), а на уничтожении (Vernichtung) частной собственности. Это было вызвано, как мне думается, рядом причин. Во-первых, им руководило “благородное стремление спешить на помощь страждущему человечеству, которое к чести XIX столетия повсюду проявляется ...” (Маркс, Энгельс, т. 42, 391). «Я смеюсь над так называемыми “практичными” людьми и их премудростью, ― пишет он Зигфриду Мейеру 30 апреля 1867 г. ― Если хочешь быть скотом,

можно, конечно, повернуться спиной к мукам

человечества и заботиться о своей собственной шкуре. Но я считал бы себя поистине непрактичным, если бы подох, не закончив полностью своей книги, хотя бы только в рукописи» (там же, т. 31, 454). Во-вторых, жестокая эксплуатация измученного простого труда молодым и здоровым, а казавшимся уже дряхлым и больным, капиталом подсказывала мысль о том, что пролетариат не выдержит такой эксплуатации и пойдет на социальную революцию. Возможными моментами ее начала могли быть, как тогда казалось, экономические кризисы перепроизводства. Позже это связывалось с развитием кредитно-денежной системы и акционерных обществ, позднее ― с развитием трестов и т. д. В-третьих, К. Маркс и Ф. Энгельс были убеждены, что капитализм достиг уже такого уровня

развития производительных сил, на котором он не мог с ними

справиться. “Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства создала многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествующие поколения, вместе взятые” (там же, т. 4, 429). Железные дороги, электрический телеграф, сельфактор и т. д., представлявшие эти “грандиозные производительные силы”, в конце XX в. кажутся довольно незначительными по сравнению с гибкими производственными системами, информационными технологиями, генной инженерией и космическими кораблями, созданными современным капитализмом. В-четвертых, К. Маркс и Ф. Энгельс хорошо понимали законы смены субъектов собственности. Но в их время трудно было предположить, что развитие капитализма,

50

отрицание капитала самим себя как частной собственности ведет, в конечном счете, к смене не только самой формы собственности, не только ее субъекта, но и объекта собственности. Объектом собственности наряду с материальным продуктом все более становится информационный продукт, который стремится “перезавязать” на себя всю систему общественных отношений. Отсутствие необходимых данных для обнаружения этого процесса, а также потребность сделать завершенным свое экономическое учение сориентировали К. Маркса на признание труда, как создателя потребительных стоимостей, “вечной естественной необходимостью” и опереться на диалектическую триаду “общественная собственность ― частная собственность ― общественная собственность” (на более высокой ступени). И все же, что бы быть точным, я должен заметить, что у К. Маркса имеется косвенный намек на смену объекта собственности, когда он говорит о прошлом труде только как пьедестале живого труда (Маркс, Энгельс, т. 26, 3, 286). В условиях отчужденной деятельности прошлый труд не может быть таким пьедесталом, так как здесь “взаимоотношение труда и условий труда оказывается перевернутым” (там же, т. 26, 3, 285). Однако со “снятием” труда, как отчужденной деятельности, труд уходит в основание и становится пьедесталом, на который возводится свободная жизнедеятельность, имеющая своим результатом информационный продукт и образующая новую систему производственных отношений нового человеческого общества. Итак, возвратимся к М ― II, т.е. к метаформации экономической деятельности, чтобы рассмотреть ее несколько подробнее. Капиталистическая общественно-экономическая формация (F2) достигла вершины своего развития на стадии свободной конкуренции. Здесь частное производство находилось под полным контролем частной собственности. Государство выполняло лишь функцию “ночного сторожа” частной собственности. Укрепление

кредитной

системы

образовало

“главную

основу

постепенного

капиталистических частных предприятий в капиталистические акционерные общества …”

превращения

(Маркс, Энгельс,

т. 25, 1, 484), которые К. Маркс рассматривал как “упразднение капитала как частной собственности в рамках самого капиталистического способа производства” (там же, т. 25, 1, 479). Позже, уже после смерти К. Маркса, развились “новые формы промышленного предприятия, представляющие вторую и третью степень акционерного общества” (там же, т. 25, 1, 480), т. е. картели, синдикаты, тресты, концерны, в том числе международные. Капитализм вступил в высшую и последнюю стадию своего развития. Основное противоречие капиталистического способа производства ― между общественным характером производства и частной формой присвоения ― обострилось до предела. Чтобы его смягчить, капитал путем концентрации и централизации развил ассоциативные формы присвоения в форме монополистических объединений. Для рабочего класса пришло время действовать. Экономическое развитие капитализма, особенно в США, Германии и Японии шло гигантскими темпами. Вырисовывались два возможных способа действий. Первый ― всячески помогать упразднению капиталом частной собственности и самого себя в рамках частной собственности. Второй ― уничтожение частной собственности насильственным, революционным путем. Конрад

Шмидт

предлагает

Ф.

Энгельсу

свой

план

разработки

переходных

этапов

к

коммунистическому обществу. В письме от 1 июля 1891 г. Энгельс отвечает ему: “Ваш план ― переходные этапы к коммунистическому обществу ― стоит того, чтобы над ним поразмыслить, но я бы Вам посоветовал (не торопиться); это самый трудный вопрос из всех, какие только существуют, так как условия беспрерывно меняются. Например, каждый новый трест изменяет их, и каждое десятилетие совершенно перемещаются пункты, которые следует атаковать” (Маркс, Энгельс, т. 38, 108). Атака была успешно осуществлена в ночь на 7 ноября 1917 г. в России под руководством партии большевиков во главе с В. И. Лениным. Капиталистическая общественно-экономическая формация раскололась

51

на два формиона: государственно-монополистический капитализм (f1) и монопольно-государственный социализм (f2). Последний пошел по пути уничтожения частной собственности при сохранении труда. В условиях государственно-монополистического капитализма получили дальнейшее развитие процессы “снятия” частной собственности и труда через отрицание капитала самим себя как частной собственности. Частное производство находилось под двойным контролем: частной собственности и государственной собственности. Изменения в развитии частного производства зашли столь далеко, что новый частный капитал сегодня уже не в состоянии ввести сам себя в действие без помощи государства. Требуется государственный “стартовый капитал”. Открытие нового современного частного предприятия предполагает проведение обширных фундаментальных научных исследований, отличающихся большой непредсказуемостью результатов и, следовательно, значительным риском для частного капитала. Вот тут и приходит на помощь государство

со

своим

финансированием

фундаментальных

научных

исследований.

Полученные

положительные результаты передаются затем частному капиталу для их промышленной и коммерческой разработки. В период господства государственно-капиталистического способа производства (f1) частномонополистические предприятия не могут таким образом обойтись без государственной помощи, а само государство еще не в состоянии взять под свой полный контроль частно-монополистическое производство. Для этого необходимо наличие соответствующих объективных и субъективных предпосылок. Когда же эти предпосылки будут в наличии, государственно-монополистический капитализм уступит (возможно и не без революционного толчка) место новой общественно-экономической формации (F3), в которой полный контроль за частным производством будет принадлежать государству, а позже самому обществу. На протяжении этой новой общественно-экономической формации завершится процесс исчезновения частной собственности и ее субъективной сущности ― труда. Возможно человечество назовет эту последнюю общественно-экономическую формацию социализмом, возможно коммунизмом, возможно как-нибудь иначе. Суть не в названии, а в том, чем эта новая общественно-экономическая формация будет являться на самом деле. “Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, в котором должна сообразовываться действительность, ― пишут К. Маркс и Ф. Энгельс. ― Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает (aufheben. ― Т.А.) теперешнее состояние” (Маркс, Энгельс, т. 3, 34).

Суть “теперешнего состояния” раскрывает другое определение коммунизма, данное К. Марксом:

“... Коммунизм есть положительное упразднение частной собственности; на первых порах он выступает как всеобщая частная собственность ...” (там же, т. 42, 114). Следовательно, под коммунизмом К. Маркс и Ф. Энгельс понимают действительное движение упразднения частной собственности. Это означает, что когда частная собственность будет полностью упразднена (“снята”), исчезнет и коммунизм. Другими словами, человечество в своем развитии выйдет за пределы коммунизма, т.е. за пределы метаформации экономической деятельности, за пределы М ― II. Что же необходимо для упразднения частной собственности? “Частная собственность есть не что иное, как овеществленный труд. Если частной собственности хотят нанести смертельный удар, то нужно повести наступление на частную собственность не только как на вещественное состояние, но и как на деятельность, как на труд” (там же, т. 42, 242). Из данного теоретического положения вытекает два следствия. Во-первых, частная собственность будет упразднена только тогда, когда будет упразднен труд ― эта отчужденная деятельность. Во-вторых, только упраздняющая сама себя частная собственность может упразднить труд, и, наоборот, упраздняющий сам себя труд влечет за собой и упразднение частной собственности. Именно этот процесс взаимного упразднения труда и частной собственности К. Маркс и

52

Ф. Энгельс называют коммунизмом. “Коммунизм есть необходимая форма и энергетический принцип ближайшего будущего, но как таковой, коммунизм не есть цель человеческого развития, форма человеческого общества” (Маркс, Энгельс, т. 42, 127). Ведь не является же целью человеческого развития капитализм?! Таково развитие человечества на протяжении метаформации экономической

деятельности.

М ― II ― это период возникновения, расцвета и исчезновения частной собственности на средства производства и другие материальные блага. С этой позиции историческое значение родовой общественноэкономической формации состоит в подготовке условий возникновения и в самом возникновении частной собственности. Значение капиталистической общественно-экономической формации заключается в создании условий расцвета частной собственности и использования ее для создания современной цивилизации. Наконец, историческое назначение социалистической (коммунистической) общественно-экономической формации состоит в создании объективных и субъективных условий отмирания частной собственности на средства производства и другие материальные блага. Отрицание частной собственностью себя самой одновременно полагает интеллектуальную собственность на информационные продукты и соответствующую систему производительных отношений людей, свободно проявляющих свою жизнедеятельность в форме созидания своей духовно-материальной жизни. Разрастание сферы услуг, в которой пока скрывается созидание информационного продукта, является подтверждением “снятия” субъекта и объекта частной собственности, а значит и снятия ее самой. Важнейшие ступени полагания и отрицания частной собственности на средства производства и другие материальные блага в пределах метаформации экономической деятельности могут представлены в виде следующей модели: f21

f11 F2

F1

F3 f22

f12 f10

f20

где: F1 ― родовая общественно-экономическая формация, со стадиями становления, расцвета и разложения; f11 ― формион рабовладельческого способа производства; f12 ― формион феодального способа производства; f 10 ― формион тупикового способа производства; F2 ― капиталистическая общественно-экономическая формация со стадиями становления, развитого и монополистического капитализма; f21 ― формион государственно-капиталистического

способа производства (государственно-

монополистический капитализм); f22 ― формион государственно-социалистического способа производства (монопольногосударственный социализм; 1917 ― 1991 гг. в СССР и странах-членах СЭВ); f20 ― формион тупикового способа производства; F3 ― социалистическая (коммунистическая) общественно-экономическая формация со стадиями становления, расцвета и разложения строя “всеобщей частной собственности”.

53

Вместо заключения Концепция метаформаций человеческой жизнедеятельности в основных своих чертах была разработана мною к августу 1972 года. В 1990 г. вышла в свет книга С. Платонова “После коммунизма”, подготовленная к печати президентом интеллектуального клуба “Гуманус” С. Чернышевым и его единомышленниками В. Аксеновым и В. Криворотовым. Само название книги ― это снаряд, пущенный в свято оберегаемую партийными идеологами догму о вечности коммунизма как “светлого будущего”. Здесь не место подвергать критическому анализу это необычное сочинение. Отмечу только, что оно, безусловно, вносит весомый вклад в дело методологического освоения экономического учения К. Маркса, а значит, и в его дальнейшее развитие. Все вышеизложенное, как мне думается, будет способствовать критическому преодолению советской политической экономии социализма. Оно предполагает как высвобождение экономической мысли из пут бюрократической коммунистической утопии, так и тщательное выяснение того, что осуществлено и могло быть осуществлено народами СССР, но загублено и не сделано по вине бездарной властвующей бюрократии. ЛИТЕРАТУРА Конрад Н. Шекспир и его эпоха // Новый мир. 1964. № 9. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 18. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 1―4, 12, 13, 19, 20; т. 23, 25. Ч. 1; т. 26. Ч. 3; т. 27, 29, 30, 31, 37, 38, 39, 42, т. 46. Ч. 1. Менделеев Д. И. Сочинения. М.; Л., 1950. Т. 20. Платонов С. После коммунизма: Книга, не предназначенная для печати. М., 1990. Рыбаков Б. А. Гуманитарии в эпоху НТР // Наука и жизнь. 1972. № 3. Струве П. К критике некоторых основных проблем и положений политической экономии // Жизнь. 1990. Т. 6. Тард Г. Социальная логика. СПб., 1996. Из рукописи Б. И. Шенкмана «Духовное производство и его своеобразие» // Вопр. философии. 1966. № 12.

54

3. Проблемы развития современной экономической науки Если наука не хочет деградировать,

превратившись в

нагромождение ad hoc гипотез, ей следует стать более философичной и заняться строгой критикой собственных оснований. А. Уайтхед Экономисты

—

это

чудаки,

которые

накладывают

финансовые пластыри на язвы политического тела. Они даже не догадываются, что у нации может быть душевное заболевание. Б. Селигмен 3.1. Достижения мировой экономической науки. Теория и практика

Экономическая наука ХХ в. в отличие от предшествующего столетия характеризуется прежде всего пестротой мнений, взглядов, позиций, которые выражают наиболее известные научные школы и направления, получившие уже достаточно устойчивую прописку в хрестоматии по теории экономики. Если же расширить диапазон анализа за границы основного течения, т. е. мэйнстрима, то обнаруживается удивительная гамма всевозможных многочисленных изощренных по форме, инструментарию исследования, но часто

очень

противоречивых по содержанию теоретических конструкций, выводов, рекомендаций. Однако если оставить за пределами внимания степень их научной состоятельности, то их существование оправдывается уже хотя бы тем, что в процессе гласного или негласного диалога между ними создается критическая масса для появления школы,

которая в последующем получает со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами титул

"классической" или же "неоклассической" школы. В этом проявляется одна из закономерностей развития экономической науки, внутренние проблемы которой не обсуждаются до тех пор, пока остро не обнаружит себя дихотомия между эволюцией самой экономической теорией и хозяйственной практикой. Иначе говоря, когда данные опыта не согласуются с теоретическими абстракциями пусть даже и самыми искусными, то нарушается критерий научности, в результате чего делаются бесполезными любые научные изыскания. И вот тогда для устранения этого противоречия можно предложить два выхода. Первый — обратиться к внутренним проблемам развития экономической науки вплоть до пересмотра ее основания или парадигмы, что является самым рациональным в поведении человека и, следовательно, самым действенным способом развития самой науки. Второй — попытаться всяческими всевозможными способами "подогнать" практику до "необходимых" академических постулатов. К сожалению, большинство ученых, особенно тех, кто придерживается традиционных, ортодоксальных оснований экономической науки, склонны противоречие науки с практикой разрешить с помощью второго метода: если практика не соответствует теории, то виновата здесь уж никак не теория и хуже от этого должно быть только практике. Если как-то оценивать мировую экономическую науку, то в этом агрегированном понятии нельзя все же не видеть того обстоятельства, что как таковая мировая наука является сложным имплицитным выражением,

фиксирующим достижения научных разработок, сделанных на протяжении всей истории в

различных государствах и различными людьми, коллективами. В этом смысле можно говорить, таким образом, и о национальной науке, особенно если учитывать при этом источники ее финансирования, форму признания научных идей и ее авторов, их пропаганду, а также внедрение их в той или иной степени в хозяйственноэкономические процессы. Безусловно, что за каждой идеей стоит личность того или иного автора. В этом особенность науки как специфической деятельности людей. Конечно, можно отвлечься при этом от того,

55

насколько, как и каким образом оказывает воздействие на позиции ученого-экономиста, его выводы, предложения общая среда обитания ученого, его воспитание, социально-классовое положение, семья, удачная карьера и все прочее, связанное с конкретной личностью и частной жизнью. Но несомненно то, что это те факторы, которые так или иначе, непосредственно или опосредованно, но влияют на теорию, объектом которой является широкая хозяйственная деятельность. Однако, как правило, по разным обстоятельствам эти-то весьма значимые компоненты, прямо или косвенно влияющие в конечном счете на результаты и научные выводы, остаются за пределами внимания исследователей. Желаемая беспристрастность экономической науки, таким образом, достигается далеко не всегда. Казалось бы при таком многообразии национальных государств, которые представляют мир, нелогично отрицать влияние всевозможных национальных особенностей, страны от другой.

отличающих

экономику одной

Но по каким-то трудно объяснимым причинам существует немалое

количество

экономистов, пытающихся все государства подогнать под общий знаменатель "рационального" поведения потребителя

или

производителя,

других

любопытных

извлечений

интеллектуальной

деятельности.

Наблюдается удивительная странность, когда, с одной стороны, провозглашается лозунг о свободе выбора, возводящегося в ранг экономического закона, при котором, с другой стороны, не позволяется другим нациям и народностям делать этот выбор поистине свободно, объявляя такой выбор в лучшем случае нецивилизованностью их поведения или очередным парадоксом. навязывание

Следствием такого подхода является

одних и тех же рецептов по реформированию экономики, результаты чего уже достаточно

явственно себя обнаружили с отрицательной стороны особенно в постсоциалистических странах. 3.2. Национальная экономическая наука: от кризиса к новому основанию и качеству

Институт науки является неотъемлемым свойством любого зрелого национального государства. Существует прямая связь между уровнем достижений в области науки и уровнем социально-экономического развития той или иной страны. Особое место здесь принадлежит экономической науке, которая, как известно, призвана выступать теоретической основой проводимой экономической политики и способствовать выработке рациональных

решений на уровне фирмы. Следовательно, значение идей экономистов, мыслителей от

политики и когда они правы, и когда ошибаются, гораздо влиятельнее, чем принято думать. Иначе говоря, беспрецедентный по времени и по своим проявлениям социально-экономический кризис в республике есть не что иное как отражение кризиса национальной экономической науки. Поправка на проблему перехода экономического знания в реальную действительность через процедуру принятия решений может как-то немного снять с экономистов-теоретиков этот «первородный грех». Кризис экономической науки обнаруживает себя не только в хозяйственной практике, но и в самой, так называемой теории, т. е. на гносеологическом уровне. Циклическое развитие экономической теории так же естественно, как циклическая динамика самой экономики.

Но здесь важно для

антициклического

противодействия в хозяйственной жизни видеть тупиковые и кризисные признаки экономической науки. По сути дела, уход с исторической арены СССР со всеми его продуктами распада запрограммирован был еще в 1950-е годы, когда был допущен стратегический просчет правящей партией в выборе приоритетов, среди которых не оказалось достойного места такому социальному

феномену

как

наука.

Нежелание

поделиться властью, а возможно, и привилегиями хотя бы в рамках общественного признания предопределило целый комплекс социально-экономических проблем, остро проявившихся в 1980-е годы, что естественно подтолкнуло к «гласному, коллективному и демократическому" поиску рациональных решений. Но

56

стремительные события истории,

испытывающей на себе внутренние и внешние факторы воздействия,

актуализировали теорию, которая не только пыталась ответить на вопрос «в каком обществе мы живем?», но и в рамках «обновленного социализма» искала пути повышения совершенствования других воспроизводственных отношений.

эффективности производства и

Надо сказать, что содержательный ход

дискуссий по этим вопросам в то еще недалекое время давал мало шансов на положительные результаты. Революционное нарушение «естественного хода событий» оставило «экономику социализма» без привычных экономических форм, а, следовательно, и без того, по В. Ойкену, «экономического порядка», с помощью которых управлялась бывшая экономическая система, а также без соответствующих логических понятий, входивших в арсенал такого предмета как «политэкономия социализма»: собственность, план, хозрасчет, себестоимость, норматив и т. п. На практике это вылилось в неуправляемый хаос, охвативший практически все постсоциалистические страны, а оставшаяся ниша от того, что называлось «теория», без осмысления заполнилась вначале непривычным и чуждым словом «рынок». Вот в трактовке этого нового понятия каждый, начиная

от рабочего и заканчивая государственным деятелем, проявил

удивительную

вольность и фантазию. В реальной же жизни все это «непонятное» реализовалось в циничной «прихватизации» (переплетающейся с романтической «ваучеризацией»), наглой коррупции, безнаказанном взяточничестве, примитивных, но действенных финансовых аферах, обыкновенном разбое и рэкете. Даже Д. Сакс, «крестный отец» российских реформ, не может понять и принять чудовищных последствий проводимых в России и других странах СНГ радикальных реформ (Московские новости. 1995. № 87. С. 3). Не видит абсолютно никаких перспектив в проводимой экономической политике в России и другой популярный и влиятельный деятель Д. Сорос: «Представьте политические последствия

грабительского

капитализма в России.

Добывающие отрасли будут процветать, но ВПК разрушаться. Процветание добывающего сектора приводит к буму импорта, поскольку потребители предпочитают импортные товары. Обслуживающий сектор — банки, финансовые услуги, распределение товаров и

торговля — также будут развиваться,

но для средств

производства практически не будет рынка... Грабительский капитализм приводит к опустошению русской экономики» (Сорос, Виеном, Коэн, 1996, 333). Отечественная экономическая наука республики никогда не была самостоятельной, как и сама экономика Беларуси, которая входила составной частью в единый комплекс Союза. Этим можно возмущаться или же гордиться, но жизнь продолжается, и она ставит такие новые проблемы и задачи, которые ранее не являлись объектом исследования. А поскольку в республике не сформировалась своя научная экономическая школа, со всеми своими атрибутами и признаками, то, естественно, можно опять сказать, как в начале 1980-х гг.: мы не знаем то общество, в котором мы живем. Примеров здесь можно привести более чем достаточно. Подавляющее же большинство теоретических рассуждений носят чисто нормативный и рекомендательный характер без серьезного выяснения исходной ситуации в том или ином вопросе. Но парадокс такого рода научных изысканий заключается в том, что их нельзя ни доказать, ни опровергнуть. А это уже один из признаков ненаучности выдвигаемых умозаключений. Серьезным

препятствием

к

адекватному

отражению

реальной

действительности

является

игнорирование методологии и, мягко говоря, отсутствие внимания к стройной и общепринятой в науке системе аргументации. Сложилось так, что практически все постсоциалистические государства «пишут» свою историю

как

бы

с чистого листа,

поскольку прежняя теоретическая конструкция — ортодоксальный

марксизм, отвергнута, а приближающаяся где-то к ней хозяйственная система, выступающая в качестве критерия истины, разрушена. При общей экономической неподготовленности, являющейся в том числе и

57

следствием весьма «критического» отношения к мировой «буржуазной науке», любая звонко брошенная фраза у нас может быть принята за последние достижения экономической науки. «К сожалению, — пишет известный специалист в области анализа экономической теории М. Блауг, — ... экономисты часто принимают мякину за зерно и полагают, что владеют истиной, хотя на самом деле это всего лишь сложная цепь определений и ценностных суждений, замаскированных под научные выводы» (Блауг, 1994, 659). Стало некой «доброй традицией» при обосновании

чего-либо уровень техники и технологии использовать японский, образ

жизни — европейский, размер материальной обеспеченности — американский, а доводы и аргументы — белорусские: «я так думаю», «мы в этом убеждены» и в лучшем случае — «такова мировая практика». Эти и другие «странности» в экономической науке происходят из-за отсутствия концептуальной основы или, как еще говорят, парадигмы науки, ее идеологии. Отсутствие этого цементирующего начала порождает в национальной науке диаметрально противоположные позиции, взгляды, генерируемые десятками партий и движений: от приватизации и хуторизации до национализации и коллективизации. Такая поляризация свидетельствует о весьма ненормальном явлении как в самой общественной жизни, так и в экономической науке. В республике от фундаментальной экономической науки, определяемой в классическом варианте как «политическая экономия» со всеми своими другими ответвлениями, по сути, осталась лишь так называемая научная упаковка. Причем это в полной мере относится как к ее содержательной, так и организационной части. Что касается последней, то в республике нет ни одного научного учреждения, которое бы занималось разработкой фундаментальных стратегических проблем, равно как и нет ни одного журнала по теоретической экономике или по политэкономии. Под наукой стали пониматься более или менее удачные комментарии азбучных положений из того, что определяется как «экономикс». Нет никакого сомнения в том, что наработанный аппарат из «экономикс» должен занимать свое достойное место в структуре экономического знания. Но, во-первых, важно видеть это место,

которое явно не имеет всеобщего

и

универсального характера с точки зрения познания. Ведь

общепринятой методологией «экономикс» выясняются функциональные связи в экономике. Во-вторых, нашим отечественным экономистам крайне полезно было бы (и для себя и для общества) отличать элементарные абстрактные понятия (для гимнастики ума), не имеющие ничего общего с практикой, от действительно исследовательского аппарата, который может быть применим для анализа экономических ситуаций. В-третьих, так называемые постсоциалистические государства, которые проводят системные реформы, включающие в первую очередь институциональные изменения, остались по существу вообще без научного освещения. Ведь традиционный «экономикс» исключает многочисленные проблемы институционального характера из поля своего внимания. Есть еще одно очень принципиальное обстоятельство, важное для понимания особенностей в целом современного состояния национальной экономической науки. Это то, что называется

стилем мышления,

который складывается в результате тех или иных идей, авторитетов. Не все так просто при ответе на вопрос, почему марксизм получил именно в России такое влияние и распространение.

Сейчас с идеей рынка

практически та же ситуация. На специфику славянского мышления указывал в свое время еще Н. А. Бердяев: «Русские обладают исключительной способностью к усвоению западных идей и учений и к их своеобразной переработке. Но усвоение западных идей и учений русской интеллигенцией было в большинстве случаев догматическим. То, что на Западе было научной теорией, подлежащей критике, гипотезой или, во всяком случае, истиной относительной, частичной, не претендующей на всеобщность, у русских интеллигентов

58

превращалось в догматику,

во

что-то

религиозного откровения.

Русские все склонны воспринимать

тоталитарно, им чужд скептический критицизм западных людей ... Она (русская душа) совершает смешение, принимает относительное за абсолютное, частное за универсальное, и тогда ... впадает в идолопоклонство» (Бердяев, 1955, 82). Также, по сути, никакого отношения не имеют к науке осознанные или нет самими авторами всякого рода манипуляции на политэкономическую тематику в виде предвыборных программ,

оппозиционных

заявлений, даже если они подписаны самыми громкими научными титулами. Здесь не следует смешивать предмет экономической науки с исследованиями в области политики,

идеологии и уже

практическими

действиями лиц от политики, для которых оформление в «научную упаковку» своих идей и интересов довольно часто бывает козырной картой в борьбе за тот или иной мандат как «слуги народа». Расчет в данном случае верен, ибо не взирая на критику со стороны пишущего эти строки, у нас наука пока еще пользуется доверием и даже уважением у общественности. Не следует думать, как это иногда делается у нас, что экономическая наука представляет собой лишь определенный набор идей,

постулатов,

готовых рецептов и схем, которые находятся где-то

национальной или зарубежной университетско-академической дверью и только ждут своего

за

применения.

Наука, также как и практика, явление развивающееся, готовое неискушенному начинающему исследователю преподнести сюрприз в виде модного, но все же лжеоткрытия, либо искаженного представления о реальной действительности, полученного через призму упрощенных, аксиоматических экономических категорий или понятий давно забытых дней, а, следовательно, и опровергнутых самой историей. Обращаясь к науке, надо учитывать, что это весьма специфический вид деятельности, которую нельзя «заставить» неким приказом или указом сделать открытие, выработать безошибочную концепцию развития, создав очередную структуру типа «экономсовета» или «академии при ком-то» как, впрочем, нельзя окончательно и запретить поиск экономической истины. Причем в отличие от традиционной деятельности в науке исключена так называемая помощь «всем миром», а использование уже имеющихся открытий в рамках той или иной системы государственного устройства предполагает их органическое вплетение с учетом всех специфических особенностей, начиная от образа мышления до потребительского поведения, отличающих одну систему от другой. Сие означает еще и весьма непростое взаимодействие экономической науки в широком смысле слова с естественнонаучными исследованиями как международного, так и национального порядка. И если в целом во все времена взаимоотношения экономической теории с другими науками, включая и естественные, никак нельзя характеризовать как идеальные, то в национальных экономических исследованиях такая связь не замечалась ранее и тем более упорно не замечается сейчас. В целом же так называемая «критическая масса» отечественной экономической науки с точки зрения генерации идей, организации, количества научных сотрудников, складывающейся системы подготовки экономистов находится на уровне,

который можно оценить как «докритический»,

преодоление которого потребует

большого

количества интеллектуальных, финансовых затрат, а также значительного количества времени. Снижение общетеоретического размытости критериев оценок и выводов,

уровня а

экономической науки, проявившееся прежде всего в

также

в преобладающем использовании описательного,

поверхностного метода, позволило значительно расширить ее социальную базу от рядового обывателя до профессора физики или математики. Правда, последние также пока не предложили формулу выхода

из

сложившейся в Беларуси непростой экономической ситуации. Эта группа «начинающих» от экономической теории пытается освоить экономическую ситуацию традиционно

59

по

элементарным учебным пособиям

американского образца для провинциальных колледжей.

Любая попытка

к знанию может только

приветствоваться, но хотелось бы все-таки обратить внимание на то, что это всего лишь некоторые основы экономических

знаний.

информации вряд

Поэтому делать какие-то далеко идущие выводы из этого элементарного блока

ли оправданно.

Особенно

если

проблема

касается стратегических вопросов

экономической политики то ли целого государства, то ли отдельной фирмы. Ведь никому не придет в голову считать себя физиком или химиком, прочитав самым внимательным образом популярный учебник по этим дисциплинам. Это первая группа экономистов, которых стало достаточно много в республике. Вторая группа — это, так называемые, ортодоксальные «экономисты прошлого». Среди них особое место занимает весьма незначительная часть людей, добротно изучивших парадигму марксизма, но пытающаяся современные проблемы анализировать сквозь эту

призму,

представляя и соответствующие

рекомендации. Большую же часть этой группы, которую можно выделить в самостоятельную, составляют люди, длительное время пожинавшие ренту на ниве марксизма, но которые овладели им в лучшем случае на уровне первого тома «Капитала».

Поскольку их «методологическая основа» держалась на вере, то

последнюю они, не желая отставать от современников, быстро поменяли на новую, предложенную им для выживания веру «в условиях рынка», абсолютно не вдаваясь в его действительно теоретические, социальноэкономические, психологические, технические, правовые основы и предпосылки. Особую группу составляют, как они называют

себя,

«независимые» экономисты, работающие во вновь созданных независимых

исследовательских центрах, институтах, финансируемых теми, кто понимает важность в современных условиях аналитической информации. Среда последних также неоднородна. Часть этой группы составляют те ее представители, которые понимают, кому они служат и кто им платит. Они не скрывают этого, хотя и не афишируют, но пытаются честно, как могут и как им позволяет это делать рыночная среда, отрабатывать свой социальный заказ. Вторую часть можно определить как «лукавые независимые», которых немного по разным причинам. Вот как оценивал независимость науки Д. К. Гэлбрейт: «Одна из редких, но хорошо вознаграждаемых профессий в свободном обществе состоит в том, чтобы снабжать всех, кто в состоянии платить, нужными им доводами и умозаключениями, должным образом подкрепленными статистическими данными и моральным негодованием» (Гэлбрейт, 1969, 313). Есть еще одна весьма значимая часть представителей белорусской экономической науки, которая, по существу, осталась без своего предмета. Это так называемые «отраслевики» (экономика промышленности, сельского хозяйства, торговли и т. п.) и люди,

занимающиеся статистикой, финансами, управлением,

планированием и т. д. Поскольку эти науки во многом опирались в своей концептуальной основе на политэкономию социализма и выработанные в последующем совместно с практикой нормативы, инструкции, положения, то после бурных революционных перемен как в идеологии, так и практике все эти «основы» оказались в новых условиях далеко не основами, а в некоторых случаях даже помехой. Ближе всего стоящие к запросам производства прикладные науки остро почувствовали необходимость в фундаментальной теории, которая стала с естественной необходимостью при разработке жизненно важных нормативов и показателей заменяться здравым смыслом весьма различных по уровню профессиональной подготовки, жизненному опыту людей. Но еще А. Эйнштейн писал, что здравый смысл — это толща предрассудков, успевших отложиться в нашем

сознании

к восемнадцати годам. Эти предрассудки, как привило, провоцируют по воле случая

оказавшихся у руля государственной

власти

политиков на усиление государственной бюрократии и

построение хотя и неэффективной, но все же управляемой (!) экономики государственно-бюрократического

60

капитализма (социализма), имеющего распространение не только в странах Латинской Америки, но и уже некоторые характерные признаки и проявления в нашей стране. Следовательно, проблема формирования национальной экономической науки остается, пожалуй, более актуальной, чем можно себе это представить. Задача это сложная, но в целом выполнимая. Однако "пестрота" мнений и сильный разброс позиций в науке подталкивает политиков, практиков к использованию крайне неэффективного в конце ХХ в. такого метода управления, как «метод проб и ошибок». В этом случае, за помощью

обращаются

к

мировой

экономической

науке,

использованию

ее

достижений

на

постсоциалистическом пространстве. Но как показывает уже некоторый опыт, это приобщение к западной науке осуществляется, как правило, механически, неосознанно. Если же на проблему развития экономической науки взглянуть несколько шире, то оказывается, что она не только представлена различными школами и течениями, но и с определенного времени испытывает серьезные трудности в использовании своего категориального аппарата для анализа сложной и противоречивой современной

действительности.

"...Экономисты-теоретики, — писал В. Леонтьев, — продолжая создавать десятки математических моделей ... не в состоянии заметно

продвинуться в систематическом понимании структуры и принципов

функционирования реальной экономической системы" (Леонтьев, 1990, 25). 3.3. Структура и тенденции развития современной экономической науки

В ходе развития цивилизации изменяется не только объект исследования экономической теории, но и совершенствуется процесс познания. Правда, в реальной жизни эта корреляция науки и практики происходит достаточно сложно и противоречиво. В мировом развитии обнаружилась тупиковая ситуация, поскольку рухнула предпосылка, на которой основывалась прежняя технологическая экспансия, — представление о неисчерпаемости природных ресурсов и безграничных возможностях природы к восстановлению нарушенного общего равновесия. В свою очередь возникшее несколько ранее противоречие в так называемой «чистой экономической науке», также проявило себя в полной мере, выразившись в устранении жесткой детерминированности таких факторов производства, как «техника – человек» и смена приоритетов в сфере мотивации общественно-трудовой деятельности. Эти глобальные проблемы, с которыми столкнулось человечество, называют иногда «кризисным синдромом всемирного развития», подразумевая при этом целое множество таких беспрецедентных кризисов, как кризис экономический, энергетический, продовольственный, демографический, сырьевой, экологический и также социально-психологический. Говоря словами О. Тоффлера, это кризис не капиталистический или социалистический, а индустриально-технократический, в котором весьма настойчиво ставится под сомнение необходимость существования традиционной основы общества с его целями, стремлением к экономическому росту, культурой, моралью, устоявшимися экономическими принципами, традициями, научными критериями (Тоффлер, 1987, 118). З. Бжезинский, который всегда свято верил в гибель

коммунизма, а также в незыблемость

западноевропейской цивилизации со всеми ее основами и атрибутами, происходящее в мире, дополненное стремительными событиями в Восточной Европе, в результате анализа, мягко говоря, пришел в смятение и состояние большой неуверенности перед будущим (Бжезинский, 1994, 112). Признание всеобщего кризиса экономической наукой в целом дает возможность не оказаться снова безоружным и беззащитным перед лицом совершенно новой цивилизации в широком смысле этого слова, требует построения, по мнению таких научных авторитетов, как Д. Нэсбит и Е. Массуда, абсолютно новой

61

научной парадигмы,

свободной от традиционных концепций и конструкций. Понимание этого процесса

позволяет в свою очередь относиться и к выводам науки с определенной методологической осторожностью и предусмотрительностью. Однако как свидетельствует история теории экономики, обращение к проблемам теории бывает крайне редко тогда, когда критический уровень распада и практики и самой науки превосходит все возможно допустимые параметры. Для иллюстрации вышесказанного можно привести ситуацию с формированием основ классической политэкономии,

возникновение теории марксизма,

дискуссии по

проблемам политэкономии социализма, развитие теории кейнсианства и других значимых вех в экономической науке. Крайне важным для формирования культуры экономического мышления становления такой науки как политическая экономия.

является анализ

Постоянно вспыхивающие дискуссии о предмете,

методологии и пр. значении этой науки почти на протяжении века, имеющие особую актуальность в наши дни, свидетельствуют, что теоретическая сторона экономики представляет собой живое знание, которое не стоит на месте и проявляется в различных аспектах и во многих направлениях. Если абстрагироваться от частностей при оценке значимости

классической

политэкономии, то

в целом

этот феномен можно определить

следующим образом. Во-первых, она на научном уровне через свой специфический понятийный аппарат объединила в цельную систему имеющиеся на тот период фрагментарные знания о происходящих процессах формирующегося

промышленного

капитала,

отразив

движущиеся

силы

экономики

свободного

предпринимательства. Во-вторых, авторы политэкономии через продуктивный диалог со своими оппонентами показали своего рода образец для научных исследований. В-третьих, классическая политэкономия зафиксировала основу, фундамент для других частных наук, исследующих общество. Однако как и сам процесс развития хозяйственной практики экономическая наука в форме политэкономического знания также не останавливается в своей эволюции. Стремление к «чистой» экономической науке, т. е. желание придать ей большую научную строгость и доказательность, а также попытки освободить ее от идеологии, политики, надоедливых растущих социальных проблем привели к тому, что в начале ХХ в. после обсуждения вопроса о предмете, методах и

названии

«политэкономия» — собственно наука как бы ушла с исторической арены. Уже развитой рыночной системе была предложена общая теория

экономики, или «экономикс» с преобладающим в нем функциональным

анализом, что вполне соответствовало зрелому организму. Работы У. Джевонса, Л. Вальраса, Д. Б. Кларка, В. Парето, А. Маршалла, Д. Хикса, А. Пигу позволили оформиться неоклассическому направлению в развитии экономической науки. Термин "неоклассицизм" достаточно прочно и влиятельно вошел в научный оборот, дополняясь более или менее полезными и важными выводами, научными изысканиями, идеями. Например, модель общего экономического равновесия, выдвинутая Л. Вальрасом, безупречно принималась экономистами вплоть до конца 1960-х годов, когда М. Алле были разработаны принципиально новые подходы к этому вопросу. Написанная же А. Маршаллом книга на целые десятилетия выступила фундаментальной основой для преподавания экономической теории в высших учебных заведениях. Теоретическая экономика приняла также определение общего благосостояния В. Парето, согласно которому весьма ясным стало разграничение между эффективностью и справедливостью в отношениях распределения сложившейся рыночной системы. Однако эпоха возникновения монополий и крупных корпораций нарушила естественный ход традиционного экономического анализа поведения фирмы на конкурентных рынках. И если до сих пор существуют взгляды авторитетных лиц в экономической науке, оценивающих монополии как инородное тело в экономике, то Э. Чемберлином была принята монополистическая конкуренция как исходный момент или

62

условия,

основательно влияющие на другие хозяйствующие субъекты. Следовательно, по мнению

Э. Чемберлина, и экономические исследования должны строиться подобным образом, а не ориентироваться на идеальные и уже не существующие условия. В связи с этим нельзя, видимо, не вспомнить аналогичные оценки монополий, данные В. И. Лениным, Н. И. Бухариным, экономистами социал-демократического направления. Правда в отличие от первых в анализе социал-демократов преобладал политико-экономический подход с выводами и рекомендациями соответствующего характера. Необходимость политэкономии как науки в силу ее специфики и назначения

отрицалась и

большинством советских экономистов. И все-таки десятилетние дискуссии, по итогам которых в 1952 г. была написана известная книга «Экономические проблемы социализма в СССР», предопределили необходимость политэкономии капитализма и дали жизнь политэкономии социализма как теоретической основе социализма. Оценку итогов, достижений политэкономии социализма за семидесятилетний период оставим другим, но все же заметим,

что при анализе эволюции экономической

науки упускается из вида то очень важное

обстоятельство, что на базе политэкономии и ее трансформации возникает ряд таких новых наук, как социология,

политология, которые в последующем обращаются к проблемам,

выходящим за пределы

внимания «традиционных» экономистов. Возникает и новое экономическое направление — институционализм как реакция на рождающиеся новые и неохваченные существующими науками старые проблемы. «Ограничив предмет экономической теории, неоклассики открыто признались в своей некомпетентности за пределами поставленных ими границ и, таким образом, исключили не только ряд выводов на уровне здравого смысла, но и несколько ценных идей. ... Неизбывный методологический грех неоклассической теории состоял в том, что она использовала микростатические теоремы, выведенные из "вневременных" моделей, отсутствовал реальном

в которых

технический прогресс и увеличение доступных ресурсов для предсказания хода событий в

мире» (Блауг, 1994, 650). Поэтому представители институционализма Т. Веблен, У. Митчелл,

Д. Коммонс единственные (за исключением К. Маркса) из критиков ортодоксальной теории, которые попытались создать иную, лучшую теорию, преодолевающую недостатки высокой абстракции, узкой сферы анализа, игнорирование негативных фактов действительности. Институционалисты обращают внимание на малоактивность "модной" в то время теории, ориентирующейся на созерцательность и пассивность. Надо видеть, например, и то, что Т. Веблен выступает против гедонистской позиции, т. е. теории потребления Джевонса—Маршалла. Он считает, что задачей экономической теории является поиск куммулятивного начала и движения, а не стремление искать механизм равновесия. Он еще видел (правда, и не только он) конфликт между промышленным, торговым, производительным и денежным сферами деятельности, занятиями и капиталами.

В

нашем нынешнем положении для выработки общей стратегии развития

республики чрезвычайно важно было бы учитывать по крайней мере если не жесткое (!) противоречие между вышеназванными сферами, не гармонию интересов,

о чем так много говорят в последнее время, а,

следовательно, и приоритет производительного сектора над финансово-банковским со всеми вытекающими отсюда последствиями. Неоправданно снисходительное отношение на Западе и забвение, особенно у нас, теории институционализма, поскольку институциональные факторы в переходные периоды выступают решающими в экономическом росте и динамике, о чем свидетельствуют современные научные достижения теории конъюнктуры и роста. Нет смысла доказывать, что для так называемых постсоциалистических стран институциональный аспект реформ приобретает особую остроту. Ведь институциональный анализ, возникший на рубеже ХIХ — ХХ вв., в настоящее время обогатился далеко идущими новыми идеями, методологией и т. п., выразившись в неоинституционализме (Шаститко, 1997, 3 — 22).

63

В 20 — 30-е гг. была весьма популярна новая историческая школа,

обогащенная идеями и

адаптированная к иным социально-экономическим условиям такими представителями как Г. Шмоллер, Л. Брентано, В. Зомбарт и примыкающим и к ним М. Вебером, А. Вагнером, Г. Кнаппом. Народное хозяйство они пытались представить как целостный, сложный и динамически развивающийся «социальный организм», в котором существуют не только функциональные взаимосвязи, чему безусловно отдавали предпочтение в своих исследованиях классики и неоклассики. Г. Шмоллер и другие полагали, что политэкономия как основная общественная наука включает в себя психологию, социологию, географию и т. п.(!) Преимущество же отдают историко-описательному методу исследования. Возникшая же теория менеджмента, оформившаяся и получившая

общественное признание в

классической школе управления (А. Файоль, Л. Урвик, Д. Муни), аккумулирует в себе разные отрасли знания, в результате чего не только направленность, но и способ действия, форма организации также приобретают научное обоснование и выражение.

Экономическая же наука в новом понимании («экономикс»),

занимающаяся в большей степени проблемами

фирмы, наконец-то получает возможность умелого и

грамотного применения своего анализа, это, во-первых. Во-вторых, возникает более тесная,

надежная и

достоверная обратная связь с практикой хозяйствования, которая всегда считалась критерием истинности теории.

Таким образом, политэкономия как самостоятельная наука в силу естественно складывающегося

разделения общественного труда и специализации также трансформируется в самостоятельные и отдельные науки, приобретающие свой предмет,

методологию,

оформляющиеся в специфический категориально-

понятийный аппарат. Например, особый самостоятельный статус и развитие получают такие науки как статистика, теория размещения, производства, бухгалтерский учет, обособление

ряда

экономическая география, эконометрика, теория отдельных отраслей экономика народонаселения и т. п. Однако, если, с одной стороны,

экономических наук дает более глубокое знание о каких-то сферах социально-

экономической деятельности человека, то, с другой стороны, в «общей экономической науке» начинает себя проявлять фрагментарность и отсутствие ясного представления об экономических закономерностях и тенденциях развития общества в целом и отдельных стран в том числе. Революции в начале века в ряде стран, мировой кризис 1929 — 1933 гг. и ряд не менее жестких катаклизмов на Западе в последующем, проблемы развития экономик социалистических стран, столкнувшихся с тупиковой ситуацией в середине 1980—х годов, грозящие обернуться "глобальным беспорядком", — яркое тому подтверждение. Что же касается 1920 — 40-х годов, то они характеризуются прежде всего стремительным ростом промышленности,

развитием разнообразных форм производительного капитала, распространением

4—го

технологического способа производства и использованием новых приемов организации и стимулирования труда, интернационализацией производства, формированием международного «экономического порядка». Стремление к макроэкономической устойчивости стран с традиционной рыночной экономикой, опыт и проблемы использования планирования в СССР, развитие математического аппарата, статистики пробудили интерес к новой форме организации производства на макроуровне — народнохозяйственному или национальному планированию (Кондратьев, Опарин, 1928, 1925, № 4 — 5; 1926, № 1 — 3)1. Пожалуй, для просвещенного читателя фамилии таких известных экономистов как Е. Слуцкий и Г. Фельдман, Н. Кондратьев 1

Часто в литературе можно встретить утверждение, что Н. Д. Кондратьев отрицал народнохозяйственное планирование. Это не совсем

так, поскольку Кондратьев в планировании видел форму, которая должна "пристраиваться" к объективным тенденциям, складывающимся в результате конкурентных рыночных сил.

64

и В. Громан, С. Струмилин и В. Дмитриев, В. Леонтьев и О. Ланге, Л. Канторович и Д. Нейман, Я. Тинберген и А. Фриш уже многое могут сказать о проблемах теории макроэкономического планирования и моделирования и о том вкладе в экономическую науку, который был сделан названными выше авторами. По сути дела начало формироваться новое направление в экономической науке, которое по каким-то причинам никак не попадает в хрестоматийный перечень основных школ и направлений. Видимо, здесь срабатывает прежде всего идеологический синдром,

поскольку общество

строящегося

социализма объявило монополию на эту

экономическую форму, подозревая «чужих», проявляющих так или иначе внимание к планированию, в какихто происках и злых намерениях. К тому же теория планирования соединила в себе слишком большой перечень сверхактуальных вопросов, формализуясь в изощренном, математическом аппарате, что выступает серьезным препятствием для слабого в целом человеческого понимания, стремящегося идти путем наименьшего сопротивления. Но нельзя не видеть того, что основание теории макроэкономического планирования двойственно. Это

предопределило

в свою очередь и развитие двух его направлений. В основе

первой лежат идеи

естественного рыночного равновесия Л. Вальраса и принципы расчетов А. Курно, а в основе второй — гипотеза С. Струмилина, Г. Кржижановского и др. о возможностях принципиально нового критерия равновесия в условиях

общественной

собственности

на

средства

производства,

ориентирующегося

на

народнохозяйственный эффект и оптимум, к которым должно стремиться общество, управляемое из центра. В последующем на базе теоретических гипотез о динамическом и в то же время естественном рыночном равновесии

экономики В. Леонтьевым разрабатывается модель «затраты — выпуск», получившая как

теоретическое, так и практическое признание. Своеобразной локальной формой развития первого направления теории макроэкономического планирования выступает индикативное планирование и прогнозирование, имеющие практическое применение во многих странах мира. В условиях нынешней достаточно жесткой критики всей социально-экономической системы СССР с ее научными атрибутами типа политэкономии социализма, трудно быть правильно понятым, давая хотя бы какую-то положительную оценку в развитии экономической мысли эпохи социализма. Но все-таки, если отбросить пристрастие и эмоции, можно отметить, что теория народнохозяйственного планирования, разрабатываемая советскими экономистами, является заметным вкладом в мировую экономическую науку. Кроме этого в макроэкономическом планировании прослеживается связь с теорией формирования экономической политики, принятия решений, их реализации и т. п., т. е. теми научными разработками, за которые в последующем зарубежные экономисты получили Нобелевские премии. И хотя делать выводы может еще рано, однако все же уместно заметить, что забвение в теории и исключение

из

арсенала

методов

государственного

управления

планирования

на

территориях

постсоциалистических стран в угоду некой абстрактной, но ставшей модной идее рынка ХYI в., на наш взгляд, является одной из причин самого затяжного и самого глубокого экономического кризиса в этих странах. Строго говоря,

ситуация 1980-х годов — это проявление в свою очередь кризиса прежней "социалистической

парадигмы" планирования, не изменяющейся с 1920-х годов. Нынешняя ситуация является уже следствием использования постсоциалистическими странами экономических форм, явно не отвечающих уровню современных производительных сил, складывающегося 5-го технологического способа

производства и

мотивации деятельности человека, интуитивно ориентирующегося на ценности наступающего ХХI в.

65

Объективно и без идеологического синдрома роль и значение первых пятилетних планов в экономике СССР проанализировал Герман Ван дер Вее (Герман Ван дер Вее, 1994, 130). Работы Д. Кейнса, давшие целое новое направление в экономической науке, твердо зафиксировали в теории, общественном сознании изъяны и "отрицательные эффекты" веками складывающейся прежней экономической системы. "Черный ящик" механизма классической конкуренции, фрагментарно описанный до этого К. Марксом и Й. Шумпетером, стал едва приоткрывать свой занавес неосознанной для неоклассиков «секретности». После этого, хотя наработки к этому времени были уже у многих ученых и по многим социально-экономическим проблемам, появилась критическая масса для изучения в качестве самостоятельных проблем макроэкономического равновесия, инфляции, безработицы, регулирования и т. п. Экономическая наука приблизилась к хозяйственной практике, так как выводы ее стали более применимыми и конкретными, в том числе и на макроуровне, а сам аппарат науки стал более точным, аргументированным и доказательным. Правда

справедливости ради надо было отметить, что идеи Кейнса во многом предвосхитили в 1934 г.

шведский экономист Г. Мюрдаль и польский М. Калецкий. Термин же "мультипликатор" вводит в научный оборот еще в 1931 г. Р. Ф. Кан. Несомненно признавая высокую значимость как для науки, так и для практики кейнсианского учения, качественно повлиявшего в целом на мировую экономическую науку, нельзя не видеть и таких ее оценок, которые, например, дает В. Леонтьев. Он пишет, в частности, что трудно признать гениальным вывод о необходимости лишь больше потреблять для того, чтобы больше производить. Но, тем не менее, работы Кейнса создали критическую массу для поворота в экономической науке несколько в ином направлении как по предмету, так и по категориальному аппарату, методу, аргументам, выводам, рекомендациям и их применению. Однако с того времени, когда происходит обособление отдельных школ со своей естественной специализацией, дающей возможность получить более глубокое и достоверное знание, начинает последовательно о себе заявлять совершенно новая проблема — проблема взаимопонимания экономистов различных направлений, что никак не способствовало целостности общей картины сложного экономического мира. Возникающие системный подход, структурализм

и функционализм частично компенсировали

недостаток общего, целостного и всестороннего знания, дополняя и оживляя последнее нетрадиционной информацией, в которой нуждалась и нуждается практика в условиях «дефекта знания». Весьма своеобразно на пассивность и созерцательность, предметную и методологическую узость, функционализм и субъективизм, преобладающие в мировой экономической науке "традиционных" течений, отреагировала "фрайбургская школа", с такими ее представителями как В. Ойкен, Ф. Бем, В. Репке, А. Рюстов, А. Лампе, Г. Рихард, олицетворяющими различные ветви гуманитарного знания от философии до экономики. По сути, эта мало известная даже для специалистов в области экономики школа продолжает традиции политической экономии, заложенные классической школой и качественно развитые К. Марксом. И хотя к Марксу у Ойкена отношение достаточно критическое,

он все же по сути не только защищает его от

современной бездарной и запоздалой критики, но и дополняет, особенно в части раскрытия экономических форм производственных отношений, проявляющихся через "экономические порядки". Набивший оскомину и, как представляется, не понятый многими метод диалектики у В. Ойкена преломляется через морфологический подход к исследованию экономических систем,

известных на тот период в мире.

Построенная на этой основе классификация хозяйственных систем придает экономическому мышлению такую же стройность, ясность и простоту, как периодическая система Менделеева вносит ясность в понимание свойств материи. Для наших современников — экономистов и политиков, ведущих иногда яростный спор

66

относительно роли государства в экономике, пожалуй, небезынтересной может оказаться следующее замечание, которое В. Ойкен высказал еще в сороковые годы: «Больше или меньше государственности — такая постановка вопроса проходит мимо проблемы.

Речь идет не о количественной, а о качественной

проблеме. Сколь нетерпимо в эпоху промышленности, современной техники, крупных городов и скоплений людских масс пускать на самотек формирование экономического порядка, столь и само государство не способно руководить экономическим процессом» (Ойкен, 1995, 429 — 430). Государству следует регулировать порядки, которые в свою очередь призваны регулировать хозяйственные единицы. А для того, чтобы формировать "правильные" порядки,

мыслить необходимо не только абстрактными категориями,

чем

занимается наука, а категориями порядков, объединяющих порядки социальные, правовые, экономические. Иначе говоря, абсолютно верный с точки зрения науки вывод о необходимости какого-то решения может реализовать себя с точностью до наоборот при выборе формы реализации этого решения. Л. Эрхард, как известно, в конкретно-исторических условиях проводил идеи Ойкена на практике. И, надо отметить, были получены хорошие результаты. Весьма плодотворно сказались в целом на всей экономической теории и на хозяйственной практике сами идеи и модели неокейнсианцев Е. Харрода и Р. Домара в плане исследования экономической динамики и роста. При этом не следует также забывать о работах меркантилистов, классиков, К. Маркса, У. Фостера, Дж. Гобсона, Й. Шумпетера, У. Кетчингса. Словно с помощью волшебной палочки они пробудили от "статического сна" экономический анализ неоклассиков.

Оказалось, что повозку, которая, по словам

Дж. Робинсон, должна была вытащить экономический анализ из ″болота статического равновесия″, могут одинаково хорошо тащить и последователи неоклассической теории. Совершенно независимо от них развивается так называемая историко-социологическая концепция роста и развития, имеющая большей частью описательный характер и буквально разрывающаяся в переплетении экономических и внеэкономических факторов. В целом же можно обнаружить, что на базе анализа макроэкономической динамики и роста произошло сближение теорий, которые, что называется, стояли на диаметрально противоположных позициях и "не желающих поступаться принципами".

Это в равной мере

относится

как

к классической и

неоклассической школе, теории Маркса, так и к кейнсианцам и неокейнсианцам, институциональному направлению. Возникает неоклассический синтез: так (П. Самуэльсон, Ф. Модильяни, Д. Патинкин) сделали достаточно успешную попытку "путем эффективной кредитно—денежной и фискальной политики соединить классическую микроэкономику дохода,

Смита и Маршалла с современной макроэкономикой определения уровня

сочетая все здоровое в обоих подходах" (Самуэльсон, 1964, 796). После

этого

начинает

формироваться идея о смешанной экономике, когда мало кто отрицает необходимость вмешательства государства в экономику. Разногласия выявляются лишь в формах и методах регулирования экономики, целях, масштабах, побочных эффектах и т. п. Развивается теория общественного сектора с различными ответвлениями исследований в области социальной политики. Например, сформировавшаяся в 1950 — 60-е годы теория общественного выбора (Д. Бьюкенен, М. Олсон, Д. Мюллер, Р. Толлисон, У. Несканен), отойдя от анализа влияния кредитно-денежных и финансовых мер на экономику, вторглась в весьма несвойственную для экономической науки сферу — сферу политологии, юриспруденции, социологии — область принятия правительственных решений (Олсон, 1995; Бьюкенен, Таллок, 1996; Бьюкенен, 1994, 104 — 113; Якобсон, 1995).

67

Но в возникновении такой сферы охвата экономической наукой нет ничего неожиданного, поскольку еще Л. Вальрас в начале этого века подчеркивал: "... Разве трудно найти экономистов, которые совершают ошибку, проповедуя, что общественные услуги должны быть включены в сферу свободной конкуренции и для этого должны быть переданы частным предпринимателям?" (Walras, Elements, 1900, 121). Иначе говоря, декартовская система координат с ее линейностью процессов, на которой держалась "старая" политэкономия, начинает уступать новой, впитывающей многолинейность эволюции социально-экономических процессов. Политические и социальные проблемы приобретают здесь особую актуальность, поскольку последние, как правило, выходили за пределы внимания экономистов-неоклассиков. Вместе с тем, поскольку кейнсианские методы государственного регулирования стали менее эффективны, влиятельны, популярны, а размеры и критическая масса накопленного денежно-финансового капитала требовали выхода на политическую арену, в том числе и по мотивам увеличения своего состояния через политический альянс, то в 1970-х гг. новая консервативная волна выбросила на острие популярности теорию монетаризма. Последняя по существу базировалась на традициях количественной теории денег и с 1950-х

гг. активно в разных формах

пропагандировавшаяся Г. Саймоном, Л. Минтсом, Ф. Найтом,

Д. Винером, К. Бруннером, М. Фридменом, к семидесятым годам XX столетия оформилась во влиятельную чикагскую школу. Безусловно, пик популярности идей данной школы уже прошел, поскольку проблем в жизни стало больше, чем было (Известия. 27.09.1997. С. 2). Фактор неопределенности и зависимости от внутренних условий перешел к внешним. Это один из моментов, указывающих на отличия неоклассиков от монетаристов при их внешней

схожести. Проводя

параллели между ними, нельзя не замечать многих мотивов, существенно отличающих одних от других. Например, и неоклассики и монетаристы отрицают вмешательство государства в экономические процессы. Но если первые этим как бы желают создать условия для справедливой конкуренции, то вторые явно пытаются своими действиями и возможным влиянием через деньги заменить государство и стать над ним, диктуя "свои правила игры". Деньги начинают и выигрывают — вот основа конкуренции, которую защищают осознанно или нет представители монетарного направления в экономической науке. Г-н Сорос, "заработавший" за несколько дней миллиард долларов, квалифицирует это направление в науке, как алхимию (Сорос, 1995). В середине 1970-х годов также возникает и новая кембриджская школа. С одной стороны, она делает попытку размежеваться с неокейнсианством и монетаризмом, а с другой — выработать "компромиссную позицию" в оценке современных явлений. У. Годли, Ф. Криппс, например, в 1983 г. написали "Макроэкономику", где сами авторы подчеркивали, что, оставаясь на позициях неокейнсианства, они все-таки не уклыдываются ни в неоклассицизм, а тем более монетаризм или в кейнсианство (Студенцов, 1988, 110 — 120). Представители

новой кембриджской школы в своем анализе особое внимание начали придавать

внешнеполитическим факторам экономического роста, к чему подтолкнул обширный и глубокий кризис в середине 1970-х годов, обостренный действиями стран ОПЕК. В рамках единой кейнсианской концептуальной основы возникает и

монетарное кейнсианство

(П. Дэвидсон, Х. Мински, С. Вайнтраубе и др.), которое заполнило вакуум в теории денег кейнсианцев. В ФРГ и в некоторых других западноевропейских государствах в последнее время происходит слияние политологии и экономической теории, в результате чего возникает новый курс — курс социальной политики (МЭ и МО, 1988, № 12). Например, Д. Фогель

получил академическую известность за

междисциплинарные исследования на стыке политологии и экономической теории.

68

В 1980е гг. существование различных форм хозяйствования в мире, мощное влияние особенного на конечные социально-экономические результаты дают импульс к возникновению компаративистики, которая стала и неотъемлемым курсом в вузах (Глух, 1997, 21 — 40). В это же время активизируется зародившаяся еще в 1960-е годы научная мысль о необходимости поиска новых оснований экономической науки, так как не все проблемы реальной действительности получали адекватное восприятие и изучение (Dimock, 1962; Осипов, 1995; Стиглиц, 1997; Иноземцев, 1995). Речь идет о мэйнстриме (основном течении) и других направлениях экономической теории, основания (парадигмы) которых уже не находятся в одинаковой системе координат (Автономов, 1997; Гаджиев, 1996, с. 97 — 112). Важное место в целостной экономической картине мира начинает также занимать так называемая трансакционная экономика, теория которой связана с именем Р. Коуза.

Это уже междисциплинарная

концепция, объединяющая правовую, экономическую и организационную науки. Теория фирмы, известная нашему читателю из трудов неоклассиков в привычном категориальном выражении, в 1980-е гг. обогащается институциональным анализом фирмы (Коуз, 1991; The Naturen of the Firm. Economica, N.S. Vol. 1Y. 1937, P. 356 — 405. The problem of social Cost. The Journal of Laf and Economics. Vol.111. October, 1960. P. 1 — 44). Здесь анализ издержек переносится в плоскость организационных структур фирмы, коммуникации и познавательных способностей персонала, его адаптации к изменяющимся условиям и мотивации, где отсутствует набивший оскомину эгоистический коммерческий интерес "экономического человека" (Аоки, 1991, 58 — 70). Другой известный в

научном мире Запада и абсолютно неизвестный для нас профессор

У. О. Уильямсон также выступает с критикой ортодоксальной теории фирмы, предлагая междисциплинарный подход к исследованию последней (Уильямсон, 1991, 50 — 59; книга междисциплинарного характера, написанная специалистами в области права, организации, экономики, политологии, антропологии: Organization theory. From Chester Barnard to the present and heyond/ Ed. by O. E. Williamson. New York, 1990. 214 p.). Таким образом, экономистам в целом, а белорусским в особенности,

следовало бы отойти от

бесплодных дискуссий, ведущихся в плоскости или теории "экономикс", или теории Маркса. Ситуация выглядит значительно сложнее, поскольку еще в свое время П. Икинз отмечал, что "экономическая наука зашла в тупик, инструментарий ее притупился ... Необходимы новый старт,

разработка экономического

подхода, который соответствовал бы науке, технологии, ценностям и отношениям конца ХХ века" (Вопросы экономики. 1993. № 1. С. 57). Лауреат Нобелевской премии по экономике М. Алле высказывался уже более определенно: "Как физика сегодня нуждается в единой теории всеобщего тяготения, электромагнетизма и квантовой механики, так и гуманитарные науки нуждаются в единой теории поведения людей" (Алле, 1989, 27). Не исключено, что основание новой парадигмы экономической теории ХХI века заложено развивающимися идеями Г. Беккера, получившего в 1992 г. Нобелевскую премию по экономике. Если подойти в целом к теории вышеупомянутого автора, то здесь можно обнаружить принципиально новый подход как в области самой теории, так и к объекту экономики. Центральным в нем оказывается человек с институтом семьи, предполагающими отличительную мотивацию от ранее развиваемой на протяжении последних веков. Следовательно, если обратиться к анализу экономической науки в широком смысле слова, то можно заметить, что последняя не стоит на месте в своем развитии. Весьма значимым в разрешающей способности такой экономической науки является ее основание или парадигма, которая также меняется

в процессе

эволюции самой хозяйственной жизни. Новая парадигма современной экономической науки, обусловленная как онтологическими, так и гносеологическими изменениями, уже имеет реальные очертания. Во-первых,

69

объект ее расширился до международного уровня, свойства которого из вторичных стали доминирующими в национальном экономическом развитии. Во-вторых, предмет от привычного, свойственного для "экономикс", переносится в плоскость изучения законов и закономерностей развития, подобных тем, чем занималась классическая политэкономия, определения,

что позволяет выдвинуть в качестве рабочего такой

термин

для

ее

как "неополитическая экономия". Потребителем ее выводов выступают международные

организации, формирующие "мировой экономический порядок", национальные правительства, другие крупные экономические субъекты хозяйствования. В-третьих, из всей совокупности факторов производства в качестве главного для экономического роста начинает выступать человеческий фактор, иногда называемый "человеческим капиталом". В-четвертых, достигнутый уровень развития производительных сил, обострение глобальных проблем дают основание отойти от традиционной характеристики "человек экономический" к определению "человек разумный", в мотивации которого максимизация прибыли не является главной целью. Здесь ограничителем выступает общество с его множеством регулятивных мероприятий, включая воспитание, мораль,

идеологию,

право

и

др.

В-пятых,

в

новой

фундаментальной

науке,

преодолевающей

междисциплинарность и "дефект знания", понятие "конкуренция" также приобретает иной оттенок и смысл, поскольку она вышла в своем воздействии из уровня а posteriori на уровень a priori. Речь идет о конкуренции в умах на уровне прогнозирования, моделирования и планирования, т. е. предполагаемой "допроизводственной конкуренции", которая в таком виде приводит к меньшим издержкам и влиянию на амплитуду цикла. Уже применяемая теория игр, рациональных и адаптивных ожиданий является тому подтверждением. Сегодня экономическая наука является по вполне объяснимым причинам

мощным фактором

управления, задавая область и нормы поведения людей. Поэтому в вузах она преподается весьма избирательно по своему содержанию и методикам. В целом такое положение соответствует мировому разделению труда и сложившимся основным политико-экономическим силам. Во-первых, это наука, изучающая и излагающая кардинальные (глобальные) изменения

в мировой экономике и в свою очередь формирующая мировую

экономическую политику и "новый экономический порядок". Как правило, ее содержание состоит из различных курсов и дисциплин и преподается она в элитных высших учебных заведениях. В ее орбиту исследований попадают более высокие технологические уклады, производящие уникальную, несерийную продукцию, политико-экономические отношения. В этом секторе отсутствует традиционная конкуренция, описываемая "традиционной" экономической наукой. Во-вторых, экономическая теория,

исследующая

закономерности функционирования сектора экономики, производящего серийную массовую продукцию для массового потребителя.

Здесь продвинутые курсы традиционного "экономикс" еще могут выполнять в

некоторой мере свою теоретическую функцию. Давая оценку уровня и проблем развития экономической науки в целом, В. Леонтьев отмечает, что трудно объяснить почему так долго исследователи, работающие в таких смежных областях, как демография, социология и политология, с одной стороны, и экология, биология, науки о здоровье, инженерные и различные прикладные дисциплины, с другой стороны, будут воздерживаться от выражения озабоченности по

поводу состояния устойчивого

стационарного

равновесия

и

блестящей

изоляции, в которой оказались экономисты-теоретики в настоящее время. В-третьих, экономические знания для масс, проживающих в добывающих регионах. Уровень развития производительных сил в этих странах таков, что в дополнение к мотивации труда здесь уместны китч-знания, с помощью которых можно управлять этой "аудиторией" без всякой войны и насилия. Пройдя соответствующие тесты, наиболее способные к генерации нового знания могут получить приглашения в известные научные центры. Менее способные, получая

70

некоторую финансовую и моральную поддержку в различных формах, занимаются тиражированием в этих странах китч-знания из области экономики, называя это наукой. Таким образом, если мы хотим экономического порядка в жизни, мы должны навести порядок в умах, что должна сделать национальная экономическая наука. Так уж складывается, что значение последней в критических точках исторического развития страны оказывается значительно большим, чем принято иногда думать. Нельзя "планетарную деревню", какую сегодня представляет мировое сообщество, рассматривать через замочную скважину, которую мы сами себе создали, некритически относясь к авторитетному, но уже малозначащему категориальному аппарату ортодоксальной экономической науки. Если же учесть переходность всей нашей эпохи, то смело можно сказать словами П. Штомпке: "Интерес к большой теории возникает в обществе именно в эпоху радикальных социальных перемен" (Sztompka, 1989, 6 — 25). ЛИТЕРАТУРА Автономов В. Рыночное поведение: рациональный и этический аспекты //Мировая экономика и междунар. отношения. 1997. № 12. Алле М. Экономика как наука. М. 1995. Алле М. Единственный критерий истины — согласие с данными опыта //Мировая экономика и междунар. отношения. 1989. № 11. Аоки М. Экономическая модель японской фирмы //Вестн. ЛГУ. Сер. Экономика. 1991. Вып. 1. Аоки М. Фирма в японской экономике. СПб. 1994. Беккер Г. Экономический анализ и человеческое поведение //Школьный экон. журн. 1997. № 8. Беккер Г. Экономика семьи и макроповедение //США: Экономика, политика, идеология. 1994. № 2—3. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма //Юность. 1989. № 11. Бжезинский З. Глобальный беспорядок накануне ХХI века //США: Экономика, политика, идеология. 1994. № 4—5. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. Бьюкенен Д. Избранные труды. М.: Таурус Альфа, 1997. Бьюкенен Д. Конституция экономической политики //Вопр. экономики. 1994. № 6. Бьюкенен Д.,Таллок Г. Исчисление согласия// Бьюкенен Дж. М. Соч./ Пер. с англ. М.,1997. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. Вереникин А. О. Трансакционные издержки в рыночной экономике //Вестн. МГУ. Сер. Экономика. 1997. № 3. Гаджиев А. Г. Становление и развитие антропологических традиций в экономической науке // Общество и экономика. 1996. № 6. Герман Ван дер Вее. История мировой экономики (1945 — 1990). М., 1994. Глух Н. А. Сравнительная экономика К. Поланьи // Вестн. МГУ. Сер. Экономика. 1997. № 3. Гэлбрейт Д. К. Новое индустриальное общество. М., 1969. Евстигнеев В. Экономическая наука в поисках новой парадигмы // Мировая экономика и междунар. отношения. 1995. № 7. Иноземцев В. Л. К теории постэкономической общественной формации. М., 1995. Капелюшников Р. И. Экономическая теория прав собственности. М., 1990.

71

Кейнс Д. М. Избранные произведения. М., 1993. Козловски П. Этика капитализма. Эволюция и общество: Критика социобиологии. СПб., 1996. Козловски П. Культура постмодерна. М., 1997. Кондратьев Н.Д. Основы перспективного плана // Пути сельского хоз-ва. 1925. № 4—5; 1926. № 1—3. Кондратьев Н. Д. К вопросу о понятии экономической статики, динамики и конъюнктуры // Соц. хозво. 1923. № 4 — 5. Кондратьев Н. Д. Большие циклы конъюнктуры // Вопр. конъюнктуры. 1925. Вып.1. Кондратьев Н. Д., Опарин Д. И. Большие циклы конъюнктуры. М.,1928. Кондратьев Н. Д. Проблема предвидения // Экономика и математические методы. 1988. Т.24. Вып.2. Коуз Р. Фирма, рынок, право. М., 1991. Кочетов Э. Неоэкономика — новая цивилизационная модель экономического развития и Россия//Мировая экономика и междунар. отношения. 1997. № 3. Леонтьев В. Экономические эссе. М., 1990. Ойкен В. Основные принципы экономической политики. М., 1995. Олсон М. Логика коллективных действий. Общественные блага и теория групп. М., 1995. Пуанкаре А. О науке. М., 1983. Самуэльсон П. Экономика. М., 1964. Сорос Д., Виеном С.Б., Коэн С. Сорос о Соросе. Опережая перемены // Пер. с англ. М., 1996. Сорос Д. Алхимия финансов. М., 1995. Стиглиц Д. Альтернативные подходы к макроэкономике // Мировая экономика и междунар. отношения. 1997. № 5—7. Студенцов В. Новая Кембриджская школа // Мировая экономика и междунар. отношения. 1988. № 2. Суперфин Л. Осознание общецивилизационного сдвига и проблемы выработки новой парадигмы в соиально-экономической мысли Запада // Вопр. экономики. 1993. № 1. Тоффлер О. Третья волна // США: Экономика, политика, идеология. 1982. № 7—11. Тоффлер О. Прогнозы и предпосылки//Социологические исследования. 1987. № 5. Уильямсон О. Экономические институты капитализма // Пер. с англ. СПб., 1996. Уильямсон О. Сравнение альтернативных подходов к анализу экономической организации // Вестн. ЛГУ. Сер. экономика. 1991. № 3. Хрестоматия по экономической теории. М., 1997. Шаститко А. Е. Неоинстиуционализм // Вестн. МГУ. Сер. экономика. 1997. № 6. Шаститко А. Теория фирмы: альтернативные подходы // Рос. Экон. журн. 1995. № 5. Шерер Ф.М., Росс Д. Структура отраслевых рынков. М., 1997. Экономическая теория на пороге ХХI века /Под ред. Ю. М. Осипова, В. Т. Пуляева, В. Т. Рязанова, Е. С. Зотовой. М., 1998. Т.2. Эрроу К. Возможности и пределы рынка как механизма распределения ресурсов // THESIS, 1993. Т.1. Вып. 1. Эрроу К. Информация и экономическое поведение // Вопр. экономики. 1995. № 5. Якобсон Л. И. Экономика общественного сектора. М., 1995. Blaug M. The methodology of economics . Cambrige University Press, 1980. Dimock M.T. The New American Political Economy. New York., 1962.

72

Kouz R. The Naturen of the Firm. Economica, N.S. Vol. 1Y, 1937; The problem of social Cost. The Journal of Laf and Economics. Vol.111, October, 1960. Olson M. The Logic of Collective Action. Cambrridge: Harward University Press, 1965. Organization theory. From Chester Barnard to the present and heyond/ Ed. by O.E.Williamson. New York, 1990. 214 p. Sztompka P. Human Agency: the Markxian Tradition and Beyond. The Polich Sociological Bulletin. 1989. № 1. Walras L. Elementsd, Economie politigue pure . Losane., 1900.

73

4. Политическая экономия «экономических порядков» Теория хозяйственного порядка — это один из главных теоретических продуктов западногерманской школы неолиберализма — фрайбургской школы. Отсюда и закрепившееся за ней другое название — ордолиберализм (от нем. ordnung — порядок). Германская политэкономия всегда отличалась своеобразием — от самого момента ее возникновения. Оригинальность подходов, национальная самобытность в полной мере присуща и фрайбургской школе. В работах основателей ордолиберализма В. Ойкена, Ф. Бёма, В. Рёпке. А. Рюстова, Л. Микша и др. намечен своего рода "третий путь″ познания экономики. В своем главном методологическом труде "Основы национальной экономии" (1939 г.) В. Ойкен критикует экономическую науку своего времени. С одной стороны, он считает, что описательный, индуктивный, междисциплинарный подход исторической школы не может привести к познанию экономической действительности. Эта экономическая действительность слишком сложна, ее невозможно изучать в нерасчлененном теоретическим анализом виде. С другой стороны, неоклассическая экономическая теория с ее мощным аналитическим аппаратом также не справилась с задачей рационального понимания социальной действительности. Рафинированные неоклассические модели слишком далеки от реальности. Эту дилемму экономического мышления — оторванный от теории эмпиризм, или далекая от действительности теория — В. Ойкен назвал "большой антиномией". Для преодоления "большой антиномии" предназначен "третий путь" В. Ойкена, сочетающий теоретическое и эмпирическое исследование и ставящий перед экономической наукой две главные проблемы: познание количественных взаимосвязей хозяйственного повседневного процесса и качественно различных хозяйственных порядков. Современная экономическая теория, собственно, и занимается изучением хозяйственных процессов. Идея добавить к анализу процесса анализ порядка — институциональной среды, форм, в которых протекает многообразный экономический процесс, — и составляет главную методологическую черту ордолиберализма. В. Ойкен установил, что бесчисленное разнообразие хозяйственных порядков можно рассматривать и классифицировать на основе выделения ограниченного числа "чистых форм": от различных форм централизованно-управляемого хозяйства до рыночных (полная конкуренция, олигополия, частичная монополия, чистая монополия). Очевидно, что крайние "чистые формы" характеризуются противоположными отношениями экономической власти: от административного хозяйства, в котором индивид максимально лишен прав и влияния на процесс принятия решений, до чистой конкуренции, где каждый хозяйствующий субъект составляет собственный хозяйственный план. Этот акцент на властные отношения делает теорию В. Ойкена более широкой, более универсальной, чем общепринятая неоклассическая доктрина. Более того, В. Ойкен рассматривает хозяйственный порядок как часть совокупного общественного порядка, он анализирует взаимосвязь между хозяйственным и правовым порядком, политической системой и культурным строем. Это, несомненно, также расширяет возможности объяснения реальности.

74

Что же следует понимать под экономическим порядком? Экономический порядок представляет собой компонент целостного жизненного порядка общества. Его составными частями являются совокупность институтов и норм, связанных с экономическими организациями и типами экономического поведения и регулирующих отношение между элементами народного хозяйства (домашними хозяйствами, предприятиями, государственными и экономико-политическими единицами). Задачами экономического порядка являются создание

и

обеспечение

способности

экономики

к

функционированию,

оптимальное

управление

экономическим процессом в рамках систем внеэкономических и экономических целей общества, а также способствование достижению общественно-политических целей (Ламперт, 1994, 17). Таким образом, В. Ойкен подчеркивает, что в центр изучения надо ставить именно форму управления, а не форму собственности, как это делает, например, марксистская экономическая наука. В созданном К. Марксом учении об общественных формациях производительные силы образуют основу для возникновения и развития всех типов организации человеческого общества. В зависимости от развития производительных сил изменяются, по Марксу, и производственные отношения (ядро которых составляют отношения собственности). Производительные силы и производственные отношения образуют в своем диалектическом единстве способ производства и общественную формацию (в иной терминологии это — общественный порядок), для которой способ производства является определяющей основой. Маркс различает следующие способы производства, сменяющие друг друга в ходе исторического развития: первобытное общество, рабовладельческое общество, феодализм, капитализм, социализм и коммунизм. Все эти типы общественного порядка возникают и прекращают свое существование, по К. Марксу, в ходе неизбежного процесса

развития,

источником

которого

является

противоречие

между

достигнутым

уровнем

производительных сил и производственных отношений, проявляющееся как противоречие между классами. В. Ойкен считает, что этот метод "мышления в категориях исторического развития" не дает возможности близко к реальности охарактеризовать многообразие экономических систем и их эволюцию в условиях изменяющейся социальной среды. Более того, В. Ойкен был против использования в научном анализе таких понятий, как "социализм" и "коммунизм", считая их неточными. Истории известны случаи, когда экономики и социалистических, и капиталистических стран характеризовались одним и тем же хозяйственным порядком. Теория хозяйственного порядка В. Ойкена в этом смысле более плодотворна, так как, во-первых, она может определить многообразие реализованных форм хозяйственного порядка, их проявлений, случаев их применения и изменений в ходе исторического развития. Во-вторых, она может решить вопрос о том, какие формы являются конституирующими для совокупного порядка экономики, чтобы на этой основе различать типы хозяйственного порядка и анализировать способы и проблемы их функционирования, исследовать возможности комбинирования форм хозяйственного порядка и последствия такого комбинирования. В связи с этим возникает вопрос о стабильности и эффективности определенных типов хозяйственного порядка, об их относительных преимуществах и недостатках по сравнению с другими типами совокупного порядка экономики. И, наконец, теория хозяйственного порядка может ставить и решать вопрос о реформе, трансформации хозяйственного порядка, исходя из определенных идеалов, принципов и целей экономической политики. Это своего рода проблема "упорядочивания" хозяйства в соответствии с желаемым, "наилучшим" хозяйственным порядком.

75

Остановимся на проблеме классификации хозяйственных порядков, рассмотрим характерные для них механизмы принятия решений, проанализируем их преимущества и определим границы. В. Ойкен утверждает, что в ходе развития экономики за всю историю человечества можно выделить две основные чистые формы, точнее два "идеальных типа хозяйства". Один из таких типов — централизованно управляемая экономика (авторитарная модель), в которой регулирование осуществляется из единого центра путем прямых приказов и указаний. В простейшем виде такое регулирование встречается в натуральном хозяйстве, где роль центра берет на себя глава семьи, координируя деятельность членов группы в соответствии с производственными целями и способностями членов группы. Если авторитарная модель реализуется в масштабах всей нации, то таким ценным центром выступает административный аппарат. Поэтому неотъемлемыми признаками центрально-управляемой экономики являются: 1. Отсутствие частной собственности на средства производства. Это необходимая предпосылка авторитарной модели, так как возможность не только отдавать распоряжения, но и добиваться их выполнения зависит от наличия у экономической администрации права распоряжаться материальными средствами производства, землей и капиталом. 2. Наличие

многочисленной,

высококвалифицированной

и

дорогостоящей

государственной

бюрократии, которая добывает информацию об общественных потребностях, запасах товаров, экономических ресурсов, а также составляет производственные планы, согласовывает эти планы и добивается их выполнения. 3. Ограниченная возможность хозяйственных субъектов принимать решения и проводить в жизнь свои интересы. Это связано, с одной стороны, с тем, что политическое руководство не всегда готово предоставлять свободу индивидуального развития. С другой стороны, организационные возможности преобразовать волю большинства в соответствующие экономические действия с помощью административных методов всегда ограничены. Поэтому "люди, осуществляющие власть, скорее находят оправдание своего господствующего положения при авторитарном экономическом порядке в том, что они, по собственному убеждению, действуют в интересах народа. Авторитарность заключается в том, что перед лицом претензий руководства не обладание истиной все остальные мнения автоматически являются неправильными и поэтому подлежат подавлению" (Ламперт, 1994, 20). Другой "идеальный", по В. Ойкену, тип хозяйства — это рыночное (или меновое) хозяйство, в котором хозяйственный процесс регулируется самими субъектами рыночного хозяйства (фирмами и домашними хозяйствами), т. е. оно децентрализовано. Это хозяйство, характеризующееся наличием свободной конкуренции. Планы потребления домохозяйств и планы получения прибыли предпринимателей (другими словами, спрос и предложение) координируются за счет обмена товаров и услуг на деньги, причем по свободным ценам, устанавливающимся в зависимости от соотношения спроса и предложения. В условиях конкуренции именно цены выступают регулирующим механизмом. Это своеобразный "прибор", измеряющий уровень ограниченности ресурсов и продуктов и сигнализирующий об этом всем участникам рыночного процесса. Именно механизм цен через отклонение цены от издержек производства и перелив ресурсов из одной сферы производства в другую обеспечивает правильные народнохозяйственные пропорции, правильное (т. е. экономически эффективное) решение проблемы распределения. Характерными чертами "рыночного хозяйства", таким образом, являются: •наличие частной собственности (конкретно-частной собственности на средства производства); •наличие основополагающих гарантий свободы (свобода заключения договоров, свобода выбора профессии и рабочего места, свобода производства, торговли и потребления);

76

•инструментами управления являются наличие у производителя прибыли или убытка, а у владельцев ресурсов: доходов от товаров и услуг, имеющих экономическое применение; покупательная способность производственных и потребляющих единиц, действующая посредством спроса; возможности роста или соображения социального престижа; •государство исключается из сферы экономических отношений; задача государства — поддержание правового порядка: предотвращение насилия и мошенничества, содействие формированию прав собственности с акцентом на частную собственность как условие для функционирования конкурентных рыночных структур, обеспечение свободы договоров, создание правового института ответственности и т. д. Таковы наиболее общие характерные черты двух "идеальных" типов хозяйств. Для того, чтобы их сравнить, а главное — оценить их преимущества и недостатки, необходимо выработать критерии оценки. И. Шумпетер, в свое время, предложил оценивать различные хозяйственные системы на основе критериев экономической рациональности и экономической эффективности. Однако применение даже универсальных, на первый взгляд, критериев оказывается невозможным без учета социальных и общественнополитических аспектов. Общественно-политический

критерий

важен

по

той

причине,

что

между

политической

(существующей в обществе или являющейся целью деятельности) и экономической системами имеется тесная взаимозависимость. Очевидно, что базой для оценки экономических порядков может быть именно принимаемая концепция социальной философии: либо социальная философия марксизма, либо либеральная система ценностей. Марксизм-ленинизм исходит из того, что история человечества — это история классовой борьбы. Класс собственников средств производства отчуждает рабочий класс от средств производства и результатов производства, т. е. имеет место эксплуатация. К устранению эксплуатации может привести только преодоление частной собственности. В результате отказа от частнокапиталистического присвоения сам трудящийся становится владельцем обобществленных средств производства. Главным инструментом построения общества, основанного на общественной собственности, — социализма — является социалистическое государство. Политически такое общество характеризуется диктатурой пролетариата, однопартийной системой и идеологической монополией марксизма-ленинизма. Единственным возможным способом хозяйственной организации такого общества является централизованное управление, когда решения по основным вопросам жизни общества принимает государство (или органы партии, имеющей статус государственной), знающее, как предполагается, подлинные интересы народа. Сами же трудящиеся участвуют в реализации этих принципиальных решений. В описанной системе ценностей человек рассматривается прежде всего как представитель определенной социальной группы. И этот классовый статус человека ставится выше, чем его статус как индивида, личности. В противоположность вышеизложенной социальной философии, либерализм исходит из принципов неповторимости индивида и существования неотъемлемых прав личности. Поэтому отвечающим природе человека признается только такой общественный порядок, который гарантирует эти права: свободу совести и вероисповедания, свободу слова и объединений, свободу выбора места проживания и места работы, права на частную собственность (в том числе и на средства производства) и т. д. Согласно либеральной философии,

77

власть государства должна осуществляться и быть подконтрольной общественности через многопартийную систему. Признается автономия социальных групп и индивидов, включая и экономическую автономию. С позиции марксизма, неоспоримыми экономическими преимуществами централизованной административной

экономической

системы,

по

сравнению

с

рыночной,

являются

невозможность

экономической и социальной эксплуатации; отсутствие кризисов, наличие полной занятости и стабильности покупательной способности денег, а также возможность долгосрочного планирования экономики. Либерально настроенные экономисты главными проблемами централизованных экономических порядков считают следующие: 1. Отсутствие эффективного механизма учета общественных потребностей и распределения ресурсов в условиях отказа от системы свободных цен. В таких условиях производство может ориентироваться на спрос только на основе указаний администрации. Как свидетельствует опыт, в таких условиях существует переоценка индивидуального потребления. Цена управленческих ошибок очень велика. 2. Слабая приспособляемость экономики к изменяющимся условиям вследствие неповоротливости государственной бюрократии. Выработка управленческих решений занимает так много времени, что такие решения перестают отвечать экономической потребности еще до начала их реализации. 3. Централизованное планирование требует сбора, обработки, упорядочения огромного количества информации, характеризующей взаимосвязанные элементы экономики; а также контроля за реализацией принятых планов. Все это приводит к большим общественным затратам. 4. Проблема ускорения технического прогресса и производства высококачественных изделий, обусловленная отсутствием свободной конкуренции в условиях централизованно управляемой экономики. "... Проблематично уже то, в состоянии ли были бы централизованно управляемые экономики самостоятельно достичь существующей у них технической и экономической эффективности, не заимствуя разработанной в рыночных системах техники производства и не пользуясь накопленным там опытом. Тем более, что эта эффективность несравнима с той, которой достигла экономика индустриальных стран, управление которой осуществляется децентрализованно" (Ламперт, 1994, 27). И наконец, самый главный порок централизованной экономики — это то, что исключается учет интересов отдельно взятого человека, что общественный интерес неизменно ставится над личным. Это, как ни парадоксально, ведет к тирании и всевластию государства. "... Фундаментальный недостаток централизованно управляемой экономики... заключается в том, что существенная сила, служащая общему интересу, а именно индивидуальный интерес и чувство ответственности людей, будет сведена на нет ... Руководящий слой в централизованно управляемой экономике является неконтролируемой властной группировкой. Имеются все предпосылки для того, чтобы он решительно проводил свой собственный интерес, то есть свою властную волю. Если же все-таки есть желание служить общему интересу, то невозможно распознать этот общий интерес. Но допустим, что общий интерес действительно может быть распознан. Тогда было бы невозможно реализовать его в централизованно управляемой экономике" (Ойкен, 1995, 457 – 458). Поэтому более предпочтительными, по мнению неолибералов, являются рыночная система и рыночный порядок: 1) рыночная экономика основана на системе свободных цен, которая до сих пор остается самым точным измерителем степени ограниченности товаров и которая дает основу расчета комбинации средств производства, соответствующей минимальным издержкам;

78

2) автономные, свободные в плане принятия решений предприниматели быстрее и с большей надежностью находят лучшие методы и средства производства как с качественной точки зрения, так и с точки зрения минимизации издержек, в отличие от административных чиновников, которые не могут обладать информацией о положении на предприятии и о его экономическом окружении; 3) рыночное хозяйство в полной мере позволяет проявиться личной инициативе и работоспособности каждого экономического субъекта; 4)

рыночное

хозяйство

предоставляет

возможность

хозяйственным

субъектам

гибко

приспосабливаться к положению на рынке и к его изменениям. Все это объясняет большую эффективность рыночного хозяйства в экономическом и техническом прогрессе. Конкуренция "толкает" производителей к инновациям. При этом возможные ошибки и просчеты неощутимы для общества: проигрыш одних перекрывается успехами других. Итак, именно свобода и децентрализация управления оказываются главными преимуществами рыночного типа хозяйства по сравнению с административным. Несмотря на все вышеизложенное, идеологи ордолиберализма не разделяют оптимистической оценки классической политэкономии и современных либеральных концепций (модель рынка Ф. Хайкса, чикагская школа), что система свободной конкуренции автоматически обеспечивает внутреннюю стабильность и динамизм экономики. У В. Ойкена и особенно у В. Рёпке в его книге "Учение об экономике" (1948 г.) мы находим критику капитализма свободной конкуренции. Они доказывают, что система свободных рынков всегда содержит в себе зародыш кризисов, а достигаемое равновесие неустойчиво. Причинами, нарушающими равновесие рыночной экономики и приводящими к таким тяжелым кризисам, как великая депрессия 1930-х годов, выступали последовательные деформации конкурентной экономики. Процессы концентрации и централизации, закономерные для рыночного хозяйства, ведут к возникновению монополизма. Присущее свободному рынку стремление к максимизации прибыли рождает опасность чрезмерного инвестирования, что неизбежно приводит к кризисам и необходимости активного государственного вмешательства в экономику (рассматриваемое неолибералами как вид монополизма). Таким образом, конкурентный порядок не сохраняется автоматически. Если не предпринимать специальные меры по его защите, то конкуренция вытесняется монополией. А если учесть, что свободный рынок не может обеспечить производство общественных благ, что его функционирование порождает "внешние эффекты", а также целый ряд негативных социальных последствий, вытекающих из господства личных интересов над общественными (пролетаризация, обнищание, социальное бесправие), то становится очевидным, что "бесцеремонный либерализм свободной конкуренции разрушает общество" (Цинн, 1994, 33). Таковы в самом общем виде характерные признаки, преимущества и границы каждого из двух выделенных В. Ойкеном "идеальных типов хозяйств". Заметим, что сам В. Ойкен отводил своему учению об "идеальных типах" значение инструмента анализа и подчеркивал, что в чистом виде ни один из "идеальных типов" в реальности не встречается. Современные капитализм и социализм представляют собой сочетание этих типов. Это так называемые смешанные экономические порядки. Например, свободный рынок не справляется с задачей производства общественных благ, снабжение которыми обеспечивается государством. Точно также частная деятельность, спонтанные рыночные элементы и стимулы являются необходимым дополнением для функционирования централизованной социалистической экономики.

79

В связи с этим встает очень важная проблема возможностей комбинирования различных форм хозяйственного порядка. Это вопрос о совместимости элементарных экономических форм с основным типом хозяйственного порядка. Так, рыночному хозяйству полностью соответствуют такие формы, которые дополняют и обеспечивают систему определения ограниченности благ через цены и регулирующую функцию этих цен при координации хозяйственных планов с помощью рыночных отношений, — такие, как свобода конкуренции и договоров или свободная торговля. Наоборот, дирижизм, интервенционизм, государственная валютная монополия, опыт государства "всеобщего благосостояния" ограничивают дееспособность рыночной системы. С основным типом центрально-управляемого хозяйства несовместимы такие элементарные формы, которые мешают формированию и функционированию централизованной плановой системы, — свободное ценообразование, ориентация на прибыль, свобода торговли и др. Комбинация несовместимых форм нарушает дееспособность совокупного общественного порядка и может повлечь за собой тенденцию к трансформации данного основного типа хозяйственного порядка (Основы рыночного хозяйства: понятия и концепции, 1993, 1 — 8). В связи с проблемой трансформации хозяйственных порядков оказывается актуальным и вопрос о "наилучшем" и "желаемом" хозяйственном порядке. Поскольку, по оценке ордолибералов, оба идеальных типа несовершенны и страдают рядом негативных тенденций, то поиск социально-экономического идеала реализовался в моделировании "социального рыночного хозяйства" (понятие "социальное рыночное хозяйство" было введено в 1947 г. Альфредом Мюллером-Армаком для обозначения хозяйственно-политической модели, важнейшие принципы которой были реализованы в ФРГ после 1948 г. правительством Людвига Эрхарда). В. Рёпке назвал эту модель — "третий путь", который равноудален и от модели свободной конкуренции, и от планового хозяйства в его коллективистском смысле. Заметим, что наилучший порядок — это прежде всего рыночное хозяйство. Но свободное от его традиционных недостатков, т. е. это также социальное (справедливое) хозяйство. В работе "Основные принципы экономической политики" В. Ойкен выделяет восемь конституирующих принципов, определяющих основные параметры идеальной конкурентной экономики и четыре принципа регулирования, составляющие компоненты государственной экономической политики (Ойкен, 1995, 335 — 416). Основной и первый конституирующий принцип подчеркивает наличие неразрывной взаимосвязи между экономической политикой и совокупным процессом хозяйствования. Здесь В. Ойкен еще раз проводит четкий водораздел между теорией и политикой laisser — faire и ордолиберализмом. Фактически, он коренным образом пересматривает роль государства, которое не должно устраняться из области экономики, а должно проводить политику конкурентного порядка, т. е. реализовывать позитивную конституирующую политику поддержания полноценной конкуренции и дееспособной системы цен. Остальные семь принципов раскрывают этот основной, конституирующий принцип и определяют способы его реализации. Принцип 2-й: обеспечение стабильности денежного курса — обязательная предпосылка успешного функционирования конкурентной экономики. Это связано с тем, что и инфляция, и дефляция затрудняют или вообще делают невозможным расчет цен и издержек производства. Стабилизация денежного курса — это важная предпосылка автоматизма экономического развития, когда исключаются резкие колебания в виде фаз подъема или депрессии. В. Ойкен — противник политических манипуляций с валютной системой;

80

3-й принцип "открытых рынков" запрещает всевозможные протекционистские меры (ограничение ввоза, монополия на экспорт и субсидирование экспорта, ограничения по проникновению на отдельные рынки и т. д.) и ограничение конкуренции в любом виде (монополии, вертикальные принудительные поставки продукции и т. д.). Хотя, по оценке В. Ойкена, всегда присутствовали попытки государства контролировать монополии и ограничивать концентрацию производства, этот принцип последовательно никогда не соблюдался. Сказывались не только причины, которые всегда подпитывают протекционизм, но и соображения о необходимости проведения в определенных случаях структурной или промышленной политики; 4-й принцип: частная собственность; 5-й принцип: свобода заключения договоров; 6-й принцип: ответственность предпринимателя. Последние три принципа — традиционные элементы рыночного хозяйства. Частная собственность необходима, с точки зрения принятия гибких децентрализованных решений, особенно в области инвестиций. Поэтому частная собственность является одной из предпосылок конкурентного порядка. При этом В. Ойкен не отвергает возможности комбинирования различных форм собственности на средства производства (частная, государственная, коллективная). Важно, чтобы эти нечастные формы собственности "вписывались" в конкурентные рынки и не нарушали процесса рыночного ценообразования. Свобода заключения договоров также является предпосылкой осуществления конкуренции. Однако, как заметил В. Ойкен, свобода заключения договоров может не только стимулировать, но и подавлять конкуренцию, когда речь, например, идет о заключении картельных соглашений и образовании других монопольных союзов (Ойкен, 1995, 360 — 362). Этим и определяются границы, которые следует установить государству для того, чтобы свобода заключения договоров служила целям конституирования конкурентного порядка. Поэтому В. Ойкен доказывает, что запрет картелей — это не ограничение, а предпосылка для достижения свободы договорных отношений. Там, где не господствует совершенная конкуренция, "предлагается другой контроль, а именно государственный контроль за деятельностью монополий" (Ойкен, 1995, 364). Принцип ответственности также органически присущ рыночному хозяйству: "тот, кто имеет доходы, должен нести и убытки" (Ойкен, 1995, 365). Функция этого правового института состоит в том, что ответственность предотвращает "разбазаривание" капиталов и побуждает тщательно зондировать рынки. Ответственность важна для конкурентного порядка еще и потому, что она препятствует организационному объединению других предприятий (обусловленное, например, стремлением к власти). Наоборот, любые попытки ограничения ответственности — от различных форм обществ с ограниченной ответственностью и до попыток получения доходов обманным путем (без выполнения работ и предоставления услуг), а также неискупленных промахов в хозяйственной деятельности (путем переложения потерь на другие лица) — разрушают конкурентный порядок и порождают тенденцию развития в направлении к централизованно управляемой экономике. 7-й принцип: постоянство экономической политики — это еще один важный, конституирующий принцип. По В. Ойкену он является предпосылкой устойчивого экономического роста и высокого уровня занятости. В. Ойкен полемизирует с Дж. М. Кейнсом относительно причин снижения склонности к инвестированию. Дело не в насыщении рынка и сокращении возможностей инвестирования (как у Дж. М. Кейнса), а в отсутствии гибкости цен и заработной платы, т. е. недостаточной конкуренции, с одной

81

стороны, и неуверенности инвесторов, вызванной нестабильностью конъюнктурной экономической политики, с другой. Поэтому "неизменность экономической политики устраняет недостаточную склонность частных лиц к инвестированию" (Ойкен, 1995, 375). Неизменность экономической политики имеет значение для конкурентного порядка и в другом отношении. "... Быстрая смена экономической политики стимулирует образование концернов. Чем больше риск, тем выше склонность к образованию концернов ... которые охватывают различные отрасли или различные части одной и той же отрасли ... Чем более неизменной становится экономическая политика, тем меньше стимул к концентрации. А это в равной мере стимулирует создание конкурентного порядка" (Ойкен, 1995, 375). 8-й принцип: единство конституирующих принципов — важное интегрирующее правило. Только "комплексное,

одновременное

выполнение

всех

принципов

в

конкретной

исторической

ситуации

конституирует определенный, желательный экономический порядок, создавая условия, способствующие расцвету этого порядка" (Ойкен, 1995, 376 — 377). Единство и взаимодействие принципов заходит так далеко, что при изолированном применении некоторые из них совершенно не достигают своей цели. Например, весьма проблематично требовать установления частной собственности на средства производства, если государство оттесняет конкуренцию на задний план, используя свое договорное право, ограничение ответственности, свою торговую политику, запреты на осуществление капиталовложений и т. д. Но в сочетании с использованием остальных принципов частная собственность приобретает существенный позитивный смысл. Поэтому, по оценке В. Ойкена, отдельные принципы экономического порядка взаимно дополняются, т. е. они комплементарны. Заметим, что все вышеперечисленные принципы конкурентного порядка, даже последовательно и комплексно гарантированные государством и реализованные обществом, не означают того, что этот желаемый порядок будет полностью избавлен от слабых сторон и недостатков. Классические проблемы конкурентной экономики (монополизм, неравенство в распределении доходов, наличие "внешних эффектов" и аномалии предложения) В. Ойкен предлагает нивелировать с помощью государственных регулирующих мер. Такими регулирующими принципами, позволяющими сохранить функциональную способность конкурентного порядка, должны быть: 1. Надзор за монополиями. Речь идет не просто о государственном контроле за деятельностью монополий, но и о мерах, предотвращающих само возникновение монополистических властных структур. 2. Политика в области доходов. Как и все либералы, В. Ойкен считает, что распределение общественного продукта с помощью механизма цен свободной конкуренции лучше, чем распределение на основе произвольных решений частных или общественных властных структур. Но и этот механизм нуждается в корректировке с точки зрения этического принципа социальной справедливости. "Неравенство в доходах" ведет к тому, что предметы роскоши начинают производить в то время, когда еще не удовлетворены насущные потребности домашних хозяйств с незначительными доходами. Способом такой корректировки может быть политика перераспределения доходов, например, с помощью системы прогрессивного налогообложения. 3. Введение обоснованного экономического расчета предполагает учет возможных в рыночной экономике "внешних эффектов". При наличии внешних отрицательных эффектов (разрушение окружающей среды, ущерб здоровью из-за негуманных условий труда и т. д.) конкурентные цены не отражают реальные

82

издержки производства, а следовательно, и распределение не соответствует действительной ограниченности ресурсов. В этих случаях государству необходимо вводить особые налоги и сборы или налагать соответствующие обязательства и запреты. При

возникновении

положительных

внешних

эффектов

является

справедливым

введение

соответствующего вознаграждения. 4. Аномалии предложения. Речь идет о случаях нетрадиционной динамики предложения, когда при снижающихся (повышающихся) ценах объем предложения товара растет (снижается). Для таких рынков характерно неравновесие: при определенных обстоятельствах цена здесь может падать или возрастать до бесконечности. Такие ситуации характерны для аграрного рынка и рынка рабочей силы. Снижающиеся цены на продовольствие могут побудить фермеров повысить предложение, чтобы таким образом наверстать потери дохода из-за падения цен. Аналогично, при снижении заработной платы работник готов работать больше, чтобы сохранить уже достигнутый уровень жизни. В такой ситуации может появиться и предложение дополнительной рабочей силы (женский и детский труд) с целью увеличить общий доход семьи. В случаях аномалий предложения требуются стабилизирующие меры государства (регулирование цен и объемов на аграрных рынках, установление минимальной зарплаты и т. д.) (Ойкен, 1995, 393). Таким образом, идеальная экономическая система, описанная В. Ойкеном (позже названная А. Мюллером-Армаком социальным рыночным хозяйством), — это есть взаимодействие рыночного механизма и "социально озабоченного" или "ходатайствующего" государства. Очевидно, что эта модель достаточно абстрактна и существует множество вариантов ее практической реализации. Это доказывают и жаркие теоретические дискуссии вокруг модели "социального рыночного хозяйства", и практика применения этой модели хозяйствования в послевоенной Германии. По общему признанию, само понятие "социальное рыночное хозяйство" является идеологически гибким: одни предпочитают ставить ударение на слове "социальное", другие — на "рыночном" хозяйстве. А. Мюллер-Армак не считает это недостатком модели, подчеркивая, что она может служить формой интеграции противоположных и противодействующих социальных интересов и благоприятствовать компромиссам. Неудивительно поэтому то, что концепция "социального рыночного хозяйства" непрерывно уточнялась, весьма разнообразными были конкретные формы ее реализации, подсказанные самой жизнью в 50-е, 60-е, 80-е годы XX века. В целом следует согласиться с оценкой И. М. Лемешевского, данной им во вступительном слове к работе К. Г. Цинна, что "модель социального рыночного хозяйства — это стремление определить для каждого этапа развития форму взаимодействия рыночного механизма и этики человеческих отношений, частной собственности и интересов общества, труда и капитала, свободной конкуренции и регулирования" (Цинн, 1994, 7). ЛИТЕРАТУРА Ламперт Х. Социальная рыночная экономика: Германский путь. М., 1994. Ойкен В. Основы национальной экономии. М., 1996. Ойкен В. Основные принципы экономической политики. М., 1995.

83

Основы рыночного хозяйства: понятия и концепции // Под ред. А. Шюллера и Х. Г. Крюссельберга. Германия, 1993. Цинн К. Г. Социальное рыночное хозяйство: Идея и развитие экономического строя ФРГ / Пер. с нем. Мн., 1994. Эдхард Л. Благосостояние для всех. М., 1991.

5. Компаративный анализ экономических систем Сравнительная экономика (компартивистика) как направление экономического анализа появилась сравнительно недавно — после второй мировой войны — и связана с именами таких всемирно известных ученых как П. Самуэльсон, К. Ландауэр, В. Ойкен, К. Поланьи и др. Целью сравнительного анализа является выявление и исследование специфических характеристик разных экономических систем для выявления различий в использовании ресурсов, эффективности экономики. Для сопоставимости систем необходимо разработать категории анализа, применимые к различным экономикам, что также входит в задачи компартивистики. С нашей точки зрения в компартивистике существуют три основных направления анализа. 1. Сравнение экономических систем, функционирующих в индустриальной экономике, и систем доиндустриальных (вертикальный сравнительный анализ). 2. Сравнение экономических систем, функционирующих в одну и ту же экономическую эпоху (горизонтальное сравнение). Яркий пример — сопоставление командно-административной и

рыночной

экономики. 3. Сравнение переходных систем, например, в условиях смены в ряде стран типа экономической системы (переход от командно-административной экономики к рыночной) или смешанных систем, формирующихся на базе развитой рыночной экономики. 5.I. Сравнение экономических систем, функционирующих в индустриальной экономике, и систем доиндустриальных

Начало такого анализа заложили К. Маркс и Ф. Энгельс. После них наиболее глубоко эти вопросы исследовал К. Поланьи (1886 —1964). К. Поланьи — американский экономист, антрополог, историк, автор работ “Великое преобразование” (1944 г.), “Торговля и рынок в ранних империях” (1957 г.) и др. К. Поланьи — основоположник направления, которое получило название “субстантивизм”. Основным его постулатом является рассмотрение экономики как “встроенного” института, т. е. лишь в контексте всей совокупности культурных традиций в общественных отношениях данного общества. Определяющий характер экономика имеет, по мнению субстантивистов, лишь в нерегулируемом капиталистическом обществе. До К. Поланьи сфера сравнительной экономики была ограничена обществами индустриального капитализма (капитализм свободной конкуренции, общество благоденствия, фишистский вариант) и индустриального коммунизма. К. Поланьи считает, что сфера анализа может быть и должна быть расширена с помощью экономической антропологии и экономической истории. Он полагает, что капиталистическая экономика и примитивные (архаические) общества кардинально отличаются друг от друга не просто существованием качественно иных экономических отношений, а тем, что экономика в примитивных обществах занимает совершенно иное место, иное положение, чем в

84

капиталистическом обществе. Если в последнем она образует особую сферу, противостоящую остальному обществу, то в примитивных и архаических обществах она “погружена”, “встроена” в само общество. В примитивном и архаическом обществах специальных экономических институтов, базирующихся на экономических мотивах, либо совсем не существует, либо они не играют сколько-нибудь существенной роли. Экономический процесс в них организован через посредство не экономических, а социальных институтов. Можно сказать, что элементы экономики погружены в неэкономические институты, экономический процесс институирован через посредство родства, брака, возрастных групп, тотемных ассоциаций и др. (Глух, 1997, 22). Следовательно, в примитивных и архаических обществах человеком движут не индивидуальные экономические интересы, не стремление извлечь наибольшую материальную выгоду, как при капитализме, а мотивы социальные. Целью таких обществ является защита личных интересов не в приобретении материальной собственности, а скорее в достижении определенного социального положения (Глух, 1997, 23). Человек в этом случае ценит собственность прежде всего как средство для осуществления этой цели. А причины, побуждающие к тем или иным действиям человека, живущего в этих обществах, можно выяснить только в тесной связи с их социальными институтами, так как именно ими порождается рациональность поведения. Таким образом, между примитивными или архаическими экономиками, с одной стороны, и капиталистической, с другой, существует глубокое качественное отличие. Оно связано с тем, что в примитивных обществах рынок либо вообще не существует, либо играет незначительную роль. Следовательно, формальный "экономикс", являясь теорией капиталистического саморегулируемого рынка со свободно устанавливаемыми ценами, недостаточен для анализа примитивных и архаических экономических систем. Таким образом, необходимо создать специальную теорию примитивной экономики, базирующуюся совершенно на иных принципах, чем формальный "экономикс". К. Поланьи исходил из того, что любая экономика требует единства и стабильности, взаимозависимости и возмещения ее частей. На практике это достигается с помощью небольшого количества моделей, называемых “формами интеграции”. Поланьи выделяет три основные формы интеграции. Одна из них — рыночный обмен — характерна для капитализма, две другие — реципрокность (взаимность) и редистрибуция (перераспределение) — для примитивных и архаичных обществ. Под реципрокностью понимается взаимный обмен дарами, вытекающий из обязательств, существующих между родственниками и друзьями. Под редистрибуцией — переход части продукции, произведенной в обществе, в распоряжение центра (главаря, вождя и т. д.) с последующим ее распределением либо среди нуждающихся членов общества, либо среди элиты. Для примитивных обществ К. Поланьи считает характерным и взаимность, и перераспределение, для архаичных, в число которых он включает Древний Египет, Вавилонию, — перераспределение. Эти формы интеграции нельзя рассматривать как стадии развития общества. Между ними не существует строгой последовательности во времени. “Перераспределение существует по многим причинам на всех цивилизационных уровнях. Оно может применяться к группам меньшим, чем общество, например, крааль (часть общины) в Африке, романская семья и др. Эта форма способна интегрировать группы на всех уровнях и всех стадиях — от государства до форм переходного характера ... СССР, например, — классический пример перераспределения ... Взаимность в архаических обществах играет огромную роль во внешней торговле (подарки между деспотами). В обществах, основанных на рыночной системе, это, например, ленд—лиз в войну...” (Глух, 1997, 26). Эту схему К. Поланьи предлагает для анализа любого общества. По сути дела, до К. Поланьи, как уже отмечалось, только К. Маркс и Ф. Энгельс занимались проблемой социально-экономического строя

85

докапиталистических обществ. Поланьи воспринял многие идеи К. Маркса, но критиковал его за экономический детерминизм применительно к докапиталистическим обществам. По К. Марксу, в основе деления экономики лежат отношения собственности. К. Поланьи в своих работах пытается опровергнуть эту точку зрения. Он доказывает, что отношения собственности в архаичных и примитивных обществах определяются социальными отношениями. Марксизм характеризовал экономику через статус труда — рабский труд, крестьянский труд, наемный труд. Основой разделения экономики у К. Поланьи является степень интегрированности земли и труда в обществе. Например, примитивные общества характеризуются интеграцией земли и труда в экономике посредством родственных связей в феодальном обществе, связи верности феодалу определяли судьбу земли и труда. Создавая концепцию, применимую для всей экономики, Поланьи исходил из того, что во всех экономических системах независимо от масштаба и уровня их развития существуют сходные черты. Во-первых, вне зависимости от того, называется ли какая-либо группа людей “бригадой”, “племенем” или “государством”, и вне зависимости от того, называют ли экономику “примитивной”, “крестьянской”, “капиталистической” или “коммунистической”, она состоит из людей, объединенных схожими социальными и культурными чертами, — родственными связями, языком, соседством, которые выражаются в наличии некоего сообщества или общей социальной жизни. Это означает, что для потребления в этом сообществе должно производиться два типа продукции и специализированных услуг: продукты питания и прочие атрибуты материального существования, а также товары и услуги, необходимые для религии, обороны, обрядов и прочих аспектов социальной жизни людей и сообщества в целом. Вторая черта, общая для различных экономических систем, заключается в том, что во всех них в определенной форме используются природные ресурсы (земля, водные пути, полезные ископаемые), осуществляется сотрудничество между людьми (разделение труда) и применяется технология (орудия, а также знания процессов производства и приобретения). Каждая из этих черт имеет собственную структуру: применение орудий, пользование природными ресурсами требует наличия социальных норм — конкретных прав и обязанностей. Нормы, относящиеся к приобретению, использованию и передаче прав на землю, называются “землевладением”; нормы, регулирующие совместную работу людей, называются “разделением труда” или “организацией труда” и т. д. Отсюда следует важный вывод: когда нормы, регулирующие права приобретения или использования любых этих компонентов экономики, являются выражением родственных или политических связей, то экономический компонент неразрывно будет связан с социальным, и формируется социально-экономическая практика, институт или процесс. Третье сходство заключается в появлении внешне схожих механизмов и практических примеров в экономических системах с различной организацией. Такие различные экономические системы, как экономика США, Китая и Тробрианд, пользуются рынками, внешней торговлей, монетарными объектами и механизмами, необходимыми для измерения и учета произведенного продукта. Таким образом, все известные общества имеют структурные механизмы, обеспечивающие материальные средства для жизни личностей и общества в целом. Именно эти структурные нормы называются субстантивистами экономической системы. С нашей точки зрения, субстантивистский анализ и сделанные из него выводы очень важны, так как они представляют собой теоретическую базу, на основе которой можно проводить сравнение различных экономических систем.

86

Противопоставление важнейших отличий в структуре и показателях экономических систем имеет огромную аналитическую ценность. В результате известные человечеству экономические институты могут быть помещены в межкультурную аналитически сравнительную перспективу.

5.2. Сравнение экономических систем, функционирующих в одну и ту же экономическую эпоху

Чаще всего в современной экономической литературе производится сравнение рыночной (капиталистической) и командно-административной (социалистической, коммунистической) экономики. Важнейшая задача любого общества — найти наиболее эффективные пути удовлетворения общественных потребностей с помощью дефицитных ресурсов. Решение этой задачи зависит от экономической системы, которую выбирает общество. Именно она определяет экономическое поведение хозяйствующих субъектов, взаимосвязь производителя и потребителя. Сравнение этих систем можно провести, опираясь на фундаментальные вопросы экономики: “Что производить и в каком количестве?”, “Как производить?”, “Для кого производить?”. В командно-административной системе ответы на вопросы “что, как, для кого” дает государство. Государство, исходя из имеющихся ресурсов, ранжирует основные потребности общества. Первичные потребности (продукты питания, жилье, услуги образования, здравоохранения, общественного транспорта) удовлетворяются всеми членами общества, независимо от их трудового вклада. Удовлетворение вторичных потребностей (автомобиль, дача и т. д.) — прерогатива только отдельных социальных групп, которые, с точки зрения государства, оказывают обществу наибольшую пользу. Третичные потребности (золотые ванны, день рождения для кота и т. д.) объявляются неразумными, ненужными, либо даже вредными, и ресурсы на удовлетворение этих потребностей просто не выделяются. Удовлетворение вышеназванных потребностей осуществляется предприятиями, которые выполняют плановые задания центра. Для

нормального

функционирования

командно-административной

экономики

необходимо

выполнение ряда условий. 1. Государственная собственность на основные виды ресурсов: а) на капитал и землю непосредственно через юридический акт — национализацию; б) на труд — опосредованно, через паспортную систему и режим прописки. 2. Жесткое, централизованное регулирование всех социально-экономических процессов в форме директивного планирования. 3. Внеэкономическое принуждение к труду. 4. Идеологическая обработка населения. 5. Политическая форма власти в виде тоталитаризма либо авторитаризма. Как любая экономическая система, командно-административная система имеет свои преимущества: 1. Способность государства сосредоточить все ресурсы в едином центре и направить их на приоритетные для общества цели. По подсчетам академика С. Г. Струмилина, чтобы провести индустриализацию с помощью рыночных механизмов (нэп), СССР понадобилось бы 50 лет. Командная экономика позволила это сделать за две пятилетки. 2. Предоставление важнейших жизненных благ либо бесплатно, через общественные фонды потребления, либо по относительно низким ценам. 3. Социальное равенство, социальная справедливость, уверенность в завтрашнем дне.

87

4. Отсутствие открытой безработицы и инфляции. 5. Попытки предоставить равные стартовые возможности подрастающему поколению в развитии своих способностей, что способствует в дальнейшем реализации лозунга “От каждого — по способностям, каждому — по труду”. К недостаткам командно-административной системы можно отнести следующие: 1. Неэффективное использование ресурсов. 2. Низкое качество продукции. 3. Игнорирование научно-технического прогресса. 4. Затратный метод ценообразования. 5. Остаточный принцип финансирования социальной сферы. 6. Несоответствие плановых показателей реальным потребностям населения. 7. Отсутствие мотивации к труду. 8. Крайне низкая продуктивность, когда прирост вовлекаемых в народное хозяйство ресурсов превышает прирост национального дохода. Практически это означает возможности ее развития только на экстенсивной основе. 9. Негибкость системы: любая экономическая система находится в динамике и должна приспособляться к изменяющимся условиям (появление новых технологий, экологические проблемы, рост потребностей, демографические сдвиги и т. д.). Командно-административная система практически лишена таких адаптационных механизмов. В рыночной системе ответы на вопросы “что, как, для кого” дает рынок. “Что производить?” определяется рыночным спросом, рынок с помощью механизма цен регулирует и согласовывает производство и оплаченный спрос. На вопрос “как производить?” рынок дает однозначный ответ: необходимо использовать новейшие технологии и наиболее эффективные формы организации труда в производстве. Рынок производит товары и услуги для тех, у кого есть деньги. Деньги получают владельцы ресурсов, и размер их денежного дохода зависит от количества и качества продаваемого ресурса. Рынок конечной продукции предоставляет товар или услугу не тем, кто в них больше нуждается, а тем, кто имеет больше денег — тем самым он устанавливает экономическую справедливость, социальная же справедливость на рынке отсутствует. К условиям функционирования рыночной экономической системы можно отнести следующее: 1. Частная собственность на ресурсы. 2. Достаточно большое количество покупателей и продавцов. 3. Экономическая свобода продавца и покупателя. 4. Свободное ценообразование. 5. Конкуренция. 6. Незначительная роль государства в экономике. К преимуществам (достоинствам) рыночной системы относится: 1. Эффективное использование ресурсов. 2. Постоянное стремление производителя к снижению издержек производства, повышению качества продукции, использованию достижений научно-технического прогресса. 3. Сильная мотивация к труду. 4. Экономическая справедливость. Недостатками рыночной экономической системы являются:

88

1. Резкая дифференциация населения по доходам. Сосредоточение богатства на одном полюсе и нищеты — на другом. В результате этого возрастает политизация общества и вытекающие из нее социальные конфликты, которые перерастают в политические перевороты, социальные революции, гражданские войны. В конечном счете может быть разрушена экономическая система данной страны и ее социальное устройство. 2. Постоянно повторяющиеся экономические кризисы перепроизводства. 3. Безработица и инфляция. 4. Монополизация экономики, постепенное затухание конкуренции. 5. Предоставление важнейших жизненных благ только части членов общества (услуги образования и др.). 6. Экологические проблемы, решение которых с помощью рыночных механизмов невозможно. Итак, в результате сравнительного анализа командно-административной и рыночной систем можно сделать вывод, что командная экономика обладает достаточно высокой степенью социальной эффективности, обеспечивает

социальное

равенство,

однако,

низкая

экономическая

эффективность

делает

ее

нежизнеспособной. Рыночная экономика обеспечивает эффективное использование ресурсов, гарантирует экономическую справедливость, однако, эта система обладает низкой социальной эффективностью. В силу этого, в процессе развития как командная, так и рыночная экономические системы трансформируются: первая — в различные переходные системы, вторая — в системы смешанного типа. Поэтому возникает необходимость в третьем направлении анализа. 5.3. Сравнение смешанных и переходных экономических систем

На определенном этапе развития рыночной экономики государство вмешивается в экономический процесс с целью устранения недостатков рынка. Оно выполняет три основные функции: справедливость (способствует более справедливому распределению ресурсов и доходов), стабильность (пытается устранить наиболее опасные проявления инфляции и безработицы), эффективность (устраняет нежелательные для экономики внешние эффекты). Степень государственного вмешательства в странах с правовой демократией и мощным средним классом может быть достаточно гибкой. Если в стране назрели социальные проблемы, порождаемые рынком, это неизбежно ведет к нарушению социальной стабильности и грозит перерасти в социальный взрыв. Ощущая эту опасность, средний класс через свободные демократические выборы приводит к власти партию социальной ориентации (лейбористы в Англии, социал-демократы в ФРГ и т. д.). Государство увеличивает занятость путем создания новых рабочих мест, национализирует ряд отраслей и предприятий, строит дешевое жилье, предоставляет дотации на продукты питания, расширяет выплату социальных пособий и т. п., увеличение расходов государства требует и роста его доходов. Это достигается через увеличение налогов на прибыль предпринимателей и доходы богатых слоев населения. В результате — решение социальных проблем создает и проблемы в экономике. Снижает производительность труда, неэффективно используются ресурсы, у предпринимателей снижается экономический стимул к развитию производства. Если это сказывается на благосостоянии основной массы населения, следующие выборы приводят к власти партию либеральной ориентации (консерваторы в Англии, республиканцы в США). Они приводят реприватизацию, сокращают социальные пособия, но сокращают и налоги. Роль рыночного механизма в экономике усиливается. Если партии удается решить и социальные проблемы, она остается у власти на второй срок. Такой гибкий курс

89

политического руководства позволяет как обеспечить высокую экономическую эффективность механизма, так и сохранить социальную стабильность. В каждой стране существуют свои национальные модели смешанной экономики, так как страны различаются политическим устройством, культурой, уровнем экономического развития и пр. Сравнительная экономика анализирует их, выявляя достоинства и недостатки. Американская модель построена на системе всемерного поощрения предпринимательской деятельности на основе конкуренции, обогащения наиболее активной части населения. Малообеспеченным группам создается приемлемый уровень жизни благодаря льготам и пособиям (вэлферы). Проблема социальной справедливости вообще не ставится. Эта модель основана на высоком уровне производительности труда и массовой ориентации на достижение успеха. Японская модель характеризуется определенным отставанием уровня заработной платы от роста производительности труда. В результате достигается резкое снижение себестоимости продукции и повышения ее конкурентоспособности на мировом рынке. Важная особенность — патерналистские отношения на предприятиях, низкий уровень безработицы, социальная стабильность, постоянное стремление работников повышать

производительность

труда,

а

так

же

качество

производимой

продукции.

Препятствия

имущественному расслоению не ставятся. Такая модель возможна при исключительно высоком уровне национального самосознания, приоритете интересов нации над интересами конкретного человека, готовности населения идти на определенные материальные жертвы ради процветания нации. Шведская модель отличается сильной социальной политикой, направленной на сокращение имущественного

неравенства,

путем перераспределения

национального

дохода в пользу наименее

обеспеченных слоев населения. Более половины государственных расходов направляется на социальные цели. Естественно, что это возможно только при условии высокой нормы налогообложения. Такая модель получила название “функциональная социализация”, при которой функции производства отводятся частным предприятиям, действующим на конкурентной основе, а функции обеспечения высокого уровня жизни (включая занятость, образование, социальное страхование) и многих элементов инфраструктуры (транспорт, НИОКР) — государству. Немецкая модель сформировалась на основе ликвидации концернов гитлеровских времен и предоставления всем формам хозяйства (крупным, средним, мелким) возможности устойчивого развития. При этом особым покровительством государства пользуются мелкие и средние предприятия, фермерские хозяйства. Государство активно влияет на цены, пошлины, технические нормы, проводит политику социального мира между предпринимателями и наемными работниками. Подобная модель получила название “социальное рыночное хозяйство”. В государствах, которые были основаны на командно—административной системе, формируются так называемые переходные экономические системы. В этих странах очевидны различия в экономических результатах, в глубине и темпах существующих преобразований. Задачей сравнительной экономики является анализ преобразований, типологизация основных сценариев трансформации. Для бывших социалистических стран значение перехода к другим формам хозяйствования состоит не только в отходе от плановой системы и росте рыночных отношений, но и в способности продвинуться по пути глобального перехода — как к постиндустриальному, так и к постэкономическому, пострыночному

90

обществу.

Поэтому

необходимо

отметить,

что

быстрота

и

глубина

либерализации

для

любой

постсоциалистичекой страны не всегда означает экономический успех. Распределение стран в соответствии с выбранной стратегией показано в табл. 5.1.

Таблица 5.1 Распределение стран в соответствии с выбранной стратегией и результатами рыночной трансформации.

(Бузгалин, Колганов, 1997, 44) Либеральная стратегия

Высокие темпы развития, кризис отсутствовал Кризис, после выхода из него - переход к стабильному росту Глубокий кризис, после выхода из него переход к стабильному росту Кризис, после выхода из него – неустойчивый рост или его отсутствие (спад) Неустойчивый рост или его отсутствие в условиях выхода из длительного и глубокого кризиса

Нелиберальная стратегия

Китай, Вьетнам Венгрия, Польша, Словакия, Хорватия, Беларусь Эстония Армения, Грузия, Литва Болгария, Румыния

Узбекистан, Туркменистан

Казахстан, Киргизия, Латвия, Македония, Азербайджан, Таджикистан Россия, Украина

Из табл. 5.1следует, что существуют группы стран, которые не пошли по пути радикальных реформ, но получили устойчивые положительные результаты. С другой стороны, существуют страны, избравшие путь реформ, но находящиеся в глубоком кризисе. Одним из важнейших факторов, обусловливающим успешность реформ, является экономическое состояние страны перед началом реформ. Это, прежде всего, экономические факторы (структура производства, степень монополизма, уровень сбалансированности экономики, уровень развития планового и рыночного начала

и

степень

либерализации

экономики,

удельный

вес

негосударственного

сектора,

уровень

сбалансированности потребительского рынка и пр.). Существуют также и другие факторы, например, внешнеэкономические (помощь со стороны развитых стран, удельный вес внешней торговли, влияние мировых цен на внутреннее ценообразование), социально-культурные, социально-психологические, политические. С учетом этих факторов можно выделить следующие группы стран: — страны с небольшим населением и территорией, сохраняющимися традициями азиатского способа производства, элементами развитой индустрии, традициями сильного государственно-планового хозяйства, неадекватной для рыночных реформ структурой экономики и пр. (например, среднеазиатские страны СНГ, Албания); — страны со значительными населением и территорией, большим и отсталым аграрным сектором, характеризующиеся как переходные к развитому индустриальному обществу; с традициями сильного планового хозяйства, не соответствующей рыночным реформам структурой экономики, слабыми связями с мировой экономикой, сильной “коммунистической” надстройкой (например, Китай, Вьетнам); — страны с большими населением и территорией, характеризующиеся доминированием развитой индустрии при сохранении значительных слабоиндустриальных сфер и крупным постиндустриальным сектором; с богатым сырьевым комплексом и высокой степенью монополизма, традициями планового хозяйства, неадекватными для рыночных реформ структурами экономики, слабыми связями с мировой экономикой, разлагающейся “коммунистической” надстройкой (например, Россия, Украина);

91

— страны с небольшими населением и территорией, отличающиеся развитым индустриальным сектором и относительно разветвленной инфраструктурой, сохраняющимися традициями рыночной организации

экономики,

достаточно

высокой

степенью

интеграции

с

Западом,

разлагающейся

“коммунистической” надстройкой (например, страны Балтии). Постсоциалистические страны можно также сравнивать по динамике ВВП (табл. 5.2) или динамике инфляции (табл. 5.3). Таблица 5.2 Динамика ВВП (прирост в % к предшествующему году). (Бузгалин, Колганов, 1997, 4) Страны

Китай

1990 г.

1991 г.

1992 г.

1993 г.

1994 г.

1995 г.

3,8

9,3

14,2

13,5

11,8

9,3

1996 г.

Польша

-11,6

-7,0

2,6

3,8

5,2

7,0

6,0

Словакия

-1,2

-14,5

-7,0

-4,7

4,8

7,4

6,8

Чехия

-2,5

-14,2

-7,1

0,9

2,7

4,8

4,4

Венгрия

-3,5

-11,9

-3,0

-0,8

2,9

1,5

1,0

Болгария

-9.1

-11,7

-7,3

-1,5

1,8

2,0

-10,0

Румыния

-5,6

-12,9

-8,8

1,5

3,9

7,1

4,1

Литва

-6,3

-13,4

-35,0

-16,5

0,6

3,0

Латвия

-3,5

-8,3

-33,8

-11,7

2,0

1,0

Эстония

-8,1

-11,8

-19,3

-2,1

4,7

4,0

Словения

-4,7

-8,1

-5,4

1,3

5,3

4,8

3,2

Хорватия

-8,5

-20,9

-9,7

-3,7

0,8

-1,5

3,5

Югославия

-8.4

-11,1

-27,0

-27,7

6,5

6,6

3,5

Армения

-7,4

-10,8

-52,4

-14,8

5,4

7,0

4,0

Азербайджан

-11,7

-0,7

-22,6

-23.1

-21,9

-17,0

1,0

Грузия

-12,4

-13,8

-40,3

-39,0

-35,0

-5,0

11,0

Украина

-11,9

-12,0

-17,0

-14,2

-23,0

-12,0

-10,0

Россия

-2,0

-9,0

-19,0

-12,5

-13,0

-4,0

-6,0

Беларусь

-2,8

-1,5

-10,7

-9,5

-20,0

-12,5

3,0

Македония

-9,9

-10,7

-14,0

-14,1

-7,2 Таблица 5.3.

Динамика инфляции в странах с переходной экономикой (прирост уровня розничных или потребительских цен в % к предшествующему году) Страны

1990 г.

1991 г.

1992 г.

1993 г.

1994 г.

1995 г.

1996 г.

Китай

2,1

2,9

5,4

13,2

21,7

12,0

Чехия

9,7

56,7

11,1

20,8

10,0

9,1

8,8

61,2

10,0

23,2

13,4

9,9

5,7

Словакия Венгрия

28,9

35,0

23,0

22,5

18,8

28,2

23,6

Польша

586,0

71,1

43,0

35,3

32,2

27,8

20,0

Словения

549,0

117,7

201,3

32,3

19,8

12,6

9,7

Югославия

593,0

121,0

9237,0

1,16*1014

7,1*1011

74,1

93,1

Македония

608,0

121,0

1691,0

335,0

122

50,0

Хорватия

609,0

123,0

578,0

1517,0

97,5

2,0

3,5

Болгария

21,6

254,3

82,0

72,8

96,0

62,9

123,0

Румыния

5,1

161,1

210,4

256,1

136,7

32,3

38,8

Литва

8,4

224,7

1020,5

409,2

70,0

35,0

92

Латвия

10,5

124,5

951,2

109,0

36,6

25,0

Эстония

17,2

210,6

1069,3

89,4

47,7

29,0

Азербайджан

7,8

106,0

616,0

1130,0

1664,0

412,0

Армения

10,3

100,0

825,0

3732,0

5273,0

175,0

Грузия

3,3

7,9

1463,0

7492,0

7380,0

160,0

Россия Беларусь Украина

5,3

150,0

2580,0

840,0

309,0

197,4

94,0

1016,0

1290,0

2320,0

800,0

94,0

1310,0

4375,0

891,2

376,7

47,7

90,0

Итак, в данной статье были рассмотрены три основные направления сравнительного анализа экономических систем, которые могут служить основой для дальнейших исследований в данной области. ЛИТЕРАТУРА Бузгалин А., Колганов А. Либерализация versus модернизация // Вопр. экономики. 1997. № 8. Глух Н. А. Сравнительная экономика К. Поланьи // Вестн. МГУ. Сер. 6. Экономика. 1997. № 3.

93

Раздел II Закономерности функционирования экономики 6. Теория и политика экономического роста 6.1. Теория экономического роста

Под экономическим ростом принято понимать увеличение объемов товаров и услуг, созданных за определенный период времени. Экономический рост можно измерить двумя способами: •

увеличением реального ВВП (ВНП) за некоторый период времени;

•

увеличением реального ВВП (ВНП) на душу населения. Графически проиллюстрировать экономический рост можно при помощи кривой производственных

возможностей. Инвестиционные товары C

A

B

D

Потребительские товары

Рис.6.1 Кривые производственных возможностей Экономический рост определяется смещением кривой производственных возможностей вправо, т. е. от АВ к CD. Различают два основных типа экономического роста: экстенсивный и интенсивный. При экстенсивном типе увеличение национального продукта происходит за счет привлечения дополнительных факторов производства. Интенсивный экономический рост осуществляется за счет применения более совершенных факторов производства и технологий, т. е. за счет НТП. Поскольку в чистом виде экстенсивного и интенсивного типа экономического роста не существует, то отнесение экономического роста к тому или иному типу довольно условно. Факторами экономического роста являются: запас капитала, численность и уровень квалификации работников, технологический прогресс. С точки зрения динамики можно выделить краткосрочный, среднесрочный и долгосрочный рост выпуска (См. приложение

«Рост по Солоу»). Экономический рост как понятие обычно ассоциируется с

долгосрочным равновесием и ростом.

6.1.1. Экономический рост по Харроду—Домару

В своей модели Харрод и Домар предположили следующее: •

сбережения экзогенны, норма сбережений s — постоянна;

•

число единиц физического капитала, необходимое для производства единицы выпуска, равно экзогенной постоянной ν (трудоемкость производства также постоянна);

94

•

предложение труда растет с постоянным, экзогенным, пропорциональным темпом n. Исходя из этих трех предположений, Харрод и Домар показывают, что равновесный рост с полной

занятостью труда и капитала возможен при условии равенства s = nν. Легко показать, почему это условие должно выполняться. В равновесии, по определению, сбережения равны инвестициям sY = I, т. е. s = I/Y. Предположим для простоты, что износ физического капитала равен нулю, тогда чистое изменение

&= капитала равно инвестициям K

I.

Заменяя инвестиции на изменение капитала и умножая обе части на К/К , получим

s=

K& K . KY

Второе выражение в правой части – это капиталоемкость выпуска, и оно по предположению равно постоянной ν. При неизменных пропорциях факторов производства полная занятость капитала и труда может сохраняться, если и тот и другой растут одним темпом. Таким образом, темп роста запаса капитала

K& K

должен равняться

темпу роста рабочей силы n. Делаем подстановку и получаем: s = nν, что является условием равновесного роста с полной занятостью по Харроду и Домару. Предположим, что s › nν. В этом случае запас капитала растет быстрее, чем труд (экономика с избыточными сбережениями), и при неизменных пропорциях факторов производства в экономике образуется дефицит труда. Если наоборот, то возникнет безработица. Только при s = nν оба фактора могут быть полностью занятыми. Проблема в том, что в модели Харрода и Домара переменные s, n и ν являются экзогенными (независимыми) и фиксированными. Это означает, что выполнение условия равновесного роста наступит только в

исключительном случае. В частности, стационарные уровни занятости труда и капитала по их

предположению должны быть весьма редкими, на самом же деле они встречаются довольно часто. Значит, хотя бы одна величина из s, n и ν должна меняться до выполнения равенства, либо экономику нужно как-то приближать к выполнению условия равновесия. 6.1.2. Модель роста Солоу

Как заметил Солоу, если бы классических экономистов спросили, что из s, n и ν меняется эндогенно, они, вероятно, выбрали бы n, темп роста населения. Следуя теории Мальтуса, они показали бы, что если s > nν, то редкость труда вела бы к росту доходов рабочих и росту рождаемости, а при s < nν избыточный труд сокращал бы доходы и уровень рождаемости. В любом случае, n изменялась бы так, чтобы обеспечить s = nν. С другой стороны, приспособление могло бы идти за счет изменения сбережений. Например, предположим, что предельная склонность к сбережению от дохода капитала превышает предельную склонность к сбережению от дохода труда. В периоды низких сбережений дефицит капитала ведет к росту дохода капитала и более высокой совокупной норме сбережений, двигая экономику к равновесию. С помощью модели Солоу можно показать как краткосрочный (до достижения долгосрочного равновесия, характеризуемого как стационарный выпуск), так и долгосрочный экономический рост (рост стационарного выпуска).

95

Предложение товаров Солоу описывает с помощью производственной функции. Производственная функция показывает зависимость выпуска от факторов производства: Y = F(K, L) , где Y — выпуск, К – запас капитала, L — численность работников (или количество рабочего времени) , F — функциональная зависимость. Производственная функция обладает свойством постоянной отдачи от масштаба: zY=F(zK, zL) для любого z>0. Это означает, что объем производства на 1 рабочего зависит только от количества капитала, приходящегося на 1 рабочего. Примем z=1/L, тогда Y/L=F(K/L,1). Здесь y=Y/L – выпуск на 1 работника, k=K/L – капиталовооруженность 1 работника, y=f(k)=F(K,1) – производственная функция. На рис. 6.2. изображена производственная функция f(k). По мере возрастания k кривая производственной функции становится более пологой, так как с ростом капиталовооруженности предельный продукт капитала (МРК) убывает. Выпуск на 1 работника у

f(k)

МРК 1 k капитал на 1 работника Рис.6.2. Выпуск и предельный продукт капитала в модели Солоу Спрос на товары и услуги в модели роста Солоу предъявляется со стороны потребителей и инвесторов: y=c+i, где с – потребление на 1 работника, i – инвестиции на 1 работника Пусть s – норма сбережений, 0<s<1,тогда c=(1-s)y. Потребление пропорционально доходу. Подставляя значение с, получим: y=(1-s)y+i. После преобразования i=sy=sf(k). Это уравнение показывает, что инвестиции также пропорциональны доходу. Выяснив, что представляют собой спрос и предложение в модели роста Солоу, можно проанализировать, как накопление капитала обеспечивает экономический рост. Для этого требуется учесть амортизацию, поскольку она влияет на изменение запасов капитала. Пусть δ — норма выбытия, и количество капитала, которое выбывает каждый год, составляет δk. Влияние инвестиций и выбытия на запасы капитала можно выразить с помощью уравнения: ∆k=i-δk, или ∆k=sf(k)-δk. Рис.6.3. показывает инвестиции и выбытие для различных уровней капиталовооруженности k. Чем выше капиталовооруженность, тем выше объем производства f(k) и инвестиции sf(k). Однако, чем больше запасы капитала, тем больше и величина выбытия.

96

Инвестиции и выбытие δk δk2 I2 i*=δk* sf(k) i1 δk1

k k1

k*

k2

Рис. 6.3. Стационарный запас капитала Точка пересечения k* является единственным уровнем капиталовооруженности, при котором объем инвестиций равен амортизации:

∆k = sf(k)-δk = 0. Такое значение k* называют стационарным запасом

капитала, т. е. таким запасом, при котором экономика долгое время будет находиться в равновесии при полной занятости и использовании запасов капитала. Действительно ли экономика долгое время будет находиться именно в этой точке? Пусть капиталовооруженность равна k1, тогда объем сбережений будет превышать критическую величину инвестиций, и в экономике будет происходить увеличение запаса капитала. Таким образом, происходит движение к точке k*, при этом избыток капитала приводит к снижению процентной ставки, и предприниматели используют комбинацию факторов с большим количеством капитала. Если же экономика находится в ситуации, когда капиталовооруженность равна k2, то для поддержания постоянного уровня капиталовооруженности каждого работника сбережений будет недоставать, и он будет снижаться до уровня k*. В экономике часть трудоспособного населения становится безработной, однако это приводит к снижению уровня заработной платы, и предприниматели переходят к другой комбинации факторов с большим количеством труда.

97

Выбытие и инвестиции

δk s2 f(k) s1 f(k)

k k1*

k2*

Рис. 6.4. Рост нормы сбережений

Модель Солоу показывает, что величину стационарного запаса капитала определяет норма сбережений. Чем выше норма сбережений, тем выше стационарный запас капитала и, следовательно, выпуск. (см. рис. 6.4). Рост нормы сбережений означает, что функция сбережений сдвигается вверх. В точке прежнего стационарного состояния инвестиции будут больше выбытия. Запасы капитала будут расти, пока экономика не достигнет нового стационарного состояния. Уровень капиталовооруженности, обеспечивающий наибольший объем потребления, называется уровнем Золотого правила (Phelps, 1961). Стационарный уровень потребления есть разница между выпуском и выбытием капитала в стационарном состоянии: c* = f(k*)-δk*. Производство и выбытие в стационарном состоянии

δk* f(k*) c** k* k** Стационарная капиталовооруженность Рис. 6.5. Стационарный уровень потребления по Золотому правилу

98

Рис. 6.5. показывает, что существует единственный уровень капиталовооруженности, при котором душевое потребление достигает максимума — уровень Золотого правила k**. На этом уровне чистый предельный продукт капитала равен темпу прироста производства: МРК=δ, или

МРК-δ=0.

Очень редко стационарное состояние экономики той либо иной страны в точности соответствует Золотому правилу. Пусть экономика обладает запасом капитала большим, чем по Золотому правилу. В этом случае следует проводить политику, направленную на снижение нормы сбережений, с тем чтобы уменьшить стационарный уровень запаса капитала. Уменьшение нормы сбережений вызовет рост потребления и снижение инвестиций. В новом стационарном состоянии уровень потребления выше по сравнению с начальным состоянием. Если начальная капиталовооруженность ниже, чем по Золотому правилу, то требуется политика, увеличивающая норму сбережений. Увеличение нормы сбережений вызовет падение потребления и рост инвестиций. По мере увеличения запасов капитала растут производство, потребление, инвестиции. Таким образом, лишь снизив потребление в настоящем, можно повысить его в будущем. Оценки состояния различных экономик показывают, что уровень запасов капитала в этих экономиках гораздо ниже уровня Золотого правила. Чтобы его достичь, требуется увеличение инвестиций, а значит, снижение потребления нынешнего поколения. Суммируя вышесказанное, приходим к выводу, что накопление капитала приближает экономику к стационарному состоянию, при котором запасы капитала и объем производства постоянны. Для объяснения непрерывного экономического роста в модель Солоу требуется включить два других фактора – рост населения и технологический прогресс. Рост численности работников ведет к сокращению капиталовооруженности. Стационарным запас капитала будет при условии: ∆k=i - δk - nk, или ∆k=sf(k)-(δ+n)k, где n — темп роста населения. В стационарном состоянии по Золотому правилу МРК — δ = n. Страны с более высокими темпами роста населения будут иметь меньшую капиталовооруженность и, соответственно, более низкие доходы. Технологический прогресс понимается как прирост эффективности труда (объем производства возрастает так, как если бы выросла рабочая сила). Стационарный запас капитала достигается при условии: ∆k=sf(k)-(δ+n+g)k, где g – темп технологического прогресса. В стационарном состоянии по Золотому правилу МРК = δ + n + g, тогда чистый предельный продукт капитала (МРК-δ) равен темпу прироста объема производимой продукции: МРК-δ=n+g. Таким образом, единственным источником стабильного роста благосостояния, т. е. дохода на душу населения, в модели Солоу является технологический прогресс. Технологический прогресс может быть: • общефакторным; • факторным; • фактороинтенсивным. Общефакторный технологический прогресс равномерно повышает производительность всех факторов производства, факторный означает, что производительность одного из факторов растет быстрее.

99

Фактороинтенсивный технологический прогресс встречается в том случае, если предложение фактора производства, например капитала, неоднородно. Новые поколения машин более производительны, чем старые, но и те и другие сосуществуют значительное время в производстве. Подробнее см. приложение «Рост по Солоу» 6.1.3 Модели эндогенного роста

Поскольку неоклассическая модель роста Солоу характеризуется убывающей отдачей от капитала, то после достижения стационарного запаса капитала необходимо некое экзогенное воздействие (например, технологический прогресс), требующее большего притока инвестиций. Но дополнительные инвестиции, возникающие с возрастанием предельного продукта капитала, могут появиться и из-за некоторых эндогенных факторов, неучтенных в модели Солоу.

Модель с постоянной отдачей на физический капитал Следуя Ромеру, предположим, что благодаря существованию экстерналий в производственной функции, доход на душу зависит не только от запаса капитала на душу населения, но и от всего запаса капитала в экономике (P.Romer, 1986). Тогда капиталовооруженность (запас капитала на душу населения) в экономике будет изменяться по уравнению

∆kt = f (kt , K t ) − c t − nkt

f ( k, K ) = k α K γ . Допустим, что темп роста населения равен 0, и фирмы принимают решения об инвестициях на конкурентных рынках факторов производства (т. е. принимая запас капитала в экономике как данный). Предположим для простоты, что выбытие капитала равно 0. Поскольку, все индивидуумы решают одну и ту же проблему максимизации, мы можем заменить k на Nk, где N — численность населения. Запас капитала тогда будет изменяться

∆k = k α +γ N γ − c . Если α+γ<1 , то, как в модели Солоу, будет существовать стационарный запас капитала на душу населения, поскольку сбережения будут расти медленнее, чем численность населения. Капиталовооруженность будет расти до равенства темпа роста совокупных сбережений темпу роста населения. Если α+γ=1, то стационарного запаса капитала не существует и капиталовооруженность будет возрастать постоянным темпом, стационарная ставка процента при этом будет выше ставки межвременных предпочтений. Соответственно индивидуумы предпочтут инвестировать в дополнительный физический капитал и выпуск будет расти без ограничений. При введении пропорционального налога (без возврата налоговых поступлений населению) рост выпуска, потребления и капитала замедляется из-за более низких стимулов к росту физического капитала. В модели Солоу подобное введение налогов отразилось бы на уровне стационарного запаса капитала, но не на темпе роста.

Модель с человеческим капиталом Предыдущая модель предполагала, что постоянная отдача от физического капитала генерирует долгосрочный экономический рост. С другой стороны, долгосрочный рост выпуска на душу населения может вызываться

возрастанием

запаса

человеческого

100

капитала,

способного

увеличить

предельную

производительность существующего запаса физического капитала, вызывая дальнейший рост инвестиций и запаса капитала. Следуя Узава и Лукасу, предположим, что существует Nt одинаковых работников, с уровнем квалификации ht.(Uzawa,1965, Lucas, 1988). Выпуск зависит от всего запаса физического и человеческого капитала, вовлеченного в производство. Для физического капитала это весь капитал, а для человеческого — часть,

другая

часть

вовлечена

в

производство

самого

человеческого

капитала.

Таким

образом,

производственная функция выпуска принимает вид

Yt = F ( K t , u t N t ht ) , где ut — часть дня, которую труд тратит на производство выпуска, а производственная функция человеческого капитала имеет линейный вид

∆ht = χ (1 − u t )ht . Линейность производственной функции человеческого капитала существенна, поскольку показывает, что постоянный объем времени, затраченный на обучение, обеспечивает постоянный темп накопления человеческого капитала. Если отдача от последующего обучения является убывающей, то в некий момент, когда отдача от дополнительного времени на обучение недостаточна, чтобы компенсировать потери выпуска, инвестиции в человеческий капитал прекратятся. Совокупная полезность от потребления включает в себя полезность текущего потребления, полезность от накопления физического капитала и полезность от накопления человеческого капитала. Модель показывает два возможных варианта: •

либо стационарного запаса K, Y, c, h не существует (если предельная полезность от накопления человеческого капитала равна нулю);

•

либо если стационарное состояние существует (при равенстве предельной полезности от накопления физического и человеческого капитала), то такое возможно лишь при условии, что отдача от человеческого капитала превышает норму межвременного предпочтения, и потребление на душу населения возрастает постоянным темпом при долгосрочном равновесии. Тогда и выпуск, и физический капитал возрастают с тем же постоянным темпом. Ставка процента устойчиво превышает норму межвременного предпочтения, и индивидуумы сохраняют желание накапливать физический капитал. Как и в модели Солоу, отношение физического капитала к эффективному труду достигает своего

стационарного состояния, но т. к. эффективный труд возрастает линейно с ростом запаса человеческого капитала, физический капитал на душу населения продолжает возрастать, увеличивая тем самым выпуск на душу населения. Поскольку темп роста явно зависит от χ, параметра, показывающего продуктивность сектора, производящего человеческий капитал, политика правительства, делающая сектор образования более продуктивным, непосредственно повышает темп роста дохода на душу населения в стране. 6.1.4. Эмпирическое установление детерминантов экономического роста

Эмпирически установлено воздействие на экономический рост ряда факторов. Их условно можно объединить в три группы: исходные условия, макроэкономическая политика, внешние силы. I. Исходные условия. К ним относятся: а) исходный уровень ВВП; б) ожидаемая продолжительность жизни;

101

в) объем полученного образования. Основные закономерности их влияния следующие. При более низком начальном уровне среднедушевого ВВП происходит более быстрый рост (но только при условии, что остальные объясняющие переменные сохраняют постоянные значения). Ожидаемая продолжительность жизни имеет сильную положительную связь с темпами роста, т. к. она служит индикатором и для всех остальных качественных характеристик функционирования общества. Объем полученного образования (среднее число лет среднего и высшего образования) существенно связан с последующими показателями экономического роста. Продолжительность полученного начального образования практически не оказывает влияния на темпы роста. II. Макроэкономическая политика. К макроэкономическим факторам относятся: а) уровень инфляции; б) бюджетный дефицит; в) государственное потребление; г) выигрыш при обмене валют на черном рынке. Растущие уровень инфляции и дефицит бюджета оказывают отрицательное воздействие на экономический рост. Увеличение доли государственного потребления в ВВП (за вычетом военных расходов и расходов на образование) вызывает падение темпов экономического роста. Выигрыш при валютном обмене на черном рынке обратно связан с ростом. Этот выигрыш равен нулю для стран, где нет ограничений на валютные курсы. III. Внешние силы. К внешним силам условно можно отнести: а) норму фертильности; б) условия внешней торговли. Рост уровня рождаемости в соответствии с предсказаниями модели Солоу—Свэна и эндогенных моделей роста связан

со сравнительно более низким темпом экономического роста на душу населения.

Улучшение условий торговли (рост цен экспортных товаров по отношению к ценам импортных) устойчиво коррелирует с возрастанием темпа экономического роста. Проверка эмпирической связи между объемом инвестиций и ростом выпуска не дает статистически устойчивых и достоверных оценок. В ряде исследований (Barro, Sala-i-Martin, 1995) обнаружена слабая обратная связь, т. е. рост выпуска стимулирует приток инвестиций, в других работах (Feldstein, Horioka, 1980) обнаружена прямая связь между сбережениями, инвестициями и выпуском, но лишь для группы стран (ОЭСР). 6.2. Политическая экономия экономического роста

В последние несколько лет областями наиболее активных экономических исследований были теория экономического роста и политическая экономия роста. В литературе по теории роста ( включая и новые теории эндогенного роста) для определения факторов, оказывающих наибольшее воздействие на экономический рост, анализируются: уровень образования, степень открытости экономики, развитость инфраструктуры, объем государственных

расходов.

Выбор

стратегии

развития

экономики

в

политэкономических

моделях

осуществляется не столько в соответствии с научными исследованиями, сколько в результате политической борьбы в рамках существующей институциональной структуры общества.

102

6.2.1. Демократия и экономический рост

Для ответа на вопрос, где выше темп экономического роста: в демократических странах или в странах с диктатурой, необходимо различать два взаимосвязанных определения демократии. Первое из них определяет демократию как общественную систему с регулярными, свободными, многопартийными выборами. Второе делает акцент на объеме гражданских и экономических свобод, предоставляемых населению страны. Эти два определения не равнозначны. Некоторые страны, явно недемократичные, согласно первому определению, предоставляют своим гражданам

значительный объем гражданских и экономических свобод (Гонконг,

Республика Корея, Сингапур и Тайвань могут служить здесь хорошими примерами). Рассмотрим первое определение демократии. Почему свободные многопартийные выборы могут негативно сказываться на экономическом росте? С ростом объема политических свобод на политической сцене появляется все большее число различных групп давления. Их требования относительно перераспределения доходов могут удовлетворяться за счет увеличения объема перераспределительных программ в ущерб производственным вложениям. Кроме этого, политики могут следовать личным соображениям в своих стремлениях быть переизбранными. Однако против этих аргументов могут быть выдвинуты контраргументы. Даже диктаторы вынуждены удовлетворять требования различных групп населения для того, чтобы избежать переворота. Борьба за перераспределение доходов между различными группами может происходить и при отсутствии демократических институтов. Таким образом, демократия не оказывает никакого воздействия – ни положительного, ни отрицательного – на экономический рост. Второе определение демократии концентрируется на гражданских и экономических правах населения. С одной стороны, экономические свободы стимулируют предпринимательство, экономическую активность и рост. С другой стороны, больший объем гражданских свобод может порождать более сильные конфликты относительно распределения доходов. В целом, гражданские свободы стимулируют экономический рост и накопление капитала. 6.2.2. Политическая нестабильность и экономический рост

Ускоряет политическую

ли

политическая

нестабильность

двумя

стабильность различными

экономический способами.

рост?

Первый

Исследователи из

них

определяют

использует

индекс

социополитического неспокойствия (отражает такие события, как мятежи, политические демонстрации против правительства, террористические акты). Второй способ акцентирует внимание на частоте правительственных переворотов. В табл. 6.1 представлены среднегодовые темпы прироста ВВП на душу населения отдельно для периодов, когда происходили и когда не происходили изменения в правительстве.

103

Таблица 6.1 Средние темпы прироста ВВП на душу населения за годы, когда происходили и когда не происходили изменения в правительстве , 1960 - 82 гг., % (Alesina, Ozler, Roubini, Swagel, 1992) Переменная

Все страны

Латин-ская

Африка

Азия

Америка

Промыш-ленно

Развиваю-щиеся

развитые страны

страны Европы1

Годы без изменений в правительстве Темпы прироста

2,8

2,4

2,0

2,9

3,9

5,2

Число наблюдений

1860

393

745

295

340

87

Темпы прироста

1,3

1,5

-0,4

2,7

1,7

2,0

Число наблюдений

739

159

198

188

143

51

Темпы прироста

0,1

0,2

-1,9

2,3

1,4

1,3

Число наблюдений

299

86

100

57

34

22

Темпы прироста

-1,3

-0,6

-2,7

1,3

-

-2,2

Число наблюдений

125

43

54

20

0

8

Годы с изменениями в правительстве

Годы с существенными изменениями в правительстве

Годы с военными переворотами

___________________ 1

Кипр, Греция, Мальта, Португалия, Турция, Югославия. Средний темп прироста ВВП на душу населения для всех стран в годы без изменений в правительстве

составляет 2,8 %; в годы, когда такие изменения происходили, значение этого показателя равно 1,3 %. Разница гораздо больше для периодов существенных изменений в правительстве, когда средний темп прироста составляет 0,1 %. Разрыв в темпах прироста максимален для периодов государственных переворотов, когда средний темп прироста равен – 1,3 %. Зарубежные авторы приходят к следующим интересным наблюдениям. Во-первых, экономический рост зависит не столько от природы политического режима (является ли он демократией или диктатурой), сколько от его стабильности. Во-вторых, переход от диктатуры к демократии, являясь периодом социальнополитической нестабильности, обычно сопровождается низким экономическим ростом. Социальные требования, которые были подавлены во время неконституционного правления, звучат с новой силой в начале демократического режима. И пока этот режим находится в стадии становления, он может столкнуться с сильным давлением противоречивых требований различных групп населения. Страны в переходном состоянии имеют наихудшие экономические показатели по сравнению с установившимися демократиями и сильными (установившимися и не агонизирующими) диктатурами. 6.2.3. Распределение доходов и экономический рост

Воздействие неравенства распределения доходов на экономический рост осуществляется по трем политическим каналам. Во-первых, распределение ресурсов связано с наличием стимулов у бедных слоев населения к получению рентных доходов, что снижает инвестиционную активность и замедляет экономический рост. В работах ряда экономистов показано, что чем более неравномерно распределены доходы, тем большая доля населения занята криминальной деятельностью, что создает угрозу правам собственности.

104

Во-вторых, фискальный канал воздействия неравномерности распределения доходов на экономический рост отражает то, что государственные расходы и уровень налогов являются результатом процесса голосования, в котором выбор избирателя определяется уровнем его доходов. В частности, бедные избиратели предпочтут более высокие налоги, что снизит стимулы к инвестированию и, как следствие, экономический рост. В-третьих, политический механизм заключается в следующем: чем выше доля доходов от капитала в совокупных частных доходах (или чем выше совокупный объем частных доходов), тем большую цену индивидуумы вынуждены платить за выгоды от общественных инвестиций и тем менее они склонны платить налоги. Совмещая экономический и политический механизмы, получим такую модель: чем выше доля доходов от капитала в общих доходах среднего избирателя, тем меньший уровень налогов выберет он в процессе голосования, тем выше окажется уровень инвестирования и экономический рост. В итоге фискальный и политический каналы обусловливают негативное воздействие неравномерности распределения доходов на экономический рост. 6.3. Экономическая политика и эндогенный экономический рост

Политику экономического роста следовало бы, по нашему мнению, разделить на поддерживающую и активную. Первая необходима в том случае, если налицо факторы долгосрочного экономического роста, такие, как долгосрочный рост частных инвестиций, и им требуется просто защита со стороны государства (минимизация издержек государственного вмешательства). Необходимость второй возникает при определенных провалах рынка, неспособного обеспечить долгосрочный экономический рост (максимизация полезности государственного вмешательства). 6.3.1. Частные инвестиции и эндогенный рост

Часто для построения моделей эндогенного роста используется производственная функция Солоу. Модифицируя ее для трех типов запаса капитала (частного физического капитала, государственного физического капитала и человеческого капитала), получим:

Yt = At ( K tp ) α ( K tg ) β ( Z t ) γ , где

Z t = H t Lt ,

(6.1.)

Y — выпуск, A — технологии, Kp — частный физический капитал, Kg —

государственный физический капитал, Z — труд (L), с поправкой на развитие человеческого капитала (H), t — временной индекс. Существует две основные причины модификации стандартной производственной функции. 1.

Следуя модели эндогенного роста Барро, в модифицированной функции учитываются возможные различные эффекты запасов частного и государственного капитала на экономический рост (Barro,1990). Большинство моделей роста предполагают, что

α = β =η т. е.

,

( K tp ) α ( K tg ) β = K η , где К — общий запас физического капитала.

105

2.

Другие модели эндогенного роста делают акцент на том, что накопление человеческого капитала, увеличивая производительность труда, может запустить экономический рост в стационарном состоянии (Lucas, 1988; P. Romer, 1990; Becker, Murphy, Tamura, 1990). Предполагая, что при

α + β + γ ≥ 1,

в моделях эндогенного роста генерируется устойчивый рост

(даже в отсутствие технологического прогресса и роста населения) за счет сил внутри экономической системы, таких, как накопление запасов физического и человеческого капитала, а также изменений экономической политики. Примечательно, что, если

α + β + γ = 1 , то производственная функция была бы сокращена до так

называемой Y=AK модели эндогенного роста (Barro, 1990; Rebelo, 1991), где К означает возобновимый запас капитала, будь то физический или человеческий. Параметры

α, β ,γ

показывают эластичности выпуска по соответственно частному, государственному

и человеческому капиталу. В условиях совершенной конкуренции производственная функция характеризуется неизменной отдачей от масштаба

α + β =1− γ

.

Таким образом, каждый индивидуальный фактор производства характеризуется убывающей отдачей от масштаба. Также, при совершенной конкуренции, доли общего запаса капитала и труда в доходе равны соответственно (α +

β)

и γ.

Основываясь на данных национальных счетов развитых стран (Maddison, 1987), доля общего запаса капитала обычно оценивается в одну четверть, а труда – три четверти. Тем не менее, как предполагается в моделях эндогенного роста, когда существуют положительные внешние эффекты (экстерналии), появляющиеся либо от инвестиций в человеческий капитал (Lucas, 1988; Becker, Murphy, Tamura, 1990), либо от инвестиций в физический капитал (P.Romer, 1986, 1987, 1994), или от возросшей открытости для мировой торговли (Grossman, Helpman, 1991), то

α + β + γ ≥ 1. Ромер утверждал, что эластичность выпуска по капиталу (α + β) ближе к единице, нежели к одной четверти (P.Romer, 1987). То есть, в моделях роста с экстерналиями убывающая

отдача на капитал появляется

медленнее, чем при совершенной конкуренции. Гроссмэн, Хелпмен заметили, что в моделях с экстерналиями, экономический рост может быть устойчивым за счет продолжающегося накопления факторов, генерирующих позитивные экстерналии (Grossman, Helpman, 1991). В темпах роста изобразим производственную функцию следующим образом:

y = a + αk p + βk g + γz .

(6.2.)

Маленькие буквы означают темп роста переменной. Уравнение (6.2.), представляющее отношение долгосрочного экономического роста, может быть оценено при наличии информации о запасах капитала. Поскольку для многих стран эти данные недоступны, уравнение (6.2.) можно трансформировать в другую оцениваемую форму, сделав допущения о запасах физического капитала. Рассмотрим следующие уравнения для запасов частного и государственного капитала, являющиеся трансформацией уравнений накопления (по методу постоянной инвентаризации):

106

∆K tp

K tp−1 ∆Ktg

Ktg−1

=

I tp −δ p, K tp−1

I tg = g −δg , Kt −1

K p = Θ pY , K g = Θ gY ,

y = a ′ + α ′(

I tp Ig ) + β ′( t ) + γz , Yt −1 Yt −1

(6.3.)

где

a ′ = ( a − a δ p − βδ g ), a′ = α Θp, β ′ = β Θg . Уравнение (6.3.) уже можно оценить, используя данные национальных счетов (инвестиции госсектора и инвестиции частного сектора с поправкой на инвестиционный дефлятор). Человеческий капитал измеряется математическим ожиданием школьных лет образования на одного работающего. Оценки такой функции, полученные для разных стран, позволяют сделать выводы, что в отличие от неоклассических моделей роста существующие позитивные экстерналии, тянущиеся от развития физического и человеческого капитала, и экономическая политика могут приводить к экономическому росту в стационарном состоянии и без экзогенных воздействий роста населения и технологического прогресса. Важную роль в увеличении выпуска играет человеческий капитал (в частности, его улучшение влияет на объем инвестиций), а также

частные инвестиции,

требующие со стороны

правительства комплекса

стимулирующих мер. Экономический рост подвержен влиянию экономической политики. Дефицит бюджета обратно связан с экономическим ростом как непосредственно (Barro,1991; Fischer,1991; Ghura, Hadjimichael, 1996), так и опосредованно — через эффект вытеснения (Ghura, 1997). Улучшение во внешней конкурентоспособности прямо связано с экономическим ростом. Сдерживание дефицита бюджета полезно для экономического роста, но не за счет сокращения государственных инвестиций (особенно в инфраструктуру и развитие человеческого капитала), которое является контрпродуктивным. 6.3.2. Фискальная политика и долгосрочный экономический рост

Оставаясь актуальной концепцией для дискуссий, концепция деления анализа эффектов фискальной политики на три раздела принадлежит к Масгрейву: размещение, распределение и стабилизация (Musgrave, 1959). Исходя из основных факторов долгосрочного экономического роста: эффективность использования существующих ресурсов и технологий, накопление ресурсов во времени, технологический прогресс – логично

107

рассмотреть, как фискальная политика, включающая налоговую политику, политику расходов и общую бюджетную политику, воздействует на вышеперечисленные основные факторы роста. Рассмотрение таких эффектов неявно предполагает, что фискальная политика оказывает влияние на рост выпуска в долгосрочном периоде. Хотя подобный подход выглядит очевидным, эта идея достаточно нова, поскольку в неоклассической модели Солоу рост зависит от экзогенных переменных и безразличен к изменениям политики. Только с распространением эндогенных теорий роста в центр внимания попадают вопросы политики, влияющей на рост. Во многом это происходит из-за отсутствия каких-либо явных фактов конвергенции доходов в разных странах, которая должна иметь место по логике неоклассической теории роста. Эффективность размещения и рост.

Политика налогов

Эта связь исследована в теории наиболее полно. Налоги не являются нейтральными, за

единственным исключением паушального налога (который, впрочем, при ограниченном горизонте планирования и (или в открытой экономике теряет свою нейтральность). Искажение поведения, вызванное введением налога, выливается в потери эффективности, и чем выше уровень налогообложения, тем выше такие потери (Ramsey, 1927; Diamond & Mirlees, 1971). На рост влияет, тем не менее, не сам уровень налогообложения, а темп его изменения (Engen & Skinner, 1992). Другая связь в экзогенных теориях роста лежит в налогообложении накопления факторов производства (особенно капитала). При этом связь отражает лишь аспект статики: уровень налога влияет на уровень выпуска. По-другому дела обстоят в эндогенных теориях роста. Подоходный налог снижает отдачу от сбережений (после уплаты налога), снижая тем самым стимулы для накопления физического капитала. Но эффект этот неочевиден, поскольку неочевидно влияние этого налога на остальные факторы, сотрудничающие с физическим капиталом, например, на человеческий капитал (предполагая, что эти другие факторы не попадают под налогообложение). В одном случае, предположим, производство человеческого капитала требует только человеческий капитал. Тогда эффект подавления роста налогом на физический капитал полностью вытеснится возросшим накоплением человеческого капитала. По аналогии, предположим, что в производстве человеческого капитала требуется и человеческий, и физический капитал. В этом случае, поскольку вытеснение частично, эффект налога на рост будет негативным. Иными словами, степень влияния на экономический рост налоговой политики зависит от существующих производственных технологий. В целом, чем легче налоговое бремя на производство человеческого капитала по сравнению с другими секторами, с интенсивным использованием человеческого капитала, тем меньше отрицательный эффект на рост от налогообложения физического капитала. Из вышесказанного следует, что большое значение имеет структура налогообложения. При одном и том же уровне налогов переключение налогообложения с доходов на потребление делает более привлекательными сбережения и вызывает бум накопления капитала. Среди других эффектов структуры налогов на экономический рост высокие импортные (экспортные) налоги ограничивают возможности экономики поглощать и/или развивать новые технологии, ухудшая перспективы роста. Предоставление налоговых льгот сомнительно улучшает рост, за исключением целевых льгот. Но даже в случае целевых льгот неизбежно возникают проблемы с политэкономическими издержками, поскольку любые льготы поощряют иждивенческое поведение, коррупцию и создание групп специальных интересов.

108

Эмпирическое исследование влияния налоговой политики на рост дает смешанную картину за редким исключением (Easterly,Rebelo, 1993; Engen, Skinner, 1992). Это свидетельствует о том, что связь между налогообложением и ростом слабее, чем предполагается теорией.

Политика расходов секторов

Любой

уровень

государственных

расходов

предполагает

поглощение

реальных ресурсов, которые в противном случае могли бы быть доступными частному сектору. Чистый эффект вытеснения зависит от относительной предельной производительности государственного и частного секторов. Поскольку общепризнанно, что частный сектор (за исключением внешних эффектов и производства общественных благ) более производителен, то чем выше уровень госрасходов, тем выше неэффективность и ниже уровень выпуска. Для влияния на рост имеет значение темп изменения уровня госрасходов (Ram, 1986). Другой природой характеризуются эффекты, объясняемые структурой госрасходов. Традиционное деление на государственное потребление и государственные инвестиции не очень помогает. Более точная классификация – это производительные (поддерживающие рост) госрасходы и непроизводительные (сдерживающие рост) госрасходы. Особенно это деление важно в динамическом контексте: •

финансирование госпрограмм снижает ресурсы для частных сбережений;

•

степень, в какой госрасходы повышают частную производительность, стимулирует частные сбережения;

•

чем меньше степень замещаемости/дополняемости госрасходов и частных расходов, тем меньше влияние на частные сбережения.

В целом, эти эффекты создают немонотонную зависимость госрасходов и роста выпуска. Вначале – рост и того и другого, затем с ростом госрасходов выпуск снижается, и вновь растет. В исследованиях обнаружена прямая зависимость между темпом роста госрасходов и темпом роста выпуска, но обратная между их уровнями. По эмпирическим исследованиям к производительным госрасходам относят расходы на образование, на основную инфраструктуру (коммунальные услуги, транспортные пути и т.д.), на оборону. Неоднократно подтверждавшаяся зависимость между госрасходами на образование и темпом роста интерпретируется как •

улучшение человеческого капитала;

•

повышение способности страны к поглощению из-за рубежа и изобретением новых технологий.

Направление зависимости между госрасходами и собираемостью налогов неочевидно. Бюджетная

политика.

В

центре

современных

исследований

находится

проблема

нейтральности

финансирования с помощью налогов и с помощью долга (известная под названием Рикардианской эквивалентности). Необходимым условием выполнения нейтральности являются ограниченные горизонты планирования экономических агентов (как в модели цикла жизни) и действующие частные трансферты (дары и наследства) между поколениями, то есть когда неявное налоговое бремя госдефицитов для будущих поколений не игнорируется нынешним поколением. Ныне широко признано, что необходимо к тому же отсутствие целого набора других факторов (налоговых искажений, неопределенностей дохода и несовершенных кредитных рынков). Результаты эмпирических исследований показывают негативную связь между ростом и госдефицитом (Easterly, Rebelo, 1993).

109

Стабильность фискальной политики и рост.

Политика налогов и политика расходов

С точки зрения стабильности, самая прямая связь между политикой

налогов и ростом относится к проблеме неопределенности налогового режима, что приводит к колебаниям доходности инвестиционного проекта. Неопределенность налогового режима подразумевает ряд факторов. Например, достаточно сложно прогнозировать направление будущей налоговой реформы на основании политических дебатов. Лаги фискальной политики (собираемости налогов), особенно если налоги не индексируются, в экономике с нестабильной инфляцией ведут к частому пересмотру налогов. Есть неопределенность, не

связанная с

непредвиденными факторами: если правительство оптимизирует налоговый режим, то нет гарантии, что оно будет поддерживать этот режим в будущем. Последняя проблема общеизвестна под названием непоследовательность во времени оптимальной политики. Вероятный обратный эффект неопределенности налогового режима независимо от происхождения вполне естественно поднимает вопрос, как эта неопределенность может быть устранена. В случае с непоследовательностью во времени — репутация, обязательства по общественному договору, особое оформление госдолга. В случае с непредвиденными шоками — изменение режима в сторону автоматических стабилизаторов. В случае инфляции наилучший выход — макроэкономическая стабилизация, в крайнем случае, — индексация налоговой системы и административные меры по сокращению лага собираемости налогов.

Бюджетная политика

Если предположить, что финансирование дефицита деньгами невозможно, то в

условиях динамической эффективности (если процентная ставка выше темпа роста, или, иначе говоря, не происходит перенакопления капитала (Ramsey, 1927)) правительство должно быть платежеспособным для проведения программ, то есть все виды задолженности правительства должны постоянно устраняться и у правительства должны быть накоплены в приведенном к настоящему времени префициты бюджета. Значение устойчивости политики для роста двояко. Если текущая политика несостоятельна, то либо должны быть пересмотрены (налоговый и/или расходный) режимы, либо должно быть возобновлено финансирование деньгами. Первое приводит к неопределенности режима и замедлению роста. Финансирование деньгами ведет к инфляции, ставя вопросы о возможном влиянии инфляции на рост. Влияние инфляции на рост и в экзогенных, и в эндогенных моделях роста зависит от спецификации моделей. Эмпирически установлено, что существует устойчивая отрицательная корреляция между высокой инфляцией и экономическим ростом. 6.4. Особенности экономического роста различных групп стран 6.4.1. Статистические данные

Темпы экономического роста за достаточно длительные периоды времени в разных странах существенно различаются. Как видно из табл. 6.2 и 6.3, падение ВВП на 1 % в год в 1965-85 гг. имели 24 страны с худшими показателями темпов роста, а 24 лучших имели рост ВВП на 4,8 % в год (на душу) за тот же период. Такое различие приводит к сокращению реального среднедушевого ВВП на 18 % за 20 лет в первом случае и к его росту на 161 % во втором. Таким образом, например, в двух странах с наименьшими темпами Мозамбике и Никарагуа – реальный среднедушевой ВВП упал с $1238 и $2081 соответственно в 1965 г. до $697 и $1611 в 1985 г. (в ценах 1985 г.). За этот же период в двух быстрорастущих странах, Ботсване и Корее, среднедушевой доход вырос с $576 и $1035 до $2252 и $4267 соответственно. Таким образом, даже за

110

сравнительно короткий 20-летний период, различия в темпах роста породили существенные

различия в

изменении уровня жизни в странах мира. Табл.6.2 включает 24 страны с наименьшими темпами роста за 1965—1985 гг. Страны упорядочены по возрастанию темпов роста. Эта группа включает 17 стран Африки, 4 страны Латинской Америки и 3 страны из других регионов . В табл.6.3 даны соответствующие показатели для стран с наиболее быстрым ростом среднедушевого ВВП. Таблица 6.2 Показатели для стран с низкими темпами роста (Barro, Sala-i-Martin, 1995, 416). Страна

Темп прироста 1965-85

Темп прироста 1965-75

Темп прироста 1975-85

Мозамбик

-2.9

-0,7

-5,1

Темп прироста 1985-90

1,1

Чад

-2,5

-1,8

-3,2

-1,0

Уганда

-2,3

-0,5

-4,1

1,8

Ангола

-2,1

-3,9

-0,3

-

Мадагаскар

-1,9

-1,0

-2,8

-2,0

Замбия

-1,7

1,2

-4,6

-2,0

Никарагуа

-1,3

1,3

-3,8

-5,6

Гайана

-1,1

3,5

-5,6

-0,7

Заир

-1,0

1,5

-3,5

-2,5

Венесуэла

-1,0

0,0

-1,9

-0,9

Мавритания

-0,9

-0,2

-1,6

0,0

Сомали

-0,9

-0,2

-1,6

-1,9

Гвинея

-0,7

-1,0

-0,4

-

Гана

-0,7

0,1

-1,5

1,3

Нигер

-0,6

-0,1

-1,2

-1,5

Бенин

-0,6

-1,3

0,1

-2,5

Афганистан

-0,5

0,3

-1,2

-

Сьерра-Леоне

-0,4

1,5

-2,4

-0,5

Ирак

-0,4

2,2

-2,9

-15,9

Судан

-0,2

0,7

-1,1

-1,5

Папуа-Новая Гвинея

-0,1

1,2

-1,3

-2,1

Чили

0,0

-1,2

1,1

4,2

Коморские о-ва

0,0

1,1

-1,1

-2,6

Либерия

0,0

1,7

-1,7

-

Среднее значение

-1,0

0,2

-2,2

-1,7

111

Таблица 6.3 Показатели для стран с высокими темпами роста (Barro, Sala-i-Martin, 1995, 418—419). Страна

Темп прироста 1965-85

Темп прироста 1965-75

Темп прироста 1975-85

Темп прироста 1985-90

Сингапур

7,3

9,7

4,9

5,9

Корея

7,1

8,1

6,1

8,7

Ботсвана

6,8

8,5

5,1

5,5

Мальта

6,4

7,4

5,4

5,3

Тайвань

5,9

6,1

5,7

7,7

Гонконг

5,6

4,7

6,5

6,0

Китай

5,4

4,4

6,4

5,0

Индонезия

5,1

4,6

5,5

3,5

Острова Зеленого Мыса

4,9

2,2

7,5

2,0

Япония

4,9

6,9

3,4

-4,2

Малайзия

4,6

4,7

4,4

3,7

Конго

4,5

4,6

4,4

-0,6

Лесото

4,4

6,2

2,5

1,3

Кипр

4,3

1,5

7,1

4,6

Сейшельские о-ва

4,1

3,1

5,1

5,0

Тунис

4,0

5,0

3,0

1,1

Руанда

3,9

5,9

1,8

-2,0

Таиланд

3,9

4,0

3,7

7,5

Бразилия

3,8

6,4

1,3

-0,2

Югославия

3,8

5,9

1,8

-2,8

Сирия

3,7

6,0

1,4

-0,4

Португалия

3,7

5,9

1,4

5,2

Норвегия

3,5

3,5

3,6

0,9

Греция

3,5

5,3

1,7

1,5

Среднее значение

4,8

5,4

4,2

3,3

112

Таблица 6.4 Ежегодные темпы роста реального ВНП на душу населения (World Economic Outlook, October 1995, A Survey by the Staff of the International Monetary Fund, 96, 97,101) 1977-861

1987

1988

1989

1990

1991

1992

1993

1994

19952

19962

2,0

2,6

3,7

2,5

1,6

-

0,8

0,5

2,4

1,9

1,8

2,1

2,6

3,8

2,4

1,5

-

0,9

0,7

2,4

1,7

1,7

США

1,7

2,2

3,0

1,6

0,2

-1,7

1,2

2,0

3,0

1,9

1,0

Индустриальные страны Ведущие индустриальные страны

Япония

3,2

3,6

5,8

4,3

4,5

3,9

0,8

-0,5

0,3

0,2

1,9

Германия3

2,0

1,5

3,1

2,6

3,8

2,0

1,4

-1,9

2,6

2,0

2,3

Франция

1,7

1,8

4,0

3,8

2,0

0,4

0,9

-1,9

2,5

2,5

2,2

Италия

2,5

3,0

3,9

2,8

2,0

0,9

1,1

0,2

2,1

2,9

2,8

Соединенное

2,0

4,5

4,8

1,9

0,1

-2,6

-0,8

2,0

3,6

2,5

2,6

Канада

2,0

2,9

3,6

0,7

-1,7

-3,0

-0,4

1,1

3,2

1,1

1,6

Остальные

1,6

2,8

3,5

3,4

2,1

0,3

0,4

-0,5

2,3

2,6

2,4

2,0

3,5

4,8

0,9

2,2

3,1

3,5

4,3

4,2

3,9

4,4

Африка

-0,5

-1,1

0,7

0,7

-0,8

-1,0

-1,9

-1,8

-0,1

0,4

2,4

Азия

4,6

6,2

10,5

1,8

4,0

4,7

6,5

7,0

6,8

7,0

6,2

Средний Восток и

-1,2

1,2

-3,4

1,0

3,2

2,0

-0,3

1,4

-2,4

-0,3

0,2

Королевство

индустриальные страны Развивающиеся страны по регионам:

Европа Западное полушарие

0,9

1,3

-0,7

-0,8

-1,4

1,6

0,7

1,3

2,7

-0,9

2,2

Страны с

2,6

1,8

3,4

1,6

-4,5

-11,8

-15,4

-9,3

-9,6

-2,3

3,2

...

...

...

...

...

-11,1

-11,3

-6,1

-3.8

0.2

-

Россия

...

...

...

...

...

-13,0

-19,0

-12,0

-12.0

-4.3

-

Закавказье и

...

...

...

...

...

-7,7

-17,6

-11,2

-16.2

-5.9

-

переходной экономикой Центральная и Восточная Европа4

Центральная Азия _________________________ 1

Средний

2

Оценка

3

Данные с 1990 года относятся только к Западной Германии

4

Отсюда и далее данные о ежегодных темпах роста ВНП 6.4.2. Уроки восточно-азиатского чуда

Восточная Азия установила рекорд высокого и устойчивого экономического роста. С 1965 по 1990 год 23 восточно-азиатских государства развивались быстрее, чем все остальные регионы (см. диаграмму «Средний рост ВНП на душу населения 1965—90 гг., %»).

113

Средний рост ВНП на душу населения 1965-90 гг., %

Латинская Америка и Карибский Бассейн

ОЭСР

Субэкваториальная Африка

Ближний Восток и Средиземноморье

Южная Азия

Восточная Азия без ВЭВА

ВЭВА

Восточная Азия

0

1

2

3

4

5

6

В отношении 8 из них говорят как об экономическом чуде: Япония, Гонконг, Корея, Сингапур, Тайваньская провинция Китая и три новых индустриальных государства Юго-Восточной Азии (Индонезия, Малайзия и Таиланд). Более того, в этих

странах результаты роста равномерно распределяются среди

населения, то есть выигрываают не только самые богатые, но и все остальные слои населения. По сравнению с другими развивающимися странами они имеют наименьшую поляризацию уровня доходов, которая постепенно сокращается. Быстрый рост и увеличение доходов всего населения — отличительные особенности высокоэффективных восточно-азиатских экономик (ВЭВА). Что явилось причиной столь успешных достижений?

Самым важным, пожалуй, является более

быстрое и эффективное накопление. Частные внутренние инвестиции совместно с быстрым ростом человеческого капитала явились основными предпосылками роста. Высокий уровень внутренних сбережений

114

обеспечил большие инвестиционные вложения. Сельское хозяйство не сыграло особой роли, т.к. его важность относительно сокращалась. Экспорт промышленных товаров возрастал быстрыми темпами, что облегчало доступ иностранных технологий. Более быстрое сокращение темпов роста населения в ВЭВА чем в остальных развивающихся странах привело к возрастанию потребления на душу населения. Именно благодаря этим причинам ВЭВА смогли добиться эффективного размещения ресурсов. Наконец, в этих странах была самая высокая производительность труда. Какие уроки могли бы извлечь другие развивающиеся страны из восточно-азиатского опыта? Во-первых, строгое следование основным принципам. Без высокого уровня внутренних сбережений, высокообразованного человеческого капитала, хорошего макроэкономического управления и ограничения искажения цен не было бы основы для роста, и никаким способом не могли бы быть реализованы выгоды быстрого изменения производительности. Ведущей была политика помощи финансовому сектору по сбору нефинансовых сбережений и увеличению сбережений домашних хозяйств и корпораций. Для быстрого роста производительности решающим было приобретение технологий через открытость прямым зарубежным инвестициям и лицензированию. Государственные инвестиции дополняли частные и увеличивали их ориентацию на экспорт. Образовательная политика делала упор на всеобщее начальное образование и повышение качества образования на начальном и среднем уровнях. Во-вторых, очень быстрый рост такого типа, который испытали Япония, Гонконг, Корея, Сингапур, Тайваньская провинция Китая, а позднее и другие восточно-азиатские новые индустриальные страны, также выиграл от аккуратных политических интервенций по ускорению роста. Одной из главных характеристик интервенций является то, что они осуществлялись в четко определенных рамках, ограничивающих неявные и явные издержки. Так, искажения цен были, но не были чрезмерными. Процентная ставка ориентировалась на мировые процентные ставки, а явные субсидии были ограничены. Учитывая очень большую важность, которую ВЭВА придавали макроэкономической стабильности, интервенции, угрожавшие подорвать этот основной принцип политики, были модифицированы или отменены. Большой потенциал для развивающихся стран содержит стратегия экспортного толчка. Экспорт является мощным механизмом получения и овладевания иностранными технологиями. Самые важные меры экспортной поддержки остаются актуальными и в сегодняшнем глобальном хозяйстве. Оппозицию торговых партнеров не вызывают ключевые проэкспортные виды политики, например, создание окружения свободной торговли для экспортеров, поддержка малых и средних экспортеров, улучшение связи между бизнесом и правительством, облегчение спада неконкурентоспособных отраслей. Опыт ВЭВА учит, что желание экспериментировать и приспосабливать политику к изменяющимся обстоятельствам – ключевой элемент экономического успеха. 6.4.3. Уроки советского коллапса

Что привело советскую экономическую систему, характеризуемую в 60-х гг. быстрым экономическим ростом, к постепенной стагнации в 1970—87гг.? Анализ причин коллапса дает уроки для всех стран, включая и бывшие советские республики. Советский экономический рост на душу населенияза 1960-89 гг. был 2,4 %, что слегка выше медианы мирового роста. Однако корректная оценка требует, чтобы мы соотнесли результаты страны, т.е. ее выпуск, с количеством ее затрат (таких, как капиталовложения). Тогда становится очевидным, что СССР имел один из наивысших в мире уровеней инвестиций на протяжении 1960—89 гг., а рост лишь на уровне среднепланетном.

115

Поскольку рост был лишь средним, налицо большой отрицательный остаток Солоу, а значит, и малоэффективная экономика. В 50-е гг. результаты роста были вполне удовлетворительными, даже принимая во внимание высокий уровень инвестиций. Ранние исследователи роста приводили его в качестве примера, как неэффективное размещение ресурсов не влияет на долгосрочный рост. Джон Кеннет Гэлбрейт предсказывал экономическую конвергенцию между Востоком и Западом. Остаток советского роста превратился в негативный в 60-е гг.; рост ухудшался и в 70-е гг., и в 80-е гг.. Наиболее популярная гипотеза ухудшения экономического роста в экономической литературе — гипотеза экстенсивного роста. Согласно классической экономической теории, более быстрый рост капитала по сравнению с другими факторами (как труд) будет вести к убывающей отдаче от капитала, при которой рост выпуска будет падать со временем, даже если поддерживается рост капитала. Экстенсивный рост — это рост, при котором запас капитала возрастает быстрее, чем выпуск. Отношение советского капитала к выпуску росло со временем – около 2,5% в год на протяжении 1950—87гг. Однако советское возрастание отношения капиталвыпуск не является уникальным: многие страны имеют возрастающее отношение капитал-выпуск. Более того, самые успешные послевоенные экономики находятся в числе стран с экстенсивным ростом. Япония, Корея, Тайваньская провинция Китая имели темпы роста отношения капитал-выпуск более 3% ежегодно на протяжении 1960–90 гг., что превышает советские показатели за аналогичный период. Уникальным советский опыт делает не экстенсивный рост, а низкая отдача при экстенсивном росте. Почему ряд экономик с экстенсивным ростом стал восточно-азиатским чудом, в то время когда другая экономика столкнулась со стагнацией? Западные экономисты предполагают следующее. В рыночных экономиках капитал (например, станки и оборудование) достаточно легко может замещать труд и поддерживать тем самым рост длительные периоды, даже если рабочая сила не возрастает. Рост все равно будет замедляться, но не так драматично, поскольку легкость субституции велика. В СССР капитал был чрезвычайно слабым субститутом труда. В рыночных хозяйствах легкость замещения была высокой – машины могли заменять труд и, тем самым, давать возможность для каждого работника производить столько, сколько ранее могли бы сделать, скажем, двое. Но советская экономика

была ограничена технологией с почти

неизменной во времени пропорцией: 1 машина = 1 работник. Теперь можно понять, почему советский рост был таким быстрым вначале, а затем стремительно снижался. Первоначально капитал был редким: не все работники имели машины. Оснащение работника машиной давало большую отдачу, и она оставалась высокой до тех пор, пока оставались работники без машин. Постепенно отдача от дополнительных машин упала до ничтожной величины. В плановой экономике очень трудно учесть пожелание каждого предприятия по решению о размещении капитала. Плановики охотнее предпочли бы однородный набор капитальных товаров, который легко учесть и разместить между предприятиями. Поэтому инвестиции просто сводились к тому, чтобы все работники в конечном итоге получили бы машины. В рыночной экономике, когда возможности замещения труда одним видом капитала исчерпаны, предприятия переключаются на другой. Рыночные стимулы ведут к освоению новых капитальных товаров, которые могут пригодиться в производстве. Помимо предостережения о снижающейся отдаче на контролируемые государством инвестиции, советский опыт показывает также, что высокие инвестиции сами по себе недостаточны, чтобы вызвать

116

быстрый рост. Из модели Солоу уже известно, что накопление физического капитала не объясняет все различия между странами по росту. Чтобы выполнить план, советские менеджеры пытались добиться краткосрочного увеличения выпуска, но пренебрегали долгосрочными потребностями (адекватная инфраструктура и сохранение окружающей среды). Уроки советского опыта представляются особенно важными для стран, чьи правительства строго контролируют типы и объемы инвестиций, — включая республики бывшего Советского Союза. Советский экономический опыт 1950–89

гг. дает почти лабораторно чистый пример: большой объем инвестиций

недостаточен для длительного поддержания роста. Более общий урок заключается в том, что сильное вмешательство

государства в экономику может дать увеличение

роста в коротком периоде, но в

долгосрочном – ведет к стагнации. Литература Alesina A., Ozler S., Roubini N., Swagel P. Political Instability and Economic Growth // NBER Working Paper 4173. 1992. Alesina A., Rodrik D. Distributive Politics and Economic Growth // NBER Working Paper. 3668. 1991. Barro R. Government Spending in a Simple Model of Endogenous Growth // Journal of Political Economy. 1990. Vol. 98. Barro R. Economic Growth in a Cross Section of Countries // Quarterly Journal of Economics. 1991. Vol. 106. Barro R., Sala-i-Martin X. Economic Growth. New York, 1995. Becker G., Murphy K., Tamura R. Human Capital, Fertility, and Economic Growth // Journal of Political Economy. 1990. Vol .98. Branson W. Macroeconomic Theory and Policy. New York, 1988. Diamond P., Mirrlees J. Optimal Taxation and Public Production II: Tax Rules // American Economic Review. 1971.Vol. 61. Domar E. Expansion and Employment // American Economic Review. 1947. Vol. 37. Easterly W., Rebelo S. Fiscal Policy and Economic Growth: An Empirical Investigation // Journal of Monetary Economics. 1993. Vol. 32. Easterly W., Fischer S. The Soviet Economic Decline: Historical and Republican Data // NBER Working Paper 4735, 1995. Engen E., Skinner J. Fiscal Policy and Economic Growth // NBER Working Paper 4223, 1992. Feldstein M., Horioka C. Domestic Savings and International Capital Flows // Economic Journal. 1980. Vol. 90. Fischer S. Macroeconomics, Development and Growth // NBER Macroeconomics Annual, 1991. Ghura D., Hadjimichael M. Growth in Sub-Saharah Africa // IMF Staff Papers. 1996. Vol. 43. Ghura D. Private Investment and Economic Growth: Evidence From Cameroon // IMF Working Paper 165. 1997. Grossman G., Helpman E. Trade, Knowledge Spillovers, and Growth // European Economic Review. 1991.Vol. 35. Harrod R. Towards a Dynamic Economics: Some Recent Developments of Economic Theory and Their Application to Policy. London, 1948. Lucas R. On the Mechanics of Economic Development // Journal of Monetary Economics. 1988. Vol. 22. Maddison A. Growth and Slowdown in Advanced Capitalist Economies: Techniques of Quantitative Assessment// Journal of Economic Literature. 1987. Vol. 25.

117

Mankiw G. Macroeconomics. New York, 1992. Musgrave R. The Theory of Public Finance. New York, 1959. Phelps E. The Golden Rule of Accumulation: A Fable for Growthmen // American Economic Review. 1961.Vol. 51. Poirson H. Economic Security, Private Investment, and Growth in Developing Countries//IMF Working Paper 4. 1998. Ram R. Government Size and Economic Growth: A New Framework and Some Evidence from Cross-section and Time-series Data// American Economic Review. 1986. Vol. 76. Ramsey F. A Contribution to the Theory of Taxation// Economic Journal. 1927. Vol. 37. Rebelo S. Long-Run Policy Analysis and Long-Run Growth// Journal of Political Economy. 1991. Vol. 99. Romer P. Increasing Returns and Long-Run Growth// Journal of Political Economy. 1986. Vol. 94. Romer P. Crazy Explanations for the Productivity Slowdow// NBER Macroeconomics Annual. 1987. Romer P. Endogenous Technical Change.// Journal of Political Economy. 1990. Vol.98. Romer P. The Origins of Endogenous Growth// Journal of Economic Perspectives. 1994. Vol.8. Solow R. A Contribution to the Theory of Economic Growth// Quarterly Journal of Economics. 1956. Vol.70. Solow R. Growth Theory: an Exposition. Oxford, 1970. Swan T. Economic Growth and Capital Accumulation// Economic Record. 1956. Vol. 32. Tanzi V., Zee H. Fiscal Policy and Long-Run Growth// IMF Working Paper 119. 1996. Uzawa H. On a Two-Sector Model of Economic Growth// Review of Economic Studies. 1965. Vol. 29. World Bank. The East Asian Miracle: Economic Growth and Public Policy. New York, 1993. World Bank. Global Economic Prospects and the Developing Countries. Washington, 1996.

118

7. Краткосрочный рост 7.1. Простая кейнсианская модель краткосрочного равновесия 7.1.1 Краткосрочное равновесие в закрытой и открытой экономике

Общепризнанным инструментом исследования краткосрочного равновесия является IS—LM анализ. Основные допущения анализа: •

Жесткая номинальная ЗП и негибкие цены.

•

Ситуация рационирования продаж (избыток предложения факторов производства).

•

Кейнсианский передаточный механизм (развитый финансовый рынок).

Равновесие на товарном рынке s

Y (rt, gt, …) = Cd(rt, gt, …) + Id(rt, …) + gt, (dY/dr) >0, (dY/dg) >0, (dC/dr) <0, (dC/dg) >0, (dI/dr) <0. Равновесие на денежном рынке Mt = PtF(Yt, rt, …). Стандартные результаты при Pt = const и/или Pt > Pt* (равновесный уровень цен). При Pt > Pt* , Mt < Mt* процент выше равновесного, выпуск больше чем совокупный спрос. Такая ситуация является рационированием продаж: Yt = min[Yts, Ytd] (экономика может производить больше при существующем запасе капитала, предложении труда и прочем равном, чем при предъявляемом спросе). При избытке предложения выпуск определяется спросом. Спрос связан с предельной склонностью к расходам

MPE =

∆E ≡b . ∆Y

Простейшая алгебра IS—LM IS в двухсекторной модели (домашние хозяйства и фирмы) Допустим, что потребление и инвестиции соответственно C = a + bY,

I = c,

a +c . 1− b

Y=

Введя функцию инвестиций от реального процента I = c – dr в IS, получим:

Заменим a+c и

A=a + c ke =

1 : 1− b

— абсорбция (автономные внутренние расходы),

1 — мультипликатор расходов. 1− b Теперь оценим наклон IS в двухсекторной модели

Y = ke A − ke dr , r=

A Y − d ke d

.

119

Y=

a + c − dr 1− b

.

Расширим IS до четырехсекторной модели (домашние хозяйства, фирмы, правительство, внешний мир)

G =G

,

Tn = T + tY − Tr , налога,

Tr

где

Tn

— чистые налоги,

T

— паушальные налоги ,

t

— ставка пропорционального

— трансферты.

NX = NXa − mY ,

где

NX

— чистый экспорт,

NXa

— автономный (традиционный) чистый экспорт,

mY — импорт, изменяющийся с выпуском, пропорционально предельной склонности к импорту m. Новое уравнение IS:

Y=

a + c + G + NXa − bT + bTr − dr 1 − b + bt + m

.

Уравнение LM Реальное предложение денег

M =M. P

Спрос на деньги (предпочтение ликвидности) Md = eY – fr.

M f + ( )r , e e e M r = ( )Y − . f f

Y =

Равновесие в модели IS—LM описывается:

Y = A(

fke dke ) + M( ). f + edke f + edke Переход от одного равновесия к другому происходит через мультипликативный эффект доходы-

расходы. Мультипликаторы Мультипликатор расходов в закрытой экономике с паушальными налогами

k1 =

1 . 1− b Мультипликатор чистых налоговых поступлений от паушальных налогов

k2 =

−b . 1− b Мультипликатор расходов в закрытой экономике с паушальными и пропорциональными налогами

k3 =

1 . 1 − b + bt Мультипликатор чистых налоговых поступлений от паушальных и пропорциональных налогов

k4 =

−b . 1 − b + bt Мультипликатор сбалансированного бюджета

k5 = 1. Мультипликатор предложения денег в закрытой экономике

120

dke ∆Y = . ∆M f + edke 7.1.2. Краткосрочный рост в малой открытой экономике с мобильным капиталом

Рассмотрим модель краткосрочного равновесия в условиях различной мобильности капитала, объясняющую равновесие в малой открытой экономике, как внутри Домашней страны, так и в отношении Внешнего мира (Fleming,1962). Мобильность капитала – чувствительность

потоков капитала к дифференциалу оншорных-

оффшорных процентных ставок зависит от степени замещаемости активов и национальных ограничений движения капитала. Чем более тесными субститутами являются активы разных стран и чем меньше валютных ограничений (и в том числе, по движению капитала), тем выше международная мобильность капитала. Уравнения модели: IS:

Y=

LM:

a + c + G − bT + bTr − dr + NXa (ε ) − mY , 1 − b + bt + m

e DC + R r = ( )Y − f fP

,

BP: BP = TB + KA - ∆R=0,

NXa (ε ) − mY + KAa + k( r − r * ) − ∆R = 0, NXa (ε ) − mY + KAa − ∆R NXa (ε ) + KAa − ∆R mY =− + , r − r* = − k k k где a+c — внутренние расходы (absorption); dr — расходы на инвестиционные товары и потребительские товары длительного пользования как функция от номинальной оншорной ставки процента; b — предельная склонность к потреблению; m — предельная склонность к импорту; BP — совокупность точек, показывающих равновесие платежного баланса; TB — сальдо торгового баланса; NXa(ε) – автономный (не зависящий от дохода внутри страны или за рубежом) чистый экспорт как функция реального обменного курса; KAa — автономный приток капитала (подобно помощи по плану Маршалла); R, ∆R — чистые иностранные активы и изменение официальных резервов иностранной валюты; k – степень мобильности капитала; r* — оффшорная процентная ставка. Чем выше мобильность капитала, тем чувствительнее платежный баланс к процентной ставке. IS показывает равновесие на реальном рынке, LM — на денежном, BP — на валютном. Передаточным механизмом выступает ставка процента, чутко реагирующая на все изменения экзогенных переменных модели и ее параметров. Механизмами приспособления валютного рынка являются: •

при плавающем курсе – номинальный обменный курс (при устойчивых ценах его динамика совпадает с динамикой реального обменного курса), его изменение оказывает влияние на автономный чистый экспорт, сдвигая линии IS и BP;

•

при фиксированном обменном курсе – изменение официальных резервов иностранной валюты, которое влияет на предложение денег в экономике. В условиях промежуточного обменного курса работают оба механизма, последствия более сложные.

121

Вследствие существования вышеприведенных эффектов приспособления валютного рынка, в условиях плавающего обменного курса экономика более устойчива к различного рода реальным шокам (резкому изменению условий на рынке товаров и услуг) и менее стабильна при наличии монетарных шоков. При фиксированном обменном курсе наоборот. Возрастание мобильности капитала усиливает подобные свойства экономики. Модель позволяет эндогенезировать уровень цен, построив композитный индекс цен, сочетающий цены на товары для внешней торговли и на товары не для внешней торговли, причем цены импортных товаров, и следовательно, все цены, становятся зависимыми от равновесия на валютном рынке. Т.е. LM в этом случае будет сдвигаться не только при фиксированном обменном курсе, но и при плавающем.

Благоприятные реальные шоки спроса (например, фискальная экспансия) при фиксированном обменном курсе. При благоприятных реальных шоках увеличиваются внутренние расходы, растет национальный доход и процентная ставка. Следствием этого является дефицит текущего счета и приток капитала. При низкой мобильности капитала результирующим является дефицит платежного баланса, который при фиксированном курсе выправляется путем изменения официальных резервов иностранной валюты. Первоначальный эффект роста дохода уменьшается при растущей процентной ставке (вытеснение). При нулевой мобильности вытеснение может быть полным. При низкой – процент возрастает все равно сильнее, чем в закрытой экономике (из-за сокращения количества денег, связанного с уменьшением официальных резервов иностранной валюты, направленной на финансирование дефицита платежного баланса). Результат подобного шока – двойной дефицит (госбюджета и платежного баланса), потери резервов иностранной валюты и весьма сомнительный краткосрочный рост дохода (в случае низкой мобильности). Подобная политика переориентирует внутреннее потребление на импортные товары. При высокой (совершенной) мобильности эффект вытеснения инвестиций нивелируется притоком капитала, и соответственно, реальные шоки сильнее изменяют доход при фиксированном курсе с ростом мобильности капитала.

Благоприятный монетарный шок спроса (например, монетарная экспансия) при фиксированном обменном курсе. При монетарной экспансии происходит значительный отток резервов иностранной валюты и экономика возвращается к исходному равновесию. В случае девальвации национальной валюты может быть получен рост дохода за счет роста автономного чистого экспорта. Подобный рост будет скорее ориентированным на экспорт.

Благоприятные реальные шоки спроса при плавающем обменном курсе. Рост дохода и процента не уравновешивают валютный рынок при нулевой мобильности капитала — как результат, дефицит платежного баланса. Приспособление идет за счет изменения обменного курса — национальная валюта удешевляется — возрастает автономный чистый экспорт, растет доход.

Доход возрастает сильнее нежели в закрытой

экономике: срабатывает не только первоначальный рост спроса на товары и услуги, но и его инерция в виде эффекта чистого экспорта. С возрастанием мобильности капитала вторичный эффект постепенно превращается в свою противоположность, ограничивая рост автономного чистого экспорта, а, затем, и уменьшая его. При совершенной мобильности капитала первоначальный рост дохода полностью гасится сокращением чистого экспорта. При чувствительности денежного рынка к изменениям на валютном рынке исход неоднозначен при любой мобильности капитала, поскольку удешевление национальной валюты оказывает инфляционное

122

давление, а последующий рост процента (вызванный сокращением реального предложения денег) может вытеснить эффект чистого экспорта за счет сокращения валовых внутренних частных инвестиций.

Благоприятный монетарный шок при плавающем обменном курсе. Приспособление идет за счет изменения обменного курса – национальная валюта удешевляется, возрастает автономный чистый экспорт, растет доход. При этом падение процента втягивает дополнительные внутренние частные инвестиции. Обменный курс удешевляется тем сильнее, чем выше мобильность капитала. Рост реальных кассовых остатков (плавающий обменный курс) при совершенной мобильности капитала сильнее, чем при любой другой мобильности, и будет увеличивать доход в экономике. Как и в предыдущих случаях, динамика цен может существенно изменить результирующий доход. Большинство современных развитых индустриальных стран обладают высокой либо совершенной мобильностью капитала (высокой степенью замещаемости активов). В развивающихся и переходных экономиках активы являются более рискованными, такие экономики характеризуются низкой мобильностью капитала (модель не исследует "бегство" капитала). 7.2. Среднесрочный рост

Проблема среднесрочного роста состоит в том, чтобы не просто, как в случае краткосрочного, вернуть экономику на уровень потенциального выпуска, а в том, чтобы достигнуть максимально высокого тренда изменения этого потенциального выпуска. Условно можно эту проблему разделить на две: •

как достигнуть устойчивости потенциального выпуска (пропорционального изменения различных запасов активов в экономике);

•

как создать при этом условия для дальнейшего увеличения потенциального выпуска. Первая

касается

сбалансированной

экономической

политики

(например,

устойчивого

финансирования дефицита бюджета). Вторая требует учета интересов инвесторов в экономической политике. 7.2.1 Соотношение дефицита бюджета, запаса денег, капитала и резервов иностранной валюты в среднесрочном росте

Финансирование дефицита бюджета с помощью денег. Допустим, реальный дефицит бюджета зависит от реальных госрасходов g и реальных налоговых поступлений подоходного налога t(y): d = g – t(y). В свою очередь, выпуск зависит от фискальной и монетарной политики (реальных и монетарных шоков): y = y(M,g) . Частные производные по запасу денег и реальным госрасходам положительны:

∂y 1 = > 0 , где в знаменателе учтены предельная склонность к сбережению (с поправкой ∂g 1 − c' (1 − t ' ) + i ' k' l' на реакцию налогов на рост выпуска) и эффект вытеснения (через реакцию процента на рост выпуска, разложенную на изменение в операционном спросе (k’) и изменение в спекулятивном спросе (l’), с поправкой на реакцию инвестиций на рост процента (i’)).

∂y 1 i' l ' = > 0 , где во втором множителе учтены поправки на уровень цен и реакцию ∂M 1 − c' (1 − t ' ) + i ' k' P l' инвестиций (неразрывно связанную со спекулятивным мотивом) на изменение номинального запаса денег.

123

Изменение запаса денег связано с изменением уровня цен и дефицитом бюджета :

dM ≡ DM = P ( g − t ( y)) , dt DM = P[ g − t ( y( M , g ))] . Условие стабильности финансирования (устойчивости равновесия) показывает, что если деньги, направленные на финансирование дефицита бюджета, способствуют расширению налоговой базы, то процесс сходится :

∂y ∂DM = − Pt ' ∂M ∂M Условие стабильности корректируется при изменяющихся ценах (т.е. достаточно продолжительном периоде):

DM = P[ y( M , g )]( g − t[ y( M , g )]) , ∂y ∂y ∂DM ) + (g − t)P ' ( ), = P (−t ∂M ∂M ∂M ∂y ∂DM = [ P ' ( g − t ) − Pt ' ] . ∂M ∂M При дефиците госбюджета, т.е. g-t>0, запас стабилен, если цены изменяются медленнее дохода (кейнсианское допущение). Если цены изменяются быстрее дохода, может возникнуть эффект Танзи, при котором финансирование дефицита бюджета деньгами перестает быть стабильным (Tanzi, 1977). При профиците госбюджета (g-t<0) система безусловно стабильна.

Динамика финансирования циклического дефицита с помощью денег: g – t(y*) = 0. Сбалансированный бюджет при потенциальном выпуске: dg – t’dy* = 0. Если выпуск меньше потенциального, то налогов недостаточно, возникает дефицит бюджета, который финансируется деньгами.

dy * 1 = , dg t ' g – t[y(M,g)] = 0,

dg − t '

dM = dg

∂y ∂y dM − t ' dg = 0 , ∂M ∂g 1 − t'

∂y ∂g

∂y t' ∂M

.

Рост запаса денег увеличивает выпуск (до потенциального) и налоговые поступления, а дефицит бюджета уменьшает до нуля. Выпуск может превышать потенциальный. Тогда налогов собирается больше, чем необходимо, возникает профицит бюджета, количество денег в экономике сокращается и выпуск становится меньше.

124

Введение эффектов богатства. Преобразуем IS с учетом предельной склонности к потреблению по богатству. Реальные активы, относящиеся к богатству (K, капитал; B, ценные бумаги; R, валютные резервы):

a=

∂c K + B+ R , c = c[y-t(y);a], >0. ∂a P При включении в рассмотрение эффектов богатства обнаруживается дополнительный канал

воздействия на доход: рост активов (a) при финансировании циклического дефицита или облигациями (B), или валютой (R) сдвигает IS вправо до y*. Если же y>y*, то IS будет сдвигаться влево из-за выплат по долгу, уменьшающих активы. Преобразуем LM c учетом портфельного спроса на деньги (портфельный баланс Дж.Тобина)

M = L(r , y, a ) , P ∂m < 1. ∂a

0<

С ростом общих активов спрос на деньги возрастает, но медленнее, чем растут активы, т.к. рост богатства распределен между активами. При DM>0: ∆M >

∂m ∆M . ∂a

При DB>0: ∆M <

∂m ∆B . ∂a

s

s

Включение эффектов богатства в LM-анализ не изменяет динамику финансирования госдефицита деньгами. Но в случае с финансированием дефицита облигациями эффекты богатства по-разному сдвигают линии IS и LM, налицо возможность нестабильного процесса. При спросе на деньги как на доминирующий актив линия LM остается традиционной, и эффекты богатства ее не сдвигают. Эмпирические данные по США подтверждают подобный взгляд (Goldfeld, 1973).

Финансирование дефицита облигациями и эффект вытеснения. y = y(M,B,g;K),

Знак

∂y ∂y > 0, > 0. ∂g ∂M

∂y не определен, т.к. ∂B

•

IS сдвигается вправо;

•

при портфельном спросе на деньги LM сдвигается влево. Теоретически выпуск в результате может снизиться: вытеснение частных инвестиций при росте

процента будет выше роста потребления, вызванного увеличением активов.

dB ≡ DB = Pd = P{g − t[ y( M , B, g ; K )]} . dt При d>0, B возрастает.

125

Условие стабильности:

∂y ∂DB = − Pt ' <0. ∂B ∂B

При росте дохода, а значит, и налоговых поступлений, с выпуском облигаций процесс стабилен.

Динамика фискальной политики при финансировании дефицита облигациями Равновесие при DB=0

dy * 1 = . dg t ' При портфельном спросе на деньги возможен нестабильный процесс. При трансакционном спросе процесс стабилен.

Эффект вытеснения инвестиций госдефицитом. Существует три уровня вытеснения инвестиций высокими госрасходами и/или сокращением налогов (Buiter, 1977): В самом простом случае (который чаще всего упоминается) вытеснение происходит на стороне спроса, рост g приводит к росту r, более высокий процент сокращает инвестиционный спрос на какую-то часть. Следующий уровень учитывает реакцию цен и совокупного предложения на сдвиги в спросе. При вертикальной линии совокупного предложения происходит полное вытеснение, т.к. возрастание спроса приводит к росту цен, и, таким образом, к росту процента до такой степени, что эффект фискальной политики сводится на 0. Третий уровень вытеснения учитывает частичное вытеснение на первых двух уровнях. Затем происходит финансирование дефицита за счет облигаций, и если LM сдвигается влево сильнее, чем IS вправо, то инвестиции сокращаются сильнее, чем возрастает потребление благодаря росту активов, выпуск падает. Если IS сдвигается сильнее, чем LM, то выпуск возрастает до равновесного, где DB=0. Воздействие DB на LM вызывает рост процента и вытеснение инвестиций, снижая, таким образом, выпуск. Это вытеснение уравновешивается «втягиванием» потребления в расходы с ростом богатства благодаря DB.

Взаимодействие госбюджета и платежного баланса Механизм приспособления экономики в случае финансирования дефицита выпуском денег близок к отношению платежного баланса и запаса денег в ситуации фиксированного обменного курса. Если платежный баланс (BP) не равен нулю, то запас денег в такой экономике будет изменяться, степень изменения будет зависеть помимо размера дефицита платежного баланса от способности центробанка к стерилизации.

DM = P[ g − t ( y)] + BP = Pd + BP . Дефицит бюджета и/или положительное сальдо платежного баланса действуют на запас денег в экономике в сторону увеличения. Существует два возможных случая полного равновесия. •

Фиксированный обменный курс.

Pd = − BP ,

т.е. дисбаланс госбюджета погашает дисбаланс

платежного баланса, и DM=0. Если вначале BP=0, а Pd>0 при данных значениях процента и дохода, запас денег возрастает. С ростом запаса денег проблема дефицита госбюджета снижается, но появляется дефицит платежного баланса. Дефицит госбюджета увеличивает запас денег, а дефицит платежного баланса уменьшает этот запас. В некоторый момент эти два эффекта погашают друг друга и запас денег больше не изменяется. Это достаточно странная ситуация, поскольку деньги притекают в частный сектор этой экономики с такой же скоростью, с какой вытекают во внешний мир. Зарубежные держатели активов накапливают

126

обязательства Домашней страны. Такое накопление не может продолжаться бесконечно, поскольку такие держатели разбалансируют собственные портфели активов. В конечном счете, давление на внешние валютные рынки национальной валюты Домашней страны вынудит ее девальвировать фиксированный обменный курс либо перейти к плавающему курсу. •

Приспособление за счет обменного курса в условиях плавающего курса. Рост запаса денег для финансирования госдефицита происходит при условии ⇒

Pd > -BP

DM > 0.

Рост запаса денег снижает дефицит госбюджета до нуля, а удешевление обменного курса уравновешивает платежный баланс. В ситуации, когда Pd = 0, BP = 0, запас денег находится в покое.

Общее изменение запасов (активов) S = I + (g – t(y)) + (X-M) S = dk/dt +(g – t[y(M,B,g;k)]) + (X-M) Связь краткосрочного равновесия с приспособлением запасов (Branson, 1988, 539) Начальные

Переменные

Запасы

равновесия

краткосрочного

Темпы изменения запасов

K B M

⇒

Y

NFA

R

G

E

T(y)

P

⇒

i = dK/dt P(g-t(y)) = DM + DB P(x-m) = dNFA/dt

Достижение краткосрочного равновесия определяет темп изменения изначально данных запасов (см. схему «Связь краткосрочного равновесия

с приспособлением запасов»). Изменение запасов дает, в свою

очередь, обратную связь, двигающую запасы и краткосрочное равновесие во времени. Таким образом, например, выпуск зависит от запаса капитала, который пополняется за счет чистых инвестиций, зависящих, в свою очередь, от выпуска. Изменение резервов иностранной валюты, запаса денег и облигаций рассмотрено выше. Рассмотрим среднесрочную динамику инвестиций. 7.2.2 Спрос на инвестиции

Используя PV — критерий (Net Present Value — чистая приведенная стоимость), покажем что отношение между выпуском и чистыми инвестициями непостоянно. Рассмотрим модель гибкого акселератора. Определим желаемый запас капитала Ке. Чистые инвестиции означают движение к желаемому запасу капитала

yt = y( Lt , K t ) ,

∂y ∂y > O, >O, ∂L ∂K

K t +1 = K t + it − δK t = (1 − δ ) K t + it ,

127

PV = ( P0 y0 − W0 L0 − P0k i 0 ) +

1 1 ( P1 y1 − W1 L1 − P1k i1 ) + Κ + ( Pt yt − Wt Lt − Pt k it ) + Κ t 1+ r (1 + r )

Предположим, фирмы работают на арендном капитале при совершенной конкуренции и отсутствии неопределенности. Менеджеры заботятся о максимальной PV. Владельцы капитала максимизируют приведенную полезность α

PV0 = ∑ 0

1 [ Pt y( Lt , K t ) − Wt Lt − Pt k it ] . (1 + r ) t

Проблема в нахождении max

Lt , Kt , it

MPL = ω t ≡

Wt Pt

PV0

при

K t +1 = (1 − δ ) K t + it

,

Pt −1 Pt − Pti1 Rtk MPK = δ + r − = =κt . Pt Pt Pt ∂K e ∂K e ∂K e > 0, > 0, k < 0 , где Ke — желаемый запас капитала; Y — ∂y ∂P ∂R

K e = K e (Y, R k , P )

производственная функция; Rk — издержки пользования капиталом; P — цена выпуска. Для функции типа Кобба—Дугласа:

∂y αaK α L1−α αy R k = = = , ∂K K K P

y = aK α L1−α ,

Ke =

αPy αy = k k R R P

.

Функция инвестиционного спроса

itg = K t +1 − K t + δK t , i n = ∆K e = ∆(

αPy ), Rk

αP ) ∆y, Rk αP s n y = i n = ( k ) ∆y. R

in = (

Для функции Кобба—Дугласа

∆y

y

=

s αP

,

i g = ∆(

Rk

αPy ) + δK . Rk

Общий случай:

i g = K e ( y, R k , P ) + δK . Возможна как полная, так и неполная занятость. С помощью фискальной экспансии можно увеличить спрос. После чего возрастет желаемый запас капитала и произойдет временный рост чистых инвестиций за счет эффекта акселератора.

128

Неполная загрузка мощностей может быть объяснена: низкой чувствительностью чистых инвестиций и задержкой на списание устаревшего капитала. До сих пор вне внимания оставались лаги и издержки приспособления, ожидания издержек и выплат, риски и их оценка рынком. Учесть эти аспекты позволяет теория q Тобина (Hayashi, 1982). Из равенства предельных выгод и затрат максимизация прибыли (минимизация издержек) наступает при

Pt

dy + Pt k (1 − δ ) − Pt k−1 (1 + r ) = 0 . dK Предельное q Тобина показывает отношение изменения богатства фирмы к добавленным издержкам

капитала. Для равновесия необходимо q=1:

q≡

[1 1 + r ][ Pt (dy dK ) + Pt k (1 − δ )]

Pt k− 1 Альтернатива – среднее Q

= 1.

(которое

возможно

оценить

эмпирически

в

отличие

от

предельного q):

Q=

PV . PkK

Пока q и/или Q превышают 1, чистые инвестиции продолжаются. Рыночная стоимость фирмы позволяет ввести лаги и издержки приспособления. Вместе с тем, теория q противоречива: при шоках предложения q и Q могут расходиться по направлению изменения. Поэтому теория чаще объясняет инвестиции ex-post, нежели прогнозирует изменения запаса капитала. Эмпирические исследования по экономике США показывают, что изменение спроса на выпуск действует на инвестиции с коротким лагом, тогда как изменение относительных издержек на капитал — с длинным (Klark, 1979).

Налоги на инвестиции. Пусть u — ставка налога на аренду; z — ставка льготы на каждый инвестированный доллар. Тогда равновесие выгод и затрат наступит при: (1 − u ) R = ( r + δ )(1 − z) P k

Jorgenson, 1967),

Rk =

(r + δ )(1 − z) P k . 1− u

Чистый эффект — в умножении на

1− z . 1− u

129

k

(Hall,

Таблица 7.1 Результаты налоговой реформы США 1986 года (Hall, Taylor, 1991, 295) Параметры Источник изменения налогов

По старому закону

По новому закону

Влияние на ставку налогов (u)

0.46

0.34

(сокращение налогов на корпорации)

Влияние на инвестиционные льготы (z)

0.55

0.40

0.10

0.00

a)

Отмена инвестиционного налогового кредита

b)

Снижение темпов амортизации

0.25

0.22

c)

Меньшее вычитание издержек из процентов из-за

0.20

0.18

0.83

0.91

более низких ставок налога Мультипликатор налогов

1− z 1− u Таблица 7.1 показывает, что несмотря на выравнивание условий налогообложения для разных плательщиков, цена капитала в среднем поднялась почти на 10 %. 7.3. Экономическая политика кратко- и среднесрочного роста 7.3.1 Внутренний и внешний баланс

Внутренним балансом называют такую ситуацию в экономике, когда при отсутствии инфляции уровень безработицы равен естественному. Внешним балансом считают такую ситуацию в экономике, когда финансово-денежные потоки из страны и в страну равны, иначе говоря, сальдо платежного баланса и изменение официальных резервов иностранной валюты равны нулю. Для достижения любых двух целей экономической политики необходимо не менее двух инструментов (Tinbergen, 1952). Для открытой экономики аналогично (Meade, 1952).

Плавающий обменный курс Цели: внутренний и внешний баланс. Инструменты: реальная ставка процента (r) и сальдо госбюджета (S). Внутренний баланс равнозначен безинфляционному потенциальному выпуску: Y = Y(r,S,...) Y'(r) < 0, Y'(S) < 0, где Y — совокупный спрос, r — процент, S — сальдо госбюджета. Линия YY показывает точки внутреннего баланса: если ужесточить фискальную политику, то положительное сальдо бюджета приведет к безработице и тогда, чтобы вернуться к внутреннему балансу, не изменяя фискальной политики, нужно ослабить монетарные ограничения, т. е. пойти на снижение реальной ставки процента. Если это послабление будет чрезмерным, то возникнет инфляция, и тогда придется ужесточить фискальную политику. Внешний баланс равнозначен устойчивому сальдо платежного баланса: EB = EB(r,S,...) EB'(r) > 0, EB'(S) > 0. Линия EB (рис 7.1) показывает точки внешнего баланса: если реальный процент растет, то начинается приток капитала в страну и образуется внешний излишек. Чтобы вернуться к балансу, не меняя процента, нужно ослабить фискальные ограничения, фискальная экспансия увеличит внутренний спрос, отток денег за возросший импорт компенсирует образовавшийся приток капитала.

130

Линия EB более полога, чем YY, так как в r случае внешнего баланса реальный процент оказывает в малой открытой экономике большее влияние на платежный баланс, нежели госбюджет (его влияние более опосредовано).

EB

Общая задача — достичь таких значений S

и

r,

чтобы

в

экономике

YY

установился

одновременный внутренний и внешний баланс,

S

т.е. чтобы в экономике при полной занятости был устойчивый

уровень

цен

и

при

этом

не Рис.7.1. Внутренний и внешний баланс при

накапливался внешний долг страны.

плавающем обменном курсе

Задача проще, если эти значения поддаются вычислению, что бывает нечасто. Если

равновесные

значения

заранее

неизвестны,

то

используют

принцип

сравнительного

преимущества — "эффективной классификации рынка" (Mundell, 1962). Принцип сравнительного преимущества инструментов экономической политики: •

внутренний баланс лучше достигать, изменяя сальдо госбюджета;

•

внешний баланс – изменяя процент. Такое назначение является стабильным, так как, даже не зная точно, какой процент и сальдо

госбюджета соответствуют одновременному балансу внешнему и внутреннему, поочередное изменение этих параметров для поочередного достижения внутреннего и внешнего баланса будет вести к общему равновесию. Если же переназначить инструменты, то процесс перестанет быть сходящимся, и поочередное достижение внутреннего и внешнего баланса будет уводить экономику от общего равновесия. Вариант обратного назначения в условиях гибкого обменного курса рассматривается в работе Бугтона (Boughton, 1989).

Фиксированный обменный курс Цели: внутренний и внешний баланс. Инструменты: обменный курс (е) и сальдо госбюджета (S). Y=Y(e,S),

(dY/de)<0,

(dY/dS)<0

EB=EB(e,S),

(dEB/de)<0,

(dEB/dS)>0

Эффективное назначение инструментов: •

Обменный курс — внешний баланс (баланс

e EB

ресурсов). Девальвация реального обменного курса увеличивает спрос на чистый экспорт, расширяя совокупный спрос и обеспечивая малую открытую экономику ресурсами. •

Сальдо госбюджета — внутренний баланс. YY

Снижение дефицита бюджета ограничивает

S

инфляционное давление на экономику.

Рис. Внутренний и внешний баланс при фиксированном обменном курсе

131

Промежуточный обменный курс В реальном мире трудно найти страну с чисто плавающим или строго фиксированным обменным курсом. Поэтому возникает три цели: внутренний баланс; внешний баланс; баланс ресурсов. Им соответствуют три основных инструмента: сальдо госбюджета; процент; обменный курс. Страны, использовавшие инструменты согласно эффективной классификации рынков, как правило, достигали успеха (см. табл. 7.2). Цели и результаты политики в 42 странах* Внутренний баланс

Индикатор политики

Сокращение

фискального

Баланс ресурсов

Внешний баланс

Реальная девальвация

Сокращение

дефицита

отрицательного дифференциала процента

Желаемый результат

Сокращение инфляции

Улучшение

баланса

Увеличение

ресурсов

резервов

24

32

31

10

2

5

4

3

6

4

5

0

официальных иностранной

валюты Правильная политика Желаемый результат Неправильная политика Нежелательный результат Правильная политика Нежелательный результат Неправильная политика Желаемый результат

*Использованы данные из: World Bank Structural and Sectoral Adjustment Operations: The Second OED Overview.Washington, 1992. 7.3.2 Международная координация политики

Помимо координации политики между институтами власти и целями самой политики в краткосрочном периоде важна международная координация политики. Стройная

теория,

объясняющая

выгоды

международной

координации

для

краткосрочного

экономического роста, звучит следующим образом: Две или более стран лучше достигают поставленных целей, если определяют политику совместно, нежели независимо. Альтернативой совместному установлению целей является некооперативное равновесие (равновесие по Нэшу). Некооперативное равновесие может быть неудовлетворительным во многих случаях из-за внешних эффектов (spillover effects) между странами. Самый простой пример – это страна, переживающая экономический спад, которая опасается экспансии в собственной экономике из-за возможного ухудшения торгового баланса. Согласование уровней выпуска и занятости могло бы помочь решить эту проблему без ухудшения торгового баланса партнеров. Другой случай некооперативного равновесия — это инфляционная ситуация, когда ни одна из стран не желает своей валюте поручить роль локомотива (как общественного блага для других стран, привязывающихся к валюте с устойчивой покупательной способностью). В ситуации некооперативного равновесия с множеством стран, одновременно пытающихся достичь внутреннего баланса за счет фискальной экспансии и монетарной рестрикции, мир достигает, в конце концов, результата с превышающими оптимальную процентными ставками (Sachs, 1985). Кооперация могла бы

132

нацелить страны не искать более высоких процентных ставок (с последующим привлечением капитала) и удорожания валюты, делающей импорт относительно дешевле. С другой стороны, некооперативность может двигать страны и к постоянному удешевлению валюты в попытках поправить свой торговый баланс за счет соседей. Политика разорения соседей, в конечном счете, разорительна для всех (Eichengreen, Sachs, 1985). Поэтому, в подобной ситуации страны могли бы договориться о воздержании от укрепления конкурентоспособности за счет обменных курсов. Литература Boughton J. Policy Assignment Strategies with Somewhat Flexible Exchange Rates // Exchange Rate Regimes and Macroeconomic Policy. London, 1989. Branson W. Sources of Missalignment in the 1980’s // Misallignment of Exchange Rates: Effects on Trade and Industry. Chicago, 1988. Branson W., Teigen R. Flow and Stock Equilibrium in a Dynamic Metzler Model // Journal of Finance. 1976 (December). Branson W. Macroeconomic Theory and Policy. New York, 1988. Buiter W. ‘Crowding Out’ and the Effectiveness of Fiscal Policy // Journal of Public Economics. 1977 (July). Caves R., Frankel J., Jones R. World Trade and Payments. An Introduction. Glenview,-London, 1990. Corden M. The Geometric Representation of Policies to Attain Internal and External Balance // Review of Economic Studies. 1960. N 28. Diulio E. Macroeconomic Theory. New York, 1990. Eichengreen B., Sachs J. Exchange Rates and Economic Recovery in the 1930’s // Journal of Economic History. 1985 (September). Fleming J. Domestic Financial Policies under Fixed and under Floating Exchange Rates // IMF Staff Papers. 1962. Vol.9, 3. P.369-79 Goldfeld S. The Demand for Money Revisited // Brookings Papers on Economic Activity. 1973.Vol.3. Hall R., Jorgenson D. Tax Policy and Investment Behavior // American Economic Review. 1967. Vol.57 (June). Hall R., Taylor J.. Macroeconomics: theory, perfomance, and policy. New York, 1991. Hayashi F. Tobin’s Marginal and Average q: a Neoclassical Interpretation // Econometrica. 1982. 50 (Jan.). Klark P. Investment in the 1970’s: Theory, Perfomance and Prediction // Brookings Papers on Economic Activity. 1979. Vol. 1. Meade J. The Theory of International Economic Policy. Oxford, 1952. Mundell R. The Appropriate Use of Monetary and Fiscal Policy under Fixed Exchange Rates // IMF Staff Papers. 1962. Vol.9 (March). Mundell R. The International Disequilibrium System // Kyklos. 1961. 14. P.154-227 Mundell R. Capital Mobility and Stabilization Policy under Fixed and Flexible Exchange Rates // Canadian Journal of Economics and Political Science. 1963 (November). Sachs J. The Dollar and the Policy Mix: 1985 // Brookings Papers on Economic Activity. 1985. Vol.1. Swan T. Longer-run Problems of the Balance of Payments. AEA Reprint, 1955. Tanzi V. Inflation, Lags in Collection and the Real Value of Tax Revenue // IMF Staff Papers. 1977 (March). Tinbergen J. On the Theory of Economic Policy. Amsterdam, 1952.

133

Tobin J. The Interest Elasticity of the Transactions Demand for Cash // Review of Economics and Statistics. 1956. Vol.38 (Aug.). World Bank Structural and Sectoral Adjustment Operations: The Second OED Overview.Washington, 1992.

134

8. Долгосрочное равновесие Проблема долгосрочного равновесия в неоклассической традиции определяется как оптимальное размещение ресурсов в общем равновесии. При этом существует две базовых интерпретации общего равновесия. Первая относится к экономике «спот» (по классификации Хикса) и в современной литературе получила название временное (temporary) равновесие. Понимаемое таким образом равновесие нашло свое отражение в модели общего равновесия Вальраса (см. приложение 1. “Долгосрочное равновесие в закрытой экономике”) и в модели естественного процента Викселля, достаточно хорошо и полно освещенных в современных учебниках по макроэкономике (Barro, 1993; Mankiw, 1992). Временное равновесие вынуждает потребителей часть спроса направлять на инвестиционные товары. Вторая относится к экономике «фьючерсов». Равновесие в такой экономике характеризуется горизонтом планирования. Потребители максимизируют свое потребление на этом горизонте. Основы теории оптимальных сбережений как оптимального межвременного размещения ресурсов заложил Ф.Рэмсей (Ramsey, 1928). Оптимальность подобного размещения ресурсов (равновесие по Парето) впервые была строго математически доказана Эрроу и Дебро (Arrow,Debreu, 1954). При этом их модель осталась моделью с конечным числом товаров, конечным числом размещений, конечным числом периодов. Проблемой, не имеющей естественного решения, становится выбор самого конечного периода. Модель с конечным количеством товаров и конечным числом потребителей, живущих бесконечно, получила название модели сосуществующих поколений (overlapping generations model). Это модель с бесконечным горизонтом планирования. Впервые она была предложена и проанализирована Полом Самуэльсоном (Samuelson, 1958). В этой модели равновесие может быть субоптимально по Парето. Подробный анализ моделей экономики фьючерсов можно найти у Бланшарда и Фишера (Blanchard, Fischer, 1989). 8.1. Потребление и инвестиции в долгосрочном периоде 8.1.1 Проблема потребления и сбережений в закрытой экономике: модель Рэмсея

В основе многих современных теорий долгосрочного равновесия лежит правило Кейнса — Рэмсея (Кейнс в 1930 г. увековечил работу рано ушедшего экономиста Ф.Рэмсея, прожившего всего 26 лет). Для долгосрочного равновесия (т.е. устойчивого роста) норма сбережений, умноженная на предельную полезность потребления, должна быть всегда равна величине, при которой общая чистая ставка удовольствия от полезности стремится к максимуму (приближается к максимально высокой возможной ставке):

F ( K, L) − C =

B − [U ( c ) − V (l )] . U ' (c)

Правило справедливо для простейшего случая (без учета роста населения, технологического прогресса, дисконтирования полезности). Изначально уравнение Кейнса—Рэмсея

нашло применение в определении правильного уровня

сбережений. Многие авторы развили идею Рэмсея в своих исследованиях с различными расширяющими предположениями: •

существование оптимального пути сбережений (Hammond, Mirlees, 1973);

•

разнородные капитальные блага (Samuelson, Solow 1956);

135

•

теневые цены в моделях дуалистических хозяйств развивающихся стран с ограниченными совокупными сбережениями (Little, Mirlees 1969, 1974; Newbery, 1972; Stern, 1972);

•

исчерпаемые ресурсы (Hotelling,1931; Solow, 1974);

•

оптимальное налогообложение и монетарная политика в межвременных моделях (Arrow, Kurz, 1969);

•

множество товаров, желательность равной эффективности частного и общественного производства при необязательном совокупном эффекте (Diamond, 1973; Kotlikoff, 1984).

В настоящее время исследования межвременной оптимизации актуальны для: изучения рынка нефти; построения общих правил для инвестиций; реформы системы налогообложения капитала. Другие подходы к долгосрочному равновесию (с использованием микроэкономических оснований макроэкономики – в частности, теории общего равновесия) сохраняют допущения оптимизации агента, рациональных ожиданий и совершенно гибких цен (market clearing): •

анализ неполных рынков активов (Arrow);

•

накладывающиеся поколения в классической модели займов потребителей (Samuelson, 1958);

•

теория Курно рынка нескольких торговцев (Shapley-Shubik, 1977);

•

равновесие с рациональными ожиданиями (Lucas, 1972). Правило Кейнса—Рэмсея для любого промежутка времени означает, что потребление возрастает,

остается прежним или уменьшается в зависимости от предельного продукта капитала (на душу населения, т. е. очищенного от роста населения), который превышает, равен или меньше ставки межвременного предпочтения. Правило фундаментально и достаточно интуитивно: чем выше MPK по сравнению с временным предпочтением, тем более выгодно ограничить уровень текущего потребления, чтобы наслаждаться им позднее. т.е. если изначальный MPK высок, потребление возрастает по оптимальному пути. В модели Рэмсея, соответственно, r = MPK. В условиях определенности (в идеально централизованной экономике) известны значения потребления и производства в начальный момент и в каждый момент будущего. Определен стационарный запас капитала по Золотому правилу, т.е. соответствующий максимальному уровню потребления в пересчете на душу населения. В децентрализованной экономике, допустим, два рынка факторов: труда (ЗП=wt) и капитала (rt). Существует рынок долгов, на котором семьи могут занимать и давать в долг. При совершенном предвидении

ct +

da t + na t = wt + rt a t , dt

где неличное богатство

a t = k t − b pt

(капитал за вычетом долгов)

f ' ( k t ) = rt ,

f (k t ) − k t f ' (k t ) = wt . Динамическое поведение децентрализованной экономики такое же, как и плановой при условии NoPonzi-Game: неличное богатство семьи не может быть отрицательным (т.е. все долги погашаются). Ожидания процента неоднозначно влияют на равновесие. Рост процента при данном богатстве имеет два эффекта: •

эффект межвременного замещения потребления (потребление в будущем становится сравнительно более привлекательным);

136

•

эффект дохода.

Чистый эффект на MPC смешан (для функции типа логарифмической два эффекта взаимно погашаются).

Правительство в децентрализованной экономике. Правительство в децентрализованной экономике каждый момент времени собирает τt налогов (паушальных — lump sum), при сбалансированном бюджете τt = gt. Тогда бюджетное ограничение

ct +

da t + na t = wt + rt a t − τ t , dt

∞

∫ ct Rt dt = k

0

0

∞

∞

0

0

a t = k t − b pt ,

− bp0 + ∫ wt Rt dt − ∫ τ t Rt dt

или ∞

∫ ct Rt dt = k

0

− bp0 + h0 − G0 ,

0

где Rt – фактор дисконтирования. При

финансировании

дефицита

бюджета

с

помощью

налогов

линия

стационарный

капитал/потребление снижается, т.е. в динамике уменьшается стационарный уровень потребления. При финансировании с помощью долга (облигации) ∞

∞

0

0

b0 + ∫ g t Rt dt = ∫ τ t Rt dt , т.е. больше расходов в долг сегодня — больше налогов (приведенных к настоящему времени) завтра. Госзакупки сокращают стационарное частное потребление, но могут не влиять на накопление капитала. Выбор способа финансирования дефицита бюджета (паушальные налоги или облигации) не влияет на размещение ресурсов и не нарушает динамического равновесия. Искажающее налогообложение капитала

ct +

da t + na t = ω t + (1 − τ k )rt a t + zt , dt

где zt — трансферты (lump sum) на душу населения, полученные от налогообложения капитала. Налогообложение капитала влияет на стационарный запас капитала и, как следствие, на стационарный уровень дохода и потребления в сторону снижения. Субсидирование капитала приводит к обратному эффекту. 8.1.2 Потребление и инвестиции в открытой экономике

Оптимизация в открытой экономике описывается ∞

max U 0 = ∫ u(ct ) exp(−Θt )dt 0

при

dbt it = ct + i t [1 + T ( )] + Θbt − f (k t ) , dt kt

где Θ — мировая ставка процента, (i/k)T(.) –

издержки установки капитала (инвестиции, умноженные на издержки трансформации товаров в капитал). Из основных макроэкономических тождеств, описывающих малую открытую экономику

137

db = Θb − nx , dt GDP = c + i[1 + T( .) ] + nx , GNP = GDP − Θb ,

s = GNP − c = i[1 + T (.)] − Дефицит текущего счета

db . dt

db = i[1 + T (.)] − s . dt

Вышеприведенное справедливо для малой открытой экономики, соблюдающей No-Ponzi-Gameусловие (Карло Понзи — глава финансовой пирамиды в Нью-Йорке в 20-е гг.), т.е.

lim bt exp(−Θt ) = 0 . t →∞

Если же условие не соблюдается, то решение игры Ponzi следующее: стране следует заимствовать до тех пор, пока предельная полезность потребления не станет равна 0, а затем заимствовать только для погашения долгов.

Потребление Предельная склонность потребления по богатству равна мировой ставке процента для любой функции удовольствия, т.е. Ct=c0=Θv0 .

Инвестиции Норма инвестиций (к запасу капитала) является функцией от qt — т.е. теневой ценой (выраженной в потребительских товарах) единицы установленного капитала

i = ϕ (q ) , k dk t = i t = kt ϕ (q t ) , dt

ϕ`(q)>0,

ϕ(1)=0.

В свою очередь, теневая цена капитала равна приведенной к настоящему времени стоимости будущих предельных продуктов, которые состоят из двух компонентов: предельный продукт производства; сокращение предельных издержек на установку данного потока инвестиций по отношению к росту запаса капитала (поскольку издержки зависят от соотношения инвестиций к капиталу). Чем выше текущие (или ожидаемые в будущем) предельные продукты, или чем ниже фактор дисконтирования, тем выше q Тобина и норма инвестиций (различия среднего и предельного q см. Hayashi, 1982). Сбережения, инвестиции и текущий счет

s t = f ( kt ) − ct − Θbt , ct = Θvt , ∞

st = f (k t ) − Θ ∫ { f (k z ) − i z [1 + T ( t

iz )]} exp[− Θ (z − t )]dz . kz

Сбережения высоки, если текущий выпуск велик относительно ожидаемого будущего выпуска.

138

Сбережения независимы от уровня задолженности: равенство MPC и Θ означает, что более высокий долг ведет к равному сокращению в доходе и потреблении, оставляя неизменными сбережения. Текущий счет также независим от долга.

Динамика государственного долга. В стационарном состоянии норма чистых инвестиций равна 0. Теневая цена капитала, следовательно, должна быть равна издержкам возмещения, т.е. q=1. В свою очередь, предельный продукт капитала должен быть равен процентной ставке (и ставке межвременного предпочтения). Если q>1, то капитал возрастает, выпуск и чистый доход

i f (k ) − i[1 + T ( )] k

растет. При этом

инвестиции сокращаются со временем. При постоянном потреблении в открытой экономике наблюдаются две фазы: •

Накопление внешнего долга (потребление выше выпуска при росте чистого выпуска, отрицательный текущий счет).

•

Рост чистого выпуска создает излишек текущего счета, который компенсируется процентными платежами по долгу. Шоки производительности в открытой экономике. Возможны шоки двух типов: умножающиеся

(мультипликативные) и накладывающиеся (аддитивные). Y=(1-z0)f(t)-z1 Z0 — умножающийся Z1 — накладывающийся Накладывающиеся шоки •

Перманентный накладывающийся шок, будучи неожиданным, не влияет на предельный продукт капитала, а следовательно, на инвестиции и запас капитала. Чистый и общий выпуск сокращается на z1. Потребление падает на ту же величину. Сбережения неизменны – текущий счет не изменяется. Потери возникают немедленно, но не вносят измененеий в размещение ресурсов.

•

Транзиторный накладывающийся шок – z1 возрастает неожиданно, но постепенно с нулевого момента времени в течение периода T. Инвестиции неизменны, но меняются сбережения и текущий счет. Возникает t

изменение приведенной к настоящему времени стоимости будущего чистого выпуска −

z1 ∫ exp(−Θt )dt . 0

Изменение в потреблении перманентно. Если Т невелик, то изменение в потреблении также мало. Агенты сокращают потребление и большая часть сокращения выпуска переходит в сокращение сбережений и дефицит текущего счета. По возвращении выпуска к нормальной величине экономика получает перманентный излишек текущего счета для оплаты возросших процентов по долгам. Если Т значительнее, то сокращение в сбережениях и рост долга меньше. Если Т → ∞ , то результат аналогичен случаю перманентного накладывающегося шока.

139

Умножающиеся шоки. Резко сокращаются выпуск и потребление. В ожидании будущего спада домашние хозяйства сокращают потребление сильнее, чем изначально падает выпуск, сберегая на будущее больше, чем обычно. Постепенно выпуск сокращается все сильнее при неизменном потреблении. Таким образом, излишек текущего счета сменяется накоплением иностранных активов до стационарного состояния (подробнее см. Sachs, 1981). 8.2. Модель сосуществующих поколений (overlapping generations – OLG model) 8.2.1 Основания модели

Модель

потребительских

займов,

представленная

Самуэльсоном

в

1958

г.,

стала

самой

распрастраненной в теории общего равновесия помимо экономики Эрроу—Дебро. Идея модели широко используется в макроэкономике, экономике государственных финансов, теориях социального страхования и связи

наследования

с

накоплением

капитала,

исследованиях

кривой

Филлипса,

теории

делового

(экономического) цикла, монетарной теории. Новизна модели Самуэльсона заключалась в рассмотрении демографической структуры, в которой поколения сосуществуют бесконечно, таким образом, резонно считать всех экономических агентов современниками. В самом простом случае, когда каждое поколение живет два периода, наделенное благами, которыми можно пожертвовать в молодости и ничем подобным в старости, Самуэльсон обнаружил удивительный парадокс. Хотя каждый может улучшить свое благосостояние, если отдаст половину того, чем он располагает своему предку, чтобы получить аналогичную половину благосостояния своего наследника, на рынке не будет обмена вообще. Отец может выиграть от ресурсов сына, но ему нечего предложить взамен. Такой провал рынка вызвал среди экономистов длительную дискуссию. Сам Самуэльсон определил субоптимальность в этом случае как отсутствие двойного совпадения желаний. В качестве решения он предложил созданные обществом деньги. Другие, как А.Лернер (подробнее см. Geanakaplos, 1989), предлагали изменить определение понятия оптимальность или пытались, следуя Самуэльсону, опереться на неполноту рынков. Лишь позднее стало ясно, что даже при совершенном финансовом опосредовании будет достигнуто все то же размещение ресурсов. С годами пример Самуэльсона с потребительскими займами, обогатившись методами Эрроу—Дебро, развился в целую модель общего равновесия с множеством агентов, различными товарами и производствами. Она следует все тем же неоклассическим допущениям об оптимизации, гибких ценах и рациональных ожиданиях, как и модель Эрроу—Дебро. Модель получила название модель сосуществующих поколений (ССП, в английской аббревиатуре – OLG). Равновесие в ССП модели существенно отличается от всех других моделей долгосрочного равновесия. К таким отличиям относится: •

равновесие в модели ССП может не быть равновесием по Парето;

•

деньги приобретают положительную стоимость;

•

существуют экономики ССП с континуумом равновесий;

•

наконец, может быть экономика ССП без равновесия. 8.2.2 Общее описание модели

Различные элементы модели описаны рядом авторов (Allais, 1947; Samuelson, 1958; Diamond, 1965). Предмет исследования — совокупные следствия сбережений жизненного цикла индивидуумов.

140

Расширения модели — наследства (вольные и невольные) и сбережения, система соцобеспечения и ее влияние на стационарный запас капитала. Отличие от предыдущих моделей — возможность существования долгосрочного (конкурентного) равновесия, неоптимального по Парето. Исходные допущения: •

индивидуумы работают только в первом периоде и получают заработную плату (wt);

•

часть wt они сберегают, что дает капитал для производства;

•

все рынки конкурентны;

•

рабочая сила и население растут одним темпом n ( L ≡

N t ).

Проблема потребителя

max u (c1t ) + (1 + Θ) −1 u (c 2t +1 )

c1t + s t = wt , c 2t +1 = (1 + rt +1 ) s t .

при

Индексы 1 и 2 у потребления показывают соответственно период жизни. Индексы t, t+1 показывают период времени. Во втором периоде потребители расходуют все богатство, включая, как основную часть, так и процент. При этом функция сбережений

s t = s( wt , rt +1 ) ,

0 < sw < 1,

sr ≠ 0

Рост процента неоднозначно влияет на сбережения, поскольку смешиваются два эффекта: •

межвременное замещение потребления (рост сбережений);

•

эффект дохода, увеличивающий текущее потребление (сокращение сбережений). Фирмы

f (kt ) − kt f ′(kt ) = wt , f ′(kt ) = rt , где

kt =

K , капиталовооруженность фирмы на период t. L

Рынок товаров. Равенство инвестиций сбережениям

K t +1 − K t = N t s( wt , rt +1 ) − K t . Рынок факторов. Предложение труда неэластично. Предложение капитала зависит от сбережений молодых. Равновесие

kt +1 =

s[ w(kt ), r (kt +1 )] 1+ n

kt +1 =

s[ f (kt ) − kt f ′(kt ) f ′(kt +1 )] , 1+ n

141

dkt +1 − s w (kt )kt f ′′(kt ) = dkt 1 + n − s r (kt +1 ) f ′′(kt +1 )

(8.1)

Условие равновесия (8.1) характеризует сбережения и показывает, что без дополнительных ограничений возможны следующие ситуации: •

отсутствие равновесия

•

множественное равновесие

•

единственное равновесие

Устойчивость равновесия и оптимальность. Устойчивым равновесие будет при условии

0<

− s w k * f ′′(k*) < 1. 1 + n − s r f ′′(k*) При этом равновесие необязательно эффективно по Парето, т.е. превышение величины запаса капитала

по Золотому правилу означает, что можно повысить потребление, не ухудшая ничьего благосостояния. Экономики с таким перенакоплением капитала называют динамически неэффективными. 8.2.3 Рынок и альтруизм

Жизненный цикл не выглядит реалистично без наличия наследств. В рыночной экономике наследства составляют значительную часть благосостояния. При этом оставление наследства необязательно отражает заботу о будущих поколениях в условиях неопределенности даты смерти (невольное оставление наследства); отсутствия рынка аннуитетов (т.е. возможности обменять права владения богатством на пожизненный доход). Более простое и прагматичное объяснение: желание манипулировать поведением наследников.

Накопление капитала и динамика. В стационарном состоянии либо наследование больше нуля и процент равен аналогичному по Золотому правилу, либо нет наследования и процент меньше, чем по Золотому правилу. При наличии мотива оставления наследства улучшается устойчивость и оптимальность равновесия в описанной выше экономике ССП. Процент при этом не может быть выше чем по Золотому правилу, т.е. накопление капитала будет как минимум достаточным, и если наследование неотрицательно, то процент будет снижаться с ростом оставления наследств. Если же процент и так низкий, то наличие наследования не исключает динамическую неэффективность. Двухсторонний альтруизм (т.е. оставление наследств и помощь детей родителям) также не обеспечивает оптимальности по Парето в модели ССП.

Социальное обеспечение и накопление капитала. Введение системы соцобеспечения влияет на накопление капитала и благосостояние. Программы, которые воздействуют на долгосрочный тренд дохода, получаемого индивидуумами, воздействуют и на сбережения, а следовательно, и на накопление капитала. Равновесие в экономике без альтруизма описывается:

u′( wt − st ) = (1 + Θ) −1 (1 + rt +1 )u′[(1 + rt +1 ) st ] , s t = (1 + n)kt +1 ,

wt = f (kt ) − kt f ′(kt ) ,

rt = f ′(kt ) . 142

Пусть dt – платежи молодых по соцобеспечению, bt — блага, получаемые старыми по соцобеспечению в период t. В полностью консолидированной (долгосрочный долг) системе соцобеспечения (fully funded):

bt = (1 + rt )d t −1 . В системе соцобеспечения с текущим покрытием (pay-as-you-go):

bt = (1 + n)d t ,

где n (темп роста

населения) становится равен норме отдачи на платежи. Полностью консолидированная система не оказывает влияния на сбережения и накопление капитала в отличие от системы с текущим покрытием:

u ′( wt − s t − d t ) = (1 + Θ) −1 u ′[(1 + rt +1 ) s t + (1 + n)d t +1 ] ,

(8.2)

s t = (1 + n)kt +1 . Дифференцируя уравнение (8.2) и предполагая dt=dt+1, получим

∂s t u ′′ + (1 + Θ) −1 (1 + n)u 2′′ =− 1 <0. ∂d t u1′′ + (1 + Θ) −1 (1 + rt +1 )u 2′′ Взносы на соцобеспечение уменьшают частные сбережения. Уменьшают ли они один к одному или нет, зависит от соотношения ставки процента и темпа роста населения. Но это лишь частичное равновесие. Снижение сбережений, а затем капитала уменьшает зарплату и повышает процентные ставки. Исходя

из

неравенства

0<

dkt +1 < 1, dkt

(как

в

(8.1)),

получим

динамическое

уравнение:

(1 + n)kt +1 = s[ wt (kt ), rt +1 (kt +1 ), d t ) . Дифференцируя, получим

∂s t ∂d t dkt +1 = <0. dd t 1 + n − s r f ′′()

Числитель отрицательный. Знаменатель из правой части уравнения (8.1) и предположения о стабильности положителен. Это означает, что рост соцобеспечения сдвигает линию сбережений вниз, снижая темп накопления капитала и стационарный запас капитала. Является ли это желательным результатом, зависит от соотношения ставки процента и темпа роста населения до введения системы соцобеспечения. Исходя из оптимальности по Парето, если процент был ниже темпа роста населения, то соцобеспечение снижает динамическую неэффективность и, безусловно, улучшает благосостояние. Если наоборот, то благосостояние не улучшается.

Мотив оставления наследств и Рикардианская эквивалентность. Каков эффект не полностью консолидированного соцобеспечения, если текущие поколения заботятся о будущих, оставляя положительные наследства? Ответ может быть получен из того факта, что взносы на соцстрах являются отрицательными наследствами, т.е. трансфертами от молодых к старым. Если правительство собирает dt с молодых индивидуумов, чтобы дать (1+n)dt каждому старому, который в этот момент оставляет (копит) общее наследство (1+n)bt, по bt каждому наследнику, то старый индивидуум просто увеличивает наследство каждому наследнику на dt, сохраняя неизменным размещение ресурсов до введения соцобеспечения.

143

Таким образом, соцобеспечение не оказывает влияние на накопление капитала, если в рыночной экономике были положительные наследства до введения соцобеспечения, что, в свою очередь, означает, что r до введения соцобеспечения равнялось R+n. Индивидуумы компенсируют изменение взносов на соцобеспечение изменением в наследствах таким образом, что трансферты между поколениями остаются неизменными. 8.2.4 Совокупные сбережения и процент в общем равновесии

Бесконечная эластичность предложения богатства по проценту возможна лишь в частичном равновесии, т.е. при данном проценте и прочих равных. В полной модели воздействие на стационарный запас капитала политики, изменяющей норму отдачи от сбережений, зависит также от реакции процента на возросший запас богатства. Например, при модифицированном Золотом правиле стационарного запаса капитала в модели Рэмсея

f ′(k*) = Θ + n

предположим, что выдана субсидия капиталу, принесшая отдачу сберегателям (1 + ε ) f ′( k ) .

Это означает, что условие стационарности теперь будет выглядеть

(1 + ε ) f ′(k*) = Θ + n . Каков эффект возрастания ε на стационарный запас капитала? Дифференцируя условие и оценивая производную при ε=0, получим

dk * f ′ = . dε f ′′ Используя определение эластичности субституции в производстве для линейно однородных функций

σ =−

dk * dε σf (k*) f ′(k) w , получим = . f ′′(k) f (k)k k* w Субсидия на капитал при начальном проценте стимулирует сбережения, тем самым снижая ставку

процента. Эффекты стационарного состояния определяются всецело характеристиками производственной функции. Чем выше эластичность субституции и меньше доля зарплаты в выпуске, тем сильнее влияние субсидии на доход от процента. Роль эластичности субституции отражает тот факт, что накопление капитала останавливается, когда посленалоговый процент возрастает до предшествующего уровня, а это требует тем большего возрастания запаса капитала, чем более тесными субститутами являются труд и капитал. Даже в этом контексте общего равновесия субсидии на капитал, повышающие норму отдачи, могут оказывать сильное влияние на запас капитала. Предположим, производственная функция Кобба—Дугласа с долей труда 0.75. Тогда, если ε возрастет с 0% до 25% (означая, что норма отдачи на капитал субсидируется на 25%), то стационарный запас капитала возрастет на 33%. Таким образом из этих упражнений должен быть таким, что существует сильная теоретическая предрасположенность к положительной эластичности сбережений по проценту. Большое количество эмпирических исследований, тем не менее, не обнаруживает значительных эластичностей сбережений и богатства по проценту. Одно из возможных объяснений то, что перманентные изменения процента наблюдаются редко, гораздо чаще встречаются временные изменения. Поскольку такие движения краткосрочны, эффект богатства может быть очень мал (мы наблюдаем лишь краткосрочные эластичности сбережений, которые ниже долгосрочных). С другой стороны, возможно, что анализ упускает некие важные объяснения поведения сберегателей и преувеличивает влияние процента на сбережения и богатство.

144

8.2.5 Деньги в долгосрочном равновесии

Рассмотрим модель общего равновесия с деньгами. Следуя Баумолю (Baumol, 1952), Тобину (Tobin, 1956) и Давиду Ромеру (D. Romer, 1986), рассмотрим ситуацию длительно сосуществующих поколений, одновременно использующих деньги и приносящие процент облигации. Индивидуумы ограничены своим бюджетом, в рамках которого они потребляют и сберегают (либо в облигациях, либо в деньгах, не приносящих процент). Используем ограничение Клауэра (Clower, 1967), требующее, чтобы

все сделки с товарами

совершались только с помощью денег. Индивидуумы в каждый момент времени могут обменять свои облигации на деньги с некоторыми издержками. Они должны постоянно решать, какую часть богатства держать в виде денег, а какую – в виде облигаций. Модель выполняет три функции: •

показать, как существование денег влияет на решения «потреблять – сберегать»;

•

характеризовать спрос на деньги;

•

показать эффекты роста денег на реальное размещение ресурсов в общем равновесии.

Поведение индивидуума. При рождении на каждого индивидуума приходится E товаров и S денег, общее ограничение: Y = E + S. Существует два пути сохранения богатства: •

в деньгах, с реальной отдачей, равной темпу инфляции c обратным знаком (-π);

•

в облигациях с реальным процентом r. По определению, богатство нельзя хранить в товарах (допустим, что все они скоропортящиеся). Разницу между отдачей на облигации и деньги, номинальный процент, обозначим

i = r +π .

Если

номинальный процент больше нуля, то держание облигаций выгоднее, чем держание денег. Издержки по обмену облигаций в деньги постоянны (независимы от объема сделки) и равны b. Межвременная функция полезности индивидуума T

U = ∫ ln(c t )dt − Nb

, где 0 — начало жизни индивидуума, Т — продолжительность (предположим,

0

что в обществе существует устойчивое распределение индивидуумов по возрастам от 0 до Т). Первый компонент функции — сумма чистых полезностей (без субъективного дисконтирования). Второй компонент представляет операционные издержки полезности на обмен денег облигациями (N — число визитов в банк в течении жизни). Получение активов при рождении не несет издержек и не включается в N. Индивидуумы должны определить число, сроки и объемы снятий со счетов с учетом своего пути потребления. Индивидуумы выбирают посещение банка через постоянные интервалы времени

µ=

T N +1

Оптимальный период между визитами в банк (Baumol, 1952; Tobin, 1956): .

µ=

2b

(8.3)

i

Соответственно объем реальных кассовых остатков mj+1, снятый со счета при походе j:

145

.

m j +1 = (

Y ) exp(r µj ) , для j=1,…,N. N +1

(8.4)

Формула справедлива также для реальных кассовых остатков, получаемых при рождении, j = 0. Реальные кассовые остатки, снимаемые в течение жизни (объемы снятий), возрастают в течение жизни с темпом r. Потребление характеризуется для каждого периода между визитами в банк функцией реальной ценности снятых сумм. Например, для снятой суммы mj+1 в момент jµ потребление

ct = (

m j +1

µ

) exp(−π (t − jµ )] .

(8.5)

Для t между jµ и (j+1)µ, из (2) и (3)

Y c t = ( ) exp[r µj − π (t − µj )] . T Между визитами в банк потребление изменяется обратно темпу инфляции, если темп инфляции равен нулю, потребление постоянно между визитами. Полезность для оптимальных m и c:

Y rT 2 (r + π )T 2 − − Nb , U * = T ln( ) + 2 2( N + 1) T где

N=

T −1 µ

и (1).

Полезность возрастает с ростом r и падает с ростом i.

Влияние денег на решения «потреблять — сберегать».

Сравнивая потребление в денежной (по

Клауэру) и неденежной экономике, получим, что потребление в двух экономиках совпадает лишь в момент снятия денег. В остальное время в немонетарной экономике потребление растет темпом r, а в монетарной потребление меняется обратно темпу инфляции. Это дает зубчатый характер потребления в монетарной экономике (результат влияния двух процентных ставок). В момент визита определяющей является ставка по облигациям, а между визитами — отдача на деньги. Другое осложнение в том, что бюджетные ограничения неравны в двух экономиках. В монетарной экономике каждый индивид, при рождении помимо товаров получает деньги, т.е.Y > E. При данном бюджетном ограничении неденежное богатство

в монетарной экономике равно

аналогичному в немонетарной до и в момент снятия со счетов, но после снятия со счетов и в период между визитами неденежное богатство в монетарной экономике ниже, хотя бюджетное ограничение (общее богатство) выше. Если (как и есть на самом деле) µ мало по сравнению с T, зубчатый характер будет едва виден и путь потребления в монетарной экономике будет почти сливаться с аналогичным в немонетарной.

Спрос на деньги. Индивидуальный спрос на деньги, полученный в этой модели, весьма традиционен

m j +1 =

2b c t , где t = µj . π +r

146

При неизменной численности населения агрегировать индивидуальные функции можно либо в один момент времени по всему населению, либо суммируя их по продолжительности жизни одного типичного индивидуума. Для построения совокупного потребления в модели выбирается второй путь, вначале рассчитывается интеграл индивидуального потребления для каждого промежутка между визитами в банк, а затем суммируются интервалы. Если нормализовать население до 1, совокупное потребление равно интегралу индивидуального потребления в течение жизни, поделенному на T. Для данного визита j в момент jµ, потребление в любое время t между jµ и (j+1)µ из уравнений (8.4) и (8.5):

Y c t = ( ) exp(rj µ ) exp[−π (t − jµ )] . T Интегрируя от jµ до (j+1)µ, получим ( j +1) µ

( j +1) µ

∫ ct dt = j∫µ jµ

Y T

Y T

( ) exp( rj µ ) exp[ −π (t − jµ )]dt = ( ) exp( rj µ )[

1 − exp( −πµ )

π

].

Суммируя по интервалам и деля на T, получим совокупное потребление (без индекса времени — для стационарного состояния)

1 − exp(−πµ ) 1 N Y C = ( )∑ ( ) exp(rj µ )[ ]. T j =0 T π Решая для суммы при

µ=

T N +1

1 Y exp(rT ) − 1 1 − exp(−πµ ) ][ ]. C = ( )( )[ T T exp(r µ ) − 1 π

(8.6)

Совокупное потребление является при данных Y и µ возрастающей функцией от реального процента и убывающей от темпа инфляции. Аналогично получим совокупное неденежное богатство (сбережения в облигациях)

Y 1 ( µ T ) [exp(rT ) − 1] − 1} . B = ( )( ){ [exp(r µ ) − 1] T r

(8.7)

Совокупное держание облигаций подвержено влиянию инфляции только в том случае, если инфляция влияет на Y или µ . Совокупное держание денег

1 Y exp(rT ) − 1 exp(− µπ ) + µπ − 1 ][ ]. m = ( )( )[ T T exp(r µ ) − 1 π2 Даже при данных Y и µ инфляция непосредственно влияет на реальные кассовые остатки, потому что темп инфляции определяет как непосредственно, так и опосредованно через норму потребления изменение реальных кассовых остатков между визитами в банк.

147

Общее равновесие. Экзогенны для потребителей, но эндогенны в общем равновесии норма отдачи от облигаций (r определяется отдачей на капитал), темп инфляции (равный темпу роста денег, т.е. реальный запас денег неизменен) и уровень цен. Уровень цен определяет реальную ценность S доходов от роста денег правительства (сеньораж) и номинальные трансферты от правительства новорожденным. Реальное значение S должно быть таким, что спрос на товары (ограниченный возможностями потребителей) равен предложению товаров.

C=

E + rB . T

(8.8)

При выполнении равенств (8.6), (8.7) и Y = E + S уравнение (8.8) неявно определяет реальное значение S. Нет простой интерпретации связи между потреблением и темпом инфляции.

Рост денег и накопление капитала. Проанализируем, как рост денег влияет на накопление капитала и благосостояние в данной экономике. Капитал равен совокупному держанию облигаций и, тем самым, дан в уравнении (8.7). Рост денег влияет на накопление через S, реальную ценность трансфертов, и µ, интервал между визитами в банк. При r = 0, уравнения (8.6) и (8.7) трансформируются в

C=(

Y 1 − exp(−πµ ) )[ ], µT π

B=(

Y )(T − µ ) . 2T

(8.9)

Решая уравнение (8.8) для S:

S = E[−1 +

µπ 1 − exp[− µπ ]

].

(8.10)

Замена в уравнении (8.9) дает совокупный капитал

B = E(

πµ T−µ )[ ]. 2T 1 − exp(−πµ ) Дифференцирование B по π непосредственно и через µ (которое мы знаем из (8.3) является убывающей

функцией от инфляции) дает неоднозначную производную. Во-первых, более быстрый рост денег ведет к более частым визитам в банк и большему держанию облигаций (капитала) относительно денег. Этот эффект описан Тобиным (1965) в одном из первых исследований отношения между инфляцией и накоплением капитала и известен как эффект Тобина. Во-вторых, рост денег влияет на реальную ценность трансфертов. Если спрос на деньги неэластичен (по инфляции), то увеличение запаса денег повышает реальную ценность трансфертов, а значит, сбережений и капитала. Оба эффекта действуют в одном направлении — накопление. Но, если спрос на деньги эластичен, то сеньораж может идти на убыль, а вместе с ним и капитал, второй эффект уменьшает накопление и чистый эффект инфляции может выразиться в снижении капитала.

Оптимальное количество денег. Следующий логический шаг — это определение темпа инфляции, максимизирующего благосостояние, принимая во внимание его эффекты на накопление капитала. Ранее эта проблема называлась определение оптимального количества денег. Фридман (1969) предложил, что при нулевых издержках производства денег было бы целесообразно иметь норму отдачи от денег как от других

148

активов, т.е. дефляцию, равную ставке процента. В этом случае, индивидуумы не могли бы экономить на использовании денег, а операционные издержки были бы преодолены или уничтожены. Для изучения этого вопроса (опять при r=0) мы можем использовать уравнение, полученное ранее для максимизации

полезности

и

заменить

S

его

значением

из

(8.10).

Это

дает

( E T )( µπ ) πTµ T − µ ]− )b . −( 1 − exp(− µπ ) 2 µ

U * = T ln[

Максимизация по π дает π=0. Оптимальный рост денег равен нулю (при проценте равном 0). В этом случае, трансферты равны 0, индивидуумы могут сберегать только в виде денег и потребление не такое зубчатое как ранее, а постоянное на всем протяжении жизни. Неденежное богатство и капитал равны 0 (при условии, что капитал непродуктивен, это действительно оптимально). Такой результат не является общим. Он исчезает при r>0 (когда капитал продуктивен). В этом случае оптимально иметь положительное накопление капитала, но если номинальный процент равен нулю, то индивидуумы хранят все богатство в виде денег, и совокупный запас капитала равен нулю (что субоптимально). Эффекты существования денег на размещение ресурсов, демонстрируемые моделью в стационарном состоянии, достаточно малы, чтобы ими пренебречь. 8.3. Экономическая политика, направленная на долгосрочное равновесие 8.3.1 Описание модели

Попытка сформулировать теорию программы стабилизации, направленной на долгосрочный рост, была предпринята в 80-е гг. (Khan, Montiel, 1989). Данная модель предполагает малую открытую экономику с фиксированным обменным курсом и частным сектором, владеющим всеми факторами производства. Все международные сделки являются функцией от номинального обменного курса (e). Разрешено заимствование из-за рубежа

e∆NFB = e∆NFB p + e∆NFBg . Это делает необходимым платежи по долгу со стороны частного и государственного сектора

ieNFB = ieNFB p + ieNFBg , где i – ставка процента по долгу. В макроэкономической модели открытой экономики необходимо различать ВВП (y) и ВНП ( ~ y ). Изменение в резервах зависит от спроса на деньги, определяемого изменениями дохода и созданием внутреннего кредита в экономике. Скорость обращения денег предполагается неизменной (v — величина обратная скорости обращения денег). Международные резервы конвертируются в местную валюту по номинальному обменному курсу.

e∆R = v∆P yt −1 + vPt −1 ∆y − (∆DC p + ∆DC g )

(8.11)

Платежный баланс:

eDR = X (e) − Z ( Pz , PD , y, e) − ieNFB + eDNFB ,

(8.12)

где экспорт (X) — функция от обменного курса с положительной связью между ними; импорт (Z) — обратно зависит от цен на импорт, прямо зависит от цены домашних товаров, прямо зависит от реального ВВП и

149

обратно от обменного курса; ie∆NFB — процентные платежи по внешнему долгу; e∆NFB — новые заимствования из-за рубежа. Уравнение (8.12) является ограничением для внешнего сектора как разница между притоком и оттоком иностранной валюты. Изменения в уровне цен являются взвешенными средними от изменений цен импортных (импортабельных) и цен внутренних товаров ∆P = (1-Θ)∆PD + Θe∆Pz,

(8.13)

PD – цена домашних товаров; Pz — цена импорта в иностранной валюте; Θ — доля импорта в общем уровне цен. Выпуск зависит от инвестиций и капиталоемкости выпуска

∆y =

1

k

I.

(8.14)

~

Поскольку это открытая экономика, номинальный ВНП ( Y ) отличается от номинального ВВП (Y) на величину процентных платежей по внешнему долгу (ieNFA) и чистых факторных платежей (NFPep). Это уравнение замыкает модель

~

Y = Y − ieNFA + NFPep .

(8.15)

~

Уравнение (8.15) можно конвертировать в дифференциальное уравнение ( ∆Y ), чтобы оно стало совместимым с другими уравнениями модели. Основное макроэкономическое тождество можно записать в виде I = (y-T-Cp)+(T-Cg)+(Z-X).

(8.16)

Переведем все в реальные величины делением на индекс цен P, выразим импорт и экспорт как имплицитные функции от обменного курса

I = s p ( y − t ) + (t − c g ) − x(e) + z( y, e) − (ie

NFB − e ∆NFB) . P

(8.17)

Уравнение показывает, что реальные общие инвестиции связаны с частными сбережениями, госсбережениями, займами из-за рубежа и разрывом торговли. Подстановка уравнения (8.16)

в (8.14) дает отношение роста реального ВВП со сбережениями,

налогами, госрасходами, обменным курсом, иностранными заимствованиями и процентными платежами по внешнему долгу:

∆y =

1

k

( s p ( y − t ) + (t − c g ) − x(e) + z( y, e) − (ie

NFB − e ∆NFB)) . P

(8.18)

8.3.2 Решение модели

Уравнения (8.17), (8.11) через (8.13) и (8.15), будучи решены, дают решение для четырех эндогенных переменных модели: инфляции, платежного баланса, роста реального ВВП и реального ВНП.

Таблица 8.1

150

Структура модели Эндогенные переменные

Экзогенные переменные

Предопределенные переменные

Инструменты политики

Параметры

∆y

∆NFA

y0, x0, z0

T

K

~ ∆y

I

F0 , R 0

∆e

S

P0

G

V

∆DC, ∆DCp

Θ

∆P ∆R

Общее решение модели дает результаты в табл. 8.2. Эта таблица показывает знаки изменения основных эндогенных переменных в зависимости от изменения политики, параметров, экзогенных переменных. Из уравнения (8.11): рост внутреннего кредита приводит к ухудшению резервной позиции, при прочих равных. Так же уравнение (8.11) показывает прямую связь между изменением внутреннего кредита и изменением уровня цен и реального выпуска. Таблица 8.2 Эффект на эндогенные переменные Эффект

Изменение во

Возрастания

внутренних ценах

реальном выпуске

∆P

∆y

>0

>0

<0

Обменного курса (∆e)

>0

<0

>0

Госрасходов (∆cg )

Внутреннего

кредита

Платежном балансе ∆R

(∆DC)

Нормы

>0

<0

?

частных

<0

>0

?

капитала

<0

>0

?

сбережений (∆sp ) Притоков (∆NFA)1

______ 1

Вытесняется изменением импорта Из уравнения (8.13): рост обменного курса (удешевление национальной валюты) отразится на

импортных ценах, что повлечет за собой рост общего уровня цен. При этом (из уравнения (8.18)) реальный выпуск снизится. Рост обменного курса приведет к росту в резервах (из уравнения (8.12)). При прочих равных рост госрасходов завершится снижением реального выпуска как в уравнениях (8.18) и (8.16). Влияние роста госрасходов на платежный баланс смешанно, поскольку, с одной стороны, рост госрасходов ведет к увеличению абсорбции и последующему ухудшению платежного баланса. С другой стороны, снижение выпуска из-за меньших инвестиций, как в уравнении (8.16) — результаты роста госрасходов — повлияет на сокращение спроса на импортные компоненты, что улучшит платежный баланс. Из уравнений (8.17) и (8.18), рост частных сбережений

позитивно влияет на инвестиции, и

следовательно, на реальный выпуск. В свою очередь, рост реального выпуска ведет к снижению уровня цен. Влияние на платежный баланс трудно установить. Из уравнений (8.12) и (8.17), рост притока капитала помогает увеличить общие инвестиции и повысить реальный выпуск. Опять же, из уравнения (1), цены снизятся. Эта простая модель может быть расширена до включения различных финансовых активов, что определит внутреннюю ставку процента. Отношения между центробанком, фискальным сектором и внутренним банковским сектором также должны быть формализованы. Может учитываться загрузка

151

мощностей и ее воздействие на экономический рост. Потоки капитала должны быть эндогенезированы, но это требует теории потоков капитала. Эта модель может быть расширена или модифицирована с учетом структуры экономики.

Литература Allais M. Economie et interet. Paris, 1947. Arrow K., Kurz M. Optimal public investment policy and controllability with fixed private savings ratio.// Journal of Economic Theory. 1969. Vol 1(1). Arrow K., Debreu G. Existence of an equilibrium for a competitive economy // Econometrica. 1954. Vol. 22. Barro R. Macroeconomics. New York, 1993. Baumol W. The Transaction Demand for Cash // Quarterly Journal of Economics 1952. Vol.67. 4(Nov.). Blanchard O., Fischer S. Lectures on Macroeconomics. London, 1989. Clower R. A Reconsideration of the Microeconomic Foundations of Monetary Theory // Western Economic Journal. 1967. 6 (Dec). Diamond P. Taxation and public production in a growth setting // Ch. 10 in Models of Economic Growth. London; New York, 1973. Diamond P. National Debt in a Neoclassical Growth Model // American Economic Review. 1965. Vol.55, 5(Dec). Friedman M. The Optimum Quantity of Money and Other Essays. Chicago, 1969. Geanakaplos J. Arrow-Debreu model of general equilibrium // New Palgrave: General Equilibrium. New York; London, 1989a. Geanakaplos J. Overlapping generations model of general equilibrium.// New Palgrave: General Equilibrium. New York; London, 1989b. Hammond P., Mirlees J. Agreeable plans// Ch.13 in Models of Economic Growth. London; New York, 1973. Hayashi F. Tobin’s Marginal and Average q: a Neoclassical Interpretation. Econometrica. 1982. Vol.50 (Jan.). Hicks J. Value and Capital. Oxford, 1939. Hotelling H. The economics of exhaustible resources // Journal of Political Economy. 1931. Vol. 39. Keynes J. F. P. Ramsey // Economic Journal. 1930 (March). Khan M., Montiel P. Growth-Oriented Adjustment Programs: A Conceptual Framework // IMF Staff Papers. 1989. Kotlikoff L. Taxation and savings: a neoclassical perspective// Journal of Economic Literature. 1984. Vol.22(4). Little I., Mirlees J. Manual of Industrial Project Analysis for Developing Countries. Vol. II: Social Cost Benefit Analysis. Paris, 1969. Little I., Mirlees J. Project Appraisal and Planning for Developing Countries. London, 1974. Lucas R. Expectations and the neutrality of money // Journal of Economic Theory. 1972. Vol.4. Mankiw G. Macroeconomics. New York, 1992. Newbery D. Ramsey Model // The New Palgrave: Capital Theory. New York; London, 1990. Ramsey F. A Mathematical Theory of Saving // Economic Journal. 1928. Vol.38. No.152 (Dec.). Romer D. A Simple General Equilibrium Version of the Baumol-Tobin Model // Quartrely Journal of Economics. 1986. Vol. 101. N. 4 (Nov.). Sachs J. The Current Account and Macroeconomic Adjustment in the 1970’s // Brookings Papers on Economic Activity. 1981. Vol. 1.

152

Samuelson P. An exact consumption-loan model of interest with or without the social contrivance of money // Journal of Political Economy. 1958. Vol. 66. Samuelson P., Solow R. A complete capital model involving heterogeneous capital goods // Quarterly Journal of Economics. 1956. Vol. 70 (4). Shapley L., Shubik M. Trade using one commodity as ameans of payment .// Journal of Political Economy. 1977. Vol. 85. Solow R. The economics of the resources or the resources of economics // American Economic Review Papers and Proceedings. 1974. Vol. 64 (2). Tobin J. The Interest Elasticity of the Transactions Demand for Cash // Review of Economics and Statistics. 1956. Vol. 38 (Aug.). Tobin J. Money and Economic Growth. Econometrica. 1965. Vol. 32 (Oct.).

Приложение 1 Долгосрочное равновесие в закрытой экономике

y f(l)

y

u3

u2

u1

L l

Рис.8.2. Труд и потребление

Рис.8.1. Труд и доход

[MPL' < 0 ] (кривые безразличия потребление (выпуск) — свободное время (труд) )

153

y, c u2

y, c u2

f1(l)

u1 f1(l)

u1

f0(l)

f0(l)

l l

Рис.8.3. Эффект богатства

Рис.8.4.Эффект субституции

(параллельный сдвиг f(l))

(пропорциональный сдвиг f(l))

Потребление и свободное время – нормальные товары, т.е. с ростом дохода их потребление увеличивается. Классическая трактовка общего равновесия: Цены и процент изменяются так, чтобы выполнились условия совокупного соответствия (Aggregateconsistency): •

Ys = Cd . d

•

B

•

Mts = Mt+1d.

t+1

= 0.

Спрос и предложение товаров и услуг. Нулевой совокупный долг (No-Ponzi-Game). Равенство запаса денег спросу следующего периода.

Закон Вальраса:

Для общего равновесия достаточно выполнения двух условий совокупного соответствия. Бюджетное ограничение домашнего хозяйства:

d d m b m b 0 (1 + R) 0 1 1 d + = c1 + + . y + P P P P s

1

Условие общего равновесия : (C1d − Y1s ) + (

B1d ) + ( M 1d − M 0 ) = 0 . P P P

Возьмем два из трех рынков: реальный и денежный.

154

Рисунок 8.5. показывает межвременное замещение труда (линия Y) и потребления (линия С)

Y r C C, Y

Рис.8.5. Клиринг реального рынка

R Y1

Y0

R Y0

Y1

C1 C0 Y, C

C1

C0

Y,C

Рис.8.6. Эффекты богатства и клиринг (параллельный сдвиг f(l) вверх)

Рис.8.7. Эффекты субституции и клиринг (пропорциональный сдвиг f(l) вверх)

Md = P F(R, Y,...) d

{Y = C } Номинальный спрос на деньги прямо пропорционален уровню цен

P

M

Md

M

Рис. 8.8. Клиринг денежного рынка

Общий клиринг и негативный шок предложения (пропорциональный сдвиг f(l) вниз) Cнижение выпуска и рост процента уменьшают спрос на деньги

155

r

Y1

Ms

P Y0

C1

Md1

Md0

C0 M

Y, C

Рис.8.9. Реальный рынок и

Рис.8.10. Денежный рынок и негативный шок предложения

негативный шок предложения

Перманентный сдвиг производственной функции не изменяет процента, т.к. нет смысла в заимствовании, если будущий доход также останется низким. Расходы сокращаются с выпуском одинаково, т.е. MPC от постоянного дохода близка к 1.

156

9. Математические методы в экономике, их эволюция и роль 9.1. Математические методы и моделирование в экономике

Экономика — одна из тех наук, в которой использование математики сколь естественно, столь и необходимо. Действительно, подавляющее число экономических показателей носят количественный характер. Например, валовой национальный продукт, объем экспорта, импорта, темп инфляции, объем выпуска, спрос и предложение, прибыль и т. д. имеют цифровое выражение. Многие экономические показатели тесно взаимосвязаны (спрос и предложение, доход и потребление, инфляция и безработица и т. д.) — это дает основание использовать математические формулы для описания и анализа этих взаимосвязей. Однако в течение длительного времени экономическая наука использовала весьма ограниченный набор математических методов. Математический аппарат, разработанный для задач механики и физики, пытались применить для решения экономических задач. В частности, в экономике широко применялись описания, использующие алгебраические соотношения и обозначения, делались попытки использования аппарата дифференциального и интегрального исчисления. Системное применение математики в экономических исследованиях фактически началось лишь в ХХ в. Действительно, математические методы не могут непосредственно применяться к изучаемым экономическим процессам. Они могут использоваться лишь в математических моделях исследуемых явлений. Для их построений требуется, с одной стороны, достаточно глубокое понимание сущности происходящих процессов, с другой — хорошо развитый математический аппарат. И то и другое до ХХ в. не имели столь высокого развития, да и экономические предпосылки для этого еще не созрели. Хозяйства даже передовых стран были относительно несложными, характеризуясь незначительным количеством связей и простой структурой. Все отношения между экономическими субъектами были достаточно очевидны и не требовали серьезного математического обоснования. Зато экономика ХХ в., особенно второй его половины, совершила качественный скачок. Экономические процессы, происходящие в пределах практически любого государства, в настоящее время по своей сложности на много порядков превосходят те, с которыми имели дело в ХVIII — XIX вв. Современная экономика представляет собой чрезвычайно сложную, динамически развивающуюся систему гигантского масштаба, состоящую из огромного множества элементов, выполняющих разнообразные функции. Управление всей экономикой и отдельными ее элементами является в настоящее время исключительно сложной задачей из-за огромного множества возможных решений, принимаемых на различных уровнях, из-за труднообозримого количества связей и ограничений, из-за противоречивости задач, решаемых экономическими субъектами. В связи с этим потребовались новые подходы к экономическим исследованиям, к поиску оптимальных решений, в которых особо важную роль сыграли математические модели и методы анализа. Роль

математики в

экономическом анализе особенно возросла за последние пятьдесят лет. Это обусловлено, во-первых, уровнем развития экономической науки; во-вторых, глобальностью и сложностью решаемых экономических задач (обоснованное решение которых невозможно без определенного упрощения и формализации исследуемого объекта); в-третьих, научно-техническим прогрессом, всемирной компьютеризацией и великолепными результатами применения математических методов для обоснования и развития различных направлений экономических исследований. В настоящий момент экономическая теория как на микро, — так и на макроуровне включает математические модели и методы как свой естественный необходимый элемент. Использование математики в экономике позволяет, во-первых, выделить и формально описать наиболее значимые, определяющие элементы

157

и связи экономических субъектов, для исследования которых требуется высокая степень абстракции. Вовторых, методы математики позволяют из математических моделей получить новые знания об исследуемом экономическом объекте, оценить форму и параметры зависимостей его переменных. В-третьих, использование языка математики позволяет точно и компактно излагать положения экономической теории, формулировать ее понятия и обосновывать выводы. Вернемся однако к истории развития экономико-математических моделей. Как уже отмечалось, математическое моделирование стало развиваться относительно недавно. Первая в мире количественная модель макроэкономики была предложена французом Ф. Кенэ в 1758г. Она стала известна под названием «экономическая таблица». С ее помощью автору удалось проследить движение совокупного национального продукта, обобщив многочисленные акты производства, обмена и распределения в единую картину. Хорошо известны основополагающие работы А. Смита (классическая макроэкономическая модель) и Д. Рикардо (модель международной торговли). Первой работой, в которой с помощью математических методов исследовались экономические вопросы, была «Математическая основа теории богатства», опубликованная О. Курно в 1838г. Однако в подавляющем большинстве работ того времени математические методы использовались в основном с иллюстративными целями. Но уже тогда роль математики для экономического анализа становилась все более значимой. Например, К. Маркс для описания законов общественного воспроизводства использовал математическую форму, что позволило наглядно представить сложные зависимости между отдельными элементами производства, потребления и накопления. На основе полученных соотношений он определил количественные параметры простого и расширенного воспроизводства в рамках общества. В XIX в. большой вклад в моделирование рыночной экономики внесла так называемая «математическая школа». Ее представители Л. Вальрас, О. Курно, В. Парето, Ф. Эджуорт, У. Джевонс и др. достаточно широко использовали математические методы как средство анализа экономических явлений и процессов. Например, для поиска функциональных связей в изменениях цен, спроса, объемов производства и товарных запасов, для количественного описания и объяснения законов движения товарных цен на рынке. Переломным в плане использования математических методов и моделирования в экономических науках стал ХХ век. Математические методы становятся едва ли не основным инструментом экономического анализа. Подавляющее число лауреатов Нобелевской премии в области экономики активно использовали в своих теориях математические модели и методы. Среди них следует отметить В. Леонтьева, создавшего балансовый метод (балансовые модели, модели ввода-вывода, затраты-выпуск). Леонтьевские балансовые модели представляют собой шахматообразные таблицы, отличающиеся удобством моделирования взаимосвязей между большим количеством переменных (товары, секторы, регионы) при расчете равновесия, количественном определении последствий внешних воздействий (например, научно-технического прогресса) и исследовании устойчивости оптимальных решений. При этом для определения параметров модели достаточно иметь довольно короткие ряды данных (в экстремальных случаях — единственные наблюдения) в противоположность обычному эконометрическому анализу, требующему относительно длинного ряда наблюдений. Во время быстрых структурных изменений и ломок (например, вследствие распада СССР, переходного периода в Беларуси) это является одним из преимуществ балансовых моделей. Изучением моделей леонтьевского типа занимается наука «исследование операций» и, в частности, «линейное программирование» (об этих науках смотрите далее). Безусловно, выдающийся вклад в развитие экономико-математических методов, да и всей экономики в целом внесла теория линейного программирования. Пионером в этой области является советский математик

158

нобелевский лауреат Л. Канторович. Значительную роль в развитии линейного программирования сыграли Д. Данциг и еще один нобелевский лауреат в области экономики Т. Купманс. Среди других выдающихся экономистов, в основе теорий которых лежали математические модели и методы, можно назвать нобелевских лауреатов Р. Фриша, Я. Тинбергена, П. Самуэльсона, Д. Хикса, Л. Клейна, Ж. Дебре, Р. Солоу, Т. Хаавельмо и др. В СССР экономико-математическое направление стало активно развиваться в 60-е, и здесь, кроме Л. Канторовича, можно отметить В. Немчинова, В. Новожилова, Н. Федоренко, Л. Понтрягина, В. Макарова, С. Шаталина и др. Исследования советских ученых в этом направлении были связаны с построением многоуровневых систем моделей народнохозяйственного планирования, оптимизационных моделей отраслей и предприятий. Сейчас на первый план выходят задачи моделирования процессов переходного периода. 9.2. Понятие экономико-математической модели

Основным методом математического исследования экономических процессов является экономикоматематическое моделирование. Модель — условный образ объекта исследования, сконструированный для упрощения этого исследования. Экономико-математическая

модель

есть

описание

экономических

процессов

или

объектов,

произведенное с целью их исследования и управления ими. Экономисты используют данные модели для формального, упрощенного описания и анализа экономических тенденций и ситуаций. При построении выделяют

наиболее

существенные

факторы,

определяющие

исследуемое

явление,

и

отбрасывают

несущественные для решения поставленной задачи детали. Моделироваться могут как сами объекты и процессы, так и связи между ними. Модели обычно представляются в виде формул, графиков, рисунков, схем и т. д. Примерами экономических моделей являются модели равновесия, роста, модель фирмы, модель потребительского выбора, модели экономических циклов и др. Экономические модели позволяют выявить особенности функционирования экономических систем, оценить возможные последствия воздействия на них тех или иных факторов и на основе этого предсказать их поведение в будущем, а также использовать полученные знания в управлении этими системами. При этом полученные в модели количественные оценки позволяют дать более надежный прогноз, достигнуть планируемого результата с наименьшими потерями либо максимально быстро. Это безусловно важно как на микроуровне (на уровне управления предприятием), так и на макроуровне (при проведении государственной политики, например). Схема построения экономико-математической модели может быть представлена в следующем виде: 1. Формулировка предмета и цели исследования. 2. Выделение существенных (доминирующих) элементов исследуемой экономической системы, определяющих ее функционирование. Оценка качественных характеристик (значений) этих элементов. 3. Определение и описание взаимосвязей между элементами модели на качественном уровне. 4. Формализация выделенных элементов и их взаимосвязей в виде математических выражений и графиков (построение математической модели). 5. Проведение расчетов по математической модели и имеющимся статистическим данным. 6. Анализ полученных результатов и совершенствование математической модели. 7. Использование полученных выводов для предсказания исследуемой экономической системы.

159

Без осуществления этапов 1—3 невозможно говорить о целенаправленности исследований. Этапы 4—5 определяют системность исследований. Этапы 6—7 придают модели обоснованность и определяют ее реальную ценность. Никакая модель не является стопроцентным отражением действительности. В самом деле, при построении модели выделяются и учитываются лишь основные, доминирующие факторы функционирования рассматриваемого экономического объекта. При этом остаются без внимания другие факторы, которые при своей индивидуальной незначимости в совокупности могут если не существенно влиять на поведение исследуемого объекта, то определять значительные отклонения в его прогнозируемых параметрах. Например, в простейшей модели спроса предполагается, что величина спроса на некоторое благо определяется его ценой. При этом игнорируются такие, безусловно, важные в реальности факторы, как доходы потребителей, цены на другие товары, вкусы, ожидания, предпочтения потребителей и т. д. С другой стороны, следует избегать необоснованного желания построить «идеальную» модель, учитывающую если не все, то подавляющее большинство реальных факторов и взаимосвязей. В этом случае происходит необоснованное «утяжеление» модели, скрывающее многие существенные ее характеристики, делающее возможные выкладки и расчеты настолько громоздкими и затруднительными, что затраты на построение и обработку модели будут сопоставимы, а то и превзойдут возможные выгоды от ее использования. Таким образом, при построении любой экономической модели решают две противоположные задачи: модель должна быть как можно более простой (скупой); с другой стороны, модель должна достаточно качественно отражать реальность (быть адекватной) и соответствовать целям исследования. То есть необходимо, чтобы все факторы, явно не учтенные в модели, оказывали на моделируемый объект относительно малое результирующее воздействие в интересующем исследователя аспекте. При этом состав учитываемых в модели факторов и ее структура могут уточняться в ходе ее совершенствования. Модель может быть построена тремя способами: •

в результате прямого наблюдения (феноменологический);

•

в результате вычленения из более общей модели (дедуктивный);

•

в результате обобщения более частных моделей (индуктивный).

Модель может описывать либо внутреннюю структуру исследуемого объекта, либо его поведение. Итак, математическая модель экономического объекта — это адекватное целям исследования его отображение в виде совокупности уравнений, неравенств, логических отношений, графиков, построенное для исследования объекта математическими методами. При этом различают описательные и оптимизационные модели. В описательной (дескриптивной) модели выделяются факторы, показатели, ограничения, параметры и переменные. Они группируются в систему математических выражений, позволяющих проанализировать суть изучаемого экономического явления, понять его движущие силы и особенности. В качестве примера такой описательной модели можно привести модель межотраслевого баланса либо, например, основное макроэкономическое тождество Y= C+I+G+NX, где Y — совокупный доход, С — совокупное потребление, I — инвестиции, G — государственные расходы, NX — чистый экспорт.

160

В оптимизационной модели на основе систем уравнений и неравенств, описывающих ограничения объекта, а также критериев оптимальности определяются решения, при которых система функционирует в экстремальном режиме (либо максимально, либо минимально возможном). Для наглядности описания оптимизационной модели рассмотрим следующий пример. Пусть фирма может производить n видов продукции. Для их выпуска она использует три вида ресурсов: рабочую силу, оборудование (основной капитал) и сырье. Эти ресурсы однородны, количества их заданы и равны L, K, R соответственно, причем в данном производственном цикле они изменены (увеличены) быть не могут. Задан расход каждого ресурса на производство единицы продукции i-го вида ( i=1, 2, ..., n): li, ki, ri. Заданы цены производимых продуктов: pi (i=1,2, ..., n). Необходимо определить объемы выпуска каждого из продуктов с целью максимизации дохода Y от их реализации. Для решения данной задачи построим соответствующую математическую модель. Перед построением модели отметим, что в нее войдут переменные, которые заданы как бы извне и не изменяются в ходе всего производственного цикла — такие переменные называются экзогенными переменными модели. С другой стороны, в модель входят и переменные, которые определяются в ходе расчетов и не заданы извне. Такие переменные называются эндогенными переменными. В данном случае значения объемов наличных ресурсов L, K, R, расходы данных ресурсов li, ki, ri на единицу выпуска i-го вида продукции, а также цена pi единицы i-го вида продукции — экзогенные переменные. Переменными, которые не заданы извне и которые необходимо определить в ходе расчетов, являются объемы выпусков продукции i-го вида. Обозначим их хi. После описания переменных и параметров перейдем к формализации решаемой задачи, то есть к описанию ее целей, условий и ограничений в виде математических формул. Цель состоит в максимизации дохода, который можно записать следующим образом: n

Y= p1x1 + p2x2 + ... + pn xn = ∑ p1x1 → max. i =1

Но при этом имеются ограничения на использование ресурсов, которые состоят в том, что невозможно использовать ресурсов больше, чем имеется в наличии. Эти ограничения могут быть представлены следующими неравенствами: l1x1 + l2x2 +...+ lnxn ≤ L r1x1 + r2x2 +...+ rnxn ≤ K k1x1 + k2x2 +...+ knxn ≤ R Эти неравенства необходимо дополнить требованием неотрицательности переменных хi ≥ 0, i = 1, 2, ..., n. Объединив

целевую

функцию

с

условиями

ограничений,

получаем

так

называемую

оптимизационную модель. Построенная математическая модель является хорошо известной в теории задачей линейного программирования (ЗЛП). В ряде случаев данная модель достаточно реалистична и вполне допустима для анализа производства. В других случаях данная модель имеет слишком много допущений и упрощений и поэтому не всегда хорошо соответствует реальности. Приведем ряд условий, которые могут быть в реальности, но не учитываются в предложенной модели: • •

ресурсы могут быть в определенной степени взаимозаменяемы; объемы ресурсов могут не быть строго фиксированными, а могут покупаться, продаваться, браться или сдаваться в аренду;

161

•

затраты ресурсов на соответствующую продукцию могут не быть строго пропорциональными объему ее выпуска;

•

цены продукции могут зависеть от объемов выпуска, т.е. не быть постоянными;

•

фирма может использовать различные технологии для выпуска одного и того же набора продукции, затрачивая при этом различные количества ресурсов;

•

цели фирмы могут не ограничиваться максимизацией дохода, что потребует учета дополнительных количественных и качественных показателей;

•

для фирмы реально решаемая задача может не ограничиваться одним производственным циклом, и поэтому потребуется решение данной задачи в динамике;

•

в задаче могут присутствовать определенные случайные факторы (заболел рабочий, сломался станок, изменилось качество сырья), которые в ряде случаев должны быть учтены.

Возможны и другие ограничения и условия. Но и приведенных выше достаточно, чтобы продемонстрировать, на сколько реальность может быть сложнее модели. Однако в значительном количестве случаев решение даже такой упрощенной модели дает вполне удовлетворительный и зачастую наилучший результат. 9.3. Основные типы моделей

Классификация моделей зависит от целей исследования, используемого инструментария, структуры исследуемых объектов, области использования и т. д. Приведем наиболее массовые типы экономико-математических моделей: •

макроэкономические и микроэкономические модели;

•

теоретические и прикладные модели;

•

описательные, равновесные и оптимизационные модели;

•

статические и динамические модели;

•

детерминированные и стохастические (вероятностные) модели. Макроэкономические модели описывают экономику государства или какой-либо крупной отрасли

как единое целое, связывая между собой укрупненные (агрегированные) экономические показатели в натуральном или денежном выражении: ВНП, ВВП, экспорт, импорт, занятость, инвестиции, процентная ставка, предложение денег, обменный курс и т. д. Хорошо известны межотраслевая балансовая модель Леонтьева, кейнсианская модель, модели макроэкономической динамики (модель Харрода—Домара, модель Солоу),

модели

экономических

циклов,

общего

экономического

равновесия,

макроэкономическая

производственная функция и др. модели. Микроэкономические

модели

описывают

поведение,

структуру

и

взаимосвязи

различных

экономических субъектов (индивидуумов, домашних хозяйств, фирм и т. д.) Вследствие разнообразия типов экономических субъектов и форм их взаимосвязей на рынке микроэкономическое моделирование является существенной частью экономико-математических методов. Среди этих моделей хорошо известны модели «спрос-предложение», модель фирмы (предельный анализ), модель потребительского выбора, модель Р. Стоуна, оптимизационные задачи с ограничениями, микроэкономические производственные функции, модели теории игр и другие модели. Теоретические модели изучают общие свойства экономики или ее отдельных элементов на теоретическом уровне дедукцией выводов из формальных предпосылок. К таким моделям можно отнести,

162

например, модели рыночного равновесия, кейнсианскую модель, модели роста Харрода—Домара и Солоу, модель Р. Стоуна потребительского выбора и т. д. Прикладные модели оценивают параметры функционирования конкретного экономического объекта, исходя из имеющейся реальной ситуации, дают рекомендации для принятия конкретного практического решения.

К

прикладным

относятся

модель

межотраслевого

баланса,

модели

математического

программирования при их применении к конкретной ситуации, экономические модели, оперирующие реальными статистическими данными, позволяющими оценивать значения неизвестных параметров. Описательные (дескриптивные) модели — модели, в которых с помощью выделения существенных элементов и переменных, установления и описания их структуры и связей в виде математических формул и графиков получают более глубокие и разносторонние знания об исследуемом экономическом объекте и наглядное представление о его функционировании и развитии. В качестве моделей, рассматриваемых как описательные, можно привести модель «спрос-предложение», паутинообразную модель, модель Харрода— Домара и т. д. Равновесные модели описывают такие состояния экономики или экономических систем, когда результирующая всех сил, выводящих ее (их) из данного состояния, равна нулю. Равновесные модели обычно носят описательный характер. К моделям данного типа относятся модель «спрос-предложение», основное макроэкономическое тождество и т. д. Оптимизационные модели — модели, с помощью которых определяют экстремальные параметры функционирования экономической системы и оптимальные с точки зрения рассматриваемого критерия параметры данной системы. К моделям данного типа можно отнести модель потребительского выбора, максимизации прибыли фирмы, модели теории игр, сетевые модели и т. д. Отметим, что оптимизация в рыночной экономике присуща в основном задачам на микроуровне. На макроуровне оптимальное (рациональное) решение состоит в определении равновесных состояний исследуемых объемов (модель межотраслевого баланса Леонтьева, макроэкономическая производственная функция и т. д.). Статические модели описывают состояние экономического объема в конкретный момент или период времени, т. е. их параметры и элементы не зависят от времени. К таким моделям можно отнести общую модель равновесия, модель фирмы, оптимизационные задачи с ограничениями, балансовые модели и т. д. Обычно такие модели строятся по перекрестным данным. Динамические модели рассматривают экономические модели во временном развитии. В этих моделях фактор времени рассматривается как существенный параметр. Среди таких моделей можно отметить паутинообразную модель, модели Харрода—Домара и Солоу, производственную функцию с учетом научнотехнического прогресса, циклические модели и т. д. Отметим, что динамическая модель не сводится к простой сумме статических моделей, а описывает развитие элементов и их взаимосвязей во времени. В качестве инструмента решения в данных моделях обычно используется аппарат разностных и дифференциальных уравнений, вариационного исчисления. Детерминированные модели — это модели, предполагающие фиксированные, однозначно определенные связи между переменными моделями. К моделям данного типа относятся, например, модель равновесия, модель фирмы, модели линейного программирования и многие другие. Стохастические (вероятностные) модели предполагают наличие случайных воздействий на исследуемые показатели модели. Данные модели являются интенсивно развивающимися и используют аппарат теории вероятностей и математической статистики. К моделям данного типа, в основном, относятся

163

эконометрические модели, использующие реальные статистические данные, а также модели стохастического программирования. 9.4. Математическая экономика, эконометрика, исследование операций

В силу относительной новизны методов, моделей и научных дисциплин, описывающих и исследующих экономические процессы и объекты, их классификация в некоторой степени условна и до сих пор совершенствуется. Новые экономические задачи стимулируют разработку новых методов, расширяющих диапазон применения математики в экономических исследованиях. В ряде случаев для решения поставленных экономических задач приходится использовать модели и методы различных математических дисциплин. И именно на стыке дисциплин порой достигаются наиболее интересные результаты в экономико-математическом моделировании. Для классификации используемых в экономике математических методов выделим три основных, с нашей точки зрения, раздела экономико-математических исследований: математическая экономика, эконометрика и исследование операций. Математическая (численная) экономика — это раздел экономической науки, занимающийся анализом свойств

и

решений

математических

моделей

экономических

процессов.

Предметом

исследования

математической экономики являются базовые теоретические модели экономики. Можно сказать, что математическая экономика изучает теории и постулаты экономической науки в форме экономикоматематических моделей, т. е. представляет ее с точки зрения математики. Задачей математической экономики является описание отношений и процессов, происходящих в экономике, с помощью математических формул и их анализ на основе математических методов. С этой целью используется разнообразный и мощный математический аппарат, основанный на методах дифференциального и интегрального исчисления, функционального анализа, теории дифференциальных уравнений и др. Математическая экономика развивалась под сильным влиянием идей англо-американской школы политической экономии. В работах представителей этого направления, в частности Дж. фон Неймана, К. Эрроу, М. Моришимы, Х. Никайдо, Р. Солоу и др., можно найти множество примеров использования математических методов исследования экономических процессов как в теории, так и на практике. Среди моделей математической экономики можно выделить два крупных класса — модели равновесия в экономических системах и модели экономического роста. В моделях равновесия (например, модель баланса В. Леонтьева, модель Вальраса—Вальда, модель Эрроу—Дебре и т. д.) исследуются состояния экономических систем, в которых равнодействующая всех внешних сил равна нулю. Эти модели относятся к классу так называемых статических моделей. Изменения же экономических систем во времени анализируются динамическими моделями (модель Харрода—Домара, модель Р. Солоу, модель Дж. фон Неймана, модели магистрального типа и др.). Центральным моментом изучения моделей роста являются анализ и отыскание траекторий стационарного роста (роста с постоянными, в том или ином смысле, характеристиками), к выводу на которые стремится обычно исследуемая экономическая система. Изучение траекторий стационарного роста является одновременно и основой для анализа более сложных типов роста, и связующим звеном с моделями экономического равновесия (т. к. отыскание такой траектории равносильно определению изменяющегося со временем равновесного состояния). Значительный вклад в теорию роста внесли работы Дж. фон Неймана, Р. Солоу, Е. Домара, Р. Харрода, М. Моришимы и др.)

164

От математической экономии, которая исследует экономические процессы в основном на теоретическом уровне, отделяется другой раздел экономической теории — эконометрика Эконометрика — наука, исследующая количественные закономерности и взаимосвязи в экономике на базе методов теории вероятностей и математической статистики. В основе эконометрики лежат методы регрессионно—корреляционного анализа. Первые работы по эконометрике появились в конце XIX начале XX века. В 1897 г. вышла работа одного из основоположников математического направления в экономике В. Парето. Она была посвящена статистическому изучению доходов населения в разных странах. Была предложена кривая Парето у = b·(х – х0)α

, где х — величина дохода; у — численность лиц, имеющих доход больший, чем х; х0 — минимальный доход;

b и α — параметры модели, получаемые статистическими методами. В начале ХХ в. вышло несколько работ английского статистика Гукера, в которых он использовал разработанные Пирсоном и его школой корреляционно—регриссионные методы для изучения взаимосвязей экономических показателей (в частности, влияние числа банкротств на товарной бирже на цену зерна). В работах Гукера содержалась идея временного лага между экономическими переменными, а также корреляционного анализа не самих величин, а их приращений. В 20-е гг. с помощью создания так называемых «барометров развития» безуспешно пытались предсказывать

поведение

товарного

и денежного рынков. Непредвиденный по этим моделям кризис

1929 — 1933 гг. привел к критическому пересмотру методов анализа, применявшихся в экономике. В исследованиях начали учитывать случайные аспекты экономических явлений. Основателями эконометрики считаются Р. Фриш, Э. Шумпетер, Я. Тинберген. Все они являлись сторонниками кейнсианства и старались согласовать соответствующую этой школе экономическую теорию с математическими и статистическими методами. Именно Р. Фриш ввел в обиход термин «эконометрика» (экономия + метрика), дословно обозначающий «измерения в экономике». В 1928 г. были опубликованы работы Ч. Кобба и П. Дугласа о производственной функции с возможной заменой факторов. На основе статистических данных в обрабатывающей промышленности США за период 1899 — 1922 гг. они представили функцию Y= b•Lα•K1-α, где Y, L, K — объем выпуска, затраты труда и капитала, α, b — параметры модели. Это была первая эмпирическая производственная функция, построенная по данным временных рядов. В настоящее время производственная функция Кобба-Дугласа широко используется как для научных, так и для учебных целей. Комплексные эконометрические модели на макроуровне появились только после второй мировой войны. Одной из первых моделей такого типа в США была модель Клейна—Гольдберга. Она послужила фундаментом, на котором базировался ряд краткосрочных моделей комплексного развития, и состояла из 15 регрессионных уровней, 5 тождеств и охватывала 40 макроэкономических показателей. Параметры модели были оценены на базе временных рядов за 20 лет. Среди других наиболее известных эконометрических моделей отметим «Голландскую модель», построенную для анализа и разработки экономической политики. А также Бруклинскую модель, которая является типичным примером экстенсивного подхода к конструированию эконометрических моделей. Все блоки ее первого варианта содержали 359 уравнений. При объединении в комплексную модель число уравнений снизилось до 226 (170 регрессионных уравнений и 56 балансовых тождеств). Сильным импульсом в развитии эконометрики явилось создание эконометрического общества в 1930 г. и организация журнала «Эконометрика» в 1933 г. Ну и конечно, своего расцвета эконометрика как наука, работающая с огромным количеством статистических данных, достигла в результате широкой

165

компьютеризации экономических исследований и применения специальных эконометрических пакетов прикладных программ. Итак,

если

математическая

экономика

занимается

выражением

экономической

теории

в

математической форме, то эконометрика изучает математические модели в конкретных ситуациях. На основании реальных статистических данных эконометрика подтверждает или опровергает то или иное теоретическое утверждение, дает новые знания об исследуемом объекте. То есть эконометрика является своеобразным «мостом» между реальностью и теорией. Например, в теории хорошо известно, что при прочих равных условиях с ростом цены на некоторое благо спрос на него падает. Но возникает вопрос, по какому закону этот спрос падает (какова функциональная зависимость между ценой и спросом), каковы параметры построенной функциональной зависимости, каковы возможные ошибки при использовании выбранной модели? На все эти вопросы отвечает эконометрика, основываясь при этом на реальных статистических данных. Таким образом, главными задачами эконометрики являются: •

сбор и обработка статистических экономических данных;

•

проверка гипотез о поведении экономических объектов или величинах экономических показателей;

•

спецификация (выбор формы) эконометрической модели, соответствующей реальности;

•

параметризация (определение параметров) выбранной эконометрической модели;

•

верификация модели (проверка модели на адекватность реальным статистическим данным);

•

использование полученной модели для анализа исследуемого экономического процесса и прогноза его поведения;

•

получение новых знаний об исследуемом объекте и их использование для совершенствования экономической теории и проведения целенаправленной экономической политики.

Основными методами эконометрики являются: •

выборочный метод;

•

дисперсионный анализ;

•

корреляционный анализ;

•

регрессионный анализ;

•

методы проверки статистических гипотез и др.

Теория и практика эконометрического моделирования приобретает в современных экономических исследованиях все возрастающее значение. В настоящий момент эконометрические модели и методы — это мощный инструментарий, позволяющий получать новые знания об экономике, изучать и количественно определять внутренние и внешние причинно-следственные связи между показателями экономических систем, устанавливать закономерности их формирования и тенденции развития. С другой стороны, эконометрический анализ — это широко применяемый аппарат для принятия практических решений в бизнесе, финансовом, банковском и инвестиционном анализе, прогнозировании и, конечно же, проведении макроэкономической политики. Отметим еще одно очень важное направление использования математических методов в экономических исследованиях, которое можно объединить под общим названием «исследование операций». Многие исследователи рассматривают данный раздел как составную часть математической экономики. Однако, хотя большинство моделей исследования операций вызвано потребностями экономики, все

166

же комплекс задач, решаемых с его помощью, существенно шире, и ограничение данного раздела лишь экономическими задачами представляется неправомерным. Исследование операций — прикладное направление математики, используемое для решения организационных (в частности, экономических) задач. Главный метод исследования операций состоит в системном анализе целенаправленных действий при объективной (зачастую количественной) сравнительной оценке возможных результатов этих действий. Например, получение большей прибыли требует расширения объема выпуска продукции, что может быть достигнуто путем расширения предприятия, его реконструкции, внедрения новых технологий, использования новых ресурсов и сырья, расширения рекламной кампании, рынков сбыта и т. д. Возникает вопрос, какие направления и в какой пропорции следует развивать для достижения максимальной прибыли при определенных условиях (ограничениях). Для решения столь сложных комплексных задач приходится привлекать специалистов из разных областей знаний: экономистов, математиков, инженеров, специалистов по маркетингу и рекламе, социологов и т. д. Сущность задач исследования операций — поиск путей рационального использования имеющихся ресурсов для достижения поставленной цели. Данные задачи достаточно сложны из-за своей большой размерности, огромного количества возможных вариантов решения и, зачастую, не могут быть решены эффективно при современном уровне развития знаний. Обширный комплекс решаемых задач привел к дроблению исследования операций на ряд относительно самостоятельных разделов, таких, как математическое программирование (задачи управления запасами, распределение ресурсов), теория игр, системы массового обслуживания, теория расписаний (календарное планирование), теория графов и т. д. Математическое программирование изучает теорию и методы решения задач на нахождение экстремума функций (показателя качества решения) при ограничениях в форме уравнений и неравенств. Общая задача математического программирования состоит в нахождении оптимального (максимального или минимального) значения целевой функции, причем значения переменных при этом должны принадлежать некоторой области допустимых значений. В общем виде задача записывается так: Y=f(x) → max X Є D, где X= (x1,...,хn) — вектор переменных; Y=f(x) — целевая функция, D — область допустимых значений переменных x1,...,хn.. Например, задача максимизации объема выпуска при ограничении на ресурсы, задача максимизации полезности в модели потребительского выбора либо задача минимизации издержек при необходимом минимуме выпуска могут быть сформулированы в терминах данной модели. В зависимости от вида целевой функции и области D выделяют следующие разделы математического программирования:

линейное

программирование,

целочисленное

программирование,

нелинейное

программирование, динамическое программирование, стохастическое программирование. Линейное программирование — раздел математического программирования, характеризующийся линейными зависимостями между переменными и линейной целевой функцией:

167

n

Y = ∑ cjxj → extr (max, min) j=1

n

∑

j=1

aij xj ≤ (≥, =) bi, i= 1,2,..., m

xj ≥ 0, j=1,2,...,n Обозначения можно трактовать следующим образом: bi — количество ресурса i-го вида, m — количество видов ресурсов, aij — норма расхода i-го ресурса на единицу j-го продукта, xj — количество продукции j-го вида, причем таких видов n, сj — доход от единицы продукции j-го вида. (Пример данной задачи подробно рассмотрен в п. 9.2.). В экономике широко используются модели линейного программирования. Например, задача размещения производства (транспортная задача), расчета рациона питания (задача о диете), наилучшего использования материалов (задача о раскрое), распределение ресурсов по необходимым работам (распределительная задача) и т. д. Среди методов решения подобных задач наиболее распространены симплекс-метод, декомпозационные методы (решения крупноразмерных задач), методы динамического программирования. Л. Канторович, являющийся пионером в области линейного программирования, в 1939 г. математически решил следующие задачи: о раскрое материалов с наименьшими расходами, о наилучшей загрузке машин, о распределении ресурсов по нескольким видам транспорта и др. При этом он разработал универсальный метод решения подобных задач, а также различные алгоритмы его реализации. В 40 — 50-е гг. большой вклад в данную область сделали экономист Т. Купманс и математик Дж. Данциг, которому принадлежит термин «линейное программирование». За свои достижения в области экономики Л. Канторович и Т. Купманс были удостоены Нобелевской премии. Можно смело утверждать, что успехи в области линейного программирования открыли новую страницу в сфере приложения математических методов для экономического анализа, сделав их во многих случаях доминирующими. В ряде задач линейного программирования одним из ограничений является целочисленность их переменных. Это не позволяет использовать для их решения методы, предложенные для обычных задач линейного программирования. В этом случае говорят о задачах целочисленного программирования (например, задача о максимальном выпуске «неделимой» продукции при ограничениях на ресурсы, задачи теории расписаний и др.). Экстремальные задачи с нелинейной целевой функцией и ограничениями на переменные относятся к разделу нелинейного программирования (например, задача потребительского выбора, задача определения максимальной прибыли могут быть описаны данной моделью). Задачи данного типа весьма громоздки и сложны, и для их решения обычно используются численные методы. Динамическое программирование — раздел математического программирования, позволяющий находить оптимальные решения на основании вычисления последствий каждого решения и выработке оптимальных стратегий для последовательности решений. Р. Беллман внес наибольший вклад в данный раздел,

168

к которому относятся задачи планирования оптимальной деятельности фирмы, задачи оптимального распределения ресурсов и т. д. Среди активно развивающихся других направлений математического программирования можно выделить стохастическое программирование, весьма важное для экономических приложений. Задачи математического программирования, в которых параметры могут быть случайными величинами, а коэффициенты содержать случайные элементы, называются задачами стохастического программирования. Вероятностный характер многих экономических задач обусловлен неполнотой информации об их условиях и такими весьма непредсказуемыми элементами, как человеческий фактор, природные условия, непредвиденные случайные помехи, конфликтные ситуации и т. д. То есть по своему характеру изучение экономических

процессов

требует

именно

вероятностного

(стохастического)

подхода

для

более

реалистического отражения действительности в экономико-математических моделях, чем это возможно при детерминированной постановке. Многие задачи финансового и инвестиционного анализа моделируются в стохастическом программировании. Интересным направлением математики для исследования экономических ситуаций является теория игр. Теория игр — это раздел исследования операций, изучающий математические модели принятия решений в так называемых конфликтных ситуациях, весьма характерных для экономики. Основоположниками этой теории являлись Дж. фон Нейман и О. Моргенштерн. Игровые подходы и модели нашли очень широкое применение в экономическом анализе. Данными подходами пользуются, например, при разработке экономических моделей, в которых учитываются интересы различных субъектов (отраслей, фирм, стран и т. д.). Активно применяются приемы теории игр и для решения многих практических экономических задач на промышленных предприятиях, например, для выбора оптимальных решений в области повышения качества продукции или при определении наличия запасов. Конфликтные ситуации в этих случаях могут интерпретироваться следующим образом: •

выпускать больше продукции или выпускать продукцию лучшего качества (меньше труда на единицу выпуска или больше);

•

запасти больше ресурсов (и быть застрахованными от случайностей) или запасти меньше ресурсов (и не замораживать средства). В настоящее время теория игр динамично развивается и находит все больше приложений как в теории,

так и на практике. Многие процессы в экономике можно моделировать в рамках теории массового обслуживания, предметом исследования которой являются вероятностные модели реальных систем обслуживания. В данных моделях в случайные моменты времени возникают заявки на обслуживание и имеется устройство для обслуживания этих заявок. Например, систему производства и потребления товаров можно трактовать как систему обслуживания, где встречаются покупатели (своеобразные заявки) и продавцы (устройства обслуживания). Целью решения данных моделей является, например, обслуживание покупателей (заявок) максимально быстро (с наименьшим ожиданием в очередях), но при достаточной загруженности продавцов (без простоев устройств обслуживания). Пионерами в области систем массового обслуживания являлись А. Хинчин, Пальм, Эрланг. Интересным с точки зрения наглядной интерпретации и полученных результатов является моделирование экономических систем в рамках теории графов, объектами исследования которой являются

169

графы (деревья, сети и т. п.). Граф — это совокупность некоторых элементов (вершин) с соответствующими парными отношениями между ними (дугами). Графом может моделироваться схема автомобильных дорог, сложный производственный комплекс, состоящий из различных экономических субъектов со своими отношениями, и т. д. С помощью методов теории графов решаются многие практические экономические задачи. В частности, широко известны задача о коммивояжере, задача о максимальном потоке в сети и т. д. На теории графов основаны сетевые методы планирования и управления. Очень серьезные практические экономические результаты получены на базе моделей теории расписаний, посвященной разработке методов оптимизации оперативно-календарного планирования. Типичной моделью этой дисциплины является следующая: имеется набор n требований, которые необходимо обслужить m приборами оптимальным образом с точки зрения определенного критерия (за минимальное время, в определенный срок, за минимальное суммарное время и т. д.). При этом заданы времена обслуживания требований каждым из приборов и возможные технологические ограничения. Задачи данной дисциплины отличаются значительной трудоемкостью, вызванной огромным числом вариантов упорядочения обслуживания, быстро растущим с ростом числа требований и приборов. При их решении используются методы математического программирования, приближенные методы, статистические методы в сочетании с комбинаторным анализом. Для описания сложных макроэкономических систем используются модели межотраслевого баланса. Межотраслевой баланс — каркасная модель экономики (таблица, в которой показываются многообразные натуральные и стоимостные связи в макроэкономической системе). Анализ межотраслевого баланса дает комплексную характеристику процесса формирования и использования совокупного общественного продукта. Создателем математической модели межотраслевого баланса являлся лауреат Нобелевской премии В. Леонтьев. Основные методы межотраслевого баланса — это методы линейного программирования. Важным

направлением

экономико-математического

моделирования

является

экономическая

кибернетика — приложение общих законов кибернетики к изучению экономических явлений и управлению экономическими процессами. Экономическая кибернетика позволяет автоматизировать управление на основе переработки информации и принятия решений. В экономическую кибернетику включают системный анализ, теорию экономической информации, теорию управляющих систем в экономике. 9.5. Состояния и перспективы

Применение математических методов, экономико-математическое моделирование в экономических исследованиях бурно прогрессирует в последние пятьдесят лет. В настоящее время ни одно серьезное экономическое исследование не может обойтись без подкрепления своих выкладок математическими моделями или формулами. Области применения математических методов в экономике постоянно расширяются и углубляются, также совершенствуются и сами методы. В

настоящее время экономико-математические

дисциплины переживают расцвет и прогресс. Подавляющее большинство лауреатов Нобелевской премии в области экономики использовали экономико-математические методы и моделирование если не для вывода, то, по крайней мере, для обоснования своих теорий. Для понимания значения современной математики в экономических исследованиях следует помнить ряд обстоятельств, делающих ее применение в экономике весьма эффективным.

170

•

Математика привносит конкретику в экономику. Математика заставляет экономистов неясное содержание вводимых ими терминов, расплывчатые выражения и формулировки заменять четкими понятиями, точным перечислением заданных величин, строгой формулировкой предпосылок, условий и выводов.

•

Математика позволяет путем соответствующих выкладок прийти к количественному выражению таких соотношений, которые затруднительно и зачастую невозможно было бы получить путем логических словесных рассуждений или простых арифметических приемов. Другими словами, математика является мощнейшим инструментом экономического исследования.

•

Математика дает возможность установить связи между явлениями и факторами, которые можно не заметить на интуитивном уровне даже в достаточно общей форме. То есть математика дает новые знания об объекте исследования.

•

Математика позволяет наглядно и достаточно доступно объяснить суть многих экономических процессов и явлений. Разумеется,

предметная

область,

методология

и

инструментарий

экономической

науки

не

ограничиваются подходами математической экономики, эконометрики и исследования операций. Кроме них, в экономических исследованиях используются методы качественного анализа, эвристические подходы, индуктивные и дедуктивные методы. При этом математические методы все шире становятся теоретической базой и элементами прикладных и теоретических выводов и решений. Отмечая исключительную важность математики в экономических исследованиях, следует, однако, предостеречь от абсолютизации возможностей математики в данном контексте. Жизнь и, в частности ее экономическая составляющая, значительно богаче и разнообразнее любых схем и моделей. Поэтому выводить экономические теории только на основании математических моделей — занятие в достаточной степени сомнительное.

Неверные

исходные

теоретические

предпосылки

при

правильном

использовании

математического аппарата могут привести к совершенно необоснованным выводам и повлекут неоправданные экономические действия. С другой стороны, намеренное упрощение реальности в математических моделях может обернуться ситуацией, когда красота математических выкладок искажает реальную ситуацию. Так, иногда аппарат линейного программирования используется там, где связи носят нелинейный характер. При этом делается столь много допущений, что это не позволяет считать полученный вывод верным. Аналогичную картину можно наблюдать в регрессионно-корреляционном анализе и ряде других областей. Однако последние достижения в области математики и компьютеризации дают возможность приблизить модели к реальности. Совершенствование математических методов и алгоритмов позволяет получать результаты, которые совсем недавно представлялись недостижимыми. Поэтому игнорирование столь мощного инструмента экономического исследования как математика, безусловно, отдаляет получение обоснованных экономических выводов и решений. Ситуацию здесь можно сравнить с необходимостью проведения земляных работ, которые можно осуществлять либо с использованием лишь кирки и лопаты, либо с помощью землеройной техники. Во многих случаях такие работы могут быть выполнены как одним способом, так и другим. Но, очевидно, второй способ более экономичный. Прямая аналогия между землеройными работами и экономикой, а также между землеройной техникой и математикой здесь достаточно прозрачна. Конечно, в ряде случаев применение техники затруднительно или невозможно, но в большинстве случаев только она дает приемлемый результат (с точки зрения времени и затрат ресурсов). Из всего вышесказанного логичен следующий вывод: действительно серьезные результаты в экономических исследованиях могут быть достигнуты на стыке экономической теории с математикой. Любую

171

теоретическую модель, обобщающую конкретные факты, следует дополнить математической интерпретацией и соответствующими математическими выкладками. Это позволит получить обоснованные выводы, избежать потери каких-либо важных частных случаев и использовать имеющуюся эмпирическую информацию для проверки и обоснования соответствующих теоретических выкладок. При этом следует вспомнить слова известного специалиста в области операций Т. Саати: «Исследование операций определяет собой искусство давать плохие ответы на те практические вопросы, на которые даются еще худшие ответы другими способами...». Литература. Аллен Р. Математическая экономия. М., 1963. Баумоль У. Экономическая теория и исследование операций. М., 1965. Беллман Р., Дрейфус С. Прикладные задачи динамического программирования. М., 1965. Грубер Й. Эконометрия. Т. 1, 2. Киев., 1996. Данциг Дж. Линейное программирование, его применение и обобщение. М., 1966. Ермольев Ю. М. Методы стохастического программирования. М., 1976. Карлин С. Математические методы в теории игр, программировании и экономике. М., 1964. Канторович Л., Горстко А. Оптимальные решения в экономике. М., 1972. Канторович Л. В. и др. Экономика и оптимизация. М., 1990. Кейн Э. Экономическая статистика и эконометрия: В 2 т. М., 1977. Кобринский Н. Е. Основы экономической кибернетики. М.,1969. Ланкастер К. Математическая экономика. М., 1972. Леонтьев В. В. Экономические эссе: теории, исследования, факты и политика. М., 1990. Лопатников Л. И. Экономико-математический словарь. М., 1993. Маленво Э. Статистические методы эконометрии. М., 1975. Математика и кибернетика в экономике. Словарь-справочник. М., 1975. Нейман Дж. фон, Моргенштерн О. Теория игр и экономическое поведение. М., 1970. Немчинов В. С. Экономико-математические методы и модели. М., 1965. Новожилов В. Проблемы измерения затрат и результатов при оптимальном планировании. М., 1967. Применение математики в экономических исследованиях / Под ред. В. С. Немчинова. М., 1961. Саати Т. Л. Математические методы исследования операций. М., 1963. Саати Т. Л. Элементы теории массового обслуживания и ее приложение. М., 1965. Саати Т. Л. Целочисленные методы оптимизации и связанные с ними экстремальные проблемы. М., 1973. Тинтнер Г. Введение в эконометрию. М., 1965. Федоренко Н. П., Гольштейн Е. Г., Ким К. В. Математический аппарат экономического моделирования. М., 1983. Форд Л., Фалкерсон Д. Потоки в сетях. М., 1966. Хедли Дж. Нелинейное и динамическое программирование. М., 1967. Хинчин А. Я. Работы по математической теории массового обслуживания. М., 1963. Ху Т. Целочисленное программирование и потоки в сетях. М., 1974. Юдин Д. Б. Математические методы управления в условиях неполной информации. М., 1974.

172

Раздел III Поведение хозяйствующих субъектов экономических отношений или микроэкономика 10. Современная теория конкуренции. Конкуренция — глобальная основа поведения в условиях ограниченных возможностей достижения цели. В рыночной экономике она выполняет важные функции, и особую роль в этом играет конкуренция производителей. Поэтому рыночную конкуренцию часто отождествляют с конкуренцией производителей. Генезис теории конкуренции совпадает со становлением и развитием рыночной экономики. Первые теоретические осмысления конкуренции появились в XVIII — XIX вв. Далее получила развитие неоклассическая концепция, которая и определяет сегодня устоявшиеся взгляды на конкуренцию у современного образованного человека. Между тем сама теория конкуренции сформировалась только в XX в., причем ряд наиболее заметных исследований был осуществлен во второй его половине. Однако в учебниках по теории экономики она отражена явно недостаточно и мало популяризирована. В литературе известны несколько современных направлений исследования теории конкуренции: вопервых, она рассматривается как динамический, а не статический феномен; во-вторых, в рамках теории создана новая концепция конкурентоспособности страны; в-третьих, особое место в современной теории конкуренции отводится обоснованию эффективности конкурентного механизма в XX в., анализу соотношения конкуренции и

регулирования,

сравнительной

характеристике

конкурентного

механизма

и

централизованного

планирования. 10.1. Конкуренция как динамический процесс

Исследование проблем конкуренции в экономической теории имеет довольно странный характер: при сохранении к ним полного внешнего пиетета из основных разделов современного западного теоретического канона суть конкурентных отношений загадочным образом улетучилась. А. Ю. Юданов

Неоспоримым является вклад, внесенный в теорию конкуренции А. Смитом,

К. Марксом,

А. Маршаллом, Дж. Робинсон, Э. Чемберлином и другими экономистами. В работах А. Смита конкуренция рассматривалась как способ регулирования экономической жизни, координации действий хозяйствующих субъектов. "Невидимая рука" рынка проявляет свое действие через конкуренцию, которая согласует интересы отдельных производителей и потребителей, но не "раздавая всем сестрам по серьгам", а действуя на рыночные субъекты через цены, прибыли и убытки, доходы и банкротства, определяя выигравших и проигравших. В результате этого потребности общества и производственные возможности согласуются, что обеспечивает выпуск необходимых товаров. Наличие свободного индивидуума, руководствующегося своими эгоистическими побуждениями, мотивами экономической выгоды, является важным условием рыночной конкуренции, которая направляет его действия на достижение общественно полезного результата. Причем конкурентный механизм обеспечивает общественные потребности гораздо в большей степени, чем если бы хозяйствующие субъекты сознательно к этому стремились. Эти функции конкуренции создают способности рынка к саморегулированию. Вмешательство государства нарушает это регулирование, поэтому оно должно быть ограничено теми сферами, где конкурентный механизм не срабатывает. Пусть идет как идет (Laisser-faire) — это принцип не только классиков, но и многих современных их последователей.

173

В работах К. Маркса, как и у Смита, конкуренция

рассматривалась как макроэкономический

процесс, но в рамках преобразованной трудовой теории стоимости. Заслугой К. Маркса является исследование механизмов внутри – и межотраслевой конкуренции и определение их результатов. Установление отраслевой цены обеспечивает прибыль тем, у кого издержки ниже среднеотраслевых, приносит убытки тем, кто работает с наибольшими издержками. Тем самым стимулируется расширение производства той группой производителей, которые работают в наиболее благоприятных условиях. При этом среднеотраслевые издержки вместе с ценой обнаруживают тенденцию к уменьшению. Внутриотраслевая конкуренция стимулирует технический прогресс как основное средство снижения издержек. Межотраслевая конкуренция по Марксу представляется как борьба за сферу приложения капитала, обеспечивающую наибольшую прибыль. Если движение капиталов между отраслями

происходит беспрепятственно, то различия в прибыльности отдельных отраслей неизбежно

исчезают. Межотраслевая конкуренция в итоге выполняет общественно полезную функцию распределения общественного капитала в соответствиии со структурой потребностей данного общества. В работах А. Маршалла и др. ранних неоклассиков основное внимание уделяется конкуренции покупателей, конкуренции продавцов и конкуренции между продавцами и покупателями. Рассматриваются проблемы ценообразования и равновесия, но способы завоевания конкурентных позиций, факторы и динамика конкурентоспособности не исследуются. Начало XX в. внесло коррективы в исследование конкуренции. До сих пор она характеризовалась как свободная. Но на смену атомистической структуре производства и рынка пришла концентрация производства, сосредоточение его в руках ограниченного числа производителей. Возникли многочисленные барьеры входа в отрасль и выхода из нее. Крупное производство породило тенденцию к монополизации

экономики.

Выполнение конкуренцией своих основных функций стало затруднено. По меткому выражению Ф. Энгельса, уже в конце XIX в. свободная конкуренция находилась на последнем своем издыхании. Появились новые теории — теории несовершенной конкуренции, сами названия которых показывают, что монополия не уничтожает

конкуренцию, а просто меняет ее формы. Даже в условиях чистой монополии сохраняется

потенциальная и международная конкуренция сравнимых товаров, межотраслевая конкуренция товаровсубститутов. В условиях монополистической конкуренции, кроме того, существует еще и интенсивная внутриотраслевая конкуренция, отличающаяся использованием неценовых методов. Понятия конкуренции совершенной и несовершенной, ценовой и неценовой, прочно вошли в современный экономический лексикон. Однако в таких понятиях отражается статика, но не динамика конкуренции. Конкуренция устанавливает, сколько ресурсов должно быть использовано и на какие цели, сколько и каких благ должно быть создано, цены товаров и ресурсов, количество и структуру доходов и др. Но при традиционном подходе к конкуренции количество ресурсов, производителей, способы производства задаются заранее. Возникает вопрос: можно ли вообще заниматься

исследованием конкуренции, если

начальные данные не известны. Если исследование конкуренции вообще возможно, — отмечает знаменитый философ и экономист Ф. Хайек, — то как раз и нужно исходить из допущения, что мы не знаем заранее всех фактов, которые определяют действия конкурентов. Ф. Хайек считает, что конкуренция подобна науке и рассматривает ее как «процедуру для открытия таких фактов, которые без обращения к ней оставались бы никому не известными» (Хайек, 1989, 6). Допущения модели совершенной конкуренции, по мнению Ф. Хайека, могут создать впечатление, что конкуренции вообще не существует. Это касается прежде всего тезиса о полной информированности хозяйствующих субъектов о ситуации на рынке. Так как в реальной экономике полной информированности нет, результаты конкуренции являются непредсказуемыми, но именно это и определяет ее

174

ценность. Если бы стартовые условия действительно были известны заранее, то в конкуренции не было бы необходимости, регулирование успешно бы осуществлялось с помощью планирования. Но ресурсы, потребности и возможные способы их удовлетворения неизвестны заранее. Знания, навыки и опыт, имеющие экономическую значимость, разработаны среди множества субъектов, которые об их существовании могут и не подозревать, но до тех пор, пока ценовые сигналы не стимулируют проявление этих навыков, знаний и т. п. Функцией конкуренции является не только выявление этих фрагментарных знаний, но и обращение их на пользу общественному производству и удовлетворению общественных потребностей. Конкуренция определяет степень ценности определенных знаний в конкретных экономических условиях (Хайек, 1989). Автор не отрицает необходимость государственного регулирования экономики. Но, по его мнению, высказанному в работах «Дорога к рабству», «Пагубная самонадеянность» и др., такое регулирование должно поддерживать условия конкуренции, а не наоборот. Необходимо поддерживать свободу хозяйственной деятельности: свободу производить, продавать и покупать без ограничений. А всякая попытка контроля над ценами или количеством товаров только отнимает у конкуренции право успешно координировать индивидуальную экономическую деятельность, так как колебания

цен в этом случае перестают отражать соответствующие изменения

конъюнктуры и уже не могут служить надежным ориентиром для индивидуального производителя (там же). Необходимость анализа конкуренции как динамического процесса подчеркивает и признанный авторитет в области исследования конкуренции американский экономист Майкл Портер, основные работы которого вышли в последние десятилетия. В отличие от философско-экономического осмысления конкуренции Ф. Хайеком, идеи М. Портера приближены к практике, основаны на обобщении огромной массы фактического материала, могут быть применены на практике, хотя и не носят чисто прикладного характера. М. Портер считает, что основной единицей в понимании природы конкуренции является отрасль, но традиционное их деление здесь не пригодно. Критерием выделения отрасли должны быть специфические источники конкурентных преимуществ. Особенности отрасли являются одним из двух основных условий, которые определяют тип конкурентной стратегии фирмы и зависят

от того, как именно действуют и сочетаются

основные силы конкуренции. По М. Портеру (1993) их в отрасли всего пять: 1. Возможность проникновения новых конкурентов (сила потенциальной конкуренции). 2. Интенсивность конкуренции внутри отрасли (сила внутриотраслевой конкуренции). 3. Угроза появления на рынке товаров-субститутов (сила межотраслевой конкуренции). 4. Конкурентные возможности покупателей (сила конкуренции покупателей). 5. Возможности поставщиков (сила конкуренции поставщиков). Соотношение этих сил влияет на капиталовложения и цены, а следовательно, определяет прибыльность. Каждая отрасль имеет свою специфическую структуру: количество производителей, поставщиков, потребителей, степень концентрации производства и потребления, структуру издержек и др. Это накладывает отпечаток на силы конкуренции. В одной отрасли особенности будут определяться олигополией, в другой — монополией, в третьей — интенсивностью межотраслевой конкуренции, в четвертой — поведением долгосрочных издержек или сочетанием нескольких факторов и т. п. Но существует и обратная зависимость. Силы конкуренции могут меняться, что изменяет структуру отрасли. Так, в частности, происходило в начале века, когда усиление интенсивности внутриотраслевой конкуренции привело к вытеснению значительного количества мелких и средних производителей из ряда основных отраслей промышленности, а интенсивность межотраслевой конкуренции поставщиков и потребителей нефти, железной руды, металла и др. — к

175

производственному комбинированию. Действие сил конкуренции

определяет тенденцию к слияниям и

поглощениям, к созданию различного рода объединений, что тоже меняет структуру отрасли. Вторым условием выбора конкурентной стратегии является позиция фирмы в отрасли. Конкурентные позиции в отрасли определяются наличием у фирмы конкурентных преимуществ. Это может быть владение источником сырья, выпуск нового продукта и усовершенствование традиционного, использование более производительных ресурсов или технологий и многое другое. М. Портер делит их все только на два вида: способность производить сравнимый товар с меньшими затратами и способность обеспечить потребителя большей полезностью. Такое деление обусловлено тем, что, как показывает практика, фирмам не удается достичь обоих видов преимуществ одновременно. Подходы к их достижению противоречат друг другу. Поэтому, укрепляя свою позицию в отрасли, фирма должна выбрать, какой из двух видов преимуществ для нее более приемлем. При этом нельзя ограничиваться только сосредоточением на затратах или на полезности. Увлекаясь снижением затрат, нельзя приносить в ущерб полезность и наоборот. Но позиция фирмы зависит еще и от того, какую цель она выбирает: узкую или широкую. Большинство современных отраслей поделено на сегменты в связи с индивидуализацией потребностей. Поэтому можно сфокусировать действия только на одном сегменте и получить преимущество именно за счет такой специализации. Но можно выбрать и широкий спектр интересов, выигрывая за счет такой внутриотраслевой диверсификации, как, например, фирма “Дюпон”. Такой подход к выбору конкурентной стратегии привел М. Портера к выделению четырех типовых стратегий: лидерство в издержках, фокусирование на издержках, дифференциация, сфокусированная дифференциация. Типовые стратегии по М. Портеру (цит. по Маккей, Карлофф, 1993, 346). Сфера конкуренции

Таблица 101.

Конкурентное преимущество

преим/сфера

по издержкам

по предучету

широкая цель

лидерство в издержках

Дифференциация

узкая цель

фокусирование на издержках

сфокусированная дифференциация

Особенности отрасли накладывают отпечаток на применение той или иной стратегии. Поэтому перед определением стратегии необходимо провести анализ, в котором оцениваются не только особенности отрасли и позиция данной фирмы, но и поведение основных конкурентов. Анализ проводится в условиях ограниченной информации. Он призван ответить на следующие вопросы: 1. С кем в отрасли и какими средствами хотела бы соперничать данная фирма? 2. Каковы шансы конкурентов на успех? 3. Как отреагируют конкуренты на возможные действия других конкурентов и др.? Учитывая, что конкурентоспособность определяется оценкой возможностей данной фирмы удовлетворять потребности, М. Портер ввел очень важное понятие цепочки ценностей. Полезность или ценность создаваемого фирмой товара является результатом соединения деятельности отдельных служб и подразделений фирмы. Автор делит эту деятельность на две части. К первичным видам деятельности он относит производство, сбыт, транспортировку, обслуживание товара. К вспомогательным видам — управление трудовыми ресурсами, развитие технологии, снабжение, финансовую деятельность, планирование. В разных производствах значение отдельных видов деятельности различно. Для конкурентного преимущества в одной отрасли наиболее значительную роль играет реклама, в другой — послепродажное обслуживание, в третьей — обновление технологии и т. п. Поэтому фирмы отличаются координацией и субординацией видов деятель-

176

ности. Систему взаимосвязанных видов деятельности фирмы М. Портер и называет цепочкой ценности. Фирмы могут изменять цепочку ценности по сравнению с конкурентами или в соответствии с новыми условиями, они могут перегруппировать или исключить отдельные звенья из этой цепочки и обеспечить тем самым конкурентное преимущество, улучшить конкурентную позицию. Такое массовое явление

наблюдалось, в

частности, в период реорганизации многих известных фирм в 70 — 80-е годы. Изменение условий хозяйствования в 70 — 80-е годы наложило отпечаток на конкурентные позиции, преимущества и стратегии. Важную роль стала играть инновационная стратегия. Это придало актуальность созданной еще в начале века теории эффективной конкуренции австрийского экономиста Й. Шумпетера. Эффективной он называл конкуренцию, которая ведется на основе инноваций. Такая конкуренция неизбежно приводит к образованию монополии, но подобная монополия не угрожает эффективности, монопольное

положение временно преходящее. В данном вопросе М. Портер

придерживается взглядов

Шумпетера (Портер, 1993, 23). По его наблюдениям накопление небольших изменений дает даже больше, чем крупный технологический прорыв. В современных условиях появилось гораздо больше предпосылок нововведений. Это и изменения запросов покупателей, а также в ресурсной базе, и разработка новых технологий, появление нового сегмента в отрасли и др. Инновации усиливают конкурентные позиции и ведут к смене лидеров в отрасли. Но при этом возникает сложность удержания достигнутых конкурентных позиций. Инновации как раз позволяют создавать конкурентные преимущества высшего порядка, которые труднее преодолеваются конкурентами и позволяют обрести относительную устойчивость. Дешевая рабочая сила и владение источниками сырья создают преимущества низшего ранга, которые относительно легко преодолеваются

конкурентами в эпоху НТР с помощью нововведений. А квалифицированный персонал,

запатентованная технология и др. — преимущества высшего порядка. Для того, чтобы сохранить высокую конкурентоспособность, подчеркивает М. Портер, необходимо иметь не одно, а совокупность преимуществ, причем высшего порядка и таких, чтобы они существовали во всех звеньях цепочки ценности. При этом фирма должна находиться в постоянном поиске новых преимуществ, переходя от низших к преимуществам высшего порядка. Необходимо также умение приспосабливаться к меняющимся условиям, что часто оказывается не по силам из-за присущего крупным фирмам консерватизма. Именно консерватизм стал причиной утраты конкурентоспособности многих известных фирм, в том числе американских гигантов автомобилестроения в конце 70-х годов. 10.2. Конкурентные преимущества страны

Глобализация отраслей и интернационализация фирм создает впечатление, что страна уже не играет существенной роли в обеспечении конкурентного преимущества для ее фирм. М. Портер

В 1990 г. в Нью-Йорке вышла книга М. Портера «Конкурентные преимущества страны», которая через несколько лет была издана и на русском языке под названием «Международная конкуренция». В этой книге были подвергнуты критике традиционные взгляды на конкурентоспособность страны, порождающие неоднозначность и необоснованность понимания современной международной конкуренции. Автор проанализировал конкурентоспособность таких стран, как Германия, Великобритания, США, Япония, Корея, Дания, Швеция, Швейцария и Италия, за длительный промежуток времени и пришел к выводу, что национальная конкурентоспособность формируется под влиянием местных условий в определенных отраслях

177

и группах отраслей. Он отметил, что на мировом рынке с удивительной регулярностью фирмы нескольких стран добиваются непропорционально

большого успеха в определенных отраслях. Традиционно

конкурентоспособность страны было принято связывать с ее успехами в мировой торговле. Конкурентными преимуществами соответственно считали абсолютные и относительные преимущества, факторные условия страны. Однако в современных условиях недостаток отдельных факторов оказывается довольно легко устранимым с помощью мировой торговли и интернационализации производства. Наряду с этим часто оказывается, что страны, имеющие богатую ресурсную базу, менее конкурентоспособны на мировом рынке, чем страны с высокой зависимостью от иностранных ресурсов. В концепциях конкурентоспособности стран, разработанных А. Смитом и Д. Рикардо, Э. Хекшером и В. Олином, предполагались неизменными ресурсы, технологии и потребности. Но конкуренция — динамический процесс, поэтому факторные условия могут изменяться. Изменения в технологиях, характерные для современного этапа НТР, уменьшают зависимость от природных ресурсов, позволяют снижать материалоемкость, энергоемкость, трудоемкость продукции. Изменения

в

ресурсной

базе

происходят

под

влиянием

международной

миграции

ресурсов.

Интернационализация производства позволяет стране распоряжаться ресурсами в других странах. Однако основными мотивами интернационализации являются не столько факторные условия, сколько рынки сбыта, получение доступа к научно-технической инфраструктуре, управленческому опыту, нововведениям и т. п. Все это предопределило спрос по поводу важности факторных условий для конкурентоспособности, привело к появлению ряда новых концепций. Конкурентные преимущества стали объяснять: • масштабами производства в стране, позволяющими снизить долгосрочные издержки и производить сравнимый продукт более продуктивно; •

отрывом в технологиях;

•

разными условиями спроса;

• деятельностью транснациональных корпораций (ТНК) и др. Однако, несмотря на то, что каждая из концепций действительно объясняла успехи отдельных стран в международной конкуренции на отдельных рынках, ни одна из них не являлась достаточно разработанной, соединяющей в себе все основные современные факторы конкурентоспособности. Не ясными оказываются причины отрыва в технологиях, причины неодинакового развития спроса и появления производства новых товаров в конкретных странах. Не объяснимыми становятся формирование и рост ТНК, принадлежащий небольшой группе стран. Исследование, проведенное М. Портером, привело его к убеждению в том, что: • понятие «конкурентоспособность страны» по-разному трактуется бизнесменами, политиками и учеными; • появление многонациональных компаний и глобализация их стратегии

меняют условия

международной конкуренции и требуют создания новой концепции конкурентоспособности стран; • требует объяснения роль, которую играет экономическая среда, учреждения и политика страны в обеспечении успеха фирм этой страны, следует объяснить, что определенные свойства нации являются причиной успеха в международной конкуренции. М. Портер подчеркивает, что национальная конкурентоспособность неразрывно связана с общим экономическим процветанием в стране, с повышением уровня жизни в ней, ростом доходов. Поэтому она зависит в первую очередь не от наличия определенных ресурсов, а от того, как они используются в отдельных отраслях, от их

производительности или продуктивности. Именно продуктивность ресурсов

178

определяет

национальный уровень заработной платы, процента, ренты и др., формирует доходы на душу населения. Кроме прочих факторов на национальную продуктивность влияет мировой рынок. С одной стороны, он способствует повышению продуктивности, так как с учетом преимуществ страны позволяет ей специализироваться на выпуске отдельных товаров. С другой стороны, он вынуждает ориентироваться на международные стандарты продуктивности, если фирмы страны хотят конкурировать на мировом рынке. Международная конкуренция может развиваться в двух формах. Первая присуща таким отраслям, где конкуренция осуществляется в специфических условиях отдельной страны. Преимущество, полученное в одной стране, не может быть использовано в другой. Поэтому мировая торговля здесь не имеет значительных масштабов, а транснационализация обычно отсутствует. Такая конкуренция не оказывает существенного влияния на конкурентные преимущества страны. Но есть и другая форма международной конкуренции. Она существует в таких отраслях, которые в разных странах имеют приблизительно одинаковые стандарты развития. Конкурентные преимущества, которые имеет фирма, могут быть закреплены и в других странах. Масштабы транснационализации здесь значительны. Фирма

усиливает свою конкурентоспособность путем наиболее

оптимального размещения цепочки ценностей по всему миру, а также путем успешной координации деятельности этой цепочки. Глобальная стратегия проявляется только тогда, когда весь международный производственный комплекс выполняет общие стратегические задачи, подчинен единому управлению. Глобальная стратегия делится на те же виды, что и национальная. Начинать международную деятельность фирма может с фокусирования, а затем перейти к масштабным стратегиям лидерства в издержках или дифференциации. Глобальная стратегия определяет не только успех отдельных транснациональных корпораций, но и конкурентоспособность национальной экономики в целом. Успех отдельных отраслей на мировом рынке определяется системой факторов, формирующихся под влиянием национальных условий. Основными детерминантами национальной конкурентоспособности являются: • Факторные условия. • Условия спроса. • Наличие родственных отраслей. • Стратегия фирм и конкуренция в отрасли. Преимущества могут быть получены за счет одного фактора, но более устойчивыми они являются, если обеспечиваются несколькими или сразу четырьмя факторами. Факторные условия обеспечивают преимущества для отрасли в тех случаях, когда типичными для отрасли являются не основные, а развитые факторы, не общие, а специализированные факторы производства. К основным относят неквалифицированный труд и природные ресурсы, к развитым — квалифицированный труд и современную инфраструктуру. В отличие от основных факторов развитые довольно сложно приобрести на мировом рынке, для их создания требуются капиталовложения и творческие усилия. К общим факторам относят стандартные ресурсы, используемые в разных отраслях и разных странах, к специализированным — работников узкой специализации, базы данных и др. Условия спроса включают количественные характеристики (емкость внутреннего рынка, количество покупателей в отдельных отраслях) и качественные (появление нового спроса, стадии насыщения спроса, интенсивность конкуренции покупателей в отдельных отраслях и др.). Интенсивная конкуренция, требовательные покупатели, появление новых потребностей, насыщение спроса стимулируют нововведения и

179

динамичное развитие отрасли, способствуют повышению конкурентоспособности на мировом рынке и следовательно, конкурентоспособности страны в целом. Наличие родственных отраслей означает существование поставщиков и посредников, смежников, выпускающих товары-комплементы и др. Наличие родственных отраслей означает возможность координации деятельности в группе производств, называемых М. Портером кластерами. Именно в кластерах он видит основу устойчивой конкурентоспособности страны. Виды деятельности в кластере могут быть объединены в общую цепочку ценностей, что позволяет взаимодействовать в разработке и внедрении инноваций, обмениваться информацией о спросе и его динамике и др. Все это вместе повышает продуктивность использования ресурсов. Изолированные отрасли, не имеющие подобных связей, как правило, демонстрируют не столь высокую эффективность. Получение преимуществ отдельной фирмой связано также с правильно выбранной стратегией и интенсивностью внутриотраслевой конкуренции. Факторы конкурентоспособности страны взаимосвязаны и влияют друг на друга. Например, активная внутриотраслевая конкуренция может изменить параметры факторов в ряде отраслей и структуру спроса. А изменение спроса может изменить факторные условия, вызвать появление новых родственных отраслей, повлиять на интенсивность внутриотраслевой конкуренции и стратегию фирм отрасли. Поэтому факторы национальной конкурентоспособности представляют собой систему детерминантов.

Стратегия фирм и конкуренция в отрасли Параметры спроса

Параметры факторов Родственные отрасли

Рис. 10.1. Детерминанты национальной конкурентоспособности по Портеру, 1993 Эту систему М. Портер называет национальным ромбом. Действие национального ромба ведет к тому, что страна выделяет наиболее конкурентоспособные группы отраслей (кластеров), способные конкурировать на мировом рынке. Кластер опирается на общие источники конкурентных преимуществ. Те или иные национальные преимущества проявляются сначала в отдельной отрасли, затем закрепляются в кластерах и постепенно разрастаются по горизонтали или по вертикали, т. е. путем проникновения в родственные отрасли или за счет внутренней диверсификации. При разрастании кластера к нему начинают примыкать ресурсы из изолированных отраслей, в которых они используются менее эффективно. Фирмы, входящие в кластеры, представляют собой отдельные коммерческие единицы с различными экономическими интересами. Поэтому координация деятельности в кластере отлична от планирования, подчиненного единой цели национальной конкурентоспособности. Здесь достигается сочетание коммерческой свободы и координации. Обмену информацией и координации деятельности в кластере способствуют личные взаимоотношения на базе семейных отношений, совместной учебы или службы в армии в прошлом, общего членства в клубах, в научных объединениях и т. п. Для японских кластеров, например, характерны связи, образованные на почве совместной собственности, а также сформированные на основе прошлой совместной учебы в университетах. В Италии связи в кластере поддерживаются на основе семейных отношений и географической близости родственных отраслей. Однако прочность связей в кластере не означает, что внутри него отсутствует конкуренция. Она часто бывает очень интенсивной. Импульс для развития кластера может быть получен за счет действия отдельного детерминанта национального ромба для конкретной фирмы. В Италии такой импульс обычно задают высокие требования

180

покупателей, а в Японии

—

родственные отрасли. Но потом преимущества должны укрепляться путем

динамики национального ромба, создающего преимущества только для отдельных групп отраслей. Не существует страны, которая была бы одинаково конкурентоспособна во всех отраслях. Но высокая конкурентоспособность отдельных отраслей характерна для конкурентных стран. «Так, созвездие наиболее конкурентоспособных автомобильных фирм современности («Тойота», «Ниссан» и др.) происходит из Японии. В крохотной Швейцарии расположены сразу три ведущих фармацевтических фирмы (а в очень похожих на Швейцарию малых высокоразвитых странах Западной Европы, за исключением Дании, — почему-то ни одной). Знаменитые компьютерные фирмы преимущественно базируются в США, а гиганты аудио- и видеотехники — в Японии. Швеция породила несколько очень мощных машиностроительных комплексов, но ни одного химического. В Германии расположены сразу три мощнейших химических фирмы и оба крупнейших в мире производителя дорогих автомобилей» (Юданов, 1996, 224). Однако наличие отдельных преимуществ и взаимосвязь отраслей сами по себе не обеспечивают конкурентоспособность страны. Конкурентные преимущества страны укрепляются и поддерживаются только тогда и до тех пор, пока особенности национального ромба стимулируют инновации. Усиление позиций в разрастающемся кластере способствует инновационной деятельности. Менее эффективные виды деятельности переводятся за границу. Но существует тенденция, согласно которой созревание отрасли и кластера замедляют инновационную деятельность и в этих условиях решающую роль могут снова начать играть факторные издержки. Если особенности национального ромба в этих условиях перестают стимулировать нововведения, то конкурентоспособность страны постепенно утрачивается. Процесс этот обычно длительный, растягивается на десятилетия. Особенно опасным для национальной конкурентоспособности является отставание страны в темпах создания и совершенствования развитых факторов производства. В этом случае возрастающие факторные издержки не компенсируются возрастающей эффективностью. Наряду с этим к снижению конкурентоспособности могут вести и технологические сдвиги в стране, так как они требуют новых факторных условий, создания новых отраслей. Угроза конкурентоспособности возникает и в связи с параметрами национального спроса, когда требования национальных потребителей отстают от зарубежных и тем самым перестают

стимулировать

нововведения.

Национальная

конкурентоспособность

утрачивается,

если

консерватизм лидеров национального производства приводит к игнорированию изменившихся условий развития отрасли, спроса и тем самым сдерживается приспособление к этим новым условиям. Но там, где существуют требовательные местные покупатели, интенсивная внутренняя конкуренция, квалифицированные работники и др., накопленные ранее преимущества (репутация торговой марки, развитая глобальная сеть и др.), высокий уровень конкурентоспособности может удерживаться в течение многих десятилетий. 10.3. Конкуренция, централизованное планирование и соревнование За 70 лет своего существования «реальный социализм» не придумал ничего лучше рыночной конкуренции — ровании

трудовой

активности

отдельного

ни в стимули-

работника,

ни

в

стимулировании экономического развития общества в целом". Ю. Буртин (Ахиллесова пята исторической теории Маркса)

181

Известно, что на рубеже XIX – XX в. произошло изменение условий конкуренции и в экономике основным хозяйствующим субъектом стали монополии. Иногда по этому поводу высказывается мнение о том, что именно появление монополий разрушило механизм свободной конкуренции. Данный тезис является ошибочным. В нем поменялись местами причина и следствие. Процессы индустриализации, прошедшие на основе технической революции конца XIX в., определили укрупнение производства и повышение конкурентоспособности крупных предприятий. И именно укрупнение производства изменило условия конкуренции, нарушило механизм гибкого рыночного саморегулирования. Одновременно с укрупнением производство повысило стабильность, устойчивость экономических связей, цен, избавилось от многих случайностей стихии свободного рынка. Появление монополий, а также распространение популярности идей обобществления и планирования являются следствием процессов индустриализации и укрупнения производства. Поэтому не «злой умысел» монополистов подорвал основы конкуренции, а техникоэкономическая динамика изменила условия конкуренции. Уже в первых социалистических теориях сформировалась точка зрения о том, что конкуренция приносит настолько значительные издержки обществу, что отказ от нее, замена ее централизованным планированием является благом, а значит характерная для конкуренции стихийность должна быть устранена в обществе социальной справедливости. Монополии, присущие социалистической экономике, рассматривались как обращенные на благо всему народу, а потому не имеющие негативных проявлений капиталистических монополий. При этом важная роль отводилась социалистическому соревнованию. «Уничтожение конкуренции, как борьбы, связанной только с рынком производителей, нисколько не уничтожает значения соревнования, — отмечал В. И. Ленин, — напротив, именно уничтожение товарного производства и капитализма откроет дорогу возможности организовать соревнование в его не зверских, а человеческих формах» (Ленин, т. 36, 151 – 160). Отрицание

необходимости конкуренции стало привычным стереотипом мышления с 20-х по 80-е гг.

Н. Бухарин отмечал: «Конкуренции у нас нет. Гарантированная прибыль не поступает в распоряжение частных лиц. Хозяйственники подвергнуты человеческим слабостям и могут соскользнуть на положение покоя вместо беспокойства, тревоги и движения к коммунизму. Что же тогда толкает наше производство вперед?.. Мы утверждаем, что гарантия лежит в давлении широких масс, прежде всего рабочих... Мы сами, т. е. руководящие круги в стране ... выражаем и отражаем (регулируя, контролируя, поправляя и т. п.) этот рост потребностей массы (Бухарин, 1988, 106 – 107). В работе Ф. Хайека «Дорога к рабству» отмечается, что в первой половине XX в. либеральные идеи в большинстве развитых стран уступили место идеям о необходимости планирования, о преимуществах его по сравнению с конкуренцией. Сторонники планирования доказывали его неизбежность, порожденную самими экономическими условиями. Между тем, по мнению автора, никаких объективных условий для такого убеждения нет. Наоборот, идеи планирования, так же, как и тенденция к монополизму, являются результатом взглядов, которые долго пропагандировались и стали доминирующими в экономической политике в первой половине XX в. Увеличение власти монополий сужает сферы конкуренции и это рассматривается как необходимость выбора между властью монополий и контролем над производством со стороны правительства. Многих людей в западных странах отпугивала идея централизации власти. Но большинство из них искренне считали, что необходимо выбирать сочетание конкуренции и планирования. Такие попытки предпринимались и предпринимаются во многих странах. Но совместить централизованное планирование и конкуренцию невозможно, т. к. централизованное планирование отрицает конкуренцию. «И конкуренция, и централизованное руководство становятся плохими и неэффективными методами, если применяются не в полную силу; это разные средства решения одной и той же задачи, и смешение их приведет

182

лишь к тому, что ни одно не окажется успешным и результат будет хуже, чем при последовательном применении чего-то одного» (Хайек, 1991, гл. 3). Ф. Хайек отмечал, что принято было считать, что технические сдвиги и усложнение производства требует координации действий, с которой может справиться только централизованная система руководства. Но это неверно. Наоборот, эффективность централизованного планирования была бы достаточно высокой в таких простых условиях, когда все экономические процессы поддаются учету и прогнозированию. Но по мере того, как факторы экономического развития становятся все более разнообразными и многочисленными, охват этих факторов планированием становится невозможным, требуется децентрализация. Но одновременно возникает и потребность в координации. «Поскольку необходимость децентрализации вызвана тем, что никто не может обдумать и взвесить все, касающееся решений такого громадного количества людей, то и координацию можно осуществить не путем «сознательного контроля», а лишь путем создания условий, при которых любому хозяйственному деятелю будет доступна информация, необходимая для эффективного согласования его решений с решениями остальных. А так как непрерывные изменения соотношений спроса и предложения на различные товары никакой центр все равно не может ни учесть в деталях, ни достаточно быстро сделать известными рынку, то единственное, что может здесь помочь, — это некий регистрационный прибор, который автоматически отмечает все важнейшие результаты деятельности отдельных людей и указания которого одновременно вытекают из индивидуальных решений и направляют их. Именно таким органом является в условиях конкуренции цензовая система, и никакая другая система не может с ней сравниться» (Хайек, 1991, гл. 4). Дальнейшее развитие экономики подтвердило взгляды Ф. Хайека. Централизованное управление экономикой в социалистических странах позволило решить ряд важных экономических и социальных проблем. Однако эффективность экономики в большей степени обеспечивалась конкурентной системой. Особенно наглядно это проявилось в период НТР. Оказалось, что социалистический монополизм содержит все негативные следствия монополизма, причем социалистический монополизм стал более консервативным, чем капиталистический, ограниченный антимонопольной деятельностью государства. В конце 80-х гг. в социалистических странах монополизм сохранился в чистом виде. В СССР существовало более 1000 предприятий, являющихся единственными производителями определенных видов продукции. «Если же иметь ввиду, что в то же время в странах Запада именно рыночная экономика — не подрываемая, но, наоборот, усиливаемая государственным воздействием — обеспечила тот впечатляюще быстрый и в целом устойчивый экономический рост, который перевел капиталистический мир в новое качественное состояние ... то можно заключить, что обе хозяйственные системы, каждая своим голосом, но вполне согласным дуэтом спели хвалу Меркурию — ... рыночной конкуренции...» (Буртин, 1989, 21). Не оправдались надежды и на замену конкуренции более гуманной ее разновидностью — соревнованием. Социалистическим соревнованием были охвачены все предприятия и работники. Накануне праздников и перед окончанием производственного года выдвигались «почины» трудовых коллективов о досрочном выполнении годового или квартального плана, пятилетки. Принимались встречные планы и личные социалистические обязательства. Ежеквартально и ежегодно награждались победители. В то же время соревнование не могло заменить конкуренцию, так как оно является отличным от конкуренции процессом. Соревнование представляет собой особую форму состязательности работников, которые трудятся в одном коллективе.

Соревнование

является

психологическим

свойством

работника,

способствующим

его

самовыражению, создающим чувство удовлетворенности. Оно выявляет рационализаторские идеи и

183

способствует передаче производственного опыта и навыков. Изобретательство и рационализаторство повышает производительность

труда

на

отдельных

производственных

участках,

способствует

развитию

конкурентоспособности фирмы. Об успешном использовании соревнования свидетельствует опыт японских кружков качества, обеспечивающих фирмам в Японии значительные прибыли. В то же время консерватизм монополий и централизованное планирование снижают значимость соревнования в условиях социализма. Рационализаторы и изобретатели часто не могли внедрить свои изобретения, а социалистическое соревнование постепенно превратилось в видимость соревнования, профанацию состязательности. Типичными следствиями такого соревнования стали приписки, искажения отчетности. В конце 80-х гг. проверка предприятий машиностроения показала, что приписки существовали более чем на 90 % предприятий. ЛИТЕРАТУРА Буртин Ю. Ахиллесова пята исторической теории Маркса // Октябрь. 1989. № 11 — 12. Бухарин Н. И. Избранные произведения. М., 1988. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 36. Маккей Х., Карлофф В. Как уцелеть среди акул: Деловая стратегия. Уфа; М., 1993. Портер М. Международная конкуренция. М., 1993. Хайек Ф. Конкуренция как процедура открытия // Мировая экономика и междунар. отношения. 1989. № 12. Хайек Ф. Дорога к рабству // Новый мир. 1991. № 7 – 8. Юданов Ю. Конкуренция: Теория и практика. М., 1996. Юданов Ю. Теория конкуренции: Прикладные аспекты // Мировая экономика и междунар. отношения. 1997. № 6.

184

11. Власть рынка и теория внешних эффектов Любое общество сталкивается с проблемой координации экономической деятельности отдельных субъектов, что обусловлено стремлением к максимально эффективному использованию имеющихся в его распоряжении ресурсов. В принципе существует два способа такой координации. Первый — это централизованное руководство на основе планомерности, второй — стихийное саморегулирование, свойственное рыночной экономике. Теоретически планомерность предполагает сознательное согласование своих действий многочисленными субъектами экономики, которые добровольно передают экономическую информацию единому регулирующему

центру. Центр, в свою очередь, опираясь на эту информацию,

распределяет ресурсы общества между различными вариантами их использования и для каждого субъекта хозяйствования разрабатывает обязательные для исполнения задания. При всей привлекательности идеи планомерность в таком понимании остается лишь теоретической конструкцией, которую невозможно воплотить в жизнь. Истории известен лишь ее суррогат, основанный на принуждении центром экономических субъектов действовать согласно его предписаниям. Одной из причин неудачного опыта планомерного регулирования, по мнению многих его критиков, является невозможность его информационного обеспечения. И дело здесь не только в трудностях сбора и обработки необходимого объема информации, но и в том, что, вопервых, экономически значимая информация часто мимолетна и за время передачи в центр успевает устареть и, во-вторых, даже при условии мгновенности передачи должны существовать гарантии полноты и достоверности этой информации. В условиях рыночной экономики координация экономической деятельности происходит стихийно, поскольку субъекты хозяйствования не стремятся заранее согласовать свои действия друг с другом. В основе координации здесь лежит принцип добровольного сотрудничества. Взаимодействие между производителями и потребителями, продавцами и покупателями во всем разнообразии их экономической персонификации осуществляется через рыночные сделки. Поскольку каждый участник сделки в своем поведении руководствуется

стремлением

к

максимизации

индивидуальной

выгоды,

то

состоявшаяся

сделка

свидетельствует об уверенности сторон в получении выигрыша. Следовательно, рыночные сделки заключаются добровольно и их участники принимают свои решения обдуманно. В тоже время, заключая частную сделку, ни один из ее участников не заботится о согласовании своих действий как с другими субъектами, так и с органами государственной власти. Тем не менее, из казалось бы хаотичных действий множества хозяйственных единиц складывается упорядоченная экономическая структура, позволяющая с максимальной эффективностью распределять ограниченные ресурсы. В этом и заключается власть рынка над людьми, которая позволяет с помощью «невидимой руки» координировать экономическую деятельность субъектов, руководствующихся лишь собственными интересами. До тех пор пока сохраняется реальная свобода добровольного обмена, рыночная форма организации экономической деятельности, как правило, не допускает вмешательства одних субъектов в деятельность других, т. е. исключает принуждение. Потребители свободны в выборе продавцов, а те, в свою очередь, в выборе покупателей. Невозможно вынудить покупателя вступить в сделку с конкретным продавцом, если он может извлечь больший выигрыш от взаимодействия с другими продавцами. Продавец также способен избежать принуждения со стороны конкретного потребителя, поскольку существует множество других, готовых купить его товар. Однако при отсутствии свободы заключения сделок, к примеру, в условиях несовершенно конкурентного рынка принцип добровольности нарушается.

185

Ориентиром для принятия решения о заключении сделки, а значит о выборе одной из экономических альтернатив, является

цена товара. Ценовой механизм обеспечивает контакт заинтересованных сторон,

сохраняя в то же время за каждой их них свободу выбора. Цены, образующиеся в условиях свободного рынка, могут незримо координировать действия большого числа людей, предоставляя возможность выигрыша от участия в сделке. Достигается это благодаря тому, что цена несет экономически значимую информацию и выполняет функцию передачи этой информации. Используя пример, приведенный М. Фридменом в его книге «Free to Choosе» (Фридмае и Хайек, 1990, 34 — 35, 37), можно показать процесс передачи рыночной информации от потребителя к производителю и поставщикам ресурсов и в обратном направлении. Предположим, что по какой-либо причине в некотором городе возрос спрос на карандаши. Первыми на это отреагируют розничные торговцы, которые обнаружат неожиданный рост объема продаж, а значит им потребуются дополнительные закупки карандашей у оптовых торговцев. Те, в свою очередь, обратятся за добавочной продукцией к производителям, которым для расширения выпуска понадобятся возросшие объемы ресурсов. Чтобы отвлечь эти ресурсы от применения в других производствах и заинтересовать их владельцев в увеличении поставок, производители будут вынуждены предложить более высокие цены. Поставщики ресурсов столкнутся с необходимостью найма дополнительных работников и станут их привлекать более высокими заработками. Как видно, информация распространяется подобно кругам на воде, затрагивая интересы все большего числа субъектов хозяйствования и не требуя специального вмешательства некого регулирующего органа. Аналогичным образом цена обеспечивает передачу информации от поставщиков ресурсов и производителей потребителям. Допустим, что из-за запрета на вырубку лесов и создания заповедной зоны поставки древесины сократились. Это неизбежно приведет к росту цен на древесину. Производители карандашей с помощью новых цен получат сигнал о том, что им невыгодно выпускать свою продукцию в прежнем количестве, если они не могут компенсировать свои возросшие издержки на приобретение ресурсов повышением цен на карандаши. Сокращение выпуска карандашей приведет к росту их оптовых и розничных цен. Поэтому потребитель либо воздержится от покупки по более высокой цене, либо найдет подходящий и дешевый заменитель. В обоих случаях передается лишь значимая информация и именно заинтересованным лицам. Поставщику ресурсов, например, нет нужды знать подлинную причину роста спроса на карандаши и вообще знать о том, что спрос вырос. Для него достаточно выяснить, что за его ресурс некто предлагает более высокую цену. Точно так же потребителя не интересует истинная причина роста цен на карандаши. И принимающие, и передающие информацию заинтересованы прежде всего в том, чтобы найти партнера по сделке, и свободны в принятии основанных на этой информации решений. В конечном счете, действенность и четкость ценового механизма зависят от способности цены нести информацию о редкости экономического блага. Именно это определяет, будут ли ограниченные ресурсы общества распределены эффективно. Идея «невидимой руки» и аргументы в пользу власти свободного рынка долгое время служили доводом против вмешательства государства в действие рыночного механизма и централизации хозяйственной жизни. Однако все приведенные выше рассуждения в духе неоклассической традиции имеют силу лишь тогда, когда отсутствуют препятствия для передачи посредством цены точной информации о спросе и предложении на рынке. Реальная жизнь далека от идеальной модели свободного рынка, и в ней существуют ситуации неэффективного распределения ресурсов. Эти ситуации принято называть фиаско или дефектами рынка. Обычно к ним относят несовершенную конкуренцию, неполноту и асимметричность информации, а также

186

отсутствие рынков и рыночных цен, адекватно отражающих информацию о редкости блага, а значит об альтернативных издержках его производства и потребления. В последнем случае речь может идти о «скрытой» цене, которая не улавливается рыночным механизмом, и это ведет к сбоям в координирующей силе рынка. Эта ситуация характерна для общественных благ и внешних эффектов. Современная теория внешних эффектов и станет предметом дальнейшего рассмотрения. Обычно, говоря о рыночной сделке, мы предполагаем, что ее результаты затрагивают интересы лишь тех лиц, которые в ней участвуют. Однако иногда последствия частной сделки оказывают влияние на экономическое положение третьих лиц, не принимавших в ней участия. Эти лица в одних случаях извлекают выгоду, а в других несут издержки, но рыночная цена этого не отражает. Иными словами, действительные издержки или выигрыш здесь всегда больше тех, которые заложены в рыночной цене. Поэтому она неспособна дать достоверную информацию о выгодах и издержках, и в результате распределение ресурсов окажется неэффективным. Отсутствие точной информации о выигрыше приведет к неполному использованию ресурсов, и товар будет производиться в количестве, меньшем необходимого. При неучтенных издержках, наоборот, связанные с ними товары будут выпускаться в избытке. Если, к тому же, принять во внимание принцип добровольного сотрудничества, то в ситуации внешних эффектов он не соблюдается, поскольку третьи лица вовлекаются в последствия сделки не по своей воле. Теория внешних эффектов все еще слабо освещена в отечественной экономической литературе, хотя в мировой науке она давно и плодотворно развивается. Интерес к проблеме внешних эффектов сформировался к началу 20-х г. ХХ в. Одним из первых исследователей этой проблемы был Артур Пигу, который рассматривал внешние эффекты с позиций нарушения условий конкурентного равновесия в рыночной экономике и поиска путей воссоздания этих условий. Важнейшей методологической посылкой концепции Пигу является разграничение частного и общественного чистого продукта, являющихся воплощением индивидуальной и общественной полезности. Согласно А. Пигу, расхождение между чистым общественным и чистым частным продуктом возникает потому, что индивидуум А, предоставляя индивидуууму Б определенную оплачиваемую услугу, случайно предоставляет также побочные услуги, которые при этом могут наносить ущерб другим индивидуумам — В, Г и Д. В последнем случае стороны, получающие выгоды от услуг, не имеют возможности их оплатить, а стороны, терпящие убытки, не могут получить компенсацию (Пигу, 1932, 251). В качестве примеров Пигу рассмотрел, прежде всего, ситуации, когда частный чистый продукт меньше общественного, поскольку некая третья сторона получает услуги, которые она не оплачивает (не желает или это технически невозможно). К ним относятся: маяки, которыми пользуются все суда, но вынудить их заплатить невозможно; городские парки, делающие воздух более чистым; строительство дорог, повышающее цены близлежащих земельных участков; инвестиции в лесопосадки; освещение возле частного дома, улучшающее освещение всей улицы; вложение средств в фундаментальные научные исследования и во внедрение изобретений и усовершенствований в промышленные процессы и т. п. Несложно заметить, что все эти примеры имеют отношение к общественным благам, с которыми большей частью и связаны положительные внешние эффекты, сопровождающиеся извлечением бесплатной выгоды третьими лицами. Пигу приводит также примеры, в которых частный чистый продукт превышает общественный по причине технической невозможности компенсации ущерба от определенной деятельности. Все они касаются экологической проблематики, как, например, случай строительства фабрики владельцем земельного участка, расположенного в жилом квартале, в результате чего разрушается красота ландшафта, затеняются расположенные поблизости жилые дома, уничтожаются места для отдыха, и вследствие этого растет

187

заболеваемость и снижается производительность труда. Со времени написания книги А. Пигу прошло более полувека, и острота экологических проблем неизмеримо возросла. Поэтому эти проблемы остаются в центре внимания современной теории внешних эффектов. Впоследствии идеи Пигу были развиты и дополнены понятиями частных и общественных издержек и выигрышей, а также делением внешних эффектов на положительные и отрицательные (согласно иной терминологии, на позитивные и негативные экстерналии). Внешние эффекты, приносящие выгоду не участвующим в частной рыночной сделке третьим лицам и сопровождающиеся превышением общественной полезности над частной, получили название положительных внешних эффектов, или позитивных экстерналий. Поскольку полезность полностью не отражена в рыночной цене, связанные с такими эффектами блага производятся в недостаточном количестве, и соответствующие ресурсы используются нерационально. Внешние эффекты, ведущие к непредвиденным издержкам для третьих лиц и превышению общественных издержек над частными, называются отрицательными внешними эффектами, или негативными экстерналиями. Выпуск товаров, производство или потребление которых порождает этот вид внешнего эффекта, оказывается чрезмерным по сравнению с равновесным из-за отсутствия полной информации об издержках в рыночной цене. В обоих случаях рыночный механизм не в состоянии обеспечить эффективное распределение ресурсов, и необходимо вмешательство государства. Для дальнейших рассуждений важно ввести классификацию, согласно которой внешние эффекты подразделяются на технологические и пекуниарные (денежные) (Schöb, 1995, 38). Технологические экстерналии — это последствия экономической деятельности, которые не охватываются рыночными процессами. По сути дела, начиная с Пигу, теория внешних эффектов изучает именно технологические внешние эффекты. Предположим, например, что существует два предприятия i и j. Экстерналия наблюдается тогда, когда выпуск Qi предприятия i зависит от

выпуска Qj или вводимых факторов производства Rj

предприятия j. Тогда: Qi = Fi(Ri; Qj , Rj ) , где dQi / dQj = 0 или dQi / dRj = 0. Если выпуск Qi возрастает с увеличением вводимых факторов производства Rj , то существует позитивная технологическая экстерналия. Если выпуск Qi сокращается при увеличении выпуска Qj, то речь идет о негативной технологической экстерналии. Например, добыча руды открытым способом может снизить уровень

грунтовых

вод

и

повлиять

тем

самым

на

урожайность

расположенных

поблизости

сельскохозяйственных угодий (Siebert, 1990, 9). Таким образом, технологическая экстерналия подразумевает технологическую систему, посредством которой один вид экономической деятельности взаимодействует с другим. В отличие от этого, денежная экстерналия подразумевает взаимодействие через рынки, включая будущие рынки, и проявляется через цены. В конечном счете все зависит от возможности или невозможности денежной оценки выигрыша или издержек (последние выступают в виде ущерба). Различие между технологическими и денежными экстерналиями имеет принципиальное значение для интернализации внешних эффектов, то есть трансформации их во внутренние издержки или выигрыши участников рыночной сделки. Некоторые

экономисты

настаивают

на

необходимости

введения

понятий

«Парето-

непротиворечивые» и «Парето-противоречивые» внешние эффекты. По их мнению, первые — это внешние эффекты, возникающие в результате сделок экономического субъекта и ведущие к улучшению его экономического положения без ухудшения положения других субъектов (Buchanan, 1969, 174 — 177). Известный экономист Баумоль дополнил это понимание, указав на то, что Парето-непротиворечивые внешние эффекты существуют только тогда, когда выигрыш от сделки фактически отсутствует. По его мнению, Парето-

188

противоречивые внешние эффекты заключаются в том, что, во-первых, происходят реальные (то есть не выраженные в денежной форме) изменения в функции полезности или в производственной функции экономического субъекта. Величина этих изменений зависит от решений других экономических субъектов, которые, однако, оставляют это без внимания. И, во-вторых, субъекты, принимающие решения, не предполагают какую-либо компенсацию, равную по размерам издержкам, которые по их вине несут другие субъекты. Точно так же не оплачивается и выгода, извлекаемая этими другими из деятельности первых субъектов (Baumol, Oates, 1988, 171). Следуя такой логике, Парето-непротиворечивого внешнего эффекта можно добиться, вводя соответствующие компенсации и платежи. Иногда в экономической литературе встречается употребление понятия внешних издержек в качестве синонима внешнего эффекта. Однако это не вполне корректно, поскольку понятие внешних издержек применимо лишь в отношении пекуниарных экстерналий, действительно предполагающих денежную оценку. Внешние эффекты также принято различать в зависимости от участвующих в них субъектов: с одной стороны, вызвавшего экстерналию, и с другой — пострадавшего или выигравшего от нее. В соответствии с таким подходом выделяют три формы внешнего эффекта:

1. Экстерналия потребления. Возникает, когда экономическая деятельность потребителя в лице домашнего хозяйства влияет на уровень полезности по крайней мере еще одного домашнего хозяйства, однако не оказывает влияния на производственную сферу экономики.

2. Производственная экстерналия. Здесь экономическая деятельность предпринимателя влияет на уровень производства как минимум еще одного предпринимателя, но не оказывает влияния на функции полезности домашних хозяйств.

3. Производственно-потребительская экстерналия. Предполагает, что экономическая деятельность домашнего хозяйства влияет на уровень производства по крайней мере одного предпринимателя, или, наоборот, экономическая деятельность предпринимателя влияет на уровень полезности домашнего хозяйства (Schőb, 1995, 39). В научной экономической литературе преобладает анализ производственных, либо производственнопотребительских экстерналий. Экстерналии потребления изучены слабо и оставляют большое поле деятельности для будущих исследователей. Механизм

внешних

эффектов

обычно

анализируется

с

помощью

традиционных

микроэкономических моделей. Рассмотрим, например, случай отрицательного внешнего эффекта.

189

Р SMC=PMC + MD P*

S = PMC

А В С

D

МD Q

0

х*

х0

Рис.10.1. Отрицательный внешний эффект Предположим, что выпуск продукции сопровождается предельным ущербом MD. Выпуск х0 определяется пересечением кривой спроса D и кривой частных предельных издержек PMC, совпадающей с кривой предложения данного товара S. С учетом ущерба, наносимого третьим лицам, общественные предельные издержки производства товара превышают частные предельные издержки, то есть SMC = PMC + MD. Тогда эффективным будет выпуск х* по цене Р*. Очевидно, что х0 >х*, то есть реальный выпуск товара, вызывающего отрицательный внешний эффект, больше эффективного. Под общественными предельными издержками здесь понимаются издержки производства, которые включают альтернативные издержки всех ограниченных ресурсов независимо от того, имеют они цену или нет. Если бы выпуск сократился с х0 до х*, то имелись бы и издержки, и выигрыш. В этом случае издержками будет уменьшение выигрыша потребителя, вызванное падением выпуска на величину, равную х0 - х*. Это уменьшение выигрыша потребителя стремится к площади под кривой спроса D между точками х0 и х*, то есть сумме площадей В и С. Выигрыш от движения от х0 к х* заключается в экономии ресурсов, обусловленной сокращением производства. Он состоит из двух компонентов. Первый — это цена ресурсов, которую заплатил производитель данного товара. Она измеряется площадью между точками х0 и х* под кривой предложения S, то есть площадью С. Второй компонент — это снижение издержек, вводящее в заблуждение пострадавших от внешнего эффекта. На каждую единицу, на которую сокращается выпуск продукции, они получают сумму, равную предельному ущербу от выпуска единицы продукции. На графике эта сумма равна расстоянию между кривой MD и осью абсцисс. Поэтому выигрыш пострадавших от внешнего эффекта при снижении выпуска с х0 до х* равен площади под кривой MD между точками х0 и х*. По построению она совпадает с площадью (А + В), поскольку вертикальное расстояние между кривыми SMC и S равно одновременно MD и расстоянию между MD и осью абсцисс. Таким образом, общая экономия ресурсов при движении от х0 к х* составляет площадь (А + В + С). Следовательно, чистый выигрыш общества будет равен (А + В + С) - (В + С), и это позволяет не просто утверждать, что общество выигрывает от эффективного уровня выпуска, но и измерять размер этого выигрыша, равный площади А. Рассмотренное движение к эффективному выпуску обеспечивается путем интернализации внешнего эффекта. Стратегия интернализации формируется, исходя из неоклассической логики распределения ресурсов, согласно которой условия оптимальности по Парето требуют отсутствия внешних эффектов. Она основана на

190

воздействии на рыночное равновесие изнутри путем трансформации издержек во внутренние, касающиеся только участников сделки. Иными словами, экономический субъект, деятельность которого порождает внешний эффект, должен нести издержки в

полном объеме, а не перекладывать их на третьих лиц (как это происходит в случае

негативной экстерналии), либо получать компенсацию за предоставление непредвиденной полезности третьим лицам (как в случае позитивной экстерналии). В теории внешних эффектов известны два альтернативных подхода к проблеме интернализации. Первый был предложен в 1920 г. Артуром Пигу, а второй — в 1960 г. Рональдом Коузом. Оба подхода были взяты на вооружение практикой государственного регулирования экономики. Наиболее интенсивно они применялись в рамках экологической политики. В то же время и первый, и второй подходы подвергались обоснованной критике с практической и теоретической точек зрения. В принципе, каждый из них имеет ограниченные возможности, что обусловлено прежде всего научно-методологическими трудностями теории внешних эффектов (которые будут рассмотрены ниже) и сложностью выработки приемлемой стратегии интернализации. Кроме того, следует заметить, что обычно говорят об интернализации отрицательных внешних эффектов, в то время как проблемы положительных внешних эффектов рассматриваются теорией общественных благ. Подход А. Пигу основан на признании разрыва между частными и общественными предельными издержками. Этот разрыв служит причиной неэффективного распределения ресурсов и объясняет существование внешнего эффекта. Согласно Пигу, отрицательные внешние эффекты устраняются, когда их виновники облагаются налогом в размере причиненного ими предельного общественного ущерба. Такое решение проблемы интернализации требует участия государства в форме взимания так называемого налога Пигу (Pigovean tax). В результате будут скорректированы дефекты рынка, которые невозможно устранить иным путем. Особенно широко налог Пигу применялся и продолжает применяться в экологической политике, где он выступает в виде экологического налога, то есть налога на эмиссии загрязняющих окружающую среду веществ. Он представляет собой налог, который взимается с каждой единицы выпуска виновника загрязнения в размере, в точности равном предельному ущербу жертвы загрязнения. В качестве примера возьмем случай кислотных дождей. Возникая по вине сталелитейного предприятия, осуществляющего выброс в атмосферу соединений азота и серы, эти дожди оказывают неблагоприятное воздействие на производственные результаты бригады рыбаков вследствие загрязнения поверхности воды вредными веществами. При этом сталь производится в неэффективно больших количествах, поскольку цены факторов производства неадекватно отражают общественные издержки.

191

P

S+t S= PMC

Po

t D Q 0

х*

х0

Рис. 11.2. Интернализация отрицательного внешнего эффекта с помощью налога Пигу Налог Пигу здесь равен t. Применение налога вызывает реакцию со стороны производителя стали, поскольку увеличиваются его предельные издержки. В расчете на каждую производимую единицу продукции (тонну стали) он должен заплатить поставщикам применяемых ресурсов в количестве, равном расстоянию до S, а также налоговому органу в количестве t. Геометрически новые предельные издержки формируются путем вертикального сдвига кривой предложения S на расстояние, равное t. Новое равновесие находится на пересечении кривой эффективного предложения S + t и кривой спроса D в точке е2. Итоговый уровень выпуска х* является эффективным. Следовательно, налог Пигу вынуждает производителя принять в расчет порождаемые его деятельностью издержки третьих лиц и заставляет его осуществлять выпуск в эффективном объеме. Кроме того, образуются налоговые поступления в размере, равном заштрихованной площади t · х*. Однако на практике применение схемы налога Пигу сталкивается с определенными трудностями. Прежде всего, регулирующий орган должен точно определить размер предельного общественного ущерба. Для этого требуется решить несколько сопутствующих вопросов. Во-первых, необходимо установить, какая именно деятельность приводит к неблагоприятным последствиям. В частности, должны быть идентифицированы типы и количества загрязнений, обусловленных определенными производственными процессами. В этом смысле характерен пример с кислотным дождем, поскольку невозможно определить, какой частью он связан с производственной деятельностью человека, а какой — с естественными природными процессами, такими, как гниение растений, извержение вулканов и т. п. Кроме того, исключительно трудно определить количества соединений азота и серы, которые попали в состав кислотного дождя, поскольку это зависит и от местных погодных условий, и от распространения других загрязняющих веществ. Во-вторых, важно выяснить, какие именно загрязняющие вещества наносят ущерб. Это требует длительных контрольных экспериментов, возможности которых ограничены. Поэтому чаще всего сложно выявить последствия воздействия конкретного загрязняющего вещества. В принципе, эту проблему можно решить известным способом оценки ожидаемого ущерба. Однако обычно предлагаемые варианты такой оценки противоречивы, и это препятствует построению функции ожидаемого предельного ущерба, которая была бы бесспорной.

192

В-третьих, необходимо денежное выражение оценки нанесенного ущерба. Обычно для этого прибегают к понятию готовности платить за предотвращение такого ущерба. Но в реальной жизни отсутствует рынок загрязнений, а значит спрос на их предотвращение нельзя измерить непосредственно, и возможны лишь косвенные его оценки. Например, путем анализа цен на жилые помещения можно выявить готовность платить не только за качество самого жилья, но и за характеристики окружающего пространства, такие, как качество воды, атмосферного воздуха и т. д. Из-за указанных трудностей, обусловленных главным образом неполнотой информации, очень сложно найти истинный размер предельного ущерба, а следовательно, установить адекватную ставку налога Пигу. По этой причине действенность налога часто подвергается сомнению. Например, использование налога Пигу в отношении вызывающего отрицательный внешний эффект монополиста может привести не к улучшению, а к ухудшению ситуации в связи с еще более сильным нарушением условий эффективного равновесия (Buchanan, 1969, 177). Несмотря на это, налогообложение по Пигу остается популярным подходом к интернализации внешних эффектов. Альтернативный подход к интернализации был предложен Р. Коузом, одним из наиболее убежденных и серьезных критиков концепции А. Пигу. Коуз как юрист считал учение Пигу ошибочным в первую очередь потому, что в нем не была учтена в должной степени взаимосвязь экономики и права. Пигу в своих рассуждениях исходил из существующей системы прав собственности как данной и не видел в ней источника, постоянно продуцирующего внешние эффекты. Существующая система прав собственности определяет пространство, в рамках которого участник рынка действует для достижения собственной выгоды. Конкуренция вынуждает добиваться минимальных издержек, и заполнение пробелов в системе прав собственности улучшает конкурентность и содействует эффективности, в то время как консервация прежних систем поддерживает тенденцию к интенсификации внешних эффектов. Решение проблемы, по мнению Р. Коуза, состоит в совершенствовании правовой системы, способствующей интернализации внешних эффектов и освобождению общества от дополнительных издержек. Прежде всего, необходимо расширить само понятие собственности с учетом всех побочных воздействий производства и потребления товаров. Понятие фактора производства также не должно ограничиваться вещественной стороной, а включать правовые аспекты. Коуз предлагает трактовку понятия фактора производства как права на выполнение определенных действий. Тогда право осуществлять вредные для других субъектов действия тоже становится фактором производства. Издержки реализации прав, то есть использования фактора производства, будут всегда представлять собой убыток для других субъектов. «Некто, имеющий право построить фабрику на участке земли (и желающий использовать это право) обычно примет меры против того, чтобы кто-нибудь... посадил здесь пшеницу; и если работающая фабрика является источником шума и дыма, владелец захочет получить права и на это. Владелец предпочтет выбрать определенное место, чтобы без препятствий шуметь и дымить, поскольку при этом он получит больший чистый доход, чем при работе в другом месте или в другом рабочем режиме. Использование этих прав, конечно, лишает фермеров возможности пользоваться землей, а остальных — тишины и чистого воздуха», отмечал Р. Коуз (Коуз, 1991, 11–12). Если права на совершение определенных действий могут быть куплены и проданы, их в конце концов приобретут те, кто наиболее высоко их ценит. В результате права будут приобретены, подразделены и скомбинированы таким образом, чтобы предусмотренная ими деятельность приносила доход, имеющий наивысшую рыночную ценность. Осуществление прав, приобретенных одним субъектом, неизбежно лишает этой возможности других, для которых цена покупки этих прав чрезмерно высока. При этом, по

193

мнению Коуза, необходимо сопоставлять возрастание ценности результата с непроизводственными издержками, которые требуются для установления новых прав собственности, то есть перераспределение прав состоится лишь тогда, когда эти издержки меньше, чем возрастание ценности. При преодолении отрицательного внешнего эффекта важно принимать во внимание не только права пострадавшей стороны, как это обычно делается, но и права субъекта, виновного в ущербе. По утверждению Коуза, налоговая система, «ограниченная налогом на производителя за причиняемый ущерб, поведет к несправедливому возрастанию издержек на предотвращение ущерба... По мере роста налога будет сокращаться ценность продукта, производимого занятыми... факторами: либо потому, что сокращение производства под тяжестью налогов поведет к использованию факторов где-либо еще и менее ценными способами», либо потому, что факторы будут отвлечены на производство средств для предотвращения ущерба (Коуз, 1991, 136 — 137). Следовательно, жертвы ущерба окажутся виновными в упущенных возможностях субъекта, вызвавшего внешний эффект. Формирование прав собственности на объекты окружающей среды и природные ресурсы способствует интернализации отрицательных внешних эффектов через переговоры между заинтересованными сторонами. Хотя разграничение прав является существенной предпосылкой рыночных операций, конечный результат, максимизирующий ценность производства, оказывается не зависящим от правового решения. Эта идея, в несколько преобразованном Дж. Стиглером виде, получила название теоремы Коуза. Суть ее состоит в том, что при отсутствии непроизводственных издержек проблемы внешних эффектов могут решаться путем переговоров между вовлеченными в экстерналию сторонами независимо от установленных первоначально прав собственности. В принципе, Дж. Стиглер называл теоремой Коуза утверждение, что»... в условиях совершенной конкуренции частные и общественные издержки будут равны» (Коуз, 1991, 13 — 14). Исходя из этого, неудачи Пигу и его последователей связаны с тем, что они пытались объяснить и ликвидировать несовпадение между частными и общественными предельными издержками, опираясь на теоретическую посылку, что частные и общественные издержки всегда равны. Они не учитывали существования непроизводственных издержек (в переводной экономической литературе их также называют операционными издержками или издержками трансакций), к которым относятся затраты: на выявление желательного партнера по сделке, на распространение информации о своем желании заключить сделку с указанием ее условий, на проведение переговоров с целью заключения сделки, на осуществление контроля за соблюдением оговоренных условий и т. п. При нулевых непроизводственных издержках частные и общественные издержки уравниваются, и ценность производства будет максимальной. Коуз объясняет это следующим образом: «Социальные издержки представляют собой наивысшую ценность, которую могут принести факторы производства при альтернативном их использовании. Однако производители, которые обычно заинтересованы лишь в максимизации собственного дохода, не обращают внимания на социальные издержки и приступают к какойлибо деятельности только, если ценность того, что производят вовлеченные факторы, больше, чем ценность того, что они могут дать при альтернативном использовании» (там же, 141). Итак, согласно Коузу, решение проблемы внешних эффектов состоит в расширении, дополнительном формировании прав собственности. Реально это выражается в приватизации ресурсов. Суть теоремы Коуза можно раскрыть, вернувшись к примеру сталелитейного предприятия, загрязняющего атмосферный воздух и способствующего возникновению кислотных дождей, и рыболовецкой бригады, терпящей от этого убытки. Сначала предположим, что право собственности на чистый воздух дано сталелитейному предприятию. В этом случае рыбаки готовы платить производителю стали за снижение выпуска продукции, равносильное

194

уменьшению выбросов загрязняющих веществ, и размер этих платежей становится предметом переговоров между заинтересованными сторонами. При этом предполагается, что издержки на проведение переговоров ничтожно малы.

P

SMC= PMC+MD S= PMC r

P1

MR s

MR-MPC=0 MD

0

х*

х2 х1

Q

Рис. 11.3. Интернализация отрицательного внешнего эффекта на основе теоремы Коуза Здесь MD представляет собой предельный ущерб, наносимый рыбакам, S — кривую предложения производителя стали, совпадающую с кривой частных предельных издержек PMC, а SMC — кривую общественных предельных издержек, представляющих собой сумму частных предельных издержек и предельного ущерба. Кривая спроса совпадает с горизонтальной кривой предельного дохода MR, поскольку сталелитейное предприятие рассматривается как принимающее рыночную цену в качестве данной. Подобно любому максимизирующему прибыль субъекту производитель стали не заинтересован в какой-либо деятельности, если предельный выигрыш от нее по крайней мере не меньше, чем предельные издержки. Следовательно, владелец предприятия не будет производить данную единицу продукции до тех пор, пока он получает от рыбаков платеж, превышающий его чистый выигрыш от выпуска этой единицы. В данном случае чистый выигрыш равен разности предельного дохода и частных предельных издержек, то есть MR — РМС. До тех пор, пока сумма, которую рыбаки желают платить производителю стали, равная MD, превышает его издержки, связанные с отказом от производства (MR - РМС), существует возможность переговоров. На графике при уровне выпуска х1 разность (MR - РМС) равна нулю, в то время как MD > 0. Следовательно, предельный ущерб рыбаков превышает предельный выигрыш от производства стали в количестве х1, а значит, есть возможность переговоров. Аналогичным образом можно показать, что готовность рыбаков платить превышает величину (MR - РМС) при каждом уровне выпуска справа от х*. Например, при х2 готовность рыбаков платить равна вертикальному расстоянию от r до s, которое больше, чем (MR - РМС), то есть расстояние от u до s. В отличие от этого, слева от х* сумма денег, которую сталелитейное предприятие хотело бы получить в качестве компенсации за потери от снижения выпуска, превышает ту, которую рыбаки были бы готовы заплатить. Таким образом, только при х* рыбаки платят производителю стали сумму, соответствующую эффективному выпуску. Следовательно, в результате переговоров производство достигнет эффективного уровня х*.

195

Теперь предположим, что ситуация с правами собственности такова, что право на чистый воздух принадлежит рыболовецкой бригаде. Тогда предметом переговоров будут размеры платежей, которые должно осуществить сталелитейное предприятие, чтобы получить разрешение на выброс загрязняющих веществ. Рыбаки будут согласны на дополнительное загрязнение до тех пор, пока этот платеж больше, чем их предельный ущерб. Производитель стали считает целесообразным платить за возможность выпуска одной дополнительной единицы (тонны) стали, пока выплачиваемая им сумма меньше величины (MR — РМС) для этой единицы. Причина здесь та же, что и в случае, рассмотренном выше: обе стороны заинтересованы в заключении соглашения, в соответствии с которым рыбаки продают производителю стали право на выпуск в количестве х*, равном эффективному. Очевидно, что эффективное решение может быть достигнуто и в первом, и во втором случае, то есть независимо от того, каким образом были первоначально распределены права собственности, важно лишь, чтобы они вообще существовали. В рассмотренном примере выпуск будет равен х* независимо от того, кто является собственником чистого воздуха, если кривая спроса не зависит от уровня производства. При таком условии перемещение платежей между сторонами не изменяет положения кривой спроса, а значит не изменяют величину х*. Следовательно, как и утверждает теорема Коуза, если права собственности на ресурсы адекватно определены, внешние эффекты не порождают проблему неэффективности, поскольку принятое в результате переговоров решение будет выражаться в оптимальном по Парето распределении ресурсов. Теорема Коуза базируется на предположении, что непроизводственные издержки сведены к нулю. Однако в реальной жизни такую ситуацию обнаружить практически невозможно. Часто именно высокие непроизводственные издержки препятствуют успеху переговоров, и это ставит под сомнение возможность интернализации внешних эффектов с позиции прав собственности. Воздействие непроизводственных издержек на эффективное распределение ресурсов можно показать, используя следующую модель: C1

MD,MC

0

C

MD

Q′ Q* Q″

MD1

Q

Рис. 11.4. Влияние непроизводственных издержек на эффективное распределение ресурсов Для упрощения предполагается, что существует только два субъекта, вовлеченных в отрицательный внешний эффект: виновник и жертва загрязнения окружающей среды. Кривая MD здесь соответствует предельному предотвращенному ущербу, а кривая С — предельным издержкам на предотвращение загрязнений. Допустим, что возникают непроизводственные издержки, инициированные участником переговоров, который пытается убедить собственника ресурсов использовать их иначе. В целях упрощения предположим также, что непроизводственные издержки могут быть определены в расчете на единицу продукции таким образом, что их можно понимать как предельные издержки на принятие решения, причем эти издержки являются постоянными. Тогда, в зависимости от первоначальной принадлежности прав собственности, возможны два случая.

196

В первом случае право собственности на окружающую среду (например, как в предыдущих примерах, чистый воздух) принадлежит пострадавшему от загрязнения. Тогда виновник загрязнения будет готов компенсировать ущерб в соответствии со своей кривой предельных издержек на защиту окружающей среды С. Однако при этом он несет непроизводственные издержки, и это приводит к сдвигу кривой предельных издержек до С′. Вертикальное расстояние между этими кривыми равно непроизводственным издержкам на единицу продукции, и при этом сдвиг является параллельным, так как непроизводственные издержки неизменны. По сравнению с ситуацией отсутствия непроизводственных издержек с ее оптимальным количеством загрязнений Q* новым решением будет Q′. Очевидно, что Q′ < Q*, а значит, достигается более высокое качество окружающей среды. Таким образом, непроизводственные издержки служат ценой права на загрязнение, и у виновника отрицательного внешнего эффекта появляется стимул к сокращению загрязнений. Заметим также, что кривая С′ одновременно показывает чистый выигрыш пострадавшего от негативной экстерналии. Во втором случае право собственности на окружающую среду принадлежит виновнику загрязнения. Тогда компенсация потерпевшего с целью сокращения загрязнений будет отражена в кривой предельного предотвращенного ущерба. Поскольку жертва загрязнения также несет непроизводственные издержки, она в состоянии предоставить компенсацию лишь в размере предельного предотвращенного ущерба за вычетом этих издержек. Следовательно, происходит параллельный сдвиг кривой MD до MD′, и при этом виновник загрязнения утрачивает стимул к сокращению выброса, так как он может рассчитывать на компенсацию лишь в меньшем размере. Поэтому он будет загрязнять атмосферный воздух в количестве Q′′, и качество окружающей среды станет более низким. Итак, очевидно, что при существовании непроизводственных издержек итоговый результат переговоров может быть разным, в зависимости от первоначального определения прав собственности. Практическая значимость подхода к интернализации внешних эффектов с позиции прав собственности, как и подхода Пигу, заслуживает скептической оценки. Прежде всего негативные последствия экономической деятельности могут быть зафиксированы лишь тогда, когда налицо пострадавшие и виновники. В действительности, далеко не всегда тот или иной субъект ощущает себя жертвой загрязнения. Часто трудно или невозможно точно оценить размер нанесенного ущерба (особенно с учетом отдаленных во времени и пространстве последствий) и обнаружить источник негативного воздействия, а значит переговоры оказываются нереальными. Иногда сомнительными или спорными являются сами права собственности. В частности, еще сто лет назад никто не мог предположить, что станет возможной продажа воздушного пространства возле частного домовладения. Однако это случилось в Манхэттене после принятия закона о зонировании. Установление прав собственности было исторически длительным процессом, обусловленным нарастанием редкости ресурсов. В современном мире все больше ресурсов попадает в разряд ограниченных, и с точки зрения подхода Коуза необходимо формирование прав собственности на эти ресурсы. Заполнение пробелов в существующей системе собственности способствует созданию новых рынков и позволяет решать проблему отсутствующих рынков, то есть осуществлять интернализацию внешних эффектов. Кроме перечисленных трудностей, при ведении переговоров могут возникать внутренние проблемы и противоречия. В реальной жизни каждая из договаривающихся сторон обычно состоит из более чем одного участника. Непроизводственные издержки могут оказаться у одной из сторон больше, чем у другой. Одним из наиболее часто упоминаемых препятствий к успешному ведению переговоров является асимметричная информация. Считается, что виновные в негативных экстерналиях склонны преувеличивать свои издержки на

197

предотвращение неблагоприятных последствий своей деятельности, а их жертвы — преувеличивать размеры своего ущерба. Это позволяет сделать вывод, что частные переговоры могут быть успешными для решения лишь краткосрочных или локальных проблем, связанных с внешними эффектами. Но при решении крупномасштабных трансграничных и глобальных проблем, таких как разрушение озонового слоя или парниковый эффект, они оказываются бессмысленными. Несмотря на аргументированную критику, концепция прав собственности нашла практическое применение в принципах и инструментах современной экологической политики. На основании выводов, полученных с помощью теоремы Коуза, были сформулированы принципы «платит виновник загрязнения» и «платит жертва загрязнения». Альтернативой основанному на концепции Пигу налогообложению становится формирование рынка прав на загрязнение окружающей среды. Идея передачи части прав собственности на окружающую среду в форме разрешений (лицензий) на загрязнение принадлежала американскому политологу Дэйлсу. Он предложил два варианта такой передачи. При первом из них правительство исходит из эффективного уровня загрязнений и предлагает разрешения на загрязнение для продажи на аукционе. Поскольку оно сталкивается с многочисленными претендентами, аукционная цена по величине уравнивается с налогом Пигу. Во втором случае эффективное количество загрязнений в виде разрешений распределяется между эмитентами загрязняющих веществ бесплатно и разрешается купля-продажа прав на загрязнение. Возможность продажи права на загрязнение фирмой с более низкими издержками на охрану окружающей среды той фирме, у которой эти издержки высоки, обеспечивает гибкость в распределении загрязнений в пределах

изначально

установленного

уровня.

Такой

подход

сочетает

преимущества

прямого

административного регулирования с выгодами рыночного саморегулирования и потому является более выигрышным, чем экологическое налогообложение. Задача правительства состоит в установлении стандартов качества окружающей среды, рынок же обеспечит адекватное ценовое соотношение между различными типами загрязняющих веществ. Кроме того, не нужно устанавливать «цену равновесия» прав на загрязнение, поскольку она будет определяться равенством спроса и предложения на рынке разрешений. P S

P*

D 0

Q Z*

Рис. 11.5. Рынок разрешений на загрязнение окружающей среды Установленный стандартом объем загрязнений здесь равен Z*. Предложение разрешений на загрязнение является абсолютно неэластичным и представлено в виде вертикальной кривой S. Спрос на разрешения изображен с помощью кривой D с отрицательным наклоном, равновесная цена равна Р*. Фирмы, не желающие платить Р* за каждую единицу загрязнений, вынуждены производить меньший объем продукции или использовать более совершенную технологию. Картина будет одинаковой для обоих вариантов

198

распределения прав на загрязнения: аукционной продажи и бесплатной выдачи с возможностью последующей перепродажи. Однако, важно заметить, что несмотря на в равной степени эффективный результат, последствия распределения будут принципиально иными. Если при аукционной продаже денежные средства поступают в распоряжение правительства, то во втором случае они достаются фирмам. Так или иначе, достигается эффективный уровень выпуска, как и при налоге Пигу. Однако рассмотренная схема имеет свои практические преимущества. Важнейшим из них является то, что здесь отсутствует неопределенность относительно допустимого уровня загрязнений. Для прогноза изменения поведения эмитента загрязняющих веществ под воздействием налога Пигу необходимо точно знать форму кривых частных предельных издержек и предельного выигрыша. Но если информация об этих кривых недостаточна, то сложно с определенностью сказать, какая ставка налога будет стимулировать снижение загрязнений. Недостаток информации вынуждает выбирать стандарт загрязнения произвольно, в то время как система разрешений обеспечивает более высокую степень определенности. Кроме того, учитывая стремление фирм к максимизации прибыли, можно ожидать, что они станут искать для соблюдения стандарта технологии, позволяющие минимизировать издержки. Преимуществом рынка прав на загрязнение является и то, что в условиях инфляции цена разрешений ожидается неизменной, в то время как изменение ставки налога в качестве реакции на инфляцию требует длительной административной процедуры. В то же время, по-видимому, существуют ситуации, в которых рынок прав на загрязнение способен порождать новые проблемы. Так, некоторые экономисты полагают, что возможны нарушения условий конкуренции, поскольку право на загрязнение является фактором производства с абсолютно неэластичным предложением. Крупная фирма, действующая в ограниченном регионе, может приобретать этот фактор, чтобы контролировать доступ в регион новых и расширение существующих фирм (Siebert, 1990, 140). Однако, до сих пор неизвестны эмпирические подтверждения этого предположения. Для функционирования рынка прав на загрязнения важное значение имеет продолжительность действия таких прав. Различия в сроке действия делают товар «разрешение на загрязнение» качественно неоднородным, и это может препятствовать торговле разрешениями. Поэтому более надежным является предоставление разрешений на определенные количества конкретных загрязнений с неограниченным сроком действия. В отличие от налогов, которые могут быть использованы на макроуровне, права на загрязнения требуют пространственного ограничения объектов и элементов окружающей среды и очерчивания региона, в рамках которых устанавливается требуемый уровень загрязнений и распространяется строго определенное количество разрешений. Практика показала, что наиболее выигрышным является применение прав на загрязнение в отношении объектов окружающей среды с большой пространственной протяженностью, таких как глобальные природные ресурсы. Решающим для характеристики прав на загрязнение служит то, что складывается реальный рынок и устанавливается

равновесная

рыночная

цена.

Благодаря

этому

внешние

эффекты

могут

быть

интернализированы, что является необходимой предпосылкой эффективного распределения ресурсов. Однако теория внешних эффектов сталкивается с существенными научно-методологическими трудностями, которые объективно не позволяют найти окончательное и неуязвимое для критики решение проблемы. Иными словами, существуют гносеологические и эмпирические границы интернализации внешних эффектов. Обнаружение отрицательного внешнего эффекта и его источника имеет смысл лишь тогда, когда негативные последствия очевидны или ощутимы в пространстве и во времени, прослеживаются в какой-либо

199

форме и могут быть выражены с помощью денежной оценки. Более того, сама интернализация внешнего эффекта возможна лишь тогда, когда он будет представлен в денежных величинах. Господствующие в современной экономической теории методологические подходы — принцип маржинализма и методологический индивидуализм — требуют оценки всех ресурсов, как и потребительских благ, в денежной форме. Как уже отмечалось, теория внешних эффектов во всем мире служит научным фундаментом государственного регулирования проблем окружающей среды и природных ресурсов. Любая деятельность может быть разрешена лишь тогда, когда каждый хозяйствующий субъект самостоятельно несет издержки своей деятельности. Поэтому считается, что последствия любой сделки, осуществляемой с помощью денег, будут достаточно благоприятными. Однако с монетаризацией связан целый ряд проблем. Денежная оценка основана прежде всего на признании экономических благ либо в качестве субститутов, либо комплементарных для других благ, что предполагает возможность их взаимной оценки и обмена друг на друга. Однако многие природные ресурсы и элементы окружающей среды (например, животный и растительный мир, природные ландшафты и т. п.) могут быть жизнеспособными только в неразрывной взаимосвязи с определенными экологическими системами. При этом сравнительная стоимостная оценка отдельной части не может лежать в основе комплементарности, и монетаризация здесь недопустима. Монетаризация внешнего эффекта ставит сложнейшее взаимодействие в рамках экологических систем на одну ступень с уравнительной стоимостной оценкой, лежащей в основе обмениваемости товаров. Но согласно научной экономической традиции, способность к обмену (меновая стоимость) исчезает, когда безвозвратно разрушается окружающая среда. Целевые установки и потребности человека существуют во взаимосвязи с физическими, биологическими и экологическими закономерностями. Эти закономерности определяют рамки, ограничивающие поле деятельности для заключения сделок и принятия решений. «Хотя сохранение природных основ стоит денег, природа и жизнь не возмещаются деньгами» (Ring, 1994, 115) — таковы действительные границы монетаризации. Решающим для будущего всего человечества является исчерпание природных основ жизни в их физическом измерении (сельскохозяйственных угодий, чистой воды, атмосферного воздуха и т. д.). Поэтому необходимы правила, регулирующие нагрузку на окружающую среду. Физические пределы этой нагрузки по традиции устанавливаются в испытанных и привычных денежных величинах, и окружающая среда постепенно интегрируется в современную рыночную систему. Но денежные величины не гарантируют соблюдения физических границ. А любое превышение установленных пределов может привести к необратимым последствиям. В принципе, однажды достигнутая нагрузка на окружающую среду является невозвратимой. Экономическая теория внешних эффектов вносит свой вклад в объяснение того, каковы условия оптимального распределения ресурсов при данных потребительских предпочтениях, современном состоянии знаний и достигнутом уровне технологий. Однако, как правило, она

рассматривается в качестве

вспомогательного средства статического анализа. Применимость ее для динамического анализа ограничена, поскольку возникают трудности, связанные с сегодняшней оценкой потребностей будущих поколений. Тем не менее, предпринимались попытки использования динамического подхода в рамках теории внешних эффектов, что потребовало дисконтирования будущих полезностей определенных благ (Siebert, 1990, 30). При этом на качество жизни будущих поколений могут повлиять следующие факторы: использование в настоящее время невозобновимых ресурсов, что делает их недоступными для будущих поколений; интенсивное использование возобновимых ресурсов, ведущее к снижению их способности к регенерации; необратимое ухудшение качества окружающей среды. Из этого следуют сложности динамического анализа в рамках теории внешних эффектов,

200

обусловленные отсутствием единого мнения о том, какой (положительной или отрицательной) должна быть ставка дисконтирования. Большинство экономистов ведет речь о положительной ставке дисконтирования, предполагающей более высокую оценку современной полезности по сравнению с будущей. Они аргументируют свою позицию тем, что научно-технический прогресс в состоянии частично или полностью компенсировать ограниченность ресурсов. Вообще, неоклассическому направлению экономической мысли свойственен практически безграничный оптимизм в отношении творческих возможностей человеческого интеллекта и будущих технических достижений. Сторонники же экологически ориентированных научных взглядов предлагают применять отрицательную ставку дисконтирования. Через

постулат

о

связи

между

обменом

материальной,

биологической

и

когнитивной

(познавательной) энергией и информацией ограниченные возможности экономического роста объясняются не проблемой материальных ресурсов, а скоростью преобразования информации в полезные знания. Но, экономический рост в традиционном понимании всегда зависит от физических факторов производства. Преувеличение роли интеллектуальных факторов и манипулирование привычными денежными категориями обусловлены недостаточным пониманием основных естественнонаучных взаимосвязей и закономерностей, а точнее, игнорированием того, что и культурное, и экономическое развитие всегда происходит в пределах физических, химических, биологических и экологических ограничений. Рассуждения о совершенной субституции ресурсов противоречат законам термодинамики и фундаментальным физическим и химическим законам природы. Все сказанное, разумеется, не отрицает роли технических усовершенствований, но дает ясное понимание того, что чисто технические подходы далеко не всегда применимы. Что касается проблемы динамического анализа, связанной с формами и размерами учета потребностей будущих поколений при современном экономическом развитии, то в настоящее время экономическая теория не дает удовлетворительного ответа. Можно лишь предположить, что будущие поколения, независимо от всех прочих притязаний, должны удовлетворять, по меньшей мере, свои первичные потребности. Поскольку это сопровождается потреблением относительно стабильных услуг окружающей среды, большое значение приобретает численность людей, между которыми эти услуги распределяются. Современная тенденция к уничтожению экологического разнообразия в стремлении к максимизации полезности равнозначна медленному самоуничтожению. С

вопросом

о

потребностях

будущих

поколений

связаны

пределы

методологического

индивидуализма. Поскольку интернализация внешних эффектов не предполагает каких-либо ограничений, могут возникнуть такие ее результаты, которые не подлежат исчислению и денежному измерению. Следовательно, долгосрочные последствия конкретного способа интернализации могут нести угрозу другим людям, но не приниматься во внимание с позиций индивидуальной выгоды. Рынок базируется на индивидуальных интересах, в то время как проблема поддержания природных жизненных основ человечества требует объединенных усилий и долговременных общих интересов. Это означает, что индивидуальные оценки максимума выигрыша, служившие до сих пор бесспорной основой методологии экономической науки, становятся непродуктивными с точки зрения общественных целей. Каждый биологический вид заинтересован в дальнейшем существовании сообщества в целом. Если остается лишь скудный минимум необходимых для существования благ, то речь уже идет о просто выживании. Поэтому важно, чтобы люди действовали в пределах установленных обществом границ использования ресурсов, не угрожая способности окружающей среды к регенерации. Однако в современном мире все еще не сложились принципы оценки персональной деятельности, идущей вразрез с целями сообщества.

201

Таким образом, теория внешних эффектов с ее стратегиями интернализации оказывается неспособной к решению проблемы экологической ограниченности. Обострение и усложнение глобальных экологических проблем не охватывается в полной мере теорией внешних эффектов в ее современном состоянии, так как она подразумевает преодоление результатов деятельности, а не изменение ее содержания. Существующие формы производства и потребления далеки от того, чтобы принять во внимание экологические аспекты. Современное отношение к использованию ресурсов экстраполируется в отдаленное будущее. Поэтому трудно ожидать радикального решения проблем с помощью стратегий, базирующихся на методологическом индивидуализме и денежных

категориях.

Правда,

интернализация

внешних

эффектов

способствует

приближению

к

экономическому оптимуму. Однако условия оптимальности не могут адекватно интегрировать экологические проблемы. Оптимум является ограниченным, поскольку он формируется, исходя из индивидуальных предпочтений участника рынка, противостоящих жизненным потребностям других людей. Исходя из этого, можно говорить о внешних эффектах, вызываемых деятельностью индустриально развитых стран в отношении развивающихся стран, а также о внешних эффектах, связанных с издержками, которые нынешнее поколение человечества перекладывает на будущие поколения, безвозвратно растрачивая ресурсы и разрушая качество окружающей среды. Поэтому современная экономическая теория с ее методологической ограниченностью неспособна решить глобальные проблемы, от которых зависит будущее человечества. Дальнейшее развитие научной экономической мысли и основанной на ней деятельности требует признания в качестве абсолютно приоритетной потребности обеспечения дальнейшего существования человечества, что позволит решить конфликт между экологией и экономикой. ЛИТЕРАТУРА Коуз Р. Фирма, рынок и право. Нью-Йорк, 1991 Пигу. А. Экономика благосостояния. Лондон, 1932. Фридман и Хайек о свободе / Пер. с англ.; Под ред. А. Бабича. Мн., 1990. Baumol W.J., Oates W.E. The theory of environmental policy. Cambridge, 1988. Buchanan J.M. External diseconomics, korrektive taxes and market strukture // American economic rewiew . 1969. Vol. 59. Ring Y. Marktwirtschaftliche Umweltpolitik aus okologische Sicht: Moglichkeiten und Grenzen. Stuttgart; Leipzig, 1994. Schöb R. Ökologische Steuersystem: Umweltokonomie und optimale Besteuerung. Fr/Mein; New Jork, 1995. Siebert. H. Economics of the enwironment: theory and policy. Berlin, 1990.

202

12. Теории монополии: прошлое и настоящее Теоретическое осмысление монополии имеет значение для практики хозяйствования Республики Беларусь. Несколько поколений

отечественных

экономистов

выросло

на представлении о том, что

монополия — это явление капитализма. Хотя в действительности сталкивались с тем, что получило название "диктат производителя": навязывание потребителям обременительных условий поставок, установление завышенных цен, "вымывание" дешевого ассортимента. В экономической литературе представлены различные подходы к определению термина "монополия". При этом одни теоретики отражают сущность термина в рамках капиталистической системы, другие придерживаются внеисторического подхода к определению монополии; третьи требуют пересмотра этой категории в связи с тем, что от нее мало пользы при анализе современной обстановки. Следует определить ту сумму знаний о монополии, которая адекватна сегодняшнему дню. Решающее значение при этом должны иметь фактические доказательства. 12.1. Марксистско – ленинская интерпретация монополии

203

К. Маркс и В. И. Ленин рассматривали монополию как существенную черту рыночной экономики конца XIX — начала XX в. К. Маркс, анализируя производственные отношения капитализма свободной конкуренции, выделил монополию как неотъемлемый элемент этой системы хозяйствования. Он представил три основных вида монополии ― капиталистическую, вытекающую из самого существа капиталистического способа производства, естественную и случайную. Капиталистическая монополия возникает из частной собственности по мере концентрации производства и развития конкуренции (Маркс, 1985, 215). Определяющей характеристикой является получение добавочной монопольно высокой прибыли. Естественная монополия может появиться в любом обществе, где существует частная собственность на особо благоприятный фактор, например на землю. Монополия

земельной собственности позволяет

устанавливать монопольную цену, превышающую цену производства и стоимость товара, на которые распространяется действие монополии (Маркс, 1986, 937 ― 938). Под случайной монополией Маркс понимал монополию, возникающую для покупателя или продавца из случайного соотношения спроса и предложения (Маркс, 1985, 194 ― 195). У Маркса стоимость является тем центром, вокруг которого колеблются цены. Например, если спрос на данный товар оказался выше предложения, то продавцы стараются продавать товар по более высокой цене. Таким образом реализуется добавочная прибыль. Случайная монополия, как и естественная, возникает в обществе, основанном на частной собственности. К. Маркс рассмотрел монополию в связи с тенденцией капиталистического накопления. Для него монополия капитала являлась препятствием развития того способа производства, из которого Капиталистическое производство

породило свое собственное отрицание,

выросла.

оно несло в себе зародыш

собственного разложения. К. Марксом было раскрыто противоречивое единство монополии и конкуренции: "В практической жизни мы находим не только конкуренцию, монополию и их антагонизм, но также и их синтез, который есть не формула, а движение. Монополия производит конкуренцию, конкуренция производит монополию. Монополисты конкурируют между собой, конкуренты становятся монополистами... Синтез заключается в том, что монополия может держаться лишь благодаря тому, что она постоянно вступает в конкурентную борьбу″ (Маркс, Энгельс, т.4, 166). Каждый производитель (продавец) конкурирует с другими за деньги покупателя, но в то же время каждый из них стремится быть единственным в своей сфере деятельности и контролировать рынок данного товара. В. И. Ленин развил это положение применительно к эпохе империализма. Он писал, что "...монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крупных противоречий, трений, конфликтов″ (Ленин, т. 27, 386). Монополист использует финансовое удушение, принуждение к смещению и подчинению. При господствующей роли монополии сохраняется масса мелких и средних предприятий. Конкуренция происходит не только между монополиями и немонополизированными предприятиями, но и внутри монополий, за более выгодные рынки, за большую квоту в производстве и сбыте,

за контрольные пакеты акций, руководящие посты.

Конкуренция ведется между монополиями одной и той же отрасли и монополиями различных отраслей. Под монополией Ленин понимал соглашение или объединение капиталистов, сосредоточивших в своих руках производство и сбыт значительной части продукции в отрасли в целях установления высоких цен на товары и получения монопольно высокой прибыли.

204

В. И. Ленин представил монополию в качестве основного признака империализма и как особую стадию в развитии капитализма. Он определил основные экономические признаки империализма: создание монополий на основе концентрации производства и капитала, слияние банковского капитала с промышленным и образование финансового капитала с финансовой олигархией, возрастающее значение вывоза капитала, образование международных монополистических союзов капиталистов, завершение территориального развала мира крупнейшими капиталистическими державами. Самой глубокой экономической основой империализма он считал монополию, которая выросла из капитализма, товарного производства и конкуренции. Непосредственно концентрация производства на определенной ступени развития производительных сил создала условия для формирования монополии. Ленин выделил виды монополий конца Х1Х ― начала ХХ в. Поскольку вначале укрупнение шло в пределах одной и той же отрасли, в ведущих капиталистических странах образовывались мощные отраслевые организации, которые различались по степени самостоятельности объединяемых предприятий. Ленин описал деятельность картелей, синдикатов, трестов. В последующем, на смену горизонтальной интеграции придет вертикальная, а затем и диверсификация производства. В экономической литературе формами обозначения последних станут концерн и конгломерат. Ленин отмечал получение монополией сверхприбыли, т. е. избытка прибыли сверх нормальной. Источником последней являются лучшие условия производства, а также перераспределение дохода посредством ценового механизма (Ленин, т. 30, 173). К. Маркс и В. И. Ленин анализировали монополию, выявляя причинно-следственные связи и зависимости в реальном экономическом мире. Совершенно иной подход свойственен представителям неоклассического и кейнсианского направления. Они исследовали монополию с помощью условий частичного и общего рыночного равновесия при разработке механизма цен. Были представлены различные формы рынка. Определяющими критериями выступили количество и размер хозяйственных субъектов, предлагающих и покупающих товар. Вначале совершенная конкуренция рассматривалась как стандарт для оценки результата действия неконкурентных рыночных структур. Позже в этом качестве выступила монополия.

12.2. Функциональные теории монополии

Основы теории чистой монополии заложил французский экономист-математик А. О. Курно в 1838 г. Он применил в экономической теории дифференцирование и

вывел условие максимизации прибыли

монополией ― это равенство предельного дохода (MR) предельным издержкам (MC). Курно предложил теорию дуополии (двусторонней монополии), когда на рынке работают два продавца, приспосабливающие свои объемы выпуска к заданным покупателями ценам. В моделе Курно достигается точка равновесия, в которой дуополисты продают равные количества по цене, находящейся где-то между монопольной и той, которая бы установилась в условиях совершенной конкуренции, где число продавцов бесконечно. Однако применение теории дуополии Курно на рынке возможно лишь в исключительных случаях. Подобную реакцию монополистов можно было бы увидеть на аукционе, т. е. когда имеет место организованный рынок. Но это единичный случай, который не отражает типичной ситуации.

205

Иной подход к теории дуополии предложил французский математик Ж. Бертран в 80-е годы Х1Х в. Согласно Бертрану, одна фирма приспосабливается к позиции другой в выборе цены, а конкуренция между двумя фирмами ведет к исчезновению экономической прибыли. Однако эта концепция не является «рабочей», поскольку подтверждается действиями дуополистов только в отдельных случаях. В 1897 г. английский экономист Ф. И. Эджуорт указал на то, что вышеназванные ситуации являются неопределенными лишь в тех пределах, за которые соперники не склонны выходить. Он предложил кривую сделок, отражающих геометрическое место точек выигрыша обеих сторон. В конечном счете возможная комбинация обменов зависела от соотношения рыночных сил. Решение Эджуорта для случая двусторонней монополии колеблется между конкурентной и монопольной ценми. В 1920 г. английский экономист-статистик А. Л. Боули написал о том, что дуополия ведет к неравновесию и неустойчивости цены. Каждый из двух конкурентов, действуя как лидер, стремится подчинить себе другого. В этом случае объем предложения будет определяться, исходя из спроса на рынке и собственных издержек. Конкурентная борьба в конечном случае приведет к установлению монополии путем устранения одного из конкурентов. С точки зрения сочетания теоретического и эмпирического исследования ближе к действительности стоял Боули. В последующем Дж. Хикс и У. Феллнер доказали, что равновесие обмена является определенным в случае совершенной конкуренции.

Сфера неопределенности расширяется при уменьшении количества

контрагентов. Хикс писал: "Возрастание спроса на продукт фирмы может привести к повышению или к понижению его цены: все, что мы знаем, так это то, что цена должна превышать предельные издержки на некоторую величину и величину незаданную. Результат возрастания спроса ― дважды неопределенный: упомянутая величина может колебаться и предельные издержки могут с увеличением выпуска расти или снижаться″ (Хикс, 1993, 184). К проблеме двух монополий обращался и известный английский экономист А. Маршалл, отмечая отсутствие универсального решения и невозможность определить, где именно установится цена на конечный продукт.

Впервые в экономической науке для разработки теории рыночной цены Маршаллом были

использованы конкурентные кривые спроса и предложения. Механизм конкурентных кривых был применен для анализа такой формы рынка, как монополия. В работе А. Маршалла «Принципы экономической науки» монополия рассматривалась в связи с проблемой реализации продукта. Это понятие использовалось для обозначения одного производителя или продавца в отрасли. Были представлены различные ситуации относительно поведения монополиста. Если последний руководствуется только собственными интересами, тогда устанавливается монопольная цена. Монополист может

снизить цену до

предприятия в будущем и своей

конкурентного

непосредственной

уровня

с

учетом

заинтересованности

перспективы развития своего в благосостоянии потребителя.

А. Маршалл доказал преимущества единственной крупной фирмы, которую можно вести более экономично при условии, когда такой же совокупный объем производства поделен между множеством сравнительно мелких конкурирующих производителей. «Им приходится бороться друг с другом, чтобы привлечь к себе внимание потребителей, и они все в совокупности затрачивают значительно больше, чем единственная фирма, на рекламу во всех ее формах: они оказываются не в состоянии добиться многих видов экономии, которая является следствием производства в крупном масштабе. Они, в частности, не могут позволить себе столько тратить на совершенствование технологии, производства и применяемых в нем машин, сколько может расходовать единственная крупная фирма» (Маршалл, 1993, 182). Маршалл представил сильную сторону

206

крупных компаний ― использование преимуществ крупномасштабной кооперации. Он заявил, что шкала предложения данного товара в условиях свободной конкуренции показывает более высокие цены, чем шкала монополии. Другой вопрос, как поведет себя монополия. Проблему максимизации монопольного дохода он решил

методом сравнения совокупного дохода и совокупных издержек. Суммарную выгоду монополии

составили монопольный доход и потребительский излишек. Маршалл отметил тенденцию к образованию общественных предприятий. Он высказал мысль о возможности появления достаточно достоверной шкалы спроса, которая бы показывала на диаграммах величины потребительского избытка, являющиеся следствием того или иного курса действий государства и частных предпринимателей. Для А. Маршалла монополия не являлась той рыночной структурой, которая бы могла серьезно повлиять на эффективность экономики. К концу Х1Х ― началу ХХ в. изменилась экономическая ситуация: многие отрасли промышленности оказались в условиях, находящихся между конкуренцией и монополией. Экономисты столкнулись с тем, что проблему цены дифференцированного продукта нельзя было объяснить с помощью конкурентных кривых спроса и предложения. Попытка экономистов соединить теорию с практикой при использовании конкурентной теории

приводила

к теоретическим недоразумениям. Например, в механизм свободной конкуренции не

вписывались крупные фирмы, использующие экономию от масштаба и оказывающие влияние на рыночную цену.

Следовало предложить такие экономические модели, которые бы отразили новые экономические

условия. Итальянский экономист В. Парето предложил решить проблему монополии с помощью кривой безразличия: кривая валовой выручки должна касаться расположенной выше других кривой безразличия для прибыли. Анализ Парето оказался громоздким, для него многочисленность продавцов и покупателей выступала как одно лицо.

Он отмечал, что при свободной конкуренции фирмы имеют дело с уже сложившимися

рыночными ценами. Что касается монополий частных или государственных, то они сами устанавливают цены на свой продукт, ориентируясь на ожидаемый спрос. С точки зрения Парето, дифференциация продукта устраняет монополизм, потому что при большом разнообразии продукта невозможно завладеть рынком. В случае, если на рассматривать

рынке работают два крупных продавца с дифференцированным товаром, то их следует как

самостоятельных

монополистов.

Парето

анализировал

различные

виды

моно-

полизированных рынков, которые стали через несколько десятилетий объектом специального анализа. В середине 20-х гг. текущего столетия английский экономист П. Сраффа в качестве объекта исследования представил ряд

специфических рынков. Он был первым экономистом на Западе, который

рассмотрел ценовой механизм, считая отправной точкой изучение монополии. П. Сраффа заявил о том, что теория должна считаться с фактом существования ряда специфических рынков, которые являются закрытыми, поддерживаются предпочтениями покупателей. Понятно, что личное знакомство, привычное местонахождение продавца, упаковка и другие средства стимулирования продаж влияют на выбор продавца. А последний сталкивается с убывающей кривой спроса, когда большее количество товара можно продать по более низкой цене, а при повышении цены можно потерять покупателей в силу доступности приемлемой замены. Проникновение на данный рынок других фирм связано с большими расходами на инвестиции и рекламы для того, чтобы создать собственную клиентуру. В такой экономике равновесие является монополистическим, и изменения определяются эластичностью спроса на закрытый продукт.

207

Функциональные теории

монополии

Дж. Робинсон отразили более глубоко новые

американского экономиста Э. Чемберлина и англичанки закономерности ценообразования в ХХ в.

Э. Чемберлин

разработал теорию монополистической конкуренции, а Дж. Робинсон ― теорию несовершенной конкуренции. Для описания механизма цен Дж. Робинсон использовала понятие монополии в буквальном смысле, имея в виду одного-единственного продавца (Робинсон, 1986, 42). Монополия у нее представлена как результат дифференциации продукта и отсутствия товаров-субститутов. Монополия увязывалась не только с рынком, но и

с

производством:

«...Фирма-монополист

должна

характеризоваться

размерами,

превышающими

оптимальные, и связана с появлением некоего органа, устанавливающего контроль над ценами и определяющего долю каждой фирмы в совокупном выпуске» (там же, 244). Метод ее анализа основывался на частичном равновесии. Исследовалась динамика поведения одной фирмы в отрасли, предполагая, что все другие фирмы находятся в равновесии. Теоретическое исследование было направлено на рассмотрение рыночных процессов монополизации. Робинсон ставила перед собой задачу определения цены в условиях монополии. Анализ проводился с помощью аппарата кривых, отображающих изменения предельных и средних величин при разных показателях эластичности спроса и эластичности предложения. Чтобы этот аппарат можно было использовать, вводилась предпосылка о стремлении фирмы к максимизации прибыли в каждый конкретный период ее деятельности. Изложение предполагало целый ряд допущений и ограничений. Она повторила вывод Курно о равновесии в условиях монополии, когда производство продолжается до уровня МR = МС. Для совершенной конкуренции условием равновесия станет равенство предельных издержек рыночной цене. Монополия для Робинсон ― это нарушение и потеря равновесного состояния конкурентной системой и даже «эксплуатация» наемного труда. Она отмечала, что «если рынок не является совершенным, отдельные фирмы не достигают оптимальных размеров, в связи с чем (даже при отсутствии предпосылок к специализации фирм) эффективность их деятельности не самая высокая» (Робинсон, 1983, 243). Робинсон рассмотрела ситуацию, когда товар изготавливается многими конкурирующими между собой производителями при монополии покупателя т. е. при наличии одного покупателя. Рассмотрение эффективности экономики автор увязала с вопросом социальной справедливости: «Можно допустить, что выгоды от монополизации производства достаются не всем собственникам факторов, и, поскольку доходы одних факторов увеличатся, а доходы других ― нет, распределение богатства станет еще более неравномерным» (там же, 420). Однако и по сей день не существует научно обоснованного

способа установления цены

справедливости. И это, по всей видимости, вопрос экономической политики ― определить социальную значимость различных групп населения в обществе и обеспечить выгоды одной группе населения за счет другой. Дж. Робинсон отмечала практическую значимость монополии: «Везде можно наблюдать действие тенденции к

монополизации,

проявляющейся

в программах ограничения,

системах квотирования,

рационализации, росте гигантских компаний» (там же, 401). Однако Дж. Робинсон подчеркивала высокий уровень абстракции и написала, что «для экономистааналитика, готового преодолевать ступенька за ступенькой путь до все еще далекого от него идеального исследования, которое позволяло бы разобраться в проблемах реального мира, возможно, в нашем ящике с инструментами и найдутся «орудия», способные сослужить добрую службу» (Робинсон, 1983, 425).

208

Для Э. Чемберлина монополия означала «контроль над предложением и тем самым над ценой» (Чемберлин, 1959, 38). Задачи теории он видел в более правильном объяснении действительности, «рассматривая не две резко различающиеся и взаимно исключающие друг друга категории, а континуум, заключенный между двумя точками» (там же, 317). Он писал, что разработка теории шла по двум крайним направлениям при отсутствии представления о существовании среднего пути. Э. Чемберлин заявил о такой рыночной структуре, как монополистическая конкуренция, включая в последнюю элементы монополии и конкуренции. Этот теоретик признавал монополистически конкурентную природу экономики. Теория монополистической конкуренции опиралась на теорию цен Маршалла, теорию предельной производительности факторов производства Дж. К. Кларка и теорию монополии Курно. Он утверждал, что проблему цены дифференцированного продукта невозможно объяснить с помощью конкурентных кривых спроса издержек: «...цена получается слишком низкой, масштабы производства слишком крупными, а число производителей слишком малое» (Чемберлин, 1959, 245). Кроме того, выпадают такие важные аспекты, как дифференциация и издержки сбыта. Э. Чемберлин выделил два вида издержек: сбыта и производства. Издержки сбыта влияют на спрос, в то время как издержки производства на предложение. Издержки сбыта включают в себя все затраты, имеющие целью создать рынок или спрос на продукт. Издержки производства включают все расходы, необходимые для того, чтобы создать товар или услугу, доставить его потребителю и вручить ему этот товар в состоянии, пригодном для удовлетворения потребностей (там же, 187). Чемберлин назвал элементы монополии: «монопольные цены и объемы продукции, затраты по сбыту и разного рода дискриминация» (там же, 271). Он представил такие средства конкуренции, как цену, особенности продукта,

рекламу. Для него борьба между монополистами идет как по линии ценовой

конкуренции, так и через развитие неценовой конкуренции. Теория монополистической конкуренции имеет дело не только с проблемой единичного равновесия (являющейся объектом обычной теории монополии), но и с проблемой группового равновесия (т. е. взаимоприспособления экономических сил внутри группы конкурирующих между собой монополистов, которая обычно рассматривалась попросту как группа конкурентов). В этом состоит различие названных теорий. Он писал, что «конкуренция в той мере, в какой она проявляется в притоке ресурсов в данную отрасль, снижает прибыль до конкурентного уровня, но цену оставляет на более высоком уровне — и степень превращения цены над конкурентным уровнем зависит от силы элементов монополии. При монополистической конкуренции цена неминуемо стоит выше, а масштаб производства неминуемо бывает меньше, чем при чистой конкуренции» (Чемберлин, 1959, 144). Следует отметить практическую значимость теории монополистической конкуренции. Последняя тесно связана с розничным рынком и отражает большое количество продавцов дифференцированного товара. В этой ситуации на деятельность одной фирмы не влияет эффективность деятельности другой. При монополистической конкуренции свобода доступа может существовать только в смысле свободы производить заменители. Э. Чемберлин рассматривает случай между монополией и конкуренцией ― олигополию, когда на рынке несколько продавцов, каждый из которых способен оказать существенное влияние на рыночную ситуацию.

209

Для Э. Чемберлина

элемент

монополии

системы, в то время, как для Дж. Робинсон

рассматривался естественной чертой конкурентной

несовершенная конкуренция представляла собой состояние

нарушения равновесия в хозяйственной системе. Методологические подходы к изучению новых закономерностей ценообразования в Х1Х ― ХХ вв. различных школ в экономической теории оказались разными, но выводы совпали. На монополистическом (олигополистическом, с несовершенной конкуренцией) рынке монопольная цена устанавливается на уровне более высоком, чем средняя (конкурентная), а объем производства ― на более низком уровне, чем при свободной (чистой, совершенной) конкуренции, за счет чего образуется монопольная прибыль, превышающая среднюю. 12.3. Незавершенность спора о сущности монополии

В учебниках «Экономикс» преобладает характеристика монополий

как одного-единственного

продавца конкретного товара или вида услуг. Такое буквальное определение монополии нельзя абсолютировать. Еще Дж. Робинсон писала, что «любое изделие на рынке должно иметь каких-то конкурентов, а в конечном итоге, поскольку любое изделие воплощает в себе способ использования денег, конкурирующего с другими способами их расходования, мы вынуждены были признать, что ничего похожего на абсолютную монополию не существует» (Робинсон, 1986, 41). Универсальный подход к характеристике монополии предложен А. Смитом в работе «Исследование о природе и причинах богатства народов». Монополия определяется ситуацией, когда продавец имеет исключительное право на продажу. Подробнее это положение выглядит следующим образом: «Монополия, предоставленная или отдельному лицу, или торговой компании, оказывает то же действие, что и секрет в торговле или мануфактурном производстве. Монополисты, поддерживая постоянный недостаток на рынке и умышленно не удовлетворяя полностью действительный спрос, продают свои товары намного дороже естественной цены и поднимают свои доходы ― состоят ли они в заработной плате или прибыли ― значительно выше их естественной нормы» (Смит, 1962, 60). Исследователей не всегда удовлетворяют предложенные значения

монополии, и они сами

определяют термины, которыми пользуются. Так Пол Хейне вообще выбрасывает термин «монополия» из своего рабочего словаря. Он считает, что у него много значений и они слишком неопределенны. П. Хейне пишет: «Но является ли некоторый продавец единственным продавцом, зависит от того, сколь узко или широко мы определяем продукт. При достаточно широком определении существует бесчисленное множество продавцов каждого продукта. Однако при достаточно узком определении продукт любого данного продавца отличается от продукта любого другого, и все продавцы оказываются монополистами» (Хейне, 1991, 240). Поскольку в действительности любой продукт имеет альтернативу, а значит может быть заменен на другой, постольку ни один продавец не обладает неограниченной властью над покупателями. П. Хейне употребляет другие термины, которые передают смысл описываемой им ситуации, например, «ценополучатели», «ценоискатели». Хотя отдельные теоретические школы Запада по-разному определяют рыночные формы, их объединяет положительное отношение к интенсивной конкуренции. Поэтому те механизмы, которые искусственно ограничивают конкуренцию, должны устраняться соответствующими государственными мерами. В антитрестовском законодательстве США монополией считается компания, которая захватывает рынок благодаря ограничительной практике. Основными признаками выступают искусственное завышение цен

210

и

снижение выпуска продукции. Если компания добивается значительной доли на рынке вследствие

сокращения непроизводственных затрат, повышения качества, снижения цен, то ей не грозят антитрестовские санкции. В законодательстве Франции отмечается, что если сделка между компаниями привела к захвату господствующих одобряется.

В

позиций на рынке, но при этом способствует прогрессу экономики, то такая сделка антикартельном

законодательстве

Германии

предусматриваются

конкуренции по соображениям соблюдения высших интересов

общества.

случаи

ограничения

Некоторые сферы вообще

исключены из действия картельного законодательства, в частности, предприятия транспорта, объединения в сельском хозяйстве, кредитные институты, компании вторичного использования сырья, энергетические компании.

В странах с рыночной экономикой существуют

критерии, которые позволяют достаточно

объективно судить о том, какое положение на рынке занимает производитель (продавец). В соответствии с индексом Герфиндаля–Хиршмана (ННI) безопасный с точки зрения монополизации рынок имеет ННI 1000; если 10001800 рынок относят к высококонцентрированному. Государство следит за степенью монополизации рынка и поведением на нем фирм. Ситуация в Беларуси, как и в других странах СНГ, убеждает, что монополия отдельного предприятия связана не столько с экономической и технической мощью,

сколько с исключительностью положения

производителя и продавца, поддерживаемых административной системой управления. В. И. Ленин писал: "Социализм есть не что иное как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической (Ленин, т. 34, 192). Капиталистическая монополия может и исчезает в условиях командной экономики, но исчезла ли сама монополия?

Вот

вопрос!

Предприятиям нет необходимости отстаивать свое право на существование в острой борьбе с конкурирующими предприятиями. Необязательными являются и размеры последних.

Для того,

чтобы воздействовать на

потребителя, можно быть маленькой торговой точкой в сельской местности со скудным ассортиментом. В такой ситуации необязательным является и техническое первенство. По-видимому, определение монополии как ситуации, при которой продавец обладает исключительным правом на продажу какого-либо товара, является более предпочтительным. Такое определение является «рабочим», т.к. его можно использовать в качестве инструментария при решении практических задач. Безусловно, любое определение всегда недостаточно, потому что сама действительность многогранна и качественные изменения, происходящие в реальной жизни, могут приводить к пересмотру воззрений и теоретических положений. «Как бы ни развивалось положительное знание, оно всегда останется ограниченным по своему объекту ― оно изучает только обрывки действительности, которая постоянно расширяется перед глазами ученого. Задача полного, законченного знания в мире опыта есть вообще поставленная задача.

Она также обманчива и лжива,

неразрешимая

и неверно

как задача прийти к горизонту,

постоянно,

удаляющемуся в бесконечное пространство» (Булгаков, 1990, 262). ЛИТЕРАТУРА Булгаков С. Философия хозяйства. М., 1990. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.27. Ленин В.И. Полное собрание сочинений.Т.30.

211

Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т.34. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т.1. Кн.1: Процесс производства капитала. М., 1978. Маркс К.

Капитал.

Критика политической экономии.

Т.3. Кн.3: Процесс капиталистического

производства, взятый в целом. Ч.1. М., 1985. Там же. Ч.2. М., 1986. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т.4. Маршалл А. Принципы экономической науки: В 2 т. М., 1993, Т. 2. Пезенти А. Очерки политической экономии капитализма. М., 1976. Робинсон Дж. Экономическая теория несовершенной конкуренции. М, 1986. Смит А. Исследования о природе и причинах богатства народов. М.,1962. Хейне П. Экономический образ мышления. М., 1991. Хикс Дж. Стоимость и капитал. М., 1993. Чемберлин Э. Теория монополистической конкуренции. М., 1959.

13. Экономика домохозяйств Традиционно экономическая наука рассматривала домохозяйства как главного потребителя благ и услуг, а также в качестве одного из основных источников сбережений. Американский экономист Г. Беккер в результате многолетних исследований пришел к выводу, что роль и функции домохозяйств значительно шире, масштабней и влиятельней. За эти исследования в 1992 г. ему была присуждена Нобелевская премия по экономике «За расширение области применения макроэкономического анализа к широкому кругу проблем человеческого поведения и взаимодействия, включая поведение вне рыночной сферы». Суть своего подхода к анализу человеческого поведения он обозначил афоризмом Дж. Бернарда Шоу: «Экономика — это искусство извлекать из жизни максимум пользы». Основная заслуга Г. Беккера состоит в попытке распространить на широкий круг явлений жизни теорию принятия решений. Вопреки широко распространенным убеждениям, он

212

считает, что многие поступки людей, в основе которых лежат обычные иррациональные мотивы (любовь, забота о ближнем, доброта, зло и т. д.), имеют под собой явно или неявно выраженные экономические основания. В силу этого поведение не только фирм, но и любых других единиц — домашних хозяйств (семьи), даже мафиозных кланов и т. д. можно описать, используя математический аппарат максимизации целевой функции. Экономика домохозяйств — проблема, которая в разных аспектах давно привлекала Г. Беккера и актуальна и по сегодняшний день. Так, им подвергаются экономическому анализу решения семьи: брак, выбор числа детей, их воспитание и образование, развод, наследство. Одна из наиболее известных его книг называется «Экономика женитьбы». В целом до середины ХХ в. экономисты уделяли проблематике семьи мало времени, по сути дела игнорируя ее. Лишь в середине 50-х гг. становится заметным понимание важности института семьи и роли домашних хозяйств в экономике. Сегодня экономика семьи, по мнению Г. Беккера, — признанная и успешно развивающаяся область экономической науки, хотя она еще нова, мало изучена и связь ее с основными разделами экономической теории прослеживается лишь в небольшом числе работ. Расширение спектра исследований экономики домохозяйств он видит в учете их в макроповедении экономики, что отразилось, в частности, в уверенности его в возможности построения новой модели экономического роста с учетом поведения семьи. 13.1. Экономический подход к анализу поведения человека

Различные

подходы

к

анализу

поведения

человека

(социологический,

психологический,

политический и т. д.) наряду с экономическим имеют свои особенности. Однако четкое определение основных отличий интересующего нас экономического подхода достаточно сложно. Американский экономист Г. Беккер, проанализировав наиболее известные определения экономической науки (Беккер, 1997, 69 — 71), дал собственную трактовку сути экономического подхода к объяснению различных форм человеческого поведения. Он пришел к выводу, что все определения, вычерчивая лишь границы предмета, ничего не говорят о том, что представляет собой экономический подход как таковой. Между тем Г. Беккер убежден, что экономическая теория отличается от прочих не предметом, а именно своим уникальным подходом. И уникальность его заключается в том, что он предлагает унифицированную целостную схему анализа и понимания всего человеческого поведения во множестве его разнообразных форм, хотя многие из них еще и не получили объяснения с точки зрения этого подхода. Сердцевину экономического подхода составляют максимизирующее поведение в широком диапазоне, стабильность предпочтений к основополагающим объектам выбора и рыночное равновесие в смысле взаимосогласованного поведения. При этом однако экономический подход не требует обязательного осознания отдельными экономическими субъектами этих устремлений в своем поведении, а также необходимости объяснять причины устойчивых стереотипов в своем поведении, что отмечал еще в 1953 году М. Фридмен в статье «Методология позитивной экономической науки». Максимизирующее поведение в рассматриваемой трактовке экономического подхода означает максимизацию полезности или богатства любым субъектом экономики — семьей, фирмой, правительственным учреждением. Инструменты рынка (цены, доход и т. п.) ограничивают желания участников и координируют их действия, побуждают накапливать оптимальные объемы информации и других ресурсов, что отражается в конечном итоге в установлении частичных и общего равновесий. Предпочтения домохозяйств в отношении

213

основополагающих объектов выбора стабильны, т.е. существенно не изменяются во времени и не очень отличаются у разных людей. Но это не относится к рыночным товарам и услугам, а касается главных аспектов жизни (здоровье, престиж и т. п.). Предпосылка стабильности предпочтений (об этом подробнее см.: Стиглер, Беккер, 1994, 91—98; они же, 1994, 104—113) обеспечивает основу для выявления наиболее частых реакций людей на те или иные изменения. Г. Беккер акцентирует внимание на том, что максимизирующее поведение и стабильность предпочтений могут быть выведены из концепции естественного отбора способов поведения в ходе эволюции человека, и это позволяет ему предположить, что экономический подход и теория естественного отбора представляют собой разные аспекты единой, более широкой и фундаментальной теории. Подобное

представление

об

экономическом

подходе

приводит

и к расширению

сферы

применяемости последнего, которая не ограничивается рыночным сектором и тем более материальными потребностями. Она настолько широка, что приложима ко всякому человеческому поведению. Принципы экономического подхода в таком виде распространяются на те явления, которые раньше оставались за пределами экономических исследований. Такие формы человеческого поведения, как деторождение, воспитание детей, решение о приложении рабочей силы и другие решения домашних хозяйств, которые на первый взгляд не поддаются какому-то научному толкованию, по мнению Г. Беккера, можно объяснить, проникнуть в их сущность именно благодаря систематическому применению экономического подхода. Об этом свидетельствуют его многочисленные работы в этой области исследования, к примеру «Теория брака», «Экономика дискриминации», «Преступление и наказание: экономический подход». Остановимся на применении экономического подхода к решению человека вступить в брак. Он примет это решение, когда ожидаемая полезность брака превосходит ожидаемую полезность холостой жизни или же дополнительные издержки, которые возникают в процессе поиска более подходящей пары. Точно также объясняется решение прервать брак. Стимулом будет ситуация, когда ожидаемая полезность возвращения к холостому состоянию или вступления в другой брак превосходят потери в полезности, сопряженные с разводом, а они могут быть довольно значительными: раздел совместно нажитого имущества, разлука с детьми, оплата судебных издержек и т. д. Учитывая эту логику поведения человека, Г. Беккер считает, что с точки зрения экономического подхода она укладывается в понятие брачного рынка. Люди заняты поиском подходящей для себя пары, и каждый старается в этом плане делать все, на что способен. Причем также ведут себя на этом рынке и все остальные участники. Равновесная ситуация складывается в том случае, если все, кто в результате “разбивки” на отдельные супружеские пары так и не вступил между собой в брак, не могли бы, сделав это, улучшить положение друг друга. Весьма интересно применение экономического подхода к трактовке объективности в области изучения общественных наук, учитывая то, что исследователи здесь являются и участниками социальных процессов. Нормальной и закономерной считается реакция предложения на изменения в спросе, например, если приток денежных средств из различных фондов направляется на изучение каких-либо проблем, то количество заявок на их исследование резко возрастает. Несмотря на то, что с других позиций это может быть истолковано и представлено как интеллектуальная или творческая «проституция», экономический подход считает такую ситуацию правомерной. По этому критерию не существует никаких других причин и оснований для меньшей озабоченности вознаграждением и большей заботы о благе общества у исследователей – обществоведов, чем у представителей других профессий. Отсюда вытекает риторический вопрос, поставленный Г. Беккером: почему они «от природы» должны быть честнее, чем все остальные.

214

Убеждение в возможности приложения экономического подхода к любым формам человеческого поведения не противоречит признанию значимости неэкономических факторов (химических, физических, биологических и др.), которые также оказывают на него большое влияние, воздействуя прежде всего на структуру и производственные возможности. С другой стороны, это не означает несостоятельности экономического подхода, даже если он не в состоянии пока дать объяснение некоторым аспектам человеческого поведения. Учет неэкономических переменных необходим, и недопустимо недооценивать вклад других наук, но, по убеждению Г. Беккера, именно экономический подход является всеобъемлющим и человеческое поведение не следует разбивать на какие-то отдельные «отсеки» или «фрагменты», которые имеют различную мотивацию. Тем не менее многие экономисты не всегда четко придерживаются экономического подхода в рассматриваемом ракурсе и прибегают к объяснениям человеческого поведения через его иррациональность, сдвиги в системе ценностей и т. п., что означает, по мнению Г. Беккера, непоследовательность и неумение приложить продуктивную экономическую схему к анализу. Это в некоторой степени касается даже А. Смита — основоположника экономического подхода, и Дж. М. Кейнса как одного и из наиболее ярких его представителей, ибо и они не избежали в отдельных случаях искушения объяснить поведение человека глупостью, невежеством, социальными нормами. К. Маркс и его последователи по своему интерпретировали

экономический подход и применяли его как к рыночным формам поведения, так и

нерыночным, например к политике и браку. Решающую роль в экономическом подходе с их точки зрения играет организация производства, которая определяет социальную и политическую структуру общества и приводит к конфликтам между рабочими и капиталистами. Марксисты отдают приоритет тому, что должно быть, и это в конечном итоге лишает такой подход прогностической силы, ибо все события трактуются с точки зрения интересов классов. То, что марксисты называют «экономическим подходом» имеет очень мало общего с точкой зрения Г. Беккера, который

полагает, что «все человеческое поведение характеризуются тем, что участники

максимизируют полезность при стабильном наборе предпочтений и накапливают оптимальные объемы информации на множестве разнообразных рынков» (Беккер, 1997, 84). В заключение отметим, что приведенная трактовка экономического подхода к анализу человеческого поведения хотя и получила широкое распространение в мировой экономической науке, до сих пор подвергается основательному сомнению и критике. Это касается прежде всего абсолютизации экономического рационализма, необоснованности чисто субъективной экономической основы в той или иной форме человеческого поведения. Социально-психологические и иные

не экономические факторы, по-видимому,

действительно вряд ли поддаются чисто экономическому выражению по предлагаемой схеме, и неслучайно, к примеру, концепция «человеческого капитала», которая будет рассмотрена в

русле этого подхода ниже,

несколько расплывчата и имеет слабые стороны. Среди современных исследователей-экономистов все чаще появляются мнения об ограниченности метода «экономикс», но при этом они не считают его конструкцию порочной по сути. 13.2. Инвестиции в человеческий капитал

Экономические теории домохозяйства базируются на концепции «человеческого капитала», «инвестирования в человека». Именно с разработкой теории «человеческого капитала» связана основная область научных интересов Г. Беккера. Его работы в этой области пришлись на время интенсивного поиска в

215

экономической науке сочетания теории и эмпирических данных прикладных экономических исследований, возобновления интереса экономистов к проблеме социального неравенства. Вплотную к проблеме человеческого капитала Г. Беккер обращается в начале 60-х гг. (Becker, 1964). Почти одновременно с ним в этом направлении начинают работать Т. Шульц и Дж. Минкер. Они пытаются систематизировать материал, рассматриваемый в рамках данной теории, усилить ее теоретическое обоснование с позиций микроэкономического анализа, а также стремятся к значительному расширению возможностей и сфер ее практического применения. Экономическая целесообразность крупных вложений капитала (как на частном, так и на государственном уровне) связана с тем, что крупные затраты целевого назначения, такие, как образование и подготовка специалистов, медицинское обслуживание, различного рода социальные программы, равноценны инвестированию в физический капитал, т. е. приобретение машин, оборудования и т. п. Они в конечном итоге также обеспечивают значительные прибыли частному бизнесу, а также рост дохода на уровне всего общества. Человеческий капитал по своей сути есть «мера воплощенной в человеке способности приносить доход» (Фишер, Дорнбуш, Шмалензи, 1995, 303). Он включает врожденные способности и талант, а также образование и приобретенную квалификацию. В этой связи инвестиции в «человеческий капитал» Г. Беккер определил как совокупность прямых денежных затрат на образование и доход, недополученный за время, затраченное на обучение. Человеческий капитал создается тогда, когда человек (возможно с помощью родителей или государства) инвестирует в самого себя, оплачивая образование и приобретение квалификации. Инвестиции в человеческий капитал со временем окупаются, давая отдачу в виде более высокой заработной платы или способности выполнять работу, приносящую большее материальное и моральное удовлетворение. В своих исследованиях Беккер показал, что образование прибыльно с точки зрения индивидуума в том случае, если реальная стоимость затрат на образование и прибыль составляет положительную величину. С точки зрения общества вложения в «человеческий капитал» являются действительными инвестициями в той степени, в какой заработная плата отражает реальные предельные продукты труда. Итогом стало обоснование возможности подсчитать прибыльность этих инвестиций как с позиций отдельного индивидуума, так и общества в целом. Между тем в официальной статистике (система национальных счетов) инвестиции в повышение уровня

образования

и

обучение

обычно

классифицируются

как

потребительские

расходы,

а

не

инвестиционные. Следствием является занижение в целом суммы инвестиционных расходов. На это обратил внимание Р. Эйспер, расчеты которого показали, что реальная сумма инвестиций, с учетом, в частности, расходов на повышение образовательного уровня, обучение, здравоохранение, существенно выше официальных данных. Г. Беккер не только расширил представления об экономической эффективности инвестиций в человеческий капитал, но и

провел различие между общим образованием и специальным обучением, в

частности, на рабочих местах. Отмечая прямую заинтересованность предпринимателей в специальном обучении работника, которое способствует росту его производительности в конкретном бизнесе и позволяет самому предпринимателю «улавливать» ту долю прибыли, которая является его результатом, Беккер пояснил несколько иное отношение работодателя к общему образованию. Оно вытекает из следующего. Человеческий капитал специфический для данной формы, т. е. умение работать в какой-то конкретной фирме и специальные навыки такого рода могут быть бесполезными в другом месте. Отсюда логично, что специальное обучение

216

должно в значительной мере оплачиваться фирмой. Что касается общего образования и обучения по месту работы, то оно должно оплачиваться самим работником (индивидуумом) или государством. Общее образование, хотя и повышает в целом уровень мастерства, что отражается в предельной производительности, но с точки зрения отдельного работодателя нет никаких гарантий, что наемный работник приложит это мастерство в конкретном случае, т. е. в порученной ему определенной работе. Это по существу человеческий капитал общего назначения, или абстрактный, т. е. те знания и навыки, которые остались в активе работника, могут быть использованы везде и всеми. Предприниматель, использующий такого работника, должен был бы оплатить как бы общественное благо. Но поскольку получать прибыль от инвестиций в абстрактный человеческий капитал будет работник, он и должен сам платить за обучение. 13.3. Теория распределения времени, или теория семейного производства

Плодотворным развитием теории человеческого капитала стали исследования Г. Беккера в области экономики семьи. Разработанная им теория распределения времени, или теория семейного производства, широко применяется в настоящее время в микроэкономике. Рассматривая экономику семьи как “малую фабрику”, которая производит такие товары, как питание, образование и т. п., используя при этом рыночные товары и услуги, а также время своих членов, Г. Беккер указывает на необходимость анализа распределения времени между нерыночным и рыночным секторами экономики. За пределами домашнего хозяйства его члены предлагают свое время на рынке за определенную плату. Размер последней предопределяет возможные затраты времени каждому потребителю. Основная идея заключается в том, что любое потребление стоит времени. Развитие теории потребления и должно идти в этом русле, не ограничиваясь оперированием только чисто рыночными категориями — ценами и доходами. Проблема определения цены времени и его альтернативного использования имеет принципиальное значение. Именно на этот аспект делает упор Г. Беккер при анализе семейной экономики. Другое основание анализа указанной проблемы — традиционные положения теории предельной полезности. По данной теории домашнее хозяйство функционирует с целью максимального достижения благосостояния своих членов. Причем это функционирование основывается на экономическом расчете, что делает его рациональным. Так как главная функция семьи, делающая ее специфическим общественным институтом, — рождение и воспитание детей, включая образование, то безусловно предпринимаются попытки объяснить выбор семьи в этом плане с точки зрения обозначенных оснований. Еще в 1960 г. Г. Беккер обозначил основы т. н. «экономической теории рождаемости», или «экономики рождаемости», согласно которой репродуктивную деятельность семьи правомерно рассматривать и анализировать как одну из разновидностей поведения потребителей, а детей можно представить как специфический товар длительного пользования. Поставленная проблема сводилась к тому, чтобы максимально наглядно представить себе поведение потребителей, т. е. родителей в динамике. В общую функцию полезности с учетом количества детей, которая была предложена и задана Р. Уиллисом, Г. Беккер добавляет еще одну переменную —

качество ребенка. Фактически дети

рассматриваются здесь как разновидность ресурсов, и то или иное их сочетание и количество в итоге должно максимизировать полезность. Анализ спроса на количество детей и на т. н. их «качество» основывается у Г. Беккера на родительском альтруизме или любви к детям. Суть его в том, что полезность родителей зависит от полезности,

217

полученной каждым ребенком. При этом дополнительный ребенок уменьшает полезность, извлекаемую родителями от каждого отдельного ребенка, что согласуется с известным законом убывающей предельной полезности. Далее делается предположение, что полезность родителей зависит не только от их собственного потребления, но и от количества детей, и, в соответствии опять же с функцией полезности, предпочтение в пользу потребления родителей по сравнению с потреблением детей усиливается по мере возрастания количества детей. Обращение к родительским ресурсам выявляет, что они в основном складываются из трудовых заработков и унаследованного капитала. Расходуются же последние на собственное потребление родителей, содержание детей и наследство. Издержки по воспитанию и содержанию детей имеют, по мнению Г. Беккера, положительную связь с ценностью родительского времени. Родители в конечном итоге будут стремиться выбрать оптимальное значение своего потребления, количества детей и передаваемого наследства каждому ребенку, учитывая при этом издержки на содержание детей и зависимость своей полезности от уровня полезности детей. Такой подход, по мнению Г. Беккера, позволяет во многом объяснить динамику рождаемости. Первоначально, подвергая рождаемость экономическому анализу, он считал ее прежде всего прямой функцией от дохода, стоимости детей и цен на товары и услуги. Отсюда следовало, что при росте дохода или росте цены на товары в условиях рыночных колебаний цена ребенка будет относительно падать, и семье будет выгодно увеличивать количество детей. Однако такой вывод был уязвим и не согласовывался с фактами исследования связи рождаемости с доходами, которые проводились и проводятся в различных странах, и прежде всего с тем, что в экономически развитых странах с более высоким уровнем дохода темпы естественного прироста населения снижаются. Разрабатываемая с середины 70-х гг. «новая экономическая теория домохозяйства» является на деле усовершенствованным вариантом теории рождаемости. Введенные в нее новые параметры, как то субъективная оценка дохода, ценность человеческого времени и его альтернативное использование (потерянные возможности) проясняют ситуацию в объяснении динамики демографических процессов. Следствием экономического развития является рост цены человеческого времени, которое становится одним из компонентов благосостояния. Как результат снижается предельная полезность каждого последующего ребенка, что и является одним из весомых стимулов ограничения рождаемости. Дети, будучи «товаром», который требует значительных затрат времени, конкурируют в этом смысле с другими альтернативными способами его использования. Наиболее значимо здесь время женщины, которое она могла бы использовать, предлагая свою рабочую силу на рынке и тем самым увеличивая благосостояние семьи. И если в развитых странах ценность этого времени растет, то в менее развитых этот рост не столь значителен и время женщины оценивается невысоко (это может быть связано к тому же с традициями и особенностями быта). Современная экономика и образ жизни предъявляют повышенные требования и к т. н. качеству детей, параметрами которого является прежде всего здоровье, образование. Беккер трактует их совершенствование как альтернативный путь увеличения человеческого капитала. И несомненно, что возможности этого плана обратно

пропорциональны

числу

членов

домохозяйства.

Расширенное

воспроизводство

населения

(«человеческого фактора») в современном понимании представляется не только и не столько, как количественный рост, а прежде всего как улучшение его качественных характеристик. А это еще один стимул к

218

отказу семей от многодетности и к преобладанию, особенно в высокоразвитых в экономическом отношении странах, малодетных семей. 13.4. Экономика домохозяйств и макроанализ. Попытка создания новой модели экономического роста

Развитие современных теорий роста как составной части более широкого процесса динамизации экономического анализа имеет множество аспектов. Возможности конструирования различных моделей роста на основе новых комбинаций исходных предпосылок и функциональных отношений между зависимыми переменными практически неограниченны. Поэтому, чем дальше, тем сложнее будет разработать цельную теорию роста, учитывающую все взаимозависимости. Между тем размножение и усложнение моделей неизбежно, т. к. дополнение их новыми аспектами анализа — основной путь теоретических изысканий современных экономистов. Учет экономики домохозяйств — одна из актуальных проблем в указанном ракурсе. На первое место здесь выходит изучение поведения семьи и инвестиций в человеческий капитал в долгосрочном периоде. Экономика семьи может обогатить макроэкономическую теорию и внести в нее новые импульсы. Бесспорно, что принимаемые на уровне домашних хозяйств решения в конечном итоге оказывают существенное влияние на «великую троицу» макроэкономики: поддержание приемлемых темпов экономического развития (умеренного роста реального ВВП на душу населения), высокого уровня занятости (низкого процента безработицы), стабильных цен (минимального инфляционного давления). Очевидна и обратная связь: развитие экономики значительно изменяет структуру семьи и характер принимаемых в ней решений. Г. Беккер предпринял попытку создать новую модель экономического роста с учетом поведения семьи. Основной путь для этого он увидел в возможностях объединения преимуществ мальтузианской и неоклассической моделей. Несмотря на одностороннюю критическую трактовку в недавнем прошлом воззрений британского мыслителя Т. Мальтуса нашими отечественными экономистами, что было связано прежде всего с идеологическим подходом, следует признать его значительный вклад в экономическую науку. Т. Мальтус стал известен как политэконом после издания в 1798 г. его книги «Опыт о законе народонаселения». На основе своего исследования он пришел к следующим выводам: 1. Народонаселение ограничивается средствами существования, т. е. доходом. Связь показателей рождаемости и смертности с изменением дохода в конечном итоге определяет предложение населения. Если доходы низки, то население будет расти незначительно, ибо это будет иметь следствием более низкую рождаемость и снижение брачного возраста, а также высокую смертность. Конкретные исследования в дальнейшем, в частности, по европейским странам, подтвердили, например, воздействие состояния экономики на возраст вступления в брак. Люди вступают в брак раньше, когда уровень заработной платы выше среднего, и позже, если он ниже среднего. 2. Народонаселение неизменно размножается всюду, где возрастают средства существования, если только этот процесс не будет остановлен чрезвычайными препятствиями. Останавливая силу размножения, последние возвращают народонаселение к уровню средств существования, т. е. к исходному равновесию. 3. Экономическое положение средней семьи в долгосрочной перспективе будет непрерывно ухудшаться. Рост населения в будущем будет ограничен способностью земли обеспечивать основные потребности людей (производство пищевых продуктов подчинено закону убывающего плодородия почвы).

219

Выводы Т. Мальтуса были приняты ведущими экономистами XIX в. Это было обусловлено и тем, что они подтверждались фактами об изменении народонаселения до XVIII в. Начиная с середины XV столетия население Европы быстро возрастало, что было как бы компенсацией огромных потерь населения, вызванных в предыдущем веке чумой. Рост населения продолжался до следующего спада в экономике. Сменяющие друг друга периоды роста и сокращения населения очерчивают и подтверждают долговременную тенденцию, которая наблюдалась вплоть до XVIII в. Именно она и нашла отражение в мальтузианской модели. Действительно, до XVIII века народонаселение было заключено как бы в замкнутый круг, достигнув границы которого, оно начинало откат к равновесию (по Мальтусу). Причины этого лежат в самих возможностях экономики того периода, которые не давали возможности устоять перед многими болезнями, войнами, неурожаями. Однако в дальнейшем сама реальность и отвергла теорию Т. Мальтуса. С XVIII в. рост численности населения уже не прекращается. С приближением и началом промышленной революции экономика постепенно обретает достаточную силу, чтобы поддерживать тенденцию роста населения в целом. С другой стороны, практически во всех ведущих в экономическом отношении странах рождаемость стала резко сокращаться при растущем уровне заработной платы. Как следствие, остывает и интерес экономистов к проблеме взаимосвязанной динамики дохода и численности населения. Начало разработки неоклассических моделей роста относится к середине 50-х годов, когда были опубликованы работы американского экономиста Р. Солоу. Нобелевский лауреат Р. Солоу разработал модель факторного анализа источников экономического роста. Он был первым экономистом, использовавшим производственную функцию с этой целью. В его факторной модели экономический рост определяется накоплением капитала, ростом рабочей силы и технологическими изменениями. Солоу также разработал модель, которая показывает взаимосвязь сбережений, накопления капитала и экономического роста. Отметим, что до сих пор она остается главной теоретической базой для анализа указанной связи. Помимо всего прочего в рамках неоклассической модели в целом были сделаны выводы о максимизации полезности и ее зависимости от текущего и будущего потребления, что также необходимо учитывать при анализе принимаемых домашними хозяйствами решений. Г. Беккер отмечает, что несмотря на различия в предпосылках, неоклассическая и мальтузианская модели во многом сходны и их выводы во многом также совпадают. Суть заключается в том, что если технологии и предпосылки не меняются, то для обеих моделей характерен устойчивый равновесный уровень душевого дохода. Но при этом неоклассическая модель, как известно, работает через изменение нормы инвестиций, а мальтузианская — через изменение темпов роста населения. Отмеченные сходства моделей склонили Г. Беккера к попытке их «наложения» и убедили в возможности построить новую модель роста. На его взгляд, это необходимо еще и потому, что ни мальтузианская, ни классическая не дают в конечном итоге объяснения устойчивого роста душевого дохода и снижающегося темпа роста населения. Рассмотрим вслед за Г. Беккером некоторые изменения, которые вносит учет экономики семьи в построение модели накопления капитала и экономического роста. По Мальтусу спрос на детей типичной семьи прямо пропорционален доходу. Неоклассическая модель также имеет устойчивый равновесный уровень дохода, но при этом он зависит от переменных, изменяющих спрос на детей, т. е. от спроса на детей. Подтверждение этому — резкое падение рождаемости в период глубоких экономических кризисов и прежде всего в период «великой депрессии».

220

Учет экономики семьи отражается и на взаимосвязи между системой социального обеспечения и сбережениями. Развитая система социального обеспечения способствует сокращению спроса на детей, т. к. во многом заменяет поддержку пожилых родителей детьми на государственную. Это приводит к тому, что дети уже не столь необходимы в плане материальной поддержки пожилым родителям, и выражается в увеличении чистых издержек детей для их родителей. Дальнейшим следствием уменьшения спроса на детей является увеличение капитала, который получает в наследство каждый ребенок, что в итоге увеличивает частные сбережения и приводит к росту заработной платы следующего поколения. Однако если эффект падения рождаемости сильнее эффекта возрастания сбережений на одного ребенка, то совокупные частные сбережения нынешнего поколения сокращаются. Еще одна значимая сторона рассматриваемой модели — проблема взимания налогов, учитывая, что налог на доходы с капитала снижает стимулы к инвестированию (Беккер, 1994, 104 – 105). Анализируя обратную зависимость рождаемости от душевого дохода, Г. Беккер поясняет, что нельзя считать детей «низкокачественным» благом, как если бы это вытекало из известного в микроэкономике аспекта зависимости спроса от дохода. Это связано с тем, что издержки на содержание детей растут в условиях, когда душевой доход увеличивается (повышается ценность родительского времени). Рождаемость будет сокращаться лишь в том случае, если положительное воздействие на нее роста дохода будет слабее отрицательного воздействия увеличения издержек содержания детей. Подтверждение этому — современные богатые страны, где рождаемость отрицательно связана с душевым доходом. А это, по мнению Г. Беккера, может дестабилизировать устойчивость равновесной ситуации и стать причиной длительного периода повышения душевого дохода, хотя она важна лишь на начальных этапах снижения рождаемости и не объясняет устойчивого экономического роста на более длительных интервалах (столетие и более). Вывод из анализа следующий: «при отсутствии иных сил растущая экономика, описываемая неоклассической производственной функцией, но не знающая непрерывного технического прогресса, будет сдвигаться к устойчивому равновесному состоянию с низкой рождаемостью и высоким доходом на душу населения» (Беккер, 1994 105). Во многом новый подход к объяснению устойчивого экономического роста в дополнение с ролью рождаемости связан со спецификой инвестиций в человеческий капитал, которые тем продуктивнее, чем больше накопленные ранее капиталовложения, т. е. норма отдачи от этих инвестиций повышается по мере увеличения его запаса. Это означает, что накопление знаний облегчает получение новых знаний. В основе экономического роста лежит циклический характер развития экономики. При этом ни одна макроэкономическая модель экономического цикла не опирается на поведение семьи как причину циклов. Г. Беккер же считает, что оно значительно влияет на механизм обычных экономических циклов. А для длинных циклов деловой активности во многом является определяющим. К примеру, увеличение предложения труда замужних женщин и молодежи, когда работа по дому или учеба становятся менее привлекательными, может вызвать изменения в совокупном выпуске. Циклы, начинающиеся со сдвигов в предложении труда, лежат в основе обратного отношения уровня заработной платы и совокупного выпуска в ходе экономических циклов. По мнению Г. Беккера, это объясняет, почему положительная связь колебаний реальной заработной платы и совокупного выпуска не столь отчетлива, как это предполагается в моделях цикла с упором на спрос. Что касается влияния поведения семьи на длинные циклы, то в этом случае оно еще более значительно. Об этом писал еще Т. Мальтус, отмечая, как результат более поздних браков, влияние отсрочки в рождении детей на численность рабочей силы, что вызывает долгосрочные колебания в экономике.

221

«В модифицированной мальтузианско-неоклассической модели выбор в рамках семьи вызывает длинные циклы не только роста населения, но и капитала, производства и других переменных, если эластичность степени альтруизма на одного ребенка по числу детей уменьшается с увеличением размеров семьи... В этом случае рождаемость и душевой доход начинают испытывать колебания на протяжении цикла длиной в поколение всякий раз, когда экономика выводится из состояния устойчивого равновесия» (Беккер, 1994, 107). Автор теории «больших циклов конъюнктуры» Н. Д. Кондратьев вывел на основе своих исследований 50-летние циклы производства и цен (Кондратьев, Опарин, 1928), представитель экономикостатистического направления известный американский экономист С. Кузнец — волны продолжительностью около 20 лет. Если долговременная практика покажет фактическое существование этих волн, то, как считает Г. Беккер, они обязательно во многом будут зависеть от решений семьи, для осуществления которых биологически требуется значительное время. Важный аспект экономики домохозяйств с позиций макроанализа — отношения между поколениями в семье. Пренебрежение этой стороной анализа приводит к тому, что в предполагаемых решениях не учитываются последствия взаимодействия различных поколений. В этой связи появляется необходимость в модели с перекрещивающимися поколениями ввести сделки между членами семьи, прежде всего родителями и детьми. Кратко рассмотрим схему анализа по Беккеру реакции семьи на потребности пожилых людей и детей через призму наследства. Если предполагается, что из альтруистических побуждений родители оставляют наследство детям, то это может повысить благосостояние и тех, и других. И если в отношении детей здесь все в основном понятно, то в отношении родителей — несколько сложнее: сокращение размеров предполагаемого наследства может увеличить их текущее потребление и защитить в пожилом возрасте. Если родители не оставляют наследства, то в таких семьях проявляется тенденция к недоинвестированию в детей и к недостаточной защите родителей в старости. Причины роста государственных расходов на детей и обеспечение старости в богатых странах, где благосостояние семей растет,

заключаются в следующем. Рост государственных инвестиций в детей —

преимущественно реакция на рост отдачи вложений в человеческий капитал по мере экономического развития, о чем шла речь выше. Рост расходов на социальное обеспечение и медицинское обслуживание престарелых — реакция на ослабление социальных норм, что выражается в раздельном и удаленном проживании родителей и их взрослых детей, а также риск пожилых людей в семьях, которые не откладывают средств на наследство. Проблема неравенства также может быть прояснена с позиций перекрещивающихся поколений. Проанализировав фактические данные по ряду стран, Г. Беккер заметил, что заработки устойчиво сдвигаются к некой средней величине при переходе от поколения отцов к детям. Он связал это с тем, что заработки зависят как от наследуемых природных качеств, так и от инвестиций в человеческий капитал. Ни низкие, ни высокие заработки не передаются жестко и напрямую детям, однако более устойчивой является тенденция передачи низких заработков, хотя доходы богатых семей идут по нисходящей медленнее заработков, т. к. эти семьи оставляют наследство. Если касаться в целом роли наследства для анализа поведения домашних хозяйств в длинном периоде, то стоит заметить, что она еще окончательно не решена и дискутируется в современной экономической науке.

222

Основные труды Г. Беккера (G. S. Becker): The Economics of Discrimination. Chicago, 1957; Human Capital. Chicago, 1964; A Theory of the Allocation of Time // Economic Journal. 1995. Vol. 75. N 299. September; Crime and Punishment: An Economic Approach // Journal of Political Economy. 1968. Vol. 76. N 2. March/ April; Human Capital and the Personal Distribution of Income: An Analytical Approach. Ann Arbor, 1967; Economic Theory. New York, 1971; Essays in the Economics of Crime and Punishment. New York, 1974; The Allocation of Time and Goods Over the Life Cycle. New York, 1975 (совм. c Г. Гезом); Essays in Labor Economics in Honor of H. Gregg Lewis // Jornal of Political Economy. Special Supplement. 1976. Vol. 84. N 2. Pt. 2. 1976, August; The Economic Approach to Human Behavior. Chicago, 1976; A Treatise on the Family. Cambridge, Mass., 1981. Литература Беккер Г. С. Экономика семьи и макроэкономика. США — ЭПИ. 1994. № 2. Беккер Г. С. Экономический анализ и человеческое поведение. Школьный экон. журн. 1997. № 8. Кондратьев Н. Д., Опарин Д. И. Большие циклы конъюнктуры. М., 1928. Стиглер Дж., Беккер Г. О вкусах не спорят. США — ЭПИ. 1994. № 1. Там же. № 2. Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономикс. М., 1995.

14. Специфика функционирования аграрного сектора экономики Производство продуктов питания является исключительной и незаменимой функцией сельского хозяйства. А это первичные потребности человека и общества вообще. От производительности сельского хозяйства зависит уровень развития государства в целом. В каждый конкретный исторический период общество может выделить на все прочие производства лишь то количество ресурсов, которое находится за пределами обеспечения его продовольственной безопасности. Сельскохозяйственное производство характеризуется также абсолютной непрерывностью. Это значит, что его приостановка хотя бы на непродолжительное время приведет к полному разрушению процесса формирования органического белка, а следовательно, воспроизводства непосредственно жизни человека. Поэтому теоретические аграрные проблемы, как и формы их решения в конкретных условиях, всегда актуальны.

223

14.1. Особенности сельскохозяйственного производства

На всю совокупность экономических отношений в обществе накладывают отпечаток аграрные отношения. Они исследуются во всех теоретических школах, и прежде всего та их специфика, которая требует учета в предпринимательстве и возможного регулирования с целью повышения экономической, экологической и социальной эффективности. Сельское хозяйство отличается от других сфер человеческой деятельности тем, что здесь в качестве главных, незаменимых и вечных факторов его производства выступают земля, солнечная энергия, вода. А также доминирует биологический фактор (растение, животное). С помощью зеленых растений создается органическое вещество из неорганического, т.е. происходит накопление новой энергии. Человечество сумело познать это и перейти от хозяйства присваивающего (охота, собирательство) к производству аграрного продукта. Поскольку сельское хозяйство является одной из сфер бизнеса, человеческий труд имеет здесь особое предназначение и проявление. В отличие от промышленности он направлен не на расходование накопленной энергии планеты, а на ее увеличение. Природно-климатический фактор (температура, влажность, эффективность солнечной инсоляции и т. п.) функционально не входит в состав элементов сельскохозяйственного производства, но в значительной мере, а порой и в решающей, воздействует на результативные показатели. Использование природного потенциала определяется качеством аграрного труда, уровнем развития естественно-биологических, технических и гуманитарных наук. Природно-климатические факторы усложняют процесс воспроизводства в сельском хозяйстве. А с другой стороны, при благоприятном их сочетании, представляют дополнительные возможности, которых нет в других сферах человеческой деятельности. Это предопределяет соответствующие подходы в формировании страховых воспроизводственных фондов, резервных хранилищ, средств производства. Требуют также учета изменения спроса-предложения произведенной аграрной продукции и их возможного влияния на уровень цен. Под воздействием прошлого труда (ростом фондовооруженности) экономически активное население, занятое аграрным трудом, постоянно способствует реструктуризации всего общественного производства. Этот процесс ведет к уменьшению непосредственно работающих в сельском хозяйстве. Чем больше удаляется этот процесс от своей естественной земледельческой основы, тем значительнее затраты общества на обеспечение экологической безопасности, чистоты продукции. Но это не означает изменения роли сельскохозяйственного труда в формировании требуемых продовольственных фондов. Для аграрного производства характерна и такая особенность, когда время непосредственного воздействия труда (рабочий период) не совпадает со временем, необходимым для получения продукции. Наиболее отчетливо это проявляется в земледельческих отраслях. С этой особенностью связаны разные сезонные потребности в рабочей силе (своеобразие мотивации труда), поступление денежных средств, необходимость залоговых финансовых отношений. В сельском хозяйстве экономический процесс воспроизводства тесно переплетается с естественным, природным. В качестве важнейших факторов превалируют биологические (растения, животные). Их экономическое воспроизводство подчинено биологическому. Знание и учет последнего является обязательным. Достижения аграрной науки воздействуют на естественный цикл, но изменить их никому не дано.

224

Сельское хозяйство имеет свои особенности в уровне обеспеченности энергетическими средствами и использовании техники. Периодический разрыв между технологическими циклами, хотя и приостанавливает функционирование части средств в производственном процессе, но требует их наличия у хозяйствующего субъекта. Территориальная рассредоточенность сельскохозяйственного производства обуславливает большой объем перевозок. Освоение индустриальных технологий, минимизация потерь в самом сельскохозяйственном производстве требует относительно более высокой фондо- и энерговооруженности аграрного труда. Своеобразно проявление специализации в сельском хозяйстве. Для этой сферы деятельности ряд факторов выступают ограничителями ее углубления. Например, потребность «экологического здоровья» земли отвергает монокультуру. Сезонность труда также требует многоотраслевого производства. И в связи с этим сельскохозяйственное производство может быть абсолютно безотходным. Большая часть сельскохозяйственного сырья и продуктов его переработки имеет неэластичный спрос и необходима в рационе питания человека повседневно. В связи с этим, требуется огромное число работников для организации ежедневного сбыта этой продукции. Затраты нарастают по всей маркетинговой цепочке от производителя до потребителя. С другой стороны, требуются специфические формы государственной поддержки производителей этой капиталоемкой с продолжительным технологическим периодом продукции. И совершенно особую роль, пронизывающую всю совокупность экономических отношений в обществе, а тем более в аграрном производстве, играет земля. Она — важнейший незаменимый фактор производства. Если в других сферах деятельности земля служит

естественной базой, фундаментом, то в

сельском хозяйстве от нее зависит выход продукции. Земля является главным средством производства, проявляясь как предмет труда и как средство труда. И соответственно подчиняется экономическим воспроизводственным законам оборотного и основного капитала. Являясь главным средством производства, земля имеет ряд специфических отличий, требующих научной ясности, методических разработок и учета в практической деятельности. Если все другие средства производства являются результатом предшествующего труда, то земля — продукт самой природы. Поэтому бесконечны теоретические споры, должна ли присваиваться земля и кем, должна ли она быть товаром и что определяет ее стоимость. Но земле присуще совершенно уникальное свойство — плодородие, т. е. способность давать определенный урожай. В экономической науке различают естественное, искусственное и экономическое плодородие. Познание их дает ответ на роль труда и капитала в формировании плодородия, а соответственно, земельных отношений в обществе. Земля — невоспроизводимый фактор. Урбанизация, развитие сети дорог и коммуникаций, Чернобыльская катастрофа ведут к уменьшению сельскохозяйственных земель. Но плодородие земли при правильной системе ведения хозяйства имеет возможность расширенного воспроизводства. И совокупная ценность земель даже при уменьшающихся территориях может возрасти. Использование земли связано с постоянством ее места. Как товар земля через государственные границы не перемещается. С этим свойством земли связана необходимость разработки региональных систем земледелия, соответственно районированных сортов растений и пород животных, техники и рабочих машин. Специфика

сельскохозяйственного

производства

во

многом

определяется

и

традиционно

сложившимся в государстве землепользованием и землевладением, формами хозяйствования на земле. Ценность земли как сельскохозяйственного фактора в динамике возрастает. Это обусловлено ростом численности населения, его потребностей и тенденцией сокращения этого ресурса.

225

14.2. Земельная рента: сущность, формы

Специфику функционирования аграрного сектора определяют и рентные отношения. Они занимают особое место во всей системе экономических отношений. Теория ренты синтезирует элементы других разделов экономической теории. Она не может быть понятой вне отношений собственности, в частности, собственности на

землю.

Теория

ренты

согласуется

и

с

экономическими

проблемами

спроса-предложения

на

продовольственную продукцию и ее стоимости, а соответственно цены или арендной платы за землю. Рентные отношения накладывают отпечаток на всю систему распределительных отношений. Абстрагирование от вышеизложенного позволительно только для более глубинного понимания возникновения рентных отношений, их модификации и использования в экономическом регулировании. Пожалуй, общепризнанным в широком толковании считается, что рента — это экономическая форма, в которой реализуется земельная собственность. В экономической литературе получили широкое распространение такие понятия ренты, как дифференциальная I и II, абсолютная, монопольная, квазирента. Материальные условия, порождающие дифференциальную ренту, коренятся в специфическом свойстве земли (плодородии) как средства производства. Одинаковые по величине и качеству затраты труда и капитала, приложенные к земельным участкам, дают различную величину урожая. А следовательно, формируют неодинаковые затраты на единицу продукции, различную индивидуальную ее стоимость. Если в процесс сельскохозяйственного производства вовлечены разные по качеству участки земли и спрос на продукцию не снижается, то равновесная цена производства устанавливается на уровне индивидуальной цены на худших землях. Тогда на средних и лучших участках объективно создается бóльшая величина дохода. Значит, дифференциальная рента — это разница между общественной (рыночной) и индивидуальной ценами производства. Различают дифференциальную ренту I и II. Первая формируется за счет лучшего плодородия земли при ценообразовании по худшим землям. С точки зрения формирования дополнительных финансовых источников для сельскохозяйственных субъектов хозяйствования она малозначима. Обычно она изымается в качестве налога, ставки которого дифференцированы в зависимости от кадастровой оценки земли. Для государства и формирования бюджетов

различных уровней, целевого использования этих средств на

улучшение земельных угодий научная обоснованность этих отношений и их регулирование очень важны. И опосредованное положительное влияние скажется на сельхозтоваропроизводителях. Дифференциальная рента I возникает не только за счет лучшего плодородия, но и более удобного расположения земли по отношению к рынкам сбыта, транспортным возможностям и т. п. Неравенство транспортных издержек на единицу продукции формирует материальные условия для ренты по местоположению. С развитием коммуникаций значимость отдаленных земель может возрасти, аналогично — снизиться участие худших участков, но имеющих выгодное местоположение. Ограниченность пригодных земель, острые мировые продовольственные проблемы предполагают интенсификацию сельскохозяйственного производства. Относительно земли она выражается в дополнительном приложении к ней труда и капитала. Это приводит, как правило, к получению дополнительной прибыли. Она получается также как разница между рыночной и индивидуальной ценой производства и образует, т. н., дифференциальную ренту II. Получаемая дополнительная прибыль в результате интенсификации на единицу вложенных дополнительных затрат в конкретных условиях имеет различное проявление: убывающей отдачи, неизменной, повышающейся. Во многом эта тенденция связана с уровнем фондооснащенности аграрного производства, его индустриализации, техническим строением капитала и т. п.

226

Дополнительный доход (рента II) в результате научно-технических усовершенствований остается у хозяйствующего субъекта. Следует подчеркнуть, что дифференциальную ренту II (в отличие от ренты I) можно получить и на худших земельных угодьях. Это произойдет в том случае, если отдача от вложений здесь превысит среднюю норму прибыли на капитал. Данное обстоятельство является мотивацией применения новых технологий в конкретных условиях. Если дифференциальная рента имеет признание в различных экономических учениях и используется в государствах в системе земельных отношений, то к понятию «абсолютной ренты» далеко не однозначный подход. Обоснование существования абсолютной земельной ренты широко освещалось в зарубежных экономических исследованиях XIX в. и в работах советских экономистов. В современных западных учениях абсолютная рента в основном отрицается. Признание или отрицание этой формы ренты связано с дискуссией по поводу утверждения роли живого труда в создании прибавочного продукта, присвоения последнего, разного соотношения переменного и постоянного капитала в отраслях, частной собственности на землю. В

трактовке

Маркса,

рассматривавшего

технически

не

оснащенное

сельскохозяйственное

производство того времени, первопричина абсолютной ренты заключалась в низком органическом строении капитала в отрасли. В ней использовалось большое количество рабочей силы, соответственно, формировалась и большая масса прибавочной стоимости на единицу капитала по сравнению, например, с промышленностью. Но свободный перелив капитала невозможен из-за частной собственности на землю. Точнее сказать, невозможен не перелив капитала, а недостаточное наличие свободного капитала, способного выполнить в полной мере функцию изменения технического строения производства. Именно Марксом описываются условия капиталообращения, рассматриваются многовариантные сочетания факторов. Пожалуй, следует согласиться с теми экономистами, которые считают, что необходимым условием возникновения абсолютной ренты является одновременно действующая совокупность факторов. К ним относят: наличие частной собственности на землю; наличие свободного капитала, который может быть использован и на приобретение земли; более низкое техническое строение капитала в сельском хозяйстве. Об абсолютной ренте следует определенно говорить в конкретных условиях и при наличии вышеназванных факторов. Современные условия капиталообращения в экономически развитых странах кардинально изменились. Здесь техническое строение капитала в сельскохозяйственном производстве выше, чем в промышленности. Несельскохозяйственный капитал привлек на поля огромное число сельскохозяйственных машин, средств химизации, создал инфраструктуру для обслуживания и возобновления технических средств, привел к сокращению живой рабочей силы. Тем самым разрушил монополию собственников земли на произведенную продукцию и присвоение излишка над средней прибылью. Кроме того, в этих государствах свободный предпринимательский капитал постоянно вторгается в агробизнес. В таких условиях невозможно дать однозначный утвердительный ответ на наличие абсолютной земельной ренты относительно сельскохозяйственного производства. Вместе с тем следует признать проявление абсолютной земельной ренты в иных социальноэкономических отношениях. Титул собственности привел к возрастанию цены и арендной платы за землю. Урбанизация, снижение комфортности жизнедеятельности в крупных городах породили тенденцию строительства загородного жилья, а также вывод малого предпринимательства. Собственность на землю становится также разновидностью долговременных сбережений капитала при правовой и экономической неопределенности предпринимательства в других сферах. Существование дифференциации плодородия земли еще не означает получения хозяйствующим субъектом различного дохода. В экономической науке эту взаимосвязь выстраивают по формам собственности

227

на землю и хозяйствования на ней.

Различают два вида монополии на землю: собственника и ведения

сельскохозяйственного производства. Высшей формой реализации монополии собственника считается распоряжение землей (например, сдача в аренду и т. п.). При различных формах модификации этих отношений дифференциальный доход достается собственнику земли. Это может быть государство или физическое лицо. Понятие монопольной ренты в экономической литературе используется и при анализе уровня цен на продаваемые сельскохозяйственные продукты редкого качества. Считается, что монопольно высокая цена на такие продукты не зависит ни от общественной цены производства, ни от затрат на них, ни от качества земли и ее местоположения. Она определяется готовностью покупателя заплатить эту высокую цену. Этот излишек над стоимостью сельскохозяйственной продукции, называемой монопольной рентой, присваивается собственником земли. Проблема ренты исследовалась в различных экономических школах. Неоклассики анализировали вопросы ренты на основе концепции предельного продукта и предельной отдачи. В результате возникло понятие «экономической ренты», характеризующее доход собственника всякого ресурса (не только земли), предложение которого строго ограничено. Изучение

А.

Маршаллом

проблемы

дополнительных

доходов,

получаемых

конкретным

землевладельцем от предыдущих достижений научно-технического и технологического прогресса всего общества, в краткосрочном периоде позволило ему назвать их «квазирентой» («мнимой», «ложной»). То есть, это как бы несправедливая прибыль землевладельца, так как ему не приходилось в этом конкретном краткосрочном периоде осуществлять основные издержки. Они осуществлены в предыдущем длительном периоде. В краткосрочном периоде эти основательные издержки также являются фиксированными. То есть, квазирента – это доход, связанный с временными рамками существенных технологических усовершенствований. В долгосрочном периоде эти преимущества дефицитности капитальных факторов теряются. Стремление к получению наибольшей выгоды побуждает других землевладельцев к внедрению достижений науки и техники. И эта экономическая реакция производителей не имеет ограничений. 14.3. Цена земли, арендная плата и их экономическая основа

В системе рыночных отношений земля в предпринимательской деятельности производства сельскохозяйственной продукции выступает не только фактором (наряду с основным и оборотным капиталом, рабочей силой), но и сама становится товаром. Но это специфический товар. Он не является изначально результатом человеческого труда. Поэтому с позиции производителя нижний уровень цены на землю не может формироваться на основе необходимости возмещения ему произведенных затрат. Тем не менее у собственника этого товара (земли) есть определенная экономическая основа для предложения уровня цены. В результате приложения труда и капитала к земле формируется определенный доход. В случае продажи или сдачи в аренду земли собственник стремится сохранить этот доход. И наиболее распространенным экономическим правилом стало т. н. «капитализация чистого дохода». Собственник в результате земельной сделки рассчитывает получить такую сумму, которая, будучи помещена в банк, принесет ему доход в форме процента, равный его земельной ренте. Цена земли =

Размер ренты х 100 Величина банковского процента

Общая стоимость учитывает

срок временного отчуждения земли или ее продажи.

228

Земля специфична и в том проявлении, что как товар она не перемещаема. Поэтому не существует в общем понимании ее мировой или даже национальной рыночной цены. В странах с давно сложившимся земельным рынком ведется только мониторинг, обозначаются ценовые тенденции. Так, в развитых индустриальных странах нет тенденции увеличения спроса на сельскохозяйственные земли в связи с высоким уровнем обеспечения продовольствием. Но тем не менее обнаруживается повышение цены на землю. Объясняется это территориальным уменьшением этого незаменимого ресурса, а также экономическим проявлением дифференциальной ренты II в результате использования достижений науки и технологического прогресса в земледелии. Во

взаимоотношениях

с

бюджетом

экономическим

рычагом

государства

с

владельцами

сельскохозяйственной земли используется также рентный подход. В системе налогообложения государство пытается учесть дифференциальную ренту I по плодородию и местоположению. Налоговые ставки, как правило, учитывают и изымают доход, полученный за счет лучшего качества земли и местоположения. Цены при этом устанавливаются по худшим участкам. Но полностью обеспечить нормальный воспроизводственный процесс во всех сложных природных условиях рыночным механизмом не получается. Среди средних худших условий хозяйствования есть наиболее сложные. В таких ситуациях подключаются специальные целевые программы по поддержке товаропроизводителей (дотации, субсидии, надбавки к ценам и т. п.). В отечественной экономике предыдущей системы хозяйствования земля считалась общенародной собственностью и была отдана в бесплатное и бессрочное землепользование соответствующим субъектам. Но бесплатность имела очень напряженное экономическое проявление в формировании обязательных продовольственных и сырьевых сельскохозяйственных фондов для целей общенародного государства. Меняющаяся система экономических отношений, ориентация с 90-х годов на становление рыночной экономики смещает вектор понимания в них места земли. В Республике Беларусь узаконенное в 1993 г. право частной собственности на землю получили граждане для строительства и обслуживания жилого дома, ведения личного подсобного хозяйства, индивидуального садоводства и дачного строительства. В составе сельскохозяйственных угодий таких земель около 20 процентов. Земля становится товаром. Рыночная цена на землю в конкретных условиях будет наиболее полно отражаться аукционными торгами. Но до появления всех рыночных институтов, связанных с куплей-продажей земли, последняя имеет приближенную экономическую оценку в землеоценочных документах. Как правило, все сведения о природном факторе (воде, земле, лесных угодьях) составляются соответствующим официальным учреждением и содержатся в кадастрах. Земельный кадастр включает следующую информацию: данные государственной регистрации землепользователей и землевладельцев; количественный учет земли по видам угодий, их состояние, а также относительную качественную оценку земель по их плодородию и местоположению. Угодьям (по видам) в среднем по хозяйствам, районам устанавливается определенная оценка в пределах 100бальной

шкалы.

(методики

этих

оценок

разработаны

научно-исследовательскими

и

проектными

учреждениями). В практике хозяйствования эти оценки используются: •

для расчета возмещения ущерба при отводе земель для несельскохозяйственных нужд;

•

при

определении

производственных

потенциалов

сельхозпредприятий,

оценке

эффективности

производства; •

при государственном регулировании сельскохозяйственного производства (целевые программы для субъектов, хозяйствующих в сложных природных условиях, и др.);

229

•

при построении налоговой системы на основе оценки земель. В связи с развитием рыночных отношений, начальных этапов приватизации (в т. ч. и земли)

усиливается значимость денежной оценки земельных ресурсов. Во введенных впервые с 1992 г. в Беларуси денежных платежах за землю применен рентный подход. Налоговые ставки дифференцированы в зависимости от качества земли через определенные интервалы. Например, до 27 баллов — 609 руб/га, а более 65 баллов — 3550 руб/га. Предусмотрена индексация этих ставок с учетом годовой инфляции. При приватизации земли соответствующего качества также используется этот стоимостный норматив. Плата за землю является обязательной для всех землепользователей, становится издержками их производства. Платежи за землю в основном идут в местные бюджеты, четверть платежей поступает в республиканский бюджет. Целевым назначением этих фондов должно быть улучшение использования земель. Стоимостная оценка земель лежит в основе развития залоговых отношений сельхозпроизводителей с денежно-финансовыми органами. Абсолютизация фактора частной собственности на землю и взаимосвязь его с высокой эффективностью производства зачастую носит (особенно в переходной экономике) идеологизированный характер. Эффективность сельскохозяйственного производства предопределяется системным обеспечением всей совокупности отношений. В мире значительная доля сельскохозяйственной продукции производится на арендованной земле. Прибыль от земли при этих отношениях как бы распределяется на две части: одна — арендатору земли, другая — земельному собственнику (это может быть и государство). Арендная плата базируется также на рентной основе. Но поскольку на освоенных землях могут быть постройки, дороги и иное имущество, то арендная плата включает ссудный процент на примененный к земле капитал. Предприниматель-арендатор в пределах срока договора, стремясь получить дополнительную прибыль (дифференциальная рента II), улучшает плодородие земли. После окончания срока аренды эта улучшенная земля становится достоянием собственника земли. Поэтому закономерна противоречивая тенденция: арендатор выступает за длительный срок аренды, а собственник земли — за короткий. Для обеспечения социальной стабильности в этих отношениях подключаются, как правило, государственные нормативы. Устанавливаются предельные сроки аренды или предоставляется право арендатору на компенсацию невостребованных затрат по улучшению земли.

14.4. Агробизнес и аграрная политика

Научно-технический и технологический прогресс создает предпосылки углубления разделения труда, выделения новых сфер деятельности. Это приводит к формированию сложных интеграционных систем, многоотраслевых материального

комплексов.

производства,

воспроизводственным

Сельское на

процессам

хозяйство,

определенном

исторически

этапе

промышленного

своего

капитала.

У

являясь развития последнего

первоначальной все же

больше

отраслью

подчиняется

формируется

новая

разновидность предпринимательства — аграрное (агробизнес). Он проявляется по таким направлениям, как производство средств производства для сельского хозяйства и отраслей, перерабатывающих его продукцию, агросервис техники, защита растений и животных, переработка, хранение и реализация продовольствия и др. Таким образом, агробизнес можно рассматривать как совокупность всех экономических отношений по поводу

230

производства

и

реализации

продовольствия

и

других

предметов

потребления,

изготовляемых

из

сельскохозяйственного сырья. Стадии развития и формы этого бизнеса весьма многообразны. Так, экономика агропромышленного предпринимательстве.

производства

в

Непосредственно

западных

странах

производство

базируется

в

сельскохозяйственной

основном

на

частном

продукции —

семейное

фермерство, а агробизнес (переработка, реализация, обслуживание сельского хозяйства и т. п.) — в основном акционерные фирмы. Тем не менее само сельскохозяйственное производство плохо вписывается в рыночную экономику. Это во многом связано с особенностями производства, изложенными выше. Сельское хозяйство любого государства — это большое число рассредоточенных по всей стране, обособленных друг от друга производителей. Как продавцы своей продукции они составляют «множество» и подходят под определение рынка совершенной конкуренции. Но каждый из них в отдельности существенным образом не влияет на цены. В промышленных сферах АПК ценовую политику осуществляют в основном олигополии. Аграрная сфера в силу рассредоточенности субъектов хозяйствования также не в состоянии повлиять на уровень этих цен. И как результат, доходы занятых сельскохозяйственным трудом сравнительно более низкие и неустойчивые. Это лишает этот вид предпринимательства мотивации или вызывает необходимость развивать несельскохозяйственные виды бизнеса. Последнее чревато усложнением продовольственных проблем. Поэтому для многих стран характерны разработанные системы государственного регулирования аграрного сектора экономики. Составными частями этих систем выступают: •

традиционное регулирование цен и фермерских доходов;

•

целевые программы субсидирования сельского хозяйства;

•

льготное кредитование и налогообложение;

•

стабилизация (квотирование) рынка сельхозпродукции.

Государственное воздействие на экономические процессы характерно для всех стран, но масштабы и границы его различны. При этом используются различные методы и источники финансирования аграрной сферы. Так, в США бюджетные ассигнования в сельское хозяйство в 6 раз превышают капиталовложения фермеров. Правительства 24 развитых стран выделяют на дотации сельскому хозяйству до 75 % суммы от общего объема производства этой отрасли в форме субвенций. В Швейцарии датируется из бюджета 75 % затрат, Норвегии — 72 % (Курс общей экономической теории, 1996, 13). Тем не менее сельское хозяйство находится в общей системе рыночных отношений этих стран. В отечественной экономике перед государством прежде всего стоит задача запустить в действие сам рыночный механизм, создать правовые нормы, сформировать рыночные институты, определить приоритеты политики. Среди приоритетов экономической политики — аграрная сфера. Под аграрной политикой следует понимать деятельность органов государственной власти по достижению поставленной цели. Следовательно, особое место в регулирующей функции государства занимает прежде всего определение самой стратегической цели сельскохозяйственного сектора экономики. Правильный выбор цели должен быть обеспечен соответствующим экономическим воздействием государства. Наиболее характерные целевые ориентиры, возможные варианты развития сельскохозяйственного производства: • увеличение производства продукции; • ориентация на экспорт; • самообеспечение; • ограничение производства.

231

Вполне очевидно, что требуется не усредненная, а продуктовая детализация целей. По конкретным видам продукции направления целей будут разными. Каждый вариант достижения цели требует своего системного обеспечения государственного воздействия. Одним из ориентиров начала постановки цели может послужить оценка уровня самообеспеченности основными продуктами питания и другими предметами потребления, изготовленными из сельскохозяйственного сырья. Расчеты по статистическим данным 1997 г. показывают, что превышение уровня производства по видам продукции на душу населения к уровню потребления (при обеспеченности рациональной нормы) отмечены по небольшому числу продуктов. Среди них картофель, с большой натяжкой молоко, яйцо (в 1990 г. со

значительными

превышениями

уровня

самообеспеченности

республика

производила

все

виды

животноводческой продукции, в т. ч. и мясо). Аналогичные оценки уровня самообеспеченности следует сделать и по другим странам, потенциальным рынкам. При оценке спроса и предложения на этих рынках государственное воздействие должно быть направлено на поощрение экспорта излишне произведенной продукции, снижение таможенных тарифов и налогов на экспортную продукцию. Для производителя в данной ситуации важнейшим экономическим правилом конкурирования на рынках будет рыночная цена, транспортные расходы, издержки собственного производства. Но при общей благоприятной статистике уровня самообеспеченности в некоторых продуктах очевидна неудовлетворенность рынка в их ассортименте и качестве. Государственное воздействие в этом случае целесообразно на структурные изменения инвестиций, поощрение вложений в переработку сельскохозяйственной продукции, льготное налогообложение всех инвесторов этой программы. Уровень обеспеченности такими продуктами как овощи, фрукты, сахар, растительное масло, рыба далек от рационального уровня. При дефиците продукции и экономической нецелесообразности организации их производства рынок сам должен решить эту проблему. Государство устраняет ограничения ее ввоза, отменяет импортные тарифы. Совершенно особую значимость имеет определение государственной цели в производстве зерна. Важнейшей функцией государства, наряду с прочими, является обеспечение продовольственной безопасности, которую следует понимать как состояние удовлетворения первоочередной минимальной потребности общества в пище, в предотвращении чрезвычайных ситуаций, экологизации аграрного производства. Зерно с должным основанием отождествляется с понятием хлеб и в более широком смысле — с продовольствием. Продовольственная проблема характерна для всех стран, но масштабы и проявления ее различны (голод, проблемы совершенствования структуры, сбыта излишков продукции и др.). И во многом они определяются достижениями в производстве зерна. При обосновании этого вида потребностей, как правило, делаются балансовые расчеты ресурсной и расходной их частей. В рыночной экономике они не имеют статуса директивы, а служат ориентиром зерновой политики государства, использования соответствующих экономических рычагов. Широко применяется как общепризнанный норматив в государстве потребность в зерне в качестве 1 тонны на душу населения. При таком уровне производства можно успешно решать такие продовольственные проблемы, как: • полностью удовлетворять потребности всего населения в хлебе и других хлебных изделиях; • обеспечивать зернофуражом все поголовье животных для полного удовлетворения в мясной, молочной и другой животноводческой продукции; • сохранять и возобновлять (или пополнять) неприкосновенный государственный резерв зерна;

232

• иметь экспорт зерна. В мире не очень много стран, где производится 1 тонна и более зерна на человека (при среднемировом его уровне — 0,3 – 0,35 т/на человека в год). Большие страны с таким уровнем производства и являются основными экспортерами зерна, формируя мировую рыночную цену на него. Производство зерна в Беларуси находится на среднеевропейском уровне и составляет 0,55 — 0,65 тонн зерна на человека в год. Анализ структуры потребляемого зерна в республике, экспертные оценки ФАО по индустриально развитым странам свидетельствуют о том, что расход на семенные и продовольственные цели из года в год изменяется незначительно. В республике эти потребности близки к оптимальному уровню. Вместе с тем, статья расхода зерна на корм существенно колеблется, предопределяя объем производства животноводческой продукции. В новой геополитической ситуации требуется определение стратегических целей в производстве животноводческой продукции: производить ли ее на экспорт. За последние годы произошло значительное сокращение производства, требующего высококонцентрированных кормов. А следовательно, уменьшается экспортный потенциал. Но потребность эффективного использования основного капитала, уже вложенного в построенные животноводческие комплексы, недопущение безработицы на селе предопределяет возможность такого варианта, как работа на давальческом зерне при двусторонних соглашениях предприятий различных государств и расчетом fc произведенной животноводческой продукции. Предприятия-производители выстоят в рыночной конкуренции данного вида продукции, если будут иметь меньшие затраты и соответствующее качество. В

целевой

республиканской

программе

″Зерно″

предусмотрены

направления

мотивации

совершенствования структуры его производства, залоговое кредитование, перспективы использования животноводческих комплексов и др. К макроэкономическому уровню государственного регулирования следует отнести решение основных социальных вопросов в аграрной сфере. Следует констатировать, что на нынешнем этапе наблюдается существенная дифференциация социальной обустроенности сельских территорий (газификации, дорожного и транспортного обеспечения, культурно-бытового и медицинского обслуживания и т. п.). Причины этого явления разные. Одна из них заключается в том, что при централизованном выделении материальных ресурсов до многих территорий не дошла очередь по созданию всех элементов социальной инфраструктуры. Требуется оценка обеспеченности ими всех сельских территорий. С одной стороны, ориентация на освобождение сельскохозяйственных предприятий от затрат на содержание ранее созданной инфраструктуры. С другой стороны, нужны специальные программы и ассигнования для формирования социальной инфраструктуры в тех сельскохозяйственных районах, где ее нет. По-прежнему не включенной в постоянную систему экономических регуляторов остается проблема обеспечения паритетности во взаимоотношениях с аграрным сектором. К особо тяжелым последствиям привел первый этап либерализации цен. Она коснулась в основном промышленных средств производства, но не сельскохозяйственных продуктов. Оценка последствий неэквивалентности и устранение их требует специальных целевых государственных решений. Кроме того, требуется установление постоянной экономической процедуры обоснования (т. е. соотношения между «ресурсной корзинкой» и «корзинкой сельхозпродукции») и применение ее как индикативного элемента управления.

233

К приоритетам аграрной политики в Беларуси следует отнести проблемы создания экономических условий для конкуренции, ограничение проявления монополизма. Классическими субъектами хозяйствования в рыночной экономике выступают фирмы. Успешно развиваются такие из них, которые производят нужные и соответствующие требованиям покупателя товары, с затратами ниже, чем у конкурентов. Определяющим первичным условием становления фирм является стремление к получению наибольшей личной выгоды, в такой же степени и личный риск. Соответствуют ли наши традиционные сельхозпредприятия классическим субъектам рыночных отношений, способны ли они к предпринимательству? Сформированные как основные производственные ячейки в централизованно плановой экономике, они были включены в общую систему отношений. Общегосударственный интерес был определяющим в экономических отношениях. Инициативы, интересы, выгоды, риск каждого в производстве, а тем более в предпринимательстве не были задействованы. Экономия ресурсов, повышение качества, вхождение в мировой рынок невозможно без постоянно действующего фактора — конкуренции. Важнейшее условие для совершенной конкуренции — наличие на рынке множества продавцов-производителей товара и покупателей его. Все реальные производители сельскохозяйственной продукции, как крупные (более 2000 в республике), так и формирующиеся новые субъекты хозяйствования, занимаются производством фактически однородных видов продукции (зерно, молоко и т. п.). С другой стороны, все население потребляет эти виды продукции. Налицо, как будто, идеальные условия для формирования рынка совершенной конкуренции. Но вместе с тем, экономическое воздействие потребителей на многие составляющие конкуренции, и особенно на уровень цен пока не проявляется. Значит, возможно, что аграрному рынку присущ монополизм? Но для последнего, как экономической категории системы отношений, должно быть характерно прежде всего абсолютное преобладание на рынке единственного поставщика или продавца, реализующего свое положение в монопольно высокой прибыли. И такого нет в реальных отношениях. Сельскохозяйственные предприятия не являются монопольными производителями в экономическом смысле. Они не диктуют цены, не получают монопольную прибыль, а некоторые даже убыточные или низкорентабельные. Но монопольная зависимость потребителя от производителя существует. Она опосредована перерабатывающей промышленностью. Этот технологический монополизм проявляется в сформированных ранее отношениях (ограниченные мощности перерабатывающих госпредприятий, складских хозяйств, специализированных транспортных средств и т. п.). Производители сельскохозяйственного сырья еще длительное время будут «обречены» на единственный канал сотрудничества. Этот государственный технологический монополизм может быть устранен путем акционирования такого типа предприятий, где основными держателями акций должны быть поставщики сырья. Развивая параллельно альтернативные собственные цеха и линии переработки, фирменную торговлю, участвуя инвестициями и долей сырья в работе акционированных перерабатывающих предприятий, колхозы и совхозы все в большей мере будут соответствовать содержанию «фирмы», осваивать рыночный механизм, предпринимательство. Среди приоритетов государственной сельскохозяйственной политики особое место занимает создание

экономических

условий

для

проявления

предпринимательских

способностей

каждого.

В

экономической науке существует устойчивое мнение, что освоение рыночных отношений возможно только на основе частной собственности. И с этим следует согласиться, если рассматривать эти процессы в историческом аспекте. Но опыт тех же высокоразвитых стран также свидетельствует, что частная собственность (индивидуальная, семейная) превращается в различные ассоциированные крупные формы хозяйствования, идет процесс концентрации.

234

В

нашей

отечественной

истории

естественный

процесс

обобществления,

концентрации,

кооперирования был нарушен превалированием административных методов над экономически объективными. И тем не менее, в результате зачастую болезненного развития экономического обобществления производства сформировались крупные сельскохозяйственные предприятия с четким разделением труда, как единый технологический организм. Разукрупнение их посредством сплошной массовой фермеризации экономически очень дорого и нецелесообразно. Но объективная необходимость повышения эффективности использования ресурсов аграрного производства требует коренного реформирования традиционных сельхозпредприятий, в т. ч. и колхозов. В общей теории и практике разгосударствления и приватизации для колхозного сектора требуются специфические подходы. Как вариант — это возвращение колхозам их кооперативной сущности (они имеют все признаки полного огосударствления). Возникновение новых рыночных субъектов требует первоначального накопления средств. Для работников колхозного производства таким экономическим условиям может стать персонификация (а не приватизация) их совместно созданной колхозной собственности. По экономическому замыслу последняя в большей мере соответствует частной, а не государственной собственности. Это производственная кооперация. Персонификация этой собственности означает определение доли каждого работника в сформированной совместно коллективной собственности, праве распорядиться созданным имуществом. В изменившейся экономической среде право выбора,

продолжить ли свою

деятельность в коллективном или индивидуальном предпринимательстве, должно быть у каждого. Освоение рыночной экономики в аграрной сфере, формирование иного образа жизни — это длительный экономический и социально-психологический процесс, требующий обоснованных многократно выверенных решений, кропотливой аналитической работы, терпения и политической воли. ЛИТЕРАТУРА Булатов А. Рыночные отношения в АПК: особенности и проблемы становления // Рос. экон. журн. 1996. № 11 — 12. Курс общей экономической теории. СПб., 1996. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. Т. 3. Кн. 3: Процесс капиталистического производства, взятый в целом. Ч. 2. М., 1986. Маршалл А. Принципы политической экономии: В 2 т. М., 1983. Нуреев Р. Рынок земли. Экономическая рента // Вопр. экономики. 1996. № 2. Сазонов С. Абсолютная земельная рента в конкретных условиях // Междунар. с.—х. журн. 1997. № 1. Народное хозяйство Республики Беларусь: Стат. сб. Мн., 1998.

235

Раздел IV Закономерности формирования экономической политики и принятия решений 15. Общее экономическое равновесие и макроэкономическое планирование Начиная с А. Смита и вплоть до современных формулировок абстрактной теории общего экономического равновесия, ее главный вывод состоит в том, что рыночная организация хозяйственной жизни общества при обеспечении условий совершенной конкуренции приводит к наибольшей эффективности производства и к наилучшему распределению потребительских благ. Это теоретическое положение служит краеугольным камнем для тех участников идеологических дискуссий, кто высказывается против какого-либо централизованного управления экономикой. Вместе с тем экономическая наука дает и ясные указания на то, что даже самые современные доказательства главной теоремы теории общего экономического равновесия верны только при определенных условиях. Более тщательное их уточнение постоянно является основой, как для развития самой этой теории, так и допущения централизованного управления экономикой. Хорошо известен и перечень обсуждаемых

задач централизованного экономического управления, призванного

дополнить и улучшить рыночный механизм, но не заменить его. Важнейшей составляющей всякого действительно эффективного управления, в свою очередь, является планирование — деятельность по обработке и оценке информации о состоянии объекта управления, постановке целей его развития, выбору путей и средств их достижения посредством сравнения альтернативных вариантов и отбора наиболее приемлемого из них в ожидаемых условиях развития. Все это относится и к макроэкономическому планированию. Однако актуальность его усиливается за счет еще одного зачастую недостаточно учитываемого обстоятельства. Экономика не является абсолютно изолированной от других сферой человеческой жизни. В них же роль государственного, централизованного управления общепризнана и постоянно развивается. В силу всеобщей взаимозависимости деятельность государства в этих других сферах влияет и на экономику, подрывая ее идеальные абстрактные условия саморегулирования, что обуславливает необходимость предварительного анализа последствий данного влияния. Соединение всех вышеперечисленных моментов дает первое представление о сути места и роли

макроэкономического планирования

организованной на основе рынка хозяйственной жизни современных государств.

в

Возможно, в качестве

противопоставления отрицающему рыночное начало в экономике директивному или императивному планированию, такое его понимание нашло отражение в принятом многими названии индикативного планирования. Однако за этим общим наименованием скрываются две в определенном смысле противоположные концепции макроэкономического планирования в условиях рынка. По наиболее характерным признакам внешнего проявления отличия их можно назвать собственно индикативным и инструментальным. Корень же данного различия заключается в их совершенно разных теоретических основаниях. Индикативное планирование соответствует духу классической макроэкономической теории, исходит из действенности рыночного саморегулирующегося механизма, а проблемы его функционирования видит в недостатке информации для принятия рациональных решений массовыми экономическими субъектами. Инструментальное планирование опирается на кейнсианское направление экономической мысли, допускает возможность саморазрушения рыночного механизма и видит необходимость его достройки за счет элементов централизованного экономического поведения. Вытекающие из этих теоретических предпосылок практики макроэкономического планирования настолько разнятся, что заставляют говорить о каждой из них в

235

отдельности. Большее распространение и известность, хотя зачастую и под чужим именем индикативного планирования, получила его инструментальная концепция, что и отдает ей приоритет в рассмотрении. 15. 1. Инструментальное макропланирование

Сразу следует отметить, что в общих рамках инструментальной концепции макроэкономического планирования существует два разных целевых подхода к его анализу. Первый из них состоит в стремлении к наиболее полной теоретической постановке задачи макропланирования. Другой заключается в поиске возможных путей ее упрощения для целей практической реализации. Каждый из этих подходов имеет под собой объективное основание. Порождаемая неутолимым стремлением к уточнению, детализации, совершенству исследования, теоретическая постановка задачи инструментального макропланирования может быть представлена в общих чертах через следующие ее составляющие. Непременным условием допустимости инструментального макропланирования является понимание центром всех закономерностей функционирования весьма сложного объекта управления, наличие достаточно детализированной его модели. Присутствие в планировании временного горизонта, характер самого плана как последовательности шагов являются очевидными подтверждениями того, что речь идет не о статической, а динамической модели. В ней же особое значение в контексте макропланирования имеет точное определение временных лагов устанавливаемых взаимозависимостей. Непрерывное изменение объекта моделирования обуславливает в случае макропланирования существование достаточно жесткого лимита времени на создание сохраняющей актуальность модели и проводимые на ее основе расчеты, что, прежде всего, предполагает построение системы оперативного сбора и обработки достоверной исходной информации. Кроме того, число учитываемых в макроэкономической плановой модели параметров и их взаимосвязей требует математической ее формы как реальной основы возможности многофункциональных и вероятностных расчетов. Использование математического аппарата в макроэкономическом моделировании в современных условиях, в свою очередь, не мыслится без соответствующих программных продуктов для ЭВМ. Еще в процессе моделирования, начиная с его исходных форм (вербально-логического, схематического, графического), происходит как само выделение потенциальных инструментов реализации макропланов, так и определение допустимых с точки зрения экономических закономерностей областей их изменения. Однако подобная задача в области макроэкономического планирования имеет свое продолжение. Та же неразрывность экономики с другими сферами жизни людей приводит к установлению дополнительных ограничений на данную область. Идеологические, политические и другие принципы могут исключать реальную возможность применения определенных инструментов или их конкретных значений. Существующие

пределы

человеческого

познания

причинно-следственных

связей,

нехватка

фактического материала, недостаток мощностей и времени для вычислений вынуждают принимать решения на основе неполного анализа ситуации, порождают необходимость приблизительного определения значений учитываемых в макроэкономической плановой модели, но не рассчитываемых на ее основании, экзогенных факторов. Применяемые для этого методы технического и экспертного прогнозирования остро ставят проблему неопределенности в макроэкономическом планировании и значительно увеличивают число рассматриваемых вариантов планов. В области макроэкономического планирования определение его целей выходит за рамки компетенции собственно плановиков, поскольку должно отражать не чьи-то узкие, а общественные приоритеты. Единственно воспринимаемый же современным обществом демократический механизм принятия целевых

236

решений связан с такими затратами времени, что делает нереальным их оперативный пересмотр в ходе решения задачи макроэкономического планирования. Все это порождает необходимость наличия множества целей макропланирования еще до начала решения его задачи. Исключительная сложность одновременного достижения всех поставленных таким образом целей требует их определенной иерархии. Возможность же значительного улучшения общей ситуации за счет значений других целей при незначительном отходе от вышестоящей, предполагает определение допустимых соотношений в изменениях различных целей, что означает на языке теории макропланирования построение его единой целевой функции или функции предпочтений. Наличие единой целевой функции допускает постановку оптимизационной задачи в макроэкономическом

планировании,

что,

в

свою

очередь,

предполагает

привлечение

в

область

макроэкономического планирования аппарата современной математической теории исследования операций. Масштабность задачи макропланирования значительно увеличивается при допущении существования других, отличных от органа центрального управления, экономических субъектов, способных своими автономными решениями влиять на макроэкономическую ситуацию. В качестве таковых выступают центральный банк, профсоюзные и предпринимательские объединения, отдельные крупнейшие предприятия. Характеры их целей и центра могут быть нейтральными по отношению друг к другу, совпадающими или противоречащими друг другу. В первых двух случаях центральный орган должен обеспечить совместное с данными субъектами групповое поведение. Уже к минимальным его условиям теория групп относит четкое разграничение преследуемых целей и инструментов их достижения, создание такой системы обмена информацией между членами группы, когда ни один из них не скрывал бы от других необходимую ее часть. Противоречие интересов рассматриваемых

субъектов заставляет центр решать игровую задачу в

макроэкономическом планировании. В этом случае он вынужден принимать решение о своих действиях, многократно просчитывая ответную реакцию на них других участников игры, отыскивая то новое общее равновесие уже макроэкономического планирования, когда изменение поведения любым игроком приводит только к ухудшению его положения. Еще более сложной выглядит задача с учетом того многообразия возможных ситуаций, которое обусловлено различными сочетаниями даже основных, выделяемых теорией игр, их признаков: коалиционных и бескоалиционных, конфликтных и бесконфликтных, игр с постоянной и изменяющейся суммой выигрыша. В экономической политике решения одного периода чаще всего предопределяют будущие. Можно наблюдать прямое предопределение, когда использование какого-либо инструмента сегодня исчерпывает возможность его использования завтра. Чаще обнаруживается косвенное предопределение, когда политика настоящего вводит экономику в такое состояние, которое потребует весьма определенной будущей политики, а она не обязательно окажется возможной. Обе эти ситуации влияния принимаемых сегодня решений на далекое будущее могут значительно сужать набор возможных решений и предполагают как можно большее отдаление горизонта макропланирования даже при разработке краткосрочных планов, что порождает дополнительные его проблемы. Задача долгосрочного планирования не может быть решена как последовательное применение краткосрочных планов на основе достигнутых в каждый период результатов. Прежде всего, такой подход вообще возможен только при управлении механическими системами. Та особенность поведения людей, что они принимают текущие решения не только на основе настоящего на них воздействия, но и учитывая будущее, заставляет центр либо многократно усложнять функции поведенческих отношений в используемой модели, либо продумывать возможности сокрытия от общества этой будущей экономической политики. Другая проблема связана с зависимостью наступления тех или иных планируемых событий от реализации

237

прогнозируемых значений экзогенных факторов. Ошибочность этого прогноза на любом временном периоде делает бессмысленными дальнейшие мероприятия плана. Все это значительно увеличивает число просчитываемых альтернативных вариантов планов, превращает процесс планирования в построение своеобразного «дерева решений», каждая «ветка» которого связана с тем или иным возможным состоянием экзогенных факторов. Со всей очевидностью проявляется, насколько усложняется задача долгосрочного макропланирования еще и с учетом возможной игровой ситуации в экономике. Общая сумма затрат времени, материальных и трудовых ресурсов, связанных с решением всех вышеупомянутых

составляющих

задачи

макроэкономического

планирования,

ставит

под

сомнение

целесообразность самого ее столь всеобъемлющего рассмотрения. Во-первых, к моменту получения ответа на все вопросы ситуация может настолько измениться, что потребует решения совершенно другой задачи. Вовторых, издержки самого процесса планирования могут превысить потери от его отсутствия. Таким образом, все это можно резюмировать, что проблема соотношения точности, с одной стороны, быстроты и простоты решения, с другой, является одной из основных для задачи макропланирования. Подтверждением тому служит даже беглое знакомство с содержанием литературы, специально посвященной макроэкономическому планированию. В противоположность экономической теории, которая эволюционирует в направлении усложнения анализируемых взаимосвязей, основное содержание работ по макропланированию посвящено именно поиску путей возможного упрощения теоретической постановки его задачи для целей ее практической реализации. При этом следует различать два направления этого поиска: аналитического упрощения, попрежнему предполагающего решение задачи силами только планового центра, и организационного упрощения, связанного с переносом части работы по решению задачи на нижестоящих экономических субъектов. Суть первого направления состоит в отыскании таких методов упрощения, которые значительно снижали бы размерность задачи без существенной потери в ее точности. Наиболее часто используются в практике или рекомендуются в литературе по проблемам макроэкономического планирования такие возможные пути его упрощения. Прежде

всего,

в

реальной

организации

макроэкономического

планирования

происходит

использование не только математических, но и более простых моделей — вербально-логических, схематических, графических. Кроме того, многие эндогенные факторы этих моделей относятся к экзогенным или вообще игнорируются как не влияющие существенно на качество решения задачи. Соображения экономии времени могут заставить отказаться также от построения единой целевой функции и постановки оптимизационной задачи в макропланировании. На его место становится планирование, направленное на достижение ряда фиксированных целей, основное содержание которого состоит в достижении простой взаимоувязки показателей плана. При этом допускается и ограничение числа рассматриваемых возможных плановых альтернатив. Снижению размерности задачи служит и обобщение, укрупнение показателей модели, ее агрегирование. Однако на его применение существуют жесткие ограничения, связанные с возникающими в результате перехода к агрегированному описанию экономики проблемами макропланирования. Наиболее наглядная из них — оценка ситуации, когда за укрупненными показателями можно не разглядеть те реальные ее характеристики, которые требуют своего исправления. Так за общим приемлемым уровнем безработицы может скрываться явно неудовлетворительная структура занятости рабочей силы по различным отраслям. Следующая, так называемая проблема операциональности, состоит в том, что органы реализации плана могут оказаться в ситуации непонимания порядка исполнения того или иного агрегированного его показателя.

238

Изменение, к примеру, средней рыночной процентной ставки может быть осуществлено за счет огромного количества вариантов комбинаций цены денег в конкретных сегментах кредитно-депозитного рынка. Каждая же из этих комбинаций отнюдь не одинаково влияет на состояние экономики. Еще одна проблема достоверности анализа связана с тем, что с укрупнением измеряемых параметров экономики одновременно происходит и обобщение их функциональных связей. При этом разные реальные системы функциональных зависимостей в их агрегированном виде могут абсолютно совпадать. Использование в таком случае агрегированной модели

будет давать теоретический результат, которого на практике может и не быть.

Подобные ситуации достаточно проанализированы математиками в рамках вопроса обратимости сведенных форм функций. Возможным способом обхода отмеченных ограничений на использование агрегирования является поэтапное планирование. Это своеобразное «вертикальное» разделение задачи макропланирования заключается в постоянном как бы повторении ее решения на следующей стадии, каждая из которых характеризуется убывающим уровнем агрегирования. Но это повторение не начинается с самого начала, а предполагает использование уже полученной на предыдущей стадии информации лишь для более подробной проработки отдельных аспектов плана. Упрощение процесса планирования, однако, здесь произойдет только тогда, когда предыдущая информация будет выступать не только в роли отправной точки, но и жесткого ограничения для последующих поисков. Описанный процесс должен продолжаться до тех пор, пока не будет достигнут некоторый

уровень

детализации,

приемлемый

с

точки

зрения

обеспечения

операциональности

разрабатываемого плана. При этом обнаруживается необходимость выделения трех основных стадий: макроэкономической, отраслевой и региональной. Две последние в очередности своей реализации могут меняться местами в зависимости от условий и целей анализа. Кроме «вертикального» в макропланировании возможно использование и «горизонтального» разделение его задачи. Для его обозначения в теории принято использовать понятие декомпозиции. Именно рассмотрению возможностей ее методов в поисках необходимого аналитического упрощения задачи макроэкономического планирования и посвящена основная часть работ по данной проблеме. Все прочие вышеуказанные ее аспекты воспринимаются в этих исследованиях как во многом очевидные. Декомпозиция в аналитической задаче макропланирования означает ее разделение на одном уровне агрегирования на несколько частей, решение которых либо автоматически приводит к решению общей задачи, либо значительно этому способствует. При этом для такого разделения целого на части применяются разнообразные критерии. Наиболее корректным выглядит разделение, когда в структуре модели функционирования экономики и управления ею обнаруживаются части, внутренние взаимосвязи между переменными которых гораздо существеннее, чем связи с другими частями. В случае, если экстремум единой целевой функции представляет собой простую сумму неких локальных целевых функций, также возможно автономное решение задач достижения этих локальных экстремумов. Основанием для разделения общей задачи может служить и выделение во множестве допустимых инструментов макропланирования тесно не связанных между собой подмножеств. Иногда удается отделить так называемую адаптируемую часть системы, ни одна из переменных которой не входит в общую целевую функцию. Ни один из перечисленных критериев не приводит к автоматическому решению общей задачи по ее частям. В каждом случае возникает потребность в неоднократном обмене информацией между различными участниками разработки плана, наилучшим способом удовлетворения которой выступает обеспечение итерационного процесса — повторения простых шагов, постепенно приближающих к точному решению.

239

Использование итеративного метода заставляет плановиков уделять внимание и его специальным проблемам: условиям и скорости сходимости к правильному решению задачи, критериям остановки теоретически бесконечной итерационной процедуры. Теория и практика макропланирования знает большое разнообразие примеров реализации декомпозиционно-итеративных схем. Особо

следует отметить подходы к данному

вопросу первых лауреатов Нобелевской премии по экономике 1969 г. Рагнара Фриша и Яна Тинбергена. В области долгосрочного планирования его необходимое упрощение состоит в том, что на место детальной проработки плана становится разработка скорее концепций, как самого плана, так и

правил

будущего процесса его разработки. Такой подход к макропланированию принято именовать выработкой его стратегий. В ходе их реализации происходит постоянный пересмотр принимаемых планов в зависимости от достигнутых в каждый период времени результатов, что получило название «гибкого» или «текущего» планирования. В принципе, проблема построения упрощенных моделей, которые соответствуют реальности настолько, что представляют собой надежную основу для принятия решений, сводится не только к созданию хороших моделей, но также и к изменению реальности. Макропланирование окажется бесполезным в том случае, если из практического опыта станет очевидно, что существующий экономический механизм слишком сложен для понимания и имитации его достаточно простыми средствами. В таком случае надо попытаться упростить действительность. Особенно это относится к игровой ситуации в макропланировании. Изменение хозяйственной среды потенциальных противников, компромиссные соглашения, а то и прямая реорганизация тех или иных экономических субъектов вполне позволяют центру уйти от состояния игры. Такие попытки легко обнаружить в известной практике макропланирования. Основная причина другого возможного направления упрощения решения задачи макропланирования, его децентрализации остается прежней, но к ней в этом случае добавляется сложность решения проблемы заинтересованности нижестоящих звеньев в предоставлении центру достоверной информации. В подобном организационном

упрощении разработки

макроэкономических

планов также активно используются

декомпозиционно-итеративные схемы. Однако в этом случае интерес вызывают их возможности в децентрализации процесса планирования. В отличие от аналитического упрощения к построению подобных схем здесь предъявляются следующие дополнительные требования. Каждую часть задачи децентрализованной разработки плана должны решать организации того уровня, которые располагают для этого исходной информацией.

Рассматриваемая

задача

на

практике

неизбежно

растворится

среди

прочих

задач

административных взаимоотношений организаций различных уровней, поэтому выполняемые каждым плановым органом вычисления должны быть достаточно простыми. Процедура должна быть надежной как в смысле возможности ее интуитивной оценки на основе практического опыта и общего понимания ситуации, так и в том отношении, что в случае возникновения в какой-то момент ошибки на последующих шагах (даже если ошибка не обнаружена) ее влияние должно быть незначительным. В организационной итерации реально можно

допустить

минимальное

число

циклов

обмена

информацией.

Необходимость

завершения

вычислительной процедуры при ограниченном числе итераций требует оценки максимальных пределов отклонений от точного решения. В литературе можно найти огромное число отвечающих этим требованиям декомпозиционно-итеративных схем, разработанных для решения тех или иных конкретных составляющих задачи макроэкономического планирования. В основе большинства из них лежит известный метод декомпозиции Данцига-Вулфа.

240

15.2. Индикативное макропланирование

Инструментальному макропланированию в определенном смысле противостоит его индикативная концепция. Сразу следует отметить, что она, по сравнению с инструментальным макропланированием, гораздо дальше продвинута от науки в сторону искусства. По этой причине индикативное макропланирование хуже поддается систематизированию, и, соответственно, его разнообразные обобщенные определения в литературе обычно получаются весьма расплывчатыми. Доходит до того, что некоторые авторы предпочитают давать определение индикативного планирования, просто указывая, что его суть состоит в выработке таких способов воздействия на экономическое развитие, которые отличаются от средств инструментального планирования. В поиске определения, построенного по другому принципу, чем «от противного», в дальнейшем будет использоваться в основном опыт Франции, которую принято считать классической страной индикативного планирования и само это понятие связывают именно с ней. Отталкиваясь от своего теоретического основания, в котором, как уже было отмечено выше, большинство макроэкономических проблем объясняется недостатком определенной информации, именно в ее выработке и доведении до массовых экономических субъектов видят сторонники индикативного планирования основное его содержание. Отдаваемые данным субъектам приоритеты в организации хозяйственной жизни общества проявляются здесь также в представлении об источниках необходимой информации и организации ее получения. В соответствии с этим представлением базовым элементом индикативного планирования является непосредственный обмен собственными планами между массовыми субъектами экономики. Роль центра по началу видится только в создании условий этого обмена, которые и выступают в качестве специфических инструментов реализации индикативного планирования. В этой связи первый вопрос, который приходится решать центру, состоит в том, как заставить или стимулировать массовых субъектов декларировать свои планы перед другими. Гениальный по своей простоте ответ заключается во включении их в различного рода комиссии по профессиональному или региональному признаку, формальной целью деятельности которых является предоставление обществу прогноза агрегированного плана деятельности всех входящих в эти комиссии членов. Простейшим разумным способом разработки этого прогноза является некое суммирование частных планов, что и предполагает придание их публичности. Очевидно, что обмен информацией сопровождается и взаимной координацией планов. Осознание возможных последствий этого, пусть даже не формального, взаимного согласования будущих действий в условиях тесной хозяйственной взаимосвязи участников комиссий порождает весьма существенные моральные обязательства по предоставлению правдивых планов и их дальнейшему исполнению. Зарождающаяся на данном уровне работа получает свое дальнейшее развитие в комиссиях более высокого уровня, задача которых состоит в разработке еще более агрегированных прогнозов. Таким образом построенная иерархическая структура подобных комиссий позволяет массовым субъектам получать постоянно расширяющийся объем информации и все более увязывать собственные планы с другими. Центр же в результате всей этой деятельности получает агрегированный макроэкономический прогноз с достаточно взаимоувязанными показателями, который и может оценить с точки зрения общественных приоритетов. Формулировки этих приоритетов и призыв центра пересмотреть в их свете низовые планы являются источником дополнительной информации для экономических субъектов, заставляют вновь работать комиссии, на которых вырабатывается дополнительная информация и берутся дополнительные обязательства. Итогом всей рассмотренной деятельности оказывается своеобразная декларация всего общества о своих хозяйственных

241

планах. Скрепленная существенными моральными обязательствами она приобретает качество общественного договора, что придает ей уже характер плана. Нельзя не заметить, что по мере удаления от уровня непосредственных исполнителей плана сила моральных обязательств при его разработке значительно ослабевает. В этом смысле эффективность индикативного планирования выше в экономике с превалированием крупных хозяйственных субъектов, что позволяет уже на первичном уровне получать достаточно агрегированные планы. Еще достаточно прочные на этом уровне моральные обязательства дополнительно могут подкрепляться проведением прямых переговоров и заключением соглашений между центральным планирующим органом и другими экономическими субъектами. Примером этого во Франции являются «квазиконтракты» и «плановые контракты», которые не связывают стороны обязательствами в строго юридическом смысле. Они представляют собой лишь одну из форм обмена заявлениями о намерениях между центром и экономическими субъектами. Правительство в зависимости от отношения к выраженным намерениям других участников планового процесса экономики со своей стороны может предлагать им разнообразные формы поддержки, связанные с налоговыми, кредитными и т. п. льготами. То обстоятельство, что заключение подобных контрактов реально возможно только с крупными экономическими субъектами, также стимулирует их развитие в условиях и для целей индикативного планирования. Можно сказать больше, что в отличие от теоретической картины индикативного планирования на практике круг реальных участников обмена планами и выработки общественного договора ограничивается именно этим ядром экономики. Мелкому бизнесу остается заполнять не предусмотренные в плане пустоты хозяйственной жизни. Повышению эффективности индикативного макропланирования служат и дополнительные моменты. Выработка центром и распространение информации о своих собственных приоритетах в экономике еще до начала работы низовых комиссий позволяет с самого начала направить их работу в нужное русло. Разработка и опубликование центром прогнозов некоторых экзогенных факторов способствует усилению обоснованности разрабатываемых массовыми субъектами планов. Информационная природа индикативного планирования делает полезными любые действия центра, направленные на усиление информационной насыщенности экономики: развитие системы информационных коммуникаций, поддержку исследовательских институтов, электронных и печатных органов распространения экономической информации. Одной из особенностей, отличавшей в некоторый период времени французскую систему макроэкономического планирования от других, являлось использование «предупредительных сигналов», которые и получили название индикаторов. Их роль состояла в следующем. Среди макроэкономических показателей отбирались важнейшие, для которых в плане задавались нормативные значения и максимально допустимые отклонения от них. Выход какой-то величины хотя бы за одну из этих границ рассматривался как предупреждение о возможном существенном отклонении от намеченного плана и предусматривал либо введение мер по исправлению положения,

либо пересмотр самого плана. Эти действия не закладывались в

план в самом начале его формирования, а определялись доступной в этот момент информацией. Изменение индикаторов означало только начало поиска новых решений. Основная идея здесь совпадает с рассмотренным ранее понятием стратегии планирования, суть которого состоит не столько в описании всех возможных будущих поведений, сколько в разработке его "правил". Именно в таком значении и вошло понятие индикаторов в теорию макроэкономического планирования, что является основанием придерживаться понятия индикативного планирования применительно только к рассматриваемой его концепции, а не всякого планирования в условиях рынка. Однако хотя индикаторы и дали название одной из концепций

242

макропланирования, опыт их использования не всегда был положительным. Некоторые из этих показателей оказались слишком чувствительными к довольно слабым отклонениям от запланированного общего экономического развития, тогда как другие, напротив, недостаточно реагирующими. Поэтому в дальнейшем эта система была модифицирована. Теперь отклонение от запланированных ключевых переменных не приводило автоматически к пересмотру плана. Их роль состояла только в обеспечении всех заинтересованных сторон ясной информацией о тенденциях экономического развития в сравнении с планом. Представленная картина индикативного макропланирования может вызвать впечатление, что с точки зрения простоты организации и содержания, а следовательно, практической осуществимости оно имеет явные преимущества перед инструментальным. Разработка плана не требует такой огромной предварительной работы центра по созданию весьма детализированной теоретической модели экономики, сбору наполняющей ее обширнейшей первичной информации. Реализация плана не предполагает таких радикальных, а значит, и связанных с большим риском способов вмешательства в функционирование рыночного механизма. Однако в процессе реализации индикативного планирования обнаруживается достаточно слабых мест, вызывающих сомнения в его эффективности. Основой индикативного макропланирования является согласование частных планов. Это означает, что предприниматели должны поделить рынок между собой. Но частнособственническая природа общества, конкуренция сохраняют противоречие интересов этих участников планового процесса. Даже если в различных комиссиях удается каким-то образом увязать взаимопротиворечивые интересы, необязательный характер этих соглашений может подтолкнуть многих к попытке обойти их. Вопрос о разделе рынков может послужить основанием и для выработки определенной тактики в предоставлении различным комиссиям необходимой информации, когда ее искажения могут привести к желаемому результату работы данных комиссий. Очевидно, что такое поведение приведет к существенному отклонению от намеченного в плане развития, подорвет доверие к планам, которое является важнейшим условием их реализуемости. Еще одной важнейшей проблемой реализации

индикативного

макропланирования

является

то,

что

его

условия

явно

стимулируют

монополистические сговоры, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Индикативное планирование не может быть эффективным и в слишком открытой экономике. В этом случае из числа принимающих решения в различного рода комитетах выпадает ряд необходимых участников — иностранные. Когда величина воздействия, оказываемого на экономику из-за рубежа, близка к величине воздействия, оказываемого на нее решениями, принимаемыми внутри страны, тогда результаты переговоров и соглашений в рамках комиссий могут оказаться очень далекими от своей цели. Очевидно, что индикативное планирование требует достаточно жесткого регулирования внешнеэкономических связей. Подтверждением служит эволюция французской системы макропланирования по мере интеграции ее экономики в рамках Европейского экономического сообщества. С конца 80-х годов официально было объявлено об отходе от индикативного планирования в его чистом виде и необходимости перехода к некоему новому качеству макроэкономического планирования. Вообще-то, в силу вышеперечисленных причин макропланирование во Франции никогда и не осуществлялось только с помощью средств индикативного воздействия, а всегда предполагало активное использование обычных инструментов экономической политики, призванных усилить индикативный эффект планов-прогнозов. Да и применительно ко всем другим странам практика макропланирования, в отличие от теории, смешивает две рассмотренные его концепции. Ни одна из действующих на практике экономических систем не является совершенно однородной, содержащей в чистом виде одну определенную систему принятия

243

решений и планирования. В практическом воплощении макроэкономическое планирование исполняет роль, состоящую из двух элементов. Первый из них сводится к подготовке управленческих решений центра с учетом использования подконтрольных ему инструментов экономической политики. Смысл второго заключается в деятельности центрального планирующего органа с целью содействия координации решений и действий, предпринимаемых другими экономическими агентами. Разделение этой единой роли на инструментальное и индикативное планирование имеет смысл только с точки зрения превалирования той или иной концепции, а также изучения условий и особенностей их реализации. В заключение хочется отметить и то, что нельзя оценивать ту или иную концепцию экономической политики вообще и макропланирования, в частности, в их изолированном виде, в отрыве от исторических, национальных и прочих особенностей отдельных стран. Знание многообразного опыта в сочетании с тонким пониманием природы собственной экономики позволят найти нужное сочетание элементов различных теоретических концепций и практических приемов макроэкономического планирования, призванного помочь современному рыночному механизму в достижении и поддержании того самого макроэкономического состояния, которое попадает под понятие общего равновесия.

244

16. Общественные блага, общественный выбор и формирование экономической политики Изучение внешних эффектов позволяет сделать интересные выводы. Действительно, при наличии внешних эффектов отдельные лица могут получать часть полезности от произведенного и потребляемого блага или нести расходы на его производство, не являясь при этом ни покупателем, ни продавцом этого блага. По форме все выглядит таким образом, будто развитие производства создает объективные предпосылки отрицания рыночных форм взаимодействия субъектов. Наиболее очевидным выходом из складывающегося положения может стать реализация идей централизованного регулирования экономики. Однако по содержанию мы получаем значительно более сложную ситуацию. С одной стороны, не всегда однозначным представляется утверждение о том, что внешние эффекты не позволяют достигнуть эффективного равновесия, а их преодоление, или интернализация, способно обеспечить общественно эффективный объем производства. Ведь в обществе переплетаются мотивы очень большого количества субъектов, и далеко не для каждого из них рыночные критерии представляются наилучшими. В конце концов, негативное влияние внешних эффектов на формирование структуры общественного производства — это лишь теоретический вывод одной из экономических школ. С другой стороны, даже если следовать классической традиции, нельзя не отметить исключительную сложность интернализации внешних эффектов. Вместе с тем опыт стран с развитыми рыночными традициями свидетельствует о том, что за основу интернализации внешних эффектов следует брать принципы свободной экономики. Так, отрицательные внешние эффекты – это скорее следствие неразвитости рыночных институтов (неопределенности отношений собственности, например) и инфраструктуры рынка, нежели имманентная

характеристика самого рынка.

Поэтому эффективнее всего проблемы, вытекающие из отрицательных внешних эффектов, могут быть решены не с помощью замены рыночного механизма каким-либо иным, а посредством его модернизации. Что же касается положительных внешних эффектов и вытекающих из них проблем производства общественных благ, то попытки справиться с ними породили целое научное направление, изучающее закономерности взаимодействия политических и экономических институтов. В 1987 г. Дж. Бьюкенен получил даже Нобелевскую премию по экономике за исследования в области теории общественного выбора. Настолько важными представляются научной общественности эти проблемы. Однако данный факт вовсе не свидетельствует о полной ясности в этом направлении. Вещи, на первый взгляд кажущиеся простыми и даже очевидными, при детальном рассмотрении раскрываются с совершенно неожиданной стороны. На постсоветском пространстве данная тенденция особенно ощутима. Последнее объясняется как тем, что политический выбор в его цивилизационном понимании все еще является для нас экзотикой, так и тем, что осуществляется этот выбор, как правило, в весьма специфических экономических и политических условиях. 16.1. Общественные и частные блага. Характер формирования спроса на общественные блага и их предложения

Большинство товаров и услуг, производимых в обществе, являются частными товарами и услугами. Частный товар или услуга покупается потребителем, который желает и может себе их позволить, а затем потребляется только этим потребителем или другими лицами, если данный потребитель пожелает этого. То есть каждая единица частного блага может быть оценена и продана, при этом она приносит полезность только покупателю, не создавая положительных или отрицательных внешних эффектов для третьих лиц.

245

Таким образом, частные блага обладают двумя характеристиками: 1. Они избирательны в потреблении или конкурентны, т. е. потребление этих благ одним человеком делает невозможным их потребление другими людьми. 2. Они исключаемы, т. е. лица, не платящие за эти блага, легко могут быть исключены из сферы их потребления. Другими словами, эти блага недоступны тем, кто не способен уплатить за них рыночную цену. Названные две характеристики частных благ очень важны, поскольку именно они лежат в основе формирования рыночных цен, а следовательно — в основе определения эффективного выпуска этих благ. Платит за благо именно тот, кто его потребляет, и его готовность платить соответствует предельной полезности этого блага. Такое положение вещей приводит к тому, что рынки с совершенной конкуренцией обеспечивают наиболее эффективное (в соответствии с общественными потребностями) распределение ресурсов общества. Однако в обществе зачастую возникают объективные предпосылки для нарушения этого механизма. Одной из этих предпосылок является существование общественных благ, т. е. благ, не удовлетворяющих двум вышеназванным характеристикам. В отличие от частных благ, общественные блага имеют две особенности: 1. Они неизбирательны в потреблении или неконкурентны, т. е. потребление этих благ одним человеком не снижает их доступности для других людей. Проще говоря, появление дополнительного потребителя не уменьшает доступности этих благ для уже существующих потребителей. 2. Эти блага неисключаемы, т. е. их потребление не является исключительным правом только тех людей, которые платят за них. Лица, не желающие платить за эти блага, не могут быть лишены возможности их потреблять. Конечно, две названные противоположные для частных и общественных благ характеристики не всегда присущи тому или иному благу в полной мере. Более того, чистое общественное благо, т. е. благо, в полной мере характеризующееся неизбирательностью и неисключаемостью, является, как правило, теоретическим допущением

(как впрочем, и чистое частное благо). Огромное количество товаров и услуг по

своим характеристикам находятся в промежуточном положении. Так, например, благо может быть неизбирательным в потреблении только в том случае, если количество потребителей не превышает некоторой величины. Появление слишком большого количества дополнительных потребителей приводит к снижению полезности, получаемой от этого блага уже существующими пользователями. Такие блага называют перегружаемыми общественными благами. Хорошим примером таких благ является морской пляж. Увеличение количества загорающих на пляже до некоторой величины не создает особых неудобств. Однако обязательно наступает момент, когда дальнейшее увеличение потребителей приводит к тесноте и ограничивает возможности полноценного отдыха. Неисключаемость общественного блага также может быть неполной. Достаточно часто встречаются общественные блага, на которые легко назначить цену и проследить за тем, чтобы она вносилась всеми, кто эти блага использует. Речь идет об исключаемых общественных благах. Примером может служить общественный транспорт в городах. Важно, что данное общественное благо является также и перегружаемым. Поэтому плата за проезд в общественном транспорте не столько компенсирует издержки на его содержание, сколько предотвращает перегрузку. Несмотря на то, что в реальной жизни чистые общественные блага встречаются довольно редко, именно эту абстракцию целесообразнее всего исследовать для того, чтобы выявить характер формирования спроса на общественные блага и их предложения.

246

Таким образом, чистые общественные блага — это такие блага, создание и потребление которых сопровождается значительными положительными внешними эффектами. Другими словами, если чистое общественное благо используется хотя бы одним человеком, возникает возможность его использования другими потребителями. Причем эта возможность может быть реализована без дополнительных издержек и ущерба для первого потребителя. Казалось бы, такое положение вещей имеет чисто позитивное значение, поскольку способствует возрастанию общественных выгод от использования блага. Однако подобное впечатление ложно. Реализация общественной полезности является результатом использования уже созданного и потребляемого блага. Предложение же блага на рынке (а именно это является необходимым условием его потребления) формируется на основе не суммарной общественной выгоды, а выгоды индивидуумов, которые платят за благо. Проще говоря, внешние эффекты не принимаются во внимание при принятии решения об объемах производства, что неизбежно приводит к занижению объемов его предложения. Проиллюстрируем данное положение на следующем примере. Предположим, что на некоем хуторе N проживает три семьи: Ивановых, Петровых и Сидоровых. Для освещения прилегающей к хутору территории необходимо установить уличные фонари. В силу некоторых причин установка первого фонаря приносит семье Ивановых выгоду равную 400 рублей, а семье Петровых — 240 рублей, а семье Сидоровых — 160 рублей. Полезность от каждого последующего фонаря в соответствии с принципом снижения предельной полезности уменьшается для семьи Ивановых на 50 рублей, для семьи Петровых на 30 рублей, для семьи Сидоровых на 20 рублей. Сведем данные в таблицу: Предельная полезность фонарей Семьи

1-й фонарь

Ивановы Петровы Сидоровы

400 240 160

Суммарная предельная полезность

800

Таблица 16.1.

2-й фонарь

3-й фонарь

4-й фонарь

5-й фонарь

6-й фонарь

7-й фонарь

8-й фонарь

350 210 140

300 180 120

250 150 100

200 120 80

150 90 60

100 60 40

50 30 20

700

600

500

400

300

200

100

Предположим также, что установка каждого дополнительного фонаря обходится в 300 рублей. В данной ситуации, если решение о количестве установленных фонарей будет решаться индивидуально, будет установлено только три фонаря, причем их установку оплатит семья Ивановых:

247

Предельная полезность и предельные издержки (руб. за 1 фонарь) 400 350 300

МС

250 200 150 100

МВ Ивановых

50

МВ Петровых 0 1

2

3

4

5

6

МВ Сидоровых 7 8 9 (количество фонарей)

Рис. 16.1. Установка фонарей на хуторе N: МВ — предельная полезность (выгода); МС — предельные издержки Вместе с тем мы видим, что при установке трех фонарей совместная предельная полезность от использования 3-го фонаря равна 600 рублей, т. к. Ивановы получат от 3-го фонаря 300 рублей полезности, Петровы — 180 рублей полезности, Сидоровы — 120 рублей полезности. Фактически семья Ивановых, финансируя установку фонарей, создает положительные внешние эффекты для семей Петровых и Сидоровых. Это означает, что количество установленных фонарей меньше эффективного, т.к. предельные издержки установки третьего фонаря (300 рублей) намного ниже предельных выгод, связанных с его использованием. Подобное положение складывается потому, что характер формирования спроса на общественные блага существенно отличается от характера формирования спроса на частные блага. Как известно, для чистого частного блага объем спроса при каждой цене представляет собой сумму объемов спроса индивидуальных потребителей при этой цене. Это происходит потому, что каждая единица чистого частного блага покупается и потребляется индивидуально. В случае же с чистым общественным благом имеет место другая ситуация. Несколько потребителей одновременно потребляют одно и то же благо. Поэтому кривая рыночного спроса на чистое общественное благо представляет собой сумму полезностей, полученных всеми потребителями при каждом объеме. Другими словами, если в случае с чистыми частными благами при определении кривой рыночного спроса суммирование осуществляется

по горизонтали, т. е.

суммируется количество, то в случае с чистыми общественными благами суммирование осуществляется по вертикали, т. е. суммируется предельная полезность. Поэтому для чистых общественных благ кривая рыночного спроса более крутая, чем кривые индивидуального спроса, в отличие от случая с чистыми частными благами, где ситуация обратная. Эффективный выпуск чистого общественного блага будет осуществляется при соблюдении условия: МSC = MSB = ∑МВ, где МSС — предельные общественные издержки производства чистого общественного блага;

248

МSВ — предельные общественные выгоды от производства чистого общественного блага; ΣМВ — сумма предельных индивидуальных выгод от производства чистого общественного блага. Предельная полезность и предельные издержки (руб. за 1 фонарь) 800

MSB

700 600 500 400

МВ Ивановых

300 200

МВ Петровых

100

МВ Сидоровых

0 1

2

3

4

5

6

7

8

9 (количество фонарей)

Рис. 16.2. Установка эффективного количества фонарей на хуторе N: MSB — предельные общественные выгоды; MB — предельная полезность; MC — предельные издержки Таким образом, эффективным количеством фонарей, которые следует установить на хуторе N, будет 6 фонарей. Именно при таком их количестве величина предельных общественных выгод от использования фонарей будет равна предельным издержкам, связанным с их установкой. Однако маловероятно, чтобы на хуторе N было в действительности установлено 6 фонарей. Ведь для этого необходимо, чтобы три вышеназванные семьи собрались и приняли совместное решение. То есть интернализация положительных внешних эффектов требует непременной добровольной кооперации. Проблематичность такой кооперации заключается в том, что каждая семья должна точно продекларировать величину полезности, получаемой от установки каждого дополнительного фонаря. И беда не в том, что им будет трудно определить эту полезность, а в том, что последнее влечет за собой появление (или возрастание) соответствующих издержек. Положительные внешние эффекты представляют собой, как мы выяснили ранее, неоплачиваемую полезность. Сомнительно, чтобы кто-то сознательно отказывался от удовольствия получать выгоду, не оплачивая ее. Чтобы подтвердить это наше предположение, представим себе ситуацию, когда семьи Петровых и Сидоровых занижают выгоду, полученную ими от установки дополнительного фонаря, вдвое. В этом случае получим таблицу 16.2:

249

Иждивенчество Семьи

Таблица 16. 2.

Действительная (д) и признаваемая (п) предельная полезность фонарей 2-й фонарь 3-й фонарь 4-й фонарь

1-й фонарь

5-й фонарь

Д

П

Д

П

Д

П

Д

П

Д

П

Ивановы

400

400

350

350

300

300

250

250

200

200

Петровы

240

120

210

105

180

90

150

75

120

60

Сидоровы Суммарная предельная полезность

160

80

140

70

120

60

100

50

80

40

800

600

700

525

600

450

500

375

400

300

Если в данном случае будет приниматься коллективное решение о количестве устанавливаемых фонарей, очевидно, что при издержках в 300 рублей за один фонарь будет установлено всего 5 фонарей. В данной ситуации теряет каждая из трех семей. Семья Ивановых недополучает полезности в 150 рублей, семья Петровых — 90 рублей, семья Сидоровых — 60 рублей. Именно такими суммами выражается реальная полезность шестого (неустановленного) фонаря для каждой семьи. А теперь посмотрим, какие выгоды получает в данной ситуации каждая семья. Семья Ивановых за шесть фонарей должна была бы внести 900 рублей (150 руб.× 6), а за 5 фонарей вносит 1000 рублей (200 руб. × 5). То есть кроме того, что Ивановы недополучили 150 рублей полезности, они должны увеличить свои издержки на 100 рублей. Их общие потери таким образом, составят 250 рублей. Семья Петровых за шесть фонарей должна была бы внести (если бы честно продекларировала свои выгоды) 540 рублей (90 рублей × 6), а вносит (занижая свои выгоды) 300 рублей (60 руб. × 5). То есть экономит на издержках 240 рублей. Их общие выгоды от лжи составляют, таким образом, 150 рублей (240 руб. —90 руб.). Семья Сидоровых за шесть фонарей должна была бы внести (если бы честно продекларировала свои выгоды) 360 рублей (60 руб. × 6), а вносит (занижая свои выгоды) 200 рублей (40 руб. × 5). То есть экономит на издержках 160 рублей. Их общие выгоды от лжи составляют, таким образом, 100 рублей (160 руб. — 60 руб.). В конечном счете мы видим, что общие потери семьи Ивановых равны суммарным выгодам, получаемым семьями Петровых и Сидоровых. Это означает, что занижение двумя семьями своих выгод создает для них положительные внешние эффекты, которые оплачиваются семьей Ивановых. Можно предположить, что семью Ивановых не устроит такое положение. Но поскольку доказать занижение собственной выгоды компаньонами Ивановы не могут, у них остается единственный выход поступить так же. Результат отражен в таблице 16.3. Посильная борьба с иждивенчеством Семьи

Ивановы Петровы Сидоровы Суммарная предельная полезность

1-й фонарь

2-й фонарь

Таблица 3.

Действительная (д) и признаваемая (п) предельная полезность фонарей 3-й фонарь 4-й фонарь 5-й фонарь

6-й фонарь

Д 400 240 160

П 200 120 80

Д 350 210 140

П 175 105 70

Д 300 180 120

П 150 90 60

Д 250 150 100

П 125 75 50

Д 200 120 80

П 100 60 40

Д 150 90 60

П 75 45 30

800

400

700

350

600

300

500

250

400

200

300

150

250

Коллективное решение в этой ситуации приведет к установке всего 3-х фонарей. Положительные внешние эффекты исчезнут, однако такое состояние далеко от эффективного, поскольку для каждой из трех семей увеличение количества установленных фонарей способно принести большую выгоду, чем издержки, связанные с такой установкой. Дальнейшие попытки какой-либо семьи или всех семей занизить свои выгоды может привести к тому, что количество установленных фонарей окажется равным нулю. Описанная проблема получила название проблемы «зайцев» или «безбилетных пассажиров». И хотя такое поведение препятствует достижению эффективного уровня финансирования затрат на общественные блага, отдельные потребители, как мы видим, вполне могут выиграть, став «зайцами». То есть в реальной действительности

существуют

общественных благ. Причем,

мощные

стимулы

скрывать

подлинную

предельную

полезность

от

чем больше группа людей, в которой осуществляется коллективное

финансирование производства общественных благ, тем меньше вероятность быть разоблаченным и, соответственно, —больше соблазн получать выгоды без внесения соответствующей им доли. По этой причине правительственные органы в большинстве стран с развитой экономикой не надеются на добровольные взносы как средство финансирования затрат для производства общественных благ. Общественные товары и услуги обычно финансируются за счет налогов и других обязательных платежей. 16.2. Общественный выбор и предложение общественных благ через политические институты

В современном мире значительное количество товаров и услуг производится и распределяется без использования рыночных механизмов. Поскольку последние не всегда могут обеспечить эффективный уровень производства, почти в каждой стране такие блага, как национальная оборона, охрана общественного порядка, парки заповедники, дороги общественного пользования, маяки и т. п. предоставляются правительствами. Потребление таких благ не является неисключительным правом, они не могут быть оценены, поэтому выгоды, связанные с потреблением этих благ, достаются всем гражданам. Конечно, правительственные органы предлагают не только общественные товары и услуги, но и такие, которые могут потребляться индивидуально. В этом случае правительство берет на себя функции социальной защиты, что еще в большей степени повышает важность общественного выбора. То есть значение правильности принимаемого решения в области экономической политики в этом случае многократно возрастает. Следует обратить внимание на то, что наличие рыночных дефектов совсем не означает, что правительство справится с задачей эффективного производства общественных товаров лучше. Именно поэтому экономисты очень внимательно анализируют вероятность достижения правительством эффективного результата. На этой основе и возникла та часть экономической науки, которая получила название экономики общественного выбора. В основу теории общественного выбора положен подход, связанный с применением базового экономического способа мышления к групповым решениям, принимаемым через институт выборов, или какимлибо государственным органом. Это означает, что избиратели, а также официальные лица и государственные служащие рассматриваются здесь как люди, руководствующиеся скорее своими собственными интересами, нежели какими-то абстрактными взглядами относительно общественного блага. До появления работы Дж. Бьюкенена «Спрос и предложение общественных благ», увидевшей свет в 1968 г., большинство философов, специалистов в области политических наук, и даже многие экономисты не применяли систематически такой подход к общественному сектору, делая исключение разве что для порицания

251

отдельных случаев коррупции, становившихся явными чаще, чем об этом хотелось задумываться. Дж. Бьюкенен высказал предположение, что люди не меняются, покидая рынок и выходя на политическую арену. И в той, и в другой роли они пытаются использовать существующие институты для удовлетворения своих собственных интересов. Поэтому для того, чтобы улучшить функционирование политической системы государства, разумнее не искать лучших из лучших, чтобы потом избрать их в государственные органы, а искать пути ограничения избранных в определенных рамках. Отличительная черта экономики общественного выбора состоит в детальном изучении реакции людей в общественном секторе на возникающие перед ними экономические ситуации. На первый взгляд это кажется очень простой мыслью. И действительно после присуждения Дж. Бьюкенену Нобелевской премии многим было непонятно, как могла столь простая идея заслужить столь престижную награду. Однако, несмотря на простоту идеи, отслеживание разных проявлений ее в обстановке реального мира является весьма сложной и запутанной проблемой. Это связано с тем, что государственные официальные лица, как правило, отрицают обвинения в поведении, продиктованном собственными интересами, а свидетельства такого поведения укрываются. Между тем личный интерес и в этом контексте играет очень важную роль, и его анализ способен дать удивительные результаты. Именно этому анализу современная общественная наука обязана объяснением таких явлений, как «эффект специфических интересов», «рациональное невежество» со стороны избирателей, падение уровня участия в голосовании, противоречия результатов выборов и предпочтений избирателей, противоречие между тем, как кандидаты «подают себя» с целью добиться наибольшего успеха на выборах, и тем, как они торгуются, уже будучи избранными, стараясь получить желаемое. Вместе взятые, все эти идеи выстраиваются в теорию несостоятельности государства, которая может рассматриваться как веский аргумент в споре с активными сторонниками несостоятельности рынка. Таким образом, экономика общественного выбора исходит из того, что политики и государственные должностные лица так же движимы собственными интересами, как и бизнесмены. Только вместо того, чтобы стремиться к максимизации прибыли, «политические предприниматели» стараются максимизировать власть, жалованье, престиж и количество голосов. Однако на частных рынках, как правило, существует механизм конкуренции, направляющий поведение людей, определяемое личными интересами, в сторону общественного блага. Еще Адам Смит говорил, что поведение отдельного человека, определяемое личными интересами, «невидимой рукой» направляется в сторону, двигаться в которую у него не было ни малейшего намерения. Преследуя собственные интересы, человек часто служит интересам общества более успешно, чем когда он сознательно к этому стремится. Действие же политической «невидимой руки» приводит к иным результатам. Сконцентрированные специфические интересы власть предержащих, как правило, доминируют над общественным благом практически в любом отдельно взятом вопросе, так как они дают значительный выигрыш их носителям, в то время как каждый отдельный гражданин теряет при этом немного. Это имеет место даже в том случае, если общие потери общества превышают выигрыш, полученный лицами, принимающими политические решения. Тем не менее, меры государственной политики часто предлагаются в качестве способов исправления рыночных дефектов. Поэтому встает очень важный вопрос: «Можем ли мы положиться на государство в деле исправления рыночных дефектов?». Ответ на данный вопрос достаточно прост.

252

Это зависит от того, превышают ли ожидаемые выгоды ожидаемые затраты. Кроме того, следует постоянно делать поправки (часто весьма существенные) на случаи несостоятельности государства. Ведь те же самые причины, по которым рынок бывает не в состоянии обеспечить эффективное производство необходимого количества товаров и услуг, затрудняют и государству задачу определения и реализации оптимальной экономической политики. Таким образом, экономика общественного выбора, с одной стороны, порождает аргументы в пользу поддержания ограниченной роли государства в рыночной экономике, а, с другой стороны, требует наличия законодательных и конституционных механизмов, направленных на сведение к минимуму случаев несостоятельности государства. Всякий общественный выбор осуществляется через определенные политические институты, т. е. с помощью правил и процедур, применяемых для перевода индивидуальных желаний избирателей в действия правительства. В общем смысле политические институты могут быть представлены либо в форме непосредственной или прямой демократии, либо в форме представительной демократии. В том и другом случае индивидуальные потребители (избиратели) поставлены перед фактом, что издержки, связанные с производством единицы общественного блага, составляют такую-то величину. Другими словами, их не просят делать взносы, как мы предполагали выше, их просто ставят в известность о величине издержек и взыскивают необходимые средства в форме налога или какого-либо другого обязательного платежа. Различие двух этих моделей заключается в том, что в первом случае вопрос об изменении объема производства того или иного общественного блага всякий раз ставится на голосование. Этот подход получил название «принцип правления большинства», и выражается он в том, что правительство предпринимает некоторые действия только в том случае, если они одобрены более чем половиной граждан, участвующих в голосовании. Во втором случае граждане не участвуют в принятии каждого конкретного решения. Они лишь периодически избирают своих представителей в законодательные органы, а те голосуют по различным вопросам экономической (и не только) политики. Рассмотрим в упрощенном виде, как действует каждая из этих моделей. Фактически принятие решений с помощью прямой демократии означает всеобщее голосование. Эффективное использование этой модели предполагает полную информированность избирателя о собственных выгодах и издержках. Другим важным условием является обязательная уплата полной величины установленных налогов. То есть избиратель не может сам определять вносимую в качестве налога сумму. Конечно, он может повлиять на нее, подавая свой голос за определенное количество общественных благ, но не более того (в противном случае, как мы выяснили, неизбежно появляются «зайцы»). Таким образом, подавая свой голос «за» или «против», каждый избиратель выбирает приемлемый для себя объем производства общественного блага. Чтобы максимизировать свое благосостояние, люди сравнивают предельную полезность (выгоду), которую они могут получить при определенном уровне производства общественных благ с размером издержек, взимаемых в качестве налога. Вернемся к примеру с фонарями, устанавливаемыми на хуторе N. Исходя из наших предположений каждой из семей известны те предельные выгоды, которые они могут получить от установки определенного количества фонарей. Предельные общественные (совместные) выгоды составляют 800 рублей для первого фонаря, 700 рублей для второго и так далее. Поскольку предельные издержки по установке фонарей не меняются по мере изменения их количества и составляют 300 рублей, можно сделать вывод, что эффективным количеством фонарей на хуторе

253

N будет шесть фонарей. Установка именно шестого фонаря связана с получением предельных общественных выгод в размере 300 рублей. Однако мы видели, что рынок не обеспечивает такой объем производства вследствие проблемы «зайцев». Сможет ли политический выбор обеспечить эффективный объем производства? Другими словами, нам следует выяснить, за установление какого количества фонарей проголосуют жители хутора N? Очевидно, что ответ на поставленный вопрос зависит от того, как будут распределяться издержки, связанные с установкой фонарей. Предположим сначала, что издержки равномерно распределяются между семьями Ивановых, Петровых и Сидоровых, а решение принимается в результате голосования простым большинством голосов. Простейший анализ данной ситуации содержится в таблице 4. Политическое равновесие на рынке при равномерном распределении издержек на общественные блага

Таблица 4.

Семьи

Выгоды от установки фонаря, издержки на установку и результаты голосования 2- й фонарь

1- й фонарь

Ивановы Петровы Сидоровы

выгоды

Издержки

400 240 160

100 100 100

Семьи

рез-т олосования

Ивановы Петровы Сидоровы

250 150 100

Издержки

350 210 140

100 100 100

За за за

рез-т олосования

за за за

3- й фонарь

Выгоды

Издержки

300 180 120

100 100 100

рез-т олосования

За За За

Выгоды от установки фонаря, издержки на установку и результаты голосования 5- й фонарь 6- й фонарь

4- й фонарь

выгоды Издержки

выгоды

рез-т олосования

100 100 100

выгоды издержки

за за за

200 120 80

рез-т олосования

100 100 100

Выгоды Издержки

за за против

150 90 60

рез-т олосования

100 100 100

За Против Против

Пятый фонарь в данном случае еще будет установлен, т. к. двое голосуют “за”, один — “против”. Шестой фонарь не будет установлен. Таким образом, в случае, когда выгоды от общественных благ распределяются неравномерно, а издержки на производство равномерно, существует реальная перспектива недопроизводства общественных товаров. Возьмем второй случай, в котором основная тяжесть затрат ложится на семью Ивановых (80 %), а семьи Петровых и Сидоровых покрывают лишь по 10 % издержек, связанных с установкой фонарей: Таблица 16..5. Политическое равновесие на рынке при распределении издержек пропорционально доходам Ивановы несут 80% издержек, Сидоровы — 10% издержек

Семьи выгоды

Ивановы Петровы Сидоровы

400 240 160

семьи выгоды

Ивановы Петровы Сидоровы

200 120 80

1- й фонарь издержки

240 30 30

За За За

5- й фонарь издержки

240 30 30

рез-т голосования

рез-т голосования

Против За За

Выгоды от установки фонаря, издержки на установку и результаты голосования 2- й фонарь 3- й фонарь выгоды издержки рез-т выгоды издержки рез-т голосования голосования

350 210 140

240 30 30

за за за

300 180 120

240 30 30

за за за

выгоды от установки фонаря, издержки на установку и результаты голосования 6- й фонарь 7- й фонарь выгоды издержки рез-т выгоды издержки рез-т голосования голосования

150 90 60

240 30 30

против за за

254

100 60 40

240 30 30

против за за

Выгоды

250 150 100

Выгоды

50 30 20

4- й фонарь издержки

240 30 30

8- й фонарь издержки

240 30 30

рез-т голосования

За За За

рез-т голосования

против за против

В данной ситуации будет установлено семь фонарей, т. к. “за” голосуют двое, “против” — один. Восьмой фонарь не будет установлен. Анализ, приведенный в таблице 5, показывает, что и в этом случае политическое равновесие не обеспечивает достижения эффективного объема производства. Но, в отличие от предыдущего случая, распределение издержек пропорционально доходам избирателей приводит к перепроизводству общественных благ. Подобные ситуации достаточно часто встречаются в реальной действительности. Изложенные ниже размышления легко объясняют нам причины таких явлений, которые получили название «эффекта специфических интересов». Поэтому не следует возлагать слишком большие надежды на прямую демократию (референдумы, плебисциты и т. д) даже в том случае, когда необходимо устранить рыночные дефекты в таких простых ситуациях, как наша. А поскольку в реальной жизни проблемы значительно сложнее, а способность избирателя правильно оценить свои выгоды и затраты очень низка, то и вероятность того, что политическое равновесие совпадет с эффективным,

практически равна нулю. Референдумы, сознательно или нет, но

используются политиками больше как орудие политических манипуляций, чем как средство поиска эффективного решения экономических проблем. Кроме отмеченного недостатка прямая демократия страдает еще одним существенным изъяном. В данной модели практически отсутствует возможность реализовать свои интересы для меньшинства. Это очень существенный изъян, поскольку достаточно часто именно меньшинство выражает наиболее перспективные цели общества. Особенно остро эта проблема проявляет себя в переходных состояниях общественных систем. В таких условиях усредненный избиратель как правило сориентирован на сиюминутные цели и задачи. Многие из отмеченных недостатков прямой демократии преодолеваются (или проявляют себя не столь остро) в политической системе, базирующейся на представительной демократии. Такой способ правления отличается от рассмотренного по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, в данной системе граждане голосуют периодически, избирая своих делегатов в представительные органы власти, а избранные представители, в свою очередь, голосуют по конкретным вопросам общественной жизни. В этой ситуации наиболее важно то обстоятельство, что принятие решения осуществляется, как правило, людьми, которые имеют для этого соответствующую квалификацию. Во-вторых, модель представительной демократии вполне работоспособна не только в вопросе соизмерения затрат и выгод при принятии решений о производстве общественных благ, но и в ряде других случаев, когда необходимо принимать конкретные решения в области экономической политики. В этом смысле представительная демократия выступает едва ли не единственно возможной цивилизационной формой управления общественным производством со стороны государства. Однако отмеченная роль представительной демократии не означает, что она лишена недостатков. Хорошо известны часто встречающиеся в политической жизни развитых стран случаи лоббирования или взаимной поддержки, когда судьба политического решения зависит не столько от реальных интересов общества, сколько от узкокорпоративных целей избранников или их финансовых и прочих покровителей. Эффект специфических интересов в этой модели может проявляться еще более пагубно для интересов общества, чем в модели прямой демократии. Возможности препятствовать этим негативным тенденциям следует искать в развитии политической активности избирателей, а также в создании институтов общественного контроля за деятельностью правительственных органов. К сожалению, даже очень развитые страны не могут похвастать наличием действенных механизмов, которые могут противостоять специфическим

255

интересам. В странах же с переходными общественными системами такие механизмы отсутствуют вовсе. Очевидно, это обстоятельство играет решающую роль в появлении и существенном прогрессе явления, получившего название «рациональное невежество». Смысл его сводится к решению не собирать информацию по политическим вопросам, о кандидатах в представительные органы власти, не участвовать в выборах и голосованиях, поскольку затраты на это превышают получаемые выгоды. Таким образом, наличие рыночных дефектов и объективные предпосылки неэффективного распределения ресурсов посредством рыночного механизма вовсе не означают, что

существуют более

эффективные способы регулирования экономических процессов. Политический выбор, приходя на смену “невидимой руки” рынка, привносит в экономику зачастую еще более существенные дефекты, уводя ее еще дальше от состояния эффективности. Это обстоятельство и является главной причиной отрицательного отношения либеральных экономистов к регулирующей роли государства.

256

17. Теория хозяйствования общественного сектора. 17.1. Общественный сектор в рыночной экономике

В странах с развитой рыночной экономикой функционирует значительный по своим масштабам общественный сектор. С экономикой общественного сектора традиционно связывается экономическая деятельность государства, а понятия общественный сектор и государственный сектор употребляются как однозначные. В известном смысле такой подход оправдан. Но в строгом научном плане эти понятия не тождественны. Общественный сектор — более широкое понятие, которым отражается экономическая деятельность государства, а также негосударственных некоммерческих (общественных) организаций. К последним относятся организации, не финансируемые и не контролируемые государственными органами, доходы которых, главным образом, складываются за счет добровольных взносов, частных пожертвований, доходов от собственности. В экономической литературе общественный сектор трактуется еще как нерыночный сектор в экономике. В этой связи следовало бы оговориться, что сфера нерыночных отношений более широка в сравнении с общественным сектором, включает внутрикорпоративные отношения и отношения внутри домашних хозяйств. Однако, широкое распространение нерыночных форм хозяйствования, главенствующая роль государства (Якобсон, 1996, 12) как хозяйствующего субъекта, несомненно, важнейшие отличительные особенности общественного сектора в сравнении с частным сектором в рыночной экономической системе. В свете новых тенденций и форм экономической деятельности государства в экономической литературе сложилась широкая трактовка понятия общественный сектор. Общественный сектор — это совокупность ресурсов экономики, находящихся в распоряжении государства (Якобсон, 1996, 12). При этом отмечается, что хозяйствование государства связано с формированием доходов государственного бюджета, расходованием средств из него, а не только с непосредственным предпринимательством государства в экономике, с государственной собственностью. В мировой экономической науке в центре анализа экономики общественного сектора государственные финансы, а государственный сектор трактуется как совокупность форм непосредственного участия государства в производстве, распределении и потреблении благ. Отдельные авторы указывают, что более правомерно использовать понятие общественный сектор, чем государственный, поскольку в него включаются не только государственные органы, предприятия и учреждения, но и все виды общественных предприятий, в том числе и общественные корпорации (Японская экономика в преддверии XXI века, 1991, 34). Последние отличаются от обычных частных компаний тем, что они в значительной степени выведены из действия механизма конкуренции, а главная цель их не прибыль, а выполнение заданной государством программы деятельности. Вообще ставится вопрос так, что выделение государственного сектора с явно очерченными границами в противоположность частному весьма условно, так как множество корпораций являются смешанными, государственно-частными по капиталу и управлению, границы между государственной собственностью и негосударственной не всегда прослеживаются, ибо современная трактовка собственности весьма усложнилась. Однако в экономической науке есть и возражения против расширенной трактовки государственного (общественного)

сектора,

разграничиваются

понятия

государственного

сектора,

государственной

собственности и государственных финансов. Государственный сектор определяется как совокупность государственных предприятий, организаций и учреждений. Под последними понимаются предприятия (организации, учреждения), структура и функционирование которых полностью контролируется государством (Балацкий, 1997, 24).

257

Научный анализ экономики государственного сектора ведется в трех направлениях. Исследуются виды государственной деятельности в экономике, их организация; осуществляется прогнозирование всех последствий этой деятельности для развития экономических процессов; разрабатываются критерии оценки альтернативных государственным программам экономических решений (Стиглиц, 1997, 21). Как видим, в центре научных исследований сфера и цели деятельности государства в экономике, экономические механизмы достижения этих целей. Вокруг данных кардинальных вопросов экономики государственного сектора в экономической науке ведутся дискуссии, в ходе которых высказываются полярные точки зрения по оценкам экономической роли государства. Вопрос об оптимальной роли государства в экономике в экономической науке постоянно открыт, начиная с периода формирования самой науки. Если в учениях меркантилизма (18 в.) государству отводилась активная роль в развитии торговли и промышленности, то в научных трактатах экономистов-классиков (19 в.) доказывалось, что государство не должно вмешиваться в частный сектор, не должно регулировать и контролировать частное предпринимательство. И в последующем столетии дискуссии по этим вопросам продолжались, то затухая, то вспыхивая с новой силой. Новейшие тенденции приватизации и дерегулирования экономики

в западных странах, обозначившиеся в 80-е гг., актуализировали проблемы экономической

активности государства, эффективности и жизнеспособности экономики общественного сектора. В современной экономической науке ведутся дискуссии о соотношении государственного и частного секторов, низших и верхних границ вмешательства государства в экономику, формах государственного контроля. При этом обозначилось несколько концепций в оценке общественного сектора (Жильцов, 1995, 7). Экономисты неолиберальной экономической школы выступают за ограничение экономической активности государства, за возвращение к государственному невмешательству эпохи А. Смита, предлагают отказаться или резко снизить даже социальные функции государства. Многие американские экономисты считают, что путем ограничения государственного вмешательства можно было бы смягчить или вообще решить острые проблемы, признают необходимость активной роли государства лишь в поддержании полной занятости и устранении крайних форм нищеты. В противоположность этой концепции экономисты-радикалы утверждают, что государственный сектор должен быть ведущим в экономике и преимущественно использовать прямые методы контроля за экономической деятельностью, опираясь на государственную собственность. Есть и еще один подход в трактовке

экономической роли государства. Достаточно много экономистов, признавая

необходимость важной роли государства в экономике, вместе с тем поднимают вопрос об оптимизации вмешательства государства в рыночные процессы, об отказе от попыток государства ограничить или заменить в некоторых сферах рыночный механизм, о создании государством нормальных условий для развития рыночной экономики. Экономическая природа, границы и цели деятельности государства в экономической науке переосмысливаются с учетом современных реалий, изменений в отношениях государства и бизнеса. Экономическая природа деятельности государства не сводится к его роли как компенсатора несовершенств рынка. В экономической науке ставится вопрос о более глубоком

понимании задач функционирования

государства в экономике. Его задачи — не только создать условия для развития рыночной экономики, но и обеспечить социальную стабильность в обществе, баланс общественных интересов, защиту национальных интересов во внутренней и внешней экономической политике (Абалкин, 1997, 8). Одним из приоритетных направлений государственной деятельности должно стать обеспечение социальных основ развития общества, постоянный контроль за справедливым распределением результатов рыночного развития, без чего невозможно

258

нормальное, устойчивое функционирование экономики. Государственный сектор имеет возможность привлекать большие финансовые и материальные ресурсы, применять силу принуждения в хозяйствовании, но это не отменяет задачи эффективного использования имеющегося экономического потенциала, тщательного анализа при выборе возможных способов использования ресурсов. Общественный сектор занимает такую нишу в экономике, где рыночные механизмы проявляют свою несостоятельность или недостаточную экономическую эффективность. Экономика общественного сектора связана с производством общественных и коллективных благ, экономическими механизмами обеспечения социальных целей, нерыночным способом координации экономической деятельности. Производство, распределение, потребление общественных благ предопределяет преобладание в общественном секторе экономических связей нерыночного типа, широкое использование бюджетно-финансовых ресурсов, применение прямого контроля и принуждения к хозяйствующим звеньям. Обменные сделки в частном секторе носят добровольный характер, объект их — частные индивидуальные экономические блага, сделки преследуют коммерческую цель прибыли. В общественном секторе сделки имеют обязательный характер, прибыль не выступает главным мотивом экономической деятельности, а общественные блага в своем большинстве не вовлечены в рыночный оборот, не являются предметом купли-продажи. Используя силу принуждения, государство может в большой степени опираться на административные методы хозяйствования, методы прямого руководства общественным сектором. Во

всех

формах

хозяйствования

общественного

сектора

проявляется

противоречивость

экономических и социальных целей, необходимость поддержки оптимального соотношения между экономической эффективностью и социальной справедливостью. Мотивы перераспределения благ между людьми, предоставления обязательных, социально-значимых товаров являются такими же важными аргументами для развития государственного сектора, как и мотивы несостоятельности рынка. Специфика общественного сектора по сравнению с частным в том, что большинство государственных программ выполняется и оценивается с учетом воздействия их как на экономическую эффективность, так и на распределение доходов в обществе. Так, один из известных западных исследователей экономики общественного сектора Дж. Стиглиц специально подчеркивает широко распространенную точку зрения о том, что государственные программы следует оценивать с учетом значительного спектра социальных целей (Стиглиц, 1997, 97). Государственный сектор в отличие от частного часто стоит перед выбором между проблемами эффективности и справедливости. Экономический потенциал государственного сектора определяется государственной собственностью и государственным бюджетом, его доходами и расходами. В полной мере отразить масштабы хозяйствования и роль общественного сектора в экономике возможно при учете всех направлений деятельности государства — и в производстве, и в обмене, и в распределении благ. В противоположность частному сектору доля общественного сектора в совокупном капитале, в производстве реализуемых на рынке товаров и услуг не соразмерна с его долей в национальном доходе. Государство контролирует огромные ресурсы, которые не имеют рыночной оценки, а также на нерыночной основе предоставляет услуги населению за счет государственных расходов. Поэтому для оценки масштабов общественного сектора правомерно использовать систему показателей, которые могут применяться в разных направлениях (удельный вес продукции и услуг государственного сектора в ВВП, удельный вес занятых в государственном секторе экономики в общей численности

населения,

удельный

вес

инвестиций

в

государственный

сектор

в

общем

объеме

народнохозяйственных инвестиций, удельный вес государственной собственности в национальном богатстве

259

страны, удельный вес государственных расходов в ВВП), а также выделить из них наиболее обобщающий показатель, позволяющий судить о размерах, динамике и роли государственного сектора в экономике. Масштабы общественного сектора могут быть определены по-разному, в зависимости от того, какие критерии и показатели взять за основу при оценке общественного сектора. Принято считать, что наиболее адекватным обобщающим показателем функционирования общественного сектора является размер государственных расходов во всей экономике, то есть размер государственных расходов в процентном выражении в ВНП. Прослеживая по этому показателю динамику развития общественного сектора, можно сделать вывод о закономерности роста государственного сектора на протяжении ХХ века во всем мире. Во многих промышленно развитых странах за этот период государственные расходы выросли в 2 раза, достигнув в настоящее время примерно 40 % от ВВП (Сакс, Ларрен, 1996, 235). Есть прогноз, что оптимальная доля государственных расходов в ВВП стабилизируется на уровне 50 %. По оценкам Мирового банка, в странах ОЭСР государственные расходы в ВВП увеличились с 10 в 1913 г. до почти 50 % в 1995г., а в развивающихся странах государственные расходы составляют ныне примерно 1/4 ВВП (Государство в меняющемся мире, 1997, 192). При всей подвижности границ государственного сектора, специфике его формирования в разных странах прослеживаются и некоторые общие закономерности. Государственная экономическая деятельность формировалась и расширялась в ответ на рост требований к повышению эффективности экономики, создания благоприятных условий для частного предпринимательства, обеспечения приоритета социальных целей. В настоящее время возрастает роль государства в перераспределении доходов через механизмы центральных и местных бюджетов, существует автоматическая тенденция к росту госсектора, обусловленная специфическими экономическими механизмами хозяйствования в самом общественном секторе. В широком массовом сознании нет понимания, что оборотной стороной увеличения государственных расходов является рост налогов. Поскольку же выгоды и потери от государственных расходов распределяются неравномерно (индивидууму можно получить выгоду, не неся соответствующих потерь), то с позиции индивидуума целесообразнее добиваться увеличения государственных расходов, нежели снижения налогов. Доля общественного сектора возрастает с усложнением структуры хозяйства и быстрым ростом расходов на образование, здравоохранение, науку, социальное обеспечение, оборону. Удельный вес общественного сектора в развивающихся странах, как правило, ниже, чем в экономически развитых странах Западной Европы, США и Японии. Общественный сектор в высокоразвитой рыночной экономике вполне сопоставим по своим масштабам с частным, а при более низком уровне развития преобладает один из секторов (Якобсон, 1996, 29). Взаимодействие частного и государственного сектора усложняется. Вряд ли правомерно трактовать нынешнюю тенденцию приватизации государственной собственности как расширение частного сектора за счет свертывания государственного сектора. Эта тенденция не отменяет общую направленность государственной экономической активности, не отражает глубинные процессы, происходящие в экономике общественного сектора, не означает отказ от практики государственного хозяйствования. Начиная с 80-х гг., доля государственных расходов в ВНП в развитых странах стабилизировалась, а в отдельных из них даже сократилась. Представляется, что не масштабами вмешательства государства в экономику, а эффективностью функционирования государственного сектора определяется его возрастающая роль в рыночной экономической системе. Государственный сектор содействует устойчивому экономическому и социальному прогрессу, но не как непосредственный источник развития, а как катализатор экономического и социального прогресса, как стимулятор частного бизнеса, его деловой партнер и регулятор. В ХХ в. является общепризнанным вывод о том, что в обеспечении эффективности рыночного развития и социальной стабильности в обществе важнейшую

260

роль стало играть государство (Пороховский, 1997, 5). С одной стороны, государство стало гарантом рыночных устоев общества, а с другой, оно превратилось в неотъемлемый от рыночной системы субъект хозяйствования. Хотя цели и методы хозяйствования общественного сектора отличаются от частного сектора, но это один из секторов рыночной экономики. Государственные предприятия и институты функционируют в рыночной среде, взаимодействуют с коммерческими фирмами, негосударственными, некоммерческими организациями. Участие государства в экономической жизни проявляется не только на макроуровне в выявлении приоритетов в развитии экономики, регулирующем воздействие на ход общественного воспроизводства, но и на микроуровне в предпринимательской активности самого государства, в налаживании равноправных отношений с другими субъектами рыночного хозяйства. С позиций микроэкономического подхода общественный сектор рыночной экономики во многом отличается не только от частного сектора, но и от государственного сектора, сложившегося в плановой сфере прежней экономической системы. В прежней экономике государственный сектор был не только большим по масштабам, но и нерыночным по структуре и методам хозяйствования. В условиях перехода к рыночной экономике на основе приватизации государственной собственности формируется необходимый рыночной экономической системе общественный сектор. Государство осваивает новые инструменты хозяйствования и воздействия на экономическое развитие, рыночные способы взаимодействия с частными фирмами, негосударственными организациями, считаясь с их экономическим положением как независимых, экономически обособленных, свободных рыночных субъектов. В свете требований конкурентного рынка в государственном хозяйствовании требуется более широко применять экономические методы управления, умело использовать экономические регуляторы, внести существенные изменения в практику применения привычных прежде прямых, административных методов экономической деятельности государства. К примеру, вместо прежней практики выдачи государством директивных адресных плановых заданий предприятиям применяется размещение государственных заказов на конкурсной основе в конкурентных условиях; вместо безвозмездного предоставления государственных дотаций средства выделяются на договорной основе; вместо прямого натурального распределения ресурсов, прямого перераспределения доходов через цены вводятся налогово-бюджетные формы перераспределения. В хозяйственной деятельности государственных предприятий внедряются контрактные, конкурентные отношения. Для успешного развития рыночной экономической системы важно не только использовать в общественном секторе адекватные формы и методы хозяйствования, но и поддерживать оптимальные пределы экономической деятельности государства. Исследователи отмечают, что государству в рыночной экономике должно быть выделено столько производства, распределения, обмена, сколько нужно для его функций, что оно должно удерживаться в рамках, отведенных ему рыночной экономикой (Лившиц, 1992, ч. 1, 25). В принципе, государственное воздействие на экономику осуществляется такими способами, как законодательное (нормативное) регулирование, финансовое регулирование, государственное производство, перераспределение доходов. Но в конкретных условиях при решении стоящих экономических проблем государству необходимо определять, какой из указанных форм воздействия на экономику отдать предпочтение, какая их них позволяет обеспечить эффективность. Это довольно не простые вопросы, их решение требует гибкости хозяйственного механизма общественного сектора, подвижности границ последнего соответственно изменяющимся экономическим условиям национальной экономики. К тому же, усложняется и институциональная структура общественного сектора, становятся более многообразными организационные формы взаимодействия общественного и частного секторов, что усиливает подвижность границ между ними.

261

Если рассматривать экономику общественного сектора с позиций микро- и макроэкономических подходов, то этот сектор представляет собой логическое следствие существования частного (коммерческого) сектора, действует на экономическом пространстве, оставленном ему этим сектором, оказывает на него регулирующее воздействие. Обособление общественного сектора в качестве самостоятельного связано в большей мере с микроэкономическим хозяйствованием государства как одного из субъектов рыночной экономики, обладающего ресурсами, предоставляющего соответствующие блага и услуги обществу. Если общественный сектор функционирует в рыночной экономике в экономически оправданных пределах, формах и способах хозяйствования, то он обеспечивает нормальные условия рыночному хозяйственному механизму, устраняет изъяны рынка и присущие ему антисоциальные действия, содействует решению общехозяйственных задач, научно-техническому прогрессу и эффективности национальной экономики, позволяет провести необходимые социальные преобразования в рыночной экономике. Общественный сектор выступает не только фактором экономического роста, но и гарантом стабильности, устойчивости экономического развития. К реализации социальных целей привлекаются некоммерческие и благотворительные организации, включаемые в общественный сектор. Некоммерческие и благотворительные организации объединяет с общественным сектором их некоммерческий тип хозяйствования, направленность на удовлетворение социально-благотворительных,

культурно-образовательных

и

других

важных

общественно-полезных

потребностей, деятельность в сфере несостоятельности рынка. По формам собственности и организационным структурам некоммерческие организации многообразны, но все они тесно связаны с общественным сектором. Важнейшие их признаки — фиксированный профиль деятельности, доходы не принимают форму прибыли и не распределяются в виде дивидендов учредителям, наличие различных источников финансирования (членские взносы, благотворительные вклады, имущественные взносы частных лиц и объединений, доходы от предпринимательства, государственные субсидии и налоговые льготы). Непосредственная цель некоммерческих структур — производство определенных видов социально значимых благ, а не получение максимально возможной прибыли. Они функционируют в сферах, где рыночные механизмы работают неудовлетворительно и позволяют получать прибыль за счет ухудшения качества оказываемых услуг путем манипулирования видами деятельности. Поэтому их профильная деятельность определяется уставными документами, запрещается или ограничивается непрофильная деятельность. Некоммерческие

организации

контролируются

налоговыми

службами,

попечительскими

советами,

вкладчиками-учредителями. К некоммерческим, неприбыльным организациям относятся учебные заведения, больницы, научно-исследовательские центры, музеи, религиозные организации, благотворительные фонды, общественные организации, добровольные объединения, ассоциации. Все перечисленные организации работают в рыночной среде, сопоставляют свои доходы с расходами, заинтересованы в превышении доходов над расходами. Но получаемые ими доходы в строгом научном понимании не являются прибылью, это квази-прибыль. Механизм ее использования специфический. Она не подлежит распределению в виде дивидендов между учредителями некоммерческих организаций, лицами, определяющими стратегию их или контролирующими их. Такая квази-прибыль направляется на нужды самой организации,

укрепление

материально-технической

базы,

необходимые

инвестиции.

Ограничения

в

распределении доходов снижают заинтересованность в получении прибыли за счет ущемления экономических интересов потребителей услуг. Общественный сектор посредством некоммерческих организаций включает частный капитал, потенциал различного рода ассоциаций граждан в решение социальных задач, расширяет свои экономические

262

возможности в создании некоммерческой социальной среды, ограничивает действие рыночных механизмов в неподходящих для них сферах жизни общества. Общественный сектор функционирует в форме государственной собственности и государственных предприятий, в форме мобилизации государственных доходов и программ общественных расходов, применяет различные инструменты хозяйствования. В современных условиях экономика общественного сектора претерпевает изменения в способах хозяйствования. Объективная логика этих изменений в том, что экономика общественного сектора избавляется от излишних, экономически неэффективных звеньев, использует шире рыночные механизмы, переходит к более конкурентным принципам хозяйствования. 17.2. Государственное предпринимательство как инструмент хозяйствования общественного сектора

Экономика общественного сектора, как и экономическая система в целом решает основополагающие экономические проблемы — что, как и для кого производить. При решении этих вопросов государству приходится определять, какие блага и услуги оно должно обеспечить населению, каким способом их обеспечить.

Некоторые

из

них

общественный

сектор

предоставляет

непосредственно,

организуя

государственное производство, а другие получает от разных фирм, налаживая финансирование последних. Государственная деятельность в производстве и государственное предпринимательство не тождественные понятия. Государство играет все большую роль в производстве, используя для этого многообразные рычаги — непосредственное государственное производство (предпринимательство) ряда товаров и услуг, государственное финансирование производства частных фирм, регулирование деловой активности, деятельность на финансовых рынках. Государственное предпринимательство означает, что в общественном секторе функционируют производственные единицы, которые находятся в собственности государства, под непосредственным контролем и управлением государства организуется производство отдельных товаров и широкого круга услуг. В противоположность сформулированному традиционному понятию

государственного

предпринимательства

в

литературе

появилась

более

узкая

трактовка,

разграничиваются понятия госпредпринимательства и госпроизводства. При данном подходе выделяются из всех типов государственного производства государственные коммерческие и смешанные государственночастные предприятия, которыми и ограничивается государственное предпринимательство, причем оно расценивается как метод повышения эффективности государственного производства (Савченко, Шулус, 1997, 64 — 65). Сегодня в экономической литературе все больше признается неэффективность прямого государственного предпринимательства, обосновываются меры ограничения его, способы привлечения частных фирм в те сферы, которые ранее были исключительно прерогативой государственного сектора. Экономическая оценка природы, целесообразности и пределов непосредственного государственного предпринимательства довольно сложный вопрос, остающийся во многом дискуссионным. Практика государственного предпринимательства обозначила неоднозначные, противоречивые последствия, размывание границ между государственным и частным

предпринимательским сектором. Как сложно количественно

определить масштабы общественного сектора в целом, так и не просто измерить масштабы государственного предпринимательства. Здесь могут быть использованы такие показатели, как численность занятых на государственных предприятиях, затраты на выпуск товаров и услуг, удельный вес государственной собственности в национальном богатстве страны. Доля государственной собственности в национальном богатстве развитых в экономическом отношении стран колеблется от 20 % в США до 35 % в Италии. В Японии на государственные предприятия приходится более 10 % основных фондов и около 2 % занятых в народном

263

хозяйстве (Нестерова, 1997, 13), а в США примерно 15% рабочей силы (включая занятых в сферах государственного образования и вооружении) (Стиглиц, 1997, 34). В Испании в государственном секторе производится 39 – 42 % ВНП, во Франции — 1/3 ВНП (Ахмедуев, 1996, 25). Поскольку в рыночный оборот вовлекаются не все товары и услуги, создаваемые в общественном секторе, то более адекватный, обобщающий показатель государственного предпринимательства — число занятых на государственных предприятиях. Государственное предпринимательство охватывает отрасли, в которых частные фирмы не всегда считают бизнес выгодным в этой сфере. К сферам государственного предпринимательства относятся энергетика, теплоснабжение, газоснабжение, транспорт, связь, отрасли социальной инфраструктуры (образование,

здравоохранение,

наукоемкое

производство,

депрессивные

отрасли).

Некоторые

производственные объекты вообще недоступны частным корпорациям, так как требуют огромных капиталовложений, которые невозможно мобилизовать посредством финансового рынка. Государственное предпринимательство связано с производством общественных благ или таких частных благ, которые производятся в ситуации естественной монополии. Хотя участие государственных предприятий в естественных монополиях широко распространено, но в современной экономике естественные монополии разрушаются под воздействием технологических и организационных изменений в отдельных сферах (телекоммуникации, энергетика), что открывает путь к привнесению конкуренции в эти сферы, проникновению в них частных фирм. Во многих странах Запада практически реализована такая тенденция, на этой основе достигнуты снижение удельной себестоимости услуг и увеличение их объема. В роли непосредственного организатора производства государство выступает тогда, когда другими способами, мерами государственного регулирования невозможно преодолеть несостоятельность рынка. Аргументами в пользу непосредственного государственного предпринимательства, как общепризнанно в экономической теории, являются общественные блага, естественная монополия, информационная асимметрия, недостаточная развитость рынка капитала, важные отрасли инфраструктуры, которые обслуживают экономику в целом, создают условия для ее роста, имеют важное социальное значение, так как их продукция потребляется широкими массами населения, удовлетворяет социально значимые потребности. В некоторых аспектах государственное предпринимательское хозяйствование можно сравнить с частным предпринимательством, но во многом у него специфическая, более сложная природа. Существует такой подход в экономической литературе, что государство не может быть полноценным предпринимательским субъектом (Ясин, 1997, 13), что к госпредпринимательству неприменимы в полном объеме критерии предпринимательской деятельности (Савченко, Шулус, 1997, 68). Экономическая природа государственного предпринимательства

заключается

в

том,

что

оно

одновременно

и

частное,

и

“общественное”

предпринимательство (Осипов, 1994, 207). С такой оценкой вполне можно согласиться, если принять во внимание специфику целей государственного предпринимательства. Хотя в последнее время усиливается внимание к конкурентоспособности и рентабельности государственных предприятий, но их деятельность не замыкается на узкокоммерческую цель прибыли. Если частный предприниматель работает ради прибыли, то у государственного предпринимательства многоаспектная целенаправленность, более сложные задачи — поддерживать

деловую

активность,

сбалансированность

национальной

экономики,

частное

предпринимательство, реализовывать общие интересы в области обороны, охраны окружающей среды, размещения

производительных

сил,

общественного

транспорта,

обеспечения

водоснабжением,

электроэнергией. Перед государственным предприятием возникает проблема, как согласовать цель прибыли с общими экономическими интересами. Правительство интересует не только доходность государственных

264

предприятий, но и воздействие их на принятую социально-экономическую стратегию развития. Реализация определенных государством социально-экономических целей находится нередко в противоречии с коммерческими

интересами

предприятия.

Вся

сложность

и

противоречивость

государственного

предпринимательства в том, чтобы найти оптимальное сочетание его коммерческих и социальноэкономических целей. Государственное предпринимательство через соответствующие формы экономических связей взаимодействует с частным сектором, регулирует его развитие в желательном для общества направлении. С одной стороны, как самостоятельная форма предпринимательства государственный сектор выступает как конкурент частному хозяйствованию, а, с другой стороны, различными способами предоставляет услуги, выгодные частному сектору (продажа продукции государственных предприятий по заниженным ценам, инвестирование на условиях пониженной рентабельности, дешевые кредиты, освоение капиталоемких отраслей, проведение дорогостоящих фундаментальных научных исследований и т. д.). Этим государственное предпринимательство создает условия для эффективного функционирования частного сектора, его сохранения и развития, вместе с тем ограничивает частную инициативу там, где она приводит к нежелательным социальным последствиям. Государственное предпринимательство осуществляется на разных типах предприятий. Если государственное предприятие является коммерческим, то оно по существу в способах хозяйствования не отличается от частного. Следует отметить, что в последнее время развивается тенденция коммерциализации государственных предприятий, преобразования их в полностью самоокупаемые, юридически самостоятельные хозяйственные единицы, близкие по мотивам производства к частным предприятиям. Но многие государственные предприятия находятся в некоммерческим секторе государственной собственности. В целом, классификация форм государственных предприятий с учетом их собственности, институционально-правового статуса и организационной специфики весьма многообразна, а государство с разной степенью полноты может осуществлять на них свое право собственника (Кравцевич, 1988, 51; Государство и экономика развитых капиталистических стран в 80-х годах, 1989, 62; Клинова, 1988, 20 — 23). Государственные предприятия различаются по механизму хозяйствования: одни из них могут оказывать услуги бесплатно, либо по ценам ниже себестоимости; другие хозяйствуют на базе возмещения реальных издержек, т. е. предоставляют товары и услуги по ценам, покрывающим себестоимость; третьи хозяйствуют в конкурентном режиме с целью извлечения прибыли. Государственные предприятия отличаются от частных в некоторых отношениях. Степень обособленности государственных предприятий ниже, чем у частника, и поэтому у них меньше и самостоятельности в принятии экономических решений. Если частные предприятия работают ради максимизации прибыли, то государственные предприятия в какой-то степени отходят от принципов коммерческой деятельности. Если частные предприятия сталкиваются с опасностью банкротства, находятся под контролем конкуренции, тесно увязывают оплату управляющих с прибылью корпораций, то государственные предприятия не подвергаются банкротствам, не испытывают в такой степени силу конкуренции, на них стимулирование государственных служащих не такое гибкое, хотя занятость их более устойчивая. Поскольку государственные предприятия решают общегосударственные задачи, то они пользуются гарантиями государства — различными субсидиями, защитой от банкротства, преимуществами госзакупок. Государственные предприятия взаимодействуют с частными фирмами, осваивают опыт частного сектора в повышении эффективности производства. Преимущества частного предпринимательства в сравнении

265

с государственным в том, что частный капитал обладает большими традициями предпринимательства, быстро адаптируется к изменениям спроса, непредвиденным ситуациям, способен более объективно и эффективно контролировать затраты, минимизировать

предпринимательские риски. По мнению экспертов ОЭСР,

эффективность частного предпринимательства поддерживается рядом факторов — четко определены цели бизнеса, предприниматели частного сектора имеют экономическую свободу и достаточно властных полномочий в реализации своих целей, частнопредпринимательская деятельность постоянно контролируется финансовым рынком, вознаграждается в тесной увязке с достигнутыми результатами, частный бизнес может гибко повышать свои инвестиционные возможности

посредством финансового рынка, находится в

конкурентной среде (Жильцов, 1995, 165). В настоящее время развивается тенденция смешанного государственного предпринимательства, создание государственно-частных фирм, в которых свобода государства в распоряжении собственностью ограничена экономическими интересами остальных акционеров. В полном объеме государство распоряжается собственностью лишь на государственных бюджетных предприятиях, находящихся под непосредственным государственным контролем и управлением. Предприятия другого типа — государственные корпорации — ведут свою деятельность на основе самоокупаемости и обладают значительной экономической свободой хозяйствования. Государственные предприятия, как видим, могут быть полностью или частично государственной собственностью. Созданием совместных государственно-частных предприятий в общественный сектор привносится конкурентность, обеспечивается повышение эффективности производства, а частное предпринимательство ориентируется

на

общественно-значимые

предпринимательства строительстве

можно

найти

в

цели.

Примеры

отраслях

кооперации

инфраструктуры,

частного

венчурном

и

общественного

предпринимательстве,

масштабных инвестиционных проектов. В отраслях естественных монополий вместо

государственных предприятий создаются общественные корпорации, которые государство контролирует посредством таких инструментов хозяйствования, как выдача лицензий, сохранение контрольного пакета акций корпораций за государственной холдинговой компанией, владение золотой акцией, дающей государству “право вето” при принятии экономических решений. Привлечение частных фирм в общественный сектор развивается и на контрактно-договорной основе, охватывает сферу общественных благ. Эта тенденция объясняется поиском путей предоставления общественных благ с меньшим уровнем затрат. В некоторых странах заключаются контракты

с

неправительственными организациями также на предоставление социальных услуг. Государство сохраняет за собой роль и ответственность за обеспечение населения общественными благами, но разделяет функции производства, оплаты и потребления благ. Государство изменяет механизм своего хозяйствования — разделяет финансирование услуг и их предоставление, внедряет конкурентные отношения в общественном секторе, добивается предоставления большего объема благ и услуг при меньших затратах. Конкурентные отношения усиливаются за счет конкурсного предоставления государственными властями контрактов частным фирмам путем проведения тендеров и аукционов. Контрактная система широко практикуется в оказании таких услуг, как сбор и утилизация отходов, уборка и озеленение улиц, ремонтные работы, транспортное обслуживание. Государство при этом регулирует тарифы на услуги, может расторгнуть контракты с частными фирмами при их неудовлетворительной

работе.

Контрактно-рыночные

отношения

используются

также

тогда,

когда

общественные блага финансируются и производятся непосредственно в рамках общественного сектора. В таких случаях предпринимаются попытки разделить функции поставщика и потребителя благ между

266

организациями внутри общественного сектора, сформировать между ними рыночные отношения, так называемые квази-рынки, или «внутренние рынки». Посредством квази-рынка разделяются экономические интересы поставщика (продавца) благ и заказчика (покупателя) благ, в роли которого выступают государственные органы

управления, формируются конкурентные отношения

между поставщиками и

потребителями благ. Государственные ведомства проводят сравнение экономичности производства товаров и услуг при организации собственными силами и частными фирмами, заключают контракты с частными фирмами, если собственное производство оказывается дорогостоящим. Общественный сектор стремится не только там, где это возможно, использовать конкурентные отношения, но и привлечь новые капитальные вложения за счет частных инвесторов. Такую задачу позволяет решать более сложная форма контракта — концессия, когда на частную фирму возлагается и финансирование объекта. В условиях концессии частная фирма получает от государственной власти право на строительство, эксплуатацию и управление объектом инфраструктуры на установленный срок, по истечении которого объект передается в общественный сектор. Государство же регулирует тарифы на услуги, предоставляемые концессиями, защищая этим интересы потребителей услуг. В государственном хозяйствовании прослеживается тенденция установления партнерских отношений с деловым миром, возрастание в финансировании производства общественных благ удельного веса собственных

средств

населения.

Посредством

специализированного

налогообложения

населения

аккумулируются средства в специальные фонды, имеющие строго целевое назначение (фонды пенсионного обеспечения, социального страхования, медицинского страхования, страхования по безработице). Фонды функционируют как трастовые структуры, которые распоряжаются и используют средства в строго целевом назначении. Трасты занимаются предпринимательством, вкладывают какую-то часть средств в банки под проценты, приобретают ценные бумаги, вступают в финансово-контрактные отношения с государственным бюджетом, предоставляют свободные средства в форме кредитов государственным субъектам, взимая плату за них на уровне рыночной учетной ставки. Передав часть своей собственности трастовым фондам, государство добивается эффективного управления финансовыми средствами целевого назначения, не допускает остаточного подхода к финансированию социально значимых сфер. Совершенствование механизмов общественного предпринимательства проявляется в нормативном выделении ресурсов в сочетании с использованием социальных ваучеров граждан. Эта система получает распространение с сфере образования, здравоохранения. По укрупненным финансовым нормативам выделяются лимиты бюджетных средств некоммерческим, государственным организациям в тесной увязке с конечными результатами их работы. При этом разрабатываются государственные стандарты и расценки по оказываемым услугам, которые обязаны соблюдать поставщики услуг. К примеру, государственные органы здравоохранения перестают непосредственно управлять подведомственной больницей, а становятся держателями финансовых средств, заказчиком услуг, по нормативам оплачивают услуги больницы, на контрактных отношениях с четким определением условий контракта устанавливают отношения с нею. Тогда больница приобретает административную самостоятельность, бюджетную автономию, возможность создавать фонды стимулирования работников, привлекать дополнительные средства. Чтобы лучше удовлетворить интересы конечных потребителей, используются социальные ваучеры. Если покупателем услуг выступает государственный орган, то этим еще не предоставляется свобода выбора самому потребителю — какую услугу и у какого поставщика приобрести ее. Это противоречие снимается предоставлением социального ваучера, который выдается потребителю и представляет собой финансовое обязательство государства возместить расход

267

в размере определенной суммы. Сам потребитель услуги может выбирать, какую больницу, какую школу предпочесть. Смысл данной системы отношений в том, что она обеспечивает государственным органам управления общественным производством возможность добиваться рационального расходования средств, лучшего удовлетворения запросов потребителей. Государственные управленческие органы организуют взаимодействие общественного сектора с частными фирмами посредством различных типов контрактов. В них с разной степенью детализации оговариваются условия контракта, обосновываются объемы работ и уровень затрат. Проблема целесообразного применения контрактов в хозяйствовании общественного сектора в том, чтобы с учетом специфики общественных благ, конкретных изъянов рынка тщательно предусмотреть формы контрактов и их условия. В рамках же общественного сектора используются тоже контрактные отношения, налаживается государственное управление предприятиями, специфика которого обусловлена типом государственных предприятий. Если государственное предприятие коммерческое и функционирует как источник дохода для государства, то административное вмешательство государства минимально, на нем используются методы хозяйствования частного сектора. В остальных случаях хозяйственная деятельность предприятий общественного сектора и административное управление ими специфичны, имеют некоторые сходные черты с этими процессами в условиях планового хозяйства. Хотя в рыночной экономике коммерческие начала хозяйствования, мотивы предпринимательства содержатся в какой-то степени в хозяйствовании всех государственных предприятий, чего не было у госпредприятий в прежней экономической системе, но нельзя не заметить и не отметить, что государственное предпринимательство в рыночной среде использует механизмы хозяйствования, применяемые в централизованной экономике. Ведь в государственном предпринимательстве прослеживаются общественные интересы, более широко трактуются затраты и результаты, как общественные затраты и выгоды, используются расчетные, монопольные, льготные цены, применяются различного рода нормативы и стандарты, дотации и субсидии. У государственных предприятий ограничиваются рыночные стимулы, а взамен им предписываются государственные нормативы достижения определенной массы и нормы прибыли, рентабельности инвестиций, качества товаров и услуг, предусматриваются санкции за их невыполнение. В государственном хозяйствовании используются программно-целевые методы обоснования экономических решений,

централизованно

выделяются финансовые средства, строго контролируется государством их использование. В сфере общественного сектора широко применяется неценовой механизм принятия решений, производство чистых общественных и социально-значимых благ регулируется финансово-бюджетными рычагами, а производство и потребление продукции монополий охвачено государственным регулированием цен. Цены на блага, производимые естественными монополиями, ориентируются на средние издержки, на практике определяются путем прибавления к средним издержкам какого-то процента прибыли, установления предела повышения цен, дифференциации

цен

потребителям

в

зависимости

от

загрузки

производственных

мощностей.

В

государственном предпринимательстве как одном из направлений функционирования общественного сектора достаточно отчетливо проявляется центральная проблема хозяйствования общественного сектора в целом — проблема сбалансированности эффективности и справедливости друг с другом, приоритета общественных интересов, социальных критериев над экономическими. Коммерческий расчет не является приоритетным при производстве многих видов общественных благ. Чисто экономический, коммерческий подход не пригоден и к оценке роли государственного предпринимательства, к сопоставлению эффективности частных и государственных предприятий. При оценке эффективности государственного предпринимательства требуется комплексный подход, учет экономического и

268

социального эффекта, косвенных форм выражения эффекта, проявляющегося для частного сектора, для национальной экономики в целом (создание рабочих мест, структурные и региональные изменения, природоохранные последствия, научно-технические достижения и др.). В современной экономической литературе

преодолевается

узкопрогматический,

коммерческий

подход

к

оценке

эффективности

государственных предприятий, не допускается категорически однозначной оценки о превосходстве частных предприятий над государственными по эффективности производства. Высказываются заслуживающие внимания суждения о том, что коммерческие государственные предприятия сопоставимы по экономической эффективности с частными (Государство и экономика развитых капиталистических стран в 80-х годах, 1989, 65), что не формами собственности как таковыми, а соотношением собственности и конкуренции определяется эффективность. При экономической оценке государственных предприятий надо учитывать их сферу действия в экономике, как правило, не выгодную с точки зрения рентабельности производства. Отсюда формулируется правомерный вывод о том, что собственность не эффективна не потому, что она государственная, а она государственная, потому что неэффективная (Абалкин, 1997, 9); подчеркивается, что в некоторых странах Запада фирмы стали государственными потому, что они разорились, они не разорились потому, что были государственными (Стиглиц, 1997, 192). Государственный сектор традиционно вкладывает средства в те области, где финансовый результат может быть косвенным, неопределенным, отдаленным во времени. Государственные предприятия работают в зонах изъянов рынка, производят общественные, социальнозначимые блага, считаются с общественными интересами, поэтому в денежной оценке вообще трудно выразить их эффективность. Так, Ю. М. Осипов утверждает, что «экономическую целесообразность государственного предпринимательства нельзя оценивать, исходя лишь из его частной и сугубо стоимостной (прибыльной) эффективности, ибо государственное предпринимательство выполняет и общественные функции, эффект от которых или не находит отражения в частных, стоимостных показателях, или, наоборот, отражается в них, но отрицательно, в сторону понижения» (Осипов, 1994, 218). Многообразные социальные обязательства государственных предприятий противоречиво сказываются на рентабельности, и этот критерий не может быть исчерпывающим показателем их деятельности. Весьма примечателен тот факт, что в западной экономической литературе в 70–80-е гг. поднимался вопрос о разработке интегрального показателя эффективности государственных предприятий, не ограничиваясь лишь критерием микроэкономической эффективности их. Становится общепризнанным подход, что при оценке государственных предприятий проблема эффективности понимается в широком смысле, а государственные вложения средств в производство предполагают не только экономическую, но и многоаспектную социальную отдачу. Вместе с тем государственное предпринимательское хозяйствование не лишено противоречий, выявило ряд негативных тенденций — повышение издержек производства, падение конкурентоспособности продукции, удорожание инвестиционных объектов, негибкий учет запросов потребителей, бюрократизация управления. Чтобы нейтрализовать эти тенденции, в современной рыночной экономике предпринимаются меры по сужению государственного предпринимательства, концентрации его на тех задачах, которые оно может успешно решать, по налаживанию партнерских отношений с частным сектором, совершенствованию хозяйствования внутри общественного сектора, по более широкому использованию конкурентных принципов хозяйствования. В общественном секторе изменяется юридический статус предприятий, развиваются госпредприятия в форме акционерных обществ, частично передаются права собственности негосударственным, частным

предприятиям,

сближаются

условия

работы

государственных

и

частных

предприятий.

Государственное предпринимательство в зависимости от конкретных условий может изменяться по своим

269

масштабам, но не может быть заменено частным предпринимательством вовсе. Государственное предпринимательство предопределено провалами рынка, и применяется тогда, когда другие способы государственного вмешательства в экономику не могут их преодолеть. Государство как непосредственный организатор производства включается в экономику и берет на себя ответственность за работоспособность тех ее подразделений, от которых зависит жизнеспособность национальной экономики. Общественное предпринимательство функционирует как неотъемлемый элемент рыночной экономической системы, выступает в ней одной из необходимых форм государственного контроля и реального воздействия на экономическое поведение других рыночных хозяйствующих субъектов. 17.3. Общественные расходы и эффективность их использования

В общественном секторе сосредотачивается всевозрастающий объем ресурсов, за счет которых осуществляются расходы на различные общественные нужды. Общественные расходы связаны с удовлетворением потребностей населения в общественных благах и в отдельных видах частных благ. По мере роста общественного благосостояния просматривается тенденция более быстрого роста общественных расходов по сравнению с частными расходами. Эта объективная тенденция роста общественных расходов обуславливается рядом факторов, со всей остротой ставит проблему эффективности их использования и сдерживания темпов роста, выбора направлений и совершенствования структуры расходов. Наращивание общественных расходов прежними темпами становится непосильным для многих государств всеобщего благосостояния. К примеру, многие исследователи считают, что достигнутый уровень расходов на здравоохранение в размере 6–9 % ВВП обуславливает необходимость сдерживания расходов на эти цели. По оценкам специалистов, при сложившихся в США темпах роста расходов на здравоохранение они составят к 2000 г. 18 % и 100 % ВВП к 2050 г. Важнейшее направление повышения эффективности хозяйствующей деятельности современного государства в экономике заключается в том, что необходимо привести в соответствие объемы решаемых им задач с имеющимся в его распоряжении потенциалом, увязать функции государства с возможностью их финансового обеспечения. При формировании государственных финансов встает такой основополагающий вопрос: какой размер средств сосредоточить в общественном секторе, как оптимизировать структуру расходов и с наибольшей эффективностью использовать общественные средства. Это весьма сложные вопросы, их решение не сводится к сокращению расходов на содержание бюрократического аппарата государства. Эта иллюзия широко распространена среди граждан, сложилась на основе реальной тенденции роста бюрократического аппарата, отсутствия строгого рыночного контроля за использованием средств в этой сфере. Важнейшие направления общественных расходов — образование, здравоохранение, культура, социальное обеспечение, оборона, государственные закупки и инвестиции, государственное производство. От объемов средств, направленных на эти цели, способов их расходования во многом зависит решение указанных проблем расходования общественных средств. Структура общественных расходов классифицируется по-разному в зависимости от избранных критериев классификации. Исходя из критерия степени воздействия общественных расходов на производство и распределение благ, выделяются личные расходы (на обслуживание личных потребностей) и капитальные расходы (на обслуживание капитала, включая инвестиции и текущие капитальные расходы). По другой классификации, предложенной английским экономистом А. С. Пигу, общественные расходы подразделяются на трансфертные и нетрансфертные затраты. Здесь применяется другой критерий — степень влияния

270

общественных расходов на объемы национального дохода. С позиций такой классификации общественных расходов можно в экономическом анализе сосредоточить внимание на их отдаче, воздействии на распределение ресурсов между общественным и частным секторами, на объемы личного потребления. Социальные трансфертные платежи не связаны с созданием дополнительных благ и увеличением совокупного личного дохода, объемов совокупного личного потребления. Трансфертные платежи приводят к перераспределению благ, изменению структуры потребляемых благ. Перераспределительный эффект трансфертных платежей сказывается на трудовой и предпринимательской активности, может вызывать негативные тенденции в социальном и экономическом плане. В экономической литературе иногда некоторые виды трансфертных платежей трактуются как издержки потребления, как “наркотик”, подтачивающий жизнеспособность,

эффективность

экономики.

В

целях

преодоления

дестимулирующих

тенденций

трансфертных платежей во многих странах Запада предпринимаются усилия по изменению структуры трансфертов. В общественных расходах возрастает удельный вес расходов на образование, науку, культуру, здравоохранение, т. е. вложений в человеческий капитал. Такие затраты носят долгосрочный характер, отдача от них проявляется через несколько лет, но она благоприятно сказывается на трудовом, профессиональном потенциале работников, обеспечивает возможность, с одной стороны, роста доходов для них, а с другой стороны, укрепляет тенденции экономического роста. С ростом доходов граждан создается возможность увеличивать личные расходы на вложения в человеческий капитал и сдерживать темпы роста общественных расходов на эти цели в будущем. Общественные расходы как средство преодоления малообеспеченности не играют такой стимулирующей роли. Среди трансфертных платежей выделяются различного рода субсидии на экономические цели, в их число включаются дотации и субвенции. Если дотации не ограничиваются специальными условиями расходования выделяемых средств, то субвенции предоставляются на конкретные программы и проекты с соблюдением определенных требований к расходованию средств. Субсидии в развитых странах по своему удельному весу в общей сумме государственных расходов достигают 10–15 %. Однако в последнее время наметилась тенденция уменьшения субсидий предприятиям, особенно в таких случаях, когда они ослабляют конкуренцию, сохраняют неэффективные производства. В практике бюджетного финансирования ряда стран сокращаются дотации, а возрастает доля субвенций, вместо дотаций применяется косвенное финансирование в виде налоговых льгот. Субсидии на экономические цели по своей направленности приближаются к нетрансфертным затратам, к которым относятся расходы на государственные закупки товаров и услуг, государственное предпринимательство. Последствия данного направления общественных расходов сказываются на результатах экономического развития, возрастании национального дохода страны и перераспределении его между секторами. Исходя из конкретных форм общественных расходов, можно выделить такие формы, как финансирование

эксплуатационных

расходов

организаций

общественного

сектора,

субсидирование

предприятий и организаций, поставляющих продукцию на рынок, денежные выплаты и натуральные выдачи по программам социального страхования и помощи. В расходовании общественных средств может складываться такая ситуация, что выгоды от них в значительной мере могут доставаться другим лицам, посредникам, а не тем, на кого рассчитаны программы общественных расходов. Поэтому ключевой проблемой расходования общественных средств с наибольшей эффективностью является целенаправленное использование ресурсов в соответствии с общественными

271

интересами. В связи с этим, в теории хозяйствования общественного сектора разрабатываются специфические аналитические подходы оценки эффективности общественных расходов. Масштабы общественных расходов и их направления во многих отношениях определяются политическими решениями. Но и с учетом этого в общественном секторе существует самостоятельная сложная проблема экономического анализа их целесообразности и рациональности, экономического обоснования политических решений. Данная проблема во многом труднее решается в сравнении с принятием экономических решений в частном секторе. Ведь в общественном секторе требуется с позиций альтернативных подходов выявить

возможные

программы

расходования

общественных

средств,

определить

сравнительную

эффективность альтернативных программ, учесть распределительные последствия их для разных групп населения. В принципе, при решении любой экономической проблемы государство может предпринять три варианта действий — организовать государственное производство благ и услуг; использовать налогообложение и субсидирование частного производства; прибегнуть к государственному регулированию с целью поддержки тех фирм, деятельность которых желательна. Приняв какой-либо из перечисленных вариантов, необходимо экономически взвешенно оценить способы расходования общественных средств в рамках избранного варианта, не допустить необоснованных, неэффективных решений, применить принцип поиска альтернативных вариантов общественных расходов, выбрать из них оптимальный. Скажем, государство должно решить, производить товар на государственных предприятиях или в частном секторе. При избрании последнего варианта решается также ряд вопросов — субсидировать производство товара или субсидировать потребителей данного товара; в какой форме предоставить субсидии (налоговых льгот, прямых гарантов); какие условия оговорить в контракте с частной фирмой — предоставить свободу частной фирме в распределении товаров или контролировать цены и т. д. Все названные проблемы связаны с определенными объемами расходования общественных средств, в принятии решений по этим вопросам требуется экономический анализ. Практикуемый в прошлом принцип планирования выделения общественных расходов от достигнутого, как подчеркивают исследователи экономики общественного сектора, неприемлем. Этот принцип консервирует сложившуюся структуру общественных расходов, закрепляет возможные ошибки в расходовании средств в прошлом. В экономике общественного сектора правомерно также применять аналитический подход сопоставления издержек и выгод осуществляемых вариантов использования ресурсов, применяемых частными фирмами. Теория анализа издержек и выгод позволяет осмыслить приемлемые для общественного сектора методы оценки затрат и результатов, показать специфику их применения в общественном секторе. Затраты и выгоды трактуются в общественном секторе как общественные затраты и общественные выгоды, затраты и результаты оцениваются с позиций интересов граждан, в терминах прежней экономической науки, можно сказать, оцениваются с позиций народнохозяйственного подхода. Рыночные цены не могут быть адекватным измерителем затрат и результатов в общественном секторе, так как не все блага, обеспечиваемые им, поступают в рыночный оборот и соответственно не имеют рыночной цены. К тому же рыночные цены в сфере несостоятельности рынка, где обычно функционирует общественный сектор, не отражают действительных затрат и выгод. Поэтому требуется поиск способов корректировки цен, экономической оценки благ, не поступающих на рынок. Появляется необходимость использовать специфический измеритель — расчетные цены, или по-другому — «теневые цены». Термином «теневые цены» подчеркивается, что на рынке они не существуют, но в то же время это реальные общественные цены, хотя в рыночной цене полностью не

272

отражаются. К примеру, если какой-либо природный ресурс, используемый в производстве, не продается, не имеет рыночной оценки, то целесообразно оценить его в расчетных ценах, когда он исчерпаем и ценен с точки зрения общества. Поэтому как отмечалось ранее, результат, выгода в общественном секторе не сводится к прибыли, денежной оценке доходности. Следует учесть и широкий спектр других последствий. Здесь имеется в виду учет внешних эффектов рыночных сделок, как положительных, так и негативных. Специфика учета — позитивные внешние эффекты включаются в результаты осуществляемых общественных проектов, а негативные внешние эффекты входят в состав затрат. Это вполне правомерно, так как, скажем, такой внешний негативный эффект, как загрязнение окружающей среды, с позиции экономических интересов общества представляет издержки для него, хотя для частной фирмы таковыми не являются. Более полное определение состава затрат, учет широкого круга результатов, использование расчетных цен при оценке затрат и результатов общественных программ сказываются на различии подходов общественного сектора и частных фирм в использовании теории анализа издержек и выгод для обоснования эффективных экономических решений. В практическом использовании экономического принципа затраты — выгоды при принятии экономических решений в общественном секторе встают такие проблемы, как определение показателей результативности, приемов денежной оценки нерыночных благ и выгод различных государственных программ в целях их сопоставимости и установления приоритетности, применение экономически грамотных способов корректировки рыночных цен, учет специфики влияния различных видов внешних эффектов на общественные издержки и выгоды. Решение всех этих вопросов довольно сложно в практическом применении, требует трудоемких технико-экономических расчетов и разработки методик использования. С позиций же экономической теории важно обозначить возникающие здесь проблемы и трудности, возможные подходы к их преодолению. Поскольку показателем прибыльности исчерпывающе не отражается отдача общественных расходов, то возникает необходимость найти специфические показатели результативности с учетом конкретных целей осуществляемых государственных программ. Результативность как критерий оценки целесообразности использования общественных средств играет главную роль, а его дополняют другие критерии экономичности и производительности. Если выделяются, например, ресурсы на переподготовку безработных, то главным критерием их отдачи является количество лиц, нашедших работу после переподготовки, а производительность же характеризует расход ресурсов в расчете на одного человека. Поиск конкретных показателей результативности требует тщательного анализа специфики сферы вложения средств, взаимосвязей результативности с характеристиками производительности и экономичности, разработки соответствующих методических приемов анализа, но без этих процедур невозможно выявить резервы эффективности в общественных расходах. Одной из сложных проблем является экономическая оценка нерыночных, неосязаемых благ. Экономическая оценка нерыночных благ трудна, но вместе с тем и важна для того чтобы найти чистую выгоду государственных проектов, сопоставить их и найти выгодность с учетом сфер вложения, обосновать экономическую целесообразность расходования общественных средств. В зависимости от специфики принимаемых в общественном секторе программ денежные оценки выгод могут быть даны косвенным путем — через готовность потребителей платить определенные денежные суммы за предоставляемые блага, через денежную оценку времени и даже денежную оценку жизни. Например, когда государство строит мост, то выгоды от него определяются готовностью платить за это благо потребителей, а строительство моста

273

целесообразно, если выгоды, оцененные таким образом, превышают издержки строительства. При принятии транспортных

программ

денежная

оценка

выгод

дается

посредством

денежной

оценки

времени,

сэкономленного потребителями, благодаря выполняемой программе. Денежная оценка сэкономленного времени рассчитывается на основе почасовых ставок заработной платы. Денежным эквивалентом сэкономленного времени выступают денежные суммы работников, которые они могли бы получить с учетом своих почасовых ставок оплаты труда, используя сэкономленное время в качестве рабочего времени. В других сферах, где общественные расходы направлены на сохранение жизни людей, предпринимаются попытки дать денежные оценки жизни, используя два метода. При первом методе оценивается, какой доход человек мог бы заработать за годы продления своей жизни, другими словами, какой прирост национального дохода он смог бы обеспечить. При втором методе оценивается сколько дополнительного дохода надо предоставить работнику, чтобы привлечь его работать в опасных для жизни сферах. Денежные оценки жизни как способ определения результата применяются при анализе медицинских, природоохранных, оборонных и некоторых других проектов. В отдельных случаях экономические оценки нерыночных благ, когда выгоды от них трудно измерить в деньгах, даются через анализ различных вариантов издержек. При этом подходе цель считается заданной, а оцениваются разные варианты достижения цели, выбирается из них самый оптимальный. Другими словами, некоммерческие операции оцениваются не через их результаты, а через их затраты. Довольно непростой проблемой является корректировка рыночных цен, применение расчетных “теневых цен”, смысл которых в том, чтобы смоделировать рыночные цены совершенной конкуренции, устранить искажающие начала в действующих рыночных ценах. Экономически грамотная корректировка рыночных цен основана на умелом использовании альтернативной стоимости благ с учетом конкретных условий и результатов осуществляемых инвестиционных проектов. Требуется также дифференцировать подход к учету различных видов эффектов, чтобы не допустить погрешностей в определении общественных издержек и выгод. Здесь необходимо различать реальные и денежные внешние эффекты, а из всех внешних эффектов выбрать наиболее значимые. Природа некоторых внешних эффектов такова, что они с позиций общества не означают ни выигрыша, ни проигрыша, хотя они для отдельных лиц перераспределяют эффект от одних к другим. Поэтому они не включаются в общественные издержки и выгоды, их иначе называют денежными. В состав общественных издержек и выгод входят реальные внешние эффекты, связанные с эффективностью использования ресурсов (ущерб окружающей среде, транспортные издержки). В общественном секторе, как и в частном, при принятии инвестиционных решений рассчитывается дисконтированная стоимость, определяются коэффициенты дисконтирования. Но общественный сектор и частные фирмы могут применять разные коэффициенты дисконтирования. Почему? Существует широко распространенное мнение, что рынки капиталов несовершенны, а рыночная норма процента может дать неверные ориентиры для оценки выгодности долгосрочных инвестиционных проектов в общественном секторе. Общественная норма дисконтирования требует целенаправленного сознательного выбора и обоснования. В обосновании общественной нормы дисконтирования применяются два метода. Согласно первому методу сопоставляется текущее и будущее потребление благ граждан с позиций интересов общества, обосновывается правомерность использования более низкой нормы дисконта в общественном секторе, чем в частном. Экономический смысл таких решений в том, что общество должно в большей мере учитывать перспективные цели, интересы будущих поколений, чем это делают частные фирмы. По-иному, общество не может принять без корректировок такое распределение благосостояния между нынешними и будущими поколениями, которое

274

формирует рыночный механизм. Согласно второму методу выясняется, какие частные инвестиции вытесняются государственными капитальными вложениями, то есть определяется альтернативная стоимость инвестиций общественного сектора. С позиций этого метода формулируется вывод о том, что неправомерно допускать большой разрыв в нормах дисконтирования общественного и частных секторов. Общественные инвестиции правомерны тогда, когда они не вытесняют частных, не удлиняют срок окупаемости и не уменьшают отдачу ресурсов в сравнении с частными инвестициями. Но всеми экономистами признается, что показатели доходности частных капиталовложений не могут быть безусловными ориентирами для общественного сектора. Последний, как показывалось выше, при обосновании инвестиций применяет не только специфические способы измерения результатов и затрат, но и корректирует коэффициенты дисконтирования, с учетом которых рассчитывается чистая настоящая ценность общественных инвестиций. К тому же в общественном секторе вырабатываются специфические подходы к оценке инвестиционных рисков, основанных на расчете достоверных эквивалентов издержек и выгод. При анализе общественных издержек и выгод, как правило, разграничиваются вопросы экономической эффективности и распределительные последствия экономических решений. Но есть много государственных проектов, цель которых состоит в преднамеренном воздействии на распределение благосостояния в обществе. В таких случаях «игнорирование последствий распределения при оценке похоже на потерю всей сути проекта или программы» (Стиглиц, 1997, 261). Если при оценке экономической эффективности государственных программ определяется, что теряет или приобретает общество, то при оценке распределительных последствий принимается во внимание кто, какие группы теряют или приобретают в большей мере. Воздействие государственных программ на распределение дохода анализируется путем определения чистого взвешенного дохода выполняемой программы и влияния ее на масштабы неравенства. Здесь ставится задача измерить выгоды, достающиеся различным группам в неравных долях. Для этого оценивается величина чистого дохода (выгоды) от проекта каждой группы населения (бедной, средней, богатой) и придается социальный (распределительный) вес этим выгодам по принципу: бедной группе устанавливается самый высокий вес, равный 1, а другим группам соответственно меньшие (к примеру, 0,5 — средней, 0,25 — богатой). С учетом социального веса рассчитывается взвешенный доход выполненной программы (доход каждой группы умножается на свой социальный вес, и доходы суммируются). Любопытно, что приемлемой может быть программа с положительным взвешенным доходом, хотя не взвешенный чистый доход от нее отрицателен, другими словами, экономически не выгодный объект социально желателен. В таком случае социальный выигрыш преобладает над экономическим, главным аргументом за выполнение программы выступают ее перераспределительные последствия на благосостояние общества. Воздействие государственных программ на масштабы неравенства прослеживается с помощью таких широко используемых измерителей различий в распределении доходов, как кривая Лоренца, коэффициент Джини, индекс бедности. Посредством их устанавливается степень неравенства в распределении доходов с учетом выполненной программы и сопоставляется с тем положением в обществе, которое сложилось до выполнения программы. Приведенные возможные приемы экономического анализа эффективности общественных расходов не исчерпывают весь круг вопросов, связанных с этой важной проблемой. Вместе с тем в них довольно заметно обозначена специфика теоретических подходов к экономическому анализу эффективности общественных расходов. Сама же задача повышения эффективности использования общественных средств в своем решении требует дальнейшего поиска путей совершенствования форм и направлений государственных расходов,

275

преодоления трудностей практического применения выявленных экономической теорией инструментов экономического анализа. ЛИТЕРАТУРА Абалкин Л. Роль государства в становлении и регулировании рыночной экономики // Вопр. экономики. 1997. № 6. Ахмедуев А. Механизм хозяйствования государственных и муниципальных предприятий // Вопр. экономики. 1996. № 10. Балацкий Е. В. Проблемы оценки масштабов и эффективности государственного участия в экономике // Вестн. МГУ. Сер. 6. Экономика. 1997. № 6. Государство в меняющемся мире (Отчет о мировом развитии 1997. Документ Всемирного банка) // Общество и экономика. 1997. № 6. Государство и экономика развитых капиталистических стран в 80-х годах. М., 1989. Жильцов Е. Н. Экономика общественного сектора и некоммерческих организаций. М., 1995. Клинова М. В. Государственное предпринимательство в странах Европейского сообщества. М., 1988. Кравцевч А. И. Общественное предпринимательство в Японии. М., 1988. Лившиц А. Я. Введение в рыночную экономику. М., 1992. Ч. 1. Нестерова А. Д. Государственное регулирование экономики. Калининград, 1997. Осипов Ю. М. Основы теории хозяйственного механизма. М., 1994. Пороховский А. А. Рыночное развитие и государство // США. Экономика, политика, идеология. 1997. № 7. Савченко В., Шулус А. Феномен государственного предпринимательства // Рос. экон. журн. 1997. № 1. Сакс Дж., Ларрен Ф. Макроэкономика. М., 1996. Стиглиц Дж. Ю. Экономика государственного сектора. М., 1997. Якобсон Л. И. Экономика общественного сектора. М., 1996. Японская экономика в преддверии XXI века. М., 1991. Ясин Е. Функции государства в рыночной экономике // Вопр. экономики. 1997. № 6.

276

18. Теории аграрной политики 18.1. Позитивные теории аграрной защиты

Теоретические основы аграрной политики развиваются в двух направлениях. Первое представлено позитивными теориями, которые призваны объяснить, почему реализуется та или иная экономическая политика и какая политика будет проводиться в будущем. Второе направление связано с нормативным подходом, в рамках которого пытаются определить, когда и как правительство должно вмешиваться в рыночные механизмы распределения ресурсов, доходов и богатства и каковы последствия такого вмешательства. Разработка эффективной аграрной политики предполагает учет обоих научных направлений.

18.1.1. Основы позитивного анализа экономической политики

Позитивный анализ экономической политики основывается на понимании того, что политический выбор в экономике определяется усилиями групп давления, политиков, политических партий, индивидуумов, администраторов-исполнителей, преследующих собственные интересы. Этот анализ подвергает сомнению характерный для нормативного подхода взгляд на правительство как всезнающее и радеющее только об общественных интересах. В его рамках анализируются причины расхождения между рецептами, предлагаемыми экономической наукой, и практическими экономическими результатами деятельности органов государственной власти. Вместо проблемы неудач рынка на первый план выдвигается проблема неудач правительства при осуществлении им микроэкономического регулирования. Для понимания причин этих неудач, считает чешский экономист и политик В. Клаус, вместо нормативной теории планирования необходимо создать позитивную теорию поведения плановика. Опыт долголетней практики социалистического планирования вызывает сомнения в целесообразности существования плановика как такового, его гипотетической «коллективной» рациональности, нейтральности интересов, полной информированности (Клаус, 1995, 11 — 12). Значительное методологическое влияние на позитивный анализ экономической политики оказали работы Э. Даунса, Дж. Бьюкенена, Г. Таллока, М. Ольсона (Downs, 1957; Buchanan, Tullock, 1962; Olson, 1965). Э. Даунсом выдвинуты две гипотезы, которые в той или иной степени были использованы позднее многими авторами. Первая утверждает, что граждане ведут себя в политике рационально, т. е. преследуют прежде всего личную выгоду. Вторая гипотеза Э. Даунса: политики (и политические партии) создают свои политические программы с целью максимизировать голоса избирателей, видят в них только средство остаться у власти или прийти к власти. Предположение личной выгоды в политике не принимается Э. Даунсом как постулат применительно к любому конкретному человеку и в каждом случае. Он допускает, что у некоторых политиков, администраторов или избирателей в какие-то периоды могут проявиться альтруистские побуждения, но только как исключение из правила. На основе данных гипотез Э. Даунс обосновывает ряд предположений о воздействии партий и индивидуумов на экономическую политику. Это сделало возможным моделирование взаимодействия избирателей, политиков и политических партий в политическом процессе принятия экономических решений. Теория общественного выбора Дж. Бьюкенена и Г. Таллока основывается на трех важнейших методологических положениях. Во-первых, ее авторы согласны с Даунсом, что индивидуумы в любой политической роли ведут себя рационально. Во-вторых, Бьюкенен и Таллок отрицают существование коллективной рациональности. Ни законодательные, ни исполнительные органы власти не являются сориентированными

только

на

одну

цель

—

заботу

277

об

общественном

благополучии.

Депутаты

представительных органов власти или администраторы заинтересованы в общественном благополучии в той же степени, как и избиратели, и не более. И в-третьих, политика есть сложная система обмена между индивидуумами, стремящимися к достижению своих частных целей, которые не могут быть реализованы путем обычного рыночного обмена (Бьюкенен, 1990, 11 – 12). Индивидуумы согласны подчиняться принуждению со стороны государства, только если конечные результаты политического “обмена” соответствуют их интересам. Но обычно государство имеет тенденцию переходить приемлемые для индивидуумов рамки своего вмешательства в экономику. Как добиться, чтобы политический обмен приносил только выгоду всем и каждому? Дж. Бьюкенен дает ответ на этот вопрос с позиций разработанной им теории конституционного контракта (Бьюкенен, 1994). Дж. Бьюкенен и Г. Таллок обратили также внимание на более высокую эффективность коллективных действий объединенных в коалиции производителей в лоббировании своих интересов в отличие от индивидуальных действий обособленных товаропроизводителей. М. Ольсон в дальнейшем развил теорию коллективного действия, связав эффективность последнего прежде всего с затратами по организации групп давления. Обозначенные методологические подходы лежат в основе разнообразных моделей государственного регулирования экономики. В моделях голосования согласование различных интересов определяется прежде всего типом политической системы. При диктатуре доминируют предпочтения диктатора. В условиях демократической политической системы решающим становится процесс голосования. При этом имеет большое значение, существует ли прямая или представительная демократия. В условиях прямой демократии, когда решения принимаются большинством голосов избирателей, предпочтения медианного участника голосования являются определяющими. Модель с медианным избирателем широко применяется как в теоретических, так и в эмпирических исследованиях. В условиях представительной демократии нужно учитывать мотивы и поведение участников голосования, партий и законодателей. Модели голосования трактуют политиков (политические партии) как активно ищущих избрания (переизбрания), формирующих правительственную политику в обмен на политическую поддержку избирателей. Среди факторов, которые могут быть отмечены как особо важные, — издержки на получение информации и интересы политических партий в предоставлении подобной информации. Суть проблемы в том, что для избирателей является более рациональным не информировать себя по многим пунктам (гипотеза Э. Даунса о неведении рациональных избирателей), так как издержки сбора информации зачастую перевешивают доходы от ее получения. С этим связано появление важного канала влияния политических партий на избирателей. Поведение бюрократии, на которую обычно возлагается исполнение законодательства, явилось предметом научных изысканий В. Нискейнена, А. Бретона и др. экономистов (Niskanen, 1971; Breton, 1974).

Бюрократические модели придают особое значение ограниченному контролю избирателей над многими аспектами процесса принятия экономических решений и целям тех, кто осуществляет государственную политику. Индивидуумы в любой политической роли действуют в соответствии с собственными интересами. В чем интересы бюрократии? В. Нискейнен, например, считает, что бюрократы стремятся увеличить размер своего ведомства. Они заинтересованы в зарплате, привилегиях, благоприятном общественном мнении, покровительстве, которые определены прежде всего с размером ведомства. Бюрократы стремятся увеличить деятельность своей организации теми же способами, что и частные фирмы. Они конкурируют между собой за

278

выделяемые государственные средства. Вместе с тем существует тенденция к все большей централизации внутри бюрократии. Это связано со стремлением “рационализировать” бюрократию, обеспечить, чтобы два государственных

ведомства

не

выполняли

дублирующих

функций.

В

результате

сокращается

“бюрократическая” конкуренция, и интересы бюрократии и общества значительно расходятся. Стремление бюрократов увеличить размер своего бюджета дает объяснение многим аспектам бюрократического поведения. Но имеются и иные существенные факторы мотивации деятельности бюрократии, например, фактор нерасположенности к риску, особенно в инновационных вопросах. В последние три десятилетия усилиями М. Ольсона, Дж. Стиглера,

Р. Познера, С. Пельцмана,

Г. Беккера разработаны модели групп давления (Olson, 1965; Stigler, 1971; Posner, 1974; Peltzman, 1976; Becker, 1983; 1985). Политикам, политическим партиям и избирателям уделяется в этих моделях мало внимания. Существуют, по крайней мере, три механизма, через которые группы со специальными интересами могут реализоваться. Во-первых, группы со специальными интересами могут снизить издержки голосования и приобретения информации, особенно для тех избирателей, которые, вероятнее всего, их поддержат, сделать для них информацию более доступной. Во-вторых, группы со специфическими интересами, обладая монополией на информацию, именно через обеспечение информацией политиков реализуют свое влияние. Третий механизм заключается в том, что группы давления обеспечивают поддержку в финансовой и иных формах тех политиков, которые представляют их интересы. Следуя теории М. Ольсона о коллективном действии, модели групп давления значительный акцент делают на организационных издержках и «эффекте безбилетников». Последний характеризуется тем, что отдельные члены группы давления не имеют стимула вкладывать средства в поддержку своей группы, но хотят получать блага от ее лоббистской деятельности. Характерной особенностью этих моделей является использование функции влияния для того, чтобы представить предложение правительственной политики как реакцию на групповое давление. Г. Беккер создал теорию конкуренции групп давления за политическое влияние. Он полагает, что влияние каждой группы зависит от производимого ею расходования ресурсов, от давления других групп и от внешней политико-институциональной структуры. Отдельные модели разработаны для групп, которые делают вклады в политические кампании с целью увеличения вероятности выбора поддерживаемого политика (Hillman, 1988; Coughlin, Mueller, Murrell, 1989) или анализируют взаимодействие между правительством и группами давления посредством влияния через предоставление информации (Potters, Winder, 1990). К моделям групп давления можно отнести и марксистскую теорию государства. Классики марксизма возникновение государства связывали с расколом общества на непримиримо враждебные классы. Они считали, что государство — это орган господства одного класса над другим, соответственно, баланс сил между классами в обществе, а также внутриклассовые конфликты определяют уровень и направленность государственного вмешательства в экономику. Несомненный способ проверки обоснованности представленных подходов отсутствует. Но есть достаточные основания полагать, что и группы давления, и избиратели, и политики, и бюрократы оказывают значительное влияние на политический процесс принятия экономических решений. Поэтому необходимо анализировать все стороны политического процесса, в рамках которого происходит согласование интересов избирателей, бюрократов, политиков (политических партий) и групп давления.

279

18.1.2. Позитивные теории государственного регулирования сельского хозяйства

Пионером в изучении аграрной политики является так называемый этноцентрический подход, разработанный в американской экономической литературе (Paarlberg, 1989, 1157–1158). Его авторы утверждали, что протекционистские тенденции в американской сельскохозяйственной политике специфичны и нуждаются в особенном американском объяснении. В основе этого подхода лежит идея об уникальности американской культуры, истории и институционального устройства. Например, с конституционно закрепленным разделением властей связывались значительные возможности для фермерских хозяйств через аграрное лобби воздействовать на политический процесс. Утверждалось также, что американская политика сельскохозяйственного протекционизма вызвана отличиями национальной американской идеологии и, прежде всего, незыблемой верой американцев в уникальную значимость семейных фермерских хозяйств. Если бы Соединенные Штаты были единственной страной в мире, оказывающей государственную поддержку своим фермерам, этноцентрическая теория, несмотря на ее наивность, могла бы представляться сколь либо убедительной. Но государственное регулирование сельского хозяйства с целью защиты сельскохозяйственных товаропроизводителей характерно почти для всех развитых стран. Существует общая тенденция (не связанная с культурными, историческими, географическими или другими особенностями отдельных стран) к дискриминации сельскохозяйственных товаропроизводителей в развивающихся странах и к их поддержке в промышленно-развитых. Различия в подходах к объяснению данной тенденции отличают существующие позитивные теории аграрной политики. Из современных исследователей аграрной политики влияние М. Ольсона с его теорией групп

давления является наиболее ощутимым. Хотя большинство его работ носит общий характер, М. Ольсон активно участвует в дискуссиях о причинах аграрного протекционизма в развитых странах (Olson, 1985; 1990). Он доказывает, что политический поворот от дискриминации к поддержке сельского хозяйства в ходе экономического развития многих стран объясняется прежде всего уменьшением проблем организации коллективных действий фермеров и, соответственно, снижением организационных издержек и более успешным решением так называемой проблемы “безбилетников”. Это определено сокращением числа фермеров, что делает их политическую организацию более эффективной в сравнении с организацией рассредоточенных и разобщенных многочисленных потребителей или промышленных товаропроизводителей. В дополнение, по мере развития транспорта и коммуникационной инфраструктуры в сельской местности, а также системы образования увеличивается эффективность усилий по организации фермеров и уменьшается сложность коллективного действия в сельских районах. Б. Гарднер эмпирически попытался доказать гипотезы М. Ольсона, используя данные программ ценовой поддержки сельского хозяйства в США, начиная с 30-х годов. Он солидарен с М. Ольсоном в том, что политическая сила производителей различных товаров определяется в значительной степени издержками по их организации, решением проблемы “безбилетников” и силой оппозиции. Показателями таких издержек являются число производителей товара, их географическая рассредоточенность, важность товара в формировании дохода производителя и др. Эмпирический анализ Б. Гарднера подтверждает гипотезы М. Ольсона и Г. Беккера, что издержки производителей по выработке политического давления, а также чистые общественные издержки, связанные с перераспределением дохода, являются наиболее важными факторами в объяснении государственной интервенции на сельскохозяйственных рынках США (Gardner, 1987; 1989).

280

Подход М. Ольсона и Б. Гарднера, обосновывающий прежде всего обратную зависимость между издержками организации и политической силой различных групп давления при определении аграрной политики, подвергается критике в трех направлениям. Во-первых, за игнорирование роли политиков в формировании аграрной политики. Во-вторых, за существующее якобы несоответствие между теоретическими положениями и эмпирическими данными. И, в-третьих, некоторые авторы считают, что сдвиги в аграрном протекционизме определяются не только (и даже не столько) изменениями в организационных издержках, но и многими другими факторами (Swinner, 1994; Swinner, Van der Zee, 1993; Lee, 1989; Paarlberg, 1989). Преодоление первого “недостатка” связано с попытками отдельных авторов соединить взгляды М. Ольсона на формирование групп давления с моделями взаимодействия политиков и избирателей, в которых политики максимизируют целевую функцию политической поддержки, а

избиратели — функцию

индивидуального благосостояния. Второе

направление:

критики

акцентирует внимание на одном

из положений теории групп

давления — большой размер группы снижает эффективность ее деятельности. Это, по мнению некоторых авторов, не соответствует эмпирическим фактам, когда большие сельскохозяйственные группы являются более эффективными при обеспечении защиты, нежели маленькие группы. Наличие подобных фактов (например, феномен Великобритании, имеющей относительно небольшое количество фермерских хозяйств и низкий уровень их государственной поддержки) не отрицается сторонниками модели групп давления. Они объясняют их действием ряда взаимосвязанных факторов (среди которых фактор числа членов групп хотя и важен, но не является единственным), влияющих на эффективность групп давления. Если большие группы давления смогут безболезненно решить проблему “безбилетников”, они будут более эффективными, поскольку большая группа имеет больше голосов и других лоббистских ресурсов. Можно говорить об оптимальном размере группы, достаточно большом, чтобы быть политически эффективным, и все же достаточно маленьком, чтобы контролировать дисциплину и “безбилетников”. К сожалению, не имеется никакого прямого пути определения того, каков этот оптимальный размер, так как некоторые группы более легко могут решить проблему “безбилетников”, чем другие. Непреодолимые пока трудности в определении оптимального размера группы давления делают невозможной проверку теорий групп давления (как, впрочем, и других позитивных теорий экономической политики). Эти теории есть не более, считает Р. Познер, чем принцип к анализу процесса организации групп давления и повышению их эффективности, набор критериев, позволяющих предсказать, получит ли сельское хозяйство благоприятное законодательство или нет (Posner, 1974). Третье направление критики М. Ольсона связано с исследованиями взаимосвязанных экономических факторов, обуславливающих изменения в направлениях и степени государственного регулирования сельского хозяйства (в рамках моделей групп давления). Ряд экономистов связывает сдвиги в государственной политике защиты от промышленности к сельскому хозяйству с изменениями в сравнительных преимуществах: по мере развития процессов индустриализации и урбанизации сельское хозяйство постепенно теряет сравнительные преимущества, и фокус общественной политики защиты неизбежно перемещается от промышленности к сельскому хозяйству. Эконометрический анализ К. Андерсона, Й. Хайями, М. Хонмы, основанный на данных 15 промышленных стран за период 1955 — 80 гг., призван доказать эту гипотезу. Данный подход позволяет, по мнению его авторов,

предсказать

с

некоторой

точностью

средний

уровень

государственной

поддержки

сельскохозяйственных товаропроизводителей и различия в степени защиты производителей различных видов

281

сельскохозяйственной продукции. Кроме того, они раскрыли политический механизм, лежащий в основе этих экономических процессов (Anderson, Hayami, 1986; Honma, Hayami, 1986). Фермеры в промышленно развитых странах имеют мотивацию и способность организовываться для эффективного политического действия, поскольку производительность труда в промышленности быстро растет,

и

сельскохозяйственный

сектор

теряет

свои

сравнительные

преимущества

относительно

промышленности. Многие из тех, кто работает на фермах, будут испытывать относительное снижение дохода. Это заставляет фермеров активно искать средства и мотивацию для эффективной защиты, в то время как городские потребители и налогоплательщики, которые теряют, ищут средства и мотивацию сопротивляться этим требованиям. Но мотивация последних является ослабленной, поскольку они становятся все более многочисленными и относительно более богатыми. Общая налоговая тяжесть, ассоциирующаяся с субсидиями фермерам, ослабляется, поскольку в индустриальных странах общее число фермеров, получающих субсидии, все время уменьшается. Сопротивление городских жителей из-за их многочисленности требованиям фермеров о выделении субсидий будет также ослаблено в соответствии с логикой коллективного действия. В свою очередь, спрос на сельскохозяйственную защиту в развивающихся странах является слабым, т. е. доходы от лоббирования более высоких цен незначительны, поскольку относительно малая доля производимой продукции функционирующих фермеров продается на рынке. Другие группы, заинтересованные в лоббировании сельскохозяйственного производства (например, промышленники, производящие средства производства для сельского хозяйства), просто не существуют. Факторы со стороны предложения также не благоприятствуют

сельскохозяйственной

защите.

Более

того,

политика,

которая

уменьшает

сельскохозяйственные цены, поощряет промышленную деятельность (посредством влияния низких цен на продовольствие на уровень заработной платы, за счет снижения издержек на питание в городских районах, через ограничение издержек на промышленную рабочую силу в результате снижения спроса на труд в сельской местности и т. п.). Андерсон, Хонма и Хайями пытаются формализовать эти аргументы с помощью модели общего равновесия. Они анализируют, как структурные особенности индустриально развитых и развивающихся стран (которые характеризуются долей сельского хозяйства в общем объеме производимой продукции и занятости, особенностями потребительских систем, различиями в использовании приобретаемого сырья, спецификой внешнеэкономической политики, различиями в налоговых системах) влияют на доходы и убытки различных групп в трехсекторной четырехфакторной модели. Полученные результаты свидетельствуют о том, что по мере индустриального развития экономики правительство усиливает субсидирование сельского хозяйства и, соответственно, увеличивает налогообложение потребителей, поскольку в расчете на душу населения теряющие теряют меньше доходов, нежели получающие получают. Различные аспекты использования моделей групп давления для объяснения природы аграрного протекционизма раскрыты в работах многих других авторов (Alston, Carter, 1991; Balisacan, Roumasset,1987; Bullock, 1992; Carter, Faminow, Lyons, Peters, 1990; Miller, 1991). Й. Свиннен, Г. де Гортер и другие авторы анализируют аграрную политику, основываясь на модели

взаимодействия избирателей и политических деятелей. Они получают схожие (с моделью групп давления) результаты влияния экономического развития и сокращения сельского населения на уровень защиты сельского хозяйства (de Gorter, Tsur, 1991; Swinner, 1994). Так, утверждается, что важной детерминантой роста аграрной защиты является сравнительное уменьшение доходов фермеров относительно доходов товаропроизводителей в других отраслях экономики. Это определяет активность избирателей и политиков: позволяет политикам

282

увеличивать

свою

политическую

поддержку,

перераспределяя

часть

национального

дохода

через

государственные трансферты фермерам (de Gorter, Tsur, 1991; Swinner, 1994; Swinner, Van Der Zee, 1993). Указание

на

фактор

относительного

дохода

на

душу

населения

в

объяснении

уровня

государственного вмешательства в аграрную экономику не уникально. Положение о том, что группы избирателей, которые испытывают снижение доходов относительно других секторов экономики, должны быть более успешны в обеспечении защиты, исследуется Дж. Стиглером и С. Пельцманом в экономической теории регулирования и позднее было сформулировано

в несколько иной форме Г. Беккером. Последний

доказывает, что когда чистые потери, связанные с перераспределением доходов, имеют тенденцию повышаться по мере роста размеров трансфертов, фермеры начинают терять политическое влияние, поскольку их относительные доходы начинают расти. Но при этом необходимо учитывать следующее. Во-первых, фактор относительного дохода не может объяснить уровень равновесной защиты внутри аграрного сектора. И вовторых, пока группы, которые страдают от уменьшения дохода, имеют больший стимул требовать политическую защиту, они не имеют для этого необходимые средства. Эта проблема также анализируется в теории поиска ренты (Krueger, 1974). Й. Свиннен объединяет модель взаимодействия избирателей и политиков с моделью общего равновесия для анализа влияния структурных изменений на уровень сельскохозяйственной защиты. Он показывает, что политическая значимость определена уровнями относительного благосостояния и что по мере уменьшения доходов в сельском хозяйстве по сравнению с другими отраслями экономики защита сельского хозяйства должна увеличиваться. Ряд исследователей использует модель бюрократии в анализе политического процесса формирования аграрной политики (Moyer, Josling, 1990; Johnson, 1994; Messerlin, 1983). Р. Мессерлин считает, что исполнительная власть может быть в большей мере заинтересованной в проведении политики аграрного протекционизма, нежели избираемые населением законодатели. Поскольку благополучие бюрократов (администраторов-исполнителей) не связано непосредственно с результатами выборов, их целью является максимизация собственной власти и влияния, что выражается в стремлении увеличить размер бюджетных средств, получаемых их ведомством. Поэтому сельскохозяйственное министерство никак не заинтересовано в сокращении размеров сельскохозяйственного сектора и обычно пытается содействовать его росту относительно других секторов экономики, добиваясь установления и последующего развития системы государственной поддержки сельского хозяйства. При этом исполнители при принятии решений в значительной степени полагаются

на

информацию,

поставляемую

группами

давления.

Отсюда

—

перспектива,

что

сельскохозяйственные группы давления вместе с другими будут интегрированы в процесс принятия решений. А поскольку сельскохозяйственные группы давления организованы более эффективно, это приводит к соответствующим изменениям в правительстве и росту поддержки аграрного сектора. Д. Макларен использует данный подход, чтобы исследовать специфику политического процесса выработки аграрной политики в ЕС и Австралии, в то время как Дж. Брукс с помощью этого подхода показывает, почему сельскохозяйственные группы более эффективны в лоббировании американской администрации (MacLaren, 1992; Brooks, 1996). Л. Винтерс обращает внимание, что министерства сельского хозяйства увеличивают свое влияние по мере того, как экономическая и политическая власть переходит к наднациональным структурам. На примере Единой сельскохозяйственной политики в странах ЕС он показывает, каким образом министры сельского хозяйства каждой страны продвигают интересы собственных стран, используя для этого любые лазейки,

283

которые могут быть найдены в системе Единой аграрной политики. Отсюда, например, хронические излишки молока в странах ЕС, несмотря на существующие соглашения по квотам производства (Winters, 1987). Между рассмотренными моделями групп давления, взаимодействия политиков и избирателей, бюрократии наблюдается значительная эквивалентность. Модель взаимодействия политиков и избирателей является, на наш взгляд, дополнением, а не заменой модели групп давления. Решения политических деятелей в этой модели отражают баланс политических давлений. Отличие состоит лишь в том, что политические агенты, которые предъявляют спрос на государственную интервенцию, — скорее избиратели, нежели организованные группы давления. Механизмы воздействия бюрократии на аграрную политику также опираются на зависимости, раскрытые в моделях групп давления и взаимодействия политиков и избирателей. Позитивные теории государственного регулирования сельского хозяйства исключают саму возможность для правительства действовать не по принуждению участников политического процесса, а в ответ на собственные автономные общественно-политические предпочтения. Положение усугубляется развитием, по образному выражению Дж. Рауча, демосклероза — прогрессирующей потери способности правительства приспосабливаться к новой экономической ситуации (Batie, Schweikhardt, 1995, 1126 — 1127). Группы давления, увеличиваясь в числе и повышая свою эффективность, по сути “закупоривают артерии” правительства. Первопричина этого — склонность этих групп развиваться и организовываться способами, наиболее совместимыми с институциональной структурой правительства. Будучи однажды установленными, правительственные программы трудноизменяемы. Фундаментальные изменения политики почти невозможны. Сельскохозяйственная политика в США используется как основной пример для доказательства этого тезиса. Американское правительство слишком отзывчиво и слишком демократично. Оно все более поддается лоббистскому давлению. Конечный результат этого процесса — политический тупик, ограничивающий эффективность всех групп давления. Наступает паралич политического процесса. Группы давления уже не способны достигнуть желаемых целей, поскольку взаимно блокируют требования друг друга. Это означает, что набор возможных политических решений крайне ограничен демосклерозом, и экономисты должны признать увеличившееся число политических ограничений, с которыми сталкиваются политики (Browne, Schweikhardt, 1995). Решение данной проблемы невозможно путем запрещения формирования и деятельности групп давления, ликвидации бюрократии (в веберовском смысле этого термина) и объявления вне закона конкуренции среди политиков за голоса избирателей. Дж. Бьюкенен обосновывает возможность уменьшения негативного воздействия политического процесса на экономическую политику прежде всего сведением к минимуму числа экономических решений, принимаемых правительством от имени общества. Последнее достижимо при переходе к экономике, организованной на рыночных принципах и реализации минимальной политики рыночной системы (Бьюкенен, 1990, 4). Вместе с тем представляется нереалистичной политическая возможность конституционного оформления принципа минимального вмешательства государства в экономику. Более реалистичным в плане ограничения негативного влияния политического процесса на экономику представляется усиление влияния экономической науки на процесс выработки экономической политики. Научный анализ политики — обязательная часть любого усилия, направленного на изменение политики. Результаты такого анализа, правда, зачастую субъективны (соответственно, неэффективны), поскольку могут обслуживать интересы определенных групп давления. Если объективный и эффективный с

284

позиций общества анализ возможен, то он, чтобы влиять на политику, должен основываться на следующих принципах: 1. Необходима объективная сравнительная оценка политических целей программ поддержки аграрного сектора. Цели должны рассматриваться всесторонне, во взаимосвязи друг с другом, а действия по их реализации – анализироваться в терминах затрат и выгод для сельского хозяйства и общества в целом. Такой анализ важен для политиков и администраторов-исполнителей, которые желают устранить причины неудач аграрной политики и установить общественно значимые приоритеты. 2. Научные исследования аграрных программ должны сосредоточиться на проблемах сектора в целом. В него необходимо вовлечь все аспекты проблемы, сделав акцент на наиболее существенных. Это увеличит значение информации, которую могут предоставить экономисты-исследователи, в сравнении с выборочно узкой информацией, предоставляемой группами давления. 3. Должны быть определены стандартные показатели эффективности программ, и все программы, действующие и предлагаемые, необходимо оценивать на основе таких стандартов. 4. Аналитические результаты необходимо представлять в ясном, но очень корректном в отношении к политикам виде. Важно не потерять доступ к политикам, их доверие, поскольку без такового экономистаналитик не способен влиять на процесс выработки политики. Результаты исследований должны достигать тех учреждений, которые принимают политические решения. Эти результаты необходимо представить таким образом, чтобы политик увидел их полезность с точки зрения своих краткосрочных и долгосрочных политических интересов. 5. Анализ политики должен быть мультидисциплинарным и проводиться группами исследователей. Такие усилия могут обеспечить политиков всесторонней информацией, когда принятые на ее основе решения будут содействовать экономическому росту и общественному процветанию. 6. Финансирование таких исследований не должно носить ведомственного характера. В

качестве

теоретической

основы

предлагаемого

научного

анализа

политики

выступает

экономическая теория благосостояния.

18.2. Нормативные теории аграрной защиты 18.2.1. Экономическая теория благосостояния как методологическая основа обоснования и анализа аграрной политики

Нормативная экономическая теория благосостояния рассматривает критерии выбора между альтернативными вариантами экономической, в том числе и аграрной политики. Она, во-первых, определяет условия, при которых размещение и использование ресурсов может быть признано экономически эффективным. Во-вторых, в ее функции входит количественное измерение экономических последствий отклонений от этих условий, в том числе и в результате государственного вмешательства. В-третьих, задачей экономической

теории

благосостояния

является

оценка

воздействия

альтернативных

изменений

в

экономической (аграрной) политике на уровень общественного благосостояния. В-четвертых, теория благосостояния может играть значительную роль при определении наиболее эффективного способа достижения заданной цели экономической политики (Баумоль, 1965, 276 — 277). Ведущая роль, о чем было сказано выше, может принадлежать нормативной экономической теории и в ослаблении степени политической детерминированности деятельности правительства, поскольку она существенно может влиять на предпочтения избирателей, политических партий, законодательную и исполнительную власти. Для реализации этой возможности разработка экономической политики должна

285

основываться на понятных и приемлемых для избирателей и политиков критериях. И прежде всего речь идет о критерии эффективности распределения и использования ресурсов, обеспечивающей рост общественного благосостояния. Конечно, использование критерия эффективности основывается на ценностном суждении, что эффективность более желательна, чем неэффективность. Более того, попытка определить с помощью данного критерия, как определенная экономическая политика влияет на экономику, наталкивается на неразрешенную проблему сопоставления благосостояния отдельных людей. Когда изменения в политике позитивно воздействуют на одних и негативно — на других, не существует приемлемого метода оценки конечного результата. Тем не менее экономисты должны акцентировать внимание на критерии эффективности и проблеме повышения общественного благосостояния. Положение о том, что экономическая политика должна содействовать росту общественного благосостояния, мало у кого вызывает сомнение. Но в каких случаях экономическая политика будет содействовать росту общественного благосостояния? Должно ли государство вообще вмешиваться в функционирование экономики? Стандартное обоснование микроэкономического регулирования экономики в качестве отправной точки берет функционирование экономики при полном отсутствии такового, т.е. рассматривается гипотетическая ситуация совершенно конкурентной рыночной экономики. В каком смысле конкурентные рынки обеспечивают наивысшую эффективность как необходимую основу для достижения максимального общественного благосостояния? Один из способов ответа на данный вопрос заключается в определении некоторых условий, которые должны быть удовлетворены при оптимальном (эффективном) распределении ресурсов. Сформулировать эти условия позволяет предельный анализ. Речь идет прежде всего об основных предельных условиях, или об условиях первого порядка, которые достаточно подробно анализируются в учебниках по микроэкономике. Все эти условия могут быть суммированы следующим образом: объективные и субъективные предельные нормы замещения между любыми двумя благами (факторами производства или продуктами) должны быть равны для всех домашних хозяйств и всех производственных единиц, и эти объективные и субъективные соотношения должны равняться друг другу. Кроме выполнения этих условий первого порядка, необходимо выполнение условий второго порядка, “условий убывающей отдачи”. Но даже когда условия и первого, и второго порядка выполняются, нельзя быть уверенным, что достигнуто максимальное благосостояние. Для того чтобы благосостояние было максимальным, должны выполняться так называемые суммарные условия: должно быть невозможно увеличить сумму излишков у производителей и потребителей путем начала производства нового продукта или изъятия старого (Блауг, 1994, 546 — 547). Экономическое благосостояние будет максимальным при одновременном выполнении предельных условий, условий второго порядка и суммарных условий. И именно совершенная конкуренция ведет к установлению оптимального (эффективного) распределения ресурсов, поскольку она соответствует всем перечисленным выше требованиям. Достигается эффективность по Парето (или оптимум по Парето). Но рыночное равновесие не всегда экономически эффективно. Экономисты утверждают, что существуют факторы, ведущие к недостаточно эффективному рыночному равновесию. Установление условий неэффективности и обоснование направлений корректирующего вмешательства государства — задача экономической теории благосостояния. Несостоятельность конкурентных рынков как основной мотив деятельности государства связана с обстоятельствами, при которых рынок неэффективен по Парето. Во-первых, имеется в виду несостоятельность

286

конкуренции в силу существования монопольной власти. Во-вторых, рыночная экономика не может обеспечить в эффективном количестве производство так называемых общественных благ. В-третьих, нерациональное использование ресурсов в обществе может быть обусловлено существованием так называемых положительных и отрицательных внешних эффектов (экстерналий), когда возникают расхождения между частными и общественными издержками и доходами. В-четвертых, когда рынок не в состоянии обеспечить производство какого-либо товара, даже если издержки при этом меньше, чем цена, которую готовы заплатить потребители, мы имеем дело с несовершенством рынка, связанным с существованием неполных рынков. В-пятых, частные рынки не могут в полной мере обеспечить потребителей и производителей необходимой информацией. Эти и другие несовершенства рынка тесно взаимосвязаны и переплетаются, дополняя друг друга. И даже если экономика находится в состоянии эффективности по Парето, имеется важный аргумент в пользу государственного вмешательства. Он связан с необходимостью перераспределения доходов. Ведь конкурентные рынки зачастую могут породить очень неравномерное распределение доходов. Нет оснований считать, что конкурентная экономика способна самостоятельно достигнуть социально наилучшую Парето — эффективную точку. Но пока экономист не знает, каковы могут быть последствия той или иной экономической политики, он не в состоянии вообще что-либо рекомендовать. Встает вопрос о критерии оценки благосостояния. Однако любая попытка создания универсального для любых ситуаций критерия для выяснения того, какое изменение экономической

политики

приводит

к

улучшению

экономики,

терпит

неудачу,

поскольку

уровни

благосостояния отдельных индивидов количественно несоизмеримы. Тем не менее экономическая наука выработала ряд критериев с целью проверки, улучшает ли положение предложенное изменение экономической политики. Критерий Парето формулируется обычно следующим образом: любое изменение, которое никому не приносит убытков, а отдельным индивидам приносит пользу (естественно, по их собственной субъективной оценке), является улучшением. При этом, чтобы избежать межличностных сравнений полезности, Парето предлагает не оценивать все другие изменения в благосостоянии. Поэтому у него отсутствует понятие единственного общественного оптимума и предполагается бесконечное множество несопоставимых между собою оптимумов. Критерий Парето неприемлем для оценки рекомендаций, которые приносят выгоду одним и убытки другим. Критерий Н. и Дж. Хикса позволяет несколько расширить возможности для оценки тех или иных вариантов экономической политики, благодаря введению понятия компенсационного платежа. Утверждается, что экономическая политика содействует росту общественного благосостояния, если те, кто выигрывает от ее реализации, субъективно оценивают свои дополнительные доходы выше величины, которую потерпевшие субъективно относят к своим убыткам. Данный критерий не требует реальной компенсации убытков определенных лиц. Просто необходимо, чтобы индивид, получающий дополнительный доход, был способен потенциально осуществить такую компенсацию за свой счет. Т. Ситовски обнаружил, что когда переход из одного положения экономики к другому означает улучшение в соответствии с критерием Калдора-Хикса, обратное движение тоже может быть улучшением. В этой связи он предложил более жесткий критерий: необходимо использовать критерий Калдора-Хикса, чтобы, во-первых, выяснить, повышает ли общественное благосостояние движение от первоначальной к новой точке; и, во-вторых, удостовериться, что обратное движение от новой точки к первоначальной также не ведет к улучшению.

287

Более широкий подход к определению условий, удовлетворяющих требованию социального оптимума, был впервые предложен А. Бергсоном в 1938 г. и развит П. Самуэльсоном. Ключевым понятием, связанным с этим подходом, является «общественная функция благосостояния». А. Бергсон предложил оценивать изменения в благосостоянии посредством «функции общественного благосостояния», т .е. системы общественных «кривых безразличия», ранжирующей различные комбинации индивидуальных полезностей в соответствии с системой ценностных суждений о распределении дохода. Функция общественного благосостояния позволяет сопоставлять различные состояния на уровне общества, подобно тому, как индивидуальная полезность позволяет сопоставлять наборы товаров на основе субъективных предпочтений. Но все же экономическая теория благосостояния не сумела сформулировать бесспорные правила, позволяющие решать, какие результаты экономической политики желательны, а какие — нет, поскольку проблема эффективности оказалась неотделимой от проблемы справедливости. Поэтому критерием ценности той или иной государственной программы может быть сбалансированность ее влияния как на экономическую эффективность, так и на распределение доходов. Выбор между справедливостью и эффективностью находится в центре внимания дискуссий по поводу экономической политики. Чтобы получить большую справедливость, нужно пожертвовать какой-то частью эффективности. Всегда будут существовать расхождения во мнениях относительно степени уменьшения эффективности в сравнении с уменьшением неравенства Данная проблема анализируется в работах Баумоля, Блауга, Аткинсона и Стиглица

(Баумоль, 1965, 276 — 312; Блауг, 1994,

540 — 567; Аткинсон, Стиглиц, 1995, 451 — 494). Необходимо также иметь в виду невозможность частичной теории благосостояния. Эта невозможность обосновывается теорией “second-best”. Р. Липси и К. Ланкастер доказали, что если существует по крайней мере два рынка, на которых условия оптимума не выполняются, то любое вмешательство государства, призванное устранить несовершенства на одном из этих двух рынков, не приближает к оптимальности по Парето. Если условия оптимума выполняются на всех, кроме одного или двух рынков, нельзя полагать, что условия оптимума будут выполняться на всех этих рынках. Некорректно рассуждать о достижении отраслевой эффективности по Парето, анализируя функционирование отдельного сектора экономики или отдельного рынка какого-то товара. «… вся теория благосостояния, которая имеет хоть какоето отношение к реальному миру, волей-неволей имеет дело с неоптимальными решениями» (Блауг, 1994, 553 — 554). Не имея выхода на решение прикладных задач (например, измерение эффективности производства общества в целом и тем более отдельной отрасли или отдельного предприятия), теория благосостояния имеет значение для обоснования преимуществ конкурентных рынков и ценового механизма как метода эффективного распределения ресурсов. 18.2.2. Нормативная теория государственного регулирования сельского хозяйства

Сельское хозяйство имеет некоторые особенности, определяющие, по мнению многих экономистов, необходимость его государственного регулирования с позиций экономической теории благосостояния (исходя из принципов эффективности и справедливости). 1. Сельскохозяйственное производство характеризуется наличием множества сельскохозяйственных предприятий, ни одно из которых практически не может воздействовать на цены производимой продукции. Последние в условиях рыночной экономики формируются в результате взаимодействия отраслевого спроса и предложения. В то же время рынки, на которых сельскохозяйственные товаропроизводители покупают

288

необходимые им ресурсы, обычно характеризуются определенной степенью монополизации и рыночной власти.

Поэтому

в

условиях

функционирования

рыночных

механизмов

соотношение

цен

на

сельскохозяйственную продукцию и цен на производственные ресурсы обычно изменяется не в пользу сельскохозяйственных товаропроизводителей (возникают так называемые “ножницы цен”). Данная проблема особенно остра в странах с трансформирующейся экономикой, и вызвано это длительным (в течение многих десятилетий) государственным регулированием цен. При этом соотношение цен на продукцию сельского хозяйства и промышленности в большинстве социалистических стран не соответствовало соотношению цен на мировых рынках (цены на сельскохозяйственную продукцию были относительно завышены). Переход к рыночному ценообразованию обусловил быстрое движение цен к их мировому уровню, а, соответственно, усиление диспаритета цен. 2. На основные виды сельскохозяйственной продукции спрос по цене неэластичен. Это в значительной мере определяет долгосрочную тенденцию доходов сельскохозяйственных товаропроизводителей к понижению . 3. Природно-климатические условия, заражение растений вредителями, эпидемии болезней животных делают сельскохозяйственное производство слабо контролируемым и предсказуемым, т.е. объемы производства могут существенно колебаться из года в год, вызывая соответствующие колебания цен и доходов сельскохозяйственных товаропроизводителей и затрудняя принятие ими эффективных решений по краткосрочным и среднесрочным инвестициям. 4. Для развитых стран характерна также неэластичность спроса на сельскохозяйственную продукцию по доходу. И если доля сельскохозяйственных работников в общем количестве занятых стабильна, то относительные доходы от сельскохозяйственной деятельности могут иметь тенденцию к понижению. 5. Для сельского хозяйства характерна относительно низкая мобильность труда и других ресурсов. Сельскохозяйственный труд довольно специфичен, и сельскохозяйственным товаропроизводителям не так просто переквалифицироваться. Отсюда иммобильность ресурсов, используемых в сельском хозяйстве. Сочетание названных и некоторых других факторов порождает основные проблемы аграрного сектора в условиях рыночной экономики. Долгосрочная проблема заключается в относительном снижении доходов сельскохозяйственных товаропроизводителей в сравнении с доходами в других секторах экономики. Это определено тремя основными причинами: неэластичностью спроса по цене на сельскохозяйственную продукцию;

сдвигами,

сельскохозяйственной

произошедшими продукции;

в

последние

относительной

десятилетия

иммобильностью

в

спросе

трудовых

и

и

предложении

других

ресурсов,

задействованных в сельском хозяйстве. Краткосрочная проблема проявляется в значительных годичных колебаниях цен на продукцию сельскохозяйственных товаропроизводителей, а значит, и их доходов, вследствие колебаний объемов предложения и (или) спроса. С существованием краткосрочной проблемы экономисты и политики почти единодушно связывают

необходимость государственного вмешательства в функционирование аграрного сектора экономики. Большинство из них согласно, что резкие колебания сельскохозяйственного предложения и, следовательно, цен и доходов сельскохозяйственных товаропроизводителей вредны для производителей и экономики в целом. Ведь даже небольшие колебания предложения сельскохозяйственной продукции при неэластичном спросе на нее способны вызвать весьма значительные колебания цен. Это негативно воздействует как на производителей, так и на потребителей продовольственных товаров. Требуется внешняя сила, которая оберегала бы

289

производителей и потребителей от подобных колебаний цен, не влияя при этом на долгосрочную динамику последних. В качестве такой силы может выступить государство, осуществляя, например, товарные интервенции. Сложнее с решением долгосрочной проблемы. Аргументы в пользу государственной поддержки доходов сельскохозяйственных производителей связаны не с факторами, определяющими неудачи рынка, а факторами, оправдывающими необходимость вмешательства государства в перераспределение доходов. Кроме краткосрочной и долгосрочной проблем сельскохозяйственных товаропроизводителей, государственное вмешательство в функционирование аграрного сектора экономики связывается также с необходимостью устранения неудач рынка. При выработке научных рекомендаций по государственному регулированию аграрного сектора экономики всегда необходимо учитывать, что рыночный процесс слишком сложен, чтобы им можно было эффективно управлять. Понимание этого позволяет сформулировать важнейший принцип экономической, соответственно, и аграрной политики: политико-экономическая деятельность государства должна быть направлена не на регулирование непосредственной экономической деятельности субъектов хозяйствования, а прежде всего на создание эффективной формы экономического порядка (конкурентного порядка) (Ойкен, 1995, 429). Рыночные структуры минимизируют влияние политического процесса на экономику, но сами могут эффективно функционировать лишь в конституционных рамках, которые должны устанавливаться и поддерживаться политическим путем. Основные элементы, необходимые для создания конкурентного порядка, — разбросанная частная собственность и правовые гарантии соблюдения контрактов (Бьюкенен, 1990, 14). В этой связи важнейшей проблемой современной аграрной политики в Республике Беларусь становится определение оптимального соотношения между государственной поддержкой программ реформ и программ стабилизации сельского хозяйства. В рамках программ реформ создаются основные элементы конкурентного рыночного порядка, акцент на программах стабилизации предполагает стабилизация невозможна без реального усиливающийся государственный контроль за распределением и использованием ресурсов. Но долговременная реформирования. Действующая система государственного регулирования сельского хозяйства Республики Беларусь в связи со сделанным пока акцентом на программах стабилизации характеризуется значительной внутренней противоречивостью. Использование отдельных мер политики поддержки доходов сельскохозяйственных товаропроизводителей

способствует

сохранению

устаревших

хозяйственных

структур,

препятствует

реструктуризации производства, усугубляет макроэкономическую нестабильность и снижает отраслевую эффективность. Государство, в значительной степени ориентируя предприятия не на получение максимальной прибыли, а на рост объемов производства, создает предпосылки для неэффективного межотраслевого распределения ресурсов. Отсутствует всестороннее планирование бюджетного финансирования сельского хозяйства, не выделяются приоритетные направления расходов. Цены на сельскохозяйственную продукцию и сегодня в значительной степени искажены государственным вмешательством и отсутствием работающих рыночных институтов, что практически не создает экономических стимулов для принятия правильных решений по объемам производства, долгосрочным инвестициям и т.п. Мероприятия по преобразованию экономики и созданию конкурентного порядка можно разделить на

активные и пассивные, когда сочетаются организованные и самопроизвольные изменения системного

290

характера (Клаус, 1995, 12 — 15). Пассивные мероприятия (либерализация всех сфер экономической деятельности, сопровождающаяся ограничением уровня государственного вмешательства) являются весьма простыми и заключаются лишь в том, что государство отказывается от значительных полномочий и передает их рынку. Но их реализация почти всегда сопряжена со сложностями политического характера. В дальнейшем опасность состоит в постоянных попытках различных заинтересованных групп и лиц под новыми или подновленными лозунгами

вернуться

к

регулированию

микроэкономических

процессов.

Основные

активные

микроэкономические мероприятия — разгосударствление и приватизация, антимонопольное регулирование, изменения структуры и содержания работы отраслевых министерств и др. Наилучшим вариантом совершенствования микроэкономического регулирования сельского хозяйства в контексте создания рыночного порядка в аграрном секторе является прекращение не обусловленного рыночными механизмами (не связанного с неудачами рынка) вмешательства государства в распределение ресурсов, и особенно через воздействие на цены на сельскохозяйственную продукцию. Правительство должно сосредоточить внимание на институциональном оформлении рыночной экономики. При реализации данного варианта обеспечиваются быстрая структурная перестройка в экономике в целом, рост народнохозяйственной эффективности использования производственных ресурсов. Привлекателен данный вариант и в условиях ограниченности

государственных

средств

для

поддержки

желательных

для

производителей

сельскохозяйственной продукции программ. Но, с другой стороны, продолжится спад производства сельскохозяйственной продукции, уменьшится самообеспеченность страны основными продуктами питания, банкротства сельскохозяйственных предприятий усилят социальную напряженность. Зарубежный опыт реализации данного варианта показывает, что ситуация в отрасли может стабилизироваться только через два-три года после начала реформ, при условии их последовательного и системного проведения. Неготовность политиков и значительной части населения к такому варианту делает активное государственное вмешательство в механизмы функционирования рынков сельскохозяйственной продукции объективно неизбежным, если оно возможно. Возможность или невозможность такого вмешательства определена общей величиной бюджетных финансовых ресурсов. Признаваемые многими цели вмешательства — стабилизация цен на разумных уровнях для потребителей и производителей, как средство снижения нужды и неуверенности у населения и поощрения инвестиций и экономического роста в аграрном секторе; повышение уровня доходов сельскохозяйственных товаропроизводителей;

поддержка

определенного

уровня

самообеспеченности

сельскохозяйственной

продукцией, особенно продовольствием и др. Проблема в том, чтобы государственное вмешательство для достижения этих целей как можно меньше противоречило критерию эффективности, было ограниченным (не имело тенденции к расширенному воспроизводству), осуществлялось с использованием строго определенных инструментов. То есть речь идет о создании компромиссной концепции аграрной политики, которая будет иметь хоть какой-то шанс быть реализованной, но не перечеркнет основную идею движения к эффективной аграрной экономике. При этом в первую очередь необходимо обратить внимание на реализацию программ, которые не противоречат принципам развития рыночной системы, содействуют становлению конкурентного порядка, корректируют некоторые неудачи рынка, но и одновременно способствуют стабилизации доходов сельскохозяйственных

товаропроизводителей.

Сюда

сельскохозяйственных

предприятий;

исследований;

научных

291

можно

отнести внедрения

программы передового

реформирования опыта;

охраны

окружающей среды; программы, обеспечивающие безопасность продовольствия, а также защиту растений и животных; программы по маркетинговым исследованиям и распространению маркетинговой информации. ЛИТЕРАТУРА Аткинсон Э., Стиглиц Дж. Лекции по экономической теории государственного сектора М., 1995. Баумоль У. Экономическая теория и исследование операций. М., 1965. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. Бьюкенен Дж. Конституция экономической политики // Вопр. экономики. 1994. № 6. Бьюкенен Дж. Минимальная политика рыночной системы // Вопр. экономики. 1990. № 12. Клаус В. Экономическая теория и реальность трансформационных подходов//Проблемы теории и практики управления. 1995. № 6. Ойкен В. Основные принципы экономической политики. М., 1995. Alston L., Carter C. Causes and Consequences of farm policy // Contemporary Policy Issues. 1991. Vol. 9. Anderson K., Hayami Y. The political economy of agricultural protection. London, 1986. Balisacan A., Roumasset J. Public choice of economic policy: the growth of agricultural protection. Weltwirtschaftliches Archiv. 1987. Vol. 123. Batie S., Schweikhardt D. Demosclerosis: implications for environmental and agricultural policy analysis // American Journal of Agricultural Economics. 1995. Vol. 77. Becker G. A theory of competition among pressure groups for political influence // Quarterly Journal of Economics. 1983. Vol. XCVIII. Becker G. Public policies, pressure groups, and dead weight costs // Journal of Public Economics. 1985. Vol. 28. Breton A. The Economic Theory of Representative Government. London, 1974. Brooks J. Agricultural policies in OECD countries: what can we learn from political economy models? //Journal of Agricultural Economics. 1996. Vol. 47. Browne W., Schweikhardt D. Demosclerosis: implications for agricultural policy //American Journal of Agricultural Economics. 1995. Vol. 77. Buchanan J., Tullock G. The Calculus of Consent. Michigan, 1962. Bullock D. Objectives and constraints of government policies: the countercyclicity of transfers to agriculture // American Journal of Agricultural Economics. 1992. Vol. 74. Carter C., Faminow M., Lyons R., Peters E. Causes of intervention in Canadian agriculture // Canadian Journal of Agricultural Economics. 1990. Vol. 38. Coughlin P., Mueller D., Murrell P. Electoral politics, interest groups, and the size of government //Economic Inquire. 1989. Vol. 28. Downs A. An Economic Theory of Democracy. New York, 1957. De Gorter H., Tsur Y. Explaining price policy bias in agriculture: The calculus of support-maximizing policians //American Journal of agricultural economics. 1991. Vol. 73. De Gorter H., Tsur Y. Explaining price policy bias in agriculture: The calculus of support-maximizing politicians // American Journal of Agricultural Economics. 1991.Vol. 73. Gardner B. Causes of US farm commodity programs // Journal of Political Economy 1987. Vol. 95. Gardner B. Economic theory farm politics //American Journal of Agricultural Economics. 1989.

292

Vol. 71.

Hillman A., Ursprung H. Domestic politics, foreign interests and international trade policy //American Economic Review. 1988. Vol. 78. Honma M., Hayami Y. Structure of agricultural protection in industrial countries //Journal of International Economics. 1986. Vol. 20. Johnson R. The national interest, Westminster, and public choice //Australian Journal of Agricultural Economics. 1994. № 8. Krueger A. The political economy of the rent-seeking society //American Economic Review. 1974. Vol. 64. Lee D. The political economy of agricultural policy: Discussion //American Journal of Agricultural Economics. 1989. Vol. 71. MacLaren D. The political economy of agricultural policy reform in the European Community and Australia. 1992. Vol. 44. Messerlin P. Bureaucracies and the political economy of protection: reflections of a continental European. World Bank Staff Working Paper No 568. Washington, 1983. Miller T. Agricultural Price policies and political interest group competition // Journal of Policy Modeling. 1991. Vol. 13. Moyer H., Josling T. Agricultural Policy Reform: Policy and Process in the EC and the USA. New York, 1990. Niskanen W. Bureaucracy and Representative Government. Chicago, 1971. Olson M. Space, agriculture, and organization//American Journal of Agricultural Economics. 1985. Vоl. 67. Olson M. The exploitation and subsidization of agriculture: There is an explanation // Choices. 1990. 4th Quarter. Olson M. The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups. Massachusetts, 1965. Paarlberg R. The political economy of American agricultural policy: Three approaches//American Journal of Agricultural Economics. 1989. Vol. 71. Peltzman S. Toward a more general theory of regulation//Journal of Law and Economics. 1976. Vol. 19. Posner P. Theories of economic regulation // Bell Journal of Economics and Management Science. 1974. Vol. 5. Potters J., Winder F. Modelling political pressure as transmission of information//European Journal of Political Economics. 1990. Vol. 6. Stigler G. The theory of economic regulation //Bell Journal of Economics and Management Science. 1971. Vol. 2. Swinner J. A positive theory of agricultural protection //American Journal of Agricultural Economics. 1994. Vol. 76. Swinner J., Van der Zee F. The political economy of agricultural policies: A survey // European Review of Agricultural Economics. 1993. Vol. 20. Winters L. The political economy of the agricultural policy of industrial countries // European Review of Agricultural Economics. 1987. Vol. 14.

293

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Научный метод имеет гораздо большее значение, чем какое-либо отдельное взятое открытие Ж. Кювье

Время перестройки и постперестройки значительно расширило социальную базу для экономической теории. Сегодня экономистами стали все — от учителя словесности до профессора физики. Но теория экономики от этого не выиграла, равно, как не выиграла от этого и хозяйственная практика. Чем больше появляется разных «модных» советов, тем хуже становится самой экономике, тем хуже становится жизнь большинства населения. Так, Нобелевский лауреат Д. Тобин, характеризуя попытки западной экономической теории “помочь” посткоммунистическим государствам перейти к рынку, делает вывод: “Оказалось, что все не так просто”1. Можно, конечно, обвинить в этом политиков, руководителей фирм и предприятий. В принципе так оно и делается. Нам не занимать критики и старого, и нового, и даже еще только какого-то гипотетически будущего правительства. Видимо, в этом есть резон, поскольку ситуация никак не улучшается вот уже на протяжении более, чем десяти лет. Причем, это в полной мере относится не только к так называемым постсоциалистическим государствам, которые объявлены странами с переходной экономикой. Даже беглый взгляд

на

социально-экономическое

положение

индустриально

развитых

стран

позволяет

сделать

беспристрастный вывод о явном неблагополучии и здесь. Особенно туманно будущее этих стран, что признается многими и на многих уровнях, включая международный. Критика правительства может быть признана лишь в части того, что оно, будучи не подготовленным по многим вопросам государственного управления, ведет себя достаточно самоуверенно и авантюристично, забывая о возможных последствиях своей политики. Особенно этот авантюризм и чрезмерная самоуверенность присущи правительствам государств, проводящих “радикальные” реформы. По нашему мнению, беспрецедентно затянувшийся кризис, породивший социальную апатию и глубокий пессимизм, является следствием кризиса экономической науки в целом и нашей национальной в частности. Причин такого положения, равно как и проявлений теоретического кризиса — множество. Причем легко обнаруживается он как на практическом, так и на гносеологическом уровне. Обратим лишь внимание на полную размытость предмета экономической теории, которая терминологически заменила “политическую экономию”, забвение общей методологии и частных методик этой науки, игнорирование аргументации и доказательности при разработке различных программ развития и концепций. Экономическая наука перестала выполнять присущие ей функции. Особенно уязвимыми оказались оценка и прогноз будущего, а также формирование таких теоретических конструкций, которые бы отражали с максимальной точностью объективные тенденции страны, имеющей свою специфику и определенные ресурсы. Сегодня казалось бы нет недостатка в экономической литературе. Однако парадокс ситуации в том, что эта литература в силу некоторых обстоятельств отражает более или менее удачную интерпретацию такого раздела экономической науки, как “экономикс”, который получил развитие на Западе. Естественно, отечественные экономисты, будучи изолированными, в том числе и по причине незнания языков, от мировой науки, сегодня в лучшем случае овладели лишь “вводным” курсом. Философское же основание “экономикс”, его закономерности развития, более тонкий инструмент анализа экономики и многое другое остаются за

1

Реформы глазами американских и российских ученых. М., 1996. С. 37.

294

пределами внимания ученых. Эмоциональный срез дискуссий: что лучше — “экономикс” или теория Маркса — не могут заменить глубины анализа происходящих социально-экономических явлений. Многие проблемы экономической науки, практики хозяйствования вообще не затрагиваются по той простой причине, что они не замечаются. Знание об объективной реальности оказывается неполным, фрагментарным, размытым и неопределенным. Банально, но для глубоких и системных трансформаций, которые всегда затрагивают многие институты, в белорусском обществе не оказалось и соответствующей науки — политической экономии. Ведь назначение последней как раз таки и состоит в том, чтобы определить стратегию и законы развития общества, сформировав вначале на идеальном уровне социально-политическую структуру с его мотивами и интересами. Но обозначение цели и стратегия социально-экономического развития, даже если это оказываются действительно выверенные параметры, вовсе не исключают поиск закономерностей функционирования и поведения хозяйствующих субъектов. Эти проблемы с определенной степенью погрешности разрешает наука “экономикс”. Тщательный анализ всего наследия этой части науки экономики позволяет видеть и довольно ограниченную разрешающую способность накопленного здесь аналитического аппарата. Видение “слабых” мест “экономикс” дает возможность исключить еще на стадии изучения возможные ошибки, а также точнее выверить все параметры при предложении каких-то рекомендаций или оценок. Многоуровневая общественная система для своего устойчивого и динамичного развития предполагает также включить в научный поиск блок проблем и вопросов, связанных с принятием решений и формированием экономической политики. На Западе также долгое время “поле” экономической науки сужалось до позитивного анализа. Но еще в свое время В. Ойкен заметил, что если экономическая теория не примет на себя обязанность изучать вот эти не свойственные для «традиционной» экономической науки вопросы формирования хозяйственной политики, то эту обязанность непременно возьмут на себя государственные бюрократы. Более того, изучение вопросов экономической политики предполагает поиск, а затем и анализ всей обширной информации. Сам же факт получения такой информации, обсуждение на страницах печати, лишает чиновников возможности корпоративного управления и тайны, которая выступает основой бюрократии в худшем своем варианте. Если говорить о национальной экономической науке, то ее развитие, безусловно, связано с уровнем подготовки людей, занимающихся экономикой профессионально. Естественно, это люди, не лишенные своих привычек, груза прошлой теоретической работы и опыта. Поэтому очень важно не только иметь новую информацию, в том числе и о новом непривычном инструментарии исследования, но и оценить ее, а также попытаться, сообразуясь с общенаучными принципами, привести в определенную систему. Общетеоретическая система позволяет, в свою очередь, более полно и, что называется, всесторонне, комплексно оценить стремительные перемены как в республике, так и в мире в целом. На наш взгляд, “Очерки политической экономии“ позволяют именно с научных позиций не только структурировать основную часть экономической науки, но и заложить основу для верного понимания практической экономики. М. Планк утверждал: “Наука представляет собой внутреннее единое целое. Ее разделение на отдельные области обусловлено не столько природой вещей, сколько ограниченностью способностей познания.

295

В действительности существует непрерывная цепь от физики и химии через биологию и антропологию к социальным наукам, цепь, которая ни в одном месте не может быть разорвана, разве лишь по произволу”*.

*

Чепиков М. Г. Интеграция науки (философский очерк). М., 1975. С. 246.

296

ОГЛАВЛЕНИЕ В в е д е н и е (П. С. Лемещенко)………………………………………………….……………3 РАЗДЕЛ I. НАУКА И ОБЩЕСТВО. ЗАКОНОМЕРНОСТИ РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ 1. Экономика и политическая экономия как наука (С. Е. Янченко)……………………….7 1.1.Формирование экономических знаний в процессе развития общества. Возникновение политической экономии 1.2. Политическая экономия — наука о системах производственных отношений. Понятийный аппарат и метод 1.3. Экономическая политика — практическая политэкономия в действии 2. «Капитал» К. Маркса и критика политической экономии Введение в критический анализ экономического учения К. Маркса (Т. И. Адамович)…………………………………………………………………28 2.1.Композиция «Капитала», представленная нисхождением от конкретного познанного к абстрактному 2.2. Основные ступени развертывания экономического учения К. Маркса на пути от абстрактного к конкретному 2.2.1. "Этажи" фундамента теоретического здания "Капитала" 2.2.2. Трудовая теория стоимости, развитая К. Марксом 2.2.3. Теория прибавочной стоимости 2.3. Границы применимости экономического учения К. Маркса и выход за его пределы Вместо заключения 3. Проблемы развития современной экономической науки (П. С. Лемещенко)………55 3.1. Достижения мировой экономической науки. Теория и практика 3.2. Национальная экономическая наука: от кризиса к новому основанию и качеству 3.3. Структура и тенденции развития современной экономической науки 4. Политическая экономия «экономических порядков» (И. А. Лаврухина)……………...74

297

5. Компаративный анализ экономических систем (Е. М. Воробьева)…………………….84 5.I. Сравнение экономических систем, функционирующих в индустриальной экономике и систем доиндустриальных 5.2. Сравнение экономических систем, функционирующих в одну и ту же экономическую эпоху 5.3. Сравнение смешанных и переходных экономических систем

РАЗДЕЛ II. ЗАКОНОМЕРНОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ЭКОНОМИКИ 6. Теория и политика экономического роста (Е. М. Чепикова, М. Ю. Чепиков)………..94 6.1. Теория экономического роста 6.1.1. Экономический рост по Харроду—Домару 6.1.2. Модель роста Солоу 6.1.3. Модели эндогенного роста 6.1.4. Эмпирическое установление детерминантов экономического роста 6.2. Политическая экономия экономического роста 6.2.1. Демократия и экономический рост 6.2.2. Политическая нестабильность и экономический рост 6.2.3. Распределение доходов и экономический рост 6.3. Экономическая политика и эндогенный экономический рост 6.3.1. Частные инвестиции и эндогенный рост 6.3.2. Фискальная политика и долгосрочный экономический рост 6.4. Особенности экономического роста различных групп стран 6.4.1. Статистические данные 6.4.2. Уроки восточно—азиатского чуда 6.4.3. Уроки советского коллапса 7. Краткосрочный рост (Е. М. Чепикова, М. Ю. Чепиков)………………………………..119 7.1. Простая кейнсианская модель краткосрочного равновесия 7.1.1. Краткосрочное равновесие в закрытой и открытой экономике 7.1.2. Краткосрочный рост в малой открытой экономике с мобильным капиталом 7.2. Среднесрочный рост 7.2.1. Соотношение дефицита бюджета, запаса денег, капитала и резервов иностранной валюты в среднесрочном росте

298

7.2.2. Спрос на инвестиции 7.3. Экономическая политика кратко — и среднесрочного роста 7.3.1. Внутренний и внешний баланс 7.3.2.Международная координация политики 8. Долгосрочное равновесие (Е. М. Чепикова, М. Ю. Чепиков)…………………….……135 8.1. Потребление и инвестиции в долгосрочном равновесии 8.1.1. Проблема потребления и сбережений в закрытой экономике: Модель Рэмсея 8.1.2. Потребление и инвестиции в открытой экономике 8.2. Модель сосуществующих поколений 8.2.1. Основания модели 8.2.2. Общее описание модели 8.2.3. Рынок и альтруизм 8.2.4. Совокупные сбережения и процент в общем равновесии 8.2.5. Деньги в долгосрочном равновесии 8.3. Экономическая политика, направленная на долгосрочное равновесие 8.3.1. Описание модели 8.3.2. Решение модели 9. Математические методы в экономике, их эволюция и роль (С. А. Бородич).……….157 9.1. Математические методы и моделирование в экономике 9.2. Понятие экономико—математической модели 9.3. Основные типы моделей 9.4. Математическая экономика, эконометрика, исследование операций 9.5. Состояние и перспективы РАЗДЕЛ III. ПОВЕДЕНИЕ ХОЗЯЙСТВУЮЩИХ СУБЪЕКТОВ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ ИЛИ МИКРОЭКОНОМИКА 10. Современная теория конкуренции (Л. В. Воробьева)………………………...………..173 10.1. Конкуренция как динамический процесс 10.2. Конкурентные преимущества страны 10.3. Конкуренция, централизованное планирование и соревнование

299

11. Власть рынка и теория внешних эффектов (Е. Э. Васильева)…………………..……185 12. Теории монополии: прошлое и настоящее (Н. П. Хвесеня)…………………….……..203 12.1. Марксистско—ленинская интерпретация монополии 12.2. Функциональные теории монополии 12.3. Сущность монополии: незавершенность спора 13. Экономика домохозяйств (З. Г. Косенко)………………………………………………..212 13.1. Экономический подход к анализу поведения человека 13.2. Инвестиции в человеческий капитал 13.3. Теория распределения времени, или теория семейного производства 13.4. Экономика домохозяйств и макроанализ. Попытка создания новой модели экономического роста 14. Специфика функционирования аграрного сектора экономики (А. И. Береснева)……………………………………………………………...223 14.1. Особенности сельскохозяйственного производства 14.2. Земельная рента: сущность, формы 14.3. Цена земли, арендная плата и их экономическая основа 14.4. Агробизнес и аграрная политика РАЗДЕЛ IV. ЗАКОНОМЕРНОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ И ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ 15. Общее экономическое равновесие и макроэкономическое планирование (А. В. Кудин)………………………………………………………………235 15.1. Инструментальное макропланирование 15.2. Индикативное макропланирование 16. Общественные блага, общественный выбор и формирование экономической политики (А. В. Коваленко)……………………………………...……245 16.1. Общественные и частные блага 16.2. Общественный выбор и предложение общественных благ через политические институты

300

17. Теория хозяйствования общественного сектора (М. В. Сакович)……………………257 17.1. Общественный сектор в рыночной экономике 17.2. Государственное предпринимательство как инструмент хозяйствования общественного сектора 17.3. Общественные расходы и эффективность их использования 18. Теории аграрной политики (А. В. Воробьев)……………………………………………277 18.1. Позитивные теории аграрной политики 18.1.1. Основы позитивного анализа экономической политики 18.1.2. Позитивные теории государственного регулирования сельского хозяйства 18.2. Нормативные теории аграрной политики 18.2.1. Экономическая теория благосостояния как методологическая основа обоснования и анализа аграрной политики 18.2.2. Нормативная теория государственного регулирования сельского хозяйства З а к л ю ч е н и е (П. С. Лемещенко)………………………………………………………..294

301