Сборник рассказов

9 785946 680851

© А. Казанцева, 2011 © ООО «Издательство “Росток”», 2011

Анастасия Казанцева — писательница с ярко выраженной ав торской интонацией. Тонкие и мудрые наблюдения за окружа ющей действительностью, за людьми поражают непринужден ностью, искренностью и оптимизмом. Читая ее прозу, чувствуешь себя одним из ее героев. Рассказы напоминают графические рисунки, где линии тонкие и быстрые, а ощущения сильные и глубокие.

Казанцева А. Ненужные подробности. — СПб.: ООО «Издатель ство “Росток”», 2011. — 272 с.

ISBN 9785946680851

К14

УДК 821.161.132 ББК 84.3(2Рос=Рус)7 К14

Не хочу быть луной, Одинока, печальна, грустна. Солнцем тоже не буду, Как согреть издалека смогу? И звездой не зови, Так далекая светит мечта. Просто женщина я, Неужели не понял ты?

Моим родителям с любовью

5

оня, возбужденная, красная, бежала, размахи вая панамой, и ее маленькие хвостики смешно подпрыгивали и раскачивались из стороны в сторо ну. Она кричала стоявшему на пристани, еще до вольно далеко от нее, Макару: — Мама, мама приехала! Ее отпустили! Все. Все. Она дома! Макар, сосредоточенный и неулыбчивый, стал вытягивать удочку и засобирался. Подхватил дет ское пластмассовое ведро с пойманными мальками и двинулся навстречу Тоньке. Макару шесть лет. Он задумчивый, серьезный, обстоятельный. Он все пы тается осмыслить и с трудом принимает на веру все новое. — Мама надолго? — спросил он радостную Тоньку.

КАМЧАТКА

Камчатка

— Польские! Рязиночка вишь кака мяканькая! — Ты че такая прыгучая вся? — обернулась тетя Маша, отвлекшись от панталон. Тонька протараторила на одном дыхании: — Мама приехала. Все. Она будет дома. Ее больше не положат в больницу! Тетя Маша опустила трусы на прилавок, и глаза ее стали большими. Тоня вновь зачастила, будто в оправдание: — Я сама слышала! Сама. Доктор так сказал. Больше, мол, вам у нас делать нечего, поезжайте домой. Маму вылечили! Она смеялась. Макар скоблил пальцем само дельную удочку и не участвовал в разговоре. Он во обще предпочитал избегать общения со взрослыми, находя для этого самые разнообразные и неожидан ные предлоги. — Вот те на. — Тетя Маша смотрела на продав щицу. — Это Рябининские, — качнула она головой на счастливую Тоньку и угрюмого Макара. Продавщица сразу все поняла: — Да не может быть! — А я тебе о чем? — оживилась тетя Маша. — Значит, все. Никаких надежд. Не могут вылечить. Че зря койку занимать. 7

А. Казанцева

— Да, говорю же тебе, дурак. Ты что, глу хой? — рассердилась сестра. — Навсегда!!! Со всем. Ее больше не положат в больницу. Никогда! Доктор так и сказал: «Все, вы теперь свободны». Тоня утром вместе с отцом ездила в город за ма терью и потому все слово в слово слышала, что гово рил старый врач с неопрятной седой бородой, жел той около подбородка. Тоня приплясывала и крутилась. Выхватила у Макара ведро: — Это что такое? Рыбак. Тоже мне. Даже Муха это есть не станет! Мухой звали чистенькую домашнюю серую ко шечку, избирательную в еде и привязанностях. Домой пошли через рынок. Около одежного ряда Тоня поздоровалась с те тей Машей; та стояла у лотка с ночными сорочками, комбинациями и уродливыми комплектами женского нижнего белья. Развернув голубые широченные панталоны, тетя Маша пыталась взглядом оценить, сможет ли она поместиться в их нежное трикотаж ное нутро. Продавщица тянула их обеими руками в стороны, доказывая тете Маше их безразмерность и качество: 6

Камчатка

щица в булочной, что почти у самого Тониного дома, начала, ласково поглаживая Тоню по плечу: — Ничего, деточка. Ничего, все обойдется. Мои хорошие ребятки. Все, все... Вы приходите поку шать к нам или зашить, если что надо. Ладно? Тетя Наташа — такая беленькая, пухлая, всегда пахнущая свежим, только что испеченным хлебом, сама была похожа на булку. И Тонька с Макаром дурачились, спорили, что она за булка — с изюмом или с маком? Тоня отодвинулась на шаг от Завьяловых: — Да все хорошо. Маму вылечили, доктор ска зал. Все, теперь мама будет всегда дома. Она была уже не радостная и не вертлявая. Она была испугана и удивлена таким непониманием зна комых, что у них все хорошо, что беды их закончи лись, и теперь они снова будут обычной семьей — ходить по выходным на рынок все вместе, кататься на лодке, и мама снова станет печь пироги с капус той. — Конечно, деточка, конечно, все будет хоро шо, — заторопилась булочка — тетя Наташа. Она уже спешила поделиться новостью со своей соседкой Валентиной, которую видела ранее разха живающей вдоль рыбных рядов. Но дядя Гена, на 9

А. Казанцева

— Бедные детки, бедные. — Продавщица сво рачивала панталоны и уже убирала их в пакет, заис кивающе глядя на тетю Машу, продолжая разговор, но не забывая о своей цели пристроить панталоны. — Да я еще не решила, беру или нет. Тьфу, бог с тобой. Не могу, так расстроилась. Давай их сюда, беру. Побегу Галке расскажу, и Петровне тоже надо. Пошла. Тоня и Макар стояли рядом, но на них уже никто не обращал внимания. Тетя Маша обернулась и, по махав кульком продавщице, закричала: — Зинка, если не влезу, принесу обратно. Так и знай! Тоне неприятно было, что тетки не разделили ее радость от маминого возвращения. Сразу в груди образовался какойто холодный комочек. Но она не успела осмыслить свои ощущения. Ее окликнули Завьяловы, тетя Наташа и ее муж дядя Гена — он работал сантехником в школе, где училась Тоня. Хотя школато в поселке вообще была одна. Старое здание началки, закрытое еще до перестройки, уже никто не считал школьным. Завьяловы тоже отреа гировали нерадостно на Тонину новость. Они пере глянулись между собой, и тетя Наташа — продав 8

Камчатка

— А почему тогда бабушку отпустили домой, и дома она умерла через четыре дня? Значит, не вы лечили ее! — накинулась на него Тонька. Макар замолчал. Он не знал, как это объяснить. Он не помнил бабушку совсем, и оттого ему каза лось, что даже и не знал ее. Только по фотографиям. Ему было два года, когда бабушки не стало. А ей было 47 лет. Он не мог считать ее бабушкой. Пото му что в книжках бабушки — старенькие старушки, седоволосые, упитанные, обязательно в очках. С ак куратными собранными в большой пучок волосами. Со спицами или с вареньем. Еще могут быть с гусями. А его, Макарова, бабушка на всех фотографи ях — тоненькая, с короткой рыжей стрижкой. Такая молодая, что слово «бабушка» даже в голову както не приходит. На велосипеде или на качелях. Или с книжкой — читает маленькой Тоньке. Везде смею щаяся. Так, будто жизнь ее — сплошное веселье. Макар еще не мог этого осознать. А к Тоньке вдруг закралась мысль, что из боль ницы и выпускают либо совсем здоровых, либо со всем больных, когда уже не могут вылечить. Но у мамы не может так быть. Мама поправилась. Это точно. Тонька решила для себя, что на этой мысли она и остановится. 11

А. Казанцева

оборот, никуда не торопился. Он достал папиросу, подул на нее, повертел, помусолил и, не глядя на ре бят, уверенно удовлетворенный своей прозорливос тью заговорил: — Да, птенчики, все ясно. Дело табак. Не могет докторишко вашу мамку вылечить, вот шлет ее до мой. Такая болезнь у нее неизлечная. Тоня поняла, что вотвот разрыдается: — Неправда! Я сама слышала, сама! Мама дома будет! Макар тянул сестру за руку. — Будет, будет, — закивал головой дядя Гена, разглядывая так и не начатую папиросу. Макар свернул с рыночной площади на тропинку через маленький лесок. Они шли молча, и Тонька, такая веселая с утра, шла молчаливая и притихшая. Макар попытался утешить сестру: — Помнишь, мы читали про девочку, которая долго лежала в больнице? Ее выпустили, когда она совсем была здорова и смогла ходить сама. Врачи никогда не отпустят, если человек еще болеет. Из больницы только здоровых выписывают. Приходят больные, а домой идут здоровые. Озвучив свои умозаключения, брат исподлобья взглянул на сестру. 10

Камчатка

— Ты что тогда обо мне подумал? А? Испугал ся? Наверное, решил, та еще простипома... Марина улыбалась игриво и заговорщицки, и на ее бывших когдато пухлыми щеках слабо намети лись ямочки, которые так полюбил Павлик, увидев ее в первый раз. Поезд Москва—Петропавловск уже сутки был в пути, когда в Маринино купе сел молодой человек Паша. А ночью Марина забралась к нему на верхнюю полку. Так произошло их зна комство. Паша, молодой геофизик, возвращался из командировки домой в свой маленький рыбацкий поселок. А Марина ехала в гости к подружкеодно группнице, влекомая романтическими рассказами о полуострове Камчатка. Они лежали в приятной тесноте и прислушива лись к соседнему веселью в ближнем купе. Раздава лись неожиданные взрывы хохота, а то, над чем смеялись, тонуло в шуме стука колес. Потом жанр резко изменился, и пассажиры задорно запели. Слова долетали обрывками. Но частушка, залихвацкая, гор танная, достигла слуха Марины и Паши без помех. Я лежала с Коленькой Совершенно голенькой, Потому что для красы Я сняла с себя трусы. 13

А. Казанцева

Дома сразу почувствовалось, что мама дома. Хотя она и лежала, но было оживленно. Шумно. Изза суетившегося папы. Он пытался приготовить пирог, варил суп и заглядывал в спальню: — Как ты? Марина понимала, к чему он развел всю эту ни кому не нужную стряпню. Можно все купить в ма газине. Дети уже привыкли за эти полтора года, что мать провела в больнице с короткими перерывами, к полуфабрикатам и любили сосиски и пельмени. И успели отвыкнуть от домашней еды. А сама Ма рина почти ничего не ела, и муж Павлик отлично знал, что ей ни к чему его кулинарные старания. Павлик не знал, о чем говорить и как говорить с же ной, и за бытовыми хлопотами оттягивал их пребы вание наедине. — Посиди со мной, Павлуша. Ну ее, эту еду! — попросила Марина. Павлик сел и внутренне напрягся. А Марина так неожиданно для себя самой вдруг засмеялась и ска зала: — А помнишь, в поезде? Верхняя полка? А? Павлик так обрадовался, тоже засмеялся и поце ловал жену в ладошку. 12

Камчатка

Макар смотрел на мать с грустью. Ему сразу бросилось в глаза, какая она худющая. Прозрачная. Руки тонкие, белые. И сеть вен на них, как сплете ние маленьких горных речушек на геодезической карте в рабочем кабинете отца. Марина приподня лась и хотела посадить Макара к себе на постель, но не смогла его поднять. С кухни запахло подгорев шим пирогом. После ужина, когда Павел мыл посуду, к нему подошел сзади Макар и тихо, почти шепотом спро сил: — Папа, а что у мамы такое корабельное есть? — Что? — Павел выключил воду и вытер поло тенцем руки. — Что ты говоришь, сынок? Ты о чем? Он наклонился к Макару и ласково смотрел на него. Он знал, что если суровый, молчаливый Ма кар решился на какойто вопрос, да еще в такой кон фиденциальной обстановке, — значит, его это силь но беспокоит. — Ну, ты по телефону дяде Боре вчера объяс нял, почему маму домой отпускают. Ты сказал ему, что у нее корабельное чтото... Павлик опустил глаза. Он понял, о чем сын услышал, но не запомнил правильно слова. Паша 15

А. Казанцева

Марина с Пашей оба дружно прыснули от смеха и уже елееле сдерживались, чтобы не разбудить своим хохотом соседей по купе — пожилую строгую пару пенсионеров. Этот ночной смех после беззвучного порывистого секса так породнил их сразу, сблизил, наполнил слу чайную встречу какимто особым, только им одним понятным смыслом. Как известно, общий смех во обще людей соединяет надежнее, чем общие слезы. И наутро они были уже парой. Вместе завтракали, вместе выбегали на остановках, читали, прижавшись друг другу, и стояли у окна в обнимку. А того Ко леньку вспоминали с улыбкой — это была их общая маленькая приятная тайна. Даже спустя много лет, прожитых в браке, Павлик любил подколоть Мари ну: «Я хочу как Коленька...» И оба начинали друж но смеяться, как в ту первую ночь, даже если и дру гих поводов для смеха у них не было.

— Дай мне зеркало, Павлик. Он растерянно на нее посмотрел, как бы выра жая взглядом сомнение, надо ли... — Ну дай, дай. Хочу марафет навести перед приходом детей. 14

Камчатка

сений, разрабатывали и развивали методы и средства сбора, обработки и интерпретации сейсмологических и геофизических данных. Составляли прогноз из вержений вулканов Камчатки и передавали данные о сейсмической активности в Институт вулканоло гии. Больница была в районном центре — это сто двадцать километров от поселка, и Павел ездил к жене строго через день. Конечно, при такой жизни ни сил, ни времени на детей не оставалось. Поздно вечером, целуя их сонные головки в постелях, он стыдился своей радости, что дети спят и он избавлен от необходимости выслушивать, как прошел их день: узнать, почему соседский Юрка сам распилил гипс со сломанной руки, а Тонькина одноклассни ца — отличница и задавала Светка Горячева — не полюбила двоечника и хулигана Мишку Макарова. Павел понимал, что не уделяет детям внимания и тепла достается им от него мало, но он не видел выхода. Не было сил, даже просто физических, а мо ральных уж точно. Слава богу, что на работе никто не докучал с рас спросами. Мужики были увлеченные, как говорит ся, все в работе. Не до болтовни пустой. Геологи народ вообще особый. Каждый занимается своим 17

А. Казанцева

избегал ситуаций, когда требовалось говорить не правду. И сейчас он не хотел обманывать сына. — Неоперабельное. Сынок, я сказал, что неопе рабельна... Это... Как тебе объяснить... Такое со стояние внутреннего органа, когда операция проти вопоказана. — А почему? — одними губами спросил подав ленный Макар. — Ну, это сложно объяснить и сложно понять. Мы же с тобой не врачи. Организм так непросто устроен. И все процессы связаны между собой. И часто, если лечить чтото одно, то есть риск на вредить чемуто другому. Примерно так. Понима ешь? Павлик погладил сына по голове, и на него нака тила такая волна жалости к собственным детям — беспризорным, временами голодным, неухоженным. Лишенным материнского, а последнее время и от цовского тепла. Павел был ведущим специалистом на сейсмичес кой станции в двадцати километрах от поселка. Он занимал должность заведующего лабораторией. Они занимались ведением сейсмического и геофизи ческого мониторинга твердой Земли, изучали силь ные колебания грунта, очаговые процессы землетря 16

Камчатка

И оттого Тонька старалась обходить тетю Аришу стороной. А та, напротив, не замечала своего не обычного глаза и красила его щедро и черной под водкой, и тенями для век, стараясь ничем не обездо лить его и не отделить от здорового. А Тоня, разглядывая тети Аришино лицо, всякий раз примеряла ее на роль Бабы Яги. Это место в те атре было вакантным. «Это ж Баба Яга от бога, — шептала Тонька матери, прижимаясь к ней и крепко ухватившись за руку. — Пластиковый нос, пестрая косынка и, пожалуй, весь реквизит! Даже обильная волосатость на лице собственная! — восхищалась она. — Да ее на роль Яги с рукаминогами ото рвут!» — «Ага, точно Яга, и со ступой еще!» — подыгрывал отец. Тонька помнила, как в пять лет отец возил ее в Петропавловск в детский театр на «Гусейлебе дей», и Баба Яга была там такая, ну, совсем не страшная, а напротив, юная и нежная выпускница театрального училища, и гримерыхалтурщики не слепили из ее персиковой мордашки печеное яблоко. Тонька хотела бояться Ягу и ожидала встречи с ней с оттенком сладкого щемящего ужаса, какой бывает на границе перехода из детства в отрочество. А вме сто этого жалела ее, голодную и одинокую, оттого 19

А. Казанцева

делом. Один считает, другой измеряет, третий со ставляет сейсмологический прогноз по этим данным. Этим третьим и был Павел. Хуже дела обстояли с соседями по дому, школь ными учителями, продавцами магазинов, да и всеми местными жителями... Поселок маленький, и скрыть ся от людского глаза невозможно. Павел знал, что семья их давно на языке у всех местных. Вот и вчера на остановке, уже по пути в город, в больницу за Мариной, попалась ему эта тетя Ари ша, будь она неладна. И давай расспрашивать и причмокивать, головой своей седой неопрятной раскачивать из стороны в сторону, охать, ахать, руки заламывать и приговаривать: и за что, мол, беда такая свалилась — дети сироты, мужик бро шенный... Павел молчал. Не вступал в разговор, но чувство такой горечи, такой безысходности и пустоты дави ло ему на плечи, словно взвалил он на себя здоровый рюкзак с общественным снаряжением и тащил его вверх, пробираясь к перевалу. У тети Ариши было бельмо на правом глазу. Го ворят, в детстве ей брат палкой в глаз попал. Ну, это в точности неизвестно, но в народе говорят, что у кого бельмо, того дьявол пометил — плюнул в глаз. 18

Марина опустилась на табурет и молча следила за гостьей, которая в экскурсионном порядке знако милась с Марининым и Павликовым жилищем. У Марины снова потянуло живот, и такой знакомый 21

20

Марина растерялась, но чтото подсказало ей, что признаваться, что она жена, не следует. — Я Павликова сестра, из города приехала по мочь ему и племянникам. Тетка сразу расслабилась: — А, ну понятно. Я же знаю, что женато в больнице. Давно и надолго, — причмокнула язы ком она в веселой оптимистичной гримасе. — Мне тетя Шура все рассказывает, — затараторила не знакомка, уже протискиваясь в квартиру и огляды ваясь по сторонам. — Все про вашего Павлика, ка кой он замечательный и как ему тяжело... Трешка у них, да? Ух ты! — погладила она рукой, заворо женная огромным серебристым холодильником с двумя дверьмираспашонками, как у шкафа. — Японский, да? — И глаза ее заблестели. — Даа... Муж любит жену здоровую, а сестру богатую... — подытожила толстуха. Ужимки и телодвижения вы давали ее нетерпение поскорее вписаться в этот «симпатичный интерьерчик».

эффект от сказки был обратным, и театр не пленил девочку своим назначением колдовского воздей ствия на зрителя.

Уже неделю как Марина была дома и неспешно втягивалась в свое брошенное хозяйство, как однаж ды в среду после обеда к ним в квартиру позвонила женщина, молодая, «расфуфыренная», как сразу мысленно охарактеризовала ее Маринка, с немыс лимым начесом из белых волос в стиле восьмидеся тых и на высоких каблуках. В белых джинсах, таких узких, что половой орган был обтянут демонстра тивно вызывающе и топорщился, как и не женский вроде. В поселке так никто не одевался — все ходили в простой удобной одежде в соответствии с природ ными условиями, а каблуки были просто невозмож ны ввиду отсутствия асфальтированных дорог. Вокруг незнакомки тошнотворной, тяжелой за весой стоял запах дешевых духов и только недавно выкуренных, таких же дешевых сигарет. Марина улыбнулась: — Вам кого? — Я к Павлу. А вы кто?

Камчатка

А. Казанцева

22

Павел был завидным женихом. Марина, так по глощенная своим здоровьем, а скорее, нездоровьем, все эти последние восемнадцать месяцев совершен но упустила из вида Павла. Она не думала о нем как о чемто переменчивом. Павел был фигурой, посто янно присутствующей. Стационарным, так сказать,

пациентом. И что он мог кудалибо исчезнуть — это совсем не приходило в голову. Павел всегда был под рукой. А они, оказывается, его уже делят между собой. Как воронье. Шкуру неубитого медведя. Кому достанутся ее золотой Павел, серебристый хо лодильник и, как нагрузка при такой очевидной на граде, двое детей? Марина закипала. Медленно, как самовар. Ее всю колотило: «Меня уже похоронили. Меня нет уже. Нет». Из подмышки потекла струй ка пота.

и отвратительный приступ тошноты напомнил о ее болезни. — А дети у них как? Послушные? — прервала гостья Маринины раздумья. — Дети у них послушные, — тихо, печальным эхом отозвалась Марина. — А вы что, собственно, хотели у Павлика узнать? Вы по какому вопро су? — Марина взяла себя в руки, готовясь к на ступлению. — Что вам надо? — Я? — удивилась незнакомка. — Как что? Му жик один, брошенный — ему нужна женская рука, уют, тепло. Тетя Шура говорит, его мигом женят, не успеешь глазом моргнуть! Он перспективный, гля дишь, в город переберется, да и сейчас зарплата хо рошая, непьющий, — тараторила толстуха. Хоть незнакомка и не была толстой, такой, пух ленькой, скорее, но на фоне Марининой худобы вос принималась не иначе как жиртрест.

23

Она не знала никаких молитв и не умела молить ся, но, подойдя к образу Николая Угодника, стала шептать, приговаривать, быстро, скороговоркой, то ропливо, прося обо всем, что сейчас так ей нужно. Она всхлипывала и подеревенски приговаривала: «Миленький, ну пожалуйста, сделай так, прошу те бя, очень оочень...» Николай Угодник смотрел понимающе. Марине показалось, что он ей моргнул глазами, давая по нять, что просьбы ее услышаны и будут приняты и рассмотрены. Марина испугалась, попятилась от иконы, но быстро справилась с вдруг непонятно от куда явившимся страхом и забормотала: — Показалось... мне. Спасибо, милый.

Камчатка

А. Казанцева

Камчатка

вым. И дело было даже не в особой любви к поэту и его творчеству — Лермонтов всегда являлся не ким знаком в судьбе Марины. Предвестником пере мен и проводником в какуюто дальнейшую жизнь. У Марины закружилась голова — он умер в два дцать семь. Этот знак, ранняя гибель... Нетнет, этот рубеж уже пройден. Девочка все это время тихо приговаривала: — Тетечка, купите книжечку, вы не смотрите, что она толстая, она интересная вам будет. Марина усмотрела какойто укор в этом корот ком «вам». — Тетенька, я все задешево отдаю. Мама умер ла, мы с братом вдвоем. А меня на работу обещали только к осени устроить. Марина полезла в кошелек и достала две бордо вые купюры: — Спасибо тебе, девочка. Девочка раскрыла широко глаза и покраснела. Марина уже прижимала Лермонтова к груди и пря тала кошелек. — Тетенька, много это, очень много. Книжки все по 100 рублев. Правда. — Бери, бери, как тебя? — Таня. 25

А. Казанцева

В церкви было тепло и подомашнему уютно. Не хотелось выходить на ветреную промозглую улицу. Близость океана. Ветер. Марина пошла через парк. На аллее было пус тынно. Около памятника воинамморякам сидела девочка лет пятнадцати на складном маленьком стульчике. Она продавала книги, которые были раз ложены у нее на желтой столовой клеенке. Книги были старые, неинтересные и неопрятного вида. «Ремонт своими руками» Ермакова, «О дебютном начале» Минц, «Тимур и его команда». Не было ни какой связи в этом книжном наборе. Чем увлекались их хозяева и что читали?.. Марина понимала, что ей ничего не надо из этого набора, но все никак не мог ла отойти и стояла, читая названия и авторов, и вдруг поняла, почему она тут остановилась; глаза ее вычитывали, а рука уже потянулась к книге, кото рую девочка уже протирала рукой от пыли с готов ностью передать Марине и надеждой, что обратно она уже не ляжет на желтую клеенку. Это была тол стая книга. П. А. Висковатый, «Жизнь и творче ство Лермонтова». Марина только притронулась к ней, как сразу же почувствовала, что уйдет домой с этим томом. У нее всегда были особые взаимоотношения с Лермонто 24

27

Марина шла медленно, держа тяжелого Лермон това под мышкой, и почемуто у нее настроение улучшилось, как услышала она эту историю про дра ку дяди Гриши с дядей Сережей. Никакого знака 26

тут нет, мама умерла от... Марина подбирала слова; ну, это называется в криминальной хронике несчаст ный случай... А не от болезни тяжелой... А Лермон тов, он с детства меня к себя как магнит притягивал. И даже не стихи его, а он сам...

— Да, Танечка. Почти что Тонечка, только а и о поменяли так, описа´лись будто... — все мысленно разговаривала сама с собой Марина. — Бери, Таня, и иди домой. Сегодня ветрено, продует тебя. А мама отчего умерла? Девочка оживилась. Видно было, что историю эту она повторяет уже не первый раз. — А они с дядей Гришей выпили много, пришел дядя Сережа... Он к маме приходил часто... А дядя Сережа тоже выпимши был. Они подрались с дядей Гришей изза мамы. А мама защищать стала дядю Гришу, а дядя Сережа схватил нож... Мама капусту перед их приходом начала резать — квасить пора уже... Подробности драки тонули в Маринином созна нии... — Ножом, дядя Сережа... Не дядю Гришу, а бедную маму... Марина кивала, кивала головой. — Иди, Танечка, домой, береги себя и братика. Вечером Марина рассказывала Павлу про девоч ку около памятника с книгами, про Лермонтова и про видящиеся ей знаки: — Мама очень хотела пристроить меня в этот цековский садик. Надо было пройти тестирование, на котором меня завалили на первом же вопросе. Была такая картинка: женщина с седыми волосами держит в руках тонкие острые палочки и чтото кру тит ими у себя на коленях. Сейчас я бы, конечно, до гадалась, что она вяжет, но тогда... У меня не было седоволосых бабушек, и ни одна из них не держала спицы в руках отродясь. У обеих были портнихи, домработницы и кухарки. Одна была женой известного ученого — квартира в ста ром доме, в самом центре, высокие потолки с лепни ной, вдоль стен от пола до потолка рядами запылен ные корешки томов, на широкой кожаной двери табличка: «Здесь живет профессор Шамарин».

Камчатка

А. Казанцева

Камчатка

Но, как оказалось уже спустя много времени, это очень хорошо, что не взяли — что ни делается, все к лучшему, как говорится. Потому что появилась де ревенская баба Стеша — появилась в их доме в роли няньки для трехлетней Марины, да так и осталась на всю жизнь в их доме уже на правах родственни цы. Умерла баба Стеша в тот год, когда Марина и Павлик женились. Почти на следующий день пос ле свадьбы. Она лежала уже давно. Ходила под себя, ни о каких, конечно, памперсах и одноразовых пеленках тогда никто и не слышал еще. Но ее все любили и ухаживали без раздражения — кто ря дом, тот и помоет. Баба Стеша уже за неделю до бракосочетания стала приговаривать: «Маришка, как бы я тебе не испортила все... Ведь умру, будут похороны вместо свадьбы... Только бы мне протянуть...» Считала все деньки. А както вечером Марина зашла посмот реть, а баба Стеша лежит на спине, глаза закрыты, губы подрагивают, сама желтая, будто из церковно го воска лицо слеплено, и рот так страшно ввалился, как это бывает в очень глубокой старости перед близкой кончиной. И только слез беззвучных две влажные дорожки к подбородку тянутся. 29

А. Казанцева

А вторая — жена дипломата. Ее я ни разу не виде ла без каблука и шиньона. Обе пользовались такси и личными водителями, еду «брали». — Марина сделала акцент на этом слове. Тогда так выражались, если речь шла о посе щении закрытого распределителя продуктов для со ветской элиты — академиков и высокопоставлен ных чиновников. — Так что образу бабули, штопающей носки внукам, у меня в голове было взяться ну совсем не откуда, и вопрос я с позором провалила. Маме мягко намекнули, что ваш ребенок, мол, умственно отстает и потому не пригоден для нашего элитного сада. Мама была обескуражена. Вообщето она никогда не любила показушничать и не очень умела отстаи вать свои права, всегда молча удалялась в гордом сознании, что каждый остается при своем мнении, но здесь, видимо, взыграла обида за дочь, и мама решила попытать счастья: «А может, она стихи по читает? Она много знает! Ну, Мариша!» Марише было три года, и она бодро начала: «Скажика, дядя, ведь недаром...» Но тетя меня остановила раздраженно: «Не надо мне вот этого, не надо!» Так начался для меня Лер монтов. В сад не взяли. 28

Камчатка

Никогда. И сейчас они последний раз лежат так близко — молодая расцветающая жизнь в преддве рии скорого брака и угасающая прожитая — на по роге такого близкого и неотвратимого конца. — Стеша, ты только дома будешь, никуда не от дадим, клянусь тебе! — все шептала ей Марина, но Стеша уже ее не слышала, рот приоткрылся, и она спала, дыхание было ровным, слезы высохли, и вы ражение лица было мирным и успокоенным. Маринина мать решила сразу: если Стеша умрет завтра, никому ничего не скажу — отыграем свадь бу, а там уже и можно будет. Что молодым портить праздник? Второй конфликт с Лермонтовым возник у Ма рины в третьем классе, когда в диктанте она написа ла «Бэла» с одним «л». Это была единственная ошибка, и не такая уж грубая — незнание имени собственного, но вместо ожидаемой пятерки красо валась уверенная «4». Она робко попыталась посто ять за себя: — Это же лермонтовское написание! Учительница Валерия Мироновна язвительно ре зюмировала на весь класс: 31

А. Казанцева

— Стешенька, что с тобой? Что, родная моя? — Марина обнимала старуху и ласково вытирала сле зинки. — О чем ты? Что такое? — Я, Мариша, боюсь. Вот умру за день до свадьбы, вы, чтобы не отменять — гостейто сколь ко, бог ты мой, аж летят изза далека... Вы меня свезете в морх и положите там, чтоб готовили, а я, Мариша, — Стеша зарыдала тихо и горько, жалост ливо и так беспомощно... — я, Мариша, боюсь по койницкую. Там мертвяки ночью... Я не хочу с ними лежать... Марина простонала и прилегла рядом со Стешей, обнимая ее двумя руками и гладя ее по голове. — Стешечка! Ну неужто мы так поступить мог ли бы? А? Ну куда мы тебя из твоей комнаты? А? Нет... Не бойся. Ты поживешь еще, милая. Кто нянчить будет моих деток, а, Стешенька? Марина сама не верила в то, что говорила, слезы текли ручьями, от жалости к Стеше сердце рвалось на части. Обе они понимали, что того, как раньше они засыпали вместе, и Стеша поглаживала Мари шину маленькую ручку, а та сквозь сон повторяла: «Есе, есе расскажи...», если Стеша останавливалась передохнуть или придумать новые повороты своих добрых сказочных историй, — этого уже не будет. 30

бесило — она деликатно молчала, но в душе возму щалась. Ну как как можно женщине подарить утюг? И какая женщина обрадуется новенькой серебрис той бошевской мясорубке в подарок на Восьмое марта? Такие дамы, безусловно, в меньшинстве. По жалуй, это был единственный недостаток Павла — отсутствие романтики, полета, какойто безрассуд ной, бессмысленной легкости, без которой женщина не может ощутить себя женщиной до кончиков но готков. Но Марина както быстро смирилась с этим, убедив себя, что грех Бога гневить, придираясь к та ким пустякам.

— Посмотрите, дети, у нас новый Лермонтов нашелся! «Лермонтовское написание», — пере дразнивала она, — видали! Садись, Лермонтов! И с этого эпизода она возненавидела девочку. Но эта неприязнь тоже оказалось впоследствии ей на пользу. После зимних каникул родители пере вели ее в школу с гуманитарным уклоном. Школа старая, с традициями, уютная в плане атмосферы и с интеллигентным педагогическим составом.

Павел вдруг вспомнил Юркин рассказ про ки тайца. Он стал припоминать подробности. С Юркой они вместе работали, он был старше Павлика на семь лет. У Юрки был братблизнец, с которым они были близки невероятно. Два года назад случилась беда: Юркин брат Гена перенес ин сульт и с тех пор сильно сдал. Юрка переживал бо лезнь брата сильно и говорил, что с ним должно тоже так быть. Все ждалждал, удивлялся, почему сам не заболел. Ведь у близнецов всегда такое осо бое чувствование друг друга, и болезни у них общие, 33

Павлик был серьезный и фундаментальный. Из семьи военных. Это объясняло отпечаток нуднова той основательности и отсутствие легкого, «крылато го» поведения. Он и подарки дарил Марине серьез ные, практичные, не какуюнибудь белиберду в виде духов и украшений, а термос (первый день рожде ния), кофемолку (второй), кухонный комбайн, ма шинку для вязания, видеокамеру, вибромассажер для шеи, пылесос с аквафильтром и прочие мелкие и крупные бытовые принадлежности. Марину это 32

Предложение руки и сердца Павлик сделал на «Красных воротах», в метро. Но это сейчас они «Красные ворота», а в Маринину юность, в начале 90х, станциято называлась еще «Лермонтовская».

Камчатка

А. Казанцева

Камчатка

Марину китаец потряс. Она не могла толково по порядку рассказать Павлу, что и как китаец с ней делал. Рассказ получился невнятным и сбивчивым, но собранным из всевозможных чудес. Потому что делал он всего очень много и быстро. Да и как могло быть подругому — с ним репетировали и Юрка, и Павлик, учили его. Благо, китаец оказался легко обучаемый, умный, все схватывал на лету. Ему было лет сорок, а может, и все шестьдесят. Непонятно это — такая нация у них, что человеку несведущему определить возраст практически невозможно. Как и трудно бывает по лицу чтолибо сказать о челове ке другой расы. Не считывается информация. Такие они сложные, запутанные, замаскированные... эти азиатские люди. Он был желтый и абсолютно лысый, с длинным, блестящим, как конская грива, хвостом, который рос из самой макушки. Очень маленький, как ребе нок. Неулыбчивый. Почемуто особое доверие он вызвал у Марины тем, что совсем не смотрел на нее. Не разглядывал. Делал свое дело, не глядя в ее сто рону. Както это наводило на мысль, будто он ясно видящий, и смотреть на больного, чтобы понять его проблемы, ему вовсе не нужно. 35

А. Казанцева

и горе одного другой чувствует как свое даже на расстоянии. Благодаря этой братской дружбе Юрка отличал ся от всех других мужиковгеологов. Тонкий он был и восприимчивый к чужим несчастьям. Потому с ним только Павлик и мог делиться своими проблемами. И он стал расспрашивать Юрку про китайца. Китаец кудато пропал, исчез, может, уехал на совсем с Камчатки — никто толком о нем ничего не знал. Но Павел твердо решил, что китаец Марине необходим как воздух, и еще надо такого китайца найти, который имел бы отношение к Лермонто ву — это тоже было ясно для него как день. Помог с идеей Юрка. Нашли китайца. Настоящего. Он работал грузчиком на оптовом тряпичном рынке. Те, кто сами торгуют, русский знают вполне прилично, а этот только шмотки разгружает и сортирует по контейнерам. Хозяин его отпускал неохотно, но та кое дело выгодное оказалось... Хозяин тоже китаец (рынок просто китайский весь), но он, слишком го ворливый и толстый, на роль целителя не годен был. И квартиру для исполнения роли целителя сняли ки тайцу на улице Лермонтовская. Дом номер 75. Сим волично и просто — год рождения Марины. 34

Камчатка

Марина старательно выполнила все точьвточь, и выдох получился, как на гимнастике по йоге, когда надо было выпустить из себя весь воздух. Китаец улыбнулся. Первый раз за сеанс. Забрал у нее зер кало и сел к окну смотреть на него, при этом не пре кращая полушепотом нараспев повторять сам себе непонятные слова. Потом, неожиданно обернув шись к Марине, сказал: — Все. Тебе больса не надо ходить я. — Мари на уже понимала, что он не склоняет слова, и эта фраза значила, что к нему приходить ей больше не надо. — Болезня твоя усла. При этих словах он сделал одобрительный взмах левой рукой. — Куда ушла? — удивилась Марина. Китаец с бесстрастным лицом пояснил: — Я ей дверь сакрыл. Он не смозет ходить больса. Все сакрыто ей к тебе вхот. Он говорил о болезни так просто, что у Марины возник в голове образ нежданной неприятной тетки с чемоданом, которая приехала бесцеремонно и на метила разместиться в Маринином жилище, то есть в теле, со своим скарбом, разложиться и пустить корни, а ее не впустили, выгнали, захлопнули перед непрошеной гостьей дверь. Все это Марина потом, 37

А. Казанцева

Он дал ей пить горячительный напиток типа крепко заваренного зеленого чая, стучал легонько по диафрагме, смотря при этом в сторону. Говорил мало. Точнее, совсем не говорил. Язык русский знал плохо. Читал в виде молитвы или заклинаний длин ные тексты на незнакомом языке. Курил какуюто траву из трубки с длинным мундштуком — это, оче видно, не имело отношения к лечению. Руками во дил вокруг Марининого тела, каждый раз обойдя полный круг вокруг ее торса, сильно тряс рукой так, будто сбрасывал прилипшую грязь или слизь. Пару раз надавил гдето на затылке. В конце сеанса подал ей овальное немаленькое зеркало и попросил подуть на него. Марина дула старательно, но он снова вер нул ей, сморщившись в недовольной гримасе. Он вообще показался ей грубым, но от этого она верила ему еще больше — не заманивает клиентов. Он остался очень недоволен тем, как Марина дула на поверхность зеркала, и долго присматривался, пыта ясь чтото разглядеть в глубине стекла. Потом пока зал, как надо — прижать широко раскрытым ртом зеркало к себе и дышать из глубины. Он сделал глу бокий выдох с хрипением, как дракон перед боем, демонстрируя, откуда из самых легких нужно вы дохнуть и оставить на зеркале след, как от поцелуя. 36

Камчатка

самом деле было очень непросто разместить этого чудоцелителя, Павлик как бы и не знал и не пере ставал дивиться. Вот так чудо! А Марина после этого сеанса ожила в прямом смысле этого слова! Она поправилась на три ки лограмма, сделала стрижку, купила юбку с запа´хом фасона «когда мужчинам некогда» и зарегистриро валась на сайте «Одноклассники», где у нее немед ленно началась бурная виртуальная жизнь. В среду Павлик повез ее на биохимию. Доктор Илья Моисеевич даже очки приподнял, увидав Ма рину. — Голубушка! Вы ли это? Да... пребывание на домашних харчах вам явно пошло на пользу. Потол стели! — улыбнулся он и слегка ущипнул Марину за плечо, глядя на Павла удивленно и вопросительно. Доктор был опытным и знал, как никто другой, что такой расцвет часто оборачивается скорым увя данием. Слишком скорым. Доктор задумался. Он хорошо помнил все проблемы этой молодой женщи ны — сам дважды стоял над ее располосованным нутром, освещенным слепящими белыми лампами операционного блока. И все видел, и знал, как без надежно ее положение. Потому и отпустил домой. Что проку мучить ее капельницами да бесполезны 39

А. Казанцева

возвращаясь вечером на автобусе домой, анализиро вала и прокручивала в уме. Психологи говорят, что если суметь своей проблеме придать образ и одуше вить ее, она обязательно будет решена, потому что с конкретным врагом бороться проще, чем с абст рактным. Китаец дал ей напоследок засушенную ветку вишни и сказал, что это ветка со священного дерева на какойто горе (Марина, конечно, такое название не запомнила), и дерево — не вишня (у вас таких нет), но похоже. Называется оно джунсуньмунь... както так...Так вот, листья надо класть в чай и пить как обычную заварку. Раз пять вполне хватит. Китаец взял деньги. И поклонился. Марина не шла от него, а летела. Такоое совпа дением уже не назовешь — улица и номер дома! Значит, точно поможет! Впервые за последние два года Марина остро захотела в «Макдональдс», пря мо до навязчивости, и пошла искать... Павлик дома слушал ее с таким искренним удив лением. Он же не вникал особо в этот вопрос с ки тайцем. Дал Марине телефон и сказал: мол, позво ни, а здесь этот китаец или уже уехал, Юрка и сам не знал, так как был у китайца еще года два назад. Телефон был мобильный. И адреса, по которому на 38

40

* morbus vincere — победить болезнь (лат.).

Эпилог

ми процедурами, если все и так предопределено. Пусть лучше с детьми проведет время, немного, не известно сколько. Да черт с ней, с этой гистологией. Ему и так все ясно. Пусть радуется жизни. Пусть будет так, как есть сейчас. Она и вправду ожила. Даа, домато и стены помогают. Всякому понятно. Потому он и решил почеловечески, не как врач, а как если бы Марина была его собственной доче рью. Пусть будет надежда. Не нужны нам эти ла бораторные цифры. — Даа, смотрю я на вас, Мариночка, не будем мы делать эти анализы. Что колоть зря, и так вас за этот год накололи так, что на всю жизнь хватит. От дыхайте, гуляйте. А весной увидимся, — и нарочно громко, так, чтобы слышала Марина, проговорил, наклонившись к Павлу: — Барышнято у нас mor bus vincere! * И, хлопнув Павла по плечу, быстрым шагом, по чти бегом заспешил по коридору. Илья Моисеевич знал, что если и состоится еще одна встреча с Мариной то она будет тягостной и недолгой. Конечно, ему хотелось бы запомнить ее вот такой, посвежевшей, домашней, отвлеченной от своей страшной болезни.

41

Илья Моисеевич ошибался. Встреча с Мариной произошла спустя семь лет. Это было случайное столкновение на центральной улице Петропавлов ска. И конечно, Илья Моисеевич никогда не узнал бы ее сам. Марина окликнула его в толпе. Она очень спешила и приветствовала его взмахом огромного букета сирени. — Выпускной у дочки, бежим за аттестатом, — на ходу без предисловия заговорила она. Илья Моисеевич замер, приоткрыв от удивления рот. Марина смутилась: — Вы меня не узнали, наверное, я — Марина, помните, семь лет назад лечилась у вас? Мы из УстьБольшеретска, где обсерватория. — Марина совсем растерялась. Илья Моисеевич улыбнулся: — Я помню вас, Марина. Но в этот момент ктото несильно толкнул док тора — мимо спешили, проходили люди, бойко, возбужденно разговаривая, и молодой человек при поднял шляпу в знак извинения. Илья Моисеевич, это было видно сразу, ошарашен и не находил слов.

Камчатка

А. Казанцева

Камчатка

хала доктору, который так и стоял среди снующих мимо него оживленных прохожих. Марина подумала, что надо было бы сказать ему спасибо, а потом решила, что не за что — он ведь с самого начала не верил в ее выздоровление и мыс ленно вынес приговор почти сразу. Кому спасибо надо было говорить, так это китайцу. Да, только ему... Ну... и Лермонтову, конечно, тоже.

43

А. Казанцева

Почемуто именно в этот момент Марина вспомнила толстуху в белых обтягивающих джинсах, которая приехала кадрить ее Павлика и примерять на себя весь их семейный быт. — Как же вы все не верили в мое выздоровле ние, всевсе... Марина на какието секунды загрустила и замол чала. Из мимолетного забытья ее вырвал голос Ильи Моисеевича: — Марина, надо же, вас и не узнать, вы так... — Доктор поднял руки и нарисовал в воздухе вообра жаемый контур женского тела с очень пышными формами. Печаль на лице Марины сменилась озорным ве сельем, от глаз побежали вверх задорные лучики: — Да, я кормящая мама — набрала 25 кг. Сыну девять месяцев. Девушка рядом с Мариной, крупная, кареглазая, с высоко убранными волосами, уже тянула ее за руку: — Ма, пойдем, мааа, опаздаем... Марина заторопилась: — Побежали мы. До свидания, Илья Моисе евич, — уже затерялось в городском шуме. Она обернулась и, высоко подняв руку с сиренью, зама 42

45

амой пожилой участнице семинара было лет шестьдесят пять, может быть, семьдесят. Про себя я ее называла «неудавшаяся поэтесса». Про та ких моя мама со значительностью говорит: «Из бывших». Очень интеллигентная, тихая. Часто улы бающаяся такой улыбкой, о которой уместно сказать «про себя» — демонстрирующей интеллектуальное превосходство над собеседником. Бесконечное цитирование Фета, Тютчева, Бальмонта — это кого узнала я, остальные поэтические строки были мне неизвестны. Опираясь на классиков, она пыталась доказать несостоятельность нынешней эпохи и де градацию поколения, следующего за ней. Было видно по ее снисходительной улыбке, что людей она делит на два лагеря: интеллигенция и нувориши. Интел лект в ее понимании находится в прямой пропорции с нищетой, а богатство — с серостью. Она смирен 44

ДОМИК ДЛЯ БЕЛКИ

но несет свою нелегкую долю непризнанности и нео цененности. Устроена тонко. Легко обижается. Эмо ционально восприимчива. Не хватает уверенности в себе и амбициозности. Вторая — жена нового русского. Очень богатая. Очень красивая. Очень несчастная. Страдает в со вершенно чуждом ей мире. Так и вижу ее тонкую, невероятно длинную шею, будто ее мамой была сама Нефертити, в черном де кольте, с небрежно накинутым на оголенные безза щитные плечи боа. Бриллианты крупные. Но уме ренно. Не кричаще. Колье и серьги. Не вульгарно, а так, строго. Со вкусом. Ну, поллимона гринов, не больше. Но в этом ли дело? Светский прием. Под руку ее держит мужчина ниже ее на голову точно. У него лунообразное лицо, большое, дряблое, и жи вые маленькие глазкибуравчики. Он успевает всех заметить, все разглядеть, всех оценить. Возможно, он банкир или нефтяник, а, скорее всего — большой чиновник, имеющий свой бизнес. Эту тусу сегодня профинансировал он. Потому и подколоть можно: «Вы, милейший, омарчиковто поменьше, а хлебца то побольше... Хахаха». Лариса (почемуто мне кажется, что ее должны звать Лариса, хотя на самом деле она — Галочка)

Домик для белки

Домик для белки

суждать невозможно, когда люди стоят на разных жизненных позициях. Да и не то чтобы в позициях дело — сама система ценностей у них различна в корне. С мужем у Ларисы все идеально — ее реп лики за день можно сосчитать по пальцам: «Доброе утро, милый»; «Кофе?»; «Да, и я тебя»; «До вече ра». Днем по телефону: «Как ты сам считаешь, лю бимый»; «Как больше нравится тебе»; «Ты же все знаешь лучше меня»; «Люблю». Лариса понимает (уж не знаю, книжек ли умных начиталась или сама докумекала, на личном опыте), что лучший и самый верный комплимент мужчине — это сказать: «Ты прав». Вот она щедро и оперирует этими нехитрыми фразами. Примерно тот же набор и вечером. Она заведомо со всем согласна, во всем полагается на него и кива ет, кивает, и улыбается. Иногда чтото просит. Ред ко. Но это мелочи всякие — навестить родителей, съездить к подруге, чтобы отпустил. Финансово она независима. Он не контролирует ее расходы. По дарки делает щедрые. Такие, какие желтая пресса без внимания не оставляет. А когдато была у Ларисы (вы уж позвольте так мне ее называть, ну не похожа она никак на Галоч ку — Галочка должна быть острая, шумная, ма 47

А. Казанцева

не выпускает своей руки из его, и с ее лица не сходит широкая, радостная улыбка. Она всем кивает, улы бается еще шире, изредка губы произносят чтото быстрое, незначительное и снова растягиваются в улыбку. Она без нее не может. Снимает только пе ред сном. Вместе с макияжем. Муж дома тоже тре бует улыбку. Скоро вторая подтяжка потребуется изза этой вечной гримасы. А глаза у Ларисы, то есть Галочки, глаза — огромные, влажные, фиолетовые (линзы, конечно). И в них стоит такая глубокая печаль, такая скорбь! И постоянно сдерживаемые слезы. Глаза не улыба ются никогда, только рот. От этого сочетания смею щегося рта и скорбных глаз — впечатление легкой невменяемости. Она все время думает, раздавая кивки и даря улыбки по сторонам: «А что здесь делаю я? Зачем вы все мне нужны? Вы мне противны. Противны. Вы отвратительные, скользкие типы. Думаете, что с вашими бабками вы чтото собой представляете. Вы же мертвые все...» Ларисе скучны и непонятны их разговоры, их эмоции, их речь. Много лет она уже не вникает в то, что слышит вокруг, она избрала такую позицию — добрая открытая улыбка. Это ее ответ всем. Это ее диалог с миром. Говорить и об 46

Домик для белки

— Я прилетаю туда подышать. Пожить. Люди едут дышать в Альпы, а я рвусь оттуда во Влади мир, в маленький частный дом в старой части города напротив Княгинина Успенского женского монасты ря. Приеду, наглотаюсь досыта тамошней жизни. Иду на кладбище, в монастырь... Хожу по городу, и, кажется, сейчас вот увижу рыженькую девочку с веснушками и худого сутулого мальчика — они идут медленно из школы. Идут часами. Им есть о чем поговорить друг с другом. Иногда он читает ей стихи. У него невыразительный тихий голос, и поло вину слов она не может расслышать вовсе, но это и не нужно. Его лицо — она не может оторвать от него взгляд. Глаза, мимика — вот что осталось в па мяти от тех стихов. Своего детства, юности, счастья наберу в легкие, как воздуха, и лечу обратно — в кино, как зову мою жизнь. Воздух заканчивает ся — начинаю задыхаться. В самолет — и снова лечу во Владимир. Инга ехидно перебила ее: — А что, во Владимире построили аэропорт? Раньше не было. Лариса невесело усмехнулась: — Взлетная полоса единственная всегда найдет ся. В любом, даже самом маленьком городке смогут 49

А. Казанцева

ленькая и быстрая, шустрая вся такая, а моя парт нерша по семинару, напротив — высокая, плавная, неспешная, тихая) другая жизнь — настоящая. Она родилась в старом русском городе Владимире, ма ма — учительница истории, папа — учитель мате матики. Лариса с детства проявляла интерес к жи вописи и мечтала стать реставратором. В сорока километрах от Владимира, в Суздале — художе ственнореставрационное училище, туда она и ре шила поступать после школы. А в школе был драмкружок. Лариса и ее друг Стасик — они вместе выросли, и родители часто подсмеивались, называя их Кай и Герда, — учились в одном классе. Даже жили в одном большом дере венском доме, но с разными входами. Сколько Ла риса помнила себя, столько и знала Стасика и его родителей. Они были как одна дружная семья. Выпускной вечер. Готовились полгода к спектак лю. Островский, «Бесприданница». Стасик — Па ратов, а Лариса — Лариса. Весь актовый зал апло дировал им стоя. Три раза вызывали на бис. Фильм Никиты Михалкова и пьеса Островского перепле лись, и в итоге получился красивый музыкальный спектакль. Стасик играл на гитаре, а Лариса пела романсы. 48

Домик для белки

ле Стасика. Очнулась Лариса дома, в постели. Ста сика привезли в местную больницу — перелом по звоночника в двух местах, череп проломлен, глаз выбит, сломаны все ребра... Оперировали его в Мос кве... Домой вернулся через восемь месяцев, когда у Ларисы уже началась первая зимняя сессия в учи лище. Суздаль. Зима. Воскресное утро. Разложив этюдник, она стоит на возвышении позади торговых палат и заканчивает работу маслом. Сзади подходит высокий мужчина в огромной меховой шапке. Лю буется. Ему нравится картина, нравится русская девушка в шерстяном платке и валенках. Както ин туитивно он понимает, что она не такая, как боль шинство живописцев на Арбате или на Воробьевых горах. Она рисует для себя, не на продажу. Вот она отходит немного назад, издалека сравнивает свою церковь с оригиналом. Прищуривается. Бережно заворачивает кисть в грязную промасленную тряпку. Достает из рюкзачка термос — пошел пар —и пьет, вытянув трубочкой губы, чтобы не обжечься, дует, дует на горячий сладкий чай. Мужчина, а зовут его просто Глеб, сам не заме тил, как завел с ней разговор. 51

А. Казанцева

посадить «боинг» — он же игрушечный совсем. Трехместный. Лариса улыбалась Инге и искренне не понимала, что же тут такого непонятного с перелетом. Но, уви дев изумленные лица всех нас, Лариса смутилась. Она поняла, что забылась, расслабилась. Нельзя такие подробности... Шокировать нельзя. Она тут же начала исправлять положение и оправдываться: — Аэродром маленький есть в Семязино, это рядом с городом. У нас в стране ведь воздушное пространство монополизировано государством, по тому все частные перелеты привязываются к клубам ДОСААФ и для местных властей выглядят как пе релеты авиамоделистовлюбителей. Все оторвались от своих записей и уставились на Галочку. Даже Инга, всегда невозмутимая и бес страстная, явно была шокирована. Свой личный самолет. Дааа... недаром Галочка попросила запи сать ее под фамилией Решетникова. Явно вымыш ленной. Кто же она на самом деле? Кто он — ее супруг? Лариса не помнила и не слышала, что произо шло. Только заливалась собака, крики какието и удары глухие, сильные по чемуто мягкому, стоны. Оказалось впоследствии, били... лежавшего на зем 50

Домик для белки

и банкиры для проведения своих закрытых корпора тивов. Инга задала вопрос. Вообще, она уже давно что то нам говорит, но я не могу сосредоточиться. Доме дитировалась, ничего не слышу в такой увлеченной беседе со своим внутренним голосом. А ведь проси ли только его услышать, а не вступать в дискуссии. Инга повторяет: — Вы не обобщайте, не надо клише. Говорите своими ситуативными индивидуальными словами. Лично для вас это как. В какой момент вы чувствуе те себя свободными. Импотент — это парень, о котором рассказы вать хотелось меньше всего, он неинтересен и скучен по всем параметрам, и внешним, и внутренним, про себя я назвала его импотентом, такой, знаете ли, ти паж определенный, — полагая, что он говорит что то сногсшибательно умное, поглядывая на нас сверху, громко говорит: — Деньги — свобода! Безденежье, соответ ственно, зависимость. Инга кивает и чтото помечает у себя в тетрадке, похоже, что просто ставит крестик напротив уже об наруженных перечисленных умными психологами ответов. Традиционных ответов. Да что ломать го 53

А. Казанцева

— Девушка, а скажите, в чем вот секрет? Вот смотрю, как вы чай пьете, и размышляю — почему, когда горячо, люди дуют, а когда холодно, тоже ртом руки обогревают — отчего так? Лариса задумалась. — Наверное, от того, что из уст наших можно сказать самые прекрасные, самые лучшие слова... И они же, те же уста, могут исторгнуть самую не пристойную брань, самые обидные и горькие слова. Можно и так и эдак — инструмент один, а работать им можно поразному. Как и сам человек: создал его Господь, а добрые дела делать, создателем быть или разрушителем — это ему самому выбирать. Здесь, думаю, примерно такая же ситуация. Глеб остолбенел. Никакого кокетства. Ни капли вульгарности — чистота и какаято нездешняя про светленность. Да откуда ж ты взялась такая? А? Глеб обошел вокруг Ларисы с мольбертом, разглядывая ее как чудо невиданное. И словато: брань, уста — будто из того века девица. Тут, в Суздале, таком уже дав но не провинциальном городе! Где кишат иностран цы, где полюбили отдыхать и свои, то бишь, рус ские. Понастроили тут минигостиницы и нефтяники, 52

Домик для белки

похоже, два слова. Я даже могу догадаться, какие это слова — чтото типа «страх как эмоция». Соци альные фобии. А может, просто одно слово — «но зокомефобия», то есть страх перед больницами. Блин, если я такая умная, что я здесь делаю? Следующая очередь — Ларисы. — Знаете, какая самая большая в жизни челове ка может быть свобода? Самое недосягаемое и са мое бесценное, обладать чем могут очень немногие — это общение. Общение только с теми людьми, с кем ты хочешь. Никакого насилия. Только те, кто прият ны, интересны, симпатичны. — Даа. Ну, вы и правда назвали вещи своими именами — это, я бы сказала, непозволительная роскошь, — усмехнулась Инга. — Расскажите, что вас раздражает. Нет, нет, — она замахала рука ми, — общие ответы, типа пробки на дорогах и оче реди в магазинах, — это не принимается. Конкрет ный случай. Вчера, позавчера, на той неделе. Что вывело вас из душевного равновесия настолько, что, ложась вечером в постель, вы все еще негодовали и возмущались? Лариса тянет руку. Вообщето она пассивна на занятиях. Но отвечает всегда подробно и по суще ству. Вдумчиво и не банально. Она какаято... Я не 55

А. Казанцева

лову — у всех нас, у всего человечества страхи оди наковые, и понятия счастья практически тоже так — колеблются, как маятник, немного в сторону в зависимости от интеллекта и душевной организа ции, а в целом мы все укладываемся в таблицу Ин гиных примеров. Есть, конечно, меньшинство — те, кто испытывает страсть какой ужас перед фиолето вым цветом или перед белой бумагой. Но это уже не на наши семинары надо ходить. Вот у меня, к при меру, филофобия. Я лично считаю, что такой страх — страх любви — может возникнуть у любо го после опыта определенных неудач, отверженнос ти, когда долго и не взаимно любишь. Потом уже будешь бояться снова это почувствовать, столкнуть ся с подобными переживаниями. И потому для меня свобода — это отсутствие фобий. Когда ты независим от своих болезненных эмоций. Поэтесса — тихо, неуверенно, заискивающе: — Для меня свобода — это когда нет страха очутиться в больнице, в палате, где десять человек, нет лекарств, нищенские бытовые условия, хамство персонала... Ответ поэтессы вызвал некоторую задумчивость Ингиной руки. Потом она быстро чтото записала, 54

Домик для белки

«Да, за домикто полтора косаря отдали, а белке хоть бы что», — улыбается Борис мне. А я ему по дыгрываю: «Слушай, Ксюш, а может, ей там чего не хватает, а? Ты ЖКтелевизор не поставила в до мик? Вообще, мебель там есть какаянибудь, где ей притулиться, бедной?» Ксюша смотрит абсолютно серьезно на меня, призадумалась: «Ты так счита ешь? Дело в мебели?» Лариса умолкает на несколько секунд. — Вы понимаете, говорю я с этой дурой, а перед глазами стоит, как тяжело умирал Георгий Ивано вич. Как увидел он Стасика своего с перебитым по звоночником, проломленным черепом, выбитым гла зом. Белым стал. В один миг. Поседел. И вскоре заболел. Рак почек. Он так кричал от боли по но чам: «Дайте яда, дайте мне яда». А когда лежал в областной больнице в Коврове, ему выписали пе ред сном наркотик колоть обезболивающий — этот, как его, морфий, что ли... А ему не помогало — он плакал и просил сестричку: «Ну, один укольчик, по жалуйста». А сам был такой худой, уже колотьто страшно было в эту синеву, натянутую на кости. А потом мы уже узнали, что кололи ему воду обык новенную изпод крана, а наркотик себе колол мед брат, который там дежурил через день, он наркоман 57

А. Казанцева

могу подобрать нужного слова, чтобы ее охарактери зовать. Ну вот, к примеру, если представить, что большинство людей изготавливаются фабричным способом по подобию определенной моделиболван ки, то Лариса — производство «хэнд мейд», руч ной работы, авторский дизайн. Так все в ней нестан дартно и эксклюзивно. Лариса начинает: — На прошлой неделе звонит мне соседка и умо ляет прийти — такая возбужденная, расстроенная. Говорит, такие неприятности, с ума сойти! Думала, чтото у нее случилось. Прихожу. Она вылетает на участок в одном пеньюаре, взлохмаченная, видно, только что из койки, и без предисловий начинает: «Нет, ну ты прикинь, купила домик для белки, вчера Василий прибил его на сосне, а она, зараза, не хочет там жить. Представляешь? Даже не запрыгнула туда ни разу. Сидит вон с сороками на елке, и хоть ты тресни!» К нам подходит Борис, начальник охра ны — подтянутый выбритый мужчина. Бывший стрелок. Двукратный чемпион России по стрельбе из лука. «Оксана Лаврентьевна, вы ценник зря уб рали — надо было оставить, ее бы совесть загрыз ла, сидела бы внутри и не вылезала». 56

Домик для белки

зировала, не сказала ли чего лишнего, не перешла ли порог конфиденциальности. Она никогда не хвали лась, не демонстрировала свое материальное благо получие, скорее, старалась, чтобы оно не бросалась в глаза. Но иногда невольно, вскользь, по какимто подробностям, деталям, о каких могут быть осве домлены лишь избранные, мы догадывались о жи тейских буднях нашей примы. Гдето в середине ноября Лариса пропустила два занятия — мы все были встревожены и бурно об суждали ее отсутствие. На следующий семинар она приехала посвежевшая, загорелая, со слегка выго ревшими волосами. И робко, неуверенно оправды валась, что муж срочно потребовал ее присутствия на высоком приеме. Инга полюбопытствовала, где сейчас такое жгучее солнце, которое оставило свой золотистый след на Ларисиных щеках. Лариса сму тилась, ей явно было не по себе признаваться окру жающим, что поездка в Монако, где у ее супруга собственный дом, связана с проведением его юби лея, куда были приглашены европейские друзья и коллеги. После этого Ларису зауважали еще боль ше. Не за дом в Монако, конечно, а за ее скром ность, чуткость и понимание того, что демонстриро вать свои материальные блага — это дурной тон. 59

А. Казанцева

был и воровал у больных лекарства. Введет им воду, себе дозу, и до утра он «в форме». Лариса замолчала. — Да, — только и сказала Инга. После услы шанного от Ларисы говорить, и тем более слушать когото еще из участников было невыносимо. — Давайте продолжим завтра. Я ехала домой и все думала про эту необыкно венную женщину — Ларису. Я поняла, что все мои занятия на семинаре сводятся только к тому, чтобы слышать и видеть ее. Мне стало неинтересно мнение Инги, и свои собственные проблемы, с которыми я пришла, перестали меня волновать. Я ждала сле дующего занятия, как ждут свидания с любимым. И что самое удивительное, такое состояние было не у меня одной. Все «наши» — и импотент, и поэтес са, и сама Инга — буквально «подсели» на Ларису. Мы все летели на занятия сломя голову, чтобы толь ко снова ее увидеть, услышать, заглянуть в ее безза щитные раскрытые глаза. А Лариса держалась очень скромно, но с достоинством. Она говорила всегда нерешительно, осторожно, никакого напора. Никаких своих выводов и комментариев к сказанно му. Только факты, что тут добавишь, и так все ясно — она обдумывала и каждый раз потом анали 58

Домик для белки

— Подковыривал тростью... Под руку с Галиной Кузнецовой... Дорогая, — она подняла глаза на Ла рису, — ну скажите, откуда, откуда вы знаете, что Иван Алексеевич так много для меня значит? Я так его люблю и не побоюсь сказать, — она обвела взглядом, полным горделивого превосходства, всех нас, — что очень хорошо его знаю. Довольная Лариса пожала плечами: — Мне показалось, вам будет приятно. Боже мой, думала я, какая тонкость. Невероят но, что она сохранила глубину, чуткость, живя в сре де, такой чуждой ей по духу. Импотенту она привезла галстук — на нем бес порядочно были разбросаны гитары разных видов: акустические, электро, классические, такой гал стук — наглядное пособие для гитариста. И тут она попала в точку — оказывается, он заядлый музы кантлюбитель и даже сам сочиняет песни. Он сиял! Сразу открылось, что вниманием он не избалован, а снобизм его напускной. Защитная реакция. Оче видно, он говорил о своем хобби во время заня тий, ято, конечно, не слушала его. Голос у него про тивный, как скрипучее колесо. А Лариса ничего не оставляет без внимания. Мне полагался изящный 61

А. Казанцева

Лариса всем нам привезла подарки. Поэтессе она протянула конвертик, в котором лежали три обычных серых булыжника — такие огораживают клумбочку на моей подмосковной даче. Лариса за торопилась: — Нинель Тиграновна, это прямо из Грасса. Около крыльца виллы дорожка выложена этими ка мешками. Ее не меняли. Дом остался прежним, его не реставрировали. Хозяева нынешние, эмигранты из русских, пытаются сделать из дома музей, но пока ничего не происходит. Он ходил по этим ка мушкам. И тростью их небрежно так подковыривал. Мне так казалось... Лариса улыбнулась виновато, словно пытаясь скрыть такой прилив сентиментальности. Она не на звала имени того, о ком так трепетно и благоговейно говорила, но мы все, люди образованные, конечно, понимали, что речь идет о последнем пристанище Бунина после его отъезда из красной России, — о вилле в средневековом Грассе, городе цветов и парфюмеров. У Нинель в глазах блестели слезы. Она медленно взяла камни в руки, поднесла к губам. И тихо прого ворила: 60

Домик для белки

много, но все ловили ее слова на лету, дорисовывая подробности в своих фантазиях. Почемуто она была таким именно человеком, о котором хотелось мечтать, думать, тратить свои душевные силы и эмоции. Ведь не про каждого интересно знать, как и чем он живет, а про Ларису хотелось знать все — даже незначительные бытовые подробности. Что она ест на завтрак, как звала ее в детстве мама, чем она занимает свои руки, когда болтает по телефону, что читает, слушает, напевает ли она в душе? Конеч но, мне ужасно хотелось увидеть ее картины. Благо даря Глебу, который, увидав ее в Суздале, не смог просто уйти от нее, она перебралась в Москву. Он снял квартиру и помог поступить в Строгановку. При этом отношения они сохраняли исключительно официальные. Чтобы не быть всем обязанной ему, она продала вроде как его друзьям две своих карти ны ровно за такую сумму, какую требовалось за платить за год аренды за однокомнатную квартиру на Волоколамском шоссе, прямо напротив Строга новского училища. У Ларисы есть сын. Стасик. Что стало с несчаст ным инвалидом Стасиком, мы пока не знаем. Инга не разрешает перегружать неподготовленную психи ку излишней информацией. Поэтому до судьбы 63

А. Казанцева

мундштук из ореха. Я дымлю как паровоз. И снова застенчиво объясняя свой презент: — Чтобы пальцы не пахли сигаретами. Поскольку стиль у меня вообще экзальтирован ный, то мундштук мне к месту! Инге предназнача лись диоровские «Ж’Адор», тоже абсолютно про думанный подарок — Инга вся такая воздушная, женственная, вечно благоухающая немыслимыми соблазнительными ароматами, часто меняющая на ряды, но с неизменным шейным платком. Мы радовались, как дети. А Лариса счастливо улыбалась и стеснялась своих эмоций. Якобы она перешла границу полагающихся для сложившейся обстановки рамок. Она позволила проявить теплоту и участие, а ведь в современном мире, где взрослые люди объединены лишь случайными взаимоотноше ниями, не принято нарушать дистанцию деловых контактов. И Лариса должна это знать, как никто другой. Мы все после этого стали както ближе друг к другу и объединились общим секретом под кодо вым названием «Лариса». Я поняла, что не только я думаю о ней, но и Инга, для которой, в принципе, это только каждодневная работа. На семинарах Ла риса держалась открыто и приветливо. Говорила не 62

Домик для белки

гое, единственная надежда на свою счастливую жизнь, на собственную реализацию. Но Игорь Константинович отнял у нее и это. Станислав дол жен получить хорошее западное образование и пото му должен учиться в Великобритании. За месяц до семилетия отец отправил его в закрытую школу со строгим армейским режимом для мальчиков. Это даже не Лондон, это север страны — маленькая изолированная частная школа со спартанскими условиями жизни. Видеться с родными разрешается в течение одного летнего месяца. Лариса прикрыла ладонью рот, подавив рыда ния. Голос дрожит. — Мы были с ним так близки, нам так хорошо было вместе. Он спал со мной. Гуляли вместе, рисо вали. Он очень любил делать поделки из всяких природных материалов: наберем коры, шишек, вето чек и мастерим гномиков и домовых. Лепили фигур ки из соленого теста, а потом раскрашивали и разве шивали на стенах. Лариса валялась в ногах у Игоря Константино вича, умоляла не отправлять сына, но тот даже не слышал ее: «Тебе дай волю — ты из него бабу ки сейную сделаешь. Он сейчасто вместо того, чтобы 65

А. Казанцева

Стасика мы пока не дошли. Переход к тому плав ный и неспешный. Но для нас стало очевидным, что решение выйти замуж (она называла мужа Игорь Константинович, но, вероятнее всего, это не реаль ное его имя, а выдуманное) было принято только ради Стасика, которому необходимы были и лекар ства, и медицинская помощь, и, как далекая мечта, операция на головном мозге. Лариса, как мы поня ли, не кичилась этим — напротив, она замолкала и отводила в сторону глаза, когда Инга напрямую спрашивала: «Вы даете деньги маме Стасика?»; «Вы полностью взяли на себя расходы по организации похорон Георгия Ивановича?»; «Вы выписали из Швейцарии специальное ортопедическое кресло для Стасика?» — такая методика у этих психотерапев тов, что необходимо подчеркнуть твои заслуги и вы делить, сделать акцент на том хорошем, о чем ты сам можешь и позабыть, увлекшись навязчивым са моедством и культивируя угрызения совести. «Вы содержите тяжело больного человека, поддерживае те его мать и даже решились на такой подвиг, как брак без любви, во имя любви к другому?» Лариса молчала и только слегка кивала головой. Ларисиному Стасику восемь лет. Про него она не может говорить без слез. Стасик — самое ее доро 64

Домик для белки

Лариса ничего не ответила и только грустно по качала головой. Вообще, тема деторождения слиш ком уж щепетильная, чтобы вот так, напрямую, под нимать ее. Может, у нее проблемы какиенибудь и она не может, а скорее всего — не хочет от своего Игоря Константиновича иметь детей. А от кого хо тела бы... Такого человека, может, и нет. Совершенно незаметно для всех нас наши семи нары перешли в открытые обсуждения Ларисиной жизни. Но она попрежнему была в тени и молчали ва — это мы все так увлеклись ею, что часами напе ребой спорили и обдумывали ее проблемы и дей ствия. Наступила весна. Апрель. — В Москве снова Страстная пятница, — тихо проговорила Лариса, входя в нашу комнату. Минут за двадцать до окончания занятий к нам постучали, и вошел высокий молодой человек, кра сивый, синеглазый и почти совсем альбинос — с бе лыми бровями и ресницами. Он очень радушно нам улыбнулся и подмигнул Ларисе. Мне показалось, что она была недовольна его приходом и не проявила встречной приветливости. — Я за тобой! — Он снова заулыбался. 67

А. Казанцева

по морде дать соседскому Мишке, говорит: “Миша, ты не прав. Надо попросить прощения”». — Я летаю туда раз в месяц. На один день мне разрешают увидеться с ним, но всегда в присутствии когонибудь из воспитателей. Очень ругают, если перехожу на русский. Стасик стал замкнутым, не людимым и не стремится к общению со мной. По моему, ему это только в тягость. Ларисина судьба несчастной матери растрогала всех нас до самых глубин. Мы возмущались и нена видели это мерзкое животное под названием Игорь Константинович. Инга, усевшись на край стола, предложила привлечь к этой ситуации — морально му насилию женщины в браке — средства массовой информации — Что вы! — замахала руками Лариса. — Он же с точки зрения большинства образцовопоказа тельный отец. Дает сыну блестящее западное обра зование вкупе с их менталитетом. Растит из него до стойную смену нашим сегодняшним бизнесменам. Да, действительно, поделать было нечего. — Может, вам родить еще ребенка? — оживи лась Инга. — Если будет девочка, он ее точно ни куда не отправит. 66

Домик для белки

Почему мы все представляли ее супруга какойто отвратительной скотиной, я не знаю. Моральным и физическим уродом. Отчего? Ведь Лариса ни разу ни одного дурного слова в его адрес не сказала, не описывала его внешне. Напротив, уважение и сми рение перед всеми его решениями. Но почемуто она нам виделась жертвой, а он — тираном. Мы даже мысли не допускали, что он может быть молод и приятен во всех смыслах. Мы сами надумали о ее жизни многое. Но, повторяю, Лариса вынуждала нас фантазировать и думать о ней, рисуя ее жизнь в мельчайших подробностях. Такая харизматичная женщина! Загадка. В ней была сплошная недоска занность. Всегда вела диалог недомолвками, остав ляя собеседнику право выбора ее позиций. Перед майскими праздниками Лариса не появи лась. Потом все отдыхали до 12 мая. Мы решили, что она в отъезде. Но занятия уже возобновились, было 20 мая, а Лариса все не появлялась. И не зво нила Инге. Както мы подумали и решили позво нить ей сами: вдруг у нее чтото случилось, вдруг ей плохо и нужна наша поддержка? Ведь мы знали многое о ее жизни и проблемах — она могла бы до верить нам свои новые беды. Инга звонила прямо с занятий. Трубку долго не брали. По удивленным 69

А. Казанцева

Лариса молчала и уткнулась в свои записи. Инга разглядывала его с любопытством: — Вы... Эээ... — Антон, — подсказал ей мужчина. — Спасибо, Антон, вы присаживайтесь, подож дите нас минут десять. Вы же не отнимете у нас свою красавицу? — Она любовно посмотрела на склоненную голову Ларисы. Антон слегка заикался и выглядел не очень уве ренным в себе, а оттого еще больше притягатель ным. Уходили они молча. То есть молчала Лариса, а он поглаживал ее по спине и заглядывал в глаза. Он всем своим видом заискивал и как бы извинялся, что приехал за ней без разрешения. После их ухода мы единогласно решили, что это Ларисин любовник, ну, или поклонник — кому как больше нравится называть такие отношения. Такой молодой, красивый, открытый, очень доброжела тельный, обаятельный мужчина. Ведь муж — ме шок с деньгами, непременно толстый, лысый, рябой, с близко посаженными маленькими глазками, ста рый. И с Ларисой говорит свысока, снисходитель но, пренебрежительно — уж он точно не стал бы за ней заезжать на занятия. Он в принципе не интере суется ее внутренней жизнью и переживаниями. 68

Домик для белки

вала, но решила узнать все про Ларису. — Вы в Монако летом, наверное, будете? Антон молчал с минуту. Он не сразу ответил на Ингин вопрос, но потом, набравшись, видимо, сил, серьезно сказал: — Я иду в отпуск в августе, поедем в Харьков к моим родителям, а на июньиюль отправлю Галку с Юлькой к ее сестре в Астрахань. У нас дачито нет своей, пусть там на фруктах посидят. Но Инга не унималась: — А во Владимир Галочка поедет? Она так за разила нас своими рассказами об этом городе. Так интересно... — щебетала Инга. — Извините, — хмуро проговорил Антон, — про Владимир ничего не знаю. Странно, правда, что она заразила, как вы выражаетесь, вас своими рассказами, потому что во Владимире она никогда не бывала. И вообще Галка не большой любитель путешествий. — Понятно, понятно, — заспешила прощаться Инга. — Спасибо, Антон, извините за беспокой ство. До свидания. Инга положила трубку и смотрела на нас. — Ну что? Что? — наперебой спрашивали мы, видя ее шоковое состояние. 71

А. Казанцева

глазам Инги и ее вопросам картина стала склады ваться. Мобильный телефон Ларисы взял Антон: — Ах, да, Инга, конечно, а Галочка в больнице... Да нет, все хорошо, не волнуйтесь. Мы каждую вес ну подлечиваемся. Такая плановая у нас госпитали зация. А телефон... — Антон явно мялся. — Ну, телефон доктор не разрешает. Чтобы не было ника ких внешних контактов. Этого требует лечение. По кой и изоляция. Инга растерялась и не знала, что говорить. — Хорошо, Антон, спасибо за информацию, а мы решили, что Галочка улетела к Стасику в Анг лию. — Куда? В Англию? К какому Стасику? — Как к какому? К вашему сыночку, который учится в Англии. — Инга, у нас нет сына, у нас с Галей дочка Юлечка, и она пока только в садик ходит. Инга смутилась, поперхнулась и пробормотала: — Извините, я, наверное, чтото напутала. Так много народу, знаете, всех не запомнишь. Прости те... Антон, а летом Галочка будет к нам ходить? А то мы составляем график, всетаки у нас группа, коллектив. Нужно учесть летние планы всех, — хотя никаких планов мы не составляли. Инга блефо 70

72

Инга отгрызла ноготь на мизинце, молча нажала две кнопки на телефоне, и мы услышали весь разго вор от начала до конца. Профессиональная привыч ка записывать разговор с пациентом на диктофон. А Инга была профессионалом. Хорошим психоте рапевтом. Опытным и вдумчивым. Так она сама считала. В ординатуре старая профессорша говорила ей: «Деточка, у вас сильно развита интуиция. В пси хиатрии это самое важное. Мы работаем на чутье, на ощущениях... Это же наука не точная... А вы, вы наделены этим Божьим даром восприятия посред ством чувственного анализа». Может, она ошибалась?

А. Казанцева

73

адик — мой не первый мужчина. Ну, даже и не второй. Вадик — просто мужчина. Он не пер вый, он единственный. У нас нет того, что называют романом, подразу мевая под этим качественный и регулярный секс. Но Вадик у меня в голове. И в теле тоже. Он там посе лился и, похоже, не собирается выезжать. Ну, еще бы, ему там вполне комфортно — с ним носятся как с писаной торбой, разговаривают, фантазируют, ис полняют все его прихоти и желания. Хотя их у него немного, к сожалению, он ничего не желает — он так самодостаточен, что ему не особо нужны любовь и забота окружающих. Он очень заполненный. А любовь должна куданибудь просочиться и найти себе лазейку, прижиться. А ему моя любовь как бы и не нужна особо. Любовь, она же может быть

Не первый мужчина

Не первый мужчина

А Вадик — он из тех людей, кто застегнут на все пуговицы. Ну, вы понимаете, о чем я... Он бы, конечно, никогда не обратил на меня сво его малого внимания. Я женщина не его вкуса. У меня бровь проколота — колечко там. И еще одно место проколото — там тоже колечко. Но это не видно, онто тогда еще не знал про второе колеч ко. И волосы покрашены в два ярких цвета, и джин сы ношу с дырами на коленях, и ботинки у меня, как копытца у лошадки — мохнатенькие и разделенные в области носка пополам. Больше они, конечно, по хожи не на лошадиные, а на копыта черта. А еще мне нравятся войлочные шляпы дурацкие — с ро гами, ушами и косичками, когда смешно и нелепо. И сумка у меня вязаная, растянутая, ниже попы ви сит. Но была корпоративная вечеринка, и все играли в шарады. Надо было задавать вопросы кому хо чешь из другой команды, и если человеку вопрос нравился, он начинал на него отвечать языком своего тела, проявляя себя, поактерски экспериментируя. Пробуя себя в актерскопантомимическом жанре. Так вот, я в записочке написала Вадику так: «А что вы станете делать, когда отрастите лапы?» 75

А. Казанцева

и жутко обременительной. Навязчивой и ненужной. Нет, моя любовь не такая. Я люблю его тихо. Ну, просто люблю, и все. И молчу. Я думаю, самое глав ное, что отличает настоящую любовь от псевдолюб ви, это принятие твоего объекта таким, какой он есть. Ведь, согласитесь, нельзя назвать любовью постоянное желание переделать и совершенствовать до идеала свою вторую половину, ну, или не свою, а чужую. Ну и, конечно, полное отсутствие собст веннических посягательств. Он не внимательный, не теплый, не дарит цветы, не срывает голос в порыве чувств, не читает твои мысли. Он все делает мимо ходом. Как удобно только ему. Свои дела превыше всего. Ну и пусть. Я полюбила его именно таким. А был бы он другой, так это был бы не он, а Павел Аркадьевич. А Павла Аркадьевича, как вы знаете, я не люблю, хотя у него как раз самые серьезные на мерения на мой счет. Любят — это когда хотят отдавать. Себя, свое время, свои эмоции. Если мужчина не тратит на вас эмоции, время и деньги, даже не надейтесь! Он безнадежен! С вами он не будет никогда — он не вкладывает в вас. А понастоящему мы ценим лишь то, во что вложили много сил, мыслей, души — так уж мы устроены, гомо сапиенсы. 74

76

Я зовусь дизайнером по интерьеру. Это Колька меня пристроил в фирму к Вадику. Колька — архи тектор, он делал им один проект, и благодаря его предприимчивости я оказалось в строительной ком пании, где Вадик — один из инвесторов и начальник юридического отдела. Я закончила Строгановку, факультет монументальной живописи — это мозаи ка, разные виды скульптуры и прочее. Заказчики бывают разные: когда я являюсь к ним, оценивая мой внешний вид, заказчики просят Вадика при

слать когонибудь «потрадиционней», и тогда на смену мне является незаменимый Виталий Бори сыч — гладко выбритый, чутко прислушивающийся к пожеланиям клиента. И все в нем безупречно: и драповое пальто моего деда, и котиковый ворот ник, и даже самая любимая модель шапочки нашего Политбюро, даже она не портит общего впечатления от внешнего вида Виталия Борисыча — ему можно доверять, свой!

Все предыдущие темы были бытового характера, касающиеся выбора марки машины, проведения до суга, выпивки или работы. Вадим поднял бумажку вверх и громогласно, как только он один может, строго и властно спрашивает, кто автор. Я испуга лась, но отпираться было бесполезно, и подняла руку. Не сводя с меня глаз, он подошел ко мне — я сидела. Встал передо мной на колени и широким, рабочим таким языком лизнул мои руки и прогово рил: «Хозяйка, мне бы того, погулять чуток!» — изобразив таким образом пса. Сказать, что все были потрясены — не сказать ничего. Мы так и удалились под всеобщие изумлен ные взгляды. Пришлось его выгуливать.

77

Вадик любит давать нам всякие нестандартные задания. Ну, например: «Даю три минуты, покажи те, для вас любовь — это как?» — на ходу скоро говоркой объявляет Вадик, входя в нашу комнату. Ну, поскольку все три девочки из отдела, которым руководит великолепный Виталий Борисович — человек на все времена, удовлетворяющий любые эпохи, все мы по своему жанру представляем собой рисующий контингент (Строгановка, МАРХИ и Тамбовское художественное училище), то нам, ко нечно, выражать свои мысли, чувства и эмоции при вычнее с карандашом и бумагой. Вадик крутит в ру ке зеленое яблоко: победителю — приз. У меня схематично изображенные мужчина и женщина бегут друг от друга в противоположные

Не первый мужчина

А. Казанцева

Не первый мужчина

в одно из окошек фигурки человеческого рода бес полые — на таком расстоянии как пол опреде лить? — но вроде как по очертаниям можно пред положить, что они слились в страстном поцелуе, ну, а может, и не очень страстном, а таком довольно ти пичном, предписанном инструкцией. Вадик мельком взглянул на рисунки моих коллег. А на мой смотрел долго. — Ну, понимаете, Вадим Игоревич, — я, как всегда, пыталась оправдаться, всегда я не понята окружающими, — я считаю, что настоящая лю бовь — это когда люди не бегут навстречу друг другу, а убегают друг от друга. Вадик не сводил с меня глаз. — ...Понимаю, представьте себе. Я тоже кое что понимаю... — проговорил он медленно, тихо, изменяя своей всегдашней манере иронизировать и подкалывать собеседника. Взгляд становился уже таким, что выдержать его было трудновато, и я от вела глаза. Он сжал в руке яблоко и, не сводя с меня глаз, вышел из комнаты. Унося рисунки с собой. Сашка закричала вслед: — Вадим Игоревич, куда же вы, а приз победи телю? 79

А. Казанцева

стороны, как в припадке ужаса: она — схватившись руками за голову, а он — прижав руки к груди. Между ними слабое подобие пламени. У Катьки — той, что Тамбовское училище за кончила, — часы висят, как на вокзале, круглые, допотопные такие, под ними стоит очкастый маль чик не первой молодости и прижимает к себе ма ленький потасканный букетик, явно купленный тут же, на вокзале, у бабушек, что везут цветочки с при города. У Сашки — она профессиональный архи тектор — дом на первом плане, изображению этого дома отдана вся Сашкина фантазия и идеи: дом при чудливый, с флюгером на крыше, вроде как у домов частной постройки, а в то же время окошек столько, будто это жилье для молодых семей в годы хрущев ской оттепели. Но зато перед домом есть сад и пар ковка — две машины уже стоят, и площадка дет ская, и деревца уже подросли, понятно сразу, что объект сдан и принят госкомиссией, иначе чего ради так благоустраивать территорию. В общем, Сашка увлеклась архитектурными изысками, ну, ей это простительно — столько в строительной сфере про работать, одни проекты только и мелькают перед глазами. Она же не художниканиматор. Но, уже вспомнив про заданную тему, одним махом внедрила 78

Не первый мужчина

щалось, что он из хорошей семьи. Хорошо воспи тан. Сейчас, в двадцать первом веке, такое понятие отсутствует. У нас люди не понимают, что значит из хорошей семьи, а моя бабушка придавала этому большое значение и часто спрашивала: «Какая у него семья?» Семейная преемственность. Домаш ний очаг. Фамильные достоинства. Всетаки сколь ко ни пытались навязать нам коллективный образ жизни, личность полноценно развивается в среде свободной духовной атмосферы. Индивидуальной, не навязанной извне идеологии. Воображение рисо вало заботливую маму, посвятившую себя полнос тью воспитанию единственного Вадюши: спецшкола с французским языком, посещение выставок и теат ров, поездки за границу исключительно с познава тельной целью, музеи и галереи, умно подобранная классика для подростка, фильмы, конечно, зарубеж ные, старые, с легким налетом эротики. Все подруги сына проходили проверку на маму. Потому Вадик до сих пор не женат. Так рассуждала я. И, конечно, не знала, что ошибалась. Никакой такой любящей, интеллигентной мамы не было, ну, то есть, изначально она была, конечно, но Вадик ее не помнил — мама умерла, когда Вади ку было четыре года. Отец жил замкнуто. С сыном 81

А. Казанцева

Вадим обернулся и, уже справившись с теми чув ствами, что нахлынули на него при разглядывании моего рисунка, разулыбался и приветливо, как все гда, в привычной манере легкой насмешливости ска зал: — Девочки, вы меня покорили, тут уже яблоком не отделаешься. И, крикнув секретарше Евгении, распорядился о шампанском. Поднимая бокал, не сводя с меня глаз, проговорил: — Предлагаю тост за любовь — такую разную, такую странную, но такую прекрасную. Меня пора довало одно, девочки. Вы себе представляете лю бовь всегда в паре. Для вас синоним слова любовь — это двое. Это хорошо. Значит, вам незнакомы муки неразделенной любви. Ято представлял себе, что ктонибудь нарисует мечущегося по кровати с гра дусником под мышкой, с полотенцем на потном лбу, небритого, одинокого, больного. Любовь ведь бо лезнь, а не радость какаято. У Томаса Манна, ка жется, в «Волшебной горе» герой развивает тему со седствования любви и болезни. Вадик был начитан, мне это очень нравилось. У меня по жизни высокие интеллектуальные запро сы к окружающим. Както тонко, неуловимо ощу 80

Не первый мужчина

А когда женился, Вадику было 16 лет, и Эдипов комплекс не миновал его. Первая его женщина — жена отца, мачеха. Неуравновешенная и ревнивая, она добилась того, что отец и сын разорвали свои отношения и были чужими почти двадцать лет. По этому Вадику пришлось все набирать самому — все то, что обычно дается семьей в качестве наследства или приданного — набор семейных традиций, по ниманий, главенствующих жизненных ценностей, уклад моральных и эстетических позиций и тот осо бый, присущий каждой отдельной семье, посвоему индивидуальный стереотип семейного счастья и гар монии. Но все это я узнала гораздо позже. Слишком уж поздно. А в данный момент Вадик, не пригубив шампанское, поставил бокал и покинул нас, удив ленных и озадаченных таким приступом романтич ности с его стороны. — Чтото колбасит босса, — проговорила, по чти не раскрывая рта, Сашка, старательно крася губы помадой и не отрываясь от зеркала. — Может, влюбился? — Круглыми глазами Катька уставилась на недопитую бутылку. Сашка прыснула: 83

А. Казанцева

справлялся один. К женщинам ходил, но никого не приводил к себе. «Самый страшный звук в мире, знаешь, какой? Это удары молотка, забивающего гвозди в крышку гроба. Это есть никогда. Конец. Он звенит, стучит в гулкой, морозной кладбищенской пустоте. Он раз носится по всему пространству. Еще у входа, едва пройдя кладбищенские ворота, вы уже чувствуете эти ритмичные удары с другого конца кладбища. Сейчасто, конечно, хорошо! Сейчас уже гвозди не забивают, а крючочки специальные на крышке есть. Придумал же ктото. Молодец, догадался. Дизай нер по гробам, — усмехнулся Вадим. — Улучшил прежние допотопные модели. Крышечку опустили плавно, закрыли. Застегнули. И вроде бы не так уж и страшно. Не безысходно... можно и открыть будто бы. Еще раз посмотреть... один... последний... маму когда хоронили, я все просил еще раз открыть — посмотреть, мне хотелось ее увидеть последний ра зочек, только один раз, на одну секунду... Я плакал и вырывался, меня держали взрослые. А отец ото шел сразу, как начали забивать, и пошел между мо гил кудато... не стал ждать, когда опустят, землю все бросать будут». 82

в малом, становится неспособен к великому». Ну, не знаю, как с великими делами, но с малыми у меня не складывается определенно. Уют моей однокомнат ной квартирки достигается за счет нестандартности планировки, множества сувениров, картиночек, вазо чек, мягких восточных подушек, ковриков и пледов. И за счет всегдашнего аромата хорошего кофе, ко рицы и миндального печенья. У меня гостям предлагается сидеть не на холод ном табурете, поджимая под себя зябнущие ноги, а полулежа, утопая в меховом покрывале, располо житься за низким журнальным столиком, капнуть на сахарок пару капель абсента, выпить глинтвейна и закурить, не покидая своего нагретого места. Но в ожидании Вадика я изменила своим привычкам. Я сумела приготовить пару салатов, испекла пирог (чуток подгорел, но это ничего), пожарила мяса. Выбрала вино. И все удивительным образом серви ровала. Ну, в этом я спец, как ни крути! Музыка, свет, стол — все было на высоте. Вадик обещал приехать к девяти. В десять его не было. В одинна дцать я написала ему эсэмэску с уточнением адре са — вдруг он заблудился. Я закуталась и стояла на балконе. Стол был накрыт. В два часа ночи я реши 85

— Ты что, мать? Кто? Вадик? Да он циник та кой, что любому фору даст. Он не может влюбиться по определению. Вадюша — циник. Настоящий ци ник, без предрассудков и сантиментов. Циник по убеждению, а не по неведению. В Сашкином сорвавшемся голосе и в этом поры ве почувствовалась свежая, еще не залеченная рана от очень недавнего романа. Катя подняла глаза к потолку, как бы давая тем самым понять, что ее не касаются отношения шефа с присутствующими и она о них не догадывается, и вслух произнесла: — Но у него такие грустные глаза, чувствуется, что ему одиноко. Катя — немножко недалекая девушка с нормаль ным, я бы сказала, ожидаемым интеллектуальным багажом для девочки ее круга и, очевидно, лишенная опыта общения с мужчинами старшего поколения.

84

Я мало приспособленный к хозяйству человек. Если мне дать задание засолить огурцы или запечь ягненка в белом вине, то, конечно, я провалю это дело с самого начала. Ну, не умею готовить, шить, вязать и убираться. При этом всегда себя успокаи ваю изречением мудрых: «Кто слишком усерден

Не первый мужчина

А. Казанцева

Не первый мужчина

ровая банка с огромным букетом. Сборная солян ка — лилии, розы, хризантемы, ирисы — все под ряд. Не от души. Всетаки для девушки с художе ственным содержанием можно было бы изобразить чтонибудь более оригинальное. Слышу в коридоре быстрые шаги высоких каблуков и, не успев еще до думать свою мысль, одним махом хватаю банку и ставлю ее на стол к Сашке. Оказывается, я — ин триганка! У меня сразу улучшилось настроение. По смотрим, как выкрутится Вадик из такой щекотли вой ситуации. Через секунду дверь распахивается (как все вовремя я успела!), стоит румяная, холод ная Сашка и стягивает берет с головы. Если бы вы видели ее глаза, когда она увидела этот букет! Они были такие детские, такие счастливые! Она защебе тала, поглаживая лепесточки, нюхая их и на ходу раздеваясь: — Ой, какие хорошенькие, вы, мои миленькие, замерзли совсем! Хотя цветы были не замерзшие вовсе, вполне прилично держались — еще не растворился в воде антибиотик, поддерживающий их природную красо ту. Сашка обернулась на меня и вроде как небреж но, будто цветы на ее столе — дело обыденное, спросила: 87

А. Казанцева

лась убрать со стола. В четыре он прислал эсэмэску: «Прости. Не смогу». Ну, я понимаю, что он занят. Он деловой чело век. Что взять с меня? Это у меня есть время меч тать и размышлять. А у деловых людей на это нет времени. Как говорит моя мама, гусь свинье не това рищ. А ночью может быть много важных дел продела но. Можно подписывать договор с подрядчиком, можно рассматривать условия участия в тендере по выбору земли для строительства, можно оформлять кредит в банке, можно обсуждать на совете дирек торов сроки прохождения госкомиссии, можно ру гаться с проектировщиками, которые не внесли необходимые поправки в проект вовремя, можно оформлять отвод земли, можно встречаться с газов щиками, дорожниками и прочими важными людьми. Только на один вопрос я не могу ответить: стоит ли добиваться любви человека, который ко мне безраз личен? Утром так было тяжело идти на работу. Стыдно. Будто не он меня продинамил, а я чтото сделала не хорошее. Подходя к офису, увидела его машину. Он уже здесь. Но она вся занесенная снегом. Значит, на ней он не уезжал. На моем столе стояла трехлит 86

ду, когда до меня долетели обрывки фразы Вале ры. Как все плохо воспитанные люди, он говорил громко: — Что самое страшное? — очевидно, он про дублировал Ольгин вопрос. — Самое страшное, — он растягивал слова для придания им большей зна чительности, — это стрелять, когда глаза у них не завязаны. Я уже держалась за ручку двери и тянула ее на себя. Мне нестерпимо хотелось обернуться, остать ся, дослушать до конца эту ужасную реплику. Но я уже выходила из курительной, ничем не обнару жив, что подслушала. И всетаки я обернулась. Ольга стояла, плечом прижавшись к стене, и смот рела на Валеру с легкой улыбкой, сигарету держала, красиво откинув левую руку в сторону. По ее взгля ду было понятно, что она не вникает в суть разгово ра. Валера был героем в ее глазах, и она любовалась им. В кого стреляют, когда у них завязаны глаза? Только в пленных. Значит, Валера расстреливал пленных. По спине стекали струйки пота. Я шла на свое рабочее место, еле передвигая ватными нога ми. Вот она — малодушная человеческая природа. В упор, глаза в глаза, никак — страшно. А если глаз не видно — это ж как в спину. Тебя не видят. Мы, 89

— Откуда? Я в молчании пожимаю плечами и тут краем гла за вижу у себя на столе мокрый след от банки, неза метно рукавом водолазки вытираю и прикрываю пу стое место блокнотом и папками. Сашка помчалась к Вадику благодарить за цве ты. Я немного нервничала, боялась, что он меня за ложит и скажет, что цветы предназначались мне, а не ей. Но Вадик вышел из ситуации с достоин ством, не впутывая меня в эту историю. Он сказал Сашке, что, мол, прости, Саша, вероятно, я должен был подарить тебе цветы, но, увы, не сделал этого. Цветы я тебе не ставил на стол. Извини. Сашка вернулась расстроенная до невозможности. Видно, она еще не «переболела» Вадиком. Катька стала ее успокаивать: у тебя тайный поклонник завелся. Но Сашка уже не реагировала, ей никто не был нужен так, как Вадик.

88

В курительной было шумно. Я стояла одна, а все, как это принято, парочками и компаниями. Когда ушли юристы и бухгалтерия, остались только я и ох ранник президента компании с его пассией Ольгой из финансового отдела. Я уже тушила сигарету о бор тик высокой урны и поворачивалась лицом к выхо

Не первый мужчина

А. Казанцева

Не первый мужчина

На меня это оказало такое огромное впечатление, что даже встреча с Вадимом показалась чемто со вершенно будничным и привычным. Я рассказала Вадику, что слышала. Он не удивился, не вскрик нул, не подпрыгнул, не ругнулся, не скривился — Вадик вообще был непробиваем. Мне кажется, что его ничем нельзя удивить или хотя бы пошатнуть его повседневное спокойствие и равновесие. — Я слышал, что он воевал в Абхазии в... сейчас я тебе скажу, в каком году. Да вот совсем недавно. Хотя как недавно, почти десять лет назад. — Ва дик замолчал и, поглаживая меня по спине (мы ле жали на моем диване одетые), тихо, так тихо, что я все время переспрашивала, заговорил. — Знаешь, меня больше всего удивляют не человеческие по ступки, а то, какой люди придают им ореол. Ореол своего величия, своей правоты. Как они могут об этом говорить? Это же замаскированная похвальба, прикрытая тенью вымышленного страдания. В ку рительной, за праздничном столом, перед подвы пившими подругами люди гордятся своей силой и правом — только Божьим правом, ему одному до ступным, — лишать жизни других. В этом они ви дят свою исключительность. Раскольниковский комплекс... блин. 91

А. Казанцева

люди цивилизации, так привыкшие быть постоянно оцененными обществом, уже не можем иначе. Если никто не видит, что ЭТО делаешь ТЫ, и то, как ты это делаешь, то, пожалуй, и ничего. Без свидетелей можно. Я знала, что Валера то ли воевал, то ли слу жил в какихто войсках. Меня никогда это не интересовало. Он возбуждал интерес только у жен щин определенного круга. Валера — самец, высо кий, накачанный, с чересчур длинными для человека руками, что заставляет, взглянув на него, признать дарвиновскую теорию без сомнений. Глаза посаже ны близко, и нос неправильный и явно перебитый не единожды. Брови густые. Он все время улыбается, разговаривая с женщинами. Этим он выдает свою несомненную уверенность в собственной неотрази мости. Ему кажется, что его хотят все. Он считает себя невероятно притягательным сексуально. Его функции в компании сводятся к открыванию дверей шефу, сопровождению его от крыльца дома до крыльца офиса и присутствию в качестве щитовой заслонки на публичных мероприятиях. В последнее время Валеру научили носить костюмы, но когда он не на выезде, ему попрежнему комфортнее в тон ком джемпере, заправленном в джинсы — так он чувствует себя в своей тарелке. 90

Не первый мужчина

ным разговором. Я, конечно, догадался спустя много лет — образовалась такая тишина, такая немая брешь в шумном, громком застолье, что невольно ухо среагировала на ту речь, ради которой, очевид но, молчали все окружающие. Марина Андреевна говорила: «Я им тут же голо ву скручиваю. Хрясть — и все». Наверное, она по казала движением рук, как ловко это проделывает, но ято не видел за стенкой. «Чтоб не кричали. Женщину не мучили своим криком. Для женщины это так мучительно — слышать, как ребенок живой плачет». Тишину прервал голос Веры Моисеевны, она слегка картавила, поэтому я сразу узнал ее: «А слышать этот хруст сломанных позвонков, от этого звука женщина не сходит с ума?» — «У эмб рионов, — это уже говорила моя бабушка, она дет ский ортопед, — кости мягкие, они не хрустят с таким треском. Они наподобие жил. Они мягкие, беззвуч ные. Тянутся и гнутся». Мне показалось, что этой фразой бабушка заступалась за Марину Андреевну. Но, может, мне только показалось, скорее всего, она говорила как профессионал, констатировала факт состояния детского скелета. Ведь за столом были не все врачи, была портниха Галюша — виртуоз, на которую молились все женщины, потому что она 93

А. Казанцева

Я молчала, чувствуя, что за этим последует ка което продолжение... Вадик, помолчав, продолжил: — Мне было семь лет. Было восьмое марта, и я остался у бабушки. Конечно, в такой день отцу было не до меня. Бабушка недавно овдовела и при нимала у себя не совсем подруг, а больше соседок. Она жила на «Аэропорту», рядом с поликлиникой Литфонда. Дом был блатной — для писателей и вра чей, что обслуживали этих писателей. В детстве я писал коротенькие рассказы. Бабушка никогда их не читала, но одобрительно кивала головой. И шу тила: «Пиши, пиши, здесь все пишут — атмосфера тут такая писательная...» И вот восьмого марта женщины, немолодые, одинокие, кто сознательно, кто вынужденно сидели за широким бабушкиным столом, нахваливали ее се ледку под шубой, пили водку и говорили, говорили, смеялись и всхлипывали. Все было как обычно. Я сидел в проходной комнате, возился с конструкто ром и не прислушивался к их разговорам. Но слова Марины Андреевны долетели до меня, и я вслуши вался в них уже напряженно, боясь пропустить хоть одно слово, пытаясь уловить ее интонацию: что это — сожаление, жалоба, грусть, гордость? — и не понимал, отчего вдруг я так заинтересовался застоль 92

Не первый мужчина

Было поставлено на поток. Разумеется, только по знакомству. Только своим. Был пароль даже смеш ной — «от тети Маши». На маленьких сроках она делала массаж матки, он был запрещен в медучреждениях, так как часто вызывал кровотечение, а на больших — аборт клас сический. А что было делать? Люди в годы застоя так же, как и сейчас, занимались сексом. Марина Андреевна была очень падка на деньги. А такое удовольствие, как аборт с обезболиванием, стоил приличных денег. Ну, от срока, конечно, зависело. Цена колебалась от 25 до 50 рублей. Марина Анд реевна собирала антиквариат. У нее было богато в квартире. С мужем она развелась еще в молодос ти. А дочери сделала кооперативную квартиру на Ленинском. Так вот, както приехала к ней пара молодых со всем ребят сказали, что им по двадцать лет. Но ему то, может, и было девятнадцатьдвадцать, а девчон ке — ну, семнадцать, не больше. Марина не хотела их брать. Девчонка все время плакала, парень был тоже сильно напуган. Марина отказалась, сослав шись на юный возраст. Парень положил бежевую купюру с портретом Ильича на трюмо в прихожей. Марина засомневалась. Парень достал чеки. 95

А. Казанцева

умела создавать одежду эксклюзивную, утончен ную, и ее неиссякаемая выдумка позволяла одевать в разнообразные наряды женщин разной комплек ции и разного возраста. Сейчас бы сказали, что она может создавать свой стиль. Но в те годы этим сло вом применимо к гардеробу еще не пользовались. Была Анжелика Эдуардовна, заведующая столо вой, что в Столешниковом переулке. Пельменная. Человек не просто нужный, а прямотаки необходи мый в те годы. Ну, и еще какието две или три жен щины, помоему, из поликлиники. Этого я уже не помню. После этого все заговорили как ни в чем не бывало, но скоро разошлись. Признание подвыпив шей Марины Андреевны лишило меня сна. Едва дождавшись ухода гостей, я подошел к бабушке. Ба бушка была человеком деловым, лишенным пустых сантиментов. Она не делила разговоры на детские и взрослые, а потому объяснила мне, что речь шла об умерщвлении зародышей во время аборта на позд нем сроке. Ее потом посадили. Вадик склонил голову ко мне. И провел пальца ми по пуговичкам на моей рубашке. — Но не за скручивание голов, а за нелегальные аборты в домашних условиях. Она занималась этим. 94

Не первый мужчина

Марина торопилась, якобы парень психовал, подхо дил к двери, сопел, стучал, кашлял, спрашивал, а когда расковыряла, он вдруг ворвался и стал исте рить: «Даша, давай оставим, это наш ребенок». В общем, одно известно, что кровотечение оста новить Марина не смогла — затыкали, чем могли, девчонку в охапку, и в больницу... рассказала, какая ближе всего... «Про меня ни слова. Началось, мол, дома, в ванной». Парень дотащил ее до машины, пристроил на заднем сиденье, зима была — пока прогрелся, пока стекло отпотело заднее, дворники не справлялись — почистил вручную лобовое, раз ворачиваться стал, выехал со двора на Садовое... в общем, девочка остывала уже. Он в припадке ужа са тормозит у первой будки. Помнишь? — Вадик повернулся ко мне всем телом и поменял руку под головой. — Нет, ты, конечно, это уже не застала. Раньше стояли на наиболее оживленных централь ных улицах стеклянные будки, высокие такие, как гнездо, туда забираться надо было вверх, карабкаясь по лестнице, и там сидел гаишник, у него была рация. Ты, кстати, какого года? — Я? — Я так слушала Вадика, что даже не по няла, что он про меня саму спрашивает. 97

А. Казанцева

— Что? — переспросила я. — Ну, чеки, помнишь, были в «Березку»? Че ков было много. Можно было купить хорошие ита льянские сапоги или пальто на осень. Марина решительно выдохнула и, сгребая деньги в кучку, проговорила: «Пошли...» Надо сказать, что деньги она всегда брала вперед, не суеверная была. В большой столовой стояла китайская ширма с бе лыми лебедями, туда и отправили зареванную дев чонку. Парня она посадила в кабинет и включила ему маленький японский телевизор. Цветной. Уже скрываясь за дверью, крикнула ему, как старому знакомому, «тыкая» (деньги давали право на паниб ратство): «Кофе на полке. В холодильнике колбаса. Ешь, не стесняйся. Мы нескоро закончим». Парень молчал. Она вернулась: «Виски в серванте. Нали вай. Рюмки в баре». Парень, не глядя на нее, про бурчал: «Я за рулем». Она восхищенно подняла на него брови. Зауважала. Такой сопляк, а уже на ма шине. Мальчикмажор. Ясненько. И, напевая, дос тавала из комода зеркало, кюретку и расширитель. Короче, что там у них произошло, никто толком не знает. Говорят, будто девчонка, кстати, ей сем надцать лет было, 10й класс, выпила пачку пости нора — разрыв матки обеспечен. А кто говорит, что 96

Не первый мужчина

Вадик потянулся за чашкой. — А Мариночку Андреевну посадили. Такое дело было на всю Москву. У нее при обыске кни жечку нашли. Записную. А там телефончики. Их сверятьпроверять. А у тех тоже Мариночкин теле фончик и подписано: тетя Маша. Так и клиентки на шлись все Маринины. Дамочки высокого полета. Много тогда голов полетело с плеч. Контингент ка кой был! Богатые женщины. Любовницы крупных чиновников, директоров, госаппарата, дипломатов всяких, артистов и прочей советской элиты. — Ва дик приподнялся и сел, потягиваясь. — Знаешь, это такая природа человеческая... нет, скорее нече ловеческая, что люди лишают жизни других людей и искренне верят в свое полноправие, в свою упол номоченность такие дела вершить. Скручивать голо вы младенцам, расстреливать пленных, а потом рас сказывать об этом, затягиваясь сигареткой, запивая водкой и закусывая селедкой. Они думают, что они исповедуются. Облегчают свою совесть. Но они не знают, что исповедь происходит в другом месте и не под любопытные взгляды подвыпивших сотрапезни ков. Знаешь, рассказ такой есть у Кафки. Подобное поведение героя. Как называется? Ну, порусски 99

А. Казанцева

— Ты, ты. — Вадик ласково щелкнул меня по носу. — Я — восьмидесятого. — А, ну вот... а на дворе стоял декабрь 1975 года. Ну, парень пулей к нему: так, мол, и так дело. Тот мигом на кнопочку нажимает и вызывает наряд по указанному адресу. Марина Андреевна еще инструменты убрать не успела. Деньги под па тефоном так и лежали аккуратненькой кучкой. Пока возилась с кровью, отмывала, ванну и палас чисти ла, полотенца застирывала, так ее и взяли — с по личным, как говорится. Парень был головастый, мо лодец, первокурсник юрфака, все прикинул: если девочку мертвую в машине его отца обнаружат, на кого ляжет вся вина? Правильно, на него, да еще и отца с должности снимут. А папа его не хухры мухры был — не последний человек в МВД. А так вся вина на врачихе — подпольные аборты, это куда ж годится? Процесс такой закатят, а потом шу миха уляжется, тогда и про папу его позабудут все. Одно мальчик не учел как юрист, а должен был. Моральной ответственности. Ребеночкато кто ей сделал? Он. Сынок дипломата. А девочка несовер шеннолетняя. Тоже под статейку, молодой человек, попадаете. Ну, что с ним там было, я уже не знаю. 98

Не первый мужчина

дей, игл, шипов (специально задуман разный диа метр колющего устройства). Борона не так просто для мучения ездит: ее если настроить правильно, она надпись на теле выводит, каллиграфически выверен ную, — закон, который нарушил данный несчаст ный. Например, борона может написать: не груби начальству! Беспрерывная работа машины рассчитана на 12 часов. Изобретатель — головастый, видать, му жик был, так все соорудить, у него куча чертежей и не один год работы ушел на создание предмета своей гордости. Он сам и судья был в этой захолуст ной колонии. Он ее сам лично чистил, протирал мас лом, смазывал шестеренки. И ремни собственноруч но застегивал на осужденных. Его печалило только то, что иногда она начинала барахлить, а достать за пасные детали оочень трудно. Он — изобретатель, исполнитель, вдохновитель и творец. Свою работу он боготворит. Гордится собой, своим аппаратом, своим трудом и превосходной исполнительностью. По вы ходным собирается весь маленький гарнизон по смотреть, как проходит казнь, ну, это при условии, если жара изнуряющая не стоит. Этот человек вы полняет свой долг ответственно и получает глубокое удовлетворение и радость от своего труда. Вот тебе 101

А. Казанцева

я не знаю, как бы его перевели, я читал его поне мецки... означало «Исправительная колония». — Вадик был в этом весь. Пижон. Даже в момент ду шещипательных разговоров он не мог не похвалить ся своими достоинствами — великолепным знанием иностранного языка. — Там суть в том, что в колонии был придуман аппарат для казни. Виселица, кол, электрический стул — все это детские забавы по сравнению с этим изобретением. Устройство таково... — Вадик при поднялся и стал руками в воздухе описывать прин цип действия, габариты и механизм, словно сам был свидетелем его работы. — Лежанка, покрытая осо бым родом ваты, не пропускающая кровь. Если бы кровь капала, то механизм мог бы поржаветь! Это важная деталь! Осужденного, раздетого догола, привязывают ремнями лицом вниз, а в рот вставля ют кол такого размера, что он не позволяет жертве прикрыть рот, то есть стоны исключены. И тело медленно вращается вокруг, как мясо на вертеле. На заднюю и переднюю поверхность тела, вообще на каждый сантиметр тела человеческого, — Вадик проводил рукой по своим ягодицам, животу и бед рам, — при каждом повороте машины наезжает так называемая борона, состоящая из острейших гвоз 100

Не первый мужчина

чется спросить: «Чем же вы, голубушка, так его ра стянули?», но это было секундное такое восприятие, ведь понятно, что красота или уродство — если к этому привыкаешь, то очень быстро, и уже потом совсем не замечаешь. Когда она открывала рот — а правильнее сказать, что она его не закрывала во все, — то делалась похожей на щелкунчика. Но о вкусах не спорят. Что уж тут и говорить. К Вадику она обращалась ласково, внимательно, абсолютно не применяя ни малейшего кокетства. Подружески. Рамки были установлены ею, и это было тоже оче видно. Вадик привел меня как свою подругу, и она проявляла ко мне повышенное внимание. Даже за искивала в дружелюбной форме. Все то, что о ней рассказывал Вадик, у меня никак не состыковыва лось с видимым мною человеком. Домашняя обстановка, куча детей — мал мала меньше. У нее все время на руках то самый малень кий, то средний мальчики, она носится с ними так умело и шустро, при этом не обделяя никого своим участием, за всеми гостями ухаживая, подкладывая еду, на ходу расспрашивая, и реагирует так не фор мально, явно успевая погрузиться в короткий диалог. Общее впечатление от общения с ней — это море 103

А. Казанцева

и кафкинская история, — Вадик поднялся с дивана, разводя руки в стороны и разминая плечи, — о че ловеческом желании взять Высшую миссию на себя. Лишать жизни можно поразному. И каждый ис пытывает при этом смесь разных чувств — долю восторга, ощущение вседозволенности, страха, со мнений, угрызений совести, ужаса, раскаяния, ну, последнее — это уже в зависимости от личной внутренней организации: комплекса моральных и этических составляющих.

За эти три месяца я чтото узнала о Вадике. На пример, о том, что у него есть женщина, которую он... он не произнес слово «любит», а опустил низко голову, налил еще водки, закашлялся и подытожил: «Вот такие пироги». У них был бурный и короткий роман, и, судя по всему, она его бросила, то есть сде лала другом дома, что для женщины одно и то же. Умные бабы так всегда и поступают: когда как лю бовник он уже не радует, а как просто мужика хоро шего терять жалко — пусть переходит на скамью запасных, то есть друзей. Она — поэтесса, мать троих детей. У Вадиковой избранницы непомерно большой рот. Прямо до неприличия. Глядя на него, так и хо 102

Не первый мужчина

я работаю поэтессой». Все точки над «и» поставле ны. Мужчины, имейте в виду и не рассчитывайте на большее, чем то, что я могу у вас взять. Я — поль зователь. В чемто, конечно, Вадик был прав — она, по добно вампиру, высасывает и бросает за ненадобнос тью. В этом смысле мужчина для нее — объект для получения чувственного опыта. Она такой пожира тель эмоций. Думаю, что именно поэтому у них и не получилось; такие дамочки, как правило, нуждаются в отношенияхподпитке, чаще мы употребляем при лично красивое слово «вдохновение», но это лишь бледный синоним истинного слова «подпитка». Вспыхивают быстро и так же быстро гаснут. Страсть, всплеск, порыв — он не смог держать ее на пике. Полета не хватило... Вадик чувственно неразвит, для него важно поко паться в душе, поговорить поразмышлять, обсудить, а секс... он как бы полагает, что уделять сексу боль шое внимание и время — это както несерьезно для людей интеллектуального склада. Мол, так мы тон ко устроены, а секс — прерогатива людей плебей ской части населения. Я люблю фантазировать, экспериментировать, с удовольствием пробую новое, а Вадик традицио 105

А. Казанцева

обаяния, детской непосредственности, какойто тро гательной искренности. Вадик представлял мне ее как роковую женщину. Такую леди Вамп. Просто сводящую с ума за долю секунды. Ничего подобного не было. Я решила, что Вадик создал себе образ, совершенно ей не соответ ствующий, но когда открыла ее сайт в Интернете, то снова увидела другого человека. Стихи были прон зительные. До чрезвычайности надрывные. Прямо слышался такой стон, такая боль за ними. Она, бе зусловно, следовала цветаевскому высказыванию, что каждый стих — это дитя любви. Все о любви или о нелюбви. И круговерть мужчин, которые вы зывали у нее такой поэтический фейерверк, был не узким. Это чувствовалось, хотя все было тонко, скользяще, и грань нельзя было нащупать, но она осязалась както на подтексте. Теперь я понимала, почему она оставила Вадика, который только что раскочегарился, а она уже остыла. Они не совпали. Ей нужна только страсть. От страсти рождаются стихи. Ну, у нее еще и дети. А Вадик задуман при родой для долгосрочных отношений. С замедленно развивающимися событиями. Ей так не надо. Эпи граф к ее последней книжке говорит сам за себя: «Я люблю только своего мужа, а остальное... это 104

Не первый мужчина

ниями, чувствами! Показывать ему новые рисунки, обрадовать неожиданно появившейся почкой — та кой ранней и оттого еще более ценной в холодной апрельской Москве, угостить моим фирменным пи рогом с брусникой, завести пластинку Вертинского, старую, шипящую, на настоящем бабушкином пате фоне. Иногда иду по улице, и чтонибудь необыч ное, такое волнующее, приятное — целующаяся па рочка или отражение солнца в огромной луже — и мне так нестерпимо хочется крикнуть: «Вадик, смотри!» Чтобы он тоже испытал прилив счастья от таких простых и оттого наиболее дорогих мгновений. Самые бесценные вещи — небо, солнце, молодость, любовь, дети — все это дается нам даром. А на все остальное, суетное и ненужное, мы тратим свою жизнь, свои силы и время. У меня так часто бывают приливы, нет, не приливы, лучше сказать — наплы вы, да, именно наплывы счастья безудержного, пе реполняющего, кажется, брызнет сейчас через край. Я все думаю о том, почему радостью, счастьем не делятся, не демонстрируют окружающим, а тща тельно скрывают внутри себя. Несчастье принято обнародовать, сообщать о нем каждому. Это в по рядке вещей. Я поняла! Счастье ведь хрупко и непо стоянно, его страшно расплескать, а несчастье — 107

А. Казанцева

нен и, я бы даже сказала, консервативен в сексуаль ной сфере. Не совпадаем мы и по темпераменту, сексуальный репертуар у него довольно узок, это обидно, конечно. После этого прошел месяц, мы с Вадиком практически не виделись, если не считать кратков ременных случайных столкновений в коридоре, на лестнице и в лифте, но они ограничивались кивками и дежурными улыбками. Вадик не считал нужным отчитываться и объяснять, почему не приехал на ужин. Я не обижалась. Я его любила. Разве можно обижаться на нелюбовь? Это же чувство доброволь ное. Както я выходила из офиса, он сидел в машине и настойчиво предлагал подвезти. Я не хотела очень, и не только потому, что не накрашена была и выгля дела, мягко говоря, не очень, но я и не знала, о чем с ним говорить, словно мостик, построенный между нами, рухнул. Я так много говорила с ним мысленно и так привыкла к его молчаливому присутствию в моей жизни, что как и что делать с реальным Вади ком, уже не понимала. Самое частое слово, которое я говорила ему мысленно в течение дня, это глагол в повелительном наклонении «смотри!». Мне все вре мя хочется делиться радостью, эмоциями, впечатле 106

Не первый мужчина

Начинает говорить он сам. Но мы говорим не впопад. И думаем невпопад. Мы молчим о разном. Каждый о своем. Не хочу. Лучше уж оставаться с Вадиком мысленным, молчаливым. Внимательно меня слушающим. Безусловно, у меня конфликт между моей сущ ностью и демонстрацией себя. Иными словами, у меня двойная природа. Ну, так бывает. Когда че ловек испытывает на деле совсем иные переживания, чем демонстрирует окружающим. Психологически и духовно устроен тонко, а производит впечатление толстокожего чурбана. Это от неумения себя пре зентовать согласно своим внутренним ощущениям. Бывает и обратное. То, в чем так часто заблуждают ся мужчины, полагая, что девушка — эмоциональ ная, умеющая переживать и чувствовать, а на деле она оказывается попросту истеричкой с явным синд ромом скрытой психопатии. Но Вадик разглядел во мне эту двойственность. Он меня, как выражаются современные психоана литики, «считал» верно. У его поэтессы тоже конф ликт, но она так органична и так сглажена в обоих полюсах своей натуры — многодетной матери се мейства и любвеобильной светской дамы. 109

А. Казанцева

оно, к сожалению, приходит и никуда уже не девает ся, остается навсегда. Иными словами, у меня неудовлетворенное же лание разделить с ним чувственное восприятие жиз ни. Вместе слушать, как капли дождя бьются о ме таллический подоконник, вместе вдыхать запах пряной, только что скошенной травы, вместе смот реть телевизор, ведь я не знаю его в обычной жизни, не знаю, как реагирует он на простые, обыденные вещи, восприимчив ли он эмоционально. И вот мы сидим в машине, а слов у меня никаких нет. А ведь я так много говорю с ним в течение су ток. Может, истратила весь свой словарный запас? Слова — они тратятся. Как деньги или как время. Сначала их многомного. Они складываются между собой, как пазлы, образуя иногда красивый, а вре менами довольно банальный узор. Их хватает на монологи, на стихи, на письма, а потом... потом они заканчиваются, ведь их запас не безграничен — и вот их нет уже совсем ни одного. Только молчание. Вместо слов — тишина. И тогда в диалог вступают мысли. Если очень захотеть, мысли можно услы шать. Можно научиться читать чужие мысли, но, поверьте моему опыту, это так печально! И вот я с Вадиком молчу. 108

Не первый мужчина

вспыхивал. Конечно, как ни грустно мне было со знаваться в этом, но я объясняла все очень про сто — потому что ко мне у него не было чувств. Он любил свою поэтессу — вот с ней, наверное, у него получалось огого! Она была удивительно сексапильная особа. От нее просто пахло сексом. Рядом с ней нельзя было думать ни о чем, кроме секса. В изгибе головы, в по ходке, в ее смехе, в том, как она налегке, одним пальцем дотрагивается до вашей руки или колена, желая чтото особенно подчеркнуть в разговоре (впервые в жизни мне пришло в голову, что опыт с женщинами — это то, чего мне, пожалуй, не хва тает для познания собственной сущности), — все это было сигналами ее ненасытной сексуальной игры. Однажды Вадик, лежа на моей низенькой ку шетке и потягивая приготовленный мною молоч ный коктейль, неожиданно, без всяких предисловий сказал: — Мне тяжело заводить романы, я надломлен ный человек. У меня не складывается ни с кем. Я присела на корточки перед ним и взяла в обе руки его пятку. Но он не видел и не слышал меня. Он будто говорил сам с собой. 111

А. Казанцева

У меня была сексуальная зависимость от Вадика. Я представляла все только с ним. Разумеется, в моих фантазиях Вадик был куда более изощрен и динамичен, чем на деле. Только прикасаясь голо вой к подушке, я тут же видела его руки — боль шие, ухоженные, такие руки бывают только у людей умственного труда. Пальцы не тонкие, медлитель ные, ладонь широкая. Очень чувственные руки. Ка залось, умей он пользоваться ими как следует, остальные части тела и не пригождались бы. Но Ва дик не стремился занять их и дать положенную им работу. То же было и с губами. Вы же знаете сами, как много зависит от формы губ, их объема, по гу бам вообще можно составить психологический порт рет человека. Вот у Вадика они были совершенные, ну, сказать про мужчину «пухлые губы» както вульгарно, они были полные и эротические. Слово «рот» всегда меня ужасно смущает. Пожалуй, это единственное слово в нашем языке, произнося кото рое вслух, я краснею. Мне представляется оно неве роятно сексуальным. Прямо до неприличия. Сколько ни пыталась я заменить Вадика иными мужчинами, ничего из этого не выходило. В чем бы ла загадка? Почему? В нем не было огня, не было даже полагающегося ситуации энтузиазма. Он не 110

Не первый мужчина

Я хотел, чтобы к ней относились с уважением, чтобы было комфортно и не страшно. Я же не мог присутствовать в родблоке, тогда это еще было не принято. Отец ее, мой тесть, настаивал, чтобы Зема летела к ним. Он обещал все организовать по выс шему классу. Еще бы, он был мэр города Момбаса, это в Кении, — пояснил Вадик. — Но я категори чески был против. Даже не хотел слышать об этом. Какаято слаборазвитая африканская страна, где вакцинто нет, элементарные прививки детям не де лают, — и туда ехать. К тому же Америка! У ребен ка было бы гражданство! Это все. Это защита от ар мии. Какой дурак! Разве можно строить планы на такое далекое будущее? У нее был срок семнадцать недель. Живот только начинал появляться. Вадик лег на живот и уткнулся лицом в сложен ные руки. — А где вы познакомились? — спросила я. — Мы с ее братом учились вместе в РУДН, ну, Дружбы народов. Вместе тусовались. Дружили. В конце четвертого курса он пригласил меня к себе в гости на зимние каникулы. Все были тогда нищие. У меня не было денег на дорогу. Но отец Родика все оплатил. Меня встречали, как принца. Друг старше го сына! Из далекой снежной России. Коммунисти 113

А. Казанцева

— Моя жена. Она погибла. — Он замолчал и, выдохнув, быстро сказал: — Ее убили. Жестоко. Она стояла за визой. У меня в шкафу висит ее сва дебное платье. Наше. — Вадик зачемто доба вил, — белое. Она... Она летела, то есть хотела ле теть... Тьфу, да это не она, а я — я хотел, чтобы она летела в Америку рожать, был договор с одной очень хорошей частной клиникой в Техасе, этот штат во обще по части медицины силен. Был 1992 год. В Москве было плохо. Голодно. Бедно. Медикамен тов не было. И частных учреждений еще не появи лось. Я опасался, что в роддоме заразят ребенка ка койнибудь гадостью или будут роды стимулировать. И вообще не представлял, как такую нежную, юж ную женщину можно отправлять в наш совковый роддом, где с порога наряжают в застиранную, сильно видавшую виды накрахмаленную сорочку, дырявую, грубо лишая всякой попытки интимности, ставят клизму в компании таких же беззащитных, испуганных, оторопевших от невиданной и не ожи даемой боли начавшихся схваток женщин. Где с мо мента, как переступил порог роддома, ты теряешь всякое лицо, имя и возраст. Ты просто женщина, и к тебе так и обращаются, пока не выйдешь на бе лый свет обратно. 112

Не первый мужчина

Мальтина умерла в родах. Зема была похожа на нее как две капли воды. Мальтин не женился и не был замечен в связях с женщинами. Но у них там все по другому. Очень жесткая религия, отсюда твердая мораль. Это все легенды об их многоженстве. По жалуйста, содержи официально несколько жен, так можно, но на стороне... такого там нет. К концу вто рого года я понял, что иссяк. Устал от постоянного давления со стороны тестя, устал от обиженного на меня Родика. Да и просто устал жить среди людей другой, по сути, абсолютно чуждой мне культуры и менталитета. И в результате долгих переговоров нам с Земой было разрешено ехать пожить в Моск ву. Она радовалась, как птичка, которую выпускают из темницы на волю. Щебетала, напевала, примеря ла наряды, которые ей необходимо было взять с со бою в Москву. Родик только ухмылялся, глядя на пританцовывающую от радости сестру, и подмиги вал мне: «Она раз постоит с талонами за вашей от вратительной медицинской колбасой (он имел в виду докторскую) и запросится домой к папе. Земушка, а из чего ты будешь делать свежевыжатые соки по утрам?» Но Зема была настроена решительно и го товилась к отъезду ответственно и радостно. 115

А. Казанцева

ческой России — там до сих пор так считают. Я ни когда не видел такой роскоши. Вилла более 2000 квадратных метров, бассейны, тропические сады, верблюды, экзотические фрукты, огромный штат прислуги. Это было подобие восточной сказки. Но самым большим потрясением была, конечно, Зема. Как был против Мальтин, ее отец! Он даже запирал ее. Но Родик нам помогал. Он страшно об радовался, узнав о нашей любви. В Москве до меня никому не было дела — у отца новая семья, и он до самой смерти не мог простить мне мой первый сек суальный опыт, полученный благодаря стараниям его супруги. А бабушки уже не было в живых. Я окончил институт и приехал в Кению. Тесть сдер жал слово и помог мне устроиться на работу. Ради меня он даже пожертвовал благополучием своего Родика. Два юрисконсульта одновременно на один такой маленький город! Да и родственные связи там очень не приветствовались, там вообще было с кор рупцией гораздо тише и скромнее, чем у нас. Родик сам не ожидал, что я, русский парень, без языка, так легко получу то место, о котором он мечтал пять лет, прозябая на жесткой общежитской койке в Беляево. Тесть все делал для Земы. Он обожал ее. Зема бы ла младшая дочь. Всего их было пятеро детей. Жена 114

Не первый мужчина

праздник. Вокруг нее всегда было жарко и празд нично. Она была, как солнце: светила и согревала. Мальтин помогал нам. Валюта в то время в Москве была конвертируема. И если у тебя были доллары, то жить можно было очень прилично. Что мы и де лали. Посещали только что открывшиеся казино и ночные клубы, покупали еду в Новоарбатском. Заказали себе мебель авторской работы у модного в то время московского художника. Зема была женщиной с совершенно восточным складом ума. У женщин ее родины самым главным делом жизни было удовлетворить своего хозяина. Так посредневековому они до сих пор зовут своих мужей. Именно хозяин — «пуенко», это слово пе реводится и как «хозяин дома», и как «хозяин над кемто». В данном случае над супругой. Делать массаж головы, рук, ног, тела — дело для них абсо лютно обычное. Никогда эти женщины не сядут есть первыми, лучший кусок — всегда хозяину, выслушивать его могут часами. Завязать шнурки на ботинках или натянуть носки — привычное для них занятие. И исполняют все это с такой готовностью, радостью, о каком насилии и порабощении вообще может идти речь? Такое уважение и преклонение распространяется на все сферы жизни, в том числе 117

А. Казанцева

В Москве, и правда, было тяжело. Больше всего ее поразила моя квартира — предмет моей совет ской гордости. Нахваленные мной многократно сем надцать метров на пятом этаже хрущевки около Якиманки. Она не понимала, как можно все делать в одной комнате — и обедать, и тут же спать. Но на удивление быстро и легко ко всему привыкла, освои лась, обустроила наш быт на родной африканский манер. И даже устроилась работать в бюро перево дов на Чистых прудах. Помимо родного суахили она совершенно свободно говорила на французском, анг лийском и канури. Про озеро Чад чтонибудь слы шала? — поднял голову Вадик. Я обидчиво поджала губы. — Ну, извини, извини, конечно, благодаря Гу милеву мы все чтонибудь слышали про озеро Чад. По крайней мере, то, что оно таинственное, знают все. Так вот, канури — это язык туземного царства Борну поблизости от озера Чад, относится к сахар ской подгруппе. Говорят на нем очень мало людей. Земка знала этот редкий язык и красиво пела песни на канури, печальные и медлительные. — Ва дик продолжал. — К нам приходили мои бывшие однокурсники, друзья по школе и новые знакомые с работы. Было весело, уютно. Зема умела делать 116

Не первый мужчина

на Вавилова в Академичке. Именно там чаще ока зывались иностранные граждане с признаками на сильственной смерти. МГУ, РУДН, МИССИС, Азии и Африки — все наиболее престижные сто личные вузы находятся на югозападе Москвы. Иногда лиц не было. Ну, то есть изуродованы были до неузнаваемости или после долгого пребыва ния в воде. Но никого похожего на Земку так и не нашли. Ждите, когда растает снег, сказал мне следо ватель в уголовном розыске Октябрьского района. Такие находки бывают по весне. Умом тронуться можно. И он оказался прав. Двенадцатого марта мне по звонили, что найдена девушка без документов, по описанию похожая на нее. Конечно, это была Зема. Я узнал ее сразу, только переступив порог холодно го зала в морге академической больницы, еще не приоткрыв простынку: она лежала с краю — слегка выглядывала пятка левой ноги, и там был шрам око ло щиколотки, маленький шрамик — девочкой она в море обрезалась о разломленный коралл, и порез был глубоким. Как сразу узнал я этот шрам, ведь совсем не помнил о нем как об особой примете. Зем ку нашел дворник за гаражами возле Битцевского лесопарка. 119

А. Казанцева

и на интимную. В сексе бо´льшую активность берут на себя, дабы мужчина расслабился и получил мак симум удовольствия. Я молчала. Хотя мне хотелось крикнуть Вадику прямо в ухо. Так громко, чтобы оглушить его. Я то же хочу тебе подчиняться. Тоже. И могу. У меня то же восточная кровь (бабка — азербайджанка). Но я промолчала и только продолжала нежно переби рать его волосы, спокойно и равномерно, без пре тензий на дальнейший контакт. Вадик рассказал, какая удивительно мудрая и тонкая была его жена Зема. В ней сочетались и аф риканская страсть, и восточная покорность. Они любили друг друга и были очень счастливы. День, когда она получала визу в американском посольстве, был последний, когда он видел ее живой. — Известно точно, что визу она получила, а что произошло после этого, так и осталось неизвестно. Она пропала. Искали ее долго. Шумиха была, были подняты спецслужбы Москвы и области, всетаки иностранка. Но все тщетно. Я ездил в морг на опо знание семь раз. Темнокожие девушки не так часто погибают в Москве. Я был на судебномедицинской экспертизе в Хамовниках, на Пироговке на Ленин ском, но большее число раз мне пришлось побывать 118

Не первый мужчина

годня черную привезли, — как, не поняла жена, од ними глазами идет диалог, жуя, он показывает ей на удавку на шее и кивает головой вниз, что означает удушена, — совсем черную, негритоску», — уже почти прожевав, сделав глоток водки, поясняет муж. О чем они говорят — о жестокости сегодняшней жизни? О медицинском состоянии внутренних орга нов? О национализме? Этот отвратительный запах, который он приносит домой, им пропитана его кожа, и сам он чует его долго за пределами своей рабочей территории. Я внутренне возмутилась и позволила себе реп лику, но тоном, конечно, доброжелательным: — Патологоанатомы, или врачиморфологи, — колоссально образованные медики и обязаны быть настоящими профессионалами. Ведь надо понять, отчего наступила смерть, найти тот поврежденный орган. А что касается трупов... нет, они работают для живых тоже, все соскобы, биопсии, гистоло гии — все это отправляют на исследование морфо логам, и именно от них часто зависит правильность анализа, ну, от лаборатории, разумеется, тоже. У моих родителей есть друг — патологоанатом Бо рис Ефимович Рехтин, он говорит, что это уже вы мирающая специальность. Остались одни пожилые 121

А. Казанцева

Вся ее семья зовет меня убийцей. Этого не слу чилось бы, если бы мы остались жить в Кении. На опознаниях меня мутило от запаха. Знобило от мыслей и тамошней температуры воздуха. Копа ние, ковыряние в трупах — как это безысходно, это всегда конец. Уже ничего не поправить, даже если выводы сделаны блестящие и неожиданные. Но сколько трагедий стоит за каждым телом — сколь ко зверства, садизма, беспощадности! И патологоанатом, с которым мне пришлось ви деться не один раз, он такой живой человек, с юмо ром. Очень сведущий в медицине — я, пока ждал, когда привезут тело, слушал его комментарии и от четы по другим историям. Что рассказывает он за ужином дома жене и де тям? Сколько вскрыл трупов? Отчего они все умер ли? Можно ли использовать чтото в донорских це лях? Я шел к машине и представлял, как он, этот жиз нерадостный человек со здоровым цветом лица и, похоже, с хорошим аппетитом, придет сегодня ве чером домой. Жена кормит его ужином, и за столом они обмениваются новостями с работы... Чем делит ся он, этот веселый толстяк? Похохатывает, наты кая на вилку непослушный огурчик, и делится: «Се 120

Не первый мужчина

щийся к случаю напиток, ложился на кушетку, заку ривал и говорил. Он рассказывал про отца — каким его помнил. Про студенческие годы, про африкан скую природу. Особенно впечатляло, когда он изоб ражал, какие звуки издают местные птицы, или опи сывал, как идут на водопой слоны — целым стадом, своей тысячелетней тропой, для них нет преград — тут шли их деды и пойдут внуки — они надвигают ся неизбежным грохочущим серым облаком из спо койных, громадных шершавых тел. Он больше не касался области своих личных пе реживаний. Он воспринимал меня не эмоционально, а лишь информативно. Вадик редко, а правильнее сказать, вообще не интересовался моей жизнью. Чем я занимаюсь, что думаю, какое у меня настроение, какие желания... ему не было до этого дела. Он любил во мне слуша теля. Слушатель я, надо сказать, классный, я умею и люблю слушать, мне интересны люди, их мысли, чувства, поэтому я всегда предпочитаю слушать, не жели высказываться самой, я делаю это неохотно. Про поэтессу он будто и забыл уже. У меня во обще сложилось впечатление, что для Вадика была удобна позиция отвергнутого возлюбленного. Воз дыхатель, влюбленный без надежд на будущее. Бес 123

А. Казанцева

люди, молодежь не идет. Надо быть очень большим фанатом своего дела. А разговоры за ужином... А за ужиным одни козлы рассказывают. Врачи адапти руются и к трупам относятся не как к мертвечине, как в простонародье считается, а как к больному, которому надо поставить правильный диагноз. Но про конфликты врачейклиницистов и врачеймор фологов — это отдельная тема... Обычно про их ра боту из них слово не вытянешь. — Что ты на меня нападаешь? — удивился Ва дик. Я прижалась к его щеке — обидно за непонима ние специфики их работы. Мне стала казаться, что после этой истории я по любила Вадика еще сильнее, ну, он до того стал мне дорог, что я просто не находила себе места от своих чувств. Как бы полюбила его за весь тот ужас, что он пережил, за его несчастливое детство. Он такой недолюбленный... Такой никому не нужный... Та кой... Я жалела его. Ну, известно ведь, что у рус ской бабы любовь — это жалость. Ага, она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним. Вадик приезжал теперь чаще, но я в его жизни заняла место психотерапевта — он съедал мою не замысловатую еду, выпивал какойнибудь полагаю 122

Не первый мужчина

поверхность моя фантазия, меня ругали страшно, наказывали, кричали, грозили всевозможными ли шениями. Родители злились так на меня потому, что не могли простить свою доверчивость. И наивность. Психиатр сказал, что наказывать за это нельзя, это как мастурбация, в вашем случае — удовлетворение психологической потребности во внимании, только переключать девочку на чтонибудь. Такое продол жалось со мной до девятого класса. А потом неожи данно прошло, так же, как и началось. И вот сейчас я ловлю себя на мысли, что со мной происходит то же самое, что было пятнадцать лет назад. Вчера в курилке я рассказала Сашке о своей ближайшей подруге, которая худеет на тайских таб летках и уже сбросила двадцать килограмм. И рас писывала в подробностях, какие муки приносят ей эти самые таблетки. Только по дороге домой я поня ла, что никакой подруги, желающей похудеть, у меня нет и никогда не было. Но в тот момент, когда я все это докладывала Сашке, я явственно видела бедную худую девушку, изможденную диетами и таблетка ми, и так мне было ее жалко — ведь она моя лучшая подруга. А Вадику я уже совершенно непонятно для чего доложила, что у меня был перелом носа. И расска 125

А. Казанцева

перспективные отношения — это то, что ему нужно. Очень удобный вариант, не надо ничего решать, ни чего менять и предпринимать, жизнь сама все реши ла за тебя. Она замужем, а ты всегда на расстоянии. Помоему, Вадику это подходило, ведь со свобод ной женщиной ответственность должна быть. Надо решиться на переход отношений в другую катего рию. Официальную. А Вадику это не нужно было. Он не готов любить другого. Он еще живет весь в прошлом. Пусть и таком далеком. Шестнадцать лет прошло. Мне всегда нравилось фантазировать. Сочинять, придумывать. Когда я была маленькая, то меня ро дители даже водили к психиатру — думали, что у меня шизофрения: так часто и много я врала без всякого повода. Выдумывала какуюнибудь исто рию и втюхивала ее родителям, а те проявляли столько эмоций, что я уже и сама втягивалась в со чиненный мною сюжет и не могла отличить, где правда, а где выдумка. Я рассказывала про больных котов, про уличные аварии, про несуществующие болезни своих педагогов, про любовные отношения взрослых из нашего окружения, и все мои рассказы были драматичны, но по сути своей безобидны. По чему я так делала, я не знаю. Когда всплывала на 124

Не первый мужчина

кое и случилось, ни одной из них не пришло бы в го лову в этом признаваться. Теперь Вадик бывает у меня часто, даже иногда остается ночевать. В связи с кризисом меня сокра тили, в отделе оставили только бессменного Виталь борисыча и Сашку. Заказов очень мало, правильнее сказать, что за последние два месяца — ни одного, фирма теплится старыми проектами, которые уже доведены до ума и предлагаются к эксплуатации. Я сижу дома и вяло подыскиваю работу. Вадик помог мне устроиться в архитектурностроительный техникум на подготовительное отделение препода вать рисунок. Два раза в неделю по вечерам. Конеч но, это копейки, но все равно неплохо. Месяц назад у Вадика заболела кошка. Вадик не умеет заботиться о людях, что уж тут говорить про животных. Он поручил это мне. Я каждый день возила ее в ветлечебницу. У нее оказались камни в желчном пузыре — видимо, изза этого сухого корма. Ей их выводили под местным наркозом. По том кололи витамины и глюкозу. Целых две недели мы провели с Жанной у врачей. В итоге я оставила ее у себя. Вадику так будет легче. А ей надо еще делать перевязки, кормить жидкой едой, выносить гулять на руках и делать легкий массаж брюха. 127

А. Казанцева

зала историю, совсем меня не красившую — о том, как и кем был сломан нос на тренировке по плава нию (в жизни не занималась ни одним видом спорта) и как нестерпимо больно его вправляли без анестезии, какой был страшный отек на лице почти два месяца, как дышать было трудно. Вадик разгля дывал мой нос и успокаивал, что он безупречен. Маме по телефону наврала про то, что у меня разбилась ваза, что я занята весь вечер собиранием осколков и мытьем пола. Куда теперь эту вазу пря тать, когда мама приедет в гости? Вот накатывают на меня такие приступы бессмысленной лжи, что я не контролирую себя. Будто язык несет всю эту чепуху без моего вмешательства. Вероятно, это срабатывает самозащитная функ ция психики — мне необходимы внимание, теплота, забота, а такая, какая я есть на самом деле, я как бы и не заслуживаю внимания окружающих. Ну, сами подумайте, разве удостоилась бы я Сашкиного вни мания на целых двадцать минут, а она слушала меня, почти что открыв рот, не перебивала и переспраши вала — я представляла для нее какойто пусть даже мимолетный, но всетаки интерес. А Вадик! Теперь я для него ценный экспонат — женщин у него было много, но ни одна не ломала нос. А даже если бы та 126

Не первый мужчина

что он в командировке уже целый месяц. А ей, сто личной гостье, все равно, у кого ночевать, она же не Вадика повидать прилетела. Вадик просил, чтобы она не обиделась, компенсировать ее размещение моим вниманием, поводить ее по театраммагази нам, покормить гденибудь вкусно. У меня однушка, я ушла спать на кухню на надувной матрас. Но это ничего, мне вполне нормально. Галина оказалась молчаливой немолодой женщиной, я везде ездила с ней и ждала, когда она закончит свои дела в фирме с непонятным названием «Севхромалюминийсталь». А потом ездила с ней на Люберецкий рынок выби рать одежду для ее сына и мужа. Это было тоскли во, но что поделаешь, не Вадику же этим было зани маться. Еще я научилась готовить, Вадик говорит, что вполне сносно. Даже отважились пригласить на ужин его приятеля с женой. Они пришли с ребен ком — мальчик такой активный, никому не давал покоя. Вадик отправил меня с ним погулять, на ули це он быстро изменился, попал в свою стихию и вер нулся домой уже отдавшим энергию голодным, по слушным мальчиком. Я не жалуюсь, нет. Напротив. Я горжусь. Я нуж на ему. Я хочу быть ему нужной. 129

А. Казанцева

У Вадика стала отекать правая нога. Возле щи колотки. Мы очень перепугались, были у ортопеда, сделали рентген. Нас успокоили, что все в порядке, назначили мазь и теплые ванны. Простое растяже ние во время футбола. Вадик играет в футбол. Я не говорила об этом? Футбол просто его страсть. Он не пропускает ни одного матча, неистово болеет и колесит по миру за «Спартаком», поддерживая наших игроков на чужбине громкими криками и раз вевающимися флагами. Это недешевое удоволь ствие, поездки на матчи по миру вслед за нашей сборной, но Вадик так оживляется при любом фут больном вопросе, что сердце радуется смотреть на него в эти минуты. Он ведь редко бывает веселым или счастливым. Ногу мы подлечили быстро, я ку пила ванночку с массажером и вечерами подносила ее ему. Там вода бурлит, булькает, настоящее ма ленькое спа. Вадик доволен. На прошлой неделе мне пришлось взять два дня за свой счет, потом наверстаю, договорюсь позани маться с ребятами в субботу. Дело в том, что в Мос кву прилетала дальняя родственница Вадика из Перми — он не знает толком, кто она ему — сестра или тетя, дальняя и малознакомая. Так вот, Вадик разместил ее у меня, а сам жил дома, сославшись, 128

Не первый мужчина

ный быт, общее хозяйство. Мне так сделалось горь ко, так жалко себя, так больно. Я плакала, как пла чут очень маленькие дети — навзрыд, взахлеб, громко растягивая рот в уродливой гримасе. Поче му, почему, Вадик? Неужели я не заслуживаю если не любви, то хотя бы уважения? Мне вспомнились Сашкины слова: «Он — циник, циник не по незна нию, а по убеждению». Да, это первосортный цинизм — растоптать женщину, которая любит тебя, намеренно подчерк нутой прагматичностью. Не думай, это не чувства, это лишь здравый смысл. Сожительство — еще не причина для любви. Никаких аховохов, предложе ний руки и сердца, шампанского и свечек. Подело вому, сухо, попартнерски. Такой раздавленной я себя не чувствовала никог да. Меня никто так не обижал. Ну, Колька один раз, было дело, учудил — подарил мне на день рож дения набор для эпиляции лица. Я не усатая, не бо родатая. Даже брови у меня до того тонкие, что не требуют коррекции. Когда выяснять начали, как он до такого додумался, оказалось, что у него мама всю жизнь боролась с усами — то их воском, то пинце том, потом окончательно вывела фотоэпиляцией. 131

А. Казанцева

А вчера... вчера произошло самое главное. Вадик вечером по телефону быстро проговорил: «Завтра подъезжай к двенадцати часам, Бутырский вал, дом 17». Я только начала спрашивать, зачем, как Вадик сразу отрезал — у меня, мол, звонок по дру гой линии, не могу говорить. А звонить ему самой перед сном — так у нас не принято. Вадик сам при езжает и звонит, когда ему надо, а беспокоить его я не хочу. В Яндексе я заложила указанный Вади ком адрес. У меня перехватило дыхание. Дворец бракосочетаний Дмитровского района. Отдел пода чи заявлений на регистрацию брака работает по вторникам и четвергам с двенадцати часов дня. Сна чала я испытала такой прилив радости, мне захоте лось петь, танцевать, прыгать на моем пружинном диване и размахивать руками. Но потом... потом вдруг моя радость сменилась вопросом. А почему, почему он это делает так, мимоходом, обыденно, между делом, даже не спрашивая меня, согласна ли я? В этом он, конечно, не сомневается. Он решил, что я ему гожусь. Он не придает значения ни мне, ни этому событию, и он сознательно подчеркивает это, сознательно делает это мероприятие таким не взрачным, не пафосным и не праздничным. Делов то, оформили отношения, зарегистрировали совмест 130

Не первый мужчина

сюда, в загс и обратно, и все время закрывают от моих глаз Сашку. Подхожу ближе и различаю, что мужчины рядом с ней — это Вадик и Дроныч, его друг и партнер. Даже на расстоянии видно, что Сашка в эйфории — она то поджимается к Вадику, то берет под руку Дроныча. Вадик в одном костю ме, без верхней одежды, белая рубашка и галстук, он выглядит озабоченным, замерзшим и раздражен ным. Меня вдруг осенило. Вадик женится. Но не на мне. Он женится на беременной Сашке, а я и Дро ныч — мы свидетели! Когда я постигла эту мысль, мне сделалось дурно. Так описывают сильный ток сикоз — темнота перед глазами и резкий позыв рвоты. Только у меня еще так колотилось сердце, я даже руки прижала к нему и держала его, бедное, сдерживала — сейчас выскочит. Так вот почему Ва дик ничего мне не сказал. Вот почему он был так взволнован и недоволен по телефону. Все ясно. Ко нечно, он обязан жениться как честный человек. А Сашка не может скрыть своего праздника. Боже мой! Ну неужели у Сашки нет никакой подруги под ходящей для свершения этой церемонии? Зачем меня? Это же... это жестоко, бесчеловечно! Вадик, Вадик, ну как ты мог? Почему? Зачем так больно? 133

А. Казанцева

И Колька был убежден, что этим страдают все жен щины. Но при чем тут Колька? Разговорто про Ва дима! Мама мне сказала: — Ты должна пойти и посмотреть, что будет, по слушать, что скажет он. Ну как можно так взять и обидеться, не поняв, в чем дело? Уйти ты успеешь всегда. Развернешься и пойдешь, если все будет проходить по тому сценарию, что нарисовала ты. Может, он стесняется пышных слов, может, устал, нет на это сил. Погоди, что ты села на метлу и ну кружить с криками?! На том и порешили. Утром я оделась подчеркну то не поневестински: джинсы и куртка. Приближаюсь к дворцу. Стоят три лимузина — все как один с цветами на капоте и кольцами на крыше. Вокруг них тусуется не первой свежести мо лодежь и многочисленные пузатые дяди. Кати МашиНаташи и дяди ПетиЮрыВити, все три компании на удивление схожи между собой. Вадика нигде не видно. Вдруг на верхних ступеньках заме чаю Сашку Полянскую — да, это точно она. И ка жется, что она беременная. Может, пальто такое? Нет, точно. Что бы ей тут делать? Народ снует туда 132

Не первый мужчина

Я развернулась и, натыкаясь на прохожих, броси лась бежать. Через несколько секунд меня настиг Вадик. — Ты что, обалдела? — накинулся он на ме ня. — Мало того, что опоздала, — начал он грубо, но, увидев мое лицо, стал вытирать слезы. — Что случилосьто с тобой, что? Вадик был напуган моим видом, так неподдельно озадачен, я не видела его таким возбужденным и взволнованным. Он был, как говорится, сам не свой. — У нас на двенадцать, три свадьбы задержива ем, видишь? — он кивнул на белые лимузины и хо хочущих, уже выпивших гостей. — Нам надо ско рее. Ты что? — Идите без меня. Сейчас можно без свидете лей, тем более в вашем положении. — Я не хочу без свидетелей, — Вадик запнулся. До него дошло, что я имела в виду Сашку. Он рас хохотался, наклонился и взял меня на руки. — Ну почему всем достаются умные девушки, а вот мне досталась эта дурында? — проговорил весело Ва дик, целуя меня в нос. — Дура ты, дура, — по сло гам проговорил он мне в самое ухо. Дроныч и Сашка шли нам навстречу и кричали: 135

А. Казанцева

Слезы меня душили, хотелось зарыдать в голос. За выть. Размазать по лицу уже хлынувшие сопли и слюни, скорчить гримасу и растянуть рот, как у лягушки. Дура. Вот глупая дура. Да он и не думал на тебе... с чего ты взяла? Вы просто друзья. Ты же сама знаешь, вы не были парой. Никогда у вас не было того родства, что встречается у любящих лю дей и родственных душ. Мне так захотелось сделать ему больно — физически больно. Ущипнуть моими длинными ног тями до синевы, до кровоподтека или ударить сапо гом по носу. Знаете, как по носу больно? Там такой хрящ есть, на котором много нервных окончаний. Нет, не убить, а причинить жуткую боль. Чтобы он сник, сжался, весь сгорбился от удара, сбить с него эту отвратительную спесь, этот гонор, самовлюблен ность. Как известно, противоположные чувства на ходятся в шаговой доступности друг от друга. Я не навидела Вадима. А ваши все разговорчики — ты все сама навы думывала. Подумаешь, он рассказывал... мало ли кому... Первой меня увидела Сашка и стала кричать, размахивать руками. Вадик с Дронычем обернулись и тоже чтото закричали. Нет, не смогу, я не смогу... 134

Не первый мужчина

мраморной лестнице на второй этаж. — А нам не когда проверять, нам надо регистрироваться, — го ворил он на ходу, с шумом распахивая дверь зала ре гистраций. — Ну, наконецто. — Недовольная толстая женщина с колоннадой на голове из разнопрокра шенных и незакрашенных волос обратилась к нам и тут же разулыбалась до самых ушей — натянула на лицо рабочую маску, как гинеколог натягивает перчатку на руку, так и она натянула свое востор женное выражение лица. — Дорогие молодожены... Она тоже была уверена, что невеста — Сашка. Конечно, Сашка подходила для этого дела больше, чем я. У нее была ухоженная голова. То есть уклад ка. Платье такое красивое! Для беременных. Туфли на высоком каблуке. И Сашка была сама по себе праздничная. Стояли мы все вместе, и, конечно, подозревать меня в роли невесты было абсолютно бессмысленно. Но Вадик взял меня за руку и тор жественно вывел вперед. Женщина запнулась и уди вилась. Взглянула на Сашку и по ее лицу прочитала, что так и должно быть, жених не запамятовал и не ошибся. И продолжала совершать свой обряд. Фамилию я оставила свою. Имя, разумеется, тоже. Хорошо, что нас не фотографировали. Пусть 137

А. Казанцева

— Что вы там мешкаете? Давайте потом нежно сти и выяснения отношений. Тем более выяснять от ношения за пять минут довольно глупо — для этого будет вся жизнь, — проговорил серьезно Дроныч. Вблизи Сашка была беременна куда больше, чем издалека; она поцеловала меня в щеку и, разведя руки в стороны, воскликнула: — Что за прикид? Ты что, очумела? Вадь, давай ее принарядим, ну, чтонибудь купим поблизос ти, — и завертела по сторонам головой в поисках ближайшего бутика. Вадик торопился: — Ребята, не до того. Потом наряды. Бежим. — Ты че так, правда, оделась? — Теперь уже Дроныч разглядывал мои старые джинсы. — Да я же не знала! Не знала! — закричала я озлобленно, у меня еще не прошли мои обида и не понимание, что за такая спешка, она добавляла только неясности к моему и так непростому состоя нию. — Вадь, ты что? Как это невеста не знала, что она невеста? — Я не сказал, да, боялся, что откажет — захо чет временем проверить чувства... — говорил, улы баясь, Вадик, уже таща меня за руку по огромной 136

Не первый мужчина

У Вадика завтра очень важная сделка. Колос сальная. Которая перевернет всю его нынешнюю жизнь, если пройдет удачно. Сашка не знает ника ких подробностей — кто с кем и как. Но знает одно — почему Вадик так бросился жениться. Вче ра в обед взорвали машину с Геннадием Веселов ским — это крупный банкир, который помог Вади ку в такое сложное время кризиса взять все свои деньги из банка, да еще и с процентами. Были люди, которые знали, для кого так старается Веселовский. Водитель — в реанимации, а Геннадий умер до при езда «скорой». — Понимаешь, как себя чувствует Вадик? Буд то это по его вине. И он предполагает, что завтра на него тоже будет покушение. На слишком лакомый кусок замахнулся Вадик. Я слушала, разинув рот. Такие страсти творятся за моей спиной! — Сашка, — говорю, — ну а к чему жениться, я не поняла. В такой нервозный момент. — Как зачем? — удивилась Сашка. — Ты что, глупенькая, что ли? Вадик же юрист. Он все про считал. Если его завтра после сделки кокнут (от этого слова у меня мурашки пошли по спине, а в ушах раз дался звон бьющегося стекла), то ты наследница 139

А. Казанцева

в моей памяти останется элегантный Вадик в белой рубашке и подобающе наряженные свидетели. А смотреть на свою размазанную по щекам тушь и зареванную физиономию будет всегда обидно. Та кой день в моей жизни! Самый! Ну, пусть не самый, но один из важных... Разве так я себе его представ ляла? Никакой подготовки, суеты, я даже не побыла в роли невесты, не мечтала, не раздумывала, не про щалась мысленно со своим девичеством. Ну что ж, у меня все как не у людей! Так всегда мама говорит. Сразу после регистрации Вадик с Дронычем, извиняясь, помчались на важную встречу, а нам предложили отметить событие пока что вдвоем. Мы пошли в суширесторан «Анимэ» на Дмитровке. Сашка начала мне рассказывать, и постепенно вся эта загадочная история с поспешной женитьбой улеглась у меня в голове. Вопервых, Сашка и Дро ныч, оказывается, женаты уже три месяца. Когда я ушла из фирмы, у них вдруг случился бурный ро ман (это, конечно, никак не связано с моим уходом, просто так совпало), и Сашка забеременела. Она ужасно счастливая и вся в своем материнстве. Еще бы, Сашка старше меня почти на десять лет. Надо думать, в тридцать восемь лет беременность уже воспринимается как подарок свыше! 138

Не первый мужчина

цем. — Вопервых, никто не знает, что Вадик... — Сашка взглянула на наручные часы, — уже полтора часа как женат. В право собственности вступают в течение шести месяцев. Пока они спохватятся о Вадиковой супруге, их уже загребут. У него целый план на этот счет есть. Не зря же Вадюша с фээс бэшниками по субботам в футбол ездит играть. Мне стало не по себе оттого, что Сашка знает Вадика лучше меня и больше. И динамику его жиз ни, и ориентирована в профессиональной сфере го раздо лучше, чем я. Какой от меня прок? — Завтра на них будут охотиться. Ну, на этих рэкетиров. Все продумано до мелочей. Входвыход в банк. Парковка. Маршрут. Всевсе. И должно быть все хорошо. Но Вадик, ты же знаешь, он не много пессимист и к тому же такой мистичный. Он сказал Дронычу, — Сашка подняла указательный палец вверх, — сама слышала лично: «Мне так бу дет спокойнее», вот он и устроил ему, то есть вам, срочное оформление брака — у Дроныча здесь сес тра работает, заведует архивными документами. Завтрашний день — самый страшный в моей жизни. Вот, оказывается, как бывает. Как его про жить? Как сидеть в бездействии и знать, что Вади 141

А. Казанцева

всех его бумаг, акций, счетов и договоров. Всей этой хренотени, что он успел понаделать. — А почему он полагает, что нападение (слово «убить» не помещалось во рту) может быть совер шено после сделки, а не до? — О, это элементарно, Ватсон. — Сашка отки нулась на стуле, поглаживая свой живот. — Этим бандюганам надо, чтобы этот особняк ушел от се годняшних владельцев, потому что у них его отнять нельзя — он принадлежит государству, ну, это па мятник архитектуры, какойто, не помню чей, особ няк. Сашка нахмурила лоб, силясь вспомнить, о каком объекте недвижимости шла речь, но расслабилась и отвлеклась на поедание копченого угря. Это так было на нее не похоже. Такое отсутствие профессио нального интереса... беременность ей к лицу — из рабочей лошадки превратила ее в женщину. — Так вот, на чем я остановилась? Убрать Вади ка можно только после завершения сделки. — Ну, меня могут так же легко и быстро убрать, как Вадика. Сашка хитро прищурилась. — И здесь Вадик все предусмотрел. Ты его недо оцениваешь. — Она шутливо погрозила мне паль 140

Не первый мужчина

Значит, путь через проходную у меня уже будет. Дальше я перерыла свой гардероб и вооружилась следующими вещами: черной юбкой до полу (при везла из Турции сестра), черной вязаной кофтой неопределенного размера, отвратительного качества черными колготами и старыми сапогами моей ба бушки — я срезала с них кожу на различные подел ки, оформляя свою кухню, и теперь они выглядели ужасно — обглоданные до неприличия. Черные перчатки — вязаные, пальцы отрезала. Самой глав ной находкой был крепдешиновый черный огромный платок моей бабушки. Азербайджанский платок. Когда бабушка овдовела, она надела его и сорок дней не снимала, а когда сняла, мы все увидели, что она совершенно белая, как снег, ни одного черного волоса от ее замечательных волос не осталось. В довершение своего маскарада я занялась изго товлением пояса — на это ушли все мои нехитрые провода, батарейки и пружинки. Пояс шахидки вы шел очень даже неплохим. Было пять утра, когда я закончила возню с ним. Теперь пора было браться за лицо — я нарисовала внушительных размеров стрелки на глазах, такие часто встречаются у кавказ ских женщин. Брови тоже увеличила и сделала ро динку на щеке. В черном платке, завязанном на ма 143

А. Казанцева

ку угрожает... даже не то что угрожает, а он на гра ни... Полночи я думала, думала и думала, что делать. Вадик ночевал у себя, ссылаясь на утренние очень ранние дела: «Ну, ты же понимаешь, что первая брачная ночь должна быть на высоте, а я буду со всем никудышный в преддверии завтрашних дел». Ни Сашка (думаю, он ей не говорил), ни Дроныч не знали, что Вадик был женат. Сашка подсмеивалась, что он «засиделся». Естественно, я молчала. От Сашки я знала, что подписание документов будет проходить в «Олимпик плаза», там же в ячейках и лежат Вадиковы деньги, значит, единственное ме сто его убрать — только там, чтобы сразу восполь зоваться и деньгами. Очень удобно. Плохо одно — много камер, охрана и малочисленность посетителей. Сашка еще обронила, что Дроныч уверен, что «при дет за Вадиком» (как страшно прозвучали эти сло ва) ктото, кто его очень хорошо знает, встреча с кем расслабит его и снимет напряжение. Этот человек должен быть хорошо и давно ему знаком. И я решилась. Я ничего не теряла. В своем бездей ствии я потеряла бы Вадима. Я позвонила в «Олим пик плазу» в отдел ячеек и попросила заказать мне пропуск на девять утра для оформления ячейки. 142

Не первый мужчина

Но он, выбравшись из машины (я видела его со спи ны), сделал такой круг вокруг собственной оси, быс трым взглядом охватив всю территорию перед бан ком. Мужчина был африканского происхождения, лет 40—45. Номера красные. Посольские. И тут мне так стянуло горло. Я задыхалась. До меня дошло. Это он. Он. Вадиков убийца. Он прилетел за ним. Шестнадцать лет он выжидал. Наступил подходя щий момент. Месть. Я судорожно натягивала свое обмундирование и завязывала платок. Пальцы зале денели и не слушались. В эти минуты мне по правде казалось, что на мне надет пояс террористкисмерт ницы — так мне было страшно. Платок я пристрои ла так хитро, что в нужный момент он легко натяги вался на голову в виде банданы, а пока болтался на шее и плечах. Ясно, что в ином прикиде меня на по рог банка не пустили бы. Пояс был под пальто. Я шла за Родиком и впивалась в него взглядом, ужасно боясь потерять из виду. Пока возились с моим пропуском, Родик уже успел достаточно да леко отойти от проходной и пересечь двор перед банком. Он уже входил в «Олимпик плазу». У меня не было никакого конкретного плана. Дома, придумывая этот костюм, я примерно так представляла свои действия: когда мною будет обна 145

А. Казанцева

нер банданы, от меня будут шарахаться все люди здравомыслящего возраста. У меня не было какогото конкретного плана дей ствий, я не сомневалась, что успею сориентировать ся на месте и буду действовать по ситуации. На старой «Оке» мы подъехали к банку чуть свет. Чтобы было место припарковаться и чтобы ни чего и никого не пропустить. С водителем была до говоренность, что он ждет меня в течение часа. Мы смотрели на всех входящих и подходящих к проход ной. Пока шли одни служащие, офисные клерки, бухгалтерия, секретариат, менеджерский состав. По ка все было спокойно. Никто не вызывал подозре ний. Хуже дела обстояли с машинами. Они въезжа ли на территорию, и кто там сидит, не было видно. Меня это сильно тревожило. Я верила — сердце мне подскажет. Я уже так устала от этого кругово рота лиц, что впала в сонное отупение. Ни фигура Вадика, прошедшего мимо нас, ни Дроныч, оба спе шащие и возбужденные, не потревожили моего ду шевного равновесия. Я засыпала и сквозь сон вяло разглядывала си нюю «вольво» с красными номерами, из задней две ри которой выходил маленький мужчина. Конечно, я не обратила бы на него ни малейшего внимания. 144

Не первый мужчина

потом нажал на нужный ему этаж. Я вышла вместе с ним. Это был депозитарий, подвальный этаж. Он встал к стойке заполнять бланк, но не взял ни одной бумажки, а все оглядывался по сторонам и погляды вал на часы. Он когото ждал, это было очевидно. Я встала рядом и тоже потянулась за бланком... Не глядя на него, уставившись в стойку перед собой, стала говорить вполголоса, но чтобы ему было слышно: — Найроби — красивый город, правда? Огром ный, быстро развивающийся. Небоскребы и бизнес центры. Мегаполис. Но Момбаса — он совсем иной, дух старины, древности, культурное наследие, архео логические ценности... — Он смотрел на меня в упор, я начала фантазировать, — узенькие ста ринные улочки, крики чаек, океанский ветер, что мо жет быть романтичнее? Мои представления об африканских городах ис сякали. Очень красивым баритоном, лишенным ка коголибо акцента, он обернулся ко мне и враждебно спросил: — Откуда ты меня знаешь? Все! Тут у меня упало внутри все. Это точно он. Он сам себя обнаружил. Тут я обернулась к нему всем телом и четко проговорила: 147

А. Казанцева

ружен потенциальный убийца, я распахну перед ним пальто и скажу, что сейчас взорву себя вместе с ним или машиной, в которой его ожидают. Ну, я собира лась действовать по ситуации. А сейчас, на месте, когда время шло на минуты, я запаниковала и даже не знала, как к нему обратиться. Потом я решила, что это плод моего больного воображения — про Африку и жену Зему, может, я сама все напридумы вала? Может, мне это приснилось? Как начать разговор с Родиком? Я уже входила в раскрывшиеся стеклянные двери огромного холла. Родик стоял у лифта, я уверенно подошла и вста ла рядом. У него был кожаный черный дипломат, похожий был у моего папы, но такая мода была в конце семидесятых. У Родика он тоже был далеко не новый. Меня это удивило, потому что одет он был шикарно. Я не разбираюсь в крутых именах, но костюм, рубашка, галстук — все было от кутюр. Он повесил кожаный плащ на руку, и изпод пиджака выглядывали запонки на манжетах. Крупные сапфи ры, окаймленные бриллиантами, вряд ли кенийский посол носит бижутерию. Массивные золотые часы, перстень весом полкило с камнями. Цепочка и брас лет. Войдя в лифт, он молча посмотрел на меня, я растерялась и полезла в сумку, он подождал, но 146

Не первый мужчина

Он шарахнулся, но остался рядом. — Я не одна, Родик, — продолжала я, — со противление бесполезно. — Хорошо, — проговорил он миролюбиво. — Я действительно хотел увидеть Вадима, посмотреть на него. Много лет я вожу в своем чемодане для него шкатулку — она всегда со мной, — с грустью про должал Родик. — Это письма Земы к Вадиму еще до их замужества, чтото типа дневниковых запи сей. Неотправленные письма. Она хранила их в этом ящике. При этих словах он очень бережно извлек из глу бины дипломата железную шкатулку — аналог на ших коробок изпод халвы советского периода, в ко торых спустя десятилетия бабушки хранили нитки с иголками. Восточный орнамент, позолота, а мо жет, и золото — размером на полкило халвы. Родик полез в карман, достал маленький желтый ключик с цепочкой и подал его мне. — Мы должны с Вадиком помириться, ведь мы братья. — Родик склонил голову. — Я знаю, что он любил Зему. — Родик был уже дружелюбен и ностальгически погружен в прошлое. — Отдай ему эти письма, они должны храниться у него, он имеет на это право. 149

А. Казанцева

— Родик. Он вздрогнул, вероятно, имя его было какоето другое, а так его звал когдато очень давно его друг, русский парень Вадим. — Родик, отдай мне то, с чем ты пришел к Ва диму. — Откуда ты узнала, что я буду здесь? Я расхохоталась. В эти минуты я праздновала свою победу. Каким же Шерлоком Холмсом я ока залась! Я провела пальцем по его пиджаку: — Я много чего знаю, Родик. Он брезгливо отдернул руку. — Вадик любил тебя и Зему — за что же ты хо чешь его наказать? — спросила я и в этот миг уви дела воочию, что означает книжная фраза: «Его гла за налились кровью». То же самое произошло с Родиком. Он сжал в кулаке валявшийся рядом бланк для посещения ячейки и, смяв его, выпустил из кулака. Он не ска зал мне больше ни одного слова, и по всему было по нятно, что он собирается уходить. Тогда я распахнула перед ним пальто и выпалила: — Куда же ты, Родик? А давай уйдем вместе! Тебе будет скучно одному. 148

Не первый мужчина

Я гдето читала, почему африканцы считаются невероятно сексуальными. Это связано, конечно, не только с круглогодичным получением витамина D, для них секс — это всегда удовольствие. Секс сам по себе, не ограниченный рамками условностей. Для нас, русских людей, секс часто связан с комплексом вины, и секс непременно должен быть поддержан психологическим аспектом, что, как известно, зачас тую притупляет абстрактную радость физиологиче ски естественного и необходимого процесса. Он закрыл чемодан, провел рукой по карманам, словно ощупывая, не забыл ли он отдать еще что нибудь, развернулся и поднял руку в знак прощания. Я держала в руках шкатулку и боялась пошевелить ся. Мне казалось, что взрывчатка там и не помести лась бы, да и металлоискатель стоял при входе в банк. Слава богу, нас с ним видел охранник, прогуливаю щийся перед входом в депозитарий. Я подошла очень медленно, осторожно и обратилась к нему с такими словами: — Помогите, я думаю, что здесь бомба или ка коенибудь другое смертоносное оружие. Видели негра? Он мне ее дал. Он мой бывший любовник, а я его бросила и выхожу замуж за своего одно классника Димку. 151

А. Казанцева

Я поставила на ладонь шкатулку, мысленно взве шивая ее, она была легкая. — Что там? Кусочек полония? — улыбнулась я Родику. Он так весело засмеялся — ему понравился мой вопрос. Зубы у него были голливудские, я даже за любовалась им. Родик был, я бы сказала, нетипичным африкан цем. Вопервых, кожа у него была не иссинячерная, как у некоторых, а коричневая — цвета кофе с мо локом. Говорят, это признак аристократизма — бла городной крови. Черты лица были органичные. Гу бы... ну, для меня губы — это вообще отдельная тема, я не могу говорить об этом без волнения. Даже в такой, можно сказать, напряженный и тревожный момент я всетаки примеряла Родика к своему телу. У меня так всегда с мужчинами. Неважно, кто он — будущий президент страны, за которого требуется отдать мой голос, или случайный попутчик в ку пе, — я всегда советуюсь с телом. Хочу ли я его. Ну, если не хочу, то хотя бы смогла бы я с ним или нет. Последнее время я уже не смогла бы ни с кем. Кроме Вадика. Но с Родиком смогла бы определен но. Даже жалко, что мы познакомились при таких не соответствующих этому делу обстоятельствах. 150

Не первый мужчина

Меня допросили, записали, сделали ксерокс мое го паспорта. Я красноречиво и трогательно повтори ла историю романа с негром, и как он стал мне угро жать, и что я не сомневаюсь, что там взрывчатка. Ребята улыбались, поглядывая на меня, онито, ока зывается, уже знали, что там никакая не взрывчат ка, так как поднесли к шкатулке маленький прибор чик и нужного сигнала не получили, но вскрывать ее они не имели права, пока не приедет старший. Роди ка отпустили сразу, у него дипломатическая непри косновенность. Я сидела в соседней комнате, когда до меня до неслись дружные взрывы смеха. Дверь открыл тот самый охранник, к которому я подошла сама. — Иди, посмотри, какую взрывчатку пригото вил тебе твой дружок. Такая гламурная, — услыша ла я тонкий голос, принадлежащий вертлявому, че ресчур ухоженному, прилизанному менеджеру. Я заглянула в комнату. На столе прямо перед но сом одного из этих милых ребят сидела яркоголубая лягушка с расписной желтокрасной головой. Она была словно из мультфильма — такая сказочная. «Настоящая царевна», — проговорил ктото, и все загоготали. Лягушка казалась неживой, она не мор гала, не издавала никаких звуков. Только по частому 153

А. Казанцева

Охранник подносит ко рту рацию и, четко выго варивая слова, говорит: — Я — шестой. Задержите мужчину африкан ского происхождения с чемоданом, в кожаном пла ще. Недаром охранники сидят, значит, успел все раз глядеть. — Мы ячейку снимали, он деньги обещал, он бо гатый, содержал меня. От волнения я начала плакать и икать, я снова входила в роль и уже не сомневалась, что Родик — мой любовник и мстит за измену; я тараторила как заведенная про африканскую месть, про свои стра хи, что он меня убить хочет. Охранники, конечно, меня задержали и провели в комнату для беседы. Я попросилась в туалет — меня проводили до ка бинки, и там же ожидали два молодых человека в штатском. Уединившись, я стянула с себя пояс с проводами, и, немного потрудившись, мне удалось запихнуть его в сливной бачок — там нескоро его обнаружат, а для меня это было бы большой пробле мой при обнаружении такой находки на моем теле. За лжетерроризм тоже срок дают, между прочим. Шкатулка находилась в комнате с надписью «Служба безопасности». 152

Не первый мужчина

Быстро вылезти изза стола он, конечно же, не смог — стул был придвинут. Тот, у которого щеки были багровокрасными, осторожно снимал с себя пальто. У него была выгодная позиция по отноше нию к лягушке: он стоял сзади нее. Очень быстрым, точным рывком он набросил на нее свое пальто. — Убить нельзя — только прикрыть. Выхо дим! — командовал он на ходу. — Санэпидемстан цию, Егорыч, срочно вызывай, службу спасения! Тревогу по банку! Приглашать всех дважды не пришлось — за крыв кабинет, все стали держаться немного на рас стоянии друг от друга. На всякий случай. Вдруг у когото контакт с лягушкой состоялся? Про меня забыли за всей суетой. И я отправилась домой. Что было потом с лягушкой, банком и охранни ками, я не знаю. Думаю, что приехавшие биологи и спасатели грамотно извлекли ее на белый свет, а все предметы, что находились на столе, уничтожи ли. Возможно, закрылись на карантин. По крайней мере, меня никто не хватился — не искали и не зво нили, думаю, мои ксерокопированные документы затерялись при обработке и чистке кабинета. Вот та кая история приключилась в тот день. 155

А. Казанцева

подрагиванию бугорка на шее было понятно, что сердце бьется. — Он тебя любит — красавицу вон какую за морскую нашел, не просто жабу из болота. Еще бы крысу положил — я в фильме видел, как парень своей бывшей дохлую крысу прислал в подарочной упаковке и написал: «Моей белочке», — оживленно заговорил рыжий молоденький охранник, теребя все время рукоятку дубинки на поясе. Я боялась вздохнуть. Не знаю, как распростра няется яд у этих отвратительных амфибий. Может, по воздуху. — Она ядовитая, — тихо проговорил высокий пузатый мужчина в очках. Видимо, он был за стар шего — чтото типа начальника службы безопасно сти. У него на щеках была сильно выраженная сосу дистая сетка. Оттого лицо казалось неестественно румяным, как у Деда Мороза на картинках. Ноги приросли к полу. Бежать... А вдруг она, как кобра, при движении активизируется и молние носно бросается на объект? Хуже всего было парню, который сидел за сто лом, — глянцевая жаба не сводила с него глаз. За икаясь, он проговорил: — У меня жена, и дочке три месяца. 154

156

157

могли заниматься, и роспись по стеклу, и керамика. И гончарный круг обязательно. У него такие напо леоновские планы. И самое главное — чтобы школа была бесплатной. А на содержание и зарплату педа гогов можно сдать левое крыло здания — под офис какойнибудь. Дом большой, места всем хватит. Глав ное — школа откроется, заработает, придут дети, и начнется там такая бурная жизнь, настоящая. Ва дик решил таким образом распорядиться этой не движимостью. А может, это самое правильное инвестирование? Как вы считаете?

Вадик в конце концов осуществил свою сдел ку — приобрел особняк на Пречистенке. Красивый одноэтажный голубой дом с колоннами. Москов ский ампир. Памятник архитектуры конца XVIII — начала XIX веков. Принадлежал изначально како муто купцу, фамилию забыла, который для Моск вы много сделал полезного. Он в хорошем состоя нии, реставрации не требует. Легкий косметический ремонт — это большее из того, что может быть не обходимо. Вадик был потрясен моим рассказом про Родика, шахидский пояс, лягушку и наше знакомство. И вни манием со стороны своей кенийской родни, и моей изобретательностью. Очевидно, он меня считал та кой... ну, если не инфантильной, то девушкой не на столько сообразительной и самостоятельной. А мо жет, он так и не считал вовсе, а просто думал, что я слабая и беспомощная. А это ведь не так.

Теперь у нас все хорошо. У нас общее дело, глаза у Вадика горят. Он воодушевлен, проявляет небы валое рвение в наших взаимоотношениях. У Вадика альтруистические намерения. Он хочет открыть в особняке детскую художественную шко лу. Чтобы и класс по скульптуре был, и мозаикой

Не первый мужчина

А. Казанцева

159

амолет приземлился без четверти двенадцать. Что было на пять минут раньше графика. Борис потянулся, поглядел на Клару — она улыбалась, и полез в карман за мобильником. Включил, ждет приема. Странно, ни одной эсэмэски. Не спешат по здравлять любимого шефа с днем рождения. На всякий случай обернулся к Кларе: — Сегодня точно четырнадцатое? — Точно, милый, точно. Клара выглядела счастливой. Счастливых людей всегда видно. Они светятся. Счастье — это гармония внутри себя. Счастливые люди всегда красивые и притягательные, веселые и легкие. С ними так уютно, так просто. С ними всегда есть о чем погово рить. Но я говорю об истинно счастливых людях, а не о тех, кто демонстрирует окружающим — смот ри, у меня жизнь удалась! Клара именно такой и была — счастливой внутри себя. 158

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Борис ждал эсэмэски от своей бывшей любовни цы. Мысленно он стал ее называть «бывшая» неде лю назад. А теперь вдруг понял, что ждет от нее по здравления, и немного грустно, что она молчит. А ведь последняя ее фраза была: «Ты запомнишь этот день рождения на всю жизнь!» Всетаки Свет ка классная, уверенная в себе, стильная, язык подве шен... в общем, что и говорить, поспешил он с ней расстаться. Какникак два года. И отдыхали вместе, и в офисе все о ней знали. Но как стала она требо вать: «Разведись с Кларой, и все, иначе я больше с тобой не буду». Заладила, как заведенная: «Ты уводишь мое время». А что Клара? Клара — мое все. Все, что у меня есть. У нее никогда не бывает резкой смены настро ения, всегда спокойная, уравновешенная. Борис помнил, как его покоробил случайно под слушанный разговор его секретарши Анжелы со Светкой. Очевидно, Анжела жаловалась на своего очередного хахаля: «Он ведет себя не как мужчи на». На что Светка почти криком высказалась: — Ошибаешься, милочка. Он ведет себя как мужчина. Как женатый мужчина — это такой опре деленный тип! Вечно спешащих, вечно занятых...

День рождения

лантный и, хоть и простоватый мужик, но считает, что женщину нельзя без цветов! Такая у него за кваска. Клара неподдельно обрадовалась и разгля дывала весенний букет: — Гришенька, у меня тоже подарочек есть — не для вас, правда, а для Анюты. Клара купила в дьюти фри духи для Гришиной жены. Она всегда привозила из поездок подарки для Борисовых подчиненных. Но не для начальни ков отделов и менеджеров, а для тех, кто никуда ни когда не выезжал. Для водителя, для повара Анге лины Петровны, которая кормила весь офис, для секретарши Леночки, чья судьба вызывала у Клары особенное сострадание: родители разбились на ма шине два года назад, ей было шестнадцать лет, и друзья устроили девочку в офис к Борису — надо же себя самой кормить. А она, умница, и в институт сумела поступить на заочный. — Для малоимущих... — любил шутить Бо рис. — Тебе благотворительностью пора бы занять ся. У Клары была своя философия жизни. Очень мудрая и очень простая. Хочешь быть счастли вой — будь ею! Она никогда не расстраивалась по пустякам, никого не обвиняла в своих неудачах и за 161

Мужики любят давить на жалость, и он не исключе ние. Ага, знаю я их песню о своей несчастной семей ной жизни: с женой не спит давно... уже много лет в разных комнатах... спалто всего пару раз по моло дости — когда детей делал. Ничего их уже не свя зывает. И не понимают его. И не ценят. Короче, песни у всех одинаковые, припевы разные! Уж по верь мне. В эту минуту из кабинета вышел Борис, у обеих лица так и вытянулись. Анжела, как верный пес на цепи, прямо за столом красила ногти, а Светка, по ложив ноги на маленький столик с фруктами, листа ла журнал. Анжела залепетала: — Борис Ефимович, ой, а мы... вы же на совеща нии... Борис почувствовал себя очередной жертвой Светкиной охоты. Подопытным кроликом. Но про молчал. Только пристально посмотрел на обеих и за казал кофе.

160

Борис и Клара садились в машину. Водитель Гришка встречал их с цветами. По собственной ини циативе. Не по заданию от фирмы. Значит, из свое го кармана. Это Борис знал точно. Гришка — га

День рождения

А. Казанцева

День рождения

То ли так она ему доверяла, то ли воспринимала это все как браваду и пустословие. То ли ей было все равно. А может, и первое, и второе, и третье вместе. Одним словом, никаких скандалов у них не было — тихо, спокойно и крепко. Потому Борис и со Свет кой так открыто встречался. Светка была предприимчивая. Она убеждала Бориса, что семья у них с Кларой ненастоящая — фикция. Семья — это где есть дети, где шумно, разрисованы обои, где ругаются, листая школьный дневник, а по выходным все вместе идут в «Макдо нальдс». Где утром дети несутся из своих кроваток погреться в постель к маме с папой, где младшие ябедничают на старших, а старшие лепят им подза тыльники, а потом запираются от них в своих комна тах. Это непрекращающиеся крики: «А он... А она... меня...» Но когда чужой посягнет, тогда один за всех и все за одного! Борис не страдал от нехватки детей — он сам привык быть Кларусиным люби мым мальчиком и получать внимание со стороны жены в том объеме, который природой рассчитан для женщины на троих детей. У Бориса был сын от первого брака — высокий худенький подросток Го ша. Но Борис практически с ним не виделся. Они были чужие. Правда, регулярно посылал деньги 163

А. Казанцева

цикливалась не на проблемах, а, наоборот, на уда чах. Она была оптимистом и не забывала благода рить судьбу за все, что у нее есть! Иногда Борису казалось, что такой она была бы с любым другим мужчиной и в любой другой жизни. То есть, он подо зревал ее в отсутствии эмоций и во всеприспособля емости к ситуации. Может, это так и было. Но кому от этого плохо? Борису не хватало битья посуды, истерик, потом жарких объятий. Если бы Бориса попросили охарактеризовать жену какимто одним единственным прилагательным, то он, не задумыва ясь, нашел бы это слово: РОВНАЯ. Клара была ровная и гладкая. Без бугров, впадин, изгибов и рас щелин. В Клару некуда было падать, говоря словами Бориса. Ну, то есть, голову не потеряешь изза нее. Он все испытывал Клару на прочность — вроде бы шутками, но для любой другой женщины унизитель ными: — Сегодня буду поздно, у нас с Палычем баня. Переговоры. Коньякмоньяк. Девочки. Все как по ложено. Слышь, Кларусик? — Да, милый, — кричала с кухни Клара. — Хо рошо, что предупредил, поеду тогда к Валерии — мы давно не виделись! 162

День рождения

его из оцепенения Кларин вопрос. Он думал, она спит. Около Химок перед поворотом на ИKEA с пра вой стороны красовалась фотография. Он отлично знал этот снимок. Дело было в Сингапуре. Они за шли в зоопарк — местную достопримечательность, и там разрешали кормить с рук какихто зверьков типа наших белок. И вот он умиленно держит этого пушистого грызуна на своих руках, а Светка поло жила голову ему на плечо и щурится в объектив. Снимок делал местный фотограф, и они купили его на выходе за полтора доллара. Только здесь, на этой фотографии в Химках, вместо рыжего зверя на руках у Бориса — упитанный младенец месяцев трехчетырех от роду: лысый, пухлый, в голубом боди и ярких желтых пинетках на голых ножках. Та кая трогательная фотка — счастливые родители: Борис глаз не сводит с грызуна, то есть с малыша. И подпись внизу: «Борис, спасибо за сына!» Клара выглядела невозмутимой и больше не про ронила ни слова. Водитель Гришка косился на Бо риса и тоже молчал. Видно было, он расстроен и жа леет Клару, а следовательно, осуждает его, Бориса. Борис набрал Светкин номер. «Номер абонента вы ключен или находится вне зоны действия сети». 165

А. Казанцева

с водителем. На первых порах Клара настаивала, чтобы Гошка жил с ними. Но Борис был против, да и мать Гошина на это не согласилась бы.

Ленинградка была относительно свободной, еха ли быстро. Борис жадно глядел в окно. Да какие из менения могли произойти за одну неделю их отсут ствия? Но изменения были, и они были чудовищны. Рекламные щиты по правую и левую стороны шоссе демонстрировали довольную физиономию Бориса в обнимку со Светкой на пляже, вот еще... гдето в ресторане, а вот Борис с луком — стреляет на по лигоне... такие колоритные, насыщенные сюжеты. Первый он заметил возле Черной грязи. «Даа, недооценил я Светку! Ну и сука! Завтра весь офис только и будет об этом говорить. Петров едет из “Эдема”, Курилов живет на Сходне... Инте ресно, сколько щитов она оплатила? Сейчас узна ешь, дурак, сколько — потерпи до дома. И посчитай. Похоже, до самой Москвы. Надеюсь, на Тверскую ей не хватило денег... Щедрость какая. Бог ты мой! Ведь это недешевое удовольствие! Даа, мстить бабы умеют». — А что за ребенок у тебя на руках? Ну, конеч но, твой, надо полагать, какой же еще... — вывел 164

День рождения

будет». А вечером, обрабатывая материал, этот са мый менеджер, выписывая ей счет в бухгалтерию, завистливо выскажет коллегам: «Да, вот это лю бовь, я понимаю. Столько бабок угрохать на мужи ка, чтоб его порадовать. Такая баба любить умеет. Не то что Катька — мне две рубашки “Хуго Босс” подарила и думает, что я летать от счастья должен». По закону, защищающему права потребителей, в данном случае рекламодателей, то бишь сучки этой Светки, висеть эти фотки будут столько времени, сколько указано в договоре. «А вдруг она год опла тила? — ужаснулся Борис, разглядывая следующий шедевр перед самым МКАДом. — Ведь Светка судиться с ними будет, если давить, чтоб снимали эту пакость... Ну я и вляпался! Врагу не пожела ешь». А Клара думала о своем. Она помнила, как ее уколола появившаяся вдруг в лексиконе мужа фра зочка: «Даа, красиво!» как реакция на чтонибудь неприятное и раздражающее. Будучи женщиной об разованной и неглупой, она понимала, откуда в нашу речь приходят какието устойчивые жаргонные сло ва, реплики, восклицания — это же зараза, переда ющаяся воздушнокапельным путем при частом об 167

А. Казанцева

«Сука... урою... — скрипел зубами Борис. — Блин! Завтра ж немцы прилетают! Емое! Будут пялиться на всю эту хренотень!» Везде, на каждом щите в правом верхнем углу красовался логотип Борисо вой фирмы, а именно: человек в каске с дрелью в ру ках, и он — оранжевый и приметный — бросался в глаза чуть ли не больше, чем физиономия самого Бориса. Рассчитано не только на Клару, но и на партнеров. Будучи прагматиком до мозга костей, он уже просчитывал, во сколько ему обойдется снятие этих милых поздравлений. «Сколько же стоит щит? На Кутузовском два года назад мы платили по четыре косаря за месяц. Но то Кутузовский... Нет, здесь проходимость замечательная. Это не как на Народ ного Ополчения — там две штуки стоило. Опять таки Шереметьево — два аэропорта, загородные поселки — штуки по три, как пить дать... — прово дил арифметические подсчеты у себя в голове Бо рис. — Откуда она взяла столько денег?» Он представлял себе в красках, как Светка роб ко, запинаясь и слегка задыхаясь от волнения в трубку, спрашивает менеджера по рекламным щи там: «А можно не рекламу, а фотографии? Хочу мужа поздравить с днем рождения. Ему так приятно 166

День рождения

может быть, тогда это и не зашло бы так далеко. Она вспомнила рассказ приятельницы, которая хва лилась, каким ее Марик вдруг стал восприимчивым к искусству. Диву давалась — разбирается в скуль птуре, бегать по выставкам начал, читает о средне вековой школе бронзолитейного мастерства... сам стал учиться глину мешать, на курсы записался при ЦДХ! Вот так дела! «А раньше ничего не надо было — гори оно все синим пламенем. Тащу его в музей, скучно — не хочет, в театр — неинтерес но, в гости к богемным людям — тошно. А теперь носится везде — только вот меня почемуто с собой не берет. А еще через месяц узнаю: Марик любовь себе нашел. Скульпторша Нанета — крымская гре чанка, у нее своя мастерская, свой круг общения — вот Марик и разглядел непреодолимую силу искус ства под чутким Нанетиным руководством». Клара была спокойна. Она всему придавала окраску неизбежности — значит, так надо. У нее был гипертрофированно развит инстинкт самосохра нения. Что ни делается... — Кларусик, надеюсь, ты понимаешь, что это месть... — начал заискивающе Борис, но Клара его перебила... 169

А. Казанцева

щении. У Клары был острый слух, и она не могла не заметить вдруг влетевших в их дом «ешкиного кота», «газовать» вместо «поехать», «чао» взамен привычного «пока». Борис, который любил больше всего на свете жареную свинину с картошкой, вдруг подсел на японские суши, пристрастился есть палоч ками и начал ходить по утрам в фитнесклуб. А ког да однажды утром она обнаружила его, чертыхаю щегося и злого, воюющего с соковыжималкой, пытающегося приготовить сок из сырых капусты и свеклы, была удивлена до крайности, но отогнала от себя мысль о появлении молодой пассии. Борис, который вечно брюзжал, щелкая пультом телевизо ра и натыкаясь на бестолковые молодежные переда чи типа «За стеклом» или «Дом2», вдруг стал ярым поклонником этих самых шоу, и у него появились любимые герои, за которых он «болел», рассылая эсэмэски в их поддержку. Клара думала, что это она старомодная и консервативная, не увлекается сегод няшней жизнью нового века, девизом которого ста ла борьба за новые технологии, а все лелеет какието свои канувшие в небытие ценности литературноху дожественной эпохи. А ведь она понимала, что не надо было закрывать на это глаза. Надо было при слушаться к этим новым веяниям и интересам мужа, 168

День рождения

стоинства собирает вещи и уезжает от него навсегда. Эту фотографию с ребенком она простить не смо жет. Он теряет Клару. Завтра чопорные немцы не поленятся остановиться, чтобы заснять все эти мер зостные щиты, и, так и не доехав до его офиса, уле тят обратно в свою говенную Германию. Его всегда видели в сопровождении Клары — и тут такие фо то! Все ясно, как божий день! А друзья все будут на стороне Кларки, все отвернутся... даже мама (надо отдать должное, что при большой любви к самому себе Борис был хороший сын — заботливый и вни мательный), мама устранится от меня. Осудит. Борис сдерживался, чтобы не разрыдаться. Да же Гришка, которого он содержал у себя уже восемь лет, даже Гришка глядел на него с отвращением. Бо рису стало казаться, что жизнь закончилась, все рухнуло, стало темно, пусто, холодно — и он один на один со своей бедой. Никому нет до него дела. А ведь что? Сам, своими руками... Ублажал себя. Повышал, блин, самооценку... Он покосился на Клару — она смотрела в окно и была непроницае мой. Потерял семью, этот контракт, отказ от кото рого означал неполучение кредита и, как следствие, полное закрытие проекта, репутацию, маму, да как то и сам себе был противен, что вообще Борису 171

А. Казанцева

— Да, Борюсик, месть конкурентов. Или парт неров по бизнесу. Интересно, кто же тебя так — Крымчалов или те питерские ребята — решили рас топтать? — Клара усмехнулась. А Борис вдруг только сейчас почувствовал, ка кое верное, правильное слово Кларка нашла — «ра стоптать». Ведь Светка его и правда втоптала свои ми острыми каблуками в такое говно, что ему и не снилось. «Как только отмываться теперь будешь, Борюсик?» — обратился он мысленно сам к себе. Борис замолчал, ума хватило не унижать жену, объясняя, что он не знает, кто эта женщина на пла катах и кто так лихо организовал всю эту историю. У Бориса было такое чувство, будто его выверну ли наизнанку, надругались над его внутренностями и выбросили за ненадобностью. «Ну, Светка, тебе это откликнется — закон бумеранга действует...», но почемуто, не развивая эту мысль, он вдруг вспомнил про свою первую жену Леру, которую он в порыве злости, что она от него сама ушла, выпи сал из своей московской квартиры в общежитие. И Лера так и продолжала жить с пятнадцатилетним Гошей в общежитской комнате в подмосковном Ко ролеве. Борис явственно видел, как по приезду до мой Клара тихо, молча, с чувством собственного до 170

День рождения

— Что? — У Клары расширились глаза. — Что ты имеешь в виду? Они стояли на светофоре на площади Белорус ского вокзала. Он глазами показал ей на рекламный щит. «USYNOVITE.RU» — два мальчика и де вочка дошкольного возраста смотрели на них пе чальными недетскими глазами, прижимая к груди кто машинку, кто плюшевого зайца. За их спинами блеклым фоном была семейная сцена — сияющая мама прижимает к груди сына, а веселый большой папа обнимает дочь. Дети как бы не видели картину развернувшегося сзади них счастливого детства. Они смотрели вперед, в будущее. С ожиданием. С надеждой. С безысходностью. Надпись над ни ми: «Чужих детей не бывает!» Клара опустила гла за, потом отвернулась к окну, закусила губу и замор гала часточасто, пыталась скрыть нахлынувшее волнение. — Борис... я... ты знаешь... я была там... то есть не там, — она запнулась. — Я видела... — она бы стро полезла в свою сумочку и спешно там копа лась. — Вот, смотри, — вытащила она распечатан ный, сложенный вдвое лист... Шапка на листе: «Детский дом № 2». — Мы можем... то есть нам разрешат не усыновить, а опеку оформить. Сейчас 173

А. Казанцева

было не свойственно — он любил себя так искрен не, так трогательно... в этом смысле он был одно люб. Резкий толчок вывел его из оцепенения. «Вреза лись...» — пронеслось в голове. Раздались апло дисменты. Борис открыл глаза. — Ну что, выспался, суслик? — Клара потер лась об его щеку. Борис смотрел на нее и не понимал, отчего она такая довольная... «Так это сон! Мне все приснилось!» — Клара, я видел такой ужастик... — Здесь душно, милый... — Ты меня не бросишь, Клара? Ты меня лю бишь? — заканючил Борис в привычной своей ма нере, когда подлизывался к жене. Уже сидя в машине, Борис все равно нервничал, выезжая на Ленинградку: вдруг сонто вещий?! Но никаких поздравлений на щитах не обнаружил. Гос поди, спасибо тебе! Спасибо! Я все понял. Это знак. Как надо. Завтра же займусь покупкой квартиры для Лерки и Гоши, позвоню Светке и попрошу про щения, а главное... — Кларчик, а давай попробуем подругому... 172

День рождения

постоянно оценивать свои поступки и контролиро вать, то хорошего, конечно, сделаю больше. Но если устану постоянно обдумывать свои действия и буду жить, как проще... тогда... тогда вряд ли буду хоро шим...» Он не успел додумать свои мысли — Гриша въезжал в их двор. Уже прощаясь с водителем, Бо рис сказал: — Гришка, завтра не как обычно. Обернулся к Кларе: — Милая, думаю, раньше часов двенадцати приезжать в Дом ребенка нет смысла. И снова к Грише: — Так давай, Григорий, к одиннадцати подрули вай. Ладушки? И поедем... Клара смотрела на него с обожанием: — За детьми? — Брови приподнялись вверх, а вместе с ними и ниточки морщин на лбу. — За новой жизнью! — разулыбался Борис и, подхватив чемодан, вошел в подъезд.

175

А. Казанцева

законы с усыновлением изменились, стало стро же... — быстро заговорила она. — Мы материаль но обеспечены и в законном браке... мальчик, мне показали его... — Клара почти задыхалась, на ще ках выступили красные пятна, — ему два с полови ной... у него заячья губа, никто его не хочет, — в ее глазах стояли слезы. — Боря! Он такой чудесный. Он мой, понимаешь... я чувствую, что этот мальчик мой, мой... Клара заплакала. Борис был в изумлении: — Клара... Она замахала на него рукой: — Я не знала, как тебе сказать... Думала, ты бу дешь против. Борис обнял жену: — Клара, я против! — Он широко улыбался. — Правда, я против. — Клара отшатнулась от не го. — Я против одного мальчика! Думаю, что с мальчиком вместе надо прихватить и девочку, чтоб ему не скучно было. — Борька... — только и смогла она сказать и покачала головой. — Какой ты! Борис отвернулся от жены и стал думать, какой он. «Какой всетаки? Какого меня больше — гад кого пошлого циника или хорошего доброго? Если 174

177

аталья Борисовна — женщина интеллигентная. Домашняя. Она настоящий профессионал в сво ем деле. Детский врач. Работает в детском саду уже тридцать один год. Она добрая, заботливая мать. Верная жена. Да просто Наталья Борисовна — хо роший человек. Об этом скажет любой, кто ее знает. Отзывчивая, всегда откликнется на проблему, с ко торой к ней обратишься. С ней приятно разговари вать. Даже ни о чем. Поболтать, и то очень хорошо. Потому что она никогда не жалуется, не нагружает ворохом своих проблем (а у кого их нет, скажите?). А вот у Натальи Борисовны будто нет совсем, все 176

НЕ НУЖНЫ МНЕ ВАШИ ПОДСТАКАННИКИ

или

НАСЛЕДСТВО ПО ЗАВЕЩАНИЮ,

гда улыбчивая, всем довольная, в хорошем настрое нии. С ней пообщаешься — и будто крылья вырас тают: так сразу легко, радостно делается. И дома она такая же. Муж придет вечером взбудоражен ный, нервный, а она его чикчирик, по плечику по гладит, чайку свеженького заварит, перед телеви зором усадит: пусть, мол, отпыхнет чуток, а уж рассказывать свои новостюшки после телесеанса можно будет. Все же знают, как на мужиков благо датно телевизор действует. Так же и дочка, прибегает с работы: начальник — козел, сотрудницы — сплетницы. Наталья Борисовна ей валерьяночки, блинчики с медом, успокоит — мол, все уладится, отдохни, полежи. Утро вечера мудренее. И все забо ты своей легкой рукой смахивает, отгоняет от близ ких. А все отчего так? Потому что Наталья Борисов на живет в ладу с собой. Без искушений, без завис ти, без алчности. Она в гармонии со своим «Я». Все у нее ладно. Любимая работа, замечательная се мья, муж — самый лучший, дети — чудесные. Все гладко. Но так всю жизнь не проживешь. Это уж всем известно. Именно об этом подумала сегодня мель ком Наталья Борисовна, возвращаясь из садика до

Наследство по завещанию

Наследство по завещанию

коллекция серебряных подстаканников, оцененная... общей стоимостью... в 500 тысяч долларов США. Наталья Борисовна в тумане и не слышит ничего. Но зато другие слушают внимательно. Муж и сын дома и стоят оба, рты разинув. Ну, мужто докуме кал уже, что к чему, и Курилова, слава Богу, непло хо помнит, и командировочку на месяц в Москву двадцатилетней давности припомнил тоже, а Вита лик ничего не понимает, про какого дядьку померше го речь идет. И не врубается, чего предки так сник ли — столько бабок дядька ему оставил, радоваться надо. Наталья Борисовна ведь неопытная женщина. И не знает, как себя вести в такой ситуации. Что го ворить Виталику? Да разве можно? Он возненави дит ее, свою мать... С мужем Сергеем тут и так все понятно — конец. И дочь как воспримет? Вряд ли порадуется. Вот так в одну секунду рухнула счастливая нала женная жизнь Натальи Борисовны. Кто мог поду мать? Так нелепо. Все тайное становится явным, твердила про себя Наталья Борисовна, прыгая через ступеньку, как школьница, убегая из дома. Только бы убежать. Успеть. Только куда? 179

А. Казанцева

мой. Но мысль была не глубокая — поверхностная: влетела и тут же вылетела. Приходит она домой, а в дом пришла беда. При шла раньше нее. Опередила, так сказать. Бедой была высокая, средних лет, крашеная брюнетка с удостоверением судебного пристава из районной нотариальной конторы. И принесла беда такую весть: сыну вашему, Наталья Борисовна, наследство оставили. Из Москвы пришло уведомление на нашу организацию. Наталья Борисовна как про Москву услышала, так и обмякла вся. Думала, парализует. Умер Курилов. «Бог ты мой! От СПИДа, наверное. Он был таким избранным и всегда особняком стоял от большинства, что даже смерть должна быть не от традиционной болезни, поражающей массы лю дей», — пронеслось в голове Натальи Борисовны. А Беда зачитывает всю депешу: мол, два месяца на зад скончался в Москве Курилов Игорь Евгеньевич и оставил завещание на имя своего сына — Балако ва Виталия Сергеевича. Завещатель может совер шить завещание в пользу лиц, не входящих в круг наследников по закону. То есть это она уже поясня ла от себя лично, обводя присутствующих взглядом. Наследование осуществляется по завещанию или по закону. По завещанию Виталию Сергеевичу отходит 178

Наследство по завещанию

Словно обманутый муж, Ирина обвиняла Ната лью Борисовну в измене. Наташа растерялась. По никла. Она действительно никому. А зачем? Зачем из своей жизни балаган устраивать? Шоу какоето? Чтобы Ирина всегда, встречая Виталика, делала ехидные замечания: «А нос всетаки не Серегин», или: «Да от Сереги ничего нет, как он не видит», или все расспрашивала про московского папочку. Наташа еще тогда, двадцать лет назад, представля ла, как Иришка будет муссировать эту тему всю жизнь, и не исключено, что в итоге проболтается комунибудь. А для Наташи все слишком болезнен но, ведь в этом замешаны самые дорогие ей люди. Ирина повернулась спиной: — Уходи, ты для меня умерла. Наталья Борисовна даже закашлялась. И, как побитая собака, поплелась к двери. «Никогда не думала, что мне могут прийти в го лову мысли о суициде. Никогда. Но жить правда не хочется, с моимто жизнелюбием». Но Наталья Борисовна всетаки была врач, а по тому и действовать стала согласно медицинской ло гике. Она вернулась в свой кабинет в садике, нашла у себя в столе старую телефонную книжку и набрала номер. Долго не брали. Молодой женский голос все 181

А. Казанцева

Конечно, к Иришке. Она все придумает. Да, только к ней. Так, сегодня четверг, она до семи. И Наталья Борисовна пустилась бежать через двор к проспекту, а оттуда на «двойке» одну остановку до центра вычислительной математики, где Иришка работала в бухгалтерии уже тридцать лет. Иришка восприняла новость спокойно. Затяну лась сигаретой. — Ну и че ты этой тетке сказала? — Да причем тут тетка? Тетке я ничего и не должна говорить. Какое мне дело до тетки? Что мне говорить Сереге и Виталику? Им что говорить? Наталья Борисовна кричала. Ее никто такой не видел. Лицо было все в красных пятнах, волосы у лба мокрые, над губой испарина. Глаза перепуган ные. Тут до Иришки доходит, она даже со стула встала. — Так ты что, с этим, как его, из Москвы... была, что ли? И Виталик, правда... — Она задыха лась, не находя нужных слов. — И столько лет! Два дцать лет ты молчала. Мне... Мы с тобой с детского сада... Уже пятьдесят два года дружим. И ты, под руга... — У Ирины выступили слезы... — Как ты могла, Наташа, когда я тебе так верила? 180

Наследство по завещанию

и есть — реабилитироваться: свое отсутствие и не причастность к сыну — как бы внес свою лепту. Судя по тому, что вы о нем рассказывали, он чело век, ценящий материальные блага превыше всего, а потому не задумывающийся об этической и мо ральной стороне вопроса. Он, безусловно, предви дел только радость с вашей стороны и восхищение тем, какой он какой щедрый — так, бескорыстно, без всяких претензий. Наталья Борисовна зарыдала: — Без всяких претензий сломать мою жизнь! — Он не думал об этом, он знаете как рассуж дал... — Психолог поводила глазами по потолку. — Живут в какойто тьмутаракани, в голодной Сиби ри... Наталья Борисовна замотала головой, тем самым прерывая Катину речь: — Он сам из Новосибирска, родителей в Моск ву перетащил только лет десять назад, коренные си биряки они все... — уже успокоившись и шмыгая носом, прошептала Наталья Борисовна, глядя в одну точку. — Ну, значит, не так рассуждал, а говорил в нем дух землячества и право родства, голос крови. Он понимал, что на эту коллекцию можно мальчику ку 183

А. Казанцева

лял надежду. Наталья Борисовна договорилась о встрече. Эта женщина была психологом — моло дая девушка, год назад окончившая психологиче ский факультет Новосибирского университета, за нее просили знакомые Натальи Борисовны взять ее работать в садик. Но ставки долго не было, а потом девушка уже и не объявлялась. Она встретила Наталью Борисовну радушно. И не как пациента, а как приятельницу: заварила чай, принесла земляничное варенье, но, замешкав шись на секунду, неуверенно предложила: — Давайте водки. Вам надо. И Наталья Борисовна так легко согласилась, что сама себе удивилась — она вообще отдалась в руки этой девушки, которая по возрасту была моложе ее Таньки лет на пять. И снова на себя поразилась, что так быстро ей доверилась и всю свою историю рас сказала без утайки. — Катя, вы мне одно объясните... моято жизнь уж все, под откос пошла... — Она сглотнула и вздох нула глубоко несколько раз, подавляя таким спосо бом подступившее рыдание. — Одно скажите: это он со зла сделал — отомстить хотел или что? — Знаете, я не думаю так; напротив, он хотел этим даром — а в его понимании это именно дар 182

Наследство по завещанию

ла. Короче говоря, запутался он в бабах, хотя, конеч но, любимая его женщина всю жизнь была карьера. И он был хорошим психиатром, занимался аутизмом, свою методику изобрел. А тут ему студенческий привет из Сибири — я явилась. Жила я в общежитии... он меня позвал в гости... Конечно, впечатление его квартира на меня произвела колоссальное. Центр Москвы, на площади Гагарина. В квартире кричащая роскошь. Мы все как тогда жили — только необходимые предметы интерьера: диван, кресло, стенка, телеви зор — все! А у него картины на стенах и подсветка к ним какаято немыслимая, статуэтки фарфоровые, бюстики какието гипсовые, шкуры на полу, в одной комнате даже восточные кинжалы на стене развеша ны были, ковры, скатерки — и все такое, понимае те, не советское, а старинное. И сам он одевался не в костюмы фабрики «Большевичка», а в пиджак вельветовый и джинсы. Это было круто, — усмех нулась Наталья Борисовна. — Он вам нравился в институте? — спросила Катя. Наталья Борисовна снова заулыбалась: — А кому он не нравился? Таких не было. Все равно что какаянибудь женщина скажет: «Мне не 185

А. Казанцева

пить отдельную квартиру не только в Новосибир ске, но и в Москве. — Вы понимаете, меня ненавидят теперь все — дети, муж, даже внук, помоему. А ведь я же не гу ляла, не встречалась с ним — было один раз всего, он все уговаривал меня: ну, чего ты боишься, я ведь врач, я же аккуратный, ничем не болею. Мы вместе учились в мединституте в Новосибирске, были в од ной компании. Он пошел на психиатрию, а я оста лась на педфаке, а потом замуж вышла, родила, мы долго не виделись. Спустя какоето время, дочке двенадцать лет было, я поехала на курсы усовершен ствования в институт педиатрии. В Москву меня по слали учиться на два месяца, а Валька Сорокин — одногруппник наш общий, мы дружим до сих пор — сообщил, что Курилов в Москву перебрался, женил ся на москвичке и очень преуспевает. Передавал ему через меня кедровых орехов мешок, дал все его ко ординаты. Так мы и встретились. Ну, Курилов к тому времени с первой женой развелся, женился вновь, но снова собирался разводиться и не определился, к кому прибиться — то ли к любовницемедсестре, то ли к первой жене вернуться, но тут появилась у него аспирантка предприимчивая, цепкая, «краси вая и смелая», которая без промедления его подобра 184

Наследство по завещанию

масшедшая страсть. Для меня Гагарин — это символ любви. Знаете почему? У него так кровать стоит в спальне, что, когда сексом занимались, сквозь што ры просвечивала фигура космонавта. Стоит огром ный Гагарин, как ракета на старте. Катя опустила глаза — из уст Натальи Борисов ны, женщины пятидесяти четырех лет, полноватой матери семейства, хозяйственной, неухоженной, сло во «секс» и вообще представление о ней как о жен щине, которая когдато этим занималась, было не лепо. Не верилось, что у нее тоже были Ух какие ночи! Всетаки секс — это молодость, красота, ку раж... Как психолог Катя понимала, что такие умо заключения — это бред, но как девушка незамуж няя она именно так и считала. Какой им там секс, что за глупости... Весь секс на кухне — она огурцы маринует, а мужик банки закручивает. А Наталья Борисовна, наоборот, в эти минуты думала о другом. Она вспомнила, как робко зашла в ванную помыть руки с дороги и оглядывала юго славскую сантехнику, польскую цветную плитку, махровые толстенькие полотенца — явно не орлов ский текстиль, пушистый махровый халат хозяина дома. Она включила воду, не сразу разобравшись, как пользоваться этой диковиной, и потянулась за 187

А. Казанцева

нравится Ален Делон» — ей никто не поверит. Так было и с Куриловым. За глаза, болтая с подружка ми, даже так и говорили: «Ну, он почти как Кури лов» или «Это как у Курилова», «Если б вот Кури лов...» — то есть он был неоспоримым авторитетом среди молодых людей. И чем так он всех обворажи вал, не знаю — ничего особенного в нем не было: очень крупный нос, неправильный, грубо вырезан ный, глаза глубоко посажены, небольшие, ну, высо кий был, большой такой... Наталье Борисовне было приятно о нем гово рить, это чувствовалось. И говорить о нем в про шедшем времени оказалось совсем не тяжело, ведь он уже много лет был для нее прошлым. Никогда никому она не сказала о нем ни одного слова, ничего личного, только общие незначительные факты. — У него было какоето фантастическое обая ние. Он брал за руку, смотрел всегда в глаза и, когда с вами разговаривал, то казалось, во всей вселенной для него не существует никого, кроме вас. Я рано вышла замуж и потому не успела побы вать в когорте куриловских поклонниц, наблюдала его издалека. А в Москве тогда просто помутнение произошло, точнее, помутнение произошло, когда поняла, что беременна, а в Москве была такая су 186

Наследство по завещанию

туда работать и возглавить отделение. Он тесно со трудничал с американцами, для них аутизм — это заболевание нации. Тогда, конечно, не было такого масштаба, как сейчас, еще никто не говорил об аутизме как о генетической эпидемии. В своей док торской, посвященной методике поведенческой те рапии для детейаутистов, он высказывает предпо ложение о лечении аутизма путем использования стволовых клеток. Это тогда, восемь лет назад, а сейчас американцы только об этом и пишут! Если рассматривать аутизм как дисфункцию головного мозга, то внедрение концентрации этих самых ство ловых клеток очень эффективно влияет на обменные процессы, пока идет формирование головного мозга. Голова у него была необыкновенная! Наблюдая особенности поведения детей в возра сте пятидевяти лет и отмечая странные позы, кото рые они принимают, ритуальность действий, стерео типность движений, отсутствие мимики и речевого контакта, при этом неуклюжесть и отсутствие ощу щения собственного тела, он вводит в «рацион» их лечения, помимо музыкальных занятий и традици онной ЛФК, уроки пантомимы. Развитие жестов с помощью телодвижений. И как действенно это 189

А. Казанцева

мылом, оно лежало на бортике ванны. На круглом душистом мыле прилипли два волосика кучерявые, не черные, а такие с рыжинкой... понятно, с какого места. Она сначала рефлекторно отдернула руку, а потом стала намыливать ладошки и пальцы усерд но, будто втирая себе в кожу обильную пену. «Ну, конечно, он ведь не брюнет, и там у него волосы не темные», — размышляла Наталья Борисовна, ког да сзади без стука вошел Курилов и многозначитель но посмотрел на нее в зеркало. Так все и началось. С волосиков на мыле! Наталья Борисовна продолжала: — Поскольку он все время имел дело с детьми, нездоровыми психически, то ему казалось, что нор мальные дети сейчас и не рождаются. К своим двум дочерямпогодкам был прохладен, они жили отдель но, с его первой женой. Но работе он отдавался — это было все. И чу жих больных детей он любил, казалось, больше сво их здоровых. Он никогда не раздражался с ними, не торопился, был внимателен и последователен в дей ствиях. Матери на него молились. В шестой он за щитил кандидатскую, а когда в начале восьмидеся тых построили новый корпус научного Центра психического здоровья на Каширке, его пригласили 188

Наследство по завещанию

путчики говорливые, а за окном мелькают деревья. Поезд летит вперед, и подстаканник на маленьком столике стоит твердо, не раскачиваясь, только ло жечка о стеклянный стакан дзинь да дзинь. Вот и все, что я знала о подстаканниках. А у Курилова я нагляделась такой красоты! Под стаканники выполнены с применением техники че канки, гравировки, выпиливания, золочения, покры тия полихромной эмалью! Сюжеты, изображенные на них, разнообразные и завораживающие — по ним можно изучать русскую культуру, быт и тради ции народа. Были и охотничьи сцены, и любовные, и деревенские, и городские, и дачные. Изображения битв и крестьянских гуляний, животных и птиц, женских лиц и предметов интерьера. И все подста канники были индивидуальны. У Курилова были представлены и Клингерт, и Фаберже, и Овчинни ков, и работы из мастерской Хлебникова, множество санктпетербургских... Пузатые и низкие, тонкие и высокие, литые, тяжелые, основательные и изящ ные, облегченные, изогнутые в одну спиральку с руч кой — лишь намек на подставку к стакану. Наталье Борисовне очень нравился дамский под стаканник. Миниатюрный, по форме скорее схожий 191

А. Казанцева

оказалось! Это очень способствовало социализации детей. — Знаете... — Наталья Борисовна виновато запнулась, словно прикидывая, стоит ли об этом го ворить. — Я даже, стыдно сказать, радовалась, когда Виталька болел. Тогда он как врач включал ся — звонил, подробно расспрашивал, что и как де лают, чем лечат. В такие моменты внимание с его стороны было как бы обоснованным, а здоровые мы его не интересовали. А когда Виталька сломал ногу, он даже прилетал. С хирургом общался. Мне все знакомые говорили: у тебя сын в гипсе с подвешен ной ногой лежит, а ты такая счастливая — порхаешь вся! Куриловто тогда пять дней провел в Новоси бирске. Еще одна страсть Курилова была — это коллек ционирование. Он собирал серебряные подстакан ники дореволюционные. Только российского произ водства. У него их было более 300 штук. Никогда я не задумывалась, что это может быть предметом искусства. Как и для большинства обывателей, для меня подстаканник символизировал стук колес поез да — чухчух, купе, улыбчивая проводничка: «Вам чайку, граждане пассажиры?», и рафинад, два ку сочка в пачке с картинкой несущегося поезда. По 190

Наследство по завещанию

— Нет, — растерялась Наталья Борисовна, — никогда и никаких разговоров у нас не было на эту тему. — Тем лучше, — удовлетворенно кивнула Катя. — Мы состряпаем письмо от молодого Ку рилова к вам, где он неистово объясняется в любви, а в конце письма негодует, угрожает и даже обещает превратить вашу жизнь в кошмар, потому что вы не ответили взаимностью. Письмо надо «состарить» и почерк приблизить к реальному куриловскому. Насчет «состарить» не волнуйтесь, есть у меня ху дожник — будет как настоящее письмо двадцати летней давности. А над текстом думайте сами. Нуж ны подробности — такие, что только вам одним были известны. В целом мое предложение — вер нуться домой гордой и обиженной, оскорбленной мужем и сыном в подозрениях, а на деле ситуация такова: Куриловское наследство — это смесь любви и мести. Эти два чувства боролись в нем все годы, и он не смог между ними выбрать одно. И досадить вам хотелось очень, и одарить свою большую, недо сягаемую любовь тоже хотелось. Вот и придумал способ. Он же следил за вашей жизнью и знал, что сына вы родили спустя девять месяцев после мос 193

А. Казанцева

с пиалой, с тонкой витиеватой гравировкой. К нему прилагалось овальное блюдце. Катя слушала серьезно и сосредоточено. Она не расспрашивала, что и как было с Куриловым и что было потом, ее это мало интересовало. Зато она подробно выспрашивала о муже Сергее: какой он. Даже попросила его фотографию посмотреть, но у Натальи Борисовны, убежавшей из дома «налег ке», с собой ничего не было. Чем Сергей увлекается, как занимался с детьми, во что играл, кого больше любил, как относится к самой Наталье Борисовне, что у них с сексом, какие передачи смотрит по теле визору, курит или нет, проводит ли время с сыном Виталиком, какое участие принимает в его судьбе. С час Наталья Борисовна описывала своего мужа, она даже вставала из кресла и ходила по комнате, взлохмачивая правой рукой волосы, изображая, как это все делает ее супруг, и щурилась, как он, и паль цами барабанила по блюдечку — в общем, изобра зила его довольно близко к оригиналу. Катя вынесла свое решение: — Думаю, что надо все отрицать в смысле отно шений с Куриловым. Сергея когданибудь это инте ресовало, он подозревал вас? 192

Наследство по завещанию

Наталья Борисовна понимала логику Кати и вос хищалась ее выводами. Ну и умница! Такая моло дая, откуда она знает все это? Катя оказалась права на двести процентов. Все сработало. Конечно, у Натальи Борисовны было на душе скверно довольно долго. С год точно. Нетнет, да вспомнит, как она перед мужем виновата, и давай ему внимания еще больше оказывать. Виталик напи сал отказ от наследства в пользу законных наслед ников, то есть двух дочерей Курилова. А как же иначе? «Не нужны мне ваши подстаканники!» — горячился возмущенный Виталик. И мысли такой у него не было, вступить в наследство — это значит отказаться от своего родного папы Сережи в пользу какогото дядьки московского. У Виталика были чет кие жизненные принципы, и господаюнкера сказа ли бы о нем как о молодом человеке высоких нрав ственных позиций. Папа, мама, сестра — ничего не изменилось, не пошатнулось, родные люди рядом. И зажила семья Натальи Борисовны, как преж де. Ну, или почти как прежде. Виталик окончил университет и остался работать в лаборатории отца. Одна общая тема — сверхпроводимость, это сбли зило их еще больше. Виталик пошел в аспирантуру. Он был не столько талантливым, сколько очень ра 195

А. Казанцева

ковской командировки. А ему отказали. А он к от казам непривычный был. Для пущей убедительности скажите мужу, даже настойчиво уговаривайте его: «Давай сделаем ДНКэкспертизу на отцовство! Давай, раз ты мне не веришь». — Да вы что! — всплеснула руками Наталья Борисовна. — Зачем же? — Мужчины не любят такие вещи. Они по сво ей природе трусы и правды боятся. Знаете, как час то жена гуляет, а он и верить в это не хочет, и правду знать не желает. То же самое и с детьми. Он считает Виталика своим, любит его, разве он позволит ка който экспертизе разрушить свое счастье, потерять сына? Да ни за что! У мужчин и женщин природа родительских чувств различна в корне! Для мужи ков биологическое отцовство ничего не значит, по этому они так легко оставляют своих детей и с любо вью растят чужих. Нужна баба — нужен ребенок. Так они устроены. И генетическую экспертизу дела ют чаще всего те, кто хочет, напротив, улизнуть от отцовства, доказать свою непричастность. А ваш Сергей уж определенно не пойдет. Помяните мои слова. 194

Наследство по завещанию

Величества госпожи Физики, и было так отрадно понимать, что сегодняшним днем он был принят в ряды ее слуг почти что официально. Ехать в гостиницу не хотелось. И он пошел про гуляться. Вышел на Ленинский, рассматривая устрем ленного ввысь металлического Гагарина, почемуто вспомнил мать. Както ностальгически защемило в груди. И странное чувство, что он здесь уже был раньше, давнымдавно, стало его навязчиво терзать. В памяти всплывали какието эпизодические под робности, он никак не мог их отчетливо сформулиро вать и обозначить как воспоминание. Он резко обернулся назад. На углу жилого кирпичного дома должен быть большой продуктовый магазин. Там колбаса разных видов, ее очень много. И сыр. Го ловки почемуто красные. И глазированные сырки. Точно! Ведь именно в этом гастрономе он впервые узнал, что бывает творог в шоколаде, и съел сразу три штуки. Прямо у окна, за кассой. Народу было много. Он силился вспомнить мать, как она выгляде ла и что делала в магазине с сырками. Этот магазин тогда произвел на маленького мальчика из Новоси бирска огромное впечатление. Особенно колбасы. Мать он так и не вспомнил. Зато вспомнил мужчи ну. То есть только сейчас, сию минуту он понял, что 197

А. Казанцева

ботоспособным и трудолюбивым парнем. Дочь Тань ка родила второго мальчика. Наталья Борисовна по прежнему работала в садике. Спустя два года после этой истории с наслед ством Виталик поехал на конференцию в Москву. Это была его первая поездка в столицу. Ну, если не считать того раза, когда мама брала его с собой, когда ему было четыре года. Он ничего не запомнил, кро ме рычащего двигателя самолета. Ему все хотелось увидеть в окно землю, а летели вечером, было тем но, и Виталик очень разочаровался таким полетом. Виталик выступал в Институте физических про блем на улице Косыгина. Конечно, волновался, что и говорить. Присутствовала вся элита теоретиче ской физики страны. Но все прошло гладко. Его ра бота вызвала интерес, задавали много вопросов. В перерыве он долго дискуссировал с пожилым ака демиком из института Ландау, чьи труды давно признаны классикой теоретической физики. Ака демик спорил и воодушевленно подкалывал расте рянного Виталика, но было очевидно, что оппонент скорее из вредности, нежели из научной необосно ванности, распаляется перед молодым коллегой. Выйдя из института, Виталику было уютно и лег ко. Он почувствовал себя одним из служителей Ее 196

Наследство по завещанию

мым. Он полез в портфель. Быстро нашел серый конверт — он всегда носил его с собой. Уведомление о наследстве и его собственный отказ. Виталик то ропливо пробегал глазами строчки, искомые слова были в середине текста — Курилов Игорь Евгень евич, проживал по адресу: Ленинский проспект, дом 37/2... Стоит огромный Гагарин, как ракета на старте. Такой решительный, смелый, первый человек в ми ре, покоривший космос. Виталик вспомнил, почему здесь поставили Гагарина — именно с этого места стеллу уже видно с кольцевой дороги. Так было за думано архитекторами. И здесь, по Ленинскому проспекту, возвращался Гагарин из Внуково в Кремль. На аудиенцию, как бы сейчас сказали. То ли это рассказывал мужчина с красивыми руками, то ли Виталику в школе об этом говорили — он уже не мог вспомнить точно. Дул ветер, но ему было жарко; он снял шапку, сунул ее в карман, шарф развязал — да разве это мороз для нас, сибиряков? Вход в подъезд был со двора, Виталик уже звонил в домофон, когда вдруг подумал: «Зачем я это делаю? Все ведь уже позади. Неужели эти дурацкие глазированные сырки так меня вывели из равновесия?» Но, несмотря на все 199

А. Казанцева

это был мужчина. Потому что ни лица, ни голоса он не запомнил. Только руки — большие, ухоженные, очень крупные. И кусочек его синего пальто. На верное, мужчина был высокий. Он часто смеялся. Мать, кажется, тоже. Больше Виталик не помнил ничего. На всякий случай он развернулся и пошел обратно — решил подойти к магазину своего дет ства. Может, так память начнет быстрее работать и вернет его на двадцать лет назад. Ведь не зря пре ступников привозят на место преступления, где они сразу все и вспоминают. Срабатывает зрительная, слуховая, мышечная и другие виды памяти. Так рас суждал про себя Виталик. Магазин на том месте был такой же длинный, стеклянная витрина демонстрировала офисную ме бель. Вместо бутафорских сыров, колбас и картон ных пакетиков молока и кефира в витрине красова лись кресла, столы и полки. А жаль. Виталик уже настроился, что купит там пару сырков и съест пря мо в магазине. Он вернулся на площадь. Он стал понимать, откуда он знал огромного Гагарина. Толь ко он знал его лучше со спины. Он видел его в окно. Виталик заторопился к подземному переходу, пере шел на другую сторону и подошел к полукруглому дому. Да, отсюда Гагарин выглядел совсем знако 198

200

201

Подстаканник был благородный, строгий. Ната лья Борисовна хорошо помнила этого одинокого скакуна. — Молодец, Виталька! Я бы тоже выбрала этот, — прошептала Наталья Борисовна, прижимая к щеке холодную металлическую фигуру животного.

сомнения, в глубине души Виталик был убежден, что делает все правильно.

Перед Пасхой Наталья Борисовна убирала квар тиру. Дома никого не было. У Виталика всегда такой бардак. Бумаги на столе, кресле, стеллаже, кровати. Он любит работать, лежа на диване. Сегодня раз бросано особенно, видимо, он спешил, чтото искал и перерыл все стопки на столе. Ящики стола были выдвинуты. Наталья Борисовна стала задвигать верхний ящик, он не слушался. В глубине ему чтото мешало заехать до конца. Наталья Борисовна суну ла руку. То, что она достала, причинило ей почти фи зическую боль. Хотелось вынуть из груди этот об разовавшийся моментально тугой, спружиненный комочек слез. В руках Натальи Борисовны был серебряный подстаканник. Увесистый. Массивный. Грамм двес ти, не меньше. Он был украшен барельефом с конем. Конь был один. Без людей. Внизу под ручкой выбито клеймо «84» и проба в виде головы девушки в ко кошнике, повернутой влево. Рассмотреть все это можно было лишь под лупой, но Наталья Борисовна знала наизусть этот знак.

Наследство по завещанию

А. Казанцева

203

евушка была роскошная. Дада, именно это слово приходило в голову при разглядывании высокой, модельной внешности шатенки с распу щенными длинными волосами. Она очень высокая. Сто восемьдесят — это точно, и еще шпилька. Юбка короткая. Такая короткая, что, делай она шаг на несколько сантиметров шире, можно рассмот реть, что у нее между ног происходит. Ну, в смысле колготки на ней или чулки. Короткий пид жак из рыси. Лимонные перчатки и такого же цветы узкие сапогиботфорты. Новицкий оживился и по шел за ней следом. Вообщето он редко знакомился на улице, но девушка внушала доверие, потому что он увидел ее выходящей из Латвийской консервато рии на Pils iela, и это означало одно — что она творческая личность, может, певица или студентка, учится, хотя по возрасту старше традиционного сту 202

НЕСОВПАДЕНИЯ

денческого возраста лет на десять как минимум. Ве роятно, пришла регистрировать свое музыкальное произведение, получать авторские права на новую песню и тем самым защищать свою интеллектуаль ную собственность. Или она преподаватель по вока лу, а может, тромбону? (Новицкий мысленно улы бался, удивляясь себе, что такие слова знает.) Так гадал, прикидывал он в уме, следуя за незнакомкой к выходу. И повод заговорить тоже, в принципе, был — поинтересоваться репертуаром консервато рии, предложить побыть гидом для одинокого муж чины. Девушка перешла дорогу, сразу выйдя из ворот, и направилась к аптеке. Новицкий мысленно улыб нулся и покорно вошел в аптеку. Ну что может по купать такая красавица? Презервативы или проклад ки. Он встал к окошечку сзади нее. Духи хорошие, тонкие, ненавязчивые. Новицкий был настроен ро мантически и нежно разглядывал рысью спинку. — Пожалуйста, декарис, две упаковки, и свечи с глицерином. Конечно, можно было предположить, что свечи от геморроя потребовались старенькой бабушке, а средство против глистов необходимо малолетнему племяннику. Все это так. И дело, в общемто, жи

Несовпадения

Несовпадения

мнений, что она местная, у него, конечно, не возник ло. Истинная рижанка. — Я замужем, — гордо сказала Лина. Новицкий расплылся в широкой улыбке: — Очень хорошо. Но замужем — не значит мертвая? Лина была обескуражена и только и смогла улыб нуться. Они оба отдыхали в Юрмале, только в разных санаториях: Лина — от Академии наук, а Новиц кий — попроще, от завода. Все както сложилось само собой. Красиво, лег ко — не покурортному, а казалось, крепко, навсегда. Лина никогда никому не завидовала. Так уж по лучалось, что на кого вокруг ни посмотришь, у всех чтото да не так. А гладко и безоблачно, как у самой Лины, ни у кого. С самого детства как по накатан ной дорожке. Любимая единственная дочка. Папа с положением. Квартира на Кутузовском. Волга с водителем. Спецраспределитель. Спецшкола. Спецателье. И продолжение этих всевозможных спецпредприятий и мероприятий бесчисленно. За муж рано. Муж успешный, выездной. Роды легкие. Квартира отдельная. «Жигули» собственные, пятая модель. Дача зимняя. Работа в удовольствие. Кол 205

А. Казанцева

тейское. Кого хоть раз в жизни не мучили признаки геморроя или кто не получал в детстве от мамы таб летку декариса? С кошкойсобакой повозился, и вот тебе результат... Новицкий таким образом рассуждал про себя, но настрой пофлиртовать улетучился мгновенно. От резвил вопрос фармацевта — пожилой женщины в больших роговых очках: — Вам? Добрый день! — Мне, мне... — замялся Новицкий. — Мне нафтизина тюбик, то есть баночку... в общем, одну штуку. Аптекарша понимающе улыбнулась: — Возьмите лучше ксимелин, это эффективнее, да и слизистую так не сушит. — О, конечно, благодарю. Он с тоской посмотрел вслед девушке. «Нет, не пойду. Глисты — это както... — Он не подобрал никакого подходящего слова. — Бог с ней. Мало ли красивых девушек без подобных проблем...» — и решительно направился к скверу. И тут он увидел Лину. Она покупала цветы на перекрестке возле светофора. Пять длинных желтых роз. Она уже расплати лась, когда Новицкий подошел к ней. Никаких со 204

Несовпадения

под молчаливо сострадательными взглядами сослу живцев. А буфетчица тетя Аля шептала уборщице бабе Клаве: «Так она с тобой, козлом, за всю жизнь наговорилась — ей, бабе, нормальной бабе, дела хотца, а не разговоров твоих вонючих». Вслух Фля гину осуждали. Женщины особенно. А в душе... Лина позавидовала искренне, отчетливо осозна вая и контролируя свою зависть, когда однажды весной, прибежав в школу за дочкой, столкнулась нос к носу с помолодевшей, сияющей Флягиной. Она тащила на руках младенца и подгоняла старше го сына. — Как ты живешь? — на ходу только и бросила Лина. — Я — счастливая, Линка. Знаешь, какая счаст ливая?! Вот сыночка родила. Димка мой — чудо просто. Жизнь с Флягиным вспоминаю, как су мрак. Лина смотрела ей вслед. Флягина спешила к ма шине, из которой вышел высокий молодой мужчина спортивного телосложения, крепкий и выносливый на вид, и ловко и уверенно подхватил малыша, уса дил на заднее сидение Флягину со старшим ребен ком и бережно, очень нежно передал ей на колени конверт с младенцем. 207

А. Казанцева

лектив мужской. Родители здоровы. Дочь отлич ница. Только однажды в жизни у нее зашевелился в груди червячок сомнений в правильности своего существования. В их академическом кругу про изошло чрезвычайное происшествие: жена доцента Флягина ушла от мужа к сантехнику. Всех страшно взволновало это событие, и обсуждали и осуждали супругу Флягина везде — и на кафедре ее рогонос ца мужа, и на кухнях за семейным застольем. До цент Флягин, правда, всех убеждал, что тот вовсе не простой сантехник, который собственноручно чи стит засорившиеся сортиры в квартирах профессуры в районе Ленинского проспекта, а начальник ЖЭКа. Большой человек. С положением. Многих смешила, у когото вызывала жалость и недоумение такая публичная реакция брошенного мужа. Ему было будто бы неловко за жену, что опустилась. Если бы Лерка Флягина ушла к доктору наук, ну, тогда все понятно, а чтобы от доцента из академической квар тиры в последнем утвержденном Сталиным доме на улице Дмитрия Ульянова... Из своей среды... От близости английской школы и Университета... «О чем с ним говорить она будет? Непонятно», — протирая очки носовым платком, разводил руками Флягин 206

Несовпадения

потами день... Как говорила Раневская, одиноче ство — это когда некому рассказать свой сон. Лина с этим была согласна. Ей, в общемто семейной женщине, некому было рассказывать свои сны и про чие интимные переживания. В этом смысле у нее был абсолютно русский менталитет: главное — по говорить, а результат неважен. Лишь сам процесс общения. Это очень русская черта. Ей так хотелось заботиться о любимом мужчине, встречать его с работы, смотреть, как он ест. Гово рить ему простые хорошие слова без подтекста. Хо телось добротных, качественных отношений. Было обидно, что красота ее простаивает зазря. Некому ею пользоваться. Муж был не в счет. Такой сексу ально активный в молодости, сейчас исчерпал свои все ресурсы и не проявлял к Лине никакого мужско го интереса. Спали они в разных комнатах. Да и воз раст уже сказывался — какникак, он на десять лет старше жены. Его плотские утехи перешли в разряд зрительных. Он с завидным постоянством смотрел уже появившиеся на телевидении эротические пере дачи. Это был магический ритуал, в финале которо го на батарее появлялась маленькая тряпочка — квадратик от разорванной Лининой футболки. 209

А. Казанцева

«Молодец она, — подумала Лина, — не испуга лась пересудов, разговоров. А ведь нелегко ей, навер ное, было стереотип ломать. Она — профессорская дочка — и вдруг за работягу вышла, мужа бросила, университетского преподавателя...» Познакомились они банально. Потек кран, и Ди ма пришел по заявке из ЖЭКа. Как взглянули друг на друга, все сразу и поняли. Когда Флягина выкинула такой фортель, Лина уже три года как знала Новицкого. Он тоже был «простым» мужиком. Работал на заводе. Но была в нем галантность, спокойствие и то, что женщины ценят больше всего на свете — он производил впе чатление человека сильно ответственного. И Лина уже давно призналась себе самой, что помани Новицкий ее одним пальцем, она, не заду мываясь, уехала бы к нему в эту глухую провинцию, в городок на берегу Оки, носивший когдато звуч ное русское имя Растяпино, переименованный впо следствии во славу Феликса Эдмундовича, и бросила бы и мужа, и работу, и дочь. Лина давно сознавала свое одиночество и свою ненужность. Для нее чув ство собеседника, сотоварища было крайне важно. Было бы с кем поговорить, выговориться, даже так просто рассказать про насыщенный бытовыми хло 208

Несовпадения

искренняя, радостная, теплая — от сердца, как на зывала ее Лина Девушки растерялись: — Мы... вы... мы подумали, что вы — Катрин Денев. Извините. И они помчались прочь от удивленной Лины. У Лины поднялось настроение, и с той самой мину ты она стала присматриваться к себе и к францу женке Денев тоже. И не без гордости обнаружила колоссальное сходство. И когда поняла, что дей ствительно похожа на нее, то стала сознательно ей подражать в макияже, прическе, гардеробе. Теперь ей было легко определиться в выборе стиля и гарде роба. Можно было только следить за обновлениями в имидже французской кинодивы. Даже старели они одинаково — благородно и не быстро. Линой восхищались, ею любовались, ей делали комплименты, но спать позвал один Новицкий. По чему? Ведь все единодушно считали Лину красави цей. Но мужчины предпочитали женщин более... Лина мысленно подбирала слова... более обычных. «Все блондинки — фригидные, верно гово рят», — часто повторял Эрик, натягивая одеяло до подбородка. 211

А. Казанцева

Лина на удивление сильно похожа на Катрин Де нев. Однажды в Старопанском переулке у нее авто граф попросили. Была весна, и Лина, одетая в бе лую блузку, заправленную в замшевую юбкугоде, и зацепив пиджак на указательный палец, несла его, небрежно перекинув через плечо. Она двигалась в темпе туристки, читая таблички на памятниках ар хитектуры. Остановили ее две молодые две девушки и, запинаясь, на косноязычном английском стали просить ее чтото написать, протягивая тетрадку с ручкой. Та, что была покрупнее, толкала мини атюрную девушку и шипела довольно громко: — Я же говорила тебе, она поанглийски не по нимает, она же французская актриса. — Зато я хорошо понимаю порусски. Что вы хотели?» — улыбнулась Лина своей доброй улыб кой. Надо сказать, что улыбок у Лины было три. И она их очень хорошо сама знала. Первая — офи циальная, участвует только рот. Вторая — заинте ресованная, когда, кроме улыбки, ничего другого предложить собеседнику не можешь, но и даром от пускать не хочешь. Или когда нить разговора усколь зает, а контакт както надо удержать. И третья — 210

Несовпадения

Когда похоронили папу, Лина с ним похоронила и свою несбывшуюся идею. Но оставалась в живых еще мама. И у Новицкого был шанс Лину осчастли вить. Почему именно эта сцена так будоражила и воодушевляла неромантичную по натуре красивую Лину? Возможно, это было связано с юностью, когда Эрик Маратович, уже старший преподаватель ка федры, вдруг неожиданно позвонил в дверь Лини ным родителям с непомерно огромным и редким, да уж что говорить, просто невозможным букетом красных свеженьких розочек, и мама, непричесан ная, в линялом халатике, пятясь назад и приглажи вая волосы, только и причитала: «Господи ты боже мой!» А Лина вжалась худеньким телом в стену и думала: «Вот она, настоящая любовь! Вот оно, рыцарство!» Папа, как всегда, спас ситуацию еще и потому, что шел Эрик не к Лине, а к папе, как оказалось, и они все это между собой на кухне перемололи под конья чок и тещины огурчики. А Лину, что Лину звать? При чем тут Лина? Студентка сопливая. Что она о жизни знает? Так батя и передал дочурку с рук на руки. Как только Лина закрывала глаза, она видела, как вежливо с ней все здороваются на факультете. 213

А. Казанцева

Лине хотелось быть веселой, кокетливой, слегка насмешливой, но в меру. Быть вертлявой, шустрой такой, заводной, смешливой, хохочущей и очень лег кой, беспечной, беззаботной, ну, в общем, сексапиль ной, как она себе это представляла. Но она не умела. Не получалось. Получалось только быть серьезной взвешенной, правильной, а совсем не шутливой. Она всегда была снежной королевой. Неприступной, не чувствительной, зато ослепительно белоснежной. А у ослепленного ею мужчины какие уж могут быть игривые желания? Как у любой женщины, у Лины была любимая фантазия. Ни для кого не секрет, что женские фан тазии делятся на романтические и сексуальные. Вот и у Лины была подлинно староромантическая, пра вильнее сказать — сильно старомодная фантазия. Новицкий и отец беседуют на кухне. Пьют вместе. Чай или водку, неважно. И предмет их разговора — женщина, любимая ими обоими, а именно она сама, Лина. Новицкий пришел, так сказать, испросить папашиного благословления. Просить руки и сердца дочки. Лина с тридцати лет, как познакомилась с Но вицким, рисовала в своих мечтах эту трогательную встречу отца и любовника. Вплоть до смерти отца. 212

Несовпадения

свои синие, местами уже причерненные синяки на бедрах и ляжках. А бабушкато все поняла и как всплеснет руками: «Ах ты, сучонок! Девоньку так колошматить! Я ему!» Как только выяснилось, что Лина беременна, он сразу потерял к ней интерес в смысле болезненной ревности. И ночные отношения, кроме примитивно го самоудовлетворения, тоже сошли на нет. Уже сильно пузатую Лину заставлял опускаться на коле ни между его раздвинутых волосатых ног и такой же волосатой смуглой рукой направлял ее склоненную белокурую голову в приятном ему ритме. Умная бабка учила Лину: «Не путай день с но чью. Ночью он к тебе на брюхе ползет, просит. Лас ковенький. А днем дубасит по ляжкам да зло на тебе срывает». Парой они были видной. Лина на две головы выше его. Блондинка с тонкими чертами лица, косой до поясницы. И он, коренастый, сбитый, черный, похожий на хрестоматийного монгольского князька из учебника истории за пятый класс. Чем он мог помочь Лине? Училась она блестяще, была активистка. Он только осложнил ее жизнь ско рой и незапланированной беременностью. 215

А. Казанцева

Жена препода, вот это да! Фамилию поменяю обя зательно, значит, и на практику останусь в Москве. «Ну и что, что он некрасивый? Будто это имеет зна чение. С лица воду не пить», — говорила себе Лина, разглядывая свое стройное белое тело в зер кало. Был именно тот возраст, когда замуж хотелось не за конкретного мужчину, а просто замуж — так, чтобы свое хозяйство, кольцо на безымянном — толстое, основательное. Чтобы небрежно девчонкам бросить: «Некогда мне по библиотекам сидеть. Му жу надо ужин готовить!» Чтобы все завидовали и называли: «Женщина...» Короче, это было дет скоюношеское обычное заблуждение, что взрослая жизнь так начинается — бац, и все! Только бабуш ка отреагировала негативно на помолвку: «Надо удумать, породу помешать нашу с этим чернявень ким!» Эрик Маратович был из московских татар. В ту пору Лина, лишенная какоголибо жизненного опы та, ничего не знала о разных национальностях, кроме того, что все они большой дружной семьей населяют нашу необъятную, славную родину. А когда вскоре после замужества примеряла платье, сшитое бабуш кой к новогоднему вечеру, то забылась и оголила 214

Несовпадения

тало, что жизнь ее наполнена смыслом только здесь, среди кисловодских аллей, на узеньких горных тро пинках, в маленьком, небрежно покрашенном не уютном номере санатория. За год, прожитый врозь, они нисколько не отдалялись друг от друга. Ведь у них были общие воспоминания, общие совместные переживания и впечатления — а это крепкая основа для отношений. Они сравнивали, как было в тот или позапрошлый год, чем отличаются места и сервис, смеялись прошлым забавным случаям и радовались, как удачно сложилось все теперь. И с каждым ра зом им казалось, что отдых становится все каче ственнее, а они все роднее друг для друга. И правда, ни он, ни Лина уже не представляли, что отпуск мо жет быть проведен какимто другим образом и с дру гими людьми. Встречались они, как встречаются супруги в хорошем, крепком браке после длительной разлуки. Лине не верилось, что вот после такого счастья, такой близости они смогут снова расстаться. Еже годное возвращение в Москву оборачивалось для нее наплывающей депрессией, разочарованием и раз дражением на свою совсем не такую, как ей мечта лось, жизнь. 217

А. Казанцева

Ежегодно на протяжении тридцати лет (одно лето было пропущено по причинам, которые Новиц кий не обсуждал с ней) они ездили вместе отдыхать. Проводить отпуск. Каждый свой, но вместе. Пона чалу, еще в советское время, это были санатории Кисловодска, Ессентуков, первый и единственный раз — Прибалтика (место знакомства), несколько раз — Сочи и Анапа. Когда времена поменялись и все стали ездить в Турцию и Египет с бо´льшим эн тузиазмом, чем в родные края, Новицкий с Линой тоже приобщились к такому отдыху. Это было лег че, чем подгадывать общий санаторий, смену и, как непременное унижение, просьба о совместном за селении. Что категорически воспрещалось без сви детельства о браке. Приходилось договариваться с соседями по комнате, уговаривать их погулять или просто приобретать билеты на вечерние концерты га стролирующих звезд. Лина ждала целый год этой поездки. Им было так легко вместе, так комфортно, счастливо. И не ве рилось, что есть какаято Москва и Линин скучней ший НИИ, наполненный серыми безрадостными лицами, и такие привычные, а оттого неинтересные вечерние рассказы Эрика о событиях в Академии наук. И все так вяло, пресно, без взлета. Лину угне 216

Несовпадения

нялась в их опустевший номер. Как она и подумала, в шкафу был сложен пакет с ее подарками — амстер дамская рубашка фиолетовая, обсыпанная веселыми салатовыми огурцами, очки для отдыха глаз и нор вежская шапка для лыжных прогулок. Все то, что Лина с таким трепетом и любовью собирала для него весь год. Он мерил эту дорогую, стильную одежду, одевал перед сном очки и, казалось, был счастлив. На ужин даже раз надевал рубаху в огурцах, и они в тот вечер танцевали, одурманенные морским воз духом, безвкусным местным вином и эмоциями. А сейчас он вернулся и оставил этот пакет, в кото ром Лина все ему так торжественно и смущенно вручила, как только они переступили порог. Да, он — прагматик, даже здесь расчет провел — вы бросить в мусорку в Москве или в Нижнем както жалко, бомжи не оценят таких нарядов, а здесь мо лодые горничные, разглядев лейблу, с гордостью преподнесут эти подарки своим бойфрендам. А Лину, совершенно не меркантильную по ха рактеру женщину, почемуто особенно возмущало, что стоимость этой милой рубашки, между прочим, сто пятьдесят евро, и почему она должна доставать ся какомунибудь местному коротышке, если она размером на мужчину ростом сто девяносто? А шап 219

А. Казанцева

А вот последняя поездка в Египет както не за ладилась с самого начала. Новицкий как бы отда лился от нее. Разговоры были уже не «о них», как любила это Лина, а общие, формальные, касающие ся особенностей отеля, климата, персонала, еды. Ка кието недовольства проявлял Новицкий касательно услуг отеля, а Лина недоумевала, чем он мог быть недоволен, если она, Лина, самая главная составляю щая его успешного отдыха, рядом с ним. Новицкий частенько ворчал, что тех денег, которые он запла тил за отдых, это не стоит. Лина помалкивала, что отель средненький: три звезды для восточных стран — это определенный риск получить самого разного рода проблемы. Но стоимость путевки была, по Лининым меркам, «три копейки», и потому сетовать на отсутствие роскоши по крайней мере наивно. Уезжая из номера, Лина уже выходила в кори дор, а Новицкий замешкался в комнате. И беглым взглядом Лина определила, что он выкладывал что то из чемодана в шкаф. Сердце сжалось, но кинуть ся в номер у Лины не хватило духа. Уже спустив шись в холл отеля, Лина прижала руки к животу: «Ой, чтото прихватило, сбегаю в туалет, пока клю чи не сдали!» — и, оставив Новицкого в холле, под 218

Несовпадения

товиться к дачному сезону, везти рассаду, чинить теплицу и натянуть кабель на общий с соседями электрический столб. Спускалась Лина в холл на ватных ногах и с тру дом сдерживаемыми слезами. Новицкому была предложена версия — о тяготах расставания с этим счастливым уголком. А в самолете, уединившись в туалете, Лина с остервенением маникюрными ножницами стала кромсать огуречную долину. И вы резать большие прямоугольники с неровными края ми. Шелк был таким тонким, что казалось, сейчас рассыплется. Лине хотелось убить Павла, заколоть этими остренькими, тонюсенькими ножничками. Но она набрала побольше воздуха в легкие, глубоко вдохнула, выдохнула, как учили на йоге, и, аккурат но сложив прямоугольные лоскуты в конверт, на правилась на свое место. После обеда, отдавая поднос стюардессе, Лина засуетилась, оживленно и подозрительно радушно: — Павлуша, забыла совсем, у меня подарочек твоей Гале — вот... — доставая конверт из сумоч ки, протянула Новицкому, не отдавая в руки. — Что тут? Что еще придумала? — широко улыбаясь, пробасил Новицкий, привыкший к доро гим заграничным ухаживанием за ним и его семьей. 221

А. Казанцева

ка? Лина так долго выбирала ее в Бергене, замучила мужа, пока он не перемерил все модели и расцвет ки — мужто понимал, что лыжник, которому Ли нусик так старательно выбирает шапку, — главбух с ее работы, некий Олег Степанович, от которого, по словам самой Лины, зависят размер премии... или что еще другое. Эрик все равно не вникал, так как был человеком не жадным, и покупки многочис ленных подарков за границей в его сознании подра зумевались как само собой разумеющийся факт. В пакете только не было очечника. Мягкого бе жевого очечника из меха кенгуру — тоже авст ралийский сувенир. Но очечникто — дело ясно: пожилой мужчина, а попросту говоря, дедуля, как звали Новицкого дома, запросто мог прикупить себе в московском переходе плюшевый очечник. Кенгура на нем была малюсенькая и слабо различимая, ни у кого и мысли не закралось бы об оригинале. Такая старческая и необходимая покупка в дорогу. Дома будет вне подозрений. Лина восхитилась его трезво стью. С ней он был молодым, женихом, секссимволом. По крайней мере, Лина таким его считала, и в по стели они проводили время вполне оправданно дол го. А там, в городе Дзержинске, дедуля должен го 220

Но сон был нехорошим во всех смыслах. Любая трактовка его — о дырявых ли лицах или обособ ленности контакта, или о любом другом элементе сна — буквально все вносило чувство страха, опасе ния и беспокойства о Новицком. Отца не было в живых уже три года. И как же Лине было не ду мать ничего плохого, если в ее день рождения, 5 мая, Новицкий не позвонил, не написал. Не по 223

222

Нет ни лба, ни щек, ни носа, рта, подбородка, глаз — от кадыка до макушки зияет тьма. Но даже в таком искаженном виде Лина узнает отца и Но вицкого. Эта картина — мечта ее жизни — явилась пе ред Линой исковерканным подобием, суррогатом, какойто жалкой пародией на то, что она так долго и тщательно вынашивала в своем воображении. Она любила перед сном размышлять «о них». Как и что у них будет, есть, как он ее любит и о прочем. Знаете, о чем думают женщины, засыпая? Все о разном. Вот я, например, вчера уже в полудреме силилась вспомнить, вынула или нет мясо из моро зильника. Наверное, забыла. Ну ладно, сварю веге тарианский борщ. Может, я становлюсь хорошей хозяйкой в угоду своей маме?

— А это для ее увлечения. Ты, помнится, с вос хищением рассказывал, какие она шьет лоскутные одеяла и панно делает. Для такого мастерства не стандартные цветовые решения — истинная наход ка, — продолжала Лина, пока Новицкий раскры вал конверт. Он не изменился в лице, не произнес ни звука, даже не вздохнул. Никакой реакции. «Надо отдать должное его самообладанию», — призналась себе самой Лина.

Незадолго до своего дня рождения Лина увидела сон. Будто она у себя в квартире ночью слышит мужские голоса. Разговаривают на кухне. Она вы ходит из своей спальни, идет к ним и видит сквозь закрытую стеклянную дверь: спинами к ней за сто лом сидят двое мужчин и пьют водку, говорит боль ше седой. По фигуре и сутулости узнает в нем отца, а второй похож... но непонятно, в какойто пижа ме... она не знает его... на Новицкого. Лина к ним обращается, но они никак не реагируют на ее голос, она кричит, но сама понимает, что ее не слышно. Тогда она берет в руки ботинок с пола и стучит им в дверь кухни — они оба оборачиваются. А подойти она боится. Вместо лиц у них дырки — пустота.

Несовпадения

А. Казанцева

Несовпадения

она просто многозначительно посмотрит ему в глаза и скажет: «Извините, я ошиблась». Если откроет жена, то она на этот случай придумала историю об одноклассниках — своем муже и Новицком, а она, Лина, будучи в командировке в Нижнем Новгоро де, по просьбе мужа заехала к его бывшему одно класснику, чтобы разузнать, где он и как, почему не выходит на связь. Для этого она даже прихватила визитку какогото менеджера в банке, чтобы сунуть Новицкому при жене, якобы это визитка ее мужа. Возраст же там не указан. А то, что жена Зоя не знает всех его одноклассников по фамилиям, это точно, потому что она была не «из их деревни» — как рассказывал Лине об их знакомстве Новицкий, сидя под пальмами. Дверь открыла Зоя. То есть, Лина не знала, что это Зоя, но сердце подсказало, да и разговор завя зался почти мгновенно. Она была такая типичная сотрудница бухгалте рии или социальный работник из собеса. Женщина, которая всю свою жизнь проработала в бабьем кол лективе. Ее, такую женщину, вы всегда встретите на почте наклеивающей марки и отправляющей посыл ки и бандероли. Ее также можно увидеть в отделе кадров любого предприятия, иногда она работает 225

А. Казанцева

здравил ее какимнибудь из возможных способов. Его телефон был выключен. Сначала Лина оби делась, потом возмутилась, потом испугалась. Она постепенно, по очереди выбирала разные версии: первая была, что он закрутился и забыл о ее дне рождения, вторая — что он помнит, но не придает этому большого значения, третья — что Новицкий решил ее бросить. Что у него появилась молодая баба, вероятно, живущая поблизости, встречи с ко торой ему приятны и важны. А с Линой он и не со бирается ехать ни на какой Кипр, как планировали они год назад. Лина настолько разнервничалась, что времени на обдумывание, зачем ехать к нему домой и что она ему скажет, не оставила — решила все обдумать в машине. Дорога, по ее представлению, должна за нять часа тричетыре. В ту же прошлогоднюю поездку в Египет Лина будто бы предчувствовала, что ей понадобится его адрес, и, пока он плавал в бассейне, вытащила доку менты и списала из паспорта прописку. И вот теперь, заезжая во двор прильнувших друг к дружке пятиэтажных потрескавшихся домов, по крашенных унылой голубой краской, Лина уже от четливо понимала, что она скажет. Если откроет он, 224

Несовпадения

цей, не могла постичь ту мысль, что Новицкий умер совсем. То, что его больше уже не будет. И с Линой его не будет. И с Зоей не будет. Новицкого больше нет в природе. Лина не понимала этого. Хотя Зоя, суетливо накрывая на стол и наливая Лине чай, уже во второй раз рассказывала, как на даче его обнару жил сосед: видимо больше семи часов он пролежал на дорожке, носил из колодца воду, хотел дом от мыть, чтобы с внуком к Пасхе перебраться туда. Лина озиралась в квартире с чувством человека, подглядывающего в замочную скважину или тайком читающего чужие письма. Ей было не по себе. Пло хо на душе. Она все себя успокаивала: «Ведь ничего плохого я же не делаю. Никому не будет плохо от того, что я здесь». Но хорошего в этом тоже ничего нет. Будто она мертвого человека оклеветала. Лина испытывала самые что ни на есть угрызения со вести. В большой комнате на стене висел глазастый урод — чучело белки на деревянной подставке. — Какая хорошенькая... — остановилась Ли на перед страшилищем. Зачем? Ведь ответ она знала. — Ой, это Павлик из Кисловодска привез суве нир еще в... — Она стала вспоминать. 227

А. Казанцева

в Сбербанке и оплачивает вам коммунальные услу ги. Такие дамы сидят в ЖЭКах, паспортных столах, регистратурах и непонятных фондах, занимаясь ру тинной, бумажной деятельностью. Нос уточкой, губы тонкие, бледные, фигура — бочонок. Полно ватая, на сильно тонких ногах. Типичная «сердечни ца» по конституции, как ее охарактеризовали бы при осмотре в кардиологическом санатории. Невысокая. Прическа неброская, плохо прокрашенная седина, кулемка на затылке. «Женщина без “изюминки”, без какогото своеобразия, что ли, — рассуждала про себя Лина. — Вот сейчас уйду, дверь захлоп нется, и я не смогу даже вспомнить ее лицо». Она слегка гундосила. То есть говорила «в нос», как при сильном насморке. Новицкий, или Пашуня, как непривычно для Лининого уха называла его Зоя, умер 15 апреля. То есть еще не было сорока дней. Зоя говорила сбивчи во, много, попутно плача и приглашая Лину разде ваться, проходить и побыть у них дома. Зоя вообще была многословная и громкоговорящая женщина. Лина, еще не пережив до конца первое впечатление от встречи с женщиной, которая в ее представлении стояла на пути к ее счастью все эти тридцать лет и которую язык не поворачивался назвать соперни 226

Несовпадения

Но погибает Леночка. Леночка — дочь Зои от пер вого брака. Так нелепо, глупо. Под электричку... Зоя плачет и тянется за корвалолом. Новицкий пожалел ее тогда. Не смог оставить. А потом даже решился ребеночка взять. Раз у самих не получалось никак. У Лины поднялось давление. У Павла никогда не было своих собственных детей! Она чувствовала, как стучит в висках, как прилила кровь к лицу и нача лась тахикардия. — Простите, Зоя, когда же это было, в каком году? — тихо спрашивает Лина. — Леночка — в восьмидесятом, а Веронику мы взяли в восемьдесят первом. У Лины свой календарь — в восемьдесят первом году Новицкий написал на «до востребования» из винения, что поехать не сможет до следующего лета. А в 1982 году они уже вместе отдыхали в таком родном кисловодском пансионате «Московия». И он сказал... Лина еще тогда говорила о ребенке... а он сказал, что жена родила девочку. Как бы так от страненно: просто родила, и все. Без его участия и желания. Хотя звонил им часто, бегал на почту и, закрывшись в кабинке, подолгу беседовал 229

А. Казанцева

— ...1982 году, — со вздохом произнесла Лина. — Тут гравировка с годом, — кивнула она на чучелку. Лина прекрасно помнила ту поездку в Кисло водск. Новицкий устроил так, что они жили в одном номере. Это было невероятно. Двадцать один день как муж и жена. Казалось, после этого расстаться будет невозможно. Лине хотелось каждую минуту остановить. А он успел купить это страшилище и вернуться домой с подарками. А она... это была, пожалуй, единственная ее поездка, когда дома, рас паковывая чемодан, ей нечего было предложить до чери и мужу в качестве сувениров. Жена Новицкого Зоя была в таком состоянии, что хотелось говорить, выговориться, рассказать о прекрасном Павлике, об их счастливой жизни. Лина явилась как раз к месту. С посторонним чело веком так легко и просто рисовать картину своей прожитой счастливой жизни. И не вспоминать то, чего вспоминать не хочется. Чтото приукрасить, а чтото подзабыть. Но память все время выдавала не то, о чем хоте лось говорить. Так, про Леночку пришлось расска зать. И про то, какие плохие у них были отношения с Павлом, и как Зоя давно уже решилась на развод. 228

Несовпадения

мый сильный комплимент мужчине — это сказать: «Хочу от тебя ребенка». Видно, не каждому. По том, когда Линусины часы оттикали, она и сама не поднимала этот вопрос. Тем временем Зоя продолжала: — Он так привязался к девочке, а я не смог ла. — Она отвела глаза. — То есть, я все делаю, вникаю в ее интересы, помогаю, но душой нет, — она уверенно покачала головой. — Даже вот при мер: рожала она, так из родблока звонила ему. Не мне, а ему докладывала, на сколько сантиметров шейка раскрылась, что прокололи пузырь... Он ска кал, как обезумевший, когда она родила, и внука обожал. Взял его полностью на себя. То, что Новицкий три года как «дедуля», Лина знала, но то, что своих собственных, кровных детей и внуков у него нет, — это Лину сразило. Лина вдруг отчетливо это поняла, а поняв, вздохнула об легченно. Ведь от этой мысли жить становилось лег че. Новицкий умер в ее сознании при одном сопри косновении с Зоей. Новицкий умер сам по себе, а вот любовь к нему могла бы еще и пожить. Но умерла любовь. Испа рилась. Лина не могла бы находиться в одном про странстве с до такой степени чужим ей по идейным 231

А. Казанцева

с Зоей, пока потная от ожидания Лина не выходила ждать конца разговора на улицу. Она смотрела на Зою и размышляла: что удер живало его возле этой неухоженной, некрасивой женщины? Любовь? Жалость? Чувство долга? От ветственность? С ней он пытался сделать их общего ребенка. С ней он решил наполнить новым смыслом их одинокую жизнь вдвоем. Именно его идея была взять ребенкаотказника из родильного дома в их маленьком городке. А с ней, красавицей Линой, точной копией французской звезды, он не захотел иметь общих детей. Еще по первости лет каждое южное утро их совместного отпуска начиналось с ее вопроса: «Хочешь, рожу тебе мальчика — такого же синеглазого, как ты? У него будут твои брови, и он так же, как ты, будет приподнимать их, когда удивится или растеряется. Ты знаешь о том, что у тебя брови живут своей жизнью?» Лина смеялась, терлась носом о его шею и целовала его порывисто, быстро, взлохмачивала его густые волосы и дула на них. Гладила его плечи и заглядывала в глаза. Он обнимал ее ласково и говорил тихим твердым голосом: «Линуся, солнце, ну пожалуйста, я ведь тебя просил, давай не будем». Недавно Лина прочи тала в какомто женском журнале, что лучший и са 230

Несовпадения

ных женщин, в детских садах — ненавистники де тей, а в больницах — те, кого раздражают больные. Это был Линин опыт — то, с чем она столкнулась за свою жизнь. С молодых лет боялась она оказаться в гинеколо гическом кресле с закрепленными ногами, словно в пыточной, где грубая врач, с остервенением пропи хивая внутрь свои здоровенные руки, кричит: «Что вся зажааалася, а подика, палец мой не толще ЕГО будет. Када емуто давала, ничего, не сжималася». Но Виктор Трофимыч был исключением. Таким большим и счастливым исключением. И отделение он создал из себе подобных сотрудников. Ему нра вились усталые женщины, даже можно без преувели чения сказать — замученные женщины. Он активно не любил энергичных, веселых, бойких и шумных женщин. Наверное, этой его особенностью и можно было оправдать романы с женщинами из послеопе рационного отделения. С ними он всегда был осо бенно нежен и внимателен. Они такие беззащитные, слабые, уязвимые и в то же время открытые докто ру, доверчивые. «Они мне верят, ни одна женщина не верит так мужчине, как доктору, который колдо вал над ее нутром. Они не рисуются и не хотят по нравиться, привлечь внимание». 233

А. Казанцева

соображениям человеком. Зоя была вся сплошным противоречием Лининому образу жизни. В ней не за что было зацепиться. Ни физически, ни эмоцио нально — непривлекательна. Она была человеком массовым. Представителем большинства. В пятьдесят три года Лина «по скорой» попала в больницу. Кровотечение. Мысли были самые пло хие. Симптомы находились похожие и на «не просто миому», и Лина, напуганная, растерянная и напугав шая своих домашних, лежала в гинекологическом отделении одной из центральных городских боль ниц, где заведующим был Линин друг. Она знала его давно и безоговорочно верила как человеку и еще больше — как врачу с колоссальным опытом. Друзья — надежнее любовников, уж ктокто, а Ли на это знала наверняка. Ей нравилась в нем мягкая уверенность доктора, не самоуверенность не сомне вающегося ни в чем самодура, а интуитивное пони мание и диагностирование проблемы профессиона лом. Он был нежен со своими пациентками и любил их. Это было особенно приятно, потому как встре чалось такое отношение крайне редко. Лина давно уверовала в собственное наблюдение над советской социальной структурой: в роддомах работают люди, которые больше всего на свете ненавидят беремен 232

Несовпадения

страны плавно сменялся следующим. Что ж, вполне подходящее фото для гинеколога! Миома проросла в полость матки и развилась уз лами. После операции Лина боялась брать в руки зеркало. Удалили все. Ей казалось, что ее отражени ем станет бесполая морщинистая старуха. Но Вик тор Трофимович подобрал грамотную гормонотера пию — «чтоб оставаться женщиной». И слава Богу, Линочка не подурнела и не состарилась. Она была, как и прежде, аристократично красива и величе ственна. Хвала современной медицине! Новицкий почти никогда не звонил ей, а после операции, придя в себя после наркоза, она взяла в руки мобильник — его номер определился восемь раз. «Вот они, флюиды, почувствовал», — радова лась Лина. Он дозвонился и без предисловий начал. Готови лись к свадьбе дочери. Он никогда не называл их по имени — только жена, дочь. Отчего? Лина пре красно помнила их имена. Он словно боялся их при близить к Лине. Обезличенные, они далеко и не поддаются негативу со стороны любовницы их мужа и отца. Так, что ли? Так вот, о свадьбе: гости приеха ли, ресторан заказан и оплачен, в ЗАГСе ждут. Она с прической, в белом платье. А жениха все нет. По 235

А. Казанцева

С какой стороны посмотреть на нарушение клят вы Гиппократа? Но любое мужское внимание ожив ляло и воодушевляло больных пациенток. Зато никогда быстрые, молодые, полные сил и азарта медсестрички не завоевывали его внимания. Произ водственный роман у него случился лишь однаж ды — с немолодой докторшей. Заплаканной и мах нувшей на себя рукой грустной женщиной в трауре по скоропостижно скончавшемуся мужу. Короче го воря, он любил печальных женщин. И в этом была его большая неординарность. Лина любила бывать в его кабинете. Над сто лом висела большая цветная фотография женщины, с остервенением уничтожающей фаллические симво лы путем запихивания их в мясорубку, ее лицо вы глядело оживленным, сосредоточенным и сияющим. Видно было, что занятие ей по душе. На столе перед ней ждали своей участи приготовленные цуккини, банан, морковь, огурец и сосиска — каждый на от дельной тарелке. Интерьер за ее спиной был в стиле американского кантри середины ХХ века. Фотогра фию подарила ему школьная подруга и попала в точ ку — он гордился этой находкой. Не в пример своим коллегам, у которых портрет одного руководителя 234

Несовпадения

кий у нее голос, — подумала Лина, — а ведь ей уже восемьдесят четыре года; это гормональное, ви димо». Услышав Линин голос, Алевтина Герасимов на затрещала мужу: — Гриша, Гриша, иди скорее, Линочка из моги лы звонит... Лине стало дурно. В общей сложности Лина провела у Зои больше часа, и та даже не засомневалась, что Линин муж и Новицкий — одноклассники. Пришла «дочь» Ве роника с сыном. То есть, с «внучком» Новицкого. Мальчика звали Егорка, он был очень бледен, как это бывает в бедных, малообеспеченных семьях, ху дой, задумчивый, с огромными недетскими глазами апостола, как подумала Лина, ну, или когото еще, в общем, с иконы. Они немного повозились в ком нате (Лина с Зоей сидели на кухне) и стали соби раться на какието детские занятия. Уже перед вы ходом мать сказала мальчику: — Сходи в туалет на дорожку. Мальчик присел на корточки перед порогом на линялый, видавший виды узенький длинный коврик и вопросительно посмотрел на мать: 237

А. Казанцева

слали за ним. А он заперся в квартире и через дверь говорит: «Я не готов еще жениться». Такого взбудораженного и раздраженного Но вицкого Лина не знала. Но слов ободрения и под держки у нее не было. — Прости, я в больнице сейчас. Давай чуть поз же созвонимся. — Дада, конечно, давай. Новицкий отключился. Даже не спросил, поче му, зачем она в больнице. Сама или навещать кого пришла. Лина отложила телефон в сторону. Слезы текли сами. Слезы текли, и Лина промакивала глаза натянутой до шеи простыней. Кто лежал в больни цах, знает, что это самое удобное средство — про стыня. Пока она, мокрая и остывшая, не начинает холодить грудь и шею и не приходится ее подвора чивать, прижимая сухой стороной к коже. Для окру жающих не так заметно. Никаких салфеток, полоте нец и носовых платков. Не то соседки тут же начнут утешать. А это невыносимо. К вечеру, придя в себя, Лина решилась позво нить родителям, успокоить, что все прошло нор мально и она уже в сознании. У матери было чтото с сосудами — болезнь Альцгеймера... Трубку взяла мама... «Какой звон 236

Лину потрясло, что Зоя — настолько хозяй ственная женщина: в ответ на вопрос о густых за рослях рассады на подоконнике она поделилась с го 239

238

га, когда опускала в мусорную корзину очередную пустую баночку изпод крема. Ей доставляло удо вольствие осознание того количества крема, лось она, сыворотки, скраба, которое она потратила на свое великолепное тело. Так радуется мать, обнару жив пустую посуду и оценивая объем съеденной ре бенком еды. Все манипуляции для поддержания красоты были необходимы, чтобы снова этим летом, как и в про шлый год, как каждый год и как в первый день их встречи, он раздевал ее глазами и негромко, вкрад чивым голосом говорил о том, что время не властно над ней и она прекрасна, как тогда, на Рижском взморье, и крепко сжимал ее, вдыхая запах ее ухо женного, благородного тела. Новицкий непостижи мым образом умел делать так, что Лина глубже, яв ственнее чувствовала свою женственность, свою природу, чувственность. Он обладал мистической притягательностью. Иногда Лине казалось, будто Новицкий нужен ей для того, чтобы быть собой до вольной.

— А можно, как обычно, в туалет, а не на до рожку, мам? Взрослые громко смеялись.

Выйдя из подъезда дома Новицкого, Лина гово рила почти вслух, шевелила губами и вскидывала руки: «Что ты сделала со своей жизнью? Что, бе зумная?» Лина обернулась, словно зная, что там, за ее плечами, стоит ее прошлая жизнь и с ней можно спокойно все обсудить, поговорить, в конце концов, убедить ее не спешить с выводами, не торопиться и не ускользать так стремительно и безвозвратно от нее, от глупой Лины, которая жила какимито наду манными ею самой и лишенными всякого здравого смысла идеями и планами. Иллюзии. Одни сплош ные иллюзии. «Человек, которому всю жизнь... с тридцати одного года... а сейчас мне шестьдесят три... только им одним и жила...» Кто он? Какой он? Она его не знала... «Я не знала его, а придума ла...» Лина вспоминала свои многочисленные поездки за рубеж, которые сводились только к выбору по дарков Новицкому. Каждый ее московский день был наполнен уходом за своей внешностью ради него. Лина испытывала чувство выполненного дол

Несовпадения

А. Казанцева

Несовпадения

кричали «горько», «за молодых», разные незатей ливые тосты... — Не сиди на сквозняке, надует оттудово, — кричала толстуха в бирюзовом кримпленовом платье молодой тихой девушке, сидящей на углу стола ря дом с дверью. — Ничего, надует — воспитаем, — захохотал ей в ответ девушкин сосед, усатый, обрюзгший мужчина в тесном пиджаке. В дверях появилась женщина неопределенных лет, распахнула их и затянулась сигаретой, оставаясь телом внутри бурлящего зала. К ней, видимо, обра щались с какимито репликами, потому что она вся была в диалоге с жужжащим столом и, обмахиваясь, чтото им говорила. К ней вышел пузатый подвы пивший ухажер с темными промокшими подмышка ми красной рубашки. До Лины донесся ее возму щенный возглас: — Да что ты все: «бабуся» да «бабуся»? — Да, бабуся! — Да какая ж я бабуся, если я еще ебуся? Зал дружно хмыкнул, и женщина, сбрасывая окурок в банку на батарее, уже победительницей вплыла обратно. 241

А. Казанцева

стьей своим секретом быстрого всхода кабачков. «Надо семечки намочить, в тряпочку завернуть и под сиськами носить. Они так быстрее прораста ют». — Там же тепло, — простодушно резюмировала Зоя, видя, что Лина не вполне понимает, для чего эта процедура делается. Линино воображение рисо вало ей, как Новицкий протягивает руки, чтобы лас кать грудь Зои, и натыкается на влажный, пропах ший сыростью кулек со склизкими семечками.

Она решила зайти куданибудь, посидеть, со браться с мыслями перед дорогой. Ничего, кроме автовокзала, подходящего на дороге не попалось. Там она поднялась в туалет на втором этаже. Над раковиной было написано красной краской прямо по плитке: «Для рук». Ну, если это в мужском туалете написали бы, то понятно было, какую часть тела там мыть негоже, а вот в женском... ах, ну да, ноги еще остаются... Прошла в кафе, там было пусто. В рес торане по соседству праздновали свадьбу. Лина за казала зеленый чай, чтобы не сидеть за пустым сто лом. Ни пить, ни есть не хотелось. Звуки близкой свадьбы отвлекли ее от размыш лений, и она стала прислушиваться. В основном 240

Несовпадения

ми. «Какой прекрасный материал! Это то, что надо!» Лина задумалась. Возмутилась. Поразилась детской жестокости, нравам... но ненадолго... «Очеч ник из кенгуру... Бедная, тебя ведь тоже убили, что бы сшить очечник для этого толстокожего Новицко го, дедулечки, фу...» Лина поморщилась. Как жить дальше? А главное — чем? Барменшу окликнул мужчина, по виду — из зав хозов или кладовщик, все и всех знающий, уверен ный хозяин. — У Петровича мать умерла... Собираем... Ты с нами? Барменша без всякого сочувствия вяло поинтере совалась: — Скоко? — А кто скоко даст... не рехламент, у нас енто ва тебе не у них там! Он поднял палец в сторону радио, где тот же са мый голос чиновника продолжал свою назидатель ную речь. Барменша положила деньги на стойку, и завхоз аккуратно вывел ее имя в блокнотике. Лина подня лась, копаясь в сумке: — Подождите, пожалуйста, возьмите от меня тоже... — Она протягивала тысячную купюру. 243

А. Казанцева

Закрылась дверь, и Лина переключилась на бар ную стойку. Барменша сидела в углу, склонившись то ли над мобильным, то ли над кроссвордом. Радио работало громче, чем требовала того пустынность кафе. «...они плетутся в хвосте демократических ре форм, рискуя стать препятствием на их пути...» — грозно, с вызовом говорил раскатистый недобрый голос. Лина озиралась по сторонам в надежде заце питься мыслями за чтонибудь постороннее, не свое, укрыться за чужими переживаниями, оставив свои думы и эмоции на потом. Но глаз не находил ниче го... ничего того, что както позволило бы отвлечь ся... не переключиться, конечно, но просто забыть ся, озаботиться чужой бедой, проблемой и тем самым протянуть время до осмысления своих. Она потянулась к соседнему столу, где одиноко лежала несвежая газета, сложенная вчетверо. Лина поверте ла ее в руках — то, что надо. Заголовок: «Дети уби ли кенгуру». И фотография мертвой тощей кенгуру, лежащей на боку около клетки. В Ростовском зоопарке дети убили кенгуру и трех чаек, палками проломили головы — у них было такое развлечение: залезать в зоопарк через дырку в заборе, чтобы поиздеваться над животны 242

Несовпадения

висе и не о туристических сферах, и не о политиче ской обстановке. Речь о другом. О природе. Об ис торической бесценности балканских достопримеча тельностей. О культурном наследии. О глубоком достоинстве жителей высокогорных маленьких де ревушек. О голубизне неба и зелени горных долин. В маленьком городе, что на севере страны, насе ления значилось, по местной туристической инфор мации, всего 300 человек. Это даже не город, но по чистоте, ухоженности и строгости всей застройки населенного пункта слово «деревня» вовсе неумест но. Так вот, в этом городе, центральной точкой кото рого является каменная древняя церковь, Лина и ре шила остановиться. В храме было безлюдно и холодно. Постояв ми нут десять, она уже собиралась выйти, как вдруг, словно изпод земли (правильнее было бы сказать: с неба), появился батюшка. Приветствовал вопро сом. Со словарем она спросила похорватски, гово рит ли он поанглийски. Он низко опустил голову в знак утвердительного ответа. Она объяснила, что хочет исповедоваться. Почему исповедоваться так остро захотелось ей именно вдали от Родины? Вопервых, конечно, та благодать, что витает в тамошнем местном воздухе, 245

А. Казанцева

— Не, гражданочка, — прищурился завхоз, — нам чужих не надо, мы своими... своим коллекти вом. Лина умоляюще сложила руки: — Я прошу вас, мне надо, мне необходимо... у ме ня тоже только что, пожалуйста, умерла... возьми те... Завхоз сразу изменился в лице, стал важным: — Ну, тогда другое дело... мы вас... примите наши искренние соболезнования, в общем, спасибо. Лина пошла к выходу. «Все равно хорошо, что мать у Петровича, и кенгуру убитая, можно об этом подумать, или свадьба какая... пошлая...» Лине остро захотелось зайти в церковь. Поста вить свечку за упокой. Как полагается. Записочку написать. Но она растерялась, размышляя, что даже не знает, крещеный был Новицкий или нет. Поче муто вспомнила, что отец у него был гипсомодель щик на местном заводе Пнемошино. Скорее всего, да. Но не известно точно. Лина вспомнила свою хорватскую поездку и единственную в жизни испо ведь.

Хорватия — страна удивительной красоты, спо койствия и благочестия. Нет, конечно, речь не о сер 244

Несовпадения

полегчает? И простят грехи. Ну, если не все, то хотя бы те, в которых покаялась. Лина говорила быстро. Спешила. Ей было будто неловко, что она отвлекает батюшку своими разго ворами. Да она и не понимала, в какой форме нужно исповедоваться. Что и как рассказывать. А потому все делала так, как, ей представлялось, должно быть. — Как по мне, так это и никакой грех вовсе. Не убийство, не прелюбодеяние, не зависть, не осужде ние... так, легкие угрызения совести. Но она помни ла о них всю жизнь и считала грехом настоящим. А дело было вот в чем, — говорила шепотом Ли на. — Россия. На дворе 1935 год. Дело происходит в Саратове, город на Волге, — на всякий случай уточнила Лина. — Моя бабушка, она 1901 года рождения, и ей, соответственно, 34 года... У бабуш ки в детстве и юности была нянька, ну, как домра ботница или родственница. Человек практически родной, вырастивший их — двух сестер. Звали ее Евдокия, но домашние звали ее Фаня изза того, что она сильно шепелявила, и часто слышалось «фа фа»... Лина была близка с бабушкой. Пожалуй, только с ней одной. Родители — это долг, а бабушка — 247

А. Казанцева

та нездешность, умиротворенность и покой — все это оказало на Лину большое воздействие. Она тоже захотела такого внутреннего покоя. А вовто рых, ей всегда казались такими привлекательными католические условия воцерковления для прихожан. Служба проходит сидя, что значительно облегчает условия пребывания в церкви, а исповедь соверша ется, когда батюшка подходит к крошечной кабинке, где находится исповедующийся, и, не видя, кто внутри, только слушает его. Лине захотелось имен но такой анонимности. Как бы «почти с Богом». Пройдя в кабинку, она стала говорить, батюшка прервал ее вопросом, откуда она приехала, и поанг лийски сказал, что она может исповедоваться на родном языке, если, конечно, это для нее легче. Она вся возликовала внутри: «Уж чточто, а на родном языке куда разумнее говорить о наболевшем». — Могу я исповедоваться за другого челове ка? — начала Лина и продолжала, услышав лишь молчание в ответ. — Ну, не просто за какуюнибудь Марью Ивановну, которая об этом и не просила ме ня, а за свою бабушку. Можно? — Она много лет хотела исповедоваться именно в этом, но не находи ла в себе сил. — Вдруг от моей исповеди ей ТАМ 246

Несовпадения

самосшитым лоскутновязанным с бахромой. Вооб ще, в комнате все покрыто — три стула, столик трюмо, стол круглый обеденный посредине комна ты, коробки в углу — все накрыто покрывалами и скатерками собственного изготовления. Нищен ская обстановка. Послевоенная. Трюмо большое в углу. Кургузое, громоздкое, с темными пятнами на стекле. Батюшка входит и бодро говорит: «Я огля дывался. Никого не было». Тогда Лина не знала, что это батюшка. Одет он был хорошо и не посо ветски. Он был в джинсах и рубашке. Джинсы в те годы — редкость большая, и потому бросались в глаза. Он был почти лысый, за исключением малой растительности за ушами. (Наверное, именно изза этого детского воспоминания лысого священника для Лины человек без волос всю последующую жизнь всегда символизировал благонадежность.) В руках он держал черный кожаный дипломат. Тоже аксессуар не последнего значения. Девочке Лине стало спокойно при виде дипломата, потому что в Москве с такими ходили и такой точно был у ее папы. Очень быстрыми, привычными движениями ба тюшка раскрывает чемодан, в котором, по Линино му ожиданию, должны лежать папки и бумаги, но от 249

А. Казанцева

это для души. Так сама всегда чувствовала Лина. И бабка была к ней очень привязана. «Линуся, пойдем чайку попьем» означало: «Да вай поболтаем, посудачим немного». Та же фраза из уст Эрика имела для Лины другой смысл: «Обслу жи меня, пожалуйста, по части чая». И оттого Лине хотелось какойто иной памяти для своей бабушки. Высшей памяти. Потому и по шла она в хорватскую церковь. Лина никогда не исповедовалась, практически не ходила в церковь — только на минутку поставить свечку, и то всегда нуждалась в проводнике к ико не — за упокой или за здравие, смотря для чего, не соблюдала посты. Для нее этот мир был неведомым, незнакомым, чужим. И непонятным. Но она была крещеной (бабушкина заслуга) еще девочкой. Смут ные воспоминания того времени: Саратов. Дом во дворе на улице Некрасова. Коммунальная квартира бабушкиной двоюродной сестры (подвиг невероят ный — в те годы, а это было в шестьдесят пятом, у себя принимать священника), очень бедно. Но тог да, «как у всех», две высокие железные кровати друг против друга, высокие до такой степени, что хозяева пользовались приставленной табуреткой, чтобы на них забраться. Кровати покрыты чемто 248

Несовпадения

средников. Она всегда делала это самолично. В церк ви же обычно чувствовала себя неуютно, неловко и виновато. А бабушка, будучи совсем плохой, лежачей, час то повторяла Лине, примостившейся на краю ее кро вати: «Ты, Линочка, Бога не забывай. Будь к Богу ближе». — Для отца Дмитрия узелочек был приготов лен, — продолжала Лина рассказ от имени своей бабушки, — там иконка Нечаянной радости старин ная, кольцо золотое с потертым рубинчиком, две мо нетки золотые с Николаем, ложечка малюсенькая серебряная с фиолетовой эмалью на ручке, будто для соли, и деньги. Все это предназначалось для отца Дмитрия. Нет бы на отпевании все ему отдать... Ну, не знаю, как бы я поступила на их месте. Не знаю. Я никогда не жила в условиях постоянного страха, недоверия, по дозрительности, опятьтаки, никаких лишений у меня не было. И потому сказать: а черт с ними, с пятью стами рублями, отдали бы батюшке эти деньги, а он пусть что хочет, то и делает с ними, все на его совес ти... — Лина говорила сбивчиво, перескакивала с главного на второстепенное, — ...не имею права так сказать, я никогда не копила деньги, годами ли 251

А. Казанцева

туда извлекает черную одежду, надевает ее поверх джинсов и заправленной в них рубашки. Это сильно удивило Лину, и впоследствии она всегда задавалась вопросом: переодеваются ли батюшки перед служ бой, снимают ли свою мирскую одежду, меняя ее на форму священнослужителя, и какова она — эта не видимая для глаз прихожан нижняя одежда? И вот так, запросто переодевшись и вынув из дипломата большой позолоченный крест, батюшка сразу стал священником. И начал обряд крещения. Маслом провел крест на Линином лбу, баночку при ложил к ее носу — понюхать. Это был жест нетради ционный. Но для такого священника объяснимый. Так на Лининой тонкой шейке появился крестик, ко торый после ухода батюшки тут же стянула мать под укоризненным взглядом бабушки, опасаясь, как бы Лина во дворе не сболтнула лишнего, хвастаясь про стым оловянным крестиком, а позднее, в жизни с Эриком, и совсем уже казалось недопустимым но шение креста. Так недолго и поносила Лина свой крестильный крестик — минут пять или десять за всю свою жизнь. Пожалуй, та встреча со священнослужителем была первая и единственная в Лининой жизни. У нее не было потребности обращаться к Богу через по 250

Несовпадения

тряся головой, всякий раз разворачивая свежую хрустящую газету. Фанечка завещала снести деньги в храм батюш ке отцу Дмитрию на покой ее души. Пожертвование церкви. Когда прошла суета похорон, поминок, ба бушка с Клавой опомнились и пошли в церковь Ка занской иконы Божьей матери — Фанечка туда хо дила. Спросили в свечном ящике отца Дмитрия. На них так странно посмотрели, и старуха, живая такая, поправляя сползающий в зеленый горох платочек, зашептала быстробыстро и руками на них замаха ла, словно зараза в воздухе от них пошла: «Нет, нет его, и не спрашивайте об нем». Но Клавка была во обще не очень сообразительная. Она уперлась и го ворит: «Он нам нужен, мы по делу к нему. Свои мы. Его прихожанки». Она вытащила крестик, привязан ный к лямке лифчика, — как партбилет демонстри руют. «Да идите вы, дуры молодые, взяли его на Ни колин день, взяли. И жену. Детушек жалко, пятеро их», — замотала старуха головой. Тут какоето ше веление за шторой, и появляется тот самый батюшка. Молодой. Выбритый чисто. Лицо хитрое и умное. Масляные глаза. «Что тут у вас, матушка?» — стро го спросил он старуху, не отрывая глаз от бабушки и Клавы. А те испугались и онемели. Старуха моло 253

А. Казанцева

шая себя всего. А для них это была возможность единственной памяти из отчего дома — того, что растащили, расхитили, и бабушка, и сестра ее Клава всегда вспоминали Фанечку, любили они ее. И в за писочках всегда за упокой ее имя первое шло, и меня так приучили, и на могилке ее ухоженно, светло так, в день смерти и день рождения всегда цветы приво зят, а прошло уже... да что я говорю, бабушки уже десять лет нет на свете, а я была последний раз, не соврать бы, лет семь назад. Но пока бабушка была на ногах, порядок у Фанечки был. Съезжу обяза тельно. Ну, правда, поеду. То есть, я опять хочу ба бушку оправдать, она ее поминала чаще и больше, чем батюшка тот это делал бы. Опять не нам су дить... Ну, в общем, те пятьсот рублей, что Фанечка на копила за свой трудный и горький век, она хранила в новых белых панталонах вместе с платьицем, косы ночкой и аккуратными тапочками, что пошил ей ее знакомый, горбатый Володька, за бутылку, такие похожие на балетные чешки, но немного погрубее. Все «смертное» лежало на дне комода, завернутое в газету 1932 года; до сих пор храню ту газету, про голодомор там... открытое письмо Горького Стали ну. «Ох, чудит Оська», — приговаривала Фанечка, 252

Несовпадения

ла, а я кольцо с топазом. Продала его, когда твоя мать в институт поступала, физика брали ее подтя гивать. Ну, так вот мы и распорядились Фанеч киным богатством. Память о ней решили для себя оставить. Вот всю жизнь мучаюсь и не могу в этом испо ведоваться. Любые грехи без стыда называла, а в этом — никак. Будто недоверие к духовному лицу. Осуждение его... А разве мы, грешные, впра ве Божьего наместника на Земле судить посвоему, пообывательски?.. Лина говорила словами бабушки от ее имени и наконец замолчала. И тут она услышала тихий, не торопливый голос священника. Она испугалась, что, пока она говорила, тот, хорватский батюшка ушел, и подошел новый — русскоговорящий. Так чисто, почти без акцента звучала его речь. Но нет, это был все тот же самый хорватский батюшка с отличным русским языком. Он шепелявил слегка, но вполне узнаваемо, чтобы понять, что это один и тот же че ловек. Лина почувствовала предательство... стало так плохо, так горько, она молча вышла из кабинки и, не став креститься, как обычно, при выходе, пятилась спиной к двери. В голове вихрем неслись мысли о ка 255

А. Казанцева

дец оказалась, не растерялась: «Да они не местные, приезжие, зашли спросить, как музей Чернышев ского найти. Мы тут сидим, всем ведаем. Так вам я, девчушки, повторяю — от нас выйдете, и налево мимо сквера, вот он, музей, и стоит, идите прямо, долгодолго, никуды не сворачивайте, у нас дом два по Чернышевского, а музей — 142. Поняли меня, красавишны? Идите, милые, идите, а то перерыва там будет», — бабка нас выпроваживала и тем са мым спасала. Про какое пожертвование могла идти речь? Фанечка, которая полжизни ходила к отцу Дмитрию, и его «взяли», как прихожанка, автома тически попадает под статью за соучастие. Участие гденибудь и в чемнибудь — это всегда приписы вали быстро и легко. Но Фанечки нет, и значит, мы с Клавкой вместо нее. Даже лучше — молодые. Это приветствовалось. Пресекание любой антисо ветской деятельности на корню. А у кого могла быть какаялибо деятельность? Только у молодых. У ста рух девяностолетних, что ли? Вот мы и вылетели как ошпаренные из церкви и только у домика Чернышевского опомнились. И, мысленно попросив у Фанечки прощения, отпра вились в ювелирный магазин на Кирова. Клавка це почку купила золотую — крестик на нее сразу наде 254

Несовпадения

когда последний раз? Или вообще никогда? Да к венчанию готовиться надо постом и молитвой. Пусть приходят ко мне — побеседую, разъясню, направлю мысли их на помыслы благочестивые, но ни о каких сроках с платьем и речи быть не может. Такая спешкасуета разве дело при божественном начинании?.. Матушка, вы меня расстроили своей недалекостью...» Все это на работе за обедом в институтской сто ловой рассказывала Дина Петровна Лине. Моло дые расстроились, конечно. К другому батюшке не решились обратиться. Очень отцу Н. верили. Прав он. Что и говорить, нельзя как светское мероприя тие венчание понимать. Дина замолчала. И, катая в ладони смятый фан тик от конфеты, пристально глядя Лине в глаза, уже совсем иным тоном добавила: «Батюшка — он про любовь все знает. И как чувства испытывать надо постом да молитвами, воздержанием и исповедями. У него две семьи — одна в Москве, вторая в Аме рике. А платьето причем тут? Атрибутика». Этот эпизод молниеносно всплыл в памяти, пока она решала, уйти ли ей из храма или остаться. 257

А. Казанцева

гэбэшниках в рясах священников в годы советской власти, о нечистоплотности их поведения. Разгля дывая молодого голубоглазого батюшку и стягивая платок, оглядываясь по сторонам на иконы на стенах храма, Лина вспомнила рассказ Дины Петровны. Дина Петровна, ее коллега, выдавала замуж дочь. Жили они скромно, а свадьбу захотели пыш ную, с застольем и нарядами. Решено было все брать напрокат. Платье давалось на три дня. Дини на дочка Маруся выходила замуж за своего одно курсника Сергея, мама которого работала поваром в семье одного батюшки, занимающего высокую должность в Московской патриархии. К нему Ма русина свекровь и обратилась за помощью: моло дые, мол, венчаться собрались, помогите, отец Н., пожалуйста. У нас платье только три дня будет, по том отдавать надо. А хочется все красиво, празд нично... они любят друг друга... обвенчайте, пожа луйста. Возмущению отца Н. не было предела. «Какое платье? Вы что себе думаете? Что венчание — это как в театр сходить? Любят друг друга. Да причем тут их любовь плотская? Они Господу нашему что, платье свое демонстрировать собрались? А пост? А воздержание? А молитва? А исповедовались они 256

Несовпадения

Лина в замешательстве: то ли уйти, то ли продол жить, а что продолжать? Лина не готова к нравоу чениям и дидактике, а что, разве может быть по другому? Откашлявшись, батюшка начинает говорить не громко и неуверенно, но постепенно его голос и ин тонация обретают необходимую уверенность и тон. И заканчивает он свой монолог почти ораторским звучанием. — Мне запомнилось интервью одного священ ника. Кажется, его имя — отец Василий, но я, ко нечно, могу и ошибаться. Не помню наверняка. Священник — он же хирург. На его счету мно жество сложнейших операций на головном мозге. Журналист задает ему вопрос, наиболее часто зада ваемый в старшей группе детского сада: «А вот как всетаки верить, что Бог есть? Ведь его никто не ви дел». На что батюшка дает блестящий ответ: «Во время операции, проникая в черепное пространство, разве видим мы совесть и ум человека? Значит ли это, что их нет вовсе?» Когда спустя два часа Лина уже ехала по трассе, перед глазами стояло лицо маленького бледного Его ра. Недетское выражение лица, серьезность и из 259

А. Казанцева

Батюшка шел к ней. Он был один в пустынном холодном храме со сводчатым облупившимся потол ком, где гулким эхом отзывалось каждое тихое сло во. Лицо у него было доброе. Доброе и честное. Так, по крайней мере, показалось Лине. — Вы не спешите, матушка, — он говорил при ветливо. — Послушайте меня... Лина пятилась к выходу. Он протягивал ей руку. Лина вдруг вспомнила, что гдето читала, что уго ловным кодексом предусмотрено неразглашение тайны исповеди — статья номер... На секунду она остановилась: — Отец... э... — Паисий, — подсказал батюшка, склоняя го лову. — Отец Паисий, пожалуйста, скажите, что бы вы хотели сказать Богу, представ перед ним? Отец Паисий удивленно поднял вверх брови в знак искреннего изумления, по его реакции чита лось, что ответ очевиден. Но он справился с мол ниеносным своим удивлением, широко разулыбал ся, обнажая неожиданные для такого молодого, свежего лица плохие, черные, редкие зубы, и просто сказал: — Спасибо. Я бы хотел сказать ему спасибо. 258

а позднее вошло в привычку, вероятно, изза неже лания приобретать лишние нравоучения в свой адрес. И ее взгляд чаще всего означал такое смирение пред его решением, что в субтитрах можно было подпи сать: «Хорошо, мой господин». Только однажды Лина восстала против Эрика. Единственный раз. Но по какому поводу! Жемалетдинов улетал в Америку. Он готовился к конференции больше полугода, и его доклад соглас но протоколу на профкомовском заседании должен был внести неоценимый вклад в развитие квантовой механики в мировом масштабе. Долго решали, до стоин ли... моральный облик... муссировали, пригла шали неоднократно на «беседы», прощупывая, бла гонадежен ли... Наконец решилось. Встал вопрос визы, билетов, но то была приятная, безопасная и бесконтрольная суета. Доклад, графики, слай ды — все было наготове, костюм из химчистки, че модан сложен. Впервые за океан. Новые горизонты в области научного призвания замаячили, а тут и док торская на носу, глядишь, не за горами и новый от дел. Состояние подтянутости, уверенности в своих силах, чувство победы над системой, прилив гордос ти за себя как за ученого. 261

лишне пытливый взгляд, обращенный на Лину. Лине было так жалко его. Жалко до стеснения в груди. Егор с его печальными глазами будто свер нулся в тугой комочек и застрял у нее гдето на пути между гортанью и трахеей. Она даже давила на это место, полагая, что сможет его оттуда выдавить. Грудь разрывало от боли так, как когдато в стек лянном родблоке от животной нечеловеческой боли раздирало живот, после чего наступило резкое опус тошение, отупение, покой... Казалось, этот малень кий мальчик Егор уперся в груди руками и ногами в разные стороны и пытается вытолкнуть то, что ме шает ему чувствовать себя удобно, нестесненно. Лина гладила себя по груди и ласково шептала: — Ну что ты, маленький, не надо, Егорушка, не дави мне, не надо, ты — хороший мальчик. Лина гладила грудную клетку левой рукой и раз мышляла о своей жизни, о которой так быстро и не привычно стала думать в прошедшем времени. Все в прошлом.

260

За годы жизни с Эриком она приняла тактику молчания и покорности. Сначала это было связано с ее молодостью и его авторитетным положением учителя не только в университете, но и в семье,

Несовпадения

А. Казанцева

Несовпадения

бою чудотележкучемодан с длинной ручкой и ко лесами. Западное изобретение. (Покупалась в по следнюю командировку в Германии.) Лина приложила трубку к уху. Поскольку там было тихо, она поднесла ее к глазам и, запинаясь, проговорила: — Мама, мама, вы меня слышите? Я вылечу сегодняшним рейсом. Держитесь, мама... «Мать Эрика была удивительно сильной женщи ной, раз у нее хватило сил выговорить: “Спасибо, дочка”», — подумала Лина. Для нее отношения со свекровью начались и закончились в первые дни ее замужней жизни, когда гостившая у Эрика и Лины свекровь часто повторяла: «Ночная кукушка пере кукует...» — тихо, якобы себе под нос, не глядя на невестку. После этого случая — поскольку эпизодом на звать данную ситуацию было бы несправедливо, заштриховать, приуменьшить ее значение в семей ной жизни, — Лина совсем перестала понимать и оправдывать Эрика. Она отдалилась от него, и ей уже ни к чему были внутренние оправдания перед собственной совестью. Он для нее как бы перестал быть. Эрик этим самым поступком перечеркнул все 263

А. Казанцева

В общем, все испортил телефонный звонок из дома. Трубку взяла Лина. Звонила мать из Казани и, захлебываясь в рыданиях (даже вырвалось: «Доч ка...»), сообщила о скоропостижной смерти своего мужа, Эрикова отца. Лина, как положено, запричи тала и скоро передала трубку Эрику, стоявшему в шляпе и пальто перед зеркалом, готовому к выхо ду, то есть к вылету, уже одной ногой в Америке. Эрик выразил страшное недовольство и мате рью, и особенно Линой. Зажимая ладонью трубку, зашипел: — Ты не могла сказать, что я за рубежом, уже улетел, все, до пятницы меня не будет, какого черта ты мне сунула эту трубку? Мать призывала сына на похороны, по татарским обычаям — на следующий день. Эрик поразил всех: и мать, и тещу, приехавшую проводить зятя в боль шой научный путь, и Лину, привыкшую к Эрику и знавшую ему цену. — Положите его в морозильник, я вернусь через пять дней, тогда и похороним, — сказал он. — Ма ма, простите, я опаздываю», — и сунул замолкнув шую трубку в руки обалдевшей Лины. Невозмутимо, под всеобщую тишину, Эрик спо койно, неторопливо вышел из квартиры, везя за со 262

Несовпадения

был очень слаб после операции, и только отшатнулся от ее душераздирающих излияний. На Лининой с Эриком свадьбе его родня (а семья — это не толь ко папа, мама и сестра, это целый клан родствен ников) была представлена количеством семьдесят восемь человек, а за годы совместной жизни появи лось много молодежи. После этого случая Эрик стал для всех идолом. Ему поклонялись. Им гордились, им хвалились, на него молились. И этой фразой о морозильнике Эрик перечеркнул все. И свою одинокую почку, оставшуюся без под держки, и свои отекающие до ужасающих размеров ноги, и годы родительской любви. Все. Его вычерк нули. Мать так и не смогла ему этого простить. Лина все это припомнила сейчас, когда позвони ла дочь и сообщила ей о своей беременности, а Лина в припадке сильной сердечной боли, не надеясь до жить до появления на свет внука, попросила ту на звать мальчика Егоркой. — Извини, мамуля, — промурлыкала Татья на, — тебя уже опередили. Мальчика обещано на звать Маратом. «Ах, Эрик, — подумала Лина. — Так вот какова твоя простая философия. Ты веришь только в жизнь 265

А. Казанцева

свое прошлое. В смысле — все свои связи и взаимо отношения с семьей. Даже невиданный по благород ству и по степени родства поступок пятилетней дав ности — добровольное донорство почки для своего племянника. Старший сын сестры Эрика Розы родился с од ной почкой. Обнаружили это не сразу, более того, нескоро и при плачевных обстоятельствах. Мальчи ку было плохо. Очень плохо. Пубертатный период явился для организма большой нагрузкой и сильным стрессом, и уже больше года подросток был на гемо диализе. Требовалась донорская почка. Отец ребен ка, перенесший в юности гепатит, отпадал сразу, а мать, Эрикова сестра, не подходила по какимто иным медицинским показаниям. Эрик без всякого сомнения и пафоса, только выслушав отчет сестры с очередной консультации, тут же сказал: «Давайте проверять меня. Подхожу ли я». Эрик подошел, у него благополучно удалили поч ку и внедрили ее в тело больного племянника. Лина всегда покрывалась мурашками, когда вспоминала сцену благодарения Розы. Она (Роза), тучная жен щина, опустилась на колени и стала целовать Эрику ноги, обливаясь слезами. Эрик рассвирепел, но не мог наклониться, чтобы ее поднять, так как сам еще 264

Несовпадения

— Прости... А спросить хотелось одно: «Дочка, а скажи, где же была я?» Пустота без Новицкого. А будет ли она, пусто та? В чем будет она проявляться? Вот, не дай бог, что с Эриком случится... Лина увидела себя в чер ной шляпке, черном обтягивающем платье, черный цвет всегда ее украшал — то, что предлагало вооб ражение, ее порадовало. Стройная вдова держится стойко. Никаких тебе отеков, опухших глаз, красно ты, романтическая печаль. Черные длинные перчат ки, вуаль можно опустить, на шляпке же она есть. Сапоги или туфли на каблуке в зависимости от вре мени года. Из косметики — только ресницы. Губы — не стоит, яркие губы неуместны. Все ею любуются. Но дома — какой ужас ждал ее дома. Одна в пус той квартире... Лина никогда не платила за квартиру, электричество, не заполняла эти мудреные бланки, не списывала показатели счетчиков, не спрашивала у соседей: «А почем сейчас один киловатт?» Для нее вся эта суета — китайская грамота. Лина даже не знала, где находится их РЭУ и что делать с батарея ми после зимы, и как заправлять на даче газовый баллон, и каким образом ставить мышеловки, и, что 267

А. Казанцева

и жизни верен, а смерть уже никому не оставляет право на реабилитацию. При живых надо быть чело веком, а не при мертвых украшать их могилы и мно жить славу. Вот почему он не ходил на поминки. Все забыли, зачем собрались — все застолья одинаковы: то ли новоселье, то ли день рожденья, то ли помина ем дядю Рустама. Внук, названный именем отца, — вот достойная память. А не дата, когда тело предали земле: на первый день или на пятый». И вовсе не цинизм здесь присутствовал, в кото ром единодушно все обвинили Эрика, а его соб ственное понимание мира. Тогда тоже никто не вспомнил о том, что именно Эрик, самый занятой и самый далеко живущий от родителей ребенок, обеспечил их первой необходимой бытовой техни кой, и как дети радовались родители большому цветному телевизору и стиральной машинкеавто мату. Татьяну Лина только и спросила: — Так папа знает? — Мама, мама, как же папа может не знать? Кто же мне оплачивал эти мучительные подсадки в течение этих трех лет, кто забирал меня из опера ционных, кто возил на уколы? Лина только вымолвила: 266

Несовпадения

ной. Далекой. Ведь Новицкого никогда не было ря дом. Разве Новицкий бегал к ней в больницу с тер мосом самодельной еды? Разве Новицкий каждую осень интересовался, когда поедем покупать сапоги? А Новицкий ли возил ее мать на капельницы каждое утро, пока Лина была на курсах повышения квали фикации? И уж не Новицкий оплачивал все ее не такие уж маленькие расходы по приобретению по следних новинок в индустрии красоты! Пустота физическая, она незаменима. Вакуум. Это холодное одиночество в кровати, это пустое ме сто за столом, это излишне много свободного места в гардеробе. Это один билет, одно приглашение, один бокал. Это просто невыносимая тишина. И ни кому не нужный покой. Это всегда темная прихо жая, когда возвращаешься домой. Нет, такой жизни Лина для себя не хотела определенно. Лина ехала уже больше двух часов из города Дзержинска Новгородской области в сторону Мос квы. И она все прислушивалась к себе. Что за пус тота внутри нее образовалась? И ничего Лина не чувствовала, ничего не слышала и не ощущала. Все было как раньше. Привычная комфортность от управления современной «Витарой», обычный зво 269

А. Казанцева

совсем непонятно, как потом освобождать их от дох лых мышей, и откуда берутся трещины на потолке, как изготовить запасные ключи для домофона, опла тить налог на машину. А снять, купить, продать, по ставить на учет машину — это Лина себе представ ляла весьма смутно. А гараж! Это же совсем чужое для нее место, где она бывала от силы раза два за свою жизнь. Туда, в гараж, переезжали со временем вышедшие из моды кухонные табуреты, нечитанные книги, поломанные бытовые приборы, и оттуда, из гаража, в квартиру являлись починенные, посвежев шие магнитофоны и чайники. Привыкшая к комфорту, уюту и стабильности, Лина абсолютно не принимала быт и не умела им за ниматься. Ну, разве что готовкой и легкой уборкой. Для более тщательного наведения порядка в доме существовала Катерина Афанасьевна. Она вдруг осознала, что общий быт — это гро мадная, чудодейственная привязанность, эти бес численные общие дела связывают людей крепче уз духовных. Быт может как сблизить, так и отдалить друг от друга. Лина не сразу, но в ходе своих раз мышлений пришла к формулировке физической пус тоты — когда не стало человека, который был подле тебя все годы, и пустоты воображаемой. Мечтатель 268

270

нок от Эрика, быть на связи в течение дня — для них незыблемая традиция, свое красивое лицо в зер кале заднего вида... Все как всегда. Пожалуй, только одно изменило ее, Лину. Одноединственное известие вывело ее из равно весия, взбудоражило, наполнило смыслом дальней шую жизнь. Она будет бабушкой. Бабушкой! Это ли не чу до?! Впервые за этот трудный день Лина дала волю чувствам и заплакала. Это было не всхлипывание, не слезливость, не растирание слез по щекам. Это был здоровый, жизнеутверждающий, полноценный плач. Плач, за которым наступает облегчение и про светление. И Надежда.

А. Казанцева

44 73

Домик для белки .................................................... Не первый мужчина ...............................................

271

Несовпадения ........................................................ 202

Наследство по завещанию, или Не нужны мне ваши подстаканники .................................................. 176

День рождения ...................................................... 158

5

Камчатка ...............................................................

Содержание

Отпечатано с готовых диапозитивов в ГУП «Типография «Наука» 199034, СанктПетербург, В. О., 9я линия, 12

ООО «Издательство «Росток» Email: [email protected] По вопросам оптовых закупок обращаться по тел.: (812) 323–54–70

Подписано в печать 07.02.11. Формат 70 × 100 1/32. Бум. офсетная. Гарнитура Академическая. Печать офсетная. Усл. печ. л. 17,00. Тираж 3000 экз. Заказ №

Компьютерная верстка: С. В. Степанов

НЕНУЖНЫЕ ПОДРОБНОСТИ

Анастасия Александровна Казанцева

Литературнохудожественное издание

Спасибо Александру Митину за вдохновение, маме за не изменную поддержку, Саше, Сене и Яше за то, что они есть, Любови Ивановне Чикаровой за ее неисчерпаемую благоже лательность, Ирине Щербаковой за оригинальные идеи и твор ческий подход, Юлии Устимовой за всегдашнее понимание и единство взглядов.

Мои благодарности