Национальный характер как результат творчества народа

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова факультет журналистики кафедра зарубежной журналистики и литературы

Л.С. Кустова

Национальный характер как результат творчества народа

(учебное пособие)

Москва 2002 1

УДК ББК К

Кустова Л.С. Национальный характер как результат творчества народа. Учебное пособие. М., 2002 - 117 с. Под ред.

проф. Я.Н.Засурского.

Учебное пособие посвящено проблемам изучения национального характера. В теоретической части представлена модель и методология анализа, основанная на исследованиях русских мыслителей, опираясь на которые, студенты могут самостоятельно изучить национальный характер того или иного народа. В последней главе речь идет об особенностях английского национального характера, его эволюции и современном состоянии. Приложение посвящено некоторым аспектам формирования американской нации. Пособие предназначается для студентов факультетов и отделений журналистики, изучающих международные проблемы, а также для всех интересующихся вопросами формирования народов и их характеров, в частности, английского.

ISBN

© Кустова Л.С. © (Издательство)

2

Введение Изучение страноведческих проблем на международном отделении факультета журналистики основано на сочетании научно-теоретических установок с эмпирико-иллюстративным материалом. Теоретические ориентиры помогают углубить знания студентов той или иной страны, в случае необходимости они позволяют самостоятельно в короткий срок овладеть комплексом страноведческих сведений о любой другой стране. Страноведение по своим задачам - явление необъятное, включающее множество наук, что обусловливает существенные трудности при его изучении, особенно в рамках ограниченного времени. Для удобства исследования в каждом явлении можно выделить ключевой компонент, характеризующий это явление в целом и сосредоточивающий в себе конкретные детали и свойства. В страноведении таким компонентом может служить национальный характер. Это словосочетание у всех на слуху, но четкого определения этого термина нет. Национальный характер - явление многогранное, не поддающееся однозначной регламентации. Толковые и энциклопедические словари разных стран не дают этого понятия. Исключение - словарь Брокгауза и Ефрона, но представленное в нем объяснение скорее подчеркивает сложность его, чем раскрывает сущность: “Национальный характер нечто настолько трудно уловимое, настолько неясное и неопределенное, что только с большим натяжением можно класть в основу различения”1 . У русских на бытовом уровне национальный характер обычно ассоциируется с живостью французов, экспансивностью испанцев, аккуратностью немцев, чопорностью англичан, загадочной русской душой. В последнее время получили распространение понятия “национального стереотипа”, “национального менталитета” и “национальной идентификации”, относящиеся к сфере социологии, социальной психологии, этнопсихологии и теории коммуникаций. На наш взгляд, категория национального характера значительно шире каждого из этих терминов. Она вбирает в себя самые разнообразные проявления материальной и духовной жизни народа, в том числе и обозначаемые названными тремя терминами. Изучение национального характера ведет к проблемам глобальным. 3

Это происхождение жизни, человека, народа, роль языка в формировании личности и коллектива людей, влияние природы как среды обитания, воздействие конкретно-исторических условий экономического, политического и культурного развития, специфика социальнопсихологических качеств каждого народа. В этом перечислении просматриваются сферы изучения разных наук, как-то: биологии, географии, истории, экономики, языкознания, фольклора, психологии, этнографии, демографии. Названные и неназванные здесь науки, имеющие отношение к формированию народа и его характера, обеспечивают один из подходов к его изучению. Народ можно рассматривать как часть населения земли и часть Вселенной, во всех сферах которой действуют строгие законы, направленные на созидание или разрушение. С этой точки зрения народ может находиться в процессе развития от хаоса к порядку и от порядка к хаосу. Его можно исследовать как статическую часть населения, как часть общекультурного процесса на определенной стадии развития. Возможны такие подходы, как расово-биологический, классово-формационный, этнографический, историко-экономический, культурно-политический, морально-этический. Можно трактовать историю народа как смену фаз этногенеза. Каждый из этих подходов в отдельности и все вместе не в состоянии передать сложность и многообразие народов и их характеров. В отечественной традиции предпринимались попытки изучения национального характера в разных ракурсах. Преобладали путевые очерки, фиксирующие наблюдения их авторов. Теоретические разработки за редким исключением носили частный характер. Труд Н.М. Карамзина “Письма русского путешественника”2 отличается глубиной обобщений, свидетельствующих о нацеленности его таланта на русскую историю. В книге Н.О. Лосского о русском характере3 народ рассматривается с позиций философии персонализма, считающей его единым организмом, обладающим общей душой. Подход Лосского к осмыслению явлений, учитывающий их антиномичность, соответствует представлению современной науки о полярности всех процессов в мире. В формировании национального характера Лосский подчеркивал важнейшую роль среды обитания, связывая с ландшафтом не только специфику психологической организации народа, но и особенности его внешнего облика4 . Созвучны современной методологии и разработки А.И. Герцена о европейских национальных характерах, включающие,

4

кроме практических наблюдений, важные теоретические подходы, не потерявшие до сих пор своей актуальности. Заключения В.Г.Белинского о национальном характере, рассыпанные среди его размышлений о литературе, отличаются тонкостью характеристик и психологической проницательностью. Коснулся национальных проблем и Н.А.Бердяев5 , сосредоточившийся на женственной природе России и мужской Германии, чем якобы обусловлено историческое противостояние этих народов. Работы И.А. Ильина6 , считавшего национальный характер “творческим актом народа”, исполнены высокого эмоционального накала и патриотической боли о судьбе русского народа. Относительно недавно изданная книга К.Касьяновой7 устарела, по-видимому, еще до выхода в свет, поскольку основана на марксистской методологии и освещает проблему односторонне. Особое место в осмыслении национального характера занимают труды Н.С. Трубецкого, основателя евразийского учения в русской философии. Его работы самого разного направления содержат теоретические установки, соответствующие современному научному уровню, поскольку в них используется системно-комплексный подход. Это помогает наметить пути изучения национального характера, опираясь на новую методологию. Комплексный системный подход позволяет рассматривать явление в единстве его общих свойств, характерных для системы в целом, и индивидуальных, присущих только ему. Нынешнее миропонимание выходит за пределы традиционного ньютоновского представления о мироздании и аристотелевских причинно-следственных связей. Комплексный подход исходит из того, что весь мир представляет собой систему, состоящую из множества подсистем. Системный анализ дает возможность установить общие закономерности и механизмы развития. Для глубокого понимания предмета этого недостаточно, необходимо единство общего и частного, что и обеспечивает комплексно-системный подход. Мир в целом и каждая из систем, входящая в него, являются живыми, развивающимися и самоорганизующимися. Любой народ живая система, находящаяся в развитии и являющаяся частью общей системы человечества. Характер каждого народа уникален, поскольку его формирование проходит в специфических, только ему присущих условиях. Именно единство системообразующих и частных элементов создает ощущение живого дыхания народа, возможность осмысления его характера с учетом всех его сторон и функций. При этом важно помнить о его связях с другими народами и их взаимном влиянии 5

друг на друга. Современная методология исследования учитывает не только единство всех явлений как части целого, но и принимает во внимание флуктуационно-колебательную природу многих явлений, обнаруживающуюся в специфических ритмах их развития. Все это предполагает привлечение близких к исследуемой проблеме разработок других наук, что способствует выявлению закономерностей и специфических черт в любом предмете исследования, в том числе и национальном характере. Эта методология предусматривает также подкрепление в ходе анализа теоретических постулатов эмпирическим материалом. В нашей отечественной науке есть традиция, генетически близкая комплексному системному подходу. Она опирается на философию всеединства, уходящую своими корнями в античность, и использует в практическом анализе вертикально-горизонтальный способ, где “вертикаль” ориентирована на целое, а “горизонталь” - на части явления. К этой традиции принадлежит ученье В.И. Вернадского о развитии живого вещества во времени и пространстве, теория А.Л. Чижевского о ритмической природе явлений, зависящих от солнечных процессов, методология гуманитарного познания М.М. Бахтина, основанная на философской посылке “я - другой”, культурологические разработки в литературоведении П.Н. Сакулина, работа Л.Н. Гумилева об этногенезе, сравнительно-исторические изыскания русской лингвистической и литературоведческой школы второй половины 19 - начала 20 века, теоретико-обобщающие выкладки А.И. Герцена, обнаруживаемые в его работах о европейских национальных характерах, а также философская методика Н.С. Трубецкого. Теоретические заключения этих ученых, их методологические установки и практические изыскания помогли разработать концепцию национального характера, представленную в данной работе. Важную часть ее составляет инструментарий, основополагающими компонентами которого являются формула В.И. Вернадского, позволяющая рассматривать народ как живой организм, развивающийся во времени и пространстве, и вертикально-горизонтальный способ анализа, в котором вертикаль символизирует время, а горизонталь пространство. Историческая вертикаль и географическая горизонталь при исследовании национального характера помогают выявить, как и при каких обстоятельствах возникли те или иные его свойства, а также установить “сквозные элементы”, присущие народу черты на протя-

6

жении его существования, и особенности, связанные с определенным периодом его истории. Вертикально-горизонтальный инструментарий положен в основу “пирамиды Сакулина”, использованной им для изучения литературного процесса с позиций культурологии. “Пирамида” эта создает основу для исследования любого феномена во всем богатстве его внутренних и внешних связей с другими явлениями: “Эта аналитическая работа обнаруживает перед нами внутреннюю связь между отдельными ингредиентами. Части, получаемые при отвесном и продольном сечении, не отделены друг от друга какими-то непроницаемыми перегородками. Напротив, между ними наблюдается непрерывная диффузия; молекулы литературной жизни (как и всякой другой – Л.К.) движутся сверху вниз и снизу вверх, равно как и во всех направлениях по одной горизонтальной плоскости. Задача синтетического построения в том и состоит, чтобы, соблюдая отчетливую расчлененность частей, схватывать процесс в целом, рисовать общую картину развития”8 . Пирамида Сакулина универсальна, с ее помощью можно проследить формирование национальной самобытности как целого, образуемого взаимодействием отдельных аспектов, а также выявить корни и эволюцию тех или иных черт характера народа. Это обусловлено комплексным подходом, одним из средств анализа которого и является эта пирамида. Она дает возможность исследовать любое явление, в том числе и национальный характер, во всем его богатстве, в единстве общего и частного, целого и его составных. На этой основе сформирована модель национального характера, предлагаемая в данном учебном пособии. Она предусматривает три уровня, соответствующие трем пластам жизни народа, которые условно можно обозначить как “внешний” - материальный, “внутренний” – духовный, третий уровень – “смешанный”, имеющий двойственную природу, материально-духовную и духовно-материальную9 . Все три уровня изучения национального характера взаимосвязаны, в каждом из них можно выделить два “яруса” - научно-теоретический и эмпирический, взаимодействующие и дополняющие друг друга. Вычленение этих компонентов имеет своей целью создание модели формирования национального характера, вбирающей в себя как общие закономерности и механизмы его развития, так и индивидуальные свойства. Основной посылкой этой модели является однотипность процессов, переживаемых отдельной личностью и целыми народами. Так, 7

параллельно и во взаимном влиянии идет формирование индивидуальной и национальной психологии, являющихся своего рода платформой, которая объединяет все три уровня данной модели национального характера. Своеобразие национальной психологии составляет одну из тайн национального характера. На каждом из трех уровней модели на первый план выходит главенствующий фактор, формирующий как отдельные свойства народов, так и их психологию и национальный характер в целом. На внешнем, материальном, уровне важнейшим оказывается историко-природный фактор, обусловливающий зависимость национального характера от исторической ситуации, прежде всего контактовконфликтов с другими народами, и от природно-климатических условий. Теоретический ярус на внешнем уровне может быть представлен системой этногенеза Л.Н. Гумилева, в которой психо-биологические свойства народов рассматриваются в сочетании с культурно-политическими и социально-историческими компонентами их жизни. На внутреннем, духовном, уровне своеобразие духовного облика народа проявляется через язык, религию и искусство, образующие фундамент национальной культуры в сочетании с появляющейся на более поздних стадиях развития наукой. Организующим стержнем духовной деятельности народа является язык, исторически сыгравший определяющую роль в становлении психики человека и формировании национальной психологии. Об этом свидетельствуют научные разработки А.Н. Веселовского, А.А. Потебни и Д.Н.Овсянико-Куликовского, составляющие теоретический ярус второго уровня нашей модели национального характера. Опираясь на труды этих ученых, основанных на сравнительно-историческом методе В. фон Гумбольдта, можно понять роль культурно-лингвистического фактора в формировании национального характера. Третий, материально-духовный, уровень охватывает практически все сферы жизни народа, имеющие двойственную природу. Среди них общественно-политические структуры, включающие государственное устройство, отношения в мире собственности, в том числе и экономические образования, социально-классовая организация общества, правовые системы, сопряженные с морально-этическими нормами, вбирающими, как правило, религиозно-нравственные установки, система образования, связанная с традициями воспитания, а также семейный уклад и национальная кухня. На этом уровне первостепенным можно

8

считать социально-этический фактор, оказывающий значительное влияние как на коллективную психологию народа, так и отдельных его индивидов. Размышления Н.А. Карамзина, А.И. Герцена и В.Г. Белинского о европейских характерах связаны в основном с третьим уровнем модели, хотя они касаются и первых двух, что естественно, поскольку национальный характер представляет собой единый сплав. Наряду с сходными наблюдениями и близкими оценками у русских исследователей есть и существенные различия в восприятии европейских народов, что объясняется, с одной стороны, специфичностью их подходов, с другой, - антиномичностью самих национальных характеров, сочетающих в себе, как правило, противоположные свойства. Это тоже одна из тайн национального характера, отражающая, возможно, одну из особенностей нашего мироздания. Практические наблюдения историка Карамзина и литературоведа Белинского сопровождаются теоретическими заключениями, в работах Герцена содержатся методологические установки для изучения национального характера. Концептуальные ориентиры Н.С. Трубецкого, создают уникальную базу для формирования в будущем самостоятельной науки, предметом изучения которой станут народы и их национальные характеры. Трубецкой интуитивно использовал в своих трудах системный подход, получивший теоретическое обоснование в 60-е годы и утвердившийся в науке к концу 20 века. Четыре главы учебного пособия могут служить теоретическим ярусом трех уровней модели национального характера, цель которой указать студентам один из возможных путей исследования национального характера. В последней главе сделана попытка эмпирического анализа характера англичан в свете выше изложенных теоретических установок.

Сноски к введению: 1

Новый энциклопедический словарь (бывш. Брокгауз и Ефрон). Птб., 1916, т.28, с. 122. 2 Н.М.Карамзин. Письма русского путешественника. Л.,1984. 3 Н.О.Лосский. Характер русского народа. “Посев”, 1957. 9

4

Резкость, строгую выразительность черт лица грузин Лосский объяснял горным ландшафтом их родины, а неопределенность, некую размытость, неуловимую незаконченность внешности русских – низменным, плоским рельефом и бескрайними просторами полей и лесов. 5 Н.А.Бердяев. Судьба России. М., 1990. 6 И.А. Ильин. Одинокий художник: статьи, речи, лекции.М., 1993. 7 К. Касьянова. О русском национальном характере. М., 1994. 8 П.Н. Сакулин. Филология и культурология. М., 1990, с.48-49 9 Деление это предпринято для удобства анализа. В жизни материальное и духовное существуют в органическом единстве. Примером может служить православный храм, являющийся не только религиозным центром, но еще и средоточием всех искусств, в том числе – архитектуры. На нашей памяти храмы служили складами и мастерскими, выполняя материальную функцию – помещения.

10

Вопросы к студентам по материалу, изложенному в введении: 1. Каковы ваши представления о национальном характере? Почему важно его изучение для понимания страноведческих проблем в целом? Как соотносятся термины “национальный стереотип”, “национальный менталитет”, “национальная идентификация” с “национальным характером”? 2. Какие подходы возможны к изучению народов и их характеров? В каких ракурсах рассматривали национальные проблемы русские философы, писатели, критики? 3. Что дает комплексно-системный подход для изучения национального характера? Какая традиция отечественной науки оказалась близкой системному подходу? 4. На каких принципах основан “вертикально-горизонтальный” способ анализа? Как построить “пирамиду Сакулина”? 5. Что представляет собой трехуровневая модель изучения национального характера? Какие два “яруса” она объединяет? 6. В чем заключается специфика каждого из трех уровней этой модели (материального, духовного и духовно-материального)? Каковы их главные компоненты? 7. Как соотносятся между собой национальная и индивидуальная психология? 8. Какие три фактора являются определяющими для изучения национальных характеров? На какой теоретической базе они основаны?

11

Глава I.

Влияние историко-природного фактора на формирование национального характера Цель этой главы – показать, какую роль в становлении народов играют природные условия, прежде всего ландшафт и климат, и исторические события, главными из которых являются контакты и конфликты с другими народами, приводящие к изменениям национального характера. Теоретической основой этой главы служит концепия Л.Н.Гумилева об этногенезе, в той ее части, где этногенез связан с культурогенезом.

“При первом взгляде на карту Европы нас поражает различие между двумя ее неравными половинами – западною и восточною. На западе земля разветвлена, острова и полуострова, на западе горы, на западе много отдельных народов и государств; на востоке сплошная громадная равнина и одно громадное государство. Первая мысль при этом, что две столько разнящиеся между собою половины Европы должны иметь очень различную историю. Мы знаем, как выгодны для быстроты развития общественной жизни соседство моря, длинная береговая линия, умеренная величина резко ограниченной государственной области, удобство естественных внутренних сообщений (…); эти выгоды отличают Европу перед другими частями света; на эти выгоды указывают как на причину блестящего развития европейских народов, их господства над народами других частей света. Но, указывая на эти выгоды, должно разуметь только Западную Европу, ибо Восточная их не имеет; природа для Западной Европы, для ее народов была мать; для Восточной, для народов, которым суждено было здесь действовать, - мачеха”.1 В этом фрагменте из гигантского труда крупнейшего историка 19 века С.М. Соловьева показана зависимость исторических судеб народов от природных условий, что в принятой нами модели изучения национального характера получило название историко-природного фактора. Теоретической платформой для понимания общих закономерностей формирования разных народов и механизмов развития особенностей каждого из них может служить учение Л.Н.Гумилева об этногенезе. Ученый сосредоточивается на биологической стороне процессов, исследуя их с позиций науки этнологии, занимающей промежуточное

12

положение между естественными и гуманитарными науками. Ценность его теории для исследования национального характера заключается в системном подходе и вертикально-горизонтальном способе анализа. Его учение нацелено одновременно на этногенез (происхождение народов) и культурогенез (эволюцию национальной культуры), что помогает пролить свет на культурно-этические, историко-политические, социально-психологические черты изучаемых этносов, дополняя их данными других наук. Главными критерями, определяющими этнос, или народ, Гумилев считает общность языка, территории, культуры, национального самосознания и психологии. Вновь возникший этнос проходит фазы активности, перегрева, медленного спада за 1200-1500 лет. Как биологический вид этнос живет 1000 лет, сверх этого еще два-пять столетий приходится, как правило, на инерционное существование за счет цивилизации. Гумилев рассматривает этнос как часть биосферы, поскольку все процессы в биосфере дискретны, то есть имеют начала и концы, то и история этноса как всякой живой системы - не линейный процесс, как трактуется теорией прогресса, нет в ней и биологической цикличности, отсутствует и развитие по спирали, как в социальной сфере. История этносов предполагает рождение и смерть, появление и исчезновение, возникновение нового этноса на обломках старого. В основе этнического деления “лежит разница поведения особей, составляющих этнос”2 . Этнос - это целостность, одинаково настроенная эмоционально, психически, поведенчески. Для понимания этого явления ученый вводит понятие “пассионарности” (от латинского слова “passion” - страсть). Как полагает Л.Н.Гумилев, пассионарность целиком зависит от первоначального заряда энергии – “пассионарного толчка”, получаемого этносом из Космоса. Количество первоначально полученной энергии никогда не бывает одинаковым. Пассионарность - это “эффект, производимый вариациями этой энергии как особого свойства характера людей”.3 У отдельной личности пассионарность как черта ее психической конституции не имеет отношения к этике или воспитанию. Это как бы проекция пассионарности этноса, представляющей собой внутреннее /осознанное или неосознанное/ неодолимое стремление к деятельности, к какой-либо цели. Пассионарность создает “стереотип поведения” этноса, при этом побудительные мотивы пассионарности различны / гордость, тщеславие, жажда власти, славы, алчность, ревность и т.д./. 13

Механизм процессов становления каждого этноса один и тот же: взрыв пассионарности создает “пассионарное поле”, в результате чего у значительной части особей, находящихся на территории, охваченной взрывом, создается особый нервно-психический настрой, связанный с повышенной активностью, характер этой активности определяется местными условиями - ландшафтом, климатом, этнокультурными, социальными и другими обстоятельствами, и, конечно, силой самого взрыва. Кроме пассионарности, на стереотип поведения этноса оказывают влияние единые ритмы. Ритмы определяются одинаковой вибрацией биотоков, то есть частотой колебаний, сопровождающих все процессы во Вселенной. У каждой этнической системы свои ритмы. Формирование этноса обусловлено сочетанием ритмов отдельных этнических групп. Теоретически при этом возникает гармония или дисгармония. При гармонии происходят мутации. В одних случаях этнические группы ассимилируются, в других - одна этническая группа навязывает свои ритмы другой. На этой основе образуется устойчивая структура этнических систем: вначале появляются коллективы, формирующиеся в субэтносы. При определенных условиях один-два или несколько субэтносов становятся этносом. Случается, что ритмы одних этносов накладываются на ритмы других, тогда этносы складываются в суперэтносы. Этнические и суперэтнические системы могут оказаться жизнеспособными и нежизнеспособными. Это связано с биполярностью, (это термин Гумилева, научно более точным будет двухполюсность или просто полярность). Системы со знаком “минус” или “антисистемы” складываются при насильственном объединении, в результате которого возникает химерическая целостность. Как всякий живой организм, этнос, по Гумилеву, обладает своим полем. “Этническое поле” создается “биохимической энергией живого вещества”4 . “Этнос - это система колебаний определенного этнического поля”, поскольку “системы” и “поля” взаимно дополняют друг друга. “Отличие этносов в частоте колебаний поля, то есть в особом характере ритмов различных этнических групп”5 . “Этническое поле”, обусловленное “взрывом пассионарности”, является причиной объединения людей, одинаково психологически настроенных. На этой основе формируется наука этнопсихология. Психология сосредоточивается на личности, этнопсихология - на

14

народе. Это наука об импульсах поведения этнических общностей, поскольку каждый этнос индивидуален, обладает только одному ему свойственными качествами, своим особым “стереотипом поведения”. Этногенез определяется множеством факторов, вот почему ни один этнос не похож на другой. Концепция Л.Н. Гумилева основывается на зависимости всего живого на Земле от Космоса. Этнос как часть биосферы подчиняется общим законам Вселенной. “Взрыв пассионарности” создает энергетическое поле, которое становится причиной объединения людей в этническую систему. Этот живой саморазвивающийся организм проходит определенные фазы развития, каждая из которых длится примерно 300 лет. Первая фаза подъема состоит из двух этапов - один из них скрытый, другой - явный. Его сменяет акматическая фаза активности. Акматическая фаза недолговечна, наступают перегревы, ведущие к спаду, что связано со снижением энергетического уровня. Начинается фаза надлома, переходящая в инерционную, после чего этнос либо рассыпается, либо переходит в реликтовое состояние. Эти явления, по Гумилеву, происходят как бы за кадром. На поверхности - сопряженные с ними события истории. Возникшая в результате биологических процессов этническая целостность вступает в исторический процесс развития, запрограммированного локальными условиями истории и географии, а также этнического окружения.На этой основе формируется социальная система, параллельная этнической. Гумилев на языке этногенеза воссоздает схему происхождения и развития народов. Любая схема мертва без конкретного жизненного материала. Именно сочетание в его трудах этногенеза с культурогенезом дает выходы этнической истории в социальную, что демонстрирует сопряженность биологической и социальной жизни. Этот факт находит отражение в терминологических парах: этнос – народ, фазы этногенеза - стадиальное развитие народов, среда обитания - географические условия, этническое окружение - территориальные соседи, стереотип поведения - национальный характер. При этом следует помнить, что эти пары соотносимы, но нетождественны. Как правило, этнические понятия отражают одну из сторон социальных отношений. Социальные связи по своему содержанию богаче, многограннее, чем этнические. Учение Л.Н. Гумилева имеет биологическую основу, его нельзя игнорировать, но нельзя и абсолютизировать. Этническая и социальная история не подменяют друг друга, а допол15

няют. Законы социальной и этнической жизни действуют в сопряжении. Теория Гумилева, опирающаяся на огромный эмпирический материал, заключенный в его трудах, может помочь при рассмотрении сложных ситуаций в историческом процессе, отмеченных изменениями национального характера. Чаще всего это происходит в результате контактов и конфликтов с другими народами, в одних случаях с соседями, в других с “пришельцами”. Те и другие могут действовать как завоеватели, реже влияние идет через мирное общение. В некоторых случаях социальная история может не заметить рождение нового этноса на той же территории. Выявить природу изменения национального характера могут помочь параллельные законы - смены фаз этногенеза и стадиального развития в сочетании с законом взаимодействия культур, которые исходят из различного понимания исторического процесса. В этнической истории он дискретен, прерывист: этносы рождаются, взрослеют, умирают, дают основу новым этносам. В социальной истории, в основе которой лежит схема, соответствующая общепринятой теории прогресса, все народы неминуемо проходят закономерно сменяющие друг друга стадии, что обусловливает непрерывность, “линейность” исторического процесса. В действие закона о стадиальном развитии “вмешивается” закон взаимодействия культур. В результате конфликтов-контактов, переживаемых разными народами, одни стадии могут быть пройдены быстрее, другие медленнее или развитие может быть прервано и начато на более низкой стадии. В истории взаимодействие культур не раз приводило к тому, что культура более низкая поднималась на более высокую ступень, а культура другого народа спускалась на более низкий уровень. Изучение национального характера в контексте этнической и социальной истории с учетом законов каждой из них помогает ориентироваться в сложных исторических коллизиях. По Гумилеву, этнос характеризуется не только единством территории, культуры, но и общим психологическим настроем. На ранних стадиях возникновения нового этноса психологический настрой является одним из главных показателей единства этноса. Комплексный подход, учитывающий законы этнической и социальной истории, дает возможность установить, действует ли на прежней территории старый этнос или возник новый, хотя на поверхности идет развитие старого и ряд черт характера, связанных с географическими условиями, сохраняется. У нового этноса со временем вырабатывается новый национальный характер, происходят перемены в языке, культуре,

16

иногда в религии, организации общественно-политической жизни и других сферах. Система этногенеза может служить теоретической платформой для изучения национального характера на первом, внешнем, уровне принятой нами модели. Она помогает пролить свет на процессы формирования характера народа под влиянием историко-природного фактора. Свойства характера, зависящие от природных условий (за исключением резких, глобальных катаклизмов), менее поддаются изменениям, чем приобретенные в ходе истории. Закономерности и механизмы, сформулированные Л.Н. Гумилевым, помогают более глубокому осмыслению исторического пути народов и процессов зарождения и развития их характеров, обнаружению новых этносов, возникших на основе предшествующих.

Сноски к главе 1: С.М. Соловьев. История России с древнейших времен. М., 1991, т. 13-14, с.7-8. 2 Л. Гумилев. География этноса в исторический период. Л., 1990, с.31. 3 Там же, с.33. 4 Там же, с.43. 5 Там же, с.44. 1

Рекомендуемая литература: Л.Н. Гумилев. География этноса в исторический период. Л., 1990

17

Вопросы к студентам по усвоению материала первой главы учебного пособия: 1.Что такое этногенез и чем он отличается от культурогенеза? 2.Каковы отличительные признаки этноса? Почему этносы рождаются и умирают? Сколько живет этнос как биологический вид? Какую роль играет в этническом делении психологический настрой? 3.Каков механизм формирования этноса? Что такое “пассионарность” и “пассионарное поле”? Какова роль “пассионарного толчка”? 4.Какую роль в стереотипе поведения этноса играют биологические ритмы? При каких обстоятельствах возникают субэтносы, этносы и суперэтносы? 5.Что такое “биполярность” и какова научная корректность этого термина? Как возникают “антисистемы”? 6.Что такое “этническое поле”? В чем специфика “этнопсихологии”? Почему один этнос не похож на другой? 7.Какие “фазы” проходит этнос в своей истории? Как соотносятся друг с другом этническая и социальная история? Как определить, что появился новый этнос?

18

Глава II.

Роль культурно-лингвистического фактора в становлении национального характера Задача этой главы – раскрыть механизм формирования духовного облика народа, опираясь на труды выдающихся ученых, посвященные разным областям науки, но содержащие уникальные заключения о зарождении и формировании основных пластов культуры каждого народа: языка, религии, искусства и науки.

“Культура есть среда, растящая и питающая личность (…). Культура есть язык, объединяющий человечество”.1 В этом высказывании П.А.Флоренского обозначены два субъекта духовной жизни, третий, народ, подразумевается, так как является связующим звеном между этими двумя. Народ – создатель национальной культуры, народ – носитель языка, первоосновы духовной жизни, как считает А.А. Потебня, поскольку “…дух без языка невозможен, потому что сам образуется при помощи языка, и язык в нем есть первое по времени событие”.2 Культурно-лингвистический фактор является определяющим в формировании духовного облика народа. Теоретической основой для понимания законов и выявления механизмов, определяющих становление народов в духовной сфере, могут служить труды ученых, придерживающихся сравнительноисторического метода в изучении языка и литературы. Как правило, они не ставили цели изучения национальных проблем, но косвенное их освещение свидетельствует, что формирование национального характера на “внутреннем”, духовном, уровне шло через развитие таких пластов, как язык, религия, искусство, позднее наука, являющихся результатом коллективного и индивидуального творчества народа в целом и его представителей. Основоположником сравнительно-исторического метода считается немецкий ученый Вильгельм фон Гумбольдт, установивший взаимосвязь языка с национальным духом. Его русские последователи, опираясь на философию всеединства, создали на рубеже прошлого века самостоятельную научную школу, давшую новые направления развития традиционным наукам и заложившую фундамент для новых 19

наук, получивших развитие в конце 20 века. По Гумбольдту, язык - живой организм, находящийся в постоянном развитии: “Язык, каков он есть в действительности, представляется непрерывно текущим и преходящим с каждой минутой”. Он считает язык важнейшим компонентом духовности: “Назвать язык деятельностью духа уместно и справедливо”. “Язык есть орудие образования мысли. Умственная деятельность сама по себе совершенно духовная и внутренняя”.3 По утверждению Гумбольдта, в языке отражается жизнь народа, они не отделимы друг от друга. Пока жив носитель языка, живет и развивается язык, это естественно, но, по мнению Гумбольдта, язык продолжает свою жизнь после того, как перестал существовать его носитель, если к нему есть интерес со стороны исследователей: “Язык и жизнь - неразлучные понятия, и изучение языка всегда есть его возрождение. (…) язык (…) всегда имеет только идеальное бытие, в умах и душах людей, и никогда не превращается в мертвое вещество”. В творческом акте формирования языка равноправно участвует умственная и эмоциональная деятельность народа и отдельной личности: “Язык, излияние индивидуально-народной жизни, поражает ясностью общего впечатления на чувство и неуловимостью этого впечатления для рассудка”. “Форма языка есть живое индивидуальное расположение народа действовать в образовании языка так или иначе своим умом и чувством”. Размышления Гумбольдта о языке как живом воплощении индивидуального и коллективного творчества подводят к важным выводам о единстве и взаимовлиянии личности и народа, народа и человечества: “Язык как в отдельном слове, так и в связной речи есть акт, истинно творческое действие духа, а в каждом языке этот акт есть действие индивидуальное”. “Язык и национальный дух возникают непорознь”. Языковое творчество каждого народа вписывается в языковую деятельность человечества таким же образом, как участвует отдельная личность в процессе развития языка своего народа: “Язык непременно предполагает двоих, а в действительности принадлежит всему человечеству”. “Отдельное лицо всегда зависит от целого: от народа, от племени, к которому принадлежит народ, от целого человечества”. Язык, как и национальная культура в целом, является частью общечеловеческой культуры. В нем, с одной стороны, отражается главнейшая философская установка о единстве целого и его частей, с другой, - язык

20

воплощает в себе важнейший механизм национального развития в взаимодействии с мировым. Этот механизм сочетает в себе, по закону взаимодействия культур, национальное своеобразие, национальную самобытность с общечеловеческим разнообразием, обеспечивает взаимовлияние и взаимообогащение национальных культур. По мысли Гумбольдта, “…Язык всеми своими корнями и тончайшими фибрами (…) сплетен с национальным духом”, он “произведение национального духа” и “глубоко входит в умственное развитие человечества”, так что “в языке можно узнать всякое состояние умственного развития народа”. Русские ученые Александр Николаевич Веселовский, Александр Афанасьевич Потебня, Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский, действуя в созвучии с установками Гумбольдта, пришли к важным теоретическим обобщениям. Подняв гигантский эмпирический материал, они совершили подлинный переворот в лингвистике и литературоведении. Их труды содержат уникальные сведения о духовном становлении народов и их национальных характеров. Методологическое значение в исследовании национальных проблем имеют заключения А.Н. Веселовского в области сравнительноисторического литературоведения, рассматривающего вопросы зарождения первоначальных форм языка, религии и искусства в их синкретическом единстве, основанном на ритмическом фундаменте. Существенно углубляет наше понимание самобытности и неповторимости духовного облика каждого народа психолингвистическая система А.А. Потебни, связывающая с возникновением Слова - появление Нового Мира, где религия, науки, искусства, весь духовный мир выступают как художественный акт. Лингвистическая теория о происхождении искусства Д.Н.ОвсяникоКуликовского опирается на изыскания его предшественников и учителей, утверждавших, что язык, религия, наука и искусство явились ответом на “духовную жажду народа”. Труды Веселовского, Потебни и Овсянико-Куликовского дают возможность представить путь народов с древнейших времён, когда основные пласты духовной жизни народа - язык, религия и искусство существовали в синкретическом единстве, и до создания национальных культур. Возникновение языка, религии и искусства они относили к периоду становления человека, когда психическая и физическая энергия воплощались не в словах, а в звуковых выплесках, жестах, энергичных движениях, позднее с включением ритмов, преобразовавшихся 21

в подобие будущего пения, танцев4 . Доязыковые и дочеловеческие прецеденты, синкретически выполняющие функции будущего языка, религии, искусства, нашли воплощение в ритмических действах обыденной жизни, связанных с совместной работой, и сакральных актах, сопровождающихся пением и плясками. Эти коллктивные, основанные на ритме действия получали выходы одновременно в психологию и эстетику, и со временем преобразовались в членораздельную речь, религиозные обряды и верования, народные традиции и обычаи, а также различные виды искусства, возникшие в результате дальнейшей дифференциации человеческой деятельности. Вслед за Гумбольдтом русские ученые главенствующую роль отводили языку в совершенствовании прарелигии и праискусства. По Веселовскому, отделение человека от природы шло через язык, оформленный вначале знаком, сопряженным с образом, преобразованным на более поздних стадиях в символ, результатом чего явилось новое мышление. Оно определило не только развитие самого языка, но также и связанных с ним двух других пластов духовной жизни человека - религии и искусства, а позднее способствовало возникновению науки. Это обусловлено тем, что механизм их зарождения и последующего развития аналогичен. Отправной точкой для понимания этого механизма может служить заключение Веселовского о происхождении поэзии. Источником появления поэзии он считает чувство лиризма. Подчинение этого чувства ритму и стремление к порядку привело к возникновению поэзии. Соответственным образом как отклик на определенные чувства родились прарелигия и праискусство, трансформировавшиеся со временем в национальные и мировые религии и в различные виды искусства, в том числе и литературу, частью которой стала поэзия. По-видимому, несколько сложнее дело обстоит с наукой. Появление науки, ведущей начало от религии и искусства, также не лишено эмоциональной почвы. Веселовский воссоздает путь, пройденный поэзией, - от локальнохорового действа, сопровождавшегося культовым ритуалом, до лироэпического творчества, носитель которого эволюционировал от певца до осознания себя поэтом. Веселовский утверждает, что обособление понятия поэзии от пения совершилось по тем же путям, по каким певец проходил от обрядового и хорового строя к профессии и самосознанию личного творчества. Как уже говорилось, механизм проис-

22

хождения поэзии и превращения ее в самостоятельную сферу может быть распространен и на другие области духовной жизни. И в них шли параллельные процессы – преодоление синкретизма, дифференциация, самостоятельное существование. Овсянико-Куликовский вслед за своими учителями, отдавая главенствующую роль языку, рассматривал духовную жизнь как результат творчества народа: “Итак, художественное творчество естественно классифицируется с творчеством религиозным, метафизическим, научным, научно-философским и техническим”. При этом он отмечал организующую роль языка: “И вместе все религия, метафизика, наука с научной философией, техника, искусство столь же естественно роднятся и психологически классифицируются вместе с Языком, понимаемым как работа мысли и психологическая функция, основанная на глубокой душевной потребности человека - выражать себя и находить в этом выражении утоление “духовной жажды”5 . Психологическое родство религии и искусства сказывается в их взаимном влиянии и взаимном обогащении, поскольку как родственные ипостаси личностного творчества они действуют в одном направлении, углубляя психологически-эмоциональную жизнь и совершенствуя личность в целом. По определению А.А. Потебни, религия является концентрацией лучших чувств создателя, искусство восстанавливает его в душе человека, заражая этим настроением. Это настроение, как считал Потебня, аналогично творческому экстазу творца, поскольку характеризуется особым душевным подъемом: как будто в этот момент как в фокусе, в душе собирается все лучшее, что растрачивается, походя, среди сутолоки жизни, в жестокой жизненной борьбе. Веселовский, Потебня и Овсянико-Куликовский усматривали в языке, искусстве и науке действие закона сбережения энергии или экономии сил. Считается, что впервые мысль о наименьшей затрате сил в природе была высказана Лейбницем. Философы-феноменалисты конца 19 века возвели эту мысль в закон, связав с ним тайну таланта и гения. Они считали, что гений, проделывая ту или иную работу в национальной культуре, экономит силы народа. Полнее всего закон сбережения энергии, по мысли русских языковедов, проявляется в языке, организующем мыслительную деятельность человека. Благодаря языку, структурирующему сознание, ребенку для освоения мира требуется не тридцать лет, а три года. Вхождение же в мир ребенка 23

повторяет путь человечества. Потебне принадлежит мысль о едином источнике и схожести путей религии и искусства: именно сбереженная психическая энергия явилась причиной возникновения искусства и религии, которые вышли из одного яйца и пошли в разные стороны с одной целью - познание действительности, питая друг друга содержанием и формой. В размышлениях Потебни об искусстве прочитывается действие закона сбережения энергии. Так, он утверждал, что Гамлет, симфония Чайковского, картина Репина суть сгустители, сберегатели, аккумуляторы, психическое разрежение которых происходит постепенно при пользовании ими, а посему произведения искусства - огромный духовный капитал. Религия и искусство в свою очередь послужили источником для науки, почерпнувшей у них свои первоначальные элементы. Их объединяет, по Потебне, общая нацеленность на разъяснение сомнений человека. При этом искусство сосредоточилось на мире самого человека, наука обращена к внешнему миру, миру Космоса, религия устремлена к объединению этих миров. Существование же всех трех пластов обусловлено языком: “При помощи слова человек одновременно и творит новый мир и увеличивает свои силы для расширения пределов этого мира. Путь науке и искусству уготовляется словом”6 . Овсянико-Куликовский выделил три периода в эволюции исторических форм духовной жизни: донациональные, переходные и национальные. Национальные появляются с осознанием народа себя как единого целого. Процессы формирований народов и их национальных культур шли параллельно в двух направлениях: по линии формирования общности и коллективного сознания и по линии индивидуализации личности, посему создание национальных культур явилось в синтезе результатом как коллективного творчества, так и творчества отдельных личностей. На определенном этапе в национальных культурах являются гении масштаба Гомера, Шекспира, Гете, Пушкина, свидетельствующие о достижении соответствующего уровня развития народа в целом. М.М. Пришвин, который был не только выдающимся писателем, но и значительным русским философом 20 века, считал, что о народе нужно судить не по средним его представителям, а по талантам и гениям, которые он дарит человечеству. В этом отношении специального внимания заслуживает исследование А.Н. Веселовским актов литературных заимствований, раскрывающее механизмы воплощения в жизни закона взаимодействия культур.

24

Значение трудов Веселовского, Потебни и Овсянико-Куликовского выходит далеко за пределы непосредственного предмета исследования каждого из них. Изыскания русских ученых в отдельных видах культуры, трактуемых ими как результат исторического творчества народа, могут быть применены при изучении различных явлений, поскольку, решая языковые и литературоведческие проблемы, они касаются глобальных вопросов, связанных с происхождением народов и их языков, становлением национального самосознания, сопряженного с религиозным мировоззрением и национальной психологией. Их научнотеоретические разработки помогают воссоздать сложную картину формирования национального характера, установить, что фундаментом, определяющим духовную сущность национального характера, являются национальное самосознание и национальная психология, имеющие согласно закону единства целого и частей, параллельные формы коллективного и индивидуально-личностного выражения. Коллективная и индивидуальная психология, коллективное и индивидуальное сознание, по-видимому, и являются главными составными феномена, получившего хождение в наше время под названием “менталитета”. Как уже говорилось, психическая деятельность человека связана со всеми тремя уровнями модели национального характера. Труды Веселовского, Потебни и Овсянико-Куликовского показывают, что на втором, духовном, уровне она приобретает высшие формы, объединяющие коллективное и индивидуальное творчество народа. В результате этого творчества под воздействием культурно-лингвистического фактора формируется духовный облик народа, находящийся в постоянном совершенствовании от начальной поры зарождения языка, религии, искусства в синкретическом единстве до их высшей стадии развития, обогащающего не только национальную, но культуру человечества.

25

Сноски к главе II: 1

П.А. Флоренский. У водоразделов мыслей. М., 1990, т. 2, с.

346. А.А. Потебня. Слово и миф. М., 1989, с.346. Цитаты из работы В.фон Гумбольдта : «О различении организмов человеческого языка и о влиянии этого различения на умственное развитие человеческого рода». СПб, 1859. 4 В этой связи интересно свидетельство представителя французской культуры 16 века Жана Жоржа Новера, считавшего, что “жест есть второй орган речи, который дала природа человеку. Но его можно услышать только тогда, когда душа приказывает ему говорить”. Цит. по: Василий Катанян. Прикосновение к идолам. М., 1997, с. 175. Исследование современных ученых показывают, что “… 55% воздействия определяется языком ваших телодвижений: позы, жесты, контакт глазами. 38% определяется тоном вашего голоса и лишь 7% – содержанием того, о чем вы говорите”. Эти данные взяты из книги: Джозеф О’Коннери, Джон Сеймор “Введение в нейролингвистическое программирование”. Челябинск, 1997, с. 36. 5 Вопросы теории и психологии творчества. Пособие при изучении теории словесности в высших и средних учебных заведениях. Харьков, 1911, с.3 6 Там же, с.212. 2 3

26

Рекомендуемая литература: А.Н. Веселовский. Историческая поэтика. Л., 1940 А.А. Потебня. Слово и Миф. М., 1989

Вопросы по усвоению материала третьей главы учебного пособия: 1. Как связаны в духовной жизни народа его культура и язык? 2. Какие три пласта являются главными в духовной жизни народа? 3. С именами каких ученых связан сравнительно-исторический метод анализа? 4. Что писал В.фон Гумбольдт о роли языка в жизни народа? 5. Каков механизм зарождения языка, религии и искусства в толковании А.Н. Веселовского? 6. Почему роль языка была определяющей в становлении самосознания народа, по мнению Д.Н. Овсянико-Куликовского? 7. На чем основано психологическое родство между религией и искусством в интерпретации А.А. Потебни? 8. Какова связь индивидуального и коллективного творчества народа? Есть ли зависимость между законом “сбережения энергии” и тайной талантов и гениев?

27

Глава III.

Воздействие социально-этического фактора на характер народа Принцип разделения на материальный и духовный уровни носит условный характер и ставит своей целью, не упрощая явления в целом, выявить его составные компоненты. Закладывающиеся в недрах национальной жизни традиции, уклад, духовная культура обладают двойственной материально-духовной природой. Это единство духа и материи М.М. Пришвин определил как “ святость жизни, акт соединения духа и материи, воплощения и преображения мира”1 . Действительно, в реальности материальное и духовное существуют в органическом единстве, что подтверждается наличием третьего, материально-духовного или духовно-материального, уровня в нашей модели национального характера.

Этот уровень сопряжен с такими сторонами жизни, которые изначально имеют двойственную природу, в одних преобладает материальное, в других, - на первом плане - духовное. На материально-духовном уровне решающую роль, по-видимому, играет социально-этический фактор, под воздействием которого формируется национальное правосознание, зависящее от особенностей социальных отношений и моральных норм, опирающихся на традиционные этические установки и религиозные постулаты. Национальное правосознание сказывается во всех сферах, оно во многом определяет специфику государственных учреждений, экономических отношений и культуры народа в самых разных проявлениях. Для уяснения национальной специфики областей жизни, вбирающих материальное и духовное в синтезе, наиболее плодотворным может быть знакомство с источниками, нацеленными на выявление этого своеобразия. В редких случаях это могут быть работы отечественных авторов. Чаще всего источники информации такого рода принадлежат иностранцам, что вполне закономерно, поскольку иностранцы замечают то, что соотечественникам кажется привычным, обыденным и потому не представляющим интереса. Так, петербургский философ, наш современник А.М.Панченко считает, что духовная культура каждого народа делится на “обиход-

28

ную” и “событийную”. Основной признак культурного события – “небывалость”: “Совокупность таких событий – плоть и кровь эволюции, неиссякамость потока новизны”.2 “Обиходный слой,- полагает исследователь,- составляет фундамент слоя событийного. Обиход слагается из “прописей”, из принятых каждой социальной и культурной формацией аксиом, трактующих о добре и зле, о жизни и смерти, о прекрасном и безобразном, определяющих поведенческие структуры, нравственные и эстетические запреты и рекомендации. Естественно, что обиходный слой весьма консервативен; он меняется гораздо медленнее, нежели событийный. Обиход трудно описывать, потому что это обиход, который сам себе довлеет и сам собою разумеется. В периоды “спокойного” развития о нем не спорят, носители обихода его как бы не замечают (в отличие от сторонних, воспитанных в иной среде наблюдателей)…”3 О значении наблюдений иностранцев для воссоздания прошлого народа и понимания его национального духа писал В.0.Ключевский: “Будничная обстановка жизни, повседневные явления, мимо которых без внимания проходили современники, привыкшие к ним, прежде всего останавливали на себе внимание чужого наблюдения (…); описать их, выставить наиболее заметные черты, наконец, высказать непосредственное впечатление, производимое ими на не привыкшего к ним человека, он (иностранец - Л.К.) мог лучше и полнее, нежели лица, которые пригляделись к подобным явлениям и смотрели на них с домашней, условной точки зрения”4 . В отечественной традиции Западная Европа, жизнь ее народов с давних пор привлекали внимание русских путешественников. Многие из них стремились поведать о своих впечатлениях соотечественникам. По жанру чаще всего это были путевые очерки, эссе, нередко близкие по манере письма и образности мышления к художественной литературе. Плодотворным в этом отношении оказался 19 век5 . “Письма русского путешественника” Н.М. Карамзина, очерки Н.В. Гоголя об Италии, памфлет М.Е. Салтыкова-Щедрина “За рубежом”, художественно-публицистические мемуары А.И. Герцена заняли свое место в русской литературе. Труд Карамзина, размышления Герцена социально-психологического и культурно-этического характера, а также заключения В.Г. Белинского о своеобразии европейских народов в связи с характеристикой их литератур являются наиболее важными для выполнения основной задачи нашего исследования, поскольку помогают 29

осмыслить национальный характер как специфическую категорию и в силу богатства фактическим материалом способствуют углубленному представлению о конкретных западноевропейских народах. В характеристиках Н.М. Карамзина, В.Г. Белинского и А.И. Герцена, во многом совпадающих, отразилась специфика их мировосприятия и особенности профессиональной позиции. У Карамзина преобладает исторический подход. Фундаментальный вопрос, обусловленный географической принадлежностью России к Европе и Азии, волновал русскую культуру во все времена. Карамзин дает на него один ответ: Россия - часть Европы. Работы Герцена эмигрантского периода, независимо от их тематики и жанра, насыщены замечаниями о европейских национальных характерах. Его сочинения важны, как уже не раз указывалось, не только в фактологическом аспекте, но и в методологическом, поскольку мировосприятие мыслителя соответствует позиции современной науки, а система анализа созвучна комплексному подходу. Суждения Белинского о национальных характерах народов Европы - не самоцель, чаще всего это вкрапления в рассуждения о литературных проблемах. Он - прежде всего историк и критик литературы, что не снижает точности его наблюдений, глубины и оригинальности выводов. Все три автора едины в своем отборе стран для анализа: это Франция, Германия и Англия. В сопоставлении французского, английского и немецкого характеров у них много общего, что лишний раз подчеркивает правильность их наблюдений. Нюансы впечатлений и оттенки оценок, обусловленные разницей их общего подхода к проблеме, способствуют уникальности их характеристик и основательности суждений. “Письма русского путешественника” Н.М. Карамзина написаны человеком, изучившим жизнь Западной Европы по книгам, свидетельствам очевидцев, произведениям художников, что подтверждатся как общим настроем повествования, так и отдельными фактами и замечаниями. Знакомство с реальной Европой вносит коррективы в представления Карамзина о ней. Он сообщает о своем разочаровании в англичанах: “Было время, когда я, почти не видав англичан, восхищался ими, и воображал Англию самой приятнейшею для сердца моего землею… Мне казалось, что быть храбрым есть… быть англичанином - великодушным, тоже, - чувствительным, тоже; истинным человеком, тоже. Романы, если не ошибаюсь, были главным основанием такого мнения. Теперь вижу англичан вблизи, отдаю им справедливость, хвалю их - но похвала моя так холодна, как они сами”6 . Объясняя эту “холодность” “сырым,

30

мрачным и печальным климатом”, писатель сравнивает их с другими европейскими народами: “Наконец - если бы одним словом надлежало означить народное свойство англичан - я назвал бы их угрюмыми, так, как французов легкомысленными, итальянцев – коварными”7 . В этом определении Карамзина воплотилось не только его восприятие европейских народов, но отраженным светом присутствует их отношение к иностранцам, концентрирующее в себе, как правило, целый комплекс их природных качеств. Впечатления Карамзина импрессионистичны и эмоциональны. Сопоставляя две столицы, он отдает должное организации жизни в Англии: “Лондон прекрасен! Какая разница с Парижем! Там огромность и гадость, здесь простота с удивительною чистотой; там роскошь и бедность в вечной противоположности, здесь единообразие общего достатка; там палаты, из которых ползут бедные люди в разорванных рубищах; здесь из маленьких кирпичных домиков выходит Здоровье и Довольство, с благородным и спокойным видом…”8 Но душе его ближе Франция: “Я хочу жить и умереть в моем любимом отечестве; но после России нет для меня земли приятнее Франции…”9 Судя по всему, в основе предпочтения Карамзиным Франции перед Англией пренебрежительное отношение англичан к другим народам, отмеченное также Белинским и Герценым. Парадоксализм мышления Белинского, его уменье видеть явление одновременно в нескольких уровнях дают возможность рассматривать отдельные свойства народов в сопряженности с историческими процессами мирового уровня: “Английская национальность доселе представляет собой зрелище самых поразительных противоположностей. Всегда живя и действуя вне человечества, погруженная в свой национальный эгоизм, Англия тем не менее служит человечеству, заботясь только о собственных выгодах за чужой счет…”10 По Герцену, отношения между представителями разных народов складываются в зависимости от их национального характера, частичное влияние оказывает и манера общения внутри одной нации. “Француз любит жить на людях, чтобы себя показать, чтобы иметь слушателей, и в этом он также противоположен англичанину, как во всем остальном. Англичанин смотрит на людей от скуки, смотрит, как из партера, употребляет людей для развлечения, для получения сведений; англичанин постоянно спрашивает, а француз постоянно отвечает”11 . Немцы, по мнению Герцена, никогда не относятся к англичанам, как равным: “Вхо31

дя в английскую жизнь, немцы не в самом деле делаются англичанами, но притворяются ими и долею перестают быть немцами. Англичане в своих сношениях с иностранцами(…) едва скрывают чувство своего превосходства и даже некоторого отвращения к нему. Если приезжий удерживает свой костюм, свою прическу, свою шляпу, оскорбленный англичанин(…) привыкает в нем видеть самобытное лицо. Если же испуганный сначала иностранец начинает подлаживаться под его манеры, он не уважает его и снисходительно трактует его с высоты своей британской надменности”12 . Отношение французов к англичанам прямо противоположно немецкому: “…немец все без разбору уважает в Англии, француз протестует против всего и ненавидит все английское. Это доходит(…) до уродливости самой комической”. Так, он “не может простить англичанам, что они не говорят по-французски (…), его желудок не может переварить, что в Англии обед состоит из двух огромных кусков мяса и рыбы, а не из пяти маленьких порций всяких рагу, фритюр, салями и пр. (…), он не может примириться с “рабством”, по которому трактиры заперты в воскресенье (…), все хорошее и дурное в англичанине ненавистно французу. Англичанин плотит (так в оригинале - Л.К.) ему той же монетой, но с завистью смотрит на покрой его одежды и карикатурно старается подражать ему”13 . Национальный характер сказывается не только в отношениях между представителями разных народов, он накладывает свою печать и на манеру общения соплеменников. Емкая формула Карамзина, установившего отсутствие “удовольствия общежития” у англичан, действует не только по отношению к иностранцам: “Видеть Англию очень приятно; обычаи народа, успехи просвещения и всех искусств достойны примечания и занимают ум ваш. Но жить здесь для удовольствия общежития есть искать цветов на песчаной долине – в чем согласны со мною все иностранцы, с которыми удалось мне познакомиться в Лондоне и говорить о том” 14 . Герцен признает искусство общения только за французами: “Действительно, одни французы умеют разговаривать. Немцы признаются в любви, поверяют тайны, поучают или ругаются. В Англии оттого и любят рауты, что тут не до разговора... толпа, нет места, все толкутся и толкаются, никто никого не знает; если же соберется маленькое общество, … сейчас скверная музыка, фальшивое пение, скучные маленькие игры или гости и хозяева с несчастной тягостью волочат разговор, останавливаясь, задыхаясь и напоминая несчастных лоша-

32

дей, которые, выбившись из сил, тянут против течения по бечевнику нагруженную баржу”15 . Тесно связано с манерой общения отношение к юмору у разных народов. В юморе ярко проявляется народная индивидуальность. Одной из ведущих черт французов Герцен считает их веселость: “…страсть к шутке, к веселости, к каламбуру составляет один из существенных и прекрасных элементов французского характера”16 . Карамзин обратил внимание на приверженность французов к песне, а англичан к карикатуре: “Как француз на всякий случай напишет песенку, так англичанин на все выдумает карикатуру”17 . Но и карикатуры не вызывают у них веселого настроения: “Замысловатость англичан видна разве только в их карикатурах, шутливость в народных глупых театральных фарсах, а веселости ни в чем не вижу - даже на самые смешные карикатуры смотрят они с преважным видом” 18 . Белинский определяет английский юмор как “мрачный” и объясняет это его свойство противоречиями английской жизни, повлиявшими через английскую литературу на литературу других народов: “…Сколько противоречий! Но из этих-то противоречий и вышел тот мрачный, титанический юмор, который составляет характеристическую оценку английской литературы, резко отличающую ее от всех других литератур. Англия - отечество юмора, который теперь более или менее привился ко всем европейским литературам и который составляет могущественнейшее орудие духа отрицания, разрушающего старое и приготовляющего новое. Английский юмор есть искупление английской национальной ограниченности в настоящем и залог ее будущего выхода из ограниченности”19 . Герцен анализирует национальные характеры с социальнопсихологических позиций, выявляет культурно-этические особенности их развития, показывает природные и исторические корни тех или иных свойств народов, часто в сравнении друг с другом. По Герцену, “…германский ум при всей теоретической силе имеет какую-то практическую несостоятельность; (…) немцы велики в науке и являются самыми тяжелыми, и, что всего хуже, (…)самыми смешными филистерами”20 . В то же время, Герцен считает, что “у французов нет потребности идти далее или вглубь, никакой смелости мысли, никакой истинной инициативы; они достигают большой ловкости навыком, они рутинисты по преимуществу (…). Они умны и ловки в своем известном круге, за пределами его – они пошлы и глупы”21 . Ограниченность мышления англичан, как и некоторые другие их качества, Герцен склонен объяснять 33

их островным положением: “В мысли островитянина есть всегда чтото ограниченное. Она определенна, положительна, тверда, но вместе с тем видны берега, видны пределы”22 . Отмеченные Герценым особенности находят отзвук в размышлениях Белинского о специфике духовного склада европейцев, отразившегося в их национальных литературах и обогатившего литературу мировую: “Германия и Франция представляют собой два противоположных полюса, две противоположные крайние стороны духа человеческого; первая, вся - мысль, вся - созерцание, вся - знание, вся - мышление; вторая, вся - страсть, вся - движение, вся - деятельность, вся- жизнь... Немец сознает действительность; француз любит человека. Особенность каждого из народов выражается в их литературе, и эта-то особенность и дает литературе каждого из них всемирно-историческое значение”23 . Во многом совпадают оценки Белинского и Герцена англичан, оба обратили внимание на противоречия их общественно-политической жизни, что определило антиномичность их национального характера, традиционный консерватизм, почтение к закону и специфическое понимание общественной и личной свободы. Белинский связывает парадоксализм английского характера с противоречивостью общественных институтов страны: “Опередивши всю Европу в общественных учреждениях на совершенно новых основаниях, Англия в то же время упорно держится феодальных форм и чтит букву закона, потерявшего смысл и давно замененного другим. Политическое и религиозное ханжество англичане считают своею обязанностью, своею добродетелью, потому что оно им полезно, как опора их status quo. Нигде индивидуальная, личная свобода не доведена до таких безграничных размеров, и нигде так не сжата, так не стеснена общественная свобода, как в Англии. Нигде так не прочны общественные основы, как в Англии, и нигде, как в ней же, не находятся они в такой же опасности ежеминутно разрушиться”24 . Герцен противопоставляет английский консерватизм, основанный на уважении к собственному прошлому с французской нацеленностью на все новое: “Всякий общий интерес делают англичане местным, национальным; всякий местный, частный вопрос становится общечеловеческим у французов. Какой бы перемены англичанин не хотел, он хочет сохранить и былое, в то время как француз прямо и открыто требует нового; доля души англичанина в прошлом; он ведь человек по преимуществу исторический, он привык с детства благоговеть

34

перед былым своей родины, уважать ее законы, ее обычаи, ее поверья; и это очень понятно: прошедшее Англии достойно уважения; оно так величаво и стройно развивалось, оно так гордо становилось стражем человеческого достоинства еще во времена бесправия, что нельзя британцу оторваться от святых воспоминаний своих; это благочестие к прошедшему кладет узду на него”25 . Уважение к человеческому достоинству сделало Англию, по определению Герцена, “страной классического юридического развития”: “Англия велика и сносна только при полнейшем сохранении своих прав и свобод, не спетых в одно, одетых в средневековые платья и пуританские кафтаны, но допустивших жизнь до гордой самобытности и незыблемой юридической уверенности в законной почве”26 . Исторически сформированное законопослушание англичан наложило свой отпечаток и на их представления о собственной свободе, что дало основание Герцену утверждать, что “политически порабощенный материк нравственно свободнее Англии (…). Люди материка беспомощны перед властью, выносят цепи, но не уважают их. Свобода англичанина больше в учреждениях, чем в нем, чем в его совести, (…) не в нравах, не в образе мыслей”27 . Сопоставление заключений Белинского и Герцена об английской свободе демонстрирует не только созвучие их мнений, но и отражает разницу в подходах и глубине выводов. Белинский констатирует факт, что свобода в Англии ограниченна – “сжата”. Герцен указывает факторы, ее ограничивающие. Одним из них, в частности, оказывается законопослушание британцев, вызывающее восхищение иностранцев. Законопослушание, поворачиваясь другой стороной, создает почву для парадоксального вывода о превосходстве нравственной свободы у континентальных народов Европы, испытывающих политический гнет. В наблюдениях Карамзина, Герцена, Белинского, кроме отмеченных общих элементов, есть существенные отличия. До сих пор речь шла о сторонах жизни, которые, как правило, привлекают внимание иностранцев в любой стране и не требуют длительного изучения. Карамзин был в Европе путешественником, Белинский ездил лечиться, Герцен вынужден был там жить много лет и в нескольких странах. Но дело не только в этом, хотя сроки пребывания за рубежом играют немалую роль для понимания чужого народа. Герцен - личность в русской культуре уникальная, а может, не только в русской. Он соединил в одном лице мыслителя, ученого, писателя. Его общая позиция и способы анализа близки современной науке. Тео35

ретическая основа трудов Герцена созвучна философии всеединства, эмпирический материал организован в незаметную внешне систему, свободная манера изложения и образная речь сочетаются с четкостью мышления, уменьем видеть явления с разных сторон, учитывая их противоречивость. Национальный характер предстает у Герцена как явление синкретическое, вбирающее элементы национальной жизни в их естественном переплетении. В соответствии с его миропониманием человек рассматривается как часть нации, а нация как единый организм, идентичный личности. Деятельность народа анализируется как процесс исторического творчества, вбирающий все разнообразие культурных явлений и оттенки психологических состояний. В отборе и оценке фактов учитывается их двойственная природа, что созвучно современному миропониманию. Все это роднит творческий метод Герцена с современным комплексным подходом, предполагающим, как уже говорилось, двухъярусный способ анализа, сочетающий теоретические установки с эмпирикой, насыщающей схему богатством жизненных коллизий, нюансами ситуаций. Использование им приема аналогий социальнопсихологических явлений с природными также соответствует миропониманию конца 20 века, основанному на сопряженности (но не идентичности) законов природно-биологической, социально-общественной и культурно-знаковых систем. В сопоставлении с природой Герцен определяет типы поведения народов. Англичане классифицируются как нация “берложная”, а французы - как “стадная”: “Француз действительно во всем противуположен англичанину: англичанин - существо берложное, любящее жить особняком, упрямое, непокорное, француз стадное, дерзкое, но легко пасущееся. Отсюда два совершенно параллельные развития, между которыми Ламанш. Француз постоянно предупреждает, во все мешается, всех воспитывает, всему поучает; англичанин выжидает, вовсе не мешается в чужие дела и был бы готов поучиться, нежели учить, но нет - в лавку надо”28 . Для характеристики общественной сферы жизни Герцен также обращается к природе: отношение к политике, свободе, правопорядку, правосудию как институту передается им через яркие и емкие природные аналоги, раскрывающие в образной форме своеобразие европейских наций. Сравнивая французов и немцев, характеризуя отношение последних к политике, писатель продолжает классификацию типов поведения через представителей животного мира: “Французские

36

слабости и недостатки долею улетучиваются при их легком и быстром характере. У немца те же недостатки получают какое-то прочное и основательное развитие и бросаются в глаза. Надобно самому видеть эти немецкие опыты /.../ в политике, чтобы оценить их. Мне они всегда напоминали резвость коровы, когда это доброе и почтенное животное, украшенное семейным добродушием, разыгрывается (…) на лугу и с пресерьезной миной побрыкает обеими задними ногами или пробежит косым галопом, погоняя себя хвостом”29 . Осознание Герценым противоречивости, антиномичности мира обнаруживается в осмыслении им взаимоотношений человека и природы, которые также несут на себе печать национального своеобразия. Общеизвестно, что природа - один из главных факторов, формирующих национальный характер, особенно в начальную пору возникновения этноса. Внимание Герцена сосредоточивается на противоположном факторе - влиянии человека на природу, что сказывается на более поздних этапах существования народов, но также отличается национальным своеобразием. Приводя цитату Бэкона о взаимодействии природы и человека. Герцен связывает уважительное отношение англичан к природе с их традицией уважения личности: “Природа никогда не борется с человеком…; она не настолько умна, чтоб бороться, ей все равно: “По той мере, по которой человек ее знает, по той мере он может ею управлять”,- сказал Бэкон и был совершенно прав. Природа не может перечить человеку, если человек не перечит ее законам; она, продолжая свое дело, бессознательно будет делать его дело”30 . Англичане избегают активного вмешательства в дела природы, предпочитают естественное искусственному. Они склонны лишь слегка подправлять ее, сохраняя внешнюю иллюзию нетронутости, дикости. Иное дело французская парковая культура, использующая архитектурные формы при стрижке зеленых насаждений и геометрические - при планировании аллей, дорожек, за что получила название “регулярной”. Герцен считает, что стремление англичан сохранить естественность и приверженность французов к имитации, созданию искусственных форм проявляется в разных областях жизни этих народов. На основе отношения к природе он строит сопоставление английской и французской систем правосудия: “…француз…теряется в неспетом разноначалии английских законов, как в темном бору, и совсем не замечает, какие огромные и величавые дубы составляют его и сколько прелести, 37

поэзии, смысла в самом разнообразии. То ли дело маленький кодекс с посыпанными дорожками, с подстриженными деревцами и с полицейскими на каждой аллее”31 . Не столь очевидно, но столь же неумолимо, как в параллели природа-юриспруденция, проявляются национальные устремления и привязанности в других областях жизни. Логическое объяснение национального своеобразия не исчерпывает всей глубины этого сложного вопроса. Герцен затрагивает самые разные стороны жизни европейских народов и всюду обнаруживает проявление в той или иной степени национальной специфики. Одним из главных свойств “берложной” нации является индивидуализм, а индивидуализм, как известно, порождает одиночество. Его восприятие Лондона перекликается с впечатлением Карамзина, не увидевшего там “удовольствия общежития”. По мысли Герцена, нет в мире другого города, который “бы больше отучал от людей и больше приучал к одиночеству, как Лондон. Его образ жизни, расстояние, климат, самые массы народонаселения, в которых личность пропадает… Здешняя жизнь, точно так же, как здешний воздух, вредна слабому, хилому, ищущему опоры вне себя, ищущему привет, участие, внимание: (…) нервные романтические натуры, любящие жить на людях, умственно тянуться и праздно млеть, пропадают здесь со скуки, впадают в отчаяние”32 . Герцен, как уже отмечалось, дольше был в Европе, чем Карамзин и Белинский, поэтому он затрагивает такие стороны жизни, о каких они не могли судить. Герцен выявляет национальную специфику воспитания и образования англичан, немцев и французов. Воспитание англичан основано на традиционном индивидуализме, что естественно для “берложной нации”. Индивидуалисты воспитывают индивидуалистов, приверженных раз заведенному порядку и обреченных на вечное одиночество. По наблюдениям Герцена, главное в воспитании английских детей - формирование не интеллекта, а характера: “Страшно сильные организмы у англичан. Как они приобретают такой запас сил и на такой длинный срок - это задача”. Чуть ниже писатель отвечает на свой вопрос: “Эта прочность сил и страстная привычка работы тайна английского организма, воспитания, климата”. Образованию не уделяется значительного внимания: “Англичанин учится медленно, мало и поздно (…) и приобретает каменное здоровье”. Традиционно налаженная жизнь “введена в наезженную колею и правильно идет от известного рождения известными аллеями к известным похоронам…”.

38

Эпитет “известный”, трижды повторенный Герценым и выделенный им курсивом, как бы исключает какие бы то ни было серьезные потрясения, так как “страсти слабо волнуют его”33 . Впечатления Герцена о воспитании французов свидетельствуют, что традиционные свойства национального характера имеют более глубокую природу, чтобы зависеть только от внешних условий. По его мнению, несмотря на пережитые страной общественные катаклизмы и усилия церкви в этой области, молодые французы сохранили природные, традиционные качества национального характера: “Несмотря на отеческие старания иезуитов и вообще духовных во время Реставрации воспитать юное поколение в духе смирения и глубокого неведения своего прошедшего, это было невозможно (…). Такое воспитание должно было сделать новое поколение (…) грубыми, дерзкими, наглыми - не правда ли? А вышло совсем наоборот: молодое поколение гуманно, вежливо, даже нежно, вообще мягко до тех пор, пока не затронуто. Что за уважение к женщинам, что за трогательное внимание к детям!”34.. Что касается образования, то, по Герцену, здесь скорее существует его видимость: “У французов среднего состояния мы встречаем, кроме исключений, какое-то образованное невежество, вид образования при совершенном отсутствии его; этот вид обманывает сначала, но вскоре начинаешь разглядывать невероятную узкость понятий, (…) к этому у него (француза - Л.К.) прибавляются практические нравоучения, взятые из подслащенной морали…”35. Немцы, в отличие от англичан и французов, сосредоточиваются на образовании, воспитание у них, по Герцену, отсутствует: “У англичан грубость пропадает, поднимаясь на высоту таланта или аристократического воспитания, у немцев - никогда. (…) Одна из причин дурного тона немцев происходит оттого, что в Германии вовсе не существует воспитания в нашем смысле слова. Немцев учат, и учат много, но совсем не воспитывают, даже в аристократии, в которой преобладают казарменные, юнкерские нравы”36. Герцен с его зорким взглядом, проницательным умом и уменьем формулировать, точно ваять словами, подметил тонкие оттенки в национальном воспитании и образовании трех европейских народов. И в его рассуждениях об этом предмете есть нечто, объединяющее три нации, вступившие, как он считал, с середины 19 века в мещанскую цивилизацию. Вопрос писателя, “кто из нас не останавливался, краснея за неведения западного общества?” - звучит вполне современно. Ответ 39

Герцена тоже не утратил своей актуальности, поскольку мещанская цивилизация за полтора столетия не только не сдала своих позиций, как он надеялся, но и расширила свои границы в Европе. Практицизм, установка на утилитаризм по-прежнему задают тон: “Образования теоретического, серьезного быть не может: оно требует слишком много времени, слишком отвлекает от дела”37 . Нота разочарования, звучащая в рассуждениях Герцена об “образованном слое Европы” в подтексте конкретных характеристик, получает и текстуальное выражение: “ Поживши год, другой в Европе, мы с удивлением видим, что вообще западные люди не соответствуют нашему понятию о них, что они гораздо ниже его (…). В идеал, составленный нами, входят элементы верные, но или не существующие более, или совершенно изменившиеся. Рыцарская доблесть, изящество аристократических нравов, строгая чинность протестантов, гордая независимость англичан (…) - все это переплавилось и переродилось в целую совокупность других господствующих нравов, мещанских” 38 . Анализируя национальные характеры, Герцен касается не только проблем, лежащих на поверхности, но и приближается к разгадке тайны, намек на которую содержится в толковании термина – национальный характер - в словаре Брокгауза и Ефрона. Ключом писателю в этом служит его методика, учитывающая двойственную, материально-духовную природу явлений, и парадоксальный подход, устанавливающий связи между явлениями, весьма далекими друг от друга. Подход этот опирается не на причинно-следственные связи, а скорее приближается к современному взгляду, нацеленному на антиномичность, противоречивость процессов, формирующих те или иные жизненные явления. Открытия, которые Герцен делает на этом пути, перекликаются с некоторыми выводами Белинского, по-видимому, тоже владевшего интуитивно этим ключом. Оба мыслителя сосредоточились на единстве и взаимозависимости материального и духовного начала, обусловившего сущность развития народа и его национального характера. Белинский рассматривал народ как явление, идентичное отдельной личности: об этом он пишет в статье “Общее значение слова литература”: “Особенность сознания, принадлежащая одному народу и отличающая его от всех других народов, состоит в его миросозерцании, в том инстинктивном внутреннем взгляде на мир, с которым он, так сказать, родится, как с непосредственным и только одному ему присущным откровением истины (…). Народ есть идеальная личность, у

40

которой, подобно каждому отдельному человеку, есть своя особенная натура, свой темперамент, свой характер…”39 В ряду обозначенных Белинским качеств “темперамент” менее других поддается логическому объяснению. Загадка этого явления привлекала и внимание Герцена. Он сравнивает англичан и французов: если англичанина “страсти слабо волнуют”, то француз представляет собой прямую противоположность англичанину. Так, “англичанин теряет свое состояние с меньшим шумом, чем француз приобретает свое; он проще застреливается, чем француз переезжает в Женеву или Брюссель”40 . Одна из причин такого различия народов, живущих относительно близко друг к другу, прозвучала в свидетельстве “пожилого англичанина”, приведенном Герценым: “…вы с жаром едите вашу холодную телятину..., а мы хладнокровно съедаем наш горячий бифштекс”41 . Упоминание о “телятине” здесь не случайно, оно получает развитие в дальнейших рассуждениях писателя о важности материального (телесного) для формирования духовного: “Полноте презирать тело, полноте шутить с ним! Оно мозольно придавит весь ваш бодрый ум и на смех бодрому вашему духу докажет его зависимость от узкого сапога (человек без ума все человек, а без желудка не проживет и двух дней), что все органы - роскошь желудка…”42 Герцен указывает еще один из путей, который может приблизить к раскрытию тайны национального своеобразия. В национальной кухне он склонен видеть источник многих специфических свойств народов: “…пресно-пряно-мучнисто-сладко-травяная масса с корицей, гвоздикой и шафраном, которую ест немец” не может выработать “какой-нибудь упругий самобытный английский или деятельный, беспокойный французский фибрин”. По мысли Герцена, должна быть какая-то почва, породившая немецкое филистерство, должна “же быть на это какаянибудь общая причина./... / Томы писали об этом, но истинная причина ускользнула от внимания, она так близка, так под носом, что ее и не разглядели;/.../ общая главная причина одна - немецкая кухня” 43 . Внешняя парадоксальность и иронический тон не снимают серьезности умозаключения о значении национальной кухни для национального характера. Более того, Герцен на этом не останавливается, он расширяет сферу взаимодействия телесного и духовного до общественнополитического уровня, представляя в парадоксальной форме явления, получившие позднее всемирно-историческое значение: “Шутить нечего этим: органическая химия гораздо важнее в политическом отношении, 41

нежели думают. Собственно вопрос о пролетариате - вопрос кухонный, вопрос социализма - вопрос пищеварения”44 . Заключения Герцена перекликаются с рассуждениями Белинского, выдвинувшего на первый план среди факторов, формирующих национальный характер – “физиологию”: “Почему у того или иного народа именно такая, а не этакая субстанция, - этого так же невозможно объяснить, как и того, почему один человек родится с способностью к живописи, а не к музыке, другой - к математике, а не к военному искусству, и т.д. Правда, на образование субстанции народа большее или меньшее, влияние имеют географические, климатические и исторические обстоятельства; но тем не менее очевидно, что первая и главная причина субстанции всякого народа, как и всякого человека, есть физиологическая, составляющая непроницаемую тайну непосредственно творящей природы”45 . Как и Герцен, Белинский учитывал двойственную, материальнодуховную природу явлений, связанных с формированием народа. Введенное им, слово “субстанция”, своего рода синоним “тайны” национального своеобразия, вбирает в себя не только материальное, но и духовное начало: “Субстанция в свою очередь, есть прямой и непосредственный источник миросозерцания народа, из которого возникает животворная идея; развитие идеи этой в живой практической деятельности составляет историческую жизнь народа”46 . Белинский и Герцен попытались снять один из покровов “тайны” национального характера, и не безуспешно, поскольку рассматривали его как результат творчества народа, а всякое творчество - таинство. Карамзин, Герцен и Белинский в своих размышлениях о европейских национальных характерах приходят к общему выводу: народ - единое целое, со своей спецификой внешнего облика и веками выработанного миросозерцания, общими представлениями о добре и зле, исторически обусловленными нравственными устремлениями, основанными на ответственности за свою судьбу на Земле.

Сноски к главе III: М.М. Пришвин. Дневники. М., 1990, с.335. 2 А. Панченко. О русской истории и культуре. СПб, 2000, с. 13 1

42

Там же, с. 15. В.О. Ключевский. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1991, с.7-8 5 Декабристы. Антология в 2-х т. Л., 1975; Н.А. Корсаков. Рассказы о путешествии по Германии, Голландии, Англии и Франции в 1839 году. М., 1844; В.К. Кюхельбекер. Путешествия. Дневники. Статьи. Л., 1979; К. Паулович. Замечания о Лондоне. Харьков, 1846; П.П. Свиньин. Ежедневные записки в Лондоне. Спб.,1817; А.И. Тургенев. Хроника русского. Дневники. М.-Л., 1984 6 Н.М. Карамзин. Письма русского путешественника. Л., 1964, с.380 7 Там же, с.320. 8 Там же, с.331. 9 Там же, с.384 10 В.Г. Белинский. Избранные эстетические работы. М.,1986, т.1, с. 312-313. 11 А.И. Герцен. Собр. соч. в 8 т., т.6, с.34-35. 12 Там же, т.7, с.32. 13 Там же. 14 Н.М. Карамзин, с.320. 15 А.И. Герцен, т.6, с. 21. 16 Там же, т.3, с.35. 17 Н.М. Карамзин, с.337. 18 Там же, с.281. 19 В.Г. Белинский, с.34. 20 А.И. Герцен, т.3, с.15. 21 Там же, с.137. 22 А.И. Герцен. Собр. соч. в 30 т. М., 1954, т.3, с. 310. 23 В.Г.Белинский, с.312-313. 24 Там же, с.313-314. 25 А.И. Герцен. Собр. соч. в З0 т., т.3, с.309-310. 26 А.И. Герцен. Собр. соч. в 8 т., т.7, с.99. 27 Там же, с.204. 28 Там же, с.32-33. 29 Там же. 30 Там же, с.232. 31 Там же, с.33. 32 Там же, с.31-32 3 4

43

Там же, с.104-105. Там же, т.3, с.29-30. 35 Там же, с.137. 36 Там же, т.6, с.86. 37 Там же, с.123. 38 Там же, с.119-120. 39 В.Г. Белинский, с.34. 40 А.И. Герцен. Собр. соч. в 8 т., т.7, с.104-105. 41 Там же. 42 Там же, т.3, с.16. 43 Там же, с.15-16. 44 Там же, с.17. 45 В.Г. Белинский, с.306. 46 Там же. 33 34

Рекомендуемая литература: В.Г.Белинский. Избранные эстетические работы. М.,1986 А.И. Герцен. Письма из Франции и Италии. С того берега. Собр. соч. в 8 т. М., 1975, т. 3 А.И.Герцен. Былое и думы. Собр. соч. в 8 т. М., 1975, т.4,5,6,7

Вопросы по усвоению материала третьей главы учебного пособия: 1.Какие сферы духовной жизни народов формируются под влиянием духовно-материального фактора? 2.В чем различие между “событийной” и “обиходной” культурами? Почему иностранные источники содержат больше информации об “обиходной” культуре, чем отечественные? 3.В чем заключается специфика восприятия европейского характера Карамзиным, Герценым и Белинским? Почему труды Герцена имеют не только практическое, но и методологическое значение для исследования национального характера? 4.С какой сферой материальной жизни связывали Белинский и Герцен “тайну” национального характера? Какова роль национальной кухни в его формировании? В этой главе сосредоточены теоретические выкладки Н.С.Тру -бецкого по национальным проблемам, которые приобретают особую

44

злободневность в наши дни в связи с глобализацией. Размышления философа о необходимости сохранять национальную самобытность и ограничивать глобализацию экономической сферой, об опасности “однородной” культуры могут служить методологическим ориентиром как в решении теоретических, так и практических задач студентами. Системно-комплексный подход, получивший научное обоснование в общей теории систем, применяется в настоящее время в самых разных сферах, в том числе социальной, что соответствует традиции, наметившейся еще в начале 20-го столетия в трудах В.И. Вернадского и его единомышленников, отличавшихся синтезом научной и политической мысли. Этому направлению созвучны научные устремления Н.С. Трубецкого. Его теоретические разработки национальных проблем носят системно-комплексный характер, поскольку ставят своей целью изучение народов и их характеров в тесном единстве материальной и духовной жизни с учетом прошлого опыта, современного состояния и прогноза, утопического, на будущее. Все труды Н.С. Трубецкого, хотя он оставил существенный и самоценный след в разных областях (например, в лингвистике, философии, литературоведении), объединяет целостность мысли, поскольку он считал самым важным в науке синтезирующий подход, что делает его мыслителем широкого масштаба, а его идеи и способ анализа актуальными в наши дни.1 . Н.С. Трубецкой известен как один из теоретиков эмигрантского политического течения, получившего название евразийства.2 В евразийском учении в рамках основной задачи данной работы представляют интерес теоретические выкладки ученого, приобретшие в наши дни особую ценность, поскольку системно-комплексный подход получил признание как важнейший способ научного анализа. В основе философской системы Трубецкого – личность, на этом понятии строятся философское, историософское, социологическое и политическое направления его исследования. “Личности” тоже составляют своего рода систему или, по его терминологии, “иерархию личностей по признаку их вхождения друг в друга”.3 Он выделяет личности “частночеловеческие” и “многочеловеческие”, или “симфонические”. Многочеловеческая личность может соответствовать “частнонародной” или “многонародной”. Частнонародная личность – это народ или народность (этнос или субэтнос, по Гумилеву), многонародная личность объединяет группу народов (суперэтнос в гумилевской терминоло-45

Глава IV.

Системно-комплексный подход в формировании концепции развития народов и их национальных характеров гии). Личность, частночеловеческая и многочеловеческая, - сложное образование, состоящее из совокупности связанных друг с другом “индивидуаций”, то есть отдельных черт, состояний…, а также множества “ликов”, сосуществующих одновременно в разных проявлениях, например, “я – в кругу семьи, на работе и т.д.”. В толковании народа как совокупной личности или этнической единицы Трубецкой следует традиции персонализма русской философии, считая, что личность (частночеловеческая и многочеловеческая) “неразложима и неповторима, а потому не может быть вполне познана средствами человеческого рассудка”. (Сравним с категорией “субстанции” у Белинского). Тем не менее, утверждает философ, личность “должна быть предметом научного и философского изучения: изучаться при этом могут либо общие законы существования личности и отношения личности к миру и к другим личностям, либо формы эмпирического проявления как личности вообще”4 . Для этого, по мысли Трубецкого, должна быть создана особая наука персонология, отсутствие которой “является чувствительным пробелом в европейском научном мышлении”5 . Трубецкой мыслит категориями будущего. Он намечает программу формирования этой науки и создания целой системы наук, подчиненных, обеспечивающих ее научный фундамент. Программа предусматривает координацию этих наук в рамках культуры как целого. В результате системного изучения личности (в персоналистском понимании – народа) во всем многобразии ее “индивидуаций” и “ликов” “ должна возникнуть особая “теория данной личности”, устанавливающая внутреннюю связь между отдельными свойствами данной личности и определяющая ее специфические особенности”.6 Фундаментом этой теории должно стать основание, состоящее из нескольких слоев: в его верхнем слое, на который теория опирается непосредственно, конкретные, специально научные описательные исследования, связанные со

46

следующим слоем, вбирающим геософские, историософские, этнософские (и т.д.) изыскания, базирующиеся на нижнем слое, представляющем собой такие науки, как география, археология, антропология, этнография, история, история искусств. Центром, вокруг которого формируется система наук, является “многоплеменная личность”, возникшая из совокупности народов, образующих нечто целое (“не безликую массу”, не “биологическую или антропологическую единицу”), наделенное “признаком индивидуального бытия”, ставшего “субъектом истории”, развившимся в определенном “физическом окружении”7 . Особо подчеркивает ученый еще один важный элемент, который необходимо учитывать в исследованиях о народах и их национальных характерах: это соблюдение функциональной связи между духом и плотью, “синтетическое изучение, направленное сразу на обе стороны личности как психофизического целого”.8 Центральной частью теории Н.С.Трубецкого можно считать положение о трех признаках национального целого, сформулированное им к 1935 году: месторазвитие, общность исторической судьбы и совместная работа над созданием одной и той же культуры или одного и того же государства. Национальная культура, являясь воплощением духовной жизни народа, создает условия для творческого осмысления Мира, основой которого ученый считает самопознание народа: “… самопознание есть единственная и наивысшая цель человека на земле. Это есть цель, но в то же время и средство”.9 Самопознание, по Трубецкому, включает в себя две формулы: познай самого себя и будь самим собой. Первая, бывшая надписью на храме в Дельфах, толковалась Сократом как единство этики и логики, правильности мышления и нравственности. Во второй нашла отражение устремленность благородных религий мира к самосовершенствованию личности. “Познай самого себя” и “будь самим собой” – это два аспекта одного и того же положения. Внешним образом истинное самопознание выражается в гармонически самобытной жизни и деятельности данной личности. Для народа – это самобытная духовная культура”.10 В этих двух формулах ключ к тайне национального своеобразия, через самопознание лежит путь народа к самобытности: “…народ путем углубления самопознания приходит к осознанию равноценности всех людей и народов. А выводом из этих постижений является утверждение своей самобытности, стремление быть самим собой”.11 Самопознание – трудный путь. В творческой жизни народа могут 47

быть “взлеты” и “падения”, сменяемые “застоем”, который может быть передышкой после подъема для накопления сил для нового подъема, а может быть и признаком “творческого бессилия”, предвестья гибели12 . Самопознание помогает народу выполнить свое высшее назначение, заключающееся, по Трубецкому, в создании самобытной национальной культуры: “…его ( народа – Л.К.) духовная природа, его индивидуальный характер находят себе наиболее полное и яркое выражение в его самобытной национальной культуре (…). Создание такой культуры и является истинной целью всякого народа…”.13 С самопознанием философ связывает “суть нравственности народа”, пробужденной “голосом совести”, “высшее достижимое на земле счастие” и “высшую доступную человеку мудрость”, которые сопутствуют выполнению его призвания. Как уникальность каждой личности раскрывается в ее самопознании, так и тайна национального характера сопряжена с самопознанием народа: “…только достигнув самобытности, основанной на самопознании, человек (народ) может быть уверен в том, что действительно осуществляет свое назначение на земле, что действительно является тем, чем и для чего был создан” 14 . Трубецкой устанавливает прямую зависимость между индивидуальным самопознанием и самобытностью национальной культуры: “…индивидуальное самопознание способствует самобытности национальной культуры (…), и обратно: самобытная национальная культура сама способствует индивидуальному самопознанию отдельных представителей данного народа. Она облегчает им понимание и познание тех черт их индивидуальной психической природы, которые служат проявлениями общего национального характера”.15 Устанавливая взаимозависимость между индивидуальным и коллективным творчеством внутри народа, Трубецкой приближается к раскрытию одной из граней тайны национального характера, связанной с национальной психикой: “Душевная жизнь каждого человека заключает в себе всегда известные элементы национальной психики, и духовный облик каждого отдельного представителя данного народа непременно имеет в себе черты национального характера (…), данный человек, познавая самого себя, начинает “быть самим собой”, он непременно становится и ярким представителем своего народа”.16 Национальный характер проявляется в творчестве каждой личности: “Если этот человек занимается творческой культурной работой , его творчество, нося на себе отпечаток его личности, неизбежно будет

48

окрашено в тон национального характера”.17 Национальный характер ощущается во всех сферах жизни, в том числе и народном быте: “…факт полного и яркого воплощения в его (отдельного человека – Л.К.) жизни и деятельности известных черт национального характера (главным образом вкусов и предрасположений) непременно будет способствовать подчеркиванию и усилению общего национального тона быта данного народа. А быт есть то, что вдохновляет творца культурных ценностей, что дает ему задачи и материал для творчества”.18 В формировании национального характера параллельно процессу взаимодействия индивидуального и общего внутри одного народа идет другой процесс, связанный с взаимовлиянием разных народов друг на друга. В отношениях между народами Трубецкой выделяет две противоположные тенденции: стремление к единству, с одной стороны, и, с другой,- утверждение национального своеобразия. Их противостояние лежит в основе явления, именуемого философом “национализмом”. Поскольку большинство народов образуются из тех или иных этнических объединений и каждый народ входит в какую-то группу, то естественно, что абсолютно “единых” народов практически нет. Как правило, наряду с национальными отличиями, у этносов встречаются и общие с другими народами признаки. По Трубецкому, два компонента (“единство” и “своеобразие”) находятся в парадоксальной взаимосвязи: “единство этнической единицы обратно пропорционально, а своеобразие этнической единицы прямо пропорционально величине этой единицы”19 . Двойственность национализма проявляется в одновременном сосуществовании в нем централистических, нацеленных на единство, и сепаратистических элементов, связанных с стремлением к обособлению от более широкой единицы. Трубецкой вводит понятия “истинного” и “ложного” национализма. Истинный национализм предполагает равновесие между этими элементами (в этом значении обычно используют термин “патриотизм): “…истинным, морально и логически оправданным может быть признан только такой национализм, который исходит из самобытной национальной культуры или направлен к такой культуре”.20 Нарушение баланса между стремлением к “единству” и сохранением ”своеобразия” приводит к возникновению “ложного” национализма, (что, по-видимому, соответствует общепринятому употреблению слова “национализм”). Для дифференциации понятия “ложного” национализма философ 49

вводит еще два признака: эгоцентризм и эксцентризм, которые в разумной доле присущи и истинному национализму. Абсолютизация одного из них ведет к появлению различных видов ложного национализма. Преувеличенный эгоцентризм является, по Трубецкому, одним из предрассудков психологии людей, “бессознательно считающих себя центром вселенной, венцом создания, лучшим, наиболее совершенным из всех существ”.21 Эксцентризм, в отличие от эгоцентризма, полагает центр не “внутри” народа, а “вне” его. Психология эксцентризма сводится к тому, что какая-то часть народа считает свой народ несостоятельным по сравнению с другими народами и стремится навязать свою точку зрения всему народу. Трубецкой выделяет несколько видов ложного национализма, суть которых определяется приверженностью либо к эгоцентризму, либо к эксцентризму. С эгоцентризмом Трубецкой связывает “воинствующий шовинизм”, а также “космополитизм” и “интернационализм” (в его толковании этих терминов). Воинствующий шовинизм, основанный на самовозвеличении, проявляется в “стремлении распространить свою культуру на иноплеменников, искоренив их национальную самобытность”: “Как только культура переносится на народ с чужим психическим укладом, весь смысл ее самобытности пропадает и сама оценка культуры меняется”.22 С воинствующим национализмом ученый сближает космополитизм и интернационализм, которые, по его утверждению, маскируют свою эгоцентрическую сущность под прикрытием таких понятий, как “человечество”, “общечеловеческая культура”, “общечеловеческие ценности”. В отличие от шовинизма, утверждавшего, что его народ – лучший в мире, космополит считает, что различия между народами должны быть уничтожены, цивилизованное человечество должно быть едино и иметь единую культуру. “Нецивилизованные народы должны принять эту культуру, приобщиться к ней и, войдя в семью цивилизованных народов, идти вместе с ними по одному пути мирового процесса. Цивилизация есть высшее благо, во имя которого надо жертвовать национальными особенностями”.23 Под цивилизацией и цивилизованным человечеством сторонники космополитизма, по мнению Трубецкого, “разумеют ту культуру, которую в совместной работе выработали романские и германские народы Европы (…), а затем и те другие народы, которые приняли европейскую культуру”.24 Эгоцентризм лежит в основе ложного национализма, классифи-

50

цированного им как “культурный консерватизм”. Его суть сводится к искусному отождествлению национальной самобытности с какимилибо созданными в прошлом культурными ценностями или формами быта. “В этом случае, совершенно как и при агрессивном шовинизме, игнорируется живая связь культуры с психикой ее носителей в каждый данный момент и культуре придается абсолютное значение…”. Этот вид национализма ведет к застою в национальной культуре, который может оказаться предвестником его гибели. Один из самых распространенных видов ложного национализма опирается на эксцентризм, основанный на желании определеной части народа, охваченной тщеславием, “быть как все”, “как большие народы”. Нередко целью такого национализма объявляется государственная самостоятельность. По мнению Трубецкого, это стремление имеет под собой почву только в случае, если народ находится под политическим и экономическим гнетом иноплеменников. “Национальное самоопределение” - “вид ложного национализма”,25 который может ввести в заблуждение. Нередко результат государственной самостоятельности может оказаться противоположным ожидаемому и обернуться потерей национальной самостоятельности, от которой со временем остается один родной язык, да и он, став государственным, искажается от обилия иностранных слов: “В конце концов официальные “государственные” языки многих “малых”стран, вступивших на такой путь национализма, оказываются почти непонятными для подлинных народных масс, не успевших еще денационализироваться и обезличиться до степени “демократии вообще”.26 Представляя различные виды ложного национализма, Трубецкой стремится избежать упрощенного толкования вопроса, оговариваясь, что в разумных пределах определенная доля эгоцентризма и эксцентризма свойственна и истинному национализму. Ложный национализм любой окраски опасен, поскольку влечет за собой уничтожение национальной самостоятельности того или иного народа. В практической сфере, по Трубецкому, главную угрозу несет в себе европоцентризм, или в его терминологии – романо-германский эгоцентризм, заявляющий “о высшем совершенстве европейской цивилизации”.27 И на этом пути поражают научные прозрения философа, ставящего под сомнение общепринятую теорию эволюции народов, сопряженную с общепризнанным толкованием прогресса, мыслимым 51

“как известная прямая линия”. Трубецкой отрицает распространенную в европейской науке “развернутую и разрезанную на куски кинематограмму эволюции”, по которой “культуры различных народов отличаются друг от друга именно как разные фазисы общей эволюции, как разные этапы общего пути мирового прогресса”.28 Ученый убедительно доказывает, что невозможно научно обоснованно определить, где “начало” и “конец” у этой “эволюции”. Лестница эволюции человечества, на вершине которой стоят романо-германцы и те народы, которые вполне приняли их культуру, рассыпается, так как в фундаменте ее не научные факты, а эгоцентрическая психология, принявшая романо-германскую культуру “за венец эволюции чисто условно”.29 Квазинаучными являются аргументы в пользу превосходства европейцев над “дикарями”. По Трубецкому, это “оптический обман”, явившийся результатом упрощенного подхода к другим культурам, не учитывающего, что развитие европейцев и “дикарей” направлено в разные стороны”, а потому “нельзя сделать никакого вывода о том, кто “выше” и кто “ниже” по своему “развитию”.30 В системе доказательств Трубецкого, “призрачным” оказывается “считающийся в Европе самым веским аргумент”, по которому “предки современных европейцев первоначально тоже были “дикарями” и что, таким образом, современные “дикари” стоят до сих пор на той ступени развития, через которую европейцы давно уже прошли”31 . Он считает, что термин “первобытная культура” несостоятелен, поскольку нет ни антропологических, ни археологических, ни убедительных исторических данных, что культуры “древнейших предков германцев” и “современных эскимосов и кафров” были тождественны между собой, известно лишь, что “все они одинаково не похожи на современную европейскую цивилизацию”.32 По утвержднию Трубецкого, превосходство романо-германцев над так называемыми “дикарями” субъективно, а потому ненаучно, поскольку “умственный багаж” “дикаря” не менее сложен и богат, чем у европейца. Он вмещает в себя всевозможные познания, обусловленные его существованием в определенных природных условиях, спецификой его труда и быта, а также “сложную мифологию его племени, кодекс его морали, правила и предписания этикета, иногда весьма сложного (…), значительный запас произведений изустной литературы своего народа”.33 Квазинаучной считает Трубецкой и распространенную точку зрения

52

о большей “сложности” европейской культуры по сравнению с культурой “дикарей”, поскольку “большая или меньшая сложность ничего не говорит о степени совершенства культуры. Эволюция так же часто идет в сторону упрощения, как и в сторону усложнения”.34 Вывод ученого бескопромиссен: “Нет высших и низших. Есть только похожие и непохожие. Объявлять похожих на нас высшими, а непохожих низшими – произвольно, ненаучно, наивно, наконец, просто глупо”.35 С истинным и ложным национализмом сопряжена у Трубецкого и проблема взаимовлияния народов друг на друга. С одной стороны, он полагает, заимствования из чужих культур важным и необходимым элементом в создании национальной культуры, а с другой,- видит здесь много опасностей: “…никакая культура невозможна без заимствований извне, но (…) заимствование не предполагает непременно эксцентризма”36 . Философ проводит разграничение между “заимствованием”, “взаимовлиянием” и “приобщением” одного народа к культуре другого народа, ставя в центр все тот же фактор самопознания как главнейший в формировании народа, его национального характера и его культуры. По мнению Трубецкого, приобщение какого-либо народа к культуре, созданной другим народом, невозможно, поскольку культура каждого из них имеет свой фундамент, который нельзя отсечь. Исключение составляет лишь вариант, при котором происходит антропологическое слияние народов (по теории Л.Н.Гумилева – создание нового этноса и формирование самостоятельного культурного фундамента). В процессе взаимодействия культур Трубецкой выделяет два ком понента, играющие основополагающую роль. Это традиция и наследственность. Традиции вырабатываются медленно. При освоении чужой культуры каждое новое поколение комбинирует две традиции – свою, национальную, и чужую, заимствованную, соответственно каждое поколение вырабатывает свою собственную “смесь”, что ведет к расслоению общества и создает препятствия для плодотворной культурной работы. Возникают и другие преграды. Заимствованные элементы не должны противоречить психическому укладу общества, а из множества создаваемых народом культурных ценностей принимаются только те, которые соответствуют духу чужой, заимствованной культуры, остальные отвергаются. Это ведет к замедлению культурного развития, ставит этот народ в невыгодное положение по сравнению с другими народами, естественно формирующими национальную культуру, способствует 53

рождению мифов о его культурной, экономической, технической отсталости. Эта “отсталость” становится “роковым законом” для этого народа, лишает его национальной гордости, естественного патриотизма и нередко приводит сначала к экономической, а потом и политической зависимости от другого народа, не имеющего комплекса “жертвы”, превращает его в “этнографический материал”. Трубецкой рассматривает европеизацию, замешанную на романогерманском эгоцентризме, как величайшее зло для народов, ставших на этот путь, отказавшись от самобытного развития, и оценивающих свою историю с точки зрения европейца: “… в этой истории все, что противоречит европейской культуре, представляется злом, показателем косности и отсталости; наивысшим моментом этой истории признается тот, в который совершился решительный поворот к Европе”.37 Возможно, неприятие Трубецким европоцентризма, его страстное стремление удержать народы, ставшие на путь европеизации в рамках национальной самобытности, исторически не оправданны. Не исключено, что он преувеличивает опасность для народов руководствоваться не своей, а чужой психологией, увлекаться “импортируемыми ценностями”. Но нельзя отрицать, что многие его предостережения оказались прозрениями, ставшими реальностью в конце 20 века. Сбылось его предвиденье о стремлении так называемых “отсталых” народов быть на уровне европейских в сфере вооружения и производства промышленных товаров, что является одним из основных двигателей современной политики. Представляют интерес его размышления о Японии, поставившей ту же цель, что и Петр I в свое время, - достигнуть европейского уровня в военном оснащении армии и флота. Он надеется, что Японии удастся при этом избежать европеизации национального мышления, которая, как он пишет, “до сих пор еще умерялась здоровым инстинктом национальной гордости и приверженностью к историческим традициям”.38 Получило научное подтверждение и его отношение к однородной культуре. С точки зрения теории систем, разработанной современной наукой, однородная культура бесперспективна, обречена на тупиковое развитие. Такова, по Трубецкому, так называмая “общечеловеческая” культура, лишенная национальных корней. Она возможна лишь при предельном упрощении, то есть полном уничтожении национальных культур. Пределом упрощения системы является гибель всей системы, то есть всякой культуры. Это еще одно прозрение философа, предвос-

54

хищающее социально-исторические построения, связанные с понятием энтропии. Считая язык и религию основными пластами самобытной национальной культуры, Трубецкой находит параллель для однородной культуры в Вавилонском столпотворении Священного Писания. “Смешение” языков последовало после того, как человечество, говорящее на одном языке, создало “единую, общечеловеческую, лишенную всякого индивидуального признака культуру”. В такой культуре при громадном развитии техники духовное вытесняется материальным: “…в однородной общечеловеческой культуре логика, рационалистическая наука и материальная техника всегда будут преобладать над религией, этикой и эстетикой, что в этой культуре интенсивное научно-техническое развитие неизбежно будет связано с духовно-нравственным одичанием. (…) однородная общечеловеческая культура неизбежно становится безбожной, богоборческой, столпотворенческой”. 39 Обращаясь к библейскому мифу, Трубецкой рассматривает многообразие народов, их языков и самобытных культур как божественное установление. Тем не менее анализ этих проблем носит у него глубоко научный характер. Более того, ученый вводит закон “дробления и множественности культур”. 40 По-видимому, он сам чувствовал, что эта формулировка недостаточно точно передает суть явления. Об этом свидетельствует его оговорка, не единожды повторенная: “Нужно всячески подчеркнуть, что национальное дробление отнюдь не равнозначно анархическому распылению национальных культурных сил, что дробление в данном случае не есть беспредельное измельчание”.41 Н.И. Толстой в своем предисловии к книге “История. Культура. Язык” дополняет Трубецкого, указывая, “что закон дробления уравновешивается законом взаимного притяжения отдельных культур и симфонических личностей”. Вероятно, Трубецкой объединял эти законы в один, и “притяжение культур” связывал со словом “множественность”.42 Действие закона дробления и множественности культур имеет двойственные последствия. Его отрицательные результаты связаны с такими отношениями между народами, как национальная вражда, войны, затрудненность понимания между представителями разных культур. Но его благотворные последствия для национальной самобытной культуры преобладают над негативными, поскольку “в пределах такой культуры могут возникать морально положительные, духовно возвышающие человека ценности”.43 Внутри народа, внутри его национальной культуры 55

закон дробления и множественности культур проявляется в дифференциации как самого народа, так и его культуры и ее составляющих, как то, - язык и религия и т.д. Народ – не однородная масса, он внутри дифференцирован, поэтому и национальная культура в ходе своего развития становится многообразной. Трубецкой полагает, что каждая национальная культура выполняет, по крайней мере, две функции и вводит в свою систему понятия “верха” и “низа”. “Всякая дифференцированная культура неизбежно заключает в себе две обязательные части, которые образно можно назвать “верхом” и “низом” здания данной культуры. Под низом мы разумеем тот запас культурных ценностей, которым удовлетворяют свои потребности наиболее широкие слои национального целого, так называемые “народные массы”. Поскольку эти ценности создаются в самой среде народных масс, они сравнительно элементарны и не носят на себе резкого отпечатка индивидуального творчества”.44 “Верхи занимают в национальном целом обычно господствующее положение, “ценности “верхнего запаса” создаются либо самими господствующими частями националього целого, либо для этих частей и отвечают всегда более утонченным потребностям, более требовательным вкусам. Вследствие этого они всегда сравнительно сложнее и менее элементарны, чем ценности нижнего запаса.(…)в нормальной культуре между верхом и низом всегда существует известный обмен и взаимодействие”.45 Принцип деления на “верх” и “низ” помогает осмыслить сложные процессы как внутри национальной культуры, так и ее взаимоотношения с другими культурами. В поле зрения ученого прежде всего два гигантских пласта, составляющих основу всякой культуры – язык и религия. Будучи лингвистом, внесшим существенный вклад в эту науку, Трубецкой понимал, сколь значительна роль языка в формировании народа, его национального характера. Он отводил существенное место языку в будущей науке персонологии: “При помощи языка личность обнаруживает свой внутренний мир; язык является основным средством общения между людьми, а в процессе этого общения создаются многочеловеческие личности. Этим уже определяется важность изучения жизни языка с точки зрения персонологии”.46 Принцип деления национальной культуры на “верх” и “низ” находит воплощение и в языке: в сосуществовании и взаимовлиянии двух его компонентов - языка народного и языка литературного. Всякий

56

литературный язык формируется на основе народного, они никогда не совпадают и развиваются каждый своими путями. По мысли Трубецкого, литературный и народный языки подчиняются разным законам: народный язык склонен к дроблению на диалекты, литературный – к единообразию, нивелированию. В обоих языках действуют разные принципы дифференциации, в народном - географический (по местности), в литературном – по видам применения языка, специализации (например, в научной, деловой и художественной прозе язык различный). На основе народного и литературного языков складывется разговорный язык, представляющий собой “смесь литературного и народного в различных пропорциях” в зависимости от условий употребления. Народный и литературный языки постоянно изменяются, “непрерывно развиваются, притом по своим законам и в своем направлении”, в результате чего “получается очень сложная картина жизни языка”.47 Трубецкой-лингвист предлагает свою модель развития народных языков. В их эволюции, по его мнению, преобладает “диалектическое дробление” и “распадение”. Общим предком современных языков он считает индоевропейский праязык, который не был чем-то однородным: “Все лингвисты согласны с тем, что в праязыке уже существовали различия между диалектами, причем с течением времени, эти различия, все усиливаясь, привели к окончательному распадению праязыка и превратили отдельные его диалекты в самостоятельные языки”.48 Из индоевропейского языка путем разных изменений развились индийские, иранские, славянские, армянский, греческий, италийские во главе с латинским, кельтские, германские и балтийские, то есть языки литов, латышский, вымерший древнепрусский и албанский. Трубецкой считает, что самостоятельные языки формируются из диалектов. В каждом живом языке много диалектов, которые существуют параллельно, накапливая, наряду с общими изменениями, свойства, характерные только для данного диалекта. Это накопление приводит к нарушению параллелизма. Наступает момент, когда язык утрачивает свое единство, перестает быть “субъектом эволюции”. На этом этапе появляется необходимость в переводчике, что свидетельствует о возникновении нового, самостоятельного языка. Назначение литературного языка отличается от народных говоров по своим задачам: “Настоящий литературный язык являтся орудием 57

духовной культуры и предназначается для разработки, развития и углубления не только изящной литературы, в собственном смысле слова, но и научной, философской, религиозной, и политической мысли. (…) Но для того, чтобы действительно осуществить свое назначение, литературному языку приходится сочинять массу новых слов и вырабатывать особые синтаксические обороты”.49 Закономерно для всех народов, по мнению Трубецкого, неравномерное развитие народного и литературного языков. Развитие литературного языка обыкновенно “задерживается школой и авторитетом классиков”. На определенном этапе неизбежно “столкновение архаично-литературной и новаторски-говорной стихий”50 . Борьба между ними заканчивается победой одной из сторон, либо компромиссом. Это заключение ученого подтверждается эмпирическим опытом: эволюцией языков у разных народов. По-разному осуществляется взаимодействие литературного и народного языков с другими языками: “Один живой народный язык может влиять на другой, только если оба существуют о д н о в р е -м е н н о и географически с о п р и к а с а ю т с я друг с другом. Между тем для литературных языков эти условия необязательны”.51 Литературный язык может подвергаться влиянию языка другой эпохи и другой территории. Комплексный подход к исследованию языка обусловливает создание Трубецким особой системы и в этой сфере. Для характеристики составных языкового целого он использует языковые единицы, указывая при этом, что строгое деление невозможно, поскольку некоторые из них занимают промежуточное положение. Каждый самостоятельный язык является частью “ветви” или “подветви”, которые организуются в “семейства”. Внутри языка он выделяет говоры, имеющие подговоры, говоры в свою очередь объединяются в наречия. В системе Трубецкого учитываются не только генетические и исторические тенденции в формировании языков (“языковые единицы генетически и исторически восходят к диалектам праязыка”), но и географическое соседство, способствующее возникновению “языковых союзов”, составляющих “одну культурно-историческую зону”.52 Подобно В.фон Гумбольдту, он воспринимает языки всех народов как единое целое: “… все языки земного шара представляют некоторую непрерывную сеть взаимно переходящих друг в друга звеньев, как бы радужную. И именно в силу непрерывности этой языковой радужной

58

сети и в силу постепенности переходов от одного ее сегмента к другому общая система языков земного шара при всем своем пестром многообразии представляет все же некоторое, правда, только умопостигаемое, единое целое”.53 Языковое многообразие, нацеленное на единство, является, по мнению философа, следствием закона дробления и множественности культур, действие которого проявляется в стремлении каждого народа сохранить свою языковую самостоятельность: “…в области языка действие закона дробления приводит не к анархическому распылению, а к стройной гармоничной системе, в которой всякая часть, вплоть до мельчайших, сохраняет свою яркую, но повторяемую индивидуальность, и единство целого достигается не обезличением частей, а непрерывностью самой радужной языковой сети”.54 Аналогично действует этот закон и в религиозной сфере, которую Трубецкой считает столь же важной, как и язык. Он решительно возражает сторонникам “общечеловеческой культуры”, выдвигающим чуть ли не как самый главный аргумент в защиту такой культуры – христианство, обладающее “общечеловческой значимостью”. Не отвергая общечеловеческой значимости христианства, Трубецкой считает его одной из многих религий мира и обращает внимание на его главную особенность – специфический характер христианства у разных народов, отражающий их национальную самобытность: “В противоположность юдаизму, связанному с определенной расой, мусульманству, связанному с определенной культурой, и буддизму, в принципе враждебному всякому культурному деланию, христианство выше рас и культур, оно не упраздняет ни многообразия, ни своеобразия рас и культур”, поскольку конкретные формы христианских преобразований “могут быть очень различны в зависимости от той культурно-исторической почвы, на которую христианство попадает, и единообразие в этой области не только не обязательно, но и невозможно”.55 Хотя “принятие христианства влечет за собой отказ от целого ряда элементов национальной языческой культуры и преобразование этой последней”, оно, по Трубецкому, лишь “закваска”, которая может быть положена в самые различные виды теста, и результат “брожения” будет совершенно различен в зависимости от состава теста”. Христианская религия не влияет на “радужно-многообразную сеть неповторимоиндивидуальных национальных культур земного шара”, и, как под59

черкивает исследователь, эта сеть “должна была бы сохранить свою конструкцию даже в том случае, если бы все народы мира восприняли христианство”.56 Трубецкой считает христианство “божественным установлением”, а культуру “делом рук человеческих”: “Никакой нивелировки национально-культурных различий, никакого создания однообразной общечеловеческой культуры христианство не требует. Христианство как установление божественное неизменно. В историческом процессе христианские догматы не изменяются, а только р а -с к р ы в а ю т с я. Культура же есть, по существу, дело рук человеческих. Она подлежит историческим изменениям, законам эволюции, и прежде всего закону дробления. Единая христианская культура есть contradictio in adjecto. (здесь: внутреннее противоречие – лат. Прим. ред.) Христианских культур не только может, но и должно быть несколько. Каждый народ, воспринявший христианство, должен преобразовать с в о ю культуру так, чтобы ее элементы не противоречили христианству, и так, чтобы в этой культуре веял не один национальный, но и христианский дух”.57 Сущность христианской религии определяется творчеством, а посему она “не упраздняет своеобразного национального культурного творчества, а, наоборот, стимулирует это творчество, давая ему ему новые задания. (…) каждый народ не только может, но и должен разрешать эти задания по-своему, для того чтобы христианство оказалось воспринятым органически и интимно слилось с данной национальной психикой”.58 Влияние национальной психики обусловливает специфический характер христианской религии у разных народов. Этот факт свидетельствует, что не только религия влияет на народ и его характер, но и она сама преобразуется в соответствии с его национальным характером, становится частью его самобытной культуры. Трубецкой подчеркивает, что “христианство не связано с какойнибудь одной определенной культурой. Оно не есть э л е м е н т определенной культуры, а ф е р м е н т, привносимый в самые разнообразные культуры”.59 Посему взаимодействие христианских культур имеет те же ограничения, что и культур не христианских: “…влияния эти связаны с самим существом развития культур и при естественном ходе этого развития нисколько не ведут к нивелировке национальных различий. Важно только, чтобы влияние одной культуры на другую не было подавляющим, чтобы культурные заимствования органически перерабатывались и чтобы из своих и чужих элементов

60

создавалось новое единое целое, плотно пригнанное к своеобразной национальной психике данного народа”.60 Национальная психика пронизывает все сферы народной жизни, сказывается во всех проявлениях его национального характера. Это нашло отражение в системе Трубецкого: в той части ее, которая посвящена влиянию на национальный характер внешних условий, связанных с “месторазвитием” и “общностью исторической судьбы”, а также в исследовании языка и религии, являющихся важнейшими пластами духовной жизни народа. Комплексный подход предполагает, кроме внешнего, материального, и внутреннего, духовного, наличие “смешанного”, материальнодуховного слоя, воплотившегося в государственном устройстве, экономике, политических установлениях, социальных и правовых отношениях, общественных и индивидульных устремлениях. Эта часть в системе Трубецкого имеется, но может быть обозначена как “утопическая”.61 В основе утопии Н.С. Трубецкого – идеократическое государство, которое должно прийти на смену европейским демократиям. Перед второй мировой войной Германия, Италия и СССР считались государствами такого рода. Философ решительо отвергает эти политические системы и предлагает свою собственную модель государственного устройства. В ней утопические элементы соседствуют с провидческими. По Трубецкому, сущность любого государства определяется отбором “правящего слоя”. Так в монархии действует аристократический тип отбора, критерием которого является знатность. В демократическом обществе, основанном на голосовании, многопартийный правящий слой формируется через выборы. В идеократии Трубецкого правящий слой представляет собой государственно-идеологическую организацию, объединенную общим мировоззрением, опирающимся на одну главную идею, обозначенную им как “идея-правительница”. Она должна быть “достойна жертвы”, готовность к которой является критерием отбора правящего слоя, добровольно отказывающегося от всяких привилегий, кроме ответственности за общее дело. Концепция Трубецкого нацелена на коллективизм, вытесняющий индивидуализм, (что противоречило взглядам других евразийцев). Критикуя СССР и постоянно подчеркивая, что предлагаемая им идеократия в корне отличается от советской системы, Трубецкой тем не менее включает в свою модель плановое хозяйство, государственное 61

регулирование культуры и цивилизации, обеспечение себя от вмешательства иностранного капитала. Предлагаемый ученым единый принцип отбора, основанный на общем мировоззрении и одинаковом психологическом настрое, должен действовать во всех жизненных сферах, в том числе: в экономической (отбор капиталистов, коммерсантов, банкиров) и в армии (отбор командного состава). Армии в системе Трубецкого уделено особое внимание. В отличие от демократии с ее антимилитаристским духом, способствующим разложению армии и создающим в определенных условиях почву для военных переворотов, идеократия предусматривает политизацию армии, опирающуюся на идею самопожертвования. Утопичность большинства посылок модели Трубецкого очевидна. Как правило, он декларирует ту или иную цель, не уточняя способов ее достижения. Так остается неизвестным, как обеспечить всеобщую готовность к “жертве”, являющуюся главным моральным двигателем в идеократическом обществе. А вот его концепция “новой формы организации мирового хозяйства”, названнная теоретиком “автаркией” или “особым миром”, по мнению многих исследователей, обрела реальные контуры к концу 20 века и получила обозначение “глобализации”. “Особый мир” создается на основе тех же факторов, которые формируют “единое национальное целое” - “местоположение”, “общность исторической судьбы” и “духовное и культурное родство”. При сохранении национального своеобразия и национального равновесия в автаркии национальный фактор не является решающим, хотя “живое ощущение своей принадлежности к многонародному целому должно включать в себя и ощущение принадлежности к определенному народу, сознаваемому как член многонародного целого”.62 Ученый указывает на одно из важных свойств автаркии – невозможность “перекройки без ущерба для отрезаемой части, либо прочих частей”. Нашли воплощение в современности такие предложения философа, как замечание о “необходимой связи между экономической и финансовой автаркией”, а также о невозможности быть автаркией государству с колониями, поскольку “основной плюс автаркии – ее неизменность, гарантирующая мирное сожительство внутри и вовне” и невозможность отношений “белого “мастера” и черного раба”.63 К числу провидческих относят мысль философа об объединении отдельных автаркических миров в “системы, представляющие собой

62

особую форму организации мирового хозяйства”, которая, по мнению Трубецкого, может быть более эффективной, чем хозяйство одного государства (если оно не является автаркией) или традиционная “система “мирового хозяйства в общем котле”.64 Важной представлятся точка зрения Трубецкого о необходимости при создании автаркических союзов учитывать, что отдельные автаркии, входящие в систему, могут отличаться по типу цивилизации, но внутри автаркии тип цивилизации и жизненные стандарты должны быть одинаковыми. Размышляя о будущем автаркии на эмпирическом уровне, Трубецкой высказывает мысль, что СССР, несмотря на удаленность от подлинной идеократии, ближе потенциально к автаркии, чем другие страны, поскольку неродственные народы, населяющие его территорию, связаны общей исторической судьбой и могут создать свой автаркический “особый мир”. Европа, как провидчески полагает ученый, избрав своей “идеей-правительницей” панъевропеизм, “к подлинной идеократии может прийти лишь после кровавых и глубоких потрясений”.65 Теоретические постулаты Н.С. Трубецкого, изложенные в этом разделе, рассредоточены в его трудах, где они являются научным фундаментом эмпирических исследований различного направления. Вычлененные из общей канвы его произведений, они образуют систему, являющуюся результатом комплексного подхода к исследованию народов и их национальных характеров. Именно комплексным подходом обусловлено соответствие системы Трубецкого и трехуровневой модели, разработанной в данном учебном пособии (месторазвитие, общность исторической судьбы – историко-природный фактор, совместная работа над созданием самобытной культуры с ее главными компонентами: языком и религией – культурно-лингвистический фактор, концепция идеократического государства и новых форм экономической организации – социально-этический фактор). Трубецкой разработал свою систему интуитивно за три десятилетия до открытия системологии, автором которой считается американский ученый австрийского происхождения Л.Берталанфи66 . Культурологическая концепция Трубецкого, основанная на многолинейности исторического процесса, устанавливающая культурно-исторические типы и культурно-исторические зоны, имеет свои корни и своих предшественников как в русской, так и в зарубежной философии67 . В его работах, не замеченных мировой наукой, россыпи уникальных мыслей, оригинальных дифиниций, намеченных к разработке задач, 63

что сочетается, по тонкому наблюдению В.Н. Топорова, посвятившего мыслителю проникновенный очерк68 , “с синтетичностью подхода, способностью охватить обширный и с виду разнородный материал совокупным взглядом при общей целостной установке и отчетливо центрированной доминанте, которая “не только не дает распасться разнородному и как бы не всегда связанному в своих частях материалу, но и, обхватывая его, как обручем, создает особую “энергетическую” тягу – вглубь, к истокам, к самой сути проблем”69 Н.С.Трубецким заложены основы новой науки (возможно, с другим названием, вместо предложенного им – персонологии), фундаментом которой будут учение о “симфонической личности”, раскрывающее механизм взаимодействия индивидуального и коллективного творчества народа, теоретическое осмысление мозаичности самобытных культур, имеющих двухфункциональную направленность внутри национальной культуры (низ-верх) и сливающихся в “радужную сеть” мировой (“многонародной”) культуры, научное обоснование лингвистической ареологии и многоликости христианства. Не исключено, что окажутся востребованными его размышления об идеократии и автаркии. Будет создана новая наука или нет, изыскания ученого в рамках уже действующих наук значительно углубили понимание своеобразия народов, самобытности их культур, приблизили к постижению тайны национального характера.

Сноски к главе IV: Н.С. Трубецкой. История. Культура. Язык. М., 1995. Далее цитаты по этому изданию. 2 Работа Трубецкого “Европа и Человечество” (1920) дала толчок этому течению. Движение евразийства как таковое находится за пределами предмета данной работы. Отношение же к евразийству, пережившему собственную эволюцию в 20-30-е годы, у Н.С.Трубецкого было неоднозначно. Из его переписки известно, что со временем философ стал тяготиться приналежностью к нему: “…Вы себе представить не можете, до какой степени мне все это осточертело. У каждого свое призвание. Мое призвание – наука. Но к публицистике и философствованию у меня никакого призвания нет. Конечно, я могу писать и публицистически-философские вещи… Но пишу я их с невероятным 1

64

усилием и страшно медленно, без всякого увлечения, даже с прямой ненавистью к предмету... Занимаясь писанием всего этого евразийского кошмара, я чувствую, что мог бы все это время и труд с гораздо большей пользой (и для себя, и для других) потратить на науку, что отнимаю время от науки и вместе с тем, что время уходит, что его, может быть, осталось не так много и что я так и исчезну с суеты, ничего значительного в области своей науки не дав, зарыв свой талант в землю. Поймите, что это трагично...” Из письма к П.П.Сувчинскому от 10.3 1928. Цит. по: Ук. соч., с. 777. 3 Трубецкой. Ук. соч., с. 106. 4 Там же, с. 106 5 Там же, с. 107 6 Там же, с. 108 7 Там же, с. 108 8 Там же, с. 107 9 Там же, с. 116 10 Там же, с. 117 11 Там же, с. 115 12 Там же, с. 444 13 Там же, с. 117-118 14 Там же, с. 116 15 Там же, с. 118 16 Там же, с. 118 17 Там же, с. 423 18 Там же, с. 118 19 Там же, с. 423 20 Там же, с. 120 21 Там же, с. 60 22 Там же, с. 122 23 Там же, с. 57 24 Там же, с. 58 25 Там же, с. 767 26 Там же, с. 122 27 Там же, с. 66 28 Там же, с. 66 29 Там же, с. 67 30 Там же, с. 71 31 Там же, с. 76 65

Там же, с. 77 Там же, с. 80 34 Там же, с. 80 35 Там же, с.81-82 36 Там же, с.767 37 Там же, с. 94 38 Там же, с. 102 39 Там же, с. 329-330 40 Вводя этот закон, Трубецкой сосредоточивается только на одной стороне процесса формирования народов. Тогда как в некоторые исторические периоды разделение сменяется объединением нескольких этнических групп в одну и соответственно образованием одного языка и одной самобытной культуры. 41 Трубецкой. Ук. соч., с. 330 42 Там же, с. 18 43 Там же, с. 330 44 Там же, с. 126 45 Там же, с. 126 46 Там же, с. 113 47 Там же, с. 163 48 Там же, с. 127 49 Там же, с. 166 50 Там же, с. 166 51 Там же, с. 167 52 Там же, с.332-334 53 Там же, с. 334 54 Там же, с. 334 55 Там же, с. 335 56 Там же, с. 335-336 57 Там же, с. 336 58 Там же, с. 336 59 Там же, с. 337 60 Там же, , с. 336 61 Известно, что евразийцы отметали упреки в утопичности. В своем докладе П.Н.Милюков (5 и 12 февраля 1927 г., Париж) назвал евразийство “идеологической утопией”. На это он получил ответ Б.П.Вышеславцева: в России терпят поражение либеральнодемократические идеалы, а утопии там побеждают. Н.А. Бердяеву 32 33

66

принадлежит высказывание, что утопиям свойственно сбываться. Трубецкой. Ук. соч., с. 443 62 Там же, с. 441 63 Там же, с. 436 64 Там же, с. 436 65 Там же, с. 443 66 Л.Берталанфи. Общая теория систем: критический обзор. Исследования по общей теории систем. М., 1969 67 Это славянофилы, В.С. Соловьев, Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, историк В.И. Ламанский, автор книг “Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе” (СПБ., 1881) и “Три мира азиатско-европейского материка” (СПб., 1916), А.А.Шахматов, посвятивший В.И.Ламанскому свою “Записку об ученых трудах заслуж. проф. СПб. Университета В.И. Ламанского. – Сборник 11 Отд. Импер. Академии наук, 1899, а также Ж. Вико, И. Гердер, А.Л. Шлецер (см. Словарь имен). 68 В.Н. Топоров. Николай Сергеевич Трубецкой – ученый, мыслитель, человек. Советское славяноведение, 1990, № 6, с. 51-84; 1991, № 1, с. 78-95. 69 См. Трубецкой. с. 18

Рекомендуемая литература: Н.С. Трубецкой. История. Язык. Культура. М., 1995

Вопросы по усвоению материала четвертой главы учебного пособия: 1.Какой смысл вкладывает Трубецкой в термины “симфоническая” и “многочеловеческая” личность? 2. Какие три главных признака составляют основу “национального целого”? 3.О чем свидетельствует появление самосознания народа, какие две формулы раскрывают его сущность? 4.Каков механизм взаимодейстия талантливой личности и культуры народа? Как эта личность влияет на на67

циональный характер? 5.Какие две тенденции характерны для взаимоотношений разных народов? 6.Как толкует философ “истинный” и “ложный” национализм? Какова сущность эгоцентризма и эксцентризма? Почему опасен европоцентризм для так называемых “отсталых” народов? В чем заключается угроза для национальной культуры навязывания ей чужой культуры? 7.В чем заключается опасность “однородной” культуры? Почему “общечеловеческие ценности” объединяют народы, а “общечеловеческая культура” грозит им гибелью? 8.Каково толкование Трубецким библейского мифа о Вавилонской башне? Каковы взгляды Трубецкого на формирование национальных языков? 9. Почему, по мнению мыслителя, христианство только “фермент”, “закваска” для национальной религии? 10. В чем суть утопии Трубецкого? Что такое “идеократия”? 11. Что такое “автаркия”? Как соотносится предложенный ученым “союз автаркий” с современной глобализацией?

68

69

70

71

*** *** *** *** Как живой организм народ находится в постоянной динамике, характер его не является чем-то застывшим, он периодически меняется, утрачивая одни черты и приобретая другие. Все это многообразие нюансов и составляет тайну, тайну творчества народа, тайну его национального характера. Л.Н. Гумилев, А.Н. Веселовский, А.А. Потебня, Д.Н. Овсянико-Куликовский, Н.М.Карамзин, В.Г.Белинский, А.И. Герцен и Н.С. Трубецкой искали разгадку не на поверхности явлений и не только в эвклидовом пространстве, но и на тех путях, где пересекаются параллельные Лобачевского и Римана. Ученые, к опыту которых мы обратились, анализировали три параллельных творческих процесса, находящихся во взаимодействии друг с другом: это творчество личности, творчество народа, объединяющего эти личности, и творчество Мира Природы, частью которого является как отдельный человек, так и народ в целом ( см.рис.1 на стр. 73) . Эти творческие процессы нашли отражение в предлагаемой в данной работе трехуровневой модели национального характера. В ней, кроме выделения главенствующего фактора на каждом из уровней, предусмотрено, как уже говорилось, еще два яруса: теоретический и эмпирический, сопряженные друг с другом. Подтверждением этому может служить третья глава учебного пособия, где речь идет о материально-духовном уровне: в трудах Карамзина, Белинского и Герцена теоретические вкрапления сочетаются с фактическим материалом, не потерявшим своей актуальности до сих пор. При изучении конкретных национальных характеров теоретические установки, выработанные на основе нашей модели, могут выступать в роли организатора эмпирического материала. Они позволяют научно осмыслить как факты исторического прошлого, так и настоящего того или иного народа. В последней главе учебного пособия, посвященной английскому национальному характеру, показано применение данной модели на практике. Находясь в подтексте, она помогает высветить его важнейшие компоненты.

72

Рисунок № 1. Понять взаимосвязь этих процессов можно с помощью трех пирамид Сакулина, вписанных друг в друга, где большая будет символизировать мир Природы, та, что поменьше, – народ, маленькая – личность.

73

Глава V

Специфика национального развития Великобритании. В этой главе учебного пособия показано действие трехуровневой модели на практике: на примере английского национального характера. В ней рассказывается, как шло формировании нации, какие вехи в истории оказали определяющее влияние на ее характер, каковы современные англичане. Англичане составляют население Великобритании, относительно небольшого государства, занимающего остров (площадь 244 кв. км с населением около 58 млн. человек), расположенный на северо-западе от европейского континента. Это страна старинных устоев, вековых традиций с талантливым народом, подарившим миру таких гениев, как Шекспир и Ньютон. О типичных британцах известно, что они сдержанны, доброжелательны, отличаются разумным хладнокровием, тонкой недосказанностью речи, умением шутить с невозмутимым видом. Они предпочитают беседовать о своих разнообразных “хобби”, избегая разговоров о работе или деньгах. Они приветливы, но не склонны к сближению. Эта краткая характеристика отражает восприятие англичан на повседневном уровне. Модель национального характера, разработанная в теоретической части учебного пособия, является своего рода платформой для организации эмпирического материала о характере англичан. При этом деление на три уровня (внешний, внутренний и смешанный) с тремя главными факторами: историко-природным, культурно-лингвистическим и социально-этическим, остается как бы за кадром, поскольку в реальности все три уровня находятся в взаимном переплетении, а их четкое разграничение могло бы привести к искажению целостной картины национального развития британцев. Необъятность исследуемого вопроса обусловливает ограничение привлекаемого материала. Так, остается в подтексте учение Гумилева, кроме небольшой информации о проявлениях пассионарности англичан в определенных исторических

74

обстоятельствах. Не представляется возможным сосредоточиться и на таких пластах духовной жизни, как язык, религия и искусство. Они затрагиваются лишь косвенно и должны стать предметом самостоятельного изучения студентами. На этом пути ценнейшими источниками для уяснения национального своеобразия англичан являются художественная литература и журналистика Великобритании, (соответствующие курсы предусмотрены учебным планом факультета журналистики). Использование трехуровневой модели и формулы Вернадского, приобретающей в нашем исследовании следующий вид: живое вещество – народ, пространство – Британские острова, время – от первых веков до н.э. до наших дней, - позволяет разобраться в ворохе “мелочей”, составляющих сложный конгломерат черт, входящих в понятие английского национального характера. Вертикально-горизонтальный способ анализа с построением “пирамид Сакулина” дает возможность установить истоки этих черт – как унаследованных от далеких предков, так и возникших в ходе общественно-исторических преобразований 20 века. Материал этого раздела помогает приблизиться к пониманию тайны английского национального характера, почувствовать его своеобразие, узнать, что сохранилось в нем со времен Карамзина и Герцена, что утрачено, что появилось нового и почему. Многие черты характера современных англичан возникли в давние времена под влиянием историко-природного фактора: прежде всего островного положения, ландшафта, климата (географическая горизонталь) и смешения древних обитателей Британских островов с многочисленными завоевателями (историческая вертикаль). Построив “пирамиду” по методу Сакулина с несколькими вершинами, соответствующими определенным чертам характера современных англичан (см. рис.2 на стр. 76) можно установить их происхождение, отметив на вертикальной оси время завоеваний. Нижний слой пирамиды принадлежит кельтам, жившим на острове с 8 века до н.э. до 5 века н.э. Их современные жители королевства Великобритании считают своими предками. Известно, что здесь жили племена скоттов, пиктов, доплывали до острова иберы, финикийцы и многие другие древние мореплаватели. Как не раз бывало в истории, название народу дало одно из племен: ими были бритты. Под влиянием природно-климатических условий сформировались некоторые качества древних кельтов, которые обнаруживаются у современных “англичан”, как мы привыкли их называть. Относительно 75

Рисунок № 2

76

ровный ландшафт, благоприятный климат, приглушенный колорит традиционного пейзажа наложили свой отпечаток на лица и характер британцев. В их внешнем облике нет резкости, строгой очерченности, а в характере отмечаются такие традиционные черты, как стремление избегать точных оценок и строгих логических заключений. С кельтскими корнями связывают склонность англичан к неопределенности, неприятие логической завершенности. На эти качества указывает Герцен в книге “Былое и думы”: “С одной стороны, английскому гению противно отвлеченное обобщение и смелая логическая последовательность; он своим скептицизмом чует, что логическая крайность как законы чистой математики, неприлагаемы без ввода жизненных условий. С другой стороны, он привык, физически и нравственно, застегивать пальто на все пуговицы и поднимать воротник, это его предостерегает от сырого ветра и от суровой нетерпимости”1 . Мнение Герцена созвучно замечанию В.И. Ленина, отметившего “английскую нелюбовь к теориям”2 . Впоследствии кельтская основа была обогащена свойствами других народов, вторгавшихся на остров как завоеватели. Вне их влияния оказывались отдаленные части острова, чем можно объяснить национальную самобытность, восходящую к кельтам, валлийцев, жителей современного Уэллса, шотландцев, сосредоточившихся на севере острова, и обитателей соседнего острова Ирландии, сохранивших национальные язык, местные традиции, музыкальность. У англичан сильнее более поздние приобретения - рассудочность, холодность, нравственная скованность, являющиеся своего рода “следами” других завоевателей. Прочной основой английского национального характера на протяжении всей его истории, его “сквозным элементом” можно считать островную психологию. Следующий за кельтами слой в нашей пирамиде - римское владычество (1 век до н.э. - 1 век н.э.) Оно не оказало глубокого влияния, поскольку завоеватели не смешивались с местным населением. Так же поступали много веков спустя и англичане в своих колониях. Возможно, что причиной изолированности были не римляне, а местное население, проявившее одно из качеств “островной психологии” – дистанцированность от других народов. Нашествие англов и саксов (еще один слой в нашей пирамиде 5-6 века), поразившее кельтов своей жестокостью, положило начало формированию новой нации. Пришельцы были земледельцами. Они внесли существенный вклад в характер будущих англичан, дополнив 77

его деловитостью, предпочтением материальных интересов духовным, приверженностью к традициям и культу домашнего очага, оберегающего личное достоинство. Серьезную роль сыграла, по-видимому, и “прививка” скандинавских викингов, профессиональных мореходов, селившихся на острове. От них у англичан - страсть к приключениям, превратившая их через несколько веков в завоевателей, подчинивших себе чуть ли не половину мира. Последними “оккупантами” были норманны, принесшие с собой феодальную систему, французское влияние в языке и культуре, рыцарский кодекс чести, который в несколько измененном виде и сейчас сказывается в поведении англичан. 1066 год (битва при Гастингсе) явился своего рода рубежом в истории Англии: с тех пор на Британские острова не ступала нога завоевателя. Свою интерпретацию создания английского этноса дает Л.Н. Гумилев. С викингами и французскими норманнами Л.Н. Гумилев связывает пассионарность англичан, носившую, по его мнению, “импортный” характер, поскольку Британия оказалась вне пассионарного толчка, который Европа получила в 9 веке. Викингов, называемых у греков “варангами”, а у русских - “варягами”, что, по утверждению Гумилева со ссылкой на профессора В.Г. Василевского, означало не национальность, а профессию, всюду приглашали на службу. Археологи обнаруживают их следы не только в Ирландии, Шотландии, но и в Гренландии, Северной Америке, Боливии и Парагвае. Население Британии испытывало влияние викингов с 9 века. В 11 веке было еще одно пассионарное вливание: “офранцуженные”, по выражению Гумилева, викинги-норманны, жившие сто лет на севере Франции, вторглись на Британский остров. Здесь они со временем “обританились”. Следствием пассионарного влияния Л.Н. Гумилев считает дальнейшие события английской истории 14 – 17 веков: Столетнюю войну с Францией 1337-1453 годов, династическую войну Алой и Белой Розы 1455-1485 годов, колонизаторские устремления Англии в 16 веке и революцию 1649-1660 годов. Параллельно с историко-природным фактором на национальный характер англичан действовал и культурно-лингвистический, формировавший духовный облик народа. 11 век явился важным рубежом в духовной жизни английского народа, пережившего последнее серьезное внешнее воздействие. С 11 века, после прихода норманнов, говоривших по-французски, начинается формирование национального языка - ан-

78

глийского, продолжившееся в 14 – 15 веках. С принятием христианства английский язык, как и языки народов-католиков континентальной Европы, подвергся воздействию латинизации, что было связано с церковным богослужением. Дальнейшая судьба английского языка в мире оказалась уникальной. Он стал не только родным языком англичан, существующим в форме национального и местных диалектов, но и получил распространение в колониях Великобритании, в том числе и в США, где началось его самостоятельное развитие. Кроме этого, к концу 20 века сформировался еще один вариант английского – международный, вступивший в связи с повсеместной компьютеризацией и созданием сети “Интернет” в новую фазу. Выбор международным сообществом для общения одного из естественно возникших национальных языков, подтверждает действенность лингвистических законов, открытых В.фон Гумбольдтом. Бесчисленные попытки создать и использовать искусственные языки провалились (эсперанто, наиболее счастливый из них, имеет лишь ограниченное хождение). Подтверждением автономности английского-международного является такой факт, что в последние годы его рассматривают как угрозу для национальных европейских языков, до недавнего времени ощущавших опасность лишь американизации, от которой некоторые средства защиты уже разработаны. В самом трудном положении оказался язык-первоисточник, которому грозит упрощение, утрата богатства нюансов, являющихся результатом длительной духовной работы английского народа. Англичане бьют тревогу о сохранении национальной самобытности своего языка, не ожидая, когда наметившийся процесс развития наберет силу. В этом стремлении защитить свое национальное достояние проявляется их традиционный характер, отличающийся бережным отношением к своему прошлому, к своим духовным ценностям, в том числе языку, религии, искусству. Древние кельты, принявшие православное христианство от египтян, оказали самоотверженное сопротивление англам и саксам, отстаивая не только свою самостоятельность, но и свою религию. Их столкновение носило и религиозный характер, поскольку завоеватели были язычниками. Христианству суждено было дважды ступить на Британский остров: второй раз христианизация пришлась на 6 – 7 век и заняла почти целое столетие. 79

До 16 века Англия была частью так называемого “христианского мира”, который объединял католиков. Римское духовенство во главе с папой диктовало свой способ жизни и нормы права, а также предписывало делиться доходами. Реформация в Англии произошла в два этапа: на первом была создана англиканская церковь, не зависящая от власти папы, на втором – возник пуританизм, который явился английским вариантом европейского кальвинизма. Основателем англиканской церкви был король Генрих VIII (1509-1547), объявивший себя главой церкви, заявившей о своей независимости от папы. Поводом к разрыву с Римом послужил отказ папы санкционировать развод Генриха VIII с испанской принцессой Екатериной Арагонской (у нее не было сыновей-наследников) и дать разрешение жениться на фрейлине Анне Болейн. Англиканство не затронуло основ католицизма, что однако не помешало преемникам Генриха УШ – правителям-католикам преследовать англикан, а правителям-англиканам преследовать католиков. Религиозные распри усилились с распространением пуританизма (от латинского pur и от английского pure – истинный), который отличался строгостью нравов и религиозной нетерпимостью. Он выступал в оппозиции не только католицизму, но и англиканизму, подвергавшемуся критике за римско-католические симпатии и пышность богослужения. Хотя расхождения в основе своей касались не самой веры, а обрядности, пуритане преследовались не только при правителях-католиках, но и при правителях-англиканах. Течение пуританизма не было единым. Так, противостояние внутри него стало религиозной основой Английской буржуазной революции (English Revolution) 1640-1653 годов: пресвитериане (Presbyterians), поддерживавшие короля, были изгнаны из Долгого парламента индепендентами (Independents), образовавшими радикальное крыло, что привело в конце концов к казни короля Карла I, созданию Республики(Commonwealth) и в дальнейшем к диктатуре Оливера Кромвеля. Пресвитериане и индепенденты, называемые также конгрегационалистами (Congregationalists), выступали с кальвинистских позиций. Пресвитерианская церковь отвергает епископат, она состоит из самоуправляющихся общин, возглавляемых пресвитерами, в ней практически отсутствует обрядность, нет икон в храмах, богослужение сводится к проповеди и пению псалмов. Конгрегационалистская церковь придерживается принципа самоуправления каждого прихода.

80

Протестантизм в обоих вариантах: англиканства и пуританизма – сохранил национальную специфику и более того укрепил ее. В принятой нами модели национального характера любая религия, протестантизм – не исключение, является узловым компонентом, сосредоточивающим в себе взаимодействие трех уровней и трех главных факторов: историко-природного (внешний уровень), культурно-лингвистического (внутренний уровень, одним из основных пластов которого и является религия, наряду с языком и искусством) и социально-этического (смешанный уровень), а также двух ярусов – теоретического и практического. Вместе с кельтским язычеством и католическим христианством протестантизм в Англии впитал в себя и историю народа и среду его обитания, атмосферу духовной жизни и культурные достижения, социальные отношения и морально-этические установки, сложившиеся ко времени его распространения. Пуританизм, оказав влияние на национальный характер, в то же время явился в определенной степени плодом этого характера. Он вобрал в себя саксонский практицизм и идеалы рыцарства норманнов, органично сросся с законопослушанием, индивидуализмом и консерватизмом англичан, ставшими ко времени появления этого религиозного течения определяющими свойствами английского характера. Индивидуализм и консерватизм являются скорее всего производными островной психологии. Фундамент законопослушания в Англии был заложен в 7 веке. С распространением католичества, впитавшего в себя в большой степени основы Римского права, оно формировалось как составная часть правосознания англичан, достигшего у них высокой степени развития. Так, в 7 веке появились законы кентских королей, в 7 - 8 веке началось оформление владения землей грамотой, в 12 веке произошли судебные реформы, установившие суд присяжных, в 1215 была принята Великая хартия вольностей, в 1265 возник парламент. К 13 веку законопослушание превратилось в “сквозной элемент” английского характера. История показала, что христианские постулаты у разных народов получают разное наполнение. Законопослушание во многом определило национальную специфику религии британцев, уделявшей большее внимание внешнему ритуалу, чем духовно-душевной работе. Пуританская этика впитала в себя почти врожденное чувство порядка у англичан, приученных соблюдать правила. В то же время независимо от вероисповедания, англичане усвоили пуританские установки, проникшие в их психологию, оказав воздействие не только на их внешнее 81

поведение, но и духовные устремления. Законопослушание не раз в истории оказывало трагическую услугу народу. После восстания под руководством Уота Тайлера в 14 веке крестьяне, одержавшие победу над королевскими войсками, разошлись, поверив обещаниям короля. Повстанцы были убиты по дороге домой, а их руководители Уот Тайлер и Джон Буль были схвачены и казнены. Другой пример законопослушания англичан относится уже к 20 веку: всеобщая политическая стачка 1926 года развивалась успешно. Рабочие подчинились решению профсоюзного руководства, которое их предало, и прекратили стачку. Подобное и похожее не раз случалось в далеком прошлом и близком настоящем. Традиция законопослушания у британцев развивалась параллельно с осознанием своих прав, что дало основание А.И. Герцену назвать Англию “классической страной юридического развития”. В становлении правосознания нашли отражение историко-политические, религиозноэтические и социально-экономические особенности эволюции англичан. Построив пирамиду, по методу Сакулина, можно установить, как исторически шла эта эволюция. Вершина пирамиды символизирует правосознание англичан и законопослушание как его составную часть, горизонтальные слои – исторические события и законодательные акты, способствовавшие развитию этих свойств и образовавшие статутарную платформу английской конституционной практики (См. рис. № 3) . “Великая хартия вольностей”(Grate Charter), известная под латинским названием “Magna Carta”, была подписана в 1215 году Иоанном Безземельным. Эта грамота ограничивала власть короля, предоставляла более широкие права баронам. Что особенно важно, хартия ограждала не только баронов от королевского произвола, но и рыцарей от произвола баронов. В ней утверждалось, что ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или лишен владения, не будет поставлен вне закона, изгнан или обездолен каким-либо другим способом иначе, чем по приговору пэров или закону страны. Не все, что было записано в этом документе, исполнялось. Тем не менее фундамент был заложен. Так король Генрих УШ (1509-1547), нещадно казнивший своих подданных, присваивавший их имения, пренебрегший властью папы, имевший репутацию, сравнимую с нашим Иваном Грозным, при смене жен, а их было у него шесть, обращался в парламент каждый раз за разрешением жениться. Это важная деталь для понимания процесса формирования правосознания и его составной части - законопослушания,

82

одной из важнейших черт английского национального характера. “Петиция права” (Petition of Right), представленная палатой общин королю Карлу I в 1628 году, учитывала предшествовавший горький исторический опыт, с одной стороны, с другой, - явилась программным документом Английской буржуазной революции 17 века. В “Петиции” содержалось требование значительного ограничения королевской власти, закреплялась роль и права парламента и судов, ограждалась

Рисунок № 3 83

собственность буржуазии от посягательств абсолютизма. Против произвола властей был направлен Хабеас Корпус Акт (Habeas Corpus Act) - один из основных конституционных актов Великобритании, принятый в 1679 году. Он гарантировал процессуальные права граждан, устанавливал правила ареста и привлечения обвиняемого к суду. Юридическим итогом “Славной революции” (Glorious Revolution) 1688 года стал Билль о правах (Bill of Rights) 1689 года, значительно ограничивший власть короны и заложивший основы конституционной монархии. Политическая программа чартистов (Chartists), революционного движения 30-50-х годов 19 века, получившая название “Народной хартии” (People`s Charter), содержала требования всеобщего избирательного права для мужчин, равенства избирательных округов, отмены имущественного ценза для кандидатов в парламент, ежегодных парламентских выборов, тайного голосования, выплаты жалованья членам парламента. О юридической культуре Англии свидетельствует и принятие в 1931 году “Вестминстерского статута” (Statute of Westminster), официально закрепившего решение Имперской конференции 1926 года о самостоятельности доминионов и их равенстве с метрополией. На деле этот документ стал действовать несколькими десятилетиями позже, тем не менее к крушению общемировой колониальной системы в конце 50-х – начале 60-х годов Англия подошла юридически подготовленной. Принятые в течение семи веков законодательные акты сыграли существенную роль в формировании национального характера англичан. В то же время они сами явились следствием этого характера, поскольку принимались последовательно, не отменяя, а лишь уточняя и расширяя, исходя из исторической практики, принятые раньше постановления, не прибегая к созданию конституции как таковой. Корни этого явления тоже, возможно, в островной психологии, отличающейся консерватизмом, уважением к традиции. Поэтому влияние основных законодательных актов не исчерпывается сферой правосознания. Оно значительно шире: затрагивает государственное устройство, регламентируя деятельность парламента и других учреждений, включая королевские обязанности и права, регулирует социальные и экономические отношения, распространяется на религиозные и этические нормы, в ряду которых одно из важных мест занимает почтение к собственности, сопряженное с уважением к личности и ее достоинству.

84

Все эти особенности английского правосознания обогатили национальный протестантизм, вошли как органические элементы в оба его варианта англиканизм и пуританизм. Осознание своих прав – национальная черта англичан, истоки которой, как и законопослушания, уходят в глубь веков. На британском гербе на французском языке (герб существует со времен норманнов) изречение: “Бог и мое право”. Отношение к праву определило характер правосудия, сосредоточенного не на мотивах, а на самих поступках. Отсюда вытекает отношение англичан к полиции. Почти идентично звучат высказывания Герцена, жившего в Англии в прошлом веке, и корреспондента “Правды” 70-х годов В.В.Овчинникова. По утверждению Герцена, “… в Англии полицейский у дверей и в дверях только прибавляет какое-то чувство безопасности”3 . Овчинников считает, что всеобщее уважение к “бобби”, который и доныне остается невооруженным, не имеет параллели. Англичане не просто подчиняются закону, они почитают его. Ими двигает не страх наказания, а идущее, возможно, от рыцарского кодекса чести, убеждение, что соблюдение законов возвышает их, внушает самоуважение. В морально-этических установках англичан немало ханжества и лицемерия, которые тоже своими корнями уходят в пуританизм, но у них нет чинопочитания, что, по-видимому, идет от убеждения, что все они находятся под властью закона, и, если возникнет необходимость, закон защитит и их. Индивидуализм, наряду с осознанием своих прав и законопослушанием, занимает важное место в пуританской этике. Это свойство “берложной нации” сформировалось в специфических природных и исторических условиях. Его влияние сказывается не только в религии, но и во всех сферах жизни англичан, включая специфическое понимание свободы, своеобразие семейного уклада, особенности воспитания и образования. В основе английского индивидуализма островная психология и традиционное отношение к личности, идущее от идеалов рыцарства. Это в свою очередь обусловило такие качества характера, как такт, уважение достоинства другого человека, убеждение в неприкосновенности отношений человека с богом. Индивидуализм в сочетании с законопослушанием может служить ключом к пониманию представлений англичан о собственной свободе, с которым связан один из национальных мифов. Это нашло отражение в четкой формулировке Энгельса, прожившего в Англии не один десяток лет: “Прославленная английская свобода заключается в чисто 85

формальном праве делать и поступать как заблагорассудится в рамках, установленных законом”4 . На эту сторону английской свободы обращал внимание Герцен: “…народ английский одурачен. “Великий, глупый народ”. … Добрый, сильный, упорный, но тяжелый, неповоротливый, нерасторопный Джон Буль - жаль его, и смешно!.. Лев-бык бьет двойным копытом, царапает землю, сердится…, но сторожа знают хитрости замков и засовов свободы, которыми он заперт, болтают ему какой-то вздор и держат ключ в кармане…”5 . Один из характерных случаев проявления свободы в Англии описан Герценым. На похоронах товарища француз кричал: “Да здравствует республика!”. Он мог прокричать это и у Букингемского дворца (добавляет Герцен) с тем же результатом, а во Франции в то время за это полагалась тюрьма. Такая ситуация может повториться и в наши дни. В комплекс английской свободы входят и современные ораторы Гайд-парка, которые могут говорить, что им заблагорассудится. Они могут служить живой иллюстрацией к национальному мифу о свободе: действуют в специально отведенном месте и не нарушают правил. На традиционном индивидуализме основано воспитание детей, точнее в результате этого воспитания появляются индивидуалисты, которые в свою очередь тоже растят индивидуалистов. Дистанция сохраняется не только при общении взрослых, но и между детьми и взрослыми. Пуританские постулаты - невмешательство в чужую жизнь, уважение личного достоинства действуют здесь с добавлением ориентации на собственные силы, что в итоге приводит к отчуждению родителей и детей друг от друга. Взаимной привязанности между ними, как правило, не возникает, да к ней и не стремятся. Главная черта воспитания - формирование характера, а не интеллекта, сосредоточенность на нормах поведения, а не духовности, нацеленность на среду, а не на семью. Цель - личная независимость и социальная самостоятельность. Средства достижения - культ здоровья, выносливость, сдержанность в проявлении эмоций. Результат - приверженность к раз заведенному порядку и вечное одиночество. Это тоже традиция. В образовании на первом месте – практические задачи6 , обусловливающие глубокое знание узкой специальности; эрудиция, за редким исключением, не входит число задач, которые англичанин ставит перед собой. На уважении к традиции основан всем известный английский консерватизм, являющийся, наряду с законопослушанием и индивидуализ-

86

мом, “сквозным элементом” национального характера британцев. Его влияние столь же глубоко и всесторонне, как и законопослушания. Опыт разных народов показывает, что подобные свойства национального характера принадлежат к устойчивым явлениям, сохраняющим свои особенности в течение многих веков, что и подтверждается нашим анализом с применением трех-уровневой модели, остающейся в этой части исследования в основном в подтексте. В рамках теоретического яруса можно наблюдать механизм взаимодействия трех главных факторов формирования национального характера (историко-природного, культурно-лингвистического и социально-этического), способствующих развитию той или иной его черты. С помощью этого механизма можно обнаружить, не упрощая общей картины, взаимозависимость и взаимовлияние основных черт характера англичан, превратившихся в ходе исторического развития в его “сквозные элементы”. В этой части учебного пособия показано, что не только религия влияла на национальный характер, но и она испытывала влияние характера англичан. Она впитала многие их особенности, возникшие самостоятельно в ходе эволюции национального характера, в которой эта же религия сыграла доминирующую роль, способствуя закреплению и углублению национальной специфики. Национальный характер, как уже отмечалось выше, система живая, в нем постоянно происходят перемены, но они, как правило, не затрагивают основ его. Изменения касаются так называемых “мелочей”, которыми насыщена обыденная жизнь. Это уже предмет изучения практического яруса. На фоне консервативного слоя национального характера эти “мелочи” часто представляются не столь существенными, но, как показывает практика, именно от них и понимания природы их возникновения подчас зависят весьма важные вещи. Обнаруживаются такого рода “мелочи” полнее всего в личном общении, поэтому полезно перед посещением страны или общением с иностранцами в своей стране ознакомиться с опытом тех, кто там побывал или имел возможность узнать о них каким-то другим образом. В силу этого в рамках данной работы автору представляется возможным включить свои личные впечатления об Англии и англичанах. Как в стародавние времена, так и сейчас, знакомство с новой страной начинается для каждого, как правило, с ее пейзажа: сверху, при брею87

щем полете самолета, из окна поезда, автобуса, автомобиля, позднее прогуливаясь пешком, мы постигаем не просто “среду обитания”, но в определенной степени и характер народа. По лицу человека можно составить хотя бы поверхностное о нем впечатление - о характере, образе жизни, интеллекте, так и пейзаж страны может многое поведать о национальном характере ее обитателей. Английская природа родственна английскому характеру: сдержанность, умеренность, отсутствие резких граней между дикой и окультуренной природой - вот главная примета ее. Сельский и городской пейзаж - своеобразное лицо страны. Английский консерватизм и уважение к традиции сказываются и здесь. Англичане не любят многоэтажных домов. Невысокие в два-три этажа, они вытягиваются вдоль улиц, в небольших городах незаметно переходя один в другой. Фасады большинства из них относятся к эпохе королевы Виктории. В силу своего консерватизма англичане предпочитают не ломать старые дома и строить новые, а реставрировать старые, подводя к ним коммуникации. Иногда в Лондоне можно видеть дом, весь опоясанный трубами, покрашенными в разные цвета, (это коммуникации - газ, отопление…), внутри же все осталось, как было в старые времена. Даже в больших городах, не считая столицы, преобладают двухэтажные дома, как правило, на две семьи или изолированные. С раздражением показывали мне в Шеффилде угрюмые коробки многоэтажных строений в стороне от основной части города, которые действительно нарушили целостность и красоту традиционного пейзажа, испортив внешний вид города, шестого по населению в стране, очень уютного, зеленого (промышленная часть находится за пределами основной постройки городского массива). Есть в городах и трущобы и кварталы, заселенные рабочими, многоквартирные дома, напоминающие наши довоенные, но их, как правило, туристам не показывают. Примечательная черта, бывшая частью английской архитектуры еще два десятилетия назад, - экзотическая окраска стен в виде причудливых черных разводов на светлом фоне, встречается теперь значительно реже. Это результат знаменитых лондонских туманов и дыма, образовывавшегося от сгорания каменного угля, которым теперь топить запрещено. Фасады старинных зданий чистят к неудовольствию туристов и радости англичан. Туманы тоже почему-то случаются не часто и не такие густые, о которых мы знаем из романов Диккенса и Голсуорси. Что-то типично английское в нашем представлении ушло с исчезновением

88

специфической окраски английских городов. Сельский пейзаж Англии - зеленые холмы, кое-где перегороженные живой изгородью. Изредка можно увидеть овец. Общее впечатление ухоженности без вмешательства человека. Безлюдье. Загородная Англия похожа на парк, а городские парки похожи на загородную Англию: те же зеленые просторы с знаменитой травой, которая не вымерзает зимой; по ней разрешается бегать, ходить, можно и полежать. Англичане шутят, что от этого она становится только лучше. Те же, что и за городом вековые дубы. Много прудов, озер. Незабываемое впечатление, когда в одном из парков в центре Лондона неожиданно открывается спокойная гладь озера на привычном зеленом фоне с медленно движущимися по ней яхтами с алыми парусами. Прекрасный, мягкий климат, облагороженный Гольфстримом. Небо высоко над головой, даже в плохую погоду. Часты перемены: страшный ливень сменяется ярким солнцем, которое, как правило, не бывает здесь изнуряюще жарким. Мороз выше четырех градусов и снег на улицах - стихийное бедствие. Богатая и разнообразия растительность. Промышленные города напоминают наши южные. Англичане увлекаются цветоводством и садоводством, климат тому благоприятствует. Великолепны дороги, вечером хорошо освещенные, но не фонариками, а подсветами снизу, загорающимися от фар, что создает особый колорит. Кроме скоростных дорог “motorway”, которых в Англии много, есть и сельские, тоже ухоженные. На фоне зеленых лужаек мило смотрятся аккуратные домики с двумя традиционными лупинусами розовым и лиловым почти у каждого. Особенно красива Англия в мае, этом единственном здесь летнем месяце. Частью среды обитания в наше время стал такой элемент обыденной жизни, как уличное движение, которое может служить своеобразной характеристикой национального характера. В Англии в нем нашли отражение такие качества англичан, как островная психология, законопослушание, рыцарское отношение к другой личности. Движение, в отличие от Европы, левостороннее, регулировщиков нет, полицейских не видно. Как и в странах континента, водители здесь уважают пешеходов и друг друга. Они начинают тормозить (при отсутствии светофора) в нескольких метрах от перехода, если видят, что пешеход хочет пересечь проезжую часть. Если кто-то из водителей попал на специально выделенную для общественного транспорта полосу, при необходимости ему помогут освободить ее для автобуса немедленно. Водителям не 89

нужно искать поворота: если кто-то собирается повернуть, другие водители создадут ему условия для этого в любом месте. Нередки сценки где-нибудь в узком месте, когда две машины уступают друг другу дорогу, напоминая Манилова и Чичикова в дверях, поскольку каждый из водителей убежден, что, уступая дорогу, проявляет свое достоинство, возвышает себя как личность. На улицах проявляется хотя бы частично и отношение народа к общению. Не слышно шума на английских улицах, в транспорте, толпе. Англичане мало разговаривают друг с другом. Это свойство «берложной нации», следствие индивидуализма, о котором нельзя забывать при общении с обитателями островов: человек, который много говорит, вызывает у них недоверие. В общежитии Шеффилдского университета можно было просидеть несколько часов в окружении пятнадцати преподавателей и не услышать ни одного слова. Самый увлекательный футбольный матч, передаваемый по телевидению, не вызывал у них внешних эмоций и желания обменяться замечаниями. Молчание это не тягостное, но трудное для тех, кто любит поговорить. Диктуется оно обостренной боязнью вторгнуться в чужой мир, помешать, навязать что-то. Иное дело – стадион, место специально предназначенное для спортивных зрелищ и выплеска эмоций. Здесь законопослушные англичане могут позволить себе даже более того, что дозволено. Таково их понимание свободы. Англичане приветливы. Непременное “хэллоу”, напоминающее наше деревенское “здравствуйте”, обязательно, если вы входите куданибудь. Это помогает при необходимости начать диалог, обратиться с просьбой или вместе помолчать, проявив взаимное уважение. Англичан характеризует участливость, дружелюбность. Они откликаются на любую просьбу, не забудут о ней, если не могут выполнить ее сразу. Но при этом всегда сохраняют дистанцию, уважая свой собственный покой и душевную неприкосновенность другого (вспомним об особенностях островной психологии). Соседи, живущие двадцать лет в одном коттедже, как правило, не переступают порога друг друга, а их дети свято соблюдают невидимые границы общей лужайки. При случае они приветливо общаются друг с другом, но сохраняют расстояние, исключающее обиды и ссоры. Это вытекает из представлений о личной свободе, но неизбежно ведет к одиночеству. Англичане начисто лишены стадного чувства, не стремятся никогда что-либо делать “за компанию”. Если они объединяются, то, как прави-

90

ло, преследуют какую-то цель или выгоду, чаще всего материальную. При этом обращает на себя внимание организованность англичан, их умение действовать согласованно в сложных обстоятельствах без лишних обсуждений и предварительных договоренностей и сопутствующих эмоций. Один пример. Мне пришлось наблюдать шеффилдцев во время “стихийного бедствия”. Выпал снег, необычайно обильный для Англии, но типичный для нашего снегопада. Осложнилось уличное движение, не ходили автобусы. В центре города чистили снег вручную. На углу нерасчищенных улиц стоял человек (не полицейский) и объяснял водителям, по каким улицам можно проехать. Там, где проезд был, люди и машины двигались между сугробами по узкой колее. Пешеходы уступали дорогу машине, и каждый раз преподаватель университета притормаживал, открывал окно и кричал посторонившимся “спасибо”. В центре города, когда его машина на горке забуксовала, сразу несколько человек бросились помогать без всяких просьб и каких- либо комментариев. Вечером в общежитии не было обеда (работники кухни не смогли добраться на работу), мои коллеги-преподаватели так быстро и дружно накрыли на стол, что я не успела опомниться. Потом также быстро убрали (я уже приняла участие). И все это без единого слова, обсуждений - кому что делать. Определенную роль в таком стиле поведения играет природный темперамент англичан, умеющих сохранять хладнокровие в любых обстоятельствах. Но главное влияние оказывает, по-видимому, все тот же рыцарский кодекс чести, один из постулатов которого покоится на утверждении: уважая другого - возвышаешь себя, оказывая услугу, укрепляешь свое личное достоинство. Из уважения к другой личности вытекает уважение к чужой собственности, подкрепленное традиционным законопослушанием. Табличка “private” (собственный) действует аналогично нашему “вход категорически запрещен”. Эту табличку можно встретить всюду: на двери комнаты преподавателей в общежитии, на берегу реки, на двух заборах, расположенных в метре друг от друга, отделяющих лес, принадлежащий разным хозяевам, и т.д. В Гайд-парке, поблизости от Трафальгарской площади, в центре столицы, можно видеть вросшие в землю, крошечные домики с малюсенькими палисадниками. Под охраной традиционной таблички они стоят здесь, возможно, не одно столетие. Собственность - краеугольный камень английской жизни. Ее влия91

ние не ограничивается материальной сферой, а во многом определяет духовное состояние общества, что было отмечено Герценым, считавшим, что в Англии “… вся нравственность свелась на то, что неимущий должен всеми средствами изобретать, а имущий - хранить и увеличивать свою собственность”7 . Исконное неприятие англичанами всего резкого, неординарного обусловило нацеленность на некий средний уровень воспитания и образования, в основании которых заложен практицизм, привитый британцам далекими саксонскими предками и “отягощенный лавочной номенклатурой”, как определил мещанство 19 века Герцен. Установка на средний уровень, “посредственность”, по выражению Герцена, тоже национальная традиция: “… все идет к посредственности, лица теряются в толпе…”, ненавидящей “все резкое, самобытное, выступающее; она проводит над всем общий уровень... Сборная посредственность, как топкое болото, подминает, с одной стороны, все желающее - вынырнуть, а с другой - предупреждает беспорядок эксцентричных личностей воспитанием новых поколений в такую же вялую посредственность”8 . Судя по всему, Герцен не вкладывал в слово “посредственность” того отрицательно-уничижительного смысла, который оно приобрело у нас. Как во времена Герцена, так и в наши дни англичане сильны в какой-то области, своей узкой специальности, от которой зависит их материальное положение. Во всем остальном осведомлены мало, и, что особенно примечательно, они не стесняются оказаться несведущими. Более того, они сознательно ориентированы на материально-практические задачи и усредненные установкой навыки. Избегая экстраординарного и выдающегося, англичане в то же время уделяют большое внимание внешней воспитанности, уменью держаться в обществе, на службе, то есть и здесь действуют писаные и неписаные правила, регламентирующие поведение. В этот комплекс воспитания входит навык выступать перед большой аудиторией, что является обязательным, особенно для власть имущих. С этой целью в школах осуществляется целая система мероприятий. В вузах, особенно на гуманитарных факультетах и политических отделениях, чтобы развить эти способности, проводятся тематические конференции, диспуты, когда студенты, разделившись на две половины, ищут аргументы в защиту противоположных точек зрения, независимо от сути вопроса обсуждения. Главное - четко излагать, убедительно говорить, держаться свободно, с достоинством. На педагогических факультетах используется монитор, чтобы будущие педагоги могли

92

видеть себя со стороны. Практический подход к внешнему оформлению любой ситуации весьма важен для англичан. Так, у выпускников привилегированных частных школ, носящих название public school, что совпадает с наименованием государственных бесплатных школ в США, Ирландии и некоторых бывших колониях Великобритании, воспитывается специфическое произношение, которое помогает им без помощи галстуков или других атрибутов, устанавливать сословную принадлежность друг друга. В системе английского воспитания значительное место отводится спорту, что соответствует культу здоровья англичан. Национальный характер проявляется и в этой сфере, индивидуализм сказывается в выборе видов спорта англичанами: преобладают не командные ( исключение – футбол) - теннис, бадминтон, гольф, крикет. Крикет остается национальным символом, знаком сословной принадлежности. Футбол пользуется популярностью у болельщиков и является частью местного патриотизма, в основном городского. Поведение английских футбольных “фанатов”, удивляющее мир агрессивностью, якобы не свойственной англичанам, служит подтверждением полярности, то есть сочетания противоположных черт, что присуще всем национальным характерам. В этой ситуации типично английским является выбор места (стадион) и выбор времени ( футбольный матч), отражающий склонность британцев к регламентации даже эмоциональных всплесков. Детей приобщают к спорту рано, с двух-трех лет предоставляется возможность бесплатно плавать в бассейне, посещать гимнастический зал. Кроме школьных занятий физкультурой, где общеобразовательные предметы чередуются с спортивными и проводятся на воздухе, как правило, возможно посещение спортивных секций. Некоторые из них, например, фигурное катание на искусственном льду, - платные. В обеспеченных кругах популярен конный спорт (для детей и взрослых). Английские дети очень самостоятельны. Как только ребенок в состоянии взять в руки ложку, он ест сам. Голод по традиции тоже средство воспитания. По убеждению англичан, он закаляет характер. Детей не поучают, не дергают поминутно, разрешают возиться в лужах. Указания дают не более двух раз, если ребенок не подчиняется, что очень редко, его оставляют в покое. Дистанция между родителями и детьми соблюдается столь же тщательно, как и в отношениях взрослых. Не принято разным поколениям жить под одной крышей, не принято учиться в том же городе, где живут 93

родители. Не принято принимать от родителей материальную помощь. Следствие всего этого - отсутствие родственной близости. Душевная пустота заполняется животными. Культ животных почти не имеет параллелей. Собаки, как правило, комнатные, стоят дорого. В домах преобладают кошки, причем черные (считается, что именно черные приносят счастье). Забота о животных трогательная. Кошачье кладбище существует в Лондоне с 18 века, о нем мало кто знает из приезжих. Обитатели маленького домика, расположенного рядом, выполняют функции сторожей, охотно разрешают посмотреть небольшие каменные надгробья с надписью: “Дорогому Джинджеру”, “Незабвенной Блэкки” и т.д. Отношение к гостям хозяев нередко определяется тем, как их воспринимают домашние животные. В книге В. Овчинникова приводится такой случай: представитель какой-то японской фирмы не мог понять, почему к нему изменилось отношение англичан. Оказалось, что однажды, чтобы сесть, он согнал дремавшую в кресле кошку на пол. Это все, конечно, относится к разряду “мелочей”, но в этих “мелочах” национальный характер проявляется столь же отчетливо, как и в “сквозных элементах”. Нежность и заботливость в отношении к животным соседствуют в английском обществе с жестокостью к детям, о чем время от времени сообщают средства массовой информации. Как ни прискорбно, но это тоже, по-видимому, национальная черта, вполне соответствующая полярной, двухполюсной, организации нашего мира. Вспомним Диккенса, или восковую фигуру женщины в подвале музея мадам Тюссо: для получения пособия она забирала детей из приюта, а потом их убивала. Возможно, все та же изолированность англичан от друг друга, их невмешательство в чужую жизнь способствовали тому, что она проделала это десятки раз прежде, чем была разоблачена и удостоена страшной чести находиться среди восковых монстров. Этот символ зла в восковом воплощении демонстрирует отношение англичан к своему прошлому. Они хранят память не только о великом и добром, но и темном и злом, что должно служить предостережением для потомков. Бережное отношение к истории, старине - тоже национальная черта англичан. В сочетании с традиционным практицизмом ее можно наблюдать в старинных замках, принадлежащих средневековой культуре, полных всяких сокровищ. Нигде не увидишь столько памятников, как в Лондоне. Кроме общеизвестных, являющихся гордостью национального искусства про-

94

шлого, на улицах можно видеть знаменитые скульптуры Генри Мура, выдающегося скульптора 20 века. Украшают улицы и работы, не представляющие эстетической ценности. Это может быть небольшая доска или камень с перечнем погибших в одной из битв в какой-то бывшей английской колонии. За ними заботливо ухаживают. Почитание традиций проявляется в уважении к королевской семье и национальной аристократии. Многие писаные и неписаные, но строго выполняемые, правила основаны на подражании аристократии. Так, не принято привлекать внимание к основному занятию людей, которое, как говорится, дает кусок хлеба. В почете всякого рода увлечения – “хобби”. Все что-то собирают, коллекционируют: от традиционных марок и почтовых конвертов до старинных приспособлений для сбора волос, используемых в прошлом для париков и шиньонов. Практицизм англичан проник и в эту сферу, некоторые “увлечения” приносят доход и немалый. Иллюстрацией тому может служить передвижная ярмарка с демонстрацией старинных английских промыслов. В присутствии посетителей изготовлялись самые разнообразные изделия - от каминных досок до посуды и ювелирных украшений из керамики, кроились сумки из натуральной кожи, отливались маленькие колокола по старинным формам, плелись из ивовых прутьев предметы, большие и маленькие: от абажура и стульев до изящных серег. Раньше эти промыслы были уделом ремесленников. В последние десятилетия они привлекли внимание интеллигенции. Оказалось, что почти все мастера этой ярмарки - выпускники “паблик скул” (выдало произношение), преподаватели университетов и колледжей. Для них это источник дохода, своего рода подспорье в ненадежном положении из-за постоянной угрозы безработицы. Промыслы изучали специально, для чего отправлялись в отдаленные районы страны. Английский практицизм неистощим, и элита, когда-то свысока относившаяся к ремесленникам, занялась их делом. Материальные устремления облагорожены желанием не дать уйти в небытие промыслам, составляющим гордость народа. В этом тоже еще одно проявление важной черты английского национального характера - уважение к прошлому и старине. Приверженность к прошлому находит воплощение не только в атрибутах внешнего плана, она является неотъемлемой частью психологии англичан. Примером может служить их отношение к иностранцам, являющимся для большинства из них существами другого порядка, 95

причем низшего (вспомним Карамзина и Герцена). По их убеждению, иностранец может быть “британцем”, но “англичанином” - никогда. Отсюда, возможно, их нежелание учить иностранные языки, если только это не является предметом узкой специальности. Корни этого явления - в островной психологии, отягченной колониальными издержками. С крушением английской империи, вступлением в Европейское экономическое сообщество в психологии англичан в последние десятилетия 20 века произошли значительные перемены, но, как известно, предрассудки живучи. Англичанам пришлось смириться с тем, что их страна - одна из многих в Европе, а не владычица морей и повелительница континентов. Кстати, слово “континентальный”, одно из традиционных английских, содержит в себе противопоставление британского европейскому. Е 70-е годы оно получило новое наполнение. Если раньше считалось, что все “континентальное” хуже английского, то настало время, когда англичане вынуждены были признать, что во многих направлениях другие страны Европы их опередили. Изменения в психологии англичан безусловно произошли, но не стоит их преувеличивать. Нельзя сбрасывать со счетов то, что формировалось веками и стало частью национального характера. Область человеческой жизни, связанная с психологией, менее всего подвержена изменениям, тем более у англичан, отличающихся своим консерватизмом. Они консервативны во всем, в том числе в национальной кухне и следовании твердому распорядку дня. Уже говорилось, как важна национальная кухня для понимания национального характера, поскольку она вбирает в себя вековой опыт народа, связанный с природными условиями, климатом, влиянием контактов-конфликтов, торговли. Английская кухня отражает характер своего народа, ей свойственна простота, умеренность, как правило, быстрота приготовления, консервативность в выборе блюд. Многое известно нам из художественной литературы и кинофильмов. Распорядок дня незыблем для англичан. Не дай вам бог предложить англичанину что-то сделать в неурочное время или явиться не в назначенный час. Считается нормальным прийти в гости на пятнадцать минут раньше, чем вас приглашали, опаздывать неучтиво. На дверях магазинов, мастерских, кафе, ресторанов нет необходимости указывать время работы, поскольку и здесь действуют неписаные

96

правила. Рассказывают, что во время Второй мировой войны якобы удалось задержать шпионов, вызвавших подозрение неурочным приходом куда-то. Если это легенда, то почва для ее возникновения есть. Согласно традиции регламентируется и время приема пищи: время завтрака обычно зависит от начала рабочего дня, а вот ланч традиционен: с часу до двух, обед, как правило, вечером - от семи до восьми. Слово “ужин” практически не используется. В субботу и воскресенье обед раньше обычного, вечером - поздний чай (late tea). Традиционная овсяная каша все чаще заменяется всякого рода хлопьями с горячим молоком. Утром кофе с молоком, вечером чай с молоком, очень крепкий, заваренный по старинному рецепту - по ложке на чашку и одной ложке - для чайника. Крепкий кофе не очень принят у англичан. Особенно гордятся они своим пудингом. Это десерт и подается в конце обеда, как правило, одновременно с сыром. Англичан возмущает, что в текстах наших учебников английского и русского языка пудинг едят на завтрак. То, что у нас называют пудингом (запеканка из манной каши с вареньем) пришло к нам, по-видимому, из Германии и имеет лишь общее название с английским пудингом, представляющим собой что-то вроде многослойного торта, содержащего песочное тесто с вариациями из фруктов, желе и сбитых сливок. Эти элементы быта относятся к разряду обозначенных нами “мелочей”, которые нередко оказываются столь важными для иностранца в чужой стране. Необходимо отметить, что англичане придают большое значение “мелочам” разного рода как в своей собственной жизни, так и при общении с иностранцами. Для них атрибуты внешнего поведения весьма важны и при некоторых обстоятельствах могут оказаться решающими. Английский национальный характер - результат многовекового творчества, вобравшего в себя характеры древних обитателей и многочисленных пришельцев, осевших на острове, испытавших влияние местных природных условий, прежде всего островного положения, и разнообразных исторических коллизий, способствовавших формированию материальной основы, духовных устремлений и жизненных установлений английского народа. В ходе исторического развития возникли такие черты английского характера, как законопослушание и осознание собственных прав, индивидуализм, консерватизм, которые 97

можно отнести к так называемым “сквозным элементам”, обусловившим появление множества других черт, производных от этих главных. В реальной жизни они представляют собой единый сплав и нередко находят воплощение в нагромождении тех самых “мелочей”, которыми насыщена повседневность. Если главные свойства, выступающие на стратегическом уровне, создают фон для общения, второстепенные черты определяют тактику поведения, то “мелочи” нередко при общении приобретают существенный характер, особенно, когда дело имеешь с англичанами, независимо от того - находишься на их территории или своей.

Сноски к главе V: А.И. Герцен. Собр. соч. в 8 т., т.7, с.63. В.И. Ленин. Английский пацифизм и английская нелюбовь к теориям. Полн. собр. соч., т.26, с.266-272. 3 А.И. Герцен. Собр. соч. в 8 т., т.7, с.34. 4 Ф. Энгельс. Внутренние кризисы. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т.2, с.498-508. 5 А.И. Герцен. Собр. соч. в 8 т., т.7 с.241. 6 Школьное образование в Англии осуществляется в два этапа: начальное (primary education) 5-8 лет и среднее (secondary school) 8-13 или 8-16. Оно дифференцируется по источникам финансирования, направленности обучения и возрасту учащихся. Государственная школа (comprehensive school) соединяет три типа школ: классическую (grammar school), среднюю современную (secondary modern school) и техническую (technical school).Поступающие принимаются без экзаменов и обучаются по общей программе, поскольку, как правило, этому предшествует обучение в начальной школе (primary school) с 5 до 11 лет, сначала в школе для малышей (infant’s school) c 5 до 7 лет; и затем в начальной школе (junior school) от 7 до 11 лет. Местными органами власти (local authority) создаются школы первой ступени (first school) для детей 5-8 или 5-10 лет и школы второй ступени (middle school) для детей 8-13 или 10-14 лет. Среди частных школ (private scool) есть носящие название public school – это привилегированные средние школы, чаще всего закрытые или интернаты для мальчиков, где дети из состоятельных семей с 13 лет готовятся к поступлению в универси1 2

98

тет. Девять самых престижных “public school”: Eton, Harrow(School), Winchester College, Westminster School, St. Paul’s School, Merchant Taylors’ School, Rugby 1, Charterhouse Scool, Shrewsbury School. Обучению в престижных школах предшествует посещение подготовительной школы (pre-preparatory ) – с 5 до8 лет и (preparatory) c 8 до 13. По окончании начальной школы проводятся отборочные испытания для школькников (eleven-plus); по программе средней школы сдается экзамен ( Ordinary Level) и затем выдается аттестат зрелости (General Certificate of Education). По результатам экзамена (General Cetrtificate of Education Examination=Ordinary Level) могут принять или не принять в любой вуз страны, кроме Оксфордского (Oxford University – основан в 12 веке) и Кембриджского (Cambridge University - основан в 13 веке), где обязательны вступительные экзамены. Студентов (чаще Оксфорда и Кембриджа) называют undergraduate, выпускников университета - graduate; postgraduate - это кандидат на получение ученой степени выше степени бакалавра, аспирант или занимающийся научноисследовательской работой. Первая из присваиваемых высшим учебным заведением степеней (first degree) - бакалавр (bachelor, bachelor’s degree, Bachelor of Art, Bachelor of Civil Law, Bachelor of Education, Bachelor of Literature, Bachelor of Science). Вторая ученая степень – магистра ( master’s degree) присуждается после года успешной учебы и исследовательской работы по окончании университета. Ученая степень выше магистра ( higher degree) или степень доктора (doctor’s degree). Низшая ученая степень доктора философии (Doctor of Philosophy) присуждается после защиты диссертации специалистам в области философских и некоторых других наук. Высшая ученая степень доктора наук (higher doctorate) дифференцируется по отдельным наукам (doctor of Science, Doctor of Laws, Doctor of Letters = Doctor of Literature, Doctor of Medicine, сокр. D.M. – ставится после фамилии). 7 А.И.Герцен. Собр. счо. в 8 т. Т.6, с.121. 8 Там же, с.64.

Рекомендуемая литература: В.В. Овчинников. Корни дуба. М., 1990

Вопросы по усвоению материала пятой главы учебного пособия: 99

1. В чем специфика этой главы по отношению к модели изучения национального характера, теоретическое обоснование которой дано в предшествующих главах? 2. Какие национальные черты англичан связаны с их средой обитания? Какое влияние оказали на их характер завоеватели прошлого? 3.Как шло формирование национального языка англичан? Какую роль современный английский играет в международной жизни? Чем вызвано беспокойство британцев о сохранении самобытности своего языка? 4.Как складывалась религия англичан? В чем ее своеобразие? Какова ее связь с национальным характером? 5.Каковы корни важнейших свойств английского характера (законопослушания, индивидуализма, консерватизма)? Какова роль этих свойств в правосознании, системе воспитания, национальной кухне? 6. Каков механизм взаимодействия трех факторов (историкоприродного, культурно-лингвистического и социально-этического) в формировании английского национального характера?

100

101

102

Приложение

Некоторые аспекты формирования американской нации.

Системный подход к изучению специфики развития американской нации помогает установить как общие закономерности, характерные для всех народов, населяющих США, так и особенности конкретных этносов и субэтносов. Исходя из формулы Вернадского о живом веществе во времени и пространстве, можно выявить, что три пласта – коренные жители, евроамериканцы и афроамериканцы, стоят у истоков американской нации, формирующейся в Северной Америке на протяжении последних трех-четырех столетий. Действие историко-природного фактора, обусловленное своеообразием ландшафта и климата, а также контактами-конфликтами разных этносов, связанных своим прошлым с разными континентами и цивилизациями, привело к тому, что американский национальный характер оказался многослойным и многогранным. До второй половины ХХ века под американцами обычно подразумевали выходцев из разных европейских стран. Народы-аборигены и афроамериканцы практически оказались вне так называемого “плавильного котла”, который стал символом формирования американской нации, наряду с “фронтиром”, сыгравшим решающую роль в превращении бывших европейцев в американцев. Историческая вертикаль и географическая горизонталь определили сочетание в американском национальном характере как генетических черт, присущих первым поселенцам, так и приобретенных в ходе освоения новых территорий. На ранних этапах колонизации преобладали иммигранты из Англии, чуть позже из Голландии и Скандинавии, еще позднее из южной и восточной Европы. Пуританская этика, источником которой были англичане, покинувшие родину по религиозным соображениям, пронизывает почти все сферы современной американской жизни. Влияние местных условий сказалось в специфике характеров американцев: жителя восточного побережья не спутаешь с потомками, осваивавшими западное, а техасец отличается как от них обоих, так и от обитателей 103

других частей страны. “Плавильный котел” действовал среди белого населения, формировавшего свою культуру, отличную от европейской, хотя и связанную с ней генетически. Коренное население американского континента истреблялось, вытеснялось со своих территорий, подвергалось всяким гонениям, тем не менее оно сохранило свою национальную культуру, в том числе и традиционный для своих народов образ жизни (как правило, в резервациях). Афроамериканцы до середины ХХ века занимали в американской системе положение рабов. Привезенные с другого континента, они исторически быстро адаптировались на новом месте, усвоили чужой язык, религиозные взгляды, новую систему отношений, норм труда, создали свою сегментарную культуру внутри общеамериканской. Культурно-лингвистический фактор, ориентированный на три основных компонента, определяющих духовную жизнь народа, - язык, религию, искусство, помогает установить, по каким направлениям шло формирование единой культуры складывающейся нации. Преобладающей оказалась англо-саксонская традиция и английский язык стал единым на всей территории Соединенных Штатов. Со временем американский вариант английского, обогащенный творчеством всего народа, живущего в Новом Свете, превратился в самостоятельный язык, сохранив генетическую близость с британским. Результатом творчества народа является религия американцев. Религии корневой культуры иммигрантов сыграли роль, если воспользоваться образным выражением Трубецкого, “закваски”, “фермента”, воздействующего на религиозно-нравственное мировоззрение народа. На американской почве традиционные конфессии приобрели новую окраску, кроме того, на их основе возникли новые религиозные течения, чисто американские. В настоящее время в США насчитывается более двухсот различных церквей. Духовное своеобразие американской нации нашло отражение и в фольклоре, возникшем в пору ее становления и воплотившем в себе в той или иной степени влияние корневой культуры всех трех основных национальных пластов: бывших европейцев, индейцев и афроамериканцев. В то же время его герои были наделены типичными качествами новых обитателей континента: культ здоровья, ловкости, смелости сочетался у них с плутовством и вероломством, которые не рассматривались как отрицательные свойства, дружелюбие соседствовало с

104

ханжеством, широта с аскетизмом. Как уже не раз отмечалось, наличие в национальном характере противостоящих друг другу черт является типичным для всех народов. Социально-этический фактор, главный на духовно-материальном уровне принятой нами модели, оказал основополагающее влияние на процессы самопознания и правосознания формирующейся нации. Самопознание жителей США связано с “американской мечтой”, ставшей платформой национальной мифологии. Она основывалась на просветительских идеалах, стремлении построить заново “град человеческий”. Величайший социальный эксперимент в мире проходил под знаком противопоставления Нового Света всему остальному миру. Здесь, в Америке, человек якобы не был скован сословными, религиозными и политическими цепями, мог проявить свои естественные способности и достоинства. Это нашло отражение в двух мифах: о равных возможностях и об американской исключительности. Миф о равных возможностях представил как идеал “человека, который сделал себя сам” (“selfmade man”), добившись успеха в той или другой области, как правило, связанной с материальными интересами, что вполне естественно в молодой стране. Этот миф со временем трансформировался в культ успеха, сопряженного с достижением богатства, которое приобрело характер нравственной категории. Миф об американской исключительности стал основой американизма, зародившегося в 18 веке и отразившего в себе особенности становления США как государства и нации как единой. Он вобрал в себя как положительные устремления, давшие начало патриотизму американцев, так и отрицательные компоненты, созвучные явлению, определяемому Н.С.Трубецким как “ложный национализм”, проявляющийся в двух формах: эгоцентризм и эксцентризм. (Как уже отмечалось в главе, посвященной философии Трубецкого, один народ, исходя из эгоцентризма, стремится навязать свою культуру другим народам, которых считает “отсталыми”, “дикарями”. Эксцентризм возникает обычно в определенной части так называемого “отсталого” народа, признающей ущербность собственной культуры и превосходство чужой, и приводит к нарушению естественного развития народа, разрыву связей между поколениями, развитию в национальной культуре только тех компонентов, которые созвучны чужой культуре, принятой за образец.) Эгоцентризм как составная часть американизма стал основой отношений белого большинства и “отсталых” национальных 105

меньшинств США. Парадоксально, но нередко в роли “отсталых” выступали не только афроамериканцы и индейцы, но и вновь прибывшие эмигранты из Европы. Процессы, связанные с эксцентризмом, до недавнего времени проявлялись в США в слабой форме, поскольку небелое меньшинство составляло единый пласт угнетенной части населения. В последние десятилетия проблемы, обусловленные эксцентризмом, приобретают все большую остроту. Самопознание как явление многослойное, отражающее специфику и противоречия эволюции народа, формировалось параллельно с правосознанием, прошедшим в США несколько этапов. Война за независимость дала американцам ощущение самостоятельности, осознание своей собственной судьбы, отличной от Европы. После войны Севера и Юга в конституции были закреплены права только белого населения страны. Хотя рабство было отменено, афроамериканцы на деле еще долго оставались рабами. Не были полноправными гражданами на американской земле и бывшие ее владельцы, многочисленные индейские племена. Перелом произошел только после революции гражданских прав 60-х годов, когда было принято законодательство, уравнивающее в правах все слои населения. Прошло еще не одно десятилетие, прежде чем оно стало воплощаться в жизнь. Изменения в самопознании и правосознании народа способствовали тому, что в последние десятилетия 20 века самосознание американцев вступило в новую фазу: “плавильный котел” был потеснен “салатницей”, символизировавшей самобытность народов, населяющих Соединенные Штаты. Оказалось, что “переплавка” евроамериканцев была неполной (большинство из них имело четкое представление о своих европейских корнях), что народы, считавшиеся “отсталыми”, сформировали свою уникальную и богатую культуру и что не только культура белых повлияла на культуру национальных меньшинств, но и она сама испытала их влияние. По переписи 1990 года, в стране было зафиксировано 215 этнических групп, и только 5% назвали себя “американцами”, остальные предпочли формулу “американец (ирландского, голландского и т.д.) происхождения”1 . Последние десятилетия ХХ века были отмечены замедлением ассимиляции, ослаблением англоязычного доминирования. Среди иммигрантов подавляющее большинство составляли выходцы из Латинской Америки и в меньшем количестве из юго-восточной Азии. Появились

106

и новые явления: иммигрантов стали принимать родственные группы, сохраняющие родной язык и свою субкультуру. Национальная политика США была направлена на повышение образовательного и культурного уровня этнических меньшинств, имея своей целью облегчить им включение в жизнь страны, не теряя связей с корневой культурой. Проекция трехуровневой модели на исторический опыт национального строительства США показывает, что параллельно с формированием многоэтнической системы на духовном и материально-духовном уровнях создавалась многокультурная структура, в функционировании которой воплотились две взаимосвязанные, но противопложные по своей сути, тенденции, отмеченные Н.С. Трубецким: одновременное стремление народов к единству и к сохранению национальной самобытности.. ( Эта парадоксальная формула распространяется как на народы разных стран, так и принадлежащих к одной государственной структуре, объединенных, как установил Трубецкой, “месторазвитием”, общностью исторической судьбы и совместной работой над созданием единой культуры). В силу специфических условий США эти две тенденции проявились двояко. С одной стороны, внутри общенациональной культуры сформировались сегментарные, отражающие пеструю мозаику расово-этнических объединений, нацеленные одновременно на национальное единство и сохранение своей генетической культуры. С другой стороны, - на американской почве возникла специфическая культурная ветвь, которая, как и “американская мечта”, пережила собственную эволюцию и трансформацию. С самого начала она была ориентирована на “единство”, но в ходе развития произошли подмены: единство приобрело форму единообразия, которое в свою очередь через “схемы” и “шаблоны”, получившие распространение в журналистике и журнальной беллетристике США последней трети 19 века, преобразовалось в стандартизацию, охватившую все сферы жизни. В 20 веке эта линия развития завершилась созданием так называемой “массовой культуры”, влияние которой распространилось далеко за пределы США: как феномена первоначально чисто американского, но впоследствии изменившего культурную картину мира. Отличительная черта массовой культуры – упрощение. Именно в упрощении до однородности видел Трубецкой главную опасность для культуры задолго до возникновения теории систем. Угроза превращения массовой культуры в “однородную” (термин Трубецкого) была вполне возможной, 107

поскольку упрощение в той ее части, которая ориентировалась на низкие вкусы и возбуждала низменные инстинкты, приблизилось к энтропийному. Массовая культура в целом оказалась жизнеспособной благодаря ярко выраженной национальной окраске и наметившейся внутри нее тенденции к улучшению качества (правда, небольшой ее части, приближающейся по профессионализму к “высокой” культуре). Культурная модель США, подтверждающая теоретические разработки Н.С. Трубецкого, может служить ориентиром в создании механизма взаимодействия различных культур в эпоху глобализации, которая должна быть ограничена только хозяйственно-экономической дятельностью и не затрагивать духовной сферы, поскольку это может привести к потере национальной самобытности, а в конечном итоге к гибели культуры как таковой. Опыт формирования многоэтнической культуры США показывает, что при единстве хозяйственно-экономической деятельности сохраняются сегментарные культуры, сформировавшиеся в ходе создания нации, они питают общеамериканскую культуру, не теряя своего национального своеобразия. Таким образом, трехуровневая модель формирования национального характера, разработанная в этом учебном пособии, и теоретические установки Н.С.Трубецкого о необходимсти сохранения своеобразия культуры каждого народа, находят подтверждение в исторической практике американской нации, которая может служить методологической основой при решении современных национальных проблем в условиях глобализации.

108

Сноски к приложению: 1 См. А.Б. Парканский. Внутренние региональные аспекты формирования внешней политики США. США: экономика, политика, идеология, 1997, № 11.

109

Заключение

Опираясь на модель, организованную по принципу комплексного подхода с дифференциацией национального характера в трех уровнях (внешнем - материальном, внутреннем – духовном и смешанном – материально-духовном) и выделением трех главных факторов (историко-природного, культурно-лингвистического и социально-этического), студенты могут самостоятельно, изучив соответствующие источники, составить представление о том или другом национальном характере, установить в нем “сквозные элементы” и качества, возникающие в определенных исторических обстоятельствах. Знакомство, пусть краткое, с некоторыми установкам таких ученых, как Л.Н. Гумилев, А.Н. Веселовский, А.А. Потебня и Д.Н. Овсянико-Куликовский должно помочь избежать опасности упрощения исследуемых процессов и искажения общей картины и индивидуального развития народов. Работы Н.М. Карамзина, В.Г. Белинского, А.И. Герцена, сочетающие глубину анализа с литературным мастерством, полезны в познавательном и профессиональном плане. Теоретические прозрения Н.С. Трубецкого, явившиеся следствием системно-комплексного подхода в изучении национальных проблем, оказались неожиданно злободневными в наши дни. Возможности предлагаемой в учебном пособии методологии продемонстрированы при исследовании английского национального характера и специфики формирования культуры США.Эта методология может быть использована при изучении любого явления. Анализ национального характера, рассматриваемого как результат творчества народа, требует в свою очередь творческого подхода.

110

БИБЛИОГРАФИЯ Бахтин. М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975 Бахтин М.М. Проблемы эстетики Достоевского. М., 1972 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986 Белинский В.Г. Избранные эстетические работы. М., 1986 Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.,1989 Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990 Бердяев Н.А. Судьба России. М., 1990 Берталанфи Л. Общая теория систем: критический обзор. Исследования общей теории систем. М., 1969 Вернадский В.И. Живое вещество. М., 1978 Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. М., 1988 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940 Вопросы теории и психологии творчества. Пособие при изучении словесности в высших и средних учебных заведениях. Харьков, 1911 Герцен А.И. Письма из Франции и Италии. С того берега. Собр. соч. в 8 т. М., 1975, т.3 Герцен А.И. Былое и думы. Собр. соч. в 8 т. М., 1975, т.4,5,6,7 Гумбольдт В. О различении организмов человеческого языка и о влиянии этого различения на умственное развитие человеческого рода. Спб., 1859 Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М., 1985 Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л., 1990 Декабристы. Антология в 2-х т. Л.,1975 Ильин И.А. Одинокий художник: статьи, речи, лекции. М., 1993 Ильин И.А. О России и русской душе. Собр. соч. в 10 т. М.,1997, т.6, кн. Ш Ильин И.А. О национальном призвании России. Собр. соч. в 10 т. М., 1998, т.7 Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Л., 1984 Касьянова К. О русском национальном характере. М., 1994 Катанян В. Прикосновение к идолам. М., 1997 Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1991 Корсаков Н.А. Рассказы о путешествии по Германии, Голландии, Англии и Франции в 1839 году. М., 1844 111

Кюхельбекер В.К. Путешествия. Дневники. Статьи. Л.,1979 Ленин В.И. Английский пацифизм и английская нелюбовь к теориям. Полн. собр. соч., т.26 Лосский Н.О. Характер русского народа. Посев, 1957 Новый энциклопедический словарь (бывш. Брокгауз и Ефрон). Птб., 1916, т.28 Овчинников В.В. Корни дуба. М., 1990 О`Коннори Джозеф, Сеймор Джон. Введение в нейролингвистическое програмирование. Челябинск, 1997 Панченко А.М. О русской истории и культуре. СПб., 2000 Парканский А.Б. Внутренние региональные аспекты формирования внешней политики США. США: экономика, политика, идеология, 1997, № 11. Паулович К. Замечания о Лондоне. Харьков, 1817 Потебня А.А. Слово и Миф. М., 1989 Пришвин М.М. Дневники. М., 1990 Сакулин П.Н. Филология и культурология. М.,1990 Свиньин П.П. Ежедневные записки в Лондоне. СПб., 1817 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1991, т.13-14 Топоров В.Н. Николай Сергевич Трубецкой – ученый, мыслитель, человек. Советское славяноведение, 1990, № 6, с. 51-84; 1991,№ 1, с. 78-95 Трубецкой Н.С. История. Язык. Культура. М., 1995 Тургенев А.И. Хроника русского. Дневники. М.-Л., 1984 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. М., 1990 Чижевский А.Л. Космический пульс жизни. М., 1995 Чижевский А.Л. На берегу Вселенной. М., 1995

112

СЛОВАРЬ ИМЕН Бахтин Михаил Михайлович (1895-1975) – литературовед, теоретик искусства, философ. Историко-теоретические труды посвящены эпосу, роману, языку, становлению и смене художественных форм, выявляют философское значение категорий поэтики. Основатель теории гуманитарного познания. Белинский Виссарион Григорьевич (1711-1848) – литературный критик, публицист, революционный демократ, философ. В эстетической теории им разработаны на основе конкретно-исторического анализа принципы реалистического искусства. В статьях о Пушкине, Лермонтове, Гоголе дан анализ путей развития русской литературы. Бердяев Николай Александрович (1874-1948) – религиозный философ. В 1922 году выслан за границу. Автор работ по философии истории, творчества, по социальной философии. Берталанфи Людвиг фон (р. 1901) – австр. биолог-теоретик. С 1949 в США и Канаде. Выдвинул обобщенную системную концепцию (“Общая теория систем”, 1968) Вернадский Владимир Иванович (1863-1945) – ученый, основатель геохимии, биогеохимии, радиогеологии. Автор трудов по философии естествознания. Создатель учения о биосфере как активной оболочке Земли, в которой деятельность живых организмов проявляется как геохимический фактор планетарного масштаба. Веселовский Александр Николаевич (1838-1906) – литературовед, представитель сравнительно-исторического литературоведения, родоначальник исторической поэтики. Исследования базировались на глубоком знании славянских, западноевропейских, византийских литератур и мирового фольклора. Вико (Vico) Джамбаттиста (1668-1744) – итальянский философ, один из основоположников историзма. Исторческий процесс, по Вико, имеет объективный и провиденциальный характер; все нации развиваются по циклам, состоящим из трех эпох: божественной, героической 113

и человеческой. Гердер (Herder) Иоганн Готфрид (1744-1803) – немецкий философ, теоретик “Бури и натиска”, друг И.В.Гете. Проповедовал национальную самобытность искусства, утверждал историческое своеобразие и равноценность различных эпох культуры и поэзии, автор трактата о происхождении языка, сочинений по философии истории. Герцен Александр Иванович (1812-1870) – писатель, философ, публицист, идеолог русского революционного движения. Разработал теорию “русского социализма”, став одним из основоположников народничества. Автобиографическое сочинение “Былое и думы” – один из шедевров русской классической литературы. Гумбольдт (Humboldt) Вильгельм (1767-1835) – немецкий филолог, философ, языковед, государственный деятель, автор учения о языке как непрерывном творческом процессе, в котором язык выступает как орган мысли и выражение индивидуального миросозерцания народа. Гумилев Лев Николаевич (1912-1993) – профессор, востоковед, географ, философ-мыслитель, автор теории об этногенезе. Данилевский Николай Яковлевич(1822-1885) – русский философ, публицист, социолог, идеолог панславизма. Выдвинул теорию обособленных “культурно-исторических типов” (цивилизаций), развивающихся подобно биологическим организмам. Ильин Иван Александрович (1882-1954) – религиозный философ. С 1922 года за границей. Исполненные публицистического пафоса труды проникнуты любовью к России. Карамзин Николай Михайлович (1766-1826) – историк, писатель, основатель русского сентиментализма. Основное сочинение “История государства Российского” в 12 томах. Ключевский Василий Осипович (1841-1911) – историк, академик Петербургской АН, автор “Курса русской истории”. Ламанский Владимир Иванович (1833-1914) – русский историк, ака-

114

демик Петербургской АН. Славянофил и панславист. Труды по истории славянской филологии, палеографии, этнографии. Леонтьев Константин Николаевич (1831-1891) – русский философ, поздний славянофил, проповедовал “византизм”, считал главной опасностью распространение буржуазно-мещанской цивилизации. Лобачевский Николай Иванович (1792-1856) – автор так называемой геометрии Лобачевского (1826), внесшей коренные изменения в представление о природе пространства и оказавшейся равноправной с геометрией Евклида. Лосский Николай Онуфриевич (1870-1965) – философ, один из крупнейших представителей интуитивизма и персонализма в России. Основные труды по психологии, логике, проблемам интуиции, свободе воли. Овсянико-Куликовский Дмитрий Николаевич (1853-1920) – литературовед, языковед. Автор работ о русских писателях 19 века. Исследовал проблемы психологии творчества, синтаксиса русского языка. Потебня Александр Александрович (1835-1891) - филолог-славист, разрабатывал вопросы теории словесности (язык и мышление, поэтика жанра), фольклора, общего языкознания, фонетики, грамматики славянских языков. Риман (Rieman) Бернхард (1826-1866) – немецкий математик, ввел так называемые римановы пространства, заложил основы и развил теорию, получившую название – Риманова геометрия, изучающую многомерные пространства, в малых областях которых действует евклидова геометрия. Сакулин Павел Никитич (1868-1930) – литературовед, академик АН СССР, представитель культурно-исторической школы. Автор трудов “Из истории русского идеализма. Князь В.Ф. Одоевский”, “Филология и культурология” Соловьев Владимир Сергеевич (1853-1900) - русский ре115

лигиозный философ, поэт, публицист. В учении о мире как “всеединстве” христианский платонизм переплетается с идеями новоевропейского идеализма, естественно-научным эволюционизмом и неортодоксальной мистикой. Оказал большое влияние на русский идеализм и символизм. Соловьев Сергей Михайлович (1820-1879) – русский историк государственной школы, академик Петербургской АН, ректор Московского университета в 1871-1877, автор многотомного сочинения “История России с древнейших времен”(отец В.С.Соловьева) . Трубецкой Евгений Николаевич (1863-1920) – русский религиозный философ, князь, последователь и друг В.И. Соловьева, профессор в Киеве и Москве, основатель книгоиздательства “Путь” и идеолог связанного с ним религиозно-философского направления. Автор философских сочинений “Миросозерцание В.С. Соловьева”, “Метафизические предположения познания”, “Смысл жизни”. Трубецкой Николай Сергеевич (1890-1938) – русский философ, культуролог, историк, лингвист, литературовед, лидер и теоретик эмигрантского политического течения евразийства, один из зачинателей системного мышления в русской философии (сын С.Н. Трубецкого). Трубецкой Сергей Николаевич (1862-1905) - русский религиозный философ, профессор Московского университета, в 1905 году избран ректором. Развивал философию всеединства В.И. Соловьева. Автор историко-философских исследований – “Метафизика в Древней Греции”, “Учение о логосе в его истории” (брат Е.Н. Трубецкого). Флоренский Павел Александрович (1882-1943) – русский религиозный философ, ученый, инженер. В 1911 году принял священство. В 1933 году необоснованно репрессирован. Работал в различных областях естествознания и техники. Его философские поиски близки ряду концепций начала 20 века, основывавшихся на понятии символа. Осуществлял исследования в лингвистике, искусствознании, метафизике иконы, философии культа, математике, экспериментальной и теоретической физике, предвосхитил многие идеи семиотики, выступил одним из предшественников структурного и системного подхода в современной науке.

116

Чижевский Александр Леонидович (1897-1964) – один из основоположников гелеобиологии. Установил зависимость между циклами активности Солнца и многими явлениями в биосфере. Шахматов Александр Александрович (1864-1920) – русский филолог академик Петербургской АН. Исследователь русского языка, древнерусской литературы, летописания, проблемы русского и славянского этногенеза, вопросов прародины и праязыка, основатель текстологии как науки. Шлецер (Schlozer) Август Людвиг (1735-1809) – немецкий историк, филолог, на русской службе (1761-1767), адъюнкт Петербургской АН, автор трудов по всеобщей истории, источниковедению, по истории русского летописания.

117

Оглавление В в е д е н и е .......................................................................... с. 3 Г л а в а I ............................................................................. с. 12 Влияние историко-природного фактора на формирование национального характера. Г л а в а II ............................................................................ с. 19 Роль культурно-лингвистического фактора для становления национального характера. Г л а в а III ........................................................................... с. 28 Воздействие социально-этического фактора на характер народа. Г л а в а IV ............................................................................. с. 46 Системно-комплексный подход в формировании концепции развития народов и их национальных характеров. Г л а в а V ............................................................................... с. 74 Специфика национального развития Великобритании. П р и л о ж е н и е ..................................................................... с. 103 Некоторые аспекты формирования американской нации. З а к л ю ч е н и е ................................................................... с. 110 Б и б л и о г р а ф и я ............................................................ с. 111 С л о в а р ь и м е н ............................................................. с. 113 О г л а в л е н и е .................................................................... с. 118

118

Учебное пособие

КУСТОВА Людмила Сергеевна

Национальный характер как результат творчества народа

Компьютерный набор автора Верстка и дизайн: Ольга Силецкая

Издание факультета журналистики Московского государственного университета УПЛ факультета журналистики МГУ, директор В.И.Незнанов 103914, Москва, ул. Моховая, 9.

119