Малые войны США

Научно-образовательный форум по международным отношениям

А. А. Сушенцов

МАЛЫЕ ВОЙНЫ США Политическая стратегия США в конфликтах в Афганистане и Ираке в 2000–2010-х годах

Academic Educational Forum on International Relations

Научно-образовательный форум по международным отношениям

Moscow State Institute of International Relations (University) Ministry of Foreign Affairs Russian Federation

Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России Кафедра прикладного анализа международных проблем

Regional Scholar’s Library Series

Региональная библиотека международника

Andrey A. Sushentsov

А. А. Сушенцов

AMERICA’S SMALL WARS

МАЛЫЕ ВОЙНЫ США

US Strategy in the Afghan and Iraq Conflicts in 2000–2010th

Политическая стратегия США в конфликтах в Афганистане и Ираке в 2000–2010-х годах

Moscow 2014

Москва 2014

УДК 327 ББК 66.4 С89

ОГЛАВЛЕНИЕ От автора ..............................................................................................................7 Введение ...............................................................................................................9

Редакционная коллегия серии д.полит.н. А. Д. Богатуров (председатель), к.полит.н. А. А. Байков (зам. председателя), д.полит.н. Э. Я. Баталов, д.полит.н. А. В. Виноградов, чл.-корр. РАН С. В. Рязанцев, д.полит.н. Т. А. Шаклеина Ответственный редактор А. Д. Богатуров Сушенцов А. А. С89

Малые войны США: Политическая стратегия США в конфликтах в Афганистане и Ираке в 2000–2010-х годах: Научное издание / А. А. Сушенцов; отв. ред. А. Д. Богатуров. — М.: ЗАО Издательство «Аспект Пресс», 2014. — 272 с. ISBN 978–5–7567–0734–2 В книге представлен комплексный анализ основных закономерностей формирования стратегии США в асимметричных региональных конфликтах в Афганистане и Ираке в 2000-х годах. Показано влияние борьбы в американском истеблишменте по вопросам международной политики на внешнеполитическую стратегию США в условиях резкого перехода американского общества от десятилетия высоких темпов роста к периоду мирового финансового кризиса 2008–2009 гг. и последовавшей рецессии. Предложен новый вариант типологизации международных конфликтов, выстроенный вокруг принципа мотивации конфликтного поведения его участников. Для студентов, аспирантов, преподавателей, научных работников, специалистов в области международных отношений.

УДК 327 ББК 66.4

ISBN 978–5–7567–0734–2

© © © ©

НОФМО, 2014 Сушенцов А. А., 2014 ЗАО Издательство «Аспект Пресс», 2014 Дудин С. И., эмблема

Гл а ва 1. Теория конфликта и стратегия внешней политики США .....................28 1.1. Концепция управления конфликтом и внешнеполитическая мысль в США ......................................................................................28 1.2. Понятийный аппарат современных исследований асимметричного конфликта ...............................................................42 1.3. Типология поведения в международных конфликтах .......................54 Гл а ва 2. США в Афганистане: проблемы региональной стабильности и борьбы с терроризмом .......................................................................83 2.1. Стратегия США по отношению к ситуации в Афганистане после вывода советских войск (1989–2001) .......................................84 2.2. Глобальная антитеррористическая кампания и свержение режима «Талибан» в Афганистане (2001–2003) ............................... 104 2.3. Послевоенное устройство Афганистана и приоритеты американской программы государственного строительства (2002–2006)........................................................................................ 120 2.4. Адаптация стратегии США в Афганистане на фоне смены администрации в Вашингтоне (2006–2009) ..................................... 129 2.5. Подготовка к выводу войск США из Афганистана и параметры политического урегулирования с «Талибаном» (2009–2013) .......... 137 Гл а ва 3. США в Ираке: от «войны с террором» к «войне с тиранией» ............. 161 3.1. Контуры внешнеполитической стратегии США в период правления Дж. Буша-младшего ........................................................ 161 3.2. Политико-дипломатическая подготовка и осуществление кампании против режима С. Хусейна в Ираке (2001–2003)............ 177 3.3. Проблемы оккупации и создания нового режима в Ираке в политике США (2003–2006) .......................................................... 190 3.4. Корректировка военно-политической стратегии США в Ираке в условиях эскалации конфликта (2006–2010) ................................ 205 3.5. Иракская политика США в контексте народных волнений на Арабском Востоке (2010–2013) .................................................... 218 Заключение ....................................................................................................... 244 Список источников и литературы .................................................................. 254

Перечень сокращений БААС — Партия арабского социалистического возрождения в Ираке БСВ — Ближний и Средний Восток ВВС — Военно-воздушные силы ВКА — Временная коалиционная администрация ВСМ — Высший совет мира в Афганистане ГКЧП — Государственный комитет по чрезвычайному положению ГРП — Группа реконструкции провинций ДРА — Демократическая Республика Афганистан ДРВ — Демократическая Республика Вьетнам ИГА — Исламское Государство Афганистан КНШ — Комитет начальников штабов США МССБ — Международные силы содействия безопасности НГО — негосударственная организация НДПА — Народно-демократическая партия Афганистана ОВИГП — Отдел восстановления инфраструктуры и гуманитарной помощи ОИК — Организация исламская конференция ОКСВ — Ограниченный контингент советских войск в Афганистане ОМУ — оружие массового уничтожения ПРО — противоракетная оборона РВД — революция в военном деле СБР — силы быстрого реагирования СЗПП — Северо-западная пограничная провинция Пакистана СНБ — Совет национальной безопасности США СНС — Сирийский национальный совет ССАГПЗ — Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива ЯО — ядерное оружие

6

От автора Эта книга писалась в 2007–2013 гг. в несколько этапов. Сначала была закончена работа над главой о политике США в Афганистане, затем — об американской стратегии в Ираке. Последней была завершена первая глава, в которой дан обзор проблемного поля исследований внешней политики в конфликтах. В 2013 г. были дописаны заключительные параграфы обеих глав о региональных конфликтах. Постепенное развитие исследования напоминало восхождение по лестнице: следующий шаг не мог быть сделан, пока не завершен предыдущий. Глубоко благодарен проф. А. Д. Богатурову, под руководством которого я проделал этот путь. Алексей Демосфенович вслед за проф. М. А. Хрусталевым и вместе с ним развивал в МГИМО (У) МИД России отечественную школу прикладного анализа. Ее научными результатами стали такие работы, как «Системная история международных отношения» в четырех томах, «Международные отношения в Центральной Азии», «Очерки теории и прикладного анализа международных отношений», «Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза» и др. В преллагаемой читателю работе делается попытка воспроизвести на американском материале предложенный мэтрами подход. Исследование опирается на источники текущей внешней политики США, значительный массив отечественной и зарубежной историографии, а также собственные наблюдения и интервью автора с действующими лицами американской внешней политики, которые удалось организовать в ходе командировок в Вашингтон. Первые две из них — в 2007 и 2008 гг. — были наиболее продолжительными и осуществлялись в рамках Инновационной образовательной программы МГИМО (У). Хочу выразить искреннюю признательность ректору, академику А. В. Торкунову, который поддержал эти и другие исследовательские визиты автора в США. Книга не могла получиться без участия коллег по Кафедре прикладного анализа международных проблем МГИМО (У), где усилиями заведующей Т. А. Шаклеиной поддерживается атмосфера свободной научной дискуссии по проблемам внешней политики США. Коллеги А. А. Байков, И. А. Истомин, Ф. Г. Войтоловский, И. В. Болгова, А. Е. Стихин, В. В. Аверков, М. А. Троицкий, А. В. Фененко, А. Г. Олейнов, Н. Ю. Сурков деятельно участвовали в обсуждении работы. Искренне благодарен им за научное участие в судьбе книги и личное — в моей судьбе. 7

Хочу поблагодарить коллектив Научно-образовательного форума по международным отношениям и редакцию журнала «Международные процессы», благодаря которым увидели свет эта и другие публикации автора по внешней политике США. Завершая родословную исследования, хочу выразить признательность старшим коллегам, которые в разное время заинтересованно обсуждали содержащиеся в работе идеи: это проф. Э. Я. Баталов, проф. В. О. Печатнов, проф. А. В. Кременюк, проф. В. В. Согрин, проф. Н. А. Косолапов, проф. Д. М. Фельдман, проф. А. Д. Воскресенский, проф. А. И. Никитин, проф. Е. Б. Никитенко, проф. А. Стент, проф. Б. Пэррот, проф. Ч. Стивенсон, проф. Р. Дональдсон, проф. Г. Глизон, проф. М. Катц, проф. Т. Колтон, проф. П. Пиллар и др. Также хочу вспомнить своих учителей на Историческом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова, которым я много обязан: доц. Р. А. Сетова, проф. А. С. Маныкина, доц. В. Н. Горохова, проф. Н. С. Борисова, доц. А. С. Медякова, доц. С. А. Соловьева и др. У истоков моего интереса к науке стояли школьные учителя М. С. Красин и К. А. Соболев. Всем этим людям я глубоко обязан и осознаю, что долг мой неоплатен. Вспоминаются слова А. Д. Богатурова, который возвращал мелко исписанными страницы текста и в ответ на мою благодарную растерянность отвечал: «Вернешь своим аспирантам». Надеюсь, эта работа его не огорчит. Разумеется, книга не состоялась бы без участия моей супруги Марии, которая дарит мне свет, радость и ощущение полноты жизни. Лучшие фрагменты работы написаны под влиянием этого настроения. Версии отдельных параграфов книги прежде выходили в виде статей. Я рад, наконец, предложить читателю свое рассуждение об американской стратегии в региональных конфликтах в 2000–2010-х годах в законченном виде.

8

ВВЕДЕНИЕ Возрастание роли силы и военно-силового регулирования в международных отношениях 2000–2010-х годов определило пристальное внимание исследователей к оценке международных конфликтов с участием Соединенных Штатов Америки, которые продолжают оставаться наиболее мощной и одновременно политически активной державой. Перспективы мира и стабильности, экономические и политические интересы широкого круга стран, включая Российскую Федерацию, зависят от хода реализации и последствий политики США прежде всего в таких важных точках мира, как Ближний и Средний Восток (БСВ). При этом войны, которые США ведут в этой части мира, являются типологически новыми, стратегия и тактика их ведения слабо изучены, а последствия трудно прогнозируемы. Между тем подобные войны вероятны в других регионах мира, в том числе вблизи от российских границ, что определяет практическую потребность в изучении характера и закономерностей их протекания на основе анализа ошибок, уроков и результатов внешнеполитической стратегии США. Исследование политической стратегии США в международных конфликтах в 2000–2010-х годах в Афганистане и Ираке является важным по нескольким причинам. Во-первых, оно позволяет выявить конфликтогенный потенциал внешнеполитической стратегии США в Евразии и определить перспективы стабилизации или дестабилизации ситуации на пространстве Ближнего и Среднего Востока. Во-вторых, работа поможет оценить эффективность внешнеполитического механизма США с точки зрения выработки и реализации основных задач в сфере обеспечения региональной безопасности в регионе БСВ на наиболее выгодных для Соединенных Штатов условиях. Наконец, исследование позволит обогатить представления российских политологов, военных специалистов и аналитиков о вариантах оптимального поведения в конфликтах особого типа — асимметричных, в которые вовлечена сегодня и с которыми может столкнуться в перспективе Российская Федерация. Хронологические рамки исследования ограничены первым и вторым десятилетиями ХХI в., на протяжении которых при решающем участии США развертывались конфликты в Афганистане и Ираке. Значимый для целей настоящей работы анализ историко-политических истоков указанных конфликтных ситуаций основан на материалах с конца 1970-х по конец 1990-х годов. 9

Материал работы охватывает три предметные области: во-первых, подготовку и осуществление США военных кампаний против своих противников на Ближнем и Среднем Востоке, во-вторых, политикодипломатические взаимодействия между ведущими мировыми державами и международными организациями с Соединенными Штатами по поводу содержания их глобального курса, в-третьих, сферу политической борьбы внутри США относительно корректировки стратегии в афганской и иракской кампаниях. В работе исследуется внешнеполитическая стратегия США, особенности ее выработки и осуществления в 2000–2010-х годах применительно к асимметричным конфликтам в Афганистане и Ираке, а также уточняются теоретические и прикладные научно-аналитические подходы к управлению современными международными конфликтами. Первая глава посвящена анализу развития политико-теоретической мысли США о стратегии в международном конфликте с акцентом на социально-политических и политико-психологических аспектах ее выработки и реализации. В разделе 1.3 предложен вариант теоретического инструментария для диагностики мотивов поведения участников международных конфликтов. Главы вторая и третья посвящены исследованию содержания и этапов развития политической стратегии США в конфликтных ситуациях в Афганистане и Ираке во взаимосвязи с переменами во внутри- и внешнеполитической среде осуществления политики Соединенных Штатов. В них анализируются основные закономерности развития конфликтов в Афганистане и Ираке в увязке с эволюцией приоритетов американской политики и устанавливаются присущие Соединенным Штатам мотивы и типы поведения в современных международных конфликтах. Работа носит междисциплинарный характер. Классический для отечественных международных исследований историко-политический анализ стратегии США в конфликтах в Афганистане и Ираке при опоре на инструментарий социологии и психологии дополнен исследованием субъективных аспектов формирования и реализации внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов. В ходе исследования использовались три взаимно дополняющих друг друга метода. Системно-исторический подход применялся при анализе эволюции внешнеполитической стратегии США, структурно-функциональный подход — при исследовании различных ее состояний и политико-психологический инструментарий — для анализа межсубъектных взаимодействий. Работа опирается на структурные ответвления классических школ международно-политической теории, в первую очередь на неореализм (К. Уолтц, Р. Гилпин, Дж. Миэршеймер, С. Уолт, У. Уолфорт и др.) и неолиберализм (Р. Кохэйн, Дж. Най, Р. Аксельрод, М. Дойл, Дж. Айкенбери и др.). Активно ис10

пользовались наработки обеих «ветвей» российской школы системного подхода к международным отношениям — ИМЭМО (В. И. Гантман, Э. А. Поздняков, Н. А. Косолапов, В. Г. Барановский и др.) и МГИМО (М. А. Хрусталев, А. А. Злобин, И. Г. Тюлин, А. Д. Богатуров). К работе также привлекались аналитические модели, предложенные в трудах авторов отдельных модернистских направлений (в частности, концепция восприятия Р. Джервиса, теория коммуникации К. Дейча и игровые модели анализа конфликтных ситуаций Т. Шеллинга). При анализе субъективных аспектов формирования и осуществления стратегии США в конфликтах использовались работы по конфликтологии из смежных дисциплин. Плодотворные модели анализа макросоциальной конфликтности даны в классических работах социологов «чикагской школы» Ч. Мерриама, Х. Госснела, Г. Лассуэла и Л. Уайта, в трудах американских социологов и конфликтологов Л. Козера и Т. Парсонса. Самостоятельные версии исследования мотивов поведения в конфликте предлагаются различными направлениями психологии (школа психоанализа З. Фрейда и А. Адлера; международные исследования с позиций бихевиоризма К. Боулдинга, школа «гуманистической психологии» А. Маслоу). В работе впервые в отечественной научно-исследовательской традиции специально проанализированы основные закономерности формирования стратегии США в региональных конфликтах 2000– 2010-х годов. В книге показано влияние борьбы в американском истеблишменте по вопросам международной политики на внешнеполитическую стратегию США в условиях резкого перехода американского общества от десятилетия высоких темпов роста к периоду мирового финансового кризиса 2008–2009 гг. и последовавшей рецессии. Предложенный в работе вариант типологизации международных конфликтов, выстроенный вокруг принципа мотивации конфликтного поведения представляет собой вклад в разработку теоретических аспектов исследования международных конфликтов. Результаты исследования применимы при подготовке рекомендаций по вопросам политики Российской Федерации в конфликтных зонах Ближнего и Среднего Востока, Кавказа, Центральной Азии и ряда других регионов мира, а также при оценке потенциальных политических угроз дестабилизации рынков ископаемых энергоресурсов и разработке мер предупреждения роста наркотрафика из Афганистана. *** Эпоха 2000-х годов — возможно, один из самых «размеченных» периодов американской истории, в определенной мере соперничающий с эпохой становления государственности США. В этот период ясно вы11

ражено стремление к аннотированию источников. Другой характерной чертой источниковой базы исследования является ее разнородный характер. Это касается как формата документов, так и носителя информации. Наряду с официальными бумагами администрации и Конгресса документальный характер имеют публичные речи и выступления в печати действующих лиц, материалы дискуссии в научной периодике и прессе. Видеозаписи этих событий телеканалами, а также отснятые ими эксклюзивные интервью также являются значимыми и недооцененными документами. Современный уровень развития информационных технологий, с одной стороны, и особенности американского законодательства в сфере обращения государственных данных — с другой, позволяют признать цифровые публикации эквивалентными аналоговым1. Основой исследования стратегии США в конфликтах в 2000– 2010-х годах являлись доктринальные документы американской внешней политики. За восемь лет правления администрации Дж. Буша-мл. и первые пять лет президентства Б. Обамы были выпущены по меньшей мере 16 таких документов: три версии Стратегии национальной безопасности (2002, 2006, 2010), две версии Стратегии национальной обороны (2005, 2008), Национальная военная стратегия (2004), три версии четырехлетнего Оборонного обзора (2001, 2006, 2010), Стратегия победы в Ираке (2005), Руководство по планированию трансформации ВС (2003), Национальный военно-стратегический план по войне с террором (2006), Обзор ядерной политики и состояние ядерных сил (2002, 2010), Стратегическое оборонное руководство (2012). Их дополняют 13 обращений президента «О положении в стране» (2001–2013), инаугурационные послания Дж. Буша-мл. (2001, 2005) и Б. Обамы (2009, 2013), около 150 речей и заявлений ведущих представителей администрации Белого дома по вопросам внешней и международной политики. Переведенные в цифровую форму архивы американских ведомств в 2000-х годах стали доступнее для исследователей. Открытые документы исполнительной ветви власти США хранятся в электронных архивах на сайтах администрации Белого дома, министерства обороны, государственного департамента, Объединенного комитета начальников штабов, Службы правительственной отчетности, Федерации американских ученых2. Документы открытых слушаний Конгресса США содержатся на сайтах комитетов Конгресса и (в более полном виде) на портале библиотеки Конгресса3. Самостоятельными архивами источников являются сайты Временной коалиционной администрации в Ираке4, посольств США в Афганистане5 и Ираке6, сайт командования Многонациональными силами в Ираке7 и контингентом НАТО в Афганистане8, портал Организации Объединенных Наций9. Отдельного упоминания заслуживает видеоархив американской политической жизни, 12

собранный на портале кабельной сети «Си-СПАН»10. Впечатляющий электронный архив содержит видеозаписи всех официальных публичных мероприятий органов государственной власти США с 1987 г. Особый вид источников составили хранящиеся на сайте Национального архива безопасности при университете Дж. Вашингтона11 и веб-ресурсе «Викиликс»12 рассекреченные под различными предлогами коллекции документов, касающихся борьбы США с терроризмом, подготовки и осуществления вторжения в Афганистан и Ирак, формирования внешней политики США на отдельных направлениях. Версию интерпретации содержащихся в этих документах сведений автору удалось получить в ходе бесед с действующими лицами американской политики 2000-х годов на встречах, состоявшихся в Вашингтоне в ходе пяти поездок в США в 2007–2013 гг. Составившие особую группу источников записи бесед автора с заместителем министра обороны Д. Фэйтом13, ведущим аналитиком ЦРУ по Ближнему Востоку П. Пилларом14 и старшим советником заместителя государственного секретаря по делам Европы и Евразии Дж. Шапиро15 обогатили настоящее исследование наблюдениями о присущем командам Буша-мл. и Обамы образе мышления, модели выработки и принятия решений. Следующую группу источников составили сборники и отдельные тома документальных публикаций по теме американской стратегии в конфликтах в 2000–2010-х годах. Впечатляющие, трудоемкие электронные хрестоматии документов для учебных и научных целей собраны университетами Мичигана16, Восточной Каролины17 и Сити-колледжа Нью-Йорка18. Главные темы этих коллекций — дебаты о военной стратегии США, проблемы иракского ОМУ, оккупации Ирака и прав человека на войне. Серии библиографических обзоров по проблематике малых войн и ведения антипартизанских действий были подготовлены журналами «Форин Афферз» и «Смол Ворс», сайтом «Библиотека антипартизанской борьбы»19. Отдельные тома документальных публикаций по теме афганской и иракской войн США в 2000–2010-х годах были изданы Белым домом и Конгрессом. Электронный сборник основных выступлений Дж. Буша-мл. был выпущен республиканской администрацией перед ее уходом20. Важный документальный материал содержат доклады двухпартийных комиссий Конгресса по трем темам — расследование обстоятельств терактов 11 сентября 2001 г., причины неудачи поисков ОМУ в Ираке, поиск новых направлений иракской стратегии США21. Важные аннотированные документы, представляющие идеологические установки лидеров «Аль-Каиды» собраны в хрестоматии «Послания миру»22. Значительная работа по переводу и комментированию текстов исламистов из «Аль-Каиды» и «Талибана» ведется в Гарвард13

ском университете, Колледже сухопутных войск США в Каслри, Наньянском технологическом университете Сингапура, Корпорации РЭНД, Институте исследования ближневосточных СМИ23. Способствовавшая движению общественных настроений в США в сторону решения о вторжении в Ирак монография К. Поллака «Штормовое предупреждение»24 содержит обширные документальные приложения. Монография И. Даалдера и И. Дестлера о работе Совета национальной безопасности — вероятно, наиболее детальная из книг по современной внешней политике США — также содержит значительный документальный материал25. Созданные участниками событий или основанные на их рассказах документальные хроники и биографические труды составляют следующую группу источников. Среди них упомянем работы Р. Вудварда26, Т. Рикса27, М. Гордона28, Д. Филлипс29, Б. Грэхема30 и Л. Робинсон31. По «горячим следам» написанные мемуары и автобиографии действующих лиц американской политики содержат солидный источниковый материал. Особый интерес представляют, в частности, воспоминания Дж. Буша-мл.32, Т. Фрэкса33, Д. Фэйта34, Дж. Тенета35, К. Роува36, Б. Обамы37, Д. Рамсфельда38, Л. Буш39, К. Райс40, Т. Дэшла41, Р. Кларка42. Обогатило настоящее исследование приобщение к кругу источников воспоминаний действующих лиц международной политики тех лет — Г. Бликса43 и Е. М. Примакова44. К категории документальных источников допустимо отнести позиции действующих лиц американской внешней политики, изложенные в виде статей в научно-аналитической периодике, в интервью телеканалам и новостным СМИ45. Обзор литературы дает основание для выявления некоторых характерных черт политико-психологической ситуации в США в 2000– 2010-х годах. Сложившаяся вокруг проблемы современных малых войн США библиографическая ситуация несет на себе отпечаток «революционной» эпохи 2000-х годов — с типичными для той поры книжными заголовками типа «Революция Дж. Буша во внешней политике» (Bush Revolution in Foreign Policy46). Внешнеполитические документы администраций Дж. Буша-мл. проникнуты мессианским духом, подлинной верой в то, что «только активная политика Вашингтона способна защитить интересы человечества». Ощущение «историчности» эпохи передавалось в то время широким кругам американского общества. Оно побуждало подробно документировать политическую жизнь США и способствовало созданию более богатой источниковой коллекции. Стремясь сделать международную политику США максимально открытой и документированной, Белый дом в 2000-х годах исходил из двух основных приоритетов — политического и исторического. По14

литический приоритет состоял в создании такой ситуации, в которой аргументация республиканцев ставила бы в уязвимую позицию любых оппонентов их курса либо позволяла бы игнорировать альтернативные точки зрения. На международной арене Вашингтон тоже вел последовательную информационную политику. Единоличные решения США сопровождались адресованными международной аудитории разъяснениями; их убедительность была такова, что придавала им характер опережающего общественно-политического программирования. В правление Дж. Буша-мл. Белым домом было выпущено рекордное количество установочных документов по внешней политике, в которых буквально «увязали» политические противники республиканцев. Эксперты отмечали, что администрации Буша-мл. прочно владели инициативой в сфере общественных коммуникаций, в том числе международных. Анализ итогов деятельности Белого дома в начале—середине 2000-х годов показывает, что республиканцы не выпускали из виду приоритет закрепления в истории апологетических оценок достижений их курса. Достичь этой цели мешала память о многих спорных решениях администрации Буша-мл. Требования общества и оппозиционных демократов в Конгрессе неоднократно вынуждали Белый дом проводить открытые разбирательства причин крупных провалов стратегии путем созыва двухпартийных комиссий Конгресса. Оправдаться республиканцы стремились также путем избирательного рассекречивания правительственных документов по борьбе с терроризмом, политике в отношении Афганистана и Ирака. Эту практику продолжила администрация Б. Обамы, сделавшая ставку на прочное удержание инициативы в информационном пространстве. Названные меры в совокупности породили небывалый по масштабу и открытости набор публикаций исполнительной ветви власти США по теме исследования. Одна из центральных тем мировой политики 2000–2010-х годов — асимметричные зарубежные войны США — является одновременно и одной из молодых. Этим объясняется ее сравнительно малая разработанность. Она находится в сопоставимом положении с исследованиями региональных конфликтов на Балканах и постсоветском пространстве, но далеко отстает от опыта анализа европейской интеграции, ситуации на Корейском полуострове или тайваньской проблемы. Тем не менее острота и своего рода «увлекательность» темы сделали ее наиболее популярной в международных политических исследованиях последних лет. Этим объясняется, с одной стороны, пестрота опубликованных работ, с другой — недостаток среди них фундаментальных исследований. Литература по теме работы условно разделена на три пласта: общетеоретические работы применительно к исследованию конфликтов 15

и стратегии в конфликтах, прикладные исследования о влиянии социального и психологического факторов в политике, а также труды историко-политического профиля по основам внешней политики США и анализу внешнеполитического курса республиканских администраций Дж. Буша-мл. Первыми в категорию общетеоретических работ входят труды авторов системно-структурной школы о мировом порядке (Б. Броди47, М. Каплан48, К. Уолтц49, Х. Булл50, М. А. Хрусталев51) и философские работы по теме влияния идеологии на внешнюю политику (У. Карлснайс52, Э. Я. Баталов53). Их дополняют классические работы, посвященные анализу воздействия субъективного фактора в процессе конфликтного взаимодействия (социологи Л. Козер54, Т. Парсонс55, Г. Лассуэл56, психологи З. Фрейд57 и А. Маслоу58, политологи-международники Р. Джервис59, К. Дейч60, Т. Шеллинг61). Исследования проблем войны и мира в послевоенной историографии развивались преимущественно в рамках реализма и неореализма (Г. Моргентау62, Р. Арон63, М. Говард64, Г. Алисон65, Р. Гилпин66, Дж. Миэршеймер67, С. Уолт68, К. Холсти69), а также в ходе дискуссии реалистов со сторонниками либерализма и марксизма70. Работы современных американских конфликтологов представлены книгами К. Грея71, С. Саркесяна72, Т. Дибела73. Школа отечественных исследований конфликтов распадается на историко-политическое (В. А. Кременюк74, А. Д. Богатуров75, М. А. Хрусталев76, Н. А. Косолапов77, А. С. Маныкин78), социологическое (П. А. Цыганков79, М. М. Лебедева80) и военно-стратегическое направления (А. А. Кокошин81, Д. Г. Балуев82). Отдельным вопросам конфликтологии посвящены работы И. Д. Звягельской83, обзорная работа Д. М. Фельдмана84. Отдельный пласт работ посвящен стратегии в асимметричном конфликте (Д. Галула85, Э. Мак86, Т. В. Пол87, И. Аррегин-Тофт88, Дж. Мером89, Г. Спиро90, С. Мерден91, Р. Кэссиди92, С. Биддл93, Л. В. Дериглазова94, Е. А. Степанова95). Замыкают раздел трудов по теории конфликта научные и мемуарно-эссеистские работы о стратегии партизанской борьбы (Д. Давыдов96, Мао Цзедун97, Э. Гевара98, Р. Макнамара99). Содержащие богатый исторический материал книги, предлагающие версию теоретического подхода к анализу американской внешней политики, составили следующую группу библиографических источников. Американские работы представлены трудами А. Шлезингера100, Э. Рэдмана101, Ч. Стивенсона102, Д. Бурстина103, Г. Киссинджера104, Ф. Икле105, С. Брауна106, С. Уолта107. Отечественная школа американистики богата исследованиями Г. А. Трофименко108, В. А. Кременюка109, Н. А. Косолапова110, Т. А. Шаклеиной111, А. А. Галкина и П. Ю. Рахш16

мира112, В. В. Согрина113, В. П. Шестакова114, А. Г. Арбатова115, Б. Н. Занегина116, Э. Я. Баталова117, В. П. Лукина118, А. И. Уткина119, В. В. Журкина120, А. С. Маныкина121, Е. Ф. Язькова122, Ю. П. Давыдова123, В. М. Кулагина124, В. О. Печатнова125, коллективными монографиями под редакцией А.В. Торкунова126, книгами, вышедшими в серии исторического факультета МГУ «Проблемы американистики»127. Теме внешнеполитической стратегии США в правление администраций Буша-мл. и Обамы посвящен значительный массив работ американских авторов. Среди важнейших следует назвать книги А. Шлезингера128, Г. Киссинджера129, Дж. Айкенбери130, Р. Рейха131, К. Лэйна132, А. Слотер133, Н. Фергюсона134, М. Олбрайт135, А. Этциони136, Д. Чолета и Дж. Голгайра137, И. Даалдера и Дж. Линдсэй138, М. О’Хэнлона и К. Кэмпбэла139, Я. Шапиро140, Дж. Миэршеймера и С. Уолта141, М. Фитсиммонса142, Дж. Трауба143, Дж. Ная144, книги под редакцией Р. Сильверса145, П. Ниволы и Д. Брэди146. Отечественные исследования современной американской политики представлены работами В. А. Кременюка147, А. В. Фененко148, Ф. Г. Войтоловского149, С. М. Рогова150, В. Н. Гарбузова151, Т. А. Шаклеиной152, А. Д. Богатурова153, В. А. Тишкова154, М. В. Братерского155, А. И. Шумилина156, В. Н. Конышева157, М. А. Троицкого158, С. А. Караганова159, Л. С. Семейко160, В. И. Батюка161. Замыкают перечень работы по региональной политике США на Ближнем и Среднем Востоке. Прикладной анализ региональных направлений американской внешней политики активно изучается в мозговых центрах США. В экспертной дискуссии по указанной проблеме ведущую роль в 2000–2010-х годах играли американские Институт Брукингса, Совет по международным отношениям, Центр стратегических и международных исследований, Институт мира, Корпорация РЭНД, Американский институт предпринимательства. Документы последних двух центров оказали значительное влияние на принятие решений в администрации Дж. Буша-мл. Среди монографических исследований по региональной проблематике следует назвать работы Р. Брихэма162, У. Кларка163, Л. Райта164, Ф. Аджами165, Р. Гунаратна166, Ч. Пена167, Б. Хофмана168 Д. Баймэна169, К. Поллака170, Д. Тресслера171, коллективную монографию под редакцией Р. Ротберга172. Высокий уровень ближне- и средневосточных исследований в России поддерживается усилиями В. Я. Белокреницкого173, Г. И. Мирского174, В. В. Наумкина175, М. А. Хрусталева176, А. К. Кислова177, Е. М. Примакова178, А. А. Князева179, В. Г. Коргуна180, В. Н. Степановой181, Ю. П. Лалетина182. Среди коллективных монографий особого упоминания заслуживают работы под редакцией А. Л. Рыбаса183, А. Д. Богатурова184, А. Д. Воскресенского185, М. М. Наринского и А. В. Мальгина186, А. В. Торкунова187, Т. А. Шаклеиной188. 17

Примечания 1

Согласно принятым в 1996 г. поправкам к закону «О свободе информации» в свободном электронном доступе находятся все несекретные документы органов власти США. 2 The White House. URL: www.whitehouse.gov; Department of Defense. URL: www.defenselink.mil; Department of State. URL: www.state.gov; Joint Chiefs of Staff. URL: www.jcs.mil; Government Accountability Office. URL: www.gao.gov; Federation of American Scientist. URL: www.fas.org. 3 U.S. House of Representatives. URL: www.house.gov; U.S. Senate. URL: www. senate.gov; Library of Congress. URL: http://thomas.loc.gov. 4 Coalition Provisional Authority (URL: http://www.iraqcoalition.org). 5 Embassy of the United States in Kabul, Afghanistan. URL: http://kabul.usembassy.go. 6 Embassy of the United States in Baghdad, Iraq. URL: http://iraq.usembassy.gov. 7 Multinational Force Iraq (MNF-I), впоследствии United States Force Iraq. USF-I, URL: www.usf-iraq.com. 8 International security Assistance Force Afghanistan. URL: www.isaf.nato.int. 9 Организация Объединенных Наций. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.un.org. 10 C-Span Archives. URL: www.c-spanvideo.org. 11 National Security Archive at George Washington University. URL: www.gwu. edu/~nsarchiv/index.html. 12 Wikileaks. URL: www.wikileaks.org. 13 Фэйт Д. Интервью с автором. Протокол беседы № 17. 22 октября 2007 года. Вашингтон, США. 14 Пиллар П. Интервью с автором. Протокол беседы № 54. 3 ноября 2008 года. Вашингтон, США. 15 Шапиро Дж. Интервью с автором. Протокол беседы № 109. 13 мая 2013 года. Кэмбридж, США. 16 University of Michigan Government Documents Center. URL: www.lib.umich. edu/government-documents-center. 17 East Carolina University Selected Sources on War in Iraq. URL: www.ecu.edu/ cs-lib/govdoc/saddam.cfm. 18 City College of New York Reference Resources: Government Views of Iraq. URL: http://www.loc.gov/resource/lcwa00010292.d+gXRUNC6m7DXdb9Klr1kA/ #?time=20090902064518. 19 Foreign Affairs Journal. URL: www.foreignaffairs.com/print/65184, Small Wars Journal. URL: www.smallwarsjournal.com/reading-list, Counterinsurgency Library. URL: www.counterinsurgencylibrary.org. 20 The White House. Selected Speeches of President George W. Bush. 2001–2008. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/infocus/bushrecord/documents/ Selected_Speeches_George_W_Bush.pdf (дата посещения: 21.02.2013). 21 Final Report of the National Commission on Terrorist Attacks upon the United States. 2004. July 22. URL: http://www.gpoaccess.gov/911/pdf/fullreport.pdf (дата посещения: 17.02.2013); Final Report of the Commission on the Intelligence Capabilities of the United States Regarding Weapons of Mass Destruction. 2005.

18

March 31. URL: http://www.fas.org/irp/offdocs/wmd_report.pdf (дата посещения: 12.04.2013); Iraq Study Group Report / Baker J. A., Hamilton L. H., Co-Chairs. Wash.: United States Institute of Peace, 2006. URL: http://www.usip.org/isg/iraq_ study_group_report/report/1206/index.html (дата посещения: 21.02.2013). 22 Messages to the World. The Statements of Osama bin Laden / Ed. by B. Lawrence. N.Y.: Verso, 2005. 23 John M. Olin Institute for Strategic Studies at Harvard University. URL: http:// wcfia.harvard.edu; Strategic Studies Institute at U.S. Army War College. URL: www. strategicstudiesinstitute.army.mil; International Centre for Political Violence and Terrorism Research (ICPVTR) at Nanyang Technological University in Singapore. URL: http://www.pvtr.org/ICPVTR/; RAND Corporation. URL: www.rand.org; The Middle East Media Research Institute. URL: www.memri.org. 24 Pollack K. M. The Threatening Storm. The Case for Invading Iraq. N.Y.: Random House, 2002. 25 Daalder I. H., Destler I. M. In the Shadow of the Oval Office: Profiles of the National Security Advisers and the Presidents they Served — From JFK to George W. Bush. N.Y.: Simon & Schuster, 2009. 26 Woodward R. Bush at War. N.Y.: Simon&Schuster, 2002; Idem. Secret Man. N.Y.: Simon&Schuster, 2002; Idem. Plan of Attack. N.Y.: Simon&Schuster, 2004; Idem. State of Denial. N.Y.: Simon&Schuster, 2006; Idem. The War Within. N.Y.: Simon&Schuster, 2008; Idem. Obama’s Wars. N.Y.: Simon&Schuster, 2010. 27 Ricks T. E. Fiasco. The American Military Adventure in Iraq. N.Y.: Penguin Press, 2006; Idem. Gamble: General David Petraeus and the American Military Adventure in Iraq, 2006–2008. N.Y.: Penguin Press, 2009. 28 Gordon M. (with Trainor B.). Cobra II. The Inside Story of the Invasion and Occupation of Iraq. N.Y.: Random House, 2006. 29 Phillips D. Loosing Iraq. Inside the Postwar Reconstruction Fiasco. N.Y.: Basic Books, 2005. 30 Graham B. By His Own Rules. The Ambitions, Successes, and Ultimate Failures of Donald Rumsfeld. N.Y.: Public Affairs, 2009. 31 Robinson L. Tell Me How This Ends. General David Petraeus and the Search for a Way Out of Iraq. N.Y.: Public Affairs, 2008. 32 Bush G. W. (with Freiling T. M.) On God and Country. Wash.: Allegiance Press, 2004; Idem. Decision Points. N.Y.: Crown, 2010. 33 Franks T. (with McConnell M.). American Soldier. N.Y.: Harper Collins, 2004. 34 Feith D. J. War and Decision: Inside the Pentagon at the Dawn of the War on Terrorism. N.Y.: Harper Сollins, 2008. 35 Tenet G. (with Bill Harlow). At the Center of the Storm. My Years at the CIA. N.Y.: Harper Сollins, Publishers, 2007. 36 Rove K. Courage and Consequence: My Life as a Conservative in the Fight. N.Y.: Threshold Editions, 2010. 37 Obama B. The Audacity of Hope. Thoughts on Reclaiming the American Dream. N.Y.: Random House, 2006. 38 Rumsfeld D. Known and Unknown: A Memoir. N.Y.: Sentinel Trade, 2012. 39 Bush L. Spoken from the Heart. N.Y.: Scribner, 2010. 40 Rice C. Condoleezza Rice: A Memoir of My Extraordinary, Ordinary Family and Me. N.Y.: Delacorte Press, 2010.

19

41 Daschle T. (with D’Orso M.) Like No Other Time. The Two Years That Changed America. N.Y.: Three Rivers Press, 2003. 42 Clarke R. Against All Enemies. Inside America’s War on Terror. N.Y.: Free Press, 2004. 43 Blix H. Disarming Iraq. N.Y.: Pantheon, 2004. 44 Примаков Е. М. Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина ХХ — начало XXI века). М.: Российская газета, 2006. 45 Особенного внимания заслуживают материалы каналов американского телевидения Си-эн-эн, Пи-би-эс и Эйч-би-о, американских печатных изданий «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Нью-Йоркер», «Лос-Анджелес таймс», британской «Гардиан», пакистанской «Дон». 46 Daalder I., Lindsay J. America Unbound. The Bush Revolution in Foreign Policy. Wash.: Brookings Institution Press, 2003. 47 Brodie B. Strategy in the Missile Age. Princeton: Princeton University Press, 1959. 48 Kaplan M. A. System and Process in International Politics. N.Y.: John Wiley and Sons, 1957. 49 Waltz K. N. Theory of International Politics. Boston: McGraw-Hill, 1979. 50 Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics. Third Edition. N.Y.: Palgrave, 2002. 51 Хрусталев М. А. Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза. М.: НОФМО, 2008. 52 Carlsnaes W. Ideology and Foreign Policy: Problems of Comparative Conceptualization. N.Y.: Blackwell Publishers, 1987. 53 Баталов Э. Я. Человек, мир, политика. М.: НОФМО, 2008. 54 Козер Л. Функции социального конфликта / Пер. с англ. М., 2002. 55 Parsons T. Structure and Process in Modern Societies. N.Y.: Free Press, 1960; Ibid. Politics and Social Structure. N.Y.: Macmillan, Free Press, 1969. 56 Lasswell H. Psychopathology and Politics. Chicago, 1934. 57 Фрейд З. Введение в психоанализ. Лекции 1-15. СПб: Алетейя, 1999. 58 Maslow A. H. Motivation and Personality. 2nd ed. N.Y.: Harper & Row, 1970. 59 Jervis R. Perception and Misperception in International Relations. Princeton: Princeton University Press, 1976. 60 Deutsch K. Politics and Government: How People Decide Their Fate. Third Edition. Houghton Mifflin School, 1980; Idem. The Analysis of International Relations. Foundations of Modern Political Science. Third edition. Prentice Hall College, 1988. 61 Schelling T. C. The Strategy of Conflict. Harvard: Harvard University Press, 1960. 62 Morgenthau H. J. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. N.Y.: A. A. Knopf, 1948. 63 Aron R. Paix et Guerre Entre les Nations. Paris: Calmann-Lévy, 1962. 64 Howard M. The Causes of War and Other Essays. Second Edition. Cambridge: Harvard University Press, 1984. 65 Allison G. T. Essence of Decision. Explaining the Cuban Missile Crisis. Boston: Little, Brown and Company, 1971. 66 Gilpin R. War and Change in World Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 1981. 67 Mearsheimer J. J. The Tragedy of Great Power Politics. N.Y.: W. W. Norton&Company, 2001.

20

68

Walt S. Revolution and War. N.Y.: Cornell University Press, 1996. Holsti K. Peace and War: Armed Conflict and International Order, 1648–1989. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. 70 Neorealism and its Critic / Ed. by R. Keohane. N.Y.: Columbia University Press, 1986. 71 Gray C. S. Modern Strategy. Oxford: Oxford University Press, 1999. 72 Sarkesian S. C., Williams J. A., Cimbala S. J. US National Security. Policymakers, Processes, and Politics. Fourth Edition. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2008. 73 Deibel T. L. Foreign Affairs Strategy. Logic of American Statecraft. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. 74 Кременюк В. А. Политика США в развивающихся странах. Проблемы конфликтных ситуаций. 1945–1976. М.: Международные отношения, 1977; Он же. США и конфликты в странах Азии (70-е годы ХХ в.). М.: Наука, 1979; Cooperative security: Reducing Third World Wars / Ed. by I. W. Zartman and V. A. Kremeniuk. N.Y.: Syracuse University Press, 1995; International Negotiation: Analysis, Approaches, Issues / Ed. by V. Kremenyuk. San Francisco: Jossey Bass, 2002; Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. М.: ИСКРАН, 2006; Conflict Resolution / Ed. by J. Bercovich, V. Kremenyuk, I. W. Zartman. London: Sage, 2009. 75 Богатуров А. Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после Второй мировой войны (1945–1995). М.: Конверт — МОНФ, 1997; Системная история международных отношений в двух томах / Под ред. А. Д. Богатурова. Том второй. События 1945–2003 годов. М.: Культурная революция, 2006. 76 Хрусталев М. А. Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза. М.: НОФМО, 2008. 77 Богатуров А. Д., Косолапов Н. А., Хрусталев М. А. Очерки теории и методологии политического анализа международных отношений. М.: НОФМО, 2002. 78 Введение в теорию международных отношений: Учеб. пособие / Отв. ред. А. С. Маныкин. М.: Изд-во МГУ, 2001; Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории / Отв. ред. А. С. Маныкин. М.: МАКС Пресс, 2001. Вып. 11. 79 Международные отношения: теории, конфликты, организации: Учеб. пособие / Под ред. П. А. Цыганкова. М.: Альфа-М, 2004. 80 Лебедева М. М. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, технологии. М.: Аспект Пресс, 1997. 81 Кокошин А. А. Политология и социология военной стратегии. М.: КомКнига, 2005; Он же. О стратегическом планировании в политике. М.: КомКнига, 2007. 82 Балуев Д. Г. Политика в войне постиндустриальной эпохи // Современная мировая политика: прикладной анализ / Отв. ред. А. Д. Богатуров. М.: Аспект Пресс, 2009. 83 Звягельская И. Д. Cпецифика этнополитических конфликтов и подходы к их урегулированию: Учеб. пособие. М.: Навона, 2008. 84 Фельдман Д. М. Конфликты в мировой политике / Под ред. П. А. Цыганкова. М.: Международный университет бизнеса и управления, 1997. 69

21

85 Galula D. Counterinsurgency Warfare: Theory and Practice. Westport, Conn.: Praeger Security International, 1964. 86 Mack A. Why Big Nations Lose Small Wars: The Politics of Asymmetric Conflict // World Politics. Vol. 27. No 2 (January 1975). P. 175–200. 87 Paul T. V. Asymmetric Conflicts: War Initiation by Weaker Powers. Cambridge: Cambridge University Press, 1994. 88 Arreguin-Toft I. How The Weak Win Wars: Theory of Asymmetric Conflict. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. 89 Merom G. How Democracies Lose Small Wars: State, Society, and the Failures of France in Algeria, Israel in Lebanon, and the United States in Vietnam. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 90 Spiro H. J. World Politics: The Global System. Homewood: The Dorsey Press, 1966. 91 Mudren S. W. The Problem of Force: Grappling with Global Battlefield. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2009. 92 Cassidy R. M. Russia in Afghanistan and Chechnya: Military Strategic Culture and the Paradoxes of Asymmetric Conflict. Carlisle, Pa: Strategic Studies Institute, 2003. 93 Biddle S. Military Power: Explaining Victory and Defeat in Modern Battle. Princeton: Princeton University Press, 2004. 94 Дериглазова Л. В. Асимметричные конфликты: уравнение со многими неизвестными. Томск: Изд-во Томского университета, 2009. 95 Степанова Е. А. Государство и человек в современных вооруженных конфликтах // Международные процессы. Т. 6. № 1 (16). Январь—апрель 2008; Stepanova E. Terrorism in Asymmetrical Conflict: Ideological and Structural Aspects. SIPRI Research Report 23. Oxford: Oxford University Press, 2008. 96 Давыдов Д. В. Опыт теории партизанского действия. М.: Типография С. Селивановского, 1821. 97 Цзэдун М. Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков. О затяжной войне // Избранные произведения. М.: Изд-во иностранной литературы, 1953. Т. 2. 98 Гевара Э. Партизанская война. М.: Иностранная литература, 1961. 99 McNamara R. S. In Retrospect: The Tragedy and Lessons of Vietnam. N.Y.: Times Books, Random House, 1995. 100 Schlesinger A., Jr. The Imperial Presidency. Boston: Houghton Mifflin Company, 1973; Шлезингер А. Циклы американской истории. М.: Прогресс-Академия, 1992. 101 Redman E. The Dance of Legislation. Seattle: University of Washington Press, 2001. 102 Stevenson Ch. Congress at War. The Politics of Conflict Since 1789. Wash.: Potomac Books, 2007. 103 Бурстин Д. Американцы: колониальный опыт / Пер. с англ. М.: Прогресс-Литера, 1993; Он же. Американцы: демократический опыт / Пер. с англ. М.: Прогресс-Литера, 1993; Он же. Американцы: национальный опыт / Пер. с англ. М.: Прогресс-Литера, 1993. 104 Kissinger H. Diplomacy. N.Y.: A Touchstone Book, 1995. 105 Ikle F. Every War Must End. 2nd ed. N.Y.: Columbia University Press, 2005.

22

106 Brown S. The Faces of Power. Constancy and Change in United States Foreign Policy from Truman to Reagan. N.Y.: Columbia University Press, 1983. 107 Walt S. M. Containing Rogues and Renegades: Coalition Strategies and Counterproliferation / The Coming Crisis. Nuclear Proliferation, U.S. Interests, and World Order // Victor A. Utgoff, editor. L., Cambridge (Mass.): MIT Press, 2000. 108 Трофименко Г. А. США: политика, война, идеология. М.: Мысль, 1976; Современные внешнеполитические концепции США / Отв. ред. Г. А. Трофименко. М.: Наука, 1979. 109 Cooperative security: Reducing Third World Wars / Ed. by I. W. Zartman and V. A. Kremeniuk. N.Y.: Syracuse University Press, 1995; Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. М.: ИСКРАН, 2006. 110 Косолапов Н. А. Конфликт как инструмент стабильности в международных отношениях // Очерки теории и политического анализа международных отношений. М.: НОФМО, 2002. 111 Шаклеина Т. А. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссии в политико-академических сообществах России и США (1991–2002). М.: Институт США и Канады РАН, 2002. 112 Галкин А. А., Рахшмир П. Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем. О социальных корнях консервативной волны. М.: Наука, 1987. 113 Согрин В. В. Политическая история США. XVII–XX вв. М.: Весь мир, 2001; Он же. Исторический опыт США. М.: Наука, 2010. 114 Шестаков В. П. Америка извне и изнутри. Очерки американской культуры и национального характера. М.: Духовное возрождение, 1996. 115 Арбатов А. Г. Военно-стратегический паритет и политика США. М.: Политиздат, 1984; Он же. Иракский кризис в мировой политике: предыстория и перспективы // МЭиМО. 2004. № 9. С. 77–83. 116 Занегин Б. Н. США в региональных конфликтах: малые войны и большая политика // США. Канада: экономика, политика, культура. 1999. № 8. 117 Баталов Э. Я. Мировое развитие и мировой порядок (анализ современных американских концепций). М.: РОССПЭН, 2005. 118 Лукин В. П. Центры силы. Концепции и реальность. М.: Международные отношения, 1983. 119 Уткин А. И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М.: Международные отношения, 1986. 120 Журкин В. В. США и международно-политические кризисы. М.: Наука, 1975; Он же. Военно-стратегические концепции США. М.: Наука, 1984. 121 Маныкин А. С. История двухпартийной системы США. М.: Изд-во МГУ, 1981. 122 Язьков Е. Ф. История стран Европы и Америки в новейшее время (1945– 2000): Курс лекций. М.: Изд-во МГУ, 2000. 123 Давыдов Ю. П. Демократия, демократизация и проблемы войны и мира // США: экономика, политика, культура. 1999. № 7; Он же. Норма против силы: проблемы мирорегулирования. М.: Наука, 2002. 124 Кулагин В. М. Международная безопасность. М.: Аспект Пресс, 2006. 125 Печатнов В. О. Демократическая партия США: избиратели и политика. М.: Наука, 1980; Он же. США в региональном и глобальном измерениях // Современные международные отношения и мировая политика / Под ред. А. В. Торкунова. М.: Просвещение, 2004.

23

126 Современные международные отношения: Учебник / Под ред. А. В. Торкунова. М.: РОССПЭН, 2001. 127 Проблемы американистики. Вып. 9. Концепция «американской исключительности»: идеология, политика, культура / Отв. ред. Ю. К. Мельвиль, Е. Ф. Язьков. М.: Изд-во МГУ, 1993. 128 Schlesinger A., Jr. War and the American Presidency. N.Y.: W. W. Norton&Company, 2005. 129 Kissinger H. Does America Need a Foreign Policy? Toward a Diplomacy for the 21st Century. N.Y.: Simon&Schuster, 2001. 130 Ikenberry G. J. America Unrivaled. The Future of Balance of Power. Ithaca: Cornell University Press, 2002. 131 Reich R. Reason. Why Liberals will Win The Battle for America. N.Y.: Alfred A. Knopf, 2004. 132 Layne C. The Unipolar Illusion Revisited. The Coming End of the United States’ Unipolar Moment // International Security. Fall 2006. Vol. 31. No 2. P. 7–41. 133 Slaughter A. The Idea That Is America. Keeping Faith with Our Values in a Dangerous World. N.Y.: Basic Books, 2007. 134 Ferguson N. Colossus. The Price of America’s Empire. N.Y.: The Penguin Press, 2004. 135 Олбрайт М. Религия и мировая политика / Пер. с англ. М.: Альпина Бизнес Букс, 2007. 136 Etzioni A. Security First. For a Muscular, Moral Foreign Policy. New Haven: Yale University Press, 2007. 137 Chollet D., Goldgeier J. America Between the Wars: From 11/9 to 9/11. The Misunderstood Years Between the Fall of the Berlin Wall and the Start of the War on Terror. N.Y.: Public Affairs, 2009. 138 Daalder I., Lindsay J. America Unbound. The Bush Revolution in Foreign Policy. Wash.: Brookings Institution Press, 2003. 139 Campbell K., O’Hanlon M. Hard Power. The New Politics of National Security. N.Y.: Basic Books, 2006. 140 Shapiro I. Containment. Rebuilding a Strategy against Global Terror. Princeton: Princeton University Press, 2007. 141 Mearsheimer J. J., Walt S. M. Can Saddam Be Contained? History Says Yes. Cambridge, MA: Belfer Center for Science and International Affairs. 2002. November 12. 142 Fitzsimmons M. The Problem of Uncertainty in Strategic Planning // Survival. December 2006. Vol. 48. Issue 4. P. 131–146. 143 Traub J. The Freedom Agenda. Why America Must Spread Democracy (Just Not the Way George Bush Did). N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 2008. 144 Nye J. S. Soft Power: Means to Success in World Politics. N.Y.: Public Affairs, 2004; Idem. The Powers to Lead. Oxford: Oxford University Press, 2008. 145 The Consequences to Come. American Power After Bush / Ed. R. Silvers. N.Y.: New York Review Books, 2008. 146 Red and Blue Nation? Characteristics and Causes of America’s Polarized Politics. Volume I. / Ed. P. Nivola and D. Brady. Wash.: Brookings Institution Press, 2006. 147 Кременюк В. А. Задачи внешней политики администрации Буша // Внешнеполитическая стратегия республиканской администрации США. М.: ИСКРАН, 2002; Он же. Новая мировая ситуация и ее влияние на политику

24

США // Политика США в меняющемся мире / Отв. ред. П. Т. Подлесный. М.: Наука, 2004; Он же. Россия и США в новых международных условиях: асимметричное партнерство? М.: ИСКРАН, 2005. 148 Фененко А. В. Теория и практика контрраспространения во внешнеполитической стратегии США / Отв. ред. А. Д. Богатуров, В. А. Веселов. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. 149 Войтоловский Ф. Г. Единство и разобщенность Запада. Идеологическое отражение в сознании элит США и Западной Европы трансформаций политического миропорядка. 1940-е — 2000-е гг. М.: Крафт+, 2007. 150 Рогов С. М. Россия и Запад // США — экономика, политика, идеология. 1995. № 5. С. 3–14; Он же. Российско-американские отношения: итоги и перспективы // США — экономика, политика, идеология. 1996. № 11. С. 6–27; Он же. Россия и США на пороге XXI века // Свободная мысль. 1997. № 5. С. 92–102; Он же.11 сентября 2001 г.: реакция США и последствия для российско-американских отношений. М.: ИСКРАН, 2001. 151 Гарбузов В. Н. Революция Рональда Рейгана. М.: Наука, 2008; Гарбузов В. Н., Кременюк В. А., Рогов С. М., Супян В. Б. Новый этап развития международных отношений. Ч. I. М.: ИСКРАН, 2008. 152 Шаклеина Т. А. Проблемы лидерства во внешнеполитической деятельности США: итоги первого срока администрации Дж. Буша / Под ред. Т. А. Шаклеиной. М.: ИСКРАН, 2005; Проблемы трансатлантических отношений в начале XXI века / Отв. ред. В. А. Кременюк, Т. А. Шаклеина. М.: ИСКРАН, 2007. 153 Богатуров А. Д. «Стратегия перемалывания» в международных отношениях и внешней политике США. М.: Едиториал УРСС, 2004; Богатуров А. Д., Дундич А. С., Троицкий Е. Ф. Центральная Азия: «отложенный нейтралитет» и международные отношения в 2000-х годах. Очерки текущей политики. Вып. 4. М.: НОФМО, 2010. 154 Антропология насилия / Отв. ред. В. В. Бочаров и В. А. Тишков. СПб.: Наука, 2001. 155 Братерский М. В. США и «страны-изгои» // США и Канада — ЭПИ. 2003. № 3; Он же. США и проблемные страны Азии: обоснование, выработка и реализация политики в 1990–2005 гг. М., МОНФ, ИСКРАН, 2005. 156 Шумилин А. И., Гукасян Л. Г., Литовкин В. А. США на Ближнем Востоке: «Доктрина Буша» в действии. М., ИСКРАН, 2004; Шумилин А. И. Взаимодействие стратегий России и США на Большом Ближнем Востоке: проблемы сотрудничества и соперничества [Текст]: дис. д. пол. наук: 23.00.04: защищена 2.10.2009. М.: ИСКРАН, 2009. 157 Конышев В. Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории. СПб.: Наука, 2004. 158 Троицкий М. А. Трансатлантический союз. 1991–2004. Трансформация системы американо-европейского партнерства после распада биполярности. М.: НОФМО, 2004. 159 Караганов С. А. Российско-американские отношения на рубеже веков. Доклады рабочих групп СВОП и Фонда Карнеги за международный мир. М., 2000. 160 Семейко Л. С. Трансформация военно-политического курса США (новые глобальные аспекты). М.: ИСКРАН, 2005.

25

161 Батюк В. И. Трудное партнерство. Двусторонние режимы и институты в российско-американских отношениях после окончания «холодной войны». М.: Прометей, 2008. 162 Brigham R. Is Iraq Another Vietnam? N.Y.: Public Affairs, 2006. 163 Clark W. K. Winning Modern Wars: Iraq, Terrorism, and the American Empire. N.Y.: Public Affairs. 2003. 164 Wright L. The Looming Tower. Al-Qaeda and the Road to 9/11. N.Y.: Vintage Books, 2006. 165 Ajami F. The Foreigner’s Gift: The Americans, the Arabs, and the Iraqis in Iraq. N.Y.: Publisher Free Press, 2006. 166 Gunuratna R. Inside Al Qaeda. Global Network of Terror. N.Y.: Berkley Books, 2003. 167 Pena Ch. Winning the Un-War. A New Strategy for the War on Terrorism. Wash.: Potomac Books, 2006. 168 Hoffman B. Inside Terrorism. Revised and Expanded Edition. N.Y.: Columbia University Press, 2006. 169 Byman D. Deadly Connections. States that Sponsor Terrorism. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. 170 Byman D., Pollack K. M. Things Fall Apart. Containing the Spillover from an Iraqi Civil War. Wash.: Brookings Institution Press, 2007. 171 Tressler D. Negotiation in the New Strategic Environment: Lessons from Iraq. Carlisle, Pa: Strategic Studies Institute, 2007. 172 Building a New Afghanistan / Ed. R. Rotberg. Wash.: Brookings Institution Press, 2007. 173 Белокреницкий В. Я. Восток в международных отношениях и мировой политике. М.: Восточный университет, 2009. 174 Мирский Г. И. Армия и политика в странах Азии и Африки. М.: Наука 1970; Он же. «Третий мир»: общество, власть, армия. М.: Наука, 1976; Он же. Исламизм, транснациональный терроризм и ближневосточные конфликты. М., Изд-во ГУ-ВШЭ, 2008. 175 Наумкин В. В. Новейшая история арабских стран Африки: 1917–1987. М: Наука, 1990; Naumkin V. V. Militant Islam in Central Asia: The Case of the Islamic Movement of Uzbekistan. Berkeley (Calif.): Berkeley Institute of Slavic, East European and Eurasian Studies, University of California, 2003. 176 Хрусталев М. А. Политика России на Ближнем и Среднем Востоке // Современные международные отношения и мировая политика: Учебник для вузов / Отв. ред. А. В. Торкунов; МГИМО(У) МИД России. М.: Просвещение, 2004. 177 Кислов А. К. Политика США на Ближнем Востоке // Политика США в Азии. М., 1977. С. 204–220; Он же. Стратегия США на Ближнем Востоке: цели, принципы, инструменты, методы. М., 1984. 178 Примаков Е. М. Годы в большой политике. М.: Совершенно секретно, 1999; Он же. Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина ХХ — начало XXI века). М.: Российская газета, 2006. 179 Князев А. А. История афганской войны 1990-х гг. и превращение Афганистана в источник угроз для Центральной Азии. Бишкек, 2002.

26

180 Коргун В. Г. Россия и Афганистан. Исторические пути формирования образа России в Афганистане. М.: Либроком, 2009. 181 Степанова Н. В. Шиитская проблема в Ираке // Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие. М.: МГИМО-Университет, 2005. С. 76–167; Она же. Проблема курдов в Ираке // Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие. М.: МГИМО-Университет, 2005. С. 168–219. 182 Лалетин Ю. П. Теократия талибов и афганская государственность // Ислам на современном Востоке: Регион стран Ближнего и Среднего Востока, Южной и Центральной Азии / Ин-т востоковедения РАН; Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока; Отв. ред. В. Я. Белокреницкий, А.З. Егорин. М.: Крафт+, 2004. 183 Военно-техническое сотрудничество России с зарубежными государствами: анализ рынков / М.С. Барабанов, К. В. Макиенко, Р. Н. Пухов, А. Л. Рыбас; под ред. А. Л. Рыбаса. М.: Наука, 2008. 184 Экономика и политика в современных международных конфликтах / Отв. ред. А. Д. Богатуров. М.: Изд-во ЛКИ, 2008; Современная мировая политика: Прикладной анализ / Отв. ред. А. Д. Богатуров. М.: Аспект Пресс, 2009. 185 Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные: Учеб. пособие для студентов вузов / Под. ред. А. Д. Воскресенского. М.: Аспект Пресс, 2008; Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие / Отв. ред. А. Д. Воскресенский. М.: МГИМО-Университет, 2005. 186 Южный фланг СНГ. Центральная Азия — Каспий — Кавказ: энергетика и политика / Под ред. М.М. Наринского и А.В. Мальгина. Вып. 2. М.: Навона, 2005. 187 Энергетические измерения международных отношений и безопасности в Восточной Азии // Отв. ред. А.В. Торкунов. М.: МГИМО, 2007. 188 Лидерство и конкуренция в мировой системе: Россия и США / Отв. ред. А. Д. Богатуров, Т. А. Шаклеина. М.: КРАСАНД, 2010.

27

Гла в а

1

ТЕОРИЯ КОНФЛИКТА И СТРАТЕГИЯ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США К концу ХХ в. место основного инструмента регулирования развитыми странами процессов на периферии мировой системы занял международный конфликт. Расходясь в оценках значимости интересов США по управлению нестабильностью на мировой периферии, разработчики и исследователи ключевых направлений внешнеполитической мысли и практической политики Соединенных Штатов отдавали предпочтение активным, наступательным формам конфликтного поведения с применением военной силы. Развязывание администрацией Дж. Буша-мл. в начале 2000-х годов двух войн в азиатской части Евразии поставило в центр внимания конфликтологов проблематику конфликтов смешанного, гибридного типа, получивших в международных исследованиях наименование асимметричных. Неблагоприятное для США протекание войн в Азии и неспособность Белого дома установить контроль над ситуацией поставили под сомнение прежде самоочевидные принципы преобладания сильной стороны над слабой в вооруженном противостоянии. Научные круги развитых стран оказались перед задачей поиска новых принципов поведения в такого типа конфликтах, при помощи которых можно было надежно обеспечить себе успех в них. Решать эту задачу стремились при опоре на инструментарий социологии, культурологии и психологии. В результате конфликтология стала развиваться в направлении анализа стратегии в конфликте, разработки форм конфликтного поведения и выбора оптимальных решений при использовании ограниченных ресурсов. В рамках дисциплин урегулирования конфликтов (conflict resolution) и управления конфликтами (conflict management) укрепилось психологическое направление. 1.1. Концепция управления конфликтом и внешнеполитическая мысль в США Обзору исследовательского поля конфликтологии посвящено значительное количество зарубежных работ1. Обзорные исследования отечественных авторов также представлены в большом числе2. Задачи 28

настоящего исследования тем не менее побуждают проследить логику развития тех направлений современной конфликтологии, которые чаще других применяются при изучении конфликтов смешанного, асимметричного типа. Существенный вклад в обобщение научных знаний о международных конфликтах сделал отечественный исследователь Н. А. Косолапов. В своей работе «Международные конфликты: эволюция теории» он указал на то, что исследования проблематики конфликта ведутся на трех уровнях научного познания — философском, теоретическом и прикладном3. Первый уровень составляют мировоззренческие позиции и отдельные взгляды на роль насилия в истории и повседневной практике человечества. С начала ХХ в. можно говорить об оформлении трех ключевых философских направлений:  идеализм — в центре которого находился пацифизм как отрицание военных способов решения проблем и войны, как таковой, стремление к ее устранению из международной жизни;  прагматизм — предлагавший научное исследование войны как явления — безотносительно к его результатам или влиянию на политику;  радикализм — призывавший к борьбе за мир и избавление от войны путем ее эскалации и уничтожения порождающих войну условий (коммунистическая, неоконсервативная и исламистская версии). С течением времени идеалистическое мировоззрение как продуктивный взгляд на стратегию участия в конфликте лишилось общественного доверия в связи с его дискредитацией оппортунистической позицией ряда политических кругов стран Запада (в частности, США и Великобритании), стремившихся к самоустранению от международных проблем, возникших в связи с политикой Германии в правление А. Гитлера. Идеализм стал восприниматься как «умиротворение агрессора». Другим важным обстоятельством отхода от пацифизма стало публичное дистанцирование христианских церквей от позиций «непротивленцев» в своих рядах и среди светской интеллигенции. В межвоенный период в недрах церкви получила развитие оригинальная концепция о пользе конфликтов для нужд развития, которая опиралась на слова апостола Павла: «Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные»4. Движению идеалистически настроенных наблюдателей к большему реализму оценок способствовал известный американский политический мыслитель, пастор протестантской церкви Р. Нибур5. Конкуренция подходов продолжилась, по существу, между радикализмом и прагматизмом. 29

К 1950-м годам было осознано, что война — это частный случай более широкого явления — конфликта, который способен выполнять позитивные функции и при определенных обстоятельствах способствовать стабилизации системы. Основатель теории конфликта американский социолог Л. Козер призывал выявить те социальные контексты и условия, в которых социальный конфликт помогает скорее выздоровлению, чем загниванию общества6. Ведущие научные школы прагматического направления стали трактовать конфликт как структурированный процесс, имеющий четкие рамки и обладающий определенной «упругостью» по отношению к окружающей среде7. Используя характерные черты объекта и способы прямого или косвенного воздействия на него, конфликтом можно управлять8. Целью управления конфликтом стала выработка такого подхода к конфронтации, который позволил бы управлять ею, не доводя дело до спонтанного развития. Динамично развивающееся направление прагматизма дало наибольшее число конструктивных трактовок феномена конфликта в ХХ в. Параллельно с прагматическим продолжал существовать радикальный подход, сторонники которого понимали «войну» и «мир» как взаимоисключающие состояния. Управление конфликтом, по их логике, заключалось в уничтожении его источника, а компромисс рассматривался как непростительная мягкость или, на худой конец, как тактическая уловка9. Научные основания этих представлений искали в структурном (нормативном) функционализме Т. Парсонса, который действительно полагал единственным источником стабильности системы консенсус ее участников относительно норм, ценностей и процессов. Конфликт рассматривался Парсонсом в единственном качестве — как угроза стабильности10. Некритическая опора на работы структурных функционалистов способствовала развитию мышления категориями «борьбы за мир». Проявления этого способа мысли можно наблюдать в любую историческую эпоху у правительств самой разной политической ориентации11. Примечательно, что философия радикализма почти не развивается, исторически проявляясь в сходных формах. Состязание мировоззренческих позиций отразилось на теоретическом уровне исследования конфликта. Его целью было научное исследование причин происхождения войн и конфликтов. К середине ХХ в. оформились ключевые теоретические направления конфликтологии:  исследования конфликта как инструмента государственной политики (включая прикладную военно-политическую ветвь стратегического анализа (strategic studies);  теоретическое исследование предпосылок и условий урегулирования конфликтов (conflict resolution); 30



исследование проблем мира (peace studies), целью которого было изучение условий, при которых войны могут быть исключены, а конфликты сведены до минимума.

Прикладное направление исследования конфликта было посвящено спектру наиболее значимых практических сторон этого явления: проблемам управления, стратегии в конфликте, международным переговорам, соотношению конфликта и кризиса, урегулированию конфликта и др. Исследования прикладного характера позволили к середине 1970-х годов выйти на теоретическое обобщение о потенциале деструкции в конфликте. В работе «Конфликт в рукотворной среде» американский конфликтолог А. Рапопорт предложил делить конфликты на те, которые обусловлены конкретным предметом спора сторон и не ведут к разрушению конфликтующих субъектов, и конфликты, разрешение которых приводит к изменению основ государственности одной из сторон12. Результатом усилий по анализу процесса урегулирования конфликтов стала версия концепции управления конфликтом, которая заключалась в контроле над своим поведением в конфликте и достижении договоренности с противником13. Англо-американская ветвь конфликтологии активнее других принялась разрабатывать теории активного наступательного управления конфликтами без прямого использования военной силы или на грани ее использования (концепции «сдерживания» и «дипломатии принуждения»)14. В 1980-х годах конфликт доказал свою совместимость с ключевыми конструктивными процессами эпохи, а в ряде случаев выполнил инструментальную роль (процессы европейской интеграции, ограничения вооружений, смягчения международной напряженности между СССР и США и др.). Было установлено, что при определенных обстоятельствах конфликт может сыграть позитивную роль, толкая враждующие стороны на интенсивный поиск путей урегулирования проблемы15. Постепенно происходило признание того, что конфликт способен сделать конструктивный вклад в развитие международных отношений16. В 1980–1990-е годы конфликтология сделалась наиболее крупной из дисциплин ТМО по объему публикаций и количеству занятых исследователей. Арсенал выработанных к концу холодной войны подходов позволил, во-первых, успешно урегулировать комплексный советскоамериканский конфликт17, а во-вторых, подойти к ответу на вопрос об инструментах регулирования международных отношений в «постконфронтационный» период, благо драматические свидетельства в пользу такого регулирования не заставили себя ждать. Примечательно, что расширение диапазона исследований международного конфликта за счет локальных войн и межэтнических конфликтов, разразившихся одновременно с окончанием холодной войны, не сопровождалось 31

выдвижением принципиально новых гипотез. Памятуя об успешном опыте налаживания сотрудничества между СССР и США посредством конфликта, ключевым процессом постбиполярной эпохи стал поиск путей институциализации международного конфликта как средства глобального управления18. Итогом окончания биполярного противостояния стало не уменьшение уровня конфликтности как таковой, а трансформация всей мировой системы конфликтов. Если в эпоху биполярности смягчение и разрешение конфликтов всех типов способствовало стабилизации глобальной системы, укрепляя сложившуюся спонтанно систему демократического управления, то после холодной войны развитие конфликтности рассматривалось преимущественно с точки зрения того, какое влияние она оказывает на положение мирового лидера. В мировом регулировании неизбежно усилилась авторитарная тенденция. В тот период круг глобальных интересов США сосредоточился вокруг процесса глобализации, понимаемого как либерализация политики и экономики участников международного сообщества. Развитие этого процесса на протяжении последних 20 лет оказывало провоцирующее действие и вызывало протестную реакцию отдельных государств мировой периферии, в ряде случаев особенно жесткую и непримиримую. Проявилось качественное различие в подходе к конфликтам в новую эпоху: если во время холодной войны целью управления конфронтацией было замораживание конфликта, то после нее — изживание конфликта как такового и достижение мира. Новый подход имел простое объяснение — современные высокоиндустриализованные государства могут демонстрировать стабильный экономический рост только в обстановке мира. Сторонники глобализации во главе с США активно стремились донести до государств периферии и «стран-изгоев» понимание того, что враждовать больше «невыгодно». Однако жившие патриархальным укладом преимущественно аграрные страны третьего мира не разделяли представления стран Запада о сложившейся в мире ситуации. Усугубляло положение стремление развитых стран опираться на активные, наступательные меры убеждения, в круг которых входили политическое давление, угрозы, шантаж, а в некоторых случаях — применение вооруженной силы. В условиях отсутствия эффективных ненасильственных средств управления, во-первых, и усиления авторитарных аспектов международного управления, во-вторых, конфликт фактически занял место ключевого инструмента регулирования глобального мира. Подходы США к глобальному регулированию после холодной войны подробно описаны в отечественной литературе19. К началу 2000-х годов среди американских конфликтологов сложился консенсус 32

относительно того, что Соединенные Штаты занимают доминирующее положение в мировой системе и могут, если пожелают, урегулировать любой конфликт в своих интересах. Отражением уверенности в своих силах стала заявленная в 2000 г. цель военной реформы США — доминирование на всем спектре конфликта (full spectrum dominance) — «путем победы над любым соперником и контроля над любой ситуацией во всех видах военных операций»20. Задачей текущей политики США стало сохранение лидерства на возможно более длительный срок. Дискуссия между авторами различных направлений по существу проходила вокруг трех ключевых вопросов: во-первых, о природе перемен в международных отношениях, во-вторых, об объеме доступных Соединенным Штатам ресурсов, в-третьих, о надлежащих в связи с этим способах управления глобальной системой. Радикальное направление исследователей конфликта с начала 1990-х годов выступило с критической оценкой сложившейся мировой ситуации. Ключевыми проблемами назывались опасность появления сопоставимого с США по мощи конкурента, бедственное положение демократии в мировом масштабе, неэффективность международного сотрудничества в области безопасности и угрозы применения ОМУ периферийными государствами. Американские неоконсерваторы, составлявшие ядро радикального направления, призывали осуществлять прямой контроль над неспокойными регионами планеты, не пренебрегая военным вмешательством. Предлагаемый радикалами образ мира представлял собой опасный, непредсказуемо и беспорядочно развивающийся набор процессов, каждый из которых требовал не только внимания, но и контроля. Положение США воспринималось как неустойчивое, а вероятность войны оценивалась как высокая. Со сходными оценками анархичного характера международной среды выступал ряд ученых-конфликтологов реалистического направления (особенно сторонников теории «наступательного реализма») предлагая, однако, гораздо более осторожные оценки происходящего21. Глобальное управление неоконсерваторы понимали как один из аспектов оборонной политики США. В центре представлений аналитиков этого направления находилось сформулированное в 1992 г. заместителем министра обороны П. Вулфовицем убеждение о необходимости противодействовать опасности появления сопоставимой с США по мощи державы22. В категориях «игры с нулевой суммой» радикалы относились к распределению мировых ресурсов, стремились усиливать ресурсную базу США, одновременно препятствуя монопольному контролю над ресурсами отдельного региона со стороны какой-либо из великих держав. Благоприятный для США переходный период в раз33

витии мирового порядка неоконсерваторы воспринимали как возможность укрепить позиции перед грядущей конфронтацией. В качестве одного из инструментов этого процесса рассматривалось расширение НАТО. Разделяя в целом критическое отношение к международным организациям, консерваторы воспринимали организацию скорее не в самостоятельном качестве, а как инструмент распространения демократии, «перезакладки» экономических и военно-политических оснований вновь принятых в Трансатлантический альянс стран23. И хотя потенциал сдерживания признавался и за НАТО, полагали, что «единственное надежное средство против агрессии... заключается в распространении демократии»24. Наиболее актуальной угрозой международной безопасности радикалы называли возможность применения ОМУ ревизионистскими государствами, по отношению к которым предлагали применять самые крайние меры. Влиятельный консервативный публицист Ч. Краутхаммер в 1991 г. выдвинул концепцию «вооруженного государства» (weapon state), которая описывала спектр реакций развитых стран на потенциальную угрозу применения ОМУ со стороны отсталого, периферийного государства25. Имея в виду прежде всего Ирак, КНДР и Ливию, Краутхаммер все же расширил критерии государства-ревизиониста до того, что под определение стали подпадать многие крупные страны, обладающие ОМУ, включая Индию, Китай, Пакистан и Россию. Контролировать названную угрозу предлагалось, в частности, путем угрозы силового разоружения и создания системы ПРО26. Примечательно, что по отношению к локальным войнам и межэтническим конфликтам на периферии мировой системы радикалы занимали сдержанную позицию. Опасаясь растратить ресурсы США, они предлагали принимать участие в урегулировании только тех из них, которые касались жизненных интересов Соединенных Штатов. Соображения экономии и опасения относительно возможности «имперского перенапряжения» (imperial overstretch) приводили многих неоконсерваторов к отказу от ответственности за состояние дел на мировой периферии. Отголоски этой позиции были заметны в предвыборной платформе кандидата в президенты США Дж. Буша-мл., советник по внешней политике которого К. Райс высказывалась против участия Соединенных Штатов в миротворческих операциях, проектах по национальному строительству и управлению миром27. Другой взгляд на проблему глобального управления развивался в рамках прагматической мировоззренческой позиции учеными двух соперничающих теоретических школ — реалистами и либерал-интернационалистами. В основе их позиции лежало представление системной школы теории международных отношений о природе перемен 34

в мировой системе как результате действий отдельных государств по трансформации существующих в системе норм и порядков с целью решения собственных задач. Задачей ученых-прагматиков стала выработка рекомендаций по созданию таких условий международной среды, которые способствовали бы стабилизации системы и «отваживали» бы ее участников от стремления пересмотреть «статус-кво». Любопытный вариант такой теории предложил основатель структурного реализма американский международник К. Уолтц. Он заметил, что в анархичной системе низкая обороноспособность государств стимулирует войны. Однако если обеспечить разумный уровень обороны у всех государств, это направит их активность в конструктивное русло — в сторону сотрудничества. В череде публикаций Уолтц настойчиво предлагал не препятствовать государствам обретать ядерное оружие, поскольку это будет способствовать их взаимному устрашению и общей стабилизации мировых связей28. Яркая и дискуссионная идея Уолтца была неоднозначно воспринята научным сообществом, не говоря о политиках-практиках. Более конструктивной была признана концепция «гегемонистской стабильности», которую в своей работе «Война и перемены в мировой политике» в 1981 г. предложил американский политолог Р. Гилпин29. Он утверждал, что самое стабильное состояние мировой системы приходится на фазу наиболее устойчивого господства очередного гегемона, которое обеспечивается преимущественно экономической мощью30. Гилпин полагал, что развитие современной ему международной системы определялось экономическим лидерством США, интересы которых смещались от политического доминирования и контроля над территориями к получению привилегированного места в мировой торговле и разделении труда. Причины этого смещения Гилпин усматривал в растущей взаимосвязанности мира, питаемой мировым рынком и глобализацией производства. Таким образом, ощутимо менялась концепция контроля над ресурсами, в борьбе за которые ведущие позиции стали играть способы непрямого распределения, при этом радикально снижалась роль вооруженного насилия.

Наработки либеральной школы исследований позволили выдвинуть в качестве основ глобальной стабильности интернационализм (как примат международных институтов над национальными интересами) и легализм (взгляд на стабильность как на результат соблюдения обязательств и договоренностей). Это представление разделял в первый период своего президентства У. Клинтон, заявлявший о том, что «США будут действовать в соответствии с волей мирового сообщества»31. Ученые-реалисты предлагали оптимистичный анализ угроз безопасности Соединенных Штатов. Американский политолог У. Уолфорт 35

полагал, что сложившаяся структура распределения мощи в мировой системе способствует гегемонии США и препятствует стремлению других государств уравновесить их мощь: «Мощь США настолько велика и комплексна, американская территория настолько недосягаема, а интересы США настолько плотно сопряжены с поддержанием «статус-кво», что это не может спровоцировать знакомое стремление уравновесить [американскую мощь]»32. Его поддержал придерживавшийся либеральной традиции теоретик Дж. Айкенбери: «Американская мощь беспрецедентна не только по уровню своего превосходства, но и по тому, насколько глубоко она пронизывает международные институты и режимы»33. Вместе с тем Айкенбери настаивал на том, что гегемон должен заручиться поддержкой большинства участников системы, включая возможных конкурентов, предложив им выгодные условия международного конституционного порядка: «Стабильными остаются только такие системы, в которых использование силы сравнительно редко, а обращение к институтам велико»34. Однако, по словам Уолфорта, после окончания холодной войны «ни одна из великих держав не связывает свои надежды на успех с преобладанием в войне или длительном противоборстве с США»35. Ученые прагматического направления выступали против односторонних действий США на мировой арене. В основе этого убеждения лежало понимание конечности внешнеполитических ресурсов гегемона. В одиночку можно было контролировать только определенные типы конфликтов, но не все и не везде. Примечательно, что популярный американский политолог либерального направления Ф. Фукуяма, в середине 2000-х порвавший с неоконсерватизмом, критиковал радикалов в Белом доме именно за чрезмерное преувеличение мощи США и их способности контролировать мировые процессы36. Реалисты опасались, что односторонние действия неизбежно вызовут отторжение у участников международной системы. Американские ученые С. Брукс и У. Уолфорт в 2002 г. давали критическую оценку односторонним мерам администрации Буша-мл. по подготовке войны против Ирака: «Нынешнее осложнение отношений... в дальнейшем только ухудшит состояние среды осуществления американской внешней политики»37. Политика превентивных ударов, по мнению Айкенбери, могла побудить враждебные США страны ускорить, а не замедлить, свои программы по разработке ОМУ как единственного эффективного инструмента сдерживания38. На стыке либерального и неоконсервативного подходов находился спектр концепций, защищавших наступательную версию мирового регулирования во имя рынка и демократии. «Сплав» либерализма и реализма в американской глобальной стратегии позволил сде36

лать вывод о формировании широкого консенсуса вокруг базовых постулатов внешней политики США39. Способствовать укреплению глобальной экономической взаимосвязанности (connectivity) путем активного подключения к глобализации стран периферии, включая наиболее нестабильные, предлагал американский политолог Т. Барнет. Инструментом в этом процессе он видел точки экономического интереса развитых стран на мировой периферии и военную силу США, направленную на урегулирование имеющихся конфликтов путем «принуждения к миру»40. Американский политолог либеральной школы М. Дойл указывал на то, что инструментом активной защиты ценностей «демократического мира» (и его самого) могут быть «мессианские войны» против деспотических режимов. По мысли автора, эти войны должны были «сделать мир более безопасным для демократии»41. Заключения такого рода нередко подвергались критике в самих США. Так, политолог К. Лэйн писал, что основанная на либеральных идеях глобальная стратегия США является «не стратегией мира, а стратегией конфликта»42. Таким образом, мейнстрим конфликтологии после окончания холодной войны был сконцентрирован вокруг вопроса о критериях применения минимально необходимых, но достаточных для разрешения конфликта средств силового воздействия. Целью практической политики США стала выработка такой стратегии активных действий, которая, по-прежнему опираясь на систему соблазнов и запретов, не обязательно провоцировала бы другую сторону на резкие решения, но напротив, показывала бы способы достижения соглашения с Соединенными Штатами.

В 2000-х годах среди исследователей конфликтов сформировался широкий консенсус относительно характерной для эпохи структуры конфликтности. «Ситуация с конфликтностью в международных отношениях начинает выглядеть как значительное усложнение по сравнению с периодом холодной войны, — отмечал российский политолог В. А. Кременюк43. На верхнем этаже системы — между развитыми странами — конфликты практически отсутствовали. На среднем этаже находились страны переходного типа (члены бывшего социалистического содружества и колонии, движущиеся в сторону демократии и рыночной экономики). Внутри них и между ними протекали конфликты, связанные с борьбой сил разной ориентации, с соседями и экс-партнерами, а также с развитыми странами, не желавшими принять их в свой круг без выполнения ряда условий. На нижнем этаже находились беднейшие и наименее стабильные государства (страны Азии, Африки, Центральной Америки), конфликтность в которых оставалась весьма высокой. Проблематикой конфликтов этого уровня занимались преимущественно ООН и бывшие метрополии. Однако эти конфликтные 37

узлы мало тревожили развитые страны вплоть до появления международной террористической угрозы. Европейские и американские ученые-международники в качестве новых тенденций конфликтности после холодной войны называли следующие:  снижение угрозы ядерной войны;  возрастание этнического и конфессионального факторов как причин конфликтов;  появление феномена «эскалации стабильности по нисходящей траектории» (именно на верхнем этаже системы возникали наиболее значительные импульсы урегулирования конфликтов);  количественное преобладание внутригосударственных конфликтов над международными;  тяготение внутренних конфликтов к категории смешанных, в которых тесно переплетались внутристрановые и международные аспекты. Исследования региональных конфликтов концентрировались на трех ключевых вопросах. Во-первых, каковы внутренние причины нестабильности переходных и периферийных государств? Во-вторых, в чем особенности конфликтов, развернувшихся на мировой периферии в результате реакции этих стран на воздействие международной среды (особенно процессов глобализации). В-третьих, каков спектр возможных реакций развитых стран на периферийную конфликтность? К первой группе исследований — о причинах нестабильности переходных и периферийных государств — относились исследования этнических и этноконфессиональных конфликтов, а также конфликтов самоопределения и конфликтности, сопровождающей переход стран от авторитарной к демократической форме правления. Особенную сложность для урегулирования представляли этнополитические и этноконфессиональные конфликты. В конфликтах этого типа позиции сторон полярны и эмоционально насыщенны, нахождение компромиссов затруднено. Причины конфликта рассматриваются сторонами как затрагивающие проблемы идентичности — в рамках логики реализма жизненно важные интересы44. При анализе этнополитических конфликтов исследователи реалистической традиции придавали ключевое значение фактору анархии. Поскольку развал многоэтничных государств (СССР, Югославии) поместил враждующие этносы и конфессиональные общины в анархичную среду, конфликты между ними подпитывались, во-первых, обоюдным стремлением максимизировать безопасность и, во-вторых, неизвестностью целей друг друга45. Конфликтность обострялась при 38

наличии враждебных этнических анклавов на своей территории — здесь брал начало феномен этнических чисток46. Конфликты в переходных странах также происходили там, где либеральные демократические реформы проводились в условиях слаборазвитых политических институтов. Последние не могли сдержать общественное недовольство и направить его в безопасное русло, обеспечив компромисс. В этих условиях существовала опасность перехвата инициативы националистическими силами. Во второй группе исследований находились исследования конфликтных ситуаций, спровоцированных воздействием внешней среды, в частности, процессами глобализации. По этому поводу российский политолог В. А. Кременюк заметил, что «борьба [развитых стран] за стабильность системы сама по себе вызывает дестабилизацию»47. В 1960– 1980-х годах основу исследований этого направления составляли труды представителей радикальной теории (теории зависимости), считавших политическое насилие продуктом неравномерного развития и «травматической модернизации» (термин принадлежит польскому социологу П. Штомпке)48, в результате которой в периферийных странах укореняется «комплекс повышающихся потребностей» (relative deprivation)49. В период после окончания холодной войны особую роль в направлении сыграла тяготеющая к марксизму школа «исследований сопротивления» (resistance studies) Принстонского университета под руководством Дж. Скотта. В центре исследований школы — конфликтная реакция на процессы глобализации, конфликты модернизации, нетипичные поведенческие формы как стратегия неявного сопротивления50. Скотт утверждал, что иррациональное, аполитичное поведение в действительности представляет собой сознательный политический акт. Затягивание, саботаж и оппортунизм зачастую являются единственной мерой против авторитарного и деспотического правления. Исследователи «сопротивления» выступали против «имперской или гегемонистской ментальности управления, исключающей необходимость привлечения локального знания и ноу-хау»51. Они защищали мысль о том, что нежелание быть включенным в состав национальных государств и глобализации как таковой — рациональная политическая стратегия. Путь к смягчению воздействия глобальных процессов на периферийные государства лежал, по мнению Скотта, в осмысленном использовании демократических процедур52. Вклад направления в теоретическое исследование проблем отношений развитых и периферийных государств оказался востребован, в частности, при исследовании развития партизанских войн53. Сквозной для 1990-х годов стала тема введения более совершенного политико-правового режима («нового мирового порядка») и анализа грозящих ему вызовов54. Усилия на этом направлении привели 39

к развитию третьей группы концепций, исследовавших проблематику «неадекватного управления» в странах-неудачницах и вопросы организации порядка на территориях, утративших политико-административную управляемость. На первый план в тот период вышли региональные и локальные конфликты между второстепенными державами и внутри них. В начале 1990-х годов к ним добавились гуманитарные конфликты. Инструментом регулирования конфликтов этого типа было избрано миротворчество под эгидой ООН и региональных организаций, арсенал мер которых был расширен и стал включать столь радикальные, как гуманитарная интервенция. Предпосылки для политико-правового закрепления этой практики создала в 1991 г. резолюция СБ ООН 688, осудившая репрессии правительства Ирака против курдов и шиитов и потребовавшая открыть допуск гуманитарной помощи в пострадавшие регионы55. Указанный документ стал основанием для введения зон, запрещенных для полетов иракской авиации на севере и юге страны, — этим де-факто легитимизировалось международное вмешательство в дела суверенной державы. Укрепление практики вооруженного вмешательства происходило на протяжении всех 1990-х годов. В 1992 г. Совет Безопасности ООН санкционировал операцию по принуждению к миру «для создания безопасных условий для проведения гуманитарной операции» в Сомали56. В 1999 г. под сходным предлогом прошла операция НАТО против Югославии. Один из ведущих представителей радикального крыла американского истеблишмента Дж. Киркпатрик тогда заявила: «Использование американских войск для достижения гуманитарных целей приравнивается к их использованию во имя стратегических целей»57. Однако главные проблемы развитым странам доставляли все же не проблематично развивавшиеся гуманитарные интервенции, а асимметричные конфликты двух типов — партизанские войны и диверсионно-террористические кампании, в которых в 2000-х годах в качестве участника оказались задействованы США. С точки зрения теории конфликта концепция асимметрии является попыткой теоретического осмысления типологически новой войны. И хотя асимметричные конфликты встречались и прежде, раньше не было ситуации, в которых два конфликта этого типа определяли суть конфликтности целого десятилетия. Войны США во Вьетнаме и СССР в Афганистане протекали на фоне главного противостояния между Москвой и Вашингтоном и в этом отношении рассматривались как второстепенные конфликты. Их различие с войнами США в Афганистане и Ираке в 2000-х годах состоит в том, что указанные конфликты стали стержнем международной жизни своего периода. 40

Усиливало внимание к феномену асимметрии то обстоятельство, что исход смешанного конфликта зачастую был парадоксальным. Неспособность развитой в военном отношении державы обеспечить контроль над динамикой событий порождал страх неизвестного. Асимметрию стали видеть везде, и прежде всего там, где исход ситуации противоречил ожиданиям. Американский исследователь С. Саркесян среди основных характеристик неконвенциональных войн называл «неопределенность» (целей противников, самих противников, критериев успеха)58. Российский конфликтолог Л. В. Дериглазова писала: «В современных вооруженных конфликтах феномен асимметричности проявлен почти повсеместно, причем проявления асимметричности все чаще связывают с нелинейным развитием событий и нарушением конвенциональной логики»59. Американские аналитики паниковали: «Практически любой элемент силы может быть приобретен на глобальном рынке»60. В наиболее полном виде тенденцию к «мистификации» асимметрии выразил министр обороны США Д. Рамсфельд, который заявлял, что наиболее ценными Пентагон считает те сведения, о существовании которых ему неизвестно (ставшее притчей высказывание о «unknown unknowns»)61. Представители умеренного лагеря отмечали, что элементы асимметрии — в области ресурсов, тактики или статуса сторон — содержит любой конфликт. Из этого следовало, что победа сильного предопределена при верной «настройке» своего политико-военного потенциала. Важный вклад в развитие реалистичных оценок малых войн сделали американские исследователи М. Бут, Э. Лутвак, Дж. Виртц, М. Эванс и Дж. Феррис62. Они отвергли предположение о том, что неконвенциональный противник обладает бессрочным и универсальным превосходством над конвенциональными силами. Американский конфликтолог К. Грей в своем исследовании «Неконвенциональный противник и содержание стратегии» установил, что на стратегическом уровне борьба с неконвенциональным противником не отличается от «классического» конфликта с враждебным государством63. Причину сбоев в анализе асимметрии исследователи реалистического направления увидели в ограниченных возможностях западной конфликтологии, осмысливавшей считавшийся нормативным европейский тип конфронтации, сложившийся в основных чертах к концу XVII в. «Завершение холодной войны как конфликта в основном внутри «европоцентристского» мира не претворилось автоматически в новое качество отношений за его пределами», — отмечал В. А. Кременюк64. Актуальность проблематики «асимметрии» в конфликте, таким образом, объяснялась интересом к сочетанию двух типов конфликтного поведения — европейского и азиатского. Азия конца ХХ — начала 41

ХХI вв. дала нетипичные образцы конфликтного поведения — воюющие этносы (Сомали, Афганистан, Палестина), суицидальный терроризм, радикальный мессианский исламизм. Если раньше мотивы столкновений Востока и Запада усматривали в противостоянии идеологий (национализм, коммунизм, реакционный консерватизм), то в 2000-е годы на сочетание двух моделей конфликтного поведения впервые посмотрели всерьез. Основным мотивом участия США в международных конфликтах после холодной войны в глазах исследователей реалистического направления было стремление обеспечить стабильность международной системы. Реалисты полагали, что терроризм есть побочный эффект американского доминирования, реакция слабых на гигантский отрыв мощи США. Террористы атакуют, США без затруднений реагируют — такова была их версия происходящего. Ведущий американский теоретик К. Уолтц замечал, что смешанные конфликты не играют решительно никакой роли в изменении глобального баланса сил65. У. Уолфорт ограничился указанием на то, что наблюдаемое в 2000-х годах в Афганистане и Ираке происходит потому, что США могут себе это позволить: «Поскольку однополярность угнетает традиционные угрозы междержавной конкуренции... США и их союзники могут позволить себе использовать потенциально дорогостоящие классические и инновационные способы реакции на новые угрозы безопасности»66. Терроризм, полагал Уолфорт, это стратегия слабого67. С ним соглашался российский ученый А. Д. Богатуров, который оценивал уровень устойчивости международного порядка 1990–2000-х годов как «удовлетворительный»68. Однако важные проблемы в сфере исследования асимметрии в конфликте оставались. Во-первых, в асимметричных войнах в Афганистане и Ираке «буксовали» развиваемые в США со второй половины ХХ в. теории активного ведения наступательных конфликтов. Вовторых, именно в области регулирования региональных конфликтов создавались прецеденты в мировой политике, влияющие на характер формирования новой модели международных отношений69. Но главное, в-третьих, заключается в проблеме пропорционального ответа на угрозы асимметричного типа, ответа, который позволял бы удерживать ситуацию под контролем без применения насилия в больших масштабах или вообще без втягивания в конфликт великих держав70. 1.2. Понятийный аппарат современных исследований асимметричного конфликта Асимметричным в 2000-е годы стали обозначать тот новый тип конфликта, в котором США оказались связаны противостоянием с ис42

ламистами в Афганистане и Ираке. По существу же этот вид конфронтации является не просто асимметричным, но смешанным (mixed), гибридным (hybrid). Для него характерна множественная асимметрия возможностей противников в области ресурсов, статусов, восприятия, мотивации, тактики и пр. «Асимметрия» по-гречески означает несоразмерность, несопоставимость, неравномерное распределение, неравенство пропорций. Встречается ее интерпретация как отклонение от нормы, нарушение. Однако на более продуктивный путь указывает понятие о функциональной асимметрии головного мозга. Оно описывает распределение психических функций между левым и правым полушариями мозга с точки зрения не особенностей используемого материала (вербального или образного), а способа его организации, характера его переработки, т.е. типа мышления.

Для обозначения асимметричного конфликта применяется набор терминов разной степени близости. Часть из них обозначает столкновение с организованным в отряды противником в конвенциональном бою малого масштаба (малые войны, локальные войны, квазивойна, ограниченная война). Другие — противостояние конвенциональных сил с неконвенциональным противником (антипартизанские действия, конфликты низкой интенсивности, небоевые операции, диверсионно-террористическая, неконвенциональная, гибридная войны и др.). Приведенные термины нередко используются как синонимы или как собирательные обозначения для всех других видов. Следует учесть существование переходов между разными видами асимметричных конфликтов71. Как показал отечественный теоретик М. А. Хрусталев, ключевое различие пролегает между гибридными конфликтами городского (диверсионно-террористическая война) и сельского типа (партизанская война)72. Примечательно, что в ходе своей истории Соединенные Штаты вели больше малых войн, чем крупных. Примерное соотношение между ними составляет тридцать три к одному. Американский исследователь М. Бут подсчитал, что в период с 1800-го по 1934 г. американские войска направлялись за рубеж в совокупности 180 раз — чаще, чем раз в год73. Это были как долгосрочные операции (Китайская 1840–1940 гг.), так и среднесрочные (Филиппинская 1898–1902), а также молниеносные (рейд на Гаити в 1915 г.). Одни были похожи на длительные «сидения», другие — на лихие кавалерийские налеты. Всего база данных исследовательской службы Конгресса по военным операциям США содержит 332 записи74. Интерес к асимметричным конфликтам в США постепенно возрастал на протяжении всего ХХ в. Это происходило потому, что ведение развитыми странами малых войн на периферии мировой системы 43

становилось все более проблематичным. В 2000-х годах американский политолог И. Аррегин-Тофт установил, что если на протяжении XIX– XX вв. в конфликтах асимметричного типа слабая сторона одерживала победу лишь в одном случае из четырех, то во второй половине XX в. — уже в половине случаев75. Внезапность успеха стратегии периферийного, слабого государства приносила наибольшие потери, потому что к ней нельзя было заранее подготовиться. Этим объяснялся практический интерес к феномену асимметрии в конфликте. Как было показано в разделе 1.2., к концу ХХ в. в качестве основного инструмента регулирования процессов на периферии мировой системы утвердился конфликт. При этом американская внешнеполитическая мысль и практическая политика тяготели к активным, наступательным формам конфликтного поведения. Управлять конфликтом стремились путем тотального контроля над ситуацией. Эффективным способом достижения этой цели воспринималась военная сила. В теории конфликта укрепилась гипотеза о том, что на стратегическом уровне война с неконвенциональным противником не отличалась от противоборства с государственным субъектом. Выделили пять признаков, которые в совокупности или по отдельности отличали гибридные конфликты: 1) отсутствие угрозы жизненным интересам государства; 2) ведение войны без ее формального объявления; 3) отсутствие общенародной поддержки военным действиям; 4) отсутствие стратегии вывода войск; 5) использование социально-политических мер для урегулирования. Эти особенности асимметричного конфликта потребовали существенной адаптации военно-политических возможностей государства. Указанная потребность в свою очередь вывела на первый план фактор стратегической культуры (иначе — «культуры войны») как предпочтительного способа (парадигмы) ведения конфронтации. Стратегическая культура. В 2000-х годах проблемой адаптации стратегической мысли и практики США применительно к угрозам асимметричного типа занимался известный американский конфликтолог К. Грей. Результаты подготовленной им по заказу министерства обороны США аналитической работы показывали, что общество, стратегическая и военная культура Соединенных Штатов не расположены к методам борьбы с неконвенциональным противником76. Этим объяснялся устойчивый дефицит стратегии в конфликтах асимметричного типа, несмотря на то что подавляющее большинство военных кампаний США проводили в условиях асимметрии возможностей противни-

44

ка. Грей отмечал, что в основе замеченного явления лежат две взаимосвязанные проблемы. С одной стороны, это нежелание американцев вести малые войны как «ненужные» или «несправедливые». С другой — вытекающая из первой проблема утери знаний и навыков ведения малых войн. До середины ХХ в. основой военной доктрины США были концепции ведения войн низкой интенсивности, опыт участия в которых был накоплен на протяжении XIX — первой половины ХХ вв.77. В тот период в Соединенных Штатах доминировали изоляционистские представления. Американцы были убеждены в том, что кровопролитные массовые войны в Европе не затронут Новый Свет. С началом Второй мировой войны от этих представлений в Соединенных Штатах пришлось отойти. Начала развиваться концепция «большой войны». Внимание американской общественности и военных переключилось на создание вооруженных сил, способных побеждать сопоставимого по мощи противника. Начало холодной войны усилило и абсолютизировало эту тенденцию. Крупный оборонный заказ существенно изменил структуру экономики США, создав стимул для содержания крупных вооруженных сил. На фоне угрозы столкновения с СССР американские военные избегали участия в малых войнах — неважных, трудных и бесславных. В совокупности это способствовало складыванию особой стратегической культуры и разрыву преемственности знаний о малых войнах. Угрозы неконвенционального типа перестали восприниматься как самостоятельные явления, и доктрины по борьбе с ними хотя и разрабатывались, но не пользовались вниманием Белого дома78. Развитие масштабных конвенциональных сил создало у американцев впечатление о всемогуществе и усилило тягу к простым решениям сложных международных проблем в странах третьего мира. Способствовала этому эволюция, которую претерпевала реалистическая традиция конфликтологии — от модели, предписывавшей поведение в конфликте в зависимости от условий его протекания (позитивистская), к нормативной, предлагавшей готовое решение на основе идеализированных параметров79. Указанные тенденции приводили к чрезмерной опоре на военную силу, лени искать сложные, долгосрочные, взаимовыгодные решения. В конечном счете это препятствовало глубокому осмыслению гибридных конфликтов и выработке стратегий действия в них. Однако с началом ХХI в. стратегическая культура США испытала вызовы как внутреннего, так и внешнего характера. В дополнение к существовавшей стратегии «двух театров военных действий» (Two Major-Theater-War Strategy) по одновременному противоборству с двумя мощными конвенциональными противниками80 в 2000 г. было 45

принято решение о расширении спектра возможностей американских вооруженных сил до такой степени, чтобы стало возможным «доминирование на всем спектре конфликта» (full spectrum dominance) путем победы над «любым соперником и контроля над любой ситуацией во всех видах военных операций»81. Эта задача требовала выработки арсенала средств для ведения конфликтов гибридного типа (включая миротворческие и гуманитарные операции). Реализация амбициозного плана выпала на долю Д. Рамсфельда, занимавшего в 2001–2006 гг. пост министра обороны в республиканской администрации Дж. Буша-мл. Рамсфельд с присущей ему независимостью понял задачу по-своему. В асимметричном конфликте министру обороны представлялся значимым не разрыв возможностей и характер противника (дисперсный, слабо идентифицированный, не дифференцированный), а фактор внезапности нападения82. Поэтому фокус внимания Пентагона сместился в сторону раннего обнаружения и предупреждения любого рода нападений на США. Влияние стратегической культуры эпохи холодной войны определило параметры военного строительства США в дальнейшем. Предложенная Рамсфельдом концепция «революции в военном деле» (РВД) представляла асимметричный конфликт как дистанционную, высокотехнологичную и скоростную войну, в которой победа достигалась путем одновременного удара ракет и спецназа83. Однако поставленная в сентябре 2001 г. Белым домом задача свержения режима талибов в Афганистане, требовавшая ведения интенсивных антипартизанских действий, обнаружила неготовность Пентагона к решению этого типа задач. В американской литературе прослеживается несколько циклов интереса к проблематике асимметрии в конфликте. Все они носят преимущественно прикладной характер. Первая волна публикаций пришлась на десятилетие после окончания Вьетнамской войны (1975–1990 гг.). Ее содержание было посвящено осмыслению уроков поражения США в войне против ДРВ. Косвенной задачей этого периода была выработка представления об уязвимых секторах мощи Советского Союза, направившего в 1979 г. свои войска в Афганистан. Целью второй волны (1991–1999 гг.) была ликвидация последствий «вьетнамского синдрома» на основе анализа опыта победы в войне в Персидском заливе (1991). Третья волна публикаций пришлась на 2000-е годы. Ее отличием была концентрация внимания на вопросах противодействия диверсионнотеррористической угрозе и ведения антипартизанских действий. Проблемное поле исследования асимметрии формировалось на базе осмысления опыта вьетнамской кампании. В начале 1980-х годов авторитетные американские конфликтологи С. Хоффман, Э. Мэй, Т. Шеллинг, Р. Нистадт описывали его так: 46

1) анализ параметров «выносливости» демократических стран в затяжной войне асимметричного типа; 2) противодействие деморализации армии и общества развитых стран при участии в подавлении освободительных движений; 3) выработка эффективных форм противодействия тактике партизан; 4) анализ причин и предотвращение дегуманизации поведения и ожесточения военнослужащих развитых стран, 5) укрепление политической стабильности воюющих рука об руку с США союзных режимов в третьем мире84. Параметры мощи государства. Наблюдения 1950–1970-х годов показали, что нередки случаи, когда обладающая значительным военно-силовым комплексом и оснащенная для ведения войны развитая страна теряет волю к продолжению войны и терпит политическое поражение. Российский конфликтолог Л. Дериглазова отмечала: «Если воля сильного противника к продолжению войны подорвана, его силовые возможности не имеют решающего значения»85. Это наблюдение ставило вопрос об относительном характере разрыва военных возможностей сторон и поднимало тему адекватной оценки параметров мощи участников конфликта, включая их нематериальные компоненты. Первым обратил внимание научного сообщества на ошибочно упрощенную трактовку понятия мощи (как превосходства по уровню материальных возможностей) британский конфликтолог Э. Мак в 1975 г.86. Он выдвинул концепцию «асимметрии интереса», которой описывал процесс компенсирования слабейшей из сторон военного превосходства сильной. Мак основывался, в частности, на наблюдениях французского философа и социолога Р. Арона, который в начале 1960-х годов описывал исход противоборства развитых стран и повстанческих движений «асимметрией воли, интереса и антипатии»87. В начале 2000-х годов американский ученый Т. Волджи выдвинул концепцию «парадокса мощи», в основе которой лежало следующее наблюдение: индивидуальная мощь держав после окончания холодной войны росла, а структурная мощь — как способность оказывает влияние на поведение других государств — падала88. Одновременно с Волджи в русле выработки новой стратегии действий в гибридных конфликтах ведущий американский теоретик либеральной школы Дж. Най предложил идею «мягкой мощи» как способности достигать результата не путем прямого давления или подкупа, а за счет косвенных способов влияния, а именно привлекательности своей позиции (культуры, идеалов, политики)89. Вообще в 2000-х годах говорить о необходимости нахождения лучшего сочетания политико-экономических и гуманитарных векторов американской мощи считали важным многие90.

47

Особенности восприятия. Как было отмечено выше, асимметрия мощи является одной из причин различий в восприятиях странами своих потребностей и интересов. Об этом в 1990-х годах писал министр обороны в администрации Дж. Кеннеди Р. Макнамара. Он указывал на ошибки восприятия и понимания вьетнамской ситуации Соединенными Штатами, состоявшие в неверной оценке геополитических намерений ДРВ и преувеличении опасности ее действий для США, а также в недооценке невоенных факторов при ставке на преобладание в военной силе91. Существенное влияние на восприятие ситуации оказывает тип мышления участников конфликта, а именно наличие в качестве основных его черт гибкости, проницательности и стремления к познанию. В начале ХХ в. британский военный теоретик К. Каллвелл выделял в качестве фактора поражения развитых стран в конфликтах на периферии невежество, которое он определял как неспособность четко определить цель кампании или упорство в преследовании военной цели, которая не ведет к достижению политического успеха92. К поражению в малых войнах приводят глупость и упорство в ней — особенно при различении тотальной и ограниченной войн, в ориентации на концепцию «большой» войны в ситуации «малой». Изучая подходы США к участию в асимметричных конфликтах в 2000-х годах, сингапурский исследователь К. Мабубани критиковал Белый дом за самодовольство и интеллектуальную лень93. Нередко адекватное восприятие угроз со стороны слабого противника затрудняет асимметрия юридических статусов сторон. Близок к типу мышления параметр ментальности, ключевыми характеристиками которого выступают восприятие длительности конфликта в контексте концепции исторического времени и понятие об условиях компромисса. Здесь лежат корни восприятия войны как «тотальной» или «ограниченной». Войну во Вьетнаме Соединенные Штаты воспринимали как «ограниченную» и потому их шансы на успех были ниже. Вьетнамские военные отряды действительно не представляли военной угрозы для территории США, однако интерес ДРВ в победе на родной земле был жизненным, тотальным. Политическая воля к победе в асимметричном конфликте прямо зависит от восприятия элитой и обществом национальных интересов. Определяющее значение в этом процессе принадлежит влиянию доминирующих ценностей и установок рациональности. Выносливость. Значительный пласт исследований конфликтов посвящен стратегиям внутриполитической борьбы в ходе затяжных малых войн. В этой проблеме важность приобретают особенности типа политического режима, от которого зависят, с одной стороны, наличие или отсутствие народной поддержки курса на войну, а с другой — не-

48

обходимость учета этой поддержки. Выделяют «открытые» (демократические) и «закрытые» (авторитарные) государственные системы. Конфликтологи Э. Мак, С. Саркесян и К. Грей полагали, что «открытым» системам сложнее разрабатывать политику и стратегию применительно к неконвенциональным конфликтам, поскольку в демократиях внешнеполитический курс высокочувствителен к военным потерям, в отличие от стран с авторитарной формой правления. Кроме того, наиболее эффективные в краткосрочной перспективе насильственные методы антипартизанских действий противоречат ценностям «открытых» демократических обществ94. Предсказания о необходимости обеспечения поддержки курса на войну с неконвенциональным противником среди сограждан раздавались с начала 1970-х годов. Русский военный мыслитель, представитель «белой эмиграции» в Аргентине Э. Месснер писал в 1974 г.: «[Воевать будут] в четырехмерном пространстве, где психика воюющих народов является четвертым измерением»95. Подобные наблюдения породили направление исследований стратегии психологической борьбы, целью которого была выработка инструментария контроля над полем общественных мотиваций. Было замечено, что страны с демократической формой правления проигрывают малые войны на «домашнем фронте». В центре внутриполитической борьбы неизменно оказывался вопрос об использовании силы, а именно о нахождении баланса между целесообразным и моральным подходами к ее применению. Развивая известное высказывание Г. Киссинджера о самоограничении как предпосылке справедливости, в США возросла популярность исследований этических мотиваций войны96. Для определения степени «моральности» готовящейся войны было предложено прислушиваться к мнению людей, нравственное чувство которых имело форму долга (ученые, общественные деятели, духовные лица)97. Со временем влияние обрела концепция «справедливой войны», предлагающая пять критериев оценки моральности конфронтации: 1) решение принимается легитимной властью; 2) военные действия преследуют справедливую цель (самооборона, помощь подвергшимся агрессии странам); 3) исходят из миролюбивых намерений; 4) война является последним средством; 5) решение о ее начале сопровождается анализом рисков и вероятности успеха98. Выразителем противоположной точки зрения был министр обороны в администрации Р. Никсона М. Лэйрд. Он настаивал, что военная победа во Вьетнаме была гарантирована, если бы не разрыв преемственности политического курса Белого дома99. Многие аналитики под49

вергли критике такой подход, назвав его оторванным от политических целей США в этой войне. Тем не менее наблюдения Лэйрда позволили американским исследователям П. Фиверу и К. Гелпи с научной точки зрения подойти к проблеме выработки критериев «терпимости американцев к потерям». Результаты проделанного учеными труда содержали вывод о том, что терпимость к потерям повышается при сочетании трех условий: 1) когда на карту поставлены жизненные интересы страны, 2) когда администрация ясно обозначает реально достижимые цели, 3) когда политические лидеры честны со своим народом100. Тактика завоевания «умов и сердец». В начале 2000-х годов проблемой выработки адекватной стратегии противодействия неконвенциональному противнику озаботился американский исследователь И. Аррегин-Тофт. При опоре на инструментарий теории игр он установил, что схожие стратегии сторон способствовали победе сильного, а различные — слабого (концепция «стратегических взаимодействий» (strategic interactions)101. При несопоставимости совокупных военных потенциалов слабая сторона стремилась навязать сильной противостояние в сфере, где первой удалось достичь и удержать секторальное превосходство. В асимметричном конфликте тактика сильного заключается в блокировании возможности причинения вреда слабым противником и превращении своего потенциала в ресурс для победы. Тактика слабого состоит в уклонении от фронтального столкновения, поиске уязвимых сторон сильного противника и нанесении по ним точечных силовых ударов с целью причинить чувствительный ущерб и сломить волю противника к продолжению конфликта.

Перемену образа мыслей противника в качестве цели военных действий развитых стран против исламских радикалов одним из первых назвал классик британских международных исследований М. Говард102. Исламский радикализм он сравнил с болезнью, которая не лечится привнесением западных политических институтов. Говард писал, что для победы необходимы такие нестандартные в военном деле качества, как проницательность и убеждение. «Выздоровление» мусульманских обществ Говард называл долгосрочным процессом, связанным с их эволюцией по собственным культурным траекториям. «Все, что [Запад] может сделать, это помочь убрать препятствия на пути этого процесса и потрудиться не создавать новых»103. На пути признания правоты этого подхода находилось во второй половине 2000-х годов американское военное командование в Ираке. Командующий войсками США в этой стране в 2007–2009 гг. Д. Пэт50

рэус предложил условную «формулу поражения»: «Мы проигрываем, поскольку мы не выигрываем и время не на нашей стороне». Было понято, что на полях сражений на Ближнем и Среднем Востоке предстоят не масштабные бои, а череда мелких стычек. Поэтому важен не решительный разовый удар, а систематические, хорошо организованные боевые действия. Это позволило к 2006 г. сформулировать концепцию «долгой войны» против «исламистских сетей», которая была помещена в очередной Оборонный обзор министерства обороны США104. Подход, которым Пентагон, по крайней мере на бумаге, намеревался достичь превосходства в антипартизанских действиях, фокусировался не на уничтожении повстанцев, а на лишении их стимула к действию (dissuade) и удержании в контакте с собой (co-opt)105. Тем самым новую жизнь обретала тактика «войны за умы и сердца», которая позволила США добиваться тактических успехов в ходе вьетнамской кампании. Практические инструкции по ведению войны «в гуще» мирного населения (war amongst people), подготовленные под руководством Д. Пэтрэуса в 2006 г., ставили качественно новые тактические задачи:  формировать положительное отношение к себе  защищать мирное население;  восстанавливать инфраструктуру;  оказывать поддержку местному правительству106. Таким образом, Пентагон впервые на практике уравнял приоритет военных и гражданских операций в зонах конфликтов. Для описания современных новаций в тактике ведения войн низкой интенсивности в США было предложено понятие «война четвертого поколения» (Fourth Generation Warfare), которое описывает ведение антипартизанских и антитеррористических действий в эпоху глобализированного мира107. Наблюдаемая тенденция состоит в том, что борьба с асимметричными угрозами на периферии мировой системы начинает восприниматься развитыми странами по аналогии с борьбой государства с преступностью. Примечательны семантические новации для описания оппонентов нового типа: для этих целей исследователи Корпорации РЭНД предложили термин «многоуровневый комплекс повстанчества» (federated insurgency complex), а для процесса борьбы с ним — «глобальная антипартизанская операция». Подходы к определению асимметричного конфликта. В литературе предложен набор определений феномена асимметрии в конфликте. Наиболее распространенное встречаем у американского конфликтолога И. Аррегин-Тофта: «Асимметричным называют конфликт, в котором одна сторона преобладает над другой по параметру мощи»108. С различной степенью детализированности это определение встреча-

51

ется у конфликтологов Э. Мака109, Т. В. Пола110, Г. Мерома111 и др. Американский военный аналитик Р. Кэссиди, соглашаясь в целом с приведенной выше формулировкой, предлагает считать асимметричными только те войны, которые великие державы ведут за рубежом112. Российский исследователь Л. В. Дериглазова называет асимметричными конфликты, в ходе которых поражение потерпел сильнейший113. Американские ученые С. Саркесян114, М. Бут115 и российский исследователь Д. Г. Балуев116 называют асимметричными конфликты, в которых оппонент использует стратегию и тактику, которая не соответствует организационной структуре, стратегии и тактике конвенциональных войск. Близко к указанному стоит определение американского исследователя С. Мердена: «Стороны различны по размеру, военной мощи, тактике, ценностям»117. Наиболее универсальное, но малопрактичное определение предложил американский конфликтолог К. Митчелл: «Асимметрия — это динамический и комплексный феномен, состоящий из дифференцированно распределенных между участниками конфликта ресурсов и ключевых характеристик»118. Можно заключить, что адекватное определение асимметрии в конфликте должно содержать понятие о параметрах мощи сторон, их тактике и присущем восприятии длительности конфликта, поскольку его структурным элементом является, по Маку, «политическое истощение» сильной стороны. Под ассиметричным понимают конфликт, который сильное государство ведет против слабого на его территории или против этноконфессиональных сил на своей. Этот конфликт основан на несопоставимости возможностей и статуса сторон, его целью является истощение воли противника к продолжению борьбы. Именно в таком смысле этот термин и интерпретируется в настоящей работе.

С точки зрения теории игр асимметричный конфликт можно описать в категориях игры с ненулевой суммой, для которой характерны следующие условия. Во-первых, разность статусов противников (великая держава и страна третьего мира, повстанцы и правительственные войска). Во-вторых, противоборство ведется на территории слабейшего из противников. В-третьих, существует условная бесконечность ресурсов: у сильного — материальных, у слабого — мотивационных, из которой вытекает тезис об условной бесконечности конфликта. Арсенал стратегий сильного включает конвенцинальную войну высокой и низкой интенсивности; слабого — партизанскую и диверсионно-террористическую войну. Наконец, целью игры для обеих сторон выступает продление своего участия в конфликте на возможно более длительный срок. По существу, конфликт направлен на истощение одной из сторон. 52

Инструментом достижения цели для развитой страны выступает конвертация своей материальной мощи в ресурс общественной поддержки на родине, для периферийного государства — устранение неравенства в мощи путем непреклонного сопротивления и применения неконвенциональный тактики с целью спровоцировать сильного на радикальные поступки.

Представим описанные выше параметры в виде матрицы (табл. 1), где А — слабый, В — сильный, 1 — стратегия эскалации, 2 — стратегия деэскалации. Таблица 1 Асимметричный конфликт как игра с ненулевой суммой В1

В2

А1

+1, –1

–1, +2

А2

+3, –2

0, +1

В случае обоюдной эскалации (А1/В1) в долгосрочной перспективе перевес на стороне слабого. Тактика конвенциональной войны, применяемая против неконвенционального противника, приводит к эксцессам и высоким потерям среди партизан и мирного населения. Это обостряет враждебность в стане «хозяев» и снижает уровень поддержки курса среди населения развитого государства. В краткосрочной перспективе может использоваться сильным как инструмент для получения тактического преимущества (например, для снижения интенсивности сопротивления со стороны слабого) при переходе к фазе торга119. Односторонняя эскалация со стороны сильного (А2/В1) в долгосрочной перспективе ведет к значительному перевесу в пользу слабого. Такое развитие ситуации грозит активизацией воинственных настроений в стане слабого и переходом слабого к эскалации в благоприятных для него психологических условиях, а также снижением общественной поддержки курса на родине у сильного. Наименее благоприятный вариант развития ситуации для крупного государства120. В случае А1/В2 — односторонней эскалации со стороны слабого — сильный получает преимущество. Не имея возможности нанести решающий удар сильному, слабый постепенно теряет кредит доверия у местного населения121. Однако существует опасность неадекватной (аффектной) реакции сильного на стратегию слабого и перехода к двусторонней эскалации (А1/В1). Обоюдный переход к деэскалации (А2/В2) ведет к затягиванию конфликта, а в долгосрочной перспективе — к перевесу в сторону сильного122. Существенное отличие асимметричных конфликтов от противоборств всех других типов проявляется в тенденции формирования по53

литики государства в конфликте без обеспечения ее необходимыми ресурсами. Указанное явление наблюдается в ситуации, когда мир не является ценностью и победа нужна любой ценой, по крайней мере для одной из сторон. Нерациональный подход к использованию насилия ставит вопросы к концепции «баланса сил» и «дилеммы заключенного». Логика игры с нулевой суммой не работает по отношению к террористам и к совершающим преступные действия военным. Ведущий отечественный конфликтолог В. А. Кременюк писал: «Демонстрируя еще большее, чем власть, презрение к нормам и правилам человеческого общежития, к ценности человеческой жизни, к истине, террористы неизбежно заставляют все большее число людей задумываться над действиями властей, искать в них присутствие элементов заботы о людях, сочувствия, доброты»123. Таким образом, определяющим в анализе асимметричного конфликта становится субъективный фактор, который складывается из нескольких составляющих: во-первых, из наличия информации о состоянии процессов материальной природы и долговременных социальных трендов, во-вторых, из наличия понимания происходящего, в-третьих, из ожиданий субъекта о наблюдаемых процессах и, в-четвертых, из его времяощущения (естественное или неожиданное событие, надо торопиться или можно не спешить)124.

1.3. Типология поведения в международных конфликтах Выявление причин конфликтогенного внешнеполитического поведения волновало исследователей международной политики как минимум со времен Дж. Кеннана125. Цель настоящего раздела — предложить типологию поведения государств в международном конфликте на основе анализа материалов последних десятилетий 2000–2010-х годов. Аналитическая задача — сделать шаг к более строгому различению конфликта как реального взаимодействия и конфликтности как совокупности предпосылок, влияющих на возможность возникновения и развертывания конфликта. Набор мотиваций конфликтного поведения у традиционных школ узок и заключен в спектре между страхом и питаемыми гордостью амбициями. Реалисты описывают мотивации конфликтного поведения с точки зрения инстинктов: человек по природе агрессивен, это особенность его биологического вида. Либералы полагают, что конфликт — эксцесс в процессе сотрудничества. Конструктивисты утверждают, что конфликт мотивируется различием ценностей сторон. Марксисты рассматривают конфликт как протест, реакцию на неблагоприятные внешние условия. 54

В ХХ в. в основе взаимодействия государств лежал анализ рисков безопасности, учет и манипулирование страхами — в отличие, скажем от Средних веков, когда спектр мотиваций был шире и включал мотивы династической солидарности, религиозной нетерпимости и мессианства, рыцарской доблести и альтруизма. В этом смысле конфликтность ХХ в. на Западе была «беднее». Видный отечественный конфликтолог реалистического направления В. А. Кременюк выделил два мотива конфликтного поведения современных государств — борьба за выживание и амбиции правящих126. Реалисты полагают, что основной побудительной силой в поведении государств является страх. Не случайно концепция «баланса сил» прежде всего подразумевает уравновешивание взаимных угроз127. «Страх» определяет семантическое ядро доктрин «устрашения» (deterrence), «взаимно гарантированного уничтожения» (mutually assured destruction) и др. С точки зрения анализа мотивов конфликтного поведения структурные вариации реализма менее полезны, чем классические. Неореалисты вслед за К. Уолтцем абстрагируются от уровня «участников» системы, полагая его не значимым для системы в целом128. Та же особенность характерна для структурных версий либеральной теории в отличие от ее классических вариаций, в которых акцентируются разнообразные гипотезы мотивов поведения участников конфликта129. Недооценка уровня субъектов действия вызывает критику со стороны конструктивистов, которые полагают, что абсолютизация структурализма обедняет теорию международных отношений, дегуманизируя ее. Модернистские теории оживили структуралистские построения принесенным ими акцентом на взаимосвязи субъективного и объективного в международной политике130. В этом смысле плодотворной оказалась дискуссия об урегулировании конфликтов политическими средствами, одним из плодов которой стала концепция Р. Джервиса о феномене «восприятия»131. Сопоставлять подходы гуманитарных и социальных наук к проблематике конфликтов призывал и крупный американский конфликтолог Д. Зингер132. В частности, он ратовал за изучение конфликтов с позиции общей и социальной психологии133. Инструментарий анализа конфликтности на уровне отдельной личности выработали зарубежные школы психологии — психоанализ и гуманистическая философия, а бихевиоризм позволил выдвинуть гипотезы о макросоциальных причинах конфликтного поведения. В 1950–1970-х годах сформировались три подхода к рассмотрению конфликтного поведения. Первый представлял конфликт как производную от естественных инстинктов, реакцию на невозможность исполнения желаемого (фрустрация)134. Второй — как патологию, случай нарушения работы механизмов торможения в психике человека, эксцесс ирраци55

онального поведения135. Третий считал патологией только устойчивые формы конфликтного поведения, основанные на мотивах «дефицита» или «избытка», — на этом строилась концепция А. Маслоу136. Использование его метода применительно к формам конфликтного поведения представляет значительный интерес, поскольку эта задача еще не становилась темой международно-политического исследования. Попытку создания подобной модели при опоре на методологию бихевиоризма в 1960-х годах осуществил американский конфликтолог К. Боулдинг137. Следуя логике гуманистической психологии, А. Маслоу предложил альтернативное по отношению к психоанализу и бихевиоризму объяснение причин поведения. Он выделил два его вида — экспрессивное (естественное), которое отражает индивидуальность личности и не имеет цели, и функциональное, то есть целенаправленное. В концепции Маслоу человеческие мотивации предстают в виде иерархии потребностей. Низшие (базовые) должны разумно удовлетворяться прежде, чем высшие. В иерархия потребностей на первом месте значились физиологические, затем — безопасность и защищенность, а далее — преданность и любовь, самоуважение и, наконец, самореализация. Этой концепции в общих чертах соответствовала гипотеза об иерархии человеческих потребностей, которую в начале 1990-х годов предложил американский конфликтолог Дж. Бертон138. Он рассматривал поведение человека сквозь призму (1) физиологических нужд, (2) социальных, политических и экономических устремлений, (3) ценностей и культурных детерминант. Мотивы ценностного уровня определяли, по мнению Бертона, ключевые параметры управления конфликтами — степень интенсивности противостояния и склонность сторон к компромиссу. В своей работе 1954 г. «Мотивация и личность» А. Маслоу ввел положение о двух категориях биологических мотивов деятельности. Первая имела источником ощущение нехватки, дефицита чего-то, что считалось необходимым для выживания соответствующего субъекта. Двигателем второй было стремление субъекта к избытку, росту или самораспространению. Для удобства изложения в дальнейшем в тексте речь будет вестись о дефицитарных мотивациях и мотивациях избыточных или, по-другому говоря, мотивах дефицита и избытка. Первые в литературе трактуются как нацеленные на снижение напряжения, вызванного неудовлетвореностью одной из базовых потребностей субъекта139. Вторые нацелены на самомобилизацию с целью найти и испытать новые и волнующие переживания.

Маслоу полагал, что только мотив дефицита, который он считал наиболее болезненным, способен вызвать конфликт. Однако очевид56

но, что и избыточный мотив обладает потенциалом конфликтогенности, который может реализоваться при определенных обстоятельствах. Конфликт может возникнуть, если мотив дефицита начнет преобладать в действиях субъекта в патологической форме. Но конфликт вероятен и если субъект пытается снять внутреннее напряжение от самомобилизации (избыточный мотив), вымещая его на окружающих. Например, так произойдет в случае неограниченного стремления субъекта к накоплению благ в количестве большем, чем требуется для удовлетворения основной потребности. Определенный параллелизм в этом смысле представляет собой классификация мотивов-интересов государственных субъектов, применяемая в работах российского теоретика системно-структурной школы М. А. Хрусталева140. Отталкиваясь от логики заключений о природе человеческой мотивации, можно уточнить типологию мотивов конфликтного поведения. Под конфликтным поведением понимается образ действия, при котором основным инструментом достижения цели мыслится и реально выступает конфликт.

Предлагаемое определение в оценочном смысле нейтрально и близко к английскому термину «conflict conduct» (поведение в ходе конфликта). Подразумевается, что воздействие конфликта может быть и деструктивным, и конструктивным141. Конфликтный образ действия может и препятствовать сотрудничеству, и быть версией кооперативной стратегии. Значима степень осознанности мотивов конфликтного поведения. Применяемое рационально, оно может быть основой успешной стратегии. При нерациональном подходе конфликтное поведение — источник непредсказуемых и часто взаимно разрушительных последствий. При избыточной мотивации вероятность сохранения рационального подхода к действиям в конфликте выше. Преобладает самоутверждающая идея «я контролирую». Так, Северная Корея воздерживается от развязывания войны против южан, хотя постоянно им угрожает. При мотиве дефицита — (само)критическое мышление притуплено. Доминирует единственная цель и оправдывающий принцип «я реагирую» (обороняюсь). В подобном случае на макроуровне вероятна радикализация политического курса, например, в случае неудачного развития военной кампании (Ирак в войне 2003 г.), а на микроуровне — в общем ожесточении и дегуманизации поведения любых вооруженных групп (конфликты в Карабахе, Боснии, Косове). Есть основания полагать, что ресурс рационального воздействия на поведение, основанного на мотиве дефицита, меньше, чем мотивированного избыточно. Примером последнего выступает неравновесный паритет между двумя мировыми лидерами времен биполярной конфронта57

ции. США и СССР стремились к экспансии, но не рисковали нападать друг на друга. Взаимная неприязнь не вытесняла рациональное осознание лидерами сверхдержав международной реальности. Управление конфликтом при поведении на основе мотива дефицита затруднено, поскольку субъект сосредоточен на цели, которая в его глазах является жизненно важной. В этом случае управление конфликтом возможно преимущественно путем его замораживания или, напротив, бесконечной эскалации, вплоть до уничтожения источника конфликта. Уточнение понятия конфликта облегчает задачу упорядочения имеющихся классификаций типов конфликтного поведения в международной политике. Логика в данном случае может состоять в попытке типологизации по признаку целей (мотивов) действия конфликтующих142. Обзор имеющихся взглядов и обобщение закономерностей, еще не нашедших в них отражения, позволяет предположить возможность выделения четырех мотивационных типов современных международных конфликтов: ресурсный, игровой, демонстрационный и девиантный. Соответственно к группе ресурсных конфликтов относится подтип конфликтов за лидерство, понимаемое как комплексный ресурс. Группа демонстрационных конфликтов подразделяется на пенитенциарные, протестные и аффективные подтипы, а группа игровых включает в себя подтип провоцирующего конфликтного поведения. Ресурсный тип конфликтного поведения характеризует стремление субъекта или субъектов добиться прямого или косвенного перераспределения в свою пользу какого-то искомого ресурса.

Современное прочтение этого тезиса далеко не исчерпывается духом и буквой дискуссий о конкуренции за сырье, топливо и рынки сбыта. Ресурс, который может порождать конфликт сегодня, это и материальные, и нематериальные блага. С одной стороны, например, имеет место ресурс подчинения экономико-производственного потенциала иностранного государства, человеческий ресурс, собственно территория, полезные ископаемые. С другой — ресурс международного влияния, внутриполитическая мобилизация собственной страны. Допустим, российско-американские отношения в поясе нынешних и бывших стран—участниц СНГ — представляют собой конфликт двух стран за ресурс влияния на эти государства, и вряд ли они могут быть поняты как-либо иначе. Наконец, поскольку глобальное и региональное лидерство (вернее формальный и неформальный статус, связанный с его приобретением) само по себе является комплексным ресурсом, то и межлидерская конкуренция в международных отношениях на всех их уровнях — вариант современного ресурсного конфликта.

58

Ресурсный тип конфликтного поведения применяется сознательно, в его основе лежит расчет. Избыточная форма этого типа конфликтности — классическая борьба за ресурсы, «жизненное пространство». Российский политолог Э. Я. Баталов упоминает в этой связи прежде всего, но не исключительно, вопросы «обеспечения сырьевых ресурсов, и в первую очередь энергоносителей; проблемы обеспечения геоэкономических плацдармов, гарантирующих устойчивый и относительно безопасный и дешевый доступ к этим ресурсам; проблемы обеспечения жизненного пространства для стран с быстро растущим населением»143. Различают спектр видов конфликтности этого типа: демографическая — за квалифицированные кадры («утечка мозгов»), за наиболее благоприятные позиции в международном разделении труда (кто производит и экспортирует, а кто покупает технологии). Превращенный вариант ресурсной конфликтности представляет собой преимущественно экономико-политическую борьбу наиболее развитых стран за стабильность той структуры мировой экономики, в которой они исторически заняли выгодные позиции. На этот счет В. А. Кременюк замечает, что «борьба за стабильность [мировой] системы сама по себе вызывает дестабилизацию»144. При доминировании мотива дефицита конфликт может возникнуть как попытка одной стороны «компенсировать» этот дефицит путем прямого захвата (аннексия Кувейта Ираком в 1989 г.). Во внутренней политике мотив дефицита способен проявляться, например, в виде показательных репрессий, когда они используются для целей политической мобилизации («бей своих, чтобы чужие боялись»)145. Изощренная форма ресурсной конфликтности с преобладанием мотива дефицита — попытки некоторых малых и средних государств, условно говоря, «пополнить» свой ограниченный потенциал (влияния, например) за счет ресурса мощных иностранных покровителей. Таков тип внешнеполитического поведения Грузии, стран Прибалтики, отчасти Польши и Украины во второй трети 2000-х годов. В разрешении своих реальных и мнимых противоречий с Россией они регулярно пробовали «присоединить» к себе дипломатический ресурс США и некоторых других государств НАТО. Лидерский подтип ресурсной конфликтности, конечно, заслуживает особого внимания. В ее основе не просто борьба амбиций и нервические реакции элитных групп. В конфликтах лидерского типа, какой бы теоретико-философской ни была их формальная основа, имеется ресурсная составляющая. Все дело в том, что она долгое время не осознавалась в качестве таковой аналитиками, поскольку относительно поздно в фокус их внимания попало само понятие организационного ресурса146. С этой точки зрения лидерство — прежде всего обладание им. 59

Избыточная форма лидерской конфликтности проявляется в форме междержавной конкуренции. Российский международник А. Д. Богатуров отмечал, что «лидерские амбиции характерны для огромного круга стран, а ревность к чужому лидерству столь же конфликтогенна, сколь агрессивна бывает реакция лидеров на попытки аутсайдеров это лидерство оспорить»147. Этот тип конфликтности мало зависит от природы участников — в том смысле, что он существует и в рамках интеграции. Конфликтный характер современного мирового развития кроется не столько в разновекторности и нелинейности развития, сколько в том, что эта разновекторность после распада СССР впервые оказалась в рамках формирующейся единой мировой политической системы148. Вместе с тем на смягчение лидерской конфликтности среди развитых стран работает рост разрушительного потенциала их вооружений. Взаимное военное сдерживание и устрашение способствует переходу конкуренции из военно-стратегической в экономическую плоскость. Конфликты лидерского подтипа с преобладанием мотива дефицита исторически часто принимали насильственные формы. Вместе с тем в последние десятилетия силовые схватки между странами-лидерами стали редкостью. Чаще страны-лидеры применяют силу против заведомо более слабых стран или при столкновении с нетрадиционными субъектами конфликтов (террористическими сетями, партизанскими движениями и т.п.). С этим связано бурное нарастание в 1990-х — 2010-х годах асимметричных конфликтов и соответствующих научных исследований149. К конфликтам лидерского подтипа можно отнести весь спектр этнополитических конфликтов и конфликты самоопределения, а также межэтнические конфликты, вытекающие из проблем миграции. Конфликт между различными этническими группами почти всегда воспринимается ими крайне драматично — как ценностный конфликт, как борьба за самосохранение150. Российский ученый В.Г. Барановский писал, что этнополитические конфликты «замешаны на причудливой смеси синдромов взаимного отторжения, комплексов превосходства и неполноценности, ценностной несовместимости по самым разным основаниям»151. В практике международной политики сохраняется и продолжает видоизменяться игровой тип конфликта, который можно трактовать и как своего рода форму и инструмент сотрудничества. Граница между конфликтом и сотрудничеством в таких случаях условна в том смысле, что одни участники системы не стремятся к чрезмерному уменьшению выгод других ее участников. Таким образом, речь о разрушении 60

системы конфронтации не идет. Игровая конфликтность способствует сбросу накопившегося напряжения, не позволяет начаться настоящему конфликту. Игровой конфликт — конфликт по правилам, часто неписаным, но соблюдаемым. Он может иметь одной из сопутствующих целей удовлетворение от победы (условной) и удовольствие от демонстрации своей готовности сразиться с оппонентом. В основе этого типа конфликтности — тоже расчет, интерес.

Отличием игровой формы конфликтного поведения является стремление сторон выставлять напоказ формальные стороны противоборства. Типичная игровая ситуация такого типа — полувековое противоборство между КНР и Тайванем («стабильная нестабильность»). Более опасными вариантами игровой конфликтности могут выступать отношения Пакистана и Индии, особенно после 1998 г.152. А менее угрожающими — «газовые войны» Украины с Россией при правлении блока В. Ющенко — Ю. Тимошенко. Нидерландский историк Й. Хейзинга писал о том, что в самом общем смысле игровой момент в конфликтном взаимодействии возникает в ту минуту, когда воюющие стороны начинают рассматривать друг друга в качестве достойного уважения противника, а цель войны — как правое дело153. В этом взаимном отношении заложено ядро будущего компромисса. Логика подсказывает конфликтующим, что если противник достоин сражения с ним, то конфликта можно и избежать. Пример игровой конфликтности дает международное сотрудничество в области безопасности. Американский конфликтолог Дж. Гриеко с позиции структурного подхода отмечал, что оно возможно только тогда, когда каждый из участников этого процесса удовлетворен в равной степени154. Любой конфликт организует отношения сторон по двум направляющим: соперничество — сотрудничество. Соперничество — это конфликтное содержание отношений, а сотрудничество формирует рамки конфликта, его структуру и правила поведения. При обоюдной игровой форме конфликтного поведения соперничество перестает быть антагонистическим — стороны переходят из разряда «враг» в разряд «не союзник, но и не противник» (РФ—США). Военная сила перестает играть роль исключительно средства устрашения, становясь отчасти и объектом общей озабоченности. Целью игрового конфликтного взаимодействия становится удержание конфликта в строго определенных рамках в течение максимально продолжительного времени. Указанное наблюдение было научно обосновано в начале 1960-х годов в работах американского психолога Г. Олпорта, который сформулировал положение о том, что средство 61

достижения цели может подменить собой цель и само по себе стать источником удовлетворенности (самоцелью)155. Бытийная форма игровой конфликтности описана американским ученым и политиком Г. Киссинджером в известном высказывании о том, что мир невозможен без равновесия, а справедливость — без самоограничения156. Поиск инструментов управления конфликтом в условно «безвыходных» игровых ситуациях дал необычный результат в виде разросшегося направления игрового моделирования стратегии держав в конфликте. Классик этого направления Т. Шеллинг является единственным ученым-международником, который был удостоен Нобелевской премии157. В работе 1960 г. «Стратегия конфликта» он показал, что фактор неизвестности и сознательного сужения своих возможностей одной из сторон может сыграть положительную роль с точки зрения управления конфликтом158. Исходя из того, что конфликт по природе способен быть совместимым со становлением, сохранением и развитием политической целостности той общности, в рамках которой он происходит, игровая конфликтность в наибольшей степени отвечает задаче институционализации макросоциального конфликта. Конфликт в этом случае оказывается практическим введением в стабильность. Вариантом игрового типа конфликтного поведения предстает его провоцирующий подтип, когда субъект потенциального столкновения не стремится к большой войне, а скорее пробует выявить намерения оппонентов или побудить их вступить с ним в негласный или гласный торг по поводу того, что в идеале должно вылиться в правила предстоящей «договорной конфронтации». При провоцирующем типе конфликтного поведения задачей «провокатора» является получение дополнительной информации, стимулирование развития событий, игра «проб и ошибок». В основе избыточной мотивации — расчет, интерес, исходящий из потребности в познании и понимании. Примерами этого типа поведения может служить военная тактика «разведки боем». В сфере международных отношений провоцирующим поведением на протяжении уже десятилетий отличаются действия правительств Ирана, Северной Кореи, Белоруссии. Долгие годы к нему тяготела Ливия в правление М. Каддафи — до ее примирения с ЕС в начале 2000-х годов. Избыточный провоцирующий тип конфликтного поведения лежит в основе сюжетов многих фильмов про первый контакт человечества с инопланетянами: земляне первыми применяют силу, для того чтобы выявить намерения пришельцев. Этот и другие подобные примеры раскрывают элемент условной патологии, заложенный в образе действий 62

военных, в их, как правило, принципиальной ориентации на увеличение военных расходов. Они условно накапливают некое количество насилия, которое, хотя бы частично, должно быть израсходовано. Провоцирующее конфликтное поведение с преобладанием мотива дефицита опирается на представление о безысходности, об отсутствии иных вариантов разрешения травматической ситуации. Это неустойчивое, пограничное психологическое состояние. В литературе указывается, что действия японских камикадзе и фашистских войск СС на заключительном этапе Второй мировой войны служат примерами поведения такого типа. Особый тип конфликтного поведения — демонстрационный, который выглядит как борьба за наказание виновного, средство негативного воздаяния за проступок. Причем подобное наказание всегда должно быть всем очевидным, броским по форме (не всегда по результатам). Только тогда достигается эффект гипотетического научения (teaching and learning), который для подобных конфликтов является одним из самых важных мотивов. Этот тип конфликтности связан с проблематикой этического. Демонстрационные конфликты проявляют себя как минимум в трех подвидах. Первый из них — собственно пенитенциарная конфликтность. Конфликты возмездия хорошо известны на Западе, создавшем институт публичного права с присущими ему формальными системами поощрения и принуждения (Международный суд, миротворчество, принуждение к миру и т.п.). Гуманитарные интервенции и связанная с ними конфликтность — типичные пенитенциарные действия. Но конфликты возмездия не чужды и странам других регионов. В них участвовал Китай (война с Социалистической Республикой Вьетнам в 1979 г.). Мотивации такого рода многократно проявляли себя в конфликтах в Африке и всюду, где сохраняются элементы архаичного племенного уклада (например, обычай кровной мести или ритуального самоубийства). Бытийная мотивация наказующей конфликтности использует наказание как инструмент управления поведением субъектов, что сближает ее с игровым типом конфликтного поведения. К этому типу можно отнести разновидность конфликта, которую российский политолог Д. М. Фельдман называл «безобъектной», возникающей на почве нарушения нравственных норм, покушения на личные или общественные убеждения и представления159. Действительно, современные объекты насилия определяются не идеологическими или геостратегическими соображениями, а ситуативно, в зависимости от того, соблюдают те или иные страны условно общепринятые правила поведения или нет. Принцип «этика выше пра63

ва» стал фактически утверждаться с 1943 г., когда была принята Касабланкская декларация, содержавшая норму о наказании военных преступников. В дальнейшем это позволило ставить вопрос о соблюдении прав человека в отдельных странах выше их суверенитета. С середины ХХ в. пенитенциарные и рестриктивные меры военного и экономического характера (санкции, репрессалии) вошли в арсенал политики разных стран160. Нападения НАТО на Югославию в конце 1990-х годов неизменно преподносились как формы санкций, наложенных на репрессивный режим, нарушающий права человека. Характер репрессивной акции с элементами превентивной войны носили обе войны США против Ирака. Дефицитарная форма пенитенциарной конфликтности воплощается в идеях мести и политического реванша161. Примерами этого типа поведения служат политика фашистской Германии между двумя мировыми войнами и вот уже полвека сохраняющаяся хроническая обида радикальных исламистов на правительства Израиля по поводу отсутствия прогресса в ближневосточном урегулировании. Показательно, что логику конфликта в целях «справедливого наказания» (за несправедливое обращение) широко используют экстремисты. В заявлении У. бин Ладена в связи с терактами 11 сентября 2001 г. говорилось: «То, что Америка переживает сейчас, несравнимо с тем, что многие годы чувствовали мы, — унижение на протяжении 80 лет»162. Одним из наиболее идеологизированных подтипов пенитенциарного конфликта является протестный. Его субъект рассматривает конфликт как средство защиты своих интересов. Различают пассивную и активную формы протеста, однако обе они по форме и в глазах их инициатора неизменно преследуют негативную цель (самозащита). Избыточно мотивированный протестный тип поведения представляет собой «активную оборону» (отражение Советской Россией интервенции, стратегия США по «окружению» СССР, политика СССР на первом этапе Второй мировой войны). В этом же ряду — попытки международных экономических санкций против Советского Союза в связи с введением военного положения в Польше в 1982 г., а также такие уже курьезные трения, как продолжительное существование поправки Джексона—Вэника или затягивание процедуры (по сути — неявное препятствование) вступления России в ВТО. Мотив дефицита доминирует при таком поведении, которое вызвано реакцией на неотвратимые и нежелательные изменения. Пассивным формам конфликтности такого рода посвящены работы принстонской школы «исследования сопротивления» (resistance studies) под руководством Дж. Скотта163. В сфере внутренней политики пассивные поведенческие стратегии конфликта включают такие формы действия, 64

как абсентеизм (отказ голосовать) или саботаж выборов. Неудачной формой таких конфликтов в дипломатической практике были попытки советских представителей бойкотировать заседания Совета Безопасности ООН в связи с началом войны в Корее в 1950 г. и отказ советской делегации от подписания Сан-Францисского мирного договора в 1951 г. Активными политическими формами протестной конфликтности с преобладанием мотива дефицита в 2000-х годах можно считать попытки республиканских администраций США внедрить в мировую практику идеи смены режимов, политика которых не соответствует американскому пониманию международных норм или защиты прав человека. В историческом контексте это — стратегия США по «отбрасыванию коммунизма» в 1950-х годах. Пласт активной конфликтности этого рода граничит и пересекается с патологическим поведением. Речь идет о протестно мотивированном терроризме со стороны маргинализованных кругов периферийных стран. Некомпетентность и неспособность использовать законные средства удовлетворения своих интересов толкает отчаявшихся на преступления. Это ставит терроризм в разряд политико-психологических, социально-патологических явлений164. Но прежде чем перейти к его разбору, важно выделить еще один подвид демонстрационной конфликтности — аффективный. Он реализуется как рефлекс, нерациональная гиперреакция на относительно малозначительное или даже случайное раздражение, провоцирующее действие неожиданно и непропорционально большой мощности. Во всех известных случаях аффективная реакция была связана с желанием субъекта произвести максимально сильное впечатление — на сограждан165 и/или мировое общественное мнение. Избыточный аффективный мотив опаснее того, который мотивирован условным дефицитом. Хотя цель такого поведения не является жизненной, «праведный гнев» пострадавшей стороны может вести к гротескно неадекватной реакции на раздражение. Примером служит поведение США после терактов 11 сентября 2001 г. Нападение США на талибов, конечно, выглядит сегодня как своего рода предопределенность, обусловленная сознательным стремлением республиканского истеблишмента продемонстрировать миру «кто в нем главный». В этом смысле «если бы талибов не было, их следовало бы выдумать». Но очевидно и другое: в Вашингтоне существовал принципиальный настрой на силовую демонстрацию где-либо в мире, но не было понимания, когда именно, где и против кого такая демонстрация потребуется конкретно. В этом смысле ситуация с войной в Афганистане была спонтанной, а решение о ее начале — реакцией аффективной конфликтности. 65

Отражая настроения значительной части американского общества, ведущий аналитик РЭНД, известный специалист по борьбе с терроризмом Б. Хоффман, критикуя принцип «соразмерности» ответной реакции на теракты, давал пример явно «аффективной аналитики»: «Требуется ответ небывалой решимости и целеустремленности, применение всего диапазона мощных средств — дипломатических, военных, экономических»166. Аффективная конфликтность, мотивированная дефицитом, менее опасна. Хотя цель субъекта является жизненной, его действия связаны с самосохранением и носят зачастую ограниченный и непоследовательный характер. Примером подобного поведения служат импульсивные, но неподготовленные действия ГКЧП во время попытки переворота в СССР в 1991 г. В случае, если бы режим Саддама Хуссейна в 2003 г. действительно применил ОМУ по наступающим войскам «добровольной коалиции», это действие можно было бы квалифицировать как мотивированную дефицитом аффективную конфликтность. Аффективная конфликтность при любой мотивации слабо поддается управлению. Ее воздействие на стабильность международной системы можно описать метафорой «слона в посудной лавке», поскольку этот тип поведения основывается на нерациональной реакции. Но управление аффективными реакциями может оказаться сравнительно легким, если они не усугубляются и не перерастают в явно девиантное конфликтное поведение. Этот тип представляет собой конфликт как результат патологии. Субъект конфликтного действия решается на болезненно мотивированное насилие, обретающее самостоятельное значение. Как правило, такой конфликт чрезвычайно сильно связан с личностью лидера соответствующей страны, его психической конституцией и личностной структурой. Субъект дает девиантные (патологические) реакции, когда ощущает себя в ситуации, разрешить которую он не может, но очень хочет или, как он полагает, должен разрешить167. Патологический тип конфликтного поведения ценностно мотивирован, и поэтому на него трудно повлиять. Избыточная мотивация конфликтности патологического типа очень опасна, хотя цель такого поведения не является для субъекта жизненной. Различают несколько ее разновидностей. Патологическая враждебность. Эта разновидность объединяет всех субъектов (от радикальных исламистов до милитаристов из демократических стран), для которых мир не является ценностью, а насилие выступает основным методом самоутверждения. С помощью насилия террористы добиваются (нередко успешно) международного признания (в середине прошлого века — Ясир Арафат, а в 2000-х годах — «Хамас»), моральной победы над врагом, осуществления миссии на земле168. 66

Пример конфликтного сознания, возникающего при отрыве войны от политических целей, встречается у выдающегося прусского военного теоретика К. Клаузевица: «Все усилия должны быть направлены на достижение [выгодного мира] возможно более надежным способом, и нет той временной жертвы, которую можно было бы считать чрезмерной»169. В. А. Кременюк отмечал по поводу влияния республиканской администрации на формирование настроя нетерпимости в американском обществе после событий 11 сентября 2001 г.: «Некто может сыграть на темных, порочных сторонах натуры целого народа и тем самым создать совершенно иной морально-этический климат в обществе»170. В российской практике примером патологической враждебности к сослуживцам выступает «дедовщина», укоренившаяся в военной службе в СССР в конце 1950–1960-х годов, после перехода к массовому призыву на военную службу амнистированных уголовных преступников. Патологический эгоизм проявляется в форме индивидуалистического национализма, когда гордость за себя совмещается с мессианским стремлением менять других по своему подобию. Популярный американский политолог либерального направления Ф. Фукуяма заметил о США: «Страна, которая ставит защиту прав человека во главу угла своей внешней политики, в лучшем случае тяготеет к бесполезному морализаторству, а в худшем скатывается к безнаказанному насилию во имя морали»171. В этом смысле американский национализм так же конфликтогенен, как и этноконфессиональный национализм малых народов, замешанный на комплексе неполноценности. Патологический инфантилизм как неосознанный или полусознательный уход от мыслей об ответственности за свои действия посредством вытеснения неприятных ассоциаций (советов, аргументов) из сферы продумывания и подготовки предстоящих решений. Природу этого явления Й. Хейзинга усматривал в привычках избалованного ребенка к отсутствию ограничений, легкому удовлетворению любых, в том числе явно ложных и избыточных, потребностей, дефиците моральных ограничителей, этики добровольного самоограничения, жертвы в пользу ближнего, самодисциплины. В этом смысле он с осуждением пишет о легко удовлетворяемой, но никогда не насыщаемой потребности в банальных развлечениях, жажде грубых сенсаций, тяге к массовым зрелищам172. К стимуляторам девиантного поведения он относил также отсутствие иронии и самоиронии, обидчивость на внешние раздражители, стремление к экзальтации и преувеличениям (в том числе своей роли), подозрительность, нетерпимость, чувствительность к лести. Для инфантильной конфликтогенности может быть характерна маниакальность лидера, его истерическая взвинченность от усталости, 67

острой и скрываемой неуверенности в себе, депрессий, завышенных ожиданий от реализации «сверхидеи» (свержения правящего режима в отсутствие какой бы то ни было конструктивной программы действий после захвата власти, например)173. Конечно, девиантное поведение нередко связано совсем с другой траекторией развития личности лидера и его иными качествами — фанатизмом во всех его разновидностях прежде всего. Как типы лидеров «баловни»/«капризники» и «аскеты» стоят в одном ряду, хотя вторых явно больше. Вспышки девиантной конфликтности подобного рода в разные исторические периоды были связаны с импульсивными и экзальтированными лидерами типа М. Каддафи, М. Саакашвили, М. Ахмадинежада, У. Чавеса (и некоторыми иными поборниками «левого поворота» в Латинской Америке)174. Психологическими комплексами сходного типа была окрашена в 2000-х годах внешнеполитическая деятельность правительства Ю. Тимошенко на Украине. Среди исторически одиозных девиантных типов — Дж. Савонарола, А. Гитлер, И. Сталин, Пол Пот, но, конечно, далеко не только они. Мотив дефицита в сочетании с патологически конфликтным поведением менее опасен, хотя цель действий субъекта представляется ему жизненно важной. Невротик воспринимает мир как опасный и враждебный. Все неизвестное и неожиданное вызывает испуг, при этом страх обусловлен психологической угрозой. Дефицитно мотивированный невротик проникнут неизбывным стремлением к безопасности. Он постоянно подсознательно ищет себе защитника175, союзника, на которого можно положиться и которого он не находит. Показательна параллель к концепциям «сверхбезопасности» (hypersecurity) и «абсолютизации безопасности» (securitization) в литературе 2000-х годов. Строго говоря, выделение девиантного типа конфликтного поведения само может показаться избыточным теоретизированием. Задача анализа состоит не в том, чтобы квалифицировать все формы насильственных конфликтов как патологию. Смысл сказанного в ином: важно понимание условий радикализации или дерадикализации внешнеполитического поведения лидеров, а это нередко бывает связано с рассмотрением структуры их личностей. В этом смысле настрой настоящей работы созвучен подходам современных социо-психологических исследований терроризма в США и Британии176. Предложенная классификация, разумеется, не может быть стопроцентно строгой — прежде всего потому, что большинство современных международных конфликтов имеет сложную природу, и отдельные их характеристики могут попадать в разные графы любого мыслимого классификатора. Например, война США в Афганистане — это преимущественно демонстрационный конфликт аффективного типа. В то же 68

время ему присущи элементы характеристик ресурсного конфликта в его лидерской форме. Задача аналитика в этом смысле — определить, каким конфликт является преимущественно и в тенденции. Более того, в силу присущей им динамики конфликты могут «перемещаться» в рамках аналитической матрицы из одной категории в другую. Игровой («договорный») конфликт в Тайваньском проливе теоретически может однажды стать настоящим ресурсным конфликтом. Сходным образом может развиваться ситуация в Корее или Южной Азии. Наконец, девиантный конфликт с участием М. Саакашвили в 2008 г. чуть было не вылился в настоящий конфликт — ресурсный или демонстрационный. Поэтому анализ трансформации и развития конфликтности в том или ином направлении — важнейшая сопутствующая задача аналитика, для которого классификация конфликтности всегда будет только промежуточным этапом работы, тогда как ее целью — прогноз развития. Стоит добавить, что при оценке мотивов поведения следует учитывать возможность столкновения разных «ярусов» мотиваций участников конфликта. Важно делать поправку на влияние как внешних условий, так и особенностей психологического состояния обществ, элит, индивидов. При этом может приобретать особое значение фактор асимметрии мотиваций, отмеченный в работах видного американского конфликтолога А. Рапопорта177. На основании предложенной классификации возможна постановка трех типов задач. Во-первых, в целях управления конфронтацией важно диагностировать форму конфликтного поведения — собственную и противника — как можно точнее. Во-вторых, разумно выделить из спектра типов конфликтного поведения такие, которые препятствуют прагматичному подходу к урегулированию, и стремиться избегать их провоцирования. Особую опасность — и научный интерес — представляют непримиримые конфликты, в которых велика доля подсознательных реакций с элементами патологии. Наибольшую сложность при бытийной конфликтности составляет сочетание патологической и наказующей мотиваций (типа «глобальной войны с террором»)178. В-третьих, разумно стремиться к сужению спектра возможных неадекватных форм поведения в конфликте путем трансформации конфликтов всех типов в игровую форму или неопасные формы провоцирующей конфликтности. Такой переход возможен при избыточной мотивации участников процесса управления конфликтом. Обе стороны в этой ситуации склонны прислушиваться к доводам рассудка: их можно устрашать, можно поощрять, а можно комбинировать обе тактики. 69

Управление конфликтом, в котором одна из сторон придерживается конфликтного поведения, мотивированного дефицитом, затруднительно. В отличие от избыточной, дефицитная мотивация деятельности субъекта опирается на его представления о жизненно важных интересах, а потому степень склонности к компромиссам невысока. Тем не менее управление этим видом конфликтности возможно, по крайней мере, несколькими способами. Во-первых, оно может реализоваться путем игнорирования и изолирования в ситуации, когда угроза слаба, а интерес к сотрудничеству с субъектом является второстепенным. Во-вторых — путем перевода конфликтности в игровую форму через изменение собственного поведения и создание стимулов для соблюдения противником «правил конфронтации». Это сложно осуществить при патологическом и аффективном вариантах конфликтности, однако попытки добиться результатов на этом направлении ведутся. На основе исследования опыта иракской кампании 2000-х годов в американской литературе появляются работы о преимуществах смены стратегии — от «наказания» к «торгу»179. В-третьих, конфликтом можно управлять путем трансформации мотива дефицита в бытийную мотивацию. Несомненно, это трудоемкий, долгий и дорогой процесс. Но он может быть эффективным в конфликтах смешанного типа. При таком подходе к управлению конфликтом развитая страна должна трезво оценить уровни потребностей противника и выделить те из них, которые носят по-настоящему жизненный характер. Симптоматично в этом смысле появление первых научных работ по проблеме справедливости в переговорах и урегулировании конфликтов180. Ученые близки к консенсусу о том, что насилие не только не способно разрешить конфликт, но и способствует перерастанию конфронтации в антагонизм. А. Маслоу верил, что человечество движется к бесконфликтному будущему через самосовершенствование человека. Российский политолог Ю. П. Давыдов соглашался с ним: «Процесс глобализации, размывая основную структуру современного мира — государство, объективно подрывает основы насилия»181. В. А. Кременюк тоже полагает, что насильственный конфликт отходит в прошлое. Движение к миру без конфликтов видится ему на основе управления конфликтами с конечной целью «выйти на такую организацию международной среды, которая сделает невыгодными военные решения»182. Задачей такого управления, по мысли Н. А. Косолапова, может стать «перехват» назревающего конфликта, его искусственное провоцирование и направление в русло управления конфликтными отношениями с тем, чтобы снизить издержки его протекания и облегчить его разрешение183.

70

Предлагаемая классификация подчинена задаче уточнения границ между реальными, мнимыми и патологическими стимулами конфликтного поведения. Ее практическое назначение — найти дополнительные рациональные основания разработки стратегии действий в конфликте, которая основывалась бы на стремлении наладить сотрудничество в рамках конфликтного взаимодействия. При этом важно самим избежать бессознательных патологических и провоцирующих реакций.

Примечания 1 Neufeld M. A. The Restructuring of International Relations Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1995; Burchill S., Linklater A. Theories of International Relations. L.: Macmillan Press, 1996; New Thinking in International Relations Theory / M. Doyle, G. J. Ikenberry (eds). Boulder, Co: Westview, 1997; Walt S. P. International Relations: One World, Many Theories // Foreign Policy. 1998. Spring. No 110. Special Edition: Frontiers of Knowledge. P. 29–46; Kleinschmidt H. The Nemesis of Power. A History of International Relations Theories. L.: Reaktion Books, 2000; The Globalization of World Politics: an Introduction to International Relations / J. Baylis, S. Smith (eds). Oxford: Oxford University Press, 2001; Snyder J. One World, Rival Theories // Foreign Policy. November/December 2004. No 145. P. 52–62. 2 Косолапов Н. А. Международные конфликты: эволюция теории (вторая половина ХХ века) // Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории / Проблемы американистики. Вып. 11. М.: МАКС Пресс, 2001. С. 11–40; Цыганков П. А. Теория международных отношений: Учеб. пособие. М., 2002; Введение в теорию международных отношений / Под ред. А. С. Маныкина. М., 2002; Богатуров А. Д., Косолапов Н. А., Хрусталев М. А. Очерки теории и прикладного анализа международных отношений. М.: НОФМО, 2002; Шаклеина Т. А. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссия в политико-академических сообществах России и США (1991–2002). М.: ИСКРАН, 2002; Баталов Э. Я. Мировое развитие и мировой порядок (анализ современных американских концепций). М.: РОССПЭН, 2005; Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. М.: ИСКРАН, 2006; Хрусталев М. А. Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза. М.: НОФМО, 2008; Звягельская И. Д. Этноконфессиональные конфликты современности и подходы к их урегулированию. М.: Навона, 2008; Степанова Е. А. Современные концепции изучения международных отношений (последняя четверть ХХ — начало XXI в.) // Основы общей теории международных отношений / Под ред. А. С. Маныкина. М.: Изд-во МГУ, 2009. С. 145–174. 3 Косолапов Н. А. Международные конфликты: эволюция теории (вторая половина ХХ века) // Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории / Проблемы американистики. Вып. 11. М.: МАКС Пресс, 2001. С. 11–40. 4 1 Кор. 11: 19. 5 Niebuhr R. Moral Man and Immoral Society: A Study in Ethics and Politics. N.Y.: Charles Scribner’s Sons, 1932, 1960.

71

6

Козер Л. Функции социального конфликта / Пер. с англ. М., 2002. С. 25. Kremenyuk V. International Security: A New Old Paradigm? // Arms Control. Contemporary Security Policy. 1993. Vol. 14. No 2. P. 206–215; Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. С. 16, 20. 8 Кременюк В. А. Управление и управляемость в международной политике // Международные процессы. 2004. Т. 2. № 3 (6). С. 29–41. 9 Последовательное развитие идеи о недопустимости компромисса встречаем у руководителя большевистского крыла коммунистов В. И. Ленина: Ленин В. И. Детская болезнь левизны в коммунизме // Полн. собр. соч. Т. 41. С. 50. 10 Parsons T. Structure and Process in Modern Societies. N.Y.: Free Press, 1960; Ibid. Politics and Social Structure. N.Y.: Macmillan, Free Press, 1969. 11 Особенно устойчиво это мировоззрение проявлялось в кругах радикальных революционеров всех мастей. Последний пример основанной на радикальном подходе политики показало правление консервативных республиканцев в США в 2001–2009 гг. См.: Кейган Р. Сила и слабость // Pro et Contra. Осень 2002. С. 127–156; Кейган Р. О рае и силе: Америка и Европа в новом мировом порядке / Пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2004; Krauthammer Ch. Democratic Realism: An American Foreign Policy for a Unipolar World. The 2004 Irving Kristol Lecture. The American Enterprise Institute. Washington DC, 2004; Kirkpatrick J. Making Wars to Keep Peace. N.Y., 2006. 12 Rapoport A. Conflict in Man-Made Environment. Baltimore, 1974. P. 175–176. 13 Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. С. 75. 14 Косолапов Н. А. Конфликт как инструмент стабильности в международных отношениях. С. 173–174. 15 Значимый вклад в разработку проблемы сделал американский политолог Р. Аксельрод, предложивший рассматривать конфликт как один из вариантов сотрудничества. См.: Axelrod R. The Evolution of Cooperation. N.Y.: Basic Books, 1984. 16 За выходом книги Аксельрода последовала череда публикаций по теме «конструктивных» конфликтов: Brown S. The Causes and Prevention of War. 2nd ed. N.Y.: St. Martin’s Press, 1994; The Art of Conflict Prevention / W. Bauwens, L. Reychler (eds). L.; N.Y.: Braney, 1994; Kriesberg L. Constructive Conflicts: From Escalation to Resolution. L.; Boulder: Rowman and Littlefield Publ., 1998. 17 В 1980-х — начале 1990-х годов советскими и американскими конфликтологами был выдвинут ряд предложений по переводу конфликта между СССР и США в менее опасное, близкое к игровому русло (концепции «правил поведения», «мирного состязания» и «общей безопасности»). См.: Gowa J., Wessel N. Ground Rules: Soviet and American Involvement in Regional Conflicts // Philadelphia Policy Papers. Foreign Policy Research Institute. Philadelphia (Penn.), 1982; US-Soviet Security Cooperation: Achievements, Failures, Lessons / A. George, P. Frlee, A. Dallin (eds). N.Y., Oxford: Oxford University Press, 1988; Windows of Opportunity: From Cold War to Peaceful Competition in US-Soviet Relations / G. Allison, W. L. Ury (with B. Allyn) (eds). Cambridge (Mass.): Ballinger&Co, 1989; Brement M. Reaching Out to Moscow. From Confrontation to Cooperation. Westpoint (Conn.): Praeger, 1991; Mutual Security: a New Approach to Soviet-American Relations. A. Kortunov, P. Smoker (eds). N.Y.: St. Martin’s Press, 1991. 7

72

18 Подробнее об этом см.: Косолапов Н. А. Международные конфликты: эволюция теории (вторая половина ХХ века). С. 34–37. 19 Наиболее полный обзор темы приведен в следующих работах: Шаклеина Т. А. Россия и США в новом мировом порядке. М.: ИСКРАН, 2002; Богатуров А. Д. Современный международный порядок // Современные международные отношения и мировая политика / Отв. ред. А. В. Торкунов. М.: Просвещение, 2004. С. 66–89; Баталов Э. Я. Мировое развитие и мировой порядок. М.: РОССПЭН, 2005. 20 Joint Vision 2020. Chairman, Joint Chiefs of Staff. Washington D.C.: U.S. Government Printing Office, June 2000. P. 8. 21 Brown M., Lynn-Jones S., Miller S. The Perils of Anarchy: Contemporary Realism and International Security. Cambridge, MA: MIT Press, 1995; Liberman P. Does Conquest Pay? The Exploitation of Occupied Industrial Societies. Princeton: Princeton University Press, 1996; Labs E. Offensive Realism and Why States Expand Their War Aims // Security Studies, Summer 1997; Schweller R. Deadly Imbalances: Tripolarity and Hitler’s Strategy of World Conquest. N.Y.: Columbia University Press, 1998; Mearsheimer J. The Tragedy of Great Power Politics. N.Y., 2001. 22 Wolfowitz P. Defense Policy Guidelines. 1992. URL: http://www.gwu. edu/~nsarchiv/nukevault/ebb245/index.htm (дата обращения: 12.04.2013). 23 Богатуров А. Д. «Стратегия перемалывания» во внешней политике США // Очерки теории и прикладного анализа международных отношений / А. Д. Богатуров, Н. А. Косолапов, М. А. Хрусталев. М., 2002. С. 356–372; Троицкий М. А. Трансатлантический союз. Трансформация системы американоевропейского партнерства после распада биполярности. 1991–2004. М.: НОФМО, 2004. 24 Kirkpatrick J. Proposed Enlargement of the North Atlantic Treaty Organization. Senate Foreign Relations Committee. October 9, 1997. 25 Krauthammer Ch. The Unipolar Moment // Foreign Affairs. 1990/1991. Vol. 70. No 1. America and the World. P. 23–33. 26 Krauthammer Ch. Democratic Realism. An American Foreign Policy for a Unipolar World. Wash.: AEI Press, 2004; Idem. The Unipolar Moment Revisited // The National Interest. Winter 2002/2003. No 70. P. 5–17. 27 Rice C. Promoting the National Interest // Foreign Affairs. January/February 2000. No 79 (1). 28 Waltz K. The Spread of Nuclear Weapons: More May Better // Adelphi Papers. 1981. No 171.; Idem. Nuclear Myths and Political Realities // American Political Science Review. 1990. No 84 (3). September. P. 731–745; Idem. Peace, Stability, and Nuclear Weapons // IGCC Policy Papers, Paper: PP15, Institute on Global Conflict and Cooperation. 1995; Idem. Thoughts About Virtual Nuclear Arsenals // Washington Quarterly. 1997. No 20 (3). Summer. P. 153–161; Idem. The Spread of Nuclear Weapons: A Debate Renewed. With S. D. Sagan. W. W. Norton & Company. N.Y.: 2002. 29 Gilpin R. War and Change in World Politics. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 1981. 30 Ibid. P. 10. 31 Clinton W. J. First Inaugural Address. The Avalon Project at Yale Law School. 1993. January 20.

73

32 Wohlforth W. U.S. Strategy in a Unipolar World // America Unrivaled: The Future of the Balance of Power / G. John Ikenberry (ed.). Ithaca, NY: Cornell University Press, 2002. P. 117. 33 Ikenberry G. J. After Victory: Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order After Major Wars. Princeton: Princeton University Press, 2001. P. 258. 34 Ibid. 35 Wohlforth W. The Stability of a Unipolar World // International Security. Vol. 24. No 1. Summer 1999. P. 7. 36 Fukuyama F. Neoconservative Moment // The National Interest. 2006. Summer. No 76. 37 Brooks S., Wohlforth W. American Primacy in Perspective // Foreign Affairs. 2002. July/August. Vol. 81. No 4. 38 Ikenberry G. J. America’s Imperial Ambition // Foreign Affairs. September/October 2002. Vol. 81. No 5. P. 57. 39 Шаклеина Т. А. Критическое направление исследований миропорядка в США // Международные процессы. Т. 5. № 3 (15). Сентябрь—декабрь 2007. С. 69. 40 Barnett T. The Pentagon’s New Map. War and Peace in Twenty First Century. N.Y.: G. P. Putnam’s Sons, 2004. 41 Doyle M. Ways of War and Peace. N.Y.: Norton, 1997. 42 Layne Ch. The Peace of Illusions. American Grand Strategy from 1940 to the Present. Ithaca—London: Cornell University Press, 2006. P. 118. 43 Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. С. 85. 44 Horowitz D. L. Ethnic Groups in Conflict. Berkley; Los Angeles; L., 1985; Тишков В. А. Идентичность и культурные границы // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах: Сб. статей / Под ред. М. Олкотт, В. Тишкова, А. Малашенко. М., 1997; Horowitz D. Structure and Strategy in Ethnic Conflict. University of Notre Dame Press, 1998; Звягельская И. Д. Этноконфессиональные конфликты современности и подходы к их урегулированию // Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные: Учеб. пособие для студентов вузов / Под ред. А. Д. Воскресенского. М.: Аспект Пресс, 2008. 45 Posen B. The Security Dilemma and Ethnic Conflict // Survival. 1993. No 35 (Spring). P. 27–47; Kremenyuk V. Conflicts in and around Russia: Nation-Building in Difficult Times. Westpoint (Conn.) London: Greenwood Publ., 1994; Brunner G. Nationality Problems and Minority Conflicts in Eastern Europe. Guterslih: Beterlsmann Foundation Publ., 1996; Kremenyuk V. Conflict Management in the Former USSR and World Experience // Ethnicity and Power in the Contemporary World / K. Rupesinghe, V. Tishkov (eds). N.Y.: UN University Press, 1996; Тишков В. А. Этнология и политика. М.: Наука, 2001; Богатуров А. Д. Самоопределение наций и потенциал международных конфликтов // Очерки теории и прикладного анализа международных отношений / А. Д. Богатуров, Н. А. Косолапов, М. А. Хрусталев. М., 2002. С. 241–253. 46 Power S. A Problem from Hell: America and the Age of Genocide. N.Y.: Basic Books, 2002; Galtung J. The State/Nation Dialectic: Some Tentative Conclusions // Searching for Peace. The Road to Transcend / J. Galtung, C. G. Jacobsen, K. F. Brand-Jacobsen. London; Sterling, Virginia, 2002.

74

47 Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. С. 86. 48 Huntington S. P. Political Order in Changing Societies. New Haven; L.: Yale University Press, 1968; Deutsch K. W. Nationalism and Social Communication. Cambridge (Mass.): MIT Press, 1969; Gellner E. Nations and Nationalism. Oxford: Blackwell, 1981; Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. М.: Аспект Пресс, 1996. 49 Разрыв между ожидаемыми результатами модернизации и реальностью настолько велик, что вызывает фрустрацию и радикализацию широких слоев населения. Gurr T. R. Why Men Rebel. Princeton: Princeton University Press, 1971; Walker I., Smith H. J. Relative Deprivation: Specification, Development, and Integration. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. 50 Scott J. Weapons of the Weak: Everyday Forms of Peasant Resistance. New Heaven: Yale University Press, 1987; Idem. Seeing Like a State: How Certain Schemes to Improve the Human Condition Have Failed. New Haven: Yale University Press, 1998; Idem. The Art of Not Being Governed: An Anarchist History of Upland Southeast Asia. New Heaven, Yale University Press, 2009. 51 Scott J. Seeing Like a State. P. 6. 52 Schouten P. (2009) ‘Theory Talk #38: James Scott on Agriculture as Politics, the Danger of Standardization and Not Being Governed’, Theory Talks. URL: http:// www.theory-talks.org/2010/05/theory-talk-38.html (дата обращения:15.05.2010). P. 7. 53 Connable B. et al. How Insurgencies End; Key Indicators, Tipping Points, and Strategy. Wash.: RAND Corporation, 2010. 54 Барановский В. Г. Трансформация мировой системы в 2000-х годах // Международные процессы. Т. 8. № 1 (22). Январь—апрель 2010. С. 13. 55 United Nations Security Council Resolution 688. April 5, 1991. 56 United Nations Security Council Resolution 794. April 24, 1992. 57 Kirkpatrick J. Strategic Parallels ... And Perplexities // Washington Times. 1999. April 11. 58 Sarkesian S. C. The Conflict Spectrum and the American Way of War. P. 37– 38 // US National Security. Policymakers, Processes, and Politics. 4th ed. / Sarkesian S. C., Williams J. A., Cimbala S. J. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2008. 59 Дериглазова Л. В. Асимметричный конфликт: уравнение со многими неизвестными. Томск: Изд-во Томского университета, 2009. С. 21. 60 Libicki M. Rethinking War: The mouse’s new roar? // Foreign policy. Winter 1999/2000. P. 30 61 Secretary Rumsfeld, Gen. Myers News Briefing. Department of Defense. February 12, 2002. URL: http://www.defense.gov/transcripts/transcript. aspx?transcriptid=2636 (дата обращения: 10.03.2013). 62 Hammes T. X. War Evolves into the Fourth Generation. With Кesponses from James J. Wirtz, Edward N. Luttwak, Martin van Creveld, Antulio Echevarria, Jr., Michael Evans, John Ferris, Lawrence Freedman, David S. Sorenson, Rod Thornton, and a rejoinder from Thomas X. Hammes // Contemporary Security Policy. August 2005. Vol. 26. Issue 2. P. 47–77. 63 Gray C. Irregular Enemies and the Essence of Strategy. The Strategic Studies Institute. March 2006.

75

64 Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. С. 83. 65 Waltz К. The Continuity in International Politics // World in Collision. Terror and the Future of Global Order. N.Y.: Palgrave MacMillan, 2002. 66 Wohlforth W. U.S. Strategy in a Unipolar World. P. 118 67 Idem. The Stability of a Unipolar World // International Security. Vol. 24. No 1. Summer 1999. P. 5–41. 68 Богатуров А. Д. Современный международный порядок // Современные международные отношения и мировая политика / Отв. ред. А. В. Торкунов. М.: Просвещение, 2004. С. 88. 69 Степанова Е. А. Интернационализированный внутренний конфликт как основной тип локально-регионального противостояния в постбиполярный период // Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории / Проблемы американистики. Вып. 11. М.: МАКС Пресс, 2001. С. 89–110. 70 Развитие этого актуального направления исследований поставило вопрос о целеполагании в войнах современных развитых стран и выдвинуло гипотезы о существовании «войн по необходимости» и «войн по выбору» (См.: Haass R. N. War of Necessity, War of Choice. A Memoir of Two Iraq Wars. N.Y.: Simon & Schuster, 2009). Показательно отношение к иракской кампании 2003 г. ведущего американского теоретика международных отношений К. Уолтца, который с тревогой и горечью писал о вторжении США в Ирак: «Этот пример говорит нам нечто устрашающее о поведении демократических стран — а именно то, что они могут беспрепятственно вести сражения и одерживать победы в необязательных войнах» (Waltz K. Fair Fights or Pointless Wars? // International Security. Winter 2003/04. Vol. 28. No 3. P. 181). 71 Так, антипартизанские действия могут перерастать в малую войну (Кубинская революция 1953-1959 гг.), и наоборот (Египетский поход Наполеона 1798–1801 гг.). 72 Хрусталев М. А. Понятие диверсионно-террористической войны // Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза. М.: НОФМО, 2008. С. 119–136. 73 Boot M. Savage Wars of Peace: Small Wars and the Rise of American Power. N.Y.: Basic Books, 2003. P. XIV. 74 Grimmett R. F. Instances of Use of United States Armed Forces Abroad, 17982009. Congressional Research Service. 2010. January 27. URL: http://www.fas.org/ sgp/crs/natsec/RL32170.pdf (дата обращения: 10.03.2013). 75 Arreguín-Toft I. How the Weak Win Wars. P. 4. 76 Gray C. Irregular Enemies and the Essence of Strategy. The Strategic Studies Institute. March 2006. 77 В этот период Соединенные Штаты были вовлечены в череду малых войн в Юго-Восточной Азии, Южной и Северной Америке. 78 См.: Low Intensity Conflict. Field Manual No 100-20 / U.S. Department of Army. Washington D.C.: Government Printing Office (GPO), 1981; Operations in a Low-Intensity Conflict. Field Manual No 7-98 / U.S. Department of Army. Washington D.C.: GPO, 1992.

76

79 Barkin S. Realism, Prediction and Foreign Policy // Foreign Policy Analysis. A Journal of International Studies Association. Vol. 5. No 3. July 2009. P. 233–246. 80 Подробный анализ этой концепции приведен в работе: O’Hanlon M. Prudent or Paranoid? The Pentagon’s Two War Plans // Survival. Vol. 43. No 1. Spring 2001. P. 37–52. 81 Joint Vision 2020. Chairman, Joint Chiefs of Staff. Washington D.C.: U.S. Government Printing Office, June 2000. P. 8. 82 Министр обороны Д. Рамсфельд находился под впечатлением успешного японского нападения на США в 1941 г. См.: Fitzsimmons M. The Problem of Uncertainty in Strategic Planning // Survival. 2007. Vol. 48. Issue 4. 83 Освещение этого вопроса в отечественной литературе можно найти в статье: Балуев Д. Г. Политика в войне постиндустриальной эпохи // Современная мировая политика: прикладной анализ / Отв. ред. А. Д. Богатуров. 2-е изд. М.: Аспект Пресс, 2010. С. 215–238. 84 Vietnam Reappraised. Debates organized by International Security Journal // International Security. Summer 1981. Vol. 6. No 1. 85 Дериглазова Л. В. Конфликты в международных отношениях: Учеб. пособие / Под ред. А. Г. Тимошенко. Томск: Изд-во Томского университета, 2005. С. 23. 86 Mack A. Why Big Nations Lose Small Wars: The Politics of Asymmetric Conflict // World Politics. 1975. Vol. 27. No 2. 87 Арон Р. Мир и война между народами. М.: Nota bene, 2000. С. 86. 88 Volgy T. J., Bailin A. International Politics and State Strength. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2003. 89 Nye J. Soft Power: Means to Success in World Politics // Public Affairs. N.Y., 2004; A Smarter, More Secure America / R. Armitage, J. Nye (eds). Center for Strategic and International Studies. Washington, 2007. November 6. 90 Включая госсекретаря США К. Райс (2005–2009): Rice C. Transformational Diplomacy. Georgetown University, Washington, DC. 2006. January 18; Nossel S. Smart Power // Foreign Affairs. 2004. March/April. Vol. 83. No 2. 91 Макнамара Р. Вглядываясь в прошлое: трагедия и уроки Вьетнама / Пер. с англ. М.: Ладомир, 2004. 92 Callwell C. E. Small Wars: Their Principles and Practice (Third Edition). University of Nebraska Press, 1996. 93 Mahbubani K. Strategy and Common Sense // Survival. Vol. 50. No 1. February—March 2008. P. 78. 94 Sarkesian S. C. The Conflict Spectrum and the American Way of War. P. 26. 95 Хочешь мира, победи мятежевойну. Творческое наследие Е. Э. Месснера. М.: Военный университет, Русский путь, 2005. С. 159. 96 Vasquez J. A. Ethics, Foreign Policy, and Liberal Wars: The Role of Restraint in Moral Decision-Making // International Studies Perspective. 2005. Vol.6. No 3. P. 307–315. 97 Следует заметить, что не всегда моральные авторитеты выступали с позиций пацифизма. Известны апологетические заметки о войне русского писателя Ф. М. Достоевского (Достоевский Ф. М. «Человек есть тайна...» / Вступ. ст. и сост. Б. Н. Тарасова. М.: Известия, 2003) и английского писа-

77

теля, художника, поэта Дж. Рескина (Ruskin J. The Crown of Wild Olive. Four Lectures on Industry and War. III. War. 3rd ed. L.: George Allen & Sons, 1889). Благословение на войну в Ираке в 2003 г. дал среди прочих прошедший Освенцим писатель и лауреат Нобелевской премии мира Эли Визель (Woodward R. Plan of Attack. 2004. P. 320–321). Вектор влияния моральных общественных авторитетов, очевидно, находится в прямой зависимости от степени радикальности их взглядов. Примечательно, что накануне войны в Ираке в вашингтонском Институте мира состоялась встреча авторитетных общественных деятелей, осторожно выразивших сомнение в необходимости войны и вероятности ее успеха. (Would an Invasion of Iraq be A “Just War”? Special Report No 98. January 2003. U.S. Institute of Peace. URL: http://www.usip.org (дата обращения: 8.02.2013). Встреча имела гораздо меньшее влияние на развитие дальнейших событий, чем личная встреча Дж. Буша-мл. с радикально настроенным Эли Визелем. 98 Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / Под ред. Б. Коппитерса, Н. Фоушина, Р. Апресяна. М.: Гардарики, 2002. 99 Laird M. Iraq: Learning Lessons from Vietnam // Foreign Affairs. November/ December 2005. Vol. 84. No 6. 100 Gelpi C., Feaver P. Choosing Your Battle: American Civil-Military Relations and the Use of Force. Princeton: Princeton University Press, 2004. 101 Arreguín-Toft I. How the Weak Win Wars. P. 6; Idem. How the Weak Win Wars. A Theory of Asymmetric Conflict // International Security. Vol. 26.No 1 (Summer 2001). P. 93–128. 102 Howard M. A Long War? // Survival. Vol. 48. No 4. Winter 2006–07. 103 Ibid. P. 12. 104 Quadrennial Defense Review Report. U.S. Department of Defense. 2006. February 6. 105 Gates R. A Balanced Strategy. Reprogramming the Pentagon for a New Age // Foreign Affairs. 2009. Vol. 88. Nо 1. 106 Counterinsurgency. Field Manual no 3–24 / Marine Corps Warfighting Publication No 3–33.5. Washington D.C.: U.S. Department of the Army, 2006. 107 Mudren S. W. The Problem of Force. P. 18 108 Arreguín-Toft I. How the Weak Win Wars. P. xi. 109 Mack A. Why Big Nations Lose Small Wars. P. 182. 110 Paul T. V. Asymmetric Conflicts: War Initiation by Weaker Powers. P. 3. 111 Merom G. How Democracies Lose Small Wars. P. 14. 112 Cassidy R. M. Russia in Afghanistan and Chechnya. P. 42. 113 Дергилазова Л. В. Асимметричный конфликт: уравнение со многими неизвестными. C. 23. 114 Sarkesian S. C. The Conflict Spectrum and the American Way of War. P. 31. 115 Boot M. Savage Wars of Peace: Small Wars and the Rise of American Power. N.Y.: Basic Books, 2003. 116 Балуев Д. Г. Политика в войне постиндустриальной эпохи. С. 226. 117 Mudren S. W. The Problem of Force. P. 14. 118 Mitchell C. R. Asymmetry and Strategies of Regional Conflict Reduction // Cooperative security: Reducing Third World Wars / I. W. Zartman, V. A. Kremeniuk (eds). N.Y.: Syracuse University Press, 1995. P. 26.

78

119 Примером может служить тактика действий американских войск в Ираке в 2007–2009 гг. (так называемая «большая волна»). Подробнее см. раздел 4.4. настоящей работы. 120 Примером подобного развития событий служат финальная стадия Вьетнамской войны (США) и Первая чеченская война (РФ). 121 Диверсионно-террористическая война ЭТА против правительства Испании. 122 Примером могут служить Кавказские войны Российской империи в первой половине XIX в. 123 Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. С. 42. 124 Косолапов Н. А. Конфликт как инструмент стабильности в международных отношениях. С. 183. 125 Его предложения о модификации стратегии США в отношении СССР после окончания Второй мировой войны по сути прежде всего отражали понимание Дж. Кеннаном истоков «советского поведения». См.: Kennan G. F. The Sources of Soviet Conduct // Foreign Affairs. 1947. Vol. 25. Issue 4. P. 566–582. 126 Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. М.: ИСКРАН, 2006. С. 31. 127 Walt S. M. Alliance Formation and the Balance of World Power // International Security. 1985. Vol. 9. Issue 4. P. 3–43. 128 Waltz K. N. Theory of International Politics. Reading, MA: Addison; Wesley, 1979. 129 Так, одна из самых ценимых классиком либеральной мысли А. Смитом его собственных работ была посвящена «теории нравственных чувств». См.: Smith A. The Theory of Moral Sentiments // The Philosophical Quarterly. 2002. Vol. 1. Issue 3. 130 Начало их расцвета пришлось на 1950–1960-е годы, когда издаваемый в США «Жорнал оф конфликт резолюшн» (Journal of Conflict Resolution) открыл плодотворную дискуссию об урегулировании и разрешении конфликтов несиловыми способами. 131 Jervis R. Perception and Misperception in International Relations. Princeton: Princeton University Press, 1976. 132 Вышедшая под его редакцией в 1965 г. книга по теме социально-психологических аспектов международных отношений содержала 46 глав, из которых лишь одна была написана профессиональным политологом. См.: Human Behavior and International Politics: Contributions from the Social-Psychological Sciences / J. D. Singer (ed.). Chicago: Rand McNally, 1965. 133 Теоретически фундированные исследования проблем соотношения субъективного и объективного в рамках методологии марксизма даны в работах отечественного теоретика Н. А. Косолапова: Косолапов Н. А. Социальная психология и международные отношения. М., 1983; Он же. Политико-психологический анализ социально-территориальных проблем. М., 1994. 134 Frank J. Sanity and Survival. Psychological Aspects of War and Peace. N.Y., 1967. 135 Lasswell H. Psychopathology and Politics. Chicago, 1934; Kisker G.W. (ed.) World Tension. Psychopathology of International Relations. N.Y., 1951; Farber M.

79

Psychoanalytic Hypotheses in the Study of War // Journal of Social Issues. 1955. Vol. 11. No 1. 136 Maslow A. H. Motivation and Personality. 2nd ed. N.Y.: Harper & Row, 1970. 137 Boulding K. Conflict and Defense. A General Theory. N.Y., 1962; Idem. General Systems as a Point of View // Views on General Systems Theory / M. Mesarovich (ed.). N.Y., 1964. 138 Burton J. Conflict: Resolution and Prevention. Houndmills; Basingstoke; Hampshire; L., 1990. 139 Ковалев В. В. Дефицитарный тип формирования личности // Толковый словарь психиатрических терминов. М., 1976. 140 Хрусталев М. А. Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза. М.: НОФМО, 2008. С. 55. Автор выделяет жизненно важные, основные и второстепенные интересы государства. 141 В отечественной социально-психологической литературе представлены и определения конфликта (конфликтного поведения) как преимущественно негативного явления: См.: Леонов Н. И. Конфликты и конфликтное поведение. Методы изучения: Учеб. пособие. СПб.: Питер, 2005. 142 Развитию политико-психологической типологии конфликта также посвящена работа отечественного политолога Н. А. Косолапова. См.: Косолапов Н. А. Политико-психологическая типология конфликта // Социологический журнал. 1996. № 3, 4. 143 Баталов Э. Я. Мировое развитие и мировой порядок (анализ современных американских концепций). М.: РОССПЭН, 2005. С. 50. 144 Кременюк В. А. Международный конфликт: проблемы управления и контроля. С. 86. 145 Burton J. People, States and Fear. The National Security Problem in International Relations. Brighton, 1983. 146 Первым к этой теме обратился японский исследователь А. Танака. См.: Tanaka A. Is There a Realistic Foundation for a Liberal World Order? // Prospects for Global Order. Vol. 2 / Ed. by S. Sato and T. Taylor. London: Royal Institute of International Relations, 1993. 147 Богатуров А. Д. «Конфликты децентрализации» мировой системы // Экономика и политика в современных международных конфликтах / Отв. ред. А. Д. Богатуров. М., 2008. С. 33. 148 Лебедева М. М. Рефлексия конфликтов: новое качество «старых» ситуаций // Экономика и политика в современных международных конфликтах / Отв. ред. А. Д. Богатуров. М., 2008. С. 111. 149 Paul T. V. Asymmetric Conflicts: War Initiation by Weaker Powers. Cambridge: Cambridge University Press, 1994; Merom G. How Democracies Lose Small Wars: State, Society, and the Failures of France in Algeria, Israel in Lebanon, and the United States in Vietnam. Cambridge: Cambridge University Press, 2003; Arreguin-Toft I. How The Weak Win Wars: Theory of Asymmetric Conflict. Cambridge: Cambridge University Press, 2005; Степанова Е. А. Государство и человек в современных вооруженных конфликтах // Международные процессы. Т. 6. № 1 (16). Январь—апрель 2008; Stepanova E. Terrorism in Asymmetrical Conflict: Ideological and Structural Aspects. SIPRI Research Report 23. Oxford: Oxford University Press, 2008; Mudren S. W. The Problem of Force: Grappling with Global Battlefield.

80

Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2009; Дериглазова Л. В. Асимметричные конфликты: уравнение со многими неизвестными. Томск: Изд-во Томского университета, 2009. 150 Звягельская И. Д. Этноконфессиональные конфликты современности и подходы к их урегулированию. С. 35. 151 Барановский В. Г. «Соблазн экономизации» исследований о конфликтах // Экономика и политика в современных международных конфликтах / Отв. ред. А. Д. Богатуров. М., 2008. С. 51. 152 В 1998 г. Индия и Пакистан совершили ядерные испытания. 153 Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня / Пер. с нидерланд. В. Ошиса. М.: АСТ, 2004. С. 150. 154 Grieco J. Cooperation Among Nations. Ithaca (N.Y.), 1990. P. 2–4. 155 Allport G. Personality and Social Encounter, Boston: Beacon, 1960; Idem. Pattern and Growth in Personality. N.Y.: Holt, Rinehart Winston. 1961. 156 Kissinger H. A. The White House Years. Boston; Toronto: Little, Brown and Company, 1979. P. 55. 157 Schelling T. C. An Astonishing Sixty Years: The Legacy of Hiroshima. Nobel Prize Lecture. December 8, 2005. 158 Schelling T. C. The Strategy of Conflict. Harvard: Harvard University Press, 1960. 159 Фельдман Д. М. Конфликты в мировой политике. М.: МУБУ, 1997. С. 14. 160 Сидоров А. А. Экономические санкции в международных конфликтах: опыт США // Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории / Проблемы американистики. Вып. 11. М.: МАКС Пресс, 2001. С. 58–88. 161 Lowenheim O., Heimann G. Revenge in International Politics // Security Studies. 2008. Vol. 17. Issue. 4. P. 685–724. 162 Text of Osama bin Laden’s Statement // The Associated Press. 2001. October 7. 163 Scott J. Weapons of the Weak: Everyday Forms of Peasant Resistance. New Heaven: Yale University Press, 1987; Idem. Seeing Like a State: How Certain Schemes to Improve the Human Condition Have Failed. New Haven: Yale University Press, 1998; Idem. The Art of Not Being Governed: An Anarchist History of Upland Southeast Asia. New Heaven, Yale University Press, 2009. 164 Burton J. Deviance, Terrorism and War: The Process of Solving Unsolved Social and Political Problems. London: Martin Robertson, 1979. 165 Маслоу А. Мотивация и личность. 3-е изд. / Пер. с англ. СПб.: Питер, 2008. С. 65. 166 Хоффман Б. Терроризм и борьба с ним после 11 сентября // Внешняя политика США. Электронный журнал госдепартамента США. Т. 6. № 3. С. 26. 167 Маслоу А. Происхождение патологии // Мотивация и личность. СПб., 2008. С. 130–136. 168 Lake E. Senior Qaeda Theologian Urges His Followers To End Their Jihad // New York Sun. 2007. December 20; Keath L. Bin Laden Asks Iraq Insurgents to Unite // The Associated Press. 2007. October 22. 169 Клаузевиц К. О войне. М.: Эксмо, 2003. С. 544. 170 Кременюк В. А. Международный конфликт: проблемы управления и контроля. С. 68. Исчерпывающее развитие этой темы см. в работе: Шакле-

81

ина Т. А. Идейное обеспечение внешней политики администрации Дж. Буша. М.: ИСКРАН, 2003. 171 Fukuyama F. Natural Rights and Human History // The National Interest. 2001. No 64. 172 Хейзинга Й. Указ. соч. С. 326. 173 Strategic Assessment 1995. US Security Challenges in Transition. Washington Institute for National Strategic Studies, 1995 174 Кулагин В. М. Нетленность авторитарности? // Международные процессы. Т. 6. № 1 (16). Январь–апрель 2008. 175 Маслоу А. Мотивация и личность. С. 64–65. 176 Terrorists, Victims and Society: Psychological Perspectives on Terrorism and Its Consequences / Ed. by A. Slike. Chichester: Wiley Corp., 2003; Horgan J. Psychology of Terrorism. L.: Routledge, 2005; Sageman M. Understanding Terror Networks. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2004; Idem. Leaving Terrorism Behind: Individual and Collective Disengagement / Ed. by T. Bjorgo and J. Horgan. Abingdon; N.Y.: Routledge, 2008; Merari A. Driven to Death: Psychological and Social Aspects of Suicide Terrorism. Oxford: Oxford University Press, 2010. 177 Rapoport A. Fights, Games and Debates. N.Y., 1960; Idem. Models of Conflict: Cataclysmic and Strategic // Conflict and Society. L., 1966. 178 Богатуров А. Д. «Конституционный кризис» в мировой политике // Космополис. Лето 2003. № 2 (4). 179 Rose E. From a Punitative to a Bargaining Mode of Solutions: Lessons from Iraq // International Studies Quarterly. 2005. Vol. 49. No 3. 180 Albin C. Justice in Negotiations. Cambridge: Cambridge University Press, 2001; Getting it Done: Post-Agreement Negotiation and International Regimes /. Ed. by B. Specter and I. W. Zartman. Wash.: USIP Press, 2003; Peace Versus Justice. Negotiating Forward and Backward-Looking Outcomes / Ed. by I. W. Zartman and V. Kremenyuk. N.Y.: Rowman and Littlefield, 2005. 181 Давыдов Ю. П. Понятие «жесткой» и «мягкой» силы в теории международных отношений // Международные процессы. Январь—апрель 2004. Т. 2. № 1 (4). С. 79. 182 Кременюк В. А. Международный конфликт: проблемы управления и контроля. С. 52 183 Косолапов Н. А. Конфликт как инструмент стабильности в международных отношениях. С. 187.

82

Гл а в а

2

США В АФГАНИСТАНЕ: ПРОБЛЕМЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ СТАБИЛЬНОСТИ И БОРЬБЫ С ТЕРРОРИЗМОМ Во второй половине XX в. Афганистан имел особое значение для американской внешней политики — главным образом как арена опосредованного противостояния с Советским Союзом, обострившегося после ввода в Афганистан в декабре 1979 г. советских войск. До этого момента де-факто считалось, что между двумя сверхдержавами существовало негласное взаимопонимание: путем оказания экономического содействия кабульскому правительству СССР распространял свое влияние на северные районы Афганистана, а США — на южные. Афганское руководство находило выгодным использовать помощь обеих сторон — на этом строилась политика нейтралитета, которой Афганистан придерживался при короле М. Захир-Шахе (1933–1973) и премьер-министре, а затем президенте М. Дауде (1973–1978). Ситуация резко осложнилась в 1978 г. после свержения сторонниками Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) республиканского правительства. Последовавшая вслед за этим попытка СССР распространить свое влияние на весь Афганистан была воспринята США как нарушение статус-кво. Особые опасения в Белом доме вызывала возможность «броска» Советского Союза к нефтяным запасам Персидского залива. В январе 1980 г. президент Дж. Картер (1977–1981) заявил: «Попытка любой внешней силы обрести контроль над регионом Персидского залива будет воспринята как атака на жизненные интересы Соединенных Штатов Америки, и эта атака будет отражена всеми необходимыми средствами, включая военную силу»1. Для сдерживания «советской угрозы» на Среднем Востоке Вашингтон стремился использовать фактор Китая. Усиления позиций Советского Союза на Среднем Востоке также не желали в Исламабаде. Пакистан понимал ввод советских войск в Афганистан как знак расширения советско-индийского сотрудничества, обращенного 83

против его интересов. Волна протеста в мусульманском мире против военной акции СССР вызвала к жизни движение «моджахедов»2. Опираясь на помощь Пакистана, Китая и мусульманских стран Ближнего Востока, в 1980-х годах Вашингтон сделал выбор в пользу военной и финансовой поддержки афганской вооруженной оппозиции.

2.1. Стратегия США по отношению к ситуации в Афганистане после вывода советских войск (1989–2001) Ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. привел Белый дом в замешательство и был воспринят как беспрецедентное вторжение СССР в дела нейтрального государства. В одном из первых выступлений в январе 1980 г. Дж. Картер заявил: «...[вторжение] изменило мое отношение к [СССР] больше, чем что-либо другое за годы моего пребывания в должности»3. В Белом доме было принято решение о сворачивании политики прагматического сотрудничества с Советским Союзом, длившегося на протяжении середины 1960—1970-х годов. Оппоненты курса на конфронтацию во главе с государственным секретарем С. Вэнсом (1977—1980) были вынуждены подать в отставку. В ежегодной речи «О положении в стране» в январе 1980 г. Картер изложил основы новой политики в отношении СССР: «Главной целью США остается сохранение мира. Мира, который оберегает свободу... Советскому Союзу предстоит ответить на несколько несложных вопросов. Будет ли он способствовать поддержанию стабильности, в рамках которой его легитимные и мирные интересы смогут найти выражение? Или он продолжит расширять свое военное влияние далеко за границы подлинных потребностей своей безопасности и будет использовать военную мощь для колониальных захватов? СССР должен осознать, что его решение применить военную силу в Афганистане будет стоить ему всех значимых для него [международных] политических и экономических связей»4.

Картер объявил о намерении наладить сотрудничество с любым государством, готовым присоединиться к борьбе США с Советским Союзом в Афганистане: «В ближайшие недели мы упрочим наши политические и военные связи с другими государствами этого региона. Мы верим, что между США и любым исламских государством не существует непримиримых противоречий. Мы уважаем ислам и готовы сотрудничать со всеми мусульманскими странами»5. Прагматический подход был также избран для внешнеполитического общения с Исламской Республикой Иран, продолжавшей удерживать в заложниках американских граждан: «...мы будем убеждать 84

иранских лидеров в том, что действительная угроза для их народа исходит с севера, от СССР и советских войск в Афганистане, и что необоснованная вражда Ирана к США затрудняет для них реакцию на эту более важную опасность»6. Советское руководство объясняло ввод войск исполнением союзнических обязательств по отношению к Афганистану: «Положение выглядит сейчас так, что основы Апрельской революции 1978 г., демократические и прогрессивные завоевания афганского народа находятся под большой угрозой. Грубое вмешательство со стороны некоторых держав в дела Афганистана продолжается, причем масштабы его увеличиваются, на афганскую территорию засылаются вооруженные формирования и оружие для контрреволюционных элементов и банд, деятельность которых направляется из-за границы. Цель этого вмешательства совершенно очевидна — ниспровержение демократического и прогрессивного строя, установленного народом Афганистана в результате победы революции»7.

Виновниками подрывной деятельности против Афганистана были объявлены «враждебные, реакционные силы» в США, Пакистане, Иране и Китае8. 29 декабря 1979 г. Картер направил Советскому Союзу обращение с требованием вывести войска. В ответном обращении Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева (1966–1982) говорилось: «Что касается Вашего “совета”, мы уже сообщали Вам, и тут я повторяю снова, что как только отпадут причины, вызвавшие просьбу Афганистана к Советскому Союзу, мы намерены полностью вывести советские воинские контингенты с территории Афганистана. А вот наш Вам совет: американская сторона могла бы внести свой вклад в прекращение вооруженных вторжений извне на территорию Афганистана»9.

США действительно оказывали помощь афганской оппозиции, по крайней мере с июля 1979 г.10. Поддержка боевиков в Афганистане осуществлялась ЦРУ при содействии Межведомственной разведслужбы Пакистана, имевшей разветвленную сеть агентов на границе с Афганистаном11. Центром сбора финансовой и военной помощи стал пограничный город Пешавар в Пакистане. Тем временем внутрипартийная борьба в НДПА в сентябре 1979 г. привела к смещению и убийству М. Тараки (1978–1979) сторонниками премьер-министра Х. Амина (1979). По стране прокатились расправы над тысячами последователей Тараки. В Москве это расценили как «предательское уничтожение кадров и деятелей афганской революции». Кроме того, советское руководство имело основания подозревать Амина в связях с ЦРУ. Опасаясь за будущее достижений «апрельской революции», члены советского Политбюро были склонны драматизировать влияние американской политики на положение дел в Афганистане. 85

Между тем на первых порах американская помощь не являлась решающим фактором в борьбе моджахедов против кабульского правительства. По сути, США содействовали уже идущим процессам. Основными причинами возмущения афганского населения были, во-первых, полное несоответствие переворота тем традициям «перехвата власти», которые сложились в Афганистане за недолгие сто лет его независимого развития. Политика нарочитого лома традиций, которую проводил новый режим, окончательно усугубила недовольство. Сопротивление властям в Афганистане поднималось под националистическими и религиозными лозунгами. Военная оппозиция кабульскому правительству была разношерстной: часть была внутренней (таджики, узбеки), часть — внешней (кочующие на границе Афганистана и Пакистана пуштуны). На юго-западе страны афганские хазарейцы также не полностью подчинялись правительству, получая помощь от своих единоверцев-шиитов из Ирана. На юго-востоке находились пограничные с пакистанскими пуштунами в Пешаваре зоны афганских пуштунов-диссидентов, куда проникли и где обосновались арабские джихадисты. Для Пакистана участие в афганских делах было вопросом сохранения территориальной целостности страны12. С конца XIX в. две страны были связаны воедино проблемой «Большого Пуштунистана», к образованию которого стремились пуштуны по обе стороны границы. Пуштуны были самым крупным этносом в Афганистане (42% населения, 8–9 млн человек) и национальным меньшинством в Пакистане (8,5% населения, 13–14 млн человек). Пакистанские пуштуны были компактно расселены в пограничных с Афганистаном Северо-западной пограничной провинции (СЗПП) и Зоне племен федерального управления (рис. 1)13. Экономически не развитые, перенаселенные районы «зоны племен» условно подчинялись Исламабаду, однако по существу жили независимо. Из фрагментов территорий Афганистана и Пакистана пуштуны стремились создать единое государство с центром в Кабуле (исторически Афганистаном правила пуштунская династия). Граница Афганистана и Пакистана проходила по так называемой «линии Дюранда» — линии прекращении огня между британскими войсками и отрядами эмира Абдуррахман-хана, закрепленной в качестве границы сфер влияния Британской Индии и Афганистана по договору 1893 г.14. Ни одно афганское правительство в XX в. не признавало юридический статус границы и претендовало на включение в состав Афганистана населенных пуштунами территорий Пакистана. Последний невольно оказывался втянут в афганскую внутреннюю политику, безуспешно пытаясь способствовать приходу к власти в Кабуле правительства, готового закрепить юридический статус границы. 86

Рис. 1. Этно-политческая карта афгано-пакистанского пограничья

Наряду с традиционными вождями пуштунских племен сопротивление «оккупантам» возглавили выдвинувшиеся в конце 1970-х — начале 1980-х годов полевые командиры, претендовавшие на лидерство в обход устоявшейся властной иерархии. Эффективность, с которой вели военный джихад в Афганистане молодые пуштунские исламисты, сделала их основными получателями военной помощи, поступавшей по каналам пакистанской разведки. Пакистан осознанно отдавал приоритет полевым командирам перед племенными вождями, поскольку они были менее чувствительны к идее «Большого Пуштунистана», отдавая все силы джихаду против СССР и борьбе за власть с другими полевыми командирами. Следует также принять во внимание тот факт, что пуштуны традиционно пользовались влиянием в среднем и высшем командном звене пакистанской армии и составляли около 18% кадрового состава офицерского корпуса армии и спецслужб Пакистана15. Многолетнее отсутствие стабильности, постоянная борба военных и гражданских элит, осложненная активизацией исламистов внутри тех и других, исторически формировала сложную политическую среду, в которой действовало любое пакистанское правительство, вынужденное прислушиваться к пожеланиям влиятельной части пакистанского офицерства, представленной этническими пуштунами. 87

Ощутив себя ключевым звеном в борьбе с советскими войсками в Афганистане, Пакистан стремился использовать выгоды своего нового положения. Значительную часть военной и финансовой помощи США и Саудовской Аравии Исламабад собирался обратить на укрепление своих позиций в региональном соперничестве с Индией. Прошедшие подготовку в лагерях боевиков моджахеды были направлены для борьбы с «неверными» как в Афганистане, так и в индийском Кашмире. В марте 1980 г. президент Пакистана М. Зия-уль-Хак (1978–1988) отверг предложение США об оказании финансовой помощи в размере 400 млн долл., сославшись на опасения нанести ущерб международному престижу страны в глазах мусульманского мира16. Действительной причиной отказа было недовольство «символическим» объемом финансовой помощи. После продолжительных переговоров соглашение о сотрудничестве все же было заключено в сентябре 1981 г. Согласно ему Пакистан получал возможность приобрести 40 истребителей F-16, а также финансовую помощь в размере 3,2 млрд долл. в течение шести лет. Американская пресса писала в те дни, что Пакистан получил американскую помощь на своих условиях17. Республиканская администрация Р. Рейгана (1981–1989) была обеспокоена возможностью оказаться втянутой в конфликт между Пакистаном и Индией. Поэтому соглашение об оказании Пакистану помощи было сопровождено заявлением о том, что оно не означает заключения военного союза. Конгресс США со своей стороны испытывал беспокойство по поводу ядерной программы Пакистана, набиравшей обороты с середины 1970-х годов. В связи с этим до сведения пакистанской стороны было донесено, что испытание последним ядерного оружия автоматически повлечет прекращение всей помощи18. Президент США обязался ежегодно докладывать Конгрессу о состоянии пакистанской ядерной программы. Этот доклад служил индикатором готовности Соединенных Штатов мириться с нарушением Пакистаном режима ДНЯО ради борьбы с СССР в Афганистане. Впервые Конгресс наложил запрет на оказание помощи Пакистану на основании президентского доклада в 1990 г. В начале 1980-х годов в общих чертах сложилась схема сотрудничества США, Пакистана и Саудовской Аравии по подготовке отрядов афганской оппозиции на территории Пакистана. Финансирование кампании осуществлялось США и Саудовской Аравией, перечисливших Пакистану в 1979–1989 гг. в виде помощи, по разным оценкам, до 40 млрд долл.19. Агенты спецслужб США следили за поставками американских вооружений моджахедам и обучали их обращаться с новым оружием. Однако ведущую роль в поддержке оппозиции играл Пакис88

тан, который осуществлял координацию между отрядами моджахедов, оказывал им организационную помощь и определял приоритетных союзников среди разобщенных полевых командиров20. Такое положение дел не встречало возражений в Вашингтоне. Ожидания администрации Белого дома не были связаны с военной победой моджахедов. В служебной записке государственного департамента в 1980 г. говорилось: «Вероятно, моджахеды будут способны длительное время отвлекать на себя около 85 000 советских войск и более ... [однако они] разобщены, лишены централизованного командования и определенно не в состоянии заставить СССР вывести войска»21. США не интересовались уровнем народной поддержки групп оппозиции и их способностью сформировать правительство в случае победы22. Судьба афганских моджахедов интересовала Вашингтон в той степени, в которой они могли представлять угрозу для Советского Союза. По свидетельству руководителя регионального управления ЦРУ в Пакистане в 1986–1989 гг., «США были готовы сражаться с СССР до последнего афганца»23. Линия на оказание поддержки исламистам имела своих оппонентов внутри американского истеблишмента. К концу 1980-х годов их голоса раздавались все громче. В октябре 1988 г. специальный посланник США в Исламабаде Э. Маквильямс выступил с публичным заявлением об опасности поддержки исламских фундаменталистов24. Вопрос о помощи вооруженному сопротивлению отпал сам собой в связи с успешным завершением в апреле 1988 г. переговоров в Женеве по послевоенному урегулированию в Афганистане. Согласно «Декларации о международных гарантиях» Соединенные Штаты наравне с СССР приняли на себя обязательство воздерживаться от вмешательства во внутренние дела Афганистана25. Вывод советских войск в феврале 1989 г. не повлек за собой немедленного падения власти НДПА. Джихад против «безбожного режима» продолжался, однако на первый план стали выходить вопросы борьбы за сферы влияния между полевыми командирами. Несмотря на прекращение финансовой и военной помощи США, Пакистан продолжал поддерживать пуштунские отряды в Афганистане и координировать их действия с помощью своих агентов26. Не прекратились финансовые поступления из Саудовской Аравии27. Со своей стороны СССР стремился создать условия для налаживания сотрудничества с таджикскими и узбекскими полевыми командирами после ухода советских войск. К созданию буферной зоны на своей границе с Афганистаном стремился Иран, продолживший оказание поддержки хазарским полевым командирам28. К концу 1980-х годов активное внешнее вмешательство во внутренние дела Афганистана продолжалось уже более 10 лет. В результате 89

переворота 1978 г. оказалась разрушена традиционная властная система, основанная на балансе интересов различных племен. Традиция высокой автономности племенных вождей вела к тому, что центральная власть в Кабуле на протяжении столетий была вынуждена примирять их интересы ради сохранения единого государства. Гражданская война 1978–1989 гг. вывела на первые роли полевых командиров и арабских участников джихада, которые заняли место племенных старейшин. Внешнее вмешательство укрепляло их власть и способствовало продолжению гражданской войны после вывода советских войск. Успех переговоров в Женеве повлек перемены в американской политике по отношению к ситуации в Афганистане. Под предлогом содействия «самоопределению афганского народа» США взяли курс на свержение просоветского режима ДРА. Заместитель государственного секретаря Д. Келли на слушаниях в Конгрессе в 1990 г. подтвердил: «Мы считаем, что стабильное политическое урегулирование [в Афганистане] невозможно, пока Наджибулла остается у власти»29. В 1988 г. была учреждена должность специального представителя президента США при афганской оппозиции в ранге посла. В его задачи входил поиск путей преодоления разногласий между полевыми командирами в Афганистане. Между ЦРУ и государственным департаментом развернулась дискуссия о том, кто из афганских полевых командиров должен играть ведущую роль в послевоенном урегулировании. ЦРУ выступало за Гульбеддина Хекматиара (пуштун), который пользовался полной поддержкой Пакистана. Дипломаты настаивали на кандидатуре Ахмад Шаха Масуда (таджик), связь с которым США поддерживали без участия Пакистана30. Окончательное решение о поддержке кого-либо из полевых командиров принято не было. В ходе слушаний в Конгрессе в июне 1989 г. представитель госдепартамента изложил официальную позицию администрации: «Мы не поддерживаем ни одну из оппозиционных групп в ущерб прочим, а также не предлагаем политической программы для будущего афганского правительства... [которое] несомненно, не будет советским или исламистским»31. В начале 1990-х годов Вашингтон постепенно дистанцировался от афганской проблематики. На слушаниях в Конгрессе в марте 1990 г. депутаты от Демократической партии впервые заговорили о том, что послевоенное восстановление Афганистана потребует значительных ресурсов и времени. Конгрессмены ратовали за невмешательство: «Даже если бы мы знали, как поступить в этой ситуации, мы, вероятнее всего, не смогли бы поддерживать наш интерес к Афганистану достаточно долго, для того чтобы добиться [приемлемого] результата»32.

Общественный интерес к Афганистану также утрачивался. В сентябре 1991 г. «Лос-Анджелес таймс» писала: «То, что там происходит — 90

по крайней мере, сейчас, — перестает быть нашим жизненно важным интересом»33. На этом фоне в апреле 1992 г. отряды моджахедов захватили Кабул и свергли правительство М. Наджибуллы. На контролируемых оппозицией территориях было провозглашено Исламское государство Афганистан (ИГА). Президент США Джордж Буш-ст. (1989-1993) оценил эти события как «признаки прогресса, явившиеся следствием американской политики по содействию окончанию войны... путем помощи самоопределению афганского народа»34. На следующий день после взятия моджахедами Кабула государственный департамент сделал заявление, в котором выражал поддержку новому правительству и высказывал надежду на скорую стабилизацию ситуации в стране35. В интервью «Нью-Йорк таймс» анонимный представитель Белого дома в самом общем виде изложил пожелания новому руководству Афганистана: не угрожать политической стабильности в регионе, особенно на границе с Пакистаном и в государствах Центральной Азии, а также не способствовать распространению исламизма36. Таким образом, США признали легитимность режима ИГА и установили с ним дипломатические отношения. В июне 1992 г. были проведены переговоры о возобновлении работы американского посольства в Кабуле37. Однако начавшиеся вскоре боевые столкновения между моджахедами помешали этим планам. Дипломатические контакты США с враждующими фракциями стали осуществляться американским консульством в Пешаваре (Пакистан). Размышления администрации Белого дома о месте «нового Афганистана» в императивах американской внешней политики неизбежно приводили к выводу о том, что, по словам советника Дж. Буша-ст., «наши цели в Афганистане достаточно ограниченны»38. Против узкого понимания задач в Афганистане выступил бывший посол США при афганской оппозиции Питер Томсен, призывавший «не отказываться от добытых дорогой ценой политических активов»39. Однако политика США по отношению к Афганистану в 1990-е годы не зиждилась на значимых национальных интересах и стала рассматриваться сквозь призму отношений с Пакистаном. В Исламабаде это хорошо осознавали. В то время как внимание США было обращено на события в Европе, а в двусторонних отношениях доминировала тема пакистанской ядерной программы, правительство Б. Бхутто (1993–1996) решило использовать возможность для реализации своих планов в Афганистане. Основные надежды были возложены на руководителя пуштунских отрядов Г. Хекматиара. В середине 1980-х годов он был выдвинут пакистанской разведкой на ведущие роли в рядах оппозиции40. Несмотря на финансовую и военную поддержку со стороны правительства Па91

кистана, Хекматиар пользовался широкой свободой в своих действиях. С начала 1990-х годов партия Г. Хекматиара активно включилась в вооруженную борьбу за власть в Афганистане41. Но уже тогда в Исламабаде опасались, что полевой командир может выйти из-под контроля и отказаться выполнить возложенную на него миссию — закрепить юридический статус афгано-пакистанской границы. С началом войны в Персидском заливе в 1991 г. Хекматиар выступил в поддержку Саддама Хусейна под лозунгами мусульманского единства. США резко осудили Хекматиара и отстранились от политики Пакистана по его поддержке. На слушаниях в американском Конгрессе в 1991 г. заместитель государственного секретаря Дж. Келли предложил «в будущем не связывать наших ожиданий с [Хекматиаром]»42. В заявлении государственного департамента от 2 октября 1992 г., выпущенного в связи с решением Хекматиара применить силу против признанного США правительства Афганистана с целью добиться места в кабульском правительстве, говорилось: «Хекматиар действует из личных амбиций... [США] будут продолжать выступать против сил, использующих насилие для влияния на политический процесс, который представляется центральным в ходе разрешения афганского конфликта»43.

Тем временем успешные действия пуштунских отрядов Хекматиара во внутриафганской борьбе привели в марте 1993 г. к подписанию в Исламабаде лидерами восьми наиболее крупных отрядов моджахедов «Мирного соглашения» и «Соглашения о разграничении полномочий между президентом и премьер-министром»44. Должность последнего получил Г. Хекматиар, который, вопреки ожиданиям Пакистана, не торопился добиваться юридического закрепления статуса «линии Дюранда». Это вызвало резкое недовольство в Пакистане и послужило причиной смещения интересов Исламабада в 1994 г. с фигуры Хекматиара на движение радикальных студентов-исламистов, вышедшее из среды пуштунской молодежи юга и юго-востока Афганистана45. По своему характеру движение напоминало исламских революционеров в Иране и исповедовало радикальную форму ислама суннитского толка. Позже оно стало известно как «Талибан» (араб. «студенты»). Под лозунгами установления порядка по законам шариата движение быстро расширяло число своих сторонников. В начале 1995 г. вооруженные отряды талибов перешли в наступление против коалиционного правительства моджахедов. В течение нескольких месяцев были разгромлены отряды Хекматиара. В сентябре 1996 г. талибы без боя заняли Кабул и провозгласили на контролируемых территориях «Исламский Эмират Афганистан». Бывший президент ДРА М. Наджибулла был казнен, правительство ИГА под руководством Б. Раббани 92

укрылось на севере страны, а Г. Хекматиар бежал в Иран, где занялся подготовкой новых отрядов из числа афганских беженцев46. Режим талибов был признан Пакистаном, Саудовской Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами. Эти страны стали оказывать финансовую и организационную помощь новому исламскому режиму. Дипломатическое представительство кабульского правительства талибов было также открыто в Туркменистане. В середине 1990-х годов в США укреплялось восприятие афганской ситуации в контексте проблем региона Центральной Азии. «Открытие Центральной Азии» Вашингтоном происходило постепенно и заняло большую часть 1990-х годов. Известный американский политолог Фиона Хилл писала в 2001 г.: «Политика США в отношении Кавказа и Центральной Азии в прошедшее десятилетие была отмечена явным отсутствием магистральной линии»47.

Слабая заинтересованность в делах региона затрудняла для США знакомство с его реальными проблемами и открывающимися возможностями. Это придавало американской политике на центральноазиатском направлении черты пассивности. Центральное место в американской политике на пространстве Центральной Азии и Среднего Востока в середине 1990-х годов заняла повестка политико-дипломатической и экономической изоляции Ирана, обвиняемого Вашингтоном в поддержке террористов и создании ядерного оружия. Второй целью внешней политики США в регионе было получение доступа к нефтяным ресурсам каспийского бассейна, объем которых оценивался в 200 млн баррелей48. Третьим приоритетом было укрепление независимости вновь образованных центрально-азиатских государств от России. Проведение в жизнь всех трех направлений политической стратегии США в регионе было тесно связано со стабилизацией положения в Афганистане. В августе 1996 г. американский Конгресс одобрил «Закон о санкциях против Ирана и Ливии»49, который ликвидировал условия для создания энергетической инфраструктуры, соединяющей энергоносные регионы Каспийского моря и Персидского залива по территории Ирана. Стремясь обезопасить пути будущей транспортировки углеводородов каспийского бассейна, аналитики Совета национальной безопасности США в 1995–1996 гг. разработали новые маршруты по доставке каспийской нефти, расположенные максимально удаленно от границ Ирана50. Были созданы проекты нефтепровода Баку—Тбилиси—Джейхан и Центрально-азиатского газопровода. Последний должен был соединить газовые месторождения Туркменистана с портами Пакистана и проходить через территорию Афганистана. 93

В июле 1997 г. заместитель государственного секретаря С. Тэлботт заявил о начале политического курса на стабилизацию центральноазиатского региона в целях разработки каспийских месторождений. Среди основных региональных угроз были названы терроризм, религиозный и политический экстремизм51. В июле 1998 г. в государственном департаменте была создана должность специального советника по энергетическим ресурсам каспийского бассейна в ранге посла. Одновременно США инициировали программы финансовой и гуманитарной помощи Туркменистану, Узбекистану и Таджикистану и приступили к изучению вопроса об использовании фактора «Талибана» для обеспечения безопасности экспорта углеводородов через территорию Афганистана. Первые контакты американских представителей с талибами относились к 1995 г. Исламабадское посольство США рапортовало в Вашингтон: «[Талибы] стремятся установить единое правительство в Афганистане и восстановить мир»52. Одновременно поступали сообщения о грубых нарушениях прав человека на территориях, контролируемых «Талибанам». Множились опасения, что радикальный исламизм перекинется на соседние республики Центральной Азии. Следы теракта во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке в 1993 г. вели в Афганистан. «Вашингтон пост» писала: «Захват в Нью-Йорке [группы исламских боевиков, виновных в теракте] — заключительная и самая печальная глава в истории одного из величайших успехов американской внешней политики 1980-х годов — победы исламского сопротивления над советскими войсками в Афганистане»53. Осознавая опасность превращения Афганистана в логово террористов, США одновременно не препятствовали Пакистану, стремившемуся установить лояльное правительство в Кабуле. В Вашингтоне осознавали, что часть вины за новый виток гражданской войны в Афганистане лежит на США. Поэтому установление прочной власти на афганской земле при участии союзного Пакистана рассматривалось как меньшее из зол. Кроме того, Вашингтон рассчитывал на содействие Исламабада в случае, если афганский режим станет представлять значимую террористическую угрозу. По отношению к ситуации в Афганистане в середине 1990-х годов США заняли выжидательную позицию и не торопились принимать сторону антиталибской оппозиции. Американская пресса подхватила вброшенные Белым домом идеи. После захвата талибами афганской столицы «Вашингтон пост» выпустила осторожный комментарий, озаглавленный «Аналитики считают, что ополченцы могут прекратить анархию [в Афганистане]». В нем говорилось: «Афганское правительство при доминировании талибов является предпочтительной альтернативой раздираемой противоречиями коалиции»54. 94

В августе 1997 г. в Вашингтоне было закрыто посольство Афганистана «в связи с отсутствием в стране эффективного правительства и продолжающимися разногласиями среди фракций о том, кто правомочен представлять Афганистан в США»55. В заявлении госдепартамента подчеркивалось, что закрытие посольства в Вашингтоне не означает разрыва отношений между двумя странами. В целях «ускорения процесса стабилизации в Афганистане» все стороны конфликта приглашались к открытию в США «представительств без дипломатического статуса». Большее беспокойство по поводу событий в Афганистане проявляли в соседствующих с ним странах. В октябре 1996 г. в Алма-Ате прошла экстренная встреча глав государств Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана и председателя правительства России. Туркменистан в связи с объявленным страной в 1995 г. нейтралитетом во встрече не участвовал. В принятом на встрече совместном заявлении была выражена тревога в связи с происходящими в Афганистане событиями и обещан адекватный ответ на действия, подрывающие стабильность на южных границах СНГ56. Общая обеспокоенность приходом движения «Талибан» к власти сблизила внешнеполитические позиции России и Ирана по афганскому вопросу. США продолжали рассматривать Афганистан как «неудавшееся государство», обремененное значительными проблемами гуманитарного характера. В течение 1990-х годов в вопросе урегулирования афганского конфликта Вашингтон отдавал приоритет Организации Объединенных Наций. Центральным переговорным механизмом в структуре ООН считалась группа «Шесть плюс два», включавшая Иран, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан, Китай, Пакистан, США и Россию. Деятельность группы дополнялась работой специального представителя Генерального секретаря ООН по Афганистану. В его обязанности входили поиск путей примирения враждующих сторон и облегчение гуманитарного кризиса. Некоторые эксперты связывали терпимость Вашингтона к новому исламистскому движению в Афганистане с расчетом на способность талибов стабилизировать ситуацию в стране. Это позволило бы реализовать интересы энергетического бизнеса США, в частности осуществить строительство Центрально-азиатского газопровода (CentGas)57. С 1995 г. американская компания «Юнокал» (Unocal) лоббировала этот проект и при поддержке государственного департамента стремилась снизить политические и военные риски для получения кредита Всемирного банка58. В октябре 1997 г. «Юнокал» совместно с «Дельта ойл компани» (Саудовская Аравия) инициировала создание консорциума по строительству газопровода. К этому времени компанией уже были достигнуты 95

договоренности о реализации проекта с правительствами Туркменистана и Пакистана59. Однако надежды на скорое достижение соглашения с режимом талибов не оправдались. Череда переговоров компании «Юнокал» и госдепартамента США с лидерами движения «Талибан» и заинтересованными лицами в руководстве Пакистана не позволила добиться твердых договоренностей о начале реализации проекта60. Талибы не торопились подписывать соглашение, побуждая «Юнокал» повышать цену предложения и угрожая начать переговоры с конкурентами61. Непоследовательная позиция талибов привела к попыткам нефтяной компании прийти к соглашению с представителями Северного Альянса. В 1998 г. на слушаниях в Конгрессе вице-президент компании «Юнокал» подтвердил, что она поддерживает «одинаковые отношения со всеми фракциями в Афганистане»62. В августе 1998 г. безуспешные переговоры о проекте трубопровода все еще длились, когда пришло сообщение о взрывах американских посольств в Кении и Танзании. Вина за теракты была возложена на террористическую организацию саудовского миллионера Усамы бин Ладена, обосновавшегося в Афганистане в 1996 г. Перспективы строительства Центрально-азиатского газопровода также осложнил новый виток напряженности в отношениях Пакистана и Индии, связанный с обоюдным испытанием ядерного оружия в мае 1998 г. («ядерная тревога»). Осознавая бесперспективность продолжения проекта в новых условиях, в декабре 1998 г. компания «Юнокал» вышла из состава консорциума по строительству трубопровода63. Это было связано с падением доверия к перспективе стабилизации ситуации в Афганистане и его отношений с западными странами. Для этого были веские основания. Недалеко от афганского Кандагара обосновался Усама бин Ладен (р. 1957). 17-й из 52 детей саудовского строительного магната, после гибели отца в 1967 г. Усама унаследовал часть родительского состояния, насчитывавшего в то время 250 млн долл. США. В 16 лет бин Ладен присоединился к одной из исламских фундаменталистских группировок в Саудовской Аравии. В 1979 г. он получил диплом инженера-строителя и в числе первых арабских джихадистов присоединился к вооруженной оппозиции в Афганистане64. Используя связи на родине и свое личное состояние, бин Ладен основал в конце 1984 г. в Пакистане организацию «Мактаб аль-Хидамат» (араб. «бюро услуг»), которая стала оказывать финансовую и организационную помощь прибывающим в страну арабским боевикам65. Из их среды была сформирована «арабская бригада» (около 2000 человек), которая вела бои в Афганистане под руководством самого бин Ладена. В 1989 г. многие арабские джихадисты, включая бин Ладена, вернулись в Саудовскую Аравию и стали ядром радикального крыла оп96

позиции правящей династии саудитов. Оппозиционеры протестовали против сотрудничества королевской семьи с США. В ходе войны в Персидском заливе в 1991 г. бин Ладен предложил свои отряды для отражения возможного иракского вторжения, однако король Фахд бин Абдул Азиз ас-Сауд (1982–2005) вместо этого разрешил развернуть на территории Саудовской Аравии крупный контингент американских войск (около 540 000 человек). Бин Ладен обвинил власти в «пособничестве» США, которые «оккупировали» святую для мусульман землю Саудовской Аравии и Израиля. В ответ король выслал бин Ладена из страны. Тот предпринял попытку переезда в Ливию, но получил отказ от правительства Муаммара Каддафи, опасавшегося роста исламизма в стране. В итоге бин Ладен обосновался в Судане, где занялся предпринимательством и продолжил финансировать группы исламистов в странах Ближнего Востока и Северной Африки66. Саудовская правящая династия сделала безуспешную попытку примириться с радикальной оппозицией на родине. По указу короля был созван консультативный совет, состоящий из назначенных монархом лиц. Совет был наделен полномочиями давать оценку действиям правительства с точки зрения ислама. Однако в апреле 1994 г. бин Ладен вновь резко осудил политику короля Фахда, поддержавшего вооруженную оппозицию правительству в гражданской войне в Йемене. В том же году Эр-Рияд лишил бин Ладена саудовского подданства и начал оказывать давление на Судан с целью его выдачи. В ноябре 1995 г., мае и июне 1996 г. в Саудовской Аравии сторонниками радикальной оппозиции были осуществлены теракты, в результате которых погибли американские граждане. Аналитики ЦРУ связали нападения с Усамой бин Ладеном, и его имя впервые было произнесено в Белом доме67. Администрация Белого дома начала поиск политических мер реагирования. Зная о том, что бин Ладен находился в Судане, администрация Клинтона присоединилась к дипломатическим усилиям Саудовской Аравии и стала требовать у Хартума его высылки68. Однако против этой политики выступил ряд аналитиков дипломатического ведомства69. Опасение дипломатов было связано с тем, что в результате непродуманной политики США бин Ладен переедет в Афганистан, где, оставаясь вне зоны досягаемости, получит возможность расширить свою деятельность. Тем не менее Белый дом настоял на высылке бин Ладена из Судана, и в июне 1996 г. тот был вынужден бежать в Афганистан, большая часть которого находилась под контролем талибов. Позднее решение об оказании давления на Судан объяснялось чиновниками госдепартамента стремлением США нарушить связи и инфраструктуру бин Ладена в Судане и сделать его перемещения уязвимыми для 97

спецслужб70. Последние, однако, не рассчитывали на скорую поимку международного террориста и приготовились к длительным поискам. В 1996 г. в рамках ЦРУ был создан особый отдел, в задачи которого входила разработка «дела бин Ладена»71. В Афганистане бин Ладен встретил гостеприимный прием у правительства движения «Талибан», принявшего его как знаменитого участника джихада против советских войск (1979–1989). На территории талибов бин Ладен получил возможность создать лагеря для подготовки боевиков-исламистов. Позднее он укрепил собственное положение браком своей старшей дочери и лидера талибов муллы Мохаммеда Омара72. 23 августа 1996 г. бин Ладен выпустил фетву (суждение богослова), в которой призвал мусульманский мир к священной войне против США и саудовского режима: «Присутствие американских крестоносцев в богатых нефтью мусульманских странах Персидского залива является величайшей опасностью и несет огромный вред. Изгнание американского врага, оккупировавшего священные земли, является главным долгом всех мусульман после веры в Бога»73.

В мае 1998 г. наследный принц Саудовской Аравии Абдулла по просьбе США попытался убедить «Талибан» выдать бин Ладена Соединенным Штатам или другому государству, однако его поездка в Афганистан не принесла успеха74. Руководство «Талибана» не пошло на выдачу бин Ладена, который пребывал в Афганистане в статусе гостя и был родственником муллы Омара. Подрывы организацией бин Ладена американских посольств в Кении и Танзании фактически означали провал политики США по отношению к ситуации в Афганистане после прихода к власти «Талибана». Администрации Клинтона предстояло сделать нелегкий выбор. С одной стороны, американское общественное мнение требовало наказать виновных в терактах. В пользу ограниченных военных действий склоняла и внутриполитическая ситуация в стране, развивавшаяся под влиянием скандала Клинтон—Левински75. С другой стороны, Белый дом не был готов признать неудачу своей политики в Афганистане и изменить позицию по отношению к «Талибану», а также оказывавшему ему поддержку Пакистану. Кроме того, в Вашингтоне опасались, что военная акция в Афганистане вызовет волну протеста в мусульманском мире. В результате была выбрана двойственная политическая линия. С одной стороны, 20 августа 1998 г. США нанесли ракетные удары по «объектам террористической инфраструктуры» «Аль-Каиды» в Афганистане и Судане и заблокировали банковские счета бин Ладена76. 98

Президент Клинтон подчеркивал, что «террористическая сеть [бин Ладена] не поддерживается каким-либо государством»77, тем самым отделяя «Аль-Каиду» от талибов и Пакистана. Более того, в деликатном комментарии Белый дом разъяснял, что целью ударов было вовсе не уничтожение террористов, а только «разрушение их инфраструктуры». По отношению к террористам Вашингтон выбрал переговорную стратегию. Недооценивая прочность связи между бин Ладеном и руководством «Талибана», Белый дом настаивал на выдаче режимом талибов арабского террориста78. Талибы в свою очередь восприняли августовские бомбардировки лагерей «Аль-Каиды» как удар по единоверцам и всем «воинам джихада». Один из руководителей движения С. Абдулла в интервью «Лос-Анджелес таймс» выразил общее настроение талибов: «Америка объявила нам войну. Мы отомстим»79. Авианалеты США на Судан и Афганистан не только усилили антиамериканские настроения в мусульманском мире, но и способствовали восприятию Усамы бин Ладена как героя, борца с «оккупантами» святых мест — Иерусалима и Аравийского полуострова. Об опасности односторонних мер США на Ближнем Востоке стремился сообщить Клинтону наследный принц Саудовской Аравии Абдулла бен Абдул Азиз в ходе своего визита в Вашингтон в сентябре 1998 г. В совместном заявлении двух стран была подчеркнута важность коллективных действий по противодействию международному терроризму80. Одновременно саудовская династия стремилась оказать протекцию режиму «Талибана» в Афганистане, который она воспринимала, во-первых, как молодую суннитскую теократию, прообраз идеального государства, а во-вторых, как возможный противовес шиитскому Ирану в борьбе за региональное лидерство. Поэтому в тексте совместного заявления также содержался косвенный призыв к Ирану прекратить поддержку антиталибской оппозиции в Афганистане и «разрешить имеющиеся противоречия мирными способами»81. Почти сразу после авиаударов США по объектам «Аль-Каиды» в Афганистане и Судане тема противодействия терроризму ушла в тень индийско-пакистанского противостояния, осложненного обоюдным испытанием ядерного оружия в мае 1998 г. Белым домом была отвергнута линия на продолжение военных ударов по Афганистану, сторонником которой выступал советник по борьбе с терроризмом при Совете национальной безопасности Р. Кларк (1998–2003)82. Однако в конце 1998 г. впервые за время розыска Усамы бин Ладена ЦРУ получило приказ уничтожить его83. Одновременно США обратились к Пакистану с просьбой оказать давление на «Талибан» с целью выдачи бин Ладена. Правительственные и военные круги Пакистана осознавали, что пребывание разыскиваемого США арабского террориста в Афганистане наносит ущерб 99

режиму талибов и в связи с этим пакистанским интересам. Однако Пакистан не стремился способствовать скорой выдаче бин Ладена. Это было обусловлено несколькими причинами. Во-первых, Исламабад не пользовался полным контролем над «Талибанам», которое по-прежнему не собиралось выдавать «неверным» своего гостя и родственника. Во-вторых, Пакистан опасался обвинений в предательстве со стороны верующих мусульман у себя на родине и за рубежом. Многие в мусульманском мире неодобрительно отзывались о действиях бин Ладена, однако большинство считало, что суд над ним должен быть совершен единоверцами. В-третьих, Исламабад воспринимал действия США в Афганистане как эпизодические и лишенные стратегического измерения. По мысли правящих кругов Пакистана, США не стремились разобраться в сути проблем в Афганистане и преследовали лишь краткосрочные интересы, вроде выдачи террористов. Это позволяло Исламабаду «играть на своем поле» и нередко вводить США в заблуждение. Так, неудачный исход пакистано-афганских переговоров по поводу выдачи бин Ладена представлялся Пакистаном как результат неуступчивости Кабула. В 1998–2001 гг. США принимали на веру утверждение Исламабада о том, что талибы на территории Афганистана не подконтрольны ему. В июле 1999 г. в письме к Конгрессу президент Клинтон писал: «Неоднократные попытки прямого давления на талибов, а также использование ресурса пограничных стран, имеющих влияние на «Талибан», оказались безуспешными»84. Стратегия политико-дипломатического давления на режим «Талибана» была продолжена, и по отношению к нему был принят ряд жестких мер. В феврале 1999 г. ЦРУ получило разрешение возобновить контакты с Северным альянсом85, а в июле того же года США наложили арест на имущество «Талибана»86. 15 октября 1999 г. — через год после нанесения бомбового удара по Афганистану и Судану — США выступили инициаторами первой резолюции СБ ООН о санкциях против «Талибана» (1267). Вашингтон был недоволен отказом талибов выдать бин Ладена и закрыть лагеря по подготовке террористов, однако не оставлял надежды на примирение в будущем. В заявлении госдепартамента говорилось: «Международное сообщество направило недвусмысленное послание. «Талибану» предстоит сделать выбор между сотрудничеством и изоляцией»87. Подобная гибкость американской политики в отношении талибов во многом была обусловлена позицией «ближайшего союзника» США в регионе — Пакистана. В марте 2000 г. У. Клинтон первым из американских президентов посетил Исламабад. Речь на встрече шла о присоединении Пакистана к ДНЯО, урегулировании конфликта с Инди100

ей и развитии пакистанской демократии88. Однако не исключено, что в ходе закрытой части встречи президент П. Мушарраф мог изложить Клинтону некоторые из идей, которыми в сентябре 2000 г. поделился посол Пакистана в Москве И. Муршед. В интервью газете «Время новостей» посол заявил: «Талибы сегодня далеко не те, что были в 1994 г. ...Экстремизм уступает место трезвому взгляду на мир. Посмотрите, как меняется Иран спустя 20 лет после исламской революции. То же происходит и с «Талибаном». Когда говорят об угрозе экспорта исламской революции из Афганистана, я всегда спрашиваю: а вы знакомы с программными установками талибов? Если да, то должны знать, что абсолютно все они направлены на решение внутренних задач... у «Талибана» нет ни желания, ни возможности расширять экспансию. Вам подтвердят это в Туркменистане, границы которого с Афганистаном много лет охраняют талибы»89.

Последний аргумент представлялся Вашингтону все менее убедительным. «Прозрачная» граница между Афганистаном и Туркменистаном позволяла радикальным исламистам в 1990-е годы беспрепятственно проникать в другие страны Центральной Азии и дальше — в Россию. На слушаниях в сенате США на тему «“Талибан”: взаимодействие или конфронтация?» в июле 2000 г. было указано: «Центр международного терроризма переместился в Афганистан. Отныне это не просто государство, вызывающее беспокойство, — это «государство-изгой» (rogue state)»90. Прислушиваясь к точке зрения Пакистана на положение дел в Афганистане, Вашингтон не до конца разбирался в особенностях отношений Исламабада и «Талибана». В мае 2000 г. на пресс-конференции в Исламабаде заместитель госсекретаря США Т. Пикеринг утверждал: «Мне трудно поверить в то, что Пакистан не может сыграть весьма конструктивную роль в передаче бин Ладена правосудию, учитывая ту поддержку, которую Исламабад оказывает режиму талибов»91.

Опасаясь распространения исламского фундаментализма и стремясь предотвратить укрепление военно-политических позиций России в регионе, США стали ежегодно оказывать финансовую помощь пяти новообразованным центральноазиатским государствам для обеспечения безопасности границ (около 3 млн долл. США). Знаком укрепления позиций США в Центральной Азии стало предоставление в сентябре 2000 г. Узбекистаном прав на совершение вылетов со своей территории беспилотного разведывательного самолета ЦРУ для поисков бин Ладена в Афганистане92. К концу 1990-х годов ряд аналитиков отмечал начало падения влияния режима «Талибана» в Афганистане93. Ряды движения стали покидать 101

пуштуны юга страны, которые не желали воевать с Северным альянсом вне территории своих исторических владений. Это стало одной из причин провала весеннего наступления «Талибана» на позиции Северного альянса в 1999 г. Ослаблению талибов также способствовало отвлечение внимания Пакистана на противостояние с Индией, особенно остро проходившее в 1998–1999 гг. Враждующие стороны в Афганистане, включая «Талибан», при посредничестве ООН стали готовиться к созыву в 2000 г. Всеафганской ассамблеи (Лойа Джирга) для обсуждения будущего страны исходя из интересов сохранения единого государства94. В этих условиях в октябре 2000 г. последовал новый теракт «Аль-Каиды» против США — в порту Адена (Йемен) был подорван эсминец ВМС «Коул» (USS Cole). Белый дом был полон решимости провести контрудар95. США даже прорабатывали возможность совместной военной операции против «Талибана» и «Аль-Каиды» в Афганистане с участием России, Киргизии, Узбекистана и Казахстана96. Однако решение об этом не было принято, вероятно, в связи с нежеланием У. Клинтона завершать свое президентство новой войной. Вместо этого США при участии России предприняли новую дипломатическую инициативу против «Талибана», выступив в декабре 2000 г. в СБ ООН в поддержку резолюции № 1333 о новых санкциях. Резолюция наложила эмбарго на поставки оружия талибам, однако исключила из сферы своего действия Северный альянс97. В ходе обсуждения резолюции критика политики США прозвучала из уст Генсека ООН. В ноябре 2000 г. Кофи Аннан фактически обвинил Вашингтон в срыве процесса мирного урегулирования в Афганистане, отметив, что в политике США «отсутствует цельная стратегия»98. После принятия резолюции № 1333 о санкциях против «Талибана» движение закрыло офис ООН в Кабуле и вышло из переговоров о созыве Всеафганской ассамблеи99. Приход республиканской администрации Дж. Буша-мл. (2001– 2009) в Белый дом в январе 2001 г. привел к новому смягчению позиции США по отношению к «Талибану». В знак поощрения борьбы талибов с производством наркотиков в Афганистане Белый дом организовал доставку в Кабул и Кандагар гуманитарной помощи общей стоимостью около 42 млн долл. США. В апреле 2001 г. был осуществлен первый с 1998 г. визит американских дипломатов в Афганистан и лагеря беженцев в Пакистане100. Прилив энтузиазма в Белом доме по поводу «Талибана» был связан, по-видимому, с возрождением ожиданий, касающихся разработки энергетических месторождений каспийского бассейна и прокладки по территории Афганистана нефте- и газопровода. Ряд ведущих сотрудников республиканской администрации, включая президента Дж. Буша102

мл., вице-президента Р. Чейни, советника по национальной безопасности К. Райс, министра торговли Д. Эванса и др., значительную часть жизни посвятили энергетическому бизнесу, что оказало влияние на их кругозор и сформировало круг связей в деловой среде101. Команда Дж. Буша-мл. провела пересмотр внешней политики У. Клинтона, в том числе подходов по противодействию терроризму. Этот пересмотр был радикальным по форме, если не по существу, и опирался на принцип «все, что угодно, только не Клинтон» (ABC Policy, “Anything But Clinton”). Однако черты преемственности курса оставались заметны. Когда в июне 2001 г. сохранивший свой пост советник по борьбе с терроризмом при СНБ Р. Кларк вновь предложил произвести военную кампанию в Афганистане для уничтожения руководства «Аль-Каиды» и «Талибана», его предложения были отвергнуты Белым домом102. Политика США по «принуждению талибов к сотрудничеству» вновь не приносила ощутимых результатов из-за двусмысленной позиции Исламабада. Вооружение продолжало поступать к талибам из Пакистана в обход санкций103. В апреле 2001 г. в СБ ООН Россия предприняла попытку наложить санкции на Пакистан, однако США заблокировали проект резолюции, объясняя это союзническими отношениями с пакистанским режимом104. Вместе с тем США усилили собственное дипломатическое давление на Пакистан и талибов. 18 июня 2001 г. К. Райс обсудила положение в Афганистане с министром иностранных дел Пакистана А. Саттаром, а в июле представители госдепартамента через бывшего министра иностранных дел Пакистана Н. Наика донесли до сведения режима талибов информацию о возможности нанесения по Афганистану ракетного удара в случае отказа от сотрудничества105. В 2001 г. госдепартаментом также была проведена серия переговоров с представителями «Талибана» в Пакистане. Последняя встреча из этой серии состоялась в Исламабаде в августе 2001 г., за пять недель до терактов 11 сентября. Трагические события сентября 2001 г. обозначили переломный момент в политике США по отношению к ситуации в Афганистане. Резкому пересмотру подверглись отношения с «Талибаном», в новом свете была рассмотрена взаимосвязь радикального движения и Пакистана. На встрече зам. госсекретаря Р. Армитиджа с главой разведслужбы Пакистана М. Ахмедом в Вашингтоне Армитидж в ультимативной форме потребовал у Пакистана прекратить поддержку «Талибана» и оказать США содействие в борьбе с ним. Когда Ахмед попытался объяснить мотивы пакистанской политики в Афганистане и стал рассказывать об истории отношений двух стран, Армитидж оборвал его резким ультиматумом: «История начинается сегодня. Вы с нами или нет?»106. 103

На протяжении второй половины 1990-х годов политика США в Афганистане не основывалась на значимых национальных интересах. Энергетические проекты американского бизнеса и борьба с «Аль-Каидой» фиксировали внимание администрации Белого дома на ситуации в Афганистане лишь на непродолжительное время. Большего внимания неизменно заслуживали вопросы отношений с Пакистаном и индийско-пакистанское противостояние, конфликт США с Ираном, усиление независимости центральноазиатских республик от России. Неспособность США осознать, что Афганистан стал связующим звеном указанных проблем, помешала Вашингтону выработать цельную стратегии по отношению к ситуации в стране. В результате этой политики Пакистан перехватил инициативу в афганских делах и способствовал приходу к власти радикального движения «Талибан». Американская дипломатия досадовала на то, что талибы отказывают в выдаче Усамы бин Ладена. В свою очередь разведсообщество США с ежегодным бюджетом в 30 млрд долл. не справилось с задачей поимки или уничтожения бин Ладена в Афганистане. События 11 сентября 2001 г. привели к радикальному и скоротечному пересмотру политики США в Афганистане. Предыдущий дипломатический и военный опыт работы в стране был отвергнут как устаревший. В основу новой доктрины «войны с террором» была положена идея «демократизации», дополненная концепцией «смены режимов». В действительности новая доктрина еще в меньшей степени удовлетворяла требованиям реальной жизни в Афганистане и была губительна для интересов США в долгосрочной перспективе.

2.2. Глобальная антитеррористическая кампания и свержение режима «Талибан» в Афганистане (2001–2003) Теракты 11 сентября 2001 г. не имели прецедентов в американской истории. Они вызвали в обществе подлинный шок и способствовали восприятию террористических атак в экзистенциальном свете. 20 сентября 2001 г. на совместном заседании палат Конгресса президент Дж. Буш-мл. произнес речь, озаглавленную «Свобода и страх вступили в войну». Он заявил: «Целью [террористов] является передел мира и навязывание своих радикальных верований всем людям... Они убивают не просто чтобы прервать жизни, они убивают, для того чтобы разрушить весь наш образ жизни... Но именно мы будем определять нашу эпоху, а не она нас... Свобода и страх вступили в войну. Продвижение свободы — великое достижение нашего времени и великая надежда всех времен — отныне зависит от нас»107.

Белый дом выдвинул задачу ведения «войны с террором», с течением времени преобразованную в «войну с террором и тиранией». Эта 104

идея стала основой глобальной стратегии США в первом десятилетии XXI в. Начиная с осени 2001 г. в Вашингтоне мыслили широко о будущей картине Ближнего Востока и Северной Африки. Вслед за Афганистаном республиканская администрация обдумывала планы по «смене режимов» в Ираке, Сирии, Ливане, Иране, Сомали и Судане108. Эти планы позднее были объединены в концепцию «демократизации Большого Ближнего Востока». В речи 20 сентября 2001 г. Буш изложил основы стратегии США в «войне с террором»: «Американцы должны знать, что нас ожидает не одна битва, а длительная кампания, которой не было еще в нашей истории. Она будет включать нанесение эффектных ударов, которые можно будет увидеть по телевизору, и тайные операции, которые, даже будучи успешными, останутся секретными. Мы лишим террористов финансов, натравим их друг на друга, заставим перебегать с места на место до тех пор, пока им уже некуда будет бежать. Мы предъявим счет государствам, которые оказывают помощь или предоставляют убежище террористам»109.

Была предложена модель упреждающих действий: «Единственный способ победить терроризм — уничтожить его в его логове»110. Было решено, что первый удар по терроризму США нанесут в Афганистане. Для принятия этого решения Совету национальной безопасности (СНБ) США понадобилось 4 дня111. По предложению министра обороны Д. Рамсфельда (2001–2006) и его заместителя по политическим вопросам П. Вулфовица (2001–2005) изначально также рассматривалась возможность нанесения удара по Ираку. Однако Дж. Буш выступил против этой идеи: «Если мы ударим по Багдаду сейчас, то спутаем все задачи в войне с террором. Мы должны проявить терпение по поводу Ирака»112. Все же одновременно с началом кампании в Афганистане президент Буш отдал приказ продолжить разработку планов по смещению режима Саддама Хуссейна113. Афганистан рассматривался как первый, но далеко не главный участок борьбы с террором: «Афганистан является началом нашей всемирной кампании... [которая] не прекратится, пока страны мира не прекратят давать убежище террористам или поддерживать терроризм на своей земле»114. В осуществлении новой стратегии администрация Буша-мл. была склонна действовать в одностороннем порядке. Еще накануне президентских выборов зимой 2000 г. К. Райс писала о готовности и решимости будущей республиканской администрации действовать в одиночку115. К концу первого года президентства эта тенденция еще больше укрепилась. Хотя президент Буш и полагал, что события 11 сентября дают возможность улучшить отношения между великими 105

державами116, однако считал, что те не должны оказывать решающего влияния на внешнеполитический курс США. Республиканская администрация воспринимала США как главный центр принятия мировых решений и переставала считать Россию, ЕС и Китай ключевыми элементами международной структуры безопасности117. Рассуждая о судьбе международной коалиции по «войне с террором», Буш говорил: «В определенный момент мы можем остаться одни. Я к этому готов. Мы — Америка!»118. Провозглашенный Дж. Бушем курс стал наследником концепции, выдвинутой в 1992 г. группой аналитиков военного ведомства США во главе с заместителем министра обороны по политическим вопросам П. Вулфовицем. Тогда министерство обороны предложило проект «Руководства по военному планированию», который содержал предложение отказаться от многосторонних действий на мировой арене в пользу односторонних акций, а также препятствовать появлению сопоставимой с США по мощи державы путем усиления американского военного могущества119. С приходом Д. Рамсфельда в Пентагон П. Вулфовиц вновь был назначен на прежнюю должность в военном ведомстве. Выделение приоритетных целей в глобальной кампании по борьбе с террором происходило одновременно с уточнением инструментария для ее осуществления. На встречах СНБ, куда переместился центр принятия государственных решений по поводу «войны с террором», в середине сентября 2001 г. обсуждались возможности по использованию ресурса Глобальной антитеррористической коалиции. Эта коалиция начала складываться сразу после терактов 11 сентября и за короткое время включила в свой состав страны со всех континентов. США рассчитывали на помощь всего мира, однако не хотели, чтобы союзники ограничивали их свободу действий. 13 сентября 2001 г. вице-президент Р. Чейни сформулировал подход администрации в области международного сотрудничества: «Миссия должна определять коалицию, а не наоборот»120. На совещаниях СНБ в сентябре 2001 г. обсуждались возможные цели в борьбе с террористами: последовательно рассматривались Ирак и Иран. Государственный секретарь Колин Пауэлл (2001–2005) убеждал президента сконцентрироваться на борьбе с «Аль-Каидой» в Афганистане, поскольку международная коалиция «может не согласиться действовать против других целей». Министр обороны Д. Рамсфельд парировал: «Отказ коалиции поддержать нас по поводу Ирака должен привести к созданию другой коалиции». Однако мнение вице-президента Р. Чейни склонилось на сторону К. Пауэлла, и в итоге дискуссии в СНБ 15 сентября было принято решение о начале кампании в Афганистане121. В своей речи перед Конгрессом и сенатом США 20 сентября 2001 г. Дж. Буш-мл. просил все страны присоединиться к коалиции и до106

полнил: «Каждому государству предстоит принять решение. Или вы с нами, или вы с террористами. С этого дня любая страна, которая продолжит оказывать поддержку террористам, будет считаться Соединенными Штатами враждебным режимом» 122. 6 ноября 2001 г. в выступлении в Варшаве президент Буш заявил о том, что «ни одна страна не может быть нейтральной в этом конфликте», и указал на «общие обязанности в войне с террором... [которые] состоят в большем, нежели в простом выражении симпатии или словах поддержки»123. Для успешного осуществления кампании в Афганистане Соединенным Штатам требовалось прямое содействие государств Персидского залива и пограничных с Афганистаном стран. США стремились использовать потенциал как международных организаций и союзов, так и отдельных государств, в том числе тех, которые прежде редко солидаризовались с Соединенными Штатами. Первоочередными вопросами в этой связи были получение прав пролета на пути следования американской авиации на Средний Восток, прав базирования в регионе и, в некоторых случаях, прямая военная помощь. 12 сентября 2001 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 1368, в которой выразил готовность принять «все необходимые меры» в ответ на действия террористов124. В резолюции подтверждалось право стран и их союзов на коллективную и индивидуальную самозащиту. Этот пункт был включен ввиду последовавшего в тот же день решения НАТО о первом в истории блока применении статьи № 5 своего устава о коллективной обороне125. 28 сентября 2001 г. последовала новая резолюция СБ ООН № 1373, касавшаяся невоенных методов борьбы с терроризмом. Страны мира призывались к прекращению финансовой, транспортной и иной поддержки терроризма126. В первую очередь эта резолюция касалась арабских государств и стран—соседей Афганистана. Соединенные Штаты были удовлетворены формулировками резолюции № 1368 и не считали нужным направить в Совет Безопасности формальный запрос об осуществлении операции в Афганистане. Ввод в действие советом НАТО статьи № 5 Вашингтонского договора позволил США начать переговоры о привлечении к войне ресурсов стран альянса. Однако на раннем этапе военной кампании Соединенные Штаты неохотно принимали военную помощь НАТО. Непосредственно в военных действиях участвовали только вооруженные силы США и Великобритании, в то время как направленные в район Персидского залива военные корабли и подразделения поддержки других членов НАТО (Франции, Германии, Канады, Турции и др.) играли вспомогательную роль. Д. Рамсфельд на заседаниях СНБ повторял, что военные не будут «придумывать роли» для союзников127. 107

США стремились играть ведущую роль в «наказании» талибов, осознавая, что американский военный потенциал достаточен для проведения военной кампании такого масштаба. Кроме того, Соединенные Штаты не хотели быть стесненными в своих действиях ограничениями, которые неизбежно налагала необходимость согласовывать их с другими странами НАТО. Но главная причина равнодушия США в отношении помощи других стран была в том, что у них имелось достаточно своих ресурсов. Необходимыми для осуществления операции стали права пролета и базирования войск США и НАТО в странах Персидского залива. В короткие сроки после терактов 11 сентября 2001 г. многие арабские правительства заявили о поддержке США. С осуждением террористов выступили Организация исламская конференция (ОИК)128 и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ)129. Вместе с тем во многих исламских странах прошли акции в поддержку фундаменталистов. Это вынуждало правительства этих стран сотрудничать с США на условиях анонимности или без раскрытия конкретных пунктов помощи (Оман и Саудовская Аравия)130. В заявлении ССАГПЗ, например, говорилось о готовности стран—участниц совета принять участие «в любых коллективных действиях, имеющих четко обозначенную цель»131. Подобные оговорки указывали на скрываемое недовольство мусульманских стран активизировавшимся военным участием иностранцев в делах региона. Соглашаясь оказывать помощь, многие исламские государства выбирали наименее обременительные меры (вроде передачи прав пролета над своей территорией), сторонились публичной демонстрации дружеских чувств и запрещали использовать свою территорию для нанесения военных ударов по Афганистану. Особую роль в афганской кампании вновь предстояло сыграть Пакистану. В Белом доме не были убеждены в готовности Исламабада прекратить поддержку талибов по первому требованию США. 12 сентября 2001 г. пакистанской стороне был передан пакет из 7 требований, касавшихся прекращения поддержки бин Ладена и «Талибана», а также оказания помощи Соединенным Штатам в осуществлении кампании в Афганистане. В телефонном разговоре с президентом Пакистана П. Мушаррафом К. Пауэлл сказал: «Говоря откровенно, американский народ не поймет, если Пакистан не присоединится к США в их борьбе»132. В тот же день Пакистан принял все условия США и объявил о своей «полной поддержке» их действий. Этот шаг пакистанского руководства был воспринят в Белом доме как знак решимости Пакистана отказаться от поддержки мусульманских радикалов в регионе. Одновременно в Вашингтоне понима108

ли сложность внутриполитической ситуации в Пакистане и считали П. Мушаррафа главной силой, способной воспрепятствовать дальнейшей радикализации страны. Поощряя решительность Мушаррафа, президент Буш приказал подготовить пакет военной и финансовой помощи Пакистану133. Следуя пожеланиям пакистанской стороны, США исключили из планов ведения кампании в Афганистане возможность размещения крупного контингента американских сухопутных сил в Пакистане. В обмен на это Пакистан стал разрабатывать план по размещению на своей границе с Афганистаном в зоне проживания пуштунских племен 80-тысячного корпуса сухопутных войск. С середины 1990-х годов активизировалось афганское направление внешней политики России. Стремясь уберечь южные границы СНГ от вторжений исламистов, Россия с 1996 г. стала осуществлять поддержку войск Северного альянса. В Вашингтоне понимали, что без использования российского фактора возможности США по проведению кампании в Афганистане были бы существенно ограничены. 23 сентября 2001 г. Дж. Буш обратился к президенту России В. Путину с просьбой о поддержке действий США в регионе. Негласная договоренность, согласно записям «хрониста» Белого дома Р. Вудварда, состояла в том, что Россия не будет противиться американскому присутствию в регионе, пока США ведут войну с террористами и не имеют намерений закрепить свое военное присутствие на постоянной основе134. В конце сентября президент Путин сделал заявление о том, что Россия не возражает против контактов и сотрудничества центральноазиатских республик с США. Однако по крайней мере в случае Узбекистана «разрешение» запоздало. Ташкент начал сотрудничество с США без согласования с партнерами по СНГ135. Страны Центральной Азии восприняли американские дипломатические инициативы в своем направлении неодинаково. Туркменистан поспешил разорвать отношения с «Талибаном» и с настороженным вниманием следил за развитием событий. Формально оставаясь вне коалиции, Ашхабад тем не менее предоставил Соединенным Штатам необременительные для себя права пролета над своей территорией, но не разрешил использовать свое воздушное пространство для нанесения ударов по Афганистану136. Наиболее удобной базой снабжения войск антиталибской коалиции в Афганистане был Узбекистан. Обладая наиболее значительными вооруженными силами в регионе, Узбекистан стремился играть самостоятельную роль и с конца 1990-х годов сократил свое участие в интеграционных процессах под эгидой СНГ. Равнинный рельеф границы между Узбекистаном и Афганистаном позволял осуществлять вылеты союзнической авиации с меньшими издержками, чем при базировании 109

авиации в соседнем Таджикистане. Кроме того, Узбекистан и Афганистан были связаны действующей автодорогой, позволяющей оперативно осуществлять снабжение базы Северного альянса в г. Мазари-Шарифе на севере Афганистана. Однако Ташкент не торопился предоставлять свои ресурсы в распоряжение США. Узбекистан в течение полутора недель давал уклончивые ответы на запросы из Вашингтона, желая для начала убедиться в серьезности намерений США137. Для ускорения переговоров в Ташкент вылетел Д. Рамсфельд. 5 октября 2001 г. договоренность с президентом Узбекистана И. Каримовым об использовании узбекского воздушного пространства и авиационной базы в Ханабаде была достигнута. На совместной пресс-конференции Рамсфельд заявил: «Интересы США заключаются в налаживании долгосрочных отношений [с Узбекистаном] и не ограничиваются только текущим вопросом»138. Это высказывание произвело сильное впечатление на Каримова, который поспешил сообщить об этом собравшимся журналистам. На вопрос одного из них, была ли заранее информирована о текущих договоренностях Россия, Каримов сослался на высказывание В. Путина, сделанное в конце сентября 2001 г.139. Однако из его слов следовало, что прямых консультаций между Россией и Узбекистаном на этот счет не было. Казахстан, Киргизстан и Таджикистан с готовностью предоставили Соединенным Штатам доступ к своему воздушному пространству. В декабре 2001 г. Киргизстан предоставил США права использования военной базы Манас140. Таджикистан со своей стороны разрешил использовать аэропорт в Душанбе для дозаправки американских самолетов. По сообщениям американской прессы, на стороне отрядов Северного альянса в боях с талибами в октябре—ноябре 2001 г. принимали участие подразделения таджикской армии в сопровождении российских военных инструкторов141. В государственном департаменте США считали, что страны региона с удовлетворением встретят появление американских войск в Афганистане. По словам бывшего посла США в Узбекистане Д. Пресела, в начале новой афганской кампании все центральноазиатские государства надеялись на длительное присутствие Соединенных Штатов в регионе, имея в виду две цели: ликвидацию источника угроз в Афганистане и уменьшение зависимости от России142. Курс на сближение США с Узбекистаном и Таджикистаном в начале 2000-х годов рассматривался отечественными экспертами, с одной стороны, как часть стратегии охвата с севера афгано-пакистанской зоны нестабильности, а с другой — как попытка упрочить американское присутствие в Центральной Азии. Малые и средние страны Цент110

ральной Азии учились отстаивать свои интересы, играя на противоречиях России и США. Однако, по мнению А. Богатурова, на середину 2000-х годов не было оснований преувеличивать возможность американизации региона143. Существенным пунктом политико-дипломатической кампании по изоляции «Талибана» был вопрос о блокировании границ Афганистана его соседями. Иран отказался принять участие в коалиции по борьбе с террором, заявил о своем нейтралитете и указал на необходимость искать политические способы решения конфликта. Оставаясь непримиримым оппонентом «Талибана», Иран одновременно не желал ассоциироваться с действиями США, видя в предстоящей военной кампании не только угрозу своим интересам в регионе, но и модель возможной в будущем кампании против своего режима. Тем не менее Иран ответил согласием на просьбу США оказать в случае необходимости содействие в поиске и спасении американских летчиков на территории Афганистана144. В состав международной коалиции вступил восточный сосед Афганистана — Китай, имевший также общую границу с Пакистаном и опасавшийся фундаменталистских брожений в населенных уйгурами западных округах страны. Китай усилил контроль за своей границей с Афганистаном и предоставил США разведданные о деятельности талибов в регионе. Судя по всему, Пекин был недоволен активизацией исламистов в той же степени, что и появлением войск США в своем стратегическом тылу. В конце октября 2001 г. в составе Глобальной антитеррористической коалиции Соединенные Штаты насчитывали 71 государство и 15 организаций. Непосредственное участие в военной операции «Несокрушимая свобода» (Enduring Freedom) в Афганистане приняли 16 стран145. 7 октября 2001 г. началась вторая полномасштабная война с иностранным участием в Афганистане за 25 лет. В обращении к американскому народу президент Буш объявил о том, что целью военных действий является «разрушение военного потенциала режима “Талибан”»146. Идеологическая подоплека «войны с террором» позволяла республиканской администрации вывести кампанию США в Афганистане из ряда классических войн. Военным действиям не предшествовало официальное объявление войны, а участники отрядов «Талибана» рассматривались Соединенными Штатами в юридическом смысле не как солдаты, а как террористы, не защищенные законом. На внутриполитической арене «ситуация 11 сентября» свела на нет фактор доминирования партии демократов в Конгрессе в противовес республи-

111

канской администрации. На внутриполитическом фронте «война с террором» помогла республиканцам преодолеть межпартийные разногласия и в скором порядке получить одобрение крупных военно-политических инициатив, в другой ситуации, вероятно, вызвавших бы гораздо более оживленные дискуссии.

По просьбе президента Дж. Буша американский Конгресс предоставил администрации широкие полномочия для ведения несколько абстрактной, но тем не менее глобальной «войны с террором». Отзывчиво реагируя на пожелания президента, Конгресс согласился на ведение Соединенными Штатами военных действий без объявления войны. Сужение спектра мнений и затухание политической дискуссии происходило по широкому спектру вопросов национальной безопасности. По просьбе администрации Белого дома 26 октября 2001 г. Конгресс принял Патриотический акт147, расширивший возможности для борьбы с терроризмом внутри США, но ограничивший ряд гражданских прав. Голосование по законопроекту прошло практически без публичных дебатов, предшествовавших принятию государственных документов такого уровня. Получив карт-бланш для действий в Афганистане, Белый дом был свободен планировать кампанию на свое усмотрение. За неимением заранее подготовленного плана, в качестве рабочих гипотез в сентябре—октябре 2001 г. администрация рассматривала такие крайние альтернативы, как безусловная борьба с талибами в Афганистане, игра на противоречиях внутри «Талибана», сотрудничество с «умеренными талибами» и «американизация войны» по типу вьетнамской. 17 сентября 2001 г. на совещании СНБ Дж. Буш приказал К. Пауэллу выпустить ультиматум в отношении «Талибана» с требованием выдать бин Ладена и закрыть тренировочные лагеря «Аль-Каиды». В случае неподчинения США были намерены нанести удар по талибам. Значимым дополнением стала следующая формула, предложенная Бушем: «Наша цель — не уничтожение «Талибана», но именно это может произойти»148. В публичных выступлениях в сентябре—октябре 2001 г. президент Буш говорил не об уничтожении талибов, а о необходимости добиться выдачи ими бин Ладена. В речи перед Конгрессом 20 сентября 2001 г. прозвучал официальный ультиматум: «...они должны выдать террористов или будут вынуждены разделить их судьбу»149. 7 октября 2001 г. в речи по поводу начала кампании в Афганистане президент Буш говорил об уничтожении военного потенциала «Талибана»150. Эти высказывания оставляли место для гипотез о том, что Белый дом в 2001 г. мог удовлетвориться быстрым захватом или уничтожением бин Ладена и верхушки «Аль-Каиды», и не имел намерений смещать талибский режим. 112

Однако талибы ответили уклончиво, прося Соединенные Штаты предоставить свидетельства причастности бин Ладена к терактам 11 сентября, что было воспринято в Белом доме как отказ. Этот факт, а также то, что США на раннем этапе испытывали проблемы в налаживании связей с пуштунскими племенами на юге Афганистана, привели к оставлению попыток администрации добиться раскола внутри преимущественно пуштунского движения «Талибан». С середины октября 2001 г. Вашингтон сделал ставку на войска Северного альянса, состоявшие из таджикских и узбекских отрядов151. В результате выбора в пользу быстрых военных успехов фактически сокращались возможности для полноправного участия в послевоенном политическом диалоге в Афганистане наиболее крупной этнической группы — пуштунов. 14 октября 2001 г. — через неделю после начала США бомбардировок талибов — последние вышли с предложением о начале переговоров о выдаче бин Ладена в обмен на прекращение авианалетов и предоставление доказательств его вины. Белый дом ответил, что время переговоров прошло152. 16 октября представитель «Талибана» в Пакистане просил США о приостановлении бомбардировок, указывая на возможность того, что умеренные в талибском правительстве могут убедить муллу Омара выдать бин Ладена. Публичного ответа не последовало. Конец октября 2001 г. не давал повода для оптимизма в отношении будущего афганской кампании, которую в Пентагоне называли «войной нового типа». Дело в том, что в оперативном плане операции «Несокрушимая свобода» сухопутным войскам отводилась незначительная роль, в то время как ключевое значение придавалось интенсивным бомбардировкам. Последние в случае Афганистана давали незначительный эффект. Вдобавок к этому Северный альянс вел себя пассивно. В американской прессе уже с 20-х чисел октября стали появляться заголовки, содержащие слово “quagmire” — «болото», отсылавшее к печальному опыту вьетнамской кампании (1965–1975). Глава Пентагона Д. Рамсфельд в этот период дал указание подчиненным разработать план по «американизации» войны в Афганистане путем переброски на Средний Восток 50–55 тыс. американских военнослужащих153. Перелом в военных действиях в Афганистане в начале ноября 2001 г. в Белом доме восприняли как неожиданность. Успешные действия узбекских отрядов А. Дустума привели 9 ноября к занятию Мазари-Шарифа. В Вашингтоне поняли это как возможность создать в Афганистане плацдарм для ведения зимней кампании против талибов, снабжение которого происходило бы со стороны Узбекистана. Однако 13 ноября последовал захват таджикскими отрядами Кабула, что одновременно обнадежило и разочаровало Вашингтон. С одной стороны, такое развитие событий приближало развязку военного конфликта, с другой — ус113

ложняло послевоенное урегулирование. Тем не менее первостепенной задачей было военное поражение «Талибана» и «Аль-Каиды». Соединенные Штаты сконцентрировались на финансовой и военной поддержке Северного альянса, а также на подкупе полевых командиров, прежде ассоциировавших себя с талибами. По свидетельству директора ЦРУ Дж. Тенета, афганцы быстро присоединялись к Северному альянсу и США благодаря ощущению, что они на стороне победителей154. Однако захват в конце ноября 2001 г. столицы талибов Кандагара не дал Белому дому оснований для заявлений об успешном завершении войны. Действительно, народная поддержка исламистов из «Талибана» за шесть лет их пребывания у власти сильно пошатнулась, что помогло успешному осуществлению военной кампании. Но бин Ладен и руководители талибов не были захвачены. Соединенным Штатам предстояло вести «войну с террором» в горной местности на границе Афганистана и Пакистана. Исход первого этапа военной кампании в Афганистане усложнил военно-политическую ситуацию в соседнем Пакистане. Одновременно с выводом из Афганистана пакистанских советников, находившихся в рядах «Талибана», на территорию Пакистана переместилось пуштунское «ядро» талибов в сопровождении арабских последователей Усамы бин Ладена155. Наблюдая за успехом операции США в Афганистане, Исламабад принял решение силой лишить автономии пуштунские племена на афгано-пакистанской границе и тем самым закрепить свою территориальную целостность. Осенью 2001 г. Исламабад впервые в своей истории ввел войска на территорию «зоны племен»156. Одновременно Пакистан выслал из страны «ветеранов афганской войны» из числа иностранных граждан (преимущественно арабов), а также арестовал и передал США некоторых разыскиваемых ими международных террористов. Соединенные Штаты с удовлетворением встретили решительные меры Исламабада и объявили о снятии санкций с Пакистана и выделении 73 млн долл. для обеспечения безопасности пакистаноафганской границы157. В администрации Белого дома существовали расхождения относительно будущего политического режима в Афганистане. Военное ведомство не хотело участвовать в государственном строительстве. 9 октября 2001 г. на брифинге в министерстве обороны Д. Рамсфельд заявил: «Я не считаю, что изгнание «Талибана» ставит перед нами задачу попытаться понять, какое правительство должно быть у Афганистана»158. Со своей стороны государственный департамент США осуществлял меры по формированию будущей политической картины в Афганистане. С этой целью 5 ноября 2001 г. была восстановлена должность представителя США при афганской оппозиции159. Президент Буш 114

стремился совместить оба подхода к ситуации, считая, что США должны передать главную роль в государственном строительстве в Афганистане своим союзникам по коалиции, а сами — сконцентрироваться на уничтожении «Аль-Каиды» и предотвращении попадания ОМУ «преступным режимам»160. В ноябре 2001 г. американская дипломатия провела серию переговоров по согласованию международно-правовых аспектов будущего Афганистана со странами—участницами группы «шесть плюс два». В заявлении российско-американской комиссии 1 ноября и совместном заявлении Дж. Буша и В. Путина 13 ноября указывалось, что центральную роль в постконфликтном урегулировании в Афганистане предстоит сыграть ООН161. Согласно требованию России в тексты заявлений был включен пункт об исключении «Талибана» из политической жизни страны в будущем. В заявлении группы «шесть плюс два», принятом на встрече в Нью-Йорке 12 ноября 2001 г., повторялась мысль о ключевом значении ООН. Вместе с тем формулировка в отношении талибов была более мягкой и не исключала возможности их возвращения в политическое поле — в Афганистане предстояло построить государство, представлявшее «альтернативу талибскому режиму»162. Эта же формулировка была помещена в текст резолюции Совета Безопасности ООН № 1378, принятой 14 ноября 2001 г.163. Пункт № 4 этой резолюции подтвердил принятие ООН на себя роли главного координатора государственного строительства в Афганистане. 15 ноября 2001 г. в интервью Би-би-си вице-президент Р. Чейни подтвердил намерения Соединенных Штатов в сотрудничестве со своими союзниками по коалиции, ООН и международными организациями способствовать созданию в Афганистане «надежного, стабильного и представительного правительства». По словам Чейни, США не намеревались указывать афганцам, как тем руководить собой, поскольку «эти решения должны принять сами афганцы»164. Тем не менее политико-дипломатические действия Соединенных Штатов оказывали прямое влияние на будущее политических процессов в Афганистане. Американская дипломатия осознавала последствия чрезмерного усиления Северного альянса для расстановки сил в будущем правительстве. В связи с этим на позднем этапе военной кампании в ноябре 2001 г. США стремились убедить северян не вступать в Кабул. По данным «Нью-Йорк таймс», Вашингтон даже дал указание сократить бомбардировки позиций талибов в окрестностях афганской столицы, чтобы помешать Северному альянсу занять Кабул до прихода международных сил или пуштунских войск с юга Афганистана165. Произошедший, несмотря на это, захват Кабула войсками альянса был воспринят болезненно не только в Вашингтоне и Исламабаде166. 115

С резким протестом выступили также сторонники экс-короля Афганистана Захир-Шаха167. Общее нежелание видеть среди руководителей Северного альянса будущих правителей Афганистана объединяло группу последователей Захир-Шаха и правительственные круги Пакистана. Стремясь минимизировать свои политические риски, Исламабад был готов поддержать кандидатуру экс-короля Захир-Шаха, пуштуна по национальности, на пост главы афганского правительства168. Вероятно, Мушарраф имел надежды на закрепление юридического статуса границы между двумя странами в новых условиях, а также на отвлечение сил пакистанских пуштунов на политическую борьбу за власть в Кабуле. В ходе активной фазы военной кампании в Афганистане Соединенные Штаты стремились заручиться поддержкой пуштунских племен, проживавших на юге страны. Однако антиталибского «Южного альянса» аналогичному Северному альянсу не существовало. Пуштуны, самой большой по численности этнос Афганистана, в большинстве своем и составляли силы талибов. Внести существенный раскол в их ряды не удалось, однако США наладили связь с отдельными пуштунскими лидерами, находившимися в эмиграции169. Необходимость заручиться поддержкой среди пуштунов была продиктована стремлением Вашингтона найти среди них антиталибские силы, способные войти в будущее правительство Афганистана. На роль руководителя антиталибских сил со стороны пуштунов претендовали несколько кандидатур. Г. Хекматиар, противник талибов и бывший пуштунский полевой командир, с 1996 г. проживал в Иране. Однако после начала операции «Несокрушимая свобода» в октябре 2001 г. Хекматиар поддержал «Талибан» и осудил Пакистан. В феврале 2002 г. все отделения партии Хекматиара в Иране были закрыты, а сам он напоследок обвинивший Иран в пособничестве США170, выслан из страны. Обосновавшись в пакистанской «зоне племен», Хекматиар примкнул к талибам и вновь возглавил пуштунские военные отряды. В феврале 2003 г. Соединенные Штаты официально причислили Хекматиара к числу разыскиваемых международных террористов171. Пуштунский полевой командир Абдул Хак получил известность в ходе войны в Афганистане в 1979–1989 гг. В середине 1980-х годов он был связан с Г. Хекматиаром и получал финансирование от США и Саудовской Аравии. Однако в сентябре 2001 г. он привел в замешательство ЦРУ, отказавшись принять деньги и следовать директивам Вашингтона172. Вместо этого 21 октября 2001 г. он пересек пакистано-афганскую границу с небольшим отрядом с целью самостоятельно возглавить антиталибское восстание среди пуштунов. Однако его план был раскрыт талибами, Хака схватили и убили173. 116

Почти одновременно с А. Хаком в Афганистан проникла группа Хамида Карзая, пуштунского лидера, базировавшегося в пакистанском городе Кветта. Р. Вудворд приводит данные о том, что имя Х. Карзая впервые было произнесено на встрече совета национальной безопасности 17 октября 2001 г. директором ЦРУ Дж. Тенетом174. Хамид Карзай был известен ЦРУ как пуштунский деятель, принимавший участие в вооруженном сопротивлении советским войскам и способствовавший налаживанию финансирования боевиков со стороны США175. В 1992 г. Х. Карзай был назначен заместителем министра иностранных дел в правительстве Б. Раббани, но вышел в отставку в 1994 г. из-за разногласий среди лидеров моджахедов. В 1994–1995 гг. он поддерживал талибов, которые обосновались в его родной провинции Кандагар, однако разошелся с ними, как писала американская пресса, по идеологическим соображениям176. Карзай подходил на роль временного лидера Афганистана как человек, имевший связи с экс-королем Захир-Шахом и знакомый с западной политической культурой177. Важно было то, что, находясь в Пакистане, Карзай оставался формальным вождем одного из пуштунских родов (популзаи)178, т.е., по мысли Вашингтона, мог заслужить симпатии всех пуштунов. В отличие от А. Хака Карзай с самого начала согласился принять американскую помощь и наладить сотрудничество с американскими спецподразделениями в Афганистане, которые стали обеспечивать его безопасность. В ноябре 2001 г., когда талибы чуть было не схватили Карзая в Афганистане, он был вывезен на вертолете американских ВВС в соседний Пакистан. Д. Рамсфельд прокомментировал этот эпизод как консультации179. При непосредственном участии США отряду Карзая удалось поднять небольшой мятеж на юге Афганистана, который был представлен американской прессой как значимая победа антиталибских сил180. В действительности этот единственный в пуштунских землях мятеж не мог состоятся без американской помощи. Судя по всему, ориентация на сотрудничество с США дискредитировала Карзая в глазах племенных старейшин, которые воспринимали его как ставленника Соединенных Штатов. 25–26 октября 2001 г. в пакистанском Пешаваре состоялось собрание пуштунских племен (Лойа Джирга). Встреча собрала 700 племенных старейшин и представителей племен и прошла без участия талибов. Председательствовал глава одной из суннитских сект и бывший полевой командир моджахедов Пир Сиед Ахмад Гаилани. Собрание приняло документ, в котором высказывались предложения о будущем устройстве Афганистана. Во-первых, страну должен был возглавить совет лидеров во главе с королем, во-вторых, до формирования национальных вооруженных сил в страну должны были быть введены миро117

творческие силы ООН из мусульманских стран. В тексте резолюции также высказывались пожелания о сокращении роли Северного альянса в будущем правительстве181. Ассамблея заслужила сдержанную оценку со стороны К. Пауэлла, увидевшего в ней попытку Пакистана вновь оказать влияние на события в Афганистане182. Широкой поддержкой среди афганских пуштунов пользовался бывший король Афганистана Мохаммад Захир-Шах. С 1999 г. король выступал с инициативой о проведении всеафганского собрания племен — Лойа Джирга (в рамках «Римского процесса»). Однако его предложения не были поддержаны главами Северного альянса, не желавшими восстановления классической властной системы Афганистана, основанной на межплеменных договоренностях и не приемлющей доминирования полевых командиров. Тем не менее накануне начала операции «Несокрушимая свобода» в октябре 2001 г. моджахеды приняли предложение короля сформировать Верховный совет национального единства Афганистана. Существование этого органа было призвано продемонстрировать наличие формального единства сторон в борьбе с «Талибаном». По сути же моджахеды не придавали серьезного значения вновь образованному органу и не дорожили политическими контактами с представителями экс-короля Захир-Шаха. Столь же сдержанно относились к перспективе возвращения к власти в Афганистане экс-короля и Соединенные Штаты. Не предвидя для Захир-Шаха места в будущем афганском правительстве, США стремились использовать его политический ресурс для легитимации своих действий. На слушаниях в Палате представителей К. Пауэлл заявил: «Мы не ожидаем, что [Захир-Шах] станет главой исполнительной власти, однако он должен сыграть важную объединительную роль»183. В первых числах декабря 2001 г. в Бонне (Германия) прошла встреча представителей антиталибской оппозиции, задачей которой было формирование временной администрации Афганистана. Во встрече приняли участие представители Северного альянса, сторонники экскороля, афганские шииты-хазарейцы и пуштуны из пакистанского Пешавара184. На повестке стояли два вопроса: кто возглавит временное правительство и как будут распределены портфели внутри него. Главу администрации предстояло выбрать из трех кандидатов — члена «Римской группы», профессора Абдул Саттара Сирата (узбек), бывшего президента Афганистана Бурхануддина Раббани (таджик) и Хамида Карзая (пуштун). По поручению К. Пауэлла посол США в Афганистане Д. Доббинс в ходе встречи проводил консультации с представителями России, Пакистана и Ирана, в результате которых выяснилось, что кандидатура Карзая не вызывает возражений ни 118

у одной из сторон185. Однако в ходе предварительного голосования победил А. Сират — благодаря своей близости к королю и непричастности к событиям гражданской войны начала 1990-х годов186. Вместе с тем его кандидатура вызывала неприятие у лидеров Северного альянса, за симпатии которых боролись Раббани и Карзай. А. Сират не мог рассчитывать на поддержку альянса из-за своей близости к королю. Раббани скомпрометировал себя встречей с главой пакистанской разведки в ОАЭ в ноябре 2001 г. и потерял доверие северян187. В пользу Карзая также говорило его происхождение — по афганской традиции центральную власть в Кабуле возглавляла пуштунская династия. Под влиянием этих обстоятельств специальный представитель Генерального секретаря ООН по делам Афганистана Лахдар Брахими убедил А. Сирата снять свою кандидатуру, в результате чего 5 декабря 2001 г. Х. Карзай одержал победу на выборах. Формирование временного кабинета министров, приступившего к исполнению полномочий 22 декабря 2001 г., явилось результатом стремления Соединенных Штатов совместить три сложно сочетаемые политические линии: поощрить Северный альянс, поставить во главе страны малоизвестного лидера одного из пуштунских племен — Карзая, который к тому же многие годы провел за границей, и удовлетворить пожелания других властных групп, прежде всего пешаварской. В итоге власть была поделена между Северным альянсом и Х. Карзаем, а интересы прочих групп были ущемлены. Многие делегаты выражали недовольство сценарным характером встречи, однако посол США в Афганистане Д. Доббинс назвал ее «несомненным успехом»188. С избранием временной администрации в Бонне был запущен «Боннский процесс»: были названы даты проведения чрезвычайной Лойа Джирга для выборов президента, конституционной Лойа Джирга, даты президентских и парламентских выборов. Для обеспечения безопасности в Кабуле и его пригородах 20 декабря 2001 г. в город были введены Международные силы содействия безопасности ООН численностью около 4500 человек под командованием Великобритании (резолюция СБ ООН № 1386). Несмотря на непрекращающиеся просьбы со стороны специального представителя Генерального секретаря ООН в Афганистане Лахдара Брахими и нового руководства страны, контингент не был развернут в других регионах, а его численность оставалась мизерной по сравнению с используемой в других миротворческих операциях189. Глава американского военного ведомства Д. Рамсфельд комментировал эти заявления так: «Если будет определено, что мы должны ввести больше войск для проведения военных операций, мы сделаем это. Однако в мире есть множество стран, которые могут предоставить миротворцев»190. 119

На ранних этапах послевоенного периода в Афганистане США не стремились к расширению масштабов и сферы ответственности МССБ191. Во-первых, Вашингтон не желал иметь сложных партнеров по соседству, во-вторых, не ожидал эскалации напряженности в Афганистане в будущем. Основные проблемы Афганистана США связывали с ролью уцелевших членов «Аль-Каиды» и «Талибана», поэтому задача борьбы с террором в пограничном районе между Афганистаном и Пакистаном была поставлена Вашингтоном во главу угла. Пресс-секретарь Белого дома Ари Флейшер описал подход администрации следующим образом: «Безопасность в Афганистане будет наилучшим образом обеспечена в результате уничтожения Соединенными Штатами “АльКаиды” и “Талибана”»192. 2.3. Послевоенное устройство Афганистана и приоритеты американской программы государственного строительства (2002–2006) Глубокое разрешение социальных и политических проблем Афганистана после более чем 20-летних войн не входило в планы США. Вопреки рекомендациям американских афганистов осуществить в Афганистане программу, аналогичную «плану Маршалла»193, фокус внимания США на первом этапе был сосредоточен на удовлетворении первичных гуманитарных нужд населения, а не на восстановлении страны. Уже в 2002 г. члены администрации Белого дома стали говорить о скором переходе Афганистана на самообеспечение194. Основанием для этого послужили ожидания по поводу быстрой отдачи от собранных на январской международной конференции ООН в Токио в 2002 г. 4,5 млрд долл. на цели реконструкции в Афганистане и скорой реализации нескольких инфраструктурных проектов (строительство газопровода, реконструкция дорожной и ирригационной сети)195. Резолюцией СБ ООН № 1401 от 28 марта 2002 г. была создана специальная миссия ООН в Афганистане (UNAMA), на которую были возложены проекты по реконструкции страны на средства, собранные на токийской международной конференции в январе 2002 г.196. Внося существенный финансовый и организационный вклад в работу миссии ООН, Соединенные Штаты одновременно осуществляли ряд собственных программ в Афганистане. В ходе визита Х. Карзая в Белый дом 28–29 января 2002 г. было принято решение об оказании Афганистану помощи в деле создания национальной армии. Президент Буш назвал это решение «существенным новшеством в политике США»197. В совместном заявлении по итогам встречи также говорилось о выделении прямого американского финансирования в размере 120

297 млн долл. на проекты по подготовке афганских учителей, публикации учебников для школы, вакцинации детей и оказанию гуманитарной помощи голодающему населению Афганистана198. Несмотря на существенное значение этих мер для стабилизации ситуации, в них виделось отсутствие подлинной стратегии и решимости США принять на себя ведущую роль в государственном строительстве в этой стране. По мере отвлечения внимания США на новые цели в глобальной «войне с террором» в конце 2002 г. американская политика в Афганистане сосредоточилась на осуществлении инфраструктурных проектов, призванных способствовать в будущем превращению Афганистана в связующее звено между Центральной и Южной Азией.

12 сентября 2002 г. Соединенные Штаты, Саудовская Аравия и Япония объявили о начале строительства автомагистрали в Афганистане по маршруту Кабул—Кандагар—Герат общей стоимостью 180 млн долл. В совместном заявлении на этот счет содержалось пожелание о создании в Афганистане транспортного узла, соединяющего «Центральную и Южную Азию, регион каспийского бассейна и Дальний Восток»199. При непосредственном участии США была возрождена идея Центрально-афганского газопровода. 27 декабря 2002 г. лидеры Туркменистана, Афганистана и Пакистана подписали соглашение о строительстве Трансафганского газопровода стоимостью 2 млрд долл. Его путь должен был пролегать от туркменистанского газового месторождения Давлетабад—Донмез по маршруту Герат—Кандагар в Афганистане и Кветта—Мултан в Пакистане и вести к индийскому местечку Фазилка на границе с Пакистаном200. Комплекс мер Соединенных Штатов по государственному строительству и поддержке демократического развития в Афганистане был изложен в «Акте в поддержку свободы в Афганистане» от 4 декабря 2002 г.201. Ключевыми целями США в Афганистане на период действия документа (2002—2006) были названы: 1) ликвидация военной угрозы войскам США и их союзников в Афганистане и «снижение вероятности» нового превращения страны в источник международного терроризма; 2) облегчение гуманитарного кризиса в Афганистане и среди афганских беженцев в соседних странах; 3) борьба с производством и трафиком наркотиков; 4) помощь в формировании представительных и демократически избранных органов власти в Афганистане, уважающих права и свободы граждан; 121

5) поддержка проектов по реконструкции в Афганистане; 6) предоставление дополнительных ресурсов в распоряжение афганского министерства по делам женщин. Отдельным пунктом оговаривалось предоставление международных подразделений для охраны президента Х. Карзая с последующей заменой их афганскими частями, «как только это будет возможно». В целях укрепления стабильности и демократии в Афганистане Соединенным Штатам и международному сообществу предлагалось способствовать развитию светских демократических институтов на пространстве «большой Центральной Азии». Курс Соединенных Штатов на строительство в Афганистане «образцовой демократии» был продолжен в ходе чрезвычайной Лойа Джирга, прошедшей в Кабуле 10–12 июня 2002 г. Встреча собрала около 1500 делегатов со стороны афганских племен, которым предстояло избрать президента Афганистана на следующие 2 года. Большинство участников симпатизировали бывшему королю, который собирался выставить свою кандидатуру и с которым связывались надежды на прекращение самоуправства полевых командиров202. Однако этому воспрепятствовал специальный представитель президента США по Афганистану Залмай Халилзад, сначала отсрочивший на 3 часа начало Лойа Джирга, а затем и вовсе ее перенесший на следующий день «для уточнения позиции экс-короля»203. Тем временем Халилзад убедил Захир-Шаха не выставлять свою кандидатуру и поддержать Карзая, и в результате на следующий день 1200 делегатов проголосовали за него204. 19 июня 2002 г. Х. Карзай объявил состав временного правительства, в котором были широко представлены лидеры Северного альянса и другие полевые командиры. Эти назначения были проведены вопреки протестам многих членов Лойа Джирга, которые указывали на преступления моджахедов и их непригодность для задач государственного управления205. По словам Халилзада, состав нового правительства отразил баланс между стремлением к миру в Афганистане, с одной стороны, и справедливости — с другой206. Хамид Карзай повторил слова американского дипломата в своем интервью Би-би-си: «Сначала мир и стабильность, затем справедливость. Справедливость в наше время стала роскошью, мы не должны жертвовать миром ради нее»207. Таким образом, Соединенные Штаты поддержали Северный альянс в вопросе о распределении полномочий в новом правительстве. В государственном департаменте рассчитывали, что военные отряды моджахедов будут обеспечивать безопасность на территории страны до окончания формирования профессиональной армии и не будут препятствовать созданию условий для стабильного развития политических процессов в Афганистане. Вместе с тем американские военные выска122

зывались в пользу полной передачи полевым командирам обязанностей по формированию вооруженных сил208. Результирующая политическая линия США совместила оба подхода. Поэтому группы американских военных инструкторов в Афганистане были малы и в кратко- и среднесрочной перспективе малоэффективны. Американские «зеленые береты» начали подготовку национальной армии Афганистана в мае 2002 г. К этому времени на бумаге Афганистан имел более 40 дивизий и 12 бригад численностью около 700 тыс. человек (номинально — 200 тыс.)209. Фактически это были отряды Северного альянса. По свидетельству министра обороны М. Фахима, в 2002 г. военное ведомство несло расходы по содержанию этой огромной армии210. Страна оказалась поделена на зоны влияния между полевыми командирами, одним из которых оказался и Х. Карзай, контролировавший лишь Кабул и его окрестности с помощью контингента войск МССБ. По словам сенатора-демократа Дж. Байдена, «Мы сделали Карзая мэром Кабула»211. Получавший помощь из Ирана И. Хан контролировал восточные регионы, А. Дустум — северные провинции, М. Дауд — северо-восток страны, Г. Шерзаи — южные провинции212. Интересы контролировавших ряд ключевых министерств полевых командиров входили в противоречие с нуждами государственного строительства. После избрания временной администрации вооруженные отряды Северного альянса стали именоваться «незаконными вооруженными формированиями» и подлежали демобилизации. В планах президента Афганистана было создание профессиональной армии численностью в 60 тыс. человек, военно-воздушных сил ВВС в 8 тыс. человек, пограничных войск в 12 тыс. человек и полиции численностью 70 тыс. человек213. Однако меры новой администрации и миссии ООН по разоружению моджахедов давали слабые результаты. В рамках проведенной в 2003 г. программы «Разоружение, демобилизация и реинтеграция» у моджахедов было выкуплено около 100 тыс. единиц стрелкового оружия214. По сравнению с 2 млн единиц, поступивших в Афганистан с 1980-х годов эта цифра составляет около 5%. Американский афганист Б. Рубин отмечал, что по рекомендации США новый афганский режим формировался как один из самых централизованных в мире, в то время как исторические условия Афганистана требовали децентрализации властных полномочий215. В противоречие с этим намерением входила опора Х. Карзая на полевых командиров, стремившихся к независимости в рамках своих сфер влияния — отдельных регионов и министерств. При этом упускались из виду интересы конкретных племен, а выразители их воли — племенные старейшины — не имели влияния на государственную политику. 123

Показательным примером непоследовательности действий Вашингтона может служить политика по сокращению посевов опийного мака и трафика опиатов в 2001–2003 гг. На раннем этапе США фактически не противодействовали мерам полевых командиров и афганских племен по расширению производства наркотиков. Однако после нарастания критики политики союзников по борьбе с наркоугрозой в Афганистане осенью 2002 г. Белый дом начал оказывать давление на афганское правительство, включавшее в свой состав видных полевых командиров. В итоге рост производства наркотиков был незначительно замедлен за счет показательных мер моджахедов против отдельных племен. Одновременно их собственное поточное производство было продолжено. Таким образом, позиция Белого дома укрепляла власть полевых командиров и не позволяла реконструировать классическую систему власти в Афганистане. Реальные проблемы Афганистана заслонялись для Соединенных Штатов целями борьбы с «Аль-Каидой» и «Талибаном», признанными единственными виновниками дестабилизации ситуации.

При этом «борьба с террором» велась Белым домом согласно списку «особо важных целей», который включал в себя около 30 человек216. Президент Буш неоднократно рапортовал об успехе «войны с террором» на Ближнем Востоке, отмечая уничтожение того или иного лидера «Аль-Каиды» или талибов. Буш вел счет потерям «Аль-Каиды» и «Талибана» в особом дневнике учета, вычеркивая имена главарей террористов и вновь помещая их в список в случае неверной информации об их уничтожении217. Из виду, таким образом, упускалась сложная картина властных отношений в Афганистане, в рамках которой накладывались друг на друга возрастающее недовольство афганских племен всевластием полевых командиров, традиционная борьба племен за сферы влияния, продолжение, пусть со снижением интенсивности, вооруженной борьбы полевых командиров за власть между собой и с кабульским правительством. В дипломатических документах, касающихся двусторонних отношений между США и Афганистаном, как и в документах Белого дома и американского Конгресса по поводу афганской ситуации в 2002 г. и начале 2003 г., неизменно содержались победные ноты218. Создавалось впечатление, что в Вашингтоне считают свою работу в Афганистане оконченной. В совместных заявлениях, принимаемых в ходе визитов в Белый дом Х. Карзая, США призывали Афганистан придерживаться сроков государственного строительства, заложенных в Боннских соглашениях, и обещали Афганистану помощь, правда, не прямую, а при посредничестве НГО обеих стран и бизнес-сообщества, а также путем 124

гражданских обменов и различных советов (например, Совета американских женщин)219. После начала активной фазы военной операции США в Ираке в марте 2003 г. в Вашингтоне начали осознавать недостаточность ресурсов Соединенных Штатов для ведения двух войн одновременно. Новый этап в политике США по отношению к ситуации в Афганистане начался в 2003 г. в связи с переговорами Соединенных Штатов с партнерами по НАТО о передаче вопросов обеспечения безопасности в Афганистане Североатлантическому альянсу. Итогом этого процесса стала передача НАТО в августе 2003 г. командования силами МССБ в Афганистане. Вместе с тем США сохранили независимое руководство над американскими и некоторыми союзническими войсками в Афганистане, которые продолжали выполнять задачи в рамках операции «Несокрушимая свобода». Успех двух кряду военных кампаний, приведших к «смене режимов» в Афганистане (2001) и Ираке (2003), создал в Белом доме почву для предположений о том, что американские вооруженные силы способны выполнять задачи большего масштаба. Избирательно кропотливый анализ политических процессов в странах Ближнего Востока и Средней Азии рисовал картину того, как «глобальная демократическая волна достигает берегов арабских государств». В ноябре 2003 г. администрация Дж. Буша-мл. посчитала, что настал удобный момент для объявления о планах по «демократизации Большого Ближнего Востока»220. Изложенная президентом Бушем в обращении к нации в январе 2004 г. «Стратегия свободы» была предназначена для ликвидации угроз безопасности интересам США и их союзников со стороны стран региона путем распространения на их пространстве американской версии свободы и демократии, в основном политическими способами, но где необходимо — военной силой. Дж. Буш заявил: «До тех пор, пока Ближний Восток остается местом, где царят тирания отчаяние и злоба, регион будет порождать людей и общественные движения, которые угрожают безопасности Америки и ее союзников»221.

Новая стратегия провозглашала успех демократических реформ в Афганистане, который мыслился Вашингтоном в качестве образца для будущих азиатских демократий. Ключевым фронтом борьбы за будущее региона был назван Ирак, а главным союзником и потенциальным лидером локальных процессов — Саудовская Аравия222. В масштабных планах США по преобразованию «Большого Ближнего Востока» место «демократизированного» к этому времени Афганистана вновь оказалось периферийным. В официальных документах результаты политики США в Афганистане описывались в бравурных интонациях и назывались то «потрясающим достижением»223, то «огром125

ным стратегическим успехом»224. Для того чтобы не портить эту картину, от Афганистана требовалось немногое. Следовало показывать стабильные успехи в области демократического развития (в связи с чем временная администрация страны рапортовала каждые 6 месяцев о проведении выборов в разного рода органы власти; примечательно, что они совпадали, с небольшим опережением, с электоральными циклами в США) и не отвлекать американские вооруженные силы от борьбы за «свободу иракского народа». В 2003–2006 гг. правительство Карзая с этими задачами справлялось с переменным успехом, стремясь компенсировать неудачи за счет американского финансирования. Ощущая смещение акцента в политике США в регионе на Ирак, Карзай перенял у Вашингтона инициативу в двусторонних отношениях и инициировал череду встреч, посвященных будущему демократии в Афганистане. Уже с начала 2003 г. афганское руководство начало намекать Вашингтону на то, что оно не полностью контролирует ситуацию в стране. 27 февраля 2003 г. в ходе своего визита в Вашингтон Х. Карзай просил у США новой помощи: «Я также здесь для того, чтобы сказать Вам о том, что война с террором продолжается. Мы победили [талибов], но некоторые группы все еще действуют»225. Тогда, накануне американской операции в Ираке, Карзаю удалось добиться от США обещания продолжить оказывать финансовую помощь «на том же уровне, что и в прошлом»226. Развитие политических процессов в Афганистане оценивалось в Вашингтоне исходя из целей «глобальной войны с террором». На февральских слушаниях по Афганистану в Конгрессе в 2003 г. отмечалось: «Если мы сможем помочь Афганистану превратиться в стабильную демократию, мы сможем привлечь на свою сторону больше союзников... Политика США в Афганистане также демонстрирует всему миру наш подход к послевоенному урегулированию в Ираке. На кону репутация США, и мы должны понимать, что поражение будет иметь особенно неблагоприятные последствия для войны с террором»227.

Вместе с тем Вашингтон не был готов «демократизировать» Афганистан любой ценой. В совместном заявлении лидеров США и Афганистана от 15 июня 2004 г. указывалось: «Афганистан признает, что международная помощь не может и не должна длиться вечно и что локомотивом экономического развития страны должны стать частные инвестиции и рыночные механизмы»228. Тем не менее совокупная финансовая помощь США, Саудовской Аравии, Японии и других спонсоров реконструкции в Афганистане составляла внушительную сумму в несколько десятков млрд долл. Эти средства в пересчете на американские доллары образца 1948 г. были сопоставимы с суммами, выделенными для Норвегии или Швеции по «плану Маршалла» (1948–1951). Однако в случае Афганистана они не 126

давали желаемого эффекта. В стране отсутствовала развитая экономика по типу западноевропейской, и потому все деньги расходовались на строительство и восстановление базовой хозяйственной инфраструктуры. И хотя в 2003 г. было объявлено о начале проектов по «долгосрочной реконструкции страны»229, до конца 2000-х годов инициативы по строительству Трансафганского трубопровода и превращению Афганистана в транспортный узел, связывающий Центральную и Южную Азию, все еще оставались на бумаге. Ввиду окончания действия американского «Акта в поддержку свободы в Афганистане» в 2006 г. администрация Х. Карзая выступила с предложением о заключении соглашения о стратегическом партнерстве между двумя странами. Согласно документу, подписанному 23 мая 2005 г., США и Афганистан объявляли о партнерстве в трех сферах: строительстве демократии, экономике и военной сфере. Вопреки ожиданиям Кабула, США в рамках этого союза приняли на себя обязанности консультанта, а не финансиста. В тексте документа вновь говорилось о будущей роли Афганистана как главной транспортной артерии региона. «Национальное строительство» в Афганистане превратилось в череду компромиссов, которые лишь консервировали проблемы. Благодаря личным талантам Х. Карзая и его администрации, а также посла США в Афганистане З. Халилзада происходило постепенное вытеснение на обочину политической жизни всесильных полевых командиров. Сначала лидеры моджахедов были отстранены от управления ключевыми провинциями, затем была демобилизована часть их отрядов. Одновременно полевые командиры получали в виде компенсации посты в национальном правительстве и законодательных органах230. Зачастую в Вашингтоне не придавали существенного значения или относились без внимания к особенностям политического развития Афганистана на новом этапе. В силу этих и других причин значительная часть полномочий была отпущена американскому послу в Афганистане З. Халилзаду. Когда 9 октября 2003 г. Х. Карзай одержал победу на первых национальных выборах президента Афганистана, Халилзаду пришлось пригрозить применением силы против полевых командиров, не желавших мириться с результатами выборов231. Стремление администрации Х. Карзая к централизации власти было закреплено в конституции Афганистана, принятой 4 января 2004 г. на очередной Лойа Джирга. Согласно своему основному документу Афганистан был провозглашен унитарным государством. Властные полномочия концентрировались в руках президента, который получал возможность формировать правительство и назначать членов верхней палаты парламента. По свидетельству российского афганиста В. Коргуна, принятая конституция была одной из самых либеральных в регионе, однако она не была подкреплена новым законодательством232. 127

Достигнутая в 2003–2005 гг. политическая стабильность не была прочной, ввиду того, что внутренние условия Афганистана исторически благоприятствовали децентрализации властных полномочий. И хотя доминирование лидеров Северного альянса в политической жизни Афганистана закончилось в 2004 г., в стране продолжало главенствовать «право сильного», поощряемое коррумпированной полицией. Чрезмерная централизация официальных властных полномочий в руках кабульского правительства вкупе с его неспособностью добиться быстрых улучшений в жизни граждан привели к низкой явке избирателей на первых за 30 лет парламентских выборах в Афганистане, прошедших 18 сентября 2005 г. Из 12,5 млн зарегистрировавшихся избирателей проголосовали лишь 6,8 млн (явка, таким образом, составила лишь 54%). Сменивший Халилзада в июле 2005 г. на посту американского посла в Афганистане Р. Ньюманн в связи с этим высказал предположение, что Афганистан «превращается в нормальную демократическую страну»233, для которой характерен невысокий процент явки избирателей на выборы. Подходы Белого дома, государственного департамента и Пентагона к вопросу о национальном строительстве в Афганистане в середине 2000-х годов явно разнились. Администрация Белого дома была ориентирована на преобразование всего региона и мало интересовалась делами Афганистана, спуская полномочия вниз по властной иерархии и вверяя судьбу нового афганского режима в руки государственного департамента. Последний был ответственен за поддержание политической стабильности и «поступательное демократическое развитие» Афганистана, выражавшееся в проведении многочисленных и затратных избирательных кампаний. Важным подспорьем в этой связи оказались бы проекты по реконструкции Афганистана, однако они относились к юрисдикции Пентагона, занятого в первую очередь вопросами безопасности. Главным инструментом министерства обороны по восстановлению Афганистана стали Группы реконструкции провинций (ГРП). Эти «передовые подразделения, объединяющие до 500 военных и гражданских специалистов», впервые были введены в Афганистане в начале 2002 г. В 2004 г. их было 12 (9 под командованием США, 2 — союзников по коалиции, 1 — МССБ). В октябре 2006 г. все ГРП были переданы под управление МССБ ООН, командование которыми к этому времени осуществляла НАТО. В начале 2008 г. в Афганистане насчитывалось 25 ГРП234. С критикой ГРП выступали многочисленные гуманитарные организации, действовавшие в Афганистане. Их аргументы состояли в том, что США используют ГРП для достижения военных целей, а не для реконструкции. Были зафиксированы случаи, когда американские военнослужащие из состава ГРП принуждали афганское население 128

к сотрудничеству при угрозе использования или прямом применении силы235. Критика НГО также касалась того незначительного вклада, который ГРП вносили в восстановление Афганистана236. Особое раздражение вызывало то, что военные по своему характеру ГРП размещались в относительно спокойных регионах страны. Это вредило репутации всех гуманитарных организаций, действовавших в Афганистане. В 2004 г. в Афганистане были убиты 24 сотрудника международных НГО, что привело к выводу из страны организации «Врачи без границ» после 24 лет работы237. Ошибки американских военных в Афганистане в середине 2000-х годов были связаны с их незнанием или пренебрежением местными традициями. Незнакомые с афганской спецификой войска США становились орудием сведения счетов между полевыми командирами и племенами238. Во многих случаях своими действиями они восстанавливали против себя непричастные к действиям талибов племена239. Доходило до откровенных надругательств: в октябре 2005 г. австралийские журналисты запечатлели как американские солдаты сожгли тела двух убитых талибов240. Ухудшению ситуации способствовали раскрытые в 2005 г. факты издевательств над мусульманами, содержавшимися в тюрьмах США на Кубе, в Ираке и Афганистане. Опубликованный в марте 2005 г. доклад бывшего специального представителя Генсека ООН по правам человека в Афганистане Ш. Басиуни содержал резкую критику действий коалиционных войск в этой стране: «Порочная практика пренебрежения военнослужащих коалиции законами Афганистана должна быть прекращена»241. Официальные данные, опубликованные в 2005 г., свидетельствовали о гибели от насилия по крайней мере 108 человек из 65 000 иракских и афганских заключенных242. Все эти факторы негативно сказывались на восприятии афганцами действий США. Согласно опросу, опубликованному Эй-би-си» в декабре 2005 г., около 30% населения Афганистана считало, что нападения на войска коалиции «можно оправдать»243. 2.4. Адаптация стратегии США в Афганистане на фоне смены администрации в Вашингтоне (2006–2009) К середине 2000-х годов в Вашингтоне начали осознавать пределы эффективности вооруженных сил США в ситуации ведения двух антипартизанских войн одновременно. Вторая республиканская администрация Дж. Буша-мл. стремилась восполнить недостаток американских войск в Ираке и Афганистане и внесла коррективы в подход США к использованию ресурсов международной коалиции. Стремясь сгладить негативное влияние политики США на международный престиж страны, в 2005–2006 гг. Белый дом провел не129

сколько перестановок в правительстве. В отставку были отправлены наиболее последовательные апологеты одностороннего подхода к конфликтам на Ближнем Востоке и в Средней Азии (Д. Рамсфельд, П. Вулфовиц, Д. Файт, Р. Перл, Л. Либби и др.). В новой версии Стратегии национальной безопасности (2006) были сглажены наиболее острые углы концепции односторонних действий244. В ней также были даны разъяснения о сути стратегии «превентивных действий» как направленной исключительно против террористов. Вместе с тем коррективы не затронули основополагающих пунктов стратегии США. Курс на единоличное военное и политическое доминирование был сохранен при второй республиканской администрации Дж. Буша-мл., как и идея «демократизации Большого Ближнего Востока». В феврале 2006 г. в США была проведена реформа структуры государственного департамента. Отдел Южной Азии включил в сферу своей ответственности Казахстан, Киргизстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан и был переименован в отдел Южной и Центральной Азии (рис. 2)245. Таким образом, в рамках одного подразделения дипломатического ведомства США оказались все страны-соседи Афганистана, за исключением Ирана и Китая. Эта мера отражала объективный процесс формирования на пространстве Восточной Евразии самостоятельного региона Центрально-Восточной Азии246. Вместе с тем она препятствовала формированию в Вашингтоне подходов к разрешению ситуации в Афганистане, которые учитывали бы озабоченность Ирана и Китая, и предусматривали их участие в складывании международного режима в связи с исходящими из Афганистана угрозами. Новый госсекретарь США Кондолиза Райс, которая сменила на этом посту К. Пауэлла, резюмировала внешнеполитические представления администрации в январе 2006 г. в концепции «трансформационной дипломатии». Обозначая перемену в отношении США к государственному строительству в «неудавшихся государствах», в концепции говорилось о необходимости строить отношения с этими странами «на основе партнерства, а не патернализма»247. Фактически это означало разделение бремени войн «за демократию» на «Большом Ближнем Востоке» между союзниками по НАТО. Североатлантический альянс осуществлял командование силами МССБ в Афганистане с августа 2003 г.248. На протяжении 2001–2003 гг. сфера ответственности МССБ ограничивалась Кабулом и его пригородами. В 2004 и 2005 гг. миссия была расширена — были открыты базы союзников в городских центрах на юге и западе Афганистана. В 2001– 2005 гг. силы МССБ насчитывали 5,5–7 тыс. человек и продолжали играть второстепенную роль по отношению к войскам США в Афганистане (около 16 тыс. человек). 130

Рис. 2. Сфера ответственности Отдела Южной и Центральной Азии госдепартамента США Создание независимого командования НАТО в Афганистане в 2003 г. — фактически для «пробы сил» альянса в новых условиях — было встречено в Пентагоне прохладно. Американские военные были уверены в своих силах и не желали «придумывать роли» для союзников. Однако ухудшение ситуации в Ираке вынудило Вашингтон активнее привлекать союзников к военным действиям в Афганистане. В свою очередь западноевропейские станы—участницы НАТО к середине 2000-х годов растеряли большую часть энтузиазма по поводу «войны с террором» и подхода США к ее ведению. От Белого дома потребовались значительные дипломатические усилия для сохранения единства альянса по вопросу об Афганистане. В сентябре 2006 г. они увенчались принятием первой совместной декларации НАТО и правительства Х. Карзая249. По инициативе и при активном содействии США на саммите НАТО в Бухаресте в апреле 2008 г. была принята «Стратегическая концепция МССБ», в которой было зафиксировано: «Афганистан — ключевой приоритет НАТО»250. 131

Окончание действия «Акта в поддержку свободы в Афганистане» в 2006 г. потребовало активизации усилий по сбору ресурсов для реконструкции страны251. Инициативу переняла Великобритания. На конференции в Лондоне в январе—феврале 2006 г. был принят «Пакт по Афганистану» (Afghanistan Compact), представлявший собой спектр политических обязательств Афганистана перед участниками программ по его реконструкции (66 государств и 15 НГО). Соглашение создавало рамки для международного участия в делах страны до 2011 г., в течение которых Афганистану предстояло освоить финансовую помощь в размере 10,5 млрд долл.252. Примечательно, что одним из ведущих доноров в пользу Афганистана оказалась Япония, стремившаяся укрепить тем самым военный союз с США и свое реноме в мировом сообществе щедрой программой содействия международному развитию. К 2006 г. талибы, обосновавшиеся в «зоне племен» в Пакистане, в основном завершили перегруппировку сил и активизировали боевые действия против правительства Х. Карзая и коалиционных войск в Афганистане. В марте 2006 г. аналитики разведывательного агентства при министерстве обороны США объявили о том, что «Талибан» представляет большую угрозу, чем в 2001 г.253. В июле 2006 г. бывший заместитель государственного секретаря США Р. Армитидж признавал: «Поспешность, с которой мы приступили к иракской кампании, преждевременно отвлекла наше внимание от положения дел в Афганистане»254. На новом этапе движение «Талибан» перестало быть единой политической организацией и превратилось в аморфный альянс антиправительственных сил. Американские аналитики отмечали, что новое поколение талибских лидеров было в меньшей степени связано с Пакистаном и подпитывало свои ресурсы за счет наркоторговли и частных поступлений из стран Ближнего Востока255. К 2006 г., по данным «Вашингтон пост», финансовые дела талибов заметно улучшились: боевики движения получали около 100 долл. в месяц, в то время как зарплата полицейского в Афганистане составляла около 70 долл.256. В Южном Вазиристане на территории Пакистана талибам удалось создать исламистское квазигосударство, на территорию которого не распространялась власть Исламабада и где не действовала традиционная властная иерархия, основанная на племенном старшинстве. Геометрический рост числа суицидальных терактов в Афганистане и Пакистане в 2004–2008 гг. свидетельствовал о том, что талибы вошли в плотный контакт с инструкторами «Аль-Каиды», переместившимися в Пакистан в 2001 г.257. Из среды пуштунов выдвинулись новые лидеры талибов, одним из которых стал Байтулла Мехсуд, обвиняемый в убийстве экс-премьер-министра Пакистана Б. Бхутто и, по данным американских СМИ, поддерживаемый пакистанской разведкой258. 132

Позиция Исламабада по поводу противостояния с талибами продолжала оставаться двойственной. Правительство П. Мушаррафа испытывало возрастающее давление со стороны исламистов внутри страны. Это давало возможность пакистанскому режиму рассчитывать на поддержку США, которые отдавали приоритет стабилизации ситуации в Пакистане перед нуждами его демократического развития. Финансовая поддержка США понималась как поощрение важной роли Пакистана в «войне с террором», которую Исламабад трактовал сообразно своим собственным целям в регионе. После череды мер Пакистана по поимке и передаче США ряда известных террористов из числа «афганских ветеранов» в 2001 г., а также объявлении о готовности Исламабада способствовать налаживанию диалога между Вашингтоном и правительствами мусульманских стран (концепция «просвещенного посредничества») в 2004 г. ему был присужден статус главного союзника из числа стран, не входящих в НАТО259. В марте 2006 г. США и Пакистан подписали соглашение о стратегическом партнерстве, в рамках которого Исламабаду было обещано ежегодное финансовое содействие в размере нескольких сотен миллионов долларов260. Однако укрепление связей с США не привело к стабилизации пакистано-афганских отношений. Весной 2006 г. Пакистан обрушился с критикой на правительство Х. Карзая, обвиняя его в неспособности контролировать ситуацию в Афганистане, угрожавшей стабильности Пакистана, и даже в подготовке покушения на жизнь пакистанского лидера261. Отдельным поводом для недовольства послужило возобновление в феврале 2006 г. прямых контактов между кабульским правительством и пуштунскими лидерами «зоны племен» без согласования с Исламабадом. В этой обстановке Пакистан вывел 80-тысячный корпус своих войск, размещенный в 2001 г. на границе с Афганистаном в местах проживания пуштунских племен и несший чувствительные потери. Вероятно, пакистанские правительственные круги осознали, что военных ресурсов страны недостаточно для наведения порядка среди мятежных пуштунов «зоны племен». Заключив с ними договор, в Исламабаде рассчитывали, что дела пойдут так же, как и до ввода войск. Официальный Кабул расценил соглашение Пакистана с пуштунскими лидерами как сделку с «АльКаидой» и «Талибаном». В сходном ключе описывала события и американская пресса, что заставило П. Мушаррафа специально разъяснить Дж. Бушу необходимость заключения такого соглашения262. Однако исламисты восприняли договор как капитуляцию Исламабада. Вывод пакистанских войск с афганской границы привел к новому росту нападений в Афганистане и Пакистане. США были вынуждены пе133

редислоцировать часть своих подразделений на юг Афганистана, фактически удвоив контингент на афгано-пакистанской границе в 2007 г. Одновременно США выделили 400 млн долл. на подготовку особых частей пакистанских пограничников из числа пуштунов263 и еще 750 млн долл. до 2015 г. — на социально-экономическое развитие всего приграничного региона Пакистана, населенного пуштунами264. События начала 2008 г. демонстрировали характер установившейся между США и Пакистаном договоренности о ведении боевых действий в «зоне племен». В феврале 2008 г. на территории Пакистана в результате ракетного удара был уничтожен один из высокопоставленных лидеров «Аль-Каиды» Абу Лаиф аль-Либи265. Ни одна из сторон не приписала эту заслугу себе, однако большинство наблюдателей полагали, что при молчаливой поддержке Пакистана успехом завершилась именно спецоперация США. Отсутствие публичного выражения успеха со стороны США, вероятно, являлось основой молчаливого консенсуса с Исламабадом, опасавшимся внутреннего возмущения действиями союзника. Вместе с тем цели обеспечения стабильности пакистанского режима не во всем совпадали с представлениями Вашингтона о необходимости демократизации Пакистана. Так, США выступили против введения в Пакистане чрезвычайного положения в ноябре 2007 г. и интенсифицировали свои контакты с гражданской оппозицией правительству Мушаррафа, которая в итоге одержала победу на парламентских выборах в январе 2008 г.266. Однако Вашингтон пошел на эти меры не раньше, чем был создан «треугольник безопасности» США– Индия–Пакистан, приведший в середине 2000-х годов к относительной стабилизации противостояния в связи с Кашмирским вопросом267. Дополнительным мотивом, побуждавшим Индию способствовать мирному развитию политических процессов в Пакистане, стало присоединение Нью-Дели в 2006 г. к проекту газопровода Туркменистан– Афганистан–Пакистан (ТАПИ)268. Приход в 2008 г. к власти в Пакистане правительства А. Зардари поставил ряд новых задач перед Белым домом. Гражданское правительство в Исламабаде выступило с публичной критикой политики США по «вторжению на территорию Пакистана». Действительно, США стали меньше полагаться на помощь Исламабада и стремились восполнить своими действиями пассивную политику Пакистана по отношению к исламистам в «зоне племен». Утечки в прессу свидетельствовали, что летом 2008 г. президент Буш подписал указ о проведении рейдов американских войск вглубь территории Пакистана269. 3 сентября США впервые провели наземную операцию в «зоне племен» без разрешения Исламабада. Правительство 134

Пакистана назвало операцию «грубым нарушением государственной границы»270. Ответом стало временное прекращение пропуска военных грузов США и НАТО через территорию Пакистана в Афганистан. 25 сентября пакистанские военные получили приказ открыть стрельбу по вертолету МССБ, который «вторгся в воздушное пространство Пакистана»271. Следуя общественным настроениям, правительство в Исламабаде ужесточало свою позицию по отношению к США и готовило почву для заключения новых договоренностей о финансовой помощи для борьбы с исламистами. Общая картина политики США в регионе оставляла смешанное впечатление как у стран—соседей Афганистана, так и у демократической части истеблишмента США. Сенатор-демократ Д. Байден после своего визита в Пакистан в феврале 2008 г. описал положение дел так: «Во-первых, мы исключили из процесса Иран, во-вторых, мы потеряли влияние на Россию, в-третьих, Китай перестал нас воспринимать всерьез из-за нашей непоследовательной политики, а Индия, в-четвертых, и вовсе хватается за голову!»272. Оставаясь вне «коалиции по борьбе с террором», Иран был объективно заинтересован в стабилизации Афганистана. В середине 1990-х годов Иран являлся союзником Северного альянса и сыграл важную роль в ходе свержения режима «Талибана». Иран поддержал усилия ООН по политическому урегулированию в Афганистане. В течение последующих лет он помогал реконструировать объекты социального значения в ряде западных провинций Афганистана, создавая условия для возвращения на родину миллионов афганских беженцев. Иран также поддерживал тесные связи с правителем западных регионов Афганистана Исмаил-ханом, что вызывало недовольство в Кабуле. Однако после смещения полевого командира с должности губернатора Герата Х. Карзай стал характеризовать отношения между двумя странами как «очень хорошие»273. Важным аспектом взаимодействия между Кабулом и Тегераном являлась борьба с трафиком наркотиков из Афганистана. Иран еще в начале 1980-х годов резко ужесточил национальное законодательство в целях прекращения транзита наркотиков через свою территорию274. Российская дипломатия стремилась использовать этот аргумент в пользу Ирана для выведения последнего из международной изоляции275. Отчасти это было обусловлено проработкой вопроса о возможности строительства российским концерном «Газпром» трубопровода из Ирана в Пакистан и Индию, который мог составить конкуренцию или даже стать альтернативой проекту ТАПИ276. Для России после вывода войск в 1989 г. Афганистан перестал играть самостоятельную роль, но оставался важным фактором, влияв135

шим на стабильность союзных государств Центральной Азии. В 1990-е годы Афганистан превратился для своих соседей в источник дестабилизации, связанной с нелегальной миграцией вооруженных отрядов, трафиком наркотиков и потенциальной угрозой безопасности Таджикистана и Узбекистана. В то время Россия не имела ни ресурсов, ни политической воли заниматься восстановлением программы профилактики опасности в Афганистане, связанной с передовым базированием своих войск. США объективно выполнили для России важную стратегическую задачу, подорвав влияние движения «Талибан» в Афганистане. В то же время политика США способствовала нарастанию типологически иных угроз, таких как рост наркотрафика, которые касались и России тоже. Скрытая конкуренция России и США за влияние над государствами Центральной Азии в 2000-х годах напрямую затрагивала проблему Афганистана. Россия шла на сотрудничество с США и НАТО в вопросах, касавшихся стабилизации этой страны. В 2007 г. было возобновлено техническое содействие и списано 92% долга Афганистана (около 10,4 млрд долл.)277. В 2009 г. Россия заключила соглашение о транзите грузов НАТО невоенного назначения через свою территорию, открыв для Североатлантического альянса «северный» маршрут доставки грузов в Афганистан. Одновременно Россия стремилась наладить взаимодействие между ОДКБ и НАТО, предлагая начать сотрудничество с вопросов борьбы с наркотрафиком по периметру афганских границ278. США продолжали рассматривать проблемы региона в несистемном ключе. В то время как региональные инициативы России оставались без внимания, в октябре 2008 г. совет министров обороны НАТО наконец принял решение о начале борьбы с наркобаронами в Афганистане (до этого данные обязанности выполняла афганская полиция)279. В 2008 г. американские военные впервые заговорили о необходимости ввода дополнительного контингента войск в Афганистан. К тому времени в стране находилось 62 тыс. военнослужащих США и НАТО, а афганская армия составляла 150 тыс. человек. По американским оценкам, союзным войскам противостояло от 7 до 11 тыс. исламистов. В июле 2008 г. в Вашингтоне говорили о направлении в Афганистан дополнительно 10 тыс. военнослужащих. В октябре, когда американские потери в Афганистане впервые превысили потери в Ираке, прозвучало предложение о вводе дополнительно 20 тыс. человек. Однако Пентагон столкнулся с проблемой нехватки войск: новые дивизии для Афганистана могли быть получены только при выводе части войск из Ирака. Вместе с тем задачи Белого дома в «войне с террором» оставались неизменными. В июле 2008 г. председатель Комитета начальников штабов М. Муллен заявил: «Приоритеты, поставленные передо мной 136

верховным главнокомандующим, таковы: в первую очередь Ирак, во вторую — Афганистан»280. Нехватка войск привела к смягчению позиции США по отношению к вопросу о политическом урегулировании с «Талибаном». В конце сентября 2008 г. в Мекке прошли переговоры между правительством Афганистана и руководством «Талибана» под патронажем короля Саудовской Аравии Абдуллы. На переговорах талибы публично заявили, что они больше не являются союзниками «Аль-Каиды». Это позволило министру обороны США Р. Гейтсу заявить о поддержке переговоров281. Внешнеполитическая доктрина «демократизации» была скорректирована в сторону большего реализма в последний год правления республиканской администрации Дж. Буша-мл. Новая версия Стратегии национальной обороны, выпущенная в июле 2008 г., провозгласила «долгую войну» против экстремистских движений главной задачей США на «поддающееся предвидению будущее»282. Был заявлен отход от политики превентивных действий в сторону стратегии «постепенного достижения успеха». Вместо опоры на «коалицию по выбору» было предложено установить близкие и доверительные отношения как со «старыми союзниками, так и с новыми партнерами». Наконец, было заявлено о необходимости достичь превосходства в антипартизанских действиях наподобие того превосходства, каким США обладают в обычном виде боя. Двумя главными задачами политики США в Афганистане при Дж. Бушемл. были военная победа над талибами и создание в стране действующего демократического режима. В 2001–2005 гг. скромные по масштабам свершения этого курса оценивались Вашингтоном как «потрясающее достижение»283 и «огромный стратегический успех»284. Факт выживания кабульского режима в течение нескольких лет Белый дом истолковал ложно — как доказательство поражения талибов. Однако афганские события 2006–2008 гг. вернули в центр внимания положение правительства Х. Карзая и поставили вопрос о пересмотре стратегии США в Афганистане285.

2.5. Подготовка к выводу войск США из Афганистана и параметры политического урегулирования с «Талибаном» (2009–2013) В своем инаугурационном послании вновь избранный в 2009 г. президент США Б. Обама назвал новую цель во второй Афганской войне — «постепенно выковывать трудом давшийся мир»286. По-существу Вашингтон взял курс на выход из вооруженного конфликта путем «замирения» с талибами. Его условием со стороны США стало сохранение 137

в Афганистане условно демократического режима287. Отступление от курса на «демократизацию» по американскому образцу являло, с одной стороны, знак укрепившегося в Белом доме понимания архаичных условий Афганистана, с другой — расширение афганского политического пространства, могущего на определенных условиях включить в себя и представителей вооруженной оппозиции. В конце 2000-х годов талибы не снимали свое непременное условие прекращения войны — полный вывод иностранных войск. Эйфория от тактических успехов, достигнутых ими в 2006–2009 гг., создала у них ощущение близкой победы. В 2008 г. лидер талибов мулла М. Омар даже предложил союзному командованию беспрепятственно вывести войска из Афганистана. Однако хозяевами положения талибы так и не стали. США в правление Б. Обамы были намерены усилить свои позиции для будущего торга с талибами об условиях «замирения» путем перехвата в краткосрочной перспективе военной инициативы в борьбе с ними, наподобие того, как США удалось перехватить инициативу в вооруженном противостоянии в Ираке в 2007–2008 гг. Таблица 2 Приоритеты администрации Б. Обамы в Афганистане Временной Военно-политические горизонт приоритеты США достижения цели в Афганистане КраткосрочНе допустить летней эсканые (до конца лации войны и обеспечить 2009 г.) безопасность проведения выборов президента 20 августа 2009 г. Среднесрочные Создать в Афганистане (до 2011 г.) эффективную армию и полицию Долгосрочные (до 2013 г.)

Достичь прочного «замирения» с талибами

Тактика

Ввод 30 тыс. войск США на юг и восток Афганистана равными частями в два этапа — в апреле и октябре 2009 г. Передать программы поддержки режима, создания армии и полиции союзникам и партнерам Достичь соглашения с талибами и военным истеблишментом в Пакистане, смягчить напряженность пакистано-индийского противостояния

С этой целью в апреле и октябре 2009 г. в южные и восточные районы Афганистана были введены дополнительные контингенты войск США численностью около 30 тыс. человек. По аналогии с иракской операцией 2007 г. новый этап кампании в Афганистане получил название «большая волна» (surge). В руководстве военной операцией были 138

проведены кадровые перестановки: место генерала Д. Маккирнана в июне 2009 г. занял С. Маккристал, до этого руководивший действиями по ликвидации руководителей групп террористического подполья в Ираке. Символом переноса акцента американской внешней политики с Ирака на Афганистан стало учреждение в 2009 г. поста специального представителя президента по Афганистану и Пакистану, на который был назначен Р. Холбрук. В концептуальном подходе администрации Обамы к ситуации в Афганистане также произошли подвижки (табл. 2). Под влиянием Холбрука в работу была принята концепция «Аф-Пак», подразумевавшая объединение Афганистана и Пакистана в рамки общей конфликтной ситуации и выработку по отношении к ней единой стратегии действий. Была уточнена и сужена цель операций в регионе, которая отныне состояла в ликвидации условий для действий «Аль-Каиды» против США и их союзников288. Тем самым подготавливались условия для политического отмежевания от «Аль-Каиды» движения «Талибан», что было одним из обязательных условий начала переговорного процесса с США. Общий смысл перемен состоял в поиске выхода из политического тупика, в котором к концу 2000-х годов оказались США в Афганистане.

В стране в общих чертах сложилась модель военных действий, изменить которую в своих интересах не могла ни одна из сторон. Кабульское правительство при поддержке войск НАТО контролировало крупные города, однако на периферии продолжались спорадические боевые действия289. Несмотря на отсутствие крупных поражений, в руководстве США и НАТО осознавали, что военным путем ситуацию не переломить. Немаловажное значение играл и психологический мотив. В Вашингтоне и Брюсселе понимали, что военная победа в Афганистане может быть обеспечена ценой значительных материальных, людских, а главное, репутационных потерь. Тот уровень и масштаб насилия, который гарантировал подавление вооруженной оппозиции талибов, всегда превосходил готовность альянса это насилие систематически применять. Доминировавшие в западном обществе либеральные подходы к использованию насилия в военной практике и политической жизни резко снижали общественную поддержку любого курса на эскалацию войны. В этом смысле показателен эпизод с отставкой командующего американским контингентом в Афганистане С. Маккристала, проявлявшего недовольство малочисленностью направляемых в страну подкреплений и наложенными со стороны Вашингтона ограничениями на действия коалиционных войск. В июле 2010 г. Маккристал выступил в прессе с нелицеприятными высказываниями в адрес Белого дома 139

и обвинил высокопоставленных сотрудников администрации — в частности вице-президента Дж. Байдена — в мягкотелости290. Последовал дисциплинарный вызов генерала в Вашингтон, в ходе которого президент Обама принял его отставку. Внезапный уход Маккристала обозначил начало периода кадровых проблем на высших военных должностях в Афганистане. Полномочия командующего коалиционными силами в Афганистане перешли к Д. Пэтрэусу, имевшему репутацию военного, склонного к нюансированному выбору средств воздействия на ситуацию. С именем Пэтрэуса связывали успех действий американских войск в иракском конфликте в 2006–2008 гг. и ожидали подобных достижений в новом качестве. Однако проявить себя в Афганистане Пэтрэус не успел — в 2011 г. президент Б. Обама назначил его директором ЦРУ. Должность руководителя коалиционными силами перешла к генералу Дж. Аллену, который сохранял ее за собой до февраля 2013 г., когда в ходе скандала из-за раскрытия служебной информации в переписке с журналистами он лишился своего поста вслед за Д. Пэтрэусом291. Осознавая сложности военного пути выхода из конфликта, начиная с 2009 г. с инициативой о начале прямых секретных переговоров между США и руководством движения «Талибан» выступал Р. Холбрук. По информации, оказавшейся в распоряжении прессы, на середину 2010 г. переговоры находились в предварительной стадии и позиция Вашингтона на них не была детализирована. Целью первой фазы переговоров было оценить политические амбиции талибов и выяснить, кто в руководстве движения был готов к компромиссу с НАТО и кабульским правительством и на каких условиях. По данным «Нью Йоркер», в переговорах с исламистами американские представители были уполномочены обсуждать такие вопросы, как перспективы пребывания в Афганистане коалиционных войск и смягчение режима содержания пленных талибов в тюрьмах США292. После кончины в декабре 2010 г. вдохновителя переговоров Р. Холбрука курс на диалог с «Талибаном» был продолжен, что отражало стратегическую решимость Белого дома достичь «замирения» с талибами. Об изменении позиции Соединенных Штатов по вопросу об урегулировании в Афганистане было официально объявлено государственным секретарем США Х. Клинтон в феврале 2011 г. В своей речи перед членами Азиатского общества она прокомментировала предложенный компромисс так: «Я осознаю, что примирение с таким жестоким противником, как талибы, кажется чудовищным. Однако дипломатия была бы простым делом, если бы приходилось вести переговоры только с друзьями. Прекращение войны требует иного»293.

140

Отвечая ожиданиям американских избирателей и косвенно побуждая талибов к большей сговорчивости, Белый дом установил на 2014 г. конечный срок вывода из Афганистана боевых подразделений США и НАТО. На этом фоне происходило существенное повышение уровня сотрудничества между НАТО и Российской Федерацией. На саммите НАТО в Лиссабоне в ноябре 2010 г. между сторонами был заключен пакет соглашений, касавшихся операции в Афганистане. В частности, были достигнуты договоренности о продаже Кабулу партии транспортных вертолетов Ми-17 и об обратном транзите грузов НАТО через российскую территорию, в том числе железнодорожным транспортом. Эксперты связывали это соглашение с грядущим выводом войск США и НАТО из Афганистана и стремлением альянса сэкономить на трансферте. Однако отмечалось также, что Лиссабонский саммит продемонстрировал тот факт, что вклад России в операцию НАТО в Афганистане стал сопоставим с тем, что делали другие крупные страны Альянса, участвовавшие в войне. Многие увидели в этом знак закрепления в практике функционирования НАТО принципа «коалиций по случаю» и отхода от исключительной опоры на устав альянса. Важным обстоятельством, связанным с выводом войск НАТО из Афганистана, стало формирование международного режима противодействия исходящим из этой страны угрозам (терроризм, наркотрафик, этнический сепаратизм и религиозный экстремизм). Действия США были определяющими для складывания контуров будущего режима. В значительном числе случаев американское влияние тормозило многостороннее сотрудничество на внеблоковой основе. Несмотря на то что помимо Пакистана в числе государств—соседей Афганистана не было близких союзников США, последние все же стремились устанавливать свои правила взаимодействия, что исключало равноправное сотрудничество и было неприемлемо для целого ряда стран, включая Россию, Китай и Иран. От готовности США к сотрудничеству с этими странами зависело эффективное противостояние угрозам, исходящим из Афганистана. Политику США в сфере формирования международного режима в связи с ситуацией в Афганистане определяли четыре подхода294. Первым из них была ставка на односторонние действия Вашингтона и «свободу рук» в отношении любых возникающих проблем. Эта черта политики вытесняла из сферы продумывания то обстоятельство, что помимо уже существующих общих вызовов безопасности для государств—соседей Афганистана своими действиями США провоцировали новые. Второй чертой было стремление США опираться исключительно на помощь традиционных союзников в Европе и Азии, а также на 141

услуги вновь приобретенных партнеров в регионе, лояльность которых покупалась щедрыми программами помощи. Это обстоятельство структурировало международные усилия в Афганистане согласно воле США и позволяло Вашингтону игнорировать существование других мнений об афганской ситуации, в том числе принадлежащих государствам-соседям. Союзник США Пакистан имел собственные основания не желать вовлечения в афганскую ситуацию Ирана, Китая и России и в свою очередь не торопился лоббировать начало многостороннего сотрудничества. Третьей чертой политики США стало искаженное восприятие многих проблем региональной безопасности, связанных с этническим сепаратизмом, религиозным экстремизмом и трафиком наркотиков. Многие региональные процессы в государствах Центральной Азии, западном Китае, Иране и даже союзном Пакистане в Вашингтоне по инерции рассматривали как противостояние тиранических режимов и свободолюбивых повстанцев. Последней, четвертой чертой американского подхода к проблеме было терпимое отношение ко многим острым угрозам региональной безопасности, исходящим из Афганистана, связанное с удаленным географическим расположением США от эпицентра этих угроз. После относительной стабилизации ситуации в Афганистане в результате ввода дополнительного военного контингента в 2009 г. США с 2011 г. взяли курс на постепенный вывод своих войск и «афганизацию» войны.

Целью новой стратегии было передать ведение боевых действий вооруженным силам Афганистана и вывести американские войска к 2014 г. Решающий этап в реализации этой программы наступил в 2013 г., когда в большинстве афганских провинций руководство боевыми действиями перешло в руки афганских командующих и вооруженных сил. Количество потерь правительственных войск резко увеличилось, сделав осеннюю военную кампанию 2013 г. самой кровопролитной со времени вторжения США в Афганистан295. Командующим американскими и коалиционными силами в Афганистане с февраля 2013 г. стал генерал Дж. Данфорд, который был вынужден также играть значительную политическую роль: удерживать президента Х. Карзая от деструктивных шагов в отношении американских планов и обеспечивать народную поддержку непопулярной войне на «домашнем фронте» в США. Оба направления политической борьбы были трудны, однако победа на внутриполитической арене в США играла первостепенную роль. Афганская кампания давно перестала находиться в центре внимания общества и оказалась заслонена другими вопросами, требовав142

шими энергичных действий Белого дома. На фоне острого долгового кризиса политический истеблишмент США принял решение о сокращении военных расходов на ближайшее десятилетие. Необходимость продолжать дорогостоящую войну в Афганистане вызывала неудовольствие. К середине 2013 г. число погибших американских солдат в этой самой продолжительной за всю историю войне США превысило 2100 человек, а раненых — 19 000. Опросы общественного мнения показывали, что число сторонников продолжения войны сократилось до минимума (28% в июле 2013 г.), в том числе среди сторонников Республиканской партии296. К 2013 г. «Аль-Каида» в Афганистане перестала представлять значимую угрозу. По американским оценкам, в стране насчитывалось менее ста представителей движения297. Ни один из крупных терактов «Аль-Каиды» последних лет за пределами региона не был спланирован в Афганистане. В мае 2011 г. на территории Пакистана в результате специальной операции ЦРУ был ликвидирован лидер «Аль-Каиды» Усама бин Ладен, который укрывался в пригороде Исламабада. Несмотря на эти успехи, военный истеблишмент США настаивал на продолжении участия в афганском конфликте после 2014 г. Предлагалось сохранить присутствие в виде пяти военных баз и около 9 тыс. человек для поддержки действий армии Афганистана против талибов: логистической, разведывательной и технической. Общей целью военных и гражданских властей США в Афганистане было избежать видимости военного поражения и по возможности удержать политические достижения США в этой стране. Однако Белый дом вопреки мнению Пентагона продолжал рассматривать так называемый «нулевой вариант» — возможность полного вывода американских войск в конце 2014 г. К этому побуждала не только позиция американской общественности, но и возрастающее сопротивление, с которым Кабул встречал действия США. Партнерские отношения между США и Афганистаном в начале 2010-х годов развивались трудно. Причиной были не только участившиеся случаи ошибочного поражения американскими войсками скоплений мирного населения и военные преступления отдельных американских военнослужащих, но и стремление Вашингтона достичь соглашения с руководством движения «Талибан» в обход Кабула298. Переговоры США о перемирии с различными фракциями талибов шли по крайней мере с 2010 г.; Афганистан инициировал свою программу переговоров еще в 2008 г. Вашингтон и Кабул вели переговоры попеременно и совместно, а иногда и параллельно друг другу. На протяжении нескольких лет были опробованы различные варианты возможного перемирия — начиная от локального соглашения на уровне провинции и отдельного полевого командира. В Афганистане был создан Высший 143

совет мира во главе с экс-президентом Б. Раббани (он погиб в результате теракта в 2011 г.), который небезуспешно вел переговоры с влиятельным руководителем талибов Г. Хекматиаром. Однако в конце концов союзники пришли к выводу, что устойчивым станет только масштабное перемирие, которое санкционирует высшее руководство (шура) движения «Талибан» в Кветте. Главным препятствием на этом пути стало твердое нежелание талибов иметь дело лично с Х. Карзаем и его ближайшим окружением. США были вынуждены искать компромисс, в детали которого не всегда посвящали своих партнеров в Афганистане. Это вызывало острый протест в Кабуле. Недовольный непрозрачностью для него процесса переговоров между американскими представителями и руководством «Талибана» в Катаре (где талибы создали официальное представительство), президент Х. Карзай шантажировал Вашингтон угрозой сорвать подписание соглашения с США о долгосрочном пребывании в стране американских войск299. Однако это не останавливало Б. Обаму, который исходил из необходимости достичь прочного перемирия с «Талибаном» и перспективы легитимной смены власти в Кабуле в ходе президентских выборов в 2014 г. Позиция ядра «Талибана» с руководством в Кветте по вопросу о примирении оставалась двойственной, однако в ней все четче прослеживалась воля к политическому урегулированию. Формула, на которую талибы были готовы согласиться, выглядела так: превращение «Талибана» в легитимную политическую силу Афганистана путем национального примирения под исламскими лозунгами без намека на поражение талибов в войне300. Требование Вашингтона и Кабула принять конституцию Афганистана как отправную точку для переговоров отметалось «Талибаном», настаивавшим на переговорах без предварительных условий. Постепенно вызревала почва для компромисса. Руководство движения было согласно на отмежевание от «Аль-Каиды», которую талибы обвиняли в создании предпосылок для разрушения исламского государства в Афганистане в 2001 г. Несмотря на нежелание иметь дело с Х. Карзаем, талибы были готовы в принципе взаимодействовать с политической силой, которую он возглавлял. Шура «Талибана» в Кветте также не имела принципиальных возражений против действовавшей в Афганистане конституции. Институтом, в рамках которого было возможно достижение компромисса по этим и другим вопросам, талибы называли Всеафганскую ассамблею Лойа Джирга. Материалы глубинных интервью с представителями руководства «Талибана» позволяли предположить, что талибы были готовы обсуждать возможность долгосрочного военного присутствия США в Афганистане при условии невмешательства в дела страны301. Более того, они 144

предусматривали в будущем возможность трансформации американской военной помощи в экономическое содействие. Другие крупные силы движения «Талибан» — сеть Хаккани и сторонники Г. Хекматиара — не участвовали в диалоге США с руководством талибов в Кветте. При этом имелись свидетельства, что отряды Хаккани были связаны с группой отставных военных разведчиков из Пакистана302. Однако считалось, что авторитет руководителя «Талибан» муллы М. Омара по-прежнему непререкаем среди рядовых талибов и что его призыв окончить войну (в случае достижения договоренности с США) будет услышан и исполнен. Президентские выборы в Афганистане, запланированные на апрель 2014 г., не позволяли гарантировать успех политического урегулирования в этой стране. В отличие от США талибы не имели оснований спешить и смягчать свою позицию. Эффективность созданного в Афганистане за десять лет государства была низкой; Кабул был не в состоянии обеспечить экономическую и социальную стабилизацию в стране. Однако кабульскому режиму удалось при содействии стран НАТО создать крупные силы внутренней безопасности и армию, которые в совокупности составляли до 350 тыс. человек. Несмотря на массовое дезертирство и высокие потери в боях с талибами, эта в целом боеспособная сила позволяла гарантировать военную неуязвимость центрального правительства в Кабуле. Финансирование афганских армии и полиции осуществлялось преимущественно за счет средств международной помощи, при условии продолжения которой США могли рассчитывать на сохранение у власти в Афганистане избранного правительства. Косвенным следствием формирования в Афганистане стабильных вооруженных сил стало возникновение сильного афганского военного истеблишмента. В ходе правления президента Х. Карзая эта политическая группа не дерзала выступать самостоятельно во внутриполитической борьбе, однако тяготела к этому. Благодаря внешнему финансированию военного строительства в Афганистане складывались условия, которые выводили на первые роли военную элиту при снижении реального влияния президента, как это в предыдущие десятилетия происходило в Пакистане и Египте.

Примечания 1 Carter J. State of the Union Address. 1980. January 23. URL: http://www. presidency.ucsb.edu/ws/?pid=33079#axzz2ilPvcweL (дата обращения: 17.04.13). 2 Моджахед (араб. «борец за веру») — участник джихада. Погибший моджахед считается шахидом, то есть засвидетельствовавшим свою веру перед Аллахом. Джиха́д (араб. «усилие») обычно ассоциируется с вооруженной борьбой мусульман против немусульман, однако понятие джихада шире. «Джихад» как отдача всех сил и возможностей ради распространения и торжества ислама —

145

одна из обязанностей мусульманской общины. Военный джихад совершается при необходимости отпора напавшему врагу. 3 Carter J. My Opinion of the Russians Has Changed Most Drastically... // Time Magazine. 1980. January 14. URL: http://www.time.com/time/magazine/article/0,9171,921764,00.html (дата обращения: 17.04.2013). 4 Carter J. State of the Union Address. 1980. January 23. URL: http://www. presidency.ucsb.edu/ws/?pid=33079#axzz2ilPvcweL (дата обращения: 17.04.13). 5 Ibid. 6 Ibid. 7 Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро ЦК КПСС от 27 декабря 1979 года. Указания советским послам в Берлине, Варшаве, Будапеште, Праге, Софии, Гаване, Улан-Баторе, Ханое (приложение 1). URL: http://www. coldwar.ru/conflicts/afgan/propaganda.php (дата посещения: 16.03.13). 8 Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро ЦК КПСС от 27 декабря 1979 года. Письмо ЦК КПСС коммунистическим и рабочим партиям несоциалистических стран (приложение 8). URL: http://www.coldwar.ru/conflicts/ afgan/propaganda.php (дата посещения: 18.05.13). 9 Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро ДО КПСС от 29 декабря 1979 года. Об ответе на обращение президента Картера по линии прямой связи по вопросу об Афганистане. URL: http://www.coldwar.ru/conflicts/afgan/ karter.php (дата обращения: 17.09.13). 10 Blum B. The CIA’s Intervention in Afghanistan. Interview with Zbigniew Brzezinski // Le Nouvel Observateur. 1998. January 15. 11 Inter-Services Intelligence Directorate (ISI). 12 В 1970-е годы эта тема приобрела остроту в связи с отделением от Пакистана в 1971 г. Восточного Пакистана и провозглашением на его территории Республики Бангладеш. 13 Federally Administered Tribal Area (FATA). 14 Agreement between Amir Abdur Rahman Khan, G. C. S. I., and Sir Henry Mortimer Durand, K. C. I. E., C. November 12, 1893. URL: http://www.khyber.org/ history/treaties/durandagreement.shtml (дата обращения: 12.05.13). 15 Rohde D. Two Years Later: Islamic ally; Questions Grow on Pakistan’s Commitment to Fight Taliban // New York Times. 2003. September 10. 16 Pakistani Foreign Minister Rejects $400 Million U.S. Aid as Harmful // New York Times. 1980. March 6. 17 Slavin B., Freudenheim M. Pakistan Takes Aid on Its Terms // New York Times. 1981. September 20. 18 Ibid. 19 Hiro D. The Cost of an Afghan ‘Victory’ // Nation. 1999. 15 February. URL: http://www.thenation.com/article/cost-afghan-victory (дата обращения: 18.03.13). 20 В 1982 г. отряды оппозиции в Пакистане объединились в «Исламский фронт освобождения Афганистана» («Исламский фронт моджахедов Афганистана»), однако продолжали действовать независимо друг от друга. 21 United States Department of State. Afghanistan and Pakistan, March 1980. Sourcebook. Vol. II: Afghanistan: Lessons from the Last War, National Security Archive. URL: http://www.gwu.edu/~nsarchiv/NSAEBB/NSAEBB57/essay.html#8 (дата обращения: 19.04.13).

146

22 Rubin B. The Search for Peace in Afghanistan: From Buffer State to Failed State. Yale, 1995. C. 113–114. 23 Bearden M. Afghanistan, Graveyard of Empires // Foreign Affairs. 2001. Vol. 80. Issue 6. November/December. 24 Coll S. Ghost Wars: The Secret History of The CIA, Afghanistan, and Bin Laden. N.Y., 2004. P. 184. 25 Соглашение о взаимосвязи для урегулирования положения, относящегося к Афганистану, и меморандум понимания. Декларация о международных гарантиях. S/19835, Annex I. 14 апреля 1988 года. URL: http://www.un.org/ru/ humanitarian/afghanistan/docs/s19835a1.pdf (дата обращения: 10.02.13). 26 Interview with Ambassador Peter Tomsen // Frontline. PBS. 2006. August 10. URL: http://www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/taliban/interviews/tomsen.html (дата обращения: 1.09.13). 27 Yousaf M., Adkin M. The Bear Trap. L., 1992. P. 91–92. 28 Князев А. А. История афганской войны 1990-х годов и превращение Афганистана в источник угроз для Центральной Азии. Бишкек, 2002. С. 28. 29 United States Policy Toward Afghanistan. U.S. Congress. House. Committee on Foreign Affairs. Subcommittee on Europe and the Middle East; Subcommittee on Asian and Pacific Affairs. 101st Congress, 2nd Session, 7 March 1990. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 1990. P. 25. 30 Coll S. Ghost Wars. P. 205–207, 225. 31 Developments in Afghanistan and Their Implications for U.S. Policy. U.S. Congress. House. Committee on Foreign Affairs. Subcommittee on Asian and Pacific Affairs. 101st Congress, 1st Session, 21 February; 14 June 1989. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 1990. P. 127. 32 United States Policy Toward Afghanistan. U.S. Congress. House. Committee on Foreign Affairs. Subcommittee on Europe and the Middle East; Subcommittee on Asian and Pacific Affairs. 101st Congress, 2nd Session, 7 March 1990. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 1990. P. 162. 33 Editorial // Los Angeles Times. 1991. September 20. 34 The President’s 126th News Conference. The White House. 1992. April 10. 35 Gardan E. Rebels’ Leader Arrives in Kabul and Forms an Islamic Republic // New York Times. 1992. April 29. 36 Friedman T. U.S. urges Afghan Factions to Avoid Violent Anarchy // New York Times. 1992. April 17. 37 U.S. Officials Discuss New Link With Kabul // New York Times. 1992. June 15. 38 Friedman T. U.S. urges Afghan Factions to Avoid Violent Anarchy // New York Times. 1992. April 17. 39 Flaherty M., Ottaway D., Grimaldi J. How Afghanistan Went Unlisted as Terrorist Sponsor // Washington Post. 2001. November 5. 40 Dreyfuss R. Devil’s Game: How the United States Helped Unleash Fundamentalist Islam. N.Y., 2005. P. 260–263. 41 Князев А. А. Указ. соч. С. 29. 42 House Committee on Foreign Affairs, Recent Developments in U.S. Policy Toward Afghanistan, 102nd Cong., 1st sess., 1991. P. 27. 43 U.S. Department of State Dispatch // Department Statements. 1992. October 5. P. 760.

147

44

Князев А. А. Указ. соч. С. 26. Коргун В. Г. Исламский экстремизм в Афганистане // Afghanistan.ru. 2008. 25 февраля. 46 Князев А. А. Указ. соч. С. 29. 47 Hill F. A Not-So-Grand Strategy: U.S. Policy in the Caucasus and Central Asia Since 1991 // Brookings Institution. 2001. February 1. URL: http://www.brookings. edu/articles/2001/02foreignpolicy_hill.aspx (дата обращения: 1.09.13). 48 Talbott S. A Farewell to Flashman: American Policy in the Caucasus and Central Asia. U.S. Department of State. Address at the Johns Hopkins School of Advanced International Studies, July 21, 1997. 49 Iran Libya Sanctions Act (ILSA). 50 Hill F. Op. cit. 51 Talbott S. Op. cit. 52 Meeting with the Taliban in Kandahar: More Questions Than Answers. U.S. Embassy, Islamabad. Cable (Confidential). 1995. February 15. Freedom of Information Act Release to National Security Archive. URL: http://www2.gwu.edu/~nsarchiv/ NSAEBB/NSAEBB97/index.htm (дата обращения: 15.04.13). 53 Lippman T. Aid to Afghan Rebels Returns to Haunt U.S.; Washington Created a Monster By Arming Zealots, Many Say // Washington Post. 1993. July 26. 54 Dobbs M. Analysts Feel Militia Could End Anarchy // Washington Post. 1996. September 28. 55 Afghanistan: Washington Embassy Operations Suspended. State Department Press Statement. 1997. August 14. URL: http://secretary.state.gov/www/briefings/ statements/970814.html (дата обращения: 21.05.13). 56 Князев А. А. Указ. соч. С. 38. 57 Rashid A. Taliban: Militant Islam, Oil, and Fundamentalism in Central Asia. Yale, 2000. P. 166. 58 Chin L. Unocal and the Afghanistan pipeline // Centre for Research on Globalization. 2002. March 6. URL: http://globalresearch.ca/articles/CHI203A.html (дата обращения: 14.09.13). 59 Unocal to Sign Pact With Turkmenistan // New York Times. 1995. October 21; Rashid A. Taliban. P. 166. 60 Crossette B. U.S. and Iran Cooperating on Ways to End Afghan War // New York Times. 1997. December 15; Kinzer S. Pipe Dreams; A Perilous New Contest for the Next Oil Prize // New York Times. 1997. September 21. 61 Chin L. Op. cit. 62 House Committee on International Relations, Subcommittee on Asia and the Pacific, U.S. Interests in the Central Asian Republics, 105th Cong., 2nd sess., 1998. P. 39. 63 Sorkin A., Mouawad J. Unocal Intensifies Talks With 2 Possible Bidders // New York Times. 2005. April 4. 64 Rashid A. Taliban. P. 129. 65 Bergen P. The Osama bin Laden I Know: An Oral History of al Qaeda’s Leader. N.Y., 2006. P. 28–30. 66 U.S. Case Against bin Laden in Embassy Blasts Seems to Rest on Ideas // New York Times. 1999. April 13. 45

148

67 National Commission on Terrorist Attacks Upon the United States. Monograph on Terrorist Financing. 2004. July 21. P. 113. 68 Ibid. 69 Lichtblau E. State Dept. Says It Warned About bin Laden in 1996 // New York Times. 2005. August 17. 70 Ibid. 71 National Commission on Terrorist Attacks Upon the United States. Monograph on Terrorist Financing. 8/21/2004. P. 113. 72 Vincent I. Saudi-born militant learned covert skills as a CIA operative in Afghanistan // National Post. 2001. September 13. 73 Bin Laden O. Declaration of War against the Americans Occupying the Land of the Two Holy Sanctuaries. August 23, 1996 / Messages to the World. The Statements of Osama bin Laden. N.Y., 2005. P. 23–30. 74 Johnston D., Purdum T. Threats and Responses: Pursuing Intelligence; Missed Chances In a Long Hunt For bin Laden // New York Times. 2004. March 25. 75 Президент Клинтон был уличен в сексуальной связи со стажеркой Белого дома М. Левински. Вокруг ложных показаний Клинтона в суде разразился скандал, итогом которого стали публичные извинения президента и голосование в Палате представителей об импичменте. 76 Clinton W. The President’s Radio Address. 1998. August 22. 77 Clinton W. Remarks in Martha’s Vineyard, Massachusetts, on Military Action Against Terrorist Sites in Afghanistan and Sudan. 1998. August 20. 78 Johnston D., Purdum T. Threats and Responses: Pursuing Intelligence; Missed Chances In a Long Hunt For bin Laden // New York Times. 2004. March 25. 79 Richter P. U.S. Says Raids a Success, Warns of More Strikes // Los Angeles Times. 1998. August 22. 80 Joint Statement on United States-Saudi Relations. September 25, 1998. 81 Ibid. 82 Kolhatkar S., Ingalls J. Bleeding Afghanistan. Washington, Warlords, and the Propaganda of Silence. N.Y., 2006. P. 43. 83 Позже комиссия по расследованию терактов 11 сентября 2001 г. вскрыла «глубокое недопонимание» между Белым домом и ЦРУ: президент считал, что отдал приказ об уничтожении бин Ладена, в то время как разведчики поняли его как разрешение на убийство террориста только при попытке его пленения. По их словам, это недопонимание неоднократно было причиной срыва операции по уничтожению бин Ладена. National Commission on Terrorist Attacks Upon the United States. Monograph on Terrorist Financing. 8/21/2004. P. 113. 84 Clinton W. Letter to Congressional Leaders Reporting on the National Emergency With Respect to the Taliban. 1999. July 4. 85 Kolhatkar S., Ingalls J. Op. cit. P. 43. 86 Blocking Property and Prohibiting Transactions With the Taliban. Executive Order 13129 of July 4, 1999. URL: http://frwebgate.access.gpo.gov/cgi-bin/getdoc. cgi?dbname=1999_register&docid=fr07jy99-146.pdf (дата обращения: 14.05.13). 87 Statement on United Nations Security Council Action Against International Terrorism and the Taliban. 1999. October 15. 88 Clinton W. Television Address to the People of Pakistan From Islamabad, Pakistan. 2000. March 25.

149

89 Дубнов A. Партнеры на все сто. Исламабад уверен, что у России и Пакистана общие интересы // Время новостей. 2000. 18 августа. 90 The Taliban: Engagement or Confrontation? U.S. Congress. Senate. Committee on Foreign Relations. 106th Congress, 2nd Session, 20 July 2000. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2001. P. 43. URL: http://purl.access.gpo.gov/ GPO/LPS10607 (дата обращения: 14.04.13). 91 Kolhatkar S., Ingalls J. Op. cit. P. 43. 92 Coll S. Op. cit. P. 532. 93 Tomsen P. A Chance for Peace in Afghanistan: The Taliban’s Days Are Numbered // Foreign Affairs. 2000. Volume 79. Issue 1. January/February. 94 The Taliban Dilemma: More Sanctions Against the Taliban? // Economist. 2000. December 16. 95 Risen J. U.S. Pursued Secret Efforts to Catch or Kill bin Laden // New York Times. 2001. September 29. 96 Rashid A. The Hard Road to Revenge // Far Easter Economic Review. 2000. December 7; Elliot M. They Had a Plan: Long Before 9/11, the White House debated Taking the Fight to al Qa’eda // Time. 2002. August 12. P. 28. 97 Sodenberg N. Statement in the Security Council on Adoption of further Sanctions Against the Taliban in Afghanistan, U.S. Mission to the UN, December 20, 2000. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N00/806/62/PDF/ N0080662.pdf?OpenElement (дата обращения: 14.04.13). 98 The situation in Afghanistan and its implications for international peace and security. Report of the Secretary-General. United Nations General Assembly/Security Council. A/55/633-S/2000/1106. 2000. November 20. 99 The Taliban Dilemma: More Sanctions Against the Taliban? // Economist. 2000. December 16. 100 U.S. Officials Make Quite Trip to Afghanistan, First Since 1998 // Agence France-Presse. 2001. April 18. 101 Cave D. The United States of oil // Salon.com. 2001. November 19. URL: http:// archive.salon.com/tech/feature/2001/11/19/bush_oil/print.html (дата обращения: 12.09.09). 102 The 9/11 Commission Report. N.Y., 2004. P. 207–208. 103 Recknagel C. Pakistan Fails to Observe UN Sanctions on Taliban // Radio Free Europe/Radio Liberty. April 2001. 104 Crossette B. Russia Seeks Sanctions Against Pakistan for Aid to Taliban // New York Times. 2001. April 9. 105 Steele J. Threat of U.S. Strikes Passed to Taliban Weeks Before NY Attack // Guardian. 2001. September 22. 106 Armitage R. Return of the Taliban // Frontline. PBS. 2006. July 20. URL: http:// www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/taliban/interviews/armitage.html (дата обращения: 13.03.13). 107 Bush G. Address to a Joint Session of Congress and the American People. Office of the Press Secretary. 2001. September 20. URL: http://georgewbush-whitehouse. archives.gov/news/releases/2001/09/print/20010920-8.html (дата обращения: 1.09.13). 108 Clark W. K. Winning Modern Wars: Iraq, Terrorism, and the American Empire. N.Y.: PublicAffairs. 2003. P. 160.

150

109 Bush G. Address to a Joint Session of Congress and the American People. Office of the Press Secretary. 2001. September 20. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2001/09/print/20010920-8.html (дата обращения: 1.09.13). 110 Ibid. 111 Woodward R. Bush at War. N.Y., 2002. P. 49. 112 Ibid. P. 107. 113 Ibid. P. 99. 114 Bush G. Remarks by the President To the Warsaw Conference on Combating Terrorism, Office of the Press Secretary, Warsaw, November 6, 2001. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2001/11/20011106-2.html (дата обращения 13.06.13). 115 Rice C. Op. cit. P. 45-62. 116 Woodward R. Op. cit. P. 32. 117 Характерный комментарий в этом смысле дал Президент России В. В. Путин 4 июня 2007 г. В ответ на вопрос иностранного журналиста о начале новой гонки вооружений он заявил: «Действительно разворачивается гонка вооружений. Ну что, это разве мы вышли из Договора по противоракетной обороне? Мы вынуждены реагировать на действия, которые были совершены нашими партнерами. Мы же уговаривали их два года: “Не делайте этого, не надо этого делать. Что вы делаете? Вы разрушаете систему международной безопасности. Вы же понимаете, что вы нас вынуждаете к ответным шагам”. Они говорили: “Да ничего страшного, делайте. Мы же не враги. Делайте что хотите”». Стенограмма беседы Владимира Путина с журналистами стран G8 // Коммерсантъ. 2007. 4 июня. URL: http://www.kommersant.ru/articles/2007/ putin.html?page=2 (дата обращения: 12.02.13). 118 Woodward R. Bush at War. P. 81. 119 Tyler P. U.S. Strategy Plan Calls for Insuring No Rivals Develop // New York Times. 1992. March 8. 120 Woodward R. Op. cit. P. 48. 121 Ibid. P. 91. 122 Bush G. Address to a Joint Session of Congress and the American People. September 20, 2001. 123 Bush G. Remarks by the President to the Warsaw Conference on Combating Terrorism, Office of the Press Secretary, Warsaw. 2001. November 6. (http://www. whitehouse.gov/news/releases/2001/11/20011106-2.html). 124 United Nations. Security Council. S/RES/1368 (2001). 12 September 2001. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N01/533/82/PDF/N0153382. pdf?OpenElement (дата обращения: 13.03.13). 125 Statement by the North Atlantic Council. Press Release 124. 12 September 2001. URL: http://www.nato.int/docu/pr/2001/p01-124e.htm (дата обращения: 13.03.13). 126 United Nations. Security Council. S/RES/1373 (2001). 28 September 2001. URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N01/557/43/PDF/N0155743. pdf?OpenElement (дата обращения: 13.03.13). 127 Woodward R. Op. cit. P. 180. 128 Ibid. P. 148.

151

129 В состав совета входят Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман и Саудовская Аравия. 130 Rumsfeld Meets Omani Monarch in Tent by the Sea // American Press Services. 2001. October 4. 131 Gerleman D., Stevens J., Hildreth S. Operation Enduring Freedom: Foreign Pledges of Military & Intelligence Support, Congressional Research Service, October 17, 2001. URL: http://fpc.state.gov/documents/organization/6207.pdf (дата обращения: 1.09.13). 132 Woodward R. Op. cit. P. 58-59. 133 Ibid. P. 82. 134 Ibid. P. 118. 135 Князев А. А. Указ. соч. С. 6. 136 Gerleman D., Stevens J., Hildreth S. Operation Enduring Freedom: Foreign Pledges of Military & Intelligence Support, Congressional Research Service, October 17, 2001. URL: http://fpc.state.gov/documents/organization/6207.pdf (дата обращения: 13.03.13). 137 Woodward R. Op. cit. P. 172. 138 U.S. Department of Defense, “Secretary Rumsfeld Press Conference with President of Uzbekistan”, Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). October 8, 2001. 139 Ibid. 140 Wishnick E. Strategic Consequences of the Iraq War: U.S. Security Interests in Central Asia Reassessed. U.S. Army War College, Strategic Studies Institute. 2004. P. 2–4. 141 Gerleman D., Stevens J., Hildreth S. Operation Enduring Freedom: Foreign Pledges of Military & Intelligence Support, Congressional Research Service, October 17, 2001. URL: http://fpc.state.gov/documents/organization/6207.pdf (дата обращения: 16.06.13). 142 The Institute Covers the Globe. USIP. Peace Watch. August 2002. Vol. VIII. No 5. URL: http://www.usip.org/sites/default/files/resources/pw0802.pdf (дата обращения: 14.04.13). 143 Богатуров А. Д. Центрально-Восточная Азия в современной международной политике // Восток. 2005. № 1. С. 114. 144 Gerleman D., Stevens J., Hildreth S. Operation Enduring Freedom: Foreign Pledges of Military & Intelligence Support, Congressional Research Service, October 17, 2001. URL: http://fpc.state.gov/documents/organization/6207.pdf (дата обращения: 1.09.13). 145 Remarks Welcoming General Tommy R. Franks and an Exchange with Reporters in Crawford, Texas. 2001. December 28. 146 Bush G. Presidential Address to the Nation. Office of the Press Secretary. 2001. October 7. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2001/10/20011007-8.html (дата обращения: 14.03.13). 147 Uniting and Strengthening America By Providing Appropriate Tools Required To Intercept And Obstruct Terrorism (USA PATRIOT ACT) ACT OF 2001. Public Law 107-56. 107th Congress. October 26, 2001. 148 Woodward R. Op. cit. P. P. 98.

152

149 Bush G. Address to a Joint Session of Congress and the American People. Office of the Press Secretary. September 20, 2001. URL: http://georgewbush-whitehouse. archives.gov/news/releases/2001/09/20010920-8.html (дата обращения: 16.05.13). 150 Bush G. Presidential Address to the Nation. Office of the Press Secretary. October 7, 2001. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2001/10/20011007-8.html (дата обращения: 15.04.13). 151 Woodward R. Op. cit. P. 154. 152 Bumiller E. President Rejects Offer by Taliban for Negotiations // New Your Times. 2001. October 15. 153 Woodward R. Op. cit. P. 254. 154 Ibid. P. 232. 155 Rubin B. Saving Afghanistan // Foreign Affairs. Vol. 86. Issue 1. 2007. January/ February. P. 57–78. 156 U.S. Department of State, Pakistan: Pakistani Military Action against Suspected Al Qaida Forces. Press Statement. June 26, 2002. URL: http://2001-2009.state. gov/r/pa/prs/ps/2002/11466.htm (дата обращения: 20.09.13). 157 U.S. Department of State, Pakistan: Status of U.S. Assistance for Border Security, December 19, 2001. URL: http://2001-2009.state.gov/r/pa/prs/ps/2001/6926. htm (дата обращения: 20.09.13). 158 Woodward R. Op. cit. P. 220. 159 U.S. Department of State, Ambassador James Dobbins Named as Special Representative to the Afghan Opposition, Press Statement, November 5, 2001. URL: http://2001-2009.state.gov/p/sca/rls/pr/2001/5925.htm (дата обращения: 20.09.13). Одновременно продолжал исполнять свои обязанности посол Р. Хаас как координатор политики США в отношении Афганистана. 160 Woodward R. Op. cit. P. 310. 161 U.S. Department of State, U.S.-Russia Working Group on Afghanistan Joint Press Statement, November 1, 2001. URL: http://2001-2009.state.gov/r/pa/prs/ ps/2001/5867.htm (дата обращения: 20.09.13); Joint Statement by President George W. Bush and President Vladimir V. Putin on Afghanistan, Office of the Press Secretary, November 13, 2001. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/ releases/2001/11/20011113-9.html (дата обращения: 20.09.13). 162 UN Headquarters. Declaration on the Situation in Afghanistan by the Foreign Ministers and other Senior Representatives of the Six plus Two. 12 November, 2001. URL: http://www.un.org/News/dh/latest/afghan/sixplus.htm (дата обращения: 23.04.13). 163 United Nations Security Council Resolution 1378. 4415th Meeting (Night) 14 November, 2001. URL: http://2001-2009.state.gov/s/ct/rls/other/6138.htm (дата обращения: 24.04.13). 164 BBC News Interview with Dick Cheney. 2001. November 15. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/vicepresident/news-speeches/speeches/ vp20011115.html (дата обращения: 23.06.13). 165 Burns J. Afghan Region’s Politics Snarl U.S. War Plan // New York Times. 2001. October 12. 166 Remarks by the President and President Musharraf of Pakistan in Press Availability. Office of the Press Secretary. November 10, 2001. URL: http://georgewbush-

153

whitehouse.archive.gov/news/releases/2001/11/20011110-6.html (дата обращения: 23.03.13). 167 Cornwell R. West Tries to Put Brave Face on Kabul’s Capture // The Independent. 2001. November 14. 168 Burns J. Pakistani Is Already Calling on U.S. to End Airstrikes Quickly // New York Times. 2001. October 9. 169 Gordon M. Alliance of Convenience: Rebels Useful to the U.S. // New York Times. 2001. October 23. 170 Aljazeera airs Hikmatyar video. Al Jazeera. 2006. May 6. 171 US designates Hekmatyar as a terrorist // Agence France Press. 2003. February 20. 172 Woodward R. Op. cit. P. 267. 173 Bearak B. Who Betrayed Haq? Candidates are Many // New York Times. 2001. October 28. 174 Woodward R. Op. cit. P. 248. 175 Onishi N. G.I.’s Had Crucial Role in Battle for Kandahar // New York Times. 2001. December 15. 176 Onishi N. For Afghan Clan, a Full Circle Back to Power // New York Times. 2001. December 5. 177 Знакомство происходило в результате многократных визитов Х. Карзая в США для участия в научных конференциях, сессиях американского Конгресса и ведения семейного ресторанного бизнеса. 178 Onishi N. Clan Leader Turned Statesman: Hamid Karzai // New York Times. 2001. December 6. 179 Perlez J., Meyers S.L. U.S. Plucks Rebel Figure from Afghanistan Redoubt for ‘Consultations’, then Return Him // New York Times. 2001. November 6. 180 Onishi N. G.I.’s Had Crucial Role in Battle for Kandahar // New York Times. 2001. December 15. 181 Bearak B. Leaders of the Old Afghanistan Prepare for the New // New York Times. 2001. October 25; Burns J. Afghan Gathering in Pakistan Backs Future Role for King // New York Times. 2001. October 26. 182 House Committee on International Relations, U.S. Diplomatic Efforts in the War Against Terrorism, 107th Cong., 1st sess., October 24, 2001. P. 39–40. 183 House Committee on International Relations, U.S. Diplomatic Efforts in the War Against Terrorism, 107th Cong., 1st sess., October 24, 2001. P. 39–40. 184 Kolhatkar S., Ingalls J. Ibid. P. 97. 185 Woodward R. Ibid. P. 314. 186 McCarthy R., MacAskill E. King’s Aide is Favourite to be Next Leader // Guardian. 2001. December 3. 187 Kolhatkar S., Ingalls J. Ibid. P. 97. 188 Key Afghan Warlords Reject Bonn Deal // BBC News Online. 2001. December 6; Erlanger S. After Arm-Twisting, Afghan Factions Pick Interim Government and Leader // New York Times. 2001. December 6. 189 Burns J. UN Aide Asks More Security Troops for Afghanistan // New York Times. 2002. January 25; Joint Statement by President George W. Bush and Chairman Hamid Karzai on a New Partnership Between the United States and Afghanistan. Of-

154

fice of the Press Secretary. January 28, 2002. URL: http://avalon.law.yale.edu/sept11/ joint_014.asp (дата обращения: 24.03.13); По подсчетам ООН, на 2001 г. для надлежащего обеспечения безопасности в Афганистане в стране требовалось разместить около 35 000 военнослужащих. Для сравнения: миротворческая миссия в Косово насчитывала около 60 000 человек. 190 U.S. Department of Defense, Special Briefing on the Unified Command Plan // Defense.gov. 2002. April 17. URL: http://www.defense.gov/News/NewsArticle.aspx?ID=44159 (дата обращения: 12.03.13). 191 British Troops Shot at in Afghanistan, U.S. Against ISAF Expansion // Agence France-Press. 2002. February 21. 192 White House Press Briefing. 2002. January 28. 193 Afghanistan: The Anatomy of An Ongoing Conflict. U.S. Department of Defense // Parameters: US Army War College Quarterly. Vol. 31. No 1. Spring 2001. Carlisle Barracks, Pennsylvania: U.S. Army War College, 2001. P. 85–98. URL: http://carlislewww.army.mil/usawc/Parameters/01spring/jalali.htm (дата обращения: 23.03.13). 194 Bush G. W. Remarks Prior to Discussions With President Hamid Karzai of Afghanistan in New York City. September 12, 2002. Public Papers of the Presidents of the United States: George W. Bush (2002, Book II). P. 1533. 195 UNAMA. Relief, Recovery and Reconstruction for Afghanistan. URL: http:// unama.unmissions.org/Default.aspx?tabid=12259&language=en-US (дата обращения: 23.02.13). 196 United Nations. S/RES/1401 (2002). 28 March, 2002. URL: http:// www.securitycouncilreport.org/atf/cf/%7B65BFCF9B-6D27-4E9C-8CD3CF6E4FF96FF9%7D/Afgh%20SRES1401.pdf (дата обращения: 22.02.13). 197 Remarks by the President and Chairman of the Afghan Interim Authority Hamid Karzai. The Rose Garden. Office of the Press Secretary. January 28, 2002. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2002/01/20020128-13. html (дата обращения: 20.09.13). 198 Remarks at the Embassy of Afghanistan and an Exchange With Reporters. September 10, 2002. 199 Joint Statement on Road Construction in Afghanistan by the President of the United States, the Prime Minister of Japan and the Foreign Minister of Saudi Arabia. September 12, 2002. 200 McWilliam I. Central Asia pipeline deal signed // BBC News. 2002. December 27. URL: http://news.bbc.co.uk/2/hi/south_asia/2608713.stm (дата обращения: 22.03.13). 201 Afghanistan Freedom Support Act OF 2002. U.S. Congress. 107th Congress, 4 December, 2002. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2002. [Public Law 107-327]. URL: http://purl.access.gpo.gov/GPO/LPS26777 (дата обращения: 23.02.13). 202 Interview with Zahir Shah // BBC News. 2002. June 9. 203 Khalilzad Says Loya Jirga was Delayed Due to Confusion. U.S. Department of State. 2002. June 12. 204 Zakhilwal O. Stifled in the Loya Jirga // Washington Post. 2002. June 16. 205 Zakhilwal O., Niazi A. The Warlords Win in Kabul // New York Times. 2002. June 21.

155

206 Khalilzad Says Loya Jirga was Delayed Due to Confusion. U.S. Department of State. 2002. June 12. 207 Interview with Hamid Karzai // BBC News. 2002. June 14. 208 Woodward R. Op. cit. P. 321. 209 Jalali A. Rebuilding Afghanistan’s National Army // Parameters. 2002. Autumn. P. 86. 210 Ibid. 211 Conversation with Senator Joseph R. Biden Jr. // CFG.org. 2008. February 25. URL: http://www.cfr.org/publication/15600/conversation_with_senator_joseph_r_ biden_jr_rush_transcript_federal_news_service.html (дата обращения: 23.02.13). 212 MacWilliam I. New Afghan Governor Takes Up Post // BBC News Online. 2003. August 16. 213 Christie M. Afghanistan’s New National Army Slowly Takes Shape // Reuters. 2002. June 2. 214 Kolhatkar S., Ingalls J. Op. cit. P. 157. 215 Rubin B. Saving Afghanistan // Foreign Affairs. Vol. 86. Issue 1. 2007. January/ February. P. 63. 216 Gellman B., Linzer D. Afghanistan, Iraq: Two Wars Collide // Washington Post. 2004. October 22. 217 Woodward R. Op. cit. P. 224, 316. 218 Afghanistan: Building Stability, Avoiding Chaos. U.S. Congress. Senate. Committee on Foreign Relations. 107th Congress, 2nd Session, 26 June 2002. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2002. P. 66. URL: http://purl.access.gpo.gov/ GPO/LPS25671 (дата обращения: 21.03.13); Termination of Emergency With Respect to the Taliban and Amendment of Executive Order 13224 of September 23, 2001. Executive Order 13268 of July 2, 2002. URL: http://frwebgate.access.gpo.gov/cgi-bin/ getdoc.cgi?dbname=2002_register&docid=02-16951-filed.pdf (дата обращения: 21.03.13). 219 Remarks at the Embassy of Afghanistan and an Exchange With Reporters. 2002. September 10. 220 President Bush Discusses Freedom in Iraq and Middle East. Remarks by the President at the 20th Anniversary of the National Endowment for Democracy. The White House. Office of the Press Secretary. 2003. November 6. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2003/11/20031106-2.html (дата обращения: 21.03.13). 221 Bush G. Address Before a Joint Session of the Congress on the State of the Union. 2004. January 20. URL: http://www.presidency.ucsb.edu/ws/index.php?pid=29646 (дата обращения: 21.03.13). 222 Bush G. President Bush Discusses Freedom in Iraq and Middle East. Remarks by the President at the 20th Anniversary of the National Endowment for Democracy. The White House. Office of the Press Secretary. 2003. November 6. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2003/11/20031106-2.html (дата обращения: 6.05.13). 223 Remarks Following Discussions with President Hamid Karzai of Afghanistan and an Exchange With Reporters. 2003. February 27. 224 Joint Declaration of the United States-Afghanistan Strategic Partnership. Office of the Press Secretary. 2005. May 23. URL: http://2001-2009.state.gov/p/sca/rls/ pr/2005/46628.htm (дата обращения: 5.07.13).

156

225 Remarks Following Discussions with President Hamid Karzai of Afghanistan and an Exchange with Reporters. 2003. February 27. 226 Joint Statement Between the United States of America and Afghanistan. 2003. February 27. 227 The Reconstruction of Afghanistan: An Update. U.S. Congress. Senate. Committee on Foreign Relations. 108th Congress, 1st Session, 12 February, 2003. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2003. P. 67. URL: http://purl.access. gpo.gov/GPO/LPS34002 (дата обращения: 9.08.13). 228 Joint Statement Between the United States of America and the Transitional Islamic State of Afghanistan. 2004. June 15. 229 Joint Statement Between the United States of America and Afghanistan. 2003. February 27. 230 Коргун В.Г. Указ. соч. С. 293. 231 Constable P. Envoy to Afghanistan is a Force of Nurture // Washington Post. 2003. October 11. 232 Коргун В. Г. Указ. соч. С. 288–289. 233 Cooney D. Millions Go to Polls to Vote in Afghanistan // Associated Press. 2005. September 19. 234 В Ираке в то же время осуществляли деятельность другие 25 ГРП. 235 Rohde D. G.I. in Afghanistan on Hunt, but Now for Hearts and Minds // New York Times. 2004. March 30. 236 Kolhatkar S., Ingalls J. Op. cit. P. 58. 237 Graham S. Aid Workers Killed in Afghanistan // Associated Press. 2004. August 4. 238 Kolhatkar S., Ingalls J. Op. cit. P. 63. 239 Sifton J. Enduring Freedom: Abuses be U.S. Forces in Afghanistan // Human Rights Watch. 2004. March. URL: http://www.hrw.org/reports/2004/afghanistan0304 (дата обращения: 6.07.13). 240 Cooney D. GIs Who Burned Fighters’ Bodies to Be Disciplined // Associated Press. 2005. November 27. 241 Bassiouni C. Report of an Independent Expert on the Situation of Human Rights in Afghanistan. Economic and Social Council, United Nations. 2005. March 11. P. 16. 242 Report: 108 Died In U.S. Custody // Associated Press. 2005. March 16. 243 Poll: Life in Afghanistan // ABC News. 2005. December 7. 244 The National Security Strategy. The White House. 2006. March. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/nsc/nss/2006/ (дата обращения: 21.02.13). 245 U.S. Department of State. The Bureau of South and Central Asian Affairs. Office of the Spokesman. Washington, DC. 2006. February 9. URL: http://2001–2009. state.gov/r/pa/prs/ps/2006/60885.htm (дата обращения: 2.02.13). 246 Богатуров А. Д. Центрально-Восточная Азия в современной международной политике // Восток. 2005. № 1. С. 102–118. 247 Rice C. Transformational Diplomacy. Georgetown University, Washington, DC. 2006. January 18. URL: http://2001-2009.state.gov/secretary/rm/2006/59306. htm (дата обращения: 21.03.13). 248 NATO takes on Afghanistan mission. U.S. Department of State. Press Statement. 2003. August 11. URL: http://2001-2009.state.gov/p/sca/rls/pr/23182.htm (дата обращения: 27.06.13).

157

249 Declaration by the North Atlantic Treaty Organization and the Islamic Republic of Afghanistan. Kabul, Afghanistan. 2006. September 6. URL: http://www.nato. int/cps/en/natolive/official_texts_50575.htm (дата обращения: 2.04.13). 250 ISAF’s Strategic Vision. NATO Summit. Bucharest. 2008. April 3. P. 1. 251 Afghanistan Freedom Support Act of 2002. U.S. Congress. 107th Congress, 4 December, 2002. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2002. [Public Law 107-327]. URL: http://purl.access.gpo.gov/GPO/LPS26777 (дата обращения: 2.09.13). 252 Afghanistan Compact. 2006. February 1. URL: http://www.unama-afg. org/news/_londonConf/_docs/06jan30-AfghanistanCompact-Final.pdf (дата обращения: 28.08.13). 253 Pincus W. Growing Threat Seen In Afghan Insurgency: Defense Intelligence Agency Chief Cites Surging Violence in Homeland // Washington Post. 2006. March 1. 254 Armitage R. The News Taliban. Frontline Interview // PBS.org. 2006. July 20. URL: http://www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/taliban/pakistan/afghanistan.html (дата обращения: 2.08.09). 255 Bajoria J. Pakistan’s New Generation of Terrorists // CFR.org. 2008. February 6. URL: http://www.cfr.org/publication/15422/pakistans_diversity_of_terrorism. html?breadcrumb=%2Findex (дата обращения: 1.08.13). 256 Bergen P. The Taliban, Regrouped And Rearmed // Washington Post. 2006. September 10. 257 В 2003 г. террористами-смертниками было совершено 2 теракта, в 2004 г. — 4, в 2005 г. — 21, в 2006 г. — 139. 258 Border Complicates War in Afghanistan. Insurgents Are Straddling Pakistani Line // Washington Post. 2008. April 4. 259 U.S. Department of State, Joint Statement Between the United States of America and the Islamic Republic of Pakistan. Office of the Press Secretary. 2004. September 22. 260 U.S.-Pakistan Joint Statement. Office of the Press Secretary. 2006. March 4. URL: http://2001-2009.state.gov/p/sca/rls/pr/2006/62590.htm (дата обращения: 21.03.13). 261 Pakistan President Blasts Afghan Leader // CNN.com. 2006. March 6. 262 Remarks by President Bush and President Karzai of the Islamic Republic of Afghanistan. Office of the Press Secretary. 2006. September 26. 263 Schmitt E., Shanker T. U.S. Plan Widens Role in Training Pakistani Forces in Qaeda Battle // New York Times. 2008. March 2. 264 Cameron-Moore S. U.S. Aims to Turn Hostile Pakistani Tribes Friendly // Reuters. 2008. January 30. 265 Border Complicates War in Afghanistan. Insurgents Are Straddling Pakistani Line // Washington Post. 2008. April 4. 266 U.S. Department of State. Pakistan. Press Statement. 2007. November 3. URL: http://2001-2009.state.gov/r/pa/prs/ps/2007/nov/94581.htm (дата обращения: 25.09.13). 267 Powell C. A Strategy of Partnerships // Foreign Affairs. 2004. No 83. January/ February. P. 29. 268 Work on TAPI gas pipeline to be accelerated // Alexander’s Gas&Oil Connections. 2006. November 26. URL: http://www.gasandoil.com/goc/news/ntc65139.htm (дата обращения: 9.08.13).

158

269 Another US strike’ hits Pakistan // BBC News. 2008. 12 September. URL: http://news.bbc.co.uk/2/hi/south_asia/7611721.stm (дата обращения: 21.03.13). 270 Tisdall S., Saeed S. Pakistan reacts with fury after up to 20 die in ‘American’ attack on its soil // Guardian. 2008. September 4. URL: http://www.guardian.co.uk/ world/2008/sep/04/pakistan (дата обращения: 13.11.13). 271 Pakistan: GIs on cross-border raids will be shot // MSNBC. 2008. September 16. URL: http://www.msnbc.msn.com/id/26735196 (дата обращения: 2.12.09). 272 Conversation with Senator Joseph R. Biden Jr. // CFG.org. 2008. February 25. URL: http://www.cfr.org/publication/15600/conversation_with_senator_joseph_r_ biden_jr_rush_transcript_federal_news_service.html (дата обращения: 1.06.13). 273 Хамид Карзай: у Афганистана «очень хорошие отношения» с Ираном // NEWSru.com. 2007. 28 января. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// newsru.com/world/28jan2008/relashionships.html (дата обращения: 20.12.13). 274 Anti-Drug Efforts of I.R. of Iran in 1996. Tehran. Drug Control Headquarters. 1997. P. 6. 275 Стенограмма интервью министра иностранных дел России С. В. Лаврова журналу «Дер Шпигель». 2007. 5 февраля. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/sps/AF12957E891C864DC325727D002F16F4 (дата обращения: 14.06.13). 276 «Газпром» продаст иранский газ Индии // Коммерсантъ. 2002. 6 августа. № 137 (2506). [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.kommersant. ru/doc.aspx?DocsID=335263&print=true (дата обращения: 2.12.13). 277 Общая сумма российского технического содействия Афганистану в период с 2002 по 2005 г. превысила 200 млн долл. В 2005–2007 гг. содействие не оказывалось. Афганистан проведет переговоры с Россией о возобновлении военно-технической помощи // Интерфакс. 2007. 5 марта; U.S. Department of State, Debt Cancellation for Afghanistan, Press Statement. 2006. February 7. URL: http://2001-2009.state.gov/r/pa/prs/ps/2006/60501.htm (дата обращения: 4.06.13). 278 Стенограмма интервью министра иностранных дел России С. В. Лаврова журналу «Дер Шпигель». 2007. 5 февраля. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/sps/AF12957E891C864DC325727D002F16F4 (дата обращения: 14.06.13). 279 NATO agrees Afghan drug role // USA Today. 2008. October 10. URL: http://usatoday30.usatoday.com/news/world/2008-10-10-afghan-nato_N.htm (дата обращения: 8.07.13). 280 DeYoung K., Weisman J. Obama Shifts the Foreign Policy Debate // Washington Post. 2008. July 23. 281 Robertson N. Source: Saudi hosts Afghan peace talks with Taliban reps // CNN. 2008. October 5; Gates: U.S. would support Afghan peace talks with Taliban // CNN. 2008. October 10. URL: http://www.cnn.com/2008/WORLD/asiapcf/10/10/gates. taliban (дата обращения: 21.03.13). 282 National Defense Strategy. Department of Defense. 2008. July 31. 283 Remarks Following Discussions with President Hamid Karzai of Afghanistan and an Exchange with Reporters. The White House. Office of the Press Secretary. 2003. February 27. 284 Joint Declaration of the United States-Afghanistan Strategic Partnership. Office of the Press Secretary. 2005. May 23. URL: http://2001-2009.state.gov/p/sca/rls/ pr/2005/46628.htm (дата обращения: 21.03.13).

159

285 В августе 2008 г. потери США в войне в Афганистане превысили потери в Ираке — тренды насилия впервые пересеклись. На середину февраля 2009 г. потери США в Афганистане составляли 576 человек. 286 Obama’s Inaugural Address. 20 января 2009 г. 287 В своей предвыборной статье по внешней политике госсекретарь США Х. Клинтон использовала термин «мусульманская демократия». Clinton H. Security and Opportunity // Foreign Affairs. 2007. Vol. 86. Issue 6. 288 Obama B. A New Strategy for Afghanistan and Pakistan. The White House. 2009. March 27. 289 Мендкович Н. Уроки на будущее: Военные итоги афганской кампании НАТО // Россия в глобальной политике. 2013. Т. 11. № 2. С. 81–91. 290 Hastings M. The Runaway General // The Rolling Stones. 2010. July 8. 291 Alexander D., Stewart P. Petraeus scandal widens, snares U.S. commander in Afghanistan // Reuters. 2012. November 13. 292 Coll S. U.S.-Taliban Talks // The New Yorker. 2011. February 28. 293 Clinton H. R. Remarks at the Launch of the Asia Society’s Series of Richard C. Holbrooke Memorial Addresses. N.Y., 2011. February 18. 294 Сушенцов А. А. Политика США в связи с формированием международного режима противодействия угрозам, исходящим из Афганистана // Международные процессы. 2013. Май—август. Т. 11. № 2 (33). 295 Hodge N., Stancat M. Afghan Army Deaths Hit Record as U.S. Exits // The Wall Street Journal. 2013. September, 20. 296 DeYoung K., Clement S. Many Americans say Afghan war isn’t worth fighting // The Washington Post. 2013. July 26. 297 Rosenberg M. Despite Gains, Leader of U.S. Forces in Afghanistan Says Troops Must Stay // The New York Times. 2013. July 29. 298 Rosenberg M. For U.S. Leader in Afghan War, Much Time Making Peace // The New York Times. 2013. February 6. 299 Nordland R., Rubin A. U.S. Scrambles to Save Taliban Talks After Afghan Backlash // The New York Times. 2013. June 19. 300 Chaudhuri R., Farrell Th., Lieven A., Semple M. Taliban Perspectives on Reconciliation. Royal United Services Institute. September 2012. URL: http://www.rusi.org/ downloads/assets/Taliban_Perspectives_on_Reconciliation.pdf (дата обращения: 17.08.2013). 301 Ibid. P. 12–13. 302 Lieven A. Pakistan: A Hard Country. L.: PublicAffairs, 2012.

Гл а в а

3

США В ИРАКЕ: ОТ «ВОЙНЫ С ТЕРРОРОМ» К «ВОЙНЕ С ТИРАНИЕЙ»

На рубеже XX и XXI вв. в рамках общественной дискуссии в США был достигнут консенсус о базовых постулатах внешнеполитической доктрины. Ими стали, во-первых, идея абсолютного военно-политического превосходства Соединенных Штатов над остальными державами, во-вторых, теория «демократического мира». Тесная связь двух идей позволила им взаимно «пропитать» друг друга и создала условия для выдвижения тезиса об отходе от принятой в 1990-х годах условно коллективной формы мирового регулирования1 и отрыве международного лидерства Соединенных Штатов. Идейные основы политики приобрели характер идеологических констант и создали иллюзию безальтернативности внешнеполитического курса. Контуры общественного консенсуса по поводу внешней политики США, однако, не включали в себя вопрос о целесообразном для достижения указанной цели образе действия. Полемика, подчас острая, продолжала протекать как между Республиканской и Демократической партиями, так и внутри них, между умеренным и радикальным крылом. Однако круг вопросов зачастую ограничивался выбором подходов для достижения поставленных целей. 3.1. Контуры внешнеполитической стратегии США в период правления Дж. Буша-младшего Пришедшая к власти в США в январе 2001 г. республиканская администрация Дж. Буша-мл. включила в свой состав ряд видных представителей внешнеполитического истеблишмента страны. Некоторые из них придерживались умеренных взглядов (государственный секретарь К. Пауэлл и его заместитель Р. Армитидж, помощник по национальной безопасности К. Райс), однако большим влиянием на президента пользовалось радикальное крыло (вице-президент Р. Чейни, министр обороны Д. Рамсфельд, его заместители П. Вулфовиц и Д. Фэйт, глава

160

161

консультативного совета при министерстве обороны Р. Перл, директор ЦРУ Дж. Тенет). В условиях политико-психологического шока от терактов 11 сентября 2001 г. радикальные республиканцы в правительстве раньше прочих оказались готовы выдвинуть собственный вариант внешнеполитической доктрины, которая получила название «война с террором» (war on terror)2. Основным противником в ее рамках были названы международная террористическая сеть боевиков-исламистов «Аль-Каида» и якобы предоставлявшие террористам поддержку и укрытие «страныизгои» Ирак, Иран и КНДР. Проект доктрины получил поддержку и был одобрен президентом Бушем по нескольким причинам. Во-первых, доктрина содержала представление о терроризме как о получившем воплощение на земле абсолютном зле, борьба с которым называлась главной целью в рамках протестантского варианта христианской эсхатологии, активным сторонником которой был Дж. Буш-мл.3. Светская трактовка содержания доктрины представляла терроризм как квинтэссенцию всех угроз современности, лозунг борьбы с которым мог позволить мобилизовать мировую общественность. Во-вторых, идея «войны с террором» позволяла Соединенным Штатам не только усиливать отрыв своего мирового военного лидерства (доходя до постановки вопроса о стратегической неуязвимости), но и произвольно осуществлять демонстрации военной мощи, одной из целей которых было «отвадить» прочие великие державы от попыток поставить под сомнение позиции США. В-третьих, доктрина призывала использовать ресурс общественной поддержки Белому дому для решительных, активных и, если необходимо, односторонних действий по ликвидации любых угроз безопасности США4. Доминировавший в международных оценках событий 11 сентября 2001 г. эмоциональный оттенок на первых порах объективно способствовал созданию в международной среде благоприятного для достижения этой цели политико-психологического климата. Наконец, в-четвертых, доктрина дала новый импульс развитию теории «демократического мира», которая в 2000-х годах «приросла» принудительным измерением. Новая концепция «демократизации» обозначала возможность насильственного насаждения демократического режима в любой стране. Предложенная консервативным крылом Республиканской партии внешнеполитическая доктрина постулировала максимально возможное расширение Соединенными Штатами своей сферы влияния и снимала международно-правовые и морально-этические ограничения на использование вооруженной силы. Следствием этого стало укрепление 162

во внешнеполитической практике США откровенно инструментального подхода к распространению демократии в мире, который к концу 2002 г. начал вызывать недоумение и критику со стороны не только демократов, но и умеренного крыла республиканцев. Присущий внешнеполитической доктрине Буша-мл. радикализм вызывал беспокойство у некоторых членов администрации Белого дома. В 2004 г. госсекретарь К. Пауэлл не без горечи писал: «Администрация представила впечатляющую внешнеполитическую стратегию, однако не смогла убедить народ понять и принять ее»5. Критики стратегии сходились в том, что силовые формы распространения демократии в мире противоречили реальным интересам США. Дискуссия, однако, не касалась самой идеи предназначенности Соединенных Штатов служить своего рода очагом «мировой демократизации»6. Начальный этап реализации доктрины «войны с террором» в 2001–2002 гг. воплотился в международной антитеррористической кампании, элементом которой стало свержение режима талибов и установление власти нового правительства в Афганистане. После окончания активной фазы боевых действий на Среднем Востоке в Вашингтоне сочли, что «война с террором» не должна ограничиться свержением талибского режима. Этому способствовало убеждение Белого дома в том, что ресурс глобальной антитеррористической коалиции еще не исчерпан.

Между главами коалиции — США и Британией — состоялась дискуссия о новых целях в войне с террором. Несмотря на мнение Лондона о том, что наибольшую опасность представляла КНДР, Вашингтон настаивал — пришло время свергнуть режим С. Хуссейна в Ираке. Аргументы Белого дома заключались в том, что Ирак сохранял арсеналы запрещенных вооружений и якобы был близок к завершению программы по разработке ядерного оружия, которая позволила бы ему перейти к исполнению своих давних угроз о применении ОМУ, в первую очередь против Израиля. Связь Ирака с исламскими экстремистами в Ливане («Хезбалла») и Палестине (ХАМАС) трактовалась как факт наличия связей с «Аль-Каидой». Сбор концентрированной, полуправдивой информации за счет сгущения красок создавал впечатление достоверности обвинений. После непродолжительных консультаций Британия уступила. Выбор союзниками Ирака в качестве цели имел важное доктринальное следствие. «Тирания в Ираке дала пристанище террористам и готова передать им ОМУ», — навязчиво говорили в Вашингтоне и Лондоне. Источником порока иракской государственности назывался деспотический характер режима С. Хуссейна. Связка «тирания—ОМУ—террор» открыла дорогу для концептуального сдвига: «война с террором» превратилась в «войну с тиранией». Доктринальный характер нового 163

направления внешней политики был закреплен президентом Бушеммл. во втором инаугурационном послании в 2005 г.: «Отныне политика Соединенных Штатов состоит в поддержке демократических движений и институтов во всех странах с конечной целью изживания (ending) тирании в мире»7. Планы военного захвата и оккупации Ирака послужили основой для разработки первой в истории США комплексной политической программы в отношении этой ближневосточной страны. В основе программы лежала повестка дня «смены» и «создания» нового режима в Ираке, а ее внешним контуром стала доктрина «демократизации Большого Ближнего Востока», основанная на впечатлении о готовности обширного региона, простиравшегося от Северной Африки до Закавказья и Центральной Азии, к коренным реформам политического и социального строя8. Инструментами этого внешнеполитического курса должны были стать военная мощь и политическое давление США, а ресурсной базой — нефтяной экспорт ближневосточных стран (в частности, Ирака) и финансовая помощь международных институтов и союзников по коалиции. При осуществлении своих планов США стремились опираться на давнего партнера в сфере энергетики Саудовскую Аравию9. Напомним, что саудовский режим имел собственные виды на будущее ближневосточного региона, которые совпадали с планами Соединенных Штатов лишь частично. С большой настороженностью воспринимали в Эр-Рияде призыв США возглавить демократические преобразования в регионе, что означало прежде всего реформу самого саудовского режима. Вашингтон воспринимал позицию Саудовской Аравии со снисхождением. В Белом доме главенствовало убеждение в том, что «терпенье и труд все перетрут»: желают того саудиты или нет, «демократия придет на Ближний Восток». Навязчиво благожелательная стратегия Вашингтона содержала существенные просчеты. Главными из них были упрощенные воззрения на природу социальных перемен в традиционных обществах Ближнего и Среднего Востока, а также дилетантизм, с которым эти воззрения конвертировались в политическую практику10. Политическое руководство США не имело точного представления о необходимом для достижения своих целей в регионе соотношении убеждения и принуждения, отдавая предпочтение последнему. Одним из следствий указанной склонности стала радикализация внешнеполитического курса. Так, целью военной кампании США в Ираке были избраны разоружение и слом прежней иракской государственности. При этом политико-идеологическая составляющая программы по «созданию режима» была продумана недостаточно глу164

боко. Вслед за военной победой над войсками С. Хуссейна должна была последовать механическая замена одного светского модернистского режима (авторитарного) на другой (либерально-демократический). Однако шансы «приживаемости» в Ираке демократического правительства были переоценены. Кроме того, недооценивался фактор религиозности иракцев: оттенки и явные контрасты различных версий религиозных доктрин ислама не различались. Наконец, в политическом планировании США не было уделено необходимого внимания существованию в Ираке традиционной общинно-родовой властной иерархии, действовавшей параллельно и в сочетании с режимом власти С. Хусейна. Неуспех попыток насадить альтернативный светский режим в Ираке грозил превращением традиционной формы властных отношений в доминирующую. Основное внимание в ходе подготовки вторжения было направлено на обеспечение потенциала превосходства сил и средств вооруженных сил США над иракской армией. Значительную роль в этом сыграли традиция военных приготовлений к войне с Ираком и инерция опыта первой войны в Персидском заливе. Перекос в сторону военного планирования в сочетании с недооценкой социокультурных факторов приводил к просчетам. Так, не был проработан вариант действий на случай возникновения в Ираке вооруженного подполья. Увязание Вашингтона в антипартизанских действиях вновь выдвигало на первый план соображения военной стратегии, тогда как требовалось применение социально-экономического инструментария. На упорство иракцев Белый дом неизменно отвечал военной силой. Победу стремились достигнуть новаторскими политико-военными практиками, выработке которых содействовало политическое руководство США. Неравенство возможностей сторон и неуместность ожиданий Вашингтона, что иракцы ответят теми же средствами, которые были в распоряжении США, создавали концептуальную проблему. Однако в асимметричных конфликтах, для которых характерно неравенство возможностей противников, задачей политического руководства является обеспечение разумного соотношения всех элементов стратегии. Этот вид конфликта более политизирован, насыщен социальностью, чем конфликт конвенциональный. С ним связано резкое усиление значимости социальных регуляторов и снижение значимости военного давления. В условиях Ирака это означало, что страну нельзя просто завоевать — требовалось задействовать социальный реформизм. Таким образом, конфликтную ситуацию в Ираке предстояло рассматривать одновременно как с позиции противодействия противнику, так и с точки зрения создания условий для примирения с ним.

165

Последнее было сложно из-за доминирования идеологии в подходе Вашингтона к ситуации. Белый дом представлял всех без исключения участников вооруженного подполья, во-первых, как террористов, вовторых, как противников свободы и демократии. Следствием такой оценки был курс на вооруженное уничтожение иракского антиамериканского подполья. Ресурс независимого анализа, способного уловить особенности этно-религиозной картины Ирака и выдвинуть доктринальные предложения, накапливался в США постепенно, но никогда на протяжении первой половины 2000-х годов не достигал уровня достаточности11. С начала 2002 г. в правительстве США шла борьба между радикалами и сторонниками умеренного курса по вопросу о цели иракской кампании. Президент, стоявший вне дискуссии, также играл важную роль, которая, однако, имела черты своеобразия. Речь идет об особенностях процесса принятия Бушем-мл. решений: преувеличенном значении идеологии, практике делегирования полномочий и опоре на мнение узкого круга приближенных. Дж. Буш обладал редкой для политического лидера и крайне ценной, вдохновенной и озаряющей склонностью придавать политическим событиям нравственное значение в духе нерукотворности христианской доктрины. Однако его трактовка отличалась, с одной стороны, непримиримостью, с другой — существенными упрощениями. Диалектика международной жизни представала как борьба «добра» и «зла», воплощенная в действиях конкретных стран и людей12. В этой картине сторону «добра» представляли Соединенные Штаты и лично Дж. Буш. В одном из интервью в 2002 г. он говорил: «На нас лежит ответственность распространять свободу, как на поколении наших отцов — победа над Германией. Эта обязанность так же свята, как и обязанность защищать американский народ, потому что они идут рука об руку. Именно этой задаче посвящено мое президентство»13.

Личностные особенности сделали Дж. Буша восприимчивым к духу предложенного радикальным крылом в Белом доме внешнеполитического курса. Глобальная «война» за свободу мира против «тиранов и террористов» совпадала с представлениями президента о внутренних пружинах развития истории14. Идеологическая ангажированность президента начала выражаться в политической стратегии не сразу. Буш, по мнению многих экспертов, плохо подготовленный к обязанностям президента, в начальный период своего президентства чувствовал себя неловко15. События 11 сентября 2001 г. все переменили. Буш словно преобразился и предстал красноречивым и уверенным в себе военным вождем, призванным в час опасности. Черпая вдохновение в заботах о безопасности страны, 166

президент не пропустил ни одного из 24 заседаний совета национальной безопасности США, прошедших в течение месяца после терактов с 11 сентября 2001 г. Дж. Буш-мл. стал первым в истории США президентом со степенью магистра в области бизнес-администрирования (MBA). Из времен своей деловой карьеры Буш унаследовал две главные склонности: делегировать полномочия и не вникать в детали. В своей автобиографии он писал: «[Президент] должен фокусироваться на крупных сюжетах. Главное — иметь свое видение и повестку дня. Остальное можно и оставить другим, пусть заботятся о деталях»16. Буш не вмешивался в дела командующих войсками и вообще уполномоченных сотрудников. Курс менялся только с заменой исполнителя, а это происходило не раньше истечения срока его полномочий17. Президент предпочитал дать политической программе первый импульс, а затем следить за ее исполнением и комментировать успехи. Эта политика работала двояко, однако в целом степень управляемости внешнеполитического курса снижалась. Делегировать формирование внешней политики было просто еще и потому, что в состав кабинета входили видные специалисты в этой сфере, принадлежавшие к разным крыльям Республиканской партии. Недостаток у президента знаний в области национальной безопасности компенсировали вице-президент Р. Чейни и группа ведущих министров, которых за глаза называли «тяжеловесами» (министр обороны Д. Рамсфельд, директор ЦРУ Дж. Тенет, государственный секретарь К. Пауэлл, его заместитель Р. Армитидж). Отсутствие в кресле президента фигуры независимого арбитра, с одной стороны, и масштаб вопросов, которые взялась решать администрация после терактов 11 сентября 2001 г., — с другой, привели к тому, что различия во мнениях среди членов кабинета быстро переросли в личную неприязнь, от проявлений которой президента старались уберечь. Хроника совещаний совета национальной безопасности США показывает, что самые острые дебаты между оппонентами проходили в отсутствие Буша. Наоборот, на заседаниях под его председательством обсуждение часто носило формальный характер. Проблема сотрудничества внутри кабинета наиболее явно сыграла свою роль в ходе подготовки речи «О положении в стране» в 2003 г., когда ее текст в спешке или по недоразумению не был согласован с директором ЦРУ Дж. Тенетом. В результате президент огласил непроверенную информацию о том, что президент Ирака С. Хусейн (1979–2003) якобы отдал поручение приобрести обогащенный уран в Африке18. Психологический тип Буша-мл. сравнивали с президентом США Л. Джонсоном (1963–1969). Для них обоих важную роль играли прямое личное общение с сотрудниками и дружба19. Результат кабинетной 167

борьбы, таким образом, определялся близостью того или иного министра к президенту. Ближе всех к Бушу находился вице-президент Р. Чейни. Личная преданность и отсутствие собственных политических амбиций делали его важным доверенным лицом президента. Близким другом и единомышленником вице-президента был Д. Рамсфельд, приглашенный на пост министра обороны по предложению Чейни. Вдвоем они составили ядро радикального крыла кабинета, своего рода «внутреннее правительство», посвятившее себя заботам о безопасности20. Вместе с тем в подходах двух единомышленников были различия. Приняв по просьбе президента обязанность курировать поступающую в Белый дом разведывательную информацию, Чейни сделал первым приоритетом поиск взаимосвязей между режимом С. Хусейна и террористами; пресса нередко называла этот интерес вице-президента «болезненным». Более практическими нуждами руководствовался Рамсфельд. Первым высказавший идею о нападении на Ирак, в энергичном проведении своей линии главной целью он видел необходимость коренных реформ в Пентагоне, которые понимал, во-первых, как возвращение гражданского контроля над военным ведомством, а во-вторых, в осуществлении «трансформации вооруженных сил» на принципах компактности, высокой точности и скорости21. Необходимый вес в борьбе с генералитетом придавал Рамсфельду связанный с войной в Ираке резкий рост значения поста министра обороны в глазах президента. Ежедневно проводя с Бушем по нескольку часов за подготовкой вторжения в Ирак, Рамсфельд фактически стал главным доверенным лицом президента в военных делах22. Важной частью «внутреннего правительства» были заместители министра обороны П. Вулфовиц и Д. Фэйт, а также помощник вицепрезидента Л. Либби. К ним примыкал глава консультативного совета при министерстве обороны Р. Перл, открывший двери Белого дома для сонма радикальных идеологов и доктринеров. Все названные деятели были членами праворадикального крыла Республиканской партии23. Из них только П. Вулфовиц, по мнению некоторых экспертов, обладал стратегическим умом и был способен выдвигать доктринальные предложения. Республиканская партия дважды предоставляла ему возможность применить свои навыки в составе правительства, оба раза — на посту заместителя министра обороны по политическим вопросам. Анализ деятельности Вулфовица на посту заместителя Р. Чейни в кабинете Дж. Буша-ст. проливает свет на истоки доктринальных предложений праворадикального крыла администрации Буша-мл., озвученных десять дет спустя. В 1992 г. по запросу министра Чейни Вулфовиц в соавторстве с Л. Либби и З. Халилзадом разработал проект секретной записки о но168

вом подходе США к мировому лидерству, озаглавленный «Подходы к оборонной политике». Подготовленный Вулфовицем документ настолько интересен, что позволительно процитировать из него крупные фрагменты доктринального характера24. «Наша главная задача состоит в предотвращении появления нового соперника. Этот приоритет лежит в основе нашей региональной оборонной стратегии и состоит в необходимости не допустить доминирования враждебной нам державы в регионах, совокупные ресурсы которых при консолидированном контроле будут достаточны для появления глобальной державы. У этой цели есть три дополнительных аспекта. Во-первых, США должны являть пример такого мирового лидерства, которое необходимо для установления и защиты нового порядка, способного убедить потенциальных конкурентов в том, что им не нужно добиваться более крупной роли или вести себя агрессивно для удовлетворения своих законных интересов. Во-вторых, в необоронной сфере мы должны принимать в расчет интересы развитых индустриальных держав, чтобы разубедить их оспаривать наше лидерство или стремиться к пересмотру установившегося политического и экономического порядка. В-третьих, мы должны поддерживать систему мер для удержания (deterring) потенциальных оппонентов даже от постановки вопроса о более значимой региональной или, тем более глобальной роли».

В записке впервые излагалась концепция «односторонних» (unilateral) действий, которая основывалась на понимании того, что «мировой порядок в конечном счете держится на США». «Мы должны дать понять, что будем действовать самостоятельно в ситуациях, когда коллективные действия не могут быть организованы или разразившийся кризис потребует немедленного ответа». По отношению к существующим угрозам США, список которых возглавляли Ирак и КНДР, предлагалось действовать «упредительно» (preemption). Фактически Вулфовиц выступил с доктриной военного доминирования Соединенных Штатов, что было шокирующим признанием для эпохи начала 1990-х годов даже для американской публики. Сотрудники Пентагона, не согласные с идеями Вулфовица, допустили утечку содержания записки в прессу25. В год выборов президента США в американском Конгрессе разгорелись дебаты, в центре которых оказался вопрос о тактике «упреждения». Президент Дж. Буш-ст. и советник по нацбезопасности Б. Скоукрофт были раздосадованы неуместностью предложений Пентагона. Президент поручил министру обороны Р. Чейни переписать записку Вулфовица. Итоговый документ, получивший название «Оборонная стратегия для 1990-х годов», подтвердил опору США на коалиционный тип взаимодействия и стратегию «сдерживания»26. Иная судьба ожидала идеи Вулфовица в администрации Буша-мл. В 2000-х годах Белый дом принял на вооружение буквально все кон169

цептуальные предложения, начиная от «предупреждения появления сопоставимого по мощи противника» до концепций «упредительных ударов» и «односторонних действий». Доктринальные документы правительства и особенно министерства обороны были насыщенны духом и буквой идей Вулфовица. По инициативе президента Буша-мл. наибольшее развитие получило предложение о демонстрации Соединенными Штатами убедительного примера образцового мирового лидерства. «Эталон» американской демократии стал задавать параметры условно «нормального» государства. Новшеством было то, что к оценочному добавился преобразовательный подход. Применительно к состоянию дел в Ираке Белый дом был явно намерен вмешаться. Наиболее последовательным сторонником идеи о «демократизации» страны выступал сам президент Дж. Буш-мл. (табл. 3). С большим энтузиазмом идею поддержало «военное» крыло в Белом доме. Однако сфера подлинных приоритетов вице-президента Чейни и министра обороны Рамсфельда лежала в области безопасности, а не распространения демократии, на которую они смотрели как на побочный продукт политики США. «Трансформация» американских вооруженных сил была приоритетом номер один для Пентагона. Поручению президента возглавить процесс восстановления инфраструктуры и политическое реформирование Ирака был придан министром обороны низкий приоритет. Рамсфельд настаивал на скорейшем выводе американских войск, будучи убежден в том, что, во-первых, военная опасность в Ираке миновала, а во-вторых, вооруженные силы США в скором времени получат новое боевое задание. Быстрым и естественным казался Пентагону ожидаемый переход Ирака от авторитарного к демократическому правлению. Ведущая роль в этом процессе, по мысли Рамсфельда, отводилась иракцам, которые при поддержке государственного департамента США и союзников по коалиции должны были «создавать» режим в своей стране. Реакция иракцев на меры оккупационных властей опрокинула планы Пентагона. Вместо ожидаемой широкой поддержки «освободителей» в стране разрасталось антиамериканское восстание. Вплоть до осени 2003 г. Рамсфельд искренне полагал, что повстанцы обречены на поражение, и продолжал настаивать на выводе войск27. Однако время было упущено: вывод войск мог способствовать стабилизации страны только в том случае, если бы состоялся в первые месяцы после захвата Ирака. Более осторожную оценку перспективам создания демократического правительства в Ираке накануне вторжения давал согласившийся на войну с неохотой государственный секретарь К. Пауэлл. Его предложения, как он полагал, были направлены на смягчение радикальности 170

принятого Белым домом курса, уменьшение причиняемого зла. Примечательно в этой связи то, что в противоположность Рамсфельду Пауэлл выступал за подавление иракского восстания силами США. Понимая, что военного давления для успеха в Ираке недостаточно, госсекретарь ратовал за ввод в Ирак дополнительных американских войск и оккупацию страны по типу Германии и Японии. Фактически он предлагал действительное создание в Ираке нового политического режима. Таблица 3 Позиции членов первой администрации Дж. Буша-мл. по иракскому вопросу Члены администрации

Цель курса

к войне в Ираке Дж. Буш-мл. Насаждение Возможность демокрасмещения титии в мире, рана, снятия обеспечение угрозы ОМУ безопасности и насаждения США демократии в регионе Р. Чейни Безопасность Снятие угроСША, расши- зы использорение сферы вания Ираком влияния ОМУ Плацдарм для Д. Рамсфельд, «Отрыв» П. Вулфовиц, военного апробации новшеств Д. Фэйт лидерства, военной до«упреждение» угрозы ктрины применения ОМУ, «трансформация» вооруженных сил К. Райс, Смягчение Война как К. Пауэлл, радикальпоследнее Р. Армитидж ности курса, средство и ненадежное избежное зло обеспечение успеха стратегии

Отношение к оккупации За «создание» режима, в вопросе о средствах доверял Пентагону Против оккупации и «создания» режима, за быстрый вывод войск

За длительную массовую оккупацию и «создание» режима

к демократии Высокие ожидания по поводу создания эффективного демократического правительства в краткосрочной перспективе

Демократия труднодостижима, хотя и желательна в долгосрочной перспективе

Тесные дружеские отношения сложились у семьи Буш с советником по национальной безопасности К. Райс. С одной стороны, Райс инту171

итивно улавливала завышенные ожидания Буша, касающиеся «демократизации», и сочувствовала им. С другой, она стремилась проводить независимый анализ по приоритетным темам, чтобы приблизить благие пожелания президента к реальности. Так, в рамках аппарата СНБ под руководством заместителя советника по нацбезопасности С. Хэдли была создана комиссия по изучению вопроса о создании в Ираке демократического правительства, хотя исполнение соответствующих планов было поручено Бушем Пентагону. Райс пасовала перед «тяжеловесом» Рамсфельдом, который имел почти полный доступ к Бушу и мог игнорировать ее роль как медиатора в этом процессе. Госсекретарь Пауэлл был недоволен тем, что Рамсфельд пользовался первостепенным вниманием президента, и пенял Райс за то, что она не способна представить и его позицию внутри этого круга28. Потенциала Райс не хватало на то, чтобы уравновешивать Рамсфельда, однако «вхожесть» в семью Буш помогала ей разрушать монополию министра обороны на информацию. Свое положение Райс использовала для представления президенту альтернативных точек зрения и подходов, в том числе в отношении политики Пентагона29. Очевидно, из-за возможных обвинений в расизме К. Райс опасалась использовать естественный канал расовой солидарности с Пауэллом. Нам не удалось зафиксировать тактическое взаимодействие тандема против Рамсфельда. Министр обороны, по всей видимости, понимал эту особенность отношений Райс и Пауэлла и если и не использовал ее в своих целях, то знал, что она блокировала возможность создания оппозиционной афроамериканской фракции внутри кабинета. Все ведущие деятели администрации имели доступ к президенту в силу служебных обязанностей. Но Р. Чейни, Д. Рамсфельд и К. Райс были вхожи в узкий круг семьи Буша. К. Пауэлл этого дополнительного организационного ресурса был лишен — отчасти потому, что его блокировал Рамсфельд, но и потому, что госсекретарь сам не стремился к его обретению. Поэтому склонность Буша сверять свои ощущения только с узким кругом советников вызывала раздражение госсекретаря. К. Пауэлл был недоволен военными приготовлениями против Ирака, но подчинялся воле президента. Дважды в ходе личных встреч (5 августа и 2 сентября 2002 г.) он пытался донести до Буша озабоченность серьезностью надвигающихся событий. И хотя в глазах демократов Пауэлл был единственной фигурой в окружении Буша, способной проводить независимую линию, он не занял четкую позицию и не призвал президента отказаться от вторжения в Ирак. Скрытое недовольство Пауэлла иногда прорывалось наружу. 2 февраля 2004 г., комментируя выводы доклада главы Обзорной комиссии 172

по Ираку30 Д. Кэя о неудаче поисков ОМУ в Ираке, он заявил, что если бы в распоряжении Белого дома были достоверные сведения об отсутствии у режима Хуссейна арсенала запрещенных вооружений, то это могло бы повлиять на решение о вторжении31. На следующий день в ходе пресс-конференции на пути в Белый дом Пауэлл был вынужден опровергнуть свое заявление, неоднократно повторив, что администрация приняла верное решение. Неравновесность системы принятия решений усиливалась тем, что с мая 2003 г. президент целиком вверил судьбу «демократического проекта» в Ираке своему специальному посланнику — главе Временной коалиционной администрации Ирака (ВКА) Полу Бремеру, предоставив ему широкую автономию в действиях на месте32. Де-юре осуществлявшая полноту власти в Ираке ВКА представляла собой инструмент утверждения оккупационного режима. Примечательно, что дислоцированные в Ираке войска США не были подчинены Бремеру. Последний, хотя и принял на вооружение подходы Пентагона, всячески стремился дистанцироваться от министерства Д. Рамсфельда и подчеркивал самостоятельное значение поста «вице-короля» Ирака. На практике это выражалось в радикализации воплощаемых по совету Вашингтона программ. Так, вместо верхушечных чисток госаппарата Ирака от баасистов ВКА отстранила всех без исключения членов бывшей правящей партии БААС от государственных должностей. Предложение Пентагона о сокращении численности вооруженных сил оккупационные власти в Багдаде решили довести до логического завершения, полностью их распустив. Итогом радикальной антибаасистской политики Бремера стало образование вооруженного подполья, которое, действуя параллельно с шиитскими исламистами и иностранными боевиками, инициировало партизанскую войну против оккупантов. Реакция, которую дало иракское население на оккупацию страны, не соответствовала ожиданиям Белого дома. Столкнувшись с непредвиденным, Вашингтон оказался в замешательстве. Президент Буш не успевал или не мог учитывать местную специфику Ирака, слишком полагаясь на советы своего доверенного круга, в частности, Чейни и Рамсфельда, убеждавших, что сопротивление обречено на поражение и затухает. Но никто из них не понимал, что конфликт этот особого свойства, он асимметричный. Это не позволяло вносить своевременные коррективы в политику, которая с осени 2003 г. отставала от иракских событий примерно на год. Дело было не в недостатке гибкости: президент по крайней мере четырежды поменял свое отношение к войне в деталях, конкретике. Однако общая аналитическая рамка оставалась неизменной: иракские события понимались как противостояние 173

«демократии» и приверженных «тирании» религиозных фанатиковтеррористов. В реальности главным противником США в Ираке было безвластие, установившееся с первых дней оккупации. В условиях слома иракской государственности два основных фактора препятствовали стабилизации ситуации: неуспехи политики оккупационных властей и межобщинная рознь, обострившаяся между шиитами и суннитами, с одной стороны, и арабами и курдами — с другой. Вопрос о будущем национального развития в стране был отложен до разрешения ключевых противоречий между религиозными и этническими общинами Ирака. Пассивность находившихся в стране американских войск, продолжавшаяся до сентября 2003 г., способствовала формированию новых центров влияния. Консолидация иракцев происходила на уровне локальных общин и проходила по этно-религиозному признаку. Со времени пленения С. Хусейна в декабре 2003 г. иракцы не имели единого национального светского лидера. Власть и влияние в стране перехватили вожди племен и главы религиозных сект. Населявшие Ирак этнические общины по-разному отреагировали на захват страны (табл. 4), предложив три различные версии политического действия. Лишившиеся власти сунниты оказались маргинализованы и разобщены; большинство из них выбрало тактику исхода из общественной жизни. Курды, со времени первой войны в Персидском заливе жившие в оберегаемом США анклаве на севере страны, еще больше дистанцировались от общеиракских процессов. Получившие мощный политический ресурс шииты, не имея опыта государственного управления, узурпировали власть, принявшись осваивать тот аспект «демократии», который отвечал за принуждение и насилие. Формально страной руководил составленный оккупационными властями коалиционный кабинет, в котором доминировали представители шиитской общины и эмигранты. Не распущенные ВКА органы безопасности, в которых по-прежнему были широко представлены сунниты, де-факто не подчинялись правительству, саботируя охрану порядка и выжидая. «Зачищенные» от баасистов, но продолжавшие работу министерства лишились своих наиболее опытных сотрудников. Все это вело к снижению управляемости, криминализации и архаизации государственной жизни в Ираке. Общей целью всех участников подполья была вооруженная борьба с оккупантами и их ставленниками. Параллельно между шиитской и суннитской общинами разворачивался вооруженный гражданский конфликт по вопросу о будущем национального развития. Осложняли его беспрецедентный расцвет бандитизма и террористическая деятель174

ность «Аль-Каиды», с 2004 г. взявшей курс на эскалацию гражданского конфликта путем стравливания курдов с арабами и арабов между собой. Войска США противостояли подпольщикам и террористам, угрожавшим их безопасности, однако не вмешивались в гражданскую рознь иракцев, вплоть до того, что не препятствовали взаимным этническим чисткам. Президент Буш предпочитал не замечать эскалацию межобщинного насилия, провозглашая: «Демократия поднимает голову в Ираке»33. Таблица 4 Поведенческие стратегии отдельных групп иракцев в условиях американской оккупации Общины СУННИТЫ

Группы населения Маргинализированные баасисты

Сохранившие свои посты в госорганах сунниты Горожане и сельские домохозяева

Светская интеллигенция, иммигранты

ШИИТЫ

Исламисты, иностранные боевики Вернувшиеся из Ирана «Бригады Бадра» во главе с братьями аль-Хаким

Горожане и сельские домохозяева

Радикальные исламисты «армии Махди» под руководством Муктады ас-Садра

Стратегия действия Разрозненная неконвенциональная партизанская борьба, локальные восстания, диверсии и теракты Выжидание, терпимость по отношению к подпольщикам Уход из общественной жизни; формирование отрядов самообороны по племенному и религиозному признакам Политическая борьба наряду с разрозненостью, малой влиятельностью Террористические группы, «Аль-Каида» Легитимная политическая борьба за власть и вооруженное противостояние с суннитами и радикальными шиитами при поддержке великого аятоллы шиитов Али Систани Поддержка одной из доминировавших шиитских партий; формирование отрядов самообороны Партизанские действия против США, суннитов и умеренных шиитов

Отрезвляюще подействовала на иракцев угроза скатывания в гражданскую войну, которая обострилась после теракта «Аль-Каиды» 175

в шиитской мечети в Самарре в феврале 2006 г. Угроза распада страны в среднесрочной перспективе способствовала консолидации умеренных национальных сил вокруг правительства шиита Н. аль-Малики, который объявил войну не примирившимся с центральной властью радикальным исламистским группам и бандитским шайкам. Запоздало реагируя на иракские события, в конце 2006 г. Вашингтон принял решение пополнить свой контингент в Ираке и переменить стратегию, что косвенно способствовало стабилизации ситуации. Целесообразно ввести условную периодизацию развития конфликта в Ираке после захвата страны Соединенными Штатами (табл. 5). Таблица 5 Этапы и измерения конфликта в Ираке в 2000-х годах Этап Май— октябрь 2003 г.

Конец 2003– 2004 гг.

2004 — начало 2006 гг.

2006 г.

176

Гражданский конфликт Первые теракты баасистов против руководства шиитской общины; формирование сторонами боевых отрядов Начало массовых гражданских столкновений между суннитской и шиитской общинами Разрастание гражданского конфликта между суннитами и шиитами, чистки по религиозному признаку

Спровоцированная «Аль-Каидой» эскалация гражданского конфликта между суннитами и шиитами, угроза скатывания в гражданскую войну

Борьба с оккупацией

Действия США

Начало партизанской войны суннитов против оккупантов и их ставленников-шиитов

Установление оккупационного режима, уничтожение существовавшей структуры обеспечения безопасности

Восстание суннитов в Фаллудже и его подавление силами США; выступление радикальных шиитов в Басре Разрозненная партизанская борьба суннитов и радикальных шиитов против оккупантов; всплеск насилия в связи со скандалом «Абу-Греиб» Активизация вооруженной борьбы шиитов против оккупантов в связи с их неспособностью уберечь святыню в Самарре

Силовое подавление восстания в Фаллудже и Басре; начало массовых задержаний подозреваемых Попытка опоры на иракские органы безопасности и ее провал; неуспех стратегии «легкой поступи» и планов по выводу войск Запоздалая активизация разработки новой стратегии в Ираке, отставка министра обороны, провал республиканцев на выборах в Конгресс

Окончание табл. 5 Этапы Конец 2006 — середина 2008 гг.

Конец 2008 — 2010 гг.

Гражданский конфликт Выступление подконтрольных правительству Н. альМалики сил против бандитских шаек и групп радикальных исламистов Консолидация национальных сил вокруг правительства Н. аль-Малики, затухание гражданского конфликта

Борьба с оккупацией

Действия США

Эскалация сопротивления в начальной фазе ввода американских подкреплений; деэскалация с осени 2007 г. Деэскалация диверсионно-террористической войны; переход противостояния в политическое русло («инцидент с ботинком»)

Ввод дополнительных войск в Ирак, смена командующего, начало реализации тактики «зачистки, удержания, создания» Заключение с Ираком соглашений о выводе войск и о стратегическом партнерстве; вывод войск из городов

Накануне вторжения в Ирак первая республиканская администрация Дж. Буша-мл. сумела сформировать у американцев восприятие терроризма как угрозы жизненным интересам США. Белому дому удалось внедрить в сознание рядовых граждан «ментальность 12 сентября», которая заключалась в каждодневном ощущении своей уязвимости перед террористами и их пособниками и готовности осуществлять возмездие за любые исходящие от них угрозы, включая мнимые34. Казалось, что на короткое время американская общественность выдала Белому дому почти безграничный мандат на ликвидацию любых угроз — от кого бы они ни исходили. Воздержаться от злоупотребления такой властью было сложно. Актуальная со времени первой войны в Персидском заливе цель свержения режима С. Хусейна превратилась из перспективной в краткосрочную.

3.2. Политико-дипломатическая подготовка и осуществление кампании против режима С. Хусейна в Ираке (2001–2003) С начала 1990-х годов Вашингтон перешел к стратегии «сдерживания» Ирака извне. Она состояла в навязывании Ираку экономических санкций, инспекций МАГАТЭ35 и ограничений на развертывание иракских войск, включая полеты авиации, на территориях проживания курдов и шиитов. В целях поддержания режима запрещенных для полетов зон в Ираке в 1991–2001 гг. авиация США и Великобритании провела 177

в совокупности более 150 тыс. вылетов бомбардировщиков. Это была необъявленная война. Союзники по своему усмотрению бомбили подозрительные объекты, а когда ПВО Ирака открывали ответный огонь, незамедлительно следовал контрудар. Однако кампания бомбардировок казалась Белому дому неэффективной: ее ведение было дорогостоящим, тогда как состоявшие на вооружении Ирака 57-миллиметровые орудия ПВО были дешевы. В середине 1990-х годов ЦРУ получило приказ организовать переворот в Ираке. Были предприняты две попытки, и обе оказались неудачными. В 1998 г. ЦРУ предложило новый план по свержению С. Хусейна, который не получил одобрения Конгресса. Вместо этого был принят закон «Об освобождении Ирака»36, по которому на поддержку иракской оппозиции выделялось 97 млн долл. На протяжении всех 1990-х годов Ирак саботировал режим инспекций и пытался обойти экономические санкции, осуществляя финансовые махинации в рамках программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие»37. Поведение Ирака в Вашингтоне считали вызывающим. В 1998 г. группа «ястребов», включавшая Д. Рамсфельда, П. Вулфовица, Р. Армитиджа и др., обратилась к президенту У. Клинтону с предложениями об изменении политики по отношению к Ираку. В обращении говорилось: «Единственная приемлемая стратегия состоит в исключении возможности того, что Ирак сможет применить ОМУ или даже угрожать его применением»38. Предлагалась война. В августе 1998 г. С. Хусейн приказал прекратить пропуск международных инспекторов на объекты внутри страны. В ответ президент У. Клинтон санкционировал кампанию массированных бомбардировок Ирака, включая его столичный регион. Вмешательство Генсека ООН К. Аннана и посредничество России вынудили США отложить удар, поскольку Ирак разрешил возобновление инспекций. Однако перемирие было недолгим. 16–19 декабря 1998 г. США все же провели кампанию бомбардировок (операция «Лис пустыни»). Укрывшийся от бомбардировок в подземном бункере С. Хусейн приказал выслать инспекторов из страны. Подходящий повод для смены режима в Ираке был найден после терактов 11 сентября 2001 г. По горячим следам президент Дж. Буш принял решение: в «войне с террором» наказаны будут не только террористы, но и все связанные с ними государства. В обращении к народу 11 сентября Буш заявил: «Мы не будем проводить различие между теми, кто совершил этот теракт, и теми, кто их укрывает»39. На следующий день последовала констатация: «Вчерашние события были больше чем акт терроризма — это был акт войны»40. Министр обороны Рамсфельд первым озвучил идею о смене режима в Ираке на совещании 178

СНБ 14 сентября 2001 г.41. За день до этого его заместитель П. Вулфовиц расширил определение президента в ходе пресс-конференции в Пентагоне: «Дело не просто в поимке и наказании террористов, но в ликвидации их убежищ, систем поддержки и наказании целых государств, если они оказывают им поддержку»42. 17 сентября госсекретарь К. Пауэлл попробовал осадить «ястребов» в Пентагоне: «Мы намереваемся бороться с терроризмом. Если и существуют государства и отдельные режимы, которые поддерживают терроризм, мы надеемся убедить их в том, что это не в их интересах. Однако я бы остановился на борьбе с терроризмом, и пусть г-н Вулфовиц говорит за себя»43. Госсекретарь был убежден, что США не смогут заручиться международной поддержкой для войны с Ираком в 2001 г.44. Первой целью «войны с террором» было избрано свержение режима талибов в Афганистане. Однако Буш неизменно возвращался к мысли о «незаконченном деле» в Ираке своего отца, 41-го президента США Дж. Буша-старшего45. Именно в этом контексте следует понимать слова Буша-мл., произнесенные в обращении к нации 20 сентября 2001 г.: «С этого дня любая страна, продолжающая поддерживать терроризм, будет считаться враждебной Соединенным Штатам»46. Месяц спустя после окончания кампании в Афганистане — 21 ноября 2001 г. — президент Буш дал министру обороны Рамсфельду указание начать подготовку военного вторжения в Ирак47. Одновременно была начата работа по мобилизации общественного мнения. В речи «О положении в стране» 29 января 2002 г. президент заявил: «Ирак продолжает свою враждебную по отношению к Америке браваду и поддерживает терроризм». Ирак, так же как КНДР и Иран, стремится к обладанию ОМУ — и потому эти три страны составляют «ось зла». Прозвучала угроза: «Соединенные Штаты не допустят того, что [с помощью ОМУ] им станут угрожать самые опасные режимы в мире»48. Материалы для этих обвинений предоставило Центральное разведывательное управление. До 2002 г. ЦРУ никогда определенно не утверждало, что Ирак обладал ОМУ. Данные агентства о военных программах режима Хусейна поступали двумя волнами. Первая пришлась на период действия инспекций МАГАТЭ в Ираке в 1991–1998 гг. Крупным успехом ЦРУ было установление контакта с приемным сыном С. Хусейна, главой программы Ирака по разработке ОМУ К. Хусейном, который в 1995 г. бежал в Иорданию и передал США информацию о местонахождении несанкционированных веществ. Его показания позволили инспекторам обнаружить и уничтожить значительные объемы материалов для производства химического и биологического оружия. Вторая волна информации поступала с 1998 г. и содержала косвенные свидетельства, которые нельзя было подтвердить напрямую. 179

Радиоперехваты переговоров должностных лиц в Ираке содержали упоминания о биологическом оружии и ядерной программе. В зонах, запрещенных для полетов иракской авиации, были обнаружены самолеты, способные нести ОМУ. На основании этих подозрений, а также проведенных ЦРУ математических калькуляций об оставшихся у Ирака запрещенных материалах в 2000 г. был подготовлен доклад «Оценки национального разведывательного сообщества»49. Он содержал суждение о том, что Ирак сохранил небольшое количество составляющих для производства химического оружия, но не само оружие. Когда в феврале 2002 г. директор ЦРУ Дж. Тенет выступал перед сенатской комиссией по разведке, он кратко упомянул Ирак только на 10-й странице своего 18-страничного выступления. Он заявил, что С. Хусейн «никогда не свертывал свою ядерную программу», в связи с чем главной задачей ЦРУ являлось недопущение попадания ядерных материалов в Ирак50. На фоне набиравшей обороты информационной кампании Белого дома против Ирака Дж. Тенет инициировал создание нового доклада «Оценки национального разведывательного сообщества» об Ираке. Текст был подготовлен в спешке в течение трех недель и выпущен 1 октября 2002 г.51. Доклад содержал утверждение о наличии у Ирака химического и биологического оружия. Обычно осторожное разведсообщество высказывало смелое предположение: «Оказавшись в отчаянном положении, С. Хусейн может решить, что только организация наподобие «Аль-Каиды» — со всемирным охватом и широкой инфраструктурой, вовлеченная в бескомпромиссную борьбу с США, — может помочь ему осуществить масштабный теракт на территории Соединенных Штатов. С. Хусейн может решить, что такая крайняя мера, как помощь исламским террористам в осуществлении теракта с применением химико-биологических веществ, станет его последней возможностью осуществить акт мщения»52.

Однако, указывалось далее, ЦРУ не располагало точной информацией о том, что Ирак готовит нападение на территорию США. По вопросу о ядерном оружии в докладе со «сдержанной уверенностью» говорилось о том, что Ирак не располагает ядерным оружием, однако, вероятно, будет располагать им между 2007 и 2009 гг.53. Разведывательное бюро госдепартамента сопроводило публикацию доклада особым мнением, в котором говорилось об отсутствии убедительных свидетельств того, что Ирак «прилагает систематические и комплексные усилия для получения ядерного оружия»54. Авторы доклада сгущали краски, опираясь на тот факт, что на территории Ирака находился и вел свою деятельность международный террорист палестинского происхождения Абу Муссаб аль-Заркави. 180

Имея базы на севере Ирака и в Багдаде, он был тесно связан с «АльКаидой» и поддерживал связи с разветвленной сетью оперативников в Западной Европе. В ЦРУ знали, что его организация осенью 2002 г. финансировала покушение на американского дипломата Л. Фоули в Иордании, и всячески подчеркивали свое недоумение в связи с тем, что иракский режим не препятствовал деятельности аль-Заркави. В ЦРУ предполагали, что взаимоотношения сторон напоминали ситуацию сотрудничества между талибами и «Аль-Каидой» в Афганистане. Тем самым подготавливался главный вывод — раз по непонятным причинам С. Хусейн дает прибежище аль-Заркави, то скорее всего он сам террорист. Главное назначение доклада заключалось в оказании давления на Конгресс, большинство в котором к тому времени составляли демократы. Осенью 2002 г. на повестке дня обеих палат стоял вопрос о войне с Ираком. Расклад сил на Капитолии был в целом благоприятным для Белого дома — значительное большинство конгрессменов, ведомое радикалами либерального и консервативного толка, выступало в пользу резолюции. Однако контуры политического консенсуса о войне не включали в себя часть влиятельных демократов и умеренных республиканцев, с которыми неявно был солидарен госсекретарь К. Пауэлл. Особое недовольство оппозиционеров-республиканцев этого крыла вызывала неуместная, по их мнению, поспешность приготовлений и готовность президента начать войну в отсутствие международной поддержки. Сомнение сквозило в комментариях ветеранов республиканской администрации Буша-ст. Б. Скоукрофта и Дж. Бейкера по поводу изложенной Бушем-мл. в июне 2002 г. концепции «упреждающих ударов»55. 15 августа 2002 г. Скоукрофт решительно высказался в печати против войны56. Осторожные формулировки, в которые облек свою позицию в поддержку вторжения экс-госсекретарь Г. Киссинджер, тоже были интерпретированы прессой как критика президента57. В противовес оппонентам «справа» по поручению Буша 26 августа 2002 г. с речью в поддержку войны выступил вице-президент Р. Чейни: «Смена режима в Ираке принесет ряд несомненных благ. Нет никаких сомнений в том, что С. Хусейн обладает ОМУ»58. В сенате против резолюции выступил сенатор-демократ Э. Кеннеди: «Администрации не удалось убедительно доказать, что нашей национальной безопасности угрожает неотвратимая угроза и что односторонний, упреждающий удар США [по Ираку] необходим. Не изложила администрация и того, скольких крови и денег будет стоить эта кампания»59.

Демократ Дж. Байден поддержал резолюцию с оговоркой: «Я надеюсь, что через шесть месяцев или лет кто-нибудь не скажет: теперь 181

у нас есть право вторгаться куда бы то ни было в любое время»60. Старейший член сената Р. Берд, в 1964 г. голосовавший за Тонкинскую резолюцию, положившую начало войне во Вьетнаме, выступил против поспешного решения: «Господин президент, сенат несется к голосованию об объявлении войны Ираку не имея времени остановиться и спросить: “Почему?”. Почему война предлагается не в качестве последнего средства, но в качестве первого решения?»61. Подводя итог консультациям с конгрессменами перед началом дебатов в Конгрессе — 2 октября 2002 г., — президент пытался оказать на них давление: «Я призываю всех членов Конгресса приступить к рассмотрению настоящей резолюции с большим вниманием. Сегодня как никогда нам предстоит сделать судьбоносный выбор»62. Чтобы обеспечить голоса в сенате, 7 октября 2002 г. Дж. Буш выступил с речью в поддержку резолюции. Главный аргумент представлял Ирак как «воплощение наиболее опасных угроз эпохи». Эмоциональный тон президента должен был убедить сенаторов принять правильное решение: «Перед лицом опасности мы не можем ждать последнего подтверждения, которое может явиться в форме облака-гриба»63. Голосование в Конгрессе состоялось в начале октября 2002 г., всего за три недели до выборов. 10 октября после двух дней дебатов палата представителей 296 голосами против 133 проголосовала за резолюцию о войне64. На следующий день сенат также поддержал резолюцию 77 голосами против 23. Тем самым Конгресс США дал президенту право использовать вооруженные силы в Ираке «как он полагает необходимым и уместным»65. Военная кампания, на пути к которой находились США, представлялась большей части истеблишмента сравнительно легкой. Консервативный публицист К. Эйдельман ввел в оборот быстро ставший популярным образ: американские танковые дивизий, пританцовывая, движутся на Багдад66. Военные в свою очередь были полны решимости выполнить приказ главнокомандующего. Однако и общество, и военные готовили себя к ожидаемому успеху в конвенциональной войне, в то время как способность войск вести боевые действия методами антипартизанской войны в условиях асимметрии возможностей противника не была определена. Основная тяжесть боев должна была лечь на сухопутные войска США, которые претерпели лишь незначительные изменения со времен первой войны в Персидском заливе в 1991 г. В поисках путей модернизации сухопутных войск американская военная мысль в 1990-е и 2000-е годы выдвинула три концепции: так называемые «доктрина К. Пауэлла», «силы быстрого реагирования» Э. Шинсеки и концепция «революции в военном деле» Д. Рамсфельда (табл. 6). 182

Таблица 6 Подходы США к использованию вооруженных сил в смешанных конфликтах в начале 2000-х годов

Тип противника Условия вступления в конфликт

«Доктрина Пауэлла» Конвенциональный Наличие необходимых для надежного обеспечения победы людских ресурсов и тяжелой техники

Продолжительность конфликта Политические основания для вторжения

Большая

Пример применения

Война в Персидском заливе в 1991 г.

Решение администрации США, четко определенные политические цели

«СБР» Э. Шинсеки Конвенциональный и смешанный Развертывание мобильных оперативных групп в любой точке мира за 96 часов, в основе — вертолеты и колесная бронированная техника Средняя

Миротворческие операции по мандату ООН или решению администрации США Оперативная группа «Ястреб» в Косово в 1999 г.

«РВД» Рамсфельда Неконвенциональный Обеспечение молниеносной победы малыми, хорошо оснащенными силами

Малая

Решение администрации США

Война в Афганистане в 2001 г.

Ближе всех к пониманию военных угроз, с которыми США пришлось столкнуться в новом веке, подошел министр обороны Д. Рамсфельд. В его понимании противниками были армии враждебных государств, нерегулярные военные формирования типа движения «Талибан» и террористические сети. Побеждать их предлагалось молниеносно — малыми, хорошо оснащенными силами, которые тотчас после победы должны были быть выведены. По мысли Рамсфельда, оккупация Ирака силами США не предполагалась. Безопасность должны были обеспечивать иракские силы безопасности, основную часть которых надлежало сохранить и взять на содержание. Именно поэтому американский контингент, предназначенный для вторжения в Ирак, был урезан с 500 тыс. до 140 тыс. человек. Воплощение планов министра обороны о скором выводе американских войск из Ирака после победы могло предотвратить антиамериканское восстание. Однако этому не суждено было сбыться вследствие непродуманной политики главы Временной коалицион183

ной администрации Ирака П. Бремера, в июне 2003 г. распустившего иракскую армию и отрешившего от государственных должностей членов партии БААС. Ушедшие в подполье сунниты перешли от разрозненных диверсионных акций к организации народного восстания, для борьбы с которым потребовались значительные вооруженные силы. Именно это предполагала «доктрина Пауэлла», опиравшаяся на массовый людской и материальный ресурс для решительной победы и последующей оккупации по типу германской и японской после Второй мировой войны. Еще до начала войны в Ираке сторонники «доктрины Пауэлла» критиковали Пентагон за включение в состав армии вторжения непропорционально малого для оккупации страны контингента войск67. Однако именно в этом и состоял замысел Д. Рамсфельда — избежать оккупации. Провал стратегии Пентагона вынудил Белый дом с опозданием переходить от стратегии «молниеносной войны» к стратегии оккупации. Дипломатическая подготовка войны началась в середине марта 2002 г., когда вице-президент Чейни отправился в турне на Ближний Восток. Его намерением было определить позиции стран региона по вопросу о возможной войне в Ираке. В Белом доме полагали, что арабские страны публично выступят против или скроют свое недовольство, как многие из них поступили в ходе кампании в Афганистане в 2001 г., однако в конечном счете все же приветствуют свержение С. Хусейна. В Египте Чейни встретил неожиданную оппозицию планам США. Правители Катара ответили уклончиво. Иордания и Йемен были согласны содействовать. Саудовская Аравия желала свержения Хусейна и даже предлагала США совместно финансировать переворот в Ираке68. Вместе с тем король Фахд опасался военного вторжения США, поскольку оно могло привести к дестабилизации региона. Однако он рассчитывал, что в итоге Саудовская Аравия станет играть важную роль в создании режима в Ираке и укрепит свое положение среди арабских государств. Саудиты взяли на себя важное для США обязательство — в случае резкого роста цен на нефть в результате возможных перебоев в поставках иракской нефти на мировой рынок Саудовская Аравия временно увеличит свое производство с 8 до 11 млн баррелей в день69. Срок оговоренного соглашения истекал в 2004 г. — после выборов президента США. В ходе дипломатической подготовки кампании США убедили выступить на своей стороне ряд влиятельных государств — Австралию, Великобританию, Ирландию, Испанию, Польшу, Словакию и Чехию. Во главе антиамериканской оппозиции выступали Франция, имевшая тесные экономические связи с Ираком, и Германия, канцлер которой Г. Шредер был переизбран в 2002 г. под антивоенными лозунгами. По 184

приглашению немецкого канцлера к тандему присоединилась Россия, действовавшая более осторожно из опасения быть обвиненной в пособничестве расколу в Североатлантическом альянсе. Москва принимала участие в антиамериканской политической демонстрации осмотрительно: на фоне резких заявлений президента Франции Ж. Ширака выступления В. Путина контрастировали сдержанными формулировками. Оппозиция в Совете Безопасности вынудила Пауэлла настойчиво рекомендовать президенту попытаться заручиться поддержкой постоянных членов СБ ООН. Общественное мнение также настаивало на согласовании действий с союзниками. Против обращения в Совет Безопасности выступил вице-президент Чейни. Решающей стала просьба премьер-министра Великобритании Э. Блэра — резолюция Совета Безопасности ООН была нужна его кабинету для получения одобрения парламента на военные действия британских войск в Ираке. Готовя почву для дискуссий в Совбезе ООН, 8 сентября 2002 г. Белый дом обнародовал информацию о закупке Ираком алюминиевых цилиндров, которые могли быть использованы для обогащения урана в военных целях70. Чейни, Пауэлл, Рамсфельд и Райс одновременно выступили по телевидению с развернутыми комментариями на этот счет. В речи президента Буша в ООН 12 сентября 2002 г. прозвучал ультиматум не только Ираку, но и самой ООН: «В течение целого десятилетия Ирак отвечал на требования ООН открытым неповиновением. Для всего мира и ООН наступает сложный, судьбоносный момент. Будут ли уважаться и воплощаться в жизнь резолюции Совета Безопасности или они будут проигнорированы без последствий для нарушителя? Будет ли служить ООН заложенным при ее основании целям или она перестанет быть необходимой?»71.

В октябре 2002 г. американская и французская делегации включились в оживленные переговоры по поводу проекта резолюции Пауэлла. По настоянию главы французской делегации, министра иностранных дел Д. де Вильпена, была удалена фраза «все необходимые шаги», означавшая войну. Она была заменена формулировкой «серьезные последствия», восприятие которой у французской и американской делегаций разнилось. США полагали, что резолюция санкционирует войну, тогда как Франция считала, что для начала боевых действий потребуется новая резолюция. Встречное предложение французов о двухступенчатом механизме — сначала принимается резолюция об инспекциях, а в случае неподчинения — резолюция об использовании силы, — вызвала резкое отторжение у США. В итоге дискуссия развернулась вокруг определения нарушения Ираком условий резолюции. Была принята формула: неподчинением будет являться «намеренная дезинформация 185

и отказ сотрудничать» (значительное время было посвящено дебатам вокруг «и» в этой формулировке). В ходе голосования 8 ноября 2002 г. резолюция 1441 была принята единогласно72. «За» выступила даже Сирия — единственная арабская страна в Совете безопасности в то время. Сирийское руководство не желало оказаться в изоляции, кроме того, Сирия имела свои причины желать смещения С. Хусейна. Б. аль-Асад не только выражал общее среди арабских стран недовольство иракским режимом, но и рассчитывал после свержения суннитского режима БААС на приход к власти в Ираке шиитского правительства, представлявшего интересы большинства населения страны. В Белом доме праздновали двойной успех: голосование в Совбезе совпало с победой республиканцев на выборах в Конгресс. Несмотря на сотрудничество Ирака с инспекторами МАГАТЭ, в начале января 2003 г. президент США принял решение о вторжении. Если 6 января в ходе пресс-конференции Дж. Буш говорил, что у Ирака «еще есть время»73, то восемь дней спустя — 14 января — он уже думал иначе: «Время почти вышло для Саддама Хусейна»74. Видя динамику в американской позиции, Франция поспешила недвусмысленно обозначить свою. 20 января 2003 г. Д. де Вильпен без согласования с К. Пауэллом в ходе пресс-конференции в ООН выступил против войны: «Поскольку можно разоружить Ирак мирным способом, мы не должны подвергать опасности жизни наших солдат и невинных граждан в Ираке. Это может привести к дестабилизации региона и расширению провала между нашими народами и культурами»75.

Спустя несколько часов в ходе совместного заседания делегаций США и Франции в ООН сидевшие друг напротив друга Пауэлл и де Вильпен замешкались, перед тем как по просьбе фоторепортера пожать друг другу руки. Позицию Франции активно поддержала Германия, ставшая в конце января 2003 г. членом Совета безопасности. Министр иностранных дел Й. Фишер объявил, что его страна «надеется избежать военных действий благодаря успешному исполнению резолюции 1441»76. Комментируя позицию Франции и Германии, министр обороны США Д. Рамсфельд 22 января произнес ставшую знаменитой формулу: «Вы продолжаете думать о Европе как о Германии и Франции. Я так больше не думаю. Я думаю, что это Старая Европа. Если вы посмотрите на НАТО целиком, то увидите, что центр тяжести альянса смещается на Восток»77. Тем самым Рамсфельд подчеркивал приоритет, который США отдавали вновь принятым в НАТО центрально-восточноевропейским странам, активно поддержавшим военную кампанию в Ираке. Обозначая готовность осуществить вторжение без поддержки всех участников НАТО, Дж. Буш 21 января заявил: «Желающие разору186

жить Ирак страны войдут в «коалицию по выбору», которую возглавят США»78. На фоне дебатов в Совете Безопасности в ООН проходили выступления руководителя режима инспекций в Ираке Г. Бликса. 27 января 2003 г. он заявил: «Судя по всему, Ирак не приблизился к пониманию того, что разоружение, которого требуют от него, нужно ему самому для завоевания доверия мирового сообщества и сохранения мира»79. Несмотря на то что в отношениях с комиссией Ирак старался избегать острых разногласий и вел себя примирительно, Бликс выразил подозрение, что режим продолжает хранить споры сибирской язвы и реагенты для производства нервно-паралитического газа. Смягчая оценки Бликса, генеральный директор МАГАТЭ М. Эль-Барадеи заявил: «Мы не собрали улик в пользу того, что Ирак возобновил свою ядерную программу»80. Полагая, что резолюция 1441 дает основания для начала боевых действий, Белый дом все же прислушался к просьбам британского премьера Э. Блэра. Было решено попробовать убедить Францию проголосовать в пользу второй резолюции по Ираку — на этот раз о применении силы. Для этого США собирались предъявить Совету безопасности доказательства «вины» Ирака. По приказу Белого дома к 22 января 2003 г. ЦРУ подготовило 40-страничный документ, в который были включены все имеющиеся сведения, которые какимлибо образом можно было интерпретировать в качестве косвенных свидетельств наличия ОМУ у Ирака. Для подготовки «обвинения» использовались данные октябрьского доклада «Оценки национального разведывательного сообщества», в котором говорилось о наличии у Ирака химического и биологического ОМУ, а также констатировалось наличие связей с террористами. Заключения итогового документа, попавшего в распоряжение американской прессы, гласили: Хусейн владеет химическим и биологическим оружием, производит и скрывает его; связи С. Хусейна с организацией У. бин Ладена многочисленны и крепки81. Выступить с публичной презентацией в ООН президент предложил государственному секретарю К. Пауэллу, авторитет которого в глазах международной общественности был высок. Пауэлл выдвинул условие — содержание и длительность выступления останутся на его усмотрение. 5 февраля 2003 г. Пауэлл выступил перед Советом безопасности. В своем докладе он сделал акцент на двух пунктах: во-первых, Ирак перемещает оружие, стремясь избежать его обнаружения инспекторами, во-вторых, Ирак оказывает покровительство террористической сети аль-Заркави, которая связана с «Аль-Каидой». Хорошо подготовленная речь Пауэлла звучала убедительно: 187

«Мы знаем, что Саддам Хусейн намерен сохранить свой арсенал ОМУ, намерен умножить его. Должны ли мы пойти на риск того, что однажды он использует это оружие в удобных для себя условиях, во время, когда мир будет находиться в меньшей готовности для ответа? Соединенные Штаты не могут позволить себе пойти на этот риск»82.

Выступление Пауэлла произвело впечатление даже на самых упорных критиков политики Дж. Буша. 6 февраля «Вашингтон пост» выпустила статью либерального публициста и противника войны М. Макгрори, которая писала: «Я могу сказать, что он убедил меня, хотя я была столь же непоколебима, как Франция»83. 7 февраля 2003 г. в Белом доме состоялась встреча Дж. Буша с сыном президента Египта Г. Мубараком. По поручению отца он передал, что через своего посланника С. Хусейн запросил у Египта право на въезд и размещение в одном из президентских дворцов группы высокопоставленных чиновников, вероятно — семьи и приближенных С. Хусейна, а также их жен и детей. Мубарак ответил, что женщины и дети могут приезжать, однако о мужчинах ему придется проинформировать США. Египетский эмиссар сообщил, что в переговорах о предоставлении убежища участвуют Турция, Иордания и Саудовская Аравия. Буш ответил, что США не дадут гарантий безопасности С. Хусейна в Египте84. После анализа сценариев с возможным выездом С. Хусейна из Ирака, а также его возможной гибелью в результате покушения или точечного авиаудара было принято решение, что вторжение состоится при любых обстоятельствах. 10 февраля 2003 г. съехавшиеся в Париж президенты Франции, Германии и России провели совместную конференцию, что было интерпретировано, как по сути и являлось, демонстрацией общего несогласия с политикой США. В принятом лидерами совместном заявлении говорилось: «Альтернатива войне все еще имеется. Применение силы могло бы быть самым крайним средством. Россия, Франция и ФРГ преисполнены решимости обеспечить все необходимые условия для завершения процесса разоружения Ирака мирным путем»85.

Тем временем продолжались доклады Совбезу ООН главы инспекции в Ираке Г. Бликса. Его выступление 14 февраля 2003 г. было выдержано в примирительном тоне: следов наличия ОМУ не было выявлено ни на одном из досмотренных 300 объектов. Главный вывод Бликса гласил: разоружение Ирака путем режима инспекций возможно86. Пауэлл твердо возразил: «Применение силы должно быть последним средством, но оно должно оставаться [одной из альтернатив]»87. Раздосадованный ограниченными успехами своей дипломатии, 6 марта 2003 г. Дж. Буш вновь призвал проголосовать за вторую резолю188

цию: «Пришло время всем показать свои карты и дать всему миру знать свою позицию по вопросу о Саддаме»88. 9 марта в эфире канала Энби-си К. Пауэлл излучал оптимизм по поводу перспектив голосования в Совбезе по проекту второй резолюции — есть большая вероятность того, что «за» проголосуют 9 или 10 стран89. Этого будет достаточно, если Франция, Россия или Китай не проголосуют против. Пресса разошлась в оценках выступления Пауэлла90. Однако на следующий день президент Франции Ширак в телевизионном интервью определенно заявил, что Франция наложит вето91. Это означало, что дальнейшие переговоры в Совете безопасности будут безуспешны. Продолжая создавать благоприятные условия для голосования в британском парламенте по вопросу о доверии кабинету Блэра и о войне, 14 марта 2003 г. президент Буш ускорил оглашение «Дорожной карты» по ближневосточному урегулированию92. Однако стремление поддержать кабинет Блэра и затягивание переговоров в Совете безопасности выводило из себя арабских союзников США. Нерешительность США была худшей стратегией для Саудовской Аравии, которая надеялась на быстрое и малокровное свержение С. Хусейна. В ходе нескольких личных встреч с Бушем посол Саудовской Аравии Б. бин Султан неоднократно выражал озабоченность своего монарха93. 16 марта 2003 г. американский телеканал Си-би-эс показал запись интервью с Ж. Шираком, который призвал отложить начало военных действий и продлить режим инспекции на 30 дней. В этот день на португальских Азорских островах состоялся саммит лидеров США, Великобритании, Испании и Португалии. Участники встречи констатировали, что в ходе обсуждения резолюции о применении силы против Ирака дипломатия оказалась бессильна. США и Британия выдвинули ультиматум, пригрозив отозвать проект резолюции, если он не будет принят в течение суток. Президент Буш заявил: «Логика резолюции 1441 неизменна: или Ирак разоружит себя сам, или он будет разоружен силой»94. Главным опасением США в тот период была возможность выдвижения кем-либо из членов Совбеза контррезолюции, что могло отсрочить войну. Однако этого не произошло. Члены антивоенной оппозиции в СБ, по-видимому, убедились в неэффективности дипломатического трека. Важным было и то, что никто из оппозиционеров не был готов решительно препятствовать США и Британии. На следующее утро пресс-секретарь Белого дома А. Флейшер объявил о том, что США отзывают резолюцию из Совета безопасности. Через несколько часов Дж. Буш в обращении к американскому народу произнес слова ультиматума режиму C. Хусейна и дал тому два дня, чтобы покинуть Ирак95. 189

На следующий день — 18 марта — британский парламент голосовал по двум вопросам: о доверии кабинету Э. Блэра и об участии Великобритании в войне против Ирака. В ходе первого голосования треть депутатов от лейбористов проголосовала против кабинета Блэра, однако поддержка большинства партии и части консерваторов помогла Блэру одержать победу (396 голосов было отдано «за», 217 голосов — «против»). Победа в ходе голосования по вопросу о войне в Ираке была еще более очевидной. Успехом было то, что большинство «тори» голосовали за войну. Накануне вторжения США насчитывали в составе «коалиции по выбору» 35 стран. На театре военных действий были сосредоточены 208 тыс. американских военнослужащих, из которых 137 тыс. человек представляли сухопутные войска. В Персидском заливе находились 90 кораблей ВМС США и 59 кораблей союзников. Наземные силы американских союзников, преимущественно британские, австралийские и польские, составляли 45 тыс. человек. Этот контингент был примерно в 2 раза меньше того, что в 1991 г. осуществил операцию «Буря в пустыне», изгнав иракские войска из Кувейта. В то время, несмотря на абсолютное превосходство по всем параметрам мощи, включая обеспеченный ресурс международной поддержки и пошатнувшееся положение режима власти С. Хусейна в Ираке, президент США Дж. Буш-ст. отдал американским войскам приказ не вторгаться в Ирак96. Эксперты полагали, что в 1991 г. Белый дом опасался быть втянутым в кампанию по созданию в стране новых органов власти. Вашингтон также не желал заниматься предотвращением возможной гражданской войны, дистанцируясь от любых военных задач, не связанных с жизненными интересами США. Двенадцать лет спустя резкая перемена внешнеполитических приоритетов сделала жизненным интересом США вторжение в Ирак. Несмотря на нехватку материальных ресурсов, отсутствие проработанной стратегии действий после войны и недостаток международной поддержки, Белый дом был полон решимости свергнуть режим С. Хусейна и насадить в Ираке новый, демократический. 19 марта 2003 г. президент США Дж. Буш-мл. в обращении к нации объявил, что Соединенные Штаты начали военные действия против Ирака97.

3.3. Проблемы оккупации и создания нового режима в Ираке в политике США (2003–2006) В новейшее время мысль о возможности создания в иностранном государстве политического режима извне зародилась в США в конце 1940-х годов в ходе военной оккупации Германии и Японии. Благопри190

ятные условия для социальных экспериментов в этих странах создавали их полное военное подчинение и вложение в их восстановление масштабных финансовых средств из-за рубежа. К этому впоследствии был привит имевший черты сходства опыт модернизации Республики Корея и — неудачный — Южного Вьетнама. Последовавший за периодом оккупации экономический рост в Японии и Республике Корея американские мыслители были склонны отождествлять со сходными процессами в ФРГ и объяснять успехами демократического строительства во всех трех случаях. Однако в научной литературе не установилось единого мнения относительно взаимосвязи экономического роста и демократических реформ в восточноазиатских странах. Новый всплеск интереса к идее насаждения режима возник в период социальных преобразований, проводимых национальными правительствами в странах Центральной и Восточной Европы в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Многие американские мыслители в тот период стали полагать, что демократические правительства возможны во всех без исключения странах мира. Сопровождавшие процесс «демократизации» случаи кровопролитного разрешения политических и межэтнических конфликтов трактовались в западной литературе как неизбежное зло. Иначе были оценены сведения о якобы проводимых югославской армией этнических чистках в Косово. Осуществленная НАТО против правительства С. Милошевича в 1998 г. военная кампания положила начало рассуждениям о параметрах будущих «гуманитарных интервенций». Анализ материалов внешнеполитической практики США в 1990-х годах позволил уточнить реальное соотношение ценностей человеческой жизни и формы правления в процессе формирования Соединенными Штатами своего политического курса: ценность человеческой жизни всегда ставилась ниже ценности демократического правления, но выше авторитарного. Таким образом, демократия в американском понимании получила самостоятельное значение и стала высшей ценностью. В связи со свержением правительства талибов в Афганистане в 2001 г. в американской литературе была выработана концепция «смены режимов». Вслед за ней органически вызрела концепция «создания режима» (nation-building), которая заключалась в насильственном насаждении либерально-демократического строя в оккупированном государстве. Именно в этом состоял план политического руководства США по отношению к Ираку накануне вторжения в это государство. Пороки курса Белого дома заключались в двух политических просчетах. Во-первых, опора на опыт военной оккупации Германии и Японии не была подкреплена ресурсами пропорционально масштабу задач в Ираке. Во-вторых, в отличие от (югославских) сербов, живших 191

по соседству с экономически развитыми либеральными демократиями и имевших повод для соблазна, иракцы были знакомы с идеей демократического государства лишь понаслышке. Более того, идея демократии, родившаяся в землях христиан-иноверцев, противоречила иракской идентичности и восприятию арабами-мусульманами самих себя. США пытались воплотить в Ираке идеологическую, мессианскую и неуместную в местном культурном, психологическом и религиозном контекстах идею демократического государства. Вашингтоном была предпринята попытка принудить существовавшую в Ираке политическую систему приспособиться к требованиям США. Однако жизнь заставила Белый дом двигаться в сторону приспособления политической стратегии к условиям Ирака.

Громкая заявка о «создании режима» довольно скоро была ужата до воплощения в Ираке «элементов внутреннего урегулирования» (domestic readjustment). В 2006 г. Белый дом и вовсе был вынужден отойти от экспериментов с демократией. В обращении «О положении в стране» в январе 2006 г. президент Буш впервые признал возможность существования за рубежами Соединенных Штатов «демократии с мусульманским лицом»98. К концу 2000-х годов в условиях роста потерь среди американских военных и снижения общественной поддержки войны США поставили цель: вывод своих войска из Ирака при условии сохранения в Багдаде подобия демократического правления (табл. 7). Таблица 7 Эволюция приоритетов США в сфере насаждения режима в Ираке Этап 2002– 2003 гг.

2003– 2006 гг.

2006– 2010 гг.

192

Цель стратегии Содержание курса Создание демокра- Слом баасистского режима, полная октического режима купация страны, создание новых органов (nation-building) власти, глубокое реформирование иракского общества на принципах либеральной демократии Отказ от создания режима, очаговое восВоплощение элементов социально- становление разрушенной инфраструкго реформизма (do- туры, либеральная реформа социального mestic readjustment/ строя, верхушечные чистки органов власти, развал системы охраны правопорядка adaptation) в условиях анклавной оккупации Выдвижение Отказ от социального реформизма извне, лозунга о «демок- признание существования в Ираке униратии с мусулькальной политической системы, попытка манским лицом» заставить ее приспособиться к США путем (Muslim democracy) сочетания подкупа и насилия

С ноября 2002 г. заместитель помощника по национальной безопасности С. Хэдли руководил работой специальной рабочей группы по вопросу о создании новых органов власти в Ираке после свержения С. Хусейна. По существу речь шла о поиске благовидного предлога для военной оккупации страны после ее захвата. Факт американского присутствия в Ираке Белый дом предлагал обозначать как «освобождение» и «демократизацию» этой страны, объясняя такое словоупотребление заложенными в программу оккупации замешенными на идеологии политическими и экономическими реформами. Военное командование США для описания своих задач в Ираке использовало термин «стабилизация». Однако щепетильность политического руководства в Вашингтоне не распространилась на главу Временной коалиционной администрации Ирака П. Бремера, который не стеснялся объяснять иракцам, что действует с позиции главы оккупационной власти и даже «вице-короля». Ответственным за оккупационную политику Ирака президент Буш назначил ведомство Д. Рамсфельда. По предложению заместителя министра Д. Фэйта при Пентагоне был создан Отдел восстановления инфраструктуры и гуманитарной помощи (ОВИГП)99, в задачи которого входило планирование и осуществление послевоенной помощи Ираку вплоть до передачи власти вновь сформированному иракскому правительству. ОВИГП должен был координировать работу всех ведомств по вопросу об Ираке. Новым было то, что сотрудники отдела должны были составить гражданский штат оккупационных сил. Недостаток замысла Фэйта заключался в том, что отдел не обеспечили достаточными ресурсами. Подразделение было оторвано от структуры Пентагона и занимало равноправное положение с Центральным командованием, непосредственно осуществлявшим вторжение и оккупацию. Следствием этого стала острая нехватка финансовых и людских ресурсов для решения всех поставленных перед ОВИГП задач: оказание гуманитарной помощи населению, уничтожение ОМУ, добыча и использование развединформации, охрана инфраструктуры и источников сырья, восстановление экономики и ключевых бытовых служб (водо- и электроснабжение, обеспечение продовольствием и здравоохранение), восстановление преобразованной армии и полиции, передача власти иракцам. Руководителем этой миссии по предложению Рамсфельда был назначен генерал в отставке Д. Гарнер. За год до создания ОВИГП государственный департамент созвал собственную рабочую группу, получившую название «Будущее Ирака». В нее вошли 75 экспертов-конфликтологов и арабистов, задачей которых была разработка планов и рекомендаций по вышеперечисленным 193

проблемам. Вместе с тем госсекретарь К. Пауэлл не претендовал на лидирующую роль своего ведомства в Ираке после свержения режима. Первенство Пентагона было логичным — после захвата Ирака только у военных окажутся десятки тысяч людей и ресурсы для решения столь крупных задач. Прошлый опыт говорил то же — восстановление и политические реформы в Германии и Японии осуществлялись военными. Чтобы усилить штат ОВИГП, Пауэлл предложил Рамсфельду включить в него экспертов из рабочей группы госдепа. Однако министр обороны отказался. Камнем преткновения стал вопрос о будущей роли иракского оппозиционера А. Чалаби, проживавшего в Великобритании и возглавлявшего организацию «Иракский национальный конгресс»100. Дипломаты имели основания не доверять Чалаби — его рассказы о скорой возможности в Ираке демократии были неубедительны. ЦРУ получало от него разведывательные сведения, которые позднее были названы сомнительными и даже сфабрикованными. Однако Рамсфельд и Фэйт, а также вице-президент Чейни стояли за Чалаби и не хотели допускать в ОВИГП сотрудников госдепа, не разделявших их надежд по поводу демократизации Ирака. После нескольких недель аппаратной борьбы Пауэллу все же удалось включить в состав группы Пентагона часть своих экспертов. Завышенные ожидания Вашингтона в вопросе о скором создании демократического правительства в Ираке были связаны с надеждами на доходы от экспорта иракской нефти. В рамках действовавшей до вторжения программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие» иракская нефть продавалась на мировом рынке. Ежегодная выручка от продаж составляла около 16 млрд долл., из которых 60% передавалось иракскому правительству, а остальное — в качестве репараций — Кувейту, Саудовской Аравии и курдам на севере Ирака. В том случае, если бы в ходе вторжения Ирак не подорвал нефтяные промыслы на юге страны, как сделал это в войну 1991 г., доходы от нефти за первый год оккупации могли бы быть оценены в 12 млрд, во второй — оптимистично — в 22 млрд долл. Согласовав план с Белым домом, в Пентагоне постановили: все доходы от нефти должны пойти на развитие Ирака, а не на выплату иракского долга101. Формальным руководителем нефтяной отрасли в ходе оккупации надлежало назначить иракца, однако суверенитет и реальный контроль должны были быть передан временному правительству Ирака после его сформирования. Предполагалось, что с первых месяцев оккупации в стране будет сформирован Правительственный совет, в который войдут представители всех групп общества, включая эмигрантов. В Багдаде должна была быть проведена конференция для создания временного правительства. В целях внутриполитической стабилизации предлагалось привлечь 194

к сотрудничеству рядовых членов партии БААС. Иракская бюрократия — преимущественно суннитская — была многоопытна и квалифицирована. Д. Фэйт предложил разбавлять ее шиитами и эмигрантами постепенно102. Корпус полиции также был хорошо подготовлен, и его не планировалось распускать. Группа СНБ по Ираку выявила около 25 тыс. высокопоставленных членов партии БААС, которых следовало отстранить от власти непременно. Они составляли примерно 1% от двухмиллионной армии иракских чиновников. Приняв это предложение, Пентагон развил его. От баасистов предстояло очистить МИД Ирака. Иракская разведслужба, Специальная республиканская гвардия, Республиканская гвардия и гражданское ополчение — «федайины Саддама» — должны были быть расформированы. Главным вопросом стала судьба вооруженных сил. Было решено, что они подлежат сокращению, кроме пяти дивизий, которые планировалось использовать при восстановлении инфраструктуры страны и создании новой иракской армии103. В начале вторжения коалиционным войскам удалось достичь элемента тактической неожиданности. Силами четырех дивизий был осуществлен марш-бросок и захват Багдада, в то время как одна дивизия воздушно-десантных войск США оккупировала север страны. Британские войска контролировали нефтеносный регион на юге Ирака. Сыграло свою роль предательство некоторых генералов иракской армии, подкупленных ЦРУ незадолго до вторжения. Коалиции удалось избежать ряда негативных сценариев: по союзным войскам не было применено ОМУ, в Ираке не начался гуманитарный кризис. Однако ожидаемого не произошло: в Ираке не вспыхнуло восстание против режима С. Хусейна, не последовало массовой сдачи в плен иракских военных. Центральное командование вело подсчет потерь среди иракцев и насчитало их около 30 000 человек. Потери США исчислялись десятками. 1 мая Буш выступил с победной речью на борту авианосца «Авраам Линкольн» у берегов США недалеко от Сан-Диего: «Основные военные операции в Ираке завершены... [однако] нам предстоит трудная работа»104. Позади президента на борту авианосца был вывешен транспарант, гласивший: «Миссия выполнена». Именно эта фраза была осмотрительно исключена из речи президента заместителем помощника по национальной безопасности С. Хэдли. В первоначальных планах Пентагона иракские органы власти предлагалось сохранить, осуществив в них верхушечные чистки. Армия и полиция Ирака должны были продолжать обеспечивать порядок в стране — это являлось залогом скорого вывода американских войск. Предполагалось, что к сентябрю 2003 г. в стране останутся лишь 30 тыс. военнослужащих105. Оптимизм Пентагона подчеркивал тот факт, что 195

руководить военной оккупацией Ирака был назначен самый молодой в сухопутных войсках США генерал-лейтенант Р. Санчес106. Сразу после захвата Ирака ОВИГП вступила в переговоры с генералами старорежимной армии о возобновлении их службы и приеме иракских войск на американское содержание. Однако переговоры шли тяжело из-за проволочек по вопросу о денежных выплатах, а после упразднения 6 мая 2003 г. ОВИГП и вовсе были прекращены. Войска США были сосредоточены на вновь построенных базах, которые покидали только для редкого патрулирования окрестностей. Все остальное время порядок в стране никто не поддерживал. В создавшейся обстановке безвластия в Ираке начались мародерства. Американские войска получили приказ не вмешиваться — факт дискуссии на этот счет тут же стал скандальным. Пентагон старался снизить значимость царившего в Ираке безвластия, выдавая его за временный беспорядок107. Вместо ОВИГП в Ираке была введена Временная коалиционная администрация108 под руководством бывшего американского дипломата П. Бремера-третьего, получившего статус специального президентского посланника, подотчетного лично Дж. Бушу. На деле же президент не вникал в дела Бремера и тот пользовался почти полной независимостью, постоянно вступая в полемику с государственным департаментом, Пентагоном и командованием американскими войсками в Ираке. Накануне отъезда к месту событий он писал коллегам в СНБ: «Желательно, чтобы мое прибытие в Ирак было ознаменовано ясными, публичными, решительными шагами»109. В день вступления в полномочия — 16 мая 2003 г. — Бремер издал указ об отстранении от государственных должностей всех членов партии БААС110. Через неделю — указ о роспуске органов безопасности, включая, вопреки первоначальному плану Пентагона и протестам находившегося в Ираке эксглавы ОВИГП Дж. Гарнера, и вооруженные силы111. Эти решения предопределили начало антиамериканского восстания, в которое первой вступила суннитская община Ирака. Ядро вооруженного подполья составили экс-баасисты и служащие иракской армии. Разрозненные диверсионные акции против оккупационных сил с августа 2003 г. были дополнены партизанскими действиями вооруженных отрядов баасистов и гвардии суннитских шейхов. С осени на юге Ирака вооруженную борьбу начали последователи радикального шиитского проповедника Муктады ас-Садра. Численность наземной группировки США была недостаточной для борьбы с развернувшимся восстанием. Глава штаба сухопутных войск США в 1999–2004 гг. генерал Джэйкоб Кейн признавал, что ни он, ни глава Центрального командования генерал Томас Фрэнкс не предполагали, что в Ираке против американских войск начнутся партизанские действия112. 196

В середине июля 2003 г. — через два с половиной месяца после окончания боевых действий — в Багдаде прошло первое заседание Правительственного совета113, составленного Бремером из 25 представителей всех этнических групп. По существу совет являлся консультативным органом при ВКА. В глазах иракцев он был одним из символов оккупации. В сентябре 2003 г. министр обороны Рамсфельд посетил в Багдад и призвал П. Бремера скорее передать властные полномочия иракцам, что позволило бы Пентагону вывести американские войска. Однако Бремер ответил, что Правительственный совет не способен принять власть. Для создания национального правительства было необходимо время. 8 сентября 2003 г. в «Вашингтон пост» Бремер опубликовал свой план действий по передаче суверенитета иракцам114. В конце месяца он прибыл в Вашингтон и просил президента Буша не торопить этот процесс. Однако грядущие выборы президента США вмешались в планы Бремера: Белый дом не мог продлить полномочия ВКА, поскольку этот шаг обнажил бы провал оккупационной политики Вашингтона. Дж. Буш требовал от своего кабинета «четких, публичных, решительных шагов», на этот раз — успешных. В октябре 2003 г. президент назначил своего помощника по национальной безопасности К. Райс координировать работу по иракскому вопросу. Райс тут же решила вмешаться и направила на помощь Бремеру своего помощника Р. Блэквилла. В сотрудничестве с Белым домом Временная коалиционная администрация в Ираке спешно разработала пошаговую стратегию передачи власти местному правительству. Были назначены две рубежные даты: 1 марта 2004 г. Правительственным советом должна была быть принята временная конституция, а 30 июня 2004 г. Временному правительству Ирака предстояло передать власть. Наблюдая развитие партизанской войны против коалиционных войск в Ираке, Пентагон занял позицию отрицания реалий. В ходе пресс-конференции 24 июня 2003 г. Рамсфельд заявил: «В Ираке продолжается трудная работа. Мы добиваемся успеха в борьбе против тех безнадег, что продолжают беспокоить коалиционные силы»115. Убийство в ходе боевого столкновения 22 июля 2003 г. сыновей Хусейна Удая и Кусея было воспринято как знак грядущего успеха. Обнаруженные в начале августа в Ираке документы спецслужб, предписывавшие организацию подпольной борьбы против коалиционных войск в случае оккупации, не изменили настроений в Вашингтоне. С этого времени становится очевиден лаг запаздывания в американской политике по отношению к ситуации в Ираке. В августе 2003 г. теракты в Ираке участились. 7 августа в Багдаде был произведен взрыв у посольства Иордании. 11 августа в г. Басра, 197

на юге страны, началось шиитское восстание. 19 августа была взорвана штаб-квартира ООН в Багдаде — глава миссии С. В. де Мелло погиб. Белый дом требовал у Пентагона решительно наказать террористов. В сентябре командующий коалиционными силами в Ираке генерал Санчес отдал приказ о начале арестов подозреваемых. Все тюрьмы старого режима, включая Абу-Греиб, вскоре были заполнены. 26 октября 2003 г. баасисты напали на отель «Аль-Рашид» в Багдаде, убив 16 человек, включая одного из членов ВКА. На следующий день в Багдаде были совершены 4 взрыва, один из них у здания Красного Креста. В центре суннитского восстания в г. Фаллуджа 2 ноября был сбит вертолет американских войск с 15 солдатами на борту. 6 декабря повстанцы совершили нападение на автоколонну главы ВКА Бремера. Инцидент было решено предать огласке лишь после того, как 13 декабря 2003 г. в Тикрите был схвачен С. Хусейн. Его пленение, однако, не означало поражения восстания. Оказавшаяся в распоряжении прессы записка Д. Рамсфельда высшим должностным лицам в министерстве обороны, датированная 16 октября 2003 г. проливает свет на то, как менялась оценка Пентагоном ситуации в Ираке: «Совершенно ясно, что коалиция может победить в Афганистане и Ираке тем или иным способом, однако это будет долгий и упорный труд»116. В феврале 2004 г. американской военной разведке в Ираке удалось перехватить письмо главы «Аль-Каиды» в Ираке М. аль-Заркави. Заркави инструктировал участников своей сети: необходимо способствовать росту межэтнического и межрелигиозного насилия между арабами и курдами, шиитами и суннитами; главными объектами террора были названы вновь создаваемая армия и полиция117. Вашингтон, продолжавший рассматривать иракские события сквозь призму идеи о борьбе «свободы» и «тирании», использовал письмо Заркави, чтобы заявить о том, что «война с террором» в Ираке не завершена. В глазах США в 2003–2004 гг. «Аль-Каида» в Ираке стала собирательным образом врага. Однако предпринимавшиеся антитеррористические действия зачастую вели к усугублению ситуации. Советник командующего в Ираке майор Т. Моул вспоминал, что американское командование само способствовало росту недовольства среди суннитов тем, что на ранних этапах проводило дискриминационную политику: шиитские мечети были освобождены от рейдов коалиционных войск, а суннитские — нет118. В январе и феврале 2004 г. по стране прокатилась серия взрывов в населенных шиитами и курдами районах, погибли несколько сотен человек. Среди объектов нападения были мечети, пункты сбора новобранцев для армии, полицейские участки. 2 марта в г. Кербела в ходе шиитского религиозного праздника в результате взрыва в мечети погибли 85 человек. 198

Ядром антиамериканского восстания стал так называемый «суннитский треугольник», границы которого проходили по городам Багдад—Тикрит—Рамади. 31 марта 2004 г. в Фаллудже на территории «треугольника» были убиты четыре американских наемника, сотрудники охранного агентства «Блэкуотер». Их тела были провезены по городу и подвешены на мосту; в городе немедленно поднялось восстание. На следующий день командующий Санчес отдал приказ о штурме города — первой широкомасштабной военной операции после окончания боевых действий. Арабские СМИ широко транслировали кадры гибели гражданских лиц и захвата мечетей. Члены Правительственного совета при администрации Бремера угрожали самороспуском, если наступление не будет прекращено. Иракские части, направленные в зону столкновения, отказались воевать с согражданами. Не способные добиться быстрого успеха американские войска 9 апреля были отозваны. 27 апреля 2004 г. в эфире американского канала Си-би-эс были обнародованы фотографии издевательств и пыток заключенных в тюрьме Абу-Греиб в Ираке, произошедших за полгода до этого119. Скандал поставил точку в карьере Санчеса, отозванного из Ирака спустя несколько месяцев. Еще важнее то, что широкие слои иракцев начали воспринимать коалиционные войска как оккупантов. В Ирак усилился приток арабских боевиков. На этом фоне в США активно шла избирательная кампания по выборам президента США. Несмотря на значительный ресурс поддержки среди населения, для уверенной победы в ноябрьских выборах администрации предстояло найти слова, чтобы объяснить три свои главные неудачи: эскалацию партизанской войны в Ираке, скандальные факты содержания заключенных в тюрьмах Абу-Греиб и Гуантанамо, и, главное, провал поисков ОМУ в Ираке. Последний вопрос приобрел наибольшую остроту. 2 октября 2003 г. Д. Кэй — глава Обзорной комиссии по Ираку120, состоящей из 1400 инспекторов и занятой поиском в стране ОМУ, — представил Конгрессу доклад о первых трех месяцах работы. Он сделал два вывода: Ирак нарушал санкции, однако поиски ОМУ в стране не дали результата121. Незадолго до конца работы комиссии Кэй подал в отставку и 28 января 2004 г. выступил на слушаниях сенатского комитета по вооруженным силам, заявив: «Почти все мы были неправы, включая меня»122. После выполнения 85% работ ОМУ в Ираке так и не было найдено. Кэй призвал «признать ошибку» и провести независимое расследование причин неспособности разведывательного ведомства донести достоверную информацию до высшего политического руководства. Республиканская администрация стремилась перевести внимание критиков на работу разведки123. В защиту своего ведомства 5 фев199

раля 2004 г. выступил директор ЦРУ Дж. Тенет. По его словам, ЦРУ, «судя во всему, переоценило успехи Ирака по созданию ОМУ», чему способствовал один из источников, который «фабриковал» разведывательные данные124. Однако известно доподлинно, что С. Хусейн имел программы по разработке запрещенных вооружений — поиск их следов в Ираке еще не завершен. На следующий день президент Буш объявил о созыве двухпартийной комиссии Конгресса. На повестку дня были поставлены два вопроса: об эффективности американской разведки и распространении ОМУ в мире (в частности, в Ираке, Иране, Ливии и КНДР). Главный вопрос — о причинах дезинформации политического руководства со стороны разведслужб перед вторжением в Ирак — был ловко запрятан среди более общих вопросов. Объявили, что доклад будет выпущен после президентских выборов, чтобы «деполитизировать» его выводы. В эфире Эн-би-си 7 февраля 2004 г. президент выглядел озабоченным: «Я ожидал обнаружить [в Ираке] арсеналы ОМУ»125. В то время как Дж. Буш с переменным успехом проводил предвыборную кампанию, судьбу президентской гонки в 2004 г. решили провалы его оппонентов. Высоко оценивая ресурс народной поддержки главы Белого дома, многие крупные фигуры в партии демократов воздержались от выдвижения своих кандидатур (А. Гор, Э. Кеннеди, Х. Клинтон). В ходе демократических праймериз победу одержал не противник войны бывший губернатор штата Вермонт Г. Дин, а сенатор Д. Керри, который голосовал за войну в Ираке. Сам Керри полагал, что своим голосом он лишь наделяет президента правом следовать указаниям резолюции 1441126. Политический штаб республиканцев выставил кандидата от демократов непоследовательным, неумным франкофилом, что сыграло свою роль в свете сохранявшихся в стране антифранцузских настроений, вызванных твердой позицией Франции накануне вторжения США в Ирак. Однако разрыв между претендентами на президентский пост был невелик — Дж. Буш победил с отрывом всего в 2% голосов. Стремление показать высокие результаты на «иракском демократическом фронте» вынуждало Белый дом форсировать передачу власти наспех собранному национальному правительству. Глава Временной коалиционной администрации Бремер настаивал на скорейшем принятии Правительственным советом временной конституции. После продолжительных дискуссий она была принята 8 марта 2004 г. В конце апреля после консультаций с США шиитским большинством совета на пост премьер-министра был номинирован А. Аллауи. Пост президента страны, во многом символический, был отдан сунниту Г. аль-Яве200

ру. В начале июня 2004 г. совет объявил о самороспуске, уступив место временному правительству, которое работало бок о бок с ВКА еще почти месяц. Избрание шиита на пост премьер-министра временного правительства позволило снизить накал недовольства шиитской общины по поводу сценарного характера выборов. Однако сунниты считали свои интересы ущемленными, а правительство — нелегитимным. Незадолго до отъезда из Ирака в патетической речи перед членами Правительственного совета П. Бремер признал, что отстранение баасистов от государственных должностей, особенно в сфере образования, было ошибкой, и призвал «перевернуть страницу»127. Но это не могло остановить ухудшение обстановки. Опасаясь нового покушения на свою жизнь, 28 июня 2004 г. Бремер тайно покинул Ирак — за два дня до официального истечения срока своих полномочий. Передача власти иракскому правительству проходила совсем в иных условиях, чем рассчитывал Вашингтон. Вместо того чтобы одновременно с возвращением суверенитета вывести американские войска, пришлось подыскивать им нового командующего128. 15 июня 2004 г. президент Буш номинировал генерала Джеймса Кейси-мл. на смену Санчесу. Последний не смог проявить себя на посту командующего коалиционными войсками по нескольким причинам. Во-первых, по воинскому званию он был самым младшим генераллейтенантом в вооруженных силах США. В Ираке служили генералы одного с ним звания, фактически независимо руководя операциями в своем районе ответственности. Во-вторых, Санчесу и Бремеру не удалось наладить сотрудничество. Работая бок о бок в одном здании, они могли неделями не разговаривать. Выходцу из многодетной латиноамериканской семьи в Калифорнии, вышедшему в люди благодаря военной службе, было сложно найти общий язык с выпускником Йельского и Гарвардского университетов. В-третьих, Санчес пробыл командующим всего около года и, как и большинство его коллег, не успел адаптироваться к условиям партизанской войны и выработать стратегию борьбы. Поставленный по предложению Рамсфельда на смену Санчесу генерал Дж. Кейси не имел боевого опыта, однако был старшим по званию генералом в Ираке129. В глазах министра обороны важным преимуществом Кейси была его приверженность воинской дисциплине вплоть до покорности. Американская пресса неоднократно ставила под сомнение способность командующего в Ираке оппонировать Рамсфельду. Неизвестным оставалось и то, как будут складываться отношения Кейси с первым с 1991 г. американским послом в Ираке Д. Негропонте, приехавшим на смену Бремеру. 201

Разобраться в ситуации на месте Кейси должны были помочь первые инструкции, которые Пентагон выпустил для своих командующих в Ираке. Рамсфельд поручил главе коалиционных сил в скором порядке обучить и экипировать иракскую армию, а затем передать ей полномочия по обеспечению безопасности в стране. С войск США официально снималась обязанность вести активные боевые действия, направленные на подавление восстания. Войска должны были быть выведены на базы и вступать в боевые столкновения лишь в случае крайней необходимости. Основанием для этого было мнение, что американское военное присутствие только усиливает недовольство иракцев. Фактически это была стратегия сокращения боевых потерь накануне президентских выборов. В Пентагоне она получила неофициальное название «Легкая поступь» (light footprints). В прессе — «военный туризм». Это понимание контрастировало с напутственными словами президента Буша, сопровождавшими отъезд Кейси: «Сегодня демократия поднимает голову в Ираке, и мы будем стоять плечом к плечу с иракцами до тех пор, пока не выполним нашу работу»130. Речь, вероятно, шла о том, что «плечом к плечу с иракцами» американские войска встанут сразу после выборов президента США, состоявшихся 2 ноября 2004 г. Так или иначе, через три дня после оглашения результатов голосования Кейси отдал приказ взять штурмом анклав суннитского восстания в Фаллудже. Ожесточенное столкновение, длившееся полтора месяца, унесло жизни 1500 иракцев и 54 американцев (еще 425 были ранены). В Вашингтоне результаты штурма восприняли с оптимизмом — 7 декабря 2004 г. президент Буш произнес речь в честь американских морских пехотинцев131. Замирение Фаллуджи привело к тому, что в январе 2005 г. сунниты бойкотировали первые в истории нового режима парламентские выборы. В отличие от них шииты, получив благословление своего духовного лидера великого аятоллы Али Систани, проявили активность: явка на выборах составила 58% (около 8 млн человек); на участки для голосования массово пришли и курды. По итогам выборов была сформирована временная Национальная ассамблея, задачами которой стали принятие постоянной конституции и утверждение временного правительства. Последнее в апреле 2005 г. возглавил шиит И. аль-Джафаари. Ратификация основного закона состоялась в октябре, а в декабре прошли новые парламентские выборы — на этот раз избирался Совет представителей. Пропорциональная система голосования давала надежду на то, что часть мест в парламенте гарантированно получат сунниты. Несмотря на это, участие суннитов было низким; сформированное в результате коалиционное правительство возглавил шиит Н. аль-Малики (оно приступило к исполнению полномочий 20 мая 2006 г.). 202

Таблица 8 Структура иракского подполья в 2000-х годах Название Дата начаорганизации ла оперативной деятельности «Аль-Каида» Май в Ираке 2003 г.

Ансар альИслам

Сентябрь 2003 г.

Накшбандия

Декабрь 2006 г.132

Революционные бригады 1920133

Июнь 2003 г.

«Армия Махди»

Июль 2003 г.

Асаиб Ахль аль-Хак

Ноябрь 2004 г.

Катаиб Хез- Июль балла135 2003 г.

Цель

СУННИТЫ Стравить суннитов и шиитов с целью свержения правительства и создания исламского государства Свергнуть правительство Ирака, изгнать оккупантов, создать исламское государство Изгнать оккупантов, создать в Ираке суверенное и независимое от США государство

ШИИТЫ Вооруженная борьба с оккупантами и суннитами, а также с умеренными шиитами («Бригады Бадра») за передел власти в рамках нового режима Изгнание оккупантов и их пособников

Тактика вооруженной борьбы

Состав участников

Неконвенцио-нальная диверсионная и партизанская война Конвенциональная партизанская война

Суннитыисламисты; иракцы и иностранные боевики Курды и сунниты, приверженцы салафизма

Конвенциональная партизанская и диверсионная война

Бывшие военные-баасисты, члены суфийской секты Бывшие военные-баасисты

Конвенциональная партизанская война Конвенциональная партизанская и диверсионная война

Радикальные исламистышииты. Элитное подразделение Армии Махди134 Радикальные националисты-шииты

Суннитское подполье в Ираке имело смешанную структуру (табл. 8). В него входили не только многочисленные и хорошо организованные сторонники старого режима, но и элементы иностранных террористических сетей, а также гвардии местных шейхов. Политические требования суннитов выражала «Ассамблея исламских улемов» во 203

главе с генеральным секретарем шейхом Х. С. аз-Зари. Шиитские боевые отряды в большинстве своем были интегрированы в рамки одного из двух крупнейших полувоенных формирований — «Армию Махди» или «Бригады Бадра». Возглавлявший «Армию Махди» молодой радикальный мулла М. ас-Садр обратил свои отряды против США в августе 2003 г. После этого он призывал к изгнанию оккупантов неоднократно, каждый раз достигая с ними соглашения о перемирии. Самый опасный для себя момент ас-Садр пережил в августе 2004 г., когда войска США окружили его отряд в мечети в пригороде Багдада. Благодаря посредничеству великого аятоллы А. Систани тогда вновь удалось договориться: взамен прекращения нападений США обязались выкупить у повстанцев оружие и инвестировать 330 млн долл. в восстановление инфраструктуры региона. В 2006 г. ас-Садр поддержал правительство Малики и объявил о «бессрочном сложении оружия», однако вскоре вновь взял его в руки. С 2007 г. иракское правительство взяло курс на вооруженное подавление сопротивления и стало медленно выдавливать отряды асСадра из населенных пунктов Ирака. «Бригады Бадра» были военным крылом Верховного исламского совета Ирака под руководством А. аль-Хакима. До августа 2003 г. Верховным советом руководил брат аль-Хакима аятолла Мухаммад-аль Бакир, который погиб в результате подрыва мечети — одного из первых терактов суннитов против шиитской общины в Ираке. Братья альХаким с начала 1980-х годов находились в Иране, где составляли ядро антибаасистской оппозиции. После возвращения в Ирак А. аль-Хаким принял активное участие в политической жизни страны и, заручившись поддержкой аятоллы А. Систани, одержал победу в парламентских выборах в декабре 2005 г. Проведя на место главы МВД Ирака своего ставленника, аль-Хаким способствовал интеграции вооруженных отрядов «Бригад Бадра» в состав национальных армии и полиции. Это привело к резкому увеличению удельного веса шиитов и вытеснению суннитов из состава органов безопасности. Почувствовав себя большинством, шииты предприняли кампанию репрессий против суннитского населения, в которые коалиционные силы не вмешивались136. Январские выборы в парламент в 2005 г. имели один неожиданный итог. Из Ирака был отозван американский посол Д. Негропонте, получивший на родине новую должность. В поисках замены ему госдепартамент провел полгода. Длительная пауза могла означать, во-первых, что США возложили особые надежды на политическое урегулирование ситуации в Ираке силами самих иракцев — по крайней мере, к этому подталкивали парламентские выборы. Во-вторых, госдепартамент под руководством К. Райс, принявшей полномочия государственного секретаря в январе 2005 г., разрабатывал новую стратегию в Ираке 204

и подыскивал подходящую фигуру на должность американского посла. Примером для Райс был афганский опыт З. Халилзада, возглавлявшего американское представительство там в 2003–2005 гг. Этнический пуштун Халилзад проводил в Афганистане жесткую линию, активно вмешивался в политический процесс и не раз угрожал применением силы. Его значимость со временем сделала его возможным кандидатом на пост президента Афганистана. Однако в составе дипломатического и военного корпуса США не было сопоставимого по компетенции этнического араба. За неимением альтернативы и после долгих размышлений место посла в Ираке было решено предложить З. Халилзаду, который приступил к исполнению полномочий в июне 2005 г. В речи 28 июня 2005 г. президент Буш огласил новую стратегию США в Ираке: «Наша наступательная стратегия предусматривает, что мы будем одновременно использовать военные и политические средства. Главной задачей наших военных станет поиск и уничтожение террористов. Одновременно они будут готовить службы безопасности Ирака к тому, чтобы те смогли вести борьбу с противником собственными силами. Коротко наша стратегия может быть изложена так: как только иракцы будут готовы, мы уйдем»137.

Однако слова президента о борьбе с «повстанцами-террористами» противоречили инструкциям Д. Рамсфельда, которым следовал в Ираке генерал Кейси, — максимально сокращать присутствие американских войск на улицах. Вопреки словам президента, военные не разрабатывали план ведения длительной антипартизанской кампании с помощью американских войск. Одобряя в июне 2006 г. предложенный Кейси новый оперативный план войны в Ираке, президент Буш не заметил противоречия в центральном вопросе — о том, чьими силами будет одержана победа над партизанами. В плане Кейси значилось: «устойчивый стратегический успех в Ираке будет достигнут самими иракцами»138; в его рамках были предусмотрены три фазы: «стабилизация» до начала 2007 г., «восстановление гражданской власти» до середины 2008 г. и «поддержка опоры на свои силы» в течение 2009 г. 3.4. Корректировка военно-политической стратегии США в Ираке в условиях эскалации конфликта (2006–2010) Политические цели кампании США в Ираке с середины 2000-х годов стали меняться. Это было связано с тем, что в Вашингтоне произошло осмысление уроков двух лет войны. Цель создания проамериканского демократического правительства в Ираке постепенно замещалась за205

дачей формирования просто устойчивого режима, имевшего черты подобия демократии и не настроенного открыто против США. В «Национальной стратегии победы в Ираке» замирение Ирака было сделано официальной целью политики Белого дома139. В политическом смысле сдвиг произошел в связи со вступлением в январе 2005 г. в должность государственного секретаря К. Райс. Она стремилась перенять у Д. Рамсфельда инициативу в иракском вопросе и призвала не выводить войска, а «окончить работу». В Ирак по ее поручению отправился советник госдепартамента Ф. Зеликов, который вернулся из поездки с проектом новой, более адекватной условиям конфликта тактики военного поведения, реализация которой на первом этапе могла стать целью политической стратегии. На заседании сенатского комитета по международным отношениям 19 октября 2005 г. госсекретарь Райс изложила новый подход: «Политико-военная стратегия [США в Ираке] должна заключаться в зачистке, удержании и создании: зачистке территорий от контроля повстанцев, ее надежном удержании и создании на ней устойчивых иракских органов власти»140.

Выступление Райс было первым случаем открытого оглашения позиции, противоречащей линии Рамсфельда. И хотя президент Буш поддержал госсекретаря141, министр обороны настаивал на своем: «Любой, кто полагает, что именно США должны зачищать, удерживать и создавать, не понимает ситуации. Страна принадлежит иракцам. Ее населяют 28 млн человек. Они зачищают, они удерживают и они строят. И у нас нет ни малейшей идеи о том, как, имея там 160 000 солдат, мы можем осуществлять восстановление. Это никогда не входило в наши планы»142.

Аппаратная борьба развернулась вокруг вопроса о пополнении контингента войск США в Ираке. Зеликов и Райс понимали недостаточность ресурсов и указывали на необходимость подкреплений. Командующий Кейси отрицал ее публично вслед за Рамсфельдом143. Президент Буш полагался на мнение Кейси, однако, не наблюдая улучшения ситуации, все активнее прислушивался к позиции Райс. Однако он не вмешивался в политику Рамсфельда, который в свою очередь пропускал заявления госсекретаря мимо ушей. Вплоть до отставки министра обороны и смены командующего в Ираке на рубеже 2006–2007 гг. стратегия «зачистки, удержания и создания» оставалась на бумаге. Ускорило события резкое ухудшение ситуации в Ираке. 22 февраля 2006 г. боевики «Аль-Каиды» в Ираке совершили подрыв главной святыни шиитов в г. Самарра на юге страны. Замысел лидера «Аль-Каиды» в Ираке аль-Заркави состоял в том, чтобы спровоцировать столкновения между шиитской и суннитской община206

ми и привести к расколу страны на части по религиозному признаку. Интенсивность вооруженной борьбы между боевыми формированиями сторон многократно возросла144, что дало основания некоторым экспертам говорить о начале в Ираке гражданской войны. Несмотря на то что Ирак был как никогда далек от «замирения», в конце июня 2006 г. Кейси предложил сократить присутствие американских войск в Ираке. Высокие ожидания командующий связывал с уничтожением американцами 7 июня 2006 г. самого аль-Заркави. Однако к августу Вашингтон осознал, что вывод войск повлечет еще большее ухудшение ситуации. Выступая перед комитетом сената по вооруженным силам, глава Центрального командования генерал Д. Абизаид 3 августа отверг возможность сокращения американского присутствия в Ираке. В мае 2006 г. в Ираке приступил к исполнению полномочий кабинет шиита Н. аль-Малики. Опираясь на поддержку силовых министерств, премьер стремился занять независимую позицию и призвал американское командование передать правительству Ирака полномочия по обеспечению безопасности в стране145. Малики также наложил ряд ограничений на действия иностранных войск. В частности, он потребовал, чтобы союзники обращались в правительство за санкцией на проведение любой крупной операции. США пошли на ряд уступок, отвечавших их интересам. Так, летом и осенью 2006 г. совместно с иракскими войсками были проведены две операции по зачистке Багдада от повстанцев, окончившиеся провалом («Вперед вместе»). Передача американцами контроля над рядом населенных пунктов иракским службам безопасности чаще всего приводила к эскалации насилия в них (рис. 3)146. Неудача стратегии Кейси и совместных операций с иракцами заставила республиканское правительство обороняться. Поражение на выборах в Конгресс в ноябре 2006 г. вынудило Белый дом осуществить новый пересмотр стратегии в Ираке. Президент впервые признал, что США «не выигрывают и не проигрывают» войну в Ираке147. 8 ноября 2006 г. президент Буш объявил об отставке министра обороны Д. Рамсфельда148, за которой вскоре последовала смена командующего коалиционными силами в Ираке. Новая стратегия преследовала прежнюю цель — «замирение Ирака», однако предполагала осуществить это путем не уменьшения, а увеличения американского контингента в стране. Одновременно была пересмотрена ставка на передачу иракцам полномочий в области безопасности. В ноябре советник по нацбезопасности С. Хэдли представил президенту служебную записку, в которой делалось предположение о том, что преимущественно шиитское по составу министерство внутренних дел Ирака по указанию своего правительства скрытно проводит репрессии против суннитов149. 207

30 ноября 2006 г. лидеры Ирака и США встретились в Иордании. Малики предложил план «зачистки» Багдада силами иракских войск и полиции. Предполагалось, что США будут играть вспомогательную роль. Буш выступил со встречным предложением — Соединенные Штаты временно введут дополнительный контингент войск для обеспечения безопасности Багдада при двух условиях. Во-первых, американские войска должны пользоваться свободой действий. Во-вторых, шиитское правительство должно примириться с суннитами. Малики ответил согласием150.

Рис. 3. Нападения повстанцев на коалиционные войска в Ираке (май 2003 — апрель 2007)151 У истоков новой стратегии США в Ираке стоял генерал Р. Одиерно, занявший в декабре 2006 г. пост заместителя командующего коалиционных войск. Видя неудачи, сопровождавшие реализацию стратегии «легкой поступи», Одиерно решил применить собственный подход, который существенно отличался от принятого Кейси. Вместо отвода войск на базы и для защиты иракских границ он размещал их малыми группами среди населения в городах. Одиерно также замедлил передачу полномочий по обеспечению безопасности в стране иракцам. Для реализации новой стратегии ему нужны были подкрепления и согласие руководства. Однако Кейси был против152. Одиерно удалось заручиться поддержкой влиятельного сторонника в Вашингтоне — бывшего начальника штаба сухопутных войск Д. Кина. Отставной генерал имел прямой доступ ко многим высшим должностным лицам в Белом доме, включая вице-президента Чейни и советника по национальной безопасности Хэдли. Вдвоем с военным историком 208

Ф. Кэйганом, предложившим свое видение новой стратегии153, 11 декабря 2006 г. Кин провел презентацию для Буша и Чейни, а через месяц представил доклад с предложениями о стратегии154. Ее ядром стала первая в истории иракской кампании плотная оккупация Багдада силами 23 батальонов американских войск, размещенных в ключевых районах столицы. Для реализации стратегии в Ирак предлагалось ввести дополнительно 35 тыс. человек. Несмотря на сопротивление комитета начальников штабов и командующего Кейси, стратегия, получившая название «Большая волна», была одобрена президентом. Сторонником новой стратегии стал министр обороны Р. Гейтс, приступивший к своим полномочиям в середине декабря 2006 г. После поездки в Багдад и бесед с Абизаидом, Кейси и Одиерно Гейтс принял сторону последнего и выделил командующему в Ираке требуемые подкрепления. Администрация Белого дома подвергалась нарастающему шквалу критики со стороны демократов. 15 марта 2006 г. было объявлено о создании аналитической группы Конгресса по Ираку, которую возглавили демократ, бывший госсекретарь Дж. Бейкер и республиканец Л. Гамильтон. Несмотря на двухпартийный состав комиссии, в ней преобладали антивоенные настроения. Позицию многих конгрессменов выразил 18 марта член партии демократов сенатор Э. Кеннеди: «В третью годовщину войны стало очевидно, что мы не должны были ее начинать»155. Перед оппозицией стояла дилемма: как завершить войну и не быть обвиненными в ее провале? Члены партии демократов пытались выработать жизнеспособные и неунизительные варианты вывода войск. Многим пришли на ум сопоставления ситуации в Ираке с югославским опытом, где выходом оказалось создание нескольких государств. Сенатор Дж. Байден озвучил вариант децентрализации Ирака — фактического раздела на три части (суннитскую, шиитскую и курдскую)156. Бывший президент У. Клинтон высказал оригинальную идею о том, что скорый вывод американских войск из Ирака полезен тем, что приведет к скоротечной гражданской войне наподобие Вьетнамской, которая разрешит имеющиеся в иракском обществе противоречия157. Требовавшие отставки Рамсфельда демократы внезапно осознали, что именно его предложения по сокращению американского присутствия больше всех устраивали партию. Итоговый доклад двухпартийной комиссии по Ираку был представлен президенту 6 декабря 2006 г.158. Он содержал два основных предложения: вывести все боевые соединения до начала 2008 г. и начать переговоры по поводу ситуации в Ираке с Ираном и Сирией. Буш объявил о том, что правительство прислушается к мнению конгрессменов. Американская пресса сделала вывод о том, что доклад знаменует поворотный пункт в войне в Ираке159. 209

10 января 2007 г. в телевизионном выступлении перед согражданами Буш принял на себя ответственность за неудачу стратегии «легкой поступи» и указал на основную проблему в Ираке — безопасность в Багдаде: «Наши усилия обезопасить столицу провалились по двум главным причинам: во-первых, нам не хватало американских и иракских войск для удержания зачищенных от террористов и повстанцев кварталов, во-вторых, на действия войск были наложены серьезные ограничения»160.

20 января в речи «О положении в стране» президент изложил новую стратегию161. Для ее воплощения в Ираке были сделаны новые кадровые назначения: командующий Кейси был заменен Д. Пэтрэусом, главой Центрального командования стал У. Фэллон, новым послом США — Р. Крокер. Подвергнутый жесткой критике за свои неудачи в Ираке Дж. Кейси стал главой штаба сухопутных сил162. На эту же должность в 1968 г. был переведен командующий силами США во Вьетнаме В. Вестморлэнд после провала своей стратегии. Новый командующий в Ираке генерал Д. Пэтрэус осознавал сложность задачи. Принимая полномочия 10 февраля 2007 г., он заявил: «Поражение [США] будет означать, что Ирак обречен на гражданскую войну»163. Ключевым вопросом стало снижение ожиданий Белого дома по поводу перспектив демократизации Ирака. На слушаниях в Конгрессе Пэтрэус говорил: «Мы не ищем в Ираке святой Грааль, не пытаемся создать демократию по Джефферсону. Мы стремимся к созданию условий, которые позволят нам вывести войска»164. В отличие от предыдущих командующих коалицией Пэтрэусу удалось наладить доверительные отношения с министром обороны (в то время этот пост уже занимал Р. Гейтс). Пэтрэус также подружился с новым послом Р. Крокером. Однако отношения с новым главой Центрального командования Фэллоном не задались. Пэтрэус формально подчинялся Фэллону, однако на деле имел полную свободу действий и поддержку президента Буша. 7 февраля 2007 г. Одиерно изложил перед новым командующим свои предложения о перемене стратегии. Новой задачей стал «разрыв цикла гражданского насилия и создание условий для превращения иракских служб безопасности в основу вооруженной борьбы»165. Конкретной целью отныне было не уничтожение представителей вооруженной оппозиции, а обеспечение безопасности иракских граждан силами американских войск. Стратегия основывалась на принципах «зачистки» и надежного «удержания» районов и пригородов Багдада, куда были введены 40 тыс. американских солдат. В то время как в начальной фазе кампании оккупация столицы была точечной, отныне зона размещения американских войск охватывала всю территорию города. 210

Ввод дополнительного американского контингента сопровождался эскалацией вооруженного противостояния. Однако к осени 2007 г. в ряде районов Багдада интенсивность столкновений снизилась до минимальной. Этому способствовали несколько факторов. Во-первых, к началу 2007 г. в Багдаде в целом завершились чистки по религиозному принципу, шиитская и суннитская общины стали жить порознь. Во-вторых, глава «Армии Махди» М. ас-Садр заключил негласное соглашение с правительством Малики и объявил о временном прекращении огня против коалиционных сил. В-третьих, США взяли на себя обязательство платить вооруженным отрядам суннитских племен, фактически перекупив часть повстанцев. Наконец, американским войскам удалось обезглавить ряд незаконных вооруженных формирований, уничтожив их главарей. Тем временем политическая оппозиция в США готовилась к сенатским слушаниям о ходе воплощения новой стратегии в Ираке, назначенным на сентябрь 2007 г. В апреле демократам удалось принять закон о финансировании войны, по которому на ее нужды выделялось 124 млрд долл. при условии начала вывода войск в октябре 2007 г. Президент Буш наложил на него вето. Демократ Дж. Моран тогда заявил: «Если мы не увидим свет в конце тоннеля, сентябрь будет крайне безрадостным месяцем для текущей администрации»166. В ходе совместного выступления в Конгрессе Д. Пэтрэус и американский посол в Ираке Р. Крокер намеревались дать сдержанную оценку ситуации. В день начала слушаний — 10 сентября 2007 г. — влиятельная среди демократов группа антивоенных движений «Мув он» поместила на развороте «Нью-Йорк таймс» объявление, обыгрывавшее фамилию Пэтрэуса и обвинявшее его в предательстве (Petraeus — Betray Us). Открывая слушания, председатель сенатского комитета по внешней политике Дж. Байден заявил, что целью стратегии было обеспечение условий для политического примирения в Ираке. Поскольку этого не произошло, США должны начать вывод войск167. В своем выступлении Пэтрэус был осторожен в оценках, но указал, что военные аспекты стратегии обнадеживали. В случае, если интенсивность насилия не увеличится, количество американских войск в Ираке можно будет сократить до прежнего уровня к середине 2008 г. Конгрессмены и пресса были удовлетворены. Чтобы закрепить успех выступления Пэтрэуса, 13 сентября 2007 г. Буш обратился с речью к народу: «С течением времени наши войска [в Ираке] перейдут от руководства боевыми операциями к обучению иракских войск»168. Если перед слушаниями главным в Вашингтоне был вопрос о том, как выбраться из Ирака с наименьшим ущербом, то после них стали обсуждать, как с наименьшими для себя потерями остаться. 211

Весной 2008 г., перед началом отвода войск, привлеченных для проведения в жизнь «Большой волны», в Ираке находилось 175 000 военнослужащих США и около 180 тыс. наемников. В марте 2008 г. произошла перемена в Центральном командовании — в отставку ушел Фэллон, на место которого министр обороны Гейтс прочил Пэтрэуса. Для сохранения преемственности командования в Ираке его в свою очередь предлагалось заменить Одиерно. В ходе пресс-конференции в Пентагоне 23 апреля 2008 г. министр обороны Р. Гейтс заявил: «Я считаю, что курс, который взял генерал Пэтрэус в Ираке, был несомненно успешным. Честно говоря, я полагаю, что продолжение этого курса — не такая плохая идея»169. В апреле 2008 г. Крокер и Пэтрэус вновь предстали перед Конгрессом. Они доложили об успехах стратегии, которые были «хрупкими и обратимыми» (рис. 4)170. В сентябре Одиерно занял пост командующего коалиционными силами и продолжил работу по согласованию с правительством Ирака договора о «статусе войск». 17 ноября 2008 г. в Багдаде были подписаны два соглашения: «О выводе войск США из Ирака и об организации их временного пребывания в Ираке»171 и «Стратегическое рамочное соглашение о дружбе и сотрудничестве»172. Были назначены даты вывода американских войск из иракских городов (не позднее 30 июня 2009 г.) и в целом из страны (31 декабря 2011 г.).

Рис. 4. Потери коалиционных сил в Ираке (январь 2006 — февраль 2009 гг.)173: 1 — потери коалиционных войск; 2 — общие потери войск США; 3 — боевые потери войск США; 4 — небоевые потери войск США

212

Относительный успех действий американских войск был достигнут на фоне консолидации режима власти Н. аль-Малики. Возглавляемое им правительство к 2008 г. сняло угрозу распада страны, обнажившуюся в условиях скатывания в гражданскую войну 2006 г. Наряду с поддержкой шиитского аятоллы А. Систани на роль общенационального лидера аль-Малики выдвинули его реальные заслуги — вооруженное подавление отрядов радикальных исламистов всех мастей, примирение с политическим крылом суннитского подполья и независимая линия в переговорах с США. Конструктивный курс Малики на сотрудничество всех национальноориентированных сил вывел на первый план общественной дискуссии вопрос о будущем развития страны. Вывод американских войск из иракских городов в июне 2009 г., хотя и сопровождавшийся серией терактов «Аль-Каиды в Ираке», широко отмечался иракцами как национальный праздник и был символически воспринят как реальное возвращение суверенитета. Межобщинные противоречия в Ираке не были сняты: продолжались вооруженные столкновения боевых отрядов, была парализована работа парламента, в стране сохранялись анклавы сопротивления центральной власти. Однако дух общественной жизни переменился — война осталась позади, показалась перспектива мира, люди стали задумываться о будущем174. Наиболее явно это проявилось в ходе избирательной кампании в Национальную ассамблею в 2009 г., в ходе которой наибольшую поддержку снискали смешанные коалиции суннитских, шиитских и курдских партий. Интерес Соединенных Штатов к Ираку всегда был волнообразным. К концу 2000-х годов заголовки американских газет вновь пестрели событиями в Афганистане, которые заслонили от читателя «иракское замирение». Действительно, относительная стабилизация положения в Ираке совпала с эскалацией конфликта в Афганистане. Эти процессы в свою очередь совпали с политическим циклом 2008–2009 гг. в США, грузино-югоосетинским конфликтом в августе 2008 г. и глобальным финансово-экономическим кризисом. Следствием этого явилось снижение кабинетом президента-демократа Б. Обамы приоритета «иракского вопроса» в повестке дня американской внешней политики. Выведя за скобки «демократизацию», администрации Белого дома было трудно сформулировать, в чем заключаются интересы США в Ираке. К концу 2000-х годов американский истеблишмент в общих чертах осознал ресурсоемкость заявленной цели «войны с тиранией». И хотя в короткие по историческим масштабам сроки Белому дому удалось преобразовать изначально примитивный курс в подробную политическую стратегию, вклю-

213

чавшую в себя реформы политических институтов Ирака и даже введение протофедерализма в условиях угрозы распада страны, главным разочарованием для Вашингтона стало то, что США оказались не в силах повлиять на сложившуюся в Ираке традиционную иерархию властных отношений. «Демократия по-иракски» по своей сути оказалась антилиберальной, национальным вариантом традиционной организации мусульманской уммы с присущей ей значительной компонентой силового принуждения.

Администрация Б. Обамы приступила к переосмыслению курса в Ираке в сложных условиях. Республиканцы «разворошили» Ближний Восток, в течение пяти лет провоцируя почти повсеместные антиамериканские настроения. Демократам важно было не только их угасить, но и сформировать внутри Ирака и на арабском Востоке в целом хоть какую-то коалицию желающих солидаризироваться с американской политикой. При этом Б. Обаме было необходимо аккуратно дистанцироваться от интевенционистской политики предшественников внутри страны, причем таким образом, чтобы не поссориться с «патриотами» ни в рядах собственной партии, ни среди умеренных республиканцев, которые сами в свое время были раздражены политикой Дж. Буша. Добиться преимущества на выборах в Конгресс в 2010 г. и переизбрания своего кандидата на президентский пост в 2012 г. демократы рассчитывали путем ответа на вопрос о том, как обеспечить сопоставимые с республиканцами выгоды от политики в Ираке. Отличительными чертами политики администрации Обамы были неспешность и основательность. На фоне воспоминаний о политике Буша, быстро принимавшего решения одно за другим, манера Обамы казалась американским аналитикам флегматичной. В первые годы пребывания у власти демократы предпочитали выжидать. Тем более что очевидное невнимание американской общественности к последней фазе иракской кампании не располагало к активности. Избегая решительных действий, демократы, не признаваясь в этом, прагматично осваивали некоторые приемы и подходы республиканцев. Администрация Обамы была избавлена от необходимости договариваться с Багдадом о графике вывода войск. Продолжив в сущности заданный республиканцами военный курс в Ираке (и сохранив на своих постах команду его непосредственных исполнителей)175, демократы, с одной стороны, имели возможность сосредоточиться на вопросах внутренней политики, с другой — отвлекали внимание общественности от деликатного вопроса о доле их собственной ответственности за иракскую кампанию. Обозреватели нередко напоминали в публикациях и комментариях о том, как государственный секретарь Х. Клинтон и вице-президент Дж. Байден голосовали в Конгрессе за вторжение в Ирак в 2002 г. и против пересмотра иракской стратегии в 2006 г. 214

В конце 2000-х годов в оценках положения в Ираке американскими аналитиками доминировал оптимизм. В ежемесячном дайджесте Института Брукингса «Иракский индекс» регулярно писали о том, что в иракской ситуации заметна тенденция к стабилизации, а шиитское по своему составу правительство аль-Малики устойчиво176. Опираясь на это не очень доказательное предположение, Белый дом, насколько можно было судить, рассчитывал не только на «почетный уход» из Ирака, но и на закрепление в этой стране проамериканского режима после вывода американских войск. Гарантировать интересы США после вывода войск планировалось тремя путями. Во-первых, через налаживание взаимодействия между противостоящими участниками иракского политического процесса, при том что Вашингтон делал ставку на поддержку шиитской фракции Н. аль-Малики, полагая, что именно она способна стабилизировать ситуацию «по-иракски», но на американских условиях. Во-вторых, путем вовлечения Ирака в систему преференциальных торгово-экономических отношений с Соединенными Штатами. За четыре года власти аль-Малики Белому дому удалось найти работающую «формулу бюджета» для Ирака на основе сбалансированного соотношения иностранной финансовой помощи и собственных иракских доходов от экспорта энергоресурсов. В-третьих, США надеялись добиться «управляемого сближения» Ирака с суннитскими монархиями Персидского залива на почве общности экономических интересов в сфере экспорта энергоресурсов. Еще в феврале 2009 г. в США была разработана система мер по модернизации иракской стратегии под лозунгом «ответственного завершения войны»177. Смена курса выразилась в отказе от опоры на военную силу и методы оперативного контроля извне. Это дало положительный эффект. Из политического лексикона американских политиков были исключены раздражающие и одновременно гротескные формулировки о «демократизации Ирака». Вместо этого американцы научились говорить об «американо-иракском партнерстве». В Ираке была достигнута определенная степень примирения арабов и курдов по вопросу о территориальной целостности страны. Часть заслуги в формировании консенсуса принадлежала американской дипломатии, развернувшей интенсивные «челночные» переговоры между арабским Багдадом и курдским Ирбилом. Вместе с тем согласие не распространилось на вопросы о распределении прибылей от нефтяного экспорта, о статусе г. Киркук и об участии в политической жизни Ирака бывших баасистов. Не были урегулированы, а только пригашены арабо-курдский и шиито-суннитский конфликты. Споры между группировками вынудили правительство перенести парламентские 215

выборы с января на март 2010 г. Расчет был сделан на то, что ключевое противостояние между шиитами и суннитами затухает, а суннитские военные группировки слабеют. В перспективе это делало возможным примирение суннитов с шиитским правительством в Багдаде. На арабо-курдском треке иракского межобщинного урегулирования американское посредничество оставалось решающим фактором. В июле 2009 г. аль-Малики подтвердил возможность продления военного присутствия США в Ираке после окончания действия соглашения «О статусе войск» в 2011 г.178. Итоги мартовских выборов в парламент Ирака, выведшие на ведущие позиции партию аль-Малики «Государство закона» и оппозиционный шиито-суннитский блок «Иракийя», не оставили сомнений в проамериканской ориентации нового багдадского правительства. В феврале 2009 г. Обама заявил о намерении возобновить «эру американского лидерства на Большом Ближнем Востоке». Содержанием новой версией доктрины «трансформации» стало создание контура региональной безопасности. Белым домом был обозначен приоритет урегулирования узлового для региона палестино-израильского конфликта в среднесрочной перспективе. США при демократах подтвердили сделанную республиканцами ставку на Саудовскую Аравию и Ирак как на оплот американской политики в арабском мире. Отличие состояло в способе достижения цели: вместо односторонних мер и игнорирования несогласных демократы ориентировались на политику «вовлечения и партнерства». Первым треком региональной политики Белого дома при демократах стал общественный. В Анкаре (апрель 2009 г.) и Каире (июнь 2009 г.) Обама обратился к мусульманскому сообществу с двумя политически значимыми речами. Активная публичная политика несколько снизила накал антиамериканизма, однако не вылилась в прорывные договоренности. Саудовская Аравия отказалась сделать шаг к улучшению отношений с Израилем, требуя выполнения требования об освобождения оккупированных территорий179. Перемена тональности высказываний и духа публичной риторики Белого дома, с энтузиазмом встреченная в Евросоюзе, была воспринята в мусульманском мире с настороженностью: «Как они могут говорить такое после того, что наделали?» Но Белый дом продолжил дипломатическую работу с монархиями Персидского залива180, пытаясь восстановить доверие, растраченное при республиканцах. Правда, правительства этих стран испытывали давление антиамериканских настроений со стороны своих подданных, которое усугублялось провокационным характером некоторых общественных инициатив в США (таких как дискуссия о судьбе мусульманского центра на Манхэттене, призывы радикальных протестантов сжечь Коран в девятую годовщину терактов 216

2001 г., вопрос о многомиллионных выплатах компенсаций американцам, пострадавшим в ходе нападения С. Хусейна на Кувейт в 1990 г.). Но уместно было ожидать их спада, поскольку обещание о выводе основной части американских войск из Ирака в августе 2010 г. на самом деле было выполнено. Перспективы реставрации ведущей роли Соединенных Штатов в «суннитской части» Ближнего Востока стали зависеть от готовности Вашингтона способствовать, с одной стороны, учету интересов суннитов в Ираке, с другой — смягчению позиции Израиля по вопросу о возвращении оккупированных арабских территорий. Стоит отметить, что в связи с противостоянием шиитов и суннитов в Ираке компонент военного соперничества появился в борьбе за региональное лидерство между Саудовской Аравией и Ираном. Поддерживая соответственно суннитские и шиитские племена в Ираке, обе страны опосредованно вели военное противоборство друг с другом. В регионе нарастали темпы гонки вооружений. Еще в 2005 г. Ближний Восток вернул себе место лидера по импорту вооружений и военной техники181. Политическая конфронтация внутри ислама наложилась на арабо-израильский узел противоречий. Недовольство суннитских государств невыигрышным для них развитием событий в Ираке вылилось в масштабную конфронтацию с шиитами только несколько лет спустя, во время гражданской войны в Сирии. В конце первого десятилетия 2000-х годов некоторые оптимистично настроенные американские обозреватели предполагали, что шиитское правительство в Ираке могло теоретически помочь Соединенным Штатам осуществить урегулирование отношений с Ираном. Однако многое зависело от развития ситуации в Тегеране. Вместе с тем в случае неудачи «мягкого» курса на нормализацию ситуации в Ираке и вокруг него администрация демократов была готова прибегнуть к стратегии «маленькой победоносной войны»182. В прицел политики Белого дома попал йеменский фронт «войны с террором»: по согласованию с Саной американские войска инициировали серию точечных бомбовых ударов по территории Йемена с использованием беспилотных летательных средств. Тем не менее вероятность масштабного вооруженного вмешательства оставалась низкой. Правительство Обамы делало ставку на успех военной кампании в Афганистане, который казался многим все менее очевидным183. Бюджет министерства обороны США при демократах продолжал оставаться на отметке 620– 640 млрд долл. Место Ирака в общей системе приоритетов администрации Б. Обамы (как и международной политики в целом) оставалось низким. Международные отношения были безоговорочно подчинены внутренней социально-экономической тематике. Это явственно подтвердило первое обращение

217

президента «О положении в стране», в котором иракская кампания была упомянута лишь вскользь184. Очевидно, что к концу 2000-х годов военный аспект ситуации перестал быть для Белого дома главным185. Его регулирование было во многом передоверено Пентагону. В приоритетах командующего американскими силами в Ираке Р. Одиерно первое место занимало подавление борьбы повстанцев. Однако центр политической жизни в стране сместился в область политического диалога для урегулирования шиито-суннитских разногласий. Перевес властных полномочий у военных, как и в 2003–2006 гг., мог повлечь запаздывание реакции Вашингтона на развитие политического трека в Ираке. По-своему показательно, что американская публика в целом по поводу «иракских дел» была настроена неадекватно оптимистично. Большинство полагало, что худшее уже позади, и настаивало на быстром выводе американских войск186. Складывалось впечатление, что его последствия мало беспокоили среднего американца.

3.5. Иракская политика США в контексте народных волнений на Арабском Востоке (2010–2013) Американская политика в Ираке на рубеже первого и второго десятилетий XXI в. оставляла впечатление стремления американского истеблишмента отойти от иракских дел вплоть до возможного примирения с его «потерей». Борьба с последствиями кризиса в сочетании с личными убеждениями президента Б. Обамы определяли сосредоточенность администрации на вопросах внутренней политики и оживления экономической активности в стране. Вопросы положения в Ираке не встали вровень с проблемами безработицы и стабилизации национального хозяйства. Обещание президента работать над сокращением дефицита бюджета заставляло сомневаться в готовности власти изыскивать новые крупные ресурсы для финансирования активной интервенционистской линии в Ираке, особенно ввиду продолжения крайне дорогостоящей операции США в Афганистане. Чтобы выход Ирака из-под американского контроля не произошел слишком скоро и унизительно для США после вывода американских войск в 2011 г., в Вашингтоне были намерены направлять политический процесс в Багдаде в выгодное для себя русло как можно дольше. Были основания полагать, что иракские группировки (арабские и курдские) в целом понимали ситуацию. Они не хотели рисковать и сглаживали свои противоречия, поджидая эвакуации американских войск. Оставался открытым вопрос о том, как поведут себя иракцы (и окружающие их страны), когда и если эта эвакуация станет фактом. Очевидно и другое: по разным причинам, но в сопоставимой степени 218

иракцы и американцы были не заинтересованы в том, чтобы процесс подготовки к выводу войск США и сам этот вывод были слишком сильно осложнены. К началу второго десятилетия 2000-х годов активность американского вмешательства в дела Ближнего Востока оставалась высокой. В этом просматривались симптомы сглаживания исторической закономерности переходов между периодами «бескорыстного» внешнеполитического активизма США и этапами замкнутости, накопления сил. Революционные события на Арабском Востоке, начавшие развиваться волнообразно после единичного инцидента в Тунисе, не просматривались никем из американских и международных экспертов. «Арабская весна», вызванная к жизни, помимо прочего, неумелыми действиями США в Ираке и Афганистане, заставила Вашингтон впервые за долгое время задаться вопросом о самоограничении. Начавшиеся в конце 2010 г. народные волнения в арабских странах Ближнего Востока давали наблюдателям богатую почву для предположений об управляемом характере происходящего. Однако в действительности политика США в регионе скорее давала характерный пример кризисного реагирования в ситуации неопределенности. Вашингтону было важно сохранить преемственность ключевых для региональной стабильности египетско-израильских отношений, и было сложно не приветствовать приход к власти в Каире ревизионистов. Анонимный источник в администрации Б. Обамы сетовал в интервью: «Вот что происходит, когда события застают тебя врасплох. На протяжении двух лет мы бессчетное число раз проигрывали ситуации в рамках ближневосточного урегулирования и меры по сдерживанию Ирана. Ни один из этих сценариев не учитывал возможности дестабилизации Египта»187.

Показательна была и реакция разведсообщества США. Представленные 10 марта 2011 г. Сенату доклады руководства ведущих разведывательных ведомств о состоянии угроз национальной безопасности удивляли осторожностью оценок. Директор национальной разведки Дж. Клэппер посвятил ближневосточным событиям два абзаца в обстоятельном 34-страничном документе188. В его версии описания событий он использовал формулировки «внезапно», «непредсказуемо», «стремительно» и завершил анализ философским размышлением о сложности прогнозирования международных процессов. Поведение официального Вашингтона в ходе развертывания народных волнений на Арабском Востоке разительно отличалось от агрессивного, наступательного образа действий США в начале 2000-х годов. Еще не было случая, чтобы Белый дом отказался присвоить результаты революционного внешнеполитического свершения. Но вот 23 февра219

ля 2011 г., обращаясь преимущественно к международной аудитории, президент Б. Обама произнес: «Перемены, происходящие в регионе, направляются исключительно населяющими его народами. Эти перемены не являются следствием политики США или другой внешней силы»189.

Заявление подобного рода закономерно вызвало критику политических оппонентов и избирателей. Недовольны оказались и «прогрессисты» в арабском мире: были слышны обвинения в том, что США слишком пассивны. Однако Белый дом не мог позволить себе сделать однозначную ставку на какую-либо из политических сил. При этом Вашингтон пытался действовать настойчиво и с опережением. И хотя США стремились повлиять на ситуацию в выгодном для себя направлении, они до конца не были уверены в том, где оно. Это порождало непоследовательность тактических действий американской дипломатии, которая стояла твердо только на двух постулатах: исключении насилия и неприемлемости статус-кво. Примечательна динамика позиции Вашингтона по отношению к экс-президенту Египта Хосни Мубараку. На ранних стадиях волнений в этой стране Белый дом был на стороне правительства, работа которого называлась «стабильной», а сам Мубарак характеризовался как демократ. Затем произошел резкий разворот оценок, и уже через несколько дней Вашингтон угрожал официальному Каиру отменой ежегодного двухмиллиардного пакета финансовой помощи. После отказа Мубарака баллотироваться на пост президента Египта в сентябре 2011 г. США высказались за «переход власти», а через несколько дней потребовали провести его «немедленно»190. При этом интенсивно разворачивались тайные американо-египетские переговоры, целью которых было сохранить основы созданной Мубараком политической системы. Определенная доля противоречивости в действиях Вашингтона по отношению к Египту объяснялась высокой приоритетностью для США египетско-израильских отношений, гарантом которых выступал Хосни Мубарак и созданный им режим. Деликатность ситуации состояла в том, что на Ближнем Востоке США фактически были вынуждены поддержать протестующих против тех своих союзников, на которых держались основы региональной системы безопасности. Косвенно это сыграло на пользу идеи демократизации, но повредило непосредственным стратегическим целям Вашингтона и ухудшило среду безопасности в регионе. Отдельные американские эксперты без обиняков признавали, что уход Мубарака и тунисского президента Бен Али повлек потерю стратегических активов США в регионе191. На фоне волнений в Бахрейне, 220

где базировался американский флот в Персидском заливе, эксперты анализировали возможность усиления регионального влияния Ирана192. Ощущения, что ближневосточные волнения походили на исламскую революцию 1979 г., будоражили Вашингтон. В довершение ко всему гражданская война в Ливии привела к срыву поставок ливийской нефти на мировой рынок, что немедленно увеличило цены на энергоносители. США были всерьез озабочены проблемой снижения издержек от революционных событий на Ближнем Востоке. В целях сохранения своего влияния Вашингтон в первую очередь был заинтересован в поддержании связей с военным истеблишментом стран, получавших на протяжении трех десятилетий американскую помощь. По мере того как волна недовольства в Тунисе и Египте спадала, власть там консолидировалась именно в руках военных. Эксперты отмечали, что продолжение курса на оказание финансовой и военной помощи Египту и Тунису необходимо США для сохранения региональной стабильности193. Продолжая сотрудничество с военными, Вашингтон стремился не потерять авторитет среди лидеров революционного движения. США в целом были нацелены на сотрудничество с любой политической силой, которая могла прийти к власти по итогам революции. Американцы были удовлетворены нейтральной позицией, которую заняли военные в Египте и Тунисе в ходе волнений, и противопоставляли их поведение действиям правоохранительных органов Ирана, жестко подавлявших волнения в ходе майских событий 2010 г. в Тегеране. Невмешательство и выжидание были предпочтительной политической линией Вашингтона по отношению к ситуации на Ближнем Востоке, однако турбулентные события в Ливии вынудили США действовать. С инициативой об оказании военной помощи силам оппозиции выступила Франция, в короткий срок добившаяся принятия резолюции СБ ООН194. Памятуя о внешнеполитических ошибках в Ираке и Афганистане, администрация Обамы не желала играть ведущую роль в военной операции, но и не могла без ревности наблюдать за европейцами. Масла в огонь подливали отдельные политические силы внутри США, выступавшие с экспансионистской программой. Громче других высказывались «неоконсерваторы» и либеральные «прогрессисты» — лидерами движения выступали сенаторы-демократы Джон Керри, Джозеф Либерман и республиканец Джон Маккейн. Сторонники линии на политический активизм давали рекомендации по моделированию режима в Каире и Тунисе и выступали лидерами общественного мнения по вопросу о вмешательстве в военно-политическую ситуацию в Ливии. Последствия втягивания США в третью военную кампанию за десять лет хорошо понимали в Белом доме и Пентагоне. Присоединяясь 221

к действиям европейских союзников по НАТО против режима Каддафи, Вашингтон действовал вынужденно, а потому неохотно. Внося сопоставимый с другими державами вклад в действия международной коалиции, США стремились его строго ограничивать. В отношении Триполи Вашингтон действовал в таком «сердечном согласии» с международным сообществом, какое в последний раз наблюдалось в начале 1990-х годов, в ходе первой кампании в Персидском заливе. Более того, исторически передовых в делах «борьбы за демократию» США на этот раз опередили европейские державы. Лучше других настроения американского политического истеблишмента выразил почетный президент Совета по международным отношениям Л. Гелб: «Если европейцы, арабы или африканцы хотят оказать военную помощь оппонентам Каддафи, это их право. Они живут по соседству, пусть они и решают»195. Было бы заблуждением полагать, что США вели целенаправленную кампанию по свержению режимов в регионе. И хотя отдельные рассекреченные материалы «Викиликс» свидетельствовали о периодических контактах дипломатов США с оппозиционными политиками, гражданскими активистами и журналистами196, в этом нельзя было увидеть черты курса на революционное преобразование региона. Тем важнее понять, в чем заключались цели США в сфере распространения демократии на Ближнем Востоке и каким образом они к ним шли. Современный этап американской политики борьбы с авторитарными и экстремистскими режимами начался в 2001 г. как производная от анализа политических условий, способствовавших развитию терроризма. Выпущенная в 2002 г. «Стратегия национальной безопасности США» впервые увязала понятие безопасности с высоким уровнем демократического развития197. В дальнейшем эта тема получила развитие в ряде документов и публичных выступлений членов республиканских администраций 2000-х годов, в исчерпывающем виде представ в рамках второго инаугурационного послания Дж. Буша-мл.198. Однако рассуждениям на тему демократизации Большого Ближнего Востока остро не хватало конкретности и операциональности. Республиканцы не торопились определить своих идейных союзников в исламском мире, оставаясь на уровне общих рассуждений о пользе свободы и вреде диктатуры. И хотя самым общим намерением Вашингтона было способствовать развитию духа открытости и толерантности, действия Соединенных Штатов создавали впечатление надменности и самодовольства. Вкупе с агрессивной военной стратегией это отталкивало арабов больше, чем привлекало. Неудивительно, что склонных солидаризоваться с политикой США на Ближнем Востоке становилось со временем все меньше. 222

В начале 2000-х годов Вашингтон инициировал ряд проектов, призванных способствовать росту демократического самосознания на Ближнем Востоке. По большей части среди реализованных оказались проекты, значительные по замыслу и затратам, но далеко не по эффективности. Во-первых, США стремились материально поощрять правительства стран Ближнего Востока, стремившихся присоединиться к «сообществу демократий». С этой целью в 2002 г. Вашингтоном был создан Фонд развития тысячелетия199, а в 2004 г. при участии стран «группы восьми» — «Инициатива по Большому Ближнему Востоку и Северной Африке»200. Помимо указанных, финансовой поддержкой нуждающихся молодых демократий на Ближнем Востоке занимались следующие крупные негосударственные организации США: Национальный фонд за демократию201, Международный республиканский институт202, Международный демократический институт203, фонд «Азия»204 и Центр изучения ислама и демократии205. Вторым треком работы стала финансовая помощь ориентированным на демократические преобразования мусульманским негосударственным организациям и отдельным людям. Полезной эксперты признавали деятельность образованной в рамках ближневосточного бюро госдепартамента «Ближневосточной инициативы по партнерству»206, которая распределяла небольшие гранты на конкурсной основе (общим объемом в 70 млн долл. в год). Но оценить реальное влияние оказанной помощи на рост демократических настроений не представлялось возможным. Наконец, США предприняли усилия по созданию каналов прямого пропагандистского вещания на арабские страны, в 2002 г. запустив радиостанцию «Савва»207, а в 2004 — открыв спутниковый телеканал «Аль-Хурра»208 (в совокупности на финансирование этих проектов тратилось около 700 млн долл. в год)209. К концу 2010 г. радиостанция имела определенный успех у арабских слушателей — были открыты 7 региональных служб вещания, включая офисы в Египте и Ливии. Однако телевизионный рейтинг арабоязычного телеканала, ведущего вещание из Спрингфилда (Вирджиния), не превышал 2%, проигрывая лидирующей в регионе «Аль-Джазире» в 28 раз210. Изложенная выше система мер могла бы впечатлить, если бы не драматические цифры опросов общественного мнения ближневосточных стран. Антиамериканские настроения, достигнув исторического максимума в 2003–2004 гг. (90%), сохранялись на рубеже первого и второго десятилетий XXI в. на уровне 70%211. Информационная кампания и точечная финансовая помощь могли дать совокупный эффект только при условии реальных подвижек в рамках ключевого для региона ближневосточного урегулирования. 223

Драматические процессы на Ближнем Востоке имели явно различимую самостоятельную динамику. Они не были инспирированы США, хотя последние не снижали интенсивности своего участия в делах региона, и именно в Вашингтон многие обращались за ответом.

В этот период значительную роль в формировании внешней политики США играла госсекретарь Х. Клинтон. Она оказалась на своем посту в пору, когда Вашингтону требовалось поддерживать высокую активность своего участия в мировых делах на фоне сокращения доступных для распоряжения ресурсов и катастрофического внешнеполитического наследия республиканцев. Помимо завершения двух военных кампаний в Афганистане и Ираке, на пребывание Клинтон в офисе пришелся крупный региональный кризис на Ближнем Востоке, в котором США должны были принять деятельное участие. Кроме того, в 2010 и 2012 гг. американское государство пропустило два чувствительных удара как раз на внешнеполитическом направлении — масштабная утечка секретных документов государственного департамента в «Викиликс» и гибель четырех американских дипломатов во главе с послом в Ливии. В подобных стесненных международных обстоятельствах Вашингтон не оказывался давно. Сравнить эту ситуацию можно было с завершающим периодом правления администрации Дж. Картера (1977–1981), которому внешнеполитические неуспехи в Иране и Афганистане стоили президентского кресла. Несмотря на то что Х. Клинтон не могла приписать себе какое-либо крупное внешнеполитическое достижение, ей во многом удавалось поддерживать высокий уровень одобрения американской внешней политики среди сограждан. Упреки республиканцев в адрес президента Б. Обамы и госсекретаря Х. Клинтон в том, что те не способны активно продвигать американские интересы, потому что не были готовы использовать силу при каждой возможности, больше не убеждали американцев. Убийство террориста У. бин Ладена, решающее влияние США на события в Ливии и Египте и вывод американских войск из Ирака были в глазах американцев удовлетворительными внешнеполитическими результатами. Первая администрация Б. Обамы заработала себе международную репутацию именно своей осмотрительной внешней политикой наподобие той, что вело правительство Д. Эйзенхауэра (1953–1961). Существенным ее свойством был элемент стратегического оппортунизма, который можно было описать по формуле «способствовать тем действиям оппонентов, которые им вредят, и препятствовать тем, которые приносят пользу». Эту тенденцию укрепил назначенный на пост государственного секретаря в 2013 г. глава сенатского комитета по иностранным делам демократ Дж. Керри. 224

Назначение Керри было ознаменовано несколькими важными обстоятельствами. До этого Керри никогда не занимал руководящей должности в исполнительной власти. Впервые за 100 лет глава сенатского комитета по иностранным делам стал государственным секретарем. У Керри сложилась репутация хорошего собеседника и эффективного диспутанта. В ходе президентской кампании в США в 2012 г. он «тренировал» Б. Обаму, представляя себя в роли М. Ромни на дебатах. Кроме того, Керри выгодно выделяло на фоне Х. Клинтон и С. Райс, отозвавшей свою кандидатуру с поста госсекретаря, развитое чувство эмпатии и умение строить и поддерживать конструктивные отношения. Процедура утверждения Керри на новом посту в сенате была легкой беседой по сравнению с итоговым отчетом Х. Клинтон в том же комитете несколькими днями раньше. Эмпатия Дж. Керри была своего рода страховкой от внешнеполитического радикализма и гарантией умеренности. Именно эти качества Керри проявились в ходе дипломатического урегулирования ситуации вокруг угрозы США о применении силы против Сирии в августе—сентябре 2013 г. Недостаток опыта у Керри в сфере исполнительной власти компенсировался тем обстоятельством, что в кабинете Обамы сложилась коллективная модель принятия решений, которая отсекала радикальные предложения. И хотя половина этой команды сменилась в начале 2013 г., другая ее часть сохранила посты. Коллеги Дж. Керри в министерстве обороны (Ч. Хэйгэл), ЦРУ (Дж. Бреннан) и офисе советника по национальной безопасности (Т. Донилон, затем С. Райм) вместе с самим госсекретарем сформировали ядро совета по национальной безопасности США. Важным было и назначение на пост заместителя госсекретаря карьерного дипломата, бывшего посла США в России В. Бернса, второе в истории ведомства. В совокупности эти умеренные фигуры блокировали возможность скатывания к радикальным инициативам, источником которых нередко выступала постоянный представитель США в СБ ООН С. Пауэр. Тем временем крупное влияние на развитие конфликта в Ираке стали оказывать события в соседней Сирии, где правительственные войска (состоящие преимущественно из национальных меньшинств — алавитов, курдов и христиан) вели борьбу с группами зарубежных исламистов и местными суннитскими формированиями. Начавшиеся в 2011 г. народные волнения в Сирии через год привели к началу гражданской войны, в которую оказались вовлечены военизированные отряды из Ливана, Ирака и арабских государств Персидского залива. США не вмешивались в конфликт непосредственно, однако стремились координировать свою деятельность с оппозиционным Сирийским национальным советом (СНС) и по линии спецслужб оказывали консультативное содействие отрядам вооруженной оппозиции. Вплоть 225

до осени 2013 г. в американском понимании процессов в Сирии доминировала упрощенная концепция борьбы демократических масс с диктатурой. И хотя президент Б. Обама констатировал, что сирийские процессы не представляют жизненной угрозы интересам США, он обозначил условие о неприменении в конфликте ОМУ, нарушение которого режимом Б. Асада должно было привести к американскому вторжению212. Такая постановка вопроса позволяла избежать действительного вовлечения США в сирийскую ситуацию, однако одновременно она побуждала заинтересованные в американском вторжении силы побудить правительство к нарушению обозначенного условия или представить дело так, будто это произошло фактически. Вероятнее всего именно действия сирийской оппозиции привели к инциденту 21 августа 2013 г., когда в пригороде Дамаска неизвестные распылили отравляющий газ, — атака привела к гибели нескольких сотен мирных граждан. Несмотря на отсутствие военной целесообразности такого шага, факт использования ОМУ был расценен в Белом доме как попытка сирийского правительства запугать и физически уничтожить оппозицию. Этот вывод привел к скоротечному международному кризису, в котором США угрожали осуществить акцию возмездия в адрес правительства Б. Асада, однако встретили твердое несогласие России и Китая. Общественное мнение в США и Британии также выступало против вмешательства — голосование в британском парламенте по этому вопросу исключило возможность участия Лондона в военной операции. Было заметно, что президент Б. Обама откладывал решение о начале войны, а затем и вовсе увязал его с решением Конгресса США, хотя имел полномочия обойтись без него. Угроза негативного исхода этого голосования — которое так и не состоялось — подчеркивала отсутствие жизненных интересов США в Сирии. Создавшаяся ситуация представляла Б. Обаму в глазах американской публики как рефлексирующего, нерешительного президента, хотя в действительности именно осторожность была здоровой реакцией на противоречивую информацию из Сирии. Разрешение кризиса наступило неожиданно. Воспользовавшись вскользь произнесенной идеей Дж. Керри о возможности избежать войны в случае согласия Сирии на уничтожение ее арсенала ОМУ, Россия выступила с инициативой добиться от Дамаска реализации этого условия, если оно действительно приведет к отмене военных планов США. Вашингтон с готовностью откликнулся на эту идею, и в течение нескольких недель стороны согласовали контуры будущей программы в виде резолюции СБ ООН213. Несомненно, быстрое урегулирование этого кризиса произошло из-за нежелания США воевать в Сирии. Накопленный за десятилетие Вашингтоном негативный опыт ведения 226

волюнтаристских военных конфликтов объективно сближал Россию и США. К осени 2013 г. в американской аналитике появилась многомерность при взгляде на сирийские события. Стали появляться публикации о сложном этно-конфессиональном составе населения Сирии и связанной с этим угрозой дезинтеграции государства в случае победы оппозиции. Вспомнили, что государственные границы в регионе стали следствием договоренности европейских держав, а не естественного процесса формирования национальных идентичностей и государств. Стали просчитывать возможности широкой дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке. Угроза слияния сирийского и иракского конфликтов, которая возрастала по мере перетекания шиитских и суннитских комбатантов через плохо охраняемую границу214, отодвинула на второй план концепцию смены режима в Сирии под демократическими лозунгами. В американской прессе стали публиковать спекуляции относительно возможного разрушения существующих на Ближнем Востоке государств (в частности Сирии, Ирака, Йемена, Саудовской Аравии, Ливана, Ливии)215. Наибольшую обеспокоенность в США вызывало ухудшение ситуации в Ираке. Начиная с 2011 г., когда из страны были выведены последние контингенты американских войск, в Ираке усиливалось гражданское противостояние между шиитским большинством и суннитским меньшинством, руководившим страной в период правления С. Хусейна. Централизация властных полномочий в руках шиитского правительства Н. аль-Малики и отсутствие перспектив политического реванша усилили антиправительственные настроения в кругах суннитов. Местная группировка «Аль-Каиды» пополнилась новыми членами, укрепило свое влияние и военное крыло экс-баасистов. Дестабилизация положения в Сирии повлекла движение грузов вооружений и боевиков в пограничном регионе. Этот процесс ставил под сомнение лояльность суннитских шейхов, управлявших пограничными территориями, на которой, в частности, зиждились успехи американского военного курса в Ираке в 2007–2009 гг. Ежедневные теракты в населенных пунктах уносили сотни жизней граждан; к 2013 г. оппозиция окрепла настолько, что могла осуществлять крупные организованные операции против защищенных государственных объектов216. Эксперты сходились во мнении, что интенсивность противостояния вновь грозит погрузить Ирак в гражданскую войну, опасность которой миновала в 2008 г. Уход войск США и прекращение деятельного американского надзора за процессами в Ираке привели к возобновлению военно-политических практик первых лет после американского вторжения. Этому способствовало и падение боевой готовности иракских вооруженных 227

сил, которые прекратили занятия под руководством американских инструкторов. В прессе появились свидетельства о существовании негласного альянса между правительством Ирака и вооруженными формированиями одной из шиитских группировок «Асаиб аль-Хак», руками которой Багдад стремился принудить суннитскую оппозицию к капитуляции217. Вместе с тем правительство Н. аль-Малики не допускало выхода ситуации из-под контроля. Ключевые министерства, ответственные за безопасность, комплектовались лояльными людьми. Аль-Малики также удавалось сохранять поддержку влиятельного радикального шиитского лидера М. ас-Садра, что позволило премьеру выйти победителем из правительственного кризиса после парламентских выборов 2010 г. Крепли связи правительства с соседним Ираном, оказывавшим покровительство собратьям-шиитам. Эти обстоятельства позволяли аль-Малики рассчитывать на переизбрание на пост премьер-министра в ходе парламентских выборов 2014 г., чему способствовало решение Верховного суда Ирака об отмене ограничений на длительность занятия должностей высшими лицами государственной иерархии страны218. Несмотря на большую обеспокоенность положением дел в Ираке, американские власти всячески подчеркивали, что они не стремились вмешиваться во внутренние дела страны. Готовность Вашингтона смириться с возможной «потерей» Ирака, а также неутешительные итоги десятилетия американского активизма на Ближнем Востоке побудили экспертов задаться вопросами о целях региональной стратегии США219. Распространение нестабильности, крушение демократически избранных правительств, рост популярности исламизма и антиамериканских настроений приводили к выводу о неуспехе принятой в начале 2000-х годов линии в региональных делах. В этом контексте эксперты все чаще напоминали о традиции острожной политики США в регионе, контуры которой были заложены президентом Дж. Картером в начале 1980-х годов220. Эта стратегия фокусировалась на консервации существующих противоречий и включала четыре основных приоритета: предотвращение регионального доминирования одной державы, удержание арабов и израильтян от новой войны, поддержание стабильности союзных правительств в богатых энергетическими ресурсами арабских монархиях Персидского залива и препятствование исламистским силам в их попытках свергнуть лояльные США режимы. Ни одна из этих целей не предполагала, что США отойдут от логики поддержания «статус-кво». В этом смысле неполное десятилетие правления Дж. Буша-мл. — когда считалось, что стабильность не может быть целью США на Ближнем Востоке, — стало восприниматься в Вашингтоне как отступление от традиции амери228

канской региональной политики, а осмотрительность Б. Обамы — как возвращение к ней221. Следствием указанного идейного разворота стала готовность США устраниться от активного участия в протекавших на Ближнем Востоке конфликтах между суннитами и шиитами, правительством и исламистами в Сирии, военными и «Братьями-мусульманами» в Египте. Возобновление дискуссии о необходимости ограничения региональных амбиций США в наибольшей степени затронуло Республиканскую партию, видные члены которой начали выступать с неоизоляционистских позиций. Эксперты ожидают, что на президентских выборах в США в 2016 г. к власти могут прийти еще более острожные, чем Б. Обама, кандидаты от республиканцев222.

Примечания 1 Богатуров А. Д. Плюралистическая однополярность и интересы России // Свободная мысль. 1996. № 2. С. 25–36; Троицкий М. А. Концепция «программирующего лидерства» в евроатлантической стратегии США // Pro et Contra. 2002. Т. 7. № 4. С. 86–103. 2 В английском эквиваленте этой метафоры для усиления патетики вместо предлога «with» использовался предлог «on». Формула «war on terror» была близка распространенному обозначению «war on drugs» («война с наркотиками»), восходившему в свою очередь к понятию о «священной» войне с универсальным злом. Подробнее об общности понятий «war on terror» и «war on drugs» см.: Caulkins J. P., Kleiman M. A. R., Reuter P. Lessons of the “War” on Drugs for the “War” on Terrorism / A. M. Howitt, R. L. Pangi (eds). Countering Terrorism. Dimension of Preparedness. MIT Press, 2003. P. 73–94. 3 Эсхатология — религиозное вероучение о цели истории и конце света. 4 При оценке этих угроз особую роль сыграла позиция руководителя ЦРУ Дж. Тенета, проявившего склонность к политизации процесса сбора и анализа развединформации. Природная впечатлительность или стремление сохранить кресло главы ЦРУ (Тенет был одним из немногих высокопоставленных госслужащих, сохранивших свой пост после ухода с поста президента У. Клинтона) сделали Тенета восприимчивым к царившему в Белом доме воинственному настроению. Так или иначе, ежедневно представляемые президенту доклады главы ЦРУ неизменно подтверждали худшие опасения Буша относительно угрозы со стороны Ирака. 5 Powell C. A Strategy of Partnerships // Foreign Affairs. 2004. January/February. Vol. 83. Issue 1. P. 24. 6 Осторожные попытки некоторых американских ученых с критических позиций подойти к идее о мессианской предназначенности США на базе анализа правления республиканских администраций Буша-мл. не получили отклика в американском академическом сообществе. Даже последовательные критики «войны с террором» из числа либеральных демократов, подводя итог правлению республиканцев в 2000-х годах, продолжали придерживать-

229

ся «мессианизма». В октябре 2008 г. в институте Брукингса в Вашингтоне прошел круглый стол с участием видных американских ученых и идеологов по теме новых подходов к распространению демократии в мире. Выступали И. Даадлер, А. Этциони, Т. Кофманн Уитс, Дж. Трауб. Последний представил собравшимся свою новую книгу: Traub J. The Freedom Agenda: Why America Must Spread Democracy (Just Not the Way George Bush Did). N.Y., Farrar, Straus and Giroux. 2008. 7 Bush G. W. Inaugural Address. United States Capitol. Washington, D.C. 2005. January 20. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/inaugural (дата обращения: 17.02.13). 8 Способствовали этому впечатлению получившие распространение в Вашингтоне трактовки внешнеполитических жестов глав правительств центральноазиатских и закавказских республик, оказавшихся под большим впечатлением от военной кампании США и Британии в Афганистане. Вслед за отказом Ливии в 2002 г. от национальной программы по разработке ядерного оружия в Белом доме возник соблазн «демократизировать» и Северную Африку, несмотря на то что режим М. Каддафи своим шагом стремился во что бы то ни стало снизить вероятность такой участи для ливийцев. 9 Bush G. W. President Bush Discusses Freedom in Iraq and Middle East. Remarks by the President at the 20th Anniversary of the National Endowment for Democracy. The White House. Office of the Press Secretary. 2003. November 6. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2003/11/20031106-2. html (дата обращения: 14.03.13). 10 Встречалось и откровенное невежество. Так, государства Центральной Азии к северу от Афганистана на совещаниях в Белом доме накануне и в первые годы после вторжения для простоты именовались собирательным термином «государства на -стан». См.: Woodward B. Bush at War. N.Y., 2002. 11 Важным шагом на этом пути стал выход в 2006 г. книги политолога Ф. Закарии «Будущее свободы», в которой ставился вопрос о существовании в мире так называемых «нелиберальных демократий» (См.: Zakaria F. Future of Freedom: Illiberal Democracies at Home and Abroad. N.Y.: W. W. Norton & Company, 2004). Эти или подобные мысли в конце концов повлияли на администрацию Белого дома, в 2006 г. впервые признавшую возможность «демократии с мусульманским лицом». (См.: Bush G. W. State of the Union Address. United States Capitol. Washington, D.C. 2006. January 31. URL: http://georgewbush-whitehouse. archives.gov/stateoftheunion/2006 (дата обращения: 17.02.13). 12 Вопреки этому христианское учение о человеке описывает природу всех людей как «поврежденную», уязвимую для болезненно развитых эмоций (страстей) и греха. Духовный рост и «преображение» достигаются через внутреннюю борьбу человека со своими пороками. 13 Woodward R. Plan of Attack. P. 88 14 Характерный для Буша замес политики на воинствующем морализме вызывали такое же отторжение у либеральных американцев, как склонность Клинтона избегать крайностей — у консерваторов. 15 В апреле 2001 г. «Вашингтон пост» писала: «Спустя три месяца после вступления в должность [президент] все еще не дал возможности составить

230

о себе представление». См.: Broder D. S. The Reticent President // The Washington Post. 2001. April 22. 16 Bush G. W. A Charge to Keep: My Journey tо the White House. N.Y.: HarperCollins, 1999. P. 180. 17 Однако как минимум в двух случаях президенту пришлось изменить этому правилу: раньше срока с поста удалить министра обороны Д. Рамсфельда (2006) и специального президентского посланника в Ираке П. Бремера (2004). Вместе с тем последовательность президента позволила занявшему пост министра обороны в 2006 г. Р. Гейтсу действовать без оглядки на общественное недовольство. 18 Недомолвки и разногласия между членами правительства отражались на эффективности работы кабинета. Прекратилась многолетняя дружба Р. Армитиджа с П. Вулфовицем и Д. Фэйтом. Госсекретарь К. Пауэлл перестал общаться с вице-президентом Р. Чейни, вплоть до того, что они даже не обсуждали своих разногласий. 19 Greenstein F. The Presidential Difference: Leadership Style from FDR to George W. Bush. Princeton: Princeton University Press, 2004. P. 208. 20 Плодом совместного творчества тандема явился оригинальный гриф «секретно/до принятия решения», сопровождавший все правительственные документы, касавшиеся «войны с террором». По мнению вице-президента, этот гриф позволял обходить закон «О свободе информации» и не информировать конгресс о действиях правительства под предлогом того, что документы носили рабочий характер. 21 Д. Рамсфельд полагал, что генералитет в большинстве случаев подавляет гражданского министра обороны, блокируя проведение необходимых преобразований в Пентагоне. 22 Примечательно, что главным советником Буша-мл. по вопросам войны стал не глава Комитета начальников штабов (КНШ) Р. Майерс, в должностные обязанности которого входил этот род деятельности, а министр обороны Рамсфельд, в силу ряда личных особенностей оказавшийся более приемлемым партнером для президента. Перехват инициативы министром обороны перевел КНШ на оборонительные позиции, вынуждавшие генералитет относиться с недоверием к политике Рамсфельда и нередко даже препятствовать ей. На протяжении всего периода своего пребывания на посту Д. Рамсфельд не позволял ситуации измениться. В частности, он заблокировал выдвижение на пост главы КНШ адмирала В. Кларка, заявившего о стремлении возвратить комитету позицию главного советника президента в военной сфере. С приходом в министерство обороны Р. Гейтса в 2006 г. ситуация несколько выровнялась, однако полного равновесия достигнуто не было. 23 В американской литературе для их обозначения принят термин «неоконсерваторы». 24 Текст документа позднее был рассекречен Белым домом по политическим соображениям. Полный набор рабочих версий записки был опубликован на сайте Архива национальной безопасности при университете Дж. Вашингтона. См.: Wolfowitz P. Defense Policy Guidelines. 1992. URL: http://www.gwu. edu/~nsarchiv/nukevault/ebb245/index.htm (дата обращения: 12.04.13).

231

25 Tyler P.E. Lone Superpower Plan: Ammunition for Critics // The New York Times. 1992. March 10; Gellman B. Keeping the U.S. First; Pentagon Would Preclude a Rival Superpower // The Washington Post. 1992. March 11. 26 Cheney R. Defense Strategy for the 1990s: The Regional Defense Strategy. Department of Defense. January, 1993. URL: http://www.gwu.edu/~nsarchiv/nukevault/ebb245/doc15.pdf (дата обращения: 14.02.13); 27 Яркий пример оценки министром обороны потенциала участников иракского подполья был явлен на одной из пресс-конференций в Пентагоне в июне 2003 года. См.: Rumsfeld D. U.S. Department of Defense News Briefing. Secretary D. Rumsfeld and Gen. R. Myers. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2003. June 24. URL: http://www.defenselink.mil/transcripts/transcript. aspx?transcriptid=2760 (дата обращения 17.10.13). 28 В прессу просочились критические оценки роли К. Райс, высказанные одним из высокопоставленных членов государственного департамента, вероятно Р. Армитиджем. См.: Kessler G., Slevin P. Rice Fails to Repair Rifts, Officials Say; Cabinet Rivalries Complicate Her Role // The Washington Post. 2003. October 12. 29 Следует помнить, что в американской политической системе должность советника по национальной безопасности не гарантирует равного или даже сопоставимого положения с министром обороны или государственным секретарем. Эта должность также не предполагает предъявления президенту консолидированной позиции. Несмотря на все ограничения своего положения, К. Райс стала одним из самых влиятельных помощников по нацбезопасности в истории США. С переходом Райс в госдепартамент все словно забыли о существовании должности помощника по нацбезопасности (пост в то время занимал С. Хэдли). 30 Iraq Survey Group. 31 Kessler G. Powell Says New Data May Have Affected War Decision // The Washington Post. 2004. February 3. 32 Фактор личных симпатий президента вновь сыграл свою роль при назначении П. Бремера на пост президентского посланника. Бремеру оказывал протекцию бывший госсекретарь Г. Киссинджер, который, пользуясь доверительными отношениями с президентом, посоветовал Бушу обратить внимание на своего протеже. 33 Bush G.W. President’s Remarks at Ask President Bush Event. Mid-States Aluminum Corporation. Office of the Press Secretary. 2004. July 14. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2004/07/20040714-11.html (дата обращения: 2.04.13). 34 Пример подобной психологии устойчиво являл вице-президент США Р. Чейни. См.: Schieffer B. Interview of the Vice President Richard Cheney // CBS News. “Face the Nation”. Washington, D.C. March 19, 2006. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2006/03/20060319-1.html (дата обращения: 16.03.13) 35 Режим инспекций МАГАТЭ был введен в Ираке резолюцией СБ ООН 687 (1991). Целью инспекций был поиск и уничтожение содержащихся в Ираке запрещенных вооружений, прежде всего ОМУ, и материалов для их производства. 36 Iraq Liberation Act of 1998. Public Law 105–338. 1998. October 31. URL: http://frwebgate.access.gpo.gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=105_cong_public_ laws&docid=f:publ338.105.pdf (дата обращения: 15.04.13).

232

37 Подробнее этот вопрос разбирается в следующей работе автора: Сушенцов А. А. Экономические приоритеты России в послевоенном Ираке // Экономика и политика в современных конфликтах. М., Издательство УРСС. 2008. 38 Letter to President Clinton. Project for New American Century. 1998. January 26. URL: http://www.newamericancentury.org/iraqclintonletter.htm (дата обращения 5.03.13). 39 Bush G. W. Statement by the President in His Address to the Nation. Office of the Press Secretary. 2001. September 11. URL: http://georgewbush-whitehouse. archives.gov/news/releases/2001/09/20010911-16.html (дата обращения: 4.03.13). 40 Bush G. W. Remarks by the President in Photo Opportunity with the National Security Team. Office of the Press Secretary. 2001. September 12. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2001/09/20010912-4.html (дата обращения: 23.04.13). 41 Woodward R. Bush at War. P. 107 42 Wolfowitz P. Deputy Secretary of Defense Holds Press Briefing // CNN. 2001. September 13. URL: http://transcripts.cnn.com/transcripts/0109/13/se.60.html (дата обращения: 30.03.13). 43 Borger J. Washington’s Hawk Trains Sights on Iraq. Deputy’s Desire for Wider War Adds Tension to Debate // The Guardian. 2001. September 26. 44 Tyler P. E., Sciolino E. Bush’s Advisers Split on Scope of Retaliation // The New York Times. 2001. September 20. 45 В 1991 г. во исполнение решения Совета Безопасности ООН американские войска выдворили с территории Кувейта армию Ирака, оккупировавшую Кувейт в течение нескольких месяцев. В соответствии со своим мандатом американские силы остановились на кувейто-иракской границе и не предприняли попытки свергнуть режим С. Хусейна. Группа радикально настроенных политиков в США расценила это как слабость администрации Дж. Буша-старшего. В Вашингтоне начало формироваться антииракское лобби, стремившееся побудить Белый дом к интервенции и свержению С. Хусейна. 46 Bush G. W. Address to a Joint Session of Congress and the American People. Office of the Press Secretary. 2001. September 20. URL: http://georgewbush-whitehouse. archives.gov/news/releases/2001/09/print/20010920-8.html (дата обращения: 24.04.13). 47 Hamilton W. Bush Began to Plan War Three Months After 9/11. Book Says President Called Secrecy Vital // The Washington Post. 2004. April 17. 48 Bush G. W. President Delivers State of the Union Address. Office of the Press Secretary. 2002. January 29. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/ news/releases/2002/01/20020129-11.html (дата обращения: 12.04.13). 49 Iraq: Steadily Pursuing WMD Capabilities. National Intelligence Estimate. Classified. (ICA 2000-007 HCX). 2000. December. 50 Tenet G. J. Worldwide Threat. Converging Dangers in a Post 9/11 World. Testimony of Director of Central Intelligence Before the Senate Select Committee on Intelligence (as prepared for delivery). 2002. February 6. URL: http://intelligence.senate. gov/020206/tenet.pdf (дата обращения: 17.03.13). 51 Iraq’s Continuing Programs for Weapons of Mass Destruction. National Intelligence Estimate. Declassified. 2002. October 2. URL: http://www.fas.org/irp/cia/ product/iraq-wmd-nie.pdf (дата обращения: 26.04.13).

233

52

Ibid. P. 8. Ibid. P. 6. 54 Ibid. P. 8–9. 55 Bush G. W. President Bush Delivers Graduation Speech at West Point. Office of the Press Secretary. 2002. June 1. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives. gov/news/releases/2002/06/20020601-3.html (дата обращения: 21.04.13). 56 Scowcroft B. Don’t Attack Saddam. It Would Undermine Our Antiterror Efforts // The Wall Street Journal. 2002. August 15. 57 Purdum T. S., Tyler P. E. Top Republican Break with Bush on Iraq Strategy // The New York Times. 2002. August 16. 58 Cheney R. Remarks by the Vice President to the Veterans of Foreign Wars 103rd National Convention Office of the Press Secretary. 2002. August 26. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2002/08/20020826.html (дата обращения: 23.02.13). На следующий день «Нью-Йорк таймс» поместила расширенный комментарий на этот счет. См.: Bumiller E., Dao J. Cheney Says Peril of a Nuclear Iraq Justifies Attack // The New York Times. 2002. August 27. 59 U.S. Senate Hearings on Authorization of the Use of United States Armed Forces Against Iraq. Congressional Record: October 10, 2002 (Senate) — Pages S10333–S10337. From the Congressional Record Online via GPO Access — DOCID:cr10oc02-70 and DOCID:cr10oc02-71. URL: http://thomas.loc.gov/cgibin/query/D?r107:7:./temp/~r1076rhF4Z (дата обращения: 16.06.13). 60 Ibid. 61 Ibid. 62 Bush G. W. President, House Leadership Agree on Iraq Resolution. Office of the Press Secretary. 2002. October 2. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/ news/releases/2002/10/20021002-7.html (дата обращения: 3.02.13). 63 Bush G. W. President Bush Outlines Iraqi Threat. Remarks by the President on Iraq. Cincinnati Museum Center. Office of the Press Secretary. October 7. 2002. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2002/10/20021007-8. html (дата обращения 3.04.13). 64 House of Representatives Final Vote on the Bill to Authorize the Use of United States Armed Forces Against Iraq. H J RES 114. October 10. 2002. URL: http://clerk. house.gov/evs/2002/roll455.xml (дата обращения 15.06.13). 65 Public Law 107–243. To authorize the use of United States Armed Forces against Iraq. 107th Congress. Joint Resolution. 2002. October 16. [H.J. Res. 114]. URL: http://www.gpo.gov/fdsys/pkg/PLAW-107publ243/html/PLAW-107publ243. htm (дата обращения: 18.06.13). 66 Adelman K. Cakewalk in Iraq // The Washington Post. 2002. February 13. 67 За один месяц до вторжения начальник штаба сухопутных войск Э. Шинсеки заявил о неадекватности количества привлекаемых Пентагоном людских ресурсов целям вторжения и оккупации Ирака. Это заявление способствовало скорому завершению его военной карьеры. Впоследствии Шинсеки был предложен пост министра по делам ветеранов в правительстве Б. Обамы. Заявление 2003 г. см.: Shinseki E. Testimony on the Defense Authorization Request for Fiscal Year 2004 and the Future Years Defense Program (excerpt). United States Senate Committee on Armed Services. 2003. February 25. URL: http://www.youtube.com/ watch?v=a_xchyIeCQw (дата обращения: 2.05.13). 53

234

68

Woodward R. Plan of Attack. P. 228–231. Ibid. P. 322–324. 70 Gordon M., Miller J. U.S. Says Hussein Intensifies Quest for A-Bomb Parts // The New York Times. 2002. September 8. 71 Bush G. W. Remarks by the President in Address to the United Nations General Assembly. New York. September 12. 2002. URL: http://georgewbush-whitehouse. archives.gov/news/releases/2002/09/20020912-1.html (дата обращения: 12.02.13). 72 Организация Объединенных Наций. Совет Безопасности. S/RES/1441. 2002. 8 ноября. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www1.umn.edu/ humanrts//resolutions/Sc02/R1441SC02.html (дата обращения: 6.02.13). 73 Bush G. W. President Discusses Economy with Cabinet. Office of the Press Secretary. 2003. January 6. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/ releases/2003/01/20030106-4.html (дата обращения: 12.04.13). 74 Bush G. W. Remarks by President Bush and Polish President Kwasniewski in Photo Opportunity. Office of the Press Secretary. 2003. January 14. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/releases/2003/01/20030114-2.html (дата обращения: 17.02.13). 75 Цит. по: White House Presses World Leaders on Iraq // USA Today. 2003. January 20. 76 Richards D. Blair’s War // PBS. “Frontline”. 2003. August 16. URL: http:// www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/shows/blair/etc/cron.html (дата обращения: 15.04.13). 77 Rumsfeld D. Secretary Rumsfeld Briefs at the Foreign Press Center. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2003. January 22. URL: http:// www.defenselink.mil/transcripts/transcript.aspx?transcriptid=1330 (дата обращения: 21.04.13). 78 Bush G. W. President Meets with Leading Economists. Office of the Press Secretary. 2003. January 21. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/ releases/2003/01/20030121-1.html (дата обращения: 21.04.13). 79 Blix H. An Update on Inspection. Speech of the Executive Chairman of UNMOVIC. January 27. 2003. URL: http://www.un.org/Depts/unmovic/Bx27.htm (дата обращения: 17.02.13). 80 ElBaradei M. Address of the director of the International Atomic Energy Agency to the U.N. Security Council. January 27. 2003. URL: http://edition.cnn.com/2003/ US/01/27/sprj.irq.transcript.elbaradei/index.html (дата обращения: 12.04.13). 81 Woodward R. Plan of Attack. P. 288–292. 82 Powell C. Transcript of Powell’s U.N. Presentation. 2003. February 5. URL: http://edition.cnn.com/2003/US/02/05/sprj.irq.powell.transcript/index.html (дата обращения:17.04.13). 83 McGrory M. I’m Persuaded // The Washington Post. 2003. February 6. 84 Woodward R. Plan of Attack. P. 314. 85 Совместное заявление России, Франции и ФРГ. Париж. 2003. 10 февраля. URL: http://www.kremlin.ru/text/docs/2003/02/30641.shtml (дата обращения: 11.03.13). 86 Blix H. Executive Chairman of UNMOVIC Briefing of the Security Council. 2003. February 14. URL: http://www.un.org/Depts/unmovic/blix14Febasdel.htm (дата обращения: 12.04.13). 69

235

87 Powell C. Remarks to the United Nations Security Council. 2003. February 14. URL: http://merln.ndu.edu/MERLN/PFIraq/archive/state/17763.pdf (дата обращения: 11.03.13). 88 Bush G.W. President George Bush Discusses Iraq in National Press Conference. Office of the Press Secretary. 2003. March 6. URL: http://georgewbush-whitehouse. archives.gov/news/releases/2003/03/20030306-8.html (дата обращения: 16.01.13). 89 Powell C. Interview on NBC’s Meet the Press with Tim Russert. Office of International Information Programs, U.S. Department of State. 2003. March 9. 90 DeYoung K. Powell Optimistic About U.N. Support; `Strong Chance’ Seen For Majority Backing // The Washington Post. 2003. March 10; Weisman S. R., Barringer F. Urgent Diplomacy Fails to Gain U.S. 9 Votes in the U.N. // The New York Times. 2003. March 10. 91 Цит. по: Iraq: Tony & the Truth // BBC-1. “Panorama”. 2005. March 20. URL: http://news.bbc.co.uk/nol/shared/spl/hi/programmes/panorama/transcripts/ iraqtonyandthetruth.txt (дата обращения: 9.03.13). 92 Bush G. W. President Discusses Roadmap for Peace in the Middle East. Office of the Press Secretary. 2003. March 14. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives. gov/news/releases/2003/03/20030314-4.html (дата обращения: 17.01.13). 93 Woodward R. Plan of Attack. P. 347, 349. Тем временем в Вашингтоне прорабатывалась вероятность того, что британцы не примут участия в войне против Ирака. Наблюдая за интенсивными дебатами в парламенте Британии, министр обороны Д. Рамсфельд на одной из пресс-конференций накануне вторжения вскользь заметил, что британские войска могут остаться в стороне от военных действий. К этому времени на границе с Ираком была дислоцирована половина сухопутных сил Соединенного Королевства. После острой неофициальной реакции кабинета Блэра Рамсфельд дезавуировал свое заявление. 94 Bush G. W. Press Availability with President Bush, Prime Minister Blair, President Aznar, and Prime Minister Barroso. The Azores, Portugal. Office of the Press Secretary. 2003. March 16. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/ releases/2003/03/20030316-3.html (дата обращения: 19.03.13). 95 Bush G. W. Remarks by the President in Address to the Nation. Office of the Press Secretary. 2003. March 17. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/ news/releases/2003/03/20030317-7.html (дата обращения: 12.03.13). 96 В 1991 г. в ходе первой войны в Персидском заливе в Ираке произошло восстание населявших север страны курдов и проживавших на юге шиитов. В отсутствие поддержки извне восстание было быстро подавлено войсками С. Хусейна. Президент США Дж. Буш-ст. ограничился словесной поддержкой повстанцев и отдал американским войскам приказ сохранять нейтралитет. См.: Bush G. H. W. Remarks by the President to Raytheon Missile Systems Plant Employees. Office of the Press Secretary. Andover, Massachusetts. 1991. February 15. URL: http://www.fas.org/spp/starwars/offdocs/gb910215.htm (дата обращения: 23.04.13). 97 Военная операция США против Ирака получила название «Свободу Ираку». См.: Bush G. W. President Bush Addresses the Nation. Office of the Press Secretary. 2003. March 19. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/ releases/2003/03/20030319-17.html (дата обращения: 12.04.13).

236

98 Bush G. W. State of the Union Address. United States Capitol. Washington, D.C. 2006. January 31. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/ stateoftheunion/2006 (дата обращения: 17.02.13). 99 Подробное изложение задач и сферы ответственности ОВИГП приведено в следующем докладе: Halchin L. E. The Coalition Provisional Authority (CPA): Origin, Characteristics, and Institutional Authorities. Congressional Research Service. The Library of Congress. 2004. April 29. P. 5. URL: http://www.fas.org/man/crs/ RL32370.pdf (дата обращения: 12.04.13). 100 Woodward R. Plan of Attack. P. 282–284. 101 Ведущим кредитором довоенного правительства Ирака была Россия. Другими крупными держателями иракского долга были Франция, США и Саудовская Аравия. 102 Woodward R. Plan of Attack. P. 328–329. 103 Ibid. P. 342–343. 104 Bush G. W. Remarks by the President from the USS Abraham Lincoln. Office of the Press Secretary. 2003. May 1. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/ news/releases/2003/05/20030501-15.html (дата обращения: 28.03.13). 105 Gordon M. The Strategy to Secure Iraq Did Not Foresee a 2nd War // The New York Times. 2004. October 19. 106 Одновременно со сменой командующего произошло понижение статуса военной операции в Ираке. 14 июня 2003 г. Пентагон упразднил Объединенное командование сухопутными войсками коалиции (Coalition Forces Land Component Command) и заменил его Объединенной оперативно-тактической группой 7 (Combined Joint Task Force 7). Понижение статуса было гротескным: шифр 7 в наименовании контингента войск США означал номер на спортивной футболке сына одного из планировщиков. 107 Rumsfeld D. Secretary Rumsfeld and Gen. Myers Briefing. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2003. April 11. URL: http://www.defenselink. mil/transcripts/transcript.aspx?transcriptid=2367 (дата обращения: 12.03.13). 108 Coalition Provisional Authority (CPA). 109 Bremer L. P. Memo on Proclamation on Dissolved Institutions. 2003. May 10. URL: http://www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/yeariniraq/documents/bremermemo. pdf (дата обращения: 17.02.13). 110 Coalition Provisional Authority Order Number 1. De-Ba`athification of Iraqi Society. 2003. May 16. (CPA/ORD/16 May 2003/01). URL: http://www.iraqcoalition.org/regulations/20030516_CPAORD_1_De-Ba_athification_of_Iraqi_Society_.pdf (дата обращения: 12.04.13). 111 Coalition Provisional Authority Order Number 2. Dissolution of Entities. 2003. May 23. (CPA/ORD/23 May 2003/02). URL: http://www.iraqcoalition.org/regulations/20030823_CPAORD_2_Dissolution_of_Entities_with_Annex_A.pdf (дата обращения: 1.02.13). 112 Kirk M. Interview with Gen. Jack Keane (Ret.) // PBS Frontline. “Endgame”. 2007. May 12. URL: http://www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/endgame/interviews/ keane.html (дата обращения: 12.04.13). 113 Iraqi Governing Council. 114 Bremer L. P. Iraq’s Path to Sovereignty // The Washington Post. 2003. September 8.

237

115 Rumsfeld D. News Briefing by Secretary Rumsfeld and Gen. Myers. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2003. June 24. URL: http://www. defenselink.mil/transcripts/transcript.aspx?transcriptid=2760 (дата обращения: 21.04.13). 116 Rumsfeld D. Memo on Global War on Terrorism. 2003. October 16. URL: http://www.usatoday.com/news/washington/executive/rumsfeld-memo.htm (дата обращения: 12.04.13). 117 Al-Zarqawi M. Coalition Provisional Authority English translation of terrorist Musab al Zarqawi letter obtained by United States Government in Iraq. 2004. February. URL: http://2001-2009.state.gov/p/nea/rls/31694.htm (дата обращения: 12.04.13). 118 Kirk M. Interview with Maj. Thomas Mowle, Gen. Casey strategy adviser // PBS Frontline. “Endgame”. 2007. May 12. URL: http://www.pbs.org/wgbh/pages/ frontline/endgame/themes/bottomline.html#mowle (дата обращения: 12.04.13). 119 Leung R. Abuse of Iraqi POWs By GIs Probed // CBS News. 2004. April 28. URL: http://www.cbsnews.com/stories/2004/04/27/60II/main614063.shtml (дата обращения: 21.02.13). 120 Iraq Survey Group. 121 Kay D. Testimony. Report on the activities of the Iraq Survey Group to the House Permanent Select Committee on Intelligence and the House Committee on Appropriations, Subcommittee on Defense and the Senate Select Committee on Intelligence. 2003. October 2. URL: http://edition.cnn.com/2003/ALLPOLITICS/10/02/ kay.report (дата обращения: 21.03.13). 122 Kay D. Testimony before the Senate Armed Services Committee. 2004. January 28. URL: http://edition.cnn.com/2004/US/01/28/kay.transcript (дата обращения: 21.03.13). 123 Milbank D., Priest D. Bush to Back Probe of Iraq Data, Officials Say // The Washington Post. 2004. February 1. 124 Tenet G. Remarks at Georgetown University February 5, 2004, on Iraq’s Weapons of Mass Destruction Programs and the Intelligence Community’s Work on Worldwide Counterproliferation. 2004. February 5. URL: https://www.cia.gov/newsinformation/speeches-testimony/2004/tenet_georgetownspeech_02052004.html (дата обращения: 17.04.13). 125 Bush G. W. Interview for NBC “Meet the Press”. Transcript. 2004. February 7. URL: http://www.msnbc.msn.com/id/4179618 (дата обращения: 12.02.13). 126 Kerry J. Interview for NBC “Meet the Press”. Transcript. 2003. August 31.URL: http://www.msnbc.msn.com/id/3080246 (дата обращения: 11.03.13). 127 Bremer L. P. Turning the Page. Coalition Provisional Authority. Baghdad. 2004. April 23. URL: http://www.iraqcoalition.org/transcripts/20040423_page_turn.html (дата обращения: 2.03.13). 128 Отражая перемену в оценках Пентагоном ситуации в Ираке, в мае 2004 г. статус присутствия американских войск в Ираке вновь был повышен. Объединенная оперативно-тактическая группа 7 была упразднена и вместо ее организованы «Многонациональные силы — Ирак» (Multi-National Force — Iraq). 129 White J. Gen. Casey Named to Head Forces in Iraq // The Washington Post. 2004. June 16.

238

130 Bush G. W. President’s Remarks at Ask President Bush Event. Office of the Press Secretary. 2004. July 14. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/ news/releases/2004/07/20040714-11.html (дата обращения: 1.03.13). 131 Bush G. W. President Thanks Military Personnel and Families For Serving Our Country. Office of the Press Secretary. 2004. December 7. URL: http://georgewbushwhitehouse.archives.gov/news/releases/2004/12/20041207-2.htm (дата обращения: 3.04.13). 132 Организация объявила о начале диверсионно-террористической войны после казни С. Хусейна в 2006 г. 133 В марте 2007 г. распалась на две организации — «Исламский джихад» и «Победа Ислама» (военное крыло — «ХАМАС в Ираке»). 134 По мнению США, в организации и снабжении группировки ресурсами принял участие иранский Корпус стражей исламской революции. 135 Ранее выступала под названием «Шиитское исламское сопротивление Ирака». 136 На одной из пресс-конференций министр обороны Д. Рамсфельд затруднился с ответом на вопрос, почему американские войска не препятствуют чисткам: Rumsfeld D. News Briefing with Secretary of Defense Donald Rumsfeld and Gen. Peter Pace. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2005. November 29. URL: http://www.defenselink.mil/transcripts/transcript. aspx?transcriptid=1492 (дата обращения: 1.04.13). 137 Bush G. W. President Addresses Nation, Discusses Iraq, War on Terror. Office of the Press Secretary. 2005. June 28. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives. gov/news/releases/2005/06/20050628-7.html (дата обращения: 12.02.13). 138 Цит. по: Woodward R. The War Within. P. 7 139 National Strategy for Victory in Iraq. National Security Council. 2005. November 30. URL: http://www.washingtonpost.com/wp-srv/nation/documents/ Iraqnationalstrategy11-30-05.pdf (дата обращения: 17.02.13). 140 Rice C. Testimony on Iraq and U.S. Policy before Senate Committee on Foreign Relations. 2005. October 19. URL: http://2001-2009.state.gov/secretary/ rm/2005/55303.htm (дата обращения: 3.02.13). 141 Bush G. W. President Addresses Joint Armed Forces Officers’ Wives’ Luncheon. Office of the Press Secretary. 2005. October 25. URL: http://georgewbush-whitehouse. archives.gov/news/releases/2005/10/20051025.html (дата обращения: 2.05.13). 142 Rumsfeld D. News Briefing with Secretary of Defense Donald Rumsfeld and Gen. Peter Pace. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2005. November 29. URL: http://www.defenselink.mil/transcripts/transcript. aspx?transcriptid=1492 (дата обращения: 1.04.13). 143 Kirk M. Gen. G. Casey Answers to the Senate Committee on Armed Services, June 23. 2005 // PBS Frontline. “Endgame”. 2007. May 12. URL: http://www. pbs.org/wgbh/pages/frontline/endgame/interviews/keane.html (дата обращения: 12.04.13). 144 Если в январе 2006 г. в ходе межобщинных столкновений в Ираке погибли 200 человек, то в марте число погибших возросло в 3,5 раза — до 700 человек. 145 Iraq Imposes Emergency in Basra // BBC News. 2006. May 31. URL: http:// news.bbc.co.uk/2/hi/middle_east/5032294.stm (дата обращения: 4.02.13).

239

146 Filkins D. Baghdad’s Chaos Undercuts Track Pursued by U.S. // The New York Times. 2006. August 6. 147 Baker P. U.S. Not Winning War in Iraq, Bush Says for 1st Time. President Plans to Expand Army, Marine Corps to Cope With Strain of Multiple Deployments // The Washington Post. 2006. December 20. 148 Bush G. W. Press Conference by the President. Office of the Press Secretary. 2006. November 8. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/ releases/2006/11/20061108-2.html (дата обращения: 21.02.13). 149 Headley S. Text of U.S. Security Adviser’s Iraq Memo // The New York Times. 2006. November 29. URL: http://www.nytimes.com/2006/11/29/world/ middleeast/29mtext.html?ex=1181275200&en=e0045fafccd48eea&ei=5070 (дата обращения: 21.02.13). 150 Woodward R. The War Within. P. 254–257. 151 Источник: Government Accountability Office. Report «Rebuilding Iraq: Integrated Strategic Plan Needed to Help Restore Iraq’s Oil and Electricity». 2007. May. P. 34. URL: http://www.gao.gov/new.items/d07677.pdf (дата обращения: 21.02.13). 152 При передаче полномочий новому командующему Кейси продолжал настаивать на сокращении американских войск в Ираке и передаче обязанностей по поддержанию режима безопасности иракцам. Это была модифицированная стратегия «легкой поступи». См.: Casey G. MNC-I (V Corps) Concept Slide Summarizing Transition Bridging Strategy. 2006. December 4. URL: http://www. washingtonpost.com/wp-srv/nation/thegamble/documents/Transition_Bridging_ Strategy_Casey_Odierno.pdf (дата обращения: 21.03.13). 153 Kagan F. W. A Plan for Victory in Iraq. Defeat the insurgents militarily — Here’s how // The Weekly Standard. Vol. 11. Issue 35. 2006. May 29. 154 Kagan F. W. Choosing Victory. A Plan for Success in Iraq. Phase II Report / F. Kagan. Wash.: American Enterprise Institute, 2007. 155 Kennedy E. M. Statement on the Third Year Anniversary of The War In Iraq. 2006. March 18. 156 Biden J. R., Leslie G. Unity Through Autonomy in Iraq // The New York Times. 2006. May 1. 157 Woodward R. The War Within. P. 227–229. 158 Текст доклада размещен на сайте Института мира США: Iraq Study Group Report / Baker J. A., Hamilton L. H., Co-Chairs — Wash.: United States Institute of Peace, 2006. URL: http://www.usip.org/isg/iraq_study_group_report/report/1206/ index.html (дата обращения: 21.02.13). 159 Abramowitz M., Wright R. Iraq Panel Proposes a Major Strategy Shift. Study Group Calls for New Diplomacy, Greater Advisory Role for U.S. Military // The Washington Post. 2006. December 7; Sanger D. Panel Urges Basic Shift in U.S. Policy in Iraq // The New York Times. 2006. December 7. 160 Bush G. W. President’s Address to the Nation. Office of the Press Secretary. 2007. January 10. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/news/ releases/2007/01/20070110-7.html (дата обращения: 21.02.13). 161 Bush G. W. State of the Union. United States Capitol. Washington, D.C. 2007. January 23. URL: http://georgewbush-whitehouse.archives.gov/stateoftheunion/2007 (дата обращения: 21.02.13).

240

162 Ricks T. E. Senators Challenge Gen. Casey on Iraq War // The Washington Post. 2007. February 2. 163 Petraeus D. H. Remarks on Multi-National Force — Iraq Change of Command. Baghdad, Iraq. 2007. February 10. URL: http://www.centcom.mil/images/ petraeusarchive/02-%2010%20february%20%202007%20%20gen%20petraeus%20 change%20of%20command%20remarks.pdf (дата обращения: 12.03.13). 164 Hearing Before the Committee on Foreign Affairs House of Representatives. 110th Congress. Second session. 2008. April 9. P. 52. 165 Odierno R. MNC-I Inbrief for Gen. D. Petraeus. Unclassified. Baghdad, Iraq. 2007. February 8. URL: http://www.washingtonpost.com/wp-srv/nation/thegamble/ documents/Odierno_Briefing_Petraeus_February_2007.pdf (дата обращения: 30.01.13). 166 Weisman J., Ricks T. E. September Could Be Key Deadline in War. Lawmakers Call for Proof of Progress by Fall // The Washington Post. 2007. May 8. 167 Biden J. R. Chairman of the Senate Foreign Relations Committee Opening Remarks. Hearing: “Iraq: Crocker-Petraeus Report”. 2007. September 11. 168 Bush G. W. Address by the President to the Nation on the Way Forward in Iraq. Office of the Press Secretary. 2007. September 13. URL: http://georgewbushwhitehouse.archives.gov/news/releases/2007/09/20070913-2.html (дата обращения: 2.02.13). 169 Woodward R. The War Within. P. 415. 170 Hearing Before the Committee on Foreign Affairs House of Representatives. 110th Congress. Second session. 2008. April 9. P. 57. 171 Agreement Between The United States of America and the Republic of Iraq on the Withdrawal of United States Forces from Iraq and Organization of their Activities during their Temporary Presence in Iraq. Baghdad, Iraq. 2008. November 17. URL: http://www.usf-iraq.com/file/2012/12/security-agreement.pdf (дата обращения: 10.03.13). 172 Strategic Framework Agreement for a Relationship of Friendship and Cooperation between the United States of America and the Republic of Iraq. Baghdad, Iraq. 2008. November 17. URL: http://www.acq.osd.mil/log/ps/p_vault/se_sfa.pdf (дата обращения: 10.03.13). 173 Источник: Measuring Stability and Security in Iraq. Department of Defense Report to Congress. 2009. March 25. URL: http://www.defenselink.mil/pubs/pdfs/ Measuring_Stability_and_Security_in_Iraq_March_2009.pdf (дата обращения: 8.05.13). 174 С широким размахом прошли всенародные гуляния по случаю победы национальной футбольной сборной Ирака в Кубке Азии по футболу в 2007 г. 175 Свои посты сохранили министр обороны Р. Гейтс, председатель КНШ М. Маллен, глава Центрального командования Д. Пэтрэус и командующий многонациональными силами в Ираке Р. Одиерно. 176 Iraq Index. Tracking Reconstruction and Security in Post-Saddam Iraq. The Brookings Institution. URL: http://www.brookings.edu/saban/iraq-index.aspx (дата обращения: 23.01.13). 177 Obama B. Responsibly Ending the War in Iraq. Camp Lejeune, North Carolina. 2009. February 27.

241

178 Al-Maliki N. Remarks at the US Institute of Peace. Washington. 2009. July 23. URL: http://www.usip.org/conversation-iraq-s-prime-minister-nuri-al-maliki/readthe-transcripted-remarks (дата обращения: 24.01.13). 179 al-Faisal T. Land First, Then Peace // The New York Times. 2009. September 12. 180 Преимущественно странами—участницами Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) — Бахрейном, Катаром, Кувейтом, ОАЭ, Оманом и Саудовской Аравией. 181 Особенно интенсивно вооружаются суннитские ОАЭ, Саудовская Аравия, Иордания, Оман. 182 Так, выступление Обамы впервые после неудавшегося декабрьского теракта на трансатлантическом рейсе в 2009 г. неуловимо напоминало фразеологию «войны с террором» Буша-мл. См.: Obama B. Remarks by the President on Strengthening Intelligence and Aviation Security. The White House. Office of the Press Secretary. 2010. January 7. 183 В январе 2010 г. военная разведка США выпустила доклад, в котором признала, что разведсообщество США не способно ответить на фундаментальные вопросы о положении в Афганистане, в частности об особенностях экономической модели, структуре власти и о настроениях афганцев. См: Flynn M. T., Pottinger M., Batchelor P. D. Fixing Intel: A Blueprint for Making Intelligence Relevant in Afghanistan. Center for a New American Century. 2010. January 4. URL: http://www.cnas.org/node/3924 (дата обращения: 13.01.13). 184 Obama B. Remarks by the President in State of the Union Address. The White House. 2010. January 27. URL: http://www.whitehouse.gov/the-press-office/ remarks-president-state-union-address (дата обращения: 28.01.13). 185 Отыгрывая политические очки, республиканцы критиковали президента за «молчание и бездействие». См.: Berkowitz J. Shrinking U.S. Global Leadership? Republican National Committee. 2009. 16 October. URL: http://www.gop. com/index.php/research/comments/shrinking_u.s._global_leadership (дата обращения: 17.01.13). 186 Douthat R. The War We’d Like to Forget // The New York Times. 2009. July 26. 187 Sanger D. As Mubarak Digs In, U.S. Policy in Egypt Is Complicated // The New York Times. 2011. February 5. 188 Clapper J. R., Jr. Statement of Director of National Intelligence before the United States Senate Committee on Armed Services. 2011. March 10. 189 Obama B. Remarks on the Turmoil in Libya. The White House. Washington, DC. 2011. February 23. 190 Obama B. Remarks by the President on the Situation in Egypt. The White House. Washington, DC. 2011. February 1. 191 Cook S. America Shouldn’t Hijack Egypt’s Revolution // Foreign Policy. 2011. March 9. 192 Kaye D.D. Iran Might Not Be the Big Winner of Mideast Uprisings // The Washington Post. 2011. March, 4. 193 Hunter R.E. Keep U.S. Aid Flowing to Egypt’s Military // CNN.com. 2011. February 9. 194 Резолюция 1973 (2011), принятая Советом Безопасности на его 6498-м заседании 17 марта 2011 года. URL: www.kommersant.ru/docs/2011/Rezolucia. doc (дата обращения: 5.08.13).

242

195

Gelb L. H. Don’t Use U.S. Force in Libya! // The Daily Beast. 2011. March 8. Egypt: Ayman Nour, Supporters Facing Harassment and Intimidation // Wikileaks Cable Gate Archive. Embassy Cairo confidential cable. 2005. May 19. URL: http://wikileaks.org/cable/2005/05/05CAIRO3840.html (дата обращения: 5.08.13). 197 The National Security Strategy of the USA. September 2002. URL: http:// georgewbush-whitehouse.archives.gov/nsc/nss/2002 (Дата посещения: 4.04.13). 198 Bush G. W. Inaugural Address. Capitol Hill. Washington, DC. 2005. January 20. 199 The Millennium Challenge Corporation. Washington, DC. URL: http://www. mcc.gov. 200 Broader Middle East and North Africa Initiative (BMENA). Washington, DC. URL: http://bmena.state.gov. 201 The National Endowment for Democracy (NED). URL: http://www.ned.org. 202 The International Republican Institute (IRI). URL: http://www.iri.org. 203 The National Democratic Institute (NDI). URL: http://www.ndi.org. 204 The Asia Foundation. URL: http://asiafoundation.org. 205 The Center for the Study of Islam and Democracy (CSID). URL: https://www. csidonline.org. 206 The Middle East Partnership Initiative (MEPI). URL: http://mepi.state.gov. 207 Radio Sawa. URL: http://www.radiosawa.com. 208 U.S. Middle East Television Network Al Hurra. URL: http://www.alhurra.com. 209 Benard C., Rabasa A., Schwartz L. H., Sickle P. Building Moderate Muslim Networks. RAND Corporation. Center for Middle East Public Policy. Arlington, 2007. P. xx. 210 Linzer D. Alhurra Bleeding Viewers, Poll Finds, But Spending is Up // ProPublica. 2009. May 29. 211 Positive vs. Negative Views Regarding the Influence of Various Countries. BBC World Service Poll. L., 2010. 212 Obama warns Syria not to cross ‘red line’ // CNN. 2012. August 21. 213 Security Council resolution 2118 (2013) regarding situation in Syria // United Nations. 2013. September 27. URL: http://www.un.org/News/Press/docs/2013/ sc11135.doc.htm (дата обращения: 2.09.13). 214 Lederer E. UN Envoy: Iraq and Syrian Conflicts are Merging // The Big Story. Associated Press. 2013. July 16. 215 Wright R. Imagining a Remapped Middle East // The New York Times. 2013. September 28. 216 Adnan D., Gordon M. Brazen Attacks at Prisons Raise Worries of Al Qaeda’s Strength in Iraq // The New York Times. 2013. July 23. 217 Arango T. Rise in Deadly Attacks on Shiites in Iraq Stirs Anger at Government // The New York Times. 2013. September 27. 218 Iraq: Term Limits Overturned // The Associated Press. 2013. August 27. 219 Moyers B. Andrew Bacevich on Taking Action in Syria // Bill Moyers Talk Show. 2013. September 6. 220 Carter J. State of the Union Address. 1980. January 23. URL: http://www. presidency.ucsb.edu/ws/index.php?pid=33079#axzz2grijrk7g (дата обращения: 17.04.13). 221 Douthat R. America’s Not-Always-Disastrous Middle East Record // The New York Times. September 10. 222 Egan T. The Bush Burden // The New York Times. 2013. September 5. 196

243

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Политика США в международных конфликтах 2000–2010-х годов была отходом от исторически присущей Соединенным Штатам стратегии морской державы. Эта стратегия заключалась в контроле над ключевыми морскими коммуникациями путем постоянного передового базирования флота, способного действовать в открытом океане, и создания системы военных союзов, обеспечивающих базирование флота в удаленных географических точках. Войны в Афганистане и Ираке не были необходимы, поскольку не затрагивали жизненных интересов США. Однако в Вашингтоне восприняли временное военно-политическое преобладание США в мире и сложившуюся в связи с ним систему международных отношений как константу и на этом основании приняли решение в одностороннем порядке ликвидировать оставшиеся видимые угрозы. Трудное течение войн в Афганистане и Ираке привело к относительному ослаблению потенциала США. Они были вынуждены отвлечь часть ресурсов из военной сферы ради укрепления национальной экономики. В результате пострадала в том числе военно-морская компонента американского могущества. Вкупе с относительным усилением региональных держав это повлекло возвращение в процессы регулирования международных отношений многосторонних подходов. Учтя за десятилетие 1990-х годов резкое падение сопротивляемости международной среды, Соединенные Штаты Америки в начале 2000-х годов существенно повысили активность своего конфликтного поведения, став шире и бесцеремоннее применять вооруженную силу в рамках общей ориентации на политику «односторонних действий». Основными чертами подхода республиканских администраций Дж. Буша-мл. к международным конфликтам стали, во-первых, заметное повышение готовности вести боевые действия с опорой главным образом на собственные силы при минимальном участии союзников; во-вторых, ставка на военную победу методами высокотехнологичной войны; в-третьих, недооценка политических и социальных аспектов развития конфликтов — прежде всего в том, что касается поведения американских вооруженных сил в странах, ставших объектом боевых действий США. Первоначальный успех военной части обеих кампаний США в Афганистане и Ираке в целом сильно повлиял на тенденции в сфере международной конфликтности. Это влияние было двойственным. Наступательная политика Соединенных Штатов побудила к ответным 244

действиям страны, стремившиеся сохранить независимость своих оценок международного положения и свободу в осуществлении внешней политики. Военные демонстрации оборонительного характера были предприняты в России, КНР, Иране, Сирии, КНДР и ряде других стран. Вынужденный союзник Соединенных Штатов — Пакистан — в правление П. Мушаррафа перешел к тактике косвенного саботажа отдельных инициатив Вашингтона и Брюсселя по борьбе с талибами. Настрой США на одностороннее силовое разрешение международных противоречий ухудшил среду международной безопасности также тем, что повлиял на решение руководства Грузии попытаться военным способом решить свои противоречия с Южной Осетией в августе 2008 г. Длительное военное вмешательство США в дела Ближнего и Среднего Востока косвенно стимулировало народные волнения на Арабском Востоке, начавшиеся в 2011 г. Не только поддержка Вашингтоном Израиля, но и новая волна американского активизма не встречали твердого ответа со стороны политических элит арабских стран. Это усугубило недовольство населения и привело к смещению правительств в Тунисе, Египте, Йемене и Ливии. Однако следует отдать должное определенному позитиву действий США: по воинственному терроризму в мире был нанесен существенный удар. Была в сущности сломлена или надолго законсервирована тенденция к сращиванию экстремизма с государственной властью и возникновению в мире правящих террористических режимов (своего рода «пиратских государств» XXI в.). Наступательная политика Соединенных Штатов, создавая образ страны, которая «не боится воевать», в определенной мере способствовала отказу ряда стран от продолжения развития программ по разработке ядерного оружия (Ливия в 2002 г.) и публичному дистанцированию от режима талибов отдельных мусульманских государств, прежде оказывавших поддержку исламским радикалам в Афганистане (ОАЭ, Саудовская Аравия, Пакистан, Туркменистан и др.). Доктринальные основы политики США в конфликтах В основе стратегии США в конфликтах в Афганистане и Ираке в 2000-х годах лежали национальные интересы Соединенных Штатов в том виде, как их понимали руководители республиканских администраций Дж. Буша-мл. — однако интересы не столько региональные, сколько глобальные. Игнорируя конкретное страновое знание или учитывая его неадекватно мало, республиканцы мыслили крупными абстрактными категориями. Попавшие в документы внешней политики США официальные обоснования стратегии — политические, идео245

логические, военные — звучали глобально, формулировались в отрыве от конкретных региональных и страновых проблем. С одной стороны, это стало очередным следствием исторического отсутствия на границах США значимых угроз безопасности и связанной с этим привычки к осмотрительности в делах войны и мира. Другой причиной было то, что политическое творчество и принятие решений по ключевым вопросам внешней политики в администрациях Дж. Буша-мл. сосредоточилось в руках специалистов по общим проблемам, среди которых регионоведы почти не встречались. Внешнеполитическая стратегия США начала—середины 2000-х годов — «наименее региональная» политика Вашингтона по крайней мере за последние 40 лет. Стратегические цели Соединенных Штатов на уровне доктринальных формулировок в принципе не были операциональными, не касались уровня конкретного целеполагания («война с террором и тиранией», противостояние со странами «оси зла», глобальная демократизация), а решения о практических шагах по реализации курса принимались ситуативно. Другими словами, в начале 2000-х годов в Вашингтоне существовал принципиальный настрой на проведение силовой демонстрации где-либо в мире, но не было понимания, когда именно, где и против кого такую демонстрацию следует осуществить. Осенью 2001 г. в Белом доме решение об объекте первой силовой акции в рамках «войны с террором» (выбор между Афганистаном и Ираком) принималось членами Совета по национальной безопасности в течение всего четырех дней. Внутриполитическое измерение политики США в региональных конфликтах Политика Белого дома в начале и середине 2000-х годов отвечала ожиданиям большинства американских граждан, эмоционально откликнувшихся на лозунг «родина в опасности». Администрация Дж. Буша-мл. умело использовала ресурс общественной поддержки курса в интересах Республиканской партии. Обозначенная президентом радикальная военно-политическая программа соответствовала интересам партийного истеблишмента, в первую очередь военно-промышленных кругов и энергетического лобби. Финансовая поддержка тяготевших к Республиканской партии корпораций обернулась высокой наполняемостью партийного фонда в ходе промежуточных выборов 2002 и 2006 гг., предвыборной гонки за кресло президента в 2004 г. Осуществлявшийся под патриотическими лозунгами радикальный политический курс республиканцев существенно сковывал действия оппозиции демократов на всем протяжении начала и середины 2000-х годов, особенно в период президентских выборов и промежу246

точных выборов в Конгресс. Наиболее весомые политические фигуры оппозиции — Х. Клинтон и Дж. Байден — были вынуждены в 2002 г. проголосовать в сенате за вторжение в Ирак и не рискнули выставить свои кандидатуры на президентских выборах 2004 г. В результате недооценки ресурсоемкости стратегии ведения двух войн одновременно в двух странах, имевших ярко выраженную специфику, во второй половине 2000-х годов США столкнулись в Афганистане и Ираке с проблемой перенапряжения сил. Ее осознание американским избирателем повлекло отход умеренных слоев американского общества от поддержки курса республиканцев. В сочетании с нарастанием финансового кризиса 2008–2009 гг. это дало тот перелом общественных настроений, который привел к поражению республиканцев на президентских выборах 2008 г. Международная реакция на политику США в конфликтах Радикальный политический курс республиканцев спровоцировал упорное сопротивление наиболее сильных союзников Соединенных Штатов в ЕС (прежде всего со стороны Франции и Германии). Прошедшие в ведущих странах зарубежной Европы акции протеста против вторжения США и Британии в Ирак были самыми массовыми со времени вьетнамской кампании Соединенных Штатов. Разногласия из-за вторжения в Ирак были наиболее крупными за всю историю существования НАТО. Они, по сути, стали решающим толчком к трансформации этого альянса, которая прежде всего выразилась в фактическом отказе от попыток военного взаимодействия только на основе Вашингтонского договора 1949 г. и перехода к тактике построения «коалиции желающих». Поскольку из крупных западноевропейских стран США поддержала только Великобритания, в ходе реализации внешнеполитической стратегии неожиданно для себя Соединенные Штаты оказались во главе коалиции средних и малых стран НАТО (Испания, Нидерланды, Польша, Ирландия, Чехия, Словакия, Болгария), к которым примкнули Австралия, Украина, Грузия и др. Следствием неудачи формирования широкой международной коалиции солидарности с американской политикой стало сокращение организационных и репутационных ресурсов США. Исходя из стремления сгладить противоречия по поводу иракского конфликта с ключевыми союзниками по НАТО в начале 2000-х годов США вовлекли в урегулирование афганской ситуации Североатлантический альянс, разделив с ним ответственность за поддержание безопасности и восстановление Афганистана. Новый этап стратегии, осуществлявшийся с 2003 г. коалиционными силами, заключался 247

в стабилизации ситуации в Афганистане путем сочетания гражданских и военных мер воздействия на противника и местное население. Отсутствие зримых успехов в процессе «замирения» Афганистана выступало постоянным вызовом для трансатлантической солидарности. Политика США в конфликтах в Афганистане и Ираке Фактически в Афганистане и Ираке произошло сращивание международного и гражданского конфликтов (смешанный, «совмещенный» конфликт). США стали действовать наряду с его внутренними участниками как одна из автономных политических сил, которая оказывала влияние на развитие ситуации на тех же основаниях, что и прочие. По своим функциям Соединенные Штаты фактически стали внутренним субъектом афганской и иракской ситуаций, самым сильным в военном отношении, но лишь «еще одним племенем». Несмотря на общность подходов к ситуациям в Афганистане и Ираке, результат действий США в этих конфликтах к концу 2000-х годов был различным. Ведущую роль в формировании национальных органов власти играла афганская и иракская внутриполитическая динамика, имевшая отчетливый этнический и конфессиональный характер. Угроза масштабной гражданской войны в Ираке на рубеже 2007– 2008 гг. была осознана враждовавшими общинами шиитов и суннитов как угроза существованию государства. Это помогло преодолеть кризис и направить противостояние в политическое русло, что в свою очередь позволило США в конце 2000-х годов начать вывод войск. В отличие от Ирака эскалация вооруженной борьбы против оккупантов в Афганистане приобрела наибольший размах только к концу десятилетия. Несмотря на то что очаги межэтнических конфликтов в стране оказались приглушены, неудачи преследовали попытки создания эффективного правительства в Кабуле. Действия вооруженных сил США и НАТО в сельских районах Афганистана вели к росту антизападных настроений. Неспокойное афгано-пакистанское пограничье превратилось в базу исламистов, стремившихся дестабилизировать обстановку как в Афганистане, так и в Пакистане. Недостаточность военных ресурсов США и НАТО для решительной победы над талибами сочеталась с неспособностью Кабула и Исламабада заручиться поддержкой пуштунских племен, из рядов которых талибы вербовали своих сторонников. Цели политической стратегии Соединенных Штатов в конфликте в Афганистане на протяжении 2000-х годов менялись трижды. Изначально планировалось при опоре на силы Северного альянса изгнать из страны правительство талибов и создать в Кабуле условно демократический 248

режим проамериканской ориентации с широким представительством пуштунов. Достижение этой цели военными средствами в 2001–2002 гг. привело к дестабилизации ситуации в Афганистане и в зонах проживания пуштунских племен на афгано-пакистанской границе. Понимание особого асимметричного характера войн в Афганистане и Ираке пришло к американскому руководству только во второй половине 2000-х годов. В этих условиях начался пересмотр американской стратегии в конфликте, последовал сдвиг от приоритета военной победы к задаче «государствостроительства», стабилизации положения в обеих захваченных странах (в этом смысле архетип стратегии США в военных кампаниях в 2000-х годах был единым). Соединенные Штаты стали вести войну по правилам асимметричного конфликта лишь с того момента, как начали стоить новую государственность в оккупированных странах и война фактически стала перерастать в навязывание мира и модели политического устройства на американских условиях. «Строительство государства» стало своего рода отдельной войной. С приходом в Белый дом администрации Б. Обамы в США была разработана система мер по модернизации стратегии участия в региональных конфликтах в Афганистане и Ираке под лозунгом «ответственного завершения войны». Общий смысл перемен состоял в поиске выхода из политического тупика, в котором к концу 2000-х годов оказались США из-за развития конфликтов. В Ираке и Афганистане в общих чертах сложилась модель военных действий, изменить которую в своих интересах не могла ни одна из сторон. Местные правительства при поддержке войск НАТО контролировали крупные города, однако на периферии продолжались спорадические боевые действия. В руководстве США и НАТО осознавали, что военным путем ситуацию не переломить. Немаловажную роль играл и психологический мотив. В Вашингтоне и Брюсселе понимали, что военная победа в конфликтах может быть обеспечена ценой значительных материальных, людских, а главное, репутационных потерь. Тот уровень и масштаб насилия, который гарантировал подавление вооруженной оппозиции, всегда превосходил готовность альянса это насилие систематически применять. Доминировавшие в западном обществе либеральные подходы к использованию насилия в военной практике и политической жизни резко снижали общественную поддержку любого курса на эскалацию войны. Смена курса выразилась в отказе от исключительной опоры на военную силу и методы оперативного контроля извне. Из политического лексикона американских политиков были изъяты провокационные формулировки о «строительстве демократии». Вместо этого американцы стали говорить о «партнерстве», особенно в ходе публичных выступлений Б. Обамы в столицах мусульманских стран. 249

Место афганского и иракского конфликтов в общей системе приоритетов администрации Обамы опустилось ниже проблем внутренней американской социально-экономической тематики. При этом активность вмешательства США в дела Ближнего Востока в начале 2010-х годов оставалась высокой. В этом просматривалось сглаживание закономерности переходов между периодами внешнеполитического активизма США и этапами замкнутости, накопления сил. Теоретические и тактические аспекты ведения США асимметричных войн на Ближнем и Среднем Востоке В известном смысле американская политология «просмотрела» как особую природу региональных конфликтов, в которые вступили США в 2000-х годах, так и специфику тех международно-политических, военных и социально-экономических проблем, с которыми Соединенные Штаты были вынуждены столкнуться, стремясь обеспечить себе победу. Лишь в ходе войн в Афганистане и Ираке американская политическая мысль стала ускоренно осмысливать проблематику конфликтов гибридного типа, получивших в международных исследованиях наименование асимметричных. К концу 2000-х годов США находились в процессе разработки арсенала реагирования на асимметричные угрозы и имели на этом пути определенные успехи. К этому времени среди американских военных, политологов и аналитиков в общих чертах сложились представления о том, какие инструменты специфического реагирования (сугубо военные, сугубо гражданские, комбинированные) дают наибольший эффект в смешанном конфликте. Успешные практики ведения войны среди гражданского населения (war amongst people) применялись отдельными частями вооруженных сил США в Ираке. На теоретическом уровне основные успехи в разработке темы неконвенциональных войн принадлежали военным специалистам Дж. Кину и А. Крепиневичу, аналитикам Ф. Кейгану и К. Грею. Доктринальные основы ведения антипартизанских действий были подготовлены при участии министра обороны Р. Гейтса под началом сменившего несколько постов в руководстве военными операциями США в Ираке и Афганистане генерала Д. Пэтрэуса. В итоге достижение превосходства в антипартизанских действиях стали понимать в терминах «войны за умы и сердца»: не путем уничтожения повстанцев, а посредством лишения их стимула к действию (dissuade). Одновременно продолжалась линия на истребление руководителей вооруженного подполья в Афганистане и Ираке. 250

Последствия политики США для региональной безопасности на Ближнем и Среднем Востоке Исходной целью региональной внешнеполитической стратегии США было «освобождение» Ближнего и Среднего Востока от «террора и тирании». Речь шла о том, чтобы реорганизовать регион, преобразовав его в единое пространство, дружественное США. Косвенным следствием этого процесса должно было стать военно-политическое окружение и изоляция Ирана с запада и востока. Вместе с тем в итоге американского вторжения в Ирак политическое преобладание в нем получили шииты, что вызвало опасения относительно их возможности сближения с Ираном на антисуннитской основе в случае вывода американских войск. В результате наметилось обострение шиито-суннитских противоречий во всем регионе. Сторонники шиизма и Ирана усилились в Ираке, Турции, Сирии и Палестине. В сложившейся ситуации уход США из региона неизбежно приводил к экспансии антиамериканских настроений. Вместо «союзного пространства» в регионе складывались условия для формирования пояса антиамериканской враждебности. Развивая программу «демократизации Большого Ближнего Востока», Вашингтон главным образом намеревался способствовать развитию духа открытости и толерантности. США не торопились определять своих идейных союзников в исламском мире, оставаясь на уровне общих рассуждений о пользе свободы и вреде диктатуры. Рассуждениям на тему демократизации Большого Ближнего Востока остро не хватало конкретности и операциональности. На фоне благих пожеланий действия Соединенных Штатов создавали у ближневосточной общественности впечатление надменности и самодовольства. Вкупе с агрессивной военной стратегией это отталкивало арабов больше, чем привлекало. Склонных солидаризоваться с политикой США на Ближнем Востоке со временем становилось все меньше. Нет оснований полагать, что события «арабской весны» стали следствием целенаправленных действия США. Политика Вашингтона в ходе разворачивания революционных событий давала характерный пример кризисного реагирования в ситуации неопределенности. Вашингтону было важно сохранить преемственность ключевых для региональной стабильности египетско-израильских отношений, но было сложно не приветствовать приход к власти в Каире ревизионистов. Деликатность ситуации состояла в том, что на Ближнем Востоке США фактически были вынуждены поддержать протестующих против тех своих союзников, на которых держались основы региональной системы безопасности. Косвенно это сыграло на пользу идеи демократиза251

ции, но повредило непосредственным стратегическим целям Вашингтона и ухудшило среду безопасности в регионе. Последствия втягивания США в третью по счету военную кампанию — в Ливии — хорошо понимали в Белом доме и Пентагоне. Присоединяясь к действиям европейских союзников по НАТО против режима М. Каддафи, Вашингтон действовал вынужденно. Внося сопоставимый с другими державами вклад в действия международной коалиции, США стремились его строго ограничивать. Это же обстоятельство, как и нежелание усугублять нестабильность на границах Израиля и Турции, побуждало США воздерживаться от односторонних шагов против Сирии. По итогам военных кампаний в Афганистане и Ираке возникла основа для американского долгосрочного военного присутствия на материковой части Ближнего и Среднего Востока. Впервые со времени войны в Персидском заливе 1991 г. Соединенные Штаты получили инструмент прямого силового воздействия на ситуацию в Центральной Евразии, опираясь на материковые плацдармы. В начале 2000-х годов в литературе была выдвинута гипотеза об «окружении Ирана» силами США с восточного и западного флангов. В результате операции в Афганистане американские вооруженные силы заняли стратегически важные позиции на северных и южных границах Пакистана, что значительно облегчало возможность опосредованного контроля над ядерным потенциалом Исламабада с перспективой его силового захвата в случае угрозы попадания ОМУ в руки исламских экстремистов. Свергнув режим С. Хусейна в Ираке, Соединенные Штаты получили дополнительный действенный рычаг воздействия на мировой рынок нефти в сторону его стабилизации или контролируемой дестабилизации. К концу 2000-х годов в Вашингтоне возобладало мнение об уменьшении угрозы захвата ядерного оружия Пакистана исламистами в результате нестабильности в зоне афгано-пакистанской границы. Некоторая стабилизация ситуации в Пакистане привела к сокращению спектра заинтересованности США и в Афганистане как стране, предоставлявшей базу для экстремистов, планировавших захват ядерного арсенала Пакистана. На этом фоне в США произошла смена власти, и новая администрация Б. Обамы стала ориентироваться на выход из конфликта в Афганистане путем передачи более широких полномочий в сфере безопасности кабульскому правительству Х. Карзая и достижения компромисса с силами умеренной оппозиции талибов. В Ираке в долгосрочной перспективе сохранялась опасность раскола страны после вывода американских войск. По крайней мере с начала 1990-х годов курды проживали в самоуправляющемся анклаве на севере 252

Ирака и, опираясь на идею «курды — крупнейший в мире разделенный народ», вынашивали планы обретения суверенитета и независимости. Идея возможного отделения иракского Курдистана питала сепаратистские силы в странах проживания значительных общин курдов (прежде всего в Турции, Иране, Сирии). Россия реагировала на стратегию США в афганском и иракском конфликтах избирательно. По-видимому, в осуществлении своей линии Москва ориентировалась главным образом на безопасность СНГ. Насколько можно судить, именно поэтому Российская Федерация демонстрировала низкую активность в вопросах иракской ситуации и вела себя активно в Афганистане, оказывая на определенных условиях помощь США и отдельным странам НАТО. В ряде случаев это заметно повышало эффективность кампании союзников против талибов. Непосредственная помощь России осуществлению кампании в Афганистане заключалась в предоставлении транспортного коридора для перевозки персонала и грузов невоенного назначения, а также в координации усилий по борьбе с наркотрафиком. Опосредованная помощь состояла в дипломатической поддержке американских инициатив по линии отношений с граничащими с Афганистаном государствами Центральной Азии.

253

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ Официальные документы Документы государственных органов власти США State of the Union Address. President of the U.S. (1980, 1993, 2001–2013) The National Security Strategy. President of the U.S. (2002, 2006, 2010). The National Defense Strategy. U.S. Department of Defense (2005, 2008). The National Military Strategy. U.S. Department of Defense (2004). Quadrennial Defense Review Report. U.S. Department of Defense (2001, 2006, 2010). National Strategy for Victory in Iraq. The National Security Council (2005). Transformation Planning Guidance (2003). National Military Strategic Plan for the War on Terrorism (2006). Defense Strategy for the 1990s: The Regional Defense Strategy. U.S. Department of Defense (1993). Defense Strategic Guidance 2012. Sustaining U.S. Global Leadership: Priorities for 21st Century Defense (2012). Remarks by the President in Address to the United Nations General Assembly (2001–2013). Nuclear Posture Review Report (2002, 2010). Selected Speeches of President George W. Bush. The White House. 2001–2008. Bush G. W. The Inaugural Address of U.S. President. 2001. January 20. Bush G. W. The Inaugural Address of U.S. President. 2005. January 20. Obama B. The Inaugural Address of U.S. President. 2009. January 20. Obama B. The Inaugural Address of U.S. President. 2013. January 20. Afghanistan Freedom Support Act OF 2002. U.S. Congress. 107th Congress, 4 December 2002. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2002. [Public Law 107-327]. Afghanistan: Building Stability, Avoiding Chaos. U.S. Congress. Senate. Committee on Foreign Relations. 107th Congress, 2nd Session, 26 June 2002. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2002. Afghanistan: Washington Embassy Operations Suspended. State Department Press Statement. 1997. August 14. Blocking Property and Prohibiting Transactions With the Taliban. Executive Order 13129 of July 4, 1999. Bremer L. P. Memo on Proclamation on Dissolved Institutions. 2003. May 10. URL: http://www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/yeariniraq/documents/bremermemo.pdf. Coalition Provisional Authority Order Number 1. De-Ba`athification of Iraqi Society. 2003. May 16. (CPA/ORD/16 May 2003/01). Coalition Provisional Authority Order Number 2. Dissolution of Entities. 2003. May 23. (CPA/ORD/23 May 2003/02). Counterinsurgency. Field Manual no 3–24 / Marine Corps Warfighting Publication No 3–33.5. Washington D.C.: U.S. Department of the Army, 2006. Developments in Afghanistan and Their Implications for U.S. Policy. U.S. Congress. House. Committee on Foreign Affairs. Subcommittee on Asian and Pacific Affairs. 101st Congress, 1st Session, 21 February; 14 June 1989. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 1990. Final Report of the National Commission on Terrorist Attacks upon the United States. 2004. July 22. URL: http://www.gpoaccess.gov/911/pdf/fullreport.pdf. Final Report of the Commission on the Intelligence Capabilities of the United States Regarding Weapons of Mass Destruction. 2005. March 31. URL: http://www.fas.org/irp/offdocs/wmd_report.pdf.

254

Iraq Study Group Report / Baker J. A., Hamilton L. H., Co-Chairs. Wash.: United States Institute of Peace, 2006. Headley S. Text of U.S. Security Adviser’s Iraq Memo // The New York Times. 2006. November 29. Hearing Before the Committee on Foreign Affairs House of Representatives. 110th Congress. Second session. 2008. April 9. House Committee on Foreign Affairs, Recent Developments in U.S. Policy Toward Afghanistan, 102nd Cong., 1st sess., 1991. P. 27. House Committee on International Relations, Subcommittee on Asia and the Pacific, U.S. Interests in the Central Asian Republics, 105th Cong., 2nd sess., 1998. House Committee on International Relations, U.S. Diplomatic Efforts in the War Against Terrorism, 107th Cong., 1st sess. 2001. October 24. House of Representatives Final Vote on the Bill to Authorize the Use of United States Armed Forces Against Iraq. H J RES 114. 2002. October 10. Iran Libya Sanctions Act (ILSA) of 1996. Public Law 104-172. 1996. August 5. Iraq Liberation Act of 1998. Public Law 105-338. 1998. October 31. Iraq: Steadily Pursuing WMD Capabilities. National Intelligence Estimate. Classified. (ICA 2000-007 HCX). 2000. December. Iraq Study Group Report / Baker J. A., Hamilton L. H., Co-Chairs. Wash.: United States Institute of Peace, 2006. Iraq’s Continuing Programs for Weapons of Mass Destruction. National Intelligence Estimate. Declassified. 2002. October 2. Joint Vision 2020. Chairman, Joint Chiefs of Staff. Washington D.C.: U.S. Government Printing Office, June 2000. P. 8. Kay D. Testimony before the Senate Armed Services Committee. 2004. January 28. Kay D. Testimony. Report on the activities of the Iraq Survey Group to the House Permanent Select Committee on Intelligence and the House Committee on Appropriations, Subcommittee on Defense and the Senate Select Committee on Intelligence. 2003. October 2. Kirkpatrick J. Proposed Enlargement of the North Atlantic Treaty Organization. Senate Foreign Relations Committee. 1997. October 9. Low Intensity Conflict. Field Manual No. 100-20 / U.S. Department of Army. Washington D.C.: Government Printing Office (GPO), 1981. Meeting with the Taliban in Kandahar: More Questions Than Answers. U.S. Embassy, Islamabad. Cable (Confidential). 1995. February 15. Freedom of Information Act Release to National Security Archive. National Commission on Terrorist Attacks Upon the United States. Monograph on Terrorist Financing. 2004. July 21. Operations in a Low-Intensity Conflict. Field Manual No. 7-98 / U.S. Department of Army. Washington D.C.: GPO, 1992. Public Law 107-243. To authorize the use of United States Armed Forces against Iraq. 107th Congress. Joint Resolution. 2002. October 16. [H.J. Res. 114]. Strategic Assessment 1995. US Security Challenges in Transition. Washington Institute for National Strategic Studies, 1995 Strategic Framework Agreement for a Relationship of Friendship and Cooperation between the United States of America and the Republic of Iraq. Baghdad, Iraq. 2008. November 17. Termination of Emergency With Respect to the Taliban and Amendment of Executive Order 13224 of September 23, 2001. Executive Order 13268 of July 2, 2002. The Reconstruction of Afghanistan: An Update. U.S. Congress. Senate. Committee on Foreign Relations. 108th Congress, 1st Session. 2003. February12. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2003.

255

The Taliban: Engagement or Confrontation? U.S. Congress. Senate. Committee on Foreign Relations. 106th Congress, 2nd Session. 2000. July 20. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 2001. U.S. Senate Hearings on Authorization of the Use of United States Armed Forces Against Iraq. Congressional Record: October 10, 2002 (Senate) — Pages S10333–S10337. Uniting and Strengthening America By Providing Appropriate Tools Required To Intercept And Obstruct Terrorism (USA PATRIOT ACT) ACT OF 2001. Public Law 107-56. 107th Congress. 2001. October 26. United States Policy Toward Afghanistan. U.S. Congress. House. Committee on Foreign Affairs. Subcommittee on Europe and the Middle East; Subcommittee on Asian and Pacific Affairs. 101st Congress, 2nd Session. 1990. March 7. Washington, DC: U.S. Government Printing Office, 1990. Wolfowitz P. Defense Policy Guidelines. 1992. 46 p.

Международные соглашения США и документы иностранных государств Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро ЦК КПСС от 29 декабря 1979 года. Об ответе на обращение президента Картера по линии прямой связи по вопросу об Афганистане. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www. coldwar.ru/conflicts/afgan/karter.php. Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро ЦК КПСС от 27 декабря 1979 года. Указания советским послам в Берлине, Варшаве, Будапеште, Праге, Софии, Гаване, Улан-Баторе, Ханое (приложение 1). [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.coldwar.ru/conflicts/afgan/propaganda.php (дата посещения 16.03.08). Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро ЦК КПСС от 27 декабря 1979 года. Письмо ЦК КПСС коммунистическим и рабочим партиям несоциалистических стран (приложение 8). [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:// www.coldwar.ru/conflicts/afgan/propaganda.php. Соглашение о взаимосвязи для урегулирования положения, относящегося к Афганистану, и меморандум понимания. Декларация о международных гарантиях. S/19835, Annex I. 14 апреля 1988 года. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.un.org/russian/ha/afghanistan/docs/s19835a3.pdf. Совместное заявление России, Франции и ФРГ. Париж. 2003. 10 февраля. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.kremlin.ru/text/docs/2003/02/30641. shtml. Стенограмма интервью министра иностранных дел России С. В. Лаврова журналу «Дер Шпигель». 2007. 5 февраля. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/sps/AF12957E891C864DC325727D002F16F4. Afghanistan Compact. Building on Success. The London Conference on Afghanistan. London, 2006. URL: http://www.unama-afg.org/news/_londonConf/_docs/06jan30-AfghanistanCompact-Final.pdf. Agreement between Amir Abdur Rahman Khan, G. C. S. I., and Sir Henry Mortimer Durand, K. C. I. E., C. 1893. November 12. URL: http://www.khyber.org/pashtohistory/ treaties/durandagreement.shtml. Agreement Between The United States of America and the Republic of Iraq on the Withdrawal of United States Forces from Iraq and Organization of their Activities during their Temporary Presence in Iraq. Baghdad, Iraq. 2008. November 17. URL: http://www. mnf-iraq.com/images/CGs_Messages/security_agreement.pdf. Anti-Drug Efforts of I.R. of Iran in 1996. Tehran. Drug Control Headquarters. 1997. Joint Declaration of the United States-Afghanistan Strategic Partnership. Office of the Press Secretary. 2005. May 23.

256

Joint Statement Between the United States of America and Afghanistan. Office of the Press Secretary. 2003. February 27. Joint Statement Between the United States of America and the Transitional Islamic State of Afghanistan. Office of the Press Secretary.2004. June 15. Joint Statement on Road Construction in Afghanistan by the President of the United States, the Prime Minister of Japan and the Foreign Minister of Saudi Arabia. Office of the Press Secretary. 2002. September 12. Joint Statement on United States-Saudi Relations. Office of the Press Secretary. 1998. September 25. U.S.-Pakistan Joint Statement. Office of the Press Secretary. 2006. March 4.

Документы международных организаций Резолюция 1973 (2011), принятая Советом Безопасности на его 6498-м заседании 17 марта 2011 года. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://daccess-ddsny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N11/268/41/PDF/N1126841.pdf?OpenElement. Bassiouni C. Report of an Independent Expert on the Situation of Human Rights in Afghanistan. Economic and Social Council, United Nations. 2005. March 11. Declaration by the North Atlantic Treaty Organization and the Islamic Republic of Afghanistan. Kabul, Afghanistan. 2006. September 6. URL: http://www.nato.int/docu/ basictxt/b060906e.htm. ElBaradei M. Address of the director of the International Atomic Energy Agency to the U.N. Security Council. January 27. 2003. URL: http://edition.cnn.com/2003/US/01/27/ sprj.irq.transcript.elbaradei/index.html. ISAF’s Strategic Vision. NATO Summit. Bucharest. 2008. April 3. Statement by the North Atlantic Council. Press Release 124. 12 September 2001. URL: http://www.nato.int/docu/pr/2001/p01-124e.htm. The situation in Afghanistan and its implications for international peace and security. Report of the Secretary-General. United Nations General Assembly/Security Council. A/55/633-S/2000/1106. 2000. November 20. UN Headquarters. Declaration on the Situation in Afghanistan by the Foreign Ministers and other Senior Representatives of the Six plus Two. 2001. November 12. URL: http://www.un.org/News/dh/latest/afghan/sixplus.htm. United Nations Security Council Resolution 1378. 2001. November 14. URL: http:// www.un.org/News/Press/docs/2001/sc7212.doc.htm. United Nations Security Council Resolution 688. 1991. April 5. URL: http://www.fas. org/news/un/iraq/sres/sres0688.htm. United Nations Security Council Resolution 794. 1992. April 24. URL: http://www. un.org/documents/sc/res/1992/scres92.htm. United Nations. Security Council Resolution 1401. 2002. March 28. URL: http:// www.un.org/Docs/scres/2002/sc2002.htm. United Nations. Security Council Resolution 1368. 2001. September 12. URL: http:// www.un.org/Docs/scres/2001/sc2001.htm. United Nations. Security Council Resolution 1373. 2001. September 28. URL: http:// www.un.org/News/Press/docs/2001/sc7158.doc.htm. United Nations. Security Council Resolution 2118 (2013). 2013. September 27. URL: http://www.un.org/News/Press/docs/2013/sc11135.doc.htm.

Заявления и интервью официальных лиц al-Faisal T. Land First, Then Peace // The New York Times. 2009. September 12. Al-Maliki N. Remarks at the US Institute of Peace. Washington. 2009. July 23.

257

Al-Zarqawi M. Coalition Provisional Authority English translation of terrorist Musab al Zarqawi letter obtained by United States Government in Iraq. 2004. February. Armitage R. Return of the Taliban // Frontline. PBS. 2006. July 20. Armitage R. The News Taliban // Frontline. PBS. 2006. July 20. Cheney R. BBC News Interview with Dick Cheney. 2001. November 15. Biden J.R. Chairman of the Senate Foreign Relations Committee Opening Remarks. Hearing: “Iraq: Crocker-Petraeus Report”. 2007. September 11. Biden J. R., Leslie G. Unity Through Autonomy in Iraq // The New York Times. 2006. May 1. Bin Laden O. Declaration of War against the Americans Occupying the Land of the Two Holy Sanctuaries. 1996. August 23 / Messages to the World. The Statements of Osama bin Laden. New York, 2005. P. 23–30. Blix H. An Update on Inspection. Speech of the Executive Chairman of UNMOVIC. 2003. January 27. Blix H. Executive Chairman of UNMOVIC Briefing of the Security Council. 2003. February 14. Blum B. The CIA’s Intervention in Afghanistan. Interview with Zbigniew Brzezinski // Le Nouvel Observateur. 1998. January 15. Bremer L. P. Iraq’s Path to Sovereignty // The Washington Post. 2003. September 8. Bremer L. P. Turning the Page. Coalition Provisional Authority. Baghdad. 2004. April 23. Joint Statement by President George W. Bush and Chairman Hamid Karzai on a New Partnership Between the United States and Afghanistan. Office of the Press Secretary. 2002. January 28. Bush G. Address to a Joint Session of Congress and the American People. Office of the Press Secretary. 2001. September 20. Bush G. President Bush Discusses Freedom in Iraq and Middle East. Remarks by the President at the 20th Anniversary of the National Endowment for Democracy. The White House. Office of the Press Secretary. 2003. November 6. Bush G. Presidential Address to the Nation. Office of the Press Secretary. 2001. October 7. Bush G. Remarks by the President To the Warsaw Conference on Combating Terrorism, Office of the Press Secretary. Warsaw, 2001. November 6. Bush G. W. Address by the President to the Nation on the Way Forward in Iraq. Office of the Press Secretary. 2007. September 13. Bush G. W. Interview for NBC “Meet the Press”. Transcript. 2004. February 7. Bush G. W. President Addresses Joint Armed Forces Officers’ Wives’ Luncheon. Office of the Press Secretary. 2005. October 25. Bush G. W. President Bush Delivers Graduation Speech at West Point. Office of the Press Secretary. 2002. June 1. Bush G. W. President Bush Outlines Iraqi Threat. Remarks by the President on Iraq. Cincinnati Museum Center. Office of the Press Secretary. 2002. October 7. Bush G. W. President Discusses Economy with Cabinet. Office of the Press Secretary. 2003. January 6. Bush G. W. President Discusses Roadmap for Peace in the Middle East. Office of the Press Secretary. 2003. March 14. Bush G. W. President George Bush Discusses Iraq in National Press Conference. Office of the Press Secretary. 2003. March 6. Bush G. W. President Meets with Leading Economists. Office of the Press Secretary. 2003. January 21. Bush G. W. President Thanks Military Personnel and Families For Serving Our Country. Office of the Press Secretary. 2004. December 7.

258

Bush G. W. President, House Leadership Agree on Iraq Resolution. Office of the Press Secretary. 2002. October 2. Bush G. W. President’s Remarks at Ask President Bush Event. Mid-States Aluminum Corporation. Office of the Press Secretary. 2004. July 14. Bush G. W. Press Availability with President Bush, Prime Minister Blair, President Aznar, and Prime Minister Barroso. The Azores, Portugal. Office of the Press Secretary. 2003. March 16. Bush G. W. Press Conference by the President. Office of the Press Secretary. 2006. November 8. Bush G. W. Remarks by President Bush and Polish President Kwasniewski in Photo Opportunity. Office of the Press Secretary. 2003. January 14. Bush G. W. Remarks by the President from the USS Abraham Lincoln. Office of the Press Secretary. 2003. May 1. Bush G. W. Remarks by the President in Address to the Nation. Office of the Press Secretary. 2003. March 17. Bush G. W. Remarks by the President In Photo Opportunity with the National Security Team. Office of the Press Secretary. 2001. September 12. Carter J. My Opinion of the Russians Has Changed Most Drastically... // Time Magazine. 1980. January 14. Casey G. MNC-I (V Corps) Concept Slide Summarizing Transition Bridging Strategy. 2006. December 4. Cheney R. Remarks by the Vice President to the Veterans of Foreign Wars 103rd National Convention Office of the Press Secretary. 2002. August 26. Clapper J. R., Jr. Statement of Director of National Intelligence before the United States Senate Committee on Armed Services. 2011. March 10. Clinton H. R. Security and Opportunity // Foreign Affairs. 2007. Vol. 86. Issue 6. Clinton H. R. Remarks at the Launch of the Asia Society’s Series of Richard C. Holbrooke Memorial Addresses. N.Y. 2011. February 18. Clinton W. Letter to Congressional Leaders Reporting on the National Emergency With Respect to the Taliban. 1999. July 4. Clinton W. Remarks in Martha’s Vineyard, Massachusetts, on Military Action Against Terrorist Sites in Afghanistan and Sudan. 1998. August 20. Clinton W. Television Address to the People of Pakistan From Islamabad, Pakistan. 2000. March 25. Clinton W. The President’s Radio Address. 1998. August 22. Biden J. R. Conversation with Senator Joseph R. Biden Jr. // CFG.org. 2008. February 25. Gates R. A Balanced Strategy. Reprogramming the Pentagon for a New Age // Foreign Affairs. 2009. Vol. 88. Nо 1. Interview with Ambassador Peter Tomsen // Frontline. PBS. 2006. August 10. Interview with Hamid Karzai // BBC News. 2002. June 14. Interview with Zahir Shah // BBC News. 2002. June 9. Kennedy E. M. Statement on the Third Year Anniversary of The War In Iraq. 2006. March 18. Kerry J. Interview for NBC “Meet the Press”. Transcript. 2003. August 31. Khalilzad Says Loya Jirga was Delayed Due to Confusion. U.S. Department of State. 2002. June 12. Kirk M. Gen. G. Casey Answers to the Senate Committee on Armed Services. 2005. June 23 // PBS Frontline. “Endgame”. 2007. May 12. Kirk M. Interview with Gen. Jack Keane (Ret.) // PBS Frontline. “Endgame”. 2007. May 12.

259

Kirk M. Interview with Maj. Thomas Mowle, Gen. Casey Strategy Adviser // PBS Frontline. “Endgame”. 2007. May 12. Letter to President Clinton. Project for New American Century. 1998. January 26. Obama B. Responsibly Ending the War in Iraq. Camp Lejeune, North Carolina. 2009. February 27. Obama B. Remarks by the President on Strengthening Intelligence and Aviation Security. The White House. Office of the Press Secretary. 2010. January 7. Obama B. Remarks by the President on the Situation in Egypt. The White House. Washington, DC. 2011. February 1. Obama B. Remarks on the Turmoil in Libya. The White House. Washington, DC. 2011. February 23. Odierno R. MNC-I Inbrief for Gen. D. Petraeus. Unclassified. Baghdad, Iraq. 2007. February 8. Petraeus D. H. Remarks on Multi-National Force — Iraq Change of Command. Baghdad, Iraq. 2007. February 10. Powell C. A Strategy of Partnerships // Foreign Affairs. 2004. January/February. Vol. 83. Issue 1. P. 24. Powell C. Interview on NBC’s Meet the Press with Tim Russert. Office of International Information Programs, U.S. Department of State. 2003. March 9. Powell C. Remarks to the United Nations Security Council. 2003. February 14. Powell C. Presentation to U.N. Security Council. 2003. February 5. President Bush Discusses Freedom in Iraq and Middle East. Remarks by the President at the 20th Anniversary of the National Endowment for Democracy. The White House. Office of the Press Secretary. 2003. November 6. Remarks by President Bush and President Karzai of the Islamic Republic of Afghanistan. Office of the Press Secretary. 2006. September 26. Remarks by the President and Chairman of the Afghan Interim Authority Hamid Karzai. The Rose Garden. Office of the Press Secretary. 2002. January 28. Remarks by the President and President Musharraf of Pakistan in Press Availability. Office of the Press Secretary. 2001. November 10. Remarks Following Discussions with President Hamid Karzai of Afghanistan and an Exchange with Reporters. 2003. February 27. Remarks Prior to Discussions With President Hamid Karzai of Afghanistan in New York City. 2002. September 12. Remarks Welcoming General Tommy R. Franks and an Exchange with Reporters in Crawford, Texas. 2001. December 28. Rice C. Promoting the National Interest // Foreign Affairs. January/February 2000. No 79 (1). Rice C. Testimony on Iraq and U.S. Policy before Senate Committee on Foreign Relations. Rice C. Transformational Diplomacy. Georgetown University, Washington, DC. 2006. January 18. Rumsfeld D. Memo on Global War on Terrorism. 2003. October 16. Rumsfeld D. News Briefing by Secretary Rumsfeld and Gen. Myers. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2003. June 24. Rumsfeld D. News Briefing with Secretary of Defense Donald Rumsfeld and Gen. Peter Pace. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2005. November 29. Rumsfeld D. Secretary Rumsfeld and Gen. Myers Briefing. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2003. April 11. Rumsfeld D. Secretary Rumsfeld Briefs at the Foreign Press Center. Office of the Assistant Secretary of Defense (Public Affairs). 2003. January 22.

260

Shinseki E. Testimony on the Defense Authorization Request for Fiscal Year 2004 and the Future Years Defense Program (excerpt). United States Senate Committee on Armed Services. 2003. February 25. Scowcroft B. Don’t Attack Saddam. It Would Undermine Our Antiterror Efforts // The Wall Street Journal. 2002. August 15. Secretary Rumsfeld, Gen. Myers News Briefing. Department of Defense. 2002. February 12. Sodenberg N. Statement in the Security Council on Adoption of further Sanctions Against the Taliban in Afghanistan, U.S. Mission to the UN. 2000. December 20. Talbott S. A Farewell to Flashman: American Policy in the Caucasus and Central Asia. U.S. Department of State. Address at the Johns Hopkins School of Advanced International Studies. 1997. July 21. Tenet G. Remarks at Georgetown University February 5, 2004, on Iraq’s Weapons of Mass Destruction Programs and the Intelligence Community’s Work on Worldwide Counterproliferation. 2004. February 5. Tenet G. J. Worldwide Threat. Converging Dangers in a Post 9/11 World. Testimony of Director of Central Intelligence Before the Senate Select Committee on Intelligence (as prepared for delivery). 2002. February 6.

Мемуары и автобиографические источники Макнамара Р. Вглядываясь в прошлое: трагедия и уроки Вьетнама / Пер. с англ. М.: Ладомир, 2004. Олбрайт М. Религия и мировая политика / Пер. с англ. М.: Альпина Бизнес Букс. 2007. Примаков Е. М. Годы в большой политике. М.: Совершенно секретно, 1999. Примаков Е. М. Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина ХХ — начало XXI века). М.: Российская газета, 2006. Blix H. Disarming Iraq. N.Y.: Pantheon, 2004. Bush G. W. Decision Points. N.Y: Crown, 2010. Bush G. W. (with Freiling T. M.) On God and Country. Wash.: Allegiance Press, 2004. Bush G. W. A Charge to Keep: My Journey tо the White House. N.Y.: HarperCollins, 1999. Bush L. Spoken from the Heart. N.Y.: Scribner, 2010. Daschle T. (with D’Orso M.) Like No Other Time. The Two Years That Changed America. N.Y.: Three Rivers Press, 2003. Feith D. J. War and Decision: Inside the Pentagon at the Dawn of the War on Terrorism. N.Y.: Harper Сollins, 2008. Franks T. (with McConnell M.). American Soldier. N.Y.: Harper Collins, 2004. Kennan G. F. Around the Cragged hill: A Personal and Political Philosophy. N.Y.; L., 1993. Kissinger H. A. The White House Years. Boston; Toronto: Little, Brown and Company, 1979. McNamara R. S. In Retrospect: The Tragedy and Lessons of Vietnam. N.Y.: Times Books, Random House, 1995. Messages to the World. The Statements of Osama bin Laden / Ed. by B. Lawrence. N.Y.: Verso, 2005. Obama B. The Audacity of Hope. Thoughts on Reclaiming the American Dream. N.Y.: Random House, 2006. Rice C. Condoleezza Rice: A Memoir of My Extraordinary, Ordinary Family and Me. N.Y.: Delacorte Press, 2010.

261

Rove K. Courage and Consequence: My Life as a Conservative in the Fight. N.Y.: Threshold Editions, 2010. Rumsfeld D. Known and Unknown: A Memoir. N.Y.: Sentinel Trade, 2012. Tenet G. (with Bill Harlow). At the Center of the Storm. My Years at the CIA. N.Y.: Harper Сollins, Publishers, 2007.

UNAMA. Relief, Recovery and Reconstruction for Afghanistan. URL: http://www. unama-afg.org/about/_rrr/3r.htm. United States Force Iraq (USF-I). URL: www.usf-iraq.com. University of Michigan Government Documents Center. URL: www.lib.umich.edu/ government-documents-center. Wikileaks. URL: www.wikileaks.org.

Справочно-статистические источники Толковый словарь психиатрических терминов. М., 1976. Системная история международных отношений в двух томах / Под редакцией А. Д. Богатурова. Том второй. События 1945–2003 годов. М.: Культурная революция, 2006. Broader Middle East and North Africa Initiative (BMENA). Washington, DC. URL: http://bmena.state.gov. City College of New York Reference Resources: Government Views of Iraq. URL: http://www.ccny.cuny.edu/library/Divisions/Government/Iraqbib.html. Coalition Provisional Authority Web Data Base. URL: www.cpa-iraq.org. Counterinsurgency Library Bibliography. URL: www.counterinsurgencylibrary.org. C-Span Political Video Archives. URL: www.c-spanvideo.org. Democratic National Committee. URL: www.democrats.org. East Carolina University Selected Sources on War in Iraq. URL: www.ecu.edu/cs-lib/ govdoc/saddam.cfm. Embassy of the United States in Baghdad, Iraq. URL: http://iraq.usembassy.gov. Embassy of the United States in Kabul, Afghanistan. URL: http://kabul.usembassy.gov. Federation of American Scientist. URL: www.fas.org. Foreign Affairs Journal Small Wars Reading List. URL: www.foreignaffairs.com/ print/65184. International Security Assistance Force Afghanistan. URL: www.isaf.nato.int. Library of Congress. URL: http://thomas.loc.gov. Multinational Force Iraq (MNF-I). URL: www.mnf-iraq.com. National Security Archive at George Washington University. URL: www.gwu. edu/~nsarchiv/index.html. Radio Sawa. URL: http://www.radiosawa.com. Republican National Committee. URL: www.gop.com. Small Wars Journal Bibliography. URL: www.smallwarsjournal.com/reading-list. The Asia Foundation. URL: http://asiafoundation.org. The Center for the Study of Islam and Democracy (CSID). URL: https://www. csidonline.org. The International Republican Institute (IRI). URL: http://www.iri.org. The Middle East Partnership Initiative (MEPI). URL: http://mepi.state.gov. The Millennium Challenge Corporation. Washington, DC. URL: http://www.mcc.gov. The National Democratic Institute (NDI). URL: http://www.ndi.org. The National Endowment for Democracy (NED). URL: http://www.ned.org. The White House. URL: www.whitehouse.gov. U.S. Department of Defense. URL: www.defenselink.mil. U.S. Department of State. URL: www.state.gov. U.S. Government Accountability Office. URL: www.gao.gov. U.S. House of Representatives. URL: www.house.gov. U.S. Joint Chiefs of Staff. URL: www.jcs.mil. U.S. Middle East Television Network Al Hurra. URL: http://www.alhurra.com. U.S. Senate. URL: www.senate.gov.

262

Монографические исследования Арбатов А. Г. Военно-стратегический паритет и политика США. М.: Политиздат, 1984. Баталов Э. Я. Мировое развитие и мировой порядок (анализ современных американских концепций). М.: РОССПЭН, 2005. Богатуров А. Д. «Стратегия перемалывания» в международных отношениях и внешней политике США. М.: Едиториал УРСС, 2004. Богатуров А. Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после Второй мировой войны (1945–1995). М.: Конверт-МОНФ, 1997. Братерский М. В. США и проблемные страны Азии: обоснование, выработка и реализация политики в 1990–2005 гг. М.: ИСКРАН, МОНФ, 2005. Бурстин Д. Американцы: демократический опыт / Пер. с англ. М.: ПрогрессЛитера, 1993. Бурстин Д. Американцы: колониальный опыт / Пер. с англ. М.: ПрогрессЛитера, 1993. Бурстин Д. Американцы: национальный опыт / Пер. с англ. М.: ПрогрессЛитера, 1993. Войтоловский Ф. Г. Единство и разобщенность Запада. Идеологическое отражение в сознании элит США и Западной Европы трансформаций политического миропорядка. 1940-е — 2000-е гг. М.: Крафт+, 2007. Дериглазова Л. В. Асимметричные конфликты: уравнение со многими неизвестными. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2009. Журкин В. В. Военно-стратегические концепции США. М., Наука, 1984. Журкин В. В. США и международно-политические кризисы. М.: Наука, 1975. Кислов А. К. Стратегия США на Ближнем Востоке: цели, принципы, инструменты, методы. М., 1984. Козер Л. Функции социального конфликта / Пер. с англ. М., 2002 Конфликты на Востоке: этнические и конфессиональные: Учеб. пособие для студентов вузов / Под. ред. А. Д. Воскресенского. М.: Аспект Пресс, 2008. Конышев В. Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории. СПб.: Наука, 2004. Косолапов Н. А. Политико-психологический анализ социально-территориальных проблем. М., 1994. Косолапов Н. А. Социальная психология и международные отношения. М., 1983. Кременюк В. А. Международные конфликты: проблемы управления и контроля. М.: ИСКРАН, 2006. Кременюк В. А. Политика США в развивающихся странах. Проблемы конфликтных ситуаций. 1945–1976. М.: Международные отношения, 1977. Кременюк В. А. Россия и США в новых международных условиях: асимметричное партнерство. М.: ИСКРАН, 2005. Кременюк В. А. США и конфликты в странах Азии (70-е годы ХХ в.). М.: Наука 1979. Леонов Н. И. Конфликты и конфликтное поведение. Методы изучения: Учеб. пособие. СПб.: Питер, 2005.

263

Лидерство и конкуренция в мировой системе: Россия и США / Отв. ред. А. Д. Богатуров, Т. А. Шаклеина. М.: КРАСАНД, 2010. Маслоу А. Мотивация и личность. 3-е изд. / Пер. с англ. СПб.: Питер, 2008. Мирский Г. И. «Третий мир»: общество, власть, армия. М.: Наука, 1976. Печатнов В. О. Демократическая партия США: избиратели и политика. М.: Наука, 1980. Проблемы американистики. Вып. 9. Концепция «американской исключительности»: идеология, политика, культура / Отв. ред. Ю. К. Мельвиль, Е. Ф. Язьков. М.: Изд-во МГУ, 1993. Проблемы американистики: Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории: Материалы ассоциации изучения США / Отв. ред. А. С. Маныкин. М.: МАКС Пресс, 2001. Вып. 11. Проблемы лидерства во внешнеполитической деятельности США: итоги первого срока администрации Дж. Буша / Под ред. Т. А. Шаклеиной. М.: ИСКРАН, 2005. Проблемы трансатлантических отношений в начале XXI века / Отв. ред. В. А. Кременюк, Т. А. Шаклеина. М.: ИСКРАН, 2007. Рогов С. М. 11 сентября 2001 г.: реакция США и последствия для российско-американских отношений. М.: ИСКРАН, 2001. Семейко Л. С. Трансформация военно-политического курса США (новые глобальные аспекты). М.: ИСКРАН, 2005. Современные внешнеполитические концепции США / Отв. ред. Г. А. Трофименко. М.: Наука, 1979. Согрин В. В. Исторический опыт США. М.: Наука, 2010. Согрин В. В. Политическая история США. XVII–XX вв. М.: Весь мир, 2001. Троицкий М. А. Трансатлантический союз. 1991–2004. Трансформация системы американо-европейского партнерства после распада биполярности. М.: НОФМО, 2004. Трофименко Г. А. США: политика, война, идеология. М.: Мысль, 1976. Уткин А. И. Стратегия глобальной экспансии. Внешнеполитические доктрины США. М.: Международные отношения, 1986. Фененко А. В. Теория и практика контрраспространения во внешнеполитической стратегии США / Отв. ред. А. Д. Богатуров, В. А. Веселов. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. Хрусталев М. А. Анализ международных ситуаций и политическая экспертиза. М.: НОФМО, 2008. Шаклеина Т. А. Идейное обеспечение внешней политики администрации Дж. Буша. М.: ИСКРАН, 2003. Шаклеина Т. А. Россия и США в новом мировом порядке. Дискуссия в политикоакадемических сообществах России и США (1991–2002). М.: ИСКРАН, 2002. Шестаков В. П. Америка извне и изнутри. Очерки американской культуры и национального характера. М.: Духовное возрождение, 1996. Шлезингер А. Циклы американской истории. М.: Прогресс-Академия, 1992. Шумилин А. И., Гукасян Л. Г., Литовкин В. А. США на Ближнем Востоке: «Доктрина Буша» в действии. М.: ИСКРАН, 2004. Этносы и конфессии на Востоке: конфликты и взаимодействие / Отв. ред. А. Д. Воскресенский. М.: МГИМО-Университет, 2005. Ajami F. The Foreigner’s Gift: The Americans, the Arabs, and the Iraqis in Iraq. N.Y.: Publisher Free Press, 2006. Allison G. T. Essence of Decision. Explaining the Cuban Missile Crisis. Boston: Little, Brown and Company, 1971. Allport G. Pattern and Growth in Personality. N.Y.: Holt, Rinehart Winston, 1961. Barnett T. The Pentagon’s New Map. War and Peace in Twenty First Century. N.Y.: G.P. Putnam’s Sons, 2004.

264

Bergen P. The Osama bin Laden I Know: An Oral History of al Qaeda’s Leader. N.Y., 2006. Boot M. Savage Wars of Peace: Small Wars and the Rise of American Power. N.Y.: Basic Books, 2003. Boulding K. Conflict and Defense. A General Theory. N.Y., 1962. Brigham R. Is Iraq Another Vietnam? N.Y.: Public Affairs, 2006. Brown S. The Causes and Prevention of War. 2nd ed. N.Y.: St. Martin’s Press, 1994. Brown S. The Faces of Power. Constancy and Change in United States Foreign Policy from Truman to Reagan. N.Y.: Columbia University Press, 1983. Building a New Afghanistan / Ed. R. Rotberg. Wash.: Brookings Institution Press, 2007. Burton J. Conflict: Resolution and Prevention. Houndmills, Basingstoke, Hampshire, L., 1990. Burton J. Deviance, Terrorism and War: The Process of Solving Unsolved Social and Political Problems. L.: Martin Robertson, 1979. Byman D. Deadly Connections. States that Sponsor Terrorism. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. Byman D., Pollack K. M. Things Fall Apart. Containing the Spillover from an Iraqi Civil War. Wash.: Brookings Institution Press, 2007. Callwell C. E. Small Wars: Their Principles and Practice. 3rd ed. University of Nebraska Press, 1996. Chollet D., Goldgeier J. America Between the Wars: From 11/9 to 9/11. The Misunderstood Years Between the Fall of the Berlin Wall and the Start of the War on Terror. N.Y.: Public Affairs, 2009. Clark W. K. Winning Modern Wars: Iraq, Terrorism, and the American Empire. N.Y.: Public Affairs. 2003. Clarke R. Against All Enemies. Inside America’s War on Terror. N.Y.: Free Press, 2004. Coll S. Ghost Wars: The Secret History of The CIA, Afghanistan, and Bin Laden. N.Y., 2004. Conflict Resolution / Ed. by J. Bercovich, V. Kremenyuk, I. W. Zartman. L.: Sage, 2009. Daalder I., Lindsay J. America Unbound. The Bush Revolution in Foreign Policy. Wash.: Brookings Institution Press, 2003. Daalder I. H., Destler I. M. In the Shadow of the Oval Office: Profiles of the National Security Advisers and the Presidents they Served — From JFK to George W. Bush. N.Y.: Simon & Schuster, 2009. Deibel T. L. Foreign Affairs Strategy. Logic of American Statecraft. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. Deutsch K. The Analysis of International Relations. Foundations of Modern Political Science. 3rd ed. Prentice Hall College, 1988. Doyle M. Ways of War and Peace. N.Y.: Norton, 1997. Dreyfuss R. Devil’s Game: How the United States Helped Unleash Fundamentalist Islam. N.Y., 2005. Etzioni A. Security First. For a Muscular, Moral Foreign Policy. New Haven: Yale University Press, 2007. Ferguson N. Colossus. The Price of America’s Empire. N.Y.: The Penguin Press, 2004. Galula D. Counterinsurgency Warfare: Theory and Practice. Westport, Conn.: Praeger Security International, 1964. Gelpi C., Feaver P. Choosing Your Battle: American Civil-Military Relations and the Use of Force. Princeton: Princeton University Press, 2004. Gilpin R. War and Change in World Politics. Cambridge, MA: Cambridge University Press, 1981. Gordon M. (with Trainor B.). Cobra II. The Inside Story of the Invasion and Occupation of Iraq. N.Y.: Random House, 2006.

265

Graham B. By His Own Rules. The Ambitions, Successes, and Ultimate Failures of Donald Rumsfeld. N.Y.: Public Affairs, 2009. Gray C. S. Modern Strategy. Oxford: Oxford University Press, 1999. Greenstein F. The Presidential Difference: Leadership Style from FDR to George W. Bush. Princeton: Princeton University Press, 2004. Grieco J. Cooperation Among Nations. Ithaca (N.Y.), 1990. Gunuratna R. Inside Al Qaeda. Global Network of Terror. N.Y.: Berkley Books, 2003. Haass R. N. War of Necessity, War of Choice. A Memoir of Two Iraq Wars. N.Y.: Simon & Schuster, 2009. Hoffman B. Inside Terrorism. Revised and Expanded Edition. N.Y.: Columbia University Press, 2006. Horgan J. Psychology of Terrorism. L.: Routledge, 2005. Horowitz D. Structure and Strategy in Ethnic Conflict. University of Notre Dame Press, 1998. Horowitz D. L. Ethnic Groups in Conflict. Berkley, Los Angeles, L., 1985. Howard M. The Causes of War and Other Essays. Second Edition. Cambridge: Harvard University Press, 1984. Human Behavior and International Politics: Contributions from the Social-Psychological Sciences / J. D. Singer (ed.). Chicago: Rand McNally, 1965. Huntington S. P. Political Order in Changing Societies. New Haven; L.: Yale University Press, 1968. Ikenberry G. J. After Victory: Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order After Major Wars. Princeton: Princeton University Press, 2001. Ikenberry G. J., ed. America Unrivaled. The Future of Balance of Power. Ithaca: Cornell University Press, 2002. Ikle F. Every War Must End. 2nd ed. N.Y.: Columbia University Press, 2005. International Negotiation: Analysis, Approaches, Issues / Ed. by V. Kremenyuk. San Francisco: Jossey Bass, 2002. Jervis R. Perception and Misperception in International Relations. Princeton: Princeton University Press, 1976. Kirkpatrick J. Making Wars to Keep Peace. N.Y., 2006. Kissinger H. Does America Need a Foreign Policy? Toward a Diplomacy for the 21st Century. N.Y.: Simon&Schuster, 2001. Kolhatkar S., Ingalls J. Bleeding Afghanistan. Washington, Warlords, and the Propaganda of Silence. N.Y., 2006. Kriesberg L. Constructive Conflicts: From Escalation to Resolution. L., Boulder: Rowman and Littlefield Publ., 1998. Layne Ch. The Peace of Illusions. American Grand Strategy from 1940 to the Present. Ithaca, L.: Cornell University Press, 2006. Lieven A. Pakistan: A Hard Country. L.: Public Affairs, 2012. Merom G. How Democracies Lose Small Wars: State, Society, and the Failures of France in Algeria, Israel in Lebanon, and the United States in Vietnam. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. Morgenthau H. J. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. N.Y.: A. A. Knopf, 1948. Naumkin V. V. Militant Islam in Central Asia: The Case of the Islamic Movement of Uzbekistan. Berkeley (Calif.): Berkeley Institute of Slavic, East European and Eurasian Studies, University of California, 2003. Niebuhr R. Moral Man and Immoral Society: A Study in Ethics and Politics. N.Y.: Charles Scribner’s Sons, 1932, 1960. Nye J. Soft Power: Means to Success in World Politics. N.Y.: Public Affairs, 2004. Nye J. S. The Powers to Lead. Oxford: Oxford University Press, 2008.

266

Paul T. V. Asymmetric Conflicts: War Initiation by Weaker Powers. Cambridge: Cambridge University Press, 1994. Peace Versus Justice. Negotiating Forward and Backward-Looking Outcomes / Ed. by I. W. Zartman and V. Kremenyuk. N.Y.: Rowman and Littlefield, 2005. Pena Ch. Winning the Un-War. A New Strategy for the War on Terrorism. Wash.: Potomac Books, 2006. Phillips D. Loosing Iraq. Inside the Postwar Reconstruction Fiasco. N.Y.: Basic Books, 2005. Pollack K. M. The Threatening Storm. The Case for Invading Iraq. N.Y.: Random House, 2002. Power S. A Problem from Hell: America and the Age of Genocide. N.Y.: Basic Books, 2002. Rapoport A. Fights, Games and Debates. N.Y., 1960. Rashid A. Taliban: Militant Islam, Oil, and Fundamentalism in Central Asia. Yale, 2000. Red and Blue Nation? Characteristics and Causes of America’s Polarized Politics / Ed. P. Nivola and D. Brady. Wash.: Brookings Institution Press, 2006. Vol. I. Redman E. The Dance of Legislation. Seattle: University of Washington Press, 2001. Ricks T. E. Fiasco. The American Military Adventure in Iraq. N.Y.: Penguin Press, 2006. Ricks T. E. Gamble: General David Petraeus and the American Military Adventure in Iraq, 2006–2008. N.Y.: Penguin Press, 2009. Robinson L. Tell Me How This Ends. General David Petraeus and The Search for a Way Out of Iraq. N.Y.: Public Affairs, 2008. Rubin B. The Search for Peace in Afghanistan: From Buffer State to Failed State. Yale, 1995. Sageman M. Understanding Terror Networks. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2004. Sarkesian S. C., Williams J. A., Cimbala S. J. US National Security. Policymakers, Processes, and Politics. Fourth Edition. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2008. Schelling T. C. The Strategy of Conflict. Harvard: Harvard University Press, 1960. Schlesinger A., Jr. War and the American Presidency. N.Y.: W.W. Norton&Company, 2005. Scott J. The Art of Not Being Governed: An Anarchist History of Upland Southeast Asia. New Heaven: Yale University Press, 2009. Scott J. Weapons of the Weak: Everyday Forms of Peasant Resistance. New Heaven: Yale University Press, 1987. Shapiro I. Containment. Rebuilding a Strategy against Global Terror. Princeton: Princeton University Press, 2007. Slaughter A. The Idea That Is America. Keeping Faith with Our Values in a Dangerous World. N.Y.: Basic Books, 2007. Stevenson Ch. Congress at War. The Politics of Conflict Since 1789. Wash.: Potomac Books, 2007. Terrorists, Victims and Society: Psychological Perspectives on Terrorism and Its Consequences / Ed. by A. Slike. Chichester: Wiley Corp., 2003. The Consequences to Come. American Power After Bush / Ed. R. Silvers. N.Y.: New York Review Books, 2008. Traub J. The Freedom Agenda. Why America Must Spread Democracy (Just Not the Way George Bush Did). N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 2008. Volgy T. J., Bailin A. International Politics and State Strength. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2003. Walker I., Smith H. J. Relative Deprivation: Specification, Development, and Integration. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. Walt S. Revolution and War. N.Y.: Cornell University Press, 1996. Waltz K. N. Theory of International Politics. Boston: McGraw-Hill, 1979.

267

Windows of Opportunity: From Cold War to Peaceful Competition in US-Soviet Relations / G. Allison, W. L. Ury (with Allyn B.) (eds). Cambridge (Mass.): Ballinger&Co, 1989. Woodward R. Bush at War. N.Y.: Simon&Schuster, 2002. Woodward R. Obama’s Wars. N.Y.: Simon&Schuster, 2010. Woodward R. Plan of Attack. N.Y.: Simon&Schuster, 2004. Woodward R. Secret Man. N.Y.: Simon&Schuster, 2002. Woodward R. State of Denial. N.Y.: Simon&Schuster, 2006. Woodward R. The War Within. N.Y.: Simon&Schuster, 2008. Wright L. The Looming Tower. Al-Qaeda and the Road to 9/11. N.Y.: Vintage Books, 2006. Yousaf M., Adkin M. The Bear Trap. L., 1992. Zakaria F. Future of Freedom: Illiberal Democracies at Home and Abroad. N.Y.: W.W.Norton & Company, 2004.

Аналитические доклады Научно-образовательный форум по международным отношениям. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.obraforum.ru. Совет по внешней и оборонной политике. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.svop.ru. Фонд Карнеги за международный мир. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.carnegie.ru. The American Enterprise Institute for Public Policy Research. URL: www.aei.org. Center for a New American Century. URL: www.cnas.org. Center for Strategic and International Studies. URL: www.csis.org. Centre for Research on Globalization. URL: www.globalresearch.ca. Congressional Research Service. URL: www.loc.gov/crsinfo. Foreign Policy Research Institute. URL: www.fpri.org. Human Rights Watch. URL: www.hrw.org. International Centre for Political Violence and Terrorism Research (ICPVTR) at Nanyang Technological University in Singapore. URL: www.pvtr.org/index.htm. International Institute for Strategic Studies. URL: www.iiss.org. Institute on Global Conflict and Cooperation. URL: www.igcc.ucsd.edu. John M. Olin Institute for Strategic Studies at Harvard University. URL: www.wcfia. harvard.edu/olin. RAND Corporation. URL: www.rand.org. Stockholm International Peace Research Institute. URL: www.sipri.org. Strategic Studies Institute at U.S. Army War College. URL: www.strategicstudiesinstitute. army.mil. The Brookings Institution. URL: www.brookings.edu. The Middle East Media Research Institute. URL: www.memri.org. U.S. Institute of Peace. URL: www.usip.org. Богатуров А. Д., Дундич А. С., Троицкий Е. Ф. Центральная Азия: «отложенный нейтралитет» и международные отношения в 2000-х годах. Очерки текущей политики. М.: НОФМО, 2010. Вып. 4. Караганов С. А. Российско-американские отношения на рубеже веков. Доклады рабочих групп: СВОП и Фонда Карнеги за международный мир. М., 2000. A Smarter, More Secure America / Armitage R., Nye J. (eds). Center for Strategic and International Studies. Washington. 2007. November 6. Afghanistan Index. Tracking Progress and Security in Post-9/11 Afghanistan. The Brookings Institution.

268

Chaudhuri R., Farrell Th., Lieven A., Semple M. Taliban Perspectives on Reconciliation. Royal United Services Institute. September 2012. Flynn M. T., Pottinger M., Batchelor P. D. Fixing Intel: A Blueprint for Making Intelligence Relevant in Afghanistan. Center for a New American Century. 2010. January 4. Gerleman D., Stevens J., Hildreth S. Operation Enduring Freedom: Foreign Pledges of Military & Intelligence Support, Congressional Research Service. 2001. October 17. Gowa J., Wessel N. Ground Rules: Soviet and American Involvement in Regional Conflicts // Philadelphia Policy Papers. Foreign Policy Research Institute. Philadelphia (Penn.), 1982. Gray C. Irregular Enemies and the Essence of Strategy. The Strategic Studies Institute. March 2006. Grimmett R. F. Instances of Use of United States Armed Forces Abroad, 1798–2009. Congressional Research Service. 2010. January 27. Iraq Index. Tracking Reconstruction and Security in Post-Saddam Iraq. The Brookings Institution. Kagan F. W. Choosing Victory. A Plan for Success in Iraq. Phase II Report. Wash.: American Enterprise Institute, 2007. Krauthammer Ch. Democratic Realism: An American Foreign Policy for a Unipolar World. The 2004 Irving Kristol Lecture. The American Enterprise Institute. Washington DC, 2004. Pakistan Index. Tracking Variables of Reconstruction & Security in Pakistan. The Brookings Institution. Sifton J. Enduring Freedom: Abuses be U.S. Forces in Afghanistan // Human Rights Watch. 2004. March. Tressler D. Negotiation in the New Strategic Environment: Lessons from Iraq. Carlisle, Pa: Strategic Studies Institute, 2007. Would an Invasion of Iraq be A “Just War”? Special Report No 98. January 2003. U.S. Institute of Peace. Wishnick E. Strategic Consequences of the Iraq War: U.S. Security Interests in Central Asia Reassessed. U.S. Army War College, Strategic Studies Institute. 2004.

Научные статьи и главы в коллективных монографиях Арбатов А. Г. Иракский кризис в мировой политике: предыстория и перспективы // МЭиМО. 2004. № 9. С. 77–83. Богатуров А. Д. «Стратегия перемалывания» во внешней политике США // Очерки теории и прикладного анализа международных отношений / А. Д. Богатуров, Н. А. Косолапов, М. А. Хрусталев. М., 2002. С. 356–372. Богатуров А. Д. Центрально-Восточная Азия в современной международной политике // Восток. 2005. № 1. С. 102–118. Братерский М. В. США и «страны-изгои» // США и Канада — ЭПИ. 2003. № 3. Давыдов Ю. П. Демократия, демократизация и проблемы войны и мира // США: экономика, политика, культура. 1999. № 7. Занегин Б. Н. США в региональных конфликтах: малые войны и большая политика // США. Канада: экономика, политика, культура. 1999. № 8. Кислов А. К. Политика США на Ближнем Востоке // Политика США в Азии. М., 1977. С. 204–220. Косолапов Н. А. Политико-психологическая типология конфликта // Социологический журнал. 1996. № 3, 4. С. 109–126. Кременюк В. А. Задачи внешней политики администрации Буша // Внешнеполитическая стратегия республиканской администрации США. М.: ИСКРАН, 2002. Кременюк В. А. Новая мировая ситуация и ее влияние на политику США // Политика США в меняющемся мире / Отв. ред. П. Т. Подлесный. М.: Наука, 2004.

269

Кременюк В. А. Управление и управляемость в международной политике // Международные процессы. 2004. Т. 2. № 3 (6). С. 29–41. Лалетин Ю. П. Теократия талибов и афганская государственность / Ю. П. Лалетин // Ислам на современном Востоке: Регион стран Ближнего и Среднего Востока, Южной и Центральной Азии / Ин-т востоковедения РАН; Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока; Отв. ред. В. Я. Белокреницкий, А. З. Егорин. М.: Крафт+, 2004. Мендкович Н. Уроки на будущее: Военные итоги афганской кампании НАТО // Россия в глобальной политике. 2013. Т. 11. № 2. С. 81–91. Печатнов В. О. США в региональном и глобальном измерениях // Современные международные отношения и мировая политика / Под ред. А. В. Торкунова. М.: Просвещение, 2004. Рогов С. М. Россия и Запад // США: экономика, политика, идеология. 1995. № 5. С. 3–14. Рогов С. М.. Российско-американские отношения: итоги и перспективы // США — экономика, политика, идеология. 1996. № 11. С. 6–27. Рогов С. М. Россия и США на пороге XXI века // Свободная мысль. 1997. № 5. С. 92–102. Сидоров А. А. Экономические санкции в международных конфликтах: опыт США // Конфликты и кризисы в международных отношениях: проблемы теории и истории / Проблемы американистики. Вып. 11. М.: МАКС Пресс, 2001. С. 58–88. Сушенцов А. А. «Афганское замирение» по Бушу и Обаме // Международные процессы. 2009. Т. 7. № 1 (19). Январь—апрель. С. 93–100. Сушенцов А. А. Политика США в связи с формированием международного режима противодействия угрозам, исходящим из Афганистана // Международные процессы. 2013. Май—август. Т. 11. № 2 (33). Сушенцов А. А. Субъективные факторы в «доктрине Буша»: проверка конфликтом в Ираке // США — Канада: экономика, политика, культура. 2012. Январь. № 1 (505). С. 91–104. Сушенцов А. А. Эволюция подходов к созданию режима в Афганистане в 2000-е годы / Отв. ред. А. Д. Богатуров, Т. А. Шаклеина // Лидерство и конкуренция в мировой системе: Россия и США. М.: КРАСАНД, 2009. C. 316–327. Сушенцов А. А. Эволюция политических приоритетов США в Ираке // США— Канада: экономика, политика, культура. 2010. Июль. № 7 (487). С. 53–66. Сушенцов А. А. Экономические приоритеты России в послевоенном Ираке // Экономика и политика в современных конфликтах. М.: Изд-во УРСС, 2008. Сушенцов А. А. США и волнения на Арабском Востоке // Международные процессы. 2011. Январь—апрель. Т. 9. № 1 (25). С. 106–111. Троицкий М. А. Концепция «программирующего лидерства» в евроатлантической стратегии США // Pro et Contra. 2002. Т. 7. № 4. С. 86–103. Хоффман Б. Терроризм и борьба с ним после 11 сентября // Внешняя политика США. Электронный журнал госдепартамента США. Т. 6. № 3. Шаклеина Т. А. Критическое направление исследований миропорядка в США // Международные процессы. 2007. Сентябрь—декабрь. Т. 5. № 3 (15). Afghanistan: The Anatomy of An Ongoing Conflict. U.S. Department of Defense // Parameters: US Army War College Quarterly. Spring 2001. Vol. 31. No 1. Carlisle Barracks, Pennsylvania: U.S. Army War College, 2001. P. 85–98. Brooks S., Wohlforth W. American Primacy in Perspective // Foreign Affairs. 2002. July/August. Vol. 81, No 4 Cook S. America Shouldn’t Hijack Egypt’s Revolution // Foreign Policy. 2011. March 9. Fukuyama F. Neoconservative Moment // The National Interest. 2006. Summer. No 76.

270

Hill F. A Not-So-Grand Strategy: U.S. Policy in the Caucasus and Central Asia Since 1991 // Brookings Institution. 2001. February 1. Howard M. A Long War? // Survival. 2006/07. Winter. Vol. 48. No 4. Ikenberry G. J. America’s Imperial Ambition // Foreign Affairs. 2002. September/October. Vol. 81. No 5. Jalali A. Rebuilding Afghanistan’s National Army // Parameters. 2002. Autumn. Kagan F. W. A Plan for Victory in Iraq. Defeat the insurgents militarily — Here’s how // The Weekly Standard. 2006. May 29. Vol. 11. Issue 35. Kissinger H. America at the Apex. Empire or Leader? // The National Interest. 2001. Summer. No 64. Krauthammer Ch. The Unipolar Moment Revisited // The National Interest. 2002/03. Winter. No 70. P. 5–17. Krauthammer Ch. The Unipolar Moment // Foreign Affairs. 1990/91. Vol. 70. No 1. America and the World. P. 23–33. Laird M. Iraq: Learning Lessons from Vietnam // Foreign Affairs. 2005. November/ December. Vol. 84. No 6. Layne C. The Unipolar Illusion Revisited. The Coming End of the United States’ Unipolar Moment // International Security. Fall 2006. Vol. 31. No 2. P. 7–41. Mearsheimer J. J., Walt S. M. Can Saddam Be Contained? History Says Yes. Cambridge, MA: Belfer Center for Science and International Affairs. 2002. November 12. O’Hanlon M. Prudent or Paranoid? The Pentagon’s Two War Plans // Survival. Spring 2001. Vol. 43. No 1. P. 37–52. Rose E. From a Punitative to a Bargaining Mode of Solutions: Lessons form Iraq // International Studies Quarterly. 2005. Vol. 49. No 3. Rubin B. Saving Afghanistan // Foreign Affairs. 2007. January/February. Vol. 86. Issue 1. P. 57–78. Tomsen P. A Chance for Peace in Afghanistan: The Taliban’s Days Are Numbered // Foreign Affairs. 2000. January/February. Vol. 79. Issue 1. Waltz K. Fair Fights or Pointless Wars? // International Security. Winter 2003/04. Vol. 28. No 3. Wohlforth W. U.S. Strategy in a Unipolar World // America Unrivaled: The Future of the Balance of Power, G. John Ikenberry, ed. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2002.

Материалы СМИ «Российская газета» «Коммерсант» «Известия» «Время новостей» The New York Times The Washington Post Los Angeles Times The Nation The Washington Times The New York Sun The Time USA Today The National Post

The New Yorker The Weekly Standard ProPublica The Daily Beast Le Nouvel Observateur The Guardian The Economist The Independent The Dawn Al Jazeera BBC News CBS News PBS

CNN MSNBC ABC News HBO «Интерфакс» Reuters Agence France-Press Associated Press Radio Free Europe/ Radio Liberty Afghanistan.ru CFR.org Salon.com

271

ОБ АВТОРЕ СУШЕНЦОВ Андрей Андреевич (1985 г.р.), Окончил Исторический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова и аспирантуру МГИМО (У) МИД России. Кандидат политических наук (2011). Преподает на Кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО (У) МИД России. Стажировался в Джорджтаунском университете и Университете им. Джонса Хопкинса (США). Читал курс лекцил в Свободном международном университете социальных наук им. Гвидо Карли (Италия). Участник Дартмутских диалогов для молодых экспертов по российско-американским отношениям и Рабочей группы по будущему российско-американских отношений. Автор готовящейся к выпуску монографи, «Очерки политики США в региональных конфликтах» (М.: МГИМО) и более 30 других учебных, научных и научно-популярных рабол.

Научное издание Сушенцов Андрей Андреевич МАЛЫЕ ВОЙНЫ США Политическая стратегия США в конфликтах в Афганистане и Ираке в 2000–2010-х годах Подписано к печати 29.01.2014. Формат 60×901/16. Усл. печ. л. 17,0. Тираж 500 экз. Заказ № ЗАО Издательство «Аспект Пресс». 111141, Москва, Зеленый проспект, д. 8. E-mail: [email protected]; www.aspectpress.ru. Тел.: (495)306-78-01, 306-83-71 Отпечатано в ОАО «Первая Образцовая типография» Филиал «Чеховский Печатный Двор» 142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1. Сайт: www.chpd.ru, E-mail: [email protected], 8(495) 988-63-87

272