Уголовное преследование терроризма. Монография

1

УГОЛОВНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ТЕРРОРИЗМА МОНОГРАФИЯ В.А. БУРКОВСКАЯ, Е.А. МАРКИНА, В.В. МЕЛЬНИК, Н.Ю. РЕШЕТОВА Рецензенты: Максимов С.В., доктор юридических наук, профессор. Кашаев К.А., заместитель начальника управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами Генеральной прокуратуры Российской Федерации, государственный советник юстиции 3 класса. ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ <1> -------------------------------<1> Принятые сокращения использованы в тексте монографии; в речах государственных обвинителей ссылки на УК и УПК даны с использованием аббревиатуры РФ. 1. Нормативные правовые акты Конституция РФ - Конституция Российской Федерации, принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. // РГ. 1993. 25 дек. УК РСФСР - Уголовный кодекс РСФСР от 27.10.1960 (утратил силу с 1 января 1997 г.) УК - Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (в ред. от 24.07.2007) // СЗ РФ. 1996. N 25. Ст. 2954; 1998. N 22. Ст. 2332, N 26. Ст. 3012; 1999. N 7. Ст. 871, ст. 873, N 11. Ст. 1255, N 12. Ст. 1407, N 28. Ст. 3489, ст. 3490, ст. 3491; 2001. N 11. Ст. 1002, N 13. Ст. 1140, N 26. Ст. 2587, ст. 2588, N 33 (ч. 1). Ст. 3424, N 47. Ст. 4404, ст. 4405, N 53 (ч. 1). Ст. 5028; 2002. N 10. Ст. 966, N 11. Ст. 1021, N 19. Ст. 1793, ст. 1795, N 26. Ст. 2518, N 30. Ст. 3020, ст. 3029, N 44. Ст. 4298; 2003. N 11. Ст. 954, N 15. Ст. 1304, N 27 (ч. 2). Ст. 2708, ст. 2712, N 28. Ст. 2880, N 50. Ст. 4848, ст. 4855; 2004. N 30. Ст. 3091, ст. 3092, ст. 3096; 2005. N 1 (ч. 1). Ст. 1, ст. 13, N 30. Ч. 1. Ст. 3104, N 52 (ч. 1). Ст. 5574; 2006. N 2. Ст. 176, N 31 (ч. 1). Ст. 3452, N 50. Ст. 5279; 2007. N 1 (ч. 1). Ст. 46, N 16. Ст. 1822, ст. 1826, N 21. Ст. 2456, N 31. Ст. 4000, ст. 4008, ст. 4011 УПК - Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (в ред. от 24.07.2007) // СЗ РФ. 2001. N 52 (ч. 1). Ст. 4921; 2002. N 22. Ст. 2027, N 30. Ст. 3015, ст. 3020, ст. 3029, N 44. Ст. 4298; 2003. N 27 (ч. 1). Ст. 2700, ст. 2706, N 27 (ч. 2). Ст. 2708, N 28. Ст. 2880, N 50. Ст. 4847, N 51. Ст. 5026; 2004. N 17. Ст. 1585, N 27. Ст. 2711, ст. 2804, N 40. Ст. 3989, N 49. Ст. 4853; 2005. N 1 (ч. 1). Ст. 13, N 22. Ст. 2194, N 23. Ст. 2200; 2006. N 3. Ст. 277, N 10. Ст. 1070, N 23. Ст. 2379, N 28. Ст. 2975, ст. 2976, N 31 (ч. 1). Ст. 3452; 2007. N 1 (ч. 1). Ст. 46, N 16. Ст. 1827, N 18. Ст. 2118, N 24. Ст. 2833, N 31. Ст. 4008, ст. 4011 Федеральный закон от 27.07.2006 N 153-ФЗ - Федеральный закон от 27.07.2006 N 153-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" и Федерального закона "О противодействии терроризму" // СЗ РФ. 2006. N 31 (ч. 1). Ст. 3452 2. Официальные издания БВС РФ - Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации Ведомости (СССР, РСФСР, РФ) - Ведомости Верховного Совета (СССР, РСФСР); Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета (РСФСР, РФ) СЗ РФ - Собрание законодательства Российской Федерации 3. Органы власти МВД России - Министерство внутренних дел Российской Федерации Минюст России - Министерство юстиции Российской Федерации ФСБ России - Федеральная служба безопасности Российской Федерации

2

4. Прочие сокращения в. - век г - грамм г. - год(-ы) гл. - глава(-ы) ГУВД - Главное управление внутренних дел ГУИН - Главное управление исполнения наказаний др. - другой(-ие) кг - килограмм КПП - контрольно-пропускной пункт ЛОВДТ - Линейный отдел внутренних дел на транспорте мм - миллиметр НИИ - Научно-исследовательский институт ОВД - Отдел внутренних дел ОМОН - отряд милиции особого назначения ОРБ - оперативно-розыскное бюро п. - пункт(-ы) ПВС - паспортно-визовая служба ПККН - Постоянный комитет по контролю наркотиков РОВД - Районный отдел внутренних дел РФ - Российская Федерация сб. - сборник СОБР - специальный отряд быстрого реагирования соч. - сочинение(-я) ст. - статья(-и) США - Соединенные Штаты Америки т. - том т.е. - то есть т.д. - так далее т.п. - тому подобное тыс. - тысяч УВД - Управление внутренних дел УНТО - Управление научно-технического обеспечения УФСБ - Управление Федеральной службы безопасности ч. - часть(-и)

3

ВВЕДЕНИЕ Одна из актуальных проблем современности - борьба с терроризмом, который представляет серьезную угрозу для главного права человека - права на жизнь. Террористические акты во всем мире уже унесли жизни многих тысяч людей. В России терроризм наиболее бурно стал проявляться в 90-х годах XX в. В условиях становления и развития новой государственности, недостаточной экономической, политической и национальной стабильности он стал одним из инструментов воздействия преступных групп на общество и государство, на отдельных граждан. С учетом этого в Концепции национальной безопасности Российской Федерации <1> терроризм признан одним из явлений, представляющих национальную угрозу. -------------------------------<1> Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 17.12.1997 N 1300 (в ред. от 10.01.2000) // СЗ РФ. 1997. N 52. Ст. 5909; 2000. N 2. Ст. 170. В организации противодействия указанной угрозе особенно большое значение придается эффективной деятельности прокуратуры по уголовному преследованию террористов, обеспечению неотвратимости их уголовной ответственности. Поддержание прокурорами государственного обвинения по делам о преступлениях террористического характера - одно из главных направлений этой деятельности. Хотя дел о таких преступлениях судами рассматривается сравнительно немного, поддержание по ним государственного обвинения - и ответственная, и сложная задача. Это объясняется не только повышенной общественной опасностью преступлений террористического характера, их нередко катастрофическими последствиями для многих людей, значительным общественным интересом к судебному разбирательству, но и тем, что участие в судебном рассмотрении таких дел подчас бывает связано с определенными трудностями для прокуроров. В частности, при организованных формах террористической деятельности (а именно так чаще всего и бывает) обвинение в ходе предварительного расследования, как правило, предъявляется виновным одновременно по нескольким статьям УК РФ, имеющим сходные объективные признаки (ч. 3 ст. 205, ст. 208, 209, 210 УК РФ), без необходимого разграничения составов преступлений, предусмотренных названными нормами. Довольно часто меняется и законодательство, предусматривающее ответственность за деяния террористического характера (за последние три года такие изменения вносились в уголовный закон трижды). В основу работы положены результаты изучения практики поддержания государственного обвинения по делам преступлений террористического характера, проанализированы 28 обвинительных речей по рассмотренным делам. Монография состоит из двух разделов. В первой главе первого раздела дается уголовно-правовая характеристика преступлений террористического характера (с учетом изменений, внесенных в УК РФ Федеральным законом от 27.07.2006 N 153-ФЗ). Вторая глава посвящена подготовке государственного обвинителя к участию в рассмотрении уголовного дела судом. В третьей главе рассматриваются вопросы, связанные с определением государственным обвинителем предварительной позиции по уголовному делу. В четвертой главе приводятся рекомендации, касающиеся участия государственного обвинителя в судебном следствии. В пятой главе помещены методические материалы, связанные с выработкой государственным обвинителем окончательной позиции, с отказом от обвинения. Шестая глава посвящена участию государственного обвинителя в прениях сторон. В седьмой главе даны рекомендации по вопросам обжалования судебного решения в кассационном порядке. Во втором разделе приведены обвинительные речи прокуроров по делам о преступлениях террористического характера.

4

Раздел I. МЕТОДИКА ПОДДЕРЖАНИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНЕНИЯ ПО ДЕЛАМ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА Глава 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРЕСТУПЛЕНИЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА Впервые терроризм как обособленный вид преступления получил закрепление в российском законодательстве 1 июля 1994 г. - в УК РСФСР была введена ст. 213.3 "Терроризм". В несколько измененной редакции статья была воспринята и новым УК. Осознание общественной опасности терроризма актуализировало деятельность законодателя по формированию нормативной базы, направленной на борьбу с этим явлением. Российская Федерация присоединилась к Международной конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом от 15 декабря 1997 г. <1>, Европейской конвенции о пресечении терроризма от 27 января 1977 г. <2>, Договору о сотрудничестве государств - участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом от 4 июня 1999 г. <3>, Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г. <4>. Кроме того, были приняты Федеральные законы от 25.07.1998 N 130-ФЗ "О борьбе с терроризмом" <5>, от 25.07.2002 N 114ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" <6> и др. -------------------------------<1> Принята Генеральной Ассамблеей ООН, г. Нью-Йорк, 15 декабря 1997. Ратифицирована Федеральным законом от 13.02.2001 N 19-ФЗ // СЗ РФ. 2001. N 8. Ст. 702. <2> Заключена в Страсбурге 27 января 1977 г. Ратифицирована Федеральным законом от 07.08.2000 N 121-ФЗ // СЗ РФ. 2000. N 33. Ст. 3347. <3> Подписан в г. Минске 4 июня 1999 г. Ратифицирован Федеральным законом от 28.12.2004 N 176-ФЗ // СЗ РФ. 2005. N 1 (ч. 1). Ст. 2. <4> Ратифицирована Федеральным законом от 10.01.2003 N 3-ФЗ // СЗ РФ. 2003. N 2. Ст. 155. <5> Федеральный закон от 25.07.1998 N 130-ФЗ "О борьбе с терроризмом" (в ред. от 06.03.2006, утратил силу) // СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3808; 2000. N 33. Ст. 3348; 2003. N 27 (ч. 1). Ст. 2700; 2004. N 35. Ст. 3607; 2005. N 10. Ст. 763; 2006. N 11. Ст. 1146. <6> Федеральный закон от 25.07.2002 N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" (в ред. от 24.07.2007) // СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3031; 2006. N 31 (ч. 1). Ст. 3447, ст. 3452; 2007. N 21. Ст. 2457, N 31. Ст. 4008. В 2006 г. законодательство, направленное на борьбу с терроризмом, претерпело следующие серьезные изменения. 1. Ратифицирована Конвенция Совета Европы о предупреждении терроризма (Варшава, 16 мая 2005 г.) <1>, в которой предусматривается обязанность для каждой из присоединившихся сторон установить уголовную ответственность за такие деяния, как публичное подстрекательство к осуществлению террористической деятельности, вовлечение в террористическую деятельность, обучение лица в целях совершения преступлений террористического характера. -------------------------------<1> Федеральный закон от 20.04.2006 N 56-ФЗ "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" // СЗ РФ. 2006. N 17 (ч. 1). Ст. 1785. 2. Принят Федеральный закон от 06.03.2006 N 35-ФЗ "О противодействии терроризму" <1>, в котором сформулированы новые подходы к определению понятия "терроризм". -------------------------------<1> Федеральный закон от 06.03.2006 N 35-ФЗ "О противодействии терроризму" (в ред. от 27.07.2006) // СЗ РФ. 2006. N 11. Ст. 1146, N 31 (ч. 1). Ст. 3452. В Федеральном законе "О борьбе с терроризмом" законодатель определил терроризм посредством перечисления конкретных форм деяния, отнеся к таковым: акт терроризма (ст. 205 УК), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК), нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК). В новом Федеральном законе "О противодействии терроризму" законодатель отказался от перечневого подхода, определив терроризм как идеологию насилия и практику воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий (ст. 3). В действующем законодательстве о противодействии терроризму отсутствует и собирательное понятие "преступления террористического характера", к которым ранее, согласно

5

ст. 205.1 УК, относились преступления, предусмотренные ст. 205, 206, 208, 211, 277 и 360 УК. Однако, отказавшись от этого понятия, законодатель перечисленные выше преступления, а также деяния, указанные в ст. 278, 279 УК, тем не менее объединяет в один ряд, признав у них наличие общего признака - они являются проявлением идеологии терроризма в конкретных действиях. Именно такой вывод следует из новой редакции ст. 205.1 УК, которая предусматривает ответственность за содействие совершению перечисленных в ней преступлений, т.е. за содействие террористической деятельности. Все это позволяет и нам для теоретического анализа объединить указанные деяния в одну группу - преступления террористического характера. Рассмотрение также заведомо ложного сообщения об акте терроризма (ст. 207 УК) обусловлено тем, что действия виновного лица до выяснения его истинных намерений объективно похожи на угрозу совершения террористического акта (ст. 205 УК). 3. Обозначенные изменения нормативной правовой основы борьбы с терроризмом потребовали внесения изменений и дополнений в УК (Федеральный закон от 27.07.2006 N 153-ФЗ). 1.1. Террористический акт (ст. 205 УК) Редакция ст. 205 УК существенно изменена Федеральным законом от 27.07.2006 N 153-ФЗ. Во-первых, в соответствии с положениями ст. 3 Федерального закона "О противодействии терроризму" статья получила новое название "Террористический акт". Такое решение законодателя, на наш взгляд, является обоснованным с точки зрения точности определения содержания конкретного деяния. Как справедливо отмечалось в научной литературе, терроризм это термин, который более уместно использовать для обозначения социального феномена в целом, а не отдельного преступления <1>. -------------------------------<1> Дискуссию по этому вопросу подробнее см.: Артамонов И.И. Некоторые предложения по совершенствованию правовой основы борьбы с терроризмом // Терроризм в России и проблемы системного реагирования. М., 2004. С. 116 - 117. Во-вторых, изменилось содержание объективной стороны состава преступления. 1. В редакции ст. 205 УК, действовавшей до 27 июля 2006 г., среди целей террористического акта (акта терроризма) как обязательного признака субъективной стороны называлось, в частности, устрашение населения. Вместе с тем устрашение населения - по сути, всего лишь средство достижения конечной цели террористов, а именно оказать воздействие на принятие решения органами власти, поэтому выбираются такие способы осуществления террористического акта, которые могут породить волнение, панику среди широких слоев населения. Общеопасный способ совершения деяния (взрыв, поджог, иные действия устрашающего характера), как правило, многочисленные случайные жертвы - все это свидетельствует о том, что террористический акт по своей природе объективно устрашает население. В связи с этим представляется обоснованной позиция законодателя, который указал в новой редакции ст. 205 УК признак "устрашение населения" среди признаков объективной стороны, одновременно исключив его из субъективной стороны деяния. Таким образом, теперь объективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 205 УК, заключается в совершении взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, а также угрозе совершения этих действий. Угроза совершения террористического акта в контексте ст. 205 УК выражается в высказываниях, доведении до сведения иным образом (письменно, через печать, радио, телевидение) информации о намерении совершить действия, предусмотренные в диспозиции рассматриваемой статьи (взрыв, поджог и т.д.). Адресатами подобных сообщений могут быть широкие слои общественности, правоохранительные органы, органы исполнительной власти. Для квалификации содеянного по ст. 205 УК необходимо, чтобы угроза была реальной и наличной, о чем могут свидетельствовать разные подготовительные действия (приобретение оружия, изготовление самодельного взрывного устройства и т.д.). По этому признаку угрозу совершения террористического акта следует отграничивать от заведомо ложного сообщения об акте терроризма (ст. 207 УК). Субъективная сторона угрозы совершения террористического акта характеризуется умышленной формой вины: лицо осознает, что угрожает совершением террористического акта, и желает осуществить эти действия. Обязательным признаком субъективной стороны угрозы совершения террористического акта является цель - воздействие на принятие решения органами власти или международными организациями. 2. Внесены изменения в перечень вероятных последствий террористического акта. В ч. 1 ст. 205 УК оценочное понятие "иные общественно опасные последствия" было заменено другим "иные тяжкие последствия". Хотя содержание указанного понятия в законе не определено,

6

систематическое толкование показывает, что под таковыми надлежит понимать возможность причинения тяжкого вреда здоровью. 3. В объективную сторону состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 205 УК, включен дополнительный признак - использование "ядовитых, отравляющих, токсичных, опасных химических или биологических веществ" <1>. Понятно, что настоящее дополнение обусловлено современной криминальной ситуацией. -------------------------------<1> О необходимости подобных изменений подробнее см.: Емельянов В.П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования (уголовно-правовое исследование). М., 2000. С. 28 30. М. и Н. обратились в администрацию одного из субъектов РФ с требованием предоставить им в условленное время один миллион долларов США. В противном случае они угрожали отравить ртутью водозаборные сооружения, откуда город снабжался водой. При задержании у них была обнаружена трехлитровая банка с ртутью <1>. -------------------------------<1> См.: Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 4: Учебник для вузов / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М., 2001. С. 212. На момент совершения преступления действия виновных подлежали квалификации по ч. 2 ст. 205 УК. После внесения изменений и дополнений такие действия необходимо квалифицировать по ч. 3 ст. 205 УК. Под ядовитыми <1> и токсичными веществами, как представляется, следует понимать вещества, оказывающие отравляющее воздействие на организм человека. К ядовитым веществам относятся метиловый спирт, ангидрид уксусной кислоты, стрихнин, фенол, ртуть и др. -------------------------------<1> Подлежат включению в соответствующие списки ПККН. Отравляющие вещества - разновидность оружия массового поражения, представляют собой высокотоксичные соединения химических элементов, которые предназначены для поражения живой силы противника во время военных действий. Опасные химические вещества - это, в частности, боевые отравляющие вещества и средства их применения. Биологические вещества - любой живой организм, в том числе микроорганизм, вирус или другой биологический агент, а также любое вещество, произведенное живым организмом либо полученное методом генной инженерии, или любое его производное, а равно средства их доставки, созданные с целью вызвать гибель, заболевание, заражение окружающей природной среды, воды или иных материальных объектов. В-третьих, изменились признаки субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 205 УК. Если в прежней редакции статья устанавливала, что действия, предусмотренные в диспозиции, совершаются с целью оказания воздействия на принятие решений органами власти, то теперь круг адресатов расширился. Таковыми наряду с органами власти названы и международные организации. Субъективная сторона основного состава террористического акта характеризуется только умышленной формой вины в виде прямого умысла. Обязательным признаком субъективной стороны рассматриваемого состава является цель: воздействовать на принятие решения органами власти или международными организациями. Мотивы действий виновного не влияют на квалификацию содеянного. Состав террористического акта, сформулированный в ч. 1 ст. 205 УК, считается оконченным с момента совершения взрыва, поджога или подобных действий либо с момента создания реальной угрозы совершения указанных действий. Фактическое причинение вреда здоровью, имущественного ущерба, а также иных тяжких последствий выходит за пределы основного состава и либо образует состав квалифицированных видов терроризма (ч. 3 ст. 205 УК), либо требует квалификации деяний по совокупности ст. 205 и соответствующих статей УК, предусматривающих ответственность за эти деяния (например, ст. 105) <1>. -------------------------------<1> Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 4 / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. С. 213. В примечании к ст. 205 УК (в котором законодатель по-прежнему использует понятие "акт терроризма") сформулирована возможность освобождения лица, участвовавшего в подготовке акта терроризма, от уголовной ответственности при наличии следующих условий:

7

- своевременное предупреждение органов власти либо способствование иным образом предотвращению осуществления акта терроризма; - отсутствие в действиях лица иного состава преступления. Наличие названных условий означает, что лицо само прекращает подготовку к террористическому акту. В то же время, исходя из буквального толкования закона, лицо подлежит освобождению от уголовной ответственности при наличии условий, перечисленных в примечании к ст. 205 УК, даже в том случае, если террористический акт по каким-то причинам предотвратить не удалось. Толкование сформулированных в указанном примечании условий освобождения от уголовной ответственности показывает, что если в действиях лица содержится иной, не предусмотренный ст. 205 УК состав преступления, то лицо освобождается от ответственности по ст. 205 и привлекается к ответственности за другое преступное деяние (например, за незаконное приобретение взрывчатых веществ (ст. 222 УК)). Остальные квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки: совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, с применением огнестрельного оружия, организованной группой и др. - остались прежними. 1.2. Квалификация организованных форм террористической деятельности (ч. 3 ст. 205, ст. 208, 209, 210 УК) Как показывает следственная и судебная практика, квалификация организованных форм террористической деятельности вызывает серьезные сложности. При одинаковых обстоятельствах действия виновных лиц подчас квалифицировались либо по ч. 3 ст. 205 УК как совершение террористического акта организованной группой, либо по совокупности ст. 205 и 208 УК (в случае совершения террористического акта участниками незаконного вооруженного формирования) или ст. 205 и 209 УК (при совершении преступления бандой). Одновременно имели место факты, когда при очевидной необходимости квалификации совершенных действий также и по ст. 209 УК бандитизм виновным не вменялся, а потому содеянное не получало должной правовой оценки <1>. -------------------------------<1> См.: Устинов В.В. Особенности социально-правовой характеристики преступлений террористического характера и проблемы их квалификации // Следственная практика. 2002. N 3(157). С. 32. Правильное решение вопросов, связанных с квалификацией организованных форм террористической деятельности, требует, с одной стороны, подробного анализа признаков составов преступлений, предусмотренных ст. 208, 209, 210 УК, с другой - рассмотрения проблем совокупности этих преступлений с совершенными организованной группой лиц деяниями, ответственность за которые установлена в ч. 3 ст. 205, ч. 3 ст. 206 и ч. 3 ст. 211 УК. Под незаконным вооруженным формированием понимается не предусмотренная федеральным законом группа лиц (объединение, отряд, дружина, иная группа), хотя бы один участник которой имеет оружие, т.е. устройства и предметы, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели (ст. 1 Федерального закона от 13.12.1996 N 150-ФЗ "Об оружии" (в ред. от 24.07.2007) <1>), в том числе взрывные устройства, военное вооружение и технику. Деятельность такого формирования не урегулирована федеральным законодательством, а с учетом вооруженности участников она представляет значительную общественную опасность, так как названное формирование может быть использовано в противоправных целях. Это и послужило основой для криминализации деяний, перечисленных в диспозиции ст. 208 УК <2>. -------------------------------<1> СЗ РФ. 1996. N 51. Ст. 5681; 1998. N 30. Ст. 3613, N 31. Ст. 3834, N 51. Ст. 6269; 1999. N 47. Ст. 5612; 2000. N 16. Ст. 1640; 2001. N 31. Ст. 3171, N 33 (ч. 1). Ст. 3435, N 49. Ст. 4558; 2002. N 26. Ст. 2516, N 30. Ст. 3029; 2003. N 2. Ст. 167, N 27 (ч. 1). Ст. 2700, N 50. Ст. 4856; 2004. N 18. Ст. 1683, N 27. Ст. 2711; 2006. N 31 (ч. 1). Ст. 3420; 2007. N 1 (ч. 1). Ст. 21; 2007. N 32. Ст. 4121. <2> См.: Сальникова Н.И. Незаконное вооруженное формирование не является разновидностью преступного сообщества // Российский следователь. 2005. N 3. Не случайно также, что вовлечение лица в совершение преступления, предусмотренного названной статьей (наряду с вовлечением в некоторые другие преступления), законодатель признал содействием терроризму (ст. 205.1 УК), а к финансированию терроризма отнесено также и финансирование организации, подготовки или совершения преступления, квалифицируемого по ст. 208 УК (примечание 1 к ст. 205.1 УК) <1>. --------------------------------

8

<1> То обстоятельство, что в ч. 1 ст. 208 УК также предусмотрена ответственность за финансирование вооруженного формирования, по нашему мнению, следует отнести к просчетам юридической техники. С объективной стороны организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем выражается в следующих формах: а) создание незаконного вооруженного формирования (ч. 1 ст. 208 УК); б) руководство таким формированием (ч. 1 ст. 208 УК); в) финансирование незаконного вооруженного формирования (ч. 1 ст. 208 УК); г) участие в незаконном вооруженном формировании (ч. 2 ст. 208 УК). Создание незаконного вооруженного формирования означает выполнение различных организационных мероприятий, направленных на обеспечение функционирования такого формирования (разработка структуры и задач, вербовка участников, материально-техническое обеспечение, обучение и т.д.). Под руководством следует понимать управление уже созданным формированием, обеспечение его функционирования, решение конкретных задач. Понятие финансирования дано в уже упоминавшемся примечании 1 к ст. 205.1 УК: это предоставление или сбор средств либо оказание финансовых услуг с осознанием того, что они предназначены для финансирования организации, подготовки или совершения преступления, предусмотренного ст. 208 УК. Участие в незаконном вооруженном формировании может выражаться как в форме непосредственного вхождения в его состав, так и в форме выполнения обязанностей по обеспечению его деятельности. Субъективная сторона незаконного вооруженного формирования характеризуется виной в виде прямого умысла. В то же время диспозиция рассматриваемой статьи не содержит указания на цель и мотивы. И хотя такие цели могут быть различными (политическими, религиозными, коммерческими и т.д.), для квалификации преступных действий значения они не имеют. Если же для осуществления террористической деятельности создается вооруженная группа, имеющая целью нападение на граждан и организации (взрывы жилых домов, государственных учреждений, захват заложников и др.), действия виновных не охватываются ст. 208 УК и подлежат квалификации по ст. 209 УК. Таким образом, из анализа признаков состава преступления, предусмотренного ст. 208 УК, следует вывод: организация незаконного вооруженного формирования (участие в нем) подлежит квалификации по ст. 208, если отсутствует цель совершения нападений на граждан или организации (это - признак ст. 209 УК) либо цель совершения тяжких или особо тяжких преступлений (признак ст. 210 УК). Объективная сторона бандитизма может выражаться в одной из следующих форм: - создание банды, т.е. любые действия по формированию устойчивой вооруженной группы в целях совершения нападений на граждан либо предприятия, учреждения, организации; вербовка и обучение участников, создание условий для функционирования, в том числе обеспечение ее оружием, помещениями, транспортом и т.д. (ч. 1 ст. 209 УК); - руководство бандой, управление уже созданной бандой, разработка конкретных планов нападений, поиск объектов нападения, вербовка новых участников и т.д. (ч. 1 ст. 209 УК); - участие в банде (ч. 2 ст. 209 УК); - участие в совершаемых бандой нападениях (ч. 2 ст. 209 УК) <1>. -------------------------------<1> Уголовное право. Особенная часть: Учебник. 2-е изд. М., 2005. С. 349. Существенные признаки банды вытекают из систематического толкования закона: 1) группа, т.е. не менее двух лиц, заранее объединившихся для совершения нападений на граждан или организации; 2) вооруженность, предполагающая наличие хотя бы у одного члена банды оружия, отвечающего признакам, указанным в ст. 1 Федерального закона "Об оружии", а равно оружия массового поражения, артиллерии и др., и осведомленности об этом других членов банды <1>; 3) устойчивость группы. -------------------------------<1> Там же. С. 350. Раскрывая содержание признака "устойчивость", Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 17.01.1997 N 1 "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм" <1> указал, что об устойчивости банды могут свидетельствовать, в частности, такие признаки, как стабильность ее состава, тесная взаимосвязь между ее членами, согласованность их действий, количество совершенных преступлений. -------------------------------<1> БВС РФ. 1997. N 3.

9

Субъективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 209 УК, характеризуется виной в виде только прямого умысла. Цель создания банды - нападение на граждан или организации. Важно отметить, что в п. 12 названного Постановления Пленума Верховного Суда РФ однозначно отмечается, что цели осуществляемых бандой нападений могут быть различны и могут заключаться не только в непосредственном завладении имуществом, деньгами или иными ценностями гражданина либо организации, но и в убийстве, уничтожении чужого имущества и др. Под нападением в контексте ст. 209 УК понимаются действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия к потерпевшему либо создания реальной угрозы его немедленного применения. Таким образом, нельзя не заметить, что объективные признаки незаконного вооруженного формирования и бандитизма (прежде всего устойчивость и вооруженность созданной преступной группы) в определенной степени совпадают. В то же время при бандитизме вооруженная группа (банда) создается в целях нападения на граждан или организации, тогда как при совершении преступления, предусмотренного ст. 208 УК, такая цель отсутствует. Это обстоятельство, т.е. существенно различающиеся признаки субъективной стороны незаконного вооруженного формирования и бандитизма, прежде всего и позволяет отграничить названные составы друг от друга. Следовательно, если устойчивая вооруженная группа создается для осуществления нападений на граждан или организации (например, с целью совершения террористического акта, захвата заложника, посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля, на жизнь сотрудника правоохранительного органа), то создание такой группы либо руководство ею, а равно участие в ней должны квалифицироваться не по ст. 208, а по ст. 209 УК, а в случае совершения группой нападений - также и по другим статьям УК (в частности, ст. 205, 206 и др.). В каких же случаях требуется квалифицировать действия виновных по ст. 210 УК? Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 210, может быть выражена в одном из следующих действий: - создание преступного сообщества (преступной организации); - руководство таким сообществом; - руководство входящими в его состав структурными подразделениями; - создание объединения организаторов, руководителей или иных представителей организованных групп. Определение понятия преступного сообщества (преступной организации) дано в ч. 4 ст. 35 УК, а в ч. 3 той же статьи определено понятие организованной группы. Из сопоставления двух этих понятий видно, что хотя в основу понятия преступного сообщества положено понятие организованной группы, однако для преступного сообщества характерны и другие признаки, к которым, в частности, относятся: - сплоченность (например, наличие конспирации, общей кассы, специальных технических средств и т.д.); - перенесение момента окончания преступления на более раннюю стадию (предусмотренное ст. 210 УК преступление считается оконченным с момента создания преступного сообщества, в частности с момента получения согласия членов сообщества на совместную преступную деятельность, заключения соглашения о разделе зон и т.д.); - цель создания (совершение тяжкого или особо тяжкого преступления). Преступное сообщество может состоять из нескольких структурных подразделений, которые в свою очередь представляют собой организованные устойчивые группы <1>. Таким образом, в состав одного преступного сообщества могут быть включены незаконное вооруженное формирование (ст. 208 УК), банда (ст. 209 УК) и организованная группа (ч. 3 ст. 35 УК). -------------------------------<1> См.: Гаухман Л.Д., Максимов С.В. Ответственность за организацию преступного сообщества // Законность. 1997. N 2. Действия лица по созданию и руководству сообществом следует квалифицировать по ст. 210 УК. Если же будет установлено, что незаконное вооруженное формирование или банда является структурным подразделением преступного сообщества, то действия их руководителей и участников в зависимости от конкретных обстоятельств (например, цели) подлежат квалификации по совокупности ст. 208 и 210 УК либо ст. 209 и 210 УК соответственно. В таких случаях имеет место идеальная совокупность, при которой одно действие (в данном случае это создание, руководство, участие) содержит признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями УК. Субъективная сторона организации преступного сообщества характеризуется виной в виде прямого умысла и целью - совершение тяжких или особо тяжких преступлений. При квалификации действий виновных лиц необходимо учитывать следующее. Бандитизму, как уже отмечалось, присуща цель нападения на граждан или организации. В то же время цель,

10

указанная в диспозиции ст. 210 УК, подразумевает совершение только тяжких или особо тяжких преступлений, причем выражающихся не только в нападениях, но и в других действиях <1> (например, предоставление или сбор денежных средств для финансирования терроризма - ч. 1 ст. 205.1 УК и др.). -------------------------------<1> Там же. В ч. 3 ст. 209, ч. 3 ст. 210 УК законодатель предусмотрел особо квалифицированные составы: бандитизм с использованием служебного положения и организация преступного сообщества (преступной организации) с использованием служебного положения. Понятие "служебное положение" в определенной степени было раскрыто в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ "О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм". Согласно п. 11 этого Постановления использование служебного положения означает "использование лицом своих властных или иных служебных полномочий, форменной одежды и атрибутики, служебных удостоверений или оружия, а равно сведений, которыми оно располагает в связи со своим служебным положением". Под осуществлением служебной деятельности исходя из п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" (в ред. от 06.02.2007) <1> следует понимать "действия лица, входящие в круг его обязанностей, вытекающих из трудового договора (контракта) с государственными, муниципальными, частными и иными зарегистрированными в установленном порядке предприятиями и организациями независимо от формы собственности, с предпринимателями, деятельность которых не противоречит действующему законодательству". -------------------------------<1> БВС РФ. 1999. N 3. Служебная деятельность включает управленческую, иную, органически связанную с управленческой, часто подчиненную ей или обслуживающую ее, юридически значимую для других людей деятельность, непосредственно не направленную на производство материальных благ или оказание материальных услуг, а также интеллектуальное и документальное обслуживание деятельности людей <1>. -------------------------------<1> См.: Егорова Н. Служащий как специальный субъект преступления в уголовном праве России // Уголовное право. 2004. N 2. С. 27. На наш взгляд, в качестве специального субъекта рассматриваемых преступлений может выступать любое лицо, имеющее служебный статус в органах государственной власти, местного самоуправления, их учреждениях, в коммерческих и иных организациях, использующее его для совершения действий, предусмотренных ст. 209, 210 УК. 1.3. Содействие террористической деятельности (ст. 205.1 УК) Статья 205.1 УК также претерпела серьезные изменения. Во-первых, этой статье дано новое название. До внесения изменений и дополнений в УК в июле 2006 г. она называлась "Вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению". Во-вторых, уточнено содержание объективной стороны состава преступления: - детализированы формы выражения преступного деяния. Теперь речь идет не только о вовлечении в совершение, но и о склонении и вербовке лица для участия в совершении хотя бы одного из перечисленных в диспозиции статьи преступлений; - расширен перечень преступлений, за вовлечение в которые предусмотрена ответственность по ст. 205.1, в него включены также ст. 278, 279 УК; - признак "обучение" заменен признаком "подготовка"; - вместо понятия "финансирование акта терроризма либо террористической организации" введено понятие "финансирование терроризма", которое получило определение в новом примечании 1 к ст. 205.1. В то же время в диспозиции ч. 1 ст. 205.1 УК (в новой редакции) отсутствует указание об ответственности за склонение лица к участию в деятельности террористической организации. Это, однако, не означает, что деяние декриминализировано <1>. -------------------------------<1> В соответствии со ст. 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" террористическая деятельность рассматривается как одно из проявлений

11

экстремизма. Осуществление террористической деятельности служит основанием для признания организации террористической, представляющей собой один из видов экстремистской организации. Уголовная ответственность за организацию экстремистской организации установлена в ст. 282.2 УК. Объективная сторона состава этого преступления выражается в организации деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи осуществлением экстремистской, в том числе террористической деятельности. Организация деятельности может выражаться, в частности, и в склонении к участию в деятельности террористической организации. Следовательно, действия по склонению лица к участию в террористической организации подлежат квалификации по ст. 282.2 без ссылки на ч. 4 ст. 33 УК. Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 205.1 УК, определена как: 1) склонение лица к совершению преступления террористического характера, которое охватывает: умышленные действия, направленные на формирование у лица желания участвовать в преступлениях террористического характера путем уговоров, просьб, предложений, обмана и т.д.; 2) вербовка, т.е. действия, направленные на заключение соглашения об оплачиваемом участии лица в совершении преступлений террористического характера <1>; -------------------------------<1> См.: Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 5. Учебник для вузов / Под ред. Г.И. Борзенкова, В.С. Комиссарова. М., 2001. С. 377. 3) иное вовлечение, т.е. действия, связанные, например, с формированием у лица желания участвовать в совершении преступления террористического характера под воздействием религиозной пропаганды и т.д.; 4) вооружение, т.е. действия, направленные на обеспечение лица оружием, в том числе взрывчатыми, химическими, ядовитыми и иными веществами, необходимыми для совершения преступления террористического характера; 5) подготовка, т.е. передача образовательной информации о правилах пользования оружием, взрывчатыми веществами, тренировка по обращению с оружием, ведению военных действий, совершению преступлений террористического характера и т.д.; 6) финансирование терроризма, т.е. предоставление или сбор средств либо оказание финансовых услуг с осознанием того, что они предназначены для финансирования организации, подготовки или совершения хотя бы одного из преступлений, предусмотренных ст. 205, 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 277, 278, 279 и 360, либо для обеспечения организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), созданных или создаваемых для совершения хотя бы одного из указанных преступлений (примечание 1 к ст. 205.1 УК). Вместе с тем следует иметь в виду, что в ст. 208 УК также содержится указание об ответственности за финансирование незаконного вооруженного формирования. Полагаем, что для разграничения составов, предусмотренных ст. 205.1 и 208 УК, и правильной квалификации содеянного надлежит учитывать следующие обстоятельства. В том случае, когда вооруженная группа не осуществляла деятельность по подготовке и совершению преступлений, перечисленных в примечании 1, а была создана для иных целей (например, для самообороны, охраны чего-либо или кого-либо), действия виновных по ее финансированию подлежат правовой оценке только по ст. 208 УК. Если же деятельность устойчивой вооруженной группы сопряжена с терроризмом, то действия лиц по ее финансированию необходимо квалифицировать по ст. 205.1 УК. Состав преступления, предусмотренный ст. 205.1 УК, сконструирован как формальный. Преступление окончено с момента совершения действий, перечисленных в диспозиции, наступления общественно опасных последствий не требуется. Субъективная сторона преступления характеризуется виной в виде прямого умысла. Для ответственности за вооружение или подготовку требуется установить, что они осуществлялись в целях совершения хотя бы одного из перечисленных в диспозиции статьи преступлений. Часть 2 ст. 205.1 УК предусматривает ответственность за те же деяния, совершенные лицом с использованием служебного положения. Подробнее этот признак рассматривался применительно к ст. 209, 210 УК. В примечании 2 к ст. 205.1 УК сформулированы условия освобождения лица от уголовной ответственности:

12

1) своевременное сообщение органам власти или иное способствование предотвращению либо пресечению преступления. В контексте этого примечания необходимо учитывать, что лицо, совершив преступление, предусмотренное ст. 205.1 УК, т.е. оказав содействие террористической деятельности (например, вооружив кого-либо в целях совершения террористического акта), своим своевременным сообщением органам власти или иным образом способствовало предотвращению или пресечению того преступления, которое оно финансировало и (или) совершению которого оно способствовало (в нашем примере это террористический акт). Условие считается выполненным вне зависимости от того, удалось ли предотвратить или пресечь преступление, которое лицо финансировало и (или) совершению которого оно способствовало; 2) отсутствие в действиях виновного лица иного состава преступления. 1.4. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 205.2 УК) Статья 205.2 УК - новелла уголовного законодательства. Объективная сторона преступления выражается в одном из следующих действий: 1) публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или 2) публичное оправдание терроризма. Вполне вероятно, что при применении названной статьи возникнут определенные трудности в установлении такого признака объективной стороны состава преступления, как призывы. Полагаем, что при квалификации содеянного по ст. 205.2 УК надлежит исходить из следующих соображений. Во-первых, призывы - это воздействие на сознание, волю и поведение людей с целью побудить их к совершению соответствующих действий или воздержаться от определенных действий <1>. -------------------------------<1> См.: Фридинский С.Н. Борьба с экстремизмом: уголовно-правовой и криминологический аспекты. Ростов-на-Дону, 2004. С. 84. Во-вторых, такое влияние должно быть выражено в определенных грамматических конструкциях с использованием специальных лексических средств. Прежде всего призывы заключаются в воззваниях и лозунгах <1>. Кроме того, призывы, как правило, выражаются глаголами повелительного наклонения ("делай", "бей", "спасайте" и т.д.). -------------------------------<1> См.: Рябчук В.Н. Уголовная ответственность за публичные призывы к насильственным действиям против советского государственного и общественного строя // Правоведение. 1991. N 2. С. 92. В то же время во многих текстах информация зачастую выражается глаголами сослагательного наклонения (хотелось бы, было бы желательно), наиболее типичными значениями которых являются условность и желательность действия, а не призыв к его совершению <1>. Полагаем, что публичные высказывания лица о целесообразности или возможности осуществления террористической деятельности, выраженные глаголами в форме сослагательного наклонения, не должны расцениваться как призывы, но (с учетом конкретных обстоятельств) могут рассматриваться как оправдание терроризма. -------------------------------<1> См.: Валгина Н.С., Розенталь Д.Э., Фомина М.И. Современный русский язык. М., 2003. С. 243. Содержание понятия "оправдание терроризма" раскрыто в примечании к ст. 205.2 УК. Это публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании. Ответственность за призывы или оправдание терроризма наступает, если такие деяния совершены публично. Содержание этого признака до недавнего времени не вызывало затруднения на практике. В большинстве случаев ученые понимают под ним открытое, гласное, предназначенное для широкого круга лиц выражение своего мнения в устной (выступление) или письменной форме <1> (в непериодических печатных изданиях: книгах, плакатах, листовках, надписях и т.д.). -------------------------------<1> См.: Рябчук В.Н. Указ. соч. С. 93.

13

Однако можно ли считать публичными призывы к осуществлению террористической деятельности, которые были распространены с использованием компьютерных сетей (Интернета)? Полагаем, что на этот вопрос следует ответить утвердительно. Прежде всего потому, что они становятся доступными практически неограниченному числу пользователей, т.е. любому человеку, имеющему компьютер, подключенный к глобальной сети, и интересующемуся такой проблематикой. Даже в тех случаях, когда подобные материалы размещены на "закрытых" сайтах, т.е. их просмотр возможен только при наличии специального пароля, они все равно являются публичными, поскольку адресованы неопределенному числу посетителей. В практике встречаются ситуации, когда послания с призывами к осуществлению террористической деятельности либо содержащие оправдание терроризма обнаруживаются пользователями в своих электронных почтовых ящиках. В таких случаях публичность имеет место лишь при условии, что эти письма направлялись большому числу лиц. Если же получателем было одно лицо, то рассматриваемый нами признак отсутствует, а содеянное подлежит квалификации в зависимости от содержания материалов. Использование средств массовой информации - еще один обязательный признак состава преступления, предусмотренного ст. 205.2 УК. Законодатель определил средство массовой информации как периодическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмму, кинохроникальную программу, иную форму периодического распространения массовой информации (ст. 2 Закона РФ от 27.12.1991 N 2124-1 "О средствах массовой информации" <1>). Таким образом, основным признаком средства массовой информации служит его периодичность. -------------------------------<1> Закон РФ от 27.12.1991 N 2124-1 "О средствах массовой информации" (в ред. от 24.07.2007) // Ведомости РФ. 1992. N 7. Ст. 300; СЗ РФ. 1995. N 3. Ст. 169, N 24. Ст. 2256, N 30. Ст. 2870; 1996. N 1. Ст. 4; 1998. N 10. Ст. 1143; 2000. N 26. Ст. 2737, N 32. Ст. 3333; 2001. N 32. Ст. 3315; 2002. N 12. Ст. 1093, N 30. Ст. 3029, ст. 3033; 2003. N 27 (ч. 2). Ст. 2708, N 50. Ст. 4855; 2004. N 27. Ст. 2711, N 35. Ст. 3607, N 45. Ст. 4377; 2005. N 30 (ч. 1). Ст. 3104; 2006. N 31 (ч. 1). Ст. 3452, N 43. Ст. 4412; 2007. N 31. Ст. 4008. Периодические печатные издания тиражом менее одной тысячи, а также аудио- и видеопрограммы, распространяемые в записи тиражом не более десяти экземпляров, освобождены от регистрации (ст. 12 Закона РФ "О средствах массовой информации"). Следовательно, любое печатное издание (брошюра, альманах), аудио-, видеопрограмма, которые выпускаются через определенные промежутки времени, вне зависимости от факта регистрации представляют собой средство массовой информации. Поскольку, исходя из положений ст. 2 Закона РФ "О средствах массовой информации", основным признаком средства массовой информации является его периодичность, отсутствие факта государственной регистрации средства массовой информации не влияет на квалификацию содеянного по ч. 2 ст. 205.2 УК. Понятие "террористическая деятельность" раскрывается в ст. 3 Федерального закона "О противодействии терроризму" и включает следующие действия: 1) организация, планирование, подготовка, финансирование и реализация террористического акта; 2) подстрекательство к террористическому акту; 3) организация незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), организованной группы для реализации террористического акта, а равно участие в такой структуре; 4) вербовка, вооружение, обучение и использование террористов; 5) информационное или иное пособничество в планировании, подготовке или реализации террористического акта; 6) пропаганда идей терроризма, распространение материалов или информации, призывающих к осуществлению террористической деятельности либо обосновывающих или оправдывающих необходимость осуществления такой деятельности. Предусмотренный ст. 205.2 УК состав преступления сконструирован как формальный. Преступление считается оконченным с момента совершения деяния. Субъективная сторона преступления характеризуется умышленной формой вины в виде прямого умысла. Лицо сознает, что публично призывает к осуществлению террористической деятельности, публично оправдывает терроризм, и желает совершить эти действия. Деяние, предусмотренное ст. 205.2 УК, по признакам объективной стороны следует отграничивать: 1) от деяния, предусмотренного ч. 3 ст. 212 УК. И в ст. 205.2, и в ст. 212 деяние выражается в призывах, однако их содержание различно. В первом случае - это призывы к осуществлению террористической деятельности, во втором - к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и к массовым беспорядкам, а равно призывы к насилию над гражданами;

14

2) от публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК). Понятие экстремистской деятельности содержится в ст. 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности". Сопоставление ст. 3 Федерального закона "О противодействии терроризму" и ст. 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" показывает, что диспозицией ст. 280 УК охватываются призывы к следующим действиям: - насильственному изменению основ конституционного строя и нарушению целостности Российской Федерации; - воспрепятствованию законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенному с насилием или угрозой его применения; - воспрепятствованию осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушению тайны голосования, соединенному с насилием либо угрозой его применения; - заведомо ложному обвинению лица, замещающего государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в ст. 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" и являющихся преступлением; - организации и подготовке перечисленных выше деяний; - финансированию перечисленных выше деяний; 3) от возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства (ст. 282 УК). Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 282, характеризуется действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе. Под такими действиями следует понимать любые действия (распространение листовок, периодических и непериодических печатных изданий; публичные выступления; неприемлемое для верующих поведение в местах проведения религиозных обрядов и т.п.), имеющие своей целью сформировать негативные, недоброжелательные установки по отношению к представителям определенной общности, а также умалить или оскорбить достоинство по признакам, перечисленным в диспозиции ст. 282 УК. Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК, характеризуется широким кругом действий, который может включать, в частности, и призывы к насилию над представителями иной национальной, религиозной, расовой группы. Обязательным признаком субъективной стороны этого состава преступления в отличие от субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 205.2 УК, является цель возбуждение ненависти либо вражды, а также унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам, обозначенным в диспозиции ст. 282 УК. 1.5. Захват заложника (ст. 206 УК) Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 206 УК, выражается в деянии, которое состоит: 1) в захвате или 2) удержании лица в качестве заложника. Под захватом следует понимать неправомерное насильственное ограничение свободы человека, а под удержанием - "насильственное воспрепятствование возвращению человеку свободы" <1>. -------------------------------<1> См., например: Уголовное право: Часть Общая. Часть Особенная: Учебник / Под общ. ред. проф. Л.Д. Гаухмана, проф. Л.М. Колодкина, проф. С.В. Максимова. М., 1999. С. 551; Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. М., 1997. С. 232 и др. Таким образом, захват или удержание не могут быть ненасильственными, они должны сопровождаться, например, "применением психического насилия: угрозами убийством, причинением легкого, средней тяжести или тяжкого вреда здоровью и т.д." <1>, либо применением физического насилия. -------------------------------КонсультантПлюс: примечание.

15

Учебник "Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть" (под ред. А.И. Рарога) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004 (издание второе, переработанное и дополненное). <1> Уголовное право. Особенная часть: Учебник / Под ред. проф. А.И. Рарога. М., 1997. С. 225. Важной и специфической особенностью действий, входящих в объективную сторону захвата заложника, является их демонстративность, даже ультимативность. Преступник не только не скрывает совершенного, а, напротив, объявляет об этом, диктуя свои требования в качестве условия освобождения заложника <1>. -------------------------------<1> См.: Овчинникова Г.В., Павлик М.Ю., Коршунова О.Н. Захват заложника. М., 2001. С. 46. Субъективная сторона захвата заложника выражается в прямом умысле и следующей цели: понудить государство, организации или отдельных граждан совершить или воздержаться от совершения того или иного действия в качестве условия освобождения заложника. Статья 206 УК также имеет примечание, в котором содержится специальный вид освобождения от уголовной ответственности. Лицо освобождается от уголовной ответственности в тех случаях, когда оно добровольно или по требованию властей освободило заложника. Вместе с тем в законе имеется оговорка относительно того, что лицо освобождается от уголовной ответственности при условии отсутствия в его действиях иного состава преступления. Такая конструкция примечания позволяет, с одной стороны, стимулировать отказ от продолжения преступной деятельности, а с другой - все-таки привлечь лицо к уголовной ответственности в том случае, если в его действиях есть признаки иного состава преступления <1>. При захвате заложника наиболее вероятны следующие формы сопутствующего неправомерного поведения: незаконный оборот оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств <2>; причинение вреда здоровью, угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью и т.д. <3>. В связи с этим возникает вопрос: если в процессе захвата или удержания заложника было применено насилие, опасное для жизни или здоровья лица, можно ли освободить виновное лицо в случае последующего добровольного освобождения заложника? Думается, что да. Ведь, строго говоря, в данном случае применение такого насилия не может считаться "иным составом", эти действия охватываются квалифицированным составом захвата заложника (п. "в" ч. 2 ст. 206 УК). -------------------------------<1> Аналогичная позиция высказана В.С. Комиссаровым. См.: Комиссаров В.С. Захват заложника: стремление к наживе или преступление от безысходности? // Законность. 1999. N 3. <2> Там же. <3> См.: Скобликов П. Незаконное лишение свободы, похищение человека и захват заложника в новом уголовном законодательстве // Законность. 1997. N 9. В то же время лицо, захватившее заложника и угрожавшее ему применением огнестрельного оружия, добытого незаконным путем, при последующем освобождении заложника и выполнении иных требований, предусмотренных ст. 75 УК, будет отвечать за незаконное хранение оружия, поскольку это деяние составляет самостоятельное преступление <1>. -------------------------------<1> Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 2005. С. 585. 1.6. Заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК) Уголовная ответственность за заведомо ложное сообщение об акте терроризма предусмотрена ст. 207 УК. Кстати, принимая Федеральный закон от 27.07.2006 N 153-ФЗ, законодатель не внес изменения в диспозицию указанной статьи и не заменил понятия "акт терроризма" и "иные общественно опасные последствия" понятиями "террористический акт" и "иные тяжкие последствия". Отличительной особенностью этого деяния является то обстоятельство, что свыше 80% сообщений приходится на учреждения образования - школы, профессиональные училища и вузы. До трети таких деяний совершаются подростками, не достигшими возраста уголовной ответственности. Объективная сторона деяния выражается в заведомо ложном сообщении о готовящихся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба и т.д.

16

Формы доведения такой информации (по телефону, в виде письма, через средства массовой информации, компьютерную связь) на квалификацию не влияют. Адресатом сведений могут быть как организации и учреждения, по роду службы обязанные реагировать на эти сообщения (органы власти, правоохранительные органы и т.д.), так и иные организации, например те, в которых якобы намечен террористический акт, либо даже отдельные граждане <1>. На квалификацию не оказывает влияния определенность сообщенной информации, т.е. обозначены ли время посягательства, его характер (взрыв, поджог и т.д.) <2>. -------------------------------<1> См.: Курс уголовного права. Т. 4. Особенная часть. М., 2002. С. 231. <2> Там же. "Заведомость" означает осведомленность лица о том, что оно сообщает сведения, не соответствующие действительности. Этот признак позволяет отграничить деяние, предусмотренное ст. 207 УК, от угрозы совершения террористического акта. Субъективная сторона заведомо ложного сообщения об акте терроризма характеризуется умышленной формой вины в виде прямого умысла. В литературе высказывалась ошибочная позиция относительно того, что по делам данной категории необходимо устанавливать наличие таких же целей (воздействие на принятие решения органами власти или международными организациями), которые предусмотрены ст. 205 УК. Однако грамматическое толкование диспозиции ст. 207 УК показывает, что мотивы и цели не влияют на квалификацию содеянного. Они могут быть различными - избежать контрольной работы, отомстить учителям, не ходить в школу, сорвать экзамен. Не случайно число преступлений, предусмотренных ст. 207 УК, возрастает в периоды проведения контрольных работ, экзаменов (конец четверти, года, летняя и зимняя сессия). Имели место случаи, когда ложные сообщения направлялись и взрослыми лицами, находившимися в состоянии алкогольного опьянения, из хулиганских побуждений. 1.7. Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК) В результате изменений и дополнений, внесенных в уголовное законодательство в 2006 г., из диспозиции ст. 277 УК исключено заключенное в скобки название деяния - "террористический акт", в остальной части диспозиция статьи не изменилась. Статья предусматривает ответственность за посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность. Потерпевшими могут признаваться только государственные или общественные деятели. Под государственными деятелями следует понимать лиц, замещающих должности, устанавливаемые Конституцией РФ, конституциями, уставами субъектов РФ (Президент РФ, Председатель Правительства РФ, главы администраций субъектов РФ, депутаты Государственной Думы и члены Совета Федерации Федерального Собрания РФ, члены законодательных органов субъектов РФ). Под общественными деятелями понимают руководителей и лидеров политических партий и общественных объединений, членов их руководящих органов. Убийство рядового члена партии или государственного служащего, муниципального служащего, совершенное по политическим мотивам, должно квалифицироваться по п. "б" ч. 2 ст. 105 УК как убийство лица в связи с осуществлением им служебной деятельности или выполнением общественного долга. Не образует состава деяния, предусмотренного ст. 277 УК, убийство или покушение на убийство членов семьи и близких государственного или общественного деятеля. В этих случаях деяние квалифицируется по п. "б" ч. 2 ст. 105 УК. В диспозиции ст. 277 УК речь идет о государственной или иной политической деятельности. В связи с этим возникает вопрос о правовой оценке посягательства на жизнь религиозного деятеля (руководителя религиозного объединения). Исходя из положений Федерального закона от 19.09.1997 N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" <1>, религиозное объединение не выполняет функций органов государственной власти, других государственных органов, государственных учреждений и органов местного самоуправления; не участвует в выборах в органы государственной власти и в органы местного самоуправления; не участвует в деятельности политических партий и политических движений, не оказывает им материальную и иную помощь. Все это соответствует принципу отделения религиозных объединений от государства (ст. 14 Конституции РФ). Таким образом, религиозные деятели не должны осуществлять политическую деятельность, вмешиваться в управление государством.

17

Следовательно, посягательство на жизнь религиозного деятеля, на наш взгляд, должно быть квалифицировано по п. "б" ч. 2 ст. 105, а не по ст. 277 УК. -------------------------------<1> Федеральный закон от 19.09.1997 N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" (в ред. от 06.07.2006) // СЗ РФ. 1997. N 39. Ст. 4465; 2000. N 14. Ст. 1430; 2002. N 12. Ст. 1093, N 30. Ст. 3029; 2003. N 50. Ст. 4855; 2004. N 27. Ст. 2711; 2006. N 29. Ст. 3122. Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля иностранного государства также не охватывается ст. 277 УК и подлежит правовой оценке по п. "б" ч. 2 ст. 105 в случае его убийства, по п. "а" ч. 2 ст. 111 УК - в случае причинения тяжкого вреда здоровью или по ст. 360 УК - в случае причинения легкого или средней тяжести вреда здоровью. Этот вывод вытекает из объекта состава преступления, предусмотренного ст. 277 УК. Комментируемая статья расположена в главе "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства", следовательно, все преступления, находящиеся в ней, направлены против безопасности Российской Федерации <1>. -------------------------------<1> См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. М., 2004. С. 701. Необходимо учитывать, что уголовный закон содержит еще ряд норм, устанавливающих ответственность за посягательства на жизнь отдельных категорий лиц. Так, по ст. 317 УК следует квалифицировать посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, по ст. 295 УК - посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование. Объективную сторону состава преступления, предусмотренного ст. 277 УК, составляет посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, которое выражается в убийстве или покушении на убийство, при этом ссылки на ст. 30 УК не требуется. Впервые такое разъяснение было дано в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 03.07.1963 <1>, затем в Постановлении от 22.09.1989 N 9 "О применении судами законодательства об ответственности за посягательства на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников, а также военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка" <2>. В п. 5 этого Постановления указано, что под посягательством на жизнь надлежит рассматривать убийство или покушение на убийство работника милиции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране общественного порядка. Такие действия, по мнению Пленума, независимо от наступления преступного результата следует квалифицировать как оконченное преступление только по статье Особенной части УК. -------------------------------<1> Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924 - 1977. М., 1978. С. 251. <2> Судебная практика по уголовным делам / Сост. Г.А. Есаков. М., 2005. С. 67 - 70. Данное преступление окончено с момента покушения на умышленное лишение жизни государственного или общественного деятеля. Субъективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется виной в виде прямого умысла, конкретизированного наличием цели - прекращение государственной или политической деятельности потерпевшего, либо мотива - месть за такую деятельность. В ст. 211, 278, 279, 360 УК Федеральным законом от 27.07.2006 N 153-ФЗ изменения не вносились, в связи с чем эти статьи авторами не комментируются.

18

Глава 2. ПОДГОТОВКА К ПОДДЕРЖАНИЮ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНЕНИЯ ПО ДЕЛАМ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА Подготовка к поддержанию государственного обвинения по делам о преступлениях террористического характера включает: 1) изучение материалов уголовного дела и составление выписок и копий процессуальных документов, использование для подготовки электронной версии материалов уголовного дела; 2) изучение нормативных правовых актов, решений Конституционного Суда РФ, постановлений Пленума Верховного Суда РФ и ознакомление с судебной практикой и методической литературой; 3) взаимодействие со следователем, общение с потерпевшими, свидетелями и экспертом; 4) разработку предварительной позиции по уголовному делу; 5) подготовку к отдельным этапам судебного разбирательства. 2.1. Изучение материалов уголовного дела, составление выписок и копий процессуальных документов, использование для подготовки электронной версии материалов уголовного дела Одной из важнейших предпосылок эффективной деятельности прокурора в состязательном уголовном судопроизводстве по делам о преступлениях террористической направленности является доскональное знание им материалов уголовного дела, которое обеспечивается добросовестным их изучением во всех подробностях. Идти в суд слабо подготовленным, надеясь в большей степени на общую эрудицию и опыт, тем более, когда речь идет об обвинении в терроризме, - значит почти наверняка обрекать себя на неудачу. Совершенно очевидно, что поддержание обвинения на высоком уровне, в особенности по уголовным делам такой категории, требует тщательной предварительной подготовки. О значении подготовки к рассмотрению дела в суде очень хорошо сказал П. Сергеич, обращаясь, правда, к адвокатам: "Если ваш противник будет настоящий прокурор, вы увидите, что он знает дело именно вдоль и поперек, помнит не только страницы, но и внешний вид каждой бумажонки, знает, сколько раз и когда допрошен каждый свидетель, где встречаются недомолвки и где попадаются описки в актах следователя. Вот опасный противник" <1>. -------------------------------<1> Сергеич П. Уголовная защита. СПб., 1913. С. 28. Не случайно Приказом Генерального прокурора РФ от 17.08.2006 N 61 "Об организации работы прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства" (далее - Приказ Генерального прокурора РФ от 17.08.2006 N 61), как и действовавшим ранее Приказом от 03.06.2002 N 28, прокурорам предписывается назначать государственных обвинителей заблаговременно, с тем чтобы обеспечить тщательное изучение ими материалов уголовного дела (п. 1.7). Для того чтобы свободно ориентироваться в деле и чувствовать себя уверенно в судебном заседании, прокурор должен изучать его материалы, пользуясь определенной системой. Опытные государственные обвинители подсказывают, что по сложному, групповому и многоэпизодному делу (как правило, такими и являются уголовные дела о преступлениях террористического характера) целесообразно завести большую тетрадь размером с журнал, чтобы последовательно делать необходимые выписки, листая каждую страницу уголовного дела. Те материалы, которые надо исследовать в судебном заседании, имеет смысл обозначать в тетради пометкой "огласить" с указанием тома и листа дела. Очевидно, что выписки и копии основных процессуальных документов служат прокурору своеобразным путеводителем для представления суду и участия в исследовании доказательств в ходе судебного заседания. Записи и пометки, сделанные в тетради, а не на разрозненных листах, позволят в нужный момент быстро отыскать необходимую информацию и исключат риск ее утраты. В том случае, когда государственный обвинитель располагает электронной версией материалов уголовного дела, ему, конечно же, имеет смысл использовать возможности компьютерных технологий. В частности, осуществлять поиск документов по ключевому слову, делать выборку части текста при изучении конкретного документа, компоновать выбранный текст со своими пометками и распечатывать его и т.д. Однако до тех пор, пока государственные обвинители не имеют возможности пользоваться компьютером непосредственно в судебном заседании, актуальной остается проблема составления выдержек из материалов уголовного дела с собственными пометками, хоть и выполненных с помощью электронной техники.

19

Что касается последовательности изучения материалов уголовного дела, то, как известно, большинство прокуроров начинают с обвинительного заключения. Такой подход представляется вполне оправданным: сначала нужно узнать, в чем подсудимый обвиняется, признал ли он свою вину и что он представляет собой как личность (эти сведения удобнее отыскать в обвинительном заключении). Само же обвинительное заключение следует внимательно изучить как с правовой, так и с содержательно-фактической точек зрения, сопоставив затем имеющиеся в нем утверждения и ссылки на доказательства, положенные в основу обвинения, с материалами дела. Для этого надо определить, соответствует ли документ, завершающий предварительное расследование, требованиям уголовно-процессуального закона, а именно: утвержден ли он прокурором (п. 1 ч. 1 ст. 221 УПК) и вручена ли всем обвиняемым копия обвинительного заключения (ч. 2 ст. 222 УПК). Невыполнение этих требований согласно п. 1 и 2 ч. 1 ст. 237 УПК препятствует рассмотрению дела в суде и влечет возвращение судьей уголовного дела (по ходатайству стороны или собственной инициативе) прокурору для устранения имеющихся препятствий. В подобных и некоторых других случаях несоответствие обвинительного заключения требованиям закона можно установить еще до изучения всех материалов дела, например, если: - обвинительное заключение не подписано составившим его следователем; - изложенная в обвинительном заключении формулировка предъявленного обвинения не соответствует фактически предъявленному обвинению; - в обвинительном заключении отсутствует перечень доказательств, подтверждающих обвинение (напомним, необходимо раскрыть содержание каждого доказательства, а не просто их перечислить); - по групповым и многоэпизодным делам не приведен перечень доказательств, подтверждающих обвинение в отношении каждого обвиняемого в отдельности и по каждому эпизоду совершенного ими преступления. Даже если государственный обвинитель располагает электронной копией материалов уголовного дела, большим подспорьем для него будет надзорное производство, которое, как это предписывается упомянутым Приказом Генерального прокурора РФ от 17.08.2006 N 61, передается ему одновременно с поручением о поддержании обвинения по уголовному делу. Надзорное производство формируется в соответствии с п. 9.2.3 Инструкции по делопроизводству в органах и учреждениях прокуратуры Российской Федерации <1> из копий основных процессуальных документов, имеющихся в уголовном деле: постановлений о возбуждении уголовного дела, о привлечении в качестве обвиняемого, об избрании меры пресечения, обвинительного заключения, а также постановлений о приостановлении и возобновлении предварительного следствия, о соединении уголовных дел либо выделении уголовного дела (если таковое имело место) и др. -------------------------------<1> Утверждена Приказом Генерального прокурора РФ от 28.12.1998 N 93 // Сборник основных организационно-распорядительных документов Генпрокуратуры РФ. Тула: Автограф, 2004. Т. 2. Если говорить о дальнейшей работе с материалами уголовного дела, то каждый государственный обвинитель придерживается своей, удобной для него методики. Одни начинают изучать материалы дела с первого листа и до конца по порядку подшитых документов, другие же, напротив - с последнего листа и читают его "в обратном направлении". Та и другая последовательность вполне приемлема. Важно, чтобы ни один документ не выпал из поля зрения государственного обвинителя, поскольку каждый из них может иметь существенное значение для обвинения. Так, по уголовному делу в отношении Дураева, обвинявшегося в совершении ряда тяжких преступлений, в том числе актов терроризма, судьей Верховного Суда Чеченской Республики одновременно с обвинительным приговором 12 февраля 2004 г. вынесено частное определение в адрес органов предварительного расследования. Суд указал, что, хотя Постановлением от 29 сентября 2003 г. в возбуждении уголовного дела по факту обнаружения и изъятия пистолета Макарова, огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатого вещества и взрывных устройств в отношении Дураева отказано на основании примечания к ст. 222 УК, незаконное хранение названных объектов вменено ему при предъявлении обвинения по ч. 3 ст. 222 УК. Из содержания частного определения видно, что имевшееся в материалах уголовного дела Постановление следователя от 29 сентября 2003 г. о прекращении уголовного преследования обязывало государственного обвинителя отказаться от обвинения в этой части, а потому надо было обратить на него внимание еще при подготовке к участию в судебном заседании. Впрочем, все процессуальные документы необходимо изучать тщательно и всесторонне. Если, например, в обвинительном заключении имеется ссылка на показания какого-либо свидетеля, то протокол допроса этого свидетеля должен быть прочитан от первой до последней

20

строки, а если он допрашивался несколько раз, то все его показания должны быть изучены в том хронологическом порядке, в котором они были даны в ходе предварительного следствия. По уголовным делам о терроризме государственное обвинение нередко поддерживают несколько прокуроров, как это допускается ч. 4 ст. 246 УПК. Приказом Генерального прокурора РФ от 17.08.2006 N 61 предписывается при необходимости по наиболее сложным делам создавать группы государственных обвинителей, распределяя их обязанности применительно к особенностям дела (п. 1.7). Представляется, что вне зависимости от того, как будут распределены обязанности между прокурорами, совместно поддерживающими обвинение по уголовному делу о терроризме, в целях экономии времени не стоит каждому из них изучать все материалы уголовного дела, читая их непосредственно. Достаточно определить, кто будет знакомиться, делая соответствующие выписки, с каким объемом материалов, исходя из их общего количества. Важно, чтобы в результате все документы были изучены, состоялось совместное обсуждение и обмен мнениями, а в дальнейшем в судебном заседании у каждого прокурора имелась возможность воспользоваться всеми записями. Для того чтобы иметь полное представление о многочисленных показаниях допрошенных в ходе предварительного следствия лиц, их достоверности, наличии или отсутствии в них противоречий, а также для разрешения вопроса о том, могут ли они использоваться в качестве доказательств по уголовному делу, протоколы допросов целесообразно объединить по процессуальным фигурам. Без этого особенно трудно обойтись по таким уголовным делам, по которым допрошено значительное число лиц. Например, по уголовному делу в отношении Исмаилова, Сулейманова и Юнусова, обвинявшихся в совершении нескольких тяжких и особо тяжких преступлений, в том числе в совершении взрыва у комплекса правительственных зданий в г. Грозном 27 декабря 2002 г., в ходе предварительного расследования были допрошены более 600 свидетелей и потерпевших. При изучении протоколов следственных действий необходимо сопоставить дату и фамилию следователя, участвовавшего в их производстве, с соответствующими данными в постановлениях о возбуждении уголовного дела, принятии его к производству, создании оперативно-следственной группы, об изменениях в ее составе, в отдельном поручении о производстве следственных действий. Такое сопоставление позволяет установить: 1) сколько раз допрашивалось то или иное лицо; 2) кто производил допросы и имел ли следователь полномочия на их производство; 3) можно ли использовать протоколы этих допросов в качестве доказательств с учетом времени их производства и других условий, определяющих их допустимость. При составлении выписок из процессуальных документов или выборки из процессуальных документов в их электронной версии целесообразно, на наш взгляд, пользоваться следующей системой: 1) постановления следователя, отдельные поручения о производстве следственных действий; 2) протоколы допроса обвиняемого (подозреваемого), очных ставок с ним. Следует обращать внимание на то, не изменялись ли его показания и позиция относительно предъявленного обвинения, какова его версия о событии преступления; одновременно полезно записывать возможные вопросы к подсудимому, чтобы не забыть поставить их в судебном заседании; 3) ходатайства и жалобы подсудимого и его защитника, в том числе при их ознакомлении с материалами уголовного дела. Необходимо проверить, правильно ли они разрешены следователем или прокурором; 4) протоколы допроса потерпевших, очных ставок с ними; 5) протоколы допроса свидетелей и очных ставок с ними. При изучении и составлении выписок из протоколов допросов потерпевшего и свидетелей также надо обращать внимание на то, не изменяли ли они свои показания; 6) протоколы осмотра места происшествия, вещественных доказательств, обыска, следственного эксперимента и др.; 7) постановления о назначении судебных экспертиз; протоколы объявления обвиняемому постановлений о назначении судебной экспертизы; заключения эксперта; протоколы ознакомления обвиняемого с заключениями эксперта; протоколы допроса эксперта (обратить внимание на даты, фамилию следователя, компетенцию эксперта и др.). С учетом того, что доказательства, полученные с нарушением требований УПК, являются недопустимыми, государственный обвинитель прежде всего должен проверить, не нарушены ли следователем уголовно-процессуальные нормы, соблюдены ли основные процессуальные гарантии участников уголовного судопроизводства. Изучая, например, протокол ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела, надо убедиться, что следователь выполнил требования ч. 5 ст. 217 УПК, обязывающей его разъяснить обвиняемому право ходатайствовать:

21

1) о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных п. 1 ч. 3 ст. 31 УПК. Следователь разъясняет особенности рассмотрения уголовного дела этим судом, права обвиняемого в судебном разбирательстве и порядок обжалования судебного решения. Если один или несколько обвиняемых отказываются от суда с участием присяжных заседателей, то следователь решает вопрос о выделении уголовных дел в отношении этих обвиняемых в отдельное производство. При невозможности выделения уголовного дела в отдельное производство (о чем должно быть вынесено следователем соответствующее постановление) уголовное дело в целом рассматривается судом с участием присяжных заседателей; 2) о проведении предварительных слушаний при наличии обстоятельств, предусмотренных ст. 229 УПК (п. 3 ч. 5 ст. 217 УПК). Один из видов доказательств, без которого не обходится расследование по уголовным делам о терроризме, - заключения экспертов требуют внимательнейшего изучения. Если преступные действия связаны с применением взрывчатых веществ или взрывных устройств, в ходе предварительного расследования должна проводиться комплексная взрывотехническая экспертиза либо комплексная медико-взрывотехническая экспертиза, а в случае пожара - также пожарно-техническая экспертиза. В упоминавшемся частном определении по уголовному делу в отношении Дураева суд наряду с другими нарушениями, допущенными в ходе предварительного расследования, указал, что инкриминированное Дураеву обвинение в совершении актов терроризма не подтверждено объективными доказательствами. Так, по эпизодам взрывов 1 апреля 2002 г. и 20 марта 2003 г., по которым ему предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 205 и ч. 3 ст. 30, п. "а", "б", "е", "з", "н" ч. 2 ст. 105 УК, не назначены и не проведены взрывотехнические и криминалистические экспертизы. Не приняты меры к установлению типа, мощности и поражающих свойств взрывных устройств путем допросов специалистов, не выполнены следственные действия по обнаружению, изъятию и приобщению к делу вещественных доказательств. При необходимости может быть назначена химическая экспертиза (обычно предшествует пожарно-технической). Иногда дополнительно проводятся товароведческая, металловедческая, радиотехническая и другие виды экспертиз, в ходе которых могут быть установлены в том числе тип и марка оборудования, использованного преступниками в процессе создания и установки самодельного взрывного устройства, а также исследованы особенности изготовления взрывного устройства либо его частей <1>. Если при осмотре места происшествия либо при задержании подозреваемых по уголовным делам об участии в незаконных вооруженных формированиях изымаются видеоаппаратура и видеокассеты, запечатлевшие обращения лидеров таких формирований, сцены казни пленных и похищенных лиц, подготовку и осуществление акта терроризма и т.д., то проводятся судебные видеотехническая и фонографическая экспертизы. -------------------------------<1> См.: Руководство для государственных обвинителей: криминалистический аспект деятельности / Под ред. О.Н. Коршуновой. СПб., 2003. С. 538. Как по любой категории преступлений, связанных с причинением вреда здоровью или смерти, в рамках судебно-медицинской экспертизы, назначение которой в силу ст. 196 УПК обязательно, производится исследование живых лиц и трупов. Готовясь к судебному заседанию, нужно внимательно изучить не только заключительную часть экспертного исследования, в которой формулируются выводы, но и ту его часть, где эти выводы обосновываются применительно к поставленным перед экспертом вопросам. Если в заключении эксперта обнаружатся недостатки (неполнота, противоречия между описанием проведенного исследования и выводами и др.) либо выявятся противоречия в актах различных экспертов, государственному обвинителю следует подготовить ходатайство о допросе эксперта или экспертов для разъяснения или дополнения данного ими заключения (ч. 1 ст. 282 УПК). Напомним, что первой вопросы эксперту в судебном заседании задает сторона, по инициативе которой была назначена экспертиза (ч. 2 ст. 282 УПК), и к этому надо подготовиться. Если же в судебном разбирательстве путем допроса экспертов не удается преодолеть противоречия между заключениями экспертов, то по ходатайству государственного обвинителя может быть назначена повторная либо дополнительная судебная экспертиза (ч. 4 ст. 283 УПК). Не следует пренебрегать и вещественными доказательствами. По свидетельству А.Ф. Кони, "вещественные доказательства не только представляют собою орудия и средства, следы и плоды преступления, но вдумчивое сопоставление их между собою дает иногда возможность проследить постепенную подготовку преступления и даже самое зарождение мысли о нем. В целях правосудия это весьма важно, ибо не только дает опору обвинению, но создает возможность законного отказа от него... Как председатель суда, я бывал не раз свидетелем прискорбных сюрпризов, которые создавались для сторон во время судебного

22

заседания вследствие незнакомства их с тем, что содержится в не просмотренных ими пакетах и свертках, лежащих на столе вещественных доказательств" <1>. -------------------------------<1> Кони А.Ф. Избранные произведения. М., 1956. С. 74. Чтобы не оказаться в подобной ситуации, при изучении материалов уголовного дела прокурор должен внимательно ознакомиться с протоколами осмотра приобщенных к делу вещественных доказательств, а при возможности (до судебного заседания) осмотреть и вещественные доказательства. 2.2. Изучение нормативных правовых актов, решений Конституционного Суда РФ, постановлений Пленума Верховного Суда РФ, ознакомление с судебной практикой, методической литературой Подготовка государственного обвинителя к судебному заседанию не ограничивается изучением лишь материалов уголовного дела. Следует применительно к каждому конкретному уголовному делу, с учетом его специфики, очертить круг нормативных источников, знание которых представляется необходимым. До того как повсеместно будет введена система автоматизированного рабочего места государственного обвинителя, желательно воспользоваться компьютерными информационно-справочными системами "КонсультантПлюс" и др. Там же можно найти постановления и определения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ, публикации в юридических журналах. Учитывая постоянно меняющуюся правовую ситуацию (изменение и дополнение действующего закона, принятие Конституционным Судом РФ новых решений и др.), при ознакомлении со специальной юридической литературой нужно обращать внимание на дату издания. Государственный обвинитель должен ориентироваться в том, как складывается судебная практика, в том числе региональная, по уголовным делам о преступлениях рассматриваемой категории и по всем иным вопросам, возникающим в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства. В настоящее время в НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ разрабатываются и готовятся к внедрению в органах прокуратуры, а также в иных ведомствах, осуществляющих функции предварительного расследования, информационные компьютерные программы "Автоматизированное рабочее место следователя" и "Автоматизированное рабочее место государственного обвинителя". С помощью этих программ (очевидно, пользователи должны будут предварительно пройти специальную подготовку) появятся новые возможности для быстрого целенаправленного поиска большого объема нужной для государственного обвинителя информации. При изучении судебной практики по делам о терроризме государственный обвинитель может столкнуться с определенными трудностями. Это связано с тем, что в целом по Российской Федерации таких уголовных дел рассматривается немного. Например, в 2004 г. и первой половине 2005 г. судами было рассмотрено 60 дел. Подобные преступления, как правило, совершаются в южных регионах. Абсолютное большинство уголовных дел о терроризме (около 90%) рассмотрено Верховным Судом Чеченской Республики, в остальных же регионах они единичны. Помимо прочего, такие уголовные дела нередко рассматриваются судом в режиме закрытого судебного разбирательства на основании п. 1 ч. 2 ст. 241 УПК, что создает дополнительные трудности для доступа к их материалам. Все это следует иметь в виду государственному обвинителю, приступающему к изучению судебной практики по уголовным делам о терроризме, и предельно внимательно отнестись к любому источнику, где может содержаться полезная информация. Нельзя не отметить, что в последнее время более активно издается специальная литература по названной теме. В монографиях и отдельных публикациях авторы наряду с социальнопсихологическими и криминологическими аспектами терроризма рассматривают вопросы уголовно-правовой характеристики этих преступлений, организации их раскрытия, расследования и др. <1>. Ознакомление с такой литературой принесет большую пользу при подготовке к судебному разбирательству. Например, там можно отыскать информацию о национальнорелигиозных особенностях той группы населения, представители которой совершили преступление. -------------------------------<1> См., например: Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 1998; Руководство для государственных обвинителей. Криминалистический аспект деятельности: Учебное пособие / Под ред. О.Н. Коршуновой. СПб., 2003; Сафонов И.И. Организация раскрытия и расследования терроризма: Монография. М., 2004; Психология и

23

психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора: Сб. статей / Под ред. М.М. Решетникова. СПб., 2004. Если к уголовной ответственности привлекаются лица, заявляющие, что они - приверженцы ислама, либо ислам исповедуют потерпевшие, то, как представляется, допустимо использовать в судебном заседании цитаты из Корана для подтверждения той или иной мысли, того или иного вывода. Разумеется, делать это надо умело и деликатно. Например, в обвинительной речи по делу Радуева, Атгириева и других участников банды, обвинявшихся в совершении ряда тяжких и особо тяжких преступлений, в том числе вооруженного нападения на один из городов Дагестана, государственный обвинитель В.В. Устинов, в частности, сказал, что вторжение в Дагестан было не чем иным, как логическим следствием реализации преступной "стратегии", очередной бандитской вылазкой. Ее вдохновителей и исполнителей, Радуева, Атгириева и других, не остановило, что они посягнули на братский народ, на законы единой веры, что "каждый мусульманин, - как говорится в Коране, - для другого мусульманина запрет: и кровь его, и его имущество, и честь его". 2.3. Взаимодействие со следователем, общение с потерпевшими, свидетелями и экспертом Для познания во всех деталях и подробностях обстоятельств, связанных с уголовным делом, направленным в суд, государственному обвинителю важно непосредственно пообщаться с лицом, производившим расследование. Напомним, что Генеральный прокурор РФ предписывает государственным обвинителям тесно взаимодействовать с должностными лицами, производившими предварительное расследование, использовать в строгом соответствии с требованиями процессуального закона имеющуюся у них информацию (п. 5 Приказа от 17.08.2006 N 61). Практика показывает, что общение со следователем лучше начать до изучения материалов уголовного дела, чтобы быстрее сориентироваться в них, зная уже о слабых и сильных сторонах обвинения. Беседа со следователем поможет быстрее вникнуть в существо обвинения и оценить обоснованность выводов, изложенных в обвинительном заключении, а также спрогнозировать и, следовательно, постараться избежать неблагоприятных для обвинения ситуаций, которые могут возникнуть в суде. В 1998 г. опытный прокурорский работник В.В. Гаврилов справедливо отмечал: "Редко кто из обвинителей, изучив дело, затем обращается к следователю с вопросами: какие еще "подводные течения" могут выявиться при рассмотрении дела в суде; какие есть шероховатости; кто из участников процесса ненадежен в своих показаниях и может их изменить; под чьим, по мнению следователя, влиянием может такое изменение произойти и т.д." <1>. -------------------------------<1> Гаврилов В.В. Слово государственному обвинителю. Саратов, 1998. С. 41. Полагаем, что в настоящее время ситуация должна стать кардинально иной. Нельзя забывать, что следователь в ходе расследования, продолжающегося, как правило, не один месяц, многократно общается с обвиняемым или с каждым из обвиняемых, если к ответственности привлекается группа лиц. Разумеется, он не только хорошо знает их отношение к предъявленному обвинению, но и имеет представление о личных качествах каждого, о том, как они могут отреагировать на ту или иную ситуацию. Поэтому со следователем имеет смысл обсудить версии, которые защита может выдвинуть в суде, совместно разработать тактику их опровержения, продумать тактику допроса подсудимых, обговорить целесообразность вызова дополнительных свидетелей. Практика показывает, что потерпевшие и свидетели, в том числе те, показания которых крайне важны для обвинения, нередко по различным причинам не желают являться в суд. Они могут уклоняться и от встречи с государственным обвинителем. В подобном случае возникает необходимость тесного взаимодействия и сотрудничества с оперативными сотрудниками, сопровождавшими расследование и осуществлявшими по поручению следователя оперативнорозыскную деятельность. Эти вопросы также целесообразно обсудить со следователем. Надо отметить, что принцип состязательности, утвердившийся в уголовном судопроизводстве после введения в действие нового уголовно-процессуального закона, не исключает возможности для государственного обвинителя подготовиться к представлению доказательств путем предварительных бесед с потерпевшими и свидетелями со стороны обвинения. Собеседование с теми, чьи показания имеют значение для правильного установления обстоятельств совершенного преступления, особенно необходимо, если с момента событий прошел значительный промежуток времени. Вопрос о целесообразности вызова для беседы лица, допрос которого по ходатайству стороны обвинения предстоит в судебном заседании, также

24

полезно обсудить со следователем. Имея представление о личности каждого участника процесса, допрошенного им ранее, о его психологических и иных особенностях (например, неконтактность, боязнь аудитории, невнятность речи и др.), следователь может дать правильный совет. Предварительное общение с участниками процесса, обладающими важной информацией, имеющей доказательственное значение, особо актуально, если уголовное дело готовится к рассмотрению судом с участием присяжных заседателей, но в ряде случаев целесообразно и в обычном процессе. Подготовка потерпевших или свидетелей обвинения к даче показаний требует от государственного обвинителя определенных знаний и навыков. Полагаем, что такая подготовка, в том числе если дело будет слушаться судом с участием присяжных заседателей, может включать: а) обсуждение структуры выступления свидетеля (потерпевшего) в суде при даче показаний. Структуру выступления, по нашему мнению, можно условно разделить на несколько частей. В первой части свидетель, равно как и потерпевший, должен рассказать немного о себе, где живет и работает. Это важно не только для формирования внутреннего убеждения судей и присяжных заседателей о степени надежности свидетеля как источника доказательственной информации, но и для психологической адаптации самого свидетеля (потерпевшего) к его процессуальной роли, для установления и поддержания психологического контакта с ним. Сообщая привычные для него факты, свидетель (потерпевший) снимает с себя напряжение перед дачей показаний. Во второй части он объясняет, каким образом был вовлечен в рассматриваемое дело, рассказывает об обстоятельствах, объясняющих возможность видеть происходившее, если он был его очевидцем (удаленность от места событий, степень освещенности местности и т.п.). Здесь закладывается основа формирования у профессиональных судей или у присяжных заседателей внутреннего убеждения об информированности свидетеля, достоверности сообщаемых им сведений. Третья часть - собственно показания о событии, которые целесообразно излагать в хронологическом порядке: сначала в общих чертах описать главное событие - совершение преступления, затем дополнить его деталями. Четвертая (заключительная) часть выступления может представлять собой некое подведение итога, который призван закрепить впечатление правдивости показаний и тем самым усилить их убедительность; б) определение со свидетелем (потерпевшим) оптимального для обоснования позиции обвинения порядка изложения фактов и обстоятельств. Наиболее важные факты целесообразно представлять в начале или в конце изложения, чтобы присяжные заседатели лучше их запомнили. Свидетелю (потерпевшему) надо напомнить, что его показания должны звучать в свойственной ему речевой манере, быть выражены собственными словами (а не заученными и непонятными самому фразами). Следует помочь ему сформулировать свои показания ясно, точно и логически последовательно, используя слова, имеющие максимальное воздействие на присяжных заседателей и судей, но ни в коем случае не искажая факты, не преувеличивая и не приукрашивая их; в) постановку возможных вопросов, которые могут быть заданы свидетелю или потерпевшему после его свободного рассказа, чтобы помочь ему сообщить и (или) уточнить существенные факты и обстоятельства. Свидетель обвинения будет чувствовать себя спокойнее, зная, что, даже если он что-то пропустит в своих показаниях, прокурор сможет помочь ему сообщить недостающие сведения, задав соответствующие вопросы; г) психологическую подготовку свидетеля (потерпевшего) к возможному перекрестному допросу процессуальным противником. С этой целью, как представляется, можно даже прорепетировать со свидетелем перекрестный допрос по существенным фактам, о которых он собирается давать показания; задать ему вопросы, касающиеся слабых мест его показаний (с позиции обвинения); д) обсуждение со свидетелем и потерпевшим манеры его поведения в ходе судебного следствия, особенно при даче показаний. Прежде всего нужно критически оценить те элементы внешнего облика представителей стороны обвинения, которые однозначно могут не понравиться присяжным заседателям, вызвать у них раздражение, антипатию и другие негативные реакции, одним словом, вызвать их предубеждение к потерпевшему или свидетелю, а следовательно, и недоверие к его показаниям. Государственный обвинитель должен обратить внимание этих участников процесса на необходимость быть соответствующим образом одетыми и вести себя в зале суда сообразно с атмосферой судебного заседания. Одежда, другие предметы внешнего вида и манера поведения потерпевшего должны не только хорошо оттенять его процессуальное положение, но и вызывать у присяжных заседателей и председательствующего судьи чувство сострадания.

25

Как уже отмечалось, по уголовным делам о преступлениях террористического характера, с учетом особенностей предмета доказывания, в ходе предварительного расследования обязательно назначаются и проводятся различные виды судебных экспертиз, а заключение эксперта имеет важное доказательственное значение. Предварительное общение государственного обвинителя с экспертом, заключение которого имеется в материалах уголовного дела, подчас просто необходимо, в особенности при рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей. С экспертом следует обговорить все выводы, содержащиеся в заключении, поскольку именно эксперт, если он вызван в суд, должен донести до присяжных заседателей информацию, содержащуюся в заключении. Все услышанное из уст незаинтересованных лиц (так воспринимается присяжными заседателями эксперт) вызывает у них особое доверие. Вот почему предоставленную законом возможность допроса эксперта в судебном заседании надо использовать, а эксперта соответственно подготовить к выступлению. Если дело слушается в суде с участием присяжных заседателей, эксперта нужно попросить рассказать о результатах проведенного им исследования простыми словами, доступными каждому, даже не очень образованному человеку. Например, эксперт, производивший взрывотехническую экспертизу по факту использования при взрыве взрывного устройства, должен показать и доходчиво объяснить присяжным, как оно устроено, какое было положение детонатора до взрыва, показать, как выглядели металлические шарики до и после взрыва, возможно даже передать их в руки присяжных. Все это, бесспорно, потребует предварительного, детального обсуждения с экспертом. 2.4. Подготовка государственного обвинителя к отдельным этапам судебного разбирательства Методика подготовки прокурора к различным этапам судебного разбирательства раскрыта с учетом общего процессуального порядка и особенностей судопроизводства с участием присяжных заседателей. Очевидно, что последовательно сменяющиеся этапы судебного разбирательства, поскольку участие в нем государственного обвинителя обязательно, требуют дополнительной подготовки. Она необходима: 1) для участия в предварительном слушании дела; 2) для участия в подготовительной части судебного заседания; 3) при формировании коллегии присяжных заседателей; 4) для участия в судебном следствии; 5) при постановке вопросов, подлежащих разрешению коллегией присяжных заседателей; 6) при обсуждении последствий вердикта присяжных заседателей; 7) для участия в прениях сторон. Разумеется, к участию в формировании коллегии присяжных заседателей, постановке вопросов, подлежащих разрешению коллегией присяжных заседателей, и обсуждению последствий вердикта присяжных заседателей прокурор готовится только по делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей. Подготовка к участию в предварительном слушании направлена на решение следующих задач: 1) определить, имеются ли основания для принятия судом решений, предусмотренных ст. 236 УПК: - о направлении уголовного дела по подсудности; - о возвращении уголовного дела прокурору по основаниям, предусмотренным ст. 237 УПК; - о приостановлении производства по уголовному делу по основаниям, предусмотренным ст. 238 УПК; - о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по основаниям, предусмотренным ст. 239 УПК; - о назначении судебного заседания; 2) проверить, нет ли в материалах уголовного дела сведений об обстоятельствах, исключающих участие в производстве по уголовному делу. Согласно ст. 61, 63 и 64 УПК судья, прокурор, следователь, дознаватель, секретарь судебного заседания, переводчик, эксперт, специалист, защитник не могут участвовать в производстве по уголовному делу, если они: - являются потерпевшими, гражданскими истцами, гражданскими ответчиками или свидетелями по данному уголовному делу; - участвовали в качестве присяжного заседателя, эксперта, специалиста, переводчика, понятого, секретаря судебного заседания, защитника, законного представителя подозреваемого, обвиняемого, представителя потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика, а судья также - в качестве дознавателя, следователя, прокурора в производстве по данному уголовному делу;

26

- являются близкими родственниками или родственниками любого из участников производства по данному уголовному делу. Указанные лица не могут участвовать в производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что они лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе данного уголовного дела. При наличии таких обстоятельств прокурор в соответствии со ст. 62 УПК обязан заявить этим лицам отвод; 3) при наличии для этого оснований подготовить ходатайства: - об исключении доказательств; - в случае заявления ходатайства стороной защиты об исключении доказательства - о допросе любых лиц, которым что-либо известно об обстоятельствах производства следственных действий или изъятия и приобщения к делу документов, за исключением лиц, обладающих свидетельским иммунитетом (ч. 8 ст. 234 УПК); - об истребовании дополнительных доказательств или предметов, имеющих значение для уголовного дела, в том числе о вызове в судебное заседание новых свидетелей, экспертов и специалистов, об истребовании и приобщении к делу вещественных доказательств и документов. В ч. 7 ст. 234 УПК указывается, что удовлетворению подлежит такое ходатайство, если оно заявлено стороной защиты, между тем полагаем, что это правило в равной мере следует относить и к ходатайству стороны обвинения. Во всяком случае, оно также подлежит рассмотрению судом; - об изменении обвиняемому меры пресечения; - о гражданском иске и мерах его обеспечения; - о производстве экспертизы. Подготовительная часть судебного заседания. На этом этапе деятельность государственного обвинителя включает: 1) подготовку и обоснование предусмотренных ч. 1 ст. 271 УПК ходатайств (разумеется, если есть для этого основания): - о вызове новых свидетелей, экспертов и специалистов; - об истребовании вещественных доказательств и документов; - об исключении доказательств, полученных с нарушением требований УПК; 2) определение своего отношения к возможным ходатайствам стороны защиты, к вопросу о рассмотрении дела в отсутствие кого-либо из участников уголовного судопроизводства (ст. 272 УПК). При подготовке к участию в формировании коллегии присяжных заседателей прокурору необходимо изучить: 1) требования, предъявляемые к кандидатам в присяжные заседатели (ст. 2, 3 и 7 Федерального закона от 20.08.2004 N 113-ФЗ "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации" (в ред. от 31.03.2005) <1>); -------------------------------<1> СЗ РФ. 2004. N 34. Ст. 3528; 2005. N 14. Ст. 1211. 2) положения ст. 327 (ч. 5), ст. 328 (ч. 7 - 10, 12 - 16) УПК, предоставляющие государственному обвинителю при формировании коллегии присяжных заседателей право: а) задать каждому из оставшихся после удовлетворения самоотводов кандидатов в присяжные заседатели вопросы, которые связаны с выяснением обстоятельств, препятствующих участию лица в качестве присяжного заседателя в рассмотрении уголовного дела; б) заявить письменные мотивированные ходатайства об отводе; в) по согласованию с другими участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения заявить два немотивированных отвода путем вычеркивания из полученного предварительного списка фамилий отводимых кандидатов в присяжные заседатели; г) если позволяет количество неотведенных присяжных заседателей, заявить равное с другой стороной дополнительное количество немотивированных отводов. Не следует также забывать о правиле, предусмотренном ч. 1 ст. 330 УПК: до приведения присяжных заседателей к присяге стороны могут заявить, что вследствие особенностей рассматриваемого уголовного дела образованная коллегия присяжных заседателей в целом может оказаться неспособной вынести объективный вердикт. В ходе подготовки к участию в судебном следствии государственный обвинитель: - готовит текст своего выступления в начале судебного следствия с изложением предъявленного подсудимому обвинения, сущность которого сформулирована в резолютивной части обвинительного заключения (ч. 1 ст. 273 УПК). По уголовным делам, рассматриваемым в суде с участием присяжных заседателей, готовит текст вступительного заявления с учетом требований, изложенных в ч. 1 и 2 ст. 335 УПК. По форме и содержанию вступительное заявление государственного обвинителя должно представлять собой краткое и понятное для присяжных заседателей изложение существа предъявленного подсудимому по итогам предварительного следствия обвинения (без упоминания о фактах судимости и иных данных, способных вызвать у

27

присяжных предубеждение в отношении подсудимого) и предложение о порядке (последовательности) представления и исследования доказательств обвинения; - если для этого имеются основания, готовит ходатайства об исключении недопустимых доказательств (ч. 5 ст. 335 УПК); - определяет предмет исследования фактических обстоятельств с учетом признаков конкретного состава преступления террористического характера (в суде с участием присяжных заседателей при определении предмета исследования учитываются требования ч. 7, 8 ст. 335 УПК); - определяет, какие ходатайства об оглашении необходимых для поддержания государственного обвинения материалов предварительного расследования (протоколов следственных действий, заключения эксперта и иных документов) следует заявить в судебном заседании; - готовится к допросам (включая разработку тактических приемов допросов) лиц со стороны обвинения (потерпевшего, свидетелей, специалиста, эксперта, законного представителя) и со стороны защиты (подсудимого, вызванных по инициативе защиты свидетелей, специалиста, эксперта); - при необходимости проводит предварительные беседы с потерпевшими и свидетелями со стороны обвинения (подробнее об этом см. в параграфе 2.3). Особо выделим такой элемент подготовки к судебному следствию, как прогнозирование возможных "неожиданных" ситуаций, которые могут "перевернуть вверх дном" весь добытый предварительным следствием материал. Государственный обвинитель должен адекватно, грамотно и активно реагировать на подобные ситуации, заблаговременно определить пути их решения. Чаще всего такого рода неожиданности судебного следствия связаны с предъявлением защитой новых доказательств, показаниями не допрошенных ранее свидетелей или изменением показаний, данных в процессе предварительного следствия свидетелями или подсудимыми, а сами эти неожиданности нередко бывают таковыми лишь для тех государственных обвинителей, которые плохо знают материалы дела. Впрочем, говоря о неожиданностях судебного следствия, надо различать то, что можно предусмотреть, и то, что предвидеть нельзя даже при добросовестном изучении дела во всех его мельчайших подробностях. Представляется, что хорошее знание материалов уголовного дела позволяет прогнозировать следующие типичные "неожиданности" в ходе судебного следствия и заблаговременно готовить соответствующие решения: а) неявка в судебное заседание определенных лиц. Основанием для прогнозирования подобных ситуаций могут служить: неоднократная неявка этих лиц к следователю, значительная удаленность их места жительства, изменение ими показаний еще в стадии предварительного расследования, данные об угрозах в адрес потерпевшего, свидетелей. Прогноз такой ситуации позволит прокурору предусмотреть меры по обеспечению присутствия указанных лиц в судебном заседании, сформировать свое мнение о возможности поддержания обвинения без допроса этих лиц, тем более что иногда заранее понятно, что все потерпевшие и свидетели не смогут явиться в судебное заседание. Например, по уголовному делу в отношении Радуева, Атгириева и др., обвинявшихся в захвате заложников в с. Первомайское и совершении других преступлений, 1900 потерпевших обратились в суд с заявлениями о рассмотрении дела в их отсутствие, а о 34 потерпевших поступили сведения об их смерти. Только эти документы составили четыре тома уголовного дела; б) отказ подсудимого от показаний, данных в стадии предварительного следствия, и выдвижение им в свою защиту версии, которая не была предметом проверки на стадии предварительного расследования. Основанием для прогнозирования подобных ситуаций могут служить: неоднократное изменение обвиняемым в ходе следствия своих показаний; определенные ходатайства и жалобы защиты в досудебном производстве; некачественно составленные протоколы допросов; процессуальные нарушения, влекущие недопустимость обвинительных доказательств; слабая доказательственная база обвинения, особенно когда оно основано на косвенных доказательствах. Психологическую подоплеку изменения подсудимым показаний на разных этапах уголовного процесса описал еще А.Ф. Кони: "Опыт, даваемый уголовной практикой, приводит к тому, что по большей части преступлений, в которых виновность преступника строится на косвенных доказательствах, на совокупности улик и лишь отчасти подкрепляется его собственным сознанием, это сознание несколько раз меняет свой объем и свою окраску. Подозреваемый сознается лишь в одном, в неизбежном, надеясь уйти от суда; обвиняемый сознается полнее, потому что надежда уйти от суда меркнет в его глазах; подсудимый, пройдя школу размышлений, а иногда и советов товарищей по несчастью, снова выбрасывает из своего признания все то, что можно выбросить, к чему не приросли твердые улики, ибо у него снова блестит надежда уйти уже не от суда, но от наказания" <1>.

28

-------------------------------<1> Кони А.Ф. Указ. соч. С. 308. Правовой же основой избрания подозреваемым, обвиняемым, подсудимым такой линии защиты является положение ч. 2 ст. 77 УПК о том, что признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств. Более того, обвиняемый вправе вовсе отказаться от дачи показаний (п. 2 ч. 4 ст. 46, п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК); в) изменение показаний потерпевшим, свидетелем. Основанием для прогнозирования подобных ситуаций служат неоднократное изменение показаний потерпевшим или свидетелем, а также данные об угрозах в его адрес, о попытках заинтересованных лиц оказать на него иное воздействие с целью изменения показаний в интересах обвиняемого; г) заявление различных ходатайств подсудимым и его защитником. Очевидно, что заявление обвиняемым и его адвокатом ходатайств в стадии предварительного расследования, особенно если они не были удовлетворены следователем и прокурором, скорее всего, приведет к повторному заявлению таких ходатайств и в судебном заседании, прежде всего на этапе судебного следствия. Следует отметить, что по уголовным делам о терроризме нередко возникает ситуация, когда обвиняемые в ходе предварительного расследования, и чаще в первых своих показаниях, признают факты преступной деятельности, подробно о них рассказывают. В судебном же разбирательстве они, как правило, заявляют о том, что такие показания дали в результате применения к ним насилия со стороны должностных лиц, производивших расследование. Впрочем, в связи с отказом обвиняемого от первоначальных показаний, в которых он признал свою вину в совершении преступления, следователи, как правило, принимают меры к тому, чтобы сохранить доказательственное значение таких показаний. Эти меры впоследствии облегчат и задачу государственного обвинителя, который в судебном заседании будет представлять доказательства в обоснование предъявленного подсудимому обвинения. Обвинявшиеся в совершении акта терроризма - взрыва в кафе "Харлей Блюз" (г. Комсомольск-на-Амуре) Макаренко, Ревтов, Просветов, Мигаль и Гавриленко в судебном заседании заявили, что преступления не совершали, а показания, в которых они признали свою вину, дали под физическим и психологическим воздействием на них со стороны оперативных сотрудников. Поскольку обвиняемые Макаренко и Ревтов, ссылаясь на применение к ним во время производства следственных действий воздействующих на психику медицинских препаратов и других недозволенных методов ведения следствия, отказывались от своих показаний еще до окончания предварительного расследования, следователь назначил судебно-психологическую экспертизу. Как следует из заключения экспертов, обвиняемые в момент производства следственных действий (допросов с использованием видеозаписи, следственных экспериментов, очных ставок), в ходе которых они рассказывали об обстоятельствах и мотивах совершения ими преступления, не находились под психическим давлением на них со стороны следователя либо третьих лиц; Макаренко и Ревтов давали показания путем естественного припоминания событий, имевших место в действительности, и признаков, указывающих на фантазию или на воспроизведение по памяти ранее полученной информации, их показания не содержат. В целях проверки добровольности написания обвиняемым Макаренко в прокуратуру города и Генеральную прокуратуру РФ заявлений, в которых он также излагал обстоятельства совершения преступлений, была проведена почерковедческая экспертиза. Согласно выводам экспертов представленные для исследования заявления Макаренко (всего четыре) выполнены им самим, признаки необычных условий выполнения текста заявлений и подписей под ними (снижение координации движений, замедленный темп, необычное строение букв) не установлены. Не нашли своего подтверждения и заявления обвиняемых о других противоправных действиях должностных лиц, осуществлявших предварительное расследование, в связи с чем по результатам проверки было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Качественное предварительное расследование позволило государственным обвинителям Т.А. Васенковой и Е.А. Лихачевой, тщательно проанализировав в судебном заседании все доказательства обвинения в их совокупности, убедить суд в обоснованности предъявленного подсудимым обвинения. Обвинительный приговор Хабаровского краевого суда, в соответствии с которым подсудимые приговорены к длительным срокам лишения свободы, вступил в законную силу. Более подробно особенности участия государственного обвинителя на различных этапах судебного разбирательства изложены в следующих главах настоящей работы.

29

Глава 3. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ОБВИНИТЕЛЕМ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ПОЗИЦИИ ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ Позиция государственного обвинителя по уголовному делу - это его отношение к предъявленному подсудимому обвинению, мнение о доказанности, законности и обоснованности обвинения, а также фактическая и юридическая версии расследованного события, которые государственный обвинитель собирается заявить и доказать в судебном заседании. Разумеется, позиция прокурора, поддерживающего государственное обвинение в суде, включает и психологический компонент - внутреннюю убежденность в правильности и обоснованности своих выводов, в их соответствии требованиям закона, а также исследованным непосредственно в суде доказательствам, достоверно отражающим обстоятельства совершенного преступления. Когда речь идет о начальном этапе работы государственного обвинителя, ясно, что эта позиция может быть только предварительной. Ее разработка начинается после изучения всех материалов уголовного дела, нормативных правовых актов, решений Конституционного Суда РФ, постановлений Пленума Верховного Суда РФ, судебной практики, методической литературы, общения прокурора со следователем, с участниками судебного разбирательства. Разработку предварительной позиции можно условно разделить на несколько этапов: 1) анализ фактических обстоятельств уголовного дела; 2) анализ правовой квалификации (оценки) действий обвиняемого; 3) анализ доказательств; 4) оценка законности и обоснованности позиции следователя, изложенной в обвинительном заключении; 5) формирование предварительной позиции по уголовному делу. 3.1. Анализ фактических обстоятельств уголовного дела Анализ фактических обстоятельств уголовного дела направлен на то, чтобы вычленить из всего многообразия и объема содержащейся в деле информации те обстоятельства, которые составляют суть юридической проблемы, т.е. имеют юридическое значение. Для этого необходимо, основываясь на изученных материалах дела, последовательно ответить на ряд (хорошо известных юристам) вопросов: когда, где, кто, что, почему, с какой целью, каким способом, при каких обстоятельствах и с кем совершил преступление. Если ответы на эти вопросы записать в форме повествовательных предложений, то получится короткий рассказ, отражающий объективную картину события. Такой рассказ (история) называется фабулой дела, в которой и отражается суть фактической версии, положенной в основу обвинения. Для убеждения судей и особенно присяжных заседателей в правильности позиции обвинения разработка прокурором указанной версии имеет существенное значение. Надежная фактическая версия характеризуется определенными признаками: - в соответствии с законами логики, причинно-следственными связями между предметами и явлениями окружающей действительности она подтверждает, что события разворачивались именно так; - согласуется с отстаиваемой в суде юридической версией обвинения. Иными словами, разрабатывая убедительную фактическую версию рассматриваемого в суде события, государственный обвинитель формирует свое представление о нем. По сути, он использует метод мысленного моделирования - на основании анализа имеющихся в деле доказательств реконструирует картину, механизм, способ и обстановку преступления. Вот как об этом писал А.Ф. Кони, вспоминая о своей прокурорской практике: "Я посвящал вечер накануне заседания исключительно мысли о предстоящем деле, стараясь представить себе, как именно было совершено преступление и в какой обстановке. После того, как я пришел к убеждению в виновности путем логических, житейских и психологических соображений, я начинал мыслить образами. Они иногда возникали передо мной с такой силой, что я как бы присутствовал невидимым свидетелем при самом совершении преступления, и это без моего желания, невольно, как мне кажется, отражалось на убедительности моей речи, обращенной к присяжным" <1>. -------------------------------<1> Кони А.Ф. Указ. соч. С. 74. 3.2. Анализ квалификации действий обвиняемого Анализ правовой оценки (квалификации) последовательного решения следующих вопросов: - предусмотрено ли деяние в УК;

действий

обвиняемого

начинается

с

30

- в какой статье (пункте, части) Особенной части УК описаны противоправные действия, в совершении которых обвиняется подсудимый; - не следует ли квалифицировать действия подсудимого по другой статье УК, предусматривающей ответственность за сходные деяния? Сравнивая фабулу дела с диспозицией статьи УК, раскрывающей содержание преступления, в совершении которого обвиняется подсудимый, необходимо ответить на вопросы: а) совпадает ли объект этого состава преступления с общественными отношениями, на которые посягало деяние, описанное в фабуле дела; б) совпадают ли признаки объективной стороны данного состава и деяния, описанного в фабуле дела; в) совпадают ли названные в статье УК признаки субъекта преступления с описанными в фабуле дела признаками личности лица, которое, по версии следователя, совершило преступление; г) совпадают ли перечисленные в статье УК признаки субъективной стороны, в первую очередь форма и вид вины, с приведенными в фабуле дела обстоятельствами? Затем (если возникла необходимость) фактические обстоятельства (фабула дела) сопоставляются с элементами смежных (схожих) составов преступлений, предусмотренных УК. Особое внимание нужно обратить на то, нет ли в описании фабулы дела обстоятельств, исключающих преступность деяния (гл. 8 УК) либо освобождающих от уголовной ответственности (гл. 11 УК). 3.3. Анализ относимости, допустимости, достоверности и достаточности доказательств обвинения Для того чтобы проанализировать доказательства с точки зрения их относимости, допустимости, достоверности и достаточности, прокурор должен хорошо знать следующие нормы разделов III ("Доказательства и доказывание") и VIII ("Предварительное расследование") УПК: 1) обстоятельства, подлежащие доказыванию (ст. 73); 2) понятие доказательств (ст. 74); 3) основания признания доказательств недопустимыми (ст. 75); 4) положения закона об отдельных видах доказательств: - показания подозреваемого (ст. 76); - показания обвиняемого (ст. 77); - показания потерпевшего (ст. 78); - показания свидетеля (ст. 79); - заключение и показания эксперта и специалиста (ст. 80); - понятие вещественных доказательств (ст. 81), порядок их хранения (ст. 82); - иные документы (ст. 84); 5) требования, которым должны отвечать протоколы следственных действий (ст. 166, 167, 174, 180); 6) правила собирания, проверки и оценки доказательств (ст. 86, 87 и 88); 7) использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности (ст. 89). Очевидно, что анализ должен начинаться с оценки относимости и допустимости имеющихся в деле доказательств. Доказательство считается отвечающим требованиям относимости, если оно содержит фактические данные, относящиеся к предмету доказывания, т.е. к перечисленным в ст. 73 УПК обстоятельствам, подлежащим доказыванию по уголовному делу. В соответствии с ч. 1 ст. 75 УПК недопустимыми являются доказательства, полученные с нарушением требований УПК. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК. Согласно ч. 2 ст. 75 УПК к недопустимым доказательствам относятся: 1) показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде; 2) показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности; 3) иные доказательства, полученные с нарушением требований УПК. Прокурор должен проверить, выполнены ли на этапе предварительного расследования требования ст. 88 УПК, согласно которым в случаях, указанных в ч. 2 ст. 75 УПК, прокурор, следователь, дознаватель признает доказательство недопустимым как по ходатайству подозреваемого, обвиняемого, так и по собственной инициативе, а доказательство, признанное таковым, не подлежит включению в обвинительное заключение или обвинительный акт.

31

Если эти требования в досудебных стадиях производства выполнены не были, прокурору следует оценить, как процессуальные нарушения могут отразиться в суде на доказательственной базе обвинения с учетом того, что согласно ч. 2 и 4 ст. 88 УПК суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе как в ходе предварительного слушания, так и судебного разбирательства (ст. 235, 271 УПК). В случае обнаружения процессуально недоброкачественных доказательств, полученных с нарушением требований закона, надлежит составить их перечень и определить основания, по которым они могут быть оспорены как недопустимые. При анализе доказательств прокурор должен также проверить выполнение требований ч. 1 ст. 220 УПК, согласно которой в обвинительном заключении следователь указывает перечень доказательств, подтверждающих обвинение (п. 5), и перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты (п. 6). Сопоставление тех и других доказательств, выявление между ними противоречий позволяют обнаружить слабые места в доказательственной базе обвинения. Следует учитывать, что по делам, обвинение по которым основано главным образом на косвенных уликах, возможны ситуации, когда доказательства могут быть истолкованы сторонами с противоположных позиций. В таких случаях прокурору надо проанализировать содержание доказательственной информации, сопоставить ее с фабулой дела и определить, какую интерпретацию информации можно предложить в контексте обстоятельств дела. При этом важно продумать не только собственный вариант, но и возможные варианты оценки этих доказательств стороной защиты. Затем все доказательства обвинения и доказательства защиты анализируются с позиции их достоверности и достаточности. Достоверным считается доказательство, истинность которого (соответствие заключенных в нем фактических данных действительности) не вызывает сомнений, подтверждается другими доказательствами. Проверка достоверности собранных по делу доказательств, устранение возможных противоречий между ними - одно из важнейших условий вынесения законного, обоснованного и справедливого приговора. Для того чтобы объективно оценить достоверность имеющихся в деле доказательств, прокурор должен сопоставить их между собой, выяснить причины, по которым свидетель мог давать в суде ложные показания. Так, например, опровергая достоверность показаний свидетеля защиты по делу о взрыве на одном из городских рынков, государственный обвинитель, начальник отдела государственных обвинителей управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами прокуратуры Астраханской области Р.А. Мухамеджанова указала, что приведенный подсудимым Ханиевым в подтверждение своей невиновности довод о том, что весь тот день, когда прогремел взрыв, он якобы провел в компании с Павлом (Д.), с которым познакомился утром того же дня в баре на вокзале, не заслуживает доверия. Адвокаты умудрились найти этого человека в полумиллионном городе по прошествии четырех с лишним лет с момента тех событий, найти по одному имени Павел и сведениям о том, что он когда-то (!) работал в милиции. Странно, что за все время предварительного следствия в течение двух лет, как говорится, по горячим следам, они не ставили перед собой задачу разыскать такого ценного для защиты Ханиева свидетеля. Правдивость показаний этого свидетеля вызывает большое сомнение, и для этого есть основания. Начнем с того, что Д. сообщил суду неправдивые сведения о месте своей работы, тогда как установлено, что он уже 10 месяцев сотрудник (юрисконсульт) фирмы, одним из учредителей которой является... товарищ Ханиева по скамье подсудимых Исаков, а генеральным директором - жена Исакова. С учетом нынешней работы Д. становится понятным, почему он сразу же "вспомнил" Ханиева и с точностью до минуты описал весь день, якобы проведенный с ним за распитием спиртного, даже рассказал, сколько и где кружек пива было ими выпито, хотя происходило все это... четыре с лишним года назад. Странные обстоятельства появления этого свидетеля через столько лет, установленный факт его неискренности в ответе на вопрос о месте работы позволяют усомниться в правдивости всех его показаний. Анализ доказательств с точки зрения их достаточности, т.е. оценка собранных по делу доказательств в их совокупности, имеет значение для: 1) установления в процессе доказывания указанных в ст. 73 УПК обстоятельств, образующих предмет доказывания; 2) формирования в процессе доказывания правильного внутреннего убеждения у присяжных заседателей и судей по вопросам, относящимся к их компетенции. Таким образом, по делам о преступлениях террористического характера (впрочем, как и о других преступлениях) при анализе достаточности (полноты) доказательств прокурор должен решить, достаточно ли, по его убеждению, в деле доказательств для установления каждого

32

элемента предмета доказывания и каждого признака состава преступления, в совершении которого обвиняется подсудимый. Следует отметить, что УПК не содержит специальных количественных критериев, связанных с процессом доказывания (за исключением ч. 2 ст. 77 УПК, согласно которой признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств). Между тем установлено, что проверка доказательств производится путем сопоставления их с другими доказательствами (ст. 87 УПК), а для решения вопроса о достаточности доказательств для разрешения уголовного дела собранные доказательства должны быть оценены в совокупности. В соответствии с принципом свободы оценки доказательств никакие доказательства не имеют заранее установленной силы (ч. 2 ст. 17 УПК). Любопытно, что уголовно-процессуальное законодательство некоторых зарубежных стран предусматривает так называемый минимум доказательств, необходимый для вынесения обвинительного приговора. Согласно этому критерию судья может вынести приговор, когда получены по крайней мере два доказательства. В Италии же достаточно одного свидетельского показания, но при условии, что это показание обладает такими признаками, как серьезность, точность и согласованность с иной информацией. В то же время в Германии установлено, что одного доказательства, основанного на слухах, недостаточно для обоснованного вынесения приговора и что поэтому требуются другие доказательства. В Англии судья обязан в отдельных случаях предупредить присяжных заседателей об опасности выносить приговор на основе заявления единственного свидетеля. В США (штат Массачусетс) разработана специальная процедура ведения процесса по делам об особо тяжких преступлениях, в том числе о террористических актах, которая предусматривает особые гарантии доказанности виновности подсудимого. К числу таких гарантий относится обязательное наличие в уголовном деле судебных экспертиз, в частности анализа ДНК, правило о том, что показания свидетелей и очевидцев имеют меньший вес, чем экспертные заключения, постановка перед присяжными вопроса, отражающего более высокую степень доказанности виновности подсудимого (вместо формулировки "нет существенных сомнений" формулировка "не осталось вообще никаких сомнений") <1>. -------------------------------<1> См.: Новик В.В. Доказательственная деятельность и формирование доказательств: Конспект лекций. СПб., 2005. С. 69 - 71. При оценке достаточности доказательств, собранных по делам о преступлениях террористического характера, прокуроры подчас сталкиваются с двумя крайними ситуациями: дефицитом доказательственного ресурса и его избыточностью. Дефицит доказательств. Как показывает практика, дефицит доказательств нередко отмечается при рассмотрении судом уголовных дел о террористических актах, совершенных с использованием взрывных устройств и террористов-смертников. Подготовка смертников ведется групповым способом по специально разработанной методике с применением зомбирующих технологий, учебно-тренировочных заданий, формирующих жесткие мотивационные установки, соответствующей атрибутики и ритуалов. Правоохранительные органы пока не располагают надежными методиками, позволяющими быстро идентифицировать террориста-смертника, а также лиц, проносящих взрывчатые вещества или взрывные устройства на себе либо в ручной клади к месту массового скопления людей, в том числе на объекты транспорта. Работа следователей по раскрытию преступления и сбору доказательств по таким делам часто осложняется и другими трудностями, в частности: а) дефицитом доказательственной информации о событии преступления в силу кратковременности его совершения; б) сложностью установления мотивов, целей, механизма, способа и средств совершения преступления, личности исполнителя, организатора, пособников и др.; в) сложностью установления обстоятельств, предшествовавших криминальному взрыву, в том числе характеризующих подготовительные действия виновного лица (лиц); г) скудостью, хаотичностью, фрагментарностью следовой обстановки на месте преступления, которая существенно утрачивается после взрыва; д) отсутствием очевидцев преступления, в том числе в результате их гибели. Если все же их удается установить, то их показания мало способствуют раскрытию преступления в связи с тем, что действия террористического характера совершаются в условиях полной неожиданности, а усиленные воздействием взрыва вызывают у очевидцев острые психические расстройства, которые проявляются в нарушении памяти и других познавательных процессов. Некоторые очевидцы не желают сообщать известные им сведения из-за боязни расправы со стороны террористов <1>. --------------------------------

33

<1> См.: Новик В.В. Криминалистические аспекты доказывания по делам о терроризме. Следственная практика. Выпуск 167. М.: НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ, 2005. С. 221 - 222. При изучении материалов уголовного дела прокурор, помня об этих особенностях, должен выяснить, достаточные ли меры были приняты следователем для восполнения информационной неопределенности (назначены ли взрывотехническая, другие виды судебных экспертиз и т.д.). Избыточность доказательств. В ситуации избыточности доказательственного ресурса при определении пределов доказывания государственному обвинителю необходимо решить главный вопрос: какие доказательства выбрать и представить суду с тем чтобы, с одной стороны, каждое обстоятельство, подлежащее доказыванию, было без сомнения установлено, а с другой - не было бы ненужного дублирования в подтверждении уже установленных фактов. В литературе по теории доказательств справедливо отмечается, что определенная избыточность доказательств неизбежно возникает в ходе расследования преступлений, так как она нужна для восполнения пробелов и устранения имеющихся противоречий. Однако по некоторым делам, в том числе об актах терроризма, подчас аккумулируется такая большая доказательственная масса, которая значительно превышает пределы, необходимые для принятия законного и справедливого итогового решения. Под избыточными понимаются доказательства, которые использовались, например, для доказывания фактических данных: а) не относящихся к обстоятельствам дела; б) устанавливающих обстоятельства, уже достаточно установленные; в) об обстоятельствах, познание которых по данному делу не требует процессуального доказывания. Слишком широкие пределы доказывания не только неоправданно затягивают предварительное расследование и судебное разбирательство, но и ставят под угрозу правильность процессуального решения (вердикта коллегии присяжных заседателей и приговора). Избыточность доказательств искажает перспективу дела, отвлекает от проверки и оценки доказательств, действительно необходимых для установления существенных обстоятельств уголовного дела <1>. -------------------------------<1> См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе / Отв. ред. Н.В. Жогин. М., 1973. С. 187 - 196. 3.4. Оценка законности и обоснованности обвинения С учетом результатов анализа фактических обстоятельств уголовного дела, правовой оценки (квалификации) действий обвиняемого, анализа имеющихся в деле доказательств обвинения и защиты, их относимости, допустимости, достоверности и достаточности прокурор оценивает законность и обоснованность предъявленного подсудимому обвинения, правильность позиции следователя по уголовному делу, изложенной в обвинительном заключении. Версию обвинения целесообразно сопоставлять с другими возможными версиями, возникшими у государственного обвинителя, с позицией обвиняемого и его защитника, о которой можно судить по их ходатайствам, имеющимся в уголовном деле, по отношению к обвинению подсудимого, которое изложено в протоколе его допроса в качестве обвиняемого. Таким образом, предварительная позиция государственного обвинителя по уголовному делу формируется после изучения материалов уголовного дела, ознакомления с законодательством, регулирующим уголовную ответственность за данное преступление, с судебной практикой, комментариями ученых и практикующих юристов к действующим УК и УПК. Выработке правильной позиции способствует и обсуждение с производившим расследование следователем результатов проверки в ходе следствия других версий, а также возможных версий защиты. Такое обсуждение помогает всесторонне оценить судебную перспективу фактической и юридической версий, изложенных в обвинительном заключении, спрогнозировать неблагоприятные для обвинения ситуации, которые могут возникнуть в суде. Бесспорно, что до начала судебного заседания позиция государственного обвинителя по уголовному делу лишь предварительная и может измениться в суде существенным образом. Окончательную позицию, которую прокурор будет отстаивать в своей судебной речи, он вырабатывает только после исследования судом всех представленных сторонами доказательств. Глава 4. УЧАСТИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ В СУДЕБНОМ СЛЕДСТВИИ

34

Как известно, одним из условий качественного поддержания государственного обвинения в состязательном уголовном судопроизводстве, в том числе по делам о преступлениях террористического характера, является умение прокурора искусно вести судебное следствие. Такое умение особенно важно при рассмотрении дела в суде с участием присяжных заседателей. Как показали результаты проведенного научными сотрудниками НИИ при Генеральной прокуратуре РФ исследования, у большинства присяжных заседателей (60%), вынесших обвинительный вердикт подсудимым, обвинявшимся в убийстве и других тяжких преступлениях, внутреннее убеждение в виновности подсудимого сформировалось еще в ходе судебного следствия. Формированию такого убеждения способствовало активное участие прокурора в допросах подсудимого, потерпевшего, свидетелей и экспертов, выяснение им в ходе допросов обстоятельств дела, фактов, подтверждающих позицию обвинения. Результаты судебного следствия предопределяют содержание обвинительной речи, они, безусловно, решающий фактор ее убедительности. Речь прокурора будет звучать доказательно только тогда, когда она основана на материалах судебного следствия, обобщает его итоги, представляет собой логический вывод из фактов, установленных в ходе судебного следствия. Еще М.С. Строгович отмечал, что самая блестящая речь прокурора будет лишена всякого значения, всякого эффекта, если ей предшествовало бледное, поверхностное, бессодержательное судебное следствие <1>. -------------------------------<1> См.: Строгович М.С. Уголовный процесс. М., 1946. С. 408. Умение прокурора искусно вести судебное следствие по делам о преступлениях террористического характера означает способность правильно определить предмет судебного следствия и обстоятельства, подлежащие доказыванию; тактически и психологически грамотно, с соблюдением процессуальных правил представлять и исследовать доказательства обвинения; участвовать в исследовании доказательств защиты, вести прямой и перекрестный допросы. 4.1. Предмет судебного следствия по делам о преступлениях террористического характера Предмет судебного следствия по делам о преступлениях террористического характера - это обстоятельства, подлежащие исследованию и доказыванию в ходе судебного следствия с учетом элементов составов преступлений, обвинение в совершении которых предъявлено подсудимому. Перечень этих обстоятельств дан в ст. 73 УПК. Каких-либо исключений применительно к анализируемым преступлениям уголовно-процессуальный закон, разумеется, не содержит. В то же время понятно, что круг обстоятельств, связанных с доказыванием события преступления (п. 1 ч. 1 ст. 73), виновности лица в совершении преступления, формы его вины и мотивов (п. 2 ч. 1 ст. 73), существенным образом зависит от того, как сформулирован тот или иной состав преступления в соответствующей статье УК. Подробная уголовно-правовая характеристика преступлений террористического характера дана в гл. 1 настоящего издания, поэтому в этой главе остановимся лишь на некоторых особенностях предмета судебного следствия по делам о преступлениях террористического характера, учитывая изменения, внесенные законодателем в июле 2006 г. в ст. 205, 205.1, 208, 277 УК. Террористический акт (ст. 205 УК). Как уже отмечалось, в настоящее время объективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 205 УК, выражается в совершении взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, или в угрозе совершения этих действий. И если взрыв или поджог объективно являются деяниями, устрашающими граждан и создающими опасность наступления тяжких последствий, то обвинение подсудимого в совершении иных действий, конкретно не обозначенных в законе, нуждается в специальном исследовании в судебном заседании. В этом случае должно быть подтверждено, что такие действия носили характер "устрашающих население" и что в результате их была создана опасность гибели человека, наступления иных тяжких последствий. Специально надо оговориться, что для привлечения к уголовной ответственности по названной статье закон не требует реального наступления перечисленных в ней последствий, необходимо лишь доказать, что действия виновного могли к ним привести, сделали их возможными, а это уже само по себе является общественно опасным результатом. Помимо взрыва и поджога к террористическим актам могут быть отнесены: провоцирование обвала, затопления (например, путем разрушения плотины), заражение источника водоснабжения, захват террористами химического завода, электростанции и т.д. Вопрос о том, следует ли признать возможный имущественный ущерб значительным, решается в каждом конкретном случае судом, поэтому государственный обвинитель специально

35

должен привести доводы в обоснование этого пункта обвинения, если возможность наступления таких последствий вменялась в вину подсудимому. К наступлению иных тяжких последствий, по нашему мнению, исходя из систематического толкования закона, надо относить возможность причинения тяжкого вреда здоровью граждан. Говоря о последствиях террористического акта, подлежит также установить, что было результатом террористических действий, а какие последствия в причинной связи с ними не находятся. Подтверждение обоснованности предъявленного подсудимому обвинения невозможно без доказывания субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 205 УК. Очевидно, что террористический акт может быть совершен только с прямым умыслом, но при этом необходимо установить, охватывалось ли умыслом преступников наступление определенных последствий, не было ли целью преступления причинение иного вреда, чем тот, который был фактически причинен. Нельзя забывать и о том, что совершение этого преступления закон связывает с конкретной целью - оказать воздействие на принятие решения органами власти или международными организациями. Нередко террористы сами определяют свои требования (освободить захваченных ранее преступников, выплатить крупную сумму денег, прекратить антитеррористическую операцию и т.д.). Государственный обвинитель должен помнить, что предусмотренная в ст. 205 УК цель преступления - непременный признак субъективной стороны террористического акта и потому подлежит доказыванию наряду с другими обстоятельствами. Если террористический акт совершен организованной группой лиц, то исследуются и доказываются обстоятельства, подтверждающие истинные цели и мотивы преступного поведения каждого участника преступной группы (сообщества), связи, которые объединяли подсудимых и без уяснения которых нельзя правильно определить роль и правильно квалифицировать действия каждого подсудимого (подробнее о квалификации организованных форм террористической деятельности, о разграничении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 205, ст. 208, 209 и 210 УК, см. в гл. 1 монографии). Содействие террористической деятельности (ст. 205.1 УК). При предъявлении подсудимому обвинения по ст. 205.1 УК необходимо иметь в виду, что новая редакция статьи от 27 июля 2006 г. в значительной степени изменила содержание объективной стороны преступления. Под содействием террористической деятельности (а именно так теперь называется статья) прежде всего понимается склонение, вербовка или иное вовлечение лица в совершение хотя бы одного преступления из числа названных в статье. С учетом этого подлежат доказыванию обстоятельства, свидетельствующие о том, что подсудимый склонял, вербовал или иным образом вовлекал лицо в совершение: - террористического акта (ст. 205 УК); - захвата заложника (ст. 206 УК); - организации вооруженного формирования или участия в нем (ст. 208 УК); - угона судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава (ст. 211 УК); - посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК); - насильственного захвата власти или насильственного удержания власти (ст. 278 УК); - вооруженного мятежа (ст. 279 УК); - нападения на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой (ст. 360 УК). Под склонением понимаются действия, направленные на возбуждение у лица желания участвовать в совершении перечисленных преступлений, при этом виновный может действовать разными способами: путем подкупа, угрозы, обещания, обмана, идеологической обработки и т.д. Это, по существу, специальный случай подстрекательства. По делу Муртазалиевой, обвинявшейся наряду с совершением других преступлений в вовлечении В. и К. в совершение преступлений террористического характера, необходимо было установить, что ее действия носили именно такой характер. С этой целью по инициативе государственного обвинителя в судебном заседании исследовались видеозаписи многочасовых бесед Муртазалиевой с В. и К. Как следовало из записей, подсудимая рассказывала В. и К. о подготовке женщин в чеченской армии, о том, как их вербуют. Во время одного из разговоров К. сказала, что "ей стыдно, что она русская", что она решила "уйти на джихад". В ходе судебного следствия было установлено, что Муртазалиева не только вела беседы с В. и К. Втроем они слушали песни, в которых прославлялся "прямой путь джихада" и содержались призывы к уничтожению "русских неверных". Как заявляла при этом подсудимая, "от этих песен ей хочется бежать и всех резать", а К. соглашалась с ней. О влиянии Муртазалиевой на В. и К. с вполне определенной целью - сделать их своими единомышленниками, способными и готовыми к совершению террористических акций,

36

свидетельствовали и записи в дневнике, который вела подсудимая и которые также оглашались в судебном заседании. Вербовка - это действия, направленные на заключение соглашения об участии лица в совершении преступлений террористического характера за вознаграждение. В том случае, когда подсудимому вменяется в вину содействие террористической деятельности путем вооружения лица в целях совершения хотя бы одного из указанных в ст. 205.1 УК преступлений, государственный обвинитель должен доказать, что имело место возмездное либо безвозмездное снабжение лица любыми видами оружия, предусмотренного Федеральным законом "Об оружии", а также боевыми видами оружия, не перечисленными в названном Законе, либо оружием массового уничтожения. Такое понятие вооружения дано с учетом разъяснения, сделанного в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12.03.2002 N 5 "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств" (в ред. от 06.02.2007) <1>. -------------------------------<1> БВС РФ. 2002. N 5; 2007. N 5. Подготовка лица в тех же целях означает ознакомление с тактикой преступных действий, привитие навыков владения оружием, обращения со взрывными устройствами и др. Понятие "финансирование терроризма" раскрыто в примечании 1 к ст. 205.1 УК. Следует только оговориться: государственный обвинитель в судебном заседании должен располагать доказательствами, подтверждающими, что подсудимый предоставил средства или осуществил их сбор либо оказал финансовые услуги с осознанием того, что они предназначены для финансирования организации, подготовки или совершения хотя бы одного из перечисленных в примечании 1 преступлений либо для обеспечения организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), созданных или создаваемых для совершения хотя бы одного из названных преступлений. Кроме того, необходимо иметь в виду, что перечень преступлений, данный в примечании 1 к ст. 205.1 УК, шире перечня, приведенного в ч. 1 этой же статьи, поскольку в него дополнительно включены преступления, предусмотренные ст. 205.1 и 205.2 УК. Состав преступления "Содействие террористической деятельности" - формальный, поэтому для привлечения к ответственности по ст. 205.1 УК не требуется доказывать наступление какихлибо последствий, например фактического совершения вовлекаемым лицом преступления террористического характера. Достаточно доказать, что в результате действий подсудимого у вовлекаемого лица возникло соответствующее желание, стремление (умысел) участвовать в террористических акциях либо что лицо было завербовано (получило денежное вознаграждение и согласилось участвовать в одном из преступлений, названных в ст. 205.1 УК). В случае неудачного склонения, вербовки, иного вовлечения, т.е. когда у лица в результате действий подсудимого не возникло желания участвовать в преступлении, имеет место покушение на совершение преступления, предусмотренного ст. 205.1 УК. Понятие "использование своего служебного положения" дано в гл. 1 настоящей монографии. Доказывание обстоятельства, что содействие террористической деятельности совершено с использованием служебного положения виновного, потребует от государственного обвинителя подтверждения того, что лицо осуществляло ту или иную служебную деятельность, а также что преступление совершено им с использованием "своих властных или иных служебных полномочий, форменной одежды и атрибутики, служебных удостоверений или оружия, а равно сведений, которыми оно располагает в связи со своим служебным положением". Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 205.2 УК). Как следует из диспозиции названной статьи, объективная сторона преступления выражается в призывах к осуществлению террористической деятельности или публичном оправдании терроризма, но вполне возможно, что в деянии подсудимого могут иметь место оба признака. Определение "террористическая деятельность" дано в ст. 3 Федерального закона "О противодействии терроризму". В случае предъявления подсудимому обвинения по ст. 205.2 УК государственный обвинитель в судебном заседании должен сосредоточить свои усилия на исследовании и доказывании, в частности, следующих обстоятельств: - какие высказывания подсудимого следует расценить как призывы к осуществлению террористической деятельности и почему (например, они заключались в воззваниях, лозунгах, выражались глаголами повелительного наклонения и тем самым воздействовали на сознание и волю людей с целью побуждения их к осуществлению террористической деятельности); - если обвинение предъявлено в оправдании терроризма, то свидетельствует ли заявление подсудимого о признании им идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании (примечание к ст. 205.2 УК);

37

- совершены ли названные действия публично, т.е. открыто, гласно, с доведением мнения лица, обращающегося с призывами к осуществлению террористической деятельности либо оправдывающего терроризм, до неопределенно широкого круга граждан, при этом, по нашему мнению, публичность будет иметь место и в случае использования виновным компьютерных сетей (сети Интернет); - если обвинение предъявлено по ч. 2 ст. 205.2 УК, то исследованными в судебном заседании доказательствами должно быть подтверждено, что преступное деяние совершено с использованием средств массовой информации. Понятие средств массовой информации раскрыто в ст. 2 Закона РФ "О средствах массовой информации". При этом следует помнить, что к средствам массовой информации относится любое периодическое печатное издание, независимо от того, зарегистрировано оно или нет. Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК). Обстоятельства, характеризующие состав этого преступления, и потому бесспорно подлежащие исследованию и доказыванию в судебном заседании, подробно изложены нами в гл. 1. В дополнение надо отметить, что по названной статье квалифицируется посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность. Следовательно, если в суде будет подтверждено, что подсудимый посягал на жизнь этого лица по иным мотивам (например, из ревности), то содеянное должно быть квалифицировано по ст. 105 УК. Действия виновного не могут расцениваться как посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля и в тех случаях, когда будет бесспорно установлено, что его умысел был направлен не на убийство, а на причинение вреда здоровью (даже по мотивам, указанным в ст. 277 УК). Эти обстоятельства надлежит иметь в виду государственному обвинителю, участвующему в судебном разбирательстве дела. Кроме того, нужно учитывать, что, говоря о целях посягательства, законодатель употребил разделительный союз "или", т.е. деяние совершается либо с целью прекратить (в будущем) деятельность государственного или общественного деятеля, либо отомстить за (имевшую место в прошлом) такую деятельность. Обвинение должно четко установить, о какой цели идет речь, и сослаться на доказательства, подтверждающие такой вывод. Если же окажется, что подсудимый руководствовался обоими мотивами, государственный обвинитель должен обратить на это внимание суда и присяжных заседателей, подтвердив свой довод соответствующими доказательствами. 4.2. Участие государственного обвинителя в исследовании доказательств Основная цель участия прокурора в судебном следствии - доказать законность и обоснованность предъявленного подсудимому обвинения в совершении преступления и опровергнуть необоснованные доводы защиты. Достижение этой цели зависит от умения прокурора тактически и психологически грамотно представлять и исследовать доказательства обвинения и участвовать в исследовании доказательств защиты. Это умение выражается прежде всего в способности прокурора эффективно решать следующие процессуальные и тактико-психологические задачи: - обеспечить участие в судебном следствии наиболее важных свидетелей обвинения (в целях реализации принципа непосредственности и устности судебного разбирательства); - определить оптимальный порядок (последовательность) представления и исследования доказательств обвинения; - избирать тактически и психологически грамотную линию поведения в процессе представления и исследования доказательств. Процесс доказывания в судебном заседании виновности подсудимых в совершении акта терроризма и других преступлений террористического характера нередко отличается особенностями, которые государственному обвинителю нельзя не учитывать. По таким делам часто возникают ситуации, когда одни обстоятельства, подлежащие доказыванию (чаще всего о виновности лиц, причастных к террористическому акту), установлены минимальным количеством доказательств, главным образом косвенными доказательствами, а другие (о способе совершения акта терроризма, его жертвах и других последствиях) - избыточным доказательственным материалом. Например, по делу о взрыве в кафе "Харлей Блюз" (г. Комсомольск-на-Амуре), по которому в совершении преступления обвинялись четверо подсудимых, было допрошено более 40 очевидцев взрыва (работников кафе и посетителей), подтверждавших лишь факт взрыва и его последствия; по делу о взрыве в правительственном комплексе в г. Грозном количество только потерпевших, допрошенных в ходе предварительного и судебного следствия, превышало 600 человек. При рассмотрении уголовного дела по обвинению Радуева и Атгириева в захвате заложников в

38

судебном заседании принимали участие 97 потерпевших, были допрошены 32 свидетеля, от 1900 потерпевших поступили заявления о рассмотрении дела в их отсутствие. Очевидно, что в подобных случаях государственному обвинителю следует заранее планировать допросы свидетелей обвинения, продумать, как выстроить цепочку доказательств и сделать так, чтобы показания допрашиваемых лиц дополняли друг друга, а не подтверждали обстоятельства, уже установленные (полно и всесторонне) другими доказательствами. Поддерживающий государственное обвинение прокурор должен стремиться к тому, чтобы каждое обстоятельство, подлежащее доказыванию, каждый элемент состава преступления подтверждались совокупностью доказательств - взаимосвязанных и подкрепляющих друг друга. При доказывании обоснованности позиции обвинения и опровержении доводов защиты большое значение имеет непосредственность и устность судебного разбирательства. Сущность принципа непосредственности и устности судебного разбирательства, как известно, заключается в том, что все доказательства по уголовному делу должны исследоваться в судебном заседании (за исключением дел, по которым решение принимается в особом порядке, раздел X УПК). Это необходимо для того, чтобы у судей сформировалось внутреннее убеждение по решаемым ими вопросам на основании всех исследованных в судебном заседании доказательств. Правило о непосредственном исследовании доказательств по уголовному делу призвано обеспечить самостоятельное восприятие участниками судебного процесса всех обстоятельств уголовного дела, оно позволяет сторонам, судьям, присяжным заседателям оценить доказательства, прежде всего показания допрашиваемых в суде свидетелей и потерпевших, с точки зрения их достоверности. Обычно лицо, дающее ложные показания, уклоняется от ответов на прямые вопросы, затрудняется детализировать события, копирует показания других лиц. Иными словами, есть множество признаков, по которым здравомыслящий человек умеет отличать правду ото лжи. Особенно большое значение реализация принципа непосредственности и устности судебного разбирательства имеет в суде с участием присяжных заседателей. Это объясняется тем, что присяжные выносят вердикт, не знакомясь с материалами уголовного дела, и все, что не рассмотрено в их присутствии в судебном заседании, останется для них неизвестным и не сможет быть учтено при решении вопроса о виновности подсудимого. Следует отметить, что в суде с участием присяжных заседателей неявка в судебное заседание потерпевшего, важных свидетелей обвинения часто невосполнима даже в тех случаях, когда государственному обвинителю удается добиться оглашения ранее данных ими показаний, так как невозможность допроса названных лиц в присутствии присяжных заседателей препятствует формированию у них вывода о достоверности показаний и, как следствие, внутреннего убеждения о доказанности предъявленного подсудимому обвинения. 4.3. Порядок (последовательность) представления и исследования доказательств Для обоснования обвинения прокуроры чаще всего допрашивают "своих" свидетелей в хронологической последовательности, при которой каждый последующий свидетель обвинения как бы подхватывает и развивает показания предыдущего. При оптимальной последовательности представления и исследования доказательств версия обвинения кажется судьям более убедительной не только за счет содержания и формы каждого доказательства, но и за счет взаимного дополнения каждым последующим доказательством предыдущего, что усиливает впечатление от каждого доказательства в отдельности и от их совокупности. На это обращали внимание еще дореволюционные процессуалисты: "Если... производить судебное следствие без всякой системы, допрашивать свидетелей и прочитывать документы как попало, то получится не такое ясное, цельное впечатление, какое получится, если судебное следствие будет производиться систематически. Иногда даже впечатление меняется - ослабевает или усиливается только оттого, что одни доказательства разрабатываются прежде или после других, их отменяющих и тем дающих им известное впечатление. Поэтому порядок рассмотрения доказательств на суде, т.е. управление ходом судебного следствия, несомненно, может оказать влияние на силу, а в некоторых случаях даже на характер впечатления доказательств" <1>. -------------------------------<1> Хрулев С. Суд присяжных: Очерк деятельности судов и судебных порядков // Журнал гражданского и уголовного права. Кн. 9. СПб., 1886. С. 55. Следовательно, для того чтобы при обосновании позиции прокурора доказательства обвинения оказывали на судей убеждающее воздействие, их нужно представлять и исследовать в оптимальной для этого последовательности, чтобы содержание и форма каждого доказательства и их доказательственная сила в совокупности произвели на судей наибольшее впечатление.

39

Оптимальная последовательность представления и исследования доказательств имеет особое значение в суде с участием присяжных заседателей. Уголовно-процессуальный закон (ч. 2 ст. 335 УПК) обязывает прокурора в начале судебного следствия во вступительном заявлении не только изложить присяжным заседателям существо предъявленного обвинения, но и предложить порядок исследования представленных им доказательств. При определении порядка исследования представляемых обвинением доказательств прокурор должен учитывать следующие общие правила, сформулированные в ст. 274 УПК: 1. Очередность исследования доказательств определяется стороной, представляющей доказательства суду. 2. Первой представляет доказательства сторона обвинения. Доказательства, представленные стороной защиты, исследуются после исследования доказательств, представленных стороной обвинения. 3. Допрос подсудимого проводится в соответствии со ст. 275 УПК, при этом первыми его допрашивают защитник и участники судебного разбирательства со стороны защиты и лишь после этого - государственный обвинитель и участники судебного разбирательства со стороны обвинения. С разрешения председательствующего подсудимый вправе давать показания в любой момент судебного следствия. 4. Если в уголовном деле участвует несколько подсудимых, то очередность их допроса определяется судом с учетом мнения сторон. 5. Суд не вправе отказать сторонам в исследовании доказательств, которые не были признаны недопустимыми. Такой отказ рассматривается как нарушение уголовно-процессуального закона, влекущее отмену приговора (ст. 379, 385 УПК). Следует отметить, что установление оптимального порядка представления и исследования доказательств (с учетом требований ст. 274 УПК) позволяет разумно организовать судебное разбирательство в целом, провести его наиболее рационально, целеустремленно, чтобы обеспечить исследование всех доказательств, необходимых для выяснения возникающих по делу вопросов, при наименьших затратах сил и времени суда, сторон и вызываемых в судебное заседание граждан. При рассмотрении дел о преступлениях террористической направленности, которые нередко бывают громоздкими, многоэпизодными, групповыми, особенно важно определить очередность допросов потерпевших, свидетелей, подсудимых, решить, допрашивать ли их по каждому из эпизодов обвинения или последовательно исследовать доказательства в отношении каждого из подсудимых либо как-то иначе. Государственный обвинитель в процессе представления и исследования доказательств, с учетом особенностей конкретного дела, должен выбрать тактически и психологически грамотную линию поведения, используя, в частности, следующие возможные приемы: 1) наиболее убедительные доказательства исследовать в начале или в конце судебного следствия; 2) для обеспечения лучшего восприятия и понимания показаний допрашиваемых лиц, протоколов осмотра, обыска, следственного эксперимента, других оглашаемых документов может сопровождать свои действия демонстрацией подготовленных заранее планов, схем, фотографий, макетов и других наглядных средств. Однако в состязательном процессе "прием демонстрации" прокурору целесообразно использовать только в тех случаях, когда результаты демонстрации будут работать на доказывание позиции обвинения. В качестве примера удачного использования этого приема в суде присяжных можно привести любопытный случай, описанный Дэйлом Карнеги. Истец, мистер Послуэйт, утверждал, что в результате падения лифта он получил травму, изза чего лишился возможности поднимать правую руку. Хаммер (адвокат ответчика), казалось, был исполнен сочувствия: "Мистер Послуэйт, - сказал он, - покажите присяжным, как высоко Вы можете поднимать руку". Естественно истец поднял руку совсем невысоко. "А теперь покажите нам, как Вы могли поднимать руку до этого несчастного случая", - предложил Хаммер. "Да прямо над головой", - ответил Послуэйт и поднял руку вертикально. Реакция присяжных на эту демонстрацию была однозначной <1>. -------------------------------<1> Карнеги Дэйл. Язык убеждения. М., 2003. С. 263, 264. В соответствии с законом протоколы следственных действий, заключения экспертов, приобщенные к делу документы, протоколы данных в ходе предварительного расследования показаний потерпевших, свидетелей, подсудимых оглашаются стороной, заявившей ходатайство об этом, либо судом.

40

Тактически и психологически грамотная линия поведения прокурора в процессе исследования доказательств проявляется также в том, что он ведет себя исключительно корректно с судьей, с представителями стороны защиты, другими участниками судебного процесса. 4.4. Прямой и перекрестный допросы Прокурор и другие участники процесса со стороны обвинения допрашивают каждого свидетеля со своей стороны первыми. УПК допускает возможность начать прямой допрос не со свободного рассказа, а с постановки вопросов с целью получить конкретные ответы относительно интересующих сторону обвинения фактов. Разумеется, характер начала допроса зависит от выбора государственного обвинителя, однако при прямом допросе, по нашему мнению, целесообразнее все же начинать с предложения допрашиваемому сообщить об известных ему обстоятельствах дела, т.е. со свободного рассказа. Представляется, что при ведении прямого допроса прокурор не всегда должен ограничиваться выяснением лишь основных обстоятельств дела. Иногда важно получить сведения о таких фактах, которые хотя и не имеют прямого отношения к основным обстоятельствам дела, но подтверждают достоверность показаний допрашиваемого лица и таким образом оказывают убеждающее воздействие на судей (например, сведения об образовании, о месте работы допрашиваемых свидетеля, специалиста или эксперта, свидетельствующие об их компетентности по вопросам, о которых они дают показания; сведения о событиях, предшествовавших или сопутствовавших рассматриваемому в суде событию, и другие второстепенные сведения, которые могли быть известны только очевидцу или участнику события). В необходимых случаях, как уже отмечалось, можно прибегнуть к тактическим приемам, например применить в процессе допроса средства наглядности (схемы, планы, фотоснимки, макеты и т.п.), помогающие свидетелю полно и точно изложить свои показания, а судьям понять их доказательственную ценность. Как установлено специальными исследованиями, человек запоминает только 30% от услышанного, 40% от увиденного, 50% от сказанного (т.е. того, что он "проговорил" про себя или вслух) и 60% от сделанного, но когда он одновременно, например, слышит и видит, проговаривает про себя и что-то делает сам, коэффициент запоминания значительно увеличивается <1>. -------------------------------<1> См.: Диммик С. Успешная коммуникация через НЛП: Руководство для инструкторов. М., 2005. С. 130, 196, 197. В случае неполноты или неточности свободного рассказа государственный обвинитель направляет и контролирует дальнейший ход прямого допроса путем постановки дополняющих, уточняющих или напоминающих вопросов. Дополняющие вопросы задаются, когда допрашиваемый в своем свободном рассказе не сообщил о каких-то важных обстоятельствах, фактах (например, о времени или месте совершения рассматриваемого в суде события). Уточняющие вопросы ставятся, если показания допрашиваемого об этих обстоятельствах недостаточно конкретны и их необходимо детализировать. Напоминающие вопросы задаются, когда допрашиваемый испытывает затруднения в припоминании каких-либо существенных с позиции обвинения обстоятельств. Важнейшей предпосылкой успешного ведения допроса потерпевших и свидетелей является установление психологического контакта с допрашиваемым. Особенно важно об этом помнить, поддерживая обвинение по делам о преступлениях террористического характера. Вспоминая обстоятельства совершенного (нередко на их глазах) террористического акта, захвата заложников, другого тяжкого преступления, потерпевшие, свидетели, как правило, испытывают волнение, психическое напряжение, которые могут выражаться как в повышенной раздражительности, излишней возбудимости, так и, напротив, в скованности, заторможенности. Все это мешает установлению с ними психологического контакта, что усложняет проведение полноценного прямого допроса. В связи с этим большое значение приобретает умение государственного обвинителя быстро и незаметно нейтрализовать подобное психическое состояние допрашиваемого. Этого можно достичь ровным, спокойным, доброжелательным тоном начинаемого с ним диалога, вежливым, уважительным обращением к допрашиваемому. Для установления и поддержания психологического контакта всегда лучше называть допрашиваемого по имени и отчеству, чем употреблять такие "холодные" понятия, как "свидетель", "потерпевший" и т.п., которые вряд ли сгладят напряженность обстановки допроса <1>. -------------------------------<1> См.: Питерцев С.К., Степанов А.А. Тактика допроса на предварительном следствии и в суде. СПб., 2001. С. 102, 103.

41

Одновременно с ведением прямого допроса государственный обвинитель может представлять доказательства, подтверждающие обвинение, и путем шахматного допроса. Его сущность заключается в том, что, допрашивая то или иное лицо, прокурор попутно ставит вопросы другим, уже допрошенным лицам (находящимся в зале судебного заседания) по тем же фактам и обстоятельствам, о которых идет речь в данный момент в прямом допросе. Проводящему шахматный допрос не следует забывать, что вопросы, задаваемые другим лицам, должны преследовать конкретную цель подтверждения или опровержения показаний допрашиваемого и не уводить в сторону от линии прямого допроса. Основным способом критического исследования и проверки доказательств, полученных в ходе прямого допроса свидетелей защиты, является перекрестный допрос. В состязательном уголовном судопроизводстве искусное проведение перекрестного допроса позволяет эффективно решать следующие тактико-психологические задачи, связанные с процессом убеждения судей: 1) выставить в наиболее выгодном для своей позиции свете те данные, которые имеются в показаниях свидетелей стороны защиты; 2) если можно, дополнить эти данные выяснением обстоятельств, которых не коснулся процессуальный противник, и таким образом получить доказательства, подтверждающие версию обвинения; 3) нейтрализовать произведенное показаниями свидетеля защиты впечатление, если имеются основания для сомнений в их достоверности. Для этого можно использовать следующие способы: - обратить внимание на противоречия в показаниях допрашиваемого лица; - побудить его признать, что он не вполне уверен в тех фактах, о которых говорил ранее; - продемонстрировать его пристрастность или предубежденность по делу в целом или в какой-то его части <1>. -------------------------------<1> См.: Александров А.С. Введение в судебную лингвистику. Н. Новгород, 2003. С. 293 295, 366 - 370; Игнатов С. Тактика допроса адвокатом-защитником свидетеля в суде по уголовному делу // Российская юстиция. 2004. N 1. С. 71. Перекрестный допрос, особенно в присутствии присяжных заседателей, следует проводить активно, наступательно и в то же время тактично, чтобы у суда не складывалось впечатление, что своими вопросами допрашивающий "придирается" к свидетелю, пытается сбить его с толку. Прокурор должен умело сочетать все виды судебного допроса, чтобы с позиции обвинения исследовать обстоятельства, подлежащие доказыванию. При этом необходимо следить за тем, чтобы при проведении допросов стороной защиты была обеспечена "опрятность приемов", особенно при шахматном и перекрестном допросах, которые в условиях открытого судебного разбирательства оказывают повышенное психологическое воздействие на допрашиваемого и могут склонить его именно к тем показаниям, которых и добивался допрашивающий. В случае применения стороной защиты такого "неопрятного" приема прокурор незамедлительно должен сделать заявление (предложить судье отвести вопрос). Эффективность ведения любого вида судебного допроса, в том числе прямого и перекрестного, зависит от умения государственного обвинителя ставить правильные, дельные, толковые вопросы. Вместе с тем одной из ошибок участников процесса как раз и является постановка ненужных (не имеющих значения для разрешения дела) или бессмысленных вопросов. О вреде подобных вопросов говорил еще И. Кант: "Умение ставить разумные вопросы есть уже важный и необходимый признак ума или проницательности. Если вопрос сам по себе бессмыслен и требует бесполезных ответов, то кроме стыда для вопрошающего он имеет еще тот недостаток, что побуждает неосмотрительного слушателя к нелепым ответам и создает смешное зрелище: один (по выражению древних) доит козла, а другой держит под ним решето" <1>. -------------------------------<1> Кант И. Соч. Т. 3. М., 1996. С. 159. В процессе судебного следствия как раз и будет иметь место то самое "доение козла", если допрашиваемым лицам будут ставиться бестолковые, ненужные вопросы, побуждающие давать на них ответы, которые не работают на "поле" обвинения. Это, бесспорно, подрывает авторитет государственного обвинителя и у допрашиваемых, и у суда, ибо невольно вызывает у слушателей иронично-скептическое отношение и, таким образом, снижает убедительность позиции обвинения. 4.5. Требования, предъявляемые к постановке вопросов

42

Юридическая наука и практика выработали и более конкретные рекомендации по постановке вопросов лицу, допрашиваемому в судебном заседании: 1. Каждый вопрос должен вытекать из материалов дела и помогать получению полной информации об обстоятельствах, подлежащих доказыванию. 2. Перед постановкой вопроса надо прогнозировать возможные ответы на него. 3. Задавать вопрос следует только тогда, когда имеются основания получить прогнозируемый ответ, содержащий существенную доказательственную информацию, которая подтверждает отстаиваемую государственным обвинителем позицию и не работает на позицию процессуального противника. 4. При допросе свидетелей обвинения целесообразно, как правило, начинать основной допрос с наиболее важных, существенных с точки зрения подтверждения обвинения моментов. Когда же прокурор допрашивает свидетелей стороны защиты, можно рекомендовать, исходя из тактических соображений, следующую последовательность в постановке вопросов: сначала допрашиваемому ставятся вопросы, наиболее для него благоприятные, не вызывающие отрицательной реакции; затем - вопросы об обстоятельствах, прямо не затрагивающих его интересы (как первая, так и вторая группы вопросов помогают установлению психологического контакта с допрашиваемым); наконец, формулируются наиболее существенные и важные с позиции обвинения вопросы. 5. Допрашиваемым могут быть поставлены как открытые вопросы (требующие развернутого ответа), так и закрытые (на них можно ответить "да" или "нет"). При основном (первоначальном) допросе целесообразно ставить открытые вопросы, в том числе о том, что известно потерпевшему или свидетелю об обстоятельствах рассматриваемого дела. Разумеется, такой вопрос нужно ставить первым. 6. Вопросы должны быть краткими, понятными, точными и конкретными. Чем конкретнее вопрос, тем больше оснований рассчитывать на такой же ответ, тем менее вероятно уклонение допрашиваемого от прямого ответа. Если вопрос ставится в общей форме, то и ответ допрашиваемый может дать в общей форме. 7. Формулировка вопросов должна быть ориентирована на уровень образовательного и культурного развития допрашиваемого. 8. Неприемлемы неэтичные, двусмысленные и наводящие вопросы. Наводящий - это такой вопрос, который содержащейся в нем информацией, формулировкой, интонационным, эмоциональным подтекстом, жестами, мимикой и иным образом подсказывает или наводит на определенный ответ и рассчитан на повторение содержащейся в нем либо подсказываемой им информации <1>. -------------------------------<1> См.: Центров Е. Наводящий вопрос и пределы использования информации на допросе // Российская юстиция. 2003. N 5. С. 45. Прокурор должен сам избегать наводящих вопросов и незамедлительно заявлять возражения, когда подобные вопросы задает процессуальный противник. 9. Надо избегать вопросов, ориентирующих допрашиваемого на ответ в виде предположения, поскольку такой ответ не может быть использован при доказывании обвинения. 10. Не следует также ставить вопросы об обстоятельствах, уже достаточно выясненных или не имеющих значения для дела, "вопросы ради вопросов". 11. Вопросы должны логично вытекать один из другого и ставиться в такой последовательности, чтобы все ответы на них создавали картину происшествия, излагали события в той последовательности, в которой они происходили. Между вопросами должна быть определенная связь, соответствующая задуманной государственным обвинителем тактической схеме допроса. В заключение отметим, что необходимо уметь не только правильно ставить вопросы, но и выслушивать ответы на них. Иногда же прокурор, задав вопрос и не выслушав ответ, начинает переговариваться с рядом сидящим участником процесса, читает бумаги, листает записи и т.п. Такое нетактичное поведение препятствует установлению и поддержанию психологического контакта с допрашиваемым. Для установления и поддержания психологического контакта с допрашиваемым важное значение имеют также темп и тон задаваемых прокурором вопросов, а также его поза, мимика, жестикуляция. Очевидно, что вопросы нужно ставить энергично, но спокойным и не раздраженным тоном, не делая между ними больших пауз.

43

4.6. Порядок судебного следствия с участием присяжных заседателей Как уже отмечалось, производство в суде с участием присяжных заседателей ведется в общем порядке, за исключением специально оговоренных в законе особенностей. Так, судебное следствие в суде с участием присяжных заседателей начинается со вступительных заявлений государственного обвинителя и защитника (ч. 1 ст. 335 УПК). Сравнительный анализ ч. 2 ст. 273 и ч. 3 ст. 335 УПК РФ свидетельствует о том, что принципиальное отличие начала судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей от обычного судебного разбирательства заключается в том, что в обычном суде обвиняемый и его защитник в начале судебного следствия не обязаны высказывать свою позицию по предъявленному обвинению, тогда как в суде с участием присяжных заседателей защитник сразу же должен высказать эту позицию, согласовав ее с подсудимым. Для формирования у присяжных заседателей правильного внутреннего убеждения по относящимся к их компетенции вопросам большое значение имеют положения ст. 335 УПК, ограничивающие предмет судебного следствия с их участием. Согласно ч. 7 ст. 335 в ходе судебного следствия в присутствии присяжных заседателей подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК. Само же судебное разбирательство проводится только в пределах предъявленного и поддержанного прокурором в суде обвинения (ст. 252 УПК). Как подчеркнул Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 22.11.2005 N 23 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей" <1>, в присутствии присяжных заседателей не подлежат исследованию процессуальные решения (постановление о возбуждении уголовного дела, постановление о привлечении в качестве обвиняемого), а также не подлежат обсуждению и разрешению вопросы, направленные на обеспечение условий судебного разбирательства, и другие вопросы права, не входящие в компетенцию присяжных заседателей и способные вызвать их предубеждение в отношении не только подсудимого, но и (это следует специально отметить) других участников процесса (например, потерпевшего). Не допускается также оглашение приговора по другому делу в отношении ранее осужденного соучастника (соучастников). Оглашение такого приговора расценивается как незаконное воздействие на присяжных заседателей, которое может повлиять на их ответы на поставленные вопросы и соответственно повлечь за собой отмену приговора. -------------------------------<1> БВС РФ. 2006. N 1. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные обстоятельства, которые могут вызвать необъективную оценку доказательств виновности подсудимого. В названном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ указано, что по смыслу закона и с учетом компетенции присяжных с их участием не должны исследоваться данные, характеризующие личность подсудимого (характеристики, справки о состоянии здоровья, о семейном положении, медицинское заключение о нуждаемости подсудимого в принудительном лечении от алкоголизма или наркомании и т.п.), и другие данные, способные вызвать у присяжных заседателей предубеждение к подсудимому. Данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Например, очевидно, что при предъявлении обвинения в содействии террористической деятельности с использованием своего служебного положения (ч. 2 ст. 205.1 УК) должны исследоваться обстоятельства, характеризующие служебное положение подсудимого и подтверждающие факт его использования в противоправных целях. В процессе судебного следствия присяжные заседатели должны быть также ограждены от сведений, которые могут оказать на них сильное эмоциональное воздействие и повлиять на их объективность и беспристрастность. Этот вопрос чаще всего возникает, когда в судебном заседании обсуждается возможность предъявления присяжным заседателям фотографий жертв преступлений или видеозаписей, сделанных на месте происшествия. В присутствии присяжных заседателей не исследуются и вопросы о недопустимости доказательств. Согласно ч. 6 ст. 335 УПК, если вопрос о недопустимости доказательств возник во время судебного разбирательства, то он рассматривается в отсутствие присяжных заседателей. Это требование закона призвано оградить внутреннее убеждение присяжных заседателей по вопросу о виновности подсудимого от сомнительных, непроверенных заявлений о недопустимости доказательств.

44

По смыслу ч. 5 ст. 335 УПК исключить из разбирательства дела в суде присяжных недопустимые доказательства может председательствующий судья по собственной инициативе или по ходатайству сторон как в подготовительной части судебного заседания, так и на всем протяжении судебного следствия. Если же доказательство не исключено из разбирательства как недопустимое, председательствующий судья не вправе отказать стороне в его исследовании. Учитывая это, прокурор внимательно следит за тем, чтобы председательствующий судья необоснованно не исключил как недопустимые представленные стороной обвинения доказательства, так как это подрывает обоснованность обвинения и несправедливо усиливает позицию процессуального противника. При дефиците же или противоречивости доказательств обвинения у присяжных заседателей появляются непреодолимые сомнения, колебания, у многих из них "не поднимается рука" дать положительный ответ на вопрос о виновности, даже если им кажется, что подсудимый скорее виновен, чем невиновен. Для формирования у присяжных заседателей правильного внутреннего убеждения по вопросам, относящимся к их компетенции, большое значение имеет еще одна существенная особенность судебного следствия с их участием. Она заключается в праве присяжных заседателей участвовать в судебном следствии. После допроса сторонами подсудимого, потерпевшего, свидетелей, эксперта присяжные заседатели через председательствующего могут задать им вопросы, которые излагаются в письменном виде и подаются председательствующему через старшину. Вопросы могут быть отведены председательствующим как не относящиеся к предъявленному обвинению (ч. 4 ст. 335 УПК). Чаще всего присяжные заседатели реализуют свое право на постановку вопросов с целью восполнить материалы судебного следствия, когда прокурор, адвокат и председательствующий судья не поставили необходимые дополняющие, уточняющие и контрольные вопросы допрашиваемым лицам. После же судебного следствия и прений сторон вопросы, как известно, будут заданы самим присяжным заседателям, и государственный обвинитель должен готовиться к этому. Подготовка прокурора к участию в постановке вопросов, подлежащих разрешению коллегией присяжных заседателей, включает: 1) изучение положений ст. 339 УПК (о содержании вопросов присяжным заседателям); 2) изучение положений ст. 338 УПК, регламентирующих порядок постановки вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями; 3) анализ основных результатов судебного следствия, позиции защитника, изложенной в его выступлении, последнего слова подсудимого; 4) подготовку предусмотренных ч. 2 ст. 338 УПК предложений о постановке определенных вопросов, которые целесообразно поставить присяжным заседателям с учетом позиции обвинения; 5) прогнозирование предложений защитника о постановке определенных вопросов в соответствии с позицией защиты и подготовку своих замечаний по содержанию и формулировке этих вопросов. Глава 5. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ ПОЗИЦИИ ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ. ОТКАЗ ОТ ОБВИНЕНИЯ Окончательная позиция государственного обвинителя выражается в принятии и обосновании им одного из перечисленных процессуальных решений. 1. Поддерживать государственное обвинение в полном объеме предъявленного подсудимому обвинения, если в ходе судебного разбирательства он пришел к убеждению, что представленные доказательства полностью подтверждают обвинение, изложенное в обвинительном заключении или обвинительном акте. 2. В соответствии с ч. 8 ст. 246 УПК до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора изменить обвинение в сторону смягчения путем: - исключения из юридической квалификации деяния признаков преступления, отягчающих наказание; - исключения из обвинения ссылки на какую-либо норму УК, если деяние подсудимого предусматривается другой нормой УК, нарушение которой вменялось ему в обвинительном заключении или обвинительном акте; - переквалификации деяния в соответствии с нормой УК, предусматривающей более мягкое наказание. В силу общих правил о пределах судебного разбирательства и запрете на поворот обвинения к худшему государственный обвинитель может изменить обвинение лишь при условии, что этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту (ч. 2 ст. 252 УПК). Изменение государственным обвинителем обвинения означает, что пределы судебного разбирательства будут определяться уже новым обвинением.

45

3. Отказаться от обвинения (с изложением суду мотивов отказа) в том случае, если государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение (ч. 7 ст. 246 УПК). В суде с участием присяжных заседателей прокурор прежде всего должен определить свою позицию по решаемым ими основным вопросам (доказано ли, что деяние имело место; доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; виновен ли подсудимый в совершении этого деяния), поскольку эти вопросы согласно ч. 1 ст. 339 УПК ставятся по каждому из деяний, в совершении которых обвиняется подсудимый, а также по вопросу о том, заслуживает ли он снисхождения (ч. 4 ст. 339 УПК). В зависимости от избранной позиции по делу государственный обвинитель должен подготовить обвинительную речь или речь с отказом от обвинения (если он не заявил о таком отказе ранее). 5.1. Отказ государственного обвинителя от обвинения Одним из способов выполнения прокурором функции обеспечения законности и обоснованности обвинения в ходе судебного производства (ст. 37 УПК) является предоставленное ему законом право не только изменить предъявленное подсудимому обвинение в сторону смягчения, но и полностью отказаться от него. Как писал еще А.Ф. Кони, "...поддержание обвинения во что бы то ни стало являлось бы действием не только бесцельным, но нравственно недостойным" <1>. -------------------------------<1> Кони А.Ф. Собр. соч. В 8 т. Т. 4. М., 1967. С. 139. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения влечет важные правовые последствия - прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по основаниям, предусмотренным п. 1, 2 ч. 1 ст. 24 и п. 1, 2 ч. 1 ст. 27 УПК. Отказ от обвинения представляет собой адресованное суду обращение государственного обвинителя, в котором он констатирует, что представленные доказательства не подтверждают (полностью или частично) предъявленное подсудимому обвинение, и мотивирует невозможность его поддержания. Прокурор может отказаться от обвинения не только во время судебного разбирательства, но и в предварительном слушании уголовного дела, однако чаще всего это решение принимается после исследования обстоятельств дела в судебном заседании. Порядок осуществления государственным обвинителем этого права и последующие действия суда регулируются ст. 236, 239, 246, 254 УПК. В связи с возникшими в правоприменительной практике вопросами Конституционный Суд РФ 8 декабря 2003 г. принял Постановление <1>, в котором названные статьи оценены с точки зрения их соответствия Конституции РФ. Нормы УПК, предоставляющие государственному обвинителю право отказаться от обвинения, а также изменить обвинение в сторону смягчения, Конституционный Суд РФ признал соответствующими принципу состязательности и равноправия сторон, закрепленному в ст. 123 Конституции РФ. В Постановлении также сделан еще один важный вывод: не только отказ государственного обвинителя от обвинения, влекущий прекращение уголовного дела, но и изменение им обвинения в сторону смягчения должны быть мотивированы со ссылкой на предусмотренные законом основания, а вынесение судом решения, обусловленного соответствующей позицией прокурора, допустимо лишь по завершении исследования значимых для этого материалов дела и заслушивания мнений участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты. Конституционный Суд указал, в частности, и на такое условие осуществления потерпевшим права на доступ к правосудию, как возможность обжалования судебного решения, вынесенного в связи с отказом прокурора от обвинения. Иными словами, государственный обвинитель не может просто заявить суду о том, что он отказывается от обвинения либо изменяет его в сторону смягчения, а обязан мотивировать свою позицию и сослаться на предусмотренные законом основания; после изменения прокурором обвинения либо после отказа от него суд должен выслушать мнение по этому вопросу других участников процесса как со стороны защиты, так и со стороны обвинения и исследовать материалы уголовного дела, имеющие отношение к названному вопросу. Очевидно, что все это будет иметь значение при проверке дела в кассационном порядке. -------------------------------<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 N 18-П "По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан" // СЗ РФ. 2003. N 51. Ст. 5026.

46

При отказе прокурора от обвинения уголовное дело или уголовное преследование должно быть полностью (или в соответствующей части) прекращено, поскольку суд вправе устанавливать виновность лица лишь при условии, что ее доказывают органы и лица, осуществляющие уголовное преследование. Согласно же ст. 37 УПК в ходе судебного производства по уголовному делу осуществляет уголовное преследование и поддерживает от имени государства обвинение прокурор. Из сказанного следует, что позиция стороны защиты (например, несогласие адвоката с основаниями, на которые сослался государственный обвинитель) либо возражение потерпевшего против прекращения дела не препятствуют вынесению судом решения, обусловленного отказом прокурора от обвинения. Отказываясь в судебном заседании от обвинения, государственный обвинитель, по существу, дезавуирует предъявленное подсудимому обвинение, что таким образом делает беспредметным дальнейшее разбирательство уголовного дела в этом судебном заседании. В упоминавшемся Постановлении Конституционный Суд РФ указал, что полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства, а также изменение им обвинения в сторону смягчения предопределяют принятие судом соответствующего решения. Согласно ч. 9 ст. 246 УПК судебное решение о прекращении уголовного дела, вынесенное ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения, не могло быть пересмотрено ни в кассационном, ни в надзорном порядке, а лишь при наличии новых или вновь открывшихся обстоятельств. Конституционный Суд РФ признал это положение не соответствующим Конституции РФ, поскольку оно лишало стороны возможности оспорить законность, обоснованность и справедливость такого решения в вышестоящем суде в кассационном или надзорном порядке, нарушая тем самым конституционные права участников уголовного процесса. Чтобы не возникали недоразумения при фиксировании позиции государственного обвинителя в протоколе судебного заседания, целесообразно изложить ее в письменном виде для последующего приобщения к протоколу. Чаще всего прокурор заявляет об отказе от обвинения либо его изменении в связи с односторонностью и невосполнимыми пробелами предварительного расследования, признанием некоторых доказательств обвинения недопустимыми и в случае допущенной органами следствия ошибки при квалификации содеянного подсудимым (не секрет, что действия обвиняемого в досудебной стадии подчас все еще квалифицируют "с запасом"). Согласно уголовно-процессуальному законодательству РФ отказ государственного обвинителя от уголовного преследования только по мотивам его нецелесообразности, без учета оговоренных в законе оснований и условий, не предусмотрен (в отличие, например, от законодательства некоторых европейских государств, в которых отказ от уголовного преследования возможен и в силу его нецелесообразности). Разумеется, прокурор может воспользоваться названным правом лишь тогда, когда имеются фактические и правовые основания для принятия такого процессуального решения, когда он приходит к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение. И хотя по делам о преступлениях террористического характера, как свидетельствуют результаты исследования, подобные случаи бывают редко, они все же не исключены (по крайней мере случаи частичного отказа от обвинения), в связи с чем этот институт анализируется в монографии подробно. 5.2. Основания отказа от обвинения Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения, который влечет за собой прекращение уголовного дела (или уголовного преследования) полностью либо в соответствующей его части, возможен при наличии оснований, предусмотренных п. 1, 2 ч. 1 ст. 24 и п. 1, 2 ч. 1 ст. 27 УПК. С учетом того, что в ходе судебного рассмотрения уголовных дел о преступлениях террористического характера и о других преступлениях, в совершении которых по совокупности нередко обвиняются подсудимые, могут возникнуть разные правовые ситуации, приводим полный перечень названных оснований: 1) отсутствие события преступления (п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК); 2) отсутствие в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК), в том числе в связи с: - невиновным причинением вреда (ст. 28 УК); - добровольным отказом от преступления (ст. 31 УК); - причинением вреда: в состоянии необходимой обороны (ст. 37 УК); при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38 УК); в состоянии крайней необходимости (ст. 39 УК); в результате физического или психического принуждения (ст. 40 УК); при обоснованном риске (ст. 41 УК); лицом, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения (ст. 42 УК);

47

- устранением новым уголовным законом преступности и наказуемости деяния (ч. 2 ст. 24 УПК); - недостижением лицом к моменту совершения деяния предусмотренного уголовным законом возраста, с которого наступает уголовная ответственность, а также признанием, что несовершеннолетний, который хотя и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, предусмотренного уголовным законом (ч. 3 ст. 27 УПК); 3) непричастность обвиняемого к совершению преступления (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК); 4) истечение сроков давности уголовного преследования (однако согласно ч. 2 ст. 27 УПК прекращение уголовного преследования по данному основанию не допускается, если обвиняемый против этого возражает); 5) смерть подозреваемого или обвиняемого, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего; 6) отсутствие заявления потерпевшего, если уголовное дело может быть возбуждено не иначе как по его заявлению, за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК (преступление совершено в отношении лица, находящегося в зависимом состоянии или по иным причинам не способного самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами); 7) отсутствие заключения суда о наличии признаков преступления в действиях одного из лиц, указанных в п. 1, 3 - 5, 9 и 10 ч. 1 ст. 448 УПК (члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы, судьи, депутата законодательного органа государственной власти субъекта РФ, следователя, адвоката, прокурора), либо отсутствие согласия соответственно Совета Федерации, Государственной Думы, Конституционного Суда РФ, квалификационной коллегии судей на возбуждение уголовного дела или привлечение в качестве обвиняемого одного из лиц, указанных в п. 1 и 3 - 5 ч. 1 ст. 448 УПК. Согласно ч. 2 ст. 27 УПК прекращение уголовного преследования по этому основанию не допускается, если подозреваемый или обвиняемый против этого возражает. В таком случае производство по уголовному делу продолжается в обычном порядке. 5.3. Другие основания прекращения уголовного дела Если же будут выявлены предусмотренные законом другие основания прекращения уголовного дела либо уголовного преследования (не названные в ч. 7 ст. 246 УПК), а именно: 1) акт об амнистии (п. 3 ч. 1 ст. 27 УПК); 2) наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения суда или постановления судьи о прекращении уголовного дела по тому же обвинению (п. 4 ч. 1 ст. 27 УПК); 3) наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела (п. 5 ч. 1 ст. 27 УПК); 4) отказ Государственной Думы Федерального Собрания РФ в даче согласия на лишение неприкосновенности Президента РФ, прекратившего исполнение своих полномочий, и (или) отказ Совета Федерации в лишении неприкосновенности данного лица (п. 6 ч. 1 ст. 27 УПК); 5) примирение с потерпевшим лица, обвиняемого в совершении преступления небольшой или средней тяжести, если это лицо загладило причиненный потерпевшему вред (ст. 25 УПК); 6) деятельное раскаяние лица, обвиняемого в совершении преступления небольшой или средней тяжести (ст. 28 УПК), государственный обвинитель, по существу, не отказываясь от обвинения (а это прямо следует из толкования ч. 7 ст. 246 УПК), может ходатайствовать о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования. Если такое ходатайство заявлено потерпевшим либо стороной защиты или вопрос о прекращении дела обсуждается по инициативе суда, то прокурор высказывает свое мнение по этому поводу. Названные правовые нормы (повторим: не вошедшие в перечень, предусмотренный ч. 7 ст. 246 УПК) предполагают наличие таких оснований для прекращения уголовного дела или уголовного преследования, которые со всей очевидностью подтверждают, что при доказанности и обоснованности обвинения возможность вынесения обвинительного приговора отсутствует, поэтому суд обязан принять соответствующее решение независимо от позиции государственного обвинителя. Иными словами, прекращение уголовного дела по таким основаниям, даже если предложение об этом поступило от государственного обвинителя, не является результатом отказа прокурора от обвинения, поэтому как в том случае, когда государственный обвинитель сам

48

ходатайствовал о прекращении дела, так и в том, когда он не возражал против ходатайства об этом других участников процесса, его позиция не может предопределять решение суда. Особые правила установлены для прекращения уголовного дела в отношении несовершеннолетнего, который может быть освобожден от уголовной ответственности с применением принудительной меры воспитательного воздействия. Если при рассмотрении уголовного дела о преступлении небольшой или средней тяжести государственный обвинитель придет к выводу, что несовершеннолетний, совершивший это преступление, может быть исправлен без применения уголовного наказания, то, не отказываясь от обвинения, ему следует заявить ходатайство о прекращении уголовного дела и применении к подсудимому принудительной меры воспитательного воздействия, предусмотренной ч. 2 ст. 90 УК. В тех случаях, когда такое ходатайство заявлено стороной защиты либо этот вопрос обсуждается по инициативе суда, государственный обвинитель высказывает свое мнение с учетом всех обстоятельств дела. Необходимо еще раз напомнить, что прекращение уголовного преследования по основаниям, указанным в п. 3 и 6 ч. 1 ст. 24, ст. 25, 28, а также в п. 3 и 6 ч. 1 ст. 27 УПК, не допускается, если подсудимый против этого возражает. В таком случае производство по делу продолжается в обычном порядке, поэтому до заявления соответствующего ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по этим основаниям государственному обвинителю надлежит выяснить мнение подсудимого. Кроме того, ст. 302 (п. 1 ч. 6) УПК установлено, что если к моменту вынесения приговора издан акт об амнистии, то суд, признав подсудимого виновным, постановляет обвинительный приговор с назначением наказания и освобождением от его отбывания. Таким образом, законом четко определены порядок и основания отказа государственного обвинителя от обвинения, однако, как свидетельствует практика, прокуроры подчас испытывают затруднения, излагая суду свою позицию. При рассмотрении уголовного дела в отношении Костоева, обвинявшегося в совершении 10 преступлений (как террористического характера, так и других), государственный обвинитель в ходе прений сторон, по существу, отказался от обвинения Костоева по четырем статьям УК. Однако свою позицию по этому вопросу прокурор изложил в той части обвинительной речи, в которой говорил о том, как надо квалифицировать содеянное подсудимым, тогда как ему следовало это сделать при анализе фактических обстоятельств дела, которые, по его мнению, нашли либо не нашли подтверждение в судебном заседании. К тому же вместо того, чтобы отказаться от обвинения, прокурор предлагал суду "исключить из предъявленного Костоеву обвинения" те статьи УК, обвинение по которым не было доказано в судебном заседании, хотя суд, как известно, не определяет пределы предъявленного подсудимому обвинения, а разрешает вопрос о том, подтверждено ли представленными прокурором доказательствами деяние, в совершении которого обвинялся подсудимый. Несмотря на то, что названное дело рассматривалось судом в 2004 г., т.е. в период действия УПК, государственный обвинитель употреблял юридические формулировки, отвергнутые новым уголовно-процессуальным законом, в частности отказался от обвинения подсудимого по ч. 2 ст. 208 УПК "в связи с недоказанностью", тогда как в этом случае надлежало ссылаться на непричастность подсудимого к совершению преступления. Надо также отметить, что подчас государственные обвинители вместо того, чтобы отказаться от обвинения подсудимого по той или иной статье УК и ходатайствовать о прекращении дела в этой части, предлагают оправдать подсудимого, тогда как оправдательный приговор выносится в тех случаях, когда суд признает доводы обвинения несостоятельными и отвергает доказательства, представленные в их обоснование (п. 3, 4 ч. 1 ст. 305 УПК). Из Постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. следует еще один важный вывод, связанный с отказом прокурора от обвинения. Поскольку Конституционный Суд признал ч. 9 ст. 246 УПК не соответствующей Конституции РФ, обжалование решения судьи о прекращении уголовного дела ввиду отказа прокурора от обвинения должно производиться по общим правилам обжалования судебных решений. Оно может быть обжаловано как участниками уголовного процесса (например, потерпевшим), так и вышестоящим по отношению к государственному обвинителю прокурором. Очевидно, что дальнейшая судьба уголовного дела при этом может складываться по-разному. Если решение обжаловано вышестоящим прокурором либо поданная потерпевшим жалоба поддержана в суде кассационной инстанции прокурором-кассатором, то в случае отмены судебного решения о прекращении дела и направлении дела на новое судебное рассмотрение такое рассмотрение (разумеется, с участием в нем другого государственного обвинителя) будет иметь определенные перспективы. Однако в тех случаях, когда решение обжаловано только потерпевшим, а позиция государственного обвинителя, отказавшегося от обвинения, признана вышестоящим прокурором обоснованной, новое судебное рассмотрение дела, вероятнее всего, опять завершится его прекращением.

49

Еще раз подчеркнем, что полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения - очень ответственное процессуальное решение, серьезно затрагивающее и частные интересы потерпевших, и публичные интересы государства, общества. Принятие прокурором произвольного, незаконного и необоснованного решения о полном или частичном отказе от обвинения недопустимо, оно препятствует обеспечению в уголовном судопроизводстве прав и законных интересов потерпевших. С учетом этого в Приказе Генерального прокурора РФ от 17.08.2006 N 61 указано, что при расхождении позиции государственного обвинителя с содержанием предъявленного обвинения необходимо безотлагательно принимать согласованные меры, обеспечивающие в соответствии с ч. 4 ст. 37 УПК законность и обоснованность государственного обвинения, а в случае принципиального несогласия прокурора, утвердившего обвинительное заключение или обвинительный акт, с позицией государственного обвинителя ему предписано решать вопрос о замене государственного обвинителя либо поддерживать обвинение лично (п. 1.10). В Приказе также отмечено, что к несоблюдению служебного долга следует относить как направление в суд дела с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, которые могут привести к постановлению оправдательного приговора, так и требование о вынесении обвинительного приговора при отсутствии доказательств виновности подсудимого либо необоснованный отказ государственного обвинителя от обвинения (п. 1.11). Эти положения Приказа Генерального прокурора РФ направлены на обеспечение правовой и фактической обоснованности позиции государственного обвинителя, на реализацию требования ч. 4 ст. 37 УПК, обязывающей прокурора в ходе судебного производства поддерживать лишь законное и обоснованное обвинение. Очевидно, что указанное требование нарушается не только тогда, когда прокурор поддерживает обвинение при отсутствии доказательств виновности подсудимого, но и тогда, когда он принимает решение об отказе от обвинения при наличии доказательств, подтверждающих предъявленное подсудимому обвинение. Глава 6. УЧАСТИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ В ПРЕНИЯХ СТОРОН По своему функциональному предназначению обвинительная речь представляет собой процессуальное средство реализации возложенного законом на прокурора как представителя государства бремени по доказыванию обвинения и опровержению доводов, приводимых в защиту обвиняемого (ч. 2 ст. 14 УПК). В обвинительной речи подводятся итоги судебного следствия, анализируются обстоятельства совершения преступления, исследованные в судебном заседании доказательства. Выступая с обвинительной речью, прокурор, бесспорно, осуществляет уголовное преследование подсудимого, однако эта его деятельность ограничена пределами, определенными ч. 4 ст. 37 УПК, - в ходе судебного производства по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность, и таким образом способствует справедливому судебному разбирательству. Уместно напомнить, что А.Ф. Кони сравнивал произносящего обвинительную речь прокурора с говорящим публично судьей. Содействие прокурора справедливому судебному разбирательству проявляется в том, что он: - объективно оценивает все исследованные в суде обстоятельства дела, факты и доказательства, как изобличающие подсудимого в совершении преступления и отягчающие его ответственность, так и частично оправдывающие его и смягчающие наказание; - не скрывает и не "передергивает" неудобные для обвинения факты; - дает объективную характеристику личности потерпевшего и подсудимого, не позволяя унизительных выражений, издевательского тона. Произнося обвинительную речь, прокурор не должен допускать личные нападки не только на подсудимого, но и на свидетелей защиты. Иными словами, обвинительная речь должна быть разработана в таком стилистическом ключе, чтобы судьи, присяжные заседатели, присутствующие в зале суда граждане поняли, что задача прокурора - способствовать вынесению судом законного, обоснованного и справедливого приговора. Выступление государственного обвинителя с обвинительной речью представляет собой разновидность аргументационной деятельности. Главная цель всякой аргументации - убедить в правильности своих выводов собеседника или аудиторию, сделать их своими единомышленниками. С этой же целью в процессе аргументации наряду с логическими применяются речевые, эмоционально-психологические и другие способы убеждающего воздействия. Сказанное позволяет понять смысл слов А.Ф. Кони о том, что "в основании судебного красноречия лежит необходимость доказывать и убеждать, иными словами, необходимость склонять слушателей присоединиться к своему мнению" <1>.

50

-------------------------------<1> Кони А.Ф. Избранные произведения. С. 67. Словосочетание "склонять слушателей присоединиться к своему мнению" означает не принудительное навязывание своего мнения судьям, присяжным заседателям, слушателям, а процесс их убеждения, направленный на то, чтобы добиться внутреннего принятия ими позиции судебного оратора, согласия с его точкой зрения по вопросам, разрешение которых относится к компетенции суда. Следовательно, в основании судебного ораторского искусства, в том числе обвинительной речи прокурора, лежит процесс аргументации. Таким образом, основная цель выступления государственного обвинителя в прениях сторон состоит в том, чтобы убедить суд в законности и обоснованности своей позиции по вопросам, разрешаемым судом при постановлении приговора (ч. 1 ст. 299 УПК). Выступая перед присяжными заседателями, прокурор своей речью должен убедить их в правильности и справедливости позиции обвинения по решаемым ими основным вопросам: - доказано ли, что деяние имело место; - доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; - виновен ли подсудимый в совершении этого деяния. Он не должен забывать и о так называемых частных вопросах, предусмотренных ч. 3 ст. 339 УПК (если, конечно, они исследовались в судебном заседании): - об обстоятельствах, которые влияют на степень виновности либо изменяют ее характер; - о степени осуществления преступного намерения, причинах, в силу которых деяние не было доведено до конца; - о степени и характере соучастия каждого из подсудимых в совершении преступления. Допустимы вопросы, позволяющие установить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту. При рассмотрении дела судом с участием присяжных заседателей государственный обвинитель должен определять предмет своей речи с учетом того, что: - прения сторон проводятся лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Стороны не вправе касаться обстоятельств, которые рассматриваются после вынесения вердикта без участия присяжных (ч. 2 ст. 336 УПК); - стороны не вправе ссылаться в обоснование своей позиции на доказательства, которые в установленном порядке признаны недопустимыми или не исследовались в судебном заседании (ч. 3 ст. 336 УПК). Если государственный обвинитель придет к выводу, что в ходе судебного следствия выявились обстоятельства, освобождающие подсудимого от ответственности либо свидетельствующие о совершении им менее тяжкого преступления, то в соответствии с предоставленным ему ст. 246 УПК правом он должен отказаться от обвинения либо изменить его (подробнее об этом говорится в гл. 5). Настаивая на виновности подсудимого, прокурор в обвинительной речи может высказать свое мнение и о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения. На эффективность доказывания государственным обвинителем обоснованности своей позиции в прениях сторон влияет не только содержание, но и структура, композиция, форма обвинительной речи. 6.1. Структура и содержание обвинительной речи Обвинительная речь состоит из вступления, главной части и заключения. Вступление и заключение образуют как бы "обрамление" речи, ее "композиционную рамку". В социально-психологической литературе отмечается, что начало и конец речи представляют собой важное средство структурирования содержащейся в речи информации. При помощи удачного введения и заключения информация не только лучше понимается, но и лучше запоминается. Это объясняется психологическим законом работы памяти, открытым еще на заре научной психологии в конце XIX века. Именно тогда немецкий психолог Герман Эббингауз установил так называемый фактор ряда: начало и конец любого информационного ряда, из чего бы он ни состоял, сохраняется в памяти человека лучше, чем середина. Вступление и заключение создают определенный фон для восприятия главной части речи. Кроме того, несколько фраз, подготовленных заранее, дадут и самому оратору возможность преодолеть смущение, которое обычно охватывает его в начале выступления. Во вступлении судебный оратор стремится решить следующие задачи: - овладеть вниманием судьи, присяжных заседателей; - расположить их к себе и завоевать их доверие;

51

- вызвать интерес к речи; - психологически подготовить судей, присяжных заседателей к восприятию содержания остальных частей речи, прежде всего главной части. Очень важно, чтобы начало, главная часть и конец речи были сбалансированы по продолжительности и связаны по содержанию. С учетом сказанного вряд ли можно признать удачным и соответствующим общественной опасности совершенного подсудимым преступления начало обвинительной речи государственного обвинителя по делу 16-летнего Ш., обвинявшегося в заведомо ложном сообщении об акте терроризма, сделанном из хулиганских побуждений: "В связи со сложившейся обстановкой на уровне мирового масштаба проблема терроризма является одной из сложнейших на сегодняшний день. Несмотря на то, что государством ведется активная борьба по усилению обороноспособности Российской Федерации с целью предотвращения терроризма и защиты граждан, а также исторического и культурного наследия страны, на сегодняшний день попытки совершения указанной категории преступлений все же имеют место. Так, органами предварительного следствия Ш. обвиняется в том, что... (далее излагалось содержание предъявленного Ш. обвинения). В то же время по делам, действительно имеющим повышенную общественную значимость, вступление рекомендуется разрабатывать особенно тщательно. Как же построить свое вступление, чтобы сразу привлечь внимание слушателей? Из всех возможных рекомендаций начнем с наиболее общих. Эффекта легче достигнуть, если уже первые слова смогут приковать к себе внимание слушателей. К работе над вступлением прокурор нередко приступает после разработки главной части судебной речи, используя, например, такие возможности для начала речи: - дача общественной оценки рассматриваемого преступления, характеристики общественного значения дела и судебного процесса; - изложение программы выступления по сложному многоэпизодному и (или) групповому уголовному делу; - указание на особенности дела, например на характер доказательств, которыми приходится оперировать по делу, и др. При рассмотрении уголовного дела в отношении Умаханова, обвинявшегося в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 209, ч. 1 ст. 30 и ст. 277 УК, государственный обвинитель С.Д. Меджидов, обращаясь к присяжным заседателям, так начал свою обвинительную речь: "Хотел бы обратить ваше внимание на то, что посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля практически всегда замышляется и планируется в глубокой тайне от людей, не посвященных в преступные намерения, да и совершается оно обычно так, чтобы трудно было установить и исполнителя, и тем более заказчика. О подробностях знают очень немногие. И тем убедительнее и весомее показания тех, кто располагает сведениями о таком преступлении. Наиболее полной и достоверной информацией обладают, конечно, те, кто заказал преступление, а также руководители (главари) банды, которой поручалось выполнить "заказ". Но и рядовым членам преступной группировки обычно известно немало. Некоторые члены банды Недуева (а именно ей было поручено совершение террористического акта в отношении главы администрации г. Махачкалы) позднее были задержаны и дали показания о преступлениях, в которых они участвовали. Назвали они и своих соучастников, в том числе Умаханова". В некоторых случаях можно использовать и такой прием, как краткое описание картины преступления. Подобное введение облегчает переход к главной части речи. Вот, например, с какими словами обратилась к присяжным заседателям в начале своей речи государственный обвинитель начальник отдела государственных обвинителей управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами прокуратуры Астраханской области Р.А. Мухамеджанова по делу о взрыве на одном из городских рынков: "Преступление, уголовное дело о котором стало предметом судебного разбирательства, потрясло весь город как чудовищностью и дерзостью содеянного, так и тяжестью наступивших последствий. В тот страшный день для семей, потерявших своих близких (а среди погибших были и маленькие дети), для десятков покалеченных людей, да и для всех нас, жителей города, жизнь в одночасье разделилась на две половины: до взрыва и после. Ведь до этого мы жили относительно спокойно, а все происходившее в других городах России воспринималось нами, конечно, с искренним сопереживанием, но все же как-то абстрактно. Каждый из нас, наверное, думал, был уверен, что наш город никогда не постигнет участь тех мест, в которых были совершены акты терроризма. Но оказалось, что мирная, беззаботная жизнь осталась в прошлом, что мы не так защищены, как хотелось бы, что каждый из нас может в любой момент оказаться жертвой террористов, что пределы человеческой жестокости безграничны. Взрыв, прогремевший на городском рынке, стал убедительным, трагическим подтверждением этого".

52

Основная задача главной части обвинительной речи - изложение и обоснование позиции государственного обвинителя по следующим вопросам, разрешаемым судом при постановлении приговора (ч. 1 ст. 299 УПК): 1) доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый; 2) доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; 3) является ли это деяние преступлением и какими пунктом, частью, статьей УК оно предусмотрено; 4) виновен ли подсудимый в совершении этого преступления; 5) подлежит ли подсудимый наказанию за совершенное им преступление; 6) имеются ли обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказание; 7) какое наказание должно быть назначено подсудимому; 8) имеются ли основания для постановления приговора без назначения наказания или освобождения от наказания; 9) какой вид исправительного учреждения и режим должны быть определены подсудимому при назначении ему наказания в виде лишения свободы; 10) подлежит ли удовлетворению гражданский иск, в чью пользу и в каком размере; 11) как поступить с имуществом, на которое наложен арест для обеспечения гражданского иска или возможной конфискации; 12) как поступить с вещественными доказательствами; 13) на кого и в каком размере должны быть возложены процессуальные издержки; 14) должен ли суд в случаях, предусмотренных ст. 48 УК, лишить подсудимого специального, воинского или почетного звания, классного чина, а также государственных наград; 15) могут ли быть применены принудительные меры воспитательного воздействия в случаях, предусмотренных ст. 90 и 91 УК; 16) могут ли быть применены принудительные меры медицинского характера в случаях, предусмотренных ст. 99 УК; 17) следует ли отменить или изменить меру пресечения в отношении подсудимого. При выступлении перед присяжными заседателями, как уже отмечалось, основная задача обвинительной речи - убедить присяжных заседателей в том, что имеются фактические и правовые основания для вынесения обвинительного вердикта, т.е. для положительного ответа на все основные вопросы о фактической стороне дела и виновности подсудимого, а также для ответа на вопрос о том, заслуживает ли он снисхождения. В главной части обвинительной речи обычно содержатся следующие элементы: - изложение фактических обстоятельств дела, которые с точки зрения прокурора были установлены в ходе судебного следствия; - анализ и оценка доказательств, исследованных в ходе судебного следствия; - установление объема обвинения в отношении каждого из подсудимых; - обоснование юридической квалификации преступления; - характеристика личности подсудимого; - предложения о виде и размере наказания и разрешение вопросов, связанных с возмещением причиненного ущерба; - общественная оценка преступного деяния, совершенного подсудимым. Изложение фактических обстоятельств дела, которые с точки зрения прокурора были установлены в ходе судебного следствия. По простым, одноэпизодным делам обстоятельства дела целесообразно излагать в той последовательности, в какой они устанавливались в ходе предварительного и судебного следствия. По сложным, многоэпизодным и многосоставным уголовным делам с участием нескольких подсудимых применяются три способа изложения обстоятельств дела: хронологический, систематический и смешанный. При хронологическом способе обстоятельства дела по каждому преступлению либо эпизоду преступления излагаются в той последовательности, в какой они имели место в действительности, с описанием роли каждого из подсудимых, участвовавших в том или ином преступлении. При систематическом способе изложения обстоятельств дела выделяется преступная деятельность каждого из подсудимых. Внимание сначала акцентируется на преступлениях одного из подсудимых, и показывается его роль в каждом инкриминируемом ему преступлении, эпизоде. Далее аналогичным образом описывается преступная деятельность других подсудимых <1>. -------------------------------<1> См.: Судебные прения по уголовным делам: Учебное пособие. Казань, 1992. С. 88. Смешанный способ сочетает элементы как систематического, так и хронологического способов, применяется по особо сложным, многосоставным и многоэпизодным делам. Когда к ответственности привлекаются несколько лиц, изложение целесообразно начинать с общих для

53

всех подсудимых обстоятельств совершения преступления, а затем осветить преступные эпизоды каждого в отдельности, группируя их в хронологическом или систематическом порядке <1>. -------------------------------<1> См.: Руководство для государственных обвинителей. Криминалистический аспект деятельности. СПб., 1998. С. 106. Анализ и оценка доказательств, исследованных в ходе судебного следствия. Это основная часть обвинительной речи, призванная убедить судей в законности и обоснованности обвинения. Оценка доказательств должна включать в себя установление таких их свойств, как относимость, достоверность и достаточность (см. гл. 3). В суде с участием присяжных заседателей, как уже отмечалось, ходатайства сторон о признании недопустимым того или иного доказательства должны рассматриваться в отсутствие присяжных заседателей, поэтому на вопросе о допустимости доказательств прокурор в обвинительной речи останавливаться не должен. В то же время неправильно поступают те государственные обвинители, которые под предлогом "ясности" дела и "очевидности" виновности подсудимого в судебном заседании с участием присяжных заседателей вообще уклоняются от анализа и оценки доказательств, заменяют их стандартными утверждениями о том, что "виновность подсудимого полностью доказана исследованными в суде доказательствами", либо о том, что "хотя подсудимый виновным в предъявленном обвинении себя не признал, однако его виновность бесспорно установлена материалами судебного следствия - показаниями таких-то свидетелей и потерпевшего, заключениями таких-то экспертов и имеющимися в деле вещественными доказательствами". Между тем никакая "очевидность" виновности не освобождает государственного обвинителя от обязанности проанализировать доказательства в обвинительной речи, поскольку то, что представляется очевидным прокурору, знающему обстоятельства дела во всех деталях, может оказаться недостаточно убедительным для присяжных заседателей, судей, для лиц, присутствующих в зале судебного заседания. Поэтому в своей речи государственный обвинитель должен не только указать на источники доказательств, но и раскрыть их содержание, т.е. проанализировать имеющиеся в них фактические данные. При наличии противоречивых доказательств государственный обвинитель обязан их проанализировать, опираясь на достоверные доказательства, убедить суд и иных участников судебного разбирательства в истинности доказательств, на которых основано обвинение, и ложности тех, которые ставят его под сомнение. Такой объективный подход к анализу и оценке доказательств повышает убедительность обвинительной речи. Объективный подход к анализу и оценке доказательств проявляется и в том, что прокурор публично отказывается от сомнительных обвинительных доказательств. Это вызывает доверие у судей, присяжных заседателей, потому что они видят в обвинителе судебного оратора, во-первых, не собирающегося пользоваться "передержками" и "натяжками", а во-вторых, уверенного в том, что при помощи других имеющихся в деле доказательств он сможет надлежащим образом поддержать обвинение, оставаясь на позиции добросовестности и справедливости. Если этого не сделать, защита, даже не располагая достаточно сильной аргументацией, сосредоточит огонь своей критики именно на подробном разборе сомнительных доказательств, создавая тем самым впечатление, что все обвинение - это "карточный домик". Начинать анализ и оценку доказательств почти во всех случаях полезно с анализа и оценки отношения подсудимого к обвинению, т.е. с его показаний. Если показания подсудимого в суде разошлись с его же показаниями, данными в ходе предварительного следствия (в этом случае закон позволяет огласить ранее данные подсудимым показания - п. 1 ч. 1 ст. 276 УПК), обвинитель сразу может перейти к опровержению позиции подсудимого, излагая показания потерпевшего, свидетелей, заключения экспертов и другие материалы, исследованные в стадии судебного разбирательства. Для обеспечения убеждающего воздействия доказательств обвинения особенно важное значение имеет их группировка. Весь доказательственный материал систематизируется, группируется, анализируется и оценивается: а) в отношении каждого подсудимого; б) в отношении каждого преступления; в) в отношении каждого пункта обвинения. Если преступления совершены группами разной численности и неодинакового состава участников, доказательства целесообразно объединять по группам участников конкретного преступного деяния. Такое расположение доказательств позже позволит обвинителю легко определить объем обвинения в отношении каждого из подсудимых. Группировка и интерпретация прямых и косвенных доказательств обвинения особенно важны, когда обвинение построено в основном на косвенных доказательствах (уликах) и подсудимый отрицает свою виновность. Тактически и психологически грамотные группировка и интерпретация косвенных доказательств в обвинительной речи помогают представить объективную взаимосвязь между ними

54

и рассматриваемым в суде деянием, действиями причастных к нему лиц и таким образом преодолеть сомнения судей, присяжных заседателей в виновности подсудимого. При анализе обвинительных доказательств опытные прокуроры нередко используют различные средства наглядности: схемы, фотографии, видеозаписи и т.п. В необходимых случаях могут применяться специально подготовленные модели для наглядного изображения обстановки совершения определенного преступления, взаимного расположения потерпевших и обвиняемых, других существенных обстоятельств рассматриваемого дела. Установление объема обвинения в отношении каждого из подсудимых (в групповых делах со многими эпизодами преступной деятельности, в которой соучастники проявляли неодинаковую активность). Эту часть обвинительной речи можно начать словами: "Исследованные в судебном заседании доказательства позволяют определить объем обвинения в отношении каждого из подсудимых. Считаю доказанным, что подсудимый (имярек) совершил следующие преступления (или участвовал в совершении следующих преступлений)". И далее идет перечень деяний подсудимого. Затем излагается обвинение в отношении каждого из остальных подсудимых. При этом важно не забывать о положениях ст. 33 УК, т.е. следует четко определить, кто из соучастников является исполнителем, непосредственно совершившим преступление, кто организатором, подстрекателем, пособником, и раскрыть все стороны деятельности каждого из соучастников по каждому преступлению. Задача обвинителя состоит в том, чтобы правильно разобраться в степени вовлеченности каждого из подсудимых в преступную деятельность <1>. -------------------------------<1> См.: Поддержание государственного обвинения в суде с участием присяжных заседателей. М., 2002. С. 189 - 190. Обоснование юридической квалификации преступления. В этом разделе речи государственный обвинитель сравнивает признаки преступления, изложенные как в Общей, так и в Особенной частях уголовного закона, с действиями подсудимого, нашедшими подтверждение в ходе судебного следствия. Прокурор должен четко выделить те признаки, которые дают основание квалифицировать преступление по соответствующим статьям уголовного закона, с указанием пункта и части статьи УК (вопросы квалификации преступлений террористического характера изложены в гл. 1). Характеристика личности подсудимого. Как известно, в суде выясняются не только обстоятельства преступления и причастность к нему определенных лиц, но и причины, которые вызвали его совершение, т.е. объективные и субъективные факторы, побудившие человека нарушить закон, стать на путь преступления. В этом разделе речи обвинитель должен раскрыть психологический механизм совершения преступления, показать те черты и качества подсудимого, которые обусловили его противоправное поведение и имеют значение для правильного и справедливого разрешения уголовного дела. Разумеется, характеристика личности подсудимого должна быть объективной, подтверждаться исследованными в суде материалами дела. Выступая в качестве государственного обвинителя, В.В. Устинов, характеризуя подсудимого Радуева, обвинявшегося в терроризме, бандитизме, убийствах и совершении других преступлений, в частности, сказал: "Радуев неоднократно заявлял, что он глубоко верующий. Однако вера его лицемерна, а следование наставлениям Корана, на удивление, извращено и избирательно. "Совершай молитву, - сказано в Коране, - делай добро и не делай зла..." (сура 15, глава 31). "Воистину верующие - братья, а поэтому устанавливайте мир между братьями своими..." (сура 10, глава 49). "И не убивайте человека, как запретил это Аллах" (сура 35, глава 17)", - я привел лишь несколько строк из Корана, чтобы напомнить подсудимым, и прежде всего Радуеву, что вера, религия призваны гасить огонь взаимоистребления и слепой ненависти к другому человеку. И если ваххабиты, боевики и экстремисты всех мастей сейчас призывают к истреблению других народов, то это как раз противоречит наставлениям пророка Мухаммеда жить в мире с другими людьми". Государственный обвинитель обязан быть сдержанным в выборе слов и выражений. Он не вправе прибегать к насмешкам, издевательскому тону и резким выпадам, унижающим подсудимого, других участников процесса, оскорбляющим их честь и достоинство. Прокурор должен учитывать, что он говорит о человеке, который судом еще не признан преступником. Недопустимо что-либо утверждать голословно, оглашать порочащие подсудимого данные, не имеющие отношения к делу. Предложения о виде и размере наказания и разрешение вопросов, связанных с возмещением причиненного ущерба. После анализа фактической и юридической сторон государственный обвинитель высказывает свои соображения о мере наказания, подлежащей применению к подсудимому, т.е. о виде, размере или сроке наказания, об условиях его отбывания. Высказывая свое мнение о мере наказания, он обязан обосновать его, привести соответствующие аргументы с учетом предусмотренного гл. 10 УК порядка назначения наказания, характера и

55

степени общественной опасности содеянного, личности виновного и обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание. При подготовке этой части обвинительной речи нужно исходить из того, что во всех случаях наказание должно быть не только законным и обоснованным, т.е. соответствовать нормам уголовного закона и исследованным судом материалам дела, но и справедливым. Если преступлением причинен материальный ущерб, государственный обвинитель в судебной речи должен обосновать свое отношение к гражданскому иску, указать, установлен ли факт причинения материального ущерба, кому и в каком размере этот ущерб нанесен, а также подлежит ли удовлетворению заявленный гражданский иск полностью или частично, в каком размере и с кого, в каком порядке необходимо производить взыскания. При этом прокурор приводит соответствующие расчеты, указывает размер подлежащего взысканию ущерба, а также ссылается на закон, на основании которого гражданский иск должен быть разрешен. И, наконец, еще один важный элемент, который должен присутствовать в обвинительной речи по делам о преступлениях террористического характера, отличающихся повышенной общественной опасностью. Речь идет об общественной оценке преступного деяния, совершенного подсудимым, при этом совсем не обязательно говорить об этом долго, подчас достаточно нескольких емких фраз. Государственный обвинитель В.В. Устинов в обвинительной речи по делу Радуева и др., обвинявшихся в совершении террористических актов и иных тяжких преступлений, говоря об общественной опасности деяний подсудимых, в частности, сказал: "Завершился многодневный и трудный этап судебного следствия. Перед участниками процесса, словно кадры из фильмов ужасов, вновь ожили кровавые события, которые пришлось пережить жителям Кизляра. Как в калейдоскопе, смешались события и судьбы, людская боль и неизбывное горе". Оценка общественной опасности преступления может содержаться и во вступлении, и в главной части речи - при анализе обстоятельств дела, причем такую оценку прокурору надлежит давать не только по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях. Старший помощник Кемеровского транспортного прокурора О.В. Конарева в прениях по делу в отношении Х., обвинявшегося в заведомо ложном сообщении об акте терроризма, обоснованно обратила внимание суда на то, что, "хотя совершенное подсудимым преступление и относится к категории преступлений средней тяжести, оно представляет значительную общественную опасность. Ложные сообщения об акте терроризма травмируют людей, нарушают обычный ритм жизни, парализуют нормальное функционирование предприятий, учреждений и организаций, вызывают необходимость эвакуации людей из помещений, приостанавливают трудовые процессы". Общественная оценка совершенного подсудимым деяния включает не только оценку общественной опасности, но и нравственную оценку рассматриваемого преступления. В необходимых случаях государственный обвинитель может высказать свои соображения и по другим предусмотренным ч. 1 ст. 299 УПК вопросам, разрешаемым судом при постановлении приговора. В юридической литературе выделяется и такой раздел обвинительной речи, как анализ обстоятельств, способствовавших совершению преступления. Указанные элементы главной части обвинительной речи прокурор разрабатывает с учетом своей окончательной позиции по делу, предмета спора между обвинением и защитой, особенностей рассматриваемого дела. Заключение судебной речи предназначено для того, чтобы закрепить впечатление от сказанного и способствовать лучшему усвоению главной мысли выступления. Для этого необходимо иметь в виду следующее: 1) заключение должно подытожить аргументацию и одновременно нести сильный эмоциональный заряд, склоняя слушателей к определенному убеждению и конкретному выводу; 2) итог речи должен логически вытекать из всего сказанного, но при этом быть неожиданным, ярким, энергичным, чтобы концовка выступления создавала соответствующее настроение <1>. -------------------------------<1> См.: Михайличенко Н.А. Основы риторики: Учебное пособие. М., 1994. С. 24. Подготовить заключение подчас так же сложно, как и вступление. Но если вступление "не дается" оратору потому, что он еще не осмыслил и не проанализировал все материалы дела, то заключение трудно составить из-за того, что суть всей речи, сделанные в ней выводы нужно подытожить одной или несколькими фразами, которые не ослабили бы, а усилили впечатление от выступления государственного обвинителя в прениях. Неудачное заключение может испортить все впечатление от судебной речи, снизить ее действенность. Не следует обрывать свою речь на бесцветной фразе. Заключительные слова должны усилить впечатление, произведенное речью, а не ослаблять значение тех выводов, которые были сделаны прокурором ранее.

56

Разумеется, не в каждой обвинительной речи обязательна самостоятельная заключительная часть. По несложным делам ее может и не быть. Однако по имеющим повышенную общественную значимость делам о преступлениях террористического характера, особенно рассматриваемым в суде с участием присяжных заседателей, целесообразно подготовить яркое и интересное по форме и содержанию заключение, чтобы оно, как говорится, запало в душу присяжных заседателей, судей, произвело на них впечатление, подкрепляющее позицию обвинения. Государственный обвинитель А.А. Кубляков, выступая в прениях по делу Мужахоевой, обвинявшейся в совершении акта терроризма и других преступлений, так закончил свою речь: "Господа присяжные заседатели! Представленные мною доказательства дают мне основание утверждать, что в ходе судебного следствия вина подсудимой нашла свое полное подтверждение по всем пунктам предъявленного ей обвинения. "И получит каждый сполна то, что он заслужил", - говорится в Коране (сура 70, глава 40). Но когда вы будете выносить свое решение, мне хотелось бы, господа присяжные заседатели, чтобы вы помнили не только о той подсудимой, которую вы много дней видели в зале судебного заседания и которая, зная, что ей грозит весьма строгое наказание, всячески старалась убедить вас, что она - только жертва сложившихся обстоятельств. Я хочу, чтобы вы представили себе и ту Мужахоеву, какой она была 3 июля 2003 г., когда прилетела в Москву, а затем ездила на Павелецкий вокзал встречать Алиеву и Элихаджиеву. Ту Мужахоеву, которая перед видеокамерой заявила, что "во имя Аллаха" она добровольно соглашается взорвать себя ради того, чтобы погибли русские люди. Ту Мужахоеву, которая знала о готовящемся террористическом акте в Тушино и, имея возможность его предотвратить, ничего не сделала для этого. Ту Мужахоеву, которая, узнав о свершившейся трагедии, о гибели и ранениях многих и многих людей, после этого сама и с той же целью - совершить террористический акт приехала с взрывным устройством к кафе "Мон". Я прошу вас о вынесении обвинительного вердикта". 6.2. Требования, предъявляемые к структуре обвинительной речи Поддерживая обвинение по делам о преступлениях террористического характера (впрочем, как и по другим делам), государственный обвинитель при работе над судебной речью и при ее произнесении должен руководствоваться выработанными наукой и практикой общими требованиями (принципами), регламентирующими методику разработки структуры и произнесения любой речи, в том числе судебной. Как уже отмечалось, все части судебной речи (вступление, главная часть и заключение) должны быть гармоничны. О необходимости гармонии в речи красочно сказал еще Платон: "Всякая речь должна быть составлена, словно живое существо, - у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому" <1>. -------------------------------<1> Платон. Соч. в 3 т. Т. 2. С. 203. Гармоничность обеспечивается, во-первых, логически смысловым единством, подчинением всех частей речи главной мысли, которая находится в центре композиции и связывает в единое целое все ее части, все имеющиеся в распоряжении оратора доводы, факты, доказательства. Вступление, главная часть и заключение речи должны быть выразительны, не должны диссонировать друг с другом по форме, художественно-эстетической разработанности. Такой диссонанс - одна из типичных ошибок ораторов. Совершенно очевидно, что одним лишь блестящим заключением невозможно эффективно убедить слушателей, которые во время произнесения главной части пребывали в спячке. Даже в большой по объему речи (если этого требуют обстоятельства дела) не должно быть "ни скачков, ни возвращений назад, ни повторений", кроме тех, которые необходимы для лучшего освещения фактов. Естественная взаимосвязь частей речи обеспечивается не только группировкой материала, но и изложением его в логической последовательности, чтобы каждая мысль (фраза) вытекала из предыдущей или была связана (соотносилась) с ней. Логическая последовательность изложения материала обеспечивается замыслом выступления и планом речи. Замысел выступления - мысленное представление процесса развития основной идеи. Работа над замыслом заключается в построении выступления вначале в своем сознании, потом оформлении его в виде плана и далее в полном тексте речи <1>. Иными словами, замысел выступления представляет собой стратегию поддержания государственного обвинения на этапе прений сторон с учетом установленных в ходе судебного следствия фактов, сильных и слабых мест обвинения и защиты. Государственный обвинитель, готовясь к прениям сторон, должен заранее определить, на какие факты, бесспорно установленные, ему следует сослаться в своем

57

выступлении, и дать им надлежащую оценку (с позиции обвинения), наметить основные аргументы для оспаривания доводов процессуального противника. -------------------------------<1> См.: Стешов А.В. Устное выступление: логика и композиция. Л., 1989. С. 6. План речи - ее содержательная схема, в которой отражается естественный переход от одной мысли к другой. "Надо построить план так, - указывал А.Ф. Кони, - чтобы вторая мысль вытекала из первой, третья - из второй и т.д. или чтобы был естественный переход от одного к другому" <1>. -------------------------------<1> Кони А.Ф. Там же. Для перехода от одной мысли к другой, выражения логической связи между отдельными высказываниями можно использовать следующие устоявшиеся словосочетания (логические цепи), указывающие на <1>: -------------------------------<1> См.: Крижанская Ю.С., Третьяков В.П. Грамматика общения. М., 2005. С. 160, 161; Ивакина Н.Н. Основы судебного красноречия (Риторика для юристов): Учебное пособие. М., 2000. С. 90. - последовательность развития мысли: вначале, прежде всего, во-первых, во-вторых, затем, далее, продолжаем, повторяю и др.; - причинно-следственные отношения: как уже было сказано, как было отмечено, поэтому, благодаря этому, сообразно с, вследствие этого, следовательно, кроме того, к тому же и т.п.; - переход от одной мысли к другой: обратимся к, рассмотрим, прежде чем перейти к, остановимся на, следует рассмотреть, позвольте переключить ваше внимание на и т.д.; - противоречивые отношения: однако, между тем, с другой стороны, невзирая на, в то время как, тем не менее, и все-таки и др.; - итог, вывод: итак, значит, следовательно, таким образом, подводя итог, в заключение следует сказать, все это позволяет сделать вывод и др. Использование в судебной речи различных видов логических цепей имеет важное значение не только для понимания судьями, присяжными заседателями содержания речи, но и для обеспечения устойчивости внимания к ней на протяжении всего выступления прокурора. Учитывая непостоянный характер внимания, главную часть сравнительно длинной речи нужно строить так, чтобы каждый ее раздел был рассчитан не более чем на 10 - 15 минут. Если "арматура" речи излишне сложна, переходы неясны, внимание участников процесса, слушающих речь, может распылиться, а интерес к ней угаснуть. Усиливает убеждающее воздействие речи и расположение своих доводов в оптимальном для доказывания обоснованности обвинения порядке. Как уже отмечалось, чаще всего в обвинительной речи целесообразно придерживаться гомерова порядка расположения доводов, который считался наилучшим в классических риториках: сначала сильные аргументы, затем (после завоевания доверия слушателей) доказательства средней силы, в конце - один наиболее мощный аргумент <1>. -------------------------------<1> См.: Михайличенко Н.А. Основы риторики. С. 24. 6.3. Форма обвинительной речи Как известно, обвинительная речь - самое ответственное, сложное и продолжительное выступление государственного обвинителя. Для обеспечения эффективного воздействия на судей и слушателей она должна быть убедительной не только по структуре и содержанию, но и по форме произнесения. Живая, свободная речь более действенно влияет на слушателей, не только обеспечивает доказательность, но и имеет силу внушения. Именно этим отличается речь подлинного оратора. Сказанное совсем не означает, что обвинитель не должен готовиться к судебным прениям, в том числе путем составления письменных тезисов речи. В то же время речь, прочитанная слово в слово по заранее подготовленному тексту, когда оратор не отрывается от бумажки, не следит за тем, как реагируют на его слова слушатели, ничего общего с ораторским искусством не имеет. Чтобы овладеть умением произносить убедительную речь в состязательном уголовном процессе, судебный оратор должен готовить не только речь, но и (пусть это не покажется странным) себя к произнесению такой речи, т.е. воспитывать, формировать, развивать, оттачивать и шлифовать в себе качества подлинного судебного оратора, общую и профессиональную культуру.

58

Произнесенная речь будет способствовать эффективному решению стоящих перед государственным обвинителем задач только тогда, когда в ней проявляются такие коммуникативные <1> качества, как ясность, логичность, выразительность и точность. Она также должна быть лаконичной при достаточной (с учетом обстоятельств конкретного дела) продолжительности. -------------------------------<1> Коммуникативный - прилагательное от понятия "коммуникация" в значении "общение с помощью языка". Ясность речи заключается в ее доходчивости. Она должна быть понятна для слушателей. Ясность речи достигается использованием общеупотребительных слов и выражений, а при необходимости употребления узкоспециальных терминов, не знакомых присяжным заседателям, присутствующим в зале судебного заседания лицам, - их разъяснением. Убедительность зависит и от других коммуникативных качеств речи, в том числе от ее логичности. Логичность речи заключается в соответствии ее содержания законам логики. На типичные признаки логически непоследовательной, а значит, непонятной и неубедительной речи указывал А.Ф. Кони: "Если мысль скачет с предмета на предмет, перебрасывается, если главное постоянно прерывается, то такую речь почти невозможно слушать" <1>. -------------------------------<1> Кони А.Ф. Избранные произведения. С. 115. И наоборот, если мысли текут, развиваются в четкой логической последовательности, такая речь не вызывает неприятных ощущений у слушателей, ибо она покоряет ум и сердце своим гармоническим единством, "доставляет кроме умственного глубокое эстетическое наслаждение" <1>. -------------------------------<1> Там же. Эффективному усвоению судьей и другими слушателями главной мысли государственного обвинителя, его позиции и доводов, на которых она основана, способствует еще одно важное коммуникативное качество - лаконичность при достаточной продолжительности речи. Это качество выражается в отсутствии лишних слов, мешающих движению главной мысли, экономности, емкости, содержательности речи, в которой "словам тесно, а мыслям просторно". Лаконичная речь, обладающая достаточной продолжительностью, может быть и краткой, и длинной, и очень краткой, и очень длинной, произносимой в течение нескольких часов, а иногда даже дней. Профессионализм прокурора и его здравый смысл должны подсказать, какую продолжительность речи целесообразно и уместно избрать с учетом обстоятельств дела, замысла оратора, его интеллектуально-духовного потенциала, умений и навыков. Известно, что длинная обвинительная речь не всегда бывает удачной. Но и короткая речь чаще всего функционально неоправданна, если она по сложному делу не позволяет понятно, полно и убедительно разъяснить суду позицию и доводы обвинения. Эту мысль высказывал еще Цицерон, подчеркивая, что краткость является достоинством речи лишь в том случае, "если предмет того требует" <1>. -------------------------------<1> Там же. С. 359. По сложным уголовным делам об актах терроризма и о других тяжких преступлениях, обвинение по которым основано главным образом на косвенных доказательствах, особенно при их дефиците или противоречивости, краткая речь может быть просто неуместной. Государственный обвинитель в этом случае рискует тем, что судья, присяжные заседатели окажутся в плену аргументов более разговорчивого процессуального противника. В то же время речь не должна быть очень длинной, многословной, содержать многочисленные повторения одного и того же одними и теми же словами, ибо она может утомить слушателей. Обычно такая обвинительная речь не только чрезмерно продолжительна, но и недостаточно выразительна. Выразительность (экспрессивность) речи достигается при помощи структурных элементов речи, которые поддерживают внимание и интерес у слушателей, облегчают восприятие, запоминание изложенного в речи материала, содержащихся в ней рассуждений, фактов, доказательств и их взаимосвязей, активизируют воображение, логическое и образное мышление, память слушателей. Средствами для привлечения внимания служат образные средства речи и риторические фигуры.

59

Художественность и своеобразие стилю придает индивидуальный слог речи, т.е. оригинальная манера оратора выразительно и рельефно высказывать свои мысли. В процессе разработки судебной речи используются следующие образные средства речи: сравнения, метафоры, ирония, обороты речи, в которых слова, фразы и выражения употребляются в переносном, образном смысле в целях достижения большей художественной выразительности. Судебная речь, украшенная образами, несравненно выразительнее, живее, нагляднее речи, составленной из одних рассуждений. Поэтому такая речь лучше запоминается судьями и присяжными заседателями, оказывает действенное влияние на формирование их внутреннего убеждения. Для обеспечения эффективного решения всех задач, связанных с процессом убеждения, образные средства должны применяться в оптимальном сочетании с риторическими фигурами. Риторические фигуры (фигуры речи) - это особые стилистические обороты, служащие для усиления образно-выразительной стороны высказывания (речевые повторы, антитеза, предупреждение, вопросно-ответный ход, риторический вопрос, неожиданный перерыв мысли и умолчание). Говоря словами П. Сергеича, фигуры речи - это "курсив в печати, красные чернила в рукописи" <1>. В процессе произнесения и восприятия речи риторические фигуры выступают в роли своеобразных "манков", привлекающих внимание и возбуждающих интерес слушателей, активизирующих у них логическое и образное мышление, воображение, логическую и образную память. -------------------------------<1> Кони А.Ф. Избранные произведения. С. 47. В судебной речи наиболее распространенная фигура - речевой повтор. При правильном использовании этого приема повторение одних и тех же мыслей (как правило, с помощью новых речевых оборотов) делает высказывание более убедительным. Не зря психологи утверждают, что для того, чтобы определенная мысль отразилась в сознании слушателей, ее надо повторить... не менее четырех раз, но в разной словесной форме. Повтор же какого-то соображения одними и теми же словами настораживает слушателей, они начинают подозревать, что им насильно хотят "вдолбить" некую идею, а это вызывает у них скорее критическое отношение к доводам оратора, чем желание соглашаться с ним. Вопросно-ответный ход - риторическая фигура, которая заключается в том, что оратор задает себе (и слушателям) вопросы и сам на них отвечает. Вопросно-ответный ход можно сочетать с риторическим вопросом - стилистической фигурой речи, которая состоит в том, что оратор эмоционально утверждает или отрицает что-либо в форме вопроса, но не отвечает на него. Риторический вопрос рассчитан на то, что у слушателей сама собой возникнет мысль: "Да, это так!" Для активизации познавательных и эмоциональных процессов слушателей в судебной речи могут использоваться и такие речевые фигуры, как антитеза, предупреждение и неожиданный перерыв мысли. Антитеза - это риторическая фигура, в которой для усиления выразительности речи резко противопоставляются явления, понятия и признаки. Элементы смыслового противопоставления могут содержаться и в предупреждении речевой фигуре, которая состоит в том, что оратор, прогнозируя возражения слушателей или какого-либо оппонента и опережая их, сам себе возражает от лица слушателей или оппонента и опровергает эти возражения от своего имени. Искусные судебные ораторы умело используют еще один риторический прием неожиданный перерыв мысли, который заключается в том, что оратор неожиданно для слушателей прерывает начатую мысль, а затем, поговорив о другом, возвращается к недоговоренному ранее. Этот прием дает пищу не только вниманию, взбадривая и освежая его, но и любопытству, что способствует формированию у слушателей интереса к речи, поддержанию психологического контакта, направлению мыслей в нужную для дела сторону. Таким образом, выразительность (экспрессивность) речи достигается при помощи структурных элементов речи: речевых фигур, образных средств речи и эстетически совершенного стиля. Искусное применение государственным обвинителем этих средств обеспечивает эффективное воздействие не только на ум, но и на чувства слушателей. Для решения этой задачи речь государственного обвинителя должна обладать еще тремя важными коммуникативными качествами: уместностью, искренностью и точностью. Уместность - использование таких языковых средств, которые больше всего подходят к ситуации, отвечают задачам и целям общения, способствуют установлению и поддержанию психологического контакта между говорящим и слушающими. Как отмечал еще Квинтилиан, в судебной речи уместен стиль, соответствующий принципу "золотой середины": "Пусть красноречие будет великолепно без излишеств, возвышенно без

60

риска... богато без роскошества, мило без развязности, величаво без напыщенности: здесь, как и во всем, вернейший путь - средний, а все крайности - ошибки" <1>. -------------------------------<1> Кузнецова Т.И., Стрельникова И.П. Ораторское искусство в Древнем Риме. М., 1976. С. 176. Такой умеренный стиль красноречия для обвинительной речи оптимален. Он в наибольшей степени отвечает предмету судебной речи, особенно если говорится об обстоятельствах (а именно с такими обстоятельствами чаще всего имеет дело прокурор по делам о преступлениях террористического характера), разукрашивать которые цветами красноречия не просто не уместно, а кощунственно. Искренность речи - коммуникативное качество, при котором тон речи естественным образом выражает подлинные мысли и чувства оратора, его внутреннюю убежденность в правильности и справедливости отстаиваемых им положений, что способствует формированию такой же внутренней убежденности и у слушателей, да и самому выступающему помогает выстраивать свои аргументы. Недаром с давних времен известен совет начинающему оратору: "Говори с убеждением, слова и мысли придут сами собой". Внутренняя убежденность государственного обвинителя в обоснованности своей позиции, в законности предъявленного подсудимому обвинения обусловливает искренний тон обвинительной речи, что, в свою очередь, формирует у слушателей доверие к выступающему, согласие с его доводами. Чувство, что судебный оратор говорит правду, у слушателей формируется и в тех случаях, когда в его речи проявляется еще одно важное коммуникативное качество - точность речи, которая заключается в соответствии высказываний говорящего установленным в судебном заседании фактам. Допускаемые по небрежности (или намеренно) неточности подрывают доверие к судебному оратору, такие неточности - опасная ошибка государственного обвинителя. И вот еще что уместно отметить. Чем меньшим количеством доказательств располагает государственный обвинитель для обоснования правильности своей позиции, тем большее значение имеет точность его речи, проявляющаяся в добросовестном обращении с фактами при их изложении и интерпретации, ибо только тогда он может рассчитывать на доверие судей, присяжных заседателей. Одновременно он должен следить и за тем, чтобы факты не искажались стороной защиты. Влияние каждого из названных коммуникативных качеств на убедительность речи носит системный характер, т.е. каждое из них способствует проявлению других коммуникативных качеств (например, ясность речи способствует логичности, а логичность речи - ее ясности) и убедительности речи в целом. Отсутствие или слабая выраженность одного или нескольких указанных коммуникативных качеств разрушают убедительность судебной речи, снижают способность государственного обвинителя легально воздействовать на судей с целью убедить их в законности, обоснованности и справедливости своей позиции и доводов, на которых она основана. Убедительность судебной речи зависит и от владения выступающим техникой речи. Судебный оратор обязан уметь доносить до слушателей тончайшие смысловые и эмоциональные оттенки своей речи. Он должен научиться своевременно делать паузы - логические, психологические. Логическая пауза - это отражение в устной речи знаков препинания. Такая пауза помогает правильно воспринимать смысл сказанной фразы. Психологическая пауза, не подчиняясь никаким формальным законам, позволяет привлечь внимание слушателей к наиболее важной, значимой части фразы. Например, государственный обвинитель говорит: "Подсудимые не могли не знать, что от их действий пострадают многие люди, в том числе... малолетние дети, но это не остановило их". В этом случае психологическая пауза перед словами "малолетние дети" подготавливает слушателей к восприятию отягчающего обстоятельства - совершение преступления в отношении малолетнего ребенка. Наличие паузы усилило фразу. Еще один элемент техники речи - интонация, которая как бы окрашивает речь, причем различным ее частям могут быть присущи разные интонационные оттенки. Для вступления чаще всего характерна спокойная, сдержанная интонация, для заключительной части - несколько взволнованная. Важным элементом техники речи служит и ударение. Фраза, в которой все слова произносятся без выделения главного из них, становится бесцветной. В то же время недопустимо перегружать свою речь ударениями, так как это делает ее сложной для восприятия, дезориентирует в том, на что следует обратить особое внимание.

61

Государственному обвинителю во время произнесения речи нужно быть "экономным" и в жестах, которые должны быть естественными, непринужденными; подчеркивать только то, что хочет сказать оратор, а не отвлекать слушателей. И, наконец, последнее по счету, но не по важности - культура речи государственного обвинителя. Общение в судебном заседании обладает рядом особенностей, т.е. существуют строгие требования к культуре речи участников процесса, прежде всего речи прокурора. Вопервых, высокий уровень официальности отношений участников судебного процесса обязывает использовать деловой стиль русского литературного языка. Во-вторых, в суде прокурор поддерживает государственное обвинение, т.е. выступает от имени государства, следовательно, его речь должна быть выдержанной, без серьезных погрешностей и явных стилистических ошибок. В традициях русской речевой культуры обязательно соблюдение норм литературного языка. Малограмотность говорящего связывается в сознании слушателя с низким профессионализмом, вызывает недоверие к человеку за трибуной, делает его речь неубедительной. Позволим себе привести только несколько неудачных выражений из речей государственных обвинителей, участвовавших в рассмотрении судами дел о преступлениях террористического характера: "Подсудимый на предварительном следствии и в суде опроверг предъявленное ему обвинение", "Не случайно мною сделан краткий акцент на фабуле", "Его ощущения вызвали всего лишь удивление". Правильное и уместное употребление слов, пожалуй, наиболее сложная проблема для выступающего публично. Ситуация официального общения требует точного словоупотребления, а устность не дает возможности заниматься подбором слова, так как процесс обдумывания мысли и говорение протекают почти одновременно. В итоге наиболее успешным оказывается тот оратор, который, если так можно выразиться, готовился к своему выступлению всю жизнь, т.е. начитан, обладает богатым запасом слов, употребляет их в соответствии со значением и стилистической окраской. Правильно и умело используемые языковые средства повышают эффективность речи и ее воздействие на слушателей. И наоборот, неграмотная, неряшливая речь может подорвать доверие к оратору и привести к тому, что даже те доводы, в основе которых лежат исследованные в суде доказательства, не покажутся присяжным заседателям, присутствующим в зале гражданам убедительными. 6.4. Выступление государственного обвинителя с репликой После произнесения речей всеми участниками прений сторон каждый из них может выступить еще раз с репликой. Право последней реплики принадлежит защитнику и подсудимому (ч. 6 ст. 292, ч. 1 ст. 337 УПК). Реплика - слово латинского происхождения и означает ответ, возражение, замечание одного собеседника на слова другого. Следует помнить, что реплика не есть ни повторение, ни продолжение основной речи. Она имеет вполне самостоятельное значение и должна быть только ответом на речь другой стороны. Реплика - это публичный спор с целью защитить, отстоять свою точку зрения и опровергнуть мнение оппонента. В процессе полемики между участниками прений сторон в суде удачная реплика по своему убеждающему воздействию иногда может даже превосходить основную речь. Выступление государственного обвинителя с репликой представляет собой его замечания и возражения на выступления защитника и (или) других участников прений сторон. Государственный обвинитель должен указать, на выступление какого участника прений сторон он намерен ответить в реплике. Чаще всего государственный обвинитель реализует свое право на реплику, когда защитник применил недобросовестные методы защиты, например: - ссылался на не исследованные в судебном заседании доказательства; - исказил фактические обстоятельства дела; - неверно изложил позицию государственного обвинителя; - пытался без достаточных оснований опровергнуть признанные допустимыми доказательства обвинения; - позволил себе грубое, нетактичное высказывание в отношении участников судебного разбирательства, ущемляющее их честь (общественную репутацию) и личное достоинство. При наличии таких оснований государственный обвинитель обязан использовать свое право на реплику. Отказ от нее в подобных ситуациях означал бы согласие прокурора с позицией защитника, а отсутствие реакции на неэтичное поведение защитника создаст впечатление пассивности, беспринципности прокурора, уменьшит доверие к его позиции. Если поводом для реплики послужили спорные, необоснованные положения в речи защитника, государственному обвинителю в начале своего выступления с репликой целесообразно выделить и дословно процитировать указанные положения, чтобы противная

62

сторона не могла упрекнуть его в искажении ее речи. После этого следует критически проанализировать спорные и необоснованные положения, показать суду их ошибочность и неправомерность позиции защитника по обсуждаемому вопросу. Анализ несостоятельных аргументов процессуального противника должен быть проведен глубоко, всесторонне и убедительно. Реплика может быть очень действенной и тогда, когда она носит характер удачной импровизации. Например, выступая в качестве представителя страхового общества по делу Овсянникова, обвинявшегося в умышленном поджоге, В.Д. Спасович в ответ на упрек защитника, что он (Спасович) строит свои выводы на одних косвенных уликах, на чертах и черточках, ответил: "Н-да! Черты и черточки! Но ведь из них складываются очертания, а из очертаний - буквы, а из букв слоги, а из слогов возникает слово, и это слово - поджог!" Полемика сторон в форме реплики только тогда помогает суду разобраться в обстоятельствах дела, принять правильное и справедливое решение, когда она касается вопросов, имеющих важное значение для дела, и ведется принципиально и достойно. Выступая с репликой, прокурор обязан быть сдержанным, тактичным, не позволять себе опускаться до уровня уязвленного чиновника, помня, что он - представитель государства, поэтому полемика в речи государственного обвинителя ни в коем случае не должна перерастать в личные выпады против защитника, гражданского ответчика, в мелочные придирки, а тем более в передергивание фактов и выражений. Глава 7. ОБЖАЛОВАНИЕ ПРОКУРОРОМ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ В КАССАЦИОННОМ ПОРЯДКЕ После завершения рассмотрения уголовного дела судом и вынесения приговора деятельность государственного обвинителя не заканчивается. Генеральный прокурор РФ Приказом от 17.08.2006 N 61 (как и ранее действовавшим Приказом от 03.06.2002 N 28) обязывает государственных обвинителей не позднее дня, следующего за днем провозглашения судебного решения, рапортом доложить прокурору о результатах исполнения поручения, а копии судебных решений приобщить к надзорному производству. Как известно, единой унифицированной формы такого рапорта не существует, но по сложившейся практике в этом документе отражается также отношение государственного обвинителя к приговору: оценивается ли он как законный, обоснованный и справедливый либо имеются основания для его обжалования в кассационном порядке. Напомним, что правом принесения представления на судебные решения в кассационном порядке наделен не только государственный обвинитель, но и вышестоящий прокурор (ч. 4 ст. 354 УПК). Однако кассационное представление на судебное решение по конкретному делу, как следует из толкования названной нормы, может принести только один из них. Под вышестоящим прокурором надлежит понимать вышестоящего по должности по отношению к государственному обвинителю прокурора (его заместителя), наделенного в соответствии со ст. 36 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" полномочиями по принесению представлений на судебные решения (п. 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.03.2004 N 1 <1>). -------------------------------<1> См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 05.03.2004 N 1 "О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (в ред. от 11.01.2007) // БВС РФ. 2004. N 5; 2007. N 2, N 4. Воспользовавшись этим правом, вышестоящий прокурор, подав кассационное представление, может исправить ошибку, допущенную государственным обвинителем в ходе судебного разбирательства дела. 7.1. Подготовка кассационного представления По уголовным делам о преступлениях террористического характера подготовка кассационного представления происходит по общим правилам. Специфика, как определено ч. 2 ст. 379 УПК, связана лишь с основаниями отмены или изменения (а следовательно, и с особенностями обжалования) приговоров, постановленных с участием присяжных заседателей. Что же касается правовой сущности кассационного представления, то она неизменна для всех категорий уголовных дел - это процессуальный документ, отражающий обращение государственного обвинителя (или вышестоящего прокурора) в вышестоящий суд с просьбой о пересмотре состоявшегося судебного решения ввиду его незаконности, необоснованности или несправедливости. Разумеется, содержание кассационного представления зависит от обстоятельств конкретного уголовного дела, но обоснованность и убедительность - обязательные

63

требования, предъявляемые к каждому представлению, независимо от того, по какому делу оно приносится. Согласно Приказу Генерального прокурора РФ от 17.08.2006 N 61 особое внимание государственным обвинителям следует уделять качеству и полноте кассационных представлений, которые должны строго соответствовать закону и материалам дела, быть конкретными, ясными и мотивированными. Для того чтобы эти условия были соблюдены, государственный обвинитель, изучая приговор (решение суда о прекращении дела), должен определить: 1) описаны ли в приговоре все преступления (эпизоды), которые суд признал установленными; 2) не вышел ли суд за пределы предъявленного и поддержанного в судебном заседании прокурором обвинения; 3) являются ли доказательства, ссылки на которые сделаны в приговоре, допустимыми; 4) были ли эти доказательства непосредственно и всесторонне исследованы судом; 5) правильно ли установлены фактические обстоятельства дела; 6) правильно ли квалифицированы судом действия осужденного, указаны ли пункт и часть статьи УК, по которой лицо признано виновным; 7) назначено ли наказание по той статье закона, по которой осужденный признан виновным; соответствует ли оно личности осужденного и тяжести содеянного; учтены ли отягчающие и смягчающие наказание обстоятельства; 8) правильно ли разрешен гражданский иск (в том случае, если он был заявлен); 9) если дело прекращено, то сделано ли это в строгом соответствии с требованием закона (ст. 24, 25, 27, 28 УПК). Структурно представление, как и большинство процессуальных документов, состоит из трех частей: вводной, описательно-мотивировочной и резолютивной. Во вводной части представления указываются: наименование суда, постановившего приговор, сведения об осужденном или оправданном лице, в отношении которого приносится представление. Главной, бесспорно, является описательно-мотивировочная часть представления, в которой раскрываются основания его принесения, указанные в ст. 379 УПК, доводы, подтверждающие наличие хотя бы одного из следующих оснований: - несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой или апелляционной инстанции; - нарушение уголовно-процессуального закона; - неправильное применение уголовного закона; - несправедливость приговора. Если представление приносится сразу по нескольким основаниям, то каждое из них должно излагаться в описательно-мотивировочной части и подтверждаться соответствующими аргументами. В тех случаях, когда представление приносится в отношении нескольких осужденных по делу, а основания отмены или изменения приговора для каждого из них различны, необходимо мотивировать наличие этих оснований применительно к каждому из осужденных. С тем чтобы аргументы не выглядели голословными, в описательно-мотивировочной части представления приводятся доказательства, обосновывающие доводы прокурора. Если, по его мнению, суд не учел важные обстоятельства, исследованные в ходе судебного разбирательства, которые могли бы повлиять на выводы суда, в представлении обязательно описываются эти обстоятельства. Таким образом, в представлении должно быть указано, какая норма закона нарушена, в чем конкретно выразилось нарушение, какие данные подтверждают факт допущенного нарушения. Требования прокурора излагаются со ссылкой на доказательства, бывшие предметом разбирательства в суде первой инстанции. В кассационном представлении недопустимо механическое перечисление доказательств, исследованных в судебном заседании, не опровергающих выводы суда о виновности (либо невиновности) подсудимого, которыми суд обосновал свое решение. Если в представлении без какого-либо анализа приводятся лишь доказательства, которым суд уже дал оценку в приговоре, такое представление наверняка будет отклонено. Государственный обвинитель вправе по своему усмотрению, с учетом обстоятельств уголовного дела и избранной им позиции, приобщить к представлению дополнительные материалы и ходатайствовать об исследовании их в суде кассационной инстанции (ч. 4 ст. 377 УПК). При этом нужно указать, как и в связи с чем получены дополнительные материалы, учитывая, что их недопустимо получать путем производства следственных действий. Автор кассационного представления должен указать, полностью или в части (если в части, то какой) он просит отменить или изменить судебное решение. Частичное обжалование означает, что прокурор оспаривает не вывод о виновности или невиновности конкретного лица (осужденного,

64

оправданного), а, например, доказанность отдельного эпизода, квалификацию содеянного, избранную меру наказания, решение суда по заявленному гражданскому иску. Верховным Судом Чеченской Республики Исмаилов, Сулейманов и Юнусов осуждены за совершение тяжких и особо тяжких преступлений: бандитизм, террористический акт, посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих, убийство с отягчающими обстоятельствами, незаконные приобретение, хранение, перевозку взрывчатых веществ и взрывных устройств, ношение огнестрельного оружия. Одновременно, по предложению государственного обвинителя, они признаны виновными в незаконном приобретении официальных документов, в подделке таких документов и использовании заведомо подложных документов (ст. 324, ч. 1 и 3 ст. 327 УК). Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассмотрев уголовное дело по кассационным жалобам осужденных, приговор в части осуждения их по ст. 324 УК (незаконное приобретение официальных документов) отменила, дело производством прекратила за истечением сроков давности; признала излишней квалификацию действий подсудимых по ч. 3 ст. 327 УК (использование заведомо подложного документа). Как видно из примера, перечисленные в определении суда кассационной инстанции обстоятельства, послужившие основанием отмены приговора в части осуждения подсудимых по ст. 324 и ч. 3 ст. 327 УК, не были замечены государственным обвинителем. Очевидно, что они должны были стать поводом для отказа от обвинения в этой части еще в суде первой инстанции либо для принесения кассационного представления с целью исправления допущенной ошибки. В резолютивной части кассационного представления необходимо изложить существо своего требования, сформулировав его четко и грамотно. Если прокурор просит отменить приговор суда первой инстанции, то следует уточнить, как поступить с делом после отмены приговора: прекратить или направить его на новое судебное рассмотрение и с какого этапа предварительного слушания или судебного разбирательства. Просьба об отмене приговора и о направлении дела на новое рассмотрение обычно содержится в кассационном представлении тогда, когда прокурор не согласен с оправданием подсудимого либо считает, что действия виновного лица надо квалифицировать по закону о более тяжком преступлении или назначить осужденному более строгое наказание. В этом случае требуется одновременно указать (в зависимости от конкретных обстоятельств), что дело подлежит направлению на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции со стадии предварительного слушания, или судебного разбирательства, или действий суда после вынесения вердикта присяжных заседателей (п. 3 ч. 1 ст. 378 УПК) в ином составе судей. Если же речь идет об изменении приговора, нужно предложить конкретную формулировку решения вышестоящего суда (применить уголовный закон о менее тяжком преступлении, смягчить меру наказания, назначенную осужденному, определить ему более мягкий вид исправительного учреждения и др.). Очевидно, что если просьба прокурора изложена юридически неграмотно, то это может послужить основанием для отклонения представления. При принесении представления на незаконный оправдательный приговор государственному обвинителю необходимо помнить, что оправдательный приговор может быть также отменен по жалобе потерпевшего или его представителя (ч. 1 ст. 385 УПК). Если такая жалоба подана, государственный обвинитель обязан ознакомиться с ней, чтобы сопоставить свои доводы с доводами, изложенными в жалобе. Случаи, когда оправдательный приговор отменяется судом кассационной инстанции в связи с доводами, содержащимися в жалобе потерпевшего, а не в представлении прокурора, либо когда отмененный по жалобе потерпевшего оправдательный приговор не был обжалован государственным обвинителем, свидетельствуют о серьезных упущениях в его деятельности. В представлении также следует указать уголовно-процессуальный закон, на основании которого суд кассационной инстанции вправе принять решение, о котором просит прокурор. Нельзя забывать о том, что представление должно быть подписано лицом, принесшим представление. 7.2. Основания принесения представления Представление приносится прокурором при наличии хотя бы одного из оснований, влекущих отмену или изменение судебного решения, перечень которых приведен в ст. 379 УПК, а в ст. 380 383 УПК дана их развернутая правовая характеристика. Несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела (ст. 380) означает, что изложенные в приговоре выводы суда о фактических обстоятельствах дела не подтверждаются исследованными судом доказательствами. В то же время сделанные судом выводы будут соответствовать фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, если:

65

- обстоятельства, подлежащие доказыванию, перечень которых дан в ст. 73 УПК, в судебном заседании установлены полно и достоверно; - все недопустимые доказательства отвергнуты судом в соответствии со ст. 75 УПК; - процесс доказывания осуществлялся согласно положениям гл. 2 УПК. Иными словами, обстоятельства уголовного дела должны быть не только полно установлены в судебном заседании, но и надлежащим образом оценены в приговоре. Односторонняя и неполная оценка судом обстоятельств дела и доказательств влияет на выводы суда по вопросам, составляющим существо судебного решения. Приговор признается не соответствующим фактическим обстоятельствам дела, установленным судом первой или кассационной инстанции, если: - выводы суда не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании (например, признание обвиняемым своей вины в совершении преступления не может быть положено в основу обвинения, если оно не согласуется с другими доказательствами по делу); - суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда (хотя такие обстоятельства и были установлены в ходе судебного разбирательства); - при наличии противоречивых доказательств, имеющих существенное значение для выводов суда, в приговоре не указано, по каким основаниям суд принял одни и отверг другие; - изложенные в приговоре выводы суда содержат существенные противоречия, которые повлияли или могли повлиять на решение вопроса о виновности или невиновности осужденного или оправданного, на правильность применения уголовного закона, определение меры наказания, вида и размера материального ущерба и т.д. В частности, выводы и решения, сформулированные в резолютивной части итогового судебного документа, должны логически и последовательно вытекать из обоснования и оценок, изложенных в описательно-мотивировочной части. Если, например, в описательно-мотивировочной части приговора на основании имеющихся доказательств суд признал установленными обстоятельства, свидетельствующие о непричастности подсудимого к совершению преступления, а в резолютивной части в качестве основания оправдания указал на отсутствие в действиях подсудимого состава преступления, такой приговор подлежит обжалованию. Не исключено, что существенные противоречия обнаружатся в описательно-мотивировочной части приговора, а следовательно, нельзя будет считать обоснованными и выводы, содержащиеся в его резолютивной части. Необходимо обращать внимание и на то, нет ли существенных противоречий между обоснованием в описательно-мотивировочной части приговора выводов относительно юридической оценки совершенного преступления, вида и размера наказания и квалификацией содеянного в резолютивной части, а также назначенным подсудимому наказанием. В ст. 381 УПК закреплены понятие и перечень нарушений уголовно-процессуального закона, которые также служат основанием отмены или изменения судебного решения. Это такие нарушения, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора (ч. 1 ст. 381). Причем, как следует из смысла закона, судебное решение подлежит отмене судом кассационной инстанции как в случае выявления прямой взаимосвязи между неправосудностью приговора и установленным нарушением уголовно-процессуального закона, так и тогда, когда допущенное нарушение только могло повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора. Основаниями отмены или изменения судебного решения в любом случае (т.е. без каких-либо дополнительных условий) являются: - непрекращение уголовного дела судом при наличии оснований, предусмотренных ст. 254 УПК; - постановление приговора незаконным составом суда или вынесение вердикта незаконным составом коллегии присяжных заседателей; - рассмотрение уголовного дела в отсутствие подсудимого, за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 и 5 ст. 247 УПК; - рассмотрение уголовного дела без участия защитника, когда его участие обязательно в соответствии с УПК, или с иным нарушением права обвиняемого пользоваться помощью защитника; - нарушение права подсудимого пользоваться языком, которым он владеет, и помощью переводчика; - непредоставление подсудимому права участия в прениях сторон; - непредоставление подсудимому последнего слова; - нарушение тайны совещания коллегии присяжных заседателей при вынесении вердикта или тайны совещания судей при постановлении приговора; - обоснование приговора доказательствами, признанными судом недопустимыми;

66

- отсутствие подписи судьи или одного из судей, если уголовное дело рассматривалось судом коллегиально, на соответствующем судебном решении; - отсутствие протокола судебного заседания. В представлении на приговор, подлежащий отмене в связи с нарушением уголовнопроцессуального закона, должно быть указано: какая процессуальная норма нарушена; в чем конкретно выразилось нарушение; какие данные подтверждают факт допущенного нарушения. При наличии безусловных оснований отмены судебного решения прокурору достаточно указать на них со ссылкой на соответствующие материалы уголовного дела. Во всех иных случаях необходимо обосновать, что допущенное нарушение повлияло или могло повлиять на постановление законного приговора. Суд кассационной инстанции признал обоснованным и удовлетворил кассационное представление прокурора на приговор Краснодарского краевого суда в отношении Садыкова, Уматгириева, Арсанукаева, Вахаева в связи с необоснованностью оправдания подсудимых по ч. 3 ст. 205, ч. 2 ст. 209, ч. 3 ст. 222, ст. 317, ч. 2 ст. 105 УК - из-за несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела. Судебная коллегия в кассационном определении отметила, что суд без достаточных оснований признал недопустимым доказательством показания Вахаева, не указал, в чем выразилось нарушение его права на защиту, тогда как данных о применении недозволенных методов следствия не имелось. Суд проявил непоследовательность в оценке показаний, признав подсудимых виновными в разбое и оправдав их по другим составам преступлений, в нарушение ст. 305 УПК не привел мотивы, по которым отверг доказательства обвинения. Уголовное дело направлено на новое судебное разбирательство со стадии предварительного слушания. Неправильное применение уголовного закона (ст. 382 УПК) проявляется в нарушении требований Общей части УК либо в применении не той статьи или не тех пункта и (или) части статьи Особенной части УК, которые подлежали применению. Нарушение положений Общей части УК чаще всего выражается в неприменении или неправильном применении ее конкретных норм. Например, при постановлении приговора суд не применил или неправильно применил нормы уголовного закона о совокупности и рецидиве преступлений (ст. 17 и 18), об уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемость (ст. 22); неправильно определил форму вины, вид соучастия в преступлении, степень ответственности соучастника (ст. 24, 33, 34); не исследовал или недостаточно исследовал обстоятельства, исключающие преступность деяния (гл. 8), и т.д. На практике неправильное применение уголовного закона в большинстве случаев связано с неверной квалификацией совершенного преступления, когда, правильно установив фактические обстоятельства уголовного дела, суд дает неправильную юридическую оценку действиям подсудимого. Согласно ст. 383 УПК основанием отмены или изменения судебного решения служит несправедливость приговора. Несправедливым приговор признается в связи с чрезмерной мягкостью или чрезмерной суровостью назначенного наказания. Несправедливость назначенного наказания как основание отмены судебного решения предполагает, что при его вынесении не учтены или не в полной мере учтены характер и степень общественной опасности совершенного деяния, личность виновного, обстоятельства, смягчающие или отягчающие наказание. Приговор не должен быть чрезмерно суровым или слишком мягким как по виду, так и по размеру наказания. При чрезмерно суровом наказании приговор может быть изменен и наказание смягчено. В случае чрезвычайно мягкого наказания приговор подлежит отмене, а дело направляется на новое судебное рассмотрение. В кассационном представлении прокурору нельзя ограничиваться формальной ссылкой на тяжесть совершенного преступления, а необходимо рассматривать в совокупности конкретные обстоятельства, свидетельствующие о степени общественной опасности преступления, соотносить данные о личности виновного с характером и степенью тяжести совершенного им противоправного деяния и т.д. Наряду с реагированием на факты необоснованного оправдания подсудимого, назначения ему чрезмерно мягкого наказания прокурор должен добиваться и устранения нарушений закона, ущемивших права подсудимого. Поэтому государственный обвинитель обязан обжаловать незаконное решение суда, независимо от того, идет ли речь об оправдательном или обвинительном приговоре. Но во всяком случае доводы кассационного представления прокурора должны быть убедительными, основанными на законе и материалах уголовного дела. Между тем, как свидетельствует кассационная практика, не единичны случаи, когда представления государственного обвинителя признаются недостаточно аргументированными и не удовлетворяются вышестоящим судом. Верховный суд Чеченской Республики в апреле 2004 г. постановил приговор в отношении Дамаева, который признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 222 УК, а по обвинению по ч. 1 ст. 30, ч. 2 ст. 205 УК оправдан за непричастностью к совершению преступления.

67

Подсудимый обвинялся в том, что по просьбе Бакуева, в отношении которого по обвинению в данном преступлении уже состоялся обвинительный приговор, совместно с ним перевез на велосипеде два фугасных снаряда с целью получения вознаграждения. Суд, оправдывая Дамаева, в приговоре указал, что органами предварительного расследования не представлены доказательства причастности подсудимого к подготовке акта терроризма. В кассационном представлении государственный обвинитель ссылался на то, что суд, оценивая доказательства обвинения, не принял во внимание значимые для правильного разрешения дела обстоятельства: изъятые снаряды имели признаки переделки и были приспособлены для производства взрыва, они были положены в воронку в непосредственной близости от автотрассы, как это следует из протокола осмотра места происшествия, показаний свидетелей и заключения эксперта. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в своем Определении от 29 июня 2004 г., оставляя приговор без изменения, отметила следующее: выводы органов предварительного следствия о том, что Дамаеву было известно о готовящемся акте терроризма, носят предположительный характер. Как Дамаев, так и Бакуев, осужденный приговором Ставропольского краевого суда по ч. 2 ст. 222 УК, отрицали этот факт. Доказательства того, что Дамаев сам или с другими лицами готовился совершить террористический акт путем взрыва указанных снарядов или заранее знал о готовящемся взрыве, суду не представлены. Анализ практики участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судом кассационной инстанции показывает, что значительное число приговоров по делам о преступлениях террористического характера отменяется и изменяется Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ. Так, в 2004 г. и первом полугодии 2005 г. из 60 рассмотренных уголовных дел по пяти делам в отношении 14 лиц обвинительные приговоры отменены и уголовные дела направлены на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции. По девяти делам в отношении 20 лиц обвинительные приговоры отменены в части (с прекращением уголовного дела); по 14 делам в отношении 29 лиц приняты решения об изменении приговоров. Таким образом, судом кассационной инстанции в указанный период признана незаконной или необоснованной (полностью либо в части) почти половина - 28 из 60 приговоров. Наиболее распространенным основанием изменения приговоров в кассационном порядке служит неправильная квалификация действий осужденных. По этому основанию изменены приговоры по девяти уголовным делам в отношении 11 осужденных, из них по пяти делам в отношении пяти лиц ошибки в применении уголовного закона касаются квалификации действий террористического характера. Следует сказать, что государственные обвинители редко реагировали на ошибки, допущенные судом при вынесении обвинительного приговора. Как правило, в этих случаях уголовные дела рассматривались в кассационном порядке по жалобам осужденных и их защитников. Приведем пример, когда прокурор, поддерживая обвинение, не проявил должной объективности и не стремился всесторонне оценить имеющиеся доказательства. Ошибку, допущенную судом первой инстанции, исправил вышестоящий суд, рассмотрев уголовное дело по жалобе осужденного. Верховным судом Чеченской Республики А. осужден по ч. 2 ст. 208, ч. 1 и 3 ст. 222 УК, с учетом смягчающих наказание обстоятельств, к шести годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Он был признан виновным в том, что в период с июня 1998 г. по май 2002 г., принимая участие в незаконном вооруженном формировании, перевозил оружие, раненых, строил блиндажи. Как установил суд, А. помимо того, что положительно характеризуется и имеет на иждивении четверых детей, преступления совершил впервые, явился с повинной и активно способствовал раскрытию преступления, активного участия в деятельности боевиков не принимал, а чтобы не участвовать в незаконных действиях, уехал на постоянное место жительства в Калмыкию. Суд кассационной инстанции, рассмотрев жалобу осужденного, указал, что А. добровольно прекратил участие в незаконном вооруженном формировании, поэтому подлежит освобождению от ответственности за это преступление согласно примечанию к ст. 208 УК. Приговор в части осуждения А. по ч. 1 ст. 222 УК отменен и уголовное дело в этой части прекращено в связи с тем, что выводы суда не были подтверждены рассмотренными в судебном заседании доказательствами; назначенное подсудимому наказание по ч. 3 ст. 222 УК снижено до пяти лет, постановлено считать его условным с испытательным сроком четыре года. В Приказе Генерального прокурора РФ от 17.08.2006 N 61 государственным обвинителям предписывается в случае обжалования судебного решения стороной защиты и отсутствия оснований для принесения представления выражать свое отношение к существу жалобы посредством соответствующих возражений (п. 5). Заметим, что практически все обвинительные приговоры, постановленные по уголовным делам о преступлениях террористического характера, обжалуются осужденным и его защитником

68

в кассационном порядке. Если государственный обвинитель согласен с приговором, то, руководствуясь ст. 358 УПК и Приказом Генерального прокурора РФ, он должен подать свои возражения на жалобу. Их содержание зависит, разумеется, от конкретных обстоятельств уголовного дела, доводов кассационной жалобы, требующих опровержения, умения государственного обвинителя убедительно изложить свое мнение по поводу законности приговора. Верховным судом Чеченской Республики 15 октября 2004 г. В. Ковраев за попытку установить взрывное устройство на трассе Ростов - Баку осужден по ч. 2 ст. 209, ч. 3 ст. 30 и ч. 3 ст. 205, ч. 3 ст. 222, ч. 3 ст. 327 УК к 11 годам лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима, со штрафом в размере 40 тыс. руб. В своих кассационных жалобах осужденный и его адвокат просили приговор отменить и уголовное дело прекратить, ссылаясь на получение показаний обвиняемого в ходе следствия "под давлением" и отсутствие иных доказательств вины В. Ковраева. В возражениях на доводы кассационных жалоб государственный обвинитель указал, что вина осужденного подтверждается не только его показаниями, данными в ходе предварительного расследования, но и совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств: протоколом осмотра места происшествия, заключением экспертов, проводивших взрывотехническую экспертизу, проверкой показаний В. Ковраева и А. Ковраева на месте, связанном с преступлением. Кроме того, вступившим в законную силу приговором в отношении А. Ковраева установлены обстоятельства, не вызвавшие сомнений у суда при рассмотрении дела: во время осмотра автомобиля А. Ковраева он лично выдал спрятанную радиостанцию, а в багажнике был обнаружен, изъят и представлен на экспертизу отрезок ткани, идентичный ткани в канистре, оставленной на шоссе рядом со взрывным устройством. Довод осужденного о применении в отношении его недозволенных методов расследования в ходе проверки подтверждения не нашел. Из заключения судебно-медицинского эксперта следует, что рубец на ухе В. Ковраева образовался задолго до его задержания по данному уголовному делу. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 2 марта 2005 г. приговор оставлен без изменения, жалобы осужденного и адвоката - без удовлетворения. Раздел II. РЕЧИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОБВИНИТЕЛЕЙ 1. ПО ДЕЛАМ О ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ АКТАХ Ваша честь! Перед Вами на скамье подсудимых Сулейманов, Исмаилов, Юнусов, которые обвиняются в том, что совершили тяжкие и особо тяжкие преступления: бандитизм, террористический акт, посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих, убийство с отягчающими обстоятельствами, незаконные приобретение, хранение, перевозку взрывчатых веществ и взрывных устройств, ношение огнестрельного оружия. Им также предъявлено обвинение в незаконном приобретении официальных документов, в подделке таких документов и использовании заведомо подложных документов. К сожалению, названные мной преступления в нашей Республике в последние годы - совсем не редкое явление. Находясь под влиянием провокационных, якобы патриотических лозунгов, Юнусов и ему подобные сеют вокруг себя смерть и разрушения, несчастье и боль. Эти лица не останавливаются перед убийством ни в чем не повинных людей, пренебрегают извечными нравственными ценностями и традициями человеческого общества, обязывающими оберегать жизнь человека и уважать его достоинство, проявлять благородство и сострадание к чужому горю. Только бескомпромиссная борьба с такими преступлениями, реализация принципа неотвратимости наказания сможет отрезвить головы тех, кто, участвуя в незаконных вооруженных формированиях, опьянен кровью своих жертв, отрезвить таких, как Сулейманов, Исмаилов и Юнусов. Страшную кровавую трагедию, которую переживает народ Чеченской Республики в последнее десятилетие, можно прекратить лишь тогда, когда в соответствии с законом, от имени государства будут наказаны все те, кто, потеряв человеческий облик и растоптав нравственные устои, убивал и убивает наших сограждан. Заслушав показания подсудимых в судебном заседании, изучив их показания, данные в ходе предварительного следствия, выслушав показания потерпевших и свидетелей, исследовав все доказательства, добытые по делу и признанные допустимыми, сторона обвинения приходит к твердому убеждению, что виновность подсудимых в совершении преступлений, в которых они обвиняются, бесспорно, подтверждена. Как установлено, с начала 2000 г. по март 2003 г. Сулейманов, Исмаилов и Юнусов были активными участниками организованных преступных групп (банд), руководимых Хаджимурадовым

69

и Садуевым. Подсудимые совершали также преступные действия, которые не охватывались общим планом нападений на граждан и организации, так сказать, действовали автономно. Члены банд поддерживали между собой постоянную связь, их деятельность координировалась. У преступных групп имелись: радиостанции мобильной связи, транспортные средства, камуфлированная форма, оружие, конспиративные квартиры как в Чеченской Республике, так и в соседних регионах. Каждый из подсудимых был вооружен автоматом Калашникова и боеприпасами к нему, пистолетом Макарова, а Сулейманов и Юнусов также гранатами. Руководствуясь одними и теми же сепаратистскими и религиозными лозунгами, члены преступной группы имели и общую цель - оказывать вооруженное противодействие официальным структурам власти, поставившим задачу наведения правопорядка в Республике, совершать нападения на государственные учреждения и воинские части. В составе банды подсудимые приняли участие в военных действиях на территории НожайЮртовского, Веденского, Гудермесского и Курчалоевского районов Чеченской Республики: они нападали на военнослужащих федеральных сил России, оказывали им вооруженное сопротивление. На свое содержание члены банды получали денежное вознаграждение - не менее 1,5 - 2 тыс. долларов США. Эти действия Сулейманова, Исмаилова и Юнусова правильно квалифицированы по ч. 2 ст. 209 УК РФ, так как они были активными членами устойчивой вооруженной группы (банды), созданной в целях нападения на граждан и организации, и приняли участие в совершаемых ею нападениях. 20 октября 2002 г. примерно в 20 часов Сулейманов и Лабазанов, местонахождение которого не установлено, вооружившись пистолетами ПМ, снабженными приборами для бесшумной стрельбы, с целью убийства Е.Б. Абдусаламовой, работавшей в Комитете по розыску без вести пропавших в Чеченской Республике при республиканском Правительстве, воспользовавшись фактором внезапности, ворвались в дом N 20 на улице Старосунженской г. Грозного, прицельно произвели в Абдусаламову в общей сложности 12 выстрелов (в том числе Сулейманов - девять, Лабазанов - три), после чего скрылись с места происшествия. От полученных огнестрельных ранений женщина скончалась на месте. Это деяние органы предварительного следствия обоснованно квалифицировали по п. "б", "д", "ж", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ как умышленное причинение смерти другому человеку, сопряженное с бандитизмом, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с особой жестокостью, в связи с осуществлением потерпевшей служебной деятельности. В то же время сторона обвинения считает необходимым исключить из обвинения Сулейманова квалифицирующий признак, предусмотренный п. "и" ч. 2 ст. 105 УК РФ (умышленное причинение смерти из хулиганских побуждений), как не соответствующий фактическим обстоятельствам, при которых было совершено убийство Е.Б. Абдусаламовой, и потому излишне вмененный подсудимому. 27 декабря 2002 г. Сулейманов, Исмаилов и Юнусов, действуя в составе вооруженной преступной группы (банды), совершили акт терроризма. Этому предшествовали следующие обстоятельства. Осенью 2002 г. печально известный террорист Шамиль Басаев, исполняя решения "Шуры" о проведении террористических актов на территории Чечни, в ходе встречи на лесной базе возле с. Чири-Юрт Шалинского района Чеченской Республики поручил одному из руководителей подчиненных ему банд Садуеву и активному участнику незаконных вооруженных формирований Тумриеву организовать и осуществить террористический акт у комплекса правительственных зданий Чеченской Республики в г. Грозном. При этом преследовались следующие цели: убийство как можно большего числа граждан, в том числе сотрудников государственных учреждений, органов власти и управления, правоохранительных органов; оказание воздействия на принятие решений органами федеральной власти; дестабилизация обстановки на территории Республики. На организацию и совершение террористического акта Басаев выдал 18 тыс. долларов США. Тумриев, исповедуя наиболее экстремистское течение в исламе - ваххабизм, решил совершить акт терроризма как шахид, т.е. террорист-смертник, путем подрыва автомобиля "КамАЗ", начиненного взрывчатым веществом. Террористический акт он задумал осуществить вместе со своей несовершеннолетней дочерью Володиной. Тумриев лично провел разведку местности и установил, что через блок-пост N 5 при стечении определенных обстоятельств, с использованием автомобиля с регистрационными знаками Министерства обороны РФ, можно беспрепятственно проехать на территорию комплекса правительственных зданий Чеченской Республики. В ноябре 2002 г. Ю. Садуев во исполнение преступных намерений распределил роли между членами устойчивой вооруженной группы (банды) и поручил Сулейманову и Исмаилову принять участие в подготовке взрыва.

70

Выполняя это указание, Сулейманов и Исмаилов разработали безопасный маршрут и подыскали два домовладения в г. Грозном, а затем вместе с Ю. Садуевым, активными участниками банды Душаевым, А. Садуевым, Т. Садуевым и не установленным следствием лицом по имени Хусейн перегнали автомобили "КамАЗ" и "УАЗ", снаряженные взрывчатым веществом, из станицы Слепцовской Республики Ингушетия в г. Грозный. "КамАЗ" поставили во дворе дома N 32 по улице Кольцова, а "УАЗ" - во дворе домовладения N 9 в переулке Ставропольский. Периодически прогревая двигатели, они поддерживали автомобили в постоянной готовности. 27 декабря 2002 г. Адамов, также активный участник этой банды, прибывший в г. Грозный вместе с Мальцаговым, по указанию Садуева Юсупа на автомашине "УАЗ", предназначенной для технического обеспечения преступления, перевез Тумриева, его дочь Володину и Садуева Алихана от дома N 5 по улице Р. Люксембург к дому N 32 на улице Кольцова, т.е. к тому месту, где находился "КамАЗ". Садуев Алихан занялся непосредственно подготовкой к взрыву - путем приведения взрывного устройства, находившегося в автомашине "КамАЗ", в боевое положение, Тумриев с целью маскировки переоделся в камуфлированную форму. После этого Адамов убыл в район Карпинского кургана в г. Грозном, откуда намеревался вести с помощью видеокамеры съемку результатов взрыва. Мальцагов должен был производить видеосъемку места взрыва с крыши здания медицинского колледжа на улице Маяковского, 94. Примерно в это же время Исмаилов с Юнусовым на автомобиле "ВАЗ-2107" также прибыли к дому N 32 по улице Кольцова. Завершив подготовку "КамАЗа" к взрыву, все участники банды: Сулейманов, Исмаилов, Юнусов, А. Садуев и неустановленное следствием лицо по имени Хусейн - на автомашине "ВАЗ-2107", а Тумриев и его несовершеннолетняя дочь Володина на автомобиле "КамАЗ" приехали к дому N 9 в переулке Ставропольский. Там А. Садуев привел в боевое положение взрывное устройство, находившееся в автомашине "УАЗ". Далее, действуя согласно заранее разработанному плану, Сулейманов, Исмаилов, Юнусов совместно с другими участниками банды сопроводили террориста-смертника Тумриева, управлявшего автомобилем "КамАЗ", его дочь Володину, а также террориста-смертника по имени Нур-Али (подлинное имя не установлено), находившегося за рулем автомобиля "УАЗ", к перекрестку Старопромысловского шоссе и улицы Гаражной и, убедившись, что те беспрепятственно, под видом воинской колонны, преодолели блок-пост N 5 и въехали на улицу Гаражную, ведущую к комплексу правительственных зданий, покинули место происшествия. В 14 часов 28 минут (с интервалом в 5 секунд) взрывные устройства были приведены в действие. В результате акта терроризма, совершенного организованной преступной группой (бандой), в состав которой входили подсудимые Сулейманов, Исмаилов и Юнусов, нормальная деятельность Администрации и Правительства Чеченской Республики, других государственных учреждений и органов власти была парализована; погибли 71 человек, получили ранения различной степени тяжести 640 человек; государству причинен материальный ущерб на сумму 125 474 368 рублей. Имущественный вред, причиненный гражданам, составил в сумме более 10 миллионов рублей. Эти действия Сулейманова, Исмаилова и Юнусова органом следствия правильно квалифицированы по ч. 3 ст. 205 УК РФ. Я эту квалификацию поддерживаю. В ходе проведения акта терроризма члены организованной преступной группы совершили посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов: убиты 12 сотрудников МВД, три сотрудника УФСБ России по Чеченской Республике, пять сотрудников отряда специального назначения ГУИН Минюста России; три военнослужащих Министерства обороны РФ. Кроме того, получили ранения различной степени тяжести 15 сотрудников МВД России, 11 сотрудников УФСБ России по Чеченской Республике, шесть военнослужащих Министерства обороны РФ, четыре сотрудника государственной фельдъегерской службы РФ в Чеченской Республике, два сотрудника ГУИН Минюста России. В этой части действия Сулейманова, Исмаилова и Юнусова обоснованно квалифицированы по ст. 317 УК РФ как посягательство на жизнь сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность <1>. -------------------------------<1> Примеч. авт.: из диспозиции ст. 317 УК следует, что субъективная сторона преступления характеризуется (альтернативно): целью воспрепятствования законной деятельности сотрудников правоохранительных органов либо мотивом мести им или их близким за такую деятельность. Следовательно, государственный обвинитель в своей речи должен был конкретно указать, какой целью либо каким мотивом руководствовались подсудимые, совершая преступление. В результате взрыва, осуществленного членами организованной преступной группы 27 декабря 2002 г. возле комплекса правительственных зданий, погибли 48 мирных граждан -

71

сотрудников государственных учреждений, органов власти и управления Чеченской Республики. Поскольку убийство названных лиц было совершено в связи с осуществлением ими служебной деятельности, с причинением пострадавшим особых страданий и мучений от воздействия поражающих факторов взрыва, т.е. с особой жестокостью, общеопасным способом (взрывы произведены в месте скопления большого числа граждан), действия подсудимых следует также квалифицировать по п. "а", "б", "д", "е", "ж", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ. Подсудимые, входившие в состав банды, в ходе проведения акта терроризма возле комплекса правительственных зданий 27 декабря 2002 г. совершили также покушение на убийство 601 лица. Эти действия Сулейманова, Исмаилова и Юнусова правильно квалифицированы по ч. 3 ст. 30 и п. "а", "б", "д", "е", "ж", "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ, с учетом тех же квалифицирующих признаков, которые я уже называл. Кроме того, подсудимые в период с февраля 2000 г. по март 2003 г. в составе организованной группы (банды) незаконно приобрели, хранили, перевозили, носили и сбывали огнестрельное оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества и взрывные устройства. Я уже говорил, что подсудимые были вооружены лично: Сулейманов - автоматическим огнестрельным оружием (автоматом Калашникова) и боеприпасами к нему в количестве 360 патронов калибра 5,45 мм, двумя гранатами Ф-1, пистолетом Макарова серии АЕС N 2770; Исмаилов - автоматом Калашникова и не менее чем 150 патронами к нему, а также пистолетом Макарова калибра 9 мм серии РГ N 6552; Юнусов - автоматом Калашникова и боеприпасами к нему, пистолетом Макарова серии ЛТ N 4923, 1974 года выпуска, двумя гранатами Ф-1 и РГД. При совершении акта терроризма использованы взрывные устройства и взрывчатые вещества, которые находились в автомашинах "КамАЗ" и "УАЗ". Эти действия Сулейманова, Исмаилова и Юнусова квалифицированы органом расследования по ч. 3 ст. 222 УК РФ. Считаю эту квалификацию правильной, так как незаконные действия с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами совершены организованной группой. Для того чтобы иметь возможность свободно передвигаться по территории Республики, с целью облегчения преступной деятельности Сулейманов, Исмаилов и Юнусов незаконно приобрели официальные документы, использовали заведомо подложные документы, а также подстрекали других лиц к подделке официальных документов, т.е. совершили противоправные действия против порядка управления <1>. -------------------------------<1> Часть обвинительной речи, в которой анализируются обстоятельства совершения подсудимыми названных преступлений, не приводится. Органом расследования Сулейманову, Исмаилову и Юнусову также вменялось в вину участие в незаконном вооруженном формировании, т.е. совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 208 УК РФ. Однако сторона обвинения считает, что из квалификации содеянного подсудимыми необходимо исключить ссылку на указанную статью, поскольку их действия, квалифицированные по ст. 208 УК РФ, охватываются ч. 2 ст. 209 УК РФ, которая им также вменяется. Кроме того, действия Сулейманова, Исмаилова и Юнусова органом расследования квалифицированы наряду с другими пунктами также по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ как умышленное причинение смерти другому человеку, совершенное неоднократно. Сторона обвинения полагает необходимым исключить этот признак из обвинения подсудимых, так как этот пункт утратил силу в связи с изменением законодательства. В судебном заседании свою вину в совершении инкриминируемых им деяний подсудимые признали частично. Полагаем, что обвинение Сулейманова, Исмаилова и Юнусова подтверждено не только их пояснениями в зале суда, но и их показаниями, данными в ходе предварительного следствия, а также показаниями потерпевших, свидетелей и другими доказательствами. На всем протяжении предварительного следствия Сулейманов, Исмаилов и Юнусов признавали себя виновными по всем пунктам предъявленного им обвинения, подтверждая и дополняя показания друг друга. Их показания признаны допустимыми доказательствами и оглашены в судебном заседании в порядке, предусмотренном ст. 276 УПК РФ. Изложенные в показаниях события согласуются между собой, совпадают по времени, месту, способу совершения подсудимыми преступных действий, по видам имевшегося у них оружия. Обо всем этом могли знать только непосредственные участники тех событий. В ходе проверок показаний подозреваемых Сулейманова и Исмаилова на месте 8 марта 2003 г. они указали на дома (N 32 по улице Кольцова и N 9 в переулке Ставропольский), во дворе которых они оставляли на временную стоянку начиненные взрывчатым веществом автомашины "КамАЗ" и "УАЗ".

72

При этом во дворе дома N 32 под навесом, где, с их слов, находилась передняя часть "КамАЗа", на почве были обнаружены и изъяты для сравнительного исследования следы горючесмазочных материалов. Во время проверки на месте (в Республике Ингушетия) 10 апреля 2003 г. показаний обвиняемого Садуева он указал места встреч с соучастниками преступления и дал подробные пояснения об обстоятельствах своего участия в подготовке террористического акта на территории комплекса правительственных зданий Чеченской Республики. Вина подсудимых подтверждается также видеозаписью беседы тележурналиста Чеченской государственной телерадиокомпании А-евой с подсудимыми Исмаиловым, Сулеймановым и Юнусовым 22 марта 2003 г. Эта запись просмотрена в судебном заседании и приобщена к материалам уголовного дела в порядке, установленном ст. 286 УПК РФ. В интервью подсудимые рассказали об обстоятельствах совершения ими 27 декабря 2002 г. акта терроризма. Обоснованность предъявленного Сулейманову, Исмаилову и Юнусову обвинения подтверждается показаниями 640 потерпевших, допрошенных как в ходе предварительного следствия, так и в судебном заседании, и заключениями судебно-медицинских экспертов о характере и тяжести телесных повреждений, полученных потерпевшими во время террористического акта. Подтверждается вина подсудимых и показаниями свидетелей. М-ева и И-ова пояснили, что со второй половины ноября 2002 г. во дворе дома N 32 по улице Кольцова находилась автомашина "КамАЗ", кузов которой был накрыт тентом зеленого цвета. Свидетель С. Г-ев показал, что в начале декабря 2002 г. в доме N 9 в переулке Ставропольский поселились трое молодых мужчин. С этого же момента во дворе появился автомобиль "УАЗ-люкс", цвета слоновой кости, который периодически заводили, но со двора на нем не выезжали. 27 декабря 2002 г. в обеденное время он (Г-ев) увидел, как эти мужчины уезжают от дома N 9 на автомашине "ВАЗ-2107", на которой они ездили и ранее. Следом выехала автомашина "УАЗ-люкс", которая направилась в сторону центра г. Грозного. А. Г-ев показал, что примерно в середине декабря 2002 г. в дом N 9 в переулке Ставропольский заселились неизвестные ему молодые люди, один из которых ездил на автомашине "ВАЗ-2107" белого цвета с регистрационным знаком 06 региона (Республики Ингушетия). Этот молодой человек был среднего роста и среднего телосложения, второй высокого роста, плотного телосложения, брюнет, чеченец по национальности. Хозяин дома, сдавший его в аренду этим людям, пояснил, что они беженцы из Ингушетии. Во дворе дома стояла автомашина "УАЗ" светло-желтого цвета, двигатель которой они регулярно прогревали. После взрыва, совершенного 27 декабря 2002 г. у здания Правительства Чеченской Республики, он этих мужчин не видел. В марте 2003 г. по телевидению показали лиц, обвиняемых в террористическом акте, и он узнал в одном из них квартиранта, снимавшего дом по соседству. Аналогичные показания об обстоятельствах появления и нахождения во дворе домовладения N 9 в переулке Ставропольский автомашины "УАЗ-люкс" дали свидетели: Б-ев, Эова, Х-ова, М-ова. Свидетель З-ов - сотрудник ГУИН Минюста России по Красноярскому краю показал, что на территорию Чеченской Республики прибыл 18 декабря 2002 г. в составе отряда специального назначения. В их обязанности входили охрана и оборона комплекса правительственных зданий. 27 декабря 2002 г. примерно в 14 часов 15 минут в составе смены он прибыл на КПП N 1. Через некоторое время увидел автомашину "КамАЗ", приближавшуюся к воротам. Метров за 10 15 от ворот она резко увеличила скорость и протаранила ворота. За "КамАЗом" двигался автомобиль "УАЗ". Его, З-ова, ударило створкой ворот, отчего он упал на землю. Автомобили проехали за КПП "Ключ" и взорвались. Аналогичные показания дали и другие свидетели, допрошенные по этому поводу. П-ов, оперуполномоченный ОРБ МВД России по Южному федеральному округу, подтвердил, что при задержании 6 марта 2003 г. двух молодых парней один из них (подсудимый Сулейманов) представился сотрудником Заводского РОВД г. Грозного Дохуснукаевым и предъявил служебное удостоверение. У этого молодого человека при себе имелся пистолет Макарова серии АЕС N 2770 с резьбой для насадки глушителя с 8 патронами в обойме и взрывное устройство кустарного производства типа ручной гранаты. Взрывное устройство было снабжено взрывателем серии УЗРГМ. В нагрудном кармане куртки задержанного обнаружен паспорт на имя Сулейманова Валида Алавдиновича. В паспорт была вклеена фотография парня, которого задержали. Парень подтвердил, что его настоящая фамилия Сулейманов и что служебное удостоверение работника УВД МВД Чеченской Республики на имя Дохуснукаева подложное, а паспорт подлинный. Вторым задержанным оказался Исмаилов, который предъявил паспорт на имя Мутиева Ахмеда Саид-Ахмедовича. У него были изъяты: пистолет марки ПМ калибра 9 мм серии РГ, номер 6552, 1970 года выпуска, с патронами, как в обойме, так и в патроннике, и граната марки РГД-5, снабженная взрывателем марки УЗРГИ. Задержанный заявил, что настоящая его фамилия

73

Исмаилов Ахмед Имранович, а паспорт на имя Мутиева, обнаруженный при нем, является поддельным. В процессе беседы с ними оба молодых человека заявили о своей причастности к совершению взрыва у Дома Правительства Чеченской Республики 27 декабря 2002 г. Аналогичные показания об обстоятельствах задержания Сулейманова и Исмаилова были даны свидетелями - старшим оперуполномоченным Б-иным и милиционерами - бойцами Х-том, Мовым и П-ком. Из протокола осмотра одежды Исмаилова, задержанного 6 марта 2003 г., следует, что при нем обнаружены и изъяты пистолет ПМ серии РГ N 6552 с магазином, в котором находилось 8 патронов калибра 9 мм, граната РГД-5 со взрывателем УЗРГМ и паспорт N 96 00 119022, выданный 30 июня 2001 г. ПВС Старопромысловского РОВД г. Грозного на имя Мутиева Ахмеда Саид-Ахмедовича, с вклеенной в него фотографией Исмаилова. Вина подсудимых также подтверждается: протоколом осмотра вещественного доказательства - гранаты РГД-5 со взрывателем УЗРГИ, изъятой у Исмаилова в момент его задержания сотрудниками ОРБ-2; протоколом осмотра изъятого у Исмаилова при его задержании документа - поддельного паспорта N 96 00 119022, выданного 30 июня 2001 г. ПВС Старопромысловского РОВД г. Грозного на имя Мутиева Ахмеда Саид-Ахмедовича, с фотографией Исмаилова; протоколом осмотра пистолета ПМ серии РГ N 6552 с магазином и 8 патронами, также изъятого у Исмаилова при его задержании; заключением судебного эксперта-баллиста от 31 марта 2003 г., из которого следует, что изъятый у Исмаилова пистолет является пистолетом конструкции Макарова (ПМ) с серийным номером РГ 6552 калибра 9 мм; он относится к огнестрельному оружию, изготовленному заводским способом в 1970 г. Пистолет переделан самодельным способом (с использованием промышленного оборудования) путем тугой посадки на ствол дополнительной металлической муфты с резьбой для крепления к стволу прибора для бесшумной стрельбы (глушителя). Пистолет исправен и пригоден к стрельбе. Патроны в количестве 8 штук, представленные на экспертизу, являются боеприпасами - пистолетными патронами калибра 9 мм к пистолету Макарова; все патроны пригодны к их целевому назначению (стрельбе). Свидетель М-ов, милиционер-боец ОМОНа при ГУВД, показал, что 6 марта 2003 г. шестеро бойцов их отряда, в том числе он, выполняли боевую задачу по прикрытию бойцов штурмового отделения, которые должны были осуществлять силовое задержание подозреваемых. Задержание произошло возле одного из домов на улице Маяковского в г. Грозном: задержаны два молодых парня, вышедших из автомобиля "ВАЗ-2107". У них были обнаружены и изъяты пистолеты ПМ с глушителями и гранаты различных модификаций. Примерно через час после этого штурмовое отделение СОБРа вошло в пятиэтажный дом на улице Р. Люксембург г. Грозного, где в одной из квартир на третьем этаже должен был находиться еще один подозреваемый. В зоне его, М-ова, обзора находился балкон квартиры, в которой предположительно находился этот гражданин. Вскоре после начала операции он увидел, что на балкон третьего этажа выскочил парень, внешность которого соответствовала описанию одного из подозреваемых (с описанием внешности подозреваемых всех бойцов отряда ознакомили заранее). Как пояснил далее М-ов, он крикнул: "Стой, стрелять буду, работает милиция!", после чего сделал два предупредительных выстрела из автомата в воздух. Несмотря на это, парень, как ему впоследствии стало известно, Юнусов, соединил и развел руки жестом, характерным для выдергивания чеки из гранаты, и сделал короткий замах. В руке Юнусова он четко разглядел корпус гранаты. Предотвращая явное нападение, он дал короткую очередь из автомата в сторону молодого человека. После этого парень спрыгнул с балкона на землю и побежал по улице. Он и еще один сотрудник СОБРа стали стрелять по Юнусову одиночными выстрелами из автомата, целясь в ноги. Пробежав некоторое расстояние, Юнусов упал на землю, потеряв сознание. У него была обнаружена зажатая в руке граната Ф-1 с вынутой чекой. Кто-то из сотрудников ОРБ-2 отбросил ее ногой в сторону. Позже граната была уничтожена путем подрыва. Юнусову незамедлительно была оказана первая медицинская помощь, после чего он был доставлен в 9-ю городскую больницу. Такие же показания дали свидетели Х-ат и П-чук, милиционеры-бойцы ОМОНа при ГУВД Краснодарского края. Свидетель П-ов, на показания которого я уже ссылался, пояснил, что 6 марта 2003 г. в ОРБ-2 поступила оперативная информация о том, что один из членов незаконного вооруженного формирования, совершающего убийства сотрудников правоохранительных органов, представителей местных органов власти, военнослужащих Российской армии и террористические акты, может находиться в доме по улице Р. Люксембург. Руководство ОРБ приняло решение проверить эту информацию, отправив туда оперативную группу сотрудников ОРБ-2, сотрудников Чеченского СОБРа и Краснодарского ОМОНа.

74

В момент задержания Юнусова он, П-ов, находился на втором этаже указанного дома и слышал, как на улице раздались выстрелы и крики. Когда он вышел, увидел, что неподалеку от дома на земле лежит молодой парень, в руке которого была зажата граната Ф-1. Как позже он узнал, это был Юнусов, который был ранен, когда убегал от сотрудников милиции с зажатой в руке гранатой. Аналогичные показания даны свидетелем - сотрудником милиции Б-иным. По заключению судебно-медицинского эксперта на теле Юнусова обнаружены телесные повреждения в виде пулевых ран. Из протокола осмотра места происшествия видно, что 10 марта 2003 г. во дворе дома N 11-а по улице К. Цеткин г. Грозного, т.е. в месте задержания Юнусова, обнаружена граната Ф-1, полученная Юнусовым от Исмаилова за несколько дней до этого, граната находилась в боевом положении - со взрывателем, но без предохранительной чеки. В связи с невозможностью приведения гранаты в безопасное состояние и транспортировки после ее осмотра экспертомвзрывотехником она была взорвана на месте. Согласно заключению эксперта представленный ему для исследования предмет является взрывным устройством - осколочной гранатой Ф-1 оборонительного действия заводского изготовления, состоящей на вооружении Российской армии; у гранаты имеются детали, необходимые для производства взрыва (ударный механизм и корпус), граната приведена в боевое положение, так как отсутствуют предохранительная чека, кольцо и спусковой рычаг. При проведении экспериментального взрыва установлено, что граната пригодна для взрыва. Использование Юнусовым подложного паспорта на имя Элуарова Али Умаровича с фотографией в нем Юнусова подтверждается изъятием у него сотрудниками ОРБ-2 при задержании 6 марта 2003 г. указанного паспорта и протоколом осмотра этого документа. Сотрудники милиции Н-ов, К-ев и Щ-ин показали, что 30 декабря 2001 г. во время службы на КПП-16 они задержали Юнусова и доставили его в Ленинский РОВД для разбирательства, так как при личном досмотре Юнусова, находившегося в качестве пассажира в автомобиле "ВАЗ-2107", у него был обнаружен пистолет ПМ с патронами, который он носил без соответствующего разрешения. Факт изъятия у Юнусова 30 декабря 2001 г. в ходе личного досмотра на КПП-16 огнестрельного оружия подтверждается также: показаниями подсудимого Исмаилова, который в тот день ехал в одной автомашине с Юнусовым и был допрошен в качестве свидетеля в Ленинском РОВД г. Грозного; протоколом изъятия у Юнусова пистолета ПМ с глушителем и семью патронами к нему; протоколом осмотра пистолета и боеприпасов; заключением судебного эксперта, проводившего баллистическую экспертизу изъятого у Юнусова огнестрельного оружия и боеприпасов. Исследованными в судебном заседании доказательствами подтверждено и обвинение подсудимого Сулейманова в умышленном причинении смерти Е.Б. Абдусаламовой. Потерпевший М-ев подтвердил факт убийства его жены Абдусаламовой Елены 20 октября 2002 г. Из показаний подсудимого Исмаилова следует, что примерно в середине осени 2002 г. в вечернее время к нему на автомобиле "ВАЗ-2106" приехал Сулейманов с парнем по имени Имран. Сулейманов сказал, что они приехали за его пистолетом с глушителем, который нужен для дела, но не уточнил какого. Он, Исмаилов, вынес из дома и отдал Сулейманову свой пистолет ПМ серии РГ N 6552 с глушителем. Когда на следующий день Сулейманов возвратил пистолет, в магазине недоставало нескольких патронов. В ходе осмотра места происшествия 21 октября 2002 г. в доме, в котором была убита Е.Б. Абдусаламова, обнаружены и изъяты две пули (калибра 9 мм) и семь гильз к пистолету ПМ. По заключению экспертов, проводивших судебно-баллистическую экспертизу изъятых пуль и гильз, шесть гильз стреляны из пистолета Макарова модели Иж-70-18А серии АЕС N 2770; одна из пистолета Макарова серии РГ N 6552. В результате судебно-медицинского освидетельствования трупа Е.Б. Абдусаламовой обнаружены телесные повреждения в виде раны головы, левого предплечья, грудной клетки и кровоподтека правого бедра. При проверке на месте 17 мая 2003 г. показаний Сулейманова, данных им в качестве подозреваемого, он подробно рассказал об обстоятельствах совершения им вместе с Лабазановым вечером 20 октября 2002 г. убийства Е.Б. Абдусаламовой. К протоколу следственного действия приложены план-схема и фототаблица. Вина подсудимых Сулейманова, Исмаилова и Юнусова в совершении преступлений, обвинение в которых мною поддержано, кроме уже перечисленных доказательств подтверждается и другими материалами дела <1>: -------------------------------<1> Сделанный государственным обвинителем анализ перечисленных доказательств не приводится.

75

протоколами осмотра места происшествия и трупов; заключением экспертов, проводивших комплексную судебную взрывотехническую экспертизу; заключением экспертов, проводивших судебную автотехническую экспертизу изъятых с территории комплекса правительственных зданий г. Грозного узлов и деталей взорванных автомобилей; протоколом осмотра одежды задержанного Сулейманова; протоколом осмотра изъятого у Сулейманова при задержании оружия и боеприпасов; заключением экспертов, проводивших судебно-баллистическую экспертизу оружия и боеприпасов; протоколом осмотра вещественного доказательства - самодельного взрывного устройства типа ручной гранаты с взрывателем УЗРГИ-2, изъятого у Сулейманова в момент его задержания; заключением судебной взрывотехнической экспертизы взрывного устройства; протоколом осмотра служебного удостоверения сотрудника милиции на имя Дохуснукаева Алихана Усмановича; заключением эксперта-криминалиста, исследовавшего удостоверение; проколом обыска от 9 марта 2003 г., проведенного в домовладении, в котором длительное время проживали подсудимые, в ходе которого во дворе домовладения под листом шифера было обнаружено и изъято самодельное взрывное устройство; протоколом осмотра взрывного устройства; заключением судебных экспертов, проводивших взрывотехническую экспертизу взрывного устройства; протоколом дополнительного осмотра изъятого с места взрыва коленчатого вала от автомобиля "КамАЗ", в ходе которого были сделаны соскобы горюче-смазочных материалов для сравнительного исследования; выводами экспертов о криминалистическом исследовании этих материалов; протоколом обыска в домовладении, в котором длительное время проживал активный участник подготовки и совершения террористического акта 27 декабря 2002 г. Душаев, в ходе проведения которого были обнаружены пять промышленно изготовленных реактивных противотанковых гранат ПГ-7с к ручному противотанковому гранатомету РПГ-7 и другие боеприпасы; протоколами осмотра указанных боеприпасов; заключением судебных экспертов, проводивших баллистическую экспертизу боеприпасов. В ходе предварительного расследования в отношении подсудимых проведена амбулаторная судебно-психиатрическая экспертиза. Заключением экспертов подтверждено, что Сулейманов, Исмаилов и Юнусов как во время совершения преступления, так и в период следствия были вменяемы. Сомнений в обоснованности этого заключения не возникает. Ваша честь! Высказывая предложение об определении наказания подсудимым, о его виде и размере, сторона обвинения учитывает характер и степень общественной опасности совершенных ими преступлений, данные о личности подсудимых. Напомню, что совершенные Сулеймановым, Исмаиловым и Юнусовым деяния, за исключением преступлений, предусмотренных ст. 324 и 327 УК РФ, относятся к категории тяжких и особо тяжких преступлений. В результате их целенаправленных преступных действий погибли и пострадали многие и многие люди, причинен огромный имущественный ущерб. Это свидетельствует о повышенной степени общественной опасности содеянного, о необходимости назначения им самого строгого наказания <1>. -------------------------------<1> Предложения государственного обвинителя о назначении подсудимым наказания отдельно за каждое совершенное преступление не приводятся. По совокупности преступлений, в соответствии со ст. 69 УК РФ, предлагаю назначить Сулейманову наказание в виде пожизненного лишения свободы. Это же наказание - пожизненное лишение свободы с отбыванием его в исправительной колонии особого режима должно быть назначено Сулейманову и как окончательное наказание по совокупности приговоров (в соответствии со ст. 70 УК РФ). Исмаилову по совокупности совершенных им преступлений, в соответствии со ст. 69 УК РФ, предлагаю назначить наказание в виде пожизненного лишения свободы, по совокупности приговоров предлагаю окончательно назначить ему пожизненное лишение свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима. По совокупности преступлений, совершенных Юнусовым, в соответствии со ст. 69 УК РФ, предлагаю назначить ему наказание в виде пожизненного лишения свободы, а по совокупности

76

приговоров, в соответствии со ст. 70 УК РФ, окончательно назначить Юнусову пожизненное лишение свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима. Убежден, что только такое наказание будет отвечать предусмотренным ч. 2 ст. 43 УК РФ целям восстановления справедливости и предупреждения совершения подсудимыми и их последователями новых преступлений. Спасибо за внимание! И.о. прокурора Чеченской Республики, государственный советник юстиции 2 класса В.П.Кравченко Ваша честь! Уважаемые присяжные заседатели! Завершился многодневный, очень трудный этап судебного следствия. На протяжении длительного времени с вашим участием, господа присяжные заседатели, рассматривалось уголовное дело по обвинению Мужахоевой в совершении акта терроризма, в покушении на убийство, в совершении незаконных действий с взрывчатыми веществами. Последние события и в России, и в других странах красноречиво свидетельствуют о страшной угрозе, которая нависла над людьми, чья жизнь подчас превращается в "расходный материал", используемый преступниками для достижения собственных целей, для удовлетворения личных амбиций. Терроризм не знает границ. Он - непримиримый враг международного мира и безопасности; он угрожает жизни и здоровью людей, сеет среди них страх, вызывает беспокойство за завтрашний день, за судьбу детей. Он причиняет вред правам и свободам человека, подрывает демократические устои общества и государства. Неслучайно многие страны объединяют усилия в борьбе с терроризмом. Люди боятся ночевать в собственных квартирах - из-за взрывов домов; посещать общественные места, театры и кино - из-за захвата заложников; ходить по улицам - из-за того, что может сработать устройство на "поясе шахида"; ездить в метро, потому что и там гремят взрывы. И имя этому всеобщему страху одно - терроризм. Вести переговоры с террористами бессмысленно, потому что доводы разума и совести на них не действуют, а свои обещания они не выполняют. Тому пример - события "Норд-Оста". Как правило, жертвами террористических актов становятся беззащитные люди: мужчины и женщины, старики и дети, как это было при взрыве домов в ночное время в Москве и других городах. Без сожаления террористы жертвуют и собственной жизнью: всем нам памятны недавние трагические события в Тушино. Так могло стать и в случае с Мужахоевой. Не скрою, я с волнением начинаю свое выступление, в котором постараюсь, подведя итог тщательного исследования всех обстоятельств уголовного дела, высказать от имени государства позицию по существу обвинения, предъявленного подсудимой. Это волнение вызвано тем, что на плечах государственного обвинения лежит высокая ответственность - помочь вам, господа присяжные заседатели, отделить зерна от плевел и ответить на два основных вопроса, исключительно важных и для сидящей на скамье подсудимой Мужахоевой, и для задач, стоящих перед правосудием: 1) доказана ли вина подсудимой в совершении тех преступлений, в которых она обвиняется; 2) заслуживает ли она снисхождения, если вы признаете ее виновной. Считается, что время стирает все, даже горе. Может быть... Но время никогда не вернет матерям их сыновей, женам их мужей, детям их родителей, родным их близких, ставших жертвами акта терроризма, не сотрет из памяти страшные события. Полагаю, что обвинением собраны (в судебном заседании они были скрупулезно проверены) убедительные доказательства того, что Мужахоева действительно совершила те деяния, в которых она обвиняется. Позвольте изложить обстоятельства совершения подсудимой преступлений - изложить так, как, по моему мнению, они установлены в результате судебного следствия. В декабре 2002 г. Мужахоева примкнула к группе ваххабитов - приверженцам крайнего, экстремистского направления этого религиозно-политического течения, целью которого является возбуждение ненависти к представителям другой национальности и даже допускающего совершение террористических актов. Через шесть месяцев после этого, в июне 2003 г., житель г. Грозного Сааев создал на территории Чеченской Республики организованную преступную группу, в которую вовлек сторонников ваххабитского движения: Мужахоеву, Алиеву, Элихаджиеву, Жабраилова и некоторых других (имена их, к сожалению, следствием не установлены). В планы организованной группы входило совершение серии актов терроризма в Москве путем взрывов в местах скопления людей и в целях нарушения общественной безопасности, дезорганизации работы учреждений, устрашение населения. По распределению обязанностей

77

между участниками организованной преступной группы Сааеву отводилась роль организатора и руководителя, а также финансовое обеспечение планировавшихся преступлений. Жабраилов с другими участниками группы (чьи имена орган следствия не смог установить) должны были приобрести взрывчатые вещества, другие необходимые компоненты для изготовления взрывных устройств, изготовить такие устройства и доставить их в те районы Москвы, в которых было запланировано совершение актов терроризма. После этого члены организованной группы Мужахоева, Алиева и Элихаджиева должны были взорвать самодельные взрывные устройства, прикрепленные к поясу на их одежде. В начале июня 2003 г. во исполнение преступного замысла Сааев, Жабраилов и другие члены группы прибыли в Москву для подготовки террористических актов. Сааев, воспользовавшись поддельным паспортом, выданным на имя жителя Чеченской Республики И.Н. Кондратьева, оформил договор найма жилого помещения в поселке Толстопальцево в доме 3 по улице Чапаева. Он же для поездок при подготовке и в процессе совершения преступления купил автомобиль "ГАЗ-3110", собственником которого в целях конспирации был указан Федулкин, получивший за это от Сааева денежное вознаграждение. Затем Жабраилов и другие члены группы, которые должны были изготовить взрывные устройства, приобрели в неустановленном месте взрывчатое вещество на основе гексогена пластит массой не менее 8 кг 800 г и гексогенсодержащее взрывчатое вещество массой около 1000 - 1100 г, в качестве средства взрывания - электродетонаторы, батарейки, двухпозиционные электровыключатели и другие материалы, необходимые для изготовления самодельных взрывных устройств, а также мужские кожаные поясные ремни. Из названных компонентов Жабраилов изготовил в нанятом Сааевым помещении не менее девяти устройств, являющихся согласно заключению судебных экспертов самодельными взрывными устройствами, изготовленными по типу осколочной противопехотной мины направленного поражения. В соответствии с планом 3 июля 2003 г. Мужахоева, а через день Алиева и Элихаджиева прилетели в Москву и поселились в снятом Сааевым жилище в поселке Толстопальцево. Там Сааев, Жабраилов и другие участники организованной группы обучили Мужахоеву, Алиеву и Элихаджиеву навыкам обращения со взрывными устройствами. 5 июля 2003 г., с целью совершения актов терроризма, Сааев на купленной им автомашине привез Мужахоеву, Алиеву и Элихаджиеву к заранее выбранному им месту - московскому аэродрому Тушино, где в это время проходило массовое мероприятие - рок-фестиваль "Крылья". Передав изготовленные Жабраиловым и прикрепленные к поясам самодельные взрывные устройства Алиевой и Элихаджиевой, Сааев оставил их на аэродроме - для совершения преступления, а сам вместе с Мужахоевой вернулся в поселок Толстопальцево. Находясь в окружении большого числа людей, в период с 14 часов 30 минут до 14 часов 40 минут, Алиева и Элихаджиева привели в действие самодельные взрывные устройства. В результате взрыва погибли 18 человек и не менее чем 76 лицам был причинен вред здоровью различной степени тяжести. Алиева и Элихаджиева погибли на месте. Продолжая реализовывать свой умысел на совершение актов терроризма в Москве, Мужахоева, Сааев и неустановленные участники организованной группы, изучив обстановку, наметили совершение Мужахоевой взрыва у кафе "Мон", расположенного в центре Москвы - на улице 1-я Тверская-Ямская, т.е. в месте заведомо большого скопления людей. 9 июля 2003 г. около 18 часов Сааев, Жабраилов, неустановленные участники группы, находясь в арендуемом ими жилище, снарядили Мужахоеву изготовленным Жабраиловым самодельным взрывным устройством, собранным по типу осколочной противопехотной мины направленного поражения. Согласно заключению специалистов, проводивших взрывотехническую экспертизу, устройство представляло собой заряд взрывчатого вещества бризантного действия на основе гексогена массой около 1 кг 100 г, размещенного в картонной коробке (либо на листе картона), с двумя электродетонаторами, помещенными в массу вещества заряда, с поражающими осколочными элементами, в качестве которых использовались металлические шарики и ролики в количестве более 660 штук общей массой свыше 1 кг 280 г. В устройство также входили: предохранительно-исполнительный механизм, состоящий из двух 9-вольтовых батареек, два двухпозиционных электровыключателя, электрические провода в полимерной изоляции черного и черно-красного цвета, две гайки М8. Затем Сааев на автомобиле привез Мужахоеву в район Красной площади, откуда подсудимая в целях конспирации уже одна на такси приехала в район, в котором расположено кафе "Мон". Имея при себе взрывное устройство, укрытое в матерчатой сумке, Мужахоева около 22 часов подошла к кафе "Мон" для совершения акта терроризма и, убедившись, что в кафе много посетителей, стала выбирать момент для приведения в действие взрывного устройства. Еще раз хочу напомнить очень важные обстоятельства. Мужахоева была членом организованной группы и действовала согласно заранее разработанному группой плану, предусматривавшему совершение террористических актов в Москве путем взрыва самодельных

78

взрывных устройств в местах массового скопления людей. Естественно, такие действия не могли не создать реальную опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба. Очевидна и цель таких актов - нарушение общественной безопасности и устрашение населения. Именно так действовали Алиева и Элихаджиева, так должна была поступить и Мужахоева. Однако поведение Мужахоевой вызвало подозрение работников кафе (ведь несколько дней назад в Москве прогремели два взрыва), и они вызвали сотрудников милиции. Перед задержанием (я особо обращаю ваше внимание на это обстоятельство) Мужахоева пыталась привести взрывное устройство в действие: она не менее двух раз переводила тумблеры электровыключателей из положения "OFF" (выключено) в положение "ON" (включено), но, к счастью, по не зависящим от нее причинам взрыв не последовал. Уже после задержания Мужахоевой, около 2 часов ночи, старший эксперт 4-го отдела Института криминалистики УНТО ФСБ России майор Г.С. Трофимов пытался обезвредить взрывное устройство, доставленное Мужахоевой к кафе "Мон" с целью совершения террористического акта, однако произошел взрыв, повлекший гибель Трофимова. В судебном заседании подсудимая Мужахоева признала себя виновной лишь в том, что совместно с другими членами организованной группы совершила незаконные действия приобретение, перевозку, ношение и хранение взрывчатых веществ и взрывного устройства. По остальным пунктам предъявленного ей обвинения Мужахоева свою вину отрицала, заявляя, что она добровольно отказалась от совершения террористического акта. Что ж, это ее право. Действительно, рассказав (после задержания) о многих обстоятельствах совершения в июле 2003 г. в Москве террористических актов, подсудимая способствовала раскрытию преступления, изобличению других его участников, но по закону это не освобождает ее от ответственности. Напомню вам показания Мужахоевой, данные ею в судебном заседании. Как пояснила подсудимая, в 2000 г. погиб ее муж, а в 2001 г. родители мужа отобрали у нее дочь. Она пыталась возвратить девочку. С этой целью, украв у своих родственников драгоценности, она приобрела вещи для дочери и билет на самолет до Москвы, но не смогла улететь, так как была задержана родственниками, с которыми после этого сложились плохие отношения. В 2002 г. познакомилась с Ганиевыми (они были ваххабитами). С этого времени стала придерживаться таких же религиозных взглядов. Считала, что должна пожертвовать собой во имя Аллаха. Весной 2003 г. Ганиев сказал ей, что такое время скоро придет. В г. Моздоке она должна была взорвать автобус с русскими летчиками, но не смогла этого сделать - не хватило духа. После этого случая уже не хотелось взрывать себя и людей. Еще находясь в г. Моздоке, решила сдаться, но боялась организаторов и боевиков, а также лиц, которые втянули ее в ваххабизм. С какой целью ехала в Москву, она не знала, но догадывалась - для совершения террористического акта. В Москве согласилась с предложением Сааева совершить террористический акт, так как хотела использовать данную возможность, чтобы имитировать совершение преступления и сдаться правоохранительным органам. Алиеву и Элихаджиеву увидела первый раз в доме в поселке Толстопальцево. Там же находились Сааев - руководитель их группы и Жабраилов, который изготавливал взрывные устройства. 5 июля Алиева и Элихаджиева совершили террористические акты на рок-фестивале в Тушино. Через четыре дня, 9 июля, Сааев снял на видеокамеру ее заявление о том, что она добровольно вызвалась "совершить взрыв русских людей и себя самой во имя Аллаха". После этого Жабраилов положил в ее сумку взрывное устройство и объяснил, что необходимо сделать, чтобы произошел взрыв. Также ей указали, что возле кафе она должна встать лицом к витрине, спиной к проезжей части - так будет больше жертв. Закончив все приготовления, Сааев отвез ее к Васильевскому спуску. Погуляв по Красной площади около получаса, она вновь вышла к Васильевскому спуску, поймала такси, при этом, сев в машину, пыталась обратить на себя внимание водителя: шепотом читала молитву, сумку, в которой находилось взрывное устройство, положила на колени. Адрес кафе "Мон", который она назвала водителю, был записан у нее на левой руке. Мужахоева также поясняла в суде, что боялась того, что у кафе "Мон" за ней могут следить члены организованной группы, поэтому пыталась привлечь внимание работников кафе. Перейдя на противоположную сторону улицы Тверской, она сняла крышку, предохранявшую от самопроизвольного переключения тумблеров. Затем вновь перешла улицу, подошла к кафе и опять пыталась привлечь к себе внимание, показывала язык людям, которые находились в кафе. После того как вышли работники кафе, она их предупредила, что у нее находится взрывное устройство, при этом она никому не угрожала, тумблеры не переключала, хотя имела такую возможность. Когда приехали сотрудники милиции, по их указанию она сняла с себя сумку и поставила ее на тротуар, после чего была задержана. Первоначально она дала неправдивые показания, так как боялась мести организаторов преступления. Я убежден, что Мужахоева своими пояснениями в суде пытается вас, уважаемые присяжные заседатели, ввести в заблуждение и вызвать жалость к себе.

79

Считаю, что анализ всех доказательств в совокупности, в том числе полученных в ходе предварительного следствия и всесторонне проверенных в рамках судебного разбирательства, дает мне основания утверждать, что вина Мужахоевой в совершении преступлений, в которых она обвиняется, доказана в полном объеме. Подсудимая, являвшаяся членом организованной группы, виновна в терроризме, т.е. в действиях, направленных на совершение взрыва, создающего опасность гибели людей и причинения значительного имущественного ущерба, - в целях нарушения общественной безопасности и устрашения населения. Действия Мужахоевой повлекли по неосторожности смерть Г.С. Трофимова. Что подтверждает мои доводы? Помните, как Мужахоева рассказывала о причинах, которые побудили ее стать сторонницей ваххабизма и согласиться совершить террористический акт? Якобы она была в подавленном состоянии, так как родственники мужа отобрали у нее дочь. Она была вынуждена украсть драгоценности из дома для того, чтобы быть вместе с дочерью, из-за чего у нее испортились отношения с родными. Так вот, кража драгоценностей - миф, придуманный Мужахоевой, а с кем должен остаться ее ребенок, решил суд, а не ее родственники. Как следует из оглашенных в судебном заседании показаний деда подсудимой М., внучка не могла украсть драгоценности, так как их в доме не было, и ушла она из дома, забрав лишь свой паспорт. Х., свекор подсудимой, пояснил, что после того как дочери Мужахоевой исполнилось восемь месяцев, Мужахоева решила переехать к своим родственникам. Дедушка подсудимой отказался взять девочку, так как был не в состоянии прокормить всю семью, а сама Мужахоева не хотела работать. Х. предупредил подсудимую, что она сможет встречаться с дочерью, если "будет вести нормальный образ жизни". Эти показания лишний раз подтверждают, что Мужахоева имела возможность общаться с дочерью, но... она избрала другой путь. Известный нам ход дальнейших событий: приобщение Мужахоевой к ваххабизму, последующее ее вступление в разделявшую эту идеологию группу Сааева, в планы которой входило совершение актов терроризма в Москве, встреча всех лиц с определенной целью в поселке Толстопальцево - дает мне основание утверждать, что Мужахоева, Сааев, Жабраилов, Элихаджиева и Алиева были членами сплоченной организованной группы. Группа была создана для совершения преступлений, к которым члены группы тщательно готовились. Об устойчивости этой преступной организации свидетельствуют характер взаимоотношений между ее членами, подчинение ее участников руководителю и координатору действий Сааеву. В частности, как показала Мужахоева, Сааев приобрел для нее билет на самолет из Ингушетии в Москву, где она должна была встретиться именно с Сааевым, ее снабдили мобильным телефоном - опять же для связи с Сааевым. О высокой степени организации группы свидетельствуют и другие факты: наем для членов группы жилого помещения в Подмосковье, покупка автомобиля (с оформлением документов на другое лицо), осмотр и выбор мест для совершения террористических актов. Эти факты подтверждены тщательно проверенными в ходе судебного заседания доказательствами. Как поясняла сама Мужахоева, именно Сааев организовал группу для совершения преступлений в Москве и вовлек в эту группу ее. Жабраилов в поселке Толстопальцево занимался изготовлением взрывных устройств, Алиева и Элихаджиева - девушки, которые прилетели 4 июля 2003 г. в Москву, проживали совместно с ней в поселке Толстопальцево и совершили террористические акты в Тушино. Полагаю, что у вас не будет никаких сомнений в том, что все лица, о которых говорила Мужахоева, были членами одной организованной группы. В то же время, по словам Мужахоевой в судебном заседании, еще в г. Моздоке она решила выйти из организации и Москва - ее единственный шанс выполнить свое намерение. Но соответствует ли действительности заявление подсудимой? Если это правда, то почему она не использовала свой шанс сразу же, как только прилетела в Москву? Почему не пыталась обратиться к сотрудникам милиции, работникам аэропорта? Почему не попросила таксиста, с которым ехала из аэропорта Внуково, довезти ее до любого отделения милиции? Наконец, что мешало ей позвонить по имевшемуся у нее мобильному телефону по всем известному номеру 02? Позднее Мужахоева не предупредила органы власти (и не сделала это любым другим способом) о заведомо для нее готовящемся теракте в Тушино, хотя, безусловно, могла это сделать (не забудем, что у нее был мобильный телефон). А ведь она знала, что будет огромное число жертв, что погибнут ни в чем не повинные люди, и тем не менее не предприняла ни одной попытки предотвратить эту трагедию, потому что... не хотела их предпринимать. Расскажи она тогда и о намеченном взрыве у кафе "Мон", сотрудник ФСБ Г.С. Трофимов остался бы жив.

80

Вывод только один - Мужахоева говорит неправду, заявляя о своем намерении выйти из преступной группы и не участвовать в совершении террористических актов. Подтверждением тому служат показания свидетелей, которые видели подсудимую, когда она прилетела в Москву, да и ее собственные показания, которые она давала раньше. В показаниях от 12 сентября 2003 г., которые Мужахоева назвала "правдивыми", она рассказала, что утром 5 июля 2003 г. она, Сааев, Элихаджиева и Алиева поехали в Тушино, где собралось очень много людей. Элихаджиева и Алиева выразили готовность совершить взрывы именно в Тушино. Сааев отправил девушек на Павелецкий вокзал, сказав, что съездит в Толстопальцево и привезет им туда взрывные устройства. Она и Сааев вернулись в поселок. Сааев остался в гараже, а ей велел идти в дом. Вот он, "момент истины" для Мужахоевой! Она осталась одна, у нее в руках телефон, если она промолчит, случится трагедия в Тушино. Но и тут она ничего не предприняла. Напомню вам слова Мужахоевой, когда она рассказывала, что видела по телевидению последствия теракта в Тушино. "Больше всего мне было жалко Марьям (Элихаджиеву), потому что мы с ней долго разговаривали", - сказала она. И действительно, какое ей дело, что при этом погибли 18 человек и десятки оказались искалеченными. Ведь их-то она не знала! В ходе судебного заседания Мужахоева пояснила, что признает себя виновной лишь в незаконных приобретении, перевозке, ношении и хранении взрывчатых веществ и взрывного устройства. В показаниях же от 12 сентября 2003 г. она раскаивалась в том, что собиралась совершить террористический акт путем взрыва самодельного взрывного устройства. Она также показывала, что, оказавшись у кафе "Мон", встала лицом к кафе, как ее инструктировал Сааев, прочитала молитву, произнесла: "Аллах Акбар", закрыла глаза, но в последний момент у нее не хватило силы воли переключить тумблеры и привести взрывное устройство в действие. В суде же Мужахоева заявляет, что не собиралась взрывать устройство. Я понимаю, что, изменяя показания, подсудимая пытается избежать справедливого наказания, поэтому вынужден тщательно проанализировать ее позицию в судебном заседании. Итак, Мужахоева должна была осуществить взрыв у кафе "Мон". Адрес кафе, как показала подсудимая, был записан у нее на левой руке. Взрывное устройство находилось в сумке, тумблеры были выведены в коробочку, предохраняющую их от самопроизвольного включения. Сааев привез ее на Красную площадь (к Васильевскому спуску) и уехал. Она же вначале погуляла какое-то время, а затем на такси поехала на Тверскую-Ямскую. Во время поездки пыталась привлечь внимание водителя тем, что шепотом читала молитву, положила сумку на колени. Слова Мужахоевой о том, что на Красной площади она не обратилась к сотрудникам милиции, так как не встретила ни одного милиционера, я объясняю иначе: просто она не хотела и не собиралась к кому-либо обращаться. Тем более, что совсем не обязательно, чтобы лицом, которому можно было сообщить об "адской машине" в ее сумке, был обязательно милиционер. Я также спрашивал у подсудимой, почему она не выбросила взрывное устройство в Москвуреку, от которой была недалеко. Ответ: "Я боялась, что за мной следят". Но ведь это очень легко было проверить за то время, пока она гуляла по Красной площади. Не обратилась Мужахоева и к помощи таксиста, пока он вез ее к кафе, а в машине они были вдвоем, и уж тут за ней никто не мог следить. Поведению Мужахоевой есть только одно объяснение: она действовала по заранее разработанному плану и была намерена довести задуманное до конца. Как поясняла далее Мужахоева, она попросила остановить машину на некотором расстоянии от кафе "Мон". На допросе 12 сентября 2003 г. она еще и уточнила: "...чтобы меня не было заметно, т.е. мое прибытие на запланированное место взрыва не бросилось бы никому в глаза". Но, высадившись из машины, она вскоре оказывается... рядом с кафе, т.е. в том самом месте, в котором и должна была произвести взрыв. Значит, "хотела привлечь к себе внимание", а действовала так, чтобы ее "прибытие к кафе не бросилось никому в глаза"? Но ведь правда может быть только одна! Когда Мужахоева оказалась у кафе "Мон", в котором в это время было много народа, ее действительно заметили: из кафе вышел Л-ий, учредитель кафе. Давайте вспомним его показания: 9 июля 2003 г. примерно в 21 час 30 минут он обратил внимание на девушку, которая находилась возле кафе. Было видно, что она нервничает, смотрит по сторонам. Правую руку девушка держала в кармане сумки. Ее поведение показалось ему странным, он решил, что она - киллер, и попытался к ней приблизиться, но девушка перешла на другую сторону улицы и там что-то положила около столба. Довольно странная ситуация, верно? Находясь у кафе, Мужахоева "привлекает к себе внимание" и сама же уходит от лиц, чье внимание ей удалось привлечь. На самом же деле ничего странного здесь нет. Мужахоева объяснила, для чего она переходила дорогу: оставить там коробочку, предохраняющую тумблеры от самопроизвольного включения. Но если бы Мужахоева,

81

как она нас убеждала, собиралась сдаться, разве она стала бы снимать эту предохраняющую коробочку? В ходе судебного заседания она сказала, что сделала это все с той же целью - обратить на себя внимание. А вот в ходе предварительного следствия она объяснила свои действия иначе: изза того, что при включении ею тумблеров взрыв не последовал, она посчитала, что виной тому является эта коробочка. Я убежден, что показания подсудимой, данные ею в ходе предварительного следствия, правдивы и что она действительно переключала тумблеры, но взрыв не произошел. Мой вывод подтверждают и показания Л-ого, пояснившего, что по лицу Мужахоевой было видно: она готова к совершению решительных действий. Как выразился Л-ий, "установить мировой рекорд". Затем, пояснила Мужахоева, она возвратилась к кафе "Мон" и снова пыталась привлечь к себе внимание, даже показала язык. После этого из кафе вышел мужчина, которому она сказала, что у нее взрывное устройство. Затем вышел еще один молодой человек, который поинтересовался, кто она такая. Она ответила, что чеченка и что в сумке у нее "пояс шахида", после чего мужчины отступили к кафе. Однако показания свидетелей Л-ого и Б-ко (вы помните, его показания оглашались в судебном заседании) и пояснения Мужахоевой в ходе предварительного следствия позволяют утверждать, что события развивались не совсем так, как хочет их представить сейчас подсудимая. Л-ий пояснил, что, когда во второй раз попытался приблизиться к девушке, она приказным тоном сказала ему: "Пошел и сел на место. Если сделаешь еще один шаг, то нажму на кнопку и все здесь взорву". После этого к ним подошел Б-ко, показал Мужахоевой какое-то удостоверение и сказал, что является сотрудником правоохранительных органов, попросил подсудимую предъявить паспорт, на что Мужахоева ответила отказом. Во время разговора она постоянно держала правую руку в кармане сумки. Л-ий и Б-ко держались от Мужахоевой на расстоянии. А сейчас я процитирую (дословно) показания подсудимой, данные ею в ходе предварительного следствия: "Я подошла к кафе "Мон", встала лицом к витрине, произнесла "Аллах Акбар", закрыла глаза и нажала на тумблеры, затем открыла глаза и подумала: "Где я, в раю или на земле?" Взрыва не последовало". Итак, вывод из представленных вам доказательств может быть только один: все действия подсудимой были направлены именно на совершение взрыва. Кроме того, уже само нахождение Мужахоевой с взрывным устройством в общественных местах (на Красной площади, во время поездки в такси по многолюдным улицам, возле кафе "Мон") создавало опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба. В результате действий Мужахоевой общественной безопасности, а под этим мы понимаем состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства, бесспорно, был причинен существенный вред: было нарушено общественное спокойствие; эвакуированы жильцы домов, посетители кафе, сотрудники расположенных рядом с кафе учреждений, а деятельность учреждений приостановлена. В целях обезвреживания взрывного устройства были задействованы различные правоохранительные службы, взрывотехники. Собственно говоря, действия, в которых Мужахоева обвиняется, и совершались ею с целью нарушения общественной безопасности, устрашения населения, по плану, разработанному членами организованной группы, в которую входила и подсудимая. Мужахоева также пояснила, что когда подъехали сотрудники милиции, она по их указанию поставила сумку ее на тротуар, после чего милиционер надел на нее наручники и отвел в машину. Можно ли признать это добровольным отказом от совершения преступления? Конечно же, нет, и вот почему. Сотрудники милиции приехали не по просьбе Мужахоевой, а получив сигнал о том, что возле кафе "Мон" находится "подозрительная" девушка. Как следует из показаний свидетелей Г-ева, Бова, П-ина, Л-ого, Б-ко, О-ова, Л-ана и Ф-овой, Мужахоева не сразу подчинилась требованиям сотрудника милиции вынуть руку из сумки, а лишь после повторного приказа. И не она сама поставила сумку, а сотрудник милиции Г-ев взял у нее сумку и поставил ее сначала на парапет (либо подоконник), а затем на тротуар. Я уверен, если бы Л-ий не проявил бдительность, Мужахоева довела бы задуманное членами организованной группы до конца, и тогда жертв могло быть даже больше, чем в Тушино. О том, что Мужахоева пыталась привести взрывное устройство в действие, свидетельствуют не только ее первоначальные показания об этом, но и показания свидетелей Г-ева, Б-ова и П-ина. Свидетель К-ова, которая первой допрашивала Мужахоеву, пояснила, что наладила с ней психологический контакт. Мужахоева все подробно рассказывала сама, а я, показала К-ова, только успевала записывать. Так вот, ей Мужахоева говорила, что несколько раз переключала тумблеры взрывного устройства. Кстати, уместно отметить, что об опасениях по поводу якобы организованной за ней слежки со стороны членов преступной группы Мужахоева не говорила ни при задержании, ни когда давала

82

первые показания. Эта "защитительная версия" появилась позднее, когда подсудимая стала обдумывать, как смягчить грозящее ей наказание. Из заключения экспертов, проводивших взрывотехническую экспертизу (оглашалось в судебном заседании), следует, что самодельное взрывное устройство, взрыв которого произошел 10 июля 2003 г. возле дома 16 по улице 1-я Тверская-Ямская, и взрывные устройства, изъятые 24 июля 2003 г. в поселке Толстопальцево (протокол обыска также оглашался), одинаковы по конструкции, принципу действия и использованным материалам и были изготовлены одним лицом или одной группой лиц. Допрошенные в судебном заседании эксперты Я-ова и Д-ов подтвердили выводы, сделанные в результате экспертного исследования. Они также пояснили (и это очень важно для принятия вами решения), что детонаторы, которые использовались при изготовлении взрывных устройств, были плохого качества. Об этом, по заключению экспертов, свидетельствуют следующие обстоятельства. В Тушино у одного из устройств не сработал один детонатор, а второй сработал лишь наполовину, поэтому в целом взрывное устройство не сработало и погибла только террористка. Из шести детонаторов, изъятых в результате обыска в жилом помещении, которое снимали члены организованной группы, "не сработали" во время исследования три детонатора. Все изъятые детонаторы были плохого качества, на них имелись следы коррозии. Как вы помните, эксперты также назвали несколько технических условий, при которых взрыв не последовал бы, даже если Мужахоева много раз нажимала бы на тумблер. Причиной же взрыва, повлекшего смерть Г.С. Трофимова, стал его контакт с взрывным устройством, в результате которого произошло размыкание проводов, замкнутых "на коротко", что и вызвало мгновенное срабатывание устройства. Виновата ли Мужахоева в гибели Трофимова? Да, виновата! Разумеется, я не обвиняю Мужахоеву в преднамеренном лишении жизни Трофимова. Я не стану утверждать, что она, уже после того как ее задержали, желала наступления смерти именно Трофимова, да еще при таких обстоятельствах, при которых это произошло. Но ведь именно в результате ее действий взрывное устройство оказалось у кафе "Мон", в результате ее действий создалась реальная опасность гибели людей. Мужахоева не могла не понимать, что попытки обезвредить страшное устройство могут закончиться трагедией. К сожалению, так они и закончились - смертью Трофимова. Что касается обвинения Мужахоевой в том, что, совершая акт терроризма, она покушалась на убийство многих лиц общеопасным способом, по мотиву национальной и религиозной ненависти, но не довела свое намерение до конца по не зависящим от нее обстоятельствам, то я считаю его полностью обоснованным. Доказано, что в планы организованной группы, членом которой была и Мужахоева, входило совершение в Москве серии взрывов, цель которых - массовая гибель людей. Об этом нам говорила и сама Мужахоева, об этом однозначно свидетельствуют и те места, которые были выбраны для проведения террористических актов: молодежный рок-фестиваль в Тушино, кафе "Мон", в котором в это время находилось много людей. Да и улица 1-я Тверская-Ямская в Москве далеко не безлюдное место. Взрыв в таком месте, бесспорно, может означать одно - гибель многих людей (именно так, к сожалению, и произошло в Тушино). И лишь по не зависящим от Мужахоевой причинам взрывное устройство не сработало. О том, что члены организованной группы, в том числе Мужахоева, совершали свои действия по мотиву не только религиозной, но и национальной ненависти, свидетельствует, в частности, письмо Элихаджиевой, адресованное любимому человеку (оглашалось мною в судебном заседании), да и Мужахоева в ходе предварительного следствия говорила, что собиралась совершить террористический акт и взорвать "множество русских людей". Кроме того, Мужахоева обвиняется в незаконных приобретении, хранении, перевозке и ношении взрывчатых веществ и взрывных устройств. Я уже говорил об этом, когда рассматривал эпизод, связанный с совершением ею акта терроризма. Приводил доказательства, которые, бесспорно, подтверждают виновность подсудимой в совершении незаконных действий с взрывчатыми веществами и взрывными устройствами. Мужахоева признала свою вину в этой части обвинения полностью. Чтобы не утруждать ваше внимание перечислением дважды одних и тех же обстоятельств и доказательств, позвольте мне не повторяться. Господа присяжные заседатели! Представленные мною доказательства дают мне основание утверждать, что в ходе судебного следствия вина подсудимой нашла свое полное подтверждение по всем пунктам предъявленного ей обвинения. "И получит каждый сполна то, что он заслужил", - говорится в Коране (сура 70, глава 40). Но когда вы будете выносить свое решение, мне хотелось бы, господа присяжные заседатели, чтобы вы помнили не только о той подсудимой, которую вы много дней видели в зале судебного заседания и которая, зная, что ей грозит строгое наказание, всячески старалась убедить вас, что она - только жертва сложившихся обстоятельств. Я хочу, чтобы вы представили себе и ту

83

Мужахоеву, какой она была 3 июля 2003 г., когда прилетела в Москву, а затем ездила на Павелецкий вокзал встречать Алиеву и Элихаджиеву. Ту Мужахоеву, которая перед видеокамерой заявила, что "во имя Аллаха" добровольно соглашается взорвать себя ради того, чтобы погибли русские люди. Ту Мужахоеву, которая знала о готовящемся террористическом акте в Тушино и, имея возможность его предотвратить, ничего не сделала для этого. Ту Мужахоеву, которая, узнав о свершившейся трагедии, о гибели и ранениях многих и многих людей, после этого сама и с той же целью - совершить террористический акт приехала с взрывным устройством к кафе "Мон". Я прошу вас о вынесении обвинительного вердикта. Старший прокурор управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами Генеральной прокуратуры РФ, советник юстиции А.А.Кубляков Ваша честь! Муртазалиева обвиняется в приготовлении к совершению террористического акта на территории торгового комплекса "Охотный ряд" путем взрыва, создающего опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, наступления иных общественно опасных последствий. Эти действия совершались ею в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения и оказания воздействия на принятие решений органами власти <1>. Она также обвиняется в вовлечении других лиц в совершение преступления террористического характера; в незаконных приобретении, хранении, перевозке и ношении взрывчатых веществ. -------------------------------<1> Примеч. авт.: в прежней редакции ч. 1 ст. 205 УК цель оказания воздействия на принятие решений органами власти была предусмотрена как альтернативная целям нарушения общественной безопасности и устрашения населения, поэтому наличие у подсудимой и этой цели требовало самостоятельного доказывания. Общественная опасность терроризма очевидна. Насилие, которое сопровождает акты терроризма (взрывы, поджоги, иные действия), порождает атмосферу страха, неуверенности, нарушает общественную стабильность, вызывает панику среди населения, беспорядок в обществе. Еще не так давно мы и представить себе не могли, что в нашей стране возможны такие преступления. Но... они стали совершаться с пугающей периодичностью, а террористические акции становятся все более жестокими, способы устрашения мирных граждан - более изощренными. К счастью, по делу, которое рассматривается, акт терроризма был предотвращен, поэтому новых жертв нет. Но они могли быть, они непременно были бы, если бы задуманная подсудимой террористическая акция не была вовремя предотвращена. И в ходе предварительного следствия, и в судебном заседании Муртазалиева свою вину в предъявленном обвинении не признала. Что ж, это ее право. У меня же есть все основания утверждать, что тщательно исследованные в процессе судебного разбирательства доказательства, без сомнения, подтверждают обоснованность обвинения. Итак, в чем же выразились действия подсудимой по приготовлению к совершению акта терроризма путем взрыва? Во-первых, Муртазалиева подобрала объект, который предполагалось взорвать. Это эскалатор в торговом комплексе "Охотный ряд". О чем же еще может свидетельствовать тот факт, что фотографии эскалатора (!) хранились у Муртазалиевой по месту жительства, где и были изъяты. Правда, Муртазалиева утверждает, что 3 января 2004 г. в торговом комплексе "Охотный ряд", куда она пришла вместе с К. и В., она фотографировала не эскалатор, а "сделала несколько снимков людей в разных интересных позах". На просьбу вспомнить хотя бы одну, запечатленную на фотографии "интересную позу", Муртазалиева ответила, что снимала целующихся парня и девушку. Фотографии, сделанные подсудимой, исследовались в ходе судебного следствия, однако ни людей "в интересных позах", ни целующейся пары на них нет. На снимках изображен... только эскалатор, сфотографированный с разных точек. Свидетели В. и К. в судебном заседании показали (такие же показания они дали и в ходе предварительного следствия), что при просмотре фотографий они ничего интересного на них не увидели, был изображен лишь эскалатор в разных ракурсах. Других фотографий 3 января 2004 г. в торговых рядах Муртазалиева не делала, хотя и брала фотоаппарат для того, чтобы фотографировать их (свидетелей) и себя. Да, а вот эскалатор изображен в разных ракурсах.

84

Среди изъятых фотографий есть даже одна, на которой эскалатор снят без людей - вид сбоку, снизу вверх. Муртазалиева уверяла, что это так называемая вспышка, т.е. первый кадр, который делается, когда заправлена новая пленка. Но пленка была осмотрена в судебном заседании. Просмотр показал, что заявление Муртазалиевой не соответствует действительности. Кадр, который она называет "вспышкой", это кадр N 32, и до него, и после на пленке были другие кадры. Хотела бы обратить ваше внимание еще на одно важное и любопытное обстоятельство. Когда Муртазалиеву допрашивали о цели посещения торгового комплекса "Охотный ряд", она подробно описала расположение в комплексе постов охраны и милицейских патрулей, их количество, наличие и месторасположение металлодетекторов, а также расположение входов и выходов в торговые ряды. Находившиеся с ней в тот день в торговых рядах В. и К. описать все это, естественно, не смогли по той простой причине, что такие "детали" их не интересовали, а потому они не обратили на них внимание. Полагаю, что место взрыва было выбрано с той целью, чтобы пострадало как можно больше людей: ведь торговый центр "Охотный ряд" ежедневно посещает множество покупателей. Кроме того, большая часть конструкции здания центра и эскалатора состоит из стекла, следовательно, осколки стекла при взрыве представляли бы для людей дополнительную и очень серьезную опасность. Во-вторых, было не только выбрано место взрыва, но и подобрано взрывчатое вещество пластит-4, которое было изъято у Муртазалиевой в ходе личного досмотра 4 марта 2004 г. Напомню, что вещество пластит по своей мощности в несколько раз превышает тротил. Муртазалиева в судебном заседании показала, что обнаруженное у нее взрывчатое вещество ей не принадлежит и было положено в ее сумку сотрудниками ОВД во время дактилоскопирования. Но и эти показания Муртазалиевой не соответствуют действительности. Свидетели П-ов, С-ов, Б-ов, сотрудники отдела внутренних дел "Проспект Вернадского", показали, что 4 марта 2004 г. остановили для проверки документов девушку, как оказалось впоследствии, Муртазалиеву. Девушка предъявила паспорт и свидетельство о регистрации, срок действия которого истек в январе 2004 г. (свидетельство исследовалось в судебном заседании, и вы, конечно, помните, что срок его действия действительно истек в январе 2004 г.). Муртазалиеву доставили в ОВД и провели личный досмотр, в ходе которого у нее и изъяли пластит. Факт изъятия подтверждается протоколом личного досмотра. Из него следует, что у Муртазалиевой было изъято два свертка прямоугольной формы, обернутых в фольгу. Согласно заключению судебных экспертов, проводивших взрывотехническую экспертизу, в свертках, изъятых у Муртазалиевой, находится взрывчатое вещество - пластит-4 на основе гексогена массой 196 г, приготовленное к производству взрыва. И еще один важный вывод экспертов: на представленных для исследования вырезанных фрагментах карманов куртки и подкладки сумки Муртазалиевой имеются следы гексогена. При проведении личного досмотра никаких нарушений уголовно-процессуального закона допущено не было. Досмотр производился в присутствии понятых. Это подтверждается и показаниями И-ко, сотрудника ОВД, которая проводила личный досмотр, и показаниями Муртазалиевой, пояснившей, что личный досмотр проводился в присутствии понятых и ее процессуальные права не нарушались. Свидетели П-ов, С-ов, Б-ов, К-ов, И-ко, Л-ик однозначно пояснили, что отпечатки пальцев и ладоней Муртазалиевой были сделаны после личного досмотра. Все свои вещи Муртазалиева держала при себе, никто в ее сумку ничего не клал. Как показал в судебном заседании техник-криминалист Л-ик, 4 марта 2004 г. он снимал пальцевые отпечатки Муртазалиевой по указанию руководства и только один раз. Кроме него никто из сотрудников отдела проводить дактилоскопирование не может. Л-ик также пояснил, что отпечатки пальцев и ладоней снимаются только тогда, когда есть для этого основания (в данном случае - результат личного досмотра). А теперь хочу обратить ваше внимание на время личного досмотра и время составления дактилоскопической карты: личный досмотр проводился с 20 часов 35 минут до 21 часа 3 минут, а дактилоскопирование - в 21 час 30 минут. Таким образом, указанное в документах время также позволяет сделать вывод о последовательности производства сотрудниками милиции названных действий: сначала - личный досмотр и лишь потом - дактилоскопирование. Не могу не отметить, что до 30 июля 2004 г. Муртазалиева на допросах ничего не говорила о якобы имевшем место "двойном" дактилоскопировании. Не ссылалась она на это обстоятельство и в своей жалобе, направленной в Генеральную прокуратуру РФ. Таким образом, заявление Муртазалиевой о том, что пластит ей "подбросили", не только не подтверждается, но и, наоборот, опровергается совокупностью приведенных мною доказательств. Избранная подсудимой линия защиты - ее способ избежать ответственности за совершенные преступления. Как я уже говорила, Муртазалиева также обвиняется в вовлечении К. и В. в совершение террористического акта.

85

В судебном заседании Муртазалиева пояснила, что в террористическую деятельность никого не вовлекала, моральную и психологическую подготовку В. и К. к совершению акта терроризма не проводила, а лишь обсуждала с ними ситуацию, сложившуюся в Чеченской Республике. По словам подсудимой, ненависти к русским она не испытывает и такое чувство В. и К. не внушала. Ваша честь, исследованные в судебном заседании доказательства опровергают показания Муртазалиевой и подтверждают, что обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, ей также предъявлено обоснованно. Напомню пояснения свидетеля В. в судебном заседании. В начале октября 2003 г. в мечети на Проспекте Мира в Москве она и К. познакомились с девушкой, которая представилась Альбиной. Альбина рассказала, что она чеченка, сирота, приехала в Москву вчера, что всех родственников у нее убили на войне в Чечне. Позднее они с К. узнали, что на самом деле ее зовут Зара, у нее есть мама, семья. Через какое-то время после знакомства Муртазалиева стала жить дома у К. Втроем они ходили в интернет-кафе, где заходили на сайты "Кавказ.ру", "Шамиль, онлайн". На этих сайтах Муртазалиева показывала фотографии трупов чеченцев, погибших на войне. При этом она говорила, что в чеченской трагедии виноваты только русские солдаты и руководство страны, что она ненавидит русских и при любой возможности уничтожила бы всех, за исключением В. и К., так как они - мусульманки, хотя и русские. Муртазалиева выражала глубокое удовлетворение в связи с совершением в Москве в декабре 2003 г. и феврале 2004 г. террористических актов, радовалась этому. Через какое-то время К., В. и Муртазалиева стали жить в одной квартире. Муртазалиева постоянно говорила, что русские - это разлагающаяся нация наркоманов и алкоголиков, у которой нет будущего. Сначала, как поясняла В., она не соглашалась с подсудимой, но Муртазалиева обладает даром внушения, и В. стала разделять ее взгляды. Муртазалиева говорила о необходимости ненавидеть русских, ссылаясь на джихад. Рассказала, что жила среди ваххабитов, активно участвовала в военных действиях, была снайпером. Говорила и про шахидок, о том, что готова взорвать себя во исполнение священного долга. Со слов подсудимой, она проходила подготовку в лагерях в г. Баку. Утром 4 марта 2004 г. Муртазалиева сказала, что идет на работу. Было заметно, что она нервничала. Перед уходом предупредила, что если с ней что-нибудь случится, то они с К. должны сразу же позвонить ее матери, спрятать ее книги и дневник. В судебном заседании исследовался дневник В., в котором она описывает свои чувства после бесед с Муртазалиевой. Так, в один из дней В. сделала следующую запись: "Я хочу воевать в далеком горном краю". Мать В. в судебном заседании показала, что дочь после общения с Муртазалиевой стала задавать странные вопросы про смерть, про ислам. Один раз даже спросила, как родители отнесутся к тому, что она будет участвовать в джихаде. Отец В. подтвердил показания жены. Свидетель К. в ходе предварительного следствия дала такие же показания, как и В. Однако во время судебного следствия на большинство вопросов отвечала: "Не помню". Ее показания, данные в процессе предварительного следствия в присутствии адвоката, признаны судом допустимым доказательством и оглашены в судебном заседании. В зале суда К. пояснила, что, когда давала показания следователю, он ее якобы не понял. Но допрашивали-то ее восемь раз! Данные К. в ходе допросов показания непротиворечивы, соответствуют показаниям В. и, хочу это еще раз повторить, показания она давала в присутствии адвоката. Никаких замечаний о том, что в протоколах допросов слова К. изложены неверно, ни от нее, ни от ее адвоката не поступило. Это свидетельствует только об одном: К. пытается выгородить Муртазалиеву, смягчить ответственность подсудимой. Мать К. в ходе предварительного следствия поясняла, что после знакомства с Муртазалиевой ее дочь стала часто говорить про смерть, ислам, Чечню. Свидетель всегда сопровождала дочь к месту допросов, поэтому знает, что никакое насилие (ни психическое, ни физическое) к ее дочери в период следствия не применялось. Почему К. в суде изменила свои показания, стало ясно из показаний ее сестры - свидетеля А. Она объяснила, что адвокат Муртазалиевой склоняла К. к тому, что она должна написать заявление в прокуратуру Москвы и отказаться от ранее данных показаний. Со слов сестры, пояснила свидетель, ей известно, что в начале июня 2004 г. она встречалась с адвокатом Муртазалиевой У., организовавшей встречу К. с корреспондентом газеты "Известия" Р. Р-ов подтвердил показания А-вой и заявил, что действительно в июне 2004 г. встречался с К. При встрече была У., которая находилась с ними минут 20 - 30. Последовательные показания В. и показания К., которые она дала в ходе предварительного следствия, согласуются с другими материалами дела, которые были проверены в судебном заседании. С места жительства Муртазалиевой изъята записка, написанная ею, что подтверждается заключением экспертов, проводивших почерковедческое исследование. В записке содержатся такие фразы: "Будьте прокляты русские, да обрушит Всевышний гнев на вас. Думаете, спасетесь

86

от нашей мести, безумцы, какое заблуждение, и в подтверждение этому - теракты на вашей территории. Наш смысл жизни - жертвовать всем: именем и жизнью на пути Аллаха. Вы хватаетесь за жизнь, куда вам до шахидов?!". Муртазалиева заявила, что переписала этот текст из сайта в Интернете. Но в том-то и дело, что в записке имеются такие исправления, которые говорят не о копировании текста, а о его составлении лицом, писавшим записку. Подсудимая утверждала, что у нее "не было времени убеждать" в чем-либо В. и К. Однако в судебном заседании исследовались видеозаписи многочасовых бесед Муртазалиевой с В. и К. Как следует из этих записей, Муртазалиева рассказывала В. и К. о подготовке женщин в чеченской армии, о том, как их вербуют. Во время одного из разговоров К. сказала, что "ей стыдно, что она русская", что она решила "уйти на джихад", на что Муртазалиева ей ответила: "Что, совесть замучила после общения со мной?". Впрочем, Муртазалиева не только вела беседы с К. и В. Они втроем еще слушали песни, особые песни, в которых прославлялся "прямой путь джихада" и содержались призывы к уничтожению "русских неверных". Как заявляла при этом Муртазалиева, "от этих песен ей хочется бежать и всех резать", а К. соглашалась с ней. Все, что я сказала, подтверждается видеозаписями бесед Муртазалиевой с К. и В., распечатками разговоров, содержащихся на видеокассетах. Напомню, видеозаписи в судебном заседании воспроизводились, оглашались и распечатки разговоров, содержащихся на видеокассетах. О влиянии Муртазалиевой на К. и В. с вполне определенной целью - сделать их своими единомышленниками, способными и готовыми к совершению террористических акций, свидетельствуют и записи в дневнике, который вела подсудимая. Из этих записей видно, что подсудимая не только рассказывала В. и К. о своей личной жизни (что, как мы теперь знаем, тоже могло оказать воздействие на В. и К.), но и делилась с ними своими рассуждениями о джихаде как о войне с неверными. В судебном заседании Муртазалиева не отрицала, что действительно говорила с В. и К. об исламе. Но ведь важно то, как она им все это преподносила, а представляла она ислам как орудие борьбы с русскими. Хорошо известно, что ни одна религия мира не проповедует насилие, и ислам не исключение. И это из ислама следует, что джихад - не борьба с неверными, как учила К. и В. Муртазалиева, а борьба со своими недостатками. Я убеждена, что проанализированные мною доказательства подтверждают виновность Муртазалиевой в инкриминируемых ей деяниях. Считаю, что действия Муртазалиевой необходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 30 и ч. 1 ст. 205 УК РФ, т.е. как приготовление к совершению акта терроризма на территории торгового комплекса "Охотный ряд" путем взрыва, создающего опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба и наступления иных общественно опасных последствий в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения и оказания воздействия на принятие решений органами власти. Речь идет о приготовлении, потому что преступление не было доведено до конца по не зависящим от Муртазалиевой причинам: она была задержана сотрудниками милиции. Незаконные приобретение, хранение, перевозка и ношение подсудимой взрывчатых веществ должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 222 УК РФ, а ее действия, связанные с вовлечением К. и В. в совершение преступления террористического характера, - по ч. 1 ст. 205.1 УК РФ. Как известно, этот состав преступления - формальный, т.е. фактического совершения вовлекаемым лицом преступления террористического характера не требуется. Достаточно, чтобы у такого лица (или лиц) в результате действий виновного возникло соответствующее желание, стремление. Предлагаю, признав Муртазалиеву виновной в совершении инкриминируемых ей преступлений, назначить ей следующее наказание: по ч. 1 ст. 30 и ч. 1 ст. 205 УК РФ - шесть лет лишения свободы, по ч. 1 ст. 222 УК РФ - четыре года лишения свободы, по ч. 1 ст. 205.1 УК РФ семь лет лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ путем частичного сложения наказаний окончательно прошу определить Муртазалиевой наказание в виде 12 лет лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима. Справка: Московским городским суда 17 января 2005 г. Муртазалиева осуждена по ч. 1 ст. 30 и ч. 1 ст. 205 УК РФ к шести годам лишения свободы, по ч. 1 ст. 222 УК РФ - к трем годам лишения свободы без штрафа, по ч. 1 ст. 205.1 УК РФ - к пяти годам лишения свободы, на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ окончательно назначено наказание в виде лишения свободы сроком на девять лет без штрафа с отбыванием в исправительной колонии общего режима. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 17 марта 2005 г. приговор в отношении Муртазалиевой изменен, смягчено наказание по ч. 1 ст. 30, ч. 1 ст. 205 УК РФ до пяти лет лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 УК РФ окончательно

87

определено наказание в виде восьми лет шести месяцев лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима. Прокурор отдела государственных обвинителей управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами прокуратуры г. Москвы, юрист 2 класса Ю.Р.Сафина Господа присяжные заседатели! Пришла пора подводить итог судебных слушаний. В совещательной комнате вам придется ответить на главный вопрос: доказана ли вина Умаханова в совершении тех преступлений, обстоятельства которых исследовались с вашим участием в судебном заседании. Хорошо известно, что деяния, подобные тем, в которых обвиняется подсудимый, замышляются, планируются и совершаются в тайне от людей, не посвященных в преступные намерения. О подробностях знают очень немногие. И тем убедительнее и весомее показания тех, кто располагает сведениями о таких преступлениях. Наиболее полной и достоверной информацией обладают, конечно, те, кто заказал преступление, а также руководители (главари) банды, которой поручается осуществить преступный план. Но, разумеется, многое известно и рядовым членам преступного сообщества, да и не может не быть известно, коль скоро они участники банды. Некоторые из членов одной такой преступной группировки ранее уже попали в руки правосудия и дали показания о совершенных бандой с их участием преступлениях. Назвали они и тех, кто принимал участие в этих преступлениях, в том числе Умаханова. Так в чем же обвиняется Умаханов? В 1998 г. житель нашей Республики Мухтаров, вступив в сговор с жителями Чечни Абдурашидовым и Дадаевым, предложил им за вознаграждение организовать террористический акт в отношении главы администрации г. Махачкалы С.Д. Амирова с целью его убийства. В свою очередь Абдурашидов и Дадаев, зная о существовании банды под руководством Недуева Сахарбека, обратились к нему с предложением совершить силами его преступной группы посягательство на жизнь С.Д. Амирова, на что Недуев согласился. Устойчивая вооруженная группа (банда) была создана Недуевым с целью нападения на граждан и организации. Членами банды помимо Недуева Сахарбека (подсудимый называет его Саидбек) были его братья Недуев Саидмамут и Недуев Элабек, Мантагов и другие лица (фамилии их установить не представилось возможным). Участники возглавляемой Недуевым банды в разное время в разных местах и у разных лиц приобретали оружие, боеприпасы, взрывные устройства и с их применением совершали заказные убийства, разбои, похищения людей и другие преступления. Однако Недуев - житель Чеченской Республики, поэтому для осуществления террористического акта в г. Махачкале ему нужен был соучастник, проживающий в нашем городе, который помог бы членам банды ориентироваться на месте при совершении намеченных ими преступлений. С этой целью в 1998 г. Недуев и вовлек в банду подсудимого Умаханова. Последний согласно распределению ролей должен был подыскать членам банды жилье в г. Махачкале, обеспечивать их оружием, собирать информацию о месте нахождения С.Д. Амирова и принимать участие в совершаемых бандой преступлениях. Прежде чем я начну анализировать доказательства, подтверждающие участие Умаханова в банде, хотел бы разъяснить это понятие. Банда - не просто группа лиц (не менее двух), которые заранее объединились для совершения нападений на граждан или организации. Бандой называется лишь устойчивое объединение лиц, т.е. такое, которое отличается стабильностью состава, общим умыслом на совершение преступлений, согласованностью действий всех ее членов, распределением между ними ролей. Но это еще не все, потому что очень важным, существенным признаком банды является ее вооруженность, предполагающая наличие оружия хотя бы у одного члена банды. Участие в устойчивой вооруженной группе (банде) предполагает вхождение в ее состав независимо от того, участвовало ли (непосредственно) такое лицо в совершаемых бандой нападениях. Иными словами, независимо от того, какая роль в запланированном бандой нападении отведена участнику банды, он должен отвечать за содеянное в полной мере, если знает, какое преступление должно быть совершено другими членами банды. Из исследованных в судебном заседании материалов, бесспорно, можно сделать только один вывод: руководимая Недуевым Сахарбеком преступная организация была бандой. Это была устойчивая группа, так как в ее состав входили постоянные члены. Во главе банды стоял ее организатор - Недуев, которому подчинялась другие члены банды. Участники преступной группировки имели в своем распоряжении оружие: гранатометы и автоматы, пистолеты и гранаты,

88

а также самодельные взрывные устройства. Они заранее планировали свои действия: решали, где, когда, с использованием какого оружия совершат преступление, определяли роль каждого в предстоящем нападении (кто и где будет находиться, что будет делать и т.д.). Вы слышали показания подсудимого Умаханова об этой преступной группе, хотя он, пытаясь умалить свою роль, и заявлял, что это была не банда, или что он не догадывался об этом. Вы также прослушали показания Мантагова и Абдурашидова, уже осужденных за совершенные в составе банды преступления. Они однозначно называют эту группу вооруженных людей киллерами, занимавшимися похищениями людей, выполнявшими за вознаграждение заказы на убийство. По словам этих лиц, члены группы имели в своем распоряжении различное оружие, которое применяли при совершении преступлений, подчинялись главарю Недуеву. Разве это не банда?! Из оглашенных показаний Мантагова также следует, что в 1998 и 1999 г. Умаханов неоднократно приезжал в Чечню и заказал главарю банды Недуеву физическое устранение С.Д. Амирова. В г. Махачкалу Умаханов возвратился вместе с Недуевым и другими членами банды, показывал им город и место, где они непосредственно должны совершить покушение на С.Д. Амирова, привез им оружие, после совершения преступлений вывез их из города. Так разве же он не член банды? Разве он не участвовал в ее нападениях, выполняя роль, определенную для него руководителем банды Недуевым? Или для того чтобы считаться членом банды, ему нужно было обязательно написать письменное заявление о приеме в эту преступную группировку? Как государственный обвинитель я прошу вас, когда вы будете выносить вердикт, признать участие Умаханова в банде доказанным. Умаханов обвиняется в том, что в июле 1998 г., выполняя волю других лиц, поехал в Чечню к главарю банды Недуеву и передал ему заказ на физическое устранение, т.е. убийство, С.Д. Амирова. Получив согласие Недуева, 15 - 16 июля 1998 г. он вместе с членами банды на двух автомобилях приехал в г. Махачкалу для выполнения заказа. Члены банды с участием и при помощи Умаханова изучили обстановку в городе, узнали режим работы Амирова, получили информацию о его деятельности. Видя, что у Амирова есть охрана и что лишить его жизни будет не просто, члены банды решили совершить на него нападение, по выражению осужденного члена банды Абдурашидова, "внаглую", т.е. путем обстрела его кабинета из гранатометов. С этой целью члены банды в составе не менее 6 - 8 человек, среди которых был и Умаханов, распределили между собой роли. При этом часть банды должна была обстрелять кабинет из гранатометов, другая - прикрывать их с автоматами, а Недуев и Умаханов - обеспечивать отход с места преступления. Во исполнение плана члены банды, имея при себе гранатометы, автоматы, пистолеты и другое оружие, на двух автомобилях около 15 часов 22 июля 1998 г. прибыли на площадь им. Ленина и с целью убийства обстреляли из гранатометов кабинет С.Д. Амирова. После совершения нападения члены банды скрылись с места происшествия на автомашинах, которые бросили во дворе одного из домов, а затем на двух машинах, одной из которых управлял Умаханов, доехали до поста ГАИ. По счастливой случайности в результате преступного посягательства никто не погиб, хотя при этом жизнь многих людей подвергалась реальной опасности. Вы, конечно, помните показания потерпевших и свидетелей об обстоятельствах обстрела кабинета С.Д. Амирова. Вы также ознакомились с протоколами осмотра кабинета, брошенных автомобилей, обнаруженного оружия. Возможно, у кого-то может возникнуть вопрос: "Откуда такие подробные сведения о подготовке и совершении этого нападения, ведь о нем знал узкий круг лиц?" Мой ответ прост: информация получена... от непосредственных участников преступлений Мантагова и Абдурашидова, которые рассказали и следствию, и суду о роли Умаханова в нападениях на С.Д. Амирова. Правда, подсудимый Умаханов в связи с показаниями Мантагова заявил, что тот оговаривает его из-за возникших между ними неприязненных отношений и выгораживает истинного заказчика покушений на С.Д. Амирова. Эта позиция подсудимого не выдерживает никакой критики. Зачем Мантагову выгораживать кого-то, если о своей роли в преступлениях он говорит честно и правдиво? Его показания полностью соответствуют установленным из других источников данным о совершенных с его участием преступлениях. Какие основания не верить Мантагову, если он достоверно и обстоятельно описывает прежде всего собственные действия в г. Махачкале? Точно так же правдивы его показания и о роли Умаханова. Коротко напомню вам показания Мантагова. По его словам, летом 1998 г. в Чечню приехал Умаханов и обратился к Недуеву с заказом на убийство С.Д. Амирова. Недуев согласился и собрал свою банду, куда входил и Мантагов. Вместе с Умахановым они поехали в г. Махачкалу. За убийство Амирова им обещали большие деньги. Оружием их должны были обеспечить в г. Махачкале. Умаханов говорил, что оружие будет. Он же собирался найти место для ночлега. 22 июля 1998 г., в день нападения, Недуев Сахарбек привез две сумки с оружием. По мнению Мантагова, оружие дал Умаханов. У них были две машины, про которые Недуев говорил, что

89

после обстрела здания их надо бросить. Мантагов сообщил, кто и сколько раз выстрелил из гранатометов в окна кабинета Амирова, о своей роли в преступлении. Это показания непосредственного исполнителя покушения на С.Д. Амирова. Разве из показаний Мантагова следует, что он кого-то защищает или выгораживает, в том числе себя? Другой свидетель, Абдурашидов, тоже уже осужденный за данное преступление, рассказывает о роли Умаханова таким образом. В июле 1998 г. исполнитель заказа на убийство С.Д. Амирова Недуев вместе с Умахановым забрали автомобиль с оружием со двора какого-то дома в г. Махачкале и несколько дней где-то держали это оружие. На операцию поехали на трех машинах, которыми их обеспечил Мухтаров, при этом автомобиль, в котором был Умаханов, остался у въезда на площадь. После операции поехали по какой-то центральной улице, затем бросили автомобили и пересели на другие, с которыми их ждал Умаханов, и скрылись. Как пояснил Абдурашидов, все это ему известно со слов Недуева и Мухтарова, поскольку он в покушении не участвовал. Из показаний Абдурашидова также следует, что после совершения посягательства на жизнь главы администрации г. Махачкалы он и Дадаев приехали в г. Каспийск и там получили от Мухтарова за совершенное преступление и для подготовки повторного посягательства на жизнь С.Д. Амирова 100 тыс. долларов США. Из полученных денег, как пояснил Абдурашидов, 70 тыс. долларов США он передал Недуеву Сахарбеку, а последний из этих денег 16 тыс. долларов США отдал членам банды. По мнению Абдурашидова, нет никаких сомнений в том, что и Умаханов получил свою долю. А теперь давайте вспомним, как рассказывал об этих событиях Умаханов. На первом допросе после задержания, в присутствии своего адвоката, который защищал его интересы, он показал следующее: "С Недуевым познакомился в мае или июне 1998 г. Недуев говорил мне, что его знакомым предложили убить мэра г. Махачкалы С.Д. Амирова. Кто заказал убийство, он не сообщил. В день обстрела кабинета Амирова Недуев приехал на улицу Гамидова и сказал, что я ему нужен. Мы на автомашинах поехали к мечети и ждали около трех часов. Недуев говорил, что нужно дождаться ребят. Когда они приехали, мы отвезли их на автостанцию". На другом допросе он говорил, что был пособником при совершении группой Недуева преступления - обстрела окон здания администрации г. Махачкалы. Конечно, Умаханов и в этих показаниях умалял свою вину. На следующих же допросах, в том числе в судебном заседании, он пытался все больше и больше отстраниться от этого преступления. Я понимаю, жителю нашей Республики трудно признать свою вину в этом тяжком преступлении, поставившем в результате стрельбы из гранатометов и автоматов в центре города в присутствии многих людей под угрозу не только жизнь Амирова, но и жизни других лиц. Вынося вердикт, вы должны будете ответить и на вопрос о доказанности участия Умаханова в этом нападении на С.Д. Амирова. Считаю, что исследованные в суде доказательства бесспорно подтверждают, что подсудимый в составе вооруженной банды принял непосредственное участие в покушении на Амирова, исполняя отведенную ему Недуевым роль в данном преступлении, и прошу признать его виновным в этом. А теперь перейду ко второму эпизоду покушения на убийство С.Д. Амирова. Вот что говорит об этом Абдурашидов, на показания которого я уже ссылался. После неудавшегося первого посягательства на жизнь Амирова члены банды стали готовить повторное покушение. В соответствии с указанием Мухтарова для подготовки преступления Абдурашидов передал Недуеву Сахарбеку 20 тыс. долларов США. В свою очередь Умаханов по заданию Недуева и на его деньги снял для проживания членов банды квартиру в г. Махачкале по улице Некрасова, 42, заплатив хозяину за три месяца вперед 180 долларов США. 1 февраля 1999 г. Недуев Сахарбек, два его брата, Мантагов, двое участников банды, фамилии которых следствием не установлены, вместе с Умахановым приехали в г. Махачкалу. Для совершения террористического акта они незаконно приобрели у неустановленных лиц огнестрельное оружие и боеприпасы: четыре автомата Калашникова с 24 патронами к ним, девять ручных противотанковых гранат РПГ-3, два самодельных взрывных устройства, два гранатомета, три пистолета Макарова с 27 патронами к ним. Оружие они перевозили в автомобиле "ВАЗ-2106", государственный номер А233-МК 05 ЯШ. Предварительно члены банды разработали план нападения на Амирова и распределили роли между собой. Планировалось совершить подрыв и обстрел автомашины С.Д. Амирова в тот момент, когда он будет возвращаться с работы домой по улице Гаджиева. Умаханов же должен был обеспечить членов банды информацией о передвижении Амирова. После приезда в г. Махачкалу вечером 1 февраля 1999 г. Умаханов отвел некоторых членов банды в квартиру своего знакомого Магомедова на улице М. Гаджиева, где они остались ночевать, другие же участники банды, в том числе Недуев, как пояснил Умаханов в судебном заседании, ночевали на снятой Умахановым квартире в доме N 42 по улице Некрасова. В день приезда в г. Махачкалу и на следующий день члены преступной группы обследовали место, где они

90

собирались совершить преступление. Около 18 часов 2 февраля 1999 г. члены банды во главе с Недуевым Сахарбеком в ожидании проезда автомашин с Амировым заняли позицию в районе домов N 114 - 116 на улице Шмидта, расположенной параллельно улице Гаджиева. В это время они и были замечены сотрудниками охраны Амирова. Увидев подъехавших охранников, преступники скрылись, бросив автомобиль с находившимися в нем оружием и боеприпасами. Таким образом, довести преступный умысел до конца они не смогли по не зависящим от них обстоятельствам. Как Умаханов объяснял свою причастность к этому событию, вы, господа присяжные заседатели, слышали. Он говорил, что ничего не знал о готовящемся нападении на Амирова; не знал, зачем он и Недуев на его, Умаханова, машине едут по улице Гаджиева. По его словам, в это время оружия в автомобиле не было. Затем он вышел. Куда и зачем после этого уехал Недуев, ему неизвестно. Как видите, он пытается внушить вам, что после того как он вышел из машины, Недуев среди бела дня в центре города нашел оружие и загрузил его в автомобиль. Но я напомню вам его же показания, данные на первом допросе в присутствии своего защитника: "В феврале 1999 г. в квартире дома на улице Некрасова, которую я для него снял, Недуев сказал мне, что нужно кое-что отвезти. Он загрузил в мою автомашину коробки. Недуев говорил, что в коробках оружие. Мы въехали на улицу, параллельную улице Гаджиева (название не помню), и остановились. К нам подошли чеченцы и стали разговаривать с Недуевым. В машине, за рулем которой находился я, было оружие. В это время подъехал какой-то автомобиль, и Недуев крикнул: "Давай, гони!", после чего я нажал на газ и мы уехали. Проехали метров 100, и Недуев сказал: "Бросай машину, уходим". Мы оставили машину и ушли. После этого я скрылся в Чеченской Республике". Прошу обратить внимание на разницу в показаниях Умаханова перед вами и в ходе предварительного следствия. Не трудно догадаться, что кто-то ему внушил: надо от всего отказываться, ни в чем не признаваться. Показания Мантагова, непосредственного участника этого неудавшегося покушения на жизнь Амирова, более четкие и конкретные. Хочу вам напомнить их. Нападение на Амирова в основном заказывал Умаханов. В конце января 1999 г. Умаханов приехал в Чечню и предложил Недуеву организовать физическое уничтожение Амирова. Недуев принял заказ. В первых числах февраля группа на трех автомашинах выехала в г. Махачкалу. Умаханов сидел в одном автомобиле с Недуевым. Оружие должны были выдать в г. Махачкале. По приезде в г. Махачкалу члены группы вместе с Умахановым осмотрели улицу Гаджиева в районе пивного завода, изучили маршрут движения Амирова. Ночлег Умаханов устроил у своего родственника. На второй день также изучали обстановку. Вечером Недуев уехал, сказав, что приедет с оружием. Около 18 часов подъехала автомашина с оружием. За рулем был Умаханов, рядом сидел Недуев. Оружие было в ящиках. По словам Мантагова, он видел в автомобиле автоматы и гранатомет, а также взрывчатку (пластит). Мантагов также пояснил, что, после того как члены группы были обнаружены, они "пересидели время" в кафе, а затем пошли на ту квартиру, в которой ночевали. Однако хозяин их не пустил, сказав, что приходил Умаханов и сообщил, что надо "лечь на дно", так как они "спалились". Свидетель Абдурашидов, который не был участником этого покушения на Амирова, пояснил, что со слов Мухтарова и Недуева ему известно, что вторая операция по уничтожению Амирова провалилась, при этом в машине с оружием, которую бросили члены вооруженной группы, осталась доверенность на имя Умаханова. Вы прослушали также показания свидетеля Магомедова, жителя той квартиры, в которой ночевали Мантагов и другие участники банды. Он говорил, что на ночлег этих лиц устроил Умаханов. После провала операции к нему пришел взволнованный Умаханов и просил передать Мантагову и другим, что они "спалились" на оружии, и предлагал им "лечь на дно". Такие же показания в ходе предварительного следствия были им написаны собственноручно, своими словами. Вы также выслушали показания других свидетелей, которые пояснили, при каких обстоятельствах были обнаружены члены банды и как они скрылись с места происшествия. Ознакомлены вы и с протоколом осмотра автомобиля и обнаруженного в нем арсенала оружия, которое судебными экспертами признано боевым и пригодным для применения. Я хотел бы обратить ваше внимание на сходство показаний Мантагова и первоначальных показаний Умаханова применительно к одной важной детали: оба говорят о том, что оружие было в ящиках. Перед тем как перейти к третьему эпизоду обвинения, рассмотрим еще один существенный факт. Умаханов, как говорил он сам, познакомился с Недуевым в мае или июне 1998 г. И сразу же после знакомства Недуев на свои деньги покупает почти новую автомашину и передает ее Умаханову. Затем он снова покупает машину и опять отдает ее Умаханову. Оба автомобиля использовались при покушениях на Амирова. В первом случае для того, чтобы члены банды могли

91

скрыться после совершения преступления, а во втором - чтобы привезти на место преступления арсенал оружия. Возникает вопрос: "Откуда такая щедрость у Недуева, за что он такую дорогую вещь, как автомобиль передает человеку, с которым знаком всего месяц?". На мои неоднократные вопросы о том, чем была вызвана эта щедрость со стороны Недуева, Умаханов так и не дал вразумительного ответа. Однако в показаниях Мантагова имеется ответ и на этот вопрос. Он говорит, что машины "выдавались для дела" и после совершения операции их нужно было бросить. Да, автомобили приобретались для совершения преступлений, для поездок Умаханова в Чечню, где он неоднократно встречался с Недуевым, для перевозки преступников членов банды, для перевозки оружия и боеприпасов. И во втором случае при покушении на жизнь С.Д. Амирова получилось не так, как планировали преступники. В машине осталась доверенность на имя Умаханова, и именно после этого он скрылся от органов следствия, поняв, что он, как говорил сам, действительно "спалился". Однако я хотел бы обратить ваше внимание еще на один факт. Вам, безусловно, известно, что когда кто-либо из жителей нашей Республики скрывается от органов следствия, он обычно уезжает к родственникам в горы. Умаханов же отправился в Чечню и продолжительное время находился там рядом с Недуевым. Да и где он мог скрываться, как не в банде, в которой состоял? Я считаю, что и этот эпизод обвинения Умаханова полностью доказан исследованными и представленными на ваш суд материалами дела. Что касается третьего эпизода с участием Умаханова, то вновь обратимся к показаниям Мантагова, который вместе с другими лицами совершил это преступление. По его словам, Умаханов в марте приехал в г. Грозный и сделал новое предложение о покушении на Амирова, которое должен был совершить он, Мантагов. За это ему обещали 10 тыс. долларов США, которые выдали сразу же. Во исполнение этого замысла он выехал в г. Махачкалу и с чердака дома N 5 по улице Оскара обстрелял кабинет Амирова. Вы также ознакомились с протоколом осмотра кабинета заместителя Амирова Бабаханова, протоколом осмотра чердака названного дома и обнаруженного там автомата с глушителем и оптическим прицелом, с заключением эксперта-криминалиста, согласно которому автомат и патроны являются боевым исправным оружием. Умаханов говорит, что в это время скрывался от правосудия в Чечне и к покушению на Амирова непричастен. Однако я считаю его показания в этой части ложными и прошу признать доказанным обвинение его и в этой части. Еще один момент. Мантагов называет Умаханова заказчиком покушений на Амирова, потому что именно после приезда Умаханова Недуев собирал членов своей банды и ставил перед ними задачу на физическое устранение Амирова. Но Мантагов не был посвящен в то, что знали Недуев, Мухтаров, Абдурашидов, знали те, кто стоял за Умахановым и кто был истинным заказчиком покушений. Вот почему для Мантагова подсудимый Умаханов и был заказчиком преступлений. И наконец, о последнем пункте обвинения - незаконных операциях Умаханова с огнестрельным оружием. По делу установлено, что и в середине июля 1998 г., когда был обстрелян кабинет Амирова из гранатомета, и в начале февраля 1999 г., во время второго неудавшегося посягательства на жизнь Амирова, банда Недуева приехала из Чечни в г. Махачкалу без оружия. И в том, и в другом случаях Умаханов гарантировал участникам банды, что оружием они будут обеспечены на месте, т.е. в г. Махачкале. И Умаханов действительно обеспечил их оружием. Вспомните показания осужденного Абдурашидова о том, что Умаханов и Недуев забрали автомашину с оружием со двора дома родственницы Мухтарова и где-то хранили оружие несколько дней. Вспомните показания Мантагова, из которых следует, что Умаханов в г. Грозном гарантировал членам банды, что оружием они будут обеспечены на месте, а также его показания о том, что 22 июля 1998 г. Недуев привез в двух сумках оружие, которое ему передал Умаханов. Вспомните показания того же Мантагова о том, что оружие, которое было в картонных коробках, на улицу Шмидта на автомашине привез Умаханов. Он был за рулем, а рядом сидел Недуев. Вспомните, наконец, показания самого Умаханова на предварительном следствии: на улице Некрасова Недуев загрузил в его автомобиль ящики с оружием. И, наконец, вы, безусловно, не забыли про оружие, оставленное бандитами на площади им. Ленина, про оружие, обнаруженное в автомашинах, брошенных преступниками во дворе дома по улице И. Казака, и про арсенал оружия, находившийся в автомобиле Умаханова. Все это оружие незаконно приобреталось бандитами из неустановленного пока источника, незаконно перемещалось и передавалось друг другу соучастниками, в том числе Умахановым, с целью применения его при посягательстве на жизнь Амирова. Полагаю, что этих доказательств достаточно, чтобы утверждать: Умаханов в составе организованной группы (банды) незаконно приобретал, хранил, перевозил и передавал оружие и боеприпасы, и я прошу вас признать Умаханова виновным в совершении и этого преступления.

92

После меня вы будете слушать речь адвоката и самого Умаханова. Скорее всего, они будут говорить о том, что все происшедшее - нелепая случайность и простое совпадение фактов, что Умаханов лишь поддерживал дружеские отношения с Недуевым, что они дружили даже семьями. Они будут говорить о том, что Умаханов не знал о том, что Недуев - организатор банды, и что сам он, Умаханов, не входил в нее и оружия не видел, а если и видел, то при таких обстоятельствах, когда он ничего не мог предпринять. Но я уверен, что, зная все обстоятельства дела, помня обо всех исследованных в судебном заседании доказательствах, вы вынесете вердикт и справедливый, и объективный. Благодарю за внимание. Прокурор отдела государственных обвинителей управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами прокуратуры Республики Дагестан С.Д.Межидов 2. ПО ДЕЛАМ О ЗАВЕДОМО ЛОЖНЫХ СООБЩЕНИЯХ ОБ АКТЕ ТЕРРОРИЗМА Ваша честь! Несовершеннолетние подсудимые Власов и Никитин обвиняются в заведомо ложном сообщении об акте терроризма. Общественная опасность таких преступлений очевидна, поскольку они наносят вред и общественной безопасности, и сложившемуся правопорядку, и нормальному функционированию органов государственного управления, а также правам и интересам отдельных граждан. Разве не понятно (в том числе подросткам), что заведомо ложное сообщение о готовящемся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей, нарушает общественный порядок, парализует нормальную деятельность учреждений и предприятий, отвлекает силы сотрудников правоохранительных органов, которые призваны оказывать помощь людям в действительно экстремальных ситуациях. Не случайно же закон установил, что уголовной ответственности за совершение этого преступления подлежат виновные лица по достижении ими 14 лет. И это при условии, что чаще всего такая ответственность наступает лишь с 16 лет. Большой общественный интерес вызвал и сегодняшний судебный процесс, в ходе которого тщательно и с достаточной полнотой исследовались обстоятельства, приведшие на скамью подсудимых несовершеннолетних Власова и Никитина. Преступление было совершено ими при следующих обстоятельствах. 24 января 2005 г., в 9 часов 37 минут Власов и Никитин, находившиеся в помещении средней образовательной школы N 10, расположенной по адресу: ул. Колхозная, 71, воспользовавшись установленным в холле школы таксофонным аппаратом, из хулиганских побуждений, желая сорвать нормальную деятельность учебного заведения, позвонили в дежурную часть УВД г. Краснодара и заявили о якобы готовящемся взрыве здания школы, заведомо зная о ложности этого сообщения. В результате совместных, согласованных действий Власова и Никитина была парализована нормальная деятельность учебного заведения - средней общеобразовательной школы N 10, а силы правоохранительных органов и служб на какое-то время были отвлечены от выполнения стоящих перед ними задач. В судебном заседании подсудимые свою вину в совершении преступления признали полностью. Как пояснил суду Власов, в тот день, 24 января 2005 г., на перемене между вторым и третьим уроками он вышел из столовой и увидел Никитина, который стоял около таксофонного аппарата и держал трубку в руке. Когда он подошел, Никитин предложил позвонить в милицию и сказать, что в школе заложена бомба. Никитин набрал "02" и дал ему трубку. Власов услышал ответ сотрудника милиции и сообщил, что в школе заложена бомба, затем передал трубку Никитину, и тот произнес: "Бомба, бомба". После этого Никитин положил трубку, и они ушли на урок. Минут через десять после начала урока прозвенел звонок. Кто-то из учителей сказал, что в школе бомба, и всех учащихся вывели на площадку перед школой. Допрошенный в судебном заседании подсудимый Никитин свою вину в совершении преступления также признал полностью и показал, что 24 января 2005 г., между вторым и третьим уроками, спустившись на первый этаж школы, он увидел Власова и подошел к нему. Вместе они решили позвонить в милицию и сообщить, что школа якобы заминирована. Набрав "02", Власов сказал: "Бомба", он тоже закричал: "Бомба! Бомба!", после чего Власов бросил трубку, а он и повесил ее на рычаг. Затем они пошли на урок. Примерно через три-четыре минуты после начала урока раздался длинный звонок. Ученикам сказали, что в школе заложена бомба. Допросив подсудимых, оценив все исследованные в суде доказательства, полагаю, что вина подсудимых нашла свое подтверждение.

93

Из показаний свидетеля П-овой, учащейся средней школы N 10, следует, что 24 января 2005 г. на перемене между вторым и третьим уроками она стояла на первом этаже напротив входа в столовую. К концу перемены, примерно за 2 - 3 минуты до звонка на третий урок, она увидела, что из столовой вышел Власов и подошел к Никитину, который находился около таксофонного аппарата. Они о чем-то поговорили, затем вместе подошли к таксофону. Никитин снял трубку, набрал какой-то номер, дал трубку Власову, который что-то сказал, затем Власов передал трубку Никитину. Свидетель Н-ин пояснил, что 24 января 2005 г. между вторым и третьим уроками он увидел Никитина, который стоял в холле школы около телефонного аппарата и звонил. Он спросил у Никитина, что он делает. Тот ответил, что звонит в милицию. Он взял у Никитина трубку и повесил. Затем он увидел, что к Никитину подошел Власов. В это время прозвенел звонок, и он, Н-ин, пошел на урок. Примерно через 15 - 20 минут прозвенел звонок и из школы всех эвакуировали. Как пояснила свидетель Ш-ко, в 9 часов 45 минут она ехала на совещание. Ей позвонила секретарь и сообщила, что в школу приехали сотрудники милиции, так как с таксофонного аппарата в школе в дежурную часть УВД г. Краснодара поступил анонимный звонок о том, что в школе заложена бомба. Она сразу же вернулась в школу. Когда приехала, все учащиеся уже были эвакуированы на стадион, там же находились сотрудники милиции, работники "скорой помощи", пожарная охрана. Ей дали прослушать аудиозапись голосов лиц, которые звонили в милицию. Она узнала голоса Никитина и Власова. Аналогичные показания дали и свидетели С-ко, М-ева, Г-ева, Ш-ова. Из показаний свидетеля П-ун следует, что 24 января 2005 г. она вела третий урок в 9 "г" классе. Все ученики, за исключением Никитина, писали сочинение, Никитин же вел себя беспокойно, нервничал, просил разрешения выйти. В 9 часов 40 минут раздался "тревожный" звонок, означающий, что из школы все должны быть эвакуированы. Она вывела учащихся на спортивную площадку. Никитин в это время говорил, что хотел бы, чтобы "школа взорвалась и сложилась, как карточный домик". После приезда сотрудников милиции ей дали прослушать аудиозапись голосов звонивших. Она узнала голоса Власова и Никитина. Свидетель В-ов пояснил, что 24 января 2005 г. по "02" поступил звонок. Трубку поднял он, так как оператор был занят. Один голос произнес: "В 10-й школе бомба", затем второй голос прокричал: "Бомба! Бомба!". Выяснилось, что звонок был сделан с телефонного аппарата, установленного в школе N 10. По голосам можно было определить, что звонившие - юноши лет 14 - 15. На место происшествия была направлена следственно-оперативная группа УВД Центрального округа г. Краснодара. Кроме показаний свидетелей вина подсудимых подтверждается иными исследованными в судебном заседании доказательствами. Из протокола осмотра места происшествия и акта о применении служебно-розыскной собаки следует, что взрывное устройство в школе не обнаружено. В ходе следствия из дежурной части УВД г. Краснодара была изъята аудиозапись голосов лиц, сделавших ложное сообщение о готовящемся взрыве в средней образовательной школе N 10. Участники судебного разбирательства, в том числе подсудимые, прослушали запись телефонного разговора, при этом Власов и Никитин не отрицали, что воспроизведенные голоса принадлежат им. В ходе осмотра журнала учета информации о правонарушениях, поступившей в УВД с 19 по 26 января 2005 г. (журнал в прошитом, опечатанном и пронумерованном виде изъят и приобщен к материалам дела), установлено, что в нем имеется запись сообщения о готовящемся в школе N 10 взрыве. Ваша честь! Оценив в совокупности все исследованные в судебном заседании доказательства, считаю, что вина подсудимых доказана и их действия правильно квалифицированы по ст. 207 УК РФ, поскольку Власов и Никитин заведомо ложно сообщили в отдел внутренних дел о готовящемся взрыве бомбы, т.е. об акте терроризма, создающем опасность гибели людей и причинения значительного имущественного ущерба. В судебном заседании исследованы также доказательства, подтверждающие размер причиненного в результате действий подсудимых имущественного вреда. Свидетель К-ина пояснила, что по заданию руководства готовила исковое заявление о возмещении расходов, связанных с выездом подразделения пожарной охраны по ложному сообщению об акте терроризма. Согласно сделанным бухгалтерией расчетам неоправданные затраты, понесенные пожарной охраной, составили 2147 руб. Из показаний свидетеля С-овой, также готовившей исковое заявление, следует, что 24 января 2005 г. после поступления телефонного сообщения об акте терроризма в школе N 10 на место происшествия выехала следственно-оперативная группа. При осмотре места происшествия взрывное устройство обнаружено не было, так как вызов оказался ложным. Расходы управления

94

внутренних дел Центрального округа г. Краснодара в связи с выездом и осмотром школы составляют 2441 руб. Размеры причиненного действиями подсудимых ущерба подтверждены справками бухгалтерии, сведениями о занятости сотрудников соответствующих служб, выезжавших на место по ложному сообщению об акте терроризма. Заявленные гражданские иски считаю обоснованными и подлежащими удовлетворению. Ваша честь! Один из важнейших вопросов, который Вам предстоит разрешить в совещательной комнате, - определение меры наказания подсудимым. Закон требует подходить к избранию наказания индивидуально, учитывать как общественную опасность преступления, так и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного. Последнее положение закона я особенно хочу подчеркнуть. Ведь у подсудимых, в прямом смысле этого слова, вся жизнь впереди, и потому очень важно, чтобы и сегодняшний процесс, и назначенное им наказание оказали на них такое воздействие, которое не позволит им больше совершать противоправные, общественно опасные действия. Преступление, ответственность за которое установлена ст. 207 УК РФ, относится к категории преступлений средней тяжести, максимальное наказание за его совершение - лишение свободы до трех лет. Но я не предлагаю, Ваша честь, избрать для подсудимых этот вид наказания. Какихлибо обстоятельств, которые в соответствии со ст. 63 УК РФ могли бы отягчить их наказание, нет. В то же время нельзя не учитывать, что Власов и Никитин совершили преступление в несовершеннолетнем возрасте, что они осознали общественную опасность своих действий и раскаялись в содеянном. Кроме того, прошу суд принять во внимание условия жизни и воспитания несовершеннолетних подсудимых, а также тот факт, что причиненный в результате совершения преступления ущерб Власовым погашен в полном объеме, Никитиным - частично. Обстоятельства, которые я назвала, позволяют сделать вывод о возможности назначения подсудимым наказания, не связанного с лишением свободы, именно наказания, поскольку оснований для освобождения их от уголовной ответственности и применения к ним принудительных мер воспитательного воздействия не имеется. Заканчивая свою речь, прошу, Ваша честь, признать Власова виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 207 УК РФ, и назначить ему наказание в виде штрафа в размере 15 тыс. руб. Никитина также прошу признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 207 УК РФ, и назначить ему наказание в виде штрафа в размере 15 тыс. руб. Гражданские иски прошу удовлетворить. Помощник прокурора Центрального административного округа г. Краснодара, юрист 2 класса Л.А.Черникова Ваша честь! Закончилось судебное следствие по уголовному делу в отношении Хасмудинова, который обвиняется в заведомо ложном сообщении об акте терроризма. Преступление, ответственность за которое предусмотрена ст. 207 УК РФ, хотя и относится к категории преступлений средней тяжести, однако представляет собой значительную и очевидную общественную опасность. Ложные сообщения об акте терроризма травмируют людей, нарушают нормальный ритм жизни, парализуют нормальное функционирование предприятий, учреждений и организаций, вызывают необходимость эвакуации людей из помещений, приостанавливают трудовые процессы. От совершенных террористами в разных городах России актов уже пострадали многие и многие люди, разрушены либо повреждены здания и сооружения, транспортные средства и коммуникации. Угроза повторения таких актов в ходе не объявленной террористами войны постоянно держит общество в напряжении, граждан - в страхе, а от властей требует приложения огромных усилий для борьбы с любыми проявлениями терроризма. Противодействие ответственной деятельности правоохранительных органов, отвлечение их от основной задачи по защите общественной безопасности, в какой бы форме это не проявлялось, должно рассматриваться и рассматривается законом как общественно опасное деяние. Одним из таких деяний и является заведомо ложное сообщение об акте терроризма. Сегодня моя задача как представителя государственного обвинения - изложить суду обстоятельства дела и привести доказательства, подтверждающие виновность Хасмудинова в совершении такого преступления.

95

Уважаемый суд! В процессе судебного следствия были тщательно исследованы все представленные сторонами доказательства, которые являются допустимыми, так как добыты без нарушений уголовно-процессуального закона. Я думаю, что у Вас не возникло никаких сомнений относительно виновности подсудимого. Да и сам Хасмудинов ее не отрицает. Вот как он излагает происшедшее. В тот день, 7 мая 2005 г., он находился в квартире своего знакомого Р-ова по адресу: Пионерский бульвар, 11. Они пили пиво. Несколько раз к ним подходила жена Р-ова Б-ина и говорила, что на ее сотовый телефон периодически поступают звонки с неизвестного номера, а когда она отвечает на звонок, связь сразу же прерывается. Чтобы выяснить, кто звонит, Хасмудинов позвонил со своего сотового телефона в справочную службу "Билайн" и назвал номер телефона звонившего, но ему ответили, что эта информация является конфиденциальной. Тогда по своей инициативе он позвонил на номер службы экстренных вызовов и умышленно передал диспетчеру Кемеровской службы спасения заведомо ложное сообщение об акте терроризма заминировании железнодорожного вокзала г. Кемерово. Диспетчеру он сказал, что якобы информация поступила к нему по телефону с таким-то номером и назвал номер телефона неизвестного. Он осознавал, что сообщение ложное, но о последствиях в тот момент не задумывался. Вина подсудимого Хасмудинова подтверждается не только его показаниями, но и совокупностью представленных стороной обвинения других доказательств, на которых хочу остановиться подробнее. Допрошенный в судебном заседании свидетель Р-ов показал, что 7 мая 2005 г. около 15 часов 30 минут к нему в гости пришел Хасмудинов, с которым они вместе пили пиво. В его присутствии Хасмудинов позвонил со своего сотового телефона на номер 112 (служба экстренных вызовов) и сообщил, что ему поступила информация от владельца телефона номер 8905--- о заминировании железнодорожного вокзала г. Кемерово. На самом же деле Хасмудинову никто об этом не сообщал. Свидетель Б-ина подтвердила, что 7 мая 2005 г. Хасмудинов приходил в гости к ее мужу Рову. В разговоре с мужем и Хасмудиновым она упомянула о беспокоящих ее звонках, которые поступали ей от неизвестного, номер телефона которого высвечивался на дисплее ее телефона. Хасмудинов предложил позвонить оператору "Билайн" с целью установить абонента, но оператор порекомендовал обратиться в милицию. Не дозвонившись до милиции, Хасмудинов позвонил в службу экстренных вызовов по номеру 112 и передал диспетчеру сообщение, что якобы ему поступила информация о заминировании железнодорожного вокзала. Свидетель Д-ик показал, что 7 мая 2005 г. в 19 часов 40 минут в дежурную часть Кемеровского ЛОВДТ поступило сообщение о том, что на телефон Главного управления по гражданской обороне и чрезвычайным ситуациям с сотового телефона N 8903---, принадлежащего Хасмудинову, поступила информация о том, что заминирован железнодорожный вокзал в г. Кемерово. После получения сообщения сразу же был введен в действие план операции "УРАГАН4" и приняты незамедлительные меры: выставлено оцепление, произведена эвакуация пассажиров из здания железнодорожного вокзала, остановлено движение железнодорожного транспорта. Следственно-оперативная группа с использованием служебно-розыскной собаки провела осмотр помещений здания вокзала. Взрывных устройств и взрывчатых веществ обнаружено не было. Аналогичные показания об обстоятельствах дела дал и свидетель Б-ко. Я думаю, Ваша честь, что оснований не доверять показаниям свидетелей нет. Все они правдиво изложили то, что им известно по делу; их показания последовательны, непротиворечивы и дополняют друг друга. Пояснения допрошенных свидетелей подтверждаются и исследованными в судебном заседании письменными доказательствами по делу: протоколом выемки сотового телефона Хасмудинова, с которого 7 мая был сделан исходящий звонок в службу спасения по номеру 112; протоколом выемки детализации разговоров с сотового телефона Хасмудинова; протоколом выемки компьютерного диска с записью сообщения Хасмудинова; протоколом осмотра и прослушивания изъятого диска с записью сообщения Хасмудинова. Проанализировав доказательства, подтверждающие виновность подсудимого в совершении преступления, остановлюсь на правовой оценке его действий. Ответственность за ложную информацию о готовящихся взрыве, поджоге или иных действиях, создающих опасность гибели людей либо наступления иных общественно опасных последствий, предусмотрена ст. 207 УК РФ. И хотя преступление считается оконченным с момента обращения виновного лица в официальный орган с заведомо ложным сообщением, не могу не напомнить о последствиях, наступивших в результате действий подсудимого. О них тоже шла речь в судебном заседании: дезорганизована деятельность органов правопорядка, которые были отвлечены на проверку ложного сообщения; нарушен нормальный ритм работы железнодорожного

96

вокзала города; учреждениям и организациям причинен материальный ущерб. Кстати, признавая свою вину, Хасмудинов в ходе предварительного следствия возместил ущерб добровольно. Полагаю, что действия подсудимого Хасмудинова органами предварительного следствия по ст. 207 УК РФ квалифицированы верно, и я эту квалификацию поддерживаю. Уважаемый суд! После окончания судебных прений, выслушав последнее слово подсудимого, Вы еще раз подробно будете анализировать все обстоятельства и доказательства, представленные обвинением и защитой. Очень важно понять, почему у подсудимого, имеющего высшее военное образование, не привлекавшегося к уголовной ответственности, не страдающего психическими отклонениями, появилось желание совершить такой антиобщественный проступок? Казалось бы, Хасмудинов, как никто другой, должен был осознавать всю степень общественной опасности совершаемого им деяния, предвидеть последствия, которые, безусловно, наступят в результате его преступных действий. Однако он поступил так, как поступил. Что тому причина? Нетрезвое состояние, ощущение личной вседозволенности, безразличие к последствиям, которые не могли не наступить в результате его действий, равнодушие к интересам других людей? Очевидно, что все вместе взятое. Как известно, при решении вопроса о виде и размере наказания на чашу весов должны быть положены не только тяжесть совершенного преступления, его социальная опасность, но и обстоятельства, которые отягчают или смягчают наказание, данные, характеризующие личность подсудимого. Что можно сказать о подсудимом? Он не только признал свою вину, он искренне раскаялся в содеянном и добровольно возместил причиненный его действиями ущерб. И по месту работы, и по месту жительства Хасмудинов характеризуется положительно. Обстоятельств, отягчающих наказание, не установлено. С учетом изложенного предлагаю назначить подсудимому Хасмудинову по ст. 207 УК РФ наказание в виде одного года шести месяцев лишения свободы; в соответствии со ст. 73 УК РФ назначенное наказание считать условным с испытательным сроком один год. По мнению стороны государственного обвинения, такой приговор будет справедливым и, возможно, послужит предостережением тем, кто не хочет считаться с интересами общества, интересами других людей. Старший помощник Кемеровского транспортного прокурора, младший советник юстиции О.В.Конарева

97

ОГЛАВЛЕНИЕ Принятые сокращения 1. Нормативные правовые акты 2. Официальные издания 3. Органы власти 4. Прочие сокращения Введение Раздел I. Методика поддержания государственного обвинения по делам о преступлениях террористического характера Глава 1. Общая характеристика преступлений террористического характера 1.1. Террористический акт (ст. 205 УК) 1.2. Квалификация организованных форм террористической деятельности (ч. 3 ст. 205, ст. 208, 209, 210 УК) 1.3. Содействие террористической деятельности (ст. 205.1 УК) 1.4. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма (ст. 205.2 УК) 1.5. Захват заложника (ст. 206 УК) 1.6. Заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК) 1.7. Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК) Глава 2. Подготовка к поддержанию государственного обвинения по делам о преступлениях террористического характера 2.1. Изучение материалов уголовного дела, составление выписок и копий процессуальных документов, использование для подготовки электронной версии материалов уголовного дела 2.2. Изучение нормативных правовых актов, решений Конституционного Суда РФ, постановлений Пленума Верховного Суда РФ, ознакомление с судебной практикой, методической литературой 2.3. Взаимодействие со следователем, общение с потерпевшими, свидетелями и экспертом 2.4. Подготовка государственного обвинителя к отдельным этапам судебного разбирательства Глава 3. Определение государственным обвинителем предварительной позиции по уголовному делу 3.1. Анализ фактических обстоятельств уголовного дела 3.2. Анализ квалификации действий обвиняемого 3.3. Анализ относимости, допустимости, достоверности и достаточности доказательств обвинения 3.4. Оценка законности и обоснованности обвинения Глава 4. Участие государственного обвинителя в судебном следствии 4.1. Предмет судебного следствия по делам о преступлениях террористического характера 4.2. Участие государственного обвинителя в исследовании доказательств 4.3. Порядок (последовательность) представления и исследования доказательств 4.4. Прямой и перекрестный допросы 4.5. Требования, предъявляемые к постановке вопросов 4.6. Порядок судебного следствия с участием присяжных заседателей Глава 5. Определение окончательной позиции по уголовному делу. Отказ от обвинения 5.1. Отказ государственного обвинителя от обвинения 5.2. Основания отказа от обвинения 5.3. Другие основания прекращения уголовного дела Глава 6. Участие государственного обвинителя в прениях сторон 6.1. Структура и содержание обвинительной речи 6.2. Требования, предъявляемые к структуре обвинительной речи 6.3. Форма обвинительной речи 6.4. Выступление государственного обвинителя с репликой Глава 7. Обжалование прокурором судебного решения в кассационном порядке 7.1. Подготовка кассационного представления 7.2. Основания принесения представления Раздел II. Речи государственных обвинителей 1. По делам о террористических актах 2. По делам о заведомо ложных сообщениях об акте терроризма

98